N:ro 1 (086) kesäkuu 2016 Konttori: C.-Петербург, ул. Проф. Попова, д. 4а, корп. 22, оф. 303 2016

SIIRTYYKÖ INKERIN LIPPU MUILLE?

Издается при поддержке комитета по местному самоуправлению, межнациональным и межконфессиональным отношениям Ленинградской области

Viime vuonna ja sitä enemmän menneenä talvena Pietarissa tapahtui kovia, ulkopuoloisille näkymättömiä ideologisia väittelyjä Inkerin lipusta ja n.s. ”Inkerin aktiiveista”. Edellä mainitut ovatkin seuraavan kirjoituk-sen kohteena.

Jo yli 10 vuotta sitten Pietariin ilmestyi joitakin ”aktiiveiksi” itse-ään kutsuvia henkilöitä, jotka nosti-vat Inkerin lippua useissa protestiko-kouksissa. He pitivät itseään ”Inke-rin aktiiveina”. Mikäli he eivät olleet yhteydessä Inkerin Liittoon, syntyi kysymys, keitä he ovat ja mihin he pyrkivät. Moni meistä sattui tutus-tumaan muutamiin ”Inkerin aktii-veihin”. He sanoivat olevansa kuka journalisti, kuka kotiseutututkija. He ikään kuin olivat kiinnostuneita his-toriasta, ja ikään kuin pitivät arvossa suomalaisia, ja samalla he lausuivat sellaisia mielipiteitä, jotka ilmeises-ti olisivat outoja monelle inkerinsuo-malaiselle.

Pian keskusteluista paljastui, ett-eivät ”Inkerin aktiiveja” kiinnosta-neet inkerinsuomalaisten ongelmat, eikä mikään historia. Samalla he ei-vät olleet missään suhteessa suoma-laisiin, eivätkä harrastaneet suomen opiskelua. He olivat vaan omien aja-tuksien vallassa.

Tässä pitäisi kysyä, ymmärtävät-kö ”Inkerin vieraat”, mitä he tahto-vat ja mihin kutsuvat, minkä takia, jne. Kyllä sitä heiltä on kysytty mo-nia kertoja, mutta selvää vastausta ei ole tullut. Vastauksesti saimme kuul-la jotain sen tapaista, että inkerinsuo-malaiset ovat rajoittaneet itseään et-nisillä rajoillaan. Suomalaiset, näet, eivät jaksa ymmärtää ajankohtaa tai rohkeita ideoita.

Vieras ”Inkeri”Näin Inkerinmaa olisi heidän

mielestään itsenäisen valtion arvoi-nen alue, jonka eläjät ovat ”inkeriläi-siä” (ingermanlanci), siis asuinpaik-kansa mukaan. Tämän lisäksi heidän käsitysten mukainen Inkerinmaa on valtavan suuri, onko se sitten koko Leningradin alue tai vielä sitäkin laa-

jempi. Ei se haittaa että niin suuren alueen asukkaat ovat miltei kaikki venäläisiä. Tätä seuraavatkin jo aiko-mukset itsenäisestä valtiosta.

Kun vieras ihminen puhuu jou-tavia, ei kannata lähteä riitelemään hänen kanssaan. Toinen kysymys on, mitä se oikein tarkoittaa ja mitä sii-tä tosiasiassa tulee. Ensiksi mieleen tulee, että tässä voisi olla sellaista huonoa harrastusta, jotain muodin tapaista, joka, muuten, liikkuu pak-komiellesairauden rajamailla. Tämä ajatus tuntui todenmukaiselta, kun sattui Inkerin Liitossakin tapaamaan ihmisiä, jotka kertoivat samankal-taisia asioita, että näiden ”aktiivien” psyykkistä terveyttä voitiin epäillä.

Kaikkein suurta tyytymättö-myyttä Inkerin Liitossa aiheutti ni-menomaan se, että ”vieraat aktiivit” heiluttelivat Inkerin lippua. Tämä ei jäänyt huomaamatta viranomaisten taholtakaan, ja pian jo Inkerin Liit-toa syytettiin siitä, että Inkerin lipun alla manifestoivat valtaa vastustavat.

Asia sai toisenlaisenkin kään-teen. Aluksi tuntui että viranomai-set eivät pystyneet erottamaan In-kerin Liittoa muista. Puhjeenjoh-tajamme Aleksanteri Kirjasen oli pakko selittää niin suullisesti, kuin kirjallisestikin, että nuo ”aktiivit” eivät kuulu Inkerin Liittoon. Samal-la Inkerin Liitto puolestaan ilmoit-ti, että Inkerin lipun käyttö kaikil-ta muilta ulkopuolisilta oli ehdot-tomasti kielletty.Sitä ei kuitenkaan riittänyt, vaan ”vieraiden” aktiivi-suus jatkui.

Kenen lippu?Inkerin lipun luvattoman käytön

ongelma nostettiin Inkerin Liitossa esille jo vuonna 2007, ks INKERI 2007/1 (062). Inkeri-lehden sivuil-la oli kerrottu Inkerin lipun synnys-tä v.1919 ja sen seuraavasta käytös-tä, ks INKERI 2012/3 (078). Asia oli selitetty myös venäjäksikin, niin et-tei kenellekään selityksiämme luke-neelle jäisi syytä epäillä, että Inke-rin lippu on vain inkerinsuomalais-ten liikkeen lippu, tai toisin sanoen,

että se kuuluu vain inkerinsuomalai-sille. Muilla ei ole oikeutta käyttää sitä, koska sillä he aiheuttavat vahin-koa inkerinsuomalaisille ja se johtaa riitasuhteisiin suomalaisten kanssa. ”Vieraan”, ulkopuolisen henkilön täytyy ymmärtää, että kun hän nostaa Inkerin lipun, hän petoksella ottaa oikeuden väittää jotain aivan omi-aan mielipiteitä inkerinsuomalaisten puolesta, ja täten hän tekee vahinkoa inkerinsuomalaisille.

”Inkerin museo”Samana talvena ystäväni Suomen

puolelta kysyi minulta, mikä Inkerin museo avautui Pietariin? Se oli kuin dejavu. Onhan se pitkä ja surullinen tarina, muttei Inkerin museota ole yhä vieläkään onnistutu avaamaan. – Tuon tiedon lähteenä oli Inkerin Kirkon kuukausilehti. Nyt piti käydä ja nähdä se omin silmin. Museoksi

Jatkuu sivulla 2

kesäkuu 2016, № 1 (086) 2TAPAHTUI INKERISSÄ

sanottiin kolmea lasivitriiniä. Näyt-telyesineistä jäi muistiin: ”Harppi. Löytynyt tihvinänkarjalaisilta”. ”Si-litysrauta. Löytynyt tihvinänkarja-laisilta”. Sodan kauteen kuuluneet paperit eräästä suomalaisperheestä. Vasta tehdyt pyyhkeet, niin kuin vat-jalaisilta. Nahkajalkineet, niin kuin vatjalaisilta, merkintöineen ”rep-liikki” (tarkoittaa: tehty alkuperäi-sen kappaleen mukaan). Tekijoinä taas uudet ”Inkerin aktiivit”. Kenen fantasia nimitti tätä museoksi? Mitä varten se kaikki on tehty? Mitä se palvelee? – Ei vastausta.

Karjalan kierrosTämänniminen elokuva tehtiin

Suomessa viime vuonna. Sen teki-jä Arvo Tuominen yritti tehdä mat-kan ympäri Karjalan kannasta, jon-ka kuluessa hän näytti sen nykyisten asukkaiden tyyppejä. Kuvassa sano-taan – ja näytetään – kaikenlaista lo-rua, hyvällä suomalaisella huumo-rilla. Venäläisten tyypit ovat täysin karikatyyrisiä ja silti koko elokuva tuntuu pilkalliselta. – Tuomisen mat-ka on kulkenut osaksi Pohjois-Inke-rin kautta, ja eräs naispahanen esite-tään ”inkeriläisaktivistiksi.”

Viittaan tässä erään inkerinsuo-malaisen lausuntaan Karjalan kier-roksesta:

”Miksi tuo Karjalan matka ja yleensä tämä ohjelma oli sekoitet-tu Inkeriin? Eikös Inkerin kansa an-saitse täydellisempää ohjelmaa? [...] Josko et pysty tekemään hyvää, ei tarvitse tehdä pahaakaan”.

Ihme ja kummaNyt me näemme ihmetellen kuin-

ka ”Inkerin vieraat” ovat tervetulleet

Pietarin Suomi-instituutissa, sitten Suomessakin, jossa heitä esitetään niin kuin inkeriläisinä. Heidän toi-minnasta kirjoitettiin täysin myötä-mielisesti Inkerin Kirkon lehdessä, heidän kanssaan valokuvauttavat it-seään arvoisat ihmiset. Todellakin joku meistä on väärässä! Arvoisat ih-miset, ettekö todellakaan tajua, että se, mitä he tekevät, on pelkkää vää-rennystä, huijausta? Vai sopiiko se teille? Mitä varten?

