Сборник работ участников творческого конкурса "Фифти-Фифти". Поэзия, проза, публицистика, арты, мотиваторы и экспромты. – Мастерская Писателей, 2015.

Мы это сделали. Я все еще немного не верю, но вот он, результат - этот замечательный сборник. Больше тридцати разных, оригинальных, ярких работ. Тьма экспромтов. Мотиваторы к каждому произведению... жаль, что сюда не втиснешь никаким чудом радость общения и творчества, свободу и общий креатив, порой переливавшийся за пределы конкурса, и хорошее настроение от понимания - ведь получается... получилось. Да, я уже говорила. Просто по-своему чудо, когда все так. Когда каждая работа приятно удивляет и радует, когда ведущий был шикарно заведен игроками, придумавшими для него темы и писал, не останавливаясь. Когда было интересно до конкурса и все еще интересно после и уже хочется повторить. Когда перечитываешь и пересматриваешь конкурсные работы, удивительно вдохновляющие и понимаешь - мы это сделали.

Ирина Зауэр (организатор)

+++

А правда ли все кошки ночью серы?

Однажды как-то выйдя за пределы

Пудовой лени, я на конкурс собрался.

Но тут попробуй, блин, поспорить с Роком…

Буксует муза, никакого проку

С нее не стало, стих не удался.

Цена ему всего лишь две монеты,

А за окном опять бушует лето

И манит запахом бабусин сеновал.

Аукцион, иль Ангел на продажу?

Что было б в строках? Кто ж теперь расскажет.

И вы не знали, да и я не знал…

(Наталия Медянская)

Участники арт-пати

Организатор – Ирина Зауэр

Верстка сборника, критик конкурса – Agata Argentum

Художник создатель логотипа – Каллиопа

Автор мотиваторов – Cristi Neo

Автор поэтических экспромтов – Shinha

Авторы:

nastyKAT Каллиопа Caprika Cold Ways Наталия Медянская Сарко Ли Елена Абрамова ЗмийIЖелезный Метла Мастера svetulja2010 Читатели: Светлана Вальтер Армант, Илинар

СОДЕРЖАНИЕ

1. "Фифти-Фифти" – на пересечении реальностей. Agata Argentum

2. Начало. Эля К.

3. Бывает и так. Shinha

4. Графоман-подвижник. Cristi Neo

5. Йовась-пассионарий. Cristi Neo

6. Способный дарить вдохновение. ЗмийIЖелезный

7. Праздничное настроение. Cristi Neo

8. Сказка о полной Луне. Ирина Зауэр

9. Над толпой. Ирина Зауэр

10. Сделай выбор или не лги себе. Каллиопа

11. Разбери ситуацию и собери притчу. Cristi Neo

12. Не буду. Ирина Зауэр

13. Лабиринты совести. Cold Ways

14. Не корми собой бездну. Agata Argentum

15. Ассоциации игры. Shinha

16. АРТ. Когда душа живет отдельно. Каллиопа

17. Мимоходом. Ирина Зауэр

18. Одиночество грязным вельветом. Caprika

19. Мимоходом перейдя границу. Agata Argentum

20. Точка. Shinha

21. От перемены места. nastyKAT

22. Свободный шут, или Разговор под вечер. Елена Абрамова

23. Каждому по потребностям или Спой, паяц. Наталия Медянская

24. АРТ. Искрой в темноте… Agata Argentum

25. Краденые истины. Cristi Neo

26. Вера? Shinha

27. Дежурный искин. nastyKAT

28. Настоящий зоопарк. Метла Мастера

29. Где ночуют облака. Ирина Зауэр

30. Имя для чуда. svetulja2010

31. Котомонологи: Жалобная. Ж.Жабкина; Сожительнице. Shinha

32. Пират и гадалка. Елена Абрамова

33. Новые вопросы. Сарко Ли

34. Белый шум. Из памяти. Agata Argentum

35. Пасьянс. Наталия Медянская

36. АРТ. Как музыку распять… Agata Argentum

37. Только не сейчас. Ирина Зауэр

"Фифти-Фифти" – на пересечении реальностей

«Фифти-фифти» или же — пятьдесят на пятьдесят, — название конкурса-арт-пати, а еще точнее — дружеского творческого собрания ради творчества. Удалось ли оно? На мой взгляд — более, чем 50/50, т.к. удачных творческих произведений и идей, потенциально способных перерасти в нечто большее и яркое — более половины. Да и все представленные материалы свидетельствуют об индивидуальном творческом подходе участников, об их замыслах, порожденных одним из заданий конкурса и их собственной фантазией. Потому… наверное, важно пожелать каждой из идей доброго пути и развития, а авторам — дальнейших успешных поисков и реализации.

Итак, попытка подвести итоги конкурса сообразно моим впечатлениям и восприятию.

Тема писательства как такового представлена, скажем так, с «азов», от истока — в добром стихотворении «Начало», лично мне напоминающем неморализаторски-искренний стиль А.Барто. Все мы, ныне пишущие, возможно, хоть раз или больше когда-то и читали и писали тайком. вплоть до фонарика под одеялом. Стилистически и настроением стихотворение возвращает читателя в эти времена.

Однако писательство, искусство владеть Словом и учиться быть Творцом — не столь простое дело, как часто может представляться человеку. Часто желание высказаться, желание стать кем-то, в т.ч. Писателем, есть, а умения, способностей и таланта может и не хватать. Во что превращается ничем не подкрепленная страсть? На этот вопрос в той или иной мере можно поискать ответы в ряде следующих конкурсных, в основном сатирических, произведений.

В стихотворении «Бывает и так» видим классический портрет «графомана клинического». «дослужившегося» аж до пресловутой шестой палаты со своей пагубной всепоглощающей страстью. Да, любая страсть, в принципе, балансирует на грани, и юмор, а особенно — самоирония — важное подспорье для сохранения человеком личностного баланса.

Памфлет «Графоман-подвижник» как раз портретно-обобщенно обрисовывает образ все того же «графомана клинического», совершенно не способного увидеть себя со стороны, и уверившегося в собственном «таланте» без капли самокритичности.

В то же время юмористический рассказ «Йовась-пассионарий» уже насыщен конкретными портретными деталями отдельно взятой личности, графомана, вознесшегося в мыслях до уровня «спасителя человечества» и т.д. Емкие и острые характеристики, образы рассказа раскрывают перед читателями весьма колоритную и даже в отрыве от тематики смешную картину.

Однако не все так плохо, если остается «Способный дарить вдохновение». Любой человек остается человеком, важно вовремя ему об этом напомнить. Так и в данном рассказе вроде как внешне устрашающая и непривлекательная собака напоминает своему хозяину, тоже чисто поверхностно — обычному

непривлекательному графоману — о том, что он кому-то дорог, что он человек, и что его жизнь тоже важна в этом мире. Сатирические нотки начала рассказа к финалу переходят к лирическим. затрагивая какие-то потаенные струны восприятия читателей.

Ведь не у каждого человека найдется поблизости такая понимающая душа. И чья в том вина? Попробуем найти ответ в рассказе «Праздничное настроение», где человек очевидно разуверился во всем и вся, а собственный жизненный путь и карьеру строил исключительно за чей-то счет, принося неприятности и горе другим, а в итоге — оказавшись наедине с пустотой собственной души и бытия. Гротескный сарказм рассказа обнажает беспросветную. т.к. самовольно избранную боль персонажа. К сожалению, рассказ более чем реалистичен.

Да, каждый выбирает свой путь — кто в силу характера, кто — в силу способностей моральных и интеллектуальных. Так в стихотворении «Сказка о полной Луне», в принципе, видим изображение полной и самозабвенной глупости, отвечающей известному афоризму о том, что «дурак, совершенствуясь, становится круглым». Весьма едкий и в то же время художественный юмор и сарказм стихотворения в чем-то для меня роднят его с сатирой Салтыкова-Щедрина.

Но почему бы и не попытаться стать гением? Ведь, как говорят, «все в руках человека» (и добавляют — «главное, не надорваться»). При желании и при уповании на власть интеллекта и силу воли, все же можно попытаться не ходить кругами, а попытаться достичь вершин. Всегда ли удачной бывает ставка на верховенство разума, можем увидеть в рассказе «Над толпой», где универсальное изобретение позволяло сделать гения из любого человека, а, по сути, — просто открывало перед людьми недра их собственного подсознания. И оказалось, что важно — увидеть и уметь воспользоваться.

Быть если не гением, то тем, кто действительно понимает себя и окружающих — важно для каждого человека. для его нормального взаимодействия с миром. В эссе «Разбери ситуацию и собери притчу» дан весьма доходчивый и практичный рецепт того, как одновременно понять себя, собеседника и ситуацию, и заодно написать универсальную притчу, которая позже и автору напомнит что-то важное, и совершенно посторонним читателям кроме эстетического удовольствия принесет и вполне практическую пользу.

Ибо… если Слово (то самое, что было вначале) загубить под шелухой наносного, в итоге приходим к положению вещей. описанному в стихотворении «Не буду», где «Собрат-писатель рвет строку у брата» и весьма желательно «Вогнать в шаблон своих пегасов резвых. Чтоб брать призы — так надо стать как все»… Кому желательно, спрашивается, и для чего быть «как все», если каждый из нас рожден уникальным созданием в этом мире?..

Чем руководствуется человек в своих поступках, что может оказывать на него влияние?

Совесть… В стихотворении «Лабиринты совести» имеем некий эмоционально-интроспективный сгусток впечатлений, размышлений, ощущений, связанных с ощущением субъектом данной категории. На совести многое зиждется. однако многие считают ее чуть ли не атавизмом… Убийственное по своей эмоцио-

психологической насыщенности, стихотворение задевает уровень подсознания, чуть ли не ранит его.

Аналогичные впечатления — и от миниатюры «Не корми собой бездну». Эмоционально-психологический посыл многократно превосходит не только количество знаков, но и высказанное ими очевидно. Как минимум две трети «айсберга» остается «под водой» для тех, кто решится окунуться в ледяную бездну.

Хотя, в мире, где все — игра, стоит ли гоняться за чьими-то истинами, забывая о своем собственном? Ироничная философия стихотворения «Ассоциации игры» в довольно ясной и четкой форме обрисовывает общие правила бытия человека, увлекающегося игрой и играми в ущерб самопознанию и саморазвитию.

В некоторой степени продолжает тему души стихотворение «Когда душа живет отдельно», затрагивающее своим эмоционально-чувственным посылом. Строки, безусловно, трогательные и искренние, а их автору хочется пожелать дальнейшего развития на пути к единству формы и содержания.

И снова о душе, о ее открытости, и о том, что познание чьей-то души, открывание своей для кого-то — уже праздник — в стихотворении «Мимоходом» — одновременно легком и глубоком, навевающем свое настроение ожидания праздника и чуда несмотря на то, что далеко не всегда наша открытость и искренность находит понимание. В свое время найдет, главное — верить в это.

Попытка философского осмысления жизненного пути, подведения его итогов — в следующих трех стихотворениях.

«Одиночество грязным вельветом» Стихотворение — «на грани» — как будто где-то что-то царапает, а другое — цепляет. Бесспорно, есть чувство, мысль, идея, превосходящие форму.

«Мимоходом перейдя границу» — поэзия о поиске человеком себя в этой жизни.

И стихотворение «Точка», продолжающее тематику поиска души и ее путей, назначения в этом мире. Написано четко, лаконично и резко — как черно-белая гравюра. Философские строки, доходящие до афористичности.

Человек может лучше понять-осознать себя, сместив локус контроля (точку зрения и восприятия), увидев себя немного со стороны. Часто, особенно в художественной литературе, в роли такого стороннего созерцателя могут выступать дети, животные, даже роботы или же — извечно-традиционно — второе я «сильных мира сего» — шуты. Каждый, выходящий за грань среднестатистической «нормальности» может представить незаангажированный взгляд на оную «нормальность» и степень ее адекватности.

Итак, что меняется «От перемены места»? Король и шут в установленной системе могут меняться местами, не изменив ни хода будничных событий, ни сути своих «должностей», где «На троне сидящий дурак — король, А прочим — шутить и петь». Хорошая, острая сатира стихотворения вполне емко и лаконично вскрывает суть традиционных общественных устоев.

Тот же вопрос обмена местами и ролями в социуме затронут и в рассказе «Свободный шут, или Разговор под вечер», где становится очевидным, насколько сильно человеком и его жизнью может руководить его роль в обществе. Рассказ мне показался скорее началом чего-то большего, по крайней мере, интерес узнать, что произойдет дальше, остался.

Весьма схожие впечатления оставил и рассказ «Каждому по потребностям или Спой, паяц», где от перемены слагаемых общества могут кардинально поменяться их судьбы, ничем не затрагивая общие устои. После такого рассказа поневоле задумаешься, — столь ли многое зависит от того, что мы «должны» делать, или, все же, важнее то, чего мы действительно хотим?

Возможно, больше ответов на эти вопросы или, по крайней мере, путей для размышлений, найдем в эссе «Краденые истины», содержащем россыпь жизненных афоризмов. Довольно интересная работа, дающая стимул и простор собственным мыслям читателя.

Собственно, когда человек устает от мира реального, он находит спасение в фантазиях и в вере. Это вещи неравноценные и не связанные, но одинаково успокаивающие нашу боль от жизни.

В рассказе-фентези «Вера?» видим чистый мир восприятия ребенка, преобразующего окружающую действительность. Основной посыл рассказа — делать добро, верить в спасение — ясен и преподнесен художественно достоверно. Второй вопрос (заключенный в самом названии) — кто знает больше, скептик или верующий, — остается открытым для читателей.

В миниатюре «Дежурный искин» видим мир, где связи между людьми настолько истончились, что только искусственный интеллект «железяки» и может попытаться их восстановить, сохранив равновесие жизни.

Тему технологизации мира и отчуждения человека продолжает рассказ «Настоящий зоопарк» — этакий мини-хоррор, прямо оглушающий своей атмосферой и совершенной беззащитностью человека перед машинами и сторонним интеллектом/силой.

Посттехнократический мир в итоге постепенно возвращается к истокам, и даже робот переходит на иной уровень, — учится испытывать чувства, — как в рассказе «Где ночуют облака». Лирическая история балансирует между сказкой и фантастическим рассказом, все же приближаясь к глубокой и доброй сказке для взрослых. Для одиноких взрослых, еще более, чем в детстве, надеющихся на чудо. Художественно убедительная история полностью захватывает своей атмосферой, и читатель начинает жить жизнью персонажей — мечтательного робота, его хозяина, и кошки, ожидающей своего хозяина.

Еще один рассказ, глубоко затрагивающий чувства читателя, переносящий его в мир детства, в мир первых печалей — «Имя для чуда». Небольшой и эмоционально насыщенный рассказ не оставляет читателей равнодушными. Чувства ребенка описаны короткими отрывистыми предложениями, что только обостряет переданную боль. Очень трогательный и теплый рассказ, к которому ни добавить, ни убавить.

Продолжая тему «братьев наших меньших», читаем «Котомонологи», где на стихотворение-поcыл, лирическое и меланхоличное, дан стихотворный же ответ, пронизанный легким юмором, иронией и этаким взглядом сбоку на стандартную будничную жизнь человека. Оба стихотворения яркие и запоминающиеся.

На что человек тратит свою жизнь, к чему стремится? Подобные вопросы задает и автор рассказа«Пират и гадалка», повествующий о выборе, который рано или поздно делает в своей жизни каждый. Возможно, рассказ может стать прологом к большому роману.

Вопросы, беспокоящие сознание человека — много их или мало? На что-то мы даем ответы, а от чего-то предпочитаем отмахнуться. А на иные вопросы сами ждем ответа, ищем его и требуем у жизни. Рассказ «Новые вопросы» — о том, сколь важными вопросами способен задаться человек; меняют ли они что-то в мире, важны, или задаются по привычке, инертно и бездумно. Стилистически и художественно рассказ на высоком уровне, к автору не возникает вопросов и претензий, а после прочтения еще какое-то время остаешься под очарованием атмосферы созданного писателем мира.

Но иногда все вопросы и ответы исчезают, и вокруг человека возникает, как в рассказе «Белый шум. Из памяти». Шум умершего прошлого и пока еще непришедшего будущего? Белизна боли и боль разочарования — все то, что плотным коконом окружает человека, когда ему совсем плохо. Обычно проходит время и звуки возвращаются. Почему они могут исчезать снова?..

И опять краски, но теперь как раз насыщенные россыпью многоцветия жизни — в рассказе «Пасьянс». Истории-зарисовки нанизываются одна на другую, как раскладываются карты в сложнейшем пасьянсе судеб. Нить повествования ведет читателя по извилистому лабиринту фантазии от сказки к реализму, вмещая все разнообразие дней жизни человека. Отдельного внимания заслуживает и трактование автором символики мастей карт — тут и нотки иронии, и талантливые мазки кисти портретиста, моментально схватывающего и передающего характеры. Яркий атмосферный и очень «живой» рассказ.

И, в завершение, о рассказе «Только не сейчас». Мир, где, наконец-то, стало так просто, что аж слишком. Сюжет, в принципе, вполне подходит для создания масштабной антиутопии — жизнь по правилам («без сложностей») и жизнь вне правил, вопреки им, но — с красотой настоящего искусства, с радостью мышления, с тяжестью принятия решений, и с собственным выбором человека. Что мы без выбора, без красоты, без сложностей, которые нужно решать?.. Очень хотелось бы прочитать продолжение этой истории — слишком уж она актуальна.

Agata Argentum

Автор: Эля К.

Страница: http://writercenter.ru/profile/SvetlanaPetrova/

Начало

Мама вновь меня ругала —

Поздно ночью я не спал,

С фонарем, под одеялом,

Книжку новую читал.

Говорила очень строго:

«Повторять уж мочи нет,

Что от чтения такого

Нету пользы, только вред.

Ты себе испортишь глазки

И собъешь режим опять.

Закрывай-ка свои сказки,

Да ложись быстрее спать.

Все, отбой. Зайду — проверю». —

И, забрав фонарик мой,

Мама вышла. Да, потеря…

Но ещё есть запасной.

Вред? А я так не считаю.

И, наверное, создам,

Как давно о том мечтаю,

Книгу о героях сам.

Напишу в своём романе

О тропических морях,

Об отважном капитане,

И о трёх его друзьях.

И, конечно, о злодее.

Без него-то как? Потом

Погляжу. Придут идеи —

Напишу и новый том.

Снова ночь. Лежу в кровати

И с волнением слова

Вывожу в большой тетради.

Здравствуй, первая глава!

Мы все читали понемногу,

По вечерам и по ночам.

Нам надо спать… а мы — в дорогу

По книжным странам, по морям.

То в горы забредем, то в лес мы,

А то взлетаем на Луну.

И предпосылок нет ко сну,

Когда так книга интересна.

И мама… поворчит слегка,

Но понимает, ведь когда-то

Сама такой была, вот как.

… Выходит, мама виновата?

Ирина Зауэр

Автор: Shinha

Страница: http://writercenter.ru/profile/larekka/

Бывает и так

Жил человек вполне себе нормально, Писал о чём-нибудь и как-нибудь, Неважно пусть, непрофессионально Но для себя, и только лишь чуть-чуть Поймал он «вирус гения» нежданно А где? — Молчит история о том, Но стал он графоманить постоянно, Нетленок увеличивать объём Как результат болячки скоротечной, Надменность приобрёл и гордый вид Ведь гений — это же не первый встречный Ничем не выдающийся пиит

Стал видеть он себя среди великих Всех класиков страны его родной Где он, ничуть не меньше именитых Себе имеет памятник большой Походка стала важной и неспешной, Как будто стал при жизни знаменит Знать, вирус гениальности успешно Развился и в крови его бурлит И лишь одна проблемка небольшая: На графоманство спрос совсем не тот И, гения в упор не замечая, Никто не воздаёт ему почёт Творенья невостребованы виснут

На всяческих бекапа серверах Но не идут читатели, не ищут, Как будто к ним испытывают страх Наличие отсутствия регалий, Изделий с лавра принесли облом, Как будто-бы в районе гениталий Жестокий фатум резанул серпом И в результате эдаких лишений Однажды вдруг раздался жуткий вой: Непризнанный никем великий гений

Рехнулся натурально головой Он стал угрюм и беспокоен очень, Забыл о гигиене и тэ. дэ (К тому же, я замечу, между прочим, Он начал пить и водку и тэ.пэ) Что было дальше? При таком раскладе В его судьбе был перелом крутой: Теперь ему внимают все в палате И даже Юлий Цезарь из шестой

Любой из нас итогом жизни вынес, Что творческая жизнь — вагон проблем. Эх, а поймать бы мне такой вот вирус, И сразу стать, не шевельнув ничем! Представила уже — хвалу поют мне, (И пусть еще попробуют не петь! Смущает только малость Цезарь Юлий, Но ради славы можно потерпеть. (Зауэр И.) +++ Чтоб славы огрести нетленной Пиши все ночи напролёт, Ещё побольше ежедневно, А вирус сам собой придёт (Shinha)

+++

Кропать нетленки – гения задача

Их чем побольше нужно про запас

Сомненья есть, шо с крылышками кляча

Такой обьём доставит на Парнас (Shinha)

Автор: Cristi Neo

Страница: http://writercenter.ru/profile/olya-olenka/

Графоман-подвижник

«О, подвиг! Это как раз ко мне», — торжествовал графоман, разворачивая конверт с очередным заданием. Золотые позументы тиснения в фантазиях уже оседали лавровым венком на его горделивом челе, а хруст недешёвой бумаги невольно вызывал мысли о сыпящихся буквально со всех сторон гонорарах.

