1212121212 ВЕСТНИК ОГУ №7(89)/июль`2008

Рождение всех людей похоже друг надруга. Сын последнего бедняка и отпрысккровопийцы-олигарха возникают в этоммире схожим образом. Человек появляетсяна свет маленьким кричащим комочком, воз-никшим вследствие таинственного и зага-дочного слияния двух крошечных клеточек.Но умирает всякий по-разному. Смерть, вотличие от появления на свет, имеет многообличий. И если рождение человека чащевсего сопряжено с радостью и восторгом, тосмерть, как правило, рождает в людских ду-шах совершенно иные чувства.

Великий Шекспир (1564-1616) никогдане философствовал «профессионально», еслипонимать под «профессионализмом в фило-софии» абстрактное осмысление действи-тельности, выраженное в категориях. Носвою философию он выражал через выска-зывания и поступки своих героев. Шекспирв своем творчестве выступает как крупней-ший философ-антрополог. Он размышляето сущности природы, пространстве и време-ни лишь в тесной связи с раздумьями о чело-веческой жизни и смерти.

В 1825 году Гёте, рассматривая альбомгравюр к пьесам Шекспира, сказал Эккерма-ну: «Ведь нет ни одного мотива в человечес-кой жизни, который он не отразил бы и невыразил бы». Действительно, каждая траге-дия или комедия Шекспира посвящена ис-следованию «пограничных состояний» чело-веческой души, своеобразных экзистенциа-лов, если использовать термин раннего М.Хайдеггера. Экзистенциалы выражают мо-дусы бытия мира в его неразрывной связи сбытием человеческого сознания или, выра-жаясь по-другому, модусы бытия человечес-кого сознания в его связи с миром. Предель-ное основание всех страхов – страх смерти.Хайдеггер был прав, когда рассматривал

страх как экзистенциал, через который рас-крывается бытийная структура экзистенции,а именно – ее конечность. Именно страх от-крывает перед экзистенцией ее последнюювозможность – смерть. Только задолго доХайдеггера к этому пришел Шекспир в сво-их шедеврах.

Проблемы, связанные с загадкой смер-ти, всегда вызывали всеобщий и животре-пещущий интерес, тесно связанный с глу-бинным чувством страха. Вопрос о том, чтопроисходит после смерти с сознанием, чтоиспытывает душа и какие изменения онапретерпевает, интересовал мыслителей всехвремен и народов. Все возможные ответыуже предложены, ибо раздумья над этойпроблемой длятся, по-видимому, столькоже, сколько существует сам человек как ра-зумное существо. Правда, все ответы носятгипотетический характер: люди находилиситуации, в том или ином отношении схо-жие со смертью, и пытались испытываемыеими переживания приписать, по методу ана-логии, умершим.

Смертность человека обусловливаетисторичность его существования. Человек– единственный носитель всех человечес-ких качеств и возможностей, увы, ограни-чен в сроках их реализации даже при са-мых благоприятных обстоятельствах .Только вглядываясь в жуткий лик смерти,человек начинает по-настоящему ценить,любить и понимать жизнь. Если бы небыло смерти, то сама жизнь была бы бес-смысленной. Шекспир был довольно жиз-нерадостным человеком, особенно в ран-ний период творчества, но не думать осмерти он не мог. Противопоставляя Шек-спира байронизму, Гёте остроумно заме-тил: «Жизнерадостность Шекспира стоитБайрону поперек дороги».

Ãîðîõîâ Ï.À.ÃÎÓ ÂÏÎ «Îðåíáóðãñêèé ãîñóäàðñòâåííûé óíèâåðñèòåò»

ÔÈËÎÑÎÔÑÊÈÉ ÀÍÀËÈÇ ÑÌÅÐÒÈÊÀÊ «ÏÎÃÐÀÍÈ×ÍÎÉ ÑÈÒÓÀÖÈÈ»  ÒÂÎÐ×ÅÑÒÂÅ ØÅÊÑÏÈÐÀ

 ñòàòüå ðàññìàòðèâàåòñÿ ôèëîñîôñêîå ïîíèìàíèå ñìåðòè â òâîð÷åñòâå âåëèêîãî àíãëèéñêî-ãî ïîýòà è ìûñëèòåëÿ. Ñìåðòü ðàññìàòðèâàåòñÿ Øåêñïèðîì êàê «ïîãðàíè÷íàÿ ñèòóàöèÿ», àíàëèçè-ðóÿ êîòîðóþ, äðàìàòóðã ïðåäâîñõèòèë îñíîâíûå âûâîäû ôèëîñîôîâ-ýêçèñòåíöèàëèñòîâ.

