МихаилМихаилМихаилМихаил САЯПИНСАЯПИНСАЯПИНСАЯПИНПОЛНОЕПОЛНОЕПОЛНОЕПОЛНОЕСОБРАНИЕСОБРАНИЕСОБРАНИЕСОБРАНИЕСОЧИНЕНИЙСОЧИНЕНИЙСОЧИНЕНИЙСОЧИНЕНИЙ

томтомтомтом 1111

МоскваМоскваМоскваМосква2012201220122012

________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

ОГЛАВЛЕНИЕОГЛАВЛЕНИЕОГЛАВЛЕНИЕОГЛАВЛЕНИЕ

ПРЕДИСЛОВИЕПРЕДИСЛОВИЕПРЕДИСЛОВИЕПРЕДИСЛОВИЕ

ИСТОРИЯИСТОРИЯИСТОРИЯИСТОРИЯИИИИ ГЕОПОЛИТИКАГЕОПОЛИТИКАГЕОПОЛИТИКАГЕОПОЛИТИКА

Молодой КитайКитай, Европа, Америка, Россия

Германский вопрос в истории Европы и РоссииВеликая Отечественная: постановка вопросовРазмышления о советско-германском Пакте от 1939 годаТайна Большого ТеррораО боевых искусствах

ХАРАКТЕРЫХАРАКТЕРЫХАРАКТЕРЫХАРАКТЕРЫИИИИПОРТРЕТЫПОРТРЕТЫПОРТРЕТЫПОРТРЕТЫ

Великий Кормчий с моторомЛенин и РоссияСталин и Рузвельт: знакомствоПравда и неправда генерала ВласоваМаршал Жуков: опыт диагнозаСталин и Горький

БЕЛЛЕТРИСТИКАБЕЛЛЕТРИСТИКАБЕЛЛЕТРИСТИКАБЕЛЛЕТРИСТИКА

Вырубок

ЕСТЕСТВОЗНАНИЕЕСТЕСТВОЗНАНИЕЕСТЕСТВОЗНАНИЕЕСТЕСТВОЗНАНИЕ

ТАКТАКТАКТАККАККАККАККАКЖЕЖЕЖЕЖЕ БЫТЬБЫТЬБЫТЬБЫТЬ СССС ТЕОРИЕЙТЕОРИЕЙТЕОРИЕЙТЕОРИЕЙОТНОСИТЕЛЬНОСТИОТНОСИТЕЛЬНОСТИОТНОСИТЕЛЬНОСТИОТНОСИТЕЛЬНОСТИ????

ПРОЕКТЫПРОЕКТЫПРОЕКТЫПРОЕКТЫ

2017Проблемы современной армии

Перспективы ядерного апартеида

Монархия как оскорбление человечества________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

____________

КРИТИКАКРИТИКАКРИТИКАКРИТИКА

Некоторые вопросы теории национал-паршевизмаУчение Фрейда всемирно, потому что оно скверно!Марксизм и современность

_______________________________________________________

ПРЕДИСЛОВИЕПРЕДИСЛОВИЕПРЕДИСЛОВИЕПРЕДИСЛОВИЕЧИТАТЕЛЯЧИТАТЕЛЯЧИТАТЕЛЯЧИТАТЕЛЯ ИИИИПОЧИТАТЕЛЯПОЧИТАТЕЛЯПОЧИТАТЕЛЯПОЧИТАТЕЛЯ

Не желая никому навязывать своё мнение, я всё же скажу, что предлагаемаякнига – совсем необычная, из ряда вон выходящая. Думается, на рубеже 20 – 21-го вековподобной книги публицистики в России (а, возможно, и не только в России) не выходило.

Я не скрываю своих симпатий к Михаилу Саяпину и к этому его труду. Но приоценке книги я руководствуюсь не какими-то родственными, дружескими иликорпоративными чувствами и соображениями, а исключительно объективнымимоментами и своим пониманием того, что сейчас в области идеологии жизненнонеобходимо России. Рассматривая труд М.Саяпина с этой точки зрения, я бы даже сказал,что это – книга гения. Поскольку для измерения гениальности инструмента пока неизобретено, и понятие о ней у каждого своё, я, наверное, должен своё мнение обосновать,но сделаю это несколько позже. А пока скажу, как книга появилась.

В 2011 году в издательстве «Алгоритм» вышла моя новая книга «Цель номеродин. План оккупации России». Такое название дали ей в издательстве по соображенияммаркетинга (проще говоря, чтобы её охотнее покупали). Но оно мало соответствует еёсодержанию. Да, у меня разбирается такой план, о котором писал один зарубежный автор,но об этой вражеской разработке говорится всего на полутора страница из почти семисот.Моё авторское название было: «Станет ли Россия в XXI веке мировым лидером?». Впервых главах я разобрал положение России в СНГ и, исходя не только из экономическихи геополитических реалий, но и из цивилизационных особенностей бывших нашихбратских республик, пришёл к заключению, что перспективы интеграции с Россией имеюттолько Казахстан, Киргизия и Белоруссия. Всякие же попытки объединиться в союзноегосударство с Украиной, Грузией, Азербайджаном, Арменией, Молдавией, Узбекистаном,Туркменией и, вероятно, Таджикистаном (не говоря уж о прибалтийских странах)обречены на неудачу. (Это совсем не исключает возможности установления с нимидобрососедских отношений и разносторонних взаимовыгодных связей.) Далее ярассмотрел особенности русского характера и русской государственности, наши святынии состояние правящей элиты России. (Естественно, тут нельзя было обойти темуисторического предназначения Владимира Путина и степени понимания им своей миссии.)При этом мне пришлось коснуться и кавказского (горского), и южно-курильскоговопросов, как и ряда других спорных моментов нашего будущего. И уж затем перешёл кизложению того, что надо будет сделать после разгрома либералов в российской власти,как нам разумно и эффективно решать жилищный вопрос, социальные проблемы армии,строить системы образования и здравоохранения и пр. В итоге всё это вылилось впопытку представить пути к тому, чтобы Россия могла стать самой привлекательнойстраной в мире. А главное – заняла бы по праву принадлежащее ей место духовного игеополитического лидера мира.

Некоторые из этих положение мне удалось дополнительно разобрать иобосновать в ещё одной новой книге, вышедшей уже в 2012 году в том же издательстве«Алгоритм» под названием «Договориться с народом». (Оно также было даноиздательством.) Вместе с ранее вышедшими книгами «Капитализму в России не бывать!»(2005 год) и «От лжекапитализма – к тоталитаризму!» (2008-й) две новые ранее названныеработы составили некую тетралогию, в целом дающую представление о системе моихвзглядов на прошлое, настоящее и будущее (на срок 5 – 10 ближайших лет) России.

Однако я всё же ощущал, что мне не хватает и более конкретной, и болееотдалённой картины перспектив развития России. О будущем нашей страны написаноочень много. Тут и «Русский проект», и «Русская доктрина», и множество иныхпубликаций. Но обычно в них речь идет о том, будет ли Россия, скажем, демократическойреспубликой или монархией, останется ли её экономика рыночной или станет плановой ит.д. Но работ, в которых рисовались бы конкретно будущие государственные институты,

организация народного хозяйства и система управления им, принципиально новый обликВооружённых сил, отношения власти и науки, культуры, религии, а также картины быта,практически нет. Вспоминаются «Путешествие (или «Командировка», точно сейчас неназову) в страну Солнца» Юрия Мухина, статья Михаила Юрьева о будущем России, а всатирическом плане – «День опричника» Владимира Сорокина. Но всё-таки они написаныпредвзято, исходя из излюбленных (но подчас надуманных, то есть идущих вразрез сочевидными тенденциями мирового развития) идей этих авторов. А мне хотелось бы чего-то, во-первых, более детального, во-вторых, более реального и, в-третьих, болееобъективного (непредвзятого).

В части нового облика Вооружённых сил я рассчитывал почерпнуть нужныесведения из известной мне и помещённой в одном из Интернет-журналов статьи М.Саяпина, с творчеством которого я давно знаком. И когда я обратился к нему с просьбойдать своё согласие на помещение этой его статьи в мою книгу в качестве приложения,выяснилось, что он только что закончил новую работу «Путешествие в Страну СветлогоБудущего» (или «2017 год»). Упросил я его дать в мою книгу и этот его труд. А когда явнимательно изучил эти две его работы, мне стало ясно, что они не имеют не толькоаналогов, но даже и отдалённого подобия в современной публицистике, и обогналироссийскую общественную мысли на многие годы. Я понял также, что они чрезвычайнозлободневны, в них есть новые идеи, причём именно такие, которых так не хватаетсовременным политикам, идеологам, прогностикам и исследователям в самых разныхобластях знания. (Ведь все они единодушно признают, что после краха марксистскойидеологии у нас не появилось никакой другой, а в столь долгом идеологическом вакууместрана пребывать не может, гниение, начавшееся ещё в конце брежневской эпохи,перейдет в стадию разложения и распада.) Поэтому знакомство с упомянутыми идеямиразных кругов российской интеллектуальной элиты, уверен, помогло бы преодолеть тоттупик, в котором так долго пребывает наша общественная мысль. И, естественно, меняобрадовало известие об издании предлагаемого сборника статей М.Саяпина, и я судовольствием написал к ней это предисловие.

Сам он достаточно известный публицист, но помещает свои работы в основномв Интернете, не считая нужным самому бегать по издательствам и редакциям, пребывая вуверенности, что издатели сами его найдут и предложат выпустить в свет его книги. Язнаю, что так бывает. Но вряд ли можно предугадать, когда это произойдёт с любойконкретной книгой.

Вот теперь самое время сказать о гениальности автора предлагаемой книги.Гении – это те, чьи идеи резко меняют жизнь людей, народов, человечества.

Они прокладывают новые пути в науке, искусстве, в области духа и других сферахчеловеческого бытия. И часто их идеи получают должную оценку лишь спустя годы,десятилетия, а то и века после того, как были высказаны. Однако бывает и так, чтопризнание приходит к гениям и при жизни. Получили прижизненное признание генииВысокого Возрождения – Рафаэль, Микельанджело, Леонардо, великий святой Русипреподобный Сергий Радонежский, в наши дни гений информационных технологий СтивДжобс. Но гении бывают разные. Моцарт, Бетховен, Шопен и Чайковский были гении, нотолько в музыке. Микельанджело оставил гениальные творения и в живописи, и вскульптуре, и в архитектуре, и в поэзии, но, в общем, – только в искусстве. А Леонардо,сверх того, был творцом многих технических устройств, которые нашли воплощениелишь спустя столетия. Нередко называют гениев балета или футбола (возможно, есть игениальные филателисты и пр.). Маркс и Ленин – гении, они занимались идеологией,философией, публицистикой, партийным строительством и политикой, их идеи изменилимир, но всё же за указанные рамки они не выходили, а если и касались других областей, тоэпизодически, и заметных следов там не оставили.

Отличительными особенностями рассматриваемой книги я считаю, во-первых,широчайший круг охватываемых проблем, во-вторых, глубокое проникновение в их суть,

а в-третьих, принципиальную новизну выдвигаемых идей. Попытаюсь пояснить своюмысль несколькими примерами.

Я читал статьи, составляющие эту книгу, не в том порядке, в каком они в нейпомещены, а в том, в каком их получил.

Вот статья о личном знакомстве Сталина и Рузвельта в Тегеране. Американскийпрезидент ожидал встретить диктатора-бандита (каким Сталина часто представляли наЗападе). Советский лидер полагал, что Рузвельт – только покорный слуга американскогокапитала, способный лишь на отстаивание позиций США на мировых рынках и пр. Ивдруг здесь встретились два титана политики с глобальным мышлением, озабоченные(хотя и с разницей в нюансах) обустройством будущего миропорядка. И все остальныелидеры государств и иные ведущие политики, не исключая и Черчилля, по сравнению сними оказались пигмеями, преследующими исключительно свои корыстные местечковыеинтересы. И написано об этом так убедительно, что порой создаётся впечатление, будтоавтор сам присутствовал на этой встрече и был если не собеседником, то зрителем,внимательно анализировавшим всё, что там происходило. Примечательно, что онопределил американских президентов после Рузвельта тоже как пигмеев, из которыхникто не мог не только достичь его (Рузвельта) высоты, но и просто понять егоглобальный замысел. Разглядел автор и то, что эти президенты, взявшие курс на«атлантическую солидарность» вкупе с «особыми отношениями между США и Англией»,по сути, предали свою страну, превратив её в британского сателлита (хотя со стороныможет показаться, что дело обстоит как раз наоборот). У нас много пишут о том, кто насамом деле правит Америкой. Одни считают, что американские ТНК, другие – чтоИзраиль через своё лобби в США, третьи – что международный Фининтерн или какая-тоиная наднациональная сила. А автор утверждает, что Америкой управляет правящая элитаАнглии, что должно бы быть очевидным для каждого, кто внимательно изучает реальнуюрасстановку сил в мире. (Насколько мне известно, сходной точки зрения придерживаетсяамериканский учёный и общественный деятель Линдон Ларуш, а в России, отчасти,Гейдар Джемаль.)

Замечу, кстати, автора никак нельзя отнести к восторженным почитателямСталина. Нет, он считает бывшего советского вождя лишь гениальным прагматиком,лишённым фантазии и способности к творчеству, не сумевшим выйти за рамкиокостеневших марксистских догм и придти к пониманию задачи строительства Русскойцивилизации. К тому же Сталин совершил немало ошибок, которые дорого обошлисьСССР и нашему народу. Это видно из статей автора книги о советско-германском пакте1939 года и о причинах разгрома Красной Армии в начальный период ВеликойОтечественной войны.

Не слишком высоко оценивая Сталина, М.Саяпин крайне отрицательноотносится к его преемнику – Хрущёву, которого считает ярым, фанатичнымненавистником советского строя (видимо, убеждённым украинским националистом) спсихологией профессионального вредителя. А результаты его правления, полагает,стоили СССР потерь, сравнимых с вражеским нашествием. М.Саяпин оценивает Берия,которого некоторые исследователи считают чуть ли не единомышленником Сталина ипотенциальным продолжателем дела покойного вождя, как грузинского диссидента-националиста, почти открыто ненавидевшего советский строй и считавшего егочудовищной исторической нелепостью

Ну, а кто, кроме М.Саяпина, определил бы Мао Цзэдуна как романтика,крестьянского утописта, художника, антитрадиционалиста, «перманентногореволюционера» и троцкиста, носителя духа «китайского большевизма»? Мао принималмарксизм, но считал, что Марксу и Энгельсу не повезло в том, что они не зналикитайского крестьянина, в противном случае их учение о диктатуре пролетариата исоциализме с китайской спецификой приобрело бы совершенно иной (правильный) вид.Мао сохранил до конца дней обывательскую ненависть к бюрократии и всяким прочим

«зажравшимися партократам», А в статье «Молодой Китай» автор показываетошибочность представления китайского общества как традиционного. Напротив,китайское (как и американское) общество – нетрадиционное. А вот, например, английскоеи японское – традиционные, отсталые, несовременные. Перечитайте весь корпуссочинений советских и российских китаеведов – уверен, нигде вы не найдёте такихмыслей, они высказаны только в данной книге с приведением убедительных доказательств.

В статье «Германский вопрос в истории Европы и России» М.Саяпин прямозаявляет, что пресловутое «призвание варягов» в Новгород стало началом германскойоккупации восточнославянских земель. (Развитие эта тема получила в моей книге«Договориться с народом», поэтому я здесь на ней не останавливаюсь.)

Известно, сколь противоречиво в нашей стране отношение к так называемомуБольшому террору 1937 – 1939 годов. Одни считают его репрессиями в отношениимиллионов советских людей, в большинстве своём ставших невинными жертвамисталинского коварства и властолюбия. Другие доказывают, что это была кампания поликвидации вражеской «пятой колонны» в СССР, совершенно необходимая впредвидении надвигавшейся войны, причём зачисляют в эту «колонну» троцкистов,бухаринцев и прочих оппозиционеров. М.Саяпин выдвигает свою версию объяснения этихтрагических событий: в СССР была ликвидирована (хотя, вероятно, не до конца)созданная Лениным глубоко законспирированная «внутренняя партия», ставившая своейцелью свергнуть любой режим, нацеливший страну на построение социализма в однойстране, и вернуть её на путь форсирования мировой революции (а следовательно, срывасоциалистического её преобразования Советской России). Постановка вопросанеобычайно смелая, ибо и в России, и за её пределами, существуют могущественные силы,не заинтересованные в таком прочтении этой страницы нашей истории. А почему и зачемЛенину понадобилось создавать такую антисоциалистическую и антироссийскую партию,показано в статье «Ленин и Россия». В свете этого понятна и идея статьи» «Сталин иГорький». В ней показано, почему Ленин настоял на отъезде Горького из СоветскойРоссии, а Сталин приложил большие усилия к тому, чтобы вернуть «буревестникареволюции» в СССР (и не ошибся в своих расчётах обрести в лице знаменитого писателясильного союзника).

Мне представляется очень глубокой основная мысль статьи «Правда и неправдагенерала Власова». Ныне одни считают его предателем, другие – борцом заосвобождённую от сталинизма Россию (и даже собирались открыть его музей). М.Саяпиндаёт гораздо более обоснованный анализ не только поступка Власова, но и власовщиныкак явления, подчёркивая значение идейного стержня личности в условиях, когдабольшинство любого общества, как правило, составляет «болото» (или, как оно названо вдругой статье, «быдло»; я бы предпочёл названия «среднестатистический гражданин» или«чернь»).

Думается, наибольшее (в смысле количества противников) неприятие вызоветстатья «Маршал Жуков: опыт диагноза». По мнению М.Саяпина, непомерно раздутыйкульт Жукова, «маршала победы» (которого иные критики называют «маршалом беды»или «мясником» за устроенные им во время войны гигантские мясорубки), этоговоплощения тупой военщины, непоколебим. Причина тому – та, что он держится на двухопорах: диссидентстве (в том числе среди военных) и том самом «быдле», о котором шларечь выше.

Особняком стоит статья «Так как же быть с теорией относительности?».Отношение к этой теории и столетие спустя после её появления разное. Одни полагают,что она стала основой современной физики, другие – фантасмагорией на основе плагиата.М.Саяпин вступил и в этот спор. По образованию он математик и программист, но ифизику в МГУ на математическом факультете преподавали более основательно, чемжурналиста или нам, технарям. И потому, глядя на теорию относительности Эйнштейнаотчасти со стороны, но и с пониманием её сути, он сумел дать ей весьма взвешенную

оценку. Эта теория - гениальное теоретическое построение, которое, в конце концов,уничтожило само себя, отбросив основы, на которых оно держалось. Но виновником длявсех очевидного кризиса физики стал не Эйнштейн, а Бор, который провозгласил, чтоверной может быть только до предела безумная теория. И вы хотите получить от такойфизики универсальное объяснение мироустройства, загадок Вселенной, и приемлемые дляобщества практические результаты?

Особенно трудно писать о статьях, помещённых в разделе «Критика». Трудно втом смысле, что каждая из них заслуживает отдельного разбора, и суть её в двух-трёхфразах изложить без утраты смысла невозможно.

Проект «»2017» - это картина российского общества, каким М.Саяпин хотел быего видеть, желательно к столетию Великой Октябрьской революции. С одной стороны,это вроде бы чисто мыслительная конструкция, а с другой – она вполне укладывается всистему представлений о том, какой станет Россия, если будет развиваться, основываясьна опыте советского периода нашей истории (а именно этот путь автор книги считаетединственно возможным и продуктивным). Добавлю лишь то, что никто из публицистов(и даже мастеров научной фантастики) более зримую картину нашего будущего непредложил. А ведь именно представление о желательном будущем России должно лежатьв основе политики, нацеленной на развитие страны

Не менее значима статья «Проблемы современной армии». В ней показано, чтоэпоха массовых армий закончилась, а военная мысль (и не только в нашей стране, но у насв особенности) продолжает оперировать категориями 18-го века. Современная война –преимущественно локальная, и воюют в ней не столько солдаты (и они, конечно, тоже)сколько специалисты, которых требует создание и обслуживание новейшей военнойтехники. Поэтому представляется нелепым положение, когда призывников отрывают отсемей и от невест и помещают в казарму, в которой неминуемо, при современном строеармейской жизни, возникает «дедовщина». Ныне вполне возможно грамотно поставитьвсеобщее военное обучение, которое может проходить вблизи от дома будущего солдата,в кругу соседей и однокашников, с двумя выходными днями в неделю, проводимыми дома.Ну, и, соответственно, меняются все правила обустройства армии, что сделало бы еёвполне отвечающей требованиям человечности и социальной справедливости. И мешаетэтому, во-первых, инерционность военной мысли, отставшей от жизни на два века, а во-вторых, генеральская мафия, которая не хочет расставаться со своим незаслуженновысоким общественным статусом. Если бы эта статья стала достоянием широкойобщественности, не нужен был бы никакой «Комитет солдатских матерей». Все граждане,не равнодушные к судьбам страны, особенно те, у которых есть сыновья, которым вскором или более отдалённом будущем предстоит быть призванными в армию,единодушно потребовали бы реформы Вооружённых сил в духе предложений М.Саяпина,тем более, что она практически осуществима немедленно и не потребует каких-тоастрономических затрат. Но прорвать заговор молчания вокруг актуальнейшихпредложений, как известно, бывает очень трудно.

Статья «Перспективы ядерного апартеида» раскрывает бессмысленность попытоктак называемых великих ядерных держав сохранить свою монополию на атомное оружие.Либо они согласятся на всеобщее ядерное разоружение, либо атомное оружие будетрасползаться по всей планете, причём не исключено его попадание и к террористам.

Как это ни странно, в последнее время в России стала модой тема восстановленияу нас монархии. Идут споры о том, кто из Романовых мог бы занять русский престол,называют в качестве претендента и британского принца. М.Саяпин в статье «Монархиякак оскорбление человечества» не просто показывает несостоятельность таких попыток,если бы кто-то их осмелился предпринять, но и принципиальную их невозможность всвязи с несоответствием института монархии русскому менталитету. Русский народ ещёвынужден был мириться с абсолютной монархией, которая сейчас невозможна даже с

точки зрения самых ярых монархистов, но уж никак не согласится на такое ублюдочное, снашей национальной точки зрения, устройство, как конституционная монархия. Но статьяинтересна ещё и тем, что раскрывает некоторые свойства русского характера, о которыхрусским подчас неприятно читать. Вот пример:

«Русский человек привык жить в атмосфере насилия; насилие сопровождает его сдетства в семье в виде, по меньшей мере, бесконечных окриков, и до смерти в видезачастую нарочито грубоватого обращения людей на улицах. Русские - как анаэробныебактерии: как те не могут жить с кислородом, так и русские чахнут и перерождаются вобстановке всеобщей вежливости и учтивости.

«Винтовка рождает власть», - с этой фразой согласится любойсреднестатистический русский. Поэтому в России не имеет и не будет иметь корней ниправовое государство, ни либерализм с его законническим разделением властей.

В культе насилия реализуется превосходство сиюминутной справедливости,возвышающейся над обезличивающим законом».

Думается, это утверждение не вызвало бы массового неприятия, если бы сказать,что русские привыкли жить, во-первых, в убеждении, что верховная власть заботится онароде, а во-вторых, в строгости (но не в жестокости!) и ответственности. Как только этаатмосфера строгости исчезает, у многих из нас, что называется, «съезжает крыша». Этонаглядно демонстрируют многие нынешние российские чиновники и бизнесмены,оказавшиеся в условиях безответственности. С другой стороны, дети эмигрантов,попавшие в обстановку принятой в странах Запада формальной вежливости и учтивости, вбольшинстве своём быстро утрачивают русский язык и, по сути, перестают быть русскими.А насчёт неприемлемости для нас «разделения властей» сказано совершенно верно: мыинтуитивно знаем, что власть должна быть единой и сильной, иначе она вообще не власть.

Государственнический подход свойствен М.Саяпину во всём. Даже если он пишетстатью о боевых искусствах, то не потому, что хочет похвастать своим знанием этойпопулярной, особенно у молодёжи, темы, а потому, что в насаждении у нас разных видов«русских единоборств» видит вредную для государства идеологическую диверсии.,входившую в общий план Горбачёва по разложению СССР

Последний раздел книги скромно назван «Критика», хотя критическими тамможно назвать лишь две статьи. В статье «Некоторые вопросы теории национал-паршевизма» М.Саяпин доказывает ложность главного тезиса книги Андрея Паршева«Почему Россия не Америка?», будто из-за суровых природно-климатических условийРоссии в ней невозможно конкурентоспособное производство (если границы не окажутся«на замке»). Отсюда логически следовало бы сделать два вывода: 1) в России житьневозможно и 2) из России надо «линять». Дело, по М.Саяпину, не в климате, а вбезмозглом заимствовании западных технологий без учёта наших климатических условий.

Статья «Учение Фрейда всемирно, потому что оно скверно!» заканчиваетсяследующим выводом (сделанным на основе убедительных доказательств): Фрейдизмявляется ярким примером научного шарлатанства. «Но процвёл он не при каких-нибудьтоталитарных режимах, а в самых что ни на есть западных демократиях. Почему и далеконе всеми воспринимается, как того заслуживает».

А вот о последней статье – «Марксизм и современность» - никак нельзя сказать,что это просто критика.

Удивительно, как быстро в нашей стране, где лет двадцать назад марксизмсчитался основой всего, так быстро его отбросили вообще. А ведь на Западе марксизм по-прежнему считается одним из основополагающих учений, а последний кризис сделал егонастолько популярным, что переизданный «Капитал» Маркса стал едва ли небестселлером.

К чести М.Саяпина, он понимает значение марксизма и открыто декларируетэто понимание, в частности, принимает взгляд Маркса на развитие общества как наестественно-исторический процесс. И всё же, если данную статью и относить к критике,

то только в том смысле, в каком Маркс дал своему «Капиталу» подзаголовок «Критикаполитической экономии». Как известно, он не только подверг беспощадной критикебуржуазную политическую экономию, но и создал совершенно новое учение, из которогоследовал вывод о неизбежности краха капитализма и победе нового строя, названного имкоммунизмом (с первой стадией – социализмом). Вот и М.Саяпин не просто подвергкритике (впрочем, вполне конструктивной!) теорию Маркса, но и наметил пути выходаполитической экономии из тупика, в котором она пребывает с начала 20-го века. Критикаже лишь послужила цели - на место политэкономии поставить гораздо более высокую иотвечающую запросам современного общества (прежде всего, российского) теориюнародного хозяйства. Пересмотру подверглась не только политэкономия, но иисторический материализм, с принятой в нём схемой последовательно, с железнойнеобходимостью, сменяющих одна другую социально-экономических формаций.

Понятно, что «новый «Капитал» не изложить в нескольких строках. Отмечулишь некоторые его моменты. М.Саяпину удалось показать, что неверные длясовременности выводы Маркса явились следствием его редукционизма, сведения (внеоправданной мере) сложных вопросов к упрощённым схемам. Это стало типичным дляангло-саксонского мышления, под влияние которого, видимо, Маркс подпал. (Другимпроявлением этого порока мышления М.Саяпин считает позорную теорию Дарвина,которую не следует путать с эволюционными теориями вообще, например, сламаркизмом.) Кроме того, подвёл Маркса и технологизм. (Это учение, когда те или иныеобщественные формы автоматически выводятся из технических открытий.) Ведь, поМарксу, упрощенно говоря, ручной мельнице соответствует «рабовладельческий» строй,водяной - «феодальный», паровой - «капиталистический». Но это, конечно, несоответствует действительности. Наконец, Маркс считал политическую жизньпроизводной от экономической, исторический процесс объявил линейно прогрессивным,а это привело к упрощённому пониманию связи базиса общества и надстройки и квытекающей из этого массе других неувязок. Мне представляется очень важным то, чтоМ.Саяпин разобрался в категории потребительной стоимости, которая на протяжении, покрайней мере, двух столетий оставалась загадкой для теоретиков экономики, и нашёлспособ её количественной, а через цену – и денежной оценки. Тем самым была решена ипроблема меновой стоимости. А вот в категории имманентно присущей товару стоимостикак количества абстрактного общественного труда, необходимого для производства этоготовара, надобность отпала вообще. Тем самым и пресловутый закон стоимости потерялвсю свою загадочность. А значит, и «трудовая теория стоимости», в том виде, в каком еёразработал Маркс, оказалась несостоятельной. С учётом же тех изменений, какие внёсМ.Саяпин, она становится пригодной для любого способа производства. Иной становитсяи теория рынка.

Не менее важно и то, что, справедливо отмечая подчас примитивное пониманиемарксизма советской социальной наукой, М.Саяпин видит и её превосходство надзападной социологией в понимании человека как члена коллектива, находящегося всовокупности социальных связей. А западное обществоведение (в хорошем соответствиис принципами истмата) несёт на себе печать интеллектуального либерализма, поэтому таминдивид понимается больше как рациональная монада с примесью иррационального.

Маркс в пылу полемики с Прудоном, утверждавшим, что «собственность естькража», отказался от собственного открытия, что корень эксплуатации лежит в самомфакте разделения труда, которое становится неизбежным при увеличении численностинаселения и усложнении производства. Отсюда и его фантазии насчёт путей стиранияграней между умственным и физическим трудом, между годом и деревней. Сыграло своюотрицательную роль и его неправильное понимание государства, как только органанасилия ради защиты интересов господствующего класса. Маркс заметил наступленияэпохи монополий, Ленин, развивая идеи работы Рудольфа Гильфердинга «Финансовыйкапитал», назвал эту стадию развития капитализма империализмом. Но империализм

рассматривался лишь как последняя стадия капитализма, и он должен быть сметёнпролетарской революцией, чтобы установился неизвестно откуда возникший социализм.Эта точка зрения возобладала в России. Между тем практика Запада показала, что именноимпериализм и есть тот строй, в рамках которого и вызревает социализм. Образовавшиесягигантские монополии всё более оказываются под контролем государства, и сейчаспрактически во всех развитых странах утвердилась та или иная разновидность социализма.Хотя у советского социализма было ещё множество недостатков, которые следовалоизживать, замена его после контрреволюционного переворота 1991 года бандитскимкапитализмом есть гигантский социальный регресс.

Тем, кто пожелает серьёзно разобраться в этом труде М.Саяпина, предстоитувлекательное, хотя и нелёгкое чтение (причём никаких словесных выкрутасов, попытокскрыть своё недостаточное понимание проблемы усложнёнными словесными итерминологическими конструкциями, в статье нет).

После разбора статей, составляющих данный том, задам читателю одинединственный вопрос. Знает ли он другого публициста в России (а. возможно, и вне её),который с одинаковым успехом писал на столь разные темы? Такие, как история игеополитика, характеристика мировых лидеров, теория относительности, достижения иупущениях марксизма, облик новой российской армии. будущее России и пр.? При этомон везде разбивал устаревшие предрассудки и выдвигал совершенно новое пониманиепроблем. И это его новое понимание было не абстрактными пожеланиями, а чрезвычайнозлободневным, которое даёт ответы на жгучие проблемы, стоящие перед Россией.Добавьте к этому солидную эрудицию автора и вполне современный стиль, такжеоригинальный и неповторимый. Я другого такого публициста не знаю, чем и вызвана моявысокая оценка труда, который предлагается ныне вниманию читателей.

А ведь это только первый том собрания сочинений М.Саяпина. Могупредставить, насколько будет взволновано российское общество после полногозавершения проекта.

Не стану утверждать, будто всё, написанное здесь М.Саяпиным, безусловноправильно, особенно то, что касается истории. Хотя и сказано, что нет ничего тайного, чтоне стало бы явным, но, видимо, это относится, как говорится, к последним временам. Вреальности ещё многое, что происходило у нас в стране и в мире, полно загадок. Далеконе все документы открыты, часто потому, что для этого ещё не пришло время. А многиесобытия вообще не были в документах зафиксированы. Поэтому, видимо, следует визысканиях такого рода оговаривать, что можно считать достоверно установленным, а чтоотносится к области догадок и предположений. И вообще, думается, далеко не всёподвластно человеческому разуму, а тем более логике. Известный российский писатель имыслитель Василий Розанов, разбирая события политической жизни, деяния высшихчиновников государства, приходил подчас к выводам, которые свёл в знаменитыйафоризм: «Миром управляют не министры, а Бог». Поэтому и к выводам М.Саяпина вряде случаев надо подходить не как к истине в последней инстанции, а как к идеям,которые порой могут служить основой для немедленных решений, а в другихобстоятельствах - лишь послужить основой для серьёзного обдумывания, осмысления иплодотворного обсуждения. Лично я гораздо более пессимистичен в оценках грядущихсудеб мира и человечества, чем, видимо, М.Саяпин. Но и этого своего видения не хочуникому навязывать.

МихаилМихаилМихаилМихаил АНТОНОВАНТОНОВАНТОНОВАНТОНОВЧлен Союза писателей России

______________________________________________________________________

ИСТОРИЯИСТОРИЯИСТОРИЯИСТОРИЯИИИИ ГЕОПОЛИТИКАГЕОПОЛИТИКАГЕОПОЛИТИКАГЕОПОЛИТИКА

____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

МОЛОДОЙМОЛОДОЙМОЛОДОЙМОЛОДОЙКИТАЙКИТАЙКИТАЙКИТАЙопытопытопытопыт преодоленияпреодоленияпреодоленияпреодоления стереотиповстереотиповстереотиповстереотипов

ОбОбОбОб обществахобществахобществахобществах традиционныхтрадиционныхтрадиционныхтрадиционных ииии нетрадиционныхнетрадиционныхнетрадиционныхнетрадиционных

Современная историософия молчаливо принимает мысль о том, что естьфеномен нетрадиционных обществ, исчерпываемый обществами западными. Если"обычное" общество стандартно строится на авторитете общины и вождей, то западное,"мутантное", общество впервые в истории основывается на автономии личности,вырвавшись из "доисторического" традиционалистского состояния.

Нетрудно видеть, что данная концепция воспроизводит всего лишь "вечныймиф" западной историософии - миф об "исключительности европейского феномена"(проявляющийся хотя бы в давно устаревшем, но прочно держащемся в историческойнауке делении Древнего мира на "античность" и "Древний Восток"), ставящий выходевропейских народов на историческую арену в один ряд с появлением человека, а то и сзарождением жизни; в любом случае с исторической деятельностью человекаевропейского связывается переход человеческой истории в качественно новое состояние.

Что касается выхода на историческую арену автономной личности, то, по-видимому, это обычное следствие экспансии общества: при любых успешныхколонизационных мероприятиях предводители завоевательных походов получалипреимущественное значение над жрецами и традиционными вождями. Причём экспансииварварской, поскольку она строится не только на хищническом индивидуализме, но и нанегласном положении о неисчерпаемости ресурсов. Отметим, что сакраментальный"Запад" образовался с XVI века - с начала колониальных захватов. Из ряда вонвыходящим является здесь лишь то, что европейская экспансия была исключительнодлительной: начавшись с завоеваний, она продолжилась в научно-технологической сфереи продолжалась до середины XX века. (А поскольку имеется предрассудок, будто США -это "внешняя часть" Европы, то легко подумать, что этот процесс якобы длится до сихпор.) Это создаёт впечатление, что бесконечная экспансия (=прогресс) - врождённоеевропейское качество.

Тем не менее, представляется, что разделение типов обществ на традиционныеи нетрадиционные может быть вполне продуктивным. Однако оно должно проходить посовсем другой линии раздела, чем принято считать.

Существующие общества можно классифицировать по критерию:традиционное или нетрадиционное самосознание. Общество нетрадиционногосамосознания воспринимает себя как искусственное, чьи основы установлены людьми,кодифицированы и в принципе могут быть пересмотрены (реформированы).Традиционное же самосознание видит своё общественное устройство независимым отчеловеческой логики, теряющимся в древности, если не вообще в божественныхустановлениях, и потому практически не поддающимся модернизации ("менять - толькопортить").

Очевидным примером общества традиционного типа (среди развитых стран)является Япония с её многочисленными традициями; противоположного типа - США,страна, созданная из ничего "отцами-пилигримами" и наделённая продуманной и цельнойсистемой государственного устройства. Следует подчеркнуть, что принадлежность к томуили иному типу определяется не традициями самими по себе (которых и в Америкехватает), а их восприятием: в одном случае они уходят корнями в человеческую логику издравый смысл, в другом - в не зависящую от человека историческую древность и имеют

ценность сами по себе. (Можно выделить ещё гибридный тип общества, к которомутяготеют мусульманские: в плане доисламских традиций оно предстаёт модернистским вкрайней степени, по отношению к позднейшим социальным явлениям - в той же степенитрадиционалистским.)

Приведённый выше пример удобен своей очевидностью. Но можно привести игораздо более неожиданные. Так, типичным традиционалистским обществом, можносказать, образцово-традиционалистским для Запада, является… английское.Непредвзятый взгляд сразу увидит в английском культе бессмысленных традицийтипично первобытный взгляд на социум. ("Традиция, сэр!", как гласят анекдоты изанглийской жизни.) Другими словами, по социальному психотипу британская метрополиянедалеко ушла от завоёванных ею племён мумбо-юмбо (это очень тонко подметилВсеволод Овчинников, объединивший Ямато и Альбион в единую дилогию "Сакура иДуб", что, надо сказать, не всегда было воспринято с пониманием на Британскихостровах). Важно здесь то, что традиционалистский психотип может уживаться как стехнологической развитостью ("мастерская мира"), так и с исконной принадлежностью ксамому что ни на есть западному сообществу.

Противоположным примером незападного общества с нетрадиционалистскимсознанием является… Китай.

КитайКитайКитайКитай модернистскиймодернистскиймодернистскиймодернистский

Если внимательно и непредвзято посмотреть на основы китайской социальнойтрадиции, то можно с удивлением увидеть её… как бы сказать… западный характер,причём в крайней степени.

Среди черт, роднящих Китай с "Западом" в общепринятом смысле можновыявить две. Китайская культура научна и технологична. Древние китайцы оставилипосле себя не только философию, диалектическую логику, но и множество научныхтрактатов. Одновременно Китай известен как родина множества изобретений, о чём всеосведомлены достаточно.

Другая "западная" черта - личностность культуры. Б'ольшая часть китайскихдостижений не безлика, а имеет конкретных авторов. Можно сказать, что символическая"аллея китайской цивилизации" уставлена бюстами великих "отцов-основателей". Дажесами истоки китайской традиции восходят, подобно греческим "семи мудрецам", к пустьлегендарным, но всё же конкретным "правильным императорам". В этом отношениикитайская традиция даже намного превосходит западную, благо не имела длительныхперерывов, и ничего общего не имеет с "традиционалистским" мифотворчеством с егоссылками на самодостаточность традиции.

Для лучшего понимания можно мысленно представить Древний Китай какнекие "Соединённые Штаты Дальнего Востока" - общество, где были сосредоточены всесоциальные и технические достижения своего времени и своего региона (как былантичным аналогом США Древний Рим). Даже в религиозном плане Китай, подобно"продвинутым" современным государствам типа опять-таки США, базировался наконцепции "гражданской религии", поставив в центр культа саму социальную традицию имаргинализировав собственно религию (из чего и проистекала пресловутая"веротерпимость"). Да и традиционные религии Китая были специфическими,"сциентистскими": националистическое (если не сказать: нацистское) конфуцианство,научно-философский даосизм и буддизм (который в оригинале был разновидностьюдиалектического материализма и вообще ничего не имел общего с религией).

Поскольку традиционно Китай воспринимается как "страна тысячелетнейкультуры" (а, следовательно, и традиций), стоит оговориться, что так называемый"традиционный Китай" мы знаем через призму средневековья (видимо, подобноледниковому периоду, имевшего планетарный масштаб), где застывшая традиция

выпячивалась на первый план, а моменты новаций старательно затушёвывались. Вдобавоксвою лепту внесла чужеземная оккупация, по разным причинам консервировавшаятрадиционалистский облик страны.

Грубо говоря, по этой схеме получается, что Китай - это Америка, только систорией не в 2,5 столетия, а в 2,5 тысячелетия. (Кстати, как могли бы выглядеть СШАчерез тысячу-полторы лет? Наверное, как очень консервативная страна с кучей уходящихв глубь истории традиций: класть ноги на стол, устраивать парады барабанщиц, а "ихнийимператор" будет ежегодно миловать священную птицу в праздник рождения "главногобога".)

Аналогия Китая с Америкой ценна ещё тем, что позволяет разрушить одинпредрассудок, восходящий к воззрениям типа хантингтоновских с их упором напланетарную войну цивилизаций: о безусловном антагонизме КНР и США. Известно,например, что одним из пунктов расхождения между Рузвельтом и Черчиллем в годыВторой мировой войны был вопрос Китая: если англичане (вполне традиционно дляевропейцев) видели в китайцах "эпицентр жёлтой угрозы", то для американцев они былиоазисом азиатской культуры, деятельным, но несчастным и угнетаемым народом,заслуживающим лучшего состояния. С другой стороны, историки коммунистическогодвижения могут подтвердить, что Мао Цзэдуну стоило немалых трудов преодолетьсопротивление части соратников по партии и сориентировать КНР на СССР, ибо тевыступали за ориентацию нового Китая на… США! Это позволяет утверждать, чтораспространённые среди современных геополитиков воззрения о будущем китайско-американских отношений чрезмерно примитивизированы: предполагается, что либоКитай капитулирует перед Западом и станет "демократией", либо человечество окажетсяввергнутым в новую холодную войну, когда КНР и США будут держать друг друга наядерной мушке. (Ещё один крайний вариант - Китай подомнёт под себя весь мир во главес Америкой.) Более же правдоподобные варианты, связанные с возможностью отношениймежду двумя странами по типу дружбы-вражды, обычно игнорируются.

Новое понимание характера китайской культуры позволяет понять и феноменКитая в современном мире. Если с точки зрения общепризнанных представлений Китайкрайне активно осваивает современные "западные достижения" (что некоторымивоспринимается даже со страхом), то с точки зрения "китайской Америки" Китайвозвращается на круги своя, вновь вступает в генетически знакомое ему состояниемодернистской цивилизации.

В силу, вероятно, огромных масштабов страны (и, следовательно,инерционности) и иноземного господства Китай долго оставался в стороне отсродственной ему технической цивилизации, наступавшей на весь мир. Но весь XX векбыл столетием постепенного пробуждения Китая от летаргической спячки. Онпоследовательно прошёл три стадии вхождения в современную культуру. Вначале это былпериод либерального республиканизма. (Это был наименее продуктивный этап, посколькуэпицентр либерализма находился в Европе - регионе с объективно противоположнымкитайским социальными традициями, но очень агрессивным, что заставляло китайцевинтуитивно относиться к европейским достижениям как к варварским, целью которыхявляется максимально закабаление туземцев.) Вторым был период ещё одногопомешательства прошлого столетия – так называемый "коммунизм" (действительнымсодержанием которого для Китая была реабилитация бюрократическойгосударственности), в течение которого произошла грандиозная чистка культуры отпрактически всего "традиционалистского" наследства, сделавшая страну буквально"чистым листом", пригодным для восприятия идей современности. (Кстати, длительноебуквальное упоение нации вполне космополитическими идеями мировой революциипоказывает нелепость ходячих представлений о каком-то особенном "китайскомнационализме" как якобы базовом принципе китайского сознания.)

Наконец сейчас (как любой может узнать из новостей) китайцы занятыповальным освоением современных реалий, причём вне зависимости от ихполезности/вредности или важности/неважности; Китай стал всеядным, с точки зренияинтереса к происходящему в мире. Китайцы устраивают конкурсы красоты, заводятдомашних игуан, увлекаются пластическими операциями и т.д. Свою роль тут сыграло иперемещение геополитического акцента с Европы на США. Если европейский лэйбл накультурных достижениях нёс привкус европейской исключительности и унижениянеевропейских народов, то американский вариант современной цивилизации в силуспецифики "страны иммигрантов" приобрёл "общечеловеческий" характер абстрактногопрогресса.

Таким образом, Китай оказывается одним из технологических лидеровсовременности совершенно по праву. Сама китайская традиция предполагает близкое ксовременному отношение к прогрессу - научному и социальному. Китай не столькоосваивает чуждую культуру, сколько готовится включиться в эстафету прогресса направах одного из лидеров. Кстати, сама расистская, по сути, концепция о том, что суходом с исторической сцены народа-носителя прекращается и линия его культуры, имеетевропейские, в первую очередь англо-саксонские корни. Конечно, подразумеваетсяпрекращение с уходом "человека европейского" и всего мирового прогресса. На факт, чтозападная, европейская, культура основывается на достижениях культуры арабской,разумеется, старательно закрываются глаза.

ПадениеПадениеПадениеПадение вэньянявэньянявэньянявэньяня

Если для Европы крупнейшим событием XX столетия принято считать падениеБерлинской стены, то для Китая ещё более значимым событием стало падение вэньяня.

Китайская образованность многие столетия основывалась на мёртвом и вомногом искусственном языке вэньянь, который был китайским аналогом европейскойлатыни. Как в Европе образованный слой разных стран находил общий язык в латинском,так и в старом Китае образованное сословие разных провинций (и даже стран китайскогокультурного ареала) могло общаться (а живые языки разных регионов страны всё дальшеи дальше расходились) на вэньяне. (Если ограничить аналогию романской Европой,говорившей на живых разновидностях мёртвой латыни, то аналогия станет почти полной.)

Вэньянь был не только мёртвым, но и достаточно искусственным языком, вовсяком случае более искусственным, чем научная латынь: если в последней изобреталислова-термины, то в вэньяне под термины изобретали новые, всё более и более сложныеиероглифы, накапливая всё больше и больше знаков под одним и тем же односложнымчтением. В результате текст на таком языке становился непонятным непосвящённому нетолько чуждой лексикой и грамматикой, но и трудностью восприятия на слух. Еслипопробовать на слух воспринять математический текст, то можно понять, почему вэньяньбыл практически письменным, а не устным языком.

Легко понять, что, как и в случае с латынью, сакрализация мёртвого языкасвидетельствовала о застойном характере китайской культуры эпохи классическоговэньяня. С одной стороны, она была обращена и дружественно настроена на классикувремён китайского Царя Гороха, с другой стороны, максимально отгорожена от реальнойжизни - в общем, всё как полагается для Средневековья.

Где-то с XVII века в Китае начинает укрепляться сознание того, что вэньянь -не единственный достойный внимания вариант китайского языка. Как мольеровскийЖурден с удивлением узнал, что всю жизнь говорил прозой, так и китайцам сталоткрываться язык - байхуа, - на котором они говорили в быту всю жизнь.

С того времени началось подспудное, но неуклонное усиление значимостибайхуа за счёт вэньяня. После революции 1911 г. вэньянь потерял статус единственногоофициального языка, а после образования КНР он вообще… исчез как язык письменного

общения (причём, насколько известно, он синхронно исчез и на Тайване, окончательнопотерявшись в ходе бурных событий 1949 г.).

Исчезновение вэньяня повлекло за собой совершенно грандиозные следствия, ксожалению, не оценённые китаистами (которые в большинстве, похоже, до сих пор,рассуждая о китайском языке и культуре, "не замечают" этого факта).

Начать можно со статуса иероглифа. Если в классической культуре наиероглифах держалось всё, поскольку именно он был смысловой единицей, тосовременные китайцы говорят и мыслят словами. В результате чего иероглифическаяписьменность из единственно возможной превратилась просто в крайне усложнённую(ещё более сложную, чем английская, постепенно превращающаяся в иероглифическую) иэкзотическую систему письма. Можно высказать предположение, что если бы непроблема диалектов, которые в Китае различаются сильнее, чем в Германии, иероглифыбыли бы вообще благополучно упразднены после революции 1949 года. Однакопоскольку разница на письме между диалектами существенно меньше, чем на слух, тоиероглифическая письменность оказалась одним из культурно-объединяющих факторов.Но всё равно, в КНР была проведена грандиозная реформа, упрощение письменности, врезультате чего многие знаки письма стали совершенно другими, чем в Японии и даже наТайване, что отобрало у них ещё одну историческую функцию - культурного единствастран китайского ареала. Конечно, полное упразднение иероглифики - шаг, скорее всего,возможный только в ходе больших социальных революций, однако в настоящее времяиероглифы постоянно находятся под дамокловым мечом полной ликвидации и заменой ихлатиницей (которая, если не брать в расчёт сакраментальные диалекты, вполне адекватнопригодна для записи китайской речи).

Заговорив о диалектах, мы выходим ещё на одну глобальную проблему. Дело втом, что обычно "нормальные" страны строятся по моноцентрической модели, когдастолица представляет всю страну. Кроме столицы, может существовать пользующаясявлиянием старая столица, рядом с главным центром могут быть два-три значимых города,но это картины не меняет. Лично мне известны лишь четыре по-настоящемуполицентрических государства: США, Германия, Индия и… Китай. Можно сказать, что вмоноцентрических странах жители - это "недоделанные" жители столицы: французы - этопарижане разного разряда, все венгры - как бы будапештцы разной степени и т.д.; ноамериканцы - вовсе не вашингтонцы (а совокупность нью-йоркцев, чикагцев, лос-анджелесцев и пр.), так же как и индийцы - это не только делийцы, но и плюс ещёмадрасцы, калькутчане и т.д.

Здесь опять прослеживается аналогия между Китаем и США. В последних, какизвестно, существуют общефедеральные законы и законы штатов, позволяющие импрактически жить своей собственной жизнью. Подобная система были принята и в Китае.Единое общегосударственное законодательство практически не касалось экономики икультуры отдельных провинций, так что те не только могли жить своей жизнью, но и вкультурно-бытовом плане развиваться в автономные мини-государства, а населениепровинций - в субэтносы не только со своими традициями, но даже с собственным языком!Такой похвальный либерализм китайской системы управления имел, конечно иоборотную сторону: был свидетельством чудовищной оторванности официальнойкультуры от народной и более того - свидетельством презрения первой к последней.

Имея обязательный к изучению искусственный язык, можно было простозакрыть глаза на проблему конгломерата субэтносов. Но после упразднения вэньяня онавстала во весь рост. Первоначально, с одной стороны, пекинский диалект был объявленстандартом, с другой стороны, был взят курс на поддержку основных, базовых диалектов.Однако теперь стала видна тенденция к сокращению официально поддерживаемыхдиалектов, хотя пекинский диалект по-прежнему принят за образец официальногокитайского. С другой стороны, навязывание пекинского стандарта потихоньку началодавать плоды: практически раньше совсем не понимавшие друг друга пекинцы и

шанхайцы теперь с радостью обнаруживают, что могут всё-таки кое-как объясниться(надо думать, не за счёт освоения пекинцами шанхайских тонкостей).

Навязывание пекинского стандарта и постепенное вытеснение диалектовявляется свидетельством грандиозной подспудной перестройки Китая: из традиционнополицентрической страны он становится моноцентрической, как и большинство странмира. Китайцы, традиционно бывшие в культурном плане совокупностью жителей разныхпрактически равноправных центров, понемногу становятся "пекинцами" разных рангов.

Но наибольшее значение упразднение вэньяня имело для китайскойобразовательной традиции. Владевший классическим языком китаец был как бы вхож вграндиозную библиотеку, в которой были собраны труды учёных многих столетий. Вглазах давно порвавших со средневековьем европейцев это выглядело как уникальнаясвязь элиты со своей многосотлетней историей - миф, который китаисты старательнонасаждают и по отношению к современному Китаю. Порвав же со своей "латынью",китайцы как бы обрезали пуповину, связывающую их с культурным наследием. Сказанноене следует понимать буквально в смысле иванов, родства не помнящих: и помнят кое-что,и кое-что переведено на современный язык. Дело в другом: культурная памятьсовременного китайца принципиально не отличается от культурной памяти остальныхсовременных народов. Если в старину учащийся вызубривал Конфуция и массу другихтекстов, наскоро и мимоходом получая сведения о "землях инородцев" и их обычаях, тотеперь китайская система обучения ничем не отличается от общепринятой: физика, химия,Александр Македонский, Наполеон и… немного о Конфуции. Конечно, о китайскихкультурных героях китайским ученикам полагается знать несколько больше, чем ихиностранным сверстникам, но так должно быть в любой стране. Разумеется, в какой-тослабой степени тысячелетняя историческая память осталась, но можно предположить, чтоу современных греков (у которых она примерно такой же глубины) она даже посильнее.

Сброс классической культуры (и даже большей части исторической памяти),как балласта, стремление забыть её как кошмарный сон привело к удивительному эффектуомоложения нации. В одном из романов Лескова достаточно тонко подмечен психотипклассического китайца: ничему не удивляться и считать, что всё уже в безграничнойкитайской истории было. Это яркий признак старой, утомлённой собственной жизньюнации закрепился в обыденном сознании "народа с трёхтысячелетней культурой" (и,разумеется, всячески поддерживается китаистами, словно поставившими себе цельизучать свет угасшей звезды). И вот в XX столетии Китай стал молодым.

Впрочем, имеющий очи да видит. Любой непредвзятый человек мог увидеть, скаким поистине юношеским романтизмом и столь же юношеским максимализмомкитайский народ увлёкся "коммунизмом". И с какой поистине детской наивностьюкитайцы пытались достучаться до "советских ревизионистов" и доказать им, чтобездействие - преступление, когда имеется такое всепобеждающее оружие, как марксизм-ленинизм. И что нельзя почивать на лаврах, когда коммунизм - вот-вот, только протянируку, "три года ударного труда - триста лет процветания", что надо ещё чуть-чутьпобороться за победу коммунизма во всём мире…

Это не маразматическое впадение в детство, а именно омоложение. Китай в XXвеке как бы прошёл через ряд чудесных котлов и… вышел молодой нацией. СовременныйКитай вырвался из аутизма, он не смотрит безотрывно вглубь себя; в нём внезапнопроснулся тот почти забытый Китай древности (по-европейски даже лучше более"культурно" сказать - античности) - открытый миру и прогрессу. Его "великая культура"оказалась не только громадным достижением, но и в чём-то проклятием. Отбросив сотвращением багаж "тысячелетней традиции" - по большей части схоластической ибессмысленной, он стёр с себя патину веков, открыв свою истинную сущность. Китайсейчас не просто жадно "осваивает" достижения современной цивилизации - оннавёрстывает выпавшие из его жизни столетия, чтобы вновь стать самим собой.

Опубликовано в журнале «Полярная звезда» (Интернет)

КИТАЙКИТАЙКИТАЙКИТАЙ,,,, ЕВРОПАЕВРОПАЕВРОПАЕВРОПА,,,, АМЕРИКААМЕРИКААМЕРИКААМЕРИКА,,,, РОССИЯРОССИЯРОССИЯРОССИЯ

ПояснениеПояснениеПояснениеПояснение длядлядлядля читателейчитателейчитателейчитателей:::: почемупочемупочемупочему яяяя этоэтоэтоэто написалнаписалнаписалнаписал

Прочитав объявление о конкурсе на лучшую работу о Китае, я воодушевился ирешил приняться за работу. Особенно меня порадовал пункт, допускающий к участию внём и тех, кто отродясь не бывал в Китае. "Oh, ja, ja!", сказал себе я (простите закаламбур), "Вот это точно для меня!", поскольку в жизни почти нигде не был внепределов московской Кольцевой дороги, однако, предпочитая познавать всё умозрительно,имею авторитетное (в собственных глазах) мнение по происходящему в любой точкеземного шара.

Вот и сейчас я понял, что это мой шанс - не отходя от настольного компьютера,рассказать всем (особенно тем, кто постоянно или временно живёт в Срединномгосударстве), что же такое этот Китай и как его понимать. Тем более, что получитьавторитетное мнение от того, кто в стране бывает постоянно, проще простого, а вот оттого, кто о ней едва слышал, - это будет номер... Ну, а если серьёзно, как-то такполучилось, что Китаем я занимаюсь (самостоятельно, конечно) давно, чуть ли не всюсознательную жизнь, так что определённые воззрения у меня давно уже сложились - и нена пустом месте.

Возможно, не все однозначно положительно воспримут мою инициативу, но явсё равно не хочу утаить от интернет-общественности мои представления, поэтому иизлагаю их здесь. А насколько они интересны и даже убедительны - судить вам.

ВзаимоотношенияВзаимоотношенияВзаимоотношенияВзаимоотношения русскойрусскойрусскойрусской ииии китайскойкитайскойкитайскойкитайской культуркультуркультуркультур

Прежде чем начать рассуждения о сходстве и несходстве двух культур,хотелось бы обратить внимание на одну подсознательную установку (они ещё называютсяпредрассудками) в воззрении на культуры "экзотических" (или недавно таковых) народов.

Почему-то считается, что, если две культуры многие столетия развивались внепрямого (или хотя бы интенсивного) контакта, они обречены быть чужими. Скажем,несмотря на много столетий существующую российско-китайскую границу, культурноеразвитие обеих стран практически до сегодняшнего времени шло параллельно и беззаметного влияния друг на друга. Видимо, поэтому, чтобы китаец начал понимать"загадочную русскую душу", он должен притираться к русским реалиям по крайней мере500 с лишним лет - сколько времени прошло от Ивана 3-го, основателя Русской Империи;а уж чтобы русскому понять китайца... тут нужно пропустить через себя всю китайскуюисторию как минимум от Цинь Шихуана, т.е. потратить на это тысячелетия.

Однако простейшие бытовые наблюдения полностью опровергают этиустановки. Как часто мы встречаем на жизненном пути человека, вроде бы совершеннопостороннего, но который оказывается нам так душевно близок, что он порой дажестановится нам другом на всю жизнь! И обязательно ли надо после этого изучать егородословную, чтобы найти в ней далёкие родственные связи?!

Есть и геополитические тому примеры. Вроде бы совершенно чуждая ЕвропеЯпония с такой силой заявила о себе как о "европейской державе в Азии", что толькорасовые предрассудки мешают признать её полноценным членом Запада. А процессы напостсоветском пространстве всё явственнее показывают, что самыми близкими русскимнародами являются вроде бы мало связанные с нами исторически казахи с киргизами, авовсе не украинцы (на союз с которыми любой ценой до сих пор нацеливаетсябольшинство политиков).

Вот и возможность близкого понимания друг друга русскими и китайцамивовсе не должна ставиться под сомнение из-за того, что культурное развитие обоихнародов шло раздельно. Как известно, эта раздельность не мешает китайцам считатьродными не только "Подмосковные вечера", но и "Катюшу", а фильм "А зори здесь тихие"(на мой взгляд, невероятно мерзкий и отстойный, но имеющий поклонников и "в этойстране") вообще там считается культовым. Время от времени китайцы принимаютсяэкранизировать те или иные (преимущественно советские) произведения (скажем, новыйвариант "Как закалялась сталь"); так что русская (и советская) культура уже давнообосновалась в Китае, несмотря на, казалось бы, разницу в исторических судьбах.

Другим затемняющим положением является взгляд на культуру (в широкомсмысле, включая цивилизацию и организацию быта) как на следствие деятельностиопределённой «расы». Прямо такое утверждение сейчас мало кто высказывает, но опятьже подсознательно оно сидит в мозгах обывателя. Современная цивилизациянепосредственно восходит к европейской культуре Нового времени; следовательно, еёдостижения будут существовать пока Запад остаётся мировым гегемоном; как только егогегемония рухнет, варвары (включая азиатов) растащат современную культуру по кускам,затопчут и начнут на пустом месте с нуля создавать что-то своё: китайцы - китайское,индийцы - индийское и т.д.

Да и может ли представитель иной культуры (тот же китаец) постичь западный,европейский дух, изначально для него чуждый? Скорее, он начнёт старательно подражать,слепо копировать его - для каких-то своих тактических целей.

В качестве курьёза (и крайней точки зрения) можно привести лекцию одногодостаточно популярного "военного китаиста" Д., на которой я присутствовал, человека,на мой взгляд, явно сумасшедшего (не в каком-то ругательном смысле, а в самом прямом,медицинском; склонен полагать, что и с военной службы его уволили "по психике"), сжаром всем рассказывавшего, какое у китайцев течение времени, какое пространство,какие понятия (исключительно, конечно, свои, китайские), какая организация (тоже своя)и т.д. По окончании выступления автора предложили задавать ему вопросы. Всталслушатель и спросил: "А может быть, они вообще инопланетяне, китайцы-то эти?"

Опять же легко видеть, что такие подсознательные установки, по сути,являются продуктом англо-саксонского мышления с его абсолютизацией этническо-культурных монад, "вещей в себе", неизменных по сути, непостижимых одна для другой илишь сталкивающихся время от времени подобно бильярдным шарам. На деле же никакихтенденций к "затаптыванию" европейской культуры (включая духовную) у "новыхгегемонов" не наблюдается. В том же Китае ученики изучают историю Эллады, крестовыхпоходов и Наполеона (ну и немножко о Конфуции); медики, несмотря на распространениеиглоукалывания, изучают обычную медицину, а в музучилищах обучают игре на роялеили скрипке, а на пипе или эрху - примерно столько же, сколько у нас на балалайке илиложках. Конечно, по мере укрепления позиций "новых государств-гегемонов" европейскаякультура будет терять свою общезначимость, а их культура - усиливать (как несколькодесятилетий назад человек, знавший, кто такая Сэй-Сёнагон, считался любителемэкзотики, а сейчас это признак просто образованного человека; можно вспомнить ещёстремительно вошедший в наш обиход дальневосточный 12-летний "животный"календарь), но выбрасывать достижения западной науки, техники и культуры никто несобирается. Западные наработки должны стать базой для тех, кто их освоит и пойдётдальше, - ведь и сама европейская культура, как всем известно, изначально опиралась нанаработки арабов, давших ей толчок.

Ещё одним запутывающим моментом является пристрастие западныхтеоретиков (и, разумеется, их отечественных эпигонов) к гипертрофизации религии приизучении обществ. Как бы считается, что язык религии - это квинтэссенция кода культурыобщества. Так Вебер создал знаменитую теорию капитализма, выведя его из положений

протестантизма, а Хантингтон - теорию "цивилизаций", положив в основу их определенияопять же религию.

Однако, на мой взгляд, больше оснований полагать, что религия, хоть и языкобщества, но, согласно принципу Талейрана, служит скорее для сокрытия егосокровенных настроений и предпочтений. (Не могу здесь удержаться и не лягнуть одногоизвестного китаиста М., который как раз написал монбланы статей, положа в их основурелигиозно-философские воззрения китайцев. Всё у него получается очень стройно игладко, но... нет уверенности, что сколько-нибудь соответствует китайскойповседневности.) Известный пример - трактат китайского Макиавелли, Сунь Цзы,расписавшего науку военно-политической хитрости так, что она вгоняет в священныйтрепет перед изворотливым китайским умом любого читателя. При этом мало ктозамечает, что в 20-м веке китайская армия вместе в её генералами (возможно, знавшимиСунь Цзы назубок) почему-то оказалась откровенно отстойной; более того - она так и ненаучилась за десятилетия военной науке, а её европейски обученные противники (включаяяпонцев) почти безнаказанно избивали толпы плохо вооружённых китайцев, обычновместо применения древней Науки Побеждать норовивших бросаться грудью на пулемёты!Похоже, что знаменитый трактат - это больше фэнтэзи, памятник психологическойкомпенсации общества, отчаявшегося от того, что оно на смех окружающим врагам всёвремя тупо идёт от одной ямы к другой.

Если так, исходя из религии, начинать сравнивать русских и китайцев, картинаполучится, конечно, безрадостной.

У русских - Православие, у китайцев... м-м-м... целый букет каких-то религий, ине разберёшь. К христианству вообще китайцы оказались равнодушны (кроме тех, ктопрошёл откровенную колониальную обработку). Чего тут и сравнивать?

Однако автор полагает, что здесь тоже наличествует давняя и ставшаяпривычной до автоматизма подмена.

Под лэйблом Православия у русских со времён образования Московскогогосударства обретается идеология Православного Самодержавия. Т.е. нечто производноеот политической системы (что и объясняет, почему Православие сначала стало обузой дляпросвещённого слоя подданных, а потом и вовсе благополучно испарилось).

Поскольку самодержавная составляющая является (на взгляд автора)определяющей, то она-то и является подлинной религией русского народа («гражданскойрелигией», как сейчас принято говорить, т.е. квазирелигией). Русские свято верили в то,что в разные времена можно называть по-разному: государство-монастырь (в 16-м веке),государство-казарма (при Петре 1-м и Николае 1-м) или государство-предприятие (СССР).Одним словом, настоящей религией русских является тоталитарный строй. И взависимости от того, насколько эта настоящая религия нуждалась в прикрытииПравославием, менялось и отношение к последнему (в полном соответствии с циничнойрусской пословицей: годится - молиться, не годится - горшки покрывать).

А знаменитый китайский религиозный синкретизм тоже является следствиемподчинённого, вторичного положения религиозных учений перед основным символомверы китайца: веры во всемогущество китайского бюрократического государства. Котороесоздало и такой монструозный шедевр, как Великая Китайская стена, и стабильнообеспечивало равенство подданных, почитая способности выше происхождения.

Стоп... Ну а если встать (хотя бы на короткое время) на изложенную вышеточку зрения и снять с проблемы покрывала, то получается, наоборот, культуры (покрайней мере, в социальном аспекте) русских и китайцев оказываются очень дажеблизкими! Оба народа отчаянные этатисты (т.е. почитатели сакральностигосударственности), оба почитают систему (по-советски - "общественное") вышеличности, включая и происхождение, национальное или социальное, главный критерийуважения - санкция государства на право начальствовать. (У русских по этому поводудаже сложилась всем известная, но никем не понимаемая правильно поговорка: ты

начальник - я дурак, я начальник - ты дурак.) Недаром китайский просветитель рубежа 19-го--20-го вв. Кан Ювэнь свой трактат "Деяния российского императора Петра Великого"начал с такой мысли: "Из всех иноземных государств Россия больше всего по устройствупохожа на Китай. Власть государя сильная, правление строгое".

Это основное сходство двух народов (из-за которого можно даже говорить, чтоони принадлежат к сходным цивилизациям) порождает и другие аспекты их близости. Кпримеру, Гейдар Джемаль обратил как-то внимание, что Россия и Китай в современнойнегласной идеологической войне должны выступать единым фронтом, поскольку ни там,ни там нет настоящей, природной аристократии, тогда как мощным течениемсовременности (в частности, через пресловутое масонство) является насаждениепочитания родовитости - при условии включения представителей родов в реалиисовременности.

Таким образом, в отношении близости России и Китая легко определяются двенапрашивающиеся точки зрения, определяемые идейным позиционированием.

Если считать, что "тоталитарные" наклонности российского общества - этолибо нечто противоестественное, либо что-то такое, что закрывает ему путь в будущее ипотому должно быть преодолено, то России в Китае искать нечего. И российскимправителям надо быстрее определиться с правильным политическим вектором и меньшеездить в Китай, чтобы не регенерировать постыдные социальные рефлексы. Отношенияже с Китаем могут стать приемлемыми, только если в Китае продолжится демократизациявплоть до «перестройки» (на чём настаивает Горбачёв). Россия может быть учителем иповодырём Китая в этом процессе (если, конечно, любой здравомыслящий народ,ознакомившийся с «успехами» российской «демократии», не побежит прочь сломяголову); если же Китай не захочет идти по пути либерализации, России ничего не остаётся,как начать смотреть на него сквозь прицел, охраняя границы своих «завоеваний».

Если же имманентной для России является традиция тотально-бюрократического (а не либерально-корпоративного) государства, тогда выводы будутпрямо противоположными. Как когда-то советская концепция номенклатуры, этого слояменеджеров единой тотальной фирмы "СССР", вдохнула новую жизнь в традиционныйкитайский легизм, так и современные китайские социальные технологии (источникомразвития общества рассматривать конкуренцию не мифических «партий», а вполнереальных ведомств и регионов; и главное - уникальный опыт Китая и Вьетнама порегулярной сменяемости номенклатурной власти, ничем не уступающий западнойпартийной выборности) могут стать ориентирами в деле построения «социальногогосударства нового типа» в России. (Ну, вы, наверное, понимаете, что я имею в виду...)

Автор, конечно, имеет своё мнение, насчёт того, какая линия в российскойполитике должна в ближайшем будущем взять верх. Но он не это считает главным, апонимание того, что «вопрос Китая» тесно завязан на геополитические предпочтенияаналитиков. Что же до прочего, то, как известно, практика - критерий истины. Или иначе -будущее покажет...

КитайКитайКитайКитай вввв современномсовременномсовременномсовременном миремиремиремире

Вследствие разобранного выше «монадного» предрассудка, нынешнеевозвышение Китая кажется удивительным и непонятным. Подсознательно частонапрашивается всё та же мысль: нынешняя цивилизация - это цивилизация западная, а уКитая своя, вот он и должен тихо сидеть, переваривая свою тысячелетнюю культуру, а нелезть в первые ряды чужой. А если китайцы лезут в культуру, которую они не способныпонять (как и мы их), то значит, они просто притворяются своими, чего-то там выжидая -наверное, удобного момента. (Подозрительно!)

Я попробую показать, почему такое мнение является действительнопредрассудком, не соответствующим действительности.

Для этого нужно понять, что китайская цивилизация обладает двумяинтересными особенностями. Она сциентистско-техническая, ориентирована натехнологии, технику, и в сильной степени научная. И она личностная: большинствокитайских достижений имеют персональных авторов, а не идут безымянными из тьмывеков.

Эти свойства роднят её с западной традицией, где тоже благосостояниезиждется на достижениях техники, а та - науки, причём учёный выступает как конкретнаяперсона, сделавшая тот или иной вклад в науку.

Более того, китайская традиция явственно выказывает и своё тяготение кмодели производительного потребления (которая в пропагандистских целях вульгарноименуется «обществом потребления»); давно известная изобретательность китайцев вплане сибаритского обустройства жизни является проекцией их изобретательности втехнической сфере.

Ну а если так, то обосноваться в современном глобальном мире, прочнозаделанном под расширенное производство, рост технологий и непрерывнообновляющееся потребление, китайцам сам бог велел.

Правда, эта картина вступает в противоречие с тем Китаем, который мир знална протяжении последних столетий: застойным, отсталым и нищим. Но это явноеследствие всемирного средневекового застоя, который постепенно преодолевался,начиная с региональных европейских Возрождений; ещё Китай 14-го века, говорят, былсовсем не тем, что 19-го (в пользу первого, конечно). Да и в том же 19-м столетиинаиболее дальновидные исследователи, рассматривая уровень китайского ремесленногопроизводства, предсказывали нации большие будущие успехи в плане индустрии.

Однако в проблеме «Китай и мир» есть ещё аспект, наверное, оченьнеожиданный и невероятный, переходящий в вопрос «Китай и Америка».

Одним из преимуществ Соединённых Штатов даже перед Европой (не говоряуже о «варварских» странах Третьего мира) является их сконструированность.Американские социальные институты созданы лучшими национальными умами с нулякак наиболее эффективные и рациональные - в отличие от институтов обществ СтарогоСвета, скованных грузом нелепых традиций, ставших давно уже предрассудками. (То, чтомногие законы именно американских штатов находятся в верхних строчках рейтингаюридической нелепости, - это «отдельные недостатки», которые не должны затмеватьобщую радужную картину.)

Если же мы посмотрим на каноническое изложение процесса становлениякитайского социума, то... увидим примерно похожую картину. Китайские институты тожеучреждены в разное время конкретными лицами. Только вместо вашингтонов ифранклинов там действовали "мудрецы" (как в сане императоров, так и без оного).

И вот тут появляется интереснейшая глобальная тема: Китай как alter ego США.Китай, издревле бывший «страной равных возможностей» и ориентиром для окружающихстран (и даже страной «иммигрантов» - только не в географическом плане, а в социальном:имею в виду перманентный отбор способнейших личностей из всех подчинённыхнародностей и сословий), и Соединённые Штаты - нынешнее мировое Срединноегосударство. Правда, Китай, если и Америка, то отягощённая 2,5-тысячелетним грузимтрадиций, в отличие от США, где традициям-то всего 2,5 столетия (хотя они и тамначинают чувствоваться - вспомним хотя бы магический ритуал помилованияамериканским императором-президентом жертвенной индейки, что, по-моему, нискольконе хуже ритуальной вспашки поля лидером китайским.) Впрочем, после революции 1949-го года число обременительных традиций в Китае резко снизилось, так что сейчас обагосударства чуть ли не в равном положении.

Если это так, если Китай действительно типологически близок СоединённымШтатам, то войти в современный мир, всё более становящийся Pax Americana, иобосноваться там ему вовсе не трудно. Особенно, если учесть, что современная Америка

всё меньше позиционирует себя как европейский «отросток» и всё больше - как сборнуюмира, равно приближённую к мировым культурам, но и равно удалённую от них; доВторой мировой мир была одним большим придатком Европы, войти в него можно былотолько став европейцем (что удалось лишь японцам). Вот почему в монокультурномевропейском мире Китай прозябал, тогда как в мультикультурный космополитическийамериканский мир он вошёл легко.

Здесь возникает повод пересмотреть ещё один стереотип, идущий от «холоднойвойны». Если китайцы и американцы имеют однотипные источники в корнях, то они ипонимать друг друга могут лучше, чем другие. А значит, представление о том, что-деКитай занял в глазах Америки место СССР в качестве главного врага, что две страныобречены на беспощадную антагонистическую борьбу, глядя друг на друга через прицел,не является таким уж бесспорным. И в самом деле, обращение двух стран между собой неносит следов той исступлённости, которая была характерна для двух сверхдержав в«холодную войну». (Можно, кстати, вспомнить знаменитый американский фильм «Часпик». И то, с каким буквально придыханием там показывается консульство КНР, консул,спецагент Народной Полиции в исполнении Джеки Чана и т.д.)

Вопрос можно поставить и так: что возьмёт верх в ближайшем будущем вамериканском общественном сознании? То, что объединяет его с Европой (автономностьличности), или то, что объединяет с Китаем (готовность рационально обустраиватьсоциальные институты)?

У автора тоже есть свой ответ. Но лучше будем следить за событиями.

КитайКитайКитайКитай ---- соседсоседсоседсосед РоссииРоссииРоссииРоссии

Решительное становление КНР как «дальневосточной Америки», естественно,должно активизировать силовое поле вокруг России и прежде всего - её Дальнего Востока.

Уже сейчас оно проявляется, как минимум, в трёх аспектах.• Укрепляющиеся торговые связи.• Практика переезда приграничных россиян на ПМЖ без смены гражданства

(пока).• Свободный доступ к китайскому ТВ.Однако укрепление китайских позиций, постепенное осознание того, что

«Китай - это всерьёз и надолго», приведёт, конечно, и к оттоку рабочей силы(интеллектуальной, производственной и исполнительной) в Срединное государство.Последние две категории, конечно, в сильной степени зависят от конкретнойконъюнктуры и не могут быть оценены издалека, а вот относительно спроса нароссийские «мозги» можно делать общие прогнозы. Китай, как страна с оченьнезначительным уровнем образования на душу населения, должна быть заинтересована вимпорте интеллектуального пролетариата, из которых самый дешёвый - российский(столь же дешёвый, как пресловутая «китайская рабочая сила»).

Поэтому следует ожидать усиливающуюся «утечку мозгов» в Китай. Которая,однако, не обязательно должна стать интеллектуальной катастрофой для России: «мозги»могут туда утечь с концами, а могут и сохраниться там до лучших времён - это будетзависеть, понятное дело, от вектора развития и политической воли в самой России.

На другую, пока ещё неопределённую, область возможного участия россиян вкитайских проектах, указывает распространившаяся в последнее время тенденцияизучения китайского языка («языка будущего», как уверяют иногда) «продвинутыми»российскими учащимися, включая сюда детей бизнес- и политэлиты. Такая тенденция ужесама по себе вызывает глобальную переоценку ценностей и представлений в российскомобществе, в частности, снимая и с китайского языка ярлык «необычайно трудного» (хотяон по сути - тот же английский, только письменность чуть посложнее), и с Китая имидж«экзотической страны». А в целом - ставя под сомнение и положение о невозможности

для России приобщиться к «чуждой» китайской цивилизации (что, кстати, совершеннопротиворечит навязываемым аксиомам глобализации, гласящим, что «в современноммире нет национальных путей, а есть только один, одинаковый для всех»).

Естественно, ожидается и очевидный вопрос: насколько опасно политическикитайское проникновение на российскую территорию. Не пойдёт ли вдруг Китай наРоссию войной, забросив предварительно к ней тучу лазутчиков? И не заявит ли оноднажды, что земля, где уже живёт много китайцев, китайская?

Но такие вопросы возникают исключительно в силу злонамеренногопередёргивания (подкреплённого памятью об иррациональным ужасе обывателя передмногократно усиленной советскими СМИ маоистской пропагандой). В современном мире,при современном миропорядке могут возникать спорные вопросы (вплоть до признания-непризнания бывших территорий), но никто не захватывает чужие земли военной силой.Вне зависимости от того, есть ли там полезные ископаемые или что-то другое, столь жепритягательное. Современные правила игры требуют белых перчаток; допускаетсяполитическое давление, демонстрация силы, ту или иную страну можно постаратьсялюбым дозволенным способом втянуть в свою орбиту, но о территориальных захватахречь не идёт. (Те же США и НАТО ведут войны для коррекции политического курса«плохих» государств, но не ради территориальных захватов.)