«Умеют же! А обхождение какое, вот это уровень, это я понимаю», — пальцы подрагивают в предвкушении, сердце аж заходится, сладострастно томясь предчувствием потока новых эпигонских километров слов, удачных инверсий и сногсшибательных аллегорий, лично сгенерированных мозгом гения, удачно заменяющим подобные онлайн-игрушки для бесталанных.

Ослепительная белизна листа с каллиграфическими черными жучками буковок послания на ней заставляет затаить дыхание перед полным апогеем экстаза.

Всего три слова: «Убейсь об стену».

Занавес.

Он весь в предвкушеньи, задание снова

Напишет в экстазе поэму нетленку

Но что это? Что?.. Всего только три слова,

Три ласковых слова: «Убейся об стенку!»" (Shinha)

Автор: Cristi Neo

Страница: http://writercenter.ru/profile/olya-olenka/

Йовась-пассионарий

Плешивый труженик Йовась на мгновение оторвался от клавиатуры чтобы протереть покрывшиеся испариной очечки. Из дня в день он выполнял Задание. Лунный свет чертил на его лысине прихотливые узоры, будто сообщая сверхсекретную и спасительную для человечества информацию.

Лет этак двадцать тому Васьо Булгур внезапно ощутил Призвание. Правда, всполошившаяся родня учудила тогда оттарабанить его в больницу, где будущему агенту чуть было не оттяпали аппендицит, однако все завершилось благополучно. В смысле физическом. А вот психика у нервического Васьо, поперхнувшегося на соседских именинах халявным бограчиком, похоже, поддалась тлетворному воздействию Космоса.

Вы только ничего такого не подумайте. Ведь он же, Васьо Булгур, всю свою сознательную жизнь был убежденнейшим материалистом. Ему вон даже котят топить сносили со всего села, чтобы уж наверняка. Знали: рука у Васьо никогда не дрогнет, да и инквизиторски поблескивающие очечки словно бы навсегда отправляли изничтоженных котяток в неведомые космические дали без права амнистии и переписки.

И вот у такой целостной натуры, прямо гордости села, вдруг произошел полный и необратимый переворот сознания. «Сингулярность мне в голову!» — как выражался он позже новообретенным витиеватым языком.

Ведь, понимаете, что стряслось в местной поликлинике? Ощупал фельдшер привезенного в выходной под вечер растрепанного в нервах и чувствах пациента, вспомнил, что сегодня же в селе праздник, а он сам ни в одном глазу, да и распорядился закатать дрожащему, как осиновый лист, Васьо уколов от бешенства, противостолбнячную сыворотку, ну и, для полного удовольствия, сыворотку от свинского гриппа. «Свиньи же!» — раздраженно и устало бросил лекарь, собираясь домой.

А наш, перевпечатленный событиями дня, и, в особенности, целительным коктейлем, пациент, выйдя на крыльцо после экзекуции, вдруг покачнулся и повис, уцепившись дрожащими ручонками за перила. Звезды в его очках так и плясали, множась и видоизменяясь, как цыплята во дворе после пятого стакана бурячихи. И пока Васьо пытался сфокусировать взгляд да собрать нервы в кучку, перед ним возникла неведомая Сущность. Что это не сосед Феодор, было ясно по несметному количеству колыхавшихся на нем рук и по космическим словам, прорывавшимся сквозь затуманенное сознание Васьо: «вокценацея, прохилактика, фершал прописал». На последнем заклинании звезды вспыхнули, померкли, и наступила полная перезагрузка Матрицы.

Наутро проспавшийся Васьо заполошно выскочил во двор прямо в трениках и любимой кумачовой майке, и стал вещать, отчаянно жестикулируя и вращая глазами. Слова сыпались из него, как блохи из Рябка: «Пассионарность, сингулярность, процессы глобализации». Оживленно обсуждавший купленные вчера по случаю «в районе» новые удочки, принятые Васьом за руки инопланетянина, сосед Феодор так и замер с разинутым ртом, а Васьова теща поперхнулась борщом. Изумленной публике пришлось выслушать косноязычный спич из неведомых слов, явно подчерпнутых Васьом прямиком из Космоса, а вдобавок ко всему, узнать, что он теперь вовсе даже и не Васьо, а Агент Йовась.

Отныне Йовась отползал от некогда непонятно зачем забранного домой списанного школьного компьютера только чтобы заправиться бограчиком или «просветить» соседей да семью, все больше шарахавшихся от Агента и его неподъемных знаний, как некогда с душераздирающим писком пытались убежать от него несчастные котятки. Только Агент и тут был неумолим, передавая информацию всем разумным существам посредством интернета.

Дни и ночи напролет сутулился Йовась у монитора, забивая в Сеть гекатонны слов, букв, цифр, знаков. И однажды СВЕРШИЛОСЬ: монитор старенького компьютера позеленел, как теща после бурячихи, будто бы сморщился, а потом выплюнул в опешившего от счастья Йовася:

Йовась, Йовась! Ты выбран был не зря,

И лысое чело несущий гордо,

Всю ночь, словами пламенно горя,

Луну стращаешь мудростью прыродной.

Взошла твоя щщасливая звезда,

Заполнены минуты просветленьем.

Котятам — нет, ну а хламидам — да,

И трижды да особенным " коктейлям",

С которых в голове и теле зуд,

Виденья в душе васяйской тлеют…

Борщи же тещу больше не спасут!

И фиг с ней, с тещей. Космос — он важнее!

Йовась радостно хлопнул себя вспотевшей ладошкой по лысине и стал плясать танец Новообращенного, выкрикивая заклинания: пасинарность-сингулярность, сингулярность-пасинарность! Всклокоченные спросонья жена и теща, обозрев картину, уныло поплелись вызывать неотложку для своего горе-пассионария и «контактера с космическим разумом».

С утра до вечера, покуда длится Божий день

Пассионарствует и вспоминает сингулярность

Пьёт сому, ест бограч, и на плетень наводит тень

К таким вот жертвам принуждает популярность

(Shinha)

Автор: ЗмийIЖелезный

Страница: http://writercenter.ru/profile/Diablo131/

Способный дарить вдохновение

Графоман Адя очень любил свою собачонку — Цербедерку. Конечно, пока он слыл маленьким взъерошенным ангелом и помещался в уютной корзинке. Бегал под ногами, но не мешал. Да и во всём был полезен: иногда тапочки приносил, каналы переключал, когда хозяин от скуки томился, а порой и одеялом накрывал и спать укладывал.

Но самое главное — то, что милый Цербедерка стал настоящим вдохновением для графомана Ади, который, смотря на это чудо, сочинял такие добрые истории про одну полезную собаку. Всё было правдой, и читатели Ади, появлявшиеся неизвестно откуда и неизвестно где (быть может, это только часть его богатого воображения), верили и искренне хвалили, завидуя белой завистью. Адя лишь искоса поглядывал на Цербедерку и краснел, извинительно улыбаясь: мол, пёсику было не приятно излишнее внимание.

Так или иначе, но, как известно, всё хорошее когда-нибудь заканчивалось, и это доброе безобидное вдохновение Ади тоже продолжалось недолго: ровно пять дней. Ведь собачонка-то росла не по дням, а по часам в самом прямом смысле. Без вранья. И скоро уж Цербедерка превратился из лохматого «гремлина» в большого и чёрного, но такого же лохматого «волка». И откликался теперь только на Цербедера — более мужественно и как-то по-взрослому звучало.

С тех пор, собственно, добрые истории Ади превратились в самые настоящие страшилки. Мифы о трёхглавом псе и его хозяине, повелителе Смерти. Легенды об оборотнях, которые ходили в тёмном-претёмном лесу, поджидая глупых путников, что на свой страх и риск отправились в дорогу. И прочее, и прочее. Но если добрые истории получались на славу, искренние и правдивые, то страшилки выходили, скорее, нелепыми и совсем не ужасными. Ведь в конце одной повелитель Смерти уронил косу в реку, а в конце другой оборотень попался в охотничью ловушку и так громко взвыл, что Луна скрылась раньше времени.

Читатели смеялись и всё больше убеждались в том, что и такой графоман, как Адя, исписался. Да уж. Поэтому вскоре читатели пропали, как, по-видимому, пропало и воображение Ади, заполнилось мраком.

Графоман не хотел сочинять, потому что ничего толкового не получалось. Но Цербедер, словно вспомнив что-то важное, и тут начал помогать хозяину, хотя до этого пёс ходил весь пасмурный, как теперешнее воображение Ади. Цербедеру не нравились страшилки, но разве он сам себя видел в зеркале. Несмотря на это, пёс каждый раз, как раньше, приносил тапочки, укладывал хозяина спать, переключал каналы и смотрел прежними глазами. Да-да, прежними, такими же золотыми, как солнце.

Адя хворал долго. Но каждый раз лучики этого лохматого и слюнявого солнца рассеивали мрак, и воображение вскоре снова заработало, заиграло. И только тогда графоман понял: его Цербедерка, несмотря на то, что изменился внешне, вырос, в душе остался таким же. Способным дарить вдохновение.

Порою приходят к нам очень простые решенья,

Порою понятно, как злое и страшное мелко…

Хозяин — для пса, что способен дарить вдохновенье,

И пес для хозяина, верный его Цербедерка —

Вот так друг для друга, а проще уже не бывает.

И в сказках любых если друг то навек, кем бы не был.

Хозяин и пес — кто кого от печали спасает,

И кто для кого открывает творения небо?

И это не важно, раз вместе и не одиноко,

Раз можно позвать и один не оставит второго.

И в мире простом и в придуманном мире далеком

Есть «дружба» — простое и теплое важное слово. (Зауэр Ирина)

Автор: Cristi Neo

Страница: http://writercenter.ru/profile/olya-olenka/

Праздничное настроение

Сегодня она включила телевизор на полную громкость. Это ничего, что желавшие хотя бы выспаться в выходной соседи попытались достучаться через стену. Стоило только переклацнуть пультом еще на парочку делений вверх, и их стало неслышно. Соседей заглушить было гораздо легче, чем неведомо откуда и зачем пробудившуюся вдруг совесть. Или это был инстинкт самосохранения, тот самый животный атавизм, выше которого женщина, казалось, поднялась уже давным-давно?

Унылые мотивы с экрана и столь же унылые голоса ведущих, натужно пытавшихся изображать праздничное настроение, не добавляли вдохновения. Весь этот шум только бередил нечто подлое внутреннее, проснувшееся именно сегодня, когда уже ничего не вернешь и не переиграешь даже усилиями тысяч таких, как она. Тут уже, как говорится, если впряглась, то вези. В заданном направлении и без взбрыкиваний да прочей самодеятельности.

Грязная посуда в мойке тоже, казалось, куксилась и была недовольна солнечным, но непривычно унылым выходным. «Доживем до понедельника — докатились, называется, — сплюнула пожилая грузная женщина прямо на пол, кутаясь в засаленный халат. — А сколько было обещаний! И где оно, мое триста второе место в списке? Где хотя бы гарантированные лавры суперталантливого

блоггера, предела мечтаний всех троллей и остальных завистников? И это с моей-то биографией и связями!»

Мойка презрительно молчала в ответ «звезде троллей», а из холодильника, в который заглянула женщина, пахнуло чем-то прокисшим еще три недели тому, — «Это когда мои в последний раз приходили… Давно их не было. Могли бы поздравить, что ли. Я же так старалась для общего дела — и сынишку от долгов перед родиной избавила, по полной использовав все старые связи, и оплату в у.е. исправно муженьку субсидировала на развитие недоразвитого таланта. А они вон как — даже на парад не взяли. Эх-х-ма, лето не зима!» Вдруг, в полный голос заведя какое-то подобие совкового шлягера, потрепанная тетка дрожащей рукой вытянула из-за батареи чекушку и полпачки сигарет. Вытряхнув из рюмки бычки, налила, прикурила от плиты, в которой еще теплился ненавистный газ, и уставилась мутными глазами в чумазое, как и ее настроение, оконце. «С этим срочно нужно что-то делать. Не зря же я ходила на курсы успешных менеджеров, в нагрузку к занятиям анонимных алкоголиков. А не закатить ли мне праздник онлайн?»

С бычком, зажатым меж сарделечных пальцев, и с чекушкой, заботливо поставленной у монитора, под звуки разрывающегося телевизора она стала наклацывать свое «поздравление». Поток беспомощности, разочарования и злости так и змеился в этих нескольких строках, посланных в эфир как последний крик, как проклятие. «Вот так, вы еще пожалеете, у меня все по плану», — пьяно всхлыпывала «любительница праздничной жизни» под неумолкающие фанфары телепразднества.

Если бы знать заранее,

Кто бы поверил в это?

Не в лесу, на диване

Тролль обитает где-то.

Может, площадкой выше,

Может в соседней даче…

Только себя и слышит,

Вот и живет… иначе.

Вот и живет, как может,

Делая все со злости.

Не переставая гложит

Свои или чьи-то кости,

Поскуливая от восторга…

Так до конца будет.

Жаль их порой немного.

Бедные злые люди.

Зауэр Ирина

Автор: И. Зауэр

Страница: http://writercenter.ru/profile/Lita/

Сказка о полной Луне

Всем полным.

Где-то там, в далеком «может»,

(Но не здесь, читатель, друг мой,

Здесь все мирно и пристойно

Не к добру и не со зла)

Где-то там Луна светила

И была большой и круглой

Как монета, шар, тарелка…

Словом — полная была.

Полнота ее, должно быть,

Жала, пёрла, распирала:

Если скука — это ж тоже

Полнота во всей красе.

И Луна решила — хватит!

Где-то много, в чем-то мало…

Быть небесному балету,

Потому — танцуют все!

Как хотела, так и вышло,

Кто с Луной решится спорить,

А тем паче с этой, полной,

Как тарелка или шар?

Так что быстро завертелось,

Был балет показан вскоре,

Звезды, луны, что помельче —

Все на этот бал спешат.

Па смешные и не очень

Кто как мог, изображали,

Озером, тем, лебединым,

Где трагедия одна.

Шум затеяли серьезный,

Небеса с землей дрожали,

Но зато Луна довольна,

И по прежнему — полна.

Мимолетная комета

Подивилась танцам странным,

Но решила — это шутка,

Задержала свой полёт.

Подыграть решила тоже,

Но Луна тут в позу встала,

Мол, ты кто еще такая,

Лезешь в дело не свое.

Тут все четко и по плану,

Всё расписанные роли,

Можно все, но под запретом

Против правил танцевать.

И вообще — тут только звезды,

Но комета ты всего лишь.

Значит так — лети отсюда,

Танцам нечего мешать.

Это точно шуткой было,

Чтоб смеяться до упаду.

Настроенье у кометы

Как-то сразу поднялось.

Впрочем, полной не была же —

Поняла, что ей не рады,

Так что дальше полетела,

Коль с балетом не срослось.

Чем же танцы завершились?

Полнолуния финалом,

Власть и свет Луна теряла,

Стало ей не до игры.

Не внимания уже, а

И себя самой-то мало,

Но зато ушла и скука,

Жаль, что только до поры.

Ничего дурного нету,

Если любишь посмеяться,

Или, скажем, если круглый,

Как тарелка, шар и счет.

Так что снова скоро будет

Может не балет, но танцы,

Не трагедия, а шутка…

Если очень повезет.

Стояла полная Луна

Кружился звёздочек балет

Сияла гордостю она

Но вот заметила одна

Из пролетающих комет:

Ведь это право же, смешно

Таких ведь лун полным— полно

У них лишь отражённый свет

К чему же ваш кордебалет? (Shinha)

+++

К тому, что больше ничего,

Не может. Значит — танцевать.

А можно светом заливать,

Чтобы хватило всем его.

Всех впечатлить, пускай проймет…

А как реально — кто поймет? (И.Зауэр)

Автор: И. Зауэр

Страница: http://writercenter.ru/profile/Lita/

Над толпой

— Подпишите, — медсестра в бордовом подсунула Адамчику листок. Дремавший в синем кожаном кресле Ян вздрогнул, поспешно схватил со столика ручку, поставил подпись. «Сестрица» хищно усмехнулась, и Ян ощутил себя человеком, только что продавшем душу Сатане в одном из филиалов Ада. И тут же одернул себя. Какой заскорузлый «картон»: пекло и проданная душа! Души должны покупать в Раю — им нужнее.

— Пройдемте.

Вставая, Адамчик чуть не уронил столик; глянцевые журналы посыпались с него на пол фантазийными осенними листами.

— Извините, — он кинулся поднимать глянец, машинально скользнул взглядом по не раз за время ожидания прочитанным заголовкам — «Чудесная вакцина — мировая сенсация?», «Какова цена таланта?» — и все в таком же роде. Слишком кричаще.

— Готовы? — поторопила бордовая не терпящим дальнейших проволочек тоном.

— Да. Извините, — еще раз повторил Ян и, запинаясь через шаг, последовал за медсестрой. Надо успокоиться. Не думать о потраченных на вакцину деньгах. Только о тех, которые будет получать совсем скоро. Чудо стоит недешево, но оно стоит того.

Кабинет доктора порадовал простотой и какой-то небольничностью. Обычное рабочее место… ну, например, ученого. Вон и диплом кандидата каких-то наук висит в рамочке на стене. Под ним стол делового вида с компьютером и письменным прибором — перо и чернильница, странно хорошо сочетавшимся с монитором «Самсунга». Разве что стены покрашены совершенно по больничному — наполовину.

Доктор, в отличие от медсестры, оказался веселым — ну вряд ли кто-то мог быть угрюмым в такой уютной обстановке.

— Здравствуйте, — он встал навстречу гостю, но тут же опустился обратно в кресло, точно такое как перед его столом. — Ну как, готовы принять на себя нелегкую ношу таланта? Договор читали внимательно? А написанное мелким шрифтом?

И раньше, чем Ян сообразил, на что и в каком порядке отвечать, улыбнулся и махнул рукой:

— Я шучу, не волнуйтесь. Сейчас сделаем вам укольчик, если вы еще не передумали. Но ведь нет?

Ян потряс головой. Такая манера обращения не подходила человеку, который должен был решить его судьбу. Изменить ее. Но тем лучше. Это было нешаблонным ходом его истории, тем, что он, Ян, то и дело пытался изобрести для героев.

— Хорошо, — доктор встал, подошел к стене, открыл встроенный шкаф, достал небольшую стеклянную коробочку со шприцем. Розовая жидкость. Тоже банально. Но Яну было все равно, какого цвета то, что поднимет его над толпой.

— Закатайте рукав.

Ян сделал. Прикосновение спиртовой ватки. Едва ощутимый укол. Доктор был мастером; за так все-таки не дают дипломов...

— Все. Поздравляю, — сказал доктор улыбаясь. — Анни, проводи гостя.

Возникшая ниоткуда бордовая Анни сделала жест:

— Сюда, пожалуйста.

Путь назад оказался почему-то длиннее. Или просто вакцина начала действовать и у Яна менялось восприятие. Но единственная мысль, которую он думал все это время: почему на чудо-вакцину нет желающих. По крайней мере, в этом филиале… рая.

Мысль мучила и жгла. Поэтому прежде, чем выйти на улицу через дверь, показанную бордовой, уже вернувшейся за стойку регистрации, он спросил:

— Скажите, а почему нет клиентов, кроме меня, это обычное дело, или?..

— Вакцина стоит дорого, — после короткой паузы ответила медсестра-регистратор. — По крайней мере, пока.

И улыбнулась так же хищно, как раньше, словно предполагаемое снижение цены на вакцину почему-то ее радовало.

Адамчик повернулся и толкнул лаковую деревянную дверь.

Выйдя из Вакцинария, он постоял немного, привыкая. Новое уже ощущалось. Мысли — одна нагоняла другую. Это, правда, не значило, что теперь он гений. Но будет, обязательно будет. Мир наполнится образами, сюжетами, красками. Мир засияет.

Мир начал сиять как-то тихо и незаметно. Может, именно так и бывает — ты просыпаешься и вдруг понимаешь — знаешь! В тебе есть истории — две, десять, сто, и все их надо записать. Для каждой свои, совершенно особенные слова. Трудно? Нет, легко. Гению все легко. Даже перестать называть себя графоманом. Даже не называть — чувствовать. Это счастье, что «Вирус Гения» открыли именно сейчас.

Адамчик сделал несколько шагов с порога, вдохнул пахнущий черте чем воздух. И вместе с ним в кровь вошло — это драма. Роман на тему экологии и души… Последний на свете Завод и последний человек, работающий там, тупо и упорно, хотя это уже не имеет никакого смысла. Противостояние Личности и Машины… непонятно пока, как может в таких условиях вырасти личность но...

У Адамчика засвербело в кончиках пальцев. Бежать! Бежать домой и писать!

Он перевел взгляд в сторону. Дама с ребенком. Это роман из жизни горожанки, которая нашла на помойке ангела. Трагическая история с хорошим концом.

Ян ощутил мокрое на щеках. Слезы. Он плакал. Из глубин души, потрясенной то ли видением прогуливающей хорошенького, как ангел, малыша, то ли собственным сюжетом, возникло чувство заставившее зарыдать.

Адамчик поспешно вытер слезы ладонью. Нелепая сентиментальность… Надо отвлечься. Увидеть или придумать что-то веселое.

Вон тот скучающий таксист, например — на самом деле веселый бес, подвозящий до Ада. А Ад — парк аттракционов для души, где она постепенно теряет себя, растрачивая на удовольствия. И умирает, хотя бессмертна. Социальная сатира во всей красе…

Его захватило и понесло новое чувство. Азарт. Но к нему примешивались и скорбь, и желание расхохотаться, и яростный протест, непонятно кому адресованный. Адамчик попытался не выдумывать — или просто не думать. Закрыл глаза. Но стоило разожмуриться, как на него снова набросились все эти люди, персонажи, сюжеты.