MielipiteitäTämän kirjoittaja kyseli inkerin-

suomalaisia, mitä he luulevat ”vie-raiden” toiminnasta.

Alppo: ”Tuntuu että se on jär-jestetty. Kannattais antaa oikeuteen. Mutta en ole varma että oikeus ot-taa sen käsittelyyn. Juttu ei ole aino-astaan lipusta vaan Inkerin kansasta. Tällä tavoin käytetään suomenvas-taista propagandaa, se on osoitet-tu nimenomaan inkerinsuomalaisia vastaan.”

Toikku: ”Oikean Inkerin Liiton tapaamisissa ja kokouksissa tämä asia on jo monia kertoja noussut esil-le, ihmiset ovat ihan raivoissaan. Ih-miset vaativat lopettaa tämän kaiken. Toivomme että viranomaiset tekisi-vät kaiken että Inkerin paljon kärsi-neen kansan solvaaminen loppuisi.”

Saku: ”Se on järjestettyä, kysy-mys on siitä, kenelle tästä on hyötyä tai etua. Mahdollisesti se järjestettiin sen takia, jotta saisi syyttää inkerin-suomalaisia epäluotettavuudesta, ja sen kautta lopettaa inkerinsuomalais-ten kysymys kokonaan.”

Anukka: ”Tämä toiminta vissiin ylläpidetään Suomesta. Siellä on aina kysyttyä idän aihe. Inkerin Liitto ei ole enää ihme, mutta nämä sopivat hyvin. Ikävä kyllä, mutta Suomessa

on runsaasti ihmisiä, joiden ajatuk-set ovat suunnattu Venäjää vastaan.”

Pauhku: ”Heidän toiminta on yh-teiskuntavastainen. Sen tarkoitukse-na on se, jotta me törmäisimme toi-nen toisensa kanssa. Heidän intressi on räjäyttää meidän seuraa.”

Mielipiteet tuntuvat samanlaisi ta. Kaikki yhtyvät siihen että ”vie-ras” toiminta on jonkun järjestämää tai ylläpitämää joltain taholta, ja että inkerinsuomalaisille on siitä pelkkää vahinkoa.

Miksi näin tapahtui?Monet kysyvät toisiltaan, miksi

ja miten on voinut olla näin, että in-kerinsuomalaisten liikkeen symboli siirtyi muille, luvatta, käytettäväksi oudon ja mielenvastaisen asian hy-väksi? Muistamme nyt, että Inkerin lippu ei koskaan ollut Venäjällä re-kisteröity inkerinsuomalaisten eikä Inkerin Liiton merkkinä. Tästä seu-raa, että käyttää tätä lippua saisi kuka vaan, oman harkintansa mukaan. Pitääkö sitten rekisteröidä Inkerin Lippu liittomme merkiksi? Tästäkin kuulee eri mielipiteitä, mm. siitä läh-tien Inkerin Liiton tulee vastata ”vie-raiden aktiivien” teoista. Seuraavaksi toinen kysymys: olisiko Inkerin Lip-pu rekisteröity Inkerin Liitolle kuu-luvaksi, riittääkö se, jotta voisi py-säyttää ”vierasta” toimintaa?

Tässä paikassa teen vaikeita ky-symyksiä Inkerin Liiton omille. Eikö tuo ”vieras” toiminta ole kasvanut sen yhteydessä, että Inkerin Liitto on tullut heikoksi, että sen toimin-ta näkyy teennäiseltä myös Inkeris-sä asuneille suomalaisille, niin että vain harva Inkerissa asuva suomalai-nen tukee ? Inkerin Liitton toimintaa, mutta useat kritisoivat sitä? Paljon-ko inkerinsuomalaisia on Inkerin Lii-

tossa? Missä on inkerinsuomalaisia enemmän, Inkerin Liitossa vai sen ulkopuolella? – Vastaukset ovat sil-min nähtävät. Ja mikäli Inkerin Liit-to sulkeutui itseensä ja näin syrjäy-tyi inkerinsuomalaisten päämäärästä, paljonko eroa on Inkerin Liiton toi-minnan ja tuon” vieraan” toiminnan välillä? – Tästä on eri mielipiteitä.

Enemmän savua kuin tultaPaljonko on ”vieraita aktiiveja”?

– Ei kymmentä henkeä enempää, lu-kuun ottamatta myötätuntoiset. Mitä pahaa on heistä? – He vaan samenta-vat vettä ja luovat varjon inkerinsuo-malaisille. Paljonko jäseniä on Inke-rin Liitossa enää? – ei enempää kuin 300 henkeä. Mitä he tekevät? – Tans-sivat, laulavat ja vissiin harrastavat suomen kielen opiskelua. Paljonko on suomalaisia Inkerissä? – On yhä muutama tuhat. Ja sen jälkeen vas-tatkaa, ovatko nykyiset taistelut In-kerin lipusta suurempaa kuin myrsky vesilasissa?

Voidaan väittää, että noin 30 vuotta sitten harva Inkerissä asunut suomalainen tiesi Inkerin lipusta. Nykyään se tunnetaan, vaikka inke-rinsuomalaisille ei siitä paljon hyvää tullut. Totta on sekin, että v.1918-19 Inkerin lipun alla taistelleet jättivät itsestään huonon muistin, nim. Kir-jasalossa, Korkeallamaalla, Lempaa-lassa ja Miikkulaisissa. Pitääkö tais-tella lipusta, kun sota on ohi?

LopuksiTässä artikkelissa ei mainittu mo-

nia ? nimiä. Näin on tehty jottei lou-kattaisi hyviä ihmisiä ja myös jottei tehtäisi mainostusta kunniattomille. Mutta jos joku lukija tunnistaisi jon-kun heistä, niin siinä ei olisi pahaa.

A. Krjukov

Siirtyykö Inkerin lippu muille? Jatko sivulta 1

kesäkuu 2016, № 1 (086) 3TAPAHTUI INKERISSÄ

Inkerin Liiton vuosikokous IL:n vuosikokous pidettiin 19

maaliskuuta Pietarin Kansojenta-lossa. Puheenjohtajaksi vaalittiin Aleksanteri Kirjanen; Inkerin Lii-ton neuvoston jäseneksi tulivat Vil-jo Ostonen, Irina Ostonen, Konstan-tin Uljanochkin, Arvi Korkka, Niina Anikanova (Ärttö), Dmitri Harakka-Zaitsev, Svetlana Tregub, Wladimir Kokko, Elvira Kirillova, Tatyana By-kova, Aleksanteri Kirjanen.

Kalevalan päivä – 2016 Kalevalan päivää vietettiin 26

tammikuuta Venäjän Maantieteelli-sen Seuran talossa. Kalevalan maa -festivaalin puitteissa pidettiin las-ten piirrosnäyttely, talon portailla esitettiin Kalevala-perinteen mukai-sesti suunnitellut nykyiset vaatemal-lit, lapset olivat kirjoittamassa han-hisulilla Kalevalan runoja, ihan kuin Lönroot noin puolitoista sataa vuot-ta sitten. Kanteletta soittivat Pietarin Inkerin Liiton aktiivi Toivo Pumalai-nen ja hänen oppilaansa Daniil. Ka-levalan runoja laulaen esittivät IL:n jäsenten lapset Elvira Kirillovin joh-dolla. Sinä päivänä oli myös esitet-ty kaksi uutta Karjala-aiheista elo-kuvaa.

Juhla pyhän Marjan kirkossa Aarre Kuukaupin piispana pal-

velemisen 20-vuotisjuhlaa vietettiin jumalanpalveluksin 17 tammikuuta P. Marjan kirkossa. Messussa palve-livat kirkkoherra Mihail Ivanov ja pastori Aleksei Uimonen, ehtoolli-sessa Inkerin piispan lisäksi palve-livat, Suomen evankelis-luterilaisen kirkon emeritus piispa Jukka Paar-ma, piispa Voitto Huotari sekä pas-tori Seppo Häkkinen. Messun jäl-keen Inkerin kirkon piispa sai olla vastaanottamassa onnitteluja niin omista seurakunnistaan, kuin myös muiden kirkkojen edustajien puo-lesta.

Suomalais-ugrilaiset saivat uu-den pääkaupungin

7-9 tammikuuta Setomaan Obi-nitsassa (Kaakkois-Viroa) pidettiin Suomalais-ugrilaisen maailman pää-kaupunki-2015 viimeiset tilaisuudet. 8 tammikkuuta Obinitsa luovutti tit-telin ja sen symbolin (puinen lin-tu) unkarilaiselle Iszkaszentgyörgy (suomeksi Pyhä Yrjö) kylälle. Seto-kaiskylään olivat kokoontuneet usei-den suomalais-ugrilaisten kansojen edustajat. Avajaistilaisuuteen osallis-tuivat Eestin tasavallan presidentti

KRONIKKAAAGRICOLA-KONFERENSSI NARVASSA«Agricolan päivä ja suomen kie-

li» -konferenssi pidettiin 8-9 huh-tikuuta Narvassa Tarton yliopiston kollegeen salissa. Historioitsijat, kie-litieteilijät ja kansatieteilijät saivat erinomaisen mahdollisuuden vaih-taa kokemusta suomalais-ugrilaisten kansojen kielten ja kulttuurien säi-lyttämistä koskevissa kysymyksissä, jopa väitelläkin asian ympärillä sekä tietenkin tutustua lähemmin toisiin-sa. Oli hienoa todeta, että tässä foo-rumissa oli hyvin esillä juuri Inkeri-teema.

