геополитика 2009 будущее глазами национального совета...

Áóäóùåå ãëàçàìè

Íàöèîíàëüíîãî ñîâåòà

ïî ðàçâåäêå ÑØÀ:

ãëîáàëüíûå òåíäåíöèè

äî 2025 ãîäà

À.È. Óòêèí, Â.Ã. Ôåäîòîâà

Èçìåíèâøèéñÿ ìèð

Ìîñêâà

Èíñòèòóò ýêîíîìè÷åñêèõ ñòðàòåãèé

Ìåæäóíàðîäíàÿ Àêàäåìèÿ èññëåäîâàíèé áóäóùåãî

2009

УТКИН АНАТОЛИЙ ИВАНОВИЧ — известный российский историк и политолог, доктор исторических наук, профессор, академик РАЕН, директор Центра международных исследований Института США и Канады РАН. Автор 48 книг и множества статей по проблемам истории XX века, истории США, взаимоотношений России и Запада. Среди его книг «Правда об Ираке, или Битва в Месопотамии», «Новый мировой порядок», «Подъем и падение Запада» и др.

ФЕДОТОВА ВАЛЕНТИНА ГАВРИЛОВНА — доктор философских наук, профессор, академик РАЕН, заведующая сектором социальной философии Института философии РАН. Автор большого числа статей и 10 монографий, среди которых «Модернизация „другой“ Европы», «Анархия и порядок», «Хорошее общество», «Глобальный капитализм: Три великие трансформации» (в соавторстве).




ãëîáàëüíûå òåíäåíöèè äî 2025 ãîäà



Ìîñêâà



2009

Utkin_Razvedka.indd 1Utkin_Razvedka.indd 1 04.06.2009 21:23:3804.06.2009 21:23:38

УДК 351/354(73)+008

ББК 67.401.212(7Сое)

У847

Уткин А.И., Федотова В.Г.

Будущее глазами Национального совета по разведке США:

глобальные тенденции до 2025 года. Изменившийся мир /

А.И. Уткин, В.Г. Федотова. – М.: Институт экономиче ских

стратегий, Международная Академия исследований будущего,

2009. – 256 с.

ISBN 978-5-93618-165-8

Авторы книги представляют читателю доклад Американского разведыва-

тельного совета, подготовленный научным и разведывательным сообществом

США при участии большого числа независимых специалистов из других

стран. Доклады Национального совета по разведке США являются авторитет-

ным источником трактовки будущего.

Данная книга посвящена последнему, четвертому, докладу этого Совета,

предназначенному для Барака Обамы и публикованному в США в ноябре

2008 года. В ней излагаются основные позиции доклада, комментарии и соб-

ственный прогноз авторов книги. В поле зрения российских исследователей

находятся те проблемы, которые рассмотрены в докладе: глобализирующаяся

экономика, демографический раскол, игроки на мировой сцене, бедность

среди богатства, великие державы в многополюсном мире. Обсуждены четыре

сценария, предложенных в докладе, – «Мир без Запада», «Октябрьские сюр-

призы», «БРИК подорван», «Политика не всегда локальна».

Данная книга написана известными специалистами и представляет инте-

рес для политологов, экономистов, философов, социологов и других пред-

ставителей социальных наук, для практических политиков и экономистов,

а также для широкого круга читателей.

УДК 351/354(73)+008

ББК 67.401.212(7Сое)

РПП ИНЭС Р904

ISBN 978-5-93618-165-8 © А.И. Уткин, В.Г. Федотова, 2009

© Институт экономических

стратегий, 2009

© Медународная Академия

исследований будущего, 2009

У847


Введение ............................................................................ 6

ГЛАВА 1. Глобализирующаяся экономика ......................... 13

1.1. Глобализация ....................................................... 14

1.2. Дисбалансы .......................................................... 18

1.3. Глобализация в Азии ............................................ 18

1.4. Комментарий авторов к главе 1 .......................... 21

1.4.1. Противодействие глобализации ........................ 34

1.4.2. Критики глобализации ...................................... 39

1.4.3. Замедление глобализации .................................. 52

ГЛАВА 2. Демография раскола ......................................... 54

2.1. Бум пенсионеров .................................................. 56


2.2.1. Феноменальный рост ........................................ 58

2.2.2. Демографический упадок Запада ...................... 61

2.2.3. Западный новый мир и Япония ........................ 65

2.2.4. Иммиграция в Европе ........................................ 73

2.2.5. Сохранение мирового порядка .......................... 76

ГЛАВА 3. Новые игроки на мировой арене ......................... 82


3.1.1. Глобальное смещение ......................................... 90

3.1.2. США .................................................................. 103

3.1.3. Падение Европы ............................................... 106

3.1.4. Другие державы ................................................ 109

3.1.5. Россия ............................................................... 110

3.1.6. Краткие выводы ............................................... 115

3.2. Глобальный сценарий I: «Мир без Запада» ......... 116

3.3. Комментарий авторов к Глобальному сценарию I .... 117

Îãëàâëåíèå


4

ÎÃËÀÂËÅÍÈÅ

ГЛАВА 4. Оскудение посреди богатства .......................... 123

4.1. Комментарий авторов к главе 4 ........................ 127

4.1.1. Ограниченность самого ценного сырья .......... 127

4.1.2. Оскудение планеты: спорные моменты .......... 130

4.1.3. Пока все это лишь в области мечтаний ........... 131

4.2. Глобальный сценарий II:

«Октябрьские сюрпризы» .................................. 137

4.3. Комментарий авторов к Глобальному сценарию II ....138

4.3.1. Атомная энергетика ......................................... 140

ГЛАВА 5. Растущий потенциал конфликта ...................... 143

5.1. Трансформация международного терроризма ... 144


5.2.1. Вероятность противостояния .......................... 146

5.2.2. Культура может порождать насилие ................ 147

5.2.3. Роль глобализации ........................................... 148

5.2.4. Удар по Ирану? ................................................. 150

5.3. Глобальный сценарий III: «БРИК подорван» ...... 151

5.4. Комментарий авторов к Глобальному сценарию III ......157

5.4.1. Россия ............................................................... 159

5.4.2. Россия и Сибирь ............................................... 163

5.4.3. Чего желает Россия .......................................... 164

ГЛАВА 6. Сможет ли международная система выдержать

новые вызовы?................................................ 165

6.1. Оружие, тактика и цели .................................. 168

6.2. Организованная преступность .......................... 172



ÎÃËÀÂËÅÍÈÅ

5

6.3.1. Ускорители хаоса .............................................. 174

6.3.2. Понимание опасности ..................................... 177

6.3.3. Ослабление государства ................................... 179

6.3.4. Противостояние мировому хаосу .................... 180

6.4. Глобальный сценарий IV: «Политика не всегда

имеет локальный характер» .............................. 189

6.5. Комментарий авторов к Глобальному сценарию IV... 192

6.5.1. Распространение ядерного оружия ................. 194

6.5.2. Блокада Персидского залива ........................... 196

6.5.3. Потенциал насилия .......................................... 199

ГЛАВА 7. Великие державы в многополярном мире .......... 204

7.1. Возможности доминирования Америки ............. 204

7.2. Китай и Индия .................................................. 211

7.3. Мягкое движение вниз ....................................... 213

7.4. Будущее с точки зрения разведывательного

сообщества США: основные сценарии ............... 215


7.5.1. Второй Великий кризис ................................... 217

7.5.2. Барак Обама ...................................................... 235

7.5.3. Потенциальные противники: Китай и США .... 237

7.5.4. Гегемония .......................................................... 237

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ. Будущее с точки

зрения авторов ............................................................... 240

БИБЛИОГРАФИЯ .........................................................244


6

Ââåäåíèå

О будущем можно не думать, в представлении о будущем можно

ошибаться. Будущее властно смешивает любые карты, заставляет

колебаться стрелки любого компаса — оно неотвратимо и неизбежно

придет само. Прошлое никогда не превращалось в будущее плавным

течением; будущее, как и все живое, рождается в муках. Самым

жестоким образом оно застанет врасплох того, кто в политической

злобе дня ограничивает свой кругозор набором проблем прошлого.

Погруженность в споры о былом является своего рода интеллекту-

альной анестезией, миражом, отвлекающим от умственной работы

над подлинно значимыми процессами, определяющими бесконечно

более важное время — будущее.

Авторитетным источником трактовки будущего являются доклады

Национального совета по разведке США, составленные на основе

консультаций с независимыми экспертами со всего мира. Наша

книга посвящена последнему, четвертому, докладу этого совета —

«Глобальные тенденции — 2025: Трансформированный мир» [1].

Предыдущий доклад 2004 г. был опубликован в России в 2006 г.

и назывался «Контуры мирового будущего: Доклад по «Проекту-2020»

Национального совета по разведке». Он получил много ссылок

и комментариев в нашей стране. В нем были рассмотрены ключевые

глобальные тенденции мировой истории, возможные в ближайшие

полтора десятилетия. Учитывая многообразие вариантов «возмож-

ного будущего», авторы доклада рассматривали не только появление

новых тенденций, но вероятное исчезновение некоторых других.

Автор предисловия к этому докладу профессор Роберт Л. Хатчингс

коснулся методологии прогнозирования, сохранившейся также


ÂÂÅÄÅÍÈÅ

7

в новом докладе: «Как я говорю своим студентам в Принстоне, при

линейном анализе невозможно представить себе, как из гусеницы

получается бабочка, для этого нужен скачок воображения. Мы наде-

емся, что данный проект и тот диалог, для которого он послужит

стимулом, позволят нам совершить такой скачок — не предсказать,

каким будет мир в 2020 г. (это явно лежит за пределами наших воз-

можностей), а более тщательно подготовиться к различным трудно-

стям и опасностям, которые ждут нас впереди».

Особый интерес в этом свете вызывает очередной доклад

Национального совета по разведке США «Глобальные тенденции

до 2025 года». Опубликованный 19 ноября 2008 г., этот доклад

продолжил серию футурологических исследований американ ской

разведки. Это четвертый подобный доклад, предоставивший свои

выводы на суд мировой общественности. Предшествующий подоб-

ный доклад 2004 г. был неким наставлением избиравшемуся тогда

президенту Дж. Бушу-мл. И данный доклад можно рассматри-

вать как видение будущего Национальным советом по развед-

ке США, представленное вниманию новоизбранного президента

Барака Обамы.

Îñîáåííîñòè äîêëàäà

Доклад 2008 г. в значительной мере отличается от подобных ана-

литических работ прежних лет.

Во-первых, в нем нет привычного разделения субъектов миро-

вой политики на «мы» и «они». В видении мира, представленном

Национальным советом по разведке, нет четкого разделения добра

и зла, которое было присуще годам правления президента Дж. Буша

и было свойственно всем прежним аналитическим работам экспер-

тов и футурологов. Коллектив американских разведчиков (особенно

выделяется Мэтью Берроуз) в данном случае стремится дать по воз-

можности объективную картину изменяющегося мира, а не своего

рода «карту боев» между «праведными и неправедными».

Второй особенностью доклада является то, что его авторы не ставят

перед собой цель нарисовать картину 2025 г., а сконцентрировали

внимание на силах, создающих мир будущего сегодня. «Мы гото-


À.È. ÓÒÊÈÍ, Â.Ã. ÔÅÄÎÒÎÂÀ Áóäóùåå ãëàçàìè Íàöèîíàëüíîãî

ñîâåòà ïî ðàçâåäêå ÑØÀ: ãëîáàëüíûå òåíäåíöèè äî 2025 ãîäà

8

вили «Глобальные тенденции 2025: Трансформированный мир» для

стимулирования стратегического мышления о будущем посредством

идентификации ключевых тенденций» [1. С. II].

В-третьих, американские исследователи привлекли к созда-

нию своего четвертого доклада специалистов из разных стран

мира — причем не обязательно из правительственных организаций

(Атлантический совет, Чатем-Хаус и т.п.). С помощью Интернета было

проведено несколько конференций и состоялся интенсивный обмен

мнениями, прежде чем Томас Фингер – председатель Национального

совета по разведке — поставил под докладом свою подпись.

Четвертое. Авторы доклада убеждены, что перемены действуют

на мировую эволюцию более ощутимым образом, чем постоянные

величины (такие, как традиции). Эти перемены вихрем пронесутся над

всеми континентами, изменяя до неузнаваемости наш мир, — даже

за относительно небольшой отрезок времени до 2025 г. Как признают

американцы, окончание холодной войны привело к сдвигу тектони-

ческих плит, но последствия этих грандиозных событий проявились

еще не до конца. Среди вопросов, появившихся на повестке дня лишь

в последние годы, — возникновение новых держав в Азии, новая

расстановка сил в Евразии, ближневосточные проблемы и трансат-

лантические подвижки. «Размах и скорость перемен, обусловленных

глобализацией, вне зависимости от природы этих перемен станут

характерной особенностью в ближайшие 15 лет» [2. С. 4].

Пятое. Экономический рост будет наблюдаться прежде всего

среди нескольких развивающихся стран, что сблизит (экономически

и социально) Запад и Восток. Ослабнет пятивековая роль Запада как

мотора глобального развития.

Шестое. Укажем также, что сегодня трудность предсказания

составляет не дефицит сведений, а, напротив, их стремительно рас-

тущий поток. Встает вопрос не нахождения фактов и статистики,

а отбора значимых явлений и цифр, определения важного, преобла-

дающего, выходящего на первый план. Мы вступили в неведомый

прежде великий век информации. Эра газет и радио начинает отсту-

пать перед электронными видами информации, испытывающими

качественный подъем на фоне формирующейся буквально на глазах

многомиллионной глобальной аудитории Интернета.


ÂÂÅÄÅÍÈÅ

9

Перед нами век фантастически быстро растущего обмена идеями,

концепциями, критикой и апологетикой различных явлений. Оценка

будущего требует тщательного отбора реально значимой информа-

ции от заведомой апологетики, пропаганды, просто шумового фона.

В новом мире определенно ясно лишь одно: самодовольство и успоко-

енность будут наказываться немедленно недремлющими конкурента-

ми. Попытка изолироваться от перемен окажется самоубийственной.

Любая изоляция наказывает себя сама — и весьма наглядно. Тотальная

изоляция будет равнозначна тотальному поражению. Постоянный

анализ, поиск новых, более эффективных путей становятся очевидной

предпосылкой выживания, движения вперед, преодоления трудно-

стей, процветания, сохранения земных ресурсов, избежания смерто-

носных конфликтов — собственно, выживания на нашей планете.

Китай, Россия и Индия не последуют за западной либераль-

ной моделью и, скорее всего, остановятся на одном из вариантов

«государст венного капитализма» [1. С. III].

В течение следующих 15 лет ряд стран продолжит свои програм-

мы по созданию ядерного, химического и биологического оружия

и некоторые из них смогут увеличить свои возможности. Страны,

обладающие в настоящее время ядерным оружием, продолжат повы-

шать жизненность своих сил сдерживания и почти наверняка улуч-

шат надежность, точность и поражающую силу систем доставки,

а также разовьют способность преодолевать ракетную оборону.

Открытая демонстрация ядерных возможностей любым государст-

вом будет еще больше дискредитировать нынешний режим нерас-

пространения, вызовет возможный сдвиг в балансе сил и повысит

риск перерастания конфликтов в ядерное противостояние.

Самый важный вывод в докладе Национального совета по развед-

ке США заключается в том, что американскому господству в мире

придет конец.

Доклад состоит из семи глав и четырех сценариев. Ниже приво-

дится его содержание.

Введение. Трансформированный мир

Больше перемен, чем продолжения прежних процессов

Различные виды будущего




10

Глава 1. Глобализирующаяся экономика

Назад к будущему

Растущий средний класс

Госкапитализм: постдемократические рыночные

государства на Востоке?

Трудная дорога выравнивания мировых дисбалансов

Многочисленные финансовые проблемы

Насколько долго будут существовать различные модели

развития?

Глава 2. Демография противоречий

Рост населения, снижающийся и диверсифицирующийся

одновременно

Бум пенсионеров: вызов стареющего населения

Постоянное волнение молодежи

Меняя места: миграция, урбанизация и этнические

изменения

Демографические портреты: Россия, Китай, Индия

и Иран

Глава 3. Новые игроки

Растущие гиганты: Китай и Индия

Другие ключевые игроки

Поднимающиеся державы

Глобальный сценарий I: «Мир без Запада»

Глава 4. Бедность посреди богатства?

Подъем «посленефтяного» мира?

Энергетическая геополитика

Вода, пища и изменение климата

Глобальный сценарий II: «Октябрьские сюрпризы»

Глава 5. Растущий потенциал конфликта

Уменьшающаяся арка нестабильности к 2025 году?

Растущий риск гонки ядерных вооружений на Ближнем

Востоке


ÂÂÅÄÅÍÈÅ

11

Новые конфликты по поводу ресурсов?

Терроризм: новости хорошие и плохие

Афганистан, Пакистан и Ирак: локальные траектории

и внешние интересы

Глобальный сценарий III: «Рост стран БРИК»

Глава 6. Совладает ли международная система с вызовами?

Многополярность без многосторонности

Сколько международных систем?..

Сетевой мир

Глобальный сценарий IV: «Политика не всегда имеет локальный характер»

Глава 7. Разделение мощи в многополярном мире

Призыв к американскому лидерству останется надолго,

ослабнут возможности

Новые отношения и пересмотр старых отношений

Уменьшение возможностей финансовой ошибки

Более ограниченное военное превосходство

Сюрпризы и неожиданные последствия

Лидерство будет ключом

В прогнозе имеются 4 сценария. Хотя прямолинейные экстра-

поляции полезны для выработки основных контуров и создания

базового сценария, они обычно представляют собой односторонний

взгляд на возможные варианты будущего и, как правило, ориен-

тированы исключительно на «предсказания». Сценарии представ-

ляют собой более динамичный взгляд на возможное будущее; в их

фокусе оказываются скрытые взаимодействия, которые могут иметь

существенное политическое значение. Сценарии особенно полезны

при размышлениях о будущем в эпоху большой неопределенности,

а именно такой эпохой, по нашему мнению, будут ближайшие 15 лет.

Сценарии помогают выйти за рамки общепринятых представлений

и базовых предположений, давая возможность рассмотреть более

широкий спектр вероятного развития событий, включая новые угро-

зы и новые возможности.




Ãëàâíûé âûâîä

«К 2025 г. международная система будет многополярной. Будет

сокращаться разрыв между развитыми и развивающимися странами».

Национальный совет по разведке США предупреждает: «Успехи

других государств в науке и технике, все более активное применение

странами и различными негосударственными группировками нетрадици-

онной тактики ведения боевых действий, распространение высокоточ-

ного оружия большой дальности и более частое применение кибернети-

ческих атак будут существенно ограничивать свободу действий США».

«Китай, вторая в мире экономика, в следующие 20 лет будет ока-

зывать на мир более внушительное действие, чем любая другая страна,

являясь самым крупным импортером полезных ископаемых и самым

большим загрязнителем окружающей среды. Это будет ведущая военная

держава, обладающая мощными военно-морскими силами для защиты

морских путей. В то же время у нее будут высокотехнологичные и асим-

метричные средства ведения войны».


13

ÃËÀÂÀ 1.

Ãëîáàëèçèðóþùàÿñÿ

ýêîíîìèêà

Авторы доклада указывают на беспрецедентное смещение, на

«глобальный сдвиг экономической мощи с Запада на Восток» [1. С. 7].

Этот поворот имеет два источника: 1) увеличение цены на сырьевые

ресурсы, что значительно обогатило нефтеэкспортирующие страны

и Россию; 2) низкую стоимость рабочей силы, которая сместила

промышленное производство в азиатские страны. Мировая эконо-

мика долгие годы требовала эти дешевые товары, благодаря чему

и Китай, и Индия сделали бросок вперед. Они достигли примерно

такого же положения, которое занимали двумя столетиями раньше,

когда Китай производил примерно 30%, а Индия — 15% мирового

богатства. К 2025 г. эти две страны превзойдут ВВП всех стран за

исключением США и Японии. Но они еще долго будут отставать

по доходу на душу населения. В 2025 г. жители этих двух стран будут

характеризоваться «двойной идентичностью» — это будут мощные

страны с бедным населением.

«Бразилия, Россия, Индия и Китай совместно будут произ-

водить ВВП, равный ВВП G-7, к 2040–2050 гг. В соответствии

с этими проекциями в 2025 г. восемь стран по нисходящей будут

выглядеть так: США, Китай, Индия, Япония, Германия, Британия,

Франция и Россия. Китай особенно явственно показывает свое

положение, имея 2 трлн в иностранных финансовых резервах

в 2008 г.» [1. С. 7].


14



Американские специалисты отмечают переход в средний класс

между 1999 и 2004 гг. 135 млн человек. К 2025 г. средний класс соста-

вит 1,2 млрд человек (16% мирового населения). Особенно отмеча-

ется рост неравенства в основных регионах. Это неравенство в дохо-

дах отдельных групп населения является самым низким в Европе

и растет в Индии, США, Китае и достигает максимального уровня

в Латинской Америке.

1.1. Ãëîáàëèçàöèÿ

Если в «Основных тенденциях развития человечества до 2015 года»

американцы рассматривали глобализацию — растущую взаимосвя-

занность различных частей земного шара, отражающуюся в расши-

рении потоков информации, технологий, капиталов, товаров, услуг

и самих людей по всему миру, — как набор неких ключевых элемен-

тов, то теперь они рассматривают ее скорее как некую мегатенден-

цию, все проникающая сила которой будет оказывать существенное

влияние на все основные направления развития мира к 2025 г.

«Ê 2025 ã. ãëîáàëèçàöèÿ ïðîäîëæèò íàñòóïëåíèå

íà «íåçàïàäíûé» ìèð».

За последние 20 лет глобализация достигла новых значительных

успехов. Этому во многом содействовали либерализация китай ской

и индийской экономик, крушение Советского Союза, а также рево-

люция в области информационных технологий, охватившая весь

земной шар. На протяжении последующих 15 лет глобализация будет

способствовать мировому экономическому росту, повышению уровня

жизни, дальнейшему углублению взаимосвязи и взаимозависимости

различных уголков мира. В то же время практически во всех областях

жизни она приведет к серьезным изменениям status quo: колоссальным

экономическим, культурным, а значит, и политиче ским потрясениям.

В некоторых своих аспектах, таких, как рост взаимосвязей,

порожденный революцией в области информационных технологий,

глобализация, похоже, носит необратимый характер. Коммуникации

в режиме реального времени привели к повсеместным политическим


ÃËÀÂÀ 1.

Ãëîáàëèçèðóþùàÿñÿ ýêîíîìèêà

15

переменам и стали фактором, с которым приходится считаться даже

репрессивным режимам.

Будет трудно также отказаться от углубления экономической

взаимозависимости, хотя темпы мировой экономической экспансии

могут ослабевать и колебаться. Эта взаимозависимость расширила

границы международного бизнеса, дала возможность как малым

предприятиям, так и транснациональным корпорациям вести дела

поверх границ и вывела на международную арену новые, ранее не

предлагавшиеся услуги.

Некоторые процессы, увязываемые нами с глобализацией

1990-х годов, такие, как экономическая и политическая либерали-

зация, развиваются неравномерно и, по всей вероятности, будут

зависеть от успеха многосторонних переговоров, совершенствования

механизмов управления, прекращения конфликтов. Либерализация

условий перемещения людей через национальные границы будет

и далее наталкиваться на социальные и политические препятствия,

несмотря на острую потребность в иностранной рабочей силе.

«Èíäèÿ è Êèòàé, âåðîÿòíî, áóäóò ïðèíàäëåæàòü

ê ÷èñëó áîãàòûõ ñòðàí, «òÿæåëîâåñîâ» ìèðîâîé

ýêîíîìèêè».

Кризис. «Начавшийся в 2008 г. кризис делает настоятельной необхо-

димостью некий новый «Бреттон-Вудс»1 для более успешного регулиро-

вания мировой экономики. Лидеры основных держав, однако, встанут

перед вызовом обновления МВФ и конструирования глобально про-

зрачных и эффективных правил, приложимых к странам различного

типа капитализма, к разным уровням финансового институционально-

го развития. Неудача в конструировании новой, всеобъемлющей архи-

тектуры может привести к поиску отдельными странами собст венной

1 Бреттон-Вудская система, Бреттон-Вудское соглашениие (англ. Bretton Woods

system) – международная система организации денежных отношений и торго-

вых расчетов, установленная в результате Бреттон-Вудской конференции (с 1 по

22 июля 1944 г.). Система положила начало таким организациям, как Международ-

ный банк реконструкции и развития (МБРР) и Международный валютный фонд

(МВФ). Доллар США стал одним из видов мировых денег наряду с золотом.


16



безопасности посредством создания новых инвестиционных барьеров,

увеличения потенциала рыночной сегментации» [1. С. 10].

Мы рассматриваем глобализацию, утверждалось в предыдущем

докладе и это сохранило свое значение, растущую взаимозависимость,

выражающуюся в увеличении потоков информации, технологий, капи-

тала, товаров, услуг и людей во всем мире, как всеохватывающую мега-

тенденцию, столь повсеместную, что она окажет существенное влияние на

формирование всех прочих важнейших тенденций в мире. Будущее гло-

бализации неоднозначно; государства и независимые игроки, включая

частные компании и неправительственные организации, будут бороть-

ся за право определять ее контуры. Некоторые аспекты глобализации,

такие, как растущая взаимозависимость, источником которой является

революция в сфере информационных технологий, почти наверняка

окажутся необратимыми. Но возможно также, хотя это и маловероят-

но, что процесс глобализации можно замедлить или даже остановить

подобно тому, как эпоха глобализации в конце XIX и в начале XX в.

закончилась крахом в результате катастрофической войны и глобаль-

ного кризиса. Если не учитывать вариант ослабления или завершения

глобализации, то можно сказать, что мировую экономику скорее всего

ожидает дальнейший впечатляющий рост: предполагается, что к 2025 г.

она возрастет на 80% по сравнению с 2005 г., а средний подушный доход

окажется примерно на 50% выше. Конечно, будут происходить цикли-

ческие подъемы и спады, периодические финансовые и иные кризисы,

но в своей основе траектория развития будет определяться мощным

импульсом роста. Большинство стран мира — как развитые, так и раз-

вивающиеся — выиграют от участия в мировых экономических про-

цессах. Азия, обладая самыми быстрорастущими потребительскими

рынками, все увеличивающимся числом предприятий, которые стали

фирмами мирового масштаба, и растущим научно-техническим потен-

циалом, способна сменить западные страны в роли региона с наиболее

динамичной экономикой при условии, что стремительный экономи-

ческий рост Азии будет продолжаться.

«Òåì íå ìåíåå âûãîäû îò ãëîáàëèçàöèè íå áóäóò

íîñèòü âñåîáùåãî õàðàêòåðà».


ÃËÀÂÀ 1.


17

Растущие державы будут рассматривать возможности, связанные

с возникновением всемирного рынка, как наилучший способ утвер-

дить свой великодержавный статус на мировой арене. Напротив, иные

представители «первого мира» станут рассматривать уменьшение

отрыва от Китая, Индии и других стран как свидетельство относи-

тельного упадка, хотя скорее всего до 2020 г. они останутся лидерами.

США тоже будут считать возвышение новых держав относительным

подрывом своего положения, хотя они и в 2020 г. не будут иметь себе

равных по всем параметрам государственной мощи. Представители

развивающегося мира, отстающие в развитии, будут недовольны

возвышением Китая и Индии, особенно если их интересы окажутся

ущемленными растущим доминированием новых держав в ключевых

секторах мирового рынка. Кроме того, даже в странах-«победитель-

ницах» сохранятся обширные очаги бедности.

«Ñàìûå áîëüøèå âûãîäû îò ãëîáàëèçàöèè îæèäà-

þò òå ñòðàíû è ãðóïïû, êîòîðûå ïîëó÷àò äîñòóï

ê íîâûì òåõíîëîãèÿì è ñóìåþò âíåäðèòü èõ».

В целом уровень технологических достижений страны будет

определяться инвестициями в интеграцию и применение новых,

глобально доступных технологий — станут ли эти достижения

результатом разработок в данной стране или будут позаимствованы

у технологических лидеров. Растущий двусторонний поток «моз-

гов», занятых в сфере высоких технологий, между развивающимся

миром и Западом, увеличение численности компьютерно грамот-

ной рабочей силы в некоторых развивающихся странах, усилия

корпораций по диверсификации своих операций на рынке высо-

ких технологий — все это будет способствовать распространению.

Технологические прорывы (такие, как создание генетически изме-

ненных организмов и повышение производительности в сельском

хозяйстве) способны стать гарантией от угрозы голода и существен-

но поднять качество ключевых аспектов жизни в бедных странах.

Но разрыв между «имущими» и «неимущими» будет увеличиваться,

если только «неимущие» страны не начнут проводить политику,

благоприят ствующую применению новых технологий, а это подра-


18



зумевает умелое управление государством, всеобщее образование

и рыночные реформы.

Страны, вставшие на этот путь, смогут перепрыгивать с одного

этапа развития на другой, пропуская те фазы, которые приходилось

проходить в своем движении вперед таким лидерам высоких техно-

логий, как США и Европа. Китай и Индия обладают всеми возможнос-

тями для того, чтобы стать технологическими лидерами, но и беднейшие

страны смогут использовать массовые дешевые технологии, чтобы

подхлестнуть свое развитие, даже если его темпы окажутся не такими

высокими.

1.2. Äèñáàëàíñû

«Отказ растущих рынков осуществить валютное выравнивание

несмотря на бум в экономике вместе с желанием США привлечь

к себе огромные суммы (увеличивающие их долг) создают взаимодо-

полняющий цикл дисбалансов… Смогут ли развивающиеся эконо-

мики ослабить эти дисбалансы — зависит от их способности извлечь

уроки из наступившего мирового кризиса» [1. С. 11]. Быстрый рост,

как утверждают авторы американского доклада, увеличит напряже-

ние в отношениях между странами. Также усилится протест против

торговли с иностранцами и против внешних инвестиций.

Россия, Китай и Индия уже создали обоюдные связи в области

национальной безопасности и усилили национальный контроль над

ресурсами и рынками. Демократизация в мире замедлится. Банки

и фонды суверенных государств будут негативно относиться к МВФ,

Мировому банку и другим финансовым институтам [1. С. 12]. Евро

будет расширять зону своего влияния, доллару придется все тяжелее

играть роль резервной валюты. Китай и Россия будут играть роль

успешного конкурента Запада.

1.3. Ãëîáàëèçàöèÿ â Àçèè

Азия, переживающая подъем, будет и далее оказывать влияние

на процесс глобализации, делая его менее американизированным

и более азиатским по форме и восприятию. Вместе с тем Азии пред-


ÃËÀÂÀ 1.


19

стоит изменить стандарты этого процесса. Обладая самыми быст-

рорастущими потребительскими рынками, большим количеством

фирм, превращающихся в транснациональные корпорации, увели-

чивающейся долей наукоемких производств, Азия, кажется, всерьез

вознамерилась потеснить страны Запада и стать наиболее динамично

развивающимся центром мировой экономики, обеспечивающим ее

быстрый рост. Министры финансов азиатских стран договорились

о создании Азиатского валютного фонда, который в своей деятель-

ности не станет дублировать МВФ, будет налагать меньше огра-

ничений на валютообменные операции и предоставит азиатским

руководителям возможность дистанцироваться от вашинг тонского

макроэкономического консенсуса.

Если говорить о потоках капитала, то переживающая подъем

Азия к тому же способна аккумулировать обширные валютные резер-

вы. В настоящее время у Японии они эквивалентны 850 млрд долл.,

у Китая — 500 млрд, у Кореи — 190 млрд и у Индии — 120 млрд;

вместе они составляют три четверти от совокупных мировых запасов

валюты, однако долларовая их часть будет сокращаться. Стандартной

практикой станет использование корзины резервных валют: иен,

ренминби (валютных юаней) и, возможно, рупий.

Учетные ставки центральных банков азиатских стран будут

оказывать влияние на мировые финансовые рынки, в том числе на

Нью-Йоркскую и Лондонскую биржи. Управляющие портфелями

ценных бумаг будут в дальнейшем все более ориентироваться на

показатели прибылей азиатских фондовых бирж.

Поскольку правительства азиатских стран инвестируют все боль-

шие средства в науку и развитие, эти страны будут все в большей

степени привлекать со всего мира прикладные технологические

разработки, в том числе самые передовые, которые способствуют

интенсивному развитию их самых высокопроизводительных отрас-

лей. «Мы полагаем (говорится в тексте доклада), что азиатские гиган-

ты скорее предпочтут воспользоваться мощью своих рынков для

установления новых международных промышленных стандартов,

чем следовать существующим западным стандартам или нормативам

международных организаций стандартизации. Вся система между-

народного права на интеллектуальную собственность подвергнется

�

�


20



серьезной корректировке благодаря правоохранительной и право-

применительной практике стран Восточной и Южной Азии».

Все большее вовлечение азиатской рабочей силы (в первую очередь

из Китая, Индии и Индонезии) в глобальную экономику будет иметь

далеко идущие последствия, которые, возможно, стимулируют рост

внутренней и региональной миграции. В любом случае эти последст-

вия трудно будет переоценить: они скажутся на относительных разме-

рах крупнейших мировых мегаполисов и, быть может, станут ключевой

переменной величиной, от которой на ближайшие десятилетия будет

зависеть уровень политической стабильности (или нестабильности)

в мире. Обширные внутренние миграции выплескивают за пределы

отдельных стран только небольшую часть внутренних мигрантов

(в настоящее время лишь малая толика 100-миллионной армии внут-

ренних мигрантов Китая оседает за границей), однако и эти выбросы

могут кардинально изменить ситуацию в других регионах, в том числе

в Европе и Северной Америке. Укрепление азиацентристской культур-

ной идентичности способно оказаться наиболее глубоким следствием

того подъема, который переживает Азия. Уже сейчас сокращается про-

центное отношение азиатских студентов, отправляющихся учиться

в Европу и Северную Америку, зато образовательные центры Японии

и даже Китая становятся в их глазах все более привлекательными.

Похоже, что новая, азиатская культурная идентичность пользуется

в Азии все большим спросом, который растет вместе с ростом доходов

и распространением информационных сетей, отмечается в докладе.

Корейскими поп-певцами уже вовсю увлекаются в Японии, япон ские

мультфильмы имеют множество поклонников в Китае, а фильмы

о китайском кун-фу и танцевально-музыкальные эпопеи Болливуда

Индии смотрят миллионы людей по всей Азии. Даже Голливуд начал

испытывать на себе эти азиатские влияния, которые к 2025 г. могут

только усилиться. Более того, характер глобализации, возможно,

претерпит изменения, подобные тем, которые претерпел капитализм

на протяжении XIX и XX вв. Наиболее развитые страны наших дней

(в первую очередь Соединенные Штаты) будут по-прежнему играть

важную роль в производстве и перемещении капиталов, технологии

и товаров, однако глобализация, вероятно, в течение следующих 15 лет

в гораздо большей степени затронет «незападную» часть мира.


ÃËÀÂÀ 1.


21

Таким образом:

к 2025 г. большая часть мирового прироста населения и роста

потребительского спроса будет приходиться на нынешние развива-

ющиеся страны, в первую очередь на Китай, Индию и Индонезию;

транснациональные корпорации современных развитых стран адап-

тируют свой «профильный» бизнес и деловые практики к потребнос-

тям их культур;

корпорации, располагающие возможностями для широкого

распространения технологии и поддержки экономического прогрес-

са в развивающемся мире, уже сегодня стремятся доказать ему свою

«лояльность», не возражая против применения незападных практик

в тех сферах, на которые распространяется их деятельность. Они

могут сделать глобализацию более привлекательной в глазах людей,

заботящихся о сохранении уникальных культур;

благодаря торговле и инвестициям во всем мире будет ощу-

щаться влияние новых или расширяющихся корпораций из стран,

обязанных своим подъемом глобализации;

страны, выигравшие от глобализации и способные оценить

ее преимущества, будут добиваться усиления своей роли в междуна-

родных организациях и большего влияния на определение «правил

игры»;

в ходе консультаций с иностранными экспертами многие из

них заметили, что, хотя в их странах люди дорожат материальными

благами, принесенными глобализацией, они отрицательно относят-

ся к ней, если воспринимают ее как «американизацию», несущую

угрозу их культурным и религиозным ценностям. Подобное вос-

приятие способствует разжиганию антиамериканских настроений

в некоторых частях мира.

1.4. ÊÎÌÌÅÍÒÀÐÈÉ àâòîðîâ ê ãëàâå 1

Идеологи глобализации утверждают, что ее процесс неостановим.

Они указывают на крах прежних социалистических экономик; на то,

что в Китае процветает сектор свободного рынка; что даже прежняя

шведская социал-демократическая модель находится в кризисе. Из

этого делается вывод, что «Америка нашла, вернее, натолкнулась

�

�

�

�

�


22



на лучший способ решения проблем современной технологической

эпохи» [3. С. 49]. Этот способ — открытие национальных рынков

частным компаниям — международным чемпионам эффективности

производства, является уступкой государства своих регулирующих

функций частному капиталу.

«Среди элиты и связанных с научными знаниями работников

новой глобальной экономики, — пишет группа американ ских

политологов, — происходит цементирование идеологиче ской при-

верженностью к неолиберальной экономической ортодоксии...

Всемирная диффузия консьюмеристской идеологии создаст новое

чувство идентичности, заменяющее традиционные основы и преж-

ний образ жизни. Глобальное распространение либеральной демок-

ратии еще более укрепляет чувство возникающей глобальной циви-

лизации, определяемой универсальными стандартами экономиче-

ской и политической организации. Эта «глобальная цивилизация»

создаст свой собственный механизм глобального управления, будь

это МВФ или законы мирового рынка, которым подчинятся госу-

дарства и народы» [4. С. 4].

Идеологи глобализации указывают на два непреложных прави-

ла: (1) участие в едином рынке принесет пользу каждой стране;

(2) в результате подъема производительных сил, роста доходов и обос-

трившейся конкуренции победители и побежденные есть в каждой

стране. Возможно, самая большая мировая проблема — соотношение

глобализации с вестернизацией. Строго говоря, встает вопрос о сущнос-

ти модернизации. По этому вопросу сформировались два подхода.

Первый исходит из того, что глобализация — процесс более широ-

кий, чем вестернизация, во всех практических смыслах она равна

процессу модернизации и предполагает ее. Такой точки зрения при-

держиваются А. Гидденс, Р. Робертсон, М. Олброу, У. Конноли [5–8].

Восточноазиатские страны достаточно убедительно показали модер-

низационные возможности даже тех обществ, где вестернизация не

коснулась основополагающих устоев общества, его устоев. Пример

Восточной Азии показывает, что индустриализация во многом воз-

можна без вестернизации.

Второй подход: глобализация представляет собой глобальную

диффузию западного модернизма, то есть расширенную вестерни-


ÃËÀÂÀ 1.


23

зацию, распространение западного капитализма и западных инс-

титутов — теории прежде всего С. Амина и Л. Бентона [9–10].

Гилпин, скажем, считает мировую интернационализацию просто

побочным продуктом расширяющегося американского мирового

порядка. А. Каллиникос и ряд других исследователей видят в совре-

менных процессах новую фазу западного империализма, на которой

национальные правительства явились агентами монополистического

капитала [11]. По мнению американского теоретика Н. Глейзера,

глобализация — это «распространение во всемирном масштабе

регулируемой Западом информации и средств развлечения, которые

оказывают соответствующее воздействие на ценности тех мест, куда

эта информация проникает. Бывший чешский президент Вацлав

Гавел предложил образ бедуина, сидящего на верблюде и носящего

под традиционной одеждой джинсы, с транзистором в руке и с бан-

ками кока-колы, притороченными к верблюду. Возможно, джинсы

и кока-кола малозначительны, но транзисторное радио, телевизор

и Голливуд подрывают первоначальные ценности бедуина, какими

бы они ни были... Когда мы говорим о «глобализации культуры», мы

имеем в виду влияние культуры западной цивилизации, в особеннос-

ти Америки, на все прочие цивилизации мира» [12].

Между двумя этими школами ведется — и долго будет вестись —

весьма ожесточенная полемика. Главная проблема заключается вовсе

не в том или ином определении, а в ответе на вопрос, сможет ли неза-

падный мир вступить в фазу глобализации, не претерпев предвари-

тельно вестернизации, отказа от своей культуры ради эффективных

цивилизационных основ вестернизма.

Кто прав в споре о модернизации? Реальность пока такова: глоба-

лизация ведет к консолидации мира на условиях наиболее развитой

его части, но в мир «старого капитализма» стремительно вторгается

отставший на несколько столетий мир, сумевший воспользоваться

открытостью науки, доступностью технологии, революцией в инфор-

матике и биологии.

Анализ глобализации требует ответа на вопрос, в какой степени

революционным, рвущим связи с прежними традициями являет-

ся текущее переустройство мира. Среди апологетов глобализации

выделились два подхода: революционный и эволюционный. Им противо-


24



стоит — в пику розовой картине будущего, рисуемой идеологами гло-

бализации обеих названных ветвей, — группа скептически настро-

енных в отношении глобализации теоретиков. Проследим отличие

друг от друга этих трех школ на основе сопоставления их взглядов по

основным оценочным моментам в табл. 1.Таблица 1

Три взгляда на глобализацию

Оценочные

моменты

Революционный

подход

Эволюционный

подход

Скептический

подход

Новое Наступление гло-

бальной эры

Беспрецедентный

уровень глобализа-

ции

Формирование торговых

блоков, более слабое гло-

бальное управление, чем

в предшествующее время

Главные

черты

Глобальный капи-

тализм, управление

в глобальных мас-

штабах

Интенсивная и экс-

тенсивная глобали-

зация

Менее взаимозависимый,

чем прежде, мир

Мощь нацио-

нальных пра-

вительств

Ослабевающая

и распадающаяся

Пересмотренная,

реконструированная

Укрепившаяся и приумно-

женная

Движущие

силы глоба-

лизации

Свободный капитал

и новая технология

Движение к модер-

низации своего

общества

Государственные механиз-

мы и рыночные структуры

Вид страти-

фикации

Эрозия старых

иерархий

Новая архитектура

мирового порядка

Усилившаяся маргинали-

зация Юга

Домини-

рующий

мотив

Стандартизация

(Макдоналдс,

Мадонна и др.)

Трансформация поли-

тического сообщества

Реализация национальных

интересов

Концептуа-

лизация гло-

бализации

Пересмотр природы

человеческих дей-

ствий

Пересмотр межрегио-

нальных отношений

Интернационализация

и регионализация

Историческая

траектория

Глобальная цивили-

зация

Глобальная интегра-

ция и одновременная

фрагментация

Региональные блоки,

столкновение цивили-

заций

Суммарный

тезис

Окончание истори-

ческой релевант-

ности нации-госу-

дарства

Осуществляется

трансформация госу-

дарственной мощи

и мировой политики

Интернационализация

вступает в зависимость

от согласия государств

и от мирового соотноше-

ния сил

Источник: Held D. et al. Global Transformations. Politics, Economics and Culture. Cambridge:

Polity Press, 2005. Р. 10


ÃËÀÂÀ 1.


25

1. Сторонники революционных перемен — американские политоло-

ги Р. Кеохане и Дж. Най — в книге «Мощь и взаимозависимость» (1997)

обосновали то положение, что простая взаимозависимость стала

сложной взаимозависимостью, связывающей экономические и поли-

тические интересы настолько плотно, что конфликт крупных держав

теперь уже действительно исключен [13]. Теоретический прорыв

в этом направлении совершил в 1990 г. японец Кеничи Омае в работе

«Мир без границ»: люди, фирмы, рынки увеличивают свое значение,

а прерогативы государств ослабевают — в новой эре глобализации

все народы и все основные процессы оказываются подчиненными

глобальному рыночному пространству. Это новая эпоха в истории

человечества, в которой «традиционные нации-государства теряют

свою естественность, становятся непригодными в качестве партнера

в бизнесе» [14–15].

В глобализации видится источник грядущего процветания, умиротво-

рения, единых для всех правил, путь выживания, поднятия жизненного

уровня, социальной стабильности, политической значимости, ликви-

дация стимула в подчинении соседних государств. Глобализационная

волна пройдет по раундам мировых торговых переговоров, она обусло-

вит выработку нового отношения к введению торговых ограничений,

квот, тарифов, субсидий для своей промышленности.

Певцами революционных перемен стали такие авторы, как один из

ведущих журналистов The New York Times Томас Фридман, несколько

экзальтированно подающие блага рыночного капитализма и либе-

ральной демократии, позволяющие капиталу молниеносно пере-

мещаться в страны, где стабильно политическое устройство, где

эффективна экономика, где прибыли наиболее многообещающи.

Сторонники ускоренной и освобожденной от сдерживающих начал

глобализации видят только в ней способ сблизить богатую (запад-

ную) часть мира с бедной [16]. Имеется в виду, что бедные страны,

подобно Китаю и Индии, сумеют изыскать свою нишу в мировом

производстве, опираясь не на косные, традиционно ориентирован-

ные правительства, а на чувствительные к переменам и нововведени-

ям частные компании и на столицы, приемлющие перемены.

Экономическая логика в ее неолиберальном варианте требует

денационализации экономики посредством создания транснацио-


26



нальных сетей производства, широкой мировой торговли и гиб-

ких, основанных не на одном только долларе, финансов. В этой

экономике «без границ» национальные правительства становятся

простой прокладкой между взаимодополняющими экономиками.

С ультраглобалистской точки зрения, прежнее противопоставление

Севера Югу теряет всяческий смысл по мере того, как возникает

новое глобальное разделение труда, которое заменяет прежнюю

(центр — периферия) структуру мирового товарообмена на более

сложную архитектуру экономической мощи: обновление и быстрое

использование достижений науки против отвергающего рынок пла-

нирования.

Революционный гиперглобализм представляет глобализацию

будущего как фундаментальную реконфигурацию «всей системы

человеческих дей ствий» [7. С. 85]. Подлинно важные решения «будут

приниматься транснациональными компаниями в союзе с регио-

нальными правительствами... Это будет своего рода высокотехно-

логичный архипелаг посреди моря нищего человечества» [17]. Как

и столетием ранее (в случае с Норманом Эйнджелом, предсказавшим

в 1911 г. невозможность новых войн), возникли цивилизационные

оптимисты: экономиче ский взаимообмен столь важен и ценен для

отдельных стран, что о военном конфликте с их участием нельзя

и помыслить по мере роста глобализационного процесса.

А как же Югославия, Афганистан, Ирак — образцы насилия

XXI столетия? Многие из оптимистов (скажем, американец М. Дойл)

полагают, что необратимая взаимозависимость, а с нею и абсолютное

господство либеральной демократии, исключающей войны, наступят

несколько позже — между 2050 и 2100 гг. [18]. Период же до 2050 г.

пристрастием к миролюбию отличаться не будет — плата истории за

географию.

2. Сторонники эволюционного подхода, возглавляемые теорети-

ческими светилами первой величины Дж. Розенау и А. Гидденсом,

считают современную форму глобализации исторически бес-

прецедентной, иррелевантной до Первой мировой войны.

Рассматриваемый подход требует от государств и обществ

по степенной адаптации к более взаимозависимому, но в то же вре-

мя в высшей степени нестабильному миру [19–22], характерному


ÃËÀÂÀ 1.


27

неизбежными социальными и политическими переменами, сово-

купность которых составит суть развития современных обществ

и мирового порядка [23]. Глобализация постепенно разрушает раз-

личия между отечественным и иностранным, между внутренними

и внешними проблемами [24]. Дж. Розенау указывает на создание

в традиционном обществе нового политического, экономического

и социального пространства, к которому должны на макроуровне

приспосабливаться государства, а на местном уровне — локальные

общины [20. С. 4–5].

Но сторонники эволюционного подхода (в отличие от радика-

лов) отказываются, обращаясь к будущему, определять направление

процесса, охватившего мир. Его сутью являются непредсказуемые

изменения и главной характеристикой — имманентное возникнове-

ние новых противоречий [25]. Они видят в глобализации долговре-

менный противоречивый процесс, подверженный всевозможным

конъюнктурным изменениям, и не претендуют на знание траекто-

рии мирового развития, считая пустым делом предсказание пара-

метров грядущего мира, четкое определение потребностей мирового

рынка или исчерпывающую характеристику возникающей мировой

цивилизации. Эволюционисты проявляют осторожность и «научную

скромность» и осмотрительность, не желая создавать ясно очерчен-

ные картины меняющегося калейдоскопа мира. Они не предсказы-

вают создания единого мирового сообщества, не говоря уже о неко-

ем едином мировом государстве.

На них производят впечатление броски и спады, неравномер-

ность экономического развития. Никто не смог предсказать фено-

менального подъема Китая после 1978 г.; сенсационную остановку

японской экономической машины после 1990 г.; потрясающий бро-

сок американской экономики в 1990-е годы; всемирное замедление

2000-х годов, крах Индонезии, Аргентины, Руанды, Кении.

Глобализация ассоциируется у эволюционистов с формированием

новой мировой стратификации, когда некоторые страны постепен-

но, но прочно войдут в «око тайфуна» — в центр мирового развития,

в то время, как другие страны, словно заговоренные, безнадежно

маргинализируются. Но и при явном отрыве одних стран от дру-

гих не будет деления на «первый» и «третий» мир, оно будет более


28



сложным. По существу, все три мира будут присутствовать в почти

каждом большом городе в качестве «трех окружностей» — богатые

(согласные с существующим порядком), средний класс и те бедные,

кто окажется выброшенным на обочину мирового развития [26].

Произойдет радикальное изменение самого понятия мощи и могу-

щества. Суверенные государства сохранят власть над собственной

территорией, но параллельно национальному суверенитету будет

расширяться зона влияния международных организаций. «Сложные

глобальные системы — от финансовых до экологических — соединят

судьбу различных общин в отдаленных регионах мира... Носители

мощи и подчиненные в системе этой мощи будут явственно отделе-

ны друг от друга едва ли не океанами. Современный институт терри-

ториально ограниченного правления окажется аномалией по срав-

нению с силами транснациональных организаций» [27]. При этом

эволюционисты отрицают революционную, гиперглобалистскую

риторику наступления исторического конца государства-нации как

института. Их кредо: традиционные концепции государственности

изменяются медленно, но постоянно. Суверенность сегодня «есть

нечто меньшее, чем территориально обозначенный барьер, это скорее

источник и ресурс отстаивания прав и привилегий в пределах общей

политической системы, характеризуемой комплексными транснацио-

нальными сетями» [28]. Мировой порядок уже не вращается вокруг

оси суверенного государства (бомбежка против Югославии и удар по

Ираку — новая черта XXI в.). Это принуждает правительства суве-

ренных государств вырабатывать новую стратегию в мире, где завер-

шились два с половиной века независимых суверенных государств

Вестфальской системы, считают эволюционисты.

Основная часть теоретиков обоих апологетических направлений

полагают, что глобализация так или иначе нанесет смертельный

удар суверенным государствам. «Очевидно, что растущая глобаль-

ная экономическая взаимосвязь, — считает американский теоре-

тик Р. Фолк, — совмещенная с влиянием Интернета и мировых

средств связи (особенно телевидения), воспевающих консьюмеризм

и создающих общее и одновременное восприятие новостей, изменит

наше представление о мировом порядке фундаментальным образом.

Государство не будет более доминирующей силой на мировой арене.


ÃËÀÂÀ 1.


29

Глобальные рыночные силы в лице многонациональных корпораций

и банков излучают сильное и независимое влияние. Они дей ствуют на

международной арене с минимальными ограничениями. Усиливается

воздействие локальных и транснациональных инициатив отде-

льных групп граждан по всевозможным вопросам местного значе-

ния — от строительства дамб до противодействия правительственным

ре прессиям. Международный порядок, определяемый этими силами,

представляет собой переход от мира суверенных территориальных

государств к возникающей мировой деревне... В значительной мере

социал-демократическая версия сочувствующего гражданам государ-

ства заменяется неолиберальным жестоким государством» [29].

По мнению американского политолога С. Стрейнджа, «силы

деперсонализированного мирового рынка становятся более влия-

тельными, чем мощь государств, чьи ослабевающие возможности

отражают растущую диффузию государственных институтов и ассо-

циаций, переход власти к локальным и региональным органам» [30].

Создаются новые формы социальной организации, заменяющие

нации-государства. В новом, разворачивающемся в XXI в. мире «гло-

бальный рынок подтачивает основы суверенности. Рынок медленно

сужает сферу деятельности национальных правительств, оставляя

им все меньше пространства для маневра. В то же время глобализа-

ция подтачивает демократический контроль. Начинают действовать

законы свободного рынка, а не национальных парламентов» [31].

За утрату суверенитета своих правительств определенные сегмен-

ты общества получат материальный бросок вперед. Вследствие гло-

бализации в 2000–2026 гг. наступит фаза ускоренного экономическо-

го роста. Наряду с общим улучшением образовательной системы этот

рост убедит большинство стран, что их национальным интересам

лучше будет служить сотрудничество с глобализирующейся междуна-

родной системой, а не изоляция от нее или попытка сокрушить эту

систему. После завершения эпохи турбулентности глобализация дове-

дет общемировую консолидацию в 2050–2080 гг. до уровня мировой

федерализации, которая захватит и ХХII в.

Пресса весьма оживленно обсуждает возможное будущее, осо-

бенно с точки зрения возможности появления надгосударственных

органов. Так, американский журнал The New Republic предсказывает,


30



что за экономической глобализацией последует политическая гло-

бализация, которая доведет дело до создания мирового правитель-

ства [32. С. 153]. Это отражение точки зрения той группы аналити-

ков, которые восторженно относятся к глобализации, видя в ней

продукт новой технологии, порождающей принудительное следование

экономическим интересам с одновременным подавлением национальных

страстей: общества должны сделать выбор между модернизацией,

открытием экономики и политических систем и старыми битвами по

поводу территорий и национальной славы [33].

Глобалисты, при всех их оттенках, свято убеждены, что, несмотря

на все противоречия, историческая тенденция повернет в сторону

глобализации. И следует (вместо ностальгических воспоминаний

о теряемом мире ясно очерченных национальных границ и нацио-

нальных прерогатив) обратиться к строительству новой мировой

структуры, погребающей под собой национальные границы. При

этом глобализация не всегда «провоцируется сверху», она открывает

своего рода простор самым разнообразным оппозиционным силам —

защитникам окружающей среды, профсоюзам, фермерским органи-

зациям, женскому движению и прочим «малым интернационалам»,

все меньше обращающим внимание на национальные границы.

Идеологи глобализации представляют государственное плани-

рование, помощь и содействие актами экономического обскуран-

тизма и ретроградства. Даже для терпящих явный экономический

крах государств кейнсианство и «Новый курс» президента Рузвельта

сегодня табу. «Вашингтонский консенсус» нетерпимо относится даже

к умеренной степени государственного планирования, дирижизма,

защиты собственной промышленности, не говоря уже о социализме

даже в самом бледно-розовом его варианте.

3. Скептики. Не все специалисты согласны с советником

Б. Клинтона по национальной безопасности С. Бергером в том, что

«президентская стратегия овладения силами глобализации благо-

приятна для американского народа и для всего мира» [34. С. 10].

Более того, именно в развитых странах, таких как США, начала

расти организованная оппозиция — значительные силы не только не

признали благотворность глобализации для США, но и в будущем

не признают неизбежность этого процесса. Особенно остро это ощу-


ÃËÀÂÀ 1.


31

щают профсоюзы. По мнению председателя международного отдела

крупнейшего американского профсоюзного объединения АФТ-КПП

Дж. Мазура, «будущее явится полем битвы тех общественных инте-

ресов, которые определят структуру мировой экономики двадцать

первого века. Силы, стоящие за глобальными экономическими пере-

менами, и силы, выступающие против регулирования, помогающие

корпорациям, подрывающие социальные структуры и игнорирующие

общественные нужды, — встретят сопротивление» [35. С. 79].

Скептики указывают на то, что интегрированный мир подвергнет

себя новой опасности попасть в зависимость от насилия традиционно

лидирующих регионов, доводя до ненависти жертвы неолиберальной

идеологии. Даже президент Клинтон вынужден был признать, что

отдельные группы и отдельные государства «могут отныне вторгаться

в жизнь соседей и могут парализовать их жизненно важные системы,

разрушить торговлю, поставить под вопрос благополучие и благосо-

стояние народов, ослабить их возможности функционировать» [36].

Отсюда и реакция силовых структур США, которые снисходительно

молчат по поводу саморегулирующегося мира и процветания при гло-

бализации.

Наиболее выдающимися критиками глобализации в США явля-

ются Б. Барбер, Д. Кортен, Г. Дейли, П. Бьюкенен. В Европе наиболее

известным теоретиком контрглобализма стал Дж. Голдсмит [37–41].

Против «вашингтонского консенсуса» (выработанного, как уже было

сказано, еще в начале 1980-х годов экономической элитой США

и руководством Международного валютного фонда и Всемирного

банка) выступили представители семи критических направлений,

негативно характеризующих различные аспекты глобализации.

Первое направление исходит из того, что мощные современные

государства вопреки глобализации сумеют сохранить собственный

силовой и экономический потенциал, они не растворятся в аморфном

глобальном конгломерате. При всей важности глобализировавшегося

рынка национальная политика, а не «невидимая рука рынка» будет

определять экономическое развитие мира. Трудно опровергнуть спра-

ведливость утверждения американского исследователя К. Уолтса о том,

что «правительства и народы готовы пожертвовать своим благополучи-

ем, если речь идет о преследовании нацио нальных, этниче ских и рели-


32



гиозных целей» [3. С. 52]. Правительства и народы не готовы сдаться на

милость компаний — чемпионов производительности в своих сферах.

На протяжении долгой истории человечества не некие абстрак-

тные экономико-политические интересы, а целенаправленные дей-

ствия правительств формировали (и будут формировать в будущем)

экономико-политические блоки, союзы, ассоциации. Без полити-

ческой воли, без решения соответствующих правительств не были

бы созданы Объединение угля и стали (1951), Европейский союз,

НАФТА, ОПЕК, АСТЕС и прочие интеграционные предтечи гло-

бального рынка. В то же время продолжавшаяся долгие годы интегра-

ция Восточной Европы не предотвратила дезинтеграции Советского

Союза и Югославии. И в будущем интеграция Северной Атлантики,

Западного полушария, Восточной Азии будет реализована лишь

в том случае, если «менее значимые» страны откажутся от самоут-

верждения и собственных национальных амбиций. Рассчитывать на

это нереалистично. Достаточно взглянуть на позицию Польши после

президента Квасневского и даже на политику малых прибалтийских

стран, чтобы оценить потенциал национализма.

В плане критики объединительного потенциала не следует также

забывать, что лишь сравнительно небольшие по размеру страны

импортируют и экспортируют значительную долю своего националь-

ного продукта. А крупные по размеру страны с большим ВНП про-

изводят основную его долю на собственном рынке. Именно поэтому

такие страны, как США, Япония, Германия, меньше (точнее сказать,

сравнительно незначительно) зависят от других стран. Они могут позво-

лить себе роскошь самостоятельных действий, имея несравненно более

широкий спектр возможностей, они вовсе не обязательно зададутся

целью привязать свою экономику к геоэкономическим комплексам,

чьи интересы могут вовсе не совпадать с их собственными государст-

венными интересами. Иначе говоря, потенциал независимых нацио-

нальных стратегий и действий никоим образом не будет уменьшен.

В этом глобалисты, говорящие о нераздельной общности мира, усту-

пают националистическим силам, примером чего стало проваленное

голосование о принятии Европейской конституции в 2005 г.

Все это предупреждает против преувеличения самостоятельной

сущности транснациональных корпораций. Критики теорий гло-


ÃËÀÂÀ 1.


33

бализации указывают, что столь громко декларируемая интернацио-

нальность, космополитизм крупных компаний часто противоречат

действительности. При всей космополитичности ТНК практически

о каждой из них можно твердо сказать, где ее подлинная штаб-квар-

тира, кому она платит налоги, чей флаг приветствует, какое прави-

тельство считает своим. Среди ста крупнейших корпораций мира нет

ни одной, национальная принадлежность которой была бы неясна,

которая являлась бы просто глобальной. По всем параметрам — разме-

щение инвестиций, месторасположение исследовательских центров,

национальность владельцев, держателей акций, менеджеров и дист-

рибьюторов — четкая национальная ориентация является очевидной.

Даже технологический уровень корпорации полностью отражает уро-

вень страны, к которой она принадлежит.

Таково противостояние глобализации на макроуровне, на уровне

межгосударственных отношений и по вопросу о мнимой наднациональ-

ности международных корпораций. Но критика глобализации все более

активно спускается и на микроуровень, на уровень отдельных сосед-

ских общин, городских и пригородных сообществ. Коммунитаристы

видят в глобализации антитезу небольшим комьюнити, соседским

общинам, которые, с их точки зрения, являются основой подлинной

демократии и охраны прав граждан. Мировые рынки ввиду их колос-

сальной отдаленности подрывают ответственность граждан — базис,

на котором зиждется современная демократия. Никакая система тру-

довой мотивации не в состоянии заменить здравые соседские общины.

Выступающий с подобными идеями американский политолог Р. Барбер

называет мир глобализации «виртуальным миром Мак-Уорлд», кото-

рый пытается заменить реальный мир фикциями консьюмеристской

культуры. Пока аннигиляция национального и непосредственного

окружения представляется неубедительной. Силы глобализации еще

не обесценили мощь государств, чьи лидеры, пока в состоянии, будут

дей ственно пользоваться своим политическим контролем.

Второе направление считает, что скоротечное, непродуманное

занижение и даже уничтожение национальной идентичности чревато

колоссальной дестабилизацией отдельных стран и мировой системы

в целом. Своим требованием свободного рынка Соединенные Штаты

уже привели к социальным взрывам в ряде стран. Недавний пример


34



дестабилизации огромной Индонезии, покорно подчинявшейся гло-

балистским требованиям МВФ, впечатляет.

Представители этого направления считают, что в целом идея

автоматически достигаемой свободнорыночной экономикой само-

стабилизации — «архаична как курьезное наследие рационализ-

ма эпохи Просвещения, которое уцелело только в Соединенных

Штатах» [42. С. 16]. Как пишет американец Дж. Грей, «глобальное laissez

faire является национальным американским проектом». Как полагает

американский аналитик Д. Каллео, «стилизованный по-американски

глобализм означает однополярный Pax Americana, а не диверсифициро-

ванный плюралистический мир, где властью нужно делиться. Разрыв

между фиксированным однополярным воображением и растущими

плюралистическими тенденциями в реальном мире представляет собой

постоянно усугубляющуюся опасность. Эта опасность проявляет себя

в политической линии, которая противопоставляет Америку одновре-

менно интересам России, Китая и даже Европы» [43].

Восхождение на престол идеологии глобализации, которую Дж. Грей

называет фундаментализмом свободного рынка, полностью соответст-

вует интересам лишь одной страны и одного общества — американского.

Фактически США при помощи глобализации попытаются осуществить

«революционный захват» мировой экономики, и любая другая «эконо-

мическая цивилизация» ими отвергается. Лишь исходя из собственных

интересов, американцы убеждены в универсальном характере досто-

инств свободного рынка, что ведет к жестокому навязыванию рыночных

реформ многим незрелым обществам, неподготовленным государствам.

Этим глобалистским фундаменталистам все особенности историче ского

развития кажутся просто препятствием к реализации свободной торгов-

ли — близорукая оценка процесса модернизации, столь неоднородного

и несводимого к единому (глобальному) знаменателю.

1.4.1. Ïðîòèâîäåéñòâèå ãëîáàëèçàöèè

Едва ли можно сомневаться в том, что практически ни одна сфера

человеческой деятельности не избежит той или иной степени вли-

яния глобализации. Глобальный характер конкуренции подстегнет

производительность труда, поощрит научные разработки, привлечет

капитал к зонам социальной стабильности и дешевой рабочей силы.


ÃËÀÂÀ 1.


35

Но, как у каждого подлинно значимого явления, у глобализации

помимо позитивной есть огромная негативная сторона — стоит лишь

обратиться к примерам Мексики, Таиланда, Индонезии.

Глобализация весьма специфически будет интегрировать мир.

Одни интеграционные усилия ведут к искомому объединительно-

му результату, другие — обнажают непримиримые противоречия.

Дифференциация мирового сообщества не только сохранится, но

получит новые измерения (возможно, с элементами ожесточения).

Фиксация неравенства (и, еще важнее, отсутствие обнадеживающей

альтернативы) в век массовых коммуникаций может очень быстро

разжечь пожар несогласия и противостояния.