И если посмотреть на Китай и его поступь на международной арене, то видно,что для китайского политического почерка как раз характерно максимальное участие вмеждународных проектах и позиционирование себя как настоящей Великой Державы, что,прежде всего, означает миролюбивость и авторитет третейского судьи в разного родаконфликтах.

Аналогичной паранойей являются и страхи насчёт того, что-де китайцыоднажды в каком-то из российских регионов составят большинство и обратятся кправительству КНР с просьбой «принять их под высокую державную руку». По той жепричине: мировое сообщество никогда не допустит таких финтов. Да и вообще, проблемакитайской перенаселёности с возможной аннексией «жизненного пространства» изряднонадуманна, что видно из похожих случаев. Вполне по-китайски перенаселённый Египет завремя своего существования не сделал никаких попыток аннексировать часть ливийскойтерритории (задираясь в основном со столь же населённым Израилем, тогда как с Ливиейпытаются разобраться благополучные страны Европы). Да и представить себезахватническую войну перенаселённого Узбекистана против пустынного Казахстана тоженереально.

Впрочем, если кто-то всё же остаётся в опасении относительно китайскихэкспансионистских планов, то рекомендую ему следить за лакмусовой бумажкой в этомвопросе - Монголией. Если претензий к российским землям у Китая теперь нет (исключая,конечно, «школьные карты» с закрашенным под Китай территориями на севере, о которыхвсе знают, но которых никто никогда в глаза не видел), то МНР всю первую половину 20-го столетия считалась отторгнутой территорией. Правда, КНР после своего образованияпризнала за Внешней Монголией суверенитет, но свою экспансию Китаю логичнее всегоначать именно с Монголии: населения мало, китайцев уже понаехало много, да и ядерногооружия монголам по штату не полагается. Так что следите за монгольскими событиями.Если там тучи начнут сгущаться, тогда и поговорим...

Те, кто предсказывает появление в России сети «чайнатаунов», в которыхобоснуются беспощадные «триады», почерпнули это из американской жизни, но плохопредставляют себе страну, в которой живут. Америка изначально устроена как странаобщин, где иммигранты селились рядом друг с другом; в России с её цивилизациейравенства расселение всегда было размазанным. Скажем, в Москве нет ярко выраженныхни «пролетарских», ни «интеллигентских» или «буржуазных» районов. Нет там исформировавшихся национальных районов - ни кавказских, ни китайских. Не будет чайна-таунов и в России.

Да и граница с Китаем, скажем, до революции (и даже до войны), не была назамке; немало китайских «ходей» ходили по российским городам. Но особого желанияобосноваться там, куда российские власти традиционно ссылали преступников, никто невыражал.

Таким образом, в рамках существующего миропорядка само предположение окакой-то «военной агрессии» Китая против России является просто горячечным бредомпомешанных. Дальше же нынешнего стаус-кво вряд ли кто способен заглянуть. Однакоупомянутое выше стремление Китая показать себя миру не как огромный молот, а какдержаву-миротворца, позволяет сделать предположения и на этот случай.

Правда, возникает вопрос: а не превратит ли усилившийся Китай Россию всвоего мелкого сателлита? Но, согласитесь, и такой поворот событий всё-таки большезависит не от «усилившегося Китая», а от политической воли и политического курсаРоссии.

Опубликовано в Живом Журнале (Интернет)

ГЕРМАНСКИЙГЕРМАНСКИЙГЕРМАНСКИЙГЕРМАНСКИЙ ВОПРОСВОПРОСВОПРОСВОПРОС ВВВВ ИСТОРИИИСТОРИИИСТОРИИИСТОРИИ ЕВРОПЫЕВРОПЫЕВРОПЫЕВРОПЫИИИИ РОССИИРОССИИРОССИИРОССИИ

ГерманцыГерманцыГерманцыГерманцы вввв ЕвропеЕвропеЕвропеЕвропе

Ещё в трудах Тацита вроде бы можно найти сенсационное утверждение:германцы, оказывается, вовсе не европейский народ, а «пришли из глубин Азии» и,собственно говоря, перешли к оседлому образу жизни как раз незадолго до его времени.

Это подтверждает и одна из датских летописей, возводящая германские народык народу ТУР, т.е., как можно предположить, к тюркам.

Один знакомый мне лингвист Ч., размышляя над этим феноменом, задумался:как можно обосновать родство немецкого языка с тюркскими? Лексические параллелиесть, например, казахское тиш и английское teeth [тиитс] «зубы». Однако к ним прибегатьне хотелось бы, поскольку лексика - это самый подвижный и неустойчивый слой языка.Хотелось бы найти что-нибудь поглубиннее и потому понадёжнее.

И Ч. такие соответствия нашёл.Два качества как минимум резко выделяют немецкий язык среди прочих

(негерманских) европейских языков (имеется в виду - исторически исконных, т.е. несчитая, скажем, венгерского) и одновременно сближают его с тюркскими:

• тяготение к закрытому слогу;• придыхательность.Действительно, придыхательность согласных не свойственна европейским

языкам вне германского ареала, а что до структуры слога, то хорошо известно, что,скажем, слова старославянского языка строились по закону возрастания звучности, т.е.фактически старославянский был почти слоговым, а в современном итальянскомтяготение к открытому слогу сохранилось до сих пор.

Таким образом, выходит, что немцы являются по происхождению... тюркскимплеменем, говорящем на ломаном индоевропейском диалекте!

Этот факт не осознаётся благодаря «успехам» компаративистики иантропологии. Первая сосредоточилась исключительно на определении родства языковчерез установление языковых соответствий; причём как бы подразумевается, чтоговорящие на родственных языках народы и этнически должны быть родственными, хотяв то же время хорошо известно, что это не так - достаточно вспомнить галлов,перешедших на исковерканную латынь (как, впрочем, и все остальные романские народы).Или болгар, перешедших на местный славянский язык. И такие примеры отнюдь неединичны (возможно, что и правящая верхушка Польши исторически идёт отзавоевателей-сарматов, перешедших на местное славянское наречие).

Антропологи же (и идущие в их русле этнографы) настроены на то, чтобы впришлых тюрках видеть обязательно коренастых, чёрных, раскосых азиатов, на которыхнемцы совершенно не похожи. На это можно возразить точно установленным фактом:правитель Самарканда Тимур был... огненно-рыжим (хотя среди современных коренныхжителей Самарканда не то что рыжих - шатенов днём с огнём не найти)! Ещё можновспомнить один тюркский народ - енисейских кыргызов, которые тоже в массе своей былирыжими, а рождение ребёнка с чёрными волосами рассматривали как... дурноепредзнаменование! Так что пусть нас не смущает тот момент, что голубоглазые и высокие«истинные арийцы» на поверку оказываются тюрками, да ещё и происходящими «изглубин Азии».

Итак, можно предложить такую схему. Германцы как первые ласточкиВеликого Переселения Народов вторгаются в Центральную Европу, проложив себе путьчерез местное (скорее всего славяно-балтское) население и частично очистив от неготерриторию проживания. Сразу же после обоснования на новом месте агрессивный этносначал натиск на южного соседа - Римскую империю, каковой не прекращался, собственноговоря, до самого конца её западной части (и даже после). При этом до сих пор немцыочень сильно отличаются по уникальному в своей погружённости в «орднунг» характерудаже от других германских народов, скажем, скандинавов. Это позволяет предположить,что многие по языку германские народы являются тоже германизированным местнымнаселением.

Здесь очень важно будет обозначить проблему столкновения родового типаобщины с территориальным. Территориальная община была характерна для автохтонногославянского населения (возможно, что и для кельтов; почему - соображения будутприведены далее), тогда как пришлый германский этнос строил свои общины по старомудоброму родовому принципу.

В литературе можно встретить панегирики территориальной общине, поскольку,де, такое социальное устройство больше способствует ассимиляции отдельных племён, а,следовательно, и расширению ареала проживания народов с подобной организацией. Да иобъективно территориальная организация представляет собой более сложный, а значит,более «продвинутый» строй, чем примитивное родовое устройство, апеллирующее кфактически досоциальной, биологической близости.

Но, увы, часто более сложное не означает более жизнеспособное. Примитивнаясама по себе организация германцев, помноженная на их агрессивность, привела кмаргинализации народов с социально-территориальным мышлением. Славяне на столетияв большинстве своём попали в подчинение либо германцам, либо адекватнымгерманскому сознанию народам - венграм и сарматам в Польше (само название славян вряде европейских языков, вполне возможно, всё-таки родственно английскому slave «раб»,хотя прославянские языковеды всячески стараются это опровергнуть, - таково быловосприятие германцами славянского субстрата, казалось бы самой природойпредназначенного в рабы более удачливым). Кстати, поскольку кельты потерпели ещёболее грандиозный разгром, чем славяне, то можно сделать предположение, что икельтская община (клан) была организована территориально (поскольку тоже невыдержала натиска иноземцев с более примитивно-биологической организацией).

Мы остановились на том, что германцы не прекращали натиска на соседниенароды до самого падения главной преграды на пути их экспансии - Римской империи - идаже после конца западной её части.

Но - более того. Посмотрев на историю Западной Европы второй половины 1-готысячелетия н.э., можно увидеть, что почти вся она образована германскимизавоеваниями. Разношёрстные германские племена - вандалы, лангобарды, ост- и вестготыи пр. и пр., - совершали набеги, основывали эфемерные королевства... Пусть многие из

этих образований едва переживали их создателей, но всё равно, как говорится, осадокостался. Если всякое германское завоевание или даже набег закрашивать, скажем,коричневой краской разной интенсивности (пропорционально устойчивости завоевания),то практически всё западное побережье Европы (и даже северное побережье Африки)окажется окрашенным в коричневые тона. Получается некий виртуальный (прото-)Германский Рейх, из которого, по сути, и вышла средневековая Европа, словно из однойбольшой германской шинели.

Но, даже если королевства и падали, то по большей части на завоёванной землеоставались бароны-завоеватели, несшие в себе родовую германскую психологию. Вчастности, в отношении к местному населению она требовала решительного отмежеванияот него.

В результате германские завоевания сформировали в послеримской Европегерманский по происхождению кодекс благородства, зиждившийся на двух столпах:

1. господин не происходит из числа подвластного ему населения, его род -пришлый в этих краях;

2. господин является полновластным хозяином своих людей, а не простоправителем данной местности.

Вопреки известной концепции прогресса (давшей, в частности, и учение оформациях), германская система землевладения фактически восстановила рабство.«Восстановила» - потому что римская объединительная политика его фактическиупразднила; переход власти к германцам вновь дал жизнь этому явлению (в прямомсмысле, потому что в Европе, как и на Переднем Востоке, и в Северной Африкесуществовали легальные невольничьи рынки). Только если древнее рабство былосоциально броским явлением в силу развитости древних цивилизаций, отчего и имелоспецифические «цивилизованные» черты в виде явного презрения к рабской жизни из-заизобилия рабской силы в результате централизованных завоеваний, то германский типаграрного рабства обычно не осознаётся таковым из-за его примитивности ипатриархальности: средств и механизмов для пополнения крестьянской рабсилы рабамииз пленных не было, а невольники-дворовые и ремесленники при дворах владык были не всчёт по причине своей малочисленности.

В целом же главным социально-психологическим следствием германскихзавоеваний было установление в Европе понятия благородного человека. Попросту говоря,благородный - это господин, т.е. тот, кто имеет рабов. А, поскольку сам он попроисхождению не имеет со своими подданными ничего общего, то негласнопредлагается рассматривать его даже как представителя принципиально иной расы, лишьв какой-то степени внешне схожей с породой зависимых людей.

ГерманскаяГерманскаяГерманскаяГерманская династиядинастиядинастиядинастия уууу восточныхвосточныхвосточныхвосточных славянславянславянславян ((((нананана РусиРусиРусиРуси))))

Сведения о «начале русской истории» принято черпать из позднейшегоисточника, знаменитой «Повести временных лет», поскольку других достоверных данныхне сохранилось (что, кстати, довольно странно; это всё равно как если бы перваябиография Петра I была написана в... начале XX века), да и сведения «Повести» крайненевнятны.

Тем не менее, из неё мы знаем, что главным славянским городом на то времябыл Новгород. Новгородцы поначалу «платили дань варягам», затем «прогнали их заморе». Автор не готов комментировать эти сведения, в отличие от следующих.

Итак, у ставших вольными новгородцев «не стало наряда» (т.е. воцариласьанархия), и они пошли «поискать себе князя за море». Так в отечественной историипоявляется Рюрик.

В плане функционирования социальной структуры в таком решенииновгородцев нет ничего необычного. Не было координатора партий-концов, не было в

Новгороде «президента» - вот и пошли представители города-государства искатьпретендента со стороны (как в XVIII веке делегаты пошли в Курляндию искатькандидатку на российский престол). Именно на стороне - чтобы был не местным и потомумаксимально беспристрастным. До сих пор, кстати, когда руководителем назначаютнезаинтересованного человека со стороны, его называют «варягом».

Но вот направление поисков новгородцев вызывает к жизни один простойвопрос. А зачем им надо было искать себе князя именно опять «за морем», у иноземцев-варягов? Разве не было по соседству родственных славянских городов? Скажем,существовал уже тогда Ростов Великий, а раз существовал город, значит, была в нёмадминистрация, «старцы градские», во главе, допустим, с тысяцким, вдобавок говорившиена том же языке. Вот новогородским эмиссарам прийти бы к товарищу тамошнеготысяцкого, вице-мэру, и предложить ему: слушай, друг, переходи к нам, хорошие условия,не пожалеешь...

Но новгородцы не пожелали искать себе «президента» ни в Ростове, ни вЛадоге, а обратились к германцам (немцам ли, скандинавам ли - не важно). И наавансцене истории появился Рюрик.

Кем же был Рюрик? Здесь история делает занятную петлю: обозначив некоеготаинственного Рюрика в начале проторусской истории, она вывела на авансцену историинедавней целое семейство с такой фамилией. Это знаменитые Рёрихи во главе сизвестным художником (именно так и должна произноситься эта фамилия подобно Фёту,Рёму или Гёббельсу; традиционное её написание и произношение лишь дань обычаю).

Рёрихи - немцы. И Рюрик-Рёрих (а в силу отсутствия в старославянском буквыЁ имя было передано через Ю), несомненно, тоже. Все попытки притянуть этогогерманского (пусть даже и захудалого) принца к каким-либо славянам - конечно, даньдешёвому патриотизму, не более. Имена на -рих (возможно, это вариант латинского rex«царь») были очень распространены у знатных германцев: Ала-рих, Гензе-рих. До сих пору немцев в ходу ряд подобных имён - Ген-рих, Фрид-рих (плюс ещё имя Эмме-рих,сохранившееся у венгров в виде Имре), хотя больше они остались в фамилиях: Гейд-рих,Уль-рих, да и тот же Рё-рих. Так что мы, исходя из простой ономастики, можем прозагадочного Рюрика сказать главное: он был, несомненно, из знатного германского рода,скорее всего даже конунговского.

Так зачем же новгородцам надо было всё-таки искать себе в конституционныегаранты непременно германского князька? Здесь видятся две причины, и обе онивнешнего характера.

Во-первых, Новгород - это ярко выраженная мужицкая республика (потомтаковой же станет, к примеру, знаменитая Флоренция) с очёнь жёстко выраженным в неймужицким демократизмом. А такому образованию, пусть даже и могущественному,приходилось довольно непросто в идеологически враждебном окружении стран, гдевласть строилась на основе аристократического (германского) начала. Даже простыепереговоры могли вызвать затруднения (как в известном культовом фильме: «НаЗападном фронте воевал с самим фон Людендорфом, а тут... Чапаев!»). Фигураблагородного «президента» могла стать гарантом заключаемых городом-государствоммеждународных соглашений. (Как в известном историческом анекдоте про тупицу-ученика и учителя: «Отлично. Вы ведь дворянин? И я дворянин. Так что вашего честногослова мне достаточно». Вообще-то такое приглашение иностранных - часто именногерманских - династий было не редкостью даже в Новое время: достаточно вспомнитьновообразованные Грецию и Болгарию. Если бы в Болгарии возобладал крайнийнационализм и там провозгласили бы царём не германского принца, а какого-нибудьместного Христо Добрева, то можно себе представить, как бы он чувствовал себя в тесномкругу европейских монархов, большинство из которых приходилось друг другу ещё ироднёй!)

Во-вторых, в княжеском контракте было предусмотрено, что новгородскийкнязь должен вести войну. Но неужели сами новгородцы не могли вести войны? Видимо,дело было в том, что князь не просто предводительствовал ополчением - он выступал ещёи со своей дружиной, т.е. с нанявшимися к нему благородными рыцарями. А легко липредставить себе рыцаря, готового служить мужикам (раз сам Рюрик согласился на такое,то, видимо, он на тот момент находился в весьма затруднительном положении)? Другоедело - князь; фигурально выражаясь, служба князю позволяла рыцарю сохранить «вприличном виде трудовую книжку»: «служил князю» - всё чинно-благородно, а то, чтосам князь служил мужикам - это нигде не прописано...

Благодаря такой политике новгородцы получали к своим силамдополнительную очень серьёзную военную силу; им, правда, надо было постоянноследить за балансом - чтобы княжеская дружина, оставаясь весомой угрозой для врагов,не могла составить угрозы для самого Новгорода...

О Рюрике сведения в летописи сохранились настолько маловразумительные(«вёл войну со многими... имел мир со многими...»), что его даже нередко полагают замифическую фигуру. Хотя, парадоксальным образом, именно новгородский этап жизниРюрика можно реконструировать с наибольшей точностью.

О Рюрике можно сказать просто: то был новгородский князь, и этим всё сказано.В общем, нет повести печальнее на свете: спутанный кабальным контрактом по рукам-ногам, живущий на каких-то выселках, постоянно контролируемый, ведущий войну илизаключающий мир в зависимости от того, скажут ему «фас» или «фу», обязанныйотчитываться за каждый шаг перед сенатом... Словом, форменный новгородскийГаннибал, только без военной гениальности последнего.

Интересно, что само имя Рюрика надолго исчезло из княжеского обихода, чтодополнительно дало аргументов сторонникам мифологической школы. Но, по-видимому,этому есть гораздо более простое объяснение: жизнь Рюрика была настолько постыдной,настолько унизительной для благородного конунга, что открыто вспоминать о нём как ородоначальнике династия решилась, лишь когда прочно вошла в силу...

Неудивительно, что сразу по окончанию действия контракта вследствие смертиРюрика, когда регентом стал его родственник Олег (возможно, шурин, поскольку дядя поматери играл тогда ведущую после отца роль в воспитании княжеских детей), княжескийрод поспешил отчалить из Новогорода и поискать себе счастья в других местах. Удачаспособствовала ему. Захватив Смоленск, Олег пошёл дальше на Киев. И вот в Киеве,оглядев жителей намётанным взглядом (как рецидивист сразу определяет лохов), онбыстро распознал идеальное место для обустройства уютного гнёздышка для новойдинастии. Покорные и робкие киевляне, конечно, ни в какое сравнение не шли с недобройпамяти новгородцами. Довольный Олег объявил Киев столицей своих будущих владений,если же по-образованному, то метрополией, или, в корявом славянском переводе сгреческого, Матерью Городов.

Недоброй памяти Новгород так и остался в номинальной зависимости отдинастии, став чуть ли не местом ссылки проштрафившихся княжичей; впоследствии,когда ареал власти стремительно расширился, в Черниговщине князья опять сталимарионетками - только уже местных вождей-бояр. Свои сложности были на Северо-Востоке. И только на Киевщине рюриковичи правили как хотели. Потому конгломерат изнескольких слабо связанных между собой лишь через вассальное подчинениерюриковичам славянских земель получил в истории название «Киевской Руси», хотя этоттермин больше запутывает суть дела и даже - выдаёт княжеские мечтания задействительность.

Здесь стоит заметить, что историческая наука странным образом игнорирует ввопросе о первых русских князьях такой этнический критерий, как ономастический.

Между тем, давно замечено, что славянские имена (хотя бы благородные)составлены по двучленной модели, идентичной греческой: с одной стороны, мы имеемПатр-о-кл (и Кле-о-патр-а), Арист-арх, Алекс-андр, Фил-ипп, Ипп-о-лит, с другой - Яр-о-слав (говорят, это точное соответствие греческому Гер-а-клес), Рог-волод, Волод-и-мер,Пред-слав-а, Гост-о-мысл. И, как, скажем, римские имена (которых первоначально, можносказать, почти и не было) строились по совершенно другой модели, так и германские(скандинавские) имена также в основном были иного строения (у немцев тожезафиксированы двусоставные имена: Вольф-ганг, Ад-[в]ольф, - но вот скандинавскиеимена практически односоставны).

Итак, мы видим в нашей ранней истории Гостомысла с Рогволодом (а в Чехии -Вяче-слава и Люд-милу), а рядом - Олега, Игоря, Люта (ср. Лют-ер?), да и самого Рюрика.Кто это такие? Можно сразу же предположить их явно неславянское происхождение, аимена Свенельда и Аскольда даже заставляют вспомнить скальдов - скандинавскихсказителей.

Таким образом, уже беглый анализ имён деятелей из круга Рюрика позволяетрешительно предположить, что мы всё-таки явно имеем дело со скандинавами. Возможно,мешает прийти к такому выводу известный стереотип, что, де, в древности былираспространены мирские имена типа: Косой, Волк, Пузо... Но, во-первых, они былизафиксированы в более позднее время, а во-вторых, это были простонародные имена, а мыведём речь о славянской аристократии - не исключено, что двусоставность имён была какраз её отличительной особенностью. С другой стороны, в Великом Новгороде былраспространён иной тип имён, односоставный: Выш-ата, Пут-ята, Добр-ыня, но, можнопредположить, что это признак новгородского демократизма, в смысле отсутствия культародовитости, подобно позднейшим казацким именам в уменьшительной форме - Стенька,Емелька.

Итак, Олег с родом обосновался в Киеве.Вскоре он, не теряя времени, собирает окрестных князей и ведёт их в набег на

Царьград.После его смерти в свои законные права князя входит Игорь Рюрикович,

который тоже, собрав войско, идёт воевать Царьград.И вот тут есть момент, остающийся загадкой для историков.Олег пришёл в Царьград с анархической ватагой, состоявшей из отдельных

отрядов, каждый из которых был предводительствуем собственным суверенным князем,из которых Олег был лишь первым.

Игорь же пришёл в Царьград единоличным князем; прочие же предводителиотрядов были уже не князьями, а подручными Игоря.

К приходу Олега в Киев вокруг проживало немало племён во главе с князьями(один из них, Мал, дожил до послеигорева времени; кстати, имя для славян достаточностранное, не произошла ли в летописях обычная путаница и на самом деле не было ли этоего прозвищем после утерянного имени: *Имярек Малый, т.е. Младший), даже в поход онходил вкупе с ними. В войске же Игоря никаких князей нет. Получается, они за этотисторически короткий период куда-то в массе своей исчезли, рассосались. Куда и как?

Возможный ответ тут видится неожиданно простым.Титулом германского аристократа стало слово барон. Баронами условно

называют и старост цыганских таборов - от слова баро, «большой». По-видимому, этослова действительно родственные, как и русское барин, и греческое βαρ «давление, вес»,т.е. «весомый» (ср. баро-метр).

Но если сами слова баро и барон родственны, то вот между сутью двух баронов- германского и цыганского - лежит громадная разница. Германский барон - этопотомственный господин и хозяин своей территории, цыганский «барон» - всего лишьизбранный старейшина своей общины.

Выше уже говорилось о столкновении германской родовой общины стуземными территориальными. Зная, что для славян характерна именно территориальнаяобщина, можно сделать логичное предположение: упоминаемые в источниках местные«князья» - это не конунги и не короли, это, условно говоря, старцы градские - выборныепредставители местных общин (даже если на тот момент эту должность узурпировалинесколько родов или один род). А старосты и вожди племён не проходили по ужеустановившемуся в Европе германскому цензу родовитости! Образно говоря, эти «князья»были гораздо ближе по положению к цыганским «баронам», чем к германским настоящимбаронам.

Такой вывод подкрепляется и ономастикой. Благородные владыки всего мираобычно старались в своих именах отразить своё главное богатство - подчинённые имтерритории. Так в истории сплошь и рядом действуют разные маркизы де Плюсси, бароныфон Энгельсберги... Не являлись исключением и русские аристократы: князья Ржевские,Воротынские, Тверские - их имена построены по тому же общепринятомуаристократическому принципу. Но мы не знаем ни одного боярина Поганкина из деревниПоганки; видные бояре обозначались по традиционной славянской модели, имени-отчеству. (Кстати, и здесь славянская именная традиция параллельна с греческой.Славянские Добрыни Ядрейковичи являются точными соответствиями греческих«Ахиллесов, Пелеевых сынов», Ахиллесов Пелеидов, или, как пытался переводитьСенковский, Ахиллов Пелеевичей; особенно если учесть, что славянское -ич - этоочевидный вариант греческого -θδ.)

Таким образом, на момент, когда рюрикова династия ещё только утверждаласьи осваивалась на новом месте, когда ей надо было завоевать авторитет успешным походом,Олег не побрезговал встать в один строй с туземными «князьями». Но когда, видимо, всамом Киеве все однозначно признали исконные права династии, то и отношение ктуземным конкурентам стало другое. Только потомственные князья могли называтьсякнязьями; выборные князья всё равно оставались лишь продвинутыми мужиками,первыми на деревне (или даже в городе), но не более того. Согласно летописи, прежде чемубить киевских правителей Аскольда и Дира, Олег показал им маленького Игоря и сказалв таком духе: вот это настоящий князь, а вы самозванцы. Имена незадачливых киевскихкнязей больше похожи на скандинавские, возможно, это были беглые члены рюриковойдружины, решившие вести свою игру. Но если на их месте представить местныхславянских князей, то это эпизод станет очень символическим. Именно так, по сути,члены клана рюриковичей и сказали своим соседям: вот наш князь - это князь, а вы -самозванцы. (Кстати, описанная в летописях зверская расправа вдовы Игоря-ИнгвараОльги-Хельги, могла иметь именно такой династический подтекст: то была не простоместь за убитого - то могло быть показательной расправой в духе геноцида над туземнымиправителями, задумавшими встать на одну доску с благородной династией прирождённыхконунгов. Один из этих туземных правителей, сиволапый, корявый возомнивший о себеплеменной хам, решился покуситься на самое дорогое - благородную вдову знатного рода.Версию же о якобы происхождении Ольги из простых славянок - она-де покорила своейкротостью суровое сердце варяжского конунга, - следует считать явным«патриотическим» вымыслом. Зачем династии, прокладывавшей себе путь к властивыставлением напоказ своего благородства, добровольно лишать себя главного козыря?!)

Итак, на Киево-Новгородских землях утвердилась княжеская династиягерманского (судя по ряду моментов, скандинавского) происхождения, заявившая о своейполной эксклюзивности права на освоенную ею территорию.

Основополагающим моментом в отношении княжеской династии с туземцамибыл невероятный апломб, огромная родовая спесь, чувство природного превосходстваблагородного рода над местным беспородным населением, так сказать дворняжками вчеловеческом облике. Закрепив за собой права суда, войны и мира, т.е. проведя как бы

государственный переворот - при всей условности этого термина - особенно в плане того,что до рюриковичей самого образования, получившего (опять же, возможно,скандинавское) название РУСЬ, не было, династия князей начала планомернуюколонизацию территорий. В частности, рюриковичи стали демонстративно вступать вбрак исключительно с представителями знатных королевских родов не только Запада, нои Востока, пренебрегая местными (из этого ряда выпадали модные и престижные на товремя византийские принцессы, которые могли оказаться и низкого происхождения, нотут уже играл роль статус самой ромейской державы); брак князя с боярышней былмезальянсом не менее редким, чем, скажем, брак дворянина с купеческой дочерью вРоссийской империи.

Рюриковичи стали замкнутой кастой, культивировавшей при своих дворахособую культуру (возможно, имевшую опять же скандинавские корни), слабо связанную скультурой местного, в большинстве славянского, населения. Подлинное отношениекнязей к своим подданным показывает ответ Олега Черниговского Владимиру Мономаху,позвавшего его «на стрелку чисто конкретно перетереть кое-какие проблемы» (считаюуместным использование здесь бандитской терминологии, поскольку она обычноадекватно передаёт феодальные понятия) в присутствии бояр и архиепископа: «Не желаюговорить со смердами». (Ясно, что у прямолинейного Олега на языке было то же, что и удипломатичного Владимира на уме.)

Однако на пути полноценной колонизации рюриковой династией Русскойземли стояла очевидная проблема: общая малочисленность князей в сравнении с местнымнаселением. Конкурентов из числа прочих благородных династий они в помощь себеблагоразумно призывать не стали, а сами вынуждены были балансировать на гранивысокомерия и панибратства с местными славянами.

Князья не только перешли на славянский язык (подобно болгарской династиина Дунае). Уже сын Игоря получил славянское аристократическое имя Свят-о-слав(вообще князья страшно полюбили имена на -слав, которые для них, видимо, сталианалогом германских имён на -рих), а всех вообще князей стали именовать не только повладению, но и по имени-отчеству. (Обратим внимание на иронию истории: первымполучил славянское имя князь, которого, подобно Карлу XII, можно было бы за егобеспокойную воинственность назвать «последним викингом» династии.) Стоит отметить,что, старательно внедряя родовое начало и противопоставляя его местной «беспородной»общинной традиции, владение самой Русской землёй рюриковичи были вынужденыорганизовать на началах именно... территориальной общины, когда земля находится вколлективной собственности рода!

Но ещё одним очень важным следствием постоянных компромиссов междугерманской знатью и местными вождями стал принцип комплектования войск. Отказавместной знати в праве на благородное происхождение, князья не могли полностьюзамкнуться в себе и опираться лишь на дружину (которая, скорее всего, могла состоять изнаёмных иноземных рыцарей). «Лучших людей» из местных, потомков племенныхпредводителей - бояр - князья признавали полноценными военными предводителями ивынуждены были допускать их в свои дворы: на пиры, охоты и совещания. Если вбольшей части остальной Европы тяжело вооружённый профессиональный воин былсинонимом благородного человека, рыцаря, то на Руси войско имело смешанный характеркомплектования: благородная часть в лице князя с дружиной плюс местные предводители,бояре, со своими зависимыми людьми. Эти бояре фактически выполняли функциюбаронов при «короле» - великом князе и «герцогах» - удельных князьях; но баронами онивсё же не были, поскольку не признавались благородными, а лишь допускались доблагородных занятий. (Здесь можно провести аналогию с казачеством Российскойимперии. Казачий офицер считался во всём равным офицеру армейскому, но дворяниномне был.) Впоследствии бояр, как можно предполагать, потомков первоначально ведущихфамилий общин (выбившихся в местные правители, как впоследствии кулацкие семьи

становились местными «экономическими боярами»), сделали по благородному образцубоярскими родами, своего рода местной квазиаристократией, но настоящей аристократиейони так никогда и не стали: рюриковский клан строго следил за сохранениемнепреодолимой границы между собой и туземцами; даже в Российской империи, когдароссийскими князьями признавались уже кавказские князьки, когда сам княжеский титулиногда стали присваивать, ни один самый заслуженный боярский род никто и не подумалобъявить княжеским (не считая севших на престол Годунова и Романовых).

Вот такую, в какой-то степени даже оккупационную, физиономию имелообразование, за которым утвердилось название «Киевской Руси». Вся его жизнь былапронизана тщательным сохранение прерогативы на правление узурпировавшей властьпришлой иноземной династии. (Летописи сохранили такое трогательное объяснениеодной из военных неудач: так князя же там не было, а боярина кто послушает!)Сохраняться такая исключительность могла с очевидностью единственным способом:путём непрерывного то мягкого, то жёсткого «опускания» местного населения,постоянного приравнивания его к «смердам», среди которых даже бояре были лишь«военными мужиками».

Эта система в своей незавершённости просуществовала несколько столетий - доXIII века, когда киевское гнёздышко рюриковичей стремительно начало разваливаться, ана Северо-Востоке началась другая история, с совершенно другим вектором развития.

Однако случай мастерского овладения воинственным благородным германскимродом огромной территорией с навязыванием её населению своей воли должен бытьинтересен не только отечественным историкам. Как уже говорилось, успех процессуколонизации восточнославянских земель основывался на удачном противопоставлении«прогрессивного» (в смысле: общепринятого в тогдашнем «цивилизованном мире»)родового начала «отсталому» общинному. Это позволяет события ранней Русирассмотреть в разрезе хорошо известного германского лозунга Drang nach Osten.

Лозунг этот, конечно, как это бывает, изрядно мистифицированопрокидыванием представлений чуть ли не «холодной войны» на Средние века; частосоздаётся впечатление, будто натиск на Восток является какой-то германской программой,выработанной ещё много столетий назад.

На самом деле никакой программы, разумеется, не было. Германцы, в своёвремя, пройдя, как нож сквозь масло, через восточноевропейские славянские земли, послесвоего обоснования на новых местах начали расширять свою территорию обратнымдвижением на восток. Там они столкнулись с принципиально иной организацией жизни -не родовой, а общинной, нацеленной не столько на порабощение чужеземцев, сколько наих включение в себя. (Здесь можно провести отдалённую аналогию с конкистадорами,старавшихся убивать врагов и завоёвывать их земли в Америке, которым противостоялиармии местных государств, больше нацеленные на взятие пленных с целью последующегоиспользования их в ритуалах. Конкистадоры благополучно победили в этой, казалось бы,безнадёжной для них борьбе.) С точки зрения воспитанного именно на завоеваниях ипорабощениях германцев конгломерат славянских общин на востоке, не имевшийпризнанных родовых господ, был совокупностью земель без хозяина, ждущих своихвладельцев. Впоследствии подобная история повторилась на Балтике, население которойтоже не имело родовой аристократии германского типа.

Таким образом, пресловутый Drang nach Osten - это не программа, этозакрепившаяся в поколениях психология германцев (что, возможно, и опаснеепрограммы). Пришествие рюриковичей на Русь - это вариант того же натиска на Восток,только не имевший таких разрушительных последствий для туземного населения, как впрочих областях германской колонизации, - в силу объективных обстоятельств. (Не будьэтого, нет сомнений, вся Русская земля оказалась бы, как в Прибалтике, усеяннойфорпостами-замками, в которых сидели бы христианские культуртрегеры германской

расы.) И понимание того, что всё же политика князей на Руси выросла из того же Drangnach Osten и лишь ряд причин не позволил ей превратиться в настоящую оккупацию,должно заставить по-новому посмотреть на феномен так называемой «Киевской Руси»,которая в этом свете поворачивается отнюдь не в выгодном ракурсе.

НовгородскийНовгородскийНовгородскийНовгородский феноменфеноменфеноменфеномен

Спрашивается, а за счёт чего, каким образом численно ничтожному (пусть иактивному) германскому семейству удалось установить свой контроль над гигантскойтерриторией со значительным населением, создать модель собственной власти, в которуюоказались вовлечены и местные «олигархи» - но вовлечены на правах активныхпособников власти клана иноземных конунгов-князей?

Думается, ответ на этот вопрос будет обычным для всех времён и народов.Князья несли с собой в беспородную землю идею Рода с крепким правом наследования. Аместные «олигархи»-бояре в массе своей были готовы к принятию тех ценностей, которыена тот момент стали уже, если не общечеловеческими, то вполне общеевропейскими. Вогромный мир европейских государств нельзя было войти просто так, в качестве «местнойстаршины»; спесивые властители, разумеется, не пустили бы их в свои ряды. Поэтому законунговской династией на Востоке стояла не какая-то личная традиция, а всёобщепринятое устройство европейского социума. Этой глобальной традициейбольшинство местных славянских вождей было откровенно зомбировано. При этом бояреприглашались на пиры, возглавляли в походах военные отряды, их полузнатный статусбыл официально признан. Более того, боярские семьи активно «переаттестовывались» вроды, подобно благородным семействам. И туземные вожди в массе своейудовлетворились этим, согласившись сохранять установленный пришлой династиейстатус-кво.

В этой обстановке всеобщего единения и согласия, конечно, особенно ярковыглядит позиция Господина Великого Новгорода. Но сначала иллюстрация.

...Среди северных былин есть рассказ о Микуле Селяниновиче и князе Вольге.В ней содержится настолько яркая апология труженика-земледельца (читай:землевладельца) и его превосходство над «нетрудовым элементом» - князем с егоприхлебателями-дружинниками, что, ей-ей, создаётся впечатление, что былина-то незаписана, а сочинена каким-нибудь отделом агитпропа при Детгизе.

Однако былина несомненна подлинная. Просто в нашем сознании РусскаяЗемля негласно отождествляется с «Киевской Русью», а её история - с историей борьбы закняжеские столы. Но была и другая «Русь» - земля туземная, боярская. Именно этуидеологию боярства с её апологией местного, «мужицкого» начала и выражает былина.

А центром боярского мира был, разумеется, Господин Великий Новгород. Еслидля прочих бояр в большинстве их пределом мечтаний было представиться егосиятельству Великому князю киевскому и тем более - быть приглашённым к его столу(такая модель с сохранением противоречия боярского и княжеского сознаний дошла донас в богатырском цикле былин: бояре-богатыри вынуждены служить единственнойофициальной власти - княжеской с резиденцией в Киеве, при это постоянно входя вконфликт с князем), то ни один новгородец в здравом уме (если он только был достоинвысокого имени новогородца) не обрадовался бы такой перспективе. Для новгородцакнязь - это та же собака, только большая; живёт он во-он там, на выселках, в своейкняжеской конуре, почти что на цепи. И гордиться милостью, оказанной тебе «собакой-князем» - форменный абсурд.

Великий Новгород был силён своей мужицкой гордостью, причём, в отличие отпрочих туземных регионов, официально оформленной обычаем - не в меньшей степени,чем родовая знатность германско-франкских владык. Социальную обстановку вНовгороде хорошо можно понять через флорентийское «Уложение о справедливости»,

согласно которому рыцари лишались всех прав, а званием дворянина награждались лица,совершившие тягчайшие преступления! Только вот флорентийское уложение былопринято в начале XIII века, а новгородское существовало искони - ещё до началаофициальной истории «от Рюрика».

Так называемая «Киевская Русь» на самом деле была конгломератом земель вюрисдикции рюриковского клана (к которой впоследствии добавилась Земля Половецкаясо своими вождями, быстро признанными киевскими князьями - в отличие от местных - заравных себе), зачастую достаточно враждебных между собой. И первенство в этомантагонизме, без сомнения, принадлежит Новгороду, жители которого относились с такимже презрением к князьям, с каким и те к ним. Новгородская земля была лишь поконтракту связана с княжеской династией, и столь же формально новгородскийархиепископ числился под рукой киевского митрополита. В остальном же это были, чтоназывается, два мира - две системы. А ведь были и другие земли (Черниговская та же) сосвоими обычаями...

Новгородской системе было тяжело в институционально враждебномсословном окружении, но Новгород не только выстоял благодаря своей идейной закалке,но и надолго пережил так называемую «Киевскую Русь». И пал только перед силойМосковского Государства. Но это уже не имеет отношения к противостояниюкультуртрегерской иноземной династии и местных авторитетов.

ВЕЛИКАЯВЕЛИКАЯВЕЛИКАЯВЕЛИКАЯОТЕЧЕСТВЕННАЯОТЕЧЕСТВЕННАЯОТЕЧЕСТВЕННАЯОТЕЧЕСТВЕННАЯ:::: ПОСТАНОВКАПОСТАНОВКАПОСТАНОВКАПОСТАНОВКАВОПРОСОВВОПРОСОВВОПРОСОВВОПРОСОВ

ПОПОПОПОЕЁЕЁЕЁЕЁПРЕДЫСТОРИИПРЕДЫСТОРИИПРЕДЫСТОРИИПРЕДЫСТОРИИИИИИНАЧАЛУНАЧАЛУНАЧАЛУНАЧАЛУ

ВнешняяВнешняяВнешняяВнешняя политикаполитикаполитикаполитика

МюнхенМюнхенМюнхенМюнхенМюнхен, конечно, не был "сговором". И тем более "направленным против СССР".Просто СССР традиционно оказался за бортом европейской политики, куда он последнеевремя отчаянно просился (и просто пытался пролезть).Отрицательная оценка Мюнхена - результат позднейшей аберрации. Хорошо задуманноемероприятие кончилось провалом. Значит, оно было в лучшем случае безмозглым,близоруким мероприятием.Но это не так. (Конечно, хорошо бы не быть близорукими и знать, где подстелитьсоломку.)Мюнхен был в своём роде гениальной задумкой: удовлетворить все мало-мальскизаконные требования Германии и сделать невозможным новые германские акции,нарушающие систему общеевропейской безопасности! (То, что эта задумкаосуществлялась через грубое попрание суверенного государства, члена той самой системыевробезопасности, это отдельный разговор. Когда мюнхенский план с треском провалился,как раз это поставили в вину его вдохновителям.) И кто знает, возможно, прежде чемвыставить очередное требование, Гитлеру пришлось крепко поднапрячься, чтобы найтилазейку в хитроумной схеме Чемберлена.Драма заключалась в том, что Гитлер не собирался умиротворяться; он хотел послать кчёртовой матери эту систему евробезопасности, а не встраиваться в неё. (Чиано: "Нокакой мир вам нужен?" - Риббентроп: "Нам не нужен мир. Нам нужна война".) Это какустроить великолепную шахматную ловушку противнику, который уже готов в случаечего смахнуть фигуры с доски.

Предвоенные политики (не только участники мюнхенского "сговора", но и кое-какиедругие) были принципиально не в состоянии понять экстремистскую отмороженностьлидера Третьего рейха. То, что Черчилль предсказал быстрый крах мюнхенскихсоглашений, делает ему, конечно, честь. Но это не повод делать из Чемберлена идиота.Пусть побеждённых и гнобят.Из сказанного выше следует, что убеждённость советских вождей в том, что одноагрессивное капиталистическое государство, Германия, в любой момент объединится сдругим таким же, Польшей, была, конечно, паранойей; крах Мюнхена как раз показывалневозможность такой польско-германской упряжки. Но надо учитывать советскиепредставления о европейских политиках как о марионетках Мирового Капитала, чтоавтоматически делало практически любое телодвижение западной дипломатиинаправленной на уничтожение первого в мире государства рабочих и крестьян - надо былотолько найти ему соответствующее истолкование.В этих условиях совершенно неудивительно, что, во-первых, в СССР восприняли Мюнхенкак "канализацию гитлеровской агрессии на Восток" (точка зрения, к сожалению,воспроизводящаяся и сейчас), поэтому следующий год прошёл под знаком поискаэффектного "антимюнхена", который "канализирует" германскую агрессию туда, откудаона пришла, т.е. на Запад; во-вторых, в Кремле возникло отчаянное желание нарушитьвозникавший на глазах (на самом деле мнимый) германо-польский союз, который тут женеудержимо перерастёт в единый фронт против СССР.

ПереговорыПереговорыПереговорыПереговорыУтверждение о том, будто британо-французские переговоры (будем называть эту парочкуеврогегемонов новой Антантой или просто "Антантой") велись только для того, чтобызатянуть время и под их прикрытием всё-таки подтолкнуть Гитлера к войне против СССР,разумеется, является тоже живучим продуктом тогдашней советской идеологическойпаранойи. (Какую войну, когда Германия отделена от СССР Польшей, а последняяявляется форпостом Версальской системы и имеет гарантии "Антанты"!?)На самом деле, конечно, одновременно со стремительным ростом Германии пошёлестественный процесс выстраивания нового геополитического противовеса по аналогии состарой Антантой. Однако создание новой системы сильно тормозилось очевиднымиидеологическими препятствиями.Объективная необходимость в новой Антанте и вызвала к жизни переговоры советскогоГенштаба с британской и французской миссиями; но идеологическая экзотика такихконтактов играла против них.(Позже, когда СССР вдоволь наиграется в прогерманскую "новую политику" и испытаетеё полный крах, новая Антанта мгновенно выстроится уже безо всяких условий.)

ПактПактПактПактВ этих условиях Гитлер, понимая, что промедление смерти подобно, предложил СССРмгновенный союз без аннексий и контрибуций предварительных условий.В Кремле, постоянно одержимом страхом единого крестового похода против СССР,увидели в этом как минимум - гарантию передышки, как максимум - возможность (чемчёрт не шутит) вскоре диктовать свою волю обессиленной внутренними конфликтамиЕвропе.Разумеется, никакой "передышки" Пакт СССР не принёс, и заключён он был на срокотнюдь не до июня 1941 г. Когда надо будет, Гитлер его порвёт, а пока он его заключает.Понятно поэтому, что и без Пакта никакого нападения Германии на СССР (на чёмвынуждены настаивать защитники Пакта) в тот момент быть не могло.

Итак, в Москве уцепились за шанс "разбить единый фронт капиталистических держав"(которого не было) и бросились с головой в омут столь привлекательных германскихпредложений. Хотя с высоты сегодняшнего видения ситуации представляетсяоптимальным просто нормализация отношений с Германией с максимально возможнымэкономическим сотрудничеством. (Надо оговориться, что советскую паранойюобъективно подпитывал и только что закончившийся конфликт с Японией, кстати,союзницей Третьего рейха.)И вот СССР заключает сенсационный союз с Третьим рейхом, будучи уверен, что это даётему гарантии безопасности. (Сталин наверняка вполне мог бы выйти к соратникам ипомахать свежим договором, подобно Чемберлену: я принёс вам мир!) На самом делеПакт как раз сделал возможным войну; именно отсутствие его связывало руки Гитлеру вотношении Польши.Конечно, СССР настолько же виноват в начале европейской войны, как и ГаврилаПринцип - войны предыдущей. Однако формально именно советско-германский пактоткрыл дорогу мировому конфликту.

""""СтраннаяСтраннаяСтраннаяСтранная войнавойнавойнавойна""""Медлительность новой Антанты в плане помощи атакованной Германией Польшиобъясняется очень просто: германским блицкригомблицкригомблицкригомблицкригом.Вермахт был отмобилизован; армии "Антанты" нет. (Возможно, англо-французы неверили, что Гитлер нападёт на Польшу, нененене имеяимеяимеяимея гарантийгарантийгарантийгарантий нананана ВостокеВостокеВостокеВостоке. А такие гарантиипоявились совершенно внезапно, и сделать уже ничего было невозможно.) Когда же"небываемое" вдруг сбылось, "Антанта" срочно начала мобилизовываться.Война на два фронта как бы стала реальностью.Но когда "Антанта" отмобилизовалась, выяснилась печальная картина: войска для защитыПольши готовы, а Польши (не без участия СССР)... уже нет.Итак, война объявлена, а её повод отсутствует. Неудивительно, что она получилась"странной". (Такое время от времени встречается. Например, "странным" можно назватьпротивостояние советско-финляндских войск при блокаде Ленинграда.)Впрочем, эта "странная война" стала своего рода плацдармом будущей войны на двафронта, которая, в конце концов, и привела Германию к поражению.

РеставрационныйРеставрационныйРеставрационныйРеставрационный психозпсихозпсихозпсихозГоворя о советской политике того времени, надо будет обязательно упомянуть и онараставшем реставрационномреставрационномреставрационномреставрационном психозепсихозепсихозепсихозе.После очевидного провала теории мировой революции и связанной с ней моделигосударства диктатуры пролетариата возникла необходимость выработки новойсамоидентификации Советского государства.Не удивительно, что процесс самоидентификации пошёл по самому простому пути:пониманию СССР как реинкарнации Российской империи. А практически этот курсвылился в страстное желание восстановить империю в границах 1917 года (исключаяразве что Польшу, преподавшую в 1920-м Советам урок, который, надо признать, былусвоен; вместо Царства Польского СССР согласен был довольствоваться территориями долинии Кёрзона), переросшее, можно сказать, в форменный реставрационный психоз.(Несколько напоминающий желание Гитлера собрать все немецкоговорящие народы.)Анализируя пресловутый Пакт, нельзя сбрасывать со счетов этот момент. "Антанта"наверняка была бы весьма недовольна каждым из шагов СССР, направленным нареставрацию; Гитлер фактически давал Сталину карт-бланш (и даже спокойно уступилему впоследствии Литву). Следовательно, союз с Германией в первом приближении опятьже гораздо выгоднее для СССР, чем с "Антантой".

Поначалу СССР формулировал свои устремления как "эксклюзивные зоны влияния" напостсоветском постъимперском пространстве. Но, обнаглев войдя во вкус, он принялся заоткровенную аннексию новообразованных независимых государств.

СоветскоеСоветскоеСоветскоеСоветское военноевоенноевоенноевоенное строительствостроительствостроительствостроительство

ПредвоеннаяПредвоеннаяПредвоеннаяПредвоенная РККАРККАРККАРККАПоворот советской идеологии в сторону реставрации Империи сказался и на военномстроительстве.В 20-е годы концепция строительства Красной Армии была двойственной. Официально,де-юре, Красная Армия считалась "рабоче-крестьянской", она виделась как объединениепролетариев, взявших оружие ради освобождения трудящихся на планете. Но де-фактокомандный состав в значительной степени состоял из военных профессионалов, как былояльных "рабоче-крестьянской власти" наёмников. Можно сказать, командный составРККА имел смешанное комплектование: кадры самоучек, прошедших школуГражданской войны, и кадры военспецов, прошедших ту же школу.Выстраивая новый образ СССР как образования, встроенного и в историю, и в мировуюполитику, Сталин, как нетрудно догадаться, склонялся к реставрационно-имперскомупониманию и в области военного строительства. Он всё больше на практике стремилсяКрасную Армию выстроить по образцу царской (с упором на дисциплину безрассуждений плюс взращивание чувства корпоративной чести у офицерства), а в теории -на полное господство военных профессионалов.Перед войной Сталин не раз высказывался против возвеличения опыта Гражданскойвойны (повстанческо-кустарного типа) в пользу большего изучения опыта Первоймировой (профессионально-технического). (При всей кажущейся разумности такойустановки, в ней оказались существенные изъяны. Во-первых, машинной Первая мироваябыла на Западном фронте, тогда как на русском война больше напоминала излюбленныйТухачевским "таранный удар солдатскими массами". Во-вторых, после первых прорывоввойна быстро приобрела статический характер, тогда как на полях Гражданской боевыедействия были маневренными. В 30-е годы военный мэйнстрим, наученный как раз наопыте мировой, видел и будущую войну позиционной, что оказалось неправдой.)Кадровый состав РККА виделся состоящим из хорошо обученных военныхпрофессионалов, воспитанных на современных концепциях войны и вооружённыхпередовой техникой. Но и здесь за внешне безупречной логикой стоял не бросающийся вглаза изъян: ведь мало того, чтобы концепции войн были современными, они должныбыть правильными, адекватными... Что же касается вооружения, то его надо было малотого, чтобы освоить технически; армия должна была освоить его психологически, т.е.привыкнуть к нему, уметь постоянно брать его в расчёт.Если же нарисовать самый обобщённый портрет предвоенного кадрового советскоговоина, то можно сказать так. Это малоинициативный командир, привыкший слепоотноситься к Уставу как к Откровению, а в области технической подготовки - человек,который мог хорошо разбираться во вверенной ему технике, но с трудом представлял еёместо в общей системе вооружений.

ТрагедияТрагедияТрагедияТрагедия призывапризывапризывапризываУвидев, что Германия с 1935 г. начала строить армию на всеобщей воинской повинности,в СССР тоже решили перейти на военный призыв. И с 1939 г. РККА сталакомплектоваться также на основе всеобщей воинской обязанности.Как показали последующие события, это решение стало катастрофическим, можно дажесказать преступным (без наличия преступных намерений, разумеется) по своим

последствиям. Переходить на призыв надо было раньше. Или вообще не переходить, досамой войны.Быстро наращенная количественно и размещённая на стремительно приобретающемглавное значение западном направлении армия представляла собой, грубо говоря,полусброд; призывной состав состоял в основном из малограмотных и необученныхколхозников, своего рода "сена--соломы" тех лет. Грозная на бумаге, на деле она была"бумажным тигром", способным напугать противника количеством, да и то слабонервногои впечатлительного.Неудивительно, что такая "армия", попав под мощь главного удара в июне 41-го, побольшей части разбежалась или попала в плен. Можно высказать уверенность, что еслибы противника встретила старая, кадрово-территориальная армия, то результат был бы тотже (она была бы так же разгромлена) но человеческих жертв было бы на порядок, а то идва меньше.Стоит отметить, что крах и распад армии на западной границе летом 41-го имел ибольшое негативное идеологическое значение.В Третьем рейхе культивировался взгляд на Советскую Россию как на скопищеподатливой славянской массы, перешедшей после революции из владения инициативныхгерманцев во владение евреев. Практически по "Повести временных лет" опрометчивоизгнавшие "варягов" славяне, убедившись в тяготах еврейского порядка, должны быливозопить германскому "элементу": придите и владейте нами!Одновременно Третий рейх виделся его создателям Новым Римом, отвоёвывающимжизненное пространство у варваров. Апелляция к античности подвязывала сюда и войныэллинов с персами, где огромная персидская армия (по греческим источникам, разумеется)представляла собой насильно рекрутированный разношёрстный сброд, которыйвоеначальники гнали в бой бичами.В войне на Востоке обе эти схемы слились. И нетрудно представить, насколько сильноврезались в сознание воинов вермахта картины разбегающихся при первых выстрелахкрасноармейцев, кое-как одетых, разнонациональных толп, бредущих в плен, гор техники,брошенной возомнившими о себе варварами и т.д. Насколько они укрепляли их в ихпредставлениях об СССР. И насколько они долго ещё поддерживали у них веру внеизбежную победу.

БоевойБоевойБоевойБоевой опытопытопытопытОдним из мифов, внедрённым советской пропагандой и до сих некритическивоспроизводимым, является тезис о каком-то огромном боевом опыте, якобыприобретённом вермахтом в Европе до нападения на СССР.Однако легко видеть, что Красная Армия тоже это время не бездействовала (а финскаявойна вполне могла в плане опыта стать вровень с войной Германии против Франции). Ито, что каждая из столкнувшихся армий вышла из своих войн по-разному подготовленной,- предмет отдельного разговора.

ТриТриТриТри слояслояслояслоя РККАРККАРККАРККАПредвоенную Красную Армию можно представить в виде некоего трёхслойного пирога.Нижний слой - это те самые наспех призванные малообученные и не особенно грамотныекрасноармейцы.Средний слой - это привычные, проверенные ещё в мировую и Гражданскую рода войск:пехота с пулемётами и артиллерия. (Сюда можно было бы добавить и кавалерию, но впогоне за "соответствием реалиям современной войны" её фактически ликвидировали,лишив РККА инструмента проведения мобильных операций как оборонительного, так инаступательного характера; как раз с начала войны её пришлось воссоздавать.)

Верхний слой - механизированные рода войск: танки и авиация. Они не были осмысленыв войсках, применение их в бою оставалось для общевойсковых командиров во многомнепонятным. Да и сама техника часто не была освоена личным составом должнымобразом.Ход боёв в начале войны показывает, что наиболее боеспособным оказался средний слой.Нижний слой был крайне нестойким; верхний слой не находил себя в войсках. Те жетанково-механизированные корпуса часто совершали бессмысленные марши, пока некончалось горючее и/или боепитание, после чего техника бросалась личным составом.

МифМифМифМиф оооо саботажесаботажесаботажесаботажеВ отношении боеспособности Красной Армии мы имеем известный миф про то, чтокрасноармеец, замордованный политикой Советской власти, якобы не желал за неёвоевать и только звериный облик фашистского агрессора заставил бойцов РККАпропитаться патриотизмом.Разумеется, такая трактовка - полная чушь, поскольку совершенно игнорируетавтономность психологии солдата. Будь так, тогда самой небоеспособной была быцарская армия (особенно её крепостного периода). Да и по-настоящему массовыхдобровольных переходов на сторону противника целыми подразделениями в русскихчастях практически не зафиксировано (в отличие от национальных).Здесь, конечно, всё поставлено с ног на голову. НеНеНеНе апатияапатияапатияапатия бойцовбойцовбойцовбойцов вызвалавызвалавызвалавызвала пораженияпораженияпораженияпоражения,,,, аааапоследниепоследниепоследниепоследние быстробыстробыстробыстро вылилисьвылилисьвылилисьвылились вввв деморализациюдеморализациюдеморализациюдеморализацию.... Оставшиеся без связи, без управленияподразделения, естественно, легко поддавались панике. Часто паника начиналась скомандиров, бросавших бойцов, которые, естественно, очень скоро пополняли рядыпленных.И гигантские массы захваченных вермахтом в плен, - это именно следствие небывалогоразгрома многочисленной, но мало управляемой массы советских войск. Факт, которыйсоветская пропаганда старалась всеми силами скрыть, попустительствуя негласно дажеантисоветским истолкованиям.Предвоенная чистка в РККА, разумеется, тоже не могла объективно не сказаться на еёбоеспособности - прежде всего в отсутствии опыта управления войсками уновоназначенных командиров.

ОпытОпытОпытОпыт ГражданскойГражданскойГражданскойГражданскойОставив в стороне дискуссии, насколько старые кадры могли бы изменить физиономиювойны, отметим один негативный момент тотальной регуляризации управления ивытравливания партизанского духа Гражданской войны.Большим изъяном Красной Армии стала безынициативность и преклонение передуставами. Война на каждом шагу показывала, что многое в этих устарелых-умозрительных уставах годилось разве что для казармы штрафного батальона, жизньтребовала нестандарного противодействия оказавшимся нестандартными действиямпротивника. Но это противодействие вырабатывалось медленно, с большим трудом, показастарелым установкам приносились всё новые и новые жертвы.Такой же изъян был свойственен и обновлённому партийно-советскому руководству.Меняющаяся обстановка требовала постоянного проявления инициативы на местах. Наделе же стандартным было ожидание указаний вышестоящего начальства вместоподготовки местности к эвакуации и обороне, когда же войска противника неожиданнопоявлялись поблизости, руководство бросало всё и сбегало.

ЯпонскаяЯпонскаяЯпонскаяЯпонская версияверсияверсияверсияОсмысляя начало несчастной для СССР войны, можно сделать одно предположение....Так получилось, что новообразованный Советский Союз оказался отделён от великихвоенных держав либо "лимитрофами", либо океаном (от США). КромеКромеКромеКроме ЯпонииЯпонииЯпонииЯпонии,граничившей с СССР на Дальнем Востоке, вдобавок на малонаселённом удалённом конце.(Что и потребовало массированной переброски людских ресурсов на Дальний Восток иформированного создания Тихоокеанского флота.)Японская политика 30-х годов (кульминацией которой можно считать военныестолкновения с СССР) только подтверждала репутацию Империи как главногопотенциального противника Советского Союза. Именно оттуда долго негласно ждаливоенного нападения. И уже в 1940 г. Дальневосточный военный округ был преобразованво фронт (тогда как западные округа только 22 июня 1941 г.).Это позволяет предположить, что практическипрактическипрактическипрактически додододо 1941194119411941 гггг.... советскаясоветскаясоветскаясоветская военнаявоеннаявоеннаявоенная машинамашинамашинамашинабылабылабылабыла нацеленанацеленанацеленанацелена вввв первуюпервуюпервуюпервую очередьочередьочередьочередь противпротивпротивпротив ЯпонииЯпонииЯпонииЯпонии. ДВО/ДФ снабжался приоритетно,тогда как остальные направления - по остаточному принципу.В частности, после перехода на призыв, западные округа заполнили как разновопризванными "шлангами". Тогда как кадровые, хорошо обученные войска стояли навосточных границах. (Они показали себя в битве под Москвой; к сожалениюраспространённое их обывательское именование "сибирские части" затуманивает картину.)Скорее всего, политическое руководство, конечно, уже давно переключило своё вниманиена Запад. Но огромная военная машина инерционна, и возможно, что она продолжалаобслуживать Дальний Восток в приоритетном порядке даже тогда, когда на западныхграницах вовсю пахло порохом.При таком взгляде получается, что Германия напала на РККА как бы "с тыла". Как бы тони было, предположение об ориентации советской обороны на японское направлениеможет высветить события 1941 г. неожиданным светом.

""""БудьБудьБудьБудь проклятпроклятпроклятпроклят 41-41-41-41-йййй годгодгодгод..."..."..."..."Вообще-то чрезмерное внимание к событиям лета 41-го года, несмотря на их трагизм,малопродуктивно.Постоянно задаваемые вопросы: "Почему случилась катастрофа 41-го?", "Почему войнастала неожиданной?" - в силу их зауженности оказываются без ответа.Взяв более широкий охват, легко увидеть, что катастрофическим был не только 1941-й, нои 1942-й, когда ни о каком "внезапном нападении" не было и речи. Небольшие передышкив чреде неудач были только зимой (Москва, Сталинград), когда Красная Армия моглаиспользовать неподготовленность вермахта к таким условиям.Это однозначно показывает, что крах советской военной машины имел не разовые, а чтоназывается, системные причины. И систему эту пришлось перестраивать на ходунесколько лет, прежде чем она стала адекватной новым условиям.

РАЗМЫШЛЕНИЯРАЗМЫШЛЕНИЯРАЗМЫШЛЕНИЯРАЗМЫШЛЕНИЯООООСОВЕТСКОСОВЕТСКОСОВЕТСКОСОВЕТСКО----ГЕРМАНСКОМГЕРМАНСКОМГЕРМАНСКОМГЕРМАНСКОМПАКТЕПАКТЕПАКТЕПАКТЕОТОТОТОТ 1939193919391939 ГОДАГОДАГОДАГОДА

Отношение к советско-германскому пакту 1939 года крайне политизировано.Противники его настаивают на "аморальности" такого соглашения (хотя подобные пактыбыли у Германии и с "демократиями"), защитники возводят его в ранг выдающейсяпобеды советской дипломатии.

Однако оценивать это соглашение имеет смысл, исходя из его адекватностиреалиям - о которой мы можем сейчас, по прошествии многих десятилетий, судить болееосновательно.

Скажем, долгие годы в головы вдалбливался бредовый тезис: Пакт "позволилоттянуть войну" - как будто при отказе СССР становиться союзником Рейха последнийнемедленно напал бы на него! (Всё-таки Гитлер предлагал союз, а не предъявлялультиматум.) Но, может быть, если договор действительно "позволил оттянуть войну", тоего срок заканчивался как раз в июне 1941 г.? Если же Гитлер всё-таки вероломно напална СССР, наплевав на "оттягивающий" договор, не лучше ли перестать говорить о егосдерживающем моменте и начать искать причины войны и мира в других, более реальныхсферах?

Защищая советско-германский союз, его сторонники обычно мошенническинавязывают оппонентам чёрно-белое мышление. Дескать, альтернативой принятиюинициатив Гитлера мог быть только решительный отказ иметь дело с "фашистом" излодеем всемирного масштаба (каковым Адольф Гитлер тогда ещё не был, а одиознымвыглядел лишь постольку, поскольку не вписывался ни в требования парламентскойдемократии, ни в марксистские положения). И продолжать в одиночестве ждатьпредложений от "демократий" на предмет сколачивания "единого антифашистскогофронта" - решение, которое подразумевается прозападными критиками Пакта.

Но в реальности, разумеется, политика так не делается. СССР действительно былзаинтересован в нормализации отношений с Германией, но не в союзе с ней. Исходя изстандартной дипломатической практики, можно задним числом предложить естественноерешение возникшей дипломатической проблемы. Советское руководство должно былопоблагодарить Гитлера за проявленную инициативу восстановления добрососедства ипообещать "внимательно изучить" его предложения (т.е. положить в долгий ящик - впереводе на общедоступный язык). Взамен можно было бы, в свою очередь (в знакдружественных чувств к немецкому народу и его фюреру), предложить немцамнемедленно заключить крупное экономическое соглашение с перспективами поставокдефицитного сырья (в котором Германия всегда нуждалась). Это видится хорошим,остроумным ответом, позволявшим теперь уже Советскому Союзу дополнительнозаинтересовать Германию и владеть дипломатической инициативой.

Вспомним, что именно такая практика, по сути, господствовала в СССР в 20-егоды. Пропаганда радостно трубила об очередной дипломатической победе - признанииСтраны Советов ещё одним "капиталистическим" государством, рассказывала оподписанных соглашениях и т.д. При этом внутри страны фактически не скрывалось, чтоэти дипломатические победы нужны для одной цели: благополучно дожить до момента,когда трудящиеся наконец-то восстанут и свергнут тех, с кем советские дипломатыподписывали столь выгодные соглашения. И то, что СССР в 1939 г. пошёл по другому,неочевидному пути, требует своего объяснения.

Официальное объяснение сенсационного поворота в советской внешней политикев основном крутится вокруг неудачных переговоров с франко-британцами. Дескать,увидев явный саботаж со стороны европейских контрагентов, Советский Союз принялгерманские предложения. Такое "объяснение" мало чего проясняет - кроме того, чтоСССР пошёл на союз с Гитлером, потому что обиделся на своих несостоявшихсяпартнёров. Вдобавок провалился план советского участия в Мюнхенской конференции - и,если "капиталисты" всеми силами старались решать мировые проблемы без СССР, то иСССР сумел найти способ решить свои дела без них! Т.е. Пакт объяснялсяимпульсивностью, фактически капризом, что, конечно (если вдуматься), не краситсоветских руководителей.

Однако ставшие доступными недавно документы позволяют за неожиданнымрешением СССР увидеть и самостоятельную логику.

Последовательно переходившая на державные рельсы в результате "сталинскогобрюмера" 1929 года (за которым с лёгкой руки Троцкого закрепилось нелепое название"термидора") страна искала пути своей исторической легализации. Для "государствадиктатуры пролетариата", формально существовавшего до введения в действие

Конституции 1936 года, таковой на теоретическом уровне был марксизм (признакомвсесильности которого, как известно, было то, что "учение Маркса верно"). Новый,послеленинский СССР не нашёл своего теоретического обоснования, он просто старалсяапеллировать к предшествующей традиции, в качестве которой выступила Российскаяимперия, всё больше и больше сакрализуемая. Восстановление имперских традицийспроецировалось и на территорию бывшей империи, давая толчок идее "нового собиранияроссийских земель", по-видимому, ставшей достаточно самодовлеющей, превратившейсяв идею-фикс.

Действия СССР сразу после заключения пакта (разумеется, они были согласованыс Германией и в большинстве своём прямо вытекали из договора) достаточно однозначнопроясняют логику его политики. Советский Союз объявил зоной своих интересов бывшееВеликое княжество Финляндское, "Эстляндию", "Лифляндию", Литву и Бессарабию -практически всё то, чего не доставало для полного счастья, т.е. восстановления границРоссийской империи. Только вот в отношении бывшего Царства Польского произошлакоррекция (надо полагать, под впечатлением холодного душа двадцатилетней давности):Сталин не решился его восстанавливать, а предпочёл ограничиться признанной мировымсообществом Линией Кёрзона.

Выступления Сталина в узком кругу (см. статью Бушуевой в "Новом мире" 1994,№12) достаточно ясно показывают ход его мыслей. СССР хочет восстановитьисторическую справедливость, т.е. вернуть обратно себе западные "лимитрофы". (Воснове лежали, конечно, исторические соображения, но было и прикрытие: "отодвиганиезападных границ" для более успешного отражения будущей агрессии империалистическихдержав с этих территорий. Кстати, ещё даже не ставился вопрос: действительно ли вконце 30-х годов вероятную агрессию ждали с запада? Не считалось ли наиболееожидаемым восточное направление, т.е. Япония, с которой именно тогда произошлостолкновение? Такое предположение, к сожалению, выходящее за рамки рассматриваемойтемы, позволяет неожиданно решить целый ряд загадок начала Отечественной войны.) Нопоследние существуют не просто так, они поддерживаются странами - основательницамиВерсальской системы (а Польша так вообще откровенно рассматривалась как столпВерсаля на востоке), т.е. великими державами. Которые, разумеется, просто так поменятьстатус-кво не дадут. Поэтому надо постараться стимулировать Гитлера, добиться того,чтобы он продолжал изводить европейских политиков своими требованиями, отвлёквнимание на себя, а СССР под шумок восстановит свои "естественные границы",ликвидировав всяких там "блох, прыгающих и кривляющихся у его границ" (так советскаяпропаганда однажды обозвала Финляндию).

Как известно, восстановление имперских границ под ширмой "триумфальногошествия Советской власти" прошло далеко не триумфально. План реинкарнации Великогокняжества Финляндского в виде Финской Советской республики рассыпался в прах в ходекровопролитной войны, о чём хорошо известно. Формально советизация "Курляндии,Лифляндии, Эстляндии и прочая, и прочая" прошла, но каких-то особых дивидендовСССР не дала. До нападения Германии в Прибалтике прошли массовые зачистки"контрреволюционных элементов" (в силу особого менталитета туземных народовоказавшиеся фактически национальными чистками), что дало повод прибалтам - и не безоснований - обвинять Советский Союз в преступлениях против человечности. После женападения регион мгновенно превратился в одно сплошное антисоветское восстание. Входе войны немцы там нашли себе самых преданных сателлитов. А после неё Прибалтикапродолжала оставаться головной болью советского режима. Из этого видно, что с военнойточки зрения СССР было бы выгоднее ограничиться вводом в Прибалтику войск иустройством там военных баз - позволив правительствам "лимитрофов" просто терпетьсоветское присутствие. Можно было надеяться, что они так же осторожно отнесутся и кнемецкому; но, как уже говорилось, советской политикой на тот момент двигали явно невоенные соображения.

Не надо думать, будто любая экспансия Советского Союза имела привкусагрессии. Там, где она сливалась с национально-освободительной борьбой, дело обстоялоиным образом. Скажем, отторжение восточных территорий довоенной Польшиназывалось "освободительным походом" вполне справедливо: чужеродные для последнейземли были переданы "профильным" советским республикам, и речи о пересмотре этойакции никогда не шло и не идёт. К сожалению, трагизм истории заключается в том, чтоона стала возможна именно в результате советско-германского Пакта как его следствие,т.е. без него Советскому Союзу было трудно восстановить справедливость. Если жегипотетически предположить, что Гитлер всё-таки нашёл бы способ напасть на Польшу,то СССР вполне мог бы явочным порядком, безо всякого договора (но, разумеется,предварительно уведомив рейхсканцлера дружественной Германии) ввести свои войска натерриторию восточнее признанных мировым сообществом границ - сам Гитлернеоднократно так поступал. (Иногда встречающиеся намёки на то, что-де оскорблённый влучших чувствах фюрер сразу бы начал войну против нового соседа на востоке, мыпозволим себе оставить без внимания.)

Но дело, конечно, не в том, чтобы из нашего времени советовать, как надо былобы поступать. Проблема Пакта связана не только с амбициями любителей поиграть висторические альтернативы; она накладывается и на вполне объективныегеополитические моменты.

В советские годы обычно было принято критиковать Россию за вступление вАнтанту якобы против национальных интересов (в чем иногда даже усматривают интересфранцузских банкиров). Однако, пожалуй, превращение союза во всё более и болеепротиворечащий российским интересам произошло в ходе начавшейся мировой войны,неожиданно затянувшейся и ставшей войной на истощение; в ситуации "спасайся, ктоможет", когда немецкие войска стояли под Парижем, о России думали всё меньше, а онастановилась поставщиком пушечного мяса всё больше.

В самом же союзе России с Францией и Великобританией была логика - можносказать, даже географическая. Доминирование Германии в Европе в любом случае неслоРоссии очевидную угрозу - была бы последняя союзницей первой или она попыталась быостаться нейтральной; эта угроза была откровеннее подчинения союзникам по Антанте.Тем самым России не оставалось ничего другого, как приложить усилия для недопущениягерманского доминирования, постараться стать противовесом Германии на востоке,сдерживая её сначала угрозой войны на два фронта, а потом и самой такой войной.

30-е годы - это новая попытка германского доминирования; Франция и Британияпо-прежнему противостоят ей на западе. География практически не изменилась: навостоке место России занял СССР. Отсюда следует ожидать, что военно-географическиесоображения заставят франко-британскую сторону искать союза с российско-советской.

Союз этот установить было, конечно, сложнее, чем старую Антанту: уж больновоенно-идеологические соображения противоречили военно-географическим. Нопереговоры шли, и кто знает – возможно, до новой Антанты оставалось совсем чуть-чуть.(Она мгновенно организовалась, когда все заинтересованные стороны стали объектамигерманской агрессии - географическая логика в критической ситуации вытеснила всеостальные соображения. Гитлер же называл союз своих противником "самымневероятным союзом в истории", показывая насколько непреодолимыми казалисьидеологические разногласия.)

Ловушка в любой момент могла захлопнуться. Промедление было смертиподобно. И Гитлер сделал невероятный по дерзости шаг, предложив Кремлю свою версию"самого невероятного союза в истории". Советским правителям были предложены самыевыгодные, до невероятности выгодные геополитические предложения, которые они ненадеялись получить даже в мечтах.

И план удался. СССР с ходу проглотил наживку, получив видимость свободыманёвра, но лишившись таковой на деле.

Стоит отметить, что советско-германский союз заключался в нервознойобстановке при наличии многих факторов давления - от неизбывного чувствамеждународной изолированности до локальной войны на восточных границах, поэтомупсихологически он может быть оправдан напряжённостью ситуации. Вдобавок рядмоментов стал отчётливо понятен лишь спустя время; трудно требовать от политиков техлет стопроцентного предвидения. Но мы даём оценку сейчас не политикам, а политике, иэта оценка не получается особо высокой.

Главным фактором, который, видимо, сказался на принятии решений, былаидеологическая доминанта осаждённой крепости, мешавшая видеть моменты нарастаниятрадиционного геополитического стремления к балансу сил вне зависимости от ихидейной окраски (при этом сам СССР всеми силами старался как раз к тому, чтобы статьактивным участником такой игры) и, похоже, перешедшая уже кое-где в паранойю.Германский национал-социализм, декларировавший своё происхождение от итальянскогофашизма, запихивался в примитивную марксистскую схему игры с двумя игроками -буржуазных государств и "первого в мире государства рабочих и крестьян". Гитлеровскийрежим квалифицировался как цепной пёс, которого европейская буржуазия, решившаясыграть ва-банк ввиду приближения неминуемого конца, откормила и демонстративноотвязывает с цепи. При этом надо отметить, что политические события в прибалтийских"лимитрофах" лили воду на эту мельницу: национал-социалистическая Германияпредставлялась чем-то типа очень большой Латвии, а Гитлер - германским Ульманисом(тоже укрупнённого масштаба). В то же время германский пёс выглядел порядкомшальным. Но его шаловость - это свойство момента, а его служение мировой буржуазии -его имманентное качество. Поэтому, раз шалый пёс вышел из-под контроля, надо улучитьмомент и на этом сыграть.

Между тем, ещё в Мюнхене решался вопрос именно нового баланса сил вЦентральной Европе, делалась попытка исправить явные версальские перекосы.Советскому Союзу делать там было нечего, но он решил громко заявить о себе,предложив Чехословакии в случае чего сопротивляться до последнего солдата и обещаяоказать обширную военную помощь - если только Польша пропустит советские войска. Иочень обиделся, когда чехословацкое правительство от такой "помощи" отказалось.

Объяснение было найдено быстро - в рамках той идейной паранойи, которая ужетвёрдо просматривалась в кремлёвском мышлении: западные державы потому такнекрасиво решили судетский вопрос, что втайне вынашивали планы направлениягерманской экспансии на восток!

Следующим знаковым шагом стали переговоры между франко-британскими исоветскими военными кругами. Это был зондаж, явно вызванный новой версиейсуворовского завета: "широко шагает, пора унять молодца" (в данном случае, конечно,речь идёт о Гитлере), попытка создать формальные связи, которые потом можно было бынарастить до уровня Новой Антанты. Зондаж был робкий - наверное, потому, что самтакой шаг пока выглядел дерзко и вызывающе в глазах некоторых политических сил. Но вСССР робость истолковали в обычном духе - как свидетельство того, что переговоры - насамом деле лишь дымовая завеса для того, чтобы сговориться с Гитлером за спиной СССР.Советские лидеры, зациклившись на классовой логике, не верили в самостоятельностьгеополитической логики. А вот в Берлине ситуацию оценили очень даже трезво.

Когда Германия всё-таки напала на Польшу, умиротворительское терпениеверсальских гарантов лопнуло, и они объявили агрессору войну, показывая, что дляуступок есть пределы. Такой шаг вызвал шок, наверное, и в Берлине, и в Москве. Нозападные державы первоначально выбрали тактику запугивания Гитлера военнымиприготовлениями (которая благополучно провалилась), а когда германский блицкригуничтожил сам казус белли, повод к войне, ликвидировав польское государство, они вовсеоказались в дурацком положении, не решаясь на эскалацию военных действий радисоюзника, которого уже не было. Война стала "странной".

Но советская пропаганда и здесь поспешила увидеть неизбывное стремлениеангло-французов "подтолкнуть" Гитлера к действию на востоке. (Что было достаточнонелепо, поскольку поезд уже ушёл, и он был связан в своих действиях Договором с СССР.В то же время, если цена этому договору так невелика, что всегда остаётся возможность"подтолкнуть", то стоило ли вообще его заключать и - тем более - трубить о нём как овеличайшей дипломатической победе?)

