koefoed print4fois

1 50 Aar i Rusland | Carl Andreas Koefoed

А.А. Кофод50 лет в России

НИНА ПОПОВА

Книга мемуаров Андрея КОФОДА «50 ЛЕТ В РОССИИ» проделала к русскому читателю поистине грандиозный путь: она впервые вышла на датском языке в Копенгагене в 1945 году, в 1985 году была переведена на английский язык, в 1998 году впервые напечатана на русском, а в 2011 была переиздана в Санкт-Петербурге. Тираж расходится моментально, первые издания стали раритетом.

В е р о й и п р а в д о й | А . А . К о ф о д

Эта книга уникальна во всех отношениях:

Во-первых, написанная для всего мира с елью объяснить такое явление, как Россия, она прежде всего стала интересна, понятна и необходима самой России.

Во-вторых, мемуары-повествования о невероятных приключениях в долгой жизни автора написаны колоритным, живым, об-разным языком, открывая читателю массу драгоценной, неизвестной информации об укладах жизни различных слоёв населения Российской Империи, о государственных де-ятелях времён Александра Ш и Николая П.

В-третьих, что самое главное, в книге прекрасно раскрывается личность самого автора, замечательного и достойного чело-века, яркая и удивительная жизнь которого является, бесспорно, важнейшей частью от-ечественной истории.

Из книги мы узнаём о том, что в Россий-ской Империи существовала свобода слова и мысли, (в противовес тому, что внушалось нам до сих пор), поэтому наиболее интерес-но и занимательно находить в художествен-но-историческом полотне книги самородки правдивого отражения тогдашней действи-тельности. Конечно, читателю придётся ло-мать стереотипы своего восприятия про-шлого, буквально вбитые в наше сознание различными общественными институтами, но это – поверьте! – того стоит.

250 Aar i Rusland | Carl Andreas Koefoed

Кто же автор и в то же время главное дей-ствующее лицо книги?

Приехавший в Россию молодой датча-нин – специалист по сельскому хозяйству, про-ще – агроном, обретший здесь вторую родину, полюбивший её всей душой, прослуживший ей верой и правдой всю свою жизнь, ставший пре-данным и виднейшим соратником П.А Столыпи-на в проведении аграрной реформы.

Целью всей жизни Андрея КОФОДА стала идея земельного переустройства России и развитие индивидуальных крестьянских хо-зяйств: «... русский крестьянин, несмотря на освобождение, оставался полукрепостным. (...) Столыпинские аграрные реформы, претворяе-мые в жизнь умом и волею великого государ-ственного деятеля, имели целью исправить эти несоответствия, а также в целом поднять тот социальный и культурный уровень, на котором находилось в то время русское крестьянство...».

Литературный талант Андрея Кофода, его ёмкие, почти скульптурные характеристи-ки героев книги позволят читателю в полной мере окунуться в мир тех лет, ощутить своей раскрывающейся для восприятия душой ма-лейшие нюансы забытой, давно ушедшей дей-ствительности... Имеют высокую нравственную и познавательную ценность страницы с описа-нием многолетнего пребывания автора в За-кавказье, разъездах по огромной стране, встре-чах и беседах с различными людьми, и, прежде всего, с крестьянами. Книга написана, казалось бы, в духе приключенческого романа, но всегда в строгом соответствии с законами мемуарно-го жанра, её главы наполнены исторической и человеческой правдой, без лубочной красиво-сти, но с подлинно народными фольклорными интонациями.

Откроем одну из четырёх частей книги – «Девять лет в Закавказье» с её колоритными строками о древних обычаях проживавших там народов: «...Между собой черкесы жили мирно, насколько это позволяла кровная месть. Сред-ства к существованию добывали нападениями на соседей, русских, казаков и колонистов в сте-пях, по другую сторону горного хребта. То, что они жили грабежами, частично было древним обычаем, частично вызывалось необходимо-стью. С незапамятных времён было у них хоро-шим тоном участвовать в разбойничьих набе-гах на суше и воде. Никакая уважающая себя и хорошего происхождения девушка не унизила

бы себя замужеством с молодым человеком, который бы не участвовал бы в разбоях. ( … ) А кроме того, черкесам было трудно без этих,

приобретаемых захватом, средств существова-ния. Особенно не хватало зерна, поэтому и ско-та тоже было совсем мало. (…) Поэтому что бы-ло более естественно, чем отнять недостающее зерно и скот у русских казаков и колонистов?»

Часть «Годы революции» интересна искренностью впечатлений очевидца тех вели-ких и трагических событий: «Революция не во-рвалась вдруг в страну, как прилив в шторм, она приближалась медленно, но неотвратимо, как поток лавы. Лично я мог наблюдать только, как развивались события в Петербурге, или Пе-

Автор книги Карл Андреас Кофод (1855–1948) – фигура замечательная во многих отношениях. В двадцатитрёх-летнем возрасте после окон-чания Сельскохозяйственной академии приехал из Дании в Россию, которая стала его вто-рой родиной.