Konferenssi avasi lähetyspap-pi Arvo Survo, joka kertoi Inkerin evankelis-luterilaisen kirkon histo-riasta. Pastori Vladimir Batuhtinin esitelmä koski Narvan suomenkie-listen jumalanpalvelusten historiaa. Narvassa 1700-luvulta alkaen toimi suomalais-ruotsalainen Pyhän Mi-kaelin kirkko, joka tuhoutui Toisen maailmansodan aikana. Kyseiselle seurakunnalle kuului myös ns. Viron Inkerissä sijainnut Kallivieren kap-pelikirkko. Sodan jälkeen Narvassa P. Aleksanterin kirkossa kirkkoherra Elmer Kull aloitti v. 1960 ensimmäi-set suomenkieliset jumalanpalveluk-set inkerinsuomalaisten varten.

Vatjan- ja inkerois- kielen säilyt-tämisen ohjelmasta kertoi etnografi Olga Konkova. Inkeroiskielisen si-vistyksen ja kirjallisuuden lyhyestä historiasta kertoi kyseisellä alueel-la asuva inkeroisaktivisti Elizaveta Glavan. Konferenssin osanottajat tu-tustuivat myös tunnetun virolaisfilo-login Heinike Heinsoon ohjaamaan dokumenttiin, joka kertoi Luutsan kylässä pidetystä vatjan kielen kurs-sisarjasta. Skuoritsan kirkkoherra ja filologi Pavel Krylov omassa esitel-mässään kertoi, että tunnettu kirjai-lija Roald Tolkien luki Kalevalaa, oli opiskellut suomea ja kirjoitti jopa

englanninkielisen Kullervon histo-ria -nimisen sadun (The story of the Kullervo), joka oli julkaistu vasta 2005. Inkeri-lehden varatoimittaja

Antti Pyykkönen piti Viron Inkerin kulttuuri- ja yhteiskunnallista elämää koskevan esitelmän.

Keskusteluihin osallistuivat myös kielentutkija kielitieteen toh-tori Mehmet Muslimov, Soikkula-seuran aktiivi Dmitri Harakka-Zait-sev, Gjol-kustannustalon johtaja Mi-hail Braudze.

Konferenssin kulussa oli puolin ja toisin jaettu tärkeitä myös karjalan ja vepsän kielten säilyttämistä kos-kevia ideoita, kerrottu viron kielen murteista sekä unkarin kirjakielen historiasta.

Lopettajaisiksi Arvo Survo ker-toi kalevalaisen messun syntyhisto-riasta ja vain puolen tunnin kuluttua kaikki jo saivat olla mukana hänen kanssaan kertaamassa Korpi-mes-sun säkeitä. Konferenssin aikana oli myös järjestetty kiertoajelu Narvas-sa, joka 1600-luvulla oli Inkerin pää-kaupunkina.

Foorumin järjestäjinä olivat Tar-ton yliopiston Narvan opisto, Izevs-kin yliopisto sekä paikallinen Inke-rin Liitto.

Antti Pyykkönen

Toomas Ilves ja ulkoministeri Ma-rina Kaljurand. Kaksipäiväisen foo-rumin aikana osanottajat kertoivat omista ongelmistaan ja suunnitelmis-taan, jakoivat keskenään kokemuksi-aan. Inkeroisten Soikkula-yhdistyk-sen aktiivi Dmitrij Harakka-Zaitsev kertoi puolestaan Leningradin alu-een inkeroisten, vatjalaisten ja inke-rinsuomalaisten järjestöjen yhteis-työstä.

Karjalan Inkerin Liitto lopetti toimintansaToukokuussa 2016 Petroskois-

ta tuli tieto Karjalan Suomalaisten Inkeri-Litto (KSIL) toiminnan lak-kaamisesta. Tämän uutisen ilmoitti KSIL:n puheenjohtaja Vladimir Ko-lomainen. Hänen sanojensa mukaan päätös toiminnan lopettamisesta on tehty toukokuun loppupuolella. Hän korosti, että se ei ole lähtöisin viran-omaisilta eikä ole tehty muodollisis-tä syistä , vaan on liiton perustajien päätös.

Tällaisen päätöksen syynä Ko-lomainen nimittää kaikkinaisen toi-minnan puutteen ja mm. Karjalassa asuneiden inkerinsuomalaisten ak-tiivisuuden puutteen. Kolomaisen selityksen mukaan liiton toiminta oli suunnattu ennen kaikkea n.s. pa-luumuuton palveluun. Nykyään pa-luumuutto on lopussa. Karjalassa asuneista suomalaisista toiset ovat jo muuttaneet ja toiset muuttamas-sa Suomeen. Karjalaan jäävät eivät ole olleet mukana liiton toiminnas-sa. Kolomainen myöntää, että pa-luumuutto on ollut liiton toiminnan oikeana moottorina. Mikäli paluu-muutto päättyy, KSIL:n toiminta me-nettää perusteensa.

Vladimir Kolomainen valittiin KSIL:n puheenjohtajaksi v.2013. Hän oli järjestön 4:s johtaja (Santeri Pakkasen, Juho Mullosen ja Vadim Byrklandin jälkeen).

Toivottavasti Karjalan suoma-laisten yksityistoiminta jatkuu, mm. viedään loppuun Sandarmohin muis-tipatsaan asettaminen. Osa Karjalan inkeriläisistä kuuluu Karjala - Suomi seuraan, joka vetää myös joitakin in-keriläisaiheisia projekteja.

Toimittaneet Antti Pyykkönen ja A. Krjukov

Vladimir Batuhtin

Sillard Tott

kesäkuu 2016, № 1 (086) 4MUISTELMIA

TÄYTIN ÄIDIN VIIMEISET SANAT LOPPUUN ASTI Olen syntynyt 25 huhtikuuta v.

1925 Länkiojan kylässä (venäjäksi Malye Garry). V. 1930 isämme Matti jäi junan alle ja kuoli. Äitimme Aino työskenteli lypsäjänä kolhoosissa. Perheessä oli 5 lasta.

Vuoden kuluttua isän kuoleman jälkeen kylässämme alkoi kollektivi-sointi. Meiltä otettiin iso kaunis pei-li eteisestä. Hevonen veti ”kulakki-en” tavaroiden kuormittamia rattai-ta. Päivä oli kesäinen, aurinkoinen. Peilimme kiilsi aivan taivaanrantaan asti. Kun aloin käydä koulua, tun-sin peilimme heti. Se oli koulun au-lassa. Juoksin katsomaan peiliimme joka väliajalla. Äitimme kielsi minua kertomasta siitä, että peili oli otettu talostamme.

V. 1941 22. heinäkuuta sain tie-tää naapureilta, että sota alkoi. Kun kerroin äidilleni, hän ei uskonut. Seuraavanapäivänä postinkantaja al-koi kantaa haasteita. Kukaan ei enää epäillyt. Vanhemmatveljet Antti ja Aleksanteri kutsuttiin laivastoon. He katosivat tietymättömiin.

Monet kylän asukkaat määrät-tiin kaivamaan taisteluhautoja. Ky-lämme joutui piiritykseen. Päivällä ja yöllä jatkuvasti kuului taistelujen tykistötuli. Vanhempi sisko Aino al-koi jo ennen sotaa työskennellä teh-taassa Leningradissa. Kerran hän ei palannut kotiin. Saimme tietää vain muutaman viikon kuluttua tuttavilta, että heidät oli siirretty kasarmijärjes-tykseen. Ei kukaan päästetty kotiin.

Sotilaat ottivat perunoita kella-rista. Meillä ei ollut kortteja. Veli Paavo täytti 12 vuotta. Me kuljim-me kolhoosin pelloilla ja kokosimme sadonjätteitä. Kun alkoi halla loka-kuun alussa, kylään tuli sotilasmie-hiä. He purkivat taloja sanoen, että Leningradissa ei ole mitään poltet-tavaksi. Asukkaat kaivoivat korsuja, asuimme niiissä jonkin aikaa. Sitten meidät määrättiin asumaan parakkiin Kolpinon äärellä.

Äiti alkoi työskennellä pyyk-kärinä sotasairaalassa ja sai 250 gr. leipää kortin mukaan. Minä ja Paavo saimme 125 gr. Autoimme äitiä, mutta meille työkortti ei ol-lut määrätty. Ajoimmevedenreel-lä. Kerranjokuvarastirekemme. Oli pakko kantaa veden käsin ja kulkea muutama kerta enemmän. Joulu-kuussa kaduille ilmestyi ruumiita. Menin katua pitkin, nainen maka-si. Menin takaisin, naiselta oli lei-kattu povet.

