Бийский Вестник - biyskbiyavestnik.biysk22.ru › arhiv › 2017 › 3.pdf · с...

ЖУРНАЛ РОДИНЫ В.М. ШУКШИНА

Бийский Вестник

Литературно-художественный, научныйи историко-просветительский журнал

издаётся с 2003 года

№ 3 (55) 2017

Издательский Дом «БИЯ»

Главный редактор Виктор Буланичев

Зам. главного редактора Владимир Толоконников

Литературный редактор Людмила Козлова

Ответственный секретарь Дионис Буланичев

Редактор-составительАнатолий Муравлев

Благодарим Ирину и Анатолия Щетининых за действенную помощь в издании этого номера

Редакционная коллегия: А.М. Бойников (Тверь), С.А. Гонцов (Старица), С.П. Козубенко (Москва),

В.Я. Курбатов (Псков), С.А. Минаков (Белгород), А.В. Новосельцев (Елец), И.И. Переверзин (Москва), Н.В. Переяслов (Москва),

Ю.П. Перминов (Омск), В.В. Сдобняков (Нижний Новгород), А.В. Старцев (Барнаул), М.С. Сосницкая (Милан–Москва),

М.А. Тарковский (Бахта–Красноярск) А.А. Шорохов(Москва)

«Бийский Вестник» в Интернете: biyavestnik.biysk22.ruЭлектронный адрес: [email protected]

Журнал издаётся на средства учредителей, издателяи попечением Сергея Козубенко

Журнал зарегистрирован: Управлением Федеральной службы по надзору в сфере связи,

информационных технологий и массовых коммуникаций по Алтайскому краю и Республике Алтай,

ПИ № ТУ22-00427 от 27 июня 2013 г.

Centre International de I`ISSN, 20 rue Bachaumont 75002 Paris France.

ISSN 1992-4127 © Издатель: Издательский Дом «Бия», 2017

33

Слово редактора

Борис ЛАРИН

НАШ ОБЩИЙ ДОМ – АЛТАЙ!

В апреле 2003 года была создана уникальная организация транс-граничного сотрудничества – Международный координационный

совет «Наш общий дом – Алтай». Ее учредителями стали официальные лица, представляющие шесть приграничных регионов России, Казах-стана, Монголии и Китая – Алтайского края и Республики Алтай, Вос-точно-Казахстанской области, Ховдского и Баян-Ульгийского аймаков, а также Синьцзян-Уйгурского автономного района КНР.

Все эти регионы объединяют не только одни на всех Алтайские горы, которые, как известно, не знают границ, но и культурно-истори-ческое наследие Алтая. Организаторы акции на том этапе полагали, что необходимо, прежде всего, реально восстановить связи регионов Боль-шого Алтая, нарушенные в 90-е годы прошлого века. Подобный союз должен был способствовать усилению экономических и гуманитарных аспектов взаимодействия, прежде всего, расширению торгово-экономи-ческих и культурных связей с приграничными партнерами.

И уже вскоре было сформировано общее информационно-правовое пространство Алтайского региона, создан сайт «Алтай трансгранич-ный», выработаны общие подходы по правовым аспектам межрегио-нального взаимодействия, в решении экологических проблем.

Последовательная работа по восстановлению культурных, торго-вых и экономических связей регионов Большого Алтая дала ощутимые результаты. Общий бренд формируется благодаря активному взаимо-действию бизнес-сообщества, органов власти, научных кругов и обще-ственности в рамках МКС. Это и выражение мировых тенденций к интеграции, что позволяет следовать курсу на дальнейшее сближение.

Сегодня две трети внешнеторгового оборота Алтайского края при-ходится на страны, входящие в состав МКС «Наш общий дом – Алтай».

Однако для приграничных территорий существенную роль про-должают играть и двусторонние связи. Например, по итогам 2016 года товарооборот российского региона с Монголией составил 18353 тысячи долларов США.

Среди основных категорий товаров, экспортируемых в эту страну, можно выделить мукомольно-крупяную продукцию, сахар, рапсовое масло, макаронные изделия, нефтепродукты, шины, кондитерские изде-лия, лекарственные средства, котлы центрального отопления, котель-ное оборудование.

Основные экспортеры продукции Алтайского края в Монголию –

Борис Владимирович ЛАРИН, секретарь МКС «Наш общий дом – Алтай», упол-номоченный по правам человека в Алтайском крае.

Бийский Вестник 3 2017

4

ООО «АгросибРаздолье», ОАО «Черемновский сахарный завод», ООО «Каменский элеватор», АО «Алтайская крупа», ЗАО «Алейскзернопро-дукт» имени С.Н. Старовойтова, ООО «ПО «Топчихинский мельком-бинат», ООО «Алтайские мельницы» НИИ садоводства им. Лисавенко.

Однако базовым приоритетом деятельности МКС «Наш общий дом – Алтай» остается гуманитарное сотрудничество. В том числе, созда-ние общих трансграничных особо охраняемых природных территорий, совместные действия по охране природы. Проблемам экологии Боль-шого Алтая посвящаются традиционные конференции. Систематиче-ски проводятся в разных странах заседания студенческой школы «Наш общий дом – Алтай», на которые приезжают видные ученые, эксперты. В рамках МКС работают детская экологическая экспедиция «Начни с дома своего», возникшая в Алтайском крае, международная детская деревня. На базе молодежного форума «Алтай – точки роста» вот уже несколько лет работает площадка международного общения. Отработан трансграничный маршрут «Алтай – Золотые горы», по которому в 2007 и 2012 годах прошли экспедиции, международные по составу участни-ков. В июле 2013 года на территории Ховдского аймака Монголии был проведен первый в истории туристско-спортивный фестиваль «Боль-шой Алтай».

Выпуск этого номера литературно-художественного, научного и историко-просветительского журнала «Бийский Вестник», посвящен-ного проблематике Западной Монголии, также является ярким свиде-тельством тренда расширения культурного сотрудничества.

Опыт многогранного сотрудничества на протяжении почти полу-тора десятилетий показал, что географическая близость четырех госу-дарств является безусловным преимуществом. Стороны убеждены, что необходимо еще шире использовать выгодную географическую пози-цию Алтайского региона в качестве связующего звена транспортных путей, создаваемых в рамках Стратегии Экономического пояса Велико-го Шелкового пути, а также существующих возможностей Евразийско-го экономического союза и Шанхайской организации сотрудничества.

55


Анатолий МУРАВЛЕВ

АЛТАЙСКИЕ ГОРЫ НЕ ЗНАЮТ ГРАНИЦ

Этот номер «Бийского Вестника» – необычный. Он посвящен нашим ближайшим соседям – монголам. Тем более что в этом году отмеча-

ется 25 лет с той поры, как страна, приняв новую Конституцию, изме-нила название с МНР на Монголию, а в нашем регионе намечено празд-нование 80-летия образования Алтайского края.

Идея выпуска такого номера родилась у главного редактора журнала Виктора Буланичева еще в прошлом году, но реализовать ее удалось только сейчас. Мы постарались показать, как воспринимают Западную Монголию русские. Так сказать, «глазами соседей». Однако в номере опубликованы не только впечатления от посещения приграничных аймаков в виде очерков и стихов жителей Алтайского края и Республи-ки Алтай, но и «тяжелая артиллерия» русских, советских и российских литераторов, ученых, путешественников. Среди них – широко извест-ные имена Григория Грумм-Гржимайло, Ивана Ефремова, Владимира Бараева, Михаила Шишина и других.

Полюбили Монголию алтайские художники Фёдор Торхов, Михаил Будкеев, Анатолий Щетинин, Сергей Боженко. Десятки раз они побыва-ли в этой чудесной стране, чтобы запечатлеть на своих полотнах непо-вторимую красоту Монгольской природы и её людей.

Мне довелось несколько раз побывать в Монголии. Отмечу, что знаю немало людей, которые, посетив эту страну, вновь и вновь стремятся туда. Притягивают не только удивительные монгольские красоты, но и добрые, трудолюбивые люди, которые высоко ценят дружбу, характери-зующую наши отношения последние столетия.

Алтайские горы не знают границ. Население регионов России, Мон-голии, Китая и Казахстана, хотя и живет в разных странах, но высоко ценит дружбу соседей и гордится этой дружбой.

ЛЮДМИЛА КУЛИК

Здесь, где курганы волнами застылиИ юрты белые в степи стоят,Остановили Боги время и решили,Пусть спит Монголия, она еще дитя.Прогресс далеким отзвуком коснулсяШироких скул, прикрытых черных глаз,Ребенок лишь во сне перевернулсяИ спит опять, зачем ему сейчасЧужих цивилизаций суматоха,Когда под небом и в степи роднойМонголии уютно и неплохо,А сколько спать – известно ей одной…


6

МОНГОЛИЯ – ПЕРВАЯ В МИРЕ:

По добыче золота, меди и шпата на душу населенияПо количеству космонавтов на душу населенияПо количеству вручаемых наград на душу населенияПо количеству работающих за рубежом своих граждан

Монголия – одна из самых континентальных стран мира. На ее тер-ритории самый южный пояс распространения вечной мерзлоты и самые северные на земном шаре пустыни. Здесь центр мирового максимума зимнего атмосферного давления.

Улан-Батор же считается самой холодной столицей на Земле.

Средняя высота территории страны над уровнем моря – 1580 метров, самая высокая точка – гора Хуйтэн – достигает 4374 метров.

Климат сухой, резко континентальный. В то же время природные условия страны весьма контрастны: здесь и горные лесостепи, и полу-пустыни, и известная во всем мире пустыня Гоби, и самое чистое озеро в мире – Хубсугул. В стране более двух тысяч видов растений, сотни видов животных и птиц. При площади 1565,5 тысячи кв.километров население Монголии составляет 2,8 млн. человек. Основное население – халха-монголы, другие монголоязычные группы: буряты, дербеты, баиты, захчины, олеты, торгуты. Из тюркоязычных – казахи, тувинцы, хотоны. В Монголии постоянно проживают более трех тысяч китай-цев, около двух тысяч русских, несколько сотен татар, корейцев, сербов, вьетнамцев, трое кубинцев и тридцать евреев.

«Монголия Сейчас».

7

Проза

Анатолий МУРАВЛЕВ

ВСТРЕЧИ В ХОВДСКОМ АЙМАКЕ

НА ОДНОМ ЯЗЫКЕ

В конце августа – начале сентя-бря 2006 года в Баян-Ульгий-

ском и Ховдском аймаках Монго-лии побывала группа алтайских учёных. Её возглавлял руководи-тель фонда «Алтай – XXI век», профессор, заместитель директора Института дизайна и архитекту-ры АлтГТУ Михаил Шишин. Он регулярно контактирует с мон-гольской стороной с 1997 года.

Основная задача данной экс-педиции – проведение кратко-срочных методических курсов для преподавателей русского язы-ка Ховдского аймака. В соста-ве группы были также кандидат

филологических наук, старший преподаватель АлтГУ Елена Мака-рова, семейная пара – Александр и Софья Белокуровы, более года преподававшие русский язык в Ховдском университете и местной школе.

Участники экспедиции встре-чались с руководителями и обще-ственностью регионов соседней страны, знакомились с истори-ей, культурой и бытом монголов. Со многими представителями управленческой, научной и худо-жественной элиты, бизнес-сооб-щества мы разговаривали на рус-ском языке.

БОЖЕСТВЕННАЯ КРАСОТА

Первое, что удивляет в Монго-лии, – это немыслимые ланд-

шафты. Они попросту поражают воображение.

На первый взгляд, горы, лишён-ные леса, кажутся безжизненными. Их склоны покрыты верблюжьей колючкой-караканом да редкой жёсткой травой, не имеющей ана-логов в Сибири. И лишь изредка, в поймах рек и в укромных низин-ках, можно видеть скромные оази-сы, украшенные тополями, кустар-никами и травяным покровом. Но именно в этих «лунных» пейза-

жах и кроется особенная красота природы Западной Монголии.

Вообще трудно свыкнуться с мыслью, что это – те же самые Алтайские горы, в которых живёт часть населения российских тер-риторий – Алтайского края и Республики Алтай. Монгольский Алтай, как, впрочем, и китайский, будет посуровей, чем российский. Они просто другие.

Возможно, глаз сибиряка, при-выкший к природному многообра-зию, попросту не видит того, что замечает зоркий прищур монгола.

Анатолий Степанович МУРАВЛЕВ, писатель, журналист, краевед, автор семи книг серии «Неизвестный Алтай». Лауреат литературных премий. Член СП России.

Живёт в г. Барнауле.

Проза

��


8

Губернатор Ховдского айма-ка Нямдаваа, доктор географи-ческих наук, в своё время окон-чивший Иркутский университет, показывал мне собственную кол-лекцию фотографий. Оказалось, что скромная природа аймака – негласной столицы Западной Монголии, тяготеющей к Рос-сии, богата и зверьём, и птицами, и цветами. Наверно, их просто поменьше, чем, к примеру, в Гор-ном Алтае, но всё же они есть: и кедры, и рододендроны, и снежные барсы, и сурки-тарбаганы. Здесь, в долинах бурных рек и громадных озёр, люди уже несколько столе-тий выращивают фрукты, овощи, арбузы, дыни. Выглядят эти пло-ды и бахчи скромно. Например, из местных яблок – только ранет-ки и полукультурки, да и арбузы с дыньками невелики размерами, но очень вкусны.

В 2005 году Михаил Шишин привозил в Ховдский аймак груп-пу российских художников и теле-журналистов. Те были в неопису-емом восторге от великолепных монгольских ландшафтов. Наш водитель УАЗика-«санитарки» Виктор Яцук сопровождал их и в той поездке.

Так вот, он вспоминал, что едва ли не каждые пять минут пути они просили притормозить, чтобы снять пейзаж.

Смею утверждать, что тако-го невероятного сочетания есте-ственных красок трудно найти где-либо ещё на нашей планете. Наши монгольские друзья-художники Гамбаатор и Гантулга, с которы-ми мы много общались, объясняли этот парадокс, во-первых, усло-виями высокогорья, а во-вторых, отсутствием серьёзного техноген-

ного воздействия на природу. Кар-тину дополняют и горные ветры, несущие причудливые облака.

В один из дней я в течение часа на берегу реки Ховд снимал рас-свет на цифровой фотоаппарат с одной и той же точки. И оказалось, что ни один кадр не был похож на другой. Утреннее солнце всякий раз по-иному подсвечивало вели-чественные облака, абрис горных склонов, изгибы речного берега. И картина являлась иной – по фак-туре и насыщенности цветовой гаммы. Никогда и нигде прежде мне не доводилось видеть столь колоритной картины утра, хотя бывал в разных краях. Особен-но поразили монгольские нюансы красного и синего цветов. Кажется, их просто бесчисленное количе-ство: от бледно-розового до багро-вого, от застиранно поднебесного до индиго.

Губернатор Нямдаваа подарил мне фотоальбом о его родном крае.

Поначалу у меня вызвали сомнение некоторые отснятые сюжеты с насыщенным синим цве-том. Подумалось, что это компью-терные штучки. Но созерцание первого же монгольского заката напрочь опровергло эти подозре-ния. Глаз воспринял те же карти-ны, что зафиксированы на страни-цах фотоальбома. Оказалось, что в момент, когда солнце спряталось за горы так, что его лучи уже не подкрашивали тучи, небо, дей-ствительно, заливается бархатным тёмно-синим колером.

Вообще закат в горах всегда внезапен и безумно восхитите-лен. От перемен захватывает дух. Потому что за считанные мину-ты, в какую-то четверть часа, день сменяется ночью. В этот

9

Прозакороткий отрезок времени даже люди, лишённые фантазии, ста-новятся поэтами. Ибо лицезреют невероятное смешение неба, гор и облаков. Которые одновременно как бы отдаляются и сливаются друг с другом, подсвечиваемые сначала солнечным огрызком,

потом – его нежаркими и уже невидимыми лучами, а под конец – синим-синим внутренним све-чением бездонного монгольского неба. В такой миг вовсе не кажет-ся чем-то невероятным единство подземного, земного и небесного начал.

КОБДОССКАЯ КРЕПОСТЬ

Каюсь: когда собирался ехать в Монголию, очень хотел

попасть в город Кобдо. Но в визе был обозначен Ховд. Однако тако-го города я почему-то не обнару-жил на географических картах, выпущенных в СССР и в совре-менной России.

Было обидно, тем более что о Кобдо я многое разузнал. Ока-залось, что там в XIX и начале XX веков вели бойкую торговлю бийские купцы Ассанов, Васе-нёв, Морозов, Антропов, Минин, Бодунов и другие. Они доставляли в Западную Монголию по вьюч-ному Чуйскому тракту продукты питания и промышленные това-ры, вывозя в Россию кожевенное сырьё, шерсть и меха. Между про-чим, торговали умело, раз не толь-ко потеснили, но и вытеснили из Кобдо бойких китайских коллег.

Также купцы- «чуйцы» содей-ствовали снаряжению научных экспедиций, сопровождали их в качестве проводников и пере-водчиков, выполняли различ-ные поручения учёных, собира-ли экспонаты и целые коллекции для музеев России. В дневниках и научных отчётах экспедиций Пржевальского, Потанина, Позд-неева, Козлова и других русских востоковедов можно встретить

слова благодарности бийским куп-цам «за помощь и содействие».

К примеру, Николай Ассанов вывез из Монголии 53 жеребёнка лошади Пржевальского. Они-то и составили ту основную группу животных, от которой ведут сей-час своё происхождение все ныне живущие в зоопарках мира лоша-ди этой породы.

Между прочим, в 1901 году Рос-сийская императорская академия присвоила бийчанину Николаю Ассанову звание члена-корреспон-дента Академии наук – единствен-ному из всех сибирских купцов. А в 1905-1906 годах, когда в Мон-голии свирепствовала оспа, он рас-порядился провести вакцинацию среди монгольского населения и тем самым спас немало людей.

Большой вклад в изучение Монголии и Китая внес так-же бийский купец второй гиль-дии Алексей Васенёв. Он обо-шёл во главе торговых караванов всю Монголию и ряд провин-ций Китая. Во время своих увле-кательных путешествий купец вёл путевые дневники, собирал коллекции, проводил географиче-ские и метеорологические наблю-дения, описывал исторические достопримечательности. Одну из таких коллекций в 1908 году


10

Васенёв подарил Томскому уни-верситету.

...А загадка с Кобдо – Ховдом оказалась простой: то, что в рус-ской транскрипции звучит как «кобдо», по-монгольски обозна-чается «ховд». Только буква «х» заменена на «к», и в конце слова добавлена буква «о».

Мне довелось слышать мини-мум три значения этого слова. Далхжав, бывший директор Ховд-ского музея, рассказывал, что по легенде один богатый купец, пере-правляясь через реку Ховд, уронил в воду посуду для хранения денег (что-то типа русской керамической шкатулки). А любая посуда для хранения по-монгольски называ-ется «ховд». Художник Гамбаатор утверждал, что это слово означает «упаковка» – город, расположен-ный в долине, словно упакован окружающими его серебристыми горами. А преподаватель Ховдско-го университета Тассрин подчер-кивал, что «ховд» – это «жёлоб».

О древности этого торгового города, основанного в 1742 году на перекрёстке больших дорог, ведущих в Улан-Батор, Синьцзян, Пекин и Россию, сегодня напоми-нают развалины Кобдосской кре-

пости на его современной окраине. Это величественное сооружение (периметр каждой стены состав-лял 400 метров, высота – четыре, ширина – полтора метра) было возведено маньчжурами из необо-жжённого кирпича, что не поме-шало ему неплохо сохраниться до сего дня.

Далхжав показывал мне план старой крепости. На ней обозна-чены дворец хана, жилые дома, казармы, арсенал, конюшни и монастырь. В начале прошлого века внутри Кобдосской крепо-сти располагался двухтысячный маньчжурский гарнизон. Днём её взятия после двухмесячной оса-ды считается 6 августа 1912 года. Монголам удалось тараном разру-шить ворота и изгнать завоевате-лей с территории аймака.

Кобдо пережил все те события, которые происходили в Монголии: завоевание в середине XVIII века Цинской империей, полуторавеко-вое китайское иго, освобождение от маньчжуров в начале прошло-го века, тесное сотрудничество с СССР на правах второй социали-стической державы мира, спешное оставление в 1990-х годах россий-скими партнёрами.

ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ

Прощальный ужин перед отъ-ездом из города Ховда был

устроен на берегу реки. Чистая зелёная лужайка радовала глаз. Нигде – ни на склоне, ни в воде, ни средь живописных камней – не виднелось ни обрывка бумаги, ни пресловутого целлофана, никако-го иного мусора. А бродившие у берегового уреза игривые ячата –

детеныши яков (издали они похо-жи на телят с пышными конскими хвостиками) – лишь дополняли идиллию дружеского пикника.

Буквально метрах в пятиде-сяти от нашей компании мон-гольская семья по каким-то при-чинам меняла место обитания. Я, не выказывая подлинного интереса, внимательно наблюдал,

11

Проза

как это происходит. Пока мальчи-ки-подростки разбирали юрту, их отец привычно крепил довольно громоздкие её детали в мотоци-клетной коляске «Ижа». Потом споро куда-то уезжал с одним из сыновей.

Так, в три-четыре приёма были вывезены юрта со всем скарбом и многочисленные члены семьи. Весь переезд занял меньше часа.

Наши монгольские друзья утверждали, что разобрать юрту можно минут за 10-15. Таким будничным способом монголь-ские семьи решают проблему переселения.

Удивительно, но в этой стране, где в семьях растет не менее четы-рёх детей, давным-давно решена жилищная проблема. Та, которую так и не смогли решить ни в СССР, ни в современной России. Сей-час Монголия – это государство с относительно молодым населени-ем. Которое, повторяю, имеет кры-шу над головой.

Крышей является традицион-ная юрта. Входя в неё, удивляешь-ся, во-первых, её удивительной практичности, рациональности размещения в ней мебели, скарба, одежды, продуктов, словом, всего, что имеют огромные, по нашим меркам, монгольские семьи.

К примеру, в одной из поездок по Ховдскому аймаку мы познако-мились с семьей аратов, имеющей десять детей. Как дюжина монго-лов размещалась в юрте – это так и осталось для меня тайной. Цен-тральное место в ней занимает очаг, всё остальное расставлено по окружности юрты, вдоль стен. Ничего лишнего, громоздкого, многие предметы – складные, при-способленные для кочевой жизни.

Не меньшее наше удивле-ние вызвала совместная работа семьи. Все, за исключением самых младших, были как раз заняты дойкой коз.

Животные послушно выстро-ились рядами так, что казалось, будто они скреплены рогами. Если же приглядеться, то оно так и есть: на рога наброшены бечёвки. Поч-ти всё выдоенное молоко тут же перерабатывается в творог и сыр, пригодные к длительному хра-нению. Вековая практика выучи-ла монголов хранить не только молочные продукты, но и хлебные изделия и даже мясо.

Юрту кочевников можно видеть не только в степи или в горах, где обитают араты-ското-воды. Это удивительное сооруже-ние из прочного, тёплого войлока, складных деревянных решёток, съёмных дверей и верха имеется в каждой сельской семье, а зача-стую и у горожан. Например, во дворе гостиницы, рядом со шко-лой и даже со зданием партийно-го органа аймака. Мне поясняли, что в них живут семьи, обслужи-вающие эти помещения. И ещё их любят снимать путешественники.

Традиционное войлочное жилище монголов размещает-ся и в их частных усадьбах. Как правило, наряду с капитальны-ми строениями: приземистыми одноэтажными домами. Их изго-тавливают из больших необо-жжённых глиняных кирпичей, кото-рыми также огораживают усадьбу. Примечательно, что у многих таких домов либо попросту отсут-ствуют крыши (плоский потолок плотно укрывают всё теми же густо обмазанными глиной кир-пичами, предварительно устроив


12

сливы для дождевой воды), либо они возводятся приземистыми, едва возвышающимися над стена-ми. В строительстве используется минимум деревянных изделий: лишь для изготовления дверей, окон, потолочных перекрытий и крыш. Но в то же время можно видеть роскошные деревянные заплоты.

Зимы в Западной Монголии суровые. Однако саманные дома, как и юрты, прекрасно держат теп-ло очага. Монгольские металличе-ские сварные печи, как утвержда-ют специалисты, универсальны и имеют очень высокий КПД. Для отопления и пищеприготовления используется преимущественно аргал – высушенный навоз.

Сущим откровением для досужих путешественников являются суперсовременные новинки в патриархальном быте монгольской семьи. Нередко рядом с юртой можно видеть серебри-стые пластины солнечных батарей. Они производятся в соседнем

Китае и стоят недорого: око-ло полутора тысяч российских рублей, однако позволяют суще-ствовать автономно. Также «писком» моды монгола являются телевизионные тарелки.

...По окончании пикника я намеренно подошёл к месту, где совсем недавно стояла юрта. О жизнедеятельности напоминал лишь тёмный круг на земле. Ника-ких отбросов, мусора, естествен-ных отходов!

Так называемая европей-ско-американская цивилизация гордится достигнутым уровнем бытового комфорта. Но «обще-ство потребления» буквально утонуло в мусоре – масштабы свалок сравнимы с площадями, занятыми плодородной землей, а вред – с последствиями ядерных взрывов. Современный европеец или американец слишком зависим от «благ цивилизации», включая электричество и водоснабжение.

Возможно, монголы – люди новой, экологической цивилизации?

НЕ ДОРОГИ – НАПРАВЛЕНИЯ

Дорог в Монголии нет. Есть направления. Точнее, дорог

много, но они (как бы это сказать помягче) – неблагоустроенны.

Плохи дороги даже на так назы-ваемых приоритетных направ-лениях – например, к границе с Россией или к Улан-Батору. Впро-чем, выражаясь нашими терми-нами, Монголия несколько лет назад тоже объявила нацио-нальный проект: строительство так называемой дороги тысячеле-тия. Но провинциалы мудро заме-чают по этому поводу, что и возво-

диться она будет не менее тысячи лет.

Скепсис, вероятно, связан с тем, что дорога должна связать их страну с Китаем, что запад-ные монголы не очень-то привет-ствуют.

Наши проводники в пути ори-ентируются не столько по колеям, сколько по ледникам, снежникам и очертаниям горных вершин.

Однако и это не избавляет от ошибок. Не раз даже с опытными гидами мы сбивались с намечен-ного маршрута. Особенно трудно

13

Проза

ориентироваться в дороге после заката и ночью.

Но есть профессиональные таксисты, которые без проблем доставляют пассажиров в рос-сийскую Ташанту, Улан-Батор или в китайский Урумчи. Самая короткая из этих дорог – в Россию – занимает два-три дня. В зависи-мости от спешности. Говорят, что в УАЗик-«санитарку» иногда раз-мещается более двадцати человек. Правда, в этом случае багаж кре-пится на крыше автомобиля.

Нам повезло: в самый канун нашей поездки по всей Западной Монголии прошли хорошие дож-ди. Пыль, конечно, была, но она в первые дни нашего пребывания в стране особенно не докучала. Лишь стелилась плотным пологом за автомобилем. Встречные маши-ны в дороге встречались редко по причине их малочисленности. Да и разъехаться с ними в необъ-ятных горных долинах, покрытых преимущественно мелким песча-ником, легко.

Я долго не мог понять объясне-ний знающих людей, зачем неко-торые рыночные торговцы носят марлевые повязки на лице. И пона-чалу меня вполне удовлетворило объяснение, что таким образом оберегают себя люди, страдающие аллергией. Однако потом выясни-лось, что это – единственное спа-сение от пыли.

Как-то в канун отъезда из Мон-голии, рано утром, я помчался с фотоаппаратом на берег реки, что-бы запечатлеть чудный рассвет.

Возвращался в гостиницу рас-слабленный, предчувствующий скорое расставание. Забрёл на окраинные городские улицы Хов-да, на которых отсутствует не

только асфальт, но и какая-либо зелень.

Встречные машины на зажа-тых глинобитными заборами ули-цах поднимали вулканы мелкой всепроникающей пыли, которая в безветренную утреннюю пору стояла серой пеленой. Взобрав-шись на возвышение, я увидел, что весь город покрыт плотной завесой, что, однако, не мешало блистать яркому солнцу в чистом-пречистом небе...

Самым тяжёлым испытанием было наше возвращение к монго-ло-российской границе. К тому времени почва уже подсохла от дождей, и пыль просто оккупиро-вала наш уазик. Спешное затыка-ние щелей ничего не дало: мель-чайшая, словно мука или цемент, пыль всепроникающа. Почему-то её не выдувают даже сквозняки, устраиваемые в салоне.

УАЗ – самая популярная маши-на в Монголии. Стоит она, по местным меркам, очень дорого: как и в России – около 270 тысяч рублей. Но доходы в Монголии вдвое ниже. Многие семьи стре-мятся совершить эту вожделен-ную покупку, экономя буквально на всём, выращивая коз и продавая пух китайцам на пуховики.

А вот запчасти к этой машине на рынке можно купить букваль-но за копейки. Один из торговцев автозапчастями на центральном рынке Ховда, окончивший в 1986 году Одесское танковое училище, объяснял этот феномен тем, что в России продавцы автозапчастей «слишком накручивают цены».

Сразу же после покупки УАЗа монголы «уделывают» его: приподнимают над землей, тем самым спасая от ударов об


14

дорожные камни. Проварива-ют угольниками пороги, укре-пляют днище, тщательнейшим образом герметизируют салон, обязательно монтируют верх-ний люк, который единственно и способен вытягивать пыль из кабины. Причём монголы предпо-читают покупать модификацию УАЗа не с металлическим, а с дермантиновым кузовом, что ука-

зывает на отсутствие автоворов-ства.

Иностранные джипы на мон-гольских дорогах чувствуют себя хуже, чем детище ульяновско-го автозавода, – не выдерживает ходовая часть. В городах можно видеть также иномарки. Они поку-паются уже изрядно подержанны-ми, сильно гремят и бесконечно ломаются.

ОН ЗНАЛ МАО, ЦЕДЕНБАЛА И БРЕЖНЕВА

То, что я ходил с караваном в Россию, это уже кажется

легендой, сказкой. Но это правда, – так начал свой рассказ 83-летний Лувсан, Герой труда Монголии.

Было тогда ему 18 лет. Однако юноше доверили руководить боль-шим караваном верблюдов, гру-жённых подарками для красноар-мейцев. Работал Лувсан в ту пору ревсоргом сомона Манхан, или по-нашему – секретарём райкома монгольского комсомола.

Он помнит, что жители Запад-ной Монголии, как собственную беду восприняли весть о нападе-нии на СССР гитлеровской Гер-мании. Летом-осенью 1941 года в Ховском аймаке организовали добровольный сбор подарков для храбрых воинов из СССР. Лувсан возглавил одноимённый комитет. Для доставки подарков по Чуй-скому тракту в Бийск монголы отдавали своих лучших верблю-дов. Также заготавливали сушё-ную баранину и говядину. Мно-гие мужчины вышли на охоту, чтобы добыть в горах кабанов, маралов и антилоп. Женщины шили из овчин шапки и тёплые шубы, меховые варежки и сапо-

ги. Всё это делалось бесплатно, в добровольном порядке.

Тронулись в дальний путь 17 сентября 1941 года. Осенью все верблюды были сытыми и пере-двигались споро. В караване было 1200 вьючных животных, на кото-рых и закрепили подарки для вои-нов Красной Армии.

Самые тяжёлые участки пути – преодоление перевала Чекет-Аман, горных рек и Чуйской долины. Особую трудность пред-ставлял гололёд. Ноги верблюдов, в отличие от лошадей, не имеют копыт, не приспособлены к пере-движению по льду. Животные скользили на нём, их конечности были окровавлены и разбиты о камни и ледяные торосы. Чтобы верблюды не скользили, прямо в пути придумали для них «обувь»: обматывали ноги овчиной, войло-ком и тряпьём, шили калоши из шкур и брезента. А когда караван вовсе не мог двигаться, клали под ноги шубы, куртки, ветки дере-вьев, доски.

Очень трудно далось и пре-одоление подвесного моста в Усть-Семе на Катуни, название которой по-монгольски звучит как Катын

–

15

Проза

– «леди», «красивая женщина». Упрямые животные никак не хоте-ли идти по раскачивающемуся настилу. Также сложно было пре-одолевать ледяное русло Ини и устье Чуи.

Я интересовался у Лувсана, были ли случаи гибели верблю-дов? Но он отвечал, что у кара-ванщиков не принято говорить о падеже вьючных животных. Одна-ко признался, что приходилось перекладывать груз с погибших на других верблюдов. Потому что главной целью было довезти все подарки фронтовикам-красноар-мейцам.

В мае 2005 года, когда Лувсан вновь ехал в Алтайский край на празднование 60-летия Победы над фашистами, преодолеть Чекет-Аман удалось на автомобиле за два часа, а зимой 1942-1943 годов на это потребовалось десять суток. В зимних горах за день удавалось пройти 25-30 километров. Для это-го приходилось подниматься до зари и разжигать вечерний костёр под казаном лишь в вечерних сумерках.

На всю жизнь запомнилось караванщику гостеприимство русских, алтайцев и казахов из Горно-Алтайской автономной области. Жители посёлков, рас-полагавшихся у Чуйского тракта и скотопрогонной тропы, чем могли, помогали монголам. Отогревали в деревянных избах закутанных в шубы, похожих на медведей путе-шественников, кормили и поили их. А животным каждый вечер давали берёзовые ветки длиной до двадцати сантиметров. Монголы знали, что этого корма достаточ-но, чтобы выносливые верблюды утром продолжили трудный путь.

В Бийск прибыли в суровом феврале 1942 года. Караванщики доставили советским воинам пять тысяч фуфаек, 10 тысяч полушуб-ков, 22 тысячи пар носков и варе-жек, семь тонн сушеного мяса, средства на постройку танка Т-34. Быстро разгрузили драгоценную поклажу с помощью военных. Караванщикам объяснили, что подарки из Монголии будут тут же отправлены на фронт солдатам. Отдохнуть в Бийске удалось лишь несколько дней. Там Лувсан позна-комился с двумя русским девуш-ками, Тамарой и Валей. Жалел, что не запомнил их фамилии: ведь в Монголии всех зовут лишь по име-нам. Потом ему не раз доводилось проезжать через Бийск, но больше свидеться с ними не удалось.

А зимой 1942-го, несмотря на военное время, русские вновь загрузили верблюдов пшеницей, пшеном, мукой и сахаром, кото-рые караванщики доставили в Монголию. Домой погонщики, вновь преодолев путь, длиною в 1030 километров, вернулись лишь 5 мая.

Поездка запомнилась Лувса-ну на всю жизнь. Она научила его терпению и находчивости в пре-одолении трудностей. В дороге он познал отзывчивость русских и алтайцев, их желание помочь в трудную минуту. Имеются све-дения, что зимой 1943-44 годов из Монголии в Бийск было сде-лано 18 тысяч верблюдоходок. За годы войны дружественная страна поставила Советскому Союзу 485 тысяч лошадей, в том числе 30 тысяч в качестве дара монгольских аратов, а также сред-ства на выпуск авиационной эска-дрильи «Монгольский арат». Каж-


16

дая пятая шинель, которую носили советские солдаты и офицеры в годы войны, была изготовлена из шерсти, обработанной монгола-ми. В помощь Красной Армии соседи направили материальных ценностей и продукции сельского хозяйства на сумму 65 миллионов тугриков.

Именем самого большого в истории Великого Шелкового пути каравана дружбы ныне назван фруктовый сад в сомоне Ман-хан Ховдского аймака Монголии. А 4 сентября 2007 года главный погонщик, Герой труда Монголии Борондонгийн Лувсан награж-дён медалью Алтайского края «За заслуги в труде» за «высо-кие профессиональные достиже-ния, многолетний добросовест-ный труд во благо Алтайского края и в связи с 70-летием со дня образования Алтайского края». В семье Лувсана также хранят как реликвию колокол, который висел на шее большого верблюда.

Любой начальник в Монголии – от губернатора аймака до войско-вого командира, от буддийского священника до бригадира, – назы-вается дарга. Лувсан тоже смолоду был даргой. Работал в ревсомо-ле. Потом служил в монгольской армии, воевал с японцами, а по возвращении домой многие годы руководил советом сомона – долж-ность, аналогичная председателю сельсовета или главе администра-ции сельского поселения.

Занимался этой работой дол-гих 47 лет. Наверно, хорошо тру-дился, если стал Героем труда Монголии. Пять раз избирался депутатом Великого народного хурала страны, был членом ЦК Монгольской народно-революци-

онной партии. Кроме знака Героя труда, награждён тремя орденами Сухэ-Батора. Эта награда, как мне объясняли, имеет очень высокий статус. В Монголии всего два-три человека имеют такие награды. Совсем мало и тех, кто, как Лув-сан, носит на груди и российскую медаль Жукова.

На видных местах в его доме висят снимки, где он в составе монгольской делегации сфотогра-фирован рядом с руководителем Китая Мао Дзедуном. Хранит он и кадры, на которых зафиксиро-ваны его встречи с генеральным секретарем ЦК КПСС Леони-дом Брежневым и руководителем Монголии Юмджигийном Цеден-балом. Этих людей уже нет несколько десятилетий. Новое поколение, возможно, и не знает таких имён. Но многие думают, что историю делают короли, ханы, императоры, генсеки, президенты. Однако он убеждён, что её вершат учёные, философы и люди труда. Такие, как Лувсан!

Мы общались с ним несколь-ко долгих часов. Много беседо-вали, закусывали очень вкусны-ми домашними мантами-сомами качественную водку-архи «Чин-гисхан». К сожалению, собесед-ник уже подзабыл русский язык, и нашим переводчиком выступа-ла Дэлэгням Нямаа – помощник губернатора Ховдского аймака по международным связям, отлич-но владеющая русским языком и очень любящая Россию. Между прочим, выяснилось, что её отец и Лувсан хорошо знали друг друга и работали вместе.

В домашней библиотеке хозяи-на я видел немало книг на русском языке. В том числе и о Барнауле.

17

Проза

В его большой семье, насчитыва-ющей пять детей, 70 внуков, прав-нуков и праправнуков, многие знают наш язык, Россию, следят за событиями в ней. Наш 83-летний собеседник, многое повидавший в жизни, говорил нам, что монголы сожалеют о том, что в последние годы русские проявляют недо-статочный интерес к их стране, и надеются, что сотрудничество во- зобновится. А завершилась наша встреча традиционно – совмест-ным исполнением песни «Подмо-сковные вечера».

Лувсан оставил впечатление человека очень искреннего, про-стого, лёгкого в общении. Таким я лично и представлял монгольско-го даргу – много потрудившимся в жизни и хорошо познавшим её.

Чтобы лучше понять характер занятий Лувсана, надо отметить, что в Западной Монголии его увле-чение не является популярным. Скорее, экзотическим, редкост-ным. Потому что жители здешних мест привыкли к безлесным горам, к отсутствию деревьев у юрт. Кам-ни, песчаник, жёсткая трава да вер-блюжья колючка – вот обычный монгольский пейзаж. Мне поясня-ли, что местное население любит и чтит окружающую природу, считая, что не дело человека изме-нять её. Хотя в XIX веке под воз-действием живших здесь в ту пору маньчжуров, некоторые монголы выучились выращивать фрукто-вые деревья, а также бахчи и ово-щи. Однако это занятие не является повсеместным, массовым.

О китайском присутствии в Ховде свидетельствует и старое-старое дерево, в самом центре города. О возрасте этой досто-примечательности говорят разное:

от 200 до 300 лет. Тополь сильно накренён, но корни всё ещё креп-ко удерживают его в каменистой почве.

За десяток дней, проведённых в Монголии, мне удалось лишь дважды видеть настоящие парки, и единожды – у Лувсана – сад. Тополиный парк раскинулся непо-далёку от реки в городе Ховде. Мне назвали имя уже ушедшего от нас человека, поднявшего его, – Бимбаа. К сожалению, я так и не выкроил время, чтобы встре-титься с его дочерью, работающей библиотекарем. Как бы то ни было, хвала Бимбаа, который сначала создал питомник для тополёвых саженцев, потом соорудил систе-му арыков, без которых высажен-ные здесь человеком деревья про-сто не растут, а потом выходил их.

Замечу, что тополя в парке какие-то особенные, с узкими листьями. Мне рассказывали, что деревьям всего каких-то два десятка лет, но по виду этого не скажешь: во-первых, они выма-хали ввысь на десяток метров, во-вторых, их действительно ста-рит грубая, серая, какая-то скрю-ченная кора на стволах.

Впрочем, и Лувсан показывал мне величественные тополя у сво-его дома, которым всего-навсе-го семь лет, но выглядят они в несколько раз старше. Я отказы-вался верить в то, что деревья так молоды, однако мой собеседник продолжал уверять, что добил-ся этого отличным поливом и добрым отношением.

Более полувека назад, в 1955 году, он вместе с единомыш-ленниками принялся озеленять свой сомон. Было много трудно-стей: саженцы вытаптывал скот,


18

не хватало воды для полива, но уже несколько десятилетий здесь растут деревья. По словам Лувса-на, парк изменил не только уны-лый сельский ландшафт, но даже и климат: воздух стал влажнее и прохладней.

А несколько лет назад его семья взяла в аренду 17 гектаров земли у реки, чтобы заниматься выращиванием фруктовых, деко-ративных деревьев и кустарников. Трудностей хватает: почва солон-цеватая, случаются наводнения и засухи, не все саженцы выживают на прокалённой жарким монголь-ским солнцем каменистой почве. Чтобы этого не случилось, каждое деревце надо ежедневно полить не менее шести раз.

Лувсан напомнил, что даже в монгольском переводе русские сло-ва «труд» и «трудности» – одноко-ренные. Саженцы занимают теперь почти всё его время. Здесь, на благо-устроенной плантации, он трудится вместе с женой и двумя внуками. Проговорился, что иногда и ночует здесь, а не в доме или в юрте. Пото-му что крохотные робкие ростки требуют такого же внимания и забо-ты, как маленькие дети.

В почве за эти годы укоренились почти 30 тысяч саженцев. Тополя, облепиха, яблони, сливы, берё-зы, шиповник, смородина, акация, японская сакура – десятки сортов и названий. Здесь нашли новую родину саженцы из разных районов Монголии, Китая, Алтайского края, Горного Алтая, Бурятии.

Бывает, ростки, которые так холит садовод, гибнут. Напри-мер, недавно у двух молоденьких кедров-хуш, привезённых к нему из Хангая, пожелтели шелкови-стые иголочки. Но ещё два выжи-

ли. Как и те, которые выкопал в мае 2005 года на Семинском пере-вале Горного Алтая. Как десяток яблонек, присланных из Алтай-ского научно-исследовательского института садоводства Сибири имени Лисавенко.

Даже без перевода я понял, что Лувсан просит передать приветы Владимиру Бурому и Станисла-ву Хабарову – бывшим руково-дителям опытного хозяйства и НИИ садоводства в Горно-Алтай-ске и Барнауле. А также всем, кто откликается на его просьбы выслать семена или саженцы для озеленения дальней монгольской провинции.

Я спрашивал садовода, предна-значены ли его саженцы на прода-жу. Он отвечал, что выращивает их для себя, для собственного сада.

– Но могут ли люди купить их у вас? – допытывался я.

– Раньше я дарил саженцы зем-лякам. Случалось, что они у них погибали. Некоторые даже серди-лись, что я даю им плохие сажен-цы. И я стал делать по-другому. Теперь трудолюбивым людям я даю саженцы бесплатно. А лен-тяям – нет. Беру с них деньги. Я знаю, что если подарю им – саженцы погибнут. А если за тугрики – маленькие ростки будут хорошо расти.

Среди зеленых плантаций Лув-сан собственными руками соору-дил два мемориала. На одном из них вырезал имена своих земля-ков, которые участвовали в вой-не с Японией. В том числе и своё. На другой попытался для моло-дого поколения сомона пока-зать богатую 800-летнюю исто-рию монгольского государства и её главного героя – Чингисхана.

19

Проза

Но у новой Монголии – новые проблемы. Одна из них – опу-стынивание. Ей способствуют неблагоприятные природные факторы, а также массовое раз-витие козоводства. Эти живот-ные буквально уничтожают и без того нещедрый травяной покров в горах и долинах. Поэтому при-нята государственная программа, получившая название «Зелёная стена». Чтобы предотвратить пре-вращение горных ландшафтов в безжизненную пустыню, предпо-лагается взрастить нечто вроде российских лесополос. Стена из деревьев должна стать защитой

от этой безрадостной перспекти-вы. И такие люди, как Лувсан и Бимбаа, доказали своим подвиж-ническим трудом, что Монголия может стать зелёной страной.

…Откровенно сказать, больше всего меня поразило то, что Лув-сан вновь приглашал своих новых русских друзей к себе в гости, уверяя, что в следующий раз он непременно будет угощать нас яблоками. Мы искренне верили в это, словно не замечая, что Лувса-ну уже 83 года. Так хочется, чтобы он сдержал своё слово!

И вправду, ровно через год я вновь был у него в гостях.

ЭКСТРЕМАЛЫ-ПУТЕШЕСТВЕННИКИ

Есть сведения, что Синьцзян-Уйгурский автономный район

Китая ежегодно посещают до 50 миллионов туристов, а россий-скую Республику Алтай – почти миллион. А в граничащие с ними Баян-Ульгийский и Ховдский аймаки Монголии приезжает все-го-навсего около трёх тысяч путе-шественников.

Но это – особая публика. Пред-почитающая сладкому дорожно-гостиничному комфорту пыльное бездорожье Джунгарской Гоби и непроходимое нагромождение скал, неистовый солнцепёк, спо-собный изжарить яичницу на камнях, и жуткие ночные холода. Кажется, что небо здесь раскину-лось из края в край – так, что не поймешь, где всходит и садится дневное светило.

Люди, рискнувшие преодо-левать трудности и восхищаться красотами пути, не боятся суры – болезни горных перевалов. Они стремятся познать страну древ-

них тайн с оленными камнями и надписями на мёртвых языках, сакральными обо и нетающим льдом горных вершин. Здесь не принято спрашивать расстояния: ответ следует всегда один – рядом. И счёт ведется не в километрах, а в днях пути.

Монголия остаётся одной из самых востребованных стран для путешественников-экстремалов. Кого только мы не встречали за десяток дней на пыльных горных дорогах: англичан, голландцев, поляков, американцев, немцев, латышей, ну и, естественно, неуго-монных соотечественников.

Семья из Нидерландов наня-ла КамАЗ, чтобы доставить в его кузове джип к подножью Алтын-Хухий – священной горы монго-лов. Чета седовласых янки где-то раздобыла ретро-автомобиль, поглазеть на который собралась большая толпа тщательно скры-вавших удивление монгольских мужчин. Однако этой «антилопе-


20

гну», вероятно, тяжело дались дорожные препятствия, её сдали в ремонт в мастерскую у Ховдско-го базара, что едва не расстроило торговлю.

Лучшим транспортом экстре-мала, конечно, является россий-ский УАЗик. Но есть любители езды на джипах, корейских грузо-вичках и даже верблюдах и конях.

Двое ребят из Риги и группа поляков предпочли передвигать-ся на мотоциклах. Первые – на австрийской модели КТМ-950, которую любят участники ралли Париж-Дакар, двигались к Австра-лии. Вторые – на трёх российских И Жах прокладывали путь от Улан-Удэ через Горный Алтай и Казах-стан. Латыши Янис Клавиньш и Андейс Пиканс уже проехали пол-России, Северный Казахстан, сотни километров монгольского бездорожья. А впереди у них ещё пустыня Гоби, Китай – с севера до юга, Лаос, Камбоджа, Таиланд, Малайзия, Сингапур, Индонезия – и через всю Австралию – на юг, к Мельбурну. Путешественники намерены вернуться в Ригу в кон-це декабря, к католическому Рож-деству.

Янис Клавиньш и Андейс Пиканс, уже преодолевшие семь тысяч километров, тепло отзыва-лись о встреченных ими в пути россиянах. Но с прибалтийской педантичностью не преминули отметить недостатки: взяточни-чество гаишников на российских дорогах (в Монголии этой служ-бы вообще нет), и «палёный» рос-сийский же бензин. Эти «родо-вые» болезни также отмечали и иные наши зарубежные собесед-ники. Мы и сами пострадали, заправив, возвращаясь в Россию,

УАЗ в Баян-Ульгии и Ташанте поддельным горючим. Надо ли говорить, с каким трудом машина преодолела перевал Чекет-Аман, сколько нелестных слов было произнесено нами в адрес рос-сийских «королей бензоколонок». Ещё одно серьёзное препятствие – преодоление путешественни-ками таможенного поста на рос-сийско-монгольской границе. Это ведомство не придумало ничего лучшего, чем устроить досмотр вещей на высоте второго этажа, куда челноки вынуждены подни-мать тяжеленные сумки и баулы. А ведь, по словам руководите-лей Баян-Ульгийского аймака, до пятисот мелких предпринимате-лей осуществляют приграничную торговлю в Кош-Агаче.

Европейцы в Монголии сразу приметны. К сожалению, в послед-ние годы российских туристов и командированных все чаще при-нимают за американцев. По край-ней мере, непосредственные мон-гольские ребятишки, завидев тебя, спешат поприветствовать корот-ким «Хелло». Но ведь каждому не объяснишь, что ты – россиянин. Лучший выход – футболка с над-писью «Россия».

1-го сентября 2006 года, в день начала занятий в Ховдском уни-верситете, я познакомился с пре-подавателем немецкого языка. Девушка Катя оказалась бывшей соотечественницей, вышедшей замуж за гражданина Германии.

Через несколько дней на база-ре судьба свела меня с немцем. Немножко владея немецким язы-ком, я довольно быстро понял, что этот орнитолог и есть муж Кати. На странной смеси русских и немецких фраз мы поболтали

21

Проза

о многом, включая погоду. Так же легко находили общий язык с другими путешественниками, которые, как правило, владеют английским языком либо имеют

при себе разговорники. А мест-ное население, особенно старшего возраста, трудно, но с интересом вспоминает подзабытые русские фразы.

УЙТИ ПО-РУССКИ

Ещё два десятилетия назад в Монголии работали тысячи

советских специалистов. Они пре-подавали русский язык в учеб-ных заведениях, работали врача-ми, строителями, ветеринарами. Особенно много наших соотече-ственников было среди геологов и специалистов горнодобываю-щих и горно-перерабатывающих предприятий Монголии. Благода-ря СССР в МНР появились целые отрасли промышленности, такие, например, как цветная металлур-гия. Бийский мясоконсервный комбинат на Алтае работал на сырье, поставляемом из сосед-ней страны. Причём скот гнали за сотни километров к месту слия-ния Бии и Катуни. Взамен специ-ализированное автопредприятие «Совавто-Бийск» доставляло по Чуйскому тракту в Монголию промышленное и сельскохозяй-ственное оборудование, трактора, автомобили, многое другое.

Всё это рухнуло в самом нача-ле 90-х годов прошлого века. Не было ни межнациональных кон-фликтов, ни секретных приказов, никаких внешних причин. Просто по инициативе российской сторо-ны сократились до минимума кон-такты. Русские в одночасье броси-ли в Монголии то, что построили, то, что наработали за десятилетия.

Едва теплилась только пригра-ничная торговля. В Кош-Агачском

районе Республики Алтай и в пяти сомонах Баян-Ульгийского аймака Монголии основным населением являются казахи. Они на основа-нии соответствующих законов и межправительственных соглаше-ний имеют льготы по упрощен-ному пересечению межи, разделя-ющей соседние государства. Это оказалось удобным и для пригра-ничной торговли, которой занима-ются сотни семей по ту и другую сторону Ташантинского погранич-но-таможенного перехода.

Горькие нотки по поводу остав-ления русскими Монголии звуча-ли в словах многих моих собесед-ников, но наиболее ёмко говорил мне об этом проректор Ховдского университета Цедев:

– Это – трагедия для Монго-лии. Наши народы несколько сто-летий живут рядом друг с другом. Отношения не раз проверялись испытаниями: так было в Граж-данскую и Вторую мировую вой-ну. Это уже не только географиче-ская близость, но ещё и духовное единство, основанное на культур-ных традициях. Ведь многие наши специалисты получили образова-ние в СССР.

Нам трудно без России. Совре-менные дети уже плохо знают русский язык. Приоритетным в Монголии становится изуче-ние английского языка. А языку Пушкина и Достоевского в шко-


22

лах учат теперь лишь три года. Это неправильно. Особенно для Западной Монголии, тяготею-щей к России. Ведь многие юно-ши и девушки мечтают получить образование в сибирских вузах, колледжах, училищах. Это оправ-данно и географически. Напри-мер, из Ховда и тем более из Баян- Ульгии удобнее и ближе доби-раться до Барнаула, чем до Улан-Батора. Откровенно сказать, и знания в российских вузах дают-ся более основательные.

За последние годы, после ухо-да русских, в Монголию пришли китайцы, американцы, корейцы, турки. Но если советские несли с собой культуру и много строили, то от новых партнёров нередко остается только выжженная зем-ля – и в животноводстве, и в про-мышленности, в других отраслях.

Китайцы, как известно, поставляют, в том числе и в Рос-сию, пуховики. Козий пух для них выращивается в Монголии.

Китайцы поначалу платили за него высокую цену, а потом сни-зили её в несколько раз. В Мон-голии развели миллионы коз. Но эти животные, пожалуй, самые страшные для природы – выеда-ют и выбивают копытами травя-ной покров, превращая пастбища в пустыню. Да и козьему мясу, имеющему специфический запах, монголы предпочитают баранину.

По тем же законам бизне-са, насколько я знаю, работают и инвесторы из США и других стран в горнорудной промыш-ленности, вывозя к себе добытую руду, оставляя после себя безжиз-ненные отвалы.

Как можно изменить положе-ние во взаимоотношениях России и Монголии? Только через сотруд-ничество. Шире использовать возможности международного координационного совета «Наш общий дом – Алтай», взаимовы-годное сотрудничество и народ-ную дипломатию.

ПРИГЛАШЕНИЕ В ГОСТИ

Ситуация в экономике Монго-лии схожа с российской. После

экономического спада и стагна-ции реформенного и переходного периодов начало нового века отме-чено некоторым ростом валового продукта. Правда, серьёзным уда-ром для животноводства – основ-ной отрасли аграрной страны, ста-ла суровая зима 2002-2003 годов. По-монгольски эта беда зовется дзуд: когда из-за многоснежья, холодов и гололеда скот не может добывать копытами траву. В ту зиму только в Ховдском аймаке погибло 600 тысяч голов. Одна-

ко, по словам губернатора аймака Нямдаваа, в последующие годы удалось восстановить числен-ность скота, по итогам 2006 года его численность перевалит за два миллиона голов – такого здесь ещё никогда не было.