... Между собой черкесы жили мирно, насколько это позволяла кровная месть. Средства к существованию добывали нападениями на соседей, русских, казаков и колонистов в степях, по другую сторону горного хребта. То, что они жили грабежами, частично было древним обычаем, частично вызывалось необходимостью. С незапамятных времён было у них хорошим тоном участвовать в разбойничьих набегах на суше и воде …

О б з о р к н и г и | Н и н а П о п о в а


трограде, как он тогда назывался. Но согласно тому, что я слышал от жителей других городов, везде всё происходило одинаково. Везде на-блюдались нерешительность и растерянность власть имущих и отсутствие определённых це-лей у населения. Более целеустремлёнными были настроения в деревне: крестьяне хотели возвращения сыновей и кормильцев с фрон-та, а также хотели получить помещичьи земли.

С последним дело у них шло и раньше на лад, более трети помещичьих земель было купле-

но крестьянами за последние 20 лет. Но по-мимо полного завладения помещичьими зем-лями у крестьян иные революционные цели отсутствовали...».

Чрезвычайно обнажены чувства авто-ра в сцене прощания с Россией в 1919 году: «Я ... оглянулся на русский берег ..., на страну, где я оставил дело всей моей сознательной жизни и с которой я чувствовал себя связанным неис-числимыми узами. Я чувствовал себя уверен-ным в том, что работа, которую я исполнил в России, не останется бесплодной или забытой, но смогу ли я когда-нибудь участвовать в её продолжении?»

Книга будет интересна всем... Каждый найдёт в ней что-то своё, ему близкое и необ-ходимое. Многогранность этого монументаль-

«Я ... оглянулся на русский берег ..., на страну, где я оставил дело всей моей сознательной жизни и с которой я чувствовал себя связанным неисчислимы-ми узами.

Невский проспект. Санкт-Петербург

Конец 19 века



ного, но в тоже время живого и гибкого произ-ведения позволит ему занять почётное место на Вашей книжной полке среди самых люби-мых книг! Нина ПОПОВА Член СП России и АкадемииРоссийской литературыг. МОСКВА

КАК И ПОЧЕМУ А.А. КОФОД УЗНАЛ ВСЮ РОССИЮ, СТРАНУ И ЛЮДЕЙ

«Из разговоров с нашими русскими дру-зьями в тот памятный вечер в Москве я вы-нес твердое убеждение, что, как бы хорошо ни

удалось мне изучить сущность русской об-щины, как бы убеди-тельно я ни мог до-казать теоретически невозможность со-вместить эту форму землевладения с ве-дением интенсивно-го сельского хозяй-ства, мне никогда не удастся создать нуж-ную атмосферу в об-ществе для замены общины какой-либо другой формой владе-ния, пока я не смогу сослаться на конкрет-ные, видимые доказа-тельства того, что эта другая форма намно-го лучше общины и к тому же настолько распространена в Рос-сии, что не может быть никакого сомнения в том, что пришло вре-мя ввести ее повсюду. Другими словами, мне нужно было не только досконально изучить сущность общины, но и отыскать в преде-лах России, лучше все-го среди общинных крестьян русской на-

циональности, жизнеспособные примеры уже удачно проведенного разверстания. У меня не было никаких шансов, что мне удастся най-

ти что-нибудь подобное. Но так уж я устроен, что мне бывает очень трудно отказаться от осуществления чего-то, что, по моему убежде-нию, должно быть осуществлено, сколько бы времени ни прошло, прежде чем я смогу при-ступить к этому. Ведь недаром же я ютландец! Кроме того, я был, к счастью, оптимист – ка-ковым, впрочем, и остался – и не питал ника-ких сомнений в том, что рано или поздно мне удастся найти такие разверстания, в которых я нуждался.

Я уже знал, что фантазия русского кре-стьянина – это особая статья. Нет никаких границ тому, что он может изобрести. Стран-нейшие вещи может он придумать и – осуще-ствить, не затрудняя ни общественность, ни на-чальство сообщением об этом. Поэтому, думал я, было бы странно, если бы крестьяне той или иной деревни в этой большой стране не доса-довали на то, что их земли разбросаны клочка-ми и кусками по всем полям. А если же такие

Я уже знал, что фантазия русского крестьянина – это особая статья. Нет никаких границ тому, что он может изобрести. Страннейшие вещи может он при-думать и – осуществить, не затрудняя ни обществен-ность, ни начальство сообщением об этом...

Строительство дома под Нижним НовгородомКонец 19 века

О т р ы в к и и з к н и г и | А . А . К о ф о д


деревни есть, то я, конечно, найду их. И я дей-ствительно нашел их, но только через 21 год.» (стр.59). А пока он изъездил всю Россию в чем и состоит содержание книги.