23 maaliskuuta tuli sotilashen-kilö. Hän vaati äidiltä näyttää pas-

sin. Äiti oli oikein heikko ja ei voi-nut nousta. Hän antoi oman leivän meille. Näytimme äidin passin hä-nen asemesta. Sotilashenkilö sanoi, että huomenna alkaa evakuointi ja käski valmistautua. Hän sanoi, että voi ottaa jopa 16 kg mukaan.

Seuraavaksi päiväksi tulivat so-tilashenkilöt. Äiti ei voinut kulkea itse, hänet kannettiin käsillä. Emme ottaneet lähes mitään, meillä ei ollut voimia kantaa. Ajoimme avoimessa kuorma-autossa. Kova tuuli puhalsi. Sain suostumaan ajajan istuttaa Paa-von autokoppiin. Kun ylitimme Laa-tokan järven, alkoi pommitus. Äiti ehti sanoa viimeiset sanat:

― Varjele Paavoa. Ihmiset kätkeytyi, kuka mihin

ehti. Äitimme jäi autoon, hän ei voinut nousta. Kun palasimme, hän jo oli kuollut. Hänet ja lisää muuta-mat ruumiit kannettiin pois ja pan-tiin tien viereen. Kenelläkään ei ol-lut voimia kaivaa maata ja hauda-ta. Meidän käskettiin istua vaunuun. Vaunussa ihmiset kuolivat. Kun juna seisahti, ruumiit heitettiin ulos. Paa-von vedettiin ulospääsyä kohti. En tiedä, mistä minulle ilmestyi voimia. Tartuin häneen:

― Jätä hänet. Hän onhan vielä elossa!

― Tyttö, hän kuoli.― Ei, hän on vielä elossa!

Joku sanoi:― Tyttö meni järjeltään. Jättä-

kää poika. Heitetään seuraavalla asemalla.

Kun juna lähti, Paavo alkoi liik-kua.

Täytin äidin viimeiset sanat lop-puun asti. Minä ja Paavo jäimme eloon vain koska olimme rehellisiä. Jos me saimme vaikka pienimmän palasen, jakelimme kahteen ja aina tasan. Ei ollut ajatustakaan piilottaa murun toiseltaan. Junassa meille an-nettiin inhottavaa keittoa. Oli vai-keaa ymmärtää, mistä se oli tehty. Sattui, että hyvät ihmiset antoivat asemilla. Meitä vietiin muutaman kuukauden lehmävaunussa.

Mihin meidät ajetaan, miksi niin kauas? Ei kukaan tiennyt. Emme puhu siitä koskaan, meidän on tar-kempaa silloin jäädä eloon. Kesäl-lä 1942 me pääsimme Lena-joelle. Heti tuli käsky lähteä proomulle. Kanssamme oli saksalaisia, baltte-ja, kreikkalaisia. Purjehdimme Le-na-jokea kuukauden, sitten jäämur-tajalla meritse. Lopuksi pääsimme Jana-joelle Kazatshje-kylään. Minut ja Paavo asetettiin parakkiin.

Minut määrättiin suolaamaan kaloja. Myös käskettiin tulla kerran kuukaudessa ja kirjoittautua komen-dantinvirastossa. Paavo otettiin or-pokotiin. Pyysin kovin jättämään hä-

net minulle. Lupasin, että voin huo-lehtia hänestä. Minua ei kuunneltu.

Vanhempi siskomme Aino ei evakuoitu kanssamme. Meillä ei ollut yhteyttä häneen moneen vuo-teen. Lähetimme pyyntöjä moneen virastoon. Kaikkialta oli kielteisiä vastauksia. Vasta v. 1956 hän löytyi Tallinnasta. Hän meni naimisiin ja vaihtoi sukunimen. Kysyin muuta-ma kerta, mitä hänelle sattui siihen aikaan. Joka kerta hän poistui vaiti.

V. 1943 tutustuin tulevaan mie-heeni. Ivan kosi, lupasi ottaa Paavon orpokodista ja järjestää hänet sotila-sopistoon. Uskoin ja menin naimi-siin vain, että Paavon olisi parempi. Mies oli puolueen jäseneksi kandi-daattina. Häntä ei hyväksytty, kos-ka vaimonsa oli suomalainen. Hän moitti minua kansallsuudestani:

― Muista, kuka olet. V. 1944 mieheni sai määräyksen

Tshuktshian säähavaihtoasemalle. Hän suostui ottamaan Paavon mu-kaamme, hänelle myös löytyi työ, mutta ehdolla, ettemme puhu suo-mea. Työskentelimme monta vuot-ta. Meille syntyi 4 lasta. Perheemme palasimme miehen kotimaalle Hot-kovoon Moskovan alueelle v. 1957. Paavolle ja hänen vaimonsa Tama-ralle syntyi 2 lasta. He ostivat talon Seuloskoista v. 1962.

Janina Emilia Iljainen

Maria (keskellä), Paavo-veli ja Paavon vaimo Tamara. Šmidta-niemellä, v. 1955

июнь 2016, № 1 (086) 5

В преддверии Съезда «Ин-керин Лиитто» полезно под-вести итоги прошедшей ин-германландской «двухлетки», понять, что удалось и что не удалось, сделать выводы и на-метить планы на будущее. На вопросы корреспондента «Ин-кери» отвечает председатель Общества «Инкерин Лиитто» Александр Кирьянен.

– Александр Иванович, сей-час, в преддверии Съезда, мож-но подвести итоги прошедших двух лет. Какие события в жиз-ни общества, достижения Вы хотели бы особо отметить?

– Каких-то особенных, из ряда вон выходящих событий не было. Продолжалась обычная работа об-щества. Среди мероприятий хоте-лось бы отметить прошедшие в ок-тябре в Колпанах торжества, по-священные 230-летию открытия в Малых Колпанах первой финской школы. Праздничные мероприя-тия совпали с Днём Ингрии. Уже несколько лет успешно проходи-ло празднование Масленицы, од-новременно мы проводили лыж-ный кросс «Скворицкая лыжня», полюбившийся многим. Практи-чески всю работу по подготовке и проведению этих мероприятий осуществляют заместитель пред-седателя «Инкерин Лиитто» Ви-льё Остонен и пастор Скворицкого прихода Павел Крылов. Юханнус в 2014 году мы впервые в истории общества праздновали в Сестро-рецке, в 2015-м – в Туутари-парке. В этом году мы снова будем прово-дить Юханнус в Сестрорецке.

Из организационной работы отмечу, что все эти годы мы так-же продолжали работу в рамках

ТРУДЫ И ДНИ

ГЛАВНОЕ – ПРИВЛЕЧЬ АКТИВНЫХ ЛЮДЕЙ! Всемирного консультативного ко-митета финно-угорских народов, собираемся участвовать во Все-мирном конгрессе финно-угорских народов в Лахти в июне 2016 года. Также продолжается сотрудниче-ство с Ассоциацией финно-угор-ских народов РФ. «Инкерин Ли-итто» и многие её местные орга-низации участвовали в заседании парламента зарубежных финнов в Хельсинки. Также отмечу, что председатель ИЛ входит в состав советов по национальным и меж-конфессиональным вопросам при губернаторах Санкт-Петербурга и Ленинградской области, а так-же Дома национальностей СПб и Дома дружбы ЛО. Советы ИЛ про-водились почти ежемесячно за ис-ключением некоторых летних ме-сяцев. ИЛ поддерживает связи с ингерманландскими финнами и их организациями в Эстонии, Фин-ляндии и Швеции. Ежегодно наши коллективы выезжают на летние праздники в эти страны.

– Численный показатель – не главный, но все же значи-мый. Сколько человек состо-ят сейчас в «Инкерин Лиитто», сколько местных организаций в ИЛ? Каковы тенденции – ра-стут ли наши ряды?

– Предоставить данные по количеству членов общества не могу. Они часто меняются. Быва-ет, что в какой-то период люди ак-тивно участвуют, потом отходят, приходят другие люди. Сбор взно-сов, как и учёт, налажен далеко не во всех организациях.

– В каких местных органи-зациях работа развивается наи-более активно? Есть ли потери – организации, прекратившие де-ятельность?

– Да, есть потери. Но есть и но-вые организации, центры притяже-ния, возникшие там, где их рань-ше не было. Наиболее активно идет деятельность в Санкт-Петербургской городской органи-зации, председатель Елена Семё-новна Тикка. Организация в Тюрё (Стрельна, Петергоф, Ломоносов), председатель Татьяна Ивановна Быкова, недавно приняла решение влиться в городскую. Развивается работа в Сестрорецке и Зеленогор-ске. Хотя эта местная организация входит в состав СПб городской ор-ганизации ИЛ, но есть у них свой местный лидер, Екатерина Заика. Активно работает отделение в го-роде Сосновый бор. В Туутари люди группируются вокруг при-хода, в окрестных деревнях доста-точно много финнов, есть интерес к национальной культуре.

