ВОПРОСЫ ФИЛОЛОГИИ: ИССЛЕДОВАНИЯ И...

Министерство культуры и архивного дела Сахалинской областиЛитературно-художественный музей книги

А. П. Чехова «Остров Сахалин»

XXII Чеховские чтения

МАТЕРИАЛЫ РЕГИОНАЛЬНОЙ НАУЧНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ

29–30 января 2019 года

Южно-Сахалинск2019

3


УДК 821.161.1ББК 83.3(2 Рос= Рус)1-8 Чехов А. П.Д 22

Д 22 XXII Чеховские чтения: Материалы региональной научной конференции. 29–30 января 2019 года / сост. А. А. Степаненко, Е. П. Фирсова, отв. ред. А. А. Степаненко. – Южно-Саха-линск, ООО «Эйкон», 2019. – 162 с.: ил.

ISBN 978-5-904209-10-0Редакционная коллегия:

А. А. ЖукЕ. А. ИконниковаЕ. И. Савельева

А. А. СтепаненкоЕ. П. ФирсоваВ. В. Щеглов

Дизайн обложки: Н. А. Тюрина

Фото: Д. А. Таушканов, Н. А. Тюрина

В сборник вошли материалы региональной научной конференции «XXII Чеховские чтения», которая состоялась в Литературно-художе-ственном музее книги А. П. Чехова «Остров Сахалин» 29–30 января 2019 года.

Сборник адресован широкому кругу читателей, а также сотрудникам учреждений культуры, образования и науки.

Произведения и письма А. П. Чехова цитируются по изданию: Че-хов А. П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 томах. М.: Наука, 1974–1983. Ссылки даются в тексте с указанием серии (С. или П.), тома и страницы.

Печатается по решению научно-методического совета Литера-турно-художественного музея книги А. П. Чехова «Остров Сахалин» (протокол № 19 от 22.10.2019 г.).

Ответственность за содержание публикаций несут авторы статей. Мнение и выводы авторов могут не совпадать с мнением составителей сборника.

ISBN 978-5-904209-10-0 © Литературно-художественный музей книги А. П. Чехова «Остров Сахалин», 2019

Содержание

ОТ СОСТАВИТЕЛЕЙ ............................................................................. 5

ВОПРОСЫ ФИЛОЛОГИИ: ИССЛЕДОВАНИЯ И КРИТИКА

ДОНСКАЯ Н. Ю. ИЗУЧЕНИЕ РАССКАЗА А. П. ЧЕХОВА «МАЛЬЧИКИ» В НАЧАЛЬНОЙ ШКОЛЕ ............................................. 7ДОРОФЕЕВА Л. В. ТИПОЛОГИЯ ПЕРИПЕТИЙ В РАССКАЗАХ А. П. ЧЕХОВА .......................................................................................... 13ИКОННИКОВА Е. А. МИХАИЛ ЗОЩЕНКО И ВЕРА КЕТЛИНСКАЯ: САХАЛИНСКИЕ ФРАГМЕНТЫ ........................................................... 19КУБАСОВ А. В. ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНЫЙ КОНФЛИКТ И ЕГО ПРЕДСТАВЛЕНИЕ: «ВИШНЁВЫЙ САД» А. П. ЧЕХОВА ... 23НИКОНОВА А. С. МАРШРУТОМ ХАЯСИ ФУМИКО ПО САХАЛИНУ: НА МАТЕРИАЛЕ ПУТЕВЫХ ЗАМЕТОК «ПУТЕШЕСТВИЕ НА КАРАФУТО» ..................................................... 30СТЕПАНЕНКО А. А. САХАЛИН В ОЧЕРКАХ А. П. ЧЕХОВА И Ф. М. АВГУСТИНОВИЧА ................................................................. 35ЧУДИНОВА В. И. «ТУРГЕНЕВСКИЙ ЧЕЛОВЕК» В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ А. П. ЧЕХОВА: ПРИЁМ КОНТРАСТА........... 42ШАЙХУДИНОВА Ю. Р. ПРОСТРАНСТВЕННО-ВРЕМЕННЫЕ АСПЕКТЫ В РАССКАЗАХ А. П. ЧЕХОВА «В ССЫЛКЕ» И «УБИЙСТВО» ...................................................................................... 49

ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНОЕ КРАЕВЕДЕНИЕБАЧИНИНА Е. Н. «ОСТРОВ САХАЛИН» А. П. ЧЕХОВА В ИЛЛЮСТРАЦИЯХ КУДО МАСАХИРО ........................................... 57БОРИСОВА В. Г. ВОЗВРАЩЕНИЕ А. П. ЧЕХОВА С САХАЛИНА В МАТЕРИАЛАХ Д. Т. КАПУСТИНА .................................................. 66ГРИДЯЕВА М. В. В ПОЛЬЗУ БЕДНЫХ: СОЦИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА В КАТОРЖНОЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ ........................................................................ 70КРОЧА Н. Е. САНИТАРНО-ЭПИДЕМИОЛОГИЧЕСКАЯ ОБСТАНОВКА В САХАЛИНСКОЙ ОБЛАСТИ В 1945–1950 ГОДАХ .............................................................................. 80ЛУРЦЕВ Е. Д. КАТОРГА КАК РЕСУРС КОЛОНИЗАЦИИ: АВСТРАЛИЯ, ФРАНЦУЗСКАЯ ГВИАНА, САХАЛИН ..................... 86

4 5

XXII Чеховские чтенияМатериалы региональной научной конференции

ОТ СОСТАВИТЕЛЕЙ

«XXII Чеховские чтения» в день рождения А. П. Чехова традицион-но объединили краеведов, историков, филологов, педагогов, сотрудников архива, музеев, библиотек и вузов. Региональная конференция прошла в г. Южно-Сахалинске 29 и 30 января 2019 года на двух площадках: в Лите-ратурно-художественном музее книги А. П. Чехова «Остров Сахалин» и Международном театральном центре имени А. П. Чехова. В секционных заседаниях выступили более полусотни исследователей.

В рамках конференции состоялся круглый стол, посвящённый пробле-мам изучения творчества А. П. Чехова. В нём приняли участие учителя русского языка и литературы и воспитатели детских садов Южно-Саха-линска, Холмска, Поронайска, Троицкого, Дальнего, Ильинского, Шах-тёрска, Тымовского, Томари. В своих выступлениях педагоги подели-лись методическими рекомендациями и опытом в изучении творчества А. П. Чехова. О содержании этой секции следует сказать подробнее, так как не все сообщения нашли отражение в данном сборнике.

Е. А. Козлова представила рабочую тетрадь по произведению «Остров Сахалин», созданную и проиллюстрированную учениками Восточной гимназии г. Южно-Сахалинска. Как выяснилось, изучают русского клас-сика не только на занятиях по литературе, но и в рамках истории и крае-ведения: Е. В. Сухорукова из Холмска поделилась опытом преподавания факультативного курса «Краеведение»; похожая работа проводится в По-ронайске педагогом Л. В. Сиделевой, которая уделяет большое внимание такой форме работы учащихся, как устный журнал. В школах Троицко-го и Томари учителями русского языка и литературы В. А. Толстовой, В. М. Толстовой и А. М. Стогний проводятся уроки-исследования по творчеству А. П. Чехова, широко используются экранизации.

В дошкольных образовательных учреждениях изучают «Каштанку» и «Белолобого». Педагоги И. А. Баевская, Н. М. Адамян, Л. В. Несте-ренко, О. В. Кочергина, Т. В. Павлова, Н. М. Чепурная, О. Н. Мыслик, И. В. Кочетова и С. В. Кожура поделились опытом проведения занятий, на которых они широко используют викторины, конкурсы рисунков. Островные воспитатели создают иллюстрированные учебники, музы-кальные постановки, применяют метод логографического чтения.

В программу конференции 2019 года также вошла презентация книги сахалинского историка В. В. Щеглова «Александровская слободка очень велика…» об истории города Александровска-Сахалинского, бывшей островной столицы. Ключевым выводом исследователя является то, что датой основания русского поселения следует считать не заявленный в ре-шении Сахоблисполкома 1862 год, а 1864-й.

ПАСЮКОВ П. Н. СВЕРХМАРАФОНСКИЙ ПРОБЕГ ПО МАРШРУТУ МОСКВА – САХАЛИН, ПОСВЯЩЁННЫЙ 100-ЛЕТИЮ ПОЕЗДКИ А. П. ЧЕХОВА НА КАТОРЖНЫЙ ОСТРОВ ................................................................. 92ПОТАПОВА Н. В. «САХАЛИНСКАЯ» ТЕМА В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ПУБЛИЦИСТИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ НАЧАЛА ХХ ВЕКА .......... 98ЩЕГЛОВ В. В. ЖУРНАЛ «НИВА» И САХАЛИН (1880–1914 ГОДЫ) ................................................................................... 108

СОЦИАЛЬНЫЙ ОПЫТ УЧРЕЖДЕНИЙ КУЛЬТУРЫАЛАДИН А. И. ПЕРЕДВИЖНЫЕ ВЫСТАВКИ ЛИТЕРАТУРНО- ХУДОЖЕСТВЕННОГО МУЗЕЯ КНИГИ А. П. ЧЕХОВА «ОСТРОВ САХАЛИН» В 2018 ГОДУ ..................................................................... 115КИМ САН Э ИТОГИ ОПРОСА «ЧТО ВЫ ЗНАЕТЕ О ЧЕХОВЕ?» .. 119РОМАНЕНКО И. А. ПОСТУПЛЕНИЯ В СОБРАНИЕ МУЗЕЯ КНИГИ А. П. ЧЕХОВА «ОСТРОВ САХАЛИН» В 2018 ГОДУ.......... 124УШАКОВ Д. П. ОБУВНОЕ ДЕЛО НА САХАЛИНЕ В XIX ВЕКЕ .. 130ФИРСОВА Е. П. КОНЦЕПЦИЯ КУЛЬТУРНО-ДОСУГОВОГО ЦЕНТРА «МУЗЕЙ-АМБУЛАТОРИЯ ИМ. А. П. ЧЕХОВА» ................ 134ШЛЫК А. А. КУЛЬТУРНО-ПРОСВЕТИТЕЛЬСКИЙ ПРОЕКТ «РОБИНЗОНЫ САХАЛИНА»: ОТ ЗАМЫСЛА К ВОПЛОЩЕНИЮ .. 140СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ ..................................................................... 144

6 7


Завершилась региональная научная конференция «XXII Чеховские чтения» спектаклем «Счастливая история» и творческой встречей в Саха-линском театре кукол. Участие двух театров в «Чеховских чтениях» сим-волично: как известно, 2019 год объявлен Годом театра в России.

Статьи в настоящем сборнике традиционно располагаются по раз-делам. Книга открывается рассмотрением филологических аспектов в изучении творчества А. П. Чехова. Далее помещены статьи из области историко-культурного краеведения. Опыт музеев и библиотек в сфере со-хранения и популяризации творчества А. П. Чехова и культурного насле-дия Сахалинской области обобщён в третьем разделе.

На цветной вкладке размещены фотографии выступлений участников региональной научной конференции «ХХII Чеховские чтения», сделан-ные сотрудниками музея Д. А. Таушкановым и Н. А. Тюриной.

ВОПРОСЫ ФИЛОЛОГИИ: ИССЛЕДОВАНИЯ И КРИТИКА

Донская Н. Ю.

ИЗУЧЕНИЕ РАССКАЗА А. П. ЧЕХОВА «МАЛЬЧИКИ» В НАЧАЛЬНОЙ ШКОЛЕ

Настоящий гуманист и тонкий психолог А. П. Чехов открыл свои-ми произведениями новый этап в развитии детской литературы. Обще-известно скептическое отношение к ней писателя: «…так называемой детской литературы не люблю и не признаю. Детям надо давать только то, что годится и для взрослых» (П., 9, 19–20). Однако два рассказа – «Каштанка» и «Белолобый» – всё же были адресованы детям, а несколь-ко произведений – «Детвора», «Ванька», «Кухарка женится», «Беглец», «Событие», «Дома» – по настоянию издателя А. С. Суворина были объе-динены А. П. Чеховым в сборник «Детвора» (1889).

В средней и старшей школе традиционно изучается творчество А. П. Чехова, которое достаточно широко представлено ранними юмори-стическими рассказами, произведениями более зрелого периода, а также отдельными драматическими сочинениями.

В начальной школе для изучения предлагаются единичные произ-ведения. Самым распространённым учебно-методическим комплексом (УМК) в нашей стране является УМК «Школа России», авторами учеб-ников по литературному чтению в программу для 4 класса включён толь-ко один рассказ А. П. Чехова – «Мальчики». Другие УМК рекомендуют большее количество произведений как для изучения в классе, так и для внеклассного чтения. В таблице 1 приведены данные о том, как представ-лены произведения А. П. Чехова в программах по литературному чтению в разных УМК.

Таблица 1Произведения А. П. Чехова в учебно-методических комплексах

для начальной школыУчебно-методический

комплексКласс Тематический раздел Произведение

А. П. Чехова«Школа России» (Климанова Л. Ф., Горецкий В. Г. и др.)

4 Чудесный мир клас-сики

«Мальчики»

«Школа 2100» (Бунеев Р. Н., Бу-неева Е. В. и др.)

3 Природа летом «Степь» (фрагмент)

4 Внеклассное чтение «Мальчики»

8 9


«Школа XXI века» (Виноградо-ва Н.Ф. и др.)

2 Дороже нет родного края

«Весной»

3 Дети и детство – тема художественных про-изведений

«Ванька»

3 Любовь к Родине – главная тема литера-туры

«Степь» (фрагмент)

4 Детские книжки для сердца и разума (XIX век)

Рассказы Антоши Чехонте

Как видно из таблицы, рассказы о животных, адресованные детям са-мим автором, в современные школьные программы не вошли, однако рас-сказы, где героями являются дети, предлагаются для чтения и изучения. В данной статье хотелось бы предложить несколько методических при-ёмов и рекомендаций, которые могут пригодиться учителям начальных классов при подготовке к урокам литературного чтения, посвящённым изучению рассказа «Мальчики» (1887).

В настоящее время одной из ведущих является технология продук-тивного чтения, обеспечивающая формирование читательской компе-тенции младших школьников. Данная технология включает в себя три этапа работы с текстом: работа с текстом до чтения, работа с текстом во время чтения, работа с текстом после чтения.

Методисты советуют на первом этапе обратиться к названию произве-дения. Предложим ученикам 4 класса поразмышлять над словом «маль-чики»:

– как называется произведение А. П. Чехова? («Мальчики»);– что мы узнаём из названия рассказа? (Что речь пойдет о мальчиках,

что мальчики будут главными героями рассказа, что мальчиков несколько);– сравним слова «малыши», «мальчики», «мальчишки», есть ли раз-

ница в этих синонимах? (Разница есть, так как «малыш» – это ребёнок, маленький мальчик; «мальчишка» несёт в себе пренебрежительный отте-нок; слово «мальчик», если обратимся к толковому словарю, нейтраль-ное, означающее «ребёнок мужского пола». При этом прилагательное «мальчишеский» имеет такой оттенок значения: «свойственный мальчи-ку, шаловливо-задорный», поэтому мы можем предположить, что эти за-дор и шалость заложены и в слове «мальчики»);

– можем ли мы только из названия почувствовать отношение автора к героям своего рассказа? (Да, Чехов как будто с улыбкой произносит слово «мальчики», подчёркивая невеликий возраст героев, возможно, он немно-го снисходителен к их шалостям).

Для постановки учебной задачи целесообразно будет погрузить уче-ников в эпоху, в которую жил писатель и его герои, а именно, познакомить с жизнью гимназистов XIX века. Гимназии существовали только в круп-ных городах, в них принимали детей в возрасте от 8 до 10 лет, обучение длилось 7 лет. Для иногородних учащихся при гимназиях учреждались пансионы. Образование было разносторонним, воспитание отличалось строгостью и дисциплиной: гимназисты жили по неизменному распоряд-ку дня, обязательно посещали церковные богослужения, без разрешения не могли покидать гимназию, носили только форменную одежду, в том числе, и во внеучебное время. Во многих учебных заведениях были раз-решены телесные наказания учащихся, одной из главных была отметка за поведение (четвёрка за поведение уже вызывала пристальное внимание руководства, за тройку могли отчислить)1. Эти сведения учитель сопрово-ждает мультимедийной презентацией, одновременно проводя частичную словарную работу с незнакомой лексикой («башлык», «гимназическое пальто», «фуражка», «калоши»).

Далее педагог предлагает подумать над тем, как ощущали себя учени-ки гимназии после уроков, чем занимались в пансионе, о чём думали и мечтали вечерами. Выслушав и обобщив предположения учащихся, учи-тель подводит их к мысли о том, что мальчики-ученики гимназии могли мечтать о простом и близком (о доме и родных), о чём-то таинственном и романтическом (о подвигах и путешествиях). Подводим учащихся 4 клас-са к теме урока: мечты в жизни детей. Цель ставим совместно: узнать об увлечениях, мечтах, занятиях детей из рассказа А. П. Чехова «Мальчики».

На втором этапе работу с текстом предлагается построить на основе различных приёмов: анализа эпизодов, кластера, составления словарного диафильма или сценария, выделения изобразительных средств языка, со-поставления героев. Используется комбинированное чтение по фрагмен-там, учитель выбирает наиболее подходящий методический приём для каждого фрагмента. Приведём некоторые примеры.

Начало рассказа очень динамичное, атмосферу радости от долгождан-ной встречи писатель передаёт с помощью большого количества глаго-лов, на которые необходимо обратить внимание детей после чтения эпи-зода. Служанка Наталья «завопила» от радости, вся семья «бросилась к окнам», мать и тётка «бросились обнимать и целовать» Володю, сёстры «подняли визг», отец «вбежал в переднюю и закричал», даже пёс «ревел басом» и стучал хвостом (С., 6, 424). Глаголы передают движения стре-мительные, порывистые, прекрасно передающие радость, нетерпение, окончание волнительного ожидания.

Сцена чаепития также требует внимания к выразительным средствам языка. Приём контраста помогает по-особенному ощутить уютную об-

10 11


становку в доме Королёвых. Просим детей найти и перечитать слова и словосочетания о холоде и тепле:

Розовые от холода Пили чайЗимнее солнышко СамоварСнег и узоры на окнах В комнате теплоОзябшие тела ТеплоМороз Чередование этих «холодных» и «тёплых» деталей помогает почти на

физическом уровне представить себя на месте мальчиков, которые по-сле долгой зимней дороги наконец-то находятся в тёплом доме, и, помыв озябшие руки тёплой водой в «полоскательной чашке», пьют вкусный го-рячий чай из самовара.

Образы Володи Королёва и господина Чечевицына также контраст-ны: они не похожи внешне, различны и их характеры, однако, поведе-ние в первой половине рассказа во многом похоже. Учим школьников внимательно присматриваться к деталям, мастером которых является А. П. Чехов. Подобную таблицу можно заполнить по ходу чтения или по-сле первичного прочтения (записи сделать на интерактивной доске или в мультимедийной презентации).

Таблица 2Сравнительная характеристика героев

Володя Королёв Г-н Чечевицын

Внешность героя «пухл и бел», «пухлый, как укушенный пчелой»

худ, смугл, покрыт веснуш-ками, волосы щетинистые, глаза узенькие, губы толстые

Поведение Всегда весёлый и разговор-чивый, на этот раз говорил мало и вовсе не улыбался, занят своими мыслями, не играл с сёстрами

Угрюм, молчалив, ни разу не улыбнулся, за-нят своими мыслями. Погружённый в свои мысли, грустно улыбнулся

Характер Мягкий, нерешительный, любящий семью, сомневаю-щийся, при этом готов дер-жать данное другу слово

Гордый, суровый и надмен-ный

Отношение к будущему по-бегу

Молился, угрюмо ходил по комнатам и ничего не ел, плакал, долго обнимал род-ных перед сном, отказывал-ся бежать

Сердито уговаривал Во-лодю; по мнению девочек, «необыкновенный, реши-тельный, неустрашимый»

На третьем этапе работы после чтения и беседы по всему произве-дению возвращаем учащихся к теме урока и, используя приём кластера, размышляем над тем, почему Володя сомневался перед побегом. Метод

кластера представляет собой способ графического представления мате-риала и позволяет сделать наглядным результат мыслительного процесса при изучении или обобщении какой-либо темы2.

Предлагаем составить ребятам два кластера (можно использовать групповую форму работы), основными смысловыми ядрами которых бу-дут два понятия: дом и мечта. Составляя кластерную схему, дети выска-зывают самые разные предположения, подтверждая свои мысли приме-рами из текста.

Перечитывая сцену, в которой сёстры Королёвы подслушивают раз-говор мальчиков и узнают о планах побега, учащиеся заполняют кластер «мечта», при этом учитель обращает внимание на то, как автор в двух предложениях описывает весь опасный путь до Америки и счастливую жизнь там. Автор по-доброму иронизирует над «серьёзной подготовкой» героев, у которых готово было всё: от пистолета с пистонами до четырёх рублей денег, которых, безусловно, хватит, чтобы добраться до Калифор-нии. С учениками можно разобрать ошибки беглецов, которые связаны с незнанием географии, рассмотреть карту и проследить тот путь, который наметил Чечевицын, вспомнить о местах обитания тигров и львов, якобы подстерегающих на пути.

Для второго кластера со смысловым центром «дом» учащиеся выска-зывают те ассоциации, которые вызваны содержанием рассказа: дом – это любовь, родители, сёстры, домашние животные, праздники и подготовка к ним, веселье, игры, тепло, уют.

После составления кластеров учащиеся сравнивают полученные ре-зультаты и пытаются размышлять над такими вопросами: как нужно готовиться к серьёзным путешествиям? Нужно ли отступать от мечты? Важно ли держать данное слово? Стоит ли мечта слёз родителей?

На третьем этапе работы после чтения можно использовать приём составления словесного диафильма (создание серии словесных иллю-страций, можно с опорой на настоящие рисунки). Данный методиче-ский приём сродни словесному рисованию, но в определённой мере сложнее, так ученикам необходимо не только составить план рассказа, но и выделить в каждом эпизоде главное, а затем мысленно создать образ и облечь его в словесную форму. После составления плана необ-ходимо провести работу с каждым эпизодом: событие в эпизоде сжи-мается и представляется в виде статичной картины, которую ученики должны описать словами. Важно, чтобы были переданы самые глав-ные эмоции героев произведения, атмосфера эпизода, описаны суще-ственные детали.

Эпизод уговоров Володи господином Чечевицыным мог бы выглядеть следующим образом: «Детская комната освещена ночником или настоль-

12 13


ной лампой под абажуром, Володя сидит на стуле, поникший, с опущен-ной головой, плачущий. Над ним словно нависает Чечевицын: он изобра-жает разъярённого льва или тигра, руки вскинуты наверх, лицо свирепое и решительное. На стене колышется тень от фигуры Чечевицына, она ещё более устрашающая».

Работа над созданием словесного диафильма позволит более глубоко и детально осмыслить текст и осознать его композиционные особенно-сти, а также обучит детей выборочному и сжатому пересказу.

ПРИМЕЧАНИЯ1 Перцев В. В. Гимназическое образование в дореволюционной России: вторая половина XIX – начало XX века // Концепт. 2013. № 01. URL: http://e-koncept.ru/2013/13008.htm. - Гос. рег. Эл № ФС 7749965. – ISSN 2304-120X.2 Мирошниченко Л. Ю. Метод кластера в технологии развития критического мышления на уроках в начальных классах // Молодой учёный. 2017. № 3. С. 41–43. URL: http://moluch.ru/archive/137/38305/

Дорофеева Л. В.

ТИПОЛОГИЯ ПЕРИПЕТИЙ В РАССКАЗАХ А. П. ЧЕХОВА

Наша сахалинская литературная молодёжь не только любит А. П. Че-хова и испытывает его живое влияние на своё творчество, но и активно учится у него. Это было давно замечено и отчасти изучено1. У автора данной статьи есть и личные мотивы обратиться к обозначенной теме: внук-шестиклассник пишет рассказы, и ему подарили 12-томное собра-ние сочинений А. П. Чехова – надо же подсказать, чему начинающий в первую очередь может поучиться у классика.

Перипетии как термин непопулярны, часто их даже и в учебниках нет. Тем не менее именно они создают многоплановую конструкцию произ-ведения. И, что очень важно, многоуровневую. Перипетии имеют прямое отношение к фабуле и сюжету, которые в литературоведческой практике выступают как синонимы, имея всё же отличия: фабула – это последо-вательная цепь событий, а сюжет – порядок, в котором события поданы автором. Если события – это строительный материал фабулы и сюжета, то перипетия – это событие особенное: «Этим термином со времени Ари-стотеля обозначаются внезапные и резкие сдвиги в судьбах персонажей – всевозможные повороты от счастья к несчастью, от удачи к неудаче или в обратном направлении»2.

Аристотель писал, что фабула вращается не вокруг героя, как принято считать, а вокруг действия: «Гомер сложил свою «Одиссею», а равно и «Илиаду», вокруг одного действия… Фабула, служащая изображением действию, должна быть изображением одного и притом цельного дей-ствия, и части событий должны быть так составлены, чтобы при переме-не или отнятии какой-нибудь части изменялось и приходило в движение целое, ибо то, присутствие или отсутствие чего незаметно, не есть орга-ническая часть целого»3.

Кроме перипетии, Аристотель ввёл ещё и узнавание: «Перипетия… есть перемена событий к противоположному, притом… по законам веро-ятности или необходимости… А узнавание, как показывает и название, обозначает переход от незнания к знанию, [ведущий] или к дружбе, или ко вражде лиц, назначенных к счастью или к несчастью… Лучшее узна-вание – когда его сопровождают перипетии»4.

В. Е. Хализев утверждает: «Раскрывая этапы противоборств между персонажами (которым обычно сопутствуют уловки, ухищрения, интри-ги), перипетии имеют и непосредственно содержательную функцию. Они несут в себе некий философский смысл»5.

14 15


В. Я. Пропп обнаружил, что число действий (ситуаций, событий), по его терминологии – функций – в сказках ограничено, и в своей знамени-той книге «Морфология сказки» (1928) нашёл их всего 23. Есть подозре-ние, что и в обычных повествованиях количество возможных перипетий, невзирая на фантастическое богатство реальности, может оказаться до-статочно ограниченным, просто этого пока не думали проверять.

Сделаем же попытку исследования перипетий в рассказах А. П. Чехо-ва и выявления их роли. Мы не претендуем на полноту обзора, но всё, что найдём, обобщим.

Рассмотрим для начала рассказы, где перипетий, по всей видимости, нет. Таковы, например, «Жалобная книга» (1884), «Лошадиная фамилия» (1885), «Сирена» (1887) и другие. По школьному раскладу типов пись-менной речи (сочинение-описание, сочинение-повествование, сочинени-е-рассуждение), перипетии скорее всего могут быть обнаружены во вто-ром, повествовательном ряду сочинений, а названные рассказы тяготеют к сочинению-описанию. Если экспозиция является преддверием сюжета и в литературе встречаются довольно затянутые экспозиции, то эти рас-сказы под пером Чехова, пожалуй, превращаются в экспозицию как жанр.

В этих рассказах экспозиция занимает всё пространство произведе-ния. Ещё можно сказать об этом типе рассказа, что это рассказ-панорама. Перед нами некое колесо обозрения, продуктовая витрина, каталог имён и тому подобное. Для успеха рассказа важен порядок, в котором демон-стрируются феномены, он обеспечивает эффекты усиления и элементы неожиданности. Нет вроде бы перипетий в «Жалобной книге», а она ди-намична: как чёрт из табакерки, выскакивают к читателю с её страниц потенциальные персонажи, каждый со своей потенциальной историей.

Панорама у Чехова – это не обязательно мир существительных. Рас-сказ «В вагоне» (1881) – глагольное царство: «Помощники машиниста бе-гают вокруг неисправного локомотива, стучат, кричат… Начальник стан-ции в красной фуражке стоит возле и рассказывает своему помощнику анекдоты из превесёлого еврейского быта… Идёт дождь… Направляюсь в вагон… Мимо мчится незнакомец в соломенной шляпе и темно-серой блузе… В его руках чемодан. Чемодан этот мой… Боже мой!» (П., 1, 89) – наконец-то перипетия и открытый финал.

Как видим, чеховский рассказ-экспозиция, рассказ-панорама богат перипетиями, которые вместе с кульминацией выносятся за пределы тек-ста. Есть у него и рассказы, в которых ничего не происходит (перипетий нет) даже при видимой суете и беготне персонажей. Таков рассказ-пано-рама «Новогодняя пытка (Очерк новейшей инквизиции)» (1887) о рутине праздничных обязательных визитов, доведённой до абсурда, юмористи-ческий очерк нравов, прообраз «Лысой певицы» Ионеско.

Рутина как отсутствие значительных событий – это проблема для многих чеховских персонажей и для самого Чехова. Эта тема приобрела драматическую напряжённость в его крупных произведениях: «Ионыч» (1898), «Скучная история (Из записок старого человека)» (1889) и пьесах.

Нет перипетий и в рассказе «Драматург» (1886) о наглом халтурщике от литературы: «В кабинет доктора входит тусклая личность с матовым взглядом и катаральной физиономией. Судя по размерам носа и мрач-но-меланхолическому выражению лица, личность не чужда спиртных напитков, хронического насморка и философии» (П., 5, 429). Это сатири-ческий портрет, нарисованный со злой иронией, и ничего более.

Третий тип письменной речи (сочинение-рассуждение) по определе-нию не предполагает перипетий (если только это не «Палата № 6» (1892), где именно рассуждения подвигают героев к безумию и слому судьбы!), а если очень нужно, чтобы рассказ был похож на трактат, то можно для начала обратить его в пародию – «Рыбье дело (Густой трактат по жид-кому вопросу)» (1885): «Головль. Рыбий интеллигент. Галантен, ловок, красив и имеет большой лоб. Состоит членом многих благотворительных обществ, читает с чувством Некрасова, бранит щук, но, тем не менее, поедает рыбёшек с таким же аппетитом, как и щука. Впрочем, истребле-ние пескарей и уклеек считает горькою необходимостью, потребностью времени… Когда в интимных беседах его попрекают расхождением слова с делом, он вздыхает и говорит:

– Ничего не поделаешь, батенька! Не созрели ещё пескари для безо-пасной жизни, и к тому же, согласитесь, если мы не станем их есть, то что же мы им дадим взамен?» (П., 4, 38).

Согласитесь, этого вполне достаточно вместо эссе о либерализме!А в сочинении-повествовании перипетии востребованы по максиму-

му. Есть возможность понаблюдать за мастерством Чехова в их исполь-зовании, отметить особые приёмы. Скажем, приём градации. Используя этот приём, Чехов в рассказе «Дачники» (1885) про обывателя, испуган-ного перспективой нашествия на его дачу родственников, уместил все перипетии в один абзац: «Из вагона выскочили две девочки и повисли на шее у Вари. За ними показались полная пожилая дама и высокий, тощий господин с седыми бачками, потом два гимназиста, навьюченные бага-жом, за гимназистами гувернантка, за гувернанткой бабушка» (П., 4, 17).

Не правда ли, очевидно, что с появлением каждого нового фигуранта (а они следуют друг за другом по принципу сказки «Репка»!) герою ста-новится всё хуже? Кстати, в комическом ключе принцип «Репки» исполь-зован и в рассказе «Налим» (1885), – это своеобразная анти-Репка!

В «святочных рассказах» «Страшная ночь» (1884), «Ночь на клад-бище» (1886), «Сапожник и нечистая сила» (1888), написанных в жанре

16 17


юмористического триллера, автор старательно нагнетает ужасы – и пе-рипетией становится уже ожидание читателем очередной фамилии или названия места (Панихидин, чиновник Трупов, купец Черепов, друг Упо-коев, врач Погостов, статский советник Кладбищенский, друг Челюстин, Успенье-на-Могильцах, Мёртвый переулок). Здесь используется приём чёрного юмора (он встречается у Рабле, Вольтера, Гашека, известен и в фольклоре), когда слишком быстрое перечисление ужасного парадок-сально вызывает смех. Вводится и олицетворение как «вкрадчивая» пе-рипетия – приём мистического жанра.

Между прочим, знаменитый рассказ «Ванька» (1886) – это тоже по жанру святочный рассказ, Ванька пишет своё письмо на деревню де-душке перед Рождеством. Здесь Чехов продолжает традицию Диккен-са («Рождественская песнь») и Достоевского («Мальчик у Христа на ёлке»), когда ребёнок-сиротка, ребёнок-бродяжка, ребёнок-калека не получают желаемого: драматический вариант вместо ожидаемого хэп-пи-энда.

Чехов, особенно ранний, использует разные виды юмористических перипетий (путаница, преткновение, недоразумение, опрометчивость, за-бывчивость, опоздание и поспешность, обольщение и разочарование, ка-нитель, конфуз и т. д.). Как профессионал, найдя удачный сюжетный ход, он не торопится с ним расставаться, а использует в нескольких рассказах.

Например, в рассказе «Забыл!» (1882) герой забыл название музы-кальной пьесы «2-я рапсодия Листа», за которой пришёл в лавку, и забы-ли фамилию врача – Овсов! – в рассказе «Лошадиная фамилия» (1885). Вынужденная необходимость оказаться в костюме Адама или Евы на лю-дях повторяется в рассказах «Роман с контрабасом» (1886), «Дочь Аль-биона» (1883), «Налим». Путаницу с мотивом реальной или предпола-гаемой супружеской измены мы находим в рассказах «Сапоги» (1885) и «Добрый немец» (1887).

Не отказывается автор и от возможности обыграть какую-то эффек-тную вещь: вспомним рассказы «Юбилей» (1886) и «Альбом» (1884) – в том и другом произведениях в центре внимания оказывается альбом. Главное, что при использовании сходных конструкций он пишет произ-ведения с разными художественными задачами и разными характерами.

Довольно часто агентом перипетии у Чехова является язык (речь) героев, например, в рассказах «Пропащее дело (Водевильное происше-ствие)» (1882) и «Пересолил» (1885). Главные их персонажи необыкно-венно красноречивы. Землемер Глеб Гаврилович Смирнов, человек роб-кий, едучи по пустынной местности, настолько боится своего возчика, что пересолил, изображая себя вооружённым до зубов, и настолько во-шёл в роль, что перепугал бедного мужика до полусмерти: «– Караул! –

заголосил он. – Караул! Бери, окаянный, и лошадь, и телегу, только не губи ты моей души! Караул!» (П., 4, 216).

В рассказе «Пропащее дело» перипетия не внешняя, а внутренняя: это перевёртыш судьбы – от взлёта к падению, в результате того, что герой переоценил себя, разглагольствуя перед невестой с приданым: «– Итак, жизнь со мной и лишения или же жизнь без меня и богатство… Выбирай-те… Есть силы? У моей Вари есть силы?

И говорил я в таком роде очень долго. Я незаметно увлёкся.<…> Сделав трагический жест рукой, она ни к селу ни к городу про-

изнесла:– Я недостойна вас! Прощайте!Она произнесла, провернулась и пошла восвояси. А я? Я стоял, как ду-

рак, ничего не думал, глядел ей вслед и чувствовал, что земля колеблется подо мной. Когда я пришёл в себя и вспомнил, где я и какую грандиозную пакость соорудил мне мой язык, я взвыл. Её уже и след простыл, когда я захотел крикнуть ей: “Воротитесь!!”» (П., 1, 205–206).

Перипетиями могут быть чувства, игра чувств и игра на чувствах с их непредсказуемостью, когда можно в течение получаса менять судьбонос-ные решения, как в рассказе «Сильные ощущения» (1886).

Перипетией может стать пришедшая мысль, возникшая как пробле-ма. Это уже интеллектуальная проза. Героиня рассказа «Хорошие люди» (1886) Вера Семёновна, которую посетила мысль, духовно движется, а её брат Василий Семёныч застыл в точке застоя при мнимом восхождении.

Замечательный пример двухуровневой перипетии – рассказ «Ванька» (1884). В основе его конструкции – аристотелевский элемент «узнавание». Через много лет встретились два брата. Иван («Иван, не помнящий род-ства») узнал Петра, когда-то в юности им ограбленного, а Пётр его – нет, хотя помнил и по-христиански простил. Здесь основная перипетия отне-сена в прошлое, следствие её – земное движение Ивана вверх, а духов-ное – вниз, в ад, а Петра (московского извозчика, «Ваньки») – наоборот. Рассказ вызывает библейские ассоциации: притчу о бедном Лазаре и пр.

Если, как утверждают постмодернисты, «весь мир – текст» и «всё уже написано», то начинающему литератору не стоит опасаться, что не о чем писать, а стоит рассмотреть, что с этим текстом делать, пройдя для этого и чеховскую школу.

ПРИМЕЧАНИЯ1 Дорофеева Л. В. Чеховские традиции в современной молодёжной прозе Сахалина // XV–XVI Чеховские чтения: сборник научных статей. Южно-Сахалинск: изд-во СахГУ, 2013. С. 58–64.

18 19


2 Хализев В. Е. Теория литературы. М.: Высшая школа, 1999. С. 220.3 Аристотель. Об искусстве поэзии. М.: Государственное издательство художественной ли-тературы, 1967. С. 66.4 Там же. С. 73–74.5 Хализев В. Е. Указ. соч. С. 220.

Иконникова Е. А.

МИХАИЛ ЗОЩЕНКО И ВЕРА КЕТЛИНСКАЯ: САХАЛИНСКИЕ ФРАГМЕНТЫ

В современном Санкт-Петербурге на улице Малой Конюшенной, д. 4/2 (на канале Грибоедова) расположен так называемый «писательский дом»1. Его удивительная история началась в 1934 году, когда в дом стали съезжаться принадлежащие к разным направлениям и группам литера-торы, среди которых Ольга Форш, Евгений Шварц, Борис Томашевский, Вениамин Каверин, Николай Заболоцкий и многие другие2. В этом месте бывала и жила в первый военный год Анна Ахматова. Сегодня некогда писательские кабинеты этого необыкновенного дома занимают потомки отечественных авторов и иные люди.

Считается, что одним из первых жильцов дома на Малой Конюшен-ной стал Михаил Зощенко (1894–1958), первоначально живший в очень просторной квартире № 122. После исключения из Союза писателей СССР в 1946 году Михаил Зощенко свою квартиру поменял на кварти-ру намного меньшего размера, прежней владелицей которой была Вера Кетлинская (1906–1976), создавшая такие произведения, как «Девушка и комсомол» (1927), «История одного лагеря» (1931), «Рассказы о ленин-градцах» (1944), «Здравствуй, молодость!» (1975) и другие.

Однако если творчество Михаила Зощенко не нуждается в особом представлении, то книги Веры Кетлинской сегодня известны совсем не-большому кругу лиц. Писатель и писательница были современниками, жили в одном доме, ходили одними дорогами одного большого города. И в художественное воображение двух совершенно разных авторов волею случая оказался вплетённым далекий от Санкт-Петербурга (сегодня) и от Ленинграда (прежде, в годы жизни Михаила Зощенко и Веры Кетлин-ской) Сахалин.

Для Михаила Зощенко поводом обратиться к Сахалину стала заметка из газеты «Известия». После её прочтения сатирик создал короткий рас-сказ «Природа и люди» (1929). Описание долгого пути, который проделы-вают кастрюли с «Красного выборжца» (завода по изготовлению посуды) до ленинградских прилавков, стало аналогией к бессмысленно отправ-ленным осенью 1928 года из Баку на Сахалин специалистам-котельщи-кам для нефтяной промышленности. Более двухсот невостребованных на острове азербайджанцев вынуждены были вернуться к себе на родину3.

Сахалинский интерес Веры Кетлинской был сполна реализован в её самом нашумевшем романе «Мужество» (1938), публиковавшемся как в СССР, так и за рубежом. При жизни писательницы большими тиража-

20 21


ми эта книга переиздавалась около двадцати раз. И, пожалуй, именно это произведение в первой половине ХХ века для советских людей было наиболее яркой и полной иллюстрацией того, чем живёт и как развива-ется Дальний Восток (в том числе и Сахалин) со времён Антона Чехо-ва и Власа Дорошевича. Наверное, поэтому для создания определённой смысловой связи с предшествующей литературой о Сахалине Вера Кет-линская цитирует известное по рассказу Владимира Короленко «Соколи-нец» (1885), по чеховскому «Острову Сахалину» (1895), по книге Вла-са Дорошевича «Сахалин (Каторга)» (1903) и по другим произведениям дореволюционной России устойчивое народное выражение о каторжном острове: «Кругом вода, а в серёдке беда». Герои Веры Кетлинской к этому выражению (точнее, к его вариантам) прибегают трижды: «Кругом вода – в середине беда» (так размышляет Сергей Голицын, приехав на Сахалин); «Кругом вода – в середине беда. Кругом море – в середине горе» (это Сергей Голицын слышит от бывавшего на каторге Тараса Ильича). Но эти выражения герои романа Веры Кетлинской ассоциируют с каторж-ным прошлым Сахалина, современный остров видится ими как «остров сокровищ», как «лучший в мире». «Сахалин – это сокровище. Остров со-кровищ», – говорит приехавшему на Дальний Восток Сергею Голицыну случайный встреченный им шофёр. «…остров – лучший в мире, и то, что они делают, – самое интересное дело из всех существующих дел», – так со временем стал думать Сергей Голицын.

Внимание к Сахалину у Веры Кетлинской было вызвано её поездками на Дальний Восток: вначале как внештатного корреспондента «Комсо-мольской правды», а затем – как писателя, которому предстояло завер-шить начатый по итогам первой поездки роман «Мужество»4. Основное действие романа связано со стройкой Комсомольска-на-Амуре (но факти-ческое название города ни разу не упомянуто в книге; герои-комсомоль-цы строят Новый город). Место, которому предстоит благодаря силам советских комсомольцев возникнуть на Дальнем Востоке, притягивает к себе людей из разных уголков страны. Именно в таком контексте возника-ют и первые упоминания о Сахалине, точнее, о его населённых пунктах, предприятиях и природных реалиях (реках, перевалах и другом): Оха, Виахту, Москальво, Адо-Тымово, Александровск (в некоторых фрагмен-тах романа это место называется Александровкой), река Тымь, «Кита Ка-рафуто», рудник Октябрьский, Камышовый хребет и другие. Обращение к сахалинской тематике у Веры Кетлинской продиктовано ещё и факти-ческим знакомством с описанными в романе географическими точками: писательница «объездила всю северную часть острова Сахалина»5.

Многие герои романа «Мужество» списаны Верой Кетлинской с ре-альных людей. В частности, Валентин Хорошхин6 на страницах журнала

«Дальний Восток» приводит сведения о том, что прототипом Сергея Го-лицына7 мог послужить некий Гордеев, который «работал на японской концессии на Сахалине, завербовался на рыбные промыслы в Охотском море»8. А образ Кати Ставровой, по свидетельству самой Веры Кетлин-ской, был подсказан сахалинской знакомой, «переселенкой с Украины, поразившей <…> своей ясностью души и красотой чувств»9.

