Евгений Константинов «Смертельный мир» Издательство «Ленинградское издательство»

Серия «Боевая фантастика» Аннотация Сергей Фролов был успешным каскадером, а Наташа Завьялова —

знаменитой актрисой. Но однажды их жизнь изменилась навсегда — они оказались перемещены в другой мир. В мир, страшнее которого сложно что-то вообразить...

«Это — ад?» — с ужасом спрашивает Сергей, когда видит, как озверевший воин тесаком отсекает голову одному из пленников.

«Нет, это всего лишь мир за стеной!» — печально отвечает ему друг, которого через несколько часов подвергнут изощренной пытке.

Таков мир за стеной, где царят жестокость, алчность и разврат. Здесь людей используют в качестве наживки при ловле гигантских рыб. Здесь женщина — всего лишь «игрушечка» для сексуальных утех. Здесь человека запросто могут повесить, четвертовать, посадить на кол... и даже съесть!

Сергей и Наташа стремятся выжить любой ценой, пытаясь вырваться из стен этого ада...

Часть первая МИР ЗА СТЕНОЙ Глава первая Оригинал «Приветствую тебя, Василий! Помнится, ты рассказывал, что в твоем районе

частенько стали люди пропадать. Даже говорил, что однажды весь личный состав отделения милиции исчез, только их одежда и оружие остались…

Ты ведь знаешь, брателло, я не трус. Да и не должен каскадер трусом быть. Но здесь такое дело… Хотя, может, это после обильных вчерашних возлияний какие-то дурацкие предчувствия в голову лезут. Не пойму.

Короче! Принесли мне сегодня утром пакет. А в нем — письмецо с запиской и ключиком. А в записке — адрес банка, номер ячейки, код доступа и ненавязчивое такое пояснение, что, мол, это аванс и что предлагается мне работенка по специальности за неплохое вознаграждение. Приглашаем, мол, на собеседование.

Сам понимаешь, никто в наше время от лишнего бабла не отказывается! Только одно смущает — приглашают меня посетить не киностудию или спортивный клуб, а, как я понял по адресу, обычный жилой дом, который как раз в твоем районе находится. Короче. Если ты это прочтешь, значит со мной беда приключилась. Поэтому тебе, как сыскарю, оставляю адрес, куда я сейчас направляюсь. Ну а если все обойдется, то и записка к тебе не попадет…

Жму твою ментовскую лапищу!» Сергей Фролов бегло просмотрел послание, поставил внизу дату, время и

подпись. Убрал листок в конверт и положил его поверх стопки журналов на тумбочке у двери. Один журнал лежал отдельно, с глянцевой обложки на Сергея смотрел сам Дмитрий Красавский: лихо закрученные усы, закрывающая глаз черная повязка, кровоточащая ссадина на щеке, сдвинутая набок мушкетерская шляпа с обломанным пером…

Снимок отображал финальную сцену историко-авантюрного фильма «Мушкетер на всю жизнь», где Красавский играл главную роль, а он Сергей Фролов, был его дублером во всех рискованных эпизодах. Они были похожи внешне, вот только мушкетерские усы у Красавского были свои, тогда как Сергею всякий раз перед съемками такие же приходилось наклеивать.

Премьера фильма прошла накануне в Доме кино. Прошла успешно. После окончания фильма событие довольно неслабо отметили. Сергей, как всегда, намешал всего спиртного, что было на столе, да к тому же еще отлакировал пивком. В итоге, вместо того чтобы наконец-то начать ухаживать за

Наташенькой Завьяловой, он непонятно зачем вступил в нескончаемую полемику с директрисой Натальей Юрьевной по поводу: много ли в историческом фильме должно быть слишком откровенных эротических сцен. Сергей убеждал директрису, что без секса можно обойтись, однако Наталья Юрьевна категорически с этим не соглашалась. Самым глупым было то, что спорили они о фильме, премьера которого только что состоялась. А самым обидным было то, что за всеми этими спорами Сергей не заметил, как Наташенька Завьялова куда-то исчезла…

Сейчас, сидя за рулем своей шустрой «восьмерочки» и слушая любимую группу «Чиж и С», он вновь и вновь ругал себя за вчерашнее поведение и вспоминал Наташу. В фильме она играла юную принцессу, которую то и дело похищали враги и освобождали друзья и которая влюбилась в своего освободителя. Экстремальных сцен в фильме было предостаточно, и Сергею Фролову, загримированному под главного героя, приходилось выносить принцессу и из воды, и из пламени. Но когда дело касалось сцен любовных, на месте дублера, естественно, оказывался Дмитрий Красавский.

У Наташи, кстати, дублерши не было, и во время съемок она порой рисковала не меньше, чем он — каскадер, что называется, от Бога. У нее, конечно, не все так четко получалось, но Наташа была ловкой, пружинистой и, главное, — смелой. А как-то раз она и вовсе спасла его — нет, не от смерти, но от возможной серьезной травмы. Сергей висел без страховки над довольно высоким обрывом, и вдруг корень, за который он держался, начал выскальзывать из земли. Если бы не вовремя поданная рука, оказавшейся рядом Наташи…

— Эх, — вздохнул Сергей, — проворонил, ты, Фрол, свое счастье. Такую девушку упустил!

Он слышал, что Наташе Завьяловой предложили сниматься в каком-то любовном сериале. Она, конечно, согласилась и теперь должна была поехать куда-то на побережье Черного моря. Для каскадера в той мыльной опере роль не предусматривалась, и теперь о скорой встрече с Наташей можно было и не мечтать.

На самом деле их встреча произошла буквально через пару минут. Сергей Фролов, которого все называли просто Фрол, остановил машину на светофоре и увидел Наташу, переходившую улицу. Он два раза коротко посигналил, девушка посмотрела в его сторону, Сергей помахал ей рукой, и через несколько секунд Наташа сидела в машине. Светофор поменял свет, и Сергей, миновав перекресток, остановился у обочины.

— Я… — начал было он, но девушка перебила.

— Вы вчера во время премьеры, вместо того чтобы на экран смотреть, на меня все два часа пялились. Наталья Юрьевна мне весь бок локтем отбила и все уши прошептала, чтобы я как-то на это отреагировала.

— Неужели это так заметно для… — Это для всех заметно. Вы странный какой-то. Прямо как юноша

влюбленный. — Я… — Наталья Юрьевна сказала, что вы по мне сохнете с первого дня съемок.

Это правда? — Да, правда, правда, — улыбнулся Сергей. — Что ж теперь и посохнуть

нельзя? — А зачем? — недовольно поинтересовалась Наташа. — Что — зачем? — Смысла сохнуть не вижу, — отрезала девушка. И продолжила: — Я

понимаю, если бы сейчас были те времена, про которые мы фильм снимали. Мушкетерские или там рыцарские. Тогда — да! Тогда у мужиков и выбора-то особо не было, по кому сохнуть. А сегодня!? Если есть у мужика желание и бабло, так ему любая телка доступна.

— А что важнее, — не выдержал Сергей, — бабло или все-таки желание? Наташа, прищурившись, посмотрела ему в глаза, словно изучая. Он ждал

ответа, но девушка решила оставить эту тему. — Вы не подвезете меня до банка? — спросила она после недолгой паузы. — Конечно же, Наташенька, — вздохнул Сергей. — Вам в какой-то

определенный банк или в любой? — Вот. Она передала ему сложенный вдвое лист бумаги, развернув который, Сергей

увидел знакомый адрес. — Надо же! Похоже, и вас, и меня собирается нанять на работу один и тот

же оригинал. — Что вы имеете в виду? — заинтересовалась она. — А то, что я сейчас направляюсь как раз в этот банк, чтобы получить точно

такой же аванс. — Вы шутите? Вместо ответа Сергей достал из кармана рубашки ключ и такой же лист

бумаги. — Значит, нас вместе приглашают сниматься, — сделала она вывод. —

Интересно, а кого еще пригласили?

— Для меня это уже не важно, — сказал Сергей, не скрывая радостной улыбки. — Главное, что сниматься мы будем вместе, и, возможно, вы еще раз спасете меня, подав руку помощи.

— Может, и будем, — пожала плечами Наташа. — Смотря, какую роль мне предложат и какие условия поставит этот ваш оригинал.

Об условиях они должны были узнать с интервалом всего в один час. И Сергей, и Наташа были приглашены прийти по указанному адресу. Они вместе забрали в банке деньги, потом Сергей доехал до дома, где была назначена встреча с «оригиналом». Наташа попросила его особенно не задерживаться и сказала, что останется в машине читать журнальчик.

* * * Дверь Сергею открыл пожилой мужчина лет под семьдесят, опирающийся

на изящную трость, одетый в достающий до пола махровый халат темно-синего цвета и тапочки. Абсолютно седые волосы, такие же седые круто изогнутые брови, заинтересованно-оценивающий взгляд голубых глаз, ямочка на подбородке. В былые годы он наверняка нравился женщинам.

— Здравствуйте, господин Фролов. Меня зовут Максим Николаевич. Пройдемте сразу в основную комнату. — Старик сделал приглашающий жест рукой, в которой держал пульт дистанционного управления, пропуская каскадера вперед.

Изначально Сергей подумал, что пришел в типичную хрущевскую двушку. Но оказалось, что после большой проходной комнаты, в небольшой спальне имеется еще одна дверь, ведущая в еще одну комнату. У окна — рабочий стол с компьютером и монитором, музыкальным центром, вертящимся креслом; стеллажи вдоль стен поднимались от пола до самого потолка и были заставлены дисками и видеокассетами, на корешках которых были только цифры; у стены напротив окна установлена деревянная физкультурная лестница, рядом — гимнастический снаряд «конь», кровать. И была еще одна дверь, которую Максим Николаевич открыл для гостя.

Эта комната оказалась сравнительно большой, и, наверное, не меньше половины ее было занавешено светло-голубыми шторами. На специальных металлических конструкциях были укреплены три видеокамеры, под каждой — сиденья на высоких ножках, какие бывают у стоек в барах. На полу — чуть пружинящий палас. В углу на специальном столике стоял телевизор с огромным экраном, рядом — видеомагнитофон, к которому тянулись провода от видеокамер. На стенах не осталось свободного места от наклеенных цветных

фото — в основном на них красовались девушки, лица некоторых показались Сергею знакомыми.

Максим Николаевич предложил гостю сесть в кожаное кресло и сел сам в такое же, между ними оказался лишь журнальный столик.

«Никаких бумаг и документов, — отметил про себя каскадер. — Видимо, пока это только предварительная беседа. Контракт будет заключаться в другом месте. Но кто же он такой, этот старикан?»

— Кажется, кроме жетона, на вас больше нет никаких цепочек и других побрякушек? — Максим Николаевич кивнул на армейский жетон, висевший на шелковом шнурке на шее Сергея.

— На моей памяти так много порванных цепей и разбитых часов, что я давно от них отказался. Ну а жетон — профессиональная необходимость.

— Это хорошо, — кивнул Максим Николаевич. — Вы пригласили меня… — Чтобы вы поучаствовали в одном очень необычном мероприятии, —

продолжил старик. — И моя роль? — Во многом будет зависеть от вас. Господин Фролов, пожалуйста, дайте

мне немного времени для объяснений. Потом я кое-что вам покажу, а дальше, если все пройдет нормально, предоставлю возможность самому выбирать свою роль. Вы сможете стать и королем, и знатным дворянином, и простым мушкетером, а возможно, останетесь чернью. Хотя, судя по вашим способностям, я имею в виду непревзойденные каскадерские качества, в мире за стеной вы окажетесь далеко не последним человеком.

— В мире за стеной? — переспросил Сергей. — Это название будущего фильма?

— Это название существующего мира. Впрочем, надеюсь, у вас будет возможность самому приду… провозгласить новое его название.