Частная инициатива возрожда-ет и другие отрасли. К примеру, в Ховде быстрыми темпами строит-ся пятиэтажная элитная гостини-ца, которой городу явно недостает. Она возводится при участии стро-ительной фирмы из Бийска, кото-рую возглавляет Пётр Бурлаков. Есть и в Бийске совместное рос-

23

Проза

сийско-монгольское предприятие по выпуску муки. На базарах Баян-Ульгии и Ховда часто встречаются мешки с алтайской мукой. Также в Западной Монголии строится две гидроэлектростанции. Одна из них закроет потребности трёх аймаков, пока же электроэнергией их обеспечивает российская энер-гетическая компания.

Впервые в истории Монголии в Ховде стали выпускать рыбные консервы. Я встречался с челове-ком, который организовал данное производство. Это Цевегжав, руко-водитель фирмы «Алтай-Буян». Оказалось, что цех по переработке османа построен совместно с гор-но-алтайской фирмой, а оборудо-вание для него приобреталось в Бийске и Барнауле.

Цевегжав девять лет зани-мается предпринимательством. До того закончил Улан-Баторский сельхозуниверситет, работал там же преподавателем, потом увлёк-ся бизнесом. Выкупил Ховдский пищекомбинат, который практи-чески бездействовал, дал работу нескольким десяткам человек. Ему удалось наладить производство качественных хлебопекарных и макаронных изделий, безалко-гольных и алкогольных напитков. Организовал выпуск нескольких видов рыбных и мясных консер-вов, которые в том числе экспор-тируются и в Россию. Намерен заняться производством колбасы. Но без свиного жира трудно про-извести качественную продукцию. А в Монголии не принято выра-щивать свиней, хотя употреблять свинину не возбраняется. Цевег-жав закупил двести свиноматок, получил приплод. Для обеспече-ния животных кормами занялся

огородничеством. На площади пять гектаров выращивает кормо-вую репу (прежде в Монголии она не культивировалась), кормовую морковь, другие корнеплоды, кар-тошку и овощи.

Надежды на успешный бизнес вселяет и решение центральных властей о снижении НДС с 15 до 10 процентов. Занимается Цевег-жав и общественной работой – как депутат (гражданский представи-тель президиума народного хура-ла) Ховдского аймака, является членом оппозиционной партии «Родина». На рубеже веков у вла-сти в Ховдском аймаке и в Улан-Баторе находится Монгольская народно-революционная партия. По словам собеседника, отноше-ния оппозиции и власти складыва-ются нормально.

Активно бьётся пульс эконо-мической жизни в приграничном Баян-Ульгийском аймаке. Здесь, по словам Ержана, председателя пре-зидиума гражданских представи-телей аймака (руководителя зако-нодательного органа), возрождены или заново введены мощности на медно-цинковом и вольфрамовом месторождениях (их осваивают американцы), начинается освоение угля и серебра, в чём потенциаль-но намерены участвовать москов-ские бизнесмены.

Я встречался с директором предприятия по добыче и обо-гащению вольфрама Хаумдасом, окончившим Пражский химико-технологический институт, быв-шим сотрудником министерства горнодобывающей промышлен-ности. Месторождение вольфрама обнаружили советские геологи, рудник строили и владели им мон-голы, затем его приобрели амери-


24

канцы, которые инвестировали в закупку оборудования около 300 тысяч долларов. Недавно Хаумдас заключил контракт с новосибир-ским заводом «Труд», специализи-рующимся на производстве горно-добывающего оборудования.

По словам моего собеседника, в Эрденете действует построен-ное СССР российско-монгольское предприятие «Монголцветмет», а около Улан-Батора российская компания добывает золото. Он считает, что резервы для сотруд-ничества с Россией огромны.

Эту оценку разделяет и Ержан. Возрождение горнодобывающей отрасли расширило потребность в специалистах. Руководитель зако-нодательного органа аймака под-чёркивал, что предприятия остро нуждаются в строителях, сварщи-ках, рабочих горных профессий. Он считает, что необходимо сроч-но открывать краткосрочные кур-сы по подготовке рабочих кадров на базе существующего профтеху-чилища.

С руководителем группы пред-ставителей Алтайского края, профессором АлтГТУ Михаи-лом Шишиным рассматривались конкретные вопросы подготовки специалистов. Наряду с курсами обсуждалась идея открытия част-ной школы и лицея с углубленным изучением русского языка, частно-го вуза. Возможна и организация филиала технического универси-тета, в котором студенты обуча-лись бы несколько лет непосред-ственно на родине и два-три года – в Барнауле. Преподавать в этих учебных заведениях могли бы выпускники барнаульских вузов, уроженцы аймака – их насчитыва-ется около 80 человек.

Отрадно, что подобные вопро-сы ставит именно монгольская сторона. Например, уже обсуж-дался вопрос снижения платы за учебу студентов. Пришла пора рассмотреть проблему организа-ции чартерных полётов из Барнау-ла в Западную Монголию.

Есть и жители края, желаю-щие поработать в соседней стране. Двое из нашей группы – супруги Софья и Александр Белокуровы – целый год преподавали в учеб-ных заведениях Ховда. Однако вынуждены были возвратиться в Барнаул. Потому что не решены некоторые проблемы таких энту-зиастов: отсутствует социальный пакет, не начисляются пенсион-ные, нет гарантии сохранения рабочих мест в России. Но россий-ский регион подобные вопросы решать не вправе, это полномочия центральных органов власти.

Известная истина: свято место пусто не бывает. Прочные пози-ции, которые занимали когда-то наши соотечественники в Монго-лии, утеряны, но хочется верить, – небезнадёжно. Их можно завое-вать вновь. Лучше всего, как пока-зывает опыт, это делает частный бизнес. Недавно в Монголии был Владимир Путин: простил старые долги, обсуждал пути взаимовы-годного сотрудничества. Но, как подчёркивали мои собеседники, верх одержали силы, имеющие иные ориентиры. Достаточно ска-зать, что именно летом 2006 года начала осуществляться школьная реформа, предполагающая свер-тывание изучения русского языка. А без его знания затрудняются и контакты.

Складывается впечатление, что недооценивают Монголию и рос-

25

Проза

сийские дипломаты, и политики. Иные из них считают, что страна с числом жителей, равным насе-лению средней российской обла-сти, недостойна их внимания. Они нацелены на Европу, большие госу-дарства. И не желают замечать, что Монголия граничит с почти всем югом Сибири. Да и рынок соседней

с нашим регионом страны ёмкий, спрос на российские товары высок. Поэтому удивительно, что алтай-ские товары, кроме муки, встре-чаются здесь нечасто. А главное – в Монголии живёт много людей, которые лояльны к России. Они искренне приглашают нас в гости – как старых друзей.

«МОЙ ДОМ – ВАШ ДОМ»

Не чаял, не гадал – снова ока-зался в Монголии. Ровно

через год. И вот – новые встречи с монгольскими друзьями. Первым, улыбаясь, приветствует делега-цию из Барнаула, прибывшую в Ховд поздно вечером 26 августа 2007 года, проректор местного университета Наванзооч Цедев. Остальные встречи со старыми знакомыми и новыми друзьями впереди. Ведь у алтайской деле-гации серьёзная миссия – прове-дение «Дней культуры России в Ховдском аймаке».

У монголов особенное отноше-ние к гостям. Оно характеризует нравы, связанные с кочевой жиз-нью.

Пускаясь в дальний путь, мон-гол обязательно берёт ещё одну лошадь, но не кладёт в походную суму почти никаких запасов про-дуктов питания. Ведь монголь-ская пословица гласит: «Счастлив тот, у кого всегда бывают гости, и радостен тот хозяин, у жилища которого всегда стоят на привязи кони приезжих».

Поныне в монгольских семьях чтут эту многовековую традицию гостеприимства, поскольку каж-

дый кочевник или путешествен-ник сам может нуждаться в пище и воде. Поэтому накормить и дать путнику отдых, покой либо даже лошадь или верблюда – это честь для арата, живущего в суровых климатических условиях. Коче-вая жизнь выработала прекрасный неписаный закон гостеприимства «Мой дом – ваш дом».

Однажды нам довелось войти без приглашения в чужую юрту. Первыми проникли через приот-крытую низенькую дверь поход-ного жилища кочевников сопро-вождавшие нас друзья-художники Гунталга и Гамбаатор. Они при-гласили нас последовать их приме-ру. В дальнем конце (хотел напи-сать – в дальнем углу, но в юрте отсутствуют углы) спал мальчик лет трёх-четырёх, остальные чле-ны семьи скотоводов ухаживали за стадом верблюдов. Наши сопрово-ждающие легко сориентировались в чужом жилище и принялись, в отсутствии хозяев, угощать рос-сиян национальными блюдами. Причём это было так естествен-но, словно они являются членами семьи или ближайшими родствен-никами незнакомых аратов.


26

«АРХИВАЖНЫЕ» ДЕЛА

И вот уже в руках мужчин – пиалы с традиционным мон-

гольским чаем, а затем и молочной самогонкой – архи.

У многих восточных народов угощение гостей начинается с чае-пития. Классический монгольский чай готовится в казане – чугунном котле. В закипевшую воду броса-ют большую щепоть плиточного зелёного чая и доливают немного молока. Затем вновь доводят до кипения, после чего добавляют по вкусу соль, масло, немножко поджаренной ячменной или пше-ничной муки, слегка обжаренного сала бараньего курдюка и костно-го мозга барана. Такой чай с моло-ком пьётся, конечно, без сахара. Белый цвет чая (по-монгольски слово звучит как «цай») по древ-ней народной символике симво-лизирует чистоту намерений. Чай с молоком свидетельствует об уважении, дружеских, искренних чувствах хозяев к своему гостю.

В юрте, которая приютила нас после утомительной дороги, так-же подали к чаю твёрдые кусоч-ки теста, обваренные в бараньем жиру, знакомые нам как баурсаки, или, если угодно, как хворост.

К чаю гостям подают также разнообразные молочные про-дукты – цаган идэ – белые яства. Используется в равной степени, как минимум, три, а иногда и пять видов молока: кобылье, ове-чье, коровье, верблюжье и молоко яков, также именуемых сарлыка-ми. Отсюда и разнообразие видов молочной продукции – кумыс, айраг, всевозможные сухие сырки-пыштаг, творожники, густое мас-ло и даже пирожные, изготовлен-ные на основе сухого молока.

Самое популярное кушанье монгольской народной молоч-ной кухни – пенки. Их готовят, долгим кипячением молока на слабом огне. После остужения толстый слой пенок осторожно снимают лопаточкой и выклады-вают на деревянное блюдо, немно-го подсушивают и подают к чаю. Это блюдо особенно любят ребя-тишки и гости страны нагих гор, пустынь и бесчисленных отар скота.

Говорят, что безупречная белизна зубов и отсутствие кари-еса у монголов связаны именно с употреблением натуральных молочных продуктов и мини-мума продовольствия из сахара. Белый цвет – цвет серебра и воды в Монголии – священный. Вода в пустынных горных долинах поис-тине драгоценна. Самые вкусные напитки подаются в серебряной посуде, а лучшие украшения изго-тавливаются из серебра.

Вслед за чайной церемонией приходит пора новых угощений, которые хранятся в высоком дере-вянном сосуде. Это архи – мут-новатая жидкость – самогонка, выгоняемая из молока. Впрочем, и водка, продаваемая в магазинах, тоже называется архи. Недаром тех, кто занимается самогонова-рением, в шутку называют «архи-вариусами», а застольные занятия – «архиважными».

Архи варят в огромных количе-ствах. Борьбу с алкоголем в Монго-лии долго и безуспешно ведут так же, как в России, со времён Чин-гисхана до наших дней. Но, как и прежде, любой дарга- начальник и рядовой арат встречают гостя большой пиалой или стопкой архи и только после приличной дозы приступают к обсуждению серьёз-

27

Проза

ных вопросов. «Казённая» или самопальная водка, как и в нашей стране, сопровождает каждого жителя Монголии от рождения до смерти. Я, например, был поражён

тем, как солидный дарга, прежде чем приступить к разговору с рос-сийскими гостями, молча пред-ложил всем по полстакана водки, причём без какой-либо закуски.

ХОРХОГ, БОЗЫ И БОРЦОГ

Однако монгольская закуска совсем даже неплохая. Осно-

ву питания жителей скотоводче-ской страны составляет мясная и молочная пища. О молочной я уже рассказывал, мясная тоже весьма добротна, хотя и не отличается особенными изысками. К ней про-сто надо привыкнуть.

В Монголии почти нет жаре-ных блюд. Это оттого, что жарить-то не на чем – в горах нет дров, как правило, блюда готовятся на сухом навозе – аргале. Поэтому самые распространённые блю-да – варёные, приготовленные на пару, вяленые и копчёные. С дав-них времён сохранилась, напри-мер, простейшая технология – под седло наездника кладутся тонко нарезанные подсолённые кусочки мяса, которое уже через несколько часов готово к употреблению.

Самое экзотическое блюдо в Монголии – хорхог – особым обра-зом приготовленное мясо сурка-тарбагана или козла. Животное вначале потрошат, затем набивают его же шкуру мясом, овощами и раскалёнными камешками.

Этот монгольский изыск мне так и не довелось отведать, а вот нечто похожее вкушал. Он гото-вится примерно по той же техноло-гии, только вместо шкуры исполь-зуется обыкновенная алюминиевая 40-литровая фляга. Прежде чем наполнить её содержимым, раз-водят костёр, потом раскалённые

камни кладут во флягу специаль-ными клещами вперемежку с круп-ными кусками баранины, а также картошкой, луком и морковью – овощи, корнеплоды, даже арбузы и дыни выращиваются в долинах рек. После того, как содержимое фляги «дозреет» на открытом огне, его предлагают участникам пик-ника. Хорхог употребляется, есте-ственно, под архи. Впрочем, водку пьют и до приема пищи.

В любой обычной монгольской столовой можно заказать бозы. В русской кухне к этому блюду близки манты, только у наших сосе-дей они готовятся из баранины. Признаки так называемой цивили-зации коснулись и местной кулина-рии. Так, нарубленное мясо в бозах заменяют фаршем, не свойственным монгольской кухне, иногда вместо начинки из сочной, ароматной бара-нины подают козлятину, обладаю-щую специфическим запахом.

В этой стране существуют ещё несколько блюд, известных толь-ко её жителям. Например, борцог, приготовляемый из кусков мелко нарезанного теста, обжаренных в бараньем жире или масле, хурун-га – из пахты с ржаной закваской, хальм-аг (смесь пенок и муки), пирожки с начинкой из сыро-го мяса и многое другое. Все эти блюда, может быть, не предназна-чены для гурманов, но уж точно готовятся из натуральных продук-тов и весьма питательны.


28

РУССКИЕ ЕЩЁ ВЕРНУТСЯ

Приезд делегации из Алтай-ского края, проведение Дней

российской культуры всколых-нул Ховд, являющийся центром одноимённого аймака и негласной столицей Западной Монголии. Подробного мероприятия здесь не проводилось свыше двадцати лет. Уже и дату последнего приходится уточнять в архивах.

Кажется, последний раз Дни культуры в Ховде были в 1983 году.

Идею возобновить Дни россий-ской культуры в Западной Мон-голии высказала Нямаа, коорди-натор внешних связей Ховдского аймака, Михаилу Шишину, заме-стителю директора Института дизайна и архитектуры Алтайско-го государственного техническо-го университета, который десять последних лет ежегодно бывает в этом аймаке. В том числе, в июне 2007 года он организовывал в Хов-де работу 5-й международной лет-ней школы студентов междуна-родного координационного совета «Наш общий дом – Алтай». Так «народная дипломатия» делает реальные шаги к сотрудничеству.

Опыт проведения подобных мероприятий, конечно, подзабыл-ся. Многое пришлось делать «с чистого листа».

Широкое общение с жителями аймака – вот тот способ, который позволяет добиваться желаемого возрождения в Ховде интереса к изучению русского языка. Неда-ром же, когда мы приехали в Мон-голию, на улицах нам говорили «хелло», а перед отъездом всё чаще можно было услышать «при-вет» или «здравствуйте».

Очень тепло восприняли мон-гольские партнеры программу кинофестиваля классики совет-ских и российских фильмов.

Несколько вечеров кряду на центральной площади Ховда пока-зывали художественное кино и мультфильмы для детей. Причём экран был установлен буквально над входом в здание, где работа-ет руководство аймака. Монго-лы, непосредственные по натуре, высказывали нам благодарность за это новое знакомство с русской культурой.

Между прочим, на несколь-ких телевизионных каналах этой страны транслируют российские телепередачи, но немало време-ни занимают и западные фильмы. В рамках Дней российской куль-туры в Ховдском аймаке, которые проходили с 27 августа по 5 сен-тября 2007 года, транслировались советские и российские кино-ленты на местном телевидении «Ховд-Телевиз». Также монголь-ским зрителям были показаны телефильмы, снятые барнаульской телестудией «Катунь» во вре-мя предыдущих экспедиций по Западной Монголии. Например, о Герое труда Монголии Лувсане, о путешествии российских худож-ников по Ховдскому аймаку, о выставке монгольских художни-ков в Барнауле.

Очень позитивно воспринято монгольской стороной проведение курсов повышения квалификации школьных учителей русского язы-ка и преподавателей Ховдского университета. Подобное меропри-ятие проводилось и в предыдущем году. Однако в этот раз в Монго-

29

Проза

лию приехали четверо профессо-ров из АлтГУ, АлтГТУ и Академии экономики и права, а также пре-подаватели барнаульских вузов, что, безусловно, подняло уровень проведения мероприятия. Несколь-ко студенток филологического факультета Алтайского госунивер-ситета провели речевые занятия со своими коллегами из Ховдского университета, викторину «Удиви-тельный мир русского языка». По окончании курсов двадцать педаго-гов получили удостоверения госу-дарственного образца.

С 2006-2007 учебного года в Монголии осуществляется рефор-ма образования, в рамках которой в школах сокращается количество часов преподавания русского язы-ка, вытесняемого английским. Обучение языку Пушкина и Тол-стого теперь охватывает лишь учащихся 5-7-х классов, в старших классах основной иностранный язык – английский, но можно на выбор как факультатив посещать и занятия по русскому языку.

Однако на конференции руси-стов, которая состоялась накануне в Улан-Баторе, подчёркивалось, что переход на английский весьма затруднителен, поскольку значи-тельная часть научной литерату-ры, используемой в Монголии, – на русском языке. А замена библио-течных фондов – дорогостоящее мероприятие. Тем не менее один

крупный американский банк тут же проявил инициативу – финан-сово стимулирует переход на обу-чение английскому языку. А это не только стипендии, но и оборудова-ние, наглядные пособия. Россия же отстранилась от подобных акций, не выделяет средства на изучение русского языка за рубежом. К при-меру, отсутствуют или устарели учебники русского языка для ино-странцев, в зарубежных школах и вузах нет современной методи-ческой литературы и видео-ауди-оматериалов по русскому языку. Сведения по страноведению ску-пы, хотя в той же Монголии живо интересуются жизнью россиян.

Кстати, совместные социоло-гические исследования барнауль-ских и ховдских учёных показы-вают, что студентов всё больше интересует англоязычный мир, чем ситуация в соседних государ-ствах. И тем не менее в личных встречах монголы сожалеют, что Россию больше интересуют боль-шие страны Европы и Америки, а не ближайшие соседи, искренне заинтересованные в сотрудниче-стве. Ведь несколько поколений иностранцев неплохо знает рус-ский язык, помнит наших сооте- чественников и надеется, что «русские ещё вернутся». Так уже не раз было в истории наших взаи-моотношений…

УНИВЕРСАЛЬНОЕ СРЕДСТВО

Верно, что самым универсаль-ным языком общения являет-

ся искусство. Иллюстрацией того, что в Монголии существует есте-ственная тяга к России, стало про-ведение вечера поэзии, на котором звучали стихи русских и монголь-

ских поэтов. Кульминацией вечера было

исполнение всей аудиторией советских и русских песен «Под-московные вечера», «Калинка», «Гуляет по Дону казак молодой» и других.


30

Важными вехами проведе-ния Дней российской культуры в Ховдском аймаке стало откры-тие двух выставок – презентации проекта «Золотое кольцо Алтая» и работ барнаульского художника Сергея Боженко.

Проект организации маршру-та вокруг Алтайских гор «Золотое кольцо Алтая» охватывает терри-тории соседних регионов четырёх стран – России, Монголии, Китая и Казахстана, проходит через опорные точки: Барнаул – Гор-но-Алтайск – Баян-Ульгий – Ховд – Урумчи – Усть- Каменогорск – Барнаул. Летом 2007 года по этому маршруту впервые прошла экспе-диция, которая показала, что он очень увлекателен, но предстоит ещё решать вопросы организации туризма, в частности, сервисные.

А Сергей Боженко в здании Ховдского университета пред-ставил на суд зрителей серию портретов, написанных им в Рос-сии и Монголии. В галерее работ, выполненных в графической мане-ре, показаны губернатор Ховдско-го аймака Нямдаваа, представи-тели монгольского учительства, культуры и искусства, дети, а так-же наши земляки.

Накануне презентации я поин-тересовался у Сергея Алексее-вича, почему он, будучи в Мон-голии, работал над портретами, а не над изображением прекрас-ных пейзажей? Тот ответил, что накануне уже посещал эти места и запечатлел монгольские красо-ты в масляных этюдах, а в Ховде

решил написать серию портретов. Потому что именно общение гла-за в глаза позволяет лучше понять людей – это и есть то, что называ-ется народной дипломатией.

Одна из главных задач Дней российской культуры в Ховдском аймаке, которые явились составной частью совместных планов межго-сударственного координационного совета «Наш общий дом – Алтай», – установление многосторонних связей между различными органи-зациями. Обсуждались совместные проекты – экономические, культур-ные, научные…

Широкие контакты осущест-вляют алтайские вузы с родствен-ными организациями Монголии. Безусловно, будут расширяться их двусторонние связи: наряду с ежегодным проведением летней школы студентов и курсов для преподавателей русского языка планируются, к примеру, совмест-ные археологические и ботаниче-ские экспедиции.

Закладывается интересное исследование по такому уникаль-ному явлению в культуре тюрк-ских и монгольских народов, как сказительство. В Монголии оно называется «тульчи», а у алтай-цев, например, – «кайчи». Предпо-лагается проведение совместных исследований этого феномена. Ведь сказитель – это квинтэссен-ция культуры. Он несёт в себе величайшую интуицию и древ-нейшие знания. Это одновременно и литература, и философия, искус-ство и музыка.

31

Проза

Николай ВИТОВЦЕВ

ВДОЛЬ РЕКИ, УХОДЯЩЕЙ С АЛТАЯ НА ЮГ

ДВА ВИДА ВРЕМЕНИ

Рано утром в долине Буянта камни перекликаются птичьи-

ми голосами, и в лучах восходя-щего солнца они кажутся живы-ми. Птиц не видно, но кажется, что они слетелись сюда со всей Мон-голии, чтобы спеть новым гостям. А у реки – своя бесконечная пес-ня, или, на языке здешних мест, «уртын дуу» (длинная дорожная песня). По берегу реки бродят кони. Солнце снимает с травы холодный иней, а в лужицах долго ещё блестит майский лёд. Воздух кажется тугим и каким-то глубо-ким от непередаваемой чистоты. Высоко в небе кружит, высматри-вая утреннюю добычу, хищный беркут. Слышно, как где-то далеко гудит автомобиль. Нам пора воз-вращаться в Ховд, чтобы продол-жить путешествие по самым даль-ним сомонам, если смотреть сюда из столичного Улан-Батора.

Время и пространство на бес-крайних монгольских просторах обретают иные свойства, и ты не можешь с точностью сказать, что будет через час или через три; что будет завтра или через три дня. У монголов в расчёте на каждый день есть два вида времени – до обеда и, естественно, после обе-да. Если встреча запланирована с утра, можете быть уверенными, что время до обеда у вас занято.

Самое подходящее место для того, чтобы втянуться в жизнь по монгольскому времени, – Чуй-ская степь, которая так же далека от спешки и суеты, как долины Буянта, Тугрука, Ховда. В кафе «Телец», расположенном в цен-тре Кош-Агача, висит календарь, на котором пока ещё 2005 год, а в Баян-Ульгие по магазинам висят календари 2004-го и даже 2003 года – их долговечность зависит только от качества и содержания иллюстраций. Пейзажи с водопа-дами, бурлящими реками и про-хладными лесами могут оставать-ся в монгольских домах и юртах, как кажется, целую вечность – а сами календари не имеют такой же ценности.

Чаще других в магазинах край-него запада Монголии встречается простой сюжет: на зелёной лужай-ке великолепная парочка небрежно постелила для себя шерстяное оде-яльце. Расположившись на берегу ручья, парень с девушкой пьют сок и кушают экзотические фрукты. Это – предел мечтаний для людей, живущих в полупустыне.

По дороге из Баян-Ульгия в Ховд – постоялый двор, рядом с глинобитными домиками распо-ложена АЗС, уровень механизации на уровне 50-х годов прошлого века, бензин подаётся из цистерны

Николай Фёдорович ВИТОВЦЕВ, журналист, публицист, исследователь.Живёт в г. Горно-Алтайске.


32

вручную – заправщик крутит свою «динаму», успевая следить, сколь-ко литров уже залил; за сеткой-рабицей хранятся запасы кизяка, сетка защищает от бурь, которые способны разметать собранный кизяк в одну минуту по всей долине. Крыш нет – их всё равно сорвал бы ураганный ветер. Рядом с бочками, наполненными соляр-кой и бензином, прочно укреплена «тарелка» для приёма телепередач – к ней подвязаны камни устра-шающих размеров; а чуть выше – солнечные батареи.

Допотопный кизяк и энергия солнца, которая служит человеку по новейшим технологиям ХХI века, – ни того, ни другого нет у нас по деревням вдоль Чуйского тракта. Так называемый «север-ный завоз» вытеснил традицион-ные виды топлива, а на базаре в Баян-Ульгие торгуют не только хворостом, но и хорошим кизяком, цены умеренные.

На берегу озера Хара-Ус-Нур наш проводник и переводчик Галаа показывает, как надо соби-рать кизяк. За плечами крепится объёмистая корзина «араг», спле-тенная из прутьев ивы, а в руки надо взять «савар» – нехитрое приспособление для того, что-бы цеплять с поверхности земли высохшие лепёшки – отходы жиз-недеятельности животных, и через плечо бросать их в корзину. В ста-рые времена лапу у «савара» тоже делали из прутьев – теперь для это-го идеально подходит мягкая про-волока от бийских электродов. Не имея привычки, можно двигаться по степи, бросая кизяк в корзину, а потом окажется, что в корзине – пусто; всё пролетело мимо.

В квартирах Баян-Ульгия и

Ховда на кухне стоят, как правило, электроплита, рядом с ней газовая плита, а на самом удобном месте – печь-буржуйка. С газом бывают перебои, иной раз подолгу при-ходится жечь «китайца» – а он, в отличие от российского, неприя-тен на запах, кизяк гораздо прият-нее. С электричеством тоже быва-ют перебои, иногда на неделю, и в таком случае поневоле приходится переключаться на кизяк.

В тот день, когда мы прибыли в Ховд, снова не было света по все-му аймаку. Налетевший ураган-ный ветер изорвал провода линии электропередачи в соседнем Убсу-Нурском аймаке, и прошло трое суток, прежде чем последствия аварии были устранены. Вне зави-симости от того, есть в гостинице вода и свет, или их нет, за 2-мест-ный люкс приходится платить 20 тысяч тугриков, за обычную «трёхместку» – 15, а за пятимест-ный номер – 4 тысячи. В рублях это соответственно 465, 349 и 93. Как и в Баян-Ульгие, никто не спрашивает в гостинице паспор-тов и удостоверений личности. К чему все эти формальности, ког-да таможня и пограничники свою работу уже сделали?

Мы привыкли мечтать о гран-диозных проектах, будь то туризм, энергетика или лесное хозяйство. Если получать электричество, то надо непременно отдать в жертву Катунь. В наших планах – линии электропередач до каждой живот-новодческой стоянки. А надо ли их тянуть в таких количествах? У нас во всём Кош-Агачском районе, а если точнее, на всю республи-ку – четыре солнечные батареи. В северо-западных аймаках Мон-голии гелиоустановки – у каждой

33

Проза

чабанской юрты. Солнечные бата-реи производятся в Китае, средняя цена – в пределах 350-400 тысяч тугриков (около 9 тысяч по нашим деньгам).

Солнечной энергии вполне хва-тает на то, чтобы днём зарядить аккумулятор, а вечером, включить лампочку и телевизор. Спутни-ковые антенны стоят возле каж-дой юрты. Понятно, что «за свет» никто из чабанов не платит: купив однажды солнечную батарею, её энергией можно пользоваться бес-платно всю оставшуюся жизнь. Монгольские власти, в отличие от наших, не боятся свободного и независимого от них человека. От дизельных и бензиновых поход-ных электростанций в последнее время отказываются: нефтепро-дукты дорожают. А если устано-вить 3-4 солнечные батареи, то будет работать не только телеви-зор, но и холодильник, стиральная машина, микроволновая печь.

В сомоне Мянгат возле здания почты – 12 солнечных батарей. Это значит, что местные связисты совершенно спокойны в отноше-нии всяких «вееров» – чего нет, к сожалению, нигде у нас.

Ветряных электростанций пока нет, но это – дело недалёкого буду-щего. Ветры бывают на северо-западе Монголии такой силы, что могут выдирать траву с корнем, как это было в урочище Кара-Жама-ты по ту сторону от Сайлюгема в самом начале «нулевых». В распо-ложенном неподалёку от озера Хар-Ус-Нур урочище Нарин-Гол ветры бывают такой же силы, и там возле юрт выкапывают ямы, чтобы скла-дывать в них домашний скарб – от вёдер и канистр до конской упряжи и детских игрушек.

У чабанских стоянок в долине Тугрука – каменные ограды для загона скота, а рядом – ограды поменьше, но они заметно выше, потому что предназначены для хра-нения сена. Если ураганные ветры способны унести даже груды кизя-ка, что говорить о заготовленном сене? По берегам озёр, где мало камней, ограды делают из жёсткой травы «хулс» – она жёстче камы-ша и больше похожа на тростник. Кстати, её макушки очень нравят-ся домашнему скоту, из них даже сахар можно добывать.

Юрты поверх войлока перевя-заны канатами, на которых висят с каждого конца громадные камни-валуны, они придавливают юрту к земле на случай урагана. Иногда используется металл от тракторов и автомобилей, и только один раз я видел подвязанный к канату гро-мадный пень от лиственницы – это было во дворе буддийского храма в сомоне Манхан; но там стихия ветра соседствовала, по всей видимости, со стихией дерева, и в этом был потаённый религиозный смысл.

Путешествие по Монголии воз-вращает, хотим мы того или нет, в патриархальные времена, когда человек даже не думал о том, что когда-то отважится сам себя окре-стить «царём природы». По дороге на Ховд видишь картину: человек с вязанкой хвороста идёт против ветра. Он с трудом держится на ногах, но, видимо, знает: завтра будет уже поздно. Ветер прино-сит каждый раз новый хворост, и надо успевать запастись им. Чело-век на ветру с вязанкой хвороста за спиной – излюбленный сюжет живописцев эпохи Тан. Все сти-хии – ветер, земля, воздух, дере-во и огонь, скрытый в дереве, – в одном сюжете.


34

РЕЗКО КОНТИНЕНТАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ

Не только климат – вся жизнь в Монголии резко континен-

тальна. У подножий священной горы Алтан-Хохий неторопливая река Ховд разделяется на рукава, образуя длинные песчаные остро-ва. На майские праздники солнце кружит по небу, как пылающий бубен, и когда в Горно-Алтайске, судя по поступающим sms, бушу-ет снегопад, здесь воздух прогрет до плюс 30-ти, и горячий песок обжигает пятки. А назавтра в пути нас застаёт снегопад, и когда в белой кромешной мгле мы теря-ем на какое-то время ориентиры, выходим, чтобы осмотреться, снег у дороги почти по колено: мон-гольский май…

Вспоминается картина, уви-денная по дороге из Буянта: прямо на асфальте под лучами палящего солнца устроились два чабана и, не обращая никакого внимания на проходящие мимо автомоби-ли, с увлечением режутся в карты. Движение там не настолько ожив-лённое, чтобы они могли кому-то помешать.

Уезжая из сомона Манхан, мы взяли у магазина двух попутчи-ков – Цэрендоржа и его жену. Они возвращались домой, к придорож-ному кафе у моста через Тугрук, по которому проходит трасса на Улан-Батор. Подумав, как отбла-годарить нас, Цэрендорж решил показать нам петроглифы на горе Иштэн-Толгой. А если бы он не встретился нам по пути, мы пром-чались бы мимо горы, не увидев в ней ничего примечательного. Обу-тый в резиновые китайские шлё-панцы, в свитере и старых брюках, наш проводник не имеет ничего

общего с привычным образом ара-та, но то, как он выглядит, ничуть не заботит Цэрендоржа. Он прост и открыт для гостей, приехавших с севера.

Вид с горы захватывает настолько, что ясно видишь перед собой волны древнего моря, со всех сторон подступающего к горе. А назавтра, возвращаясь в сомон, мы попадаем в школу – хотя это-го не было в первоначальных пла-нах, и завуч Дагиймаа показыва-ет в кабинете истории камешек с остатками окаменелой рыбы, которую занесло на Иштэн-Толгой миллионы лет назад.

Юрта, в которой располагается придорожное кафе, служит одно-временно жилищем для хозяев и гостиницей для всех проезжа-ющих. Цэрендорж советуется с женой Аравч, и они предлагают всей нашей экспедиции ночлег за 20 тысяч тугриков – в среднем по 66 рублей с человека. Отказывать-ся было грех, и вскоре вся обста-новка монгольской юрты перед тобой как на ладони.

Около входа – канистры и вёдра, детская ванночка из пласт-массы, на сундуке – десяток оде-ял, если не больше, подушки в наволочках из красивого китай-ского шёлка и точно так же, как у нас в деревенских домах, рамки с фотографиями, а дальше зеркала, кровати с железными пружина-ми, украшенное искусственными цветами трюмо, рядом небольшая тумбочка, над ней портрет хозяи-на и хозяйки по соседству с доро-гой денежной купюрой, закрытой под стекло; на тумбочке – витри-на буфета: блоки сигарет «Алтан

35

Проза

навчис», печенье «Вернисаж», соки и лимонады – всё для гостей.

Аравч сама шьёт и вышивает, делает узоры на вешалки и укра-шает сундуки-авдары. Один из сундуков закрыт на замок – там товары и продукты для гостей, другой авдар приспособлен под комод и столешницу, на нём лежат игральные карты, 54 листа, изго-товленные в Санкт-Петербурге. Карты остались от русских шофе-ров, которые спасались в юрте от кошмарного бурана. Пока они пережидали непогоду, научили хозяев игре в покер.

Пол в юрте деревянный, по центру расположен цох, или очаг по-нашему. Сразу у входа в юрту и рядом с почётным местом для гостей – две подпорки «багана», они украшены резьбой и упира-ются в круг «тон», расположенный наверху. В отличие от алтайского аила, две подпорки «багана» делят монгольскую юрту на две полови-ны – мужскую и женскую. Играль-ные карты лежат на мужской поло-вине, а буфетом распоряжаются женщины. Дальше за буфетом укреплены полки с посудой, стоят алюминиевые бидоны с водой, и всё это на фоне китайских панно, изображающих водопады, зелёные луга, экзотические фрукты, дико-винные цветы и всё такое.

Когда лежишь в спальнике на полу, галогеновая лампочка в круге «тон» над головой кажется маленьким солнцем, от которого расходятся в разные стороны лучи «он», на которых держится купол юрты. В лампочке – энергия солн-

ца, накопленная за день, и через какое-то время снится отара овец, которых мы гоним с горно-алтай-ским министром Зотовым в сторо-ну Кош-Агача...

Утром возле юрты дети игра-ют пластмассовыми канистрами из-под антифриза. У моста самое удобное место для того, чтобы умыться; на берегу стоит пустая бутылка «Аттилы», придавленная сверху камешком – это вчераш-ние мотоциклисты, исполнив свя-щенный обряд, уехали с мешками козьего пуха в сторону Улан-Бато-ра, там он дороже. К юрте подъез-жает уазик-«таблетка», и пассажи-ры, которые выходят из неё, имеют странноватый и несерьёзный вид – они совсем не похожи на здешних монголов, хотя общаются с ними на родном языке. Вскоре выяс-няется, что это улан-баторский «Аншлаг» едет в Ховд развлекать местных жителей. Детишки начи-нают узнавать их и смеются, тыча в них пальцами.

В кафе и ресторанах Ховда посе-тителю предлагают горячие влаж-ные салфетки – с дороги нет, пожа-луй, ничего лучшего, чтобы снять усталость и освежить кожу лица и рук. После долгой дороги мучит жажда, но в супермаркете девуш-ка на кассе мило отбирает «Старо-го мельника» и говорит: нельзя. То есть как? А так, обворожительно улыбается девушка, по четвергам у нас дни трезвости, это приказ губер-натора. Поначалу это шокирует, но потом начинаешь думать: поче-му бы и у нас не сделать «сухим» хотя бы один день недели?


36

ЗАГАДКИ ДУШИ КОЧЕВНИКА

Душа кочевника таит в себе ничуть не меньше самых раз-

ных загадок, чем для высокомерно-го Запада, загадочная славянская душа. Можно сказать, что это род-ственные души, и когда не хватает слов, на помощь приходит музы-ка. Поздно вечером на дискотеке в Баян-Ульгие тебя ждут сплошные сюрпризы. Казалось бы, здесь в моде должен быть казахстанский рэп, или диско из Улан-Бато-ра, или на худой конец – Таркан. Но когда толпа начинает требо-вательно кричать диск-жокею: «Шорны гылаза!», ты не сразу въезжаешь в то, что здешняя моло-дёжь без ума от нашего шлягера «Чёрные глаза», и никакой Таркан его не заменит.

А в соседнем Ховде есть мага-зин «Цахир», расположенный рядом с молодежным баром «Дол», через дорогу от многоквартирного дома, построенного китайцами. В магазине торгуют дисками, и, чтобы услышать новую Монго-лию, надо поискать там записи Жавхлана или таких групп, как «Чингисхан», «Харанга», «Камер-тон», есть и монгольский рэп, он представлен группами «Lumino», «Татар», «Ice top». У нас на Телец-ком озере на фестивале «Живая вода» выступала прославленная певица Алтан Цэцэг – её записи увозят на память все любители «этно».

На базаре у киоска «Орос моро-жен» всегда очередь. Барнаульское мороженое идёт нарасхват – как, впрочем, бийский сахар и воевод-ская мука, растительное масло «Букет Алтая», весь ассортимент «Алейскзернопродукта», новоси-

бирские конфеты, вода «Карачин-ская», «Касмалинская», разноц-ветная «Милеста» (при этом ни одной бутылки с Горного Алтая); умиляют китайские подделки типа «алтайская сухая дрож» (читай: дрожжи) – словом, наши продук-ты питания уверенно вытесняют китайские, и лучше всех работа-ют, как выясняется, коммерсанты из Бийска. А было время, где-то в начале 90-х, на прилавках не оста-валось ничего, кроме пачек соли.

Рядом с базаром – стоянка так-си. Наши УАЗики ходят из Баян-Ульгия до Кош-Агача и Ховда, до Павлодара, Семипалатинска, Кокчетава, Астаны, Караганды и, конечно, до Алматы. Если нужно, таксисты легко доставят обороти-стых «челноков» до Красноярска или Томска из расчёта 500 тугри-ков (курс к рублю 43:1) за кило-метр, при этом можешь торговать-ся. Дорога от Горно-Алтайска до Кош-Агача на такси обходится в 500 рублей, а до Баян-Ульгия от Кош-Агача – всего 350, и золо-тые деньки кош-агачского рынка «Рахат», как кажется, ещё впереди.

При Гайдаре и Черномырдине в Баян-Ульгие приходилось таксо-вать на китайских (с конвейера) и подержанных японских машинах. В те чёрные времена УАЗики исчез-ли, как тогда казалось, навсегда. Но на рубеже веков УАЗ уверенно вернулся в Монголию. На наших машинах нет, конечно, никакой электроники, не говоря об изящ-ном тюнинге – но этого и не надо на здешних дорогах. Допустим, ты едешь по бездорожью на «Нисса-не» последней модели – и мотор не выдерживает... Куда звонить?

37

Проза

В какой сервисный центр обра-щаться, если самый ближайший – в Бийске? Такси марки УАЗ, будь то «таблетка» или обычный кол-хозный вариант, куда надёжнее.

Купить новый УАЗик здесь можно за 7 миллионов тугриков, «таблетка» дороже – в преде-лах 8 миллионов. Много это или мало, если учесть, что баран сто-ит в городе 40 тысяч, а килограмм козьего пуха принимают по 30 тысяч? Монголы не любят такие суммы, как 7,2 миллиона, 43 тыся-чи или 297 тугриков. Им нравится округлять. И когда наш проводник Галаа видит на дороге обронен-ный кем-то тюк сена и говорит, показывая на него: «Пять тысяч», никто из нас не сомневается, что тюк может стоить 4000 или 4500, но никак не 4786.

На таможне в Ташанте зареги-стрирован мировой рекорд вме-стимости нашей «таблетки»: один ушлый таксист вёз из Баян-Уль-гия в солнечный Казахстан – это факт – 32 пассажира, и как они помещались в салоне, ведает один Аллах. Автомобили УАЗ и мото-циклы Иж – вне конкуренции на дорогах северо-запада, причём на мотоциклах тоже таксуют: вместо 500 рублей за 1 км таксист «ижа-ка» возьмёт 300 – и ты с ветерком промчишься по улицам городка, в переводе на наши «деревянные» каждый километр обойдётся в 7 рублей.

Окуляры лётчика ВВС, тан-кистский шлем, толстая кожаная куртка, байкерские краги, штаны сноубордиста и обутки из насто-ящей юфти – так выглядит баян-ульгийский таксист на своём мото-цикле в конце весны. Проезжая по мосту через реку на окраине Баян-

Ульгия, видишь толпы рыбаков, стоящих в воде по пояс, – благо-даря прорезиненным костюмам химзащиты вода им не страшна. А в центре городка у гостиницы «Bastau» водитель подержанной Тойоты, узнав, что мы из России, с надеждой в голосе спрашивает, есть ли у нас «крушки». Не сразу понимаешь, что речь идёт о рыбо-ловных крючках. Самые лучшие крючки, конечно, из российского металла; с китайскими снастями только нервы мотать. При желании на крючках можно сделать в Баян-Ульгие ошеломительный бизнес, но у нас – другие задачи.

Рыбак явно разочарован. Время нереста уходит, и скоро никакой рыбалки на реках уже не будет. Вверх по Ховду рыба поднимает-ся до горы Шижигтийн Хавцал, и там, в тесном ущелье осман и хари-ус, султанка и все другие рыбы оставляют икру и скатываются обратно в Хара-Ус-Нур. Тувинцы, живущие в Нарин-Голе, через три дня будут звать нас на рыбалку и высказывать искреннее недоуме-ние: что значит «некогда»? В мон-гольских степях с трудом понима-ют значение этого слова.

В спортзале турецкого коллед-жа, расположенного в Баян-Ульгие, большие светлые окна, а на них – режущие глаз массивные решётки. В отличие от наших спортзалов, где решётки ставят, чтобы уберечь дорогостоящие тренажеры, в Баян-Ульгие их ставят для того, что-бы уберечь стекло на окнах, оно очень дорогое в этом аймаке, доро-же дерева – пересчитывай хоть на вес, хоть на «кубики».

В магазине спорттоваров, рас-положенном по соседству с баян-ульгийским рынком, удивляет


38

обилие фотоиллюстраций, на которых главными героями высту-пают баскетболисты NBA. Баскет-бол, как выясняется, – любимый вид спорта мальчишек не только здесь, в Баян-Ульгие, но и в сосед-нем Ховде. Рядом с китайскими костюмами Abibas в красивом прыжке замер, задрав ноги, Майкл Джордан, баскетбольный мяч лежит у него на трусах, чуть даль-ше – Стив Фрэнсис, взлетевший по пояс над кольцом, а вот Дирк Новицки в головокружительном полёте, и, конечно, Яо Мин (рост 229) тоже не уступает афроамери-канским кудесникам.Баскетбол и бильярд – вот две страсти, кото-рыми живут два северо-западных аймака Монголии, не знаю, как в остальных. На базаре в Баян-Уль-гие бильярдные столы стоят пря-мо под открытым небом – их там не меньше двадцати. Когда выпа-дает снег или отбушует пыльная буря, здешние маркеры идут вдоль

столов с вениками и автомобиль-ными пылесосами.

Кроме бильярда и баскетбола монгольская молодёжь увлечена таким экзотическим видом спорта, как борьба сумо. Её кумир – четы-рехкратный чемпион Японии Даг-вадорж, выступающий под псевдо-нимом Асашиору (т.е. «Утренний синий Дракон»). В Японии выступали в середине «нулевых» 32 монгольских борца сумо, и этого нашествия японцы уже не выдерживают. В сомоне Буянт хорошо растёт картошка, и когда приходит время её сбора, мест-ные борцы «качаются», поднимая тяжёлые мешки. Перед отъездом в одном из кафе в центре Ховда мы смотрим прямую трансляцию из Токио, народный герой Дагва-дорж снова одерживает уверенную победу, и монголы устраивают по этому поводу всеобщее ликова-ние – топают ногами, бьют ложка-ми по столам.

ЗНАК ВЕЧНОСТИ

В Баян-Ульгие от офиса сотовой компании МоbilCom и сосед-

ствующей с ним мечети тянется узкая улочка, образованная гли-нобитными домами, – она ведёт к буддийскому дугану. Лама, спеша-щий к молитве с мобильным теле-фоном в руке, никого не удивляет. Дорогу к дугану нам указывает ширетуй Батсух, он же руководи-тель аймачного отдела юстиции при губернаторе. Дуган построен в прошлом году, а до этого в Баян-Ульгие были только мечети. В про-шлом году в Улан-Батор приезжал Далай-лама, и после его приезда, как считает г-н Батсух, интерес к

буддизму заметно возрос. А у нас в России по-прежнему живут с оглядкой на Китай, и тибетскому Далай-ламе всё еще закрыт путь в нашу страну – как это было при безбожниках-коммунистах.

Обстановка в дугане – более чем скромная. У нас в деревен-ских церквях примерно так же. Что бросается в глаза сразу же с порога, – это идеальная чистота. В бурятских дацанах такой чистоты нет. Домик, в котором собираются буддисты Баян-Ульгия, разделен на три части. При входе – железная печка из кемеровского металла, на плите стоит чайник, а возле печ-

39

Проза

ки – ведро, ковш, железный совок, веник и низкая табуретка. Слева от входной двери – умывальник, на нём как-то по-особому смотрится «Миф. Французский аромат».

Из окна открывается вид на военную комендатуру. К её зда-нию красивой офицерской поход-кой идёт мужчина в штатском. Дети гоняют мяч. У столба – при-вязанный конь. Если перевести взгляд на поверхность столика, стоящего неподалёку от входа, увидишь Знак Вечности – он часто встречается и у нас по алтайским деревням, правда, его значение знает теперь не каждый.

За низким столиком в при-хожей можно отдохнуть, присев на диван или лавочки – кому как удобнее. Депутат Аукетай Мурат, приехавший к дугану на малино-вом джипе, предпочитает отдых на диване. Он восседает за столи-ком с важным видом – пожалуй, никто из горно-алтайских депу-татов не выглядит так же важно, как он. Впрочем, у него есть повод для того, чтобы выглядеть именно так, – заседая в Верховном Хурале Монголии, он решал в Улан-Бато-ре важные вопросы, связанные со строительством нового дацана в Баян-Ульгие, и днём раньше специ-ально прилетел из столицы, чтобы встретиться с ширетуем Батсухом.

В помещении, где проходят молебны, на самом видном месте – тибетский календарь Зурхай, по которому до недавних пор жили и у нас в долинах Чуи, Урсула, Кара-кола, Чарыша. На стенах – десять гневных бурханов, защитников здешних буддистов. Особняком – изображение Цаган-Обогона, хозя-ина и покровителя Алтая, извест-ного также под именем Ак-Бурхан.

Как-то так сложилось в наших представлениях о Монголии, что это – страна неторопливых сми-ренных людей, победивших в себе гордость и тщеславие. Это не совсем так. Буддийская вера не мешает монголам идти по пути внутреннего совершенствования, и когда видишь яркие плакаты, с которых улыбается националь-ный герой Монголии – альпинист Усухбаяр, всё встаёт на свои места.

Усухбаяр, будучи человеком верующим, в одиночку взошёл на Эверест 30 мая 2005 года око-ло полудня – эту дату знает вся Монголия. Президент страны лич-но присвоил ему почётное звание заслуженного спортсмена Монго-лии. И где-то в это же время пре-зидент был на территории Ховдин-ского аймака, вертолёт доставил его к вершине священной горы Алтан-Хухий.

Восхождение на горные вер-шины сочетается в соседней Мон-голии с поклонением священ-ным горам – а таких вершин на сегодняшний день у монгольских буддистов уже пять, в том числе расположенная в верховьях реки Кобдо снежная вершина Алтан-Хухий. Президент страны участво-вал в церемонии её освящения, и всё проходило в тот день под пес-нопения буддийских монахов.

Приходит время, когда люди во всех уголках Земли начинают поклоняться вслед за кочевыми народами Азии рекам и горам. Снежные горы (ледники) и чистая вода в реках – это и есть истинное богатство. Монголы отказывают-ся убивать рыб, потому что они знают: в рыбах – душа рек и озёр. Как только начинают исчезать рыбы – уходит душа, и реки меле-


40

ют, озёра высыхают, уходит сама жизнь.

У монгольских козоводов сей-час те же проблемы, что и у мара-ловодов Горного Алтая. Если пух продавали семь лет назад по 48 тысяч тугриков за килограмм, то сейчас красная цена – 30 тысяч. Монгольский пух – лучший в мире, и ажиотажный спрос на него привёл к тому, что за семь лет поголовье коз возросло места-ми в полтора раза, но цены упа-ли (как у нас в мараловодстве), и теперь скотоводы думают вме-сте с экологами, как быть даль-ше. Козы оставляют после себя пустыню – это видит каждый, но в погоне за прибылью труд-но остановиться. По дороге из Нарин-Гола в Ховд наш автомо-

биль застревает в песке. Сопрово-ждающий нас старейшина Эрденэ говорит о том, что пески наступа-ют, и с каждым годом их кольцо всё теснее подступает к стоянкам чабанов. Недавно к ним приезжа-ли экологи, и, как говорит Эрденэ, с их помощью тувинцы надеются остановить пески.

Не знаю, может, для того и застрял наш УАЗик в болотце на полдня в окрестностях горы Алтан-Хухий, чтобы мы смогли вдоволь насмотреться на её красо-ту. И точно так же нас удерживала какая-то невидимая сила на берегу озера Хар-Ус-Нур, и мы вроде бы опаздывали куда-то, но как ото-рваться от непередаваемого вида на гору Жаргалант, где обитают последние ирбисы?..

В ИСТОРИИ НИЧЕГО «ЛИШНЕГО» НЕТ

Сохранилось предание о том, что Далай-лама V был монго-

лом, и когда в первый раз настали для Тибета тяжкие времена, ему пришлось бежать на родину. Вер-нувшись в Монголию, Далай-лама не мог говорить о том, кто он на самом деле. Его приютили чабаны, и вместе с ними Далай-лама стал пасти овец. Но будучи человеком, совершенно не приспособленным к этой работе, он растерял в конце концов всех овец. На него рассер-дились и стали требовать объяс-нений. Далай-лама простодушно отвечал, что всех овец порешили волки. Ему не поверили и стали думать над тем, какое придумать для него наказание. Равнодушно внимая гневным словам, Далай-лама вышел в степь, и скоро он собрал вокруг себя всех волков,

которые стали причиной его несчастья. Когда чабан, давший ему работу, увидел Далай-ламу в окружении волков – безучастного и спокойного, он понял, Кто перед ним, и в скором времени об этом знали все.

Путешествуя по Монголии, начинаешь понимать истинное значение бурханизма. Согласив-шись остаться на ночлег у тувин-цев на берегу Нарин-Гола, мы нашли у них в юрте спасение от сумасшедшего ветра – во всяком случае, в палатках нам было бы не так уютно. Под бешеное завы-вание «салхи» весь вечер мы слу-шали предания тувинской стари-ны, легенды из старинной книги «Нууц Товчоо», жарко горел очаг, и по центру юрты, у западной опо-ры «багана», светилось изображе-

41

Проза

ние Дамдиндорлига – покровителя всех кузнецов, Железного Бурха-на. У хозяина юрты, заслуженного коневода Монголии Мунхуу, все предки были кузнецами, от них и сохранилось изображение святого бурхана.

…Где-то в полночь ветер сти-хает, и когда распахиваешь дверь юрты – попадаешь в окружение звёзд. А утром, выходя из юрты, видишь, как птицы, паря в под-небесье, задевают своими кры-льями облака. Высота, на которой расположены монгольские степи, приближает к Богу, и здесь как-то забывается всё суетное и мирское, оставленное где-то далеко.

В школе сомона Буянт по коридору видишь портреты всех военачальников династии Чин-гисхана – их ровно двадцать, видишь исторический триптих «Покорение Пекина», а в каби-нете директора портреты Сухэ-Батора и Чингисхана мирно ужи-ваются по соседству. В отличие от нас, монголы уважают, помнят и хранят свою историю – какой бы она ни была. Они не понима-ют, зачем у нас снесли все памят-ники Сталину и что заставляет нас с приходом каждого нового лидера с каким-то остервенением переписывать учебники истории. В учительской рядом с методи-ческими пособиями у них мирно соседствует бурхан Янжинлам – покровитель знаний.

Буддийские святыни одинако-во просто вписываются в пасту-шеский быт, в антураж городских магазинов, и здесь, в школьной учительской, Знающий Бурхан никак не может быть посторон-

ним – дети привыкают к этому с начальных классов.