Вот так во всех проявлениях геополитической заинтересованности ведущихевропейских держав в становлении новой системы европейской безопасности СССР (дотого как раз неоднократно выступавший с подобными инициативами) упрямо видел шагикакой-то коварной интриги, направленной против него.

Решение СССР пойти на союз с Германией напоминает эпизод из романаБогомолова "Момент истины". Там диверсант отстреливался от контрразведчика,прикрываясь офицером комендатуры, который отчаянно пытался достать из кобурыпистолет. Как только это ему удалось, диверсант сразу же застрелил его. С одной стороны,он поступил логично, поясняет автор, но с другой, он сразу лишился естественногоприкрытия.

В сложившемся видении ситуации появлялось много соображений, которыеподталкивали Сталина к заключению союза с Гитлером. Эти соображения подчасвыстраивались в стройную систему, выглядели очень логично и как бы обеспечивалиСССР новый уровень безопасности. Но, как это хорошо видно сейчас, они содержалипринципиальный изъян: не брали в расчёт тот важнейший геополитический момент,согласно которому главнойглавнойглавнойглавной гарантиейгарантиейгарантиейгарантией безопасностибезопасностибезопасностибезопасности длядлядлядля СССРСССРСССРСССР каккаккаккак разразразраз былобылобылобылоотсутствиеотсутствиеотсутствиеотсутствие договорадоговорадоговорадоговора оооо ненападенииненападенииненападенииненападении сссс ГерманиейГерманиейГерманиейГерманией.

Старая геополитическая логика (которой не было места в кремлёвском анализе)требовала от Германии ни в коем случае не вести войну на два фронта; сам Гитлер оченьхорошо помнил, чем оборачивается нарушение такого постулата. Договор с СоветскимСоюзом и давал решение этой мучительной задачи - ради этого он и заключался. (Правда,впоследствии Гитлер наступил на те же грабли, что и его кайзеровские предшественники:попытался с помощью блицкрига войну на два фронта превратить в войну на один фронтв надежде таким способом избегнуть заведомо проигрышной затяжной кампании.) Аконечной целью СССР, естественно, должно было не допустить этого.

Были, конечно, и факторы, которые тогда в принципе нельзя было предвидеть (неисследованы они порой и сейчас). Например, военную мощь вермахта, который донападения на Польшу исполнял лишь "церемониальные" функции, вступая на территории,присоединённые дипломатическим гением фюрера. Казалось бы, маломощной и неимевшей никакого боевого опыта германской армии (даже на 1941 год он будет весьманевелик и будет специально раздут советской пропагандой в попытках как-то объяснитьвоенную катастрофу) ещё учиться, учиться и учиться на полях сражений прежде чем онасможет стать вровень с ведущими армиями континента. Это тоже вводило в соблазнсоветских политиков: пусть Гитлер или занимается своим бесконечным дипломатическимжонглированием, или попробует наконец-то сразиться на поле боя с серьёзнымпротивником с ожидаемым исходом. Однако тут же выяснилось, что, как говорится,"небываемое бывает": молодой вермахт, выражаясь пушкинским языком, вошёл вевропейскую политику, как корабль, спущенный на воду при громе пушек. Гитлерукаким-то образом удалось создать виртуально обстрелянную армию, которая вошла всражения подобно чудо-танку или чудо-самолёту, показывающим сразу отличные боевыехарактеристики без полевых испытаний. (Любопытно, что в своё время Энгельс тоженедооценил прусскую армию, достаточно логично предсказывая успех её противнику -австрийцам. Потом пришлось перестраиваться.)

Советско-германский пакт имел и негативные моральные последствия для СССР.Нет, разумеется, ничего зазорного в переговорах с тем, кто ещё недавно был ЧеловекомГода по версии журнала "Time", быть не могло. Но советская пропаганда не могла

полностью скрыть трудностей в разъяснении зарубежным левым и даже коммунистамнеобходимости такого шага; явно происходило какое-то массовое непонимание советскойполитики по предотвращению войны! А ведь Советский Союз постоянно заключалдоговора с империалистическими государствами, даже с фашистской Италией он де-фактоимел хорошие отношения - и никого (кроме действительно левых экстремистов) это неугнетало. Нет, думается, если бы СССР действительно пошёл на очередное соглашение сврагом ради обеспечения своей безопасности, это легко поняли бы в мире. Но в Пакте сГерманией откровенно выпирало другое: хищническое желание поучаствовать вмеждународном разбое, как то принято в круге великих (и даже средних) держав.Мировое сообщество вдруг увидело под личиной "государства трудящихся" новогохищника, как когда-то на плакате Антанта выставляла свой оскал из-под маски мира.Символически можно представить, что "государство диктатуры пролетариата",упразднённое конституционно в 1936 г., после августа 1939 г. приказало долго жить и вглазах мировой общественности; с тех пор в "государство рабочих и крестьян" мало ктоверил, а в основном старались использовать его мощь и интересы в своих целях.

Образно можно представить Молотова стоящим на трибуне и размахивающим,подобно Чемберлену, листком с советско-германским Договором: "Мир! Вот мирнаяпередышка для советского народа!" Хорошо известно, что сказал Гитлер про перформансЧемберлена; что он сказал про торжество советских лидеров, неизвестно, но, наверное,тоже что-то сказал.

Остаётся согласиться с Л.Млечиным, сказавшим как-то, что ко Второй мировойвойне привела в том числе и "слепота мировых лидеров - от Сталина до Чемберлена"(точнее, наоборот, если в хронологическом порядке, - от Чемберлена до Сталина). Тольковот если намертво связанный с именем злосчастного британского премьера Мюнхен былдействительной попыткой установить новый формат мира в Европе - только с негоднымисредствами, то Пакт 1939 года изначально был не пактом мира, а настоящим планомканализации германской экспансии на запад.

В результате кремлёвское руководство выступило этаким коллективнымГаврилой Принципом: не успели просохнуть чернила на Договоре, как загрохотали пушки(что вполне предусматривалось высокими договаривающимися сторонами). Смешно,конечно, сербского гимназиста считать зачинщиком мировой войны, но и от её начала егоимя уже никогда не отделить.

А единственным политиком во всей этой истории, полностью контролировавшимситуацию, был фюрер и рейхсканцлер Германии Адольф Гитлер, для которогоавгустовский договор с СССР, без сомнения, стал высшей степенью дипломатическоготриумфа.

ТАЙНАТАЙНАТАЙНАТАЙНАБОЛЬШОГОБОЛЬШОГОБОЛЬШОГОБОЛЬШОГО ТЕРРОРАТЕРРОРАТЕРРОРАТЕРРОРА

НекоторыеНекоторыеНекоторыеНекоторые предварительныепредварительныепредварительныепредварительные апелляцииапелляцииапелляцииапелляции кккк здравомуздравомуздравомуздравому смыслусмыслусмыслусмыслу

Оглядываясь назад, можно с уверенностью сказать, что семь десятилетий с гаком сначала так называемого "Большого террора" прошло, а воз осмысления этого феномена иныне там.

Чтобы попытаться разобраться в нём, надо, прежде всего, потребовать отисследователей хотя бы минимума здравомыслия. То есть не отстаивать из политическихили моральных соображений того, что не выдерживает мало-мальского столкновения сфактами.

Скажем, есть теория Авторханова: советская система могла жить лишь, держась нарегулярном терроре, причём террор должен был распространяться и на сами органы

террора. Действительно, вроде бы и Ягода, и Ежов, и Берия с Меркуловым, и Абакумовбыли в разное время ликвидированы. Правда, Берия и Меркулов на тот момент уже давноотошли от карательных дел, а под нож репрессий попали после смерти Сталина в пылуборьбы за власть. Да и последующих руководителей госбезопасности советский режимпочему-то перестал аккуратно пускать в расход - и Игнатьев (последний, кстати,сталинский министр госбезопасности), и Шелепин, и Семичастный благополучнопрожили ещё много лет после отставки. Но концепция, согласитесь, всё равно красивая -так что зачем отказываться от неё ради каких-то фактов?

Есть такое мнение (распространённое в определённых кругах), что советскаясистема представляла один сплошной террор, поэтому и Большой Террор ничегоинтересного не представляет. Но и это не так. Уже двадцатые годы представляли собойсамую настоящую "оттепель" со всеми признаками либерализма по-советски. И еслиотчаянная свирепость большевиков в борьбе за существование в Гражданскую войнузагадок не представляет, то внезапно, как бы на ровном месте вспыхнувший шквалрепрессий, приведший к смене правящей элиты, не идёт в сравнение даже спослевоенными процессами, затронувшими лишь малую её часть (военные, евреи,ленинградские руководители).

Кстати, о смене элит. Есть такая трактовка, что-де Сталин таким (признаемся,весьма радикальным и несентиментальным) способом сменил ни на что не годныхпрофессиональных революционеров на крепких профессионалов. Вариант: Сталинуничтожил "ленинскую гвардию". Ещё вариант: Сталин так уничтожил "оппозицию". Увы,размах репрессий был такой, что намного перекрыл круг пламенных революционеров, неговоря уже о "лениногвардейцах", представлявших собой воистину "узкий слойпартийцев". И даже борьба с оппозицией здесь не прокатывает: большое число жертврепрессий составляли люди, не имевшие никакого отношения к ней.

Кстати, широта репрессивной кампании делает несерьёзным утверждение, будтоона была вызвана к жизни злодейской волей Сталина. В ходе чисток арестовывалисьглавные инженеры заводов, председатели потребкоопераций, командиры и комиссарыполков - словом, масса народа, о которых вождь и слыхом не слыхивал, и погибеликоторых желать ему было незачем.

Но, с другой стороны, кроме широты охвата, у репрессивной кампании была и, таксказать, высота. Были арестованы: огромное число высших военных и чекистов, почти всевысшие политработники, многие наркомы - да что там, три четверти делегатов последнегосъезда партии оказались в числе "врагов народа"! Ясно, что эту, номенклатурнуюкатегорию лиц никакие "органы" не могли тронуть без согласия высшего руководствапартии. А это значит, что ни о какой самодеятельности НКВД речь не шла (как иногдаприходится слышать); истоки репрессий надо искать не в НКВД, а вне его.

Сталинисты, склонные принимать пропаганду тех времён за чистую монету,наивно повторяют легенду о "шпионах", сеть которых была якобы вырвана славнымичекистами ежовского разлива (и даже при случае разъясняют, кто, где и когда былзавербован). Хотя картина СССР, нашпигованного под завязку иностранными шпионами -в количестве более чем достаточном для десяти государственных переворотов, но от этогоне переставшим быть мировым раздражителем, конечно, вполне шизофреническая.

Наконец, можно просто сказать, что какого-то объяснения репрессиям в принципенайти невозможно, поскольку они порождены параноидальным сознанием(подразумевается, конечно, ненормальность самой советской системы). Но такое"отрицательное" объяснение, понятное дело, не может быть ничем подкреплено и остаётсявнутренней убеждённостью его приверженцев. Откровенно экзотические объяснения типатех, что пропагандирует один модный сейчас историк: Большой Террор развязала"партократия", чтобы сорвать проведение планировавшихся Сталиным "альтернативныхсвободных выборов", в ходе которых она (почему-то) неизбежно должна была оказатьсяоттеснённой "от кормушки", - оставим на совести их автора.

Так что же после всего этого можно сказать?Большой Террор по большому счёту уникален в советской истории. Он обрушился

внезапно и длился недолго. Он явно не вызван к жизни волей отдельного человека и в тоже время проводился в жизнь с согласия и под контролем этого человека. Наконец, этурепрессивную акцию можно обозвать ещё и Большим Скандалом (достаточно вспомнитьпотрясшую и советскую, и мировую общественность ликвидацию группировки военныхво главе с Тухачевским и Гамарником, проведённую без какой-либо пропагандистскойподготовки, когда врагами народа были объявлены те, кому ещё только что возносилисьздравицы), в чём вряд ли мог быть заинтересован режим. Да и сам Злодей, задумавший изкаких-то своих злодейских соображений чистку, не должен был действовать так топорно.

А значит, как это ни прискорбно слышать тем, кто считает разоблачение"злодеяний сталинщины" Хрущёвым (включая сюда и кампанию по глобальнойреабилитации, про которую историк Марк Солонин имел недавно смелость сказать, чтоона проводилась "по тем же самым правилам, что и репрессии 30-х") чуть ли не главнымсобытием новейшей отечественной истории, надо признать, что кампания повальныхарестов предвоенных лет имела под собой что-то объективное, что-то реальносуществующее. И дело не в том, были ли репрессированные врагами народа или егодрузьями; очевидно и несомненно то, что сами вожди и вдохновители кампаниирепрессий были абсолютно убеждены в существовании заговорщической сети, а вовсе непосмеивались исподтишка над простаками, поверившими в существование внутреннихврагов. Вот это должно стать крайним и обязательным условием, без принятия котороговести серьёзный разговор о репрессиях не имеет смысла, потому что иначе разговорприобретает откровенно шизофренический характер, выдавая лишь мировоззренческиеустановки спорящих.

Итак, можно утверждать очевидное: репрессивная кампания очертила гигантскиеконтуры какого-то Левиафана, затаившегося внутри страны подобно лох-несскомучудовищу. Но что это было за существо - большая рыба, обломок коряги (принятыйпараноидальным воображением за монстра) или в самом деле что-то неизвестное науке -вот в чём вопрос.

ГипотезаГипотезаГипотезаГипотеза """"внутреннейвнутреннейвнутреннейвнутренней партиипартиипартиипартии""""Итак, все выдвигавшиеся до сих пор объяснительные гипотезы не могут

удовлетворительно объяснить феномена предвоенных репрессий.Впрочем, можно предложить ещё одну версию, которая, как мне представляется,

наиболее близко способна подвести к разгадке. Но, прежде чем её огласить, надо сделатьотступление в историю. И отступление к центральной фигуре русской революции -признанному вождю мирового пролетариата т.Ленину.

Что называется, "теперь об этом можно сказать": Ильич был фанатиком именномировой революции (тогда как советская пропаганда яростно отрицала этот факт);революция русская в его понимании могла быть лишь детонатором для огромноговосстания уставших от всевластия капитала трудящихся в большинстве развитых стран.Больше она исторического значения почти не имела, если не считать общекультурного:привития диковатым гражданам Советской России культурных навыков цивилизованныхстран.

Пока иллюзия близости восстания пролетариев была в силе, Ленин активностарался повысить роль Советской России - этой непотопляемой площадки дляруководства революционным движением.

Однако победа Красной Армии в Гражданской войне (при явном затуханииреволюционных тенденций в Европе) предсказуемо привела к росту подспудныхнационалистических настроений в низах партии. Ведь сама формула об отраженииинтервенции 14-ти держав автоматически возрождала в русских умах другую: оботражении "нашествия двунадесяти (или даже двадесяти) языков", после чего Россия, как

известно, плавно перешла к николаевской системе, очевидно, более далёкой от революции,чем что-либо. Вдохновлённые успехами в войне победители всё чаще высказываликрамольную мысль в духе позднейшей формулы "винтовка рождает власть"; только здесьрусская винтовка рождала революцию в мировом масштабе. Россия, столетиямисуществовавшая исключительно как объект мировой политики, на революционной волневдруг становилась важнейшим субъектом истории.

Для Ленина, мыслившего себя главным хранителем марксистского наследия, этобыло немыслимым. Революционная агрессия со стороны ещё лапотной России моглатолько привести к торжеству "всемирной азиатчины" - другой альтернативы марксизмвроде бы не давал (интересно, что сам Маркс относился к возможной русскойкрестьянско-общинной революции гораздо более снисходительно).

И деятельность Ленина приобретает ярко выраженный пораженческий характер(благо в таких делах опыт у него был немалый). Практически вся его послевоенная (всмысле - после Гражданской войны) публицистика состоит из брани и униженияпартийцев, которые, оказывается, "хозяйствовать не умеют", поголовно заражены"чванством" и вообще являются пристанищем чуть не всех пороков сразу. Ленин начинаетяростно бороться с "левизной" (о чём даже написал известную работу). При этом онпостоянно выдвигает диковинные идеи, цель у которых, однако, вполне конкретная: недопустить регенерации традиционного для России государственного аппарата с егосовсем не коммунистической бюрократической основой. Он отстаивает какие-то"независимые профсоюзы" (в рамках которых трудящиеся должны были обуздыватьненавистное ему чиновничество); отвергает сталинский план реставрации несколькообновлённой Империи, настаивая на аморфном союзе по образу его любимых будущихСоединённых Штатов Европы (и тут же отвергает план организации союзной компартиина такой же основе, вроде бы совершенно нелогично предлагая её-то организовать как разпо-сталински); под благовидными предлогами всячески требует ограничить приём впартию (чтобы люди, почувствовавшие вкус побед русского оружия на поле боя, неразмыли "узенький слой партийцев", в преданности которых он мог быть сколько-тоуверен).

Весь этот курс получил издевательское название Новой Экономической Политики.Издевательское, потому что "экономической" она была названа из конспиративныхсоображений (а в конспирации Ильич тоже был большой дока); на самом деле выбормежду продразвёрсткой и продналогом имел такое же отношение к экономике, как игорбачёвский план развития "кооперативов". Требовалось чем-то невинным и почтиочевидным пробить брешь в идейной обороне противников, после чего дальше развитие внужную сторону пойдёт лавинообразно. Так называемый НЭП с его демонстративнымвсевластием откровенно паразитических "нэпманов", находившихся под защитой всеймощи "государства рабочих и крестьян", был фактической попыткой изменитьобщественно-социальный строй, принудительно возвратив страну к так называемому"буржуазно-демократическому" состоянию, при котором, однако, продолжает активнодействовать Коммунистическая партия, неустанно работающая над грядущимосвобождением трудящихся всего мира. Фактически нэповский СССР превратился внаследника незадолго перед тем упразднённой Дальневосточной Республики - буферного"буржуазного" государства, где, тем не менее, как все помнят из учебников, ведущую рольиграли коммунисты (да и сама ДВР не была ли полигоном, где обкатывалась подобнаямодель?).

Можно сказать, что в кипучей деятельности вождя мирового пролетариатанеожиданным образом возродилась известная тютчевская дилемма: Россия илиреволюция. Мировая революция или Россия, восстановившая свои государственныетрадиции, ставшая мировой державой и, естественно, эту революцию подавляющая однойсвоей массой.

Деятельность Ленина в последние годы его жизни была направлена науничтожение в зародыше российского государственного Левиафана (пользуясь образомидейного преемника Ленина - т.Бухарина). Он хотел учредить как можно большестраховочных приспособлений, в частности, сделать реальную власть в странемаксимально тайной, по образцу масонской (чтобы не возбуждать властные инстинктыроссийского обывателя, не будить его историческую память). Вспомним ужеупоминавшийся аморфный СССР с "рассыпной" системой Советов, тем не менее, жёсткоуправляемый вполне централизованной и дисциплинированной Компартией. Здесь жеможно вспомнить и Коминтерн, в котором российские коммунисты-победители имелистолько же голосов, сколько и различные виртуальные Компартии, присутствие иных изкоторых на политической арене их стран порой и не ощущалось. Коминтерн был нетолько штабом грядущей революции, он должен был стать ещё одним орудием контролясо стороны мировой марксистской элиты над российскими большевиками, в значительнойстепени заражёнными вирусом "левизны", постоянно толкающим их на непредсказуемыепоступки.

Но исчерпывается ли этим список ленинских "страховочных механизмов"?То, что я обрисовал выше, может вызвать удивление у читателя, но для автора это

вполне очевидно. Здесь фактически нет ничего гипотетичного, нужно просто понятьдействия Ильича, будучи свободным от въевшихся в сознание пропагандистскихстереотипов (типа "НЭП - временная передышка" и т.п.) А вот то, что я скажу дальше -это уже чистое предположение. Но оно может многое объяснить.

А заключается оно вот в чём. Всё больше опасаясь наихудшего развития событий,Ленин создал внутри ВКП(б) глубоко законспирированную ВнутреннююВнутреннююВнутреннююВнутреннююПартиюПартиюПартиюПартию,партию посвящённых. В неё принимали, возможно, не так, как в партию профанов("внешнюю") - на собраниях, голосуя поднятыми руками, а через ритуал - с выпиваниемкрови, завязыванием глаз и даже шпагами, приставленными к груди. А помимоестественной тайны о неразглашении члены давали клятву до последнего вздоха боротьсяпротив отхода ВКП(б) от курса на мировую революцию. И были в этой клятве, наверное,такие слова, как "да отсохнет мой язык и будет вырвано моё сердце, если я нарушу свойобет". (Возможно, такое и случалось с отступниками - надо получше изучитьтаинственные смерти партийцев 20-х-30-х гг. Кстати, не мог ли быть таким отступникомКиров?) Можно предположить, что члены Партии Посвящённых проходили испецобучение: конспирация, как держаться на допросах и даже - теория и практикатеррора и диверсий.

Этот тайный орден должен был пронизывать всю партию сверху донизу. И если мыпредположим, что чекисты эпохи Большого Террора выкорчёвывали именно ВнутреннююПартию (которая, разумеется, активно сопротивлялась сталинскому - будем называтьвещи своими именами - ползучему государственному перевороту, начавшемуся в годВеликого Перелома и юридически оформленному Конституцией 1936 г.), то чуть ли невсё станет на свои места. Становится понятным и невиданный размах репрессий -социально и географически, и почему врагов народа находили в таких глухих местах,"откуда три года скачи - ни до какого государства не доедешь" (потому, что Орден долженбыл контролировать всё), и почему в заговорщиках оказывались порой мелкиефункционеры (потому, что руководитель местного отделения Ордена вовсе не обязан былзанимать крупную, бросающуюся в глаза должность), и почему по одному делупроходили вроде бы случайные люди - скажем, комиссар полка, директор заготконторы иглавный инженер завода (потому что члены законспирированной организации не должныбыли афишировать связь друг с другом, да и просто могли быть не знакомы), и почему, вчастности, такой жестокий удар был нанесён по национальным кадрам (потому чтопредполагалось, что именно они меньше всего заинтересованы в реставрации Империи, азначит, для них в организации была открыта зелёная улица).

Осталось только немного остановиться на важном и интересном моменте -пропагандистском и юридическом прикрытии репрессий.

КакКакКакКак распутывалираспутывалираспутывалираспутывали """"КлубокКлубокКлубокКлубок""""Механику ведения расследования по делам о заговорах можно понять на примере

какого-либо конкретного политического дела. Лучшим образчиком можно считать такназываемое "Кремлёвское дело" - в силу его достаточной изученности. Его доскональноисследовал, например, Ю.Жуков (Юрий Жуков. ИНОЙ СТАЛИН. Политические реформыв СССР в 1933-1937 гг. М., «Вагриус», 2003). Поэтому мы здесь и сосредоточимся на нём.

Вкратце суть этого дела выглядит так.В январе 1935 г. (т.е. сразу после почти ритуального убийства Кирова, в ходе

расследования которого Сталин подвергся демонстративному унижению со стороныруководителей ленинградских органов госбезопасности, чуть ли не у него на глазахустранивших важного свидетеля) начинается следствие по "делу" о... трёх уборщицах вКремле, распространявших какие-то слухи про генсека. Отложив все дела, руководителиСекретно-Политического отдела НКВД лично начинают допрашивать злосчастныхфигуранток, чесавших языки о фигуру И.В.Сталина, старательно подводя дело под статью58-10 о контрреволюционных преступлениях. Более того, зацепившись за болтливыхработниц ведра и швабры, "органы" начали арестовывать всё больший круг людей:порученца кремлёвского коменданта, помощника последнего и т.д. Круг обвиняемыхстремительно расширялся.

Казалось бы, перед нами очередной трагифарс на известную тему "внедрениестахановских методов в работу НКВД в годы репрессий". Однако оказывается, всё былоне так просто.

Уже в середине февраля Политбюро утверждает новую схему охраны Кремля.Согласно ему резко сужались функции кремлёвской комендатуры; отныне она занималасьисключительно охраной Кремля. Ей меняли подчинённость: вместо подчинения ЦИК иНКО она отныне числилась за НКО и НКВД, т.е. ЦИК устранялся от контроля за Кремлём,а НКВД, наоборот, подключался.

Сам Кремль разгружался посредством вывода из него многочисленных советскихучреждений (во главе опять же с ЦИК СССР), привлекавших на его территорию какмногочисленных служащих, так и толпы просителей. Плюс ещё был организован выводШколы имени ВЦИК, которая и являлась собственно военным гарнизоном (опять ЦИК!),в количестве полутора тысяч бойцов и командиров. Вместо неё службу в Кремле началнести полк специального назначения НКВД.

Вот так. Обычно принято говорить: гора родила мышь. Здесь же скорее мышиудалось родить гору.

Дело в том, что теперь мы знаем тайный смысл этих телодвижений. Надо былодискредитировать коменданта Кремля Петерсона и бессменного секретаря ЦИК Енукидзе,на которых поступила информация от каких-то близких к Сталину людей в плане того,что они готовят заговор против руководства партии! А Кремлём-то, местом пребыванияэтого руководства, как раз Петерсон и командовал. А Енукидзе был, по-старорежимномувыражаясь, "шефом" команды кремлёвских курсантов. После вывода Школы имениВЦИК комендант Кремля Петерсон и его заместитель Королёв оказывались без военныхресурсов, их должности сразу становились призрачными.

А ведь началось всё с разговоров каких-то уборщиц!Енукидзе вдруг переводят на ту же должность, но уже не союзного, а Закавказского

ЦИКа. Правда, передача дел преемнику (Акулову) растянулась на целых три недели ивременами больше походила на допрос проворовавшегося директора.

Ну вот. Первый акт драмы сыгран. Можно начинать играть второй.Возобновляются допросы злосчастных уборщиц. На основании их НКВД подготавливаетобвинительное заключение о "покушении на т.Сталина". Но сам их прямой начальник

получил от председателя КПК Ежова всего лишь строгий выговор «за отсутствиебольшевистского руководства подчиненной комендатурой, слабую политико-воспитательную работу среди сотрудников и неудовлетворительный подбор кадров» -словно в НКВД не велось никакого дела особой важности!

В общем, поставив Петерсона лицом к тягчайшим обвинениям, его тут же выводятиз-под удара. Освобождают от обязанностей коменданта Кремля и переводят на Украинук Якиру. На два года бывший комендант может забыть о случившемся - до времени. Вобщем, не "следствие закончено - забудьте", а "следствие не закончено, но вы показабудьте".

Тут уже явно просматривается прямо-таки рыболовная тактика: леску спопавшейся на крючок рыбиной начинают водить туда-сюда, не давая жертве поводаделать резкие движения.

О сути «Кремлевского дела», его истинной подоплёке не должен был знать никто,кроме считанного числа лиц.

То есть вопиющий абсурдизм следственного дела должен был замаскировать егоподлинную сущность, ни в коем случае не дать заговорщикам (т.е. членамконспиративной организации) возможности понять его направленность, а очень долго, какможно дольше заставить удивляться тому, что "происходит какая-то необъяснимаяерунда".

Как шахматный мастер делает серию вроде бы бессмысленных ходов, которые насамом деле позволяют ему подготовить решающую атаку, так и Сталин, дав ходфарсовому делу, получил возможность сделать ряд как бы невинных кадровыхперестановок, которые должны были позволить ему выиграть партию.

ОтОтОтОт малогомалогомалогомалого кккк большомубольшомубольшомубольшому.... БольшойБольшойБольшойБольшой ТеррорТеррорТеррорТеррор ииии последствияпоследствияпоследствияпоследствияКак советовал кто-то из умных, если явление непонятно, уменьши или, наоборот,

увеличь его на несколько порядков.Только что мы резко уменьшили Большой Террор, получив его "игрушечную"

модель, которая в настоящее время введена в научный оборот и даже достаточнодосконально исследована.

Из этой модели мы могли видеть основные принципы политического следствия тойпоры:

• оно велось расширяющимися "кругами", т.е. через разработку арестованныхфигурантов в большинстве случаев следствие стремилось выйти на болеезначимые фигуры;

• оно велось максимально тайно, поскольку оставшиеся на свободе членыорганизации не должны были знать, насколько близко следствие подошло кним;

• с этой целью оно велось "иносказательно": арестованным предъявлялисьили второстепенные, или абстрактные обвинения, из которых трудно былопонять степень осведомлённости "органов"; даже сами следователи порой (!)были проинструктированы об общем заговоре лишь "в частях, ихкасающихся";

• следствие широко практиковало практику давления на подследственных иполучения от них абстрактных компрометирующих материалов наинтересующих лиц, поставив, таким образом, достижение политическойцели выше юридических норм;

• тем более оповещение страны и мира о происходящем сводилось кпримитивным и зачастую по-настоящему абсурдным формулировкам.

Всё это хорошо известные характеристики Большого Террора. Понять, что именнотак и должна была вестись борьба с грандиозной законспирированной организациейвнутри страны, несложно, каких-нибудь особых пядей во лбу тут не надо. Дело в другом:

здравый человеческий ум не в состоянии представить себе такую организацию. "Факт, неимеющий прецедента", как, помнится, выражалась один персонаж Ильфа и Петрова.

Однако мы, бегло рассмотрев деятельность Ульянова-Ленина 20-х годов, пришли кгипотезе, что такая сверхорганизация могла быть. И даже очень могла.

Тогда, наверное, всё встаёт на свои места. Даже демонстративная абсурдностьстандартизованных обвинений, которые быстренько лепили пачками всё новым и новымгруппам арестованных.

А первый вывод из предложенной гипотезы будет простой и политически весьмаострый. Поскольку Ежов и его ближайшее окружение вовсе не организовывали репрессийпротив непричастных людей, а осуществляли зачистку политического пространства отвполне реального противника (и в конце концов пали в этой борьбе), следует поставитьвопрос об их реабилитации!

Впрочем, есть и другие выводы.Как говорится, нет ничего постояннее временных сооружений.Запутанная и напряжённая ситуация противоборства породила особый тип

юстиции. Судебные решения основывались практически исключительно на оперативныхданных следствия; можно сказать, что "врагов народа" всегда судили заочно, хотя они иприсутствовали на судебных заседаниях. Если понимать презумпции виновности иневиновности не в привычном нам популистском смысле, а в исходном значении - какакцент на предварительном или на судебном следствии соответственно, то, конечно,юридическая практика Большого Террора была полным торжеством именно презумпциивиновности. Можно сказать, что в основу тогдашней "чрезвычайной" юстиции былаположена некая презумпция доверия - имеется в виду доверие к данным, добытымследствием. Одновременно она строилась на максимальной негласности (включая сюдамассированную дезинформацию в виде стандартных нелепых обвинений) - в общем, однабольшая операция "Ы" - чтобы никто не догадался. Приговоры выносились, исходя не изперипетий конкретного дела, а из высшей цели; игра была настолько крупной, что толькоконечный куш имел смысл. (Поэтому название "большой террор" неправильно: цельюэтой кампании было не запугивание населения, а искоренение коминтерновскогосопротивления.)

Такая практика оказалась очень удобной. И после войны она регулярновоспроизводилась в политических процессах - только в намного меньших масштабах(поскольку такой гигантской организации сопротивления, как в 30-е годы, уже просто немогло быть). При необходимости нанести удар по той или иной группировке (военных,националистов, партийной оппозиции) воспроизводилась одна и та же схема: аресты,предъявление второстепенных, зачастую вроде бы незначащих обвинений, затем"подгонка" показаний обвиняемых под схему испытанными методами.

Тут стоит уточнить расхожий штамп о "надуманных обвинениях". Не следуетзабывать, что в основе арестов и следствия обычно лежали оперативные материалы.Скажем, сейчас уже достаточно широко известны записи приватных разговоров генераловГордова, Кулика и Рыбальченко, которые при всём желании нельзя назватьдружественными по отношению к советскому строю и его вождям. Эти записи - факт, неподлежащий сомнению. Ну а уж сшить дело под эти факты - мастерство прокурорских исудейских работников.

Но при всём удобстве такой схемы борьбы с государственными преступниками унеё были и изъяны. И главный - её понятность лишь для посвящённых. Плюс ещёопасность того, что она в любой момент может быть использована не против реальноговрага, а против кого угодно. Даже в сталинские времена подобная "удобная" практикавызывала ропот - причём даже в верхних слоях номенклатуры. Что же говорить о времени,когда общим желанием стал как минимум выход из сталинской системы (если длянекоторых - вообще не её полный слом)!

Вот тогда стала ясна ахиллесова пята сталинско-ежовской модели. Стоило толькошироко озвучить некоторые детали гигантской секретной операции 30-х годов илицемерно удивиться очевидной для непосвящённых абсурдности репрессий, как этамодель оказалась прочно скомпрометирована. Впрочем, нет худа без добра: после чисткии реорганизации "органов" политическое следствие вернулось на круги своя, идеятельность обвиняемых стали хотя бы квалифицировать в соответствии с реальностью.

Да, о сломе сталинской системы, кстати. Явственный всплеск интернационализма всоветской политике в хрущёвскую эпоху наводит на мысль, что лица, стоявшие за"оттепелью" (Хрущёв, Микоян, Куусинен) могли быть обломками той самой ВнутреннейПартии, попытавшиеся взять реванш при первой возможности. По крайней мере,фанатичная, превосходящая всё разумное ненависть Хрущёва к Сталину, ставящая втупик историков и даже породившая легенды о мести вождю за якобы расстрелянного поего приказу сына, может быть, наверное, объяснена как ненависть партийная, а не личная.

И последнее. Достаточно общим мнением среди историков является то, что вовремена Хрущёва архивы были очень хорошо почищены. В какой части?

Обычное объяснение не выходит за рамки того, что, дескать, Никита Сергеевичизымал свидетельства о своём личном участии в репрессиях. Но стоит ли так примитивнодумать о советском лидере - тем более, что, несмотря на все зачистки, таких свидетельстввсё равно сохранилось достаточно?

Не могло ли настоящей целью архивных изъятий быть уничтожение всяческихследов о самой Внутренней Партии?

(Опубликовано в журнале «Полярная звезда»)

НЕНЕНЕНЕ БУЗИТЕБУЗИТЕБУЗИТЕБУЗИТЕ,,,, МУЖИКИМУЖИКИМУЖИКИМУЖИКИ,,,, НЕНЕНЕНЕ БУЗИТЕБУЗИТЕБУЗИТЕБУЗИТЕ

БузитьБузитьБузитьБузить надонадонадонадо сссс умомумомумомумом

Последнее время, как я замечаю, "Дуэль" увлеклась видами "русской народной" борьбы -"бузой", "тризной", "славяно-горицкой" и т.п. Апологеты этих течений глубокомысленнорассуждают о причинах популярности "восточных" единоборств, на ходу создавая целуюфилософию.В основе их рассуждений лежит нехитрый и известный принцип: Запад есть Запад, Востокесть Восток, и вместе им не сойтись. Только прямо так сказать они не решаются, апрячутся за некий постулат, утверждающий, что все единоборства тесно связаны-де снациональной психологией. Поэтому "восточные" единоборства с их прыжками, криками"кия!" и ударами ногами - это продукт мелких и злобных азиатов, пытающихсясоперничать с чудо-богатырями славянской расы, которые, вооружённые знаниемприёмов доброй и мудрой "бузы", только лениво отмахиваются от кривляющихсявосточных недоумков. Следовательно, русскому человеку заниматься "восточнойерундой" - только портиться. В общем, как негритёнок из американского фильма "Южныйцентрал", которого пытались заинтересовать настольным теннисом, кричал "Не хочуиграть в этот шарик для белых!", так и здесь: "Не хотим заниматься этой борьбой дляжёлтых!" Ясно, правда, что здесь больше от комплекса неудачников, чем от здравогосмысла, и в откровениях "бузотёров" видится стремление ущемлённых людей любойценой возвеличить себя. (Как писал в одной из миниатюр Феликс Кривин, "лилипутычитают это и вырастают в собственных глазах". Причём здесь "лилипуты" - явно невосточные бойцы.)Надо сказать, что в рассуждениях поклонников "бузы" сразу можно увидеть массунатяжек и просто глупостей. Например, они, видимо, никогда не видели китайцев изприграничных с Россией регионов, потому что те вовсе не маленькие, а часто и повышерусских будут. Далее, у азиатов, не входивших в ареал китайской цивилизации (скажем, у

монголов), почему-то распространена обычная борьба типа вольной - без всяких тамногомаханий и "кия!". Да и само представление о том, будто "восточные" единоборстваразом дружно произросли на почве Дальнего Востока в различных странах, ошибочно; всевсевсевсеониониониони вышливышливышливышли изизизиз КитаяКитаяКитаяКитая,,,, КитаяКитаяКитаяКитая ииии ещёещёещёещё разразразраз КитаяКитаяКитаяКитая. И то, что многие как бы пришли изЯпонии, объясняется просто тем, что эта последняя долгое время служила ретрансляторомкитайкой традиции на Запад. Скажем, в Японию дзюу-дзюцу (предшественницу дзюдо,она же джиу-джитсу) ещё несколько столетий назад привёз из Китая некто Сиробэи, акаратэ пришло с Окинавы (даже первоначально называлось Окинава-тэ), где историческиопять же селилось много китайцев. (То, что японец Уэсиба создал гениальное айкидо,нисколько не противоречит сказанному: и айкидо, и дзюдо, и прочие японские боевыеискусства создавалось уже внутри сформировавшейся культуры боевых искусств,исторически восходящей опять же к китайской традиции.) А что же сами японцы, есть лиу них какая-нибудь своя народная борьба? Есть. Это всем известное (и сейчас оченьмодное) сумо, разновидность... всё той же даже не вольной, а классической борьбы(которую с горбачёвских времён предписано называть "греко-римской", хотя что такоегреческая борьба я хорошо представляю, а вот что такое "римская" - убей бог не пойму)!Таким образом, азиаты азиатами, но если их чуть "потереть", то и у них сразуобнаруживается привычная система борьбы вольного или классического типа. Наконец,сам принцип "национальная борьба связана с национальным характером", будучи вбуквальном смысле верным, становится ложным, когда из него пытаются сделать вывод,будто та или иная национальная борьба чужда другому народу. В человеческой культуревсё несёт (если приглядеться) национальный отпечаток, что нисколько не исключаетплодотворных заимствований, на которых и держится исторический прогресс.Всё это заставляет меня высказать по этим вопросам ряд принципиальных соображений.

АААА каккаккаккак бытьбытьбытьбыть вьетнамцамвьетнамцамвьетнамцамвьетнамцам????

И начать я хотел бы несколько издалека, с такого достаточно известного предмета, каквоенное дело.В бытность мою на военных сборах с нами, студентами, работал живой и любознательныйподполковник. Поскольку в тамошнее училище частенько приезжали представителитогдашних дружественных армий, то он делился с нами наблюдениями об особенностяхармейского строя в той или иной стране.В частности, он показал, как делают поворот кругом вьетнамцы. Делали они его довольнооригинально: шаг назад наискось, поворот на 180 градусов и напоследок приставлениевынесенной ноги к опорной. "Ну, это чтобы у них было что-нибудь своё", - резоннорассудил наш подполковник.А давайте мы сейчас - бог с ними, с "русичами" - встанем на точку зрения вьетнамцев изададимся вопросом: почему это у нас, вьетнамцев, в армии всё построено по-европейски?Разве военное дело не так же связано с национальной психологией, как единоборства?Разве не должна ли у нас, вьетнамцев, быть своя, национальная, не "западная",организация армии?Скажем, европейцы здоровые, высокие, они на поле боя лежат. А мы, вьетнамцы, мелкие,мы будем не лежать или ползать, а передвигаться на четвереньках! Дальше, западныесолдаты на марше строятся в колонны, а мы, вьетнамцы, будем двигаться не колоннами, апрыжками в разные стороны да ещё с криком "кия!". И так далее - аналогичныерадикальные изменения в вопросах устава, организации и пр.Спрашивается, что будет с армией, организованной на такой "национальный" манер?Ответ, думаю, очевиден.Но почему? Почему попытка организовть армию не "по-западному", а "по-национальному", непременно приведёт к плачевным результатам?Ответ, наверное, может быть только таким. В Европе военное дело оказалось поднятым до

уровня науки, т.е. основывается на анализе некоторых объективных закономерностейустройства человеческой организации. Поэтому современная армия - она будет и вАфрике армией и строиться будет на основе европейской модели. А саму эта модель ужене совсем правильно называть "европейской" или "западной": хотя она и пришла изЕвропы, в основе её лежат некие универсальные принципы, которые и определяютфизиономию современного военного дела. С неизбежной национальной спецификой вкаждом случае, разумеется.Вот, уяснив это, можно понять и положение дел в единоборствах.

ЕдиноборствоЕдиноборствоЕдиноборствоЕдиноборство каккаккаккак науканауканауканаука

Исследователи боевых искусств справедливо выводят национальные виды борьбы изстаринной боевой практики. А она, собственно говоря, состояла (если ограничитьсяподготовкой воина-пехотинца) из двух дисциплин: бой в строю и индивидуальный бой. Изпервого вышел кулачный бой "стенка на стенку", где требуется именно сохранять строй -поражение засчитывается тем, кто первым его нарушит (кстати, в Японии была в своёвремя популярна аналогичная стенка бойцов, только вооружённых гибкими бамбуковымишестами), из второго - одиночный кулачный бой "сам на сам", кто кого перебьёт (типатого, что в лермонтовском "Калашникове"). Наконец, просто урегулированная правиламидрака. В общем, кулачный бой – это, прежде всего, боевая подготовка пехотинца староговремени.Аналогично развилась и традиционная борьба. Она тоже предназначалась для вполнеконкретной и жизненно важной задачи: схватки двух бойцов в строю при попыткевырвать противника из шеренги. Поэтому там обычно либо применяются самыепримитивные приёмы ногами, либо их вообще нет. Военная подготовка в старинупреследовала вполне конкретные цели, излишеств там не предусматривалось. Тратитьсвоё драгоценное время на такую ерунду, как заламывание пальцев, удар ногой сразворота в голову или болевые приёмы "на ахиллес", никому было не надо. Поэтому итрадиционная борьба получалась аскетичной и без выкрутасов. И такое характерно вобщем-то для всех народов, а не только для каких-то "русичей" или славян (я уже показал,что следы вполне "нормальной" борцовской подготовки можно наблюсти и у тех жеяпонцев).Однако и сама военная подготовка была у всех народов, а вот регулярная армия (в Новоевремя по крайней мере) появилась только у европейцев. Почему? Потому что, повторю,там военное дело достигло уровня наукинаукинаукинауки.Вот здесь и зарыта собака. Да, во все времена у всех народов юношество обучали борьбекак важному элементу "допризывной подготовки", готовившему будущего воина ксражению в строю. НоНоНоНо толькотолькотолькотолько вввв КитаеКитаеКитаеКитае борьбаборьбаборьбаборьба подняласьподняласьподняласьподнялась нананана уровеньуровеньуровеньуровень наукинаукинаукинауки!!!! (Покрайней мере, в смысле живой традиции: существовала, скажем, в Индии аналогичнаянаука рукопашного боя или нет - это нам сейчас не столь интересно.)Тут надо подчеркнуть, что китайская цивилизация издревле носила отчётливыйестественно-научный, технологический характер и в этом плане была в сильной степенипохожа на ту, которую мы привыкли называть "западной", или "европейской". Впрочем, одостижениях китайской науки я умолчу - они более-менее на слуху, а только скажу:неудивительно, что и в области рукопашного боя китайцы проявили себя как никто,развив привычную всем стихийнную борьбу в специфическую рациональную дисциплину.Рассуждая об ушу (так в общем зовётся китайский рукопашный бой), часто упоминают,что он основан "на философии". Действительно, базовые принципы ушу тесно связаны сфилософией даосизма, этой "материалистической диалектики" древности. Но такоесведение часто больше напускает тумана, нежели что-то объясняет. Вопрос станет болеепонятным, если, наоборот, заметить, что даосская философия (как и диамат впоследствии)пыталась вскрыть общие закономерности всех процессов в природе. Даосы давным-давно

предвосхитили Гегеля с его законами диалектики (а может быть, это он у них слямзил):единство и борьба противоположностей, отрицание отрицания... (Всем, наверное, знакомаэмблема: две крутящиеся друг возле друга рыбки "инь-ян".) Вот и борьбу китайцы сталивоспринимать с позиции диалектики. В результате были выработаны общие принципыдвижения на основе специфической биомеханики. Причём, рекомендации этойбиомеханики, как часто бывает в науке, оказались не всегда очевидными; так идеальнымдвижением оказалось не прямолинейное, а круговое (проверьте сами), а длительнаяактивность оптимально должна состоять из чередований напряжений и расслаблений(типа как работает сердце). В значительной степени рекомендации этой биомеханикисостояли в определении у человека уязвимых узлов и воздействии на них - как вмеханическом смысле (рычаг, залом), так и в смысле воздействия на "точки" (последнее,говорят, достигло особого совершенства у вьетнамцев).А, кстати, что значит: та или иная дисциплина приобрела научный характер? Это означает(как ни досадно такое фанатам практицизма), что мышление исследователей выходит зарамки практических потребностей, часто затрагивая абстрактные фундаментальныепроблемы, до которых приземлённый ум не поднимается. В обыденном плане это частовоспринимается так, что "учёные занимаются никому не нужной ерундой".Яркий, хрестоматийный пример научного мышления - древнегреческая философия.Вокруг философов тут же появлялись софисты, которые пытались поставить их своимидурацкими вопросами в тупик: догонит ли Ахиллес черепаху, "все критяне лжецы" и т.д.Эти умственные кривляния часто имели вид клоунады, да зачастую и были таковой, но вцелом такая шлифовка логических принципов философских концепций приводила квеликолепным результатам, образчиками которых остались, скажем, деяния Евклида илиАристотеля.Вот китайское боевое искусство и оказалось во многом плодом аналогичной "борцовскойсофистики". Пытливый китайский ум придирчиво анализировал движения: что будет,если оборону рассматривать как нападение и наоборот? как вывернуться из любойнаперёд заданной ситуации (подобная "диалектика в движениях" очень хорошопрочитывается у Джеки Чана)? Придумывались самые разные условия поединков,изобретались самые экзотические приёмы. Всё это часто было больше похоже на цирк (ккоторому у китайцев вообще есть большая склонность), но в результате получиласьудивительная дисциплина, охватывавшая практически любой контактный бой, гденаходилось место всему: от гуманной нейтрализации противника до жестокостей,переходящих в зверства, - в общем, как в реальной жизни...Не буду претендовать на исчерпывающее объяснение причин появления феномена боевойнауки в Китае, но скажу, что, на мой взгляд, определённую роль в этом сыграла иимперская традиция "разоружённого народа". Если вечно вооружённые воины дикогоплемени всё время жили в ожидании нападения подобных себе соседей, тоцивилизованные китайцы, обычно надёжно защищённые, как говорится, "мудройполитикой партии и правительства" (плюс гигантской стеной на севере), больше страдалиот внутреннего врага (типа разбойников), чем от внешнего. И это внесло свой вклад вразвитие традиции рукопашного боя. Здесь, наверное, можно привести аналогию севропейским фехтованием. Фехтовать по-д'артаньяновски на поле боя - большая глупость;такое изощрённое искусство расцвело на почве дуэлей, т.е. внутренних разборок. Вот иполучилось, что европейцы, не преуспев особенно в бое без оружия, сумели создать своёнастоящее боевое искусство со всеми его атрибутами: школами, трактатами, тайнымитрадициями...И ещё один момент, лично мне кажущийся особенно интригующим. У меня создалосьвпечатление, что если что и напоминает чем-то ушу, то это... практика уголовников.Похоже, что урки со своими подлыми приёмчиками (но тоже объединёнными в своегорода искусство) стихийно подошли к науке рукопашного боя. И если бы наши "бузотёры"были поумнее, а главное - лучше бы понимали свой предмет, то искали бы "русский

Шаолинь" не в чистом поле, где бородатый "русич", приложив ладонь к перевязанномуремешком лбу, высматривал ворога, а совсем в другом месте - за колючей проволокой,среди ожесточённых, стриженных под ежей зэков, вынужденных при необходимости бытьготовыми использовать для самообороны любой предмет или вообще голые руки.И какой вывод будет из всего этого? А тот же: современный рукопашный бой,восходящий к китайским боевым искусствам, уже давно не является "восточным"единоборством, как и современная традиция регулярной армии давно уже не является"западной". Европа дала универсальную традицию военной организации, Китай - столь жеуниверсальную традицию рукопашного боя. И отвергать "восточные" боевые искусства -всё равно что тем же вьетнамцам отвергать современную математику, посколькуаксиоматический метод, видите ли, идёт с Запада, от Евклида, а нам, вьетнамцам,обязательно нужно что-нибудь своё...

ОткудаОткудаОткудаОткуда естьестьестьесть пошлапошлапошлапошла """"русскаярусскаярусскаярусская борьбаборьбаборьбаборьба"?"?"?"?

А вообще - откуда пошла вся эта "бузотерия" с её маниакальными поисками"самобытности"?Точка отсчёта здесь просматривается очень чётко: ею стала (как и для многих другихгадостей) горбачёвскаягорбачёвскаягорбачёвскаягорбачёвская перестройкаперестройкаперестройкаперестройка.Так получилось, что одновременно развернулась пропаганда таинственных"общечеловеческих ценностей" (под которыми, как выяснилось, скрывались самыеобычные, пошлые и примитивные западные ценности) и было снято табу на тему Китая (вкотором тогда намечалась своя "перестройка", что, понятное дело, вызывало приливэнтузиазма у горбачёвской банды). Одновременно с открытием дебильного "окна наЗапад", из которого старательно выкачивали к нам всякие третьесортные отбросы,появились первые китайские фильмы и - главное - открылись секции ушу и вышли первыекниги по "тайнам Шаолиня". Народ бросился записываться в секции единоборств ираскупать книги по ним.Такой "ветер с Востока" мог поколебать вектор "общечеловечности". Поэтому былопринято достаточно нетривиальное решение.Как чёртик из табакерки появился какой-то Белов со "славяно-горицкой борьбой". ДоТроице-Сергиевой Лавры как центра боевых искусств Руси, "русского Шаолиня", ксчастью, дело не дошло, но вся остальная атрибутика была соблюдена. "Древняя борьбаславян", разумеется, была почерпнута из каких-то "старинных руководств", она имеламноговековую традицию и передавалась из поколения в поколение среди "посвящённых"."Славяно-горицкая борьба", понятное дело, вся была завязана на философию. Только еслиу китайцев основными категориями диалектики были инь-ян, то у русичей - явь и правь.Чувствует ли читатель здесь всю глубину самобытности: не какие-нибудь "чуждые" инь-ян (которые и выговорить-то сложно), а наши родные явь-правь! И вообще вся эта"славяно-горицкая" хренотень вопияла изо всех сил: всё, что изобрели там эти китайцы залесами за горами, у нас давным-давно уже есть; и притом гораздо лучше; и вообще намэто всё не надо.И дальше начинался мощный наезд на настоящие ("восточные") боевые искусства. Ижестокие они, видите ли, русичам это не к лицу; и ногами в прыжках азиаты бьют, потомучто мелкие, как кузнечики - вот и прыгают. В общем, началась активная дискредитациябоевых искусств в глазах "потомков гордых русичей". Что, разумеется, и требовалось натот момент.Но поражает во всей этой истории не столько глупость, сколько низость. Дело в том, чтолюбому человеку, мало-мальски знакомому с техникой ушу, было очевидно, что всевсевсевсе""""славянославянославянославяно----горицкиегорицкиегорицкиегорицкие"""" фишкифишкифишкифишки былибылибылибыли напрямуюнапрямуюнапрямуюнапрямую стянутыстянутыстянутыстянуты сссс неёнеёнеёнеё. Причём стянуты нагло,бесстыдно и, видимо, второпях (спешили - спецзадание надо было выполнять срочно).Про Явь-Правь, этих конкурентов "ихним" Инь-Ян, я уже упоминал. Но полный атас - это

картинки "работы" с мечами, копьями и пр. "бойцов-русичей": настолько они во всехподробностях копировали технику работы с предметами именно ушу! Помню, что неостался в стороне от этой неприглядной кампании и "Военно-исторический журнал",поместивший на обложке одного из номеров фото "русича" в лаптях, якобы "работающегос мечом". Так у него даже лапти упорно выглядели как китайские тапочки! (Кто хочетпроверить, пусть разыщет этот номер в подшивке и убедится сам.)Ну а поскольку хорошо известно, что безумие заразно, то эта "славяно-горицкая" дичьначала плодиться и размножаться. Появилась какая-то "семейная школа князейГолицыных" и тому подобный бред. Даже такое, по-видимому, достаточно серьёзноенаправление рукопашного боя, как "школа Кадочникова", нацепило на себя лэйбл"русского стиля" и, подобно тщеславному нуворишу, начало сочинять себе родословную"от Рюрика", если не раньше. (Это, конечно, часто встречающееся явление. Недавно былателепередача про школу ножевого боя, так этот бой ведёт своё начало... от скифов!Наверное, создатель её нашёл какие-то "тайные скифские руководства". Справедливостиради надо сказать, что сама школа производит серьёзное впечатление, и тренируются тамне в скифских одеяниях, а в стандартном кимоно, но вот зачем-то надо непременнопудрить мозги этой исторической ахинеей!)И ещё занятный факт. Казалось бы "славяно-горицкие" потуги так и останутся уделомнационально озабоченных маргиналов. Но вот промелькнуло сообщение, что, оказывается,на основе одного из таких "славянских боевых искусств" проходит подготовка... спецназа(!) Министерства юстиции при личном благословении министра Чайки! Н-да, "начало делих глупость, конец - безумие", так, кажется, выражался премудрый Соломон. А вы там всвоём спецназе не боитесь, что зэки вам бока намнут? Впрочем, это их трудности...

НекрасивоНекрасивоНекрасивоНекрасиво получилосьполучилосьполучилосьполучилось

"Н-да, некрасиво получилось", может сказать читатель словами известного анекдота проСтеньку Разина, узнав подлинную историю "русского стиля".Но дело не только в моральной некрасивости. "Многих новичков и стороннихнаблюдателей (особенно философского склада ума) шокирует некая «некрасивость» и«корявость» рукопашного боя", оправдывается один из апологетов "псевдорусскогостиля" в "Дуэли" № 43/441: дескать, "драка есть драка, и красивой она быть не может. Ичем драка некрасивее, тем эффективнее".Чувствуется, что здесь автора задело за живое: уж больно, мягко выражаясь, неприглядновыглядят эти "бойцы-русичи" на своих соревнованиях. И это не просто эстетство.Каждый национальный образ воина несёт в себе определённую эстетическуюнаполненность, свойственную данному народу. И - главное - понимаемую другими. Есть вгероике своя общечеловеческая часть, воспринимаемая во всём мире. Благородный ковбойили пламенный мушкетёр вызывают восхищение молодёжи во всех концах земли ижелание им подражать. Поэтому выдвижение национальных героев, в известном смысле -навязывание их человечеству, является серьёзным моментом идеологическойконкуренции народов. Герой-боец обязательно красив, пусть по-своему. В зависимости отэпохи герои меняются. На место ковбоя или мушкетёра приходит воспитанник Шаолиня -и он всё равно вызывает восхищение собой, даже если становится в какую-нибудь позубогомола, - настоящее мастерство всегда притягивает. Таким же героем можно прижелании сделать русского кулачного бойца (если, конечно, не рядить его в идиотскиеодежды "рукопашника") - и он так же станет кумиром миллионов.И когда на фоне этого видишь "состязания" каких-то трясущихся дебилов в посконныхрубахах и с перевязанными ленточками башками, испытываешь естественное отвращение.Когда-то, ещё в 70-х годах, по ТВ показывали американский сериал про учёных в Африкеи умную обезьянку Джуди. И, честное слово, увидев состязания по "славяно-горицкой

борьбе", я невольно вспомнил ту обезьяну, только одетую в вышитую рубаху; доблестныерусичи, примерно так же согнувшись, тряслись и скакали из стороны в сторону: "У... у...у..." Польстится ли на такое омерзительное зрелище кто-нибудь, кроме откровеннопомешанных?И это понятно. Как говорится, у лжи короткие ноги. Фальшивое единоборство,замешанное на обмане и взращённое в русле горбачёвской политики, не может невыглядеть отвратительным. Все эти "единоборства" глубоко дискредитируют русских иРоссию, а значит, спор о них является не вполне академическим делом, а затрагиваетважные вопросы престижа страны и её народа. Вот почему так важно раскрытьантирусскую сущность этих мнимо "русских" выдумок.

ЧтоЧтоЧтоЧто делатьделатьделатьделать

Так что же делать, спросит заинтересованный читатель, неужели остаётся раболепно идтив фарватере "восточных единоборств"?Тут я вижу три возможности.Первая. Для особо одарённых: изобрести свой стиль рукопашного боя!Русский фанат борьбы Ощепков, сумевший благодаря уникальному стечениюобстоятельств ещё до революции закончить Кодокан, японский центр дзюдо (!),возвратившись на Родину, попытался развить эту замечательную борьбу в СССР,несколько видоизменив её с учётом раннесоветских реалий. Так появилось спортивноесамбо.Но Ощепков отметился ещё как один из основателей боевого самбо (ничего общего, кроменазвания "самбо" у этих двух единоборств нет); другим считается полковник Спиридонов,самородок, с молодости задавшийся целью создать универсальную борьбу. Он соединилбокс, французскую борьбу, возможно, джиу-джитсу и что-то ещё - и получилсяжизнеспособный стиль, которому учили советских диверсантов во время войны.А Брюс Ли и Чак Норрис изобрели кикбоксинг, тоже соединив известные им единоборствав одно. И это совершенно закономерно: ведь и в Китае единоборства существовали взакрытых (часто семейных) школах, постоянно видоизменяясь и принимая тот или инойуклон. Наконец, даже выбор спортсменом нескольких любимых приёмов из большого ихарсенала можно интерпретировать как маленький шаг к созданию собственного стиляборьбы.Но хочется разочаровать энтузиастов изобретательства: если и получится эффективнаяборьба, то она... будет в общем-то похожа на ту совокупность, которая сейчас именуется"боевыми искусствами" (пример - детище Ощепкова, спортивное самбо, оказавшеесяклоном дзюдо), а вовсе не на "богатырские потехи", которыми грезят националисты; чего-то особенно "русского" там не будет просматриваться. Что и понятно: велосипед ужеизобретён, а вот совершенствовать его можно до бесконечности.Вторая. Возродить русский кулачный бой - не тот "рукопашный" бред, о котором талдычат"русичи", а именно состязание - типа описанного в "Песне о купце Калашникове".Кстати, то, что поборники "русских единоборств" величают бокс "западным боевымискусством", лишний раз показывает, что они не вполне владеют предметом, о которомрассуждают. Бокс - это просто английскийанглийскийанглийскийанглийский кулачныйкулачныйкулачныйкулачный бойбойбойбой. Только сильноусовершенствованный и распространившийся по всему миру.Так почему же английский извод кулачного боя получил всемирное распространение, арусский - нет?А почему американский вариант лапты (бейсбол) стал мощным видом спорта, а русскийвариант давно позаброшен? А почему еле-еле влачат жалкое существование русскиегородки? А почему у нас главным зимним видом спорта считается канадский хоккей, а нерусский? А потому что легче, оказывается, создать какую-то глупую пародию наиностранный спорт и объявить её "исконно русским состязанием", чем пропагандировать

настоящие национальные забавы. (Справедливости ради скажу, что это не только нашабеда. Корейцы вон тоже позабросили свою национальную борьбу, носясь со своим всемизвестным вариантом каратэ. Единственное, что их отличает от наших дураков - это то,что они хотя бы своё таэквондо не выводят из глубин корейской древности. По крайнеймере пока.) Такие дела.Вот почему для жаждущих приобщиться к народной традиции достойный путь -пропагандирование русского кулачного боя. Без выдавания "порося за карася", т.е.военно-воспитательного развлечения за "русский боевой стиль". Возможно, что современем русский бой станет таким же популярным в мире занятием, как и бокс, ибейсбол, и водное поло. А, возможно, и олимпийским видом спорта.А третий путь - для большинства - просто заниматься боевыми искусствами, благо лучшейсистемы физического (и морального) совершенствования придумать трудно. И меньшезаморачиваться вопросами - чей и откуда вид спорта, а больше помнить, чтородоначальниками обычно считаются не те народы, которые придумывают что-топозабористее, а те, которые сумели поставить себя среди других и завоевать достойныйавторитет.

(Опубликовано в газете «Дуэль» в 2006 г.)

____________________________________________________________________________

ХАРАКТЕРЫХАРАКТЕРЫХАРАКТЕРЫХАРАКТЕРЫИИИИПОРТРЕТЫПОРТРЕТЫПОРТРЕТЫПОРТРЕТЫ

________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

ВЕЛИКИЙВЕЛИКИЙВЕЛИКИЙВЕЛИКИЙКОРМЧИЙКОРМЧИЙКОРМЧИЙКОРМЧИЙССССМОТОРОММОТОРОММОТОРОММОТОРОМ

Если говорить коротко, то вряд ли существует другой такой историческийдеятель, на вопрос о котором Who is Mr. Mao? (Máo xiānsheng shì shénme rén?), можноответить гениальной русской поговоркой-каламбуром: малый, конечно, не дурак, но идурак не малый.

Впрочем, прежде чем бросаться такими определениями, надо понять, что МаоЦзэдун был до мозга костей романтиком. Романтизм бурлил в нём ещё с молодости, когдаон воображал себя то отцом-основателем китайского государства Цинь Шихуаном, тоНаполеоном. Романтик, примеривший на себя одежды всех великих, остался в нём доконца жизни, придавая его натуре глубокое художественное начало, отчего его впоследние десятилетия жизни, когда он находился у власти, можно было назвать фюреромкитайского народа.

Правда, рядовому россиянину трудно поверить в то, что по ту сторону границыгромко чудачествовал деятель, бывший чуть ли не китайским аналогом ЛюдвигаБаварского. Во-первых, из-за прочно въевшегося идиотского стереотипа, будто "средикитайцев романтиков не бывает", а есть только миллиард расчётливых прагматиков. Во-вторых, из-за одной антропологической особенности китайцев: у них очень частовстречаются лица, где ширина ушла не в скулы а в щёки, что придаёт их носителямспецифическое выражение всегда довольных собой и жизнью жуиров. К несчастью, Маюимел именно такой тип лица, который к старости у него только усилился. А если учесть,

что китайские пропагандисты в духе классической китайской эстетики на плакатах икартинах старательно наводили на его немалые щёчки румяный глянец в стиле "алеетвосход", то общий облик Председателя КПК получал законченно отталкивающеевпечатление. Он представал хорошо откормленным партработником, держащим защеками годовой запас риса в Китае и этому радовавшимся.

Тем не менее, внешность, как известно, обманчива, и понять жизнь МаоЦзэдуна можно только приняв за основу, что в его лице мы имеем постоянно, до самойсмерти мятущуюся и вдохновенную натуру, в полном смысле слова китайского Че Гевару,постоянно бившегося на вопросом полного и окончательного уничтожения эксплуатациив любой форме! Без этого реконструкция его облика обязательно выльется в очереднуюпошлость в духе дешёво-глубокомысленного "китаеведения", столь распространённого,увы, сейчас.

Романтизм толкнул юного Мао в революцию. Романтизм позволил ему (что нетак уж часто случается среди вождей) обрести личное счастьe.

О, то была истинно романтическая связь! Шанхайская актриса и партизанскийкомандир. Барышня и хулиган.

Для Цзян Цин, конечно, были партии намного лучше, чем какой-то борец заидею, проживающий пусть в шикарной, но всё же землянке где-то в забытых богомпредгорьях Яньани, но романтическая барышня выбрала всё-таки хулигана. Вряд ли онапонимала хоть что-то в том учении, которым (вместе с миллионами соотечественников)увлёкся её избранник; скорее он рисовался ей неким китайским Ринальдо Ринальдини,благородным разбойником (вроде Котовского), грозой богатеев и оккупантов. Но онастрастно полюбила его, и потому вскоре начала "политику партии понимать правильно".

И для Мао, коммуниста и уже главы партии, женитьба на актёрке, личностисовершенно непролетарского происхождения, оказалась немалым скандалом. Соратникиединодушно возмутились этим "мелкобуржуазным мезальянсом", но их Председательоказался твёрд в проведении любовной линии так же, как бывал твёрд в проведениипартийной, и они отступились, взяв с него обещание держать свою мелкобуржуазнуюжену на пушечном выстреле от дел партии.

Такое положение их совершенно устроило. Они сочетались-таки браком, и Цзянсменила карьеру актрисы на роль... впрочем, тут уместнее сказать: на судьбу - хорошоизвестную из истории судьбу жены, друга и соратника, много лет выполнявшей однобольшое партийное задание хранительницы семейного очага. И лишь в годы "культурнойреволюции", когда Мао почувствовал, что даже близкие соратники втайне покачиваютголовами и пошёптывают, что обожаемому Председателю пора бы уже "поскореевстретиться с Марксом", неуёмный старый маразматик вынужден был прибегнуть кпоследнему козырю - своей по-прежнему влюблённой в него жене, которую дрожащей отнемощи рукой ввёл в Политбюро. И она, возможно, единственная оказалась до концапреданным товарищем, до последних дней смотрела ему в рот и не уставала ежеминутновосхищаться его гениальностью, с неистовостью проводя в жизнь новую "политикупартии" - так, как она её понимала, через призму высоких супружеских чувств. (Смешновспоминать, как советская пропаганда тут же злорадно обвинила Мао в "обмане партии".)

Назвав Мао Цзэдуна романтиком, надо сказать и о другой стороне егохарактера. Он был крестьянским утопистом. Он, сам природный крестьянин, и марксизм,подобно Есенину, понял "с крестьянским уклоном". Фактически под знаменем марксизма

в лице Мао выступала старая как мир ненависть крестьянина к городскому пижону-бездельнику, с жаждой реванша. И китайская революция дала крестьянству шанс на такойреванш.

При этом не следует, конечно, понимать дело так, будто учение Маркса былодля Мао какой-то личиной. Нет, разумеется. Восприятие им марксизма можнореконструировать примерно так: да, Маркс и Энгельс были величайшими умами вистории человечества, они создали величайшее на земле учение. Но всё-таки их бедазаключалась в одном: не знали они, увы, и не могли знать характер китайскогокрестьянина. А если бы знали, то, конечно, поняли бы, что именно он, китайскийтруженик села, стихийно наиболее близок марксизму, а потому и является самым главнымсоратником мирового пролетариата в деле освобождения трудящихся.

Впрочем, помня, какие кренделя выписала марксистская теория на однойшестой части суши, у "старшего брата", не очень-то будешь удивляться имаоцзэдуновской её интерпретации, тем более что сделана она по-простому, по-крестьянски, "от сохи". А это, сами понимаете, главное.

В истории Китая были случаи, когда крестьяне приходили к власти иосновывали династии, становясь императорами. Но Мао и здесь пошёл другим путём.

Даже достигнув высшей власти, он не изменил имиджу крестьянского вождя нина йоту. Сам он и не подумал нацепить какой-нибудь мундир с эполетами, а, улучивудобный момент, приказал и соратникам облачиться в простые крестьянские робы (развечто без заплат). В результате и Правительство, и Политбюро стали выглядеть так, словнотолько что в полном составе пришли с поля. В общем, в отношении родного народа онмог опять же по-есенински с полным основанием гордо сказать:

...Я ли вам не местный, я ли вам не свойский,Памятью деревни я ль не дорожу!Народ (состоявший на 9/10 из крестьян), понятное дело, боготворил своего

вождя. Исступлённое поклонение ему было искренним, люди по всем сёлам и весямогромной страны жили радостным ощущением, что в самом Пекине главным теперь - ихчеловек. "Он один из нас!" - так можно передать трепетное чувство простых китайцев ксвоему Председателю, сказавшему как-то: "Деревня будет окружать город!" Наверное, завсю историю Китая никогда крестьянин не занимал такого почётного места, как внесколько десятилетий правления Мао Цзэдуна.

Конечно, это была именно утопия. Конечно, никакими крестьянскими тяпками(даже если их будут миллионы) не построишь ни социализм, ни просто развитую страну.И конечно, песенка земледельца как сословия в современной стране спета. Но память окоротком периоде крестьянского рая осталась в сознании масс и, наверное, навсегда.

Как утопией была и сохранявшаяся до конца дней обывательская ненавистькитайского лидера к бюрократии и всяким прочим "зажравшимися партократам", стользнакомая нам по перестроечным временам. Здесь в нём играл дух классического анархо-коммуниста, китайского Разина, желающего упразднить всю несправедливость разом,здесь и сейчас. Этих "партократов" он полагал извести своим ноу-хау: перманентнымиперетрясками, начало которым он положил "великой пролетарской культурнойреволюцией". Эти перетряски привели примерно к такой же дезорганизации и хаосу, как исоветская перестройка. Разница была лишь в том, что если в СССР хаос планомернонасаждался иностранной агентурой с целью уничтожения страны, то в Китае егоорганизовывал романтик-утопист, по-лермонтовски жаждавший бури и по-горьковски

призывавший её, искренне, с упорством алхимика, считавший, что из перемалываемого воднородную массу общества обязательно получится нечто новое, светлое и совершеннобесклассовое.

Традиционно принято проводить параллели между Мао и Сталиным. Дескать,оба стали вождями (весьма близких типологически) стран после гражданских войн, обабыли "диктаторами", оба якобы создали похожие культы собственных личностей, обапретендовали на роль главных лидеров коммунистического движения. Плюс обаодинаково плохо говорили на государственном языке (Мао был из Хунани); совсем ужотвязанные типологисты могут припомнить, что оба любили работать по ночам. ВдобавокМао до конца дней, несмотря на имевшие место уколы со стороны "великого учителя",сохранил уважение к Сталину.

Тем не менее, ставить их рядом всё-таки нельзя, поскольку по характеру этобыли полные противоположности. Если Сталин был гениальным прагматиком, и,несмотря на имевшийся в юности романтизм, человеком в общем-то без фантазии, то вотс этим у Мао проблем не было. Он был в довершение ко всему чудовищным фантазёром.Сталина можно представить как лермонтовского Максим-Максимыча у власти, ибо тот"был не любитель метафизических прений"; Мао был скорее ильфо-петровскимПолесовым у власти, "кустарём-одиночкой с мотором". Или воплощениемискандеровского Автандил-Автандилыча. Только, во-первых, китайский "кормчий смотором" был не одиночкой и имел не единичных почитателей, а многие миллионы. Во-вторых, в отличие от упомянутых комических персонажей, он не имел привычки бросатьдела на полдороге, более того, зажигая людей, он доводил их до конца, можно сказать - дофиниша. Правда, ставить ему это в плюс или в минус - пусть каждый решает сам.

Конечно, ни в разовом уничтожении воробьёв (наверное, долженствовавшемсимволически обозначить уничтожение паразитов-эксплуататоров одним махом), ни вускоренном выпуске автомашин на подшипниках из бамбука, ни в маленьких домнах вкаждом дворе практического смысла не было ни на грош. Но, как наркоман из анекдотапризнался, что любит "крутые тусовки", так и во всех завихрениях китайского лидераприсутствовал именно момент крутой тусовки. Вряд ли правитель с такими страннымифантазиями ("Что-то желания у тебя странные", - сказала Золотая Рыбка наркоману) смогбы так долго продержаться у власти, вдобавок окружённый всеобщим почитанием, еслибы он не удовлетворял что-то важное в народном подсознании. Им был дух китайскогобольшевизма (ибо в мире, наверное, есть только один народ, который может адекватнопонять смысл русского слова "большевизм"). Массовое упоение преодолениемнеимоверных трудностей, которые (в дополнение к массе существующих) приходилосьещё создавать - вот психологическая доминанта китайского общества времён торжества"истинного марксизма-ленинизма" (с китайской спецификой).

Бурная фантазия китайского лидера, конечно, не могла не сказаться на всём егохарактере. В лице Мао Цзэдуна мировая политика получила уникального лидера, острогона язык, грубого и образного в выражениях и всегда непредсказуемого. В общем,афористом он был не хуже расхваленного Черчилля. И как бы ни относиться к егопоступкам, ему, по крайней мере, всегда можно было присудить приз за оригинальность.

К сожалению, советским людям в это было трудно поверить, посколькуоднажды Мао по-простому, по-мужицки рубанул, что советские вожди отошли отмарксистского стрежня, а в СССР строится совсем не коммунизм, а не пойми что. Н-да-а...После таких чудовищных, немыслимых заявлений, конечно, стало ясно, что в Китаесовсем сбрендили, а главный китаец опасно заболел манией величия. Правда, советская

психиатрия не могла дотянуться до возмутителя мирового коммунистическогоспокойствия, а не то сидеть бы Мао Цзэдуну в жёлтом доме до конца его дней, но затосоветская пропаганда постаралась вдолбить всем, что вождь китайских коммунистов -просто возомнивший о себе хам, зазнавшийся от мелкобуржуазности.

Впрочем, представить Мао дураком перед всем миром не могли даже советскиепропагандисты (при всех их отчаянных усилиях). И если в самом Китае правлениеПредседателя Мао было одним большим революционным шоу (включая регулярныезаплывы вождя по нехилым рекам), пользовавшимся бешеной популярностью (а, какизвестно, show must go on!), то и за его пределами Мао и его идеи ("маоизм")пользовались немалой известностью. И дело, разумеется, не в какой-то "экзотике": Маовместе с Че заполнял определённую нишу под девизом "до основанья, а затем". Простокруг поклонников у каждого был отчасти свой. Оба они оставили наследие, одинаковозавораживающее своей пламенностью и отталкивающее своей глупостью, но еслижертвенностью Че Гевары в духе Данко вдохновлялись преимущенственно хиппующиеромантические революционеры-интеллектуалы, то Цитатник Мао Цзэдуна поднимали те,кто стремился в революции, прежде всего, увидеть грубую "сермяжную" правду.

Если подвязать Мао Цзэдуна к Сталину вряд ли можно, то вот с Троцким у негокак раз будет общего гораздо больше (притом, что он, как бывший дисциплинированныйкоминтерновец, послушно видел в Льве Давидовиче "предателя и ренегата"). Только еслиТроцкий, образованный эрудит и великолепный стилист, умевший, тем не менее, зажигатьсамые тёмные массы, в революции больше был воплощением экс-камергера Митрича, тоМао (в измерении той же ильфо-петровской Вороньей Слободки) был скорее НикитойПряхиным от революции, грубым пролетарием, рубившим правду-матку в самых простыхнародных выражениях.

Уникальность китайской революции в том, что она очень долго сохраняластадию утопического романтизма. Ведь все революции шли по одному сценарию:анархистов-отрицателей (Троцкий, Рём, Че): после недолгого их господства выметалипоганой метлой националистически ориентированные вожди (Сталин, Гитлер, Кастро; дачто там - вспомним Робеспьера и Наполеона). И только в Китае "Троцкий" победил"Сталина" (пожалуй, за такового можно счесть Лю Шаоци).

Сами троцкисты, в силу заданности, отказываются признавать, что при МаоЦзэдуне в КНР было построено общество троцкистского типа (или просто не хотят даватьпищу для параллелей между их любимым Троцким и "великой пролетарской культурнойреволюцией"); маоистский Китай они обзывают "господством сталинистскойбюрократии" (что, конечно, полный бред). Но, если отбросить шоры, то можно увидеть,что КНР 60-х-70-х годов - это единственный в истории опыт реализации троцкистскихустановок ("с китайской спецификой", разумеется). И насколько "жизнеспособным"оказался этот опыт, вполне ясно.

И ещё. Нет ничего глупее, чем пытаться приписать Мао Цзэдуну (подобноСталину) какие-то поползновения на "великодержавность" (что пытаются сделать легионгоре-специалистов по Китаю). Нет, конечно, любой честный правитель (если он неоткровенный агент вражеских сил типа Горбачёва), каких бы убеждений он нипридерживался, обязательно будет воплощать некий архетип национального лидера.(Можно вспомнить Троцкого с его милитаризмом и призывами к индустриализации иукреплению "вертикали власти" в СССР, который в 20-е годы был тем же, чем сталСталин в 30-е.) Не был исключением и Мао Цзэдун: грубо говоря, поселившись вЧжуннанхае (пекинском аналоге Кремля), поневоле станешь императором. Но искать

смысл маоцзэдуновских деяний на этом пути, представляя его отъявленнымнационалистом и даже "красным императором" а-ля Сталин, - занятие бессмысленное ипустое. Впрочем, любой человек, привыкший доверять своим глазам больше, чем лапшена ушах, согласится, что безраздельно царивший во время "культурной революции" культКрасной Звезды, Красного Знамени и "Интернационала" как-то мало увязывается состремлением воскресить традиции императоров.

В Мао Цзэдуне наблюдалась ещё одна интереснейшая черта личности:воинствующий антитрадиционализм, что опять-таки должно удивить тех, кто полагает,будто Китай - страна одного бесконечного воспроизведения "тысячелетней традиции".