...И ВОТ ДОЛГОЖДАННЫЙ МОМЕНТ НАСТАЛ: ОН НАШЕЛ ТАКУЮ ДЕРЕВНЮ:

«…невдалеке от того места, где сходятся Могилевская, Витебская и Смоленская губер-нии, я наткнулся на несколько деревень, раз-верставшихся и расселившихся по почину са-мих крестьян. На это, по моему мнению, было необходимо обратить внимание общественно-сти, прежде чем я, в надежде найти людей, при-слушивающихся к моим словам, мог бы начать пропаганду разверстания.

Это случилось в августовский день 1901 года. Я трясся в тарантасе по дрянной просе-лочной дороге в Белоруссии, совсем не по-дозревая о приятной неожиданности, поджи-дающей меня. Я сидел, как я обычно делал в моих поездках, с картой Генерального штаба в руках и сверял ее с местностью. И вот мы про-езжаем место, где, согласно карте, должна сто-ять деревня, но никакой деревни нет. Зато есть

очевидные следы итого, что еще недавно бы-ли дворы и избы там, где теперь было чистое поле.

- Куда делось Сомоново? – спросил я куче-ра. – Оно же должно быть здесь.

- Они все разъехались. Вон там теперь их-ние хутора, – объяснил он, обводя кнутовищем горизонт.

- Давай поедем туда и поговорим с народом.В тот день я уже никуда больше не поехал.

До наступления темноты переезжал я от хуто-ра к хутору и расспрашивал выселившихся, и когда вечером я укладывался спать у одного из крестьян, я знал, что сегодняшний день – пово-ротный пункт в моей жизни: я нашел ту, по соб-ственной инициативе крестьян разверставшу-юся, русскую деревню, которую я безуспешно искал в течение 20 лет. Я нашел свою цель жиз-ни». (стр.160-161).

И вот он представил свою идею министру финансов С.Ю. Витте:

«В те дни было довольно просто пройти к русскому министру. Только к министру ино-странных дел и позднее к Столыпину нельзя было прийти без предварительной догово-ренности. Был риск прийти напрасно, но, если данный министр не был на совещании или как-то иначе сильно занят, как правило, сразу же можно было пройти к нему, если, конечно, он более или менее имел представление о про-сящем аудиенции и именно поэтому ничего не имел против него. Потому что и такое ведь могло быть.

Сначала я пошел к Витте.Меня провели в странное помещение, со-

вершенно пустую комнату – ни стула, ни сто-ла. Она была явно рассчитана на то, чтобы не соблазнять ищущих аудиенции задерживать-ся здесь дольше, чем это необходимо. Витте, впрочем, не заставил себя ждать. Он принял меня небрежно: без носа. Его он потерял на за-ре юности. Уточню: не нос, необходимый в фи-

нансовой политике, а телесный нос, который он восполнял превосходно сделанным искус-ственным. Этот последний, должно быть, не-мало мешал ему, потому что если он не считал, что нужно быть одетым в мундир, то он не на-девал и носа.

Во время одного визита, с которым он по той или иной причине был в Копенгагене, од-на из столичных газет описывала его нос как

«В те дни было довольно просто пройти к русскому министру. Только к министру иностранных дел и позднее к Столыпину нельзя было прийти без предварительной договоренности ...


А.А. Кофод с женой и дочерьюТифлис1898 год


странную фигуру, кончающуюся неожиданно плоско. «Ага, - подумал я, когда прочитал это, - он без большого уважения относится к мне-нию копенгагенцев о своей внешности». Мое мнение относительно этого он также не ставил высоко. Он поблагодарил за книгу и сразу же исчез с нею.» (стр.219-220).

ПОТОМ А.А. КОФОД ДОШЕЛ ДО СТОЛЫПИНА:

«...почти каждая его речь в Думе или в Государственном совете обогащала русский язык словами или выражениями, которые запечатлевались в такой степени в памяти слушателей, что становились пословицами. Они попадали в точку.

Столыпин был великаном среди лилипу-тов». (стр.235).

«Нам было велено явиться без пяти минут девять (вечера). Мы собрались в небольшом зале между кабинетом Столыпина и залом за-седаний. В углу зала стояли старые английские часы. Когда они пробили первый из девяти ударов, к нам вошёл Столыпин, быстро обошел нас, пожав каждому руку, и направился в зал заседаний. Когда последний из нас вошел туда, дверь заперли. Если кто опоздал, он вынужден был оставаться снаружи.

Таким образом, Столыпин приучал русских высокопоставленных чиновников не опаздывать, а они действительно нуждались в этом».(стр.236-237)

....ПРОШЛО НЕСКОЛЬКО ЛЕТ РЕФОРМЫ:

«Постепенно, по мере того как годы шли, и слухи о русских аграрных реформах распро-странялись по всему свету, к нам приезжало все больше и больше иностранцев, и, как пра-вило, мне поручали познакомить их с положе-нием дел. Это были английские и американ-ские профессора, французские журналисты, а особенно много немцев, как поодиночке, так и группами. Одна из таких групп состояла из 110 человек под руководством всемирно извест-ного ученого-аграрника и экономиста Макса Зеринга.