Стоим на берегу Хар-Ус-Нура в ожидании попутной лодки, наде-ясь уплыть на один из островов, где живут и работают рейндже-ры национального парка. Один из них – немногословный Энхээ, со своим попутчиком он возвраща-ется на остров. По берегам озера они насобирали шесть мешков кизяка и теперь возвращаются на свой остров. Скоро им кочевать на летние пастбища, но пока что их юрты там, посреди озера.

Они плывут на лодке каж-дый раз мимо острова Завсар, где живёт лама. С детских лет лама жил среди водной стихии, а потом учился в Тибете. Зимой, когда замерзает лёд и ветер отполиро-вывает его до блеска, лама любит кататься на коньках и петь буд-дийские мантры. Здесь, на льду озера, свирепый барон Унгерн любил держать по ночам под пронизывающим ветром самых непокорных противников. Часть из них находила на льду озера смирение и признавала над собой власть «рыжего Махакалы», а другая часть находила здесь веч-ный покой. Мантры, которые поёт здешний лама, кажутся холодны-ми, но другими они, наверное, и не могут быть.

Мы уезжаем с берегов Хар-Ус-Нура, и перед глазами долго ещё стоит картина: волны накатыва-ют на белый песок, а дальше по берегу бродят овцы и кони, ветер перебирает шерсть сторожевых псов, с озера тянет запахом рыбы, а над нашими головами летят к островам дикие гуси.


42

ГДЕ ИСКАТЬ ГРАНИЦЫ «ЗАХОЛУСТЬЯ»?

В соседнем сомоне на землях рода захчин стоит монастырь

Рашгонзэглин – это его тибетское название. Построенный в 1777 году, при коммунистах он был разрушен. Храм восстановлен 15 лет назад, сейчас здесь служит лама Цэгмид, внешне похожий на тибетского беженца, и главный бурхан, которому поклоняются все захчины, – это Майдере, гря-дущий Майтрейя.

В Монголии говорят иногда: в каждом дацане – свой Бурхан, и отчасти это действительно так. Бурханизм, который возродился сто лет назад на Алтае, – это тот же буддизм, и подобно тому, как в Монголии поклоняются в каждой местности своему Бурхану, точно так же и в горах Алтая молились, не забывая богов, которым покло-нялись предки.

Цэгмид-лама поёт старинную сутру «Насынг», известную со времён Амырсаны. Захчины слу-жили в его войсках, они пришли в район Ховда около 1755 года и слу-жили как пограничники. Захчины живут в пяти монгольских айма-ках, а наибольшая их численность – в пределах 11 тысяч – здесь, в окрестностях Ховда. Работая над документальным фильмом о сво-их земляках, местный краевед Монхтогс выявил массу интерес-нейших подробностей. Например, стало известно, что в китайской Внутренней Монголии остают-ся ещё 10 тысяч захчинов, живут они и в Синьцзяне – в Илийском и соседнем Алтайском округе СУАР, а своё самоназвание этот знатный род ведёт со времен Чингисхана: «зах» – значит граница, а «чин» – смелый, решительный.

Находясь в Монголии, начина-ешь по-новому воспринимать мно-гие слова и понятия, самоназвание захчинов перекликается с нашим «захолустьем». Как только ни пытались истолковывать это сло-во, начиная с XVIII века, и только совсем недавно один из калмыц-ких учёных вернул старинно-му слову исконный смысл: «заха улус» – это «люди пограничья», и этими людьми на южных рубе-жах России были воины-торгоуты, волжские калмыки. И здесь, на крайнем западе Монголии, торгоу-ты тоже несли пограничную служ-бу вместе с захчинами.

До последнего времени алтай-ский бурханизм оставался сино-нимом Белой Веры, но с некото-рых пор приверженцы движения «Ак Jан» обособились. У них свой, особый молебен и свой жертвенник. Монголы, поклоня-ясь Ак-Бурхану, тоже проводят молебен (мургуль, на их языке) и устраивают для этого жертвен-ник (тахил). Они зажигают веточ-ки можжевельника (арц), душа по-монгольски будет «сана», бог – это «тэнгэр», а Будда – то же самое, что и Бурхан. У нас на Алтае много преданий связано с приходом народа лал, но что это за народ, толком не знает никто, а монголы со времён Чингисха-на знают, что лал – это мусуль-манин. Много интересных слов встречаешь в монгольском языке и поневоле приходишь к тому, что два народа – монголы и алтайцы – не просто соседствующие, а близ-ко родственные народы, имеющие общие корни в истории, проис-хождении, религии, культуре и языке.

43

Проза

ЗАПАД, И РЯДОМ ВОСТОК

После падения Джунгарии северо-запад Монголии, в том

числе Кобдо (нынешний Ховд), с 1756 года вплоть до восстания Джа-ламы входил в состав импе-рии Цин. Осенью 1876-го, приехав в Кобдо, знаменитый путешествен-ник Григорий Потанин нашёл этот городок совершенно китайским. А теперь на месте бывшей китай-ской крепости – одни развалины. С трудом угадываются каналы, по которым струилась прохлад-ная вода, вот там располагался тенистый сад с фазанами и попу-гаями, в его глубине стоял дво-рец китайского амбаня, а рядом с ним – тюрьма. Там, где стояли дома китайских чиновников, ветер шевелит траву – ста лет не про-шло, а всё уже поросло быльём.

На некотором отдалении от Ховда – гора Баатар-Хаирхан, кото-рую иногда называют «проклятой горой». Местные жители утверж-дают, что по ночам там раздаются человеческие стоны и горестный плач. На этой горе воины Максар-жава и Джаламы рубили головы китайским чиновникам после побе-ды в войне 1911-1912 годов. Воины в отрядах Джа-ламы верили, что он – воплощение Амырсаны, и даже мрачный барон Унгерн временами тоже склонялся к этому.

Отношения с великим соседом складывались у монголов непро-сто со времён Чингисхана и позже, во времена победоносных походов ойратских войск на Пекин и Лхасу. Монголия принимала в 1904 году бежавшего из Тибета Далай-ламу, а в 1949 году после прихода Мао Цзэ-дуна северо-запад Монголии принимал беженцев из Синьцзяна,

среди которых были – как это ни странно – американские индейцы.

Сейчас в сомоне Манхан оста-лось 6-7 индейских семейств, они живут в самых отдалённых и недо-ступных местах, пасут лошадей и овец. Индейцы приходят в сомон 2-3 раза в год, чтобы запастись продуктами, и, как рассказыва-ет краевед Монхтогс, внешний мир их нисколько не интересует. В китайский Синьцзян они попали в XIX веке, уходя от порабощения «бледнолицыми». Их вождь вёл своё племя в центр Азии, зная, что здесь – древняя прародина индей-цев. Другая часть его соплемен-ников ушла на остров Суматра, и там они тоже живут обособленной жизнью, не принимая американ-ский образ жизни, который навя-зывается сейчас всему миру.

Монголия сегодня – самая открытая и, пожалуй, самая сво-бодная из всех стран, которые встретишь на нашем глобусе. Каждый житель страны без про-блем может выехать в любую стра-ну, причём в большинстве случаев его примут без визы, даже в сосед-нем Китае. В современной Монго-лии можно учиться тому, как быть открытыми для всего мира и в то же время помнить о своих соб-ственных интересах.

В Баян-Ульгие в рамках быв-шего СЭВ поляки и чехи строи-ли мясокомбинат и шерстомойку. В окрестностях Ховда ещё стоят руины бывшей птицефабрики и свинофермы. А теперь в Баян-Уль-гие навскидку заметно разве что присутствие Турции и соседнего Казахстана. Здание, в котором рас-полагалась контора российской


44

строительной компании, теперь принадлежит турецкому коллед-жу. В Ховде строителей бывшего соцлагеря сменили добровольцы из американского «Корпуса мира» (у нас их уже объявили шпионами) и представители многочисленных фондов, финансируемых теми же американцами либо Евросоюзом. Правда, в области экологии, если говорить об отдельно взятом Баян-Ульгийском аймаке, рассудил его губернатор г-н Капсатар, вне кон-куренции остаётся Япония.

По всему северо-западу широ-ко известна культурно-образова-тельная организация «Джайка», реализующая свои проекты, в том числе в области экологии. Правда, здесь же, в Баян-Ульгийском айма-ке, очень солидно представлены Голландия и Швеция с финан-совыми средствами Агентства развития, которые тоже идут на решение экологических проблем – об этом нам рассказывал между-народный технический советник Алтае-Саянского проекта Валде-мар Холмгрен.

В университете Ховда историю преподаёт профессор Гамболд. Он рассказывал мне о том, что здесь в аймаке долгие годы рабо-тает доктор исторических наук из Токийского университета, этно-граф Акира Кашимура. Пред-ставитель дружественной стра-ны изучает историю, традиции и обряды урянхайцев, живущих на

территории аймака, и особенно интересны ему времена Чингисха-на. Урянхайцы, будучи кузнецами, ковали оружие для его войск.

В год 800-летия Монгольского государства и больших празднеств в честь его основателя Чингисхана монголы не забыли и о 90-летии Юмжагийна Цэдэнбала. Постанов-лением правительства министру финансов Монголии разрешено выделить из госбюджета 80 мил-лионов тугриков, которые состав-ляют половину средств, необхо-димых для возведения памятника политическому и общественному деятелю Монголии, большому другу российского народа. Также решено выделить шесть миллио-нов тугриков на обустройство пло-щади имени Цэдэнбала. Посколь-ку вся эта работа обойдётся в 160 миллионов тугриков, то остальная часть суммы будет собрана за счет пожертвований и помощи.

Наследие Чингисхана, ком-мунистическое прошлое и Мон-голия времён империи Цин – всё это одинаково дорого нынешнему руководству страны. Китай предо-ставил безвозмездную помощь в сумме шесть миллионов юаней на реставрацию Дома-музея Бог-до-хана, и в Улан-Баторе с благо-дарностью приняли эту помощь. В юбилейный год монголам удалось увязать в «узел счастья» полити-ческие интересы Японии, России и Китая.

НАС ВСЕ ЧАЩЕ ПРИНИМАЮТ ЗА АМЕРИКАНЦЕВ

Рынок бензина северо-запада Монголии к концу «нулевых»

оставался почти на 100 процентов российским. Было время, где-то при Гайдаре или Черномырдине, стали завозить бензин из соседне-

го Китая. Горит он, может быть, и не так плохо, признавал губернатор Баян-Ульгия г-н Капсатар, но запах у него такой, что голова от него кругом идёт. Невозможно сидеть за баранкой с таким топливом.

45

Проза

По всему Ховдинскому айма-ку шла тем временем подготовка к весенним посевным работам. В сомоне Буянт в день нашего при-езда проходил техосмотр. У тувин-цев, работающих в Нарин-Голе, в общем, хватает техники, но хоте-лось бы обновить тракторный парк. Из газеты «Унэн» их ста-рейшина Эрдэнэ узнал, что Китай намерен предоставить Монголии в качестве помощи 1000 малогаба-ритных тракторов. Это как раз то, что нужно при заготовке кормов.

Турецкий колледж, открытый в Баян-Ульгие, финансируется, по словам губернатора Омара Капса-тара, на 30 процентов из госбюд-жета, остальные 70 идут из Тур-ции. При этом ни одного филиала исламских банков нигде в Мон-голии нет – правительство в этом плане действует чётко и последо-вательно. А вот среди инвесторов в этом аймаке наряду с китайцами и русскими уверенно держится в тройке лидеров далёкая Велико-британия. Что же касается пред-почтений иностранных туристов, то, как сказал г-н Капсатар, у них в аймаке преобладают китайцы и японцы. Но едут сюда со всего све-та: где-то через неделю после раз-говора с губернатором мимо нас пропылили французы, их было 25, поехали в начале мая кататься на сноубордах с Найрамдала и Тавын-Богдо-Ула, но на следующий день там поднялся буран.

Если же говорить о предпо-чтениях местных жителей, то они проявляются, например, среди студенчества: по последним дан-ным, из Баян-Ульгийского аймака каждый год за границу уезжают на учёбу 200-300 юношей и девушек, из них больше всего – в Казахстан

и Турцию, а что касается России, то она держится где-то на уров-не арабских стран. При том, что открытый в Баян-Ульгие турецкий колледж ежегодно выпускает 220 человек, подобная статистика не удивительна.

Вся Сибирь была представле-на в колледже двумя учениками из Кош-Агачского района, других здесь не бывает, хотя, как гово-рят преподаватели Джемиль Унал и Али Ялдыз, двери колледжа открыты для всех – буддистов, мусульман, православных и като-ликов. Годом ранее в турецкий колледж поступили два китайца, они великолепно сдали экзамены при поступлении, но потом полу-чали мучительно долго въездные визы. Никого из мусульман, кста-ти говоря, Китай не пускает на учёбу в турецкий колледж.

На центральной площади Хов-да – праздник Первомая. В парад-ных одеждах маршируют поли-цейские, и чувствуется что-то родное в атмосфере праздника, в отношении монголов к гостям, приехавшим из России. Но всё уже по-другому, и детишки, которые приветствуют нас, весело кричат на американский манер: «Хай!» А было время, они приветствова-ли по-нашему: «Дорово, дядька!»

Можно ли сказать, что при-сутствие китайцев в Баян-Ульгий-ском аймаке каким-то образом настораживает местных жителей? Отвечая на этот вопрос, спикер местного хурала Хабшай Ержан сказал, что их присутствие нико-го не настораживает, хотя бывало всякое. На постоянное жительство никто из них не приезжает: «Тут негде заниматься рисом». Они в основном торгуют, уже 15-16 лет


46

прошло после того, как в аймаке появились китайцы, – с того вре-мени, как открылась граница, они работают здесь, и никаких про-блем до сих пор не было. Китайцам неуютно в полупустынном аймаке: рынок здесь небольшой, промыш-ленности почти нет, и, даже если смотреть исторически, торговцы из России всегда доминировали на северо-западе Монголии, и сейчас в торговле намечается то же самое.

В Баян-Ульгийском аймаке, кроме месторождений серебра и полиметаллов, есть залежи камен-ного угля. Их можно было бы раз-рабатывать в интересах соседне-го Кош-Агачского района – уголь из Монголии обходился бы нам вдвое дешевле, чем из Кузбасса. Но никакой заинтересованности пра-вительство Республики Алтай не проявляет – и дело идёт к тому, что уголь тоже достанется китайцам.

В пределах Ховдинского айма-ка есть два месторождения железа. Жить на одном только скотовод-стве – бесперспективно, так счи-тает губернатор Нямдаваа. Паст-бища страдают от перевыпаса скота, да и бюджет не слишком-то пополняется за счёт частного ско-

товодства. И если Китай проявля-ет интерес к разработке железной руды, то почему бы не пойти ему навстречу?

Китайцы строят дорогу на Ховд от КПП «Булган». Есть и другие объекты, которые возво-дятся с их участием. Но, находясь в Монголии, они живут замкнуто. Взаимное неприятие чувствует-ся во всём, и даже в университе-те Ховда никто из монгольских студентов не дружит с китайца-ми: как для старшего поколения, так и для молодёжи Китай – это сосед, от которого надо держаться подальше.

В Ховде ярко выраженная мода на всё корейское, это чув-ствуется в одежде, парфюмерии, косметике, предметах быта и мар-ках мобильных телефонов, даже в рекламных щитах и плакатах. И дело даже не в том, что монголы недолюбливают китайское. Они были бы рады брать настоящие японские товары – но большин-ству такие товары не по карману. И вот тут-то корейцы уверенно заняли свою нишу: при высоком качестве они удерживают прием-лемые цены.

С ВЫСОТЫ ПОЛЁТА БЕРКУТА

Утром пьём чай, заправленный густым сарлычьим молоком.

На стене вижу фотографию берку-та – в лучах солнца его загривок кажется золотым. Когда я говорю об этом хозяину дома Хакарману, это его ничуть не удивляет: ещё недавно хорошего беркута меняли в здешних краях на вес золота. А на фотографии – беркут, с кото-рым охотился его отец.

Его отец был сильным чело-веком – это чувствуется при виде каменных кошар, построенных рядом с домом. Тысячи камней плотно подогнаны, стены кошар прочны, и если смотреть издали, они похожи на крепость. Камен-ные ограды вокруг кошар выдер-живают любой ураган, и только однажды, как рассказывает рейн-джер Аманбек, они рассыпались

47

Проза

на всех стоянках. Сложенные без глины (её просто нет в здеш-них местах), они рухнули в кон-це сентября 2003 года во время землетрясения с эпицентром в кош-агачском Бельтире. Отсюда до эпицентра гораздо ближе, чем от Бельтира до Акташа. По рас-чётам специалистов, в верховьях Кара-Жаматы землетрясение было 6-балльным. Кошары, построен-ные отцом Хакармана, выдержали все удары стихии.

От отца Хакарману достался кузнечный горн и меха – на язы-ке кочевников это «корук», он выглядит точно так же, как в далё-ком Средневековье и, может быть, даже во времена скифов. Меха, сшитые из прочных шкур, нагне-тают воздух через металлическую трубу, и на углях походного костра Хакарман может выковать под-ковы, удила, любые ножи. Отец находил в здешних окрестностях наконечники стрел и копий – ниче-го сложного, говорит Хакарман, он легко может выковать любой нако-нечник, который не отличишь от музейного.

Мы стоим в гараже, и Хакар-ман показывает нож, изготовлен-ный из кемеровской арматуры. Самые хорошие ножи получают-ся у него из арматуры. А рядом с походным горном вкопана полу-ось от советского ЗИЛа, воз-ле неё – ступица от грейдера. Собственно, это и есть кузница под открытым небом, в которой Хакарман куёт свои «тумрийн уудус» – железки, как он говорит. И если бы не запчасти от совре-менных машин, то невозможно было бы отделаться от ощущения, что попал в железный век, потому что именно здесь, в горах Алтая,

начинался железный век, и не где-нибудь, а здесь, в горных доли-нах, сохранились наскальные изо-бражения того времени.

Петроглифы, принадлежащие железному пазырыкскому време-ни и всем предыдущим эпохам, на территории парка сосредоточены в долинах рек Цаган-Салаа и Бага-Ойгур. Такого обилия каменных изваяний и керексуров нет боль-ше нигде на Алтае. Вдоль южных склонов реки Цаган-Салаа на 15-20 километров тянутся сплошные галереи петроглифов – крупней-шие во всей Центральной Азии.

Все археологические древ-ности – под надёжной охраной природного парка «Алтай Тавын Богд», и, коль скоро интерес к ним возрастает с каждым годом, архе-ологическое направление в работе парка будет развиваться, в том чис-ле, хотелось бы верить, с участием археологов Горного Алтая. Стоя возле походного «корука», поне-воле думаешь о том, что со време-нем его аналоги могут появиться и в российском Алтае, потому что это – общая наша культура, но только там, в монгольском Алтае, она сохранилась во многих случа-ях лучше. Что удивительно: куз-нечный «корук» в урочище Кара-Жаматы, по соседству с Укоком, и далеко на берегу Хар-Ус-Нура у тувинцев, которые привезли свой «корук» в окрестности Ховда из Синьцзяна, – он один и тот же! Лишнее свидетельство тому, что недостающие звенья материаль-ной культуры Большого Алтая могут быть восстановлены с помо-щью соседей.

Рано утром уходим от дома Хакармана в сторону Тавын-Бог-до-Ула, вернее, в окрестности горы


48

Кара-Чагыл: смотреть козерогов, а если повезёт – то и архаров. Это самые труднодоступные места на территории парка – потому и сохранились там не только арха-ры, но и снежные барсы. В эти места никого не пускают даже с лицензиями.

В урочище Сабий один из мест-ных аксакалов говорит нам, что в хорошие дни здесь можно увидеть до ста архаров – они пасутся на крутосклонах, не опасаясь брако-ньерских выстрелов. С рассветом мы уходим от чабанской стоянки в сторону Кара-Чагыла, ослепи-тельно белого от снега, выпав-шего позавчера. Холодный ветер бодрит, и тучи висят прямо над головой. Высота в урочище Сабий – 2536, а зверьё бродит на отмет-ках от трёх тысяч метров и выше.

Впереди идут рейнджеры национального парка – японец Коджи и местный житель Аман-бек, их движения точны и выве-ренны. Они спешат выйти к конеч-ной точке до того, как рассветает – в этом случае шансов на удачу гораздо больше. Снегопад согнал козерогов вниз по склонам гор, подступающих к Кара-Чагылу, а за ним – Укок. Коджи настраива-ет подзорную трубу Kowa, долго водит по крутосклону, обращён-ному на восход солнца, и, нако-нец, слышен его восхищенный возглас: нашёл!

Мы поочерёдно смотрим в тру-бу, но увидеть архаров с первого раза не так-то просто. Поначалу они кажутся чёрными камнями на фоне заснеженной пустоты. На самом деле архары стоят, ожи-дая восхода солнца. Сначала нам

кажется, что их не больше пяти-шести, но постепенно светает, и мы насчитываем уже 12 архаров, а потом ещё и ещё... Они красивы и как-то по-особому величествен-ны – хотя у перевала Бурат, где мы попадали в пургу, верблюды стоя-ли на ветру так же величественно.

Ветер пронизывает до костей, и хотя можно было бы оставаться ещё на какое-то время, мы пооче-редно отправляемся в обратный путь, к чабанской стоянке, где нас ждёт горячий чай. Что заставляет здешних жителей оставаться в этих Богом забытых, гибельных местах? И что заставляет нас отправляться время от времени в эти же места? Ответа нет. А на память о самой дальней точке нашего маршрута остаётся только ветер, который гудит в ущелье, и высоко по горам бродят архары – последние из всех, что остались на земле.

…Чуйский тракт, обязанный своим появлением сибирскому купечеству, по-прежнему без-люден, если сравнивать его с теми временами, когда по нему шли автомобили «Совтрансавто-Бийск». Уже сто лет прошло с того времени, как эта дорога вывела нас на просторы Монголии и даль-ше в Китай. В трудные времена мы ушли из Монголии, и кому-то могло показаться, что мы ушли оттуда насовсем. Но в это трудно поверить, зная, что нас там всё еще ждут. После Ташанты снова зву-чала протяжная мелодия «уртын дуу», она хватала за душу, и каж-дый из нас, побывавших в Монго-лии, знал, что все мы обречены на возращение.

49

Проза

Гарий НЕМЧЕНКО

НОЧНАЯ ЖИЗНЬ В УЛАН-БАТОРЕ 1984 ГОДА

На каждом этаже гостиницы висели большие электриче-

ские часы.Ни одни из них не работали, а

так как замерли они, судя по все-му, в разное время суток, оно же и было на каждом круглом цифер-блате означено.

На четвёртом, где я жил, время остановилось около шести часов, и почему-то я решил, что тут у нас теперь всегда ранний вечер – та самая пора, когда уже можно позволить себе, наконец, рассла-биться и отдохнуть душой… веч-ный вечер в Монголии, хорошо!

Как нравилась мне неторопли-вая здешняя жизнь после сумас-шедшей московской!..

Расставаясь в конце дня с добрым и задумчивым Уарянхаем, писателем чуть помоложе, кото-рому выпало меня сопровождать, всякий раз мы миролюбиво спори-ли: в котором часу на следующий день нам понадобится машина?.. Сходились в конце концов на деся-ти утра: раньше, уверял Уарянхай, всё равно не получится.

Появлялся он назавтра в один-надцать и, виновато улыбаясь, предупреждал, что машина при-дёт в двенадцать. Водитель нахо-дил нас около часу, чтобы заявить: ему необходимо ещё минут сорок-пятьдесят – для заправки.

Как ни странно, всё это лишь

умиляло меня… может быть, так и надо жить? Ну, почему нет-то, ну – почему?.. Куда, и в самом деле, вечно спешим?

В конце первой неторопливой недели меня в Союзе писателей спросили: не мог бы я перед поезд-кой по стране погостить в Улан-Баторе ещё денька три-четыре?.. Дело в том, что прилетает ещё один гость, писатель из Югосла-вии. Вместе бы нас потом в путе-шествие и отправили… да поче-му бы и нет? Отчего бы мне, и в самом деле, не обождать писателя из Югославии?

Остаток дня у нас с Уарянхаем обычно уходил на осмотр даца-нов в самом городе либо в окрест-ностях, а около шести, с насту-плением вечного вечера, я снова оставался в гостинице один: мой гид жил в новом микрорайоне, на окраине, и предпочитал пораньше добираться домой на нашей «вол-ге»… ведь неизвестно ещё, в каком аймаке водитель жил, ну – не так?

Гостиница была старая и добротная, с просторными номера-ми и тяжёлой основательной мебе-лью… Удобное кожаное кресло я подтаскивал поближе к широкому и низкому подоконнику и прово-дил возле него часок, а то и пол-тора: глядел на неброский, тихий закат, не отрываясь, кажется, даже тогда, когда в два приёма выпивал свои ежевечерние сто пятьдесят.

Гарий Леонтьевич НЕМЧЕНКО, известный российский писатель. Автор нескольких десятков книг. Лауреат литературных премий. Имеет награды.

Живёт в г. Москве.


50

Потом я спускался в ресторан ужинать.

Уарянхай уже успел мне объяс-нить, что с наступлением темноты ночная жизнь в Улан-Баторе почти замирает, а если и теплится кое-где, то это, в основном, в ресторане нашей гостиницы.

Пытаясь рассмотреть в ней национальные приметы, я вгляды-вался в эту ночную жизнь, но то, что я увидел, что надолго вреза-лось в мою память, было отнюдь не монгольского происхождения.

Неподалёку от того места, где сидел я, в зале каждый вечер накрывали два общих стола – один поменьше, а другой подлинней… За меньший часов около девяти усаживались человек двенадцать-пятнадцать светловолосых евро-пейцев в новенькой тёмно-голубой униформе – больше всё-таки штат-ской, хоть сидела на каждом как литая – с узкими и коротенькими витыми серебристыми погонами. На них были белые – так и хочет-ся сказать: ослепительно белые – рубахи, темно-серые галстуки и примерно такого же цвета, может, чуть потемней, мокасины.

Как они появлялись – всег-да вместе, с какой ненавязчивой неторопливой независимостью шли через зал, с каким уважитель-ным дружелюбием друг к дружке рассаживались!.. Они походили на спортивную, только что с трени-ровки, только из-под душа после неё команду: все примерно одно-го возраста, слегка за тридцать, все прекрасно сложены, у всех как на подбор – открытые лица с кру-тыми подбородками, у каждого в повороте либо в наклоне головы – мужество и сознание достоинства. И всё-таки не спорт их объединял,

нет – объединяло наверняка что-то более сложное и опасное, что-то более таинственное… но что?

Подолгу, на кавказский манер, но очень тихо произносили тосты, очень сдержанно, несмотря на царившее за столом всеобщее оживление, разговаривали – чаще, казалось, обменивались всё пони-мающими красноречивыми взгля-дами, и лишь часа через два-три, к самому концу ужина, звучал то тут, то там короткий, почти сразу затихавший смешок.

С европейцами в тёмно-голу-бой униформе всегда был рядом красивый, возрастом лет на пят-надцать старше крепкий монгол в черном костюме и в пестрой, без галстука, рубахе. На переводчика он не походил. Судя по уверенным жестам, скорее это был принимав-ший своих коллег немалый «дар-га»: большой начальник.

У него был решительный и быстрый взгляд человека, кото-рый любит прямой разговор, и я почему-то уверил себя, что он хорошо знает по-русски… Иногда он выходил из-за стола – видимо, отлучался отдать распоряжения либо о чём-то позаботиться – и однажды, когда мимо моего сто-лика возвращался обратно, я под-нялся ему навстречу.

– Извините моё любопытство, – сказал негромко. – Но такая моя профессия: писатель. Не могли бы вы сказать, кто эти симпатичные люди рядом с вами?

– А-а! – протянул он достаточ-но дружелюбно, но вместе с тем с ноткой нарочитой строгости в голосе. – Это лётчики… лётчики.

– Издалека они?– А-а-а, – снова потянул он. –

Немцы… это немцы.

51

Проза

– Восточные? Западные?– Из Гэдээр. Гэдээр.– Гражданские лётчики? – всё

уточнял я. – Военные?– Да-да! – сказал он уже нетер-

пеливо и властно. – Это – лётчики.– Но что им делать в Монго-

лии?Мягко говоря, я был не очень

деликатен, и большой «дарга» решил, видимо, поставить меня на место:

– Сколько вы у нас? Скорее все-го недавно. Потому не успели пока узнать. Наши летчики – лучшие не только в Азии…

– Что ваши водители молодцы – это точно. Так гонять, как они…

Может быть, в глазах у меня при этом мелькнуло неверие? Относительно летчиков. Голос у моего собеседника сделался уже не строже – как бы презрительней:

– Выше берите, выше! Мы не о земле – мы о небе.

Я невольно произнес: извини-те, мол!

И он снизошел:– Немцы тоже настоящие лет-

чики. Обмен опытом!Надо ли объяснять, что я стал

всматриваться в них еще внима-тельней…

Но не один я, оказалось, при-глядывался к компании мужчин в тёмно-голубой униформе. Не один я за ними следил.

В сторонке от них, ближе ко мне за длинным общим столом обычно ужинала разношерстная компания русских, человек трид-цать, а то и больше. Их я, проходя мимо, спросил в первый же вечер: откуда, мол, земляки?

– Из Иркутска! – ответили вразнобой. – Соседи с Монголи-ей… мы по обмену! Они два-три раза в год к нам, мы – к ним.

– Одни бюрократы, небось? – решил я обнародовать печаль-ное своё знание нашей жизни. – Чиновнички?

Иркутяне ну прямо-таки воз-мутились:

– Зачем вы так?.. Из разных организаций. Каждой твари по паре, как говорится.

Что касается пар, это-то как раз и было не так.

В начале стола, и в самом деле, сидели парами: либо давно соединившимися ещё там, в Рос-сии. Либо наскоро сбившимися, слепившимися кое-как уже тут, в Монголии – что там ни говори, за границей… Кто-то там за кем-то ухаживал, кто-то с кем-то чокался, кто-то кого-то обнимал, и галдели все, веселились, время от времени громко, чтобы остальным слыш-но было, торопливо выкрикива-ли тосты и два-три раза за вечер непременно пытались начать пес-ню, которая через два-три куплета всякий раз постепенно, явно из-за незнания слов, ослабевала, а после угасала и вовсе…

Оттуда же, от начала стола, как бы с горной вершины в долину, на низменность, ручейком текла водка: из большой хозяйственной сумки, стоявшей у неё в ногах под столом, шустрая подруга явно главного в делегации человека, низенького лысого толстяка, о каких говорят, что такого легче перепрыгнуть, нежели обойти, доставала по его повелительно-му жесту поллитровки зелёного стекла, которые в магазине пред-почитают не брать даже записные поддавалы. Он сам, лично, перо-чинным ножом поддевал неподат-ливые, без язычка, «бескозырки» и отливал сперва чуток в свою рюм-


52

ку, словно испытывая всякий раз на себе безопасность напитка, и передавал бутылку дальше, сперва сопровождая её строгим взглядом, но тут же отчего-то как бы и успо-каиваясь…

В самом конце стола, явно в одиночестве, сидела женщина неопределённого возраста: на вид ей можно было дать и тридцать, и чуть ли не пятьдесят – так переме-шались в её облике приметы само-го противоречивого свойства.

До неё бутылка не доходи-ла, зато кто-нибудь передавал ей свою налитую всклень рюмку. Женщина почти тут же коротко, по-мужски её опрокидывала и сразу закуривала: перед ней лежа-ла возле тарелки початая пачка «Беломора», но кто-нибудь так же, как рюмку с водкой, нет-нет да и передавал ей сигарету, часто уже прикуренную.

Отставив в сторону зажатую в двух пальцах сигарету и положив подбородок на запястье другой руки, женщина почти неотрывно глядела на компанию мужчин в тёмно-голубой униформе.

Никто из летчиков не огляды-вался и не рассматривал зал, им хватало общения друг с дружкой, хватало дела, которое их всех, вид-но, крепко связывало, и женщина за иркутским столом, во взгляде кото-рой сначала виделась готовность тут же отвести глаза в сторону, постепенно смелела и так увлека-лась безмолвным своим занятием, что лицо её сперва только рассла-блялось, постепенно оплывало, а после начинало жить той осо-бенной жизнью, которая уже не скрывала ничего – ни горьких раз-мышлений, ни тайных надежд, ни сокровенных желаний…

Конечно же, это одна-другая лишняя рюмка обычно делала своё грустное дело, но ведь то было все-го лишь следствием… чего, милая, чего? Нашей бесконечной лжи и наших тесных бараков, нашего неверия уже во что бы то ни было и наших безразлично за чем оче-редей с криками, хамством, злыми взглядами и дурными словами, которые заражают всё вокруг нас и постепенно убивают всё доброе в наших детях...

И без того не очень-то идущая ей причёска к середине вечера непременно начинала распадаться, грубоватые черты чуть вытяну-того книзу лица делались мягче и печальней… Страдающие глаза, в которых острая боль и тёмная бабья тоска сменялись вдруг явным раскаянием и таким откровенным восхищением всем происходя-щим вокруг, постепенно налива-лись невыплаканными слезами… Может быть, я тогда не увидал это – больше придумал?.. Весь жалкий вид её будто свидетельствовал не только о горьком самоосуждении, но и об искреннем, почти вселен-ском, почти космическом проще-нии – всем и каждому…

«Кто она?» – думал я.Рабочая из бригады путейцев,

которые по всей матушке-России с тяжелыми ломами в руках преду-преждают нас оранжевым цветом своих безрукавок, что силы у роди-ны давно на исходе – с тех пор, как почти у всех, кто ещё носит брюки и в бане заходит в мужское отде-ление, пропала совесть… Неужели теперь – навсегда?.. Или точно так же она могла быть и лаборанткой НИИ, нынче всё везде одинаково, везде страшно, а руки она могла изработать и дома…Есть ли у неё

53

Проза

семья? Дети? Муж?.. Или давно его, вечно хмельного, выпрово-дила, а может, он её на улицу с детишками выставил, когда домой алкашку привёл, которая его яко-бы «понимает»?..

Кто-нибудь поехать не смог или, ожидая путешествия подаль-ше и попрестижней, отказался от поездки к соседям, сунули в деле-гацию её, и вот она сидит – смо-трит, смотрит…

Как там, милая, было в старых романах? «Душу – Богу. Жизнь – Государю. Сердце – Даме. Честь – никому».

И вот они сидят, рыцари, – наверное, такие они в наши дни?

Летчики. Небожители!А ведь она и есть эта Дама…

Господи, ну хоть кто-нибудь отдайте, отдайте ей своё сердце!

Преданней, вернее не будет, не будет женщины!

Зря, что ли, от этих ненадёж-ных ребят, которые держат путь якобы в Израиль, а потом посе-ляются в Германии либо в Шта-тах, уводят, как правило, русских жён… Это тут вы гуляете, ребята. Среди алкашей. Это – тут!

Отдайте ей своё сердце, ну отдайте!

Кто-то из доброхотов снова переправил ей свою рюмку, снова опрокинула она её скупым муж-ским жестом…

В последний вечер, когда за столом у иркутян было особен-но весело и шумно, а ей пере-правляли рюмки чаще обычного, они её потом попросту забыли… Все встали и пошли, но никто не потрепал её по плечу, не взял за руку – она так и осталась сидеть одна за опустевшим длинным сто-лом.

Причёска её, стянутая на затылке заколкой, опять некраси-во распалась надвое, губная пома-да размазалась на щеке, не очень новое зелёное платье с глубоким вырезом сбилось набок, и на клю-чице беззащитно виднелась белая бретелька… Левую руку она слег-ка отставила и вытянула ладонь, будто всё ещё дожидаясь внима-ния от тех, кто, оставив её, ушёл, а правая с погасшей сигаретой в пальцах так и была у неё под под-бородком.

Как она смотрела на них, как смотрела!

Зал был уже почти пуст. В цен-тре, во всяком случае, оставались лишь лётчики, эта женщина-ирку-тянка одна за длинным своим сто-лом, да я – наблюдавший издали и за мужчинами, и за нею.

Кто-то из немцев увидал её первый, довольно долго смотрел, но она всё не отвечала на его взгляд, и он еле заметно улыбнул-ся и что-то быстро сказал своим… Громкий хохот раздался за столом, только потом все они повернули головы и поглядели на неё – если и с интересом, то это был инте-рес больше к тому, что только что было сказано, но не к ней…

Она вдруг поняла, что давно одна за длинным своим столом.

Казалось, ничто в ней не изме-нилось, только слёзы потекли по лицу. Она их не замечала, и слё-зы вымывали тушь из уголков глаз, тёмные разводы потекли по щекам, расплылись над подраги-вающими губами…

И вдруг она виновато, стыдли-во улыбнулась и запоздало кивну-ла немцам: мол, смотрите? Заме-тили меня, наконец? А я уже не надеялась!


54

И столько было в глазах у неё вины: простите, мол!.. Вроде бы с моей стороны не совсем скром-но… Ну, так вышло.

Теперь они оглядываться ста-ли по одному, словно по очереди, потом наперебой начали что-то доказывать тому, кто перед этим увидал её первым… Говорили отрывисто и достаточно строго. За столом у них лишь пожилой монгол всё продолжал беззаботно улыбаться: Восток есть Восток.

И вдруг этот, первым обра-тивший внимание на одинокую иркутянку, поднялся из-за стола, повернулся к ней лицом… Вытя-нулся, расправил грудь и резко, коротко, но явно глубже привыч-ного поклонился.

Он остался стоять, из-за стола поднялся второй лётчик и покло-нился ей почти так же. Без лишних эмоций на лице, но уважитель-но и с достоинством. Поднялся и поклонился третий. Потом четвёр-тый. Пятый. Шестой.

Когда уже все они стояли, под-нялся монгол, кивнул женщине уже без ритуала, раскованно, пожа-луй, даже чуть небрежно. Припод-

нял крепкую руку и по-дружески шевельнул пальцами.

Первым пошёл из зала монгол. Немцы двинулись за ним с неторо-пливой независимостью.

Она сидела и плакала.Или это я плакал?..Над судьбами всех девчонок из

нашего рабочего посёлка: со зна-менитой нашей Антоновской пло-щадки. С Запсиба… Тоже вот всё ждали и ждали рыцарей, но рыца-ри или ехали в другие места, или почти тут же убегали со строй-ки. Сюда в конце концов при-везли женихов, «досрочно осво-бождённых из мест заключения». И вот уже в «местах заключения» – общие их выросшие детишки – их-то освободят ли досрочно?

Немцы больше не обернулись, только пропустивший всех впе-реди себя монгол махнул ей от выхода рукой. Она этого не виде-ла – всё ещё смотрела на стол, за которым они только что сидели. Она улыбалась, и в прокушен-ных губах подрагивали кровавые бусинки…

Отдайте, отдайте ей своё серд-це: ну, хоть кто-нибудь!

55

Проза

Цэрэнтулгын ТУМЭНБАЯР

ШАМАНКА

В палящий летний зной, от которого даже собаки скули-

ли, старуха тангутка сидела около разведённого очага. Запах палёной шерсти разносился повсюду на радость местным мухам. Стару-ха держала на коленях червивую баранью голову, опаливая её рас-калёнными щипцами для дров. Время от времени она баранью голову переворачивала, придер-живая замызганными пальцами, под ногтями которых скопился толстый слой грязи. Пот градом катил с лица старухи, но она была всецело занята своим делом, недо-суг было даже отодвинуть сполза-ющий на лоб платок.

Её обиталище представляло собой ветхую лачугу, сооружён-ную из нескольких прутьев кустар-ника, соединённых между собой верхними концами и накрытых лоскутами всевозможных тканей, кусками войлочной подстилки, обветшалой подкладки от старой дэли (долгополая традиционная одежда), что были кое-как связаны обрывками волосяных верёвок и бечёвок.

Когда что-то тяжёлое бухну-лось сверху на её лачугу, старуха сбросив на землю баранью голову, выскочила наружу, не выпуская из рук длинных железных щипцов и, закусив губу, заковыляла что есть мочи вслед за мальчиком, запу-стившем камнем в её обиталище.

Тут босоногий озорник издеватель-ски показал старухе язык и пустил-ся наутёк, сверкая растресканными пятками. Старуха схватила полную горсть земли и бросила вслед маль-чику, извергая при этом проклятия, чтобы тот исчез за семью горами, сгинул за курганами, провалился сквозь землю, так чтобы её уши его не слышали, её глаза его не виде-ли. «Падаль поганая», – выкрик-нула она напоследок и заковыляла обратно в свою лачугу.

Старая тангутка принялась было снова опаливать баранью голову, но щипцы уже остыли и ей пришлось опять раскладывать кизяк, разводить огонь и раска-ливать щипцы. И проклятия на бедную голову того мальчугана посыпались вновь: «Ну погоди, падаль поганая, не останется от тебя ничего, ни кусочка поклевать воронам, ни косточки чадящей». Наконец баранья голова, которую она отвоевала у бродячих собак на свалке сомонного центра, разва-рилась в котле так, что она могла жевать мясо своим беззубым ртом. Старуха принялась за еду, при-правляя мясо диким луком. Слов-но зубами, своими тёмно-красны-ми дёснами она отрывала от кости мягкую плоть и, шамкая, жевала её разъезжающимися челюстями.

В подобных житейских суетах старуха дотянула до осенних дней, когда начался забой скота.

Цэрэнтулгын ТУМЭНБАЯР (род. 1959), монгольская писательница, признанный мастер психологической прозы.


56

В такое время земля, где заби-вали животных, становилась тёмно-красной от их крови. Там старуха и разживалась голова-ми, конечностями, внутренностя-ми животных, запасалась ими на зиму, чтобы было что бросить в желудок в холодное зимнее время.

Летом же она подкармливалась излишками борца – сушёного мяса и молочных продуктов, перепа-давших ей от добрых соседей. Но в летнее время люди лишь изредка закалывают баранов, поэтому ей приходилось и голодать. А когда ей уж совсем приходилось туго, она заходила в первую попавшую-ся юрту, и ей выносили то пиалу пустого, без молока, чая, то гор-стку сушёного творога арула.

Но вся беда была в том, что, хотя старуха-тангутка никому ничего дурного не сделала, люди относились к ней с презрением. Особенно её донимали дети, да и она сама не выносила их, где бы они ей ни повстречались, осыпала их проклятьями. И даже когда кто-то приносил ей добрую весть, она отвечала примерно так: «Если это правда, пусть поседеют твои воло-сы, если это ложь, пусть побелеют твои кости».

Летом и осенью она собирала оставленный людьми для просуш-ки кизяк. Когда её окликали, гово-рили, чтобы перестала воровать, отвечала в таком духе : «Это трава зелёной долины, это помёт бродя-чей скотины. Где на нём печать, что оно ваша, где на нём знак, что оно не моё? Есть ли там клеймо, кото-рое сломалось, есть ли там метка, которая стёрлась?» Скажет подоб-ное, наполнит свою плетёную кор-зину доверху, закинет за спину и, как ни в чём не бывало, заковы-

ляет прочь. И мало, как дневных звёзд, было местных ребятишек, которые, подрастая, не пробова-ли бы бросить камень на крышу её лачуги. Почему дети обзывали её ведьмой, почему она была для них словно соринка, попавшая в глаз, словно заноза, вонзившаяся под ноготь, никто толком не знал. Впрочем, она разве что не носи-ла при себе амулет в виде чере-па, а так и впрямь походила на ведьму, как это в сказках бывает. Бывало кто-нибудь сердобольный искренне посочувствует, пожалеет про себя: «Лучше бы она помер-ла, нежели жить такой жизнью». Эта старая тангутка, как нагляд-ное воплощение обездоленности, видимо была совершенно одинока на этом свете. Но ведь не появи-лась же она из ниоткуда, родилась же она от матери своей. Вот только бы не бросалась бранными слова-ми, не ругалась бы беспрестанно. Никто не скажет, что она накли-кала на кого-нибудь беду, но осо-бенно те, у кого малые дети, при наступлении сумерек отгоняли её подальше, береглись от беды.

Не было такого, кто ходил бы о двух ногах, носил бы голо-ву на плечах да заглянул бы в её чёрную, как дыра, лачугу. Один только бродячий пёс этой осенью наведался к ней, да и тот обгрыз и распотрошил все припасённые ею бараньи головы и внутренности.

Так в невероятной бедности в маленьком поселении в Гоби коро-тала свой век эта старая женщина, прозванная Тангутка. Была она в здравом уме, но всеми восприни-малась хуже всякой твари. И никто не знал, откуда она явилась, через какие радости и невзгоды она про-шла. Если кто и ведал, может, не

57

Проза

хотел рассказывать, кто его знает. Ходили слухи, что она пришла из далёкой глухой тайги, что она злая шаманка. А если кто её пустит в темноте на порог своей юрты, околдует она его для любых недо-брых дел, справное превратит в неисправное, доброе в злое. Пого-варивали, что она и есть албин – чёртов огонь. И никто не знал, где здесь правда, где ложь, только никем не доказанные слухи были недобрыми.

В последние дни средне-го месяца той зимы наступили жестокие холода. Закрылась шко-ла сомонного центра, детей дер-жали у себя в тёплых юртах, без особой надобности мало кто выхо-дил наружу. Суровая зима угро-жала бескормицей. И уже третье утро кряду не было видно дыма из трубы в лачуге старухи. В посёлке женщины начали перешёптывать-ся, поползли тревожные слухи. Наконец, администрация сомона чуть-ли не по жеребьёвке назна-чила нескольких людей проведать старуху. Так соседи впервые пере-ступили порог лачуги, где жила Тангутка. Они сразу же увидели, что несчастная старуха уже отпра-вилась в мир иной, её тело лежа-ло у дверцы очага, всё засыпанное пеплом, закоченевшее, искажен-ное судорогой то ли от голода, то ли от боли или холода. Лишь при дуновении ветерка седые волосы пепельного цвета шевелились у неё на голове, как у живой, грима-са исказила её посиневшее лицо, затвердевшее, как железо, взгляд её голодных глаз, подёрнутых синевой, застыл, устрашающе вперившись куда-то вверх сквозь дымоходное отверстие лачуги, беззубый рот с красными дёснами

был широко раскрыт, как отвер-стие в преисподнюю. В таком виде она покинула сей мир.

Знать, суждено было этой ста-рушке с далёкой чужбины сложить свои кости на их земле – решили люди и похоронили её честь по чести как свою близкую родствен-ницу, хотя при жизни много пло-хого говорили о ней и косо погля-дывали. Когда её переодевали, меняя грязные засиженные вша-ми лохмотья, у неё на шее обна-ружили что-то мягкое, зашитое в кусочек кожи, наподобие талис-мана. При внимательном рассмо-трении люди увидели пучок волос маленького ребёнка. Оказывается, была эта ведьма Тангутка когда-то матерью, носила в утробе своей дитя, как говорят, отделила живую плоть от плоти своей. И каждый подумал, кому же принадлежал этот пучок волос, что как релик-вию всю жизнь хранила старуха.

* * *Старая шаманка Шанший

после камлания объявила, что настало время выбрать новую шаманку племени, деву-удган. Хранительницей духа Бурхан тенгри было предначертано стать юной девушке, известной в далё-ком таёжном распадке как Высо-кая Тангутка, с густыми чёрными бровями, живым проницательным взглядом, гибким телом, ловкой и быстрой в движениях. И сказала старая шаманка, обращаясь к сво-ей преемнице: «Прохудился бубен мой древний, ослабло костлявое тело моё. Теперь тебе оберегать людей от бедствий приходящих, очищать от нечисти мирской, чтобы всем было во что одеться, чтобы всем было где приютиться,


58

чтобы у всех охота была удачная. Язык твой острый, ноги твои лёг-кие, лик у тебя отважный, глаза у тебя зоркие. Умеешь предвидеть правильно, сказать мудро. От Неба полученный оберег тебе передаю, тебя от духов злых заклинаю».

Так 17-летняя девчушка – тан-гутка по воле высшего Неба и содействии рядом присутствую-щей старой шаманки была посвя-щена в деву-удган, хранительни-цу духа своих соплеменников. Раньше случалось ей, сиротке, чтобы как-то прожить, пить лишь воду из ручья и питаться мхами на скалах. Теперь же её непри-тязательное жилище из сплетён-ных шестов, покрытых древесной корой, утеплили новыми оленьи-ми и косульими шкурами, внутри расстелили большую шкуру лося, начала она нежиться под собольим одеялом, получила ездового оле-ня. Юная удган быстро освоила шаманское искусство. Когда при-зывала духов, сильным и чистым голосом распевала заклинания, от окружения земного полностью отстранялась, душой и телом ухо-дила в камлание, била в кожаный бубен, скреплённый сухожилия-ми косули и освящённый хадагом (шёлковая материя, напомина-ющая шёлковый шарф, которую преподносят в знак почтения и религиозного поклонения), испол-няла дивные высокие прыжки ритуального танца, при этом её умные и проницательные глаза устрашающе сверкали. И отбрасы-вала она прочь всякое зло, прихо-дящее на землю, голод и бедствия, грозившие людям. Стала она для соплеменников живым идолом, защитницей, поддерживающей дух племени.

Теперь лучшая добыча, наи-более ценные изделия, самые дра-гоценные меха клались к ногам шаманки, носящие голову склоня-лись перед ней, стоящие на ногах сгибались перед ней. Но была она рождена во плоти человеческой и оставалась она плотью челове-ческой. А плоть была женская, и, как случается издавна, на её жен-скую долю горя перепало вдоволь. Не так-то просто было ей отстра-ниться от обычной человеческой жизни, от мирских деяний и жела-ний. Возложили на неё тяжкое бремя – незавидная судьба быть посланницей Неба. Уже и юноши – ровесники возмужали, и девуш-ки – ровесницы расцвели. И печа-лилась она глубоко, когда юноши, отправляясь на дальнюю охоту, испрашивали у неё благословения и удачу, но видели в ней не девуш-ку, а посланницу Неба, смотрели на неё взглядами, полными покор-ности и смирения.

– Ну просто взять бы и заво-рожить их, чтобы они на неё муж-скими глазами смотрели, как на женщину, – такая закрадывалась порою мысль.

В тот зимний день, когда моло-дая тангутка, отправляя молодёжь на охоту, испрашивала удачу у высшего Неба под ритуальным деревом, она почувствовала на себе взгляд необычно сверкаю-щих глаз, отличавшийся от всех остальных. Глаза продолговатые и коричневые, как у волка, выражали вовсе не религиозное преклонение, они горели нескрываемым вожде-лением, страстным желанием. В полном замешательстве, с испу-гом она отвела свой взор.

Обратилась она к духам сво-им, чтобы простили они её, чтобы

59

Проза

священное Дерево-мать помогло вырвать из её сердца тот жгучий взгляд. Долго истово молилась, наконец пришло хоть какое-то успокоение, душевное равнове-сие. Вечером легла она под своё соболье одеяло, прикрыла веки. Mожжевельник в очаге разгорал-ся, наполняя жилище ароматом. Вдруг полог чума распахнулся, вихрем ворвался морозный воздух тайги, и вместе с ним влетел, как изголодавшийся орёл, тот самый юноша со сверкающими глазами. Глаза его источали такую жгу-чую мужскую силу, словно у этого юноши по венам текла не кровь, а бежал огонь. И крепкая рука молодого охотника плотно обхва-тила гибкий стан тангутки, столь искусной в шаманских танца.

Не смогла девичья душа шаман-ки оттолкнуть пышущую жаром грудь юного охотника, грудь, в которой билось такое буйное серд-це, что безрассудно посягнуло на деву-удган, хранительницу духа всего племени.

– Ты можешь быть шаманкой для тех, кто тебя таковой почита-ет, для меня ты та, с которой вме-сте волокли хворост через снеж-ные сугробы, та, с которой вместе росли и играли, ты – моя черногла-зая лань. Не твоему духу я покло-няюсь, а склоняюсь перед твоими прекрасными очами. Много ночей я провёл в молитвах у Дерева-матери, испрашивая тебя. И веле-ло Дерево-мать, чтобы я сегодня ночью пришёл к тебе.

И с той ночи больше никто его не видел. Освободился он от душевного и телесного томленья, а свою шаманку обрёк на пожиз-ненные страдания. Ушёл он в леса, бродил по горам и скалам, пока не

превратился в человека-медведя, так и след его где-то сгинул. Как бы шаманке ни хотелось, как бы она ни тосковала, не решилась она с помощью духов позвать душу дерзкого парня, так бесстрашно посягнувшего на неё – хранитель-ницу духа, и от того погубившего себя самого. Этот единственный случай в её жизни стал звездой которая промелькнула на небосво-де, озарила на мгновение её жизнь и исчезла бесследно.

С тех пор тангутская шаманка ни разу не смотрела в глаза муж-чинам. И поклялась она самой себе, что, несмотря на всю неспра-ведливость, ей доставшуюся, про-несет по жизни уготованную ей долю, не проронив ни слезинки, с твёрдою душою, с каменным серд-цем, к смерти и жизни отнесётся-равнодушно, будто бы она не от матери родилась, а от обрыва ото-рвалась, будто бы не отцом зачата, а от скалы откололась.

Пришло время родов, и хотя соплеменники догадывались, но вслух поостерегались высказы-ваться. Потому говорили, что молодая шаманка зачала дитя от небесного юноши. И стала моло-дая шаманка матерью с сердцем из красного камня. Родился у неё сыночек, с которым вряд ли кто сравнится по красоте, с челом ясным, как луна в полнолунье, с чёрными миндалевидными глаза-ми, излучавшими необыкновен-ный мягкий свет, и впрямь даро-ванное Небом.

Казалось бы, до единственного сына, ни с кем не сравнимого на земле, невозможно было дотро-нуться замасленными руками или усадить на пыльную землю. Но когда мальчик подрос, стала


60

Тангутка частенько побивать его, ничуточки не жалея. Лупила так, словно и вправду имела каменное сердце. Люди, видя это, тихо шеп-тались, сокрушаясь над несчаст-ной долей славного мальчика. Да разве найдётся кто-либо, который осмелится порицать саму шаман-ку. Но кто мог знать, что поступа-ла так шаманка-мать, ибо узнала от духов своих, что настанет неиз-бежный час, который низвергнет её в пропасть бездонного горя. Случалось, были дни, когда от душевной боли готова была нало-жить руку на единственного сына, лишь бы уберечь его от грядущих мучений, лишь бы убавить пред-стоящие ему страдания на этом свете. Но затем, по избиении сына, падала ниц перед Деревом-мате-рью в страстном покаянии, раз-рывалось её сердце от превеликой жалости, с глубокой нежностью обнимала сына, топила в бездон-ном море материнской ласки, вся источалась любовью. Не станови-лось легче от мыслей о том, что всё в этом мире преходяще, что у любого со временем волосы выпа-дают, глаза выцветают и всякий смиряется перед тленностью мира сего, всё равно душа не примиря-лась с мыслями о безысходности. Смотрела на сына застывшим взглядом, смешанным с отчая-нием и любовью, ночи напролёт баюкала под сердцем, боялась, как бы не запятнали его лицо лунные блики, даже от мирного дыхания ночи берегла его сон. Надрыва-лась от тщетных дум, как уберечь сына от горестей, выпадающих на людскую долю. Не сравнить ни с чем страдания матери по своим детям. Но ещё страшнее удел для матери-шаманки не только угады-

вать горькую участь сына, но ясно предвидеть, какой именно ужас-ный конец уготовила ему жесто-кая судьба.