Как уже говорилось, крестьянские правители, бывало, случались за китайскуюисторию. Но после завоевания ими власти дело шло стандартным образом: их окружалиучёные, академики, профессора, и... вот уже вчерашний мужик "милостиво повелетьсоизволяет" принять на себя должность "первого академика и главного учёного" -прощайте, повстанческие идеалы! И только на Мао Цзэдуне интеллигенция по-крупномуобломалась.

Мао (опять же по-крестьянски) видел в образованном сословии, прежде всего,мощное орудие угнетения трудового народа путём монополизации знаний с попутнымотрывом их от практики. А бедный китайский народ испытывал при этом двойной гнёт: состороны международной "образованщины", угнетающей китайцев в целом, и со сторонысвоих, китайских учёных, держащих в темноте народ, чтобы позволять грабить ихэксплуататорам.

Лекарство же от "горя от ума", как мы знаем, Мао видел в универсальном(причём, в мировом масштабе) средстве: учиться у китайского крестьянина. Если дажеМаркс и Энгельс не довели своё учение до совершенства оттого, что не были знакомы сдухом китайского агрария, то что говорить об этих! Разве может человек, не вкусившийгрубого и тяжёлого сельского труда, не проливший на нивах пота, не познавший ценухлебушка (риса), понимать что-то в науке! Одним словом, не прошедший черезкрестьянскую работу индивид - это не человек, а... пыль, пустое место! (Хорошо ещё, чтоон не воспринял убеждение своего современника Ганди: кто не сидел, тот не знает жизни.)И право на образованность надо прежде всего доказать там - в поле! Интеллигенция - этотакой же бумажный тигр, как и американский империализм. И нечего перед ними ходитьна задних лапках (как это делали уже тогда "ревизионисты" в СССР).

"Культурная революция" превратилась в одну большую порку коллективногоЛоханкина ("А ну-ка надаём ему лозанов по филейным частям!") под одобрительныекрики низов: "Так его, болезного, так его, родимого!". И то сказать, где-нибудь вслаборазвитых районах возможность посмотреть после тяжёлого трудового дня накорячащегося на поле в попытках выполнить революционную норму интеллигента, да ещёсделать ставку на него: доползёт или упадёт по дороге, - была одним из немногихразвлечений, а там, куда не добиралась кинопередвижка, - часто и единственным. Н-да,были времена! Теперь такого уж нет...

За этими установками, логично приведшими к практике перевоспитания узкогослоя образованных людей, страшно далёких от народа, через революционный труд в"народных коммунах", можно увидеть просто сумасшествие дорвавшегося до властилюмпена. Но здесь дело оказалось сложнее.

Своими антиинтеллектуальными выпадами Мао выражал (просто, как всегда, вгрубой форме) целую национальную тенденцию разрыва с архаической традицией,которая набирала обороты в Китае на протяжении, пожалуй, всего XX века (и которая,разумеется, осталась незамеченной китаистами) и которая привела к таким грандиознымобвалам, как полное упразднение вэньяня (китайской латыни) и реформа письменности, врезультате которой иероглифика стала совершенно отличаться как от старой китайской,так и от иероглифики стран китайской ойкумены: Японии и Кореи (Южной). Аследовательно, и от той самой "тысячелетней традиции", про которую, рассуждая о Китае,не упомянет только ленивый.

Одним из глубокомысленных (но сомнительных) изречений Великого Кормчегобыло: "народ - как чистый лист бумаги, на котором можно писать самые красивыеписьмена". Но в нём неожиданно открылся особый смысл: Китай в XX веке действительнозахотел жить с чистого листа, отряхнув с ног прах многовековой традиции! Егомагистральный вектор развития - активное усвоение мирового опыта и стремление занятьведущее место не просто среди великих, а именно современных держав. И здесьпримитивный антиинтеллектуализм Мао Цзэдуна и умонастроения передовыхинтеллектуальных кругов оказались удивительным образом в чём-то близки.

Давно уже в прошлом эпоха Председателя Мао. В нынешнем Китаекрестьянство уже не господствует так безраздельно по численности (а про политическийвес и говорить нечего). И если на селе авторитет первого Председателя КНР неколебим, тов городах о нём вспоминают по-разному, а для китайской интеллигенции его фигура, чтодля нашей - ГУЛАГ.

Порядком, видимо, конфузились послемаоцзэдуновские лидеры, когда,прослезившись, подсчитали итог "культурной революции". Так как же оценить правлениеПредседателя Мао?

Решено было (и вполне разумно), что "в политике товарища Мао было 80%правильного, но 20% ошибочного". Особенно если учесть, что корыстных намерений вдействиях покойного вождя не просматривается, а иные ошибки, как известно, могут бытьхуже преступлений. Я же тут вспомню реплику одного из игроков в пушкинской"Пиковой даме", сказанной вслед проигравшемуся Германну: "А славно спонтировал!"

И, правда, чего нельзя отнять у легендарного китайского вождя, так это того,что "спонтировал" он "славно". Как бы он ни куролесил, но уж место своему Китаю вцентре мирового внимания он обеспечил прочно. И пока он был у власти, все в мирезнали, что где-то там есть Китай, а в Китае - Мао Цзэдун. То ли разбойник, то лираскольник, то ли освободитель человечества. Словом, так же, как тогда, когда он начиналсвой боевой путь, поселившись в горах Яньани.

ЛЕНИНЛЕНИНЛЕНИНЛЕНИН ИИИИ РОССИЯРОССИЯРОССИЯРОССИЯ

Ленин, конечно, народник. Народник, увлёкшийся актуальным тогда марксизмом.Добролюбов, как известно, вступил в литературу по грозным псевдонимом

АнастасийАнастасийАнастасийАнастасий (т.е. "воскресший") БелинскийБелинскийБелинскийБелинский. Ленина в том же смысле можно назватьАнастасиемАнастасиемАнастасиемАнастасием НечаевымНечаевымНечаевымНечаевым.

Нечаева Ленин чтил и, хотя письменно не цитировал (для марксиста, воюющего с"друзьями народа", такое, наверное, было западло), но устно часто восторженновоспроизводил.

Так народником ведь был и горячо почитаемый старший брат. И разве от того, чтомладший решил "идти другим путём", народническая закваска у него должна былаиспариться?

***Конечно, что сразу бросается в глаза в Ленине, так это нечаевский фанатизм.Нечаев, предпочетший сгнить в равелине, но ни на йоту не отвлечь товарищей от

Великого Дела. Ленин, заточивший себя в равелин ортодоксальности и во многомлишившийся влиятельных друзей и знакомств среди социал-демократов ради ВеликойПравды ортодоксального марксизма.

Ленин, как и Нечаев был вроде бы обречён духовно сгнить в своей эмиграции. Носудьба отвела ему лет больше, чем его предшественнику и тайному кумиру. Поэтому онсмог воочию увидеть "истребление всей великой ектеньи" (слова Нечаева) и даже самхотел бы принять в нём участие.

Впрочем, и Нечаеву довелось под конец жизни увидеть бесславный конецненавистного самодержца, в подготовке которого он сыграл, несомненно, не последнююроль.

***Я абсолютно уверен, что знаю, откуда в Ильиче идея Советов.От Энгельгардта. Которого Ленин как апологета крестьянской общины обожал и

перечитывал, делая вид, что почёрпывает у него какие-то "экономические факты".Так вот, Энгельгардт описывал как-то крестьянский сход в общине по земельному

вопросу. Шумят, кричат, чуть ли не за грудки друг друга хватают, а как разойдутся – ниодин учёный землемер лучше землю не разделит!

Картина крепко запала в ленинскую голову. И когда во время первой русскойреволюции до него донеслись вести об Ивановском опыте Советов, организовавшихжизнь в городе с мирской крестьянской прямотой, он понял: вот она, готовая формарусского социализма.

Собираются в Советы передовые рабочие (вместе с отдельными продвинутымикрестьянами), начинают решать какую-нибудь сложнейшую проблему государственногомасштаба. Шум, гам, а когда всё решили и успокоились, то – академики плачут, учёныерыдают: никакое собрание профессоров не могло бы предложить ничего лучше!

Так утопия Советов прочно оккупировала ленинское сознание, откуда со временемперешла и в жизнь.

***В целом же Ленин на фоне респектабельной европейской политэмиграции был,

конечно, enfant terrible. В нём было что-то неуёмно-бакунинское, какой-то типичнорусский радикализм, пришедший с берегов Волги (который его европейские знакомыемогли позиционировать только как "бланкизм"). Он словно был создан для того, чтобыраскалывать приличные партии и уводить часть сторонников в погоню за Синей Птицейклассовой непримиримости.

И те, кто характеризуют дореволюционного Ильича как "типичного русского",попавшего в чопорную европейскую социал-демократическую среду и возмутившего её,по большому счёту правы.

***Но при этом, будучи "марксистским народником", Ленин был и марксистом. А

потому он твёрдо знал, что обязан верить не в "народную революцию" и даже не в"пролетарскую", а в мировуюмировуюмировуюмировую пролетарскуюпролетарскуюпролетарскуюпролетарскую. Которая начнётся в одной из наиболееразвитых стран с перезрелым капитализмом (а значит, объективно беременнойреволюцией), к которой может подключиться и "лапотная" Россия.

***Анализ Лениным Первой мировой войны в общем-то замечательно правилен:

нескончаемая, а главное – неуправляемая, кровавая бойня просто являлась зримым

выражением опостылевшей стихийности частнособственнической экономики.Человечество объективно подошло к выбору: или – или. Или капиталистический ужас безконца, либо пролетарская революция – пусть ужасный, но всё же конец этого кошмара.

С другой стороны, ситуация однозначно показывала, что развитиепроизводительных сил до мирового уровня (как в гражданской, так и в военной индустрии)переросло пошлые и постылые частные, капиталистические отношения. А значит,пролетарской революции просто не может не быть.

Оглядываясь назад, можно сказать, что Ленина подвела марксова утопическая,взятая с потолка, концепция "диктатуры пролетариата" – несколько наукообразнаяанархическая теория антикапиталистической революции, которой подошло бынаименование "научного анархизма". ("Научного", конечно, в кавычках, но котораяпочему-то называлась "научным коммунизмом".)

Тем не менее, Ленин был твёрдым адептом этой концепции коммунизма ипредставлялпредставлялпредставлялпредставлял себесебесебесебе коммунизмкоммунизмкоммунизмкоммунизм исключительноисключительноисключительноисключительно вововово всемирномвсемирномвсемирномвсемирном масштабемасштабемасштабемасштабе. Все прочиеподходы к пролетарской революции – через Россию, через колониальный Восток – былидля него лишь тактикой.

Мысль же о возможности "автономного плавания" пролетарского государства быладля него ересью, сравнимой с ненавистным для него "социал-шовинизмом", расцветшим сначалом мировой войны.

Это очень важно понять.***

Известие о неожиданном (как всегда в России) крахе царизма заставило егоправдами и неправдами (в конце концов получилось, что неправдами – имею в виду,конечно, "пломбированный вагон") стремиться в Россию, где – как "ответственному зароссийские дела" – развивать и углублять "буржуазно-демократическую" революцию.

Но сверхъидея мировой пролетарской революции, несомненно, сидела в его мозгу.И революционные пульсы, как будильник, настойчиво напоминали: пора!

Думается, что очень большую роль в стремительной эволюции ленинских взглядовсыграла очевидная всеобщая усталость от войны (бывшей "продолжениемкапиталистической политики другими средствами"). Нежелание русских солдат воеватьбыло чётким показателем глобального кризиса мировоззрения воюющих народов, тожепереросших ограниченность буржуазного шовинизма. Особый эффект на Ленина,думается, должны были произвести факты массового братания русских солдат с немцами.С немцами! То есть, говоря по-другому, немецкие солдаты, представители передовойГермании, братаются с русскими! Значит, ненависть к войне – не только русский феномен!

А значит, антимонархическая революция в России, вызванная затянувшейсябессмысленной войной, оказалась проявлением общего неприятия войны трудящимисявоюющих держав!

И Ленин с типичной русской горячностью начинает агитацию за перерастание"буржуазной" революции в социалистическую.

И дело здесь ни в коей мере не в специфике русских событий: Лениным двигалатвёрдая уверенность в неизбежности выхода Европы из смертельного кризиса черезгорнило пролетарской революции. Россия же могла стать замечательным плацдармом дляреволюционных сил.

***1917 год показал такую специфическую черту Ленина, как оторванность

теоретика от реальной жизни. Правда, теоретик он был тот ещё (единственным ценнымвкладом Ленина в социальную философию я лично считаю его учение об империализме).Но практик из него был ещё хуже. (Если, конечно, не считать областей конспирации икакого-то чисто масонского интриганства – то, что скромно называется"партстроительством": тут он был поистине великолепен.)

Ленинские воззвания этого периода (начиная с "Апрельских тезисов") производятвпечатление просто горячечного бреда. (Эффект бредовости, правда, в значительнойстепени компенсируется общей горячечностью времени.) Доходило до курьёзов:незадолго до штурма Зимнего Ленин затребовал себе... труды Гегеля! Большевистскиеактивисты умело прибирали власть к рукам, а их лидер лихорадочно изучалвзаимопревращение единичного, частного и всеобщего! (Именно к тому времениотносится нелепое ленинское утверждение, будто "в учении Маркса ничего понять нельзя,не поняв прежде всего Гегеля". Хотя по сути марксова теория никакого отношения, кромечисто формального, к гегелевской ахинее неоплатоновского типа не имела.)

Да, так и было. Пока вождь бродил среди комбинации из трёх гегелевских понятий,большевистские боевики обустраивали будущую революцию. Дзержинский, Сталин,Подвойский, примкнувший к большевикам Троцкий делали свою "адову работу" безовсякого Гегеля и даже без особенной оглядки на состояние дел в Мировой Революции.Что Сталин даже потом, на 50-летие Ильича, кратко юмористически описал: "Но Ильичвелик, он не видит ни ям, ни ухабов... Мы же, практики, решили по-своему..."

***Настойчивое требование Ленина вести дело к пролетарской революции вкупе с

успехом Октябрьского переворота, несомненно, явилось самым крупным, феноменальнымуспехом всей его жизни, породившим чуть ли не суеверный страх перед ним в кругусоратников и давшим ему на некоторое время буквально индульгенцию.

Действительно, ещё накануне Февраля не чаявшие застать на своём векупролетарскую революцию большевики вдруг спустя несколько месяцев послевозвращения в русскую политику оказываются Партией Власти!

Нам, детям величественной Советской Империи, трудно понять изумлениеленинских соратников: ведь мы привыкли мыслить национально (что совершенноправильно), для нас стандартом является переход именно РоссииРоссииРоссииРоссии от состояния "доисторического материализма" к новому, современному этапу истории.

Не то было для большевиков-ленинцев. Для них "чудо Октября" заключалось в том,что революция произошла в России на - поверхностный (как, впрочем, и на любой другой)взгляд не было никаких предпосылок для социалистической революции: страна отсталая,крестьянская, со слабо развитой промышленностью, только что свергнувшая монархию –в общем, глазу зацепиться не за что.

Но только не ленинскому! Гениальным взором Ильич высмотрел набезукоризненно ровной поверхности незаметную глазу щербинку и, не колеблясь,приказал: ударить здесь! И вот, небываемое бывает: не было ни гроша, да вдруг алтын,микроскопическая партия страны-арьергарда не только приходит к власти, но иповорачивает её лицом к Коммунизму, а через это – и весь цивилизованный мир!

Зомбированные космополитизмом всеобщей пролетарской революции соратникиИльича разводили руками: только истинно гениальный ум мог уловить единственныймомент, когда оказался возможен "переход к диктатуре пролетариата". (Этот миф хорошобыл выражен Маяковским: "Он в черепе сотней губерний ворочал". Здесь вождь мировогопролетариата представлен суперкомпьютером, способным обработать такие массивыинформации, которые и представить не может обычный человек. Ну, или Каспаровым отреволюции...)

А поскольку практически все соратники, наверное, были грешны неверием вблизкую революцию (их борьба стала больше привычкой или просто органическимнеприятием режима), то в отношение к произошедшему вмешался некий момент стыда;тайное признание собственного неверия заставляло, наоборот, безоговорочно признатьбезошибочность ленинских анализов. Не только прошедших, но и будущих. Выдав емунекую интеллектуальную индульгенцию.

***

Когда историки апологетически защищают Брестский мир, подведший черту подучастием России в империалистических играх, то они восторгаются ленинской"гибкостью" и способностью "принимать невероятно смелые решения на основе анализаситуации".

Но, думается, они упорно путают гибкость с пофигизмом. Ленинская широта, скоторой вождь отдал германцу всё, что он просил (лишь бы не трогал маленькийплацдарм начавшейся Мировой Революции), может быть объяснена именно полнымравнодушием Ильича к судьбе "отдельно взятой страны", т.е. России.

Современных историков, воспитанных на советском патриотизме, сама мысль отом, что Ленина судьба страны занимала в последнюю очередь, конечно, должнашокировать. Да что там современных – партийные историки 20-х уже смотрели на мирнеизбежно через призму судьбы Советской России, только что разгромившей полчищабуржуазии и несущей свет Красного Знамени всему миру.

Очень трудно представить, что реальный Ильич с невероятным, кошмарнымхладнокровием готов был отдать немцам хоть всю страну (кроме разве что двух столиц) –лишь бы иметь возможность имеющиеся ресурсы (всякие там "золото-бриллианты")посылать, посылать в Германию – не для пошлого расчёта с германским Генштабом, какпытаются уверить хулители революции, а, разумеется, для будущей революции в самойпродвинутой (да чего греха таить – весьма любимой) Германии, без которой никакаяреволюция – не революция.

Если правильно посмотреть на Брестский эпизод ("который ни в коей мере не былслучайностью", выражаясь известными ленинскими словами), то леденящий душу цинизмЛенина, его абсолютный космополитизм без всяких следов заботы о российскойгосударственности (пусть даже "пролетарской") должен шокировать. Именно поэтомуникто из историков так и не осмелился поставить под сомнение "мудрость вождя" ипредставить благополучный исход "брестской капитуляции" просто как обычную игруистории с принципом "дуракам везёт".

***Одной из тайн советской истории является летолетолетолето 1918191819181918 годагодагодагода.Космополитический пофигизм Ленина, с одной стороны, и его зацикленность на

ожидании германской революции - с другой, несомненно, породили ропот в кругу егосоратников. Особенно если учесть, что среди большевистских лидеров могли оказаться нетолько германофилы. Троцкий, например, практически откровенно ориентировался наСША. А если вспомнить, что родной брат Свердлова служил во французской армии, томожно предположить, что Яков Михайлович мог больше симпатизировать Антанте.

Как бы то ни было, ленинской харизмы стало явно не хватать. Соратники решилисделать с ним то же, что потом "ленинградская группа" попытается сделать со Сталиным:оставить в руках "кремлёвского мечтателя" почётный пост Председателя Партии и,возможно, должность премьера – разумеется, "технического", которому будет запрещеносовать нос в более-менее серьёзные дела.

Летом "сильным человеком" в большевистском руководстве явно началстановиться председатель ВЦИК и секретарь ЦК Свердлов, сосредоточивший в своихруках партийную и государственную власть. Ленину в знак его заслуг в 17-м годуоставили возможность надувать щёки на заседаниях Совнаркома – пусть играет себе впесочек и строит куличики Мировой Революции...

***Противостояние Ленина окружению разрешилось выстрелом на заводе Михельсона.Очень многое говорит за то, что за этим покушением стояли... большевистские

круги. Синхронное покушение на Урицкого и выезд в Петроград Дзержинского с явнымжеланием обеспечить себе алиби; подозрительно скорый расстрел Каплан (пистолеткоторой направлял, в частности, агент ЧК эсер Семёнов-Васильев) – эти и некоторыедругие моменты наводят на мысль, что дело было нечисто. (Кстати, историк Иванов-

Скуратов в "Логике кошмара" отметил, что Ленин, пока был жив, "на пушечный выстрелне подпускал Дзержинского к Политбюро". Если предположить, что Феликс Эдмундовичбыл несколько замаран в покушении, тогда ленинская антипатия к председателю ВЧКоказывается объяснимой.)

Что же могло стоять за покушением на Ленина?Попытаться ответить на этот вопрос можно, проанализировав то, что произошло

сразу после него.Я бы выделил два ключевых момента: постановление ВЦИК "О красном терроре" и

учреждение Реввоенсовета Республики. Оба этих важных документа были приняты сразуже после покушения, в считанные дни. А значит, живой и здоровый Ильич их тормозил!

И одно, и другое могут быть сведены к общему знаменателю: переводупереводупереводупереводу страныстраныстраныстраны нанананавоенныевоенныевоенныевоенные рельсырельсырельсырельсы в свете развернувшейся Гражданской войны. "Коли воевать, то по-военному", – так некогда любимой ленинской поговоркой можно было обозначить этотперелом в политике большевиков.

Отсюда можно сделать предположение, что сам Ленин был препятствием на путиадекватной реакции на реалии антибольшевистского сопротивления. Видимо, он со своимуже известным нам пофигизмом напряжённо выискивал признаки революции в своейлюбимой Германии, не особенно грузясь тем, что происходит на российских просторах.Гражданская война уже стала фактом, а на мудром челе вождя большевиков былонаписано: "Как там в Германии?" (как в старой юмореске обитатель вытрезвителяинтересовался "Как там в Греции?").

Это надо было как-то кончать. Ленин, конечно, велик, но он сам же сказал:"Промедление смерти подобно". Вот и делайте выводы...

Можно сказать, что Гражданская война стала полноценным фактом именно ссентября 1918 года.

***Осень 18-го года, безусловно, стала для Ленина самым тяжёлым периодом в жизни.Он, как известно, уцелел чудом. Но самым тяжёлым потрясением для него, надо

думать, было осознание предательства соратников. Ничтожеств, которых он привёл квласти (по крайней мере, так самому Ильичу должно было казаться, хотя можнопоспорить, кто кого куда привёл). Которые без него, Ленина, так и остались бымитинговыми горлопанами, постепенно превращаясь в городских сумасшедших.

Боль от случившегося, видимо, не покидала Ленина до конца. И прорвалась назаседании Московской парторганизации в честь его 50-летия, когда соратники (средикоторых наверняка была добрая половина участников заговора) друг за другом сталивыходить на сцену и объявлять "городу и миру", как они ценят обожаемого вождя.Терпение вождя лопнуло и он демонстративно ушёл, хлопнув дверью и сорвав, такимобразом, торжества (потом это было выправлено под проявление легендарной "ленинскойскромности").

***Но... жизнь такая штука, что в ней величайшие триумфы часто соседствуют с

величайшими поражениями. (Или "путь от палаты пэров до Пентенвильской каталажки наудивление короток", как говорится о том же в одном фильме.)

За 18-й год Ленин благополучно прошёл путь от палаты пэров до палаты № 6. Ноименно в момент своего самого тяжёлого поражения и унижения он испытал и самый свойвеликий триумф.

НачаласьНачаласьНачаласьНачалась революцияреволюцияреволюцияреволюция вввв ГерманииГерманииГерманииГермании....Нам опять же трудно понять шок, испытанный соратниками при этом известии.Ну, ведь не было же никаких признаков! Было же опять, как в 17-м году, ясно, что

это чистая фантазия Ильича, его пунктик!И вдруг... он смог опять увидеть то, чего никто не видел!Невероятно.

А они... Они оказались недоумками, чуть было не зарезавшими курицу, несущуюзолотые яйца!

Так Ленин во второй раз подтвердил свою репутацию гения, чей ум не может бытьпостигнут обычным человеческим разумом. И который оказывается прав, даже если вродебы несёт чистую ахинею.

А пока немецкие революционеры аннулируют ненавистный Брестский мир(лишний раз показав мнимое величие "тонкого политического расчёта" вождя мировогопролетариата; или, выражаясь словами Сталина в 41-м году, "везёт большевикам!"). А заГерманией всколыхнулась Венгрия.

И кто может усомниться, что теперь капиталистические режимы начнут падать, каккостяшки домино!

Так Ильич второй раз получил индульгенцию на безумие. Уже навсегда.***

И опять – рядом с триумфом ходит разочарование.Триумф – создание Коммунистического Интернационала. Чтобы Мировая

Революция шла не абы как, а по плану. Как и полагается у коммунистов.Разочарование – быстрый конец немецкой революции. А за ним последовал и

разгром революции венгерской, которой так и не удалось оказать сколько-нибудьсущественной помощи.

И, хотя Красная Армия явно вела дело к победоносному завершению Гражданскойвойны, это мало утешала. Скорее даже наоборот.

Принято поверхностно считать, будто конец марксистским фантазиям положилСталин.

Это не так. МогилойМогилойМогилойМогилой длядлядлядля """"научногонаучногонаучногонаучного коммунизмакоммунизмакоммунизмакоммунизма"""" сталасталасталастала ГражданскаяГражданскаяГражданскаяГражданская войнавойнавойнавойна ввввРоссииРоссииРоссииРоссии....

Исторические фальсификаторы уверенно утверждают, будто Ленин былдиктатором, враждебным демократии. На деле же Ленин был пропитан марксизмом с еготезисом о том, что капитализм создаёт формы и предпосылки для социализма.

В соответствии с этим положением Ленин видел пролетарскую демократию какпролетарскую по содержанию, но во многом буржуазную по форме. С парламентскимидискуссиями, свободной прессой, свободными выборами – в общем, всё как у всех, толькополитической жизнью управляет не презренная "буржу'азия", а пролетариат.

Впрочем, не совсем как у всех. Раз не будет власти буржуазии, значит, не будет имерзких атрибутов буржуазной диктатуры: тюрем, полиции и, конечно, армии.

Вот почему можно сказать, что перевод Красной Армии на мобилизационнуюоснову в наибольшей степени подорвал коммунистическую утопию.

Регулярная армия рабочих и крестьян потребовала военной бюрократии. Того жепотребовало и налаживание нормальной жизни в тылу (хороня химеру "рабочегоконтроля" на предприятиях).

Притом с разгаром Гражданской войны принятие решений, не считая ЦК партии,сосредотачивалось в ЧК, РВС или Совете Рабоче-Крестьянской Обороны (срочносозданным под себя вставшим на ноги Лениным в противовес Реввоенсовету). ВЦИК,Советы и даже Совнарком как-то упорно уходили в тень.

Всё это были вроде как временные явления. Но ведь известно, что нет ничего болеепостоянного, чем временные сооружения...

Итак, Мировая Революция пролетела мимо, "радостно трубя и сверкая лаковымикрыльями", как сказали бы Ильф и Петров, а Советская Россия осталась один на один состремительно регенерировавшей бюрократией, не уступающим царскому репрессивнымаппаратом и пусть рабоче-крестьянской, но вполне буржуазной по устройству армией.

***В общем, было от чего прийти в уныние.Но Ленин на то и Ленин, чтобы не сидеть, сложа руки.

И он разработал гениальный (или чудовищный – как кому понравится) планразгосударствленияразгосударствленияразгосударствленияразгосударствления страныстраныстраныстраны. Назывался он "новой экономической политикой" (нетрудноуловить перекличку с новым м'ышлением; вообще НЭП можно назвать "новымэкономическим мышлением").

Когда коммунисты, в массе своей уверенные в очевидном: что после войны надостремительно восстанавливать народное хозяйство и приступать к индустриализации настрах врагам, – услышали ленинские идейки, они, конечно, оказались в шоке.

Казалось, Ильич в очередной раз сошёл с ума. Но, как прекрасно было ужеизвестно, ленинское сумасшествие – это просто обострение его всем известнойгениальности.

Вдобавок ленинская инициатива была как-то уж очень удачно приурочена кмятежу в Кронштадте (зачинщики которого, как известно, благополучно ушли черезграницу, тогда как с рядовыми участниками ЧК расправилась с чудовищной жестокостью).Обычному вроде бы инциденту срочно был придан характер чего-то чрезвычайного; дажеделегатов съезда бросили на подавление восстания (разумеется, с той коварной целью,чтобы партийцы на своей шкуре прочувствовали серьёзность ситуации).

Всё это ломало убеждённость ленинских оппонентов. Есть такой трюк: девятьподсадных объявляют чёрное белым, и десятый часто тоже покорно повторяет эту ложь.На X съезде произошло обратное, но с тем же результатом: вождь с необычайнымнапором объявил чёрное белым, а партийцы, поспорив немного... согласились с ним.

Да, конечно, ленинские идеи были чудовищные. Но ведь то были ленинские идеи,гениальность которых проявляется через год, а то и через десять. И партийцы, зная, чтоЛенин ошибаться не может, успокоились и стали ждать плодов гениального мышления.

***Задача, как её видел Ленин, была действительно филигранной.Активная фаза Мировой Революции завершилась. И, стало быть, её российский

плацдарм должен быть сохранён до следующей фазы революционной активности.Проще всего этого было бы добиться путём превращения Советской России/СССР

в неприступную крепость, укрепрайон, из которого можно делать вылазки, пробуяштыком буржуазный мир на прочность. На такой позиции стоял Троцкий, проницательноратовавший за немедленную индустриализацию.

Однако такой план содержал существенный, хотя и мало заметный изъян.Укрепление государственности, пусть и "рабоче-крестьянской", неизбежно вело к

регенерациирегенерациирегенерациирегенерации традицийтрадицийтрадицийтрадиций российскойроссийскойроссийскойроссийской государственностигосударственностигосударственностигосударственности. Заключавшихся, как известнолюбому революционеру, в произволе держиморд и всевластии чиновничества.

А в международном ракурсе Россия с сильным государством автоматическистановилась оплотом реакции и даже мировым жандармом (классический пример – Россияниколаевская). Таким образом, плацдарм Мировой Революции легко и незаметно могпревратиться в её душителя.

Надо было законсервировать Россию, нашпиговав её спорами Мировой Революциии одновременно замаскировав её под приличное буржуазное государство. Чтобы приблагоприятной обстановке эти споры мгновенно распространили революционнуюэпидемию, как порождают эпидемии споры сибирской язвы.

И Советская Россия начала превращаться в буржуазную страну. Правда, снекоторыми социалистическими завоеваниями. И правящей Коммунистической Партией.(По образцу Дальневосточной Республики, созданной в 1920 г. Не на ней ли обкатываласьмодель всей нэповской России?)

И всё это под трепологию Ильича о "России социалистической", которая каким-тоневероятным образом произрастёт из насквозь буржуазной "России нэповской". В которойне следует искать никакого смысла, кроме отвода глаз.

Здесь настолько проявился чудовищный пофигизм Ленина по отношению к России,которая была для него воистину "вязанкой хвороста для Мировой Революции", что

историки социалистической ориентации не смеют и помыслить о том, что смысл нэпа былнаправлен больше вовне, а вовсе не на внутреннее состояние страны. Не решалсяпредположить такое и Сталин, НЭП свернувший. (Историки же буржуазной или социал-демократической ориентации просто заходятся от восторга при одном упоминании о нём.)

***Был ещё один тревожный момент, уже кадрового плана.Октябрьский переворот совершила небольшая группа партийцев из ленинского

окружения. Гражданская же война выдвинула многочисленную плеяду партийцев новоготипа.

Психологически они в массе своей смотрели на европейскую социал-демократиюсверху вниз (что очень огорчало Ильича, убеждённого, что "ветер революции веет сЗапада"). В плане организационном они привыкли либо к революционной чрезвычайщине,либо к заседаниям в комиссиях.

Физиономия "новых партийцев" внушала Ленину огромные опасения, посколькуникоим образом не вписывалась в традиции Мирового Социализма. Нужно было ни вкоем случае не допустить прихода этого слоя заносчивых недоносков к власти.

И Ленин начинает их дискредитацию, всячески превознося "узкий слой партийцев",разделяющих его ортодоксально-марксистские космополитические убеждения. Последниетруды вождя буквально заполнены руганью в адрес коммунистов, которые и"хозяйствовать не умеют", и преисполнены "комчванства", и являются носителями чуть лине всех пороков. (Надо думать, что задача контроля над возомнившими о себе хамами изРоссии возлагалась и на Коминтерн.)

Конечно, такое поведение обожаемого вождя тем более озадачивало соратников. Ксчастью, к тому времени Ильич оказался уже официально болен, так что можно было егописьма класть под сукно или негласно рассматривать как образец творчествадушевнобольного.

***Если посмотреть на жизнь Ленина в целом, то она чётко распадается на два этапа:

до Октября и после.Дореволюционный Ленин – конечно, яркий представитель русской социал-

демократической мысли. Именно русской. Марксистской, но приправленной изряднойдозой народничества. Удивлявший европейских социалистов своим русским размахом инеистовостью.

Но после того, как Россия пришла в движение, в ходе гражданской войны, Ленинна фоне "русского бунта" оказался мелким либеральным интеллигентом, по-европейскиузким марксистским филистером, а если присмотреться – то даже "взбесившимся мелкимбуржуа", так им некогда презираемым.

"Ленин умер, но дело его живёт. Лучше бы было наоборот", – гласитиздевательский стишок. Не могу не согласиться. Приведя свою партию к власти (за чтоего, конечно, можно только поблагодарить), Ленин быстро начал плестись в хвостесобытий, став обузой и помехой подлинной революции.

Вдобавок он обладал способностью зомбировать соратников своим авторитетом.Что привело к неоправданным задержкам в социалистическом строительстве (а чтоозначает такая задержка во время нэпа, страна хорошо почувствовала во время войны).

Но главный урон Ленин нанёс стране в области идеологии. Космополитически-марксистская доктрина, проповедуемая Лениным и не имеющая никакой опоры всоциалистической практике, стала идеологическим стержнем Советского Государства, чтосделало его, несмотря на все его достоинства, постройкой, сооружённой на песке, ипредопределило его трагический конец.

СТАЛИНСТАЛИНСТАЛИНСТАЛИНИИИИ РУЗВЕЛЬТРУЗВЕЛЬТРУЗВЕЛЬТРУЗВЕЛЬТ:::: ЗНАКОМСТВОЗНАКОМСТВОЗНАКОМСТВОЗНАКОМСТВО

Восприятие Рузвельтом Советской России (как и вообще на Западе) можноназвать розенберговским. Конечно, известный германский министр тут лишь сбокуприпёка: он не был создателем нового образа страны, а был всего лишь его яркимвыразителем; негласным приверженцем таких же взглядов была практически всяевропейская общественность. Россия виделась страной, мучительно развивавшейся внаправлении цивилизации, которая на полпути была порабощена чудовищной кликойэкстремистов-глобалистов (типа "полпотовской"), превратившей её в гигантский полигондля своих античеловеческих замыслов. (В чём было бы здравое зерно, если бы толькоромановская политика компрадорского "просвещения" не была так чудовищноунизительна для нации, что даже оголтелое западничество ранних большевиковленинского призыва не было по сравнению с ней гораздо меньшим злом.) Через какое-товремя эта клика настолько доэкспериментировалась, что власть захватил откровенныйбандит - Сталин, известный своими "эксами" под кличкой Коба ещё в начале века. Откровавого утопизма - к реальному бандитизму - таким виделся (а кое-кому и до сих порвидится) путь России в послеоктябрьский период.

При этом если для европейских политиков бандит у власти был экзотикой -даже государства-"лимитрофы" аккуратно старались соблюдать европейскицивилизованный имидж, то для Рузвельта такое было не в диковинку. У его южногососеда своя революция, породившая немало крестьянских "генералов", случилась как разодновременно с российской. Аа про ещё более южные республики нечего было и говорить.Классический тип "гориллы", не обременённного моралью диктатора, любителя сигар ибелоснежных мундиров с золотыми эполетами, исправно получающего порции любвинищих подданных, видящих в блеске его орденов проявление подлинного национальноговеличия (до тех пор, пока следующий такой же не прервёт его триумф кровавымпереворотом), был нормой в Латинской Америке. Государство с названием СоветскийСоюз (по-английски - SU, что странным образом походило на самоназвание СоединённыхШтатов - US), разместившееся на месте бывшей России, некогда, говорят, дажецивилизованной, в глазах американских лидеров было такой же, если не банановой (всилу специфики климата), то гороховой республикой, где власть наконец-тостабилизировалась в личности очередного диктатора, вполне счастливо, как и полагаетсядиктатору, купавшемуся в роскоши и проявлениях любви тех подданных, которых ещё ненастигли эскадроны смерти.

Но бандиты бандитами, а связь с такой большой (больше даже Бразилии)страной, тем более граничившей и с Европой (где ситуация всё больше нагревалась), и сКитаем (где уже давно было горячо), была нужна. (Параллель с русско-английскимиотношениями XVI века: там выходящая из островной изоляции Англия прощупывала себеза морем возможного союзника в стране, практически исчезнувшей с политическогогоризонта в результате очередной смуты, и здесь Америка, выходящая из региональныхдержав в мировые, пытается найти себе союзника за океаном - и тоже в стране,оправляющейся после смуты.) Показательна реакция Рузвельта на мнение одного из егосоветников, считавшего, что Сталин - это бандит, и глупо вести с ним дела как сджентльменом: "Нет, мы именно будем вести себя с ним как с джентльменом, и он долженпостепенно перестать быть бандитом". Вот с такими настроениями, в общем и целом,, иприехал Рузвельт в Тегеран на первую личную встречу с "советским диктатором": короче,воспитывать и делать из него приличного человека.

В общем и целом - потому что с началом войны между ними завязаласьоживлённая переписка, позволявшая сделать кое-какие выводы о личностяхкорреспондентов, но очная встреча состоялась только в Тегеране (столице страны,

которую тогда СССР с Великобританией так же лихо "превентивно" оккупировали, каксейчас США - Ирак). Допускаю, что первый личный контакт укрепил президента США вего "педагогических" намерениях. И связано это могло быть с… маршальским мундиромсоветского вождя.

Дело в том, что за год до того Сталин, всё больше и больше одержимыйжеланием предстать перед очами действующих и потенциальных союзников (и дажепротивников - на случай возможных переговоров) в "цивилизованном" виде, в имидже"своего", достойного союзника культурных государств, а не варвара, гонящего на этот миркультуры волны за волнами орды из глубин Азии, навесил на своих солдат совершеннонелепые для Красной Армии погоны, а вскоре и сам надел на себя мундир с золотымипогонами. (А что? Напялил же Черчилль на себя что-то типа формы первого лордаАдмиралтейства!) Но если в глазах королей и князьков - как европейских, так иколониальных - сталинский маскарад действительно выглядел впечатляюще, то наамериканских президентов (никто из которых и не подумал никогда рядиться в мундир,поскольку все они как дважды два понимали очевидное: вождь народа - должностьгораздо более почётная, чем вождь армии) это должно было произвести скорее обратныйэффект.

Итак, Сталин перед очи Рузвельта, будто специально, явился образцовым"гориллой", только вместо сигар (их большим любителем как раз оказался британскийпремьер) попыхивавшим трубкой. Возможно даже, что поначалу Рузвельт встречал его соскрытой усмешкой. Тем большим должно было быть потрясение от близкого знакомства сним.

В Тегеране впервые встретились глобалист с глобалистом. Сталин не простоговорил о тех же вещах, что и его американский союзник, не просто понимал его сполуслова (поскольку думал о том же) - вполне возможно, что Сталин оказалсяединственным из лидеров государств, кто по размаху мысли был адекватен Рузвельту! Неожидаемые близкие ему по культуре и образу мышления деятели (тот же Черчилль хотябы), а казалось бы совершенно чуждый "диктатор" из далёкой страны стал его настоящимпартнёром! Конечно, "воспитательные" намерения были тотчас отброшены: в вопросахполитической этики советский вождь оказался настолько джентльменом, что и поискать.Рузвельт был очарован Сталиным; более того, он явно привязался к нему, какпривязывается развитый ребёнок, страдающий от отсутствия тех, с кем можно было быподелиться наболевшим.

Широко известен кадр хроники, где проходящий вдоль строя почётного караулаЧерчилль, забыв обо всём, всматривается в лица советских солдат. В каком-то смыслеРузвельт так же, иногда пренебрегая приличиями, влюблённо смотрел на советскогоколлегу, забыв про присутствующего здесь третьего союзника, которого История словноспециально пригласила на их встречу для контраста, чтобы лучше показать новый мирглобального мышления на фоне уходящего местечкового с его мелочностью, рвачеством,эгоизмом и леденящей душу бесчеловечностью. Восхищённый Сталиным - политиком-глобалистом - он шёл ему на огромные уступки (вспомним хотя бы три голоса СССР всоздаваемой ООН, которых, кстати, могло бы быть и четыре), раскрывая перед нимперспективы будущего сотрудничества, не обращая внимания ни на возню Черчилля, нина призывы папы "не пускать в Европу дунькиных мужей", ни на возражения своих менеепродвинутых советников.

Если Рузвельт был явно очарован Сталиным, то тот был, по меньшей мере,удивлён фигурой своего американского союзника. Согласно марксовой догме, Рузвельт

был "капиталистом", а значит, ставленником американской буржуазии, преследовавшей,как хорошо известно, свой корыстный интерес под маской общенационального.Действительность же несколько отличалась от схемы.

Правда, по первому взгляду, Рузвельт действительно мог произвестивпечатление типичного янки: необычайно энергичный (несмотря на болезнь),подчёркнуто деловитый, с хорошо поставленным обаянием высокооплачиваемогокоммивояжёра - словом, вот оно, противостояние двух миров, когда главный наймитглавного в мире капитала лицом к лицу сталкивается с вождём победившего в своейстране капитал пролетариата! Потом, объясняя разницу между своим новоявленнымамериканским другом и британским врагом-союзником, Сталин скажет: Рузвельт-де тожене забывает про свой интерес, но он играет по-крупному, тогда как Черчилль готов залезтьтебе в карман аж за копейкой. Но в этом объяснении (отчасти из-за его идеологическойочевидности) как бы содержится тайное оправдание вождя всех трудящихся перед своимипочитателями, желание скрыть странный факт установления доверительных отношениймежду этими вроде бы полярными фигурами, что отчасти даже нехорошо напоминалопредыдущую дружбу между ним же и рейхсканцлером Германии.

Однако, постоянно убеждая себя в необходимости повышенной бдительностиперед лицом прикидывающегося другом классового врага, Сталин всё-таки не могвысмотреть, где же, в чём его заокеанский союзник хочет его надуть. Рузвельт не толькоподнимал текущие союзнические вопросы, он - чем дальше, тем больше - заводил речь огрядущем мироустройстве, причём стоял на твёрдой позиции, что Россия, причём некакая-нибудь - "коммунистическая", а как общепризнанная великая держава должна статьодним из опорных столпов будущего миропорядка.

Само по себе признание СССР великой державой уже было невероятным: ведьвсего за несколько лет до того в политических кругах было принято, посматривая на часы,прикидывать, когда же падёт этот "марсианский" режим, каким-то образом воцарившийсянад вроде бы нормальной страной. И вот - большевизм не просто легализован, он признанодной из "канонических" форм политического устройства в послевоенном мире, и кем -лидером ведущей мировой державы!

Если в политическом плане Рузвельт удивлял отсутствием буржуазныхпредрассудков в отношении "первого в мире государства рабочих и крестьян", то вличном плане он упорно производил впечатление лидера дружественной державы. А досих пор дружественными странами для СССР были лишь Монголия с Тувой (причёмпоследняя в таком качестве доживала последние месяцы, ибо пошла "на повышение": изсуверенной Народной республики - в... автономную область в составе РСФСР), так чтозаполучить ещё в друзья Соединённые Штаты - это было кое-что.

И Сталин стал ковать геополитическое железо, пока оно было горячо. В памятиостались гальванизация останков Православной Церкви, поспешный и беззаконный (!)роспуск Коминтерна, срочная замена гимна и, главное, форсированная подготовка к войнес Японией. (Кое-что было сделано ещё до Тегерана и, конечно, всё это и без Рузвельтаукладывалось в известный реставраторский курс Сталина, который почему-то с лёгкойруки Троцкого называют "термидором" вместо более подходящего "брюмера", нозаинтересованность в этом Рузвельта как "признанного лидера цивилизованного мира",равно как и давление на своего евроазиатского союзника несомненны.)

Пожалуй, именно дальневосточная политика лучше всего выявляетослеплённость Сталина рузвельтовскими прожектами. Он шёл к заманчивой цели

напролом и особенно не разбираясь в средствах (включая сюда даже, возможно,оставление провалившегося разведчика Зорге на произвол судьбы ради высокойполитики). В свете же её сомнительного результата (СССР, как и другие союзникиШтатов, не получил даже маленького участочка японской земли в управление, как это,похоже, предусматривалось; США стали единственным оккупантом японских островов)закономерно возникает вопрос: а не больше бы выиграл СССР от миссии посредника,если бы согласился на неё (тем более, что он, конечно, без единого выстрела получил быСахалин и как минимум половину Курил, а Япония наверняка ушла бы из Китая и Кореи)?Американцы, оправдываясь за применение атомных бомб, утверждали, что бомбыснизили военные потери в конце войны. Почему-то никто не задаётся вопросом, сколькожизней было бы сохранено, если бы Сталин всё-таки взял на себя миссию миротворца,посредничество между лагерем во главе с США и Японией...

Но, повторю, сам Рузвельт к этому кидалову был непричастен, поскольку уженаходился в могиле.

Внезапно вспыхнувшая дружба лидеров двух держав (впоследствии ставшихединственными сверхдержавами), конечно, не случайна, а исторически обусловлена. ИСталин, и Рузвельт практически одновременно провели в своих странах социалистическиекриптореволюции. Если Сталин провёл СССР от революционного глобализма черезвынужденный изоляционизм к великодержавному глобализму, то и Рузвельт вывел СШАиз загона изоляционизма в "мир, открытый настежь бешенству ветров".

С политикой изоляционизма, этого мышления "южан", Рузвельт покончилнавсегда (разве что небольшой изоляционистский акцент проявляется, когда к власти уних приходят республиканцы). Но, став у истоков американского глобализма,политической линии "северян", он, как это и случается с первопроходцами, встал на такуювысоту, к которой и близко не подступали его преемники (разве что Кеннеди пыталсяизобразить что-то в рузвельтовском духе).

Послерузвельтовский американский глобализм выродился, как известно, вполитику "большой дубинки", направленной на насаждение по миру "демократических" (вамериканском смысле) режимов. Для Рузвельта же политическое величие СоединённыхШтатов заключалось в другом: в миссии гаранта свободного взаимодействия великихдержав на пользу всему человечеству. Пожалуй, вряд ли чьи ещё политические идеалы (покрайней мере, в XX-м столетии) можно было обозначить известным принципом "единствов многообразии".

Линия Рузвельта закономерно оборвалась с его смертью: далёкие идеалыосновоположников обычно оказываются непонятны современникам, а политическиймаятник столь же закономерно резко качнулся в другую сторону. Но альтернативойрузвельтовскому курсу оказался не старый "южанский" изоляционизм, а уже нечтосовершенно чудовищное: "атлантическая солидарность" вкупе с "особыми отношениями"с Великобританией, фактически ревизующая американскую войну за независимость.(Адольф Гитлер, которому казалось, что противоестественней союза СССР с "западнымидемократиями" ничего быть не может, удивился бы, наверное, ещё больше, доведись емуузнать об "особых отношениях" двух англоязычных антагонистов.) Что ж, это обычнаяситуация: перевес в мускулах часто идёт за счёт ума. "Ум" в США (как и в России)сосредоточен преимущественно в кучке университетских интеллектуалов, осознающихсебя передовым авангардом "европейской цивилизации" (научную основу под подобноепонимание не так давно подложил Хантингтон, зачислив американцев и их европейскихантагонистов в одну "западную" цивилизацию). И вот здоровенный американский бык

послушно плетётся на поводке в интересах "атлантической" политики - советскиепропагандисты, прожужжавшие всем уши про "израильский хвост", якобы вертевший"американской собакой", здесь отдыхают.

Впрочем, думается, что крах американского "атлантизма" не за горами (преждевсего, поскольку США - и тихоокеанская держава тоже). Неизбежен, наверное, иосторожный дрейф Штатов в сторону России и Китая. По мере выхода Америки из-под"цыганского гипноза" её европейских лжесоюзников будет возрождаться и истинноглобалистская линия Рузвельта. Но реализовываться она, конечно, уже будет черезофициальные встречи лидеров и рутинную работу дипломатов. Тот восхитительный, незнающий ограничений полёт фантазии лидеров двух будущих сверхдержав, ещё неяснопрозревавших сквозь "магический кристалл" контуры будущего мира и с упоениемзанимавшихся его прорисовкой, конечно, так и останется единичным и неповторимымэпизодом.

"Что было - то было. И больше не будет" (В.Егоров).

ПРАВДАПРАВДАПРАВДАПРАВДАИИИИНЕПРАВДАНЕПРАВДАНЕПРАВДАНЕПРАВДА ГЕНЕРАЛАГЕНЕРАЛАГЕНЕРАЛАГЕНЕРАЛА ВЛАСОВАВЛАСОВАВЛАСОВАВЛАСОВА

Не буду, наверное, оригинален, если скажу, что тема измены генерала АндреяВласова и его перехода на службу врагу меня издавна интриговала. В самом деле, если быРусскую Освободительную Армию возглавил кто-то заурядный и никому не известный, толегко было бы поверить в легенду о "жалких отщепенцах", которых немцы с трудомнаскребли по сусекам. Кому что говорят имена, скажем, Трухина, получившего генерал-майора уже в окружении (если не вообще в плену), или тем более полковника Зверева. Исовсем другое дело - генерал Власов, человек, о котором ещё недавно слышал чуть ли некаждый, а главное - который своим участием в битве под Москвой, в самый критическиймомент для страны, не мог дать никакого повода для обвинения себя в шкурничестве илидвуличии.

Правда, рядом с Власовым мог оказаться другой герой Московской битвы - Лукин,вдобавок равный ему по званию. Но Твардовский замечательно точно сказал: "городасдают солдаты, генералы их берут". И дело здесь не в низости отцов-командиров, а впсихологии пропаганды вообще. Во время поражений и отступлений журналистыпредпочитают писать про героических артиллеристов Н-ского полка, про мужественныхлётчиков, отражающих натиск превосходящего противника, про пехотинцев, ценою жизнипреградившим путь танкам, - словом про всех тех, кому можно не задавать неудобныевопросы: почему и как это получилось, что "непобедимая и легендарная" вдруг отступает.Когда же настаёт череда побед, то тут сразу же на передний план выходит фигураТриумфатора-военачальника, сокровища из полководческой коллекции страны, благодарязамыслу которого коварный враг и потерпел своё неизбежное поражение.

Поэтому имя Лукина более-менее широко стало известно уже после войны, да и тоне в очень обширных кругах, тогда как о Власове говорили уже первой военной зимой идаже слагали частушки:

Говорили пушки басом,Гром военный грохотал,Генерал товарищ ВласовНемцу перцу задавал!

Так что объективно фигура Власова необычайно выгодна с точки зрениявраждебной СССР пропаганды. И, следовательно, вновь и вновь возникает задачапопытаться разобраться, почему это такой незаурядный военачальник вдруг оказался по

другую сторону баррикад. И даже в том, насколько он был таким выдающимсяполководцем, как про него иногда принято говорить.

***Последнее совершенно нелишне, поскольку антисоветской пропаганде, разумеется,

было выгодно представить Власова не просто как популярного генерала, но и каккрупнейшего советского военачальника, затмевавшего своими талантами всех прочих. Впротивовес этому пропаганда советская, понятное дело, старалась показать, что Власовбыл (простите за оксюморон) вполне "рядовым генералом", лишь случайнопромелькнувшим на небосклоне Московской битвы.

В каждом из лагерей есть свои тенденции - в зависимости от чувства меры исоциального заказа. Например, Стаднюк в "Исповеди сталиниста" старался внушить, чтоВласов, несомненно, был завербован немцами ещё у западной границы летом 41-го. (Мнедоводилось слышать версию, что вербовка произошла во время его службы советником вКитае. Оно и понятно: ведь и вскоре после смерти Иуды в кругу христиан сталипоявляться его "подлинные биографии", где он представал отцеубийцей, женившимся насобственной матери.) А Богомолов, полемизируя с защитником Власова Максимовым,напирал на то, что, приняв под начало 20-ю армию, тот сразу же на целых двадцать днейзаболел тяжёлым отитом и, стало быть, самое интересное в контрнаступлении подМосквой пропустил, провалявшись в госпитале. Причём говорилось о больномкомандующем, как о каком-то чуть ли не самостреле, хотя факт болезни никоим образомне компрометирует военачальника, равно как и ничего не говорит о его военных талантах.

В противоположном лагере примером идеологического радикализма могут служитьтак называемые "мемуары" Хрущёва (которые, конечно, никакие не мемуары, а простопродолжение войны против советского строя другими средствами), в которых Сталин,узнав о том, что в Красной Армии больше нет Власова, впал в отчаяние и чуть ли нерешил, что без него война проиграна. Но и бывший власовский подчинённый (не по РОА,а по 2-й Ударной) И.Левин в своём (довольно интересном) расследовании, помещённом вкнижке "Записки военного переводчика", не преминул поинтриговать читателя: "НаСолнечногорск наступала 20-я армия генерал-майора Власова. Справа от неё наступалаармия генерал-лейтенанта Рокоссовского, слева - армия генерал-лейтенанта Говорова.Два последних - будущие Маршалы Советского Союза. Но на тот момент, похоже,именно первый из них был ближе всех к маршальской звезде". Почему генерал-майорВласов был ближе к маршальскому званию, чем каждый из генерал-лейтенантов, одномуЛевину, наверное, известно.

Тем не менее, это весьма важный момент, позволяющий кое-что прояснить.***

Историки как-то пропускают мимо внимания феномен "малого звездопада 41-гогода". Очень многие из известных военачальников, например: Конев, Рокоссовский,Василевский, Говоров - быстро после начала войны получили повышения в званиях;Сталин, по-видимому, пытался стимулировать военные победы щедрой "раздачей слонов",в том числе и авансом. Скажем, Конев начал войну весьма неудачно. А Василевский, хотьи служил в Генштабе, вблизи "пункта раздачи" званий и наград, но в фаворе не был и кначалу войны имел из наград только орден Красной Звезды и юбилейную медальку "XXлет РККА". Но, тем не менее, оба благополучно получили по новой звезде на петлицы.

Власов же так и провоевал весь 41-й год генерал-майором. Возможно, сыграла рольего болезнь некстати, но в любом случае, если Рокоссовский с Говоровым вошли, таксказать, "в высшую лигу", получив по ордену Ленина, то Власов (вместе с Лелюшенко инекоторыми другими участниками битвы) оказался лишь в "первой лиге", получив толькоорден Красного Знамени. А главное, как я сказал, - он кончил 41-й год в том же звании,что и встретил, что по реалиям того времени было даже несколько неприлично.

Это к вопросу о "самом талантливом советском военачальнике того времени".Но в наступившем году удача решила улыбнуться и ему.

Я с некоторой настороженностью отношусь к дифирамбам, которые поётосвободителю Волоколамска Виктор Суворов в книге "Тень победы" (кстати, наудивление хорошей): по нему выходит, что Власов на Ламе и впервые применилоперативную маскировку войск, и разработал концепцию "артиллерийского наступления",и много чего ещё. Но в любом случае несомненно, что командарм-20 сумел показать себятам с самой лучшей стороны, за что вскоре и получил орден Ленина вместе сдолгожданным повышением в звании.

Тут надо заметить, что Сталин к тому времени, похоже, решил, что не всёгенералам масленица, должен быть и великий пост, и... прекратил звездопад; вплоть доосени 1942 г. Мне, например, известен только один случай присвоения генеральскогозвания: в мае Василевский, став начальником Генштаба, получил и генерал-полковника;прочим, видимо, надо было свои звёзды ещё заслужить. И последним перед этим "постом"оказался как раз "свежий кавалер и генерал-лейтенант" Власов, сумевший всё-такизаскочить в последний вагон.

Кроме того, он удостоился ещё аудиенции у Сталина и получил назначение сповышением: стал заместителем командующего Волховским фронтом, попав, такимобразом, в обойму, из которой, как правило, не выпадают.

Отныне всё зависело только от него.***

Увы, судьба тут же показала триумфатору, кто в доме хозяин.Волховским фронтом тогда командовал генерал армии Мерецков, которого Сталин,

демонстрируя своё знание русских реалий, называл "ярославским мужиком", хотяМерецков никакого отношения к ярославщине не имел: просто Сталин знал, чтоярославцы слыли самыми сметливыми из мужиков, и таким образом подчёркивал этокачество в Кирилле Афанасьевиче. Вот он-то и стал злым гением Власова.

Своим сметливым умом Мерецков быстро осознал, что такой перспективныйзаместитель ему совершенно ни к чему, и было бы здорово от него как-нибудь избавиться.Или хотя бы задвинуть его подальше.

Избавиться в прямом смысле было нельзя, а вот задвинуть очень даже быловозможно. Как раз тогда в лесах и болотах завязла бодро начавшая наступление, но так жескоро попавшая в окружение 2-я Ударная армия, командующий которой вдобавок заболели был только что вывезен на Большую землю. Вот Мерецков и предложил с невиннымвидом Власову слетать в расположение окруженцев и лично выяснить там обстановку.

А когда тот вместе с осиротевшим командованием ударноармейцев сталдокладывать ему обстановку, он поинтересовался, кого бы стоило назначить новымкомандармом. Штабные - то ли по простоте душевной, то ли чувствуя тайное желаниеначальства, дружно высказались за Власова. Тот нисколько не обрадовался от такогооказанного ему высокого доверия и попытался предложить кого-то ещё, но Мерецков ужеухватился за ситуацию и постановил: командующим Второй Ударной посовместительству будет заместитель командующего фронтом Власов!

Такое опереточное совместительство, разумеется, не давало новому командармуникаких преимуществ, а было чистым издевательством. Мерецков же, блистательноразыграв "аппаратную трёхходовку", мог немного расслабиться.

***Начались окруженческие будни.Новый командарм, понятное дело, ни в малейшей степени не был виноват в

бездарном (но, к сожалению, вполне типичном для того времени) провале Любаньскойоперации, кульминацией которого стал разгром 2-й Ударной. Равно как и вряд ли ктоугодно на его месте мог сделать что-то, сколь бы ни был он "близок к маршальскойзвезде".

Нельзя сказать, что командование фронта ничего не предпринимало для спасенияокружённых: несколько соседних армий отчаянно пытались пробить брешь в немецком

кольце. Только вот результатом таких "спасательных операций" стало окружение не тодвух, не то даже трёх армий и их гибель!

Сам Власов, если верить свидетельству очевидца, опубликованному в "Новойгазете", бодро заверял по радио т.Сталина, что помощи не нужно и что он справитсясвоими силами. Одновременно (если верить тем же свидетельствам) он отказалсяэвакуироваться на Большую землю, заявив, что разделит судьбу со своими подчинёнными(была тогда такая несколько неприглядная практика: эвакуировать перспективныхгенералов, бросая на произвол судьбы подчинённых, которых они же и загнали в котлы икоторых Ставка, посылая за Военными Советами эвакосамолёты, обязывала "до концаисполнить свой долг" в совершенно безнадёжной обстановке).

И желание благородного командарма быстро осуществилось. Армия, естественно,таяла с каждым днём, всё больше теряла боеспособность, а в конце концов былаокончательно разгромлена. Личному составу оставалось только выходить из окруженияразрозненными группами. С одной из таких групп и пошёл на Большую землюкомандарм-2 Власов.

Но не дошёл. Оказавшись вместо этого в плену.Тут-то и началась удивившая всех метаморфоза: защитник Москвы и герой

Мясного Бора очень быстро начал, как говорится, "сотрудничать со следствием", вскорестав одним из оплотов российского коллаборационизма.

***Исследователи "феномена Власова" почему-то упорно проходят мимо факта его

пребывания перед войной в Китае советником при Чан Кайши.Советская историография упоминает об этом скороговоркой, напирая на "пьянство

и моральное разложение" Власова, из-за которого он якобы и был отозван (хотя я личносомневаюсь, что он чем-то так уж выделялся на общем фоне; по крайней мере, не оченьверю, что пребывавший там позже в том же качестве Чуйков вёл себя как пай-мальчик).

А этот факт, несомненно, весьма существенен, поскольку Андрею Андреевичудовелось повидать во время своей миссии немало.

Он видел отчаянное сопротивление китайцев, массовый героизм солдат -невиданный, наверное, до начала нашей Отечественной войны. Сопротивление отчаянноеи... в общем-то, бесполезное: слишком несравнимы были как вооружение, так и выучкавоюющих армий. Вот какое свидетельство оставил очевидец японо-китайской войныУстрялов в 1932 году: "Громадное большинство солдат было охвачено заправскойвоинской отвагой, - такова сила ненависти к наследственному врагу. В боях многиекитайские части держали себя отменно, - рассказывают, например, что онисобственными телами преграждали дорогу танку, давившему их, как муравьев. Воля кборьбе среди китайцев была и есть, - но, разумеется, шансов военной победы нет ни вмалейшей степени. Было смешно и жалко видеть эти первобытные серые толпы,выступающие против современной армии!" Ко времени Власова-советника ситуациярадикально вряд ли изменилась. Плюс ещё засевшие где-то в горах коммунисты,тревожащие оккупантов лишь для вида и копящие силы для борьбы с китайскимипатриотами ради своих идеологических химер вместо того, чтобы оставить разногласия идать общий отпор врагу...

Нетрудно догадаться, какие ассоциации невольно возникали в голове Власова,когда он видел такие же отчаянные попытки красноармейцев как-то остановить немецкиеколонны бесконечными и малоэффективными атаками или полукустарными бутылками сгорючей смесью. Советские "китайцы" были так же достойны восхищения и... так же побольшому счёту обречены, как и их дальневосточные собратья по несчастью. Впрочем, икурировавший Власова в плену Штрик-Штрикфельд свидетельствует, что незадачливыйсоветский командарм в разговорах ссылался на китайский пример.

Ну, хорошо, - вероятно, думал Власов, - Красная Армия смогла, используя факторзимы, нанести вермахту поражение. Но фактор кончился, и началось опять избиение

младенцев. Погибла в окружении 33-я армия Ефремова, разгромлена 2-я Ударная. И этоещё начало. Посмотрите реально на вещи, на тех, кто нам противостоит - очевидно, что залето - осень вермахт осуществит ещё с добрый десяток таких разгромов. Хорошо,допустим, что зимой Красная Армия ещё раз сможет перейти в контрнаступление где-нибудь под Сталинградом. А дальше? Дальше - опять бесконечные неудачи 43-го. Врезультате после чудовищных потерь и лишений русская армия всё равно будет оттесненаза Волгу. Сопротивление и там будет продолжаться; скажем, Сталин переедет куда-нибудь на Урал, а отколовшиеся от него коммунистические ортодоксы, например, сМаленковым во главе оснуют ещё один центр сопротивления - допустим, на Алтае (какМао Цзэдун в Яньани). Ну и что? Дадут эти арьергардные бои России что-нибудь какгосударству и русским как нации? Взаимное истребление двух народов разве чтопослужит на руку кому-то третьему...

Нет, надо идти другим путём. Да, войнавойнавойнавойна проигранапроигранапроигранапроиграна, это надо признать. И теперьшансы остаться в сфере политики и воздействовать на судьбы народов имеют не те, кто,уйдя в тайгу, будет фанатично отстреливаться, а тот, кто сможет заявить о себе там, гдебудет вершиться История, т.е. в Европейской России.

Вот потому надо начать собирать разрозненные контингенты русских пленных вединый кулак. После победы вермахту сразу будет не до разборок в России: надо будетготовиться к войне за Британию. Значит, Германии нужен надёжный тыл на Востоке. Вотмы его и обеспечим: лояльность в обмен на вассальную независимость. Говорят, у немцевразработан план "Ост"? Вот для того, чтобы он не реализовался, мы и будем работать.

В общем, как в известной комедии: "Они захотят получить свой груз, предложатмне выкуп, а я ещё поторгуюсь!" ("Не думаю", - сказал на это не столь наивныймилиционер.)

"Ну, а в личном и обывательском аспекте я сохраняю неповрежденнымивсегдашние свои японофильские симпатии: хороший народ!" - неожиданно закончил своюсочувственную прокитайскую тираду Устрялов. Мог ли так же думать Власов (поотношению к немцам, конечно)? Судя по его очень быстрому переходу на сторонупротивника, вполне. Да и внимательное, непредвзятое изучение противника с неизбежнымпризнанием его великолепных боевых качеств, дисциплины, стойкости, уверенности впобеде, тоже могло "в личном и обывательском аспекте" закономерно привести копределённому выводу: всё-таки "хороший народ"!

***Если кто-то скажет по поводу таких размышлений Власова, что это рассуждения

шкурника, паникёра, труса, пораженца и прирождённого предателя, то он будет глубоконеправ.

Потому что, к великому сожалению, пессимистические оценки ситуации Власовымбыли взяты вовсе не с потолка. А являются примером весьма трезвого расчёта.

Советская пропаганда вообще-то очень не любила привлекать внимание к 1942году. И это понятно: похвастаться там было особенно нечем, а на "неожиданноенападение" уже не сошлёшься.

Отбив изрядно замёрзшего врага от стен Москвы, Красная Армия, как толькосошёл снег, прочно забуксовала.

На Западном фронте, как было сказано, погибла целая армия. На Волховском -вообще несколько. Чудовищно нелепо кончилась попытка контрнаступления в Крыму.

А ведь год ещё даже не перевалил через половину. Впереди будут Харьковскаякатастрофа и трагическое падение Севастополя. Паническое бегство всего, что можетдвигаться, к Кавказскому хребту, где бегущие колонны и найдут свой конец. Плюс ещёпровал десантной операции под Вязьмой и бесконечные и безрезультатные бои подРжевом.

Практически весь 42-й год Красную Армию били, били и били. Она пыталасьогрызаться, пыталась даже наступать, но бойцов давили, как муравьёв, в неимоверных

количествах.И что прикажете думать в этой ситуации о перспективах?Подтверждением того, что власовский анализ был не так глуп, служит и поведение

другого героя Московской битвы - Лукина, который в ходе лагерных разговоров сдоводами бывшего коллеги в общем-то согласился, отказавшись только принять егопрограмму действий, посчитав её наивной и не вполне серьёзной.

***У Власова был двойник среди немцев. Я имею в виду, конечно, фон Паулюса.Оба незаурядные военачальники, ценимые их главнокомандующими. Оба попали в

плен после безнадёжного окружения, исчерпав все возможности.Паулюс, правда, в отличие от Власова, не сразу перешёл на сторону противника,

зато он, фельдмаршал, демонстративно отказался застрелиться, что было откровеннымплевком в сторону некогда обожаемого фюрера. И в "Свободной Германии" (так сказать,по аналогии с власовским КОНР, "Комитете по освобождению народа Германии") он незанимал руководящих постов, но всё равно званием существенно превосходил Власова,так что сам факт его вхождения в антигитлеровское движение уже был грандиознымуспехом его новых хозяев.

В общем и целом спаситель Москвы Власов и покоритель Парижа Паулюс быликак бы зеркальными отражениями друг друга и бриллиантами в пропагандистских войнахкаждой из сторон.

Оценка ситуации Паулюсом отчасти известна. ВойнаВойнаВойнаВойна былабылабылабыла,,,, несомненнонесомненнонесомненнонесомненно,,,,проигранапроигранапроигранапроиграна, и Гитлер, продолжавший сопротивление, выглядел опасным маньяком.Быстро оказалось, что ещё вчера непогрешимый вождь "не тянет", что вместополководческого дарования у него просто хорошая память и т.п. (что было, конечно,полной ерундой). А главное - продолжая бессмысленную борьбу, он губит нацию, губитмолодёжь, истребляет лучшие силы народа...

Об остальном Паулюс, надо думать, помалкивал, но можно без особой натяжкипредположить очевидный ход мыслей. Раз Германии суждено быть побеждённой, то унемцев-патриотов остаётся один шанс: стать просоветской оккупационнойадминистрацией, чтобы хотя бы не эти варвары напрямую начали править такимкультурным, но несчастным и многострадальным немецким народом... А если повезёт, ивойна развернётся уже между победителями, то можно вообще попробовать выторговатьнезависимое, нейтральное и демократическое немецкое государство!

***Самое забавное, что оба "генерал-аналитика" рассуждали... правильно. Точнее,

правдоподобно. Но верным оказался анализ лишь одного (понятно, думаю, кого).Самый безупречный на вид анализ может оказаться неверным при столкновении с

жизнью. Скажем, Сталин, утверждая, что Германия потерпит поражение уже в 1942 г.,рассуждал вполне правильно: фронт немцев развалился, а резервов Гитлер непредусмотрел. Значит, ряд мощных ударов по германской армии на всех фронтам быстропоставит точку в войне.

Вполне правдоподобные и профессиональные рассуждения (над которыми можетсмеяться только невежественный идиот). Но... они рассыпались в столкновении с жизнью.Гитлер не только не подумал капитулировать, не только сумел перейти вконтрнаступление, но и прямо в ходе войны стал перестраивать германскую экономикудля затяжной войны, что было невероятным. Как ему это удалось? А вот в этом-то ипроявляется степень величия и талант национального лидера...

Жизненные впечатления часто бывают обманчивыми. Например, одна фронтоваяразведчица вспоминала, как в самые напряжённые дни обороны Москвы их группупослали на задание. Они поднялись на пригорок и увидели, как по зимней дороге отгоризонта до горизонта прёт гигантская колонна немцев. И у неё возникло тогда горькоеощущение, что нет, ничем эту силищу не остановить...

А было это в конце ноября - за какие-то пару недель до того, как эта силища впанике побежит, оставляя оружие, амуницию и города.

Пессимистические ощущения не подвели Паулюса: Германия действительно войнуначала безнадёжно проигрывать. И никакие усилия фюрера не могли этому помешать.

А вот Красная Армия всего через какой-то год после Любаньской и другихкатастроф вместо того, чтобы продолжать играть в дурную бесконечность, началастремительно догонять по боеспособности своего противника, который в свою очередьначал безостановочно отступать. (Равно как именно "нехорошие" китайские коммунистысвоей победой похоронили планы порабощения и расчленения своей страны.) И те, кто,как Власов, полагали, что "ничем эту силищу не остановить", оказались глубоко неправы.

Впрочем, быть осторожнее в пессимистических прогнозах чуткого наблюдателямог бы заставить ход недавней Зимней войны, которая в общих чертах воспроизвелабудущую великую войну, только в малом масштабе. Красная Армия, начав её позорнымнеожиданным провалом, скоро перестроилась и так же неожиданно победоноснозавершила. (Не могу не процитировать здесь того же В.Суворова: "Война завершиласьблистательной победой Красной Армии: никто в мире в таких снегах, на такомморозе, на практически непроходимой местности не штурмовал столь мощныхукреплений. Такое было по силам только Красной Армии".) Ну а то, что международныенедоброжелатели поспешили не заметить успех перестройки Красной Армии, это, какговорится, их трудности: годом позже они крепко обожгутся на своей предвзятости,разводя руками - как это, как это, такой невиданный феномен...

***К счастью, благоговение перед мощью противника было не единственной тогда

линией поведения.Получилось так, что 2-я Ударная армия, положив начало крупнейшему

предательству Великой Отечественной, дала и пример редкостного героизма.Подлинным героем тогда стал член Военного совета армии дивизионный комиссар

Зуев. Он не только смог выйти к своим, но и совершил после этого несколько(!) ходок залинию фронта, разыскивая окруженцев и выводя, выводя их. Во время одного из такихпоходов он погиб в бою. (К сожалению, имя этого замечательного человека мало известно- у нас, во-первых, не хотели лишний раз произносить название армии, связанной с такимграндиозным скандалом, а, во-вторых, не очень приятными были и обстоятельства егогибели - он вышел на местных жителей, которые, увидев советского комиссара,быстренько рванули к стоявшим поблизости немецким часовым, вопя: "Господин зольдат!Господин зольдат!" Что показывает распространённость на тот момент уверенности, чтонемецкая власть - всерьёз и надолго, а власть советская благополучно лопнула.)

А мораль тут простая: в трагических обстоятельствах решающее значение частоимеет не способность к глубокой аналитике, а нерассуждающий фанатизм и безогляднаявера в победу. Или, как говорил один персонаж фильма "Щит и меч", "в наше время одинмальчишка с фаустпатроном ценнее сотни мудрецов, предсказывающих гибель империи".Правда, сказал это эсэсовец, но сказал всё равно правильно.

И великий перелом, начавшийся в Сталинграде и закончившийся под Курском, не снеба упал: его подготовили тысячи таких зуевых, не тративших времени на оценкуперспектив победы и метафизические прения. И которым, чуть перефразируягайдаровский "Р.В.С.", много раздумывать было некогда, "потому что здорово у них тогдагнулся главный фронт".

***Пожалуй, лично для меня сейчас особенной "загадки Власова" нет. Теперь вроде

как понятно, что и почему.Так какое же заключение можно сделать из этой истории?Самое главное - что большинство людей объективно принадлежит к типу болота.Часто этот тип упрощённо представляют как пассивный, состоящий из людей

безынициативных, а то и вообще из прирождённых саботажников и дезертиров. На дележе всё сложнее. Такие люди нередко бывают очень даже инициативными и незаурядными.И талантливыми. Но вот идейной стойкости им не хватает; так или иначе они стараютсяподсознательно подстроиться под обстановку. Хорошо кто-то сказал о таком типе:

"Существует многочисленная категория людей, которые не совершают дурныепоступки не потому, что им не позволяет совесть, а просто внешние (или иные)обстоятельства не подталкивают их на это.

Если бы И.В. Сталин не послал генерала Власова командовать 2-й Ударной армией,как знать, может быть, в конце войны СССР - в его лице - имел бы на одного МаршалаСоветского Союза больше... А так... Не было у Власова внутреннего стержня,обстоятельства подтолкнули, и получился не Карбышев, а Власов".

Рискну даже предположить, что часть бойцов РОА (особенно в первых призывах)испытывала сожаление от того, что большевистский эксперимент так быстро провалился.Но - жизнь продолжается, а служить надо не режиму, а России (кстати, универсальнаяотмазка власовцев всех времён и народов). После этого читателя, наверное, не удивитфакт, что во власовской армии служили и... несколько Героев Советского Союза! Если быэтого не скрывали, то и спекуляций вокруг фигуры самого главы РОА было бы меньше.

И на какие политические рассуждения может навести факт существования русскойармии на службе у немцев? А ни на какие.

Что может сказать тот факт, что практически вся Франция, кроме кучкидиссидентов с де Голлем во главе, подчинилась Гитлеру (о чём сами французы почему-тостараются не вспоминать)? Или тот, что те же немцы, так замечательно показавшие себяна фронте, к сотрудничеству с оккупантами оказались способными, как никто? (Равно каки избитый тезис о "русских, воевавших против русских", применительно к РОАоказывается во многом штампом: на фронт её части были брошены, что называется, впоследний час, когда Красная Армия стояла уже на Одере.)

Всё это просто политические спекуляции врагов. И то, что анализ руководящегосостава РОА не выявляет в его составе никаких закономерностей (там оказались собраныв равной степени буквально все социальные слои), дополнительно подтверждает то, чтофеномен власовщины не социальный, а психологический.

Если что-то и можно сказать по всей этой истории, то разве то, что мы в очереднойраз стали жертвой пропаганды. Нет, пропаганда вещь хорошая, но у всего имеется иоборотная сторона. Нам внушали, что "весь советский народ, как один, встал на защиту...".А весь народ, как один, никогда не встаёт - это штамп. И неудачи Красной Армии в началевойны совершенно закономерно вызвали массовое разочарование и даже предательство(откуда все эти драконовские приказы, в частности, о военнопленных). Более того, то, чтозначительный контингент населения всё-таки удалось удержать в русле сопротивления,можно поставить советским идеологическим работникам в большую заслугу - "болото"было насколько можно сорганизовано и превращено в монолит.

Не раздувался бы миф о поголовном сопротивлении врагу - не было бы такогоажиотажа и вокруг коллаборационистов. А так - смотрите, дескать, даже сам Власоврешил уйти от большевиков...

Короче, чтобы правильно оценивать ситуацию, надо освободиться от влиянияпропагандистских штампов и больше принимать во внимание психологию реальногочеловека. И относится это, разумеется, не только к делам давно минувших военных дней.

МАРШАЛМАРШАЛМАРШАЛМАРШАЛЖУКОВЖУКОВЖУКОВЖУКОВОпытОпытОпытОпыт диагнозадиагнозадиагнозадиагноза

1939 год. Япония проводит разведку боем в северном направлении. Японские

войска вторглись на монгольскую территорию в районе Халхин-Гола.Необходимо было эту вылазку пресечь. В идеале пресечь надо было мощным

ударом довольно незначительных сил; дескать, попробуйте справиться с нашим меньшимбратом, а уж потом намеревайтесь тягаться с большим...

Была создана фронтовая группа во главе с командармом 2 ранга Штерном, а дляотражения собственно агрессии - армейская группа. Её поручили возглавитьмалоизвестному, но активному комдиву Жукову, которого по прибытии на местопроизвели в комкоры.

Дальний Восток ещё осваивался, он был отдалённым театром военных действий.Как водится, стали собирать с бору по сосенке войска, зачастую призывая едва обученныйзапас. Например, именно Халхин-гол стал первым после гражданской войны конфликтом,где с боля боя бежала целая "пролетарская" дивизия.