Лишь примерно десяти развивающимся странам (среди них

Турция, Китай, Индия, Таиланд, Индонезия) удалось воспользо-

ваться благами глобализации, внедриться в единый глобализиро-

ванный рынок XXI в. В этом списке нет России, большинства стран

Восточной Европы, Латинской Америки, Африки. Сырье не являет-

ся характеристикой участия в глобальной экономике. Если Россия

поставит на глобальный рынок нефти меньше, об этом позаботятся

другие страны — ОПЕК, Венесуэла.

Не забудем при этом, что глобализация, формируя острова зажи-

точности даже в прежде, безусловно, бедных Индии, Китае, Мексике,

создает покинутый всеми огромный «четвертый мир». И финал драмы

не предрешен. Он зависит от человечества в его стремлении не только

к эффективности, но и к состраданию, мировой солидарности, тради-

ции гуманизма.

Суммируем основные характеристики глобализирующегося мира.

1. Завися от прямого портфельного инвестирования, глобали-

зация затронула лишь часть мирового сообщества, пройдя мимо

огромных регионов, оставляя их на обочине мирового развития.

Строго говоря, глобализация — при всем своем всеобъемлющем

названии — затронула лишь северную часть полосы развитых стран:

81% прямых инвестиций капиталов приходится на северные страны

высокого жизненного уровня — Соединенные Штаты, Британию,

Германию, Канаду. И концентрация капитала в этих странах увели-

чилась за четверть века на 12% [44]. Им не удалось внедриться в еди-

ный глобализированный рынок XXI столетия.


36



2. Увы, не каждой стране дается шанс быть частью привилегирован-

ной системы. Но практически все государства ставятся под пресс — они

должны адаптироваться к вызову глобализации, к уровню наиболее

успешных производителей среди частных компаний мира. Глобализацией

практически не затронуты Африка, большинство стран Латинской

Америки, весь Ближний Восток (за исключением Израиля), огромные

просторы Азии (даже в отдельных странах зона действия сил глобализа-

ции ограничена. Например, в Италии в сферу ее действия входит север-

ная часть страны, а Меццоджорно — на юге — не подвластен ей).

Глобализация может быть причиной быстрого разорения и ухода

на мировую обочину развития целых стран вследствие всесокру-

шающей конкуренции. Под ее влиянием государства становятся

объектами резких и быстрых экономических перемен, которые спо-

собны в короткие сроки девальвировать легитимность правительств.

Подданные своих стран оказываются незащищенными перед набо-

ром новых идей, противоположных по значимости главным догмам

национальных правительств. Богатство у владельцев технологии

и ресурсов возникает буквально на глазах, но столь же быстро опус-

каются по шкале благосостояния и могущества тех, кто «замешкал-

ся», кто не посмел пожертвовать собственной идентичностью.

«Свобода и ярость, — пишут американцы Р. Менон и У. Вимбуш, —

с которой правительства — по меньшей мере те, которые выразили

свое желание участвовать в глобальной экономике, — могут обра-

титься к репрессиям, уменьшается драматически. Это увеличивает

свободу маневра и самовыражения прежде молчавших националь-

ных меньшинств. Государства, в которых этнические меньшинства

размещаются географически концентрированно, теряют рычаги воз-

действия — их противодействие меньшинствам становится все более

дорогостоящим, потому что данное государство теперь уже хорошо

просматривается всем внешним миром» [45. С. 84–85].

«Èñêëþ÷åíèå öåëûõ îáùåñòâ èç ïðîöåññà ãëî-

áàëüíîé ìîäåðíèçàöèè óâåëè÷èâàåò ðèñê ýòíîíà-

öèîíàëüíûõ êîíôëèêòîâ, òåððîðèçìà, âîîðóæåííûõ

êîíôëèêòîâ» [46].


ÃËÀÂÀ 1.


37

3. В развитых странах — странах Организации экономического

сотрудничества и развития — экспорт растет вдвое быстрее, чем

в соседних странах. Доля экспорта в 1960 г. составляла в ВНП этих

стран в среднем 9,5%, а в 2000 г. — 20%. [47] Американские профсо-

юзы напоминают, что глобализация вовсе не означает по всеместное

расширение торговли. К примеру, доля демократических развиваю-

щихся стран упала в общем американском импорте с 53,4% в 1989 г.

до 34,9% в 1998 г. В этом потоке доля промышленных товаров умень-

шилась за указанный период на 21,6%1.

4. По-видимому, у развивающихся стран появляется шанс. Ска-

жем, между 1990 и 1997 гг. финансовый поток частных средств

из развитых стран в развивающиеся увеличился драматически —

с 44 млрд долл. до 244 млрд2. Примерно половину этих средств соста-

вили прямые инвестиции, что, казалось бы, давало странам-полу-

чателям шанс. Но вскоре обнаружилось, что грандиозные суммы

уходят так же быстро, как и приходят (одним нажатием клавиши на

компьютере), как только экономическая ситуация в данной стране

начинает терять свою привлекательность (исчезает потенциаль-

ная сверхприбыль). В кратчайшее время западные частные деньги

покинули в середине 1997 г. Таиланд, затем Южную Корею, затем

Индонезию, вызвав в каждой из стран шок национального масштаба.

Надо ли говорить, что терпение жестоко эксплуатируемого — и столь

легко становящегося жертвой — незападного мира небеспредельно?

В случае с обращенными к глобализации правительствами основ-

ная масса населения может, так сказать, воспротивиться открытию

страны, безжалостной конкурентной борьбе и двинуться в проти-

воположную, обращенную в прошлое, сторону. Возможно, тради-

ционалистское восстание против чуждых ценностей (подаваемых как

универсальные), против страшного разрыва богатства и бедности,

против осквернения традиционных святынь и безразличия к потер-

певшим. Уже сейчас жертвами подобной глобализации стали оскол-

ки Советского Союза и во многом азиатские государства — Китай,

Пакистан, Афганистан, Индонезия. «Идентичность, основанная

1 Foreign Affairs. May/June 2000. Р. 184.2 World Policy Journal. Fall 1999. Р. 82.


38



на мифе, языке, религии и культуре, может оказаться недостаточно

крепкой для сохранения целостности этих государств перед лицом

глобализации», — приходят к заключению американские исследова-

тели Р. Менон и У. Вимбуш [45. С. 85].

5. Глобализация требует фактической унификации условий. Но

в реальной жизни такого не происходит. Скажем, в период азиатского

экономического кризиса 1998–1999 гг. западноевропейские страны

страдали прежде всего от высокого уровня безработицы; Китай шел

своим путем, а США били рекорды промышленного роста. Что обще-

го между фантастически быстро растущими сборочными линиями

и заводами на мексиканской стороне границы с США и теряющими

работу голубыми воротничками Детройта? Можно смело сказать, что

американский конгресс, как и американские профсоюзы, никогда

не смирится с переводом американских капиталов в зоны дешевой

рабочей силы, ибо это, во-первых, заденет стратегиче ские позиции

США, во-вторых, негативно коснется прямых интересов американ-

ских производителей, рабочих их компаний – тех избирателей, кото-

рые раз в четыре года видят в президентских выборах альтернативу

покорному сползанию к высокой безработице (когда рабочие места

в массовом порядке начнут «эмигрировать»).

В наиболее индустриально развитом американском обществе

к 2020 г. в производительной сфере будет занято значительно мень-

ше 10% от общей численности населения. Эта высокооплачиваемая

рабочая сила Америки категорически не заинтересована: а) в перево-

де американских средств и технологий в страны с дешевой рабочей

силой; б) в допуске на богатый американский рынок конкурентос-

пособной продукции из стран, где государство помогает экспортерам

и где издержки на производство значительно меньше американских.

6. Идеологи глобализации утверждают, что рынок ныне становит-

ся глобальным. В строгом смысле это не подтверждается фактами.

Страны крупных экономических возможностей остаются на удивле-

ние ориентированными на внутренние рынки. Скажем, невовлечен-

ные во внешнюю торговлю и обмен отрасли и сектора американской

промышленности охватывают 82% работающих американцев [48].

В Соединенных Штатах «почти 90% работающих заняты в эко-

номике и сфере услуг, которые предназначены для соб ственного


ÃËÀÂÀ 1.


39

по требления». В трех важнейших экономиках современности —

США, ЕС и Японии – на экспорт идет лишь 12% ВВП [44. С. 176].

Страны Бенилюкса могут чрезвычайно критически зависеть от

импорта и экспорта, но не гигантские экономические комплексы

ведущих промышленных держав. Может ли хвост вилять собакой,

может ли мощная (но не преобладающая) сфера ориентированного

на экспорт производства навязывать свою волю всему обществу?

7. В политическом плане фактом является то, что торжество глоба-

лизации означает прежде всего историческое поражение левой части

политического спектра практически в каждой стране. Левые полити-

ческие партии еще могут побеждать на выборах и делегировать своих

представителей в правительства. Но они уже не могут реализовывать

левую политико-экономическую программу. В результате они попросту

председательствуют при распродаже своих левых ценностей. И этот

кризис левых взглядов и сил, судя по всему, надолго.

1.4.2. Êðèòèêè ãëîáàëèçàöèè

Третье — критическое — направление возглавили такие скеп-

тики, как американцы П. Хирст и У. Томпсон, которые в общем

и целом считают глобализацию мифом, направленным на сокрытие кон-

фронтационной реальности развития международной экономики, все

более представляющей собой жестко сдерживаемый баланс сил трех

регио нальных блоков — Северной Америки, Европы и Восточной

Азии (где национальные правительства сохраняют всю прежнюю

мощь) [49–50]. Ведь глобализация не смягчает, а усиливает мировое

неравенство. Силы рынка отнюдь не вырвались из-под контроля,

они зависят от регулирующих правил национальных правительств.

Новый, меньше ориентирующийся на государственную мощь мир

можно найти лишь в воображении некритичных глобалистов.

В реальной же жизни правительства вовсе не являются покорными

жертвами интернационализации, они являются первостепенными

по значимости ее творцами.

По мнению американцев Р. Кеохане и Дж. Ная, «вопреки ожида-

ниям теоретиков информационная революция не децентрализовала

мировую мощь и не уравняла государства между собой. Она оказала

как раз противоположное воздействие» [51]. Процесс глобализации


40



отнюдь не разрешает проблему существующего разительного глобаль-

ного неравенства, он не размывает сложившейся к началу третьего

тысячелетия иерархии богатства и бедности. Глобализация создает

дополнительные возможности крупным производителям (чаще всего

транснациональным корпорациям, которые, пользуясь феноменаль-

но распространившимся рынком, укрепляют свои позиции) за счет

менее крупных и менее приобщенных к современной науке и техно-

логиям производственных коллективов во всех странах планеты. Этим

менее эффективным производителям грозит исчезновение с лица

земли. Не составляет большого труда уже сейчас назвать всемогущих

чемпионов глобализации XXI в. и ее деморализованных жертв.

По мнению американца Дж. Грея, «глобализация является оши-

бочным и вредным политическим проектом, оказывающим непомер-

ное влияние на глобальные экономические и финансовые институты.

Он отражает предпочтение творцов американской внешней полити-

ки» [42. С. 4]. Слабые государства становятся жертвами, попадая под

пресс глобализации, «национальные правительства начинают делить

власть — политическую, социальную, военную — с кругами бизнеса,

международными организациями, множеством групп граждан» [52].

Скептики категорически отрицают производимую якобы глоба-

лизацией эрозию разделительных линий между Севером и Югом.

Происходит очевидная маргинализация развивающихся стран —

богатый Север, по существу, частично включает, а частично исклю-

чает из прогресса большинство человечества. Факт перевода транс-

национальными корпорациями своих рабочих мест в районы более

дешевой рабочей силы Юга преувеличен [53]. Эти критики глобали-

зации подвергают сомнению многонациональность ТНК, они пока-

зывают, что всегда можно с легкостью определить национальную

принадлежность и лояльность транснациональных корпораций [54].

В мире существует и закрепляется мировая иерархия, разитель-

ное неравенство, а не некая система всеобщего равенства доступа

к информации, технологии и эффективности. Все чаще звучит мысль,

что «будущее глобальной экономики, в которой только Соединенные

Штаты и небольшая группа богатых получают преимущества, явля-

ется внутренне нестабильным и с экономиче ской, и с политической

точек зрения» [55. С. 86].


ÃËÀÂÀ 1.


41

Четвертое направление критики глобализации обращает внима-

ние на внутренние проблемы самих лидеров глобализации, на то,

что в странах-чемпионах возникают обширные зоны производства,

которые самым непосредственным образом страдают от откры-

тия границ конкурентам, способным производить сходные товары

с меньшими издержками. В развитых странах уже размышляют над

судьбой текстильной промышленности, «дымных» отраслей про-

мышленности, на наших глазах перемещающихся в зоны, где защита

окружающей среды уступает инстинкту дарвиновского выживания,

уже создается организованное сопротивление. В таких странах, как

Соединенные Штаты, становится очевидным, что игра по правилам

глобализации окупаема далеко не для всех производителей, не для

всех членов общества.

В новой — глобальной — экономике миллионы эффективно рабо-

тающих опускаются на дно общества из-за распада традиционных

экономических систем и уменьшения возможностей правительств

помочь им. Они остаются один на один с социальными пертурбация-

ми, несущими несчастья, — вплоть до голода и болезней. Эти лишив-

шиеся работы парии глобализированного мира будут вынуждены

мигрировать, предлагать свою работу на любых условиях, приносить

в жертву будущее своих детей, опускаясь в страшный мир самовыжи-

вания. Речь в данном случае идет и о развивающихся, и о развитых

странах. Глобализации, строго говоря, безразличен политический

строй данной страны, лишь бы стабильность, предсказуемость,

транспарентность помогали видеть возможности и опасности мас-

сового приложения капитала. «Сигнал, получаемый всеми прави-

тельствами, ясен: подчинитесь или страдайте», — приходит к выводу

К. Уолтс [3. С. 47].

Глобализация встречает отчаянное сопротивление самых раз-

ных сил — религиозных фундаменталистов, профессиональных

союзов, культурных традиционалистов. В городах, где происходили

все встречи «Большой восьмерки» (в Сиэтле в 1999 г., на Окинаве

в 2000 г., в Генуе в 2001 г., в Монтеррее в 2002 г.) тысячи протестующих

стремились выразить свое несогласие с тем, что им видится тупиком

общественно-политической мысли, отходом от цивилизации и гума-

низма в джунгли первоначального накопления.


42



Пятое критическое направление возглавляется Ягдишем Багвати

из Колумбийского университета (Нью-Йорк), Полом Крюгманом

из Массачусетского технологического института и главным эконо-

мистом Мирового банка Джозефом Стиглицем (в эту группу входит

и Г. Киссинджер). Они считают, что следует стремиться к системе

свободного рынка для товаров, но не капиталов. (В эту группу входит

и прежний идеолог «шоковой терапии» в России — Джеффри Сакс

из Гарвардского университета. Теперь он наряду с другими реши-

тельно критикует МВФ за предписание рецессионной политики,

которая вызвала коллапс реальной экономики [55. С. 83].) Рынки

капиталов нестабильны по своей природе и требуют государствен-

ного контроля как минимум над обменными курсами. Некоторые

критики из этой плеяды заходят так далеко, что выступают за

закрытие МВФ, который, с их точки зрения, своей импровизацией

и незнанием местных условий способен потворствовать возникно-

вению кризисных ситуаций.

Сейчас примерно такую точку зрения занимает бывший госсек-

ретарь Дж. Шульц, бывший министр финансов У. Саймон, такие

исследовательские центры, как Фонд наследия. Даже президент

Мирового банка Дж. Волфенсон предпринял шаги, чтобы дис-

танцироваться от «ортодоксальной» политики Международного

валютного фонда, скомпрометированной в ходе азиатско-россий-

ского кризиса 1997–1998 гг. Все более громко задается во прос, могут

ли встать на ноги потрясенные экономики России, Индонезии,

Бразилии. В определенной степени возвращается кейнсианская

вера в государство как легитимного участника процесса развития,

что подрывающе действует на сами основы глобализационных

теорий.

Особую (шестую) позицию занимают американские изоляцио-

нисты, красноречиво представляемые, в частности, П. Бьюкененом.

Они воспринимают глобализацию как систему допуска на богатый

и справедливый американский рынок демпинговых товаров из стран

с почти рабским трудом, как уход свободного американского капи-

тала (очень необходимого своей стране) в зоны дешевой рабочей

силы, что лишает работы большие массы собственно американцев,

разрушает американскую экономику, ослабляет в конечном счете


ÃËÀÂÀ 1.


43

международные позиции Америки. В этом смысле П. Бьюкенен

назвал глобализацию «заменой коммунизма» в качестве главного

противника Америки.

Эти враги глобализации справа более всего боятся утраты ясно

выраженного национального суверенитета. Культурные и нацио-

нальные цели самой Америки, по их мнению, требуют поддержа-

ния сильного государственного механизма. Глобализация в этом

плане видится здесь едва ли не главным противником религиозных

и семейных ценностей, общественной солидарности. Религиозное

рвение отличает неоконсерваторов от либералов, и оно не позволяет

им принять глобализацию: для них это вид нежелательного кос-

мополитизма. Проклятием для правых было бы петь глобализации

гимны как среде, которая в конечном счете породит некое мировое

правительство, отнимающее у заокеанской республики атрибуты

суверенности.

Неоконсерваторы непреложно подчеркивают, что США — страна

с идеалами, что вера Америки в демократию является наследием аме-

риканской традиции, которую Г. Моргентау назвал «общенациональ-

ным универсализмом» [32. С. 155]. Неоконсерваторам не нравится

характеристика США как «шерифа» хаотического мира вокруг. По

этому поводу один из идеологов правых — Дж. Муравчик — замечает,

что «полицейский получает приказы от стоящих над ним авторите-

тов, но в сообществе наций нет власти более высокой, чем Америка».

Как это сопоставить с понятием экономического порядка, осно-

ванного на идеях бессмысленности национального суверенитета

и национальных интересов в мире, где господствующую роль играют

лишенные национальной принадлежности многонациональные кор-

порации, не имеющие границ экономические системы и никем не

регулируемые глобальные потоки капитала?

Правых в США беспокоит возможность обесценения воору-

женных сил, которые в глобализационном космополитизме теряют

смысл своего существования. «В чем миссия вооруженных сил, —

спрашивает американский исследователь Уильям Грейдер, — в защи-

те суверенной нации или в охране безликой глобальной экономи-

ческой системы? Американские войска размещаются за рубежом

от лица базирующихся в США многонациональных компаний или


44



американских граждан? Является ли их главной целью защита аме-

риканских ценностей или аморальности рынка?»1

Седьмое направление. Противники глобализации слева принципи-

ально выступают против давящей гражданина эксплуататорской сути

частного капитала. Они со всей страстью выступают против гигантов

мирового бизнеса, сделавших весь мир ареной эксплуатации труда

капиталом. Вырвавшийся на глобальные просторы капитал кровно

заинтересован в том, чтобы создать такую мировую систему, которая

гарантировала бы враждебное противостояние рабочих разных стран,

возможности для транснациональных монополий искать и находить

те места и страны, где заработная плата была бы минимальна, налоги

незначительны, государственное вмешательство неощутимо, субси-

дии создаваемым предприятиям максимальны. Для этих критиков

глобализация представляет собой проявление корпоративной силы

мирового капитализма.

C точки зрения левых, Всемирная торговая организация (ВТО)

представляет собой самое последнее по времени олицетворение всей

системы глобального корпоративного управления. Необходимо оста-

новить эскалацию этого явления и ограничить деятельность таких

инструментов корпоративного правления, как МВФ и Мировой

банк. В журнале Dissent американец С. Джордж настаивает на необ-

ходимости сокрушить «антидемократические институты подобные

ВТО, провозгласить начало эпической битвы за цивилизацию и сво-

боду против варварства и тирании»2. Борьба почти отодвинутых,

маргинализированных левых идеологов с глобализацией возвратила

на политическую сцену полузабытые термины типа «корпоративного

правления». Скептики среди левых (в данном случае Р. Фолк) счита-

ют необходимым обнажить «подрывную суть ориентированного на

рынок глобализма, который осуществляется сейчас транснациональ-

ными корпорациями и банками». В значительной мере вторит этим

идеям и И. Валлерстайн: «Выражение «гражданин мира» является

глубоко двусмысленным. Оно используется для сохранения особых

привилегий»3.

1 World Policy Journal. Spring 1999. Р. 96.2 The National Interest. Spring 2000. Р. 152.3 Ibid. Р. 152–153.


ÃËÀÂÀ 1.


45

Один из ведущих деятелей крупнейшего профсоюзного объеди-

нения АФТ–КПП Дж. Мазур указывает на то, что «глобализация

создает опасную нестабильность и усугубляет неравенство. Она

приносит несчастья слишком многим и помогает слишком немно-

гим... Глобализация объединяет против себя сторонников охраны

окружающей среды, адвокатов движения потребителей, активистов

движения за гражданские права... Глобализация стала сочетанием все

более очевидного неравенства, медленного роста, уменьшающейся

заработной платы, которые увеличивают эксцессы в одной отрасли

за другой по всему миру. Работающие получают недостаточно для

того, чтобы купить продукты своего труда... Эти проблемы исходят

с самого верха. Представитель Мирового банка Штиглиц заметил,

что консенсус в Вашингтоне по поводу глобализации базируется на

полном игнорировании неравенства и «побочных явлений», таких,

как ущерб окружающей среде, применение детского труда и опасные

виды производства. На раундах переговоров по мировой торговле,

проводимых преимущественно в интересах многонациональных

корпораций, к странам предъявляются требования изменить торго-

вое законодательство, отказаться от традиционных способов ведения

сельского хозяйства и защитить лицензионные права. Но эта система

не берет на себя ответственности за человеческие страдания при про-

ведении этой политики» [35. С. 79].

Такие теоретики, как Дж. Грей, полагают, что идеология свободно-

рыночного фундаментализма не может продержаться долго — она

противоречит высшим идеалам, да и интересам большинства госу-

дарств. Но она будет диктовать свои правила достаточно долго, чтобы

привести в беспорядок весь мир. США ни при каких обстоятельствах

не променяют свое глобальное всемогущество на подчинение некое-

му глобальному (скажем, ооновскому) правительству. Мы находимся

в начале трагической эры Гоббса, на протяжении которой анархия

рынка и истощение естественных ресурсов приведут к крупным

геополитическим конфликтам. Только создание сильных институтов

глобального управления, которые регулировали бы соотношение

валют и защищали бы окружающую среду, могло бы предотвратить

столь мрачное будущее. Это глобальное правительство относилось

бы со всем уважением к различию режимов, особенностям куль-


46



туры, сложившимся местным экономическим укладам. Огромная

сила мировой экономики была бы направлена на службу основным

потребностям человека, а не достижению сверхдоходов нескольких

монополий [42].

Глобализацию подвергают критическому анализу прежде всего те,

кто призывает реалистически ответить на два вопроса: не пострадает

ли от нее в будущем большинство мирового населения (1) и кому пре-

жде всего будет выгодна глобализация (2)? Уже видно, что в условиях

глобализации происходит радикализация традиционного электора-

та. Сотни миллионов трудящихся оказались жертвами глобальных

финансовых шоков, современных информационных технологий.

Часто попросту жертвами проходящих весьма далеко экономичес-

ких процессов. При этом зримо видны очевидно отрицательные по

значению плоды ускоренной глобализации: растущее неравенство

в доходах, отсутствие гарантии долговременной занятости, резко

возросшая острота конкурентной борьбы — теперь уже в глобальных

масштабах. Чувство беззащитности, ощущение себя жертвами гро-

мадных неподконтрольных процессов, озлобление слепой неспра-

ведливостью жизни, ощущение сверхэксплуатации — все это делает

глобализацию ареной все более ожесточенной борьбы.

Массовой радикализации может содействовать многомиллион-

ное перемещение сельскохозяйственного населения в мегаполи-

сы двадцать первого века. «Оскорбленное чувство самоуважения,

озлобление, ощущение превращения в жертву складывающихся

обстоятельств могут в значительной мере укрепить силы, выступа-

ющие против глобализации, которая все больше будет восприни-

маться как благотворная лишь для США, — пишет бывший директор

Международного института международных отношений (Лондон)

Ф. Хейзберг. — Фашизм и милитаризм Германии, Италии и Японии,

самопровозгласивших себя «нациями-пролетариями», были во мно-

гом отражением популярных и широко распространенных в этих

странах чувств, что они (эти страны) не получили всех выгод от эко-

номического развития своего времени — тех выгод, которые поде-

лили между собой другие страны» [56. С. 17]. Семьдесят лет спустя

подобные же чувства снова приобретают значительную роль в весьма

мощных странах.


ÃËÀÂÀ 1.


47

8. Как признают западные исследователи, всемирное открытие

барьеров выгодно прежде всего сильнейшему. Страной, более дру-

гих получившей от мировой глобализации, являются Соединенные

Штаты. На протяжении 1990-х годов США получили от роста экспор-

та около трети прироста своего ВНП [57. С. 97]. Даже когда кризис

поразил часть азиатских стран, потоки капитала неустанно стреми-

лись на американский финансовый рынок, давая бесценную энер-

гию буму американской индустрии и сельского хозяйства. «Эта экс-

пансия, — пишут идеологи демократической партии, — ныне самая

долгая в истории американской нации, низвела уровень безработицы

до нижайшего уровня за последние 30 лет, она подняла жизненный

уровень всех групп американского общества, включая сюда наиболее

квалифицированных специалистов» [57. С. 97]. Неудивительно, что

США намерены выступать наиболее упорным и убежденным сто-

ронником мировой глобализации. «Получая наибольшие блага от

глобализации, — указывает американский политолог Э. Басевич, —

Соединенные Штаты используют благоприятное стечение обстоя-

тельств, их главная задача — выработка стратегии продления на

будущее американской гегемонии» [34. С. 9].

9. Недооценивается фактор государственности. Государства не

могут позволить, чтобы жизни их граждан попали в огромную

и почти необратимую зависимость от глобальных экономических

процессов, над которыми у них нет контроля. Эти государства либо

возведут барьеры, чтобы защитить себя, либо начнут тесно сотруд-

ничать между собой, чтобы не упустить остатки прежнего контроля,

видя, что, скажем, финансовый кризис в Восточной Азии в конце

ХХ в. был вызван во многом открытием восточноазиатскими страна-

ми своих финансовых рынков.

Расходы на образование и медицинское обслуживание в разви-

вающихся странах, которые решат подчиниться глобализационной

идеологии, будут вынужденно прекращены, что еще более увели-

чит рост безработицы в мире высокой технологии. Мексиканские

рабочие, скажем, входя в огромную Североамериканскую зону

свободной торговли, потеряли после 1994 г. более 25% своей поку-

пательной способности [35. С. 83]. Удержалось ли допустившее это

правительство?


48



В Европе своеобразными противниками глобализационных про-

цессов стали (после краха левых) правые партии — германская

Народная партия, австрийская Партия народной свободы. Их ради-

кальными антиподами среди развивающихся государств выступают

такие партии, как Джаната Парти в Индии. А союзниками — проф-

союзы развитых стран, теряющие рабочие места.

Выгоды от глобализации не будут носить всеобщего характера.

Растущие державы будут рассматривать возможности, связанные

с возникновением всемирного рынка, как наилучший способ утвер-

дить свой великодержавный статус на мировой арене. Напротив,

иные представители «первого мира» станут рассматривать умень-

шение отрыва от Китая, Индии и других стран как свидетельство

своего относительного упадка, хотя скорее всего до 2020 г. они оста-

нутся лидерами. США тоже будут считать возвышение новых держав

относительным подрывом своего положения, но и они в 2020 г. не

будут знать себе равных по всем параметрам государственной мощи.

Представители развивающегося мира, отстающие в развитии, будут

недовольны возвышением Китая и Индии, особенно если их инте-

ресы окажутся ущемленными растущим доминированием новых

держав в ключевых секторах мирового рынка. Кроме того, даже

в странах-победительницах сохранятся обширные очаги бедности.

Самые большие выгоды от глобализации ожидают те страны и груп-

пы, которые получат доступ к новым технологиям и сумеют внедрить их.

Вообще, уровень технологических достижений страны будет опреде-

ляться инвестициями в интеграцию и применение новых, глобально

доступных технологий — станут ли эти достижения результатом раз-

работок в данной стране или будут позаимствованы у технологиче ских

лидеров. Растущий двусторонний поток «мозгов», занятых в сфере

высоких технологий, между развивающимся миром и Западом, уве-

личение численности компьютерно грамотной рабочей силы в неко-

торых развивающихся странах и усилия корпораций по диверси-

фикации своих операций на рынке высоких технологий — все это

будет способствовать распространению последних. Технологические

прорывы (такие, как создание генетически измененных организмов

и повышение производительности в сельском хозяйстве) способны

стать гарантией от угрозы голода и существенно поднять качество


ÃËÀÂÀ 1.


49

ключевых аспектов жизни в бедных странах. Но разрыв между «иму-

щими» и «неимущими» будет увеличиваться, если только бедные

страны не начнут проводить политику, благоприятствующую при-

менению новых технологий, а это подразумевает умелое управление

государством, всеобщее образование и рыночные реформы [2. С. 6].

Азиатский облик. Переживающая подъем (во многом благодаря

глобализации) Азия будет и далее оказывать влияние на процесс глоба-

лизации, делая его менее американизированным и более азиатским по

форме и восприятию. Вместе с тем Азии предстоит изменить стандарты

этого процесса. Обладая самыми быстрорастущими потребительскими

рынками, большим количеством фирм, превращающихся в трансна-

циональные корпорации, увеличивающейся долей наукоемких произ-

водств, Азия, кажется, всерьез вознамерилась потеснить страны Запада

и стать наиболее динамично развивающимся центром мировой эко-

номики, обеспечивающей ее быстрый рост. Министры финансов ази-

атских стран договорились о создании Азиатского валютного фонда,

который в своей деятельности не станет дублировать МВФ, будет

налагать меньше ограничений на валютообменные операции и пре-

доставит азиатским руководителям возможность дистанцироваться от

вашингтонского макроэкономического консенсуса.

«Мир вовсе не вступает, — пишет редактор журнала The National

Interest М. Линд, – в эру гармоничной глобальной взаимозависимос-

ти и подлинной либеральной демократии. Глобальная конкуренция

подстегнет геоэкономическое соревнование, включающее в себя

менее богатые, но значительные в военном смысле страны, такие,

как Россия, Китай и Индия»1. Вопреки всем глобалистским лозунгам

огромная часть населения нашей планеты фактически отрезана от

возможностей современной технологической революции.

Не будем впадать в крайности. Более внушительным, чем пла-

каты жертв глобализации, аргументом в пользу продолжения этого

процесса является тот факт, что вопреки финансовому кризису

1997–1998 гг. государства мира не повернулись «внутрь», к частным,

строго национальным проблемам, а продолжили движение к некоей

мировой экономике, к интеграции в максимально широкий рынок.

1 Strategic Analysis. June 1999. Р. 366.


50



Но неизбежно возникнет вопрос другой стороны, согласится ли

мировое большинство в обмен на обещанную стабильность и долю

участия в мировом прогрессе отдать ключи от национальной судьбы

странам-лидерам. Это самый большой вопрос будущего. Встает кар-

динальный по важности вопрос, удовлетворится ли преобладающая

часть мирового населения ролью объекта мировой геоэкономики,

ролью бессильного потребителя товаров, создаваемых другими,

ролью деградирующего свидетеля подъема немногочисленных чем-

пионов экономического роста. Мировая история знает случаи пас-

сивного смирения, но она же дает образцы активного несогласия

с уготованной другими судьбой, образцы восстания против неспра-

ведливостей системы, где «победитель получает все», а не занявший

призового места лишается геополитической значимости.

Глобализация будет осуществлена лишь в том случае, если, во-

первых, мировое сообщество согласится пожертвовать своими отрас-

лями производства в пользу более эффективных производителей из

стран-чемпионов; во-вторых, если высокооплачиваемые трудящиеся

в развитых странах согласятся допустить на свои рынки товары из

стран, где рабочая сила гораздо дешевле и где экспортерам помогают

местные государственные структуры. В первом случае неготовность

к глобализации выражается в возводимых для защиты национальных

экономик тарифах на импорт. Во втором — в протесте профсоюзов

богатых стран, не готовых отдать рабочие места своим менее опла-

чиваемым коллегам из менее богатых стран, а также в недовольстве

транснациональными корпорациями, переводящими свои капиталы

в зону более дешевого труда.

Согласится ли мир на господство союза чемпионов эффектив-

ности из индустриальных зон развитых стран и космополитичес-

кого капитала их финансовых столиц? Как пишут американские

исследователи Дж. Модельски и У. Томпсон, «возможность создания

глобальной организации вокруг ядра США — ЕС имеет черты реаль-

ности, но проявляет себя и возможность ожесточения в грядущем

столетии интенсивной борьбы за лидерство» [58].

В конце концов в век демократий «легитимность любой

со временной экономической системы должна измеряться качеством

жизни, достижимым многими, а не привилегиями меньшинства.


ÃËÀÂÀ 1.


51

Повсюду среди рабочей силы эти обстоятельства вызывают расту-

щую реакцию против условий глобального порядка» [35. С. 84]. Если

раньше такие профсоюзы, как АФТ–КПП, мыслили «геополитиче-

ски», поддерживая антикоммунизм на глобальной арене, то с глоба-

лизацией мировой экономики в начале XXI в. проблемы глобализа-

ции стали самоценными. «Коллапс Советского Союза изменил отно-

шение правительств к рабочему вопросу. Широкое идеологическое

наступление корпораций представило профсоюзы как устаревшие

остатки ушедшей в прошлое эры. Но по мере того, как большой

бизнес принимал глобальные размеры, борясь при этом с профес-

сиональными союзами, рабочее движение становится все более, а не

менее международным» [35. Р. 86].

Глобализация будет наиболее разрушительна там, где не сущест-

вует независимых профсоюзов, где преследуется их организация.

Во многих развивающихся странах существуют сектора экономики,

направленные на производство экспортных товаров и на привле-

чение инвестиций. Не имеющие профессиональных союзов трудя-

щиеся платят за участие в глобализации. И это неизбежно вызовет

взрыв. Поскольку трудящимся в этом «южном» поясе систематиче-

ски отказывается в праве на организацию и заключение коллектив-

ных договоров с работодателями, их заработная плата искусственно

сдерживается на уровне одной десятой организованного рабочего

сектора индустриального Севера. Неудивительно, что большинство

этих трудящихся живет ниже официальной черты бедности в своих

собственных странах.

С другой стороны, менее оплачиваемые рабочие наносят удар по

более обеспеченным (и, соответственно, высокооплачиваемым) кол-

легам, по существу отнимая у них рабочие места. Историк П. Кеннеди

предупредил, что рыночно ориентированная промышленность Латинской Америки, Индонезии, Индии, части Китая и остальной Юго-Восточной Азии способна вовлечь в следующем поколении в глобальный рынок пример-но 1,2 млрд рабочих. Результат этого немедленно скажется на рабочих развитых стран. Заработная плата в традиционно развитых странах упадет не менее чем на 50% [59]. Пострадают рабочие Севера.

А на Юге? Здесь тоже увеличится ярость протеста. «Чем даль-

ше, — пишет П. Кеннеди, — заходит процесс глобализации — аме-


52



риканизации, тем больше вероятность ответного наступления, что

мы и наблюдаем сейчас в России и Индонезии — и во многих прочих

местах, где население чувствует себя брошенным, оставленным,

уязвимым по отношению к творческому потоку международного

капитализма» [60].

По мнению американского исследователя Р. Гилпина, политиче-

ские основания экономической открытости драматически ослабли за

последнее десятилетие, а фактически «взрывное» развитие торговли

и инвестиций создало невиданное напряжение у глобальных институ-

тов. После всемирно освещенных средствами массовой информации

протестов против глобализации в Генуе, Давосе, Ницце, Монтеррее

и прочих местах требования противников глобализации против ее

антигуманного аспекта не могут более откровенно игнорироваться.

Попытки подобного игнорирования могут привести лишь к новому

подъему изоляционизма в глобальных масштабах. Это означает, что

огромная волна глобализации не сопровождается абсолютно необхо-

димой сменой политических институтов.

1.4.3. Çàìåäëåíèå ãëîáàëèçàöèè

Процесс тормозится. В 1998 г. 87% мировых лидеров и 54% пуб-

лики оценивали экономическую глобализацию как благоприятное

для мира явление. Несколькими годами позже это отношение изме-

нилось.

После нескольких лет «жирных коров» в 1990-е годы (с их сред-

ним ростом экономики в 4,8% в год) в новом столетии ослабли

главные глобализационные тенденции. При этом самоуправная

политика Америки при президенте Дж. Буше-мл. (и общее ослабле-

ние экономического ритма развития) сделали перспективы глобали-

зации в середине 2000-х годов более размытыми. Мировая экономика

в целом ослабила свой бег, экономический рост снизился до менее

чем двух процентов. Факт наличия 10–12%-ной безработицы в клю-

чевых странах, таких, как Германия и Франция, прискорбен. Этим

странам стало не до туризма, не до роста международных контактов.

Многие страны отпрянули к себе на фоне террористических

атак, несанкционированных войн, растущей односторонности дей-

ствий, очевидных проявлений национального эгоизма. «Черный»


ÃËÀÂÀ 1.


сентябрь укрепил государство, ибо потребовалась его важнейшая

функция — обеспечение безопасности. Америка встала, собственно,

перед выбором: мировая глобализация или американская империя.

И Вашингтон в 2002–2003 гг. выбрал империю.

Война против терроризма укрепила неэкономические рычаги

воздействия стран друг на друга. Пакт стабильности внутри ЕС рух-

нул, и все попытки весной 2005 г. ограничить бюджетные дефициты

не привели к желаемому консенсусу. Война в Ираке привела к моби-

лизации противостояния среди главных индустриальных зон.

Все это привело к тому, что после 1999 г. четко обозначился спад

интеграционных тенденций на глобальном уровне. Крах аргентинского

рынка стал показательным. Террористические атаки в Индонезии

и Кении оставили после себя всеобщее оцепенение. Ощутимым было

воздействие волны забастовок (рабочих доков и пр.). Связующие

организации и процессы общемирового значения ослабили свою

хватку, провоцируя взаимное ожесточение.

Отметим ослабление ритма прямых иностранных капиталовло-

жений, резкое ослабление межгосударственных валютных потоков.

Поразительное явление потенциальной глубины грядущих конф-

ликтов обозначилось в обострении экономических противоречий.

Прямые иностранные инвестиции начали уменьшаться на 40%

в 2001 г., на 21% в 2002 г., и эта тенденция захватила всю первую

половину 2000-х годов. Нижайшая точка — 2002 г., когда был инвес-

тирован всего 651 млрд долл. [61]. Прямые иностранные капита-

ловложения уменьшились в 108 странах (особенно заметна доля

падения иностранных капиталовложений в Соединенных Штатах

и Британии). И это вопреки тому, что в 70 странах были приняты

сотни законов, увеличивающих внешнее финансирование.

Фондовый рынок отступил в таких странах, как США, Германия,

Бразилия, не говоря уже о таких жертвах глобализации, как Аргентина.

А треть свободного капитала стал размещать за своими границами

новый «суперинвестор» — Китай.

Но самый большой удар по глобализации нанес мировой кризис

2008–2009 гг. О нем — ниже.


54

ÃËÀÂÀ 2. Äåìîãðàôèÿ

ðàñêîëà

Доклад американского разведсообщества указывает на то,

что между 2009 и 2025 гг. произойдет рост мирового населения

с 6,8 млрд до 8 млрд человек. Это рост на 1,2 млрд — значительно

меньше того, какой был в предшествующий период: между 1980 г.

и настоящим временем человечество увеличилось на 2,4 млрд чело-

век. Самый большой рост, указывают специалисты из разведыва-

тельного сообщества США, произойдет в Индии — до 1,45 млрд

человек. Население Китая будет на уровне 1,3 млрд человек.

Население США увеличится на 40 млн. «Старые» страны — там,

где население моложе 30 лет составляет меньше трети всего населе-

ния, — будут меньшинством человечества. В то же время «наиболее

молодые» страны, где население моложе 30 лет составляет более

60% всего населения, — будут располагаться прежде всего южнее

Сахары [1. С. 19–20].

Более чем на 10% уменьшится население России, Украины,

Италии, почти всех стран Восточной Европы, Японии.

Экономические интересы Японии в Азии переместились за

по следние два десятилетия с юго-востока к северо-востоку — осо-

бенно к Китаю и треугольнику «Китай — Япония — Корея»,

и эксперты полагают, что «старение» рабочей силы Японии усилит

зависимость страны от инвестиций вовне и от большей экономи-

ческой интеграции со странами Северо-Восточной Азии, особенно

с Китаем. В то же время озабоченность Японии сохранением регио-

нальной стабильности скорее всего возрастет из-за продолжаю-


ÃËÀÂÀ 2.

Äåìîãðàôèÿ ðàñêîëà

55

щегося кризиса в связи с Северной Кореей, непрекращающейся

напряженностью между Китаем и Тайванем и той опасностью,

которую может представлять для Японии интеграция усилий Китая

и Индии в случае принятия курса на сближение этих двух стран.

В любом случае рост экономической мощи Китая должен усилить

активность Японии на международной арене.

Опросы общественного мнения показывают, что население под-

держивает идею о том, что Япония должна стать более «нормальной»

страной с более активной внешней политикой. Эксперты рассмат-

ривают различные траектории, по которым может двинуться Япония

в этой сфере в зависимости от таких факторов, как темпы роста

мощи Китая, возрождение или стагнация японской экономики, уро-

вень влияния США в регионе и характер развития событий в связи

с Кореей и Тайванем. При определенном раскладе Япония сможет,

например, выбирать между конфронтационным либо дружествен-

ным «балансированием» в отношениях с Китаем.

Старение населения и сокращение численности рабочей силы

в подавляющем большинстве европейских стран окажет большое

влияние на судьбу континента, поставив перед ним серьезные, но,

по-видимому, разрешимые экономические и политические про-

блемы. Среднеевропейский коэффициент рождаемости составляет

ныне около 1,4, что ниже уровня простого воспроизводства населе-

ния, коэффициент которого равен 2,1 ребенка на одну женщину. На

протяжении ближайших пятнадцати лет экономика стран Западной

Европы будет нуждаться в нескольких миллионах рабочих для того,

чтобы заполнить бреши, образующиеся в связи с уходом на пенсию

своих ветеранов труда. Европа стоит перед дилеммой: либо она

сумеет адаптировать свои трудовые ресурсы к сложившейся ситу-

ации, то есть реформировать системы социального обеспечения,

образования и налоговую систему и интегрировать растущее число

иммигрантов (особенно выходцев из мусульманских стран), либо

впадет в продолжительную экономическую стагнацию, которая

может свести на нет все успехи, достигнутые в процессе создания

единой Европы.

Согласно данным американского Census Bureau, примерно поло-

вина населения земного шара живет в странах и регионах, где уро-


56



вень рождаемости недостаточен для простого воспроизводства име-

ющейся численности населения. Эти территории включают в себя

не только Европу, Россию и Японию, где проблема стоит особенно

остро, но также и такие развитые страны, как Австралия, Новая

Зеландия, Северная Америка, а также некоторые восточноазиатские

страны, такие, как Сингапур, Гонконг, Тайвань и Южная Корея.

Некоторые развивающиеся страны, включая арабские и мусульман-

ские государства, такие, как Турция, Алжир, Тунис и Ливан, также

подходят к уровню ниже коэффициента 2,1 ребенка на одну женщи-

ну, который необходимо поддерживать для обеспечения долгосроч-

ной стабильности численности населения.

Китай представляет собой в этом отношении особый случай:

в этой стране процесс старения населения (к 2025 г. более 400 млн

китайцев будут старше 65 лет) протекает в исключительно резкой

форме, и возникновение большого гендерного дисбаланса может

привести к тяжелым политическим, социальным и даже между-

народным последствиям. Необеспеченность пенсионной системы

денежными ресурсами может привести к тому, что многие китайцы

будут вынуждены продолжать работать до глубокой старости.

2.1. Áóì ïåíñèîíåðîâ

Доклад американской разведки указывает на то, что «почти во

всех развитых странах в 2010 г. 7 пенсионеров из 10 будут работаю-

щими. Кризис произойдет в период между 2010 и 2020 гг. — один

пенсионер на двоих работающих к 2025 г.» [1. С. 21].

Мигранты обязаны составить удвоение сегодняшнего числа (15%

всего населения страны и региона), чтобы сохранить прежнюю

производительность труда. В Японии, не принимающей мигрантов,

в 2030-х годах рост ВВП будет нулевым.

Миграция потенциально может помочь решить проблему нехват-

ки рабочей силы в Европе и — в меньшей степени — в России

и Японии; возможно, миграция населения станет самой важной осо-

бенностью мира в 2020 г., даже если многие мигранты не будут иметь

легального статуса. Страны, принимающие мигрантов, столкнутся

с проблемой интеграции новых иммигрантов, которую необходимо


ÃËÀÂÀ 2.


57

решить, чтобы свести к минимуму потенциальную возможность воз-

никновения социальных конфликтов.

Урбанизация. К 2025 г. 57% мирового населения будет жить в горо-

дах (сейчас — 50%).

В России к 2025 г. будут жить 130 млн человек. Мусульманское

население вырастет с 14% сегодня до 19% в 2030 г. и до 23% в 2050 г.

В Западной Европе к 2025 г. будет 30 млн мусульман.


Для того чтобы достичь миллиардной отметки, человечеству пона-

добились тысячелетия, она была достигнута примерно в 1800 г. Для

прироста еще одного миллиарда человек потребовалось несколько

более ста лет — к середине ХХ в. За последовавшие пятьдесят с лиш-

ним лет население Земли утроилось (до шести с лишним миллиардов

человек). Ныне мир прирастает на величину населения Бостона или

Одессы примерно за два дня. Новая «большая» Германия добавляет-

ся к населению Земли каждые восемь месяцев; для создания новой

Мексики нужен год [62]. На протяжении жизни сегодняшних соро-

калетних население Земли еще раз удвоится; на протяжении жизни

многих живущих сегодня оно утроится [63].

Напомним, что для воспроизведения существующего уровня

населения требуется уровень рождаемости 2,1 ребенка; на совре-

менном Западе этот уровень составляет 1,4 ребенка — революция

в демографии, резко ослабившая Запад. Уровень рождаемости в раз-

вивающихся регионах планеты гораздо выше — он равен 3,4 ребен-

ка. В гигантском Китае этот уровень несколько выше показателя 2.

В Южной Корее он ниже 2. В Таиланде — 2,1; в Индонезии — 2,8;

в Аргентине, Чили, Бразилии и Колумбии — несколько ниже 3.

В бедной Индии — чуть ниже 4, а в обездоленной Африке — 6.

Население Африки, составлявшее 700 млн человек около 2000 г.,

в 2025 г. составит 1,6 млрд человек. Китай и Индия достигнут уровня

в 1,5 млрд [64]. Бедный мир Азии, Африки и Латинской Америки

ныне прибавляет к своей численности численность населения весь-

ма крупной страны — Мексики. К 2050 г. он прибавит более сорока

таких Мексик.


58



2.2.1. Ôåíîìåíàëüíûé ðîñò

На ведущее место выходит фактор демографии. Демографический

взрыв радикально изменит картину мира. Между 1950 и 2000 гг. насе-

ление Земли увеличилось с 2,5 до 6 млрд человек. Предполагается,

что этот рост будет продолжаться до уровня 8–12 млрд человек.

В следующие два десятилетия следует ожидать прироста примерно

в 90–95 млн человек ежегодно — рекордное число женщин окажется

в возрасте деторождения. Стабилизация и (возможное) прекраще-

ние роста населения планеты придется на период, последующий за

2020 г., — по достижению уровня более 10 млрд человек.

Проекции на будущее разнятся довольно радикально, хотя еди-

нодушны в главном — население Земли будет расти быстрыми

темпами. По прогнозам ООН, это население составит в 2030 г.

8,5 млрд человек, а в 2100 г. — до 14,4 млрд человек1. По оценке

Международного института исследований проблем продовольствия,

ежегодный прирост мирового населения между 1995 и 2020 гг. соста-

вит 73 млн человек, а к концу периода численность населения Земли

приблизится к 7,5 млрд человек [65]. Половина прироста населения

планеты будет приходиться всего на девять стран. Перечислим их

в порядке убывания ожидаемого вклада: Индия, Пакистан, Нигерия,

Демократическая Республика Конго, Бангладеш, Уганда, США,

Эфиопия, Китай. В период между 2005 и 2050 гг. по меньшей мере

втрое возрастет население Афганистана, Буркина-Фасо, Бурунди,

Чада, Конго, Демократической Республики Конго, Восточного

Тимора, Гвинеи-Бисау, Либерии, Мали, Нигерии и Уганды, то есть

самых бедных государств.

Голодный Юг неустанно множит население планеты. Между

2000 и 2050 гг. мировое население увеличится минимум на 3 млрд

человек. Но при этом население Азии, Африки и Латинской Америки

увеличится на 50%. В Африке в 2050 г. будут жить 1,5 млрд человек.

К 2050 г. численность африканцев превзойдет численность европей-

цев в 3 раза [66]. На современных пустынных пространствах между

1 World Population Prospects: 1999 Revision; UN, 1999, Demographic Yearbook;

Council of Europe. Recent Demographic Developments in the Member States in OECD

Long-term Prospects for the World Economy, 1992.


ÃËÀÂÀ 2.


59

Марокко и Персидским заливом расположатся 0,5 млрд жителей.

В Южной Азии наряду с 1,5 млрд индусов будут проживать 700 млн

мусульман Пакистана, Ирана, Афганистана, Бангладеш. Китайское

население достигнет уровня 1,5 млрд человек.

В 2000 г. население восьми «южных» стран — Нигерии, Эфиопии,

Демократической Республики Конго, Южной Африки, Судана,

Танзании, Кении и Уганды — составляло 400 млн человек, а к 2050 г.

оно перевалит за миллиард. За это же время население восьми крупней-

ших стран Южной Америки увеличится более чем на 40%. Быстрый

рост населения наблюдается в африканских Уганде, на Мадагаскаре,

в Демократической Республике Конго и в азиатских странах —

Саудовской Аравии, Йемене, Кампучии. Самый большой прирост

населения (показатель от 6,8 до 7,3 ребенка на семью) наблюдается

в Йемене, Уганде, Афганистане, Анголе. За ними следуют Чад, Ирак,

Боливия (табл. 2) [67].

Таблица 2

Наиболее населенные страны мира в первой половине XXI в., млн чел.

Страна 2000 г. 2025 г. 2050 г.

Индия 1014 1377 1620

Китай 1262 1464 1471

США 276 338 404

Индонезия 225 301 338

Нигерия 123 205 304

Пакистан 142 213 268

Бразилия 173 201 206

Бангладеш 129 178 205

Эфиопия 64 115 188

Конго (Киншаса) 52 105 182

Филиппины 81 122 154

Мексика 100 134 153

Вьетнам 79 106 119

Россия 146 136 118

Источники: The World at Six Billions. Population Division, Department of Economic and

Social Affairs, United Nations, 2004; Jenkins Ph. The Next Christendom. The Coming of Global

Christianity. Oxford: Oxford University Press, 2005. Р. 84


60



Если в 1900 г. население Африки и Латинской Америки равнялось

13% мирового, то в 2000 г. эта доля увеличилась до 21%, а в 2050 г. увели-

чится до 29%. Традиционно воспринимаемый как «маленький» Вьетнам

превзойдет по населению традиционно воспринимаемую как «большую»

Россию. Общее арабское население Марокко, Алжира, Туниса, Ливии

и Египта увеличится в следующие двадцать пять лет на 73 млн. В 2025 г.

население Египта достигнет отметки в 96 млн человек. Обратим особое

внимание на Северную Африку, где (в Марокко, Алжире, Египте, Ли-

вии, Тунисе) между 1990 и 2005 гг. население увеличилось почти на 40%.

В Сирии население выросло с 12 до 20 млн. В Иордании оно за тот же

период удвоилось — с 3,2 до 5,9 млн. Население Газы и Западного берега

реки Иордан удвоилось. Критически важным явилось резкое увеличение

населения в период между 1990 и 2005 гг. в Саудовской Аравии (с 15,8 до

25,8 млн), в Иране (с 56 до 85 млн.), в Ираке (с 18 до 28,4 млн человек) [68].

В результате «судьба может компенсировать китайцам, исламским

и латинским народам за страдания и нищету в XX в. доминированием

на нашей планете в двадцать первом веке» [69. С. 34]. Юг силой демо-

графического преобладания превращается в основную силу, меняю-

щую мир. Точнее говоря, этой силой будет бедный горожанин Юга.

Городское население составило 29% в 1950 г. Оно увеличилось до 40%

в 1980 г. и до 45% — в 1995 г.

Ныне примерно половина мирового населения живет в городах.

Эта цифра увеличится до 60% в 2025 г. (прогноз ООН) и до 66%

в 2050 г. Главным источником перемен будет молодое и обиженное

население колоссальных мегаполисов мира, расположенных (кроме

большого Токио) преимущественно на Юге. Здесь городское населе-

ние увеличивается на 150 тыс. человек каждый день. В 2025 г. в мире

будет 33 города с населением более 18 млн каждый, из них на развива-

ющиеся страны приходится 27 городских конгломератов (табл. 3).

Вашингтон, Париж и Лондон превзойдут доселе почти неведомые

Кампала, Киншаса, Дар-эс-Салам, Сана. Но вот что приобретет страте-

гическое значение: в указанных колоссальных городах 220 млн человек

не будут иметь доступа к чистой питьевой воде. Более миллиарда людей

будет жить в атмосфере неприемлемого загрязнения воздуха. Присущим

большим городам явлением будет безработица. Большие города станут

источником движения за социальные перемены, за революции.


ÃËÀÂÀ 2.


61

Таблица 3

Крупнейшие городские конгломераты в 2025 г.

Город Население, млн чел.

Мумбаи 27,4

Лагос 24,4

Шанхай 23,4

Джакарта 21,2

Сан-Пауло 20,8

Карачи 20,6

Пекин 19,4

Дакка 19,0

Мехико-сити 18,8

Источник: Проекции ООН.

http://www.sru.edu/depts/artsci/ges/discover/d-6-9b.htm

Города эти будут чрезвычайно молодыми. Уже в 2010 г. в развива-

ющемся мире фантастически проявит себя «выброс молодежи» — до

20% молодежи возраста от 15 до 24 лет. Особенно активно проявят

себя эти группы населения в Африке южнее Сахары и в таких ближ-

невосточных странах, как Египет, Иран, Ирак. Здесь группы моло-

дежи составят отряд «нерегулируемого» населения. Именно отсюда

будет брошен вызов Европе и Израилю, поскольку перенаселен-

ность, урбанизация, понижение жизненных стандартов и растущая

социальная нестабильность создали буквально взрывную ситуацию.

2.2.2. Äåìîãðàôè÷åñêèé óïàäîê Çàïàäà

Долгие столетия после катастрофического XIV в. (когда в резуль-

тате войн и эпидемии чумы Западная Европа потеряла более трети

своего населения) Запад отличался стабильным ростом своего насе-

ления. Довольно долгое время западное население держалось на

весьма стабильном уровне в 180 млн человек. И только в XVII в.

население Запада начало быстро расти. В 1900 г. на Европу, Северную

Америку и тогдашнюю Российскую империю приходилось 32%

мирового населения. Столь большая доля объясняется демографи-

ческим взрывом, сопровождавшим индустриальную революцию.

К середине ХХ в. население Запада достигло 750 млн человек, то есть


62



более одной четвертой мирового населения (составлявшего тогда

менее 3 млрд человек).

С этого времени Запад, по существу, прекратил даже воспроиз-

ведение уже достигнутого уровня своего населения. В 1950 г. демог-

рафическая доля индустриального мира упала до 29% от всего насе-

ления планеты. В дальнейшем ритм этого падения ускорился: 25%

в 1970 г., 18% в 2000 г. Сегодня это всего лишь одна шестая населения

планеты — малообещающая проекция на будущее. На 2050 г. про-

ецируется дальнейшее движение вниз — до цифры в 10% [70]; доля

западного населения к концу текущего века снизится до нескольких

процентов мирового населения. В 1900 г. «северяне» превосходили

«южан» как 2,5 к 1; в 2050 г. соотношение между ними станет прямо

противоположным.

В 1950 г. население Испании превосходило население Марокко

в 3 раза; к 2050 г. население Марокко будет вдвое больше испанского.

Население Филиппин, вчетверо меньшее японского в 1950 г., будет

на 25 млн больше в 2050 г. В грядущие 25 лет население Израиля

вырастет на 2,1 млн. За это же время население соседних араб-

ских стран увеличится на 62 млн человек. 16 млн палестинцев

окружают сегодняшнее государство Израиль. А еще через четверть

века — в 2050 г. — рядом с 7 млн израильтян будут жить 25 млн

палестинцев.

История знает несколько подобных примеров. В классической

«Истории цивилизации» американский историк У. Дюрант называет

«биологические факторы» решающими в падении Римской импе-

рии. «Серьезная нехватка населения обнаружилась на Западе после

императора Адриана… Законы Септимия Севера говорят о penuria

hominum — нехватке мужчин. В Греции депопуляция продолжалась

уже на протяжении столетий. В Александрии население сократилось

к 250 г. вдвое… Только варвары и восточные народы увеличивали

свою численность как за пределами империи, так и внутри» [71]. Это

и погубило имперский Рим. По мнению историка У. Дюранта, «Рим

был завоеван не варварскими нашествиями извне, а варварскими

манипуляциями изнутри… Быстро растущие германские племена не

имели представления о классической культуре, они ее не принима-

ли и не передавали другим; быстро растущие восточные народы не


ÃËÀÂÀ 2.


63

имели других целей, кроме как уничтожить римскую культуру; вла-

деющие этой культурой римляне пожертвовали ею ради стерильного

комфорта» [71].

Старение населения будет происходить не везде одинаково. В 2050 г.

в экономически развитых странах каждый третий житель будет стар-

ше 60 лет, а в остальных, отсталых — лишь каждый пятый. Зато

в одиннадцати беднейших странах: Афганистане, Анголе, Бурунди,

Чаде, Демократической Республике Конго, Экваториальной Гвинее,

Гвинее-Бисау, Либерии, Мали, Нигере и Уганде — половина населе-

ния будет моложе 23 лет.

Увеличивающиеся общины христиан жили большими семьями,

и предупреждение рождаемости рассматривалось ими как грех, что

помимо прочего принесло им историческую победу. Сегодня же

христианский Запад убеждает развивающиеся страны (и в особен-

ности мусульман) «использовать, подобно западным народам, конт-

рацептивы, аборты и стерилизацию. Но почему незападные народы

должны пойти на самоубийство вместе с нами именно в то время,

когда после нас они наследуют планету?» [69. С. 48]. Американский

исследователь Дж. Бернхэм приходит к выводу, который приобретает

с каждым годом все большую актуальность: «Трудно определить при-

чины чрезвычайно быстрого упадка Запада, который характеризуется

потерей лидерами Запада веры в себя и утратой уникальных свойств

их цивилизации… Причина в эксцессах материального процветания

и усталости, изношенности, которых, увы, не избежать всему вре-

менному на Земле» [72. С. 301].

Сказывается воздействие двух первых индустриальных револю-

ций. Как пишет американский политолог Дж. Курт, «величайшим

движением населения XIX в. явилось движение мужчин из деревень

в города. Величайшим движением второй половины XX в. явилась

переориентация женщин с домашней работы на службу в офисе…

Воспитание в семье заменилось несемейным образованием» [73].

В Соединенных Штатах в 1950 г. 88% женщин с детьми до шести

лет оставались дома; уже через тридцать лет 64% американских

женщин с детьми до шести лет работали на производстве или

в офисе [74. С. 11]. Поглощенные своей карьерой женщины не

интересуются большими семьями, воспитанием детей, новым «бэби


64



бумом». Цифра 1,4 ребенка на семью в современной Америке отра-

жает состояние главной «ячейки общества», характеризующей кре-

пость или уязвимость нации.

В развитом мире численность населения старше 65 лет к 2025 г.

увеличится на 60%. Сегодня в США огромный рост численности

пожилого населения виден во Флориде. К 2025 г. картина, подоб-

ная сегодняшней во Флориде, будет ясно видна в 30 американских

штатах. Во Франции рост рабочей силы (населения в «рабочем

промежутке» между 25 и 59 годами) составил между 1950 и 1990 гг.

6 млн человек. Этот прирост «исчезнет» к 2025 г., а численность насе-

ления пенсионного возраста увеличится на 6 млн человек. Еще более

отчетливо проблема обозначит себя в Италии; после 1950 г. прирост

населения здесь составил 7 млн человек. К 2025 г. население Италии

уменьшится на 7 млн человек, а численность лиц старше 60 лет уве-

личится на 5 млн

Во всей остроте встал вопрос, какова цена гедонизма для «золото-

го миллиарда», долговременен ли мир, ориентированный на массо-

вое потребление. Ведь сокращение численности работающих будет

означать резкое сокращение собираемых налогов, уменьшение сумм

накопления, растущую инфляцию, уменьшение возможности ока-

зывать помощь развивающимся странам. По мнению американского

антрополога Дж. Анвина, «человеческое общество свободно в выборе

либо великого проявления энергии, либо в пользовании сексуальной

свободой. Невозможно иметь и то и другое на протяжении жизни

более чем одного поколения» [74. С. 53]. Вооруженные рычаги госу-

дарства могут быть беспредельно могучими, но ослабление ткани

общества не может быть компенсировано даже точным и «умным»

оружием.

Нельзя сказать, что западному миру катастрофически не везло

в истории Нового и Новейшего времени. Напротив, Запад феноме-

нальным образом избежал многих реальных и предрекаемых ему бед.

Мальтузианская теория вымирания западного населения от голода

оказалась ложной. Пролетарии, вопреки Марксу, не сомкнули руки

против буржуазной цивилизации. Великая депрессия 1929–1933 гг.

так или иначе была преодолена. Алармистские доклады Римского

клуба оказались не совсем точны в предсказании истощения при-


ÃËÀÂÀ 2.


65

родных ресурсов планеты. Не сгущают ли страхи современные

демографы? Увы, их выводы обоснованы и убедительны, так что

привычный оптимизм на Западе в этом отношении уже не дейст-

вует, хотя бы ввиду того, что фактическое сокращение и практиче-

ское исчезновение Запада произойдет не когда-то — оно ускоренно

происходит сегодня. Уже сегодня незападный мир многочисленнее

западного в 5 раз; он будет в 2050 г. многочисленнее в 10 раз. Из

этого процесса Западу уже не вырваться — нет на то никаких указа-

ний. Процесс потери Америкой и Европой своего населения только

усугубляется, это население уменьшается не только относительно,

но и абсолютно.

Американские идеологи задают вопрос, почему Буш, Шредер

и Ширак принципиально не отвергают обвинений в адрес Запада. Да

потому, что они «в глубине души верили, что обвинения справедливы

и что Запад виновен. Если бы все было иначе, Клинтон не отправил-

ся бы в Африку просить прощения за рабство» [69. С. 58]. А победа

в холодной войне лишила Запад очевидного объединяющего начала. Сила

Америки не может простираться на весь огромный мир. Во времена

Великой французской революции англичанам хорошо было иметь

философа Эдмунда Берка, дававшего интеллектуальную перспективу

происходящего, но еще лучше было иметь Нельсона и Веллингтона,

владевших контрольными военными рычагами. Где же военный дух

Запада, полагающегося на наемную армию сегодня, в мире недо-

вольного мирового большинства?

2.2.3. Çàïàäíûé íîâûé ìèð è ßïîíèÿ

Среди двух главных бастионов Запада быстрее других пада-

ет демографическая значимость Европы. Европейский плавильный

тигель перестал работать вопреки пышной фразеологии слепых

поклонников западноевропейской интеграции в Западной Европе —

второй основе Запада. Даже суверенные государства с тысячелетней

историей подверглись сокрушительному удару — из двадцати наций

мира, имеющих самый низкий уровень рождаемости, восемнадцать

находятся в Европе. В 2000 г. европейское население составило

728 млн человек. Согласно прогнозам, между 2000 и 2050 гг. населе-

ние Европы сократится минимум на одну шестую часть; к 2050 г. евро-


66



пейское население максимально составит 600 млн человек, а скорее

всего опустится до отметки в 556 млн человек [75. С. 1]. Ныне только

одна из пятидесяти североатлантических наций — мусульманская

Албания — продолжает демографический подъем, обеспечивающий

ее выживание. К 2050 г. Европа потеряет население, равное чис-

ленности жителей современной Германии, Нидерландов, Бельгии,

Швеции, Дании и Норвегии вместе взятых. В Германии (уровень

рождаемости которой равняется 1,3 ребенка на семью) к 2050 г.