Если бы она не была призна-на тангутами посланницей Неба – Хранительницей духа племе-ни, пусть даже питаясь мхом со скал, запивая родниковой водой, укрываясь в ветхом чуме, пусть худо-бедно жила бы сама по себе, без нынешней шаманской неволи, была бы рядом с тем охотником, который так бесстрашно распах-нул полог её чума, жила бы, как подобает всякой обычной женщи-не. Много было чумов, в которых подрастали и расцветали девуш-ки, но тот дерзкий охотник, обу-янный страстью, осмелился овла-деть самой шаманкой. Не будь она шаманкой, остался бы сейчас среди соплеменников, поставил бы собственный чум, и вился бы дымок из его родного очага. А она вместо того чтобы камлать, закли-нать удачу, возносить просьбы и ниспосылать проклятия, распе-вала бы сердечные песни любви, которые звенели и расходились по всей тайге. Не было бы тепереш-них мучений о судьбе единствен-ного сына.

В таёжном распадке подрас-тало новое поколение, взрослели девушки и юноши, трудно пред-ставить, что они были когда-то малыми детишками, а среди моло-дёжи, притягивая завороженные взгляды девушек, рос красавец-сын шаманки.

В то утро с большого зимнего промысла возвращались охотники с богатой добычей, они принес-ли много разной пушнины, особо выделялись меха соболей и куниц. Среди охотников был и сын Тан-

61

Проза

гутки, за поясом у него торчал нож с берестяной рукояткой, а глаза его мужественно сверкали. Целый охотничий сезон Тангутка не виде-ла его, а увидев, едва не потеря-ла сознание. Перед ней стоял тот самый охотник, который лет двад-цать назад смотрел на неё голод-ными волчьими глазами и который дал ей испробовать краткий миг земной услады, а потом раство-рился в небытии, словно и не было его вовсе. «О Небо!» – вскрикнула шаманка. Она зажмурилась, а затем медленно приподняла веки – перед ней стоял её возмужалый сын.

Мой сын, ты стал взрослым мужчиной, ну вылитый отец –вырвалось из её уст.

– Что вы сказали, мама, какой отец?

– Да, мой сын, ...как твой небес-ный отец, – ответила она и при-молкла.

И как дурное предзнаменова-ние на другой день после возвра-щения охотников юноши, среди них и её сын, были призваны на войну, которая разразилась где- то далеко на востоке.

С тревогой и печалью таёжные жители провожали своих мужчин на войну. Перед тем как уйти, они поклонились Дереву-матери, прося благословения, а шаманка совер-шила ритуальный обряд, приобо-дрив дух молодых охотников.

Наступило благодатное лето. Повсюду пестрели цветы, созре-вали ягоды, кругом слышалось птичье пение. Шаманка продол-жала ревностно выполнять риту-алы, благодарила Небо за то, что Оно охраняет судьбы тангутских детей. У соплеменников росла надежда о благополучном возвра-щении своих людей, бодростью

наполнялись их сердца. Но слу-чилось так, что пришли однажды чужаки издалека покупать пушни-ну и лисьи меха. Они погостили в чумах, поделились новостями из дальних мест, а когда пустились в обратную дорогу, натворили беду – по пути собрали плоды со свя-щенного материнского Дерева. На следующую после такого кощун-ства ночь облака, клубясь и бур-ля, понеслись по небу, как чёрный дым, всё вокруг загрохотало так, что казалось, сама гора Сумэру вот-вот расколется и обрушится. Пошёл град, будто звёзды посыпа-лись с неба.Тангутка камлала в своём чуме, люди, рассевшись вокруг, затаив дыхание суеверно внимали ей.О, священная гора Хайрхан,Укрепи во мне путь мой праведный,Укажи мне мой путь лучезарный,Буду ли в потёмках – светом озари,Буду ли спотыкаться – опорой подсоби!Всевышние Духи мои,Затерявшемуся судьбу оберегая,Заблудившемуся дорогу указуя,Мой жребий вытяните мне,Мою участь поведайте мне,Если виновна, прошу исправленья,Если я грешна, прошу очищения,Помилуйте, Горы священные!Словно птаха, потерянная в тумане, дрожу,Словно лань, утерянная в лесу, трепещу,Лишилась сна, чтобы поспать,Лишилась спины, чтобы прилечь,От стужи синею, от жары засыхаю,Опираюсь на челюсть, ползу на коленях,Не вижу леса, глаза напрягая,Не сглотну простоквашу, рот разевая,


62

Затёрлись зубы на дёснах,Завязли слюни в устах.Помилуйте!Беспрестанно я надрывалась,Бренным телом изнурялась,Добрые кости износились,Дохлой плоти уравнялась,Намучилась до предела,Натерпелась до конца,Потоплена телом в реке кровавой,Повязана к жизни нитью тонкой,Вожжи у сына будь короче, будь длиннее,Возмужать дозволь ему побыстрее,Ушедших воинов за дальние реки,Утеряных мужей за высокие горыПоверни назад, пожалей,Позови обратно к горам седым,Пускай возвратятся к истокам родным.

Едва шаманка закончила закли-нания, как словно гром небесный на неё обрушился вопль, ей послы-шалось: «Мама», потом она через духов своих увидела образ сына в огне и дыму, проваливающегося куда-то сквозь землю, голос сына постепенно затихал. «О Духи, о священное Дерево-мать», – вскри-чала шаманка, медленно оседая на землю. А соплеменники подума-ли, что она падает, ослабев от бес-перерывного, нескольких дней к ряду продолжавшегося камлания.

Небо разгневалось за то, что пришлые люди насобирали запретные плоды с Дерева-матери. Ведь Дерево было священным, и через него люди общались с Небом. Чёрный вихрь был ниспослан на племя. Он загнал всю дичь в места, не доступные людскому взгля-ду, не слышимые людскому уху. А само дерево было повержено на землю. Только однажды после этого один престарелый охотник добыл однорогого оленя, тем и

закончилась охотничья добыча того года. Бедствие, которое обру-шилось на племя, смерть сына в далёкой чужбине – всё это случи-лось по вине чужаков, посмевших дотронуться и осквернить священ-ное Дерево-мать, покровитель-ствовавшее племени и оберегав-шее жизнь её сына. Чтобы вернуть благосклонность Бурхан-тенгри, задобрить Дерево-мать, девять дней провела Тангутка в камла-нии, без пищи, без сна совершала обряд, не прерывалась, передо-хнуть себе не давала. Потом сле-пила из грубой муки фигурки тех нечестивых людей, вдохнула в них жизнь и закопала в землю голова-ми в ту сторону, откуда пришло зло, прочитала проклятия, изгоняя прочь их души.

После исполнения обряда, Тангутка затворилась в своём чуме, предаваясь горю. Её мате-ринское сердце восставало про-тив увиденного в камлании. «Не может быть такого», – крича-ло оно. – «Пойди и увидь всё сво-ими глазами», – вынуждало оно. До сей поры удавалось шаманке, общаясь с духами-хранителями, оберегать целое племя, не знало племя ни голода, ни болезней, но не удалось ей уберечь единствен-ное родное существо. Раз так, ни к чему ей Духи-хранители, решила она и, опираясь на палку, вышла в тёмную ночь, в незнакомую даль, неведомую землю. Устреми-лась Тангутка прямо через таёж-ные гущи, но перед тем как уйти, вверила свой шаманский бубен Дереву-матери, которому сопле-менники из поколения в поколе-ние поклонялись и которое теперь замертво лежало на земле, распла-ставшись, с раскиданными ветвя-

63

Проза

ми, словно искромсанные руки и ноги. Никогда ей не приходилось выходить из тайги на равнину, покидать лес, выходить в степи. Не взяла она с собой в дорогу ни ножичка, ни колышка.

Видя страдания старой жен-щины, сова глумилась издеватель-ским смехом так, что всё её тело заходилось в судорогах, а скалы и утёсы вокруг гулко вторили крику совы насмешливым эхом.

Сиротливая ива, как кол зем-ной торчащая на лесной прогали-не, казалось, вторила одинокой судьбе Тангутки. А Дерево-мать, которому поклонялись как живо-му, весной, словно женщина, набу-хало плодами, летом расцветало, осенью плакало жёлтыми листья-ми, лишаясь плодов, сорванных безжалостным холодным ветром, зимой стояло под тяжестью груст-ных дум, вглядываясь вдаль, куда на охоту ушли её сыновья. Далеко превосходило Дерево-мать обыч-ные деревья и по высоте, и по широте раскинувшихся ветвей. Бывало, взбирались на него люди, заблудившиеся в тёмной таёжной чаще, или карабкались в послед-ний миг, спасаясь от диких зверей. А при первых лучах солнца засне-женная верхушка Дерева-матери призывно серебрилась и сверкала, выручая многих людей.

Теперь не стало ни ивы, предо-храняющей от заблуждений, ни Дерева-матери – покровительни-цы племени.

Старая Тангутка исходила целый свет, пока не добралась до просторной долины, изранен-ной и исковерканной взрывами, кипевшей огнём и кровью, как это показывали духи. Но как она ни старалась, не отыскался её

сын. Отказалась она там от сво-их шаманских духов, побрела, не разбирая дороги, туда, куда ноги повели. И всё время ей виделось и слышалось, как корчится её сын от смертельных ран, как мучительно взывает к Бурхан-тенгри, к Дере-ву-матери, к матери своей. И дума-лось Тангутке, что лучше было бы ей при помощи магии своей ещё малолетним послать его на небеса, избавляя от предстоявших земных мучений. Шатаясь и раскачиваясь, брела старая женщина, то падая навзничь, то падая ничком, шла вперёд, не оборачивалась, туда, где в мерцающем воздухе сходи-лись небо с землею, видимо, стре-милась уйти к небу. И неизвест-но было, в своём ли она уме или вовсе выжила из ума. Как- то раз, обессилевшая до невозможности, упала она где-то, да так и осталась в той местности. Превратилась в скиталицу заблудшую, нищенку бездомную. Была теперь изгоем, человек не посмотрит, собака не принюхается. Иногда, бывало, привидится ей, как где-то дале-ко она посвящается в шаманки, иногда приснится Дерево-мать, расцветающее и плодоносящее. Проснётся после такого сна и горюет, что не уснула навсегда, что снова пробудилась. Сколько бы ни жаждала возвратиться в родные края, не посмеет она смотреть в глаза соплеменникам, вверившим свои судьбы её духам, людям, которые благоговейно внимали её камланиям, подчинялись её сло-вам как небесному закону. А она бросила их на произвол судьбы и тёмной ночью по-воровски ушла, постыдно сбежала, возвысила своё собственное горе надо всем остальным. Теперь она молилась


64

о том, чтобы после того, как она отойдёт в мир иной, её душа вер-нулась в таёжный распадок, чтобы переродиться пищей, если сопле-менники будут нуждаться в еде, или целебным зельем, если будут нуждаться в лечении.

Горюя и скорбя о непрочности людского бытия, добралась она до широких просторов гобийской степи, но удалось ли ей там най-ти хоть малую толику утешения? Была она шаманкой, но имела обычное сердце, как у всех людей, потому носила при себе обожест-влённую прядь волос единствен-ного – плоть от плоти, кровь от крови – сына, только выпала ей горькая материнская доля. Может поэтому, людское веселье и смех воспринимались ею как насмешка над страждующими и обездолен-ными. Может поэтому, не сдержи-валась, осыпая людей проклятия-ми, чтобы как-то облегчить свою обиду. Кто знает?

* * *Там и теперь запрещена охота,

и звери не боятся людей.По преданию, на одной из этих

вершин пятьсот лет назад сидела огромная птица Гаруда, а в доли-не лежал змей. Птица предсказала, что сюда через северные горы при-дут люди, схватила змея и унесла. Люди пришли. После разорения Каракорума город – его название до революции было Их-Хурэ (Урга) – стал новой столицей Монголии.

Прямо на газоне, в двадцати шагах от шоссе, пасутся олени. Нам поясняют: «Дикие, спустились с гор!» Олени при виде машин даже ухом не ведут... Но вот пошли кубы, кубики, тяжелые колоннады, бетон-ный Чойбалсан и, наконец, гостини-ца. Можно вымыться и спать. Но не спится! Пять часов разницы не дают уснуть, и я встаю, переполошив дремлющего дежурного.

Перевёл с монгольского языкана русский С. Эрдэмбилэг.

«Монголия Сейчас»

65

Поэзия

Владимир БЕРЯЗЕВ

ЗНАМЯ ЧИНГИСА

СКАЗАНИЕ О ЧИНГИС-ХАГАНЕ

Горе мне, горе мне, хан мой, покудаЯ раб этих лет!Коршуны Корсуня, стая и смута...Се – пепел побед.Яшмовый перстень, нефритовый пояс мой,Благослови!Истою песнею, ратною повестьюВстань-оживи!Хан мой, ты вызлочен солнцем Монголии,Чудный пришлец.Меч, пресекающий пламя агонии,Сын и Отец.Сын овдовевшей, обобранной матери,О, Борджигин,Очи твои, как бессмертие, матовыСинью вершин.Взмыл твой родитель над распрями старыми –Гром-Есугей!Срезан в полете, отравлен татарамиБеркут степей.Хан мой, создатель простора российского,Божия твердь!От солнцевосхода до брега ПонтийскогоДушу отверзь!Хан мой, крещенный сиротскою волею,С ликом огня!Хан мой, Чингис, из пучины бездолияВырви меня!

БЕРЕГ ОНОН

Где горы белее ветрил кораблейПлывут на Востоке,За светлой излукой реки Керулен,За свистом осоки,Где топот архара, где трепет и сонЗвериных владений,

Владимир Алексеевич БЕРЯЗЕВ, поэт, эссеист, переводчик, публицист, лите-ратурный деятель.

Живёт в г. Новосибирске.

Поэзия

��


66

В долине, где нитью сребрится Онон,Родился младенец.Откинули дымник у юрты большой,Барана сварили,Душистые смолы смешав с анашой,Дымы воскурили,Татарин-батыр закричал под мечом –Приспела кончина –Малыш его именем был наречен...О, день Тэмуджина!У лета в начале, в полуденный жар,В год лошади чернойРодился младенец, прекрасен и яр,Как пламя из горна.Когда его вымыли в белой рекеИ клали в палатку,Открыли ком крови зажат в кулаке,Похожий на бабку1. И криком лебяжьим день после тогоПовозки скрипели.И были железными стенки егоЗемной колыбели.

ВЕЩАЯ ПТИЦА

Какие народы во тьме пронеслись,Как бледные волны,Пред тем как восстал августейший Чингис,Величия полный?!..Три тысячи лет пролетело как миг,О, Вечные Боги!С той ночи, как Будда нирваны достигПод деревом бодхи.Монгольское племя в таежной далиБезвестно и сироВозникло, чтоб выносить в лоне землиДержателя мира.Праматерь Алун, молодая вдоваС повадкою лани,Узрела в ночи юный стан божества,Утеху желаний.Он падал, светясь пеной русых волос,В отверстие юрты,А в ранний туман ускользал желтый пес –Сквозь двери и путы.Три сына родились от пламенных чар,

67

Поэзия

От русого света:Бугу, Бугучи и простак Бодончар.Все истина это!– Простак, не собьешь ли звезду кулаком? –Смеялись тобгачи2. «Простак» – это значит дурак дураком.Но вышло иначе.Он звезды считал, он был гол как сокол –Наставник соколий.Знал верности цену он – первый монгол,Сын Неба и Воли:– Отец прилетал к нам с Воловьей Звезды,Златой коновязи,Наш род вознесется на крыльях ордыВ нойоны и князи.Брат брату поможет и воину вой,Чего б ни случилось.А имя, каким будет назван герой,Поведает чибис...И вещая птица в назначенный часНа камень присела.И вспыхнул тот камень и, треснув, погас,И черное телоЕго раскололось на три лепестка,На равные части,И в каждом округлым сияньем зрачкаВиднелись печати.Златая печать, знак всевышних даров,На небо предстала.Печать серебра, знак полночных ветров,В колодец упала.И что ж Есугей с молодою женойУвидели ясно?..Знак власти небесной и власти земной –Священная яшма!Когда же в лампадах куренья зажглись,Затеплились ало,Над дымником птица пропела: «Чингис!Чингис!..» И пропала.


68

У ПОДНОЖИЯ БУРХАН-ХАЛДУНА. СИРОТСТВО

Я жил уже в мире! Но где и когда?Сквозь мрака разрывы –Лишь смутные лица, кресты, городаДа конские гривы!Да вьется по ветру неведомый стяг.Да крики навстречу.Не помню, не помню – то друг или враг,На пир или сечу?!..Но помню, но помню, зачем я пришелИ кто провожатый.Куда я влеком и чего я лишен,О чем – кровожадныйНеверный народ говорит у огня...О том ли, что пламяКинжалом выходит из глаз у меня,Что скоро деламиЯ буду оправдывать Божью печать?!О, воры и трусы!Утробой и шкурой ли вам отличатьТок огненно-русый.Вы бросили мать мою на произволОсеннего Духа.Угнали скотину под самый Бер-Гол,Чтоб пламя потухло.Сказали: – Зверёнка, дав своре собак,Не вырастим барса.Родник Есугея заглох и иссяк,Гром-посох распался!О, души, ленивые, словно змеяВ камнях солнцепека.О, падали падаль – помет воронья!Какого бы БогаВам ни открывали в степных небесахВолхвы и скитальцы,Вы знаете только кумыс на усахДа жирные пальцыСвои погружаете в полный котел...Ни Вишну, ни Будда,Ни Митра, ни светлый Христос не нашелЗдесь места для чуда.Лишь бубен летучий звучит иногда,Случаются еслиРожденье и смерть, колдовство и вражда,Напасти-болезни.Вам боязен веры огонь. Оттого

69

Поэзия

В долине Онон яЖиву после смерти отца моего,Как волк, потаенно.Стыд, страх и бессилье! И горько до слез...Лишь в дебрях БурханаЗабудусь... Но чудится жесткий захлёстУдавки аркана

ПЕСНЯ МАТУШКИ ОЭЛЭН-УДЖИН

Подпояшусь крепко да коротко,А ногам утром холодно, холодно.Побегу вверх по берегу босая,По туману сырому, как по снегу.Соберу и боярку, и яблочки,И смородины кислые ягодки.Смоль-черемухи высушу на зиму...Жертвы белый кумыс вылью на землю...Сыновья мои, чтобы вас выкормить,Чтоб души нищетою не вычернить,Буду палкой пихтовою остроюИль бараньей обглоданной косточкойКлубни сладкой саранки выкапывать.Их зимою по дольке, по капелькеВам отдам, мои барсы пригожие,Вырастайте бойцами-вельможами.Буду палкой ольховою остроюИль кобыльей расколотой косточкойГорный лук собирать на прогалинах,Чеснока стрелы в россыпях каменных.Ешьте досыта. Древним обычаем,Поделясь самой скромной добычеюС братом, с Небом, скотом и прислугою.Собрала много сладкого лука я...Буду девичьим бронзовым ножикомРвать колбу-черемшу у подножия,У Халдуна-горы богорожденной,По осинникам да по черемушникам.Ешьте досыта клубни и ягоды,Будьте краше нефрита и яхонта,Багатурами станете, ханами,Побораетесь с великанами.На коврах сидя в роскоши Персии,Помянете ли матушки песенку?..


70

БРАТОУБИЙСТВО

Да!Тот, кто послушен чужим голосам,Опаснее вора.Лишь ракша3 бьет плетью коня по глазам –Нет больше позора.Куда поскачу, если кровью залитМой взор поднебесный?Не видеть мне летних лугов хризолит,Не ведать невесты.Бектер, сродный брат, Сочихэл4 первый сынЗамыслил худое,Он шепчет заклятья, он прячет кувшинС дурною водою.Он тайной тропинкою ходит, как татьЛукавый и ловкий,К родне, что оставила нас погибатьОдних на зимовке.Тэнгри солнцеликий, ты знаешь, что яНе спорый в расправе:Пусть лучше подоит кобылу змея,Чем ядом отравит.Пусть лучше я буду унижен, как листНа глади озерной,Чем выпью в рабах оскверненный кумысИз чаши позорной.Нас несториане пытались крестить,Чтоб жить с Благой Вестью,Но можно ли, можно ль и брату проститьПредательство чести?!Он брат мне, в нем дышит могучая плотьИ кровь Борджигина,Нам злое по-братски перемолотьПоможет могила.Нам вместе не жить. Столкновение тучГрозой разрешится.Я властен от Бога, он – смел и могуч,Никто не смирится.Быть платным бойцом у богатой родниНе дело монгола.Тэнгри солнцеликий! Нас оборониОт срама такого.Два сердца в груди одного скакуна –Беда для похода.Тьма тропок в тайге, но дорога одна –То Степь и свобода.

71

Поэзия

Два тысячеперых огнистых крылаИмеет Гаруда,Но сердце одно, в нем ни страсти, ни зла,В нем Небо и чудо.И если родится двуглавый орелПод ратные громы,Он сможет взлететь на небесный престол,Лишь сердцем влекомый.Нам вместе не жить. Я молитву творю!Пусть будет невиннаСмерть брата, приличная богатырю,От стрел Тэмуджина.

ЖАЛОБЫ ХОСАРА5 НА БЕКТЕРА

Когда мне попался на жирную мышьТаймень толстолобый,Я знал – ты, как коршун, его закогтишь,Веселый от злобы.Когда подстрелил не Бектер, а ХосарРябых куропаток,Летел ты, как бы камышовый пожар,На лакомство падок.Ты вечный задира, насмешник, буян,Ты хуже занозы!Ты ездишь к родне, напиваешься пьянИ сыплешь угрозы.Злоречье обидней, болезненней ранИ хуже отравы.Мол, брат твой трусливый и глупый баран,А ты самый правый.Мол, нищая жизнь для таких вот растяп,А не для батыров...Посмотрим, кто меток, кто робок и слабИ чья шкура в дырах?!

ВСТРЕЧНЫЕ СТРЕЛЫ

Как чайка кричала сынам Оэлэн,Как сойка кричала:– Накличете только набеги и плен!Найдите сначала...Найдите сначала себе нукеров,Пусть верные стражиХранят ваш очаг, кобылиц и коров.


72

Пусть недруги ваши,Пусть ваши завистники знают о том,Что бодрствуют слуги...Хвост бычий для мух лишь сослужит кнутом!Тень – выйдет ли в други?!Как после отмстите за гибель отца?Смертельна свобода!Кто брата убил, тот пропал до концаДля Степи и Рода.Но братья угрюмо и молча ушли...И камень скатилсяК пригорку, где в желтой цветочной пылиБектер угнездился.Соловых, как знойная степь, кобылицОн пас в полудреме.... В молчании темном двух каменных лицОткрыл он, что кроме...Что, кроме погибели, нечего ждать –Мглой застланы лица.И ноги скрестил он, и стал причитать,Скорбеть и молиться:– Когда убивает друг друга родня,Земля загнивает.Ведь легче не будет вам жить без меня,Зло не убывает.Услышь, Тэмуджин, и подумай о том –Ты брата теряешь.Хвост бычий для мух лишь послужит кнутом,А бич – ты ломаешь.Хвост бычий – не бич. И товарищей нет,Вокруг только тени...----------------------------Не рушь мой очаг, не твори ему вред,Не тронь Бельгутея6 !Я нынче для вас как во рту шелуха,Ресница – под веком.Стреляйте. Пусть смерть моя будет легка,Как с горки телега...

Вмиг стрелы пронзили и спину, и грудь,И в сердце столкнулись...К становью, замкнув свой отроческий путь,Мужчины вернулись.

73

Поэзия

ПЛАЧ-ПРОКЛЯТЬЕ ОЭЛЭН-УДЖИН

Снег пал на гольцы, и сорвалась звезда...По лицам сыновьимУвидела мать, что случилась беда,Что кончилось – кровью...В зловещем мерцанье плыла под лунойХалдуна вершина.И плач Оэлэн за пиалой хмельнойНастиг Тэмуджина:– С куском черной крови, зажатой в горсти,Из чрева ты вышел!Но разве ты слов «пожалей и прости»Не знал и не слышал?..Как пес, что изведал медвежьи клыки,С распоротым брюхом,Ты жрешь, разъярившись, свои же кишки...Ты телом и духомВпитал по наследству рыгающий гнев.Ты коготь салбара!7 Ты – бьющий наотмашь оскаленный лев.Безумье пожара.Ты Танский удав, что глотает живьемЗастывшую жертву.Ты демон, нависший над мирным жильем,Ты – пропасти жерло.Ты волк, нападающий в дождь и в буран.Ты словно собака,Что травит слепца, пламенея от ран,Ты – выкидыш мрака!Я древним заклятьем тебя закляну:Умерь свою ярость!Иначе совьют твои кости в пленуКороной архара.

ЛЮДИ ДЛИННОЙ ВОЛИ

Когда поспевает кровавый раздорНа снежной постели,Месть крысой ползет сквозь Великий ПросторПод свисты метели.На право суда есть разбойный ухмылТолпы-росомахи.На волю к победе – предательский пылИ стадные страхи.Дух стаи шакальей!.. Уж до дележа


74

Доходит держава.А в юртах – угар, арака, анаша,Вражда и расправа.Лишь редкие воины живут вдалекеКурений аилов:Подвластны не княжей, не вражей руке,А Степи, что силой,Что клекотом битвы наполнила ихИ сердце, и поле.Прозвали тех воинов в селеньях родных«Людьми длинной воли».О, хищная воля, о, длинный полетНад плавным безмолвьем!В крови одиночек таится народ,А в сердце сыновьемТаится надежда, как семя горяВ суглинке незрячем:Не сиры они и родились не зряВ молчании мрачном.----------------------------В крови одиночек таится народ...Не лепо ли бяшет?!..Не ведая брода, не лезьте в походЗа шубой лебяжьей.Но правьте коня ради чести своейИ славы Отчизны.Вы мать за курганом оставили, э-эй!До свадьбы, до тризны...До тризны, до свадьбы – не все ли равно –Доскачемте, братья!Пока не закисло в сосудах вино,Пока без изъятьяСквозь солнце проходят 12 гусей,Как серые стрелы...А Степь за курганами сгинула, э-эй!Мы все еще целы.Мы все еще целы, мы мальчики все:Средь мглистого мираРассеяны, как по песчаной косеОстанки батыров.Однажды, однажды промчится геройМеж сопок окрестных,Омоет останки водою живой...И войско воскреснет!

75

Поэзия

* * *Я начал нелегкую повесть сию.Зачем? – непонятно.Затем ли, что даже в себе узнаюРодимые пятна.Есть язвы на солнце, есть немочь борьбыС отцом и страною...И коль не уйти от мятежной судьбы,То встану войною.Да встану войной встречь крамольной вражды,Бесчестья и срама!..А впрочем... прости меня, Боже. И тыПрости меня, мама.Наверное, вышел последний ресурсВоенного пыла.Прости, приснолюбящий сын Иисус,Россия простилаЗа все, что случилось, и все, что ещеСлучится, быть может:На муку был путь наш и в муках крещен,Змей плоть нашу гложет,А мы все сдираем наплывы коростРаздоров и мести.Берите! все ваше на тысячу верст!Размерьте и взвесьте!Вам надо Великий Курган раскопать,Вы – Шлимана дети.И вас легионы, готовых припастьК усопшей планете,К уснувшей планете березовых рекИ долгой метели.Берите! вам я говорю, имярек,Вы нынче у цели.Все ваше, что можно потрогать рукой,Увидеть глазами...А то, что очами, то, что душой,Слезами, слезами?..А то, что укрыто туманной фатойВ озерах и плесах?А то, что за дальней зари полосой,В злат-облачных косах?В ласканиях травных, в печалях лесных,В холмах лебединых?А то, что во взорах, до донца родных,Родимых-родимых?..Есть дивное диво пресветлое. ЕстьМерцание Слова...


76

Незрима невеста, что косу расплестьДва века готова.Невеста незрима, незрима она,Как песня незрима,Как город, чей колокол слышен со дна –В ночь Третьего Рима.Краса Ненаглядная!Близости плеск...Душа-Василиса...В ней нега природы и образ НебесВ очах поселился.Ей светом начертан таинственный путьК венчанью с Владыкой.Не дай Бог на это кому посягнутьСредь Скифии дикой!..

КОЛОДНИК

Дорогой сопутной поскачем, мой друг.Пой, ветер дороги!Пронзим и зари огневой полукруг,И вечер пологий.Гляди, позади обступает ордаВраждебных созвездий.И где, не видать, голубая водаДа свежие вести?Тот сыт, кто швырнет чуть подтлевшую сетьС кривой ячеею.Кто брата убил, тот не станет жалетьО мире с роднею.Один Тэмуджин. Только ветер и снег...Бог Правды ни разуНе встал за спиной. Ни коней, ни телег...К скупому рассказуПора перейти от широких картинРожденья героя.Один Тэмуджин. И чем дальше один,Тем Небо суровей.Узнав, что волчонок сменил на клыкиМолочные зубы,Родня переправилась из-за рекиДля ловли-загубы.Три дня и еще шесть провел ТэмуджинВ чащобах Бурхана,В голодной тайге, при соседстве вершин,Под шубой тумана.

77

Поэзия

У входа в долину и честь и родствоДозоры забыли.Гордец к ним попал, и на шее егоКолодку скрепили.К седлу привязали... И в пору завытьОт гибельной скачки...Свезли. Но в улусе поесть и попитьБез жалкой подачкиНе может колодник, что пес возле юрт.И гонят повсюду.А сами пируют, и песни поют,И давят посуду.Когда поутихла хмельная возняВ полночном селенье,Распалась, багрово искрясь, головня,Дотлела... А пленник,А пленник все ждал, пока в дреме застылИ страж его хилый...Колодку ему на башку опустилС отчаянной силойИ скрылся. Но берега только достиг –Вслед топот стремится:– Он вздумал, как пленный затравленный тигр,О клетку разбиться!?Сын крови, он хочет не славы – беды!Не сказано разве:Наш род вознесется на крыльях ордыВ нойоны и князи.Брат брату поможет и воину вой,Чего б ни случилось,А имя, каким будет назван герой,Поведает чибис.И кто нам пророчит, что нищий беглецИ братоубийцаПоднимется выше, чем льдистый голецИль царская птица?Он будет объедки у юрт собиратьОт лета до лета!..Умчались... Река продолжала сиятьСредь лунного света.Умчались... Но ехал за ними одинСтрелок Сорган-Шира,Себе и коню своему господин.Ни хмеля, ни жираВо взоре. Глядит – незнакомый валун,Где отмель и тина.Поближе... И что ж? – над водой не валун,


78

Лицо Тэмуджина.– Ты скрылся в Онон, как бегун-стригунокПод брюхо кобылы.Ты чести искал. Но у змея ли ногГде сыскано было?Сожрут тебя родичи только за то,Что резвый не в меру.Их уж не загнать ни огнем, ни крестомВ могущую веру.Как пыль под ступнею, ленивы они,Заразны, как парша!Лежи. Не продам. Ты повадкой сродниСынам моим старшим.Скрывайся, несчастный, спасешься, дай Бог...И тихо уехал.Лишь цокот копытный над прахом дорогБаюкало эхо.

ЮРТА СОРГАН-ШИРА

В предутреннем мраке, когда на тропеСтановится сыро,Колодник возник, повинуясь судьбе,В юрте Сорган-Шира.Хозяйка застыла, сбивая кумысШирокой мутовкой.А сам Сорган-Шира от страха прокисИ вымолвил толькоНевнятное: «О-о». Лишь его сыновьяЧимбай и ЧилаунВели себя как Тэмуджина друзья,На долгую славу.Колодка разбита, осколки в очаг...Прояснели лица.Сыр. Мясо. Кумыс. И ковер в головахСмыкает ресницы.Но вдруг да нагрянут и враз перебьютХозяев ночлега?..Спасет беглеца не домашний уют,А с шерстью телега.В то черное облако шерсти густойНору прокопали.В удушливом чреве, где мрак с пустотойСупругами стали,Три дня и три ночи прожил Тэмуджин,Три дня и три ночи.Он плакал, молился, мечтал, ворожил,

79

Поэзия

Терпел, что есть мочи.А на день четвертый, в полуденный зной,Ленивые стражиК телеге добрались. Хозяин с женойК ним вышли и дажеПодумали – пробил их час роковой,Сейчас обнаружатВ норе беглеца. И подымется вой,Погибели ужас.– И Боги не вспомнят такую жару!В такую-то сушь я,Когда бы залез в шерстяную нору,То сдох от удушья –Сказал Сорган-Шира. – Хотите узнать,Где скрылся колодник,Велите по темным ущельям искать,По рекам холодным.И черную гору, как тучу с грозой,Не тронули стражи.Мечами потыкав, песчаной косойОтправились дальше.----------------------------А бедный хозяин уже причитал:– О ветр ошалелый!Ты угли костра моего разметал,Ты лапою белой,Ты снежным ударом едва не сгубилОчаг моих предков.Ты в пепел развеять готов мой аил,О вихрь-однолетка.Созрей же вдали от жилья моего,Оставь нас в покое.Ты так же, как пращур, не мира сего –«Наставник соколий».Лишь ловля иная тебе предстоит –Не птиц перелетных –Пусть дух твой под знамя свое закогтитБатыров свободных.Вот быстрая лошадь, вот лук и стрела,Вот мясо в дорогу.Узда. И вода в бурдюке. Но седла...Кресала в подмогуНе дам, потому что ни это, ни тоНе смог бы украсть ты...Скачи...И пускай тебя Кол Золотой8

Спасет от напасти.


80

ПЕВЕЦ-КАЙЧИ

Под вечер унялись полеты стрижей,Тропа не пылится.И месяц взошел промеж чутких ушейГнедой кобылицы.Избег Тэмуджин и мечей, и погонь.Не взяли подранкаПаршивые псы...Но откуда огонь?Там чья-то стоянка!Ветла под обрывом, и хилый костерЧуть теплит уголья.Над мраком колышется млечный простор,Алмазною сольюПрисыпанный густо по краю небес.И горы темнеют...С кобылы беглец с осторожностью слез.И ночь – каменеет...Над жаром багровым кружит мошкара,И стелется сладостьКизячного дыма...Старик у костра...Нечаянна радостьТепла и беседы в росистой ночи.Затеяв беседу,Узнал Тэмуджин, что алтаец-кайчиКочует по свету.А песня кайчи, словно горный ручейИ гром над полями!А слог убаюкивал ярость мечейИ демонов пламя.Кто знает десятки родных языков,Чье имя – свобода?Кто славит героев и помнит враговСтепного народа?Кто дышит, как дышит цветущий просторВ зеленом разбеге,Кто даже с Богами ведет разговорНа песенном бреге?То старец, пришедший от гор золотых,Где хищные грифыОленей когтят, где хозяева их,Могучие скифы,Лежат под курганами черных камнейВ огромных могилах,К былому величью из мира тенейПодняться не в силах.Где все проходили и все пронеслось,

81

Поэзия

Как снежные залпы.Где высится мира державная ось.И царские залыПоющих долин открывает АлтайНезлобному взору.Ты слышал? Ты видел?Иди, передайТу песню Простору.

ВОПРОШАНЬЯ ТЭМУДЖИНА

Скажи мне, Сказитель, любимец Богов,В чем кривда и правда?Зачем я родился и кто я таков?Убийца ли брата?Иль раб, обреченный без слуг и скотаОбгладывать годы?Зачем оборванцу твоя красотаИ песни свободы?Прислушайся к ночи, того и глядиЛисицы забрешут.Ты едешь, не зная, что ждет впереди:Разденут, зарежут,Отнимут коня или плюнут в лицоЗа то, что нездешний.Вон – в ухе серьга, а на пальце кольцо,Не худы одежды.Где племя героев?..Родня у родниСкотину ворует!Дух предков укрылся в орлиной тени,А трусость жирует.На душу уснувшую, душу землиСлетаются совы...Скажи мне, Сказитель, как люди моглиДойти до такого?Отец говорил, что китайцы живутПо строгим законам,Что есть император, и войско, и суд,Вельможи под троном,Что труд там искусен, сады словно рай,Ни зноя, ни стужи...Но ложью и рабством источен Китай,И роскошью – души.Там тесно и душно, там зависть кругом!..Не в том наши беды:Ведь нам за три дня не добраться верхомК аилу соседа.


82

И власть, словно воду в горсти, уберечьНе могут монголы.Ничтожны дела их, и мысли, и речьПо юртам и долам.Ничтожен народ – не народ, а навоз –Без Бога и права.Но знаю – Держава превыше всего,Хаган и Держава!

СТРУНЫ ТОПШУРА

Вдруг ожил топшур под рукой старика,Заныл, как заноза...– Вопросы, как лебеди, издалека,Как камни с откоса.Ты все уже знаешь на четверть, на треть:Где гниль, а где слава.Держава превыше всего... Но ответь –Что держит Держава.Кто зиждет, кто выковал скрепы её?Чье сердце под властью?И льется ль на души с Небес мумиёЛюбви и согласья?Коль скоро достигнешь, что члены родовСозвучны, как струны,Тропу проторишь ты на сотни годовК престолу Варуны...И пальцы метнулись, как резвый скакун,Щипком и прицоком,Сплетаясь в узоры неведомых рунНа камне высоком.И пальцы кружили, как 10 волковУ ног маралухи.А голос наполнился влагой Богов,Глаза стали сухи.Та песня – как древле сошел на АлтайГод страшного зноя,Как спас все народы герой Сартакпай.А силы герояТаились не в чарах, что смерти лютей,Не в демонах света,А в радостной вере, сплотившей людей, –«Вы можете это!»Тем чудным орудьем он скалы бурилНад бурной Катынью,Канаты-шелка над стремнинами вил;Меж синью и стыньюМосты протянул, чтобы шел караван

83

Поэзия

С мукой и товаром,Чтоб желтый купец из империи ТанПылился недаром.Он строил не только дороги в горах!Страну орошая,Тяжелой киркою он первый сувах –Залог урожая –В долину направил и, русло пробив,Повыложил камнем,Чтоб влага живая меж пастбищ и нивСочилась веками.И зелень ковром раскатилась средь техДолин и урочищ,И скот потучнел, стал радушней ночлег,А зимы короче.Величием дел покорил СартакпайНароды и мненья.И благоуханьем ответил АлтайНа труд и владенье!

ЯСА. НОВЫЙ ЗАКОН СТЕПИ

Сидит Тэмуджин, величав и понур,За дымом сладимым:– Все правда! Забыл лишь, что тот багатурБыл непобедимым.Чтоб землю держать, мой отец воевалВ крови до подмышек...Ущелья, долины, тайга, перевал –Не будут в излишек.Он бился, и оловом плавился день:Жар, кровь и работа!День битвы, как тонкой кольчуги ремень,Тянулся от пота.Чтоб землю держать, надо верных бойцовИ волю владыки,Наместников надо, и быстрых гонцов,И острые пикиДля тех, кто не слышит всевышний заветИ властное право.Пусть новый Закон народится на свет:Честь –Хан –и Держава!..----------------------------Закон этот будет для всех и для вся,Как белый день ясен.Очертит мечом то, что делать нельзя,


84

Хаганова Яса.Пусть скареду с вором из орд изблюютНукеры и кмети.Пусть трусость в бою, пусть убийство и блудКарается смертью.Пусть каждый ответит за грех головой:То высшая милость!Брат брату поможет и воину вой –Чего б ни случилось.Пусть доблесть сияет с обветренных лицНачищенной медью,А льстивое племя гостеубийцКарается смертью.Растратчика дважды пусть хлещет позорСоленою плетью,И лишь троекратный семейный разорКарается смертью.Кто клятвой поклялся, тем имя – «орда»,Их сила несметна.Но клятвопреступник везде и всегдаКарается смертью.Есть матерь-хатун, есть супруга-хатун... Глумиться не смейте!Неверность же их начертанием рунКарается смертью.На благо торгов охранят караванНукеры и кмети...Разбой, воровской перекуп и обманКарается смертью.Дорогу живую, чье имя – «судьба»,Лишь честью измерьте.Сокрытье наложницы, вора, рабаКарается смертью.Премудр исцеляющий хвори и лжи.Он славен и светел!Но злобный шаман, насылатель ракши,Карается смертью.Тот прав, кто закаливал верность своюКровавою смесью.Но воин, оставивший друга в бою,Карается смертью.Кто делит добычу под брань вороньяС разгулом и местью;Кто путнику не дал еды и питья –Карается смертью.Коль слабый польстился в походе – щитом,Мечом или сетью,Что друг обронил, было, в поле пустом, –Карается смертью.

85

Поэзия

Пять пальцев едины! И все нукераВ ударе едины,Как лезвие огненного топора,Как вешние льдины,Что брег сокрушают,И скалы, и сводМорозного мрака.То солнце победы, Поход, ледоход...Все прочее – драка.Все прочее – мерзость, ничтожество, гнойИ тлен запустенья.Все прочее – ветер осенний ночнойНад юртой Владенья.И даже хаган, что взошел на верхиКургана Державы, –Лишь сокол, взирающий с Божьей рукиНа поле облавы.Он только посланец, он служит как все,Он тоже поклялся.И в нем отразится, как небо в росе,Великая Яса.

МОЛВА

Угас костерок. По зубчатым горамЗаря полоснула.Копытцем архар, как всегда по утрам,Ударил средь гула,Средь ровного шума бегущей реки...И камешек скользкийЗапрыгал по склону... И вот ручейки,Звенящие горсткиТаких же камней потекли, потеклиПо влажным ложбинкам,Как будто архары к воде побрелиПо древним тропинкам,Как будто молва потекла по СтепиНестройным потоком,Где вымысел с правдою не расцепить,Где в слове далекомПочудится образ прекрасной жены,Что ели стройнее...Пора, Тэмуджин, на окрайну страныОтъехать за нею.Пора расставаться с премудрым кайчиИ ехать за нею!..На облаке – нежным румянцем – лучиЗари пламенеют.


86

И ветер цветной на траве и водеШумит без умолка,Как складки и волны просторных одеждВенчального шелка.Певец же отправится волей ТэнгриПод синим покровомТуда, где съезжаются богатыриНа празднике новом.Где юная удаль, где слава и смех,Где ловли и схватки,Где песни нужны для побед и утех –Стозвучны и сладки.Там новую песню слагает певецНа празднике новом –Про то, как сокрылся от сына отецПод черным покровом,Но сын-сирота не оставил мечтуРадеть – коли есть ты! –За друга, за родину, за красотуЗемли и невесты.Тот сын-сирота созывает в ордуБатыра и братаСлужить! Чтоб на светлом хагана щитуСияла бы правда.И песня взвивалась, как стяг из семиДиковинных рысей,Как лебедя крик посредине зимы,Как музыка высей.И мальчики вдруг застывали столбом,И плакали девы...Браздили черты у мужей надо лбомАлтайца напевы.Слова проникали, как дух-снеговей,Под сердце и кожу...– Вам не досчитаться своих сыновей!Оружия тоже!За песней молва потекла по СтепиНестройным потоком,Где вымысел с истиной не расцепить,Где в слове высокомСтрела просвистит меж безмолвных вершин,Как грозная веха,И в самую глушь: «Тэмуджин! Тэмуджин!»Прокатится эхо.

87

Поэзия

НУКЕРА ТЭМУДЖИНА

Не долго, не коротко время течет,Ни шатко, ни валко.За птичьим кочевьем – снега... ледоход...И снова фиалкаНа склоне горы раскрывает своиЛазоревы очи.Сбиваются пчел молодые рои,Да в теплые ночиВ соседнем болотце лягушки вопят,Вопят, не смолкая...Опять начинается Время, опятьДержава другая!----------------------------Другая держава, другие дела,Другое согласье.Уже ради княжьего злата стола,Для ратного счастьяСпешат багатуры, спешат нукера –Их лишь двадцать девять,Их кровь молодая толкнула: «Пора!Хан скажет, что делать!»Всего – двадцать девять. Но в круге луны –Ночей двадцать девять.И в мужеском теле – инако нужны –Вершин двадцать девять.Есть пальцы и плечи, и нос, и язык,И стебель нефрита,Глаза есть и уши, – владыке владыкВсе тело открыто.Он сокол, взирающий с Божьей руки,Он сердце и разум!Он пальцы дружины сожмет в кулакиИ высечет ЯсуВ сознанье народа!.. И руны-стихиНа каменных плитах.Гром-беркуту, зрящему с Божьей руки,Даль мира открыта!Их лишь двадцать девять. Как пламенных стрелВ колчане хагана.Их панцирный круг непреклонен и цел,Как вал океана.Воинственной крови их алый металлНе видели горны...Так станется – чтобы расплав прожигалИ тигли, и орды!


88

Да станет над всем августейший Чингис,Могуч и божествен!..Вот беркут сорвался и падает вниз –На первую жертву.

ХОР НУКЕРОВ

Пусть символы власти над нами горят,Как свет, постоянны.Ведь если два солнца в зенит воспарят,Иссохнут аршаны9.Мы стражи аршана! Пускай за спинойКазнь-участь любая.Ведь если два хана царят над страной,ВЕСЬ люд погибает.Мы камни лавины, сковавшей потокВ ревущем ущелье.Мы тело плотины у княжеских ног:Мы спаяны целью!А цель – не отдать ни травинки пустойНа пал да на ветер.Мы псы, сторожащие Кол Золотой.Мы – знаки в Завете.В походе! в походе узнает високГруз зноя и стыни.Ведь если пустыню боец пересек,В нем видно пустыню.Мы будем скакать до вечерней зари,Забыв о палатке.Пусть месяц над первым нукером горитАлмазом на шапке!Мы будем по звездам, как демоны, мчать,Как тени – по долу.Знать, враг наш ошибся, забыв привязатьБубенчик к подолу?..Над конскою гривой в косматом огнеПусть солнце восходит!Да здравствует юный хаган на конеИ – Купол Господень!Пусть стелется снова за конским хвостомДорожка тумана.Да здравствуют дали за ханским перстомВольней океана!Веселые силы,Могучая власть,Далекие клики!..Да здравствует право сгореть и пропастьЗа образ великий!

89

Поэзия

БЕРКУТ, ВЗИРАЮЩИЙ С БОЖЬЕЙ РУКИ

Очнись, Тэмуджин, золотые кругиРасступятся в небе полночном.Ты – беркут, взирающий с Божьей руки,Поедем над мраком непрочным!Над миром, подернутым облачной мглой,Над темным безмолвьем Сибири,Туда, где сплошною алмазной волнойВершины горят на Памире.По левую руку империя Цзынь,Причудливый воздух измены,Звенящий фарфор, голубая полынь...И смут ядовитые пены.По правую, в зыбкой таежной дали,Рифейское море и горы.Оттуда по тропам Преданья пришлиИ Боги, и скот, и баторы.А там за Памиром торговый Хорезм,Мечети, дворцы и базары...Там розы в лазурном огне на зареНежнее, чем юные пары.Там плачет, как Лейла, газель НизамиПод звон арыков Хоросана.А дев имена – нараспев назови –Небесней дыханья розана.Там блеск Самарканда, и шум Бухары,И рыбного Балха прохлада.Там дарят сады золотые дарыОт Яркенда и до Герата.Там целый клубок караванных путей,Что смотан лукавым факиром:Индус, армянин и кривой иудей,Торговец рабами и мирром,И перс, и туркмен, и угрюмый уйгур,Что мускус везет и каракуль,И пылкий араб, из таинственных сурВесь соткан, как некий корабль,Что движется светом и силой любви...Там греки, там русы, хазары,Те нити клубка не разрежь, не порви:Сараи, торги да базары...Дороги, дороги – до дальних морей,Что лижут подошвы эмиров.Да прах городов, да останки царей,Престолы разбитых кумиров...Обманчиво древнее торжище зла,Как свиток змеиных узоров.Здесь кровь со времен Вавилона текла,


90

И ворон устал от повторов...Гляди, как гулямы в придворной игре –В гаремах, дворцах, коридорах –Смеются...Так лучики на топореИскрятся...И криком на шорох,Да криком на шорох парчовой ночиОтветит визир и вельможа.Сыны половчанок, не ваши ль мечиДержавные судьбы итожат?... Гляди, по долинам селенья горят,Стена завывающих звуков.Поймешь ли, чей там кровожадней отряд –Грузин или смуглых сельджуков?А там за Кавказом, за Дешт-и-Кыпчак,За ветреной Дикою Степью,Злат-Киев – там русов оплот и очаг.Но червь и под этою крепью.Друг друга по-братски лихие князьяТо травят, то рубят, то режут.Там ляхи и Степь – то враги, то друзья,И злоба раскинула мрежи.Но Север просторен, обилен и нем...В нем семя державы великой,Сей власти пока не подъемен ярем,Как ветр не пронзается пикой.Поэтому вновь оглянись, Тэмуджин,На Юг, там, где Русское мореБаюкает ладьи варяжских дружинИ грозно кипит на Босфоре.Престол базилевса! Пречудных палатКрасы... То бунты, то победа...Но тысячу лет уж стоит ЦареградСтолпом утверждения света.Он – центр Вселенной, граница миров,Трех огненных бурь перекрестье.Византий! Хранитель небесных даров,Питаемых Благою вестью.... Но роскошь увянет, и срок истечет,Святые грехов не отмолят,Рассыплется войско, держава падет,Как шуба, побитая молью...Так будет. Вон латники рыцарских орд,Покинув родную Европу,Волна за волной переходят БосфорДорогой к Господнему Гробу.Их шаг кровожаден и неумолим:Не Дамы Прекрасной капризы

91

Поэзия

Ведут их в Израиль, в Иерусалим,Не лики святых, не девизы!..В дороге к святыням забыты слова,Воспевшие эти святыни.Лишь алчное пламя взамен покроваСмирения и благостыни.Ложь битвы рождает дальнейшую ложь –Успех и не грезит победой,Лишь длится два века кровавый дележ,Как огненный хвост за кометой.Гляди же, гляди, Тэмуджин, на страну,Объятую распрею древней,Они заслужили большую войну –Султаны, цари и царевны,Эмиры, визиры, вожди и паши,Князья, короли, хорезмшахи,В них черные пропасти вместо душиИ панцири вместо рубахи.Они заслужили руин средь золыИ муки смертельного пляса.Но первым не трогай меча и стрелы,Как молвит Великая Яса.Пусть мирные знаки от злата столаРазносятся в мирном народе...Но – взят караван! Но – убили посла!И трубы трубят о походе!

НАБЕГ МЕРКИТОВ

Поутру уходят виденья и сныРассеянной ратью.Поутру томительны ласки женыИ сладки объятья.Бортэ шаловлива, юна и стройна...С владыкой-монголомОна, как мелодия, ветренаПод пальцем веселым.Бортэ, госпожа, молодая луна,Средь сумрака юрты,Как речь ручейка, серебристо нежна,Как чары уюта...Но чу! мой любимый, вставай, господин,Земля задрожала.На дальней стоянке ты нынче один.И чтоб не пропалаПод вражьим ударом бесценная жизнь,Подобная яшме,Как можно скорее в тайге окажись,


92

Не медли, сейчас же!Пусть братья седлают немногих коней,Скачите к Бурхану,Убежища нету родней и верней.Я тоже не стануГостей дожидаться. Возок запрягу,Становье покину,Уеду на пегом быке, коль смогу,В глухую долину.Как видно, нагрянет лихая родня –Вновь псы-тайчжигуты...Я рода другого, не тронут меня.Все! Нет ни минуты.И нет багатуров твоих, нукеровНа летней стоянке.И надо владетелю Божьих даровСокрыться в землянке,В чащобе, где сытой змее не пролезть.Но цель – не пустая!Беги же по тропке, что уже, чем плеть,Как тень горностая.То вслед за оленем иди, то ступайЛосиной тропою,Но сгинь, растворись, затаись и растай –Не спорят с судьбою.Хоть меч и откован, но не закален,Зачем горячиться.Беги, мой владыка, иначе полонИ – не возвратиться...

ТЭМУДЖИН ПЛАЧЕТ

Будь проклята жизнь, что ничтожнее вши,Пустее хороминПокинутых...Жизнь – это путы души,И – ласточки промельк!..Украли жену, увезли, увлеклиПришельцы-меркиты.Откуда, поганые, взяться смогли?Уж тленом повитаВражда между нами...Но хуже вражды –Минутная подлость.Как сердце немеет... дрожит от бедыКровавая полость.Грудь полнится холодом светлых вершин,Как я, одиноких.

93

Поэзия

Плачь, плачь о Бортэ, горько плачь, Тэмуджин,Князь сил синеоких!Ты, жалкий, ты жизнь свою спас, сохранилНа склоне Бурхана,Слепое отродье таинственных сил,Угль Божьего плана!Пусть угль этот черный рассыплется в прахПод судной рукою...Плачь, плачь, Тэмуджин, о счастливых мирах,О сне и покое!..

ПОРА ПОХОДА

Пусто мое ложе. В душе пустотыЧервивое семя.И нет мне пути за изломы-хребтыК Байкалу, на север.Все нет мне дороги к реке Селенге,След зноем повыжгло,И плеть надломилась в моем кулаке,И время не вышло...Но лишь зашевелится шумный скелетПерекати-поля,Лишь осень прольет бирюзовый рассветНа травы-раздолья,Лишь воздух начнет потихоньку желтетьОт тлена растений,Лишь примутся стаи по небу лететь,Как всадников тени,Просыплет свой порох сухая полынь,Что желчи подобен,И землю обнимет дневная теплыньСо льдинкой на донце...Когда на реках загорится смольеПо следу путины,Когда в благоденстве и скот, и зверье,И простолюдины,Когда на озерах галдеж-перелетИ пелядь жирует,Когда зверолов сапоги себе шьетИз дымовых струек,Из стелек, подбитых порханием птиц,И мягких, как воздух,Чтоб чутко искать соболей и куницВ заснеженных соснах,Тогда мы составим орду за ордой!Мы племя меркитовЗаставим проклясть час рождения свой!