Среди рядовых членов этой группы было около десяти профессоров, два шефа департа-мента и два президента провинций. Мне было поручено прочитать лекцию перед членами

этой экскурсии о землеустройстве в России. Министр земледелия Кривошеин придавал большое значение этому нашествию. Среди

прочего, в Петербурге был дан обед в честь этого. В беседе со мною во время этого обе-да начальник Переселенческого управления заметил:

-Не понимаю, Андрей Андреевич, по-чему Александр Васильевич (т.е. Кривошин) так носится с этими немцами. По-моему, все это не что иное, как хитро придуманная рекогносцировка.

Может быть, он был недалек от истины. Это было в 1912 году. За год до этого другой немецкий профессор провел лето, изучая зем-леустройство южной России, и перед своим отъездом выступил с речью на праздничном обеде у одного помещика-немца, в присут-ствии многих русских. Эту речь он закончил словами:

-Двадцатилетний мир и двадцатилетнее землеустройство - и Россия станет непобеди-мой».(стр.267).

«Мы, конечно, видели сгущающиеся тучи, но еще не допускали мысли о неизбежности революции. Наш оптимизм длился, однако, недолго; вскоре почувство-валось, что одной искры достаточно, чтобы тлеющее недовольство вспыхнуло ярким пламенем. И искра возникла в результате глупого случая...

П.А. СтолыпинСаратовский губернатор1916 год

О т р ы в к и и з к н и г и | А . А . К о ф о д



Революция

И вот Столыпина убили, и революция стала неминуемой. В заключение нашей краткой презентации книги А.А. Кофода приведем его оценку царской России:

«Мы, конечно, видели сгущающиеся тучи, но еще не допускали мысли о неизбежности революции. Наш оптимизм длился, однако, не-долго; вскоре почувствовалось, что одной ис-кры достаточно, чтобы тлеющее недовольство вспыхнуло ярким пламенем. И искра возникла в результате глупого случая.

Эту искру горстка смелых и решительных людей могла бы ликвидировать тут же, но этих смелых и решительных людей не нашлось на нужном месте и в нужный момент. А чем это могло бы помочь, если бы они и нашлись? На следующий день новая искра упала бы на го-рючее, и так это продолжалось бы, пока па-дали бы воспламеняющие искры. Лавина ре-волюции пришла в движение, ее нельзя было остановить. В Книге Судеб стояло записанным, что эта лавина влечет за собою в пропасть весь существующий государственный порядок, весь высокообразованный, но немногочисленный русский высший класс.

Смутные дни переживали тогда люди в Рос-сии. С одной стороны, революция ощущалась как спасительная сила, которая должна была прийти, с другой стороны, предвестники начи-нающейся бури не предвещали ничего хоро-шего для времени, которое придет.

Царское правительство стояло на краю ги-бели. Много плохого говорилось и писалось о нем, но на основании опыта моего многолетне-го общения со всеми слоями тогдашнего обще-ства могу сказать, что это правительство было гораздо лучше, чем его репутация. Многовеко-вое самодержавие привело к образованию бо-лее или менее хорошо сплоченного высшего класса, из чьей среды главным образом и ре-крутировались руководители страны, так как они окружали трон, монарх видел только их.

Среди этой русской аристократии было много способных личностей. Из нее вышла большая часть бессмертных русских писате-лей. Но чем ближе они стояли к трону, чем вы-ше они могли подняться по бюрократической лестнице, тем больше чувствовали они себя сверхлюдьми. И чем более просвещенным был народ, тем более он ненавидел и презирал правительственную клику и ее пособников в

провинции. Надо сказать, что население в це-лом никоим образом не было порабощено; в старой России жили свободно как в отноше-нии разговоров, так и в отношении периодиче-ских изданий.

Царскую Россию можно считать раем по сравнению с любой другой европейской дик-таторской страной, появившейся между двумя мировыми войнами.

Система правления порождала, конечно, определенную коррупцию, но эта коррупция почти никогда не выходила за пределы отдель-ных ведомств. И русские ни в коей мере не бы-ли коррумпированы больше других наций.» (стр.310-311).

ДАТЧАНИН-ЗЕМЛЕУСТРОИТЕЛЬ

Автор книги Карл Андреас Кофод (1855–1948) – фигура замечательная во многих отно-шениях. В двадцатитрёхлетнем возрасте после окончания Сельскохозяйственной академии приехал из Дании в Россию, которая стала его второй родиной. Здесь Андрей Андреевич – это имя значилось в паспорте Кофода, когда он принял российское гражданство, – выучил рус-ский язык так, что в дальнейшем писал на нём научные труды, женился на дочери русского помещика, с низшей ступени иерархической лестницы поднялся до статского советника и члена Совета министра земледелия.

Он играл одну из ключевых ролей в прове-дении аграрной реформы Столыпина: под его руководством за десять лет была развёрстана пятая часть крестьянских земель, а книга «Ху-торское расселение» была выпущена колос-сальным по тем временам полумиллионным тиражом.