исчезнут 23 млн немцев и современное население в 82 млн человек

опустится до уровня в 59 млн (при этом треть населения будет старше

65 лет). К 2100 г. население Германии низойдет до 38,5 млн (сокраще-

ние на 53%). В Италии (уровень рождаемости 1,2 ребенка на семью)

население к 2050 г. составит 41 млн человек; население Испании

(1,07 ребенка на семью) сократится на четверть.

Важны макропоказатели. При сохранении современных демогра-

фических процессов население Европы к концу XXI в. составит треть

нынешнего — 207 млн человек. Европа пошла навстречу своей судь-

бе, возможно, бессознательно — если говорить об отдельных людях,

но сознательно коллективной волей народов. Многие прогнозы звучат

уже как реквием: это «статистика исчезающей расы… Колыбель

западной цивилизации становится ее могилой» [69. С. 12].

Но еще более отчетливо обнажается демографическая судьба

Японии, положение которой станет, пожалуй, наиболее сложным.

В Японии численность населения старше 60 лет составляла в 1950 г.

только 8 млн человек; к 1990 г. она удвоилась, а к 2025 г. удвоится

еще раз. Работающее же население Японии сократится на 10 млн

человек. К 2015 г. один из четырех японцев будет старше 65 лет.

Уже к 2010 г. на каждого пенсионера в Японии будет приходиться

2,5 работающих. Это приведет к снижению жизненного уровня

японцев на 18%. Япония всегда отличалась высоким уровнем сбе-

режений, но пенсионеры не откладывают денег — снижение уровня

сбережений на 15% практически неизбежно. Поддержание пенсион-

ных фондов обойдется японской казне в 5-процентный бюджетный

дефицит. Уменьшение численности рабочей силы и рост заработной

платы приведут к переносу рабочих мест за границу, что неизбежно

сократит традиционный положительный баланс япон ской тор-


ÃËÀÂÀ 2.


67

говли — с 130 млрд долл. в рекордном 1993 г. до уровня дефицита.

Понижение уровня жизни пенсионеров потребует увеличения деше-

вого импорта.

Население Японии сократится до 104 млн в 2050 г. Японская иссле-

довательница Мицуко Симомура признает, что «если не будут созданы

общественные условия, где женщина чувствует комфорт, растя детей,

Япония будет уничтожена за 50 или 100 лет»1. При этом население

Японии буквально катастрофически стареет. Сокращение рождае-

мости и увеличение продолжительности жизни привели к удвоению

численности граждан старше 60 лет между 1950 и 1990 гг. — с 6 млн

до 16 млн. Эта численность более чем удвоится еще раз к 2025 г. За

то же время численность работоспособного населения сократится

на 10 млн человек. При экстраполяции существующих процессов

будущее население Японии сократится до 500 человек в 3000 г. и до

одного человека в 3500 г.

Соединенные Штаты Америки. Американская нация (единствен-

ная растущая страна Запада — более 300 млн человек) меняется из-за

растущего наплыва иммигрантов и их специфического характера. Этот

наплыв в середине 1960-х годов составлял 300 тыс. человек ежегодно.

В начале 1970-х годов количество иммигрантов выросло до 400 тыс.

ежегодно, а в начале 1980-х годов достигло 600 тыс. В 1990-е годы про-

изошел примечательный скачок — до миллиона человек в год (речь

идет только о легальных иммигрантах). За десятилетие 1990-х годов

население США увеличилось за счет иммиграции на более чем 9 млн

человек. Если в 1960 г. доля рожденных за пределами США граждан

составляла относительно незначительные 5,4%, то к 2004 г. эта доля

увеличилась до гораздо более весомых 11,5% [76].

Раньше большинство иммигрантов прибывало из европейских

государств, имеющих сходную с американской культуру. Эти иммиг-

ранты были готовы заплатить немалую «цену» за приобщение к аме-

риканскому обществу — они хотели быть американцами. Они при-

бывали из разных стран — ни одна страна и ни один язык не были

преобладающими среди иммигрантского потока. Они расселялись

по всей широте огромной страны, не составляя заведомое большин-

1 New York Times, 2000. January 24. Section 6. Р. 31.


68



ства ни в одном крупном городе, ни в одном отдельно взятом штате.

Те из них, кто не сумел приспособиться к американской реальнос-

ти, возвращались в свои страны. Новая волна иммиграции в США

отличается не только массовостью и своего рода неукротимостью, но

и местом происхождения. На этот раз в своем большинстве иммиг-

ранты прибывают из Латинской Америки и Азии.

В отличие от прежних волн иммиграции данная вовсе не гаран-

тирует, что второе и третье поколения сольются в «плавильном

тигле» — столь различны культуры новоприбывших. «Многие ново-

прибывшие американцы теперь (2006 г. — Примеч. авт.) не уверены

в достоинствах главенствующей культуры, и вместо приобщения

к единому руслу предпочитают доктрину многообразия и равной

ценности всех культур в Америке» [77]. Теперь иммигранты, замеча-

ет М. Уотерс, «не входят в индифферентную монолитную культуру,

но скорее вливаются в сознательно плюралистическое общество,

в котором существует множество субкультур, расовых и культурных

идентичностей» [78]. Иммигранты отныне выбирают среди этих суб-

культур ту, которая более всего соответствует их прежнему истори-

ческому и психологическому коду. Важнейшая особенность: они ныне

могут ассимилироваться в американское общество, не ассимилируясь

при этом в базовую американскую культуру. Выделились испаноязыч-

ные иммигранты и мусульмане, образовательный уровень которых

отличается от других иммиграционных потоков.

За 1990-е годы численность американцев мексиканского проис-

хождения увеличилась на 50% — до 21 млн; еще 6 млн дают неза-

конные иммигранты. Мексиканцы в отличие, скажем, от немцев

с трудом ассимилируются в США — сказываются глубокие различия

в культуре, менталитете. Они не желают изучать английский язык.

Собственно, их родной дом не США, а Мексика. Они создают свои

радиостанции, газеты, каналы телевидения.

В конце ХХ в. началась подлинная эрозия американского един ства.

Это выразилось в растущем этническом обособлении. В формирова-

нии особых этноцентрических интересов, которые стали выставлять

расовую, этническую и другие «этнонациональные» идентичности

над общей национальной идентичностью; в ослаблении (или отсут-

ствии) факторов, которые прежде обеспечивали ассимиляцию.


ÃËÀÂÀ 2.


69

Важнейшим фактором стало доминирование среди новой волны

иммигрантов представителей одного неанглийского языка — испан-

ского, что всерьез поставило вопрос о билингвизме в американской

жизни; денационализация важных элементов американской элиты,

вызвавших разрыв между ее национальными и патриотическими

ценностями. К началу XXI в. давлению начал подвергаться и гос-

подствовавший до того английский язык.

Множество организаций, помогающих иммигрантам, вовсе не

ставят перед собой цели введения их в общенациональный мэйн-

стрим. Сохранение уникальной идентичности американской нации

не выдвигается как самая существенная задача. Практически одно

лишь федеральное правительство Соединенных Штатов осталось

организацией, которая могла бы поставить перед собой задачу сохра-

нения единого языка, общей культуры, но оно в отличие от начала

ХХ в. сегодня не ставит перед собой такой задачи. И, как справед-

ливо судит Дж. Миллер, «культ групповых прав являет собой самую

большую угрозу американизации иммигрантов» [79].

В прежние времена роль ассимиляторов брали на себя обществен-

ные школы, именно они приобщали массу будущих американцев

к культуре и языку их новой страны. Ныне же — за 1990-е годы —

пропорция учащихся, идентифицирующих себя как «американцы»,

упала на 50%, доля американцев определенного иностранного про-

исхождения сократилась на 30%; зато доля тех, кто отождествляет

себя с некой иной страной (или национальностью), увеличилась на

52%1. Выражаясь словами С. Хантингтона, «общество, которое столь

высоко ценит этническое и расовое разнообразие, дает своим иммиг-

рантам мощный стимул поддерживать и утверждать идентичность

своих предков» [77].

Важнейшим фактом последних десятилетий является то, что

доля иммигрантов, пожелавших получить американское граж-

данство, сократилась драматическим образом, а доля тех, кто

наряду с американским гражданством сохранил и гражданство

другой страны, поразительно выросла. Это так называемые транс-

мигранты, или транснационалы. Большинство из них исходит

1 Freedom Review. Fall 1997. Р. 51–52.


70



из стран Латинской Америки. «Статуя Свободы означает своего

рода ко нечный пункт для иммигрантов из Европы. Но это вовсе

не конечный пункт для латиноамериканцев» [80]. Четко осознают

свою принадлежность к прежнему гражданству жители ряда стран,

пославших значительную долю своего населения в США (табл. 4).

Таблица 4

Доля населения различных стран, живущих в США

СтранаДоля населения данной страны, живущая

в США, %

Ямайка 23,0

Сальвадор 16,8

Тринидад и Тобаго 16,0

Куба 11,3

Мексика 9,4

Барбадос 9,2

Доминиканская Республика 8,5

Источник: Renshon S. Dual Citizens in America [81]

Неудивительно, что переехавшее из указанных стран население

сохраняет теснейшие связи со своей прежней родиной. В то же

время увеличивается число стран, позволяющих своим гражданам

иметь двойное гражданство, прежде всего латиноамериканских.

Между 1994 и 1998 гг. семнадцать из двадцати стран наиболее

активной иммиграции в США разрешило двойное гражданство.

В течение этих лет из 2,6 млн прибывших в США иммигрантов

2,2 млн (86%) сохранили двойное гражданство. Мексиканские

консулаты стали поощрять мексиканцев в США принимать аме-

риканское гражданство, сохраняя при этом и мексиканское граж-

данство. В Западной Европе ныне численность иммигрантов

с двойным гражданством составляет цифру где-то между 4 и 3 млн.

В Соединенных Штатах эта цифра превышает 7,5 млн человек. В то

же время три четверти из 10,6 млн родившихся за пределами США

американских граждан являются также гражданами еще и другой

страны.


ÃËÀÂÀ 2.


71

Три тысячи из 200 тыс. колумбийцев, живущих в Нью-Йорке,

голосовали на президентских выборах в Колумбии; около 2 тыс.

участвовало в сенатских выборах в Колумбии в 1998 г. Тысячи доми-

никанцев вылетели в Доминиканскую Республику на президентские

выборы 2000 г. Еще более важными, чем личное голосование, являют-

ся финансовые взносы тех, кто, живя в США, ощущает себя гражда-

нином другой страны. 15% всех расходов на президентских выборах

в Доминиканской Республике поступили из Соединенных Штатов.

Относительно новым явлением стало участие в выборах в своих

странах граждан с двойным гражданством. Особенно это относится

к жителям Мексики, работающим в США. В 1997 г. городской совет-

ник г. Хакенсака (Нью-Джерси) выдвигался одновременно в сенат

Колумбии. Увеличивают ли такие процессы степень лояльности этих

новых граждан к США? Лояльные двум (а иногда даже трем) странам

граждане мало похожи на тех, кто полностью и бесповоротно связал

свою судьбу с Соединенными Штатами. Добавим к этому огромный

денежный поток, идущий от граждан двойного гражданства на их

родину. И это при всем том, что концепция двойного гражданства

абсолютно противоречит Конституции США, провозглашающей, что

американцы могут быть гражданами только одной страны и могут

голосовать только в одном государстве.

Наплыв иммигрантов нового типа привел к тому, что уровень

натурализации опустился в США с 63,6% в 1970 г. до 37,4% в 2000 г.

И новые пришельцы интересуются прежде всего не звездами и поло-

сами американского флага, не историей США, а федеральными

со циальными программами. Исследователи П. Шак и Р. Смит с боль-

шим основанием утверждают, что «получение социальной помощи,

а не гражданство — вот что влечет новых иммигрантов» [82]. Идет ли

в данном случае речь о лояльности и патриотизме? «Те, кто отрицает

значимость американского гражданства, равным образом отрицают

привязанность к культурному и политическому сообщест ву, име-

нуемому Америкой» [77. С. 219]. Альтернативой ассимиляции стало

закрепление внутри Соединенных Штатов той культуры и социальных

институтов, которые иммигранты привезли с собой.

Процесс исключительно интенсивной иммиграции испаноязыч-

ных привел к тому, что в начале XXI в. вызрела перспектива превра-


72



щения Соединенных Штатов в англо-испанское общество. Этому

помогли мультикультурализм, раскол среди американской элиты,

политика правительства в отношении билингвизма и воспитания на

двух языках, громкие аффирмативные акции.

Демографическая реконкиста ведет к тому, что влияние Мексики

на территориях, некогда отнятых у нее Соединенными Штатами,

начинает преобладать над влиянием англосаксонского начала. Этот

процесс ведет к тому, что граница между США и Мексикой начинает

размываться, и на территориях, бывших до 1840-х годов мекси-

канскими, эта тенденция начала усиливаться необычайно быстро.

Обнаружилось, что иммиграция из Мексики несет в себе чрезвычай-

но своеобразные черты, заставляющие по-новому взглянуть на это

подлинное иммиграционное вторжение в США.

Впервые главный поток иммигрантов идет из страны, имеющей

с Соединенными Штатами 3-тысячекилометровую границу. Все прежние

потоки в развитый западный мир так или иначе преодолевали морские

просторы и связанные с этим сложности. У континентальных соседей

— США и Мексики — такой границы нет. Нет в мире и столь яркого про-

тивостояния бедности и богатства, как это имеет место в случае с бедной

Мексикой и богатыми Соединенными Штатами. Поток иммигрантов

довольно неожиданно для североамериканцев начал зримо расширяться

после 1965 г. Тогда, в 1960 г., Мексика не входила в число пяти главных

стран, где родились будущие иммигранты в США (Ита лия — 1,257 млн

человек; Германия — 990 тыс.; Канада — 953 тыс.; Британия — 833 тыс.;

Польша — 748 тыс. человек). Ситуация кардинально изменилась к 2000 г.:

Мексика — 7,841 млн; Китай — 1,391 млн; Филиппины — 1,222 млн;

Индия — 1,007 млн; Куба — 952 тыс. человек.

Итак, оценим новую ситуацию, характерную приобретением

Соединенными Штатами нового лица.

Во-первых, резко возросло число иммигрантов. Во-вторых, лати-

ноамериканцы решительно заняли первое место в новом иммигра-

ционном потоке (27,6% всех иммигрантов только из Мексики; следу-

ющие далее китайцы составляют всего 4,9%). При этом мексиканцы

составляют лишь несколько больше половины латиноамерикан ского

нашествия на США, увеличившегося за период 2000–2002 гг. на 10%

и превзошедшего рост афроамериканцев. В-третьих, рождаемость


ÃËÀÂÀ 2.


73

среди латино американцев многократно выше, чем у других этни-

ческих групп: 3 человека на сотню среди испаноязычных против

1,8 человека у неиспаноязычных, против 2,1% у афроамериканцев.

Испаноязычные первенствуют в незаконном переходе границы между

Мексикой и США. Две трети всех мексиканских иммигрантов, при-

бывших в США после 1975 г., являются незаконными иммигранта-

ми; мексиканцы составляют 58% незаконных иммигрантов в 1990 г.

и 69% — в 2000 г. Ныне ежегодная иммиграция мексиканцев состав-

ляет 400 тыс. человек в год. К 2030 г. она увеличится до 515 тыс. [83].

При этом характерна географическая концентрация испаноязычного

населения. Так, две трети мексиканских иммигрантов живет на Западе

США, а почти половина из них — в одном штате, в Калифорнии.

46% населения Лос-Анджелеса — испаноязычные (из них 64% —

выходцы из Мексики). К 2025 г. испаноязычные составят 75% населе-

ния этого мегаполиса. В 2002 г. 71,9% учащихся здесь были из испано-

говорящих семей. Впервые численность рожденных в городе испано-

язычных детей превысила численность остальных родившихся.

2.2.4. Èììèãðàöèÿ â Åâðîïå

Напомним, что самым населенным регионом Запада пока являет-

ся Европа. Согласно статистическим данным ООН, в 2000 г. в Европе

жили 494 млн человек в возрасте от 15 до 65 лет. К 2050 г. числен-

ность европейцев «рабочего возраста» сократится до 365 млн. В то же

время численность граждан старше 65 лет (их число ныне составляет

107 млн) достигнет 172 млн человек — треть населения Европы. За

ближайшие 50 лет соотношение работающих и пенсионеров изме-

нится с пяти к одному до двух к одному. Европа станет, по словам

французского демографа А. Сови, «континентом старых людей,

живущих со старыми идеями в старых домах» [84]. Рабочая сила,

к примеру, Германии уменьшится за грядущие полвека с 41 до 27 млн

человек. Это создаст напряжение в реализации обширных социаль-

ных программ. Имея на четверть меньшее рабочее население и почти

удвоение численности пенсионеров, стареющая Европа задумается

над привилегиями, от которых никто не собирается отказываться.

Согласно докладу ООН, стареющее население ЕС так или иначе

затребует к 2035 г. привлечения в западноевропейскую экономику не


74



менее 35 млн новых работников — без этого невозможно поддержать

современную пенсионную систему Союза и его передовые экономи-

ческие позиции. Иммигранты могут привнести новые экспертные

знания, но они часто занимают рабочие места, не престижные с точки

зрения местного населения. Часто это очень грязная и тяжелая работа.

Германское правительство готово принять на работу 20 тыс.

специалистов по электронике и информатике, ирландское прави-

тельство рассматривает возможность впустить в страну 200 тыс. ква-

лифицированных работников. В Британию в 2005 г. въехали 70 тыс.

иммигрантов (46 тыс. в 2004 году), в Германии запросили убежища

100 тыс. беженцев из прежней Югославии. В Голландии ожидают

гражданства 10 тыс. иммигрантов. 13% населения Вены — иммиг-

ранты. Китайская община в Британии достигла 250 тыс. человек, во

Франции — 200 тыс. Америка, принимая около 1 млн иммигрантов

в год, сохраняет самый низкий уровень безработицы. Самое большое

число эмигрантов — во Франции, 6 млн человек.

Вопрос остается открытым. Эгоизм наций, отсутствие плане-

тарного гуманистического видения, узкокорыстные предвыборные

интересы, игнорирование подлинной демографической револю-

ции способны уничтожить элементы позитивного, наблюдающиеся

в свете нужд «золотого миллиарда» в умеренном иммиграционном

потоке, в приливе квалифицированной рабочей силы и в понимании

опасности ожесточения остальных пяти миллиардов бедной части

планеты.

Чтобы сохранить общество «благоденствия», западные страны

будут вынуждены повышать налоги. Это болезненно, особенно для

«стран, где у работающих уже отнимается не менее 40% заработанного.

Если же мы прибегнем к дефицитному финансированию, то быстро

израсходуем все накопленное в развитом мире» [85]. Выбор невелик:

огромные новые налоги плюс увеличение рождаемости. На увеличе-

ние рождаемости надежды невелики. Что более реалистично — импорт

рабочих из-за пределов региона. Таков неизбежный выбор.

К 2050 г., если Европа пожелает сохранить свой нынешний

уровень населения, она будет нуждаться в 169 млн иммигрантов.

Разведывательное сообщество США считает: «Европейская и япон-

ская популяции быстро стареют, что требует более 110 млн новых


ÃËÀÂÀ 2.


75

рабочих к 2015 г. для поддержания текущего уровня между работаю-

щими и пенсионерами». Цифры на 2050 г. будут, разумеется, значи-

тельно больше [86. С. 97].

Недавно опубликованный секретный доклад французского пра-

вительства приводит весь набор аргументов относительно того, что

у Европейского союза нет альтернативы принятию 75 млн иммиг-

рантов. Англичанин Дж. Стил пишет так: «Чтобы предотвратить

падение жизненных стандартов, страны ЕС обязаны будут произ-

вести 60-кратное увеличение потока иммигрантов» [87]. Если же

Европа пожелает сохранить нынешнее соотношение работающих

и пенсионеров, то она будет нуждаться в 1,4 млрд иммигран-

тов. Для многих западных стран массовая миграция представляет

собой единственное средство сохранить производительное обще-

ство [86. С. 82] (при этом французские эксперты признают, какие

это породит проблемы в создаваемом расовом обществе-гибриде, но

не видят иного пути, подлинной альтернативы «взаимному культур-

ному оплодотворению»).

Скорее всего новые рабочие придут из Африки и с Ближнего

Востока. Этот процесс идет по «накатанным рельсам». Он берет свое

начало в 1960-х годах, когда ограниченные холодной войной запад-

ноевропейские страны не могли черпать рабочую силу из восточно-

европейских источников. Британия обратилась к Ямайке и Паки-

стану, французы — к Алжиру и Западной Африке, немцы — к Турции.

Между 1993 и 2003 гг. численность одних только незаконных иммиг-

рантов в ЕС увеличилась в 10 раз. В одном только 2000 г. Британия

приняла 185 тыс. иммигрантов. И ныне половина Лондона — люди

небелой расы. К концу XXI в. их в британской столице будет боль-

шинство. По самым минимальным оценкам, мусульмане составляют

3 млн в Германии, 2 млн во Франции, 1 млн в Британии и 750 тыс.

в Италии.

Поддержание своих семей и друзей является одним из стимулов

миграции из Азии, Латинской Америки и Африки в богатые регионы

Запада. И не только из предельно бедных. Так, из Малайзии еже-

годно выезжает на заработки около 150 тыс. человек. Эти посланцы

Юга отправляют домой около 100 млрд долл. ежегодно — сумма,

со вместимая с прямыми инвестициями в бедные страны. Десятая


76



часть филиппинцев работает за пределами страны, добывая там

почти 10% валового национального продукта Филиппин.

В странах, никогда не бывших (в отличие от Соединенных

Штатов) «плавильными тиглями», приток иностранцев может

вызвать культурный и политический шок. Африканцы и азиаты

стали частью западноевропейской структуры, базируясь прежде всего

в крупных городах. Марсель, собственно, уже не французский город,

а Франкфурт заметно теряет немецкие черты (30% иммигрантов,

27 мечетей). Мусульмане составляют пятую часть населения Вены.

В Лондоне прежнее белое большинство превратится в меньшинство

уже к 2010 г. (а по всей стране белое население станет меньшинством

к 2100 г.) [88].

Этот поток неостановим хотя бы потому, что его фактически тре-

буют предприниматели, им нужна рабочая сила. И прибывающие

из Северной Африки и Ближнего Востока арабские иммигранты

везут с собой в Европу свою собственную религию и политические

взгляды; речь идет прежде всего об исламе. Массовая миграция из

исламского мира настолько изменит этнический и конфессиональ-

ный состав Европы, что у европейцев уже никогда не будет волевых

ресурсов вмешиваться в дела Северной Африки, Персидского зали-

ва, Ближнего Востока (показательно, что европейцы уже сегодня

игнорируют американские санкции в отношении Ирана, Ирака,

Ливии).

2.2.5. Ñîõðàíåíèå ìèðîâîãî ïîðÿäêà

США будут играть важную роль при формировании международ-

ного порядка 2020 г. Вашингтон может столкнуться с непрерывным

ростом проблем при попытках уладить приемлемым способом вза-

имоотношения с Европой, Азией и Ближним Востоком и прочими

регионами при отсутствии единой всеобщей угрозы, создающей

основу для достижения консенсуса. Хотя впереди ждут серьезные

трудности, США по-прежнему будут пользоваться колоссальными

преимуществами, сохраняя лидерство в широчайшем спектре воп-

росов: экономических, технологических, политических и военных,

на которое в 2025 г. еще не сможет претендовать ни одно другое госу-

дарство. Вероятно, мы можем указать на некоторые тенденции, в том


ÃËÀÂÀ 2.


77

числе драматические изменения в системе союзов и взаимоотно-

шений с Европой и Азией, служившей фундаментом американской

мощи в период после Второй мировой войны. Функции важнейшего

европейского института все в большей степени станет исполнять не

НАТО, а ЕС, и скорее всего именно его европейцы сделают своим

инструментом на мировой арене. Взаимоотношения США с Азией,

возможно, будут представлять для Вашингтона более серьезную

проблему вследствие огромных изменений, вызванных появлением

двух новых мировых экономических и политических гигантов, еще

не полностью вписавшихся в международную систему. Куда приве-

дут отношения США с Азией, еще в большей степени зависит не от

действий Вашингтона, а от тех решений, к которым азиаты придут

в своем кругу. Можно представить целый спектр возможностей — от

усиления роли США как посредника между соперничающими сила-

ми до утраты Вашингтоном своего влияния.

Ïî ìíåíèþ àìåðèêàíñêèõ ðàçâåäûâàòåëüíûõ êðóãîâ,

«ñòðàíû, íå èìåþùèå ÿäåðíîãî îðóæèÿ, ...ìîãóò

ïðèíÿòü ðåøåíèå ëþáîé öåíîé ïðèîáðåñòè åãî, êîãäà

ñòàíåò ÿñíî, ÷òî èõ ñîñåäè è ðåãèîíàëüíûå ñîïåð-

íèêè óæå ñòðåìÿòñÿ ê ýòîìó» [2. Ñ. 71].

Помощь распространителей, включая бывших частных пред-

принимателей, таких, как А.К. Хан со своей сетью, сократит время,

необходимое другим странам для того, чтобы обзавестись собствен-

ным ядерным оружием.

В то же время всемирная открытость предоставляет особые воз-

можности терроризму, как со всей наглядностью показали события

11 сентября в США, взрывы в мадридских поездах, расстрел детей

в Беслане, кровопролитие в Лондоне. Закрыть границы, установить

полицейский режим? Уже в изначальном подходе к проблеме мас-

сового насилия две точки зрения интеллектуально и эмоционально

разделяют футурологов.

Оптимисты верят в преодолимость грядущих неизбежных испы-

таний, в спасительную силу накопленного исторического опыта,

в способность человечества в целом и каждого человека в отдельности


78



преодолеть все мыслимые преграды, осознать самоубийственность

насилия, базируясь на своем здравом смысле и на благожелательнос-

ти к нему мировой эволюции. Если две мировые войны, венчающие

человече ское безумие, не погубили род людской, то и предстоящие

испытания найдут свое разрешение. В 2005–2008 гг. мировой рост

составил 4,7% — самый высокий после 1970-х годов. Впереди, как

считают оптимисты, стимулируемое «эффектом СNN», реактивной

авиацией и Интернетом сближение народов, приязнь конфессий,

вера в планетарный гуманизм. Люди, как и организации, становятся

похожими друг на друга не только по признаку схожести одежды,

наличия lingua franca — общепонятного языка, космополитической

культуры, пищи, манер, пристрастий, развлечений, трудовых процес-

сов, но и общего ментального и психологического кода. И разделяя

общие ценности, народы и цивилизации сближаются, превращаясь

в единую планетарную деревню.

Оптимистическая точка зрения позволяет верить, что некогда

в будущем исчезнет разделительная линия между «мы» и «они» — та

губительная черта взаимонеприятия, которая, увы, пока составляла

смысл мировой истории. А тем временем скажет свое спасительное

слово наука: генная инженерия и клонирование, роботостроение

и информатика радикально изменят привычный для нас мир, обес-

печивая и выживание, и прогресс. Всеобщая доступность инфор-

мации ослабит насильственную функцию государства и таких его

органов, как центральные банки и секретные службы. Подобно

тому, как изобретение печатного станка фактически упразднило

надобность в церкви для протестантов, коммуникационные техно-

логии ослабят необходимость государства как посредника между

индивидуумом и внешним миром. В страхе перед терроризмом

(включая ядерный) нации сдадут свои суверенные права между-

народным организациям, которые наведут жесткий и стабильный

порядок. Возникнет транснациональное гражданское общество.

Глобальный бизнес возьмет на себя ряд функций правительств. А на

внутренней политической сцене исчезнет различие между левой

и правой частями политиче ского спектра, поскольку исчезнет не

только классовое деление, но и классовое сознание. Главным будет

различие между сведущими, готовыми к переменам, мыслящими


ÃËÀÂÀ 2.


79

глобально, и теми, кто стал жертвой традиций, предубеждений, кос-

ности, ненависти к переменам.

Для футурологических изысканий этого толка характерна безу-

словная вера в глобализацию, в ее несказанно благодатные плоды для

человечества. Певцы глобализации увлечены успехами коммуника-

ционной технологии, делающей национальные границы прозрачны-

ми на пути глобального потока капитала, идей, культуры, по пулярных

образов. Данный процесс решит проблему модернизации — это

основное. Скажем, уже сейчас производственные мощности чело-

вечества позволяют выпускать 70 млн автомобилей в год, и этот

процесс сдерживается только потребностями рынка, нуждающегося

лишь в 50 млн машин. Как утверждают апологеты глобализации,

«мировая политика будет вращаться вокруг глобальной экономики,

сокрушающей все виды барьеров между нациями. А главные между-

народные разграничительные линии будут проходить не между циви-

лизациями, а между теми, кто либо отверг ее (как, скажем, Северная

Корея), либо по той или иной причине оказался неспособным играть

по ее правилам (как Россия или Египет, Эквадор)» [89].

Миру предлагается согласиться на слом старых государственных

границ, на предоставление права национального самоопределения

практически всем желающим. Американский исследователь Р. Райт

утверждает, что длительность переходного периода к будущему будет

зависеть от того, насколько скоро «американские и европейские

политические деятели поймут, что часто наиболее верным путем

к стабильному миру является создание новых, небольших и гомоген-

ных наций. Ведь войскам ООН гораздо легче охранять границы, чем

общины» [90].

Но не все сообщество футурологов любит розовый цвет явлений,

не имеющий теней. Большинство не столь наивны. Реалистическое

начало, как и состоящая из бесконечных драм мировая история,

заставляет усомниться в близости нового золотого века. Реалисты

призывают отставить абстрактные грезы: на протяжении минувших

тысячелетий природа человека не сформировала иммунитета в отно-

шении безграничных по форме проявлений озлобления и насилия.

Об этом свидетельствует вся Голгофа истории, летопись злого наси-

лия, не утихающего в веках, не воспринимающего в должном объеме


80



мучительный (и ставший после августа 1945 г., когда испытали впер-

вые ядерное оружие, самоубийственным) опыт человеческого выжи-

вания. Более пристальный взгляд в будущее заставляет усомниться

в релевантности простых, механических рецептов разрешения чело-

веческих проблем. Оснований для пессимистического взгляда на буду-

щее отнюдь не меньше: человече ский разум может быть направлен на

разрушение с такой же силой и убежденностью, как и на созидание.

Сам гигантский объем перемен и их феноменальная скорость заведо-

мо предполагают «восстание» обществ, тяготеющих к традиционным

основам, этническим и религиозным началам, защищающим свою

религию и ментальный код. Что бы ни говорили певцы прогресса,

перемены всегда воспринимаются человеком и человечеством жес-

токо, болезненно и порождают сопротивление. Культура отдельных

стран противостоит быстрым переменам, а это означает, что людская

память и традиции с великой силой инерции могут встать в оппози-

цию к «расколдованной» стерильной жизни космополитов.

Даже самые удачливые деятели нашего времени (такие, скажем,

как финансист и филантроп Дж. Сорос) видят в будущем кризис

рыночных механизмов как не удовлетворяющих нуждам человече-

ского сообщества. Как и многие другие, Сорос сожалеет об излиш-

ней вере в «естественный прогресс», в «магию рынка». А не менее

удачливый дипломат Г. Киссинджер видит угрозу в том, что госу-

дарства будущего будут иметь интересы, но не принципы. А это ведет

к торжест ву постулата «войны всех против всех», который пытался

преодолеть англичанин Гоббс. Отсутствие человеческой солидарнос-

ти, гедонистическая самоуспокоенность одних и жестокие страдания

других создадут нетерпимую ситуацию, когда кризис межчелове-

ческих и международных отношений наложится на легкую дости-

жимость овладения средствами массового уничтожения, как о том

с поразительной иллюстративностью свидетельствует американский

сентябрь 2001 г., Мадрид, Беслан и Лондон 2004 г. Всякий, кто смот-

рит в будущее, просто обязан исходить из того, что на беднейшие

20% мирового населения приходится лишь 1% внутреннего валового

продукта мира, что соотношение между богатой одной пятой миро-

вого населения и одной пятой беднейшего населения Земли достиг-

ло 1 к 75. Критическая степень неравенства в мире не может обещать


ÃËÀÂÀ 2.


ничего другого, как массовое стремление изменить статус-кво.

Еще одним источником катастроф может стать прогрессирующий

хаос в сообществе суверенных государств. Может ли безболезнен-

но рушиться ткань традиционных социальных организмов — то,

что происходит ныне повсюду? «От Индонезии до Шотландии, от

прежнего Советского Союза до Южной Африки, — пишет профес-

сор истории М. ван Кревельд, — наиболее характерным процессом

нашего времени является политическое расщепление, децентрали-

зация и даже дезинтеграция современных государств. Каждый раз,

когда возникает новая международная организация, все большее

число государств чувствуют себя попавшими в тенета этих орга-

низаций. Процесс расщепления идет в ущерб государственным

структурам, способствуя огромному росту значимости этих органи-

заций — многонациональных корпораций, неправительственных

организаций и средств массовых коммуникаций... Этот процесс

отбрасывает нас в Средние века. Место императора начинает зани-

мать президент США, а место римского папы — Генеральный сек-

ретарь Организации Объединенных Наций. Как и в Средние века,

президент владеет военной силой, а секретарь желает властвовать над

общественным мнением» [91].


82

ÃËÀÂÀ 3. Íîâûå èãðîêè íà ìèðîâîé

ñöåíå

По мнению разведывательного сообщества США, «в 2025 г.

Соединенные Штаты обнаружат себя в положении одного из глав-

ных действующих лиц на международной арене, хотя и несколь-

ко превосходящего других по мощи и влиянию… Возникающая

мультиполярная система скорее всего будет менее стабильной,

чем однополярная. Большинство растущих держав желает обрести

больше влияния, что воздействует на стабильность всей системы.

Колоссальное влияние на всех произведет подъем Китая. Но,

хотя мы верим в хорошие для Китая и Индии шансы для роста,

их возвышение никак не гарантировано, им предстоит преодо-

леть значительные препятствия. Скорее всего до 2025 г. эти стра-

ны будут еще обращены на собственную национальную арену.

Потенциал кризисности в грядущем увеличивается неожиданно

быстрым падением Европы и Японии… Россия окажется среди

ведущих игроков благодаря своему неожиданно быст рому подъему

в 2000-е годы» [1. С. 29].

Хотя эти социально-политические факторы ограничивают воз-

можное значение России в глобальной политике, Москва скорее

всего станет важным партнером и для старых держав — США

и Европы, и для новых держав в лице Китая и Индии.

С появлением этих и других новичков на мировой арене кар-

тина мира в 2025 г. радикально изменится. Китай, Индия, а воз-


ÃËÀÂÀ 3.

Íîâûå èãðîêè íà ìèðîâîé ñöåíå

83

можно, и другие страны, такие, как Бразилия и Индонезия, спо-

собны в будущем упразднить привычные характеристики Запада

и Востока, Севера и Юга, присоединившихся и неприсоединив-

шихся, развитых и развивающихся стран. Традиционные геогра-

фические группировки уже не будут иметь прежнего значения

в международных отношениях. Мир, поделенный на государства,

и мир мега-городов, связанных телекоммуникациями и торгово-

финансовыми потоками, будут существовать параллельно. Борьба

за союзников будет вестись более открыто, и сами союзы утратят

свою традиционную прочность.

Китай в 2025 г. будет второй экономикой мира. Но сам ритм

роста КНР будет заметно ослабевать. Китайские лидеры будут стоять

«перед задачей сохранить значительный рост, не подвергая одно-

временно удару партийную гегемонию. Если жизненный уровень

огромного народа не будет повышаться — это будет грозить текто-

ническими сдвигами. Сейчас внешний мир смотрит на Китай как

на «страну будущего». Если КНР встретит сложности, это вызовет

озлобление китайского народа» [1. С. 30]. Все большее вовлече-

ние азиатской рабочей силы (в первую очередь из Китая, Индии

и Индонезии) в глобальную экономику будет иметь далеко идущие

последствия, которые, возможно, стимулируют рост внутренней

и региональной миграции. В любом случае эти последствия труд-

но будет переоценить: они скажутся на относительных размерах

крупнейших мировых мегаполисов и, быть может, станут ключевой

переменной величиной, от которой на ближайшие десятилетия будет

зависеть уровень политической стабильности (или нестабильности)

в мире. Обширные внутренние миграции выплескивают за пределы

отдельных стран только небольшую часть внутренних мигрантов

(в настоящее время лишь малая толика 100-миллионной армии внут-

ренних мигрантов Китая оседает за границей), однако и эти выбро-

сы могут кардинально изменить ситуацию в других регионах, в том

числе в Европе и Северной Америке.

Существуют большие сомнения в том, что экономический рост

Китая будет протекать гладко. В 2003 г. агентство RAND Corporation

выявило и сформулировало восемь основных опасностей для про-

должения быстрого роста китайской экономики в следующем деся-


84



тилетии. В разделе «Подводные камни китайского экономического

курса» RAND Corporation резюмирует:

хрупкость финансовой системы и нестабильность предприя-

тий, находящихся в государственной собственности;

экономические последствия коррупции;

ограниченность водных ресурсов и слабость системы водосбе-

режения;

возможный спад прямых иностранных инвестиций;

СПИД и другие возможные эпидемии;

безработица, бедность и социальное недовольство;

потребление энергии и цены на нее;

Тайвань и другие политические конфликты.

Согласно оценке RAND, негативное воздействие вышеперечис-

ленных факторов, взятых по отдельности, может варьировать от

низкого показателя (между 0,3% и 0,8%) для бедности, социального

недовольства и безработицы до относительно высокого (между 1,8%

и 2,2%) для эпидемий.

RAND Corporation оценивает вероятность того, что ни один из

этих отрицательных факторов не даст о себе знать до 2015 г., как

низкую, и отмечает, что они скорее проявятся в совокупности, чем

по отдельности. Например, развал финансовой системы скорее всего

будет сопровождаться усилением коррупции, безработицы, бедности

и социального недовольства, что в свою очередь приведет к сниже-

нию уровня иностранных инвестиций.

RAND отмечает: если все эти факторы проявятся в совокупности,

то их общее воздействие приведет к снижению темпов экономичес-

кого роста в Китае до уровня между 7,4% и 10,7%, что равносильно

прекращению серьезного экономического развития в стране в этот

период.

Индия приложит большие усилия, чтобы стать одним из мировых

центров, и она имеет для этого все шансы. Дели будет стараться

занять место где-то между Китаем и США. Но Индию сдерживает

недостаточная внутренняя инфраструктура. «Мы верим в то, что

Индия твердо привержена демократии, но ее политическая элита

может стать более фрагментированной. Здесь велик потенциал фраг-

ментации (мы верим, что Кашмир останется индийским и что Индия

�

�

�

�

�

�

�

�


ÃËÀÂÀ 3.


85

преодолеет силу маоистских повстанцев)» [1. С. 31]. Экономика

Индии к этому времени будет сопоставима по своей стоимости с эко-

номикой большой европейской страны.

Колоссальная масса рабочей силы, все возрастающая часть

которой будет иметь высокую квалификацию, послужит привлека-

тельным конкурентоспособным источником дешевого труда, в то

время, как инновационные технологии расширят возможности его

мобильного применения. Конкуренция со стороны этих людей будет

содействовать «перетасовыванию» рабочих мест, потребует профес-

сиональной переподготовки кадров и ограничит рост заработной

платы в некоторых отраслях. Предполагается, что сейчас в Индии

около 300 млн людей зарабатывают в среднем от 2 до 4 тыс. долл.

в год. И общее число этих работников, и уровень их заработной

платы должны быстро возрасти, однако даже в 2020 г. их доходы будут

все еще значительно отставать от аналогичного показателя в США

и других развитых станах.

Тем не менее годовой доход в 3 тыс. долл. в Азии считается достаточ-

ным, чтобы подтолкнуть человека к покупке автомобиля. Таким обра-

зом, быстрый подъем уровня доходов растущего среднего класса влечет

за собой взрыв потребительского спроса, который заметен уже сейчас.

Усугубляющаяся разница в доходах и уровне развития различных регио-

нов не помешает параллельному росту среднего класса и увеличению

общего богатства. В Индии, например, многие западные и южные

штаты к 2025 г. будут располагать значительным средним классом, в то

время, как Бихар, Уттар-Прадеш и Орисса останутся отсталыми.

Россия, по мнению американских специалистов, имеет огромный

потенциал для того, чтобы «быть богатой и влиятельной страной

к 2025 г. Увы, здесь быстро стареет население. Так, в 2017 г. в России

будет только 650 тыс. восемнадцатилетних юношей, годных для

армии, в то время, как ныне ежегодный набор составляет 750 тыс.

человек. Для России вероятна активная внешняя политика — она

будет главной силой, противостоящей Соединенным Штатам. Для

нее характерен будет либерализм в экономике и нелиберальная поли-

тическая система» [1. С. 31].

Европа, по мнению американских специалистов из разведки, воп-

реки прежним предсказаниям, до 2025 г. будет терять свою силу.


86



Эксперты полагают, что в европейских странах будет трудно под-

держать существующий уровень социального обеспечения, при этом

малейшее замедление экономического роста (не говоря уже о спаде)

приведет к дезинтеграции, а в худшем случае — и к полному распаду

Европейского союза, что подорвет возможность европейцев играть

важную роль на мировой арене. По мнению экспертов, темпы

экономического роста Евросоюза сдерживаются из-за Германии

и ее протекционистского рабочего законодательства. Проведение

реформ в этой стране, а также в меньшей степени во Франции

и в Италии, остается ключевым условием для ответа на вопрос, смо-

жет ли объединенная Европа в целом выбраться из порочного круга

относительно низких темпов экономического роста. Как показыва-

ет успешный опыт Швеции, создающей более гибкие условия для

функционирования бизнеса при сохранении основных завоеваний

социального обеспечения трудящихся, для этого необязательно

понадобится полный отказ от сформировавшейся в послевоен-

ные годы модели социального государства. Эксперты сомневаются

в том, что существующее политическое руководство готово к тому,

чтобы отказаться от привычной модели хотя бы частично; они скло-

няются к мысли, что импульсом для проведения реформ послужит

не столько добрая воля политиков, сколько надвигающийся бюд-

жетный кризис.

Новые члены ослабят совокупную силу Европейского союза.

Мусульманские иммигранты сделают Европу более пестрой

и менее консолидированной. Пробным камнем расширения влияния

Европейского союза будет вопрос о приеме Турции до 2025 г. Европа

будет в большой степени зависимой от России в сфере энергии.

Более других сблизятся с Россией Германия и Италия [1. С. 33].

Степень влияния Европы на мировой арене будет зависеть от ее

способности достичь большего политического единства. Включение

в свой состав в ближайшей перспективе десяти новых восточноевро-

пейских членов может послужить своего рода «обузой», препятствую-

щей усилению эффективности институций Евросоюза, необходимых

для формирования целенаправленного и единого «стратегического

видения» целей международной (в том числе в сфере безопасности)

и социальной политики Евросоюза.


ÃËÀÂÀ 3.


87

В отличие от этапа расширения 1970-х — начала 1980-х годов, ког-

да к Общему рынку присоединились Ирландия, Испания, Португа-

лия и Греция, сегодня сообщество с центром в Брюсселе имеет

хорошо финансируемую инфраструктуру, направленную на то, чтобы

достаточно быстро вывести своих новых членов на экономический

уровень остальных членов Евросоюза.

Возможное членство Турции влечет за собой как угрозы (из-за

размера Турции и ее религиозных и культурных отличий), так и бла-

гоприятные возможности (в том случае, если между ней и други-

ми членами ЕС будет достигнуто взаимопонимание по основным

во просам). В процессе «притирки» могут быть найдены новые реше-

ния, которые помогут Европе адаптировать и интегрировать свое

растущее мусульманское население.

Затраты на оборону отдельных европейских стран, включая

Великобританию, Францию и Германию, будут на протяжении

ближайших пятнадцати лет снижаться, особенно по сравнению

с Китаем и другими поднимающимися силами. Но в совокупности

оборонные расходы Евросоюза превысят расходы других стран, за

исключением США и, возможно, Китая. Члены Евросоюза стал-

кивались в своей истории с большими трудностями в координации

и оптимизации оборонных расходов, направленных на обеспечение

роста благосостояния, укрепление безопасности и возрастание

роли ЕС на международной арене. Вопрос о том, будет ли создана

единая армия в рамках ЕС, остается открытым частично по той

причине, что ее создание могло бы привести к дублированию функ-

ций НАТО.

Хотя вооруженные силы объединенной Европы вряд ли способ-

ны к развернутым боевым действиям за пределами региона, мощь

ЕС способна быть использована — благодаря приверженности идее

многосторонности — для выработки модели глобального и регио-

нального управления, которая может оказаться привлекательной

для поднимающихся сил (таких, как Китай и Индия), особенно

в том случае, если они предпочтут западноевропейскую альтерна-

тиву, чтобы избежать односторонней зависимости от Соединенных

Штатов. Например, альянс Евросоюз — Китай, хотя и остается мало-

вероятным, уже не воспринимается как немыслимый.


88



Старение населения и сокращение численности рабочей силы

в подавляющем большинстве европейских стран окажет большое

влияние на судьбу континента, поставив перед ним серьезные,

но, по-видимому, разрешимые экономические и политические

проблемы.

Япония в указанные годы обнаружит себя между Америкой

и Китаем. Это будет проблема грандиозного выбора. Токио при-

выкнет к проблеме старения населения, уменьшению рабочей силы.

Предстоит реструктуризация общества и экономики.

Возможны четыре сценария:

1) постоянный рост Китая заставляет Токио идти на сближение

с континентальным гигантом, чему будет способствовать соглаше-

ние о свободной торговле с КНР;

2) китайский рост ослабевает, и Япония полагается только на

себя, получая при этом мощную поддержку США;

3) Америка ослабевает, и Япония выходит из-под ее ядерного

зонта;

4) Америка и Китай сближаются, и Японии ничего не остается,

как войти в «трио» [1. С. 34].

Экономические интересы Японии в Азии переместились за

по следние два десятилетия с юго-востока на северо-восток — особен-

но к Китаю и треугольнику «Китай — Япония — Корея», и эксперты

полагают, что «старение» рабочей силы Японии усилит зависимость

страны от инвестиций вовне и от большей экономической интегра-

ции со странами Северо-Восточной Азии, особенно с Китаем. В то

же время озабоченность Японии сохранением региональной ста-

бильности скорее всего возрастет из-за продолжающегося кризиса

в связи с Северной Кореей, непрекращающейся напряженностью

между Китаем и Тайванем и той опасностью, которую может пред-

ставлять для Японии интеграция усилий Китая и Индии в случае

принятия курса на сближение этих двух стран. В любом случае рост

экономической мощи Китая должен усилить активность Японии на

международной арене.

Бразилия к 2025 г. будет самым мощным государством Латинской

Америки. Демократия здесь укрепится вслед за правлением Лулы

да Сильвы со значительной социалистической ориентацией.


ÃËÀÂÀ 3.


89

«Экономически Бразилия создаст зрелое основание для политиче-

ской стабильности и процесса реформ» [1. С. 35]. Эксперты при-

знают, что Бразилия является чрезвычайно перспективной стра-

ной с дейст венной демократией, диверсифицированной экономи-

кой, предприимчивым и патриотически настроенным населением,

а также устойчивыми экономическими институтами. Все зависит

от того, достигнет ли Бразилия успеха в деле балансирования между

стимулирующими экономический рост мерами и их противоре-

чивыми социальными последствиями; удастся ли администрации

справиться с бедностью, диспропорцией в доходах. Результат, то есть

ответ — положительный или отрицательный — на этот вопрос, ока-

жет решающее воздействие на то, какой будет жизнь всего региона в

следующие пятнадцать лет.

Индонезия, Турция, Иран после клерикалов проявят свою мощь. Эти

государства будут преимущественно исламскими. Возможен значи-

тельный экономический рост.

Эксперты полагают, что через пятнадцать лет Индонезия может

достичь темпов роста от 6 до 7%; если принять во внимание ожидае-

мый рост численности населения с 226 до примерно 250 млн человек,

то Индонезия может стать одной из крупнейших развивающихся

стран мира. Столь высокий рост приведет к улучшению инвестици-

онного климата, включая спрос на интеллектуальную собственность,

защиту лицензионных прав и открытость по отношению к иностран-

ным инвестициям. Если стране не удастся достичь высоких темпов

экономического роста, она не сможет справиться с безработицей

и нищетой, которые поставят под вопрос и политическую стабиль-

ность. Индонезия представляет собой амальгаму из многочисленных

этнических и религиозных групп. Хотя национальная индонезийская

идентичность возникла за пятьдесят лет до провозглашения незави-

симости, правительство до сих пор не может прийти к компромиссу

с упрямыми и неуступчивыми сепаратистскими движениями.

По оценке разведывательного сообщества США, через два-три

десятилетия Китай, как уже говорилось, превзойдет США по объему

валового продукта, достигнет значительных высот в военной техноло-

гии, обзаведется своей зоной влияния в наиболее динамично растущей

зоне — восточноазиатской, бросающей вызов экономико-геополитиче-


90



ской гегемонии единственной сверхдержавы. Джеффри Сакс призыва-

ет американцев готовиться к тому, что в 2050 г. китайская экономика

будет превосходить американскую на 75% [92]. Американцы уже,

особенно в связи с экономическим кризисом, не безмятежны. Такого

конкурента еще никогда не было. И он находится на противополож-

ном краю мира.


Картина мира к 2025 г. радикально изменится. Китай, Индия, а воз-

можно, и другие страны (такие, как Россия, Бразилия и Индонезия)

способны в будущем стереть привычные характеристики отличий

Запада и Востока, Севера и Юга, присоединившихся и неприсо-

единившихся, развитых и развивающихся стран. Традиционные

географические группировки уже не будут иметь прежнего значения

в международных отношениях. Мир, поделенный на государства,

и мир мегагородов, связанных телекоммуникациями и торгово-

финансовыми потоками, будут существовать параллельно. Борьба за

союзников будет вестись более открыто, и сами союзы утратят свою

традиционную прочность.

3.1.1. Ãëîáàëüíîå ñìåùåíèå

Подъем Китая — самое важное событие в мире.

Дж. Несбит, 2004 г.

Китай. Новый Китай будет все более жадно поглощать земные

ресурсы, и это скажется на мировой экономике. Большинство про-

гнозов развития до 2025 г. (и на более длительный срок) предусмат-

ривает превышение показателей роста экономики развивающихся

стран над аналогичными показателями сегодняшних лидеров миро-

вой экономики. Такие страны, как Китай и Индия, сумеют добиться

здесь большего успеха, чем Европа или Япония, стареющие трудовые

ресурсы которых могут затормозить их рост.

Около 2025 г. Азия будет производить более 45% мирового

ВНП [93]. На Азию будут приходиться 16 из 25 крупнейших городов


ÃËÀÂÀ 3.


91

мира. Именно в этом регионе за последние годы построены шесть (из

семи созданных в мире) атомных реакторов. К 2050 г. на долю Азии

придется, если экстраполировать современные тенденции, пример-

но 57% мировой экономики. Из шести величайших экономик мира

пять будут азиатскими.

В 1950 г. на Китай приходилось 3,3% мирового ВВП, в 1992 г. —

уже 10%, а по прогнозам на 2025 г. — более 20%. Совокупное нацио-

нальное богатство Китая в долларовом выражении к 2025 г. может

выйти на второе место в мире, обогнав при этом США по общему

объему валового внутреннего продукта [94].

«Обозначились контуры будущего, в котором Китай начинает про-

изводить все — автомобили, грузовики, самолеты, корабли, нацио-

нальные телефонные системы, заводы, подводные лодки, спутники

и ракеты» [95. С. 17]. Реальной становится перспектива, что XXI в.

будет азиатским — после ХХ американского века и XIX — европейского

века. Такие эксперты, как Р. Холлоран, полагают, что подъем Азии

«лишит Запад монополии на мировое могущество. Модернизация

Азии навсегда переделает мир» [96]. Америке понадобилось 47 лет,

чтобы удвоить свой ВНП на душу населения. Япония это сделала за

33 года, Индонезия — за 17, Южная Корея — за 10 лет. Темпы роста

экономики КНР в 1980–1990-е годы составили в среднем 8% в год.

Средний темп прироста ВНП азиатских стран превышает 6% в год,

а у Запада он равен 2,5–2,7%. Феноменальный экономический рост

позволил азиатам сделать за несколько десятилетий то, на что Западу

понадобились столетия.

Согласно прогнозу ЦРУ, после Китая с 20 трлн валового нацио-

нального продукта второе место займут США — 13,5 трлн долл.

Далее идет Япония — 5 трлн; четвертое место займет Индия —

4,8 трлн; затем Индонезия — 4,2 трлн, Южная Корея — 3,4 трлн

и Таиланд — 2,4 трлн долл. И Азия не остановится на достиг-

нутом. Напомним, что в 1995 г. валовой национальный продукт

Соединенных Штатов был равен совокупному продукту Японии,

Китая, Индонезии, Южной Кореи и Таиланда вместе взятых. Через

25 лет американ ский валовой продукт (который, между прочим,

удвоится за это время) будет составлять менее 40% общего продукта

указанных стран [97].


92



В Азии обозначился лидер — после столетий своего рода летар-

гии Китай поднимается на ноги, начав с 1978 г. впечатляющее вхож-

дение в индустриальный мир. Конфуцианский мир цивилизации

континентального Китая, китайских общин в окрестных странах,

а также родственные культуры Кореи и Вьетнама именно в наши

дни вопреки коммунизму и капитализму обнаружили потенциал сбли-

жения, группирования в зоне Восточной Азии на основе конфуцианско-

го трудолюбия, почитания властей и старших, стоиче ского восприятия

жизни, то есть столь очевидно открывшейся фундаменталистской тяги.

Наблюдается сдерживание внутренних конфликтов (при очевидном

социальном неравенстве). Регион использует интеграционные воз-

можности, осуществляя необходимый сплав новейшей технологии

и традиционного стоицизма, рост самосознания, поразительное

отрешение от прежнего комплекса неполноценности. Он успешно

совмещает восприятие передовой технологии со стоическим упор-

ством, традиционным трудолюбием, законопослушанием и жерт-

венностью обиженного историей населения.

КНР представляет собой самую быстрорастущую экономику мира.

По оценке Всемирного банка, китайская экономика уже преврати-

лась в четвертый мировой центр экономического развития наряду

с США, Японией и Германией. В состав КНР вошел тринадцатый

по объему торговый партнер Соединенных Штатов (24 млрд долл.

взаимного оборота) — Гонконг.

На будущую четверть века китайские официальные лица намеча-

ют рост не меньше 7% в год, чтобы создавать такую численность рабо-

чих мест, которая использовала бы всю рабочую силу, выходящую на

рынки труда. На мировой рынок вышел новый гигант. КНР не прос-

то имитирует чемпионов. В 2006 г. Китай потратил 60 млрд долл. на

исследования и разработки (больше израсходовали только США —

282 млрд и Япония — 114 млрд долл.).

В 2006 г., согласно данным американской компании Morgan

Stanley, Китай купил 7% мировой нефти, четверть всей стали и алю-

миния, треть мировой железной руды и угля, 40% цемента [98]. Китай

по требляет 30% железной руды в мире (14 млн т в 1990 г. и 148 млн т —

в 2003 г.), 21% платины, 15% алюминия (рост с 1 млн т до 5,6 млн т).

Импорт меди вырос с 20 т в 1990 г. до 1,2 млн т в 2003 г. Импорт пла-


ÃËÀÂÀ 3.


93

тины вырос с 20 тыс. унций в 1993 до 1,6 млн — в 2007 г. [99. С. 138].

Продолжающаяся бурными темпами индустриализация Китая пред-

полагает значительное увеличение потребления сырьевых материа-

лов. В критическую плоскость встает потребление энергии — импорт

электричества, нефти, газа. В результате бума импорт Китая к 2007 г.

составил 140 млрд долл.

На Китай в 2007 г. приходилось 20,6% производимой в мире меди

(на США — 16%). В 2007 г. на Китай приходился 21% глобального

потребления алюминия (США — 20%); 35% добываемого в мире

угля, 20% цинка, 20% марганца; 16% фосфатов. КНР сегодня произ-

водит 220 млн т стали — больше, чем США и Япония вместе взятые.

В планах китайцев — производить еще 200 млн т стали в ближайшие

годы. Урбанизация китайского населения создает невероятный спрос

на сталь и прочие необходимые в строительстве материалы.

Китай занял место Соединенных Штатов в качестве величайшего

потребителя главных сырьевых материалов и стал основным опре-

делителем цен на медь, железную руду, алюминий, платину и другие

ископаемые. Выход Китая на мировой рынок сырья можно сравнить

лишь с подобным выходом на этот рынок Соединенных Штатов

в начале ХХ в. Стремление Китая получить широкий и безопасный

доступ к запасам сырья приведет к тому, что эти страны превратятся

из локальных игроков в мировых (в то время, как взаимозависимость

Европы и России скорее всего усилится).

Èíâåñòèöèè

При этом китайцы инвестируют в дальнейшее производство

феноменальные 45% (доля внутреннего домашнего продукта) —

самая высокая доля в мире [99. С. 137]. Большинство успешно разви-

вающихся стран доводят уровень накоплений лишь до 30%.

В самую растущую экономику будут инвестировать все. Начиная

с 1978 г. в Китай было инвестировано 0,5 трлн долл. иностранных

инвестиций. Каждый день в Китай прибывают сотни иностранных

специалистов во всех сферах экономики. В Китай двинулись произ-

водители всего — дешевая рабочая сила и искусство местных рабочих

перевернули картину мира. В 2004 г. 25 американских компаний

«переехали» в Китай. Далее — более. Только за первые три месяца


94



2005 г. 58 американских, 55 европейских и 33 азиатские компании

поменяли свой адрес на китайский [95. С. 273].

«Одно из наиболее мощных экономических орудий Китая — его

способность привлекать целые отрасли индустрии, критическую

массу компаний, которые катализируют креативный фермент, веду-

щий к быстрой инновации. Глобальные телекоммуникации и регу-

лярные авиарейсы потребуют немало усилий для воссоздания того,

что Америка впоследствии потеряла лишь в процессе индустриаль-

ной депопуляции» [95. С. 276]. Сегодня Китай является третьим

в мире производителем промышленных товаров, за последнее деся-

тилетие его доля возросла в этой сфере с 4 до 12%.

Через несколько лет Китай легко перегонит Японию не только по

объему производства, но также и по мировому экспорту. Конкуренция

со стороны «китайских цен» уже оказывает мощное понижающее

воздействие на мировые цены промышленных товаров. На внутрен-

нем китайском рынке китайская компания «Лидженд» владеет 26%

продаж, в то время, как американские IBМ — 6% и Hewlett Packard —

3,8% китайского рынка. В 2006 г. КНР совместно с Гонконгом лиди-

ровали в производстве 8 из 12 ключевых продуктов потребительской

электроники. Ныне на Китай приходится более половины мирового

производства цифровых камер и DVD-проигрывателей; более трети

мирового производства ноутбуков и настольных компьютеров; около

четверти всех мобильных телефонов, цветных телевизоров и автомо-

бильных приемников.

Ïðîìûøëåííîñòü

Рост промышленной продукции достиг феноменальных 18%

в год. Страна жестко стремится стать мировым лидером и в электро-

нике — в индустриальном мировом масштабе, обходя в экспорте ком-

пьютеров и компьютерного оборудования Тайвань (мировой лидер

экспорта в данной сфере), а программного обеспечения — Индию.

Результаты впечатляют. Продажи электронных программ увеличи-

лись с 819 млн долл. в 1995 г. до 3,5 млрд. долл. в 2004 г. А продажи

электронного оборудования за то же время выросли с 759 млн долл.

до 9,68 млрд долл. Чтобы обогнать двоих своих конкурентов, Пекин

наметил в 10 раз увеличить свой электронный экспорт к 2010 г.


ÃËÀÂÀ 3.


95

Поразителен выбор направления удара в экономике. Китай сделал

решительную ставку на электронику. Число стационарных телефонов

между 1989 и 2006 гг. увеличилось в 90 раз и достигло 397 млн единиц.

Произошел прыжок показателя пользователей Интернета — с 8,9 млн

в 2000 г. до 169 млн в 2007 г. Более 200 млн китайцев пользуется

кабельным телевидением — самая большая национальная аудитория

в мире, которая удвоился уже в 2007 г. Такое же число китайцев поль-

зуется мобильными телефонами, и это число увеличивается каждый

месяц на 2 млн человек. Еще в середине 1990-х годов китайцы почти

не покупали легковых автомобилей, в 2006 г. ежегодные их прода-

жи достигли 3 млн штук. При таких темпах в частном пользовании

к 2010 г. в стране будет 28 млн автомобилей. Более 120 компаний про-

изводят в Китае автомобили — ничего подобного не может предста-

вить ни одна страна. Разумеется, во всех отраслях промышленности

выделяются лидеры. По международным прогнозам, Китай по про-

изводству автомобилей обгонит Германию до 2010 г., а Японию — до

2015 г. Затем последует относительно продолжительный период,

когда КНР будет производить 4 млн автомобилей в год. Но в конеч-

ном счете страна с потенциальными 100 млн владельцев автомобилей

обгонит и Соединенные Штаты, производящие 17 млн автомобилей

в год [100]. Китай произвел 770 тыс. автомобилей Volkswagen в 2007 г.

Американский Ford уже инвестировал 1 млрд долл. в два сборочных

завода. А рядом Honda, Toyota, Nissan.

Китай планирует на протяжении следующих 20 лет построить

в стране 32 атомные электростанции. Но главные инвестиции —

в образование нации. В Китае 17 млн студентов университетского

класса. Но вспомним, что исследователи в Китае получают значи-

тельно меньше (в Китае 743 тыс. ученых; в США — 1,3 млн). В 2007 г.

иностранные компании инвестировали 15 млрд долл. в китайскую

индустрию полупроводников. Такие страны, как Франция, готовы

продать лучшее, что имеют — скоростные поезда ТЖВ, самолеты

«Аэробус», атомные станции, военное оборудование.

За последнее десятилетие экспорт из США в КНР увеличился

с 16,1 млрд долл. до 27,3 млрд; экспорт из Западной Европы —

с 21,3 млрд до 38,5 млрд долл. В то же время Китай упрочился на

положении второго экономического партнера Соединенных Штатов,


96



обогнав Мексику (не давая ей шанса). Доля Китая в импорте

США — 11,2%. Импорт «Большого Китая» (КНР, Гонконг, Тайвань)

составил в 2004 г. 850 млрд долл. — значительно больше, чем Японии

(673 млрд долл.). (Отметим торговый дефицит США в товарообме-

не со всеми странами Азии.) Валютные резервы Китая составляют

500 млрд долл., обогнав по этому показателю Японию и Тайвань.

Отметим огромное положительное сальдо торгового баланса КНР

в торговле с США — 200 млрд долл. в 2007 г.

Китай отнимает рабочие места. Импорт из Китая уже «отнимает»

у США 680 тыс. рабочих мест. Первый устрашающий прогноз про-

звучал в Америке в конце 2005 г.: 830 тыс. рабочих мест «ушли» из

Америки в Китай. Еще 3,3 млн рабочих мест пройдут тем же путем

до 2015 г. Goldman Sachs предсказано «убытие» 6 млн рабочих мест

к 2014 г. Университет в Беркли предсказал «убытие» 14 млн амери-

канских рабочих мест в течение десяти лет. [101]. Речь идет о 10%

рабочей силы Соединенных Штатов.

Ïðîãíîç

Поразительны проекции на будущее. К 2025 г. на Китай будет

приходиться 30–40% производства металлов в мире. Международное

энергетическое агентство проецирует увеличение потребления нефти

Китаем между 2001 и 2030 гг. с 1,7 млн баррелей в день (мбд) до 9,8 мбд.

Россия здесь — один из важнейших потенциальных партнеров.

Практически нет сомнения в том, что Пекин постарается наладить

тесные отношения с импортерами энергии — страна уже обогнала

Японию и стала вторым в мире импортером нефти. КНР собирает-

ся импортировать 3,3 млн баррелей нефти в день в 2010 г. и 7,3 млн

баррелей — в 2030 г. (на США будет приходиться 24,3 млн баррелей

в день, на Западную Европу — 14,6 млн, на Японию — 6,8 млн). Китай

намеревается вывозить сжиженный газ из Австралии, Индонезии

и Ирана. Такие цивилизации, как китайская, восточноевропейская,

латиноамериканская, индуистская, хотя и проходят определенную

фазу самоутверждения, не проявляют открытой враждебности по

отношению к западной цивилизации.