— Так это фильм о… — О людях. Людях, живущих на ограниченной территории, откуда нет или

почти нет выхода. — В тюрьме? — Ну почему же в тюрьме? — поднял брови Максим Николаевич. — И что

такое тюрьма? Планету Земля для землян, тоже в какой-то степени можно назвать тюрьмой. Сейчас я вам кое-что покажу и расскажу. И еще раз прошу отнестись к моим словам очень серьезно. В дальнейшем вы можете пожалеть о своей невнимательности.

Максим Николаевич отложил трость, потянулся к тумбочке, взял еще один пульт и направил его на телевизор…

На засветившемся экране происходило сражение. Звук, правда, отсутствовал. Вид был словно с вершины дерева, под углом градусов в сорок пять. Сергей не любил, когда снимают именно с такого ракурса. Ему больше нравилось, когда камера находилась на уровне сражающихся, как бы между ними.

Зато сейчас было видно все поле боя. Сражались человек двадцать, из них шестеро или семеро — на лошадях. В отличие от пеших, они были в разноцветных плащах, причем головные уборы у всех отсутствовали. Оружием служили шпаги, кое у кого были арбалеты.

Сражение выглядело очень естественно, возможно, потому что было скупым на поражения. Противники больше старались увернуться от удара, отскочить в сторону или отбежать, но никак не безрассудно бросаться на клинки. Пешим удавалось подныривать под лошадей. При этом никто и не думал нанести удар животному, что, к примеру, не раз происходило по сценарию последнего фильма с участием Сергея Фролова.

Его так поглотило зрелище, что Максима Николаевича он слушал вполуха. А тот говорил спокойно, без эмоций:

— Такие вот бои в мире за стеной происходят часто… Погибают, как правило, новички или, как их называют местные жители, пришлые. Ну а побеждают, конечно же, дворяне…

Тем временем на поле боя оставалось все меньше людей, державшихся на ногах. В этом особенно постарались два всадника в одинаковых блекло-зеленых плащах, удачно разившие и пеших, и конных. Наконец один их них схватился за плечо, в которое угодила стрела, и стал заваливаться с лошади…

— …и лучшие из них как раз те, кто родился именно в мире за стеной… В мире, который существует уже тридцать девять лет и которого ждет гибель… Если только на смену мне не придет кто-то другой…

Второго обладателя блекло-зеленого плаща атаковали сразу два всадника. Тут же голова одного из них оказалась наполовину разрубленной, и он свалился на землю. Но второй атаковавший нанес противнику удар шпагой в область бедра. Тот выронил оружие, не мешкая развернул лошадь и помчался прочь, не забыв, однако, подхватить под уздцы лошадь раненного в плечо товарища, который все еще держался в седле. Они поскакали по дороге, удаляясь все дальше, и камера тоже стала как бы отъезжать, благодаря чему становилась видна все большая часть ландшафта…

— …Когда меня не станет, а дело к этому уже близится, — монотонно говорил Максим Николаевич, — мир за стеной ждет неизвестно что. А мне очень не хочется, чтобы люди погибли по независящим от них причинам. Ведь это мой мир, там мои люди, там мои…

— Что? — Сергей наконец-то оторвался от экрана и непонимающе посмотрел на старика.

— Подождите с вопросами, господин Фролов, — предостерегающим жестом остановил его Максим Николаевич. — У нас не так много времени, а я обязательно должен вам показать еще кое-что. Прошу перейти вот к этой камере и присесть вот сюда, — он похлопал по среднему сидению. — Сейчас камера работает не на запись, а как наблюдательный прибор с приличным увеличением.

Сергей молча уселся на сидение и заинтересованно прильнул к окуляру. Камера включилась, но сейчас в глазке было только мутное пятно штор. Вот шторы поползли в стороны, и Сергей сначала незакрытым левым глазом увидел, что скрываемая до сих пор часть комнаты представляет собой большой макет местности. Освещался макет люстрой с тремя направленными вниз плафонами. От остальной части комнаты макет был отделен сплошной перегородкой не менее метра высотой. А за этой перегородкой-стеной были и горы, и леса, и огромное озеро с островами, и поля с дорогами, и какие-то разноцветные строения…

Он сосредоточил внимание на глазке видеокамеры и увидел… еще одно сражение, чем-то похожее на то, за которым несколькими минутами раньше наблюдал по телевизору.

Теперь действующие лица были другими. Несколько всадников налетели на обоз, состоявший из трех повозок, запряженных лошадьми, которые сопровождала немногочисленная охрана. Стычка оказалась короткой. Оборонявшиеся удачно пустили в ход арбалеты, и двое нападавших, с закрывающими лица до глаз повязками, сразу были сбиты с лошадей. А третий, уклонившийся от стрел, сшибся в схватке с одним из защитников обоза, но почти сразу выронил шпагу, схватился за окровавленную голову и поспешил ретироваться вместе с уцелевшими налетчиками…

Сергей оторвался от окуляра и вновь увидел перед собой макет местности. Только теперь, напрягая зрение, заметил, что там, внизу, на узких дорогах и поблизости от строений, не имеющих крыш, происходят какие-то шевеления. Можно было бы сказать, что это муравьи или мелкие жучки, но нет…

Он снова прильнул к окуляру. Рядом с повозками появились несколько женщин и подростков, что-то живо обсуждая и смеясь. Центром их внимания

стал мужчина, только что обративший в бегство главаря налетчиков. Мужчина смеялся вместе со всеми и протягивал на обозрение шпагу, на кончике которой было наколото что-то розово-красное. Вглядевшись, Сергей понял, что это человеческое ухо!

Сергей, нахмурившись, оглянулся на Максима Николаевича, которого почти не слушал. Старик все так же сидел в кресле, держа в слегка дрожащей руке направленный на него пульт. Что-то во всем этом было не так. Какая-то опасность…

— Выборочный преобразователь, который вы сейчас видите, работает при простом включении кнопок. — Максим Николаевич говорил уже не монотонно, а немного торопливо: — Кнопок здесь десять, но основных — две: зеленая работает на уменьшение, красная — на увеличение. Только надо быть очень осторожным, чтобы при увеличении в непосредственной близости от объекта не было незакрепленных громоздких предметов. А на уменьшаемом объекте желательно, чтобы отсутствовали очки, сережки, цепочки с тяжелыми брелоками, часы, кольца и тому подобная дребедень. Еще есть серая кнопка, включающая приемлемо-переносящий луч, с помощью которого…

Сергей вспомнил Наташу. С минуты на минуту она должна была войти в этот дом, в эту квартиру…

— Стойте! — предостерег старик поднявшегося с кресла Сергея. — Еще два слова как напутствие. Преобразователь я оставлю лежать на полочке. Полочки пока нет, но я закреплю ее как раз на верхнем уровне стены в правом углу. Останется всего лишь залезть на стену… — Максим Николаевич невесело усмехнулся. — Я думаю, что проживу еще не очень долго, максимум несколько недель. Квартира проплачена на долгое время вперед. Но ведь все может быть. К примеру, сюда проникнут воры, или случится пожар, или электричество в квартале отключат… Да и запасы той же соли и всяких причиндалов поставлять будет некому. Не говоря уже о новых преобразованных, без которых в моем мире неминуемо начнется деградация… Стойте!

— Что за галиматью вы несете? — Сергей задал вопрос только для отвода глаз. На самом деле он уже сто раз прыгнул бы на старика, более всего походившего на сумасшедшего, но внутренним чутьем сознавал, что направленный ему в грудь пульт несет угрозу. И поэтому медлил.

— Я специально выбрал вас, как очень сильного и ловкого человека! — уже почти кричал Максим Николаевич. — Только вот сейчас не стоит проявлять свои качества — я все равно нажму кнопку раньше! А для преображаемого лучше всего оставаться на месте. Когда вы окажетесь там, думаю, стоит

поторопиться, чтобы добраться до прибора и стать моим наследником. Новым Творцом. Но только не надо спешить сейчас!

Если вы займете мое место, то не будете ни в чем нуждаться, особенно в деньгах. Денег у меня очень много, и все они лежат в разных банках на счетах на предъявителя. Список счетов находится в моем сейфе в том самом банке, где вы сегодня получили аванс. Номер шифра этого сейфа — ваши инициалы и дата рождения… Да стойте же, стойте!!!

Не желая больше слушать этот бред, Сергей рванулся вперед, намереваясь в первую очередь вырвать у старика опасный прибор. И…

Глава вторая Пришествие Фрол очнулся, ощутив легкий озноб. Лежа на спине на чем-то жестком,

медленно приоткрыл глаза и понял, что в глазах у него даже не двоится, а троится — в неестественно белом небе прямо над ним светило сразу три больших ярких солнца. Он посмотрел налево, направо — вокруг голая каменная поверхность. Сам Фрол тоже был голым, то есть из одежды на нем не было вообще ничего.

Что все это значит и как произошло, понять он не мог. Как ни напрягал память, в воображении всплывали лишь отрывочные кадры из последнего фильма, в котором он снимался. Фрол поднялся и понял, что стоит на круглой металлической плите диаметром в несколько шагов. На ее поверхности, потемневшей от времени, имелись выпуклые закругляющиеся линии. Возможно, эти линии образовывали какие-нибудь символы, но, чтобы их разобрать, надо было посмотреть с определенной высоты. Сама же плита находилась на скале, почти на ее вершине.

Как он сюда попал? И почему без одежды? Неужели так сильно напился, что память отшибло! Или кто-то разыгрывает с ним дурацкую шутку?

— Эй, хватит шутить! — крикнул он неизвестно кому, и никто ему, конечно же, не ответил.

Нет, что-то не состыковывалось. Какие, к чертовой матери, три солнца?! И еще, кажется, что-то не в порядке с горизонтом, или его не видно, к примеру, из-за туманной дымки?

Осторожно ступая, словно пробуя поверхность под ногами на прочность, Фрол двинулся в гору, резонно рассудив, что оттуда обзор будет гораздо лучше, ну а спуститься он всегда успеет. Достигнув вершины, подумал, что, скорее всего, находился на острове или полуострове. Во всяком случае, почти со всех сторон скалу окружала вода. Вдали виднелись берега — где дальше, где ближе. А внизу, шагах в ста от места, где он стоял, скалу и берег соединял мост.

Абсолютно черного цвета. Фрол торопливо засеменил к нему по покатому склону.

Мост оказался шириной не больше пяти шагов, без перил и сильно горбатым. Из-за этой выпуклости не было видно, что там, на противоположном берегу. Прежде чем на него ступить, Фрол посмотрел вниз, куда ему могло бы случиться упасть.

Мутноватая вода показалась такой же искусственной, как и небо. На ней не было ряби, а лишь слабое колыхание. «Словно в ванне», — подумал Фрол. Вот к поверхности один за другим поднялись несколько очень больших пузырей и, не лопаясь, медленно поплыли под мост. В глубине показался силуэт, а потом и сама рыба, вяло виляющая хвостом. Она была черно-желтой расцветки и по форме могла бы напоминать барбуса, только чудовищных размеров — как минимум раза в три крупнее человека. Свались он с моста, и этот гигантский барбус проглотил бы его, словно мотыля, опускающегося на дно аквариума.

Фрол никогда не считал себя трусом, да и не был таким, веря, что каскадер он и есть каскадер, хоть в кино, хоть в жизни. Но напрасно рисковать не любил, поэтому осторожно пошел по самой середине моста, отметив про себя, что, если бы его абсолютно гладкая поверхность оказалась мокрой после дождя или тумана, он предпочел бы поискать другую переправу.