Свою задачу при разверстании (т.е. разделе более целесообразным способом, чем ранее) общинных земель Кофод видел в том, чтобы преодолеть чересполосицу, крайне неудобную для землепользования. Передел принадлежа-щей деревням земли стремились проводить так, чтобы каждому двору достался компакт-ный, удобный для обработки участок. Важно было, чтобы владельцы переселились туда, что заметно увеличивало продуктивность хо-

Д а т ч а н и н - з е м л е у с т р о и т е л ь | А л е к с а н д р Н е в е р о в


зяйств. Это подтверждал европейский, в част-ности, датский более чем вековой (с 1781 года) опыт: «разверстание было одной из важней-ших причин фантастически быстрого подъёма датского сельского хозяйства».

Однако в начале 80-х годов XIX столетия, когда Кофод приехал в Россию, здесь его никто и слушать не хотел, поскольку разверстание было несовместимо с традиционным общин-ным землевладением – «община была истинно русским явлением, поэтому она была вне вся-ких дискуссий, чем-то святым». Считалось, что община «защищает сельское население от про-летаризации». Кофод детально изучил этот фе-номен – историю, сильные и слабые стороны, современное (на тот момент) положение дел и доходчиво рассказал об этом.

Однако понадобилось более двадцати лет, чтобы идею о разверстании крестьянских хо-зяйств в России можно было не только активно обсуждать, но и проводить в жизнь.

В начале XX века перед первой русской революцией резко обострился крестьянский вопрос. «В густонаселённых центральных гу-берниях, особенно в чернозёмной полосе, не-хватка земли стала острой, и одновременно с этим и в обществе вера в спасительные каче-ства общины становилась менее непоколеби-мой, чем раньше. Некоторые противники её смели теперь публично, устно и письменно, выступать против неё». Решающий аргумент появился у Кофода тогда, когда он нашёл «де-ревни, разверставшиеся по собственной ини-циативе крестьян». Найти их, изучить опыт можно было только в результате поездок по стране. А для этого нужны были полномочия, подтверждённые документально (чтобы не объяснять каждому уряднику, что делает дат-чанин в том или ином селе), и денежные сред-ства. И с тем, и с другим возникало немало про-блем. Однажды автору пришлось даже продать свою мебель и заложить столовое серебро.

Медленно происходило осознание необ-ходимости перехода от общинного ведения хозяйства к единоличному и на уровне прави-тельства. Наконец, об этом было официально объявлено осенью 1904 года. Надо было под-готовить законодательную базу реформ, полу-чивших название Столыпинских, – эта работа велась в течение 1906–1910 годов.

Целью реформ было выведение крестьян из полукрепостного состояния, в котором они находились после Манифеста 1861 года.

Но сила инерции была такова, что распу-стить «общину даже сам Столыпин не решился

сразу же, да ещё по всей стране» – выходить из неё получили право только отдельные хозяй-ства, но даже это вызвало «шторм возмуще-ния в интеллигентских кругах… Проведение Столыпинских реформ требовало многих лет мирной спокойной работы». Во вступительной статье книги приводится такой факт. Уже после Октябрьской революции Кофод встретил в Мо-скве одного знакомого, старого большевика, и тот ему сказал: «Если бы Вам, Андрей Андрее-

В двадцатитрёхлетнем возрасте после окончания Сельскохозяйственной академии приехал из Дании в Россию, которая стала его второй родиной. Здесь Ан-дрей Андреевич – это имя значилось в паспорте Ко-фода, когда он принял российское гражданство, – вы-учил русский язык так, что в дальнейшем писал на нём научные труды, женился на дочери русского по-мещика, с низшей ступени иерархической лестницы поднялся до статского советника и члена Совета ми-нистра земледелия.


евич, удалось продолжить свою работу ещё лет на 8–10, то наше дело не вышло бы, никакой революции не было бы».

А тогда, в предреволюционные годы, аграр-ная реформа и, в частности, разверстание шли впечатляющими темпами. Благодаря в том чис-ле и недюжинной энергии Кофода. Его труды по землеустройству (!) были нарасхват, а не-изданный справочник зарубежных законов по землеустройству способствовал тому, что со-ответствующий российский закон 1911 года стал лучшим в Европе. Он без устали ездил по губерниям, спорил с оппонентами и началь-ством, организовывал обучение землемеров, агитировал крестьян, устраивая им экскурсии в места удачных разверстаний, т.е. на хутора. А ещё ему поручали знакомить с положением дел иностранцев, которые вдруг проявили ин-терес к аграрной реформе в России. Суть этого интереса выразил в 1912 году один немецкий профессор: «Двадцатилетний мир и двадца-тилетнее землеустройство – и Россия станет непобедимой».

Что было дальше – известно. Мировая во-йна и революция, положившая конец в числе прочего и аграрным преобразованиям.