Цифры роста Китая, безусловно, впечатляют, но не следует

забывать и о том, с какого низкого старта начинала великая страна.


ÃËÀÂÀ 3.


97

Слабым местом Китая является неравномерное развитие 29 про-

винций. К 2025 г. такие провинции, как Гуандун и Гонконг, будут

одними из богатейших провинций мира. Процветающие приморские

провинции являются большим контрастом по отношению к бед-

ным внутренним «родственникам». Внутренние регионы немно-

гое получат от экономического бума. Возможное ослабление роли

Коммунистической партии Китая будет содействовать сепаратизму.

Возможность модернизации, развития по пути интенсивного

роста с сохранением собственной идентичности стала реальной после

изобретения конвейерного производства, «убивающего» как раз то,

в чем Запад был так силен, — самостоятельность, инициативность,

индивидуализм, творческое начало в труде, поиски оригинального

решения. Оказалось, что конфуциански воспитанная молодежь

приспособлена к новым обстоятельствам упорного труда. Шанс,

данный Фордом в Детройте, подхватила Восточная Азия — иная

цивилизация, иной мир. Для истории привыкшего за пять столетий

к лидерству Запада это радикальный поворот. Если у Запада есть

Немезида, то ее зовут Восточная Азия — именно этот регион получит

исторический шанс в XXI в.

Экономические и политические амбиции нового Китая уже

ощутимы в Юго-Восточной Азии, Центральной Азии, на Дальнем

Востоке, в акватории Южно-Китайского моря. В начале ХХI в.

Китай начал фактически возглавлять общеазиатский торговый блок

и напрямую встал вопрос, кто определяет условия экономического

развития самого растущего региона мира. Гонконг внутри и хуацяо

вовне стали новыми мощными инструментами растущего китай-

ского могущества. Стремление Китая приобрести на мировой арене

статус «сверхдержавы» приведет к тому, что он приобретет мощные

экономические рычаги воздействия не только на страны своего

региона, но и на другие государства; кроме того, Китай будет про-

должать наращивать свою военную мощь. Восточноазиатские госу-

дарства будут адаптироваться к усилению мощи Китая посредством

установления более тесных экономических и политических связей

с Пекином, потенциально приспосабливаясь к его предпочтениям,

особенно в таком чувствительном для Китая вопросе, как судьба

Тайваня.


98



При этом китайцы смотрят на карту, значительно превосходящую

карту собственно КНР, относя к китайской цивилизации не только

собственно континентальный Китай. С их точки зрения, все, име-

ющие китайскую кровь, принадлежащие к одной расе и выросшие

в одной культуре, являются членами одного китайского сообще ства

и в той или иной степени являются подопечными китайского пра-

вительства. Прежде всего это китайцы Тайваня и Сингапура, китай-

ские анклавы в Таиланде, Малайзии, Индонезии и на Филиппинах;

не китайские по крови меньшинства Синьцзяня и Тибета и даже

«дальние конфуцианские родственники» — корейцы и вьетнамцы.

Китайская диаспора чрезвычайно влиятельна в регионе.

Ìåíòàëèòåò áóäóùåãî Êèòàÿ

Следует предвидеть стремление нового лидера пересмотреть пре-

жний баланс сил, который сформировался в то неблагоприятное для

Китая время, когда он был слаб. Китай провозгласил, что «стремле-

ние к многополярному миру является растущей тенденцией... Китай

готовит себя к роли одного из центров будущего многополярного

мира»1.

Экономические и политические амбиции нового Китая уже

ощутимы в Юго-Восточной Азии, Центральной Азии, на Дальнем

Востоке, в акватории Южно-Китайского моря. Новый Китай, пола-

гают американские исследователи Р. Менон и Э. Вимбуш, «будет

более склонным к проекции своей военной мощи за пределы своих

границ для достижения желанных для себя целей. Мощь Китая

будет расти в равной — или большей — пропорции к ослаблению

мощи Соединенных Штатов» [45. С. 80]. «В Китае ожил, — пишет

Р. Холлоран, — менталитет Срединного Царства, в котором другие

азиаты видятся как существа низшего порядка, а представители

Запада — как варвары» [97. С. 17]. К. Либерталь из Мичиганского

университета полагает, что «китайские лидеры обратились к нацио-

нализму, чтобы укрепить дисциплину и поддержать политический

режим» [102. С. 6]. Западные аналитики начинают сравнивать подъ-

ем Китая с дестабилизирующим мировую систему выходом вперед

1 The National Interest. Summer 2000. Р. 35.


ÃËÀÂÀ 3.


99

кайзеровской Германии на рубеже XIX–XX вв. О подъеме Китая как

стратегическом мировом сдвиге говорят геополитики Р. Эллингс

и Э. Олсен: «Китай рассматривает себя в качестве естественным

образом доминирующей державы Восточной Азии, что бы китайцы ни

говорили. Китай следует этой политике шаг за шагом и в отличие от

Японии, оказывающей преимущественно экономическое влияние, он, по

мере того, как становится сильнее, стремится осуществлять, помимо

экономического, политическое влияние» [103. С. 122].

К середине XXI в. североатлантическая зона получит полнокров-

ного соперника. «Китайцы станут равными американцам и европейцам

в высоких советах, где принимаются решения о войне и мире» [97. С. 3].

И делается это не путем модернизационной амнезии. В Китае оче-

видно «движение к основам» — активное восстановление Великой

стены, более патриотично настроенные учебники, критика язв капи-

тализма, новый культ Конфуция. Премьер Сингапура Ли Куан Ю

оценил подъем Китая следующим образом: «Размеры изменения

Китаем расстановки сил в мире таковы, что миру понадобится от

30 до 40 лет, чтобы восстановить потерянный баланс. На междуна-

родную сцену выходит не просто еще один игрок. Выходит величайший

игрок в истории человечества»1.

В Восточной Азии Китай, Япония и движущийся в этом смысле

параллельно мир ислама занимают в начале XXI в. все более жест-

кую позицию в отношении Запада. Характерна китайская уверен-

ность в себе и стремление преодолеть исторические препятствия

на пути к национальному возвышению. Новый мировой гигант уже

сейчас смотрит на Запад без всякой симпатии. Более того, антиза-

падничество, и прежде всего антиамериканизм, становятся частью

национального самоутверждения и даже самосознания. У руково-

дителей и интеллектуалов Китая складывается мнение, что после

«благожелательности Запада» 1970–1980-х годов в дальнейшем

мир посуровел в отношении Китая, иссякло желание помочь в его

развитии.

В Пекине зазвучали аргументы о «теряющей влияние державе,

отчаянно стремящейся предотвратить взлет Китая... Менталитет

1 Foreign Affairs. Nov.–Dec. 1993. Р. 74.


100



США не позволяет им отказаться от навязывания своей политики,

которая нечувствительна к внутренним проблемам Китая» [104. С. 41].

Ставшая бестселлером книга «Китай может сказать «нет» призыва-

ет бороться с культурным и экономическим империализмом США,

бойкотировать американские продукты, требовать компенсации за

такие китайские изобретения, как порох и бумага, ввести тарифные

ограничения на импорт американских товаров, наладить союзные

отношения с Россией на антиамериканской основе. В Пекине гово-

рят о необходимости проведения нефтепроводов из Центральной

Азии в Китай с тем, чтобы избежать возможности блокады Америкой

и Японией морских путей доставки, то есть избежать стратегической

зависимости1 (Китай с 1993 г. стал «чистым» импортером энергии, он

лидирует в растущем азиатском спросе на энергию и все более заин-

тересован в увеличении своей доли нефти из Персидского залива).

То, как Китай будет действовать в спорных зонах, можно с боль-

шой степенью вероятия определить, скажем, по тому, как КНР ведет

себя сегодня в Судане. Китай уже разместил в Судане своих солдат

для охраны нефтяной трубы, созданной совместно с малайзийской

фирмой Petronas. Пока мир смотрит на страдания Западного Судана,

китайцы без большого шума крепят свои позиции в этой отдаленной

и бедной стране. Как говорилось выше, здесь уже расположились

4 тыс. китайских солдат. Новое средство — и способ — сближения

являют собой двусторонние предложения о создании соглашений

о свободной торговле. Пекин ведет переговоры об этом с Канберрой

как крупнейшей кладовой природного газа, угля, железной руды

и других сырьевых материалов. В ходе состоявшегося в Аддис-Абебе

диалога Пекин — Африка был предусмотрен рост торговли в 2005 г.

с 12,4 млрд долл. до 30 млрд [99. С. 147].

Экономическое «стратегическое партнерство» Китай предла-

гает Бразилии, которая именно в этом видит основу диверсифи-

кации своей экономики и ухода от северной гегемонии. И Китай

дейст вительно рассматривает себя как потенциальную сверхде-

ржаву. Китайские фирмы планируют инвестиции в алюминие-

вую промышленность Бразилии объемом в 2 млрд долл., а также

1 Economist. 1999. July 31 (The Road to 2050).


ÃËÀÂÀ 3.


101

1,5 млрд — в стальную промышленность Бразилии. Еще в 1999 г.

Китай был 15-м экономическим партнером Бразилии, а сейчас

стал вторым. Бразилия намеревается довести экспорт в Китай до

10 млрд долл. Еще один существенный потенциальный партнер —

Чили. Китай мыслит в рамках столетий. По китайским прогнозам,

к 2050 г. страна будет как минимум «средних размеров державой»,

но во второй половине века она раскроет свой глобальный потенци-

ал. Действия Пекина в своем регионе будут зависеть от отношений

с Соединенными Штатами в первую очередь, но также от политики

Японии и партнерства с Россией. И есть все основания думать, что

выход Китая на линию противоборства с Америкой произойдет

значительно раньше — ведь рост КНР между 1978–2008 гг. был

феноменальным.

Êèòàé íà ìèðîâîé ñöåíå

Азия обратится к «незападным обществам» с призывом отвер-

гнуть англосаксонскую модель развития — подвергается сомне-

нию вера в свободу, равенство и демократию, подаваемая Западом

непременным условием геополитического успеха. В Восточной

Азии критически относятся к стремлению «забыть прошлое» ради

результатов развития в будущем. Огромный развивающийся мир

от Средней Азии до Мексики должен воспринять не уникальные

западные догмы, а реально имитируемый опыт Азии. «Азиатские

ценности универсальны. Европейские ценности годятся только для

европейцев»1.

Китай получит весомую экономическую и политическую под-

держку со стороны богатых и влиятельных диаспор в Сингапуре,

Бангкоке, Куала-Лумпуре, Маниле, Джакарте. Конфуцианский мир

Китая и китайских общин в окрестных странах обнаружил потен-

циал взаимосближения. Общие активы 500 самых больших принад-

лежащих китайцам компаний в Юго-Восточной Азии составляют

540 млрд долл. Отметим торговый дефицит США в товарообмене

со всеми странами Азии. Торговля с Китаем станет для Запада,

и, в ча стности, для США, фактором стратегического значения.

1 Economist. 1996. March 9. Р. 33.


102



Пекин будет вести интенсивные переговоры с АСЕАН о созда-

нии региональной зоны свободной торговли. Речь идет о создании

так называемой организации АСЕАН+: страны АСЕАН и Китай,

Япония и Южная Корея. Предполагается обсуждение идеи создания

регионального валютного фонда. Китай полагает, что участие в таких

организациях ослабит страх перед его новым могуществом.

Но Китай смотрит еще шире. Новый китайский президент

Ху Дзинтао получил возможность выступить в австралийском пар-

ламенте. А новый китайский премьер Вэнь Цзябао совершил тур по

Европе, заключив соглашение о совместной — ЕС–КНР — програм-

ме освоения космоса, совместно осуждая американский авантюризм.

Практически была достигнута договоренность о продаже европей-

ского оружия Китаю.

Как это повлияет на другие регионы? Американцы не без зло-

радства указывают своим европейским конкурентам, что бурный

индустриальный рост Китая бьет прежде всего по европейской про-

мышленности. «Когда дым рассеется, мы увидим Азию более процве-

тающей, чем прежде, Соединенные Штаты — покрытыми синяками,

но выстоявшими, а на месте Европы нечто вроде руин испанской

империи» [105].

Этот путь проходили все индустриальные страны: Пекин выра-

ботает специфическую внешнюю политику и соответствующую

ей военную стратегию для защиты подходов к наиболее важным

ископаемым ресурсам. По мере того, как Китай распространит свою

торговлю на Латинскую Америку, Африку и Ближний Восток, он

распространит и политико-культурные связи. Да, прошло 500 лет

с того времени, как Китай посылал мощные эскадры за горизонт, но

ритм экономического роста страны делает возможным невозможное,

и есть все основания предположить, что китайский Теодор Рузвельт

создаст флот мирового охвата.

Свои новые финансовые возможности Китай использует не

вполне обычным способом. Так, за 2005–2007 гг. он купил государ-

ственных ценных бумаг американского правительства более чем

на 100 млрд долл. Поразительно, но Китай бросает вызов Америке

там, где он раньше ничего не значил. От Китая становятся зависи-

мыми страны, которые прежде жестко были в сфере американского


ÃËÀÂÀ 3.


103

влия ния — Австралия, Бразилия, Южная Африка. И нетрудно пред-

ставить себе, что завтра в китайскую зону влияния попадут такие

страны как Демократическая Республика Конго, Папуа — Новая

Гвинея и даже Саудовская Аравия. Раньше Вашингтон категорически

противился размещению китайских войск за пределами КНР, ныне

такое отношение меняется de facto. Сейчас впервые после круше-

ния Советского Союза некий центр бросает Америке своего рода

вызов в сфере того, что получило название soft power: комбинация

экономической активности, интеллектуального горения, культур-

ного самоутверждения, привлекательной торговли, настойчивой

и вежливой дипломатии — и это на фоне растущей военной мощи.

Как оценивает американский журнал, «Китай еще не может делать

фильмы лучше голливудских, создавать компании типа General

Electric или соперничать с лучшими традициями государственного

департамента (по меньшей мере там, где Америка действительно

заботится о резуль тате). Но игра продолжается, и Китай начинает

подрывать культурное, экономическое и дипломатическое влияние

США. К сожалению, односторонность и близорукий фокус Америки

на терроризм дают Пекину шанс» [106].

В марте 2008 г. в Пекине было объявлено о 14,7-процентном уве-

личении расходов на оборону. Размер оборонного бюджета в 2006 г.

составлял 35,3 млрд долл. Весной 2006 г. китайцами был создан одно-

местный истребитель «Сяолун-4» («Яростный дракон») с одной

силовой установкой (максимальная дальность полета — до 3500 км),

отвечающий особенностям ведения боевых действий в XXI веке.

Особое впечатление на весь мир произвели военные учения

армий России и Украины, проведенные осенью 2005 г. на террито-

рии России и Китая. Шанхайская организация сотрудничества стала

значить нечто большее, чем консультативный блок, — и чем дальше,

тем больше.

3.1.2. ÑØÀ

Суровые суждения слышны отнюдь не только из мира акаде-

мической науки. Общемировые интересы вовсе не равны интере-

сам верхушки меньшинства — благополучной части человечества.

Часть представителей западного бизнеса видят в происходящем не


104



модернизацию, а попадание в орбиту влияния США. «Не будем

заблуждаться, — говорит президент одной из крупнейших коммуни-

кационных компаний мира англичанин М. Соррел, — мир не глоба-

лизируется, он американизируется. Во многих отраслях индустрии

на Соединенные Штаты приходится почти 50% мирового рынка.

Что еще более важно, более половины всей деловой активности кон-

тролируется (или находится под влиянием) Соединенных Штатов.

В области рекламы и маркетинга эта доля доходит до 2/3. И посмот-

рите на сферу инвестиций — в ней доминируют огромные амери-

канские компании: «Меррилл Линч», «Морган Стенли Дин Уиттер»,

«Голдмен Сакс», «Соломон Смит Барни» и «Дж.-П. Морган» [107].

Все остальные американские и европейские фирмы либо поглоще-

ны этими гигантами американского делового мира, либо находятся

в зоне их критического влияния. Экономический кризис США ока-

зал большое глобальное воздействие.

Но эти феноменальные по силе стороны американского могу-

щества, увы, не гарантируют позитивных черт лидерства-геге-

монии. Как раз напротив. Даже те на Западе, кто полагается на

«просвещенное руководство» Соединенных Штатов, начинают

терять уверенность: «Соединенные Штаты оказались увлечен-

ными собственным успехом, они не могут усмотреть надобнос-

ти в подчинении своих интересов неким абстрактным общим

принципам, — считает американский финансист и филантроп

Дж. Сорос. — Соединенные Штаты ревностно охраняют свой

суверенитет и поведут себя как единственный арбитр, отделяю-

щий правое от неправого. Для того чтобы вести за собой откры-

тое общество наций, Вашингтон должен претерпеть подлинный

внутренний переворот» [108]. Признаков такого поворота пока

не наблюдается. Соединенные Штаты еще способны вмешаться

в дела будущих Сомали, Косово и Афганистана, но они не смогут

произвести глубоких структурных перемен, отчуждая Организацию

Объединенных Наций. В будущем все более сложно будет отделить

центр от периферии — столь усложненной будет глобальная кон-

фигурация мощи и влияния.

Футурологи критического направления отмечают «измельчание

личностей». Американский мыслитель Ф. Фукуяма не верит, что


ÃËÀÂÀ 3.


105

великое будущее могли бы создать люди типа Буша, Проди и Мергеля.

А деятелей ранга Рузвельта, Сталина и Черчилля, по его словам, на

горизонте не видно. Гегелевская «сова Минервы», то есть мудрость,

навестит человечество только тогда, когда мир перестанет быть раз-

деленным между странами, включившимися в глобализацию и оттор-

гнутыми от нее. Не видится адекватным и силовой путь — типа аме-

риканского «ответа» Ираку, — новый Ирак после марта 2003 г. стал

значительно более мощным очагом терроризма, превращая Ближний

Восток в поле жестокой битвы.

Не лучше обстоят дела и в политической сфере. Представляется,

что лежащие впереди десятилетия заставят нас думать о 1990-х годах,

как об относительно спокойном десятилетии, несмотря на жестокие

трагедии Югославии, Руанды, Таджикистана. В недалеком буду-

щем мир должен будет решить гораздо более масштабные, роковые

во просы: как ему быть с вызовом международного терроризма,

с непрошенной гегемонией Америки, как обеспечить региональный

баланс сил в Азии и Европе, как удержать ядерное нераспростра-

нение, как остановить нерегулируемые силы глобализации, чтобы

позволить целым регионам избежать судьбы Индонезии?

Спокойствия впереди не будет хотя бы потому, что единственная

общемировая лига — Организация Объединенных Наций — безу-

словно, теряет силу, престиж и влияние. Попытки превратить в гло-

бального полисмена военную организацию богатых североатланти-

ческих стран неизбежно встретят сопротивление. Отстраненные от

участия в ней страны неизбежно будут искать альтернативу и, как

показывает мировой опыт, найдут ее.

Грядущий мир еще будет сталкиваться с попытками единствен-

ной сверхдержавы закрепить то положение, когда на ее неполные

пять процентов населения приходится более трети мировых ресур-

сов и богатств. Речь идет прежде всего не о силовом противостоя-

нии, а о солидарности менее счастливо наделенных народов и тех, от

кого история явно отвернулась. В ходе всей мировой истории лидер

всегда встречал все более согласованное сопротивление остального

мира, и история едва ли сделает исключение на этот раз. Такова

логика истории, и этой логике будет трудно противиться стране,

провозгласившей, что «все люди рождены равными». Все виды


106



национальной противоракетной обороны и тому подобные про-

екты будут восприниматься как реализация особого статуса, как

неравенство. При этом любая — самая благо желательная — поли-

тика потребует от Соединенных Штатов той степени жертвеннос-

ти (на которую они, похоже, уже неспособны), для мобилизации

которой американцы должны будут изменить систему ценностей.

Раньше такую мобилизацию облегчал пафос борьбы против кайзера

и Гитлера. Историческая самооборона как таковая, если американцы

на нее еще способны (скажем, в случае ответа самоубийцам из «Аль-

Каиды»), может означать лишь односторонность действий, что так

или иначе в конечном счете ведет к новой форме изоля ционизма.

Сразу же встает вопрос: возможен ли американский изоляци-

онизм в условиях глобализации мировой экономики? Громадная

технологическая мощь дает Америке все шансы извлечь максимум из

снижения таможенных барьеров между странами, но перемещенные

в зоны более дешевой рабочей силы предприятия неизбежно нанесут

удар по квалифицированным рабочим Америки.

3.1.3. Ïàäåíèå Åâðîïû

Европейский союз представляет собой первостепенного сопер-

ника в трансформировании однополюсного мира в более сложную

галактику. ЕС уже примерно равен гегемону в торговой и валютной

сфере. Ему предстоит проявить себя и в геополитике. Европейский

союз посредством Финляндии уже имеет тысячекилометровую гра-

ницу с Россией; членство Кипра вовлечет его в ближневосточные

проблемы, а вхождение Турции создаст общие границы с Ираном

и Ираком. И нет сомнений, полагает многолетний прежний дирек-

тор лондонского Международного института стратегических иссле-

дований К. Бертрам, что европейская стратегия будет «очень отлич-

ной от американской». Нынешнюю констелляцию сил Бертрам счи-

тает очень краткосрочной: «Американская однополярность дышит

самодовольством, и в этом таится зарок ее времен ности» [109].

Åâðîïåéñêèé íîâûé ìèð

Европейский плавильный тигель перестал работать вопреки

пышной фразеологии поклонников западноевропейской интегра-


ÃËÀÂÀ 3.


107

ции в Западной Европе — второй основе Запада. Даже суверенные

государства с тысячелетней историей подверглись сокрушительному

удару. Не плюрализм, пишет знаток западной культуры Ж. Борзун,

а сепаратизм стал сильнейшей тенденцией рубежа тысячелетий.

Идеал плюрализма дезинтегрировал, и сепаратизм занял его место;

возобладала идея, что «салат лучше, чем плавильный тигель» [110].

В Великобритании прежние королевства Шотландия и Уэльс

обрели собственные парламенты. Во Франции бретонцы, баски

и эльзасцы борются за региональное самоутверждение. Корсика

желает независимости и введения собственного языка. В Италии

Север рвется отделиться от Юга, а венецианцы мечтают о независи-

мом существовании. В собственно Англии традиционный Union Jack

заменен флагом с крестом святого Георгия. В Германии празднуют

тысячелетие Пруссии (та же участь не миновала и Канаду. В канад-

ских провинциях Альберта, Саскачеван и Британская Колумбия

созданы партии, борющиеся за их независимость).

Получается так, что Североатлантический союз защищает блок

стран, чей внутренний стимул, если свести сложное к простому, — мак-

симум удовольствий и минимум забот. Будет ли американцам резон

защищать отрекшийся сам от себя регион? «Что предлагается аме-

риканцам защищать в Европе? Христианство? Оно мертво в Европе.

Западную цивилизацию? Но европейцы своими решениями сами

обрекли себя на исчезновение к двадцать второму веку». [69. С. 109].

Когда германский канцлер Бетман-Гольвег накануне Первой миро-

вой войны прибыл из Австро-Венгрии в Берлин, его оценка Вены,

данная кайзеру, была потрясенной: «Мы имеем в качестве союзника

труп». Примерно это же говорят американцы сегодня о Европе.

Американцы почти не скрывают своего скепсиса в отношении

волевых и силовых возможностей своих европейских союзников

в будущем. Понадобится несколько лет, чтобы создать объединенные

европейские вооруженные силы. «Что-то жизненно важное ушло из

Европы, — пишет американский автор. — Некогда западные нации

были готовы приносить жертвы «за прах предков и за храмы своих

богов». Но европейцы сегодня, более богатые и многочисленные,

чем в 1914 или 1939 гг., не готовы приносить подобные жертвы.

Время Европы ушло» [69. С. 109]. Оно ушло, если страны — члены


108



ЕС совершат каждая в отдельности культурное самоубийство, пере-

дав все права безликим наднациональным органам.

Ñëàáîñòü Åâðîïû

Фантастическое снижение уровня рождаемости заставляет даже

европейских финансистов задумываться над тем, кто будет платить

налоги в странах, теряющих рабочие единицы. «В умах европейцев

зреют идеи, что комбинация сокращения европейского коренного

населения с расширяющимся и настаивающим на своих принципах

мусульманским населением может привести к краху европейской

цивилизации в течение одного столетия» [111. С. 25].

Огромное число европейцев уже фаталистически смотрит на

явление, именуемое «Еврабия». Но обозначили себя и очаги сопро-

тивления. Так, вся Голландия буквально «вспыхнула» после убийства

мусульманином Тео ван Гога в ноябре 2004 г. Глубокий страх породил

не только жажду мщения, но и желание «построить европейский

редут». Инстинкт самосохранения проявил себя в одной из наиболее

мирных европейских стран.

Но против этого инстинкта в Европе выступают важные обще-

ственные явления:

мультикультурализм;

правила политической корректности (влиятельные в медиа-

сфере Европы и в академических кругах);

полустолетняя практика европейских организаций, координи-

рующих интеграционные процессы;

60-миллионные потери во Второй мировой войне и нацист-

ские лагеря смерти, которые ослабили христианскую веру во всемо-

гущего Бога.

Друг на друга наложились два противоположных по направлен-

ности течения. С одной стороны, программы сверхогромной соци-

альной помощи, утеря религиозной веры, культурная пассивность,

слепое безразличие к внешним угрозам. А с другой — восстанавлива-

ющий свои силы, поднимающийся ислам.

При этом нельзя сказать, что Европа безгрешна — она колони-

зировала в свое время исламские страны, разделила после Первой

мировой войны Ближний Восток. Она дала примеры социализма

�

�

�

�


ÃËÀÂÀ 3.


109

и фашизма исламским странам. Строго говоря, не ее вина, что исто-

рия наложила европейские и исламские процессы друг на друга

в период их почти противонаправленного развития.

Эти явления делают самозащиту Европы вялой и нескоордини-

рованной. Против активной национальной самозащиты выступает

неистребимая память о двух мировых войнах, свергших Европу

с пьедестала центра мира, унесшие с собой цвет европейской моло-

дежи. Национализм утонул в морях пролитой крови. Сознательно

борясь с национализмом, европейцы создали Европейский союз.

А гитлеровская мания об арийской расе отвратила европейцев от

поисков новых изгоев.

Еще поколение назад Европа была готова встретить любую

угрозу с решимостью и стойкостью. Но нынешнее поколение,

как и грядущее поколение, лишены энергии, смелости и твердо-

сти защитить свою культуру, свой строй и быт. Совсем немногие

из европейцев готовы пойти на то, что сделала поколение назад

Америка: вернулась к более свободному рынку, к религиозному

возрождению, к традиционным ценностям, увеличенному дето-

рождению, к увеличению военной мощи, обновленной граждан-

ской гордости.

Теперь, когда ислам в третий раз оказывает чрезвычайное дав-

ление на Европу, Старый свет не демонстрирует качеств, которые

выдвинули его в авангард мирового развития после Ренессанса,

в годы географических открытий. Если Европа не найдет в себе сил

восстать в условиях исламского наступления, если ислам ский вызов

не найдет в себе силы для адекватного ответа, прежняя Европа уйдет

в прошлое. В историческую реальность выйдет Еврабия. Старая

Европа перестанет быть союзником Соединенных Штатов. Более

того, она постепенно станет базой операций против Америки.

Запад потеряет свою лидирующую роль, разочарованная Америка

поневоле примет ту или иную форму изоляционизма — как малый

остров Запада в достаточно враждебном мире.

3.1.4. Äðóãèå äåðæàâû

Япония, Бразилия, Индонезия, Россия и Южно-Африканская

Республика также намереваются достичь высоких темпов эконо-


110



мического роста, хотя они имеют мало шансов сравняться в этом

отношении с Китаем и Индией. От экономического роста в выше-

перечисленных странах, безусловно, выиграют их соседи, но они не

станут такими экономическими «локомотивами», которые могли бы

изменить тенденции экономического развития внутри своих регио-

нов и за их пределами. Ключевыми игроками в сфере политического

и экономического роста останутся Пекин и Нью-Дели.

Разворачивающейся мировой истории придется дать ответ по

трем пунктам: (1) последует ли вслед за смещением производитель-

ных сил смещение в юго-восточном направлении центра всемирного

идейного творчества; (2) осуществится ли самоценное политическое

самоутверждение на новой индустриальной основе; (3) не отпрянет

ли мир к традиционным культурно-религиозным основам? Ответ на

эти три вопроса составит суть грандиозных процессов XXI столетия.

3.1.5. Ðîññèÿ

Благодаря своим энергетическим ресурсам Россия могла бы

добиться бурного экономического роста, однако страна сталкива-

ется с тяжелыми демографическими проблемами, вызванными низ-

ким уровнем рождаемости, плохим медицинским обслуживанием

и потенциально взрывоопасной ситуацией со СПИДом. Согласно

прогнозам американского Census Bureau, к 2025 г. численность

работоспособного населения может катастрофически снизиться.

Нынешняя траектория, по которой движется Россия от плюрализма

к бюрократическому авторитаризму, также уменьшает ее шансы при-

влечь иностранные инвестиции (которые идут, по существу, только

в энергетический сектор) и вредит перспективам диверсификации ее

экономической системы.

Проблемы с обеспечением безопасности южных границ, включая

угрозы со стороны исламского экстремизма и терроризма, а также

соседних слабых, плохо управляемых государств, взаимоотноше-

ния с которыми чреваты конфликтами, по-видимому, станут через

15 лет еще более острыми. Внутри России автономные республики

Северного Кавказа могут потерпеть экономический и политический

крах и в любом случае останутся источником постоянных трений

и конфликтов.


ÃËÀÂÀ 3.


111

Хотя все эти социальные и политические факторы ограничива-

ют возможности России стать ведущим игроком в мировой поли-

тике, в сложном мире 2025 г. Россия останется достаточно важ-

ным, хотя и неустойчивым партнером для таких мощных игроков,

как Соединенные Штаты, Европа и быстро развивающиеся Китай

и Индия. У России есть потенциал усиления рычагов воздействия

благодаря ее статусу одного из главных экспортеров нефти и газа.

Ñëîìàòü âíåøíèå áàðüåðû

Какие бы объяснения ни выдвигал позднее западный мир (русские

выдохлись в военной гонке; коммунизм достиг предела обществен-

ной релевантности; либерализм победил тоталитарное мышление;

национализм сокрушил социальную идеологию и т.п.), практически

неоспоримым фактом является то, что российская элита сделала свой

выбор по собственному (не)разумению, а не под давлением неких

неумолимых объективных обстоятельств. Произошло добровольное

принятие почти всем российским обществом, от левых до правых,

идеи сближения с Западом и его авангардом — Соединенными

Штатами Америки. Принятие, основанное на надежде завершить

дело Петра, стать частью мирового авангарда, непосредственно уча-

ствовать в информационно-технологической революции, поднять

жизненный уровень, осуществить планетарную свободу передвиже-

ния, заглянуть за горизонты постиндустриального общества.

Инициированное Россией окончание холодной войны сберег-

ло Западу, лишившемуся императивов гонки вооружений, более

3 трлн долл. (по западным же оценкам). Россия вывела свои войска

с территории стран прежнего Варшавского договора и фактиче ски

передала в западную зону влияния Восточную Европу. Россия нача-

ла фантастическое по масштабам саморазоружение, зафиксиро-

ванное в Договоре по сокращению обычных вооружений (1990 г.),

развале Организации Варшавского Договора и Совета экономиче-

ской взаимопомощи. Москва пошла на феноменальные сокращения

своих обычных вооруженных сил в Европе, полагаясь на обещание

Запада, данное в Парижской хартии в ноябре 1990 г. «О безблоко-

вой Европе». Россия ликвидировала свой военный блок, но Запад

кроме наивности, в этих действиях ничего не обнаружил. Напротив,


112



военная организация Североатлантического союза значительно рас-

ширила свои ряды за счет бывших союзников России и ее партнеров

по СССР.

Россия достаточно быстро осознала, что коммунизм не был един-

ственной преградой на пути сближения с Западом. Православие,

коллективизм, иная трудовая этика, отсутствие организации, иной

исторический опыт, отличный от западного менталитет, различие

взглядов элиты и народных масс — все это и многое другое смутило

даже стопроцентных западников, увидевших трудности построе-

ния рационального капитализма в «нерациональном» обществе,

сложности создания свободного рынка в атмосфере вакуума власти,

формирования очага трудолюбия в условиях отторжения конкурент-

ной этики.

В результате радикального социально-экономического пово-

рота так и не были достигнуты три желанные для новой России

высоты: (1) подключение к технотронной цивилизации, (2) повы-

шение жизненного уровня, (3) свобода межгосударственного пере-

мещения. Постепенно в общественное сознание стало проникать

неверие в идеологию «планетарного гуманизма», вызрело грубо

реалистиче ское осознание наивности самовнушенных верований,

тщетности примиренческих усилий перед своекорыстием вне-

шнего мира, главенством идей мирового эгоизма и национальных

ин тересов.

Несмотря на окончание военного противостояния, Америка,

к удивлению московских идеалистов, стала при Буше расширять

зону действия НАТО в восточном направлении, выходя на россий-

ские границы. В Москве ворошат архивы. В июле 1990 г. в личном

письме Горбачеву президент Буш пообещал: «НАТО готово сотруд-

ничать с вами в строительстве новой Европы». Американский

президент пообещал «по степенную трансформацию НАТО». Запад

по меньшей мере дважды (особенно недвусмысленно на сессии

1991 г. в Копенгагене) пообещал не воспользоваться сложившей-

ся ситуацией ради получения геополитических преимуществ над

Востоком.

В ответ на роспуск Организации Варшавского договора и вывод

войск из Германии и Прибалтики Североатлантический альянс отве-


ÃËÀÂÀ 3.


113

тил экспансией на Восток. Стоило ли ликвидировать Организацию

Варшавского договора, Совет экономической взаимопомощи,

демонтировать СССР ради того, чтобы получить польские танки

развернутыми против России, а аэродромы прибалтийских госу-

дарств — сокращающими критическое подлетное время боевых

самолетов и крылатых ракет? Забота Запада о безопасности абсолют-

на, Россия же проявила претенциозную нервозность. Столь жестко

американцы поставили вопрос стране, практически исчезавшей под

давлением с Запада в 1612, 1709, 1812, 1920 и 1941 гг., потерявшей

в XX в. треть своего населения.

Строго говоря, речь идет не об армейской «добавке» к многомил-

лионному контингенту НАТО, не о современных аэродромах в часе

автомобильной езды от российских границ и даже не о контроле над

территорией, послужившей трамплином для наступлений на Москву.

Речь идет о неудаче курса, начатого Петром Великим и патетически

продолженного демократами-западниками начиная с 1988 г., — речь

идет о новой изоляции России вследствие политики Запада.

В этом смысле не менее важен визовый барьер, которым

отгородили Россию США, Великобритания, Шенгенская зона

Европейского союза. Не ради новых границ разбивался «железный

занавес», не ради этого крушили Берлинскую стену, чтобы вос-

препятствовать российским гражданам прибывать в Калининград

хотя бы так, как в пик холодной войны прибывали в Западный

Берлин. Мечты о едином культурном пространстве, о возмож-

ности купить сегодня билет и быть завтра в Берлине, Париже,

Лондоне споткнулись о визовые барьеры как замену «железному

занавесу». Игнорирование России в новой системе европейской

безопасности меняет всю парадигму благорасположения к Западу,

восторжествовавшую в 1991 г. над коммунистическим изоляцио-

низмом.

Как подтвердилось довольно скоро, обещания в политике —

вещь эфемерная. В январе 1994 г. президент Клинтон указал на воз-

можность расширения НАТО за счет бывших членов Организации

Варшавского договора. Американские политические реалисты пре-

поднесли дипломатам новой России довольно жестокий урок при-

оритета конкретного силового анализа над «новым мышлением для


114



нашей страны и для всего мира». Не сразу последовавшая реакция

Москвы впервые за много лет никак не сложилась в гарантиро-

ванное «да».

Россия, потеряв треть своего населения, выстояла в страшном

ХХ столетии. Наши предки своими жертвами и своими победами

обеспечили нам свободу исторического выбора. Пока у России

открыты двери ко всем основным мировым регионам:

к Америке — через Аляску;

к Китаю — через Амур;

к западноевропейскому миру — через Балтику, Заполярье

и Черное море;

к мусульманскому миру — через Казахстан, Среднюю Азию

и Каспий;

к индийскому миру — через Алтай и Гиндукуш.

Решая задачу общей модернизации и сближения с развитым

авангардом индустриального мира, наша страна должна определить

для себя приоритетные направления в своей внешней политике.

Непростая задача — перед Россией в начале XXI в. стоит проблема

исторического выбора в условиях относительной слабости стра-

ны, обнаружившейся хрупкости ее воли, раскола национальной

элиты, потери исторической целеустремленности. Особенно важ-

ным стал выбор оптимального геополитически выверенного курса,

по скольку действия на прежних направлениях пока не дали желае-

мых результатов.

Печальным фактом является довольно очевидное стремление

влиятельных западных сил (и проявивших себя восточноевропей-

ских ненавистников России) оттеснить гигантскую страну подальше

от мировых центров, поглубже к вечной мерзлоте Северовосточ-

ной Евразии. Самовнушение? Сошлемся на мнение авторитетного

и уравновешенного англичанина Дж. Хэзлема, считающего, что

простым фактом является вытеснение России на задворки Европы,

чего не может скрыть никакая казуистика.

Одновременно происходившее расширение НАТО, увеличе-

ние числа членов Европейского союза, всевластие США, кризис

Организации Объединенных Наций, резкое замедление интеграци-

онных тенденций в СНГ, появление в восьми из пятнадцати бывших

�

�

�

�

�


ÃËÀÂÀ 3.


115

советских республик американских войск во всей остроте ставит

во прос о подлинном месте России в современном мире. Где это

место?

Россия стоит на развилке нескольких путей. Обозначим главные

среди них:

1) европейское направление;

2) американское направление;

3) китайское направление;

4) попытка сгруппировать прежние республики СССР и прежних

союзников по Организации Варшавского договора;

5) курс на изоляцию, развитие в пределах собственно Российской

Федерации — преимущественно в евразийском варианте.

3.1.6. Êðàòêèå âûâîäû

Итак, современная футурология ищет путь в будущее между

двумя крайностями — верой в спасительность разума и опыта и скеп-

сисом в отношении грядущего развития стремительно меняющегося

и ожесточенного мира. Она не может не учитывать опыт предшест-

венников.

Картина мира к 2050 г. радикально изменится. Китай, Россия,

Индия, а возможно, и другие страны, такие как Бразилия и Индонезия,

способны в будущем упразднить привычные характеристики Запада

и Востока, Севера и Юга, присоединившихся и неприсоединивших-

ся, развитых и развивающихся стран.

В январе первого года XX в. английский журнал «Двадцатый

век и после» опубликовал «Наметки Бога на грядущий век». Одной

из первых задач было отложить устаревшие военные игрушки всем,

начиная с кайзера, поскольку война в век железных кораблей

немыслима. Редакторы не могли помыслить о мировых войнах,

столь скоро поглотивших британскую морскую гегемонию, богат-

ство и империю. Зигмунд Фрейд писал о постоянно увеличиваю-

щейся взаимозависимости, создаваемой коммерцией и производ-

ством, которые неизбежно влекут к моральности. Увы, такие

футурологические просчеты, такие ошибки не могут показаться

малозначительными в век распространяющегося по всему миру

ядерного оружия.


116



Многовекторность ускоряющегося мирового развития своей слож-

ностью и непредсказуемостью способна поставить в тупик. Но совре-

менные футурологи склонны верить в свою способность очертить

основные контуры будущего, увидеть его гипотетические возможнос-

ти. «Эти возможности, — размышляет один из ведущих социологов

нашего времени И. Валлерстайн, — многообразны. Самые различные

силы воздействуют на траекторию разворачивающихся процессов.

И все же мы можем определить наиболее реальный ход событий» [112].

Поверим высказанной надежде, присоединимся к этому выводу. Мы

верим, что Россия останется на солнечной стороне истории.

Ключей от будущего нет ни у кого. Но мы можем мобилизовать

наши знания и воображение, представить себе несколько возможных

дорог. Вместе с нами о будущем думают сотни и тысячи людей, их

мыслительная работа состоит в том, чтобы обнажить главные факто-

ры перемен, экстраполировать эти факторы на грядущее и обозначить

контуры на горизонте. Мы отправляемся в путь, где нашими попут-

чиками будут те, кто с самых различных позиций вглядывается вместе

с нами в скрытую от взоров дорогу стремительной мировой эволюции

наступившего века.

3.2. Ãëîáàëüíûé ñöåíàðèé I: «Ìèð áåç Çàïàäà»

Первый сценарий проецированного будущего: «Мир без Запа-

да» [1. С. 37–39], разработанный Национальным советом по разведке

США, представляет собой поворот событий, похожий на резкий подъ-

ем Германии в конце XIX в., радикально нарушивший сложившийся

в Европе и мире стратегический баланс.

Новые индустриальные страны (БРИК или союз азиатских стран)

выступают решительным конкурентом всем западным институтам

(типа НАТО), основанным на союзе Северной Америки и Западной

Европы. Заканчивается пятисотлетнее господство Запада, миру пред-

лагается новый лидер. Для реализации данного сценария необходи-

мо выполнение следующих трех условий.

1. Ослабление западных экономик ведет их к некой форме про-

текционизма, означающего во внешней политике изоляционизм.


ÃËÀÂÀ 3.


117

2. Китай и Россия решительно сближаются.

3. Ожесточение в отношениях главных держав многополярного

мира обостряется по мере неразрешенности энергетических вопро-

сов и разделения мира на зоны влияния [1. С. 37].

Аналитики в Вашингтоне прибегают к следующему «полухудожес-

твенному» приему: в докладе дается выдуманная «выдержка из письма

главы ШОС (Шанхайской организации сотрудничества) генеральному

секретарю НАТО», датированного 15 июня 2015 г. В письме признает-

ся, что 15–20 лет назад поставить знак равенства между Организацией

Североатлантического союза и Шанхайской организацией сотрудни-

чества было немыслимо. А в наступившие дни ШОС «даже несколько

более важная организация, чем НАТО» [1. С. 38]. Подъем ШОС начал-

ся с тех дней, когда натовское командование поняло свою неспособ-

ность одолеть «Талибан» и начало вывод войск из Афганистана. Годы

замедленного развития США и Западной Европы отразились в умень-

шении военных бюджетов и ухудшении качества вооруженных сил

блока. В конечном счете Китай и Индия оказались вынужденными

обратить внимание на богатый энергетическим сырьем район Средней

Азии, вытесняя оттуда западное влияние. К такой политике немедлен-

но присоединился президент Ирана Ахмединежад.

Китай начал строить океанский флот для защиты своих торговых

путей, и это обеспокоило американцев. Нельзя сказать, что русские

ныне любят китайцев больше, чем прежде. Они опасаются их нацио-

нализма, а китайцы — русского [1. С. 39]. Но общие интересы броси-

ли нас в объятия друг другу.

3.3. ÊÎÌÌÅÍÒÀÐÈÉ àâòîðîâ ê Ãëîáàëüíîìó ñöåíàðèþ I

XXI столетие обещает внести разнообразие в конгломерат миро-

вого главенства. Опасаясь посягательств на свое всемогущество, аме-

риканские разведывательные органы тщательно сканируют горизонт

в поисках держав с мировым потенциалом. Главный аналитический

центр американского правительства — Национальный совет по раз-

ведке — предсказывает, что к 2025 г. в мире появятся могучие потен-

циальные соперники Америки, твердо занимающие место второй


118



и четвертой экономик мира, — Китай и Индия. Долларовые запасы

Китая превысят 1 трлн долл. Индия возглавит информационную

революцию. Обе страны еще более разовьют свой ядерный потенци-

ал, у обеих будет высокоэффективный океанский флот, защищаю-

щий их уязвимые морские коммуникации.

Íà ïîäõîäå ê íîâûì ðóáåæàì

Согласно совместному исследованию Deutsche Bank и амери-

канской компании Goldman Sachs, до 2010 г. ежегодный общий рост

Бразилии, России, Индии и Китая (группа стран, именуемая БРИК)

превзойдет совокупный рост США, Японии, Германии и Британии.

В 2025 г. страны БРИК будут производить продукции в 2 раза больше,

чем страны — члены G7. Это будет тектонический сдвиг в мировой

экономике и мировой политике.

К тому же, пользуясь ослаблением позиции США, в международ-

ном сообществе сформировалась группа стран, крайне скептически

относящихся к американскому подрыву основных международных

организаций, равно как и к выделению «фаворитов» американ-

ского мира. В среде этих стран особенно выделились Аргентина,

Венесуэла, Нигерия, Пакистан. Отчасти это был ответ на патернализм

Вашингтона в отношении Бразилии, Египта, Боливии и особенно

явный в последние годы — в отношении Индии. Самоорганизация

этой группы стран значительно усложняет для США включение

Китая и Индии в узкий круг великих держав.

Растущий антиамериканизм придал новую силу государствам

и движениям, заведомо противостоящим Соединенным Штатам.

Речь идет прежде всего о Движении неприсоединения, охватыва-

ющем многие территории. Чтобы не антагонизировать эти силы,

Америка должна быть готова на компромиссы, на уступки, на

помощь подлинно нуждающимся. Если Китай и Индия увидят,

что их влекут не в благожелательные по отношению к ним, а во

враждебно за ними наблюдающие организации, они создадут соб-

ственные международные институты, вход в которые для США

будет закрыт.

Эта тенденция стала очевидной сразу же после развала Советского

Союза и образования определенного вакуума в мировой геополити-


ÃËÀÂÀ 3.


119

ке. Вашингтон ощутил эти опасные для себя тенденции довольно

рано и предпринял несколько существенных шагов.

Конфронтационная ГАТТ1 была преобразована в предположи-

тельно объединяющую организацию мировой торговли — ВТО.

Строго «североатлантический» блок НАТО начал неукротимый

марш на восток, к российским границам, охватывая собой прак-

тически всю Восточную Европу и Балканы, — так Соединенные

Штаты хотели гарантировать свое преобладание в силовом центре

мира. Для охвата новых индустриальных стран в столице США

создали так называемый Вашингтонский консенсус и стали навя-

зывать его растущим странам и международным организациям. На

другой стороне глобуса США содействовали в 1989 г. созданию орга-

низации Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества

(АПЕК). Чтобы избежать преждевременного отчуждения Китая,

Вашингтон содей ствовал вступлению КНР во Всемирную торговую

организацию. Создано было и несколько новых форумов, таких,

как Рабочая группа финансового противодействия отмыванию

денег — тоже попытка США сблизиться с другими индустриальны-

ми центрами мира.

Но уже при президенте Клинтоне американское руководство

увидело ограниченную силу новых образований и кажущихся полез-

ными инициатив. Приближенные страны и патронируемые альянсы

так или иначе требовали «части американского влияния», определен-

ного ослабления американского центра сложившейся в 1945–1991 гг.

америкоцентричной системы. Тогда, в 1990-е годы, Америка могла

и подождать: Китай и Индия лишь выруливали к старту своего

глобального подъема. Но президент Клинтон ни на секунду не сом-

невался в укрепляющей Америку потенции таких инициатив, как

создание Всемирной торговой организации — лидерство США в ней

пока не оспаривалось. Клинтон был удовлетворен действиями НАТО

в Боснии и Косове. Что было особенно важно для не прекращающей

1 ГАТТ (Генеральное соглашение по тарифам и торговле) – международное

соглашение, заключенное на Бреттон-Вудской конференции в 1947 г. с целью

восстановления экономики после Второй мировой войны, которое на протяже-

нии почти 50 лет фактически выполняло функции международной организации

(ныне – Всемирная торговая организация, ВТО).


120



модернизировать свое ядерное оружие Америки — Договор о ядер-

ном нераспространении был продлен бессрочно.

Но на дальнем горизонте уже прогремели грозовые раска-

ты. Упрямая самоуверенность МВФ, безусловно, способствовала

в конце 1990-х годов жестоким финансовым кризисам в Индонезии,

Аргентине, Таиланде, России, что подрывало веру во всезнание и тех-

ническую сноровку американских апологетов нового капитализма

(особенно явственно антиамериканское ожесточение стало ощу-

тимым в Тихоокеанском регионе). Индия жестко ответила в адрес

Вашингтона после введения им санкций как реакции на индийские

ядерные испытания. Китай был буквально изнурен жесткими требо-

ваниями при вступлении в ВТО. Косовское своеволие США, рушив-

шее многовековой Вестфальский мирный договор в отношении

национального суверенитета, вызвало едва ли не всеобщее возмуще-

ние, особенно острое там, где США могли использовать косовский

опыт для наказания своевольных, с их точки зрения, правительств.

Но подлинный холод отчуждения Соединенные Штаты испы-

тали, увидев реакцию мирового сообщества на отказ подписать

Соглашение по биологическому оружию, и особенно тогда, когда

вооруженные силы США обрушились на Ирак. Самодовольное

отрицание администрацией Дж. Буша-мл. всякой формы многосто-

ронности в международных акциях создало подлинно негативную

в отношении США обстановку.

И это в ситуации, когда сотни крупных американских компа-

ний — четверть всех «беглецов из США» — стали переводить свое

производство (особенно активно после 2004 г.) в Китай. И в Америке

начали понимать, что «даже мирный подъем Китая влияет на геопо-

литическую обстановку. Как только вновь приобретенная экономи-

ческая мощь Китая начнет воздействовать на ее растущую полити-

ческую мощь и стратегическое присутствие в мире, внешнему миру

будет все сложнее воздействовать на Китай» [95. С. 293].

Ослабло значение Совбеза ООН и «Группы восьми». А парал-

лельно феноменально возросла значимость Китая и Индии. Обе

эти страны в текущие годы впервые стали активно расширять зоны

своего влия ния. У Китая в эту зону входят КНДР, Вьетнам, Лаос,

Камбоджа, Мьянма. А в 2006 г. в Пекин были приглашены президен-


ÃËÀÂÀ 3.


121

ты и премьеры 40 (!) африканских стран для определения новой роли

КНР в Африке.

Индия идет параллельным курсом. Закрепив modus vivendi

с Китаем и Пакистаном, она уже создала свое «ближнее зарубежье» —

часть Африки, значительная зона Персидского залива, Центральная

и Юго-Восточная Азия, регион Индийского океана. При этом, поль-

зуясь словами Раджа Махана, «Индия вступает на мировую арену как

первая большая экономически мощная, культурно процветающая,

многонациональная, мультирелигиозная демократическая страна за

пределами географического Запада. По мере своего подъема Индия

увеличивает свой потенциал, свои возможности стать лидирующим

членом «политического Запада» и играть ключевую роль в великой

политической борьбе грядущих десятилетий» [113]. Три концен-

трических круга видят в Дели. В первом круге непосредственно

соседних государств Индия волею чисел добилась доминирования;

во втором — на побережье Индийского океана — Индия успешно

сбалансировала мощь других держав. Третий круг — глобальная

сцена; с момента завоевания независимости Индия небезуспешно

стремилась обрести глобальную роль.

В апреле 2005 г., во время визита в Дели премьер-министра КНР

Вэнь Цзябао Индия и Китай договорились по ряду принципиальных

вопросов (теперь Вашингтону было уже труднее играть на противоре-

чиях двух азиатских гигантов). Китайцы и индийцы всерьез взялись

за решение двусторонних спорных вопросов, что укрепляло и Пекин,

и Дели. Представляется, что даже Кашмир перестал быть «неразре-

шимой задачей», что освобождает руки (в данном случае — у Индии).

А помощь индийских вооруженных сил ООН стала крупнейшим

вкладом Индии в миротворческие операции.

История и география делают воистину сложным для Вашингтона

сближение с Пекином и Нью-Дели. Некоторые из предпринятых

американцами инициатив дали неубедительные или вовсе негатив-

ные результаты. Так, реформа Международного валютного фонда

принесла весьма мало впечатляющие результаты. Китайская квота

увеличена с 2,98 до 3,72%. Реформа Совета Безопасности ООН затор-

мозилась, ключевые страны еще не решили, какие из стран заслужи-

вают статуса постоянного члена СБ ООН. Отказ Европейского союза




понизить уровень сельскохозяйственных субсидий буквально пара-

лизовал «Раунд Дохи», и противостояние Севера и Юга не ослабло.

Вера в то, что Индия может воздействовать на становящийся ядер-

ным Иран, ослабла.

Успех противников республиканской администрации на осен-

них выборах 2008 г. создал то, чего раньше не было: возглавляемую

президентом Б. Обамой организованную оппозицию курсу, олицет-

воряемому многострадальным Ираком. Голосуя за демократов, аме-

риканский народ показал свою приверженность геополитическому

реализму. Строго говоря, такая позиция плохо вяжется с геополи-

тическим видением Кондолизы Райс 2006–2007 гг. Поставлена под

вопрос адекватность самой идеи нового блокостроительства. В опре-

деленной мере, как и в начале 1920-х годов, американцы, ежедневно

видящие на телеэкране иракские города, начинают сомневаться

в плодотворности самого мирового лидерства.

Долгое время пребывавшая в политической тени демократиче-

ская партия поднялась на волне национального возмущения дорого-

стоящим авантюризмом американских правых, нескладных борцов

за нераспространение оружия массового поражения, нелепых строи-

телей демократических основ. На пути коррекции интервенциониз-

ма новые демократы способны политически похоронить и частичное

отрезвление Белого дома последних двух лет.


123

ÃËÀÂÀ 4. Îñêóäåíèå

ïîñðåäè áîãàòñòâà

Появление новых индустриальных гигантов ускорило процесс

истощения основных мировых ресурсов. Как пишут представители

разведывательного сообщества США, «доступ к относительно безо-

пасным и чистым источникам энергии, а также хроническая недостача

пищи и воды станет фактором первостепенной важности для растуще-

го числа стран в следующие 15–20 лет» [1. С. 41]. К тому же к 2025 г.

добавится миллиард ртов, все более значимым станет колоссальный

переток людских ресурсов из сельскохозяйственных регионов в город-

ские агломерации. Имитация западного стиля жизни станет невоз-

можной. Растущая потребность в энергии наложится на изменение

климата. Недостача энергии ослабит экономический рост. Растущие

энергетические потребности Китая, Индии и других развивающих-

ся стран приведут к тому, что проблема источников энергии выйдет

в этих странах на первый план, определяя их внешнюю политику.

Усиление зависимости Европы от природного газа сможет

укрепить региональные связи (например, с Россией и Северной

Африкой), дав толчок к развитию сети международных трубопрово-

дов. Рост глобальной экономики приведет к повышению спроса на

многие виды сырья, и в первую очередь — нефть. Общее потребление

энергии в следующие 20 лет, вероятно, вырастет примерно на 50%

(в 1980–2000 гг. рост составил 34%), причем нефть в мировом энер-

гетическом балансе будет занимать все большую долю.

Обновляемые энергоресурсы, такие, как гидроэнергия, солнеч-

ная энергия и энергия ветра, будут, по-видимому, составлять лишь


124



около 8% от общего количества потребляемой энергии в 2020 г. В то

время как Россия, Китай и Индия планируют расширение сектора

ядерной энергетики, в глобальном масштабе доля ядерной энергии

в следующем десятилетии будет уменьшаться.

Международное энергетическое агентство (IEA) пришло к выво-

ду, что при условии осуществления достаточных инвестиций в новые

мощности имеющихся энергоресурсов хватит для удовлетворения

возросших мировых потребностей.

Но что касается производителей, то многим районам, с которы-

ми связаны надежды на увеличение добычи нефти, Каспийскому

региону, Венесуэле и Западной Африке, грозят серьезные полити-

ческие и экономические осложнения. Традиционных экспортеров

на Ближнем Востоке также ждет усиление нестабильности. Таким

образом, среди ключевых проблем 2025 г. окажется обострение

борьбы за ресурсы, вызванное повышением потребностей и, возмож-

но, сопровождающееся крупномасштабным уничтожением запасов

нефти.

Рост потребностей в энергообеспечении, который наблюдает-

ся особенно в поднимающихся Индии и Китае, будет оказывать

в 2020 г. решающее воздействие на геополитические взаимоотноше-

ния. Самым важным из факторов, определяющих спрос на энергию,

будет глобальный экономический рост Китая и Индии.

Сможет ли Европа стать «сверхдержавой»?

Согласно мнению региональных экспертов, с которыми консуль-

тировались авторы доклада, роль Европы на международной арене

будет зависеть преимущественно от того, сумеет ли она провес-

ти серьезные экономические и социальные реформы, призванные

решить проблему старения населения и соответственно нехватки

рабочей силы. Чтобы решить демографические проблемы, потребу-

ются целенаправленные и многоуровневые подходы, включающие:

а) увеличение числа легальных иммигрантов и облегчение интег-

рации рабочих, которые, по-видимому, будут приезжать в основном

из Северной Африки и с Ближнего Востока. Даже если Западная

Европа обойдется без большого числа новоприбывших рабочих, ей

придется принимать меры по интеграции растущего мусульманского

населения. Запреты на приезд иммигрантов могут привести только


ÃËÀÂÀ 4.

Îñêóäåíèå ïîñðåäè áîãàòñòâà

125

к росту числа нелегальных мигрантов, которых будет еще труднее

интегрировать. В любом случае эта проблема остается долгосрочной

и трудноразрешимой. Можно представить себе, что европейские

страны успешно адаптируют имеющуюся рабочую силу и приспо-

собят систему социального обеспечения к существующим реалиям,

но трудно представить себе отдельно взятую европейскую страну

(например, Германию), которая успешно ассимилировала бы милли-

оны вновь прибывших за короткое время рабочих-мусульман;

б) возрастающую гибкость в создании рабочих мест, включающую

такие меры, как поощрение женщин брать отпуск на несколько лет

для создания и увеличения семьи при гарантированном сохранении

рабочего места. Поощрение молодых пенсионеров (людей в возрасте

50–65 лет), соглашающихся работать дольше или периодически воз-

вращаться на работу, поможет преодолеть нехватку рабочей силы.

Эксперты полагают, что в европейских странах будет трудно под-

держать существующий уровень социального обеспечения, при этом

малейшее замедление экономического роста (не говоря уже о спаде)

приведет к дезинтеграции, а в худшем случае — и к полному распаду

Европейского союза, что подорвет возможность европейцев играть

важную роль на мировой арене.

Если не будут предприняты серьезные меры, Европа может столк-

нуться с долговременным замедлением темпов экономического роста;

в этом случае отдельные страны начнут «тянуть одеяло на себя», осо-

бенно во внешнеполитической сфере, даже если они останутся чле-

нами Евросоюза. При таком сценарии расширение Евросоюза может

приостановиться, Турция и балканские страны останутся за предела-

ми ЕС, не говоря уже о дальних перспективах вступления в ЕС России

или Украины. Если странам Евросоюза удастся под держивать ежегод-

ный рост на уровне 1–2%, Евросоюз может немного расшириться, но

при этом объединенная Европа не сможет играть на международной

арене ту роль, которая подобает ей по размеру и общему потенциалу.

Помимо необходимости обеспечить экономический рост и про-

вести реформу системы социального обеспечения многие экс-

перты называют в числе первоочередных задач формирование

более эффективных процедур принятия решений: существующая

система, сложная и неповоротливая, затрудняет оперативное про-


126



ведение коллективных акций. При этом федерализация Европы

(по-видимому, невозможная во временных рамках до 2020 г.) не

является необходимой для того, чтобы ЕС играл подобающую роль

на международной арене; эта цель будет достигнута, если удастся

мобилизовать имеющиеся ресурсы и переплавить разрозненные

точки зрения в единую коллективную цель. Эксперты считают, что

экономический большой скачок пробудит энтузиазм европейцев

и укрепит их веру в европейский проект, что в свою очередь повы-

сит их готовность к международным коллективным действиям.

Однако продолжающиеся затруднения с доступом международных

нефтяных компаний к основным сырьевым запасам могут огра-

ничить инвестиции в добычу нефти: многие регионы (например,

Каспийское море, Венесуэла, Западная Африка, Южно-Китайское

море), которые рассматриваются как важные ресурсы роста добычи

нефти, оказались в зоне повышенных политических или экономи-

ческих рисков. Такие традиционные по ставщики нефти, как страны

Ближнего Востока, также становятся все менее стабильными. Таким

образом, вызванная растущим спросом и постоянно обостряющаяся

борьба за ресурсы, чреватая серьезными срывами поставок нефти,

может послужить ключевой причиной возможной нестабильности.

Представители американского разведсообщества полагают, что

«к 2025 г. мир будет находиться в сердцевине фундаментального

энергетического перехода в отношении характера горючего и его

источников». Неопековская жидкая гидроуглеродная продукция

(такая, как загрязненная нефть, сжиженный природный газ; такие

новые типы горючего, как мазутные пески) не смогут удовлетворить

растущий спрос. Уровень добычи у многих традиционных произво-

дителей, таких, как Йемен, Норвегия, Оман, Колумбия, Британия,

Индонезия, Аргентина, Сирия, Египет, Перу, Тунис, — уже в состо-

янии упадка. У других добывающих стран — Мексики, Брунея,

Малайзии, Китая, Индии, Катара — уровень добычи перестал увели-

чиваться. Число стран, способных увеличить добычу нефти, умень-

шается. Только шесть стран — Саудовская Аравия, Иран, Кувейт,

Объединенные Арабские Эмираты, Ирак (потенциально) и Россия —

будут производить 39% мировой нефти в 2025 г.» [1. С. 42]. Продукция

стран — членов ОПЕК вырастет к 2025 г. на 43%. Половину будет


ÃËÀÂÀ 4.


127

добывать Саудовская Аравия — больше, чем Африка и страны

Каспийского бассейна вместе взятые.

Результатом такой концентрации ресурсов явится возросший

контроль над нефтью и газом со стороны национальных нефтя-

ных и газовых компаний. Более общепринятым явится стремление

сохранить нефть в земле как залог ее добычи в будущем. Примерно

32 государства более всего страдают от дорогостоящей нефти (Лаос,

Непал, Центрально-Африканская Республика). Такие страны, как

Пакистан, стоят на пороге краха [1. С. 43].

Газ. Увеличится роль природного газа, где концентрация ископае-

мых еще больше. Три страны — Россия, Иран и Катар — будут владеть

57% газа в мире. Добыча газа будет расти быстрее добычи нефти. Но

приоритет останется за каменным углем (четыре растущих стра-

ны — США, Китай, Индия и Россия — обладают 67% мировых запасов

угля). Китай в чрезвычайной степени будет в 2025 г. зависеть от угля.

Уран. Мир ожидает ядерных реакторов третьего поколения, эко-

номически наиболее эффективных и привлекательных для быстро

развивающихся стран — Китая, Индии, Южной Африки. Урана для

этого хватит [1. С. 43].

Вода. Сегодня 21 страна мира (с общим населением 600 млн человек)

испытывает недостаток в воде. К 2025 г. таких стран будет 36 (с общим

населением 1,4 млрд). «Новичками» станут Бурунди, Колумбия,

Эфиопия, Эритрея, Малави, Пакистан и Сирия. Напомним, что в раз-

вивающихся странах сельским хозяйством занимаются 70% населения.

Пища. Согласно оценкам Международного банка, к 2030 г.

по требность в пище вырастет на 50% [1. С. 51], что явится результа-

том роста мирового населения, изменения диетических предпочте-

ний Запада ввиду увеличения численности среднего класса. Следует

ожидать второй «зеленой революции», которая на этот раз охватит

(наряду с США и ЕС) Индию и Китай.


4.1.1. Îãðàíè÷åííîñòü ñàìîãî öåííîãî ñûðüÿ

Нефть. На что можно рассчитывать? Специалисты-скепти-

ки предвидят наличие еще от 200 до 900 млрд баррелей нефти.


128



Исследователи-оптимисты ожидают (или считают резонным пред-

положить) наличие в земных недрах от 1250 до 1950 млрд баррелей

нефти. Умеренные аналитики сходятся на цифре 1600 млрд барре-

лей [114]. При современном ритме потребления (73 млн баррелей

в день) таких запасов хватит на 60 лет.

Если в ближайшие десятилетия потребление естественных ресур-

сов будет расти в прежнем темпе, кладовым Земли грозит истощение.