Противоположный берег подходил к мосту узкой полосой, лишенной растительности, чем дальше, тем больше расширяющейся. Поодаль был лес. Когда Фрол прошел до него примерно половину пути, из-за деревьев появились три человека. Он насторожился. Двое мужчин, шедших навстречу, и один, ехавший на коне, были вооружены длинными, отливающими сталью шпагами. Где-то он уже видел таких вот людей, то есть одетых в такие же плащи и так же вооруженных… Но на воспоминание, где это могло быть, у Фрола не хватило времени.

— С прибытием на землю Лесного королевства, молодой человек, — с оттенком усталости в голосе сказал всадник.

Он был моложе Фрола — всего лет девятнадцать. Длинные темные волосы обрамляли бледное с тонкими чертами лицо. На лбу всадника краснел свежий рубец. Из одежды под плащом виднелось что-то наподобие кольчуги, доходящей до пояса, простые брюки, на ногах — мокасины.

— Предлагаю ничему не удивляться, не задавать пока никаких вопросов и спокойно следовать за нами.

Фролу показалось, что всадник повторял эту фразу уже много раз. — Нет. Прежде я все-таки хотел бы узнать…

— Потом все узнаете! — перебил всадник. — Сейчас — бесполезно, — и кивнул пешим: — Мордан, Черно, разберитесь побыстрей.

Пешие ускорили шаг. Фрол заметил, что у того, кто подходил справа, в руках была собранная кругами веревка. Он догадался, что это аркан, и решил сначала атаковать именно правого.

Тот, в отличие от левого, у которого шпага подрагивала в руках, совсем не нервничал. Видимо, этот правый, с виду ровесник Фрола, уже не раз выполнял подобные задания и поэтому правильно расценил значение быстрых и расчетливых взглядов, которые каскадер по очереди кидал на всех троих.

— Ты с Морданом-то лучше не шуткуй, — вкрадчиво, даже ласково сказал тот, начиная раскручивать веревку.

— Никто и не шутит, господин Мордан, — прикинувшись растерянным и испуганным, Фрол вытянул руки вперед, словно подставляя для наручников, но протянул их не Мордану, все быстрее раскручивающему веревку, а к тому, которого всадник назвал Черно. — Пожалуйста, давайте, вяжите, сковывайте, дава…

Аркан метнулся к вытянутым рукам, но Фрол прыгнул вперед, так что петля пролетела за его спину. Тут же откинулся назад, схватил веревку и дернул на себя с такой силой, что Мордан, не желавший ее выпускать, подался вперед, споткнулся и растянулся на земле. Видя, как Черно ринулся на него с выставленной вперед шпагой, Фрол выдержал микропаузу и поднырнул тому под ноги. Черно еще продолжал кувыркание по земле, а Фрол уже был на ногах, и шпага, которой он успел завладеть, скрестилась со шпагой тоже успевшего вскочить Мордана. В следующее мгновение кулак Фрола врезался противнику в солнечное сплетение, и у того глаза полезли из орбит.

— Стоять! — услышал Фрол окрик всадника. Увидев направленный на себя арбалет, каскадер, не раздумывая, швырнул шпагу, целясь в морду коня, а сам схватил Мордана за локоть и рванул его на себя, чтобы закрыться от выпущенной стрелы. Она угодила противнику чуть выше локтя, и Мордан, злобно зарычав, рухнул на колени. И тут же его упавшую на землю шпагу схватил Фрол. В то же мгновение он увидел, что бросок его оказался точен: несчастное животное, получившее удар эфесом шпаги прямехонько по ноздрям, встало на дыбы, сбросило всадника и, отчаянно заржав, понеслось прочь.

Упавший всадник заметно не пострадал и уже поднимался, Черно бежал к нему на помощь, а раненый Мордан достал из-за пояса длинный кинжал. В то же время из леса появилась еще одна троица — двое пеших и всадник, во весь дух спешившие на помощь своим.

Это была не игра. Фрол прекрасно видел проткнувшую руку стрелу, брызнувшую кровь. А если бы всадник не промахнулся, то есть попал бы не в руку Мордана, а ему, Фролу, в грудь?! Да и, в конце концов, ради чего собственно он сражается, что защищает? Только себя, свою свободу или жизнь. А чтобы их сохранить, не обязательно биться до последней капли крови. Достаточно убежать.

Мордан с безвольно опущенной рукой, стоя на одном колене и скрипя зубами, медленно поднимал кинжал. Фрол не стал ждать и, прыгнув вперед, врезал ему ребром ладони по шее. Затем сдернул с падающего навзничь человека плащ и во всю прыть припустил обратно к мосту.

На мосту он будет встречать их по одному. И если они не пустят в ход арбалеты, то невелики их шансы. Он вбежал на мост и… вмиг растянулся на нем плашмя. Фрол не спотыкался, и ноги у него не подкашивались. Вот только шпага почему-то, вырываясь из руки и увлекая его за собой, притянулась к поверхности моста, и он вовремя разжал пальцы, чтобы они не оказались зажатыми между эфесом и самим мостом. Фрол вскочил, тщетно попытался оторвать шпагу, а когда оглянулся, увидел, что враги совсем близко. Дожидаться их, не имея оружия, Фрол не стал…

* * * — Сколько раз я повторял, Винсепто, что действовать надо, как господа

горные. Сразу сетку набросили, и никаких проблем! Ну какой смысл что-то объяснять пришлым? Все равно они ничего сразу не поймут и ни во что не поверят. Видишь, к чему привела твоя дипломатия: Мордан в руку ранен, у коня моего нос разбит — как бы теперь в бой идти не испугался, — юноша с краснеющим рубцом на лбу держал под уздцы коня и нежно мазал ему ноздри темно-коричневой мазью.

— Возможно, ты прав, Германт, — отозвался собеседник — юноша одного с ним возраста, тоже темноволосый и выглядевший достаточно симпатичным, если бы не перебитая переносица. Полулежа на пригорке, Винсепто нежно водил концом шпаги по выступающему из почвы камню. — А возможно, и нет. Вот лучше послушай:

Надеясь на легкую победу, Помни, что шпага твоего бойца Может выпасть из его окровавленных рук, И тогда — где уверенность,

Что следующей целью ее острия Не станет твоя же грудь?

— Да не в легкой победе дело, — отмахнулся Германт. — Да мы вовсе и не собирались сражаться…

— Мне все-таки кажется, — перебил Винсепто, — что оружие в твоих руках выглядит достаточно устрашающе. Если пришлый — трус, тогда проще: он, скорее всего, поднимет лапки кверху или попытается убежать. Здесь ты его, конечно, догонишь и еще больше испугаешь. Но если пришлый окажется человеком отважным, как тот, с которым тебе довелось только что столкнуться, то твоя шпага и грубоватый тон заставят его обороняться. Что собственно и произошло. Кстати, виконт, очень жаль, что он сбежал. Я и рассмотреть-то его не успел. Видимо, неплохой боец мог оказаться на нашей стороне.

— Да не сыпь ты, граф, драгоценную соль-матушку на нос моего коня, — вздохнул Германт. — Я сам жалею об этом мужике. Как он нас вылечил! Загляденье! Такой боец один на два десятка попадается.

— Во-о-от, — протянул Винсепто. — Сам жалеешь. А вышел бы к этому бойцу без оружия да с добродушной улыбкой, глядишь, и он бы расслабился и спокойно с тобой пошел. И Мордан сейчас вместо того, чтобы рану зализывать, пил бы с ним настоечку.

— Ну ты еще предложи женщин им навстречу посылать! — хмыкнул Германт. Затем посмотрел в сторону моста, где с веревками возились Черно и еще один боец. — Ну что там у вас? Без посторонней помощи справиться не можете?

— Сейчас, господин виконт! — крикнул Черно. Он продел еще одну петлю под рукоять шпаги, затянул, чтобы не сорвалась, и подбежал с веревкой к стоящему недалеко коню. Привязал веревку к седлу и с криком: «Пошел!», сильно шлепнул ладонью по крупу. Конь рванулся, и шпага сорвалась с поверхности моста.

— Есть, господин виконт, — радостно крикнул Черно. — Размагничено! — Советую тебе самому шпагу Мордану отнести, — сказал Винсепто

приятелю. — Себя ни в чьих глазах не уронишь, даже наоборот. Ну а Мордан, мало того что тебя простит за такое меткое в него попадание, так еще преданней служить станет.

— Согласен, господин граф, — кивнул Германт. — Вон, кстати, твой Рустам возвращается. Надеюсь, нормально раненого доставил…

— Да что ему будет. Через неделю вновь в караул пойдет, — уверенно сказал Винсепто.

— Хорошо бы, — вздохнул Германт. — Ну что, мы тебя покидаем?

— Давайте. Виконт Германт вскочил в седло и, свистнув Черно, неторопливо поехал

навстречу приближавшемуся бойцу. Граф Винсепто так и остался полулежать на пригорке, нежно водя шпагой по поверхности камня. До смены караула у Восточного магнитного моста времени оставалось еще много.

* * * Конфискованный у Мордана короткий кожаный плащ с нанесенным светло-

зеленой краской замысловатым узором из переплетенных ветвей, Фрол завязал тесемками на поясе. Идя по высокому берегу озера, а может быть, водохранилища, он ломал голову над произошедшем. Все мысли поглощала драка по другую сторону моста. Что это были за люди? Чего хотели? Откуда они? И как он сам очутился в этом непонятном месте? В этом мире… Мире за стеной?!

В сознании Фрола начали всплывать совсем недавно увиденные необычные сцены. Увиденные сначала по телевизору, потом через объектив камеры, включенной, как сказал Максим Николаевич, на наблюдение. «Такие бои в мире за стеной происходят часто…» — объяснил старик, пригласивший его в дом и устроивший все это представление… Максим Николаевич говорил много чего, но Фрол его не особо слушал…

Идти по неровной каменной поверхности было нелегко. Порой впереди оказывались ямы, попади в которые — без посторонней помощи не выберешься. Все было как-то голо и пустынно.

Но вот, преодолев очередное возвышение, он увидел еще один мост, перекинутый со скалы на берег. Мост походил на тот, который Фролу уже дважды пришлось пересечь. Он стал вглядываться, нет ли на том берегу вооруженных людей, поэтому не сразу заметил женщину, ступившую на мост. Судя по всему, она пребывала в точно таком же положении, как и он, некоторое время тому назад. Абсолютно обнаженная, растерянно озирающаяся…

— Эй, подождите! — крикнул он и побежал к ней, придерживая плащ. Женщина обернулась, и Фрол узнал Наташеньку Завьялову. Только она его

не узнала и, испуганно вскрикнув, бросилась на противоположный берег. — Наташа, не бойтесь, это я, Сергей! Подождите! — закричал он. Но она уже

преодолела мост. Через минуту и Фрол оказался на мосту, а затем и на том берегу.

Девушка бежала без оглядки, Фрол даже подумал, что, будь у нее на ногах кроссовки, он вряд ли бы смог ее догнать.

— Да стойте же, Наташа! Завьялова, оглянись же, черт побери! — крикнул он, когда расстояние между ними уменьшилось шагов до десяти. И остановился сам.

Она не могла не разобрать свою фамилию, оглянулась на бегу и, слава богу, узнала его. После чего тоже остановилась.

Как же она красиво выглядела в своей наготе! …В фильме «Мушкетер на всю жизнь» была сцена, где принцесса, которую

играла Наташа, после купания выходит обнаженная из реки: ее мокрые волосы не настолько длинны, чтобы прикрыть налитые груди с торчащими сосками; она мотает головой, волосы тоже мотаются и, кажется, удлиняются за счет срывающихся с них брызг… Потом, когда на зеленой лужайке она стоит, расставив ноги, раскинув руки и запрокинув голову к солнцу, на нее набрасывается бандит-насильник. Набрасывается сзади, сбивает на землю, наваливается сверху, заламывая руки, вынуждая беспомощную девушку принять удобную для него позу…

Дублей сделали не меньше десятка. Не потому что принцесса и бандит-насильник плохо играли роли. Со своей ролью не справлялся герой-мушкетер! От которого и требовалось-то всего-навсего огреть насильника по затылку эфесом шпаги, затем поднять на руки спасенную принцессу и, сказав банальное: «Отныне и на всю жизнь я ваш мушкетер», — поцеловать ее в дрожащие губы.