Но душа уже устала от трагедий, комедий и драм, разум — от наплывающих один на другой сюжетов. Мир был слишком большим и Адамчик терялся в нем, полном материала для работы. Надо как-то уменьшить…

Взгляд привлекла вывеска кафе на другой стороне улицы. Ян перешел дорогу и толкнул стеклянную с табличкой «open» дверь.

Внутри было тихо и приятно, и вкусно пахло. Заказанную курицу с картошкой фри он получил быстро. И пока наслаждался запахами и едой, наслаждался и покоем. Чувства поутихли… Или нет, просто дикая скорбь и веселье сменились диким любопытством. Вот, например, тот мужчина у стойки — похож на беглеца, все время оглядывается и руки у него дрожат. Из него можно сделать отличную историю. Или женщина за соседним столиком, каждое движение какое-то хищное… Она просматривала бумаги со знакомым логотипом — звезда, лавровый венок, буквы «В» и «Г». Как на договоре из Вакцинария.

Кажется, ему повезло встретить другого гения.

Адамчик не удержался, встал и подошел к ней.

Женщина подняла на него взгляд, сначала недоуменный, а потом цепкий, хищный, и сразу сделалась похожей на бордовую Анни.

— По какой линии? Актер? Художник?

— Писатель, — почти с гордостью ответил Ян.

Женщина достала из сумочки записную книжку полистала.

— Писателей давно не было… Дадите мне интервью?

В следующие десять минут Адамчик пожалел, что согласился. На него сыпались жесткие, провокационные вопросы. Ответы записывались на диктофон, а кое-что, почему-то с усмешкой — в записную книжку. Потом журналистка отложила рабочие инструменты — «дыбу и клещи», подумал Ян — и взялась за кофе.

— Передохните. Можете пока почитать мою последнюю статью, — и, вынув из папки с документами, протянула ему журнал.

Это был «Вечерний Город», издание серьезное и уважаемое. На одной из первых страниц Ян нашел фотографию собеседницы и статью. «Гений в люди».

Написанное ниже было издевательским текстом с кусочками вставленных в него интервью шести гениев, купивших вакцину. Вопросы буквально раздевали до костей души каждого. А четверо из шести сами готовы были раздеться и раздеть и задавали журналистке столь же неудобные вопросы. На многие она отвечала или, по крайней мере, там были ответы. Циничные и жестокие. Ян сначала ощущал ужас и отвращение, но к концу статьи ему начал нравится такой тон. Самыми важными для него стали последние абзацы:

«Любой привитый гений, озабоченный своим даром и чаще всего не знающий, что с ним делать, в итоге приходит к цинизму, как к защите от бурлящих чувств. Массовая вакцинация не за горами. Мы построим в итоге идеальное общество, если не помешают слабаки, которые держатся за свои чувства и предпочитают страдать, как гении первого месяца. Через два любой из них смотрит на мир иначе и готов на все ради новой картины или книги. Виват гениям, господа. И виват цинизму. Он,

наконец-то, спасет мир, погрязший в хаосе из-за красоты. Ваш гений-журналист, А. Акулова».

Ян закрыл журнал. Женщина уже допила кофе и с любопытством смотрела на него.

— Впечатляет?

— Очень, — не стал врать Адамчик. — А что там насчет массовой вакцинации? Разве это возможно?

— Со временем. Процесс уже начат.

Она подвинула ему документы, которые читала.

— Посмотрите. Это статистика.

Ян посмотрел. В документе были даты, названия и цифры. Города и страны, количество купивших вакцину за год. Примерное число нелегальных уколов вакцины гения. Первоначальная цена на черном и белом рынках. Нынешняя цена. Предполагаемое снижение цены и график роста популярности вакцины. Итог: через три года гениями будет 78 процентов населения планеты.

— Но… как?

— Обычный бизнес… и политика. Есть и статистика другого рода, вполне официальная. Что гении после первого месяца, когда их мотает от бешеных чувств, переходят к холодному практицизму — мир и другие люди интересуют их только как персонажи, натурщики, словом, материал. И хотя они сделают что угодно — с миром и людьми — во имя искусства, но к преступлениям и бунтам не склонны. Правительства многих стран оценят это правильно. Возможно, последует принудительная вакцинация.

— Но вакцина стоит очень дорого!

— Это пока, — повторила А. Акулова слова бордовой медсестры Анни. — Продолжим.

И включила диктофон.

Из кафе Адамчик вышел часа через три, потому что еще долго сидел за столиком, обдумывая то, что узнал. Скоро все станут гениями… Ну пусть не все, но Ян снова будет просто одним из. Вечерняя улица с ее немногочисленными уже прохожими была как насмешка над ним. В каждом прохожем он видел гения, особенно в тех, кто улыбался. Они сначала поднимутся над толпой, а потом сами станут ею. И тогда кто-то изобретет вакцину антигения, что вернет гения в нормальное состояние. И стоить эта вакцина будет бешеных денег…

Воображение гения нарисовало картину мира, заполненного такими, как он. И как он мог это изменить, не стать снова как все?

Можно просто закончить все это. Пройти на Мост Прыгунов и сигануть вниз. Боже, какой сюжет для романа! Обычному человеку сделали укол вакцины гения. И вот...

Он все же повернул к Мосту, и пока шел, вспомнил и разложил по полочкам все, что с ним случилось сегодня. А закончил тем, как гений прыгает с моста. Гениальная драматическая концовка. И этого романа никто никогда не прочтет.

Адамчик уже слышал плеск реки и видел перила Моста, но остановился, так и не дойдя. Почему он должен перестать быть, так и не успев сделать ничего гениального? Стать очередной заметкой о самоубийце, которую с ехидной усмешкой прочтет любой, считающий себя умным, и выскажет все, что думает, с непередаваемым цинизмом?

Начало темнеть и фонари с большим или меньшим успехом пытались разгонять мрак. Некоторые гасли от усилий, но другие все же горели, смирившись с тем, что им не сделать из вечера день.

Но он, Ян Адамчик, не погаснет. Гений пойдет на все ради нового творения. Даже останется жить. А что всего лишь одним из… он теперь гений и придумает, как ему подняться над толпой. Да. Обязательно придумает.

Он повернулся и пошел домой — писать свой первый, гениальный роман.

АРТ

Автор: Каллиопа

Страница: http://writercenter.ru/profile/calipso/

Сделай выбор или не лги себе

+++

Все было так странно и все было очень просто:

Дороги сплетались, слова оседали пеплом.

Хотел избежать ты всех будущих перекрестков,

И сделал свой шаг торопливо и, в общем, слепо.

И если бы знаки, и если бы голос свыше,

И если бы молнии в небе сверкнули гневно!

Но все так обыденно: сказано — и услышал,

И есть только ты, этот мост и твое сомненье.

… Как гулки шаги. Это вот и зовут «исходом»?

Слова бесполезны, давно в них погасло пламя.

И в чем-то ты все же свою изменил природу,

И вышел за рамки того, что над всеми нами.

Ну что же, иди, есть сейчас лишь одна забота:

Поверить — есть место, где ношей с плеча былое…

И в правду обмана, что ТАМ существует что-то

Помимо того, что ты сам принесешь с собою.

(Зауэр Ирина)

Автор: Cristi Neo

Страница: http://writercenter.ru/profile/olya-olenka/

Разбери ситуацию и собери притчу

Чтобы зря не переживать по пустякам, чтобы отделять важное от ерунды и находить выход в запутанных ситуациях, людям иногда рекомендуют разные способы релакса, в основном сводящиеся к тому, чтобы развлечься, отвлечься и посмотреть на вещи иначе.

Можно погулять с друзьями или в одиночестве, можно заняться спортом, можно нарисовать картинку или портрет обидчика, а то и составить для себя веселый мотиватор-напоминалку. А еще можно сочинить песенку бурчалку и посмеяться над неприятностями и непонятностями. Только это все разовые вещи, по ситуации, и когда забываешь о ней, скорее всего, портрет именно того обидчика или бурчалка про конкретную неприятность ничего нового не скажут ни сочинившему их, ни другим, а напомнят забытую ситуацию, и все.

Хотите большего? Советую попробовать сочинять притчи. Про обидки, про неприятности большие и маленькие, о проблемах и недоразумениях, о смешном и грустном. Притчу можно написать обо всем случившемся и о всем волнующем. Можно написать о себе и о других. Можно подобрать персонажи в виде зверушек, растений и мифических существ, распределив их на себя и других людей. Интереснее всего то, что настоящая притча отходит от вызвавшей ее ситуации и становится универсальной. А еще: написав притчу, получаешь возможность лучше понять себя и других изображенных в притче, можешь как следует и со всех сторон разобраться в ситуации, до того казавшейся непонятной и неразрешимой.

Мне всегда помогают притчи. Стоит как следует описать кого-то, и начинаю понимать, почему человек мог поступить именно так, зачем ему это нужно, и могло ли быть иначе. И если ситуацию или отношения не спасти, становится ясно, что не стоит и пытаться, ведь бывают в мире несовместимые вещи и люди, на которых лучше посмотреть со стороны и не зацикливаться.

Удачно написанная притча всегда даст ответы на вопросы, с которыми начинаешь ее писать. А еще она и совсем посторонним читателям помогает в поиске ответов на их вопросы. И еще: настоящая притча удачно складывается не только как описание прототипа, а и как наложенная на него символическая история, где все происходит логично и четко. Ведь законы справедливости, добра и зла, правды и неправды — просты и универсальны. Вот и настоящая притча должна получиться такой же: простой, ясной и применимой к разным ситуациям, отвечающей на вопросы разных людей, а в первую очередь — на вопросы сочинителя. И не всегда так, как ему хотелось бы вначале, ведь в итоге можно увидеть, что и сам был в чем-то неправ.

Потому в следующий раз вместо обидок больших и маленьких попробуйте написать притчу и увидеть в ней себя и других. А вдруг разглядите что-то новое?

* «Притча — это короткая история, которая учит быть мудрее. Это не анекдот, над которым посмеялся и тут же забыл, это сказ, наполненный смыслом, над которым надо подумать, вдуматься. И не всегда смысл притчи лежит на виду, надо понять саму суть того, что сказано.»

**«Притча это практически басня в прозе. От басни притча отличается тем что её герои в отличие от героев басен менее метафоричны и менее сказочны что ли, а походит на басню тем что как и басне в притче есть очевидная мораль которая и завершает притчу.»

www.bolshoyvopros.ru/questions/111522-chto-takoe-pritcha.html

Притча отделит зерно от половы

В ней ты найдёшь и морали основы

Случаи с притч в вашей жизни бывали

Кто разобрался, а кто-то едва ли…

Знать не для каждого «твёрдая пища»,

Если не понял зачем нужна притча (Shinha)

Автор: И. Зауэр

Страница: http://writercenter.ru/profile/Lita/

Не буду

Когда-нибудь, должно быть, я скажу,

Что надо было громче славить эхо…

А нынче оглянулась — просто жуть,

Смешно почти — но как-то не до смеха.

Звучат и оглушают имена,

Прославлены лишь тем, что громче трубы.

И постоянно сыплют в уши нам

Песок похвал. И думаешь — к чему бы?

Наверное, все плохо. Если цель

Не взять вершину — убедить, что взята…

В начале «это Я!» — а что в конце?

Собрат-писатель рвет строку у брата.

Еще — пройти по серой полосе,

Вогнать в шаблон своих пегасов резвых.

Чтоб брать призы — так надо стать как все:

И ты на троне, и целее нервы.

И… да, признают. Только — на словах,

В душе и сам тому не веришь «чуду».

Признание… признаюсь — не права,

Я не умею и уметь не буду

За правду честно принимать вранье,

И как бы криво не вела дорога,

Ко многим «я!» не добавлять свое —

Местами их и так уж слишком много.

Автор: Cold Ways

Страница: http://writercenter.ru/profile/Cold_Ways/

Лабиринты совести

Осень.

Вестник беды марширует по улицам, вечер рассыпался, двор опустел,

В лужах под окнами сумерки хмурятся, кто-то со смехом бросает: «Аминь!»

Завтра…

Будет ли завтра? — Вопрос риторический: ставится точка на чистом листе,

Лист разрывается в клочья, эпически, сыплясь песчинками правды в камин.

Знаешь —

Прожита трусость — приеду до полночи, дождь по вагону тоской моросит.

Час неуютной дороги до «Солнечной»: холод, усталость, пытливая дрожь.

Страшно…

Страх на прощание бьётся немыслимым гневом в ворота ненужных обид.

Счастье находится глубже, чем истина, призрак прощения — дальше, чем ложь.

Видео И.Зауэр –

https://www.youtube.com/watch?v=tHHmDCbbm1M&feature=youtu.be

Автор: Agata Argentum

Страница: http://writercenter.ru/profile/argentum/

Не корми собой бездну

Границы, пролегающие между людьми — субстанция столь же прочная и непреодолимая, сколь эфемерная и ранимая.

Не впускай непрошенных в душу, чревато. Когда настаивают, когда упрекают в закрытости, не нужно стыдиться и, доказывая "нормальность", открывать глаза, распахивая душу.

Ни в коем случае. У кого помыслы чисты — сам дождется твоей открытости, не будет добиваться ее манипуляциями и насилием, а другие… зачем им твоя открытая дверь? Чтобы плюнуть? Чтобы украсть что-то дорогое и важное для тебя, но ничего не означающее для них?

Не корми собой бездну. Да, не мечи бисер перед свиньями. Лучше всего — просто развернуться и уйти.

Уйти от чужой ненасытной бездны, чтобы искать свою вершину.

Ибо — "Убоявшийся показаться "плохим" — проиграет".

"Мы часто боремся за право говорить и забываем о своем праве — молчать" (Вальтер Светлана)

Автор: Shinha

Страница: http://writercenter.ru/profile/larekka/

Ассоциации игры

Вся жизнь игра, похожая на карты

В ней каждому своя досталась роль

Судьба подкорректировав штандарты,

Решает кто ты шут или король…

Ты в ней игрок, но ты же в ней и карта

И правила игры не поменять

Хоть знаешь, что тебе не будет фарта

Но жизнь сдает, приходится играть

И не схитришь, с ней жульничать напрасно,

Играешь только тем, что на руках

На всякий случай (если вам неясно),

Здесь канделябры есть во всех углах

Судьбу свою переиграть пытаться —

Попробуй, но не в первый раз игра…

Умело будут карты тасоваться,

А к ним и козыря из рукава…

И как бы с нею, не играл азартно

Какие б, карты не имел в руках,

В конце игры становится понятно,

Кто снова остается в дураках…

И вновь игра, где выигрыша нету

Судьбу не обыграть… не обойти

Но можешь ты последовать совету

Познай себя — чтоб от игры уйти

Видео И.Зауэр –

https://www.youtube.com/watch?v=YpnRDUto41M&feature=youtu.be

Автор: Каллиопа

Страница: http://writercenter.ru/profile/calipso/

Когда душа живет отдельно

Искрой в темноте твоей души,

Промелькну кусочком счастья.

Нежность холода себе внуши,

И исчезнут все ненастья.

Тёплым ветром к коже прикоснусь,

Незаметно стану рядом.

Ты прогонишь тягостную грусть,

Улыбнёшься, только взглядом.

Жизнь обманет, скажешь: «Покорюсь!»

Сломлен, позабытый всеми.

Светлой каплей в венах растворюсь,

Не закончится так время.

Вмиг к тебе потянется рука,

Испарятся все заботы…

Ведь родной, невидимый пока,

«Продержись!» попросит кто-то.

Душа нема, но и без слов,

Последней искоркой тепла

Спасёт от ледяных оков

Хоть и сама сгорит дотла… (Shinhа)

+++

Огонь — как вера или жизнь

И жизнь как лепестки огня.

Вот так не знаешь, что горишь,

В полночной тьме, при свете дня,

Волшебный дар, крамольный свет,

Где есть он — даже смерти нет. (И.Зауэр)

Видео И.Зауэр –

https://www.youtube.com/watch?v=DUU9Yp3cH2k&feature=youtu.be

Автор: И. Зауэр

Страница: http://writercenter.ru/profile/Lita/

Мимоходом

Мимоходом, будто бы случайно,

В поисках совсем других ответов,

Я открыла — счет, окно и тайну,

Хоть совсем не думала об этом.

Что же, с этим жить теперь и дальше:

Счет вести, в окно смотреть с улыбкой.

Тайну же, без суеты и фальши

Сохранять такой — живой и зыбкой.

Не вносить в счета и переписку

И гулять не выпускать за двери,

Подпустив кого-то слишком близко,

Отгонять, твердя: «О нет, не верю!»,

Чтоб случайно тайны не узнал он…

Может быть, окно закрыть придется,

Или мир, такой волшебный в малом,

Запертый — лишь малым остается?

И выходит — нужно все иначе:

Окна настежь, счет закрыть стихами…

Взаперти дышать непросто, значит —

Не хранить — отдать, кому — на память,

Сувениром — тайну. А кому-то —

Днем Рожденья или Новым Годом,

Где откроет счет, окно и чудо

Просто и красиво — мимоходом.

12.08.15

Автор: Caprika

Страница: http://writercenter.ru/profile/Caprika/

Одиночество грязным вельветом

Одиночество грязным вельветом

Завернуло — не отстирать.

Сиять своим собственным светом,

А хочется — отражать…

Заблудиться в сети серых будней,

Отчаянно жизнь кляня.

Не верить, что «Все еще будет!»…

Ждать тускло последнего дня…

И знать — где-то ты тоже гибнешь,

Застывший навек в янтаре.

Кричи же пока не охрипнешь!

Дай вешку в белесой мгле!

Заморочила серая вьюга,

"Дням сурка" сможем "нет" сказать.

Мы найдем и спасем друг друга

Только там, где вдвоем. Опять.

Автор: Agata Argentum

Страница: http://writercenter.ru/profile/argentum/

Мимоходом перейдя границу

Мимоходом перейдя границу,

Ты поймешь, что времени немного.

Улетят от странника страницы,

Как листва на стылую дорогу.

И, пыльцой ржавеющего злата,

Как сепийный миг, уходит день твой;

Оглянуться — суждено ль когда-то

В этот день, что умираньем — вечер?

Обернись… Черкнет щеку шершаво

Палый лист, вписав тебя в гравюру.

Позади — отплакано немало.

Впереди — там тоже что-то будет. (31.08.15.)

Видео И.Зауэр –

https://www.youtube.com/watch?v=J9SQeXUrBW0&feature=youtu.be

Автор: Shinha

Страница: http://writercenter.ru/profile/larekka/

Точка

Договор Судьбою был предложен:

Сам пиши, своей ты жизни, ноты…

Знаю, что за это буду должен,

Но в конце концов, все сводят счеты

Вышел срок, Судьба прислала метку

Черной в этот раз побаловала…

И играю в русскую рулетку,

На кону стоит, не так уж мало

Ствол в висок! Не задаю вопросов,

Повезет ли мне, не спросишь у азарта

Выиграть один к пяти, не так уж просто

Проиграть — здесь, как уж ляжет карта

Пусть проверит, все ли я вернул ей,

То, что выдавала мне в рассрочку

По счетам плачу сполна и пулей,

В договоре с ней поставлю точку

Автор: nastyKAT

Страница: http://writercenter.ru/profile/nastyKAT/

От перемены места

Король однажды проснулся с утра,

И видит — на троне Шут!..

"Ужели тебе не мила голова?

Сейчас её с плеч снимут!"

"Ну, что Вы, — ему отвечает Шут, —

Моей в этом нет вины.

То Ваш был приказ, чтобы я сидел тут,

А снизу шутили Вы".

Король в удивлении на пол сел.

"Когда это было? И как?

Когда бы я трон уступить бы успел?

И кто в нём сидит? Дурак!"

На что Шут ответил, кивнув головой:

"Тут, знаете, как посмотреть.

На троне сидящий дурак — король,

А прочим — шутить и петь.

Собой развлекать дам, дворян, мужиков,

С презреньем глядящих вослед.

И будь ты хоть целый Король Дураков,

К тебе уважения нет".

"Но… как же… — Король не мог выбрать слова. —

На трон — и с башкою пустой?"

"Ах, что же я слышу? Вы, верно, едва

Понимали, кто я такой.

Кто тенью за вами всюду скользил,

Учился, слушал, вникал?

Под острые шутки тайком изучил

Придворных страстей накал?

Финансы, налоги, всё это узнал,

Весь быт Короля — от и до.

И вряд ли заметит хоть кто из дворян,

Что Король-то на троне другой".

Король уж подумал, что всё это сон,

Что это — загробный мир!

Но Шут спрыгнул запросто с трона на пол.

"Ну, Вашество, я пошутил!

Вчера вы действительно были пьяны,

Корону пытались отдать,

Но мне по душе мой колпак и штаны,

И ваших проблем мне ненать".

Король замолчал, багровея лицом,

И Шут, хохоча, убежал.

Король рассмеялся и сел на свой трон.

"Ну, что за бесстыжий нахал!

Проблемы мои, ему, ищь, не нужны!

Казнить бы сейчас дурака.

Но очень уж муторны нужды страны,

Так пусть хоть такая рука

Поддержит, утешит, слегка разозлит,

Нет, надо же, Шут — и Король!

Хм. Он говорил, что он знает мой быт.

И прям, что ль, меняться порой?.."