Выше речь шла о том, что было главным де-лом автора в России, однако книга интересна не только этим. Но и, например, живыми штри-хами к портретам видных государственных де-ятелей – С.Ю. Витте, Вл. И. Гурко, В.Н. Коковцо-ва, А.В. Кривошеина, П.А. Столыпина («великан среди лилипутов»). Как приключенческий ро-ман читаются страницы, где описываются ре-волюционные события 1917 года, поездка в следующем году автора в качестве предста-вителя датского посольства по делам, связан-ным с австро-венгерскими военнопленными, в охваченную Гражданской войной Сибирь. Так в Тобольске Кофод был арестован по подо-зрению в шпионаже и на два с половиной ме-сяца заключён в каторжную тюрьму. То, как он провёл это время, красноречиво характеризу-ет этого человека. Во-первых, 63-летний узник ежедневно занимался гимнастикой и обливал-ся холодной водой, во-вторых, обнаружив в тю-ремной библиотеке учебник итальянского язы-ка, выучил его настолько, что потом мог читать итальянские книги.

Отлично изданные воспоминания А. Кофо-да – достойная дань памяти незаурядного чеSловека, искренне любившего свою вторую ро-дину и не жалевшего сил для её процветания.

Александр НЕВЕРОВЛитературная газетаСтатья опубликована : №3 (6354) 2012-01-25

А.А. Кофод



МЕМУАРЫ СТАТСКОГО СОВЕТНИКА,КОТОРЫЙ МОГ БЫ ПРЕДОТВРАТИТЬ РЕВОЛЮЦИЮ 1917 ГОДА В РОССИИ.

О новом издании книги А. КОФОДА « 50 лет в России».

Книга « 50 лет в России», в которой глаза-ми умного налюдательного автора, показана интереснейшая эпоха в истории России на ру-беже 19 - 20 веков, переиздана в Санкт- Петер-бургском издательстве «Лики России». Выбор издательства объясняется не только всплеском сегодняшнего читательского интереса к ме-муарному жанру. Как сказал мне директор из-дательства Юрий Борисович, книга « 50 лет в России» чрезвычайно интересна, автор по-трясающий рассказчик, и особый интерес у чи-тателей вызывает, тот факт, что Россия в этой книге представлена автором- иностранцем.

Этот иностранец, заметим, оказался чело-веком посвятившим себя России: обрусевший датчанин Карл Андреас Кофод (1855-1848),

в России известный как Андрей Андреевич Кофод. О А. Кофоде князь Б.А Васильчиков, министр земледелия в Кабинете Столыпина сказал так: «Его имя будет вписано золотыми буквами в историю России» .

Приехав в Россию в 1878 году в возрас-те 23 лет с дипломом Сельскохозяйственной Академии молодой энергичный датчанин по-селяется вначале в маленькой колонии, орга-низованной его приятелями- датчанами не-подалеку от Великих Лук. Позже он получает предложение управлять имением в 200 км южнее Москвы и, проработав там некоторое время, получает отличные рекомендации, без которых в то время в России иностранцу было бы непросто сделать карьеру.

Овладев русским языком и женившись на дочери русского помещика, А. Кофод стано-вится российским верноподданым. На соци-альной лестнице он достигает чина статского советника, пожалованным ему за вдохно-венный труд по «модернизации» аграрного хо-зяйства России. В общей сложности прожив в России 50 лет, он стал ведущим специалистом в реформировании сельского хозяйства, правой рукой премьер- министра Столыпина.

А.А. Кофод

М е м у а р ы с т а т с к о г о с о в е т н и к а | Т а т ь я н а М а с с


3 50 Aar i Rusland | Carl Andreas

В Дании разверстание произошло согласно закону от 1781 года, то есть на сто лет ранее России. Система хуторских хозяйств, развива-ющаяся в Европе, оказалась настолько эффек-тивнее способа общинного землевладения, что молодой агроном дает себе обещание с первых же лет жизни в России заняться имен-но этой проблемой, с которой Россия рано или поздно должна была встретиться при на-растании организационных вопросов после отмены крепостного права в 1861 году.

Молодой датчанин, с энтузиазмом дока-зывая выгодность разверстания крестьянских земель, бросался спорить с защитниками рус-ской общины, являвшейся как будто «священ-

ной коровой» для людей, считающих все ста-ринное символом русского патриотизма. Не раз тем самым он навлекал на себя подозри-тельность и неприязнь к себе-чужаку, посяг-нувшему иметь свое мнение, отличное от мне-ния русских землевладельцев.

«Было бесконечно мало таких людей, кото-рый имели какое-то представление о развер-стании, его природе и назначении» - констати-рует автор.

Целью А. Кофода стал передел принадле-жавшей каждой деревне земли так, чтобы каж-дый двор получил весь надлежавший ему на-дел в одном только куске, имеющем как можно более удобной компактную форму. При этом

По словам А.А. Кофода, он с первых же лет своей жизни в России заинтересовался самым насущным вопросом для того времени - разверстанием крестьянских общинных земель. Только с выселением, был убежден А Кофод, в крестьянском земледелии начнется прогресс.

450 Aar i Rusland | Carl Andreas

нужно было стремиться к тому, чтобы как мож-но большее количество дворов выселилось из дервени на свои новые участки.