Примечательно, что топоним «Дальний Восток» в прозе Михаила Зо-щенко встречается намного реже, чем в романе «Мужество» Веры Кетлин-ской. У Михаила Зощенко Дальний Восток, как правило, ассоциируется с каким-то иными, далёкими от центральной России местами: именно на Дальний Восток кто-то из героев писателя уезжает, либо, напротив, по прошествии длительного времени возвращается к себе на родину.

«У нас три деревни переселились на Дальний Восток. Осталось лишнее пчеловодство. Это пчеловодство мы вам можем отдать чуть не даром»10, – так говорят герои Михаила Зощенко в рассказе «Пчёлы и люди»11 (1941). «Она уехала на Урал. И оттуда – на Дальний Восток. И я одиннадцать лет её не видел»12, – такую цитату можно обнаружить в книге писателя «Перед восходом солнца» (публ. 1987)13.

В той квартире14, где Вера Кетлинская в 1930-е годы сочиняла отдель-ные главы своего «Мужества»15, в 1940-е годы Михаил Зощенко, возмож-но, обдумывал части своей автобиографической книги «Перед восходом солнца».

И в том, и в другом случае художественное воображение двух авторов связано с Дальним Востоком: у Веры Кетлинской – объёмные упомина-ния становятся отражением фактических поездок, у Михаила Зощенко – лаконичные вставки, скорее всего, появляются в результате знакомства с известной в предвоенные и послевоенные годы в России художественной и публицистической литературой о Дальнем Востоке. Книг о Сахалине во времена Михаила Зощенко и Веры Кетлинской издавалось достаточно много, например, «Остров сокровищ» (1930) Николая Долотина, «Саха-линские очерки» (1932) и другие произведения Виктора Канторовича, «Цусима» (1932–1935) Алексея Новикова-Прибоя, «На Сахалине» (1933) Петра Слётова, «Миша Корольков» (1938) Сергея Михалкова, «Далеко от Москвы» Александра Ажаева (1948), «У нас уже утро» (1949) Алек-сандра Чаковския и др. Не исключено, что в числе таких произведений для Михаила Зощенко мог быть и роман Веры Кетлинской «Мужество», а также частые упоминания о Дальнем Востоке на страницах советской периодики, с которой писатель регулярно знакомился.

Впрочем, рассказы о Дальнем Востоке, свидетельницей освоения ко-торого в 1930-е годы была Вера Кетлинская, Михаил Зощенко мог слы-шать и от самой писательницы. О частых встречах Михаила Зощенко и

22 23


Веры Кетлинской16, о непродолжительной переписке между ними свиде-тельствуют как сами авторы, так и их современники (например, Аркадий Райкин17).

В наши дни упоминания Михаила Зощенко о Сахалине и разного рода фрагменты об острове в романе Веры Кетлинской «Мужество» практиче-ски забыты и могут открыться только при целенаправленном поиске, при внимательном чтении.

ПРИМЕЧАНИЯ1 Сегодня по этому адресу в квартире 119, которую в последние годы жизни занимала семья Михаила Зощенко, расположен Государственный литературный музей «ХХ век».2 На сайте музея указано, что в разные годы в «писательском доме» проживали более 130 литераторов. См.: URL: http://glmxxvek.tmweb.ru/articles/pisatelskij-dom.html3 Мытарства рабочих-нефтяников // Известия. 1928. № 236 (3470), среда, 10 октября. С. 1.4 Первая поездка Веры Кетлинской состоялась в 1935 году, вторая – в 1937 году. В 1972 году писательница вновь побывала на Дальнем Востоке в дни празднования 40-летия с момента основания Комсомольска-на-Амуре. 5 Хорошхин В. Многоцветность жизни и мастерство писателя. К творческой истории романа Веры Кетлинской «Мужество» // Дальний Восток. 1982. № 5. С. 144.6 В. П. Хорошхин в 1961 году защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата наук в МПГИ им. В. И. Ленина на тему: «Творчество В. Кетлинской 30–40-х годов».7 В журнальной публикации Сергей Голицын назван Сергеем Галицыным. 8 Хорошхин В. Многоцветность жизни и мастерство писателя. К творческой истории романа Веры Кетлинской «Мужество» // Дальний Восток. 1982. № 5. С. 144.9 Там же. С. 148.10 Впервые рассказ был опубликован в журнале «Звезда» (1941, № 1).11 Полагаем, что композиция этой истории и её идейно-тематический план близки к рассказу «Природа и люди» (1929), вторая часть которого возникла после прочтения заметки об от-правленных на Сахалин бакинских рабочих. 12 Впервые опубликовано в журналах «Октябрь» (1943, № 6–9) и «Звезда» (1972, № 3). Пер-вое книжное издание состоялась в составе следующей книги: Зощенко, М. Собрание сочи-нений: в трёх томах. Т. 3. Возвращённая молодость. Голубая книга. Перед восходом солнца. Л.: Художественная литература, Ленинградское отделение, 1987. С. 447–709. 13 По мотивам этой автобиографической повести режиссёр А. С. Федорченко (род. 1966) в 2018 году снял фильм «Последняя милая Болгария». 14 Об этой квартире можно найти короткое упоминание у Нины Макаровой: «Пока после поезда дождалась шофёра в квартире на канале Грибоедова (там живёт младший сын с же-ною и дочерью, у Веры Казимировны там кабинет и большая библиотека, но чувствуется, что она редко в той квартире бывает), пока мы добрались до Комарова – наступил вечер». (Мужество. Из дневника старшего редактора // Нева. 1991. № 5. С. 186).15 В самом конце романа указана дата и место создания произведения: «Ленинград – Даль-невосточный край. 1934–1938 гг.». 16 Электронную версию воспоминаний Веры Кетлинской можно прочитать здесь: URL: http://indbooks.in/mirror6.ru/?p=23405317 См.: https://detectivebooks.net/book/17316104/?page=120

Кубасов А. В.

ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНЫЙ КОНФЛИКТ И ЕГО ПРЕДСТАВЛЕНИЕ:

«ВИШНЁВЫЙ САД» А. П. ЧЕХОВА

Своё последнее произведение, пьесу «Вишнёвый сад», Чехов окон-чил осенью 1903 года. 17 августа 1901 года, примерно через год после окончания «Трёх сестер», Чехов писал И. А. Бунину: «Для Художествен-ного театра я не написал ничего, не садился писать и не скоро сяду; должно быть, не раньше, как года через два» (П., 10, 58–59). В апреле того же 1901 года в письме к О. Л. Книппер можно найти свидетельство того, что писатель внутренне готовился к созданию нового произведе-ния для Художественного театра, которое поначалу представлялось ему водевилем. Срок работы определялся в два года: «Только отдам в театр не раньше конца 1903 года» (П., 10, 15). В мае 1901 года Чехов обвен-чался с Ольгой Леонардовной, а в августе сделал подробное завещание. Кроме юридического, были и два творческих завещания. Первым твор-ческим завещанием признаётся рассказ «Архиерей», опубликованный в 1902 году в апрельском номере «Журнала для всех». Вторым стал «Виш-нёвый сад».

Проходит почти год с начала обдумывания будущей пьесы, и в августе 1902 года Чехов сообщает: «Пьесу писать в этом году не буду, душа не лежит» (П., 11, 24). Однако свидетельства в письмах фиксируют лишь внешнюю канву работы драматурга над пьесой, так сказать, видимую часть «айсберга». Невидимая же его часть заключалась в длительной напряжённой внутренней работе, которая продолжалась почти три года: «Три года собирался я писать “В<ишнёвый > с<ад>”» (П., 11, 294). Оче-видно, смертельно больной писатель прекрасно понимал, что замышля-емая пьеса – это его последнее произведение, подводящее итог всей его работе в русской литературе.

Б. И. Зингерман объясняет временную дистанцию между последними пьесами Чехова стремлением писателя провести демаркационную линию между предыдущими драматическими произведениями и «Вишнёвым садом»: «Ему предстояло ещё раз, хотя и не так кардинально, как после “Иванова”, преобразовать свою театральную систему»1. На наш взгляд, новизна «Вишнёвого сада» определяется не столько стремлением Че-хова к «преобразованию театральной системы» самой по себе, сколько желанием наметить такие пути и художественные формы, посредством которых цель преобразования могла бы быть достигнута уже другими

24 25


драматургами, идущими вслед за писателем. «Вишнёвый сад» – это и пьеса-итог, и одновременно пьеса-провидение, пьеса, в которой намеча-лись новые горизонты искусства драматургии.

Смертельно больной Чехов в последние годы драматически остро ощущал то, что А. А. Ахматова назовёт «бегом времени». Анализ про-блемы времени – ключевой для понимания «Вишнёвого сада». Исследо-вание художественного времени позволяет уяснить и основной конфликт пьесы, и особенности её образной системы, и многие детали, только ка-жущиеся случайными.

Межличностные конфликты интересовали Чехова лишь постольку, поскольку через них, по принципу синекдохи, можно было представить гораздо более существенный и принципиально важный конфликт между личностью и характером её бытия. Сказанное справедливо и в отноше-нии «Вишнёвого сада»: многообразные перекрёстные межличностные конфликты и противоречия (Лопахин и Гаев, Лопахин и Раневская, Гаев и Раневская, Лопахин и Петя Трофимов и др.) кажутся хаотичными до тех пор, пока в качестве упорядочивающего «магнита» под них не бу-дет подведён конфликт. Тогда становится ясно, что Чехова интересует механизм связи человека с силами, которые неподвластны не только его действиям, поступкам, но и не вполне осознаются им. Главный конфликт в комедии не межличностный, а экзистенциальный. Это сближает про-изведение с античной драмой. В «Царе Эдипе» Софокла конфликт тоже экзистенциален: человек и судьба, неумолимый рок. Чехова приковывает к себе проблема неостановимости и необратимости времени, того, как время проходит сквозь человека, запечатлеваясь в нём в виде его ценно-стей, привычек, речевой манеры и т. д. Еще более важно то, что время, меняющее все и всех, в какой-то момент перестаёт менять человека, и он постепенно «застывает» в своей эпохе, в своём укладе, в своих убеждени-ях. «Телега жизни» (используем название стихотворения А. С. Пушкина) начинает ехать всё медленнее, её обгоняют другие, но и тех, кто сейчас обгоняет других пассажиров, ждёт участь предшественников. Таким об-разом, роль фатума, всепобеждающей субстанции в последнем произве-дении Чехова играет время.

С социальной точки зрения герои «Вишнёвого сада» не требуют осо-бых комментариев. Отметим лишь, что Чехов представляет все основ-ные социальные группы, существовавшие в России в конце ХIХ века, за исключением рабочих (они являются внесценическими персонажами). Таким образом, произведению придаётся общерусский масштаб. С вре-менной точки зрения, когда социальные различия между героями отсту-пают на второй план, выстраиваются иные парадигмы. Героев комедии оказывается возможно разбить на три условные группы. Каждая из них

представляет собой некую общность, базирующуюся на сходном отноше-нии героев к прошедшему, настоящему и будущему времени.

Первая группа – это Фирс, Гаев, Раневская и Симеонов-Пищик. Про-шедшее для них представляется потерянным раем, былым золотым ве-ком. Каждый из героев передаёт своё отношение к прошлому в разных то-нальностях и в разных жанровых ключах. Фирс помнит, говоря словами другого произведения другого автора, «преданья старины глубокой». Тон его речи становится пафосным, высоким, когда он заговаривает о былом. Фирс ностальгически вспоминает «прежнее время, лет сорок–пятьдесят назад». Тогда отношения между людьми были просты и гармоничны. В памяти верного слуги стёрлись все былые социальные противоречия, ме-сто суровой реальности заняла идиллическая ирреальность: «Мужики при господах, господа при мужиках…»

Настоящее время только кажется однородным, на самом же деле для разных людей оно имеет разные точки отсчёта, разную скорость проте-кания, разные качественные характеристики, разную длительность. Ина-че говоря, время не абсолютно, а относительно для человека. Для Фирса «настоящее» началось раньше, чем для какого-либо другого героя. Мож-но сказать так, что его «настоящее» погружено в достаточно глубокое «прошлое». Точкой отсчета для разграничения «прежде» и «теперь» для Фирса является отмена крепостного права, наступившая воля. Это собы-тие стало временным перевалом, с тех пор для Фирса началось и длится настоящее время:

«Ф и р с. А воля пришла, я уже старшим камердинером был. Тогда я не согласился на волю, остался при господах…

Пауза.И помню, все рады, а чему рады, и сами не знают» (С., 13, 221).Настоящее время, современную действительность Фирс не прини-

мает, потому что она отличается от прежней: нет ни былой гармонии, ни былого изобилия: «всё враздробь» и «не поймёшь ничего». Будуще-го времени как такового для Фирса нет: настоящее неизбежно должно оборваться, а вместе с ним и жизнь: «Жизнь-то прошла, словно и не жил» (С., 13, 254).

В отличие от пафосного Фирса, ориентированного на жанр предания, для Раневской прошлое окрашено в сентиментально-мелодраматические тона. Жанры сентиментальной повести и мелодрамы – дамские по преи-муществу. Сигналы этих жанров постоянно сопровождают речь Любови Андреевны. Героиня легко может представить себя ребёнком: «Детская, милая моя, прекрасная комната… Я тут спала, когда была маленькой… (Плачет)» (С., 13, 199). Традиционно мелодраматичны и другие жизнен-ные положения героини: несчастная женщина, жившая с пьющим мужем, бедная мать, потерявшая сына.

26 27


Если для Фирса «настоящее» началось с момента объявления воли, то для Раневской оно начинается с гибели сына Гриши, утонувшего в реке. Любовь Андреевна не только уезжает из имения в Париж, но и как бы перешагивает из одного пространственно-временного континуума в дру-гой. Если «настоящее» Фирса измеряется несколькими десятилетиями, то «настоящее» Раневской продолжается существенно меньше: «Любовь Андреевна прожила за границей пять лет, не знаю, какая она теперь ста-ла…» – говорит Лопахин. Настоящее время Раневской – одно из наиболее напряжённых. Вот-вот оно должно закончиться вместе с продажей име-ния («на двадцать второе августа назначены торги»). Раневская одержи-ма желанием насколько возможно отсрочить неодолимо надвигающееся драматичное «будущее». По большому счёту, для этого необходимо вы-полнить лишь одно, но существенное условие – измениться, преодолеть своё время и себя самоё. Однако это невозможно. Остаётся жить, ожидая того момента, когда роковое время, этот верховный беспощадный судия, произнесёт не подлежащий обжалованию приговор, а покуда заглушать боль и страх устройством вечера, слабого подобия прежних балов. «Бал», очевидно, является таким же условным «лекарством» для Любови Ан-дреевны, как сургуч для Фирса: «Я сургуч принимаю каждый день уже лет двадцать, а то и больше; может, я от него и жив» (С., 13, 236). По-следняя в комедии реплика Раневской и обрамляющие её ремарки скрыто символичны:

«Г о л о с А н и. Мама!..Г о л о с Т р о ф и м о в а. Ау!..Л ю б о в ь А н д р е е в н а. Мы идём!..Уходят» (С., 13, 253).Житейское, реально-бытовое, сценически-театральное и философское

начала слиты здесь неразрывно: бывшие хозяева вишнёвого сада уходят из дома, уходят со сценической площадки, уходят с авансцены истории. Если прежние переходы из одного временного круга в другой происхо-дили где-то и когда-то за пределами художественного мира, то теперь пе-реход представлен воочию. Чехов как бы материализует то волшебство, которого человек в житейской суете обычно не замечает, а именно: посто-янную трансформацию будущего в настоящее, а настоящего в прошлое. В эмпирической действительности при таком переходе будущее вновь и вновь рождается как бы из ничего, из невидимого источника жизни, имя которому – Бог. В художественном мире может быть по-иному: будущее для Любови Андреевны и её брата не возобновляется. Оно ограничено, имеет некую неизвестную человеку величину и постепенно всё больше и больше истончается, переходя в настоящее. В конце концов будущее заканчивается, открывая перед остающимися жить героями бездну. Им

остаётся лишь проживать «капитал» настоящего. На уровне простран-ства безбудущность героев реализуется в образе замкнувшегося круга: Раневская пять лет назад уехала из поместья в Париж, в начале пьесы она возвращается оттуда, в конце комедии вторично покидает вишнёвый сад и вновь едет в Париж без возможности вернуться назад, потому что возвращаться больше некуда.

В иной системе временных координат находится Лопахин. Внук кре-постного, сын лавочника, а ныне преуспевающий делец, он иначе оцени-вает прошлое, настоящее и будущее. Прошлое представляется ему мрач-ным и безрадостным. На всю жизнь Лопахин запомнил случай, когда его, побитого пьяным отцом, пожалели: «Любовь Андреевна, как сейчас пом-ню, ещё молоденькая, такая худенькая, подвела меня к рукомойнику, вот в этой самой комнате, в детской. Не плачь, говорит, мужичок, до свадьбы заживет… (Пауза)» (С., 13, 197).

Пауза является здесь знаком психологического переживания героя. Она играет функцию ретардации, то есть замедления действия, его вре-менной приостановки. Действие переключается с внешнего на внутрен-нее, актёр должен какими-то невербальными средствами передать мысль и чувства своего героя. Как правило, чеховские персонажи скрывают за паузой самые сокровенные чувства и мысли. Лопахин с благодарностью вспоминает тот момент, когда его признали личностью, когда Раневская отнеслась к юному Ермолаю не как барыня к сыну лавочника, а как чело-век к человеку.

Оценка Лопахиным прошлого в интонационном и смысловом планах неоднозначна. Словно забыв о побоях сурового отца, он иронически вто-рит плохо слышащему Фирсу, вместе с ним жалея о прошлом:

«Л о п а х и н. Прежде очень хорошо было. По крайней мере, драли.Ф и р с (не расслышав). А ещё бы» (С., 13, 222). Сейчас, когда Лопахин сам стал барином, он, наверное, в иных слу-

чаях с удовольствием приказал бы выдрать нерадивого служащего, но нельзя – времена переменились. Настоящее Лопахина – время его торже-ства. Благодаря своей недюжинной работоспособности и деловой хватке, он стал богат. Однако Лопахин думает не только о деньгах. «Новый рус-ский» конца ХIХ века тянется к культуре, искусству, то есть изначально дворянским ценностям. Показательно, что в самом начале пьесы, при первом появлении на сцене, герой показан за чтением: «Только вот бо-гатый, а ежели подумать и разобраться, то мужик мужиком… (Перели-стывает книгу.) Читал вот книгу и ничего не понял. Читал и заснул» (С., 13, 198). По мнению Чехова, культура наживается гораздо труднее, чем деньги. Она требует длительного времени и передаётся по наследству от поколения к поколению.

28 29


Каждый из героев комедии лелеет утопическую мечту о совмещении ценностей разных времен. Лопахин хотел бы привить на ствол дворян-ской прошлой культуры ветку современной купеческой предприимчиво-сти. При этом герой не понимает, что попытки его «селекционной рабо-ты» обречены на провал в силу различия мировидений разных социумов. Для дворянина труд не был необходимостью. Для Лопахина труд и бла-гополучие неразрывно связаны («Я встаю в пятом часу утра, работаю с утра до вечера»). По-разному герои понимают и красоту. Для прежних владельцев вишнёвого сада красота самоценна. Вишнёвый сад прекрасен независимо от того, приносит или не приносит доход. Для Лопахина кра-сота утилитарна. Мало того, что вишнёвый сад прекрасен, от него должна быть ещё и польза, некая прибыль. Вспоминая про цветущий мак, Лопа-хин говорит: «Я весной посеял маку тысячу десятин и теперь заработал сорок тысяч чистого. А когда мой мак цвёл, что это была за картина». По-казательна очередность ценностей буржуа: на первое место поставлены «сорок тысяч» дохода, а красота – на второе.

В основе покупки вишнёвого сада Лопахиным тоже лежит попытка соединения ценностей, сформированных в разные времена. С материаль-ной точки зрения, совершённая им сделка вряд ли выгодна: новому вла-дельцу вишнёвого сада пришлось заплатить огромный долг, висевший на имении, да еще в придачу отдать 90 тысяч рублей: «Сверх долга я надавал девяносто, осталось за мной. Вишнёвый сад теперь мой! Мой!» Куплен-ный вишнёвый сад, по замыслу его нового владельца, очевидно, должен стать уголком возрождённого земного рая, где когда-то он был счастлив. Ещё важнее другое: Лопахин не хочет оставлять всё на прежних местах, он желает усовершенствовать доставшийся ему «старый рай» по своему усмотрению, модернизировать его в соответствии с веяниями нового вре-мени. Забегая вперед, скажем, что на смену Лопахину идут другие герои, так сказать «младореформаторы», мечтающие модернизировать то, что ещё только готовится купцом к модернизации, и превратить в рай уже всю страну для всех людей: «Вся Россия – наш сад».

Лопахин весь сосредоточен в настоящем, в его сознании относительно небольшое место занимает как прошлое, так и будущее. Герой мнит на-стоящее бесконечно длительным, не подозревая о возможности не столь благополучного будущего: «Настроим мы дач, и наши внуки и правнуки увидят тут новую жизнь…» (С., 13, 240). Таким образом, настоящее «на-стоящее» для Лопахина начинается с покупки вишнёвого сада.

Для Ани и Пети «настоящее» ещё и не начиналось. Они живут только в предчувствии его. Прекрасное прошлое Фирса и благополучное насто-ящее Лопахина для Ани и Пети равно безобразны и окрашены в тёмные тона. В прошлом это крепостные крестьяне и крепостники, владевшие

«живыми душами». В настоящем видятся «только грязь, пошлость, ази-атчина…» Отвергая прошлое и настоящее, Петя пытается искусственно приблизить будущее к настоящему, ускорить «бег времени» (ср. с загла-вием произведения ХХ века: «Время, вперёд!»). Декларативность Пети обусловлена не просто личностными качествами героя, но ещё и особен-ностями его времени. Петя живёт в настоящем, как будто это прошлое, а в будущем, как будто это уже наступившее настоящее. Поэтому-то он сильнее всех героев оторван от реальности, потому-то и «безбытен» и не укоренён ни в каком пространстве.

Рассматривая пьесу сквозь призму времени, легко увидеть, что эк-зистенциальный конфликт уравнивает всех её персонажей, несмотря на возрастные, социальные и иные различия. Проблема художественного времени принципиально не позволяет делить героев комедии на поло-жительных и отрицательных, на правых и неправых, на прогрессистов и консерваторов. Момент сходства людей для Чехова гораздо важнее их различий. Автору «Вишнёвого сада» прошлое, настоящее и будущее представляются как один мощный поток, который предстаёт только ус-ловно расчленённым для разных людей: то, что для одного прошлое, для другого – настоящее, а для третьего – будущее. Ценность времени опре-деляется не стремлением к раю, который всегда утопичен, а чем-то дру-гим. В пьесе Чехов ставит философский вопрос о смысле человеческого бытия, о его подлинности или фальши. Ответом на него становится фи-нал комедии, последние слова Фирса.

Если критерием для определения подлинности бытия для Толстого и Достоевского было отношение человека к Богу, то для Чехова пробным камнем становится отношение человека к человеку. Именно мера цен-ности человека становится мерой оценки Чеховым всех живущих в этом времени. К великому сожалению, мера ценности человека в России, по мнению автора «Вишнёвого сада», была, есть (и будет?) невысока.

ПРИМЕЧАНИЯ1 Зингерман Б. И. Театр Чехова и его мировое значение. М., 1988. С. 322.

30 31


Никонова А. С.

МАРШРУТОМ ХАЯСИ ФУМИКО ПО САХАЛИНУ: НА МАТЕРИАЛЕ ПУТЕВЫХ ЗАМЕТОК

«ПУТЕШЕСТВИЕ НА КАРАФУТО»

Вакканай – Одомари – Тоёхара – Конума – Отиай – Сираура – Сирутори – Ниитой – Найро – Сисука

В 1890 году А. П. Чехов совершил трёхмесячное путешествие по Са-халину. Спустя пять лет в издательстве «Русская мысль» вышла книга «Остров Сахалин» (1895), которая приковала внимание к каторге русских литераторов, учёных и исследователей. Когда южная часть острова нахо-дилась под юрисдикцией Японии (1905–1945)1, интерес к острову про-являли и японские писатели. На Сахалине побывали Китахара Хакусю (1885–1942), Ямамото Юдзо (1887–1974), Миядзава Кэндзи (1896–1933) и другие2.

Писательница Хаяси Фумико (1903–1951) практически не известна в России. В советское время её произведения несколько раз публиковались и переиздавались на русском языке. Отдельным изданием даже был на-печатан сборник «Шесть рассказов»3 (1960). Однако это не привело к по-вышенному интересу и появлению новых переводов таких значительных её работ, как «Поздняя хризантема» (1948), «Плывущее облако» (1951), «Еда» (1951) и др.

В 1934 году Хаяси Фумико совершила поездку на Сахалин. Страсть к путешествиям была особенностью творчества писательницы. В 1930 году несколько раз она ездила в Китай, в ноябре 1931 года, проехав Корею и Си-бирь, побывала во Франции и Англии. Впечатления от этих и других поез-док отразились в сборнике под названием «Мои путевые заметки» (1939).

Её путешествие по Сахалину проходило в южной части острова: из Одомари (г. Корсаков) до Сисуки (г. Поронайск), частично совпав с тем маршрутом, каким проехал А. П. Чехов в сентябре 1890 года. Как замеча-ет Ямасита Киёми, японская исследовательница творчества писательни-цы, «<…> на сегодняшний день неясно, читала ли Хаяси Фумико “Остров Сахалин” Чехова или нет. Но, вероятнее всего, писательница знала о по-ездке Чехова на Сахалин и, возможно, своё путешествие по острову с юга на север как-то соотносила с движением Чехова из Александровского по-ста в пост Корсаковский»4.

Итогом путешествия японской писательницы стали путевые заметки «Путешествие на Карафуто» (1934), состоящие из шести глав, в которых

рассказывается об обстоятельствах поездки, а также сахалинских впе-чатлениях путешественницы. На протяжении всего повествования Хая-си Фумико неоднократно обращается к некоему человеку: она то желает здоровья адресату, то спрашивает его о погоде в Токио, то делится своими планами отправить ему солёной горбуши. При этом имя адресата в тексте не называется, поэтому можно предположить, что им был или граждан-ский муж писательницы – художник Тэдзука Рокубин (1902–1989), или редактор издания, в котором печатались произведения Хаяси Фумико.

Подобно А. П. Чехову, Хаяси Фумико поехала на Сахалин уже в ста-тусе известной писательницы. Литературную славу она получила с выхо-дом автобиографического романа в форме дневника «Скитание» (1930), в котором воспроизведены детские и зрелые годы писательницы, её тяга к художественному творчеству. «Девушки, служащие на Карафутской же-лезной дороге, попросили здесь у меня автограф, словно я была какой-то актрисой»5, – удивляется она в одной из глав «Путешествия на Карафу-то». Основная причина, по которой популярная писательница отправля-ется на самую окраину Японии, заключалась не в творческом застое, а наоборот, во внезапной популярности: «<…> я несколько оробела перед этой чуждой мне роднёй, которую никогда прежде не видела, перед этими кровными родственниками, которые давным-давно отказались от меня и мамы. Теперь они начали проявлять ко мне свою любовь, а я, поддавшись этой любви, должна была работать со спокойным лицом на кухне»6. В этой связи Хаяси Фумико вспоминает и своего отца, который хоть и не занимался её воспитанием, но при этом тоже стал требовать от неё денег: «До каких пор я должна уступать отцу только потому, что я его дочь?»7. Ещё одной причиной поездки могло стать то, что в 1933 году Хаяси Фу-мико прочитала и отобрала для публикации стихотворение «Синее море» японской писательницы Юдзурихары Масако (1911–1949)8, проживаю-щей в то время на Сахалине.

Географически повествование открывается описанием города Вак-канай, откуда писательница на пароме «Анива-мару» едет в Одомари (г. Корсаков). Из портового города на поезде она сразу переезжает в Тоёхару (г. Южно-Сахалинск), где останавливается в гостинице «Ханая», распо-ложенную рядом с вокзалом. В поезде Хаяси Фумико обращает внимание на то, что по пути её следования практически не было деревьев: «Мы всё ехали и ехали по этому кладбищу деревьев, и я заметила, что среди пень-ков кое-где беззаботно стоят молодые берёзки»9. Во всех попутчиках она невольно видит тех, кто приехал на остров губить лес, и неоднократно жалеет деревья, похожие на призраки: «Лесные пожары, которые устраи-ваются, чтобы скрыть следы незаконной вырубки, скитающиеся целыми днями бродяги, которые сперва поджигают поля, а после нанимаются на

32 33


работу – всё это есть на Карафуто, но только деревья гор и равнин, когда я увидела их пустынные следы, вызвали у меня даже не печаль, а жалость. Бедные деревья!»10

В Тоёхаре с писательницей случается неприятная история, испортив-шая её первое впечатление о Сахалине. Утренним телефонным звонком её разбудил мужчина, который знал о том факте, что Хаяси Фумико в 1933 году на несколько дней была задержана в полицейском управлении Накано по подозрению в финансовой помощи коммунистической пар-тии11. Хаяси Фумико эмоционально переживает этот момент и не может сдержать слёз: «Во время путешествия терпеть такое грубое обращение, будто я какая-то обвиняемая, не смогла»12.

В один из дней своего путешествия вместе с корреспондентами га-зеты «Асахи симбун» писательница едет в Конума (п/р Ново-Алексан-дровск), где осматривает сельскохозяйственную станцию и питомник по разведению лисиц. Хаяси Фумико неоднократно пишет о погоде, которая не соответствует сезону: «Несмотря на то, что по календарю уже насту-пил июнь, на улице было жутко холодно»13, или: «Здесь, похоже, всегда стоит один сезон – зима»14.

Первоначально Хаяси Фумико планировала доехать до границы, ко-торая разделяла Сахалин на японскую и советскую части, но во время поездки она отказалась от этого плана и решила посетить Отасу, посё-лок, где проживали сахалинские аборигены – нивхи и уйльта. Из Тоёха-ры на поезде она отправляется в Сисуку. По пути был заезд в Отиай (г. Долинск), о котором она пишет: «раньше город Отиай был заброшенным селом под названием Галкино-Враское. Теперь же здесь расположен за-вод промышленной корпорации “Одзи Сэйси”, и это довольно крупный город»15. Писательница отмечает, что некоторые люди даже называли остров не Карафуто, а Одзи, потому что так было короче. В своих путе-вых заметках она упоминает также такие населённые пункты, как Сира-ура (с. Взморье), где русские люди продают хлеб; Сирутори (г. Макаров), который напоминает ей заводские районы в устье Волги. В селе Ниитой (с. Новое) Хаяси пересаживается с поезда на автобус, набитый людьми. В Найро (с. Гастелло) она обращает внимание, как корейская женщина, разведя костёр на площади, вывесила коптить сельдь, словно бамбуковой шторой. К девяти часам вечера Хаяси Фумико прибывает в Сисуку, где останавливается в гостинице «Акитая», расположенной на берегу реки Поронай. На следующее утро она направляется к устью реки, чтобы по-смотреть, как ловят рыбу, и даже покупает у рыбаков один хвост живой горбуши. После этого писательница посещает Отасу.

Первым, что увидела Хаяси Фумико в посёлке аборигенов, была шко-ла. «Есть ли другие такие одинокие школы?»16, – вопрошает она. Загля-

нув в класс, где проходил урок пения, писательница обращает внимание, что на уроке присутствовали ученики разного возраста: от первого до шестого класса. Учительница, тучная женщина, босиком играла на орга-не «и вид у неё был такой, как будто она только что пришла из кухни»17. Сначала Хаяси знакомится с директором школы, а позже понимает, что игравшая на органе женщина приходится мужчине супругой. Из книги Н. В. Вишневского18 мы узнаём, что учителя школы в Отасу звали Кава-мура Хидэя, а его жену – Сумико. Скорее всего, именно с ними познако-милась Хаяси Фумико.

Выйдя из школы, писательница решает прогуляться по посёлку. Она видит сахалинских лаек перед небольшим бревенчатым домом, обращает внимание и на расположенный на окраине дом знаменитого купца Дми-трия Винокурова (1884–1942) – «короля оленей». Вот как описывается знаменитый якут в тексте: «На лицо Винокуров – настоящий монгол, что совершенно не соотносится с его именем. Я слышала, что он держит четыре тысячи оленей»19. Местные жители рассказали Хаяси Фумико о такой примете на доме торговца: если на окнах дома были опущены кру-жевные занавески, то это означало, что все ушли на выгон оленей. Пишет она и о дочке Винокурова, Варваре: «ходят слухи, что старшей дочери20 Винокурова подыскивают жениха. Это должен быть японец с универси-тетским образованием и из хорошей семьи»21.

Упоминает писательница и медвежий праздник, который традицион-но проводят коренные жители: «вечером в медвежий праздник аборигены из посёлков сплавляются на каноэ в Сисуку, чтобы выпить в кафе. Они не меняют свою одежду, поэтому запах от них идёт такой, что и близко не подойдёшь»22.

Сисука, по мнению писательницы, похож на передовой город. В нём есть много кафе и ресторанов. Хаяси Фумико пишет, что в Сисуке совсем короткая ночь: «Может быть, это связано с тем, что сейчас лето, но уже в два часа ночи потихоньку начинает светать»23 . Последним местом пу-тешествия в её повествовании становится озеро Тарайка (озеро Невское), «пейзаж которого странным образом не похож ни на японский, ни на рус-ский»24. Из всех увиденных на острове мест город Сисука запоминается писательнице больше всего. «Я даже подумываю, – размышляет Хаяси, – написать какой-нибудь небольшой рассказ, где бы действие разворачива-лось на фоне Сисуки»25.

Действительно, «Путешествие на Карафуто» – это не единственная книга писательницы о Сахалине. Островной край упоминается и в дру-гих её произведениях: в эссе «Берег реки Поронай» (1938), в рассказах «Песня реки» (1942), «Белая куропатка» (1951).

34 35


Полагаем, что выполненный перевод путевых заметок «Путешествие на Карафуто» на русский язык, который планируется опубликовать в сле-дующем году в сотрудничестве с японской исследовательницей Ямаси-той Киёми, станет интересным и важным вкладом в краеведческую лите-ратуру нашей области.

ПРИМЕЧАНИЯ1 С 1905 по 1945 год южная часть Сахалина называлась губернаторством Карафуто.2 Информацию об этих и других авторах можно почерпнуть в следующей книге: Иконнико-ва Е. А. Сахалин и Курильские острова в японской литературе XX–XXI веков: монография / Е. А. Иконникова, А. С. Никонова. Южно-Сахалинск: СахГУ, 2016. 124 с.3 Хаяси Фумико. Шесть рассказов / пер. с япон.; пред. Ильи Эренбурга. М.: изд-во «Ино-странной литературы», 1960. 4 Ямасита Киёми. Чехов в творчестве Хаяси Фумико // Остров Сахалин – открытый финал: Материалы международной научной конференции, 13-20 сентября 2015 года / отв. сост. А. А. Степаненко. Министерство культуры и архивного дела Сахалинской области. Южно-Са-халинск: ОАО «Сахалинская областная типография», 2016. С. 107.5 Хаяси Фумико. Карафуто-э но таби (Путешествие на Карафуто) // Хаяси Фумико. Таби да-ёри (Вести из путешествий). Токио: Кайдзося, 1934. C. 93. Здесь и далее по тексту перевод из этого издания выполнен А. С. Никоновой. 6 Там же. С. 104. 7 Там же. 8 О жизни и творчестве писательницы можно узнать из следующей книги: Иконникова Е. А. Сахалин и Курильские острова в японской литературе XX–XXI веков: монография / Е. А. Иконникова, А. С. Никонова. Южно-Сахалинск: СахГУ, 2016. 124 с.9 Там же. С. 77. 10 Там же. С. 77–78. 11 Susanna Fessler. Wandering Heart: The Work and Method of Hayashi Fumiko. Albany: SUNY Press, 1998. P. 19.12 Хаяси Фумико. Карафуто-э но таби (Путешествие на Карафуто) // Хаяси Фумико. Таби даёри (Вести из путешествий). Токио: Кайдзося, 1934. C. 84.13 Там же. C. 87.14 Там же. С. 93.15 Там же. С. 92.16 Там же. С. 100.17 Там же. С. 101.18 Вишневский Н. В. Отасу: этнополитические очерки. Изд. 2-е, доп. Южно-Сахалинск, 2013.19 Хаяси Фумико. Карафуто-э но таби (Путешествие на Карафуто) // Хаяси Фумико. Таби даёри (Вести из путешествий). Токио: Кайдзося, 1934. С. 105.20 У Дмитрия Винокурова было две дочери – Варвара и Александра. Младшая дочь Алек-сандра рано умерла, поэтому информации о ней практически не сохранилось. 21 Хаяси Фумико. Карафуто-э но таби (Путешествие на Карафуто) // Хаяси Фумико. Таби даёри (Вести из путешествий). Токио: Кайдзося, 1934. С. 105.22 Там же.23 Там же. С. 106.24 Там же. С. 107.25 Там же. С. 108.

Степаненко А. А.

САХАЛИН В ОЧЕРКАХ А. П. ЧЕХОВА И Ф. М. АВГУСТИНОВИЧА

Книга «Остров Сахалин» (1895) стала результатом большой науч-но-исследовательской работы А. П. Чехова и испытала влияние целого ряда текстов. В примечаниях к Полному собранию сочинений и писем упоминаются очерковые произведения Ф. М. Достоевского, С. В. Макси-мова, И. Ф. Крузенштерна, Г. И. Невельского, В. А. Римского-Корсакова, И. А. Гончарова и других (С., 14–15, 783). К этому списку не лишним будет добавить имя Фомы Матвеевича Августиновича, опыт которого А. П. Чехов, несомненно, учитывал1.

Фома Матвеевич Августинович (1809–1891) и Антон Павлович Чехов (1860–1904) побывали на Сахалине в разное время и с разными целями. Ф. М. Августинович посетил остров три раза: сначала – в качестве врача в составе комиссии для исследования условий каторжных работ в 1871 году, затем в 1879 и 1880 годах он сопровождал партии ссыльнокаторж-ных на пароходах Добровольного флота. Результатом путешествий стали его путевые записки, заметки и очерки о Сахалине.

Антон Павлович Чехов побывал на острове спустя 19 лет, изучал быт и нравы каторги уже как индивидуальный путешественник. В книгах и биографиях этих двух учёных, медиков, публицистов и общественных деятелей можно найти много общего. Близкие черты обнаруживаются в поднимаемых темах, их профессиональной деятельности, «собиратель-ской» работе (А. П. Чехов подготовил около 10 тысяч переписных карто-чек, «любитель ботаники» Ф. М. Августинович собрал многотысячную коллекцию образцов флоры для гербария).

А. П. Чехов внимательно читал труды своего предшественника, кото-рый «заслуживал безусловное доверие»2 писателя, использовал его ис-следования в подготовке текста книги. Известно, что он очень скрупулез-но работал над «Островом Сахалин», тщательно обрабатывал материал, многое переписывал и вычёркивал. Тем более удивительно, что некото-рые эпизоды в его книге имеют явную связь с произведениями Августи-новича. На них и хотелось бы обратить внимание.

В чеховском списке, составленном им накануне поездки, труды Ф. М. Августиновича размещены под номерами 47, 593. В ранних редак-циях названа ещё одна работа, вошедшая в «Список книг, статей, газет-ных корреспонденций, связанных с работой А. П. Чехова над очерками “Из Сибири” и книгой “Остров Сахалин”» под номером 1104.

36 37


В самой книге впервые имя Ф. М. Августиновича появляется в IV главе: «В 1879 г. д-р Августинович застал уже в Слободке 28 домов» (С., 14–15, С. 78) со ссылкой на его работу «Несколько сведений о Сахалине. Извлечение из путевого журнала» (Современность, 1880, № 1). Также даётся указание на работу «Пребывание на о. Сахалине» (Правительственный вестник, 1879, № 276). Приведём этот фрагмент из черновой рукописи «Острова Сахалин», не вошедший в основной текст: «В Слободке 28 домов. – Комнаты в домах были просторные, светлые, опрятные, и в некоторых домах было даже по 4 комнаты… Во дворах находились амбары и очень хорошие хлевы для коров… Док-тора в одной из поселенческих изб угостили густым, как сливки, мо-локом, сметаной, яйцами, редькой из своего огорода и превосходным ржаным хлебом. Вообще он вынес, как пишет, приятное впечатление» (С., 14–15, С. 411).

Теперь приведём текст из самой статьи «Извлечение из путевых записок доктора Августиновича, сопровождавшего минувшим летом партию ссыльнокаторжных, отправленных на остров Сахалин морским путем»: «Всё виденное нами, начиная с красивых домиков деревни Александровки и оканчивая обработанными полями, на которых уже созревали хлеба, произвело на нас самое благоприятное впечатление. Дома поселенцев, все без исключения, содержатся весьма опрятно, как снаружи, так и внутри: комнаты в них светлые, просторные, сухие и безукоризненно чистые. В некоторых домах находится по 4 комнаты с весьма хорошей деревенской обстановкой и достаточным запасом до-машней утвари, что указывает на некоторое благосостояние хозяина. Мы убедились в этом на деле: в одном из поселенческих домов деревни Александровки хозяйка угостила нас превкусным завтраком, состоящим из коровьего молока, густого, как сливки, сметаны, яиц и превосходного ржаного хлеба с прибавлением ко всему этому нескольких штук редьки из своего огорода»5. М. С. Высоков отметил в своём комментарии к это-му эпизоду, что А. П. Чехов в черновой рукописи «цитирует и переска-зывает фрагмент одной из статей Ф. М. Августиновича»6.

По словам Д. С. Лихачёва «Писатель создает более или менее “па-радный” текст и не рассчитывает, чтобы к нему заходили с чёрного хода, читали его черновики»7. Однако в данном случае интересно именно «по-дсмотреть» как обращается с материалом Августиновича А. П. Чехов, так как подобная манера «цитирования» и «пересказывания» будет про-являться и в других эпизодах книги «Остров Сахалин», где упоминания и отсылки к трудам Августиновича отсутствуют.