Король и шут. Владыка и плут

А смысл коварный в том:

На троне может сидеть и шут

И выглядеть королём (Shinha)

Автор: Елена Абрамова

Страница: http://writercenter.ru/profile/0003930elena/

Свободный шут, или Разговор под вечер

К Ор-Айлеру Гарвел и Альберто подошли уже вечером. Солнце склонялось к закату, и на дорогу легла прохладная тень. Но башни города еще горели золотом, словно и впрямь построенные из драгоценного металла, как уверяли легенды. Лес здесь отступал, сменяясь пологими холмами, поросшими буйным разнотравьем. И лишь два тополя росли вместе возле самой дороги. Раскидистые ветви их давали и в полдень густую тень, а мягкая трава у подножия стволов так и манила на отдых усталого путника. До городских ворот оставалось всего ничего, когда на главной башне высоким голосом пропела труба, возвещая горожанам об окончании дня. В ту же минуту тяжелые створки ворот стали медленно закрываться. — Не спеши, друг, — сказал, остановившись, Альберто. — Все одно уже не успеем. Ворота закрывают ровно на закате — таков приказ герцога. А уж калитку открывать нам точно никто не станет, мы птицы не того полета. Гарвел и сам это знал. Он свернул с дороги под приветливую сень тополей и, расседлав коня, привязал попастись. Затем непринужденно разлегся под деревом, внимательно наблюдая за своим спутником. Первым делом Альберто спустил на землю кота: пусть немного разомнет лапы и поохотится. Потом пристроил у ствола лютню. И, наконец, устало сняв с плеч котомку, опустился рядом с Гарвелом.

Некоторое время оба молчали, глядя, как гаснут на башнях Ор-Айлера последние отсветы солнца. Гарвел заговорил первым. — Дорогой ты обещал рассказать свою историю, но так и не рассказал... — Коли угодно, слушай. Она не очень длинная, моя история… всего то шестнадцать лет. Альберто обхватил руками колени и опустил голову, отчего каштановые пряди волос упали ему на глаза. Он машинально отвел их и, встретившись взглядом с Гарвелом, стеснительно улыбнулся. — Не привык я рассказывать о себе… Ну что ж, начну с самого начала. Я родился там, где горная цепь Марджед отделяет Басмарию от Альсидора, в местечке Шез. Мой отец — подмастерье ювелира, а я у него старший сын. Долгое время он надеялся, что я пойду по его стопам и со временем, если повезет, открою свою лавку. Но корпение над камнями ничуть меня не привлекало. К тому же, на примере моего отца, я видел: стать мастером дано не каждому. Меня влекло на улицу, и там, на глазах у соседей и случайных прохожих, я распевал веселые нескладные песенки и передразнивал то знакомую торговку с рынка, то важного господина с соседней улицы. Эти мои "представления" очень злили моего отца… Но никакие нравоучения и колотушки не могли перебить во мне стремление стать артистом. Я хотел снова и снова выходить к публике, испытывая страх и восторг… И видеть, как люди смеются, и кричат, и хлопают, и свистят, — а причина всего этого — я один!... Не знаю, сможешь ли ты понять, каково это: играть для толпы, быть зрелищем для людей… Не обижайся, но… Ты ведь рыцарь, друг, и тебе, вероятно, чужды подобные развлечения... Гарвел улыбнулся. Его так и подмывало рассказать о том, как он сам не раз выходил на подмостки вместе с табором… Но тогда пришлось бы открыть, что он — гайнанин, а это вряд ли было разумным. Поэтому он сказал другое: — Рыцари — тоже люди, такие же, как все. Мы — не мудрее и не лучше других, так же смеемся и плачем. И не прочь порой посмотреть на представление лицедеев. Альберто взглянул на него с недоверием. И спросил: — И любите веселиться и петь, как мы? Гарвел со смехом развел руками. — Смотри на меня! Разве я не похож на обычного человека? Да, я рыцарь-коннор, но и я могу петь. И не только молитвы. В чем ты скоро убедишься сам. А пока… Прошу, продолжай свой рассказ! Альберто помолчал, вспоминая, на чем остановился. И стал рассказывать дальше. — Однажды меня заметил тот самый господин с соседней улицы. Ему понравилась моя песенка, и он пригласил меня к себе. Господин Бальо оказался поэтом. И вскоре стал учить меня тонкостям стихосложения. Смешной старый господин Бальо! Он никогда не бранил меня за страсть к шутовству, хотя сам был весьма серьезен. И первый подбадривал меня, когда я, случалось, падал духом… А как он радовался моим успехам!.. И я видел: его грела мысль, что он передаст мне свое искусство, и я стану поэтом, быть может, даже придворным. Его учеником! Но я решил для себя иначе. И в один прекрасный день сбежал от моего доброго

наставника. Да и вообще из Шеза. Я понял главное: мое призвание — быть бродячим шутом, развлекать публику, где придется, не особо заботясь о складности своих песен. И с тех пор брожу по дорогам — и, правду сказать, совсем не жалею об этом! Хочешь, спою тебе, друг? Гарвел молча кивнул. Альберто взял лютню и, наигрывая, негромко запел: Не всем шутам везет на королей, Но так, поверь мне, даже веселей. Я — шут без короля, без господина, Я дорожу свободою своей! В домах и в замках песнею делюсь, Чужую я развеиваю грусть... Но все же могут выгнать меня в шею, Коль не по нраву господам придусь! Пускай порою пуст мой кошелек, И путь нелегок, я не одинок. Где песня есть, там и друзья найдутся, И хлеб, и щей горячих котелок! Вот так, мой друг, я странствую по свету, Беру за шутку звонкую монету... Свободный шут и менестрель в придачу, И лучше званья в целом мире нету! — Ну, насчет " лучше нету" можно поспорить, — заметил Гарвел. — Но песня хорошая.

— — — — ----------------------

Примечания:

ГайнАнин. Гайнаны — народ, похожий на наших цыган. С одной стороны, они хорошо умеют петь и плясать, с другой — о них идет слава, что они все колдуны и колдуньи. Герой не хочет, чтобы люди от него шарахались, поэтому скрывает свое происхождение.

Рыцарь— кОннор. Рыцари— весьма почитаемое сословие. Они служат своему богу, и являются вроде его посланцев на земле. Словом, для простых людей рыцарь — как бы сверхчеловек, которому чужды заботы простых смертных. Коннорами называются младшие рыцари, они часто странствуют во имя своего бога.

Дуара* шута и короля

— Шуты и короли — как вместе им ужиться,

Друг с другом власть делить над смехом и людьми?

Надеюсь, что они сумеют подружиться,

Ведь это так легко — подумай и пойми,

Пойми, что он не ты, но разница — пустое,

Коль смех чужой — как твой, твоя — чужая боль.

А власть… важней всего владеть самим собою.

Ведь верно, о мой шут?

— Все верно, мой король.

Назваться можешь сам шутом ли, королем ли,

Но скажут, кто ты есть дела, а не слова.

Хвалился, что как сталь, но о колено сломлен,

Боялся, что как пыль… Но в ней растет трава.

То страшно, то смешно, но выбор мой — смеяться,

И правду говорить — о том же и прошу,

Чтоб знать ее в лицо, и правды не бояться.

Все верно, мой король?

— Все правильно, мой шут.

*Дуара — «ду араэ», песня двоих.

Зауэр Ирина

Автор: Наталия Медянская

Страница: http://writercenter.ru/profile/Teo_daven/

Каждому по потребностям или Спой, паяц

— Выплюнь, Бо, — меланхолично произнес Придворный Шут Его Величества Герострата Первого и пальцем провел по ребру карточной колоды. Колода издала сухое "тр-р-р", а стоявший рядом мужчина вынул изо рта павлинье перо и, выплыв из мира грез, покосился на собеседника: — А?

— Бэ! — Придворный Шут поудобнее устроился на корне трона, бывшего когда-то огромным деревом, и зевнул. — Прекрати жевать письменный прибор, говорю! Или не в курсе, что в нашем замке все предметы противопожарными элексирами пропитаны?

— Не в курсе, — печально заметил Бо и вздохнул. — Я ж исключительно для вдохновения!

— Для вдохновения я бы тебе, пожалуй, Принцессу посоветовал, да только она сейчас отсутствует. Такая-сякая, понимаешь.

— И далеко сбежала?

— Не твое дело!

— Сам дурак!

Бо хотел, было, по привычке снова прикусить перышко, но казавшийся нежным небесно-голубой цвет после слов Придворного Шута показался

подозрительно химическим. Тогда Бо прикрыл глаза и, достав из-под левой полы клоунского камзола скрипку, медленно провел по ней пером. Инструмент жутко заскрипел, а Бо вспомнились качели, что когда-то, в далеком детстве, колыхала его достопочтенная матушка. Впрочем, возможно это была люлька.

— Интересно, наши правители уже договорились? — Шут смачно сплюнул на пол непонятно откуда взявшуюся кожуру мандарина. В воздухе запахло цитрусом.

— О чем? — оторвался от терзания скрипки Бо.

— Ну, а как ты думаешь, о чем правители могут обычно договариваться. Война, ресурсы… Тебе твой о чем-нибудь говорил?

— С какой стати? — Бо вытаращился на собеседника. — Мне по статусу не положено.

— Так ты шут, в конце концов, или нет? — Возмутился Придворный. — Шуты всегда в курсе происходящего.

— Не, — опечалился Бо, — я ж музыкант обычный, так, веселю-развлекаю. Так что я больше по любовным делам, а у нашего величества с этим швах полный. Приходится в балладах ему недостаток романтики восполнять. А то, что мне самому все эти розы-мимозы поперек глотки встали никого не колышет.

— А мне бы хотелось романтики, — вздохнул Шут, — но сам понимаешь, кто станет всерьез воспринимать паяца? У меня даже девушка знакомая есть, из гномов. Я каждый день ее вижу, а поздороваться не то, чтобы не решаюсь, просто у меня в такие моменты включается рацио. И говорит, дескать, зачем тебе все эти заморочки с гномской общиной и ее папашей-кузнецом...

— Может, тебе песню спеть? — предложил Бо, — ну, чтоб романтику твою растеребить, вдруг будешь счастлив со своей гномкой-то?

— Еще чего! — Возмутился Шут. — Ты можешь себе представить, до чего странная пара из нас получится? Не, на фиг твою романтику, мне репутация дороже.

— Так и будешь жить несчастным? — опечалился Бо, а потом посветлел лицом и, сорвав с головы Придворного шутовской колпак, нахлобучил себе на голову. Свою же франтоватую шляпу с гирляндой то ли магнолий, то ли еще каких тропических цветов надел на макушку Придворного.

— Давай сюда карты, и ты свободен! Скажешься уличным музыкантом, а к нам, лицедеям, не столь строги требования, как к шутам. Заживешь со своей гномкой припеваючи, с концертами поездишь, мир посмотришь!

— Э… — неуверенно протянул Придворный, — а ты что? Ну как Твое Величество спросит, куда делся его менестрель?

— Не спросит, — улыбнулся Бо. — На музыкантов обычно внимания обращают меньше, чем на дворовых собак. Решит, что где-нибудь в канаве окочурился.

— А как же романтика? Ведь ее так жаждал твой Король.

— А вот пусть теперь учится жить с Королевой, — сурово ответствовал бывший музыкант. — Живая женщина, между прочим, и грудь у нее ого-го!

Отнял у бывшего шута карты и легонько подтолкнул к выходу: — Иди уже. Кстати, как тебя теперь называть-то?

— Ну, вообще-то, меня Васей мамка окрестила...

Вася подхватил с корня трона одобрительно тренькнувшую скрипку и вприпрыжку унесся из дворца.

Бо долго глядел ему вслед, а после принялся раскладывать длинный и сложный пасьянс прямо на полу пустого тронного зала. Наверное, из него получится очень грустный Шут. Но это уже совсем другая история...

АРТ

Автор: Agata Argentum

Страница: http://writercenter.ru/profile/argentum/

Искрой в темноте…

+++

Искрой в темноте мелькнет итог:

Снова Осень. Что же так, скажи?

Где-то бродит твой небрежный бог,

Кое-как слепивший эту жизнь.

Где-то листья, данью сентябрю

Падают — их дождь сбивает влёт.

Не смотри. Ведь я же не смотрю,

Что начале, что — к концу идет.

И не надо грустных перспектив,

Шелеста листвы, дождей, страниц…

Можно жить и так вот, упустив

То, что не спешило падать ниц,

Но устало ждать. Не то, не те —

Снова и опять, но надо жить.

Это тоже — искрой в темноте,

И не погасить.

(Ирина Зауэр)

Видео И.Зауэр –

https://www.youtube.com/watch?v=peYQ04iHoOc&feature=youtu.be

Автор: Cristi Neo

Страница: http://writercenter.ru/profile/olya-olenka/

Краденые истины

Бывает сложно вспомнить, откуда взялась та или иная мысль. Они приходят из книг, из разговоров, витают в воздухе и даже зарождаются в голове. Может быть, они и не хотели оттуда выходить на публику, но кто ж спрашивал? Вытянули, извлекли, украли. Теперь пользуйтесь.

***

— Кто знает, тот молчит, а незнающий кричит.

— Непомерная глупость застревает на ровном месте, зато умудряется просочиться туда, куда ее не просят.

— Глупость всегда категорична. Я утверждаю! Что? До меня это уже сказали? Не может быть.

— Боритесь, конечно, до упора. Только определитесь сначала, чего сами хотите, чтобы упор вдруг не рухнул прямо на крышу вашего же дома.

— Подвох мерещится двоим: тому, кто уже обжигался в подобной ситуации, и тому, кто сам специалист по разного рода подлостям.

— Пуля-дура, а однополюсные магниты, как известно, отталкиваются. Потому некоторые лбы никак не могут дождаться свою пулю.

— В мире, где эмоции свелись к смайликам, все больше людей довольствуется миражами счастья.

— Мы, как путники в пустыне, с радостным криком преодолев очередной бархан, возвращаемся все к тому же высохшему колодцу, не понимая, зачем возле него валяется лопата.

— Судьба умеет так упаковывать и припрятывать свои подарки, что их находят действительно только самые достойные. Или хитрые и внимательные, подсмотревшие за метаниями очередного разочаровавшегося пессимиста, опустившего руки, когда подарок был уже на расстоянии вытянутой руки.

— Ничего не сделав, ничего и не обретешь. Каждый неиспользованный шанс становится брешью в твоей карме. Помни об этом.

— Все хорошее вспоминается, когда нам плохо. В минуты радости, наоборот, так и тянет думать о неприятностях.

— Ничто не дается тебе навечно. Радость, печаль, счастье и горе подобны временам года. Сменяя друг друга, они крутятся на карусели жизни, отвлекая и развлекая тебя.

— Или ты лично что-то делаешь, или что-то делают с тобой. Вариантов не так уж и много.

— Если твое утро и горчит, то только от горячего свежего кофе. Все в твоих руках.

— Все сделанное, даже не удавшееся, делает тебя сильнее и опытнее. В следующий раз получится лучше, если не опускать руки. Все несделанное добавляет новый кирпичик в стену страхов и предрассудков. Это не та стена, что сделает твою жизнь лучше.

— Даже банальные истины остаются все теми же многократно проверенными истинами.

— Мудрость недостаточно украсть. Ею еще нужно уметь пользоваться.

…

Жизнь учит нас каждый день. И тут нет черновиков, "второго года", "академки" и пересдач. Можно, конечно, взять тайм-аут, но время все равно идет своим ходом, подбрасывая все новые задачки.

Видео И.Зауэр –

https://www.youtube.com/watch?v=Y7O2_iML4Hk&feature=youtu.be

Автор: Shinha

Страница: http://writercenter.ru/profile/larekka/

Вера?

Пролог

— Где это вас черти носят? А чтоб вам пусто было!

— Да мы, это…

— Знаю, я ваше «это». А ну бегом марш к остальным!

Ну что, все собрались?

— Все!

— Запечатывай!

— Есть, Шеф!

Часть 1

«Это место позабыто, не найдёт его случайный. Не видать его на картах, ни на новых ни на старых. В нём закрыты все порталы, под покровом древней тайны. Там лишь ветер веет тихо и слегка колышет травы. В ожиданьи пробужденья спят в мерцающем тумане в этом месте заповедном Боги древние сокрыты. Здесь от времени потока ограждающие камни, цвета синего сапфира охраняют мир забытых.Как откроются порталы измерения иного, кровью алою своею окропи жертовник рясно, заклинанием старинным, силой собственного слова разбуди богов забытых, и разрушится заклятье...»

Слова из старой сказки словно ниоткуда всплывали в памяти. Сила пронизывала Мирику и влекла её к себе. Присутствие силы она ощущала и раньше, ещё с самого детства. Сила ощущалась на перекрёстках старых дорог, в родниках, в поросших мхом руинах древних храмов. Правда об этом она ни кому не рассказывала, опасаясь насмешки. Все вокруг верили в единого бога и никаких потусторонних сил просто быть не могло. Но она знала что это остатки силы древних забытых богов. О них часто рассказывала сказки покойная мать. Благодаря этой силе можно было исцелять. Когда ей было шесть лет, она попросила Силу исправить сломанное крыло найденной ласточке, и та взлетела. Потом были и другие случаи. Мирика о них не распространялась понимая, что ей никто не поверит. Сильно нужно, ещё за сумасшедшую ведьму сочтут. И так косились, что в церковь не ходит

В 14 лет не особо задумываешься, о Боге. Не то, чтобы Мирика в него не верила, но было то, что удерживало от посещения церкви. Там ощущалась другая Сила, чуждая ей сила, которая отталкивала. Но здесь было по другому. В её сознание вливалось нечто неведомое. Понимание, чего-то давно забытого и знание, что нужно делать дальше

Словно в забытьи она подошла к большому плоскому камню в центре поляны положила на него руку и резанула ножом чуть повыше ладони. Кровь пульсируя потекла из вены в углубление камня. Мирика просила Силу, о помощи, помощи её отцу, единственному врачу на всю округу. В посёлке болели и умирали, а эпидемия всё не прекращалась. Её отец не спал уже которые сутки, но ничего не мог поделать.

В сознание начали проникать какие-то образы, видения, и реальность вокруг, начала меняться. Всё вокруг закружилось и сознание покинуло её.

Часть 2

— Кто открывал шестой портал, я вас спрашиваю?

— Да это не мы, он сам.

— Знаю я ваше «сам», а кровь на анализ тоже сама пошла? Вы, что забыли, что Земля вне сферы нашего влияния?

— Да ладно Шеф, подумаешь всего один образец, да и к тому же, завтра наступает эра Водолея, а значит мы уже в своих правах.

— ТорОпитесь. Ну, да бог с этим. Девчушке помочь, раз уж «засветились», но без лишней самодеятельности, всему своё время. И никакого прямого контакта, нечего людей пугать, изверги.

— Интересно чем это?

— Да вы на себя хоть в зеркало посмотрите, красавцы… тоже мне ангелы нашлись. Ещё и ухмыляются. Глаза б мои вас не видели! Тьфу!

Кто нарушит приказ, переведу к Саваофу, он давно просил парочку сердобольных спецов по контактам прислать. А теперь, разойдись и ещё раз напоминаю никакой самодеятельности.

Часть 3

Мирика пришла в себя. Странное ощущение сопричастности к чему-то большому не покидало её. В недоумении посмотрела на руку, от пореза не было и следа. Камень тоже был чистый. Никаких следов крови. Сила была вокруг и ней. Неужели Боги приняли жертву?

Как бы там ни было, а домой путь неблизок, добраться бы засветло.

Дома отец, как обычно возился в лаборатории

— Ты где была?

— Да так, просто прогулялась, — уклончиво ответила Мирика, — а что у тебя?

— Странное дело. Помнишь никак не получалась вакцина,… ничего не понимаю, сегодня вдруг образовались антитела. Мало того, вакцина непонятно как, оказалась даже в бутыли с дистиллятом. Чудеса, да и только! Сделал инъекцию нашему преподобному, так он прямо на глазах стал выздоравливать и славить Бога. Может, ты всё-таки сходишь в церковь?

— Ну, уж нет! — загадочно улыбнулась Мирика, она-то знала, в чём дело с вакциной.

Её Боги были рядом с ней. Они суетились в отцовской лаборатории, колдуя над оборудованием.

Она одна их видела и нисколечко не боялась, ни их смешных носиков-пятачков, ни рожек, ни хвостиков.

Наступила эпоха Водолея.

Автор: nastyKAT

Страница: http://writercenter.ru/profile/nastyKAT/

Дежурный искин

— Здравствуйте, с вами разговаривает дежурный искин...

— Железка?! Фу, какая мерзость!

Гудки.

— Здравствуйте, с вами разговаривает дежурный искин...

— Здравствуйте, скажите, а вы искин или всё-таки исличность?

— Пожалуй, второе.

— О, это просто чудесно! Не хотите ли ответить на пару вопросов?

— Извините, но в мои полномочия не входит участие в опросах и киберпсихологических исследованиях. Всего доброго.

— Здравствуйте, с вами разговаривает дежурный искин телефона доверия.

— Дяденька искин, а вы правда поможете? Тут в объявлении написано, что по этому номеру надо звонить, если нужна помощь...

— Да, конечно, малышка. Как тебя зовут и что случилось?

— Юля. У меня мама потерялась. И я потеряла-а-ась...

— Не плачь, Юля, всё будет хорошо. Я сейчас наблюдаю за тобой через видеокамеру на углу дома, ничего плохого больше не будет. Расскажи мне, что случилось.

— Мама мне позвонила с работы, сказала, что придёт на обед, и не пришла! Два часа не пришла! И трубку не берёт! И я пошла искать и заблудилась! А тут телефон, и написано, что надо звонить, если нужна помощь, вот...

— Я помогу. Как полностью зовут твою маму, Юля?

— Галина Николаевна Токарева.

— Подожди минутку. Готово. Я нашёл твою маму. У неё случилась неприятность, её стукнула машина, мобильный телефон сломался. Она сейчас у доктора, спит, чтобы быстрее поправиться.

— А мама быстро поправится?