Незнакомая пустыня без ориентиров. Плохие карты или отсутствие их. Зачастуюнеподготовленные случайные войска. Бездорожье. Оторванность от баз снабжения...

В рукаве у Жукова козырь: танковая бригада.И вот в этой-то обстановке неясности и покинутости, когда сама отдалённость от

основных сил должна заставлять держаться за резервы, командующий армейскойгруппой... ходит с козыря - бросает во встречный бой бригаду танкистов. И она в том поюпочти полностью гибнет. Короче, перестаёт существовать как соединение.

***На Халхин-Голе ЖуковЖуковЖуковЖуков поступилпоступилпоступилпоступил,,,, каккаккаккак сумасшедшийсумасшедшийсумасшедшийсумасшедший. Но это безумие себя

оправдало: японцы споткнулись и... перешли к обороне.Через некоторое время они были разгромлены.

***Здесь сразу можно увидеть определяющую черту Жукова. ОнОнОнОн былбылбылбыл способенспособенспособенспособен

толькотолькотолькотолько кккк конкретномуконкретномуконкретномуконкретному,,,, сиюминутномусиюминутномусиюминутномусиюминутному мышлениюмышлениюмышлениюмышлению.... Ситуация здесь и сейчас. А невитать в стратегических эмпиреях, как, скажем, Тухачевский, с досадой отрываясь наобыденность.

Из этого следует простой вывод: ЖуковЖуковЖуковЖуков попопопо характерухарактерухарактерухарактеру мышлениямышлениямышлениямышления нененене могмогмогмог бытьбытьбытьбытьстратегомстратегомстратегомстратегом. Зато вплоть до оперативного уровня он был великолепен.

Академик Георгий Арбатов (служивший в войну в реактивной артиллерии) как-тоутверждал, будто в самих "Катюшах" никакого такого секрета не было; советское ноу-хаубыло в искусстве массированного применения реактивных миномётов по площадям,которого немцы так и не смогли освоить. Потому-то "Катюши" и были таким грозныморужием.

Не знаю, как насчёт "Катюш", а в отношении Жукова аналогичное утверждениебыло бы очень точным. Один талант у него, несомненно, присутствовал: умениеконцентрировать ресурсы. Вряд ли у кого был такой же высокий КПД в плане ихиспользования. Даже у талантливых военачальников ресурсы часто незаметнорасползались между пальцев. Жуков же, если ударял, то всегда целым кулаком.

Очень важное достоинство. Хотя "великого полководца" из одного этого ещё неполучится.

Конечно, за войну Жуков приобрёл огромный опыт и стал неплохо разбираться и встратегии. Но не более того.

***Если безусловная заслуга Жукова в срыве триумфального японского наступления

очевидна, то вот насчёт дальнейшего у меня есть большие сомнения. Более того, скажуопределённо: решительно не верю в то, что Жуков смог подготовить и осуществить такуютонкую операцию по окружению противника. Не его почерк. Перефразируя Пушкина, "онбыл слишком глуп для ремесла такого".

Претендентами на роль отцов халхин-голской победы могут бытьнепосредственный начальник Жукова Штерн, его заместитель Потапов и представитель

Центра Воронов. Штерн вскоре был арестован, Потапов в войну попал в плен; обаоказались вычеркнутыми из истории. Один только Воронов в 60-е попытался оспоритьавторство Жукова, но ему быстро заткнули рот.

***И Халхин-Гол, и Финляндия, и Великая Отечественная строились по одному

сценарию: паника и постыдная неразбериха вначале; стабилизация; резкая перестройка ипобеда. Разумеется, в Отечественной войне эта модель была неизмеримо большей помасштабу.

Халхин-голским событиям повезло, а финской войне нет. Дело было, видимо, вгеографии: до монгольских степей независимым журналистам ещё надо было добраться, аФинляндия была под боком. Поэтому первоначальный разгром красноармейских частей вмонгольских степях удалось скрыть от населения СССР и мировой общественности. Затопотом победа СССР над Японией была продемонстрирована вполне убедительно.

Постыдная пробуксовска Красной Армии в Зимней (!) войне сразу же сталадостоянием гласности, скрыть её оказалось невозможным. В обстановке всеобщеголикования от того, что Красный Голиаф оказался колоссом на глиняных ногах, мало ктопожелал обратить внимание на то, с какой быстротой РККА перестроилась и, перейдя крешительным действиям, всё-таки взяла неприступную линию Маннергейма. Этанедооценка организационной гибкости СССР потом дорого обойдётся его врагам.

Но в Кремле оценили творцов переломов. Решив, что тандем Ворошилов-Шапошников подлежит замене, наркомом обороны сделали героя Финляндии Тимошенко,а начальником Генштаба - героя Халхин-Гола Жукова.

***Это вообще скверная практика - путать командные и штабные должности

(германские историки пытаются, например, даже доказать, что катастрофа подСталинградом произошла ещё и из-за того, что штабист фон Паулюс в роликомандующего слишком долго оценивал возможности прорыва, тогда как кадровыйкомандир принял бы решение быстрее). В случае с Жуковым это был вообще атас: уж кто-кто, а Жукова представить за бумажками - всё равно, что Пугачёва - начштаба.

Неудивительно, что, поболтавшись в этой должности несколько месяцев, он сначалом войны был с позором изгнан на фронт и больше никогда штабов не возглавлял.

***В первом своём подвиге в войну - под Ельней - Жуков показал ещё одну свою

особенность: упёртостьупёртостьупёртостьупёртость. Словно цепной пёс, он фанатично шёл к цели, часто не лучшимпутём, но не обращая внимания на субъективные и объективные обстоятельства, нерефлексируя, не сомневаясь, и главное - заставляя всех других подстраиваться под себя.

Без этого маленькая победа под Ельней ничего особенного собой не представилабы; были у Красной Армии и в 41-м локальные победы. Но здесь было другое, чего ещё небыло нигде: генерал был послан одержать победу и... одержал. Пусть неуклюже, пустьнемцы больше сами отступили перед этим русским идиотом, чтобы не класть попустусолдат, но - одержал.

***Под Ельней Жуков доверие оправдал полностью. И заслужил того, чтобы его

послали в следующую критическую точку: в Ленинград.Город вообще-то отстоял Ворошилов: если бы не он, Жукову там делать было бы

нечего. Но ни он сам, ни Ставка в точности ещё не знали, что немецкий план взятияЛенинграда с ходу провалился. Не говоря уж о том, что Сталин к бывшему наркому сталотноситься с предубеждением, считая его слабым военачальником.

Как раз одновременно с принятием дел Жуковым группа армий "Север" получиладирективу о переходе от наступления к осаде.

"Сама судьба хранила этого сытого жулика". Эту фразу Ильфа и Петрова частоприходится вспоминать, когда исследуешь жизненный путь Жукова. Прибыл в Ленинград

и... наступление, как по мановению волшебной палочки, остановилось.Ну, разве это не чудо? Разве там, где Жуков, не... если не победа, то зерно победы?!А если бы Сталин был с самого начала поумнее и не поставил генерала армии

Жукова париться в Генштабе, а... назначил бы его на Западный Особый Военный Округ?Вместо генерала армии Павлова (который талантами был сравним с Жуковым)? А, чтотогда?

Поднимая Жукова и опуская Ворошилова, любят вспоминать, что маршал ездил попередовым и лично поднимал бойцов в атаку. Хи-хи, кавалерист... (Кстати, Жуков тожебыл кавалеристом.)

А между тем, вступивший в должность командующего Ленинградским фронтомЖуков, взъярясь на подчинённых, по его мнению, трусливо отсиживавшихся в тылу, водном из приказов заставил командиров дивизий лично возглавлять атаки своих бойцов!

Вот таково было общее мышление 41-го года.***

Ещё любят рассказывать байку про то, что запаниковавшие Ворошилов соЖдановым приказали заминировать город, а храбрый Жуков объявил, что Ленинградсдавать не будут и приказал всё разминировать.

Психологически возможно: этот фрукт любил эффектность.Административно сомнительно: город минировал кто-то из заместителей наркома

внутренних дел, и Жуков просто не мог лезть в его дела. Возможно, он всего лишьприказал разминировать корабли Балтфлота. Став на ту же стезю авантюризма, что и вмонгольских степях с танками.

Но главное - через много лет выяснилось, что и Москву точно так же заминироваличуть позже, когда враг подошёл и к ней! И ничего - не сдали. Так и отстоялизаминированный город.

***Стиль жуковского руководства хорошо чувствуется по документам Московской

битвы.Приказы других командующих вялы и неопределённы. Причина - стремление

соблюсти воинский устав. А тот предписывает, чтобы исполнитель понимал задачу на двауровня выше своего (т.е. ротный командир должен представлять задачу полка и т.д.). Нокак представишь задачу, когда её в сложившейся неразберихе не очень-то представляет итот, кто приказ отдаёт?!

Вот и выходили из-под перьев писарей всякие разные "войскам занять позицию... э-э-э... с целью... э-э-э... обеспечения... э-э-э..."

А когда на сцене театра военных действий появляется Жуков, то стиль приказовстановится совсем другим: "Занять позицию". "Держаться". "Организовать оборону".(Плюс такие: "Поставить *** на 20-ю дивизию. Командира 20-й немедленно арестовать ирасстрелять перед строем за отход без приказа".) Без всяких там "э-э-э".

Всё было просто: новый комфронтом не любил попусту размышлять о ситуации;его стихия была - конкретное действие. Вот отсюда и получались все эти грозные огрызкив виде "организовать оборону - стоять насмерть".

Он и сам наверняка не мог точно сказать, зачем - в смысле глобальногостратегического плана, которого не было. (В каком-то смысле ситуация под Москвойпоставила Жукова в положение талантливого партизанского командира.) Нопарадоксальным образом именно эти бессвязные обрывки должны были успокоить ивдохновить подчинённых своей категоричностью и недвусмысленностью: наконец-тоначальство определилось и точно знает, что и кому делать.

***Московская битва - подлинный звёздный час Жукова.Здесь он сыграл в точном соответствии со своими возможностями и был в своей

стихии: стратегия, сводящаяся во многом к сумме разрозненных тактик, безоглядное

желание победить вопреки всему, воля и властность.К сожалению, Московской битвой война не закончилась...

***Уже наступательный период Московской битвы показал заурядность Жукова как

полководца: разрозненные расходящиеся удары, в конце концов, увязшие в весеннейраспутице, бездарная потеря 33-й армии...

Это была уже не его стихия.***

Когда обстановка на Дону стала напоминать московскую годом раньше, Сталинпослал под Сталинград Жукова, наделив его невероятными полномочиями заместителяВерховного Главнокомандующего. Видимо, Верховный полагал, что совершить чудо наВолге способен тот, кто совершил полгода назад чудо под Москвой.

Под Сталинградом Жуков мало чего добился. Контратаки не имели успеха, а самыйнапряжённый период битвы - бои в городе - он провёл под Ржевом, готовя врагу сюрприз:операцию "Марс". (Сталинградским Жуковым пришлось стать Чуйкову.)

Увы, мало кто слышал про неё. Причина тривиальна: положив массу народу,"маршал победы" ровным счётом ничего не добился, дав разве что повод Твардовскомунаписать своё знаменитое и отнюдь не триумфальное стихотворение.

Возможно, есть и простое психологическое объяснение маниакальномужуковскому желанию овладеть Ржевом.

Этот город оказался одним из орешков, о которых разбилось советскоеконтрнаступление под Москвой. Целых два года под Ржевом перемалывались советскиечасти; он воистину стал Верденом советско-германского фронта.

И Жукову запало в голову: вот бы этот проклятый Ржев взять. Запало доманиакальности. До того, что телом был под Сталинградом, а мысленно - под Ржевом.

И когда появилась возможность, во время разработки сталинградскогоконтрнаступления, он первым делом предложил всё-таки "добить" этот проклятыйнемецкий орешек. Так сказать, "ну теперь держись, пехотный капитан". И сам возглавилпредполагавшийся триумфальным поход.

***Однако в ходе боёв под Сталинградом случился один психологически

показательный эпизод.Жуков непременно хотел контратаковать эффектно, с музыкой. И приказал вести

атаки под свет прожекторов. С одновременным привлечением авиации.Опыт не удался: прожектора зажгли днём, их свет потонул в степной пыли, а

авиация, как часто случалось... ударила по своим.Этот эпизод приоткрывает завесу над одним свойством жуковской психики:

приверженностью к катастрофичности.Весь это балаган с прожекторами можно назвать пародией на Гитлера. Именно

светя прожекторами, так сказать, церемониальным пролётом германская авиация летелабомбить советские города утром 22 июня. Только вот отбомбилась она точно и не посвоим.

Надо отдать Жукову должное: он, похоже, как никто чувствовал стиль Верховногоглавнокомандующего армией противника: его глобализм и художественность - и старалсяих воспроизвести. Умения действовать согласованно в стратегическом масштабе КраснаяАрмия (и конкретно Жуков) достигла к 1944 году, а вот вместо гитлеровского артистизмау Жукова всё больше получалась дешёвая эффектность.

***Как-то мало привлекается внимание к тому факту, что в 1943 г. Жуков побывал

командующим 1-м Украинским фронтом. Ну, был и был. Фронт благополучно потихонькунаступал вместе с другими - ничего сверхъестественного от руководства им Жуковым неслучилось.

Можно с уверенностью сказать, что где-то начиная с 1943 года по-настоящемуполководческая звезда Жукова начала закатываться, хотя формально она поднималась всёвыше и выше.

Вообще-то у него в войну был двойник: Мехлис. Тоже весьма специфическаяличность со странностями. Об этом не принято писать, но, несомненно, в начале войны оночень много сделал для выправления дел на фронтах. И сколько бы ни рассказывали о егожестокости и самодурстве, в обстановке 41-го года это всё равно было благом: ведьвстретить в тылу Мехлиса было часто гораздо хуже, чем противника на передовой...

Так Мехлис геройствовал до лета 1942 года, пока не провалил Керченскуюоперацию. Стало ясно, что время "представителей ставки с наганами" прошло. Ксожалению, это понимание не коснулось Жукова.

В основном он выполнял обязанности представителя Ставки на фронтах, какВасилевский, Тимошенко или Ворошилов. Координировал силы, участвовавшие воперациях, но - в отличие от других представителей - играл ещё роль заградотряда длягенералов. Заботливый Сталин генералами не разбрасывался, чрезмерно их не щунял, авот перед непредсказуемым полудурком с пудовыми кулаками, которые он мог пустить вдело даже в отношении командующих, те робели и трепетали. Ослушаться Жукова,схитрить, отсидеться за спиной соседа, ссылаясь на "объективные обстоятельства", малокто решался. В результате появления свирепого представителя операции развивалисьмаксимально по плану вне зависимости от "обстоятельств", каких бы жертв это ни стоило.

К сожалению, Сталин даже к концу войны не понял, что пик успеха Жукова позади,что генералы постепенно научились воевать без погонялок. В его глазах его единственныйзаместитель был величайшим полководцев всех времён и народов, хотя на деле он былвсего лишь его глазами, ушами и кулаками в Действующей армии.

Когда Жуков попросился брать Берлин, Сталин освободил его от обязанностейзаместителя Верховного. Но... постеснялся сообщить это обидчивому маршалу, которыйтак об этом и не узнал! (Прямо брежневские порядки!)

Оглядываясь назад, видно, что оптимальным поведением в отношении Жуковабыло бы - потихоньку с середины войны начать отодвигать его на задний план, дать,конечно, пройти в общих колоннах на Параде Победы, а потом... тут же посадить. Лет на25.

Увы, Сталин оказался не так дальновиден, как ему приписывают. Вместопостановки на место малограмотного недоумка, возомнившего себя архистратигом, оннаградил его третьей Звездой Героя, единственного среди генералов, тем самым как быуказав на его особый статус среди военачальников.

***Про Берлинскую операцию можно сказать, что Жуков её... провалил, показав всю

свою стратегическую слабость.Нет, конечно, он уже стал опытнейшим командующим, в его распоряжении были

гигантские ресурсы (которые он как никто умел применять). Всё это вместе сдостижением цели, взятием вражеской столицы, маскирует его полководческуюбездарность.

И только факт, что Коневу, который должен был Жукова всего лишь страховать сюга, пришлось взять пол-Берлина (Жуков в это время пёр напролом через укрепленияЗееловских высот), показывает, чего стоит Жуков как стратег.

Кстати, в своей завершающей операции он решил всё-таки реализовать своюманиакальную идею об атаке под прожекторы. И приказал включить их при штурмеЗееловских высот.

Отзывы об этом существуют противоречивые: прожектора, согласно однимсвидетельствам, помогали красноармейцам, согласно другим - немцам.

Скорее всего, и то и другое справедливо: там, где боевой дух защитников былневысок, там прожектора их ослепляли и показывали цели атакующим; там, где он был на

высоте, огни, наоборот, показывали цели немцам, которые с присказкой "danke schoen"спокойно расстреливали штурмовые группы.

***Когда я говорю, что Жуков мыслил конкретно, то речь не идёт только о военном

мышлении. Его психика вообще с трудом воспринимала сложные, взаимосвязанные вещи.Это сказывалось во всем, включая политические взгляды.

Для Жукова войну выиграли генералы. Ну, или военные вообще. То, что военнымнужны патроны и техника, доходило до него с трудом; ресурсы просто доставляливагонами. В общем, войска получали резервы от железных дорог, как персонаж анекдотаденьги добывал из тумбочки.

Ещё непонятней ему была роль партии. То, что ВКП(б) объединяла всеразрозненные структуры страны под одну крышу, понять умам типа жуковского былозатруднительно. Поэтому партийцы вообще и армейские политработники в особенностибыли для Жукова просто паразитами, сидящими на шее у народа вообще и у военных вособенности (выражаясь нынешним языком - "партократы").

Ну, а если военные выиграли войну, то и трофеи должны достаться им. Отсюдазнаменитая жуковская трофеемания.

Но военная добыча триедина: богатство, слава, власть. Именно это и должно былопринадлежать победителям.

Надо подчеркнуть, что в той или иной степени такие воззрения разделяли многиегенералы. Но Жуков был человеком с явно деформированной психикой, поэтому именно вего поведении психология советской военщины проявилась наиболее откровенно.

К сожалению, Сталин, тоже сильный лишь в практическом мышлении, ввидуобстоятельств подыграл военщине, проведя в середине войны департизациюВооружённых сил: разжаловав комиссаров в политработников, присвоив членамПолитбюро оскорбительно низкие воинские звания и сам надев мундир маршала (т.е. какбы встав в армейский строй). Выражаясь словами позднейшей китайской пропаганды,тогда "весь народ стал учиться у армии".

После окончания войны и демобилизации, разумеется, "армия должна начинатьучиться у народа". И в силу сталинской недалёкости процесс постановки военщины наместо пошёл не так уж и гладко.

***Почувствовав себя после войны обделёнными, военные неизбежно должны были

склониться к диссидентству.Но был и ещё один интересный момент в организации послевоенной "Красной"

Армии (вскоре благополучно ставшей Советской): она в значительной степени сталакастовой.

Армия во всех обществах Нового времени была государством в государстве. Итолько советский тоталитаризм создал условия для размытия границ между армией ипрочим служивым людом.

Сталинский термидор, зачастую безоглядно заимствовавший всё подряд у царскойРоссии (самый показательный пример пошлости и глупости - золотые погоны длякомандного состава "Рабоче-Крестьянской Красной" Армии), во многих моментахоказался явлением ретроградным.

И в области военного строительства армия частично отступила к пещерно-дореволюционным временам с офицерским корпусом, "офицерской честью", "судамичести" и прочей дребеденью (удивительно, как Сталин не учредил, скажем, капитулкавалеров боевых орденов). Армия Советской страны приобрела "общечеловеческиечерты" армии буржуазной. (Занятно, что немцы, на которых Сталин во многомориентировался в области военного строительства, в отношении СС старались проводитьпрямо противоположную позицию, стремясь сделать эсэсовцев народной идемократичной армией.)

И не удивительно, что полубуржуазная армия в полусоветской стране оказаласьобреченной на появлении в её рядах военной оппозиции.

Поскольку Жуков был несдержан, открыт и прям, он психологически стал душойнового военного заговора. Генералы, в общем-то, его часто не любившие, не могли непризнать в нём при всём при том своего мужика.

***Куролесить Жуков начал уже после встречи на Эльбе.Часто гостил у союзников. А с Эйзенхауэром вообще имел загадочный разговор

тет-а-тет.Кто-то пытается напирать на критические нотки в оценке американским

командующим советского. Конечно, Эйзенхауэр был удивлён лёгкостью, с которой Жуков,штурмуя Берлин, разбрасывался человеческими ресурсами, - американский Конгресс такпросто такие вещи бы не спустил. Но несомненно, что именно в Жукове, как ни в комдругом из советских генералов, он увидел своего.

Все советские генералы в той или иной степени были частью системы. Даже имеяособое мнение, они говорили, если не по бумажке, то то, что надо, действовали с оглядкойна Ставку и приставленного члена Военного совета.

Жуков в силу своей психической конституции был уникален, как дитя природы.Резал правду-матку, был прям и открыт.

Европейских военных могла покоробить жуковская простонародность. Ноамериканцу Эйзенхауэру она должна была даже нравиться. В его глазах советский маршалбыл мужик и настоящий военный. Вдобавок он прилежал кулачному праву не хужеголливудского ковбоя.

Другими словами - вввв лицелицелицелицеЖуковаЖуковаЖуковаЖукова русскаярусскаярусскаярусская армияармияармияармия представалапредставалапредставалапредставала передпередпередперединостраннымииностраннымииностраннымииностранными наблюдателяминаблюдателяминаблюдателяминаблюдателями темтемтемтем,,,, чемчемчемчем онаонаонаона """"должнадолжнадолжнадолжна былабылабылабыла бытьбытьбытьбыть,,,, еслиеслиеслиесли быбыбыбы ненененебольшевизмбольшевизмбольшевизмбольшевизм"""".

Это обстоятельство показывает, что Жуков был обречён на пристальный интерес ксвоей персоне наших западных "друзей", которые выделяли его из череды соратников.

А также объясняет, почему Жуков является непотопляемой фигурой, у которойармия защитников, рядящих этого примитивного мородоворота в тогу "великогополководца", и против которой рискуют выступать лишь "демократические" отморозки.Да и то, бичуя его, как правило, как "продукт сталинской системы".

***С изрядным запозданием Сталин начал "дежуковизацию".Как-то он позвонил Жукову в Берлин и сказал, что Булганин представил ему

проект росписи высших военных назначений, и Жукова там не оказалось. (Ах, какойзабывчивый Булганин!) Не согласится ли Георгий Константинович на должностьглавкома Сухопутных войск?

Георгий Константинович, кусая губы от обиды, согласился на должность главкомаСухопутных войск.

Дальше - больше.Жуков возглавляет Одесский военный округ. Потом Уральский - поменьше,

поглубже и подальше от границ.Поводом для его перевода на Урал стало то, что он завалил боевую подготовку в

округе. И хотя причины были, ясное дело, другие, в это тоже легко поверить: навсегдавозбуждённый войной опальный маршал был, конечно, неспособен к мирнойдеятельности, зато был мастак рассказывать байки, как он отстоял Ленинград, как спасМоскву, как придумал Сталинградскую операцию...

Как-то до революции, когда Сталин был в Лондоне на заграничном съезде партии,его стали бить в одном из пабов, и жизнь ему спас подоспевший Литвинов. Перед войнойЛитвинов был снят с поста наркома, его ведомство вычищено, но сам он арестован не был.

Жуков, командуя войсками под Москвой, спас и Сталина, и страну. И благодарный

Сталин так же не мог пойти в отношении него на крутые меры (как демонстративно онпростил и другого спасителя Москвы - Лукина, несмотря на его полувласовскиенастроения в плену). Хотя целая серия высоких военных чинов попала под суд. (Неисключено, что в середине 30-х, в период заговоров, когда судьба Сталина висела наволоске, так же жизнь ему спасал Ворошилов, которого вождь до конца дней сохранял вПолитбюро.)

Вдобавок и Литвинов, и Жуков вели себя откровенно и вызывающе; зная об этом,Сталин успокаивался, понимая: если бы те были и вправду иностранными агентамивлияния, то не были бы так дерзки.

***Наконец, Сталин умер.Литвинов умер незадолго до того (можно представить, как он развернулся бы при

"оттепели"); Жуков был жив и здоров (последнее верно, по крайней мере, в физическомсмысле).

Годы опалы превратили его из диссидента в ярого врага Сталина. Покойныйгенералиссимус стал в его сознании мерзким уродом, который только и умел что губитьлюдей и присваивать чужие победы.

Совершенно не удивительно, что, вопреки широко распространённымпредставлениям, он близко сошёлся с Берией.

Неизвестно, насколько складывались их отношения во время войны, но после неёгрузинский диссидент-националист, почти открыто ненавидевший советский строй исчитавший его чудовищной исторической нелепостью, легко нашёл общий язык собиженным вечным младшим унтер-офицером, пусть и с маршальскими погонами,видевшим себя "героем, обделённым режимом".

Серго Берия рассказал совершенно правдоподобную историю про то, как уже послеказни отца его пригласил к себе Жуков (что само по себе было весьма вызывающимшагом) и подтвердил, что они с Берией были друзьями. Вместе обсуждали планыгосударственного переворота(!), причём Жуков выступал за простой и ясный вариант(типа расстрела Белого дома в 93-м), а Берия стоял за политический. Вот и погорел,заключил Жуков, добавив: "Подлого русского характера не знал..."

А историк Борис Соколов в своей книге про Жукова убедительно показал, что иарест Жуковым Берии - миф: его действительно включили в команду генералов-заговорщиков, не выдав оружия (!), т.е. просто повязали кровью.

***Среди потока возвращавшихся после смерти Сталина из ссылок и лагерей, можно

сказать, был и Жуков, которого наследники Сталина быстренько сделали заместителемминистра обороны.

Если знать жуковский норов, то следовало бы насторожиться: присказка "там, гдеЖуков, там война" гораздо лучше соответствовала его характеру, чем холуйская "там, гдеЖуков, там победа".

Признаком высокого доверия стало поручение ему руководства учениями среальным применением ядерного оружия.

Я не хочу ничего плохого сказать ни про эти учения, ни про их руководителя.Просто чувствуется, что захватывающий образ ядерного гриба яркостью в тысячи солнц,сквозь который бегут толпы людишек, возникающий в воображении при словах "ученияна Тоцком полигоне", необычайно точно соответствовал жуковскому характеру.

Жуков, как я уже сказал, маниакально тяготел к катастрофичности; за годыгигантской катастрофы – Второй мировой войны - это пристрастие к зрелищу обрушенийи разгромов неимоверно усилилось. И это чувство катастрофичности требовало выхода.Думается, что ядерный "прожектор" на Тоцком полигоне было кульминацией того самого,что он хотел видеть, требуя включать при атаках прожектора.

***

И, конечно, этот уже сформировавшийся подонок не мог не сойтись с другимбериевским приятелем, по иронии судьбы вошедшим в историю палачом главы МВД:ярым, фанатичным ненавистником советского строя (видимо, убеждённым украинскимнационалистом) с психологией профессионального вредителя - Хрущёвым.

Прекрасно зная о ненависти Жукова к Сталину, Хрущёв настойчиво продвигал егок штурвалу армии (не забывая разжигать в нём эту ненависть доверительнымиразговорами на тему сталинского людоедства).

В 1955 году Жуков становится министром обороны. В этом же году он снаслаждением растаптывает главкома ВМФ Кузнецова: Хрущёву обязательно надо былоего убрать, чтобы уничтожить флот, поэтому он натравил на него Жукова, считавшего(видно, от большого ума) моряков таким же балластом, как и политработников. Наследующий год он получает свою самую позорную, четвёртую, иудину Звезду Героя. Темсамым он (до Маршала Советского Союза Брежнева) окончательно становится великим иужасным, несравненным, а, следовательно, - и образцом для подражания во всём.

Надо ли говорить, как тот, кто советовал Берии перестрелять Президиум ЦК,воспринял хрущёвское намерение окончательно низложить ненавистного тирана-генералиссимуса!

В воздухе опять запахло катастрофой и переворотом. Жуков щёлкнул каблуками и,сверкая свежей звёздочкой, заверил партийного лидера: армия поддержит десталинизацию!

Слово своё Жуков сдержал. Получив после съезда информацию о том, что далеконе все офицеры с воодушевлением восприняли его решения, он тут же приказалподвергнуть вольнодумцев самым свирепым мерам: в лагеря отправлять было уже не сруки, но "немедленно уволить" было приказано незамедлительно.

...Как раз в 50-е в чертах лица Жукова стало проявляться что-то хрущёвское. Нанекоторых фотографиях их даже легко спутать.

И совсем уж удивительно, что оба государственных мужа носили почтиодинаковые фамилии: ведь "хрущ" это и есть "жук"!

***Войдя в раж и покончив со Сталиным, Жуков стал уже просто истребителем

сталинистов (по-нашему - "активным демократом"). И когда те, спохватившись, что что-то в стране явно идёт не так, решили отправить в отставку "дорогого Никиту Сергеевича",Жуков, привлекший армейские ресурсы, организовал выгодный Хрущёву состав Пленума.Хрущёв сохранил пост, что стоило СССР потерь, сравнимых с вражеским нашествием.

Дальнейшее известно. Посчитав, что он может ставить-снимать вождей, Жуков,подобно пушкинской старухе, вообразил себя если не "владычицей морскою", тонастоящим хозяином страны.

Хрущёв же быстренько послал его в длительную поездку за границу, а самподготовил его снятие. Вырвавшийся на международный простор Жуков тем временем,надувая щёки, "вершил мировую политику". Как только его нога ступила на роднуюземлю, ему объявили о том, что в его услугах больше не нуждаются. Похождения клоуна-маршала закончились навсегда.

Это Сталин мог миндальничать с теми, кому он обязан. Хрущёв был свободен отсантиментов (как Ельцин в истории с Лебедем).

Интересно, остался ли для Жукова после его отставки Сталин таким же людоедоми тираном? Или стал гораздо симпатичнее?

***У Некрасова в его поэме "Кому на Руси жить хорошо" есть эпизод про губернатора,

который приказал... сажать коров на кол. Что и исполнялось, пока не догадались, "чтоспятил он с ума".

Деятельность Жукова (особенно после войны) - это деяния человека с явноповреждённой психикой. Его болезненная душевная конституция уродливо развилась вовремя войны в обстановке попустительства со стороны Верховного Главнокомандующего.

Из войны он вышел глубоко нездоровым человеком, болезненность которогоокружающие, загипнотизированные славой полководца (отчасти дутой), не желализамечать, как некрасовские чиновники не решались замечать сумасшествие егопревосходительства. Чем-то он похож на генерал-майора Рогачёва, всю войнукомандовавшего 1-й гвардейской дивизией; в войну тот нередко применял оружие противнеугодных командиров, а после неё у него было замечено психическое расстройство.Говорят, второе было связано с первым.

***Жуков, как уже говорилось, - фигура непотопляемая. Его всегда держали на плаву

диссиденты-антисоветчики. Не все - крайние замахиваются и на него, но вообще-то,журя его за "жестокость", принято вздыхать и сокрушаться при рассказах о том, каквеликого полководца преследовал Сталин, пытались погубить Берия (?) и Абакумов,ставили палки в колёса завистливые партократы, подвергал цензуре бездарный Брежнев...

В основе этого грандиозного мифа лежит некий очевидный архетип: ГеоргийЖуков - это тот самый "простой русский человек", который, как Илья Муромец, сиделсиднем 20 лет (пока шли "большевицкие безумства"). А когда над страной нависланастоящая (а не выдуманная большевиками) опасность, и трусливые коммунисты вместе сэнкавэдэшниками, увидев, что сражаться придётся не с безоружным народом, а среальным врагом, поразбежались кто куда, герой встал со своей печи и... прогнал всехврагов! После чего, конечно, неблагодарный завистник Сталин начал его преследовать.(В наиболее идиотском откровенном виде эта модель изложена в эмигрантской работке"Каган и его бек".) Как такого не ценить! И, конечно, войну бы выиграли, если бы большеприслушивались к Жукову и меньше воли давали невежественным комиссарам. А ещёлучше, если бы Сталин сосредоточился на написании нового издания "Краткого курса", авоенные дела доверил Жукову...

И вторая сила, которая питает жуковский миф - это быдло. Всегда существующее внизах стремление найти брутального героя получает мощную подпитку из культа"маршала победы" и в свою очередь питает его. Сиволапый мородоворот с хорошоразвитыми кулаками и органчиком в голове, как у известного персонажа Салтыкова-Щедрина, воспроизводящим только две команды: "Разжаловать!" и "Расстрелять!",добивающийся победы одним только своим грозным появлением - какая упоительнаякартина для недалёкого обывателя!

Вместе эти две силы - антисоветчики и быдло - и составляют ту общую мощнуюсилу, которая делает авторитет Жукова непререкаемым (в искусстве таким объединителемдиссидентов с простонародьем был Высоцкий). В результате, казалось бы, серьёзныеисследователи вынуждены делать испуганные оговорки насчёт "великости"полководческих талантов Жукова, одни из которых на деле не существовали, другие былине совсем полководческими.

***Генерал-майор Власов, подобно Жукову, в 41-м грудью стал на защиту Москвы.

Потом его кривая занесла в противоположный лагерь. В результате он был казнён ипроклят. Несмотря на былые заслуги.

Генерал армии Жуков спас в 41-м Москву. Потом он понаделал такого, чего несделал бы, пожалуй, и Власов. И самое обидное - даже не лишился маршальского звания(а Хрущёв любил вышвыривать военных с понижением).

Пожил бы остаток дней генерал-лейтенантом (как ещё один ублюдок, маршалБулганин - генерал-полковником)... А в перестройку Горбачёв, глядишь, и торжественновернул бы маршала. На радость всем почитателям.

И это было бы справедливо.

ГОРЬКИЙГОРЬКИЙГОРЬКИЙГОРЬКИЙИИИИСТАЛИНСТАЛИНСТАЛИНСТАЛИН

КККК проблемепроблемепроблемепроблеме взаимоотношенийвзаимоотношенийвзаимоотношенийвзаимоотношений

В книге Серго Берии "Мой отец Лаврентий Берия" есть такой занятный эпизод.Берия-старший (человек свой в интеллектуальных кругах) как-то беседовал со

своим приятелем академиком Семёновым. Зашла речь о их общем знакомом академикеКапице (старшем). И Берия вдруг сказал:

— Надо же, такой талантливый человек, а работает на большевиков...На что Семёнов приобнял его за плечи и засмеялся:— Эх, Лаврентий Павлович, тебя не переделаешь!..

Этот случай заставляет вспомнить другой.Жил-был поэт Александр Блок. Был широко популярен среди читателей,

пользовался авторитетом среди коллег. В общем, порядочный и уважаемый человек.А В 1918 году, когда богемный мир устами Гиппиус "окончательно разобрался" с

большевистским переворотом и самими большевиками, он возьми и напиши поэму"Двенадцать".

И вот с тех пор исследователи по большей части решают всё тот же проклятыйвопрос: вроде бы талантливый, выдающийся человек, а получается, что сработал набольшевиков! Как объяснить эту трагическую ошибку гения?

Правда, можно предположить, что ошибся не гений, а исследователи, которымприятнее смотреть на большевиков глазами Гиппиус. Но такое предположение нераспространено в литературоведческих кругах.

То же повторяется и с Горьким.Талантливый писатель, можно сказать - классик. А туда же: стал работать на

большевиков.Литературоведческая наука должна как-то объяснить эту вопиющую "ошибку" ещё

одного гения.При этом не особенно обращается внимание на тот факт, что Горький отсутствовал

в Советской России (СССР) с 1921 г. по 1929 г.Если вспомнить стандартный вузовский курс "Истории КПСС" (да хоть школьный

курс обществоведения), то время отсутствия в России Горького можно охарактеризоватьпредельно чётко: онононон находилсянаходилсянаходилсянаходился вввв эмиграцииэмиграцииэмиграцииэмиграции всёвсёвсёвсё времявремявремявремя нэпанэпанэпанэпа.

Случайно ли это?Надо полагать, нет.Нэп был крайне рискованной ставкой для Ленина. Пробивая "новую

экономическую политику", Ильич оказался в меньшинстве в руководстве партии (ошироких партийных массах и говорить нечего). Он вынужден был охладеть к тому, когоещё недавно видел своим преемником, к Зиновьеву, и сблизиться Дзержинским, которогоон и боялся, и ненавидел (за очевидную причастность к так называемому "заговоруКаплан", которую так же было трудно утаить, как шило в мешке), но который оказался егочуть ли не самым ярым сторонником в плане экономических реформ. А тут ещё Троцкийсо своими фанатами...

И вот в этой обстановке, представьте, - Горький. Человек всю свою творческуюдорогу обличавший мещанство и воспевавший героев, преодолевших мещанскоемироощущение, - как он должен воспринять новую политику, в центре которойпоставлено как раз мурло мещанина? Да ещё если этот человек пользуется мировойизвестностью, как некий Лев Толстой современности?

Политическая судьба Ленина на тот момент была весьма проблемной; он поставилвесь свой авторитет в партии ва-банк на карту нэпа. Поэтому от Горького желательно

было избавиться.Нет, конечно, речь не о том, чтобы его злодейски убивать. Просто Ленин делает

изящный ход: рекомендует главному пролетарскому писателю "подлечиться в санатории",а лучшей "санаторией" объявляет уже знакомый им обоим итальянский Капри.

Там Горький и провёл почти десять лет.Вернулся в СССР он аккурат в Год Великого Перелома, когда нэпу, этому царству

торжествующего мещанства, был вынесен смертный приговор.(Кстати, хотя писатель и жил на своём острове изрядным отшельником, но

полностью в стороне от итальянских событий, самым впечатляющим из которыхсчитается знаменитый Поход на Рим, он быть не мог. Как бы то ни было, но в СССРГорький приехал уже в какой-то степени обработанным итальянским фашизмом.)

И вот он видит в Стране Советов такое массовое движение к прогрессу, по путипреодоления буржуазности и мещанства, которого ни в Европе, ни в Америке, погрязшихв этом самом мещанстве, не было и в помине. Тяга людей, ещё вчера обречённыхпрозябать в каком-нибудь "идиотизме деревенской жизни", к культуре, просвещению,новым, цивилизованным формам быта, несомненна. Советская Россия стала огромнойколонной носителей передового мировоззрения, триумфально двигающейся к передовымрубежам прогресса сквозь стоящих в растерянности на исторической обочинепредставителей отжившего.

Всё это было связано с личностью нового вождя страны, Сталина.ИИИИ ГорькийГорькийГорькийГорький сталсталсталстал сталинцемсталинцемсталинцемсталинцем.

Смешны попытки горе-исследователей изобразить жизнь Горького в СССР какпребывание мухи в паучьих сетях. Дескать, сладкоголосый вождь заманил писателя взолотую клетку, показав ему пару-тройку потёмкинских деревень.

Сталин, действительно, старательно обхаживал Горького, понимая, какой мощныйсоюзник у него появляется. Кто-то (Гронский?), помнится, даже оставил дневниковыезаписи о пребывании Сталина и Ворошилова в гостях у Буревестника. Там Сталин был нето что сама любезность - само обаяние. (А автор дневника постоянно повторяет про вождя:"Какой артист!")

Но Горький не нуждался в обхаживании. Он стал союзником, попутчиком Сталинадобровольно, в здравом уме и твёрдой памяти. При том, что личных отношений у него сновым вождём так и не сложилось - в той степени, как с Лениным (одной из причин моглобыть как раз старательное обхаживание его новым лидером страны - Горький вовсе небыл так слеп, как пытаются обычно показать).

Его возили по ударным стройкам. Горький с удовольствием видел то, что долженбыл увидеть, - мощный механизм переработки потомственного индивидуалиста всознательного члена нового общества. Разумеется, он вполне отдавал себе отчёт в том, чтотакая переработка не происходит без жертв, но это просто его не очень занимало. Логикаписателя здесь была проста. Вытащенный из деревни в результате коллективизацииработник сдох на Беломорканале? Ну, так и в своей деревне он, скорее всего, так бы сдох.Только от пьянства. Пошло свалился бы у кабака - а так всё-таки ляжет камнем в великоездание Новой России, возвышающееся среди болота мещанства и звериногодоисторического крестьянского быта.

В общем, как писал перед войной в дневнике Вернадский, ругая состояниесоветского руководства, "но общий курс верный". Но общий курс верный - вот самыеточные слова, которыми можно охарактеризовать впечатления писателя от событий вСССР. Особенно если учесть, что бросающийся в глаза негатив – обилие голодных,измождённых людей, трудящихся на примитивных работах за суточную пайку, - он могвидеть по всему тогдашнему миру, а вот удивительный позитив в виде организации

народа его авангардом – только в СССР.И нет нужды придумывать образ слепого наивного старика, попавшегося на удочку

кремлёвскому тирану. (Тиражируя эту байку, исследователи часто допускают простойподлог. Горького возили на Соловки - смотреть, как отлично перековывается советскаяинтеллигенция. Горький эту поездку воспринял с удовлетворением. Но возили-то его вещё доживавший последние годы Соловецкий Лагерь Особого Назначения, СЛОН,созданный ещё в 20-е именно для "перевоспитания" старорежимный интеллигентскихкадров, а вовсе не в возникшую вскоре Соловецкую Тюрьму Особого Назначения, СТОН,ставшую фактическим лагерем уничтожения. Насколько успешно и кого "перевоспитали"в СЛОНе - вопрос отдельный, но Горький видел именно комфортный комбинат поперевоспитанию с ещё достаточно благополучными сидельцами, а не какую-то глупуюбутафорию в исполнении измождённых трудом зэков. А то, что у него могли бытьпретензии к соратникам эпохи Серебряного века в плане заражённости мещанством, -вполне может быть. Отсюда и его благодушие: пусть посидят до полной победысоциализма, им полезно.)

Ну, а если Горький стал ценным приобретением в глазах Сталина, то столь женежелательной фигурой он стал и в глазах противников сталинского курса (известных подименем "оппозиции").

Прибывший из-за границы Горький вместо того, чтобы занять хотя быотстранённую позицию, начал всё больше и больше подавать голос в поддержку новогокурса. Он, подобно ильфо-петровскому восточному мудрецу, с удовольствием стал петьпионерские песенки, только не вследствие прогрессирующего старческого маразма, апотому, что они были самом явственным выражением всенародного движения к высотамобщечеловеческой культуры.

Итак, Горький стал опасен. Выражаясь современным интернет-языком, "андроиданадо мочить".

А опыт "мочения" вскоре появился. Ещё один соратник Сталина, осторожноперетянутый им из лагеря оппозиции, Киров, этот форменный трофей, был, можно сказать,показательно убит прямо в своей резиденции.

Вскоре после этого при подозрительных обстоятельствах умирает любимый сынписателя. А свести в могилу потерявшего от горя волю к жизни старика - дело техники.

Подробности см. в "Судебном отчёте по делу право-троцкистского блока" 1938 г.,где в смерти Буревестника обвинялись доктор Плетнёв, а главное - основной тогдаобеспечиватель государственной безопасности Ягода. По крайней мере, всё достаточноправдоподобно.

И всё-таки при всей своей прозорливости одного не смог прозреть Горький. Он несмог предвидеть ни XX съезд, ни перестройку, после которых главным содержаниемпреобразований 30-х гг. стали положенные на алтарь жертвы, а достижения советскогостроя - лишь побочным эффектом этого жертвоприношения. И тут Буревестник пополнилряд великих слепцов во главе с Блоком - талантливых, конечно личностей, но вот почему-то "сработавших на большевиков"...

____________________________________________________________

БЕЛЛЕТРИСТИКАБЕЛЛЕТРИСТИКАБЕЛЛЕТРИСТИКАБЕЛЛЕТРИСТИКА

____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

ВЫРУБОКВЫРУБОКВЫРУБОКВЫРУБОКЭтюдЭтюдЭтюдЭтюд

— Да, а мы-то чего — дак через день — день сюда прихожу, день в слободе, —говорил Володя, отодвигая стакан рукой, как и у всех деревенских, загоревшей до тёмно-глинистого цвета.

Мы сидели втроём за столиком около нашего дома. Дело было к вечеру; зарекой открывались, каждый раз по-новому, дивные вологодские виды.

— Ну, давай тогда, — сказал дядя, кивком указывая на бутылку.

— А ты, Миша, Зелёного Змия видел? — спросил меня Володя.

— Нет, — с некоторой застенчивостью сказал я.

Тогда Володя схватил рукой горлышко, зажал большим пальцем ужеоткупоренную пробку и стал побалтывать бутылкой. С чистого донышка её внезапностали подниматься пузырьки, сложились один в другой — и вот уже на меня сквозь стекловесело глянул весьма зловещий змеёныш.

— Я вот женить его хочу, — полушутя-полуизвиняясь сказал дядя, показываяна меня. — Как у вас тут, невеста найдётся?

— Найдём, — задумчиво сказал Володя, — без чего-чего, но работящую, — иозорно прищурился.

Мы засмеялись. Володя разлил. Чокнулись. Выпили.

— А твоя-то как? — спросил дядя.

— Да болеет, — поморщился Володя.

— А что с ней?

— Да с женскими органами что-то. Всё сохнет, сохнет, даже высохла —тридцать семь килограмм уже.

— А лечится?

— А-а... Говорю ей: "Ну сходи в поликлинику", а она: "Недосуг да недосуг", аможет и не хочет...

— Да-а, — вежливо протянул дядя. Мы взяли по куску огурца.

— А ты всё, вижу, с бородой ходишь сам-то? — спросил дядя, хотя этот фактбыл, как говорится, у Володи на лице.

— Да я хотел как-то сбрить, сбрил — так Татьяна моя пристала — отрасти,говорит, обратно, а то без неё я на поросёнка похож. С бородой, говорит, лучше.

Со своей рыжей бородкой на круглом лице Володя действительно похож наразбитного столичного художника, приехавшего в деревню на этюды, но никак не надеревенского.

— Ну что, как говорил Оноре де Бальзак, ближе к телу, — и Володя сталразливать.

— У вас там ресторан теперь открыли, — сказал дядя про "слободу". — Ходитетуда?

— А как же, каждую неделю хожу. Вечером в выходной там танцы. Я прихожутак как есть — меня уже знают. Туда девица одна как-то ходила, — заговорщическипонизив голос, стал рассказывать Володя, — лейтенант КГБ.

Мы слушали, изобразив предельное внимание.

— Так вот я сижу, а она подходит — и за мой столик. Ну, я, как танцевать стали,её пригласил...

...Я засмотрелся на обрыв и речку за ним. По небу плыли облака, оттого речкабыла серо-свинцовой, а в голове как-то сами собой проплыли известные строки:

О сельские виды!О дивное счастье родиться...

Оторвавшись от мыслей, я понял, что прослушал, чем закончилась этаромантическая любовная фантастика. Вроде как бросил, в конце концов, он её, бедняжку...

— А ты не с родными живёшь? — переключился на новую тему дядя.

— Нет... У меня там вообще сложности... Меня ведь мать подгуляла — я неотца-то сын, — доверительным тоном сказал Володя и продолжал с нарастающейсилой. — Вот он и стал меня звать: вырубок ты, мол. И братья тоже — чуть чего: вырубокда вырубок. Я терплю-то-терплю, а потом с кулаками на них: что я вам совсем чужой, чтоли, что вы на меня так... Вот так было...

— А раз как-то захожу в клуб, — голос Володи натянулся и зазвенел, какструна, — а там Юрка Фомин и Сашка Сычёв батю моего за что-то метелят: они двое, а онтолько на одного замахнётся — другой вмажет, тот только встанет — этот опять — такони его и отделывали. Ну, я такое дело увидел, кричу: "Держись, батя!" — а я по юношамв районе по классике выступал — ну, подбежал, значит, и мы с ним от тех двоих отбились.Человека, можно сказать, спас, думал, он после этого перестанет, а он опять за старое:вырубок да вырубок... Тьфу, думаю, больше я вас не знаю. Ушёл от отца и с братьямитеперь, как чужие.

Наступило молчание. Бутылка была выпита, а новую ставить никто не стал.Некоторое время мы молча сидели и смотрели на реку.

К столу подошла старушка, помогавшая Володе на покосе.

— Вот... это моя мама... знакомьтесь, — вдруг запинаясь, засуетился Володя. —Мама... мама... — забормотал он.

Старушка стояла с совершенно бесстрастным конопатым лицом; только глазасветились чистейшей голубизной незабудок. Трудно было поверить, что она когда-тогуляла, даже прижила непутёвого сына...

— Ну, пошли, Володя, домой-от-то, — начала она неподражаемымвологодским говором.

— Мама... сейчас, — бормотал Володя.

Он с трудом поднялся на ноги. Шарахаясь в разные стороны, пошёл потропинке, пока наконец, вильнув вбок, не скрылся за углом избы. Старушка спричитаниями шла за ним.

— Видишь, — тихо воскликнул дядя, указывая туда, где эти двое были минутуназад, — ведь только что был как стёклышко, а сейчас лыка не вяжет. Всё, уже...алкоголик...

День медленно угасал; мы сидели за столом и пережидали последние лучисолнца. Подошли тётя с племянницей.

— Вот, — наставительно начал дядя, внезапно оторвавшись от дум, — смотри,как Володя — пусть там она и гулящая, и такая-сякая, а всё равно: "Мама, мама"... Вот чтозначит — деревенское воспитание!

____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

ЕСТЕСТВОЗНАНИЕЕСТЕСТВОЗНАНИЕЕСТЕСТВОЗНАНИЕЕСТЕСТВОЗНАНИЕ

________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

ТАКТАКТАКТАККАККАККАККАКЖЕЖЕЖЕЖЕ БЫТЬБЫТЬБЫТЬБЫТЬ СССС ТЕОРИЕЙТЕОРИЕЙТЕОРИЕЙТЕОРИЕЙОТНОСИТЕЛЬНОСТИОТНОСИТЕЛЬНОСТИОТНОСИТЕЛЬНОСТИОТНОСИТЕЛЬНОСТИ????

Теория относительности давно стала символом чего-то такого, чточеловеческий ум до конца понять не может, а может лишь приближаться к её постижению.Бедному обывателю в одно ухо внушают, что творение Эйнштейна - это величайшийвклад в научную мысль, а другим он слышит, будто вся эта теория - одно сплошноежульничество. Причём, если бесконечные восторги апологетов Эйнштейна накручены так,что становится ясно: понять эту теорию простому человеку нельзя, - то разоблачения,наоборот, построены так, что становится всё ясно и понятно - вот, видите, вот - Эйнштейнязык показывает! Это сионист! Сионисты всегда показывают языки, поэтому Эйнштейн -бездарность и т.д.

В общем, как в "Двенадцати стульях":"- Все евреи левые! (...)- Кадет! Кадет!- Кадеты Финляндию продали! - замычал вдруг Чарушников. - У японцев

деньги брали! Армяшек разводили."Понятно: Эйнштейн - еврей, а евреи у России Финляндию отторгли, японцам

деньги давали и т.д.Впрочем, дикость стандартных "разоблачений" Эйнштейна бывает видна сразу,

поскольку обычно строится по такой схеме:- Теория относительности - еврейский бред для оболванивания масс. Эйнштейн

- жулик. Он её у Пуанкаре украл.

- Значит, и Пуанкаре сочинял еврейский бред?- Нет, Пуанкаре - настоящий учёный. Он до Эйнштейна изобрёл эту теорию.- Значит, она правильная?- Нет, это еврейский бред. Эйнштейн был евреем. Он эту теорию у Пуанкаре

украл."...и в землю закопал, и надпись написал, что у попа была собака..."К сожалению, фигура Эйнштейна стала знаковой, по ней как бы идёт

водораздел взглядов, и мало кто осмеливается не "прогнуться" перед господствующим в"своём" кругу отношением к ней.

Говорить же нужно, разумеется, не об Эйнштейне (что нам Гекуба!), а о физике,только по вкладу в которую (с тем или иным знаком) Эйнштейн и может быть интересен.

***Дальше я попробую изложить своё понимание круга проблем связанных с

пресловутым релятивизмом и представить, "как это было". Не претендуя на истину впоследней инстанции, всё-таки рискну предположить, что мой рассказ внесёт некоторуюясность в понимание сути дела.

Так вот. Начались все неприятности, как водится, с простейшего вопроса: вкакой среде распространяется свет (а свет распространяется "в пустоте", следовательно,"пустота" должна быть заполнена эфиром, как наш мир - воздухом)?

Эту гипотетическую среду назвали эфиром. Очевидно, вместе со свойствамисвета надо изучать и свойства эфира. Например, какова его плотность (и, в частности,какое торможение испытывают тела и тот же свет при движении через него). Кроме того,свет представляет собой поперечные волны - значит (на основе известного багажа), эфирявляется очень твёрдым телом типа кристалла. Но мы все, ежесекундно двигаясь сквозьэфир, никаких затруднений вроде бы не ощущаем. Значит, эфир разреженнее самоголёгкого газа!

Противоречие? Разумеется.Тогда для начала решили измерить движение эфира относительно земли. Такое

измерение было проведено в результате опыта Майкельсона - центрального опытарелятивистской физики.

И Майкельсон... вроде бы не нашёл никаких признаков движения сквозь эфир!Поясню: скорость волны не зависит от скорости источника. Пусть два

наблюдателя - один стоит на земле, а другой несётся на ракете - измеряют скорость светав одном и том же лазерном пучке. Какие результаты они получат? А вот и нет: если бы тот,что на ракете, получил бы другой результат, то можно было бы измерить наконец-тодвижение относительно этого проклятого эфира. Но опыт Майкельсона говорит, что этонельзя!

Выходит, что оба измерителя получат одинаковый результат!!А это уже не то что парадокс - это вообще полный бред. Но заметим, что наш

Эйнштейн пока что к этому бреду не имеет никакого отношения (поскольку он вытекает,повторю, из опыта Майкельсона).

Одним из выходов из создавшейся ситуации было бы принятие концепцииувлекаемого эфира (такое направление разрабатывал, например, Лоренц). А именно:земной шарик при движении сквозь космос окутывается слоем эфира, движущегосявместе с ним, поэтому человечки, усеявшие поверхность шарика, и не могут определитьдвижение Земли относительно космического эфира.

Дело осталось за "маленьким": представить модель этого эфира, указать егопредположительную вязкость и т.д.

Более формально мыслящий математик Пуанкаре исследовал тот случай, прикотором движение относительно эфира принципиально не может быть обнаружено (а

следовательно, и эфира как такового нет). Получилось чёрт знает что: мир без постоянныхразмеров, промежутков времени и т.п.

А пока Пуанкаре размышлял над своими результатами, появилась статьяЭйнштейна, предложившего: а давайте предположим, что всё в жизни так и есть. Новаяреальность. Так сказать, "новое физическое мышление".

Так появилась Специальная Теория Относительности (СТО) и началасьграндиозная слава Эйнштейна, так смущающая умы до сих пор.

***Если кто-то думает, что то был "факт, не имеющий прецедента", то он

ошибается. Где-то за полстолетия до описываемых событий был похожий случай. Тогдадело было связано с неевклидовой геометрией.

Кто первым решил проблему Пятого постулата Евклида? Правильно, читатель:великий Гаусс! Но публиковать свои открытия он не стал: испугался, как он выразился,"крика беотийцев" (т.е. тех идиотов, которые и его бы в сионисты записали); вся славадосталась Лобачевскому и Бояи, не побоявшимся обнародовать свои построения (причёмБояи был вполне дилетантом в математике - он был военным и тем вполне соответствовалстатусу служащего венского патентного бюро Эйнштейна в физике). Аналогично делобыло и у Пуанкаре с Эйнштейном (или даже у Пуанкаре с Эйнштейном и Лоренцом - дляполного соответствия).

Но вот что занятно. Конечно, Лобачевского на Западе часто затирали в пользуего венгерского коллеги - из чисто эстетических соображений, разумеется: нельзя же таквот пускать в науку всякого из какой-то там "Тартарии"; с другой стороны, в годы"борьбы с космополитизмом" его у нас поднимали на щит почти как Эйнштейна. Но как-то не доводилось мне слышать призывов из-за океана "разоблачить мракобесиеЛобачевского" - даже в разгар холодной войны.

А ведь какой сюжетец можно было бы развернуть! Лобачевский - тайный агентстрашной террористической организации коммунистов Narodnaya Volia, поставившейсвоей целью - мировое господство, а средством - разрушение христианской цивилизации инасаждение представлений о реальности мира, где всё позволено (и даже параллелипересекаются)! Бред? Увы, судьба славы Эйнштейна явилась реализацией этого бреда…

***Но вернёмся к нашим баранам.Удачным обстоятельством для появления на свет новой теории было то, что

свет оказалось возможным рассматривать в двух ипостасях: исследуемого объекта иглавного измерительного прибора. Для целей измерения луч света годился идеально,благо

• движется прямолинейно,• всегда с одной и той же скоростью,• мгновенно отражается от зеркала и с той же скоростью мчится обратно.Вот если мы теперь (с невинным видом) начнём всё промерять исключительно

световыми лучами, тогда и получится теория относительности (если читатель попробуетпостроить другую теорию, где "наблюдатели" будут производить измерения, скажем, спомощью почтовых голубей или будут плевать друг в друга бумажными шариками, тоувидит, что никакого релятивизма не получится). Правда, все измерения становятсякрайне неопределёнными (и понятно: меря резиновым метром, и не такое можнополучить); чуть ли не единственной реальностью оказывается пространственно-временной интервал, т.е. расстояние, которое может пройти свет за данное время. На этомрасстоянии субъекты могут обмениваться световыми сигналами, на больших - уже нет.Поэтому события, произошедшие в точности на расстоянии свето-временного интервала,можно считать как бы одновременными.

Это называется так: "теория относительности соединила воедино пространствои время" (как в плановых отделах умеют соединять время и народонаселение посредствомчеловеко-дней).

Ажиотаж, которым была встречена работа Эйнштейна, думается, был вызванощущением проникновения в самую суть мироздания. Подумать только: сколькофилософов ломали голову над проблемой времени, а она вон как просто решается - рядуравнений, и готово! А всё дело в том, что физики-математики не знали...

Вообще-то время в СТО было особенное, как бывает просто "время", а бывает"поясное", "астрономическое" и т.д.; поскольку вся СТО построена на измерениях лучомсвета, его можно назвать "световым". А релятивистскую одновременность следуетназывать (во избежание путаницы) "световой одновременностью" (а то можно подумать:чтобы определить, одновременно ли мы с моим другом пошли в школу, надо применятьформулы теории относительности).

Впрочем, этот вопрос Эйнштейн замял: дескать, если кому-то нравится считать,будто релятивистская "одновременность" - одно и то же с философскойодновременностью, то пусть считает - приятно же, чёрт возьми, осознавать, что ты ивпрямь на кончике пера нашёл разгадку тайны времени и пространства...

Эта "нечёткость" в определениях, сыграет потом с Эйнштейном, как мы увидим,весьма печальную шутку.

В центре споров о новой теории быстро осталась личность одного Эйнштейна.Впрочем, и это не в диковинку. Один советский горный инженер как-то изобрёл способувеличить норму выработки на шахтах больше чем на порядок. Своей идеей поделился спарторгом ЦК на шахте, тот организовал бригаду из забойщика и двух крепёжников, иэксперимент блистательно удался. Звали парторга, как вы понимаете, Петровым, фамилиязабойщика была Стаханов, а вот как звали трёх остальных (включая подлинного автораидеи рекорда), уже не помнит никто; наконец, и сам Петров был в нашем сознаниивытеснен Стахановым, который в одиночку и утвердился на пьедестале.

Вот так же быстро растворились в сознании людей и "парторг"-Пуанкаре, и"крепёжники" - Лоренц с Минковским, остался один "забойщик"-Эйнштейн.

Сам великий физик не любил привлекать внимания ни к своей персоне, ни кчужим. Потому и не стал особенно опровергать миф о том, что он в одиночку создал СТО:дескать, людям нравится считать, будто я творец относительности - пусть считают...

Но такая "скромность" имела и свою оборотную сторону: приняв на себя водиночку бремя славы, Эйнштейн принял и бремя ответственности за направлениеразвития современной физики. В результате постепенно сформировалось вульгарноепредставление, будто всё шло чинно да гладко, пока не прибежал какой-то еврейчик и несказал: "Теперь ходить будете на головах. А завтракать будете в ужин!" И пошло-поехало!Даже эпиграмма такая была: "...Но сатана недолго ждал реванша - пришёл Эйнштейн, истало всё как раньше", - хотя подлинный толчок релятивизму был дан задолго доЭйнштейна.

***Прославившись в одночасье, став звездой, Эйнштейн понял, что может

позволить себе сосредоточиться на проблемах, которые его по-настоящему занимают(СТО - шутка гения, не больше). И он решил заняться наконец-то настоящим делом, какбы показывая, что всё предыдущее было лишь разминкой. Он начал делать то, что можетделать только по-настоящему великий научный ум: размышлять над дурацким вопросом -почему инертная масса совпадает с гравитационной.

Какую роль дурацкие вопросы играют в истории науки, знают все: сколькопоколений смотрело на то, как яблочки от яблоньки недалёко падают, а задумался надэтим явлением один. И был это, конечно, Ньютон.

Вот и Эйнштейн начал думать: почему это одна и та же физическая величина,масса, входит в два совершенно разных, ничем не связанных друг с другом, ньютоновскихуравнения - во второй закон Ньютона и в его же формулу тяготения? Масса, так сказать,"по совместительству" является ещё и гравитационным зарядом (точно соответствующимв формуле закону Кулона для электрических зарядов). Иными словами, масса "инертная" -это то же самое, что и масса "гравитационная". Что за этим стоит? А что если...

А что если и соответствующие силы - инерции и гравитации, - определяемыекаждая одной из этих тождественных масс, по сути, представляют собой одно и то же,только люди этого не замечают?

Как говорится в известном фильме, "у Мюллера от предчувствия успехазаболела голова".

И Эйнштейн, взяв в качестве постулатов всего два (!) положения - обобщённыйпринцип относительности (о тождественности двух типов сил) и свой любимый принциппостоянства пространственно-временного интервала, перешедший из его родной СТО,начал с железной логикой выводить формулы законов пространства-времени. По ходудела понадобилось разработать целый математический аппарат - на основе тензорногоисчисления, до этого применявшегося в основном лишь в неевклидовой геометрии"чистой" математики (с помощью Гильберта, но это не так важно: даже если Гильберт ипроделал огромную работу, он был всего лишь негром на эйнштейновой плантации). Ипод его пером пространство-время начало искривляться, закручиваться, растягиваться; егочасти под воздействием внутренней структуры стали превращаться в "капли" и отделятьсяот основной Вселенной ("чёрные дыры") - зрелище захватывающее и восхитительное!

Так появилась на свет Общая Теория Относительности (ОТО).(Собственно ничего особенно загадочного в её выводах нет: это теория о том,

что вблизи крупных масс лучи света искривляются, а сам свет распространяетсямедленнее; просто в традициях релятивизма называется это "по-научному": "искривлениепространства" и "замедление времени".)

Научный мир был в шоке. Переварить появление молодого дарования, которыйв обстановке споров и поисков осмелился первым предложить перейти к безумнойрелятивистской модели физической реальности, он ещё мог. Но в кабинетныхразмышлениях учёного над какими-то "детскими" вопросами, которые вылились (какказалось) в проникновение в самые сокровенные свойства таких вроде бы глобальных ичисто философских категорий, как пространство и время, было что-то запредельное.

Так стало ясно, что в лице Эйнштейна человечество имеет дело с гением. Иначалось: "Проедут поезда - салют Мальчишу! Проплывут пароходы - салют Мальчишу!"

***Совершив два подвига, Эйнштейн, подобно героям сказок, взялся за третий: он

начал разрабатывать единую теорию поля.Рука у него уже была набита, мысль шла в известном направлении. Он начал

прикидывать, следуя уже ставшей привычной идее, какой геометрией должно обладатьпространство-время, чтобы в неё уложились все известные физические взаимодействия.

Ничего не получалось.Так, промучившись несколько десятков лет, но ничего не создав нового, он

закончил свой жизненный путь.Хотя нельзя сказать, что его последние годы были совсем уж бедны событиями.

Из них наибольший интерес представляет собой его полемика с Бором по поводуустройства микромира: Эйнштейн пытался отстоять непротиворечивую модельмикрочастиц, тогда как Бор утверждал, что микромир принципиально противоречив.

Рассказывают в качестве анекдота, будто Ионеско как-то важно заявил Брехту:- Мир непознаваем!- А откуда вам стало это известно? - язвительно спросил тот.

Вот точно то же начал доказывать Эйнштейну и Бор: микромир непознаваем, имы создали теорию его непознаваемости!

Тому бы просто усмехнуться, съязвить в ответ, дескать, а вы-то как сумели обэтом узнать, - и пойти заниматься своими делами. Но Эйнштейн начал горячиться, началвыдумывать какие-то мысленные эксперименты, которые Бор хладнокровно отметал:дескать, товарищ не понимает принципиально иной сущности микромира, открытойнами... Для понимания мира частиц нужны безумные идеи, а признанный Пегас физикистар, зубов уж нет, им вырытый колодец иссох и т.д.

Вообще я лично вижу за спором Бора с Эйнштейном затаённую злобнуюзависть посредственности к гению. Что там у тебя, говоришь, пространство искривляется?Да у нас любая частица и находится в "ящике", и не находится в нём; у нас вообще вместочастиц одни только вероятности и набор операторов! Во как мы могём!

В общем, "а у нас в квартире газ - а у вас?"Разоблачители "мракобесия Эйнштейна" очень стесняются комментировать

реальный факт: этому могущественному "сионюге", "одурачившему" своей теориейчеловечество, быстренько заткнули рот, как аспиранту: мол, иди и занимайся своей общейтеорией поля, а молодым не мешай.

И именно Бора, а не Эйнштейна следовало бы считать главным злодеем физикиXX века. Именно он зажёг зелёный свет для всех шизофренических идей современнойфизики микромира.

Почему научный мир поспешил признать правоту Бора, а не Эйнштейна,которому уже много лет как курили фимиам? Полагаю, что подлинной причиной этогостали та же зависть и мираж мнимой власти над законами бытия. Широко объявленныйуспех Эйнштейна, якобы сумевшего с помощью строгих формул заглянуть в тайныпространства и времени, вызвал небывалый ажиотаж. Теперь любая физическая теорияобязана была затрагивать фундаментальные физически-философские понятия - а иначезачем она? Как из рога изобилия посыпались пятимерные пространственно-временныеконтинуумы, время стало дискретным, пространство выворачивалось наизнанку...Элементарная частица распадалась, порождая (ни много ни мало) Вселенную, а время вантимире шло вспять. Воистину "мы покоряем пространство и время, мы молодые хозяеваземли!" Одним словом, физика стала наукой о том, как внутри земного шара находитсядругой шар - гораздо большего диаметра (подробности см. у Гашека).

Разумеется, все это было лишь иллюзией; никакого времени в реальностифизики вспять не могли обратить, и никакой шестимерности пространства не наблюдали.В действительности же дело обстояло куда скромнее: из леса кое-как надёрганных формулполучался промежуточный результат, который "перенормировывался" (т.е. подгонялсяпод результаты эксперимента, как школьники подгоняют решение задачи под ответ),затем опять пропускался через бессмысленные формулы, затем опять"перенормировывался" и т.д. И всё это с осознанием собственной исключительнойзначимости людей, посвящённых в тайны мироздания!

Трагедия физики в том, что она не пошла по пути Эйнштейна: строгологического вывода следствий из простых и достаточно очевидных положений.Программа Бора поставила программе Эйнштейна подножку и столкнула физику в хаосвольности, где каждый старается отхватить столько безумия, сколько сможет вместить. Вэтом отношении стройная и логичная ОТО - укор всей современной физике.

***Надо сказать, что не все понимающие в физике люди приняли ОТО как истину

в последней инстанции (о дураках и профанах не говорю). Один из критиков её, В.Ацюковский, проницательно заметил, что ерунда какая-то получается с самого начала:ОТО призвана описывать силы тяготения, а среди постулатов преспокойно фигурируетпространственно-временной интервал, основанный на скорости света, т.е.

электромагнитного процесса, не имеющего к гравитации никакого отношения. В общем, вогороде бузина, а в Киеве дядька.

Но это отчасти и понятно. Сила притяжения как должна распространяться?Наверное, мгновенно. А что значит - мгновенно? Согласно СТО, мгновенно - это означаетсо скоростью света. Вот поэтому свет везде и присутствует в виде скорости света - как быодной из фундаментальных констант.

Вот тут и сработала мина замедленного действия, которую Эйнштейнпостарался не заметить! Возбуждённый казавшейся близостью разгадкифундаментальнейших тайн пространства-времени, он, как мы помним, совершил ма-аленькую подтасовку: объявил свойства света свойствами пространства. И после этогосоздатель релятивизма стал его рабом; точнее, теория, созданная когда-то для объяснениястранных свойств света, стала заложницей световых лучей, которые теперь сталипоявляться на каждом шагу, где надо и где не надо.

Экспериментальная проверка эффектов ОТО трудна из-за их малости; но естьодин неприятный для эйнштейновского детища момент: не обнаружено никаких следовпредсказанных ОТО гравитационных волн. А это скорее всего значит, что ОТОнесостоятельна!

Но ОТО логически очень стройна; значит, изъян надо искать в основах.Тождественность инертной и гравитационной масс очевидна - следовательно, что-то нетак в СТО. Но и СТО логически безупречна. Получается... всё опять упирается в опытМайкельсона?

***И оказывается (как говорят)... результат Майкельсона неверен!Вроде бы выяснилось это в 1926 г. (по другим источникам - ещё в 10-х):

провели новый опыт и всё-таки выявили движение эфира!Тогда вся эйнштейновкая грандиозная пирамида с грохотом рушится. А самому

Эйнштейну можно адресовать популярную фразу из американских фильмов: "Да,приятель, тебя крепко подставили, и теперь ты весь в дерьме!" А значит, ложнымиоказываются и все релятивистские результаты вплоть до знаменитой формулы E=mc2. Авсе совпадения с экпериментом - случайны.

Кажется, у Шолом-Алейхема есть трагический рассказ о местечковомсамородке, который самостоятельно изобрёл дифференциальное и интегральноеисчисления, но его запоздалое открытие, конечно, оказалось никому не нужным. Вот иЭйнштейн оказался в роли такого гения, который разработал гениальную, но… ложную восновах теорию.

Сам Эйнштейн, похоже, смутно чувствовал, что в его триумфе что-то не так,поскольку результаты ОТО фактически... привели к реабилитации эфира, начистоотвергнутого СТО! Но в силу своей всем известной деликатности не стал особеннозаострять на этом внимание.

СТО при таком раскладе становится совершенно ненужной (сколько бы ниубеждали нас иные физики, будто бы она "проверена жизнью"): она создавалась только иисключительно для того, чтобы объяснить свойства света в отсутствие эфира.

Иное дело ОТО. Даже будучи, неверной по существу, она всё равно останетсятеоретическим шедевром, великим памятником истории физической мысли, а имяЭйнштейна навеки останется в физике - как остались в науке имена Коперника,полагавшего, будто планеты обращаются вокруг Солнца по кругам вокруг кругов(эпициклам), или великого палеонтолога Кювье, простодушно считавшего, будто в одинпрекрасный момент всё живое на земле уничтожается, и новая палеонтологическая эраначинается каким-то неведомым образом с чистого листа. Более того, Общая ТеорияОтносительности является концептуальным образцом, по которому следует строитьновую физику, ясно и логично объясняющую свойства материи. И физикам, признав

заслуги Эйнштейна в их родной науке, надо найти в себе силы отказаться от релятивизма,которому они поклонялись чуть ли не столетие, и перейти на другие рельсы. А самомусоздателю релятивистской физики можно было бы сказать то же, что сказал АртузовЯкушеву в финале операции "Трест" (по известному сериалу): "Что ж, командованиеблагодарит вас за проделанную работу... "Тресту"... конец!"

Да, а почему же физики "не заметили" опровергающий Майкельсона опыт?Почему и сейчас (спустя столько лет) релятивизм пропихивается во все учебники чуть лине со школьной скамьи?

Думается, опять же потому, что с появлением СТО физики заразилисьбациллами идеи о том, что с помощью формул можно умозрительно проникнуть в сутьфизических явлений. Это ведь так здорово: лежи себе на печи, чирикай формулы - и подпером вдруг проясняются такие понятия, как масса, магнитный заряд и т.д. А тут ещё Борподбросил в топку угля: дескать, безумству умных и смелых поём мы песни. И вот пошло-поехало в виде многомерных тензоров массы и "ветвлений временной сингулярности".

И то правда: если не баловаться шизоидными идейками, то что остаётся?Остаётся самое скучное и неблагодарное занятие: размышлять над детскими вопросами иизобретать модели, адекватно описывающие явления. Что представляет собой, например,свет, кое-где ведущий себя ближе к частице, а кое-где проявляющий волновые свойства?Где этот квант света прячется в атоме, когда электрон переходит на другую орбиту?(Совсем детский вопрос: "А где сидит дядя, который говорит из радио?") Что, наконец,может представлять собой злосчастный эфир, наделённый столь необычными свойствами?

Но это всё, как вы понимаете, вопросы неинтересные: в них нет философскойизюминки, тогда как современная физика, подобно хищнику, вкусившему крови, видитсебя новой сверхфилософией - только вместо пространной трепологии у неё навооружении строгие формулы. Нет здесь ни "первородного взрыва" (противоречащего,кстати, ОТО), ни "туннелей под пространством", ни чего ещё такого же интересного.Скучно всё это: работать придётся много, а таких аплодисментов, как сейчас, не сорвёшь.

***Но не всё так гладко в "зарелятивизированной" физике, как кажется. С

регулярной периодичностью появляются граждане, которые будоражат Академию Науктребованием "разоблачить мракобесие Эйнштейна". А из Академии им отлуп и ещё разотлуп...

Потому что в АН при всём при том всё-таки понимают, что если кто-топытается отрицать теорию Эйнштейна, а не результат Майкельсона, то он законченныйидиот. И то правда: "Му-му"-то ведь Тургенев написал, а памятники Пушкину ставят...

Обидно. А тут ещё сам Эйнштейн с фотографий языки показывает: дескать, мнедано понимать суть физических явлений, а вам не дано!

Увы, всё-таки есть такое впечатление, что проблематика теорииотносительности доступна избранным. Вот Ацюковский, узревший фундаментальныйизъян эйнштейновских построений, к избранным, похоже, принадлежит. Но таких мало.

Один пример. Решил как-то разобраться с Эйнштейном известный физикЛогунов. Теория-то его, понимаешь, великая, конечно, но сложна, громоздка, неочевидна(что правда, то правда - гладко было на бумаге, да забыли про овраги; предельно ясная икрасивая исходная идея при разработке обросла математическим аппаратом,допущениями и т.д.)... А мы её упростим: тензорный гравитационный потенциал мыоставим как есть, математический аппарат сохраним, а вот положение о тождественностиинертной и гравитационной масс (т.е. то самое положение, что и обеспечиваетфилософскую глубину ОТО) мы аккуратненько так уберём!

Помнится, в известной комедии герой Вицина аккуратно доставал нижнийночной горшочек из-под стопки ему подобных и с удивлением смотрел, как разваливается

вся конструкция. Вот и на подобные предложения (не умаляя возможных заслуг автора вдругих областях физики) остаётся сказать: экий же ты болван, братец...

Нет, чтобы справиться с Эйнштейном и его теорией, нужно для началапонимать, в чём суть релятивизма. Без этого, увы, нельзя. Тем более, что есть такойанекдот. Грузин, счастливый обладатель "Жигулей", однажды находит у себя в почтовомящике толстый конверт с деньгами и записку: "Дарагой, купи сэбэ "Волгу" и нэ пазорнацыю!"

Вот и иным доморощенным разоблачителям Эйнштейна так и хочется выдатьпо пачке домино, по пол-литру и по билету на хоккей: займитесь делом, на котороеспособны, и не позорьте нацию! Так что давайте подходить к вопросу со знанием дела.Надеюсь, моё краткое изложение сколько-нибудь поможет в этом.

__________________________________________________________

ПРОЕКТЫПРОЕКТЫПРОЕКТЫПРОЕКТЫ

____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

ПУТЕШЕСТВИЕПУТЕШЕСТВИЕПУТЕШЕСТВИЕПУТЕШЕСТВИЕ ВВВВ СТРАНУСТРАНУСТРАНУСТРАНУ СВЕТЛОГОСВЕТЛОГОСВЕТЛОГОСВЕТЛОГО БУДУЩЕГОБУДУЩЕГОБУДУЩЕГОБУДУЩЕГО,,,,ИЛИИЛИИЛИИЛИ

РОССИЯРОССИЯРОССИЯРОССИЯ ВВВВ 2017201720172017 ГОДУГОДУГОДУГОДУПутевыеПутевыеПутевыеПутевые заметкизаметкизаметкизаметки

ПояснениеПояснениеПояснениеПояснение длядлядлядля читателячитателячитателячитателяТак получилось, что мне довелось побывать в... России 2017 года! Как это мне

удалось – пока секрет: такое путешествие явилось результатом большой и кропотливойработы, подробности которой раскрывать ещё рано.