Второй раз имя Августиновича появится в VII главе в описании селе-ния Ново-Михайловки, где А. П. Чехов поместит цитату «лучше всех дом

ссыльного Потёмкина» из вышеуказанной статьи (С., 14–15, 117). Далее имени знаменитого доктора и ботаника на страницах канонического тек-ста мы не увидим. Остальные упоминания можно найти лишь в черновых вариантах книги (в целом в окончательном тексте и вариантах, списке ли-тературы и примечаниях их около 20-ти). Это связано с тем, что А. П. Че-хов, как известно, полемизировал с «защитником правительственной идеи искусственной колонизации» и, по словам М. Л. Семановой, «при подготовке текста к печати он, по-видимому, из цензурных соображений снял некоторые упоминания или смягчил резкие, иронические замечания о теоретических и практических апологетах земледельческой колонии…» (С., 14–15, 789).

Очерк Ф. М. Августиновича «Жизнь русских и инородцев на остро-ве Сахалине (Очерк и заметки из девятимесячного дневника)» (1873) не вошёл в чеховский «Список…». Однако анализ текста показывает, что это исследование также оказало на него определённое влияние в период работы над книгой.

Очерк Августиновича фиксировал наблюдения, связанные с началь-ным периодом становления сахалинской каторги. Каторжные работы, быт проживающих на острове, описание жизни коренных народов, сво-еобразие островной природы и многие другие аспекты были детально запротоколированы учёным. В. М. Латышев отмечал, что «более под-робные научные работы о Сахалине появятся значительно позже, уже к концу XIX века. Очерки Ф. М. Августиновича во многом их предвосхи-тили»8. Добавим, что он опередил А. П. Чехова не только уникальностью сюжетных, но и стилистических открытий, а также выбором жанра и композиции.

Произведения имеют схожие названия и подзаголовки: «Остров Са-халин» имеет подзаголовок «Из путевых записок», книга Августинови-ча – «Очерк и заметки из девятимесячного дневника». Оба «Сахалина» относятся к пограничному жанру на стыке художественной литературы и публицистики. Удивительно похожа композиция текстов. Названия глав лаконичны, состоят, как правило, из односоставных предложений:

Ф. М. Августинович: «Николаевск. – Переезд на Сахалин. – Дуэ и наши посты на Сахалине».

А. П. Чехов: «Г. Николаевск-на-Амуре. – Пароход “Байкал”. – Мыс Пронге и вход в Лиман. – Сахалин полуостров. – Лаперуз, Браутон, Кру-зенштерн и Невельской. – Японские исследователи. – Мыс Джаоре. – Та-тарский берег. – Де-Кастри».

Первые слова в обеих книгах – «Николаевск». Далее становится ещё более очевидным, что у авторов схожи не только заголовки, жанр, манера письма, но и отдельно встречающиеся слова и фразы:

38 39


Ф. М. Августинович А. П. Чехов

…я прибыл в г. Николаевск 25 августа [15]. 5 июля 1890 г. я прибыл на пароходе в г. Николаевск… (С., 14–15, 41).

Николаевск основан в 1851 году… [15]. Николаевск был основан не так давно, в 1850 г… (С., 14–15, 41).

…Амур сильно волновался [21]. Подул ветер, Амур нахмурился и заволно-вался, как море (С., 14–15, 42).

Пост Дуэ, или Дуи, лежит на мысе того же названия… [22].

Сахалин лежит в Охотском море… (С., 14–15, 53).

За мысом Жонкьер, повернув немного вправо к северо-востоку, стоят тоже в воде рядом с друг другом два массивных и высоких камня, которым дано название «Два брата» [27].

…внизу, в воде, между нами и берегом стоят три остроконечных рифа – «Три брата» (С., 14–15, 54).

Высказывания А. П. Чехова о том, что истинному писателю необхо-димо быть внимательным к каждой написанной фразе и одновременно стремиться к простоте языка, стали хрестоматийными. Широко известны его поучения начинающим авторам о том, как искать необходимую де-таль, стремиться к индивидуальному стилю. Тем более интересным ка-жется такое совпадение глагольных форм уже на первых страницах двух книг. Возможно, каждый из нас применил бы подобные фразы к описа-нию этих же картин. Подобные речевые штампы характерны для отчёта, к которому обе книги близки по жанровому признаку. Однако совпадение образных характеристик наводит на мысль о серьёзном влиянии Августи-новича на Чехова в период работы над рукописью «Острова Сахалин».

Эмоциональные переживания при приближении к острову переданы словосочетаниями «необитаемая пустыня» и «конец света» – «ад». Ви-димо, в сознании А. П. Чехова возникали уже когда-то прочитанные им строки о неприветливости острова, тяготах дальнейшей поездки и неиз-вестности своего будущего:

Ф. М. Августинович А. П. ЧеховС 6 на 7 сентября в 12 часов ночи мы снялись с якоря и по истечении 10 часов остановились невдалеке от острова очень неприветливой и суровой наружности, которого гористая местность, покрытая лесами, имела угрожающий вид необитае-мой пустыни. И в самом деле, это первое неприятное впечатление породило первую мысль: обитаем ли остров или нет? – и признаков не видно, но вдруг из какого-то ущелья показался дым, и пассажирам объ-явлено, что это пост Дуэ. Судорожно сжа-лась грудь, подавленная каким-то тяжёлым чувством, и мысль блуждала между сде-ланным уже утомительным путём (12500 вёрст) и предстоящими лишениями на этой дикой местности. Крепко взгрустнулось мне и поневоле взяло раздумье! [21–22].

Тут кончается Азия, и можно было бы ска-зать, что в этом месте Амур впадает в Вели-кий океан, если бы поперёк не стоял о. Са-халин. Перед глазами широко расстилается Лиман, впереди чуть видна туманная поло-са – это каторжный остров; налево, теряясь в собственных извилинах, исчезает во мгле берег, уходящий в неведомый север. Кажет-ся, что тут конец света и что дальше уже некуда плыть. Душой овладевает чувство, какое, вероятно, испытывал Одиссей, ког-да плавал по незнакомому морю и смутно предчувствовал встречи с необыкновенны-ми существами (С., 14–15, 45).Но настроение духа, признаюсь, было не-весёлое, и чем ближе к Сахалину, тем хуже. Я был непокоен (С., 14–15, 54).И всё в дыму, как в аду (С., 14–15, 54).

Описание поста Дуэ ассоциируется с неживым, смертельным, страшным:

В ущелье этом постоянно царствует гробо-вое молчание… вой и свист порывистого ветра… носится над этой живой могилой, где заживо погребены выброшенные из общества люди, зачумлённые пороком и отмеченные клеймом преступления [28].

В Дуэ всегда тихо. К мерному звону канда-лов, шуму морского прибоя и гуденью те-леграфных проволок скоро привыкает ухо, и от этих звуков впечатление мёртвой ти-шины становится сильнее… и свирепый холодный ветер, который в зимние ночи дует с моря в расщелину, только один поёт именно то, что нужно (С., 14–15, 132–133).Дуэ, страшное, безобразное и во всех от-ношениях дрянное место, в котором по своей доброй воле могут жить только святые или глубоко испорченные люди (С., 14–15, 127).

Есть и прямо противоположная ассоциация, связанная с Дуэ/р. Дуй-ка – «обетованная земля». Августинович так говорит о своей достигнутой цели – острове, к которому он наконец приблизился. Чехов же, исполь-зуя такую метафору, характеризует радужные представления Мицуля о Сахалине.

Крепко взгрустнулось мне и поневоле взя-ло раздумье! Но усыплённая на минуту энергия проснулась снова при преобладаю-щей мысли: вот обетованная земля! [22].

Колонизация началась здесь вскоре после учреждения в Дуэ каторжных работ. Вы-брать именно это место, а не какое-нибудь другое, побудили, как пишет Мицуль, ро-скошные луга, хороший строевой лес, судо-ходная река, плодородная земля... “По-ви-димому, – пишет этот фанатик, видевший в Сахалине обетованную землю, – нельзя было и сомневаться в успешном исходе колонизации, но из 8 человек, высланных с этою целью на Сахалин в 1862 г., только 4 поселились около реки Дуйки”» (С., 14–15, 77).

Именно в эпизодах о Дуэ почерк Чехова удивительно напоминает Августиновича:

Берега острова Сахалина, на всём про-тяжении местности занимаемые постом Дуэ, представляются попеременно то скалистыми, неровными, обрывистыми и отвесными, то отлогими, постоянно осы-пающимися… [26].

На всем пути к Дуэ обрывистый, отвес-ный берег представляет осыпи, на кото-рых там и сям чернеют пятна и полосы, шириною от аршина до сажени. Это уголь (С., 14–15, 128).

Характер сопоставлений в подобных фрагментах значительно выше. Можно ли сделать нескромное предположение, что на начальном этапе сбора материалов о Сахалине Антон Павлович конспектировал труды Августиновича, далее в процессе литературной работы редактировал эти

40 41


цитаты, что-то перерабатывал, а что-то оставлял без изменений? Но под-робный анализ обоих текстов ещё предстоит сделать, так как из всех изу-ченных нами источников подобного рода исследований пока нет.

Изучения требует синтаксический строй обоих текстов. Например, в описании коренных народов можно обратить внимание на специфику по-строения фраз, повторяющиеся элементы в этих конструкциях:

Рост гиляков средний (некоторых довольно даже высокий); телосложение крепкое, тип чисто монгольский, лицо некрасивое, кру-глое, приплюснутое, с выдающимися ску-лами; глаза малые, узкие, чёрные (у некото-рых выразительные), нос малый, довольно широкий, приплюснутый; рот большой, губы толстые. Волосы на голове чёрные, жёсткие, густые, которые они заплетают в косу (принявшие христианство обрезают косу); щёки, усы и борода покрыты редки-ми, короткими волосами, вырастающими у них очень поздно (около 26–30 лет). Ум-ственные способности у гиляков довольно развиты. Нрава они вообще кроткого, тер-пеливы и несловоохотливы… [47].

Лицо у гиляка круглое, плоское, луноо-бразное, желтоватого цвета, скуластое, не-мытое, с косым разрезом глаз и с жидкою, иногда едва заметною бородкой; волосы гладкие, чёрные, жёсткие, собранные на затылке в косичку. Выражение лица не вы-дает в нем дикаря; оно у него всегда осмыс-ленное, кроткое, наивно-внимательное; оно или широко, блаженно улыбается, или же задумчиво-скорбно, как у вдовы. Когда он со своею жидкою бородкой и с косич-кой, с мягким, бабьим выражением стоит в профиль, то с него можно писать Кутейки-на, и отчасти становится понятным, поче-му некоторые путешественники относили гиляков к кавказскому племени (С., 14–15, 172).

…посредине юрты почти весь день горит костёр, дым от которого выходит наружу сквозь отверстие, сделанное в крыше, а отчасти – через входную дверь [52–53].

Посреди юрты стоит очаг, на котором го-рят дрова; дым уходит через отверстие в крыше (С., 14–15, 220).

Изучение прозы А. П. Чехова и Ф. М. Августиновича текстологами, лингвистами, литературоведами и другими специалистами укажет на но-вые смыслы книги «Остров Сахалин» – «самого непрочитанного произ-ведения Чехова»9. Добавим к этой излюбленной нами фразе В. Б. Катаева, что ещё не прочитано много текстов, связанных с чеховской книгой, поэ-тому постичь глубину этого произведения только предстоит.

ПРИМЕЧАНИЯ1 Латышев В. М. Ф. М. Августинович о Сахалине 70-х – 80-х гг. XIX в. // Х Чеховские чтения: ориентиры сахалинского чеховедения в панораме XXI в. (к 60-летию образования Сахалинской области) / сост. И. А. Цупенкова; управление культуры и туризма администра-ции г. Южно-Сахалинска; литературно-художественный музей книги А. П. Чехова «Остров Сахалин». Южно-Сахалинск: СахГУ, 2007. C. 31.2 Там же. С. 28.3 Августинович Ф. М. Несколько сведений о Сахалине. Извлечение из путевого журнала. (Несколько сведений о Сахалине. Извлечение из путевых записок доктора Августиновича, сопровождавшего минувшим летом партию ссыльнокаторжных, отправленных на о. Саха-

лин морским путём) // Современность. 1880. 1 янв. № 1; Августинович Ф. М. Извлечение из путевых записок (доктора Августиновича, сопровождавшего минувшим летом партию ссыльнокаторжных, отправленных на о. Сахалин морским путём). Пребывание на о. Саха-лине (в авг. 1879 г.) // Правительственный вестник. 1879. 11 дек. № 276. 4 Августинович Ф. М. Заметки об острове Сахалине (Из путевого журнала действит. ст. сов. Доктора Августиновича, сопровождавшего партию каторжных на остров Сахалин весною 1880 года) // Правительственный вестник. 1880. 18 дек. 3284.5 Августинович Ф. М. Жизнь русских и инородцев на острове Сахалине. Южно-Сахалинск: Сахалинское книжное издательство, 2007. С. 59–60. Здесь и далее ссылки на это издание с указанием в квадратных скобках номера страницы.6 Высоков М. С. Комментарий к книге А. П. Чехова «Остров Сахалин». Владивосток – Юж-но-Сахалинск: изд-во «Рубеж», 2010. С. 149.7 Лихачёв Д. С. Текстология: краткий очерк. М. – Л.: Наука, 1964. С. 9.8 Латышев В. М. Ф. М. Августинович (1809-1891) // Августинович Ф. М. Жизнь русских и инородцев на острове Сахалине. Южно-Сахалинск: Сахалинское книжное издательство, 2007. С. 8.9 Катаев В. Б. «Остров Сахалин» – самое непрочитанное произведение Чехова // А. П. Че-хов в историко-культурном пространстве Азиатско-Тихоокеанского региона: материалы международной научно-практической конференции 21–30 сентября 2005 г. Южно-Саха-линск : изд-во «Лукоморье», 2006. С. 3–10.

42 43


Чудинова В. И.

«ТУРГЕНЕВСКИЙ ЧЕЛОВЕК» В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ А. П. ЧЕХОВА: ПРИЁМ КОНТРАСТА

Отношение Чехова к Тургеневу включало чувство восхищения вели-ким писателем-предшественником и в то же время потребность творче-ски поспорить с ним. В письмах Чехов признаётся, что в молодости счи-тал Тургенева величайшим писателем и находился под его воздействием. В записных книжках он называет Тургенева певцом «девственной любви, чистоты, молодости, красивого слова и грустной русской природы».

Период с 1880 по 1886 годы в творчестве Чехова можно условно на-звать «тургеневским», так как образы, мотивы, стиль Тургенева проника-ет во многие чеховские произведения этого времени. После выхода в свет сборника «В сумерках» в 1887 году критика почти единодушно признала Чехова продолжателем пушкинско-тургеневского направления в русской литературе.

Тургеневское начало проявляется в рассказах «Каникулярные работы институтки Наденьки N» (1880), «Цветы запоздалые» (1882), «В ландо» (1883), «Он понял!» (1883), «Контрабас и флейта» (1885), «Егерь» (1885), «Художество» (1886), «Агафья» (1886), «День за городом» (1886), «Сви-рель» (1887). Имя Тургенева, тип тургеневского героя Чехов включает во многие рассказы с целью противопоставления персонажам, которым не-доступен мир поэзии, любви и красоты. Приём контраста используется писателем как средство создания и противопоставления образов героев, их речевой характеристики, воспроизведения разных типов жизни.

Черты «тургеневского человека» наиболее ярко воплощены в Нико-лае Петровиче Кирсанове, герое романа «Отцы и дети». По своим жиз-ненным убеждениям и мировосприятию он чрезвычайно близок самому Тургеневу. Мягкий, романтичный, любящий Пушкина, играющий на вио-лончели, тонко чувствующий природу, способный на большую и предан-ную любовь. «Николай Петрович – это я!» – признавался с самоиронией Тургенев.

В 1883 году под впечатлением от смерти Тургенева Чехов пишет рассказ-сценку «В ландо», в котором он высмеивает споры, пересуды о Тургеневе и его таланте, возникшие среди «образованной» читающей пу-блики. Роль защитницы писателя автор доверяет молодой наивной про-винциалке, приехавшей в столицу погостить у кузин. Основным приёмом организации рассказа становится контраст, который достигается благода-ря несовместимости, несовпадению – содержательному, семантическому, стилистическому. С одной стороны, робкая, наивная, чистая, поэтичная

поклонница Тургенева – маленькая шестнадцатилетняя провинциал-ка Марфуша, с другой – столичный «бомонд» в лице её кузин и барона Дронкеля – «свежевымытого и слишком заметно вычищенного человеч-ка», считающего себя знатоком и ценителем литературы.

В рассказе нет юмористической легковесности, обычной для произ-ведений, публикуемых в журнале «Осколки», он отличается серьезным ироническим тоном. В соответствии с жанровыми особенностями рас-сказ невелик по объёму и состоит в основном из реплик персонажей. За-тевает модный разговор о Тургеневе, желая развлечь собеседниц, барон: «Писатель он, не стану отрицать, хороший… Пишет гладко, слог местами даже боек, юмор есть, но… ничего особенного… Пишет, как и все рус-ские писаки…» (С., 1, 58). Панихиду по ушедшему писателю Дронкель цинично называет «комедией». Кузины, стараясь изо всех сил показать свою «начитанность» и литературную осведомлённость, поддерживают разглагольствования светского щёголя.

«Тургеневская девушка» Марфуша, словно потеряв дар речи, не при-нимает участия в омерзительном «литературном разговоре». Её негоду-ющее молчание контрастирует с развязной болтовней Дронкеля и неле-пыми безграмотными репликами кузин Кити и Зины о Тургеневе (вплоть до приписывания ему романа «Обломов»). Марфуша не в силах далее слушать оскорбительные суждения о писателе, перед талантом которого благоговеет. «Глаза провинциалки беспокойно бегали по ландо, с лица на лицо, светились нехорошим чувством и, казалось, искали, на кого бы излить свою ненависть и презрение. Губы её дрожали от гнева» (С., 1, 58).

Авторская позиция обнаруживается благодаря как приёму контраста, так и приёму саморазоблачения персонажа, которого не останавливает даже перемена, произошедшая в скромной провинциалке Марфуше. «Го-ворят также, что он имел большое влияние на развитие нашего обще-ства… Откуда это видно? Не вижу этого влияния, грешный человек. На меня, по крайней мере, он не имел ни малейшего влияния» (С., 1, 58). Ав-тор вместе со своей героиней воспринимает толки самоуверенных неве-жд о Тургеневе как личную обиду. Контраст выявляет этическую оценку происходящего: что на самом деле «неприлично», а что прилично. Отно-шение к Тургеневу, степень его понимания и непонимания выступают в рассказе одним из главных критериев культурности и интеллигентности человека в целом.

В рассказе Чехова «Контрабас и флейта» (1885) контраст также высту-пает как средство формирования художественного текста, принцип по-строения системы образов. Структура контраста двучленна и представ-ляет собой органическое диалектическое единство противоположностей, что и порождает необходимый смысловой и эстетический эффект. Базой

44 45


для создания контраста служат, в первую очередь, антонимы, которые об-ретают в художественном тексте необходимую экспрессивность и реали-зуют авторские идеи, связанные с раскрытием образа героев и с наиболее рельефным изображением действительности1.

Музыкальные инструменты контрабас и флейта, начиная с заглавия, становятся контекстными антонимами, доминантой всех последующих оппозиций в рассказе. Контрабас (итал. contrabbasso или basso) – самый крупный по размерам (около двух метров в высоту) и самый низкий по звучанию из смычковых музыкальных инструментов. Он обладает гу-стым, хриплым, но несколько глуховатым тембром, поэтому в симфо-ническом оркестре ему принадлежит роль басового фундамента общей звучности. Флейта, напротив, – небольшой по размерам инструмент (средний вес составляет всего шестьсот граммов). По звучанию флейта – самый высокий среди духовых инструментов, обладающий как нежным и певучим, так и пронзительно-свистящим тембром. В чеховском рассказе контрастность, различная природа музыкальных инструментов проеци-рует противоположность характеров и образа жизни музыкантов, кото-рые на них играют, – флейтиста Ивана Матвеича и контрабасиста Петра Петровича. Не случайно на протяжении всего повествования писатель пользуется метонимией: названиями инструментов обозначаются и сами музыканты. Они «и с внешней стороны так же похожи друг на друга, как инструменты, на которых они играют» (С., 4, 190–191). «Петр Петро-вич – высокий, длинноногий блондин с большой стриженой головой, в неуклюжем, короткохвостом фраке. Говорит он глухим басом; когда хо-дит, то стучит; чихает и кашляет так громко, что дрожат стёкла. Иван же Матвеич изображает из себя маленького, тощенького человечка. Ходит он только на цыпочках, говорит жидким тенорком и во всех своих поступках старается показать человека деликатного, воспитанного» (С., 4, 190–191). Неслучайна здесь и фонетическая особенность имён: нежное, протяжное «Иван Матвеевич» контрастно двойной твердости и грубости имени и отчества «Пётр Петрович».

Диаметрально противоположны образ жизни и привычки приятелей. «Нежной, воспитанной, церемонной и деликатной» флейте сложно при-выкнуть к грубости и бесцеремонности контрабаса. Тонкая, возвышенная натура чеховского флейтиста оттеняется весьма значимым штрихом – он поклонник Тургенева. Резко выраженную несовместимость персонажей автор даёт в виде антитезы: «контрабас пил чай вприкуску, а флейта вна-кладку», «флейта спала с огнём, контрабас без огня», флейтист каждое утро чистил себе зубы и мылся душистым глицериновым мылом, а кон-трабасист пренебрегал гигиеной, называя всё это «мантифолией», «кон-трабас просыпался обыкновенно рано, часов в шесть, флейта же любила

спать до одиннадцати». Перед сном флейта всегда читала Тургенева, а «контрабас каждый вечер, ложась спать, мазал себе живот какой-то ма-зью, от которой пахло до самого утра протухлым жареным гусем, а после мази целых полчаса, пыхтя и сопя, занимался гимнастикой» (С., 4, 193).

Ограниченность и приземлённость Петра Петровича особенно ярко проявляется в споре о Тургеневе. По его мнению, недостатки русского классика заключаются в употреблении большого количества иностран-ных слов и в длинных описаниях природы («как запустится насчёт при-роды, как запустится, так взял бы и бросил!»), а сцена объяснения Лав-рецкого с Лизой в саду вызывает у него только смех. Все попытки флейты защитить любимого писателя, что-то доказать и объяснить контрабасу за-канчиваются очередной грубостью с его стороны. «Какой образованный нашёлся! Тургенев, Тургенев... Да что Тургенев? Хоть бы и вовсе его не было» (С., 4, 194).

Чем более грубо ведёт себя Пётр Петрович, тем меньше проявляет от-ветной решимости Иван Матвеевич. Контрабасист «завёл себе большие сапоги, от которых воняло дёгтем, и в литературных спорах стал употре-блять новый приём: вырывал из рук флейты книгу и сам тушил лампу. Флейта страдала, изнывала от желания стукнуть по большой, стриже-ной голове, болела телом и душой, но церемонилась и деликатничала» (С., 4, 195).

Контрастны и речевые характеристики персонажей. Например, в ре-пликах контрабасиста постоянно используются восклицательные предло-жения, простые по структуре, словно отражающие отрывистую игру на контрабасе при пиццикато. Флейтист, наоборот, говорит часто простран-ными сентенциями, заканчивающимися многоточием, которое отражает его задумчивость и деликатность. Таким образом, непрошибаемость, «деревянность» натуры одного героя оттеняет тонкую душевную органи-зацию другого, тургеневского по складу личности героя.

С типом «тургеневской девушки» традиционно соотносят ряд таких чеховских героинь, как Женя («Дом с мезонином»), Зинаида Фёдоров-на («Рассказ неизвестного человека»), Надя Шумина («Невеста»), Ирина («Три сестры»), Аня («Вишнёвый сад»). В этот ряд следует поставить и Марусю Приклонскую из рассказа «Цветы запоздалые» (1885).

Тургеневской по складу характера и мировосприятию героине проти-вопоставлен нарочито не тургеневский герой – доктор Топорков. «Княж-на Маруся, девушка лет двадцати, хорошенькая, как героиня английского романа, с чудными кудрями льняного цвета, с большими умными глазами цвета южного неба» (С., 1, 392). Несмотря на тяжёлые обстоятельства, Маруся не озлобилась, не ожесточилась, идеализирует людей, верит в большую и светлую любовь. Наивность и мечтательность героини автор

46 47


подчёркивает символической деталью – она носит в волосах розовую ленточку. Когда объект её любви женился по расчёту на богатой купчихе, она выдернула из волос розовую ленточку и возненавидела жизнь. «Но как пристрастно и несправедливо чувство! Маруся и тут нашла оправда-ние его поступку. Она недаром начиталась романов, в которых женятся и выходят замуж назло любимым людям, назло, чтобы дать понять, уко-лоть, уязвить» (С., 1, 416).

Тонкая романтичная героиня и приземлённый доктор-рационалист – прямая противоположность друг другу. Топорков – «молодой, блестящий доктор, живёт барином, в чертовски большом доме, ездит на паре, как бы в “пику” Приклонским, которые ходят пешком и долго торгуются при найме экипажа» (С., 1, 392).

Внешний облик Топоркова дан по контрасту с внешностью маленькой хрупкой княжны Приклонской: у него «огромная фигура», он «статен, важен, представителен и чертовски правилен, точно из слоновой кости выточен», лицо его «до крайности серьёзное, неподвижное», «слишком сухое» (С., 1, 397). Эпитеты «сухое» и «неподвижное» повторяются в описании лица дважды. Автор намеренно усиливает в облике доктора сухость, холодность, деловитость и расчётливость. В первой части рас-сказа в Топоркове нет ничего человеческого, он полностью соответствует своей фамилии – грубый, словно высеченный из дерева топором, лишён-ный души, жизни. Княгиня прямо называет его «деревянным человеком» (С., 1, 404). Дополняется образ топорности сравнением с манекеном: «сел прямо, как манекен, которому согнули колени и выпрямили плечи и шею» (С., 1, 404).

Неподвижное, ничего не выражающее лицо доктора оживляется толь-ко тогда, когда он получает деньги за визит к Приклонским. «Топорков поднёс кулак к очкам и узрел сверток. Не конфузясь и не опуская глаз, он помочил во рту палец и чуть слышно сосчитал кредитные билеты. <…> По лицу Топоркова пробежала светлая тучка, нечто вроде сияния, с ко-торым пишут святых; рот слегка передёрнула улыбка. По-видимому, он остался очень доволен вознаграждением (С., 1, 404). Даже когда Маруся специально для Топоркова играет на рояле Шопена, лицо его остается сухим и бесстрастным. Не дослушав до конца вальс, он уходит. «Лёд! Дерево! – заговорила княгиня по уходе доктора. – Это ужасно! Смеять-ся не умеет, деревяшка этакая! Напрасно ты для него играла, Мари!» (С., 1, 407).

Марусино восприятие Топоркова резко контрастирует с его реальным обликом: он кажется ей прекрасным, умным, благородным, посвятившим свою жизнь человечеству подвижником, за которым она, подобно турге-невским героиням, готова бежать на край света. Она не верит, что этот

«прекраснейший» человек готов жениться только на деньгах и требует приданое в шестьдесят тысяч.

С помощью контраста автор изображает не только выходца из низов, состоятельного доктора Топоркова, но и опустившегося молодого дворя-нина, брата Маруси Приклонской, Егорушку. В случае с беспутным брат-цем контраст усиливается от того, что девушка также идеализирует его, оправдывает и даже видит в нём тургеневского Рудина. «По её мнению, её развратный брат, отставной гусар, князь Егорушка, был выразителем самой высшей правды и образцом добродетели самого высшего качества! <...> Она видела в нём неудачника, человека непонятого, непризнанно-го. Его пьяное распутство извиняла она почти с восторгом» (С., 1, 392). На несовпадении внешнего поведения (пьянство, игра в карты, хамство и паразитизм) и Марусиных прекраснодушных представлений о брате по-строено сатирическое изображение этого персонажа.

После смерти матери, княгини Приклонской, беспомощную, слабую и нерешительную Марусю окружают люди грубые, нахальные и бесце-ремонные: наглец-сибарит Егорушка и его агрессивная пассия Калерия Ивановна. В отличие от хрупкой и женственной княжны содержанка бра-та лишена женственности и ведёт себя подчеркнуто грубо. Низменное и возвышенное снова сталкиваются, находятся в непримиримом противо-речии. Но, по убеждению автора, при всех трагедиях и противоречиях возвышенное должно победить, что и происходит в финале рассказа. Веч-ные ценности противопоставляются временным, преходящим ценностям.

Насколько героиня не защищена от превратностей быта, настолько она настойчиво верит своей мечте. Антиномичность её натуры состоит в физической слабости и внешней незащищенности, с одной стороны, и силе душевной, верности своему кумиру – с другой. «На другой день, утром, Маруся оделась в лучшее платье, завязала волосы розовой ленточ-кой и пошла к Топоркову» (С., 1, 415). Чеховская героиня в любви, как пушкинские и тургеневские героини, проявляет самостоятельность и ре-шительность: она открывает свои чувства, не рассчитывая на какую бы то ни было поддержку со стороны любимого человека.

Внезапное превращение «деревянного» доктора Топоркова в живого человека после Марусиного признания в любви разительно контрастирует с первой частью рассказа. «В груди стучало сердце, а в голове творилось нечто небывалое, незнакомое...». «Он всё отдал бы теперь, если бы хоть в одном легком этой девушки не слышались проклятые хрипы! Ему и ей так хотелось жить! Для них взошло солнце, и они ожидали дня... Но не спасло солнце от мрака и... не цвести цветам поздней осенью!» (С., 1, 430).

При помощи контраста Чехов, с одной стороны, расчленяет действи-тельность (единый мир) на оппозиции, антиномичные пары (нежная, чув-

48 49


ствительная Маруся – грубый, бесчувственный Топорков, живое – нежи-вое, любовь – расчёт, возвышенное – материальное), с другой стороны, в каждом из членов оппозиционной пары писатель сохраняет сложность и противоречивость, находит нечто общее, объединяющее противополож-ности в единое целое, что подчёркивает их диалектическое тождество (слабая и беззащитная Маруся силой любви превращается в сильную и решительную, а «деревянный» расчётливый доктор превращается в неж-ного и любящего человека). Для авторской позиции Чехова свойственно объединение антиномий в единое целое, подчеркивание их взаимосвязи и взаимообусловленности.

Таким образом, в «тургеневских» рассказах Чехова приём контраста, выполняя текстообразующую функцию, служит средством художествен-ного отражения действительности, выявления авторской позиции. Чехов как будто маркирует своих персонажей чтением и восприятием Тургене-ва, раскрывая тем самым и сочувствие высоким порывам тургеневских по духу героев, и лёгкую иронию по отношению к ним.

ПРИМЕЧАНИЯ1 Аврасин В. М. Контраст в тексте: сущность и основы типологии // Структура языкового сознания: сб. статей. М.: Наука, 1990. С. 122.

Шайхудинова Ю. Р.

ПРОСТРАНСТВЕННО-ВРЕМЕННЫЕ АСПЕКТЫ В РАССКАЗАХ А. П. ЧЕХОВА

«В ССЫЛКЕ» И «УБИЙСТВО»

Каждое литературное произведение воспроизводит реальный мир – как материальный, так и идеальный: природу, вещи, события, людей в их внешнем и внутреннем бытии. Естественные формы существования этого мира – пространство и время. А. Я. Гуревич утверждал, что эти ка-тегории являются «определяющими параметрами существования мира и основополагающими формами человеческого опыта»1, поэтому в обя-зательном порядке присутствуют в организации художественного мира произведения. Исследование пространственно-временной организации текста позволяет глубоко осознать идейно-художественное содержание произведения, поскольку хронотоп представляет собой чрезвычайно важ-ную «мировоззренческую, идейно-содержательную и композиционную характеристику искусства»2.

Понятие «хронотоп» в литературоведение было введено М. М. Бах-тиным: «В литературно-художественном хронотопе имеет место слия-ние пространственных и временных примет в осмысленном конкретном целом. Время здесь сгущается, уплотняется, становится художественно зримым; пространство же интенсифицируется, втягивается в движение времени, сюжета, истории. Приметы времени раскрываются в простран-стве, и пространство осмысливается и измеряется временем. Этим пе-ресечением рядов и слиянием примет характеризуется художественный хронотоп»3.

В пространственной организации произведения особую роль играют топосы и локусы, используемые в современном литературоведении в ка-честве инструмента анализа художественного текста. Для начала необхо-димо уточнить их значения.

Некоторые литературоведы используют эти понятия как синонимы («локус», лат. locus – место и «топос», греч. topos – место). Существу-ют научные труды, где и топосом, и локусом называют один тот же про-странственный образ, но в зависимости от того, какие именно смыслы вкладывает в этот образ автор анализируемого произведения. Некоторые учёные, занимающиеся изучением художественного пространства, попы-тались разработать чёткие критерии для разграничения данных понятий4.

Анализируя хронотоп в послесахалинских рассказах А. П. Чехова с учётом наличия в них определенных топосов и локусов, мы будем придер-

50 51


живаться точки зрения К. С. Шелемеха в понимании значения этих поня-тий. Исследователь рассматривает топосы как крупные пространственные единицы, которые «имеют сильную связь с традицией»5, а локусы как не-большие элементы художественного пространства, «более свободные от архетипического влияния и влияния литературной традиции»6, которые «могут быть созданы на основе явлений, актуальных лишь для современ-ности автора и оттого более свободно и оригинально сработаны»7.

Пространственно-временная организация произведений А. П. Чехова всегда вызывала интерес у исследователей. В данной статье предпринята попытка проанализировать хронотоп рассказов «В ссылке» и «Убийство» с целью понять, как отразились сибирские и сахалинские впечатления ав-тора на его дальнейшем творчестве, в какой степени А. П. Чехов опирал-ся на действительные факты, как группировал детали реальной обстанов-ки, каким образом это повлияло на раскрытие внутреннего мира героев, а также на настроение, окрасившее эти рассказы.

Сибирский край, безусловно, вызывал подлинный интерес у А. П. Че-хова. Писатель «из разных источников почерпнул сведения о Сибири, в основной массе несущие негативную окраску»8 , да и сам познакомился с сибирской действительностью, впечатления от которой не могли не от-разиться на его творчестве. В рассказе «В ссылке» (1892) А. П. Чехова представлен топос Сибири как места ссылки.

Данное пространство автор изображает с присущей этому краю мен-тальной образностью «сырости», «холода»: «Слышно, как небольшие льдины стучат о баржу. Сыро, холодно…» (здесь и далее курсив мой. – Ю. Ш.) (С., 8, 42); «…холодно и страшно… Теперь бы, когда всё тело болит и дрожит, пойти в избушку и лечь спать, но там укрыться нечем и холоднее, чем на берегу» (С., 8, 47); «снега»: «Святая давно уже прошла, …и утром нынче снег был» (С., 8, 42); «И всё оно сыплет, и всё оно сы-плет! – бормотал Семён, вытирая с лица снег» (С., 8, 48); «голода»: «За то, что он теперь день и ночь работал веслом, ему платили только десять копеек в сутки; правда, проезжие давали на чай и на водку, но ребята делили весь доход между собой, а татарину ничего не давали и только смеялись над ним. А от нужды голодно…» (С., 8, 47).

В произведении присутствует локус берега сибирской реки, который является частью топоса Сибири. Здесь мы видим тёмную холодную реку, которая «ворчала, хлюпала об изрытый глинистый берег…» (С., 8, 42). Именно на этом голом, пустынном берегу, где «кругом глина и больше ничего» (С., 8, 42), и разворачивается идейный спор персонажей, в про-цессе которого раскрывается их внутренний мир.

Семён, прозванный Толковым, находится на каторге в течение 22 лет. За это время он сросся с пространством, в котором ему приходилось су-

ществовать, с его атрибутами: он стал холодным, чёрствым, убил в себе всё живое. Не случайно этот герой даёт себе следующие характеристики: «Ничего не надо! Нету ни отца, ни матери, ни жены, ни воли, ни двора, ни кола!», «… могу голый на земле спать и траву жрать» (С., 8, 43). По-добные убеждения, а также описание внешности Толкового (худощавость и беззубость) свидетельствуют о духовной мертвенности героя. Поэто-му татарин в конце рассказа и говорит: «Ты не живой, а камень, глина! Камню надо ничего и тебе ничего…» (С., 8, 50).

Всякая попытка обрести немного счастья, любая деятельность рас-сматривается Толковым как унижение перед судьбой: «Уж ежели… нас с вами судьба обидела горько, то нечего у ней милости просить и кла-няться ей в ножки, а надо пренебрегать и смеяться над ней» (С., 8, 44). Эти слова, на наш взгляд, очень точно объясняют образ жизни героя, его холодность и бесчувственность, в чём и заключается трагедия данного персонажа.

Образ Семёна весьма рационально вписывается в хронотоп Сибири как мёртвой и бедной страны, страны холода и царства мёртвых. Здесь явно наличествует и мотив переправы через реку. Толковый – перевозчик, который ходит от берега к берегу на протяжении двадцати с лишним лет. Этот мотив, по мнению Ю. Г. Бабичевой и Ю. Е. Рожковой, «позволяет провести параллель между Толковым и Хароном, переправляющим души через подземную реку Стикс в царство Аида»9. Семён, стараясь выжить, исполняет роль, которую от него требует Сибирь. Он считает, что лучше стать окаменелым, чем обречь себя на страдания, а результатом всего всё равно будет смерть.

Время в пространстве Сибири для Толкового остановилось. Поэтому ничего не происходит в жизни героя, каждый последующий день повто-ряет предыдущий, никто и ничто не может повлиять на изменение миро-воззрения этого человека, его характера.

Антиподами Толкового являются молодой татарин и барин Василий Сергеевич. Оказавшись в пространстве каторги, татарин заболевает, то-скует и плачет. В рассказе есть следующее его описание: «он, бледный, с печальным болезненным лицом, казался мальчиком» (С., 8, 42), которое актуализирует мотив инициации, т. е. перерождения и принятия Сибири и себя самого в ней. Оказавшись в новом пространстве, татарин должен измениться, поскольку другого Сибирь не примет. Но переселенец пыта-ется бороться за любую крупицу радости, ради одного дня счастья готов умереть, т.к. жизнь без чувств для него теряет смысл: «…если бы жена приехала к нему хотя бы на один день и даже на один час, то за такое сча-стье он согласился бы принять какие угодно муки и благодарил бы бога. Лучше один день счастья, чем ничего» (С., 8, 46).

52 53


За пятнадцать лет пребывания в Сибири Василий Сергеевич «посе-дел, сгорбился, с лица жёлтый стал, словно чахоточный» (С., 8, 45), но ради даже кратковременных моментов счастья готов бороться и страдать. Барин не оставляет попыток построить своё пусть и недолгосрочное сча-стье: пытается вернуть жену, сбежавшую от него из Сибири с чиновни-ком, пытается любыми способами спасти дочь, заболевшую на каторге чахоткой, хотя, наверное, осознает, что болезнь здесь всенепременно по-губит девушку.

В рассказе нашла отражение оппозиция «Сибирь – Россия»: Сибирь в сознании героев рисуется как земля чужая, не имеющая никакого отно-шения к России. При внешнем пространственном сходстве каторжного и вольного миров, миры эти противопоставлены: «звёзд также много, как дома у него, такая же чернота кругом» – «Дома, в Симбирской губернии, совсем не такие звёзды и не такое небо» (С., 8, 42).

Пространственная характеристика беспредельности («Далеко на том берегу, потухая и переливаясь, змейками ползали огни… А за змейками опять потёмки» (С., 8, 42)) переходит здесь во временную характеристику вечности, образуя особый хронотоп – место каторги, не дающей права ни на физическую свободу, ни на свободу мыслей. Следовательно, Сибирь – безнадёжная земля, где существование живого человека невозможно. Об этом свидетельствуют слова Толкового: «Оно, конечно, тут не рай» (С., 8, 42). Отсюда антитеза «рай» (вольная жизнь, Россия) – «ад» и интерпрета-ция Сибири как последнего.

Таким образом, Сибирь в рассказе изображена как гиблое место, где царствуют холод, смерть и чахотка. Это безжалостное пространство беспощадно ломает большинство попавших сюда людей, вытравливает из них все человеческое. Семёну, конечно, не чуждо сочувствие. Он жа-леет дочь Василия Сергеевича, который иногда весьма строго подходит к её воспитанию. Но в целом Толковый предпочитает избегать душевных терзаний, что приводит его к утрате способности испытывать положи-тельные эмоции. Оказываются здесь и такие, как татарин, барин Васи-лий Сергеевич, которые способны бороться, тем самым они приобретают право на страдания и получение от жизни редких мгновений счастья.

В рассказе «Убийство» (1895) основные события происходят в зам-кнутом пространстве дома, который когда-то был постоялым двором, превратившимся в трактир. Здесь есть свои «верх» и «низ». Нижний этаж – трактир, где «торговали чаем, сеном, мукой, а также водкой и пи-вом» (С., 9, 143), молельня, где Яков проводил службы, комнаты, кухня. Верхний этаж пустует, так как «обгорел… навес мало-помалу обвалился» (С., 9, 143). Однако там постоянно ощущается присутствие каких-то сил, причём недобрых: «казалось, что кто-то жил там наверху, в пустом эта-

же» (С., 9, 146), «А вверху под потолком тоже раздавались какие-то неяс-ные голоса, которые будто угрожали или предвещали дурное» (С., 9, 137), «казалось им всю ночь, что наверху в пустом этаже кто-то ходит» (С., 9, 156). Одна из основных мифологических оппозиций – противопостав-ление «верха» и «низа». Архетип «низа» содержит негативный смысл, связывается с «адом», «верха» – позитивный, связывается с «раем». Здесь же, на наш взгляд, граница между этими двумя полюсами становится от-носительной, условной. Ирреальные голоса вверху и реальные внизу по-стоянно перекликаются, предвещая трагедию.

В анализируемом произведении имеет место топос дома, который тра-диционно в русской литературе связывается с мотивами общности, еди-нения, уюта, любви. В данном рассказе в малом (замкнутом) простран-стве дома, наоборот, происходит разобщение между героями, которые являются родственниками. Они постоянно ощущают мучительную тоску «медленно текущей жизни». Замедленное течение жизни повышает зна-чение каждой мелочи быта и каждого впечатления бытия. Матвей посто-янно вступает в мелкие бытовые разногласия с Аглаей, ссорится с Яковом из-за разницы во взглядах на чисто внешнюю, обрядовую сторону рели-гии, а по сути, из-за беспросветности мрачного провинциального быта. И как апогей всех этих стычек именно в доме было совершено убийство Матвея. Это малое пространство А. П. Чехов наполняет определённым смыслом. Здесь уродуется человеческая жизнь, искажаются представле-ния, герои теряют надежду. Таким образом, в данном рассказе традици-онная семантика топоса «дом» как пространства защищающего, оберега-ющего у А. П. Чехова переосмысливается, наполняется нетрадиционным для классической литературы смыслом и выступает в значении антидома, враждебного человеку пространства.