94

Мы тайно, сокрыто(В ту пору осока длинна и крепка)Плоты наготовим.Тумены сойдутся на берег Хилка,И – все наготове!..Берестой цветною колчан заскрипитВ предчувствии битвы.И знамя священное вождь окропитПод звуки молитвы.И дыроголовые стрелы с древкомСтепного миндаляК войне ощетинятся черным пучкомИз свиста и стали.И рокот набата услышит народ! –Под кожей тугоюВдруг черным быком барабан заревет:Мужайся и – к бою!..Разору и снегу оставим их дом,Как вихрь, закружим.На дымник, как беркут на лиса, падемИ двери разрушим.Так будет, так будет... Я вижу во тьмуПростертые руки,Что тянутся к стремени моемуИз плена-разлуки.Скликай же, судьба, нукеров молодыхНа правое дело!Пусть свет будет светом, власть будет их,И целое – цело!

ХОР НУКЕРОВ

Пусть символы власти над нами горят,Как свет, постоянны.Ведь если два солнца в зенит воспарят,Иссохнут аршаны.Мы стражи аршана! Пускай за спинойКазнь-участь любая.Ведь если два хана царят над страной,ВЕСЬ люд погибает.Мы камни лавины, сковавшей потокВ ревущем ущелье.Мы тело плотины у княжеских ног:Мы спаяны целью!А цель – не отдать ни травинки пустойНа пал да на ветер.Мы псы, сторожащие Кол Золотой.Мы – знаки в Завете.

95

Поэзия

В походе! в походе узнает високГруз зноя и стыни.Ведь если пустыню боец пересек,В нем видно пустыню.Мы будем скакать до вечерней зари,Забыв о палатке.Пусть месяц над первым нукером горитАлмазом на шапке!Мы будем по звездам, как демоны, мчать,Как тени – по долу.Знать, враг наш ошибся, забыв привязатьБубенчик к подолу?..Над конскою гривой в косматом огнеПусть солнце восходит!Да здравствует юный хаган на конеИ – Купол Господен!Пусть стелется снова за конским хвостомДорожка тумана.Да здравствуют дали за ханским перстомВольней океана!Веселые силы,Могучая власть,Далекие клики!..Да здравствует право сгореть и пропастьЗа образ великий!

ПОБЕДНОЕ ОКОНЧАНИЕ. ЭПИЛОГ

Сказанье, как битва, подходит к концуУстало и мерно...Конь хана воротит к родному крыльцу...----------------------------От сглаза и скверныПусть нас охранит чудотворный язык,В нем грозные токи.Что сердцем я знал, но забыл, но отвык,Не помня о Боге,Что слышал я кожей на ранних порахВ Алтая предгорьях,Все живо досель на лазурных поляхНебесного взморья.Там ходят по брюхо в росе табуныКоней быстрокрылых.Там птица, слетевшая с полной луны,Мне тайну открыла:Что сотканы словом и судьбы страны,И перышки ветра,Что если нам светлые дни суждены,


96

Где доблесть и вераРождают сиянье Державы святой...Коль это случится,То, стало быть, Слово изронено Той,Чья – горлица-птица.Изронено Слово, и души взошлиСредь поля народа,Где сушь да такыр, где полынь-ковыли,Пожара свобода...Но степь не горит,И не сосны шумят,То – юноши скачут:Как дождь за дождем, за отрядом отряд.Труд радостный начат!А кто во главе ясноликих дружинМчит, силы даруя?..Где автор? Где юноши? Где Тэмуджин?..Уж не разберу я.----------------------------Но скажет читатель: «А как же поход?»Поход завершился.Был в прах перемолот меркитский народ:И крова лишился,И жен, и скота, и прекрасных коней.Бортэ виновата.И надо же было им гнаться за ней?!По чести – расплата.Враг в бегство повержен: плач, крики и плен,Разора картина.И рыщет долиной четвертый туменОрды Тэмуджина.Окуталось грязью от комьев и брызгВсе войско в походе.И меч заалел, как степной тамарискНа зимнем восходе.Лишь слышится: «Боже, спаси, помоги!Погибель настала...»И катится вал вдоль реки СеленгиНа берег Байкала.Весь вечер багровый, всю ночь напролетПогоня продлилась.Был с пеплом бы смешан меркитский народ,Когда бы не милость:Курень за куренем уже в темнотеНастигнут и вспорот:– Бортэ! Где ты, где же? Откликнись, Бортэ!Забыла ли голос?..

97

Поэзия

Луна полыхала, как зыбкий алмаз,Над страшной округой.Нет, нет, не забыла! Узнала тотчасЛюбимого друга.С повозки сошла, побежала бегом,За повод схватилась!Без слуг, без убора, почти босиком,Но счастьем светилась.Они обнялись посредине вражды,Отчаянья, крови.Они поднялись до такой высоты,Что не было, кромеДвух чистых сердец, никого-никогоНа всем белом свете...– Эй, скорый гонец! от лица моегоДай знать о победе.Оставьте меркитов! Пусть шагом и вскачьСпасутся живые.Труби остановку, умелый трубач!

Бей в сторожевыеБыки-барабаны всеобщий отбой.Нашел я хозяйкуДуши одинокой, пустой и слепой...Как нежную чайку,Ее ухватил за златые крыла.Оставьте меркитов.Нас ждут неохватной Державы делаИ ангелы битв!----------------------------Когда я очнусь от столетних утратИ на небо гляну,Увижу, как молнии света летятПо звездному стану.Се – верная Сотня над родиной мчит.Как воины красивы!А древняя Песнь их звучит и звучитПо землям России:

Пусть символы власти над нами горят,Как свет, постоянны.Ведь если два солнца в зенит воспарят,Иссохнут аршаны.Мы стражи аршана! Пускай за спинойКазнь-участь любая.Ведь если два хана царят над страной,ВЕСЬ люд погибает.


98

Мы камни лавины, сковавшей потокВ ревущем ущелье.Мы тело плотины у княжеских ног:Мы спаяны целью!А цель – не отдать ни травинки пустойНа пал да на ветер.Мы псы, сторожащие Кол Золотой.Мы – знаки в Завете.В походе! в походе узнает високГруз зноя и стыни.Ведь если пустыню боец пересек,В нем видно пустыню.Мы будем скакать до вечерней зари,Забыв о палатке.Пусть месяц над первым нукером горитАлмазом на шапке!Мы будем по звездам, как демоны, мчать,Как тени – по долу.

Знать, враг наш ошибся, забыв привязатьБубенчик к подолу?..Над конскою гривой в косматом огнеПусть солнце восходит!Да здравствует юный хаган на конеИ – Купол Господен!Пусть стелется снова за конским хвостомДорожка тумана.Да здравствуют дали за ханским перстомВольней океана!Веселые силы,Могучая власть,Далекие клики!..Да здравствует право сгореть и пропастьЗа образ великий!

----------------------------1 бабка, альчик – баранья кость, лодыжка, щиколотка. 2 племя на Севере Китая)3 чудовище, демон (скр.)4 вторая жена Есугея5 младший брат Тэмуджина и младший брат Бектера6 хищная птица7 Полярная звезда, Коновязь8 оросительный канал, арык в горах9 аршан, аржан – священный, целебный источник (тюрк.)

99

Поэзия

Борис УКАЧИН

МАТЬ ЧИНГИСХАНА

ПОЭТИЧЕСКАЯ ВЕРСИЯ ОДНОИМЕННОЙ КАРТИНЫ Н.К. РЕРИХА

На долгой монгольской равнине,Где небо и горы в огне,Кочует с печалью о сынеНа хмуром мохнатом конеБезмолвная мать Чингисхана.Куда ее гонят ветра?Под сень ли сыновнего стана?Иль прочь от пустого шатра?Ни гнева, ни слез, ни порыва...Где плоть ее – раб иль каган?Колеблется конская грива,Лицо – словно серый туман.Байкальского рода меркитовТа самая – мать Темучи...Свершилось, что было сокрыто.Мир страшен – кричи не кричи!Как черная буря из Гоби,Поет в ее сердце беда.Ее – он был только в утробе,А нынче далек, как звезда.

* * *

Сородичи – злые нойоны –Упали на юрты вчера,Связали под вопли и стоны,Смеялись под пляски костра.В колодку-кангу заковали,Всю шею сдавив Темучи.И плеткой сырою хлестали,Глумясь, как враги-палачи.От стиснутой деревом шеиВсе тело горело в огне.И алые молнии-змеиСтруились по голой спине.В плену он... Кто матери скажет:

Борис Укачинович УКАЧИН (1936-2003), алтайский поэт, прозаик, переводчик.


100

Он жив ли – батыр и герой?А может, бежал из-под стражи?А может, под хохот и войЗатравлен собаками?.. Боже!..Все едет, все едет хатун.Никто ей уже не поможетВ чреде убывающих лун.

* * *

...Когда разлетится колодка,Какие ударят грома?!Дар Неба – не рабская плетка:То мать прозревает сама.Как знамя небес азиатских,Покинув враждебный улус,Из мрака урочищ аратскихЗвезда вознесется Монгус!Затмится светил половинаЗвездою, чье имя Чингис.И лопнет земли пуповина,И горы покатятся вниз,Очнется вселенское лихо...Но сын ее пленник пока.Таинственно, мудро и тихоНебесная мреет река.Когда еще соколы хана –Любимцы Тулуй и Бату –Падут на бессильные страны,Весь мир превращая в Орду.Пусть мать и не ведает близкойБеды, что посеет война.Пусть едет по степи ХентийскойТинственной тенью она.----------------------------Двуосную Степи основуРаздавит копытная Тьма,А тихое ханское словоПрокатится, словно грома.Так будет!Роды и народыК Владыки ногам упадут,Звук клятв перед ликом природыВзыскует и милость и суд.

101

Поэзия

Баргуты, туматы, кыпчаки,Татары, уйгуры – все-всеСойдутся под ханские стяги,Став слугами Ясы!И сеДержавою станет.Из пленных,Из дальних чащоб и полейШлют хану коней драгоценныхДа черных, как смоль, соболей…

* * *

Благое да сеется семя! –Рек бывший колодник. – Так вот:Пусть выживет каждое племя,Пусть дружит с народом народ.Пусть с небом все соединятсяВ один необъятный Улус,Чтоб жить ради Правды стараться,И Правда скрепит их союз!Пусть станет над ханством великимВеликой души господин.Орды племена стоязыкиЛихих пусть не знают годин....Но знать ли равняется с чернью?С рабами не пьют богачи.Хоть вышел в Чингисы кочевник,Нойоны все мстят Темучи:Есть каждого племени ханы –Кровь разная, песня своя!Где юрта под стать великана,Чтоб села в ней Мира семья?

* * *

Все разом обняться не сможем,В сто змей расползутся пути.Владыку рабов уничтожим,Тропу свою чтобы найти.Так рухнет же знамя Чингиса!..Есть доли-долины свои:Кому-то лосниться от риса,Кому-то труды да бои.


102

Ведь даже два брата забылиКровь Рода – как псы на цепи:Сердца их лиц застыли,Как древние камни в Степи.Так шепчут нойоны заглазно,Стравляя с народом народ.При хане – кивая согласно.Нет хана – и каждый плюет.То мать Темучи и не знает...Но Сыну дарован Простор!Златая звезда прозревает,Грозя из-за каменных гор…

* * *

Качаясь в повозке злаченой,Чингис движет тьмы на Закат.Ор войск, и рыданья, и стоныЗа ним, словно чайки, летятЗа лодкой рыбацкой... Качаясь,В повозке злаченой он спит.И тучами пыли вздымаясь,Война на Закате кипит.Волнуется в сердце победа.Сон Хана, как пламя, встает.Сребристое облачко светаТаинственным знаком плыветЗа ним в поднебесье... Вдруг – махом! –мир гаснет. И – сажей на снег –Вся жизнь идет комом и прахом,И мраком кончается Век...Где Хана тумены промчались,Пиры для волков и орлов,Над трупами псы одичали,И нет ни овец, ни коров.Война, без пожара и мора,Жрет все, что скопили года.Раздавлены оси Простора,Мир скачет туда и сюда.Где рыскали стаи нухуров,Посеяны угли и кость....И дети врагов-багатуровРазрублены надвое вкось!...По-прежнему, тихо качаясь,

103

Поэзия

В повозке злаченой спит Хан.И сны золотые, вздымаясь,Текут, как Небес океан.Но дернется ус его рыжий,И – трепет в коленях владык:Становятся ниже и тишеУлусы Великой Орды.----------------------------Труд матери – служба творенья,Где нежность, печаль и любовьРождают иное горенье,И Року здесь не прекословь!Под сердцем взлелея младенца,В слезах и мученьях родив,Мать может лишь в очи вглядеться,Грядущее ж – словно обрыв.В груди, что полна молоком лишь,Ни зависть, ни злость не живут –Лишь звук колыбельной воспомнишьПод сенью родительских юрт.И мать ли виновна в жестокомПорядке на долгой земле,Где демоны борются с богом,И – чья-то печать на челе......Чингиса текучие ратиСметают страну за страной.Сдаются, лишь Имени ради,Орде и эмир, и герой.Невольницы, девы и вдовыРожают по следу войныДетей, что в Отечестве новомНе знают отцовской вины.Их матери плачут ночами,И скорбь над вселенной стоит...Кого называть палачами?Кого же Господь обвинит?----------------------------...И груди красавиц не ядом,А гнойным полны молоком.Младенцы мертвы или взяты,Ком огненных игл под соском.В очах боли марево брезжит,Под кожей – холмы мурашей....А грудь кто в отчаянье взрежет –Гной брызнет по следу ножей.


104

...Пусть души от ужаса голы,Пусть демоны Богу грозят,Но кони сквозь степи и горыНа крепких ногах прорысят....Смешаются крови жестоко:Тавром на столетних листахШирокие скулы ВостокаПроступят в Европы чертах.Но матери грозного ХанаНе ведать о знаках судеб.Есть линии Божьего плана,Есть вечные Небо и Хлеб.Пусть травные ветры ОтчизныСмирят мыслей огненных рать.Хентийская степь, поле жизниВрачует великую Мать,Врачует красой и покоем...Мать вдаль едет, зная одно,Лицо наклоня – но какое?..Не видно, какое оно...

перевод с алтайского Владимира Берязва

105

Поэзия

Николай ЗАБОЛОЦКИЙ

РУБРУК В МОНГОЛИИ

НАЧАЛО ПУТЕШЕСТВИЯ

Мне вспоминается доныне,Как с небольшой командой слуг,Блуждая в северной пустыне,Въезжал в Монголию Рубрук.

«Вернись, Рубрук!» – кричали птицы«Очнись, Рубрук! – скрипела ель. –Слепил мороз твои ресницы,Сковала бороду метель.

Тебе ль, монах, идти к монголамПо гребням голым, по степям,По разоренным этим селам,По непроложенным путям?

И что тебе, по сути дела,До измышлений короля?Ужели вправду надоелаТебе французская земля?

Небось в покоях ЛюдовикаТеперь и пышно и тепло,А тут лишь ветер воет дикоС татарской саблей наголо.

Тут ни тропинки, ни дороги,Ни городов, ни деревень,Одни лишь Гоги да МагогиВ овчинных шапках набекрень!»

А он сквозь Русь спешил упрямо,Через пожарища и тьму,И перед ним вставала драмаНарода, чуждого ему.

Николай Алексеевич ЗАБОЛОЦКИЙ (1903-1958), русский советский поэт, переводчик


106

В те дни, по милости Батыев,Ладони выев до костей,Еще дымился древний КиевУ ног непрошеных гостей.

Не стало больше песен дивных,Лежал в гробнице Ярослав,И замолчали девы в гривнах,Последний танец отплясав.

И только волки да лисицыНа диком празднестве своемВесь день бродили по столицеИ тяжелели с каждым днем.

А он, минуя все берлоги,Уже скакал через ИтильТуда, где Гоги и МагогиСтада упрятали в ковыль.

Туда, к потомкам Чингисхана,Под сень неведомых шатров,В чертог восточного тумана,В селенье северных ветров!

ДОРОГА ЧИНГИСХАНА

Он гнал коня от яма к яму,И жизнь от яма к яму шлаИ раскрывала панорамуЗемель, обугленных дотла.

В глуши восточных территорий,Где ветер бил в лицо и грудь,Как первобытный крематорий,Еще пылал Чингисов путь.

Еще дымились цитаделиИз бревен рубленных капелл,Еще раскачивали елиОстанки вывешенных тел.

Еще на выжженных полянах,Вблизи низинных родниковВиднелись груды трупов странныхИз-под сугробов и снегов.

107

Поэзия

Рубрук слезал с коня и частоРассматривал издалека,Как, скрючив пальцы, из-под настаТорчала мертвая рука.

С утра не пивши и не евши,Прислушивался, как вверхуВизгливо вскрикивали векшиВ своем серебряном меху.

Как птиц тяжелых эскадрильи,Справляя смертную кадриль,Кругами в воздухе кружилиИ простирались на сто миль.

Но, невзирая на молебенВ крови купающихся птиц,Как был досель великолепенТот край, не знающий границ!

Европа сжалась до пределаИ превратилась в островок,Лежащий где-то возле телаЛесов, пожарищ и берлог.

Так вот она, страна уныний,Гиперборейский интернат,В котором видел древний ПлинийЖерло, простершееся в ад!

Так вот он, дом чужих народовБез прозвищ, кличек и имен,Стрелков, бродяг и скотоводов,Владык без тронов и корон!

Попарно связанные лыком,Под караулом, там и тутДо сей поры в смятенье дикомОни в Монголию бредут.

Широкоскулы, низки ростом,Они бредут из этих стран,И кровь течет по их коростам,И слезы падают в туман.


108

ДВИЖУЩИЕСЯ ПОВОЗКИ МОНГОЛОВ

Навстречу гостю, в зной и в холод,Громадой движущихся телМногоколесный ехал городИ всеми втулками скрипел.

Когда бы дьяволы игралиНа скрипках лиственниц и лип,Они подобной вакханальиСыграть, наверно, не смогли б.

В жужжанье втулок и повозокВрывалось ржанье лошадей,И это тоже был набросокШестой симфонии чертей.

Орда – неважный композитор,Но из ордынских партитурМонгольский выбрал экспедиторС-dur на скрипках бычьих шкур.

Смычком ему был бич отличный,Виолончелью бычий бок,И сам он в позе эксцентричнойСидел в повозке, словно бог.

Но богом был он в высшем смысле,В том смысле, видимо, в какомСкрипач свои выводит мыслиСмычком, попав на ипподром.

С утра натрескавшись кумыса,Он ясно видел все вокруг –То из-под ног мотнется крыса,То юркнет в норку бурундук,

То стрепет острою стрелоюНа землю падает подбит,И дико движет головою,Дополнив общий колорит.

Сегодня возчик, завтра воин,А послезавтра божий дух,Монгол и вправду был достоинИ жить, и пить, и есть за двух.

109

Поэзия

Сражаться, драться и женитьсяНа двух, на трех, на четырех –Всю жизнь и воин и возница,А не лентяй и пустобрех.

Ему нельзя ни выть, ни охать,Коль он в гостях у росомах,Забудет прихоть он и похоть,Коль он охотник и галах.

В родной стране, где по излукамТекут Онон и Керулен,Он бродит с палицей и лукомВ цветах и травах до колен.

Но лишь ударит голос меди –Пригнувшись к гриве скакуна,Летит он к счастью и победеИ чашу битвы пьет до дна.

Глядишь – и Русь пощады просит,Глядишь – и Венгрия горит,Китай шелка ему подносит,Париж баллады говорит.

И даже вымершие гунныИз погребенья своего,Как закатившиеся луны,С испугом смотрят на него!

МОНГОЛЬСКИЕ ЖЕНЩИНЫ

Здесь у повозок выли волки,И у бесчисленных станицПасли скуластые монголкиСвоих могучих кобылиц.

На этих бешеных кобылах,В штанах из выделанных кож,Судьбу гостей своих унылыхОни не ставили ни в грош.

Они из пыли, словно пули,Летели в стойбище своеИ, став ли боком, на скаку ли,Метали дротик и копье.


110

Был этих дам суров обычай,Они не чтили женский хламИ свой кафтан из кожи бычьейС грехом носили пополам.

Всю жизнь свою тяжелодумки,Как в этом принято краю,Они в простой таскали сумкеПоклажу дамскую свою.

Но средь бесформенных иголокЗдесь можно было отыскатьИскусства древнего осколокТакой, что моднице под стать.

Литые серьги из Дамаска,Запястья хеттских мастеров,И то, чем красилась кавказка,И то, чем славился Ростов.

Все то, что было взято с бою,Что было снято с мертвеца,Свыкалось с модницей такоюИ ей служило до конца.

С глубоко спрятанной ухмылкойГлядел на всадницу Рубрук,Но вникнуть в суть красотки пылкойМонаху было недосуг.

Лишь иногда, в потемках лежа,Не ставил он себе во грехВоображать, на что похожаОна в постели без помех.

Но как ни шло воображенье,Была работа свыше сил,И, вспомнив про свое служенье,Монах усилья прекратил.

111

Поэзия

ЧЕМ ЖИЛ КАРАКОРУМ

В те дни состав народов мираБыл перепутан и измят,И был ему за командираНезримый миру азиат.

От Танаида до ИтилиКоман, хозар и печенегТаких могил нагородили,Каких не видел человек.

В лесах за Русью горемычнойЮтились мокша и мордва,Пытаясь в битве необычнойСвои отстаивать права.

На юге – персы и аланы,К востоку – прадеды бурят,Те, что, ударив в барабаны,«Ом, мани падме кум!» – твердят.

Уйгуры, венгры и башкиры,Страна китаев, где врачиИз трав готовят эликсирыИ звезды меряют в ночи.

Из тундры северные гости,Те, что проносятся стремглав,Отполированные костиК своим подошвам привязав.

Весь этот мир живых созданий,Людей, племен и целых странПлатил и подати, и дани,Как предназначил Чингисхан.

Живи и здравствуй, Каракорум,Оплот и первенец земли,Чертог Монголии, в которомНашли могилу короли!

Где перед каменной палатойБыл вылит дуб из серебраИ наверху трубач крылатыйТрубил, работая с утра!


112

Где хан, воссев на пьедестале,Смотрел, как буйно и легкоЧетыре тигра изрыгалиВ бассейн кобылье молоко!

Наполнив грузную утробуИ сбросив тяжесть портупей,Смотрел здесь волком на ЕвропуГенералиссимус степей.

Его бесчисленные ордыСновали, выдвинув полки,И были к западу простерты,Как пятерня его руки.

Весь мир дышал его гортанью,И власти подлинный секретОн получил по предсказаньюНа восемнадцать долгих лет.

КАК БЫЛО ТРУДНО РАЗГОВАРИВАТЬ С МОНГОЛАМИ

Еще не клеились беседы,И с переводчиком покаСопровождала их обедыИгра на гранях языка.

Трепать язык умеет всякий,Но надо так трепать язык,Чтоб щи не путать с кулебякойИ с запятыми закавык.

Однако этот переводчик,Определившись толмачом,По сути дела был наводчикС железной фомкой и ключом.

Своей коллекцией отмычекОн колдовал и вкривь и вкосьИ в силу действия привычекПлел то, что под руку пришлось.

Прищурив умные гляделки,Сидели воины в тени,И, явно не в своей тарелке,Рубрука слушали они.

113

Поэзия

Не то чтоб сложной их натурыНе понимал совсем монах, –Здесь пели две клавиатурыНа двух различных языках.

Порой хитер, порой наивенС мотивом спорил здесь мотив,И был отнюдь не примитивенМонгольских воинов актив.

Здесь был особой жизни опыт,Особый дух, особый тон.Здесь речь была как конский топот,Как стук мечей, как копий звон.

В ней водопады клокотали,Подобно реву Ангары,И часто мелкие деталиПриобретали роль горы.

Куда уж было тут латынцу,Будь он и тонкий дипломат,Псалмы втолковывать ордынцуИ бить в кимвалы наугад!

Как прототип башибузука,Любой монгольский мальчуганВсю казуистику Рубрука,Смеясь, засовывал в карман.

Он до последней капли мозгаБыл практик, он просил еды,Хотя, по сути дела, розгаЕму б не сделала беды.

РУБРУК НАБЛЮДАЕТ НЕБЕСНЫЕ СВЕТИЛА

С началом зимнего сезонаВ гигантский вытянувшись рост,Предстал Рубруку с небосклонаАмфитеатр восточных звезд.

В садах Прованса и ЛуарыЕдва ли видели когда,Какие звездные отарыВращает в небе Кол-звезда.


114

Она горит на всю округу,Как скотоводом вбитый кол,И водит медленно по кругуСозвездий пестрый ореол.

Идут небесные Бараны,Шагают Кони и Быки,Пылают звездные Колчаны,Блестят астральные Клинки.

Там тот же бой и стужа та же,Там тот же общий интерес.Земля – лишь клок небес и даже,Быть может, лучший клок небес.

И вот уж чудится Рубруку;Свисают с неба сотни рук,Грозят, светясь на всю округу:«Смотри, Рубрук! Смотри, Рубрук!

Ведь если бог монголу нужен,То лишь постольку, милый мой,Поскольку он готовит ужинИли быков ведет домой.

Твой бог пригоден здесь постольку,Поскольку может он помочьСхватить венгерку или полькуИ в глушь Сибири уволочь.

Поскольку он податель мяса,Поскольку он творец еды!Другого бога-свистоплясаСюда не пустят без нужды.

И пусть хоть лопнет папа в Риме,Пускай напишет сотни булл, –Над декретальями твоимиЛишь посмеется Вельзевул.

Он тут не смыслит ни бельмесаВ предначертаниях небес,И католическая мессаВ его не входит интерес».

115

Поэзия

Идут небесные Бараны,Плывут астральные Ковши,Пылают реки, горы, страны,Дворцы, кибитки, шалаши.

Ревет медведь в своей берлоге,Кричит стервятница-лиса,Приходят боги, гибнут боги,Но вечно светят небеса!

КАК РУБРУК ПРОСТИЛСЯ С МОНГОЛИЕЙ

Срывалось дело минорита,И вскоре выяснил Рубрук,Что мало толку от визита,Коль дело валится из рук.

Как ни пытался божью маннуОн перед ханом рассыпать,К предусмотрительному хануНе шла Господня благодать.

Рубрук был толст и крупен ростом,Но по природе не бахвал,И хан его простым прохвостом,Как видно, тоже не считал.

Но на святые экивокиОн отвечал: «Послушай, франк!И мы ведь тоже на ВостокеВозводим Бога в высший ранг.

Однако путь у нас различен.Ведь вы, Писанье получив,Не обошлись без зуботычинИ не сплотились в коллектив.

Вы рады бить друг друга в морды,Кресты имея на груди.А ты взгляни на наши орды,На наших братьев погляди?


116

У нас, монголов, дисциплина,Убил – и сам иди под меч.Выходит, ваша писанинаНе та, чтоб выгоду извлечь!»

Тут дали страннику кумысуИ, по законам этих мест,Безотлагательную визуСфабриковали на отъезд.

А между тем вокруг становья,Вблизи походного дворцаТрубили хану славословьяНесториане без конца.

Живали муллы тут и ламы,Шаманы множества племен.И снисходительные дамыК ним приходили на поклон.

Тут даже диспуты бывали,И хан, присутствуя на них,Любил смотреть, как те канальиКумыс хлестали за двоих.

Монаха здесь, по крайней мере,Могли позвать на арбитраж,Но музыкант ему у двериУже играл прощальный марш.

Он в ящик бил четырехструнный,Он пел и вглядывался вдаль,Где серп прорезывался лунный,Литой, как выгнутая сталь.

117

Поэзия

Андрей ИВАНОВ

МОНГОЛЬСКИЕ КОНИ

Вторую неделю походная юртаЧингиса-батыра стоит на Орхоне,пасутся, готовясь в поход многотрудный,монгольские кони, монгольские кони.

Владыка вселенское дело замыслил -сынам Поднебесной не будет покоя,коль с севера хлынут туменовой рысьюмонгольские кони, монгольские кони.

Не месть, но возмездье – кармический свитокрасправится вдруг, на крылатом драконетамгу прорисуют точеным копытоммонгольские кони, монгольские кони.

Иная империя строиться будетна вольном, проверенном степью, законе.Вы равно покорны Иисусу и Будде,монгольские кони, монгольские кони.

Отшельник из Ховда сказал, что подобнатибетская танка славянской иконе.Вы – скрепы меж стен евразийского дома,монгольские кони, монгольские кони.

Вы запах соленых каспийских заливов,гобийских песков и иранских магнолийдоселе несете в нестриженых гривах,монгольские кони, монгольские кони.

Вы дряблому Западу дерзостный вызов,спасенье от всех техногенных агоний.Вы рысью пройдете пред новым Чингисом,монгольские кони, монгольские кони.

Андрей Владимирович ИВАНОВ, учёный, поэт, доктор филосовских наук, зав. кофедрой философии Алтайского государственного аграрного университета.



118

Баяртогтохын БАТРЭГЗЭДМАА

УЗНИК

Синее-синее небо… Первая звезда в ночи,Жду, откуда появится следующая… Вот она,Алмазное сокровище мое… И прямо под тобой еще одна.Небо сгустилось... Покажи мне, небо, и другие звезды, Освети звездные тела иссиня-черным светом, как я хочу.Но постой, там еще три, а вот и пять… Я ненасытна.И я ведь хочу измерить, как же они далеки, о небо, подожди…И кто пролил эти густые чёрные чернила?Как серебряные рыбки в сетях… Боже мой, Надо мнойзвезд мириады, я и счёт потеряла… Бесчисленныевозможности небесных богов пугают меня. И я кричу вэтом окоеме … из глубины тьмы.Кто услышит меня, кто увидит, как я машу руками…Всё прошло… как в изгнании, грёзы мои ужасны…Скоро безмолвный, глухой, огромный светящийся шар воцарится в небе.И при его приближении звезды от нас сбегут…И опять я буду грезить о чернильно-чёрном небе, Ждатькогда исчезнет или погаснет огненный шар. Глазаслипаются ... стой ... это что? Неиссякаемый свет. Вижусвятую Вселенную... Вспомнила, вспомниВспомнила, как принесла сюда свои грёзы…

ПОД СОКРОВЕННОЙ ВОДОЙ…

Вес дождевых капель, летящих на лоб и лицо…Одна за другой попадают в меня(принимая на себя удары этих капель, ощущаешь себя живой).Да бей же сильнее, до боли.Что же мне делать... я не знаю, как быть!Превратитесь в градинки, мои капли!Словно дробинки, бейте мне по лицу!Каплями дождя я хочу покончить с собой! Станьте градом!Если в душе моей принявшиеся ростки всегоБлагословенного завяли – бей под корень!..А если нет, то дай прорасти, дай расцвести в душе моей кусту роз!Так хочется вдохнуть благоухание роз…А что мне дали? Вы, скрывшиеся за небом?..

Баяртогтохын БАТРЭГЗЭДМАА – поэтесса, автор нескольких книг театраль-ных постановок, киносценариев художественных фильмов.

119

Поэзия

Сокровенная любовь и нежность в сердце моем излучают свет.А то – огненные цветы в груди моей?И кому их вручить?Разрежьте кожу лба и откройте мне глаза сокровенного зрения.Может, мне смотреть на всё теми очами?Дождевые облака, кто там за вами?Капли дождя, дайте дорогу. Туча, продырявься!Кто там за небом? Покажись мне!И скажи мне! Оживший монумент?Словно муравей, проникший в ухо твоеИ выползший из ноздри на губу твою, –Пусть он, как пчела, ужалит тебя в щеку и пробудит от блаженного сна.И капли дождя, до вожделения, опрыскайте меня!Тешьтесь, насмехайтесь!

ПРОГУЛКА ДУХА

Утолила жажду, испив полную чашу утреннего солнца,Светлыми лучами окропила губы.Прекрасный дух мой, прозрачный и благоуханный,Вспомни, как ты странствовал от единого небесного шара к другому.Этот шар бесчисленных гор, морей, океанов влечет меня к себе,Но где же следующий шар ... ночью проявятся многие направления, И куда направить стопы этого удивительного путешествия К Млечному Пути?Отсюда они кажутся алмазным ожерельем,Те тысячи и тысячи недостижимых шаров…Моя благоуханная светлая душа, Явившаяся на исходе ночиИ покидающая нас на рассвете в своем великолепии…Светлая благоуханная душа – я тебя осязаю,И голубой шар мой – такой удивительный шар!Светлая благоуханная душа моя!Следующее путешествие – всё к новым вершинам.

перевод с монгольского Юрия Кручкина«Монголия Сейчас»


120

Наталья ЩЕТИНИНАИрина ЩЕТИНИНА

МОНГОЛЬСКАЯ ТЕМА В ВЫСТАВОЧНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ «АРТ-ГАЛЕРЕИ ЩЕТИНИНЫХ»

В XXI веке все большую акту-альность приобретают про-

цессы интеграции национальных культур евразийского простран-ства. В алтайском регионе наибо-лее ярко проявилось межкультур-ное взаимодействие российского и монгольского народов. Активное участие в установлении культур-но-художественных связей между Россией и нашими юго-восточ-ными соседями принимает «Арт-галерея Щетининых». В ее много-летней выставочной деятельности значительное количество проек-тов было посвящено Монголии. Уже состоялось 16 выставок, на которых показывались произве-дения с монгольской тематикой. Осуществилось несколько твор-ческих поездок алтайских худож-ников в эту экзотическую страну. Почти всегда результатом таких путешествий становились экспо-зиции, рассказывающие о необы-чайной природе, богатой истории и древней культуре Монголии.

Основоположником плодот-ворного сотрудничества между двумя странами стал известный алтайский живописец и обще-ственный деятель Федор Семе-нович Торхов. Он был перво-проходцем среди художников

Алтая, когда в 1974 году посетил Западную Монголию. Возглавляя Алтайское отделение «Общества советско-монгольской дружбы» с 1979 по 1991 гг., Ф.С. Торхов мно-гое сделал для расширения и укре-пления творческих связей с мон-гольскими коллегами. «Страна голубого неба» стала настоящей любовью и источником вдохнове-ния мастера, посвятившего свое творчество ее самобытной приро-де и братскому народу, местным жителям – аратам, погонщикам, деятелям культуры, ветеранам. Федор Семенович не только сам многократно посещал Монголию, но и в разные годы организовывал туда творческие поездки. Вместе с Ф.С. Торховым в них входили такие известные алтайские худож-ники, как М.Я. Будкеев, В.П. Чуку-ев, И.И. Ортонулов, В.П. Туманов, В.Т. Федосов, и их монгольские товарищи Н. Цултэм, О. Мяг-мар, Н. Содном, Х. Содномцэрен, Р. Омирзак. Итогом совместной работы российско-монгольских групп неизменно становились передвижные международные выставки в столицах – Москве и Улан-Баторе, городах Новоси-бирске, Барнауле, а также в дру-гих административных центрах двух стран.

Наталья Анатольевна ЩЕТИНИНА, искусствовед, научный сотрудник Государственного Эрмитажа, г. Санкт-Петербург.

Ирина Витальевна ЩЕТИНИНА, член Союза художников России, галерист, г. Барнаул.

Мас

тер

ская

��

��

��

��

��

��

��

��

��

��

��

��

��

��

��

��

��

��

��

��

�

121

Мастерская

Участником таких интернаци-ональных экспедиций посчастли-вилось быть Анатолию Прокопье-вичу Щетинину. Тема Монголии занимает особое место в жизни и творчестве художника, что под-тверждают его слова: «Я всем сердцем полюбил эту экзотиче-скую страну, ее девственно чистую природу. Благодарю судьбу за дан-ную мне возможность общения с великим художником Монголии и деятелем культуры мирового уровня нашей эпохи, таким как Нямосорын Цултэм. Наблюдать за ним в момент творчества, учить-ся у него мастерству, живописно-му видению считаю дарованной мне удачей в жизни! За время этих поездок посчастливилось подру-житься со многими самобытны-ми монгольскими художниками, познакомиться с их удивительно свето-цветоносной живописью…» А.П. Щетинин уже более трех десятков лет вместе с Ф.С. Тор-ховым способствует укреплению дружеских отношений между рос-сийским и монгольским народа-ми. Основатель и владелец первой частной галереи на Алтае с супру-гой, художницей Ириной Щетини-ной, впервые побывал в Монголь-ской Народной Республике в 1984 году в составе группы алтайских художников и искусствоведов. С тех пор они своим творчеством и общественной деятельностью пропагандируют полюбившуюся страну.

Важную роль в этом игра-ют организуемые в их галерее выставки. Уже первая экспозиция, открывшая новый выставочный зал Арт-галереи «Из частной кол-лекции семьи художников Щети-ниных» в 2003 году демонстриро-вала произведения современных мастеров Алтая и Монголии.

Ценным подарком в собрании живописи стали работы монголь-ских друзей-художников. Со дня открытия Арт-галереи в ее выста-вочных залах состоялся значитель-ный ряд выставок, посвященных различным событиям, обращен-ным к монгольской теме.

В 2007 году на персональной выставке Ф.С. Торхова часть гале-рейной экспозиции состояла из работ, тематически связанных с Алтаем, в том числе монгольским. На следующий год в Арт-галерее была организована ретроспек-тивная художественная выстав-ка «Монголия в произведениях художников Алтая», посвященная 50-летию Общества дружбы наро-дов России и Монголии. Она стала передвижной, так как показыва-лась и в Москве в Центральном Доме работников искусств. В реа-листических пейзажах, портретах и жанровых композициях, выпол-ненных Ф.С. Торховым, М.Я. Буд-кеевым и А.П. Щетининым по этюдным материалам многочис-ленных поездок за несколько деся-тилетий, исторически точно и убе-дительно передается первозданная красота, величие и дух многоли-кой восточноазиатской страны. Еще одним почетным участником выставки стал наш земляк, жив-ший в Москве, Яков Никифоро-вич Скрипков (1919-2016). Народ-ный художник России, ветеран «Общества советско-монгольской дружбы» и Общества «Друзей Монголии», участник войны с милитаристской Японией на Хал-хин-Голе. Художник-монумента-лист выполнил цикл живописных произведений о Монголии, запе-чатлел ее прославленных сынов, среди которых летчик-космонавт, Герой Советского Союза и Монго-лии Ж. Гуррагчаа.


122

Знаковым событием в 2008 году для «Арт-галереи Щетининых» стала выставка «Алтай. Простран-ство. Время», которая подвела итог международной экспедиции в Монгольский Алтай. Пятнадца-тидневная поездка состоялась в рамках реализации проекта «Спе- цифика проявления культурологи-ческих констант в трансграничной области на Алтае», поддержан-ного российским гуманитарным научным фондом. В состав экспе-диции вошли ученые, художники, политики, студенты, а возглавил ее профессор, доктор философ-ских наук, искусствовед Михаил Юрьевич Шишин. Во время путе-шествия в 1,5 тысячи километров был собран уникальный историче-ский и художественный материал. Студенты 4 курса института архи-тектуры и дизайна АлтГТУ выпол-нили копии наскальных рисунков по оригинальной технологии с использованием тонкой микалент-ной бумаги, что позволило макси-мально точно передать не только сами изображения, но и фактуру скалы. Кроме 40 копий древних рисунков с комплексов Яман-Усс, Нухун-Оток (Монголия), Калбак-Таш (Республика Алтай), репор-тажных фотографий, серии работ в технике компьютерной графи-ки и инсталляций на отчетной выставке было представлено око-ло 80 графических и живописных произведений современных алтай-ских и монгольских художников. Среди них – натурные пейзажи А.П. Щетинина, который привез из поездки 15 этюдов. Экспозиция показала примеры продуктивного и гармоничного взаимодействия искусства прошлого и настояще-го. По мнению М.Ю. Шишина «…глубинные основания куль-туры, ее константы живы и инте-

ресны, а значит, жива культура, возможен взаимодополняющий диалог между народами в транс-граничной области на Алтае…» Выставка вызвала широкий инте-рес у публики и продолжила свою работу в Рубцовской картинной галерее, получив статус пере-движной.

Третьим крупным «монголь-ским» проектом «Арт-галереи Щетининых» явилась выставка «Монголия – Россия», которая была приурочена к 70-летнему юбилею советско-монгольской победы в сражении с японскими захватчиками на реке Халхин-Гол. В сентябре 2009 года Алтай-ский край посетила делегация деятелей культуры Монголии во главе с президентом Союза мон-гольских обществ дружбы, летчи-ком-космонавтом Ж. Гуррагчаа. Международная выставка из 50 произведений алтайских и мон-гольских авторов, 15 из которых предоставил Государственный художественный музей Алтай-ского края, внесла весомый вклад в развитие дружеских отношений сопредельных стран. Об ее зна-чении на открытии сказала док-тор искусствоведения Т.М. Сте-панская: «Отметить такую дату сегодня очень актуально не толь-ко для Монголии и России. Идут десятилетия, и пересматривается история. Не всегда точно она пере-писывается некоторыми учеными, которые не были свидетелями и участниками тех боевых событий. Многие интерпретируют историю с современных позиций, но не всегда объективно. Поэтому мне кажется, что наша историческая память, которая фиксируется в произведениях художников, часто служит всем нам историческими источниками, которые подтверж-

123


дают действительность событий, рисуют объективную картину, а главное, помогают новым поколе-ниям эту историческую память и события хранить. Монголия и Рос-сия – это всегда друзья. Многие монгольские художники учились в наших российских учебных заве-дениях… Думаю, что такие встре-чи, такие контакты – счастье и для ума, и для сердца, они добрые, необходимые для России и Мон-голии и перспективные!» Важным дополнением мероприятия стал концерт монгольских артистов фольклорного ансамбля. Их горло-вое пение, игра на национальных инструментах и исполнение тра-диционных танцев явились откро-вением для многих посетителей галереи. Новое звучание получили картины на стенах, которые как будто раздвинулись, еще ярче и пронзительнее стали краски высо-кого неба над степью, где живет гармония и ощущается вечность.

Еще одна значительная дата – 90-летие дипломатических отно-шений России и Монголии в 2011 году – мотивировала проведение ретроспективной выставки из это-го цикла «Монголия в произве-дениях алтайских художников». На ней было представлено 60 работ 13 авторов, членов Союза художников России, побывавших в этой стране, а также частично вновь экспонировались копии с наскальных рисунков студентов АлтГТУ по итогам экспедиции 2008 года. В дни работы выставки в честь юбилейной даты состоя-лась пресс-конференция, на кото-рой присутствовала монгольская делегация. Для гостей галереи выступали с концертом ученики общеобразовательной школы №38 имени Сухе-Батора г. Барнаула, поддерживающей давнюю друж-

бу с Монголией. А.П. Щетинин ведет в школе шефскую работу, сотрудничая со школьным музе-ем «Дружба», который теперь носит имя Ф.С. Торхова, вложив-шего много сил для его успешной работы.

Подвижническая деятельность «народного дипломата» Ф.С. Тор-хова еще раз получила воплоще-ние в его последнем прижизненном проекте, передвижной выставке «На просторах Монголии. Живо-пись Ф.С. Торхова, А.П. Щетини-на» в краеведческом музее г. Алей-ска. В марте 2012 года здесь была организована встреча художников с монгольской делегацией города Арвайхээр Увэр-Хангайского айма-ка – побратима города Алейска Алтайского края, которая прошла в теплой дружеской атмосфере и в очередной раз доказала вечную значимость и жизненную силу народной дипломатии.

В октябре 2015 года алтайские горы вновь объединили худож-ников в галерее на выставке «Нас подружил Алтай. Федор Тор-хов, Владимир Чукуев, Анатолий Щетинин», посвященной 85-летию со дня рождения Ф.С. Торхова и трехлетию со дня ухода его из жизни, которая стала данью памя-ти большому художнику и другу. Анатолий Щетинин, организатор выставки, вспоминает: «Кажется, совсем недавно мы вместе с Федо-ром Семеновичем Торховым езди-ли на этюды, встречались с нашими друзьями-художниками из Горного Алтая и Монголии, организовыва-ли и проводили художественные выставки. Хорошо помню замеча-тельную атмосферу сотворчества, когда замыслы и идеи и возникали и осуществлялись совместно…»

В июне 2015 года Анатолий Щетинин организовал еще одну


124

поездку в Монгольский Алтай. В этот раз с ним путешествовали и писали этюды сибирские худож-ники: известный живописец из Красноярска Александр Клюев и Николай Панченко из села Завья-лово Алтайского края. В творче-скую группу входил и киноопера-тор Анатолий Фукс, который уже тридцать лет собирает материал о дружеских связях Алтая и сосед-ней Монголии. На следующий год летом художник А.П. Щетинин, журналист А.С. Муравлев и кино-оператор А.Д. Фукс, каждый со своей творческой задачей, отпра-вились в путешествие по Монголь-скому Алтаю. Итоги этих поездок еще подводить рано, но уже сейчас ясно, что уникальный материал в виде многочисленных живопис-ных этюдов, очерков и кинофиль-мов будет осмыслен, переработан и получит свое дальнейшее воплоще-ние в новых значительных произ-ведениях искусства о Монгольском и Горном Алтае. Недавно зрители галереи смогли увидеть несколько удачных холстов алтайских худож-ников Н. Панченко и А. Щетини-на. Закономерно, что по результа-там таких «творческих десантов» галерея становится выставочной площадкой для свежесозданных работ и местом встреч единомыш-ленников. Таким образом, заклады-вается своеобразная традиция.

Нельзя не сказать еще об одной инициативе Щетининых, спо-собствующей развитию интере-са к истории отношений между соседними странами. По итогам 6 Межрегиональной молодеж-ной художественной выставки «Аз.Арт.Сибирь-2013» талантли-вый алтайский график Иван Быков был поощрен «Премией дина-стии художников Щетининых» за серию работ о дружеской помо-

щи продовольствием Монгольской Народной Республики советским людям во время Великой Отече-ственной войны 1941-45 годов. Эти графические листы были показа-ны в дальнейшем на тематических выставках в галерее.

Важное значение имеют ката-логи и буклеты, которые изда-ются галереей практически к каждой выставке. Благодаря боль-шому личному архиву Щетини-ных и архивным материалам, переданным дочерью Ф.С Торхова М.Ф. Тифлисовой, формирует-ся база для искусствоведческих исследований о развитии россий-ско-монгольских взаимоотноше-ний.

Завершая обзор выставочных проектов и мероприятий, следу-ет отметить, что в выставочной практике галереи получили отра-жение основные значимые для российско-монгольских отноше-ний события. Они олицетворяют большую дружбу наших народов, которая переросла в постоянные планомерные связи между дву-мя государствами. Несомненно, экспозиции такого рода лишний раз доказывают, что, несмотря на внешнюю разницу, сходство мно-гих базовых нравственных цен-ностей обеспечивает успешный межкультурный диалог русского и монгольского народов.

Таким образом, «Арт-галерея Щетининых» внесла свой посиль-ный вклад в развитие междуна-родных творческих контактов на Алтае, основной формой которых является выставочная деятель-ность. Подобные проекты гале-реи представляют направление деятельности как очень перспек-тивное, утверждающее общече-ловеческие гуманитарные цен-ности.

125

Былое

Александр СТАРЦЕВ

АЛТАЙ И МОНГОЛИЯ

ИЗ ИСТОРИИ ПРИГРАНИЧНОГО СОТРУДНИЧЕСТВА

История экономических связей Алтая с Западной Монголи-

ей насчитывает свыше двух сто-летий. Начало им было положено еще во второй половине XVIII в., когда некоторые предприимчивые русские переселенцы совершали поездки в Горный Алтай, где вели меновую торговлю с местными кочевыми народами. К 80-м гг. XVIII в. в Чуйской долине Горного Алтая, неподалеку от погранич-ных караулов, установился торг, в котором принимали участие рус-ские торговцы, алтайцы, тувинцы, несшие службу на границе мон-гольские солдаты и приказчики китайских купцов. Судя по сохра-нившимся архивным докумен-там, основателями этой торговли были бийский купец И. Хабаров и житель поселка Змеиногорско-го – Токарев, которые установили торговые контакты с так называе-мыми двоеданцами – алтайскими племенами, платившими ясак рус-скому царю и китайскому импера-тору. Выгодность торговли при-влекла других предпринимателей, подавляющее большинство кото-рых являлись жителями г. Бийска и Бийского округа. В 20-30-х гг. XIX в. купцы построили в Чуй-ской степи несколько избушек для

хранения товаров, которые поло-жили начало поселку Кош-Агач.

До середины XIX в. торговые связи в Кош-Агаче развивались полулегально, поскольку не были предусмотрены русско-китайски-ми соглашениями. Как отмечал бийский окружной полицейский исправник Е. Замятин, торговля на р. Чуе «возникла сама собой без всякого участия правительства, …все торговые сделки на Кош-Агаче производились на честное слово, без всяких формальных условий».

Подписание между Россией и Китаем Пекинского договора 1860 г. и «Правил сухопутной тор-говли» 1862 г. позволило русским подданным выезжать за границу и перенести свои торговые операции в города северо-западной Монго-лии – Кобдо и Улясутай.

В 1864 г. группа торговцев во главе с бийским купцом В.А. Гиле-вым в сопровождении капитана Генерального штаба А. Принт-ца совершила поездку в Кобдо «…с целью испытать возможность завести без формальных диплома-тических переговоров торговлю с Китаем».

В 1870 г. в северо-западную Монголию бийскими и семипала-тинскими купцами были отправ-

Александр Владимирович СТАРЦЕВ, учёный, публицист, исследователь, док-тор исторических наук, профессор Атлайского государственного университета. Тема его докторской диссертации: «Русская торговля в Монголии».


Былое

��


126

лены два торговых каравана, кото-рые сопровождал представитель Министерства иностранных дел кульджинский консул К. Павли-нов. Несмотря на неблагоприят-ные обстоятельства, вызванные дунганским восстанием, торговцы выгодно обменяли привезенные фабрично-заводские изделия на скот, пушнину и серебро. «Здесь существует естественная потреб-ность в русских товарах», – отме-чал путешествовавший по Монго-лии академик В.В. Радлов. Это во многом объяснялось тем, что севе-ро-западная Монголия являлась наиболее отсталой и неразвитой в экономическом отношении частью страны. «Угол кобдинский,– писал в 1877 г. Г.Н. Потанин, – это по отношению к Китайской империи все равно, что Якутская область по отношению к Москве – самый дальний, самый неведомый угол». Поэтому среди местного населе-ния эта торговля сразу же полу-чила признание, и привозимые русские изделия (ткани, железные изделия, выделанная кожа, галан-терея) расходились хорошо. Очень скоро китайские коммерсанты оказались не в состоянии кон-курировать с русскими купцами в продаже текстильной продук-ции. «Наши мелочные торговцы, – писал троицкосавский ветери-нарный врач А.П. Свечников, – довели дело до того, что во второй половине 1880-х годов, по крайней мере, 3/4 населения кругом Уля-сутая одевались исключительно в русские бумажные ткани». Боль-шой популярностью пользовались изделия из меди и железа. Так как в Монголии практически отсут-ствовало кузнечное дело, русские котлы, капканы, ковши, ведра,

ножи, листовое железо охотно покупались местным населени-ем. Особым спросом пользова-лись разного рода инструменты – молотки, пилы, топоры, рашпили, которые, по словам руководителя научной экспедиции в Монголии и Китае В.Ф. Ладыгина, «…были всегда предметом восхищения китайцев, монголов и тибетцев, каждый желал купить их за какую угодно цену». В частности, он при-водил пример, когда за ножницы для стрижки овец ему предлагали пять баранов.

Торговля с местным населе-нием носила преимущественно меновой характер. В 70-80-е гг. XIX в. главным предметом обме-на являлась пушнина, прежде всего шкурки сурка. В больших количествах они доставлялись на Ирбитскую ярмарку, где про-давались западноевропейским, преимущественно немецким, меховщикам, которые изготавли-вали из них различные меховые изделия «под норку». Кроме пуш-нины бийские купцы вывозили из Монголии скот и шерсть. С сере-дины 90-х гг. они стали устраи-вать здесь шерстомойни, на кото-рых работали как русские, так и монголы, и в конце XIX – начале XX в. овечья и верблюжья шерсть становится важнейшим предме-том вывоза из Монголии.

В организации своей торгов-ли бийским купцам пришлось столкнуться с целым рядом труд-ностей. Несмотря на имевшиеся межправительственные соглаше-ния, местные власти, зависевшие от пекинской администрации, препятствовали распростране-нию российской торговли, в чем им активно помогали китайские

127

Былое

коммерсанты, видевшие в русских опасных конкурентов. По сло-вам дипломата В. Кузьминского, китайцы, «…чтобы не допустить дальнейшего роста русской тор-говли и убить существующую, начали воздействовать всеми спо-собами на монголов с целью сде-лать все сделки между русскими купцами и монголами невозмож-ными без их посредства и отучить население от употребления рус-ских товаров и изделий… Вырубка каждой жерди в лесу, пользование выгонами для скота обставлялись всяческими затруднениями, не говоря уже о неизменных взятках и вымогательствах при этом со стороны хошунных чиновников».

Русским купцам не разреша-лось строить в Монголии соб-ственные дома и лавки, и они были вынуждены арендовать их за высокую плату у китайцев. Это порождало множество бытовых неудобств и тормозило развитие торговли. «Люди ведут торговлю в Монголии десятки лет, – писал А.П. Свечников, – живут там поч-ти безвыездно, многие с семьями, и не имеют других жилищ, кро-ме юрт или китайских фанз, и это не какие-нибудь бедняки, а люди со средствами, ведущие дела на десятки тысяч в год». Например, общая площадь фактории тор-говца Ф.И. Минина в Улясутае составляла около 20 квадратных метров, где размещались лавка, склад и жилище самого купца. Останавливавшийся у Ф.И. Мини-на в 1876 г. профессор Петербург-ского университета А.М. Позднеев так описывал это жилье: «Поме-щение это составляло комнату приблизительно в 4 квадратных аршина с двумя дверями: одною

на запад, выходящей во двор, и другою на север, соединяющей комнату с кладовой, через кото-рую был проход в лавку. В каждой стене было проделано некоторое подобие русского окна вышиною в 1½ аршина, северная стена была занята кроватью. Под окном стоял русский стол, а стоявшие около него два табурета составляли всю меблировку комнаты». Еще хуже приходилось мелким торговцам, которые не могли себе позволить даже таких минимальных удобств и пользовались либо монгольски-ми юртами, либо парусиновыми палатками.

