60 тет-а-тет тет-а-тет 61

Správná otázka. «Milý pane! Co mi tu vykládáte za pohádky? Osobně jsem viděl originál plátna na vlastní oči všehovšudy párkrát! A vůbec, cizím osobám je sem vstup zakázán!“ – oznámil mi ředitel galerie Colbert poté, co jsem projevil přání podívat se na originál obrazu. Řediteli jsem vše vysvětlil. Viděl ve mně ale bláznivého cizince. Doprovodil mě tudíž k velkým dveřím kanceláře pevně rozhodnut nechat skvost renesance bezpečně ležet v sejfu hluboko v podzemí galerie. Nicméně se stal zázrak. Uplynul měsíc, co jsem navštívil Colberta, když se otevřela výstava, na níž se oba obrazy, kopie i originál, setkaly. Na mimořádnou událost se chodily dívat zástupy. Byl jsem trpělivý. Můj den nadešel. Mnohaměsíční mumraj v galerii vystřídal vzácný okamžik – sál se na malý okamžik vyprázdnil. Mona Lisa duo na mě mrkala už z dálky, obě dívky volaly: „Kam jsi zmizel?“Vytušil jsem šanci. Osmělil jsem se a ukázal snímky řediteli. Podíval se na ně a rozhodl se mi pomoci přijít věci na kloub. Podzemní laboratoř se stala mým domovem. Žili jsme tu ve třech: dva vědci a já. Seznámili jsme se a pustili se do práce. Plátna se všemožně analyzovala. Naši skupinu doplnil dokonce odborník z Itálie. Zvláštní, po jeho příjezdu se práce zpomalila. Stávaly se všelijaké nepříjemnosti, které vyústily v poruchy zařízení a poškození výsledků expertízy. Stěžoval jsem si řediteli, jenže ten tvrdil, že přijal Itala do týmu na radu vedení, významnějšími podrobnostmi o Italovi však nedisponoval. Práce skončila. Nic zvláštního jsme neobjevili. Plátna se vrátila na svá původní stanoviště. Když tu, jednou zrána, vešel jsem do galerie naposledy. Koho nevidím? Ital! Očividně mě neslyšel přicházet. Se zvláštním zaujetím se na Ni díval. Cosi Jí šeptal. Postřehl jsem, že se Florenťanka začervenala a souhlasně pokývala hlavou.„Hej!“ – křikl jsem.Muž ze země tance, oliv a písní se vzpamatoval. Otočil se mým směrem a, pokyvuje hlavou, pronesl: „Arrivederci“, načež se vzdálil.Teprve nyní jsem si uvědomil, jak značně se ve tváři podobal – v detailech se málem shodoval – Té, jež už zase byla tichá, elegantní a záhadná. Když šok pominul, volal jsem na Itala, ale ten se doslova vypařil, jako by se po něm zem slehla. Jen jsem stačil ještě zaslechnout v jedné z postranních chodeb doznívající kroky. Mohl to být jen sen. Otevřel jsem unavené oči. Seděl jsem na židli před obrazem nebezpečně nakloněn. Nechybělo mnoho a vzbudila by mě bolest při dopadu. Nepochopím ani za mák, že jsem si zdříml. Než jsem stačil zasmát se sám sobě, ozvaly se sotva slyšitelné kroky. V galerii stále vládlo výjimečné ticho. Pohlédl jsem na Ni. Tatíček Leonardo Ji domluvil, proto se ukáznila. Jakmile Ji nic nehrozilo, Líza na mě mrkla po staru, nebo se mi to přece zdálo? Zřejmě se rozhodla pokračovat v naší hře. Vesele zvolala: „Ahoj!“Následovala odpověď. Domnívám se, že to byl můj hlas, ačkoli zněl zaskočeně, přesto byl taktéž usměvavě radostný a lakonický.