Ох, как же тяжело было вновь и вновь наблюдать за съемками тех сцен ему, Сергею Фролову! Ему, каскадеру, заменяющему в смертельно опасных эпизодах того самого героя-мушкетера Дмитрия Красавского, у которого на самом деле в жизни не хватало сил даже на то, чтобы без видимых усилий поднять с земли девушку…

— Ты? — Наташа смотрела на Фрола широко раскрытыми глазами, машинально закрывая ладонями груди, наверное, забыв, что она обнажена полностью. — Что все это значит? Что со мной?

— Я бы тоже хотел это знать, Наташенька, — приближаясь, Фрол не мог оторвать взгляда от ее фигуры. Когда между ними осталось три шага, Наташа начала робко отступать, но он в два прыжка оказался рядом и схватил ее за плечи. Она вся тряслась. Наверное, и от холода, и от страха.

— Не бойся. Здесь без меня есть кого бояться. — Что происходит, Фрол? — Она клацнула зубами и поежилась. Ее карие

чуть раскосые глаза были совсем рядом. — Мы оба, кажется, попали в какую-то ловушку, Наташенька. И подстроил

ее тот самый старик. Максим Николаевич.

— Ты не вернулся через час. Я заперла машину и пошла к нему в назначенное время. Он открыл дверь, провел меня в комнату, предложил присесть в кресло и… все! Я очнулась вот здесь. Совсем голая…

— Ты замерзла? Я дам тебе плащ, — сказал он, начиная развязывать тесемки. Узел поддался не сразу, только после того как вмешались пальцы девушки. Каскадер подумал, что, когда отдаст ей плащ, сам останется в чем мать родила. В это время рука Наташи легла ему на плечо, и он почувствовал, что начинает краснеть.

— Фрол, кто это? — спросила она с тревогой. Он наконец поднял голову. Наташа смотрела ему за спину. А в следующее мгновение и его, и ее накрыла сеть.

Сзади раздались торжествующие крики. Фрол, не оборачиваясь, догадался, что врагов не менее трех человек, и мгновенно оценил обстановку. Из сети, пока она еще не затянута, он мог бы выбраться за шесть секунд. Но сейчас рядом была Наташа, а бросать ее Фрол не собирался.

— Спокойно, Наташенька, — сказал он и, наконец-то развязав тесемку, обернул плащом девушку. Она прижалась к нему, и он быстро завязал тесемки у нее за спиной. В это время на его голову обрушился удар. Теряя сознание, Фрол успел отметить, что Наташа крепко подхватила его под мышки, не позволяя упасть…

* * * Фрол очнулся от раздававшихся неподалеку криков. Кричала Наташа. Он

вмиг очутился на ногах, несмотря на связанные за спиной руки. Наташа была поблизости. Ее вытянутые вперед руки прижимал к земле какой-то толстый парень; животом она лежала на подставленном колене другого парня, который с довольной ухмылкой держал одной рукой Наташу за волосы, задирая голову, а другой жадно тискал ее груди. Третий мужик насиловал Наташу сзади. С каждым толчком она издавала слезный крик.

Так вот в какое кино пригласил их старик! Что ж, надо достойно сыграть свою роль!! С помутневшим взором Фрол рванулся к Наташе, но тут же растянулся на земле, споткнувшись о подставленную кем-то ногу.

— Лучше не рыпайся, пришлый, — сказали сверху. — Заработаешь пару тумаков по балде и ничего больше.

Не вставая с земли, Фрол напряг мышцы и понял, что самому освободиться из наброшенной сети будет очень непросто. Но и спокойно терпеть криков девушки он не мог.

— Отпустите ее! — закричал он. — Куда? — насмешливо спросили сверху. — Теперь она подданная Горного

королевства и собственность капитана Евдоккима. Может быть, когда-нибудь он ее кому-нибудь отпустит. Или продаст…

Сжавшись пружиной, Фрол крутанулся на месте, врезав ногой говорившему куда-то в область живота. В следующую секунду вскочил, а еще через секунду вновь лежал на земле, получив сзади крепкий удар «по балде».

Глава третья Просветительская беседа — Так, Галлузо, вели этого перевести в казарму к черни и после обеда —

вместе со всеми на строительство. Давай сюда второго и, насколько я знаю, последнего?

— Да, господин барон, последнего. — Щуплый мужчина неопределенного возраста взял под локоть сидевшего на табуретке молодого человека с совершенно обалдевшим выражением лица и вывел его за дверь. Не прошло и минуты, и так же под локоть лейтенант Галлузо ввел в комнату Фрола со связанными руками, одетого всего лишь во что-то наподобие набедренной повязки. После чего, поклонившись господину барону, оставил их вдвоем.

— Садитесь, мой дорогой, — предложил барон. Фрол, придерживающийся избитого мнения, что лучше сидеть, чем стоять,

опустился на табуретку. Обстановка в комнате была немногим насыщенней по сравнению с той, в

которой он провел почти сутки, то есть вчерашний вечер, ночь и половину сегодняшнего дня. Если в его камере без крыши, но со стенами высотой почти в два человеческих роста была всего лишь лежанка, сплетенная из веток, то здесь из предметов мебели были только стол и две табуретки. Стены, такого же, как в камере, цвета поблекшего золота, здесь были гораздо ниже — при желании можно было ухватиться за верхний край стены, просто подпрыгнув. Фрол посмотрел по углам. «Туалета», представлявшего собой вырытую в земле ямку, прикрытую крышкой, также сплетенной из веток, здесь тоже не наблюдалось. Да еще в двери отсутствовало узкое отверстие, какое было в камере, в которое ему вчера вечером и сегодня утром просовывали глиняную миску с кашей и еще одну миску — с водой.

Вчера, очнувшись в той самой камере без крыши, с жуткой головной болью, он посчитал за лучший вариант — как можно меньше двигаться. Незаменимым лечением от любых потрясений — и физических, и моральных — для Фрола всегда был сон. В свое время он выработал эту способность — уметь заставить себя заснуть в любое время суток и при любых условиях, несмотря на жару,

холод, сырость, шум, отсутствие нормальной постели… Потому-то он и проспал все свое заключение, потратив время бодрствования лишь для того, чтобы справить нужду да подкрепиться нехитрой снедью, выдаваемой молчаливым и невидимым тюремщиком. И сон оказал свое целебное действие: голова болела лишь временами, а значит, и нагромождение вчерашних событий Фрол мог выстроить в хронологическом порядке. Правда, понять происходящее это все равно не помогало.

— Меня зовут Волленвейдер. Звание — майор, титул — барон, — представился сидевший по другую сторону стола мужчина лет пятидесяти, судя по всему, не последний здесь начальник. — В настоящий момент ради вас я исполню должность просветителя.

Помимо кольчуги, доходящей просветителю до пояса, на запястьях у барона имелись широкие браслеты, также сплетенные из небольших колечек. Лежавший на столе плащ с нарисованными золотистыми ромбиками выглядел как новый.

— Ваше, допустим, имя? — спросил Волленвейдер. — Допустим, Фрол. То есть Сергей Викторович Фролов. Звание — сержант

запаса. Титула пока не имею. — Фрол поморщился от приступа боли. — Пока! — хмыкнул барон. — Что ж, у вас, допустим, все еще впереди. А на

сегодняшний день ваше звание — чернь, а имя… ну, пусть так и остается — Фролм.

— Фрол, — поправил Сергей. — Мне все-таки больше нравится — Фролм. — Можно подумать, господин Волен… — Барон Волленвейдер. — …господин Волленвейдер, вы имеете право изменить мое имя! — Если наш сегодняшний разговор, допустим, состоится, то над своим

новым именем можете сами ломать себе голову. Если же разговора не получится, то до вашего имени никому не будет дела. Ведь, допустим, уже сегодня вас можно будет скормить рыбам. Хотя мне бы этого не хотелось. С виду вы вполне крепкий и здоровый человек, а значит, в недалеком будущем сможете стать неплохим бойцом его величества короля Халимона. Но все по порядку…

Волленвейдер наклонился и поднял с пола кожаную сумку, достал из нее такую же кожаную фляжку и сделал несколько неторопливых глотков. После чего сразу стал называть Фрола на «ты»:

— У тебя, Фролм, допустим, есть выбор. Ты бесхитростно отвечаешь на несколько простых вопросов: какие вчера, не сегодня, а вчера были число,

месяц, год, как выглядел человек, с которым ты в последний раз виделся, до того как очутиться на Нейтральном острове, рассказываешь еще кое-какие детали… Ну а потом я отвечу тебе на твой основной вопрос…

— Что со мной произошло? — спросил Фрол. — Вот именно, — расплылся в улыбке Волленвейдер, — этот вопрос мне

больше всего по душе. Почти все пришлые первым делом кричат: «Какое вы имеете право?», или «Вы за это ответите!», или «Позовите моего адвоката!». Смешно. Мне и самому двадцать лет назад хотелось вот так же бестолково кричать и ругаться. Но я этого не сделал, а задал примерно такой же вопрос, что и ты, Фролм.

— Ну и что же вам ответили? Волленвейдер вновь улыбнулся, выжидательно глядя на Фрола. Тот пожал

плечами — в конце концов, почему бы не сказать, какое вчера было число? Какая в том тайна? Да и про старика, почему бы, собственно, не рассказать. Ведь, насколько можно было судить, именно из-за этого Максима Николаевича он оказался втянут в какую-то непонятную и довольно неприятную историю. Пусть это и была неожиданная режиссерская находка — в таком кино Фролу сниматься не улыбалось…

— Значит, ты утверждаешь, что Творец показывал тебе мир за стеной снаружи? — напрягся Волленвейдер, после того как Фрол дошел до момента, когда Максим Николаевич предложил посмотреть в работающую на воспроизведение камеру.

— У старика в комнате был огромный макет местности, какие делают, к примеру, для игрушечных железных дорог. Только на том макете никаких железных дорог я не увидел. Зато там были горы, поля, дороги, строения. Без камеры разобрать мелкие детали я не смог. А вот в камеру увидел, как какие-то вояки с повязками на лицах напали на повозку, но охранявшие ее солдаты отбили атаку. Да, при этом один из защищавшихся отрубил нападавшему ухо…

— Как они были, допустим, одеты? — Я особо не обращал внимания. Но похуже, чем вы. А у того, который

отрубил ухо, был такой же плащ с таким же крестом на спине, как у вашего охранника. Только цвета другого — типа фиолетового.

— Крест, как у лейтенанта Галлузо? Фрол утвердительно кивнул. — Когда, ты говоришь, это было? — Вчера. — Что видел еще?

— Потом этого в плаще окружили радостные женщины, и вроде бы все. Пока я за всем этим наблюдал, старик нес какую-то чушь, а потом стал угрожать мне каким-то приборчиком с кнопками типа пульта дистанционного управления. Он называл его «выборочным преобразователем». Ну и все. Потом я очнулся на острове, перешел по мосту на берег, а там меня хотели схватить какие-то люди. От них я благополучно удрал, да еще плащом разжился…

— Плащом капрала Лесного королевства, — уточнил Волленвейдер. — Мне совершенно по барабану, какого там королевства. Этот Мордан

пытался меня связать, но ничего у него не вышло. — Мордан, значит… И что же, допустим, было дальше? — Казалось, рассказ

потерял для Волленвейдера интерес. На самом деле сидящий перед ним Фрол был первым пришлым, конечно же,

за исключением Его преосвященства кардинала Маная, который утверждал, что видел мир за стеной с другой стороны. Более того, утверждал, что видел его через работающую на воспроизведение увеличивающую камеру! То, что этот пришлый оказался на земле Горного королевства, — немалая удача.