1313131313ВЕСТНИК ОГУ №7(89)/июль`2008

Загадка смерти волновала Шекспира какдраматурга и мыслителя на протяжении все-го творчества. Сознание смерти во всех ееформах – от смерти человека до дезинтегра-ции и смерти цивилизации – таковы темытворчества Шекспира. Смерть великий дра-матург рассматривал с философских пози-ций, понимая ее как конститутивный моментчеловеческой жизни и мировоззрения. «Ведьсмерть – уход от самого себя» [1; 2; 348], –отчеканивает Шекспир в «Двух веронцах».Смерть может настигнуть человека в любомвозрасте: ей, воистину, все возрасты покор-ны. Какое бы время жизни человека мы нивзяли, человек всегда достаточно зрел длятого, чтобы умереть. Младенец может уме-реть от лихорадки, подросток – попасть подтрамвай, а на умудренного жизнью профес-сора может свалиться кирпич. Смертен ипоследний нищий, и всемогущий президент.Только один умирает под забором, а другой– в элитной клинике. Впрочем, порой в пре-зидентов стреляют – и не безуспешно. ЛордТолбот в хронике «Король Генрих VI» фи-лософски говорит:

Но и король, и мощный властелин –Подвластны смерти. Всем конец один [1; 1; 143].

Шекспир понимал, что смерть поройвзвешивается исключительно на весах поли-тической целесообразности. Джон Толботговорит отцу:

Я остаюсь. Бегите вы, отец.Смерть ваша принесет ущерб несметный,Моя ж погибель будет незаметной.Моею смертью хвастать враг не станет,А с вашей гибелью надежда канет [1; 1; 162].

Все мы движемся к смерти, ибо бег вре-мени неумолим. Хайдеггер недаром в ХХстолетии говорил о «бытии к смерти». Но донего об этом прекрасно написал Шекспир.Герцог в «Мере за меру» говорит: «Готовь-ся к смерти, а тогда и смерть и жизнь – что бни было – приятней будет» [1; 6; 211]. В ко-медии «Как вам это понравится» есть такиеразмышления о жестоком времени, сокраща-ющем человеческие часы на этой земле:

Тут видим мы, как движется весь мир.Всего лишь час прошел, как было девять,А час пройдет – одиннадцать настанет;Так с часу и на час мы созреваем,А после с часу и на час – гнием.Вот и весь сказ [1; 5; 43].

Французский вельможа Мелён произно-сит в трагедии «Король Иоанн» перед лицомнеминуемой смерти такие проникновенныеслова:

Да разве смерть в глаза мне не глядитИ жизнь моя не вытекает с кровью,Как на огне растаяло бы вмигМое изображенье восковое?Из мира лжи навеки уходя,Зачем мне лгать, когда я знаю правду,А правда в том, что здесь я умираю,И там одной лишь правдой буду жив [1; 3; 399].

Орландо в пьесе «Как вам это понравит-ся» говорит Розалинде: «…Если же я будуубит, умрет только тот, кто желает смерти.Друзей моих я не огорчу, потому что обомне некому плакать. Мир от этого не пост-радает, потому что у меня нет ничего в мире.Я в нем занимаю только такое место, кото-рое гораздо лучше будет заполнено, если яосвобожу его» [1; 5; 20].

Факт и смысл смерти осознается Шек-спиром как завершающий момент челове-ческой жизни, когда сбрасываются всемаски и человек готовится предстать пе-ред судом Вечности. Умирающий ДжонГант, герцог Ланкастерский, прекрасноговорит:

Предсмертные слова,Гармонии торжественной подобно,Должны к себе вниманье приковать.Ведь тот, кто вынужден слова беречь,Одну лишь истину влагает в речь.Всю мудрость жизни, знания и опытПередает он людям в час конца,И старца умирающего шепотСтократ звучней, чем болтовня юнца.Кончают песнь сладчайшим из созвучий,Всех ярче в небе след звезды падучей [1; 3; 434].