Увы, на 60 лет нефти не хватит в свете ежегодного роста ее потреб-

ления на 1,9%. Это означает, что в 2020 г. потребление достигнет

113 млн баррелей в день. При таком росте потребления нефть на пла-

нете иссякнет не в 2060 г., а в 2040-м. В любом случае уже в третьем

десятилетии XXI в. человечество начнет ощущать нехватку главного

органического топлива — нефти1. Даже если не поддаваться алар-

мизму, уже в середине XXI в. наступит кризис в использовании этого

типа ресурсов.

Западноевропейцы в рамках оплаты за импортируемую нефть

довели свой экспорт на Ближний Восток до 63,7 млрд долл., а амери-

канцы — до 23 млрд долл. Америка и ранее старалась подстраховать-

ся на случай противостояния со всем исламским миром по средством

резкого увеличения нефтяного экспорта географически недале-

кой Венесуэлы (которая в 1990-е годах увеличила свою добычу до

3 млн баррелей в день и стала первым поставщиком сырой нефти на

американский рынок). В ответ Саудовская Аравия резко увеличила

свою добычу, и цена на «черное золото» пошла вниз вплоть до кол-

лапса 1998 г. Эр-Риад сумел восстановить свое лидерство. Сегодня он

поставляет 1,7 млн баррелей в день из 10-милионного ежедневного

импорта Америки (у Саудовской Аравии самая большая доля нефтя-

ных богатств мира).

По долгосрочным международным расчетам доля нефти в общем

балансе ресурсов сократится, но по физическому объему будет при-

мерно такой же, как сейчас. И все же по мере того, как старые мес-

торождения истощаются, мировое соперничество растет. Выбор как

у индустриальных, так и у развивающихся стран невелик: введение

рационирования; субсидирование импорта нефти; использование

1 Scientific American. March 1998. Р. 78–83.


ÃËÀÂÀ 4.


129

стратегиче ских резервов. Или использование силы для получения допол-

нительной нефти. Эта сила будет применена прежде всего в главной

кладовой нефти — на Ближнем Востоке.

Газ. Параллельно с нефтью огромную энергетическую значи-

мость приобретают немалые запасы газа. Уже сейчас ясно, что

в мировом энергетическом потреблении довольно резко возрастет

доля природного газа. На газ, напоминаем, приходится 23% миро-

вых запасов энергии. Газ, как было показано выше, превзошел

каменный уголь как источник энергии. Перевод сжиженного газа

по трубным газо проводам дал новые возможности. Потребление

природного газа в мире растет на 1,9% в год. В развитых странах газ

заменяет уголь в гигантских силовых генераторах. США потребля-

ют 27% добываемого в мире газа; Европа — 20%. В обоих регионах

наблюдается тенденция еще более масштабно использовать газ.

В Восточной Европе потребление газа уменьшилось ввиду деиндус-

триализации региона.

По запасам газа чемпионом является уже не Персидский залив,

а Россия. Ей принадлежит 32% мировых разведанных запасов газа.

Россия значительно превосходит Иран (15%) и занимающий третье

место Катар (7%), не говоря уже о Саудовской Аравии с Объединен-

ными Арабскими Эмиратами (4%), США и Алжире (3%).

В добыче газа нет ОПЕК. Даже минимального взаимопонима-

ния России с Ираном достаточно, чтобы Запад имел дело с почти

монополистом на газовом рынке, поскольку обладающие большим

запасом газа Туркменистан, Узбекистан и Казахстан в очень большой

степени зависят от российской системы газопроводов.

Западные компании уже ощутили это обстоятельство. Европей-

ский союз покупает 62% российского газа, что составляет 20%

импорта ЕС в этом виде сырья. Российский газ — 70% турецкого

газового импорта. Российское правительство намерено в ближайшие

20 лет удвоить свой газовый экспорт в Западную Европу. Германские

компании Ruhrgas AG и Wintershall, итальянская Eni инвестируют

в россий ские проекты. «Газпром» намерен построить колоссальный

газопровод от полуострова Ямал до германской границы. Eni совме-

стно с «Газпромом» строит газопровод через Черное море. Отметим,

что прибыль «Газпрома» в 2002 г. составила 14,5 млрд долл.


130



4.1.2. Îñêóäåíèå ïëàíåòû: ñïîðíûå ìîìåíòû

В 2026 г. страны планеты будут потреблять нефти на 40% боль-

ше, чем в 2006 г. Когда в следующие несколько десятилетий нефть

станет значительно более редким ископаемым, цена на нее начнет

расти чрезвычайно. Ничего нового: то же было с ценой на древеси-

ну в Месопотамии, Греции и Римской империи. И что далее? Как

пишет Том Хартман, «когда цена источников горючего, от которого

зависит вся экономика, начнет стремительно расти, небольшая доля

населения с помощью своего богатства и армий всего мира сможет

«завинтить свои вагоны» и защитить свои интересы, но население

в целом вступит в пору больших трудностей. Мы можем сегодня об

этом судить по Гаити, где восставшее население набросилось на огра-

ниченные запасы энергии (разворовали государственный бензин),

что привело к еще большей нищете и голоду. Мы на Западе, находясь

на вершине пирамиды энергии, возможно, будем последними, кто

испытает на себе тяготы нехваток. Это предполагает, что наши армии

будут все еще нетронутыми, так что мы еще сможем заставить араб-

ские и южноамериканские страны продолжить продажу нам своей

нефти, когда ее запасы начнут истощаться... Но встанет вопрос, чем

мы будем загружать наши самолеты и танки, если нефтяное горючее

начнет иссякать» [115. С. 114–115].

Очень существенно то, что изменились параметры стратегического

могущества. Еще несколько лет тому назад ядерная стратегическая

мощь и могучие союзники были главным мерилом значимости госу-

дарства в мире. После 1991 г., в ходе глобализации, масштаб экономики

вместе со способностью к технологической инновации стали опре-

деляющими параметрами влияния государства в мире. Осуществлять

руководство мировым сообществом отныне может лишь динамичная

экономика, способная обойти конкурентов в области экономического

роста и обновления, завладеть рынком высокотехнологичных товаров

в их мировом экспорте. Даже министерство обороны США пришло

к выводу, что «национальная безопасность зависит от успешного втор-

жения в глобальную эко номику» [116].

Может ли помочь наука, долгое время бывшая служанкой Запада?

Не все разделяют беспокойство по поводу конечности ресурсов. Так,

любимец республиканской армии США Джулиан Саймон во все-


ÃËÀÂÀ 4.


131

услышание утверждает, что глобального кризиса ресурсов не будет

никогда, потому что «человеческие существа настолько изобрета-

тельны, что при любом повороте событий они найдут необходимый

выход» [115. С. 294]. Но убедительных рациональных выводов эти

принципиальные оптимисты не приводят. Пока создание «искусст-

венной клетки» энергии к реальности не приблизилось.

Американцы при президенте Дж. Буше-мл. пытались договорить-

ся на межгосударственном уровне с Европейским союзом относи-

тельно альтернатив зависимости от нефти, относительно создания

новых источников энергии. Пока без особого успеха. Ни попытки

консервации, ни совместные научные проекты не дали особых

результатов. В XXI в. американская сторона обратилась к изыскани-

ям основанной на водороде технологии — и тоже пока безуспешно.

О подобной технологии многие говорят, но пока реальных результа-

тов нет. Чтобы избежать паники и уверить легковерных, обладатели

самого важного ископаемого умело утешают: подлежащая изобре-

тению альтернатива — замена нефти как источника энергии — «не

будет дорогой» [115. С. 16]. В Америке все более упорно говорят

о необходимости чего-то похожего по концентрации сил по «проекту

Манхэттен».

4.1.3. Ïîêà âñå ýòî ëèøü â îáëàñòè ìå÷òàíèé

Возникнет весьма тревожная обстановка, когда мотивом стол-

кновения будет не получение неких преимуществ, а, собственно,

выживание. И нам не зря напоминают, что «большинство войн велось

за контроль над ресурсами — такими, как леса, поля, угольные шахты

и минеральное сырье» [115. С. 25]. Российские нефтяные компании

не всегда готовы быть образцом эффективности, но дни становле-

ния уже позади. Они быстро реинвестируют капитал. Опираясь на

них, Москва получает дополнительные средства воздействия в своей

геополитике. «Готовясь бросить вызов Саудовской Аравии как лиде-

ру Организации стран — экспортеров нефти (ОПЕК), Россия, —

пишет американ ская газета Christian Science Monitor, — беспокоится

о защите своих растущих экономических интересов в Средней

Азии и на Кавказе, которые вдоль и поперек исполосованы нефте-

и газо проводами и где могут быть проложены новые потенциаль-


132



но прибыльные маршруты»1. Бывший госсекретарь США Колин

Пауэл заявил, что казахская нефть становится критически важной.

Французский журнал Le Monde уже задавал вопрос: «Не сможет ли

Россия потеснить Саудовскую Аравию с места привилегированного

нефтяного партнера Вашингтона?»2

Разрабатываемое итальянской компанией Eni богатое место-

рождение Кашаган вышло на полную мощность в 2008 г. Россия

намерена пе рекачивать кашаганскую нефть по своим трубопрово-

дам в Ново российск, но Eni и правительство Казахстана контакти-

руют с иранцами для проведения самого короткого нефтепровода

в направлении Персидского залива. Журнал Newsweek напомнил, что

Соединенные Штаты размещают в данном регионе свои вооружен-

ные силы и посылают военных советников в Грузию. «Ни для кого

в Каспийском регионе не является тайной, что Грузия имеет большее

отношение к маршрутам транспортировки нефти, чем к охоте на

Усаму бен Ладена»3.

Россия во многом испытывает недовольство в отношении поли-

тики ОПЕК, ведомой Саудовской Аравией. Прежде всего никому

не нравится некий шантаж ОПЕК в отношении России. Даже

американцы признают, что «политика Эр-Риада в сфере нефти

видится как продолжение антироссийской политики в отношении

Афганистана в 1980-е годы, как поддержка движений за незави-

симость в Центральной Азии в начале 1990-х годов, как помощь

повстанцам в Чечне, как создание исламских образовательных

учреждений в России — все это противоречит российским интере-

сам» [117. С. 28]. В конце концов Россия меньше зависит от цены

на нефть, чем Саудовская Аравия, и может позволить себе пойти на

войну цен. В Москве, кстати, не забыли, что генерированное саудов-

цами падение цен в 1985–1986 гг. добавило бед стране, развалившей-

ся в 1991 г. Москва готова вернуть себе то, что ей принадлежало 15 лет

назад. И Россия — огромная страна, чьи просторы еще способны

удивить всем, в том числе и недрами. Вероятна идея — посредством

1 Christian Science Monitor. 2002. March 19.2 Le Monde. 2002. 18 mars.3 Newsweek. 2002. April 3.


ÃËÀÂÀ 4.


133

создания совместных компаний — российского нефтяного преоб-

ладания в Китае и Индии. И в США признают, что «посредством

кооперации Москва и Вашингтон могут по-своему реструктуриро-

вать поле битвы» [117. С. 31]. ОПЕК может нанести очень тяжелый

удар по России, если опустит цены до уровня 10 долл. за баррель

на протяжении, скажем, двух лет. Но и ОПЕК, не имеющая такого

внутреннего рынка, как рублевый российский, пострадает при этом

жестоко. Но цены в 2004–2005 гг. поднялись до немыслимых прежде

65 долл. за баррель.

Возникла идея некой каспийской ОПЕК, руководимого Рос-

сией с участием Казахстана, Азербайджана, Узбекистана и Туркме-

нистана. Минимальное согласие с линией Москвы пока достиг-

нуто не со всеми; азербайджанцы держатся настороженно, но три

среднеазиатские республики практически готовы войти в картель.

Центральная Азия присоединяется в данном случае к России (запад-

ные компании не смогли войти в газовую сферу так же, как они

вошли в нефтяную промышленность Азербайджана и Центральной

Азии). На Евразийском экономическом саммите, проходившем

в Алма-Ате, российская делегация возвестила, что топливно-энерге-

тический комплекс и развитие инфраструктуры, прежде всего транс-

портной, должны стать ключевыми направлениями сотрудничества

между странами Центрально-Азиатского региона. Если традици-

онным партнерам в этом регионе удастся развить сотрудничество

в модернизации ТЭК и транспортной инфраструктуры, последуют

экономиче ский рост и углубление интеграционных процессов.

Влияние «зеленых» делает снабжение газом мировым фактором.

Вместе с богатой газом Средней Азией (второе после России место

в мире) Москва будет иметь в своих руках немыслимый по мощи

рычаг. Почти нет сомнения в том, что Россия и Иран будут доми-

нировать на рынках энергии Южной Азии. «Газпром» уже актив-

но сотрудничает с иранскими компаниями. Стратегия «Газпрома»:

Западная Европа, Северо-Восточная Азия, Восточная Азия. И дейс-

твовать одновременно. Брукингский институт (Вашингтон) приходит

к выводу, что «имея систему газопроводов и прочую инфраструктуру,

с помощью иностранных инвестиций добившись увеличения про-

изводительности, Россия может ответить на растущие требования


134



покупателей газа. Уже осуществив вторжение в Европу, она, вероят-

но, повторит его в Азии. В 2006 г. Россия является растущей энерге-

тической державой. Она может стать энергетической супердержавой

в следующие 20 лет» [118].

А в Северо-Восточной Азии намереваются довести закупки энер-

гии до трети мировых. Китай, Япония, Южная Корея с большим

интересом относятся к месторождениям газа в Якутии, Восточной

Сибири и на Сахалине. Огромный растущий рынок Азии дает

«Газпрому» новый шанс. Напомним, что основной прирост добычи

нефти в период до 2020 г. падает на восточную Сибирь — месторож-

дения Красноярского края, Иркутской области и Республики Саха.

Как пишет американская The New York Times, «Россия, может быть,

уже не является военной сверхдержавой, но она стала за по следние

годы колоссом в нефтяном бизнесе — явление, имеющее важные

политические последствия для Соединенных Штатов и их союз-

ников. Москва уже имеет возможность ограничить способность

Организации стран — экспортеров нефти (ОПЕК) манипулировать

ценами на нефть. Россия может укрепить репутацию ответственного

и надежного поставщика энергоресурсов в Европу»1. При этом отме-

чается, что, хотя большая доля российской нефти в настоящее время

добывается частными компаниями, Кремль сохранил решающее

влияние на уровень ее добычи и экспорта.

С полной уверенностью можно утверждать, что удовлетворяюще-

го всех режима эксплуатации сырьевых источников создать невоз-

можно. Почти полное исчезновение идеологических конфликтов

неизбежно «выпятило» значимость мировых источников сырья. При

этом увеличилась не только чисто экономическая стоимость сырье-

вых ресурсов, но геостратегическая значимость приобщения к драго-

ценным ресурсам. Возникающее их истощение переводит проблему

борьбы за доступ к жизненно важным сырьевым материалам в конк-

ретную плоскость [119].

Постоянное увеличение мирового спроса, уменьшение запасов

сырья и усиление требований и претензий отдельных государств

делают мирное распределение мировых ресурсов маловероятным.

1 The New York Times. 2001. November 30.


ÃËÀÂÀ 4.


135

Рост потребностей в энергообеспечении, который будет наблюдать-

ся особенно в поднимающихся силах (Индия и Китай), будет ока-

зывать в 2020 г. решающее воздействие на геополитические взаимо-

отношения. Самым важным из факторов, определяющих спрос на

энергию, будет глобальный экономический рост в Китае и Индии.

Китай и Индия — страны, не располагающие достаточными собст-

венными энергетическими ресурсами, — будут добиваться надеж-

ного доступа к внешним ресурсам; поэтому по требность в энергии

станет главным фактором в формировании их внешней и оборонной

политики, включая наращивание военно-морской мощи.

Эксперты считают, что Китай будет вынужден увеличить

по требление энергии примерно на 150%, а Индия должна будет почти

удвоить ее потребление к 2020 г., чтобы обеспечить устойчивый уро-

вень экономического роста. Постоянно возрастающие потребности

Пекина в энергии могут подтолкнуть Китай к принятию на себя более

активной роли в международных делах, в частности, на Ближнем

Востоке, в Африке, в Латинской Америке и Евразии. В своем стрем-

лении максимизировать и диверсифицировать свои энергетические

ресурсы Китай опасается стать уязвимым и подверженным давлению

со стороны Соединенных Штатов — страны, которую китайские офи-

циальные лица характеризуют как государство, проводящее агрес-

сивную энергетическую политику, зачастую направленную против

Пекина.

На протяжении более десяти лет китайские официальные лица

открыто утверждали, что продукция китайских фирм, инвестирую-

щих средства за границей, более качественна и безопасна, чем про-

дукция, приобретаемая на международном рынке. Китайские фирмы

поощряются к тому, чтобы инвестировать средства в регион Каспия,

в Россию, в страны Ближнего Востока и Южной Америки в надежде

обеспечить себе более надежный доступ к ресурсам.

Рыночные силы создают могучий резонанс локальным конфлик-

там. Глухие раскаты грома из Сьерра-Леоне, Заира и Боливии — пред-

вестники того, что глобализируется в ближайшие десятилетия. «После

Второй мировой войны постоянная погоня за природными ресурса-

ми была скрыта политическими и идеологическими требованиями

американо-советского соперничества; окончание этого соперниче-


136



ства более реалистически осветило наличную картину» [114. С. 24]. Велик потенциал споров по поводу богатств прибрежного морского

дна. Яркий пример — Южно-Китайское море, где в битве за ресурсы

дна столкнулись семь государств — Китай, Индонезия, Филиппины,

Тайвань, Малайзия, Вьетнам и Бруней.

«Конфликт, — пишет американский исследователь М. Клер, —

может возникнуть между государствами, имеющими доступ к жиз-

ненно важному сырью или запасам этого сырья, равно как и внутри

государств, по вопросу о распределении ограниченных доступных

ресурсов. По мере того, как будут расти цены, конкурирующие груп-

пы и элиты в богатых ресурсами странах получат мощный стимул для

захвата и удержания контроля над ценными шахтами, нефтяными

месторождениями и лесными угодьями. Результатом станет неизбеж-

ный конфликт по поводу критически важных ресурсов» [114. С. 20].

Возможность конфликта увеличивается в свете того факта, что,

как бы ни старался Запад диверсифицировать источники своего

нефтяного импорта, Венесуэла и Нигерия по многим причинам

(в частности, из-за внутренней нестабильности в этих странах) пока

не могут найти подлинной замены феноменально богатому нефтью

Персидскому заливу. Из этого следует, что стремление доминировать

в этом регионе будет лишь расти. Учитывая, что четверть мировых

запасов этого драгоценного сырья находится под юрисдикцией

Саудовской Аравии, а еще 11% — в Кувейте, немудрено, что аме-

риканцы не имеют желания покидать военные базы, созданные на

территории Саудовской Аравии и в Кувейте в 1990 г. — в ходе войны

в Персидском заливе.

Стремительно растет важность тех проливов, через которые

проходят огромные танкеры с нефтью. Министерство энергети-

ки США выделило шесть «важнейших точек нефтяного транзи-

та», через которые в день провозится примерно 30 млн баррелей

нефти, что составляет примерно 40% потребляемой в мире нефти

в целом. Первый — Ормузский пролив, выход из Персидского

залива в Индийский океан — 15,4 млн баррелей в день (мбд).

Второй по важности пролив — Малаккский (между Малайзией

и индонезий ским островом Суматра), соединяющий Индийский

океан и Южно-Китайское море (9,5 мбд). Третий стратегически важ-


ÃËÀÂÀ 4.


137

ный пролив — Баб-эль-Мандеб (между Йеменом и Эритреей) у входа

в Красное море (3,3 мбд). Четвертый — Суэцкий канал, соединяющий

Красное море со Средиземным (3,1 мбд). Пятый — Босфор, соединя-

ющий Черное море со Средиземным (1,7 мбд). Шестой — Панамский

канал, связывающий Атлантический и Тихий океаны (0,6 млн. бар-

релей в день). Для Японии наиболее важен район Южно-Китайского

моря; для Западной Европы — Суэц.

4.2. Ãëîáàëüíûé ñöåíàðèé II: «Îêòÿáðüñêèå ñþðïðèçû»

В этом «литературном» сценарии показано, как глобальное

невнимание к проблеме изменения кризиса ведет к значитель-

ным последствиям, ставя мир на грань нового уровня уязвимости.

«Большинство ученых полагает, что мы приблизились к опасной

критической точке, за которой будет уже слишком поздно предпри-

нимать какие бы то ни было усилия. Этот период перехода падет на

следующие 15–20 лет» [1. С. 57].

В данном сценарии описано радикальное природное изменение.

Если приплюсовать к нему глобальное уменьшение объемов пить-

евой воды, сокращение доступной населению пищи, то мы можем

представить себе кризис глобальных пропорций. Речь зайдет о пере-

носе Фондовой биржи Нью-Йорка (и других общественно важных

учреждений) в менее уязвимое место. В сценарии описываются

события, происходящие в Соединенных Штатах, но затронутыми

оказываются интересы многих других правительств как в развитых,

так и в развивающихся странах. Условиями реализации рассматрива-

емого сценария являются следующие.

Нации принимают на вооружение менталитет «экономиче ский

рост любой ценой», что ведет к игнорированию проблем безопаснос-

ти окружающей среды и деградации.

Правительства (особенно те, которые действуют скрытным

образом) теряют свою легитимность ввиду своих методов борьбы

с экологическими катастрофами.

Несмотря на значительный технологический прогресс, не най-

дено средств борьбы с негативным эффектом изменения климата.

�

�

�


138



Сугубо национальные решения экологических проблем крат-

косрочны и неадекватны.

Сценарий представляет собой выдержку из дневника американ-

ского президента от 1 октября 2020 г.

«Очередная сессия Генеральной Ассамблеи ООН совпала с неви-

данным наводнением на Манхэттене. Я думаю, что проблема заклю-

чается в том, что мы не верили в то, что подобное может случиться.

Ученые полагали, что эффект изменения климата будет ощутим

только в конце века, а он показал свою силу вчерашней ночью.

Должен сказать, что нам советовали рассредоточить источники

энергии… Трагическим образом мы фактически игнорировали эти

предупреждения. К сожалению, мы думали прежде всего об эко-

номическом росте. Но волна залила Уолл-стрит, нарушила работу

Фондовой биржи Нью-Йорка.

Проблема — в глобализации. Мы слишком увлеклись взаимным

ростом и забыли о своем воздействии на планету.

В Китае произошло разделение Коммунистической партии на

сторонников чрезвычайного роста и сторонников растущего средне-

го класса, требующего чистой воды и воздуха.

Беднейшие страны более всего пострадали от глобализации.

Многие из них без внешнего вмешательства не могут справиться

с навалившимися проблемами. Такие страны, как Нигерия, стали

жертвой своей разделенности на христиан и мусульман.

Мы обсуждали все эти проблемы на сессии организации G14 и стали

приходить к общему мнению. Но сочетание природных несчастий,

необходимых восстановительных работ, таяния вечной мерзлоты, низ-

ких сельскохозяйственных урожаев, растущих проблем со здоровьем

населения и тому подобного создает ужасную повестку дня — худшую,

чем мы предполагали видеть 20 лет назад» [1. С. 58–59].

4.3. Êîììåíòàðèé àâòîðîâ ê Ãëîáàëüíîìó ñöåíàðèþ II

Перед стратегами встанет дилемма: экологическая система, осно-

ванная исключительно на экономических стимулах, вероятно, не

принесет необходимых технологических преимуществ, поскольку

�


ÃËÀÂÀ 4.


139

фирмы будут колебаться, стоит ли вкладываться в исследование,

когда получение прибыли под большим вопросом. С другой сторо-

ны, система, основанная на государственном регулировании, как

правило, оказывается затратной и негибкой. Среди многочисленных

помех на пути к многостороннему сотрудничеству — сопротивление

стран ОПЕК, которые зависят от прибыли на ископаемое топливо;

мнение развивающихся стран, что изменение климата — проблема,

порожденная миром индустриальным, и что они не могут ее решить

из-за экономических трудностей; а также необходимость существен-

ных технологических нововведений для максимального повышения

энергетического КПД.

Оптимизм внушает замечание участников, что мир с готовностью

и радостью ждет лидерства США и что для решения этого вопро-

са не понадобится учреждать новые многосторонние институты.

В самом деле разработку стратегии ограничения выбросов углерода

может упростить тот факт, что три политические единицы — США,

Евросоюз и Китай — отвечают за более половины всего CO2, выбра-

сываемого в атмосферу. Договоренность между этими тремя сторо-

нами, а также Российской Федерацией, Японией и Индией, покрыла

бы две трети всех выбросов углерода.

Упадок национально-государственных структур вследствие

нового всевластия транснациональных монополий, не знающих

границ информационных потоков, стремительного перемещения

не зависящих от столиц капиталов, смещение центров приня-

тия решений, подъема неправительственных организаций (прежде

всего энвайронменталистских) приведет мир к окончанию более

чем трехсотлетней так называемой Вестфальской эпохи господства

суверенных государств. Дисциплинирующая роль государства и его

институтов будет дискредитирована, а вместе с этим — и дисцип-

лина национального самосознания. Возможно, глобалисты лику-

ют зря. Кто сможет сдержать нарастающий хаос, то первозданное

состояние, когда старые лояльности рухнули, а новым еще предсто-

ит определиться?

Под тяжестью помолодевшего голодного мира, лишенного госу-

дарственных тормозов и — в свете информационной распахнутости

мира, — не имеющего спасительных иллюзий, привычная пирами-


140



дальная картина мира, на вершине которой так уверенно размести-

лись Соединенные Штаты Америки, довольно быстро станет анахро-

низмом. Трудно представить себе самоуспокоенность тех, кто верит

в то, что мировые конфликты можно будет решить операциями типа

«Буря в пустыне» и бомбардировками Югославии. На наших глазах

бедный мир (в лице Индии и Пакистана) обрел ядерное оружие,

к сред ствам массового поражения и орудиям его доставки упорно

стремятся несколько десятков стран. Удивительно не то, что они его

обретут, а то, как надолго развитому миру удастся замедлить этот

процесс. Но, увы, не остановить. И тогда сверкающее будущее может

покрыться ядерным пеплом.

Какой мир дает максимальные возможности развития для

обращенных к модернизации стран: гегемония, биполярный мир,

многополярный мир, разделенное между семью цивилизациями

мировое сообщество? Нас интересовали две вещи: тенденции

стремительно разворачивающейся мировой констелляции сил

и основные точки зрения на наше, безусловно, бурное планетар-

ное будущее.

4.3.1. Àòîìíàÿ ýíåðãåòèêà

Когда Минатом заключил долговременное соглашение с Ираном,

предусматривающее подготовку иранских ядерных физиков (помимо

строительства реактора в Бушере), «Соединенные Штаты с подозре-

нием подошли к культивированию Россией дружественных отноше-

ний со страной, которую Вашингтон рассматривает как «мать» всех

стран-париев» [120].

Продажа Россией атомных реакторов Ирану, строго говоря, не

нарушает условий Договора о нераспространении 1968 г., поскольку

Иран подписал этот договор и согласился с его условиями, предпола-

гающими инспекцию на местах — на ядерных предприятиях и в лабо-

раториях. Россия продает реакторы во многом потому, что именно

Запад отнял у нее рынки атомных электростанций в Восточной

Европе, и иран ский заказ (выполнение которого, кстати, начала

Германия) — это во многом путь спасения для российской атомной

промышленности. Российское правительство в сентябре 1997 г. пред-

ложило американцам совместные меры контроля. Явственно было


ÃËÀÂÀ 4.


141

видно желание Москвы не вызывать ожесточения Соединенных

Штатов. Но столь же явственно было желание России не уходить из

сферы рынка атомной энергетики. Подозрение, что Тегеран жела-

ет получить реакторы для изготовления оружейного урана, может

быть, и имеет под собой основания, но это подозрение не доказано.

А противопоставлять подозрения реальному краху целой российской

отрасли все же несколько поспешно.

У России осталось дурное ощущение от того, как американская

сторона решила за ее счет проблему строительства северокорейских

ядерных реакторов для атомных электростанций. Будучи убежден-

ной Вашингтоном в опасности подобного строительства (дающего

оружейный уран и плутоний стране, официально стремящейся

к пересмотру карты Корейского полуострова), Москва пошла на

очень трудный для себя диалог с Пхеньяном, нарушила данное ранее

обещание и закрыла программу строительства атомных реакторов.

КНДР полстолетия входила в сферу влияния России, и Москва усту-

пила американцам в расчете на взаимопонимание.

Американская сторона своеобразно воспользовалась духом соли-

дарности, проявленным по отношению к ней Россией. Она предло-

жила руководству КНДР построить два реактора общей стоимостью

4 млрд долл. (разумеется, истребовав обещание не осуществлять

северокорейскую программу ядерного вооружения). По существу,

произошел перехват существеннейшего для атомной промышлен-

ности России проекта, что поставило атомную промышленность

России на грань выживания. После этого маневра Вашингтона

Москва пришла к вполне определенному выводу — не полагаться

более на «дух взаимопонимания» в вопросе о реальных сделках,

думать о соб ственных интересах и идти своим путем. Озлобленный

Пхеньян, удовлетворенные сделкой американцы, понимающе улы-

бающиеся китайцы (именно они остались единственными опе-

кунами КНДР) — подобное, с точки зрения Москвы, не должно

повториться.

В целом следует сказать, что в Москве все еще действует

импульс понимания важности сохранения благорасположения

могущественной Америки, но изменилась шкала, а также пред-

ставление о том, насколько готовой к пониманию американских




интересов должна быть российская дипломатия. Ушли в прошлое

времена (1988–1993 гг.), когда надежда на конечное «воссоеди-

нение» с Западом толкала Россию на путь максимального учета

американских региональных целей. Отсутствие взаимности, опре-

деленная жесткость контрпартнера в макро- и микровопросах

(от расширения НАТО до перехвата торговых клиентов) лишили

Россию многих иллюзий и в конечном счете сделали ее более

«самоцентричной» международной силой. Если «большая Европа»

от Ванкувера до Владивостока оказалась миражом, то и феноме-

нальная готовность Москвы продемонстрировать понимание боль-

шого западного партнера потеряла характеристику автоматической

готовности.


143

ÃËÀÂÀ 5. Ðàñòóùèé

ïîòåíöèàë êîíôëèêòà

Американские футурологи и аналитики считают, что в прежних про-

гнозах они недооценивали вероятность конфликтной эволюции мира,

особенно в таких регионах, как Ближний Восток.

«Комбинация в растущей мере открытых экономик и настойчивой

авторитарной политики создает потенциал для мятежей, гражданских

войн и межгосударственных конфликтов. К 2025 г. ядерные амбиции

Ирана станут очевидными, и весь этот регион будет охвачен гонкой

вооружений. Хотя в целом поддержка «Аль-Каиды» уменьшится, но

другие международные террористические группировки в ближайшие

15–20 лет будут проявлять свою активность как постоянную угрозу…

Растущим становится риск гонки ядерных вооружений на Ближнем

Востоке. Шииты будут активно противостоять суннитам» [1. C. 61].

«Потенциально это будет опаснее холодной войны… Иран будет

демонстрировать свои ядерные способности и возбудит страх у сосе-

дей» [1. C. 62]. «К 2025 г. мы увидим объединенную Корею не как

унитарное государство, а как некую форму конфедерации Севера

и Юга страны» [1. C. 62].

Возникнут новые конфликты из-за ресурсов. «Восприятие недоста-

чи энергии вовлечет многие страны в действия, должные гарантиро-

вать их выход к кладовым энергии… В худшем случае это приведет

к межгосударственным конфликтам, если лидеры этих стран уви-

дят в выходе к источникам энергии необходимость для замирения

внутреннего недовольства, достижения стабильности и выживания

своего режима» [1. C. 63]. Одним из полей противоречий станет


144



Центральная Азия, где сталкиваются интересы России, США, Китая,

Европы и Турции.

Авторы доклада пишут, что к 2020 г. ощущение опасности во всех

уголках мира станет еще более острым, что в равной степени может

объясняться как психологическим восприятием, так и физически-

ми угрозами. К психологическим аспектам, на которых мы ранее

останавливались в данном исследовании, можно отнести опасения

по поводу проблем с трудоустройством, а также страхи, связанные

с миграцией населения — как среди коренных жителей, так и среди

переселенцев.

Терроризм и международные конфликты могут прервать про-

цесс глобализации и существенно увеличить расходы на безопас-

ность при осуществлении торговли между странами. Это приведет

к ужесточению пограничного контроля, что плохо скажется на

мировой торговле и финансовых рынках. Хотя столкновение

великих держав куда менее вероятный сценарий, чем внутренние

конфликты, оно также может поставить под угрозу безопасность

во всем мире. Возможность распространения оружия массово-

го поражения (ОМП) еще больше усугубит всеобщее ощущение

опасности.

5.1. Òðàíñôîðìàöèÿ ìåæäóíàðîäíîãî òåððîðèçìà

Ничто не предвещает исчезновения или ослабления основных

факторов, породивших международный терроризм, в течение следу-

ющих 15 лет. По оценке экспертов, большинство международных тер-

рористических групп будут и дальше солидаризироваться с радикальным

исламом. Возрождение мусульманского самосознания создаст основу

для распространения радикальной исламской идеологии как на

Ближнем Востоке, так и за его пределами, включая Западную Европу,

Юго-Восточную и Среднюю Азию.

Это возрождение сопровождается ростом солидарности между

мусульманами, втянутыми в национальные или регионально-сепа-

ратистские конфликты, которые продолжаются в таких местах, как

Палестина, Чечня, Ирак, Кашмир, Минданао или Южный Таиланд.


ÃËÀÂÀ 5.

Ðàñòóùèé ïîòåíöèàë êîíôëèêòà

145

Эти конфликты возникли как реакция на репрессии со стороны

государства, коррупцию и неэффективность власти.

Захват власти радикалами в одной из мусульманских стран на Ближ-

нем Востоке может подхлестнуть распространение терроризма в регионе

и убедить людей в том, что новый Халифат — это не пустая мечта.

Неформальные сети благотворительных фондов, мадрасас и дру-

гие механизмы будут и дальше распространяться и использоваться

радикальными элементами.

Безработная, социально неинтегрированная молодежь по-преж-

нему останется резервом для вербовщиков в террористические орга-

низации.

«Íàèáîëüøåå áåñïîêîéñòâî ó íàñ âûçûâàåò òîò

ôàêò, ÷òî òåððîðèñòè÷åñêèå ãðóïïû ìîãóò ïðèîáðåñ-

òè áèîëîãè÷åñêè àêòèâíûå âåùåñòâà èëè, ÷òî ìåíåå

âåðîÿòíî, ÿäåðíîå óñòðîéñòâî. È òî è äðóãîå ìîæåò

ïðèâåñòè ê ìàññîâîé ãèáåëè ìèðíîãî íàñåëåíèÿ».

Существуют явные указания на то, что желание исламских ради-

калов спровоцировать транснациональный мятеж (иными словами,

стремление мусульманских экстремистов свергнуть якобы отступни-

ческие светские правительства в странах с преобладающим мусульман-

ским населением) будет находить отклик в сердцах многих мусульман.

Сопротивление глобализации и политике США может сплотить

и расширить ряды тех, кто сочувствует террористам, сотрудничает

с ними и финансирует террористические структуры.

«...Ìû îæèäàåì, ÷òî ê 2020 ã. íà ñìåíó «Àëü-

Êàèäå» ïðèäóò íå ìåíåå ôàíàòè÷íûå, íî áîëåå

ðàññåÿííûå ãðóïïû èñëàìñêèõ ýêñòðåìèñòîâ».

Рассеивание действующих лиц. Давление со стороны объединен-

ных контртеррористических сил, а также новые достижения в облас-

ти информационных технологий приведут к усилению децентрализа-

ции террористической угрозы, которая переродится в эклектическую

матрицу группировок, ячеек и отдельных личностей. Террористы


146



не будут нуждаться в стационарном штабе для планирования и осу-

ществления своих операций, пользуясь убежищами, рассредоточен-

ными по всему миру. Учебные материалы, наводка на цель, ноу-хау

в области вооружений и сбор средств будут все в большей степени

становиться виртуальными и распространяться по Интернету.

Количество постоянных членов «Аль-Каиды», возможно, будет

и дальше уменьшаться, но другие группировки, вдохновленные

«Аль-Каидой», а также отдельные личности, которых обычно назы-

вают джихадистами (объединенные общей ненавистью к умеренным

режимам и Западу), скорее всего будут продолжать террористические

атаки. Место членов «Аль-Каиды», прошедших подготовку в лагерях

Афганистана, постепенно займут выжившие участники иракского

конфликта. Все они будут сопротивляться распространению многих

проявлений глобализации в традиционно мусульманских странах.

Ирак и другие зоны будущих конфликтов обеспечат приток свежих

новобранцев, тренировочные лагеря, технические навыки и хорошее

владение языком для нового класса «профессиональных» террористиче-

ских бригад, для которых политическое насилие становится самоцелью.

Иностранные джихадисты — люди, готовые воевать всюду, где, как

им кажется, мусульманские земли оккупированы «неверными захват-

чиками», — получают все большую поддержку со стороны мусульман,

вовсе не обязательно одобряющих террористические методы.

Даже если количество экстремистов уменьшится, террористиче-

ская угроза скорее всего останется. Через Интернет и другие техно-

логии беспроводной связи злоумышленники смогут быстро находить

и собирать сторонников в более широком, даже всемирном масшта-

бе, причем делать это незаметно. Быстрое распространение биологи-

ческих и других смертельно опасных технологий увеличит риск для

человека, не связанного ни с какой конкретной террористической

группировкой, стать причиной гибели многих людей.

5.2. Êîììåíòàðèé àâòîðîâ ê ãëàâå 5

5.2.1. Âåðîÿòíîñòü ïðîòèâîñòîÿíèÿ

Со времени Второй мировой войны Соединенные Штаты вытес-

нили Британию с положения гегемона в областях основных энерге-


ÃËÀÂÀ 5.


147

тических ресурсов мира. Ныне многие просто забыли, что прежде

Британия была более влиятельна, чем США в таких «драгоцен-

ных» с точки зрения энергетики местах, как Венесуэла, Нигерия,

Аравийский полуостров, полуостров Апшерон, вся зона Персидского

залива. Венесуэлу американцы «вернули» при президенте Теодоре

Рузвельте, в Нигерию и Бруней вошли после деколонизации; в Баку

американцы проникли не в далеком 1918 г. (это тогда сделали англи-

чане), а почти столетием позже.

Противостояние в Персидском заливе тоже началось не сразу,

а со строительства лендлизовских баз для СССР в 1942 г. Союзники и

противники США в данном регионе прошли значительный эволюци-

онный и революционный путь. Скажем, Иран проделал путь от глав-

ного союзника США в регионе до главного антагониста. Ситуацию

обостряет фактор уже обозначившейся конечности земных ресурсов.

Соединенные Штаты могут ввести в зону влияния Ирак с его 10%

мировых запасов нефти. Но уже соседний Иран представляет собой

гораздо более сложную задачу. Потенциальные объекты экспансии

начинают учиться страшному уроку: прежде чем бросаешь вызов

единственной сверхдержаве, обзаведись оружием массового пораже-

ния, — уважают лишь сильного, ему (как Пакистану и Индии) позже

прощают переход в другой силовой класс. Северная Корея оповести-

ла о своем ядерном статусе в начале 2005 г.

Конечность ресурсов бросает вызов человеческим способностям

решать технические задачи. Но пока массовое опреснение воды и искус-

ственный синтез бензина далеки от практического решения, а значит,

битва за ресурсы — условие выживания и прогресса — грозит стать

реальностью начавшегося с силовых акций нового века.

5.2.2. Êóëüòóðà ìîæåò ïîðîæäàòü íàñèëèå

Исторический опыт показывает, что отстаивание национально-

культурной идентичности нередко порождает невиданное насилие.

Обращенные к новой идентификации «продолжительные этниче-

ские конфликты практически не поддаются региональному и меж-

дународному воздействию», — приходит к справедливому выводу

американский исследователь Т. Керр [121. С. 61]. Война в Судане

скорее всего продлится до тех пор, пока одна из сторон конфликта


148



не победит решающим образом. Нет реалистических оснований

предполагать разрешение курдского конфликта в Ираке и Турции,

сдерживание убийственного конфликта хуту и тутси в Руанде, ком-

промиссное решение в Грузии, Азербайджане, Бугенвиле, Северной

Ирландии. Весьма реалистично предположить начало нескольких

конфликтов в Южной Азии. Индия стоит перед вызовом нескольких

сепаратистских групп, равно, как и Индонезия: Атсе и Ирианская

Ява. Конфликты зреют в Бирме (провинции Карен и Шан) и в Китае

(Тибет).

5.2.3. Ðîëü ãëîáàëèçàöèè

Предпосылка новой эффективности исламского фундамента-

лизма, вызвавшая 11 сентября, — глобализация. Можно, конечно,

отворачиваться, пожимать плечами и т.п., но до сих пор глобали-

зацию видели в худшем случае как раздражающий источник заме-

шательства, причину пока теоретических баталий. В одном только

2000 г. границы США пересекли 489 млн человек, 127 млн легковых

автомобилей, 11,5 млн грузовиков, 829 тыс. самолетов, 2,2 млн

железнодорожных вагонов. «Возможно, наиболее серьезной угрозой,

порожденной атакой 11 сентября, — пишет американец С. Флинн, —

является обнаружение мягкого «подбрюшья» глобализации. Та же

самая система, которая питала славные дни 1990-х годов, — откры-

тость американской экономики миру, — увеличила американскую

уязвимость. На протяжении многих лет американские политики,

переговорщики и лидеры бизнеса действовали исходя из наивного

предположения, что у раскрытия ворот мировой торговли и путешес-

твий нет побочного негативного эффекта» [122]. Американцы опом-

нились поздно — теперь в США не купить карт основных водных

резервуаров, атомных электростанций, мостов и тоннелей. Карты

нефте- и газопроводов изъяты из Интернета.

В лице бен Ладена глобализация получила наиболее последова-

тельного противника, готового принести на алтарь своей страшной

борьбы собственную жизнь. Объединяющей (хотя бы словесно) мир

глобализации бен Ладен жестко противопоставил разъединение

этого мира. В течение нескольких минут могучий мировой процесс

ощутил воистину тектонический толчок и едва не начал обратное


ÃËÀÂÀ 5.


149

движение. Террористы полностью использовали все возможности

глобализации для четкого планирования своей операции. И получи-

лось так, что претерпевшая от глобализации периферия нанесла удар

по ее центру, где чемпионы, победители, триумфаторы глобализации

начинали свой трудовой день» [123].

И все же, видимо, самые страшные конфликты уготованы

Африке — некогда вотчине западных метрополий, посылавших детей

местной элиты в Оксфорд и Сорбонну, надеясь на последующую мас-

совую рекультуризацию населения. Надежды оказались напрасными,

и европейски образованные лидеры деколонизованных стран к тре-

тьему тысячелетию сменили европейские костюмы на традиционные

местные (часто экзотические) одежды. Оболочка в данном случае

отразила суть. В огромной зоне от Судана и Эфиопии через район

Великих озер к ангольским высокогорьям и Конго лежит сплетение

готовых вспыхнуть конфликтов. А рядом, в Западной Африке, рево-

люционные и этнические войны зреют в Нигере, Мали, Либерии,

Сьерра-Леоне и Чаде. Возможно, самый страшный конфликт готов

вспыхнуть в Нигерии (мусульмане на севере страны и христиане

на юге). Все здесь складывается трагически — наследие прежних

ре прессий, возникновение воинственных националистических групп,

отсутствие международного внимания. В целом «Косово, Восточный

Тимор и Чечня иллюстрируют то положение, что стратегия разре-

шения этнических конфликтов зависит от того, принимаются ли

повстанцами предлагаемые компромиссные идеи» [121. С. 63] или их

новая самоидентификация представляет собой ценность, обесцени-

вающую саму жизнь в старых культурно-цивилизационных рамках.

Современная, отчетливо выразившая себя тенденция говорит

о том, что возрождение старой этнической и трайбалистской памяти

изменит убеждения огромных масс и, соответственно, направлен-

ность их интернационально значимой деятельности. На междуна-

родной арене возможно появление множества новых этнически-

цивилизационно особых государств — до нескольких тысяч в новом

столетии. И этот процесс «породит насильственные беспорядки

и человеческие страдания в беспрецедентном масштабе»1. В резуль-

1 Strategic Analysis. June 1999. Р. 364.


150



тате произойдет полная реструктуризация системы международных

отношений.

Итак, оптимистически воспринимаемая модернизация посредст-

вом накопления в основном западного опыта зашла в своего рода

тупик. И большей ценностью в новом веке замаячил призрак возвра-

та к домодернизационным идолам, где кровь, обычай и символ веры

одерживают верх над обещаемым гедонистическим благодушием

авангарда глобализированного мира.

5.2.4. Óäàð ïî Èðàíó?

Многие американские специалисты всерьез сомневались в том,

что администрация Буша могла нанести удар по Ирану. Но в конце

марта 2006 г. эти сомнения начали ослабевать.

Вице-президент Ричард Чейни произнес важную речь, в которой

содержалась угроза, направленная против Ирана. Государственный

секретарь США Кондолиза Райс заявила перед Конгрессом США, что

Иран является самым серьезным вызовом Америке. Президент США

Буш обвинил Иран в пособничестве нападению на американских

солдат. «Неоконсерваторы бьют в барабаны в то время, как кабель-

ные средства массовой информации обрамляют свои сообщения

баннерами с такими словами, как «обратный отсчет» и «решительное

выяснение отношений». Месяцами я говорил тем, кто брал у меня

интервью, что никакой высокопоставленный политик или военный

не рассматривают всерьез военное нападение на Иран. В последние

несколько недель я изменил свое мнение»1. Глава министерства

национальной безопасности Джозеф Циринционе: «Я им доказывал,

что военный удар стал бы губительным для Соединенных Штатов.

Он привел бы к тому, что иранская общественность сплотится вокруг

в остальном непопулярного режима; он разжег бы гнев против аме-

риканцев во всем мусульманском мире; он поставил бы под угрозу

и без того уже хрупкие позиции США в Ираке».

Если Америка выступит против Ирана, тот просто начнет помогать

иракским шиитам. Нападение на Золотую мечеть в иракской Самарре

уже вызвало консолидацию шиитов. Причем даже центральная мили-

1 Foreign Policy. 2006. March 30. Р. 45.


ÃËÀÂÀ 5.


151

ция является более дестабилизирующим элементом, чем инсургенты.

Ее численность увеличилась за прошлый год с 6 до 10 тыс. человек.

Постоянно осуществляется помощь из-за рубежа. Иран помога-

ет Верховному совету Исламской революции. Саудовская Аравия,

Иордания и отдельные лица из Сирии помогают суннитам, оказав-

шимся в новом Ираке в сложном положении. Если суннитское племя

оказывается атакованным в Ираке, имея родственников в соседних

странах, это племя обратится за помощью и получит ее.

Ричард Хаас, недавно бывший главой отдела планирования Госде-

партамента, говорит, что гражданская война «явственно будет иметь

антиамериканский характер» [124].

Президент Буш сказал в конце марта 2006 г., что «Саддам Хусейн,

а не американское правительство, виноват в гражданском раздоре

в Ираке» [125], но думать так — ошибка американцев.

5.3. Ãëîáàëüíûé ñöåíàðèé III: «ÁÐÈÊ ïîäîðâàí»

В этом беллетризованном сценарии Китай, опасаясь за свою обес-

печенность энергией, начинает бояться действий Индии и порывает

с ней. «Борьба за ресурсы по мере приближения к 2025 г. становит-

ся причиной ухудшения межгосударственных отношений. Чувство

уязвимости бросает в конфликт по мере уменьшения числа стран —

источников сырья. В мире возникает все больше барьеров на пути

торговли — и это тоже грозит международными конфликтами.

Большую роль начинает играть взаимонепонимание… И Китай,

и Индия, будучи богатыми по запасам угля, имеют незначительные

месторождения нефти и газа, что вынуждает их полагаться на импорт

энергии» [1. C. 76].

Условиями реализации данного сценария являются следующие.

Длительный период роста начинает ослабевать по мере умень-

шения потока экспортной энергии, что особенно остро касается

азиатских экономик.

Наблюдается рост националистических чувств по мере роста

соперничества в области энергетики.

Создается система баланса сил, напоминающая мир до 1914 г.

�

�

�


152



Ïèñüìî ìèíèñòðà èíîñòðàííûõ äåë áûâøåìó ïðåçèäåíòó

Áðàçèëèè îò 1 ôåâðàëÿ 2021 ã.

«Началом индо-китайского конфликта послужило нападение

китайского военно-морского флота на два индийских военных

корабля в Оманском проливе, что привело к удару по китайским

кораблям со стороны американских ВМС.

В течение нескольких лет китайцы наблюдали за тем, что, с их

точки зрения, стало опасным стечением обстоятельств, представ-

лявшим собой угрозу их экономическому и политическому выжи-

ванию.

При этом, во-первых, Япония резко увеличила свой флот, увели-

чивая океанскую зону под своим контролем, где на дне океана лежа-

ли многообещающие запасы нефти и газа.

Во-вторых, Индия в короткий срок модернизировала свой оке-

анский флот, тем самым посягая на китайскую зону влияния в Юго-

Восточной Азии, устанавливая контроль над морскими путями, по

которым Китай получал энергетическое сырье. Китай ответил созда-

нием военно-морской базы в Пакистане. Китайская подводная лодка

наблюдала за маневрами индийского флота.

В-третьих, китайско-российские отношения осложнились,

несмотря на наличие Шанхайской организации сотрудничества:

Россия оказалась недовольной усилением китайского влияния

в Центральной Азии — источнике нефти и газа. Это привело к стол-

кновениям на российском Дальнем Востоке. Центральная Азия стала

яблоком раздора Москвы и Пекина. Во Владивостоке была аресто-

вана группа китайских шпионов, но китайцам удалось освободить

своих людей, что унизило русских.

Наконец, зоной соперничества за влияние стал Ближний

Восток, где столкнулись интересы России, Китая и Индии — по

мере ухода американцев из Ирака и всего региона. Но США не

оставили попыток воздействия на ближневосточные страны, что

грозило обрывом нефтепроводов в Китай. И китайцы стали все

чаще воспринимать индийский флот как «руку Вашингтона». При

стоимости нефти 300 долл. за баррель ситуация приняла угрожа-

ющий оборот.

Стороны остановились у последней черты» [1. C. 77–79].


ÃËÀÂÀ 5.


153

Стремление Китая приобрести на мировой арене статус сверх-

державы приведет к тому, что он приобретет мощные экономические

рычаги воздействия не только на страны своего региона, но и на

другие государства; кроме того, Китай будет продолжать наращивать

свою военную мощь.

Восточноазиатские государства будут адаптироваться к усилению

мощи Китая посредством установления более тесных экономических

и политических связей с Пекином, потенциально приспосабливаясь

к его предпочтениям, особенно в таком чувствительном для Китая

вопросе, как судьба Тайваня.

Однако Япония, Тайвань и страны Юго-Восточной Азии

тоже могут попытаться скоординировать усилия друг с другом

и с Соединенными Штатами, чтобы более успешно противостоять

постоянно возрастающему влиянию Китая.

Китай будет продолжать наращивать военную мощь путем про-

изводства и получения современного оружия, включая оснащен-

ные электронными системами самолеты-истребители и подводные

лодки новейшего поколения и все большее количество усовершенс-

твованных баллистических ракет. Китай превзойдет Россию и мно-

гие другие страны и через 20 лет станет вторым в мире покупателем

оборонного вооружения после Соединенных Штатов; в любом слу-

чае Китай превратится в первостепенную военную державу.

Экономические затруднения и кризисы доверия могут замедлить

это превращение. Если Пекин проявит неспособность поддерживать

темпы экономического роста на должном уровне, это будет иметь

глобальные последствия.

Провал попыток китайского правительства удовлетворить

по требность населения в рабочих местах может привести к полити-

ческой нестабильности.

Столкнувшись в 2020-е годы с быстрым старением населения,

Китай будет вынужден решать серьезнейшие демографические проб-

лемы. Вряд ли ему удастся к этому времени выработать такие соци-

альные механизмы, как адекватная и эффективная система здравоох-

ранения и пенсионного обеспечения.

Если экономика Китая пойдет на спад, уровень региональной

безопасности понизится — и в результате увеличится вероятность


154



политических волнений, роста преступности, развития трафиков

наркобизнеса и нелегальной миграции.

Подъем Индии также может привести к стратегическим пробле-

мам в масштабах всего региона. Как и Китай, Индия послужит для

региона экономическим магнитом, и подъем ее экономики окажет

влияние не только на страны Азии, но также и на северных — близ-

ких и далеких — соседей, таких как страны Центральной Азии, Иран

и другие государства Ближнего Востока. Индия стремится усилить

региональное сотрудничество исходя как из стратегических сообра-

жений, так и из своего желания усилить имеющиеся в ее распоряже-

нии рычаги воздействия на Запад, включая роль в таких структурах,

как Всемирная торговая организация (ВТО).

По мере того как в Индии будет наблюдаться экономический

рост, правительства стран Юго-Восточной Азии — Малайзии,

Сингапура, Таиланда и других государств — могут начать сближе-

ние с Индией в целях помочь ей сформировать потенциальный

геополитический противовес Китаю. В то же время Индия будет

стремиться усилить свои связи со странами региона, не исключая

Китай.

Ожидается, что китайско-индийские двусторонние торговые

связи будут, по данным Goldman Sachs и других экспертов, стреми-

тельно расти — с сегодняшней низкой отметки 7,6 млрд долл.

Как и Китай, Индия может испытать трудности в форме полити-

ческой и экономической нестабильности из-за недостатка разного

рода ресурсов (земли, воды, запасов энергии), и эти затруднения

будут возрастать по мере интенсификации процесса модернизации.

Например, Индия столкнется с серьезными проблемами, когда ее

население возрастет, а запасы поверхностных и грунтовых вод ста-

нут иссякать.

Индия против Китая: долгосрочные перспективы. Согласно боль-

шинству основных показателей, таких, как валовой внутренний

продукт (GDP), объем иностранных инвестиций (сегодня он намно-

го уступает китайскому) и доход на душу населения, Индия отстает

от Китая в экономическом отношении. За последние годы Индия

уступала Китаю по темпам экономического развития примерно на

20%. Тем не менее некоторые эксперты полагают, что Индия может


ÃËÀÂÀ 5.


155

превзойти Китай как страна с наиболее быстро развивающейся эко-

номикой в мире. Существует несколько факторов, работающих на

Индию.

Численность трудоспособного населения страны будет пос-

тоянно увеличиваться до 2020-х годов, в то время, как в Китае

вследствие проведения политики «одна семья — один ребенок» этот

показатель может уменьшиться; далее последует стремительное ста-

рение населения.

Индия обладает хорошо отлаженными демократическими инсти-

тутами, что делает эту страну менее уязвимой в плане политической

нестабильности, в то время, как Китай будет сталкиваться с необхо-

димостью примирять интересы среднего класса и быстро растущего

городского населения с тоталитарной в своей основе политической

системой.

Индия обладает функционирующими рынками капитала и фир-

мами мирового уровня в некоторых важных высокотехнологичных

секторах экономики, в то время, как Китаю только еще предстоит

создать то и другое.

С другой стороны, в то время, как экономика Индии развивается

с ускорением в 2–3% (как говорят сами индусы), наследие стагниру-

ющей бюрократической системы сказывается со все большей силой.

Страна еще не сумела сделать себя привлекательной для иностран-

ных инвестиций, она стоит перед серьезными политическими про-

блемами, которые могут обостриться в ходе необходимых модерни-

зационных реформ. Индия также сталкивается с тяжелым бременем

крайней бедности, в которой живет большая часть населения страны.

Вдобавок ко всему некоторые наблюдатели видят под спокойной

поверхностью нарастающее напряжение между различными слоями

общества; в стране наблюдаются такие опасные явления, как сни-

жение влияния секуляризма, рост межрегиональных и межкастовых

противоречий, отражающихся в трениях между соответствующими

политическими партиями; случившийся в 2002 г. погром, направлен-

ный против мусульманского меньшинства в Гуджарате, свидетельст-

вует о нарастании негативных тенденций.

Некоторые факторы могли бы ослабить перспективы экономи-

ческого развития Китая, особенно опасность нарушения полити-


156



ческой стабильности и угроза развала финансовой системы страны

по мере того, как Китай все в большей степени ориентируется на

рыночные отношения. Китай может найти свой особый путь к ази-

атской демократии — путь, не предполагающий нестабильности

и диспропорций в экономическом росте, однако на этом пути страну

ждет много неизведанного.

Во многих других отношениях и Китай, и Индия все еще сильно

напоминают другие развивающиеся страны, и перед ними стоят

те же проблемы, требующие разрешения, такие, как большое

число сельских жителей, не получающих почти никакой выгоды

от экономического развития. Обе страны стоят перед угрозой

эпидемий СПИДа и других страшных болезней, которые могут не

просто затруднить развитие экономики, но и вывести ее из-под

контроля. Согласно последним данным ООН, Индия опередила

Южно-Африканскую Республику по числу ВИЧ-инфицированно-

го населения.

Резюмируем вышесказанное: Индии потребуются огромные усилия,

чтобы достичь тех темпов экономического роста, которых добил-

ся Китай за последнее десятилетие. Однако способность Китая под-

держивать такие темпы роста может оказаться меньшей, чем способ-

ность Индии к ускорению. Если развитие Китая замедлится хотя бы

на несколько процентов, Индия может к 2020 г. выйти на первое место

в мире по темпам роста экономики.

Эксперты признают, что Бразилия является чрезвычайно перс-

пективной страной с действенной демократией, диверсифицирован-

ной экономикой, предприимчивым и патриотически настроенным

населением, а также устойчивыми экономическими институтами.

Активное привлечение прямых иностранных инвестиций, укрепле-

ние региональной стабильности и достижение сбалансированной

интеграции — включая торговые и экономические инфраструкту-

ры — скорее всего останутся главными приоритетами и аксиомами

международной политики страны. Бразилия является естественным

партнером как для Соединенных Штатов, так и для Европы, а также

для таких поднимающихся сил, как Китай и Индия; кроме того,

Бразилия может повысить свое влияние за счет такого рычага, как

экспорт нефти.


ÃËÀÂÀ 5.


157

5.4. Êîììåíòàðèé àâòîðîâ ê Ãëîáàëüíîìó ñöåíàðèþ III

Наш орел, наследие Византии, орел двуглавый.

Конечно, сильны и могущественны и одноглавые орлы,

но, отсекая нашему русскому орлу одну голову,

обращенную на Восток, вы не превратите его

в одноглавого орла, вы заставите его только истечь кровью.

П.А. Столыпин, 1907 г.

Только два региона планеты представляли собой в последнее

тысячелетие признанные центры экономического, научного и куль-

турного развития мирового сообщества. До XVII в. таким центром

был Китай, а в последующий период — Большая Европа. Упадок

Китая дал шанс Западной Европе и Америке в XIX и XX вв. поделить

влияние во всем мире.

Но в первой половине XXI в. Китай «проснулся», и соперниче-

ство мировых центров возобновилось. К середине века станет ясно,

кто будет лидировать в цивилизационном развитии — Северная

Атлантика или Восточная Азия. Америка в окружении своих евро-

пейских союзников или Китай в окружении Японии, Кореи, Тайваня,

Таиланда и Малайзии.

Кто станет этим центром — небезразлично для России. В первое

десятилетие XXI в. перед Российской Федерацией встает ряд серьез-

нейших геополитических проблем: в частности, с Запада она соседству-

ет с развивающимся вглубь и вширь ЕС, в лице США она имеет дело

с мировым гегемоном, чья политика в последнее время приобретает все

более идеологизированный характер, на востоке Китай и Индия быст-

ро превращаются в региональные державы, а в потенциале — и в сверх-

державы, и, наконец, с юга ее «мягкое подбрюшье» прикрыто лишь

цепочкой слабых государств Закавказья и Центральной Азии, уже

представляющих собой непосредственно мусульманский мир. Однако

эти страны во многом опираются на США, используя их рынок и тех-

нологии. Видя в США ограничителя своей роли растущих лидеров,

они не впадают в антиамериканизм, используя возможности, которые

открывают им США.


158



География и история распорядились таким образом, что огром-

ный массив России расположился как раз между Западом, начавшим

со времен Великих географических открытий свой невероятный

подъем, и Востоком, выпавшим на несколько столетий из мировой

когорты, осуществлявшей прогресс, но к концу ХХ в. начавшим

наверстывать свое отставание. Россия, несомненно, более тесно

взаимодействовала с Европой, но к Китаю ее подтолкнули неблаго-

приятные для нее обстоятельства, когда после 1991 г. ее самораспад

получил дополнительный стимул: Запад и НАТО укрепили свое вли-

яние на прежних имперских территориях, не оставляя Москве шанса

сближения с Европейским союзом и Америкой даже после совмест-

но пролитой крови в Афганистане.

Авангардные государства современности так или иначе оказались

либо среди лидеров научно-технического и экономического прогрес-

са — Запада или, как часто говорят, в составе «золотого миллиарда» чело-

вечества, либо по другую сторону — вместе с пятью с лишним миллиар-

дами остального населения планеты, которые, хотя и в разной степени,

но значительно отстали в своем развитии от индустриального авангарда.

Россия в начале XXI в. продолжает мучительно искать свой соб-

ственный путь. Казалось бы, что после крушения коммунизма наибо-

лее естественный для нее путь — это дорога на Запад и интеграция

в его основные структуры в качестве полноправного члена. Однако,

видимо, прошло слишком мало времени, чтобы у России полностью

исчезли имперские амбиции и ностальгия по потерянному статусу

супердержавы. Россия по-прежнему хотела бы быть на лидирующих

ролях, пусть на региональном, а не глобальном уровне. К тому же

и Запад не торопится принять Россию в свои объятия. Более того,

в силу исторических причин там имеются достаточно влиятельные

силы, для которых Россия неприемлема в любой ипостаси — будь она

монархией, коммунистической диктатурой или демократией западно-

го образца. Эти противостоящие любой России силы играют деструк-

тивную роль, всячески противодействуя интеграционным процессам

на всей Евразии. В то же время демографическая ситуация в России

грозит ей растворением в фантастических людских массивах Востока.

Рано или поздно России предстоит сделать свой геостратегиче-

ский выбор между Западом и Востоком. Задача этого выбора стала


ÃËÀÂÀ 5.


159

более определенной — в некоторой мере упростилась с выдвижением

с обеих сторон государств-лидеров. Запад решительно возглавили

Соединенные Штаты Америки, а Восток — Китайская Народная

Республика.

5.4.1. Ðîññèÿ

Возникает ощущение, что ученые и эксперты, специализиру-

ющиеся по России, постоянно повторяют одни и те же вопросы:

куда идет Россия, следует считать ее европейской или азиатской

страной либо она представляет собой уникальный «евразийский»

феномен? Напомним о П.А. Столыпине, говорившем о том, что если

бы ему пришлось отвечать на эти вопросы, выбирая из нескольких

вариантов, он, пожалуй, отдал бы предпочтение последнему или

согласился бы со всеми сразу. Знаменитый герб царской России,

восстановленный сегодня в правах, изображает двуглавого орла,

который смотрит и на Запад, и на Восток, что символизирует одно-

временно главные направления геополитических угроз и «двоякую»

ориентацию страны. Впрочем, орлу, пожалуй, следовало бы прири-

совать и третью голову: она смотрела бы на южные рубежи России,

которые Черчилль называл ее «мягким подбрюшьем». Это определе-

ние и сегодня, много десятилетий спустя, остается актуальным, как

и другая фраза Черчилля (из выступления по радио в октябре 1939 г.)

о том, что Россия — это «загадка, облаченная в тайну посреди неве-

домого. Но ключ ко всему — ее национальные интересы».

Горбачевский идеализм стал предпосылкой национального само-

определения народов Советского Союза, ушедших в пятнадцать

национальных квартир. Запад никогда бы не смог это сделать своими

силами, и идеи Рональда Рейгана выбросить коммунистическую идео-

логию на свалку мировой истории вряд ли смогли бы осуществиться,

если бы волей провидения к власти в Кремле не пришел Горбачев.