«Кофод, Кофод, морочит народ» - была да-же такая частушка в те времена. Но посте-пенно энтузиазм А. Кофода при благослонной поддержке Столыпина раскачал огромную ма-хину, и процесс разверстания пошел, набирая темпы.

Трудность заключалась в том, что крестья-не, относившиеся с подозрением к любым ини-циативам сверху, должны были убедиться, что это новшество - благо для них. Для этого А. Ко-фод искал и нашел хозяйства, разверставшие-ся по собственной воле. На государственный счет Андрей Андреевич устраивал экускур-сии для крестьян, сомневающихся в нужности разверстания. После таких поездок, крестья-не, убедившись в радующей глаз «справности» единоличных хозяйств, становились убежден-ными сторонниками разверстывания.

Насколько важны были идеи А. Кофода и начатые им при Столыпине разверстывания крестьянских хозяйств, могу служить следую-щие воспоминания Кривошеина К.А. о визите 1913 году в Россию немецкой комиссии под руководством профессора Аугагена. В отчете, представленном правительству Германии по-сле изучения положения в сельском хозяйстве России, говорилось, что если землеустроитель-ная реформа будет продолжаться в империи еще десять лет, то Россия превратится в сверх-державу. Отчет этот весьма обеспокоил гер-манское правительство и особенно императо-ра Вильгельма 2.

По этому же вопросу А. Кофод приводит слова старого большевика, сказавшего ему, автору, что «если бы реформу по разверсты-ванию крестьянских земель довели до кон-ца, никакой революции в России не могло бы случиться».

Несмотря на свой казалось бы серьезный мемуарный жанр, книга «50 лет в России» чи-тается на одном дыхании. Первый тираж в России уже стал раритетом, но и количество экземпляров второго, дополненного, издания тоже не удовлетворило всех желающих иметь эту книгу в своей библиотеке. Оказывается, сегодня многим из нас, перекормленным вир-туальным воображением, интересны законы реальности, оформленной в рамки историче-ского процесса.

Основные предпосылки труда мемуариста А. Кофода – строгое соответствие историче-ской правде, фактографичность, хроникаль-ность повествования, отказ от «игры» сюжетом, сознательных анахронизмов, нарочито худо-жественных приемов. Но по добротной мему-арной основе этой книги набросаны легкие письмена приключенческого романа: на про-тяжении всего повествования автор описыва-ет героя, то есть себя, в проблематичных по-ложениях, из которых он выбирается на глазах у читателя; показывает красивую сторону изо-бретательности и находчивости, напряженного ожидания…

Напряженные ситуа-ции возникают, когда Ко-фод путешествует по Кав-казу, часто в одиночестве, неоднократно подвергая свою жизнь опасности, и когда он отстаивает свои идеи перед министрами, русскими аристократами, принимавшими свои решения в зависимости от положения звезд на небе, то есть веяний из дворца. Автор - увлеченный рассказчик - поне-воле включает нас - сегодняшних читателей - в процесс переживания за судьбу его прогрес-сивных идей, как будто это еще может изме-нить ход истории нашей Родины ...

Чрезвычайно интересно узнавать о неиз-вестных, порой неожиданных гранях жизни в России тех лет, открываемых нам А. Кофодом: например, о существовавшей тогда свободе го-ворить и думать, которая еще недавно с пода-чи вульгарной советской историей считалась невозможной в царской России.

Книга писалась А. Кофодом для датчан, поэтому нам, русским читателям, достаточно интересно оказаться в роли третьего лица, подсматривающего интригу со стороны. Осо-бенно, если учесть что интрига нас, русских, в первую очередь и касается.

Некоторые заключения автора о России дореволюционной кажутся удивительно со-временными. Например: «То, что партийные политики ставят партийные собрания выше всеобщего блага, не представляется, конечно, явлением специфически русским, наоборот. Но вряд ли где-нибудь еще такая партийная поли-тика ведется с такими крайностями, как она ве-лась в России, где оппозиция принципиально была против каждого пункта правительствен-

Чрезвычайно интересно узна-вать о неизвестных, порой не-ожиданных гранях жизни в Рос-сии тех лет, открываемых нам А. Кофодом: например, о существо-вавшей тогда свободе говорить и думать...

1890 год

М е м у а р ы с т а т с к о г о с о в е т н и к а | Т а т ь я н а М а с с


3 50 Aar i Rusland | Carl Andreas

ной программы, каким бы общественно полез-ным этот пункт не был»

Так же как с характерной объективностью человека со стороны даны характеристики ли-деров Российской империи: например, читаем о Столыпине: «И в большом и в малом он отно-сился к тем, кто растет вместе с задачами, пе-ред которым они оказываются поставленными. За обедом или на небольших заседаниях, где ничего важного не обсуждалось, он мог быть довольно вялым или высказывать ничего не значащие замечания. Но почти каждая его речь в Думе или в Государственном Совете обогаща-ла русский язык словами или выражениями, которые запечатлевались в такой степени в па-мяти слушателей, что становились пословица-ми. Они попадали в точку. Столыпин был вели-каном среди лилипутов».