Серьёзная работа ведётся в Гатчине, председатель Владимир Петрович Яковлев, его замести-тель Нина Андреевна Аниконова-Эрте. Усилиями Нины Андреевны создан ансамбль народной песни «Хопеаярви», активно работает мастерская прикладного искус-ства. Можно прямо сказать, что Нина Андреевна – основной мо-тор финского национального дви-жения в Ленинградской области – за что она получила памятный диплом от губернатора ЛО. В Тай-цах действует организация «Инке-рин Тупа», председатель Дмитрий Поляков. В Пудости очень актив-но работает Вильё Остонен, соз-давший новую местную органи-зацию. Особый упор в Пудости делается на спорт. Ежегодно там проходят этапы кубка мира по ме-танию сапога и фестиваль нацио-нальных игр.

В Скворицах сохранению на-ционального духа способствует па-стор Павел Крылов, человек, любя-щий и ценящий финскую культуру, умеющий рассказать о ней. К со-жалению, в Скворицах осталось мало активных финнов. В резуль-тате Юханнус уже который год мы там не проводим. В Волосовском районе действует приход в Губани-цах, дом престарелых в Кикерино, однако нашей заслуги в этом нет.

Ещё есть ижорская община «Шойкула» в Вистино, водские активисты в Лужицах и Крако-лье, ижорский и водский музеи. С этими организациями нас свя-зывает многолетнее сотрудниче-ство. Они участвуют в наших ме-роприятиях, мы вместе выезжа-ем выступать с концертами. Эти организации активно борются за сохранение окружающей сре-ды, против планов строительства промышленных объектов. Мы, по мере возможности, поддержива-ем их. К сожалению, давно уже прекратила работу организация в Выборге, но живущих там финнов объединяет церковный приход.

Продолжение на стр. 6

НОВАЯ КНИГА: «КАРЕЛЬСКИЙ ПЕРЕШЕЕК. ПУТЕШЕСТВИЯ ДЛЯ ДЕТЕЙ»Так называется только что вы-

шедшая в издательстве «Инкери» книга известного историка-крае-веда Андрея Сырова и журна-листа Марины Мягких. Издание предназначено для самостоятель-ного прочтения детьми, однако легко может заинтересовать и взрослых. Читатели узнают о ве-ликолепной природе Карельского перешейка, о древних временах, рыцарях и замках, о старых усадь-бах и знаменитых дачах. Книга за-думана как путеводитель. Это яр-кое подарочное издание в твёрдом

переплёте объемом 136 страниц, большого формата. Книгу иллю-стрировала детский художник Анна Янчук. Для удобства – круп-ный шрифт, плотная бумага, сло-ва с ударениями, словарик в конце каждой главы.

Данная книга как нельзя луч-ше подходит для детей, изучаю-щих финский язык. Путешествуя вместе с авторами по дорогам и тропам края, юные читатели от-кроют для себя много нового и интересного, с головой погрузят-ся в мир былой финской культуры

Карельского перешейка. Чита-тель познакомится с историче-скими финскими названиями, знаменитыми людьми, памят-никами. Скоро книга появит-ся в магазинах сети «Буквоед». Предполагаемая стоимость из-дания – более 500 рублей.

Сегодня есть возможность купить книгу напрямую от издательства 300 рублей. Для этого нужно отправить заявку по э/почте inkeri_ktalo@mail.ru или позвонить по телефону 234-86-54.

июнь 2016, № 1 (086)6ТРУДЫ И ДНИ

Теперь – о ситуации за преде-лами Ленинградской области. В Москве есть приход, есть нацио-нально-культурная автономия, но людей там немного – человек 10. Есть небольшая, но активная ор-ганизация в Пскове, которой ру-ководит Хилья Коростелева. Там даже была зарегистрирована на-ционально-культурная автономия. В Иркутске, Красноярске, Якут-ске работа практически прекра-тилась – все активисты уехали в Финляндию. Очень давно ниче-го не слышно из Нижнего Новго-рода, Череповца и Владикавказа.

– Возвращение родного язы-ка – одно из важнейших направ-лений работы общества. Как сейчас обстоят дела с курса-ми для начинающих, детскими группами?

– До 2011 года у нас были бес-платные курсы для начинающих.

На них могли заниматься все желающие ингерманландские финны. Те, кто планировал выезд в Финляндию, шли потом на кон-сульские курсы – более сложные.

В разных местах были курсы для продолжающих изучение вто-рой и даже третий год. Однако с 2011 г. прекратилась постановка на очередь для переезда в Фин-ляндию и начальные курсы ста-ли платными. Число желающих изучать язык резко сократилось .

Это, конечно, для нас большая по-теря. И сейчас при «Инкерин Ли-итто» для желающих есть плат-ные группы. Но, конечно же, людей, готовых изучать язык на платной основе, гораздо меньше. Успех: при городской организа-ции ИЛ на Пушкинской, 15 вто-рой год работает детская группа.

– Мы всегда негативно оце-нивали выезд в Финляндию, поскольку родина ингерман-ландских финнов – здесь. Как, на Ваш взгляд – изменилась ли тенденция, снизился ли интерес к «репатриации»?

– Вы правильно поставили сло-во «репатриация» в кавычки. Наша Родина, родина ингерманландских финнов под Петербургом. Да, ин-терес к «репатриации» сократил-ся. Люди стоят в очереди, но, когда подходит их время, откладывают отъезд. Особенно те, у кого здесь высокий общественный статус, есть работа, жильё. Скажу начисто-ту – в Финляндии на социальном пособии хорошо нашему пенсио-неру, который здесь часто обречён на нищету. А вот здоровому моло-дому мужчине, которому нужно за-рабатывать, обеспечивать семью...

На высокооплачиваемую ра-боту устроиться фактически нет шансов. А идти на низкооплачи-ваемую невыгодно, срезают все льготы, перестают платить посо-бия, приходится платить налоги. Нередко сидеть на пособии вы-годнее, чем работать, и многие

просто деградируют. Я знаю не так уж мало людей, которые вер-нулись обратно. Годы, проведен-ные в Финляндии, конечно, при-несли им и определенную пользу – разговорный финский, знаком-ство с финским менталитетом, трудовыми отношениями.

– С какими трудностями сталкивается работа общества, что из намеченного пока не уда-лось выполнить?

– Главная трудность – умень-шается количество ингерманланд-ских финнов и в Ингерманландии, и в составе общества. Многие ра-зочарованы в обществе, поскольку ожидали помощи в трудоустрой-стве на высокооплачиваемую ра-боту, либо оплачиваемой работы в самом обществе. Естественно, хо-рошо, если бы было хоть какое-то количество активистов, постоянно выполняющих ту или иную работу в интересах общества, и получаю-щих за это вознаграждение. Но для этого нужно находить гранты, а их получение – большая работа, тре-бующая времени. К примеру, сей-час у нас устанавливаются контак-ты с экологами, возможна совмест-ная работа по охране лесов и озер. Но будет ли кто-то постоянно (фак-тически – как на работу) бесплатно выезжать за город, в леса?

– Как Вы оцениваете отно-шения с правительством Лено-бласти? Появились ли какие-то новые перспективы сотрудни-чества, взаимодействия?

– Оцениваю позитивно, со-трудничество развивается. Наши предложения в большинстве слу-чаев встречают поддержку, на-пример, проведение Юханнуса. Чаще это моральная поддержка, чем материальная. К сожалению, изменения в законодательстве вносят дополнительные ослож-нения. Например, если админи-страция выделяет средства на проведение праздника, то необ-ходимо проводить конкурс для определения организации, кото-рая станет исполнителем. Хотя и так понятно, что проводить праздник будем мы, и сторонние исполнители нам не нужны.

Вот в 2015 году к годовщине Победы на Суворовском, 67 была организована небольшая фото-выставка. ИЛ также представило материалы об ингерманландских финнах, участниках Великой От-ечественной войны. Но мы не за-были показать постановления Ко-митета обороны и Ленинградско-го фронта о 100% высылке всего финского населения.

– Какие направления рабо-ты Вы считаете наиболее важ-ными на следующие два года? Какие задачи необходимо ре-шить в первую очередь?

Для того, чтобы у нас было бу-дущее, нужно привлечь как мож-но больше активных людей. В первую очередь – молодых.

Беседовал Андрей Пюккенен

Главное – привлечь активных людей!Окончание. Начало на стр. 5

ИРМА ХЯМЯЛЯЙНЕН (ДРИЖАЧЕНКО)5.5.1924 – 2.6.2016

IN MEMORIAM

2 июня 2016 года в Петербур-ге в возрасте 92 лет умерла Ирма Хямяляйнен (Дрижаченко). Её отец – Исакки Хямяляйнен – был кантором в Скворицком приходе, замучен большевиками и умер в начале 1920-х годов. Мать – из-вестный учёный, профессор био-логии Петрозаводского универси-тета Айно Лутта.