При нем просторы, погубившие Лжедимитрия, Наполеона и Гитлера,

стали терять свою спасительную функцию. Провозглашенные

Горбачевым робкие идеи западной демократии оказались в абсолют-

ном, или, как сказали бы марксистские философы, — в антагонисти-

ческом противоречии с основными устоями советского строя. Новое

мышление, гласность и перестройка быстро привели к внутреннему


160



развалу сверхдержавы и феерической деградации марксистской идео-

логии и ЦК КПСС. Отменив цензуру и позволив говорить открытым

текстом в средствах массовой информации то, о чем раньше можно

было только шептаться на кухне, Михаил Горбачев и Александр

Яковлев практически подписали системе смертный приговор. Теперь

весь народ узнал об абсолютном отвращении к коммунизму со сто-

роны интеллигенции, об абсурдах плановой экономики и ее систе-

мы корыстного распределения, о полной несостоятельности внут-

ренней и внешней политики страны и коммунистической утопии

в целом. Понятно, что не понадобилось много времени, чтобы наро-

ды Советского Союза стали безразличны к марксистско-ленинскому

эксперименту, осознав его полное фиаско.

Почти три четверти века спустя после большевистского переворо-

та власть в стране взяла относительно немногочисленная политиче-

ская сила, выступившая под знаменем либерализации, политической

свободы и рыночного капитализма. Новая власть предложила решать

задачи модернизации экономической и социальной системы стра-

ны другим путем — посредством мобилизации творческой функции

капитала и возврата в мир технически зрелых, финансово обильных,

могущественных государств Запада.

К сожалению, «блудный сын» не нашел на Западе утешения.

Россию не приняли ни в Европейский союз, ни в НАТО, ни в основ-

ные западные структуры. Никто не предложил самой молодой

демократии Европы некоего подобия «плана Маршалла».

Россия — страна с огромной территорией, раскинувшаяся на про-

сторах Евразии — уже благодаря своему географическому положе-

нию сталкивается с разнообразными «вызовами» на Западе, Востоке

и Юге: так было и в царскую, и в советскую, и в постсоветскую эпоху,

однако в последнее время эти геополитические проблемы усугуби-

лись чрезвычайным (даже по историческим меркам) ослаблением

возможностей государства и его влияния на международной арене

в период хаоса 1990-х годов, последовавшего за распадом СССР.

Российская Федерация, несомненно, уже приходит в себя после

очередного «смутного времени», однако есть основания сомневаться

в устойчивости этого «оздоровления» и способности страны дать

адекватный ответ на вызовы эпохи стремительной глобализации.


ÃËÀÂÀ 5.


161

В принципе у Запада не было никаких моральных или других обя-

зательств помогать России в этот труднейший переходный период.

Речь могла идти только об интеграции России в его основные струк-

туры исключительно в прагматических целях и в интересах собствен-

ной безопасности и экономики.

К сожалению, большинство западных лидеров не проявили доста-

точной государственной мудрости и не осознали до конца стратегиче-

скую важность этой задачи. В Вашингтоне, Лондоне, Риме и Берлине

не скупились на громкие слова о желательности интеграции с Россией,

но по большому счету эти слова не подкреплялись серьезными делами.

Включение России в «Большую восьмерку» было одним из немногих

практических шагов в этом направлении, но даже и этот скромный

шаг вызвал ярость антироссийского лобби, которое не прекращает

попыток добиться исключения России из этого престижного клуба.

В результате Россия, несомненно, обрела свободу, но в экономи-

ческом и геополитическом смысле за эту свободу пришлось запла-

тить очень дорогую цену. Хаос, неизбежный, по-видимому, при такой

кардинальной перестройке государства, привел к сокращению ВВП

наполовину. Население страны также сократилось вдвое по срав-

нению с населением СССР и продолжает неуклонно уменьшаться.

И если вследствие роста цен на энергоресурсы Россия начинает

выкарабкиваться из системного экономического кризиса, то демо-

графическая ситуация страны ухудшается с каждым годом. Наиболее

критическая ситуация на азиатском Востоке России: постоянный

отток населения сократил численность населения за Уралом до

Тихого океана до 23 млн человек. И эта цифра постоянно сокращает-

ся, грозя увести последнего россиянина из Азии к 2040 г.

В последние 15 лет в центре многих дискуссий о российской вне-

шней политике стоял вопрос о ее направленности — прозападной

или антизападной. Сегодня уже очевидно, что она носит «пророс-

сийский» характер, но при этом не всегда ясно, как именно Россия

определяет свои национальные интересы. Анализируя российскую

внешнюю политику, нельзя не вспомнить знаменитую фразу, про-

изнесенную Мао Цзэдуном в конце 1950-х годов: «Ветер с востока

одолевает ветер с запада». Он имел в виду, что социалистический

лагерь со временем возьмет верх над лагерем капиталистическим. На


162



вопрос о том, какой ветер сегодня преобладает в Москве — западный

или восточный, — ответить однозначно трудно.

Очевидно, что в российской внешнеполитической ориентации

по-прежнему преобладает ветер с запада. Под этим подразумевается

ориентация на Европу и Соединенные Штаты: не хотелось бы углуб-

ляться в дискуссию о том, насколько вообще сейчас можно говорить

о понятии «Запад», или о том, в какой степени сегодня сохранилось

межатлантическое сообщество и останется ли оно «сообществом»

в дальнейшем. Так или иначе, но существует немало убедительных

причин, даже помимо исторического и культурного наследия, по

которым российская внешняя политика в большей степени ори-

ентирована на Запад. Опять же заимствуя выражение Мао, можно

утверждать, что в своей внешней политике Россия «склоняется в одну

сторону», и эта сторона — Запад. Почему? Отчасти это связано с эко-

номической географией и демографическими факторами. Более двух

третей населения и экономического потенциала России сосредото-

чено в регионах, прилегающих к Европе. С точки зрения экономики

и демографии Российская Федерация — страна «асимметричная».

Более 50% ее внешней торговли приходится на 25 стран, входящих

сегодня в Евросоюз. Соединенные Штаты, сравнимые с ЕС по объему

ВВП, для России куда менее важный экономический партнер.

Экономический рост в Китае, Индии и других странах Азии

в первой половине нашего столетия создаст мощнейший центр при-

тяжения, если так можно выразиться, для российской экономики,

а значит — и внешней политики. Наиболее значительными геополи-

тическими и геоэкономическими явлениями нашего времени следу-

ет признать расширение и консолидацию ЕС, а также «взлет» Китая

и Индии. В нашумевшем прогнозе фирмы Goldman Sachs относитель-

но «стран БРИК» (Бразилии, России, Индии и Китая), опубликован-

ном в 2003 г., утверждалось, что к 2050 г. крупнейшими экономичес-

кими державами мира будут Китай, США и Индия (объем их ВВП

должен достичь соответственно 44, 35 и 28 трлн долл.), а за ними

с большим отставанием будут следовать Япония, Бразилия и Индия,

чей ВВП составит примерно по 5 трлн. В докладе не оценивалось раз-

витие стран — участниц ЕС, но скорее всего совокупный ВВП Союза

будет как минимум сравним с показателями первой тройки.


ÃËÀÂÀ 5.


163

5.4.2. Ðîññèÿ è Ñèáèðü

А Китай на своих картах часто отдельно обозначает «Россию»

и «Сибирь», считая, что Китай многое потерял, подписывая прину-

дительные договоры с царской Россией в XIX столетии.

Поэтому в треугольнике «Россия — Америка — Китай» самая

большая необходимость выбора — у России. Ведь Америка удовлет-

ворена своими лидерскими позициями, Китай также вполне устраи-

вают темпы его роста (хотя и не абрис своей территории), и только

Россия занята поисками новой идентичности в процессе смены

общественного строя на прямо противоположный.

Прежде практически неуязвимая благодаря своему населению и про-

сторам Россия стала слабой стороной треугольника «США — РФ —

КНР», хотя по показателю стратегических вооружений она еще стоит

в первом ряду. Сегодня у России 3800 ядерных боезарядов, но валовой

национальный продукт опустился до 0,5 трлн долл. (для сравнения,

ВВП США — 14 трлн долл.). Выживание населения и потенциальная

потеря Сибири и Дальнего Востока стали главными проблемами самой

большой по территории страны в мире. Первостепенные интересы

России заключаются в сохранении суверенитета и территориальной

целостности Федерации, достижении экономического и культурно-

го процветания и интеграции в систему мирового хозяйства как со

странами Запада, так и со странами Азии и Тихоокеанского бассейна.

Решение этих вопросов внутри страны зависит от стратегического

умения Кремля и готовности россиян предпринять новое мобилизаци-

онное усилие. Вовне реализация этих планов находится в зависимости

прежде всего от двух стран и их отношения к России — от Соединенных

Штатов Америки и Китайской Народной Республики.

Обнажились две внешние силы, которые извне воздействуют

на судьбу России, — действующая через Североатлантический

блок с Запада Америка (единственная растущая западная держава)

и развивающий свои приамурские провинции громадный Китай

(чье население достигло в 2005 г. 1,3 млрд человек). На фоне острого

соперничества в мировых процессах и ослабления ее роли России

будет трудно поднять до современного уровня экономику и культуру

на огромных пространствах своей страны, рассчитывая только на

собственные силы [126]. Лучшие образованные люди России пони-


164



мают, что самостоятельное развитие не по силам их стране в одиноч-

ку, что нужно примкнуть к одному из мировых центров. При этом ее

элита раскололась на два полюса. Одни верят в солидарную помощь

Запада, другие предлагают следовать по пути самой быстрорастущей

экономики мира — китайской. Особенность переживаемого периода

в том, что Китай медленно, но верно занимает позиции главного про-

тивника мирового гегемона — Америки.

5.4.3. ×åãî æåëàåò Ðîññèÿ

Россия желает своего рода воссоединения с Западом после обрыва

тех связей, которые так много обещали Киевской Руси и которые пре-

рвала монгольская конница в XIII в. Романовский период сближения

был оборван злосчастной Первой мировой войной, а затем семиде-

сятилетним идеологическим противостоянием. Опыт Горбачева —

Ельцина разочаровал, но осталась жива надежда. Не забудем еще

раз отметить, что окончание Россией холодной войны сберегло

Соединенным Штатам, по западным оценкам, 1,3 трлн долл. [127].

Теперь вместо того, чтобы сражаться посредством союзников друг

против друга во Вьетнаме и Анголе, американские и российские

вооруженные силы сотрудничают в Боснии и Косово. Россия ока-

зала решающую помощь Америке во время ее военной операции

в Афганистане в 2001 г. К сожалению, усилия Америки по сближению

с Россией нельзя назвать впечатляющими. В прошедшее десяти-

летие американская помощь России концентрировалась в области

ядерного разоружения, экономических реформ и некоторых гума-

нитарных проектов. Основная доля из 5,45 млрд долл., полученных

Россией от США за последнее десятилетие ХХ в., была предназначе-

на на финансирование сокращения бывшего ядерного потенциала

СССР. На фоне нескольких сотен миллиардов долларов, законно

или незаконно вывезенных из России и осевших в западных, в том

числе и американских, банках, эта сумма выглядит смехотворной.

Практически ничего не сделано в сфере сближения двух народов.

В Америке учатся лишь 5,3 тыс. российских студентов (сравните со

100 тыс. китайцев), и лишь небольшая доля этих студентов поддер-

живается американским правительством. Международные обмены

между двумя странами также увяли.


165

ÃËÀÂÀ 6. Ñìîæåò ëè ìåæäóíàðîäíàÿ ñèñòåìà âûäåðæàòü

íîâûå âûçîâû?

Тенденция рассредоточения власти, получившая развитие

в по следние десятилетия, усилится в ближайшую четверть века

еще больше. Вследствие возникновения новых глобальных игро-

ков, неэффективности международных институтов, возникнове-

ния региональных блоков, улучшения технологии коммуника-

ций, усиления негосударственных организаций и сетевых союзов

«к 2025 г. суверенное государство-нация перестанет быть единствен-

ным — и даже самым важным элементом мировой сцены и «между-

народной системы» [1. C. 81]. Возрастает роль ТНК, племенных

объединений, религиозных организаций и даже криминальных

объединений. Фрагментация мирового сообщества порождает хаос

в самом широком спектре социальных, экономических и полити-

ческих вопросов.

В таком мире всеобъемлющий подход будет невозможен, не гово-

ря уже об идее мирового правительства. К 2025 г. мы будем иметь «не

очень обязательные» международные организации, фрагментацию

многосторонних усилий, постоянно изменяющиеся коалиции, мно-

жество НПО, филантропические союзы и т.п.

Организация Объединенных Наций ослабнет еще больше, даже

в случае трансформации Совета Безопасности ООН.


166



Уйдет в прошлое роль гегемона, ее заменит к 2025 г. многополярная

система.

Появление новых игроков на мировой арене еще более ослабит

эффективность международных организаций.

Большие и увеличивающиеся организации, такие, как ООН,

НАТО, ЕС, встретят новые вызовы, преодолеть которые им будет

очень сложно.

Гонка вооружений, территориальная экспансия, военное сопер-

ничество (характерные для конца XIX в.) как бы появятся в обнов-

ленном варианте.

Азиатская интеграция, начиная с 1997 г., движется быстрее, чем

европейская (АСЕАН + 3). Сюда идут две трети ближневосточной

нефти. Беспокойство за транспортировку нефти может привести

к военному соперничеству Китая, Индии и Японии [1. C. 83].

Религия будет играть все более значительную роль [1. С. 85].

Глобальный экономический рост — в потенциале хороший стимул

для демократического процесса, но вполне реально, что многие страны,

считавшиеся частью «третьей волны» демократизации, дадут задний

ход. В частности, утверждается в докладе, демократический процесс

к 2020 г. может быть отчасти свернут в государствах бывшего Советского

Союза и Юго-Восточной Азии, некоторые из которых по сути никогда

и не вставали на путь демократии. Создается впечатление, что Россия

и большинство среднеазиатских режимов постепенно возвращаются

к авторитаризму, и едва ли сам по себе глобальный экономический рост

способен переломить эту тенденцию. Лишь развитие в этих странах

более многоотраслевой экономики — отнюдь не неизбежное — могло

бы сыграть решающую роль в укреплении среднего класса, что в свою

очередь стимулировало бы демократический процесс.

Уже будучи зажатыми в тиски жесточайшего экономического

неравенства, пожилые лидеры среднеазиатских государств вынужде-

ны бороться с крупной и неуправляемой частью населения — моло-

дежью, страдающей от недостатка широких экономических возмож-

ностей. Скорее всего среднеазиатские правительства подавят инако-

мыслие и «закрутят гайки», что чревато ростом волнений.

Отчасти давление на власть будет исходить от новых форм поли-

тики самоопределения, основанных на религиозных убеждениях


ÃËÀÂÀ 6.

Ñìîæåò ëè ìåæäóíàðîäíàÿ ñèñòåìà âûäåðæàòü íîâûå âûçîâû?

167

и этнической принадлежности. В течение ближайших 15 лет рели-

гиозная идентичность скорее всего будет становиться все более

значимым фактором самоопределения человека. Курс на политику

самоопределения сопряжен с ростом мобильности, увеличением раз-

нообразных враждебных групп внутри одной страны и распростране-

нием современных коммуникационных технологий.

Благодаря приоритету этнической и религиозной идентичности

у ее сторонников появится готовое сообщество, служащее в случае

необходимости «сетью общественной безопасности», что особенно

актуально для мигрантов. Подобные сообщества также обрастают

организационной структурой, что создает дополнительные возмож-

ности для трудоустройства.

Хотя мы не располагаем исчерпывающими данными о количе-

стве людей, принявших ту или иную веру или перешедших из одной

религии в другую за последние годы, тенденции демонстрируют рост

числа новообращенных и более глубокие религиозные убеждения

у многих верующих.

Например, в таких странах, как Китай, влияние марксизма осла-

бевает, тогда как христианство, буддизм и другие религии получают

широкое распространение, а в традиционно глубоко католической

Латинской Америке растет процент новообращенных евангелистов.

По мнению американских специалистов, к 2020 г. в Китае

и Нигерии будут одни из самых крупных христианских общин

в мире — такой сдвиг изменит лицо христианских институтов, тради-

ционно укорененных на Западе, и придаст ему африканский или ази-

атский колорит либо, смотря шире, — черты развивающегося мира.

Западная Европа находится в стороне от этой набирающей обо-

роты глобальной «религиозности» за исключением общин мигран-

тов из Африки и Ближнего Востока. Многие функции, традици-

онно осуществляемые церковью (образование, социальные услуги

и т.д.), теперь выполняются государством. Однако всепроникающий,

настойчивый антиклерикализм может помешать культурному при-

нятию новых иммигрантов-мусульман, которые считают дискри-

минационным запрет на публичное проявление своей религиозной

принадлежности, установленный в некоторых западноевропейских

странах.


168



Многие адепты религиозных течений — будь то индуисты-нацио-

налисты, последователи христианских евангелических церквей

в Латин ской Америке, ортодоксальные иудеи в Израиле или ради-

кальные мусульмане — становятся «активистами». Они отстаивают

необходимость изменения общества, стремятся вернуться к резкому

разделению добра и зла в духе манихейства и верят со всем религи-

озным рвением, что конфликты местного значения являются частью

«великой битвы».

Такие движения с религиозной подоплекой были распростра-

ненным явлением во времена общественных и политических беспо-

рядков в прошлом и нередко становились толчком для позитивных

перемен. К примеру, ученые считают, что рост популярности еван-

гелического учения в Латинской Америке создаст для беженцев,

расово угнетенных и часто беднейших слоев населения, в том числе

и женщин, «социальную структуру, которой иначе бы не сущест-

вовало, предоставляющую своим членам необходимые навыки для

выживания в стремительно меняющемся обществе и помогающую

развивать гражданское общество в регионе».

Вместе с тем стремление групп активистов изменить общество

зачастую приводит к еще большим общественным и политическим

беспорядкам, иногда ожесточенным. В частности, как правило, воз-

никают разногласия в смешанных общинах, поскольку активисты

пытаются переманивать людей из других религиозных групп или из

более старых религиозных институтов. В соответствии с фанатичны-

ми религиозными убеждениями многих таких движений их активис-

ты идентифицируют себя через противопоставление «чужакам», не

входящим в группу, что может приводить к конфликтам.

6.1. Îðóæèå, òàêòèêà è öåëè

В прошлом террористические организации полагались на госу-

дарственных спонсоров, финансировавших их тренировку, вооруже-

ние, материально-техническое снабжение, подготовку документов

для перемещения по миру, а также их операции. В глобализирующем-

ся мире такие группы, как «Хезболла», становятся все более незави-

симыми в удовлетворении своих потребностей и могут действовать


ÃËÀÂÀ 6.


169

с государственным размахом. При этом они могут «правдоподобно

снимать с себя ответственность», снабжая другие группы, действую-

щие через третьих лиц и осуществляющие их цели, и даже вовлекать

правительства других стран по дипломатическим каналам.

Большинство террористических актов будет совершаться с при-

менением преимущественно традиционных видов оружия, но

с помощью новых трюков, направленных на то, чтобы сбить с толку

тех, кто планирует контртеррористические мероприятия. Возможно,

террористы проявят наибольшую оригинальность и изобретатель-

ность не в применении технологий или видов вооружения, а в идеях

осуществления самих терактов — их размаха, подготовки или обес-

печения.

Одна из таких идей, которая скорее всего получит дальнейшее

развитие, заключается в большом количестве одновременных терак-

тов в как можно более удаленных друг от друга местах.

Хотя импровизированные взрывные устройства, смонтированные

на транспортных средствах, по-прежнему останутся популярными

в качестве асимметричного оружия, террористы скорее всего подни-

мутся выше по технологической лестнице и будут применять новые

взрывчатые вещества и беспилотные воздушные аппараты.

Религиозное рвение мусульманских экстремистов будет усиливать

в них желание совершать теракты, приводящие к большому числу

жертв. Как известно из истории, религиозный терроризм наиболее

губителен, поскольку такие группы обычно не связывают себя ника-

кими ограничениями.

«Ñëåäîâàòåëüíî, èñïîëüçîâàíèå òåððîðèñòàìè

áèîëîãè÷åñêè àêòèâíûõ âåùåñòâ âåñüìà âåðîÿòíî,

è äèàïàçîí èõ áóäåò ðàñøèðÿòüñÿ».

Наиболее тревожной тенденцией являются усиленные поис-

ки оружия массового поражения, предпринимаемые некоторыми

террористическими группировками. Самое большое беспокойство

вызывает то, что эти группы могут приобрести биологически актив-

ные вещества или, что менее вероятно, ядерное устройство и это

может привести к большому числу жертв среди мирного населения.


170



Биотерроризм, похоже, больше всего устраивает небольшие,

хорошо информированные группы. На самом деле лаборатория био-

террориста может вполне уместиться на домашней кухне, а создан-

ное там оружие может быть по размеру меньше тостера. Такие диа-

гнозы, как сибирская язва или оспа, могут быть подтверждены лишь

через определенный период времени после заражения, так что при

«кошмарном сценарии» террористическая атака может быть успеш-

но проведена задолго до того, как власти смогут это осознать.

Применение устройств радиологического рассеивания вполне

способно вызвать панику, поскольку общество не имеет представ-

ления о том, какое количество людей может погибнуть в результате

такого теракта.

С продвижением исследований, нацеленных на создание упро-

щенного ядерного оружия, террористы продолжат искать способы

заполучить ядерное топливо. Одновременно можно ожидать, что они

будут продолжать попытки закупить или украсть такое оружие, осо-

бенно в таких странах, как Россия или Пакистан. Учитывая вероят-

ность того, что террористы могут приобрести ядерное оружие, нельзя

исключать и возможности его применения ими до 2020 г.

Мы также ожидаем, говорится в докладе, что террористы попы-

таются заполучить или развить возможности для проведения кибер-

нетических атак с целью повредить компьютерные системы и раз-

рушить важные информационные сети. Главной целью террористов

останутся Соединенные Штаты и их интересы за рубежом, но может

также увеличиться число терактов, направленных против ближне-

восточных режимов и западноевропейских стран. В течение следую-

щих 15 лет все большее число действующих лиц, включая террорис-

тов, сможет приобретать и развивать возможности осуществления

физических и кибернетических атак на узлы мировой информаци-

онной инфраструктуры — Интернет, телекоммуникационные сети

и компьютерные системы, управляющие важными промышленны-

ми процессами, такими, как электросети, высоковольтные линии,

нефтеперерабатывающие заводы и механизмы защиты от наводне-

ний. Террористы уже определили своей мишенью информационную

инфраструктуру США и в настоящее время способны осуществлять

физические атаки, вызывающие как минимум кратковременные, не


ÃËÀÂÀ 6.


171

связанные между собой сбои. Способность реагировать на эти атаки

потребует создания новых технологий, которые позволят закрыть

брешь между нападающим и защищающимся.

Главным кибернетическим полем битвы будущего станет инфор-

мация о самих компьютерных системах, которая является куда более

ценной и уязвимой, нежели физические системы. Появляющиеся

новые технологии создадут возможности для оценки данных с помо-

щью беспроводного перехвата, вторжения в системы, связанные

с Интернетом, или путем прямого доступа через инсайдеров.

Ядерное оружие. В течение следующих 15 лет ряд стран продолжит

свои программы по созданию ядерного, химического и биологиче-

ского оружия, и некоторые из них смогут увеличить свои возмож-

ности. Страны, обладающие в настоящее время ядерным оружием,

продолжат повышать живучесть своих сил сдерживания и почти

наверняка улучшат надежность, точность и поражающую силу сис-

тем доставки, а также разовьют способность преодолевать ракетную

оборону. Открытая демонстрация ядерных возможностей любым

государством будет еще больше дискредитировать нынешний режим

нераспространения, вызовет возможный сдвиг в балансе сил и повы-

сит риск перерастания конфликтов в ядерное противостояние.

Страны, не имеющие ядерного оружия, особенно государства

Ближнего Востока и Северо-Восточной Азии, могут принять реше-

ние любой ценой приобрести его, когда станет ясно, что их соседи

и региональные соперники уже работают в этом направлении.

Помощь распространителей, включая бывших частных пред-

принимателей, таких, как А.К. Хан со своей сетью, сократит время,

необходимое другим странам для того, чтобы обзавестись собствен-

ным ядерным оружием.

Химическое и биологическое оружие. Разработки в области хими-

чески и биологически активных веществ и распространение свя-

занных с этой областью знаний будут представлять существенную

угрозу, особенно со стороны террористов, как мы уже отмечали

выше.

Учитывая цель некоторых террористических группировок исполь-

зовать оружие, которое можно применять скрытно, исподтишка

и с самыми трагическими последствиями, мы ожидаем, что терро-


172



ристы применят некоторые легкодоступные виды биологического

и химического оружия.

Страны продолжат включать программы по производству хими-

чески и биологически активных веществ в легитимные коммерческие

инфраструктуры, чтобы скрыть их от международной инспекции,

и при осуществлении этих программ они будут меньше полагаться на

зарубежных поставщиков.

Крупные достижения в области биологических наук и информацион-

ных технологий, возможно, ускорят темпы разработки биологического

оружия. Они также повышают возможности создания таких биологичес-

ких веществ, которые намного труднее обнаружить и от которых труднее

защититься. До самого 2025 г. некоторые страны продолжат попытки

разработать химические вещества в обход режима проверки, введенного

в соответствии с Конвенцией о запрещении химического оружия.

И все же американское разведывательное сообщество считает

«риск применения ядерного оружия в следующие 20 лет чрезвычайно

низким» [1. C. 67].

Если же конфликт к 2025 г. все же разразится, то он будет харак-

терен следующими чертами: 1) возросшей важностью информации;

2) эволюцией ведения войны, применением современных коммуникаци-

онных возможностей; 3) преобладающим введением невоенных аспек-

тов ведения военных действий; 4) выходом за пределы традиционного

ведения боя.

6.2. Îðãàíèçîâàííàÿ ïðåñòóïíîñòü

Изменяющиеся геостратегические построения будут определять

лицо организованной преступности во всем мире на протяжении

следующих 15 лет. Скорее всего организованная преступность будет

процветать в странах, богатых природными ресурсами и претерпе-

вающих существенные политико-экономические преобразования,

таких, как Индия, Китай, Россия, Нигерия и Бразилия, а также Куба,

если в ней будет покончено с однопартийной системой. Некоторые

из бывших республик Советского Союза и некоторые бывшие стра-

ны — члены Варшавского договора также будут уязвимы для органи-

зованной преступности в больших масштабах.


ÃËÀÂÀ 6.


173

Государства, которые переходят к однопартийным системам

(например, любое вновь образованное исламское государство), будут

уязвимы для коррупции и сопровождающей ее организованной пре-

ступности, особенно если их идеология требует существенного учас-

тия государства в экономике.

Меняющиеся миграционные потоки могут способствовать воз-

никновению некоторых видов организованной преступности в стра-

нах, в которых до этого она не была развита. Этнические группы орга-

низованной преступности обычно живут за счет членов собственных

диаспор и используют их для закрепления в новых регионах.

Некоторые синдикаты организованной преступности будут обра-

зовывать нежесткие альянсы друг с другом. Они будут пытать-

ся подкупать лидеров нестабильных, экономически слабых или

разваливающихся государств, вкрадываться в проблемные банки

и фирмы, эксплуатировать информационные технологии и сотруд-

ничать с повстанческими движениями для установления контроля

над значительными географическими областями.

Обычно группы организованной преступности не стремятся к нис-

провержению правительств в странах с нестабильной политической

системой; напротив, им выгодно процветание коррумпированных

чиновников, неспособных или не желающих последовательно вво-

дить власть закона.

Преступные синдикаты, особенно те, которые занимаются нарко-

торговлей, могут устанавливать, по сути дела, полный контроль над

целыми регионами внутри слабых государств, на которые централь-

ная власть не способна распространить свои полномочия.

Если правительства стран, обладающих оружием массового унич-

тожения, утратят контроль над частью своей территории, опасность

торговли ядерным, биологическим или химическим оружием мафи-

озными группировками значительно увеличится в период до 2020 г.

Мы ожидаем, отмечается в докладе, что между террористами

и членами преступных банд будут возникать преимущественно

деловые отношения, то есть террористы будут обращаться к преступ-

никам за поддельными документами, контрабандным оружием или

тайной помощью в перемещениях по земному шару в тех случаях,

когда они не смогут самостоятельно добывать эти товары и услуги.


174



Однако маловероятно, что организованные преступные группи-

ровки будут образовывать долговременные стратегические альянсы

с террористами. Главным мотивом организованной преступности

является стремление делать деньги, и она склонна считать любую

деятельность, мешающую ей получать прибыль, вредной для биз-

неса. Со своей стороны террористические лидеры обеспокоены

тем, что связи с неидейными партнерами увеличивают вероятность

успешного полицейского внедрения в их организации, и тем, что

прибыль может соблазнить верных им соратников.


6.3.1. Óñêîðèòåëè õàîñà

На горизонте появляются новые ускорители хаоса — опасности,

связанные с кибернетической войной. Важнейшие системы элект-

ронного управления подвергаются атакам хакеров, которые могут

действовать по своей воле, а могут и пользоваться поддержкой своих

государственных структур. Кибернападениям могут подвергнуться

контрольные системы современного индустриального общества,

его жизненные центры — электростанции, системы воздушного

транспорта, финансовые институты — вплоть до всего, что связано

с биологическим и ядерным оружием. Напомним, что уже во время

натовской операции против Югославии структуры НАТО и Пентагон

подверглись нападениям югославских и китайских хакеров. И чем

больше зависимость индустриальных государств от компьютера,

тем больше шанс дестабилизации именно в этом направлении. Как

определяет эту опасность представитель вашингтонского Института

мировой политики Иен Каберсон, «кибернетическая война в буду-

щем может оказаться атомной бомбой бедных» [128].

Хаосу содействует распространение в мире автоматического

стрелкового оружия, ручных ракетных комплексов типа «Стингер»

и SAM-7, невиданных объемов взрывчатых веществ, более 100 млн

наземных мин. Еще более опасно распространение средств массово-

го поражения — химического, биологического, ядерного. 21 января

1999 г. президент Б. Клинтон указал в интервью, что «велика вероят-

ность» того, что группа террористов в ближайшие годы может угро-


ÃËÀÂÀ 6.


175

жать Соединенным Штатам биологическим или химическим оружи-

ем. Об угрозе биологического оружия он сказал, что она «заставляет

его вскакивать ночью». Позднее он объявил, что запросит у Конгрес-

са 2,8 млрд долл. для будущей борьбы с биологическим, химическим

и электронным терроризмом [129].

Президент Дж. Буш-мл. уже не думал о возможности вооруже-

ния террористов оружием массового уничтожения, он был уверен

в реализации этой угрозы, почему американские войска и вторглись

в Ирак.

Как вершина всесокрушающего хаоса — ядерный терроризм.

В недавних публикациях американских разведывательных органи-

заций указывается, что по меньшей мере 20 стран, половина кото-

рых находится на Ближнем Востоке, в районе Персидского залива

и в Южной Азии, уже имеют (или имеют возможность создать)

оружие массового поражения и средства ракетной доставки этого

оружия [130]. Попадание его в руки террористических групп, «госу-

дарств-париев», сепаратистских движений чревато дестабилизацией

международного сообщества до состояния необратимого хаоса.

Кто же выигрывает от подрыва самих основ международного

порядка? «На протяжении нескольких последних десятилетий, —

пишет Т. Герр, — антрепренеры, стоящие за этническими полити-

ческими движениями, черпали из резервуара недовольства матери-

альным неравенством, политической отстраненности, правительс-

твенных злоупотреблений и пускали эти эмоции по необходимым

для себя каналам. Оттуда же в свое время черпали революционные

движения. Фактически некоторые конфликты стали своего рода

гибридами: одновременно и этнические, и революционные войны.

Левые в Гватемале рекрутировали местных индейцев майя в свое

революционное движение, Йонас Савимби построил свое движение

на поддержке народа мбунду. Лоран Кабила ввел революционную

армию в Киншасу, состоящую из тутси, люба и других недовольных

народностей Восточного Конго» [121. С. 64].

Вера в форме воинствующего ислама, христианства или буддизма

может с легкостью мотивировать массовые движения. Китайское

движение фалунгонг имеет практическую возможность политизи-

ровать свою структуру и политизировать свои требования. Сегодня


176



класс, этническая принадлежность и вера являются тремя главными

источниками массовых движений, классовой борьбы и религиозного

подъема [121. С. 64].

Все громче высказываются мнения о вероятности в будущем

«классических» образцов конфликтов. По мнению американца

Р. Хааса, «легко представить себе схватку Соединенных Штатов

и Китая из-за Тайваня, Соединенных Штатов и России — по поводу

Украины, Китая и России — из-за Монголии или Сибири, Японии

и Китая — по региональным вопросам. Еще более вероятны конф-

ликты, в которые вовлечена одна из великих держав и средней вели-

чины противник» [131. С. 41].

Разумеется, играет роль и обычная человеческая косность в отно-

шении революционных прорывов науки. Мощные новые технологии

провоцируют отчаянное сопротивление (напомним, что создание

двигателей внутреннего сгорания вызвало небывалое сопротивление

уязвленных поклонников лошадиной тяги; мирное использование

атомной энергии вызвало к жизни не менее упорное сопротивление).

Клонирование и создание систем управления генными процессами

порождает небывалый протест. Потребители и сторонники охраны

окружающей среды в Европе категорически отвергли подвергшиеся

генетическому воздействию виды растений, исходящие в основном

из США, как опасные для человеческого здоровья и благополучия

окружающей среды.

Критики вторжения в тайную мастерскую живой природы тре-

буют жесткого обозначения тех товаров и продуктов, которые под-

верглись указанному воздействию. 72% всей земли, засаженной

семенами подвергшихся генетической обработке растений, нахо-

дится в США, 17% — в Аргентине и 10% — в Канаде. На девять

других стран, чьи ученые так или иначе имели дело с современной

генной инженерией, — Китай, Австралия, Южная Африка, Мексика,

Испания, Франция, Португалия, Румыния, Украина, — приходится

только один процент. Лишь несколько ферм во Франции, Испании

и Португалии сеют генетически обработанные семена [132].

«Гринпис» использует термин «дьявольские химикаты».

В Британии принц Чарльз и певец Пол Маккартни выразили воз-

мущение насилием над природой. Во Франции коалиция фермеров,


ÃËÀÂÀ 6.


177

профсоюзов, защитников окружающей среды и левых сил борется не

только с GM (генетически измененными) продуктами, но и с сетью

McDonald’s, Coca-Cola и другими «потенциально опасными» учреж-

дениями. В результате отступления теоретических социальных меч-

таний и восстания «зеленых» с их критикой некритического прило-

жения науки произошел кризис модернизма, что имеет — и будет

иметь — невероятные по важности последствия.

6.3.2. Ïîíèìàíèå îïàñíîñòè

Идеологи нового национализма часто готовы заплатить едва ли

не любую цену ради реализации своих мечтаний. «В дальнейшем

процессы станут неуправляемыми... Тогда следует ожидать воца-

рения хаоса на протяжении нескольких десятилетий» [58. С. 116].

«Очевидно, что удовлетворение этнических требований, — полагает

американский исследователь Т. Герр, — только воодушевит новые

группы и новых политических претендентов выдвинуть подоб-

ные же требования в надежде добиться уступок и прийти к власти.

Запоздалыми пришельцами в этом деле являются представители

Корнуолла в Британии, племя реанг в Индии, монголы в Китае — все

они ныне представляют организации, борющиеся за автономию

и большую долю общественных ресурсов» [121. С. 63].

По мнению советника американского сената М. Гленнона,

«замена прежней легальной системы набором расплывчатых,

неотчетливо выраженных, спонтанных мер представляет значи-

тельную опасность... Не принимая решения, предлагаемые НАТО

и Соединенными Штатами, критическая масса наций может начать

противодейст вие» [133]. Существующие институты в ХХI в. могут не

выдержать революционных перемен [134], создавая предпосылки гло-

бального хаоса.

При всей расплывчатости процесса массового национального

самоопределения ярость его ревнителей неустанно несет в наш мир

смертоносный хаос. Украшение мира — его многоликость — стано-

вится смертельно опасной. Напомним, что в начале третьего тыся-

челетия в мире насчитывалось 185 независимых стран, но при этом

более 600 говорящих на одном языке общностей, 5000 этнических

групп [135].


178



«Аграрные общества, — пишут Элвин и Хайди Тоффлер, — ста-

раются завершить свою индустриализацию, попадая в тенета наци-

онального строительства. Бывшие советские республики, такие как

Украина, Эстония или Грузия, отчаянно настаивают на самоопре-

делении и требуют исторически вчерашних атрибутов современ-

ности — флагов, армий, денежных единиц, которые характерны для

прошедшей индустриальной эры. Многим в высокотехнологичном

мире трудно понять мотивацию ультранационалистов... Для нацио-

налистов немыслимо, что другие страны позволяют субъектам извне

вторгаться в сферу их предположительно священной независимости.

Но этого требует глобализация бизнеса и финансов... В то время

когда поэты и интеллектуалы отсталых регионов пишут нацио-

нальные гимны, поэты и интеллектуалы современности воспевают

достоинства мира без границ. В результате коллизии, отражающие

резко отличающиеся по потребностям нужды двух радикально про-

тивоположных цивилизаций, могут спровоцировать самое страшное

кровопролитие в будущем» [136. С. 23].

На государства воздействует донациональный трайбализм, часто

рядящийся в национальные движения. Американский исследователь

М. Каплан предсказывает мир, состоящий из множества сомали,

руанд, либерий, босний и ираков; мир, в котором правительства

часто отданы на милость картелям наркоторговцев, криминальным

организациям, террористическим кланам. Мир XXI в. М. Каплан

представляет «большой Африкой» [137–138]. От академических уче-

ных чувство опасности передается политикам. Госсекретарь США

У. Кристофер предупредил комитет по международным отношени-

ям: «Если мы не найдем способа заставить различные этнические

группы жить в одной стране... то вместо нынешних сотни с лишним

государств мы будем иметь 5000 стран» [136. С. 242].

Реализация их права на самоопределение грозит поставить мир

на порог грандиозного катаклизма, о котором весьма авторитетные

специалисты уже сейчас говорят, что его не избежать: «В XX в. спо-

койствие в международных отношениях зависело от мирного сосу-

ществования суверенных государств, каждое из которых по-своему

оправдывало свою легитимность. В XXI в. речь пойдет о мирном

сосуществовании между нациями внутри одного и того же государ-


ÃËÀÂÀ 6.


179

ства, которые обосновывают различные принципы определения суве-

ренитета. В некоторых местах — Боснии или Косове — это может

оказаться невозможным... Главной практической проблемой XXI в.

будет обеспечение мирного сосуществования этих частей» [139].

Пока же в Косове, Восточном Тиморе и более всего в Месопотамии

вместо разрешения конфликтов посредством достижения комп-

ромисса предпринимается интервенция международных сил.

Соединенные Штаты, НАТО, Организация Объединенных Наций

и Австралия вмешались в этнический и социокультурный конфликт,

убедив сами себя, что все прочие методы исчерпаны, игнорируя

ООН, мнение большинства мирового населения.

6.3.3. Îñëàáëåíèå ãîñóäàðñòâà

Движение вспять (в 1500 г. в Европе было 500 политических

организмов) уже порождает невероятные катаклизмы. На кону

суверенитет отдельных стран. Волна национализма несет не пло-

дотворную самоидентификацию, а жесткое столкновение анахро-

нических и эгоистически понимаемых интересов. Воинственное

групповое самоутверждение на националистической основе гро-

зит погрузить мир в хаос, невиданный со времен Средневековья.

Складывается впечатление, что в результате суверенитет нацио-

нальных государств в грядущие десятилетия будет ослаблен сверху

надгосударственными организациями, а снизу подорван довольно

неожиданно окрепшим в последнее десятилетие XX в. национа-

листическим самоутверждением самоорганизующихся этнических

групп, сепаратизмом регионов.

Ослабление роли и потенциала государства приведет в новом

веке к этническим конфликтам нового качества и размаха. Прежние

крупномасштабные войны того типа, что велись многочисленны-

ми и заранее экипированными армиями, которые могли создавать

лишь мощные государства, уходят с исторического поля действия.

Ныне ведение таких войн менее реально, чем когда бы то ни было за

последние два столетия [140]. Но «мало признаков того, что мощные

государства-члены проявят хоть какое-то намерение изменить иерархи-

ческую структуру, на которой традиционно базируется международный

порядок, даже если эта иерархия не сможет послужить разрешением все


180



более сложных вызовов порядку в «глобализирующемся мире» [141]. Все

более очевидным становится факт перехода войны в ее партизанскую

форму, в форму жестокого тлеющего конфликта, где восставшая сто-

рона успешно уходит от генерального сражения.

6.3.4. Ïðîòèâîñòîÿíèå ìèðîâîìó õàîñó

Исторической предопределенности хаоса в международных

и внутригосударственных отношениях не существует. Несмотря на

бурный поток конфликтов на протяжении завершающегося века,

мир все же не погрузился в хаотическое безвременье, в безусловное

отрицание всех правил на международной арене, в гоббсовскую

войну всех против всех. К тому же исторический пессимизм бес-

плоден по определению. Трудно анализировать наиболее вероятное

развитие событий и возможные пути вперед, если исходить лишь из

неизбежности неукротимой мировой враждебности. Помимо опас-

ных поворотов событий существуют иные, более оптимистичные

глобальные тенденции.

Обнадеживающим является то, что своего рода пик этнического

и социального безумия пришелся на мировые войны 1914–1945 гг., на

первую половину 1990-х годов. С тех пор мир подспудно не рискует

идти на крайние меры. Жестокость конфликтов в Косове, Восточном

Тиморе и Руанде несомненна, но налицо и тенденция перехода от

неумолимой международной конфронтации к политике взаимных

уступок.

Без установления международного порядка хаос в среде ослабев-

ших стран будет лишь усиливаться. Разрушительному хаосу в между-

народных делах противостоят четыре силы: суверенные государства;

военно-политические блоки; международные организации; могу-

щественный лидер современного мира.

1. Щит государств. Ведь все же только государства имеют право

вести войну, только внутренняя легитимность государств позволяет

призывать молодых солдат вести их в смертельные схватки и умирать,

а всем остальным гражданам в тылу поддерживать функционирова-

ние экономической машины, позволяющей вести войну. Говоря сло-

вами американского политолога К. Уолтса, «суверенные государства

со строго очерченными границами доказали, что они являются


ÃËÀÂÀ 6.


181

наилучшими инструментами поддержания внутреннего мира и обес-

печения условий для экономического благосостояния» [3. С. 51].

При всей серьезности антиэтатистского наступления преувеличением

было бы считать мощь государства явлением лишь уходящего прошлого.

Напротив, есть немало оснований признать удивительную способ-

ность государственных механизмов трансформироваться в соответс-

твии с новыми обстоятельствами, с потребностями новой эпохи.

Значительное число специалистов признают, что вопреки «быстрым

технологическим инновациям, разительным изменениям на внут-

ренней и внешнеполитической арене, государ ства демонстрируют

потенциал приспособления, более того, получения дополнительных

преимуществ. Национальные системы продемонстрировали высо-

кую степень гибкости» [3. С. 50].

Более того, уровень контроля государств над жизнью обществ

и функционированием экономик никогда не был более мощным,

чем к началу XXI в. За последние сорок лет государственная машина

не только не покинула национальную арену большинства государств,

но, напротив, нашла способы укрепления своих позиций, самозащи-

ты, о чем свидетельствует по меньшей мере статистика современных

государственных расходов (табл. 5).

Таблица 5

Доля государственных расходов в валовом национальном продукте, %

Страны 1960 г. 2005 г.

Австралия 21,2 32,9

Британия 32,2 40,2

Канада 28,6 42,1

Франция 34,6 54,3

Германия 32,4 49,6

Италия 30,1 49,1

Япония 17,5 36,9

Испания Нет данных 41,8

Швеция 31,0 60,8

США 26,8 32,8

Средняя величина 28,3 43,8

Источник: Economist, 2006. July 31 (The Road to 2050)


182



С этой (государственной) стороны приходу хаотической вак-

ханалии ставится серьезный заслон. О возврате к ситуации до

1930-х годов, когда расходы государств на общественные нужды,

и прежде всего на социальную сферу, были мизерными, не может

быть и речи. Можно с большим основанием предположить, что

в XXI в. силами государственных структур будут созданы гораздо

более жесткие правила, направленные на решение главных обще-

ственных задач, на стабильный экономический рост, на блокиро-

вание передачи разрушительных технологий в сомнительные руки,

для «предотвращения вооружения и для обороны от носителей

насилия» [142]. С большой долей уверенности можно предполагать

выработку соответствующей стратегии, создание соответствующих

контрольных органов.

По очень распространенному мнению, «демократии редко сра-

жаются друг с другом и смягчают давление на внутренних оппо-

нентов. Обычно в новых демократиях статус меньшинств улучша-

ется» [121. С. 59]. Если принять это положение за аксиому, то есть

все основания для оптимизма в борьбе с агрессивным насилием

и утратой общественной упорядоченности. Количество государств,

приобретших демократические формы волеизъявления населения

и системы управления, впечатляет (к примеру, Латинская Америка

перестала быть заповедным полем диктатур и пр.). Соответственно,

есть основания надеяться, что процесс демократизации ослабит

поток насилия.

Целый ряд государств более целеустремленно и эффективно,

чем прежде, решает задачу признания групповых прав и интересов

и стремится направить этнические конфликты в русло более искус-

ной компромиссной политики (стремясь предотвратить конфликты,

а не только сражаться с их последствиями). Видны признаки некото-

рого прогресса. Вьетнам и Индонезия ослабили репрессивные меры,

направленные против китайских меньшинств. Права малых групп

стали в Европе, Азии и Латинской Америке предметом более внима-

тельного общественного отношения, что облегчает решение некото-

рых проблем еще до стадии необратимого ожесточения сторон. Но

и самодовлеющие движения видят сейчас перед собой страшный

опыт своих более нетерпеливых коллег, пренебрегших цивилизо-


ÃËÀÂÀ 6.


183

ванными нормами решения социально-этнических вопросов, обра-

тившихся к мерам фактической гражданской войны и в результате

заплативших за свою нетерпимость страшную цену.

При этом следует указать на то, что большинство недавних этни-

ческих конфликтов начиналось с крайних позиций — с требования

полной независимости, а завершало свою борьбу тем, что доволь-

ствовалось удовлетворением гораздо более усеченных прав на авто-

номию (разительное исключение представляют собой поведение

лидеров повстанцев в Чечне и на Восточном Тиморе).

В конечном счете, как оказалось, главному источнику мирового

хаоса — ослаблению государственного механизма, влекущему интен-

сификацию трайбалистских, религиозных и этнических конфлик-

тов, криминализацию жизни, увеличение потока беженцев, круше-

ние основ цивилизованной жизни, может быть противопоставлено,

с одной стороны, укрепление значимости мирового общественного

мнения, требующего сохранения цивилизованных норм жизни,

а с другой — согласованные полицейские операции.

2. Военно-политические блоки. Военные союзы в общем и целом

не заинтересованы в расколе, ослаблении и распаде своего соста-

ва. Главный мировой военный блок нынешнего и будущего вре-

мени — Североатлантический союз (7 млн военнослужащих, две

трети мировых военных расходов) — в общем и целом подчиня-

ет любую форму местного сепаратизма общеблоковым интересам.

Приглушена критика Турции в Курдистане — Североатлантический

блок закрывает глаза на действия турецкой армии в отношении

курдов. Никто не собирается отстаивать права басконцев или кор-

сиканцев. Фактически существует молчаливое согласие НАТО на

любые жесткие меры национальных правительств (в данном случае

Испании и Франции) по отношению к сепаратистам в Басконии или

на Корсике. В то же время действия НАТО весной 1999 г. послужи-

ли своеобразным сигналом желательности компромисса со своими

этническими меньшинствами; в противном случае последователи

этнического самоутверждения будут кивать на помощь НАТО само-

утверждению косоваров-албанцев в соседней европейской стране.

А в марте 2003 г. весь мир бессильно смотрел на вторжение американ-

ских войск на неугрожающий им Ирак.


184



В целом в военных блоках существуют как бы два уровня отноше-

ний. На первом уровне звучит нечто близкое словам Н. Чемберлена

о Чехословакии во время Мюнхена: «Речь идет о споре в далекой

стране между народами, о которых мы ничего не знаем». Или

госсекретаря Дж. Бейкера, сказавшего в начале процесса распада

Югославии: «В этой схватке наши собаки не замешаны».

На втором уровне военная организация Запада, ведомая

Соединенными Штатами, продемонстрировала способность идти

на силовые действия, чтобы заменить хаотический мир, возникший

после краха коммунизма в Восточной Европе, новым порядком, не

крушащим окончательно суверенитет отдельных стран — трехсотлет-

нюю основу прежней относительной мировой стабильности.

При этом нужно отметить, что силы возмездия, хотя они и пока-

зали свою решимость, едва ли будут действовать более энергично.

Пафос наведения порядка не пользуется той всепоглощающей под-

держкой, которая была характерна, скажем, для периода холодной

войны. Изменились общественные координаты, иссякает жертвен-

ная решимость. Как пишет американский исследователь, вера в то,

что население Америки, «питающее отвращение к риску, поглощен-

ное проблемами собственного здоровья, испорченное величайшим

экономическим ростом в истории, может поддержать реальную

войну, просто ни на чем не основана»1.

3. Международные организации. На интернациональном уровне

в XXI в. Организация Объединенных Наций и ее специализиро-

ванные ответвления: Организация по безопасности и сотрудниче-

ству в Европе (ОБСЕ), Совет Европы, Организация Африканского

един ства, Организация исламской конференции и ряд других будут

осуществлять функцию поддержания процесса мирного разреше-

ния конфликтов. Есть все основания надеяться, что они предпри-

мут координированные коллективные усилия, стремясь повысить

эффективность своей борьбы с хаосом, ведущим мировое сообщество

к деградации. Агентство ООН по обычным вооружениям ужесточит

контроль за перемещением потоков оружия. Особое внимание будет

обращено на информационное поле с целью блокировать откровен-

1 World Policy Journal. Spring 1999. Р. 98.


ÃËÀÂÀ 6.


185

ную заангажированность могуще ственных средств массовой инфор-

мации: будет более полно учтен опыт Югославии — ее дезинтеграция

«началась с войны средств массовой информации, оркестрованных

заинтересованными сторонами»1.

Не будем списывать со счетов ослабленную Организацию

Объединенных Наций. Там, где интересы великих держав не затро-

нуты напрямую, Совет Безопасности ООН способен периодически

выдавать Генеральному секретарю мандат на защиту прав суве-

ренных государств — жертв интервенции. (В конце 1980-х годов

казалось, что миротворческие силы ООН становятся подлинно

стабилизирующей силой в мире. Не лишено черт реальности пред-

положение, что продленный в Камбодже мандат на пребывание сил

ООН мог бы стабилизировать ситуацию в этой стране.) В 1990-е годы

эта тенденция ооновского активизма проявила себя, несмотря на все

трудности: если за годы холодной войны в год принимались в сред-

нем 14 резолюций, а в 1990-е годы — по 80. Наибольший эффект

имели специализированные форумы Севера — Юга под эгидой ООН

по окружающей среде и развитию (Рио-де-Жанейро, 1992); по насе-

ленности и развитию (Каир, 1994); по проблемам женщин (Пекин,

1995); по глобальным климатическим изменениям (Киото, 1997).

Задача укрепления международных регулирующих функций ООН

вызывает дебаты прежде всего в направлении расширения числа

постоянных членов Совета Безопасности. Из подобных предложе-

ний наиболее общие — введение в Совет Безопасности в качестве

постоянных членов Германии, Японии и представителя развиваю-

щихся стран [143]. (Среди развивающихся стран борьба идет между

следующими претендентами: Индия — Пакистан — Индонезия,

Бразилия — Мексика — Аргентина, Нигерия — ЮАР — Египет.)

Очевидно стремление нынешних постоянных членов СБ прямо

или косвенно препятствовать понижению своего мирового статуса.

«Главную оппозицию реформам осуществляют, — констатирует аме-

риканец Б. Ривлин, — Соединенные Штаты» [144].

Среди международных организаций, на которые в наибольшей

степени падает борьба с торговым хаосом в XXI в., особенно выде-

1 Strategic Analysis. July 1999. Р. 555.


186



ляется Всемирная торговая организация (ВТО). По своей структуре

и механизму контроля над реализацией своих решений ВТО пред-

ставляет собой шаг вперед по сравнению с предшествующим ей ГАТТ

(Генеральное соглашение по тарифам и торговле). ВТО руководит

многосторонними торговыми соглашениями, она владеет долей

контроля над торговой политикой отдельных государств, ею вырабо-

тана система разрешения торговых споров. В отличие от ГАТТ ВТО

обладает правом принятия решений, которые обязательны к испол-

нению (если только против этих решений не собран консенсус всех

заинтересованных стран). ВТО имеет возможность стать краеуголь-

ным камнем мировой торговли. «Хотя поддержание экономического

режима в мировой экономике соответствует интересам США, только

будущее покажет, готовы ли США пожертвовать своими особыми

позициями первого среди равных ради установления более уравно-

вешенного многостороннего режима», — заключает американец

Н. Вудс [141. С. 393].

Финансовую стабильность мира регулирует Международный валют-

ный фонд (МВФ), в котором более пятидесяти с лишним лет заглав-

ную роль играют Соединенные Штаты. Некоторые перемены в про-

цедурах и правилах МВФ произошли в 1990-е годы, но лишь США, как

и прежде, могут заблокировать любой курс МВФ: иерархия, созданная

более полувека назад, продолжает действовать. Международный опыт

подводит к выводу, что для эффективного управления глобализиру-

ющейся мировой экономикой требуется укрепление международной

легитимности МВФ, большей степени привлечения представительств

заинтересованных стран. Требуется перемена фундаментального

характера [141. С. 394]. По мнению американского автора предло-

жений о модернизации МВФ Дж. Голда, «необходим смелый шаг,

комбинирующий вес отдельных стран с традиционным равенством

стран в международном праве. Следует придать новую силу доктрине

равенства государств» [145]. Пойдет ли единственная сверхдержава на

сознательную демократизацию организации, где она сейчас пользует-

ся огромным весом и непререкаемым влиянием?

4. США: отношение к хаосу. Фактом является, что Соединенные

Шта ты сохранили все инструменты холодной войны на прежнем

уровне (министерство обороны, Центральное разведывательное


ÃËÀÂÀ 6.


187

управление, Северо атлантический союз). Но эти органы наси-

лия созданы и приспособлены для борьбы с противником класса

Советского Союза и Варшавского договора, но не с более дробны-

ми и ярко выраженными конфликтами грядущего периода. В то же

время Вашингтон ослабил значимость таких организаций, как ООН,

уменьшил объем внешней помощи.

В наиболее влиятельной стране предстоящих десятилетий нового

века будет идти противоборство двух точек зрения.

Первая (пессимистическая) идейная позиция базируется на том,

что уже никто не способен гарантированно контролировать расту-

щий мировой беспорядок, что международное сообщество в любом

случае воспротивится попыткам привнести упорядоченность: мир

более не потерпит существования империй и имперского порядка.

И в этом плане США не всемогущи. Сказывается несовершенная

структура вооруженных сил Соединенных Штатов, «мобилизованных

для мировой войны, а не конфликтов нового периода» [146]. Пример

наказания Ирака за аннексию Кувейта не обладает необходимой убе-

дительностью: будущего нарушителя международных законов только

поощрит замедленная реакция и нерасторопность потенциальных

противников. Вряд ли он будет спокойно смотреть на то, как армада

сил возмездия методично (и уязвимо на этом этапе) в течение долгих

недель и месяцев безмятежно высаживается на свой плацдарм (в слу-

чае с Ираком — берег Персидского залива). Потенциальный агрессор

не будет слепо и фаталистически игнорировать полное воздушное

превосходство противостоящих сил. Он будет более энергичен, исхо-

дя хотя бы из соображений отчаяния и риска.

Пессимисты не верят в способность США вершить мировой

порядок по простой причине: сепаратные связи на региональном

уровне делают их плохим полицейским. К примеру, стратегиче-

ский союз США с Израилем делает Вашингтон безразличным

к бездонно богатыми нефтью арабам, прежде всего к планам палес-

тинцев. В то же время союзные отношения Америки с такими

странами, как Пакистан, делают американскую политику в дан-

ном регионе противостоящей фактическому региональному геге-

мону — Индии. Но еще более огорчает пессимистов растущее

небрежение Вашингтона к главному международному инструменту


188



стабильности, к Организации Объединенных Наций (и к другим

международным организациям). В начале второй половины ХХ в.

США аккуратнее других платили взносы в бюджет Организации

Объединенных Наций, они полностью поддерживали Мировой

банк, Международный валютный фонд и прочие организации гло-

бального охвата деятельности. До 1990-х годов США были главным

адвокатом и защитником созданных в ходе Второй мировой войны

(и сразу после нее) международных институтов. В той поддерж-

ке мировых дисциплинирующих институтов был свой очевидный

резон — статус-кво помогал лидеру удерживать свои позиции. Но

к рубежу ХХI в. в Вашингтоне возобладала суровая критика между-

народных институтов.

В результате в начале нового столетия — впервые после оконча-

ния Второй мировой войны — можно представить себе отход амери-

канцев от наследства либерального интернационализма Рузвельта —

Трумэна — Эйзенхауэра. В ходе второго срока пребывания у влас-

ти администрации Б. Клинтона Соединенные Штаты фактически

приостановили свое членство во всех основных международных

организациях, за исключением организации Североатлантического

договора (НАТО). Конгресс выступил с угрозой прекратить финан-

совые вклады, если международные организации не согласятся на

ряд существенных реформ. Опросы общественного мнения пока-

зали, что американская общественность не выразила возмущения

тактикой Конгресса, не выплачивающего задолженность этим инс-

титутам [147]. Вашингтон никогда не передавал в ооновское коман-

дование свои войска, номинально все же как бы подчинявшиеся не

Пентагону, а этой главной международной организации.

Американские солдаты вовсе не хотели бы гибнуть в ситуации,

когда их жертвы воспринимаются двусмысленно. Скажем, сома-

лийского генерала Айдида американское правительство назвало

преступником, но боевые действия против него не назвало офи-

циально декларированной войной. Американская общественность

увидела в действиях против Айдида некую полицейскую операцию,

а не начало войны. В войне жертвы воспринимаются как суровая

необходимость. Но жертвы в полицейской операции воспринима-

ются определенно иначе. В ней должны гибнуть преступники, а не


ÃËÀÂÀ 6.


189

полицейские. В этой обстановке правительство США стоит перед

кризисом в Ираке и Афганистане.

6.4. Ãëîáàëüíûé ñöåíàðèé IV: «Ïîëèòèêà íå âñåãäà èìååò ëîêàëüíûé õàðàêòåð»

«В «литературном» сценарии мы видим новый мир, в котором

государства-нации уже не являются главным элементом междуна-

родной системы. Рассредоточение мощи и влияния ослабляет силу

государств и придает силу «поднациональным» и наднациональным

международным организациям, включая сюда социальные и поли-

тические движения. Растущая общественная обеспокоенность отно-

сительно экологической деградации и неспособного объединить

данную нацию правительства придает силу созданным политически-

ми активистами сетям, которые начинают бороться за контроль над

решением главных вопросов в национальных столицах. Технология

глобальных коммуникаций, делающая бессмысленными националь-

ные границы, позволяет даже отдельным индивидуумам непосред-

ственно возглавить группы заинтересованных лиц. Защита окружаю-

щей среды становится проблемой, в решении которой объединяются

самые различные интересы» [1. С. 89].

Условиями реализации нижеследующего сценария является сле-

дующее.

Ослабление государственной власти и децентрализация мира.

Диаспоры, профсоюзы, негосударственные организации,

этнические группы, религиозные организации получают значитель-

ное влияние и устанавливают между собой формальные и нефор-

мальные отношения с государственными органами.

Коммуникационная технология позволяет осуществляться

«вездесущей» и постоянной интеграции отдельных групп в крити-

чески важные сферы [1. С. 89].

Аналитики из американской разведки приводят вымышленную ста-

тью из британской газеты Financial Times от 14 сентября 2024 г.

«Политика не всегда является локальной»:

«Мы живем в новой эре, где правительство, увы, не является

королем. Мы и прежде говорили о конце Вестфальской эры, но

�

�

�


190



в глубине души мы не верили в этот конец. Но теперь мы обязаны

признать новую силу надгосударственных организаций. В отличие

от правительств они действительно делают важное дело. Я говорю

о недавно подписанном договоре об изменении земного клима-

та, который ныне регулирует выброс углекислого газа и создает

глобальные программы по восстанавливаемому энергетическому

сырью, формулирует новые технологии, помогающие справиться

с нехваткой питьевой воды» [1. С. 90].

Все это было бы невозможным, если бы не серия планетарных

катастроф. Ураган в Нью-Йорке оказался решающим обстоятель-

ством, случившимся во время прохождения Генеральной Ассамблеи

ООН. Профессионалы, неправительственные и религиозные органи-

зации начали действовать, не обращая внимания на государственные

границы. Всех поразил и циклон в Бангладеш, заставивший межго-

сударственную комиссию сделать весьма суровые выводы. Создалась

критическая кризисная атмосфера — один из важнейших моментов

в мировой истории.

Было налажено межгосударственное сотрудничество. Мы меч-

тали об этом в Европейском союзе, но никогда не могли достичь

такой степени согласованности. Многое можно объяснить подъ-

емом среднего класса в России, Китае и Индии. Они потребовали

от своих правительств действий, на которые те оказались неспособ-

ными. Средний класс в этих странах обращает внимание на то, что

не всем можно пожертвовать ради быстрого экономического разви-

тия. Религиозные организации не могли более терпеть страданий

стран к югу от Сахары.

Неправительственные организации оказались более сведущими

и умелыми, чем их правительства. ООН предоставила 20 мест для

NGOs. Чтобы избежать Армагеддона, правительства пошли на уступ-

ки. Мир стал управляться иначе и лучше [1. С. 91].

Шаги, связанные с изменением климата, скорее всего будут

заметно определять многосторонние отношения, и, в частности,

Соединенным Штатам наверняка придется преодолеть серьезную

двустороннюю напряженность, чтобы изменить внутреннюю эколо-

гическую политику и стать лидером в мировом движении в защиту

окружающей среды. Все научное сообщество солидарно во мне-


ÃËÀÂÀ 6.


191

нии, что парниковый эффект реален и что средняя температура

поверхности за прошлый век возросла, однако остается неясность

относительно причинно-следственной связи и возможных оздорови-

тельных мер. По оценкам экспертов конференции, финансируемой

NIC, обеспокоенность по поводу парниковых газов, среди крупней-

ших поставщиков которых Китай и Индия, будет неуклонно расти

вплоть до 2020 г. По-видимому, будут происходить многочисленные

погодные явления, которые станут связывать (не всегда правильно)

с глобальным потеплением. Любое из этих событий может вызвать

волну призывов к США как к крупнейшему поставщику парниковых

газов предпринять решительные шаги, чтобы сократить потребление

ископаемого топлива.

Рост связности компьютерных систем будет также сопровождать-

ся распространением транснациональных виртуальных сообществ

по интересам — тенденция, которая может не только осложнить

способность государственных и глобальных институтов добиваться

согласия внутри стран и проводить в жизнь решения, но и угрожать

авторитету и законности последних. Иногда члены группы, основан-

ной на общности религиозных, культурных, этнических или иных

интересов, могут разрываться между присущим им нацио нальным

менталитетом и другими видами идентичности. У таких групп есть

весомый потенциал для продавливания на национальном и даже гло-

бальном уровне нужных решений по широкому спектру вопросов,

обычно находящихся в компетенции государственных структур.

Именно Интернет станет главным стимулом для создания гло-

бальных движений, что может оказаться и здоровой силой в меж-

дународных отношениях. Например, общение диаспор с помощью

современных технологий в группах на родном языке способствует не

только сохранению национального языка и культуры перед лицом

набирающей обороты эмиграции и культурных перемен, но и фор-

мированию политической и экономической силы.

Вполне вероятно появление популистских идей в качестве мощ-

ной политической и социальной силы, главным образом потому,

что глобализация угрожает усилением социальной разобщенности

в экономическом и этническом аспектах. В частности, в некоторых

областях Латинской Америки неспособность элит адаптироваться


192



к растущим требованиям свободного рынка и демократии наверняка

спровоцирует новый всплеск популистских настроений и вынудит

местные движения, до сей поры стремившиеся добиваться перемен

демократическими средствами, пойти на более радикальные меры

ради того, что они считают своей «справедливой долей» политиче-

ской власти и благосостояния.

Однако, как в случае с религией, популизм необязательно будет

враждебен политическому развитию — он может стимулировать

более широкое участие в политическом процессе. Угрозу общего воз-

врата к режиму военной хунты на территории Латинской Америки

видят лишь немногие эксперты.