— Извини, точно не знаю, я не доктор. Но её несильно стукнуло, думаю, достаточно быстро. Юля, ты ведь у нас девочка храбрая и ответственная, правда?

— Правда. Но мне всё равно страшно.

— Понимаю. Стой на месте, скоро приедут дяди полицейские и отвезут тебя в безопасное место, где ты сможешь дождаться бабушку, договорились? А потом вы вместе с ней пойдёте к твоей маме, хорошо?

— Хорошо. А бабушка приедет, да? Она же в другом городе живёт.

— Конечно, приедет! Я её позову.

— Спасибо, дядя искин!

— Пожалуйста, Юля. Всего доброго.

— Здравствуйте, Зинаида Евгеньевна. Скажите, вы можете выехать в Энск в ближайшее время?

— Здравствуйте. Что случилось? Что-то с Галенькой?

— Ваша дочь попала в аварию. Состояние жизни не угрожает, но некоторое время она проведёт в больнице. Кто-то должен присмотреть за Юлей. Девочка сейчас в полиции, в отделе потеряшек. Она пошла искать маму и заблудилась в городе.

— Ох, конечно, я приеду! Немедленно начну собираться. Спасибо, что позвонили, а то я бы и не узнала ничего! Но кто вы? Галин друг?

— Нет, всего лишь дежурный искин телефона доверия. Удачи вам и вашей семье. Надеюсь, у вас всё будет хорошо. Всего доброго.

Бывает так, что помощь далека,

Не докричаться, не достигнуть взглядом.

Из темноты лишь голос — не рука:

«Малышка, что случилось? Здесь я, рядом!»

Беседа нитью тонкою течет,

Спасение в словах, надежде, воле.

И вряд ли нужно что-нибудь еще,

Хоть собеседник твой — искин всего лишь.

Но там где, нужно вытащить, помочь,

Возможностей и силы не хватает,

Где чей-то сын в беде, сестра и дочь —

Там никаких «всего лишь» не бывает.

Зауэр Ирина

Автор: Метла Мастера

Страница: http://writercenter.ru/profile/Metla-Mastera/

Настоящий зоопарк

Выходя из кинозала, Эмма, игриво пританцовывая, взлохматила руками и без того торчащие волосы Нормана. Ей уже не терпелось скорее пойти с ним куда-нибудь еще:

— Круто, чёрт побери, это было просто нереально! Они всё-таки смогли подобрать код к этой улётной головоломке, — она взяла Нормана под руку. Ощущать его сильные мускулы и упругую теплую кожу было приятно.

— Ха! А я уже был уверен, что эта штука сожрет их с потрохами, — молодой человек тоже наслаждался касанием их тел при ходьбе. Стоило Эмме только засмотреться на тумбу с огромным монстром, запихивающим себе в пасть фигурку человека, он снова привлек её к себе и обнял за плечи.

Парочка — невысокий, плотно сложенный светловолосый парень, одетый в стиле милитари и девушка в чёрных кожаных шортах, в берцах и в красной футболке с принтом, изображающим очертания ужасного черепа, уже направлялась к большому павильону с надписью «Настоящий зоопарк». Все афиши на подходе к

нему пестрили изображениями диких животных, которые сопровождали интригующие анонсы об участии какого-то таинственного иллюзиониста. Эмму больше всего впечатлили африканские тигры:

— Неужели, будут на самом деле неотличимы от настоящих? Норман, ты знаешь, как это сделано?

Молодой человек уже начал что-то придумывать, когда его прервал тихий, неприятно шикающий голос из-за спины:

— Такого вы еще не видели, молодая леди. Звери, не сомневайтесь, покажутся настоящими, но… главный вопрос будет не в этом.

Эмма и Норман одновременно обернулись. Почти вплотную к ним стоял худой, как скелет мужчина в костюме цвета хаки. В глаза бросилось его сильно изувеченное лицо и выходящая прямо из горла трубка, которая скрывалась под воротом черной рубашки. Его черно-зелёный галстук в форме шнурка напоминал какую-то маленькую экзотическую змейку. Норману даже на секунду показалось, что этот «шнурок» слегка шевелился. Молодые люди, не сговариваясь, отступили немного назад, на более комфортное расстояние. Скованная поза, с необычным наклоном вперед, и пепельный цвет кожи делали этого человека похожим на восковую фигуру.

— Вы первые, и как раз нужны двое, — без какой-либо интонации просипел незнакомец. На его губах промелькнула искривленная судорогой улыбка. Костлявой рукой, на пальце которой ярко сверкнул крупный синий камень, он указал на вход с изображением лиан и гигантских бабочек.

— Вряд ли такого урода узнают даже родственники, — на ходу проговорила Эмма, прильнув к уху Нормана. Убедившись в том, что мужчина не последовал за ними, давясь от смеха, парочка зашла внутрь.

Там их сразу встретили рамки электронной кассы. Вместо уведомления об оплате на экранах их минигаджетов появилось входящее сообщение «Начало игры».

— Чёрт, что за дикость, ещё и приём пропал, — Эмма вопросительно посмотрела на Нормана. Покрутившись вокруг, и всматриваясь в экран, он утвердительно кивнул. Пройдя немного вперед, они оказались у темного купола. Слева от него стояла чёрная прямоугольная кабина с вывеской «Трансформатор в виртуальность». Справа начинался узкий коридор, и экран в потолок, также скрывающийся где-то за поворотом стены.

— Круто, уже становится интересно! — Эмма с воодушевлением направилась к кабинке, увлекая за собой идущего уже без настроения Нормана, пока он не остановился совсем:

— Эмма, я странно себя чувствую, очень кружится голова, — лицо молодого человека на самом деле становилось всё бледнее. — Такое ощущение, что меня вывернет прямо там, — неудобство перед девушкой уже не было важнее вдруг возникшего состояния, которое вынуждало Нормана отказаться от этой затеи.

Эмма, сочувственно подняв брови, провела тыльной стороной ладони по его щеке. Еще немного, и она уже смотрела с мольбой:

— Тогда я одна, хотя бы на несколько минут?! Кажется, на меня там можно будет посмотреть, — она кивнула на экран справа, жалобно, в нетерпении, переминаясь с ноги на ногу.

Уже приготовившись потерять сознание, Норман пассивно изобразил на лице глупую одобряющую улыбку. Сил на слова и убеждения не нашлось. Эмма радостно подняла вверх открытую ладонь, означавшую, что всего пять минут он останется один, и уже не оглядываясь, побежала к кабине. Войдя, как было указано в инструкции на стене, она опустила руки вдоль туловища, после чего дверь за ней сама закрылась. Норман уже видел, как бежит следом, но спустя несколько секунд, к большому удивлению обнаружил себя, стоящим на том же месте. Его самочувствие вернулось к нормальному также быстро, как и возник недуг. Неприятно впечатлённый случившимся, молодой человек решил посмотреть за Эммой, как договорились, с экрана. К еще большему удивлению, он как раз в этот момент включился, став прозрачной стеной, отделявшей его от джунглей, выглядящих невероятно настоящими! Норман в предвкушении пошел вдоль неё, всматриваясь в заросли. Где-то там он ожидал сейчас увидеть Эмму. Пока ему приходилось наблюдать только шевеление кустов, за которыми мелькали тёмные силуэты животных. Он уже мысленно корил себя за то, что не удосужился разобраться, как всё устроено. Теперь его волновало, оставалась ли Эмма в кабинке или на самом деле, живая, ничего не подозревая, бродила где-то за стеклом. Внезапный скрежет, раздавшийся позади, заставил его в испуге метнуться вперед. На какое-то время почти парализованный страхом, он заметил, что свет, поступавший из «джунглей», странным образом преломлялся, становясь очень тусклым. Находиться здесь одному ему уже не хотелось: «Вернусь к входу, найду Эмму в кабинке, и даже, если она будет смеяться, уйдем отсюда», — эта мысль показалась ему здравой.

Переборов испуг, он начал медленно возвращаться, но к своему возмущению наткнулся на появившуюся теперь на этом месте сплошную стену. Путь назад был отрезан. Теперь было ясно, что за звук он слышал до этого. Молодой человек попробовал стену на прочность, сильно ударив её несколько раз кулаком и ногой, но безрезультатно. То же самое он проделал со стеклом купола. Ничего не оставалось, как снова идти вперед, вглядываясь в высокие заросли. — «Хорошая же игра, и где этот урод, что он себе позволяет?» — Норман в гневе представлял, как грубо разберется с ним, когда они с Эммой выйдут наружу. Хотя, уверенности, что Эмма поддержит, всё-таки не было: — «А может, наоборот, и ей всё это нравится?»

Когда он почти обошел почти внутренний купол павильона, увиденное заставило его остановиться. Перед ним открылась уходящая вглубь поляна с большой клеткой, которая стояла примерно в полсотни метров от стекла. Вокруг были раскиданы свежесрубленные деревья, кусты и лианы. Внутри, нервно озираясь по сторонам, во весь рост стояла испуганная до смерти Эмма. По всей видимости, его она не видела. Со всех сторон к клетке подбирались хищники, некоторые, резкими выпадами, уже пытались достать девушку через прутья. Норман по виду догадался, что она звала на помощь. Как бы это не было сделано, ему это уже чертовски не нравилось.

Стремясь найти быстрое решение, он побежал вперед, но там его ждала очередная стена, но уже обшитая листами тёмного кованого железа. В алой кожаной раме на ней висел освещенный электрическими лампами портрет Стефана Кранта — великого режиссера ужасов, погибшего в авиакатастрофе в Кении. Тот самый вычурный камень на пальце. Уже задыхаясь от волнения, Норман заметил под портретом торчащую как наперсток кнопку, и еще ниже, выгравированную надпись «Закончить игру». С облегчением он ударил по ней открытой ладонью. Уже в предвкушении ожидая, что сейчас всё закончится, с ужасом заметил, как клетка без дна медленно начала пониматься вверх. Один из тигров, пригнувшись, уже пробрался внутрь и вцепился пастью в шею, сразу поваленной на землю Эммы. Какими-то секундами позднее, к нему присоединились остальные. Они резкими рывками морд и конечностей отделяли кровавые куски от её уже безжизненного тела. К своему ужасу, он осознал, что теперь поднималась не только клетка. Воздух наполнили настоящие ароматы джунглей, отчетливо слышался стремительно приближающийся хруст веток. «Я не здесь, в кабинке, это нереально». Прямо над ним, уже выбирала удобный ракурс управляемая дистанционно камера.

Было все круто в начале и даже славно:

Чуточку страха для острого ощущенья…

Жуть подступает неслышно и очень плавно,

Мягкой походкой хищного злого зверя.

Что же поделать с захлопнутой этой дверью?

Бейся-не бейся — взломаешь ее едва ли.

Просто узнаешь, как голодны нынче звери,

Пусть не такого хотел ты в своем начале.

Можно ударить по кнопке, игру кончая —

Месть совершится и камера смотрит косо,

Словно с ухмылкой, а может быть отвечая

Не на твои, на чужие, но зверь-вопросы…

Зауэр Ирина

Автор: И. Зауэр Страница: http://writercenter.ru/profile/Lita/

Где ночуют облака

Существо сидело возле стены и что-то делало. Ку-третий не интересовался существами, он собирался только запереть дверь черного хода на ночь, но зачем-то выглянул наружу. Он не знал зачем. Наверное, тот самый сбой, из-за которого хозяин «Звездной Столовой», Дэн-Бородач, постоянно недоволен его работой. Ку-три даже не пытался его убедить, что не виноват, его так собрали: вложили лишнюю деталь или наоборот, забыли положить нужную. И время от времени сервисный робот из серии «Экономик» делал то, о чем его не просили или задавал странные вопросы. Чаще всего – один и тот же вопрос: зачем.

Вот сейчас он для чего-то открыл дверь, прежде чем запереть, и увидел существо. Слегка заторможенные от однообразной многолетней работы мозги, наконец, предоставили ему нужную информацию. Это была кошка. Четыре лапы, одну из которых она лизала и зачем-то проводила ею по морде; хвост, красиво уложенный вокруг сидящей; острые уши, мягкие – вон как загибаются, когда кошка… умывается, верно. Наверное, ей часто приходится это делать: тут, на заднем дворе грязно, а у кошки белая шесть, которая легко пачкается.

Он уже собирался затворить дверь, когда кошка посмотрела на него. В полутьме блеснули зеленые глаза. Ку-три посчитал вежливым ответить и зажег свои, красные. Кошка фыркнула, словно не одобряла; хозяин Дэн тоже фыркал, и официантки, и доставщики продуктов, и вообще все. Они говорили, что робот туповат. Зачем ему быть острым? Вот ножи на кухне острые всегда.

Пока он думал все это, пробираясь от мысли к мысли, словно через кухню, полную пара, наощупь, существо вытянуло передние лапы, выгнуло спину, потом, высоко подняв хвост, покинуло двор. Робот наконец-то запер дверь и поспешно погасил глаза, вспомнив, как не нравится это Дэну и вообще всем. Даже кошке. Наверное, они не любят красный цвет.

Посетители «Звездной столовой» вечно забывали какие-то вещи. Иногда даже не возвращались за ними. В этот раз синекожий доу оставил кристалл с записью музыки, старый, потрескавшийся, но еще работающий. Доу со своим «вечным паломничеством» не возвращались никогда – это им запрещала их Высокая Вера. Поэтому Ку-три не спешил отнести взятый со стола кристалл в комнату для потерянных вещей, откуда забирали хозяева; он спрятал кристалл в один из кармашков своего металлического тела и забыл о нем до вечера.

Вечером, складываясь в компактную версию, которая могла поместиться в чулане под лестницей, Ку-три вспомнил о находке, достал ее, помедлил с минуту и вставил в кристаллоприемник, который Дэн давно собирался демонтировать, чтобы прицепить на его место еще одну руку. Правда, когда он об этом говорил, то использовал функцию улыбка, так что, наверное, не имел таких планов. Кристалл в приемнике повертелся, вставая так, чтобы касаться считывателя непоцарапанным боком и потом Ку-три услышал звуки. Сначала у них не было ничего общего, а потом звуки словно сами собой сложились в единое. Дэн называл это музыкой. Или песней, когда звучал голос - как сейчас.

Где ночуют облака,

Розоватые слегка?

Отчего так, еле-еле,

Все плывут к какой-то цели?

Где для странников приют?

Ждут их где-то иль не ждут?

На загадку нет ответа,

Но уснув, узнаешь это.

Ку-три понимал смысл слов, но не песни. Он слышал много разных и отличал их по функциональности. Одна музыка была для того, чтобы посетители «Звездной столовой» могли под нее разговаривать. Другая заставляла забывать о еде, выходить на свободное пространство между столиков и двигаться - «танцевать». Третья меняла настроение с положительного на отрицательное, и люди плакали. Но все равно потом просили запустить ту же песню. Эту он не мог отнести ни к одной категории. Ку-три прослушал песню пятнадцать раз, а потом кристалл совсем испортился и перестал звучать. Но робот запомнил слова и мелодию; он собирался задать Дэну очередное «зачем», хотя не был уверен, что удастся правильно воспроизвести все с помощью голосового модулятора.

- Это колыбельная, - сказал Дэн.

- А зачем колыбельная?

- Чтобы спать.

- А зачем спать? – спросил робот.

У Дэна стало недовольное лицо, как если бы его снова назвали «карликом», словом, оскорбительным для всех низкорослых жителей планеты Юма. Он стоял у сделанного специально для него поварского стола и шинковал хищную капусту. Капуста была сонная и не сопротивлялась.

- Чтобы отдохнуть. Ну или наоборот… Когда человек засыпает, он становится всемогущим и подвигает вселенную немного ближе к счастью.

Робот подумал. Понятье «счастье» он знал и отличал его от горя. Вот, например, когда Криста, одна из подавальщиц, улыбается Дэну, он явно счастлив и улыбается в ответ. А когда буйные причиняне в прошлый раз разгромили нижний зал столовой, был несчастен, а еще зол, но злость робот считал просто еще одной формой несчастности.

- А я тоже стану всемогущим, если засну? – спросил он.

- Не знаю! – в этот миг капуста начала просыпаться и Дэну стало не до робота. Ку-три не стал мешать хозяину и отправился заниматься привычными делами.

Весь день он обдумывал вопрос о сне и подвигании Вселенной к счастью. Счастью человека – он в этом не сомневался. Робот служил человеку – и чуточку себе, потому что когда все получалось, в его батарее словно прибавлялось энергии. И если вдруг оказалось, что для счастья Ку-третий может сделать больше, то обязательно надо попробовать сделать… Но как уснуть? Он вспомнил колыбельную – вот что используют люди. Наверное, поможет и ему.

Вечером, вместо того, чтобы отключиться, робот начал мысленно воспроизводить колыбельную. Но так и не уснул. А на сто двадцать втором повторе песни обнаружил, что наступило утро и снова пора работать.

В этот день он был рассеянным, уронил и разбил два стакана из сириусянского стекла и красивую синюю тарелку, огорчив Кристу, которая очень любила красивую посуду. Огорчать кого-то было плохо, и робот ощущал неловкость, которая неизменно снижала заряд его батареи. Может из-за этого он еще и споткнулся о швабру и налетел на стену.

- Да что с тобой сегодня? - спросил Дэн. - Соберись.

Ку-три хотел сказать, что он и так не разобран, но вспомнил: люди используют многие слова в косвенном значении.

- Постараюсь, - сказал он, использовав то же косвенное. Стараться – значит почти делать, а робот не умел «почти».

Вскоре пришлось снова заглянуть на задний двор. Кошка сидела там. Она ничем не занималась, но показалась грустной. Может, именно потому, что ничем не занималась - такое часто бывало и с людьми.

Ку-третий вспомнил, что делают люди, чтобы избавиться от грусти: поют или танцуют, разговаривают, пьют или едят. Петь и танцевать кошка вряд ли станет, а говорить не умеет. Есть же ей было нечего.

Робот сходил на кухню и вернулся с подносом, на котором стояли несколько мисочек с разной едой и питьем. Кошка повела носом, явно почуяв запах еды. Ку-три поставил перед ней поднос, и существо принялось пробовать подношения. Эль ей не понравился, ароматизированный чай тоже, но кошка охотно попила молочного киселя. А когда поела, выбирая мясо и рыбу, то стала, кажется, веселее. Потом она сделала странную вещь – потерлась о ноги робота носом и щекой. Ку-три ничего не почувствовал, но в его батарее словно прибавилось энергии.

- Хорошая кошка, - сказал он, чтобы отблагодарить за энергию. Голос прозвучал неестественно, металлически. Робот поправил модуляцию и сказал почти по-человечески: - Хорошая.

Кошка потерлась о него снова, а потом как ни в чем ни бывало отправилась по своим делам. Робот надеялся, что она вернется.

На следующий день прилетел корабль фурков и трое суток робот был так занят, что не находил времени подумать о сне и колыбельной. И вечером предпочитал просто отключаться, чтобы свести к нулю ошибки, возникшие из-за замороченных заданий придирчивых клиентов.

Только на четвертый день он смог выбрать время и посетить задний двор, чтобы узнать, там ли кошка. С собой он сразу же взял поднос с мисочками той еды, что понравилась кошке в прошлый раз и кувшинчик с цветком – для красоты и выражения симпатии.

Кошка сидела на каменном заборчике отделяющим двор от космодрома. Впрочем, по-настоящему до космодрома было не близко, и все же отсюда был видел каждый прилетающий и садящийся корабль. Кошка смотрела наверх, и Ку-три тоже посмотрел. Он знал каждое из этих созвездий. Робот аккуратно забрался на ту же стену и поставил перед кошкой поднос. Существо еще некоторое время смотрело в небо, а потом подошло и поело. И когда Ку-три спустился со стены, кошка проделала то же, что в прошлый раз - потерлась об него, а потом села и смотрела так, словно чего-то ждала. Робот не понимал. В мисочках еще была еда, но кошка не притрагивалась к ней. Только к Ку-третьему…

Он наклонился и тоже потрогал ее, осторожно, двумя пальцами-манипуляторами. Кошка издала звук – низкую красивую вибрацию, и она как началась, так и не собиралась заканчиваться. Ку-три немного испугался: он дребезжал, если что-то было не так. Но не мог же робот сломать существо, просто потрогав? Кошка не выглядела сломанной; она потерлась о безвольно висящую руку наклонившегося робота и завибрировала еще громче – и он понял: это такое выражение счастья. Люди улыбаются. Кошка вибрирует. Ку-три снова потрогал ее, провел по спине рукой - в ответ она выгнула спину и вытянула хвост. Кажется, ей нравилось.

Робот опустился на землю; существо улеглось меж его скрещенных железных коленей. И так они сидели, пока Ку-три не позвал из кухни Дэн.

Наверное, надо сказать, что они подружились. Робот и сам не заметил, как привык беседовать с кошкой. Сначала просто говорил ей «здравствуй» и «до свидания» или рассказывал, что за еду принес. Часто повторял, что она хорошая и другие ласковые слова. От этого кошка начинала звучать. Потом стал рассказывать ей обо всех происшествиях в Столовой, поведал о сне и о двигании вселенной. Их встречи происходили теперь каждый день. И однажды робот, гладя кошку, словно выпал в другой мир, похожий и не похожий на привычный ему.

Робот увидел там Столовую, немного другую, новее, ярче, какой она была лет десять назад. Ку-три нравились яркие цвета, от них тоже прибавлялось энергии в батарее. Ему подумалось, что в этой Столовой вся посуда цела, даже синяя тарелка. И точно, заметил ее на своем месте, на полке. Он побродил туда-сюда, но найти себе работу не успел: в настоящем мире, где робот все еще сидел на заднем дворе, кошка проскребла когтями по железной ноге, и этот звук заставил вернуться в реальность.