В пространственной организации рассказа «Убийство» особое место занимает топос железной дороги. М. О. Горячева, анализируя этот топос в прозе А. П. Чехова, рассматривает железную дорогу как вариацию то-поса дороги вообще. Здесь нужно отметить, что традиционно в литерату-роведении топос дороги рассматривается как «жизненный путь», «исто-рический путь» и др. М. О. Горячева подчёркивает следующее: «Топос имеет разновидности: железная дорога, просёлочная, тропинка. Рядом может быть расположен постоялый двор или трактир. Среди подпро-странств – станция, полустанок, платформа. На станции действие может происходить на вокзале, в буфете или ресторане, в кабинете начальника, на перроне. Вагон, купе в вагоне – локус, куда также часто помещаются чеховские герои»10. Далее исследователь отмечает, что ассоциация «до-рога – жизненный путь человека» для А. П. Чехова утрачивает актуаль-ность: «Его сопоставление дороги с жизнью построено на широком обоб-

54 55


щении. Дорога у него – наиболее характерное выражение жизни вообще, которая состоит из непредсказуемых событий и встреч, пересечения су-деб, зыбка и переменчива. Любая человеческая судьба – это как бы жизнь в дороге»11.

К. С. Шелемеха пишет, что у А. П. Чехова «к середине позднего пе-риода творчества топос железной дороги обретает цельность, выходя за рамки отдельных локусов станции, платформы…»12. В «Убийстве» стан-ция Прогонная – место разворачивания событий, именно с её упомина-ния и начинается рассказ: «На станции Прогонной служили всенощную» (С., 9, 133). Данное пространство в рассказе миметическое, но автор опи-сывает и работу железнодорожников, и платформу, и буфет, и придорож-ный трактир. Топосу дороги присуща направленность, но здесь этого не обнаруживается. А. П. Чехов неоднократно подчёркивает застой, вялую бытность здешнего населения: «…чувствуется вся эта пустота кругом, вся тоска медленно текущей жизни» (С., 9, 133). Подтверждением этого является тот факт, что почтовая дорога, пересекающая железнодорожное полотно, больше не используется почтовой службой. И передвигаются по ней лишь местные мужики и помещики.

Железная дорогая в данном случае выполняет роль «фона» для разво-рачивающихся событий, но возвращается в повествование, когда Яков с Дашуткой идут домой после избавления от тела Матвея: «Их задержал у переезда опущенный шлагбаум. Шёл длинный товарный поезд, который тащили два локомотива…» (С., 9, 156). Сторож, поднимающий шлаг-баум, узнаёт героев: «Это ты, Яков Иваныч? Не узнал, богатым быть» (С., 9, 156).

В финале рассказа семантика данного топоса также переосмыслива-ется писателем. Железная дорога изображается здесь не как место встреч или место неожиданного поворота событий, она влияет на миропонима-ние героя, его внутренний мир переживаний. Когда ночью арестантский поезд остановился на Прогонной, «Яков, припав к окну, старался увидеть родной двор и ничего не увидел впотьмах» (С., 9, 159). Образ тёмного окна в арестантском поезде становится символичным. Когда на плат-форме останавливается состав, свет на станции в обязательном порядке должен быть зажжён. Однако его здесь нет. Отсутствие света открывает новое пространство грёз и размышлений. Здесь же появляется ещё один пространственный образ – станция, которая становится символом потери жизненного пути и ориентира. Как видим, А. П. Чехов «топос железной дороги постепенно “отвязывает” от событийного ряда, смещая акцент от сюжетного движения к движению душевному, внутреннему»13.

В последней главе рассказа Яков Терехов перемещён в пространство Сахалина (место каторги), которое насыщено пространственно-времен-

ными деталями. В связи с этим в произведении наличествуют детали са-халинских топонимов и локусов: это Дуэский рейд, где «поздно вечером остановился иностранный пароход и потребовал угля», Воеводская тюрь-ма, «самая неприглядная и суровая из всех сахалинских тюрем» (С., 9, 158), в которой отбывал уже бессрочное наказание Яков за предпринятый побег, суровый Татарский пролив, высокий крутой берег, чрезвычайно мрачный, стонущее море, издающее «протяжный, однообразный звук» (С., 9, 159). Обозначено и время действия – холодная осень с её морской сыростью. Каторжное пространство наполнено человеческими страда-ниями: «перегрузка – мучительная работа, когда баржу бьёт о пароход и рабочие едва держатся на ногах от морской болезни» (С., 9, 159). Сахалин в рассказе изображён как бесприютный край, поэтому здесь появляется мотив тоски по родине («Не с кем было поговорить о родной стороне»), утраты и одиночества («сестру Аглаю отправили на каторгу через Сибирь, и было неизвестно, где она теперь», дочь Дашутку «отдали какому-то по-селенцу в сожительницы, в дальнее селение; слухов о ней не было ника-ких» (С., 9, 159)), обречённости на страдания, «которые, очевидно, будут без перерыва продолжаться до самой его смерти» (С., 9, 160).

Примечательно в этом рассказе то, что именно в пространстве каторги Яков Терехов обрёл «настоящую веру, ту самую, которой он так жаждал и так долго искал» (С., 9, 160). И здесь, на каторге, вдруг возникает спа-сительный образ света, «позволяющий видеть сквозь тысячи вёрст этой тьмы» (С., 9, 160). Оказавшись за чертой жизни, лишившись всего, даже имени, т.к. на каторге Якова прозвали Веником за длинную бороду, а «по имени и отчеству его давно уже никто не величал» (С., 9, 159), герой всё же поднимается в полный рост своих человеческих возможностей. У него словно открывается человеческий слух и зрение, которое «туманилось от слёз» (С., 9, 160). Он переосмысляет им свое бытие, перерождается на каторге и вдруг по-настоящему «…видит родную губернию, свой уезд, Прогонную, видит темноту, дикость, бессердечие… и скотское равноду-шие людей <….> но сердце щемило от тоски по родине, и хотелось жить, вернуться домой, рассказать там про свою новую веру и спасти от поги-бели хотя бы одного человека…» (С., 9, 160).

В процессе нашего исследования мы пришли к выводу, что А. П. Чехов свободно работает с пространственно-временной категорией, отступая от традиций русской классической литературы. Это необходимо писателю для углубления идейно-художественного замысла произведения, раскры-тия внутреннего мира персонажей. Не вызывает сомнений влияние саха-линской поездки писателя на его дальнейшее творчество, поскольку ряд тем («жизни-тюрьмы», «жизни-страдания»), затронутых в книге «Остров Сахалин», продолжают осмысляться А. П. Чеховым в его прозе.

56 57


ПРИМЕЧАНИЯ1 Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М.: Искусство, 1984. С. 43.2 Притыкина О. И. Вступ. статья // Пространство и время в искусстве. Сб. научных статей. Л., 1988. С. 3.3 Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Художественная литература, 1975. С. 234–235.4 Подробнее об этом см.: Прокофьев В. Ю. Категория пространство в художественном пре-ломлении: локусы и топосы // Вестник Оренбургского университета. 2005. № 11. С. 87–89.; Махов А. Е. Топос // Литературная энциклопедия терминов и понятий. М.: НПК «Интелвак», 2001. С. 1076.; Неклюдов С. Ю. К вопросу о связи пространственно-временных отношений в сюжетной структуре в русской былине // Тезисы докладов во второй летней школе по вторичным моделирующим системам. Тарту: ТГУ, 1966. С. 42. 5 Шелемеха К. С. Топос в творчестве А.П. Чехова 1890-х – 1900-х годов. Тюмень, 2017. С. 12.6 Там же. С. 13.7 Там же. С. 12.8 Гудкова Е. Ф. Хронотоп Сибири в русской классической литературе XVII–XIX вв. URL: http:// guuu7.narod.ru/HS.htm.9 Бабичева Ю. Г., Рожкова Ю. Е. Сибирский локус в рассказе А. П. Чехова «В ссылке» // Актуальные вопросы и перспективы современных гуманитарных и общественных наук: ма-териалы международного электронного симпозиума. Махачкала, 2015. С. 20.10 Горячева М. О. Проблема пространства в художественном мире А. П. Чехова: дис. … канд. филол. наук. М., 1992. С. 84.11 Там же. С. 113.12 Шелемеха К. С. Топос железной дороги в творчестве А. П. Чехова 1890-х – 1900-х годов // Культура и цивилизация. 2017. Т. 7. № 2А. С. 517.13 Там же. С. 519.

ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНОЕ КРАЕВЕДЕНИЕ

Бачинина Е. Н.

«ОСТРОВ САХАЛИН» А. П. ЧЕХОВА В ИЛЛЮСТРАЦИЯХ КУДО МАСАХИРО

В октябре 2018 года в фонды Литературно-художественного музея книги А. П. Чехова «Остров Сахалин» поступила необычная коллекция, включающая книги А. П. Чехова на японском языке и несколько живо-писных работ Кудо Масахиро. Одним из дарителей был сам автор. Рабо-ты профессора Кудо – это три свитка в японском стиле с «картинками» путешествия Антона Павловича от Тюмени до Иркутска и текстом че-ховских очерков «Из Сибири» и три картины, написанные по мотивам книги «Остров Сахалин», о которых и пойдёт речь далее. Написана серия на традиционной японской бумаге ручной работы васи чёрной тушью, цветная составляющая – гуашью. У картин этой серии нет названий, но есть надписи на русском и японском языках, которые мы условно и будем считать названиями. Так, первый лист серии имеет надписи на русском языке: «Горела сахалинская тайга… И всё в дыму, как в аду», – чеховская цитата, и «Ночь перед высадкой» – на японском языке. На втором листе дублирующие надписи на русском и японском языках: «Святой Георгий во сне на острове». На третьем листе также дублирующие надписи на двух языках «Перед рассветом читает Евангелие».

Прежде чем говорить об авторской интерпретации чеховского текста, надо немного сказать о том, кто такой профессор Кудо Масахиро.

Кудо Масахиро – учёный-славист (знает русский и польский языки), литературовед, поэт, почётный профессор Университета Хоккайдо, ди-ректор Литературного музея Хоккайдо, родился 05.05.1943 в префектуре Аомори, Куроиси. Окончил отделение русистики литературного факуль-тета Университета Хоккайдо. Учился в аспирантуре Токийского универ-ситета иностранных языков. Исследователь и переводчик творчества В. Ропшина, Б. Пастернака, А. Ахматовой, Б. Пильняка, А. Чехова. Автор монографий по русской литературе, в том числе «Россия. Читая будущее поэтическим языком. Современная поэзия 1917–1993».

Как мы видим, никакого профессионального художественного образо-вания профессор Кудо не получил, тем не менее работы, переданные в дар

58 59


музею книги А. П. Чехова – не первый художественный опыт в области создания живописных литературных образов. В 2014 году в Японии была издана русская народная сказка «Колобок» в переводе и с иллюстрациями Кудо Масахиро. Осенью 2017 года в Саппоро в одной из художественных галерей с успехом прошла выставка работ, навеянная впечатлениями от любимого профессором «Доктора Живаго» Бориса Пастернака.

Профессор неоднократно в частных беседах подчёркивал, что он не считает себя художником. По словам г-на Кудо, для него живопись – это своеобразная рефлексия, способ выразить свои впечатления от прочтения литературных произведений1. В одном из интервью он сказал: «Я не ху-дожник, я только amateur (прим. автора: любитель), но люблю творчество Антона Павловича, поэтому взял на себя смелость перевести его текст в поэзию цвета на традиционную японскую бумагу. По моему мнению, недостаточно воспринимать мысли, намерения автора только через текст, но через цвет, образы можно найти новые элементы, смыслы. Мои карти-ны – это перевод литературы на язык цвета и света»2.

Работы профессора Кудо выполнены в жанре, который можно опре-делить как наивное искусство. «Нередко творчество наивных художни-ков определяют как непрофессиональное искусство, выдвигая на первый план отсутствие художественной выучки академического образца. Но этого явно недостаточно, чтобы понять его отличие от дилетантизма и ре-месленничества. “Наивное” переносит акцент с результата на внутренние причины. Это не только “неучёное”, но и “простодушное”, “бесхитрост-ное” <…> ощущение действительности», – пишет известный российский искусствовед А. Лебедев3.

75-летний профессор сохранил детскую способность удивлять и удив-ляться миру, что находит отражение в его работах. Один из комментариев к статье «Японский переводчик проиллюстрировал книги Чехова» звучал так: «Рисует, как ребёнок»4. Что тоже характерно для восприятия наивно-го искусства зрителем. Однако «взрослый не может рисовать как ребёнок, но может по-детски непосредственно воспринимать окружающее. Отли-чительная особенность наивного искусства заключается не в творениях художника, а в его сознании», – утверждает А. Лебедев5.

В целом наивное искусство корнями уходит в первобытное, не в дет-ство человека, но в детство человечества. А потому вне зависимости от национальности художника или эпохи, наивное искусство имеет общие архетипические черты. В качестве доказательства рассмотрим позиции, характерные как в целом для наивного искусства, так и для живописи Кудо Масахиро в частности.

Во-первых, это плоскостное изображение фигур, доходящее до схе-матичного на почти картографически изображённой местности; кон-

трастное изображение размеров фигур главного героя и второстепенных персонажей: святой Георгий и обитатели каторжного Сахалина на листе «Святой Георгий во сне на острове».

Во-вторых, для «наивных» художников характерно использование та-кого архетипического образа, как «мифологический герой». Причём для стран с православной традицией (Сербии, России, Белоруссии и т.д.) ге-рой тяготеет именно к образу змееборца, воина-защитника. На этом фоне появление святого Георгия в работах профессора Кудо, сначала на свит-ках «Из Сибири», а затем в серии «Остров Сахалин», на первый взгляд, кажется парадоксальным. Однако именно в образе народного заступника святого Георгия увидел А. П. Чехова во сне г-н Кудо, что свидетельствует о том, что выросший в иной культурной и религиозной традиции профес-сор – человек, тонко чувствующий и глубоко знающий и понимающий русскую литературу специалист.

В-третьих, в противоположность воину-защитнику в наивном искус-стве популярен так называемый культурный герой-демиург. «Но особен-но популярен в наивном искусстве образ поэта. Чаще всего используется один и тот же композиционный приём: изображается сидящая фигура с листком бумаги и пером или книгой стихов в руках»6. В нашем случае не поэт, а великий русский писатель А. П. Чехов изображён в двух ипоста-сях: воина-защитника Святого Георгия и демиурга, одним своим присут-ствием на острове преображающим действительность.

В-четвёртых, цвет в наивной живописи, как правило, яркий, насыщен-ный. Ориентируясь на первоначальный посыл профессора о том, что его живопись – это переложение текста на язык цвета и света, прослеживает-ся некая эволюция цвета в работах г-на Кудо: от лёгкой ностальгической пастели, преобладающей в работах серии «Доктор Живаго», до ярких мощных кроваво-красного и чёрного с золотыми всполохами цветов в се-рии «Остров Сахалин». Видна тенденция использования символических значений цвета и света, принятых в иконописи, возможно, в более узком смысле.

Так, красный – это цвет Инферно, адский огонь на листе «Горела са-халинская тайга…». Чёрный – это мрак грехов, в которых погрязли люди; боль, бездна, ад; ночь, в беспросветности которой дарят надежду лишь звёзды на всех трёх листах серии. Наконец, на третьем листе «Перед рас-светом читает Евангелие» чёрный – это цвет ночного неба и моря, цвет Космоса, в центре которого в тёплом свете горящей свечи, читаемом, как божественное предопределение, фигура А. П. Чехова.

Значение золотого цвета более сложное. С одной стороны, это Свет, отличный от Тьмы. Отсветы пламени, солнечные блики, свет горящей свечи на всех трёх листах серии «Остров Сахалин». С другой стороны,

60 61


золотой – цвет символического очищения в пламени на картине «Горела сахалинская тайга…». Золотой цвет в традиции иконописи используется для изображения нимбов Иисуса, Богоматери и присных, как «источника «нетварного» горнего света»7, иначе – божественной силы.

C точки зрения психологии, серый цвет – нейтральный, позволяет «спрятаться от действительности»8. Если рассматривать фигурки катор-жан на листе «Святой Георгий…», то обращает на себя внимание, что внутри чёрного абриса – серая пустота, в данном случае – бездушие, обе-зличенность, лишь некоторые помечены золотым цветом, а это знак, по словам профессора Кудо, будущего преображения и перерождения души не утративших человечности людей9.

В иконописи «белый – цвет Божественный, цвет чистоты и мудро-сти…»10. На листе «Святой Георгий…» проявление божественного – звёзды и церковь на кладбище, несколько цветущих деревьев, почти прозрачные берёзы. Само кладбище тоже интересно: могильные кресты написаны тремя цветами. Чёрные – на могилах нераскаявшихся преступ-ников, золотые – у раскаявшихся, блаженных, почти святых, белые – у невинных, возможно, на могилах детей.

Однако несмотря на христианскую символику, надо понимать, что живопись профессора Кудо светская, а не религиозная. Здесь присутству-ет скорее культурологическая отсылка к историческому мироощущению русской литературы и к биографии А. П. Чехова.

Впрочем, есть ещё одна составляющая – архетипическая мифологема острова, которая выводит нас на новый уровень восприятия картин Кудо Масахиро как отражения островного текста, что не противоречит смыс-лу первоисточника вдохновения автора живописных экзерсисов – книге А. П. Чехова «Остров Сахалин». Рассмотрим сюжетную линию картин серии «Остров Сахалин».

Картина «Горела сахалинская тайга…» иллюстрирует нам первые сахалинские впечатления Антона Павловича. Здесь буквальное про-чтение цитаты из второй главы: «Когда в девятом часу бросали якорь, <…> горела сахалинская тайга. Сквозь потёмки и дым, стлавшийся по морю, я не видел пристани и построек <…>. Страшная картина, грубо скроенная из потёмок, силуэтов гор, дыма, пламени и огненных искр, казалась фантастическою. На левом плане горят чудовищные костры, выше них – горы, из-за гор поднимается высоко к небу багровое заре-во от дальних пожаров; похоже, как будто горит весь Сахалин. Вправо тёмною тяжелою массой выдаётся в море мыс Жонкьер <…>; на вер-шине его ярко светится маяк, а внизу, в воде, между нами и берегом стоят три остроконечных рифа – “Три брата”. И всё в дыму, как в аду» (С., 14–15, 54).

К XIX веку в русской литературе сформировались определённые представления об острове как специфическом месте: «1) остров как рай; 2) остров как ад или загробный мир; 3) остров как инициационное про-странство»11. Каторжный Сахалин для Чехова априори не мог быть рай-ским местом. Остров-ад встречает писателя пожаром и дымом, и даже маяк впоследствии приобретает инфернальные черты: «ночью же он ярко светит в потёмках, и кажется тогда, что каторга глядит на мир своим крас-ным глазом» (С., 14–15, 106).

Второй лист серии, «Святой Георгий во сне…», показывает нам со-всем другую реальность: «Солнце стояло уже высоко. То, что было вчера мрачно и темно и так пугало воображение, теперь утопало в блеске ран-него утра; <…> прозрачный туман на горах и дым от пожара давали при блеске солнца и моря картину недурную» (С., 14–15, 55) .

Этот лист отражает личные переживания г-на Кудо. Он увидел во сне А. П. Чехова в образе змееборца с сияющим копьём благих намерений наперевес. В фольклоре и, как следствие, в литературе многих стран, сло-жилось представление об островах как об «ином», пограничном мире. Остров всегда находится между реальным миром обычных людей и «дру-гим» миром с насельниками – людьми с изменённым сознанием.

На картине мы видим чёткую границу между миром каторги – «дру-гим» миром и человеком из обычной реальности – А. П. Чеховым, кото-рый, правда, тоже находится в изменённом состоянии в представлении автора. Роль границы выполняют ели, выписанные в манере, и в память о друге профессора, российском художнике Мае Хлебникове-Митуриче. Митурич, ныне покойный, много лет жил в Японии, в Отару, и был иллю-стратором книги А. П. Чехова «Дом с мезонином», изданной в переводе Кудо Масахиро.

Среди каторжан, увиденных Чеховым, профессор изобразил и себя (третий справа в верхнем ряду). «Возле пристани по берегу, по-видимому без дела, бродило с полсотни каторжных: одни в халатах, другие в курт-ках или пиджаках из серого сукна» (С., 14–15, 56) .

Выше каторжан видны строения поста Александровского, большое здание под красной крышей – тюрьма. «Тюрьма находится близ главной улицы, но по внешнему виду она мало отличается от военной казармы, и потому Александровск совсем не носит того мрачного острожного харак-тера, какой я ожидал встретить» (С., 14–15, 57).

Среди строений изображены более крупные фигуры в угадываемых мундирах, некоторые подцвечены золотым. Это собирательный образ военных, служивших на Сахалине. Почему г-н Кудо некоторые фигуры отмечает золотым цветом? Вот что об их нелёгкой доле с сочувствием пи-шет А. П. Чехов: «Служба была тяжкая <…> не было отдыха ни днём, ни

62 63


ночью» (С., 14–15, 310). Невыносимые бытовые условия, сходные с аре-стантскими, то, что «для ссыльнокаторжных <…> допускается как мера наказания, но караул солдат тут ни при чём, и за что он должен испыты-вать подобное наказание – неизвестно» (С., 14–15, 310). Тем не менее, проявляя поистине христианское терпение, «сахалинский солдат кроток, молчалив, послушен и трезв <…>. Он покорно переносит все лишения и равнодушен к опасностям, которые так часто угрожают его жизни и здо-ровью» (С., 14–15, 311). Так представляется японскому профессору образ сахалинского мученика.

Контрастно выглядит рядом с «золотым мундиром» фигурка мальчи-ка, так поразившего А. П. Чехова своим равнодушием при погребении матери. Фигурка мальчика крупнее каторжан, однако он уже заражён скорбным бесчувствием, и потому его цвета чёрный и серый.

Также на картине нашлось место и коренным жителям Сахалина, изображено условное поселение аборигенов с шалашами. «Что касается гиляцких юрт, то и тут на первом плане требования сырого и холодно-го климата. Существуют летние и зимние юрты. Первые построены на столбах, вторые представляют из себя землянки, со стенами из накатника, имеющие форму четырёхугольных усечённых пирамид; снаружи накат-ник посыпан землёй», – читаем мы у А. П. Чехова (С., 14–15, 174) .

Эта картина самая спокойная по настроению и приглушённая по цве-ту в серии. Экспрессию вносит фигура Чехова-Георгия, который должен «убить» своего Змия. Зелёный цвет, символизирующий надежду и жизнь, находится вне границы каторги. Чёрные птицы-вороны, имеющие устой-чивую ассоциацию в фольклоре и искусстве со смертью, возвращают нас к образу каторжного Сахалина как загробного мира.

Третий лист серии «Остров Сахалин» «Перед рассветом читает Еван-гелие» представляет плод домысливания автором чеховского образа. Усталый демиург после трудов праведных собрал сундук «всякой ка-торжной всячины». Приготовил крепкий посох и дорожные сапоги и сел читать. Прошёл ли Чехов своё испытание? «Два месяца я работал напря-жённо, не щадя живота», – пишет Чехов Суворину (П., 4, 139). В книге «Остров Сахалин» прослеживается, по словам М. Л. Семановой, «граж-данская цель, личная ответственность писателя, обязанного возбудить к Сахалину внимание в обществе» (С., 14–15, 745). Почему А. П. Чехов по воле профессора Кудо читает Евангелие? Евангелие в христианстве – бла-гая весть о наступлении Царства Божия и спасении рода человеческого, провозглашённая Иисусом Христом и апостолами. Удалось ли писателю привлечь внимание к Сахалину? Безусловно, хотя критика была неодно-значной. Возможно, «Остров Сахалин» – это та книга, которая подобно Евангелию, говорит нам о возможности спасения, заставляет задуматься

Рис. 3. Перед рассветом читает Евангелие

64 65


о самом важном и, перефразируя А. П. Чехова, дарит надежду на счастли-вое и свободное будущее. Ибо сказано в Евангелии от Марка: «И сказал (Христос) им: идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей тва-ри» [Мк. 16:15].

Цель данного исследования – не описание достоинств или недостат-ков живописи Кудо Масахиро, так как искусство – категория чувственная. Цель – представить новые иллюстрации книги «Остров Сахалин» в кол-лекции музея книги А. П. Чехова «Остров Сахалин», картины, которые могут читаться, как текст, поскольку их автор – учёный-литературовед.

ПРИМЕЧАНИЯ1 Кудо Масахиро [незадокументированная беседа]. Октябрь, 2017. 2 Ильина М. Японский переводчик проиллюстрировал книги Чехова. URL: http://sakhalin.info/news/1596283 Лебедев А. В. Наивное искусство. URL: http://postnauka.ru/faq/645654 Ильина М. Указ. источник5 Лебедев А. В. Указ. соч.6 Лебедев А. В. Указ. соч.7 Никольский М. В. Символика цвета в уставной православной иконописи // Социально-эко-номические процессы. 2013. № 3(049). С. 192.8 Никольский М. В. Указ. соч. С. 190.9 Кудо Масахиро Указ. источник10 Никольский М. В. Указ. соч. С. 191.11 Горницкая Л. И., Ларионова М. Ч. Место, которого нет… Острова в русской литературе. Ростов-на-Дону, 2013. С. 63.

Рис. 1. Горела сахалинская тайга...и всё в дыму, как в аду (ночь перед высадкой)

Рис. 2. Святой Георгий во сне на острове

66 67


Борисова В. Г.

ВОЗВРАЩЕНИЕ А. П. ЧЕХОВА С САХАЛИНА В МАТЕРИАЛАХ Д. Т. КАПУСТИНА

Появление в чеховедении нового исследователя биографии и творче-ства писателя всегда любопытно. Имени Дмитрия Тимофеевича Капусти-на нет в библиографическом указателе П. Н. Долженкова и В. Б. Катаева «Библиография работ об А. П. Чехове на русском и иностранных языках за 1961–2005 гг.»1, нет и в местных библиографических изданиях «Саха-линская Чеховиана»2, «А. П. Чехов на Сахалине»3.

Дмитрий Тимофеевич Капустин – автор научно-популярного издания «Азиатское путешествие Антона Чехова. 1890 год. В документах, пись-мах, фотографиях», выпущенного в московском издательстве «Этерна» в 2016 году4. Готовится к изданию его книга-альбом «Антон Чехов: Путе-шествие вокруг Азии».

Д. Т. Капустин по профессии историк, востоковед. Родился 13 октября 1942 года в Москве в семье служащего. В 1967 году окончил Московский государственный институт международных отношений Министерства иностранных дел СССР. В 1976 году защитил кандидатскую диссертацию по теме «Тайвань и Южная Корея в китайско-американских отношениях: 1969–1975 гг.)», работал сотрудником МИД СССР, в Институте Дальне-го Востока АН СССР, сотрудником журнала «Деловые люди» (Москва), преподавал несколько лет в вузах Республики Кореи. Область научных интересов: международные отношения на Дальнем Востоке; творчество и биография А. П. Чехова. Им подготовлено и издано более 50 научных работ, в том числе по корееведению. Живёт в Москве.

В предисловии к книге «Азиатское путешествие Антона Чехова…» Д. Т. Капустин рассказывает, как стал исследователем биографии писа-теля. В 2004 году он преподавал в южнокорейском университете Тангук города Чхонан. Профессор Ли, заведующий кафедрой русского язы-ка и литературы, предложил выступить на конференции, посвящённой А. П. Чехову. Д. Т. Капустин ответил, что он специалист по международ-ным отношениям. Собеседник с недоумением посмотрел на него и про-изнёс: «Но вы же русский…» «Это было как удар под дых, я понял, что сморозил нечто несуразное… Я мгновенно поправился: “Но, конечно, я выступлю…” – а сам начал судорожно думать: о чём говорить?»5. В 2005 году появиласть первая публикация Д. Т. Капустина об А. П. Чехове в сборнике статей корейской ассоциации русистов в Корее.

Д. Т. Капустин обнаружил, что 52-дневное плавание при возвращении писателя домой обнаруживает множество белых пятен. Он утверждает,

что Чехов планировал путешествие в Азию, а не на Сахалин: «У Чехова была не поездка на Сахалин, а путешествие в Азию с посещением Си-бири, пребыванием двух месяцев на Сахалине, с возвращением морем в Одессу, с посещением портов 10 азиатских стран, включая порты Япо-нии, Китая и Индии»6 ; «Этот шаблон и по сей день давит на некоторых исследователей из Литинститута, продолжающих настаивать, что Чехов ездил “именно на Сахалин”»7 .

Марк Вениаминович Теплинский и Борис Николаевич Бурятов в 1950-х годах ХХ века впервые приступили к работе над темой «Чехов и Сахалин» в монографии «А. П. Чехов на Сахалине» в 1957 году и кон-статировали: «…писатель ставил перед собой вполне конкретную па-триотическую и благородную цель: возбудить интерес в обществе, т. е. напомнить русскому обществу, что Сахалин открытый, исследованный и закреплённый за Россией славными её сынами – Невельским, Бошняком, Корсаковом и др. – крайне нужен и интересен своими природными богат-ствами и стратегическим положением»8. Эту точку зрения М. В. Теплин-ский отразил и в монографии «А. П. Чехов на Сахалине»9.

Сахалинский писатель Михаил Петрович Финнов, много лет своей жизни отдавший изучению сахалинскому периоду А. П. Чехова, в пове-сти «Дальняя дорога Антона Чехова» также утверждал, что Чехов ехал на Сахалин10.

Кандидат филологических наук, доцент Сахалинского государствен-ного университета Виктория Ивановна Чудинова в монографии «Поэти-ка прозы А. П. Чехова» значительное внимание уделяет анализу книги «Остров Сахалин» как итогу сахалинского путешествия писателя11.

На страницах своей монографии Д. Н. Капустин не упоминает иссле-дований этих и других сахалинских литературоведов.

О поездке на остров Сахалин писали родственники А. П. Чехова. Сестра Мария Павловна отмечала: «Тогда ходили слухи о тяжёлом по-ложении ссыльнокаторжных на острове Сахалине. Возмущались, роп-тали, но тем и ограничивались, и никто не придпринимал никаких мер. О правительстве нечего было и говорить. Молодой и пылкий Антон Павович не мог сидеть и спать спокойно в то время, когда знал, что в ссылке мучаются люди. Как сейчас помню, как загорелись глаза у всех членов нашей семьи и как все были горды тем, что Антоша затеял такую серьёзную работу»12. Об азиатском путешествии в семье разговоров не было.

Брат Михаил Павлович в книге «Вокруг Чехова» вспоминал: «Как ни было неожиданно решение брата Антона ехать на Сахалин, но оно было твёрдо и крепко основывалось на его глубоком убеждении в том, что он должен ехать туда во чтобы то ни стало»13.

68 69


Сам Антон Палович писал А. С. Суворину в известном письме от 9 марта 1890 года : «Нет, уверяю Вас, Сахалин нужен и интересен, и нужно пожалеть только, что туда еду я, а не кто-нибудь другой, более смысля-щий в деле и более способный возбудить интерес в обществе» (П., 4, 31). Создание книги «Остров Сахалин» – тому подтверждение.

Таким образом, у многих есть основания считать, что писатель ехал на Сахалин, а не путешествовать по Азии.

Приведём некоторые высказывания об А. П. Чехове и книге «Остров Сахалин» Д. Н. Капустина:

«…во времена СССР усилиями советского агитпрома социальное зву-чание книги было не только усилено, но и заметно политизировано»;

«Тема была политически выгодной для пропаганды», разоблачение «свинцовых мерзостей царизма»;

«По такому “советскому шаблону” учили в советских школах и вузах (и не одно поколение)…»;

«…печатали книги по биографии Чехова, вольно или невольно иска-жая биографию писателя»;

«…застенчивые унтеры от цензуры… пуще глаза оберегали иконоо-бразный облика классика»14.

В противовес советским «унтерам от цензуры» Д. Н. Капустин вклю-чил в текст своей книги письма А. С. Суворину о встречах А. П. Чехова с японкой в Благовещенске и индуской на Цейлоне. Эти письма не включа-лись Марией Павловной в текст шеститомника писем, и в полное собра-ние сочинений и писем писателя. Помещение столь интимного материала в книгу Д. Т. Капустиным, как мы считаем, некорректно.

Называя советское литературоведение «политизированным», Д. Т. Ка-пустин тем не менее сам создает политизированный труд, где пытается опровергнуть традиционный взгляд на Чехова, на сахалинское путеше-ствие писателя, его книгу, обличает советские властные органы: «Поли-тически подкованные современники, конечно, сразу понимают, почему невинные, казалось бы, впечатления писателя о Гонконге пришлись не по нраву партийно-литературным цензорам: иконописный классик, предста-витель “критического реализма” (по определению самого А. М. Горько-го), изрекавший с плакатов агитпрома, что “в человеке всё должно быть прекрасно…”», ни в коем случае “не должен”, “не может” восхвалять ан-глийский империализм. Тем более использовать рабский труд рикши»15.

На мой вопрос к Д. Т. Капустину, почему в его книге нет ссылок на литературные источники, автор ответил: «Моя работа является науч-но-популярной, не диссертационным исследованием, а потому сносок не требует». Тем не менее была проведена большая исследовательская работа: Д. Т. Капустин проделал морской маршрут Чехова в 1992 году,

в феврале 2008 года работал в архиве Музея истории Гонконга, в 2009 году в Порт-Саиде посещал Исторический музей, в Гонконге в 2010 году совместно с ланкийским исследователем Ранджаной Сенасингхе искал газетные публикации о заходе «Петербурга» в Коломбо.

Достоинство книги Д. Т. Капустина «Азиатское путешествие Антона Чехова…» в том, что она написана легко, интересна по содержанию, на-полнена новыми фактами о Чехове, а также сведениями из истории юж-но-азиатского мира позапрошлого века. Это хорошая полиграфическая работа с множеством старинных иллюстраций.

ПРИМЕЧАНИЯ1 Долженков П. Н. Библиография работ об А. П. Чехове на русском и иностранных языках за 1961–2005 гг. / П. Н. Долженков, В. Б. Катаев; под ред. В. Б. Катаева; Чеховская комиссия Совета по истории мировой культуры РАН, МГУ им. М. В. Ломоносова, фил. фак. Москва: изд-во Моск. ун-та, 2010. 763 с.: ил.2 Сахалинская Чеховиана: библиогр. указ. / Сахалин. обл. универ. науч. б-ка, отд. краеведе-ния; [сост. Л. Ф. Совбан; ред.: Г. М. Нефёдова, Е. А. Онищенко]. Южно-Сахалинск: Саха-лин. обл. тип., 2015. 120 с., портр.3 А. П. Чехов на Сахалине: библиогр. указ. / Упр. культуры Сахалин. облисполкома, Саха-лин. обл. б-ка, справ.-библиогр. отдел; [сост.: В. Г. Борисова, Г. М. Чертовских ; отв. ред. Т. Т. Даниленко]. Невельск, 1984. 97 с.4 Капустин Д. Т. Азиатское путешествие Антона Чехова. 1890 год. В документах, письмах, фотографиях. М.: Этерна, 2016. 279 с.: ил. 5 Там же. С. 6.6 Там же. С. 14.7 Там же. С. 60–61.8 Теплинский М. В. А. П. Чехов на Сахалине. Южно-Сахалинск: изд-во газ. «Советский Са-халин», 1957. С. 10–11.9 Теплинский М. В. А. П. Чехов на Сахалине. Южно-Сахалинск: Дальневост. кн. изд-во, Са-халин. отд-ние, 1990. 142.10 Финнов М. П. Дальняя дорога Антона Чехова: повесть. Москва: Современник, 1991. 239 с.11 Чудинова В. И. Поэтика прозы А. П. Чехова. Южно-Сахалинск: изд-во ИРОСО, 2013. 214 с.12 Цит. по: Антон Павлович Чехов: сб. ст. / ЮСГПИ; ред. М. В. Теплинский. Южно-Саха-линск: Сахалин. кн. изд-во, 1959. 231 с .13 Чехов М. П. Вокруг Чехова: встречи и впечатления; [предисл. Е. З. Балабановича]. Мо-сква: Моск. рабочий, 1980. 256 c.: портр.14 Капустин Д. Н. Указ. соч. С. 61, 119, 161. 15 Там же. С. 44.

70 71


Гридяева М. В.

В ПОЛЬЗУ БЕДНЫХ: СОЦИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА В КАТОРЖНОЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ

Деятельность российского государства в социальной сфере имеет многовековую историю. Однако развитие практики социальной заботы и социального контроля шло очень медленно. Только в 1775 году были сформированы специальные государственные органы, наделённые соци-альными функциями, – приказы общественного призрения1. В 14-ти из губерний страны это была единственная казённая организация помощи бедным. К концу XIX века государственная финансовая поддержка нача-ла приобретать «регулярный характер», и на место приказов обществен-ного призрения пришли земские и городские учреждения, наблюдение за которыми перешло от Министерства внутренних дел к Министерству го-сударственного призрения. Социальная деятельность государства стала распространяться на более широкие слои населения, и к началу ХХ века в России сложилась обширная и действенная система социального призре-ния людей, которые в силу естественных, не зависящих от них причин, не могли собственными усилиями приобрести источник средств своего существования (дети, старики, потерявшие трудоспособность). Она со-единила в себе наряду с государственными органами общественные и частные учреждения2.

На Сахалине многие структуры для оказания помощи бедным возни-кали как почти буквальное воспроизведение общероссийских образцов. Однако существовал ряд специфических особенностей, обусловленных не только географическими факторами, такими как изолированность, оторванность от центра страны, но и социально-экономическими. Бо-лее поздний характер освоения, слаборазвитая экономика, и самое главное – статус острова как каторги и штрафной колонии страны, от-разились на всех сторонах жизни островитян. В виду специфического состава населения действовали более жёсткие и избирательные схемы социальной защиты, усиленный контроль за решением социальных проблем со стороны административно-полицейского аппарата. Ещё од-ной особенностью социальной ситуации на Сахалине являлось отсут-ствие земств, земских и городских учреждений – главного социального института, при всех его недостатках сослужившего большую службу населению страны, обеспечивавшего земское здравоохранение, соци-альный патронат, призрение и воспитание детей, богадельни, трудовую помощь и многое другое. Сахалинским крестьянам только в 1910 году было предоставлено право на участие в делах общественного управле-

ния, и то лишь на период нахождения на острове и занятия сельским хозяйством3. Лишь в 1913 году, с принятием Высочайшего манифеста 21 февраля 1913 года, ссыльному населению о. Сахалин были дарованы все права русского крестьянства.

Каковы были наиболее часто реализуемые формы социальной помо-щи населению каторжного Сахалина?

«С надеждой» на пайковое довольствие Определённое распространение в тот период получила такая форма

социальной помощи, как содействие в трудоустройстве (посредниче-ство по приисканию работы). В первую очередь это касалось ссыльно-поселенцев. Принудительные «земледельческие занятия» не могли быть эффективными по многим причинам (отсутствие оборотных средств, профессиональных навыков и др.) и «выбивали» ссыльнопоселенцев «на знакомую дорогу случайного заработка»4. Как свидетельствуют до-кументы, не только ссыльнопоселенцев, но и другие категории населе-ния острова, оказавшихся в сложной жизненной ситуации, привлекали к разным видам деятельности – охоте, добыче угля, рыбным промыслам, поставке тюрьме строевого леса и грузов, перевозке угля с тюремных рудников в мастерские, склады, торговые лавки, на пароходы5. Других направляли на материк на железнодорожные и иные работы6, но прави-ла выезда с острова постоянно ужесточались и сокращали число таких «отходников». Многие выходили на подёнщину к более состоятельным хозяевам на период посева, уборки хлеба и сена7.

Однако эти занятия были эпизодическими и всех проблем не решали. Случайные заработки не обеспечивали даже нищенского существования. Благодаря массе свободных рабочих рук подённая плата иногда доходи-ла до минимума. Кроме того, предпочтение отдавалось такому источнику трудовых ресурсов, как ссыльнокаторжные, которые работали за ничтож-ное вознаграждение. Таким образом, безработица на острове была посто-янным явлением, а положение людей, оказавшихся на «социальном дне», оставалось серьёзной социальной, экономической и психологической проблемой. Местные власти не могли организовать систематическую за-нятость людей, а частные лица не были заинтересованы в сотрудничестве.

Основной формой социальной помощи на острове являлись пособия в виде ежемесячной выдачи безвозмездного «казённого пищевого, одеж-ного или денежного довольствия» определенным социальным группам. Это была сугубо сахалинская форма социальной защиты нуждавшегося населения.

Социальному обеспечению подлежали ссыльнопоселенцы. Одной из форм помощи им являлось предоставление инструментов для занятий ремёслами или сельским хозяйством. При водворении на новых участ-

72 73


ках они получали в ссуду дроворубный топор, мотыгу, лопату, гвозди, два фунта верёвки, в дальнейшем добавили долото, стамеску, стекло и пр.8

Попытка нормативного регулирования социальной сферы на острове нашла отражение в Высочайшем повелении от 30 июня 1883 года, соглас-но которому на казённом довольствии разрешалось содержать тех ссыль-нопоселенцев, что не имели «собственных средств к существованию», не сумели найти заработок, либо «по болезненному состоянию работать не в силах». Их право на государственное обеспечение ограничивалось одним–двумя (реже – тремя) годами, они получали паёк – пуд муки, 5 фунтов гречневой крупы, 5 фунтов солёного мяса и солёной рыбы9. С 1888 года пособие оформлялось только на год, затем решался вопрос о продлении либо его аннулировании10. Учитывая, что в течение многих лет (с конца 1880-х до начала 1900-х гг.) ссыльнопоселенцы составляли не менее трети населения острова, а на содержании казны находились до 35 % из них11, это была внушительная социально незащищённая армия.

В исключительных случаях получали пособие крестьяне из ссыль-ных: после «обстоятельного осведомления действительно бедственном их положении и полной невозможности личным заработком добывать средства к прокормлению своей семьи по тем или иным причинам»12, в течение года – лица, потерявшие работу и не сумевшие устроиться по специальности, также те, кто лишился средств к существованию по со-стоянию здоровья.

Денежными пособиями поддерживали членов наиболее уязвимых категорий семей – добровольно последовавших за осуждёнными, детей ссыльнокаторжных женщин и ссыльнопоселенок13. Они носили фиксиро-ванный уровень, установленный циркулярным предписанием от 31 дека-бря 1886 года: 1,5 руб. ежемесячно детям от 1 до 14 лет; 3 руб. – калекам, уродам, близнецам, сиротам, детям до 1 года14. Кроме того, жёнам – 3 руб. в течение двух лет после увольнения с каторжных работ их супругов или прибытия на остров. Срок мог быть продлён в зависимости от величины семьи либо материального положения15.