Лишь в конце XIX – начале XX в. бийские купцы, по договорен-ности с местными властями, стали строить торговые фактории, вклю-чавшие в себя жилые и торговые помещения, склады для товаров и иные хозяйственные постройки.

Расширению торговли мешало отсутствие удобных путей сооб-щения. Чуйский тракт, по которо-му перевозились товары, большей частью пролегал в труднопрохо-димой и безлюдной местности. Наиболее сложным был участок между Онгудаем и Кош-Агачем, где роль торгового тракта игра-ла узкая горная тропа, вьющаяся по крутым, нависшим над рекой склонам. Здесь грузы могли пере-возиться только вьючным спосо-бом. Как сообщал горный инженер И.И. Биль, «по щелям и крутым скалистым покатостям… клались две-три лиственничные жердочки повдоль тропинки; к ним попе-рек настилался слой плоских или угловатых камней, которые сверху заваливались щебнем… Иной раз жерди, а даже и целые бревна, упи-раются на какой-нибудь незначи-


128

тельный выступ скалы, который, кажется, во всякое время готов обломаться и унести с собою всю настилку и проходящую по ней лошадь».

Особенно опасным было пере-движение по тракту весной и осе-нью, когда тропа покрывалась льдом, и тогда, по словам Е. Замя-тина, «…самый искусный вер-ховой ездок рискует на каждом шагу упасть с лошади и убиться до смерти». Во время переходов из Онгудая в Кош-Агач, продолжав-шихся от 10 до 14 суток, торговцам приходилось ночевать под откры-тым небом, подвергая свое здоро-вье серьезным испытаниям. Дале-ко не каждый это выдерживал. Е. Замятин сообщал, что некото-рые предприниматели, «потеряв здоровье, отказались от продол-жения торговли на Кош-Агаче, несмотря на всю выгодность этой торговли», а крупные купцы, «имеющие возможность при уме-ренных процентах получать хоро-шие дивиденды от своих торговых оборотов, не рискуют подвергать товары и свою личность разного рода случайностям, соединенным с потерею капитала и жизни».

Только в 1902 г. вьючная тропа была переоборудована в колесную дорогу, но и она не решала про-блемы транспортировки больших объемов товаров.

Несмотря на все препятствия, торговля по Чуйскому тракту раз-вивалась очень динамично, и, по официальным данным, ее обороты за период с 1870 по 1885 год увели-чились более чем в 7 раз. Купцы-«чуйцы» активно действовали не только в пределах северо-западной Монголии, но и пытались проник-нуть на рынки Внутреннего Китая.

Уже в 1874 г. они стали собирать сведения об условиях торговли в китайском городе Гуй-хуа-чене, а во второй половине 70-х годов отправили туда несколько карава-нов с пантами и шерстью. После подписания в 1881 г. в Петербур-ге очередного русско-китайского договора бийскими купцами было предпринято несколько попыток организовать постоянную торгов-лю в китайских городах Хами, Гучене, Сучжоу. В 1886 г. в про-винцию Ганьсу был отправлен большой караван с российскими текстильными изделиями, органи-зованный на средства известной московской торгово-промышлен-ной фирмы Т.С. Морозова. Эта экспедиция, возглавляемая бий-ским торговцем А.Д. Васеневым, показала, что сухопутная достав-ка товаров значительно повышала их стоимость, и они не могли на равных конкурировать с англий-ской и американской мануфакту-рой, привозимой в Китай морем. Поэтому русские купцы были вынуждены отказаться от своих планов утверждения на китайском рынке и ограничили свою деятель-ность пределами Монголии.

В конце 80-начале 90-х гг. XIX в. в северо-западной Монголии сложился достаточно устойчивый контингент предпринимателей, которых в сибирских и россий-ских деловых кругах знали как купцов-«чуйцев». Наряду с пио-нерами русской торговли, купече-скими фирмами братьев Гилевых, Бодуновых и И.П. Котельникова, здесь стали появляться торговые предприятия, основанные бывши-ми служащими указанных фирм, сумевшими накопить необходи-мые средства для открытия сво-

129

Былое

его дела. В 80-е гг. XIX в. само-стоятельную торговлю начали приказчики И.П. Котельникова – Н.И. Никифоров, Н.И. Ассанов, А.Д. Васенев; Гилевых – П.А. Копылов, К.И. Кузнецов, П.И. Ере-мин, С.П. Роголев, Г.И. Кузьмин, П.Е. Щепкин, П.М. Захаров; Боду-новых – Ф.И. Минин, С.К. Брезгин, И.Г. Игнатьев, М.А. Береженцев, П.М. Коршунов, А.Т. Головин и др.

Некоторые из них вели свои дела весьма успешно, вступали в гильдию и становились крупны-ми предпринимателями. Из пере-численных торговцев к концу XIX в. купцами 2 гильдии стали Н.И. Ассанов, А.Д. Васенев, П.А. Копылов, И.Г. Игнатьев, С.К. Брезгин, С.П. Роголев, А.Т. Головин, а Н.И. Ассанов впослед-ствии станет купцом 1-й гильдии.

Таким образом, большая часть «чуйцев» происходила из непривилегированных сословий – мещан, крестьян, отставных солдат, и начинала свою предпри-нимательскую карьеру «снизу». Упорство и настойчивость, умение противостоять неблагоприятным обстоятельствам, способность наладить отношения с населени-ем и местными властями, работо-способность и оптимизм – вот те качества, которые характеризова-ли данную группу предпринима-телей. Священник Ф.А. Парняков, работавший настоятелем русской церкви при Генеральном консуль-стве в Урге, в своем путевом днев-нике отмечал: «Отличительной чертой бийского колониста явля-ется быстрая приспособляемость к местной жизни, отличное знание языка, обычаев монголов, пред-приимчивость, настойчивость, спокойная уверенность в своих

силах, любезность и гостеприим-ство».

Похожие оценки бийских куп-цов давались и другими совре-менниками. Бийский полицей-ский исправник В. Штейнфельд в 1911 г. писал: «Бийцы представ-ляют счастливое исключение в истории нашей торговли с ази-атскими странами. Они прояви-ли предприимчивость, терпение, настойчивость и выносливость, они завоевали обширный рынок, развили торговый оборот с 500 тысяч рублей в конце 70-х годов до 3 миллионов в настоящее время. Они создали контингент приказ-чиков, знающих этот край, его быт и его язык и подготовленных прак-тически к торговой службе в этом крае». «Чуйцы – это сибирские американцы, – вторила чиновнику столичная газета «Новое время». – Чуйцы прорыли монгольские горы и проложили дороги, чуйцы же являются теперь главными скуп-щиками монгольского сырья».

Успешная деятельность торгов-цев, помимо предприимчивости, была обусловлена и сложившейся системой взаимоотношений меж-ду предпринимателями и местным населением. Как писал русский консул в Урге В.Ф. Люба, после разрешения русским подданным свободного въезда в Монголию, «энергии, ловкости и умелости отдельных предпринимателей открыт был большой простор, причем единственным верным путем для достижения цели яви-лись миролюбивые соглашения с монгольскими властями и населе-нием, выгодные для обеих догова-ривающихся сторон».

В отличие от китайских ком-мерсантов, которые, по словам


130

дипломата И.Я. Коростовца, «смо-трят на монголов как на низшую расу, годную лишь для эксплуа-тации», русские торговцы стре-мились установить дружеские отношения с местными жителями, завести «полезные знакомства» в среде монгольских князей и чиновников. По сообщению про-фессора А.М. Позднеева, улясу-тайский торговец Ф.И. Минин «…всегда был рад принять и угостить какого-нибудь богато-го монгола и хошунного князя и никогда не отказывался ссудить в 200-300 лан любого приезжавшего в Улясутай и израсходовавшегося здесь хошунного князя».

Контакты по поводу купли-про-дажи, как правило, перерастали в неформальные дружеские отноше-ния. Русские торговцы имели мно-жество друзей среди монголов, оказывали им помощь и поддерж-ку. Служащие купца Н.И. Ассано-ва организовали в Монголии оспо-прививание, а доверенный фирмы Д.И. Ермолин пользовался в Коб-динском округе огромной попу-лярностью и авторитетом. Купец А.Д. Васенев разработал целую программу развития отношений с Монголией, которая включала в себя как экономические, так и социокультурные мероприятия. Он писал о необходимости откры-тия русско-монгольских школ в Монголии, организации там вете-ринарно-медицинской помощи.

«Монголы, – сообщал бийский купец И.Г. Игнатьев профессору А.М. Позднееву, – к русским отно-сятся совершенно иначе, не то что боятся, а более доверчивы, чем к китайцам… Монгол к русским приезжает, как к своим монголам, по-дружески, на ночеву и более».

Дочь купца-«чуйца» В.И. Юрга-нова – Капитолина, которая роди-лась и выросла в Монголии, писа-ла, что ее нянькой и воспитателем был монгольский лама, о котором у нее остались самые теплые вос-поминания.

Обычным явлением была прак-тика передачи местным жителям на хранение не проданных во вре-мя летнего сезона русских това-ров. «Целостность товаров при этом ничем не гарантируется, – сообщал профессор А.М. Поздне-ев, – и всегда совершается на нача-лах знакомства и дружбы, почему между русским купцом и кочев-никами не заключается никаких условий, и плата за склад и хране-ние ограничивается каким-нибудь ничтожным подарком». В совре-менных условиях, когда совер-шению любой сделки, тем более международной, предшествуют многочисленные переговоры и согласования и она обставляет-ся огромным количеством бумаг, практика «нецивилизованных» бийских купцов заставляет заду-маться о том, насколько мы про-двинулись на пути «прогресса».

Бийские коммерсанты не огра-ничивались только заботами о собственном благосостоянии, но и внесли немалый вклад в изучение Монголии, содействуя снаряже-нию научных экспедиций, сопро-вождая их в качестве проводников и переводчиков, выполняя раз-личные поручения ученых, соби-рая экспонаты и целые коллекции для музеев России. В дневниках и отчетах научных экспедиций Н.М. Пржевальского, Г.Н. Потани-на, A.M. Позднеева, П.К. Козлова и других русских востоковедов можно встретить слова благодар-

131

Былое

ности бийским купцам за помощь и содействие. «Трудно даже и ска-зать, – писал известный монголо-вед, профессор Петербургского университета А.М. Позднеев, – насколько меньше были бы достиг-нутые мною результаты, если бы я не встречал этого доброго участия русских людей; при всей ревно- стно к приобретению знаний мне без их помощи, несомненно, мно-го раз приходилось бы отступать от закрытых дверей, за которыми таился предмет познания».

Некоторые торговцы во вре-мя своих поездок по Монголии и Китаю записывали маршруты, вели дневники, писали статьи по географии, этнографии, экономи-ке. В 1876 г. купец И.П. Котель-ников составил описание пути от Кобдо до Барнаула, а его приказчи-ки А.Д. Васенев и Ерзовский запи-сали маршруты поездок в Гучен, Сучжоу и Ганьчжоу. Путь от Коб-до до Гучена был описан К.И. Куз-нецовым – приказчиком другого бийского купца В.А. Гилева. М.А. Гилев сообщил Г.Н. Потанину све-дения о скотопрогонном пути от р. Чуи до р. Хархир, а купец Я.Е. Мокин – от Улангома до Улясутая.

Торговцы Я.Г. Антропов и К.И. Кузнецов в течение целого ряда лет вели метеорологические наблюдения в Кобдо и Улясутае, В.А. Палкин собирал и записы-вал монгольские сказки, песни, легенды, которые при содействии Г.Н. Потанина были опублико-ваны в «Записках» Краснояр-ского подотдела Русского Гео-графического общества. Купец Ф.И. Минин придумал собствен-ный монгольский букварь, учился читать и писать по-монгольски. В 1891 г. Ф.И. Минин составил рус-

ско-монгольский словарь, насчи-тывавший около 5 тысяч слов, которым пользовались не только русские жители Монголии, но и ученые-востоковеды. Он состав-лял, но не успел закончить и мон-гольско-русский словарь. Его сын Михаил имел хорошую библи-отеку по монголоведению, был студентом восточного факультета Петербургского университета, а затем служил в российском кон-сульстве в Монголии.

Некоторые предприниматели входили в состав ученых обществ. Купец И.П. Котельников являл-ся действительным членом Рус-ского Географического общества. Другой купец-«чуец» Н.И. Асса-нов с 1901 г. состоял членом-кор-респондентом Императорской Академии наук, а в 1902 г. был награжден медалью «За усердие» за содействие, оказанное научной экспедиции Д.А. Клеменца.

Огромную работу по изуче-нию Монголии и популяризации знаний о ней вел доверенный фир-мы бийского купца Я.Е. Мокина Алексей Васильевич Бурдуков. В 1910 г. он отправил профессору В.Л. Котвичу коллекцию дер-бетских вещей, в 1914 г. препод-нес в дар Академии наук собра-ние икон и различных предметов буддийского культа. Целый ряд коллекций им был передан в музеи Томска, Иркутска и Бийска. К собиранию материалов по мон-головедению А.В. Бурдуков при-влек и других торговцев и торго-вых служащих: М.Д. Хомутова, В.Д. Оболенского, И.Я. Моки-на, И.Д. Гуляева, И. Васильчен-ко. Кроме этого, А.В. Бурдуков являлся автором многочисленных публикаций о Монголии в сибир-


132

ской прессе, которые, по оцен-кам монгольского исследователя Б. Нямдоржа, давали «русским читателям и монголоведам под-робную, точную, живую инфор-мацию» о событиях в стране. За период с 1911 по 1917 г. только в газетах «Алтай» и «Сибирская жизнь» были помещены 55 его кор-респонденций и путевых заметок. За активную работу по изучению Монголии Российское географиче-ское общество наградило А.В. Бур-дукова малой серебряной медалью.

Большой вклад в изучение Мон-голии и Китая внес бийский 2-й гильдии купец А.Д. Васенев, кото-рый во время своих путешествий вел путевые дневники, собирал образцы местных растений, про-водил географические и метеоро-логические наблюдения, описывал исторические достопримечатель-ности, собирал коллекции быта и культа китайцев и монголов. Одну из таких коллекций он в 1908 г. подарил Томскому университе-ту. Немало средств он потратил на приобретение монгольских и китайских книг и рукописей и на финансирование научных экспе-диций. Совместно с купцами Н.И. Ассановым и Г.Г. Бодуновым А.Д. Васенев финансировал экспедицию в Монголию томских профессоров М.И. Боголепова и М.Н. Соболе-ва, оказал помощь французской научной экспедиции Шаффанжо-на, американскому исследователю У. Рокхиллу. Он сотрудничал с учеными-востоковедами и обще-ственными деятелями России и Сибири – Г.Н. Потаниным, Н.М. Ядринцевым, А.М. Позднее-вым, Д.А. Клеменцем и другими. «Господина Васенева, – писал в 1900 г. в газете «Северный курьер»

Д.А. Клеменц, – знают все русские путешественники по Северной Мон-голии, начиная с Г.Н. Потанина и М.В. Певцова и оканчивая пишущим эти строки…» Путевые дневники А.Д. Васенева публиковались во многих изданиях, в том числе и в «Известиях» Русского географиче-ского общества.

Приведенные факты свидетель-ствуют о том, что торгово-экономи-ческие и культурные связи между Алтаем и северо-западной Мон-голией постоянно развивались и обогащались. Важно отметить тот факт, что инициатива в их установ-лении и развитии принадлежала не государственным структурам и не местной администрации, а жителям приграничных регионов, находивших оптимальные способы взаимовыгодного сотрудничества. Отмечая эту особенность русско-монгольских отношений, русский ученый и путешественник Д.А. Клеменц в 1900 г. писал: «Прово-дниками русского влияния здесь были не дипломаты (у нас и теперь на всю Монголию один консул), не миссионеры, а только люди, явив-шиеся туда с чисто коммерческими целями. Это, однако же, не мешало созданию таких отношений, при которых симпатии населения все-цело склоняются на сторону ино-земцев-торговцев, а не в пользу представителей господствующего правительства, «неустанно пекуще-гося о благе подвластных народов».

Нам представляется, что исто-рический опыт приграничных связей на Алтае до 1917 г. дает прекрасный пример добрососед-ских отношений, и вполне мог бы быть использован в современном международном сотрудничестве в нашем регионе.

133

Былое

Борис КАДИКОВ

НИКОЛАЙ АССАНОВ – КУПЕЦ-«ЧУЕЦ»

В 1898-1890 годы Россия пере-живала экономический бум,

сопровождавшийся бурным разви-тием товарно-денежных отноше-ний. В этих процессах заметную роль начинают играть представи-тели так называемой «благородной буржуазии», у которых просну-лись чувства гражданственности, желание широко участвовать в различных формах общественной жизни. В их среде появилось много меценатов, стремившихся из чисто патриотических целей помочь сво-ему народу. Большая часть таких людей происходила из мещанского или купеческого сословий.

Ярким представителем этой «новой волны» буржуазии был бийский купец-чуец Николай Ива-нович Ассанов. Зримое воплоще-ние памяти о нем сохранилось в нашем городе Бийске в виде вели-колепной усадьбы в стиле модерн, стоящей на пересечении нынеш-них улицы Ленина и переулка III Интернационала.

Под стать зданию был и сам купец. Люди, окружавшие его, не только в Бийске, но и в Монголии, Москве, Санкт-Петербурге, всегда удивлялись неординарности мыш-ления этого человека.

Н.И. Ассанов родился в ноябре 1865 года в городе Ирбите, рас-положенном между Тюменью и Екатеринбургом. Это был мало-приметный серенький городиш-

ко с численностью жителей, едва достигавшей пяти с половиной тысяч человек. Но один раз в году, в феврале-марте, Ирбит преобра-жался. Иногда в эти дни в город съезжалось до двухсот тысяч чело-век. Дело в том, что Ирбит был ярмарочным центром всей Сибири. В России была тогда только одна ярмарка – Нижегородская (бывшая Макарьевская), которая превосхо-дила Ирбитскую по численности населения и обороту средств, но ее явно не хватало растущей рыноч-ной экономике страны. Не случай-но поэтому только за один месяц в Ирбите продавалось товаров на сумму почти семьдесят миллио-нов рублей.

В Ирбите существовало уезд-ное училище. В нем имелось ком-мерческое отделение, в котором можно было изучить основы бух-галтерского дела. Родители Нико-лая Ассанова отдали мальчика в это училище, чтобы он познал там азы коммерции. Да и сама ярмар-ка, которая была в Ирбите тради-ционной уже около двухсот лет, являлась великолепной «практи-ческой школой» для любознатель-ного подростка.

На этой ярмарке можно было посетить различные увеселитель-ные заведения. Туда приезжали выдающиеся актеры, различные театральные труппы. А когда сро-ки ярмарки совпадали с Маслени-

Борис Хатмиевич КАДИКОВ (1932-2010), археолог, историк, краевед, извест-ный деятель культуры Алтая, почётный гражданин города Бийска.


134

цей, широко и пышно отмечались здесь проводы зимы. Так что впе-чатлений для любознательного ума было более чем предостаточно.

Когда Ассанову исполнилось пятнадцать лет, он стал искать себе наставника в делах коммер-ции. И такой человек нашелся. Им стал Иван Петрович Котельни-ков, ирбитский мещанин, который еще в конце 1850-х годов уехал на Алтай, в Бийск.

Натурализовавшись здесь, он стал заниматься торговлей снача-ла по Чуйскому тракту, а потом и в Монголии.

И.П. Котельникову удалось сколотить изрядный капитал, обо-роты которого иногда достигали ста и даже ста пятидесяти тысяч рублей в год. Как правило, Иван Петрович брал себе в помощники молодых способных приказчиков.

Одним из них был Алексей Данилович Васенев, также родом из Ирбита. К моменту приезда Ассанова в Бийск А.Д. Васенев уже заканчивал службу у Котель-никова.

Со временем Николай Ивано-вич Ассанов становится его пра-вой рукой.

Первые десять лет жизни и работы в Монголии стали для Ассанова временем очень напря-женной, упорной учебы. Надо было привыкнуть к местному кли-мату (там нередки температурные перепады порядка сорока градусов за сутки). Надо было научиться верховой езде. Летом передвига-лись исключительно на лошадях, а зимой – на верблюдах. Необхо-димо было изучить местные язы-ки. В Монголии тогда прожива-ло несколько этнических групп, представители которых говорили

на различных диалектах монголь-ского и других тюркских языков. Надо было выучить и китайский язык, потому что большую часть иностранных торговцев в Монго-лии составляли китайцы.

Резиденция И.П. Котельнико-ва располагалась в городе Коб-до. Численность населения там составляла всего около трех тысяч человек, большинство из которых были китайской национальности. В окрестностях Кобдо постоянно кочевали монголы. Именно отсю-да, начиная с 1881 года, когда был заключен между Россией и Китаем договор, создававший благоприят-ные условия для русской торгов-ли не только в Монголии, но и в Китае, Котельников с Ассановым начали свои поездки по разным регионам Монголии.

И.П. Котельников делал попытки торговать даже на терри-тории Китая, он ездил за Великую китайскую стену, но выдержать конкуренции с местными купцами не смог, поэтому вынужден был вернуться в Кобдо. И долгие годы Котельников продолжал зани-маться торговлей только в преде-лах Монголии.

Николай Иванович Ассанов получал от своего шефа и настав-ника некоторые товары для соб-ственной торговли на льготных условиях. Он занимался обыч-ной в практике мелких русских купцов-чуйцев так называемой «хошунной» торговлей – это в какой-то мере его материально стимулировало.

Хошун – административно-территориальная единица, насе-ление которой отвечало круговой порукой за деяние каждого жите-ля этой местности. Если кто-то

135

Былое

из покупателей-монголов не мог вовремя рассчитаться с купцом за приобретенный товар, то недо-стачу можно было взыскать со всей округи.

Уже тогда Николай Иванович понравился многим монголам тем, что торговал честно, без всякого насилия, наглости. Более того, его шеф и наставник Иван Петрович Котельников и сам заботился о нравственном облике русских тор-говцев, не позволяя не только себе, но и приказчикам своим творить беззакония.

И Ассанов, и Васенев были в этом отношении исключительно честными купцами. Таких, конеч-но, местные жители уважали и поставляли им товар самого высо-кого качества. Постепенно у Асса-нова появляются свои капиталы, а с ними и свои интересы. Десять лет спустя, когда истек срок кон-тракта с И.П. Котельниковым, Ассанов решил начать самостоя-тельное дело.

В 1891 году, когда Ассанов отделился от Котельникова, тот сделал все, чтобы его талантливо-го преемника избрали купеческим старшиной. В Кобдо тогда прожи-вало около трехсот русских тор-говцев. Бывали случаи, когда купе-ческого старшину так и не могли выбрать, а на кандидатуре Асса-нова все сошлись единогласно. Он был человеком очень спокой-ным, обстоятельным, не склонным к каким-либо авантюрам, обладал чувством терпимости, сострада-ния, желанием помочь людям.

Вот почему все, кто работал с Николаем Ивановичем, старались оставаться с ним до конца. Это и Данила Андреевич Мальцев, и Павел Тимофеевич Ковалев, и

Егор Дмитриевич Оболенский, и Николай Митрофанович Мотырев, и Александр Владимирович Ермо-лин, и Иван Дмитриевич Ермолин, и Павел Иванович Торопов. Все они постоянно выезжали с Асса-новым за границу, и он всегда сам оформлял для них заграничные паспорта, билеты, которые поло-жено было выдавать один раз в год. Даже и сейчас еще в Бий-ске живут люди, предки которых когда-то работали у Ассанова, и теплые воспоминания о нем пере-даются из поколения в поколение.

Должность купеческого стар-шины очень хлопотливая: нужно было утрясать множество всевоз-можных дел, связанных, как мы сейчас говорим, с межэтнически-ми разборками между монгола-ми, халха-монголами, дербетами, олетами, ойратами, урянхайцами. Ассанову всегда удавалось делать это с блеском и потому еще, что он в совершенстве владел уже тогда всеми местными наречиями.

Николай Иванович научился ладить с китайцами. Освоив тон-кости сложного китайского эти-кета, узнав местный менталитет, Ассанов успешно с ними сотруд-ничал. Так постепенно Николай Иванович завоевывал все более прочные позиции в Кобдо.

Надо сказать, что у Ассано-ва было очень хорошее, крепкое здоровье. И.П. Котельников, ког-да отбирал его для работы в Мон-голии, учитывал и этот фактор. Бывало, за один день он преодоле-вал на коне расстояние до двухсот километров. А ежегодные поездки порой составляли по пятнадцать-двадцать тысяч верст.

Тогда в Монголии свирепство-вало множество болезней. Самой


136

распространенной среди них был сифилис. Некоторые из бийских купцов – например, Павел Андре-евич Копылов и другие – не смог-ли уберечь себя от этой заразы. Поэтому И.П. Котельников сразу же посвятил молодого Ассанова в опасности любых физических кон-тактов с монголами. И Николай Иванович иногда с ужасом убеж-дался, что население отдельных хошумов почти поголовно страда-ло сифилисом. Однажды Ассанову пришлось побывать в юрте монго-ла, где почти все члены семейства имели провалившиеся носы.

Крепкое здоровье, молодость позволяли Ассанову успешно заниматься не только обществен-ными, но и собственными дела-ми. В эти годы Николай Иванович закупал большие партии шкурок сурка, а также овечью и верблю-жью шерсть. Шкурки сурка тог-да охотно покупали различные английские и немецкие компании. Каждый год они посылали своих представителей в Ирбит на ярмар-ку. Ассанов ездил в родной город часто, у него были прочные связи с зарубежными фирмами.

Англичане и немцы приоб-ретали шкурки сурков и, пере-крашивая их у себя на фабриках «под норку», успешно сбывали на западных рынках, в том числе и в США. А верблюжья шерсть и волос использовались ими для изготовления различного рода трансмиссий, лент, которые при-водили в движение механизмы машин, овечья же шерсть шла на ткацкие фабрики.

Постепенно стоимость шкурок сурка в Монголии становится все выше и выше, а на Западе, напро-тив, появилась тенденция к спаду

моды на меховые вещи из сурка. Ассанов, обладая глубокой интуи-цией, понял, что в этих условиях не стоит особо увлекаться добычей шкурок сурка, и предупреждал об этом коллег. В том числе таких, как Алексей Данилович Васенев (а это был очень опытный торго-вец), Григорий Григорьевич Боду-нов, Разумник Иванович Кузнецов.

Вскоре в Монголии цена шкур-ки сурка достигла одного рубля (против прежних пяти-двенадцати копеек), а на ярмарках в Ирбите и Нижнем Новгороде они шли всего по тридцать-сорок копеек, и неко-торые предприниматели на этом деле разорились. Такое явление в мировой экономике бийские купцы во главе с Ассановым окре-стили «сурковой катастрофой».

Н.И. Ассанов к тому времени уже успел получить порядочные дивиденды не только от торговли шерстью, но и с продажи лошадей Пржевальского. Надо сказать, что о таких лошадях стало известно в 1879 году, когда первую шкуру и череп животного сам Пржеваль-ский привез в Петербург. Тогда это было настоящей зоологической сенсацией. Но живых лошадок в то время никто, кроме местных жителей, ещё не видел, и запад-ные любители диковинок, тор-говцы животными для зоосадов такие, как петербуржец Фридрих Фальцфейн или германский управляющий зоосадами Карл Гагенберг, английский герцог фон Бетфорд, «из кожи вон» лезли, чтобы получить этих лошадок для своих коллекций.

В начале девяностых годов прошлого столетия, когда Асса-нов только приступил к должно-сти купеческого старшины, в Коб-

137

Былое

до приехал известный в те годы ученый Дмитрий Александрович Клеменц. Он был связан с зоологи-ческим институтом, с Император-ской академией наук. По просьбе Фальцфейна Клеменц предложил Ассанову заняться отловом лоша-дей Пржевальского. Были наняты местные русские охотники – оба из Бийска, – некие Власов и Заха-ров (их имена, к сожалению, неиз-вестны). Николай Иванович пред-ложил им отправиться с ним в Джунгарию (Монгольский Алтай) – это от Кобдо на расстоянии восемьсот-девятьсот километров.

Им удалось поймать шестерых жеребят лошадей Пржевальского. К сожалению, у Ассанова не было опыта обращения с этой экзотиче-ской породой: сразу же по дороге умерли четыре жеребенка.

Двух уцелевших лошадок Пржевальского, привезенных в Кобдо, случайно напоили не кобыльим, а овечьим молоком. И оба жеребенка погибли. Поэто-му Ассанову пришлось начинать все сначала. С 1898 по 1904 годы Н.И. Ассанов по поручению Кле-менца и по договоренности с Фаль-цфейном, а также имея договор, в котором фигурировали предста-вители Императорской академии наук, вывез в общей сложности из Монголии 53 жеребенка лошадей Пржевальского. Они-то как раз и составили ту основную груп-пу животных, от которых ведут сейчас свое происхождение все ныне живущие в зоопарках мира лошади Пржевальского. В общей сложности их должно быть сейчас около девятисот голов. А начало было положено нашим земляком, бийчанином.

Николаю Ивановичу удавалось

через Бийск провозить большие партии лошадей. Старожилы рас-сказывали, что однажды он погнал тридцать жеребят. В дороге один из них погиб. На Вихоревской переправе, когда разгружалась эта партия, один из жеребят спрыг-нул и сломал себе ногу, его тут же съели бийские грузчики, среди которых было много кумандин-цев. Таким образом, на Запад было отправлено в тот раз двадцать восемь лошадей Пржевальского.

Н.И. Ассанов получал от этих торговых операций по три тысячи рублей золотом за каждую голо-ву животного – довольно при-личные деньги по тем временам. Но и расходы у Ассанова, конечно, тоже были большие. В 1901 году Николаю Ивановичу удалось спа-сти двух жеребят, которых он при-вез в Бийск из Кобдо и держал у себя на подворье года полтора.

Однажды сюда приехал извест-ный в те времена князь Ухтомский и увез этих лошадок в Петербург, что вскоре стало известно даже Николаю II.

Надо сказать, что Ассанов, будучи купеческим старшиной (а в этой должности он был рекордное количество лет – с 1891 по 1906 год), оказывал большую помощь путешественникам и исследовате-лям Центральной Азии. О бийском купце знали Козлов, Потанин, Певцев, Позднев. Профессора Том-ского университета Боголепова и Соболева даже получали от Нико-лая Ивановича финансирование на проведение своих исследований. Ученые, имея большую помощь от Ассанова, посылали его письма, отчеты в Петербург.

И вот произошло необыкно-венное событие: в 1901 году Импе-


138

раторская академия присвоила Н.И. Ассанову звание члена-кор-респондента академии наук. В то время он был единственным из всех сибирских купцов, который удостоился такого высокого уче-ного звания.

В 1905-1906 годах в Монголии свирепствовала оспа. Громадное количество местного населения, особенно халха-монголов (а их в стране было, примерно, четыреста тысяч), стало поголовно вымирать. Ассанов попросил своего доверен-ного, бийчанина Ивана Дмитрие-вича Ермолина, привезти из горо-да вакцину для прививок от оспы. Любопытно, что в то время даже глава ламаистов в Монголии, зная о спасительной силе прививок, дал команду своим соотечествен-никам подчиняться русским вра-чам, если будет проводиться вак-цинация. Один же из монгольских лам, увидев в Китае, как делаются прививки, додумался брать гной у заболевших людей и, делая над-рез на коже человека, втирал туда гной. И пациенты этого горе-вра-чевателя умерли все до единого.

На таком фоне полным кон-трастом были результаты приви-вок, сделанных под руководством Ассанова. Ни один из монголов, получивших прививку, не заболел и не умер. Можно представить, как уважительно после этих собы-тий стали относится к русскому купцу рядовые монголы. Николай Иванович тоже никогда не избегал общения с ними, он видел в них людей, а не каких-то там дикарей. Когда эти монголы приезжали в Бийск, они всегда находили приют в его доме. Даже в новом особняке, который он построил в 1912 году, Николай Иванович всегда оказы-

вал монголам любую нужную им помощь.

Существует расхожее мнение о том, что многие бийские куп-цы занимались распространением спиртных напитков в Монголии. Это неверно. Хотя и находились мелкие купцы, которые пытались за короткий срок урвать большие деньги, спаивая местное население, их все же было очень мало. В Мон-голию таких вообще не пускали.

Правда, в Горном Алтае подоб-ные случаи бывали, но купече-ские старшины, особенно Васе-нев и Ассанов, строго следили за использованием спиртных напит-ков в крае и Монголии. Если же становилось известно о спаива-нии монголов, таких купцов сра-зу отправляли в Россию и больше документов на проезд за границу не выдавали.

В 1892 году Н.И. Ассанов женился на дочери купца Андрея Петровича Кричевцева, который тоже занимался торговлей в Бий-ске и его окрестностях. Какое-то время он торговал и в Монголии. Молодая жена Ассанова в свои сем-надцать лет была не по годам раз-вита, умна. После смерти отца она даже возглавила его предприятие. Мария Андреевна неоднократно бывала в Монголии, жила на подво-рье в Кобдо. Свидетели рассказыва-ют, что она постоянно занималась самообразованием, много читала. И, очевидно, не без ее влияния Николай Иванович стал выписы-вать в Кобдо различные журналы и газеты. Все это делалось еще и для того, чтобы приказчики Ассанова тоже приобщались к новостям из России, а также узнавали практи-ческие сведения, получали знания из этих периодических изданий.

139

Былое

У Николая Ивановича к тому времени была там своя резиден-ция, громадное подворье с хоро-шим огородом. Кроме того, на реке с одноименным названием он купил один из больших островов и держал там свою живность. С этих огородов Ассанов получал доволь-но приличные урожаи картофеля, моркови, китайских огурцов, капу-сты. Так что у него не было про-блемы с витаминами и овощами.

Иногда на Ассановском под-ворье даже устраивались спек-такли. Любопытно, что такие же театральные постановки делались и в Улясутае, где купеческим стар-шиной был избран другой воспи-танник Котельникова – Алексей Данилович Васенев.

В Бийске Николая Ивановича хорошо знали не только как меце-ната, благотворителя, но и как активного гражданина, который принимал самое живое и непосред-ственное участие в обществен-ной жизни города. С 1908 года его постоянно избирали гласным городской Думы, а в 1911 году он занял пост помощника председа-теля местного отделения Россий-ской экспортной палаты. Ассанов входил также в состав Бийского биржевого комитета и несколь-ко лет подряд являлся старшиной городского купеческого клуба.

Поскольку Ассанов был пре-красным наездником, большим любителем и знатоком лошадей, он совместно с Кузнецовым и Боду-новым стал учредителем и чле-ном правления Общества поощ-рения рысистого коннозаводства. В годы Империалистической вой-ны громадное количество лоша-дей непосредственно под наблю-дением Николая Ивановича было

отправлено для нужд действую-щей армии.

Когда закончились торговые операции с сурком и Ассанов вынужден был акцентировать внимание на других источниках доходов, связи с армией и Воен-ным ведомством ему пригоди-лись. Большие партии сыромятной кожи Николай Иванович отправ-лял в Омское военное интендант-ство. Там эту сыромять пускали на армейские нужды, ведь тогда вся тягловая сила в войсках была конная, и сыромятная кожа требо-валась в огромных количествах.

Отличаясь очень большой предприимчивостью, Ассанов одним из первых русских тор-говцев решил поставлять овечью шерсть в Америку, но в районе Кобдо она была не очень хорошего качества: руно грубое, много ости, сильно загрязнена, имела желтый цвет. Ее так и называли «желтяк», потому что овцы, ночевавшие в загонах, спали прямо на навозе.

Ассанов решил закупать шерсть в Гобийской степной зоне. У него было устроено шесть больших факторий в различных регионах Монголии. Именно там он скупал шерсть, которая отличалась высо-ким качеством. И представители американского бизнеса с удоволь-ствием согласились покупать у Ассанова такую шерсть. Была даже отправлена пробная партия на Дальний Восток. Но дело дальше не сдвинулось. В Америке произошли какие-то изменения в текстильной промышленности, экономические неурядицы, и Николай Иванович вынужден был свернуть поставки шерсти в Америку.

В 1911 году в Монголии совер-шилась революция. В ходе ее мно-


140

гие китайские торговцы если и не были убиты, то полностью разо-рились. Но некоторые колонисты-китайцы, которые жили в Кобдо, понимая, что пробиться на роди-ну через Монголию им не удаст-ся, явились к самому богатому, уважаемому и влиятельному рус-скому человеку в этой местности – Николаю Ассанову. Они пред-ложили ему свои товары, серебро в обмен на бумажные ассигнации.

За труды на должности купе-ческого старшины в Кобдо он был награжден Министерством иностранных дел России золо-той медалью на станиславовской ленте. Более того, Китайское пра-вительство в свою очередь награ-дило его орденом Двойного дра-кона IV степени. У него в общей сложности было пять медалей: «За усердие» на станиславовской, владимирской, андреевской лен-тах, медаль «За участие в деятель-ности Общества Красного Креста во время русско-японской войны». Он получил также ордена Святого Станислава 3-й степени и Святой Анны 3-й степени.

В Монголии тогда ходили в обращении слитки серебра, местное население не знало как таковой денежной системы. Что-бы налегке доехать до Бийска, а

оттуда по Транссибирской маги-страли до Владивостока, китайцы не жалели никаких средств. Мно-гие из них, явившись к русским купцам, предлагали громадные партии слитков серебра. Предло-жений было так много, бумажных ассигнаций у русских так мало, что, воспользовавшись этим, некоторые купцы сбили цены. И китайское серебро, стоившее в мирное время чуть ли не полтора рубля, пошло в начале по рублю, потом по 80-70 копеек; в кон-це концов цена слитка упала до 40 копеек.

И тогда Ассанов, у которо-го было много наличных денег (а китайцы в первую очередь требо-вали бумажные ассигнации), ску-пил очень большую партию сере-бра и других китайских товаров.

Умер Николай Ассанов в ноя-бре 1921 года в Бийске.

В 1990 году в ассановский особняк вселился Историче-ский отдел краеведческого музея. Те, кто желает познакомиться с историей бийского купечества и, в частности, с Н.И. Ассановым, с судьбой его семьи, могут увидеть в залах музея кое-какие материа-лы о нем. Здесь же, в библиотеке, есть документальные данные о судьбе этого неординарного, талантливого человека.

141

Наследие

Михаил ШИШИН

ГРИГОРИЙ ГРУММ-ГРЖИМАЙЛО, ЕГО ТРУДЫ И ПУТЕШЕСТВИЯ

СКВОЗЬ ПЕЛЕНУ ЗАБВЕНИЯ

Имя замечательного путеше-ственника, выдающегося есте-

ствоиспытателя, энциклопедиста Григория Грумм-Гржимайло в настоящий момент известно лишь узкому кругу специалистов, а его фундаментальные исследования Центральной Азии, к сожалению, мало востребованы. Забвение несправедливо, потому что им зачастую впервые были глубоко изучены Западный Китай, Памир, Тянь-Шань (1884-1890), Западная Монголия, Тува, Дальний Вос-ток (1903-1914). Ему принадлежит первенство среди европейских ученых в описании Турфанской впадины. Его именем назван ледник на Памире.

За свои открытия он неодно-кратно удостаивался высоких российских и международных наград (премия Пржевальского от Русского Географического обще-ства, премия Парижской Ака-демии наук, Константиновская медаль от Русского Географиче-ского общества в 1907 г.). Среди евразийцев особенно высокую оценку его вкладу в науку дает Л.Н. Гумилев. Он многократно цитирует Грумм-Гржимайло в своих трудах. Еще раньше один из первых евразийцев, крупней-

ший историк Г.В. Вернадский также ссылается на него в своих работах. Это безусловное свиде-тельство изучения и учета евра-зийцами исследований в разра-ботке своей концепции.

Из биографических публика-ций можно назвать лишь книги, которые увидели свет более пяти-десяти лет назад. Фактически с той поры сколько-нибудь замет-ных работ о деятельности круп-нейшего путешественника XIX – начала XX веков не обнаружено.

Результаты исследования Цен-тральной Азии Грумм-Гржимайло были изданы ничтожными тиража-ми и в настоящее время доступны лишь в специальных фондах круп-ных библиотек. Например, одна из его монографий, фундаментальный трехтомник «Западная Монголия и Урянхайский край», был завер-шен еще в 1917 году, а увидел свет лишь в 1926 году тиражом всего в несколько сот экземпляров. Издать книгу помог Джамцарано, бурят из России, который, будучи членом Коминтерна, возглавлял в прави-тельстве Монгольской Республи-ки научный комитет и фактически закладывал основы современного научного сообщества в Монго-лии. Между российским ученым

Наследие

��

Михаил Юрьевич ШИШИН, искусствовед, член-корреспондент Российской академии художеств, доктор философских наук, профессор Алт. ГТУ им. И.И. Пол-зунова, зав. международной кафедрой ЮНЕСКО; эксперст МКС «Наш общий дом – Алтай». Руководитель фонда «Алтай – XXI век»


142

и Джамцарано были теснейшие отношения, автор книги искренне благодарил его за помощь в издании своего исследования. Попутно заме-тим, что сам Джамцарано был заме-

чательным ученым и немало сделал для развития научных связей Мон-голии и России, перевел с монголь-ского на русский язык ряд важней-ших текстов монгольского эпоса.

В ФОКУСЕ НАУЧНЫХ ИНТЕРЕСОВ

Григорий Грумм-Гржимайло происходил из древнего поль-

ского дворянского рода, история которого хорошо прослеживается с XVII века, то есть по родству при-надлежал к западной ветви славян. Он родился в Петербурге 17 фев-раля 1860 года. Получив образова-ние в Петербургском университете и, будучи россиянином по духу и мировоззрению, избрал фокусом научных интересов Центральную Азию – центр этногенеза тюрских и финно-угорских этносов.

Проявил себя не только как географ, но заинтересовался вопросами этнографии, в частно-сти, вышел на «динлинскую про-блему», этногенез европеоидных народов в Азии.

Некоторое время он служил в департаменте торговли, а затем в таможенном департаменте, где ведал делами, касающимися тор-говли с азиатскими странами. Но его все равно влекла Центральная Азия, и в 1903 году возглавляемая им экспедиция вышла из погра-ничного поста Зайсан в Казахста-

не и через долину Черного Ирты-ша и Монгольский Алтай прошла в пустынную обширную котлови-ну, где расположены большие озе-ра Убсунур, Хараус нур, Харанур.

Грумм-Гржимайло поднялся на гору Хархира, перевалил через хребет Таннуола и из Тувы прошел на Алтай – в Кош-Агач. Вновь был собран обширный и богатый мате-риал, углубляются и его этногра-фические исследования. Его инте-ресуют быт, хозяйство, обычаи людей, история, памятники ста-рины. Все это он обобщает в трех-томнике «Западная Монголия и Урянхайский край». Один том это-го труда посвящен природно-гео-графическим особенностям стран, с которыми он познакомился, а два – народам, культуре и истории.

Ушел ученый из жизни в 1930 году. До последних дней он рабо-тал в Географическом обществе, писал книги, статьи, рецензии, вел обширную переписку со своими многочисленными корреспонден-тами из Монголии, Китая, Фран-ции, Германии, Англии.

ДАР ПУБЛИЦИСТА

Кроме того, Г.Е. Грумм-Гржи-майло был, как многие есте-

ствоиспытатели, наделен даром публициста. Его работычитаются легко, захватывает яркость и точ-ность описаний, хороший слог.

Вот как ярко, к примеру, открылось замечательное озеро Хара Уснур глазам одного из пер-вых европейцев, о чем он поведал в первом томе книги «Западная Монголия и Урянхайский край»:

143

Наследие

«…Южнее устья Буянту берег Хара-усу песчаный и плоский. Скалистый кряж Аршаты, обрыва-ясь, не доходя озера, высы лает впе-ред лишь группу скалистых воз-вышенностей, носящую название Табын-хаирхан – пять хаирханов. Они так уеди ненно возвышаются на равнине Хара-усу, что пять их вер шин видны со всех прибреж-ных пунктов озера. К югу от этих скал высится песчаный вал – древ-няя дюна, ука зывающая на былую границу озера, а засим верст на пятнад цать вдоль берега тянутся бугристые пески, пopocшие низ-кой караганой и Nitraria schoberi. Между полосой этих песков и уре-зом воды виднеется кочковатый солончак, кое-где nopocший камы-шом. Еще дальше на юг камыши покрывают уже не только побе-режье озера, но и далеко уходят в глубь последнего, переходя на виднеющиеся там острова. Впро-чем и на этом участке озерной кот-ловины выступают cyxиe солон-цы и пески, частью обнаженные, частью успевшие уже затянуть-ся кое- какою растительностью, которые узким поясом окружают озеро, настолько проросшее здесь тростником, что среди оного про-странства свободной воды кажут-ся озерками, разбро санными в степи. Потанину, подошедшему к этой части Хара-усу ранней вес-ной, так и показалось, что озеро разби вается здесь на отдельные небольшие водоемы.

В этой части озера много остро-вов, служащих местами зимней стоянки монголов, которые нахо-дят, что среди камышей теплее, чем на открытой степи. Все эти острова – плоские и пред ставляют участки обмелевшего дна; но на

Хара-усу имеются и скалистые острова. Один из таких островов, носящий название Аргуши, возвы-шается в северо-восточной части озера, в полуверсте от берега.

Юго-восточный берег озера образует несколько неглу боких заливов, разделенных тростнико-выми займищами. Благодаря над-винувшимся предгорьям хребта Джаргаланту- хаирхан, побережье здесь очень узко и сопровождает-ся в пятидесяти саженях от уреза воды песчаным валом, по росшим довольно разнообразной расти-тельностью. За скали стым мысом, которым хребет Джаргаланту упи-рается в озеро, заметно покатый берег последнего сопровождается лишь узкой полоской камыша, да и то не везли. Камыши становятся сплошными не ближе места выхо-да из озера реки Сайхан- хульдж. Из расстилающихся здесь трост-никовых займищ выступают ска-листые высоты, которые вдаются тупым мысом в озеро, хотя и не достигают уреза воды, и отделя-ют его северную часть, известную под названием Зак. Этот за лив, окруженный отовсюду горами – высотами Чигэту с запада и Сэр с востока, – наименее нам известен; он предста вляет самую узкую, далеко вдающуюся в материк и, по-види мому, глубокую часть озе-ра, так как зимой поверхность его покрывается ледяными тороса-ми, тогда как в остальных частях озера лед лежит ровной поверх-ностью. Впрочем, и в этой своей части Хара-усу распадается на несколько небольших водоемов, и вдоль плоских берегов поросших кое-где тростником. Абсолют-ная его высота равна 3900 футам, размеры опреде ляются различ-


144

но от 140 верст в окружности до

175 верст. Озеро Хара-усу име-ет сток в озеро Хара-нор, а оно – в реку Цзавхан…»

Очевидно, что знакомство, а тем более научное изучение приро-

ды истории и культуры Западной Монголии, должно опираться на труды выдающихся ученых евра-зийцев, к которым по праву при-надлежал Г.Е. Грумм-Гржимайло.

ИДЕИ, АКТУАЛЬНЫЕ ПОНЫНЕ

Его исследования фактически подготовили формулировку

важнейшей идеи евразийцев – об этнокультурном единстве Евразии.

В этом направлении Грумм-Гржимайло делает ряд крупных открытий в этнокультурогенезе китайцев, тюрок, монголов, уйгу-ров. Особенно значимыми счи-таются открытия в «динлинской гипотезе». Еще в своих первых экспедициях Грумм-Гржимайло обнаруживает и начинает с боль-шим интересом изучать людей, резко отличающихся от окружаю-щих их представителей азиатских группы. Им были присущи харак-терные черты европеоидов – голу-бые глаза, рыжие волосы, высокий рост и т.д. Исследуя их проис-хождение, он выходит на исто-рию народа «ди» или «динлинов» – автохтонных европеодных пле-мен Центральной Азии. Ученый дает подробное описание их исто-рии, показывает роль в этногенезе тюрок, хуннов, скифов, уйгуров, кыргызов и других народов. Это сильный аргумент в пользу этно-культурного единства Евразии.

Л.Н. Гумилев пишет по этому поводу: «Гипотеза Григория Ефи-мовича Грумм-Гржимайло о суще-ствовании в Центральной Азии в период до Х в. н.э. европеоидного местного населения нашла под-тверждение как в археологии на территории СССР, так и в новых

исторических сведениях, касаю-щихся территории Китая. Древняя белая раса в Центральной Азии действительно существовала. Южносибирская долихоцефальная (динлины) и северокитайская бра-хицефальная (ди) относились друг к другу как расы второго поряд-ка европейского расового ствола. Прямой связи с европейцами дин-лины не имели, являясь ветвью, отклонившейся еще в палеолите».

Ключевой идеей евразийцев является также «месторазвитие» – территория, которая не только вмещает этнос, но и дает энергию его развития, порой становясь важ-нейшим фактором пассионарных взрывов этносов. Но эта идея бази-руется на историко-ландшафтном методе, который впервые ввел и применил Грумм-Гржимайло.

Евразийцы утверждали, что нравственность есть основа любой власти. Григорий Ефимович в сво-их путешествиях действует не как просто увлеченный натуралист и естествоиспытатель, его глубоко волнует облик власти и влияние ее на все сферы общественной жиз-ни. Вот что он пишет про власть и состояние общества в Китае в конце XIX века: «Рутина во всех отраслях управления превратила это управление в нечто до такой степени дикое, дала такое широкое поле произволу и одновременно воспитала в народе такое стремле-

145

Наследие

ние ко лжи и всевозможным поро-кам, что становится совершенно немыслимым питать к нему ува-жение. Впрочем, нравственное падение китайцев, вероятно, давно уже совершившийся факт, так как самый грубый разврат успел про-никнуть во все решительно сторо-ны их общественной и внутренней жизни».

Актуальность трудов Г.Е. Грумм-Гржимайло для всей Евра-зии возрастает в наши дни по нескольким причинам. В своих экспедициях ученый ведет и тща-тельно фиксирует важнейшую для современных исследований информацию – количество осадков в местах, где пролегали маршруты его экспедиций, состояние расти-тельного покрова, описывает важ-нейшие водные артерии, ледники и озера, то есть всего того, что выпол-няет стабилизирующую климати-ческую роль в регионе. Собранный, обобщенный и опубликованный им материал по состоянию при-роды и культурно-историческо-

му наследию Центральной Азии – это бесценный материал для оценки климатических и социаль-но-этнографических тенденций в Центральной Азии.

Данные сведения очень важны сейчас, когда территория Евразии в связи с глобальным изменением климата оказалась в трудных усло-виях. Масштабные лесные пожа-ры, наводнения, опустынивание, засухи стали причинами дегра-дации природных систем, что в свою очередь ведет к социальным, экономическим, демографиче-ским и миграционным проблемам. Выявить и эффективно противо-стоять кризисным тенденциям в природе и обществе значитель-но легче, если известны причи-ны тяжелого процесса и известно состояние территории до нача-ла острой фазы кризиса. Труды Г.Е. Грумм-Гржимайло и других отечественных путешественни-ков и исследователей Центральной Азии являются прекрасной базой для такой аналитической работы.


146

Владимир БАРАЕВ

МОНГОЛОСФЕРА

Прочитав статью Владисла-ва Иноземцева «Почему Россия не Монголия?», я впервые узнал о добрых переменах в этой стране, давнем партнёре СССР и России. Суть статьи: «Бурный эконо-мический рост соседней некогда отсталой страны достигнут не благодаря «стабильности», а демократии». А какие перспекти-вы духовного, культурного роста Монголии? Есть ли какой-то потенциал?

Понятие монголосфера ввёл в научный оборот Георгий Вернад-ский.

Прошло почти восемьсот лет после создания империи Чин-

гисхана, и в августе 2004 года я ока-зался на горе Малахитэ. Накануне вечером, проехав от Улан-Бато-ра почти четыреста километров на запад, мы прибыли в Карако-рум. В солнечный день хорошо видна бывшая столица империи. К сожалению, её панорама не радует. Убогие деревянные лачуги у реки. Юрт нет, они лишь на бере-гах Орхона, где живут туристы. На улицах бродят козы, овцы, лежат коровы. Я словно вернулся на века назад. Но не в Монголию, а в старинное сибирское село.

Правее горы Малахитэ нахо-дится каменный Билик-Эрхтэн

в металлической оградке. Тот самый, возле которого проводи-ли обряды Ягша-Онгон во вре-мена Чингисхана. В чаше перед ним курятся благовонные свечи, рядом лежат монеты. Мужчи-ны и женщины воздают почести Билик-Эрхтэну, символу семейно-го счастья, желают здоровья своим детям и тем, кто не имеет потом-ства, но очень хочет его. Проехать мимо памятника невозможно – на бетонном столбе при въезде в Каракорум красуется указатель с изображением древнего фаллоса.

Но автобусы и легковые маши-ны, подъезжающие к монастырю Эрдэни-Цзу, построенному в ХV веке, возвращают в наши дни. Тол-пы туристов бродят у рядов тор-говцев сувенирами. К сожалению, огромный по площади монастырь навсегда уничтожил уникальный пейзаж древней столицы. Его сте-ны, здания и 108 высоких субурга-нов возведены из камней бывших дворцов Чингисхана и Угэдэя.

За монастырём идут раскопки. Археологи обнаружили фундамен-ты каких-то подсобных зданий, но останки дворцов Чингисхана и Угэдэя находятся внутри нынеш-него дацана, где копать нельзя. Профессор Баяр Довдой, один из руководителей монголо-герман-ской экспедиции, рассказал о ходе

Владимир Владимирович БАРАЕВ, российский философ, писатель, журналист. Автор книги «Гонец Чингисхана». Род Бараевых происходит из Монголии.

Живёт в г. Москве.

Оче

рк. П

убли

цист

ика.

��

��

��

��

��

��

��

��

��

��

��

��

��

��

��

��

��

��

��

��

�

147

Очерк. Публицистика

раскопок. В небольшом сарае за столиками с ноутбуками сидели немецкие учёные. Увидев меня, они приветливо улыбнулись, отве-тили на мои вопросы. К счастью, я ещё не совсем забыл немецкий.

Профессор Баяр своим спокой-ствием напомнил Тататунгу, и мне приятно, что он согласился стать моим гидом в поездке на Орхон. Позже он прочитал начало мое-го «Гонца», сделал уточнения и даже оставил несколько рисунков. И я очень благодарен ему за это.