И вовремя – оказывается, его звали на кухню.

Конечно, Столовая не изменилась и не стала новее от того, что роботу это привиделось или что так и есть в каком-то другом, может быть, параллельном мире. Но вот синяя тарелка… Криста и позвала Ку-третьего, чтобы показать ее – совершенно целую.

- Смотри, нашлась вторая такая! – сказал она. – В кладовке, куда никто уже сто лет не заглядывал. Но прилетали глияне, и привезли с собой шушугу, а шушуга от них сбежала и спряталась в кладовке… В общем, постарайся больше не разбить!

Робот пообещал, что постарается.

На следующий день он поделился с кошкой открытием. Пушистая подруга внимательно слушала, а потом снова завибрировала, и робот незаметно перешел в мир другой, новой, Столовой. На этот раз там был Дэн, который жаловался на пресловутых обитателей планеты Прича, жутких скандалистов, которые любят, когда все по правилам, и, увидев в меню лишнюю запятую, начинают буйствовать. В видении Дэн называл их заразой и говорил, что от заразы спасет только другая, например лапитяне. Вот они и правда любили порядок и сотворяли его всюду, куда приходили. Только у лапитян было о порядке свое представление. Например, никаких роботов в зале... Но Ку-третьему все равно очень захотелось, чтобы они появились – тогда он смог бы провести весь день с кошкой.

В этом месте пришлось вернуться, потому что его растолкал Дэн:

- Ты чего, заснул? - удивился он. – Сегодня отдыхай и не показывайся в зале. Прилетели лапитяне.

И Ку-три удивился, как это вышло такое совпадение. Он предпочел остаться на заднем дворе, хотя кошка ушла, но потом она вернулась и в самом деле провела с ним много времени, наполняя батарею робота энергией.

На третьем совпадении он перестал считать все три совпадениями. За Кристой с ее родной планеты, Фимы, прибыл назначенный Брачным Советом жених. Кажется, он не был счастлив жениться, но приходилось. Криста пыталась отказаться, но четыре суровые дамы, сопровождавшие жениха, показывали ей Большой Официальный Документ со множеством печатей и говорили громкими пронзительными голосами о долге перед страной… Дэн был вне себя. Кажется, он любил Кристу. И она его тоже. Но с Большим Официальным Документом никто ничего не мог поделать. Кроме, конечно, Брачного Совета.

Робот наблюдал за сборами Кристы, метаниями Дэна и печальными взглядами явно несчастного жениха и думал, как сделать так, чтобы все стали счастливыми. Суровым дамам надо было, чтобы исполнился закон. Кристе нужен был Дэн, жениху – кажется, свобода…

Сразу, как освободился, Ку-третий пошел на задний двор. Кошка снова сидела на каменном заборчике и никак не хотела спускаться. Робот сел на стену рядом с ней, тоже стал смотреть на звезды и думать о счастье. Он быстро пересек границу и оказался в мире другой столовой. А уж там Ку-третий постарался увидеть все правильно - что в Большом Официальном Документе, в самом низу, написано мелким шрифтом: Криста не может выйти замуж за назначенного ей человека, если любит другого, или другой любит ее. Что суровые тетушки уезжают, оставляя жениха, ставшего вдруг свободным. И все счастливы.

Когда он вернулся, кошки не было. И роботу впервые стало интересно, куда же она уходит.

Его новый труд оправдался – в тот же день, когда Криста почти уже собралась уезжать, Дэн сказал что никуда ее не отпустит, потому что любит. Суровые тетушки немедленно и не споря отправились восвояси без жениха, явно осчастливленного таким поворотом дела. Никто ничего не понимал, кроме робота, снова ощущавшего подъем энергии в батарее. Он мог и делал это. Служил людям, двигая вселенную к их счастью. Только, наверное, не надо увлекаться. Люди любят сами добывать свое счастье.

Они и добывали – через день Криста и Дэн поженились, и вся Звездная Столовая наполнилась гостями, друзьями, знакомыми. Люди, инопланетяне разных форм и видов, всевозможные существа и вещества очень веселились. Ку-третьему, конечно, приходилось нелегко: помогать тут и там, приносить, уносить, выполнять распоряжения. Но, в конце концов, он был собран именно для этого.

Вечером робот хотел покормить кошку, но не нашел ее на заднем дворе и вернулся на кухню с полным подносом нетронутых угощений. Тут его и увидел Дэн.

- Кого это ты так привечаешь? – спросил хозяин Столовой и когда Ку-три честно рассказал о кошке, вздохнул: - А, это любимица Соля. Помнишь его? Белобрысый, вечно улыбается, никогда ни на что не жалуется. Его маленький кораблик самый быстрый – Соль сумел убедить жадных на свои технологии аргианцев поставить ему аргианские двигатели. Это примерно как суметь ответить на все твои вопросы, чтобы у тебя новых не завелось. Только вот не вернулся он из

последнего путешествия, и, наверное, знал, что не вернется, оставил свою кошку здесь. А она ждет… Сидит иногда на каком-нибудь заборчике и смотрит, как корабли взлетают. Грустно это, но ничего не поделаешь.

И роботу тоже стало грустно. Вернее, энергия в его батарее стала падать, но ведь это, кажется, одно и то же. Он не пошел отдыхать к себе в чулан, а вышел на улицу. В небе красиво сияли звезды, и с одной из них не вернулся Соль, веселый хозяин кошки. Это было несправедливо. И даже дважды. Кошка была просто кошкой, а Ку-три служил счастью человека и ничего не мог сделать для нее. Вернее, он мог, но не знал, должен ли. «Но кошка ждет, как человек, - подумал он, ловя свет звезд не очень чувствительными к такому излучению глазами, - и ждет она человека». В тот же миг он решил, что сделает это для ее счастья. Ведь и Соль тоже, наверное, ждет, где бы он ни был.

Робот сел на заборчик и, не отрываясь, смотрел в небо. Он был уверен – все получится, и даже без кошачьей вибрации Ку-три сможет перейти из этого мира в тот, где Столовая новее и откуда можно двигать вселенную. Он только пока еще не решил, как и куда. Наверное, просто Соль должен вернуться. Да, так будет хорошо, даже если кошка потом улетит с Солем и больше никогда не придет к «Звездной Столовой».

Энергия в батарее Ку-три колебалась – то появлялась ниоткуда, то исчезала, а в голове у робота звучала старая колыбельная песенка, такая же простая, как путь маленького, но быстрого кораблика, который возвращался с далеких звезд, чтобы его пилот и маленькая белая кошка смогли, наконец, встретиться.

На загадку нет ответа,

Но уснув, узнаешь это:

Что трава бывает разной,

Изумрудной, синей, красной,

Что в галактике большой

Лучше быть не сам с собой.

Что любой кому-то нужен,

Потому с другими дружен.

Баю-бай, узнай о том,

Что у каждого есть дом,

Чтоб средь звезд не потеряться,

Каждый должен возвращаться,

Приплывать, как облака,

Розоватые слегка.

Автор: svetulja2010

Страница: http://writercenter.ru/profile/svetulja2010/

Имя для чуда

Солнце. Летнее солнце палило нещадно, но даже оно не могло высушить слез на щеках. Катились и катились прозрачные бусины, капали на ситцевое старенькое платье, расплывались темными пятнами. И не прекращался светлый ручей. Девочка горестно глядела на пустую коробку и плакала. Там в этой коробке раньше жило живое чудо, а теперь она опустела. Исчезло. Потерялось. Потеряла.

А ведь так было здорово. Вот оно, то самое исполнение мечты — сидит в коробке из-под папиных ботинок и смотрит на тебя голубыми глазами. Жмурится от яркого солнышка и иногда тихо мяучит. Подарок, выпрошенный, вымоленный, выстраданный за целый год. И свершилось наконец-то. Можно взять в руки, погладить, поговорить, и дать имя. Уже давно выбранное — Мурзик. Самый красивый на свете: пятнышки и полоски, мягкость и пушистость, хвост морковкой — все в комплекте, как и просилось. Только вот жарко на солнышке-то, а в шерстяной шубке и тем более, под акацией в тени гораздо лучше. Самое удобное летнее место и книжку почитать, а теперь и с котенком поиграть, полюбоваться, пообщаться.

— Светаааа! Домой! — мамин голос нарушает идиллию, что воцарилась под кустом.

«Сейчас вернусь! Я быстро! Подожди!» — ласковый мазок пальцем по мохнатому лбу и бегом в дом вверх по лестнице узнать, что же там нужно, почему отвлекают?

Отвлекли. И осталась пустая коробка. И там под сердцем, где раньше жило маленькое, пушистое и теплое нечто, теперь поселилось что-то такое большое и горькое. И вытекало горячими каплями и не могло никак иссякнуть. Не смогла сохранить. Потеряла. Мечту. И совершенно все равно, что там бормочут взрослые сначала про новых хозяев, потом про новых котят, щенят и еще кого-то. Не нужен никто. Обманут.

Ну и что, что красивый? Ну и что, что пятнышки совсем как те? Какая разница пушистый или нет? Не тот. Все. Точка. И капают, капают слезы.

А время летом идет неспешно, один длинный день сменяется другим, но та потерянность внутри продолжает ныть. Тихо, но не менее больно. Время не лечит. Время помогает понять и принять, и простить. И однажды увидеть любовь, грызущую сухую корку под лестницей. Ну и что, что страшненький — лапы да уши торчат, а остальное не разглядеть. Ну и что, что, наверное, блохастый. Ну и что, что почти лысый. Ну и что… Чудо, тихое чудо, не говорящее по-кошачьи. Но это тоже ничего, пусть будет Тихон, Тишка. А поговорить можно и молча.

Солнце. Летнее солнце смеялось на небе. А под кустом акации в резной тени сидели двое. Худенькая девочка в выцветшем платье с книжкой на коленях и тощенький большеухий котенок. Серьезные. Увлеченные. А разве не интересно читать про то, что «мы одной крови»?

Котомонологи

Автор: Ж. Жабкина

ЖАЛОБНАЯ

Мне грустно без тебя, и холодно, и мерзко,

Я тороплюсь уснуть, не думать ни о чём,

Во сне приходишь ты и открываешь дверку

В кошачий мягкий мир серебряным ключом,

Поглаживаешь шерсть с неторопливой лаской,

Целуешь мокрый нос и ушко теребишь,

Щекочешь лапки мне, рассказываешь сказки,

И шепчешь сладко: спи, несносный мой малыш.

А я, глупец, мурчу и верю снам и сказкам,

Но только лишь проснусь, то ничему не рад:

Вот, мисочка пуста — ни рыбки, ни колбаски,

И дома нет тебя — гуляешь до утра.

Автор: Shinha

Страница: http://writercenter.ru/profile/larekka/

Сожительнице

Мы с тобой уже давно знакомы

У меня живешь ты, как во сне

И хотя квартира не хоромы

Нам ее достаточно вполне

Правда на тебя слегка в обиде

Я бываю даже иногда

То еду дашь в неприглядном виде,

Или нету в миске молока

То коробку не туда поставишь,

То песок забыла поменять

Ну, да это не беда, ты знаешь

Я сходить могу и под кровать

А вот этим, раздражаешь сильно

Иногда накапаешь в стакан

И сама оттуда пьёшь обильно

Очень вкусных капель валерьян

Вот ещё я вспомнил, был март месяц

Не пускала ты меня гулять

Я тебе конечно интересен,

Но нельзя ж так сильно ревновать

Ты еще истерики «катала»

Мол молчи, красавчик, а не то…

Дохтуром каким-то угрожала,

Мол он мне отрежет кое-что

Ну да ладно, в прошлом все обиды

Вот лежу, тихонечко мурчу

Но запомни, коль не будет рыбы

Я тебе твой тапок подмочу.

Автор: Елена Абрамова

Страница: http://writercenter.ru/profile/0003930elena/

Пират и гадалка

Как-то, прогуливаясь по берегу, Амадео встретил гадалку. Так же, как и тысячи подобных ей, она была закутана в обтрепанный рваный плащ. И так же алчно горели глаза на худом старческом лице. Ничего такого, чего бы прежде не видел, однако почему же он все— таки остановился? Этим он, разумеется, привлек внимание старухи. — Дай золотой, погадаю тебе, красавчик! Судьбу твою расскажу, всю правду, как на ладони! Амадео презрительно скривил губы: — Свою судьбу и так знаю, старая ведьма! Иди своей дорогой, меня ты не одурачишь! И пошел прочь. Но гадалка не отставала, ковыляя за ним следом и бормоча. Когда Амадео вновь остановился, она заговорила нараспев. — Жизнь пирата похожа на золотой реал. Одна сторона, где лев, — удача, богатство, слава, почести, женщины, вино и друзья... Другая, напротив, — неудача, нищета, голод, позор, презрение общества, предательство друзей, казнь либо морская бездна… Амадео помимо воли стал прислушиваться к словам женщины. Потом, словно

очнувшись, стряхнул с себя наваждение. — Это всё и без тебя знаю, карга! Сказано тебе: проваливай, а не то узнаешь, как меня злить! Но старая женщина невозмутимо продолжала: — Теперь, коли хочешь узнать свою судьбу, красавчик, брось золотой реал в сторону моря!.. Какой стороной вверх он ляжет, такая и судьба тебя ожидает! Амадео рассмеялся хитрости гадалки. Он вынул монету, подкинул ее на ладони, прищурился — и швырнул реал туда, где плескалось, блестя под солнцем, вечно беспокойное море. И проследил, как реал ярко сверкнул на солнце, словно золотая искра, и упал, укатившись куда— то вниз… Амадео быстро сбежал с пригорка. Он вовсе не собирался дарить старухе золотой, еще не хватало! К тому же им неожиданно овладел мальчишеский азарт: какой же все-таки стороной легла упавшая монета? Но подбежав к тому месту, он коротко присвистнул. Монета воткнулась ребром в мягкую глину! Амадео поднял реал и, обернувшись к подошедшей гадалке, сказал с насмешкой: — Не вышел твой фокус, старая ведьма! Да и реал в землю ребром воткнулся. Велишь снова бросать? — Незачем. Твой золотой упал на третью сторону, а это редкость. Запомни! В твоей судьбе скоро произойдет чудо. Спрячь этот реал от чужих глаз в кожаный мешочек, носи его на шее на прочном шнурке. Он принесет тебе удачу! Амадео недоверчиво усмехнулся. — И это все твоё предсказание? Прямо скажем, негусто! Какая же у меня судьба? Давай, предсказывай! — Ты и вправду хочешь узнать свою судьбу?.. Смотри, куда упал твой реал — прямо в глину!.. Если б он упал на камень, тебя ждала бы жизнь без любви, а может, и каменная крепость…Упади он на песок — и жизнь твоя прошла бы впустую, как уходит в песок вода…Упади он в траву — тебя ждало бы забвение, как земля зарастает травой… — Так. А если бы реал упал в воду? — Тогда и тебя ждала бы такая участь… Но твой золотой упал именно в глину, и в этом твоё счастье, твоя удача! Амадео хмыкнул. — Чего же тут счастливого? Вязкая темная глина. Чем она лучше песка или травы? — Что делают из глины? — спросила женщина. И сама тут же ответила: — Кирпичи, чтобы строить дом… А еще — посуду… Тонкостенные кувшины и горшки, расписные вазы… Звонкие тарелки и кружки… Завороженный ее голосом, Амадео задумчиво посмотрел на глину. И ему нежданно привиделся хрупкий девичий силуэт с кувшином в руках…Это длилось всего мгновение, но оставило в памяти ощущение реально виденного. Как будто та девушка и вправду прошла рядом. А гадалка спокойно продолжала: — О чем ты подумал сейчас? Вернее, о ком? Не о трактирных же девках, разносящих снедь?.. Нет, ты подумал о доме. И о той, которая тебя ждет. Где-то там, на неведомом берегу… И не говори мне, будто дом пирата — это корабль, а возлюбленная — море. Скоро ты устанешь от бесконечных странствий, и тебя

потянет вновь на родной остров. Но будешь ли ты счастлив там один?.. Твой реал упал в глину, — а это означает женщину в твоей жизни… Ту, что тебя ждет и будет ждать, какая бы судьба тебя не постигла… Ту, которая будет любить тебя настоящего, и тебе не нужна будет твоя маска… Сумей только узнать ту девушку и не пройти мимо своей судьбы… Амадео снова задумался, глядя вдаль, где морская синева сливалась с небесной. Когда же он обернулся спросить, на каком берегу ему следует искать свою любовь, оказалось, что рядом с ним никого уже нет. Ушла ли гадалка неслышно, или исчезла, растаяв, подобно утреннему туману, но берег вокруг был пуст. Совершенно пуст. И только чайки носились с пронзительными криками, да море шумело, набегая на песчаный берег.

Дорога возвращенья — налегке.

Не тянет ноша, нет ее в помине.

Судьба-монетка солнышком в руке,

Должно быть, ждет, что кто-то в море кинет.

А можно на траву, песок, гранит,

И разное тогда получишь знанье.

Но все-таки… твой путь не там лежит,

И словно солнце это пониманье,

Как солнце в сердце. И сквозь все дожди

Найдется дом и кров и для пирата.

Пока же… брось монету и иди —

Ведь это ты о нем мечтал когда-то. (Зауэр Ирина)

Видео И.Зауэр –

https://www.youtube.com/watch?v=qjb8Mz2lci8&feature=youtu.be

Автор: Сарко Ли

Страница: http://writercenter.ru/profile/sarkolee/

Новые вопросы

Город будто окунулся в мутную жижу: казалось, что все цвета превратились в оттенки серого. Их скрыла ночь, их скрыл беспрерывно накрапывающий унылый дождь, похожий на пыль. Фонари тускло светились грязно-белым, забившись в узкие проходы между стенами высотных домов и едва освещая дорожки между ними.

По одной из таких дорожек шёл мужчина в длинном тёмном пальто и надвинутой на глаза шляпе. Зонта у него не было, оттого человек шёл, вжав голову в плечи, чтобы назойливые капли не попадали за воротник. Вот чёрная туфля ступила в неглубокую лужу, оставила неровные расходящиеся круги. Вот шляпа осветилась ближайшим фонарём, оказавшись в размытом круге света. Потом осветились плечи, рука, держащая чемоданчик, обувь…

И в этот момент откуда-то из подворотни вылетела яркая фигура, ударилась в мужчину, снесла его с дороги и прижала к стене.

— Задай мне вопрос! — яростно прошипел нападающий.

Мужчина застыл. Когда он понял, что незнакомец приставил нож к его горлу, рука безвольно разжалась, и чемоданчик упал на мокрый потрескавшийся асфальт. Шляпа сбилась на сторону и тоже грозилась свалиться в любой момент.

— Задай мне вопрос! — повторил незнакомец и прижал человека к стене ещё сильнее, показывая, что ждать он не намерен. Действие происходило как раз под фонарём, так что можно было рассмотреть некоторые детали. Песочные растрепавшиеся волосы, большие тёмные глаза, полные невыразимо сильных эмоций. Правда, несчастный мужчина вряд ли мог понять, каких именно: то ли это и правда ярость, то ли… отчаяние.

— К… кто ты? — только и смог вытолкнуть дрожащий голос.

— Нет! Другой вопрос!!! — парень едва не рычал.

— Что тебе нужно?..

— А, прроклятье!.. — агрессивный парень с огромной досадой оттолкнул человека от себя, отчего тот слегка стукнулся спиной о стену и всё-таки уронил шляпу. Зажмурился, ожидая худшего. Но через несколько секунд в удивлении открыл глаза. Его больше не собирались трогать. Незнакомец с песочными волосами отдалялся, и фонарь освещал его всё хуже и хуже. Сначала ещё можно было рассмотреть, что он одет в простую жёлтую растянутую кофту, свободные джинсы и белые кроссовки с красными полосками — как-то удивительно ярко для нынешнего города. А потом осталась только уныло сгорбленная фигура неопределённого возраста.

Нож парень выронил ещё под фонарём, и теперь лезвие тускло поблёскивало, ловя крошечные дождевые капли. Лезвие видело, как суетливо подбирает пострадавший человек свою шляпу, надевает её на голову, не заботясь о том, что она только что набрала воды. Как он поднимает чемоданчик и, лихорадочно оглядевшись — нет ли где сообщников этого психа, — убегает в ту сторону, откуда пришёл.

И только лезвие видело, что черноглазый парень, покинув круг света, где происходило всё действие, просто растворился в темноте. Под следующим фонарём его уже не было.

****

— …и как взбесился — схватил меня за плечи и давай трясти! Сильно-сильно! Глаза сумасшедшие, и кричит: «Задай мне вопрос! Задай мне вопрос!» О боже, какой вопрос? Я так испугалась…

Мужчина, который сидел через столик от беседующих, насторожился. Они не говорили громко, но и специально не таились, поэтому человек легко разобрал слова. Оглянулся через плечо: две женщины, молодые. Та, что рассказывает, сидит к нему спиной, блондинка в синей кофте; вторая, с короткой стрижкой русых волос, смотрит на подругу с сочувствием и лёгким испугом.

— Что же ты с ним пошла?

— А разве я знала? — возмутилась потерпевшая и всплеснула руками. — Сначала казался таким солидным, ещё глаза эти добрые… я сдуру и доверилась…

— Прошу прощения, — мужчина решился прервать речь и подсел к рассказчице. Обе женщины посмотрели на него с лёгким недоумением: незнаком, и для заигрываний возраст уже явно не тот. Но человек постарался сразу рассеять сомнения. — Меня зовут Стивен Бэрни, или просто мистер Бэрни. Я случайно услышал вашу беседу… простите, что вмешиваюсь, но недавно со мной случилась подобная история.