Ирма пережила блокаду, была выслана из Ленинграда в 1942 году «по национальному при-знаку» без права возвращения в Ленинград, но позже смогла вер-нуться из ссылки. Получила об-разование геолога в ЛГУ. Игра-ла на скрипке в университет-ском оркестре. Много работала в экспедициях по стране. В 1990-е годы ездила в Финляндию по работе как переводчик. До конца

жизни она читала литературу на финском языке. В прошлом она поддерживала связь с ИЛ. У неё две дочери и несколько внуков и внучек.

Отец Ирмы, Исакки Хямяляй-нен, родился в Кезелево пример-но в 1885 году, закончил семина-рию в Колпанах и затем работал школьным учителем, служил кан-тором в разных местах Гатчин-ского района. Последним местом служения перед его гибелью была деревня Пязелево, Venjoen kirkko. Там он служил также учителем и кантором. Он играл не только на органе, но и на многих других ин-струментах – флейта, альт, фис-гармония, был очень одарённым музыкантом. В конце 1922 года его арестовали большевики как служителя церкви, и через год за-

ключения он погиб, не смог вы-жить. Это был декабрь 1923 года. В мае 1924 года у его супруги Айно родилась Ирма.

Айно Лутта была младше сво-его мужа Исакки на шестнадцать лет. Детство Ирмы связано так-же с дер. Гуммолосары. Оттуда была Майя Хюннинен, которая воспитывала Ирму и стала для нее второй матерью. Ирма очень любила её всю жизнь. Айно Лут-та посвящала почти всё своё вре-мя научной деятельности, поэто-му о ребенке всегда заботилась её подруга Майя. Семейство Лутта (к которому относится и мой дед Вяйнё Лутта, брат Айно) проис-ходит из деревни Малое Рейзино, тоже Гатчинского района.

Яри Лутта

июнь 2016, № 1 (086) 7НАША ИСТОРИЯ

К ИСТОРИИ ПЕРЕСЕЛЕНИЯ 1936 ГОДАЖителей Ленинграда-Петер-

бурга с послевоенного времени занимает вопрос: почему к севе-ру от нашего города много сле-дов финских деревень, но нет ни самих деревень, ни их жителей. При этом, судя по довоенным кар-там, эта местность была доволь-но плотно населена. Все понима-ют, что опустынивание (прошу прощения у географов) северных окрестностей Ленинграда как-то связано с войной. Но остаётся за-гадка – что именно произошло? Когда? Куда делись жители? Судя по вопросам, которые мне задают, эта тема остаётся тёмной для мно-гих – даже для интересующихся и много знающих людей.

О выселении жителей из быв-шего приграничья в 1936 году мы писали в газете ИНКЕРИ в связи с 70-летием и 75-летием событий, см. ИНКЕРИ 2006/4 (059) и 2011/1 (074). Обе публикации были на финском языке. Очевидно, при-шло время рассказать об этих со-бытиях по-русски.

Тема переселения 1936 года заслуживает обстоятельного ис-следования. Надеемся, что будут и исследования, и публикации вос-поминаний. Сейчас ограничимся краткой информацией по случаю круглой даты – 80 лет выселения.

В начале 1930-х годов к тог-дашней советско-финской грани-це прилегал Куйвозовский фин-ский национальный район. Он был образован в 1927 году из су-ществовавших к тому времени (1926 год) Куйвозовской и Ток-совской волостей. С 1933 года это был район сплошной коллективи-зации: после нескольких волн вы-селения т.н. «кулаков» и «убийц Кирова» здесь не осталось кре-стьян-единоличников. Конечно, не все местные жители работали в колхозах, но с традиционным зем-лепользованием к 1932-33 годам было покончено: вся земля была закреплена за колхозами.

До 1932 года полное выселе-ние целых деревень не практико-валось. В 1932 и 1935 годах жи-телей нескольких деревень (Реп-по, Рогозинка, Термолово) ещё переселяли в соседние дерев-ни. Полное устранение граждан-ского населения из приграничья было, по-видимому, решённым делом где-то к 1935 году. Проект

переселения составлялся, конеч-но, в тайне, но какие-то сведе-ния о предстоящем переселении доходили до населения – то ли в виде слухов, то ли в виде закры-той информации для партработ-ников. Именно ввиду известий о будущем переселении отдельные – но, конечно, не многие – гла-вы семей сочли за благо пересе-литься в Токсово (Матвей Корка, д. Левоска), уехать в Россию (Ми-хаил Павлов, д. Корккинен) и т.д. Вместе с жителями приграничья (rajaseutulaiset) под переселение попали многие деревни «с поли-гона» (palikoonakylät).

Весной 1936 года о будущем переселении объявили колхозни-кам. Той весной яровых уже не се-яли. В колхозах царил упадок, бу-дущее представлялось непонят-ным.

Колхозникам выдали дере-вянные ящики для вещей. Коли-чество имущества, которое мож-но было брать с собой, не огра-ничивалось. За оставляемые дома домохозяевам выдали денежную компенсацию – видимо, неболь-шую (никто не мог назвать сум-мы – рассказчики в то время были детьми).

Само переселение происходи-ло в мае, июне, июле 1936 года. Отправка происходила со станций Васкелово, Грузино и Токсово. Переселяли целые колхозы вме-сте с колхозным имуществом и со скотиной. При погрузке в поезд играл оркестр – это запомнили, кажется, все. Люди ехали в ваго-нах-теплушках, скотники – вместе со скотиной. Поездка продолжа-лась день, вечер и ночь. Выгру-жались на незнакомых станциях, там их встречали местные колхоз-ники с подводами. Переселенцев развезли по деревням (очевидно, заранее намеченным) и расселили

в пустых домах. Пустых домов было достаточно (это тоже все помнят). Чьи это были дома? Можно думать, что хозяева этих домов были или высланы, или – скорее всего – крестьяне-едино-личники, вынужденные бросить свои дома и уехать в город.

Местом высылки были вос-точные районы Ленинградской области (сейчас это районы Во-логодской и Новгородской обла-стей). Переселенцы считали, что их увезли «на 101-й километр» (фактически – на 501-й).

Колхозы переселенцев объ-единили с местными колхозами.

Жизнь была не просто бедной, а на грани голода. Местные жите-ли спасались своими огородами и скотиной, в то время как пересе-ленцы оказались без этого обыч-ного для колхозников подспорья. Для многих переселенцев выхо-дом оказалось бегство. Уже к осе-ни 1936 года многие переселенцы уехали в Ленинградскую область и поселились в финских деревнях Центральной и Восточной Ингер-манландии, где их брали на рабо-ту в колхозы.

Многие задаются вопросом: каким образом бегство из ссылки стало возможным? Видимо, дело в том, что переселенцы не были ограничены в правах, их свобо-ду никто не ограничивал. Иными словами, они не были ссыльны-ми (паспорта у них не отнима-ли). Кроме того, «колхозное кре-постное право» в то время ещё не вошло в полную силу: институт прописки ещё только вводился, и ограничения перемещения людей по стране практически не было – либо их удавалось обойти.

Вопреки общему мнению, что выселяли только финнов, пересе-ление коснулось всего населения приграничья. Русского населения

там не было, но, помимо финнов, там жили ижоры, они же «право-славные финны», считавшие себя «русскими»; у них были русские имена и фамилии. Советская власть, по-видимому, рассматри-вала их как тех же финнов – то есть, как нежелательный элемент. Таким образом, в результате вы-селения 1936 года была ликвиди-рована компактная группа ижор Северной Ингерманландии (Тро-ицемякский приход).

Какой была дальнейшая судь-ба переселенцев? В 1937-38 го-дах многие из них были аресто-ваны – уже в местах высылки. В 1941 году оставшихся в местах высылки (их было довольно мно-го) выслали в восточные районы страны (вопрос не изучен). После войны многие из них вернулись туда, куда их сослали в 1936-м – родные места оставались для них под запретом.

Уехавшие под Ленинград в большинстве попали под немец-кую оккупацию в 1941 году, от-куда в 1943 они были отправле-ны немцами в Эстонию, а затем в Финляндию; в 1945 году многие из них бежали в Швецию.

Что происходило в их родных местах? По свидетельствам лю-дей, тайно посещавших родные места, осенью 1936 года во мно-гих деревнях домов уже не было – очевидно, их разобрали, и куда-то вывезли. Сохранились некоторые большие населённые пункты, та-кие как Лемболово и Никулясы – их обитателями стали военные. Известия об этом исходят от не-скольких женщин, которые избе-жали выселения, поскольку были жёнами офицеров.

Строительство Карельского Укрепрайона (КаУР) началось в 1928 году, но строительство во-енных городков развернулось в 1936-м – после выселения дере-вень. Куйвозовский район был ликвидирован, районным цен-тром стало Токсово. Очистка при-граничных местностей от граж-данского населения окончательно прервала нелегальные связи мест-ных финнов с Финляндией. Мож-но думать, что вместо сельского населения в опустевшем пригра-ничье разместили войска.