По состоянию на 1 января 1900 года казённое довольствие получали 1705 ссыльнопоселенцев и членов их семейств16. В 1902 году в Алексан-дровском и Тымовском округах в среднем ежемесячно на довольствии со-стояли: на 3-рублёвом – 310 женщин и детей и на 1,5-рублёвом – 1036 де-тей17. То есть 18 % детей этих округов получали разного рода денежную помощь от государства. В «Росписи предельных кредитов, назначенных в ведение начальников округов, из которых выходить нельзя», на «кор-мовое довольствие» семей ссыльнокаторжных в 1903 году выделялось 36 тыс. руб. (для сравнения: на содержание школ – 4 тыс. руб., фуражное довольствие скота – 43,2 тыс. руб.)18.

Государственная помощь оказывалась вступавшим в брак. Так, в 1902 году только в Александровском округе было выдано 12 таких пособий на сумму 500 руб.19. Под опеку брали людей, оказавшихся в экстремальной ситуации общего неурожая и голодного года, пожаров. Например, пого-рельцам в течение 6–12 месяцев выделяли пищевое и одёжное доволь-ствие в зависимости от убытков. В 1901 году после страшного пожара в сел. Березняки Корсаковского округа, когда были уничтожены 28 жилых и 14 нежилых домов с надворными постройками, церковь, дом священ-ника, весь ущерб населению был возмещён из государственной казны и выданы продовольственные пособия20. Такие ситуации воспринимались как общая беда, и помимо государственной, помощь оказывали частные лица, а также Сахалинский экономический фонд, выделявший средства не только пострадавшим при пожарах, но и других несчастных случаях (в 1900 году – 70 руб., 1901 году – 268 руб.)21.

С 1886 году жителям острова «выдавались пособия в несчастных случаях со скотом»22. В особых ситуациях (продолжительной болезни, смерти основного работника в семье) нередко бесплатно помогали масте-ровыми, пильщиками, плотниками, «в покосное и страдное время» – ра-бочими23. Ещё одним видом социальной помощи бедным и неимущим на Сахалине в середине ХIХ – начале ХХ вв. можно считать безвозмездный отпуск лекарств из аптек, бесплатное медицинское обслуживание.

Широко практиковалась такая форма смягчения бедственного поло-жения населения, как выдача ссуд – продуктами питания, материалами, инструментами, сельскохозяйственным инвентарём, скотом, на стро-ительство дома, покупку семян24. Денежные ссуды шли на «домообза-водство», «общеполезные надобности» (например, постройку мельниц). Так, в 1914 году было выдано 87 домообзаводственных ссуд на сумму 6996 руб.25

Поддержка в случае нужды оказывалась аборигенному населению. В частности, в 1914 году из-за неулова рыбы возникли проблемы с заготов-кой «запасов рыбы для своего продовольствия и корма собак», в связи с чем была выдана ссуда в размере 10 тыс. руб. с условием возврата в течение трёх лет26.

За редким исключением, ссуды не возвращались. Как показывает ста-тистика, с 1892 по 1902 годы, т. е. всего за 10 лет, долг населения острова казне вырос с 150,2 тыс. руб. до 241,9 тыс. руб., т. е. в 1,6 раз. В 1898–1900 годах каждое сахалинское хозяйство в среднем задолжало государству 44 руб., а к концу 1901 года – уже 56 руб.27 По округам эта сумма разнилась. Так, в 1899 году в Корсаковском округе долг на одно хозяйство состав-лял 16 руб., в Александровском – 43 руб., а в Тымовском – 72 руб.28. Как констатировалось в отчёте Главного тюремного управления за этот год,

74 75


«…можно с полной уверенностью сказать, что значительная часть насе-ления обречена на вечную задолженность казне»29.

В 1885–1886 годах около 70 % населения острова пользовалось раз-личными видами государственной помощи. По подсчётам А. П. Чехова, из общего числа обследованных им жителей 36 % получали казённое до-вольствие30. А в 1895 году на «казённых хлебах» состояли почти 34 % мужчин, свыше 54 % женщин и 74 % детей31. С начала ХХ века число получавших помощь от казны стало сокращаться ввиду постепенного сворачивания практики выдачи пособий. Так, в 1900 году, «как непред-усмотренное законом», было отменено «полупайковое» довольствие. По-собия вытеснялись другими видами помощи, стали привлекаться иные источники финансирования. К началу 1903 года на казённом довольствии состояло 23,1 % всего населения острова32.

Пособия на Сахалине получали при наличии документов, удостове-рявших факт острой нужды или бедности. В РГИА ДВ (г. Владивосток) хранятся целые тома поимённых списков зачисленных на «казённое пи-щевое довольствие беднейших семейств ссыльных о. Сахалина вслед-ствие их бедности и крайней в этом нужды», с приложением ежемесяч-ных ведомостей об имущественном положении, на основании которых производились выплаты. Выдача казённого довольствия прекращалась: «а) за прекращением назначенного срока; б) за приобретением средств к жизни; в) за приисканием заработков и т. п. причинам, руководствуясь при этом ст. 402 Устава о ссыльных».

Призрение старых и малых Вопрос социального обеспечения и обслуживания престарелых, не-

трудоспособных также был из разряда чрезвычайно важных для Са-халина. «Контингент богадельщиков, – писал в 1894 году начальник Главного тюремного управления М. Н. Галкин-Враской, – состоит: ста-рые, истощённые, увечные и параличные, не способные к работам, не способные передвигаться с места на место сами или даже при помощи костылей, но не имеющие нужды в постоянном лечении»33. Для таких людей практически единственным средством получить призрение яв-лялось заключение в богадельню (заведение для содержания престаре-лых и неспособных к труду) или на богадельческий паёк (небольшие пособия).

Система призрения нуждавшихся в помощи была построена на разде-лении их на категории, в зависимости от рода испытываемой ими нужды: неспособным к труду предоставлялось призрение, больным – лечение и т. д. Все нетрудоспособные получали казённое довольствие, установленное приказом начальника острова от 1 марта 1890 года34. Однако такая форма призрения имела и свои недостатки, подчас становилась своеобразным

средством освобождения от тюремного заключения и вела к злостному тунеядству.

Существовавшая в дальневосточном регионе сеть приютов для пре-старелых не имела единого владельца. В г. Благовещенске, например, богадельня содержалась за счёт лечебно-благотворительного общества35. На Сахалине функции милосердия и социального призрения этой катего-рии лиц взяло на себя государство в лице Главного тюремного управле-ния36. В губернаторских отчётах богадельни шли в общем списке тюрем острова, включались в смету общей численности ссыльнокаторжных.

Первоначально богадельни появились при тюрьмах (первое упомина-ние – в 1871 году, п. Дуэ). Как правило, это были небольшие камеры бога-дельщиков на 10–13 человек для немощных ссыльнокаторжных и ссыль-нопоселенцев. Принимали в них согласно «Правилам для перечисления и призрения в богадельню», которые периодически пересматривались и ужесточались, в результате чего право попасть туда предоставлялось лишь в случае крайней необходимости37. Но никакие ограничения не мог-ли снизить прироста богадельщиков. С 1891 по 1901 годы их численность возросла с 145 до 827 чел., т. е. почти в 6 раз.

С конца 1890-х годов богадельщиков содержали в здании бывшей Ма-ло-Тымовской тюрьмы. Питание производилось «из общего котла ссыль-нокаторжных» (только хлеба полагалось меньше) и обходилось казне 17–18 копеек в день, не считая бесплатных овощей с тюремных огородов. Призреваемых привлекали к труду, преимущественно к лёгким работам, как, например, к ремонту рабочей одежды ссыльнокаторжных. Но роль их на рынке труда была минимальная: так, в 1898 году доля выполненных богадельщиками работ составила 1,2 % от общих38.

Во избежание излишнего «отягощения казны», частично забота пере-кладывалась на частных лиц, желавших помочь одиноким престарелым людям. Как отмечалось в одном из документов, могли найти «ломоть хле-ба, угол и обноски одежды у жителей, которые передают их по очереди друг другу, пока смерть не прекратит их жалкого существования, тягост-ного для ближних и их самих»39. Ссыльнопоселенцев с полуторарублёв-ым довольствием часто брали на попечение крестьяне из ссыльных40. В Александровском округе жили «на вольных квартирах» и получали до-вольствие на руки в 1901 году 230 чел., в 1902 году – 224 чел.41 Хотя по-собие и не покрывало все расходы на содержание, патронат стали посте-пенно сворачивать под предлогом того, что он в ряде случаев оформлялся исключительно для получения дополнительного дохода.

Законодательное закрепление вопроса призрения престарелых на Сахалине произошло в начале ХХ века, благодаря Высочайше утверж-дённому мнению Государственного Совета от 25 февраля 1902 года «Об

76 77


утверждении штата служащих при тюремной богадельне на о. Сахалин». С 1 июля 1902 года официально открылась тюремная богадельня в сел. Мало-Тымово. Преобладающий контингент составляли ссыльнокаторж-ные, ссыльнопоселенцы, крестьяне из ссыльных и члены их семей. За-ведение содержалось за счёт казны, состояло в ведении военного губер-натора о. Сахалин. Штат служащих включал смотрителя, 2 фельдшеров, его содержание обходилось казне 3440 руб. в год42. Других заведений по-добного рода на острове не было. Вместе с тем богадельня лишь отчасти решала проблему поддержки нетрудоспособного населения.

Во время Русско-японской войны 1904–1905 годов здание богадель-ни отдали под запасной полевой госпиталь, призреваемых переместили в Онорскую тюрьму. После отмены каторги персонал был переведён в Сибирь43, а в п. Александровском открылась временная богадельня, где призревалось до 150 чел.44. В связи с переполненностью приём лиц сво-бодного состояния был запрещён, крестьян из ссыльных – только в край-них случаях. Богадельню возглавлял начальник областной тюрьмы. Как и прежде финансировалась она из государственного бюджета, расходы составляли 10–12 тыс. руб. в год, что вдвое превышало содержание саха-линских лечебниц. В 1907 году был установлен новый порядок зачисле-ния в богадельню – ограничен приём крестьян из ссыльных. Таким обра-зом, содержание в богадельне лиц свободного состояния прекращалось, а для оказания им помощи предлагалось «изыскать другие способы»45. После установления советской власти на Северном Сахалине, в мае 1925 года богадельня перешла в ведение областного отдела социального обе-спечения и была переименована в дом престарелых инвалидов46.

Особое внимание уделялось обездоленным детям. Забота о них пре-творялась в жизнь по-разному. Главным в системе социальной защиты детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, являлось их жизнеустройство. Судьба ребёнка зависела от того, посылали ли его в специальное детское учреждение (детский приют) или определяли в при-ёмную семью. Приюты с целью детского призрения на Сахалине были открыты только в 1890-е гг.: в постах Александровском (1892), Корсаков-ском (1893) и в селении Тымовском (1897). Основным воспитательным принципом приютов было сочетание обучения с трудом, дабы подгото-вить воспитанников к самостоятельной жизни.

Преимущество отдавалось и семейному воспитанию – традиция вос-питания приёмных детей в семье всегда существовала в России. Что ка-сается частных лиц, то они охотно брали на воспитание сирот, и нема-ловажную роль в этом играл материальный фактор. «Бывает, – отмечал А. П. Чехов, – что ссыльные усыновляют сирот и бедных детей в расчёте на кормовые и всякого рода пособия и даже на то, что приёмыш будет

просить на улице милостыню, но в большинстве, вероятно, ссыльными руководят чистые побуждения» (С., 14–15, 274). Таким образом, система социальной защиты детей-сирот была ориентирована не на предупрежде-ние сиротства, а лишь на борьбу с его отрицательными последствиями.

Краткие выводы На Сахалине, наряду с традиционными, местная власть выстраи-

вала специфические схемы социальной поддержки, направленные на уменьшение тягот бедности. Основная функция социальной защиты заключалась в оказании помощи человеку, находившемуся в трудном социальном положении, ликвидации административным путём безра-ботицы, нищенства, проституции, решении других сложных социаль-ных задач. Помощь рассматривалась как временная поддержка и часто предоставлялась в натуральном виде (продукты питания, лекарства). Главное достижение в области государственной помощи бедным за-ключалось в том, что предпринимались попытки учитывать специфи-ческие потребности людей, оставшихся без средств существования, осуществлять адресный подход: трудоустройство работоспособных, помещение в богадельню, приюты, выдача разного вида безвозмезд-ных пособий и др.

«Тяжесть расходов» по социальной защите населения от жизненных невзгод лежала на Тюремном ведомстве. За пять лет (1895–1899) денеж-ное вспомоществование только ссыльнопоселенцев ежегодно составляло в среднем 146,6 тыс. руб.47 Конечно, полной картины «степени нужды» населения в социальной поддержке эти цифры не отражают, т. к. сюда не входят иные виды помощи, содержание богадельщиков, приютских детей и т. д. Кроме того, социальная помощь и поддержка оказывалась далеко не всем нуждавшимся, поскольку проблема её систематизации остава-лась нерешённой на государственном уровне. Чаще всего она оказыва-лась по усмотрению местной власти.

Дифференцированные пособия смягчали тяготы жизни, но были ка-тастрофически малы и недостаточны при дороговизне предметов первой необходимости. Каторжные, делал вывод доктор Н. С. Лобас, работая на тюремных горных или дорожных работах, питались гораздо лучше. Кроме того, демонстрация милости государства не достигала своей цели, скорее действуя разлагающе, приучая население к продолжительным подаяниям, на которые, по мнению современника, «значительная часть поселенцев привыкла уже рассчитывать как на главную основу своей жизни».

С другой стороны, как ни скудны были пособия, для многих семей, оказавшихся в условиях крайней нищеты, они являлись существенным подспорьем, служили известным стимулом и обеспечивали социально

78 79


гарантируемый минимум. Уровень пособия являлся компромиссом меж-ду возможностями бюджета и необходимостью оказания помощи. Он был достаточно низким, чтобы на него нельзя было долго рассчитывать, стимулировал к поиску других источников дохода до того, как право на пособие закончится. Кроме того, даже такая минимальная поддержка способствовала смягчению негативных явлений, позволяла контролиро-вать важнейшие факторы социальной напряженности на острове. Нель-зя забывать и о том, что наряду с государственной поддержкой важным фактором функционирования всей сферы социальной помощи на острове являлись общественное милосердие и социальное призрение, обществен-ная активность и частная инициатива, которые делали всю эту систему более эффективной в борьбе с бедностью.

Данная система (государственное финансирование, покровительство верховной власти и система конфиденциального приема, например, в бо-гадельню) в основном просуществовала до 1917 года и была впослед-ствии заменена советской системой социального обеспечения.

ПРИМЕЧАНИЯ 1 Ерошкин Н. П. История государственных учреждений дореволюционной России. М., 1968. С. 131. 2 Щапов Я. Н. Благотворительность в дореволюционной России: национальный опыт и вклад в цивилизацию // Россия в ХХ веке. Историки мира спорят. М., 1994. С. 86. 3 РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 5. Д. 41. Л. 203. 4 Новомбергский Н. Я. Остров Сахалин. СПб., 1903. С. 60. 5 РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 5. Д.663. Л. 14об., 49об., 50; РГИА. Ф. 1282. Оп. 3. Д. 332. Л. 73. 6 РГИА. Ф. 560. Оп. 27. Д. 22. Л. 213; Борзунов В. Ф. Пролетариат Сибири и Дальнего Вос-тока накануне первой русской революции. М., 1965. С. 33. 7 РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 1. Д. 260. Л. 30 об.–32. 8 РГИА ДВ. Ф. 1133. Оп. 1. Д. 1524. Л. 4; Сахалинский календарь на 1897 год. Отд. I. С. 179. 9 Остров Сахалин // Нива. 1903. № 8. С. 151; Новомбергский Н. Я. Остров Сахалин. СПб., 1903. С. 26. 10 РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 328. Л. 11об.–13 ; Ф. 702. Оп. 1. Д. 101. Л. 9, 76. 11 Подсчитано на основании источников: О. Сахалин (из отчёта бывшего начальника Глав-ного тюремного управления А. П. Саломона) // Тюремный вестник. 1901. № 2. С. 69.; Панов А. А. Сахалин как колония. Очерки колонизации и современного положения Сахалина. М.: тип. т-ва И. Д. Сытина, 1905. С. 81.9 12 РГИА ДВ. Ф. 1133. Оп. 1. Д. 2241. Л. 139 об. 13 РГИА ДВ. Ф. 1133. Оп. 1. Д. 96. Л. 25 об.; ГИАСО. Ф. 16. Оп. 1. Д. 2. Л. 1–37. 14 РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 1. Д. 101. Л. 102 об. 15 ГИАСО. Ф. 20. Оп. 1. Д. 3. Л. 27об.; Панов А. А. Сахалин как колония… С. 79, 201. 16 РГИА. Ф. 1282. Оп. 3. Д. 332. Л. 73. 17 РГИА ДВ. Ф. 1133. Оп. 1. Д. 2241. Л. 139, 308. 18 РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 1. Д. 447. Л. 44. 19 РГИА ДВ. Ф. 1133. Оп. 1. Д. 2241. Л. 139.

20 НА СОКМ. Оп. 3. Д. 253. К. 1. Ф. 30–31; Федорчук С. П. Пожарное дело на Сахалине в конце ХIХ – начале ХХ века // А. П. Чехов и Сахалин. Южно-Сахалинск, 1996. С. 75. 21 НА СОКМ. Оп. 3. Д. 253. К. 2. Ф. 12. 22 О продлении срока действия Высочайшего повеления 6 января 1897 г. и отпуске средств на покупку для о. Сахалина крупного скота. Узаконения // Тюремный вестник. 1902. № 4. С. 191. 23 ГИАСО. Ф. 20. Оп. 1. Д. 3. Л. 28. 24 РГИА ДВ. Ф. 1133. Оп. 1. Д. 2241. Л. 139. 25 Обзор Сахалинской области за 1914 год. П. Александровский, 1916. С. 28. 26 РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 1. Д. 972. Л. 1, 25. 27 Обзор о. Сахалина за 1900 и 1901 гг. Александровск-на-Сахалине, 1902. С. 38.; Новом-бергский Н. Я. Остров Сахалин… С. 59.; Шмидт П. Ю. Морские промыслы о. Сахалина. СПб., 1905. С. 46. 28 РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 1. Д. 260. Л. 34 об., 35 ; РГИА ДВ. Ф. 1133. Оп. 1. Д. 538. Л. 20, 37, 50 ; Д. 715. Л. 26. Обзор о. Сахалина за 1900 и 1901 гг. Александровск-на-Сахалине, 1902. С. 38. 29 Отчет ГТУ за 1899 год. СПб. : типография СПб тюрьмы, 1901. С. 189. 30 Подсчитано на основании источников: РГАЛИ. Ф. 549. Оп. 1. Д. 23 ; РГБ. Ф. 331. Картон 4–18. 31 Новомбергский Н. Я. Остров Сахалин… С. 42. 32 Подсчитано на основании: РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 1. Д. 260. Л. 72 об. ; Шмидт П. Ю. Мор-ские промыслы о. Сахалина… С. 46. 33 Остров Сахалин. Необходимые и желательные мероприятия (записка начальника ГТУ по обозрению о. Сахалина в 1894 г.) // Тюремный вестник. 1895. № 5. С. 274. 34 РГИА ДВ. Ф. 1133. Оп. 1. Д. 538. Л. 28. 35 Умрихин А. В. Благотворительные учреждения Амурской области (начало ХХ в.) // Куль-тура, наука и образование народов Дальнего Востока России и стран АТР: история, опыт, развитие. Вып. 4. Хабаровск,1996. С. 45. 36 РГИА. Ф. 1282. Оп. 3. Д. 331. Л. 20–20 об. ; Ф. 1284. Оп. 194. Д. 47. Л. 5–6 ; РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 328. Л. 13. 37 РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 8. Д. 724. Л. 7,8; Ф. 1133. Оп. 1. Д. 1133. Л. 263 об.; Сахалинский календарь на 1895 год… С. 159–161. 38 Подсчитано на основании: РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 1. Д. 260. Л. 26. 39 По поводу предстоящего образования каторги и ссылки // Тюремный вестник. 1899. № 6. С. 348–249. 40 РГИА ДВ. Ф. 1133. Оп. 1. Д. 538. Л. 28; Д. 1331. Л. 2. 41 Подсчитано на основании данных: РГИА ДВ. Ф. 1133. Оп. 1. Д. 2241. Л. 136. 42 Об утверждении штата служащих при тюремной богадельне на острове Сахалин // Тю-ремный вестник. 1902. № 4. С. 191–192. 43 РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 1. Д. 520. Л. 235. 44 РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 1.Д. 482. Л. 123 ; Д. 526. Л. 25 ; Д. 1725. Л. 15. 45 РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 1.Д. 520. Л. 94, 235. 46 Подробнее см.: Гридяева М. В. Сахалинская богадельня: из истории становления и раз-вития // Дальний Восток России в системе международных отношений в АТР : история, экономика, культура. III Крушановские чтения, 2003. Владивосток, 2006. С. 622–628. 47 Панов А. А. Сахалин как колония… С. 81.

80 81


Кроча Н. Е.

САНИТАРНО-ЭПИДЕМИОЛОГИЧЕСКАЯ ОБСТАНОВКА В САХАЛИНСКОЙ ОБЛАСТИ

В 1945–1950 ГОДАХ

Предварительное знакомство с документами Государственного исторического архива Сахалинской области, отражающими санитарно- эпидемиологическую обстановку первых послевоенных лет, вызывает прямую ассоциацию с книгой А. П. Чехова «Остров Сахалин»: «Стены некрашеные, занозистые, с паклею между брёвен, тёмные; белы одни только голландские печи. Пол деревянный, некрашеный, совершенно сухой. Вдоль всей камеры по середине её тянется одна сплошная нара, со скатом на обе стороны, так что каторжные спят в два ряда, причём головы одного ряда обращены к головам другого. Места для каторжных не нумерованы, ничем не отделены одно от другого, и потому на нарах можно поместить 70 человек и 170. Постелей совсем нет» (С., 14-15, 88); «С работ, производимых чаще в ненастную погоду, каторжный воз-вращается в тюрьму на ночлег в промокшем платье и в грязной обуви; просушиться ему негде; часть одежды развешивает он около нар, дру-гую, не дав ей просохнуть, подстилает под себя вместо постели. <…> сам он, давно не бывший в бане, полный вшей, курящий дешёвый та-бак...» (С., 14-15, 92).

Выдержка из Санитарно-эпидемиологического обзора по Сахалин-ской области за 1949 год: «По прибытии на место промпереселенцы и колхозники поселились вначале в нежилые помещения (склады, клубы, школы, конторы, бани, столовые, парикмахерские и т.д.) и брезентовые палатки, в которых проживали длительное время. Минимальные сани-тарные условия быта отсутствовали, отмечается большая скученность, площадь пола доходила до 1,3 кв. м на человека. На постоянное место-жительство переселенцы вселяются в основном в непригодные для жи-лья японские дома, которые имеют тонкие со сквозными щелями стены, неисправные ветхие полы и крышу, которая протекает. Часть пересе-ленцев вселялась в новые дома, строительство которых не закончено, в них сыро, холодно. Кроме того, они расселяются также в комнаты, в которых уже проживают ранее прибывшие переселенцы, создавая силь-ное переуплотнение…»1.

На первый взгляд, приведённые выше цитаты предполагают вывод однозначный и категоричный: 60 лет со времени путешествия Чехова прошло, а жизнь на Сахалине если и изменилась, то только в худшую

сторону. В действительности разница была и весьма существенная. Во времена Чехова островные чиновники и вышестоящие инстанции не предпринимали практически никаких мер по исправлению условий жизни сахалинцев, будь то каторжане, поселенцы из ссыльных, крестья-не или их родственники. Во второй половине 1940-х годов ситуация была диаметрально противоположной. Документы из фондов ГИАСО свидетельствуют о масштабной комплексной работе по улучшению са-нитарно-эпидемиологической обстановки на Сахалине и Курильских островах.

Решением Сахалинского облисполкома от 24 июня 1947 года была утверждена областная чрезвычайная противоэпидемическая комиссия в составе 5 человек под председательством Д. Н. Крюкова2. В июле 1947 года решением Сахалинского облисполкома № 3691 были утверждены штаты Сахалинской областной санитарно-противоэпидемической стан-ции и Сахалинской областной санитарной инспекции3.

Областная санэпидемстация разместилась в небольшом деревянном здании японской постройки, которое отапливалось железными печами настолько плохо, что были случаи замерзания диагностикумов, реакти-вов и др.4 При областной санэпидемстации имелась санитарно-бакте-риологическая лаборатория5. Кадровое обеспечение санитарно-эпиде-миологической службы в год образования осуществляли 18 врачей и 18 помощников в пяти санэпидстанциях6.

Сотрудники санэпидемстанции периодически отправлялись в ко-мандировки по населённым пунктам области, занимались организацией прививок, проводили разъяснительную работу, обследовали территории городов и посёлков, неоднократно отмечая неблагоприятное санитарное состояние области, особенно южного Сахалина, «…где ни в одном го-роде, даже в областном центре г. Южно-Сахалинске, нет канализации <…> во всех населённых пунктах южной части Сахалина отсутствуют приёмники нечистот, мусорные ящики, помойные ямы и даже в некото-рых городах, как в Невельске, Томари, Горнозаводске, Поронайске не во всех домах и общежитиях имеются уборные»7.

Сотрудниками санэпидемстанции были собраны и систематизи-рованы сведения о заболеваемости населения Сахалинской области, включая данные за 1946 год. В Таблице 1 указан коэффициент забо-леваемости по Сахалинской области из расчёта на десять тысяч че-ловек. Число всех случаев заболеваний, зарегистрированных в году, умножается на десять тысяч и делится на среднегодовую численность населения.

82 83


Таблица 1. Коэффициент заболеваемости по Сахалинской области

из расчёта на 10000 чел. 1946 1947 1948 1949 1950 1951

Брюшной тиф 1,7 1,4 0,8 2,6 0,5 1,0Паратиф 0,3 0,1 0,5 0,09 0,36 0,2Дизентерия 31,5 22,6 35,7 63,2 111,9 90,6Дифтерия 8,5 10,3 7,0 13,7 11,3 12,4Скарлатина 6,6 39,0 20,1 25,5 31,8 32Корь 71,6 51,2 67,7 80,9 70,3 83,2Коклюш 44,0 21,0 37,6 3,2 16,2 32,5Сыпной тиф 1,5 1,2 2,3 0,1 0,03 0,004

В таблице представлены данные о наиболее распространённых ин-фекционных заболеваниях в области. Отчетливо прослеживается поло-жительная динамика заболеваемости сыпным тифом – от инфекционной вспышки в 1948 наблюдается устойчивое снижение к 1951 году. Основ-ная причина этого снижения – жёсткие комплексные действия санитар-ных служб и властных структур по борьбе с заболеваемостью.

Основным переносчиком сыпного тифа являются насекомые-парази-ты. 12 января 1949 года было принято решение чрезвычайной эпидкомис-сии, по которому каждый выезжающий из областного центра, а также го-родов, где регистрировались вспышки паразитарных тифов, проверялся на педикулёз и в случае необходимости обрабатывался в санпропускнике. Для этого создавались смотровые пункты. Всего через них было пропу-щено 8 тысяч человек8.

Рост общего количества инфекционных заболеваний в значительной степени был обусловлен ростом числа переселенцев в Сахалинскую об-ласть.

В конъюнктурном обзоре по лечебно-профилактической работе за 1948 год областного отдела здравоохранения отмечалось: «При эпидеми-ологическом обследовании <…> очагов сыпного тифа установлено, что источником распространения данной инфекции явился морской вокзал гор. Владивостока так, например, больная Шамко 21 г. заболела 12.1.1948, госпитализирована в день разгрузки парохода “Шатурстрой” 18.1.1948 в г. Холмске. Больная из Костромской области выехала 20 октября 1947 г., во Владивосток приехала 6 декабря 1947 г., жила на морском вокзале 1 месяц 5 дней»9.

По указанию Министерства здравоохранения в 1948 году во Владиво-сток для приёма переселенцев выезжали сотрудники Облздравотдела Са-

халинской области, которые несколько месяцев осуществляли «контроль приёма к обработке промрабочих и промпереселенцев для Сахалинской области…»10. На месте проводилось санитарно-эпидемиологическое об-следование прибывающих эшелонов. Производился осмотр на форму 20, изоляция всех больных или температурящих, размещение контактных в отдельной палатке и проведение комплексных мероприятий с целью недопущения завоза паразитарных тифов в Сахалинскую область. Всех прочих направляли в карантинный городок, где последние проживали до проведения санобработки.

После прохождения санобработки направляли в палатные городки для постоянного пребывания до отправки на пароход. Перед отправкой на пароходы проводилась заключительная санобработка, после которой люди осматривались медработниками в палатках или на морском вокзале и посадка на пароход. «…до выезда представителя завшивленность пе-реселенцев, прибывающих на Сахалин доходила до 50 %, а потом стали встречаться только единичные случаи. Таким образом был предупреждён завоз паразитарных тифов и после апреля месяца в Сахалинской области не было ни одного случая заболевания сыпным тифом….»11.

В апреле 1948 года было зарегистрировано 25 случаев заболевания сыпным тифом среди корейского населения, прибывших в рыбную про-мышленность в порты Холмск, Корсаков. «Представители от рыбаков, вербовавшие корейцев в Северной Корее, не выдержали карантина, хотя вербовали из мест не благополучных по сыпному тифу и оспе… Вселили корейцев в жуткие антисанитарные условия, громадная скученность, что способствовало распространению сыпного тифа»12. Благодаря принятым мерам, удалось эпидемию локализовать.

Борьба с другими инфекционными заболеваниями велась не столь успешно. Об этом свидетельствуют данные о заболеваемости брюшным тифом (коэффициент на десять тысяч человек).

Таблица 2. Коэффициент заболеваемости брюшным тифом

1947 1948 1949 1950 1951

Южно-Сахалинск 6,7 1,1 2,0 0,2 0,5

Александровск 3,1 0,8 – 2,2 8,9

Оха – 0,2 – 0.5 –

Поронайск 1,6 2,0 0,7 – –

Корсаков 0,9 3,3 – 0,4 4,6

Долинск 0,2 0,6 1,0 0,2 0,6

Холмск 0,5 0,5 – – –

84 85


Углегорск – 0,8 0,2 0,2 0,6

Корсаковский – 2,5 – – 1,7

Чеховский 2,0 – 1,0 0,4 5,0

Невельский – 1,3 25,0 1,1 –

Анивский 5,0 – 1,0 3,3 0,7

Томаринский 3,5 – 0,2 – 0,4

Макаровский – 0,8 0,9 – –

Южно-Сахалинский – – – 1,3 1,3

Лесогорский 4,0 – 0,8 – –

Кировский 3,6 0,9 – 0,7 –

Восточно-Сахалинский – – – – –

Красногорский – – – 1,3 0,8

Южно-Курильский – – – – 2,6

ИТОГО 1,4 0,8 2,6 0,5 1,0

В 1949 году было зарегистрировано 116 случаев брюшного тифа, из них 71 случай в посёлке Первомайске Невельского района. В сани-тарно-эпидемологическом обзоре по Сахалинской области за 1949 год: «Первый случай был зарегистрирован в семье рабочего Ярового, состоя-щей из 8 человек. Заболел Яровой Александр, работавший горным масте-ром. Обратился к врачу Днепровскому 10 июля, у него была диагности-рована “малярия”. Из-за неправильного лечения больной умер 23 июля, из-за поздней госпитализации заразились его родственники, знакомые и т. д. <…> Облздравотдел узнал о заболевании брюшным тифом только 20 августа <…> после этого срочно в пос. Первомайск выехала бригада об-ластной санэпидемстанции <…> на месте были обследованы очаги, были произведены бактериологические анализы больных и контактных.

<…> При проверке больницы обнаружено: в больнице отсутствует элементарный порядок и дисциплина. Постельный режим больных не со-блюдался. Знакомые и родные через окна передавали противопоказанные продукты. Так, мать Лукашевой Лизы (одна из заболевших) передала ей селёдку и огурцы, последняя покушала и умерла от прободения <…>

Областной бригадой была поднята общественность на очистку тер-ритории посёлка, очистку колодцев. В посёлке были залиты все обще-ственные уборные и свалки, очищены канавы для сточных вод, очищен отстойник, вычищены и прохлорированы колодцы <…> в больнице были разделены больные с различными инфекциями <…>

Главный врач Первомайской больницы тов. Днепровский за неприя-тие никаких мер по ликвидации вспышки, развал лечебной и санитар-

но-эпидемологической работы, несоблюдение элементарных правил в го-спитализации желудочно-кишечных больных был снят с должности…»13.

В документах неоднократно упоминаются взыскания, наложенные на руководителей различного ранга за несоблюдение санитарных норм. «После наложения штрафа на директора шахты и Начальника ЖКО заво-да 22, была отремонтирована баня при заводе и выстроена вторая дезка-мера на заводе…»14.

Об антисанитарных, «почти нечеловеческих условиях жизни прибыв-ших корейцев в поселке Идонай» было сообщено представителю проку-ратуры СССР тов. Баранову, после чего начальник лесоучастка «Идонай» тов. Горшков и мастер лесоучастка тов. Андронов были привлечены к уголовной ответственности15.

После вспышки брюшного тифа в Корсакове, во многом спровоциро-ванной антисанитарным состоянием города, начальники водного и же-лезнодорожных вокзалов отбыли по месяцу принудительных работ и вы-платили значительные штрафы. В итоге «…водный и железнодорожный вокзалы приобрели кипячёную воду, привели в надлежащее состояние территории…»16.

В значительной степени, принимаемые меры носили «пожарный» характер и позволяли добиться лишь временного улучшения санитар-но-эпидемической обстановки. Переломить ситуацию удалось только во второй половине 1960-х годов с реконструкцией водопроводной и ка-нализационной сети, строительством благоустроенного жилья, общим улучшением качества жизни.

ПРИМЕЧАНИЯ 1 ГИАСО. Ф. Р.-782. Оп. 1. Ед. хр. 1. Л. 47. 2 ГИАСО. Ф. Р-53. Оп. 1. Ед. хр. 306. Л. 82. 3 ГИАСО. Ф. Р-53. Оп. 1. Ед. хр. 307. Л. 8-9. 4 ГИАСО. Ф. Р-782. Оп. 1. Ед. хр. 1. Л. 77. 5 ГИАСО. Ф. Р-782. Оп. 1. Ед. хр. 1. Л. 167. 6 95 лет службе Роспотребнадзора. URL: http://www. http://sakhgig.ru/567-70-let-sluzhbe-s-urpn.html (дата обращения: 12.07.2018). 7 ГИАСО. Ф. Р.-782. Оп. 1. Ед.хр. 1. Л. 48. 8 ГИАСО. Ф. Р.-782. Оп. 1. Ед. хр. 1. Л. 54. 9 ГИАСО Ф. Р.-55. Оп. 2. Ед. хр. 3. Л. 5-6. 10 ГИАСО. Ф. Р.-782. Оп. 1. Ед. хр. 1. Л. 56. 11 ГИАСО. Ф. Р.-782. Оп. 1. Ед. хр. 1. Л. 56. 12 ГИАСО. Ф. Р.-782. Оп. 1. Ед. хр. 1. Л. 101. 13 ГИАСО. Ф. Р.-782. Оп. 1. Ед. хр. 1. Л. 60-63. 14 ГИАСО. Ф. Р.-782. Оп. 1. Ед. хр. 1. Л. 103. 15 ГИАСО. Ф. Р.-782. Оп. 1. Ед. хр. 1. Л. 106. 16 ГИАСО. Ф. Р.-782. Оп. 1. Ед. хр. 1. Л. 116.

86 87


Лурцев Е. Д.

КАТОРГА КАК РЕСУРС КОЛОНИЗАЦИИ: АВСТРАЛИЯ, ФРАНЦУЗСКАЯ ГВИАНА, САХАЛИН

«После Австралии в прошлом и Кайены, Сахалин – это единственное место, где можно изучать колонизацию из преступников» (П., 4, 31–34), – пишет А. П. Чехов в письме А. С. Суворину от 9 марта 1890 года. Свои знания о каторжных колониях европейских стран Чехов берёт из кни-ги известного юриста, профессора уголовного права И. Я. Фойницкого (1847–1913) «Учение о наказании в связи с тюрьмоведением»1.

Неизвестно точно, когда европейские державы стали использовать ка-торжников как ресурс для заселения колоний, однако уже в XVII веке для России таковым местом становится Сибирь, а для Британии – её Амери-канские колонии вплоть до войны за независимость США (1775–1783), когда новой территорией для ссылки стала Австралия. Для Франции таким местом стала Кайенна в Южной Америке, где каторга просуще-ствовала до 1946 года. Идеальное место для каторги должно было со-ответствовать ряду критериев: удалённость, неосвоенность человеком, а также представлять для метрополии экономический интерес. Одной из основных причин создания каторги на Сахалине было то, что в 1869 году статус Сахалина как российской территории был не определён, и Япония очень агрессивно заявляла о своих правах на остров.

В один год с А. П. Чеховым Сахалин посетил американский врач Бенджамин Ховард (1836–1900), интересующийся различиями пени-тенциарных систем в мире. Сравнивая тюремную систему России и англо-саксонских стран, Ховард восхваляет русскую каторжную систему: «Предлагаемая же пенитенциарная система опирается на принцип соци-альной реабилитации человека, справедливое и беспристрастное отно-шение к узнику с первого и до последнего дня его пребывания за тюрем-ными стенами»2. Он считает, что англо-саксонская система «в крайней степени экономически неэффективна, и её можно выразить одним сло-вом – «наказание»3. Например, кручение лебёдки, количество оборотов которой считает надзиратель, или «шаговый круг (он устанавливается в рассчитанном на одного человека изолированном помещении и представ-ляет из себя пол в виде большого вращающегося круга). В течение шести часов в день узник обязан безостановочно шагать по этому кругу, держа его в состоянии постоянного вращения»4. Именно такая система тюрем-ного надзора сложилась на Западе в конце XIX века.

В отношении российской пенитенциарной системы Б. Ховард считает, что без неё невозможно освоить столь огромные незаселённые простран-

ства, «без особых затрат построить города и дороги в этом регионе»5. Недостатки же каторги, жестокость обращения с заключёнными, усло-вия пребывания, непосильные уроки он считает не системой наказания, а следствием деспотизма и жадности чиновников.

Несмотря на свою явную направленность против каторги и тюрем-ной системы в России в целом, А. П. Чехов пишет: «Отдача арестанта в работники к хорошему хозяину-мужику, тоже ссыльному, составляет пока единственный вид каторги, выработанный русскою практикой и, несомненно, более симпатичный, чем австралийское батрачество» (С., 14-15, 230). Об австралийской системе, где человека практически отда-вали в пользование мелким фермерам, А. П. Чехов читал следующее: «С точки зрения публичного права, это было перенесение государством части своей карательной власти на частных лиц. Поставленные лицом к лицу с хозяином, который видел в них дешёвую рабочую силу и старал-ся извлечь из неё наибольшую выгоду, они совершенно зависели от его личных качеств»6.

Первые предложения о колонизации Австралии и близлежащих остро-вов предполагали отправку туда английских бедняков. Недостатка в них не было из-за кризиса в экономике, вызванного проигранной войной за неза-висимость США, однако лишь бесплатная земля и подневольная рабочая сила могли привлечь переселенцев на далёкий континент (в то время де-вять–десять месяцев пути). Победила логичная идея – снизить нагрузку на английские тюрьмы и отправить на удалённые территории воров и убийц. В экономическом смысле они должны были заменить рабов. Колония раз-рослась, став фактически тюрьмой с очень жёсткими условиями содержа-ния. В отличие от Сахалина, Австралия была открыта для вольной коло-низации, на Сахалине подобный опыт (такойские крестьяне) не увенчался успехом в силу рискованного земледелия на острове, а также преоблада-ния иждивенцев над работниками7, в то время как тёплый и идеальный для сельского хозяйства климат Австралии всячески этому благоволил. Обретать новую родину было из-за чего: земли много – свободному жите-лю колонии по его запросу предоставлялось 25 акров (10 гектаров); земля в Австралии почти ничего не стоила около четырёх десятилетий с начала колонизации. К будущей ферме прикрепляли десять заключённых – по-началу этот контингент был единственным источником наёмного труда в Австралии. На первых порах плата за использование труда заключённых не взималась, и государство брало на себя заботу об их обеспечении. Так оно пыталось привлечь свободных поселенцев. Но довольно скоро рас-ходы на содержание заключённых, работающих в частном секторе, были переложены на арендаторов рабочей силы. Они должны были поставить работника на довольствие, обеспечить одеждой и жильём8.

88 89


В Кайенне первой целью было избавиться от опасных политических преступников, выдворить их из Франции, а также освоить ничем не при-влекательные в силу влажного тропического климата территории.

И в Австралии, и на Сахалине до прихода европейцев проживало коренное население. На Сахалине это были айны, нивхи и уйльта, а в Австралии – аборигены. В обеих колониях коренные жители находились на уровне первобытно-общинного строя, занимались охотой, собиратель-ством и рыболовством. На любых территориях, где европейцы вели коло-низацию, коренное население начинало резко сокращаться, как правило, это было связано с приходом новых болезней, от которых у автохтонного населения просто не было иммунитета. На это в случае Сахалина указы-вает и А. П. Чехов: «Гиляки говорили ему, что в течение последних 10 лет, то есть после 1850 г., народонаселение Сахалина значительно умень-шилось благодаря оспе. И едва ли те страшные оспенные эпидемии, ко-торые в былые годы опустошали Камчатку и Курильские острова, мино-вали Сахалин. Понятно, что страшна не сама оспа, а слабая способность сопротивления, и если в колонию будет завезён сыпной тиф или дифте-рит и проникнет в гиляцкие юрты, то получится тот же эффект, что и от оспы» (С., 14–15, 175). А. П. Чехов пишет о катастрофическом падении численности коренного населения и боится скорого вымирания всех ги-ляков. Впрочем, дискриминации коренных народов не было. А. П. Чехов приводит примеры, что гилякам выдавался паёк во времена голода, а ге-нерал В. О. Кононович (1838–1917) даже открыл лазареты для гиляков, где их лечили за счёт государства. Также мужчин устраивали на должно-сти надзирателей, тем самым давая прокормить свои семьи. Врач Н. С. Лобас (1858–?) прививал гиляков от оспы.