Тем не менее, что было, что было: я смог заглянуть в будущее нашего народа ив какое – в 100-летнюю годовщину Великой Октябрьской революции!

Я посчитал, что не имею права не поделиться с любознательными читателямисвоими впечатлениями о стране, которую буду здесь называть Страной СветлогоБудущего. Постаравшись собрать их как-то воедино и осмыслить, я и представляю своизаметки на суд просвещённой публики.

ПервыеПервыеПервыеПервые впечатлениявпечатлениявпечатлениявпечатления- Слышь, командир, – обратился ко мне парень с волосами из красных и жёлтых

прядей, заплетённых в косу (это у них там сейчас мода такая), – когда будет"Проектируемая станция"?

Я бросил взгляд на вагонный монитор, на котором по идее должна былапроплывать панорама местности с указанием станций, но он был тёмен и безучастен ковсему.

"Сломали, наверное, какие-то уроды", - мысленно вздохнул я и с улыбкойответил, что не знаю, поскольку еду в первый раз (что было чистой правдой).

Двухцветный парень махнул на меня рукой как на безнадёжного и развернулсяпрочь. Кокетливая заколка в косе в виде человеческого черепа издевательски глянула наменя.

- Следующая как раз, – сердобольно сказала ему какая-то полная пассажирка.Парень кивнул и нетвёрдо двинулся к выходу.Я ехал из столицы в пригород на последнем чуде техники – монорельсовом

трамвае в мягких (но антивандальных) креслах, среди изящных линий салонного дизайна

и кучек бумажного мусора по углам. "Научно выверенный" желтоватый свет лампхладнокровно тлел под потолком и между сиденьями.

Станция с таким названием оказалась не виртуальной, а вполне реальной."Хорошее название. Ещё лет десять – и никто не осмелится переименовать", – усмехнулсяя.

- Экран не работает, – сказала соседке наблюдательная бабка. – А чинить –никто не починит.

- А кому надо? Они там сидят в офисах да на мониторы пялятся, а здесь траване расти, – поддержала её та.

За окном мелькали дома и деревья. Рабочие в оранжево-блестящихполускафандрах – явные гастарбайтеры с юга – кучкой проплыли назад. Я смотрел в окнона бежавший мимо простор, и всё увиденное само собой складывалось в голове взнакомые строчки из "Любэ":

Я ехал по самой, по самой прекрасной,По самой прекрасной земле!

ПолитическийПолитическийПолитическийПолитический стройстройстройстрой СтраныСтраныСтраныСтраны СветлогоСветлогоСветлогоСветлого БудущегоБудущегоБудущегоБудущегоСистемаСистемаСистемаСистема СоветовСоветовСоветовСоветовА теперь давайте я расскажу об устройстве Страны Светлого Будущего.Начну, как полагается, с представительной власти.Вся бытовая жизнь страны (почему бытовая – скажу дальше) управляется

системой Советов Депутатов Трудящихся от низших – районных – до высшего органанародного представительства – Съезда Народных Депутатов. (Кстати, услышав о"трудящихся", читатели справедливо могут сделать вывод о том, что высокое званиетрудящегося реабилитировано в Стране Светлого Будущего; действительно, это странатрудящихся и для трудящихся. Правда, под трудящимися здесь понимаются не ужемифические в наших реалиях "рабочие" с "крестьянами", а все работники,осуществляющие для страны полезный труд.)

Система Советов комплектуется посредством всеобщих выборов. Однаковыборная система резко отличается от той стандартной, к которой мы привыкли, и большепохожа на Советы 20-х годов.

Во-первых, она не прямая, а ступенчатая. Прямые выборы производятся толькона низшем уровне, где люди более-менее знают своих избранников. В Советы следующихуровней делегируются представители нижестоящих органов – всё в соответствии с тем жепринципом: выборщики опять же знают делегатов лично, причём и по работе в Совете.

И ещё. Выборы производятся больше по производственному принципу, чем попривычному нам, господствующему ныне территориальному. Сделано опять же изпростых соображений: в современном мире люди гораздо ближе общаются напроизводстве, чем в местах проживания. И лишь пенсионеры и лица, не числящиеся накрупных производствах, голосуют в территориальных округах.

Итак, принцип прямого голосования по территориальным округам отвергнут вСтране Светлого Будущего; принципы же равного, всеобщего и тайного остались в силе.

Сами выборы происходят, конечно, в электронном виде на избирательныхучастках (кроме малонаселённых мест, где жители голосуют через мобильную связь), чтомаксимально снижает расходы на бюллетени и прочую никому не нужную мишуру.

Советы принимают законы на пленарных сессиях – сами законы готовятсяпрезидиумами Советов, которые по-советски называются Исполкомами (впрочем, такаясистема существует во всех парламентах мира, кроме того, что там у депутатов принятотомиться от безделья б'ольшую часть года). Депутаты же, не входящие в Исполком,принимают в установленное время трудящихся, ездят в командировки, решают вопросы, апотом некоторые из этих вопросов ставят на сессиях.

Главный смысл деятельности народного депутата – как бы быть адвокатомсвоих избирателей. Люди приходят к нему со своими проблемами, которыми он изанимается на общественных началах, собирая бумаги, посылая запросы, иногда ходя поинстанциям и т.д. Депутатский корпус является одним из механизмов преодолениязаконодательных изъянов и бюрократических неувязок в интересах конкретногогражданина. Статус депутата почётен, и пропаганда всегда старается подчеркнуть, чтодепутат занимается конкретным делом, а не абстрактным высокооплачиваемым, ноникому не нужным "законотворчеством". В общем, привычная картина для тех, ктопомнит советскую депутатскую практику.

Высший представительный орган – Всероссийский Исполком Советоввыбирает Государственный Президиум из 3-х человек – Председателя и его заместителей.Председатель Госпрезидиума выполняет обязанности официального главы государства.

ПравительствоПравительствоПравительствоПравительство СтраныСтраныСтраныСтраны СветлогоСветлогоСветлогоСветлого БудущегоБудущегоБудущегоБудущегоТак называемая исполнительная власть в Стране Светлого Будущего

организована оригинальным образом. Дело в том, что в ней нет единого правительства, асразу два независимых органа относятся к ней: Совет Федеральных Управлений (СФУ) иВысший Совет Народного Хозяйства (ВСНХ).

С СФУ, состоящим из госуправлений, всё понятно – это то, что называется,"федеральные министерства" – прежде всего силовые и иностранных дел, а такжеотносящиеся к космосу, атому – в общем, объединяющее ведомства, занимающиесяобщегосударственными вопросами. А ВСНХ в свою очередь распадается на ВысшийРегиональный Совет (ВРС) и Высший Отраслевой Совет (ВОС).

ВОС – это тоже министерства (называющиеся госкомитетами), только как быфедерально-регионального статуса, т.е. завязанные и на регионы тоже: госкомитетылёгкой промышленности, тяжёлой промышленности, образования, медицинскойпромышленности и т.д.

Теперь о ВРС. Каждый регион одновременно представляет собойТерриториальный Совет (то, что когда-то называлось совнархозом). В ведениитерриториальных советов находятся региональные объекты: местная промышленность,транспортная сеть местного значения и т.д. Эти-то советы и объединяются в ВРС. Авместе с ведомствами из Отраслевого Совета составляют ВСНХ.

Госкомитеты – это что-то вроде управлений родов войск в армии: ониобеспечивают профильные производства техникой и т.п. Но лишь часть профильныхпредприятий подчиняется госкомитету – те, что выполняют федеральные,общегосударственные функции; остальные подчиняются местным ТерриториальнымСоветам, лишь по производственно-технологической линии подчиняясь госкомитету.

В целом же Правительство в Стране Светлого Будущего – это чистотехнический орган, проводящий в жизнь решения настоящих хозяев страны (о которыхдальше).

ВнешнеполитическийВнешнеполитическийВнешнеполитическийВнешнеполитический протоколпротоколпротоколпротокол....В разделе политической системы рассмотрим и такой специфический вопрос,

как внешнеполитический протокол.Его отличие от общепринятого ныне в двух пунктах.Во-первых, лидеры страны не ездят с визитами за рубеж вместе с жёнами. И не

принимают у себя иностранных официальных супружеских пар.В Стране Светлого Будущего "семейственные" визиты лидеров за границу

именуются пережитком феодализма, когда страны считались как бы семейнойсобственностью их правителей (что совершенно справедливо). Поэтому зарубежныепоездки глав государств тут рассматриваются как простые командировки (пусть и на

особом уровне) – не возят же обычные командировочные за собой своих супругов заказённый счёт!

Во-вторых, делегации Страны Светлого Будущего сами не дарят никакихподарков зарубежным лидерам и от них вожди страны тоже ничего не принимают. Всеразрешённые подарки (как знаки внимания кому-то или со стороны кого-то) имеют формуприветственных адресов. Вид папок с адресами и их тексты раз и навсегда определенызаконодательно (в зависимости от типа визита – зарубежный или внутренний,официальный или дружеский и т.п.) Так что ни вопроса о сдаче подарков в казну, нивопроса о разбазаривании средств на дары гостям даже не возникает.

СистемаСистемаСистемаСистема управленияуправленияуправленияуправленияОбъединённоеОбъединённоеОбъединённоеОбъединённое ГосударственноГосударственноГосударственноГосударственно----ПолитическоеПолитическоеПолитическоеПолитическое УправлениеУправлениеУправлениеУправлениеПока политическая система Страны Светлого Будущего выглядит довольно

наивной и утопической. Но это оттого, что главного о ней не сказано.Дело в том, что реальная власть в Стране Светлого Будущего принадлежит

Объединённому Государственно-Политическому Управлению (ОГПУ), руководящей инаправляющей силе общества, как заявлено в Конституции.

Но в отличие от незабвенной КПСС, ОГПУ фактически представляет собойправящий орден. Партий в Стране Светлого Будущего, разумеется, нет и быть не может:здесь все сознательные граждане озабочены единодушным исполнением историческихрешений Расширенных Коллегий ОГПУ (так здесь называются аналоги партийныхсъездов). Но возможны самые разнообразные общественные движения и организации, непретендующие на политическое значение.

Принципиальным отличием ОГПУ от ВКП(б)/КПСС в том, что это партияпрофессионалов. Роль ОГПУ в том, чтобы управлять. И только. Поэтому она не нуждаетсяв массе "рядовых партийцев", хотя и опирается на актив (который и выполняет рольпоследних) – полупривилегированный слой общественников.

Член ОГПУ не может занимать никаких государственных должностей, поэтому,в частности, отпадает необходимость втягивать в партийные ряды разного родаспециалистов, деятелей культуры и т.п. Любой профессионал может сделать в своейобласти карьеру как беспартийный, что одинаково выгодно как ему самому, так и Партии(как мы будем иногда по привычке называть ОГПУ), не поощряющей засорение своихрядов приспособленцами и лицемерами.

ОГПУ формируется из членов молодёжного актива (аналог комсомола, толькослабее структурированный). Молодые люди, чувствующие призвание к государственнойработе, отбираются для прохождения подготовки в региональной партийной школе. Поокончании её молодые партийцы некоторое время служат в так называемых "партийныхвойсках" (что часто означает просто работу в партийном аппарате на низших должностях),после чего начинается их карьера в качестве низовых руководителей. Рекрутируютсячлены Партии из всех слоёв общества, что символизирует подлинный демократизмобщества Светлого Будущего, на страже которого и стоит Партия, и равенствовозможностей всех его членов.

Основной упор в образовании партийных кадров делается на широту игосударственный масштаб мышления. Партиец обязан мыслить государственно – безэтого смысл существования Партии во многом теряется, поскольку мыслить ведомственнои профессионально прекрасно могут другие и без неё. Нацеленность на государственныймасштаб и делает во многом Партию настоящим становым хребтом общества СветлогоБудущего. Ещё бросающимся в глаза отличием ОГПУ от КПСС является то, что членыордена носят мундиры – парадные и повседневные.

Отличительными знаками на них являются красные звёзды. Они сделаны изособого материала и (подобно кремлёвским) слегка светятся в темноте призывно-манящим светом, что оставляет неизгладимое впечатление у всех, кто хоть раз видел это.

Из описания видно, что в ОГПУ проглядывают черты СС. И это заметил не только я. ВСтране Светлого Будущего ходит анекдот: "Как КПСС превратилась в ОГПУ? "КП"убрали, "СС" оставили!". Это не случайно. Чтобы окончательно оформить своё положениев обществе, Партия должна зримо показать свой воинствующий характер; этому и служатмундиры, приравнивающие партийцев к военным и прочему "служилому сословию".Добавлю, что партийцы – единственные, кому к парадной форме полагается оружие –кортик. Что дополнительно должно показать, кто в стране главный.

А как конкретно Партия выполняет свою "руководящую и направляющуюроль", я расскажу чуть дальше.

БюрократияБюрократияБюрократияБюрократияНетрудно догадаться, что в силу большой централизации власти в Стране

Светлого Будущего повседневная жизнь общества регулируется чиновничеством, котороездесь велико и обширно, как, пожалуй, нигде больше.

При беглом знакомстве с государственной машиной Страны СветлогоБудущего у наблюдателя в одном пункте может создаться впечатление, будто он попалдаже не в СССР, а в... Российскую империю. Это происходит от военной организации всехгосслужащих (включая армию и правопорядок) в единую суперармию с мундирами изваниями. Мундиры у разных ведомств свои, а вот система званий единая (хотя они и по-разному называются), по странному совпадению состоящая из 14-ти ступеней, от рядовогодо "маршала" той или иной службы.

При этом низовой состав работников ведомств (почтальоны, учителя,контролёры на транспорте) – это вольнонаёмные. Они тоже при исполнении носятведомственную форму, но без знаков различия; начальственных должностей они заниматьне могут. В отличие от них, аттестованные работники выслуживают для полученияочередного звания определённое количество лет (в зависимости от разряда).

Система званий единая снизу доверху; служба аттестованного сотрудниканачинается с рядового. Продвижение в чинах зависит от занимаемой должности, но нефатально: если работник достиг потолка по должности, он всё равно имеет право наочередное звание по выслуге лет, но эта выслуга в таком случае увеличивается. Доплата за"сверхсрочное" звание мизерна, так что присвоение очередного звания практически неотражается на бюджете ведомства. Таким образом, в Стране Светлого Будущего отчастиреализован старый принцип: все помрём действительными тайными советниками, лишьбы Бог веку продлил. Хотя, конечно, для низших должностей установлен более низкийпотолок пребывания на службе, чем для высших.

КомиссарыКомиссарыКомиссарыКомиссарыОдной из уникальных особенностей государственного устройства Страны

Светлого Будущего является институт комиссаров.Причём, заметим, не военных комиссаров, не в армии только, а везде.Каждое ведомство управляется, как и везде, посредством начальственной

иерархии. Однако, начиная с некоторого уровня, к ведомственному начальникуприкомандирован комиссар из ОГПУ, распоряжения которого для него обязательны.

При этом надо отметить, что комиссар, являющийся начальником для данногоруководителя, не является начальником для его подчинённых. Сделано это для того,чтобы максимально сохранить единство управления и не плодить двуначалия. Но,конечно, косвенно он всегда влияет на подчинённых своего "подшефного": либо действуячерез него, либо через подчинённых ему комиссаров низшего ранга. Поэтому можносмело сказать, что всё управление в стране находится в руках Партии через институт еёкомиссаров. Хотя комиссарские щупальца обычно не спускаются до самых низов иограничиваются примерно уровнем районных управлений и им подобных; однакотеоретически возможность прикрепления комиссара существует для любого уровня (хоть

до строительной бригады), поэтому при необходимости комиссары могут контролироватьвсе процессы как угодно плотно.

Смысл существования комиссаров ни в коей мере не сводится к простомуконтролю или агитационной обработке. В существующей в Стране Светлого Будущегосистеме двуначалия заложен очень глубокий принцип. Ведомственный чиновник – этоузкий профессионал, мыслящий ведомственно и отстаивающий свои профессиональныеинтересы; комиссар при нём – это, так сказать, дилетант широкого профиля, он обязан навсе вещи смотреть по-государственному и руководствоваться интересами всего обществав целом. Начальник-профессионал знает как бы всё о ничём, его комиссар должен знатьничего, но зато обо всём, как гласит популярная шутка.

От профессионала требуется выучка, от коллектива профессионалов – спайка. Впротивоположность этому от комиссаров требуется и свежий взгляд, и независимость отсреды. Поэтому ведомственные коллективы профессионалов стараются максимальновозможно сохранять как целое, ценя их корпоративный дух; комиссаров же регулярноперебрасывают на новые и новые участки работы, причём, как правило, разительноотличающиеся от предыдущих. Парткомиссар, работавший "на культуре", затемпоплававший на подлодке, а потом курирующий сельское хозяйство, – обычная вещь.

Огромная значимость института парткомиссаров – в его антибюрократичности.Комиссар и только он властен принять немедленные решения, идущие вразрез синструкциями и предписаниями, если того требует дело. Комиссары разных ведомствмогут легко связаться и принять решение, на которое обычным путём ушло бы длительноевремя. Таким образом, комиссарское управление придаёт всей государственной системеСтраны Светлого Будущего необычайную гибкость, сохраняя её иерархическую твёрдость.

Вообще комиссарская спайка, основанная на товарищеском доверии, играетогромную роль. Главной добродетелью парткомиссара считается верность слову.Попытки спрятаться, уйти от ответственности за принятое решение рассматриваются кактягчайшее преступление; в каком-то смысле можно сказать, что для комиссара не такстрашно изменить Родине, как своему слову – потому что это уже есть косвенная изменаРодине. За этим старшие товарищи следят самым строгим образом и в случае чегожесточайшим образом карают; потому на высказанное комиссаром решение можетположиться как его товарищ, так и его "подшефный" руководитель-чиновник, даже нетребуя письменного приказа.

Принципиальным отличием комиссаров Страны Светлого Будущего от некогдасуществовавших комиссаров в СССР (и тем более парторгов и замполитов) является то,что прежде всего они отвечают за достижение поставленных задач. В ходе их выполненияу них имеются все рычаги воздействия на "опекаемых" руководителей, но в случаепровала именно комиссар (по негласной традиции) несёт основную ответственность, а неего гражданский коллега. (Это, кстати, способствует искоренению самодурства иненужного рукосуйства: если ты знаешь, что именно с тебя снимут голову забезграмотные распоряжения, твой дилетантский пыл порядком поослабнет.)

Конечно, при всех достоинствах такой системы преодоления ведомственности иместничества, она не свободна от своих недостатков. Курируют комиссаровведомственные или территориальные отделы ОГПУ, поэтому ведомственное илиместническое соперничество в какой-то степени переносится и на партийный аппарат. Но,конечно, такая система управления ослабляет обособленность отдельных ячеекобщественного производства во много раз.

И ещё есть один важный аспект в описанной системе двуначалия: Партия(прежде всего через комиссаров) полностью монополизировала кадровую политику вгосударстве. По результатам деятельности комиссары дают предложения о продвижениинаиболее проявивших себя руководителей. Эта "мелочь" дополнительно закрепляетмонополию Партии на власть в стране.

ХозяйственноеХозяйственноеХозяйственноеХозяйственное устройствоустройствоустройствоустройство СтраныСтраныСтраныСтраны СветлогоСветлогоСветлогоСветлого БудущегоБудущегоБудущегоБудущего

СобственностьСобственностьСобственностьСобственностьВ Стране Светлого Будущего, разумеется, нет частной собственности; само

предположение о том, что может быть какая-то отчуждённая от общественного контролясобственность, кажется гражданам дикой.

Тем не менее, частная инициатива в стране существует. Она реализуется черезинститут аренды средств, находящихся в госсобственности. Фактически даже частополучается, что кооператив как бы временно приобретает оборудование, но в любомслучае оно продолжает числиться на балансе какого-то госпредприятия. Арендаторымогут расширять производство как самые заправские капиталисты, но в любом случаегосударство продолжает контролировать их деятельность. Все предприниматели встроеныв систему государственных стандартов и контроля и для масштабной деятельностидолжны пройти лицензирование. В общем, действует многое из того, чтопропагандировалось в "перестройку", только не для отвода глаз, а на полном серьёзе.

Богатые люди в стране есть; есть, следовательно, и имущественное неравенство.Но это рассматривается, во-первых, как неизбежное (но отчасти контролируемое) зло, во-вторых, – как плата за труд (не вписывающаяся в примитивную и давно отвергнутуюконцепцию трудовой теории стоимости).

Вывоз капитала из страны запрещён. Но гражданин Страны Светлого Будущегоможет заниматься предпринимательством за границей; в этом случае он может хранитькапиталы в иностранных банках без ограничений.

СистемаСистемаСистемаСистема народногонародногонародногонародного хозяйствахозяйствахозяйствахозяйстваНародное хозяйство Страны Светлого Будущего, разумеется, плановое. Однако

оно не тотально плановое, ибо планировать удаётся лишь производство, но неиндивидуальное потребление.

Поэтому планирование осуществляется, исходя из конечного результата. Длягосударственного заказа достаточно очевидно, что производителям и смежникамспускается жёсткий и однозначный план. Что же до сферы потребления, то онафункционирует в планово-рыночном режиме. Рыночный элемент в принципе может бытьв любой отрасли: помимо плановой части, любое предприятие может заниматься иэкономической самодеятельностью (в частности, что очень важно, выгодно реализовыватьсэкономленные ресурсы). Но при этом необходимо соблюдать два условия. Во-первых,вся выручка поступает в казну, из которой предприятию возвращается определённыйпроцент; во-вторых, на прибыль предприятие может рассчитывать лишь, упрощённоговоря, при выполнении плана. Таким образом, ситуация с Корейко из "Золотого телёнка",потратившего казённые деньги на полиграфический ширпотреб, невозможна.

Границей между плановой и рыночной частями народного хозяйства являютсяторгово-заготовительные базы. Предприятия обслуживания сдают туда заказы, черезнеобходимое время на базу поступает товар, а предприятию-заказчику выделяются деньгина покупку заказанного. (Эта система ещё называется "системой белка и желтка": двесферы существуют в одной экономике, не смешиваясь.)

В идеале схема просто работает как вариант планового хозяйства. Но есть исущественные нюансы. С одной стороны, заказанное может не поступить в полномобъёме, и заказчикам придётся выкручивать, пытаясь где-нибудь закупить недостающее(это возможно). С другой стороны, может возникнуть ситуация, когда заказчик откажетсяот заказа. Это, конечно, скандал, но такое может случиться, если заказанное низкогокачества или – что интереснее – если на рынке к тому времени появился болеекачественный товар. В последнем случае сбой в плановой системе будет признанвызванным объективными причинами.

Для предприятий существует опосредованный выход на мировой рынок – черезГоскомитет по внешней торговле (ГКВТ). Он так же собирает заказы с предприятий(устраивая, в частности, выставки иностранных достижений), поставляя потом заказанные

товары на свои торгово-заготовительные базы, откуда предприятия могут их выкупить –за плановые (казённые) или внеплановые (собственные) средства. Основная же задачаГКВТ – как и полагается, импорт и экспорт. В Стране Светлого Будущего существуетчастичная монополия на внешнюю торговлю. "Частичная" – потому что внешнеторговыесвязи могут самостоятельно устанавливать и негосударственные, арендные предприятия,но – через систему ГКВТ.

В общем, народное хозяйство Страны Светлого Будущего плановое, нопостольку-поскольку: его рыночная часть легально существует в тех областях, которые неохватываются плановой.

Другая сторона экономики Страны Светлого Будущего – это нацеленность её наэкономию ресурсов.

Многочисленные "хозяйственные реформы" в СССР, ставившие во главу углато прибыль, то частный интерес, наконец-то нашли в Стране Светлого Будущего своёадекватное воплощение.

Формула экономической реформы там по внешности очень проста:сэкономленное – твоё.

Конечно, формула эта не должна пониматься буквально: с сэкономленного вказну тоже идут отчисления, но в целом экономия – мощный хозяйственный стимулработы предприятий. А поскольку технический прогресс обычно выражается именно вэкономии, то она является и стимулом технологического прогресса.

Конечно, как и во всякой системе, политика экономии влечёт за собой массуследствий. Экономия вовсе не сводится к примитивному сбережению ресурсов; гораздоболее значима технологическая экономия, когда внедрение новых методов приводит кглобальной экономии. Но новое оборудование необходимо закупать на стороне, часто заграницей, что сразу же ставит вопрос о выходе предприятий и ведомств на внешнийрынок.

И тут уже возникает социальная проблема. Если на производстве относительнолегко можно добиваться экономии, то как быть с предприятиями социального назначения(медицина, образование)? Пущенный на самотёк процесс погони за экономией быстродолжен привести к социально-производственному расслоению. Эту проблему необходиморешать – и она решается. Прежде всего, за счёт развития шефского движения, когдапередовые предприятия безвозмездно помогают недоходным организациям. Фактическишефское движение – специфическая форма социального налога на прибыль в натуральнойформе.

Из этого краткого обзора видно, что хозяйственная жизнь в Стране СветлогоБудущего и похожа на свой советский прототип, и кое в чём отличается от него.

СельскоеСельскоеСельскоеСельское хозяйствохозяйствохозяйствохозяйствоНадо сказать, что среди всех отраслей экономики Страны Светлого Будущего

сельское хозяйство, пожалуй, выглядит наиболее непривычно.Дело в том, что оно в основном построено на вахтовом методе – как, скажем,

работа на нефтяных платформах.Руководство страны понимает, что образ крестьянина-земледельца,

обеспечивающего город продуктами радостным трудом на свежем воздухе – это утопия.Современная цивилизация – городская (в виде варианта – дачная), и большинствосельских жителей объективно будет воспринимать себя как неудачников. Поэтому упорсделан на сельскохозяйственное производство преимущественно силами горожан.

Сельскохозяйственные комплексы представляют собой по форме совхозы, т.е.государственные аграрные предприятия; колхозы как форма организации себя в массеизжили. Основную массу работников аграрного сектора вербуют в городах; работасменно-вахтовая (обычно месяц через месяц). Отработав смену в достаточно тяжёлыхусловиях, работник может уехать в город – на отдых или подработку (в городах есть ряд

работ, которые подстроены точно так же под сельскохозяйственные вахты). В результатенаёмный работник агросферы чувствует себя полноценным горожанином, а немаргиналом, обречённым жить в забытой богом дыре.

Таким образом, для городского человека перспектива поработать на селе несоздаёт особых проблем (в виде необходимости необратимого переезда и разрывапрежних связей). Но это ещё не всё. За работу в совхозе в течение определённого срокачеловек имеет право на свой домик в деревне. Где-то лет за пять горожанин становитсяобладателем дачи, которую он не только не строил, но даже за неё не платил (наоборот,платили ему). Собственно говоря, это вариант хорошо известного из советских времёнлимитчества, только в обратную сторону: из столиц в провинцию, из деревни в город (чтосовпадает с модным общемировым движением элиты из городов).

В целом можно сказать, что в плане кадров проблема с сельским хозяйствомрешена. И это, наверное, главная сфера, где чувствуется разительное отличие обликасельхозработника от его коллеги прежних десятилетий (включая позднесоветские). Покрайней мере, фигура пьяного тракториста или скотницы уже не является стольдоминирующей, как раньше.

ЭкологияЭкологияЭкологияЭкологияВ заключение раздела о хозяйственном устройстве Страны Светлого Будущего

следует сказать о решении ставшей важнейшей проблемы – экологии.Гигантская концентрация ресурсов (человеческих, товарных и пр.) в

современных обществах всё более остро ставит вопрос об их выживаемости в этихусловиях. Помимо внедрения щадящих норм техногенного воздействия на природу,важной сферой является утилизация отходов.

В Стране Светлого Будущего в этом вопросе пошли самым радикальным путём.Принятая до сих пор практика, так сказать, стихийной утилизации, когда о нейзадумываются лишь на этапе обработки мусора, здесь признана недостаточной.Настоящая утилизация, считают граждане Страны Светлого Будущего, начинается с этапапроизводства. Поэтому производители обязаны, наряду с обычным сертификатом,прилагать к продукту ещё и паспорт утилизации, в котором компоненты продуктараспределены (по возможности) по утверждённым категориям утилизации. Нетруднопонять, что такое возможно лишь при плановом хозяйстве, поэтому в Стране СветлогоБудущего справедливо видят в возврате их общества к плановой системе огромноедостижение планетарного масштаба.

Потребители (конечные или промежуточные), приобретая продукт,одновременно "приобретают" и обязательства по его утилизации, благо всё прописано впаспорте. И в плановых показателях предприятия стоит, сколько килограммов или тоннотходов оно обязано сдать по завершении цикла работ. Поэтому деревянная, пластиковаяили бумажная тара аккуратно складываются, чтобы впоследствии быть сданными впункты утилизации. Вышедшее из строя или списанное оборудование тоже, разумеется,аккуратно разукомплектовывается и ждёт своей отправки туда же.

Сказанное достаточно ясно в отношении предприятий. Но как быть с обычнымигражданами? Решить проблему утилизации в личном потребительском секторе, конечно,гораздо труднее, но в Стране Светлого Будущего пытаются это сделать. Пока что этопроявляется в практике именных продаж модных товаров (новейших моделей техники ит.д.), когда покупатель берёт на себя аналогичные обязательства по утилизаци. В случаеих невыполнения стоимость выброшенных отходов будет вычтена из его доходов, а вслучае злостного уклонения от утилизации – и приняты административные меры. Пока этасистема только начала внедряться, она ещё проходит опробование, но в перспективеможно вообразить, как буквально все товары начнут продаваться по персональнымэлектронным карточкам с автоматической фиксацией будущих отходов, сведения окоторых будут погашаться при сдаче их в пункты приёма. Тогда накопившиеся отходы у

нерадивых и несознательных граждан будут автоматически преобразовываться в штрафы,а в злостных случаях – и препятствовать осуществлению некоторых гражданских прав(например, выезду за границу).

Но не только штрафами, рублём, кнутами и пряниками граждан СтраныСветлого Будущего понуждают участвовать в сохранении ресурсов. Ресурсосбережениепоставлено во главу угла всего хозяйствования. Как в советские времена нагнеталиськампании по увеличению производства, так и сейчас развёртываются кампании поэкономии. Сэкономить на чём-то (разумеется, законно и в рамках требования технологии)и получить за это поощрение – такое же стандартное стремление производителей, какраньше было перевыполнение плана. Излишне говорить, что в стране идёт охота не толькоза выброшенными бутылками и банками, но раскапываются старые свалки, снаряжаютсяцелые экспедиции в тундру – за проржавевшими цистернами из-под горючего и старымитрубами от нефтепроводов. В СМИ постоянно пишут о передовиках экономии, как когда-то о передовиках производства. Да что там, когда заключённых в лагерях там гоняют нане пресловутый лесоповал, а на лесопосадки! В целом же стремление активных гражданзаработать на мусоре напоминает послеперестроечный ажиотаж по цветному металлу,который всеми правдами и неправдами сдавали на лом, только вот неправда в этомпроцессе здесь решительно пресекается, и за противоправную утилизацию серьёзнуюответственность несут и сдатчики, и приёмщики.

В результате такой политики внешний вид страны стремительно преображается,она на глазах становиться необычайно чистой и ухоженной. Но главное – благодаря этомуСтрана Светлого Будущего оказалась в авангарде самых передовых обществ, посколькупоказывает другим путь к достойному выживанию на планете.

СудебнаяСудебнаяСудебнаяСудебная системасистемасистемасистемаСудыСудыСудыСудыСуд в Стране Светлого Будущего подчиняется правительству. "Независимый

суд" – это абсурд, считают граждане Страны Светлого Будущего: приговор от именигосударства может оглашать, конечно, лишь государственный орган.

Суд, ведущийся от имени народа, не может быть независимым от народа.Поэтому суды в Стране Светлого Будущего представляют собой ни в коем случае не"ветвь сласти", а ведомство, обязанное решать судьбы людей в соответствии с законами.Поэтому судьи в Стране Светлого Будущего носят такие же мундиры, как и прокуроры(различаясь только эмблемами) и такие же классные чины. В случае нарушения судьёйпроцессуальных правил не только может быть обжалован приговор, но и возможнажалоба на судью в вышестоящую инстанцию. Которая может судью наказать, какнаказывают любого служащего. Можно сказать, что судебная система Стране СветлогоБудущего наконец-то легализовала телефонное право: обычная для всех стран (и СССР вособенности) практика, когда резонансные дела обсуждаются в правительстве, здесьсчитается очевидной и естественной. Важные дела действительно решаются вПравительстве, и суду даются рекомендации на решение, которое тот должен постаратьсяоблечь в форму закона.

Обычная форма суда – советского типа тройка из судьи и двух заседателей(которым тоже полагаются судейские мундиры, только без знаков различий). Принеобходимости состав судебного присутствия может увеличиваться добавлением новыхсудей и заседателей (но с общим нечётным числом). Решения принимаются простымбольшинством голосов.

Ещё суд Страны Светлого Будущего несостязательный; граждане странысправедливо считают состязательность атавизмом буржуазного строя. Суд в их стране –это по сути надведомственная комиссия, рассматривающая правонарушения ипреступления. Смысл этой комиссии – в объективном рассмотрении происшествия вне

той среды, в которой находился подсудимый, с обязательным опросом заинтересованныхсторон.

Если специально не принято иное решение, то суд обязан быть гласным; даже взакрытых судебных разбирательствах (если нет специального постановления ВерховногоСуда), предписывается частично публично оглашать обвинительное заключение иприговор.

Судебные заседания, как и в большинстве стран мира, ведутся поПроцессуальному Кодексу, который должен обеспечить всесторонность рассмотрениядела, включая право подсудимого на оправдания и объяснения.

В стране существует иерархия судов – от местных до Верховного. Апелляцияподаётся в суд высшей инстанции. При этом важно, что суды всех уровней имеютодинаковое количество инстанций. Скажем, если важное дело оказывается подсуднымобластному или даже Верховному суду, то рассматривать дело будет не сам суд, а егопервая инстанция. Так сделано для того, чтобы все подсудимые были поставлены вравные условия в плане апелляций. И тогда человек, осуждённый, скажем, первойинстанцией Верховного Суда, может подать кассацию во вторую инстанцию того жеВерховного Суда и так далее до высшей инстанции – самого Верховного Суда.

Помимо Народных Судов, существуют и ведомственные суды (включаявоенные). Они рассматривают дела о должностных преступлениях, не выходящих зарамки ведомственных обязанностей. В своих решениях они также ограничены рамкамиведомственных мер пресечения (или могут передать дело в суд общей юрисдикции).

Смысл ведомственного суда примерно такой же, как обычного народного:рассмотрение проступка как бы от лица всей ведомственной системы. Ведомственный суддолжен исключить обычную эмоциональность руководителей в случае проступковподчинённых; кроме того его торжественный и публичный характер должен повлиять наподсудимого и заставить его лучше осознать свою вину.

Есть в стране и такой уникальный судебный орган, как Высший Совестной Суд.Он состоит из наиболее авторитетных судей и общественных деятелей. Он рассматриваетдела в двух противоположных случаях: если заведомое преступление не предусмотренозаконом или если надо признать преступные действия (скажем, сделанные в чью-либозащиту) правомерными и потому неподсудными.

Высший Совестной Суд заседает в исключительных случаях по представлениюВерховного Суда и не связан законом. Он представляет собой единственную инстанцию;его решения окончательны и не обжалуются.

Можно сказать, что этот суд рассматривает дела о человечности: благодаря егосуществованию ни один негодяй не может быть уверенным, что может совершитьзаведомое преступление, гнусное и вопиющее, оставшись безнаказанным, – даже еслизакон не предусматривает наказания. Наоборот, он может торжественно оправдатьчеловека, формально совершившего преступление, но действовавшего во имячеловечности.

Это об уголовном суде. Гражданское судопроизводство не претерпело особыхизменений.

ПрокуратураПрокуратураПрокуратураПрокуратура ииии адвокатураадвокатураадвокатураадвокатураЕсли Прокуратура Страны Светлого Будущего ничего отличного от советской

не представляет (за исключением того, что в Стране Светлого Будущего все дела,передаваемые следствием в суд, поступают в неё), то Адвокатура там совершенно отличнаот привычной.

Адвокатура в Стране Светлого Будущего... государственная! Она представляетсобой ведомство, параллельное Прокуратуре – от местной до генеральной во главе сГенеральным Адвокатом. Адвокаты имеют такие же чины и носят такие же мундиры, каки прокуроры, только со своими эмблемами.

Задачи адвокатов примерно такие же, как и прокуроров: надзор надзаконностью и выступление в суде. Только если вторые надзирают над законностью сточки зрения интересов государства и поддерживают обвинение, то первые охраняютправа личности и поддерживают защиту. Можно сказать, что адвокаты в Стране СветлогоБудущего обеспечивают защиту прав гражданина (соблюдение которых является тамважнейшей общественной задачей – в отличие от буржуазных "прав человека",использующимися врагами и иностранной агентурой). Естественно, что такая важнаядеятельность не может быть отдана в частные руки, как это принято сейчас.

В случае ордера на арест, обыск, прослушивание и т.д. прокурор, выписав его,обязан получить ознакомительную визу адвоката соответствующего уровня. Если человекзадержан (арестован), то первым его обязан посетить адвокат, который и "зачитывает" емуего права, т.е. знакомит его с возможностями его защиты.

Как, возможно, понятно из этого рассказа, адвокат Стране Светлого Будущегони в коем случае не является "адвокатом" преступника в привычном смысле, т.е. егодоверенным лицом. Адвокат даже не должен защищать подсудимого, он не долженразжалобливать суд, апеллируя к трудному детству своего подзащитного, но он долженкритически оценить качество обвинения, поддерживаемого прокуратурой.

Как прокуратура, передавая дело в суд, составляет обвинительное заключение,так и адвокатура параллельно составляет защитительное заключение, где отражаются всесомнительные, неясные и неубедительные места обвинения. Кроме того, адвокат обязанпомогать обвиняемому защищаться: если тот отрицает какие-то положения обвинения, тоадвокат обязан заняться проверкой правдивости его версии.

Адвокат является обязательным; от его услуг так же нелепо отказываться, как иот "услуг" прокурора. Однако на судебное заседание подсудимый может потребовать иобщественного защитника, который будет пользоваться частью прав государственногоадвоката; в этом качестве и выступают оставшиеся частные адвокаты. Впрочем, ипострадавшая сторона может выставить общественного обвинителя; говорят, в этомкачестве часто выступают отставные прокуроры...

ПенитенциарнаяПенитенциарнаяПенитенциарнаяПенитенциарная системасистемасистемасистемаОсновной принцип исполнения наказаний в Стране Светлого Будущего –

гражданин не может быть взят под стражу, если он не представляет опасности дляобщества. И, разумеется, если он не уклоняется злостно от исполнения судебных решений.Это означает, что в местах изоляции содержатся либо рецидивисты (грабители,карманники, домушники, шулера), либо действительно опасные элементы (злостныехулиганы и агрессивно настроенные граждане). Для прочих предусмотрены различныемеры пресечения – ссылка, принудительные работы, алименты, запреты на профессию ит.д., – не связанные с отбыванием их в местах заключения. Таким образом, казнокрады,несерийные убийцы, виновники аварий и ДТП и даже иностранные шпионы (!) отбываютнаказание в местах и формах, определённых судами. Например, расхитителей казённойсобственности приговаривают к конфискации имущества и определяют на должности, несвязанные с финансами и заставляют ещё возмещать ущерб. Водителей-лихачей,виновных в авариях с тяжёлыми последствиями, лишают прав вождения и так жезаставляют выплачивать алименты пострадавшим (иногда определяя ему местомпроживания отдалённый населённый пункт, где он будет жить под надзором участкового).

При определении мер пресечения учитывается квалификация осуждённого, т.е.государство действует по принципу "с паршивой овцы хоть шерсти клок". Например,поскольку в связь с иностранными разведками часто вступают ведущие специалистысвоего дела, то их обычная судьба после разоблачения – быть поднадзорным иприкреплённым к "шараге", где их знания будут использовать максимально поспециальности; аналогично в подобных "шарагах" пытаются использовать талантыфальшивомонетчиков, подпольных конструкторов оружия и пр. Для осуждённых за

финансовые преступления учреждены целые закрытые городки, где их поселяюткомпактно и где отменено хождение денег: всё можно купить только по внутреннимспецкарточкам.

Смертная казнь в Стране Светлого Будущего, разумеется, существует и болеетого – активно применяется (в чём граждане страны видят неоспоримое преимуществоперед впавшими в мракобесие некоторыми своими соседями, где она, часто вопрекипротестам населения, отменена). Её применяют к лицам, с очевидностью потерявшимчеловеческий облик типа подонков, способных убить за копейки. В случае резонансныхпреступлений исполнение приговора производится публично: оповещённый народсобирается в указанном месте (обычно это центральная площадь), где под барабанный бойосуждённого прикрепляют к расстрельной стенке, а специальное отделение производитзалп. Часто такие экзекуции в назидание одним и облегчение другим транслируются поТВ – местному или центральному.

Впрочем, и оглашение приговоров по резонансным делам, по которым невынесены смертные приговоры, иногда производится перед стечением граждан – потерриториальному или производственному признаку. Созываются либо граждане данногонаселённого пункта, либо работники предприятия (учреждения), где трудилсяосуждённый, и перед "всем миром" зачитывается приговор и оглашаются меры в областилишения прав состояния (высылка, поражение в правах и пр., заключение в лагерь)осуждённого.

Есть в Стране Светлого Будущего и пожизненное заключение, которое, правда,называется бессрочным. Оно никак не связано со смертной казнью и не является еёальтернативой. Применяется оно к неисправимым рецидивистам, с которыми обществоустало возиться. Таких отправляют на специальные изолированные зоны (расположенные,как правило, на островах, вокруг которых патрулируют вооружённые катера), в которыхони и живут по собственному распорядку; власть в их жизнь не вмешивается.

Предварительно до них под расписку доводится, что появление вне отведённойтерритории карается расстрелом на месте.

Поскольку многие из рецидивистов являются людьми с незауряднымиспособностями, то с такими зонами (как в советские времена с обогатительными заводами,известными в просторечии как "урановые рудники") устанавливаются производственныеотношения на добровольной основе: им спускается заказ, поставляется оборудование, аназад государство получает продукцию; при усердной работе над заказом спецзонадовольно неплохо снабжается продуктами, одеждой и пр. предметами потребления, такчто отказываться от предложения спецконтингенту зоны совершенно невыгодно;наоборот, при ударной работе снабжение улучшается, а некоторые из старожилов зоныпредставляются к освобождению.

В целом такой подход к правонарушениям в Стране Светлого Будущего нетолько повышает гражданскую сознательность населения, но и сделал возможным, чтотюрьмы и зоны перестали быть "начальной школой будущих воров", и даже случайноепопадание под суд и осуждение ещё не ломает человеку жизнь и не воспитывает в нёмпреступника.

Надо сказать ещё о двух проблемных для юриспруденции моментах. Один изних – с детской преступностью – в Стране Светлого Будущего блистательно разрешён. Нев том смысле, что её нет, а в том, что юриспруденция Страны Будущего не знает никакихвозрастных цензов для наказания, зато знает понятие невменяемости по возрасту. Темсамым она в этом вопросе далеко опередила юридические системы других стран, ставобразцом для них. Данное понятие означает, что вообще-то совершившего преступлениеребёнка судят, как взрослого, но при этом исследуют вопрос о его возрастнойвменяемости. Если речь идёт о детской шалости с тяжёлыми последствиями или онеадекватном представлении последствий, дело может ограничиться моральнымпорицанием в виде оглашения судебного решения в детском коллективе. Если же судьи

видят, что перед ними хоть и малолетний, но уже сформировавшийся преступник, онимогут без скидок на возраст начать процесс его отфильтровывания от обычных детей, а висключительных случаях – и вынести смертный приговор.

Сложнее обстоит дело с умалишёнными преступниками. Посколькупресловутое "принудительное лечение" во многих случаях представляет лишь красивуюфразу, суды основное внимание обращают на будущую изоляцию признанных больными.Вместо принудительного лечения осуждённых отправляют под принудительный присмотр.Их размещают в специальных поселениях, где они в периоды просветления по мереспособностей трудятся, а в периоды обострения переводятся в местную больницу. Дляособо опасных больных-преступников такие посёлки имеют строгую изоляцию и особуюохрану. К умалишённым обычно относят и серийных маньяков как лиц, повредившихсяумом на каких-то видах преступлений. С ними, впрочем, как ни странно, бывает проще:поскольку, как правило, их на преступления подвигает комплекс оборотничества, то ихпросто постоянно держат под наблюдением с помощью специальных браслетов. Путёмтаких мер власти надеются решить как проблему существования больных граждан, так испокойствие здоровых.

ЗаконыЗаконыЗаконыЗаконыВ Стране Светлого Будущего, поскольку она является идеократическим

государством, законы играют подчинённую роль. Они, конечно, вроде как обязательны кисполнению, но если при расследовании выяснится, что в данном случае закондействительно нецелесообразно выполнять, то никаких последствий для нарушившегозакон не будет; напротив, в таком отношении к закону видится одно из преимуществстроя Стране Светлого Будущего – вовлечение населения в практическоезаконотворчество. Особыми правами по отношению к закону, как уже было сказано,наделены комиссары всех рангов, которые подчиняются своей Организации, а не закону.

С другой стороны, в Стране Светлого Будущего проводится политикакорректности по отношению к Закону. Здесь не признаётся дикий принцип "незнаниезакона не освобождает от ответственности", считающийся атрибутом отсталых,буржуазных обществ. Напротив, долг государства – "обеспечить знанием" статей законоввсех, находящихся в его юрисдикции (т.е. пребывающих на его территории). Для этого откаждого въезжающего требуется расписка в ознакомлении с перечнем требований закона;при любом изменении закона всем гражданам рассылаются краткие формулировки новыхтребований законов, касающихся рядовых граждан, а гражданин должен расписаться вознакомлении, после чего ему поставят в паспорт соответствующую отметку. Можно,конечно, не знакомиться с содержимым, но расписаться надо обязательно: без отметки обознакомлении иностранца не впустят в страну, а права гражданина будут частичноприостановлены; как только пометка об ознакомлении поставлена, лицо, её поставившее,считается юридически вменяемым и может быть привлечено к ответственности.

На практике получается, что жизнь гражданина Страны Светлого Будущегосостоит в расписках в изменениях законов. Но при всей обременительности такойпрактики она рассматривается как гражданский долг подданных; в Стране СветлогоБудущего считается, что юридическое информирование населения гораздо важнее, чем,скажем, реклама или предвыборная агитация.

ВооружённыеВооружённыеВооружённыеВооружённые силысилысилысилыАрмияАрмияАрмияАрмияАрмия в Стране Светлого Будущего кадровая. Рядовые вербуются по контракту

на определённый срок. После его завершения контракт можно продлить (если для этойдолжности такое допускается) или выйти в отставку. Помимо кадровых служащих, нарядовых обслуживающих должностях работают и вольнонаёмные; они носят ту же форму,что и кадровые военные, но без знаков различия.

Все кадровые военные носят принципиально одинаковую форму – этоготребует политика равенства, проводимая государством; нет никаких лампасов, никакихгенеральских кокард и т.п. – только соответствующие должности знаки различия.

Ещё в армии Стране Светлого Будущего нет офицерского корпуса как такового;точнее, каждый кадровый военный считается офицером.

Ещё современного наблюдателя удивила бы высокая феминизация армии; вомногих родах войск (интендантство, связь) женщины являются преобладающимконтингентом, причём на всех уровнях. Весьма высок процент женщин и в штабах всехуровней вплоть до Генерального; особенно сильно женское присутствие чувствуется в"столицах" военных округов, где они составляют порой чуть ли не большинствовоеннослужащих.

Кстати о штабах. В армии Страны Светлого Будущего отсутствует порочнаяпрактика, ныне ещё существующая в армиях мира: смешения командных и штабныхдолжностей. Где-то на батальонном уровне офицер определяется, где ему хотелось быслужить: на КП или в штабе. После этого карьера идёт строго либо по командной, либо поштабной линиям; перемены возможны лишь в виде исключения. Ситуация, когдакомандующим флотом назначают флотского начштаба (или наоборот), в Стране СветлогоБудущего практически невозможна.

Однако наряду с кадровой армией существует и воинская обязанность. Онадобровольная, но лица, без причин уклоняющиеся от неё, лишают некоторых прав,например, очного обучения в вузах. Воинская повинность состоит в подготовкерезервистов, т.е. в обучении вблизи от дома и без прав кадрового военного.

Обучение состоит в курсе молодого бойца и основ военно-специальных знаний(призываются и юноши, и девушки), после которого обучаемые расходятся на гражданку.Обучение отчасти напоминает "игру в войну" или тренировки скаутов; оно проводитсяобычно недалеко от дома и с выходными, так что будущий резервист живёт длительноевремя в коллективе, учится правильно и быстро исполнять приказы, но при этом онпрактически ограждён от казарменной жизни с её далеко не ангельскими нравами. Частирезервистов предлагают продолжить службу в кадровой армии. В случае согласиярезервист направляется в специальную "учебку", откуда после годового (!) обучениявыходит... рядовым. Если же у резервиста нет желания продолжать военную службу, егонаправляют на срок обучения как бы "полувольнонаёмным" в воинские части (впросторечии это называется "отдать вторую половину долга Родине"). Впрочем, об этомещё будет сказано в нужном месте.

Во время гражданского обучения многие резервисты осваивают и военно-учётные специальности. Тем не менее института "офицеров запаса" в Стране СветлогоБудущего нет: обученный, но не имеющий практики специалист в случае мобилизациипойдёт служить рядовым (чему его знания не должны помешать).

Резервисты могут быть призваны только в случае объявления мобилизации. Ноуникальность военной системы Стране Светлого Будущего в том, что призыв на войнудобровольный. Считается, что в случае начала большой войны кадровая армия должнавступить в приграничные сражения, после чего в бой вступят сформированные издобровольцев части.

Такая система может показаться утопической, но есть одно обстоятельство: приобъявлении мобилизации всё трудоспособное население мобилизуется в трудармии (о нихтоже сказано дальше) и переводится на жёсткий казарменный режим. Свободноепередвижение допускается только для военных в отпуске и добровольцев. Таким образомсоздаётся как бы избыточное давление со стороны тыла, и граждане, испытавшиепрелести существования в трудармиях военного времени, должны валом повалить насборные пункты.

Граждане Страны Светлого Будущего считают такую систему наиболеесправедливой в мире и гордятся ею, свысока смотря на практику других государств,

вынужденных в войнах применять принудительные мобилизации, опираясь нанеудачников, не сумевших отвертеться от военной службы. Правда, в действии её ещёиспытать не пришлось, но она считается, и, наверное, справедливо, одним из величайшихсоциальных достижений Страны Светлого Будущего.

Другой особенностью, которая должна удивить современных людей,привыкших к тому, что войны ведутся из-под палки, является то, что в Действующейармии военного времени... нет смертной казни, столь популярной обычно! За воинскиепреступления военнослужащих просто-напросто отзывают с фронта и направляют вштрафные трудчасти, как раз созданные на случай войны. Там они и познают фунт лиха,по сравнению с которым фронтовая жизнь – просто прогулка; на место же выбывших подисциплинарным мотивам поступают когорты добровольцев.

Касаясь темы перехода на военные рельсы, надо отметить ещё один момент.При подборе кадров учитывается ещё и такая вещь, как психотип, который

может быть как созидательным, так и разрушительным.Первый бывает востребован в основном в мирное время, второй – в военное. И

несовместимость их часто порождает драматические коллизии в виде то неспособностизаслуженного военачальника проявить себя в войну, то в виде невозможности героя войнывписаться в мирную жизнь. В армии Стране Светлого Будущего существует разделениеобязанностей между командиром и его заместителем: текущее управлениеподразделением/соединением осуществляет командир, в случае же тревоги (мобилизации)в командование вступает его заместитель.

По сути дела это тоже сегрегация, аналогичная разделению командных иштабных должностей. Ещё на нижних ступенях карьеры "вычисляется" психотипофицера – мирный или военный. В дальнейшем он ориентируется либо на командованиемирного времени, либо на командование времени военного; командиры второго типабольшую часть службы занимают непыльные должности замов, зато командуют научениях, за что и получают награды (как их начальники тоже получают награды заисправную службу).

Таким образом, в войсках вычленяются два комплекта командного состава дляразных целей. Если такую сегрегацию в войсках постоянной готовности (типа ПВО)проводить не имеет смысла, то в прочих войсках (особенно в кадрированных частях) онапроводится чётко. Что позволяет избежать психологических затруднений при переходе вчрезвычайный режим.

ГосбезопасностьГосбезопасностьГосбезопасностьГосбезопасностьПро спецслужбы в Стране Светлого Будущего сказать что-то особенное трудно.

И не только в силу их секретности, но и просто потому, что спецслужбы есть спецслужбы.Кстати, в отношении закрытости спецслужбы Страны Светлого Будущего как

бы ещё более открыты, чем современные. Контрразведка и даже разведка (!) имеют нетолько пресс-службы, но и собственные открытые периодические издания, в которыхпубликуются, казалось бы, весьма откровенные материалы. В частности, в открытойпечати можно прочесть о структуре самых закрытых ведомств и о назначениях наведущие должности в них! Однако, это, разумеется, лишь "как бы": публикуется тамтолько то, что заведомо известно иностранным конкурентам.

Смысл такой открытости, прежде всего, в том, чтобы поставитьпсихологическую преграду перед восприятием (и самовосприятием) сотрудниковспецслужб как "суперагентов", чуть ли не стоящих по ту сторону добра и зла (как топорой бывало и в СССР). Конечно, ореол остаётся, но всё равно, работникигосбезопасности более чем где бы то ни было воспринимаются как разновидностьвоеннослужащих.

Этому же служит и та мелочь, что от работников "органов" требуется ношениеформы (кроме, конечно, тех, кто действительно законспирирован). Большинство носят её

только на службе (что дополнительно создаёт у них ощущение себя как быспецвоенными), но не так уж редко можно встретить сотрудника госбезопасности вполной форме и на улице. И тем более на пресс-конференции или на месте происшествия,куда сотрудники "органов" тоже выезжают в большинстве своём в форме. "Людей вштатском" в привычном нам понимании в Стране Светлого Будущего мало и они несоставляют большинства в спецслужбах.

Другим мотивом "квазиоткрытости" секретных служб является очевидныйпринцип: лучше всего сохранить тайну, поместив её на видное место. Достаточноназойливое присутствие органов госбезопасности в масс-медиа должно притупитьнездоровый интерес к ним; подлинная же их деятельность, разумеется, проходит встороне от публикуемых материалов.

Этот принцип "как бы открытости" является частным случаем общеготребования к режимным службам Страны Светлого Будущего: в деле секретности недолжно быть ничего выступающего, бросающегося в глаза; в Стране Светлого Будущегонет таких диких вещей, существовавших, скажем, в СССР, как зданий без номеров,проходных без табличек, не отмеченных на карте, но прекрасно различимых из космосагородов или ведомств, отсутствующих в справочниках. Здесь если обыватель видиткакую-то проходную, то должен увидеть рядом и какую-нибудь табличку типа "Опытныйзавод “Импульс”"; чт'о именно производит этот опытный завод "Импульс", ему,разумеется, не докладывают; по-настоящему секретные объекты, даже видеть которых неследует постороннему, находятся, как и полагается, в запретных зонах.

Особо любознательный обыватель найдёт в справочнике, скажем,Государственную Службу Спецсвязи (есть в Стране Светлого Будущего такая); придя поадресу, он увидит дверь в крыле большого здания с соответствующей табличкой. За этойдверью из имеющего отношения к спецсвязи, кроме дежурного, только несколькокабинетов, где руководители изредка дают интервью настырным журналистам. Гдеварится кухня спецсвязи, остаётся, конечно, совершенно неясным, но всё как бы и на виду.

Тут можно сказать и про адресные справочники. В них по идее внесены всеграждане государства. Однако у засекреченных в данных значится только абонентскийящик, контактные телефоны и электронный адрес, по которым сообщения получает неабонент, а специальная служба. Тем самым исключается ситуация, когда адресгражданина внезапно исчезает из справочников; даже разведчики-нелегалы продолжаютисправно значиться в базах данных: он давно уже какой-нибудь Гордон Лонсдейл, а на егонастоящее имя можно послать сообщение. Поскольку закрытых граждан огромноеколичество (и вдобавок закрыть сведения о себе можно и в качестве платной услуги), тосам факт перевода лица в закрытую категорию мало чего ещё означает.

И, наконец, в информационной "полуоткрытости" органов присутствует иэлемент... скажем так, своеобразной конверсии: на страницах своих изданий онирегулярно посвящают граждан в азы спецприёмов, знакомым любой спецслужбе.Разведчики учат граждан приёмам наблюдательности, контрразведчики – наукебдительности; и те и другие публикуют аналитические обзоры текущей ситуации. Всё этовместе вдобавок способствует повышению престижа органов безопасности, как быкомпенсируя их закрытость приближенностью к населению.

Есть в Стране Светлого Будущего и ещё одна спецслужба: ГосударственнаяСлужба Охраны. Это огромный монстр, который занимается охраной всего в стране: отпервых лиц государства и ведомств до заводских проходных и даже частных квартир (вкачестве коммерческой услуги). Служит в этой системе огромное количество народа: отэлитных профессионалов до, как говорили в старину, "инвалидов"-вохровцев. Всеобъекты – и контрразведка, и воинские части, и отделения милиции с тюрьмамиохраняются именно ГСО. По крайней мере, на наружном уровне; в большинстве объектовсуществует ещё и внутренняя служба охраны из местных сотрудников, главная задача

которых очевидна: гарантировать особо секретный объект от несанкционированногопроникновения самих охранников...

Такая единая система охраны, конечно, способствует профессионализмуохраны на всех уровнях. Но, как мне рассказали, у этой системы есть и однодополнительное достоинство: в случае выхода ситуации из-под контроля можно черезохрану блокировать любое учреждение. Грубо говоря, при угрозе государственногопереворота охрана может не пустить на КП командующего армией, главу любойспецслужбы или любое другое лицо. Что, согласитесь, не лишено остроумия.

МилицияМилицияМилицияМилиция ииии ЧОНЧОНЧОНЧОНМилиция в Стране Светлого Будущего, в общем-то, построена по тому же

принципу, что и милиция в СССР, и полиция в большинстве современных странах.Одной из небольших особенностей является то, что всеми тревожными

вызовами (включая и милицию) заведует Служба Чрезвычайных Ситуаций. Поэтому повызову выезжает вооружённый наряд сотрудников ЧС, и, если налицо правонарушение, тозадержанного передают Госуправлению Охраны Порядка (который занимается своимконтингентом – рецидивистами и т.п.)

Куда интереснее то, что расположено "вокруг" милиции. Это НароднаяДружина и Части Особого Назначения (ЧОН).

На Народную Дружину возложена обязанность поддержания порядка на местах.Это вызвано тем, что, как показал опыт мегаполисов, централизованный контроль запорядком в крупных городах оказывается малоэффективным. Город, в общем-то, тем ипривлекает людей, что в нём можно чувствовать себя бесконтрольным – и чем большегород, тем легче в нём затеряться.

Поэтому для обеспечения порядка в больших городах приходится делать висторическом смысле шаги назад. Города в Стране Светлого Будущего разбиты надостаточно автономные участки, напоминающие отдалённо старинные общины. Каждыйтакой участок имеет возможность контролировать пребывание посторонних людей насвоей территории. Для этого и создаётся Народная Дружина из местных активистов,работающая в тесном контакте с Товарищеским Судом участка. Можно сказать, чтоНародная Дружина представляет собой коллективного участкового инспектора советскихвремён, а Товарищеский Суд фактически осуществляет самосуд, только под контролемвласти и в цивилизованной форме. На органах же внутренних дел лежит в основномзабота о "гастролёрах" преступного мира и рецидивистах.

Важной силовой единицей местных властей является ЧОН, который, с однойстороны, является аналогом американской Национальной гвардии, а с другой – гибридомказачества и... байкеров.

В ЧОН записывают активную молодёжь, которую обучают спецмероприятиям:оцеплению, прочёсыванию и т.п. Чоновцы обычно имеют индивидуальные транспортныесредства (мотоциклы, мотодельтапланы), на которых и перебрасываются к месту действия.(Другими словами, гоняют на мотоциклах не так просто, а по делу.) Также их обучаютвладением личным оружием, и в случае спецмероприятия они могут быть им вооружены.В целом ЧОН является важным помощником правоохранительных органов и ВнутреннихВойск, служа одновременно школой гражданственности и коллективизма.

ТрудармииТрудармииТрудармииТрудармииНароднохозяйственная жизнь в Стране Светлого Будущего строится прежде

всего на трудармиях.Трудармии учреждены в отраслях строительного типа (включая дорожное

строительство и т.п.). Они представляют собой мобильные военизированные соединения(подобные стройчастям времён СССР). Кадровый состав трудармий состоит из

квалифицированных работников-строителей. Рядовой состав, исполняющиймалоквалифицированный труд, вербуется из вольнонаёмных.

Трудармии можно определить как "созидающую саранчу"; как стаи саранчиприлетают на цветущие поля и улетают, оставляя после себя пустыню, так и трудармии.Только приходят они на пустые места, а уходят, оставляя за собой новостройки. (Так икажется, что именно про них написана старая советская песня "А без меня... тут ничего быне стояло".)

Трудармии представляют собой огромные спаянные, профессиональноподготовленные коллективы, готовые трудиться в различных регионах страны. Наличиетаких структур в значительной степени решает проблему трудовых ресурсов; с другойстороны, должность профессионального "летучего" строителя хорошо ложится нанациональный характер, и потому особых проблем с подбором кадром для трудармий нет.

На трудармиях держится низовой уровень народного хозяйства СтраныСветлого Будущего вообще. Помимо трудармий в собственном смысле слова – мобильныхстроительных соединений, существует и трудармейская повинность, составляющая вместев воинской повинностью общегражданскую военно-трудовую повинность. Граждане подостижении совершеннолетия обязаны пройти военную подготовку. После неё импредоставляется выбор: стать кадровым военным или отслужить ещё срок в качестветрудоармейцев. Трудоармейцы формально не служат в трудармиях, а исполняют пораспределению низовые обязанности в том или ином ведомстве: помогают патрулироватьулицы, работают проводниками на железной дороге, лесниками, санитарами,почтальонами (кстати, они могут работать во вспомогательных службах и в военномведомстве). По окончании службы они считаются отбывшими военно-трудовуюповинность и возвращаются на гражданку.

Трудармейская служба решает вопрос и об альтернативной службе:призывники могут быть отправлены сразу в трудчасти на полный срок либо по состояниюздоровья, либо просто из-за нежелания проходить военную подготовку. Никаких отсрочекот военно-трудовой подготовки не существует, поэтому все призывники обычнозаканчивают службу в одном и том же возрасте. После службы они становятсяполноправными гражданами, имеющими право на владение персональным личнымномерным оружием (об этом говорится дальше). Лицам, не прошедшим службы безуважительных причин, гражданство не предоставляется; они получают лишь вид нажительство без гражданских прав.

Ещё, как мы уже знаем, трудармии позволяют совершенно оригинальнымобразом (существовавшим в истории разве что в Древней Спарте) решить вопрос омобилизации, поскольку в военное время создают определённое "дисциплинарноедавление" со стороны тыла на фронт. Задача кадровой армии – выдержать первый натиск,после её должны пополнить добровольцы. Поток добровольцев и должен обеспечитьсуровые условия труда в трудармиях военного времени, так что в скором временинедостатка в добровольцах быть не должно.

РитуалыРитуалыРитуалыРитуалыГосударственныеГосударственныеГосударственныеГосударственные ритуалыритуалыритуалыритуалыРитуалы в Стране Светлого Будущего похожи на советские, но более

продуманны и организованны. Накануне праздников проходят торжественные заседания сконцертом. А в главный праздник страны (которым, конечно, является День Октябрьскойреволюции, неофициально называемый ещё Днём Возрождения Народа – по его значениюдля нации) происходят смотры парадов и демонстрации.

О демонстрациях распространяться нечего – они такие же, как и раньше. А вотпарады интересны тем, что они не только военные: по площадям проходят парадныерасчёты основных государственных ведомств – как "силовых", так и прочих. Наряду своенными академиями обычно идут таможенники, спасатели, милиция... Наряду с боевой

техникой в расчётах проходит наиболее впечатляющая часть строительной, транспортнойи т.п. Главный парад страны происходит утром в столице; в крупных городах позжепроводятся свои демонстрации и парады.

При этом надо сказать, что парадные расчёты исключительнопрофессиональные, как, скажем, те же спортивные команды. То, что парадность портитармию, в Стране Светлого Будущего уже хорошо поняли. Поэтому каждое уважающеесебя военное соединение имеют собственную парадную часть, которая и занимаетсяпрофессионально своим делом, услаждая по торжественным дням взоры граждан, а впрочие дни – тренируясь или готовясь к очередному смотру парадных расчётов.

В День Октябрьской революции ближе к вечеру проводятся ещё торжественные"шествия борцов". Это уже не столько "демонстрации трудящихся", сколько что-топохожее на факельные шествия нацистов. Они представляют собой организованныешествия одетой в специальную униформу молодёжи. Шествия проходят под знамёнами,под барабаны, часто с фонарями (вместо факелов). Они перемежаются организованнымивыкриками типа "Клянёмся!" и т.д. Такие шествия рассматриваются как важное средствовоспитания причастности к своей цивилизации и решимости её защищать.

ГражданскиеГражданскиеГражданскиеГражданские ритуалыритуалыритуалыритуалыГражданские ритуалы совершаются в тех или иных конкретных случаях.Поскольку военная подготовка уже не является столь серьёзным испытанием,

как во времена СССР, то и устраивать торжественные проводы в армию особого смыслане имеет (хотя кое-где такие проводы устраивают). Более логично, наоборот,торжественно встречать тех, кто после военной подготовки вернулся "на производство" –именно ритуал встречи вернувшихся с военной подготовки чаще занимает место былыхпроводов.

Основным гражданским ритуалом является День совершеннолетия. Момент,когда юным гражданам вручают паспорта и личное номерное оружие (!), оформляетсямаксимально торжественно. В присутствии родственников, соучеников, соседей и пр.молодой поросли рассказывают о гражданской ответственности, которая теперь ложитсяна их плечи, символом чего опять же является вручаемое им пожизненно оружие. Этооружие – мелкокалиберные, но вполне боеспособные пистолеты - может быть отнято припоражении гражданина в правах; в остальных же случаях оно изымается у егородственников или близких только после его смерти. Личные пистолеты отстреляны изанесены в специальную картотеку, что затрудняет их использование в преступных целях.

В Стране Светлого Будущего есть и ещё один специфический гражданскийритуал, напоминающий проводы в армию советских времён, только опять же наоборот:чествование матери. Это торжественное чествование женщин, возвращающихся "напроизводство" из декретного отпуска.

Тут надо сказать ещё и о наградной системе. В целом она близка к советской,достаточно сказать, что в Стране Светлого Будущего возрождены такие ордена, какКрасной Звезды и Красного Знамени, однако решено не называть награды именамиисторических лиц (Ленина, Богдана Хмельницкого и пр.), ограничиваясь абстрактнойсимволикой. Так вот, к вопросу о матерях. В Стране Светлого Будущего есть орден"Родительская Слава", которым обычно награждаются матери, но не только (иногда егодают посмертно женщинам, решившимся на риск родов и умерших во время них). А ещёженщинам выдаются специальные нашивки за тяжёлые роды, аналогичные нашивкам заранения воинов, которые по желанию можно носить на парадной одежде.

Но ритуалы в Стране Светлого Будущего имеются не только, так сказать,положительного характера. Распространён ритуал, являющийся аналогом "гражданскойказни" в старой России: лицу, приговорённое судом к отбытию наказания, часто оглашаютприговор перед собранием трудового коллектива и, конечно, торжественно изымают унего личное оружие.

Крайним случаем такой гражданской казни является казнь настоящая. Смертнаяказнь, как то было и в СССР, считается в Стране Светлого Будущего "исключительной"мерой наказания (хотя прибегать к ней приходится, к сожалению, не так уж редко).

Граждане обычно с глубоким удовлетворением встречают такие мерысправедливого наказания, тем более, что почётное место среди зрителей обычно занимаютродственники пострадавших, а подрастающее поколение воспитывается на суровыхрешениях народных судов. Обсуждается даже вопрос, не доверить ли исполнениеприговоров передовикам производства в качестве одного из средств поощрения трудовыхуспехов, но пока этот вопрос не получил своего решения.

РелигиознаяРелигиознаяРелигиознаяРелигиозная жизньжизньжизньжизньСтрана Светлого Будущего – вовсе не "страна победившего атеизма", как то

считалось в СССР. Религиозные воззрения граждан считаются их личным делом; общимтребованием считается лишь лояльность власти.

Но вот принадлежность к той или иной религиозной конфессии длягосслужащих нежелательна. Более того, активное исповедование какой-либо религиизатрудняет продвижение по службе, а для бойцов ОГПУ вообще невозможно. И связаноэто с одним простым принципом неделимости власти, лежащим в основегосударственного строя Страны Светлого Будущего. В силу чего лидеры страны являютсяи духовными лидерами тоже. Поэтому религиозные авторитеты объективно создаютпараллельный центр власти, который терпеть уважающая себя власть не может (и в самомделе, как воспринимать ситуацию, когда гражданин, выслушав приказание начальства,бежит ещё советоваться к какому-то "батюшке").

Поэтому религиозные организации находятся на строгом учёте и поднеусыпным контролем. Их лидеры рассматриваются государством как "приводные ремни"патриотического воспитания населения. Власть понимает, что религиозность опять жеобъективно означает некоторую оппозиционность, поэтому резкое увеличениечисленности той или иной конфессии воспринимается с озабоченностью.

Один человек в разговоре привёл удачную аналогию. Он сравнил общество с...чистым спиртом, который, как известно, представляет собой 96%-ный спиртовой раствор;100%-ный раствор называется абсолютным спиртом и является крайне неустойчивымсоединением. Поэтому остроумно замечание, что СССР со своей программой поголовнойатеизации поставил себе целью пребывать в состоянии абсолютного спирта и надорвалсяна этом. Страна Светлого Будущего не хочет повторять этой ошибки.

ОбразованиеОбразованиеОбразованиеОбразованиеВоспитаниеВоспитаниеВоспитаниеВоспитаниеОбразование в Стране Светлого Будущего чётко отделяют от воспитания. Если

первое означает совокупность знаний и навыков, позволяющих ориентироваться всовременной интеллектуальной жизни, то второе означает практику подготовкидостойных граждан, знающих в какой стране им надлежит жить.

Система воспитания в Стране Светлого Будущего максимально милитаризована,что, конечно, естественно для перманентно по-военному организованной страны.(Впрочем, все продвинутые страны отдают должное военизированным системамвоспитания: вспомним тех же скаутов.) Воспитательная политика руководства странынаправлена на то, чтобы в идеале дети везде оказывались членами каких-либо хорошоорганизованных отрядов – во дворе, в школе или в спортсекции – и чтобы ребёнок меньшебыл предоставлен сам себе. Последнее, конечно, не означает, что у детей страны нетличного времени, но политика такая проводится.

Отметим ещё такой способ заполнения досуга, как, условно говоря, городскиескауты. По сути это организованные на местах и поддерживаемые сверху ячейки "новыхтимуровцев", которые поддерживают порядок в своих дворах. Порядок, прежде всего,

понимается в административном смысле – как правопорядок. Система охраны порядка вкрупных городах, как уже отмечалось, физически не может контролировать всё и вся,поэтому на местах возрастает роль правоохранительной инициативы. К участию в"режимном контроле" над данной территорией активно привлекают детей и подростков.Они постоянно дежурят во дворах, следят за ситуацией и докладывают обо всём, чтоназывается, "по инстанции". Как можно с более ранних лет детей стараются вовлечь вборьбу со "шпаной" (которая, разумеется, и в Стране Светлого Будущего, к сожалению, неперевелась). Такие отряды "юных дружинников" напоминают "комсомольскиеоперотряды" советских лет, только рассчитаны на более ранний возраст. Тем самым детейс ранних лет приучают к мысли, что добродетельная часть общества должнаорганизовываться для позитивных дел не хуже, чем хулиганы – для разрушительных инегативных.

Но одним только правопорядком деятельность "детских оперотрядов" на местах,конечно, не ограничивается. Как и подобает "тимуровцам", "оперотрядовцы" следят запорядком и в широком смысле, устраняя по возможности изъяны в своих дворах и дажевыступая с инициативами по дальнейшему благоустройству территории.

Отдельную позицию между воспитанием и образованием занимают кружки исекции. Сеть их широко развёрнута по стране с очевидной двоякой целью: занять детейобщественно-полезным трудом и дать простор их увлечениям или просто найти себя сраннего возраста. Как и полагается, продвинутые родители стараются отдать своих детейв такие заведения, а часть ребятишек, наоборот, активно рвётся в них сама. Вмногообразии кружков и секций и состоит мощный резерв воспитания подрастающейсмены.

Отдельно ещё надо сказать о практике "полуинтернатского" воспитания детей.В Стране Светлого Будущего понимают, что чисто семейное воспитание в

рамках современной цивилизации является анахронизмом – прежде всего в силу еготяжести. Поэтому правительство исходит из того, что его долг – помочь родителямвырастить детей. Для этого по всей стране развёрнута сеть полуинтернатов, куда –исключительно по желанию – родители могут отдать своих детей на столько, сколько имнадо, и в таком режиме, в каком им надо. Варианты могут быть самыми различными – иполный пансион на несколько лет, и интернатное обучение с возвращением в круг семьина выходные, и даже просто можно пристроить ребёнка на время командировки родителей.

Система полуинтернатов является развитием советской системы продлённогодня и в то же время имеет нечто общее с пионерлагерями. А вообще-то такоеполугосударственное воспитание имеет глубокие корни в прошлом, когда элита всяческистаралась пристроить своих чад в закрытые учебные заведения, так что ничегопринципиально нового здесь нет. Новым является разве что масштаб охвата такимиучебными заведениями населения, как и полагается в стране, где власть видит своейзадачей заботу о гражданах. А в целом полуинтернатная система воспитания служит какделу мобилизации трудовых ресурсов (поскольку предоставляет больше возможности дляматерей участвовать в общественной жизни), так и демографической политике (включаясюда и целенаправленное восстановление количества населения, ещё недавно стольсокращённого "демократами").

ШколаШколаШколаШколаШкола в Стране Светлого Будущего, на привычный взгляд, устроена необычно.Прежде всего, она поделена на две ступени. Дело в том, что руководство

Страны Светлого Будущего прекрасно осознаёт, что основная задача школы именновоспитательная и лишь в последнюю очередь образовательная. И естественно, что курсвоспитания в такой школе не должен быть слишком продолжительным.

Поэтому Школа Первой Ступени – это годичные занятия, на которых детишексемилетнего возраста учат читать, считать и немного писать. На этом обязательная часть

обучения... заканчивается до десятилетнего возраста! Как уже говорилось, обычноребёнок это время не оказывается предоставленным сам себе: его активно занимаютродители или старшие по месту жительства. С десяти лет начинается тоже обязательнаядля всех шестилетняя Школа Второй Ступени. Это обычная общеобразовательная школа,где детей, можно сказать, муштруют: приучают ходить строем, петь бодрые песни, разомвставать при появлении в классе учителя и т.д. Одновременно школа, конечно, вбивает вголовы учеников и базовые знания, необходимые для современного образованногочеловека. В результате юный член общества, окончивший шестилетку, обязан чётко знать:

• сумму углов треугольника,• год открытия Америки,• правописание глаголов-исключений,• расположение континентов на глобусе и т.д. и т.п.Тот, кто освоил всю эту премудрость и не рехнулся (шутка), считается

получившим среднее образование и получает право выбирать дальше свой жизненныйпуть.

Читатель, наверное, не удивится, когда узнает, что, конечно, в Школе ВторойСтупени (впрочем, как и в вузах) учащиеся носят единообразную форму. Она, конечно,современна, довольно элегантна и время от времени меняется. Смысл этого в государствевсеобщего равенства, думается, ясен и так.

Более необычно то, что классы в Школе Второй Ступени раздельные – длямальчиков и для девочек. Такое разделение, понятное дело, способствует большемусосредоточению учащихся на процессе.

Высказывались мнения и насчёт того, что для мальчиков и девочек должны по-разному строиться учебные программы, но этот вопрос пока не нашёл своего разрешения.

ВысшееВысшееВысшееВысшее ииии специальноеспециальноеспециальноеспециальное образованиеобразованиеобразованиеобразованиеГоворя о высшем и специальном образовании, надо иметь в виду его два

аспекта: охват и построение учебного процесса.Высшее образование в Стране Светлого Будущего общедоступно. Любой

гражданин, имеющий желание, может получать образование по общегражданскимспециальностям (т.е., скажем, не в разведшколе) очно или заочно. Очное обучениепредполагает отбор и условия, о которых будет сказано дальше; заочное образованиеобщедоступно.