— Хорошо, — прервал он рассказ, когда Фрол дошел до момента пленения его и Наташи. — Дальше мне все известно.

— Но мне неизвестно, где Наташа, где я, что… — Стоп! Сначала отвечу на твой недавний самый первый вопрос. С тобой

произошло то же самое, что и с большинством живущих в мире за стеной. — Волленвейдер выдержал небольшую паузу, испытующе глядя на реакцию Фрола, но тот смотрел на него с неменьшим любопытством. — Тебя, как и меня, как и эту девушку… Наташу, как и всех нас, потустенных, преобразовали. То есть уменьшили раз, допустим, в сто. Стоп! — Волленвейдер поднял руку, не дав Фролу нечего сказать. — Так называемый макет, который ты видел в камеру, и есть наш мир. Весь мир. И ты отныне и навсегда будешь жить в этом мире.

Фрол пожал плечами. Что-то частенько он стал встречать не совсем нормальных людей. А может, это все последствия позавчерашнего банкета? Галлюцинации, белая горячка или что там еще бывает у алкашей? Но он-то не алкаш. Может, просто отравился?

— Мир за стеной и очень мал, и в то же время огромен, — меж тем рассказывал Волленвейдер. Это было похоже на школьный урок, когда учитель объясняет закон, открытый кем-то тысячу лет назад. Все коротко и ясно, если, конечно, принимать ту игру, которую приняли учителя.

— В действительности, как тебе и самому, допустим, удалось убедиться, будучи еще там, — он показал большим пальцем себе за плечо, — мир за стеной

— это всего лишь половина большой комнаты. И сотворил его — он. Творец! Своей волей Творец прекратил наше существование в нормальном человеческом мире, но не дает умереть здесь, за стеной. Он все видит, все может, любой из нас в его полной власти. Просто здесь жизнь протекает не как в двадцать первом веке, а представляет собой что-то среднее между рыцарством и, допустим, временами мушкетеров. Здесь отсутствуют привычные тебе так называемые «блага цивилизации», и даже огонь в мире за стеной запрещен. Но страсти здесь горят еще те! — Волленвейдер довольно усмехнулся.

— И как долго? — тоже позволил себе усмехнуться Фрол, вызвав новый приступ головной боли. — Как долго они здесь горят?

— Почти сорок лет, — как ни в чем не бывало ответил Волленвейдер. — У старых дворян, то есть первых пришлых, в мире за стеной уже выросли внуки, а вскоре родится и новое поколение…

— Не родится, — перебил Фрол, глядя Волленвейдеру в глаза. Поверить этому… э-э… барону-майору можно было лишь, как он сам

выражается, «допуская», что все это игра, которую снимают скрытые камеры. Что ж, почему бы и не сыграть по их правилам? А за Наташу, за головную боль и за ночь в камере они еще ответят.

— Не родится? — удивился Волленвейдер. — Не-а, — Фрол позволил себе произнести это с некоторой долей издевки и

закинул ногу на ногу. Только сейчас до него дошел общий смысл, который пытался донести до него старик Максим Николаевич. — А если и родится, то в ближайшем будущем всей жизни в вашем мире за стеной, хана наступит. Ведь этот ваш Творец буквально на ладан дышит.

— Да, он в преклонном возрасте, и что? — нахмурился Волленвейдер. — А то, что Максим Николаевич мне четко дал понять, что жить ему

осталось считанные дни. Ну а после этого… сами понимаете. Если никто не придет ему на смену, то, как сказал один мой любимый артист: «По-татарски — ёк, а по-русски — нет ничего»…

Фрол удивился перемене в лице собеседника. Чтобы так играть, надо быть очень хорошим артистом. Может быть, эта самая режиссерская находка и в самом деле неплоха?

— И, между прочим, господин Волленвейдер, этот ваш Творец сказал, что специально выбрал меня, чтобы сделать новым богом. И еще. Он показал мне, как пользоваться этим самым уменьшающим и увеличивающим выборочным преобразователем. И даже сказал, в каком именно месте перед своей смертью этот прибор оставит…

Глава четвертая

Типичная боевая вылазка — Здесь ведь вот какая штука, господин Винсепто. Строительство новой

крепости барона Ольшана лучше всего остановить, убрав самих строителей. Конечно, еще лучше было бы разобрать ее по кирпичику и ими укрепить Рубежную крепость вашего батюшки, графа Бовдо. Она ведь, по сути, маловата и слабовата. Я имею в виду высоту стен и их укрепленность. Ну и сколько она сможет продержаться, если барон выдвинет против нее все свое войско? Ну перебьете вы половину, а потом все. Крепость захвачена…

Небольшой отряд всадников медленно двигался по дороге вдоль редкого леска. Впереди на некотором удалении ехали двое — дозорные. За ними — граф Винсепто и годившийся ему в отцы упитанный полковник Трофф. Чуть дальше — телохранитель графа капрал Рустам и телохранитель полковника лейтенант Калинник ехали по бокам большой повозки, управляемой угрюмым возничим, которого звали Жмур. Из всего отряда говорил до сих пор лишь один человек — полковник Трофф:

— Нет, конечно же, чуть что, из крепости Пентакля графа Ткача по тревоге нам тотчас же вышлют подмогу. И, конечно же, его бойцы — одни из лучших бойцов Лесного королевства — отобьют и разобьют армию барона Ольшана. Но! — Полковник поднял указательный палец. — По сути, помощь они смогут оказать лишь в том случае, если Рубежная крепость не окажется в окружении.

Ну а чтобы этого не допустить, необходимо построить напротив Рубежной еще одну крепость. А еще лучше — расширить Рубежную, чтобы стены ее упирались в горы. Тогда для наших противников никакого маневра не останется. Вот так-то… Я вашему батюшке давно об этом говорил, но он все ждет чего-то.

А ведь что стоит тому же барону Ольшану нашу Рубежную захватить? Да ничего сверхсложного! Накопит пришлых, чтобы выставить их, как щит для своих бойцов, — и вперед, за короля Халимона! Горные пришлых не жалеют, не то, что мы. Да и у пришлых выбор появляется: либо загибаться от голода да от черного труда, либо один раз рискнуть и в бою поучаствовать, чтобы, если в живых остаться, бойцом стать…

— Да, приток пришлых в Горное королевство раза в три больше. И с этим ничего не поделаешь, — вздохнул Винсепто.

— Естественно, — подхватил полковник. — Вы же знаете: я, как и все, попал в этот мир с Нейтрального острова. И пошел не под горку, как вроде бы предполагалось, а наоборот. Мне сначала хотелось осмотреться, а уж потом решение принимать.

— Послушайте, полковник, — граф Винсепто прикрыл глаза и продекламировал:

Стоит ли подниматься в гору, Которую гораздо проще обойти? Но, кто знает, Сколько бед предстоит пережить При кажущейся легкости пути?

— Да, — выдал полковник Трофф, немного подождав и догадавшись, что продолжения стихов, которые так любил сочинять молодой граф, не будет. — Я тоже говорю, чего, мол, сломя голову бежать куда глаза глядят? Может, там, впереди, вообще пропасть! Осмотреться сначала надо…

— Во-о-т. В этом и есть закономерность. К нам, в Лесное королевство, попадают не те, кого, словно безмозглых овец, ноги несут, а те, кто готов решение принять. Поэтому наши бойцы не идут ни в какое сравнение с бойцами горных.

— По сути, целиком и полностью с вами согласен, — закивал полковник. — Ну а сейчас давайте-ка рекогносцировочку осуществим.

Цель и план вылазки были просты. По возможности истребив или пленив вражеских бойцов, освободить недавних пришлых, строящих новую крепость, и, посадив их на повозку, убраться восвояси. Благодаря заранее проведенной разведке лесные хорошо знали, сколько черни задействовано на строительстве, сколько бойцов их непосредственно охраняет и сколько приблизительно имеется бойцов в крепости Квадро барона Ольшана, которые могут прийти на помощь надсмотрщикам. Главными для нападавших, как небезосновательно считал полковник Трофф, были внезапность и скорость.

* * * Сразу после просветительской беседы Фрола отвели во все ту же камеру-

одиночку, в которой он провел почти сутки. И так же, как накануне, после небогатого разнообразием обеда Фрол, руки которого так и оставались связанными (хорошо хоть веревка была затянута не слишком сильно), прилег на лежанку из сплетенных веток и вновь постарался уснуть. А что еще оставалось делать? Не побег же устраивать! Знать бы, в какую сторону бежать…

Что бы там ни говорил барон с дурацким именем, это место, этот «мир», куда перенесся Фрол, и в самом деле был необычным. Скала, на которой он очнулся, вода, ее окружавшая, и в ней невиданных размеров рыбина, мосты, по которым

перебегал… даже пол и стены в его одиночке без потолка, были какими-то… искусственными? А далекое блеклое небо над головой, небо без единого облачка, в котором попеременно светят то три, то два, а то и одно солнце, — это что означает?! Огромную съемочную площадку, под куполом которой зажигают прожекторы, — больше ничего на ум не приходило.

Но как объяснить ту правдоподобную драку, которую он был вынужден затеять с неким Морданом? А сцена, когда насиловали Наташу? Неужели это тоже были съемки скрытой камерой?! Но Фрол мог голову дать на отсечение, что насиловали Наташу по-настоящему. Так же, как по-настоящему били его самого…

Фрол все-таки заставил себя уснуть, иначе голова начала бы болеть от лезущих в нее мыслей.

Проснулся, судя по всему, утром, от стука в окошко камеры, в которое просунули все те же миски с безвкусной едой и не очень приятной на вкус водой. Привередничать Фрол не стал, все съел, все выпил. Выспался он, несмотря на жесткое ложе, неплохо, да и голова почти перестала болеть. Самое время было продумать дальнейшие действия в зависимости от предстоящих событий. Но оказалось, что все уже продумали за него.

Дверь открылась, и в камеру вошли трое, среди которых Фрол узнал лейтенанта Галлузо. Двое крепко ухватили его за руки, а Галлузо ловко и быстро связал ему ноги — не вместе, а так, чтобы была возможность делать по одному короткому шажку. После чего веревку на руках Фрола развязали и каскадера вывели из камеры.

Он хорошо сознавал, что даже только со свободными Руками вполне может одолеть троицу бойцов. Достаточно было вырубить хотя бы одного и завладеть его шпагой. А дальше — дело техники. Возможно, именно этого требовал сценарий фильма, в котором его снимают скрытой камерой? Но Фролу не было дела до сценария, в который его до сих пор не посвятили…

* * * Тюрьма оказалась маленькой. Идя по коридору, Фрол насчитал всего девять

дверей, шесть из которых были с закрытыми окошками и ничем не отличались от двери, что вела в его камеру-одиночку. Седьмой была комната, где его допрашивал барон Волленвейдер. Восьмая дверь была открыта; проходя мимо, Фрол успел заметить пяток арбалетов, рядком прислоненных к противоположной стене, и сделал вывод, что это что-то типа комнаты дежурного.

Девятая дверь вела на улицу. Порога в тюрьме не оказалось, да собственно, и разницы в тверди под ногами Фрол не почувствовал — на улице была такая же утрамбованная земля.

Оглядеться Фролу не позволили, не очень вежливо подтолкнули в спину, да так, что он едва не упал. Фрол обернулся на грубияна, чтобы сказать пару ласковых, и чуть не напоролся глазом на острие шпаги.