В Австралии колонизация, начавшаяся в XVIII веке, сопровождалась целенаправленным истреблением австралийцев, обезземеливанием и вытеснением их в экологически неблагоприятные районы, что привело к резкому снижению численности – до 60 тыс. в 1921 году9. В Тасмании в 1830 году в ходе так называемой «Чёрной войны» был практически устроен геноцид всего коренного населения10. Роберт Хьюз, исследо-ватель, историк австралийской каторги, в монографии «Роковой берег» считает, что такое могло произойти только вследствие жестокой системы наказаний при правлении европейской администрации11.

Первоначально целями колонизации Австралии были корабельная древесина и выращивание в подходящем климате льна, из которого де-лали паруса. Однако австралийские деревья для строительства кораблей оказались непригодны. Поэтому вместо вырубки деревьев был сделан упор на сельскохозяйственные работы и добычу угля. Осуждённые были обязаны работать. Те, кто были заняты на общественных работах, а не

направлялись в батраки фермерам, могли добывать уголь, обустраивать бухты – сооружать волнорезы или маяки, а также строить тюрьмы, бара-ки, дороги, прокладывать туннели, возводить мосты.

Учёные (Роберт Хьюз, Чарльз Бэтисон) считают одной из самых тяжёлых работу на угольных копях: тяжёлый физический труд, отсут-ствие дневного света, сырость, осыпи породы, нехватка воздуха и про-фессиональные заболевания горняков – астма и ревматизм. Однако ещё тяжелее сбор и сжигание ракушек на известняк, промышленных зале-жей которого около Сиднея не было. Сборщик работал босой в воде, ступая по острым ракушкам, таскал тяжёлые корзины, дым от горящих ракушек разъедал глаза12.

А. П. Чехов пишет о разнообразии каторжных работ на острове: «На Сахалине каторжные работы разнообразны в высшей степени; они не специализировались на золоте или угле, а обнимают весь обиход сахалинской жизни и разбросаны по всем населённым местам остро-ва. Корчёвка леса, постройки, осушка болот, рыбные ловли, сенокос, нагрузка пароходов – всё это виды каторжных работ, которые по необ-ходимости до такой степени слились с жизнью колонии, что выделять их и говорить о них как о чём-то самостоятельно существующем на острове можно разве только при известном рутинном взгляде на дело, который на каторге ищет прежде всего рудников и заводских работ» (С., 14–15, 76).

В Кайенне половина каторжников работала на каменоломнях. Другая категория была на услужении у руководства и охраны лагеря13; работы по осушению болот, строительству мостов и крепостей были столь тяжёлы-ми, что каторгу называли «сухой гильотиной», а большинство каторжни-ков не доживали до конца срока и перехода на поселение. Санитарные условия были плачевные, уровень смертности был очень высок, продол-жительность жизни на каторге составляла от трёх до пяти лет.

После отбытия наказания каторжане получали статус ссыльных: они находились под домашним арестом на территории Французской Гви-аны на срок, эквивалентный сроку каторги, который они отбыли, если этот срок был меньше восьми лет. Если же срок каторги составлял более восьми лет, то осуждённый никогда не мог вернуться обратно в метро-полию. В обмен ссыльным после освобождения давались участки земли. Эта мера носила двойную направленность: избавиться от нежелательных элементов общества и увеличить население Гвианы.

Помимо уголовных преступников, и на Сахалине, и в Австралии были политические. Так как австралийская каторга прекратила своё су-ществование незадолго до того, как была образована пенитенциарная колония на Сахалине, то в случае Австралии это были основные бри-

90 91


танские диссиденты конца XVIII – начала XIX века, чартисты и луддиты (чартисты боролись за избирательное право для рабочих и приемлемые условия труда, луддиты боролись с техническим прогрессом, машинами, справедливо замечая, что они отнимают работу у людей). Особенно мно-го было отправлено ирландских повстанцев, которые даже подняли тю-ремный бунт в тюрьме Касл-Хилл14 в 1804 году. Здесь уместно провести аналогию с огромным количеством поляков, отправленных на Сахалин, в том числе и по политическим мотивам. Каторга в Кайенне изначально принимала государственных преступников, противников второй импе-рии Наполеона III, а также преступников, связанных с военной службой, например, на Чёртовом острове три года сидел знаменитый Дрейфус (1859–1935), французский офицер, обвинённый в шпионаже в пользу Германии.

В заключение необходимо заметить, что мотивы создания каторги на отдалённых территориях у Англии, Франции и России различны. У Британии это, в первую очередь, экономический вопрос, перенаселение и желание скорее освоить ресурсы, находящиеся на другом конце света. У Франции – избавиться от людей, угрожающих единоличной власти Наполеона III, а также колонизация тех земель, куда свободные граж-дане не поехали бы ни при каких обстоятельствах. У России – желание как можно крепче закрепиться на Дальнем Востоке, противодействуя японской экспансии. В Австралии уже вскоре каторга стала самоокупа-емой и даже приносила определённый доход британской казне. Каторга в Австралии прекратила своё существование, так как вскоре потянулся плотный поток вольных колонистов, поэтому держать там каторгу не имело смысла. Кроме того, местное население, состоявшее из бывших каторжников и свободных фермеров, было против прибытия новых за-ключённых. Во Франции каторга не приносила никакого дохода и ско-рее напоминала тюрьму на островах в океане, главная задача которой – изоляция и наказание. Она была отменена лишь в 1946 году в связи с тем, что общественное мнение справедливо считало каторгу жестоким и устаревшим институтом. На Сахалине весь период существования ка-торги она была убыточна. И лишь после Русско-японской войны (1904–1905), когда каторга была отменена, туда начали понемногу прибывать свободные люди.

ПРИМЕЧАНИЯ 1 Высоков М. С. Комментарий к книге А. П. Чехова «Остров Сахалин». Владивосток – Юж-но-Сахалинск: Тихоокеанское издательство «Рубеж», 2015. С. 524.

2 Ховард Б. Узники России. Жизнь среди сибирских дикарей. Южно-Сахалинск: Сахалин-ское книжное издательство, 2007. С. 312. 3 Там же. С. 297. 4 Там же. 5 Там же. С. 305. 6 Цит. по: Высоков М. С. Комментарий к книге А. П. Чехова «Остров Сахалин». Владиво-сток – Южно-Сахалинск: Тихоокеанское издательство «Рубеж», 2015. С. 524. 7 Ищенко М. И. Русские старожилы Сахалина. Вторая половина XIX – начало XX вв. Юж-но-Сахалинск: Сахалинское областное книжное издательство, 2007. С. 20. 8 Чиркова Е. Австралия на каторжных работах // Коммерсантъ. Деньги. 2015. № 20. С. 37. 9 Роуз Ф. Аборигены Австралии. Их прошлое и настоящее / пер. с нем. Ю. О. Бем. М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1981. С. 160. 10 Black War. Encyclopedia Britannica Online. URL: http://www.britannica.com/event/Black-War (дата обращения : 14.01.2019). 11 Hughes Robert. The Fatal Shore: A History of the Transportation of Convicts to Australia, 1787–1868. London : Pan, 1988. 12 Bateson Charles. The convict ships, 1787–1868. Sydney ; London : AH. And A.W. Reed 1974. 13 Каторжные лагеря: Гвиана – Французская «Колыма». URL: http://prisonlife.ru/mesta-lishenya-svobodi/373-katorzhnye-lagerya-gviana-francuzskaya-kolyma.html (дата обращения : 18.01.2019). 14 Convicts To Australia. URL: http://members.iinet.net.au/~perthdps/convicts/res-13.html (дата обращения : 19.01.2019).

92 93


Пасюков П. Н.

СВЕРХМАРАФОНСКИЙ ПРОБЕГ ПО МАРШРУТУ МОСКВА – САХАЛИН, ПОСВЯЩЁННЫЙ 100-ЛЕТИЮ ПОЕЗДКИ А. П. ЧЕХОВА НА КАТОРЖНЫЙ ОСТРОВ

Таких крупных спортивных мероприятий, как сферхмарафонский пробег Москва – Южно-Сахалинск, посвящённый 100-летию пребыва-ния Чехова на Сахалине, до этого времени в Советском Союзе не про-водилось. Как складывался пробег, какие трудности испытали сахалин-ские марафонцы на маршруте, кто помогал им в преодолении невиданной дистанции, в своих путевых заметках рассказывали читателям корре-спонденты газеты «Советский Сахалин» А. Шмигельский, И. Кадолов, О. Егоров1.

2 мая 1990 года – день старта. Участники забега: командир группы Г. Дайман, комиссар группы Г. Баринов, марафонцы Ю. Бычков, А. Дья-ченко, В. Геращенко, В. Дракин, В. Духанин, Л. и В. Егоровы, Н. Каши-на, В. Конопелько, Р. Ли, Н. Лунин, А. Михайлова, К. Шевченко, а также группа сопровождения.

Началом сверхмарафонского пробега стала площадь у Ярославского вокзала г. Москвы, откуда отправился в далёкое путешествие на край зем-ли А. П. Чехов. Путь, который предстояло преодолеть спортсменам, про-ходил по территории 19 краёв, областей и автономных республик евро-пейско-азиатского континента. Кроме спортивной цели – испытать себя, выявить возможности человеческого организма в экстремальных усло-виях – перед сахалинской командой стояла и исследовательская задача: сбор материалов, связанных с путешествием Чехова на Сахалин.

Первая неделя пробега прошла без особых осложнений. Было прео-долено около 1000 километров от Москвы до Горького. И всё-таки нель-зя не отметить, что у сверхмарафонцев не было времени перед стартом для акклиматизации. Необходимо было, как минимум, провести в Мо-скве неделю для этого. Спортсменам было отпущено всего два дня. И всё же участникам удавалось поддерживать себя в бодром состоянии. На хороший психологический климат в команде повлияло и русское госте-приимство, с которым их встречали жители Московской, Ярославской, Костромской, Ивановской, Горьковской и Пермской областей. Особенно запоминающимися стали встречи в Переславле-Залесском, Ростове Вели-ком, Ярославле, Костроме.

К участникам пробега в пути присоединялись группы членов извест-ных клубов любителей бега, спортсменов, школьников. Они пробегали по 7–10 и более километров вместе с сахалинцами. Массовыми были, на-

пример, финиши в Ростове Великом, Ярославле, Костроме, Юрьевце и в других больших и малых городах.

Марафон был построен так: в пути постоянно находился один участ-ник. Смена происходила через каждый километр, что давало возмож-ность бегунам восстановить силы. За состоянием здоровья бегунов сле-дила врач И. Грибова. Так что причин для беспокойства на этом отрезке пути не возникало2.

Первая неделя пробега завершилась в Перми, куда сверхмарафонцы прибыли поездом из Горького. Эту часть пути А. П. Чехов преодолевал на пароходах «Александр Невский» и «Михаил».

В течение второй недели сахалинцам предстояло преодолеть около 1000 км по Пермской, Свердловской и Тюменской областям.

Бежали сахалинцы по живописным местам знаменитого Сибирского тракта, в народе его называют ещё Екатерининским или «великим кан-дальным путём». По нему многие десятилетия тянулись колонны аре-стантов на рудники Урала, Сибири, а потом и на Сахалин. Вдоль тракта по приказу Екатерины Великой были посажены берёзы, когда та собира-лась посетить Сибирь. Берёзовые леса и сейчас окружают когда-то самую длинную дорогу в мире. Сибирский тракт сохранился кое-где и по сей день. Где-то его выпрямили, расширили – там теперь скоростное шоссе. Не одну сотню километров пробежали марафонцы по этому тракту, и весь это путь среди старых берёз-исполинов и молодой поросли был пропитан духом старины. Проявлялось это в облике сёл и деревень, в укладе жизни. Не осталась без внимания участников пробега характерная примета кон-ца 80-х годов минувшего века – строительные леса вокруг православных церквей, позолоченные купола вновь открытых храмов, восстановление того, что создавалось веками русским народом, и было разрушено. Нель-зя было не отметить, как в них потихоньку вдыхается новая жизнь, и в тоже же время как много в деревнях разорённых старинных зданий.

Особенно трудным стал для участников пробега 45-километровый участок возле районного центра Ачит. Он потребовал от марафонцев тройной нагрузки, поскольку бежать пришлось по бездорожью, преодо-левая крутые подъёмы и спуски Уральских гор. И только выход на феде-ральную трассу давал возможность прибавить в скорости.

Когда же до Свердловска осталось 60 километров, полил дождь, кото-рый сопровождал бегунов до самого города. Но, пожалуй, самым замет-ным событием того дня стало пересечение границы Европа – Азия.

На десятый день, 13 мая, стартовав в Свердловске, марафонцы оста-новились в городе Камышлове Свердловской области. С начала старта в Москве было преодолено уже свыше 2000 километров. До Тюмени оста-валось 180 км пути3.

94 95


За Уралом путь марафонской группы пролегал по Западно-Сибирской низменности, и скорость участников пробега Москва – Сахалин заметно возросла. Правда, дневное расстояние не выходило за рамки запланиро-ванного графика – 130–150 км. Но теперь на преодоление этих киломе-тров затрачивалось на три часа меньше, что дало возможность больше уделять внимания агитационной стороне пробега – и прежде всего глав-ной его цели, ради которой пробег проводился, – поездке А. П. Чехова на Сахалин.

Кроме всего прочего пробег проходил в год 45-летия Победы совет-ского народа в Великой отечественной войне. Поэтому участники стар-товали от святого для жителей каждого города места – памятника или мемориала бойцам, погибшим за Родину, и воинам, не вернувшимся с войны. Так, например, это было в Омске.

25-й день пути закончился с прибытием сахалинцев в Томск, где Антон Павлович пробыл две недели и написал знаменитые очерки «Из Сибири». Хорошую проверку на прочность на первых четырёх тысячах километрах прошли все бегуны, оставаясь в хорошей форме, сохраняя готовность преодолеть большие расстояния.

Так совпало, что старт в Томске пришёлся на тот же день, когда Чехов 100 лет назад покидал этот город. Этой же самой дорогой отправились в дальний путь и сахалинские марафонцы.

28 день пробега завершился в Красноярске. Утром 1 июня марафонцы вновь вышли на старт4.

Прошёл месяц со дня старта. Такие расстояния в нашей стране пока не покорялись никому, да и во всём мире тогда можно было найти лишь единицы подобных примеров и смельчаков, готовых решиться на такое. Месяц пути – много это или мало? Если посчитать остававшиеся до фи-ниша дни, то почти половина. Это очень много, учитывая трудности, ко-торые выпали на долю группы. Были трудности с питанием. В частности, с бедным белковым и витаминным его содержанием, но зато с весьма вы-сокими его ценами. Так что бегунам пришлось вдвое перекрыть суточные средства. Ассортимент блюд был скуден, часто в холодном виде, а ещё чаще сухим пайком, катастрофически не хватало зелени.

Часто выходила из строя экипировка. Женщины порою бежали почти босиком, покупая по пути обыкновенные тапочки, которых хватало не бо-лее чем на полторы недели. Кроме всего прочего, незаметно подкралась физическая и духовная усталость.

Много трудностей возникло из-за некачественно составленного маршрута движения группы, который был спланирован на основе ката-лога автомобильных дорог СССР. Этот каталог оказался далёк от совер-шенства. В действительности не существовали ни некоторые населённые

пункты, ни республиканские дороги. Бывало, ключевые крупные насе-лённые пункты оказывались лишь небольшими в два-три дома хуторами с давно непроезжей дорогой. Но все трудности забывались, когда группа попадала в тёплые объятья людей, многие из которых сопровождали бе-гунов длительное время на трассе. Лучшие из встреч были в Ярослав-ской, Тюменской и Томской областях. Большая конференция состоялась в Красноярске. Бывало, что спортивные и другие функционеры на ме-стах предлагали, чтобы участники пробега проехали на чём-нибудь часть пути. В Новосибирской области даже заказали билеты на поезд, а в ко-нечном пункте дали команду организовать встречу на перроне вокзала. Но сахалинцы не поступились своими принципами.

Шестую неделю участники пробега открыли стартом в Улан-Удэ. От-сюда чеховским маршрутом продолжили бежать 14 человек.

45 этап пути марафонцы завершили в Чите, преодолев 120 киломе-тров от районного центра. После однодневной остановки в Чите сахалин-цы стартовали на Сретенск. Теперь группе предстояло продолжить путь до Благовещенска на теплоходе по рекам Шилка и Аргунь.

От Сретенска, что раскинулся на правом берегу реки Шилки, Антон Павлович Чехов, как известно, дальнейшее путешествие на Сахалин про-должил на пароходе. Сюда привёл старый Московский тракт и участни-ков сверхмарафонского пробега Москва – Сахалин. Поэтому было реше-но не отклоняться от чеховского маршрута, спуститься до Благовещенска по пограничным рекам Шилка и Амур, а это почти полторы тысячи ки-лометров.

Под конец четвёртых суток моряки пограничного отряда наконец-то взяли сахалинцев на борт самоходной баржи, шедшей с грузом на одну из отдалённых застав. По пути останавливались в сёлах, где на берег сходил и Чехов. Промозглость здешней погоды сахалинцы испытали на себе. Все четыре дня плавания над марафонцами висела мутная пелена дождя, от которого негде было как следует укрыться. Поэтому группа коротала вре-мя на мокром полу в трюме баржи.

Как известно, у села Покровка пароход, на котором плыл Чехов (па-роход «Ермак» – П. П.), сел на камни и получил пробоину. По воле рока здесь же на мель села пограничная баржа, на которой плыли сахалинцы. Правда, обошлось без пробоины. Почти два часа потребовалось, чтобы освободить судно от мелководного плена.

Пограничный пост Игнашино оказался последней точкой на водном пути наших марафонцев. Далее бегуны не решились испытывать судьбу: не ждать очередной транспорт, который обещали предоставить стражи советско-китайской границы, но не ранее чем через три-четыре дня. На выделенной группе машине марафонцы добрались до ближайшей желез-

96 97


нодорожной станции и далее поездом до Благовещенска. Отсюда пробег продолжился уже по дальневосточной земле.

4 июля, преодолев 600 км по просёлочным дорогам вдоль Амура и границы с Китаем, участники прибыли в Хабаровск. Тридцатиградусная жара и пыль с одной стороны, и благожелательные встречи хабаровчан – с другой, запомнились марафонцам надолго. В Николаевске-на-Амуре группу встретили участники парусной регаты из Корсаковского яхт-клу-ба. Крейсерские яхты «Сахалин», «Анива», «Фрегат» под руководством яхтенных капитанов прибыли туда специально, чтобы переправить мара-фонцев через Татарский пролив на Сахалин.

9 июля группа прибыла в Александровск-Сахалинский, бывший пост Александровский, где 11(23) июля 1890 года высадился на сахалинский берег Антон Павлович Чехов.

Позади более 10000 километров, внутри каждого – ощущение удов-летворения от того, что задача в общем выполнена, что они выдержали нелёгкое испытание, перенесли дорожные трудности и нервные перена-пряжения. Из Александровск-Сахалинского участники пробега и парус-ной регаты продолжили свой путь порознь. Яхты взяли курс на Корсаков, а бегуны своим ходом отправились на юг Сахалина. Отважным острови-тянам осталось совсем немного до завершения сверхмарафона.

Финиш пробега состоялся на площади им. В. И. Ленина г. Южно-Са-халинска 15 июля в 19 часов5. Окончательные итоги свермарафона ещё предстояло обсудить...

P.S. Состарились ветераны – участники сверхмарафона. Кого-то из них уже нет с нами... Но память о необычном спортивном мероприятии жива и восхищает молодёжь. Почему бы в связи с предстоящим в 2020 году 130-летием поездки Антона Павловича Чехова на Сахалин, нам, островитянам, не повторить сверхмарафонский пробег по маршруту Москва – Сахалин, который состоялся три десятка лет назад? Наверняка найдутся люди, которые захотят это сделать, преодолев себя...

ПРИМЕЧАНИЯ 1 Егоров О. Финиш в Южно-Сахалинске // Советский Сахалин. 17 июля. 1990; Кадолов И. Позади 4000 километров // Советский Сахалин. 7 июня. 1990; Кадолов И. Финиш в воскре-сенье // Советский Сахалин. 10 июля. 1990.; Шмигельский А. Впереди Дальний Восток // Со-ветский Сахалин. 24 июня. 1990; Шмигельский А. Встречайте на Сахалине // Советский Са-халин. 8 июля. 1990; Шмигельский А. Курс – на Читу // Советский Сахалин. 15 июня. 1990; Шмигельский А. На пути к Тюмени // Советский Сахалин. 18 мая. 1990; Шмигельский А. Первая тысяча // Советский Сахалин. 15 мая. 1990; Шмигельский А. Разменяли пятую тыся-

чу // Советский Сахалин. 30 мая. 1990; Шмигельский А. Сверхмарафонский пробег // Совет-ский Сахалин. 2 июня. 1990. 2 Шмигельский А. Первая тысяча // Советский Сахалин. 15 мая. 1990. 3 Шмигельский А. На пути к Тюмени // Советский Сахалин. 18 мая. 1990. 4 Шмигельский А. Разменяли пятую тысячу // Советский Сахалин. 30 мая. 1990.

98 99


Потапова Н. В.

«САХАЛИНСКАЯ» ТЕМА В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ПУБЛИЦИСТИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ

НАЧАЛА ХХ ВЕКА

Во второй половине XIX – начале XX века вслед за А. П. Чеховым, пробудившим интерес русского общества к Сахалину, усилиями писа-телей, журналистов, путешественников, чиновников (В. Дорошевича, Д. Дриля, Н. Лобаса, Н. Новомбергского, П. Уварова и других), живших и работавших на Сахалине или посетивших его, продолжал формироваться образ острова – складывалось представление о его географической, этно-графической, социально-экономической жизни, её особенностях. Однако если во второй половине XIX века главной темой публикаций Сахалине, кроме естественно-научных и этнографических работ, является описание разнообразных сторон сахалинской каторги, то в начале XX века появ-ляется новая группа публикаций – работы геополитического характера. Причинами их появления, конечно, стало обострение и принципиальное изменение геополитической ситуации на рубеже XIX–XX вв. на Дальнем Востоке в целом: Японо-китайская война, события в Корее, Боксёрское восстание, Русско-японская война, условия Портсмутского мира, разде-лённое состояние острова по 50 параллели между Российской и Япон-ской империями.

Исследованные публикации позволяют выявить несколько аспектов, на которых концентрируют своё внимание авторы, изучающие этот во-прос. Во-первых – геополитическая и стратегическая важность региона в целом и Сахалина (целого или хотя бы северной его части) в частности; во-вторых – необходимость эффективной колонизации этой территории для закрепления здесь позиций Российской империи, которая должна быть возведена в ранг важнейших государственных задач; в-третьих – критика предыдущего, каторжного опыта российской колонизации острова, и в целом – дальневосточной политики Российской империи; в-четвёртых – положительная, с точки зрения эффективности и достижений японского опыта, колонизация Сахалина (при безусловном патриотизме авторов).

В разгар событий Русско-японской войны Александр Алексеевич Панов, чиновник, в начале XX века выполнявший обязанности акцизно-го надзирателя по выдаче разрешения на производство и продажу спирт-ных напитков и наблюдение за этим на Сахалине в течение 14 месяцев1, автор уже известной русскому обществу книги «Сахалин как колония»2, а также ряда журнальных статей3, продолжая свой цикл дальневосточ-ных публикаций, издаёт книгу «Что такое Сахалин и нужен ли он нам?»4.

Впрочем, он с горечью пишет, что в книге «Сахалин как колония» пытал-ся доказать важное государственное значение острова, но, несмотря на лестные отзывы, книга осталась мало известной широкой публике: «Мы, русские, удивительно мало знаем наше отечество. Особенно не повезло в этом отношении Сахалину»5. Сожалея, он отмечает, что научные иссле-дования острова проводились лишь в 60–70 годах XIX века, а к началу XX века их результаты были практически забыты, зато много написано о каторге, в результате чего остров сделался «больным местом для русско-го человека, и он готов отдать его кому угодно – японцам, американцам, лишь бы избавиться от этого жгучего чувства горечи, которое неразлучно связано с представлениями о нём. Мы должны произвести переоценку ценностей, иначе рискуем потерять Сахалин не столько в силу перевеса успехов японского оружия, сколько вследствие того, что мы недостаточно ясно представляем себе его значение»6.

А. А. Панов неустанно обращал внимание на геополитическую важ-ность владения островом для России: «Сахалин необходим нам не толь-ко как богатейшая колония, <…> но и как оплот нашего государства на всей громадной территории Приамурья»; «Сахалин тесно примыкает к нашим владениям на материке, составляет естественную их границу на востоке и потеря его грозит нам потерей всего Приамурья или новою кровопролитною войной в самом ближайшем будущем»; «если отдадим Сахалин – накинем мёртвую петлю на Приамурье»7. Говоря о важности стратегического положения острова, автор приводит пример Аляски, ко-торую мы потеряли. А. А. Панов призывает: «Колонизовать Сахалин, ка-ких бы жертв нам это ни стоило. За неимением своих капиталов привлечь к делу иностранные, но при том непременном условии, чтобы в качестве рабочих не привлекались иностранцы. За 15–20 лет мы успеем создать сильную колонию, привести остров в культурный вид и может быть заме-нить иностранных капиталистов своими»8.

В 1906 году была издана ещё одна книга А. А. Панова «Грядущее мон-гольское иго. Открытое письмо народным представителям»9. В ней «са-халинская» тема вплетена в общий дальневосточный геополитический контекст, и главной задачей автора здесь стала критика Портсмутского мира. Созыв Государственной Думы породил у Панова надежды, что ему «удастся заронить хоть искру живого интереса к этим окраинам», и он ре-шил обработать свои статьи о Дальнем Востоке и предложить их внима-нию народных представителей. В начале книги он описывает свои преды-дущие неустанные, но, к сожалению, бесплодные усилия: «Ещё до начала Русско-японской войны пытался пробудить ту косность, с которой и пра-вительство и общество относились к нашим владениям на крайнем ази-атском Востоке. Путём личной агитации, докладов в учёных обществах и

100 101


ряда статей, напечатанных в разных изданиях, старался разъяснить, какое громадное государственное значение имеют для нас Приамурье, Сахалин и Амурско-Камчатский край <...> Я ратовал до заключения Портсмут-ского договора за целость и неприкосновенность этой территории...»10. «Когда же Портсмутский договор отторгнул от нас часть Сахалина, этого богатейшего острова, который благодаря поражающему разнообразию и обилию своих естественных богатств мог бы занять одно из выдающихся мест на мировом рынке. Когда тем же договором была широко распахну-та дверь для японского нашествия на наш Восток, я не преставал указы-вать, что теперь, при изменившихся политических условиях, Приамурье не может оставаться в тех порядках, какие в нём царили до сих пор, но все мои усилия разбивались о нашу обычную косность»11. Резко критикуя Портсмутский мирный договор, ставший, по его мнению, геополитиче-ским провалом России, он пишет: «Портсмутский договор совершенно изменил наше политическое положение на Востоке. Сахалин был есте-ственным фортом нашим для охраны устья Амура...»12.

Главная геополитическая опасность в регионе, по мнению Панова, исходит от Японии, что проявляется в первую очередь на Сахалине. О де-ятельности Японии на Карафуто он пишет следующее: «Едва открылась навигация... как японцы нахлынули на него (южный Сахалин – Н. П.), и началась деятельная работа по приведению острова в культурный вид <...>. Вслед за этим начнётся разработка естественных богатств острова, закипит деятельная промышленная жизнь, и южная часть Сахалина при-обретёт то значение, которое он мог бы приобрести в наших руках ещё 50 лет тому назад <...>. Здесь, на берегах Великого океана сталкиваются интересы всех культурных стран, и торгово-промышленная жизнь. Этот главный нерв современного капиталистического строя, всё более и более перемещается на Восток, который в непродолжительном времени, в осо-бенности с начавшимся пробуждением Китая, должен сделаться ареной кипучей деятельности, вызываемой конкуренцией за обладание рынком. Его (Сахалина – Н. П.) разнообразные богатства и близость к рынкам должны в силу конкуренции и экономической необходимости создать из него один из мировых центров добывающей промышленности»13.

Так как ближайшим рынком сбыта для японской промышленности на Сахалине является российское Приамурье, она наводнит его предметами своего производства (при плохой постановке дела колонизации Приаму-рья и слабым развитием здесь нашей промышленности). Предоставле-ние же Японии права рыбного промысла по Охотско-Камчатскому по-бережью (к которому русское общество отнеслось равнодушно) вообще ставит под вопрос пользование русскими рыбными богатствами региона. Очень резко Панов пишет о непрофессионализме творцов Портсмутско-

го мира: «К экономическому и политическому значению предоставления японцам свободы рыбного промысла по Охото-Камчатскому побережью мы, по своему неведению, отнеслись равнодушно <…>. Что теряем мы от того, что японцы будут извлекать из наших прибрежных морей те бо-гатства, которыми всё равно мы не пользуемся!..»14 Но: «Экономический захват той или иной местности несёт в себе зародыши и политического господства (для Японии, в то время, как Россия не в состоянии актив-но заниматься здесь промыслами – Н. П.)»15. Таким образом, по мнению автора, содержание Портсмутского договора не соответствует интересам России, причина появления этого договора – слабое знание его авторами и обществом экономического и стратегического значения окраин.

Опровергая некоторые выводы И. П. Головачёва относительно не-выгодности и ненужности колонизации Дальнего Востока Россией, А. А. Панов приводит данные о географическом распределении государ-ственных расходов в России за 1868–1889 гг. – 13 губерний и областей России имели хронические дефициты: Забайкальская область – 515000, Амурская обл. – 826, Олонецкая губ. – 968, Иркутская губ. – 1270, Се-верный Кавказ – 1908, Казанская губ. – 1923, Бессарабия – 1955, Фин-ляндия – 2613, Приморская область – 2995, Виленская губ. – 3935, Турке-стан – 5232, Бакинская и Тифлисская губ. – 27191. Автор задаёт читателю вопрос: «Что же – отказаться от всех этих губерний? При этом – 85,29 % расходов падает на обслуживание правительственных нужд (в Амурской и Приморской обл.) – армию, флот, администрацию»16.

Рассматривает потенциал Северной части Сахалина (более богатой, чем южная)17, Панов подчёркивал, что «остров Сахалин представляет со-бой неисчерпаемую сокровищницу самых разнообразных богатств…»18.

А. А. Панов также призывает членов Государственной Думы: «Общая программа нашей Дальневосточной политики должна быть выработана теперь же... для практического осуществления её в ближайшем будущем».

Андрей Петрович Семёнов-Тянь-Шаньский, сын Петра Петрови-ча Семёнова-Тянь-Шаньского (русского географа, ботаника, статистика, экономиста, государственного и общественного деятеля), также извест-ный учёный-энтомолог, интересовавшийся и геополитическими пробле-мами, в книге «Наши ближайшие задачи на Дальнем Востоке», представ-лявшей собой публикацию доклада, прочитанного в клубе общественных деятелей 22 марта 1908 года19, писал: «В ответ на недавно слышанный нами горячий, прочувствованный призыв одного из местных деятелей и старожилов на Дальнем Востоке Н. Р. Баженова, обратить внимание на нашу запущенную дальнюю окраину и озаботиться <...> её участью, мне отрадно отметить, что русское общество далеко не так безучастно к судьбам этой окраины, как это могло казаться ещё недавно. Несколько

102 103


состоявшихся в последнее время докладов <…> и длинный ряд статей в нашей периодической печати (гл. образом – столичной), а также и в специальных сборниках статей <...> достаточно доказывают это. Прав-да, ещё 2 года назад <...> здоровое национальное чувство в целых слоях нашего общества было настолько подавлено, что самые жизненные ин-тересы наши в Азии отходили на задний план, а многими у нас и вовсе не признавались <...>. Я имел случай это почувствовать, когда выступал в печати по вопросам о Дальнем Востоке 2 года назад и убедился, что к голосу тех, кто не переставал ни на минуту признавать первостепенное значение для России её восточных окраин, почти никто не прислушивал-ся. Дальневосточный вопрос мне кажется настолько важным и острым, что было бы вполне целесообразным образовать в Государственной Думе особую постоянную комиссию по вопросам Дальнего Востока...»20.

Автор подвергает критике всю предшествующую политику Россий-ской империи на Дальнем Востоке, в частности – на Сахалине, кроме строительства железной дороги. И среди прочих просчётов и ошибок особое место он отводит Портсмутскому миру: «Уступая Японии заня-тую ими южную половину Сахалина (лучшую!), надо было произвести её хотя бы приблизительную оценку. Для этого были данные, например, в отчётах незадолго перед войной проведённого на Сахалине специального исследования зоолога П. Ю. Шмидта. Вот что он говорил в книге “Мор-ские промыслы острова Сахалин” (СПб, 1905): “Богатства окружающих Сахалин вод огромны – т. е. не было необходимости ещё и предоставлять по условиям мира Японии право рыболовства на всём протяжении тихо-океанского побережья России. Нужно было бы хотя бы исключить Север Татарского пролива с Амурским лиманом и воды, омывающие Камчатку. Отдали южный Сахалин, отдали пролив Лаперуза, а значит, выход в оке-ан отныне находится во владении Японии, как и выход из одного нашего моря в другое (Японское-Охотское)”»21.

По мнению автора, «главную ценность оставшейся за нами север-ной части о-ва Сахалина составляют, кроме рыбных промыслов и леса, прежде всего также его минеральные богатства: главным образом – ка-менный уголь и окончательно констатированная недавними разведками горного инженера Тульчинского нефть»22. Говоря о «ценности и значении Восточной окраины», автор писал: «В возможности её блестящей будущ-ности нельзя сомневаться <...>. Но судьба её – в наших руках. Для того, чтобы прочно привязать к России эту окраину и обеспечить её разумную эксплуатацию, <...> нам необходимо, прежде всего, озаботиться её воз-можно быстрым заселением энергичным. Трудоспособным и склонным к развитию элементом нашего населения. А для этого должна быть су-щественно изменена практикующаяся у нас система переселения <...>.

Должна быть выработана строгая программа колонизационной кампании по крайней мере на одно десятилетие...»23.

Военный инженер Александр Николаевич Чиколев летом 1907 года совершил почти трёхмесячную поездку по Дальнему Востоку с целью выбора места расположения отделений завода для постройки канонер-ских лодок для Амурской флотилии, а также для выяснения вопроса о необходимых строительных материалах, способах и объёмах строи-тельства. Места для создания отделений были выбраны в 12 вёрстах от г. Сретенска, на р. Шилке, близ ст. Кокуй Забайкальской железной до-роги и вблизи Хабаровска. По результатам поездки он выступил в Об-ществе содействия русской промышленности и торговле с сообщением об экономическом состоянии Дальневосточного региона и предложил план мероприятий для развития края и упрочения России на Востоке24. А. Н. Чиколев написал по следам своей поездки «сообщение», опубли-кованное в виде книги «О нашем Дальнем Востоке»25. По мнению ав-тора, Дальний Восток – особая территория не только с географическом, климатическом смысле: «Особенности жизни на Дальнем Востоке опре-деляются местной поговоркой: “100 рублей – не деньги, 100 вёрст – не расстояние, 100 плетей не наказание”»26. При этом автор признавал, что основным условием для экономического поднятия и укрепления за Рос-сийской империей края является его колонизация. В главе «Оборона края» он предлагает меры по обороне Дальнего Востока и Сахалина: «Вопрос обороны нашей половины Сахалина представляется до чрезвычайности трудным при отсутствии флота и необеспеченности сообщения с мате-риком. Сколько бы мы не выставили войск на Сахалине, японцы всегда могут противопоставить вдвое или второе больше, отрезав нашим вой-скам и отступление. Потеря же для нас Сахалина, кроме непоправимого экономического удара, повлечёт за собой уже окончательное разобщение нашего флота и Владивостока от открытого моря», так как все проливы будут находиться в руках Японии»27. Обращаясь к правительству и Думе, А. Н. Чиколев писал: «Инициативу возбуждения патриотизма должно взять на себя само правительство и через Государственную Думу, пред-ставляющуюся в настоящее время работоспособной, интеллигентной и национальной, сделать призыв к обществу. Без содействия общества ни правительство, ни Дума не в состоянии добыть чрезвычайных средств, требующихся настоящими обстоятельствами»28.

Член Государственного Совета Василий Ильич Денисов – русский предприниматель, политический деятель, в 1913 году, после путешествия на Дальний Восток опубликовал книгу «Россия на Дальнем Востоке»29. Называя Дальний Восток «обширнейшей колонией» Империи, а цепью, которая их связывает, Амурскую железную дорогу, автор в то же вре-

104 105


мя подчёркивал, что «значение Дальнего Востока – не экономическое, а исключительно стратегическое». Впрочем, он не забывает упомянуть о сахалинском угле, «запасы которого... огромны», говоря, что «до сих пор широкому распространению сахалинского угля, главным образом, мешают: отсутствие капиталов, невозможные условия погрузки угля у негостеприимных берегов Сахалина... и отсутствие соответствующе-го каботажного флота. Устранение хотя бы частичное этих причин даст сильный толчок начинающему уже зарождаться экспорту Сахалинского угля»30. Как и другие современники, он описывает и успехи Японии в ко-лонизации южной части Сахалина: «Япония возлагает большие надежды на свои новые колонии (в т. ч. Сахалин – Н. П.). Колониальная политика в этих провинциях всецело направлена к тому, чтобы за счёт развития в них промышленности и торговли вывести баланс страны из пассивности. С этой целью Японией производятся значительные затраты для наиболее рациональной эксплуатации колониальных богатств <...>. Сахалин (Ка-рафуто), потребовавши также значительные суммы на приведение его в более культурное состояние, начинает оправдывать затраты: в последние 5 лет доходы выросли до 21, 1 млн. иен, увеличившись на 100 %»31. И вновь в этой книге звучит критика дальневосточной политики русского правительства: «...когда я лицом к лицу толкнулся с энергией русского колонизатора, начиная от простого крестьянина-земледельца и кончая образованным классом, я невольно убедился в полном противоречии действительных интересов страны с направлением нашей петербургской политики, вернее, я убедился в полном непонимании нашими правящими кругами действительных задач колониальной политики. <…> Необходи-ма вполне ясная и определённая политика нашего правительства в обла-сти дальневосточных вопросов»32.

Василий Андреевич Островидов (сценический псевдоним – Тас-син) – певец, священнослужитель, общественный деятель33. Доклад про-тодиакона В. А. Островидова, сделанный 11 января 1913 года в Русском собрании г. Петрограда, представлял собой путевые очерки «Дальний Восток и путевые впечатления от Владивостока до Петрограда»34. Ав-тор поставил в своей работе задачу «эскизными набросками представить картину Приморской области, Камчатки. Сахалина и части строящейся Амурской железной дороги. Указать, <...> какое наследие принял Глав-ный начальник края Шталмейстер Н. Л. Гондатти от немцев – Корфа, Унтербергера, Флуга и их помощников, <...> плохо говоривших по-рус-ски»35. Известный православный деятель, высоко оценивая потенциал Дальнего Востока, и одновременно – поднимая важнейшие вопросы и проблемы социально-экономической жизни региона, писал: «Русская далёкая окраина Востока – это величайшая страна будущего, представ-

ляет из себя новую “Калифорнию” во всех отношениях. Строительство страны далеко ещё не направлено на то, чтобы эта “Калифорния” была русскою и для русских. Расходы казны до 1904 г. – за полстолетия суще-ствования края – 400 млн. руб. За 1904–1912 гг. – “расход этот удвоился”. Вся правительственная политика строительства далёкой окраины, безус-ловно, носит чисто военный, стратегический характер. Ради этих основ-ных целей государство приносило и приносит здесь огромные жертвы и затраты. Военный министр Сухомлинов, обозрев край, назвал его сплош-ным военным лагерем, возле которого гражданская жизнь ютится как подспорье...»36.

Говоря о Сахалине, Островидов с грустью писал: «Невесёлую карти-ну представляет наш Полу-Сахалин... Всюду полное разрушение и запу-стение. Убийственная сахалинская дорога, жалкие деревянные здания, сгнившие заборы как надгробные памятники свидетельствуют о бывшем каторжном Сахалине. Чтобы осмотреть свою “губернию”, губернатор ле-том должен обращаться к любезным соседям-японцам с просьбой одол-жить катерочек. Все богатства нашего Полу-Сахалина эксплуатируются в основном иностранцами и для иностранцев. Население там заметно с каждым годом уменьшается. Все рассказы о житье-бытье на Сахалине сводятся к тому, что там серьёзная колонизационная работа немысли-ма. Сахалин имеет такое за собой прошлое, что одно имя Сахалин будет служить препятствием к добровольному его заселению русскими»37. По словам Островидова, «совершенную противоположность нашему пред-ставляет собой южный японский Сахалин. Бывший Корсаковский пост с удивительной быстротой и планомерностью превращён Японцами во вполне культурный благоустроенный город с прекрасной пристанью, электрическим освещением, телефоном, телеграфом и другими куль-турными приспособлениями. Внутрь Сахалина проведены прекрасные грунтовые дороги; открыто правильное пароходное сообщение. Пра-вильно производится заселение полуострова здоровым, трудоспособным элементом. Все богатства японского Сахалина эксплуатируются самими японцами и для японцев... Невольно возникают вопросы: что делали на протяжении полвека времени на Сахалине десятки тысяч людей-“номе-ров”? <...> Сахалин останется навсегда страшным, проклятым местом для русского человека»38.

Итак, обострение внешнеполитической ситуации на Дальнем Востоке в начале XX века актуализировало проблемы, связанные с положением дальневосточных владений Российской империи. Развитие в этот период в ведущих странах мира геополитики как науки, имеющей не только те-оретическое, но и прикладное значение, предопределило появление рос-сийской геополитики и исследований бытия государства в пространстве

106 107


и взаимодействия его с другими государствами. Дальневосточное гео-политическое поле представляло в этот период особый интерес для ис-следований подобного характера, что и предопределило их появление и внимание теоретиков и практиков, кроме прочего, к «сахалинской» теме.