Водитель Наянтай, доста-вивший меня на своей «хонде» в Каракорум, похож на моего героя Бат-Мэргэна. Такой же неразго-ворчивый и незаметный, как раз-ведчик. А имя переводчицы Арю-уны и её сестры Оюуны я дал героиням моего романа. Но слегка изменил имена на Аюна и Оюна. Но подробнее о них позже. Встре-тив людей, похожих на моих геро-ев, я не увидел Тургэна. Это так же трудно, как найти человека, похо-жего на себя.

Впав в состояние, близкое к медитации, здесь, на горе Мала-хитэ, я потерял ощущение време-ни, словно на меня подействовал волшебный камень эрдэни, сме-шивающий века и тысячелетия. Я вспомнил о своих предках – шаманах монгольского рода нойот, которые перекочевали с Халхин-гола на Ангару. По словам родите-лей, я появился на свет рыжеволо-сым, сероглазым, но с возрастом потемнел.

В 1934 году моему отцу, как «сыну кулака и шамана», при-шлось уехать с Ангары за Байкал. Там отец строил паровозо-вагон-ный завод в Улан-Удэ, потом стал

директором санатория на Верхней Берёзовке, но после расстрела мое-го деда отца исключили из пар-тии, уволили. Мы хлебнули лиха, голодали, мёрзли. Зимой 1942 года умерла моя сестрёнка Света. Отец сказал, что она, не ведая того, совершила обряд замещения и тем спасла всех нас.

После восстановления в партии отец стал директором Ильинского санатория, а мама – медсестрой. Здесь, на берегу Селенги, рядом с Байкалом, я рыбачил, охотился, ездил на монгольских лошадях, не раз падал с них, они лягали меня. Но я рад, что с детства познал их норов и запах, что мне пришлось скакать по ночной тайге, косить сено, охотиться, рыбачить. После окончания МГУ я вернулся в Улан-Удэ, стал журналистом. Всё это помогло написать книгу, которая сейчас у вас в руках.

Начав метать копьё и диск, я стал чемпионом Бурятии и в 1957 году впервые попал в Мон-голию, где победил в междуна-родном матче по лёгкой атлетике. Позже выступал в Москве, Тарту, Целинограде, Алма-Ате, Чимкен-те, Джамбуле, Фрунзе, Батуми, Ялте, Краснодаре, Киеве, Хаба-ровске, Владивостоке. Так, бла-годаря копью и диску, я побывал почти во всех местах, где скакали кони моих предков.

Есть и мистические совпаде-ния – упав на Байкале, я сломал правую ключицу, а, борясь на сур-харбане, сломал правое ребро, как Чингисхан. Начав книгу о нём, я пошёл по пути Тургэна, ставшего летописцем.

Дальнейшая поездка по Кара-коруму оказалась ещё интересней.


148

Я увидел высокую южную долину Орхона, по которой ездили Тата-тунга и Тургэн, а на севере – рощу, где проходил обряд Ягша-Онгон. Меня удивило, что мои описания мест, где я никогда не был, почти полностью совпадают с пейзажа-ми, увиденными впервые.

Древний Орхон – река времени, олицетворение текучести и беско-нечности веков. Оазис прохлады у хребта Хангай, спасающий от знойного дыхания Гоби, издавна привлекал людей. Первооткры-ватель Каракорума Н. Ядринцев писал, что здесь всё дышит для того, чтобы образовать государ-ство на Хангае. Неслучайно здесь жили гунны, тюрки, уйгуры, кыр-гызы, а сейчас живут монголы.

И тут меня вдруг осенило, что я с детства купался в водах Орхона, ведь он впадает в Селен-гу, где проходило моё детство. И вместе с водой этих древних рек я впитывал и память о своих мон-гольских предках, возвращаясь к своим истокам.

Поднявшись на вершину хол-ма, где установлен памятник империям гуннов, тюрок и мон-голов, мы начали рассматривать памятник. Профессор Баяр сказал, что его автор – художник Дэнзэн. Три стелы с мозаичным изображе-нием империй увешены лентами, флажками. Подножие монумен-та усыпано монетами и ассигна-циями. Среди них – монгольские тугрики, китайские юани, япон-ские иены, русские рубли, амери-канские доллары, центы и евро. Сколько же туристов со всех кон-цов света приезжает сюда! До чего велик интерес к далёкому прошло-му Монголии!

И тут невольно вспомнились строки Блока о скифах и азиатах «с раскосыми и жадными очами». Их часто цитируют в школьных сочинениях и научных трудах. Но здесь, на мой взгляд, более уместна такая строфа:

Придите к нам! От ужасов войныПридите в мирные объятья!Пока не поздно – старый меч в ножны,Товарищи! Мы станем – братья!

Что происходит в Монго-лии сейчас? Как живут потомки великого завоевателя? Впервые я побывал здесь в 1957 году. Затем неоднократно – в журналистских командировках. А в 2004 году – в вольном творческом полёте «По местам боевой славы Чин-гисхана». Внимательно слежу по телевизору за происходящим в Монголии. За полвека знаком-ства со страной набралось много впечатлений. Мне есть что вспом-нить и с чем сравнить.

Хорошо помню «эпоху Цеден-бала», когда все боялись его, Генерального секретаря ЦК Мон-гольской народно-революционной партии, и его жену Анастасию Филатову. В те годы то и дело разоблачались «антипартийные заговоры». С высоких постов уби-рались в основном самые яркие талантливые люди. Я лично знал некоторых из них, а также тех, кто слетал всего лишь от недо-вольного прищура глаз Анаста-сии Ивановны. Поэтому в окруже-нии Цеденбала царила атмосфера подобострастия и неуверенности в завтрашнем дне.

В те годы улицы городов Мон-

149


голии украшали плакаты с изо-бражением всадника, прыгающего из феодализма в социализм через «пропасть капитализма». Сей-час этих плакатов нет, но страна и люди как бы застыли в прыж-ке над пропастью, перепрыгнуть которую не удалось. Более того, приходится засыпать её и стро-ить… капитализм. Далеко не все согласны с этим, и потому поли-тика и экономика, а вместе с ними люди, находятся в противоборстве. И всё же рыночная экономика рас-ширяет свои права.

Стержнем идеологии и культу-ры Монголии стали деяния и образ Чингисхана. Но вспоминается, как в 1954 году за установку памятни-ка ему в урочище Делюн-Болдог были сняты с постов руководите-ли аймака Дадал Сомон и высокие чины в Улан-Баторе. После «свер-жения» Цеденбала в 1984 году отношение к создателю Великой империи изменилось в корне.

Учреждён орден Чингисхана, о нём слагают песни, пишут сти-хи, пьесы, ему ставят памятники, его именем называют улицы, кафе, лучшие сорта водки. В Улан-Бато-ре я увидел рекламу «Чингисхан – дуурь». Дуурь – по-монгольски опера. Но мне невольно видит-ся более короткое русское слово: слишком уж перегибают некото-рые поклонники великого пред-ка. От великого до смешного один шаг: недалеко от щита «Чингис-хан – дуурь» – вывеска «Мери-лин Монро Отель». Эта частная гостиница пользуется успехом. Приезжих привлекает не столько комфорт, сколько дешевизна.

В долгом пути в Каракорум и обратно – необычные для глаза

европейцев холмы, поля, где пасут-ся верблюды, овцы, козы, коровы, лошади. Непонятно, что они едят – травы почти нет. От зноя и отсут-ствия дождей пастбища полуго-лые, ни деревьев, ни кустарника на них. Но скота много, и он упитан. До чего же неприхотливы, вынос-ливы местные породы, которые века живут в таких условиях! Пого-ловье скота в Монголии опережает соседние регионы России (Туву, Бурятию, Забайкалье) в 7-20 раз. Монголы вышли на второе место в мире по производству кашемира. И тут возникли проблемы – овцы, дающие кашемир, поедая траву с корнями, облекают другой скот на полуголодный рацион…

Обратный путь в Улан-Батор завершаем ночью. В лучах встреч-ных фар обгоняем грузовики и легковые машины. Некоторые из них останавливаются у пере-купщиков шерсти и мяса. Сделки более выгодны коммерсантам, но и араты довольны – не надо ехать в город, платить за места на рын-ках и в гостиницах. Проносятся и фуры-рефрижераторы с китай-скими иероглифами. Бизнесме-ны более высокого ранга скупа-ют мясо, масло, шерсть, шкуры животных не в розницу, а оптом. Китайцев в Монголии очень мно-го. Потомки бывших рабов мон-гольских ханов чувствуют себя гораздо увереннее, чем века назад, ведут себя по-хозяйски – заводят свои магазины, кафе, рестораны, гостиницы, женятся на монгол-ках. На улицах Улан-Батора мно-го метисов с китайскими чертами лица.

Россиян в Улан-Баторе стало очень мало. Во время первого при-


150

езда в 1957 году я видел много рус-ских, и монголы хорошо понимали по-русски. Сейчас же они не пони-мают русскую речь. Происходит примерно то, что и в Прибалтике, Средней Азии, Закавказье, а кое-где и у нас в России. Например, на конференциях в Кызыле и Якут-ске я удивлялся, что переводы на русский язык звучат реже, чем на английский.

Великолепно выглядит столи-ца с обзорной площадки на горе, над рекой Тола. Но панорама мно-гоэтажных домов в центре обрам-лена кольцом юрт на окраинах. Столица утопает в облаках дыма и копоти от костров в юртах и выхлопных газов автомашин. При-чём подавляющее большинство их сделано в Китае, Корее, Японии. Российских и европейских машин мало. Улицы забиты пробками. Не только от количества машин, но и от аварий. Лихачей очень много. Меня чуть не сбил лимузин в цен-тре Улан-Батора. Я шёл на зелёный свет светофора, но какой-то лихач так резко вырулил из-за угла, что я еле увернулся из-под колёс.

При возвращении из Каракору-ма наша машина едва не попала под тепловоз, неожиданно выехавший на переезд через проспект Мира. Наянтай еле успел затормозить свою «Хонду», однако тепловоз зацепил её и протащил несколько метров. Ещё бы мгновение, и нас раздавило бы в лепёшку. Не знаю, что выручило нас – молебен при отъезде из Каракорума или духи предков? Но уверен, что меня хранил и дух Чингисхана, ради которого я приехал в Монголию. И будет хранить, пока я не закончу книгу о нём! А может, и позже.

Наянтай в прошлом геолог. Заработав деньги в экспедициях, он вложил их в недвижимость, сдаёт в аренду китайцам три зала кафе в центре Улан-Батора. Его сын окончил университет, дочь-студентка вышла замуж за бога-тыря-земляка. Наянтай обеспечил их квартирами, дачей на берегу Толы. Так что живут неплохо.

Переводчица Арюуна училась в Москве, вернулась на родину и вместе с сестрой Оюуной рабо-тает в торговой фирме, созданной бурятом Тумэном Цыдыповым. Их имена в укороченном вариан-те – Арюна и Оюна, я дал герои-ням романа «Гонец Чингисхана» – сёстрам из Талхуна (ныне Сухэ-Батор).

Кстати, в Монголии немало бурят, приехавших из России. Они в общем-то довольны бизнесом. Негласный старейшина бурятско-го землячества Ким Болдохонов много лет заведовал здешним кор-пунктом ТАСС, а позже – газеты «Аргументы и факты». Большим авторитетом у земляков пользу-ются первый секретарь посоль-ства России в Монголии Рыгзэн Ракшаев и его коллега – консул города Эрдэнэт Геннадий Ман-жуев. (Ныне он президент ВАРКа – Всебурятской ассоциации разви-тия культуры в Улан-Удэ).

Буряты – выходцы из Мон-голии. Самый крупный народ из коренных обитателей Сибири: в России – почти 500 тысяч, а с учётом соплеменников в Китае, Монголии и других странах мира – около миллиона. «Люди длин-ной воли» бежали к Байкалу так же, как когда-то украинцы в Запо-рожье и русские на Дон, где стано-

151


вились казаками. Среди беглецов оказались и мои предки. За столе-тия буряты и монголы стали отли-чаться языком, верой, но не поте-ряли чувства родства. И хорошо, что тяга к единению появилась в наши дни, когда панмонголизм не вызывает былых подозрений у власть предержащих. И по-иному, чем прежде, звучат строки Влади-мира Соловьева, использованные Александром Блоком эпиграфом к его «Скифам»:

Панмонголизм! Хоть имя дико,Но мне ласкает слух оно.

Однако какими дикими ока-зались репрессии 1920-40 годов в борьбе с панмонголизмом в Монго-лии, Бурятии, Иркутской и Читин-ской областях. Тысячи обществен-ных деятелей, учёных, писателей, цвет нации, были арестованы и погибли из-за них. И потому пан-монголизм вовсе не ласкает мой слух. Он обагрён кровью лучших людей. И я бы заменил это «имя» понятием монголосфера, введён-ным в научный оборот Г.В. Вер-надским. Для обоснования этого немного уйду в сторону…

* * *В Улан-Баторе я познакомил-

ся с Дэнзэном, автором замеча-тельного памятника империям в Каракоруме. Он внук академика Ринчена и бурятского учёного М.П. Хабаева, учителя и друга моего отца. Хорошо помню Мар-хоза Петровича, знаю трёх его пре-красных дочерей, одна из которых, Илиада, стала матерью Дэнзэна.

В поездке 2004 года я встре-тил замечательных людей, среди

которых Дэнзэн – один из самых ярких. Его прадед Раднажап Бим-баев (1845-1921) был переводчиком Кяхтинской таможни, знал куп-цов Лушниковых, Кандинских, Сабашниковых. Помогал экспеди-циям Потанина, Обручева, Прже-вальского, Козлова. Стал казачьим полковником. Был награждён орденами Св. Владимира, Св. Ста-нислава, Св. Анны, двумя китай-скими орденами Двойного Драко-на. Помимо того он копил слова. Издав монголо-русские словари в Верхнеудинске, Кяхте, Урге, Харбине, он собрал более сорока тысяч карточек. Помогал Сухэ-Батору как переводчик. Но в 1921-м попал в плен к Унгерну, который казнил его за отказ служить ему. Позже его бесценная картотека сгорела вместе с домом при рас-кулачивании его потомков в селе Большой Луг (Бурятия).

Сын Бимбаева академик Ринчен (1905-1977) родился в Кяхте, с детства хорошо знал русский. На учредительном съез-де МНРП вместе с отцом помо-гал Сухэ-Батору в переговорах с представителями правительства РСФСР и ЦК РКП(б). Окончив педтехникум в Верхнеудинске (ныне Улан-Удэ), Ринчен поступил в Ленинградский институт живых восточных языков. Слушал лекции академиков Бартольда, Владимир-цова, Ольденбурга, Щербатского. Изучил тибетский язык и ещё пят-надцать языков.

Приняв подданство Монголии, стал работать в Учёном комитете в Улан-Баторе, составил каталоги буддийских сочинений «Ганчжур» и «Данчжур», но изучал и гонимое ламами шаманство, что тогда, мяг-


152

ко говоря, не поощрялось. Вместе с Дамдинсуреном, Нацагдоржем Ринчен переводил Пушкина, и в 1937-м впервые на монгольском языке вышли стихи великого поэ-та и поэма «Борис Годунов».

Эрудированный, знающий много языков, острый на слово учёный вызывал зависть, раз-дражение серых коллег. И когда в МНР развернулись репрессии, зеркально отразившие происходя-щее в СССР, Ринчена обвинили в панмонголизме, шпионаже в поль-зу Японии, но он и под пытками не подписал приговора. Благода-ря этому он остался в живых, но тюрьмы избежать не смог. После заключения его отлучили от нау-ки, и он стал журналистом, писа-телем.

В 1945 году он получил пре-мию имени Чойбалсана за сце-нарий кинофильма и подарил её сиротам Ленинграда, где прошли его студенческие годы. Занимаясь фольклором, Ринчен перевёл цикл стихов народного поэта «Жалоба тающего снега», где прозвучали жалобы волка, дзерена, верблюди-цы, разлученной с верблюжонком, а также собаки, которую не любит хозяин. И хотя ей достаются лишь обглоданные кости, она продолжа-ет служить ему верой и правдой…

Так как на родине Ринчену не давали заниматься наукой, он защитил докторскую диссертацию в Венгрии. В 1961-м его избрали академиком Монголии, затем он стал действительным членом ака-демий Венгрии, Чехословакии, Швеции. Но и после этого продол-жались нападки.

В 1976 году в журнале ЦК МНРП «Намын амьдрал» («Пар-

тийная жизнь») написали, что он – «нечистый» монгол, сын купца, белого офицера, кавалер орденов царской России и Китая. Так ярлы-ки навешали Раднажапу Бимбаеву, который помогал Сухэ-Батору и погиб от Унгерна. А Ринчена обви-нили в том, что, изучая буддизм и шаманство, записывая предания, он воспевает феодальное прошлое. Потрясённый клеветой, академик не пережил новых нападок и через год умер.

Сын академика Ринчена академик Барс-Болд (родился 21.12.1935) стал палеонтологом с мировым именем. В 1990-х годах он открыл два вида ящеров-теро-подов и создал теорию проис-хождения птиц от динозавров. Мировая научная обществен-ность официально увековечила их названия: барсболдия и ринчения. Последнее в честь отца. Сейчас он – директор Института палеон-тологии Монголии. Собрав уни-кальную коллекцию динозавров, он возит её во все концы света. В 2011 году его избрали иностран-ным членом Российской академии наук.

Судьбы ближайших предков оставили след в жизни его сына Дэнзэна. Как прадед, дед и отец, он знает много языков, не лезет за словом в карман. Как и отец – искатель по натуре. Ищет новые краски, формы, что помогло ему создать уникальный памятник трём империям в Каракоруме и много других произведений.

Учась в Ленинградском инсти-туте живописи, ваяния и зодчества имени Репина, Дэнзэн в конце 1970 годов подружился с Л.Н. Гумилё-вым, который переписывался с

153


его дедом академиком Ринченом. Тогда эти учёные были в опале. Лев Николаевич с удовольствием общался с внуком Ринчена. Я рас-сказал Дэнзэну о своих встречах с Гумилёвым. Мы почтили его память и память академика Рин-чена. Именно они первыми ста-ли крушить надолбы лжи вокруг Чингисхана. Ведь его первые био-графии написаны летописцами покорённых народов, а многие из них не обходились без эпите-та «проклятый». Позже учёные разных стран, опираясь на них, продолжали очернять основателя империи монголов.

Беседа в Союзе художников и в кафе на улице Чингисхана шла два часа. Мы могли бы говорить дольше, но я спешил в Москву, а Дэнзэн собирался в Нью-Йорк. Его жена Иванка Гроллова, доктор исторических наук, знающая поч-ти все европейские языки, а также маньчжурский, монгольский, нео-жиданно для всех, в том числе для неё самой, была назначена полно-мочным представителем Чехии в ООН. Став дипломатом, Иванка не бросает занятия историей. Я дал Дэнзэну первые страницы «Гонца Чингисхана», и мы расстались.

Дэнзэн хочет создать памятник Чингисхану на месте его рожде-ния – на берегу Онона, в Агинском округе, где находится Делюн-Бол-дог, упомянутый бурятским учё-ным Д. Банзаровым ещё в XIX веке. Этот Холм Селезёнка (так переводится Делюн-Болдог), как и предполагаемая могила покорите-ля Вселенной, находятся в Забай-кальском крае России.

Дэнзэн участвовал в полити-ческих баталиях Монголии. Они

оказались весьма опасными. В 1998 году был убит его близкий друг Зоригто, создатель демокра-тической партии Монголии, кан-дидат в премьер-министры Мон-голии. Политические противники, как уголовники, зарезали моло-дого человека прямо в его доме. Угрожали и Дэнзэну, и его брату Лигдэну.

Удивительно, но Дэнзэн похож на молодого Льва Гумилёва. Лицом, телосложением, ростом, аналитическим складом ума, иро-ничной манерой разговора. Но кем будут считать себя юные сын и дочь Дэнзэна? Отец –бурят, мать – чешка. Дети росли в Улан-Баторе, Праге, Нью-Йорке. Как и их пред-ки, знают много языков, увидели много стран. Вряд ли они отка-жутся от уникальной родословной древнего рода юншибу. Уверен, что они внесут достойный вклад в науку и культуру родной страны и всей монголосферы с её глубин-ными корнями и густой кроной.

Вернувшись в Москву, я вспо-минал поездку в Каракорум, ночёв-ки в юрте на берегу Орхона, встре-чи с аратами, беседы с профессором Баяром, директором Историческо-го музея в Улан-Баторе Очиром, геологом Наянтаем, переводчицей Арюуной, архитектором Дэнзэном. И мне показалось, что монголы делают всё для процветания роди-ны. Конечно, страна не достигнет такого взлёта, как при Чингисхане, но простые монголы верят в его второе пришествие, которое будет более добрым и принесёт процве-тание нации. И ничего странного в этом нет. Верят же буддисты и хри-стиане во второе пришествие Буд-ды и Христа.


154

Не идеализируя нынешних потомков Чингисхана, я убедил-ся, что далеко не все монголы следуют его заветам – быть вер-ными слову, честными не только перед хозяевами, но и перед все-ми людьми. Некоторые из них страдают комплексом Джамухи – интригантством, неумением радоваться чужим успехам. От таких не услышишь добрых слов о их знакомых, о них они гово-рят только гадости. Может, мне не повезло, но я неоднократно сталкивался с теми, кто не ценит чужого времени, не держит сло-ва, не возвращает долгов, идёт на обман. В этом смысле борьба Чингисхана и Джамухи продол-жается и сейчас. Впрочем, такие люди есть не только среди монго-лов, но и среди бурят, русских и других национальностей.

В последние годы Монголия, как пишет главный редактор жур-нала «Свободная мысль» Владис-лав Иноземцев, перестала ори-ентироваться на Китай и Россию. «Потому что от великих держав исходят большие проблемы», – считают монголы. Главную роль в разработке недр играют британ-ские, канадские и австралийские фирмы.

И вот итоги: с 1991 по 2010 год добыча угля в России выросла на 9 %, а в Монголии в 2,6 раза; добы-ча меди – у нас упала на 6 %, у них выросла в 4,2 раза; золота – у нас увеличение на 20 %, в Монголии – в 3,7 раза…

Как же я рад первому призна-нию успехов монголов от такого глубокого, яркого учёного, как В. Иноземцев.

* * *Монголосфера не только про-

странство – степи, горы, реки, но и глубины времени. Я включаю в него древние сказания, тайлаганы, сурхарбаны, народные игрища, вроде тех, что возродились у горы Ердэ, на Байкале.

Сравнивая мифологию Мон-голии и Греции, поражаешься удивительному сходству обра-зов. У монголов есть и амазонки, и одноглазые циклопы, а вместо Троянского коня использова-лись ундыры, большие кожаные мешки, из которых выскакивали богатыри и убивали врагов. Если греки почитают Олимп, то монго-лы – мифическую гору Сумеру и сотни реальных гор, вроде Алха-ная и Бурхан-Халдуна. Геродот писал о реке в Греции под назва-нием Онохон. А у нас есть остров Ольхон на Байкале, село Онохой и река Орхон в Монголии. Может, простое созвучие или совпадение? А мне кажется, жители Греции и Монголии не случайно пометили их схожими именами.

Жаль, что из-за более поздне-го появления монгольской пись-менности человечество не знало об этих сходствах ранее. Но после публикации «Тайной истории монголов», «Алтан Тобчи», книг о Чингисхане, эпосов «Гэсэр» и «Джангар» весь мир ознакомился с огромным наследием.

И это ощущается в последние годы. Так, в романе «Долгое мол-чание», где описывается Южная Африка, маститый учёный и писатель Этьен ван Херден дал монгольские имена своим героям – Инджи и Молой. (Инджи у мон-голов – раб, а Молой – собственное

155


имя). Но Инджи – не рабыня. Она глубоко мыслящая и чувствующая личность. «Почему у меня такое чувство, – думает Инджи, – буд-то бы события давних лет имеют какое-то особенное, тайное значе-ние для меня и для всех, кто меня окружает? Может быть, призраки прошлого, не могут оставить эти места в покое, потому что никто так и не разобрался до конца в том, что же на самом деле произошло?»

В романе Маркеса «Сто лет одиночества» Аурелиано Второй показывал детям картинки из Бри-танской энциклопедии. Не зная английского языка, он превратил дирижабль в летающего слона, который ищет местечко, где бы прикорнуть среди туч. «А однаж-ды он показал детям всадника, в котором, несмотря на экзотиче-ские одежды, было что-то родное, и, как следует рассмотрев кар-тинку, пришёл к выводу, что это портрет полковника Аурелиано Буэндии. Дал поглядеть Фернан-де, и она тоже нашла сходство не только с полковником, но и со все-ми членами семьи Буэндия, хотя в действительности это был мон-гольский воин».

Прочитав это впервые, я рас-смеялся, а потом подумал, ничего смешного нет. Видимо, колумбий-цы, с раскосыми глазами и мон-гольскими скулами, – потомки наших предков, когда-то проник-ших в Америку через перешеек на месте нынешнего Берингова пролива, о чём писал академик Окладников.

* * *Очень близки друг к другу

мифологии монголов и росси-

ян. Одни и те же лешие, водяные, русалки, оборотни действуют в сказках наших народов. Вспомни-те, тридцать три богатыря в эпосе «Гэсэр» и «тридцать три богатыря, в чешуе златой горя» – в «Сказке о царе Салтане». А Салтан – обоб-щённый образ султанов, потомков Чингисхана в Казахстане и Сред-ней Азии.

Удивительный вклад в монго-лосферу внёс Пушкин. В наброске его поэмы «Бова» царь Зензевей «Готовит пир – и ровно сорок дней своих гостей он пышно угощает». Точно так – сорок дней, угощали гостей на курултаях монгольские ханы. А имя Зензевей – из той же обоймы, что и Есугей, Угэдэй, Дзочибей, Кочубей…

Вряд ли Арина Родионовна называла эти имена, рассказывая сказки Саше Пушкину, но мальчик запомнил их общий дух и магиче-ские для монголов цифры – 3, 7, 33. Так у него появились тройка, семёрка, туз в «Пиковой даме» и тридцать три богатыря в «Сказке о царе Салтане».

Знание истории Пушкин полу-чил в лицее от лучших на то вре-мя преподавателей. А в 14 лет он, как пишет В. Чудинов в книге «Тайнопись в рисунках А.С. Пуш-кина», принял посвящение от рус-ского волхва и получил от него тетрадь с рунами и неискажённой историей Руси. После посвящения Саша не стал волхвом, но приоб-рёл навыки и знания кудесника, ведуна. Чтение рун, которые ски-фы принесли из глубин Восточной Азии и довели до Италии и других стран Европы, помогло Пушкину ярко описать «времен минувших небылицы» и «преданья старины


156

глубокой» и воскликнуть «Там русский дух… там Русью пахнет!» Но в этой строке я ощущаю не только запах Руси, но и аромат сте-пей Азии. И потому я попытался в этой книге показать глубинное духовное сходство наших народов.

* * *Монголосферу создают не толь-

ко монголы и буряты, но и люди других национальностей. Она немыслима без книг путешествен-ников Пржевальского, Потани-на, Козлова, Обручева. В конце изнурительных маршрутов, они в жару и мороз, при свете костров и луны записывали всё увиденное днём, и это стало основой их заме-чательных книг. Их традиции под-хватил Иван Ефремов, написав-ший по итогам своих путешествий книгу «Дорога ветров» и фанта-стические рассказы с красочными описаниями пустыни Гоби, степей и гор Монголии.

Научную монголосферу соз-давали Бартольд, Вернадский, Грумм-Гржимайло, Владимир-цов, Щербатской, Ядринцев, Ринчен, Гумилёв, Жуковская, Кычанов, учёные Академии наук в Улан-Баторе, Института монго-ловедения, буддизма и тибетоло-гии в Улан-Удэ, а также учёные Венгрии, Германии, Швеции…

Среди всех имён особня-ком стоит имя Г.В. Вернадско-го. Сын выдающегося академика В.И. Вернадского, в честь кото-рого назван проспект в Москве, Георгий Владимирович волей судеб оказался в эмиграции. Его отец в СССР искал радий, спо-собствуя появлению советской атомной бомбы, но отличился и

созданием радиогеологии, теории биосферы и антропокосмизма. А его сын Георгий ещё в 1913 году писал о мировом значении импе-рии Чингисхана: «Эта империя не мешала внутренней культурной жизни земли Русской».

Но труд Г. Вернадского «Мон-голы и Русь» и другие его книги появились у нас лишь в 1990-х годах, изданы малым тиражом и не известны широкому читателю. Между тем, именно Георгий Вер-надский открыл Монголию для американцев. И потому они назва-ли Чингисхана человеком тысяче-летия. Как-то один из друзей удив-лённо спросил: «Почему в США Чингисхана назвали человеком тысячелетия? Кто подтолкнул их к этому?» Тут я назвал имя Георгия Вернадского.

А вот неожиданный голос из Южной Америки. Увезённый ребёнком в Аргентину и поне-воле ставший белоэмигрантом, Михаил Каратеев, основываясь на евразийских взглядах Н. Тру-бецкого, написал роман «Русь и Орда», ставший бестселлером в Северной и Южной Америке, а также в Европе, Китае.

В 1929 году калмык Э. Хара-Даван издал в Белграде свой труд «Чингисхан как полководец и его наследие», где отметил, что все современные армии мира устрое-ны почти как у монголов: десяток, сотня, тысяча, тумэн соответству-ют нынешним подразделениям – отделение, взвод, рота, батальон, полк, дивизия… Переиздавать «белоэмигранта» Хара-Давана у нас начали лишь в 1990-х годах.

Подобные публикации были и в России. Выдающийся китаист

157


академик В. Алексеев опублико-вал книгу «Чингисхан» (Берлин, 1922), после чего ему предложи-ли стать членом Американской академии. А в СССР его удосто-или суровой критики. «Востоко-вед, мало знакомый с Западом, – заявлял В. Алексеев, – нуль, сле-пой человек. Западовед, мало зна-комый с Востоком, тоже узкий человек».

* * *Духовным наследником твор-

чества отца и сына Вернадских стал Л.Н. Гумилёв. Отталкиваясь от теории биосферы и антропокос-мизма Владимира Ивановича, он создал теорию этногенеза, развил мысли Георгия Владимировича о так называемом «монгольском иге», назвав его симбиозом Руси с кочевниками. Между прочим, в ссылке в Туруханском крае Гуми-лёв женился на бурятке Матрёне, которая, к сожалению, умерла на его руках. Так что он знал бурят не понаслышке.

Взгляды Гумилёва встрети-ли в штыки не только учёные, но и писатели. Особенно яростно нападал В. Чивилихин в кни-ге «Память». История рассудила этот спор беспощадно. Последо-ватели писателя основали полу-фашистское общество «Память», а поклонники учёного создали Меж-дународный Евразийский универ-ситет имени Гумилёва в столице Казахстана Астане и фонд «Мир Л.Н. Гумилёва» в Москве, создан-ный Айдером Куркчи и Ирмой Мамаладзе. Сотни книг, статей, журналов, изданные фондом, уже оценены по достоинству. Труды Льва Николаевича популярны на

всём пространстве СНГ, успешно издаются и после его смерти.

* * *Монголосфера немыслима

без романов В. Яна и И. Калаш-никова, без фильмов В. Пудов-кина «Потомок Чингисхана» и С. Бодрова «Монгол», без гого-левского «Вия», где автор, сам того не ведая, рассказал о монгольском лешем. В сказке «Лягушка-путе-шественница» В. Гаршин перело-жил тибето-монгольскую легенду, а в опере «Князь Игорь» Бородин впервые показал лиризм и экс-прессию «Половецких плясок». Конечно, половцы – не монголы, но они давние исторические сосе-ди, «заклятые» друзья и враги, жившие в одних степях.

Не все знают о монгольских корнях художника Василия Кан-динского. Его пращур маньчжур-ский князь Гантимур официально считался потомком Чингисхана. В книге «Древо Кандинских» я написал о шаманских веяни-ях в творчестве художника. Моё мнение сочли, мягко выражаясь, странным. Выступая на между-народной конференции в Третья-ковской галерее, я чувствовал себя человеком, вышедшим на подиум с шаманским бубном. Как же уди-вился я неожиданной поддержке из-за океана. В солидной красоч-ной монографии «Кандинский и старая Россия: художник как этно-граф и шаман», вышедшей в 1995 г. в США, Пег Вайс обосновала то, о чём писал я, и сослалась на мою книгу «Древо Кандинских».

Есть предположение о том, что потомком Чингисхана является и Михаил Шемякин. Поехав с ним


158

на родину его отца в Кабардино-Балкарию, я узнал настоящую фамилию его отца – Карданов и что представителей рода Кардан – многие тысячи не только на Кав-казе, но и за рубежом. Среди них – изобретатель карданного вала Джероламо Кардано, модельер Пьер Кардэн и другие потомки рода, бежавшие в средневековье в Европу вместе с мамлюками. Позже я выяснил, что в 1250-х годах на Северном Кавказе был улус Кадана, внука Чингисха-на. Его женой была прекрасная кабардинка. Вот так и появился род Кардан. Нельзя считать эту версию абсолютно верной, но она привлекла внимание историков, писателей.

Монголосфера немыслима без песен, опер, пьес нынешних поэ-тов, композиторов, драматургов, без скульптур и полотен художни-ков, живущих в Монголии и вокруг Байкала, да и тех, кто творит вдали от родины. Окна моей квартиры в Москве смотрят на восток. С утра солнце наполняет комнаты ярким светом и передаёт привет с бере-гов Орхона и Селенги, Байкала и Ангары, где я родился и рос.

Пройдут годы, столетия. И люди разных народов, осво-бодясь от предрассудков, пред-убеждений наших дней, сумеют по-настоящему оценить всю глу-бину, сложность и красоту мира моих предков и создадут новые образы монголосферы.

159


Андрей ИВАНОВ

МЫ И МОНГОЛЫ

ЕВРАЗИЙСКИЙ ВЗГЛЯД НА МОНГОЛЬСКИЙ ФАКТОР В РУССКОЙ ИСТОРИИ

При слове Монголия у рус-ского человека перед глаза-

ми рисуется двоякий образ: то ли дикий кочевой варвар, готовый, по выражению А. Блока, «в церковь гнать табун и мясо белых братьев жарить»; то ли, совсем наоборот, – мужественный воин и человек чести, умеющий стойко перено-сить жизненные трудности и спо-собный служить высшему предна-значению.

Возникает естественный вопрос: не выражается ли в такой двойственности отношения к кочевым этносам сама двойствен-ная евразийская сущность России, находящейся на перепутье между Востоком и Западом, причастной и к лесу, и к степи? И не является ли отношение к монгольскому наро-ду – ключевому кочевому этносу – своеобразным оселком для нашего национального самосознания?

Справедливости ради отмечу, что отношение к монголам и трех-сотлетнему татаро-монгольскому игу было в русской культурной традиции довольно отрицатель-ным, правда, лишенным при этом какой-либо расовой ненависти. Наиболее точно такое отношение к монголам высказал, как всегда, А.С. Пушкин: «Это Россия, это ее необъятные пространства погло-

тили монгольское нашествие. Татары не посмели перейти наши западные границы и оставить нас в тылу. Они отошли к своим пустыням, и христианская циви-лизация была спасена»*. Отсю-да потом вырастет и знаменитое блоковское: «Мы как послушные холопы держали щит меж двух враждебных рас – монголов и Европы»”. Заметим, однако, что поздний Пушкин в «Памятнике» относится к кочевым степным народам куда как более лояльно, и это знаменитое стихотворение можно – без преувеличения – считать настоящим катехизисом евразийского мировоззрения, где «Русь Великую» для Пушкина населяют уже не только славя-не, но и угро-финские племена, и северные народности, типа яку-тов, и «друзья степей» кочевни-ки-калмыки, образующие как раз западно-монгольский этнос. Увы, в большинстве случаев – не в при-мер А.С. Пушкину – отношение к монголам в последующей тра-диции было гораздо менее объек-тивным. Даже такой тонкий мыс-литель, как В.С. Соловьев, писал об опасности «индийско-монголь-ской азиатчины» («Три разгово-

* Пушкин А.С. Письмо к П.Я. Чаа-даеву \\ Русская идея. М., 1992, С.50.

Андрей Владимирович ИВАНОВ, учёный, поэт, доктор филосовских наук, зав. кофедрой философии Алтайского государственного аграрного университета.



160

ра») в русской душе, а монголы, с его точки зрения, – «народ без-вестный и чужой» (стихотворение «Панмонголизм»). Такой взгляд на монголов является сугубо европо-центристским, насквозь умствен-ным и книжным. Так мог написать лишь человек, никогда лично не имевший дела с монголами. Посе-му простим поверхностное сужде-ние великому русскому философу.

По счастью, в отечествен-ной культуре были мыслители, подхватившие и продолжившие евразийскую линию позднего Пушкина. К ним можно отнести А.С. Хомякова и К.Н. Леонтьева, Ф.М. Достоевского и Д.Н. Менделе-ева, Л.И. Мечникова и В.И. Ламан-ского. Они стали непосредственны-ми идейными предшественниками движения евразийцев, с принципи-ально новых позиций взглянувших и на Россию, и на так называемое «монголо-татарское иго» в русской истории, и на монгольский этнос как таковой.

Величайшей заслугой евра-зийцев – идейного течения, кото-рое сформировалось в начале 20-х годов ХХ века в среде русской эмиграции и которое объединило в своих рядах блестящую плеяду русских ученых*, – является систе-матическое научное обоснование того факта, что Россия представ-ляет собой срединный евразий-

* Лидерами и вдохновителями евра-зийства выступили крупнейшие ученые: лингвист и культуролог Н.С. Трубецкой (сын выдающегося русского филосо-фа и общественного деятеля, ректора Московского университета С.Н. Трубец-кого), географ и экономист П.Н. Савиц-кий, историк Г.В. Вернадский (сын знаме-нитого В.И. Вернадского), правовед Н.Н. Алексеев, культуролог и теоретик музыки П.П. Сувчинский и целый ряд других вид-ных деятелей русской науки и философии.

ский культурно-географический мир, лежащий на перепутье меж-ду Востоком и Западом, но облада-ющий глубокой самобытностью. Эта самобытность связана и с при-родно-климатическими особенно-стями евразийского пространства, и с его уникальным культурным ландшафтом. По мысли евразий-цев, лесостепная Россия-Евразия (или Северная Евразия или Вну-тренняя Евразия в другой тер-минологии) представляет собой колыбель многих оседлых и коче-вых племен, вступавших между собой в многообразные взаимоот-ношения.

С этих мировоззренческих позиций евразийцы подвергли радикальному переосмыслению и роль кочевых этносов в истории вообще, и в формировании россий-ской государственности, доказав, в частности, какое большое поло-жительное влияние оказали на нее монгольские традиции государ-ственного управления, организа-ции армии, таможенной службы и почтовой связи. «Монгольское наследство облегчило русско-му народу создание плоти евра-зийского государства», – писал в работе «Начертания русской исто-рии» выдающийся отечественный историк Г.В. Вернадский**. Ему вторил эконом-географ и геопо-литик П.Н. Савицкий: «...Своею ролью наказания Божьего татары освятили и очистили Русь, своим примером привили ей навык могу-щества – в этом противоположе-нии явлен двойственный лик Рос-сии. Россия – наследница Великих ханов, продолжательница дела

** Вернадский Г.В. Начертания русской истории\\ Евразия. Исторические взгляды русских эмигрантов. М., 1992, С.106.

161


Чингиса и Тимура, объединитель-ница Азии; Россия – часть особо-го, «окраинно-приморского мира», носительница углубленной куль-турной традиции... В ней сочета-ются одновременно историческая «оседлая» и «степная стихия»».*

С этими историческими идея-ми евразийского движения была знакома знаменитая семья Рери-хов и разделяла их. «Если вы припомните законы монгольских ханов, – писал Н.К. Рерих, делясь своими впечатлениями от много-летнего общения с монголами, – если вспомните героический эпос этого народа, то во всем отразит-ся натура твердая, мужественная, нередко аскетичная, терпеливо пережидающая случайности вре-мен. Если вы видите эти заветы прошлого, которые не погибли в потоке современных ощущений, то разве не следует помочь тако-му народу, желающему мирно-го преуспеяния»**. Старший сын Николая Константиновича, уже упоминавшийся крупнейший вос-токовед Ю.Н. Рерих, в течение многих лет вел переписку с Г.В. Вернадским и весьма высоко ценил его попытки написать историю России с евразийских методологи-ческих установок. А что касается его собственных взглядов на роль монгольских племен в становле-нии российской государственно-сти, то следующие его слова почти буквально перекликаются с выво-дами Г.В. Вернадского: «Говоря о Монголии, мы всегда должны пом-нить, что современная Монголия – это прямой потомок ряда великих

* Савицкий П.Н. Степь и оседлость// Континент Евразия. М., 1997, С.334-335.

** Рерих Н.К. Листы дневника.Т.1. М, 1995, С.226.

народов и племен, пожертвовав-ших собою ради создания обшир-ных империй, и что ее судьба – это путь Завоевателей»***.

В советский период своей жизни Ю.Н. Рерих, как известно, познакомился с Л.Н. Гумилевым. Двух последних великих евразий-цев**** – помимо общности учителей и подходов к истории – объединя-ла искренняя любовь к истории и культуре монгольского наро-да, одного из ключевых этносов Евразии, игравшего и играющего в ее судьбе исключительно важ-ную роль. Напомним, что одна из самых известных книг Л.Н. Гуми-лева «В поисках вымышленного царства» имеет своим эпиграфом следующие слова «Братскому мон-гольскому народу посвящаю».

Действительно, братское отно-шение к нам монгольского народа подтверждается историческими примерами. Именно Монголия была единственной страной в 1941 году, кто объявил Германии войну после ее вероломного нападения на СССР. Монголы всю войну беско-рыстно помогали нам, чем только могли. На монгольских конях ска-кали легендарные воины генерала Доватора; многие русские пуш-ки по дорогам войны тянули не знающие усталости выносливые монгольские лошадки. С фашист-ской Европой билась вся многона-циональная Евразия, и монголы составляли, пусть и немногочис-ленный, но один из самых стой-ких ее батальонов. Не случайно, дружбу русских с монголами те

*** Рерих Ю.Н. Указ. Соч., С.315. **** К ним еще можно отнести круп-

нейшего отечественного историка, лите-ратуроведа и критика В.В. Кожинова, который внес немалый вклад в развитие и популяризацию евразийских идей.


162

же Ю.Н. Рерих и Л.Н. Гумилев считали необходимым условием геополитической стабильности и экономического процветания все-го евразийского пространства. Это завещание великих евразийцев было начисто забыто в 90-ые годы прошлого века, и только в послед-

ние полтора десятка лет начина-ется восстановление традицион-ных культурно-экономических связей между Россией и Монголи-ей. О Западной Монголии, грани-чащей с Россией в алтайском реги-оне, и пойдет наш дальнейший рассказ.

ПРИРОДНЫЕ УСЛОВИЯ И ЭКОЛОГИЧЕСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ ЗАПАДНОЙ МОНГОЛИИ

Великие степи Монголии соприкасаются своим северо-

западным крылом с Сибирскими землями России в районе Алтай-ских гор. Сам Алтай служит как бы естественным порубежьем между юго-западной Сибирью и Центральной Азией. Российский Алтай, в основном лесной и пере-сеченный высокими хребтами, уже в районе Чуйской степи (Гор-ный Алтай) начинает приобретать отчетливый горно-степной облик: пустынный, величественный и суровый. Западная Монголия – это в основном бескрайние камени-стые высокогорные степи с милли-метрами плодородного гумусного слоя и вечными мерзлотами на глубине нескольких метров. Здесь бесснежные и морозные зимы, а весной возможны фантастические перепады суточных температур, доходящие порой до 30 градусов. Удивительно, как люди научились здесь выживать. Аналогом мест-ных условий могут быть только северная тундра и Тибет. Но высо-когорье, пожалуй, даже суровее тундры. Снега здесь почти нет, а сильнейшие ветра дуют круглый год, особенно в январе. Средне-годовая зимняя температура (-22 град); летняя (+15). Дождей крайне

мало (около 100 мм в год), кото-рые выпадают в основном в начале лета. Снег накапливается лишь в долинах, если только выпадает, а к февралю-марту почти полностью испаряется под жгучими лучами горного солнца.

На перевалах снег лежит до самого лета. Там можно запро-сто попасть в лютый высокогор-ный буран в мае-июне и в сентя-бре-октябре. Удивительно, как с монгольских перевалов воспри-нимается пространство. Оно рази- тельно контрастирует с привыч-ным городским замкнутым окое-мом и даже с сельским равнинным ландшафтом. Возникает ощуще-ние, что здесь перед человеком нет никаких границ и пределов. Горный пейзаж беспределен, вечен и мудр, он распахнут на все четы-ре стороны и не противостоит человеку как нечто внешнее, чуж-дое и холодное. Совсем наоборот: это понятная и близкая беспре-дельность, куда ты вселен есте-ственно и органично (не отсюда ли и мудрое русское слово «все-ленная»?) и где видно, как веч-ное голубое Небо (по-монгольски Тенгри) соприкасается с вечной Землей. Здесь ты понимаешь, что уйдет в небытие вся современная

163


безумная техническая цивилиза-ция со всеми ее атомными реак-торами и компьютерами, могут даже кануть в Лету живущие ныне племена, но эти горы и ущелья как стояли – так и будут стоять до скончания времен.

Испокон веков в Западной Мон-голии существует и единственно приемлемый способ хозяйственной деятельности – отгонное пастбищ-ное животноводство, когда в тече-ние года скот кочует по вертикали гор, поднимаясь летом к зоне аль-пийских лугов, а зимой спускаясь в речные долины или откочевывая на высокогорные бесснежные пла-то, типа знаменитого плоскогорья Укок на границе четырех стран (Китая, Казахстана, России и Мон-голии). Заслуживает глубочайшего уважения этнос, который освоил эту тяжелейшую экологическую нишу, сохранив вплоть до послед-него времени почти девственным природный ландшафт и почти нетронутыми залежи полезных ископаемых, а тем самым – и эко-логический (хозяйственно-про-изводительный, рекреационный и стабилизирующий) потенциал монгольской биосферы.

Западная Монголия до сих пор славится популяциями барса, ула-ра, горного барана-аргали и гор-ного козла-тэкэ. На ее великих озерах во время весенне-осенней миграции находят приют сотни видов перелетных птиц, а в водах живут реликтовые виды рыб, типа османа. Название же известной сибирской рыбы хариус отсылает к одноименному названию круп-нейшего озера Западной Мон-голии – Хара Ус, что буквально переводится с монгольского как «черная вода».

Однако Западная Монголия – это не только уникальный раститель-ный и животный мир высокогорных степей и пустынь, но и гигантские природные «легкие» всего Евроа-зиатского материка. Зимне-летние атмосферные потоки текут над ней в противоположных направлениях. Зимой они вливаются из промыш-ленных районов Сибири в холодный монгольский регион, летом же, очи-щенные и преображенные, выдав-ливаются обратно теплым столпом воздуха, стоящим над монгольски-ми степями.

Здесь живут люди с сильным и суровым характером. Но эта суро-вость – не есть ни бесчувствен-ность, ни грубость. Душа монгола тонка и поэтична. Кочевники поют песни долгие и протяжные – в них музыка степного ветра, цокот кон-ских копыт и озерный переплеск волн. Долгая песня и эпический стих сопровождают монгола при дальних кочевых переходах. Воз-можно, героический эпос есть по преимуществу творение кочевни-ков, ведь и русский богатырский эпос связан со сторожевой охра-ной степных пространств. Изуми-тельна по своей ладности и мон-гольская кочевая одежда, словно созданная для экранизации эпиче-ских кочевых сказаний: это яркий и теплый, но не душный халат (дэлэ); монгольская теплая островерхая шапка; традиционные сапоги с загнутыми вверх носами (гутулы), очень удобные для верховой езды и сидения на корточках.

Суровость климата, гигант-ские расстояния и редкая заселен-ность приводят к тому, что монгол превыше всего ценит своего коня (морь по-монгольски). От этого порой зависит его жизнь. Топот


164

и бег скакуна – в них скрыта для монгола-кочевника великая красо-та и гармония. Даже автомобиль не вытеснил полностью этого вечного друга и спутника нома-да. Легендарны выносливость и верность монгольского коня. На скачках во время наадама («три игры мужей») дети 7-9 лет скачут по 30 километров на неподкован-ных лошадях, без стремян и седел по каменистой степи. Европейская или арабская скаковая лошадь здесь сломали бы ногу на первом километре. Монгольский же конь не знает усталости. Ему посвяще-но огромное количество стихов и песен. Традиционный тип мон-гольской лошади сохранился в диких степях Западной Монголии практически неизменным. Белый конь в черных яблоках, которо-го часто можно встретить вольно пасущимся среди монгольского безлюдья, живо напомнит о бое-вых конях чингисхановских туме-нов, а лошадь белой масти – о зна-менитом стаде белых кумысных кобылиц монгольского хана Хуби-лая. Здешняя лошадь прекрасно адаптирована к суровому горному климату, равно как овцы, коровы и яки. Они сами добывают себе зимой корм из-под снега, разры-вая его копытами и безошибочно находят дорогу к дому, когда вре-мя близится к вечеру.

Скот нашей средней полосы

здесь пал бы к концу недели, если не раньше, при таком питании и холоде. Одно из потрясений всех, кто приезжает в Монголию, – как такая редкая и чахлая травка сре-ди каменных россыпей может кор-мить одновременно столько скота? Одна из причин такой питатель-ности – поразительная энергоем-кость флоры высокогорья и нали-чие в ней большого количества микроэлементов. Сегодня учены-ми Алтайского государственного аграрного университета экспери-ментально доказан исключитель-ный по своей полезности состав этого мяса. Здесь открываются хорошие перспективы для про-изводства экологически чистого мясного животноводства. Имен-но этим, по-видимому, объясня-ется и тот факт, что алтайский як в среднем на 10-15 см выше в холке, чем его центрально-азиат-ские сородичи, да и улар, горный баран (аргали) и козел (тэкэ) по размерам превосходят своих соро-дичей из других горных областей Центральной Азии. Тайна тако-го свойства Алтайских гор пока до конца не разгадана. Думается, что науке здесь суждено сделать еще немало удивительных откры-тий, хотя экологический и рекре-ационный потенциал алтайского высокогорья уже ценится во всем мире, а в будущем будет цениться еще выше.

СПЕЦИФИКА КОЧЕВОГО БЫТА И МИРОПОНИМАНИЯ

Необходимо сказать несколь-ко слов об изумительной

адаптивности и калорийности питания монгола. Здесь попросту невозможно вегетарианство, и, честно говоря, для побывавших в

Монголии как-то странно выгля-дят интеллигентские стенания о недопустимости убиения живот-ных. Кочевник вегетарианцем не может быть по определению. Это означало бы если и не его голод-

165


ную смерть, то стопроцентное физическое истощение. Копчен-ный над очагом сырчик (аргу-ул), пенка-масло из верблюжьего молока (урум), копченое мясо, заготавливаемое впрок осенью, лепешки-бурсаки, обжаренные в животном жире и способные хра-ниться в долгих переходах, кумыс и чегень (молочное пиво) – без все-го этого монгол попросту не смог бы выжить в экстремальных при-родных условиях существования. Свежего мяса семья практически не ест с ноября вплоть до июня-июля, ибо только к этому времени скот успевает нагулять жир после суровой зимы.

В целом монгол чужд всяких гастрономических излишеств. Он заготавливает и потребля-ет ровно столько пищи, сколько может съесть. Европейцы всег-да говорили, что это – типичный аскетизм нищеты, от которого надо избавляться. Сегодня следу-ет признать, что такому разумно-му аскетизму, похоже, просто нет альтернативы в условиях глобаль-ного кризиса современной техно-генно-потребительской цивили-зации и неуклонного истощения природных ресурсов. Безудержное материальное потребительство пришло в неразрешимое противо-речие с возможностями биосферы его удовлетворить. Или мир ста-нет аскетичным, или его не будет вовсе – вот дилемма, стоящая сегодня перед человечеством, но, похоже, она оказалась давным-давно разрешенной «отсталым» монголом-кочевником.

Многодетность и прочность монгольской семьи, живущей в экстремальных условиях, заслу-живает особого разговора. Любовь

к детям соседствует здесь с суро-востью воспитания. Дети помога-ют отцу и матери с детства, благо большое хозяйство предоставляет для этого все возможности. Глава семьи руководит сыновьями, мать командует невестками. Отделя-ется и обзаводится своей юртой чаще всего старший сын, а млад-шие живут с родителями долго, особенно у монгольских казахов. Основная работа по дому выпол-няется женой младшего сына. В семейных отношениях царят безоговорочное послушание стар-шим и взаимное уважение. Это как бы та естественная половоз-растная иерархия, где невозмо-жен конфликт поколений и резкий разрыв с традицией, хотя, конеч-но, и здесь в межчеловеческих отношениях случается всякое. На дальних кочевьях монголы любят сниматься семьями – потом такие снимки бережно прикре-пляются в сакральном северном углу юрты. Это – элемент памяти рода, наглядное звено, скрепляю-щее цепь поколений и не дающее распасться на изолированные зве-нья ни роду, ни племени, ни целой стране. Уважение к старшим и к крепости человеческих личных уз – воистину та старая и добрая тра-диционная мудрость, которая во сто крат лучше глупой инновации.

Что особенно поражает в путе-шествиях по бескрайним запад-но-монгольским степям, так это извечная и искренняя готовность кочевника помочь товарищу в экс-тремальной ситуации. Здесь не бросят в беде, ссылаясь на заня-тость, и не возьмут деньги за ока-занную помощь. Разве что выпьют по чарке за дружбу да стрельнут у русских сигаретку. Здесь еще


166

ценят верность и искренность. Много раз со стыдом слышали мы старую русскую пословицу из уст наших монгольских друзей, что «старый друг лучше новых двух». Сколько раз выручали нас совсем неизвестные люди, когда во время путешествий мы сбива-лись с пути, как вытаскивали они на своих лошадках наш УАЗик из зыбучих песков, как поили нас, усталых и озябших, традицион-ным монгольским чаем с молоком и маслом, живо интересуясь, ког-да все же русские поймут, что нет у них друзей более давних и вер-ных, чем монголы.