В стране развёрнута огромная всеохватывающая сеть экстерната, дополненнаясовременными системами телекоммуникаций.

Образование делится на ряд ступеней, т.е. обучающийся может пройти не веськурс обучения, а часть его. В общем, по сути, это советская система заочного образования,реанимированная и существенно пополненная.

Что же касается очного образования (оно же специальное, посколькупредполагает на выходе определённую специальность), то оно строится по уникальномуступенчато-практическому принципу.

Основная идея такого подхода – прохождение всех ступеней службы(производства), начиная с низших. Проиллюстрируем этот принцип на примере военногообразования.

Кадровые военные Страны Светлого Будущего получаются, как я уже говорил,так. После прохождения обучения резервист может изъявить желание остаться в армии. Иесли он такое желание выразил, его отправляют в учебку нужного рода войск, после чегоон принимает присягу и становится... полноценным рядовым.

Так он служит рядовым не менее года, после чего получает право подать заявкуна обучение в Училище Первой Ступени, которое готовит командиров уровня"отделение – взвод". Таких Училищ Первой Ступени по стране развёрнуто много,представляют собой они некий гибрид привычных нам сержантских школ и курсов

младших лейтенантов, и попасть в них обычно не очень трудно, хотя и нужно сдатьэкзамен и пройти отбор по конкурсу (если он есть). Из такого училища, где учат толькодва года, он выходит на младшую командную (или техническую – по роду войск)должность (на наш сегодняшний взгляд – "профессиональным сержантом – старшиной") иобязан прослужить не меньше двух лет. После чего он опять же имеет право подать заявкуна обучение в Училище Второй Ступени (уровень "рота – батальон"), обучается (вновьпри необходимости пройдя отбор) там обычно года три, становясь аналогом нынешнеголейтенанта – не по званию, которое идёт само собой, а по кругозору, после чегопродолжает службу уже с прицелом на соответствующую его образованию должность.

Есть и Училища Третьей Ступени (уровень "полк и выше"); это аналог нашихвоенных академий. И туда через установленный срок военнослужащий может податьзаявку на продолжение обучения.

То есть в военное училище (любой ступени) никогда не возьмут человека состороны или со школьной скамьи. В результате тип командира – выпускника училища,юнца, шарахающегося от подчинённых, в Стране Светлого Будущего невозможен. Не всевоеннослужащие проходят через училища (не говоря уже, скажем, про третью ступень):для кого-то низшие ступени службы являются потолком. Но весь командно-начальствующий состав обязан пройти все ступени службы, начиная с самых низших.

Подобная система распространяется на любое образование! Медики ступенчатоучатся на санитаров, потом на фельдшеров и только потом на врачей (отработав покаждой ступени хотя бы по году). Физики и химики сначала выпускаются лаборантами,потом ассистентами и лишь наконец – полноценными научными работниками. Судьи,прокуроры, дипломаты начинают службу с секретарей. Лесничие – с обходчиков и т.д. Содной стороны, специальное образование получают люди, уже познавшие свою будущуюспециальность, что называется, с изнанки и потому знающие, чего хотят. С другойстороны, таким способом легко решается проблема младшего технического персонала,через который должны пройти все абитуриенты.

НаукаНаукаНаукаНаука ииии культуракультуракультуракультураПолитикаПолитикаПолитикаПолитика вввв областиобластиобластиобласти культурыкультурыкультурыкультурыПолитика в области культуры в Стране Светлого Будущего проста: государство

вкладывает деньги в те отрасли культуры, которые дают ему, государству, отдачу. Кпримеру, пропагандировать классику всегда выгодно, это золотое дно. Что же касается,скажем, современного кино, то заказываются государством и снимаются фильмы, либокак-то прославляющие политику Партии и Правительства, либо пропагандирующиеславный образ жизни нашего замечательного народа. И верно: правительство учлопечальный опыт СССР, где различные культурные выверты, мало кому понятные и частопросто враждебные государству, создавались на государственный счёт, и не собираетсяфинансировать сомнительные проекты.

Читатель, возможно, с ужасом представит себе культурную пустыню,воцарившуюся на огромных просторах б'ольшей части Евразии. Но не будем забывать,что в Стране Светлого Будущего существует большое число общественных фондов,которые могут выступать и как заказчики в области культуры. Скажем, какой-нибудьСоюз Рафинированных Эстетов может на свои средства снять эстетский фильм исвободно показывать его себе подобным в подвальных кинозальчиках. И обычно никтопротив этого ничего не скажет. Возможно, некоторые из таких произведений могутполучить международную известность. Но это особенно не волнует руководство страны:искусство живёт само по себе, по своим правилам, а власть спокойно, не суетясь,проводит свою политику в области искусства. Короче, у государства нет маниакальногожелания стать единственным источником для всего хорошего в искусстве; оно нецепляется ко всему эстетически значительному, а занимается только тем, что ему нужно.Вследствие этого и правительственными наградами и званиями в основном награждаются

те деятели культуры, кто соглашается "сотрудничать со следс...", то есть с государством;для прочих награды – это призы различных фестивалей и признание публики.

Точно так же в Стране Светлого Будущего нет порочной практики заискиванияруководителей государства перед популярными деятелями культуры. Это выглядит такимже анахронизмом, как и показательные встречи лидеров СССР с передовыми доярками ишахтёрами. Если руководители страны захотят провести совещание по вопросамкультуры, то они, скорее всего, пригласят директоров театров и студий, а не исполнителей,т.е. актёров или художников. Встречи VIP-персон государства с творческимиработниками случаются эпизодически и в общем порядке – вкупе с прочимипредставителями трудящихся. Любимым артистам и исполнителям предоставляетсяполное право пожинать любовь публики (если таковая имеется) и выступать сконцертами – ведь не секрет, что все творческие люди ценят творческую свободу, такзачем же их грузить лишними контактами с властью? С другой стороны, и государство нежелает проводить самоубийственную политику, создавая на ровном месте культсверхчеловеков вокруг тех или иных, в общем-то, рядовых тружеников культурной нивы.

Так же обстоит дело с почётными званиями в области культуры. Их опять жеприсваивают тем, кто отличился на ниве холуйства перед… выполнения государственныхкультурных заказов. Есть «Государственные работники искусств» 3-го, 2-го и 1-го рангов,есть «Заслуженный государственный работник искусств», но нет «народных артистов»,поскольку таковое звание было введено в СССР, когда казалось, будто народный игосударственный – это одно и то же. Что впоследствии создало почву для иронизирования.

Ну а о том, что никакого права интеллектуальной собственности в СтранеСветлого Будущего нет, наверное, и говорить излишне. Поскольку в современномобществе любой интеллектуальный продукт может дойти до потребителя только черезпосредство мощной индустрии (кинематографической, книгоиздательской), то претензииавторов на "эксклюзивное и неотъемлемое" право собственности на свои труды вызываету граждан справедливый смех. Впрочем, особо упорные творцы имеют право ничего непубликовать и, что называется, писать в стол, сохраняя там все мыслимые права на своитворения. Притом, хотя неотъемлемого права на интеллектуальную собственность вСтране Светлого Будущего нет, автор может добиться разового эксклюзивного гонорара,если, скажем, ему предложат заключить договор, где он в течение года будет получатьб'ольшую часть доходов от своего продукта. Но в любом случае такие соглашениясоставляются на конкретные случаи, а общего закона о праве авторов на паразитическоеобогащение в Стране Светлого Будущего нет.

Зато в Стране Светлого Будущего есть служба, где можно зарегистрироватьсвой интеллектуальный продукт, заверив его цифровой подписью. Автор может всудебном порядке отстаивать идентичность своего труда и требовать возбуждения дела оплагиате, если кто-то другой попытался идентифицировать что-то похожее. Другимисловами, любое издательство может издать вариант "Войны и мира", где герои погибаютна баррикадах, но вот попытки выдать такой вариант за роман Льва Толстого будутрешительно пресечены. Таким образом авторская индивидуальность в Стране СветлогоБудущего охраняется и фиксируется.

Аналогичным образом и изобретатели отдают свои изобретениягосударственным или кооперативным фирмам – внедренческим или производительным –за вознаграждение. Сами же изобретения вносятся в государственный реестр, игосударство знает, что с ними дальше делать.

СМИСМИСМИСМИВ Стране Светлого Будущего "независимых" СМИ нет, а сознательные

граждане уверены, что и быть не может. Там даже в ходу выражение: независимыйжурналист должен сидеть в тюрьме!

Средства массовой информации существуют для того, чтобы мобилизовыватьмассы на трудовые свершения в русле принятых руководством страны решений; с другойстороны, журналисты, поднимая те или иные острые темы, позволяют и самимноменклатурным работникам лучше быть в курсе жизненных проблем.

Занимая такую позицию, журналисты, как и в советские годы, в какой-то мереявляются адвокатами простых людей, защитниками их гражданских прав. Благодаряэтому СМИ в Стране Светлого Будущего, несмотря на свою изначальнопропагандистскую сущность, воспринимаются как мощный орган народноговолеизъявления, окружены ореолом уважения и в условной степени являютсядействительно как бы ветвью власти из-за своего влияния на общество.

Внешне же все редакции являются, как опять же в советские времена,государственными организациями, руководители которых имеют статус госчиновников –со званиями, окладами, выслугой лет, в общем, всё как полагается.

СпортСпортСпортСпорт"Спортивный вопрос" занимает немалое место в политике Страны Светлого

Будущего и является, скажем прямо, одним из самых сложных.Ещё с советских времён пришло такое понятие, как "физкультура и спорт".

Понятия, как, возможно, понимают читатели, совершенно разные. Физическая культура –это здоровье нации, спорт – это губительное для здоровья шоу.

Казалось бы, проще всего было бы культивировать в стране физкультуру, аспорт гнать поганой метлой. Но это просто только в теории.

У спорта есть два лобби. Одно из них внутреннее – это массы граждан страны,которые не мыслят своего времяпрепровождения без "боления", посещения стадионов ипросмотра спортивных каналов ТВ (короче – "хлеба и зрелищ", как во все времена).Другое - международное. Дело в том, что спорт жёстко встроен в современнуюмеждународную жизнь (в виде хотя бы тех же Олимпиад), и так просто перестроить этусистему, даже силами одной такой державы, как Страна Светлого Будущего, нельзя.

Поэтому в области спорта руководство проводит долгосрочную политику. Самособой, в стране культивируется массовое физкультурное движение: забеги, заплывы и пр.,включая массовые зарядки в парках. Что же до спорта, то принято решение всяческиотделять спорт от государства. Спортивно-государственный психоз, когда успехи наОлимпиадах связываются с престижем страны, неприемлем для людей Страны СветлогоБудущего. И не потому, что её граждане не могут что-то достойное показать, а потому чтополитическая подоплёка спортивных рекордов обостряет главную опасность длячеловечества: превращение спортсменов в смертников, выбрасываемых из жизни (попричине полной исчерпанности их жизненных ресурсов) после завершения спортивнойкарьеры.

Эту проблему в Стране Светлого Будущего считают более коренной, чемфарисейскую проблему допинга (которая просто отсюда следует). Поэтому в качествепервого шага Страна Светлого Будущего на международном уровне ставит вопрос о том,чтобы на международных соревнованиях спортсмены выступали не от государств, а отнациональных спортклубов. Но этот вопрос лишь недавно был поставлен, и пока никакихрешений по нему принято не было.

Другим, более радикальным шагом является требования реформироватьрекордные виды спорта. Скажем, с состязательными видами всё ясно: там победил тот,кто победил. А, допустим, в лёгкой атлетике, предлагается фиксировать толькоотносительные результаты: кто первым пробежал дистанцию (а не за сколько), кто вышепрыгнул (а не на сколько). Такая реформа могла бы вывести спортсменов изнечеловеческой гонки за рекордами.

В эстетических видах спорта (гимнастика, фигурное катание) предлагаетсясосредотачиваться на фиксированной обязательной программе, а "фишки"

демонстрировать только на показательных выступлениях. Как переустроить на такихначалах, скажем, тяжёлую атлетику – пока не ясно. А в целом и это, к сожалению, ещётолько вопрос будущего.

Попутно внедряется ещё одна альтернатива нынешнему спорту: соревнованияна массовость. Скажем, объявляется вес, который нужно поднять, или время, за котороенадо пробежать дистанцию. И предлагается каждому региону выставить команду, котораяэто сделает. Чем больше человек в команде уложатся в норматив, та команда и побеждает.В таком ключе видится и реформа международного спорта: различные государства моглибы выставлять команды спортсменов, которые были бы готовы выполнить установленные(серьёзные) нормативы; побеждает та команда, в которой больше участников выполнят их(чем-то напоминает популярные в 30-е годы гимнастические "пирамиды"). Понятно, чтотакая система соревнований вместо архаического (и антигуманного) "быстрее, выше,сильнее" способствовала бы именно развитию массовости спортивных соревнований вовсём мире.

Пока же в активе Страны Светлого Будущего есть одно достижение в сфереспорта: государственными наградами спортсменов там не награждают. И с лидерамистраны они (официально по крайней мере) не встречаются. Их награждают медалямиспортивных организаций, их чествуют в спортивных клубах (иногда с трансляцией на всюстрану) и... достаточно с них.

АкадемииАкадемииАкадемииАкадемии ииии науканауканауканаукаВ Стране Светлого Будущего, как и в СССР, есть свои академии: общенаучная,

медицинская и пр.Но только это всё государственные учреждения, возглавляемые назначенными

Правительством руководителями. Главы академий – это "генералы от науки" в полномсмысле слова, поскольку по должности имеют генеральский ранг. Члены академий – этоучёные, добровольно согласившиеся работать над государственными проектами; ониничего общего не имеют с привычными нам "бессмертными", сами себя выбирающими ини перед кем не отчитывающимися. Страна Светлого Будущего не потакает современнымалхимикам, готовым успешно проедать ресурсы страны, прячась за туманом научныхформулировок. А так называемая "Российская Академия Наук" была благополучнораспущена за позорное сотрудничество с недавним антинародным режимом и за засилье вней лженауки (той же "экономики").

У государственных академий есть, конечно, сеть своих институтов илабораторий, опытных производств и т.п. Академическая наука занимается своимиисследованиями и, как и вся прочая в Стране Светлого Будущего; основное её отличие втом, что, во-первых, она больше сосредоточена на общих перспективных проектах, а во-вторых, носит достаточно ярко выраженный вневедомственный характер.

Возможно, тут создастся впечатление господства голого практицизма,губительного для настоящей науки. Да, практический уклон в науке в Стране СветлогоБудущего силён, но не всё так мрачно. Ведь помимо государственных академий легальносуществуют и общественные: информационных наук, парапсихологии и т.п. Это как разпривычные нам академии, самоизбирающиеся и независимые, благо государство тудаособенно не влезает ни в смысле контроля, ни, разумеется, в смысле финансовойподпитки. Одни из таких академий представляют более шарлатанские конторы сброскими вывесками, другие собирают в своих рядах действительно известных учёных,которым хочется иметь свой клуб, возможно даже с собственной исследовательской базой.Скажем, есть такая Академия Общих Наук – это, по сути, альтернативная АН,отделившаяся от государства. Причём член государственной АН может состоять и вобщественной академии – если есть такое желание, никому это не возбраняется.

Исследовательская база таких академий может финансироваться самимиакадемиками, а может спонсорами – как частными, так и государственными типа

заинтересовавшимися безумными "альтернативными" проектами руководителямигосучреждений.

Таким образом, мы видим, что и в науке в Стране Светлого Будущего естьместо и планомерным исследованиям, и вдохновенным изысканиям энтузиастов. Новозможностей безнаказанно доить общество и лоббировать сомнительные проекты уучёных меньше, чем в приснопамятном СССР.

ЗаключениеМой пневматический струноход неслышно подъезжал к станции.Я вздохнул и снял "пресс-очки", через которые читал свежую электронную

газету (они воспроизводят страницы с реализмом лучших современных компьютерныхигр).

Грешным делом, я как раз просматривал криминальную хронику. Жили-былидед да баба, ели кашу с молоком, дед по бабе кулаком...

На этом я прервал чтение и подошёл к дверям. В воздухе стоял запахкорешкового дыма (в Стране Светлого Будущего, как и во всём мире, стало моднымкурить вместо табака разные полезные корешки).

Я шагнул на платформу.Вокруг кипела жизнь. Люди куда-то спешили, что-то читали или смотрели (по

переносным экранам), о чём-то разговаривали.Возле двери забегаловки стояла девица в симплектовой (модный материал,

изготавливаемый с помощью космических технологий) кофте с сигаретой в кулаке изыркала на проходящих глазами.

На лужайке поодаль валялся не вполне сознательный гражданин. Ему былохорошо.

А над всем лилось из динамика бессмертное:Тага-анка,О ночи, полные огня!..Было хорошо и мне. Я смог побывать в Стране Светлого Будущего, о поездке в

которую давно мечтал. Я увидел, что страна эта великая и могущественная, а жизнь там,несмотря на отдельные изъяны, в общем-то, очень хорошая.

Я был рад за свой великий народ. И поверил в его великое будущее.

ПРОБЛЕМЫПРОБЛЕМЫПРОБЛЕМЫПРОБЛЕМЫСОВРЕМЕННОЙСОВРЕМЕННОЙСОВРЕМЕННОЙСОВРЕМЕННОЙАРМИИАРМИИАРМИИАРМИИ

ЧастныеЧастныеЧастныеЧастные рассуждениярассуждениярассуждениярассуждения нананана актуальнуюактуальнуюактуальнуюактуальную темутемутемутему

Разговоры об "армейской реформе" у всех нас уже, что называется, навязли в зубах.

России нужна современная армия: мобильная, хорошо вооружённая, обученная и пр. и

пр.

Но лично у меня складывается впечатление, что переживаемая нами ныне эпоха -

эпоха гораздо более глубоких ломок привычных институтов, нежели это обычно

представляется. Не является исключением и военная сфера: в понятие "современная

армия" нужно вкладывать существенно другое понятие, чем прежде.

Попробую это, насколько можно, обстоятельно обосновать.

ОООО глобальныхглобальныхглобальныхглобальных тенденцияхтенденцияхтенденцияхтенденциях ииии ролиролиролироли военспецоввоенспецоввоенспецоввоенспецов

Сейчас всё чаще можно слышать такое утверждение: эпохаэпохаэпохаэпоха массовыхмассовыхмассовыхмассовых армийармийармийармий

заканчиваетсязаканчиваетсязаканчиваетсязаканчивается. Верно ли это? Думаю, что да.

Свыкнуться с этой мыслью трудно, потому что несколько последних столетий,

фактически всё время существования современной цивилизации (с Нового времени),

масштабность военных действий непрерывно возрастала. И вот - похоже, она достигла

своего пика; похоже, что старшее поколение явилось свидетелем уникального по своей

глобальности военного противостояния во Второй мировой войне, равного которого не

будет уже в ближайшие не года - столетия! Военные силы так же, как когда-то

развёртывались, теперь начнут свёртываться, всё больше и больше локализуя свои

действия. Повторяю, такой обратный процесс идёт вразрез с магистральным положением

военной науки, рождённой для обслуживания именно массовой, регулярной армии,

поэтому принять его трудно, особенно для военного теоретика.

Но практика и впрямь показывает: после гигантской мировой бойни середины 20-

го столетия войны велись беспрерывно, но в основном всё больше локальные,

требовавшие не столько армий, сколько экспедиционных корпусов.

Вот и получается, что в целом образ армии в общественном сознании (повторяю:

не только у нас) остался вполне пещерным и больше ориентирован на отсталого

обывателя, убеждённого, что соль армии - это те, кто сидит в окопах, а всякие там

штабные - просто "отсиживаются". Это создаёт хорошую почву для бесконечных

застольных разговоров о том, что "одни воюют, а другие награды получают". (Яркий

пример - реплика персонажа одного из недавних российских фильмов: "Он боевой

генерал - не штабной"!).

Вторым фактором, способствующим отходу современных армий от упора на

массовость, является технический прогресс с неизбежно сопутствующей ему

специализацией. К сожалению, обывательское сознание требует зримого героизма в виде

очередного бросания на амбразуру и тем самым стоит на пути осознания роли военных

специалистов - этих невзрачных "ботаников" военного дела. В общественном сознании

под воздействием казённой ура-патриотической пропаганды прочно сложилось

впечатление, что образцовым солдатом, как и героем, может стать любой, причём в

мгновение ока - надо только преодолеть гордыню и научиться "беспрекословно

подчиняться командирам и начальникам". Было выпущено огромное количество

фильмов, где солдат делал пару-тройку ошибок, но потом, восприняв мудрые советы

отцов-командиров, становился отличником боевой и политической подготовки (в

крайнем, извращённом случае дело принимало вид воспевания очередного броска на

амбразуру). Но нет, пожалуй, ни одного, где показывалось бы, как трудно (если

подходить к делу по-настоящему) полноценно овладеть боевой специальностью! Да это

и понятно: изображать "войну моторов и резервов", войну - поединок специалистов,

трудно, не зрелищное это дело, тогда как война - череда бросков и таранов - очень даже

зрелищна и может быть легко подана зрителю-читателю.

А военная мысль, как известно, всё время рыщет в поисках чудо-оружия, основное

качество которого - дать возможность поражать противника, самому оставаясь

недосягаемым. Каждое такое чудо-оружие, во-первых, стоит на достижениях высоких

технологий и требует профессионализма при своём обслуживании. Во-вторых, чтобы

низвести чудо-оружие до статуса обычного оружия, т.е. создать эффективное

противооружие, тоже требуется создать другое оружие – и тоже с помощью высоких

технологий - а значит, и для его обслуживания нужны классные специалисты. А в-

третьих, чудо-оружие может появиться не только с помощью, так сказать, сложения, но и

вычитания, т.е. ликвидации у противника какого-либо звена в обороне. Скажем,

выведите из строя в армии все радиолокаторы - и вот обычная авиация из разновидности

оружия становится чудо-оружием, получив возможность действовать практически

безнаказанно. Отсюда высокие требования к защищённости военных специалистов,

которых в идеале лучше по возможности вообще держать подальше от передовой.

Поэтому современная война - это противоборство мощных разветвлённых структур,

в которых бойцы на линии огня являются лишь малой вершиной огромного айсберга.

Очень правильно выразил это положение покойный Богомолов эпиграфом к первому

изданию своего знаменитого романа "Момент истины": "Немногим, которым обязаны

многие". (К сожалению, в последующих изданиях он, кичившийся своей независимостью,

снял его в угоду кем-то высказанному недовольству.) Я, разумеется, не хочу сказать,

будто у окопных нет своей науки, равно как, конечно, без бойцов на передовой все эти

военные игры обессмысливаются. Но всё равно в современной победе процентов 90 - это

заслуга тех, кто "отсиживается" в тёплых бункерах, ни разу не услышав воя снарядов, а

оставшееся - заслуга тех, кто месит грязь и ползает под огнём противника.

Вот почему очень важно переломить восприятие военного дела в массах, насаждая

в умах правильную иерархию ценностей: война, прежде всего, - это война специалистов

и лишь потом - пушечного мяса. Конечно, молодёжь находится под влиянием образов

героев, "мочащих" врагов направо-налево, потому и стремится обязательно попасть в

какой-нибудь "спецназ", но тем более необходимо настойчиво героизировать неказистые

с виду военные специальности, настойчиво доводя до сознания потенциальных военных,

чт'о именно ценится в первую очередь в современном военном деле.

Сие отступление сделано мной ради очень простого вывода: поскольку скелетом

современной армии являются специалисты и поскольку иным военным специальностям

трудно обучить за срок призыва, а иным и просто невозможно, постольку в армии

должны служить профессионалы.

ОООО военномвоенномвоенномвоенном обученииобученииобученииобучении

А теперь, высказав свои соображения в поддержку положения о

"профессиональной" армии, выскажу и соображения против.

Достаточна ли профессиональная армия для современной войны? Ведь из того, что

наблюдается явная тенденция отхода от массовости, вовсе не вытекает, что массовости

вообще не может быть ни в каком виде. Впрочем, тут и гадать особенно не надо.

Достаточно просто посмотреть на трудности, которые сразу же начала испытывать

профессиональная американская армия даже не из-за войны - всего лишь из-за двух

неприлично затянувшихся масштабных военных экспедиций, в Афганистан и Ирак:

опять в Америке начал подниматься вопрос о... переходе к призыву!

Получается, что тенденции тенденциями, но без массового резерва

военнообязанных не обойдёшься? "На всякий пожарный", как, помнится, говорил герой

фильма "Бриллиантовая рука".

Да. Только надо здесь указать на первую ошибку, обычно допускаемую в

разговорах про армейскую реформу: отождествлениеотождествлениеотождествлениеотождествление военноговоенноговоенноговоенного обученияобученияобученияобучения сссс призывомпризывомпризывомпризывом.

Дело в том, что известная кампания в пользу "отмены призыва" - будем говорить

откровенно - имеет чёткий политический подтекст: в демократическом государстве не

должно такое количество населения проходить сквозь столь недемократическую

структуру, как армия. Один из постулатов современного "гражданского общества" -

разделение армии и общества прочной стеной; армию надо изолировать, сделать её

маленьким островком, подконтрольным этому "гражданскому обществу". Понятно, что,

когда активно насаждается такая модель общества (или пародия на неё), то забота о

"компактной армии" оказывается порождённой вовсе не пригодностью её для решения

военных задач, а совсем иными соображениями.

Однако всеобщее военное обучение (всевобуч) на самом деле нисколько не

находится с противоречии с концепцией армии профессионалов; это совершенно разные

вещи, из разных плоскостей. И чтобы разобраться с этим, надо понять, зачем был нужен

призыв.

Переход к призыву в СССР произошёл накануне Второй мировой войны и стал

(очень запоздалым) ответом на появление в нацистской Германии огромной армии. А

послевоенная советская военная доктрина, призванная отвечать на условия «холодной

войны», предполагала, что в ответ на нападение американских империалистов мы тут же

даём приказ группам войск, расквартированным в Восточной Европе. И эти полностью

отмобилизованные, максимально боеготовные войска переходят в наступление в

направлении к Атлантике: сначала бросаются в бой танки при поддержке авиации, затем

по следам танковых гусениц продвигается мотопехота. Если американцы обложили нас

по всем уязвимым направлениям своими ракетами, то и мы нашли уязвимое место в

обороне Запада - относительную близость Европы к нашим границам.

А наличие мощного первого эшелона на западной границе предполагало, конечно,

и наличие второго, расположенного внутри страны. Короче, та концепция зиждилась на

наличии огромной армии, готовой вступить в бой в любой момент!

А что значит - полностью боеготовная армия? А это значит, что её контингент

должен состоять из профессионалов, готовых к войне в любой момент и умеющих

воевать.

Можно считать, что солдат-срочник как бы временно становился

профессиональным бойцом (поскольку в любой момент он мог быть брошен в бой). А

статус профессионального военного обязательно предполагает ломание личности,

благодаря которому человек превращается в винтик войны. Ибо для того, чтобы

воспитать настоящего солдата, необходимо сначала растоптать его личность - увы, это

печальный закон для всех армий мира. И через такую ломку должен был проходить и

призывник, раз из него вознамерились за короткий срок сделать полноценного воина.

Именно ради такой обработки его отрывают от семьи и увозят на долгие месяцы далеко-

далеко. И вот ты оказываешься в месте, в которое тебя привезли вслепую, в войсках,

которые ты не выбирал. Ты не просто оторван от родных: рядом с тобой нет ни друзей,

ни подруг, а есть только такие же несчастные, как ты, назначенные тебе на ближайшие

два года в друзья волей командиров. Ты не можешь искать защиты от местных хулиганов

("дедов") в милиции - её тут нет (что вообще-то очень не здорово); часто даже природа за

окном казармы чужая, незнакомая, безрадостная. От такого поворота у новобранца

возникает, разумеется, тяжёлый психологический шок; он начинает искать выход и

вскоре понимает, что нет и не будет у него родных, кроме папы-командира и "мамы"-

замполита, как и не будет друзей, кроме соседей по казарме. Пережив сильнейший

психологический слом, он становится в руках командира послушным, как пластилин, и

готов идти за ним всюду, как утёнок за уткой, ибо знает, что нет для него теперь родней

людей, чем армейские командиры и начальники. После такой ломки бойца можно будет

послать приказом куда угодно - хоть в эпицентр ядерного взрыва! Что и требовалось.

Поэтому, когда генералы разглагольствуют на предмет того, как замечательно

армия воспитывает, дескать, приходит туда мальчик, привыкший за маменькину юбку

держаться, а возвращается уже мужчина, то к этому надо относиться с определённой

долей скепсиса. Потому что генералам совершенно по барабану, кто выйдет из армии -

мужчины, женщины или роботы: для них главное, чтобы из призывников получалось

хорошее, послушное пушечное мясо. Нельзя, конечно, отрицать роль армии в деле

возмужания призывников, но ведь то же можно сказать и про зону!

(Отметим при этом, что в различных спецподразделениях подбор личного состава

как раз происходит-то на принципах добровольности или, во всяком случае,

психологической совместимости - настолько важна там слаженность действий бойцов.

То есть, когда речь идёт о чём-то действительно важном и уникальном, военные быстро

отказываются от своего любимого принципа "не хочешь - заставим". И наоборот, если

солдат заставляют сплачиваться принудительно, то это верный признак того, что их

рассматривают просто как безликое топливо для войны.)

Подчеркну, что армейский призыв со всем его негативом являлся следствием даже

не холодной войны, не противостояния систем, а конкретной военной доктрины.

Призывное рабство, эта новая рекрутчина, было тем, чем платил наш народ за эту

концепцию будущей войны. В силу того, что доктрина так и осталась на бумаге, вряд ли

можно что-то конкретное сказать - хороша ли она была или нет. Но она несла в себе всё

же некую логику, почему народ десятилетиями её не только терпел, но и видел в армии с

её призывом нечто величественно-государственное. Не то сейчас.

И не надо пытаться заводить речь про необходимость защиты Отечества,

обострение международной обстановки, вероятность новой "холодной войны"... И

обстановка, естественно, обостряется, и "холодная война" уже стоит на пороге, а вот

старой доктрины уже не будет; не может быть такого, чтобы при первых залпах армады

бросились "мыть сапоги в Н-ском океане" (даже одна лишь демографическая ситуация

этого не позволит).

Поэтому вместо призыва нужна всеобщая военная подготовка - дело вполне

разумное и нужное. Но нужно ли в ней воспроизводить то насилие над личностью,

которым отличалась призывная система? Нужно ли надолго отрывать обучающегося от

дома, от друзей и (главное) от невест? Надо ли бросать его в совершенно незнакомую

среду, чтобы та перемолола его в послушного робота-винтика? Нет, ничего этого при

нормальной военного обучения не надо. Ведь военное обучение что должно давать:

знание основных уставов и принципов построения армии;

формирование исполнительской дисциплины;

навык согласованных действий в составе подразделения;

знакомство с основными типами оружия и вооружений;

физическую подготовку.

Поэтому учить будущего резервиста вполне можно без каких-то зверств, иногда

чуть ли не в рамках игры. Причём такие военные игры всегда были популярны -

вспомним хотя бы тех же скаутов, с которых когда-то скопировали наших пионеров

(вспомнил именно о скаутах, поскольку как раз у них больше делается упор на

"разведывательно-следопытскую" составляющую). Да что там скауты - даже

определённая разновидность учений вполне официально именуется "командно-

штабными играми"! И примеры разных становящихся популярными армейских экстрим-

шоу, когда добровольцев где-то на неделю за определённую плату подвергают военной

муштре, такой вывод только подтверждают, хотя обычно они и подаются в совершенно

извращённом ракурсе: дескать, смотрите, как притягательна, оказывается, военная

служба! Да нет, это говорит как раз об обратном: насколько она могла бы стать

притягательной, если бы была организована как настоящее военное обучение, а не как

тупая казарменная муштра, а то и хуже - вообще бессмысленное времяпрепровождение,

как в тюрьме, да ещё по ложному обвинению!

Итак, всеобщее военное обучение. И оно не рассыплется в прах, если обучающийся

даже будет проводить в казарме пять дней в неделю, а на выходные уезжать домой (как

это делается уже во многих странах); если обучаться военному ремеслу молодёжь будет

в двух шагах от дома да ещё в кругу друзей по улице, тоже призванных по закону

Всевобуча!

Вообще-то и ответственность за массовое военное обучение по-настоящему надо

переложить с армейских на местное региональное руководство: непосредственно обучать,

понятное дело, должны военные профи, но вот власти над обучаемыми вне учебной

сферы у них быть не должно. Тем более, что каждый род занятий по-своему

деформирует психику, и казарменное восприятие мира, вполне естественное для

профессионального военного, будет неприемлемым для молодого человека, пришедшего

с гражданки и туда же собирающегося возвратиться; обучить его военным навыкам - это

одно, а пытаться делать из него прирождённого солдата - совсем другое, никому не

нужное дело. Ну, а представление о том, будто только в армии с обучающегося может

быть серьёзный спрос, - чистый предрассудок: сплошь и рядом и на гражданке (в

престижных вузах, в спорте) он может быть поставлено не менее жёстко.

Следует затронуть чуть-чуть и тему дедовщины. Эксперты, разглядев тысячу её

причин, почему-то не видят ещё одну, тысячу первую, чисто психологическую,

объективную: человек, насильно помещённый в замкнутое пространство, где он ни

минуты не может остаться наедине с собой, начинает беситься. И одна из форм

проявления такого беснования - дедовщина, т.е. бессмысленное, немотивированное

глумление над личностью слабого. Такой выход протестной энергии может быть

подавлен, загнан внутрь промывкой мозгов и контролем со стороны командиров, но

важно понять, что сама казарменная жизнь неизбежно порождает такие эксцессы.

Почему и лучший способ борьбы с ней - не доводить жизнь в казарме до степени

бытования сельдей в бочке или пауков в банке.

"Дедовщина в Российской армии существует не потому, что туда попадают плохие

или не подготовленные к службе солдаты, а потому, что солдатам военная служба

кажется бессмысленной, и дедовщина - это извращенный вариант карьерного роста и

придания смысла нахождению в армии," - написал один из современных исследователей

этого явления. В плане бессмысленности тут он прав на 100%. Заумные рассуждения о

глобальной смене военной парадигмы могут быть не всем понятны, но чутьём народ

понимает: российская военщина, справедливо отринув реформаторские фантазии о

"профессиональной армии" на фоне мирно процветающего "гражданского общества",

пытается восстановить военный потенциал страны путём вливания молодого вина в мехи

ветхие. Призывное рабство воспринимается сейчас как рабство не столько потому, что

народец развратился, а потому что оно не адекватно будущей войне. Люди это чувствуют

и всячески стараются сделать ноги из такой армии. И правильно делают.

ОООО профессиональнойпрофессиональнойпрофессиональнойпрофессиональной армииармииармииармии

Второй распространённой неосознаваемой ошибкой в рассуждениях об армейской

реформе я считаю отождествлениеотождествлениеотождествлениеотождествление профессиональнойпрофессиональнойпрофессиональнойпрофессиональной армииармииармииармии сссс контрактнойконтрактнойконтрактнойконтрактной.

Поскольку за время "реформ" нам предлагалось мыслить категориями

исключительно рыночными, то и армия представала в проектах исключительно

рыночная, наёмная.

Но как бы ни расписывали прелести контрактной армии её адепты, всё равно в

памяти быстро всплывают весьма неприглядные исторические образцы. Например, из

фильма "Максимка", где русского боцмана спаивают, ставят его пальцем оттиск на

договоре - и вот, если бы не верный негритёнок, служить ему где-нибудь среди

международного сброда. Так тогда принято было находить "добровольцев" для армии и

флота. Поэтому нетрудно предсказать, что под личиной "контрактников" будут

выступать разные алкоголики, тунеядцы, хулиганы и лица, скрывающиеся от правосудия,

- другого контингента в "контрактной армии", как показывает история, ждать не

приходится.

А между тем, есть ещё один термин для обозначения профессиональной армии,

вполне достойный: кадроваякадроваякадроваякадровая. Слова "кадры", "кадровый", имеют для нашего слуха

несколько сакральное значение: "кадровая политика", "кадры решают всё"... "Кадры" -

это не сборище пропойц, решивших попробовать себя в армии, и не стая алчных

"джентльменов удачи"; "кадры" - это единицы некоей глобальной системы, они учтены и

пересчитаны, их опекают и при возможности продвигают достойнейших на новые

должности. В общем, кадровая армия - это и есть армия в собственном смысле. Только

вот что плохо: никакими рыночными отношениями в ней и не пахнет. Потому-то о таком

простом, таком естественном виде военной реформы - о переходе к кадровой армии (а

вкупе с системой подчинённого региональным властям всевобуча она станет и кадрово-

территориальной) и не заикаются.

Выше я уже говорил о том, что современные войны – это, прежде всего, поединок

специалистов. А поскольку специалисты готовятся не за два дня, то естественно, что

именно кадровые профессионалы должны составлять армию мирного времени.

Откуда она будет комплектоваться? Ответ вполне очевиден: из Всевобуча. По

результатам военной подготовки наиболее перспективным военнообязанным будет

предложено стать профессиональными военными. И если кандидат согласится, то он

добровольно (включая и выбор рода войск) идёт в казарму, где его ждут все прелести

настоящей службы: оторванность от дома, муштра и пр., - в общем, то, что уже призвано

сделать из него действительно настоящего солдата.

Представляете себе курсанта военного училища после первого года обучения? Вот

лично я так представляю рядового кадровой армии. Который начинает реальную

военную службу не абы как, а после довольно серьёзной подготовки.

ОООО единомединомединомедином офицерскомофицерскомофицерскомофицерском корпусекорпусекорпусекорпусе

Идея кадровой армии вроде бы проста, но есть в ней один момент социального

плана, на котором совершенно не останавливаются. Дело в том, что по логике вещей все

военнослужащие кадровой армии должны представлять собой единыйединыйединыйединый офицерскийофицерскийофицерскийофицерский

корпускорпускорпускорпус!

Поясню.

Так уж получилось, что все армии мира исторически сохранили смешанную

систему комплектования: нижние чины и офицерство, причём переход из первую во

вторую крайне затруднён. Когда-то, на заре наёмных армий, когда военная служба

перестала быть привилегией рыцарства, казалось, что теперь "у каждого солдата в ранце

лежит маршальский жезл" (возможно, с тех времён сохранилось именование младших

командиров унтер-офицерами, т.е. офицерами, только "маленькими"). Но социальная

действительность быстро взяла реванш: право считаться настоящими офицерами, т.е.

командирами более-менее серьёзного ранга, должно было сохраниться только у

"благородных" - у тех, кто командовал и в обществе. Очевидная и естественная практика

обязательной службы с рядовых веками оставалась утопической мечтой многих военных

умов. Хорошо известно, что ярым поборником этой концепции был наш Пётр Первый,

установивший такую систему законодательно. И что же получилось очень скоро после

него? Да бесчисленные скверные анекдоты, когда в полки начали записывать солдатами

грудничков, которые к совершеннолетию как раз созревали к первому офицерскому чину

- социальная реальность берёт своё. (Очень хорошо разобрал армию в сословном

обществе на примере британской Энгельс. В Англии армия и флот ещё во время

Крымской войны комплектовались откровенными отбросами общества, которых можно

было удерживать в подчинении только жестокими наказаниями. А солдаты-матросы

безропотно переносили их потому, что видели в офицере прирождённого джентльмена,

по праву рождения призванного казнить или миловать. Это и объясняет, почему

традиционно понятие "офицер" стало чуть ли не сакральным.)

Пытались разбить это деление военных на две касты (чтобы как-то поколебать

окостенелую прусскую военную традицию), скажем, в СС: каждый эсэсовец обязан был

два года отслужить рядовым. В результате получились, как нам, к сожалению, хорошо

известно, очень даже боеспособные войска. Но и там, хотя откровенной кастовости и не

наблюдалось, всё равно сохранялось различие между офицерами и не-офицерами

обычным образом: окончил училище - и выпускаешься офицером, нет - так и ходишь до

упора заслуженным старшиной.

То же было в СССР, хотя там вроде бы не осталось "прирождённых джентльменов".

Хотя, на первый взгляд, там была принята вполне разумная система разделения

военнослужащих по принципу комплектования: срочник по призыву был "нижним

чином", а военный профессионал - офицером. Но всё же и сквозь это вроде бы логичное

разделение постоянно стремились проглянуть контуры старой сословности; скажем, из

училищ выпускались сразу лейтенанты - как бы аналоги "их благородий", а младший

командный состав почему-то спокойно рекрутировался из тех же срочников.

А что сейчас? Каковы успехи отечественной военной мысли на волне

демократизации? Показательным здесь может считаться вопрос, который нередко

муссируется в рамках споров о контрактной армии - о "профессиональных сержантах".

Подобная обеспокоенность понятна: за последние десятилетия подготовка младших

командиров была слабой, а иногда и вообще никакой - назначали на должности тех, кто

приглянулся командиру. А офицер - командир взвода, в свою очередь, не придавал

значения званию сержанта, поскольку помнил, как ещё в училище в некоторых из них

ткнули пальцем и сказали: ты будешь (точнее бы сказать - будешь играть роль)

командиром отделения, а ты - замом командира взвода. И какого, спрашивается,

отношения к сержантскому составу следует ожидать после такой практики?!

Но при всей справедливости заботы о квалифицированном младшем комсоставе,

позвольте спросить: а почему тогда не поставить вопрос о "профессиональных

капитанах" или "майорах"? На такой вопрос есть стандартный ответ: традиция, сэр. Да, и

в старых армиях был институт вечных унтеров, и в армии США (с которой стараются в

первую очередь стягивать всё подряд - кроме полезного, конечно) имеются эти самые

сержанты-профессионалы. Спору нет, подготовленный младший комсостав очень важен,

но зачем же ориентироваться на создание огромной массы дебилов с кругозором "упал-

отжался"? Особенно если учесть отсутствие сословий и всеобщую грамотность в

обществах, считающих себя передовыми.

А чем собственно офицер отличается от не-офицера? Подготовкой. Рядовых (и

почему-то младших командиров) заставляют вызубривать Устав и специальные

руководства, остальное они познают практически. Офицер же получает базовую

теоретическую подготовку. А если говорить прямо, то офицер как бы способен мыслить,

а нижний чин - нет, он способен только механически исполнять приказы.

Имеет ли какое-нибудь оправдание такое разделение в современной кадровой

армии? Уверен, что НЕТ. (Кстати, в тех родах войск, где жизнь экипажа зависит от

каждого - в подводном флоте, дальней авиации, - отношения на удивление

демократичные, даже близкие к тем, о которых постоянно мечтали революционеры-

утописты. Там практически нет различий между солдатами и офицерами. Едят они за

одним столом, а на подлодках не только нет кают-компаний, но даже друг друга члены

экипажа по-неуставному называют "братишками".) Значит, надо от него избавляться. В

том-то и состоит особенность текущего момента, что в современной армии нет

принципиально никаких препятствий (кроме традиции) к тому, чтобы у любого солдата

лежали в вещмешке генеральские звёзды. Вот в этом смысле я и имел в виду единый

офицерский корпус. (Сейчас ближе всех к такому состоянию милиция: в милицейском

сержанте легко разглядеть именно офицера, пусть и низшего ранга. Хотя и там проходит

традиционное разделение на офицеров и не-офицеров по чисто формальному

образовательному признаку.)

ОООО военномвоенномвоенномвоенном образованииобразованииобразованииобразовании

Но, поскольку офицер создаётся образованием, значит, надо кардинально

перестроить систему военного образования. Сейчас, если младший командир проходит

через убогую сержантскую школу, а чаще просто командует по наитию, без специальной

подготовки, то офицера стараются, что называется, накормить на всю жизнь: его,

подобно студенту, учат пять лет в военном училище, после чего он выпускается в войска,

где (не говоря уже о традиционном "забудьте всё, чему вас учили, как кошмарный сон")

ему приходится некоторое время - уже в звании лейтенанта - привыкнуть к солдатам и

научиться от них хотя бы не шарахаться, а что уж говорить о командирских навыках и

завоевании авторитета у подчинённых (которые часто имеют больший стаж службы, чем

их новоиспечённый командир)!

Значит, для кадровой армии потребуется образование, максимально совмещающее

теорию с практикой. Скажем, можно представить его так. Вместо нынешних

разрозненных учебных заведений (сержантские школы, военные училища, академии)

вводятся училища трёх степеней, каждое примерно по 2 года обучения; училище 1-й

ступени даёт образование уровня отделение-взвод, второй ступени - рота-батальон и

третьей - полк и выше. Отслужил годик рядовым, осмотрелся - правильную ты стезю

выбрал или нет - и при желании можешь подавать заявление в училище 1-й ступени.

Выходишь оттуда командиром отделения; потом, продвигаясь по службе, подаёшь

заявление в училище следующей ступени. В результате нет ни касты вечных сержантов

(хотя для иных, конечно, не то что сержантская - должность рядового является потолком;

но это уже будет зависеть от способностей), ни желторотых лейтенантов, мучительно

входящих в должность. Плюс к тому не надо специально заботиться о резерве младших

командиров - все офицеры за время своей карьеры сколько-то отслужат на низших

командных должностях. (Хотя почему это только для армии? По-настоящему везде

должно быть так! Врач должен поработать и санитаром, и фельдшером, научный

работник - и лаборантом, и техником. Так, с одной стороны, обучение будет идти в ногу

с практикой, а с другой стороны - отсеются случайные люди.)

Вот это и будет то, что я назвал "единым офицерским корпусом". Офицером по-

настоящему должен считаться всякий, надевший армейскую форму! Но такая реформа,

конечно, ломает многие стереотипы, поэтому потребует революционной решительности

отстраивать армейскую систему соответственно реалиям, а не бродить от шаблона к

шаблону.

ОбОбОбОб офицерахофицерахофицерахофицерах запасазапасазапасазапаса

Проблема реформы армии неизбежно затрагивает и вопрос об отсрочках, а значит -

о военных кафедрах и офицерах запаса.

Тут вновь надо совершить исторический экскурс, чтобы понять, откуда взялся

такой институт - офицеров запаса - и зачем он нужен.

Вызвала его к жизни опять же практика массовых армий и переход к всеобщей

воинской повинности. Оказалось, что в массовой армии в случае интенсивных боевых

действий возникает огромный дефицит командиров среднего звена, "обер-офицеров".

Возник естественный вопрос: где их взять? Из прошедшего через отупляющую муштру

фельдфебеля офицер, как правило, получался никуда не годный: помимо грамотности,

для последнего необходимы такие качества, как инициатива, а заслуженный унтер - это

просто малограмотный военный робот, приученный к слепому подчинению. Что же

касается родов войск (таких как артиллерия), то там вообще обязательны немалые

специальные знания.

И тогда было найдено решение: готовить офицеров резерва из студентов!

Образованный (включая профессиональные знания), привыкший к сознательному

действию выпускник университета, несмотря на отсутствие военного опыта, всё равно

оказывался лучшим кандидатом в офицеры, чем нижний чин. Плюс ещё и социальный

момент: образованный разночинец легче мог освоиться в обществе, чем выслужившийся

из рядовых.

Практику военных кафедр унаследовал и СССР. Социальных причин для их

существования в нём уже не было, но положение осложнялось тем, что страна была в

массе своей неграмотной. А переход к массовой армии в 1939 г. дополнительно

стимулировал сохранение института офицеров запаса из выпускников вузов.

Нужен такой институт в кадровой армии? Мне представляется, что уже нет.

Современная профессиональная армия вполне может поставлять командные кадры

"из себя". Передовая часть её солдат может и должна проходить обучение и стажировку

на вышестоящие должности. Как все знают, в Белой Армии были офицерские полки, где

даже рядовыми служили офицеры; вот так должно быть и в новой армии, только с

точностью до наоборот: в идеале рядовые там должны достигать квалификации

нынешних младших офицеров. "...За время службы приобрёл квалификацию командира

отделения (зам. командира взвода, командира взвода) и способен выполнять его

обязанности" - так представляется облик отличника боевой и политической подготовки

будущей армии. Как вообще армия мирного времени призвана отразить первый натиск

врага и обеспечить мобилизацию, так и в отношении командных кадров она может

восполнить на первых порах их убыль, пока призванные резервисты не "обтешутся" в

войсках и не окажутся способными занять хотя бы низшую командную должность.

Ратуя за отмену архаического института офицеров запаса, я вовсе не исключаю

обучение в вузах по военно-учётным специальностям. Напротив, это очень хорошо и

полезно. Только вот при одном условии: чтобы военные кафедры выпускали

специалистов в звании рядовых запаса!

Вообще в самом институте "лейтенантов запаса" проглядывает несмываемый

оттенок сословной розни. В самом деле, почему выпускнику вуза с военной кафедрой, не

нюхавшему пороха, выдают "офицерский патент"? Как ни крути, ответ очевиден:

приличный, образованный человек - не в "нижние чины" же его записывать! Хотя

наделение вузовских специалистов лейтенантскими погонами - это оскорбление даже

солдат, овладевших техникой, не говоря уже о кадровых офицерах. Но - престижность

есть престижность.

Вообще-то такая традиция "званий престижности" существует везде; существовала

она, к сожалению, и в СССР. Вспомним, что масса советских писателей с началом войны

пошли в военные корреспонденты. И если на вопрос, почему главред "Красной звезды"

Ортенберг имел звание дивизионного комиссара, ответ очевиден - должность обязывала,

то вот почему множество рядовых литераторов, не получивших в подчинение ни одного

человека, стали разом капитанами-майорами - вопрос законный. Хотя, конечно, ясно, в

чём дело, опять всё та же престижность: приличный писатель и звание должен иметь

приличное. Крайний пример - кинорежиссёр Хейфиц, который за жизнь надел военный

мундир только один раз - когда вылетел снимать для истории капитуляцию Японии. По

этому случаю ему специально присвоили... подполковника! И правда: что это такое, если

исторический момент будет запечатлевать рядовой или даже старшина! Перед

иностранцами неудобно.

Но если при создании армии нового типа отбросить в сторону и эти ранговые

игрушки (возможно, стоило бы рассмотреть вопрос о восстановлении отдельной системы

званий для специалистов, не принадлежащих к командному составу, как до войны были

военврачи и интенданты), то можно на поставленный вопрос дать такой ответ: военные

кафедры - хорошо (об отсрочках тогда речь уже, наверное, не будет идти, о чём я скажу

дальше), институт же офицеров запаса должен быть упразднён. Настоящая кадровая

армия опять же должна уметь обеспечить себя специалистами и начсоставом, используя

специалистов запаса лишь для затыкания дыр на низшем уровне. А если она не сможет

этого сделать, то - лично я считаю - грош ей цена.

ОООО вольнонаёмныхвольнонаёмныхвольнонаёмныхвольнонаёмных

Рассуждая об армейской реформе, министр обороны Иванов высказался за то,

чтобы в армии больше использовались вольнонаёмные.

Идея эта вполне вроде бы здравая: не солдатское это дело - заниматься хозделами,

наглядной агитацией или приготовлением пищи. Всеми такими вещами должны

заниматься специальные люди (а когда забривают человека в армию и... ставят его на два

года к плите - это явное издевательство над самой идеей всеобщей воинской

обязанности).

Вот только есть здесь один нюанс. А где, спрашивается, взять этих вольнонаёмных?

Особенно в местностях, приравненных к Крайнему Северу?

А между тем, при наличии хорошо поставленной системы всеобщей военной

подготовки возможно изящное и простое решение.

Выше я говорил про прохождение военнообязанными первичной военной

подготовки в лагерях в течение установленного срока - где-то в течение года и даже

полугода. Пусть это теперь будет половиной срока всеобщей военной обязанности. А

именно, пройдя военную подготовку в лагерях, будущий резервист приходит в

военкомат и (если он не выбрал армейскую службу своей профессией) слышит:

"Поздравляем, товарищ резервист, вы отдали половину долга Родине. Теперь дело за

другой половиной". И ему... предлагают на выбор ряд вакансий в воинских частях - ещё

на такой же срок.

После того, как резервист выбрал место "дослуживания", он получает предписание

и, собрав чемоданчик, едет в Магадан (Нарьян-Мар, Забайкалье). Там его встречает

командование: "А, товарищ военнообязанный! Очень приятно. Пока устраивайтесь в

общежитии, а завтра мы начнём вводить вас в курс дела".

Так резервист переходит в категорию полувольнонаёмного: он красит заборы,

рисует стенгазету или стоит у плиты - словом делает всё то, чем армия не должна

заниматься (а должна совершенствовать свою выучку), как обычный вольнонаёмный,

только вот попал он сюда не совсем добровольно, а добровольно-принудительно, по

разнарядке. И плату получает символическую - подобно нынешним солдатам, на

карманные расходы.

С другой стороны, он занимается тем, чем вынуждены заниматься множество

современных призывников. Только, во-первых, без гнетущего чувства обмана и кидалова

- из-за того, что под вывеской "отдачи долга" он должен заниматься всякой ерундой. И

во-вторых, без бессмысленного унижения личности типа хождения строем в столовую.

Так он живёт в общежитии при части, отдаёт потихоньку долг Родине, даже при

желании и возможности может вызвать к себе невесту - тоже весьма важная проблема

для многих молодых людей.

ОбОбОбОб альтернативнойальтернативнойальтернативнойальтернативной службеслужбеслужбеслужбе

И последняя проблема, которую стоит затронуть, - об "увиливающих от армии" и

альтернативной службе.

Выше я попытался обосновать необходимость массовой военной подготовки даже

в эпоху отмирания массовых армий. Но возможна и обратная логика: та же тенденция

отхода от массовых армий при хорошо поставленном всевобуче делает наличие какого-

то процента лиц, не желающего проходить через военные лагеря, достаточно

несущественным для обороноспособности. Но сначала одна иллюстрация из жизни.

Некий призывник, не желая проходить через призывное рабство, решает

устроиться в... милицию постовым. Такая практика была, формировали целые бригады

ОМОНа из призывников; нетрудно предположить, что милиционер, над которым висит

призрак казармы, будет стараться служить куда исправнее, чем какой-нибудь лимитчик.

Итак, наш герой идёт проситься в милицию и... узнаёт, что лавочку прикрыли.

Оказывается, армейские генералы сказали милицейским: низ-зя, человек должен Родину

защищать! Его забривают через военкомат и направляют служить... во Внутренние

войска (потому что у нас "Родину защищать" означает не только охранять рубежи

страны, но и стоять на вышке за колючей проволокой). И вот его направляют тем же

патрульным в помощь милиции - только голодным, заморенным и забитым.

О чём говорит эта бредовая (но вполне реальная) история? Во-первых, о том, что

стёртые клише про "священный долг по защите Родины" накопили в себе немало

бессмыслицы. Во-вторых, о том, насколько сильна у нас армейская генеральская мафия -

что даже генералы других ведомств перед ней пасуют. И чт'о такая публика, привыкшая

к своему исключительному положению, когда вся страна несла им всё потребное на

блюдечке с каёмочкой по первому требованию, может предложить достойного в области

военного строительства?! Тем более, что в результате успешной "приватизации" многие

давно уже привыкли жить по схеме "списать-продать-поделить".

Что же касается альтернативной службы, то вряд ли стоить бить тревогу, если

какое-то количество оригиналов захочет отслужить в милиции или на железной дороге.

Или - если юноша - истинный ботаник - лесничим. Особенно когда военные сборы

станут не только престижным, но и романтическим времяпрепровождением - тогда

процент уклоняющихся от них будет невелик. Притом надо иметь в виду, что

проходящий военные сборы приносит Родине лишь потенциальную пользу, тогда как

проходящий альтернативную службу - уже реальную.

Пока же военные, видя в "альтернативке" лазейку, через которую кто-то сможет

улизнуть от призывного рабства, пытаются её всячески прикрыть, а если оставить, то в

каких-то чудовищных формах типа младшего персонала в хосписах. Впрочем, самое

противное здесь даже не само это, а то, что такие формы альтернативной службы

списаны один в один с заграничной практики - своей фантазии, как обычно, у

государственных умов отечественного разлива не хватает.

Ну а в отношении тех, кто по каким-то причинам категорически не желает

проходить ни военную подготовку, ни службу, её замещающую, существует прекрасное

средство - вид на жительство. Военнообязанные по достижении совершеннолетия

получают такой вид, а, пройдя обучение, получают настоящий паспорт гражданина. А не

прошедшие так и остаются с "видом", не позволяющим им вступить в полноценные

гражданские права. Ну, а действенность этого средства, конечно, будет зависеть от

престижности гражданских прав в будущей России в глазах её населения.

ОООО современностисовременностисовременностисовременности ииии архаикеархаикеархаикеархаике ((((заключениезаключениезаключениезаключение))))

Выше я много говорил о том, что, во-первых, нынешняя армейская система не

соответствует армейским реалиям, а во-вторых, возможно, мы живём в переломную

эпоху (в плане военного строительства), но сами этого не осознаём.

И переломность касается не только проблемы армейского комплектования.

В одном из рассказов Шукшина персонаж, делая первый ход в шахматной партии

обязательно говорил: "Е-два - е-четыре!" И пояснял, что это так полагается: люди "шутят

так", чтобы другие поняли, мол, "этого голой рукой не возьмешь".

Вот и армейская уставная традиция настолько въелась в наше сознание, что мы

перестали отдавать себе отчёт, связана она сколько-нибудь с практикой или нет.

Для нас образ осанистого военного в красивом мундире, с начищенными сапогами

и пуговицами настолько привычен, что мы не задумываемся, почему он должен быть

таким, а не другим. А если задумаемся, то ответ будет наверняка чем-то вроде: а чтобы

все видели - этого голой рукой не возьмёшь!

Между тем, все уставные требования, уходя в глубь столетий, имеют под собой

конкретный утилитарный смыл.

Скажем, единообразная форма одежды со строгой регламентацией (подобно форме

футболистов) нужна была на поле для того, чтобы чётко видеть своих, кому, условно

говоря, надо "отдать пас" (прийти на помощь).

В бою солдат опять же должен был быстро увидеть белый шарф офицера; поэтому

офицер должен отличаться формой от солдата (как вратарь в футболе - от полевых

игроков).

Так же войска должны были легко видеть полковое знамя над полем. Во-первых,

чтобы ориентироваться, где свои, а где чужие (в бою возможна и такая потеря

ориентации), во-вторых, чтобы успокоиться: знамя на месте, а под ним - сам полковник

или даже генерал с плюмажем на треуголке. И взятие противником знамени в старину

фактически неизбежно означало разгром из-за потери управления.

Военная выправка - это необходимый элемент психологической закалки: солдат

должен стоять или идти под обстрелом, не кланяясь ни пулям, ни ядрам, а только

старательно соблюдая строй.

Красивые коробочки войск на параде - это не произведения военно-декоративного

искусства; именно на такие коробочки (каре) разбивались солдаты в бою, каре обладало

гигантской огневой мощью (подобной пулемёту), и залог победы заключался в том,

чтобы уметь маневрировать и в конечном счёте подойти к противнику на расстояние

штыковой атаки. Такое маневрирование (с одновременным ведением огня) требовало

огромной выучки, и парады должны были эту выучку продемонстрировать.

Даже, казалось бы, чисто эстетическая традиция переодевания перед боем в чистое

бельё несла практический смысл: чистая ткань, попав с пулей в рану, в меньшей степени

угрожала тяжёлым нагноением.

Достаточно беглого взгляда на современный бой, чтобы понять, насколько

привычные уставные требования к внешнему виду и поведению не просто устарели, а

противоречат стилю современной войны.

Оба противника на поле боя одеты в камуфляж, задача которого - сделать бойца не

хорошо видимым для своих, а наоборот, максимально невидимым (для чужих, конечно,

но неизбежно и для своих тоже). Требование незаметности и - шире - приспособления к

ландшафту делает бессмысленными и вредными унификацию обмундирования (а

аналогичное требование Женевской конвенции к бойцам воюющих армий быть

обмундированными в единообразную форму - из области таких же устарелых фантазий).

Бойцы на передовой по внешнему виду всегда ближе к партизанам, чем в тылу, и это

правильно - удобство на войне часто способствует выживанию.

Командиру в полевых условиях желательно по возможности как можно меньше

отличаться от рядовых - иначе его быстро снимет снайпер. Даже отдание чести по этой

причине не рекомендуется - но уставы, понятное дело, таких "мелочей" не замечают.

Факт потери знамени в наше время практически ничего не значит: если штаб

разгромлен, то и часть уничтожена, даже если знамя уцелело, и наоборот, часть, во главе

со штабом пробившаяся к своим, фактически сохранилась, даже если знамя вынести не

удалось. Но командование и военная юстиция под влиянием въевшихся в сознание

традиций будут считать иначе и сломают карьеру (а часто и жизнь) даже героически

проявившим себя в тяжёлой обстановке командирам, поскольку воинское знамя ныне

превратилось просто в обременительный символ, тащащийся из далёкого прошлого.

Парады как таковые портят войска, главное умение которых в наше время: уметь

рассредоточиваться, вжиматься в землю и передвигаться перебежками. Красивые

коробочки войск и техники нужны только для поднятия боевого духа обывателя (эх,

какая армада!), не задумывающегося, что всю эту армаду можно элементарно запахать в

землю удачной воздушной атакой. Современная армия и парады несовместимынесовместимынесовместимынесовместимы! Если

бы парады устраивались не просто так, а, как в старину - для демонстрации боевой

выучки, то лучше всего было бы пускать парадные расчёты ползком, как гусениц-

пядениц - именно в таком положении приходится чаще всего находиться в современном

бою. Для поднятия же духа в обществе нужно тогда уж заводить профессиональные

парадные расчёты (как профессиональные оркестры или спортивные команды). Впрочем,

наилучшим решением было бы постепенная замена военных парадов на парады, скажем,

ОМОНа: вот спецмилиция и Внутренние войска в своей специфике парадоксальным

образом сохранили кое-что из той самой военной архаики: держать строй, не кланяться

снарядам (булыжникам) и т.п. - им и парадные карты в руки.

Короче, непредвзятый взгляд на современный воинский устав приводит к

шокирующему выводу: во многих своих частях он переполнен архаикой, восходящей к...

XVIII веку - эпохе расцвета классического полевого военного искусства! Оттуда, в

частности идёт и тупая муштра, без которой якобы не может быть полноценного солдата.

Но если пару столетий назад от солдата требовалось бессмысленно держать строй,

автоматически двигаясь и поворачиваясь под команды, а если он малодушничал, тут же

подбегал расторопный капрал и палкой исправлял ситуацию, то в современном

рассыпном строю с палкой за бойцами не побегаешь, не говоря уж о точных действиях за

пультом боевой машины, которые палкой не улучшишь. Так что не просто сложность

военной техники - сама специфика современного боя исключает полную "роботизацию"

солдата, которая в старину как раз была залогом успеха.

Из этих выборочных сравнений видно, сколько (скажем откровенно) мусора

накопилось в военной традиции (которую на каждом углу призывают почитать как

святыню), который военные теоретики бездумно, как эстафету, передают из поколения в

поколение! Поэтому строительство настоящей современной армии невозможно не только

без пересмотра устаревшей системы комплектования. По-настоящему, переживаемый

исторический момент должен заставить нас кардинально пересмотреть всю

сложившуюся военную систему, решительно отказавшись от всего, что застряло во

временах царя Гороха, даже если это тысячу раз освящено традицией. Правда, пойти на

такой шаг очень трудно, он требует пересмотра массы устоявшихся представлений, но

явно необходимо.

(Опубликовано в журнале «Полярная звезда» в 2007 г.)

ПЕРСПЕКТИВЫПЕРСПЕКТИВЫПЕРСПЕКТИВЫПЕРСПЕКТИВЫЯДЕРНОГОЯДЕРНОГОЯДЕРНОГОЯДЕРНОГО АПАРТЕИДААПАРТЕИДААПАРТЕИДААПАРТЕИДА

Говорят, КНДР обзавелась собственным ядерным оружием.Значит, она теперь ещё одна ядерная держава?А вот и нет. Не угадали.Ядерными державами, согласно Договору о нераспространении ядерного оружия,

являются 5 государств: США, Великобритания, КНР, Франция и СССР (вместопоследнего ныне выступает Россия). Договор окончательный и обжалованию илиизменению не подлежит. Потому что так написано в самом Договоре.

Это означает, что пройдут миллионы лет, "исчезнут города, осыпятся сады", каксказал поэт, изменятся орбиты планет, но в мире по-прежнему будет (согласно Договору)только пять указанных ядерных держав.

Помимо явной шизофреничности? такое положение ещё и, конечно, аморально.Если говорить откровенно, то со стороны это выглядит не иначе как пятёрка возомнившихо себе хамов объявила себя на веки вечные эксклюзивными обладателями чудо-оружия. Апо совместительству - и гарантами мира во всём мире (на правах ядерных монополистов).Если такой явный апартеид и имел в своё время какое-то оправдание, то лишь в светепринципа "спички детям не игрушка". Контроль над чудовищной силы оружиемоправдывает даже унизительные условия, в которые, вопреки всем декларациям ООН,поставлены страны, не сумевшие войти в пятёрку.

Да 20-й век вообще продемонстрировал весьма глубокий контраст междудемократическими лозунгами и реальной дипломатической практикой. Хотя бы в той жеЯлте, где, по глубокомысленному замечанию одного современника, "судьбы столь многихлюдей решались как никогда малым числом политиков".

Впрочем, жизни, как водится, глубоко по барабану амбиции даже великих держав.Сначала ядерными зарядами подпольно обзавелись Израиль и ЮАР. А недавно вышелвообще скандал: Индия с Пакистаном откровенно, средь бела дня продемонстрировалиналичие ядерного арсенала и у них. И вот теперь КНДР. А на подходе, видимо, Иран.

При этом заметим, что ничего сверхъестественного в этом процессе нет. Споступательным развитием технологий всё дешевеет - хотя бы та же электроника. Неисключение и ядерные технологии. Пока они ещё (вроде как) недоступны для ТНК(включая "Аль-Кайеду"), но уже доступны для отдельных амбициозных государств.

Впрочем, вот как оценил ситуацию с доступом к ядерным технологиямзамдиректора Всероссийского НИИ атомного машиностроения профессора ИгорьОСТРЕЦОВ:

Если террористы получат доступ к отработавшимтепловыделяющим элементам, сделать бомбу можно даже впещере. Потребуется нехитрый аппарат, в котором будутпроизводиться обычные химические операции. Работать натаком аппарате человек сможет лишь несколько часов - очень

уж сильное облучение. Однако если есть достаточноеколичество тепловыделяющих элементов и люди, жизнямикоторых не дорожат, то бомбу сделать можно.

Так что фактический крах "договора пяти" с исторической точки зрения вполнезакономерен.

Но если признать возможность появления новых ядерных государств занеизбежность, то возникает вопрос: как с ними обходиться дальше?

Стращать Корею блокадой малорезультативно: она и так под санкциями. Апротив Индии - вообще попробуй-ка, введи их!

Остаётся одно: примирившись с неизбежным, попытаться свести его последствияк минимуму. То есть не дать хотя бы новообретённому ядерному потенциалу начатьбесконтрольно расползаться.

Для противодействия возможному расползанию и инструмент вроде как есть:пресловутый Договор о нераспространении. Раздобыл ядерное оружие, подписал его, взялобязательства - и уже на душе у всех как-то легче.

Одна закавыка: ядерная держава не может присоединиться к Договору, потомучто их всего пять, и они уже давно его участники. Неядерная держава - может запросто. (Идействительно, имеется огромное число неядерных участников Договора. Но это ужевариант анекдота про тех, кому, "если они будут себя хорошо вести, и воду в бассейнпустят". Правда, "воды" можно дождаться лишь в виде "мирного атома", не более того.)

А будет ли уважающая себя страна напрягать силы, втайне созидая ядерноеоружие, чтобы потом тут же от него отказаться ради торжественного присоединения ккакому-то Договору о нераспространении? Вот то-то.

Поэтому Индия с Пакистаном и не стали его членами: вы нас не хотите (вопрекиочевидности) считать ядерными государствами, а мы тогда не желаем брать на себяобязательства, которые вы требуете от нас.

И если Индия традиционно считается вполне вменяемым государством, тостопроцентных гарантий того, что Пакистан никогда не передаст ядерных технологийхотя бы той же "Аль-Кайеде", нет.

Выходит, система международной ядерной безопасности обанкротилась.Решение как бы очевидно: надо найти возможности как-то вовлечь новые

ядерные государства в процесс глобального ядерного контроля. По тому же анекдоту хотябы:

Входит амбал в вагон электрички:- Ну, кто на меня?Все молчат и жмутся. То же повторяется и в следующем вагоне.Наконец в третьем вагоне встаёт другой амбал:- Ну, я на тебя.- О, тебя как зовут?- Ну, Вася.- А меня Федя. Кто на нас с Васей?Конечно, ядерные державы должны всячески препятствовать появлению новых.

Но уж если это случилось, надо не прятать голову в песок, а немедленно принимать их всвой клуб с соответствующими обязательствами. В общем, "кто на нас с Васей?"

Но дело-то в том, что никаких "новых ядерных государств", как сказано, впринципе быть не может. А если они и есть, то тем хуже для них.

Ситуация напоминает положение с клубом постоянных членов СоветаБезопасности ООН (по невероятному стечению обстоятельств в точности совпадающемусвоими членами с клубом официальных ядерных держав): изменившаяся международнаяситуация требует пересмотра архаичного положения "времён Нормандии и покоренияБерлина". В двери ооновского "клуба пяти" стучатся Япония и Германия, Бразилия и та жеИндия.

Отличия ситуаций в том, что, во-первых, вопрос о пересмотре Устава ООН хотябы поднимается, тогда как ядерные "небожители" даже обсуждать вопрос о пересмотреДоговора о нераспространении ядерного оружия не желают. И, во-вторых, как ниактуально обновление СБ ООН, это дело может подождать, тогда как дело контроля надядерными вооружениями ждать не может.

Пока на сегодняшний день мы имеем одну очевидность: договор, когда-топризванный обеспечить международную ядерную безопасность, сталсталсталстал длядлядлядля неёнеёнеёнеёпрепятствиемпрепятствиемпрепятствиемпрепятствием. В силу изменения реалий.

В заключение надо заметить, что если среди руководства кого-то из пятёркиядерных государств найдутся те, кто пожелает использовать сложившуюсяненормальность положения дел, чтобы привлечь на свою сторону симпатии "ядерныхпариев", то такая акция несомненно принесёт большие политические дивиденды. Ироссийскому руководству стоило бы иметь в виду и такой дипломатический резерв, вновьвозводящий страну в ранг "непримиримого борца против апартеида". На этот раз ужеапартеида ядерного.

(Опубликовано в «Русском журнале» (Интернет)

МОНАРХИЯМОНАРХИЯМОНАРХИЯМОНАРХИЯ КАККАККАККАКОСКОРБЛЕНИЕОСКОРБЛЕНИЕОСКОРБЛЕНИЕОСКОРБЛЕНИЕЧЕЛОВЕЧЕСТВАЧЕЛОВЕЧЕСТВАЧЕЛОВЕЧЕСТВАЧЕЛОВЕЧЕСТВА

ПрогрессируетПрогрессируетПрогрессируетПрогрессирует лилилили человечествочеловечествочеловечествочеловечество????Несомненно, да. Взять хотя бы проникшую в сознание современных людей мысль

о том, что война - ненормальное состояние, а мир - нормальное. И что награды и

почитания достоин не только тот, кто может разбить одним ударом любую башку

(рыцарь-воин), но и тот, кто может эту башку починить (скажем, врач).

Если свежим взглядом посмотреть на современный мир, то можно увидеть

удивительную вещь: современностьсовременностьсовременностьсовременность ---- этоэтоэтоэто господствогосподствогосподствогосподство республикреспубликреспубликреспублик. Мы привыкли к этому

как к чему-то само собой разумеющемуся, тогда как ещё сотню лет назад в Европе

существовали только три (!) республики: Франция, Швейцария и Сан-Марино.

Прошло всего несколько десятилетий - и уже монархии оказались реликтами.

Странами могут править диктаторы, пожизненные президенты; власть может быть

передана по наследству, как в КНДР, - но всё под республиканской ширмой!

Торжественное возвращение на короткое время монархии в Центральноафриканской

республике, сопровождавшееся ритуальным людоедством, можно считать

материализовавшимся символом ужаса исторического ретроградства.

НародНародНародНарод ---- высшийвысшийвысшийвысший суверенсуверенсуверенсуверен, - вот подлинный консенсунс людей XX столетия,

невзирая на разность географии и традиций. Не отдельные личности правят историей, а

все и каждый - эта мысль, бывшая когда-то (у Маркса) дерзкой, сейчас стала общим

местом.

ПравдаПравдаПравдаПравда нененене вввв ногахногахногахногах,,,, аааа вввв головеголовеголовеголове....Но, спрашивается, какой толк от всеобщего равенства на словах, если его нет на

деле? Что, скажем, толку от выборов диктатора, который давно уже сам себя выбрал?

Толк в том, что длядлядлядля людейлюдейлюдейлюдей обычнообычнообычнообычно большебольшебольшебольше значитзначитзначитзначит декларациядекларациядекларациядекларация ценностейценностейценностейценностей,,,, чемчемчемчем

ихихихих реализацияреализацияреализацияреализация.

Скажем, в современных развитых странах частная собственность де-факто

настолько дискредитирована, что впору говорить о её уничтожении: владелец

ресторанчика, который сотню лет назад был средним буржуа, теперь, на фоне могущества

ТНК, выглядит чуть ли не представителем рабочей аристократии. Почему же не слышно

воплей о том, что "всё продано красным!" (кроме разве что от экзотических американских

товарищей, собирающих под такие лозунги отрядики вооружённой милиции)? Да потому

что принцип священности частной собственности остался неприкосновенным! Строй

изменился, а флаг остался тем же - и обыватель спокоен: он по-прежнему как бы живёт в

старом добром западном мире, преисполненном уважения к личности и её правам.

Другой пример - из геополитики. Попробуйте спросить ярого поборника западной

модели развития: является ли Индия страной полноценной парламентской демократии?

Уверен, что ответ будет уклончив и неопределёнен. Нет, утверждать обратное вряд ли кто

решится. Тогда в чём же дело? А в том, что Индия не является политическим союзником

демократий (в отличие от Японии)! Тогда какая же это демократия? (Так в пьесе 30-х

годов Кирову в Астрахани докладывали, что восстали рабочие и уже кое-где стреляют в

большевиков, на что тот искренне удивляется: "Какие же это рабочие, если они по нам

стреляют?". "Получается, что классовая принадлежность определяется не родом занятий, а

направлением стрельбы", ехидно прокомментировал этот пассаж один историк. Впрочем,

легендарная фраза "это, конечно, подонок, но это наш подонок!" была пущена в оборот

задолго до того.)

Принцип, нарушающийся сплошь и рядом де-факто, воспринимается как бы

ненарушенным - простой человек понимает, что жизнь сложнее любых принципов и что

она требует каких-то коррекций в частных и конкретных случаях. (Так никто из

европейцев принципиально не замечает, что в Европе существует государство - анклав

настоящего средневековья, где о правах человека и не помышляют, - притом, что лидеры

этого образования прозрачно намекают, что они-то-де и являются хранителями

общеевропейских традиций. Для тех, кто ещё не догадался, поясню: это государство -

Ватикан.) Но изменение базового принципа де-юре означает подлинную революцию.

Скажем, жители маленьких государств прекрасно понимают что они "независимы" в том

смысле, что от них ничего не зависит и что они должны послушно исполнять то, что

советуют государства побольше, но попробуйте поставить вопрос о лишении их

формальной независимости (сказанное тем более применимо к российским автономиям)!

Поэтому принцип монархии гораздо важнее самого монархического правления. И

современное человечество протестует не против власти одного (часто бесконтрольной), а

против попытки отобрать у людей важнейшее завоевание Нового времени - тезис "народ -

высший суверен".

ЧемЧемЧемЧем цивилизацияцивилизацияцивилизацияцивилизация отличаетсяотличаетсяотличаетсяотличается отототот варварстваварварстваварварстваварварства????Можно сказать, что человечество знает два вида межличностных связей: кровные и

идейные. Кровная, родовая связь - это связь природная животная. А сверхродовая связь,

основанная на общности миропонимания и целей (товарищество, боевое братство), - связь

искусственная, порождённая человеческим сознанием.

Кровнородственная связь первична, она господствует в примитивных обществах.

Господство неродовых связей можно считать признаком цивилизации.

Так, общество древних эллинов с природным правом гражданства - варварское

(пусть и в форме сильно цивилизованного варварства), а римское общество - это

цивилизация. До сих пор варварскими можно считать такие ярко выраженные клановые

общества, как английское (несмотря на подаренную миру Промышленную революцию) и

японское (несмотря на электронизацию всей страны); общества же США и Китая - это

общества-цивилизации (каковой Китай уже был давным-давно).