— Передвигай мослами, пришлый! — рявкнул надсмотрщик и взмахнул шпагой перед лицом, заставив Фрола отпрянуть. На этот раз ноги заплелись, сохранить равновесия не удалось, и он упал на задницу.

Презрительно ухмыляясь, надсмотрщик покачал шпагой вниз-вверх: — Стендап, пришлый, и шнель на арбайтунг, пока пяток горячих не

заработал! Фрол, намеренно стараясь показать свою неуклюжесть, поднялся, в то же

время концентрируя силы, чтобы броситься на обидчика… Хлесткий удар обжег лопатки каскадера, и ему сразу стало понятно значение выражения «пяток горячих». Подавив готовый вырваться крик, Фрол медленно развернулся к ударившему. Еще один удар по лопаткам заставил его, застонав, изогнуться дугой и упереться грудью в подставленную шпагу. И в шею сзади тоже надавили острым.

— Замри и слушай, — сказал второй надсмотрщик, глядя на него, как на приговоренного к смерти. — Ты — пришлый. А значит, — никто, чернь. И нам, бойцам Горного королевства, пюлювать, что ты только позавчера появился в мире за стеной и ничего пока не понимаешь. И нам глубоко и далеко пюлювать на твои эмоции, жалобы и стоны. Сегодня для нас важны только твои руки, которыми ты будешь строить крепость для барона Ольшана. Ты будешь строить беспрекословно, подчиняясь любому нашему приказу. И эти мои слова — первое тебе предупреждение. После второго получишь пяток горячих. И запомни, третьего предупреждения не будет — озеро рядом, а рыбки всегда жрать хотят…

— Капрал Вьювец, Симага, что вы там застряли? — крикнул лейтенант Галлузо. — Давайте, пошевеливайтесь!

— Идем, господин лейтенант, — капрал Вьювец убрал шпагу от груди так ничего и не сказавшего Фрола и кивком дал понять, чтобы тот следовал за ним. Одновременно сзади острие шпаги недвусмысленно надавило на шею, и пленник был вынужден подчиниться приказу.

«Какое же это кино? — вновь задался вопросом Фрол, семеня за надсмотрщиком. — Спина вся горит от ударов, наверняка до кровищи располосовали. А эти двое, которые его били, что-то мало похожи на артистов.

То есть слишком уж естественно у них все получается; чтобы так играть, надо быть артистом с большой буквы».

Они пересекали большой квадратный двор, окруженный стенами высотой примерно в три человеческих роста, с четырьмя возвышавшимися башнями по углам. На стенах несли охрану бойцы с арбалетами на плечах. Внутри крепости имелось несколько строений — без крыш, но с небольшими оконцами. «У них здесь что, никогда дождя не бывает?» — задался вопросом Фрол и отметил, что никто из обитателей крепости не носит головной убор. Он посмотрел вверх — с неба светило два солнца-прожектора…

Подойдя к распахнутым воротам, лейтенант Галлузо, сказав что-то на ухо капралу Вьювецу, вскочил на коня, неспешно покинул крепость и повернул налево, в сторону видневшихся вдалеке домиков. Фрола тоже вывели из ворот, но повернули направо и повели вдоль стены крепости. Дойдя до башни, вновь повернули направо и вновь пошли вдоль стены в сторону следующей башни, туда, где как раз велось строительство.

Работали четверо. Их охраняли двое — с арбалетами. Пришлые, одетые так же, как и Фрол, то есть исключительно в набедренные повязки, брали с повозки, у которой остановился капрал Вьювец, увесистые кирпичи-блоки и, перенеся несколько шагов, укладывали их в ровную линию.

Линия вела от башни — вдоль леска, по направлению к дереву, одиноко растущему на возвышенности шагах в ста от крепости. По всей видимости, строительство началось сравнительно недавно; кирпичи-блоки, уложенные в ряд, образовали прямую линию, длиной шагов двадцать и высотой примерно по пояс взрослого человека.

Не успел Фрол подумать, каким же образом эти кирпичи будут крепиться друг к другу, как один из рабочих, весь какой-то кургузый мужик, уложив очередной кирпич, подошел к висевшему на треноге чану, зачерпнул из него половником на длинной ручке и стал поливать кладку тягучей жидкостью коричневатого цвета.

— Что хавальник разинул, пришлый? — Фрол ощутил очередной тычок в спину, по горящим ранам. — Вперед, за работу! Хватай с повозки кирпич и тащи, куда все тащат!

Сжав зубы, Фрол сложил руки на груди. Работать он не собирался. Не то чтобы не уважал простой физический труд, просто — из-за упрямства. И пусть ему всыпят сколько угодно горячих…

А вот с тем, чтобы всыпать, не залежалось. Надсмотрщики, несомненно, поднаторели в искусстве принуждать к работе посредством «кнута», вот только

вместо кнута использовали настоящие шпаги. Фрол готов был взвыть от обрушившейся на спину боли.

— Еще, пришлый? — с издевкой спросили сзади. И, не дожидаясь ответа, вновь ударили по спине!

Терпению Фрола пришел конец. Словно в падении, он навалился грудью на телегу и ухватился за ближайший кирпич. Весил кирпич прилично, но, чтобы с разворота добросить его до этого гаденыша Симаги, сил у него хватит. Фрол кинул взгляд на других надсмотрщиков и первым увидел вылетевших на опушку всадников.

Их было четверо, и скакали они очень быстро, но двое надсмотрщиков все же успели разрядить арбалеты. Впрочем, выпущенные болты не принесли всадникам никакого вреда. А дальше все произошло очень быстро.

— Пришлые, Лесное королевство несет вам свободу! — крикнул вырвавшийся вперед всадник и с размаху полоснул шпагой по горлу ближайшему надсмотрщику, который на свою беду слишком долго перезаряжал арбалет.

Второй надсмотрщик отбросил арбалет, выхватил шпагу и отразил мощнейший удар сверху командира нападавших, но спастись от удара в грудь оказавшегося тут как тут молодого парня не смог.

— Я сделал его, граф Винсепто! — потряс шпагой молодой всадник. Капрал Вьювец, поучавший Фрола, как тот должен вести себя в мире за

стеной, даже не подумал оказать сопротивление. С поднятыми вверх руками он рухнул на колени, словно ожидая удара, что и произошло буквально через секунду. Оглушенный эфесом шпаги, упал ничком на землю, а ударивший его всадник моментально спешился и принялся связывать ему руки.

Но Фрол этого уже не видел. Увесистый кирпич тоже бывает неплохим оружием, особенно когда враг в прямом смысле дышит тебе в спину. Симага все-таки успел отпрыгнуть, чем сохранил себе жизнь. Но только не здоровье — кирпич угодил ему в колено и, судя по воплю, которым огласились окрестности, стало ясно, что в отношении Си-маги Фрол как минимум отомщен.

Каскадер наклонился к корчившемуся на земле человеку, чтобы забрать шпагу, и очень вовремя это сделал — просвистевшая рядом с ухом стрела с глухим стуком воткнулась в борт повозки. Стреляли со стены крепости, и продолжавший вопить Симага послужил для Фрола неплохим прикрытием. Несколько ударов шпагой — и веревка на ногах оказалась перебитой. Фрол был свободен, и само собой напрашивалось решение встать на сторону нападавших. Но все-таки прежде необходимо было выяснить главное.

Не поднимаясь, Фрол сграбастал Симагу за воротник и притянул к себе, так что их носы почти касались друг друга.

— Слушай, боец, так тебя в етитный дух! Если не скажешь, что за кино здесь снимают, придушу!

— К-какое кино?! — всхлипнул Симага. — Ты что, пришлый, до сих пор не врубился, что ли?

— Говори, гад! — встряхнул его Фрол. — А-а! Больна-а-а… — А мне пюлювать! — повторил Фрол его же слова. — Говори, но так, чтобы

у меня вопросов не осталось! — Да пойми ты своей балдой, — сквозь слезы проблеял Симага. —

Уменьшили нас всех. По-настоящему литтлами сделали и сюда перенесли… И теперь наш хаус — ноу Москоу, а то, что вокруг тебя, — волд бейонд зе волл!!! У-у-у, больна-а-а…

Фрол лежал на спине. Над ним было незнакомое небо, в котором только что зажглось третье солнце. Только что на его глазах убили двух человек, и его самого чуть-чуть не пронзила арбалетная стрела. В одной руке он сжимал шпагу, которая оставила на его спине кровавые рубцы, другой рукой держал за горло человека, которого только что покалечил… И только сейчас, после исковерканных слов «волд бейонд зе волл», Сергей Фролов отчетливо понял и наконец принял за факт, что действительно находится в мире за стеной.

Отпустив надсмотрщика, Фрол перекатился под повозку с кирпичами, прополз под ней и быстро осмотрел поле боя. Два спешившихся всадника разрубали кандальные веревки на ногах остальных рабочих и усаживали в подъехавшую повозку. В нее же погрузили связанного капрала горных. Прикрывал всех граф Винсепто, гарцующий на коне с арбалетом в руках. Впрочем, между ними и крепостью было слишком большое расстояние для надежного выстрела.

А вот четвертый лесной, который так ловко сразил одного из надсмотрщиков, теперь подъехал к Фролу и оказался для арбалетчиков вполне досягаемой мишенью: две стрелы одновременно пронзили шею коню и бедро всаднику. Хорошо еще, что во время падения тот успел выскочить из седла, но попытка сразу же подняться, опираясь на шпагу, закончилась плачевно — боец Лесного королевства вновь упал.

— Держись! — Фрол подскочил к раненому, завел его руки себе за плечи и, поднявшись, потащил навстречу спешащему к ним графу Винсепто.

Раненый, как мог, помогал двигаться здоровой ногой. Но когда его командир оказался рядом, парнишка дернулся, издал короткий хрип и

безвольно повис у Фрола на плечах. Тяжесть сразу увеличилась, Фрол оглянулся и увидел сначала окровавленный наконечник стрелы, торчащий из горла парня, а затем пятерых конников, мчащихся к ним со стороны крепости.

Откуда-то сверху раздался щелчок спускаемой тетивы, и один из всадников, схватившись за грудь, свалился с коня на землю.

— Быстрей, ко мне! — Винсепто протянул Фролу руку. — Я сам запрыгну! Разворачивайся! — крикнул тот, опуская на землю

парнишку, который так и не выпустил шпагу. Тем временем Винсепто развернулся, и Фрол почти без разбега запрыгнул

коню на круп, прижался к спине своего спасителя и одновременно вместе с ним ударил коня пятками по бокам. Они понеслись прочь. Фрол успел подумать, что теперь уже его спина является прекрасной мишенью для арбалетчиков. Но расстояние между ними и крепостью быстро увеличивалось, а скакавшие за ними конники, похоже, стрелять не собирались. Да и от продолжения погони горные отказались, когда увидели, что к повозке, у которой уже приготовились к обороне два всадника и возничий, присоединились еще два всадника с арбалетами наготове.

Глава пятая Очень скорый реванш — Мне бы очень не хотелось узнать, господин майор, что этот ваш… э-э…

Фролм окажется обычным брехуном… Барон Ольшан — мужчина лет под сорок, высокий и слегка сутулый, с

короткими черными волосами и глубоко посаженными глазами — ехал на коне в сопровождении барона Волленвейдера, держа путь в сторону условной границы между Горным и Лесным королевствами. Впереди следовал отряд арбалетчиков, чуть позади — еще пятеро всадников, полтора десятка пеших бойцов и три повозки с установленными на них станковыми арбалетами.

С тех пор как лесные напали на стройку у крепости Квадро, захватили пятерых пришлых и убрались восвояси, прошло не больше получаса. И вот уже барон Ольшан предпринял ответный ход, призвав к бою более половины своих подданных, среди которых оказались и три дворянина: его родной сын Бушма, барон Волленвейдер и барон Биан.