Stává se, že i nejobyčejnější lidé, z nepochopitelných důvodů, dají vale dennímu stereotypu a vyrážejí někam za kulturou. Před několika lety pocit kulturní

vyprahlosti překvapil i mě, takže, když jsem se ubezpečil, že výše popsaný stav setrvává, uklidil jsem si pracovnu, poručil sekretářce nepřepojovat mi žádné telefonáty, nastartoval červeného „Jaguára“ a namířil si to směrem k mezinárodnímu letišti. Obstarat si obratem letenky společnosti „Air France“ nebyl žádný problém, proto jsem o půlhodinu později již seděl v měkkém křesle letadla a společně s ostatními cestujícími odlétal do země, kde k nebesům čnějí chrámy a kde ráj všech múz se nalézá. Slunečnou Francii jsem poprvé rozpoznal z výšky zhruba dvou set metrů, to když letoun nasadil na přistání. Spanilá stevardka obdarovala cestující na památku drobnými suvenýry, načež se všichni rozešli kdovíkam; mé kroky mě nejprve přivedly na místo, o kterém jsem si doposud mohl nechat jen zdát – do Louvru. Bylo poledne, když jsem Ji konečně spatřil. První setkání by se dalo nazvat zklamáním. Zjistil jsem, že Florenťanka nevypadá tak, jak jsem si ji dříve představoval, kdykoli jsem se díval na veliký plakát zkrášlující můj kabinet. Ve skutečnosti byla mnohem menší a nezvykle tmavá. Stanuli jsme před sebou tet-a-tet, což bylo taktéž překvapením. Nicméně jsem se rychle přestal rozptylovat vedlejšími úvahami. Ovládl mě magnetismus znamenitého plátna; nemohl jsem odtrhnout oči od nadpozemské elegance Té, jež se usmívala na starobylém obraze v nevelkém rámečku tak záhadně a tajemně. Vlivem nečekaných emocí jsem se musel posadit na židli. Snad to způsobil horký den, možná jsem se přepracoval, nelze vyloučit, že se mi jen něco zdálo. Jedním jsem si jist: úsměv krásné Florenťanky, na niž jsem zmateně vytřeštil oči, se změnil, respektive zmizel. Co znal celý svět, bylo rázem pryč. Místo toho… Ucítil jsem lehké zamrzení, když jsem si uvědomil, že jsem to já, na koho Jaconde mrkla a zazářila běloskvoucími zuby ve stylu fi lmové hvězdy. O události jsem se rozhodl pomlčet. Z galerie se stalo místo mého častého výskytu. Dokonce jsem se pustil do tajného výzkumu obrazu. Navzdory zákazu jsem použil digitální fotoaparát. Po dobu cvakání spouště fotoaparátu, Mona Lisa dala průchod svým talentům. Sršela vtipy, pitvořila se, mračila a usmívala… Bylo to naprosto neuvěřitelné. Zvláštní, nikdo si ničeho nevšiml. Jaconde koketovala jen se mnou. Proč?

МЕСТО ВСТРЕЧИ ИЗМЕНИТЬ НЕЛЬЗЯ

Бывает, и самые обыкновенные люди, по непонятным причинам, меняют свои привычки и выезжают ку-да-нибудь за культурой. Несколько лет тому назад

похожее ощущение культурной жажды овладело и мной, и, убедившись, что описанное состояние меня не покидает, я убрал кабинет, велел секретарше не переключать телефон-ные звонки, завел красного «Ягуара» и поехал в сторону международного аэропорта. Мигом достать билеты авиа-компании «Air France» не составило большого труда, так что, спустя полчаса я уже сидел в мягком кресле самолета и, вместе с другими пассажирами, летел в страну, где к небесам вздымаются соборы, и где находится рай всех муз. Впервые я разглядел солнечную Францию с высоты, примерно, двухсот метров, когда лайнер зашел на посадку. Об-ворoжительная стюардесса подарила всем на память маленькие сувениры, и все разошлись кто куда; мои шаги привели меня на место, о котором я раньше мог мечтать только во сне – в Лувр. Был полдень. Наконец-то я увидел Ее. Первое впечатле-ние можно было бы назвать разочарованием. Флорентийка оказалась не такой, как я Ее себе представлял раньше, глядя на большой плакат, украшавший мой кабинет. Она была поменьше и какой-то темной. Сейчас мы с нею были тет-а-тет – это был тоже сюрприз. Однако я быстро перестал от-влекаться посторонними мыслями. Мной овладел магнетизм знаменитого полотна; я не мог оторвать глаз от неземной элегантности Той, которая улыбалась на старинной картине в небольшой рамке так загадочно и таинственно. Неожиданные эмоции заставили меня присесть на стул. Наверное, виноват был жаркий день, может быть я перетру-дился, возможно, что это был сон. Но в одном я был уверен: тихая улыбка красавицы-флорентийки, на которую я в недоу-мении вытаращил глаза, изменилась, улыбка изчезла. То, что знал весь мир, пропало, а взамен... Мурашки побежали у меня по спине в тот момент, когда я понял, что это мне Джоконда подмигивает, сверкая бело-снежными зубами, будто кинозвезда. Об этом событии я решил молчать. Галерея преврaтилась в место моего частого пребывания. Я даже начал секретное об-следование полотна, используя, вопреки запрету, фотоаппарат. Пока щелкал фотоаппарат, Мона Лиза раскрыла свои таланты. Шутя, она гримасничала, хмурилась и улыбалась... Это было нечто невероятное. Странно было, что никто ничего не заметил. Джoконда кокетничала только со мной. Почему? Правильный вопрос. «Дорогой господин! Что за сказки вы мне здесь рассказыва-ете? Я сам видел оригинал полотна собственными глазами все-