ПРИМЕЧАНИЯ 1 Пухова Е. Сахалин как колония. URL: http://sovsakh.ru/2013/11/08/20349/ (дата обращения : 14.01.2019). 2 Панов А. А. Сахалин как колония: очерки колонизации и современного положения Саха-лина. М., 1905. 234 с. 3 Панов А. А. Можно ли отдать Сахалин? // Рассвет. № 87. С. 10–21; и др. 4 Панов А. А. Что такое Сахалин и нужен ли он нам? СПб.: Тип. Г. К. Скачкова, 1905. 32 с. 5 Там же. С. 3. 6 Там же. С. 5. 7 Там же. С. 25. 8 Там же. С. 27. 9 Панов А. А. Грядущее монгольское иго. Открытое письмо народным представителям. СПб.: Электро-тип. Н. Я. Стойковой, 1906. 48 с. 10 Там же. С. 3. 11 Там же. С. 11. 12 Там же. С. 12. 13 Там же. С. 7. 14 Там же. С. 11. 15 Там же. С. 10. 16 Там же. С. 20. 17 Там же. С. 21–26. 18 Там же. С. 21. 19 Семёнов-Тянь-Шаньский, А. П. Наши ближайшие задачи на Дальнем Востоке. СПб.: Тип. «СПб ведомости», 1908. 68 с. 20 Там же. С. 3–4. 21 Там же. С. 5–6. 22 Там же. С. 50. 23 Там же. С. 67. 24 Чиколев Александр Николаевич. URL: http://viupetra2.3dn.ru/publ/chikolev_a_n/13-1-0-2405(дата обращения: 14.01.2019) 25 Чиколев А. Н. О нашем Дальнем Востоке. СПб.: Тип. инж. Г. А. Бернштейна, 1910. 30 с. 26 Там же. С. 8. 27 Там же. С. 28. 28 Там же. С. 30. 29 Денисов В. И. Россия на Дальнем Востоке. СПб.: типо.-лит. Ю. Я. Римана, 1913. 151 с. 30 Там же. С. 41. 31 Там же. С. 71-72. 32 Там же. С. 148. 33 Михальченко В. Островидов Василий Андреевич URL: http://odessa-memory.info/index.php?id=276(дата обращения: 14.01.2019)

34 Протодиакон В. А. Островидов. Дальний Восток и путевые впечатления от Владивостока до Петрограда. Одесса, 1915. 40 с. 35 Там же. С. 6–7. 36 Там же. С. 5. 37 Там же. С. 8. 38 Там же. С. 8.

108 109


Щеглов В. В.

ЖУРНАЛ «НИВА» И САХАЛИН (1880–1914 ГОДЫ)

Вовлечение в научный оборот новых источников – задача каждого ис-следователя. Тем более эта работа актуальна для истории Сахалина во 2-й половине XIX – начале XX столетий, которая, на первый взгляд, ис-следована вдоль и поперёк. Тем не менее по-прежнему мало изучен такой значительный пласт источников, как периодическая печать того времени в целом и популярные журналы, выходившие в указанное время больши-ми тиражами, в частности.

В качестве примера возьмём публикации, касающиеся Сахалина, в иллюстрированном журнале «Нива» в 1880–1914 годах (рис. 1). Выбор данного издания не случаен. «Нива» – без преувеличения, самый по-пулярный русский еженедельник, печатавшийся в издательстве Адоль-фа Фёдоровича Маркса «Товарищество издательского и печатного дела А. Ф. Маркс» в течение почти пятидесяти лет – в 1869–1918 годах. В пе-риод расцвета журнала – в середине 1890-х годов – его тиражи достигали недосягаемых для других периодических журнальных изданий 170 тысяч экземпляров.

Концептуально журнал был довольно буржуазным, если можно так выразиться, но учитывая, что слой буржуазии в России того времени был незначительным, издатель в попытках достижения коммерческого успеха ориентировался на максимально возможный широкий круг чита-телей, предлагая им в одном номере настолько разнообразную тематику, что едва ли можно было отнести данное издание к какому-либо одному направлению журналистики. Это были романы с продолжением, стихот-ворения, очерки научно-популярного, технического, этнографического и исторического содержания, актуальные заметки по самым разнообраз-ным вопросам и т. п. Публикации сопровождались многочисленными ил-люстрациями: сначала гравюрами, а с конца XIX века – и фотографиями. В номерах печаталось довольно много материалов рекламного характера.

В ходе работы нами использовался метод сплошной выборки, позво-ливший отобрать из гигантского массива информации, содержащегося в почти 2500 номерах всего десять более-менее заметных публикаций (в объёме от полстраницы и более) с «сахалинской» тематикой, которые из-датель посчитал необходимым довести до своего читателя.

К таковым следует отнести этнографическую тему, который посвяще-ны три небольших заметки о коренных народах острова.

В первой части заметки «Айны на острове Сахалине» (1880, № 2), вышедшей без указания авторства через пять лет после подписания

Санкт-Петербургского договора, согласно которому Россия обрела весь Сахалин, читателю даётся краткое упоминание об исследовании острова японцами и беглое описание природно-климатических условий. Во вто-рой части автор заметки знакомит читателя с ещё одним народом, вошед-шим в состав России, его материальной и духовной культурой. В заметке чувствуется характерное для этнографических публикаций того периода плохо скрываемое автором чувство превосходства над якобы отсталым народом.

В № 48 за 1881 год автор, скрывавшийся под аббревиатурой МПВ, опубликовал статью «Гиляки». Небольшая по объёму (2/3 страницы) ста-тья насыщена разнообразной этнографической информацией. В частно-сти, автор в максимально доступной форме описал антропологические типажи нивхов, особенности их зимней и летней одежды, летних и зим-них жилищ. Довольно подробно описаны также атрибуты языческих верований и обращение нивхов с ними. Автор восхищается нивхскими собаками: «Что для тунгуса и якута северный олень, то для гиляка соба-ка». Цена обычной ездовой собаки автором определяется в 5–15 рублей, передовой – в 100–200 рублей. Что удивительно, но в статье ни слова нет о хозяйственной деятельности нивхов. Автор, видимо, посчитал, что по-местив в иллюстрациях изображения копья, стрел и рыболовных снастей, он представил читателю всю необходимую информацию.

В опять же безымянной статье «Из истории культуры. Жилища», опу-бликованной в № 14 за 1895 год отсутствует текст, посвящённый Сахали-ну, но в иллюстрациях к статье, характеризующих типологию жилищных построек в разных частях света, присутствует гравюра Шлиппера, сде-ланная по фотографии К. К. Гельзена «Гиляцкое летнее жилище (остров Сахалин)». Здесь же помещено гравюрное изображение этих авторов мо-дели японской юрты «Тисе» (остров Сахалин).

Деятельность по изучению Сахалина представлена одной лишь замет-кой «Сахалин. Мыс Крильон» о работах по промерам глубин в районе мыса Крильон после катастрофы парохода «Кострома» в 1887 году (1890, № 42). В заметке сообщается, что в 1888 году исследовательская партия из морских офицеров высадилась на берегу у мыса Крильон, занявшись астрономическим определением некоторых пунктов, связав их затем строгой съёмкой берега. В ходе их работы вносились уточнения в дей-ствующие карты. Кроме того, офицеры занимались исследованием по-годных условий – крайне сложных в данном районе – и морских течений.

Тема эксплуатации природных богатств острова представлена статьёй Оттенсона «Угольные копи острова Сахалина» (1890, № 3). На наш взгляд, первая часть статьи интересна краеведам, так как даёт возмож-ность ознакомиться с некоторыми особенностями технологического про-

110 111


цесса добычи, транспортировки угля и его складирования до погрузки на пароходы на Семёновском руднике общества «Сахалин», расположенном между постами Дуэ и Александровским. Во второй части указывается, что объём среднесуточной добычи угля составлял 3–4 тыс. пудов угля. Имеется в статье и небольшая статистика по использованию рабочей силы на рудниках. В частности, в период с 1886 по 1888 год отмечается сокращение числа ссыльнокаторжных, занятых на работах (130 против 119). Вместо них предпочтение при приёме на работу отдавалось ссыль-нопоселенцам, работавшим уже не в силу обязательности и принуждения вольным наймом.

Некоторые вопросы каторжной колонизация и её результатов пред-ставлены в обзорной статье «Остров Сахалин» (1897, № 47). Статья на-чинается с известия об открытии во Владивостоке 26 октября 1897 года памятника Г. И. Невельскому. Далее массовому читателю представляется краткая история исследования Сахалина силами офицеров Амурской экс-педиции, а также их усилия по основанию первых русских постов в 1853, 1856 и 1867 годах. В этой части статьи довольно много фактических оши-бок. Так, командир шхуны «Восток» Воин Андреевич Римский-Корсаков именуется Николаем Петровичем, организованная им первая добыча угля на Сахалине в 1853 году датируется 1854 годом. Начало русских поселе-ний в статье датируется 1875 годом, когда, по мнению автора (опять же безымянного), на остров были направлены крестьяне из Черниговской губернии. Хотя известно, что первое поселение было образовано в 1864 году в долине реки Дуйка, а второе – на речке Такоэ в 1869 году.

Далее в статье описываются демографические результаты каторжной колонизации. Указывается, что в трёх тюремных округах имеется 100 на-селённых мест. В 1894 году русского населения числилось 17156 муж-чин и 5124 женщины, из них ссыльного населения – 12734 мужчин 1740 женщин, свободных – 4422 мужчин и 3384 женщины. Автор старается не показывать своё отношение к каторге, к главному инструменту колониза-ции, но, оперируя статистическими данными о посевных площадях, уро-жайности, добычи угля и рыбы, исподволь подводит читателя к мысли о положительной динамике развития хозяйства острова.

В большей части сравнительно объёмного, пятистраничного очерка «Остров Сахалин» (1903, № 7) вновь повторяется информация о геогра-фическом положении острова и его природных богатствах, верованиях аборигенов. При чтении очерка складывается впечатление, что автор на-поминает читателю, подзабывшему о Сахалине за шесть лет, прошедших со времени последней публикации об острове, общеизвестные факты. В этом отношении очерк мало информативен. Но всё же в его содер-жании чувствуется, что автор (также безымянный) не мог не заметить

позитивных результатов полувековой колонизации. Поколения каторж-ников положили тяжкие, несказанные труды на приведение острова в благопристойный вид. Страшная дичь и глушь, ужасная тайга, в которой гибли неосторожные пришельцы, теперь редеют и сменяются картинами культивированной и упрощённой природы. И хотя во многие дебри ещё нельзя пробраться никакими средствами, хотя многие дороги в лесных просеках и теперь таковы, что езда по ним представляет вид особого под-вига, но всё же упорный труд, затраченный на приведение Сахалина в благопристойный вид, теперь уже заметно сказывается: «кругом гласных селений – Александровского поста, Рыковского и пр. – всё уже раскор-чёвано, осушено, тянутся поля с пашнями, покосами, выгонами, зелёны-ми рощами».

В заключении автор очерка, мягко критикуя систему отбытия на-казания, уверяет, что на Сахалине не созданы условия для того, чтобы ссыльнокаторжный, пройдя все ступени и достигнув статуса крестьян из ссыльных, остался бы на острове. Все эти люди, по мнению автора, уез-жают с Сахалина, исключений почти нет, как нам думается. Автор был плохо знаком с социально-демографической статистикой тех лет, которая однозначно свидетельствовала не только о росте численности крестьян-ской прослойки, но и свободного населения острова в целом.

Таблица Социальный состав населения Сахалина в 1900 году1

Категории населения Мужчины Женщины Всего%

от численности населения

Ссыльнокаторжные 5207 615 5822

Ссыльнопоселенцы 8425 952 9377

Крестьяне из ссыльных 6916 947 7863 22,8

Всего 23062 67,1

Добровольно последо-вавшие за ссыльными и родившиеся на острове

3618 4937 8555 24,9

Служащие, офицеры и их семьи

206 150 356 1,03

Нижние чины и их семьи 1474 49 1523 4,43

Иные свободные полно-правные лица

631 241 872 2,54

Всего 11306 32,9

112 113


Итого 34368

Как видим, в 1900 году численность крестьянского населения уже со-ставила 22,8 % населения. Цифра немалая, если учесть, что за 20 лет до этого крестьян на Сахалине не было в принципе.

События Русско-японской войны на острове не нашли практически никакого освещения в журнале. Лишь в заключительной части очерка «Остров Сахалин» (1905, № 16) повествуется о сахалинском «анабасисе» команды героического крейсера «Новик», совершённого в сентябре 1904 году после его сражения 7(20) августа с японским крейсером «Цусима» и последующим затоплением на рейде поста Корсаковского в заливе Анива. Автор с восхищением пишет о том, что команда прошла 400 вёрст пешком по тайге всего за месяц! Интересны для краеведов трогательные детали торжественной встречи команды крейсера в селениях Рыковском и Арково.

Так же торжественно героев-моряков встречали 26 сентября в конеч-ной точке их нелёгкого путешествия – посту Александровском. Автор пишет, что «…население не знало, чем только утешить и угостить героев трагически погибшего крейсера». После череды обедов и угощений ко-манда крейсера под звуки собственного оркестра была погружена на бар-жу и доставлена на транспорт «Тунгуз», взявший курс на Владивосток.

В очерке буквально в двух строках сообщается также и об организа-ции «хорошо обученных и вооружённых» дружин из ссыльнокаторжных для усиления обороны острова.

Печальные результаты Русско-японской войны и потеря половины острова побудили русское правительство обратить внимание на пер-спективы оставшейся русской части острова и, в первую очередь, на воз-можность эксплуатации его природных богатств. Об этом повествуется в очерке В. К. Анфилова с горько-ироническим названием «Полуостров Сахалин» (1914, № 16). В очерке рассказывается о предпринимаемых ад-министрацией губернатора Д. Д. Григорьева усилиях по нормализации в первую очередь сельскохозяйственной жизни. С этой целью были созда-ны сельскохозяйственные показательные пункты, выписаны агроном-ин-структоры, организовывались съезды местных земледельцев. Цель всех этих мероприятий – остановить бегство крестьян с острова.

Автор далее пишет, что наряду с этим особое внимание со стороны губернской администрации обращалось на привлечение капиталов в гор-ную промышленность острова, а именно, в развитие нефтяной отрасли на северо-восточном побережье. Таким образом, автором была высказана мысль, что уже не уголь, а нефть должна была стать главным природным богатством Сахалина. «Словом, про расчётам будущих эксплуататоров, Сахалину предстоит блестящая будущность сильного и непоколебимого

промышленного центра, где станут выковываться сотни миллионов ру-блей…».

Завершая очерк, автор информирует читателя о предстоящей лик-видации Сахалинской области как самостоятельной административной единицы и присоединения её территории в состав новообразуемой Ни-колаевской области, которая организуется из Уддского округа. Главным городом этой области станет город Николаевск-на-Амуре.

Среди небольшого списка «сахалинских» публикаций имеется также одна художественная – рассказ «Буря в Татарском проливе» о плавании из Де-Кастри в пост Дуэ транспорта «Тунгуз» с грузом из 100 быков, используемых в сельском хозяйстве Сахалина в 1870–1880-е годы в ка-честве тягловой силы (1891, № 52). Рассказ небольшой – всего две жур-нальные страницы, но автору (опять же безымянному) удалось, на наш взгляд, мастерски живописать мастерство и профессионализм 73 членов команды, включая и капитана. Выйдя из Де-Кастри в прекрасную солнеч-ную погоду, шхуна буквально через час попала в шторм. Смена погоды в проливе – дело обычное, но чрезвычайно опасное, и только выучка эки-пажа могла спасти положение, что и было с блеском сделано. Для укры-тия шхуне снова пришлось вернуться в Де-Кастри и там простоять два дня в ожидании окончания шторма, после чего груз был благополучно, за исключением 20 быков, сломавших в бурю ноги и потому зарезанных, доставлен в Дуэ.

В рассказе интересны некоторые детали. В частности, краеведам не-безынтересно будет узнать о технологии погрузки-выгрузки быков в пор-тах. Если в Де-Кастри быков подвозили к борту на баржах и с помощью грузовых стрел грузили частично в трюмы, частично оставляли на палу-бе, то в Дуэ использовался другой метод. Первого быка спускали в воду и привязывали к лодке, направлявшейся к берегу. Остальных быков просто опускали в воду и они, видя в привязанном быке вожака, следовали за ним. Видимо, для мелководного рейда Дуэ это был оптимальный вариант.

Завершая данный обзор, хотелось бы ещё раз обратить внимание кра-еведов на необходимость более детального исследования периодической печати 2-й половины XIX – начала XX века. Труд тяжелый и порой небла-годарный, но результаты стоят затраченных усилий. Думается, что в пу-бликациях периодической печати кроется масса деталей, знание которых позволяет лучше понять дух исследуемой эпохи.

ПРИМЕЧАНИЕ1 Таблица составлена автором по цифровым данным, опубликованным в статье «К вопросу о будущности и устройстве о. Сахалина» // Тюремный вестник. Отдел неофициальный. 1901. № 6. С. 271–277. Автор не указан.

114 115


СОЦИАЛЬНЫЙ ОПЫТ УЧРЕЖДЕНИЙ КУЛЬТУРЫ

Аладин А. И.

ПЕРЕДВИЖНЫЕ ВЫСТАВКИ ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННОГО МУЗЕЯ

КНИГИ А. П. ЧЕХОВА «ОСТРОВ САХАЛИН» В 2018 ГОДУ

В 2018 году Литературно-художественным музеем книги А. П. Чехо-ва «Остров Сахалин» было организовано 7 передвижных проектов. Как правило, выставки сначала экспонируются у нас в музее, а затем их кон-цепция и содержательные блоки пересматриваются, адаптируются для путешествия по культурным учреждениям Сахалина. Скромный бюджет муниципальных музеев не позволяет им возить собрания из других обла-стей России, поэтому мы заранее продумываем возможность после экс-понирования у нас отправить выставку в районы острова.

Ниже представлен обзор выставок, которые работали в качестве пере-движных в 2018 году.

«Остров открытий» – интерактивная выставка из фондов Государ-ственного биологического музея им. К. А. Тимирязева. Основу её со-ставлял комплекс познавательных игр, содержащих вопросы и прак-тические задания из разных областей биологии: ботаники, зоологии, анатомии, биогеографии, палеонтологии. Кроме специального оборудо-вания, выставочный проект включал натуральные предметы: фрагменты стебля бамбука, зуб и фрагмент бивня мамонта, пряности, образцы меха и многое другое. Уровень сложности заданий рассчитан на детей от 6 до 12 лет.

При организации данного проекта возникали определённые трудно-сти с монтажом. Для демонстрации всех комплексов было необходимо пространство площадью в 100 кв. метров, не каждый муниципальный музей обладает таким помещением, поэтому выставка размещалась в не-скольких небольших залах. Ещё одной проблемой было без ошибок сна-чала собрать игровые площадки, а в конце экспонирования демонтиро-вать, правильно распределив многочисленные составляющие. Выставка презентовалась в Поронайском и Корсаковском краеведческих музеях, за два месяца её посетили 1684 человека.

Рис. 1

116 117


Выставка «#яживунаостровах» – это портретная галерея жителей Са-халинской области. На фотографиях, дополненных анкетными данными, были запечатлены представители предприятий, на которых побывали ребята школьного возраста из Анивы, Невельска, Холмска, Поронайска, Курильска, Ноглик и Охи. Выставка была организована при поддержке Правительства Сахалинской области и Ассоциации музеев Сахалинской области. Проект посетил Холмский историко-культурный центр и Не-вельский историко-краеведческий музей, его увидели 688 человек.

«Сахалин в объективе островных фотографов» – выставка работ саха-линских и японских фотомастеров, которая проводилась в рамках Меж-дународного фестиваля российско-японской культуры в 2017 году. Объ-ективы фотохудожников запечатлели кадры из жизни сахалинцев, красоту природы юга острова: растительность Сахалина, морские и горные пей-зажи. Выставка экспонировалась в Невельском историко-краеведческом музее с 28 апреля по 7 июля, её увидели 2 299 посетителей.

«Силуэтная магия Семёна Надеина» – передвижной проект, посе-тивший Оху, Ноглики, Тымовское, Поронайск. На выставке из фондов Ногликского краеведческого музея, Поронайского краеведческого му-зея и личной коллекции семьи В. К. Курикалова были представлены уникальные силуэтные композиции, открытки и рукописи, созданные эвенкийским мастером Семёном Надеиным. Всего было собрано 27 ра-бот, оформленных в багет. Тематические блоки соответствовали темам силуэтных композиций: олени, люди и олени, праздники, узоры, сказки. В рамках проекта был организован небольшой кинозал, где демонстри-ровались фильмы из жизни коренного населения Дальнего Востока. На экране с помощью проектора показывались слайды работ художника, изготовленные на специальной плёнке. Осуществление данного проекта стало возможным благодаря поддержке компании «Сахалин Энерджи» и Ассоциации музеев Сахалинской области. В 2018 году выставкой полю-бовались 2 633 жителя области.

Особняком в 2018 году стоит выставка «Остров Сахалин: сквозь время». В отличие от вышеперечисленных проектов, она изначально создавалась как передвижная для экспонирования в Крымском лите-ратурно-художественном мемориальном музее-заповеднике. Предме-ты отбирались нами из фондов десяти сахалинских музеев: Алексан-дровск-Сахалинский, Ноглики, Тымовское, Кировское, Поронайск, Макаров, Корсаков, Холмск, Невельск и Южно-Сахалинск. Прежде чем предстать перед жителями и гостями ялтинского музея, выставка проде-лала путь через всю Россию, как и А. П. Чехов в 1890 году. Реализовать такой проект было непросто, но благодаря предшествующему опыту мы справились.

Сахалин – особая веха в жизни Антона Павловича Чехова. Итогом поездки стала его книга «Остров Сахалин» (1895). В путевых записках были запечатлены многие аспекты жизни на каторге. Писателя интересо-вало не только состояние тюрем, но и судьба ссыльнопоселенцев, куль-турная жизнь Сахалина, его природные богатства, медицина, вопросы образования и многое другое. Поэтому основные разделы выставки были продиктованы содержанием книги «Остров Сахалин», которая является «энциклопедией» сахалинской жизни XIX века. Экспозиция знакомила с Сахалином чеховской эпохи, а также современными достижениями островитян в различных сферах деятельности.

Экспонаты XIX–ХХ вв. из фондов десяти сахалинских музеев и До-ма-музея А. П. Чехова в Ялте воссоздавали атмосферу периода пребыва-ния писателя на острове. Посетителям были представлены уникальные подлинные предметы: кандалы для заковывания преступников, предметы быта коренных народов нивхов и айнов, предметы религиозного культа, фурнитура от легендарного маяка на мысе Жонкиер, вещи надзирателя тюрьмы, официальные документы каторжных канцелярий.

Современные фотографии и информационно-справочные материалы о Сахалинской области, представленные на планшетах, были посвящены природным богатствам островного региона (уголь, нефть, биоресурсы), инфраструктуре, современному состоянию медицины, культуры и другим аспектам. Данная выставка – это не только возможность познакомиться с историей Сахалина, но и гимн острову сегодняшнему, развивающемуся. Это своеобразное продолжение книги «Остров Сахалин», в которую ка-ждое поколение вносило всё больше положительных рациональных из-менений.

Также в 2018 году впервые был запущен культурно-просветитель-ский проект «Музей – школе». Это цикл музейно-педагогических мероприятий в школе, направленных на приобщение школьников к ценностям культуры. На выбор предлагалась передвижная выставка, которая работала в школе в течение недели, лекции и мастер-клас-сы. Планшетные выставки «А. С. Пушкин. Жизнь и лира», «Когда не можешь не писать…», доставшиеся «в наследство» от Государствен-ного музея А. С. Пушкина города Москвы и музея-усадьбы «Ясная Поляна», пользовались большим спросом у школьного сообщества и были экспонированы в образовательных учреждениях Ново-Алек-сандровки, Лугового, Дальнего, Троицкого и Корсакова. Творчество А. С. Пушкина и Л. Н. Толстого актуально для всех школьных парал-лелей, поэтому этот музейный проект базируется именно на выставке, тематика которой определяет основные мероприятия, которые наши сотрудники проводят для ребят.

118 119


Завершая обзор передвижных выставочных проектов 2018 года, мож-но заметить, что такие выставки востребованы не только в Сахалинской области, но и за её пределами, как показал наш опыт экспонирования в Ялте. Ежегодно их посещают тысячи посетителей.

Ким Сан Э

ИТОГИ ОПРОСА «ЧТО ВЫ ЗНАЕТЕ О ЧЕХОВЕ?»

Мог ли представить молодой тридцатилетний, но уже известный пи-сатель Антон Павлович Чехов, каким эхом в общественной жизни Рос-сии отзовётся его поездка на далёкий Сахалин в 1890 году и какой след она оставит в памяти живущих на острове людей, как изменит их жизнь? Мог ли предположить, что уже в XXI веке маленькая пятилетняя девочка загадает желание у памятника великому писателю и скажет, улыбаясь: «Спасибо, Антон!» – совершенно уверенная, что желание обязательно сбудется.

Безусловно, духовное наполнение жизни островитян было бы иным, не случись этого гражданского подвига человека, писателя и врача. Пе-рефразируя название моноспектакля Театра Наций «Наше всё… Антон Чехов. Привилегии дамского пола», можно сказать, что Чехов для Саха-лина – это «наше всё».

По результатам исследования, проведённого Всероссийским центром изучения общественного мнения (ВЦИОМ) в июне 2017 года, Антон Пав-лович Чехов занял 5 место в рейтинге любимых российских классиков среди русскоязычных людей, проживающих за границей, и 6 место сре-ди россиян (после А. С. Пушкина, Л. Н. Толстого, М. Ю. Лермонтова, Ф. М. Достоевского и С. А. Есенина)1.

Мы живём в регионе, где имя Антона Павловича Чехова занимает осо-бенное место в информационном пространстве и сопровождает человека с рождения. Что знают о Чехове жители Южно-Сахалинска?

В преддверии 159-летия со дня рождения Антона Павловича Чехова задавшись этим вопросом, Сахалинская областная универсальная науч-ная библиотека провела локальный опрос среди читателей. Нами был использован один из эффективных методов социально-психологического исследования − анкетирование. Всего было охвачено 184 читателя. Воз-раст респондентов варьировался от 14 до 56 лет и старше:

14–17 лет – 26,2 % (48 человек);18–25 лет – 19,7 % (36 человек);26–35 лет – 17 % (31 человек);36–55 лет – 22,4 % (41 человек);56 и старше – 13,1 % (24 человека);нет ответа – 1,6 % (4 человека).Как показали результаты опроса, больше половины респондентов, а

именно 63 % (115 человек), относятся к молодёжи, тем интереснее было узнать мнение представителей молодого поколения.

120 121


На вопрос «Знаете ли Вы о том, что связывает А. П. Чехова с Сахали-ном?» 26 % респондентов (47 человек) ответили «Да, знаю», но при этом не дали развёрнутого ответа; 34 % (62 человека) написали «Путешествие, поездка, посещение Сахалина»; 14 % (25 человек) − «Перепись населе-ния»; 2 % (4 человека) − «Сахалинская каторга»; 1 % (2 человека) − «Пре-бывание в Александровске»; 4 % (8 человек) отметили, что А. П. Чехов «Написал книгу о Сахалине».

9 % (17 человек) в графе «Другое» предложили следующие варианты: «он здесь жил и помогал каторжанам»: «общественная жизнь, любовь и врачебная деятельность»; «работа и творчество»; «учёба»; «исследование Сахалина»; «жизнь и бытие»; «туризм»; «работал врачом»; «да, Антон Павлович Чехов проживал и писал на Сахалине, также был врачом. Умер также на Сахалине»; «на Сахалине Чехов хотел увидеть собственными глазами, что происходит с человеком, которого засудили и выбросили за борт»; «пробыл на Сахалине несколько лет, написал рассказ»; «знаю только то, что он посещал о. Сахалин, даже не знаю в качестве кого, воз-можно, он был здесь на каторге»; «я думаю, что он жил здесь. Возмож-но, он просто любил наш город»; «я думаю, что Чехов основал Сахалин и написал про него книгу»; «к большому сожалению, нет, но я узнаю». Последний ответ даёт надежду на то, что те, кто не знал об этом факте из жизни А. П. Чехова, пополнит свой багаж знаний, и что данный опрос явится той отправной точкой, с которой начнётся знакомство с жизнью и творчеством великого русского писателя.

Итак, анализ данных показал, что о поездке А. П. Чехова на Сахалин известно 34 % респондентов, а о переписи населения – 14 %, не заполни-ли эту графу 10 %, что равнозначно ответу «не знаю», а у 9 % нет чёткого представления о том периоде жизни А. П. Чехова. Может быть, тем 26 % опрошенных, которые ответили «Да, знаю», известно о путешествии на Сахалин и проведении переписи, но утверждать наверняка мы не можем.

Мы попросили респондентов также назвать книгу, которую А. П. Че-хов посвятил Сахалину. Судя по результату опроса, большая часть ре-спондентов − 76 % (140 человек) знают, что это «Остров Сахалин». 19 % респондентов (34 человека) не ответили на этот вопрос. Среди возмож-ных вариантов прозвучали: «Сахалин» (5 человек), «Поездка на Саха-лин» (1), «Про каторгу» (1), «Сахалин, мой остров» (1), «Палата № 6» (1), «Толстый и тонкий» (1).

Согласно данным опроса, подавляющее большинство респонден-тов – 86,4 % (159 человек) читают книги А. П. Чехова. Самым читаемым произведением является «Вишнёвый сад». Его назвали 65 респондентов. «Даму с собачкой» − прочитали 42 читателя, «Каштанку» − 27, «Человека в футляре» − 25, «Толстого и тонкого» − 22, «Палату № 6» − 18, «Остров

Сахалин» − 18 (хотя данный опрос показал, что об этой книге знают 140 читателей), «Дядю Ваню» − 15, «Чайку» − 14, «Три сестры» − 13, «Ха-мелеона» − 12, «Крыжовник» − 8, «Ионыча» − 7. «О любви», «Смерть чиновника», «Дуэль» назвали 4 человека. 4 респондента отметили, что «Прочитали все произведения А. П. Чехова». «Анну на шее», «Анюту», «Драму на охоте» прочитали 3 человека. «Дом с мезонином», «Свидание хотя и состоялось, но…» – 2 человека. Прозвучали по одному разу следу-ющие произведения: «Шинель», «Ванька», «Дома», «Унтер Пришибеев», «Ночь перед судом», «Размазня», «Соседи», «Тоска», «Дача», «Три года», «Цветы запоздалые», «Степь», «Красавицы», «Тряпка», «Экзамен», «Ду-шечка», «Брак по расчёту», «Горе», «Егерь», «В ссылке», «В овраге», «Мальчики», «Водевиль», «Письмо учёному соседу».

Не ответили на данный вопрос 7,6 % респондентов, а 4,4 % написали «не читал», «не помню», «читал, но не помню». Ещё 1,6 % опрошенных приписали авторству А. П. Чехова такие произведения, как «Повести Белкина», «Тарас Бульба», «Отцы и дети», т. е. можно сказать, что 13,6 % (25 человек) не читали произведений А. П. Чехова.

Есть и такое мнение: «Не люблю произведения Чехова. Они вызывают жалость, грусть от безысходности героев».

Несмотря на то, что произведения А. П. Чехова читали 86,4 % респон-дентов, только 66,3 % ответили на вопрос «Какое произведение А. П. Че-хова произвело на Вас самое большое впечатление?». Треть опрошен-ных, точнее, 33,7 % (62 респондента), не ответили на этот вопрос. Один респондент отметил «Такого нет». А ещё участники опроса написали: «Только по программе обучения в школе», «Таких нет, школа отбила способность проникаться русскими авторами». Но были и такие ответы: «Все, что читали».

Первые строки рейтинга, составленного по ответам 66,3 % респон-дентов (122 человека), ответивших на этот вопрос, заняли следующие произведения: «Вишнёвый сад» (21 респондент отметил эту пьесу), «Остров Сахалин» (среди опрошенных эту книгу прочитали, как было сказано выше, 18 человек, и столько же отметили её как произведение, которое произвело на них самое большое впечатление), «Дама с собач-кой» (16 голосов).

«Человека в футляре» отметили 14 опрошенных, «Палату № 6» − 12, а «Каштанку» − 9. Были названы и такие произведения, как «Чай-ка», «Дядя Ваня», «Толстый и тонкий», «Дом с мезонином», «Шинель», «Хамелеон», «Ванька», «Дома», «Три сестры», «Лошадиная фамилия», «Тоска», «Крыжовник», «Предложение», «Хорошие люди», «О люб-ви», «Дуэль», «Смерть чиновника», «Кот», «Степь», «Кухарка женит-ся», «Безотцовщина», «Дача», «Хирургия», «Драма на охоте», «Воло-

122 123


дя», «Письмо учёному соседу», «Свидание хотя и состоялось, но…» и «письма Чехова».

При проведении опроса было интересно получить ответ на вопрос о том, знают ли читатели библиотеки об учреждениях г. Южно-Сахалин-ска, связанных с именем А. П. Чехова.

Судя по полученным данным, этот вопрос был понят респондентами более широко, и они отметили не только учреждения, но и места в городе, так или иначе связанные с именем А. П. Чехова. Больше половины опро-шенных назвали Литературно-художественный музей книги А. П. Чехо-ва «Остров Сахалин» (63 % опрошенных – 116 человек), и Чехов-центр (60 % опрошенных – 111 человек). Это закономерно, потому что в назва-нии этих учреждений звучит имя А. П. Чехова. 10,9 % − 20 человек назва-ли «Областную библиотеку» и трое конкретизировали, написав «отдел в библиотеке», а один респондент даже присвоил библиотеке имя А. П. Че-хова. Были отмечены «сквер имени А. П. Чехова» − 27, «улица Чехова» – 23, «пик Чехова» – 7, «город Чехов» − 3, «памятник имени А. П. Чехова» −1, «парк имени А. П. Чехова» − 1. Также были перечислены следующие учреждения: «музей в Александровске-Сахалинском» (хотя речь шла только об учреждениях г. Южно-Сахалинска), «институт» (не уточнён ка-кой), «Дом-музей имени Чехова» и «дом книги» (возможно, имели в виду музей книги А. П. Чехова «Остров Сахалин»), «Художественный музей», 11 респондентов отметили «аэропорт г. Южно-Сахалинска». Не ответили на этот вопрос 6,5 % респондентов (12 человек). Но были и ответы, в которых утверждалось, что «учреждений, связанных с Чеховым, до безо-бразия много. Надо, конечно, помнить о прошлом, но жить настоящим. Считаю, что безобразно использовать так часто имя писателя».

На основании проведённого опроса можно сделать вывод о том, что личность А. П. Чехова продолжает привлекать внимание и вызывать интерес сахалинцев, его произведения остаются любимы, что наглядно демонстрирует и победа имени Антона Чехова в голосовании за имя аэ-ропорта Южно-Сахалинска в рамках проекта «Великие имена России».

Несмотря на то, что при использовании метода опроса несколько ис-кажается достоверность полученных данных, которые носят во многом субъективный характер (например, можно предположить, что, отвечая на вопросы, некоторые респонденты использовали мобильный интернет), вырисовывается общая картина: знания об А. П. Чехове, его пребывании на острове, произведениях во многом поверхностны и почерпнуты из внешней информационной среды, а не получены в результате самостоя-тельного интеллектуального творчества.

Наша задача – популяризировать чеховское наследие, вызывать ин-терес к этой литературе. Результаты анкетирования носят прикладной

характер и будут использованы специалистами библиотеки при органи-зации данной работы.

ПРИМЕЧАНИЯ1 Литературные предпочтения россиян и русскоязычных жителей зарубежья : Пушкин был, есть… и будет наше все? [Электронный ресурс]: [Социологические исследования] // ВЦИ-ОМ. URL: http://wciom.ru/index.php?id=236&uid=116255 (дата обращения : 13.01.2019).

124 125


Романенко И. А.

ПОСТУПЛЕНИЯ В СОБРАНИЕ МУЗЕЯ КНИГИ А. П. ЧЕХОВА «ОСТРОВ САХАЛИН» В 2018 ГОДУ

Комплектование материалами по чеховскому наследию и истории Са-халинской области – важная сторона деятельности Литературно-художе-ственного музея книги А. П. Чехова «Остров Сахалин». В музейные кол-лекции с каждым годом поступает всё больше уникальных предеметов, составляющих историко-культурное наследие страны.

Основу коллекции музея составляют издания «Острова Сахалин» А. П. Чехова на различных языках. В прошлом году данное собрание по-полнилось несколькими редкими книгами. В дар от директора Литера-турного музея Хоккайдо, известного японского слависта Кудо Масахиро, поступила книга: А. П. Чехов. Остров Сахалин. Переводчик Мияке Кен. Токио: Дайнихон Буммэй Кё: Кай, 1925. На форзаце слева – дарственная надпись на русском языке: «Кудо Масахиро» и дата дарения 14.10.2018. В книге – многочисленные печати букиниста, также стоят две печати: фи-олетового цвета с цифрами и красного – штамп библиотеки Промышлен-ной палаты города Осаки.

Следующее уникальное издание – «Остров Сахалин (из путевых запи-сок)». XI глава. Орочи (на русском и уильтинском языках) / составители: Камина О. Ю., Ожегова М. В., Соловьёва О. Ф., Уланова Т. А., Фирсова Е. П.; редакторы: Бибикова Е. А., Роон Т. П., Степаненко А. А. Южно-Саха-линск: ООО «Эйкон», 2018. Перевод главы на язык уильта (ороков) – од-ного из коренных народов Сахалина, был выполнен Еленой Алексеевной Бибиковой, соавтором первого уильтинского букваря. Издание проиллю-стрировано художественными работами детей из районов Сахалинской области, которые были отобраны по результатам конкурса детских ри-сунков среди представителей коренных малочисленных народов Севера.

Майкл Аллен передал через Киселёву Валентину Евгеньевну издание на английском языке: «Путешествие на Сахалин» / пер. Брайан Рив. Кем-бридж, Англия: изд. Ян Фолкнер, 1993.

В этом же году поступила книга: Чехов в Ялте. Симферополь: Н. Орiан-да, 2016. На титульном листе – синими чернилами дарственная надпись автора: «Литературному музею книги А. П. Чехова «Остров Сахалин» на добрую память от души Ангелина (Алла Васильевна 12.07.2018)». Алла Васильевна Ханило, заслуженный работник культуры АРК, лауреат пре-мии имени А. П. Чехова, член Союза писателей России. Алла Васильевна после окончания школы устроилась на работу в Дом-музей А. П. Чехова а Ялте. Её принимала сама Мария Павловна Чехова, сестра писателя, в

1946 году. Данное издание состоит их статей, тематически связанных с пребыванием Антона Павловича Чехова в Ялте. Они раскрывают различ-ные аспекты биографии и творчества писателя, содержат выдержки из переписки Чехова с родными, близкими и друзьями.

Дональд Рэйфилд. Жизнь Антона Чехова. М.: КоЛибри, Азбука-Ат-тикус, 2017. Автор книги – известный британский литературовед, про-фессор Лондонского университета. На шмуцтитуле – синими чернилами надпись дарителя: «Южно-Сахалинскому музею книги Чехова от Тони Эллисона из Сиэтла, США, спасибо!» («To the Chekhov Museum Yuzhno-Sakhalinsk From Tony Allison Sea»).

Доктор филологических наук из Волгограда Прокурова Наталья Сергеевна передала книгу: «Ваши цветы не вянут...». Волгоград: Прин-Терра-Дизайн, 2015. Это продолжение книги «Написанное остаётся», которую автор прислала музею в 2009 году. Работа посвящена взаимоот-ношениям А. П. Чехова с близкими ему женщинами.

Дары жителей Южно-Сахалинска играют большую роль в комплекто-вании фондов музея книги. Бессменный даритель Покатайкин Валерий Викторович передал несколько книг:

Записные книжки А. П. Чехова / Под редакцией Л. П. Гроссмана. Вы-пуск второй. М.: Изд. «Работник Просвещения», 1927. На форзаце экс-либрис с изображением портрета А. С. Пушкина, из личной библиотеки ВЕР. ГЕНА. На шмуцтитуле в левом верхнем углу – синей пастой от руки надпись: «А. В. Гросман». В книге – многочисленные надписи синими чернилами: «Куплена 17/Х-1979 г. г. Москва Московский дом книги Ка-лининский проспект бух. отдел. Отчеркивания не мои, старого владель-ца. Пробы пера рядом выше тоже старого владельца А. В. Гросман. Я не делал ни одной пометки».

Две Ольги Чеховы. Две судьбы: в 2 кн. / Татьяна Бронзова. М.: Бослен, 2017. Первая книга романа посвящена актрисе Ольге Леонардовне Книп-пер и её отношениям с писателем Антоном Павловичем Чеховым. Вторая книга посвящена племяннице Ольги Леонардовны Книппер-Чеховой, до-чери её старшего брата Константина.

В «Ночь музеев» впервые за всю историю музея единовременно в фонды поступило двадцать живописных полотен. Сюжеты работ в основном представляют природу Сахалина и городские пейзажи. Инициатива такого щедрого меценатства принадлежит председателю правления Сахалинского отделения Союза художников России Вла-димиру Чеботарёву. Работы сахалинских художников Дё Сон Ена, О. Н. Папузина, Н. В. Троегубовой, Ю. В. Степанова, Н. Д. Белых, Н. Н. Наумовой, Т. И. Антошкиной, В. И. Кузьменко, О. В. Носырева, Г. А. Костюшина, Ю. Н. Метельского, Н. А. Стороженко, С. Н. Червова,

126 127


Н. Е. Бочарова-Федореева заняли достойное место в коллекциях «Жи-вопись» и «Графика».

Также из недавних поступлений заслуживает внимания коллекция графики, преподнесённая в дар директором Литературного музея Хок-кайдо Кудо Масахиро (рис. 1, 2). На трёх свитках с графикой проиллю-стрированы очерки А. П. Чехова «Из Сибири». Оформление выполнено в манере эпохи Хэйан (794–1192), которая применима к свиткам с буддий-скими изречениями. Подложка сделана из ткани тёмно-зелёного цвета с выбитыми светло-зелёными цветами и символизирует сибирскую тайгу. Сверху наклеена полоска белой бумаги с иероглифами, где написаны ав-тор, название и номер свитка. На подложку специальным рисовым клеем наклеена бумага «васи» японской традиционной ручной работы. В эпоху Хэйан был разработан оригинальный японский метод выделки бумаги, получивший название «нагасисуки». Особенность этого метода заключа-ется в том, что массу древесных волокон опускают в чан с водой и пере-тряхивают на деревянной раме с сеткой. Волокна постепенно оседают на сетке, сцепляясь в лист. Так как волокна ложатся одно на другое вдоль и поперёк, бумага получается прочной и долговечной.

На каждом свитке изображены по 6 иллюстраций к очеркам «Из Сиби-ри» с подписями. Работа написана к 50-летию Литературного музея Хок-кайдо и выставке «Наследие Антона Чехова: “Остров Сахалин” – 2017».

Также преподнесены в дар ещё три графические работы: «Горела Са-халинская тайга... И всё в дыму, как в аду», «Святой Георгий во сне на острове», «Перед рассветом читает Евангелие».

Полевые исследования также являются формой комплектования му-зейного фонда. Программа полевых исследований каждого музея отра-жает его конкретную специализацию, особенности формирования собра-ния. В круг научных интересов музея входят книга А. П. Чехова «Остров Сахалин» и период каторги на Сахалине, который в ней описывается.