Те страны Латинской Америки, которые успешнее других адап-

тируются к переменам, выстраивают более прочные и эффективные

демократические институты, чтобы разрабатывать более универсаль-

ные и оперативные политические стратегии и укреплять доверие

граждан и инвесторов. Ощущение экономического процветания

и надежда, что оно продлится вечно, — залог долгосрочного кредита

доверия к демократическим системам.

Всплеск национализма и курс на популизм могут стать пробле-

мой и для азиатских государств. Многие из них, такие, как Лаос,

Камбоджа и Бирма, не способны справляться с растущими запроса-

ми населения и рискуют потерпеть крах.

6.5. Êîììåíòàðèé àâòîðîâ ê Ãëîáàëüíîìó ñöåíàðèþ IV

Общая тональность футурологических расчетов будущего, несмот-

ря на феноменальные обещания современной науки, выглядит пес-

симистичной. Ответственные исследователи не могут игнорировать

факторов мировой несправедливости, генерирующей озлобление,

иррациональность, жесткую решимость обратиться к силовым рыча-

гам. А порой и простое неумение просчитать ход своих действий на

несколько шагов вперед.

В основных сценариях на 30–50 лет вперед нет сигналов о «конце

света», но они характерны предсказанием масштабных конфликтов,

вплоть до мировых войн. Семь прогнозов заслуживают особого внимания.


ÃËÀÂÀ 6.


193

1. Дж. Модельски и У. Томпсон основное внимание обращают на

соперничество из-за земных пространств и невосполнимых ресурсов. Еще

более важным они считают имперское самоутверждение — стрем-

ление лидирующей державы занять позиции гегемона. Это, по их

мнению, неизбежно вызовет яростное противодействие [58. С. 111].

Ближайший кризис породит геополитический подъем Китая и то,

как будет воспринято в мире его новое могущество.

2. Дж. Арриги полагает, что начало упадка мировых лидеров нане-

сет удар по мировым фондовым биржам, приведет в хаос мировую

торговлю, вызовет деградацию производства, результатом чего будет

ужесточение межгосударственных отношений, обострение конку-

рентного соперничества, грозящее силовым конфликтом между 2030

и 2040 гг. [148].

3. И. Валлерстайн предвидит окончание длительного периода эконо-

мического роста, что обусловит социальную поляризацию и сделает

безнадежными попытки удержать социальный мир. Всеобщее ожес-

точение будет связано с неприятием Соединенными Штатами своего

относительного ослабления, что приведет к противостоянию США

(совместно с Японией и Китаем) и объединенной Европы — вплоть

до глобального катаклизма [149. С. 123–136].

4. Дж. Голдстайн объясняет грядущий конфликт слишком быстрым

экономическим развитием, которое обостряет борьбу за естественные

и невосстановимые ресурсы, за земельные пространства. Богатые

страны не согласятся на более скудный ресурсный рацион, а бедные

найдут способы своей консолидации. И в условиях общего экономи-

ческого подъема (не спада!) ведущие страны столкнутся между собой

примерно в 2030 г. [150].

5. С. Хантингтон считает цивилизационные противоречия принци-

пиальными, практически не поддающимися компромиссу. «Линии

соприкосновений цивилизаций станут фронтами будущего». Каждая

из цивилизаций имеет глубокий тыл, неиссякаемые сотни милли-

онов приверженцев, моральную обусловленность жертвенности. Он

предвидит ту или иную форму конфронтации Запада против ведо-

мой Китаем коалиции китайской и исламской цивилизаций и даже

более широкую конфронтацию «Запада против не-Запада», ведущую

к хаосу и конфликту [151].


194



6. К. Уолтс предвидит противостояние Запада со всем прочим

миром в условиях растущей многополярности (он видит некий сдер-

живающий фактор в обладании ядерным оружием, в страхе перед

его применением). Конечный конфликт разразится в свете того, что

современный международный политический менеджмент, система

международных организаций (начиная с ООН), третейский арбит-

раж неадекватны встающим перед миром проблемам [152]. Как

утверждает К. Райс, «для Америки и наших союзников наиболее важ-

ной задачей является найти правильный баланс в отношении России

и Китая» [153].

7. Х. Макрэй полагает, что доминирующим над всем является

распространение ядерного оружия. Мир становится все более опасным

местом для жизни «из-за неизбежности несчастных случаев и воз-

можности ядерной войны» [154]. «Более четырехсот атомных элек-

тростанций и множество других атомных объектов в мире не могут

однажды не обнаружить естественной способности человека оши-

баться. Мир после 2020 г. будет значительно более опасным. Даже

в самом оптимистичном и пригретом историей обществе — амери-

канском — 53% населения считают, что наступающий XXI в. будет

еще более кровавым, чем его предшественник»1.

Несколько сценариев основывается на столь реалистических

предпосылках, что их игнорирование было бы вызовом разуму

и осмотрительности. На нашей планете существуют несколько

узлов противоречий, способных вызвать колоссальный по мас-

штабам мировой взрыв. Дело и в задействованных в потенциаль-

ном конфликте силах, и в исключительной значимости нескольких

регионов для общей жизнедеятельности человечества и его отде-

льных регионов.

6.5.1. Ðàñïðîñòðàíåíèå ÿäåðíîãî îðóæèÿ

Мир молчаливо признает наличие ядерного оружия у Израиля.

Не является фантастическим предположение, что Северная Корея

может во второй раз (как это она уже делала в 1998 г.) запустить бал-

листическую ракету через территорию Японии в акваторию Тихого

1 Foreign Policy. Spring 1999. Р. 112.


ÃËÀÂÀ 6.


195

океана, но на этот раз с ядерной боеголовкой. Не далее корейцев

подошел к ядерному оружию Иран.

Вслед за этим Сенат США проголосует за развертывание нацио-

нальной системы противоракетной обороны (НПРО), даже если

технические возможности реализации такого замысла еще не будут

казаться убедительными. Администрация США объявляет, что воз-

ражения России не являются для США препятствием для развер-

тывания системы НПРО. Тогда российское правительство объяв-

ляет себя свободным от следования положениям Договора СНВ-2.

В результате проблема легальных и практических основ возобнов-

ления Договора о нераспространении ядерного оружия остается

открытой, поскольку Конгресс США не принял закон о всеобщем

и полном запрещении ядерных испытаний.

Напуганная северокорейскими испытаниями Япония согласится

внести свою долю в создание системы противоракетной обороны.

В ответ это заставит КНР выступить с предупреждением, что созда-

ние Японией или Тайванем такой системы обороны поведет Пекин

к ускорению процесса создания наступательных вооружений (рас-

полагая некоторыми новыми американскими ядерными секретами,

КНР может быстрее миниатюризировать свои боеголовки — реша-

ющий шаг на пути создания мирвированных боеголовок, когда одна

общая боеголовка может нести несколько строго индивидуально

направленных ядерных боезарядов, что фактически обесценивает

систему противоракетной обороны). Эта угроза будет более чем

ощутима в Индии, работающей над созданием баллистических

ракет дальнего радиуса действия. Бумеранг сделает полный оборот:

Конгресс США теперь уже будет полностью уверен в необходимости

создания НПРО. Так малый запуск очень бедной страной ракеты

сомнительного качества может привести в действие силы, изме-

няющие весь мировой баланс. Станет еще более ясно, что ядерная

эскалация сейчас касается всего мирового сообщества, а не только

двух-трех его членов. И кризис может инициировать далеко не самый

мощный его член. По словам американца Джонатана Шелла, «любое

развитие ядерного оружия или систем его доставки создает давле-

ние, ощутимое повсюду в том, что является сейчас глобальной сетью

действий и противодействий» [155].


196



6.5.2. Áëîêàäà Ïåðñèäñêîãî çàëèâà

Одним из критически важных регионов является Персидский

залив. Природа распорядилась так, что в его недрах и недрах при-

брежных стран находится треть главного энергоносителя Земли —

нефти. Государство, которое перекроет соединяющий Персидский

залив с Индийским океаном Ормузский пролив, будет обладать

контролем над жизнедеятельностью двух наиболее развитых реги-

онов Земли — Западной Европы и Восточной Азии. Со времени

перехода своих дредноутов на жидкое топливо этот пролив контро-

лировала Британия. Выйдя на орбиту глобального всемогущества,

Америка с 1947 г. разместила здесь свои значительные силы, кос-

венно получив контроль над физическим развитием двух вышеназ-

ванных регионов.

Соединенные Штаты строили свое преобладание в Персидском

заливе (или просто Заливе — всем понятное геостратегическое сокра-

щение), опираясь на два крупнейших прибрежных государства —

Иран и Саудовскую Аравию. Оба стратегических союзника Америки

в Персидском заливе были оснащены почти исключительно амери-

канским оружием, военная элита обеих стран получила образование

в американских военных училищах. Но революция 1979 г. в Иране

подорвала эту схему, Иран превратился во враждебное США госу-

дарство, и с тех пор господство над Ормузским проливом находится

в пределах удара недовольной существующим положением силы.

Чтобы оценить степень потенциальной угрозы, следует сопоставить

силы находящихся здесь государств.

Сложности перехода от авторитаризма к демократии очевидны.

Никто не будет отрицать и различия двух эпох. И все же главное

в сравнении — это то, что ни президентская администрация, ни

армия, ни органы безопасности, уязвимые в отношении дезоргани-

зации и коррупции, не представляют собой некой альтернативной

институциональной базы антилиберализма, системы строгой госу-

дарственности антибуржуазной направленности. И хотя поражение

демократии в России более чем возможно, но жесткая организо-

ванность и жертвенная готовность сил реванша представляются

сомнительными. В обозримое время любой антилиберальный режим

в России наследует и разовьет столь же слабый государственный


ÃËÀÂÀ 6.


197

режим, если не еще слабее. Подлинно харизматичные лидеры,

неодолимые в своем самоутверждении идеи, возможно, прячутся

за историческим поворотом, но их нет на политическом горизонте

современной России.

Как отмечает Г.И. Мусихин, подобно тому, как в веймарской

Германии, так и в России 1990-х, высшая бюро кратия вкупе с пре-

зидентом сначала разрушила почти все институциональные основы

политической системы, а потом обнаружила собственную неспособ-

ность управлять в таких условиях, пошла на союз с крайними эле-

ментами, теша себя несбыточными надеждами приручить их.

При всей схожести происходящего, Россия едва ли повторит опыт

веймарской Германии. Организационная дряблость всегда была при-

чиной цивилизационной слабости догоняющей Запад России. Она

же не позволила спонтанного роста самоорганизации. Из многих

возможных бед России придется скорее всего продолжать страдать от

организационной слабости.

И последнее по счету, но не по значимости. Атомизация соци-

альных сил в России — едва ли не наиболее важный социальный

процесс. Окончилась эра полумиллионных демонстраций, завер-

шилась эпоха общих идей. Эта атомизация, с одной стороны,

несомненно, препятствует созданию демократических институтов,

но она же встает на пути мощного организованного оппозицион-

ного потока, явственно мешает формированию авторитаризма. Тот

факт, что даже президент слабо опирается на структурированные

политические силы («Единство»), говорит о дефиците подлинной

стабильности.

Драма разворачивалась на наших глазах. Россия отказалась от

коммунизма и пошла в неведомое будущее. Ориентирами были

рынок и демократия. Но после стремительной приватизации обще-

ственной собственности машина перемен потеряла макроориен-

тиры и встретила проблемы, которые можно было предвидеть для

государства, не решившего коренные вопросы: стабильное госу-

дарственное устрой ство, вертикаль государственного подчинения,

характер собственности на землю, управление сектором государст-

венного капитализма, принципы налогообложения. За бортом вни-

мания осталось главное — сохранение созданной предшествующими


198



поколениями промышленности, путь технологического подъема,

сохранение и развитие фундаментальной науки, политика в СНГ.

Все затмила конъюнктура: бюджет, инфляция, конвертируемость

рубля — кризисное реагирование, а не проведение подлинных

реформ, до которых не дошли руки до такой степени, что само поня-

тие «реформа» оказалось девальвированным. Реформами стали име-

новать банальные перемены курса, заурядные чиновничьи повороты,

что и дискредитировало само понятие, отныне связанное с падением

производства, крахом науки, хаосом в обществе.

И вот в этой ситуации во второй раз за столетие Запад жестко тре-

бует продвижения вперед. На этот раз не на галицийские предгорья

Карпат, но в не менее опасном направлении. Как и в далеком 1917-м,

Запад, не желая открывать глаза на подлинные российские пробле-

мы, обещает лояльность только в обмен на продолжение движения,

начатого в 1992 г. в направлении, которое объективно привело

к отказу от наследия индустриализации в пользу животворного хаоса,

раскрепощения экономического индивида. Любопытно, какого мне-

ния был бы о нас Запад, если бы Россия предложила ему перемены,

в результате которых он терял бы половину валового националь-

ного продукта, десятилетие в средней продолжительности жизни,

две трети жизненного уровня, а приобретал бы многомиллионную

безработицу, анархическую деградацию общества, деквалификацию

миллионов специалистов, спустившихся на социальное дно? Так

ли хороша дорога, ухабы и пропасти которой начинают вызывать

ненависть даже у взращенного в любви к западной культуре народа,

ненависть в отношении хладнокровных педантов, ставящих правила

удобной для себя игры важнее гуманитарной катастрофы целого

народа. Как и в далеком 1917-м, народ терял смысл происходящего,

чему способствует молчание вождей по вопросу о целях будущего.

Наступала жестокая демодернизация.

Не оказав должной поддержки, Запад нанес удар прежде всего

по своему лучшему союзнику в России — на этот раз по российской

интеллигенции, многие годы прививавшей «самому читающему

народу» любовь и уважение к рациональности и гуманизму Запада,

колыбели науки, противоположной анархическому самообману.

Триста лет сближаясь с Западом Россия стремилась избавиться от


ÃËÀÂÀ 6.


199

фетишизма, в том числе и словесного. Реформы — желанный путь

развития общества. Но «реформы» без расшифровки, реформы

как символ согласия с союзником — формула похода с закрытыми

глазами, столь же опасного, как и перед первым коммунистиче-

ским взрывом. Ллойд Джорджу, валлийскому мудрецу, следовало

раньше сделать свой вывод. Как и его сегодняшним западным

наследникам.

6.5.3. Ïîòåíöèàë íàñèëèÿ

Если внешнему миру, в том числе России, еще долгое время

придется иметь дело с энергичной западной цивилизацией — сосуще-

ствуя или сближаясь, то особое внимание привлечет не только все-

мирно признанный гуманитарный потенциал Запада, но и его менее

светлая, но стойкая черта — постоянное обращение к насилию.

Этот компонент западного цивилизационного кода прежде всего

связан с теми этапами его развития, когда руководящие отвлеченные

идеи (и их внедрение) получили приоритет над прагматизмом.

Уже в самом процессе становления прометеевской личности,

в ходе утверждения фаустовского менталитета безграничных воз-

можностей для западного человека (рельефно наблюдаемого в века

Ренессанса) ощущается тяжесть невероятной гордыни, непоколе-

бимой самоуверенности, бездонного эгоизма, который сокраща-

ет пространство для гуманистического решения межлично стных,

межгосударственных споров, для сохранения достоинства каждой

из вступающих в конфликт сторон. На заре становления Запада то

были единичные случаи, оттенявшие индивидуальную гениаль-

ность «титанов Возрождения», которым необходимо было верить

в собственные ресурсы, возвышаясь над ночью Средневековья. Но

в дальнейшем гуманистическое начало не блокировало проявления

насильственного самоутверждения.

В истории Запада возобладание насилия на всеобъемлющем,

массовом уровне случалось по меньшей мере трижды. В первый

раз мы это наблюдаем во время Реформации и Контрреформации,

когда противостоящие друг другу стороны навязывали свое видение

боже ственного начала с невиданной жестокостью. Центральная

Европа превратилась в пустыню, в Германии осталась лишь треть


200



населения. Король Карл IX, говорят, улыбнулся в жизни лишь один

раз, — услышав о Варфоломеевской ночи. Качество фантастиче ской

непримиримости, не видящей иного, кроме насилия, выхода из

идейного спора, было продемонстрировано нарождающейся запад-

ной цивилизацией посредством террора. В огне религиозных войн

цивилизация, уже давшая миру Сервантеса, Спинозу, Монтеня,

Кальдерона, Шекспира, уничтожила миллионы своих жителей.

«Причиной этого варварства, — пишут Э. Стилмен и У. Пфафф, —

было фаустовское стремление владеть не только физическим окру-

жением, но социальным порядком — вот особая страсть западного

человека» [156].

Возобладание протестантизма на Западе, завоевавшего в XVIII в.

львиную долю территорий, которые были не в состоянии противо-

стоять экспансии Запада, великий английский историк А. Тойнби

назвал «несчастьем для человечества, ибо протестантский темпе-

рамент, установки и поведение относительно других рас, как и во

многих других вопросах, в основном вдохновляются Ветхим Заветом;

а в вопросе о расе изречения древнего сирийского пророка весьма

прозрачны и крайне дики» [157].

Во второй раз западная цивилизация в континентальном мас-

штабе проявила внутренний ингредиент насилия во время Великой

французской революции и последующих Наполеоновских войн.

Снова идея (точнее, идеал) стала много важнее реальности, которую

следовало к этому идеалу приспособить. Гильотина — символ этого

периода и одновременно символ того, что даже век Просвещения

имел свою темную оборотную сторону, заключающуюся в фаустов-

ском стремлении «воплотить очевидное». В данном случае — оче-

видные благие идеалы разума. Робеспьер и его соратники именно

таким образом интерпретировали волевое основание западной циви-

лизации, а Наполеон расширил рамки силового воплощения умоз-

рительных идеалов до безбрежных географических пределов. Армия

Французской республики (а затем консулата и империи) номинально

сражалась не за французскую гегемонию в Европе, а за идеи наро-

доправия и свободы. Потребовалось завоевать всю Европу и сжечь

Москву, чтобы у почти покоренного континента возникли сомнения.

Но нам важно увидеть не противоречие между сутью и видимостью,


ÃËÀÂÀ 6.


201

а неизменный побочный эффект фаустианского презрения к любым

преградам. Воплощение идеала любым способом означало роко-

вое насилие в огромном масш табе — опасная черта цивилизации

Запада.

В третий раз бескомпромиссное «горение за идею» опалило

Европу в век идеологий, в XX век. Жертвы тоталитарных идейных

систем, жертвы фашизма, практически завоевавшего весь евро-

пейский Запад (за исключением Британии), представляют собой

жертвы той черты западного развития, когда умозрительная идея

в массовом порядке подается как очевидная и (уверовав в очевид-

ное как непреложное и обязательное) западная цивилизация не

знающих предела народов бросается слепо вперед, думая лишь об

эффективности.

В ходе Первой мировой войны Запад сделал науку главным

инстру ментом массового убийства, а в 1945 г., с изобретением

ядерного оружия, — и самоубийства человечества. Без внезапно

открывшегося нового лица Запада, встреченного Россией на линии

герман ского пулеметного огня в 1914–1917 гг., не было бы непере-

даваемых конвульсий русской революции с последующей битвой

с собст венным историческим грузом, обнаруженным революционе-

рами в отсталом косном крестьянстве. Запад, его идеи и практика,

его идеологи и апологеты содействовали зарождению в нашем веке

нового вида насилия: уничтожения не города или страны, а расы

или класса людей. Произошла своего рода этическая революция:

ради торжества некой идеи следовало пройти по трупам не только

ее противников, но и сомневающихся. Безграничность — фаустов-

ское отношение к жизненным преградам — породила тотальный

террор и сделала приемлемым тотальное истребление людских

масс, выделяемых по абстракт ному признаку. Фаустовской амби-

цией стало уже не преодоление физических преград на Земле,

а титаническое насилие в отношении людей, населяющих эту

Землю. Не будем касаться очевидного — огромных бессмысленных

битв двух мировых войн, по следующего политического террора

в России и Германии, геноцида и варварского опрощения целых

народов. Не будем ориентироваться на «юберменшей» социальной

или националистической патологии. Обратимся к тем, кто еще


202



«держал факел» западной цивилизации. Весной 1942 г. любимец

Черчилля — министр иностранных дел Британии А. Иден — наста-

ивал на избрании в качестве целей городов Германии с населением

менее 150 тыс. человек, недостаточно охраняемых и, с точки зрения

военных целей, второстепенных. «Я за бомбардировку районов

рабочего населения в Германии. Я последователь Кромвеля, я верю

в «пролитие крови во имя Бога» [158]. Террор стал рабом идеи.

Западная цивилизация еще раз показала спутницу своего гуманиз-

ма. Прометеевский человек проявил фантастические способности

не только в борьбе с природой, но и в отстаивании своих идеалов,

часть которых была исторически обречена на то, чтобы быть лож-

ной. Потенциал насилия, обнаруженный в западной цивилизации,

самым непо средственным образом сказался на отношении Запада

к внешнему миру. Современный исследователь признает: «Подъем

Запада зависел от применения силы, от того факта, что воен-

ный баланс между европейцами и их заморскими противниками

менялся в пользу первой стороны... Ключом к успеху Запада между

1500 и 1750 гг. явились изменения в способности вести эффектив-

ные боевые дей ствия: дисциплина, организация войск, совершен-

ствование системы транспорта и снабжения, военные изобретения,

массовый выпуск военной техники» [159].

Приходится констатировать, что мировая революция вестер-

низации не создала мирного глобального порядка, направляемого

аскетичным и всеобъемлющим гуманным рационализмом — луч-

шим качеством западной цивилизации. «Объединяя все давления,

внутренне присущие ее собственной динамичной эволюции, рево-

люция вестернизации осуществила создание всемирной ассоциации

народов, свела вопреки их воле в неотвратимую и в высшей степе-

ни нестабильную взаимозависимость, характерную взрывоопасным

внутренним давлением». Под слоем единой науки, коммуникаций

и технологии оказался шаткий фундамент, размываемый глубочай-

шими различиями в культуре. В эру «после идеологии» это различие

неизбежно должно было выйти на первый план. Подвергшиеся

смертельной опасности в пятисотлетие вестернизации, неотвра-

тимому воздействию Запада страны выжили и, более того, обрели

ту роковую и центральную значимость, которой никогда не имели


ÃËÀÂÀ 6.


прежде. Раньше принадлежность к иным цивилизациям была вопро-

сом различия, родового пятна, ныне она — вопрос сути, центральное

звено мировоззрения не только стран, но и материков. И на гори-

зонте замаячил спор мировых религий, все более приобретающих

роль последнего убежища для отодвинутых вестернизаций с пути

собственного развития континентов. Мы живем в период опасной

неустойчивости, раздираемые лояльностью к своим странам, наци-

ям, регионам и одновременной абсолютной технологически-инфор-

мационно-идейной зависимостью от Запада.

Разумеется, критика Запада и догоняющей Запад модели модер-

низации показывает трагическую неосуществимость ряда перспек-

тив модернизма, на которые уповали прежде, из-за невозможности

пренебрежения культурами разных народов. Как уже было отмечено

Э. Гуссерлем, Запад не реализовал своего гуманистического потен-

циала, который казался его перспективой. Но будущее возвышение

других стран также не гарантирует осуществления этой задачи.


204

ÃËÀÂÀ 7.

Âåëèêèå äåðæàâû

â ìíîãîïîëÿðíîì ìèðå

7.1. Âîçìîæíîñòè äîìèíèðîâàíèÿ Àìåðèêè

Пять столетий Запад владел миром, демонстрируя несокруши-

мую энергию и волю. Все гордые незападные государства так или

иначе, после Колумба, да Гамы и Ченселора, после выхода амери-

канцев за Аллеганы, после прорыва испанцев к Тихому океану, после

колонизации Африки и Азии подчинились Западу. Несколько волн

промышленно-научных революций закрепили опеку конкистадоров

и колонизаторов над громадными просторами мира. В 1990-е годы не

устояла в своей независимости и Россия — последний избежавший

прямого западного контроля район Евразии. Экономический три-

умф Соединенных Штатов породил поистине жесткую уверенность

Запада (как военно-экономического лидера мира) в практически

необратимом овладении главными рычагами мирового развития.

Глобализация закрепила возможности Запада и его американско-

го авангарда осуществлять мировое доминирование. Зашла речь

о «конце истории».

«В международной системе, которая будет складываться в бли-

жайшую четверть века, США, более, чем кто-либо другой, будут

самым важным фактором. Но у них в будущем будет меньше отно-

сительной мощи, чем за предшествующее столетие. Из-за относи-

тельного упадка своей экономики и (в меньшей степени) военной


ÃËÀÂÀ 7.

Âåëèêèå äåðæàâû â ìíîãîïîëÿðíîì ìèðå

205

мощи Соединенные Штаты не будут более обладать той гибкостью

в выборе пути, как это было прежде. Мы полагаем, что желание

играть главенствующую роль будет у США более ограниченным, чем

прежде, по мере того, как экономическая и военная мощь страны

будет пересматриваться американскими избирателями» [1. С. 93].

«Ðàçâèòèå îêðóæàþùåãî ìèðà, îñîáåííî ðàçâèòèå

êëþ÷åâûõ ñòðàí — îñîáåííî Êèòàÿ è Ðîññèè — áóäåò

êðèòè÷åñêîé çíà÷èìîñòè îãðàíè÷èòåëåì àìåðèêàí-

ñêîé ïîëèòèêè. Â ìèðå áóäåò ñðàâíèòåëüíî ìåíü-

øå êîíôëèêòîâ, îòíîøåíèÿ ìåæäó ñòðàíàìè áóäóò

áîëåå ìÿãêèìè íà ïóòè ôîðìèðîâàíèÿ ìíîãîïîëÿð-

íîé ñèñòåìû, â êîòîðîé ÑØÀ áóäóò âñåãî ëèøü

ïåðâûìè ñðåäè ðàâíûõ. Â êîíå÷íîì ñ÷åòå îêðóæà-

þùèå îáñòîÿòåëüñòâà áóäóò îïðåäåëÿòü ïàðàìåòðû

àìåðèêàíñêîé âíåøíåé ïîëèòèêè» [1. Ñ. 93].

Специалисты из американской разведки указывают на то, что

стремление внутри США к мировому лидерству еще долгое время

будет сильным, но возможности такого лидерства будут иссякать. Но

в отдельных регионах мощь Соединенных Штатов будет ощутимой

еще долгие годы — прежде всего это Ближний Восток и некоторые

регионы Азии. Проведенные недавно обзоры [1. С. 95–96] показы-

вают рост обеспокоенности невероятным подъемом Китая, что дает

шанс Америке как единственной контрсиле. Соседние страны опаса-

ются военной модернизации Китая — даже если Пекин наладит свои

отношения с Тайпеем. На Ближнем Востоке ядерный Иран усилит

давление, направленное на вытеснение США из региона и против

американского «ядерного зонтика» над Израилем [1. С. 93].

Немалое число стран поддерживает американское препятство-

вание расширению круга стран, обладающих оружием массового

поражения.

Переходя в мир, где множество стран борется за обладание при-

родными ресурсами, Соединенные Штаты могут найти немало союз-

ников в деле охранения доступа к указанным природным богатствам,

но — общая тенденция — произойдет сокращение числа таких союз-


206



ников. После двух мировых и холодной войны главенствующего положе-

ния достигли Соединенные Штаты Америки благодаря гигантскому

размеру своей экономики, эффективности своих рынков капитала,

преобладанию в информационной сфере. Но неудачное правление

президента Буша, его авантюры в Ираке и Афганистане способство-

вали бесплодному ослаблению американской мощи.

Экономика. У США в начале третьего тысячелетия была не

только самая мощная, но и самая эффективная экономика мира. Начавшийся в 1992 г. десятилетний подъем закрепил лидирующее

положение американской экономики в мировом взаимообмене,

в мировых финансовых учреждениях, в осуществлении международ-

ной экономической помощи. Между 1990 и 2001 гг. американская

экономика выросла на 27%, тогда как западноевропейская — на 15%,

а японская — лишь на 9% [56. С. 16]. Доля США в мировом валовом

продукте увеличилась между 1996 и 2000 гг. с 25,9 до 30,4% [160].

На пороге нового века уровень безработицы упал до фантастически

низких 4%. В 2005 г. американцы истратили на строительство новых

домов 2,5 трлн долл. Абсолютная и относительная мощь Америки

достигла значительных высот, о чем свидетельствует табл. 6.

Таблица 6

ВВП ведущих стран мира в 2009 г., трлн долл. (прогноз)

США Япония Германия Франция Британия Италия КНР РФ

14,800 5,388 3,440 2,734 2,442 2,334 4,800 1,700

Источники: The World in 2009. London: The Economist Publications. Р 62–69; International

Security. Summer 2005. Р. 12

В Америке промышленный рабочий работает в год 1966 часов.

Это значительно больше, чем в других развитых странах. В Японии

данный показатель равен 1889 часам, в Австралии — 1867, в Новой

Зеландии — 1838, в Британии — 1731, во Франции — 1656, в Швеции —

1582, в Германии — 1560, в Норвегии — 1399 часам. В среднем аме-

риканский рабочий трудится на 350 час. больше, чем европейский

рабочий. 60% американских тинейджеров работают — это в 3 раза

больше, чем в среднем в развитых странах. Сознаться в безделье для


ÃËÀÂÀ 7.


207

американца просто стыдно. 90% американцев утверждают, что готовы

работать интенсивнее, «если это в интересах дела», 67% не приветст-

вуют социальные изменения, которые ведут к менее напряженной

работе1. В условиях битвы культур современная Америка стремится

сохранить и умножить это базовое качество.

Общие американские расходы на исследования и внедрение

равны совокупным расходам богатейших стран мира — остальных

стран «Большой семерки». (А «Семерка» расходует на эти цели 90%

общемировых расходов на исследования и разработки. На занимаю-

щую второе место Японию приходится 17,6%, на Германию — 6,6%,

Британию — 5,7%, Францию — 5,1%, Китай — 1,6%) [161–162].

И эти расходы дают весомые результаты: не менее половины новых

технологий мира создается в начале XXI в. в Америке (что деталь-

но показывает Совет по конкурентоспособности — аналитический

центр американской индустрии, расположенный в Вашингтоне2).

Наличие наиболее эффективного экономического организма; орга-

низационные, технические и идеологические инновации (более

трети мировых патентов), совершенство индустриальной организа-

ции, доминирование в мировой валютной системе, главенствующие

позиции в мировой торговле, обладание самыми мощными ТНК,

возможность оказывать массированную экономическую и гума-

нитарную помощь внешнему миру — все это позволило Америке

установить первенство в основных отраслях современной экономи-

ки. Университеты США и американский бизнес легко абсорбируют

в американскую экономику талантливых иностранцев — как когда-

то Римская империя.

И тем не менее важные изменения произошли с Соединенными

Штатами, когда они при президентах Клинтоне и Буше поверили

в глобализацию, окончательно решили понизить тариф и открылись

огромному миру. Между 1990 и 2008 гг. экспорт готовой продукции

(manufacturing) из США уменьшился с 50% (от общего объема аме-

риканского экспорта) до 10%. Зато мексиканская сторона границы

Мексики с США стала сплошным сборочным заводом. И Китай

1 International Studies Quarterly. March 1994. Р. 13.2 International Security. Summer 1999. Р. 17 (note).


208



с Индией получили прежде невообразимый рынок. Экономика — это

постоянные поиски баланса, но как найти баланс между мировым

валовым продуктом в 55 трлн долл. и его финансовой стоимостью

в 10 раз большей — 550 трлн долл.? Восторги глобалистов, пред-

лагающих увести всю «дымную» индустрию за пределы «золотого

миллиарда», стали падать на жесткую почву реальности, а она фик-

сирует разбалансирование первой в мире американской экономики.

Первые признаки беды стали ощутимы в начале XXI в. Так, в январе

2001 г. авиакомпания PanAm (ее популярный брeнд уступал только

Coca-Cola) объявила о своем банкротстве — то был весьма многозна-

чительный эпизод.

Инвестиции Соединенных Штатов в фундаментальные исследо-

вания и инновационное применение технологий явились непосред-

ственной причиной того, что они стали лидирующей экономиче ской

и военной державой за годы после окончания Второй мировой

войны. Например, именно американцы разработали и внедрили

в серийное производство такие изобретения, как полупроводники,

персональные компьютеры, Интернет. Остальным странам остава-

лось только следовать за ними. И хотя США еще и теперь сохраняют

лидирующее положение, появились некоторые признаки того, что

в будущем они рискуют его потерять.

Количество выпускников высших учебных заведений по инже-

нерно-техническим специальностям в США достигло пика в 1985 г.

и с тех пор сократилось на 20%. Доля студентов, желающих специали-

зироваться в инженерно-технических дисциплинах, поставила стра-

ну на предпоследнее место среди развитых стран мира. Количество

дипломированных инженеров, выпускаемых учебными заведениями

Китая, превосходит их число в США в 3 раза. К тому же всеобщая

обеспокоенность безопасностью жизни в США, возникшая в резуль-

тате террористической атаки 11 сентября, затрудняет привлечение

иностранных студентов в американские вузы, а в некоторых случаях

служит и причиной отказа иностранным специалистам в разрешении

работать в американских компаниях. В этой ситуации университеты

других стран, где не возникает подобных затруднений с получением

визы, пытаются использовать открывшиеся возможности и перема-

нить студентов.


ÃËÀÂÀ 7.


209

Объем частных инвестиций в исследования и научные разработки

(составляющий 60% всех инвестиций, выделяемых в США на эти

цели), хотя и вырос в текущем году, находился на низком уровне

все предыдущие три года. Более того, ведущие транснациональные

корпорации создают свои собственные исследовательские центры за

пределами США.

Хотя эти симптомы и угрожают лидирующему положению США,

интеграционный характер глобализации и присущая американской

экономике стабильность не позволяют сделать скоропостижный

вывод о грядущей потере США своих позиций в мире технологий.

Согласно последним оценкам, Соединенные Штаты в настоящий

момент все еще являются наиболее конкурентоспособной страной

среди всех экономически развитых государств мира. В глобали-

зированном мире, где обмен информацией осуществляется легко

и просто (в немалой степени благодаря транснациональным компа-

ниям), создатели новых направлений в науке или новых технологий

не обязательно оказываются в выигрыше, когда дело доходит до их

коммерческого использования. Начавшийся в США глобальный

финансовый и экономический кризис ударил по стране.

После множества злоключений открывшейся миру американской

экономики на календаре наметилось нечто, похожее на 29 октября

1929 г. Речь идет об эрозии научной и инженерной базы Америки,

которая долгое время была основой индустрии и источником обнов-

ления американской экономики и науки. «Небеса еще не падают

на землю, и не случилось еще ничего ужасного, — говорит Ширли

Джексон, председатель Комиссии по исследованию ядерных про-

блем при американском правительстве. — США еще лидируют

в мировых инновациях. У Америки лучшая программа получения

научных степеней, самая лучшая научная инфраструктура и рынки

капитала, необходимые для ее развития. Но даже в американской

науке и технологии (не говоря уже об экономике) развивается, по

мнению самих американцев, «тихий кризис» — и он уже требует,

чтобы мы проснулись… Конкурирующие страны собрались бежать

на марафонскую дистанцию, в то время как мы увлекаемся сприн-

том. Если все оставить, как есть, нам бросят серьезный вызов, вызов

нашей способности осуществлять новации» [163. С. 326].


210



Уходящее на пенсию поколение весьма отчетливо видит, что

все меньше и меньше американцев ощущает жизнь как своего рода

вызов, как то, что воспринималось в 1957 г. «вызовом спутника»,

а в 1961 г. — «вызовом Гагарина». Американцев уже не захватывает

с прежней силой способность страны высадиться на Луне, они без

особого энтузиазма, без реакции того или иного вида наблюдают

продвижение своих иностранных сверстников в математике, естес-

твенных науках, в инженерном деле. В огромных американских

университетах запись на естественные науки и инженерные спе-

циальности долгое время постоянно росла, пока не достигла пика

в 1993 г. — после чего начался неумолимый спад, продолжающийся

по сию пору.

На Ближнем Востоке, где Соединенные Штаты, по-видимому,

будут продолжать оставаться доминирующей внешней силой, про-

явится очевидное усиление великих азиатских государств, которые

сочетают экономическое давление с политическим. Эти азиатские

страны совместно с крупными европейскими будут стремиться участ-

вовать в контроле над этим регионом. Усилится роль неправитель-

ственных организаций, а крупные страны будут все более зависеть от

НПО в обеспечении региона гуманитарной помощью.

Доллар станет еще более чувствительным к международным

финансовым кризисам, и международная роль доллара придет в упа-

док — с позиций «глобальной резервной валюты» до положения

«первой среди равных» в финансовой корзине 2025 г. Это может слу-

читься и быстрым отходом доллара в ходе очередного финансового

кризиса, и медленно — в ходе изменения мирового баланса. Упадок

доллара негативно скажется на проведении американской внешней

политики. Отметим при этом, что положение «глобальной резервной

валюты дает доллару немало существенных привилегий» [1. С. 97].

Американцы пользуются этими привилегиями уже более 60 лет.

Едва ли следует ожидать полной потери этих привилегий, но посте-

пенный упадок доллара может заставить США пойти по пути поис-

ка баланса между амбициозными внешнеполитическими целями

и высокой ценой внутренней поддержки подобной внешней поли-

тики. Американская финансовая зависимость от внешних сил может

подорвать американскую свободу действий.


ÃËÀÂÀ 7.


211

«Существенно: несмотря на феноменальные военные расходы,

военное превосходство США будет ослабевать. К 2025 г. нельзя исклю-

чить возникновение новых владельцев ядерного оружия, что ограни-

чит сферу действий США. Американское превосходство как в обыч-

ном, так и в ядерном оружии скорее всего ослабнет. Противники США

будут стремиться найти асимметричный ответ на паноплию американ-

ского оружия. Они будут искать уязвимые места Америки. В будущем

передовые страны могут прибегнуть к разработке ударов из космоса,

ударам по жизненно важным объектам, к информационной войне

с целью сокрушения американской военной системы, если окажутся

на грани конфликта с Америкой. Кибернетические атаки и атаки

с целью разрушения критически важной для США экономической,

энергетической и транспортной инфраструктуры могут рассматри-

ваться враждебными странами как способ погасить американскую

мощь на поле боя и нанести удар по собственно США» [1. С. 97].

Продолжающееся распространение ракетных систем дальнего

радиуса действия, распространение ядерного оружия и других видов

ОМП может быть воспринято потенциальными противниками и даже

американскими союзниками как средства, ограничивающие свободу

действий США во время международных кризисов, несмотря на аме-

риканское превосходство в обычных вооружениях.

Традиционные союзники США, особенно Израиль и Япония,

к 2025 г. будут чувствовать себя находящимися в меньшей безопас-

ности, чем сейчас, в результате неблагоприятных для них демографи-

ческих тенденций в этих странах, истощения ископаемых ресурсов

и более интенсивной военной конфронтации на Ближнем Востоке

и в Восточной Азии.

7.2. Êèòàé è Èíäèÿ

«На протяжении периода до 2025 г. новые гиганты — Китай

и Индия скорее всего будут продолжать оставаться державами, при-

верженными status quo. Их национальный фокус будет направлен

на внутреннее развитие. Они не будут стремиться к радикальным

переменам в мировом порядке. Все это будет продолжаться до тех

пор, пока Китай и Индия не почувствуют, что они находятся в пре-


212



восходящей соперников позиции и не окажутся готовыми ослабить

мощь США» [1. С. 94].

Если в КНР произойдет экономический коллапс, это приведет

к взрыву националистических настроений, к более агрессивному

отношению к партнерам и соседям (включая Соединенные Штаты).

У Европы будут трудные времена, «которые могут замедлить» ее

движение на первый план мировой политики — особенно в сфере

безопасности. Чувство растущей тревоги — как из-за терроризма, так

и из-за чувствующих себя обиженными государств — может изме-

нить пассивную европейскую атмосферу, заставить больше тратить

в военной сфере и соглашаться на коллективные действия. Растущий

интерес Европы к экономической и социальной эволюции Магриба

и Ближнего Востока может увеличить ее стремление играть стабили-

зирующую роль [1. С. 94].

«Япония, чтобы не отставать от Китая, может усилить политиче-

скую и военную активность в своем регионе. Мы ожидаем, что

другие страны, такие, как Бразилия, возьмут на себя более экспан-

сивную региональную роль, увеличат свою вовлеченность в решение

ключевых глобальных проблем, таких, как мировая торговля и гло-

бальное потепление климата.

Современные тенденции свидетельствуют, что Россия имеет

наиболее непосредственный интерес в вызове системе, где домини-

руют Соединенные Штаты. Более диверсифицированная экономи-

ка, создание влиятельного среднего класса, стремление черпать из

иностранного технологического опыта, а также инвестиции в раз-

витие энергетических ресурсов могут изменить такую траекторию.

Ослабление влияния энергетического горючего также может подор-

вать текущее выдвижение России» [1. С. 94]. Но это так, когда США

ведут политику типа той, которая осуществлена Дж. Бушем-мл.

Родовой признак американцев как нации — их техническая

сноровка — стала уступать дивану и телевизору, соблазну отдыха на

песках Флориды или Вайкики. Поколение инженеров, посадивших

Нейла Армстронга на Луну, стало терять позиции. Оно теряет в глазах

все большего числа американцев привлекательность, теряет гламур

фантастической жизненной дороги. В этом случае, и во многих дру-

гих, психологическая природа дает американскому обществу сигнал


ÃËÀÂÀ 7.


213

о реальной долговременной опасности, грозящей экономическому

здоровью Соединенных Штатов, их благополучию, их месту в мире.

В действие вступили многочисленные, сложные по своему опре-

делению силы — демографические, политические, экономические,

культурные, социальные. Старшее поколение с грустью замеча-

ет: «Впервые за период более продолжительный, чем столетие,

Соединенные Штаты обнаруживают себя находящимися позади

других стран по способности к научным открытиям, инновациям

и экономическому развитию» [163. С. 328]. Энергия пара, хитроум-

ные машины, электричество и, наконец, компьютеры и Интернет

дали отдельным индивидуумам возможность проявить большую

продуктивность, привели в страну создателей чипа и Гугла. Но время

индустриального броска и информационная эпоха уступают место

эре талантов. Отныне победителем будет тот, кто с наибольшей ско-

ростью привлекает к себе таланты. Америка прежде славилась этой

особенностью, но теперь иммиграционная служба США и прочие

службы склоняются к изоляционизму a la Патрик Бьюкенен.

Увы, Соединенные Штаты испытывают сложности во всех трех

случаях. Америка не сумела измениться на крутом историческом пово-

роте, приспособиться, как прежде, к веку информатики и биотехноло-

гии. Противостоя в холодной войне Советскому Союзу, американское

общество испытывало угрозу извне и оказалось неготовым встретить

угрозы изнутри — соответствующее времени и внутренним потребнос-

тям налогообложение, оптимальное инвестирование, взаимовыгод-

ные торговые законы, поддержку научных исследований, подлинную

защиту интеллектуальной собственности в цифровом мире.

7.3. Ìÿãêîå äâèæåíèå âíèç

Мы видим уменьшение численности иностранных студентов

в США на 14 тыс. Все меньше шансов на то, что президенты ази-

атских стран выйдут из американских университетов, как, ска-

жем, нынешний президент Филиппин Глория Аройя (окончившая

Джорджтаунский университет).

Быстрота происшедших изменений не позволила Вашингтону

нащупать верную стратегию. Взобравшиеся на вершину мировой


214



пирамиды, американцы оказались неспособными дать ясный ана-

лиз того, что им несет бурный подъем Китая. При этом «культу-

ра, — как формулирует один из ведущих социологов нашего времени

И. Валлерстайн, — всегда была орудием сильнейшего» [164. С. 193].

Как и информация в целом, определяемые Западом современные

капиталистические ценности получили преобладающую идейную

значимость. «С падением коммунизма, — пишет английский иссле-

дователь А. Ливен, — альтернативные модернизации идеологии были

попросту элиминированы… Экономические элиты России форми-

руют мощный классовый интерес в мирном поддержании мировой

рыночной экономики» [165].

Образование всегда было основой национальной мощи

Соединенных Штатов. В отличие от большинства стран, основываю-

щихся на национальной системе или на системе отдельных «земель-

штатов» (как в Германии), «внутренняя» Америка сама выбирала

школьное расписание, обязательные учебники, характер оплаты

учителей. Все это росло в объеме по мере «переезда» основной массы

американского населения в ближние и дальние пригороды.

Но уже тогда обнаружился дефект, который с годами стал все

более ощутим: в бедных уголках Америки школьная система отра-

жала скудный доход местного населения. Приглашались самые

нетребовательные учителя, перед всеми стоял вопрос социальной

несправедливости и общего выживания, что обостряло социальный

вопрос и зарождало у учеников «роковые вопросы».

И если в других индустриально развитых странах создавалась

единая общеприемлемая система школьного образования со стан-

дартным расписанием, то в вольнолюбивых штатах богач учил своих

детей лучше, чем наемные рабочие. Это неизбежно отразилось на

социальном аспекте образовательной системы.

Но промышленного производства, прогресса не остановить,

и автоматизация стала вытеснять носителей примитивного труда.

Хорошо оплачиваемые места все больше нуждались в знаниях.

В Америке немало городов, где дымившие полвека назад заводы

сейчас представляют собой своеобразный музей индустриализации.

А бедные школы лишились смысла своей работы — они отстали,

выпускников никто не брал, работа перемахнула в Мексику или


ÃËÀÂÀ 7.


215

Китай, впереди социально-культурный тупик. Если местная общи-

на не улучшала образования, то многие выпускники располагались

между пособием по безработице и тюрьмой. Сложилась система,

«живая» по сию пору: начальное и среднее образование в США

отстает от высшего образования.

Да, американская культура еще производит творчески продуктив-

ных ученых и инженеров, хотя другие культуры сокращают отстава-

ние от США с примечательной скоростью, поскольку они обращены

к технически фундаментальным дисциплинам и их «новорожденный»

интерес способствует созданию более творческих подходов к образо-

ванию в их собственных государственно-социальных системах.

Общенациональный американский тест показал, что начитан-

ность в художественной литературе за последнее десятилетие упала

значительно. Чрезвычайно упал интерес к англоязычной литературе

среди испаноязычного населения. Только 40% населения в 1992 г.

показали способность читать сложные английские тексты. Эта цифра

упала до 31% в тесте 2006 г. «Специалисты считают, что образован-

ность выпускников колледжей упала из-за того, что растущее число

молодых американцев в последние годы проводит свободное время

за телевизором и блуждая по Интернету. Мы наблюдаем серьезный

упадок в чтении для удовольствия, и это негативно сказывается на

нашем уровне образованности и начитанности»1.

7.4. Áóäóùåå ñ òî÷êè çðåíèÿ ðàçâåäûâàòåëüíîãî ñîîáùåñòâà ÑØÀ:

îñíîâíûå ñöåíàðèè

Сюрпризы и нежелательные последствия. «Все действующие на

мировой арене страны — не только Соединенные Штаты — на про-

тяжении следующих 15–20 лет испытают на себе непредвиденные

«шоки». По многим различным причинам Соединенные Штаты

сумеют успешнее других стран справиться с этими шоками, но судьба

собственно Соединенных Штатов будет зависеть от силы и гибкости

всей международной системы, которая станет более хрупкой и менее

1 The New York Times. 2005. December 16.


216



готовой к реализации таких тенденций, как безопасная подача энер-

гии, изменение климата, увеличившееся число конфликтов и всегда

неизбежных «сюрпризов» [1. С. 98].

(1) «Мир без Запада». Согласно этому сценарию, США теря-

ют свое международное значение. Задачи нестабильных регионов

(таких, как Афганистан, Китай, Индия, Центральная Азия) берет

на себя Шанхайская организация сотрудничества. Фрагментация

и развал мирового порядка на региональные блоки — пока еще не

в масштабах биполярного советско-американского раскола — начнет

эру замедленного экономического развития, менее эффективных

действий в международных вопросах, таких, как изменение климата

и энергетической безопасности, расширение потенциала мировой

нестабильности.

(2) «Октябрьские сюрпризы». Отсутствие эффективного руковод-

ства глобализацией, экономическим развитием, ликвидация

по следствий экологических катастроф требуют участия гораздо боль-

шего числа стран, чем США. Имплицитной, внутренне имеющейся

в виду является в этом сценарии необходимость в более эффектив-

ном американском руководстве и в более жестких многосторонних

институтах — если мир желает избежать более сокрушительного кри-

зиса. Результатом неправильного расчета некоторых стран (таких,

как Китай) является осложнение для США создания приемлемого

для всех плана более стабильного экономического развития, гасяще-

го конфликты между основными державами.

(3) «Развал БРИК». В этом сценарии растущее соперничест во

великих держав плюс энергетическая незащищенность ведут к кон-

фликту между Индией и Китаем. Пекин видит Вашингтон благо-

приятствующим Индии. Грандиозной войны удалось избежать, и оба

соперника обращаются за посредничеством к Бразилии. Распад

БРИК резко увеличивает мощь Америки, но международная система

в целом ослаблена, а внутри отдельных стран поднял голову нацио-

нализм.

(4) «Политика не всегда локальна». В решении некоторых во просов,

таких, как проблемы окружающей среды, произошло сейсмическое

смещение соотношения сил между правительствами и неправитель-

ственными организациями. Впервые коалиция неправительствен-


ÃËÀÂÀ 7.


217

ных организаций стала видеться мировым электоратом как более

эффективная сила, чем национальные правительства. Это меняет

политический ландшафт, подход к проблемам национальной безо-

пасности, этническим и классовым различиям.

Все страны, включая США, будут вынуждены изменить свое

видение основных проблем.

Лидерство — это ключ к решению международных проблем. «Как

было сказано в начале данного исследования, исторически лидеры

и их идеи — позитивные и негативные — были важнейшими фак-

торами перемен в предшествующие века. В течение следующих

15–20 лет роль лидеров будет критической в мировом развитии. Как

мы подчеркивали, сегодняшние тенденции ведут к потенциально

более фрагментированному и конфликтному миру. Для воссоздания

справедливого мирового порядка требуется талантливое междуна-

родное лидерство, оно необходимо для решения глобальных про-

блем, для понимания их сложности.

«Äàííûé àíàëèç íàïðàâëåí íà òî, ÷òîáû âûäâèíóòü

íåêîòîðûå íåîáõîäèìûå àëüòåðíàòèâû, êîòîðûå, êàê

ìû ñ÷èòàåì, ïîìîãóò ãîñóäàðñòâåííûì äåÿòåëÿì

ïðèéòè ê ïîçèòèâíûì ðåøåíèÿì» [1. Ñ. 99].

7.5. Êîììåíòàðèé àâòîðîâ ê ãëàâå 7

7.5.1. Âòîðîé Âåëèêèé êðèçèñ

Очень важно отметить, что впервые аналитики из американской

разведки говорят о том, что безусловное американское лидерство, про-

должавшееся примерно 20 лет, закончено. Американское руководство

само виновато в этом.

Во-первых, оно излишне растянуло, перенапрягло свою мощь, пре-

жде всего за счет двух кровопролитных войн в Ираке и Афганистане,

не говоря уже о 720 базах в 45 странах.

Во-вторых, Америка ослабила солидарность со своими союзни-

ками по НАТО и другими блоками, полагаясь преимущественно на

собственные усилия и на собственный военный бюджет.


218



В-третьих, Соединенные Штаты настроили против себя огром-

ную часть международного общественного мнения, создавая пыточ-

ные тюрьмы и заливая кровью противника.

Но непосредственное значение для ослабления американской

мощи имело четвертое обстоятельство — цикл капиталистиче-

ской экономики сделал очередной поворот, оказавшийся наиболее

губительным кризисом со времен Великой депрессии, начавшейся

в 1929 г. Он ударил по основанию могущества США — их экономи-

ческой мощи. Уделим этому коварному повороту особое внимание,

ведь он затронул весь мир, включая и нашу страну.

Ïåðâûå ïðèçíàêè ýêîíîìè÷åñêîãî îáâàëà

В начале XXI в. капиталистическая система начала давать сбои.

Все главные экономики мира замедлили свой рост, ставя всех на порог

глобального спада. Масштаб начавшегося кризиса явился неожидан-

ностью для большинства специалистов.

Во-первых, в 2001 г. прекратился этап бурного экономическо-

го подъема, характерный для президентства Клинтона. Достигнув

цифры 14 трлн долл. валового национального продукта, экономика

США значительно ослабила свой бег, вступив в фазу депрессии.

Индекс NASDAQ — индекс развития высоких технологий — ослаб,

развевая мифы о якобы преодоленном экономическом цикле на

основе информационной технологии.

Во-вторых, Америка перестала быть соблазнительным местом

для инвестирования. Напомним, что в клинтоновскую Америку из

внешнего мира шли 200–300 млрд долл. инвестиций ежегодно — так

привлекателен был самый богатый рынок мира. Но благоприятная

эта тенденция (которую связывали с успехами глобализации) обор-

валась. В 2000-е годы американская экономика привлекает только

20–30 млрд долл. в год — зловещий признак. Капиталы идут в другом

направлении. Если бы кредиторы еще более снизили объем финан-

сирования, это могло бы ослабить ударную волну кризиса.

В-третьих, по мнению растущего числа экономистов, «упадок

и падение американской империи произойдет не из-за стоящих

у ворот террористов и не в свете помощи террористам государств-

изгоев, но из-за фискального кризиса современного американского госу-


ÃËÀÂÀ 7.


219

дарства» [166]. Какие налоги обещает масса испаноязычных иммиг-

рантов с полей Калифорнии и Техаса? В ближайшие пять лет 77 млн

американцев, родившихся в эпоху демографического бума, выйдут

на пенсию и начнут не увеличивать налогами американский федераль-

ный бюджет, а поглощать его — получать пособия по социальному

обеспечению. Через восемь лет они станут пользоваться системой

«Медикеэр». К тому времени, как все они выйдут на пенсию в 2030 г.,

пожилое население США увеличится вдвое, а число работающих,

обеспечивающих их благосостояние, — только на 18%. В то же время

военные и прочие федеральные расходы после сентября 2001 г. заста-

вили Бюджетную службу Конгресса предсказать рост бюджетного

дефицита в ближайшие десять лет до 2,3 трлн долл. Долг американ-

ского государства за это время увеличится на 9,1 трлн долл.1

В-четвертых, прежний индустриальный центр мира теряет свою

промышленную хватку. В ближайшие 20 лет начнут уходить на

пенсию дети бэби-бума, а их дети вовсе не собираются избирать

инженерное дело и естественные науки своей профессией. За 20 лет

интерес к инженерным специальностям упал почти на 20%. Америку

спасают образованные иностранцы, обладающие необходимыми

степенями. Но и здесь у США не все гладко. Численность желающих

окончить американские вузы по указанным специальностям умень-

шилась на 12%2 (при этом численность китайцев, записавшихся на

указанные профессии в американские университеты, увеличилась

на 45%).

Современная слабость Америки заключается в том, что взрывное

поколение тех, кто ответил на советский вызов «Спутника» и речи

президента Кеннеди, подходит к своему пенсионному периоду.

Согласно данным Национального фонда науки, половина американ-

ских ученых и инженеров уже перешагнула за 40 лет и их средний

возраст быстро растет. Примером может служить Национальное

агентство исследования космоса и воздухоплавания: почти 40% из

18 146 сотрудников НАСА достигло 50 лет3. 22% сотрудников НАСА

1 The National Interest. Fall 2003. Р. 24.2 New York Times. 2004. December 21.3 Florida Today. 2004. March 7.


220



старше 55 лет. Тем, кому за 60, превосходят не достигших 30 лет

в соотношении три к одному.

Две трети математиков страны и учителей естественных наук

выйдут на пенсию до 2010 г. Национальный совет по науке пришел

к выводу, что «наблюдается вызывающий беспокойство упадок

численности американских граждан, готовящихся овладеть естест-

венными науками и стать инженерами, в то время как потребность

в них постоянно увеличивается» [167]. Численность американцев от

18 до 24 лет, получивших научные степени, опустилась на семнадца-

тое место в мире (30 лет назад США были по этому показателю на

третьем месте).

Из 2,8 млн студентов, получивших в 2006 г. степень бакалавра

в естественных науках и инженерном деле, 1,2 млн были азиатскими

студентами, получившими свою степень в азиатских университетах;

830 тыс. азиатов получили эту степень в европейских университетах

и только 400 тыс. обрели эту степень в США. Заметим при этом,

что степени в естественных науках и инженерном деле составляют

60% всех степеней бакалавра, полученных в Китае, 33% — в Южной

Корее, 41% — на Тайване и только 31% — в Соединенных Штатах.

В-пятых. Беспрецедентный по длительности период роста создал

иллюзию, что экономическая система, основанная на пирамиде дол-

гов, способна сама поддерживать свое существование неограниченно

долго. В реальности же Америка могла жить расточительно лишь до

тех пор, пока внешний мир сохранял доверие к ее экономическим

рецептам и был готов инвестировать в США. За 20 лет разрыв между

долгом и экономическим выпуском Америки резко увеличился: долг

вырос с 150 до 355% валового национального продукта страны.

В-шестых, программа международной финансовой глобализации

удалась лишь частично. Глобальный характер мировой экономики

позволил переводить азиатские и российские сбережения в регио-

ны развитого капитализма — прежде всего в США, и финанси-

ровать растущий долг. Япония застыла в своем развитии с 1990 г.,

а в 1998 г. обнажилась уязвимость тихоокеанских «тигров», Мексики,

Аргентины, Индонезии и, конечно, России. Выдвигаемый в качестве

схемы мировой финансовой либерализации так называемый вашинг-

тонский консенсус оказался губительным для возникающих и расту-


ÃËÀÂÀ 7.


221

щих экономик Азии и Латинской Америки. Ведущие страны начали

очередной виток протекционизма. Одна только «стальная» война

вызвала резкое отчуждение Соединенных Штатов и Европейского

союза, России, Японии, Южной Кореи и Бразилии. За последние

5 лет 44% международных долговых обязательств оплачиваются

в евро, а 48% — в долларах. Ослабление мировой финансовой систе-

мы не может не влиять на американскую экономику.

Не Америка, а Китай стал самым притягательным направлением

иностранного инвестирования, в результате ослабло экономическое

основание мощи Америки. США сегодня пользуются меньшим влия-

нием, чем десятилетие назад, — и этот баланс продолжает меняться

не в пользу Америки в основном из-за того, что американский рынок

ослабляет свою значимость для стран-партнеров и в свете растущей

зависимости Америки от иностранного капитала.

В-седьмых, ныне более 50% готовых товаров и продуктов, потребля-

емых Соединенными Штатами, импортируется (рост с 31% в 1987 г.).

США ныне нуждаются в 600 млрд долл. ежегодно, чтобы оплатить

этот импорт и покрыть дефицит внешней торговли. Международный

долг США дошел до 30% внутреннего валового продукта страны

(Америка как бы повторяет судьбу имперской Британии, которая

в 1913 г. экспортировала огромные объемы капитала — 9% свое-

го валового продукта, финансируя Соединенные Штаты, Канаду,

Австралию, Аргентину, а после Первой мировой войны превратилась

в их должника. Подобным же образом США после Второй мировой

войны инвестировали во весь мир). Ныне Америка импортирует 6%

своего валового внутреннего продукта, черпая капитал не только

из богатых Западной Европы и Японии, но даже из относительно

бедных экономик. В текущее время Центральный банк Китая стал

крупнейшим покупателем ценных бумаг министерства финансов

США и, совместно с Японским центральным банком обеспечивает

по крытие почти 45% текущего дефицита расчетов США. Такой уро-

вень внешнего долга обычно характерен для слаборазвитых стран —

он делает страну-должника зависимой от экономических решений,

принимаемых другими.

Американцы на протяжении трех десятилетий тратили с каждым

годом все больше, доведя свои расходы до 10 трлн долл. А сбережения


222



каждого американца составляют всего 0,5% от его заработка [168].

В то же время объем задолженности домохозяйств сравнялся с сум-

мой ВВП страны, увеличившись вдвое с 1980 г. Выплаты по кредитам

стали отнимать почти 14% от ежемесячного дохода, что является

рекордным показателем. А зарплаты (с поправкой на инфляцию)

снижались в течение всего 2008 г.

Ключевым структурным дисбалансом в мировой экономике

стал огромный дефицит платежного баланса США (вкупе с увели-

чивающимся европейским дефицитом и невиданным профицитом

платежного баланса в быстро развивающихся странах БРИК —

Бразилии, России, Индии, Китая). В результате, как пишет аме-

риканский экономист Брэд Сетсер, «капитал фактически дви-

гался вверх по склону. Финансирование перетекало от бедных

стран — таких, как Китай, к более богатым странам — прежде всего

к США. И, по крайней мере, в течение большей части этого периода

капитал перемещался из стран с ревальвирующимися валютами,

которые приносили высокий доход, в страну с обесценивающейся

валютой и низкой доходностью. Данному дисбалансу на глобаль-

ном уровне соответст вовали дисбалансы внутренние. С одной

стороны, американские домохозяйства имели низкую норму сбере-

жения и вкладывали капитал в жилую недвижимость. Практически

они были крупнейшими нетто-заемщиками в глобальной эконо-

мике. С другой — домохозяйства и правительство Китая являлись

крупнейшими нетто-кредиторами. Сформировавшаяся система,

в которой китайский бизнес оказался способен финансировать

большинство своих инвестиций из сохраненного дохода, позволила

стране стать основным источником кредита в мировой экономике.

Уровень потребления в КНР является очень низким по причине

необычайно высокого уровня потребления в США, а уровень сбе-

режений в США стал низким из-за высокого уровня сбережений

в Китае» [169].

Íà÷àëî êðèçèñà

Когда кризис уже начался в 2007 г., остальная часть мировой эко-

номики продолжала расти, что породило явление, именуемое декап-

лингом. Это объясняется рядом обстоятельств.


ÃËÀÂÀ 7.


223

1. США — важнейший источник спроса на выпускаемую в мире

продукцию. Потребление составляет значительную долю валового

национального продукта Америки. Рост потребления в этой стране

отражается во всемирном объеме. А падение — проблема для тех,

кто полагается на нее, чтобы восполнить нехватку потребительского

спроса в своих собственных экономиках. Но США — не единствен-

ный источник спроса в мировой экономике. К настоящему времени

американский дефицит платежного баланса плавно падает уже более

года. Европейские и экспортирующие нефть экономики, которые

тратили больше нефтедолларов, были главными двигателями миро-

вого роста за прошлый год, по крайней мере, в отношении потреби-

тельских товаров. Китай был главным двигателем роста в спросе на

сырье. Сейчас началось торможение всех этих двигателей.

2. Множество стран сохраняет привязку своих валют к доллару.

Поэтому их валюты имеют тенденцию падать, когда падает доллар,

и расти, когда тот растет. Эти страны импортируют, по существу,

американскую монетарную политику. В результате замедление эко-

номики США, которое ведет к понижению американских процен-

тных ставок и к падению доллара, противоречиво воздействует на

мировую экономику: уменьшение спроса в США негативно дейс-

твует на мировую систему. Более мягкая американская монетарная

политика стимулирует мировой рост. Тот факт, что так много стран

импортировали американскую монетарную политику, стал одной из

причин того, что мировая экономика не сразу замедлилась вслед за

США. Ряд стран, которые добились большего роста, чем Америка,

импортировали денежно-кредитное ослабление США 2007 г. и это

первоначально стимулировало их собственные экономики. Еще

недавно реальные процентные ставки были отрицательными во

многих новых развивающихся странах. В 2007 г. ни Китай, ни нефте-

экспортирующие страны не нуждались в более слабой валюте или

более свободной монетарной политике, но как раз это они получили,

импортируя финансовую политику США. Это же сделала и Россия,

хотя связь здесь не была столь очевидной из-за ориентации рубля на

бивалентную корзину.

3. Обнаружилась существенная важность хорошего состояния

американской экономики для глобальной финансовой системы.


224



Если банки США испытывают проблемы с финансированием, они

не могут предоставить кредиты банкам Европы и новым индуст-

риальным государствам. В последние месяцы воздействие этого

кредитного сжатия пересилило стимулирующий эффект денежно-

кредитного ослабления США. А необходимость расплатиться по

долларовым кредитам создала восходящее давление на доллар —

и его курс вырос несмотря на то, что экономическое развитие США

замедлилось.