Известно, что голос крови не шутка. Сегод-ня внучка А. Кофода, Ирина Георгиевна Де-мидова Коммо также как и ее знаменитый дед, беззаветно служит России, более 30 лет (!) на свои средства издавая в ПАРИЖЕ «За-рубежную русскую газету», целью которой является открытие французским читателям « белых пятен» российской истории. О голо-се крови невозможно не вспомнить в связи с этим, прочитав в книге ее деда А. Кофода ма-

ленькое упоминание о том, что его жена – рус-ская бабушка Ирины Демидовой-Комо закла-дывала столовое серебро для того, чтобы у ее мужа были средства продолжать свою работу

по разверстыванию крестьянских хозяйств в России.

Интерес к книге «50 лет в России» возрас-тает с каждым новым переизданием. Книга в разные годы была издана на датском, аглий-ском и русском языках. Ее ждут еще переводы на французский и немецкий.

Татьяна МАСС

ПИСЬМО ЧИТАТЕЛЯ

Как нормального русского человека, ме-ня глубоко волнует и интересует история Рос-сии начала 20-го века. Книга была прочитана на одном дыхании, как самый увлекательный детектив. Тот, кто занимается или интересует-ся историей Кавказа, будет поражен тонким и глубоким знанием традиций кавказского на-рода, его многочисленных этнических групп, анализом и описанием географии и истории Кавказа. И, как ни странно, это очень помогает пониманию нынешнего состояния в этой стра-не. Я читала первую часть книги, не отрываясь, всю ночь.

Но и вторая часть, непосредственно связанная с аграрными реформами в России и описывающая профессиональную деятель-

ность этого незауряд-ного человека, наблю-дательного психолога и скромнейшего чело-века, читается с таким же огромным интере-сом. У читателя появ-ляется возможность « прочувствовать » весь этот сложный пери-од в истории и жиз-ни России, по-другому увидеть « опасные дни » 20-х годов, особен-но в таких далеких ре-гионах, как Сибирь и Дальний Восток.

Могу ска-зать, что я просто за-видую людям, которые

будут читать эту книгу, их впечатлениям. Это незабываемо.

Эмма Дубинская

И.Г. Комо

450 Aar i Rusland | Carl Andreas

КТО СТОЯЛ ВО ГЛАВЕ СТОЛЫПИН-СКОЙ АГРАРНОЙ РЕФОРМЫ?

Андрей Андреевич Кофод, или вернее Carl Andreas Koefoed, был датским специалистом по сельскому хозяйству. Он приехал в Россию в 1878 году и вскоре убедился в том, что Рос-сия нуждается в реформе своего землеустрой-ства (такую реформу большинство европей-ских стран, в том числе и Дания, уже провели в свое время более или менее успешно).

Это была тогда революционная идея, по-скольку надо было разрушить общинный строй, который тогда казался основой жизни русского народа. Он решил, что это ему, может, удастся, если он найдет деревню, которая сама бы разверстала свои земли.

Поскольку он вскоре был назначен такса-тором Дворянского банка и имел, таким обра-зом, возможность ездить по всей стране, такую деревню он нашел...через 20 лет. Оставалось только убедить русское правительство. Понем-ногу он дошел до председателя комитета ми-нистров С.Ю. Витте, затем до П.А. Столыпина, который сам об этом думал.

Таким образом, с 1906 до 1916 года А.А. Ко-фод стоял во главе «Столыпинской реформы». За эти годы исполинской работы А.А. Кофод успел разверстать пятую часть всех крестьян-ских земель в европейской части России в 46 губерниях.

Всё это и многое другое можно прочесть в его книге воспоминаний «50 лет в России», ко-торую он написал по-датски в 40-х годах, и в которой он описывает Россию второй полови-ны 19 века, жизнь и характер русского народа, который он так любил и понимал.

Он пишет, что если бы удалось провести реформу до конца, то революция стала бы невозможной.

Так думали и говорили и сами большеви-ки, в том числе и заместитель наркома ино-странных дел Г.В. Чичерин, который, увидев А.А. Кофода в Москве через несколько лет, ког-да датское правительство назначило его своим дипломатическим представителем в России, удивился, что советские власти его впустили в СССР.

И.Г. Демидова-Комо

Книга «50 лет в России» переведена на рус-ский язык и продается в книжном магазине До-ма Русского Зарубежья и в нескольких других городах России и Европы.

Полный список можно получить по адресу

CENTRE DE LANGUE ET CULTURE RUSSEЦЕНТР РУССКОГО ЯЗЫКА И КУЛЬТУРЫ

Adresse postale: BP 73 – 75261 Paris cedex 06Tél : 01 45 44 05 99e-mail: [email protected]

К т о с т о я л в о г л а в е С т о л ы п и н с к о й р е ф о р м ы ? | И . Г . К о м о

koefoed print4fois

Documents