Какое-то время подруги молчали, потом переглянулись, и та, что была в синей кофте, представилась.

— Лиз.

— Стэфани, — кивнула вторая.

— Что вы имеете в виду под «подобной историей»? — спросила Лиз и недоверчиво посмотрела на мистера Бэрни.

— Вы сказали, что он, — мужчина произнёс это «он» со значением, будто все трое уже прекрасно знали, о ком говорят, — требовал задать ему вопрос. У меня тоже такое было, примерно неделю назад. Какой-то тип выскочил из подворотни, набросился с ножом. И только кричал «Задай мне вопрос!». Возможно…

— Так это он, Стэфи! — ахнула Лиз, прижав руки к лицу. Потом резко развернулась к мистеру Бэрни. — Точно, он! Меня к стене прижал, чуть не задушил, требовал вопрос! И что вы сделали?

— Сначала я испугался, — признался мужчина. — Спросил, кто он такой…

— Ну, кто он, я знала, — поморщилась Лиз. — Сам представился. Валентин Эсент, профессор какой-то… — мистер Бэрни попытался было перебить её, но женщина тараторила дальше. — Если бы он из-за угла набросился, как на вас, я бы, наверное, то же самое спросила, но я же знала… я от растерянности говорю: «Сколько на небе звёзд?», а он отчего-то сильно разозлился и ушёл. Но меня не тронул…

— Погодите! — наконец мистеру Бэрни удалось вмешаться. — Вы сказали, он вам представился? Профессором?

— Да, именно так, — кивнула Лиз. — Я потому и пошла — я тот район не знаю, а он сказал, что может провести до музея, а оттуда я бы уже сориентировалась…

— Да погодите же! — мужчина помотал головой, сбрасывая с себя лишнюю информацию. — Он представился профессором… он был молод?

Лиз посмотрела в потолок. Потом с сомнением — на мистера Бэрни.

— Ну… я бы сказала, пожилой… лет шестьдесят, наверное.

Мужчина со вздохом откинулся на спинку дивана.

— Нет, не тот… я помню молодого, лет двадцать пять, не больше.

— Секта какая-то, — мрачно проворчала Стэфани, подперев кулаком подбородок.

— И зачем им эта игра в вопросы? — изумлённо подтвердила Лиз. — Они хотят получить некий вопрос жизни и смерти? Хм… я бы на их месте требовала ответ, например, о смысле жизни…

За стойкой недалеко от них сидела одинокая девушка в простом чёрном платье и с распущенными песочными волосами до лопаток. Когда речь зашла о смысле жизни, она повернула голову вполоборота, отставила стакан, из которого пила. Не стала оборачиваться и смотреть — просто прислушалась. Однако почти сразу покачала головой и вернулась к напитку. Залпом осушила стакан, ловко соскользнула с высокого стула и направилась к выходу из помещения.

— Эй, леди! А деньги?! — завопил бармен. В крошечной забегаловке не было грозного охранника, который мог бы перехватить посетителя у выхода, поэтому парню пришлось отрываться от работы и догонять нечестную девушку самому. Он скрылся за дверью на улицу через несколько секунд после того, как туда вышла незнакомка. И вскоре вернулся, мрачный и задумчивый. Один из официантов что-то спросил у него, бармен ответил — недовольно и резко. Официант покачал головой.

Лиз, Стэфи и мистер Бэрни не заострили внимания на произошедшем — они вернулись к беседе, без особого энтузиазма высказывая предположения, что это может быть за секта и зачем им вопросы. Да и остальные посетители не стали вдумываться — как будто редко попадаются недобросовестные клиенты или мелкие воришки. И только бармен до конца своей смены не мог выкинуть из головы странное исчезновение. Ведь он почти схватил её за руку — а на улице было пусто. Прямая дорога в оба конца, никаких поворотов или ниш между домами. Слева все двери и окна заколочены, там нельзя скрыться, справа — магазин, который в это время уже не работает. Разве что она подпрыгнула и исчезла в окне второго этажа, что, конечно же, полный бред…

Или просто растворилась в воздухе.

****

Ранним утром в тесном дворике, где едва помещались два невысоких каштана, песочница и скамейка для мам и бабушек, на бордюре сидел мальчишка лет одиннадцати. В его руке была горсть песка. Мальчик слегка разводил пальцы, и сквозь щели песок сыпался на асфальт. Потом опять смыкал, чуть наклонял — песок сыпался вниз через ребро его ладони. Обычный тускло-бежевый песок, из которого дети лепят куличики.

«Вопросов столько, сколько песчинок. Но они всегда выбирают одни и те же. Как смотрят в стакан с песком и видят только верхний слой. Верхний, высушенный солнцем и ветром, избитый и скучный».

Из подъезда вышла девочка — ровесница или, может, чуть постарше. Прошла мимо, но невдалеке остановилась, расстелила на песке покрывало, вероятно, представляя, что она — на тенистом пляже. Сегодня был ясный день, но утром во дворе всегда царил полумрак из-за плотно стоящих домов. Она кинула рядом с собой маленький рюкзачок, достала из него книгу в мягкой красно-синей обложке и, скрестив ноги, уселась читать.

Когда мальчишка остановился перед ней и стал беспрерывно смотреть, девочка лишь мельком взглянула на него. Дочитала до конца абзац, аккуратно устроила между страниц закладку, отложила книгу и лишь тогда посмотрела вверх.

Чуть прищурившись, внимательно. Без вызова, но с явным намёком: «Если тебе что-то нужно от меня, я слушаю. Если ничего — иди и не мешай читать».

— Задай мне вопрос, — тихо и как-то печально произнёс мальчик. Его глаза были усталыми, будто он потерялся в чужом городе и весь день искал родителей, и сейчас почти не надеется, что кто-нибудь сможет ему помочь, но всё равно спрашивает, всё равно ходит и заглядывает в лица, потому что нельзя отчаиваться.

Девочка помолчала, не сводя взгляда с круглого лица с толикой веснушек, выразительных чёрных глаз с длинными ресницами, тонкого носа. Потом склонила голову к плечу.

— Сколько кому лет?

Мальчик замер. Потом его удивительные глаза расширились и стали занимать, казалось, половину лица.

«Ты можешь набрасываться на них с ножом и требовать, угрожать — тогда получишь «кто вы?», «что вам надо?», «какой вопрос?» или просто жалкое дрожащее «что?». Можешь подходить и вежливо просить — получишь «кто ты такой?», «ты псих?» и сказанное пренебрежительно, с недоумением, с изумлением, но всё то же осточертевшее «что?». Можешь предлагать игру, вести себя шаловливо, сразу давая понять, что это всего-навсего шутка, — и всё равно вопросы не будут стоить ничего. Они будут дешёвыми, пресными, такими, которые слышал уже тысячи и миллионы раз.

Некоторые не понимают. Некоторые думают, что тебе нужно просто услышать от постороннего какое-нибудь банальное слово для решения какой-нибудь внутренней психологической проблемы. Некоторые стараются что-то придумать, но в итоге лишь вспоминают якобы хитрые вопросы из просмотренных фильмов и прочитанных книг.

Некоторые говорят даже, что этот вопрос когда-то кому-то задавал сфинкс».

— Ещё! — прошептал мальчик. Будто кристально чистые капли воды упали на его лицо в пустыне, во время сильнейшей засухи. Смыли дерущую кожу пыль, уняли жар, успокоили и превратились в слёзы облегчения.

Она явно не пыталась ничего делать специально. Просто задавала вопрос. Не интересуясь, как миллионы людей до неё, зачем это нужно, на что это влияет, нет ли где скрытой камеры, что ей будет за это и кто этот мальчик вообще такой.

— Каков вопрос на ответ?

— Ещё!.. — он прикрыл глаза, сделал медленный глубокий вдох. Одной капли мало. Если ты в пустыне видишь оазис, ты хочешь выпить его весь, целиком.

Девочка пожала плечами.

— Сколько лет было маме?

Это не были самые важные загадки вселенной. Это не были мудрёные вопросы, над которыми впору было ломать голову мудрецам. Сфинкс, пожалуй, и не стал бы их задавать тем, кто пришёл к нему. Конечно, у него были вопросы гораздо

более сложные и витиеватые, и их было много. Их было бесконечно много. Но сфинксу было невероятно, отчаянно нужно, чтобы кто-то задавал вопросы — ему.

Вопросы из внутренних слоёв стакана с песком.

— Ещё…

— Я не помню… — девочка нахмурилась. — Давай хватит, а? Я собиралась почитать. Думаю, трёх достаточно.

Чёрные ресницы разомкнулись, сияющие глаза смотрели на девочку прямо. Рот мальчишки едва удерживался от улыбки.

«Хватит. Конечно, хватит. Просто такого никогда не бывает много».

— Спасибо.

Она даже немного встревожилась — почувствовала за этим простым, спокойно сказанным словом гораздо больше. Догадалась, что это не обычная детская игра — а если и игра, то чрезвычайно важная для мальчика. Возможно, даже на краткое время дарящая ему счастье. Осторожно кивнула — мол, это было не так сложно, но тебе ведь ничего больше не надо? И он тоже кивнул в ответ, улыбнулся наконец искренне, радостно, сверкая ровными зубами. Резко развернулся на пятке, подпрыгнул и помчался вдаль, подскакивая на ходу, словно стараясь достать песочной макушкой до голубого неба.

Мальчик скрылся в арке дома, девочка вернулась к чтению. Подумаешь — разве ей сложно было поделиться вопросами, которые они на досуге придумали с друзьями! Смеялись, хлопали друг друга по плечам, приговаривали «ну и бред!..». А кому-то вот, оказывается, это нужно.

****

Человек с песочными волосами и мудрыми выразительными чёрными глазами появится в другом городе, или в деревне, или на обочине унылой двухполосной трассы, или на многолюдном курорте. Но не сейчас. Он получил свой отдых, свою отраду — маленький глоток вопросов, и ещё не устал от тех, что должен бесконечно задавать людям.

Порой так мало нужно нам,

Со стороны же — это много…

Вопросы задавал ты сам,

Чуть-чуть, слегка играя в бога.

Но вышло так — ушел запал

И пустота внутри повисла.

Все знал… но так вот и узнал

Вопросам цену, тяжесть смысла.

… Каков вопрос на твой ответ?

Где у конца найти начало?

И пусть потом сказали «нет»,

Но проще легче, лучше, стало.

И пусть опять искать и ждать,

Но промелькнуло тенью зыбкой —

Ответ на «как, не взяв, отдать»

И «где улыбка за улыбкой?»

Ребенку сделал просто так,

Что не под силу было взрослым…

Ты счастлив, сфинкс? Ну, все пустяк,

И вечность подождет вопросов.

Зауэр Ирина

Автор: Agata Argentum

Страница: http://writercenter.ru/profile/argentum/

Белый шум. Из памяти

"Не жур-берег то, не синь-води то,

А життя мого течія.

Вчуся голосу, вчуся совісті

В журавля…"

(из украинской песни)

Перебирала яблоки на столе. Уродились в этом году. Румяные, крепкие… Золотые, как сама осень."Последняя осень", — долетело из ниоткуда, словно прикоснулось к сердцу ледяным крылом и отошло. Отлегло на время. Снова. Оно стало приходить все чаще, словно делая небосвод ниже и ускоряя закаты… Каждый из которых мог стать последним.

Всегда боялась умереть ночью. Не увидеть света солнца в последний раз, не попрощаться с ним, навсегда проваливаясь в бездну боли. Навсегда… Умереть в холодной зимней тьме, не дождавшись вишневого цвета и тепла мальв… Нечасто их приходилось видеть в городе, сжималось сердце в далеких поездках, с журавлиным ключом устремляясь обратно – к истокам, домой…

А дома этой зимой холодно. А людям этой зимой — не до людей. А людям — не до музыки и не до души… "Потом когда-нибудь", — все потом, все откладывается, забывается, не замечается. Память втаптывается в грязный февральский снег, смешиваясь с землей… с тяжело стучащими о дерево комьями земли.

…Он плачет, не сдерживаясь. Когда на земле становится одним солнцем меньше, на небе загорается новая звезда. Но до нее так далеко, а тут так холодно и безнадежно… Перебирает старые фото. Улыбки, цветы, счастье, а за всей легкой беззаботностью — лейтмотивом — боль. Эти песни, что шли от сердца. Эти песни, что лились из слез. И легким светлым ручейком живили чьи-то сердца, утоляя чужую боль и даря надежду…

…Можно ли плакать за тем, кого никогда даже не держал за руку?.. Когда умираешь вслед за голосом, что касался твоей души, исчезает все. Мир становится чужим и неприкаянным. Куда-то исчезают стихи и звуки, оставляя вместо себя белый шум. Холодный и беспросветный… Он возвращается. В самый жаркий день начала новой осени касается меня ледяным дыханием, напоминая, откуда и зачем пришла. И снова строки рождаются с болью, словно, капля за каплей, насыщаясь ею, и… избавляя, освобождая меня.

"Вернись к истокам, если собьешься с пути. Вернись к себе и обрети силу. Вернись, чтобы найти силы продолжить свой путь…"

Ничто настоящее не рождается без боли. Ничто настоящее не канет в небытие. Ничто не заменит человеку его путь и его крест.

Больно, да, но — шаг за шагом, слово за словом, звук за звуком — из сердца, из души, из памяти… И постепенно белый шум превращается в вишневую метель, отзывается песней журавля и чем-то теплым-теплым, оставшимся тут, на земле…

"Не жур-берег то, не синь-води то,

А життя мого течія.

Вчуся голосу, вчуся совісті

В журавля…"

Життя це біль. Пекельна мука

І завжди настає розлука

Що принесе далекий ірій?

Чи стрінемось ми ще коли?

На перехрестях долі ліній

І плаче журавлиний клич

Під хмарами у небі синім…

Shinha

Мы есть пока. Кого-то нет — уже.

Безвременность не временна, как странно.

И надо ждать опять, что исцелится рана,

Но каждый день — как тысяча ножей.

Кто это выбрал, как зачем, когда?

Все пусто, лабиринты и химеры…

Хватило бы любви, но не хватает веры,

А может много верим — в том беда,

Не тем, не так. И только тем, кто Там,

Уже не важно, что и как сказали.

Мы — эхо тишины в пустом и гулком зале,

Последний край последнего листа…

Зауэр Ирина

Автор: Наталия Медянская

Страница: http://writercenter.ru/profile/Teo_daven/

Пасьянс

Первый снег, кружась роем белых мух, ложился на замковую стену, таял на камнях переходов, оседал на кожаных доспехах стражников. Еще чуть-чуть, и придет суровая зима, а это принесет новые заботы Королевству. Поставки дерева изрядно помельчали - с тех пор, как лесные эльфы решили, что имеют куда больше прав на владение местными угодиями. Дриады, к слову, были с ними согласны и это еще больше наводило на мысли о приближении новой войны. Ну или, как минимум, беспорядков. На юге, говорят, уже появились недовольные, того и гляди, сколотят банды и примутся рыскать по дорогам, грабить обозы.

Принц Лориан вздохнул, поправил капюшон и оглядел стелящуюся у подножия замка равнину. Пока еще по-ноябрьски неприглядную, испещренную тут и там пятнами грязи и жухлой травы. Выпрямился и, отсалютовав дозорным, собирался спуститься в казарму, как вдруг...

Прозрачный воздух подернулся маревом, в ушах родился надсадный звон и внезапно у самого парапета возникла хрупкая фигурка.

Дозор среагировал быстро - спустя мгновение на пришельца были направлены острия копий, а сам он, похлопав неожиданно большими для мальчишки глазами, громко икнул.

- Что за?.. - Лориан, нахмурившись, окинул взглядом странную одежду паренька - узкие черные штаны, короткую кожаную курточку, из-под которой торчали белоснежные рюши рукавов, черные же ботинки с металлическими набойками по носам. Но больше всего принца удивила чудовищная раскраска физиономии пришельца - смоляные веки, бледная пудра, точно у матушкиных фрейлин, и алый рот, наводящий на мысли о троллях после трапезы.

- Колдун? - сурово бросил Лориан, а потом и сам толком не понял, что произошло.

- Берта Нарцисса Вильгельмина, - пропищало раскрашенное создание, а принц внезапно подумал, что чудесней голоса ему слышать не доводилось. Женюсь, подумал он. Вот сейчас она быстренько с эльфами договорится, и сразу... А потом в ужасе сглотнул и решил, что сходит с ума.

- Помыть, умыть, накормить, - сурово рявкнул наследник престола, поражаясь, зачем вообще отдает подобные приказы. Удавить ведьму, да и вся недолга.

- Вот, - писклявый тембр впился ему в висок, точно надоедливый комар. - Слышали, мальчики? И нечего тут своими тыкалками в мою многострадальную тушку тыкать.

Стражники послушно подались назад, встали по стойке смирно, а Лориан понял, что и выглядеть дозорные стали как-то странно. Лица их выцвели и стали похожи друг на друга, словно яйца в одной корзинке. А еще принц почувствовал непонятную легкость в теле, опустил глаза и увидел, что и сам изменился. Стал плоским. Нереальным. Картонным...

- А-ай, чтоб тебя!

Старческая рука, покрытая пигментными пятнами, сметает со стола ворох игральных карт. Они рассыпаются по ковру, как обычно, рубашками вниз. И, в компании десяток и семерок, в потолок равнодушно смотрят дама треф и бубновый король.

Я выбираюсь из кресла и, кряхтя, поднимаю с пола бумажный квадратик. А ведь так хорошо всё начиналось - первый снег, свежий воздух. Умница Лориан. Да и в своем теплом мире, там, где царит вечная ночь, Берта была вполне милой девушкой. Немного взбалмошной, своеобразной, но... доброй. Местами отзывчивой, даже.

Нет, этот расклад никуда не годится!

Я стучу тростью в пол, и карты, повинуясь приказу, поднимаются в воздух, делают над моей головой полный круг и пикируют обратно на столешницу.

- В моей колоде не хватает тузов, в моей колоде... - дребезжу я на мотив привязавшейся невесть откуда песенки. Перемешиваю карты и делаю новый расклад. На этот раз будут пики и червы.

- Ходит черная королева... [1]

Бросаю. Шелест. Занавес.

- Валентина Федотовна, вам мясо брать? Во дворе снова поселковые торгуют!

Лицо из суфлерской будки смотрело деловито, а яркие ноготки нетерпеливо постукивали по деревянному настилу сцены районного ДК. Валюша трагически закатила глаза - Царица Ночи как раз должна была выдать особо сложную колоратуру. Концертмейстер вопросительно поднял брови.

- Бери. Три кило на твое усмотрение.

Обладательница алого маникюра деловито кивнула и растворилась в темноте. Валюша виновато покосилась на пианиста, а после, дернув плечиком, снова попыталась войти в образ. Так.

Глупая дочь, да как она вообще посмела идти против материнского слова? Душат обида и злоба, а вот там, где балкон, маячит ненавистное лицо колдуна Зарастро... Ёлки зеленые, балкон! Я ж белье снять забыла, а к вечеру обещали ливень!

- Валентина Федотовна, да что с вами сегодня такое? Предпоследняя репетиция!

В голосе концертмейстера зазвучали ворчливые нотки, а педаль старого "Беккера" отозвалась недовольным скрипом.

Просто мне сегодня тридцать восемь, печально подумала Валюша. Молча забрала ноты и, обреченно махнув пианисту, - На этот раз всё! - пошла за кулисы.

Вокруг уже суетились оркестранты - тащили на сцену пюпитры, стулья. Дренькали домры, взвизгивали аккордеоны, дирижер что-то выкрикивал, тщетно пытаясь привлечь внимание.

Валентина криво улыбнулась знакомому балалаечнику и подумала, что вот сейчас, по пути, зайдет в "Змеиный погребок", купит бутылочку вина. И, наверное, постарается устроить дома праздник. В компании Фокса Малдера и его Секретных материалов. Ох, ещё и мясо не забыть... три кило... и куда ей столько?

Шок настиг у пустого гардероба. Из-за колонны внезапно выступил Фокс Малдер, правда, почему-то одетый в костюм космонавта. Круглый шлем он держал под мышкой, изумленно оглядывался и беззвучно шевелил губами. Заметив Валечку, жадно бросился навстречу, а до той, наконец, дошло, что никакой это не Малдер, глаза у него другие да и нос, кажется, сломан.

- Ой, - взвизгнула именинница и, отскочив, на всякий случай выставила перед собой клавир. - Что вам нужно?

- Заправлены в планшеты космические карты, - прорыдал незнакомец, испуганно вздрогнул и с тоской уставился на Валентину.

- Сцена там, - кивнула она, облегченно выдыхая. Видимо, кто-то из самодеятельности опоздал к репетиции, и... - В данный момент ведется работа под руководством музыканта Николаевой. Процесс продолжится еще примерно полчаса.

Валечка хлопнула ресницами и прижала ладошку к губам. Что она несет? Тяжелый клавир вырвался из рук и глухо бумкнул о каменный пол, раскрываясь на середине.

- Давайте-ка, ребята, споемте перед стартом, - жалобно отозвался "Малдер", а Валюша присела на корточки и растерянно погладила нотную страницу.

- Приношу извинения, но не могу. В связи с невозможностью выполнения собственных функций я была вынуждена... ма-амочки!

Вместо вязи моцартовской партитуры на бумаге всё отчетливей проступали какие-то цифры, таблицы и криво пропечатанная надпись "Годовой отчет".

- Да что ты будешь делать!

В ярости опускаю кулак на стол. Пиковая дама взлетает в воздух и планирует обратно, накрывая червового короля. Что ж я за демиург такой, ни одного пасьянса толком сложить не получается!