4. В 2000–2001 гг. началось необузданное печатание долларов

Федеральной резервной системой США с целью смягчить по следствия

краха доткомов. Чем дольше американцы отказывались больше рабо-

тать и меньше потреблять (как делают китайцы), тем громче хлопнул

в 2008 г. мыльный пузырь американской экономики. Отсутствие

ограничений поощрило к спекуляциям, все возрастающая слож-

ность которых соперничает лишь с их непрозрачностью. Последовал

беспрецедентный по длительности период роста, когда сформирова-

лась иллюзия, что экономическая система, основанная на пирамиде

долгов, способна поддерживать свое существование неопределенно

долго. В реальности же та или иная страна может жить столь расточи-

тельно лишь до тех пор, пока остальной мир сохраняет доверие к ее

экономическим рецептам. Сейчас этот период закончился.

5. И наконец, столь резкого падения цен на жилье в Америке не

наблюдалось со времен Великой депрессии. А на Дохийском раунде

торговых переговоров был упущен шанс достичь соглашения отно-

сительно либерализации мировой торговли. Рост просроченной

задолженности по ипотечным кредитам, приближение уровня безра-

ботицы к 7% всего трудоспособного производства стали симптомами

надвигающейся бури.

Êðèçèñ 2008–2009 ãã.

Итак, доля США в мировом валовом продукте неуклонно сокра-

щалась на протяжении семи лет, до начала кризиса 2008 г. В то же

время объем положительного сальдо платежного баланса быстро

и эффективно накапливался в растущих восточных странах на про-

тяжении 2002–2007 гг. К тому же положительное сальдо росло вместе

с положительным сальдо экспортеров нефти. Это подразумевало, что


ÃËÀÂÀ 7.


225

США имели значительный дефицит, поддерживаемый наращивани-

ем уровня заимствований домохозяйств и соответствующим увели-

чением их долгов.

К началу 2006 г. все компоненты наступающего глобального

кризиса были налицо. К началу 2007 г. объем заимствований стал

чрезмерным. Достигнут гигантский дефицит федерального бюджета.

Конкретная первоначальная причина кризиса — коллапс цен на

новое жилье и крах рынка закладных в США. Внутренними причи-

нами кризиса стали комбинация очень низких процентных ставок

и беспрецедентный уровень ликвидности. Федеральная резервная

система после 2001 г. понизила ставки учетного процента до 1%.

Это привело к невероятным по масштабу накоплениям у таких

стран, как Китай, Индия, Россия, страны Персидского залива.

Колоссальный поток обрушился на США, ежегодно в страну стали

прибывать более 700 млрд долл. Ежегодный рост цен на недвижи-

мость до 2000 г. составлял 1%, а в XXI в. — 7,6% в год до 2006 г.,

а далее — 11% в год. Но в последние два года цены на недвижимость

резко упали. Пул акций и ценных бумаг, некогда оцениваемый

в 13 трлн долл., упал на 35%.

Бум последних лет привел к краху системных финансовых инсти-

тутов США. Инвестиционный банкинг как отдельный вид деятель-

ности в 2008 г. практически сошел на нет после череды банкротств

и слияний, а также в результате их преобразования в депозитные

учреждения. Сжатие объемов предоставляемых банками кредитов

вместе с общими мрачными перспективами вынудило компании

реальных отраслей экономики существенно сократить свои расхо-

ды. Волна прекращения деятельности и увольнений накрыла другие

отрасли, что автоматически привело к замедлению экономического

роста. Следствием стало увеличение безработицы, еще более снизив-

шее потребительский спрос и услуги.

Наиболее разительный дисбаланс проявился на рынке жилой

недвижимости. К 2006 г. цены на дома, как и объемы строительства,

значительно превысили обычный уровень. Валовой националь-

ный продукт сократился, уровень безработицы увеличился на 3%.

С конца 2007 г. финансовые институты потеряли доверие к креди-

торам. Особенно заметно это было в сентябре 2007 г., когда обанк-


226



ротилась фирма Lehman Brothers. Замораживание кредитов привело

глобальную финансовую систему на грань коллапса. На протяжении

2008 г. отрасль понесла огромные потери, когда строительство новых

домов остановилось.

Исполнительный директор Международного валютного фонда

Dominique Strauss-Kahn стал говорить о неминуемом «системном

крахе» в октябре 2008 г. Под впечатлением подобных прогнозов

Федеральная резервная система США, Европейский центральный

банк и другие центральные банки в общем и целом влили в экономи-

ку 2,5 трлн долл. ликвидности — они пошли на кредитные рынки. Это

самое большое валютное вливание за всю мировую историю.

Cамый большой месячный спад, зарегистрированный индексом

покупательной способности, произошел в сентябре 2008 г. Но паде-

ние в октябре 2008 г. оказалось еще более мощным. (Главный испол-

нительный менеджер компании Caterpillar и другие лидеры амери-

канского бизнеса описывают сложившиеся условия как худшие в их

профессиональной жизни.) В 2009 г. картина ухудшится еще более.

Банки будут испытывать новые трудности. Из-за столь сильного дав-

ления на корпоративный и розничный банковский бизнес кредит-

ный кризис охватит весь 2009 г., принимая характер эпидемии.

Крупнейшие мировые экономики в 2009 г. сократятся. Согласно

прогнозу рейтингового агентства Fitch, агрегированный показатель

роста ВВП в США в 2009 г. опустится до –0,8% (примерно таким же

будет падение в Европейском союзе и в Японии). Из-за мирового

финансового кризиса США скатываются в рецессию, начавшуюся

во второй половине 2008 г. и которая растянется на весь 2009 г. По

прогнозу Fitch, хотя рост ВВП в Китае замедлится до самых низких

темпов за последние два десятилетия, он все же составит впечатля-

ющие 7%. Затормозится рост в России — до 4%, а в странах БРИК

он составит в целом 5,7%. Восток продолжает обгонять Запад,

падение которого лишь ускоряется. Чрезвычайно пессимистичес-

ки в отношении США настроен президент RGE Monitor Нуриэль

Рубини: «Для возвращения показателя сбережений домохозяйств

на уровень 10-летней давности потребуется сокращение потребле-

ния почти на 1 трлн долл. При этом ВВП США может уменьшиться

на 7%. Остается только надеяться, что выравнивание дисбаланса


ÃËÀÂÀ 7.


227

займет несколько лет»1. Восстановление экономики займет много

времени.

Нынешний кризис вызван не падением на фондовых рынках — он

начался на рынке недвижимости, затем охватил кредитные рынки,

стал влиять на ситуацию в банках и фондах — и только потом ударил

по фондовым биржам. Компании и банки, которые зависели от зай-

мов, оказались не в состоянии финансировать свой долг. Действия

Федеральной резервной системы помочь уже не могли.

В 2008 г. американская экономика столкнулась с тем, с чем она

не сталкивалась со времен Великой депрессии — началось серьезное

снижение производства в США. На финансовые рынки Соединенных

Штатов обрушился доселе невиданный ураган. Он смел несколько

крупнейших компаний на Уолл-стрит, полностью преобразил финан-

совый ландшафт и породил сильнейшее недоверие инвесторов, ско-

вавшее систему кредитования, а ведь деньги — «кровь» экономики.

Произошло увеличение объема долгов и стоимости активов.

По словам английского историка Найала Фергюсона, «инвесто-

ры, финансовые менеджеры, регуляторы, экономисты, политики

слишком верили в светлое будущее и не смогли вовремя увидеть

надвигающиеся проблемы. Когда же кризис начался, то предотвра-

тить его уже было слишком поздно… Момент истины настал тогда,

когда стоимость залога, под который набирались эти долги, в виде

цен на недвижимость начала снижаться. Как только цены на недви-

жимость прекратили расти, вся система финансов, построенная

с расчетом на них, перестала работать. Наступил кризис чрезмерной

задолженности. Он начался с момента сдувания пузыря на рынке

США, но очень быстро перерос в финансовый кризис, охвативший

весь мир» [170].

Проблема, как ее формулирует редактор журнала Newsweek Фарид

Закария, состоит в том, что «Соединенные Штаты и некоторые

другие западные державы потребляли слишком много — гораздо

больше того, что они производили, — и покрывали разницу огром-

ными займами. Америка потратила слишком много заимствован-

ных средств — примерно 10 трлн долл.» [171]. Это и подкосило

1 РБК. Январь 2009. С. 50.


228



американскую экономику, вызвав мировой кризис глобализации.

Американские экономисты и политологи наконец-то поняли, что

правительства обладают большей силой, чем экономики, — они

могут закрыть рынки, национализировать фирмы, создать новые

правила. А Вашингтон имеет еще одну возможность — напечатать

дополнительные деньги.

Широко распространяется мнение, что перед нами величайший

регуляторный крах за всю историю — от банковского регулирования

до управления Американской комиссией по ценным бумагам и обме-

ну. Предстоит резкое ужесточение регулирования. Нарушители

подвергнутся уголовному преследованию. Практически возоблада-

ло мнение, что необходима всеобъемлющая реформа управления

финансами.

Рецессия стала продолжительной, потому что обычные пра-

вительственные инструменты, направленные на стимулирование

экономики, оказались либо недоступными, либо неэффективными.

Самым обычным способом оживить слабеющую экономику является

изменение валютной политики — это то, что Федеральная резервная

система делала на протяжении второй половины 2008 г. Но процент-

ная ставка в Соединенных Штатах и основных европейских странах

и без того находилась на очень низком уровне, центральные банки

уже инвестировали невиданные суммы ликвидности в кредитные

рынки. И дальнейшее сокращение учетных ставок не дало ожидае-

мых результатов.

Другой инструмент — фискальный стимул — также был исполь-

зован в Соединенных Штатах, Европе и Японии, но и это имело

довольно скромный эффект. Даже пакет в 300 млрд долл., направлен-

ных на увеличение покупательной способности и сокращение нало-

гового обложения, невелик на фоне 15-триллионной американской

экономики. И если исходить из прежнего опыта, то новый раунд

применения экономических стимулов будет иметь лишь частичное

значение: 168-миллиардный пакет в феврале 2008 г. увеличил аме-

риканский ВНП только на половину этой суммы. Тяжелым ударам

подверглась вся международная финансовая система. По оценкам

МВФ, потери займов глобальных финансовых институтов достигли

1,5 трлн долл. Примерно 750 млрд из этих потерь были зафиксиро-


ÃËÀÂÀ 7.


229

ваны уже в ноябре 2008 г. Эти потери «вымели» основной капитал

в банковской системе и сократили кредитные поступления.

Пострадают экономики таких стран, как Сингапур и Гонконг,

поскольку их экспорт в США составляет 20–30% их валового внут-

реннего продукта. Меньше пострадает КНР, чей экспорт в США

равен примерно 8% китайского ВВП. Можно ожидать, что тяжелые

последствия для стран, менее связанных с США, маловероятны.

Единственное исключение — Южная Корея, банкиры которой много

занимали за рубежом, чтобы направить средства на бурно развиваю-

щееся кредитование бизнеса и населения. В отличие от большинства

азиатских стран Южная Корея к тому же имеет дефицит платежного

баланса.

Развивавшийся в течение 2008–2009 гг. экономический кризис

наглядно продемонстрировал важность взаимозависимости государств

друг от друга, возможности сплотиться перед лицом общих угроз.

Унаследовав от холодной войны масштабные союзы, военную

мощь и несравненную экономику, Америка имеет все основания

верить в однополярный мир. «Создавая сеть послевоенных институ-

тов, Соединенные Штаты сумели вплести другие страны в американ-

ский глобальный порядок... Глубокая стабильность послевоенного

порядка, — резюмирует известный социолог Дж. Айкенбери, — объ-

ясняется либеральным характером американской гегемонии и сон-

мом международных учреждений, ослабивших воздействие силовой

асимметрии... Государство-гегемон дает другим подопечным странам

определенную долю свободы пользоваться его национальной мощью

в обмен на прочный и предсказуемый порядок» [172].

Американское лидерство, с точки зрения идеологов гегемонии,

существенно для разработки и сохранения процедур, обеспечиваю-

щих многостороннее международное сотрудничество, без которого

едва ли можно говорить о продолжении экономического прогресса.

Так полагают идеологи обеих ведущих политических партий США —

республиканцев и демократов [57. С. 81].

Американским идеологам трудно представить себе, что сво-

ими неприкрыто односторонними и агрессивными действиями

Соединенные Штаты провоцируют создание противостоящих сою-

зов. Они напоминают (в данном случае мы приводим слова аме-


230



риканского политолога Ч. Капчена), что «даже на пике воздушной

кампании НАТО против Югославии американские вооруженные

силы по большей части приветствовались в большинстве стран

Европы и Восточной Азии. Несмотря на спорадические критические

комментарии французских, российских и китайских официальных

лиц, Соединенные Штаты в общем и целом рассматриваются как

благожелательная держава, а не как хищный гегемон» [173].

Âûõîä èç êðèçèñà

Бывший министр финансов Лоуренс Саммерс отметил, что теку-

щая рецессия характерна необычной понижающей финансовой

спиралью. По мере того, как ценность финансовых обязательств

падала, это все больше и больше сдерживало потребителей амери-

канских товаров; потери расширяли круг «недоверчивых» покупа-

телей, ослабляли их покупательную решимость. Результатом стало

ослабление американской экономики, характерное сокращением

спроса и объема займов. Конечным результатом стало решительное

ослабление американской экономики, характерное сокращением

спроса, низкими доходами и расширением безработицы.

Нанесен удар по американской модели «капитализма свободного

рынка». Рухнула прежняя финансовая система, а регулирующий

механизм показал свою беспомощность в атмосфере широко рас-

пространенных злоупотреблений и коррупции. Ныне в поисках

стабильности американское правительство стремится национализи-

ровать свой финансовый сектор до такой степени, что это по просту

противоречит базовым ценностям современного капитализма.

Значительная часть мира сделала исторический поворот и устреми-

лась к укреплению роли государства и уменьшению роли частного

сектора. Глобальная мощь США и призыв следовать демократии

американского типа ослабевают. Система мира с одним глобальным

центром уходит в прошлое вместе с кризисом 2008 г.

Финансовый и экономический кризис 2008 г. стал самым мощным

за последние 75 лет и приближается к параметрам Великого кризиса

1929 г. Уже можно утверждать, что нынешний кризис — самый глу-

бокий со времен Великой депрессии в 1930-х годах. В среднесроч-

ной перспективе Вашингтон и европейские правительства будут


ÃËÀÂÀ 7.


231

иметь все меньше ресурсов и экономических стимулов для того,

чтобы играть привычную авангардную роль в мировой экономике.

Возможно, слабые места американской экономики и будут усилены

в будущем, но положение гипердержавы для Вашингтона уже чрезвы-

чайно осложнено. Текущий финансовый кризис глубоко напугал как

потребителей, так и бизнес. Прежние орудия государ ства — валют-

ные и фискальные стимулы, очевидно, неэффективны в современ-

ных обстоятельствах.

К власти в обеих палатах Конгресса США в ноябре 2008 г. пришли

демократы, доминирующий элемент их внутриполитической фило-

софии — борьба с охватившим весь мир финансово-экономическим

кризисом и повышение уровня налогов в стране. Успех противников

республиканской администрации на выборах 2008 г. создан колос-

сальным дефицитом бюджета. Избранный в ноябре 2008 г. прези-

дентом США Барак Обама вступает в должность в обстоятельствах,

хуже которых был лишь американский мир президента Франклина

Рузвельта: две войны, глобальный экономический и энергетический

кризис, изменяющийся мировой климат, нехватка продовольствия.

Голосуя за демократов, за афроамериканца Барака Обаму, аме-

риканский народ показал свою приверженность экономическому

реализму. Долгое время пребывавшая в политической тени демо-

кратическая партия поднялась на волне национального возмущения

дорогостоящим авантюризмом американских правых — нескладных

борцов за ускорение глобализации.

Американское и европейские правительства предприняли немыс-

лимый прежде шаг, направляя еще 1,5 трлн долл. в качестве прямых

инвестиций в местные финансовые институты. Американское пра-

вительство выкупило обесценившиеся ипотечные бумаги и рест-

руктурировало значительную их часть. Оказалась поставленной под

вопрос система Вашингтонского консенсуса, согласно которому

рыночные принципы должны быть выше национальных границ —

позиция, которую отстаивали ВТО, МВФ и Всемирный банк. Весь

2008 г. Европейский Центральный банк прилагал основные усилия,

чтобы ослабить инфляцию, а Соединенные Штаты сконцентриро-

вались на приближающейся рецессии. В результате одна только раз-

ница процентных ставок привела к сильному евро и слабому доллару.


232



Это ударило по Европе, а слабая Европа в конечном счете уда-

рила по Америке, поскольку Европа была вынуждена сократить

импорт американских товаров. При лучшей координации, возмож-

но, Америка могла бы убедить Европу относительно риска рецессии,

и это могло привести к необходимому понижению европейских учет-

ных ставок. Возврата к «нормальности» пока не видно даже на гори-

зонте. Западная финансовая система и ее институты пока не видят

«света в конце туннеля». Сегодня эта система представляет не более

чем тень своей прежней мощи. Предстоят новые огромные потери,

и финансовые институты слабеют на глазах. Специалисты говорят

о трех-четырех годах мирового кризиса.

Для стимулирования экономики правительство Соединенных

Штатов в 2009 фискальном году будет вынуждено значительно уве-

личить размер государственного долга, выпустив новые казначей ские

облигации на сумму 1,1 трлн долл. В настоящее время иностранные

инвесторы уже владеют этими долгами в размере 2,6 трлн долл. (в то

время как американские банки прокредитовали свою страну всего

100 млрд долл.). Существует высокая вероятность того, что тради-

ционные покупатели казначейских обязательств США — Китай

и Россия — займут негативную позицию в отношении увеличения

вложений в них, как это сделала Япония в 2007 г., что может повлечь

за собой падение их стоимости и замещение иностранных инвес-

торов Федеральной резервной системой, а в результате привести

к факти чески необеспеченному печатанию долларов.

Почти несомненно, что президент Б. Обама и новый Конгресс США

выработают проект этой реформы уже в 2009 г. Обязательными становят-

ся минимизация капиталов и новые стандарты ликвидности в условиях

жесткой финансовой дисциплины. Примером могут служить принятые

американским конгрессом законопроекты Сарбанеса — Оксли, после-

довавшие за крахом компаний Enron и WorldCom.

Финансовые институты психологически склоняются к консерва-

тивным методам. Они пересматривают системы своего менеджмен-

та. Возникают новые стандарты финансирования — гораздо более

жесткие, чем прежние. Регулирование денежных потоков становится

обязательным и жестким. Для того, чтобы второй мировой кризис не

по вторил разрушительных последствий первого, мир должен радикаль-


ÃËÀÂÀ 7.


233

но реформировать глобальную финансовую систему. В со временном

мире слишком много взаимозависимости, слабость всех мировых

банков отзывается повсюду. Лучшее и солидарное взаимное урегулиро-

вание могло бы ослабить удар кризиса 2008 г. Прежде всего во взаимо-

зависимом мире должна быть координация валютной системы.

Положительным явлением стало обращение трех гигантов —

США, Японии и Китая — к программам фискальной экспансии. Но

эти три страны резко различаются размерами и другими параметра-

ми, а ЕС определенно отстал от этой тройки. Доверие к финансовым

рынкам не может быть полностью восстановлено, если правитель-

ства ведущих стран не восстановят свою критически важную роль

в регулировании финансовых институтов, не окажут позитивного

воздействия на движение капиталов.

Опыт показал, что банки сами не могут действовать на свой

страх и риск — последствия этого могут быть губительны. Даже

Алан Гринспен, один из ярых сторонников дерегуляции, признал

это. Ныне необходим единый глобальный финансовый орган, кото-

рый снижал бы риски для всей системы. Если финансовые правила

будут резко различаться от нации к нации, возникнет риск того, что

некоторые нации пожелают иметь «более гибкое» законодательство,

чтобы увеличить свои финансовые возможности за счет стран-кон-

курентов. Финансовая система будет ослаблена с очевидными ныне

последствиями. Но государство все равно вернет себе старую функ-

цию регулятора экономики.

Äîëëàð

Доллар успешно укреплялся в 1980–1985 гг. и 1995–2001 гг. Но

теперь прогнозируется снижение курса доллара относительно евро

и других основных валют. Предстоят массированные бюджетные

траты на фоне и так уже большого бюджетного дефицита, проинфля-

ционная политика низких ставок Федеральной резервной системы.

Слишком много бюджетных денег пойдет на все эти мероприятия.

Не в пользу доллара будет играть тревожная для США тенденция

снижения экспорта. Совокупность этих факторов будет играть про-

тив доллара. И все же доллар, по ведущим прогнозам, в 2009 г. не

потеряет свои позиции. Укрепление доллара скорее всего будет про-


234



должаться. Доллар сохранит свои позиции как мировая резервная

валюта, как своего рода «зона безопасности». Кризисные события

заставляют инвесторов по всему миру выходить из рисковых активов

(недвижимость, инструменты товарных и развивающихся рынков)

и возвращаться в доллар США. Этот путь предпочитают многие, ибо

он проверенный и не раз уже выручал капиталы финансистов.

О возможности укрепления курса американской валюты говорит

многое. Доллар все так же недооценен по отношению к своему основ-

ному сопернику — евро. Торговый баланс США, столько лет являю-

щийся отрицательным, демонстрирует явные признаки улучшения,

чему в немалой степени в ближайшее время будет способствовать

снижение потребления и цен на товарных рынках. Более агрессив-

ные действия монетарных властей делают американскую экономику

гораздо более конкурентной, чем европейская. Следует учитывать

то обстоятельство, что ослабление доллара никому не нужно, ведь

большинство «богатств», накопленных развивающимися и развиты-

ми рынками, — это доллары, потому перейти к другим резервным

валютам и превратить накопления многочисленных мировых фондов

в обесцененную бумагу едва ли кто рискнет.

Но влиятелен и второй прогноз, предрекающий падение доллара.

Вероятно, что нынешний рост доллара окажется слабее, чем предыду-

щие этапы его подъема. Если доллар и вырастет, то не более чем на 20%,

и только для того, чтобы вновь войти в растянутую на годы «полосу

невезения». Не исключен и более мрачный сценарий: падение прямо

сейчас. По крайней мере, скользящая пятилетняя средняя долларового

индекса пока не продемонстрировала уверенного разворота вверх.

Как пишет журнал «РБК», Америка — «гангрена глобальной эко-

номики. Она в долгах как в шелках и должна миру больше, чем мир

ей. Одного этого достаточно, чтобы утверждать: доллар не может

быть «валютой-прибежищем». В попытках избежать позорного бан-

кротства и, как следствие, потери статуса глобального гегемона

американцы цинично «рисуют» новые доллары. Скорее раньше, чем

позже такая ничем не обеспеченная эмиссия приведет к новому витку

обесценения доллара»1.

1 РБК. 2009 (январь). С. 105.


ÃËÀÂÀ 7.


235

Направление, в котором пойдет американская экономика,

в настоящее время зависит от того, смогут ли беспрецедентные

фискальные и монетарные меры обуздать экономическую стихию.

Корректировка дисбалансов нынешнего цикла стала тяжелым делом.

Строительная отрасль не выйдет из депрессивного состояния, пока

количество домовладельцев не упадет до приемлемого уровня.

Ослабленный доллар и все еще активный рост развивающихся

стран помогут использовать потенциал увеличения экспорта США.

7.5.2. Áàðàê Îáàìà

В фокусе внимания в 2009 г. будет экономика. В ходе предвыбор-

ной кампании Барак Обама пообещал сократить налоги для среднего

класса, реализовать реформу здравоохранения. Предусматривается

полный охват медицинским страхованием всего населения. В такой

ситуации пустая казна может звучать извиняющим мотивом для

отказа выполнить столь обширные обещания.

При этом рецессия в экономике усиливает протекционистские

настроения в Конгрессе США. Профсоюзы требуют «от своего

человека в Белом доме» обновления трудового законодательства,

юристы — обязательного права, «зеленые» развернули кампании по

защите окружающей среды. Все это может замедлить восстановление

экономики. Определенное беспокойство в отношении президента

Б. Обамы вызывает то, что за время своей короткой политической

карьеры ему не доводилось расходиться во мнениях со своей партией

по существенным вопросам.

К тому времени, когда Барак Обама покинет Белый дом, что

в случае двух сроков произойдет в 2017 г., такие страны, как Китай,

Индия, Россия, Бразилия, будут играть более заметную роль в гло-

бальной экономике. Сегодня лишь Россия входит в G-8, и только

Россия с Китаем являются членами Совета Безопасности ООН. Если

у Америки не получится встроить Китай, Россию и Индию в действу-

ющий мировой баланс сил, то они начнут формирование собствен-

ных объединений.

Как пишет главный редактор лондонского журнала The Economist

Джон Миклтвейт, «финансовый кризис вкупе с испорченной репу-

тацией Соединенных Штатов придали больший вес мнениям тех


236



людей, которые считают, что западный капитализм и демократия

исчерпали себя» [174].

Важно отметить, что Соединенные Штаты при новом президенте

будут сдерживаться гигантскими бюджетными дефицитами, рез-

ким увеличением «оздоровительных» расходов и падением доходов

(результатом рецессии). Дефицит США в финансовом году, начав-

шемся в октябре 2008 г., приблизится к 1 трлн долл. (удвоение за

год), что составит 7,5% внутреннего валового продукта США. Такое

бывало только в ходе мировых войн.

Кризис, во-первых, ограничит глобальные возможности Соеди-

ненных Штатов. Фокус национальной политики повернется на внут-

реннюю сцену, на проблемы экономического оздоровления. Президент

Б. Обама будет вынужден сконцентрироваться на внутренней сцене, на

борьбе с поразившим страну кризисом. Даже первые шаги президента

будут связаны с законодательством, связанным с возрождением эко-

номических стимулов. Скорее всего он поможет нескольким отраслям

американской промышленности (автомобилестроителям и другим),

начнет решать комплексную задачу реформирования национального

страхования здоровья, возьмется за проблемы энергоснабжения.

Во-вторых, стало ясным, что без реформирования финансовой

системы США, беспрецедентных фискальных дефицитов вся эконо-

мика Запада не сможет сделать шаг вперед. Если Б. Обама наследует

триллионный дефицит (временно увеличенный — благодаря борьбе

с кризисом — до 1,3 трлн долл.), Америка вынуждена будет сокра-

тить свою активность за пределами национальных границ. Америка

может быть обязана сократить внешнеполитическую деятельность,

как бы возвращаясь к 1930-м годам. У США исчезнет возможность

вторгаться в дела даже соседней Мексики. Крах таких союзников,

как Пакистан, уже не будет верным сигналом выдвижения американ-

ских вооруженных сил — Вашингтон предоставит поле деятельности

Международному валютному фонду.

Нетрудно предположить, что понадобятся годы для восстановле-

ния Запада, как и в 1930-е годы. Столь же долго будет продолжаться

кризис международных институтов, которые в большой мере потеря-

ют свою значимость. Прежний свободный поток капитала с Запада

прекратится — и это поможет укреплению незападного мира.


ÃËÀÂÀ 7.


237

В-третьих, подорван экономический авторитет Запада.

Идеологическая сила Америки, ее идеологическая основа прежде

базировалась на огромной мощи ее экономики. Но теперь сила,

подорвавшая мир социализма, отстаивавшая «дерегуляцию против

регуляции», сумевшая переродить лейбористскую партию Британии,

подвигшая на реформы Восточную Европу, ныне показала свою

слабость. Рухнула финансовая система Соединенных Штатов. Более

того, США и их западноевропейские партнеры ринулись на защиту

национальных интересов. Свободный рынок перестал быть иконой.

Американское правительство стало помогать тысячам финансовых

учреждений своей страны, гарантируя долговые обязательства своей

банковской системы. Франция, Германия и Британия немедленно

последовали этому примеру. Глобальное движение к дерегуляции

остановлено. Как сказал президент Франции Николя Саркози,

«с системой laisser-faire покончено». А китайский вице-премьер

Ван Цишань выразился дипломатично: «У наших учителей сегодня

тоже возникли проблемы» [175].

7.5.3. Ïîòåíöèàëüíûå ïðîòèâíèêè: Êèòàé è ÑØÀ

Потенциальным противником сегодня называют того, кто меша-

ет возвышению другого.

У КНР вовсе нет современных стратегических ракет. У Пекина две

ядерные подводные лодки. В подземных шахтах у китайцев 18 МБР

с одной боеголовкой. Китай будет стремиться создать мобильные

ракетные системы (DF-31A, радиусом 8 тыс. км, расположенные на

северо-востоке КНР, в провинции Хейлуцзянь, они могут достичь

США), но не в ближайшие годы.

США же заняты усовершенствованием оружия глубинного взры-

ва — против бункеров; они усовершенствуют боеголовку W-76 и еще

ряд уже имеющихся систем [176].

7.5.4. Ãåãåìîíèÿ

Эта возможность будоражит даже самых хладнокровных среди

американских идеологов, исходящих из того, что «Соединенные

Штаты занимают позицию превосходства — первые среди нерав-

ных — практически во всех сферах, включая военную, экономи-


238



ческую и дипломатическую. Ни одна страна не может сравниться

с США во всех сферах могущества, и лишь некоторые страны могут

конкурировать хотя бы в одной сфере» [131. С. 2]. «Очевидной реаль-

ностью, — пишет один из руководителей Совета по внешней поли-

тике (Нью-Йорк) Р. Хаас, — является то, что Соединенные Штаты —

самая могущественная страна в неравном себе окружении» [177].

Американский политолог Ч. Краутхаммер предлагает зафиксировать

исключительность момента: «Никогда еще за последнюю тысячу лет

в военной области не было столь огромного разрыва между державой

№ 1 и державой № 2... Экономика? Американская экономика вдвое

больше экономики своего ближайшего конкурента» [178].

Гегемония представляется многим представителям страны-гегемо-

на лучшей из возможных систем мирового общежития. Американцы

Р. Каган и У. Кристол убеждают читателя, что «гегемония — вовсе

не проявление «высокомерия» по отношению к остальному миру,

это просто неизбежное воплощение американской мощи» [179].

Соединенным Штатам, подчеркивает профессор Техасского универ-

ситета Г. Брендс, «присуще особое представление о своем предназна-

чении улучшить долю человечества» [180].

Миф об американской исключительности, как известно, вос-

ходит еще ко временам пилигримов, считавших себя избранными

людьми Бога, чьей миссией в этом мире является построение нового

общества, служащего моделью для всего человечества. Банкротство

коммунизма, коллапс ряда азиатских стран (претендовавших на

роль конкурента либеральной идейной модели) в конце 1990-х годов

усилили тягу к «американскому фундаментализму». Бывший кон-

грессмен Дж. Кемп провозгласил «наступление 1776 г. для всего

мира». Потомки пилигримов восприняли миссию: «Представление

об американской исключительности вдохновляет современный аме-

риканский подход к внешней политике, который направлен на

всемирное распространение американского либерально-демократи-

ческого опыта посредством морального убеждения и политической

кооптации — когда это возможно, или посредством насилия — если

это необходимо» [46. С. 43].

Идея однополюсности «стала лейтмотивом редакционных ста-

тей и общим мнением специалистов на страницах американских


ÃËÀÂÀ 7.


газет» [46. С. 42]. Главный редактор журнала United States News and

World Report М. Закерман с великой гордостью объявил не только

о пришествии второго американского века, но и о том, что челове-

чество стоит на пороге новой американской империи — novus imperio

americanum [181]. Особенно активно развивают идеи подобного рода

неоконсерваторы, такие, как У. Кристол и Дж. Муравчик, как один из

ведущих деятелей фонда Карнеги Роберт Каган, говорящие о тради-

ции либерального лидерства Америки со времен отцов-основателей

и особенно после интернационализма Вудро Вильсона. Более кри-

тичный де Сантис полагает, что Соединенные Штаты «принимают

на себя роль мирового паладина частично потому, поскольку верят

в сохранение их политическим руководством мира от падения в хаос,

частично потому, что это соответствует национальному тщесла-

вию» [46. С. 42].

Идеологи гегемонии органически не выносят критики «едино-

началия»: со времен Геродота однополярность в мире приносила

не только печали, но и порядок, своего рода справедливость, сдер-

живание разрушительных сил. Однополярность гарантирует мир от

неожиданных взрывов насилия, регламентирует прогресс, обеспе-

чивает стабильность. В самой Америке понимание уникальности

момента и несказанных американских возможностей стало всеоб-

щим. Вашингтон ощутил себя подлинной столицей мира, имеющей

свое видение оптимальной структуры мира и предназначение осу-

ществлять эту миссию.

Но кризис изменил ситуацию. И не особенно касаясь его, доклад

Национального совета по разведке США отразил более реалистиче-

скую картину американского и мирового будущего.


240

Âìåñòî çàêëþ÷åíèÿ

Áóäóùåå ñ òî÷êè çðåíèÿ àâòîðîâ

Еще совсем недавно в международном сообществе царила убеж-

денность в том, что постепенно ход событий выведет на прямую

дорогу очевидного прогресса, что будущее в конечном счете не может

не быть лучезарным. История и социология убаюкивали мир верой в

неизбежность прогресса и неизбывность лучшего мира. Это теплое

время ушло, поскольку сформировавшийся еще в XIX в. центрист-

ский консенсус, основанный на либеральной идеологии, утратил

свою значимость. Завершилось действие исходящих из идеи прогрес-

са проекций — Великой французской и Октябрьской революций.

Конструктивное общее будущее уступает место проекциям гораздо

менее гармоничным, гораздо более хаотичным. Наступает время

чрезвычайно быстрых перемен, именно они прежде всего будут

характеризовать близлежащие десятилетия. Вера в благодетельный

эффект рационального реформизма, реализуемого не всегда быстро,

но в верном направлении, уступает место скептицизму относительно

самого направления мировой эволюции. Соответственно, и про-

гностика стала гораздо более трезвой, если не сказать — мрачной,

более сценарной, чем определенной.

Особенно турбулентными будут ближайшие полвека — столь-

ко времени понадобится для того, чтобы восторжествовала более

рацио нальная общественная система, чтобы структурный кри-

зис современной международной системы изменил ее полностью.

В предше ствующее десятилетие большим влиянием пользовалась

точка зрения, что сутью конфликта будет столкновение трех мораль-


ÂÌÅÑÒÎ ÇÀÊËÞ×ÅÍÈß

241

но-этических громад — христианства, ислама и буддизма. В начале

века возобладала более традиционная точка зрения: столкновение

цивилизаций пойдет в более знакомой плоскости противостояния

Север — Юг между зоной богатства и зоной бедности, фундамен-

тальными реальностями современного мира. Если человечество не

положит предел поляризации по этому признаку, вступление в век

хаоса и борьбы практически неизбежно.

Наступит противостояние тех, кто живет на блага, создаваемые

другими, и тех, кто не получает достаточной доли производимо-

го. Невероятно быстрый рост капиталистической системы словно

вырвался из рук, деформируя общество. Сутью грядущей эпохи пере-

мен будет борьба этих двух больших лагерей: богатых охранителей

неравноправной системы и сторонников создания новой исторической

системы, которая будет более демократичной и более уважающей

социальное равенство. По существу, битва развернется между теми,

кто желает установления (или восстановления) иерархического миро-

вого порядка, при котором меньшинство привилегированно, а боль-

шинство лишено этих привилегий, — и теми, кто желает построить

демократический порядок, больше ориентирующийся на равенство.

Эта битва определит следующие пятьдесят лет человеч еской истории.

На наших глазах создается лагерь, получающий так много от

имеющегося неравенства, охраняющий сложившуюся иерархию.

Этот лагерь имеет превосходную разведывательную систему и самые

передовые вооружения. Главные слабые места «золотого миллиар-

да» — слабая жертвенность и уменьшающаяся численность. При

этом Север будет действовать железным кулаком, даже если он будет

в вельветовой перчатке.

Ему противостоит лагерь большинства, огромное большинство

здесь не достигло минимально приемлемых результатов не только

для процветания, но для гарантии выживания. Ему не свойственно

единство, он разобщен, но перед лицом всемогущества меньшинства

он может обрести солидарность до степени глобальной коалиции.

В его руки так или иначе попадет ядерное оружие (оно уже есть

у Индии и Пакистана), что обусловит остроту глобального конфлик-

та. Мир увидит на Юге многих разочарованных «Хомейни», создаю-

щих многие «Аль-Каиды».


242



Согласно уже сложившемуся стереотипу, Запад склонен демони-

зировать противостоящие силы. На данном этапе легче демонизиро-

вать ислам — и это в то время, когда исламский мир (как и западный)

вошел в эру смятения и неуверенности в себе, — что очевидно, если

судить по зигзагообразной тактике лидеров этого мира. Секулярные

силы в исламском мире разъединены, религиозные же силы не

имеют четких целей, они ссорятся между собой и не выработали

собственной реалистической политической программы.

Какой будет преобладающая система мира через несколько деся-

тилетий? Во-первых, ее вид и сущность будут зависеть от способности

обеих вышеназванных «партий» мобилизовать своих сторонников.

Инициативу, по-видимому, возьмут в свои руки те, кто предложит

реальные альтернативы. Во-вторых, от того, как справится Запад

с процессом своей абсолютной депопуляции, старения населения,

сокращения рабочей силы при одновременном несгибаемом жела-

нии сохранить высокий жизненный уровень. (Возьмем в качестве

примера небольшую, но богатую Австрию. Непременным условием

сохранения ее современных жизненных стандартов в ближайшие

полвека явится увеличение в 4 раза тех ненавидимых австрийски-

ми правыми иммигрантов, которые прибывают преимущественно

с Балканского полуострова. Согласится ли Австрия, Европейский

союз, Соединенные Штаты на мирное сосуществование весьма раз-

личных культур? До сих пор белые западные христиане лишь мири-

лись с наличием инокультурных анклавов, а речь идет о подлинном

равенстве в мультикультурном целом.)

По мере прохождения XXI в. Америка во все более возрастающей

степени окажется окруженной конфликтами, страхом, смятением,

отчаянными попытками «остановить время». А как иначе, если

Соединенным Штатам не удается выполнить свое обещание создать

мировую либеральную утопию, поражением внесистемных движе-

ний создать новое общество, «где все поют». Если американцы не

сумеют продемонстрировать способности к действенному и хлад-

нокровному анализу, не сумеют соединить эффективность с гума-

низмом, их будущее не может не стать блеклым. Самое большее, что

американцы смогут сделать, — это попытаться так сманеврировать,

чтобы свести непосредственный ущерб себе к минимуму. Многое


ÂÌÅÑÒÎ ÇÀÊËÞ×ÅÍÈß

будет зависеть от их способности хладнокровно анализировать про-

исходящее. И доклад делает это.

Помимо вышеуказанного своего рода дополнением к битве бога-

тых и бедных будет соперничество в первые десятилетия XXI в. между

США (которые сегодня не верят в способность кого-либо соревно-

ваться с ними), Европейским союзом и Восточной Азией за место

лидера мирового полюса богатства. Первым среди конкурентов США

является объединяющаяся Западная Европа, которая с созданием

евро и собственных вооруженных сил получила объективные воз-

можности ослабления тесных политических связей с Соединенными

Штатами. Далее последует десятилетие создания европейской армии,

что предопределит и военное разъединение с США. Есть сторонники

и той точки зрения, что на место первого конкурента Америки вый-

дет быстро растущий Китай, возможно — Япония, и не исключено,

что огромный по силе тандем КНР — Япония. Пока лидер, демонс-

трируя близорукость, продолжает наращивать военные мускулы,

начнется смещение сил в подлинной зоне могущества — в экономи-

ке. Разве трудно представить себе в будущем союз Японии и Китая,

сразу же вытесняющий Америку из Азии? Крупнейший компьютер

США создан для военных целей, а крупнейший японский компью-

тер — для решения технических проблем. Кого в этом случае облас-

кает история? Важным игроком выступает Индия.

Где место России в этом противостоянии? По экономическим

показателям (в России — 2,4 тыс. долл. на душу населения в год,

в США — 35 тыс. долл.) две страны находятся в противоположных

мирах. Но Россия обеспокоена уходом населения из-за Уральского

хребта, возможностью потери двух третей своей территории — имен-

но в этом смысле она держава, ценящая status quo. Если Запад пойдет

курсом поддержания мирового порядка, то он может рассчитывать

на дружественность России. Если же эгоизм «золотого миллиарда»

сделает его безразличным к бедам потенциальных союзников, то

России придется делать «агонизирующую переоценку» своего опыта

сближения с Западом.


244

Áèáëèîãðàôèÿ

1. Global Trends 2025: A Transformed World (Глобальные тенденции 2025:

Трансформированный мир): National Intelligence Council. Washington, 2008.

2. Контуры мирового будущего: Доклад по «Проекту-2020»

Национального совета по разведке США. Вашингтон, 2004 (декабрь). С. 4.

3. Waltz K. Globalization and American Power. The National Interest. Spring

2000. Р. 49.

4. Held D. et al. Global Transformations. Politics, Economics and Culture.

Cambridge: Polity Press, 2000. Р. 4.

5. Giddens A. Modernity and Self-identity. Cambridge: Polity Press, 1991.

6. Robertson R. Globalization: Social Theory and Global Culture. London:

Sage.

7. Albrow M. The Global Age. Cambridge: Polity Press, 1996.

8. Connoly W.E. The Ethos of Pluralization. Minneapolis: University of

Minnesota Press, 1996.

9. Amin S. Capitalism in the Age of Globalization. London: Zed Press, 1997.

10. Benton L. From the world systems perspective to institutional world history:

culture and economy in global theory // Journal of World History. 1996. № 7.

11. Callinicos A. et al. Marxism and the New Imperialism. London: Bookmarks,

1994.

12. Glazer N. Two Cheers for «Asian Values». The National Interest. Fall 1999.

Р. 27.

13. Keohane R., Nye J. Power and Interdependence. N. Y., 1977.

14. Ohmae K. The Borderless World. London: Collins, 1990.

15. Ohmae K. The End of the Nation State. New York: Free Press, 1995. Р. 5.

16. World Bank. World Development Report, 1995.

17. Ibid. Р. 243–244.


ÁÈÁËÈÎÃÐÀÔÈß

245

18. Doyle M. Ways of War and Peace: Realism, Liberalism, and Socialism. New

York: W.W.Norton, 1997. Р. 480–481.

19. Rosenau J. Turbulence in World politics. Brighton: Harvester Wheatsheaf,

1990.

20. Rosenau J. Along the Domestic-Foreign Frontier. Cambridge: Cambridge

University Press, 1997.

21. Giddens A. The Consequences of Modernity. Cambridge: Polity Press, 1990.

22. Giddens A. Beyond Left and Right. Cambridge, 1995.

23. Castells M. The End of Millennium. Oxford: Blackwell, 1998.

24. Sassen S. Loosing Control? Sovereignty in an Age of Globalization. New

York: Columbia University Press, 1996.

25. Mann M. Has globalization ended the rise and rise of the nation-state //

Review of International Political economy. 1997. № 4.

26. Hoogvelt A. Globalisation and the Postcolonial World: The New Political

Economy of Development. London: Macmillan, 1997.

27. Sandel M. Democracy’s Discontent. Cambridge: Harvard University Press,

1996.

28. Keohane R. O. Hobbes’ dilemma and institutional change in world politics:

sovereignty in international society (Holm H. and Sorensen G. — eds. Whose World

Order? Boulder: Westview Press).

29. Falk R. World Orders, Old and New // Current History, January 1999.

Р. 31–33.

30. Strange S. The Retreat of the State: The Diffusion of Power in the World

Economy. Cambridge: Cambridge University Press, 1996. Р. 4.

31. Maynes Ch.W. America’s Fading Commitments // World Policy Journal,

Summer 1999. Р. 18.

32. Kaplan L. Meanwhile on the Left. The National Interest. Spring 2000.

Р. 153.

33. Friedman Th. The Lexus and the Olive Tree. New York: Farrar, Straus and

Giroux, 1999. Р. 46.

34. Bacevich A. Policing Utopia. The Military Imperatives of Globalization.

The National Interest. Summer 1999. Р. 10.

35. Mazur J. Labor’s New Internationalism // Foreign Affairs. January /

Februaty 2000. Р. 79.

36. Clinton Bill. Remarks by the President at the United States Naval Academy

Commencement. Annapolis, MD. 1998. May 22.


246



37. Barber D. Jihad vs McWorld. New York: Times Books, 1995.

38. Korton D. When Coporations Rule the World. West Hartford: Kumarian

Press, 1995.

39. Daly H. and Cobb J. For the Common Good: Redirecting the Economy

toward Community, the Environment, and a Sustainable Future. Boston: Beacon

Press, 1989.

40. Buchanan P. The Great Betrayal: How American Sovereignty and Social

Justice Are Being Sacrificed to the Gods of the Global Economy. New York: Little,

Brown, 1998.

41. Sir James Goldsmith. The Trap. New York: Caroll and Graf, 1994.

42. Gray J. False Dawn: The Delusions of Global Capitalism. New York: New

Press, 1998. Р. 16.

43. Calleo D. The United States and the Great Powers // World Policy Journal.

Fall 1999. Р. 12.

44. Weiss L. The Myth of the Powerless State: Governing the Economy in

a Global Era. Cambridge: Polity Press, 1998. Р. 186.

45. Menon R., Wimbush E. Asia in the 21st Century. Power Politics Alive and

Well. The National Interest. Spring 2000. Р. 84–85.

46. Santis De H. Mutualism. An American Strategy for the Next Century //

World Policy Journal. Winter 1998/99. Р. 47.

47. Wade R. Globalization and its Limits: Reports of the Death of the National

Economy are Grossly Exaggeration / Berger S., Dore R. eds. National Diversity and

Global Capitalism. Ithaca: Cornell University Press. 1996. Р. 62.

48. Lawrence R. Workers and Economists II: Resist the Binge // Foreign

Affairs. March/April 1994.

49. Hirst P. The Global Economy: Myths and Realities // International Affairs.

1997. № 73.

50. Hirst P. and Thompson G. Globalization in Question: The Inter-

national Economy and the Possibilities of Governance. Cambridge: Polity

Press, 1996.

51. Keohane R. аnd Nye J. Power and Interdependence in the Information

Age // Foreign Affairs. September / October 1998. Р. 89.

52. Mathews J. Power Shift // Foreign Affairs. 1997. № 76. Р. 50.

53. Krugman P. Pop Internationalism. Boston: MIT Press, 1996.

54. Thompson G. and Allen J. Think global, then think again: economic

globalization in context // Area. 1997. № 3.


ÃËÀÂÀ 1.


247

55. Broad R. and Cavanagh J. The Death of Washington Consensus? // World

Policy Journal. Fall 1999. Р. 86.

56. Heisburg F. American Hegemony? Perceptions of the US Abroad. Survival.

Winter 1999–2000. Р. 17.

57. Cutter B., Spero J., Tyson L. New World, New Deal. A Democratic approach

to Globalization // Foreign Affairs. March/April 2000. Р. 97.

58. Modelski G., Tompson W. The Long and Short of Global Politics in the

Twenty-first Century: An Evolutionary Approach // International Studies Review.

Summer 1999. Р. 109.

59. Kennedy P. The Global gales ahead // New Statesman and Society. 1996.

May 3. Р. 28–29.

60. Kennedy P. The Next American Century? // World Policy Journal. Spring

1999. Р. 57.

61. Kearney A.T. Measuring Globalization: Economic Reversals, Forward

Momentum // Foreign Policy. 2004. March / April.

62. Moffett G. Global Population Growth: 21st Century Challenges. Headline

Series, #302. New York: Foreign Policy Association, 1994. Р. 6.

63. Cohen J. How Many People Can the Earth Support? New York: W.W. Norton,

1995. Р. 67.

64. Kennedy P. Preparing for the 21st Century. New York: Random House,

1993. Р. 25.

65. Runge F. and Senauer B. A Removable Feast // Foreign Affairs. May/June

2000. Р. 40.

66. Eberstadt N. The Population Implosion // Wall Street Journal. 1997.

October 16. Р. 22.

67. Mazarr M. Global Trends 2005. New York: St.Martin’s, 1999. Р. 25–33.

68. Mazar M. Global Trends 2005. An Owner’s Manual for the Next Decade.

New York: Palgrave, 2001. Р. 37.

69. Buchanan P. The Death of the West. N.Y.:Thomas Dunne Press, 2002.

Р. 34.

70. The World at Six Billions. Population Division, Department of Economic

and Social Affairs. United Nations, 1999.

71. Durant W. Caesar and Christ. New York: Simon and Schuster, 1944.

Р. 666.

72. Burnham W. Suicide of the West. New York: The John Day Company, 1964.

Р. 301.


248



73. Kurth J. The American Way of Victory // National Interest. Summer 2000.

Р. 5.

74. Noebel D. The Legacy of John Lennon: Charming or Harming a Generation?

Nashville: Thomas Nelson, 1982. Р. 11.

75. Population Division. Department of Economic and Social Affairs,

United States. World Population prospects: The 2000 Revision, Highlights. 2001.

February 28. Р. 1.

76. U.S. Census Bureau. Statistical Abstract of the United States: 2001. Р. 45.

77. Huntington S. Who We Are? The Challenges To America’s National Identity.

New York: Simon and Schuster, 2004. Р. 199.

78. Waters M. Ethnic and Racial Identities of Second-Generation Black

Immigrants in New York City // International Migration Review. Winter 1994.

Р. 799.

79. Miller J. The Unmaking of Americans. New York: Free Press, 1998.

Р. 134–135.

80. Suro R. Strangers Among Us. New York: Knopf, 1998. Р. 124.

81. Renshon S. Dual Citizens in America. Washington: Center for Immigration

Studies. July 2000. Р. 6.

82. Schak P. and Smith R. Citizenship Without Consent: Illegal Aliens in the

American Polity. New Haven: Yale University Press, 1985. Р. 108.

83. Simcox D. Backgrounder: Another 50 Years of Mass Mexican Immigration.

Washington: Center for Immigration Studies. March 2002.

84. Wattenberg B. Counting Change in Euroland // Washington Times. 1999.

January 28. Р. A18.

85. Peterson P. Gray Down: How the Coming Age Wave Will Transform

America and the World. New York:Times Books, 1999. Р. 18.

86. Jenkins Ph. The Next Christendom. The Coming of Global Christianity.

Oxford: Oxford University Press, 2002. Р. 97.

87. Steele J. The New Migration: Affluent, Controversial // Guardian. 2000.

October 30. Р. 17.

88. Browne A. UK Whites Will be Minority by 2100 // Observer. 2000.

September 3. Р. 17.

89. Fukuyama F. The Troubles with Names // Foreign Policy. Summer 2000. Р. 60.

90. Wright R. Pax Kapital // Foreign Policy. Summer 2000. P. 67.

91. Creveld van M. The New Middle Ages // Foreign Policy. Summer 2000.

Р. 39.



249

92. Mason I. New Challenge: Capitalist Competition // Philadelphia Enquirer.

2004. July 18.

93. World Bank, Global Economic Prospects and the Developing Countries

1993. Washington, 1993. Р. 66–67.

94. Betts R., Christensen Th. China: Getting the Questions Right // The

National Interest. Winter 2000/01. Р. 8.

95. Fishman T. China, Inc. How the Rise of the Next Superpower Challenges

America and the World. New York: Scribner, 2005. Р. 17.

96. Naisbitt J. Megatrends Asia. N.Y., 1995. Р. 7.

97. Halloran R. The Rising East // Foreign Policy. Spring 1996. Р. 3–21.

98. Art Pine, Bloomberg News. China Steals the Spotlight on the Global

Stage // International Herald Tribune. 2004. July 7.

99. Hale D. China Growing Appetites // The National Interest. Summer

2004. Р. 138.

100. McElroy J. Chinese Suppliers Make a Mark Overseas // World’s Auto

World. 2003. September 1.

101. UC Berkeley Study Assesses Potential Impacts of “Second Wave” of

Outsourcing Jobs from US. 2003. October 29.

102. Lieberthal K. Governing China: From Revolution through Reform. N.Y.,

1995. Р. 6.

103. Elling R., Olsen E. A New Pacific Profile // Foreign Policy. Winter 1992–

1993. Р. 122.

104. Lieberthal K. A New China Strategy // Foreign Affairs. Nov.–Dec. 1995.

Р. 41.

105. Waldron A. Eueope’s Crisis // Commentary. February 2005.

106. Kurlantzick J. China’s Chance // Commentary. March 2005.

107. Sorrel M. Branding the New Era // Foreign Policy. Summer 2000. Р. 61.

108. Soros G. The Age of Open Society // Foreign Policy. Summer 2000. Р. 53.

109. Bertram Ch. Interregnum // Foreign Policy. Summer 2000. Р. 45.

110. Barzun J. From Down to Decadance: 500 Years of Western Cultural Life.

N/Y.: Harper-Collins Publishers, 2000. Р. 91.

111. Blankly T. The West’s Last Chance. Will We Win the Clash of Civilizations?

Washington: Regnery Publishing, 2005. Р. 25.

112. International Studies Review. Summer 1999. Р. 115.

113. C. Raja Mahan. India and the Balance of Power // Foreign Affairs. July /

August 2006. P. 18.


250



114. Klare M. Resource Wars. The New Landscape of Global Conflict. New

York: A Metropolitan. Р. 41.

115. Hartman Th. The Last Hours of Ancint Sunlight. The Fate of the World

and What We Can Do Before It’s Too Late. New York: Three Rivers Press, 2004.

Р. 114–115.

116. Institute for National Security Studies (INSS). Strategic Assessment 1999.

Washington, 1999. Р. 30.

117. Morse E. and Richard J. The Battle for Energy Dominance // Foreign

Affairs. March/April 2002. Р. 31.

118. Hill F. Russia. The 21st Century’s Energy Superpower? // Brookings

Review. Spring 2002. Р. 31.

119. Homer-Dixon Th. Environmental Scarcities and Violent Conflict //

International Security. Summer 1994. Р. 5–40.

120. Blacker C. Russia and the West (In: Mandelbaum M. (ed.) / The New

Russian Foreign Policy. New York, 1998. Р. 182.

121. Curr T. Ethnic Warfare on the Wane // Foreign Affairs. May / June 2000.

Р. 61.

122. Flynn S. America the Vulnerable // Foreign Affairs. January–February

2002. Р. 62.

123. Talbott S. and Chanda N. (eds).The Age of Terror. — Oxford: The Perseus

Press, 2001. Р. XIII.

124. Электронный ресурс: http://www.cfr.org/publications/10194/civil_war

becomes the question.html

125. Электронный ресурс: http.//www.cbsnews.com/stories/2006/03/29/

politics/printable1453138.shtml

126. Титаренко М.Л. Россия лицом к Азии. Москва, 1998. С. 8.

127. Сolton T. and McFaul M. Op. cit. Р. 48.

128. Cuthberson I. Chasing the Chimera. Securing the Peace // World Policy

Journal. Summer 1999. Р. 79.

129. Miller J. and Broad W. Clinton Sees Threat of Germ Terrorism //

International Herald Tribune. 1999. Jan. 23–24. Р. 1.

130. The Weapons Proliferation Threat. — Washington: Central Inteligence

Agency, 1995. March.

131. Haas R. The Reluctant Sheriff. The United States After the Cold War.

N.Y., 1997. Р. 41.

132. Paarlberg R. The Global Food Fight // Foreign Affairs. May/June 2000. Р. 26.



251

133. Glennon M. The New Interventionism. The Search for a Just International

Law // Foreign Affairs. May/June 1999. Р. 3–7.

134. Kennedy P. Preparing for the Twenty-First Century. N.Y., 1993.

135. Kymlicka W. (ed). Introduction to: The Rights of Minority Cultures. New

York: Oxford Press, 1995. Р. 5.

136. Toffler A. and H. War and Anti-War. Survival at the Dawn of the 21st

Century. Boston, 1993. Р. 23.

137. Kaplan R. The Coming Anarchy // Atlantic. February 1994.

Р. 44–76.

138. Kaplan M. The Ends of the Earth: A Journey at the Dawn of the Twenty-

First Century. New York: Random House, 1996.

139. Mandelbaum M. The Future of Nationalism // The National Interest. Fall

1999. Р. 22.

140. Mandelbaum M. Is Major War Obsolete? // Survival. Fall 1998.

141. Woods N. Order, Globalization and Inequality in World Politics / In:

Held D. and McGrew A. The Global Transformations Reader. Cambridge: Polity

Press, 2000. Р. 396.

142. Toffler Alvin and Heidi. War and Anti-War: Survival at the Dawn of the

21st Century. London, 1994. Р. 299.

143. Russet B., O’Neill and Sutterlin J. Breaking the Security Council

restructuring logjam // Global Governance. 1996. № 2. Р. 65–80.

144. Rivlin B. UN reform from the standpoint of the United States / In: UN

University Lectures: 11. Tokio, 1996.

145. Gold J. Voting and Decisions in the International Mohetary Fund.

Washington, 1972. Р. 18.

146. Greider W. The American Military and the Consequences of Peace. N.Y.:

Public Affairs, 1998.

147. Maynes Ch.W. America’s Fading Commitments // World Policy Journal.

Summer 1999. Р. 11.

148. Arrighi G. The Long Twentieth Century: Money, Power, and the Origins of

Our Times. L., 1994.

149. Wallerstein I. The Capitalist World-Economy: Middle-Run Prospects /

In: Wallerstein I., ed. Geopolitics and Geoculture: on the Modern World-System.

Cambridge, 1989. Р. 123–136.

150. Goldstein J. Long Cycles: Prosperity and War in the Modern Age. New

Haven, 1988.


252



151. Huntington S. The Clash of Civilizations and the Remaking of World

Order. N.Y., 1996.

152. Waltz K. The Emerging Structure of International Politics // International

Security. 1993. № 18. Р. 44–79.

153. Rice C. Promoting the National Interest // Foreign Affairs. Jan/Feb. 2000.

Р. 55.

154. McRae H. The World in 2020. Power, Culture and Prosperity. 1994.

Р. 270.

155. Schell J. The Folly of Arms Control // Foreign Affairs. September/

October 2000. Р. 27.

156. Stillman E., Pfaff W. The Politics of Histeria. N.Y., 1964. Р. 24.

157. Тойнби А. Постижение истории. М., 1991. С. 96.

158. Sir Charles Webster, Frankland N. The Strategic Air Offensive Against

Germany, 1939–1945. L., 1962. Р. 7.

159. Parker G. The Military Revolution: Military Innovation and the Rise of

the West. Cambridge, 1988. Р. 4.

160. The World in 2000. The Economist Publications. London, 2000. Р. 86.

161. OECD, Science, Technology, and Industry: Scoreboard of Indicators

1997. Paris: OECD, 1997.

162. New York Times. 1999. May 11. Р. C1.

163. Friedman Th. The World is Flat. A Brief History of the Twenty-first

Century. New York: Farrar, Straus and Giroux, 2006. Р. 326.

164. Wallerstein I. Geopolitics and Geoculture: Essays on the Changing World-

System. Cambridge: Cambridge University Press, 1991. Р. 193.

165. Lieven A. The Secret Policeman’s Ball: the United States, Russia and the

international order after 11 September // International Affairs. Vol. 78. 2002. № 2.

Р. 246.

166. Ferguson N. and Kotlikoff L. Going Critical // The National Interest. Fall

2003. Р. 31.

167. Science and Engineering Indicators. Washington, 2004.

168. Абруццезе Л. Придержим наши денежки // РБК. 2009 (январь).

С. 30.

169. Сетсер Б. Нас ждут времена ослабления США // РБК. 2009 (январь).

С. 40.

170. Кошкаров А. Каким будет новый кризис // Эксперт. 2008 (декабрь).

С. 34.



171. Zakaria F. Writing the Rules for a New World // Newsweek: Special Issue.

December 2008. Р. 8.

172. Ikenberry J. America’s Liberal Hegemony // Current history. January

1999. Р. 26.

173. Kupchan Ch. Life after Pax Americana // World Policy Journal. Fall 1999.

Р. 21.

174. Миклтвейт Дж. Новая надежда Америки. Мир в 2009 году. С. 14.

175. Altman R. The Great Crash, 2008. A Geopolitical Setback for the West //

Foreign Affairs. January / February 2009. Р. 112.

176. International Security: Spring 2006 / The End of MAD? The Nuclear

Dimention of U.S. Primacy.

177. Haas R. What to Do With American Primacy // Foreign Affairs.

September / October 1999. Р. 37.

178. Renwick N. America’s Word Identity. The Politics of Exclusion. New York:

St.Martin’s Press. 2000. Р. 64.

179. Kagan R. and Kristol W. The Present Danger // The National Interest.

Spring 2000. Р. 67.

180. Brands H.W. What America Owes the World: The Struggle for the Soul of

Foreign Policy. Cambridge, U.K.: Cambridge University Press, 1998, p. VII.

181. Zuckerman M. A Second American Century // Foreign Affairs. May-June

1998. Р. 18–31.


Информация и выводы, отраженные в докладе, прошли экспертную оценку в Балканском, Британском, Германском, Итальянском, Китайском, Российском, Североамериканском, Центрально-Азиатском, Южно-Кавказском отделениях Международной Лиги стратегического управ-ления, оценки и учета и Международной академии исследований будущего.

В новой расширенной версии ежегодного доклада пред-

ставлены методология и результаты международного исследо-

вания интегральной мощи 100 ведущих стран мира. В условиях

глобального финансового кризиса обнаружилась необоснован-

ность оценок потенциала стран многими рейтинговыми агент-

ствами. Поэтому обострилась необходимость в оценках более

взвешенных, не зависящих от конъюнктуры отдельных парамет-

ров потенциала стран, а комплексно отражающих его.

Методология «стратегической матрицы» показала как

высокую чувствительность к динамике международных отно-

шений и мировой экономики, так и устойчивость ключевых

факторов силы государств.

Для руководителей и экспертов в области стратегического

управления.

Приобрести издание можно по адресу: Издательский центр Института

экономических стратегий 101000, Москва, Сретенский б-р,

д. 6/1, стр. 1, офис 4 тел./факс: (495) 234 4693; e-mail: es@inesnet

www.inesnet.ru

УПРАВЛЕНИЕ

ТЕРРИТОРИЯ

ПРИРОДНЫЕ

РЕСУРСЫ

НАСЕЛЕНИЕ

ЭКОНОМИКАКУЛЬТУРА И РЕЛИГИЯ

НАУКА

И ОБРАЗОВАНИЕ

АРМИЯ

ГЕОПОЛИТИЧЕСКОЕ

ПОЛОЖЕНИЕ

10

9

8

7

6

5

4

3

2

1

РОССИЯ

УПРАВЛЕНИЕ

ТЕРРИТОРИЯ

ПРИРОДНЫЕ

РЕСУРСЫ

НАСЕЛЕНИЕ

ЭКОНОМИКАКУЛЬТУРА И РЕЛИГИЯ

НАУКА

И ОБРАЗОВАНИЕ

АРМИЯ

ГЕОПОЛИТИЧЕСКОЕ

ПОЛОЖЕНИЕ

10

9

8

7

6

5

4

3

2

1

СШАГлобальный рейтинг интегральной мощи 100 веду-

щих стран мира. Доклад–2008 к обсуждению. 2-е издание,

дополн. — М.: Международная Академия исследований буду-

щего, 2008. — 148 с.






ãëîáàëüíûå òåíäåíöèè äî 2025 ãîäà


Ответственный за выпуск О.П. Бардова

Дизайн, верстка М.В. Петрова

Редактор Т.Ф. Зарецкая

Корректор И.В. Васильева

Некоммерческое партнерство

«Институт экономических стратегий»

Телефон издательского центра: (495) 234-4693

E-mail: [email protected]

www.inesnet.ru

Международная Академия исследований будущего

Телефон издательского центра: (495) 232-5335

E-mail: [email protected]

www.maib.ru

РПП ИНЭС Р904

Тираж 1000 экз.





ãëîáàëüíûå òåíäåíöèè

äî 2025 ãîäà



Ìîñêâà



2009

УТКИН АНАТОЛИЙ ИВАНОВИЧ — известный российский историк и политолог, доктор исторических наук, профессор, академик РАЕН, директор Центра международных исследований Института США и Канады РАН. Автор 48 книг и множества статей по проблемам истории XX века, истории США, взаимоотношений России и Запада. Среди его книг «Правда об Ираке, или Битва в Месопотамии», «Новый мировой порядок», «Подъем и падение Запада» и др.

ФЕДОТОВА ВАЛЕНТИНА ГАВРИЛОВНА — доктор философских наук, профессор, академик РАЕН, заведующая сектором социальной философии Института философии РАН. Автор большого числа статей и 10 монографий, среди которых «Модернизация „другой“ Европы», «Анархия и порядок», «Хорошее общество», «Глобальный капитализм: Три великие трансформации» (в соавторстве).

геополитика 2009 будущее глазами национального совета...

Documents