В 2015 году сотрудниками музея книги А. П. Чехова «Остров Саха-лин» была разработана программа по комплектованию музейных фондов «Листая страницы памяти», в её основу легли мероприятия по сбору пред-метов XIX–XX вв., а также историй и легенд, рассказанных потомками каторжных. За период реализации проекта в основной и научной-вспомо-гательный фонды в 2018 году решением экспертной фондово-закупочной комиссией было принято около 50 предметов: быта, медицинского назна-чения, частей конской упряжи, письменные источники, инструменты и многие другие.

Некоторые из приобретённых предметов имеют свою легенду, напри-мер, кожаный каблук с тайником XIX в. был найден на месте бывшего Арковского станка под слоем торфа (рис. 3). Кованый гвоздь XIX в. най-

Рис. 1

128 129


ден на месте размыва дороги в Рождественке. Эти предметы были по-лучены в дар от Дербенёва Евгения Николаевича. Но также поступает множество экспонатов неясного происхождения, изучить историю кото-рых ещё предстоит сотрудникам музея. На данный момент практически все предметы требуют немедленной консервации и реставрации. Часть из них уже отреставрирована и готовится к экспонированию в первой посто-янной экспозиции музея.

Самая немногочисленная коллекция в музее книги является коллекция «Скульптуры», поэтому у музейных сотрудников возникла идея в уходя-щий год Собаки организовать акцию «Подари таксу Антону Павловичу», которая стартовала 1 декабря 2018 года и продлилась до 31 декабря 2018 года. В результате фонд «Скульптура» пополнился на 16 единиц хранения (рис. 4).

На сегодняшний день в фондохранилище музея книги А. П. Чехова «Остров Сахалин» насчитывается 14 346 единиц хранения, среди кото-рых 4 412 единиц составляет основной фонд. В 2018 году основной фонд пополнился на 129 единиц хранения.

Рис. 2

Рис. 3

Рис. 4

130 131


Ушаков Д. П.

ОБУВНОЕ ДЕЛО НА САХАЛИНЕ В XIX ВЕКЕ

История обуви – интересная тема, изучение которой даёт ответы по-рой на самые разнообразные и невероятные вопросы. Обувь как часть костюма изначально имела множество самых разных назначений. Кро-ме утилитарной функции защиты ног от механических повреждений и климатических условий, она выполняла опознавательную функцию этни-ческого происхождения, подчёркивала социальное положение и матери-альное состояние её владельца. Назначение обуви требовало от мастера умения изготавливать максимально удобные, влагонепроницаемые и из-носоустойчивые изделия. Поэтому в сапожном ремесле концентрирова-лись многие технические и технологические достижения.

Как мы знаем, А. П. Чехов, будучи на Сахалине, проводил перепись населения и по приезду привёз с собой большое количество карточек. Од-нако помимо них, он ещё привёз и несколько копий статейных списков, в которых в графе «Какую исповедует веру и не знает ли грамоты и мастер-ства» упоминает мастерство сапожника. Также тот факт, что каторжные работы были «разнообразны в высшей степени», подтверждает «“Ведо-мость”, представляющая свод годовых назначений на работы ссыльнока-торжных по острову Сахалину за 1889 год» (РГИАДВ. Ф. 1133. Оп. 1. Д. 499. Л. 34-38). В ней присутствуют работы по починке обуви1.

В книге «Остров Сахалин» не так много цитат, которые рассказыва-ют нам о сапожном мастерстве, но они всё же присутствуют. Обувь или обувное дело упоминаются в III, V, VI, XV, XVIII, XIX, XX, XXI главах, из этих глав мы узнаём, что на Сахалине сапожникам было позволено выполнять свою работу на дому: «Мастеровые, например сапожники и столяры, часто отбывают свой каторжный урок у себя на квартире» (С., 14-15, 230). У них имелись инструменты для изготовления обуви, а также сапожные колодки. В фондах музея книги А. П. Чехова «Остров Саха-лин» имеется несколько предметов, которые были взяты за основу при написании данного доклада. Это инструменты сапожника, которые были закуплены для постоянной экспозиции в блок «Изба поселенца». В книге «Остров Сахалин» есть строки: «Бывает и так, что, кроме хозяина, за-стаёшь в избе ещё целую толпу жильцов и работников; на пороге сидит жилец-каторжный с ремешком на волосах и шьёт чирки; пахнет кожей и сапожным варом…» (С., 14-15, 74). Чирки – обувь без голенища, сшитая из одного куска кожи2.

Читая книгу «Остров Сахалин» и другие источники, мы видим, что обувь, которую носили на Сахалине в XIX веке, имеет разные названия.

Например, повсеместно в Сибири и на Дальнем Востоке, в зависимости от периода года, а также климатических условий, носили разную обувь. Летом, если было сухо, преимущественно носили лапти из лыка с онуча-ми. Их плели из узких полос лыка (неокрепших внутренних слоёв коры липы, ивы, вяза или можжевельника), иногда из бересты. Существовало два типа плетения: прямое (когда полосы укладывались строго перпен-дикулярно друг другу) и косое (когда полосы укладывались под тупым или острым углом друг к другу). Лапти прямого плетения на территории России были исключением: их изготовляли только в Псковской и Смо-ленской губерниях. В остальных местах лапти плелись «по-косому». Эту обувь носили с онучами, которые прикреплялись к ноге оборами. Буднич-ные лапти старались сделать как можно более прочными, чтобы увели-чить срок их службы (без дополнительных укрепляющих вставок лапти служили от трёх до десяти дней). К лаптям прикрепляли дополнительные подметки из пеньковых верёвок или коры дуба. В мокрую и грязную по-году к лаптям привязывали специальные деревянные колодки (на манер японских гэта). Праздничные лапти (т. н. писаные)3 плелись из узких по-лосок лыка, крашеных в красный и чёрный цвета. Также часто вплетали яркую тесьму, бисерные ленты. Оборы для праздничных лаптей делали яркими и узорчатыми, что выгодно подчёркивало белизну праздничных онучей.

Онучи (портянки)4 – тряпичные обёртки для ног, использовавшиеся с любым видом обуви, как мужским, так и женским. Их делали из холста или сукна. Онучи приматывались к ноге оборами. Холщовые онучи носи-ли летом, суконные – зимой. В особенно холодные дни надевали две пары онучей одна на другую и прокладывали между ними сено или кудель для тепла. Мужские онучи были длиной до колена, женские – до середины икры.

Основным видом обуви на Сахалине были бродни, мягкие кожаные сапоги с длинными голенищами, которые под щиколотками и под коленя-ми подвязывались узкими мягкими ремнями. В рассматриваемый период широко распространены в Сибири в качестве рабочей, охотничьей и ры-бацкой обуви5.

Но если «водился достаток», то могли носить и «сапоги с набором»6. «Сборный человек» вдруг весь разбирается по частям; сапоги с набором отдаёт одному соседу, поддёвку – другому, кожаный картуз – третьему»7.

«Сапоги с набором»8 – сапоги с мелкими поперечными складками на голенищах. Праздничной, но с другой стороны, рабочей обувью были именно сапоги (мужские и женские). Они всегда делались «на косую ко-лодку» были именно сапоги (мужские и женские). Они всегда делались «на косую колодку»были именно сапоги (мужские и женские). Они всег-

132 133


да делались «на косую колодку»9, то есть с различием правого и левого сапога. Основной цвет сапога был тёмный (чаще всего чёрный), но для украшения по голенищу могли делать вставки цветного сафьяна или на-бор. Сапоги носили с онучами или с шерстяными белыми или цветными чулками. Считалось особым шиком выпускать из сапога нарядно укра-шенный или расшитый край чулка или онучи.

Идея исследовать обувное дело на Сахалине, появилась после того, как в фонды музея книги А. П. Чехова «Остров Сахалин» попала набойка с места нахождения Корсаковской тюрьмы. Набойка из металла на осно-ве меди нас заинтересовала, так как при атрибутировании было сложно определить, кому именно принадлежала данная вещь. При изучении ма-териала по пенитенциарной системе каторги Сибири, было обнаружено, что данные набойки встречались у надзирателей тюрем, которых было слышно издалека. Мы предполагаем, что данный элемент относился к обуви надзирателя. Металлическая пластинка крепилась при помощи гвоздей к каблуку и помимо основной функции сохранения каблука опо-вещала о визите. По размерному ряду данная набойка соответствует об-уви 42-43 размера, скорее всего, она принадлежала мужчине. При рас-смотрении истории обуви в России, нами была найдена информация о том, что подобные набойки крепились к каблукам «праздничных сапог» для «постукивания» при ходьбе, также «праздничные сапоги», помимо постукивания, должны были «поскрипывать», для этого подошва к са-погу пришивалась особым образом10. Соответственно, данная набойка в прошлом могла быть как элементом сапога надзирателя, так и «празднич-ного» сапога. Любая из этих версий имеет право на существование.

Если говорить в целом об обувном деле на Сахалине XIX века, то мы получаем весьма противоречивые сведения, если смотреть книгу А. П. Чехова, то «и солдат, и арестант» получали всего в достаточном количестве: «Одежды и обуви арестанты, по-видимому, получают доста-точно. Каторжным, как мужчинам, так и женщинам, выдаётся по армяку и полушубку ежегодно, между тем солдат, который работает на Сахалине не меньше каторжного, получает мундир на три, а шинель на два года; из обуви арестант изнашивает в год четыре пары чирков и две пары брод-ней, солдат же – одну пару голенищ и 2 подошв» (С., 14-15, 299).

В отчётах о состоянии дел разных чиновников, например, «Санитар-ное состояние тюрем на острове Сахалин. Отчёт заведующего медицин-ской частью на о. Сахалине П. И. Супруненко в медицинский департа-мент 26 февраля 1890 г. № 1745», можно заметить, что существовала проблема с обувью на Сахалине11.

Выдача обуви, которая поступала с материка, в полном размере на человека не выделялась. Также выделяемая обувь не соответствовала

нормам и климатическим особенностям острова. Так как каторжным по-стоянно приходилось работать в грязи и сырости, их обувь и одежда бы-стро приходили в негодность, откуда возникала постоянная потребность в сапожниках и портных.

При изучении данной темы мы пришли к выводу, что она малоизуче-на, не хватает материалов и фотографий. Много имён, встречаемых нами при исследовании, необходимо соотнести со статейными списками, ме-трическими книгами. Фонды музея книги А. П. Чехова также необходи-мо пополнять предметами по истории обувного дела Сахалина XIX века. Эта работа в ближайшее время будет продолжена.

ПРИМЕЧАНИЯ 1 Цит. по: Высоков М. С. Комментарий к книге А. П. Чехова «Остров Сахалин». Владиво-сток-Южно-Сахалинск: Издательство «Рубеж», 2010. С. 137. 2 Там же. С. 133. 3 Шангина И. И. Русский традиционный быт: энциклопедический словарь. СПб.: Азбу-ка-классика, 2003. С. 218. 4 Гончаров Ю. М., Чутчев В. С. Мещанское сословие Западной Сибири второй половины XIX – начала XX в. Барнаул, 2004. С. 83. 5 Высоков М. С. Указ. соч. С. 242. 6 Войтович В. Ю. Кожевенно-обувная промышленность Удмуртии в экономике России (на материалах кожевенно-обувной промышленности Сарапула): Монография. Ижевск: Изда-тельский центр «Удмуртский университет», 2018. С. 46. 7 Дорошевич В. М. Сахалин. (Каторга). Южно-Сахалинск: Издательство «Рубеж», 2012. С. 273. 8 Шангина И. И. Указ. соч. С. 220. 9 Меженина О. В. Кожевенная промышленность мещан в городах Томской губернии в пер-вой половине XIX в. // Известия АлтГУ. 2015. № 4 (88). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/vidy-meschanskoy-promyshlennosti-v-gorodah-tomskoy-gubernii-v-pervoy-polovine-xix-v (дата обращения: 23.12.2018). 10 Царева Л. С. Промысловые занятия населения, связанные с переработкой шкур живот-ных и зверей для изготовления предметов костюма, в истории станиц Новой Линии (сере-дина XIX века– 1917 г.) // Вестник Адыгейского государственного университета. Серия 1: Регионоведение: философия, история, социология, юриспруденция, политология, культу-рология. 2011. № 4. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/promyslovye-zanyatiya-naseleniya-svyazannye-s-pererabotkoy-shkur-zhivotnyh-i-zverey-dlya-izgotovleniya-predmetov-kostyuma-v-istorii (дата обращения: 23.12.2018). 11 Сахалинская каторга (вторая половина XIX – начало XX в.) Документы и материалы. Т. 1 / Архивное агентство Сахалинской области, ГБУ «Государственный исторический архив Сахалинской области», ФКУ «Российский государственный исторический архив Дальнего Востока» [Сост. М. В. Гридяева, Л. В. Драгунова, Н. А. Троицкая, Ким Чан Ок]. Южно-Са-халинск: ОАО «Сахалинская областная типография», 2015. С. 259–260.

134 135


Фирсова Е. П.

КОНЦЕПЦИЯ КУЛЬТУРНО-ДОСУГОВОГО ЦЕНТРА «МУЗЕЙ-АМБУЛАТОРИЯ ИМ. А. П. ЧЕХОВА»

В марте 2018 года распоряжением министерства культуры и архив-ного дела Сахалинской области Литературно-художественному музею книги А. П. Чехова «Остров Сахалин» было поручено создать новый му-зей на базе старого здания амбулатории на пересечении улиц Почтовой и Центральной в центральной части с. Кировского Тымовского района Сахалинской области. Современный облик села Кировского сохранил многие черты XIX века: в архитектуре домов прослеживаются приметы прошлого. Историческая память села связана с каторгой и посещением его А. П. Чеховым в 1890 году. Вокруг здания амбулатории годами фор-мировались легенды, созданные и популяризируемые местными актив-ными жителями.

В период проведения сложной процедуры передачи здания музею решался ряд первоочередных задач. Главная из них – сохранить то, что осталось от здания, поскольку в последние несколько месяцев вокруг ам-булатории происходили разные события. Были и пожары в соседних до-мах, и ночные разрушения сооружений рядом, и начавшаяся глобальная стройка буквально в 20 метрах от здания, и многое другое. Для выполне-ния нашей задачи было установлено ограждение и организована кругло-суточная охрана объекта.

Одновременно проводилось обследование технического состояния здания, по итогам которого определился фронт работ по капитальному ремонту сооружения. К счастью, все несущие конструкции требуют толь-ко дополнительного укрепления. Надеемся, что в этом году нам удастся найти финансирование для капитального ремонта здания и в дальнейшем создать тематические экспозиции и выставки.

С определением тематики экспозиций музея у нас не возникло про-блем: жители и власти муниципалитета многие годы поддерживали и развивали легенду о пребывании в селе А. П. Чехова и о его медицинской практике в этом здании. В с. Кировском существует легенда, что А. П. Чехов посетил местную амбулаторию в 1890 году. Однако в документах этот факт не отражён.

Антон Павлович Чехов посетил селение «около 20 августа» 1890 года. В «Летописи жизни и творчества А. П. Чехова» написано следующее:

1. Делает перепись в Рыковском. Сохранилось 850 карточек-анкет, за-полненных на жителей селения.

2. Осматривает рыковскую тюрьму, считавшуюся «лучшей тюрьмой во всем Сев. Сахалине». «Мне она тоже показалась лучшею. Так как в районе каждой тюрьмы мне приходилось прежде всего пользоваться канцелярским материалом для справок и услугами грамотных людей, то во всем Тымовском округе, и особенно в Рыковском, я не мог не за-метить <…>, что здешние писаря хорошо подготовлены и дисципли-нированы <…>, подворные описи и алфавиты они ведут в образцовом порядке».

3. Видимо, посещает в Рыковском также метеорологическую стан-цию, которой неофициально заведовал привилегированный ссыльный, бывший морской офицер-народоволец И. П. Ювачёв, переживший затем нравственный перелом и в Рыковском исполнявший также должность церковного старосты (позднее Ювачёв преподнёс Чехову свою книгу о метеорологических наблюдениях в Рыковском с дарственной надписью).

4. Встречается в Рыковском с двумя гиляками. В Рыковском «видел еврея с сифилитической чахоткой; он давно не

лечился, разрушался мало-помалу, и семья нетерпеливо ожидала его смерти, – и это в какой-нибудь полуверсте от больницы!»1

Учитывая, что 22–23 августа А. П. Чехов уже находился в Палеве, в Рыковском он пробыл всего около двух дней. Принимая во внимание объём проделанной за столь короткое время работы, зафиксированный в «Летописи…» и книге «Остров Сахалин», представляется весьма сомни-тельным, что А. П. Чехов занимался лечением больных в данном селении. Тем не менее сам факт посещения Чеховым Рыковского, легендарные об-разы рыковской тюрьмы, метеостанции, «привилегированного ссыльно-го» (Ивана Ювачёва), воплощённые в путевых записках, дают основание ассоциировать здание амбулатории с именем А. П. Чехова. Экскурсии и просветительская работа в будущем музее-амбулатории позволят, в част-ности, развенчать ряд устойчивых мифов, связанных с врачеванием Че-хова на территории Рыковского, через задокументированные факты, а не только «фольклор» старожилов села и прочих.

Исследования и результаты различных экспертиз не смогли переубе-дить местное активное сообщество. Ведь несмотря ни на что, многих ту-ристов привозили к этому зданию, на котором висела табличка, что здесь был в 1890 году А. П. Чехов (табличка пропала летом прошлого года), хотя здание амбулатории, согласно экспертизам, появилось в начале ХХ века. Когда во время очередной встречи экс-губернатора Сахалинской об-ласти О. Н. Кожемяко с жителями села снова возник вопрос об амбулато-рии, было решено создать на ее базе музей. Но как сделать так, чтобы и не обидеть людей, проживающих в Кировском, и не совершить истори-ческую ошибку? Мы нашли выход – создать культурно-досуговый центр

136 137


«Музей-амбулатория имени А. П. Чехова» в структуре Литературно-худо-жественного музея книги А. П. Чехова «Остров Сахалин».

Сегодня развитие медицины на островах не раскрывается в полном объёме ни в одном из музеев Сахалинской области. В них данная тема либо не упоминается, либо затронута фрагментарно, как малая часть дру-гих экспозиций. Основание на базе амбулатории культурно-досугового центра, посвящённого истории медицины Сахалина конца XIX – начала XX века позволит раскрыть вклад медиков в развитие не только медици-ны, но и других социально-экономических направлений.

Селение Кировское (до 1937 года называлось Рыковским) располо-жено на берегу реки Тымь, в 19 км от пгт Тымовского, в 109 км от пгт Смирных, в 71 км от г. Александровска-Сахалинского, вблизи населён-ных пунктов Зональное, Палево, Красная Тымь. Население села – около 1500 человек (в 2013 году).

Развитая инфраструктура современного Кировского, близость к ос-новной трассе, соединяющей юг и север острова, расположение учреж-дений культуры и образования, здания кафе в шаговой доступности от здания амбулатории позволяют говорить о необходимости и возможности создания не только узкотематического музея, но и культурно-досугового центра «Музей-амбулатория им. А. П. Чехова» в целях многофункцио-нального использования учреждения для рекреации, музейного обра-зования и культурного отдыха жителей и гостей островного региона. Музейно-образовательные, культурно-досуговые программы и проекты, которые будут реализовываться на базе центра, смогут стать частью му-зейно-туристических маршрутов («Чехов и Сахалин», «Сахалин конца XIX века», «Путешествие с книгой А. П. Чехова “Остров Сахалин”» и других).

Цель экспозиции: создание современного культурно-досугового цен-тра, посвящённого истории медицины острова Сахалин конца XIX – на-чала XX века и раскрывающего значение поездки А. П. Чехова и других врачей для улучшения жизни на каторжном острове, в частности, её ме-дицинской составляющей.

Задачи:1. Популяризация профессиональной (врачебной) деятельности выда-

ющегося русского писателя А. П. Чехова – многогранной личности, тесно связанной с историей Сахалина и его социально-культурной идентичностью;

2. Знакомство населения и гостей Сахалинской области с историей ме-дицины острова Сахалин и людьми, внёсшими неоценимый вклад в развитие медицины островного края: А. В. Васильевым, Ф. М. Авгу-стиновичем, Н. С. Лобасом, М. М. Добротворским, Л. В. Поддубским,

П. И. Супруненко, А. В. Щербаком, М. А. Кржижевской, Р. А. Погаев-ским;

3. Комплектование и хранение коллекций по медицине;4. Проведение культурно-просветительской работы на территории Ты-

мовского района;5. Внедрение (совместно с министерством здравоохранения Сахалин-

ской области) проекта организации встреч жителей Кировского и близлежащих сёл с узкопрофильными специалистами для проведения медицинских консультаций;

6. Формирование пространства для кратковременного ночного отдыха проезжающих (хостел «Палата № 6», «Хирургия»).Одной из главных проблем, с которой мы столкнулись при создании

концепции и тематико-экспозиционного плана, стало практическое отсут-ствие подлинных коллекций по этой теме как в музее книги, так и в дру-гих островных музеях. Мы сделали обзор имеющихся фондов и составили список необходимых предметов и документов. Из обзора фондов, подго-товленного главным хранителем музея, известно, что медицинская коллек-ция МКЧ «Остров Сахалин», насчитывающая более ста единиц хранения основного фонда музея, начала формироваться с 1995 года. В числе экспо-натов данной коллекции находятся подлинные вещи семьи Чеховых, кото-рые в 90-е годы были переданы Валентиной Яковлевной Чеховой, женой племянника писателя, 80 единиц типологических медицинских принад-лежностей конца XIX – начала XX века, приобретённые в 2014 году, пись-менные источники, связанные с исследовательскими работами по теме «Чехов и медицина», с медицинской деятельностью А. П. Чехова, а также редкое издание И. М. Гейзера. В научно-вспомогательном фонде му-зея хранится фотография Марии Антоновны Кржижевской – акушерки, фельдшера Тымовского лазарета, заведующей рыковской метеостанцией.

Согласно составленному списку сотрудники научно-просветительско-го и фондового отделов музея второй год ведут с российскими архивами работу по поиску и приобретению копий документов, при помощи во-лонтёров занимаются выявлением типологических предметов и их при-обретением на различных аукционах. Кроме того, медицинская коллек-ция пополняется благодаря проекту «Листая страницы памяти».

Обзор существующих фондов и анализ представленной медицинской тематики в музеях островного региона говорит о том, что избранное те-матическое направление актуально для Сахалинской области в целом и Тымовского района в частности, тематически, исторически оправданно и подкреплено экспонатами.

Пространство современного музея-амбулатории будет состоять из:– экспозиционно-выставочных площадей;

138 139


– гардероба и кассы (общее название «Аптека»);– служебных помещений;– хостела («Палата № 6» и «Хирургия»);– коридора («Ожидальня»), являющегося также пространством для

временных выставок; – околомузейной зоны, включающей сад с лечебными травами. Предполагаем создать на территории комплекса три экспозиции. Пер-

вая из них – «А. П. Чехов – врач» – будет посвящена медицинской дея-тельности А. П. Чехова, а также отражать его врачебную деятельность на острове Сахалин. В основу сюжета экспозиции положен эпизод, описан-ный А. П. Чеховым в XXIII главе книги «Остров Сахалин». А. П. Чехов принимал пациентов в Александровском лазарете. К нему привели маль-чика с нарывом на шее, который было необходимо вскрыть при помощи скальпеля. Однако оба скальпеля, которые предоставили А. П. Чехову, оказались тупыми и непригодными для использования. В хронологиче-ском порядке в зале будет размещена информация, связанная с деятельно-стью Чехова-врача, начиная с его поступления на медицинский факультет и заканчивая сахалинской поездкой.

Вторая экспозиция – «Врачебное дело на Сахалине (до и после Чехо-ва)» – познакомит с развитием медицинского дела на острове и деятель-ностью врачей, которые в XIX – начале ХХ века служили в медицинских учреждениях острова. Именно в этот период были заложены основы ме-дицинского знания на острове – при участии учёных и врачей в организа-ции медицинского обслуживания населения.

Как известно, в 1890 году писатель провёл первую перепись населения Сахалина, которая охватила около 10 000 человек. В ходе подготовки дан-ной экспозиции музея-амбулатории заведующая научно-просветитель-ским отделом провела аналитическую работу по изучению тринадцатого пункта («Чем болен») переписных карточек А. П. Чехова. Включение пи-сателем этого пункта в опросный лист вполне логично и объяснимо. Од-нако в главе III книги «Остров Сахалин», в которой А. П. Чехов подробно останавливается на содержании переписной карточки, он не упоминает о тринадцатом пункте. Возможно, эту информацию сам А. П. Чехов считал дополнительной, а не обязательной.

Из всех 7446 карточек, вошедших в книгу «Быть может, пригодятся и мои цифры»2, рубрика «Чем болен» оказалась заполнена только в 50 (0,658 %), в трёх из которых этот пункт зачёркнут, что в материалах книги показано угловыми скобками. То есть болезни указаны лишь в 47 кар-точках. Итак, в Александровском округе – 25 карточек с заполненным тринадцатым пунктом, в Тымовском округе – 19; в Корсаковском округе – 6. В перечень указанных болезней вошли: слаб/слабосилен, контужен,

слепой/слепая, сифилис, ревматизм, чахотка, хронический катар желудка и кишок, плеврит, удушье, женская болезнь, глухой/глухая, застарелый вывих в левом локтевом сочленении, ревматизм и катар желудка, левая рука не работает, бронх. катар, конъюнктивит, слабое зрение, псих/пси-хическое расстройство, немой/немая, чахотка и сифилис, богадельщик/в богадельщиках, слеп и помешан умом, водянкой, рак, разбита параличом. В селении Рыковском заполнено всего в 14 карточках, в одной карточке зачёркнуто. В связи с этим общую картину о медицинском состоянии жи-телей Сахалина из переписных карточек выявить невозможно.

Экспозиция включит в себя информацию о лазаретах, околотках, ле-чебницах и других медучреждениях; об особенностях медицины в усло-виях каторги и ссыльных поселений; медоборудовании и способах лече-ния, болезнях, статистике, смертности; о медиках сахалинской каторги, занимавшихся лечением и общественной работой на Сахалине в каторж-ный период.

Третий экспозиционный зал – «Медицина коренных народов Сахали-на» расскажет об основных болезнях нивхов, уйльта, эвенков и айнов, о народной медицине, продемонстрирует шаманский обряд.

Экспозиция состоит из двух частей, одна содержит информацию о способах лечения аборигенов, первых попытках прививания оспы, лече-ния дизентерии и других заболеваний приезжающими докторами. Вто-рую часть экспозиции занимает территория дополненной реальности «Обряд шамана».

ПРИМЕЧАНИЯ1 Цит. по: Летопись жизни и творчества А. П. Чехова. Том второй. 1889 – апрель 1891. М.: ИМЛИ РАН, 2004. С. 451.2 «Быть может, пригодятся и мои цифры». Материалы Сахалинской переписи А. П. Чехо-ва. 1890 год. Главный редактор А. И. Костанов. Южно-Сахалинск: Издательство «Рубеж», 2005. 600 с., ил.

140 141


Шлык А. А.

КУЛЬТУРНО-ПРОСВЕТИТЕЛЬСКИЙ ПРОЕКТ «РОБИНЗОНЫ САХАЛИНА»:

ОТ ЗАМЫСЛА К ВОПЛОЩЕНИЮ

Проектно-грантовая деятельность является актуальным направле-нием работы Литературно-художественного музея книги А. П. Чехова «Остров Сахалин». Это позволяет разрабатывать уникальные меропри-ятия, популяризировать фонды, и, конечно, привлекать посетителей в наше учреждение. Ранее уже были успешно реализованы несколько та-ких проектов, поддержанных компаниями «Эксон Нефтегаз Лимитед» и «Сахалин Энерджи», например, настольные игры – «Острова сокровищ» и «Маршрутом Чехова». В игровой форме их участники знакомились с природными богатствами родного острова и путешествием А. П. Чехова на Сахалин. Проект «Литературные вечера: под шорох страниц и песка» также является наглядным примером того, как из гранта, рассчитанного на год, выросло программное музейное мероприятие. Дети иллюстриро-вали песком произведения классиков, обучаясь искусству выразительно-го чтения и песочной анимации. «Литературные вечера…» продолжают собирать большое количество участников, зрителей и даже стали выезд-ными: в рамках «Музея-школе» сотрудники активно проводят мероприя-тия в учебных заведениях острова.

Проект «Робинзоны Сахалина», направленный на знакомство с бы-том и культурой поселенцев острова Сахалин конца XIX века, стал по-бедителем открытого конкурса грантовых проектов компании «Сахалин Энерджи» в 2018 году. Он направлен на формирование у детей представ-лений о необходимости труда как основы жизни человека и общества.

Проект получил название «Робинзоны Сахалина» по имени героя кни-ги Даниэля Дефо. В широком смысле «Робинзон» – это человек, оказав-шийся в экстремальных для него условиях и вынужденный добывать всё необходимое для жизни своими руками. Подобная мысль и стала основой настоящего проекта. Как мы полагаем, жизнь на поселении в условиях сахалинской каторги XIX века также можно считать своего рода робинзо-надой. Как известно, подобный термин в основном употреблялся в связи с многочисленными подражаниями роману «Робинзон Крузо» и ситуаци-ями, связанными с жизнью на необитаемых островах и их покорением людьми. Мы знаем, что каторга также стала способом освоения Сахали-на – самой далёкой территории России.

После отбывания срока наказания людей отправляли на поселение. В музейной экспозиции «Человек и Сахалин глазами Антона Чехова»

широко представлена жизнь первых поселенцев острова, которые, что-бы выжить в суровых природных условиях, были вынуждены строить дома, добывать себе пищу, заниматься сельским хозяйством и разными промыслами. Климат острова был непривычен для жителей центральной части страны. Морская рыба, к ловле и заготовке которой приходилось приноравливаться, неизвестные растения, которые можно употреблять в пищу. Большую помощь поселенцам оказывали коренные народы остро-ва, которых не пугали суровые природные условия, и они умело к ним приспособились. Жизни нивхов, айнов и ороков было уделено немало внимания на каждом занятии.

Как выжить на практически необитаемом острове? Что нужно знать и уметь «робинзонам»? Какие природные богатства Сахалина можно ис-пользовать для обеспечения комфортного проживания на острове? На эти и многие другие вопросы участникам проекта мы предложили найти от-веты самостоятельно, пройдя пять этапов пути становления Робинзона.

Первый этап – строительство крыши над головой. В ходе занятий юные робинзоны должны были получить знания о специфике строитель-ства жилищ на поселении в тайге, сырости и других суровых природных условиях. В заключении мы предложили построить дом поселенца конца XIX века из сборно-разборного макета, который специально заказали у плотника (рис. 1). Это миниатюрная копия дома из множества деревян-ных брёвен, окон и двери. Они укладываются в определенной последова-тельности по подсказкам-номерам. Очень важно то, что макет мобилен, то есть его легко переносить с места на место.

На очередном занятии мы рассказали участникам проекта об основ-ных ремёслах Сахалина конца XIX века: столярное, плотницкое, сапо-жное и других. Дети познакомились с новыми для них устаревшими терминами (рубель, чугунок, ухват, лампада и другие). Многие впервые увидели эти предметы. В творческой части занятия мы предложили ре-бятам изготовить собственную «посуду» и нанести на неё узор. Так как мероприятия этого этапа проходили в канун Нового года, узоры были вы-браны в зимней праздничной тематике.

Ещё одна важная человеческая потребность кроме крыши над головой – это пропитание. На данном этапе мы предлагали познако-миться с флорой и фауной острова, съедобными и ядовитыми расте-ниями, узнать о том, как добывали пропитание поселенцы и коренные жители острова. Ребята играли в игру «Съедобное – несъедобное», запоминали растения, которые представляют опасность для жизни. Затем участники лепили из солёного теста вареники с голубикой. Это хрестоматийное сахалинское блюдо описал в книге А. П. Че-хов: «…тут же в тёмном и тесном углу его жена, пришедшая за ним

142 143


добровольно, делает на маленьком столике вареники с голубикой» (С., 14–15, 74).

На четвёртом этапе мы рассказывали участникам проекта об оде-жде поселенцев и коренных жителей острова конца XIX века. Интерес у участников вызвала обувь ссыльнопоселенцев коты и чирки, а также одежда аборигенов острова, изготовленная из рыбьей кожи и шкур мор-ских млекопитающих. На практическом занятии мы предложили участ-никам изготовить композицию из ткани, ниток и пуговиц. Также с детьми поговорили о том, какое большое значение придавалось ручному труду при пошиве одежды в эпоху, когда ещё не было широко распространено машинное производство рубашек, платьев и обуви.

Заключительный этап проекта был посвящён детству и играм. В конце XIX века на почти не освоенном острове детям приходилось рано взро-слеть, но, тем не менее, игра всегда была в их жизни. Предположив, из ка-ких материалов могли сделать себе игрушки дети первых «робинзонов», ребята готовили из подручных материалов свою собственную игрушку.

Для участников проекта был разработан специальный «Паспорт Ро-бинзона». Проходя этапы «выживания», все получали специальную под-тверждающую печать. Это стимулировало детей не пропускать занятия и вносило в наш проект элемент увлекательного соревнования – каждый старался собрать все печати, чтобы «документ» обрёл силу.

В качестве заключительного этапа проекта мы запланировали про-ведение первого фестиваля Робинзонов Сахалина осенью 2019 года. В его программу войдут выставка-конкурс детских поделок, дефиле-кон-курс на лучший костюм Робинзона Сахалина, командное соревнование «Остаться в живых», мастер-классы, встречи с биологами и представите-лями экологических объединений региона. Все участники получат серти-фикаты, памятные призы, а победитель – кубок Робинзона.

Одна из важнейших составляющих всех занятий – командная работа, например, для того, чтобы построить дом, всем пришлось работать сооб-ща и помогать друг другу. В мероприятиях приняли участие более двух тысяч детей из 3-5 классов. Участники проекта проявили интерес к кни-гам «Робинзон Крузо» Д. Дефо и «Остров Сахалин» А. П. Чехова, многие из них впервые взяли их в руки. Педагоги, которые отметили положи-тельные результаты проекта, рекомендовали продолжить его в рамках от-дельного цикла мероприятий музея. Мы, безусловно, сделаем программу «Робинзоны Сахалина» регулярной, так как, по нашему опыту, подобные проекты всегда имеют перспективу в будущем.

Таким образом, проектная деятельность расширяет возможности музея для вовлечения детей в социально-активную деятельность, даёт возможность закупить необходимое оборудование и материалы, популя-

ризировать нашу традиционную работу в нестандартных формах. Про-ектная деятельность мотивирует развиваться, искать новые формы рабо-ты с посетителями и быть востребованными у современного поколения молодёжи.

Рис. 1

144 145


СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ

1. Аладин Аурелиан Игоревич, заведующий экспозиционно-выста-вочным отделом Литературно-художественного музея книги А. П. Чехова «Остров Сахалин» (Южно-Сахалинск).

2. Бачинина Елена Николаевна, свободный исследователь (Юж-но-Сахалинск).

3. Борисова Вера Григорьевна, главный библиотекарь методи-ко-библиографического отдела Южно-Сахалинской центральной город-ской библиотеки им. О. П. Кузнецова (Южно-Сахалинск).

4. Гридяева Марина Владимировна, ведущий научный сотрудник отдела информации, публикации и научного использования документов Государственного исторического архива Сахалинской области, кандидат исторических наук (Южно-Сахалинск).

5. Донская Наталья Юрьевна, заместитель директора по науч-но-методической работе Южно-Сахалинского педагогического колледжа СахГУ, кандидат педагогических наук (Южно-Сахалинск).

6. Дорофеева Лариса Владимировна, доцент кафедры русской и зарубежной литературы Сахалинского государственного университета, кандидат филологических наук, доцент (Южно-Сахалинск).

7. Иконникова Елена Александровна, профессор кафедры русской и зарубежной литературы Сахалинского государственного университета, член Сахалинского отделения Русского географического общества, док-тор филологических наук, профессор (Южно-Сахалинск).

8. Ким Сан Э, ведущий библиотекарь Сахалинской областной уни-версальной научной библиотеки (Южно-Сахалинск).

9. Кроча Наталья Евгеньевна, младший научный сотрудник Госу-дарственного исторического архива Сахалинской области (Южно-Саха-линск).

10. Кубасов Александр Васильевич, заведующий кафедрой методик преподавания школьных дисциплин Уральского государственного педа-гогического университета, доктор филологических наук, профессор (Ека-теринбург).

11. Лурцев Егор Дмитриевич, младший научный сотрудник Лите-ратурно-художественного музея книги А. П. Чехова «Остров Сахалин» (Южно-Сахалинск).

12. Никонова Александра Сергеевна, заведующая научно-про-светительским отделом Литературно-художественного музея книги А. П. Чехова «Остров Сахалин» (Южно-Сахалинск).

13. Пасюков Пётр Николаевич, профессор Сахалинского государ-ственного университета, член Сахалинского отделения Русского геогра-

фического общества, доктор педагогических наук, профессор (Южно-Са-халинск).

14. Потапова Наталья Владимировна, профессор кафедры рос-сийской и всеобщей истории Сахалинского государственного универси-тета, доктор исторических наук (Южно-Сахалинск).

15. Романенко Ирина Артуровна, главный хранитель музейных предметов Литературно-художественного музея книги А. П. Чехова «Остров Сахалин» (Южно-Сахалинск).

16. Степаненко Анастасия Александровна, заместитель директо-ра по развитию музея и научной работе Литературно-художественного музея книги А. П. Чехова «Остров Сахалин», кандидат филологических наук (Южно-Сахалинск).

17. Ушаков Дмитрий Петрович, заведующий сектором учёта му-зейных предметов Литературно-художественного музея книги А. П. Че-хова «Остров Сахалин» (Южно-Сахалинск).

18. Фирсова Евгения Павловна, директор Литературно-художе-ственного музея книги А. П. Чехова «Остров Сахалин» (Южно-Саха-линск).

19. Чудинова Виктория Ивановна, заведующая кафедрой русской и зарубежной литературы Сахалинского государственного университета, кандидат филологических наук, доцент (Южно-Сахалинск).

20. Шайхудинова Юлия Романовна, старший преподаватель кафе-дры русского языка Сахалинского государственного университета (Юж-но-Сахалинск).

21. Шлык Александра Анатольевна, методист по музейно-обра-зовательной деятельности Литературно-художественного музея книги А. П. Чехова «Остров Сахалин» (Южно-Сахалинск).

22. Щеглов Виктор Владиславович, заместитель директора по научно-исследовательской работе и развитию Сахалинского областного краеведческого музея, кандидат исторических наук, доцент (Южно-Саха-линск).

Участники «XXII Чеховских чтений» 29-30 января 2019 г.

Регистрация участников «Чеховских чтений»

Справа налево: Лаврик Нонна Владимировна, министр культуры и архив-ного дела Cахалинской области

Кузнецова Ольга Валерьевна, начальник отдела по делам архивов и музеев министерства культуры и архивного дела Сахалинской области

Пленарное заседание «XXII Чеховских чтений» в Сахалинском Междуна-родном театральном центре им. А. П. Чехова проводит Фирсова Евгения Павловна, директор Литературно-художественного музея книги А. П. Че-хова «Остров Сахалин»

Справа налево: Арима Дзюнъити, вице-консул Генерального консульства Японии в г. Южно-Сахалинске

Рюити Хирано, генеральный консул Японии в г. Южно-Сахалинске

Ведущие секции «Чеховских чтений» Щеглов Виктор Владиславович, за-меститель директора по научно-исследовательской работе и развитию Са-халинского областного краеведческого музея, кандидат исторических наук, доцент и Степаненко Анастасия Александровна, заместитель директора по развитию и научной работе Литературно-художественного музея книги А. П. Чехова «Остров Сахалин», кандидат филологических наук

Фирсова Евгения Павловна, директор Литературно-художественного музея книги А. П. Чехова «Остров Сахалин»

Савельева Елена Ивановна, заместитель директора Музейно-мемори-ального комплекса «Победа»

Чудинова Виктория Иванов-на, заведующая кафедрой рус-ской и зарубежной литературы Сахалинского государственного университета, кандидат филоло-гических наук, доцент

Пасюков Пётр Николаевич, профессор кафедры физической культуры и спорта Сахалинского государственного университета, доктор педагогических наук, про-фессор

Кубасов Александр Васильевич, заведующий кафедрой методик преподавания школьных дисциплин Уральского государственного педа-гогического университета, доктор филологических наук, профессор

Потапова Наталья Влади-мировна, профессор кафедры российской и всеобщей истории Сахалинского государственного университета, доктор историче-ских наук

Жук Анна Александровна, руководитель Государственной инспекции по охране объектов культурного наследия Сахалинской области

Слева направо: ведущие секции «Чеховских чтений» Иконникова Елена Александровна, профессор кафедры русской и зарубежной литературы Са-халинского государственного университета, член Сахалинского отделения Русского географического общества, доктор филологических наук, профес-сор и Ким Чан Ок, начальник отдела информации, публикации и научного использования документов Государственного исторического архива Саха-линской области

Презентация книги В. В. Щеглова «Александровская слободка очень ве-лика»

Кубота Хисаси, преподаватель колледжа искусств Университета Ни-хон, внештатный советник Литературного музея Хоккайдо, кандидат фи-лологических наук

Бачинина Елена Николаевна, свободный исследователь

Дорофеева Лариса Владимировна, доцент кафедры русской и зарубеж-ной литературы Сахалинского госу-дарственного университета, канди-дат филологических наук, доцент

Романенко Ирина Артуров-на, главный хранитель музейных предметов Литературно-художе-ственного музея книги А. П. Чехова «Остров Сахалин»

Подведение итогов конференции

Степаненко Анастасия Александровна, заместитель директора по развитию и научной работе Литературно-художественного музея книги А. П. Чехова «Остров Сахалин», кандидат филологических наук

Спектакль «Счастливая история» по творчеству А. П. Чехова в исполне-нии Сахалинского театра кукол

Фирсова Евгения Павловна и Добролюбова Антонина Александровна, ху-дожественный руководитель Сахалинского театра кукол

Костанова Инга Анатольевна, директор Сахалинского театра ку-кол, кандидат исторических наук, приветствует гостей на творческой встрече «Именинный пирог», посвя-щённой дню рождения А. П. Чехова и Году театра в России


Материалы региональной научной конференции

29–30 января 2019 года

ООО «Эйкон», Южно-Сахалинск, ул. 3-я Строительная, 1а, стр. 5, тел. 8 (4242) 49-09-60.

Подписано в печать 20.01.2020. Формат 60×90/16. Бумага офсетная. Заказ 347/19. Тираж 500 экз.

ВОПРОСЫ ФИЛОЛОГИИ: ИССЛЕДОВАНИЯ И...

Documents