Продолжение на стр. 8

июнь 2016, № 1 (086)8НАША ИСТОРИЯ

Среди советских финнов рас-пространено мнение, что с высе-ления 1936 года началась подго-товка к войне с Финляндией, на-чавшейся спустя три года (в 1939 году). В общем, это мнение пред-ставляется естественным. Одна-ко конфигурация построек КаУРа говорит о том, что это были оборонительные сооружения. Неужели ждали нападения со сто-роны Финляндии? Тем временем в Финляндии строили «линию Маннергейма» – ждали нападе-ния со стороны СССР.

После войны для большинства ингерманландских финнов Ле-нинградская область оставалась закрытой для проживания до 1956 года, да и потом в родные места вернулись единицы. На местах большинства деревень – пустоши. Посёлок Верхние Никулясы ис-чез в 1960-х годах. Возрождённый Старый Белоостров был повторно выселен в 1970-х годах – ради са-доводства. Названия нескольких деревень сохранились за военны-ми городками (Гарболово, Елиза-ветинка, Керро, Лемболово, Не-нимяки), кордонами (Волоярви, Камешки, Майнила). Некоторые выселенные в 1936 году деревни ближе к нашему времени превра-тились в большие посёлки (Ага-латово, Васкелово, Чёрная Речка); довоенных жителей там совер-шенно нет. На месте д. Масельки построен пос. Стеклянный.

Ниже мы впервые публикуем список деревень Северной Ингер-манландии, ликвидированных к концу лета 1936 года (почти все – в течение мая, июня, июля 1936 года). Список составлен по свиде-тельствам бывших жителей этих деревень. Этот список нужно ещё уточнять.

Приход Valkeasaari: Аккази, Алакюля, Александровка (только колхозники), Заболотье, Каллело-во, Камешки, Майнила, Медный Завод, Мертуть, Мотторово, Но-во-Алакюль (Konnunkylä), Реду-голь, Старый Белоостров, Чёрная Речка (Alosaari).

Приход Lempaala: Агалатово, Варзолово, Волколово, Елизаве-тинка, Большое и Малое Кайдо-лово, Кандолово, Кирьясалы (Но-вые и Старые Кирьясалы, Аудио,

К истории переселения 1936 годаОкончание. Начало на стр. 7

Пузомяки, Тигомяки), Большие и Малые Коркемяки, Большие и Малые Коросары, Кюляятка 1-я (Miskumäki) и 2-я (Jatko), Лаво-земяки, Лаппалайземяки, Левош-ка, Лемболово 1-е (Lopotti), 2-е (Takakylä) и 3-е (Metsäkylä), Лех-токюля, Луккармяки, Маролово, Масельки, Муратово (вкл. Пе-ньемяки), Мустолово (вкл. Пе-кинмяки), Мюллюмяки, Накко-лово, Новая (Liantaka), Оримяки, Охта, Пасторат (Kirkonkylä), Пе-ремяки, Ривольмяки, Рюппелево, Стеклянный завод (Lasenmäki), Суделово, Термолово (1935), Ти-нолово, Хейнолово, Хипельмяки, Шванилово, Юдикалово.

Приход Vuole-Miikkulainen: Катумы, Койвокюля (Vuoleen Koivukylä), Коркино (Korkkinen), Лехтуси (частично), Верхние и Нижние Никулясы, Носово,

Путкелово, Реппо (1932), Рого-зинка (1932), Салокюля, Серге-евка, Большое и Малое Сойлово, Сокелово, Тозерово.

Приход Toksova: Койвокюля (Toksovan Koivukylä – частично), Кеземяки, Короземяки, Мустози, Мойзио, Пелгози, Пурново, Ран-толово, Раялово, Роухияйзи, Су-венмяки, Ханнолово.

Православный приход Мяки (Mäkiinkylä): Бояримяки, Ванько-лово, Васкелово, Вейколово, Ко-молово, Мискулово, Ненимяки, Новая (Lepikko), Пекколово, Ри-столово, Симолово, Троицемяки, Ховимяки, Юшкелово.

В 1934-36 годах происходи-ли выселения деревень также и в Западной Ингерманландии. Там ликвидация деревень не сопрово-

ждалась высылкой жителей на 101 километр – им дали возможность переселиться в соседние деревни.

Деревни Западной Ингерман-ландии, ликвидированные в 1934-36 годах:

Приход Kosemkina: Арсия (советская часть), Вейно, Кур-голово, Мертвицы (советская часть), Дома рыбаков (Liesiranta), Морской берег (Pienoja), Ольхо-вый ручей (Leppoja), Новая Роп-ша (Ropsunalus).

Приход Soikina: Колгомпя, Купля.

История ингерманландских финнов – это история ссылок, аре-стов, унижений. И систематиче-ских умолчаний.

А. Крюков

Восточные районы Ленинградской области, куда – по сведениям автора – переселяли жителей Карельского перешейка в 1936 году: 2 Бабаевский, 8 Боровичский, 15 Вытегорский, 23 Кадуйский, 28 Ковжинский, 41 Мошенской, 42 Мяксинский, 54 Пестовский, 55 Петриневский, 59 Пришекснинский, 69 Устюженский, 70 Хвойнинский, 71 Чагодощенский, 73 Череповецкий, 75 Шольский. Возможно, что выселяли и в другие районы, но на сегодня об этом у нас нет сведений.

июнь 2016, № 1 (086) 9МЫ ПОМНИМ

ХЕЛЬМА В ЛЕБЕНЦЕ

«Музей Ингрии» в церкви Святой Анны

Был у нас учитель с очень не-обычной фамилией – Китранин. Мы даже хотели дразнить его, никто не мог понять – что зна-чит его фамилия? Уже закончив учиться, мы узнали, что, оказы-вается, он был Китрайнен. Но все равно, для нас осталось загадкой – а зачем ему понадобилось это скрывать?

Много позже, занимаясь исто-рией своего рода и деревень, от-куда мы все пошли, а это один из западных районов Вологодской области, иногда я натыкалась на финские фамилии. Конечно, я зна-ла, что здесь когда-то жила весь. Но все-таки странно было, что финны упоминались лишь в 1930-50-е года и проживали только в од-ной деревне – Лебенец.

Сначала я прочитала о дояр-ке-ударнице, потом были жерт-вы политических репрессий, и, еще больше заинтересовавшись, я стала приглядываться к другим фамилиям этой деревни и раз-глядела такие же странные пере-иначенные, как и когда-то у мо-его учителя. Например, Нурмин, Нурминский – похоже на Нурми-нена, расстрелянного в 1938 году.

Лебенец – красивая деревня с большими крепкими домами. Видно было, что здесь жило не-мало зажиточных семей, и не слу-чайно, что много местных жите-лей отсюда подверглось арестам, ссылкам и расстрелам.

Придя работать в Ленинград-скую областную универсальную научную библиотеку, я узнала о великой трагедии ингерманланд-ских финнов. Наш район (тогда он входил еще в Ленинградскую область) был определен как одно

из мест высылки жителей из при-граничной полосы.

Совершенно случайно, в ин-тернете, у тети своих подружек я увидела фотографию, а к ней и подпись «Хельма Мустонен» – да ведь это же та самая доярка, а до войны – работница свинофермы. И «работница – золото!», как ска-зал о ней председатель колхоза! И она же, тетя моих девчонок – Валентина Богачева – из Лебенца! Я решила ей написать.

Вообще, послевоенные дети – как и ровесник лебенецкой уро-женки – мой папа – о репрессиях слышали мало. Если где это и про-исходило, то только не у них в де-ревне. И на вопрос – а где отец на-шего соседа? – Он умер до войны. – А почему осталась вдовой эта бабушка? А куда делась испокон веков жившая у нас семья таких-то? На многое открыла глаза ему я своими изысканиями.

«Наташенька, я была малень-кая, разве мы думали об этом? Когда и как она попала к нам, я не знаю» – пишет В. Богачева-Данникова. «Она [Хельма] была очень хорошая женщина и очень бедная. И она говорила интерес-но, не по-нашему, но мы понима-ли. Дочка у нее была Лиля, при-мерно ей сейчас 75 лет».

Читаю в Книге памяти ингер-манландских финнов: «Мусто-нен Хильма Матвеевна (1922), уроженка Петроградской губер-нии. Выслана военными властя-ми. Находилась под надзором ор-ганов МГБ. Освобождена от спец-поселения в 1947 г. на основании приказа МВД СССР № 00544.

«Мы все, и взрослые и мы маленькие, все собирались у них

в доме, а точнее в избушке. А по-том эта избушка все хирела и хирела, и латать ее было некому . А потом мы уехали в 15 лет и больше я о ней ничего не знаю. Лиля уехала куда-то, а Хельма, на-верное, умерла в деревне».

Больше пока узнать ничего не удалось. Надо сказать, что и моги-лы Хельмы Мустонен я на нашем деревенском кладбище не нашла…

Скоро настанет лето, и я обя-зательно заеду в деревеньку Лебе-нец, стоящую в стороне от боль-ших дорог.