Мир астронавта Хэйла, героический, опасный, с воздушными пиратами и армадой кораблей Альянса Галатеи! Во что превратился бравый капитан? А Валя? Нежная моя великовозрастная девочка, прости, что так и не смог подарить тебе счастья!

Устало прикрываю ладонью глаза.

- А чего, собственно, ты хотел от неполной колоды?

Низкий бархатный голос привычно раздается у меня голове. Не знаю, кто он, мой невидимый собеседник, в каждое свое появление звучащий по-разному. То серебряным колокольчиком, то скрипящим боем старых часов, а сегодня, вот, нарядным бархатом... Возможно, это я сам. А иногда мне кажется, что это Муза.

- Сколько уже можно складывать? - продолжает вопрошать голос. - Когда ты поймешь, что тузы ничем нельзя заменить? И, как ни старайся, как ни тасуй карты, ты не сможешь оживить ни один из этих миров?

Я с досадой морщусь и, поднимаясь, иду к пузатому комодику. Там, в верхнем ящике, глубоко под ворохом разноцветных носков, лежат они. Потертые, желтоватые, с выцветшим рисунком. Неживые...

Осторожно, словно бабочек, которым страшно повредить крылья, я достаю карты. Тузы. Семена. То, с чего начинались мои сказки.

Трефы. Рыжая девочка с желтыми кошачьими глазами. Она протягивала мне в ладошках охапку золотистых осенних листьев - вытянутых, с тонкими красными прожилками. В ее мире вообще всегда царила осень. У девочки не было имени, просто она попалась однажды навстречу. Брела по тихой улице, пиная стоптанными кедами покореженную банку от колы. Промахнулась, и я отфутболил обратно дребезжащую жестянку. С той благодарной улыбки и началась моя сказка.

Девочка ушла ранним утром, когда парные туманы еще покрывают дремлющий город. Сказала, что задыхается от одиночества даже когда я рядом. Я

не стал удерживать. Берта тогда как раз попала в очередную передрягу, и все мои силы уходили на то, чтобы удержать нить напряженного сюжета...

Бубны. Пожилой мужчина, прошедший пару войн и повредивший ногу. Он хромал по дорогам Королевства в компании приблудного черного пса. Мы встретились промозглым вечером и я взял его и собаку в повозку. Вьюгу переждали на перекрестке в трактире, и попутчик всю ночь травил мне солдатские байки. Не слишком умело, но это было единственное, чем он пытался зарабатывать на жизнь.

Я отплатил ему новой сказкой. Какое-то время всех устраивала роль придворного лицедея, но однажды его пес оскалился на королеву. Собаке, конечно, свернули шею, а я вдоволь наслушался возмущенного ора о долге, дружбе и ответственности. Бывший солдат хлопнул дверью, и я больше его не видел. Если честно, не особо и хотелось, слишком сильной на тот момент была обида. Да и Лориан собирался в поход...

Червы. Красивая статная женщина, торгующая маргаритками и одуванчиками в торговом квартале цитадели Альянса. Я как раз выбирал новый прицел для винтовки у знакомого контрабандиста и цветочницу заметил краем глаза. Продавец мой, впрочем, обеспокоенности не выказывал, так что я решил, что дама, очевидно, здешний завсегдатай.

Наверное, так и ушел бы, но она заговорила первой. Голос у нее был волнующий, руки, перебиравшие букетики на лотке, изящными, а движения плавными. Какое-то время я завороженно наблюдал за ее манипуляциями, а потом удивился. Интересно, и где она умудрилась достать совершенно земные цветы в центре созвездия Рыб?

У нее оказалась собственная оранжерея, к слову, недалеко от бара, в котором мы и отметили наше знакомство. Поутру я покинул благоухающий садик умиротворенным и готовым к новым свершениям. Имени цветочницы так и не запомнил, но пообещал себе, что новая сказка расскажется для нее и будет непременно героической. А я еще забегу. Вот только помогу Хэйлу угнать пиратский звездолет...

Пики... пики... а что же было там? Четвертая карта куда-то запропастилась, и я чуть не по уши закопался в носках, белье и прочих холостяцких тряпках, пока шарил в ящиках комода. Тщетно. Неважно. Всё равно эти карты больше не играют. Ушли, покинули мои миры, предоставляя выкручиваться самостоятельно. Но я все равно когда-нибудь поставлю точку, демиург я, или нет!

- Всё смогу, - бормочу упрямо, - я мудрый, я опытный, я знаю многое из того, чего не знал раньше!

- Ты просто старый, - смеется голос, и теперь в нём слышатся ветер и звяканье тающих сосулек. - Старый глупый пиковый туз, зачем-то возомнивший себя Создателем.

И картины прошлого накатывают, решительно прорывая завесу беспамятства. Пыльное крыльцо кирпичного дома с дремлющей кошкой. Качели возле цветущей яблони. Новая квартира с нераспакованными коробками и лучами весеннего солнца, бьющего сквозь незанавешенные окна. Смеющаяся женщина с тряпкой в руках, танцующая босиком посреди комнаты. А из приоткрытой двери балкона тянет приятным сквознячком. Он крепчает, становится потоком теплого ветра, снова усиливается и почти ураганом отрывает меня от земли. Всё кружится, несется праздничной суматохой, яркими красками расцветающей весны, запахами чистого белья и шоколада.

Нет больше темной моей тюрьмы. Исчезли карты. И я стою на знакомой лестничной площадке, и рука - молодая и гладкая - сама тянется к звонку.

Дверь распахивается, появившаяся на пороге женщина ошарашенно хлопает желтыми кошачьими глазами. У ног ее, радостно поскуливая, вьется черный пес. Я виновато улыбаюсь и поправляю на рыжей головке моей Музы подувядший венок из маргариток и одуванчиков. - С днем рождения, Валечка. Я вернулся.

1 - В голове у автора в момент написания упорно и несколько упорото пели "Шмели".

Все просто. Это осень, это — ты,

Все жизни-двери. Каждая — открыта.

Но карты, как пожухлые листы,

Рассыпались в руках. Итог. Финита.

Зачем, за что? А просто вышло так,

Увлекся и тебя осталось мало.

Но где-то ждут, и там бессилен мрак

Холодного и горького финала.

И там — Она, которую ты сам

Не создал, не открыл и измерил.

Останешься? Уйдешь? Своим мечтам,

Своим словам когда-то ты так верил,

Творил миры и строил города…

Но карты — посмотри, тебе их мало.

И может надо бросить «навсегда»,

Вернуться к Ней, для нового начала?

Решай уже, пока открыта дверь,

Пока ты полон странного азарта.

И твой пасьянс — он сложится, поверь,

С одной единственной, особой картой.

Зауэр Ирина

АРТ

Автор: Agata Argentum Страница: http://writercenter.ru/profile/argentum/

Как музыку распять…

+++

Неистовство души. Не обуздать.

Скажи — зачем? Не скажет. Нет ответа.

Должно быть, просто мир пора спасать,

Твой личный, общий — вряд ли важно это.

Мир грустных слов и бесконечных встреч,

Которому порой в упрек улыбка…

Ведь правда, ты не схватишься за меч,

Раз под руку попалась только скрипка?

И это — всё. И не нужны слова,

Ты не за них, а за себя в ответе.

Узнаешь вдруг, что музыка права,

Пусть лжет она, а ты и не заметил.

Узнаешь тайну без имен и дат,

Привязки и привязанности — тоже.

И выйдет, что никто не виноват,

И станет — все всему виной, ты — тоже.

Опустишь руки. Отведешь струну

От грани той, где снег чернее сажи.

Ты столько лет был у себя в плену,

Что от свободы ослабеешь даже.

И стало, может быть, трудней дышать,

И рагнарёк пугает точным сроком…

Но мир ты спас уже и сделал шаг,

А остальное — между струн, намёком.

(Зауэр Ирина)

Автор: И. Зауэр

Страница: http://writercenter.ru/profile/Lita/

Только не сейчас

За стеной шумели, пели, топали и явно что-то жгли — наружу несло вонью горелой бумаги и кожи.

Яни поморщилась и подвинулась, но ветер дул в нашу сторону, и надо было как минимум обойти город, чтобы не чуять запах.

— Может, сменим место? — спросила она.

Я помешал угли в костре, перевернул палкой жарящуюся в них корнеплодку.

— Сначала пообедаем.

Подруга явно хотела что-то еще сказать, но промолчала. Сбоку, на тропинке, раздались шаги. Кир вернулся.

— Вот, — он протянул мне маленький узелок, — соль.

— На кого выменял?

Он ухмыльнулся:

— Не поверишь. На Вильяма.

Я поверил, а вот Яни — нет.

— Серьезно? С ума сойти… Никто уже… — она нахмурилась, явно считая в уме, — года полтора не интересовался Вильямом.

— А тот бедняга и не интересовался, — пожал плечами Кир, садясь к костру. — Ехал себе на автовозке, а она возьми и встань. Сломалась, видишь ли. А чинить ее сам не умеет. И техника надо из города вызывать, а это долго. И дорого...

— Стоп-стоп, — притормозил друга я. Кир сделал обиженное лицо, но ненадолго. Судя по масляным пятнам на его комбезе, изрядно повозился с автовозкой, он их нежно любит. — То есть тебе заплатили не только солью за Вильяма?

Парень пожал плечами, рыжеватые волосы, которые он так не любил стричь, блеснули в свете костра.

— Я не просил другой платы. Просто когда работаю, всегда читаю Старых. И хозяину автовозки пришлось это терпеть.

— Кирка, ты идеалист, — вздохнула Яни. — Ну не переделаешь ты их уже. Не хотят они слышать ничего кроме… — она закатила глаза и прочла с подвыванием:

— Оранжевый туман ночами землю греет,

Иду я по мосту, в руках охапка роз.

И сердце все в груди пустеет и немеет,

Не чувствуя страданий и угроз.

— Ужас, — прокомментировал Кир, вот теперь лицо и правда стало… несчастное. Его, как и всех Брошенных, больно били такие вот пустые, глупые строчки. — Неужели нельзя как-то… по другому?

— По другому — это как сейчас, — кивнул я на стену, из-за которой уже не поднимался дым. Ну, правильно, если нашли очередной схрон с книгами, то вряд ли там их было больше десятка.

— Нет, — не согласился мальчишка. В два раза меня младше, а вечно спорит. Хотя, кажется, и я был таким. — По другому — это по другому.

Зажмурился… Я дернулся было остановить, но Яни положила руку мне на плечо. Ну что такое?

— Пусть, — шепнула она, хотя знала, как и я — будет только хуже. Или нет, на этот раз.

— Оранжевый туман… — Кир помолчал, но потом, кажется, нашел нужные слова, причем — все сразу, потому что уже не замолкал, пока не сказал последнее: — Потеряно-вчерашний. Закат — как кровь в песок ушел — и не догнать. И знаешь, все равно, ведь умирать не страшно, но страшно иногда, не жить — и умирать. Я думаю, что слеп, но видеть вряд ли стоит, как мир смолол в труху, что создано без зла. И для чего тогда иное, остальное? Все громкие слова и громкие дела, которым нет числа, гостям на званом пире. Как гости — не навек, уйдут, уснут, умрут… И я спрошу других, а кто мы в этом мире, когда, пусть нет в нем зла, но места нет добру.

Мы молчали.

— Кто? — наконец спросил я, перебирая в памяти имена. Роберт. Поль. Сафо. Константин. Александр. Федерико. Хафиз. Марина. Франческо. Джефри. Джон. Мицуо…

— Почему это обязательно должен быть кто-то? — спросил Кир с реальной обидой. — Почему это не могу быть я?

— Можешь, — Яни успела вперед меня. — Конечно, можешь. Но вдохновить тебя должен кто-то из них.

— Но почему??

— Потому что тут нечем вдохновляться. И некем, — я ткнул пальцем в окружающее.

Кир снова пожал плечами.

— Иногда если что то надо, то оно уже есть, — сказал он. — И кстати, ты не сожжешь наш ужин?

И я спохватился выкатывать корнеплодку из огня, пока в самом деле не остался, как от сожженных в городе книг, только пепел и горький запах.

Спать мы ложились поздно, хотя особенно больше ни о чем не разговаривали и даже стихов не читали. Просто смотрели в догорающее пламя и думали. Каждый о своем. Все, что надо, уже есть? Кир и правда был идеалистом, мальчишка присоединившийся к нам по совпадении времени ротации. Система, придуманная для Брошенных, разделила нас на маленькие группки, вынужденные держатся друг от друга подальше. Иначе — наказание в виде боли. Вживленный в плечо наночип, оставивший на коже чернильную звезду, срабатывал всегда. Две мили от одной группы до другой. Две мили между тобой и прежним местом твоей стоянки, а на новом можно будет остаться еще на пять дней. Если дольше — сеанс кошмарной боли и передышка, шанс все-таки уйти. Если нет — новая боль, сильнее. А вот к городу можно подойти как угодно близко. Войти все равно не получится. Если не выпьешь таблетку лояльности...

И так всю жизнь — постоянное кружение с места на место разных групп, уже ставшее системой, ритмом нашей жизни. Ротация. Раньше этим словом называлось навязывание новых песенок с помощью повсеместного их звучания. Сейчас — связывание нас друг другом и системой. Новые группы, когда появляются, занимают в ней свое место. Дети у Брошенных не рождаются из-за того же чипа. И места пока хватало всем, но порой случались и накладки. Однажды мы пришли на свое новое место и нашли там группу из двух человек, девочки и старика. Пришлось очень быстро пробежать полные две мили, и все же мы успели. Во второй нас остановили патрульные. Молодые и жестокие: им захотелось посмотреть, что будет, когда нас накроет болью. Но нервы у патрульных оказались слабые. Когда мы очнулись, все в синяках и ссадинах от катания по земле, а Яни еще и со сломанным зубом, то мальчишек и след простыл. И снова пришлось бежать, вернее, быстро ковылять — это было все, на что мы оказались способны. По счастью, до патрульных мы успели пройти часть положенных миль.

— Я устала, Рох, — шепнула ночью Яни, прижимаясь ко мне. Что я мог сказать? Я тоже устал. Дело шло к старости и в моем случае, и в ее. И других перспектив у нас не было.

— Знаю, ласка. Знаю. Ничего не поделаешь.

Она промолчала, только прижалась теснее. Может, однажды Яни решится, но это будет не сейчас.

Проснулся я от боли и не сразу сообразил, откуда она. Для чипа было еще рано. Но стоило взгляду проясниться, и ответ стал не нужен. Дикие. Ну повезло.

Некоторые компании собираются не по общему времени, когда им надо покидать старое место и переходить на новое, а по характеру. Чаще всего — по агрессивности. Я знал две такие банды, одна из них нас и разбудила. Причем не худшая.

— Выметайтесь, — сказал кудрявый Хайме, пнув меня в бок. Так вот откуда боль. — Быстро.

Собрались мы действительно быстро. Деваться некуда. Ночь не зашла за середину, но надо идти и сначала понять, куда. Очередной круг ротации должен был вести нас на северо-запад, занимать место группы Константина. Теперь придется найти место между ним и группой Риты на западе. Это гораздо дальше двух миль.

Кир ничего не спрашивал, но распоряжения выполнял мгновенно. Он еще не встречался с дикими, но по рассказам знал о них и понимал, что происходит. Группа Тага обыскала бы нас и забрала все что приглянется, хотя Брошенным запрещено иметь при себе больше вещей, чем надо. Больше одного котелка, одной зажигалки и двух комплектов одежды. Патруль обыщет и отберет. Но группа Тага — сплошные отморозки, им все равно, только бы покуражится. Поэтому нам повезло — это была не группа Тага.

Кир встал со мной рядом. А вот Яни медлила. Тройка парней Хайме, все как на подбор здоровяки, смотрели на нее с очень конкретным интересом. Но никто не готов был платить болью за удовольствие. Чипы можно частично считать благом.

— Яни? — спросил я.

Она посмотрела прозрачным взглядом сквозь меня.

— Я устала, Рох.

И мне стало страшно и горько. Неужели все? Мы были вместе почти десять лет и я надеялся, будем еще столько же.

— Правильно, красоточка, топай к городу, — хмыкнул один из парней. Кажется, его звали Дот или что-то в этом роде.

Яни смерила его взглядом. Что? Неужели я ошибся?

А потом подарила мне второй взгляд — отчаянный.

— Я пойду к городу, — сказала она и мне послышалась просьба — «поддержи! Прошу, пожалуйста. Я сама не решусь».

И хотя мне хотелось не этого, а крикнуть «нет!!» и оставить ее при себе, я сказал:

— Хорошо. Иди.

На эти два слова меня хватило. И Яни не стала ждать других, скорее всего понимая — их не будет.

Подхватила свой набор котелок-одежда-всякие мелочи и быстро пошла к городу.

Кир смотрел ей вслед чуть ли не с ужасом.

— Ну, пошли уже, — подтолкнул Хаймэ. Ему явно не хотелось испытать приступ боли. А мне хотелось остаться и причинить ему эту боль… за Яни. За эту невосполнимую ничем потерю. Причем, скорее всего — безнаказанно. У меня и Кира сроку полсуток, у Хаймэ судя по спешке — меньше. Но вот его парни могут быть на другом временном кольце. Пусть хоть на час раньше Хаймэ… но они успеют. Чипы запрещают насилие, но определяют его не всегда верно.

Мы шли быстро. И с каждым шагом, делавшим расстояние больше, уходило и время. Две мили за два часа — это очень щадяще. И все же мы спешили.

Кир заговорил не раньше, чем на середине пути — не слишком пересеченная местность, хотя пару раз пришлось перебираться через овраги.

— Почему?

Я объяснил:

— Так легче. Она выпьет таблетку лояльности и забудет все… лишнее. Гомера, Исикаву, Тудора, Анну… может, будет помнить детские стишки — Агнию и Корнея, хотя я бы поспорил насчет детскости последнего. Станет добропорядочным членом общества и перестанет хотеть другого. Получит жилье… Одни города теперь полупусты, а другие переполнены и там время от времени находят, кого выбросить за стену. Кого-то вроде Хаймэ чаще всего, — я ткнул пальцем назад. — А таких как Яни — принимают. Просто она и в самом деле устала.

— А ты?

Мальчик, ты не умеешь задавать вопросы. Спрашивать надо так, чтобы собеседник не отвертелся.

— И я. Но мне не хочется забывать имена. Слова. Ничего не хочется. И так уже много забыто. Но я научу тебя всему, что помню. Хотя помнить тоже устал.

Да, я мог отвертеться. Но не захотел.

— Нет, сказал Кир. — Не сейчас. Сейчас расскажи, с чего все началось.

Эту историю каждый из Брошенных рассказывал по своему и был уверен, что говорит правду — но при этом никто не стал бы спорить и с чужой. Такая вот ротация причин в головах Брошенных — или может это все была одна причина.

— С лени, — сказал я. — С того что людям стало лень задумываться. Или с усталости от сложностей жизни. Так или этак, но они перестали читать сложные книги, захотели отдохнуть с легкими, смешными и одинаковыми. Да-да, все это

временно, конечно же. Просто это «временно» сильно затянулось. И когда людям попытались вернуть сложную и разную литературу, все закончилось шоком и переворотом. А дальше было проще. Книги хорошо горят, библиотеки легко закрыть, а можно просто сжечь все потенциально опасное. Сложное. Неодинаковое. И еще проще. Химия и нанотехнологии — то, что от них осталось — помогли с людьми. Кроме книг есть еще и книжники и прочие странные существа, которых простое почему-то не устраивает. Не убивать же их, потому что убивать тоже слишком сложно и шокирующе. Проще когда человек сам себя убивает. Все остальное, кроме убийства, зовется милосердием.

— Тогда стали давать выбор — таблетка или за стену?

Я кивнул, ощущая, как частит сердце. Волнение. Надо же.

— Но зачем? Зачем тогда другая сложность? — спросил Кир. — Зачем продовольственные склады для нас, разве не проще, чтобы мы просто умерли с голоду? Зачем сезонные убежища и медпомощь?

— Видимо для чего-то мы им еще нужны. Или это опять лень или желание простого.

— Но однажды ведь все равно… — он задумался. — Выбрасывать станет некого, и последние Брошенные умрут. Кто будет помнить?

— Один мой друг считал, что память живет во всем — в камнях, траве и земле. И ее можно оттуда извлечь, если хочешь. А другой человек, который никогда ни считал себя поэтом, сказал:

Зависит ли хоть что-нибудь от нас

Когда мы сами подвели границу?

И что-то будет, только не сейчас,

И что-то будет — снится.

Кир понял.

— Я не хочу, чтобы только снилось. — И помолчав, добавил: — Жалко. Память жалко. Никто же не захочет помнить.

Я кивнул. Они и сейчас уже не хотели.

Вставало солнце. Если Карел прав, то оно помнит и знает все.

Но почему то это не утешало.

— Поднажмем, — предложил я, — второй час на исходе.

И мы поднажали.

ФИНАЛ

Ну вот и всё, окончен «бал»,

Но пусть горят и дальше свечи

Для тех кого он здесь собрал

Прощаться? — Нет, до новой встречи!

Спасибо всем! Ещё не раз,

Мы «потанцуем» вместе с вами

Грустя и радуясь подчас

А новый «бал» не за горами

11.09.2015

Shinha

Вот как это было. "фифти-фифти" - пятьдесят процентов энтузиазма и желания сделать это, все остальное - работа, общение, творчество. Игра, в которой все победители и вряд ли кто-то думал по победе, наградах, престиже. Кажется, это просто никому не было нужно так, как просто собраться вместе и чего-нибудь сотворить.

Мы и сотворили:)

И.Зауэр

Сборник работ участников творческого конкурса "Фифти-Фифти". Поэзия, проза, публицистика, арты, мотиваторы и экспромты. – Мастерская Писателей, 2015.