Западные монголы-ойро-ты – народ древний, имперский. Они – прирожденные охотники и воины. Сама Западная Монголия – наглядное свидетельство этих великих древних переселений народов. Ее пространства помнят огромные полчища скифов, гун-нов и тюрок. Ее доныне населяют многие тюркские и монгольские этносы (казахи, дербеты, захачи-ны, торгоуты, урянхайцы, алтай-цы, халхи), а также этносы, явно несущие в себе примесь арийской крови, типа мянгадов и олетов. Мир между племенами Ойротии не в последнюю очередь опреде-ляется именно этим ощущением единства исторических евразий-ских корней.

Особая тема – буддистские верования монголов. Буддизм гар-монично вошел в их жизнь, сра-стившись с местными обычаями, культом духов горных ручьев, вершин и перевалов. Он усми-рил и облагородил воинствен-ный чингисовский дух монголов, приобщил его к сокровищницам индийской, тибетской и китайской

традиционных культур. Удиви-тельно, насколько близкими друг другу по своим нравственным ориентирам оказываются буд-дизм и православие, несмотря на все догматические и культовые расхождения. А как поразительно схожи православная икона и буд-дийская танка – по цветовой гам-ме, по композиции, по жестам рук у изображенных на них святых! Нас еще ждут здесь выдающиеся открытия, свидетельствующие о близости подлинных духовных путей, которые чем выше – тем больше обнаруживают сходства между собой. Религиозная вражда и поношение – удел душ неглубо-ких и потому подвластных соблаз-ну сектантства. Истинный же дух знает, что в «доме Отца обителей много», а собственную духовную правоту надо подтверждать пре-жде всего благими делами.

Поразительно, но в Монголии совсем не чувствуешь себя за гра-ницей, как, например, чувствуешь себя чужаком в сытой и внешне гостеприимной Европе. Триж-ды прав Ф.М. Достоевский – чем больше мы, русские, стремимся походить на европейцев, тем боль-ше они не считают нас за своих, и более того – откровенно прези-рают. В Монголии же чувствуешь себя естественно и комфортно. Нет ощущения своего инородства и неуместности, словно окружаю-щие исповедуют сходный с тобой стиль жизни и общность ценност-ного истолкования мира. Это, пожалуй, главное чувство в рус-ской душе.

И разве искренние симпатии между народами не выше всяких коммерческих и политических выгод? И, напротив, разве чувство

167


дружбы и духовного родства не образуют подлинного фундамен-та в политических и торгово-эко-номических отношениях? И раз-ве истинные друзья добиваются каких-либо материальных выгод и односторонних преимуществ? И разве именно такие – бескорыст-ные – отношения не являются безу-словно высшими и самыми доро-гими для человеческого сердца? И вообще: все ли можно оценить в деньгах, ведь наиболее ценные вещи в этом мире – вне отноше-ний купли-продажи и никак не могут быть выражены в денеж-ном эквиваленте. Это любовь и радость материнства, творческое вдохновение и чувство гордости за свое отечество, удовлетворение от качественно исполненной работы и наслаждение красотой природы.

Не учат ли нас русско-монголь-ские отношения тому, что любая попытка сыграть на понижение, заменить высшее низшим, веч-ное сиюминутным, бескорыстное прагматическим рано или позд-но подорвет и само это низшее и опровергнет, казалось бы, самый беспроигрышный материальный расчет?

Понимая значение исконно дружеских связей между Росси-ей и Монголией, вот что писал бийский купец Васенев, один из самых успешных и просвещен-ных русских купцов в Монголии начала ХХ века, о задачах россий-ской политики в Алтайском реги-оне: «Крайне желательно откры-тие русско-монгольских школ в Монголии, организация там медицинско-ветеринарной помо-щи. Это, несомненно, встретит горячее сочувствие со стороны местного населения. Русское пра-

вительство не должно относиться безучастно к событиям в Монго-лии. Чувствуется необходимость вмешательства в дела этой стра-ны. Многолетнее существование многолетней торговли в Монго-лии дает нам право на такое вме-шательство. Необходимо создать между Россией и Китаем государ-ство-буфер. Во всех отношениях удобнее иметь соседом мирную пастушескую страну, к нам распо-ложенную, чем враждебно настро-енных китайцев»*. Какой широ-кий взгляд у, казалось бы, сугубо прагматически ориентированно-го человека!!! Это ли не эталон государственного мышления для современных чиновников и пред-принимателей?

Сейчас становится все более понятным, что Монголия – клю-чевой евразийский регион. Его богатства не приоткрылись еще и наполовину. Она нужна нам сегод-ня отнюдь не меньше, чем мы ей в полном согласии с позицией Л.Н. Гумилева и Ю.Н. Рериха. Так, в свете кризиса современ-ной техногенно-потребительской цивилизации особое значение приобретают экологически чистые биосферные и рекреационные ресурсы, чем так богата Западная Монголия: вода, воздух, мине-ральные источники, продукция животноводства, рыба. Совершен-но исключительные перспективы открываются также для научно-го, культурного, экологического и образовательного туризма, особен-но в связи с перспективой прида-ния последнему трансграничного характера. Становится понятным также потенциал генофонда гор-

* Сибирский купец А.Д. Васенев. Доку-менты и письма, ч.2. Барнаул, 1994, С. 18.


168

ных растений и животных, адап-тированный к суровым условиям существования. Он оказывается востребованным в связи с общим кризисом растениеводства, живот-новодства и сомнительными пер-спективами генетически модифи-цированных продуктов питания, не говоря уж о тупиковости клони-рования живых организмов. Если где-то и будут успешно развивать-ся перспективные биотехнологии, то на ресурсной основе девствен-но чистых территорий, подобных монгольскому Алтаю, при тща-тельной выверке всех возможных отрицательных последствий и при непременном условии сохранения в чистоте его элитного генофонда. Мировая «зеленая экономика» воз-можна только в том случае, если ее осевыми, особо ценными террито-риями являются такие ареалы, как Монголия.

Большие надежды на укре-пление монголо-российского сотрудничества дают события последних пятнадцати лет, в част-ности, деятельность созданно-го в 2003 году Международного

Координационного Совета «Наш общий дом – Алтай». Отрадно, что сотрудничество государствен-ных органов, научных учрежде-ний и общественных организаций сопредельных территорий Боль-шого Алтая основано на ясном понимании необходимости обе-спечения общей экологической безопасности, сохранении и при-умножении культурных богатств всех народов региона. Алтайское трансграничное сотрудничество – важный региональный фактор консолидации всего евразийского геополитического пространства и выработки принципов истинной и справедливой – духовно-экологи-ческой глобализации, идущей на смену ее тупиковому техногенно-потребительскому вектору*.

* Более подробно о предпосылках и закономерностях становления духовно-экологической цивилизации см. в рабо-тах: Иванов А.В., Фотиева И.В., Шишин М.Ю. Духовно-экологическая цивилиза-ция: устои и перспективы. Барнаул, 2010; Иванов А.В., Фотиева И.В., Шишин М.Ю. На путях к новой цивилизации (очерки духовно-экологического мировоззрения). Барнаул, 2014.

169

Память

Юрий КРУЧКИН

ВМЕСТЕ С СОВЕТСКИМ НАРОДОМ

МОНГОЛИЯ И ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА

5 мая 1945 года. Маршал Г.К. Жуков написал руководителю Монголии Х. Чойбалсану:

Улан-Батор, маршалу ЧойбалсануБерлин.

Первый Белорусский фронт.

Фашистская Германия разгромлена!Искренне благодарны Вам за полученную телеграмму с самыми сер-

дечными приветствиями и пожеланиями дальнейших успехов в оконча-тельном разгроме армий фашистской Германии.

С радостью отмечаем, что в этой упорной борьбе мы постоянно получаем помощь вашего народа, искренне желающего ликвидировать исходящую от германского фашизма угрозу порабощения всего мира .

От всей души желаем Вам здоровья и новых успехов в дальнейшем развитии вооружённых сил Вашей страны.

С уважением Маршал Советского Союза Г. ЖУКОВ. («Унэн», № 103, 5 мая 1945 г.)

Из девяти русских деревень на севере Монголии и из Улан-

Батора ушли на фронта Великой Отечественной войны около 5000 человек, что для 22 тысяч всего русского населения было огромной цифрой. Наверно, ни одна область СССР не отправила в процент-ном отношении столь значитель-ное количество бойцов. На фронт уходили и 17-летние, и 50-летние. Призыв шел через военкомат в Улан-Баторе, который располагал-ся на месте, где сейчас построена гостиница «Blue Sky».

О том, что призыв русских из Монголии носил массовый харак-

тер можно судить по содержанию постановления №17 Президиума Малого Хурала МНР «О порядке назначения и выплаты пособий семьям военнослужащих совет-ских граждан, постоянно прожи-вающих в МНР, призванных из МНР в ряды Красной Армии».

Считается, что половина всех призванных не вернулись, о дезертирах слышно не было. Те из русских, кто оставался в Мон-голии, – а это была совсем зелё-ная молодёжь, – работали в арте-лях, изготавливавших шорняцкие и скорняжные изделия для нужд фронта. Так, 14-летний Владимир

Пам

ять

��

Юрий Николаевич КРУЧКИН, координатор проекта «Монголия Сейчас», пере-водчик. Окончил МГИМО МИД. Автор более 60 книг и словарей. Известный во всем мире специалист по Монголии.


170

Дунаев из Улан-Батора все четыре года войны работал без отдыха, а в 1945 году в возрасте 18 лет стал первым кавалером Ордена Полярной Звезды.

Вместе с активистами «Общества постоянно прожи-вающих в Монголии россий-ских граждан» и «Ассоциации российских граждан» удалось

установить сотни имен ветеранов войны.

Данные Центрального архива Министерства обороны России по монгольским русским весьма скуд-ные и отрывочные. Как известно, тогда Бурятия называлась Бурят-Монгольской АССР, поэтому в архи-вах есть путаница о призванных на фронт из Монголии и из Бурятии.

В ЧЕМ ЗАКЛЮЧАЛСЯ ВКЛАД МОНГОЛИИ?

В телеграмме 25 июня 1941 года правительство МНР заверило

Советское правительство в готов-ности монгольского народа вме-сте с советским народом встать на защиту Советского Союза.

Прошло всего два года после Халхин-гольской войны, и в памя-ти всех монголов были яркие примеры боевого содружества советских и монгольских войск. Тысячи красноармейцев-ветера-нов Халхин-гола с первых дней Великой Отечественной ушли на фронт, и за их судьбой трепетно следили монгольские ветераны антияпонских сражений.

По всей Монголии прокати-лась волна митингов и собраний, на которых выражалось искреннее желание оказать помощь советско-му народу и его Красной Армии.

В начале 1942 года премьер-министр МНР маршал Х. Чой-балсан писал Председателю ГКО СССР И.В. Сталину:

«Со всех концов страны посту-пают многочисленные заявления и письма, в особенности от бывших партизан, о своём желании пой-ти на фронт, чтобы с оружием в руках драться с фашистами. Но не имея возможности поехать на фронт, наш народ своё искрен-

нее желание помогать Красной Армии проявляет в отправке подарков…»

В сентябре 1941 года при Совете Министров была создана Центральная комиссия по ока-занию помощи Красной Армии. В каждом аймаке, городе и сомоне были созданы местные комиссии. Военное время потребовало суще-ственной перестройки экономики МНР, укрепления ее хозяйствен-ной и оборонной мощи. Главной задачей экономического развития стало увеличение товаров широко-го потребления, поголовья скота, заготовки шерсти.

Движение по оказанию помощи Красной Армии приняло массовый характер. Весь народ принял уча-стие в сборе средств в фонд помо-щи, в который вносились деньги, ценные и тёплые вещи, продукты питания и т.п. На фабриках и заво-дах, в мастерских промкоопера-ции, в госхозах, в юртах аратов и в школах собирались подарки. Было создано несколько сот мастерских по пошиву тёплой одежды для бойцов Красной Армии и несколько десятков бри-гад по заготовке меха и мяса.

По всей стране развернулась работа под боевым лозунгом

171

Память

«Всё для фронта, всё для побе-ды». Эту инициативу подхватили все жители Монголии после очер-ка учёного-писателя Б. Ринчена о скотоводе Ширчине, передавшем весь свой скот Красной Армии.

Первый эшелон подарков был отправлен в 1941 году, к 24-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. В этом эшелоне были полушуб-ки, валенки, меховые телогрейки и другие вещи для 15 тысяч сол-дат на общую сумму около 7 млн. тугриков (тогда зарплаты были до 100 тугриков, баран стоил 10 тугриков, по покупательной способности тугрик был дороже американского доллара).

В феврале 1942 года, к 24-ой годовщине Красной Армии, был отправлен на фронт второй эшелон подарков, в 37 вагонах были продук-ты питания и тёплая одежда.

В марте 1942 года объеди-нённое заседание Президиума ЦК МНРП, Президиума Мало-го Хурала и Совета Министров МНР, заслушав отчёт делегаций, сопровождавших на фронт подар-ки, призвало весь народ усилить помощь Красной Армии. Работа по сбору средств для помощи про-водилась под лозунгом: «В стране не должно быть ни одного чело-века, который не внёс бы личный вклад в фонд помощи Красной Армии». Повсюду проводились

митинги, рос фонд подарков Крас-ной Армии. Только с 1 августа по 8 ноября 1942 года, за три с неболь-шим месяца, было собрано свыше шести млн. тугриков, не считая вещей и личных подарков.

60-летний скотовод из сомона Манлай Южно-Гобийского айма-ка, передавая в качестве подарка Красной Армии 1000 тугриков, сказал: «До глубины души я воз-мущён зверством гитлеровских головорезов на временно оккупи-рованных территориях СССР. Это вызывает наш справедливый гнев, и мне трудно сдержать себя. Даже сейчас я готов драться с фашистами насмерть».

Третий эшелон подарков Крас-ной Армии, собранный на средства монгольского народа и состоявший из 236 вагонов, был приурочен к 25-й годовщине Великой Октябрь-ской социалистической револю-ции. Подарки были доставлены во время победы Красной Армии в районе Сталинграда над окру-женной группировкой германских войск. Сопровождавшие подар-ки делегаты во главе с маршалом Х. Чойбалсаном побывали на Западном, Волховском, Калинин-ском, Северо-Западном и Цен-тральном фронтах, встречались с бойцами и командирами частей и соединений Красной Армии, вру-чали подарки и письма монголь-ского народа, награды МНР.

ТАНКОВАЯ КОЛОННА

Монгольской делегацией в январе 1943 года была также

передана Красной Армии танковая колонна «Революционная Мон-голия», построенная на средства трудящихся.

2 января делегация Монголь-ской Народной Республики вручи-ла энской части построенную на собранные монгольским народом средства танковую колонну. Перед строем воинской части с краткой


172

речью выступил премьер-министр Монгольской Народной Республи-ки маршал Х. Чойбалсан. Обра-щаясь к танкистам, он заявил: «В каждой из этих боевых машин воплощена безграничная любовь монгольского народа к своему великому другу – советскому наро-ду, его доблестной Красной Армии. Пусть эти грозные машины будут символом нерушимой дружбы наших народов. Пусть они напо-минают вам ежедневно, что мон-гольский народ отдаёт всё, чем он богат, делу борьбы с заклятым врагом всего прогрессивного чело-вечества – немецким фашизмом».

Выступивший с ответной речью командир танковой части полковник Леонов заверил делега-цию, что построенные на средства дружественного монгольского народа грозные боевые машины будут беспощадно громить немец-

ких оккупантов. После передачи танковой колонны состоялась дру-жественная беседа между танки-стами и делегацией. («Правда», 13 января 1943 г.)

Вернувшись из СССР, деле-гаты рассказывали монгольско-му народу о героической борьбе советских воинов на фронте и самоотверженной работе совет-ского народа в тылу для победы над фашистскими захватчиками, о незабываемых встречах с бой-цами и командирами Красной Армии, трудящимися и руководя-щими деятелями.

В феврале 1943 года в Улан-Баторе состоялись проводы на фронт четвёртого эшелона с подарками, приуроченного 25-й годовщине Красной Армии. Эше-лон сопровождала делегация во главе с Генеральным секретарём ЦК МНРП Ю. Цеденбалом.

АВИАЭСКАДРИЛЬЯ «МОНГОЛЬСКИЙ АРАТ»

Малый Хурал 26 созыва по докладу маршала Х. Чой-

балсана принял постановление об оказании помощи Красной Армии. Решение было полностью и до конца войны обеспечить снабже-ние продовольствием и обмун-дированием ордена Красного Знамени отдельную танковую бри-гаду «Революционная Монголия», борющуюся с фашизмом, средства на это выделить из пожертвований трудящихся страны. Идя навстре-чу пожеланиям трудового мон-гольского народа, по всей стране был организован сбор средств для создания авиаэскадрильи «Мон-гольский арат».«Унэн», 6 марта 1943 г.

Героически сражалась и эска-дрилья боевых истребителей «Монгольский арат», которая находилась в составе Краснозна-мённого 2-ого авиационного полка им. города Орла. Она участвовала в боях за освобождение г. Орла, Белоруссии, Литвы, Восточной Пруссии и Польши. Только в 1944 г. эскадрилья совершила 547 бое-вых вылетов, провела в воздухе 432 часа 37 минут. В 79 воздуш-ных сражениях было сбито 38 вражеских самолётов. Кроме того, было уничтожено много авто-машин, эшелонов и живой силы противника. Всего за годы войны было отправлено 11 эшелонов с подарками.

173

Память

ПОСЛЕДНЯЯ ВОЙНА КАВАЛЕРИИ

Одной из важных форм помощи монгольского народа Красной

Армии были продажа и переда-ча в дар лошадей. Объединённое заседание Президиума ЦК МНРП, Малого Хурала МНР и Совета Министров МНР, состоявшееся в марте 1942 года, призвало скотово-дов продавать лошадей для нужд Красной Армии.

Так, арат из Сайхан сомона Булганского аймака Дамба, продав 42 лучшие лошади и подарив семь скакунов, сказал: «Пусть мои кони будут надёжными друзьями геро-ических бойцов Красной Армии и послужат делу разгрома гитле-ровских палачей».

Только за 1942 г. монгольские араты продали 104 тысячи лоша-дей и подарили 6417. Всего за годы войны монгольские араты-ско-товоды продали Красной Армии около полумиллиона и подарили более 30 тысяч лошадей. Монголь-ские кони использовались в кава-лерии Красной Армии, в подвозе боевых средств и в работе в тылу.

Великая Отечественная вой-на стала последней великой войной кавалерии и лошадей, именно мон-гольская лошадь в буквальном смыс-ле слова вытянула на себе ту войну.

Маршал Семен Михайлович Буденный (кстати, он 40 лет бес-сменно возглавлял Общество советско-монгольской друж-бы) был прав, когда говорил, что лошадь на войне себя еще покажет.

Тогда, в 1940-е, на бездорожье Восточной Европы лошадь сыгра-ла свою безальтернативную роль – время массовых гусеничных везде-ходов-амфибий пришло куда позже.

Монголия – страна кочевая. Лошадей, вольно пасущихся в сте-

пях, там было больше, чем людей. Поставки лошадей из Монголии начались уже в 1941 году. А с мар-та 1942 года монгольские власти начали плановое «заготовление» лошадей для СССР. Одним из при-ёмщиков-заготовителей коней был (ставший впоследствии знамени-тым советским кинорежиссером) Леонид Гайдай. В поселке Зун-хараа Селенгинского аймака он в 1943 году не только отбирал лоша-дей, но и, как впоследствии он сам вспоминал, продумал многие сце-ны для своих будущих фильмов.

В 1941-1945 годах СССР нигде ни за какие деньги не смог бы достать полмиллиона лошадей. Кроме Монголии, лошади в таком товарном количестве были только в Северной и Южной Америке – не говоря уж о цене (закупка такого количестве в сжатые сроки взвин-тила бы их очень сильно), доста-вить их в воюющий СССР было бы куда проблематичнее и сложнее, чем весь остальной «ленд-лиз»…

Не зря генерал Исса Плиев, провоевавший в конно-механи-зированных группах с 1941-го по 1945 годы, от Смоленска, через Сталинград до Будапешта и Мань-чжурии, писал позднее: «…непри-хотливая монгольская лошадка рядом с советским танком дошла до Берлина».

Фактически в 1943-1945 годах каждая пятая лошадь на фронте была «монголкой». У нас очень любят изучать вопросы, насколь-ко и как повлиял на победу и ход боевых действий американский «ленд-лиз». Но при этом никто практически не помнит его мон-гольский конный аналог…


174

ШЕРСТЬ, КОЖА, ПУШНИНА, ВОЛЬФРАМ

Из монгольских степей всю войну в СССР шел еще один

стратегический товар войны – шерсть. Шерсть это, прежде все-го, солдатские шинели, без кото-рых невозможно выжить в окопах Восточной Европы даже летом. Из США к нам тогда поступило 54 тысячи тонн шерсти, из Мон-голии – 64 тысячи тонн. Каждая пятая советская шинель в 1942-45 годах была «монгольской».

Еще Монголия была важней-шим источником кожевенно-го сырья и пушнины. Поставки меховых полушубков, меховых шапок, рукавиц и валенок нача-лись уже первой военной осенью. К 7 ноября 1941 года монгольским зимним обмундированием были полностью оснащены несколько советских пехотных дивизий из резервов, готовящихся к контрна-ступлению под Москвой.

В Монголии был и доступный СССР в годы войны промышлен-

ный источник вольфрама, самого тугоплавкого металла на Земле, без которого было невозможно делать снаряды, способные про-бить броню немецких «пантер» и «тигров».

8 мая 1945 года фашистская Германия подписала акт о без-оговорочной капитуляции. День Победы над фашистской Германи-ей – 9 мая 1945 года – монгольский народ с огромной радостью празд-новал вместе с советским народом.

На митинге трудящихся в Улан-Баторе по случаю победы над фашистской Германией Гене-ральный секретарь ЦК МНРП Ю. Цеденбал сказал:

«Весь прогрессивный мир, и в том числе наш монгольский народ, безгранично рад окончательной победе советского народа над немецкими фашистами. Кому, как не нам, кому, как не монгольскому народу, радоваться в этот вели-кий и торжественный день».

Май, 2016 года.«Монголия Сейчас».

175

Поиск. Находки

Иван ЕФРЕМОВ

ПО СЛЕДАМ ГИГАНТСКИХ ЯЩЕРОВ

ДРЕВНИЕ СОКРОВИЩА МОНГОЛИИ

В 1946 году Академия наук СССР отправила в Монголь-

скую народную республику пер-вую палеонтологическую экспе-дицию.

Научным руководителем экспе-диции был заслуженный деятель науки проф. Ю.А. Орлов, старшим сотрудником – проф. В.П. Громов, начальником раскопочного отряда – Я.М. Эглон. Начальником экспе-диции был назначен я.

Что же привлекало советских ученых-палеонтологов в Монголии?

Эта страна лежит в самом цен-тре азиатского материка и пред-ставляет собою высоко поднятый участок земной коры. Другие страны на протяжении веков часто погружались на дно моря, а Мон-голия – очень древняя суша.

135 миллионов лет назад на этой суше развивалась и процвета-ла наземная жизнь. Когда-то здесь синели большие озера, в них впа-дали могучие реки. Климат был жаркий, тропический, раститель-ность буйная. Огромные болота и травянистые степи окаймлялись дремучими лесами.

Эта богатая растительность доставляла обильную пищу мно-жеству древних животных, насе-лявших нашу Землю задолго до появления человека. Все новые их виды появлялись в смене поко-лений и расселялись с террито-

рии Монголии в другие стра-ны: Индию, Северную Америку, Европу и даже Африку.

135 миллионов лет назад огром-ные болота и заболоченные леса покрывали монгольскую сушу, в глубоких озерах накапливались толстые слои гальки, песка и гли-ны. В это время в болотах отло-жилось много остатков растений. Затем движения земной коры под-няли и смяли эти слои, исполин-ские массы расплавленного гра-нита поднялись из глубин земли, обожгли и уплотнили слои глин, песков и гальки. Остатки растений превратились в уголь, и теперь эти угольные месторождения, разбро-санные по всей Монголии, дают топливо стране.

В ту бурную пору в жизни зем-ной коры сменило время покоя, ког-да монгольская суша представляла собою равнину с озерами и реками. В это время на Земле господствова-ли гигантские ящеры – динозавры. Они жили на суше, в воде и летали по воздуху. Птицы и млекопитаю-щие животные распространились гораздо позднее ящеров и во время их владычества были еще слабыми и очень редкими.

Динозавры были очень разно-образны: среди них встречались, хищные и травоядные. Известны травоядные гиганты до 30 метров в длину и до 70 тонн весом. Суще-

Поиск. Н

аходки��

Иван Антонович ЕФРЕМОВ (1908-1972), русский советский писатель-фантаст, ученый-палеонтолог. Некоторое время жил на Алтае.


176

ствовали страшные рогатые и шипоносные ящеры, покрытые тяжелым роговым панцирем. Хищные динозавры ходили на задних лапах, опираясь на силь-ный хвост; их чудовищные головы возвышались на девять метров над землей.

85 миллионов лет продолжа-лось господство ящеров, – до тех пор, пока новые изменения не про-изошли на поверхности Земли. Снова начали подниматься горы, извергаться потоки расплавлен-ного базальта. Климат стал суше, на месте болот раскинулись степи, изменилась и растительность.

Исчезли мягкие водяные расте-ния древних времен. Сухие травы и кустарники не могли служить пищей исполинским ящерам: у этих чудовищ были слабые зубы и нежные желудки. Травоядные гиганты стали исчезать, а с ними началось исчезновение и хищ-ных ящеров: им тоже стало нечем питаться.

Организм млекопитающих животных был гораздо более совершенный. Во время расцве-та ящеров млекопитающие суще-ствовали в виде маленьких живот-ных, не более наших ежей и крыс. Теперь они смогли проявить все свои преимущества, наработанные веками естественного отбора, сме-нили ящеров, быстро расселились и дали огромное количество самых разнообразных животных форм.

Многие из этих животных были очень странного вида и

зачастую крупных размеров. В них были как бы смешаны черты разных современных животных. Хищники одновременно походили на волка, льва и гиену; травояд-ные – на слона, верблюда и быка вместе. Эти звери жили на Земле 55 миллионов лет, пока постепен-но не изменились и не стали похо-жи на теперешних животных.

Миллион лет назад наступи-ло новое всеобщее похолодание. Гигантские ледники постепенно покрыли Северную Азию, Европу, Северную Америку. В этот пери-од на Земле и появился человек. Он стал быстро обгонять своих обезьяньих предков и постепенно, через труд и общественную орга-низацию, научился мыслить, гово-рить и покорять себе природу.

За все эти миллионы протекших веков на поверхности монгольской суши накопилось много отложений песков и глин. Когда-то они осаж-дались в реках и озерах. Эти отло-жения красноцветных пород назы-ваются гобийскими и содержат в себе много скоплений окаменелых костей древних животных. Неред-ко встречаются целые гигантские скелеты динозавров или древних млекопитающих, груды стволов окаменелых деревьев – остатки когда-то росших здесь лесов. Добы-вая и изучая эти окаменелости, мы читаем историю нашей планеты. С этой точки зрения земли Мон-гольской народной республики представляются подлинной сокро-вищницей науки.

177


НАША ЗАДАЧА

Советская палеонтологиче-ская экспедиция должна была

осмотреть те районы полупусты-ни Гоби, где встречаются кладби-ща ископаемых животных. Нужно было найти и исследовать такие местонахождения, которые бы убедительно доказали, как богата Монголия остатками ископаемых животных. Только такие скопле-ния остатков могли бы оправдать высокой научной ценностью своих материалов трудность их добычи в пустынных районах, удаленных от городов на тысячи километров.

В нашем распоряжении был небольшой срок. В громадных пространствах Гоби надо было

выбрать какой-то определенный район. От удачного выбора зави-село очень многое. Мы останови-лись на наименее исследованной и трудно достижимой области в западной части Южной Гоби. В этом районе были известны огромные впадины, и можно было ожидать, что размывы глубоко вскрыли здесь красноцветные гобийские породы с остатками ископаемых животных.

Мы обосновались в районном центре – аймаке Далан-Дзада-гад, оставили здесь запасы горю-чего и продовольствия и на трех машинах отправились к северу от Дзадагада.

В СЕРДЦЕ ГОБИ

Нигде в мире не увидишь таких сочетаний ярких и чистых

цветов, как в Гоби. Бесконечные просторы этой суровой и каме-нистой полупустыни на первый взгляд кажутся суровыми и без-отрадными, и, только привыкнув и приглядевшись, можно увидеть, как они красочны.

Чистота и прозрачность воз-духа Монголии позволяет видеть очень далеко. В свете высокого дневного солнца дорога, уходящая вдаль, кажется ярко-синей лен-той на серо-желтой поверхности степи. Огромные крутые скалы, поднимающиеся над равнинами, покрыты блестящей черной коркой пустынного загара. Солнечный свет дробится на зубцах, утесах, пиках и промоинах, отражается в их полированной поверхности, точно в тысячах черных зеркал, и над вершинами встает жемчужно-

серая дымка, ослабляющая свер-канье солнца.

Наши машины проезжали мимо откосов, покрытых светло-серым, почти белым дересом – высокой жесткой травой, по сухим руслам временных потоков, запол-ненных ярко-оранжевыми песка-ми с небесно-голубыми соляными оторочками по краям, по огром-ным котловинам, сплошь покры-тым красной глиной без всякой растительности. В этих глинистых местах и автомобильная дорога становится вишнево-красной.

Иногда, как отдельные острова посреди котловины, встречаются гигантские песчаные барханы до ста пятидесяти метров в высоту. При ветре они начинают зловеще дымиться, а когда ветер усилива-ется, выбрасывают из своих вер-шин струи клубящегося песка.

В ранние часы утра высокие


178

барханы кажутся светло-зелены-ми и резко выделяются на черном фоне гор. Чем выше поднимается солнце, тем больше сереет песок и, наконец, принимает свинцовую окраску. Кое-где среди песчаного моря барханов выступают гребни базальтовых скал. Базальты, до блеска отполированные песком, поражают своим чистым лиловым цветом. Эти лиловые полосы сре-ди желтых песков в ярком солнце – неожиданное и незабываемое зрелище.

Наши выносливые машины легко шли по трудным дорогам. Жаркие прозрачные дни сменя-лись холодными ночами. По утрам наш повар Никитин врывался в палатку с веселым криком: «Науч-ная сила, кончай ночевать!» Затем слышался его возглас по адресу шоферов: «Эй вы, драконы, дзере-ны, чай пить!»

Дело в том, что каждая из трех машин экспедиции получила свое имя, и названия машин были нане-сены черной краской по-русски и по-монгольски на бортах. Одну из машин назвали «Драконом». Начальника экспедиции и шофе-ра также стали звать драконами, к великому негодованию шофера. Одна из полуторатонок, которую вел шофер Пронин, отличавшийся своей осторожностью, была назва-на «Дзереном». Дзерены, неболь-шие антилопы, водящиеся в Гоби, чрезвычайно пугливы и осмотри-тельны. Другая полуторатонка получила имя «Смерч».

«Дракон», «Дзерен» и «Смерч» держали путь к Баин-Дзаку – огромной впадине, око-ло пятидесяти километров в поперечнике, у северных скло-нов гобийского Алтая. Баин-Дзак – единственное во всем мире

место, где можно найти ископае-мые яйца динозавров.

Мы подъехали к Баин-Дзаку вечером. Косые лучи солнца осве-щали красные пески обрывов, при-чудливо изрезанных промоинами. Издали стены обрыва были похо-жи на развалины старых башен и крепостных стен. Казалось, что за серо-пепельной дымкой, окру-жающей равнину, поднимается из пламени целый город. Когда мы подъехали ближе, фантастиче-ское свечение прекратилось, перед нами были только крутые сте-ны красновато-желтых плотных песков.

В верхних слоях обрыва зале-гает пласт, переполненный мел-кими стяжениями песчаника, то есть твердого, сцементированного песка. Эти-то стяжения и содержат в себе яйца динозавров и малень-кие черепа крохотных млекопита-ющих того времени.

В первые же часы работы мы стали находить остатки яиц, довольно крупные куски скор-лупы. Их оказалось много на поверхности размытых склонов. В песках на дне котловины нас поразила интереснейшая наход-ка – остатки кремневых орудий и просверленные кусочки скор-лупы. Было ясно, что осколки ископаемых яиц динозавров при-влекали когда-то внимание пер-вобытных людей, селившихся в этой местности. Из найденной в песках скорлупы эти люди дела-ли ожерелья. Иногда такие сво-еобразные бусы попадались нам вместе с просверленными кусоч-ками скорлупы от яиц страуса. Во времена первобытного чело-века в Монголии жили страусы.

Еще выше пласта сцементи-

179


рованного песка находится пласт рыхлых желтых песков. В нем встречались целые гнезда яиц динозавров, до восемнадцати штук в гнезде. Эти яйца, отло-женные 65 миллионов лет тому назад, лежат в том же положении, в каком были оставлены самками динозавров. После откладки сам-ка засыпала гнездо слоем песка и предоставляла солнечным лучам довершить ее работу. Совершенно таким же способом откладывают яйца современные крокодилы на песчаных прибрежных местах.

Гнездо представляет собою ямку в песке, в которой по радиусу уложены продолговатые серовато-розовые яйца. Длина яиц – 15 сан-тиметров, ширина – 5-6 сантиме-тров. Довольно толстая и плотная скорлупа снаружи, как рисунком, покрыта сетью мельчайших бугор-ков. Внутри каждое яйцо сплошь заполнено глинистой породой. Очень редко в соседстве с такими гнездами удается находить остат-ки маленьких косточек вылупив-шихся и погибших динозавров.

Яйца эти принадлежат неболь-шим травоядным динозаврам

– протоцератопсам, предкам страшных рогатых динозавров более позднего периода. Вечером у костра, за ужином, я посетовал на то, что нам не удалось найти ни одного целого яйца. Шофер Андросов («Дракон») заинтересо-вался разговором и утром с усер-дием устремился на поиски. Часа через два он принес мне целое яйцо, которое так и осталось луч-шей находкой экспедиции.

В песках, лежащих ниже того слоя, где находились яйца, было много остатков самих динозавров: и полные скелеты, и отдельные кости. Нашли мы также остатки небольших хищных динозавров того времени. По-видимому, они питались яйцами. Об этом говорят их черепа с несколько притуплен-ными зубами, удобными для дро-бления скорлупы.

Нами было установлено, что когда-то здесь находилось устье небольшой реки, впадавшей в озе-ро. Осадки озерных отложений были хорошо заметны. Здесь, на песчаных отмелях и дюнах, дино-заврам было удобно выводить свое потомство.

«ВЕЛИКИЙ ЗАПАДНЫЙ МАРШРУТ»

Экспедиция доставила на базу свои драгоценные находки и

после короткого отдыха выступи-ла в «Великий западный марш-рут». Нам следовало пройти по гладкой равнине, окружающей Далан-Дзадагад, перевалить уще-лье, пересекающее хребет Гур-бан-Сайхан, и идти на юго-запад, к склонам хребта Нэмэгэту. Здесь находились никем не посещаемые котловины, которые очень привле-кали нас.

Снова потянулась дорога меж-ду горных кряжей и котловин, покрытых бугристыми песками, то пустынными, то поросшими серо-голубыми корявыми стеблями сак-саула. Местами нам встречались бесчисленные стада песчанок. Эти грызуны имеют обыкновение бежать перед машиной по доро-ге, и мелькание их юрких телец очень раздражает шоферов. Порой раздавался тонкий свист тарба-ганов – огромных сурков. Иногда


180

на склонах гор мы находили чере-па архаров – баранов с тяжелыми, закрученными в кольца рогами.

Автомобильный накат по горам и степи кончился, и маши-ны пошли по неизвестному без-дорожью. Мы медленно двига-лись по неровному, заваленному песком сухому руслу, вдоль отвес-ных черных стен угрюмого хреб-та и, наконец, выехали в широкую котловину. На северной окраине этой впадины возвышался зуб-чатый массив хребта Нэмэгэту, а у его подножия в палевой дымке виднелись изрытые красные сте-ны тех самых пород, к которым мы стремились.

Высохшие кочки, промоины и бугры было так трудно пре-одолевать, что только к середине следующего дня мы подъехали вплотную к красным породам. Эти рыхлые отложения легко раз-мываются весенними водами и образуют запутанный лабиринт оврагов, русел, каньонов и уще-лий. Ближе всех к нам стоял оста-нец – отдельный высокий холм в виде усеченного конуса. Из его желтого склона, покрытого пан-цирем оплывшей глины, на высо-те больше ста метров над нашими головами торчала крупная кость.

– Яс! Яс! Кость! – закричал проводник-монгол.

Мы гурьбой высыпали из машины и кинулись к ближайшим обрывам.

– Кости! Кости! Скорее сюда! – слышалось отовсюду.

Мы, трое палеонтологов, мета-лись от одного места к другому, не обращая внимания на палящую жару. Уже завязался горячий спор о том, что именно мы нашли: огром-

ных древних млекопитающих или динозавров, когда профессор Гро-мов притащил целый гигантский коготь хищного динозавра.

Было ясно, что мы напали на громадное кладбище. Бесконеч-ные лабиринты ущелий уходили далеко на восток. Нужно было, не теряя времени, определить участ-ки, наиболее богатые костями, провести туда машины, разгру-зить их и стать лагерем.

Меня привлекала высокая гря-да, тянувшаяся прямо на восток от того сухого русла, в котором мы остановились. Я направился туда один, проклиная беспрерыв-ные подъемы, спуски и песчаные скаты.

Вдалеке показался повар Ники-тин. Он был явно взволнован и отчаянно махал руками, призы-вая меня. Я знал, что наш повар всегда с энтузиазмом помогал разыскивать ископаемые кости, и поспешил к нему навстречу. Мы сошлись на вершине небольшого плато. Обливаясь потом, Никитин волок трехпудовый обломок бер-цовой кости зауропода – гигант-ского травоядного динозавра.

– Вот! Глядите! А там, – он показал на обрыв вдалеке, – их целая куча лежит!

Пришлось объяснить этому восторженному любителю, что, когда случается найти целое ско-пление костей, оттуда ничего нельзя брать.

Бедняга Никитин безропотно потащил кость обратно и привел меня к широкому выступу над крутым обрывом. Здесь удача вос-хитила меня так же, как и повара; и мы с ним долго носились по обры-вам вверх и вниз, издавая радост-

181


ные крики при виде новых и новых находок.

Следуя вниз по ущелью, я вышел в очень широкое сухое рус-ло; и здесь мы сразу нашли четы-ре полных скелета хищных и тра-воядных динозавров. Огромные позвонки в полметра в попереч-нике скатывались вниз по промо-инам, когти и суставы гигантских лап валялись всюду. На выступах из плит песчаника возвышались груды огромных ребер, как кучи сухого валежника. В подмыве одного из выступов мы увиде-ли торчавшую оттуда челюсть с черными пильчатыми зубами по 15 сантиметров длины.

Место для стоянки, несомнен-но, очень богатое, хотя и не совсем уютное, было найдено. Мы верну-лись к машинам, но найти путь к этой котловине смогли, только сде-лав километров пятнадцать объез-да. Здесь нам суждено было стоять целую неделю и рыться в земле с утра до ночи, не обращая внимания на страшные ветры с тучами песка. Злобные ветры эти порою казались нам проявлением гнева древних драконов, которых мы порядком потревожили в эти дни.

В поисках принимали уча-стие все сотрудники экспедиции. Шофер Андросов, человек с уди-вительно острым зрением, был так окрылен своей удачей в Баин-Дза-ке, что теперь это дело захватило его. Услышав, что, кроме всего найденного, хотелось бы найти какую-нибудь отдельную боль-шую кость вроде бедра зауропода, он на следующий же день с рассве-том исчез и предпринял самосто-ятельную экскурсию по склонам и вершинам хребта. К полудню

наш дракон появился и, разыскав меня на раскопке, с таинственным видом шепнул:

– Пойдем! Есть!На отвесном обрыве, спадав-

шем в овраг, очень далеко от стоян-ки, лежало целое бедро зауропода, именно такое, какое нам хотелось найти. «Косточка» в четверть тон-ны весом была извлечена из поро-ды с огромным трудом.

Эта находка осталась памятной для нас еще и потому, что, когда мы шли извлекать бедро зауропо-да, начальник раскопочного отря-да Я.М. Эглон, шедший впереди, внезапно вскрикнул, споткнув-шись, и полетел вниз головой по склону. Мы окаменели на секунду, а затем бросились к краю обрыва. Помню, как ясно я сознавал в тот момент, что, быть может, навсегда потерял прекрасного работника и доброго товарища по путешестви-ям. Однако оказалось, что Эглон каким-то чудом зацепился за выступ и остался цел и невредим, даже очки его не пострадали.

Усталые, но радостные поки-дали мы Нэмэгэту. Нами было найдено самое крупное местона-хождение гигантских ящеров не только в Монголии, но и во всем Старом Свете.

Выбравшись из нашей котло-вины, мы направились дальше на запад, к Золотым горам – Алтан-Ула. Машины вязли в песках, не легче было и в степи, покрытой сухими кочками. Нас бросало и жестоко било. От тряски проте-кали радиаторы и расшатывались все крепления. Наконец мы выеха-ли в огромный хоолай – предгор-ную равнину. Где-то посреди этой бесконечной равнины находилась


182

таинственная впадина Ширэгин-Гашун – самое низкое место в Гоби. Здесь в 1932 году наш гео-граф Чудинов открыл кладбище динозавров.

При взгляде на равнину мы встревожились. Как пройдут по ней наши машины, тяжело нагру-женные добычей с Нэмэгэту? Дей-ствительно, дорога была невероят-но трудной. Поверхность равнины представляла собою хаос песча-ных промоин и груды валунов. На первых же десяти километрах лопнула передняя рессора гру-зовика, корпуса машин страшно трещали на перекосах. К концу дня удалось пробиться на гребень длинной гряды холмов в центре равнины, и здесь машины пош-ли легче. Проводник наш повесе-лел. Мы остановились на ночлег, разложив гигантский костер, так как кругом было много саксаула. В начале следующего дня мы подъ-ехали к впадине Ширэгин-Гашун.

Полнейшую безжизненность этой равнины не тревожило ни малейшее дуновение ветерка. Несмотря на осень, здесь стояла страшная жара.

В первый день нам не удалось найти ничего. Никаких призна-ков костей не было, и нас нача-ли мучить жестокие сомнения. На следующий день, разгру-зив одну из машин – «Дзерена», мы пересекли на нем впадину в нескольких направлениях. Путь лежал через убийственные для машин пухлые глины, и здесь

шофер «Дзерена» впервые запел, перефразируя слова известной песни: «Хороша страна Монго-лия...» Потом, как только дорога становилась трудной, он всегда заводил эту песню.

Наконец на самом дне котлови-ны мы нашли кладбище огромных динозавров, но нам нельзя было долго задерживаться здесь. Важно было подтвердить открытие Чуди-нова и заметить ориентиры клад-бища. Составив карту местности и поставив опознавательные знаки, мы двинулись обратно на восток.

Отъехав около двадцати кило-метров от Ширэгина, мы попали в настоящее море песков. Более легкие полуторки кое-как проби-вались вдоль края сухого русла, а грузовик зарывался в песок по самую ступицу колес. Мы ходили на разведки к горам, но другого пути, как и доказывал проводник, не было. Мы изломали все доски, которые возили с собой, чтобы с их помощью машины могли про-ходить по пескам, и, наконец, про-бились в такие места, где песчаные бугры стали реже. Здесь машины пошли быстрее, то есть смогли делать 12-15 километров в час. На закате мы увидели перед собой гигантские стодвадцатиметровые барханы песков Хонгорин-Эли-сун. Они не были страшны для нас. Мы объехали их стороной по степи, которая становилась все более каменистой, и к вечеру выбрались на автомобильную дорогу.

183


«ВЕЛИКИЙ ВОСТОЧНЫЙ МАРШРУТ»

Наш «Дракон» ушел в Улан-Батор – столицу Монголии,

куда понемногу мы начали выво- зить свое имущество с базы, а мы на «Дзерене» и «Смерче» начали новое путешествие – на восток. Нам предстояло доехать до аймач-ного центра – Саип-Шанды, где была создана вторая временная база для работ в восточной части Гоби. До Саип-Шанды было около 800 километров, и достать прово-дника на такое далекое расстояние мы не смогли.

Поэтому в передовой машине непрерывно заседала «коллегия проводников» из Я.М. Эглона, меня и переводчика Лубсан-Дан-зана. Все мы были вооружены винтовками и по дороге охотились на дзеренов, снабжая экспедицию мясом, но в дороге были далеко не уверены.

Охота, кстати, тоже шла с переменным успехом, несмотря на хорошие винтовки и неплохие охотничьи способности членов экспедиции. Необыкновенно про-зрачный воздух Гоби не давал воз-можности правильно оценивать расстояние. Дзерены появлялись внезапно и стремительно исчеза-ли, так что времени для тщатель-ного прицела не было. Наши пули ложились в землю к великому конфузу и досаде стрелков. Потом дело пошло лучше, мы научились разбираться в расстоянии. Как-то я на расстоянии 300 метров убил крупную антилопу; были эффект-ные выстрелы и у других.

Однажды, въехав в какое-то ущелье, мы заметили на скале над нами трех дзеренов. Я успел

выстрелить, и большой козел сва-лился, как пораженный громом. Два других исчезли. Но как только мы сошли с машины, козел вско-чил и скрылся за гребнем скалы. Мы взбежали на гребень: за ним тянулось открытое плоскогорье, и на нескольких километрах сво-бодного пространства не было видно никаких следов убежавших животных. У нас не было време-ни искать их более тщательно, но тайна их исчезновения так и оста-лась неразгаданной. Впрочем, тай-на эта объяснялась той поистине поразительной, неправдоподобной быстротой, с которой бегают дзе-рены.

Несмотря на смелость, с кото-рой мы взяли на себя обязанно-сти проводников, незнание дороги сильно нас смущало. Выручила старая линия телеграфных стол-бов; вдоль нее мы и повели свои машины.

Как-то ночью мы останови-лись на ночлег в ущелье у самых столбов. Около нашей палатки лежал поваленный столб, висев-ший одним концом на железной проволоке. С наступлением вече-ра столб начал тихонько завывать, а к ночи заревел громче. Наконец рев стал совершенно несносным, в палатке больше нельзя было раз-говаривать: мы не слышали друг друга. Один из нас не вытерпел и обрубил проволоку. Столб мгно-венно умолк. Собранный по это-му случаю ученый совет принял следующее объяснение: на этом участке линий сохранилась прово-лока, с закатом солнца где-то дале-ко поднялся ветер, и так как про-


184

волока возле палатки была сильно натянута поваленным столбом, то получилось нечто вроде гигант-ской басовой струны. В дневни-ках экспедиции эта ночевка так и называлась – «Лагерь ревущего столба».

Примерно километров за две-сти от цели нам попалась настоя-щая автомобильная дорога, и мы резко отклонились по ней влево, покинув наши путеводные столбы. Решились мы на такой поступок не без колебаний. Однако дорога ока-залась верной, и мы благополучно прибыли по ней в Саин-Шанду, а оттуда сделали большой поход на юго-запад.

В местонахождении Баин-Шира, что в переводе значит Бога-тый Стол, мы разыскали полный скелет огромного рогатого дино-завра-трицератопса. Нам не уда-лось вынуть его из породы, в кото-рой он был как бы зацементирован. Наступили морозы, и экспедиция не могла дольше задерживаться в Гоби. Мне было очень досадно не воспользоваться такой замечатель-ной находкой, и я долго и горячо

убеждал товарищей начать выем-ку скелета, чего бы это ни стоило, но был принужден согласиться с их разумными доводами.

Мы залили скелет гипсом, засыпали землей и оставили для будущих раскопок. Вокруг него поставили опознавательные ори-ентиры, или «обо». Это были пирамиды из камней, под которы-ми в жестянках из-под витаминов лежали написанные по-русски и по-монгольски сообщения о находке и просьбы к тем, кто попа-дет в эти места, не трогать скелет.

Еще одно огромное местона-хождение было изучено нами в горах Харахутул (Черный пере-вал). Здесь мы нашли огромный череп динозавра. В этом маршруте нам часто попадались скопления гигантских окаменелых стволов хвойных деревьев. В одном месте длинная гряда холмов была усея-на огромными черными бревнами до 15 метров в длину и в 1,5 метра в поперечнике. 2 ноября при силь-ном морозе мы вернулись на базу, а 4-го ночью были уже в Улан-Бато-ре, окончив полевые исследования.

ДОМОЙ

В столице Монгольской Народной Республики мы

провели еще месяц. Свои лучшие находки экспедиция преподнесла премьер-министру республики – маршалу Чойбалсану. В поряд-ке культурной помощи монголь-скому народу члены нашей экс-педиции много поработали над организацией при Государствен-ном музее Монголии палеонто-логического отдела.

Уезжая в родную Москву, мы твердо знали, что выполнили данное нам задание. Экспедиция подтвердила огромное научное значение монгольских местона-хождений.

В последующие годы нашим ученым предстоит огромная работа по раскопкам. Извлечение каждого целого скелета гигант-ских ящеров в 100 тонн весом – трудное и сложное предприятие,

185


требующее множества рабочих рук, оборудования, лесоматери-алов и транспорта. Помимо рас-копок, необходимо продолжать поиски новых местонахождений. Особенный интерес представляют поиски костей древнего человека. Не исключена возможность, что территория Монголии является

родиной предков современных людей.

Нужна еще упорная длитель-ная работа, чтобы научные ценно-сти Монголии не остались лежать в земле, чтобы они заговорили для человечества, обогатили музеи редчайшим экспонатами, двинули вперед научную мысль.


186

СОДЕРЖАНИЕ


Борис ЛАРИННАШ ОБЩИЙ ДОМ – АЛТАЙ! ............................................................... 3

Анатолий МУРАВЛЕВАЛТАЙСКИЕ ГОРЫ НЕ ЗНАЮТ ГРАНИЦ ........................................ 5

Проза

Анатолий МУРАВЛЕВВСТРЕЧИ В ХОВДСКОМ АЙМАКЕ ...................................................... 7

Николай ВИТОВЦЕВВДОЛЬ РЕКИ, УХОДЯЩЕЙ С АЛТАЯ НА ЮГ ..................................31

Гарий НЕМЧЕНКОНОЧНАЯ ЖИЗНЬ В УЛАН-БАТОРЕ 1984 ГОДА .............................. 49

Цэрэнтулгын ТУМЭНБАЯРШАМАНКА ................................................................................................. 55

Поэзия

Владимир БЕРЯЗЕВЗНАМЯ ЧИНГИСА .................................................................................... 65

Борис УКАЧИНМАТЬ ЧИНГИСХАНА .............................................................................. 99

Николай ЗАБОЛОЦКИЙРУБРУК В МОНГОЛИИ .........................................................................105

Андрей ИВАНОВМОНГОЛЬСКИЕ КОНИ .......................................................................117

Баяртогтохын БАТРЭГЗЭДМАА УЗНИК ........................................................................................................118ПОД СОКРОВЕННОЙ ВОДОЙ… ......................................................118ПРОГУЛКА ДУХА ...................................................................................119


Наталья ЩЕТИНИНАИрина ЩЕТИНИНА

МОНГОЛЬСКАЯ ТЕМА В ВЫСТАВОЧНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ «АРТ-ГАЛЕРЕИ ЩЕТИНИНЫХ» ....................120

Былое

Александр СТАРЦЕВАЛТАЙ И МОНГОЛИЯ ..........................................................................125

Борис КАДИКОВ НИКОЛАЙ АССАНОВ – КУПЕЦ-«ЧУЕЦ» ......................................133

Наследие

Михаил ШИШИНГРИГОРИЙ ГРУММ-ГРЖИМАЙЛО, ЕГО ТРУДЫ И ПУТЕШЕСТВИЯ .........................................................141

Очерк. Публицистика.

Владимир БАРАЕВМОНГОЛОСФЕРА ...................................................................................146

Андрей ИВАНОВ МЫ И МОНГОЛЫ ...................................................................................159

Память

Юрий КРУЧКИНВМЕСТЕ С СОВЕТСКИМ НАРОДОМ .............................................169


Иван ЕФРЕМОВПО СЛЕДАМ ГИГАНТСКИХ ЯЩЕРОВ ............................................175

Художники Алтая

Фёдор ТОРХОВ ....................................................................................................48Михаил БУДКЕЕВ ...............................................................................................98Анатолий ЩЕТИНИН .....................................................................................132Сергей БОЖЕНКО ...........................................................................................158

Áèéñêèé Âåñòíèê№ 3 (55) 2017

Литературно-художественный,научный и историко-просветительский журнал

издаётся с 2003 года

выходит 4 раза в годцена свободная

Издатель: Издательский Дом «Бия»659305, Россия. Алтайский край. г. Бийск, пер. Муромцевский, 2.

тел/факс (3854) 33-25-50.Адрес редакции:

659300, Россия, Алтайский край, г. Бийск, ул. Ленина, 246-71 (а/я 72). тел. 8 (913) 231-19-89

Редактор-корректорЛюбовь Дорошенко

Компьютерная вёрсткаТатьяна Денисова

Учредители:Администрация г. Бийска Алтайского края,

Алтайская краевая научная и историческая общественная организация«Демидовский фонд»,

Бийский технологический институт (филиал) Алтайского государственноготехнического университета имени И.И. Ползунова

Рукописи не рецензируются и не возвращаются. За достоверность фактов, точность приведённых цитат,

цифр и другой информации ответственность несут авторы. Их мнения могут не совпадать с точкой зрения редакции.

Ответственность за информационные обзоры несут авторы-составители. Редакция допускает авторскую орфографию и пунктуацию материалов.Журнал безгонорарный, издаётся на основе безвозмездных отношений.

Фото на первой странице обложки из архива редакции

Сдано в набор 10.04.2017. Подписано в печать 12.04.2017.Вышел в свет 25.04.2017

Формат 60х84 1/16. Бумага офсетная. Печать офсетная.Усл. печ. л. 12,625. Тираж 1200 экз.

«Бийский Вестник» в Интернете: biyavestnik.biysk22.ruЭл. почта: [email protected]

Отпечатано в ООО «Издательский Дом «Бия»»659305, г. Бийск, пер. Муромцевский, 2

12+

Бийский Вестник - biyskbiyavestnik.biysk22.ru › arhiv › 2017 › 3.pdf · с...

Documents