Наталья Махова

От редакции. «Хельма» – русское отображение финско-го имени Хельми (Helmi), по-добно тому как Saimi > Сайма и др. Откуда родом была Хель-ми Мустонен, трудно сказать. Нет никакой уверенности, что «Хельма» и Хилма Матвеевна из «Книги Памяти Финнов» – одно и то же лицо (всё-таки Хилма – это другое имя). Фа-милия Китранин, по-видимому, далека от финского оригинала (насколько нам известно, фами-лии Китрайнен не существует). Дорогие друзья, продолжайте ваши поиски, пожалуйста.

Семья Богачевых. Хельма за спинами.

За последней год мне не раз задавали вопрос – знаю ли я что-нибудь о Музее Ингрии в Петер-бурге. Пришлось поинтересовать-ся и сходить.

Церковь Св. Анны внутри та-кая же, как и год назад – деревян-ные мостки, закопчёные стены, свисающая с потолка краска. До-пустим, никто не даёт денег на ре-монт. Однако, похоже, что адский антураж по душе организаторам мероприятия («стильненько»).

Бородатые молодые люди, по-хожие на народовольцев, другие –

по крайней мере, один – в бута-форской военной форме. Строгие испытующие взгляды. Катя Куз-нецова в водском костюме. Запах тушёной капусты.

«Музей» – экспозиция, зани-мающая 4 стеклянных витрины. Об экспонатах, их происхождении известно мало. «Утюг. Найден у тихвинских карел». «Циркуль. Найден у тихвинских карел». «Кибас. Грузило для сети. Тих-винские карелы. Береста». «Кожа-ная обувь. Водь. Реплика. Автор – Екатерина Кузнецова». «Вышитое

полотенце. Водь. Автор – Екате-рина Кузнецова». Есть и тексты, в которых перепутано, кажется, решительно всё.

У организаторов «музея» ин-тересные представления об Ин-грии. Похоже, что «Ингрией» они считают Ленинградскую область в её современных границах. А ещё у них странные представления о том, что такое музей. «Реплики» хороши для перформанса – чем, собственно, и можно признать по недоразумению названную «музе-ем» тусовку. Чего хотели (хотят) её-

его организаторы – лично мне не-понятно. Несколько экспонатов – это не музей, это антураж, фон для чего-то другого. Я не увидел в этом ни просвещения, ни культуры. Зато много пропаганды – дешёвой и не-качественной. Абсолютно чужой. Прямо-таки марсианской.

Как можно называть это музе-ем? «Лучше хоть что-то, чем ни-чего», говорят многие. Не согла-сен. Я бы сказал иначе: «Лучше не трогать чужого».

Вяйне Вирки

НАМ ПИШУТ

июнь 2016, № 1 (086)10ЛЮДИ ИНГЕРМАНЛАНДИИ

ПАЛОМНИЧЕСТВО ПТИЦМеня зовут Наталия Бомова,

я живу со своей семьёй в Петер-бурге. Я профессиональный пере-водчик английского языка. У меня небольшое предприятие, которое предоставляет переводческие и консультационные услуги россий-ским и зарубежным клиентам, фи-зическим и юридическим лицам.

Я вышла замуж за Александра Ахмонена в 1976 году, в 1979 году родился наш сын Антон. В это время, когда в нашей стра-не происходили большие соци-альные и экономические измене-ния, мы жили с родителями Алек-сандра в Санкт-Петербурге. Его отец, Андрей Петрович Ахмонен, рассказывал нам о своей матери – Марии Ахмонен, урождённой Питкя, и племяннице Марте, ко-торые находились в Финляндии в 1943-45 годах. Сестра Андрея Пе-тровича, Ольга, бесследно исчез-ла во время войны. Другой род-ственник, брат матери – Антти Питкя («дядя Антти») не вернул-ся в СССР. Предположительно, он остался в Финляндии со своими детьми – тремя дочерьми – после войны 1941-45 года. Мы хотели найти этих родственников и на-чали поиски в 90-х годах. Россия становилась частью мирового со-общества, и мы не хотели боль-ше жить в изолированной стране. Перед нами было два направления поисков – одно, связанное с Оль-гой Ахмонен, тётей моего мужа (документы находились в России), и второе, связанное с членами се-мьи Питкя (документы находи-лись в Финляндии).

В 1990-х годах мы отправили письма в архивы и в другие госу-дарственные и церковные учреж-дения в России и Финляндии. В отношении Ольги Ахмонен не было продвижения. Однако, в 1993 году, после смерти Андрея Петровича Ахмонена, его жена –Мария Владимировна Ахмонен, урожденная Сотникова – переда-ла нам документы, датированные 1944 годом, из которых следовало, что Ольга была расстреляна в Ле-нинграде в 1942 году.

Андрей Петрович, конечно, знал об этом, но не хотел расска-зывать детям об этих эпизодах се-мейной истории. Андрей Петро-вич вообще мало говорил, а о сво-ём прошлом рассказывал крайне мало. Его близкие – мать, сестра и племянница – пострадали из-за

своей национальности, и он таким образом оберегал свою собствен-ную семью – жену, её сына от пер-вого брака и своих собственных двоих сыновей – от возможных неприятностей.

Мы получили ответ из Наци-онального Архива Финляндии от 20 сентября 1993 года, и из прихо-да Евангелической Лютеранской церкви в Тампере от 30 мая 1996 года. В первом письме сообща-лось, что Анна Питкя, прабабуш-ка моего мужа, и Мария Ахмонен, его бабушка, с июня 1943 года до января 1945 года находились в Финляндии. Дочь Марии Ольга, которая родилась в 1917 году, во время войны была в Ленинграде. А дочь Ольги Марта, родившаяся в 1938 году, в это время находи-лась в Тампере с бабушкой. Анна умерла в Финляндии в 4 января 1945 года. Во втором письме со-общалось, что в указанный пери-од Мария Ахмонен и Марта были прихожанками Евангелической Лютеранской церкви в Тампере. Марта вернулась вместе с бабуш-кой Марией Матвеевной Ахмонен в СССР. Они жили сначала в Сан-довском районе Калининской об-ласти, но вскоре, с помощью Ан-дрея Петровича, смогли вернуть-ся в Ленинград. Мария Матвеевна умерла в 1953 году, а Марта жила с семьей Андрея Петровича, но, как мы выяснили впоследствии, не была удочерена им. Затем она вышла замуж, у неё двое детей. Она здравствует и поныне.

В 2009 году мы обратились с запросом об Ольге в Информаци-онный центр (ИЦ) Министерства

внутренних дел в Санкт-Петербурге – и получили оттуда ответ, содержащий информацию об Ольге Троицкой (ее послед-няя фамилия), её адрес в Ленин-граде, с описанием её преступле-ния, приговора и его исполнения – со ссылками на статьи Уголов-ного Кодекса военного времени. Вскоре после этого мы получили письмо из Прокуратуры Санкт-Петербурга, где было указано, что в 1993 году Постановлением указанного учреждения Троицкая (Ахмонен) Ольга Петровна была реабилитирована. Посетители ИЦ также сообщили нам, что мы, как родственники, можем прочитать дело Ольги в Федеральной Служ-бе Безопасности. Дело поразило нас ещё больше.

История Ольги драматична. Она не эвакуировалась из Ле-нинграда в 1942 году. Её мать и 4-летняя дочь находились в де-ревне Петрово Скворицкой во-лости, которая была оккупиро-вана немцами. Ольга хотела по-пасть туда и искала способы, а также людей, которые могли бы сопровождать в родную дерев-ню. В июне 1942 года она была арестована на квартире подруги, и ей было предъявлено обвине-ние в том, что «она была связана с резидентом иностранной раз-ведки Стенбергом, который вел свою шпионскую деятельность на территории Ленинградской области». Плодом предполагае-мых отношений была Марта – это предполагали потому, что девоч-ка родилась, когда Ольга не была замужем. Альфред Стенберг был

одним из близких друзей Ольги, однако – по словам самой Ольги – их роман закончился в апреле 1936 года. Марта родилась в мае 1936 года. Ольга утверждала, что отцом Марты был другой человек – Михаил Яценко. В результате не-долгого расследования (2 меся-ца) она была признана виновной в том, что она собирала группу людей, чтобы попасть на терри-торию, оккупированную врагом. 9 августа 1942 Ольга была рас-стреляна. Ей было 25 лет. И веро-ятно, мы никогда не узнаем, был ли действительно Михаил Яценко отцом Марты, или Ольга исполь-зовала его имя, чтобы защитить свою маленькую дочь.

Андрей Петрович Ахмонен не рассказывал об Ольге, и всё, что представлено здесь, мы наш-ли сами. Также и её дочь Марта как будто стыдилась истории ма-тери – несмотря на то, что Оль-га полностью реабилитирована. В частности, Марта не захотела считать себя жертвой политиче-ских репрессий и получать соот-ветствующую денежную помощь от государства.

Судьба «дяди Антти» (Ан-дрея Питкя) оставалась неясной. Летом 2009 в Обществе ингер-манландских финнов в Санкт-Петербурге я познакомилась с Пяйви Тукиа. В дополнение к её доброжелательности, она оказа-лась профессио налом в сфере ге-неалогии. Мы начали переписы-ваться, и в процессе переписки по электронной почте я рас