го-навсего пару раз! И вообще, посторонним личностям сюда входить запрещено!» – сообщил мне директор галереи Колберт после того, как я проявил желание взглянуть на оригинал по-лотна. Я все объяснил, но директор, вероятно, принял меня за ненормального иностранца и лично проводил к огромной двери своей канцелярии, решив оставить сокровище ренессанса ле-жать в несгораемой камере глубоко в подземелье галереи. Но случилось чудо. Через месяц после моего визита к Кол-берту была открыта выставка, на которой оба полотна – копия и оригинал – встретились. На особое событие приезжали и приходили толпы. Я был терпелив. Мой день настал. После многомесячного шума в галерее наступил редчайший момент – зал на мгновение опустел. Мона Лиза – дуэтом! – мне под-мигивала, уже издали спрашивая: «Где ты запропастился?»У меня появился шанс. Я решился показать снимки директо-ру. Он их посмотрел и решил помочь разобраться. Лаборатория в подземелье превратилась в мой дом, в котором обитали со мной еще двое ученых. Мы познакомились и взялись за дело. Полотна подвергались всевозможным ана-лизам. В нашу группу прибыл даже итальянский специалист. Странно, после его приезда работа затормозилась. Случались разные неприятности вплоть до сбоя оборудования и искаже-ния результатов эскпертизы. Я жаловался директору, но он утверждал, что принять в группу итальянца ему посоветовало начальство. Он сам об итальянце многого не знал. Работа закончилась. Ничего подозрительного нам обнаружить не удалось. Полотна возвратились на свои прежние места. И вот, однажды утром я вошел в галерею в последний раз. Кого же я там увидел? Итальянца! Он, по-видимому, меня не услышал. Со особым любопытством смотрел на Нее. И что-то Ей шептал. Я увидел, что флорентийка покраснела и согласно кивнула головой.«Эй, ты!» – закричал я.Мужчина родом из страны танца, олив, красавиц и песен, пришел в себя. Он повернулся в мою сторону, покачивая го-ловой, произнес: «Arrivederci» и удалился.Только сейчас я заметил, что его лицо было похоже, а в не-которых чертах прямо совпадало с лицом той, которая уже опять была тихой, элегантной и загадочной. Я очнулся, и стал звать итальянца, но его и след простыл, будто сквозь землю провалился. Но я еще успел расслышать в боковом коридоре слабые, затихающие шаги. Это мог быть просто сон. Я открыл утомленные глаза. Опасно наклонившись, я сидел перед картиной. Еще немного и я бы проснулся на полу от боли при падении. Никак не пойму, как я сумел заснуть. Хотел было уж посмеяться над собой, как донесся звук шагов. В галерее все еще царила не-естественная тишина. Я взглянул на Нее. Папочка Леонардо сделал ей замечание, и Она присмирела. Как только ничего больше Ей не стало угрожать, Лиза подмигнула мне по-ста-рому или мне это просто померещилось? Решив продолжить нашу с ней игру, Она весело воскликнула: «Привет!»Последовал ответ.По-моему, это был мой собственный голос, который, несмотря на то, что я был ошеломлен, оставался радостным и лаконичным.

÷èòàåì & ïåðåâîäèì

Vladimír FrantaMÍSTO SETKÁNÍ SE NEMĚNÍ

Мечтатель и любитель жизни Владимир Франта: is.muni.cz/www/16741/VF.html

Перевод автора