Какое это имеет отношение к монархии? Конечно, то, что монархия несёт в себе

идею семейственности. Изначально государство мыслилось как частное владение

Государя (и его семьи), в котором роль слуг исполняли герцоги, которые сами были

государями в своих владениях, - и так до последнего рыцаря. Отделение

"государственного" от "государева" произошло относительно недавно (и до сих пор

сохраняется как анахронизм в виде "первых леди", тащущихся в зарубежные поездки

вслед за своими лидерами-мужьями, словно в гости к соседу).

Итак, монархия несёт на себе отпечаток варварства. А это совершенно не

устраивает современного человека, втягиваемого в самый сильный цивилизационный

проект в истории человечества, называемый глобализацией.

Осталось добавить, что Россия - это, разумеется, цивилизация.

ПочемуПочемуПочемуПочему народынародынародынароды заслуживаютзаслуживаютзаслуживаютзаслуживают своихсвоихсвоихсвоих правительствправительствправительствправительств????Потому что в политических режимах (прежде всего воспроизводящихся в

следующих правительствах) реализуются некоторые базовые представления народов о

"правильной" системе власти.

Поэтому вряд ли где в мире сейчас правитель решится нацепить на себя корону

монарха - люди уже не поймут…

Но если монархия вообще противоречит установкам современного человечества, то

нелишне посмотреть, как она соотносится с воззрениями конкретно русского народа.

Но для этого надо посмотреть на структуру русского общественного сознания без

предвзятостей, освободившись от многих налипших на него мифов.

РавенствоРавенствоРавенствоРавенство каккаккаккак доминантадоминантадоминантадоминанта....Есть такое выражение "разговор глухих". Его прекрасно иллюстрирует басня

Кривина про козла и барана, каждый из которых может бесконечно говорить на свою тему,

совершенно не интересную другому.

Большинство вещей в мире попадают в "слепое пятно" человеческого сознания

(ибо нельзя объять необъятное); один интересуется, скажем, военной техникой и

совершенно равнодушен к балету, другой - наоборот.

И у народов есть идеи-доминанты, постоянно находящиеся в поле зрения их

общественного сознания, а есть "слепые" идеи, пребывающие в "слепом пятне" этого

сознания.

В недавно воскрешённом сериале про милицейских "Знатоков" есть эпизод, когда

Знаменский спрашивает вернувшегося из Страсбурга Томина: "Ну как там свобода,

равенство и братство?" На что тот отвечает: "Ну, со свободой всё в порядке, а вот

остального я как-то не заметил…"

Западный человек живёт свободой как абсолютным императивом, оправдывающим

само его существование в Истории. Свобода Личности (крепко связанная с частной

собственностью) для европейца настолько самодостаточна, что он равнодушно

пропускает возмущённые указания (обычно русского) на то, что охраняющая права

личности частная собственность органично влечёт за собой неравенство: заполнившая всё

пространство. Свобода закономерно вытесняет остальное (Равенство, не говоря уж о

Братстве) на периферию - в "слепое пятно". (В Свободе, Равенстве и Братстве есть нечто

от другого набора - из Ума, Честности и Партийности, которые, как известно из анекдота,

соединимы только попарно.)

О русском идеальном устройстве можно сказать то, что когда-то давно было

сказано о чеченцах: "В отличие от прочих кавказских народов, они все равны между собой

и первыми среди них почитаются отличнейшие разбойники и воры". Впрочем, насчёт

"разбойников и воров" не буду настаивать (оставив это специалистам по "русской мафии"),

но вот пассаж о полном и абсолютном равенстве населения прекрасно приложим и к

русскому обществу. Русские готовы жить в нищете или тирании - лишь бы всем было

поровну. Конечно, реальный общественный механизм невозможен на уравниловке, и

русское сознание готово с этим примириться, но при двух условиях: во-первых, чтобы

привилегии были дарованы государством, а не природными, а во-вторых, чтобы в

обществе существовал механизм дамоклова меча, могущего сделать никем того, кто стал

всем (то есть "стереть в лагерную пыль").

Поскольку право монарха исторически происходит от абсолютизации частного

права, легко видеть, что монархическое устройство предполагаетпредполагаетпредполагаетпредполагает принципиальноепринципиальноепринципиальноепринципиальное

неравенствонеравенствонеравенствонеравенство подданныхподданныхподданныхподданных (за счёт выделения по крайней мере одной семьи из общего

ряда), что противоречит современным общественным тенденциям и тем более - русскому

менталитету. (Неудивительно, что в XX веке именно в России была доведена до абсолюта

система обезличенной власти в виде гениальной системы номенклатуры, являющейся

политическим аналогом "революции менеджеров".)

НасилиеНасилиеНасилиеНасилие каккаккаккак приятнаяприятнаяприятнаяприятная потребностьпотребностьпотребностьпотребностьОднако не только функцией "дамоклова меча" объясняется популярность жёсткой

власти в России.

Русский человек привык жить в атмосфере насилия; насилие сопровождает его сдетства в семье в виде, по меньшей мере, бесконечных окриков и до смерти в видезачастую нарочито грубоватого обращения людей на улицах. Русские - как анаэробныебактерии: как те не могут жить с кислородом, так и русские чахнут и перерождаются вобстановке всеобщей вежливости и учтивости.

"Винтовка рождает власть", - с этой фразой согласится любойсреднестатистический русский. Поэтому в России не имеет и не будет иметь корней ниправовое государство, ни либерализм с его законническим разделением властей.

В культе насилия реализуется превосходство сиюминутной справедливости,возвышающейся над обезличивающим законом.

Здесь надо подчеркнуть, что речь идёт не о самом насилии, а лишь об атмосфере

насилия, его символе. Скажем, позднесоветское общество было достаточно терпимым, но

оно исторически выводилось из эпохи революционного насилия и само поддерживало

этот культ (разумеется, приглаженный).

Сам по себе культ насилия, возможно, и даёт голос в пользу монархии - но

монархии абсолютной, деспотической. А о восстановлении такой монархии в России

никто всерьёз речи не ведёт; предлагаются такие монархические модели, которые, будучи

лишены (с русской точки зрения) достоинств "настоящей" монархии, сохраняют все

пороки либерального устройства.

РавенствоРавенствоРавенствоРавенство вововово властивластивластивластиПринцип равенства и любовь к насилию (а, следовательно, и к сильной власти)

порождают коллизию (властвующий уже не равен остальным), которая не может быть

решена в рамках авторитарной модели (монархической или республиканско-

диктаторской). Русские ценят свирепую власть только постольку, поскольку каждый

может оказаться на её вершине (вспомним знаменитый анекдот про русского, который,

вообразив себя царём, сидел бы на завалинке и бил всех проезжающих по морде).

Если монархическое устройство прямо ограничивает высшую власть рамками

одного семейства, а аристократическое - рамками привилегированного сословия, то

авторитарная модель (типа современной российской) сводит сущность власти к одному-

единственному лицу, случайно выбранному Историей. В результате властный канал для

масс оказывается практически перекрытым. Отношение подданного к власти в такой

суперпрезидентской системе можно сравнить с известием в бедной стране о том, что

некто выиграл в лотерею миллион; безразличие к этому событию проистекает не оттого,

что известие ложно, а оттого, что все, кроме счастливчика, остаются за бортом выигрыша.

Вот и суперпрезидентская модель оставляет за бортом власти огромное количество людей,

фактически жёстко отделяя народ от власти.

Заметим, что дело можно существенно поправить, если президента будет выбирать

не "народ", а губернаторы, тех - мэры и т.д.; и только на самом нижнем уровне можно

допустить всеобщие прямые выборы. Тогда будет наблюдаться компромисс между

жёсткостью власти и вовлечённостью в неё значительных масс людей. Властная иерархия

становится демократичной, оставаясь властной, когда она воспроизводится на нижнем

уровне не через модель всеобщих выборов, а по модели кооптации. Такая

демократическая диктатура и свойственна тоталитарной модели общества,

решительно противостоящей антидемократической авторитарной модели. (Легко видеть,

что описанная выше сама себя пополняющая властная структура вполне соответствует

существовавшей не так давно системе правления КПСС.)

Итак, можно сделать вывод, что монархическая система безвозвратно уходит в

прошлое - во всём мире, а для российского общества она тем более неприменима.

Мировая форма власти становится всё более демократической (в прямом значении этого

слова - вовлечении масс в общественную жизнь).

Монархия - это соблазн современной России, проистекающий от смутного

осознания того, что национальная власть в России всегда будет противостоять модели

правового государства. Отсюда и попытки решить эту проблему на путях авторитаризма.

На деле же устойчивая российская власть обязательно должна быть демократичной. Дело

за маленьким - совместить демократию с неправовым государством.

(Опубликовано в «Русском журнале» (Интернет)

___________________________________________________________________

КРИТИКАКРИТИКАКРИТИКАКРИТИКА

____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

НЕКОТОРЫЕНЕКОТОРЫЕНЕКОТОРЫЕНЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫВОПРОСЫВОПРОСЫВОПРОСЫТЕОРИИТЕОРИИТЕОРИИТЕОРИИНАЦИОНАЛНАЦИОНАЛНАЦИОНАЛНАЦИОНАЛ----ПАРШЕВИЗМАПАРШЕВИЗМАПАРШЕВИЗМАПАРШЕВИЗМА

ВВВВ РоссииРоссииРоссииРоссии житьжитьжитьжить нельзянельзянельзянельзя!!!!Александр Паршев, как известно прославился своими книгами на общую тему

"почему Россия не Америка" (первая из них, именно под таким заглавием, вообще сталабестселлером).

Вообще-то проблема, вынесенная в заголовок, звучит достаточно необычно.Примерно как "почему овца не коза" или что-то в этом роде. Тем не менее, автор храбровзялся за эту тему. Правда, посвящена книга не столько описанию отличий национальныхфизиономий двух стран, сколько проблемам экономическим. В основном, почему дляРоссии (в отличие от Америки) свободный рынок не подходит. И ответ оказывается оченьпростым: прежде всего потому, что климатклиматклиматклимат вввв РоссииРоссииРоссииРоссии непригоденнепригоденнепригоденнепригоден длядлядлядляконкурентоспособногоконкурентоспособногоконкурентоспособногоконкурентоспособного производствапроизводствапроизводствапроизводства (а скорее всего - и вообще для проживания).

Возможно, автор остался в уверенности, что он если и не открыл, то "победил"Америку. Но объективно говоря, в сознание читателя западает другой вывод из трудовт.Паршева: линятьлинятьлинятьлинять надонадонадонадо изизизиз этойэтойэтойэтой страныстраныстраныстраны. Линять срочно: вон и Паршев показывает, чтоничего хорошего сделать в таком климате нельзя.

Можно, конечно, начать говорить, что-де, где родился, там и должен пригодиться,а мечтать о жарких странах, пока ты нужен здесь своей неприветливой Родине-уродине,негоже. Но согласимся, что такие соображения мало способствуют подъёмупатриотического духа у населения.

ПочемуПочемуПочемуПочему этоэтоэтоэто важноважноважноважноОбвинение российского климата в "непригодности" - дело не новое. Помнится, ещё

кто-то из славянофилов, столкнувшись с таким обвинением русской природы, заспорил и,чтобы доказать свою правоту, выбежал на улицу (а дело было зимой), сделал нескольковдохов и... свалился с простудой.

Есть один простой психологический момент, о котором хорошо написал кто-то вИнтернет-дискуссии о Петре Первом: "Пётр молодец, что вывел Россию из застоя: началвнедрять необходимые дисциплины в промышленность, поставил на приличный уровеньвоенное дело. Да много чего сделал - вообще просто здоровый, энергичный мужик. Но вЕвропе его подвела молодость и неопытность - он не научился тогда отделять Европу"промышленную" от Европы "светской", т.е. инженерное, военное дело, право, которыетогда были действительно лучше развиты на Западе, от его культуры, традиций и т.д."Вот и глядя на культурную Францию (а именно она задавала тон в мировой культуре ссередины 18-го века), легко можно было обмануться и решить: потому-то она икультурная такая, что там тепло.

Тем более, что легко представить: приезжает утончённый француз зимой в Россию.Какая у него будет реакция? Естественно, "однако же, холод тут у вас!". Ну и что?Подумаешь, приехал русский в Испанию, первая реакция, конечно: "Ну и жара же у вастут, братцы!". Но когда народ чувствует себя ущемлённым, пришибленным, когда онготов выискивать любую, самую пустяковую причину, чтобы объяснить свою отсталость(вплоть до "мамка в детстве уронила" - это про "татарское иго"), то в число таких причинзапросто могут попасть и "адские русские морозы".

А ещё, помимо таких простых соображений, есть и более сложные. Даже, я бысказал, в какой-то мере мистические (под этим я понимаю явления, которые вряд лиможно объяснить при нынешнем уровне наших познаний).

Попробуем заметить, что Московское государство быстро заявило о своейсеверной, нордической направленности: русские не просто перевалили через Урал, но ибыстро начали основывать в Сибири города, а в Якутию так вообще пришли с... севера, сЛедовитого океана, изрядно удивив незадолго до того пришедших с далёкого юга якутов.Символом "колониального стиля" 17-го века стала легендарная Мангазея - процветающийгород за Полярным кругом!

Шли годы. Место Московии заняла Российская империя. Последним писком"великого броска на север" стало основание Санкт-Питербурха (так назывался тогда этотгород). И... началась новая полоса в истории России - зюйдическая, экспансия на Юг.

Особенно ярко южная направленность политики проявилась при так называемой"Екатерине Великой", когда чудовищное закабаление и унижение русского народа,демонтаж устоев российской государственности шли под фанфары гигантскихтерриториальных приобретений на юге. Прежде всего в Новороссии, но в планахекатерининской политики было Средиземноморье и, конечно, Царьград.

Совершенно неудивительно, что преемник Екатерины Павел приказал тут жепрекратить все эти завоевания как "бессмысленные". Но южная экспансия продолжилась:сначала полстолетия завоёвывали несчастный Кавказ, потом - Туркестан.

И только под самый конец романовских времён произошло знаменательноесобытие: основание Мурманска за Полярным кругом. Зато советские годы прошли подзнаком Северного морского пути и освоения Самотлора; символами советскихдостижений стали новые города - Норильск и Магадан.

Если принять ту точку зрения (которой я придерживаюсь), что Московский иСоветский периоды - это эпохи подъёма русского самосознания, а время Российскойимперии (в основном) - эпоха упадка и закабаления народа, то неудивительно, что"демократы" вдруг трогательно озаботились о наших северянах (как могли - например,перекрыв поставки на Север) и выдвинули лозунг: "Народ, айда со стылого Севера наблагодатный Юг!". (Отметим, что уже ранние Романовы не только не сталивосстанавливать вымерший от эпидемии Зашиверск, но и по совершенно непонятнымпричинам… ликвидировали Мангазею. Из-за "нерентабельности", наверное.)

Из этого видно, что в самом русском характере есть "нордичность"; русскогочеловека, как жюль-верновского капитана Гаттераса, тянет почему-то на север. Аантирусская власть первым делом начинает соблазнять русских югом.

Ну, а теперь поставим вопрос ребром: на что ориентирует концепция т.Паршева -на освоение Севера или на восприятие его как проклятия? На "нордическую" или на"зюйдическую" политику? Вот то-то.

ТакТакТакТак лилилили ужужужуж безблагодатнабезблагодатнабезблагодатнабезблагодатна российскаяроссийскаяроссийскаяроссийская природаприродаприродаприрода????Я как-то обратил внимание на то, что мы (жители средней полосы) живём в

удивительно благодатных условиях по сравнению с жителями юга или севера.Нас докучают комары, но мы не знаем ни москитов, ни гнуса (кто знаком с ними,

тот поймёт). У нас нет ядовитых тарантулов и каракуртов; из ядовитых змей - не такая ужопасная гадюка, но нет кобр, эф и прочей смертельной гадости. Мал набор хищников: восновном волки да медведи, а не львы или тигры; роль ягуаров выполняет какая-тонесчастная рысь, которой до своих собратьев ой как далеко. Даже энцефалитный клещначинает встречаться уже ближе к северу.

Мы почти не знаем землетрясений (не говоря уже о лавинах или селях). Даже живяна равнине, почти не сталкиваемся со смерчами (в отличие от тех же "тёплых"американцев).

Так что нам роптать на природу - грех.

Но не только в плане опасностей мы живём в лучших условиях, чем многие жителиюга.

Да, в субтропиках растут мандарины, а у нас не растут. Но там не растёт картофель;нет клюквы и брусники. Только в наших широтах колосится рожь, а, следовательно, намсам бог велел изготавливать хлебный квас - как французам или грузинам естественновыращивать виноград.

Эк, - скажет читатель, - сравнил ананасы с картошкой. Кому она нужна, эта клюква?Но если нас приучили к мандаринам, а мы не почесались, чтобы приобщить тех же грузинк бруснике (возможно, будет неплохая закуска к вину), то кого в этом винить? Если в своёвремя с огромной помпой у нас начали производить "Пепси", то, спрашивается, почемумы в порядке ответной любезности не "посадили" весь мир на квас?

Не хочу обвинять советское Министерство внешней торговли - перед ним стоялизадачи поважней, нежели навязывание всем кваса. Просто хочу заметить, что мысли обущербности нашего климата, якобы делающего нас заложниками производителеймандаринов и пшеницы, приходят в голову только из-за привычки не видеть собственныхпреимуществ.

Наконец, если пофантазировать, то можно задаться вопросом: а разве не можетРоссия попытаться стать мировым холодильником? Оборудовать большие хранилища(часть - в вечной мерзлоте) и - пусть к нам за умеренную плату возят на зиму (в мерзлоте -круглый год) продукты! Расходов никаких, а для клиентов, возможно, будет выгода.

Такое хранение может оказаться не менее выгодным, чем хранение ядерныхотходов.

А?

ОткудаОткудаОткудаОткуда берётсяберётсяберётсяберётся глупостьглупостьглупостьглупостьДля того, что бы разобраться с "нерентабельностью" производства в условиях

холодов, давайте начнём с начала, с самого простого.Вот зима. Крестьянин, торжествуя... Лошадка мохноногая за дровнями бежит...

Избы под снегом дымят в морозном воздухе дымком...Читатель, видишь ли ты здесь какую-нибудь нерентабельность крестьянского

хозяйства из-за сурового климата? Я - нет. Печь надо топить? Так очаг надо разжигать влюбых широтах: под открытым небом ночуют только бездомные. А с учётом хорошейтеплоизоляции изб расход на топливо примерно такой же, как и в южных краях.

Далее, чуть укрупняем масштаб. Берём деревянный дом в городе. Есть какая-нибудь разница по сравнению с деревней в расходах на его зимнее обслуживание? По-моему, нет.

А вот производство вообще в наших краях и вправду затратное - в смысле "налогана холод". Откуда же этот налог берётся?

ПовышеннаяПовышеннаяПовышеннаяПовышенная себестоимостьсебестоимостьсебестоимостьсебестоимость производствапроизводствапроизводствапроизводства вввв нашихнашихнашихнаших широтахширотахширотахширотах проистекаетпроистекаетпроистекаетпроистекает ототототтоготоготоготого,,,, чточточточто факторфакторфакторфактор холодахолодахолодахолода нененене положенположенположенположен вввв основуосновуосновуоснову технологиитехнологиитехнологиитехнологии производствапроизводствапроизводствапроизводства....

Другими словами, технологические заимствования (а они традиционно делались уболее тёплых стран) не проходили климатической экспертизы. Цеха, дома с огромнымиокнами, стеклянные двери... Зарытые в землю городские коммуникации - как будто ихможно легко выкопать в любой момент! Водяное отопление вместо калориферного(воздушного, известного в России уже как минимум с 16-го века)...

Это примерно так же, как если бы крестьянину приказывали бы посреди зимыочистить от снега поля, посмотреть, как там поживает хлеб, а потом засыпать его обратноснегом. А потом удивлялись бы, что себестоимость зерна необычайно высока!

Вот это рабское преклонение перед иностранной технологией до последнеговинтика, думаю, и приводит к тому, что крестьянское хозяйство эффективно, аэффективность народного хозяйства в целом существенно меньше. Узнали технологию,

внедрили, построили заводы, а потом вдруг, в последний момент выясняется, что будутбольшие расходы "на климат"!

Никакого климатического фатализма нет. Мы можем в наших условияхорганизовать любое производство столь же эффективно, сколь эффективно итрадиционное крестьянское хозяйство. Надо только взяться за дело с умом и понять, чтолюбая иностранная технология должна быть приспособлена под наш климат для того,чтобы сохранить рентабельность.

ЛожнаяЛожнаяЛожнаяЛожная концепцияконцепцияконцепцияконцепцияТо, что Паршев, как говорится, гонит, можно увидеть с первого взгляда: любой

наблюдательный человек сразу увидит, что благосостояние в Европе с продвижением насевер не столько понижается, сколько повышается.

Но и помимо этого Паршев делает простую подмену: он приравнивает холодныйклимат к неблагоприятным условиям вообще.

В наших местах умельцы могли срубить избу за один день. А вот в гористойместности саклю быстро не построишь.

Жаркий климат - вовсе не рай. Это засуха и безводье (Техас отнюдь не являетсяжитницей Америки); или наоборот, духота и сырость, в которой мгновенно ржавеет иплесневеет всё подряд.

В результате, исследовав географические зоны, мы увидим, что человечество живётв основном в неблагоприятных условиях, исключая отдельные благодатные местечки.(Мне Марокко, например, не представляется Чунга-Чангой, несмотря на все егомандарины.)

...Задумываясь о судьбах модных теорий, я пытался разгадать, сколько глупости(почти по Бору) нужно для того, чтобы они завладели умами.

Без порции эпатирующей дури любая теория обречена, она никому не интересна.Переборщив с ней (пример - Живая и Мёртвая Вода с Внутренним Предиктором впридачу), получим экзотическое учение для тронувшихся маргиналов. И только еслидобавить безумия ровно столько, сколько надо, получится учение, охватывающее умы, каклесной пожар (в чём-то близко к этой норме сумел подойти академик Фоменко с его"новой хронологией").

В этом плане Паршев близок к гениальности. Я вообще убедился, что его"климатическая теория" - так сказать, последний аргумент для идиота. Бывает, начнёшьубеждать кого-то в лживости "демократических" устоев с пропагандойчастнособственнической стихии и господством неограниченного рынка, а в ответслышишь: да ерунда, вот развернёмся, откроем дело, наладим, заторгуем... Наконец, уставот непрошибаемости оппонента, выкладываешь последний аргумент: а как же наш климат?И вот тут у оптимиста меняется лицо, он задумывается, а потом говорит: "А вот здесь тыправ. Это ты правильно подметил - климат-то у нас холодный... Да, соображаешь..."

Увы, популярность теории т.Паршева среди соотечественников настолько велика,что уже можно говорить чуть не о "национал-паршевизме". Но при этом она в целом,конечно, - явление вредное, свидетельствующее не просто о плохом пониманииотечественных реалий, но и о готовности многих "из патриотических соображений" братьна вооружение вполне, если посмотреть, антирусские теории.

Ну и последний вопрос: как же нам, бедным русским людям, быть с мировымрынком и свободой торговли?

Ничего нового здесь не скажу, а только то, что свобода торговли (фритредерство),как и её противоположность (протекционизм) - просто инструменты в руках политиков:сильный производитель обычно настаивает на открытом рынке, слабый - на егоограничении.

Только и всего.

УЧЕНИЕУЧЕНИЕУЧЕНИЕУЧЕНИЕФРЕЙДАФРЕЙДАФРЕЙДАФРЕЙДА ВСЕМИРНОВСЕМИРНОВСЕМИРНОВСЕМИРНО,,,, ПОТОМУПОТОМУПОТОМУПОТОМУЧТОЧТОЧТОЧТООНООНООНООНОСКВЕРНОСКВЕРНОСКВЕРНОСКВЕРНО!!!!

Есть достаточно известный закон: когда историческая эпоха подходит к своемуконцу и начинает агонизировать, она порождает явления, которые в максимальнойстепени воплощают её саму.

Агония патриархальной эры в истории человечества, наступившая к 20-мустолетию, дала два таких известнейших имени, как ВейнингерВейнингерВейнингерВейнингер и ФрейдФрейдФрейдФрейд.

Оба они писали о давно мучившем человечество вопросе: о человеческойнеполноценности женщины. Вейнингер написал об этом целую знаменитую книгу, вкоторой, сам того, видимо, не желая, собрал чуть ли не все представления патриархальнойцивилизации о женщинах (тем его книга и ценна исторически). Фрейд писал о многом, нои об этом тоже. Если суждения Вейнингера - откровения дилетанта с философскимскладом ума, то Фрейд выступал как медик-профессионал. И выяснил, что всё дело в...анатомии.

Оказывается, сравнив своё тело с мужским, женщина сразу осознаёт своюобъективную ущербность! В половой алгебре фаллос - единица, а вагина - нуль; поэтомуженщина-нуль может стать числом только слившись с единицей. Другими словами,женщина получается из мужчины вычитанием. В общем, когда Ева впервые посмотреласьв зеркало рядом с Адамом, она с грустью поняла, что выше домохозяйки ей не подняться.

Собственно ничего нового Фрейд здесь не открыл: его построения покорноследуют в русле многовековой патриархальной традиции (до сих пор господствующей,скажем, в уголовном мире). Но если донаучная мудрость могла апеллировать лишь кразнице полов в физической силе (как выяснилось в наши дни, несколько преувеличенной)или к разнице в интеллекте (которую ещё надо доказать) - наконец к церковным прописямтипа "сначала создан Адам, а потом Ева", то Фрейд поставил дело, что называется, нанаучную почву. А с наукой, как известно, не поспоришь.

Увы, история пошла своим путём. Вейнингер, высказав миру "всю правду оженщинах", в отчаянии наложил на себя руки. Фрейд поступил остроумнее: он прожилдолго и стал свидетелем бурных событий Новейшей эпохи, которая не только предпочларазвиваться не по его лекалам, но и отправила накопленные за столетия фолианты серии"Великие о женщинах" в макулатуру; "лучшие умы человечества" дружно сели в лужу вженском вопросе. Одним из результатов этой эпохи стал кардинально иной статусженщины, утвердившийся всего за несколько десятилетий и окончательно обозначившийконец патриархальной эры. Женщина-оболочка, господствовавшая ещё во временамолодости Фрейда, имевшая к цивилизации только биологическое отношение, моглапринимать или отвергать "научные доказательства" отца психоанализа о своейнеполноценности - в любом случае то был вопрос веры. Современная женщина, на плечахкоторой в значительной степени и держится эта самая цивилизация, имеет право простоусмехнуться на всю фрейдистскую премудрость. "Решила почитать Фрейда. Выяснилось:бабы завидуют пенису. Глупый дед перестал для меня существовать", - вот лаконичнаяоценка фрейдовских откровений одной нашей современницей.

Учение Фрейда (и в гендерном аспекте это особенно явно) глубоко ретроградно.Можно сказать, что оно своим вульгарным физиологизмом затормозило развитие науки надоброе столетие (а то всё: Лысенко, Лысенко) - например, тем, что стало препятствиемдля осознания такого важнейшего понятия, как гендерная идеология, социальногоконструкта, являющегося матрицей для воспроизведения отношения полов в обществе."Гендерный расизм" Фрейда можно сравнить с концепцией какого-нибудь флогистона.Только этот "флогистон" был не закономерным этапом развития, а оказался выдвинут какраз тогда, когда весь ход истории побуждал от него окончательно отказаться. И дело нетолько в том, что Фрейд был заправским фантазёром (занятно, что в этом он смыкался спрезираемым им типом "неполноценной женщины", вызывающей после утомительного

путешествия по магазинам в будуаре эротические фантазии). Его фиаско в гендерныхисследованиях показывает, что в нём не было интуиции настоящего учёного, уменияпредугадать направление хода научной мысли. (Вообще же способность венскогопсихиатра выправлять голову под форму шляпы хорошо иллюстрирует, например,глубокомысленное суждение о том, что либидо, половое влечение, "имеет всегда характермужского, даже если оно испытывается женщиной"!)

Понять место и значение Фрейда мешает традиционно серьёзное отношение к немуи психоанализу - как с положительным, так и отрицательным знаком. Одни его почитают,другие с возмущением отвергают. На деле же Фрейд - фигура больше курьёзная икомическая. В момент, когда человечество начало мощное движение из патриархальнойклетки с жёсткой гендерной сегрегацией в сторону свободного определения гендерныхролей ("суббота для человека, а не человек для субботы"), австрийский врач с воплемкинулся в противоположном направлении - в дремучее прошлое. Здесь основательпсихоанализа стал в длинный ряд деятелей, прославившихся идиотскими прогнозами,несостоятельность которых оказалась видна очень скоро - таких в науке было немало.

Будь Фрейд почутче, он, всматриваясь в процессы, ощутил бы грядущий закатсвоей теории. Но "глупый дед" был нечувствителен к реалиям и самовлюблён. Правда,жил он ещё в мире, где царствовала пустенькая очаровашка Мэрилин Монро (а в Европе -ещё более пустая Бардо), как бы доказывавшая, что Фрейд не так уж и неправ. (Кстати,хорошая иллюстрация закона концентрации эпохи в агонии, с которой я и начал эссе.Всего через пару-тройку десятилетий секс-символом Америки станет суровая, бритаянаголо Дэми Мур, она же Солдат Джейн - ну, Паша Ангелина по-американски, если кто непонял. Эпоха психоанализа кончится. Что, в частности, найдёт отражение в изменениистатуса психоаналитика в кинематографе: от Шерлока Холмса современности в лентеХичкока 50-х до заурядного преступника в триллере "Ножницы" 90-х. А пока все мужскиемечты доброй старой Америки воплощались в куколке Мэрилин, в каждом движениикоторой было гениально выражено желание найти мужчину и слиться с ним, чтобыприобщиться к личностности. Одним словом, Мэрилин Монро - это женщина, которуюпридумал Фрейд. И наоборот, культ Монро процветал в эпоху беспрецедентногопомешательства американцев на психоанализе.)

Но если к деятельности лично Фрейда можно относиться с иронией, то вот вопросо причинах его триумфального шествия по "свободному миру" гораздо серьёзнее. Изловещее.

Часто приходится встречать апелляцию к еврейскому происхождениюавстрийского кудесника. Действительно, один из исследователей Талмуда такохарактеризовал одну из его книг, Гемару: она "...состоит из комментариев ипоучительных историй, некоторые из которых явно несут на себе печать повреждённогорассудка". Читал ли Фрейд Гемару или он просто вырос на одной с ней культуре, но"печать повреждённого рассудка" в его построениях несомненна.

И всё же это ложный путь. Антисемитизм (как и любой "-изм") ослепляет. Без чего-то другого психоанализ остался бы местечковой гипотезой. На деле же он приобрёлгигантское количество поклонников (среди которых была, к примеру, такая колоритнаяличность, как Иван Ильин).

Вопрос о популярности психоанализа - наверное, единственно интересный с точкизрения науки (точнее, метанауки) из всего фрейдовского наследия. И думается, что здесьпроявилось господство англо-саксонского мышления, панически боящегося чего-тосложного, обладающего своей внутренней логикой, не говоря уж о воле. Примером англо-саксонского мышления является, скажем, дарвинизм - нелепейшее учение опроисхождении видов путем их бесконечного тупого встряхивания через "естественныйотбор" (не путать с эволюционным учением вообще, куда относится, например, ламаркизм),несмотря на очевидную несостоятельность, до сих пор остающееся научным мэйнстримом.Как Лаплас в своё время заявил, что он не нуждается в гипотезе о боге, так и англо-

саксонское мышление (доминирующее в науке вообще) не нуждается в гипотезе оразумности и воле. Оно готово допустить хаос, но бежит от диалектики. Атомы,находящиеся в хаотическом движении и управляемые жёсткими законами, - вот, наверное,общая формула такой науки.

Понятно, что фрейдовский подход, в котором причудливо смешивались хаоссновидений с жёстким (пусть и идиотским) толкованием их по типу старинных сонников,как нельзя лучше соответствовал такому мышлению. Одной из его особенностей являетсяизгнание диалектики в пользу статики - как в известном стихотворении Мартыноваобщество, готовое принять любую диковинную картину мира, было возмущеновихреобразной моделью Кювье как неприлично диалектичной. Скажем, учёный англо-саксонского типа наверняка постарается увидеть причины колониального величияБритании не в ловкой политике метрополии вкупе с технологическим первенством(которые можно и утерять), а в самой белокожести колонизатора, рядом с которым азиатощутит свою желтизну, а негр - так и вовсе черноту. Со всеми вытекающимипоследствиями для их самооценки. "Гендерный расизм" Фрейда и здесь вполнеудовлетворял примитивному редукционизму господствовавшего научного мышления,англо-саксонского в основе.

Время от времени принято вспоминать о научном шарлатанстве в нацистскойГермании, вершиной которого без сомнения была теория "впуклой" Земли. Но не будемобольщаться: мы потому так веселимся, глядя на эти концепции, что стоим на позицияхпобедителей. Случись иначе, пришлось бы с полным почтением относиться и к евгенике,и к "превосходству нордической расы" (с авторами теории вогнутой планеты нацистыуспели разобраться сами).

Фрейдизм как раз является ярким примером такого научного шарлатанства,занявшего господствующее место, - типа своего рода теории "впуклой психологии". Нопроцвёл он не при каких-нибудь тоталитарных режимах, а в самых что ни на естьзападных демократиях. Почему и далеко не всеми воспринимается, как того заслуживает.

Остаётся только спросить в заключение: что тогда можно сказать про пресловутуюакадемическую Комиссию по лженауке, не дающую покоя астрологам и хиромантам, ноне смеющую даже бросить взгляд на до сих пор легально существующий в учёном мирефрейдизм (по сути - шаманизм)? Ответить можно, наверное, словами незабвенногоРайкина: мягко выражаясь, и сказать нечего, а грубо говоря, нет слов!

МАРКСИЗММАРКСИЗММАРКСИЗММАРКСИЗМИИИИСОВРЕМЕННОСТЬСОВРЕМЕННОСТЬСОВРЕМЕННОСТЬСОВРЕМЕННОСТЬ

КритикаКритикаКритикаКритика марксистскоймарксистскоймарксистскоймарксистской политэкономииполитэкономииполитэкономииполитэкономии

ИсторическийИсторическийИсторическийИсторический материализмматериализмматериализмматериализм

Исторический материализм является ярким представителем технологизма, когда

те или иные общественные формы автоматически выводятся из технических открытий. В

качестве таких базовых открытий побывали английский лук, стремена и пр.

И в основе исторического материализма лежит вполне научное стремление за

хаосом исторических событий увидеть объективные, т.е. лежащие вне воли отдельных

личностей факторы. История как массовый, естественно-исторический процесс - вот

вполне логичное стремление свести непредсказуемое переплетение исторического

течения к немногим предсказуемым факторам.

Здесь наблюдается обычное (и, в общем-то, обязательное) в науке явление

редукционизма. При этом исходное положение истмата очень интересно и продуктивно:

человек (в плане социального проявления) как реализация современных ему социальных

факторов в форме интересов той социальной группы, к которой он принадлежит.

Это глубокое и общее положение, собственно говоря, и создаёт исторический

материализм в самом общем и продуктивном виде, где в основе движущих сил общества

является воляволяволяволя кккк властивластивластивласти отдельных его составляющих (не в абсолютном, а в конкретном

масштабе - например, воля крестьянина к власти над его клочком земли), в известном

смысле основной инстинкт любого социума. Воля к власти создаёт многочисленные

общественные формы - для сохранения статус-кво, его изменения и - для маскировки

намерений данного сословия. Такой набросок сразу даёт выход на базис, социально

обусловленные интересы групп, и надстройку, проявление этих интересов в сфере

общественного сознания (тоже, кстати, новаторское марксистское понятие).

Однако социальные интересы групп казались Марксу слишком неопределённым и

произвольным, «идеалистическим» понятием. Требовалось найти что-то более твёрдое,

«материальное» (что было, разумеется, в русле тогдашней науки; сравните: дарвинизм). И

Маркс предложил следующий шаг редукции: интересы класса определяются

собственностью на средства производства, которыми он владеет. Это был сильный ход

в том плане, что интересы владельца можно было вычислить и даже больше того -

численно оценить в виде стоимости акций и прочего движимого и недвижимого

имущества.

Однако сама по себе такая редукция уже содержала один глубоко

принципиальный изъян. Дело в том, что воля к власти - категория политическая, а

производственные ресурсы - экономическая. А сведение политических интересов к

экономическим неправомерно, что видно уже по конкретной человеческой особи:

полноценный человек, как известно, ест, чтобы жить, а не живёт, чтобы есть. И пусть

часто создаётся впечатление, что многие люди живут именно для того, чтобы хорошо

поесть, если наступают моменты выбора, связанные с престижем и т.п., большинство

совершают поступки, не объяснимые логикой бытового благополучия. Да и самого

Маркса, думается, покоробило бы предположение, что он разрабатывает свою философию

из каких-то шкурных интересов (сам он, впрочем, изящно ушёл от такого обвинения,

объявив себя глашатаем нового виртуального класса-гегемона). Тем не менее, классы

почему-то должны были действовать исключительно в русле интересов материального

производства.

Сведение политического момента к экономическому содержало в себе ещё один

подводный камень. В известных историкам большинстве развитых обществ

экономическая и политическая жизни были разделены: производством занимались

хозяйствующие субъекты (на верху иерархии которых стояла элита), а политикой –

государство. Сведение политической жизни к экономической автоматически означало

объявление государства производной главенствующих хозяйственных субъектов, а,

следовательно, и политические интересы общества к экономическим интересам его

субъектов, что является системной ошибкой. Традиционный набор обществ, изучаемых

европейской историей, включал либо республиканские (античный полис, итальянские

города), либо аристократические (средневековые монархии), что до определённой степени

позволяло рассматривать центральную власть как производную от её элитарных

составляющих: агоры, парламента, совета баронов и т.п. Тем не менее, Маркс, чувствуя

узость такой модели и стремясь к максимальной исторической общности, ввёл некий

«азиатский способ производства» (смешав в нём ближневосточное поливное земледелие и

дальневосточную модель бюрократического управления) дабы оставить местечко и для

случая, когда государство будет иметь самостоятельные интересы, не сводящиеся к сумме

целей его элиты.

Итак, политическая жизнь очень удобно (для будущих исследований)

декларировалась производной от экономической. Но, «упорядочив» первую, надо было

разобраться и со второй. Для этого исторический процесс был объявлен линейно

прогрессивным с точки зрения хозяйственных технологий. Наложив на историю ещё

сетку базовых отношений собственности, получим печально известное учение об

исторических формациях, якобы с железной последовательностью сменяющих друг друга

(линейность картины портила только «азиатская» формация, заготовленная про запас,

подобно пятому колесу). А сменяли они друг друга потому, что оформляли неуклонно

совершающийся прогресс в технологиях; так ручной мельнице соответствует

«рабовладельческий» строй, водяной - «феодальный», паровой - «капиталистический». В

идеале торжеством строгой науки была бы возможность по устройству доменных печей в

стране сказать, о чём говорят в парламенте.

Однако схема непрерывного прогресса не выдерживает непредвзятого анализа.

Если ограничиться историей Европы, то и здесь видно, что самым слабым звеном в

формационном учении является так называемый «феодализм». Само название его,

закрепившееся за Средневековьем, некорректно, поскольку давший ему имя феод с

получившейся из него ленной системой, появился лишь во второй половине Средних

веков. Вряд ли правомерно утверждать, что «феодализм», в отличие от античности,

порвал с рабством: средневековые крестьяне были скорее именно рабами, и лишь

отсутствие мощного механизма восполнения этих рабов, делало отношение к ним

отличными от античных (которые тоже были не так уж однозначны). Но главное - взгляд

на развитие науки, технологий, гуманитарной и социальной культуры однозначно

заставляет рассматривать европейское Средневековье как аграрную деградацию античной

цивилизации, где постепенно выстраивались зачатки государств в лице ленов, росли

города - вплоть до того, как где-то веку к 18-му европейская культура достигла

позднеримского уровня.

Окончательно же показана была несостоятельность истматовского

экономического редукционизма лингвистом Марром с его «новым учением о языке»

(разумеется, вопреки его желанию). Маркс, стремясь поставить дело обществоведения на

«здоровую материалистическую основу», явно не подумав, объявил всю культуру

«надстройкой», производной от экономического «базиса», выраженного текущей

«формацией». Марр же попытался проделать обратную работу: поскольку важнейшей

частью культуры является язык, то он должен тоже быть производной от какого-то

«базиса», и этот «базис» надо найти. Что Марр и сделал, разбив известные языки на

«первобытные», «рабовладельческие», «феодальные», «капиталистические» и дерзко

поставив вопрос о языке «коммунистическом», который станет выражением

одноимённого «базиса». Логика академика была столь безупречна, а выводы столь

откровенно абсурдными, что его школа была прикрыта в административном порядке.

Если теперь бросить взгляд на марксистскую историософию, то можно, наверное,

сказать следующее. Идея о социально значимом проявлении деятельности индивида как о

производной от интересов той социальной группы, с которой он себя идентифицирует,

очень продуктивна и до сих пор является новаторской в научном плане. Конкретное же

воплощение её в попытки найти экономический «базис» для чего угодно, конечно,

несостоятельно и должно быть преодолено.

Если же сказать конкретно о советской социальной науке, то она десятилетиями

существовала под диктатом квазимарксистских установок. Но, помимо ожидаемой

примитивизации исторического мышления, в ней созрела и противоположная тенденция:

вольно или невольно воспринятая советскими обществоведами. Это была установка на

понимание социально ориентированной человеческой деятельности как на производную

от находящихся вне человека социальных связей. При этом ещё принималась во внимание

тенденция рассматривать личность как становящуюся в процессе общественно-полезной

деятельности. Это направление до сих пор остаётся выдающимся достижением мировой

социальной науки. Но западное обществоведение (в хорошем соответствии с принципами

истмата) несёт на себе печать интеллектуального либерализма, поэтому там индивид

понимается больше как рациональная монада с примесью иррационального, а концепция

личности - члена коллектива, опутанного определяемым социальной деятельностью

набором отношений, - остаётся чуждой и неосвоенной.

ПроблемаПроблемаПроблемаПроблема собственностисобственностисобственностисобственности

Марксизм совершил огромный прорыв, привлекая внимание при анализе

общественных процессов к вопросу собственности; «кому выгодно», гласит древняя

мудрость, или, по-современному, девушку «танцует» тот, кто заплатил за ужин.

Однако, справедливо поставив собственность во главу угла, её происхождение

Маркс толком не объяснил, успешно разгромив лишь альтернативные концепции.

Вероятно, помешала ему докопаться до сути война с Прудоном и его

канонической формулой собственность есть кража, которую он высмеял. Справедливо

заметив, что само понятие кражи могло возникнуть не раньше понятия о собственности,

Маркс, однако выплеснул на помойку вместе с водой и ребёнка, лишив себя возможности

разрабатывать вопрос о собственности в этом продуктивном направлении.

А, между тем, сам Маркс, рассматривая вопрос о таком тесно связанном с

собственностью понятии, как эксплуатация, высказал гениальную мысль, которой сам же

и испугался. Мысль состояла в том, что коренькоренькоренькорень эксплуатацииэксплуатацииэксплуатацииэксплуатации ---- вввв самомсамомсамомсамом фактефактефактефакте

разделенияразделенияразделенияразделения трудатрудатрудатруда.... А испугался, надо полагать, потому, что она показывала

неистребимость эксплуатации в современном обществе никакими «пролетарскими

революциями», если, конечно, не принимать всерьёз фантазии утопистов об обществе

будущего, где все будут взаимозаменяемы, как в волейбольной команде, и где не будет

узких специалистов с их неизбежной профессиональной деформацией личности

(«идиотизмом»). Впрочем, определённую дань такому утопизму отцы-основатели отдали.

(В этой связи нельзя не отдать должное честности советской пропаганды, которая гордо

заявляла, что в СССР ликвидирована эксплуатация человека человеком, что было близко к

истине; как обстояло дело с эксплуатацией вообще, оставалось только догадываться.)

Историческое происхождение собственности, впрочем, достаточно прозрачно.

Однако для её понимания надо провести более тонкий анализ самого явления

собственности.

Согласно классическим юридическим представлениям, отношение собственности

может выражаться в

•владении,

•управлении,

•использовании.

Такой тонкий анализ (который, наверное, казался тогда казуистикой), будь он

проведён, позволил бы объяснить те деформации собственности, с которыми человечество

столкнулось в 20-м веке. Оказывается, рабочий, становясь за станок, вообще-то получает

его в собственность, но глубоко ограниченную, конечно, - ограниченную его рабочим

временем. Приняв во внимание многообразие степеней собственности, можно будет легко

объяснить пресловутую революцию менеджеров, когда, в силу ослабления и растворения в

массе акционеров формы владения, на первый план выступает другая форма - управления.

Впрочем, этот феномен Маркс чувствовал и даже посвятил целое эссе его наиболее

типичному проявлению - захвату власти (=владение) бюрократией (=управление). Однако

он не стал делать глобальных выводов о многообразии собственности, а ограничился

лишь красивой игрой слов («власть бюрократии есть тайна» и т.п.).

Само происхождение собственности явилось наглядным примером одного из

законов диалектики, а именно - перехода количественных изменений в качественные.

Феномен разделения труда даже удостоился описания в книге «Исход» Библии; там

Моисей лично пытался решить все вопросы своего народа, но продвинутый египтянин-

тесть, носитель государственного мышления, объяснил ему, что это невозможно, что он

должен назначить уполномоченных, а сам лично решать только наиболее сложные

вопросы.

Так количественный рост популяции вызывает к жизни иерархию. И проявляется

это, прежде всего, в появлении профессионального управления. (Классики это отчасти

понимали, но очень неудачно выразились. В их трудах вместо разделения труда на

исполнительский и управленческий, т.е. специализации в каждом из них, появилось

деление трудовой деятельности на «физическую» и «умственную». Что, во-первых,

привело к нелепым попыткам стереть грань между ними путём - почему-то - мобилизации

интеллигентов на физический труд, а не призыва работяг на интеллектуальную работу,

хотя, говорят, были и такие попытки. А во-вторых, поставило стену перед законными

попытками вписать интеллектуальный труд в категорию труда вообще, что особенно

актуально в эпоху научно-технической революции. Здесь Маркс, как всегда, оказался

внутренне противоречивым. С одной стороны, он декларировал: наука с развитием

общества становится всё более производительной силой. С другой стороны, жёстко

противопоставил «материальное» производство «интеллектуальному», что ограничило

марксов анализ производства эпохой материального индустриализма.)

Однако вернёмся к происхождению собственности.

Как мы видели, разделение труда есть ожидаемое следствие усложнения общества

в связи с его количественным ростом. Одно из выражений такого разделения - управление,

когда назначенное должностное лицо указывает, кому что делать, а кому не делать.

Другое проявление - использование, когда должностное лицо получает продукт во

временное распоряжение, подобно рабочему на фабрике; особенно явно такое

использование случается на складах, что отражается в многочисленных историях о

могуществе складских работниках и об их злоупотреблениях: здесь грань между

пользованием и владением постоянно норовит стушеваться.

Даже беглый взгляд на отношения людей в процессе производства (а именно так

основатели определяли производственные отношения) показывает, что в этом процессе

обычно выстраивается иерархия: один является зависящим, другой - господствующим.

(Наиболее яркий пример - поливное землеледелие. Там тот, кто выше по течению, диктует

волю тем, кто ниже.) Поскольку средства производства в процессе труда, как говорилось

выше, как минимум входят в отношения пользования, то, следовательно, здесь мы имеем

и определённые отношения собственности (пусть в слабой степени).

Изложенная здесь теория «трудовой собственности» может заслужить название

социалистической, т.е. современной, поскольку подходит для описания любого процесса

производства вообще. Однако для понимания феномена собственности надо ввести ещё

один фактор.

Общества традиционно принято делить на «цивилизованные» и «примитивные».

Оставив в стороне произвольные, вкусовые критерии такого разделения, можно отметить

(наряду с рядом других, например, феноменом штатного расписания должностей в

цивилизациях) и более объективное. Цивилизация вводит на место естественно-

природного кровного родства произвольную близость людей, заключённую в общности

идеалов.

Кровно-родственное мышление - вот мощный фактор традиционного общества,

которое обязательно надо учитывать при анализе исторических процессов. Именно по

кровному критерию (как опять же естественно-природному) проходит традиционная грань

между «своими» и «чужими».

Применительно к процессу производства это означает, что каждая должность в

примитивном обществе имела тенденцию стать наследственной; производственное

разделение в обществе мыслилось как разделение обязанностей между родами (по мере

роста численности - семьями). Вот почему необходимость в трудовой специализации

индивидов порождала специализацию родовую. А поскольку разделение труда имеет

несимметричный, неравноправный оттенок в плане зависимости, такое же неравное

положение получали и роды. Именно в наследованиинаследованиинаследованиинаследовании должностейдолжностейдолжностейдолжностей, т.е. узурпации их

родами (семьями) и следует видеть исток той эксплуатации, какую мы исторически знаем.

Этот процесс «естественного» вхождения в должность родственников и потомков,

процесс присвоения родом (семьёй) данной производственной функции можно в

принципе назвать «кражей» должности, что разъясняет знаменитую формулу Прудона.

(Если к наследованию относиться как к чему-то противоестественному. Если же, наоборот,

в нём видеть самое естественное из социального, то появляется хорошая основа для

апологии эксплуатации.) Тем не менее, в формировании первичных отношений

собственности должно было иметь место и некоторое подобие общественного договора:

выгоды от узурпации ключевой должности должны были (ради стабильности общества)

чем-то компенсироваться. Такой компенсацией был принцип справедливости и заботы тех,

кто «стоял выше по течению», о тех, кто «стоял ниже». В идеале «вышние» должны были

денно и нощно думать о «нижних», как бы тем самым продлевая свой трудовой день до

физического максимума. Эта идея патернализма власть имущих существует практически

во всех обществах (исключая разве что держащихся на грубой силе завоевателей, да и то

лишь первое время), и отсутствие видимых следов её проявления говорит о социальном

кризисе, могущем привести к разрушению самой социально-собственнической системы.

ТеорияТеорияТеорияТеория рынкарынкарынкарынка

Поскольку «Капитал» претендует на новое слово в политэкономии с её

традиционными категориями обмена и стоимости, разберём для начала устройство рынка.

Рынок в исходном, примитивном значении представляет собой базар, т.е.

пространство, в котором производители обмениваются продуктами.

Сразу следует в число продуктов зачислить и услуги: привязка политэкономии к

материальному производству быстро, с развитием технологий завела её в тупик; более

того, из соображений общности больше имеет смысл даже саму поставку продукта

рассматривать как разновидность услуги!

Успешное превращение продукта в товар (т.е. его обмен на рынке) возможно

благодаря тому, что он обладает потребительной стоимостью.

Эта потребительная стоимость для политэкономистов была словно бомба: её

непредсказуемость, изменчивость, зависимость от вкусов потребителя делала её

проклятием, не поддающимся анализу. Да и вся игра в стоимости была затеяна отчасти

ради того, чтобы за мельканием обменных операций спрятать резонный вопрос: а что

меняем-то? а оно мне надо?

Однако, если посмотреть на проблему потребительной стоимости повнимательнее,

то можно обойтись с ней очень просто. ПотребительнаяПотребительнаяПотребительнаяПотребительная стоимостьстоимостьстоимостьстоимость простопростопростопросто----напростонапростонапростонапросто

определяетсяопределяетсяопределяетсяопределяется спросомспросомспросомспросом.... Поэтому, описав пространство спроса, мы примерно представим

и границы потребительных стоимостей продуктов, пригодных для категории «товар».

Заметим, что пространство спроса (с ним работает маркетинг) обычно весьма

неоднородно. И социально, и географически. Вдобавок оно имеет свойство часто меняться.

Как бы там ни было, мы можем каждому продукту приписать область

минимального спроса, которая представляет собой ту часть общества, которая готова

использовать продукт по назначению, если он достанется ей даром. (Например, принеся

домой найденную на дороге вазу, поставить в неё цветы, а не бросить в кладовку.)

Теперь рассмотрим пространство спроса, общее для двух товаров,

представленных к обмену (для Маркса любимый пример - сукно и сюртук).

Что можно сказать об условиях такого обмена?

Ровным счётом ничего.

И лишь когда оба производителя (поставщика) регулярно вбрасывают на рынок

свои продукты, тут можно уже сделать выводы.

Если при обмене, у одного из них будут оставаться излишки, то произойдёт

затоваривание, и он будет вынужден либо остановить производство, либо изменить

условия обмена (будем рассматривать обмен коллективного «сукноваляльщика» с

коллективным «портным», который станет в этом случае бесконкурентным). Поэтому

правильная пропорция обмена - это та, при которой товар поступает на рынок и

обменивается без промедления.

Т.е. если в единицу времени на рынок поступает a единиц первого товара и b

второго, то обмениваться они должны в пропорции b/a. В общем, как сечение труб, через

которые вода втекает в бассейн и вытекает из него.

Установив пропорцию обмена в данный промежуток времени, мы получим

меновую стоимость товара AAAA через товар BBBB.

Предположив, что существует товар, обменивающийся на все прочие товары, т.е.

пространство спроса которого объемлет таковые всех обращающихся на рынке товаров

(рыночный эквивалент), мы можем, используя меновую стоимость этого товара-

эквивалента, ввести цену товара и дальше оперировать уже с ценами.

Теперь, когда у нас есть понятия меновой стоимости и даже цены , мы можем

наряду с областью минимального спроса товара определить и его глубину спроса. Это та

граница, выше которой цена на него не поднимется, даже если товар будет исчезать (без

альтернативной замены) с рынка (что, понятно, должно автоматически поднять его

меновую стоимость). Некоторые товары имеют неограниченную глубину спроса,

большинство - ограниченную. (В периоды голода ценности начинают активно менять на

продовольствие. Первые, очевидно, имеет ограниченную глубину спроса, вторые как

категория - нет. Однако любой отдельный пищевой продукт тоже ограничен в глубине

спроса.)

Собственно говоря, элементарная теория рынка создана и может быть дальше

развита в самых различных направлениях (что выходит за рамки настоящей работы).

Самое же главное в ней – то, что товарытоварытоварытовары обмениваютсяобмениваютсяобмениваютсяобмениваются междумеждумеждумежду собойсобойсобойсобой вввв соответствиисоответствиисоответствиисоответствии сссс

ихихихих количествомколичествомколичествомколичеством. И только. Впрочем, это просто экономический вариант закона

сохранения материи, можно сказать, «закон сохранения продукта», который и проявляется

в пресловутом законе стоимости.

Теперь, ещё раз посмотрев на рынок, мы с удивлением увидим, что... никакой

«стоимости» у товара нет! Потребительная есть, меновая есть, а просто стоимости нигде

не видно.

Маркс объявил, что «стоимость» товара определяется «общественно-

необходимым для его производства временем». Попросту речь идёт о производительности,

а стоимость будет интегрально-средним от существующих технологий производства, что

опять же сводится к одному и тому же: количеству доступного для обмена продукта. Но

свойство производства не есть свойство товара!

Как мы объяснили выше, пресловутый «закон стоимости» - это просто описание

стабильно существующего рынка. И Марксово определение «стоимости» товара через

рабочее время - тоже вывод из глубоко частного и искусственного случая - стабильного

рынка. Который на самом деле постоянно меняется - как периодически (каждый имел дело

с сезонными колебаниями цен на сельхозпродукцию), так и глобально.

ЭксплуатацияЭксплуатацияЭксплуатацияЭксплуатация

Пытаясь выделить «момент эксплуатации» в условиях вроде бы корректного

правового поля контрактно-рыночных отношений, Маркс создал целую теорию,

громоздкую и казуистическую. Согласно ей, капиталист покупает под видом рабочего

«способность к труду», а платит ему по рыночной себестоимости его самого. И разницу

между двумя ценами кладёт себе в карман.

Удивительно, но в этой схеме автор «Капитала», с одной стороны, оклеветал и

унизил капиталиста-работодателя, а с другой... облагородил его!

Капиталист, пытающийся таинственным образом определить «способность к

труду» рабочего – это, по сути, рабовладелец или даже сутенёр. Интересно, как он это

делает? Наверное, щупает мускулы рабочего, осматривает его зубы... Гнусная сцена

лезущего в рот измождённому пролетарию сытого буржуя должна была, наверное,

вызвать ещё большую неприязнь читателя к системе, построенной на чистогане. Да и

аналог купли «способности» с последующим их интенсивным использованием в

современном обществе сразу напрашивается: проституция. Мировой капитал, как бы

организовал огромный невольничий рынок, где лишённые средств пропитания трудяги

вынуждены были продавать самое дорогое, что у них есть - рабочие руки, как девицы в

борделях - своё тело.

Однако, разумеется, капиталист покупает не «способность к труду» рабочего, а

произведённый им за смену продуктпродуктпродуктпродукт; по сути это та же высмеянная Марксом идея

покупки капиталистом труда рабочего, только с оговоркой, что это не абы какой труд, а

чётко направленный на поддержание производства. Впрочем, это становится просто

очевидным, если понять, что фабрика - это та же мануфактура, только (в связи с

технологическим усложнением производства) не заготовки развозят по домам, в которых

сидят работники, а последних возят к заготовкам (что гораздо выгоднее). Вспомнив, что в

принципе работу пролетария на фабрике можно представить как условную аренду

средства производства рабочим сроком на одну смену (т.е., говоря формальным языком,

производство регулярно превращает пролетария в свою противоположность, чтобы по

окончании опять возвратить его в обычное состояние), аналогия с мануфактурой станет

ещё сильнее. Как на выходе мануфактуры с очевидностью получается промежуточный

продукт, так и на выходе рабочей смены тоже получается продукт, как бы обусловленный

условиями фиктивной аренды.

Но в то же время Маркс допустил невероятную снисходительность к капиталисту,

заставив его покупать мифическую «способность к труду» за цену «стоимости

воспроизводства рабочей силы». Похоже, он был плохо знаком с книгой «Положение

рабочего класса в Англии» своего друга Энгельса: никаких признаков платы за

«стоимость воспроизводства» пролетариев в действиях туземных капиталистов,

описанных там, обнаружить нельзя.

Маркса подвела здесь ложная идея о том, что якобы каждыйкаждыйкаждыйкаждый товартовартовартовар имеетимеетимеетимеет

имманентнуюимманентнуюимманентнуюимманентную стоимостьстоимостьстоимостьстоимость. Поскольку рабочие руки - товар, значит, они тоже имеют

стоимость. А раз они выставлены на рынок - значит, покупатель-капиталист должен за

них заплатить по стоимости; иначе это противоречило бы законам рынка, особенно -

пресловутому «закону стоимости».

Вот и превратился капиталист из циничного дельца, просто готового платить за

бесценный товар по удачной конъюнктуре, опять в какого-то расчётливого торговца

живым товаром, разглядевшего в девочке-подростке будущие достоинства и старательно

холящего, лелеющего её, чтобы потом выгодно нажиться на её красоте. Он тоже должен

якобы старательно оплачивать детям рабочих сносное питание, лечение и обучение, живя

мечтами, как он однажды всё-таки купит их рабочие руки и уж тогда вдоволь насытит

свою жадность их эксплуатацией!

Но выше мы видели, что рыночная цена вообще-то определяется не какой-то

«стоимостью», а редкостьюредкостьюредкостьюредкостью выставленного на продажу товара (почему и цены на

произведения искусства на аукционах зашкаливают за все мыслимые пределы).

Капиталист платит за фрагмент рабочей биомассы, которая может быть дешёвой, а может

быть и дорогой. В марксовы времена социальной необустроенности европейских обществ

пролетарии представляли собой фактически обширное по размером социальное дно, из

которого так же легко было вербовать фабричный люд, как капитанам - матросов в

припортовых кабаках. В особенно неудачные годы при существенно преобладающем

предложении рабочих рук над спросом плата за труд не то что не обеспечивала какого-то

«воспроизводства» - она не обеспечивала порой даже выживания; в таких случаях работа

на капиталиста была формой голодной смерти, только отложенной, а не быстрой, рабочий

соглашался на труд из той же инстинктивной надежды на чудо, на какое уповает, давая

показания, и захваченный диверсантами «язык». А работодатель, выражаясь юридическим

языком, пользуется беспомощным состоянием контрагентов в своих... если не преступных,

то уж безусловно корыстных целях.

Но в более позднее время цена на туземные рабочие руки начала существенно

расти: рост общественного благосостояния, вопреки марксовым спекуляциям об

«обнищании пролетариата», делает структуру предложения рабочих рук всё более

прихотливой, что ставит работодателей в трудное положение. Неудивительно, что

приходится либо производство переводить ближе к сохраняющейся ещё на окраинах

мирового хозяйства дешёвой рабсиле, либо её ввозить в благополучные зоны.

Но, если анализ договора капиталиста с пролетарием не даёт нам тайны разгадки

феномена эксплуатации первым последнего, то откуда же она берётся?

Прежде всего, обратим внимание на очевидный каждому факт качественного

превращения продукта в процессе трудовой деятельности; другими словами,

приложенный труд создаёт новую потребительную стоимость (что прекрасно видно даже

на деятельности повара, умеющего превращать простые ингредиенты в изысканные блюда;

по сути капиталисты обычно и выступают шеф-поварами и владельцами ресторана в

одном лице, руководящими поварятами-пролетариями).

Итак, сам по себе скачок в потребительной стоимости (и, следовательно,

возможный скачок в цене) - это самое естественное свойство общественно значимого

труда. Получается, что, если посчитать капиталиста и пролетария игроками одной

производственной команды, неравенство берёт своё начало в распределении вырученных

доходов (которое, конечно, в свою очередь имеет причиной неравенство в отношении к

собственности, т.е. именно собственнические отношения образуют ту систему

самоподдержки эксплуатации, которую Маркс назвал Капиталом).

Прошла какая-то сотня с небольшим лет после марксовых надуманных

«открытий», как независимый марксист Денисов (короткое время входивший кандидатом

в Политбюро ЦК КПСС в 80-е годы минувшего столетия) предложил интересное

разъяснение ситуации. Эксплуатация на производстве, по Денисову, получается из-за того,

что капиталист платит рабочему фиксированную цену труда, тогда как сам получает в

распоряжение товар, которым может распоряжаться как хочет; еслиеслиеслиесли быбыбыбы товаромтоваромтоваромтоваром

распоряжалисьраспоряжалисьраспоряжалисьраспоряжались рабочиерабочиерабочиерабочие,,,, тототото эксплуататорамиэксплуататорамиэксплуататорамиэксплуататорами былибылибылибыли быбыбыбы ониониониони,,,, аааа нененене работодательработодательработодательработодатель.

На первый взгляд, последняя оговорка предполагает какую-то формальную,

нежизненную ситуацию. Однако в принципе она возможна, что позволяет лучше оценить

справедливость предложенной схемы. Итак, артель ушлых молодцов заключает договор с

владельцем станков; выточив на этих станках какие-то модные игрушки, они

расплачиваются за аренду, отвозят продукцию на рынок, где выгодно её продают. Здесь

хозяин станков формально - капиталист, а члены артели - пролетарии, но маржу получают

последние, а не первый, т.е. именно рабочие сэксплуатировали хозяина. (Владеющий

литературным даром читатель может художественно развить эту тему. Несчастный

владелец оборудования живёт случаем от заказа до заказа, урезая семейные расходы, в то

время как оборотистые пролетарии ездят на хороших машинах и кутят в ресторанах.)

Конечно, рассмотренная ситуация ограничена масштабами кустарной

деятельности, при её расширении она становится бессмысленной. Однако она

свидетельствует: Денисов прав. Его модель даёт интересное направление исследований:

предприниматель как некоторое промежуточное звено между областями фиксированной

платы и рыночной стихии (подобно тому, как существуют преобразователи постоянного

тока в переменный и обратно). Сфера рабочего - гарантированная, фиксированная оплата,

сфера предпринимателя - колеблющаяся рыночная конъюнктура. Она, эта модель, кстати,

показывает, что эксплуататор не всегда оказывается в выигрыше. Если хозяину

предприятия удаётся выгодно сбыть продукцию, он с высоко поднятой головой проезжает

мимо своего рабочего, наблюдая, как тот считает свои жалкие гроши, полученные в

оплату за труд; но если конъюнктура не сложилась, капиталист будет понуро брести по

улице, размышляя, как ему расплатиться с кредитами, тогда как получивший своё

пролетарий мог бы с законным правом отплясывать и корчить рожи за его спиной: «А я

уже денежки получил, получил!» И если не делает этого, то лишь потому, что всякая

деятельность стремится организоваться в регулярную систему, и рабочий ценит не

разовую возможность заработать, а систематическую возможность зарабатывать, так что

крах капиталиста означает и крах его заработка. Этого Маркс, очень проницательно

определивший Капитал именно как систему, не распространил на хозяйственную

деятельность. Рынок для Маркса - это биржа, как товарная, так и труда. Как обмен сукон

на сюртуки каждый раз совершается спонтанно, так и наём капиталистом рабочего как бы

совершается лишь на один рабочий день и каждый раз заново (что в жизни случается

разве что на каких-нибудь глухих отдалённых приисках).

Но есть и другой источник эксплуатации в процессе производства.

В абстракции Маркса капиталист (не как класс - как лицо) выступал единолично

против эксплуатируемого им отряда пролетариата. Если в его распоряжении была сотня

станков, то, видимо, рабочие изо всех сил работали на этих станках, а хозяин и надзирал

за работой, и ведал складами, и вёл бухгалтерию, и успевал торговать на рынке.

В реальности же так не бывает. Человек может досконально отслеживать порядка

семи направлений, поэтому с развитием производства наблюдается и его структуризация.

На каждом участке деятельности глава фирмы ставит помощников, вокруг которых могут

разрастаться целые подразделения; единое некогда предприятие превращается в иерархию

таковых.

Как уже говорилось, уж если отдельное рабочее место можно представить как

взятое в аренду на одну смену средство производства, то тем более структурное

подразделение фирмы можно представлять как отдельное предприятие, связанное особым

договором с основным.

Фокус заключается в том, что капиталист может безгранично организовывать всё

новые и новые филиалы, оставаясь на вершине собственнической иерархии, тогда как

работник-исполнитель всегда будет занимать лишь низший уровень и не в состоянии

обслуживать всё новых и новых работодателей (успешная работа на двух хозяев

зафиксирована лишь в известной пьесе Гольдони).

Вот здесь явственно проявляется асимметрия между Трудом и Капиталом,

источником которой является всё то же право собственности: работник может включиться

в конъюнктуру и получить исключительно высокую оплату труда, но он не может

организовывать структуру своего дохода, не может расширять его неограниченно за счёт

наращивания числа платящих ему работодателей.

КоммунизмКоммунизмКоммунизмКоммунизм

Концепция «научного коммунизма», конечно, зиждется на подтасовках.

Придя к глубокому и совершенно правильному представлению о том, что капитал

стремится к глобализации, втягивает в ряды пролетариата всё большую часть

человечества и тем самым обостряет базовое противоречие между общественным

характером труда и частным характером присвоения, Маркс поспешил объявить, что

конец капиталиста-частника означает конец эксплуатации вообще.

При этом, заметим, разделение труда, этот главный источник трудового

неравенства и, как крайности, эксплуатации, вроде бы никуда не делся. Хотя, конечно, как

сказать: осознавая эту ахиллесову пяту коммунизма, отцы-основатели оказались

вынуждены пускаться в совершенно утопические рассуждения о «стирании граней между

городом и деревней», «разницы между умственным и физическим трудом», приводя

коммунистическое общество к некоей однородной бесструктурной социальной

субстанции.

Для Маркса модель рыночного капитализма была примитивно двусоставной: с

одной стороны - эксплуататор-капиталист, захвативший средства производства, с другой -

лишённый возможности прокормить себя иначе, нежели идти работать на капиталиста,

пролетарий.

На самом деле пресловутый «свободный рынок» - принципиально неустойчивая

система, поскольку он имеет постоянную тенденцию кккк расслоениюрасслоениюрасслоениюрасслоению. Одни субъекты

рынка разоряются, другие выживают, причем шансов выжить больше у крупных (что

должно быть понятно игроку в азартные игры: набравший больше очков игрок гораздо

свободнее в средствах; да и русская пословица «пока богатый сохнет, бедный сдохнет»

хорошо иллюстрирует суть дела) Одни предприятия покупают другие, превращая их в

свои филиалы и увеличивая тем самым длину цепочки от главного и безусловного

владельца, капиталистического «сюзерена», до рабочего низшего звена.

Развиваясь сам по себе (и не подверженный воздействию «антимонопольных

законов», пытающихся вернуть экономическое пространство в утопическое атомарное

состояние), рынок распадается на слои. Свой рынок для мелких предпринимателей и

совершенно другой - для китов бизнеса (конкурировать с субъектом более высокого слоя

здесь ещё более бессмысленно, чем боксёру-легковесу выходить против супертяжа).

Общий закон усложненияусложненияусложненияусложнения структурыструктурыструктурыструктуры управленияуправленияуправленияуправления сссс увеличениемувеличениемувеличениемувеличением масштабамасштабамасштабамасштаба

деятельностидеятельностидеятельностидеятельности сработал и здесь; курс капитала на глобальность привёл к качественному

изменению самих субъектов капиталистической системы.

Наиболее известная попытка анализа глобального Капитала была дана Лениным в

работе «Империализм как высшая стадия капитализма». В ней он правильно заметил, что

глобализующийся Капитал, «империализм», отрицает свою основу, т.е. свободный рынок,

а потому уже своим существованием обозначает конец эры Капитала. И его

действительно можно считать высшей, завершающей стадией капитализма.

Не решился он сказать другое, диалектически вытекающее из этого. Если

империализм подводит черту под историческим бытием капитализма, то не является ли он

одновременно колыбельюколыбельюколыбельюколыбелью новогоновогоновогонового,,,, преемственногопреемственногопреемственногопреемственного КапиталуКапиталуКапиталуКапиталу строястроястроястроя?

Классический марксизм такой ход мыслей строго порицал. Марксова концепция

коммунизма оговаривала, что коммунизм как строй уникален в мировой истории,

поскольку предыдущие системы вызревали в недрах своих предшественников, тогда как

коммунизм создаётся не методом вызревания, а методом точечного разрушения. Нужно

аккуратно разрушить лежащую в основе Капитала систему отношений собственности (при

необходимости - вместе с её защитниками), сохранив при этом в неприкосновенности

развитые Капиталом производительные силы - своего рода коммунистическая нейтронная

бомба под названием «диктатура пролетариата» (что вообще-то сразу ставит под

сомнение всю «научность» коммунистического проекта).

Но, если предположить, что история всё-таки идёт своим обычным путём, и в

недрах каждой общественной модели вызревает её отрицание, её «могильщик», то что

тогда вызрело в капитализме в лице империализма?

Ответ будет довольно простым: социализмсоциализмсоциализмсоциализм! Да-да, система, где собственность

теряет автономность, начинает контролироваться обществом - вот главный признак

социализма. И острый момент лишь в том, что такой социализм вовсе не обязан иметь

отношения к придуманному Марксом «коммунизму». Но, поскольку деятельность

марксистов была направлена именно на утопию «коммунизма», социализм представлялся

исторической мимолётностью на пути к последнему. А, поскольку в качестве

самостоятельной «формации» марксисты социализм не рассматривают, он является таким

же признаком близкого «коммунизма», как осинник - подосиновиков, то и ставить вопрос

о его связи с империалистическим монополизмом (читай: последнего с «коммунизмом»)

абсурдно и кощунственно.

Но, если всё-таки поставить вопрос о зарождении социализма в недрах

«предшествующей формации», то ответ будет очевидным: начаткомначаткомначаткомначатком социализмасоциализмасоциализмасоциализма

являютсяявляютсяявляютсяявляются монополиимонополиимонополиимонополии, те самые, которые, согласно Ленину, обозначают конец

капитализма.

Ошибка Маркса заключалась в его прямолинейной интерпретации противоречия

между общественным характером производства и частным характером присвоения. Из его

статического толкования следует, что с увеличением масштаба деятельности это базовое

противоречие должно лишь обостряться; однако, если бы Маркс подошёл к его

рассмотрению более в духе его любимой диалектики, то он должен был бы задуматься над

новым обстоятельством. Если масштабы деятельности капиталиста становятся заметны

уже в масштабах общества (так сказать, «из тени в свет перелетая»), приобретают

общественно значимый характер, то и он, в свою очередь, становится объектом внимания

общества, включая его «насильственную сферу» - государство.

Маркс в своё время дал определение государству: аппарат насилия. Однако это

неточно. Государство - это аппарат координации, а насилие - его определяющая область:

государство (если оно существует как единый сложившийся субъект политики)

определяется как единственный политический субъект, имеющий право на физическое

принуждение прочих субъектов общества.

Помимо этого, государство виделось Марксу простой равнодействующей

интересов представителей правящего класса - теория общественного договора в своё

время была им достаточно высмеяна (впоследствии он отказался от такой прямолинейной

трактовки, но нового учения о государстве не выработал). Хотя очевидно, что реальное

государство противоречиво сочетает в себе обе функции: это и инструмент, с помощью

которого правящий класс пытается осуществить свою диктатуру, и компромисс между

всеми классами общества, а не только фракциями правящего - что и придаёт ему облик

«защитника интересов всех подданных». (Компромисс следует понимать в реальном

плане, а не в формально-юридическом: это компромисс возможностей, а не желаний.

Однако без самого факта компромисса государства просто не будет.)

С позиции взгляда на государство - охранителя интересов правящего класса

понятно: при расширении деятельности одного из «спонсоров» государства последнее

превращается просто в кровососную банку, преобразующую уже труд значительной части

общества в содержимое кошелька преуспевшего и вросшего в государственную плоть

капиталиста. Но, если государство воспринимать как формальное выражение статуса

господствующего класса среди всех классов общества, то можно предположить, что

процесс «приобществления» частного капитала явится двусторонним: расширение

масштабов деятельности капиталиста до уровня общественной значимости будет

порождать и усиление интереса государства к нему. Компромиссный характер

государства должен спроецироваться и на отношение его к деятельности данного

капиталиста.

Тем самым, через включение государственного (т.е. превращённого

общественного) интереса в интерес капиталиста, деятельность последнего начинает терять

характер исключительно частного присвоения, приобретая элементы общественного

присвоения (и даже общественного управления, т.е. смешанной частно-общественной

формы собственности) в его государственно превращённой форме. (Иллюстрация.

Оператор сотовой связи практически не может закрыться и уйти с рынка, не передав свой

бизнес кому-то другому: он настолько через массовость предоставляемых услуг завязан на

общественный интерес, что такие попытки вызовут массовые волнения.)

Фактически это означает снятие частной собственности - тот самый процесс, о

котором писал Маркс, стремясь использовать формы гегелевской диалектики (что он, в

свою очередь, сам благополучно «снял», выдвинув проект «диктатуры пролетариата»).

Это «снятие частного капитала» стало мэйнстримом практики многих современных

развитых стран, что показывает объективность, а не надуманность процесса растворения

крупного капитала в государственной собственности с формированием народного

хозяйства. Однако концепция «диктатуры пролетариата» была к тому времени объявлена

непременным атрибутом «научного коммунизма» самим его основателем, и указанный

процесс снятия оказался в ранге еретического движения - неканонической, но мощной

секты, получившей название социал-демократии.

Возможно, конечно, и быстрое снятие частного капитала в виде тотальной

радикальной национализации. Формально её можно представить как наделение

государства функциями сверхмонополиста с поглощением всех возможных конкурентов.

В этом случае частный интерес окончательно превращается в государственный (в свою

очередь представляющий баланс интересов ведомственных и региональных субъектов),

разумеется, представляемый официальной идеологией как чисто общественный.

Такое быстрое снятие, как показала историческая практика, возможно, если оно

опирается на соответствующие централистские социальные традиции. Но генеральная

линия социализации находится в русле смешанного частно-государственного капитала. В

результате социализм (с большими или меньшими пережитками капитализма) является,

несомненно, господствующей моделью во всех развитых странах. Перманентная

социализация мира перманентно и сдвигает рубеж противостояния классов. Если в

прошлом лишённый собственности пролетарий отчётливо противостоял буржуазии в

разных её проявлениях, то ныне, с повсеместным господством монополий, владелец

какого-нибудь ресторанчика куда ближе к пролетарию, чем к господствующему классу.

Это явление когда-то в зачатке наблюдалось в виде стремления беднейшего слоя сельских

собственников, крестьянства, войти в союз с пролетариатом; сейчас даже средний

собственник с позиций «рынка больших игроков» выглядит пролетарием (тем более, что

рабочие часто растворяются в массе мелких собственников через практику акционеров-

рантье). Такая практика постоянно заставляла марксистских теоретиков предлагать «союз

пролетариата с прогрессивной буржуазией». Важно одно: государство остаётся

единственным инструментом преломления частно-корпоративных интересов в

квазиобщественные, поэтому объективно существующее противоречие между локальным

интересом человека-трудящегося и глобальным интересом человека-гражданина будет

требовать разрешения и в дальнейшем.

Саяпин Михаил Михайлович