Дерзкая вылазка лесных не должна была остаться безнаказанной. Конфликт такого масштаба по сути был объявлением локальной войны, и барон Ольшан без раздумий принял вызов. Принял, не попросив помощи у короля Горного королевства, вассалом которого являлся, и даже не поставив об этом в известность ни Его Величество Халимона, ни Его Преосвященство Маная. И это несмотря на то что в создавшейся ситуации серьезным реваншем мог стать как

минимум захват Рубежной крепости, для чего всех войск баронов было, мягко говоря, маловато.

Но барон Ольшан не слыл трусом и готов был рискнуть с неменьшей дерзостью, чем лесные. Тем более что истинной целью реванша было не освобождение пришлых и плененного капрала Вьювеца и не захват Рубежной крепости, а возвращение человека, который два дня назад общался с самим Творцом и владел поистине бесценными сведениями.

— Ну допустим, брешет Фролм или все-таки говорит правду, будет очень легко проверить, господин барон, — сказал Волленвейдер.

Так же, как и Ольшан, он носил титул барона, но, в отличие от своего господина, дворянином стал после преобразования и нескольких лет безупречной службы Горному королевству. Ольшан же был одним из местных, то есть живущих в мире за стеной со дня своего рождения, поэтому считался дворянином потомственным. И если он, согласно существующему уложению, мог обращаться к дворянину не потомственному просто по воинскому званию и даже на «ты», то любому пришлому, сколько бы лет он ни провел в мире за стеной и каких бы высот ни достиг, в отношении потомственных дворян фамильярностей не позволялось.

— И каким же это образом, майор? — хмыкнул барон Ольшан. — Во время моей с ним беседы Фролм говорил совершенно искренне, а я,

поверьте, в этом очень хорошо разбираюсь. Так вот, Фролм утверждал, что, глядя в видеовоспроизводящую камеру, предоставленную ему Творцом, он наблюдал за стычкой разбойников из Тусклого леса с нашим продовольственным отрядом, направляющимся в Герцогство.

— Ну и? — Он видел, как боец горных лишил одного разбойника уха. — Ухо отрубил Клюгк, — сказал барон Ольшан. — Об этой стычке вечером

того же дня знало все Горное королевство. Да и, наверное, весь мир. — Да, — не стал спорить Волленвейдер, — но из доклада капитана

Евдоккима выходит, что его дозорный отряд захватил Фролма вместе с еще одной пришлой меньше чем через час после стычки Клюгка с разбойниками. По обычаю наших доблестных дозорных, Фролма тут же оглушили и доставили в тюрьму. После чего первый звуковой контакт у этого пришлого был не с кем иным, как со мной…

— М-да… — Барон Ольшан несколько раз цыкнул зубом. — Ты говоришь, что вместе с ним захватили женщину?

— По праву первого дня она перешла к начальнику дозорного отряда капитану Евдоккиму. И, насколько я в курсе, до сих пор остается у него в гостях. Кстати, Фролм очень переживал за судьбу этой Наташи…

— Ты хочешь сказать, что они знакомы? — Насколько я могу судить, у него к ней более глубокое чувство. — Это хорошо. Сразу после операции прикажи доставить ее в крепость и

проведи беседу. Нет, побеседовать с ней могу и я. — Барон Ольшан плотоядно улыбнулся. — Евдокким возражать не будет. Но сначала нам надо вернуть твоего Фролма.

— Ради этого я, допустим, пожертвовал бы половиной нашего войска, — жестко сказал Волленвейдер.

— Ишь ты! — с удивлением посмотрел на своего вассала барон Ольшан. — Не слишком ли большая жертва?

— Но он единственный, кто знает, где лежит выборочный преобразователь! — вскрикнул Волленвейдер и тут же понизил голос: — И знает, как им пользоваться…

— Тебе очень хочется вернуться в мир пришлых? — удивленно поднял брови барон Ольшан. — Помнится, ты рассказывал, что работал там в крохотном магазинчике по десять часов в сутки…

— Я был очень хорошим продавцом, ваша светлость, — вздохнул Волленвейдер. — Но после двадцати лет пребывания здесь возвращаться к прежней работе у меня, допустим, нет никакого желания. Там я был рядовым продавцом рыболовных товаров, здесь же заслужил титул барона. А баронов в мире за стеной всего-то шестеро.

— Ну да. И всего два короля, и всего один кардинал… — Здесь я — знатный человек, дворянин, — продолжил Волленвейдер. —

Мои сыновья по достижении восемнадцати лет тоже будут носить дворянский титул. И мне, допустим, очень хотелось бы дожить до этого замечательного дня. Но только не помереть, заразившись испорченной водой, или от любой другой напасти, которые обрушатся на нас после смерти Творца!

— Так ли я тебя понял, майор? — Барон Ольшан придержал лошадь, и его спутник сделал то же самое. — Что, появись у тебя выбор: вернуться к прежней жизни или остаться в мире за стеной при титуле и должности, которых ты действительно заслуживаешь, то…

— Я бы с огромной радостью остался жить здесь, зная, что место Творца заняли вы, господин барон! — твердо сказал Волленвейдер. — Уж я бы тогда стал самым преданным вашим наместником. И весь народ мира за стеной день и ночь молился бы только на вас!

— Что ж, я верю тебе, Волленвейдер, — глядя ему в глаза, сказал Ольшан. — И даю слово, что если я и в самом деле займу место Творца, то ты станешь в мире за стеной тем, кем пожелаешь!

— Вы не ошибетесь во мне, ваша светлость, — благодарственно склонил голову майор. — Но о наших планах…

— Ни в коем случае никто не должен знать, — закончил фразу Ольшан. — Даже мой сын. Поэтому сегодняшнее выступление — ответ на неслыханную наглость лесных. Неплохо было бы еще и моего старого дружка, графа Бовдо, захватить — в этом случае король Халимон действительно оправдал бы любые наши потери, да еще и наградил бы. А это здорово помогло бы нам в наших планах, не так ли?

— Совершенно верно, господин барон. — Хорошо. Где там наш доблестный капитан Евдокким? Волленвейдер оглянулся назад и, встретившись взглядом с капитаном,

который, как всегда в подобных выступлениях, сопровождал своего друга, барона Бушму, подозвал его взмахом руки.

— Капитан, через час ты сможешь стать майором, — сказал барон Ольшан подъехавшему к нему Евдоккиму. — Для этого тебе всего-навсего нужно второй раз взять в плен того самого пришлого, которого твой дозор захватил позавчера вместе с женщиной у Нейтрального острова. Его имя — Фролм, и захватить его ты должен обязательно живым. Если ты не справишься с этой пустяковой задачей или, не допусти Творец, Фролм будет убит, то в лучшем случае я разжалую тебя до капрала, а в худшем…

— Я все понял, ваша честь. Фролм будет захвачен в плен живым! — уверенно сказал капитан. — Это важная птица?

— Если пришлый Фролм окажется действительно важной птицей, я буду ходатайствовать о присвоении тебе дворянского титула.

— Я доставлю его вам, господин барон! — уверил капитан Евдокким, и глаза его заблестели.

* * * — Вылазка прошла успешно, господин генерал, — доложил графу Бовдо

полковник Трофф по прибытии в Рубежную крепость. — Мы потеряли одного бойца, а горные — троих убитыми, и одного мы взяли в плен. И главное — освободили пятерых пришлых, тем самым парализовав строительство новой крепости барона Ольшана.

— Вы еще забыли, полковник, что одного горного вывел из строя мой прыгун, — напомнил граф Винсепто. — Представляешь, отец, этот пришлый кирпичом перебил горному ногу, отобрал у него шпагу, потом нашего бойца пытался спасти, но того арбалетчики достали. А потом на моего коня запрыгнул, будто всю жизнь только этим и занимался!

— Господин генерал, расхваливая этого прыгуна, ваш сын скромно умалчивает о своих подвигах, — вмешался в доклад полковник Трофф. — На самом же деле капитан Винсепто прикончил двоих горных и глазом не моргнул.

— Ну что ж, — улыбнулся граф Бовдо, — хвалю! А теперь скажите мне, господин полковник, когда нам ждать ответного хода горных?

— По всему — не раньше завтрашнего утра, — уверенно сказал Трофф. — С малыми силами барон Ольшан на нас не двинется, прежде соберет все свое баронство.

— Я тоже так думаю, — согласился граф Бовдо. — Господин полковник, распорядитесь сообщить всем нашим виконтам, чтобы завтра с утра пораньше подтянули к Рубежной свои отряды.

— Слушаюсь! — Винсепто, что ты там про войну насочинял? — обратился граф Бовдо к

сыну. Молодой граф вытащил из ножен шпагу и, отсалютовав ею,

продекламировал:

Плохая война разве не лучше идеального мира? Ведь умереть стариком в своей постели Гораздо скучней! Хотя бы потому, что нет возможности Увидеть блеск в глазах твоего убийцы…

— Во-во, — согласился граф Бовдо. — До старости из нас точно никто не доживет.

— Господин генерал, — раздался крик наблюдателя с западной башни, — горные наступают!

— Сколько их там, Заиц? — Два эскадрона конных, больше десяти пеших бойцов и три повозки со

станковыми арбалетами. Среди дворян сам барон Ольшан, — доложил капрал. — Конные перешли в галоп!

— Вот вам и «не раньше завтрашнего утра»! — удивился генерал. — Винсепто, пока не поздно, направь гонца к графу Ткачу. Пусть он высылает

конницу. Сам останься у ворот с эскадроном, чтобы в любой момент выдвинуться! Полковник, ваше место на восточной башне.

— Слушаюсь! — отсалютовал полковник Трофф и поспешил к указанному месту.

— Господин генерал, — обратился Винсепто к отцу, — у нас мало людей для обороны, а вы предлагаете выдвинуть конницу?

— Ты выдвинешь ее, когда подоспеет помощь от графа Ткача. И тогда горные окажутся в клещах. На оборону стен поставь через одного бойца всех сегодняшних освобожденных пришлых. Думаю, им есть за что мстить своим недавним хозяевам. А присягу они потом примут.

Рубежная крепость стояла на высоком обрывистом берегу. Со стороны озера стены не было, она и без стены считалась самой надежной — никто и никогда не нападал на крепость с воды. Кораблей и других судов в мире за стеной не существовало: огромные рыбины не давали возможности проплыть хотя бы с десяток метров…

Крепость имела форму равнобедренного треугольника: на берегу озера стояли две башни — западная, самая ближняя к Горному королевству, и восточная, в которой были ворота; от них к третьей башне, южной, тянулись длинные стены с обычным по здешним меркам бордюром — высотой по грудь человеку среднего роста С внешней стороны вдоль стен имелся ров, наполненный водой. Для рыб ров был мелковат и узковат, человек вполне мог в нем утонуть, тем более что без посторонней помощи выбраться из него было невозможно.

Для нормальной обороны Рубежной хватило бы двадцати человек. Сейчас вместе с пришлыми защитников набиралось чуть больше десятка. Да еще и с пришлыми возникла проблема.

— Мне ваши битвы на хер не нужны! — заявил широкоплечий, нескладный мужик, после того как граф Винсепто в двух словах объяснил освобожденным пришлым ситуацию и предложил разобрать арбалеты и подняться на стены.

— И мне тоже. И мне, — глядя на широкоплечего, сказали еще двое пришлых.

Стоявший рядом с Фролом щупленький парнишка промолчал. Возможно, потому что увидел загоревшиеся яростью глаза молодого графа. Выхватив шпагу, Винсепто подскочил к заводиле.

— Мы же вас освободили, неблагодарные, — прошипел он, приставляя острие шпаги к его горлу. — Опять хотите в рабство к горным попасть?!

— Не волнуйтесь, граф, — спокойно сказал Фрол, втискиваясь между ними и вынуждая Винсепто сделать шаг назад. — Лучше уж пусть сейчас

повозмущаются, а не в бою. Правильно, Кургузый, — он коротко двинул широкоплечего локтем в солнечное сплетение, заставив охнуть. Потом повернулся к остальным: — Я правильно говорю, мужики?

— Но я не знаю, как с этой штуковиной обращаться, — показал на арбалет один из них.

— Ты, что, никогда фильмы про всяких там рыцарей не смотрел? — Фрол взял арбалет и, словно проделывал это тысячу раз, вмиг натянул тетиву. — Вот так вот натягиваешь, вставляешь в паз стрелу, целишься и плавно нажимаешь на спуск. Да из этой игрушки ребенок в цель попадет. Держи! — Он ткнул оружием в Кургузого. Тому ничего не оставалось делать, как взять арбалет.

— Господа, — обратился ко всем граф Венсепто, — в Горном королевстве вы были чернью, ели несоленую кашу и пили безвкусную воду. А здесь вы уже бойцы, а значит, будете пользоваться всеми доступными благами мира за стеной. Смелее, мы же с вами в крепости и без проблем отобьемся от этих уродов!

— Сколько стрел полагается каждому? — без особого энтузиазма поинтересовался Кургузый.

* * * С началом атаки барон Ольшан затягивать не стал. Выдвинувшиеся вперед

всадники сделали по крепости залп из арбалетов, после чего оттянулись назад и распределились вдоль восточной стены на предельном для полета стрелы расстоянии. Тем временем пешие бойцы неровными шеренгами уже шли в атаку на западную стену.

Лично для генерала Бовдо начало этого сражения оказалось самым неудачным за всю его военную карьеру. Первая же долетевшая до крепости стрела поразила цель — незащищенное кольчугой плечо генерала, наблюдавшего за разворачивающимися событиями с западной башни.

— Полковник, принимайте командование! — крикнул он Троффу. После чего, сжав зубы, выдернул стрелу, с помощью Заица снял плащ и попросил капрала перебинтовать сильно кровоточащую рану.

— Не торопитесь с выстрелами, но стрел не жалейте! — пробасил с восточной башни полковник Трофф и первый выпустил стрелу, которая попала в крайнего в первой шеренге бойца горных. — Кстати, убивать их не обязательно, — крикнул Трофф, перезаряжая арбалет. — Мы лучше потом раненых в плен возьмем. Самое лучшее попадание — в ногу…

Дальнейший бой сопровождался его комментариями. Полковник Трофф больше не стрелял, но отдавал четкие приказы каждому бойцу. Скорее это были не приказы, а комментарии, почему тот или другой промахнулся, а также советы, что нужно сделать, чтобы избежать промаха при следующем выстреле.

Лесные полностью вывели из строя первую шеренгу наступавших. Но вторая и третья шеренги вместе с повозками оказались уже в непосредственной близости от рва. Возничие развернули повозки, и три огромные стрелы, одновременно выпущенные со станковых арбалетов, с тупым звуком вонзились в стену крепости. Вместо оперений на концах этих стрел были кольца с продетыми в них тонкими, но прочными веревками, к которым были привязаны составные деревянные лестницы. Не прошло и трех минут, как подтянутые посредством лебедок, установленных на повозках, лестницы уткнулись в стену, и по ним уже начали взбираться бойцы горных.

Фрол невольно оценил четкие действия противника. Хотя и понимал всю безрассудность атаки горных, ряды которых таяли на глазах. Правда, и защитники крепости несли потери. Фрол видел, как один за другим упали, сраженные стрелами, два бойца лесных и один из пришлых; видел, как схватился за голову и скукожился щуплый парнишка, которого, кажется, звали Мося; слышал, как зарычал Кургузый, тоже, наверное, получивший ранение. Фрол успел израсходовать свои четыре стрелы и теперь пользовался стрелами сраженного бойца, которые тоже подходили к концу. Он точно знал, что попал одному из нападавших в грудь, другому — в живот, еще одному, поднимавшемуся по лестнице, — в плечо, после чего тот с отчаянным криком рухнул в ров. Пару раз стрелы противника чуть ли не взлохмачивали волосы на голове Фрола, но все это было не важно. Его захватил ни с чем не сравнимый азарт боя. Сначала Фрол слушал и подчинялся командам полковника Троффа, потом уже сам кричал и что-то подсказывал сражавшимся рядом с ним.

Он прекрасно сознавал, что атака горных могла бы вообще захлебнуться, если бы полковник Трофф распорядился перебросить несколько бойцов с восточной стены на западную. На восточной стене боя как такового не было. Конники горных продолжали держаться от стены на расстоянии, предельном для точного выстрела, и не стремились это расстояние сокращать; лесные же не собирались понапрасну расходовать стрелы, которые скорее поранили бы лошадей, чем их хозяев.

Также до поры до времени бездействовал и эскадрон графа Винсепто, хотя Фрол и видел, что молодой капитан, гарцующий на коне внизу, у ворот крепости, не отрывает обеспокоенного взгляда от западной башни, где находится его раненый отец. Он давно пришел бы на помощь обороняющимся,

но приказ генерала быть готовым в любую минуту атаковать конницу горных никто не отменял. А к приказам, как понял Фрол, в мире за стеной относились очень серьезно.

Тем не менее стрелы у него заканчивались, а горные продолжали атаковать. Несколько бойцов карабкались вверх по лестницам. И среди них Фрол узнал того самого человека, который у него на глазах насиловал Наташу.

Капитан Евдокким заметил Фрола с самого начала боя и, указав на него бойцам, что были поблизости, приказал стрелять только в соседей пришлого. Фрола он собирался пленить самолично — уж больно заманчиво прозвучало обещание барона Ольшана в случае успеха присвоить ему дворянский титул. Ради этого стоило рискнуть.

У Фрола осталась последняя стрела. Он бы с радостью потратил ее на насильника, но тот поднимался по ближней к нему лестнице, прикрываясь своим же бойцом. По двум другим лестницам карабкались еще четверо. Остальные атаковавшие Рубежную крепость горные были либо убиты, либо ранены. Но и среди защитников западной стены на ногах до сих пор оставались лишь Фрол и Кургузый. Вся шея и грудь здоровяка были залиты кровью, но, казалось, это ничуть не беспокоит пришлого.

— Не торопись! — остановил Фрол Кургузого, приготовившегося выпустить вниз стрелу. — По команде «раз — два!» ты стреляешь в первого, я — во второго!

Кургузый кивнул, и Фрол, немного выждав, отдал команду. Промахнуться Кургузому было сложно — боец горных долез до самого верха и с этой высоты со стрелой в груди свалился в ров. А вот у Фрола выстрела не получилось: либо по чистой случайности, либо капитан Евдокким действительно был таким метким, тем не менее выпущенная им стрела попала в арбалет каскадера, расщепила дерево и перебила тетиву.

Отбросив испорченное оружие, Фрол выхватил шпагу. Евдокким тоже бросил арбалет и… достал из-за спины еще один снаряженный арбалет. Сначала Фрол увидел довольную улыбку капитана горных, потом направленное в лицо острие стрелы, потом палец лежавший на спусковом крючке. Он ждал, когда этот палец хоть чуть-чуть напряжется, чтобы одновременно с выстрелом пригнуться или отскочить в сторону. Но не ожидал, что Евдокким переведет оружие на стоявшего в стороне Кургузого. В следующее мгновение Кургузый уже держался за бок, из которого торчала стрела, и мелкими шажками пятился к краю стены. Фрол успел подскочить к нему и не позволил упасть.

В то же время капитан Евдокким перемахнул через стену. И вместе с ним — еще четверо горных. Один, со шпагой наготове, сразу же двинулся к Фролу,

трое — к западной башне, где держали оборону раненый граф Бовдо и тоже раненный в руку капрал Заиц. Вряд ли стоило говорить о серьезном сопротивлении с их стороны. Задаваться же вопросом, почему на западную стену до сих пор не подошло подкрепление, Фролу было некогда — слева и справа на него наступали горные.

Что ж, за свою жизнь Фрол частенько дуэлировал на Шпагах. И хотя эти дуэли всегда были ненастоящими и проходили либо в фехтовальном зале, либо на съемочной площадке, все равно они порой перерастали почти в сражения. И только понимание, что противник — твой партнер по команде или приятель, с которым были и будут выпиты декалитры пива, удерживало каскадера от раскрытия всех своих потенциальных возможностей. Он был прирожденным бойцом и обожал любое холодное оружие, способное разить насмерть. И то, что во время съемок фильмов ни разу не случилось такого, чтобы Фрол нанес увечье противнику, говорило лишь о его умении в последнюю долю секунды не ранить, а всего лишь коснуться острием шпаги тела условного врага.

Капитан Евдокким, уверенный в своих силах, не стал дожидаться, когда его боец приблизится к Фролу с другой стороны, и набросился на легкую, с его точки зрения, добычу. Каскадер, в свою очередь, очень быстро понял, что его яростный противник не обладает ни достаточным мастерством, ни хладнокровием. Поэтому не стал затягивать бой: два-три несложных финта, ложный выпад, заставивший капитана раскрыться, и прямехонький укол в пах. Евдокким ахнул, роняя шпагу, и завизжал — скорее даже не от боли, а от сознания, что на самом деле сотворил с ним, с его мужским достоинством, этот пришлый…

Возможно, в других обстоятельствах Фрол и не стал бы прерывать мучения человека, заслужившего эти мучения в полной мере, но сейчас просто наотмашь саданул шпагой по шее капитана Евдоккима. После чего вытер свое забрызганное теплой кровью лицо и развернулся к бойцу горных, успевшему приблизиться и насмерть перепугаться.

Боец сразу стал пятиться, отчаянно размахивая впереди себя шпагой, Фрол же спокойно теснил его все ближе и ближе к западной башне, выбирая удобный момент для единственного удачного удара. Он услышал, как с восточной башни полковник Трофф отдал приказ своим бойцам перейти на западную стену; бросил взгляд вниз и увидел скачущих вдоль стены конников горных, оставивших прежние позиции. Что ж, тактические действия полковника Троффа, принявшего командование в самом начале сражения, оказались верны. Атаковавшие западную стену горные почти полностью были перебиты,

и коннице ничего не оставалось делать, как убираться восвояси с осознанием сокрушительного разгрома.

Еще чуть-чуть, и лесные стали бы торжествовать победу. Если бы не одно «но»: Фрол увидел, как двое горных бойцов выволокли из западной башни бесчувственного генерала Бовдо и потащили его к ближайшей лестнице, а также еще одного бойца — с двумя арбалетами в руках.

За время, что Фрол провел в мире за стеной, у него не было возможности обзавестись друзьями-приятелями, даже познакомиться толком ни с кем не успел. Но в этом бою генерал Бовдо был его командиром. А бросить своего командира в беде Фрол не мог.

Боец, все еще продолжавший махать перед ним шпагой, оказался неплохим прикрытием от арбалетчика. Фрол усилил натиск, чтобы сократить расстояние с горными и плененным генералом. Возможно, это оказалось ошибкой — совсем запаниковавший горный споткнулся и, потеряв шпагу, грохнулся навзничь. В следующее мгновение две арбалетные стрелы полетели в каскадера. Увернуться удалось только от одной, вторая вонзилась в бедро. Уже падая на колени, Фрол умудрился перехватить шпагу и метнуть ее в арбалетчика. А горный, словно не веря в возможность такого приема, так и стоял с открытым ртом до тех пор, пока этот рот не нашло острие шпаги.

Фрол не ожидал от себя такой точности, но еще не ожидал каскадер, что тот самый горный, который только что упал и потерял свою шпагу, вдруг подскочит к нему и оглушит ударом кулака в висок…