Ãîðîõîâ Ï.À. Ôèëîñîôñêèé àíàëèç ñìåðòè êàê «ïîãðàíè÷íîé ñèòóàöèè»...

1414141414 ВЕСТНИК ОГУ №7(89)/июль`2008

Раздумья Шекспира о смерти чрезвычай-но актуальны для нас, жителей умирающейстраны, обреченной разнообразными рефор-маторами на окончательное уничтожение вугоду западным демократиям. Мы, гибну-щие русские, постепенно приходим к горь-кому осознанию фактической власти тьмы вмире и неверию в реальную силу идеальныхначал. Силы зла и разрушения торжествуютнад силами добра, слепая игра иррациональ-ных начал бытия кладет предел всем челове-ческим надеждам и упованиям. Для нашейстраны грядет постиндустриальное рабство– еще более жестокое, чем в древности. Про-исходит массовое истребление русского на-рода в угоду врагам России. Налицо – ци-ничное презрение к элементарным нормамправа и морали, которое демонстрируют со-временные хозяева страны. Людей превра-щают в жестоких и тупых дикарей, намерен-но вытравливая из них все подлинно чело-веческое. Над Россией уже давно властвуетсмерть. Поэтому нам, последним русским,нужно суметь уйти достойно с историческойсцены. С точки зрения всемирной истории вэтом нет ничего страшного и нового. Исчез-ли же с лица земли финикийцы, древние гре-ки и римляне. Уйдем в ближайшем будущеми мы… «Несчастья так нам ухудшают жизнь,что облегчают смерть» [1; 6; 517], – мудроговорит Шекспир.

Современник Шекспира, знаменитыйФренсис Бэкон метко говорил: «Люди стра-шатся смерти, как малые дети потемок, и, каку детей, этот врожденный страх усиливаетсясказками, так же точно и страх смерти». Гам-лет, размышляя о смерти, произносит вели-кие слова о сущности самой жизни, о свой-ственных ей бедах и горестях. В великоммонологе им обыгрывается волнующая всехтема загадки посмертного бытия. Как быневыносимо ни было жить на этом свете,вдруг посмертные сновидения могут ока-заться в тысячу раз невыносимее:

Какие сны в том смертном сне приснятся,Когда покров земного чувства снят?Вот в чем разгадка. Вот что удлиняетНесчастьям нашим жизнь на столько лет.А то кто снес бы ложное величье

Правителей, невежество вельмож,Всеобщее притворство, невозможностьИзлить себя, несчастную любовьИ призрачность заслуг в глазах ничтожеств,Когда так просто сводит все концыУдар кинжала! Кто бы согласился,Кряхтя, под ношей жизненной плестись,Когда бы неизвестность после смерти,Боязнь страны, откуда ни одинНе возвращался, не склоняла волиМириться лучше со знакомым злом,Чем бегством к незнакомому стремиться!

[2; 419-420] (перевод Бориса Пастернака)

Последние процитированные строкиподлинника великий Пастернак передалпрактически дословно. Лишь страх перед«неисследованной страной, откуда не воз-вращался еще ни один путешественник»,удерживает людей, по мнению Гамлета, отнемедленного и поголовного самоубийства:

But that the dread of something after death,The undiscover’d country, from whose bournNo traveller returns, puzzles the will,And makes us rather bear those ills we have,Than fly to others that we know not of? [3; 1160]

И несчастный ослепленный Глостер в«Короле Лире» размышляет о праве челове-ка уйти из жизни, ставшей невыносимой:

Ужель страданью права не даноИскать развязки в смерти? Эту вольностьПрощали все тираны. Каждый могУйти из жизни, чтоб не подчиняться[1; 6; 533].

Описывает Шекспир смерть по-разному,но ни одно описание в его трагедиях не мо-жет оставить читателя или зрителя его тво-рений равнодушными. В хронике «КорольИоанн» Бастард проникновенно говорит осмерти принца Артура:

Он под стеною мертвым найден был;Пустой ларец!.. Бесценный жемчуг жизниУкрала чья-то подлая рука [1; 3; 390].

В той же хронике французский герольдрисует результат кровопролитного сражения:

Èñòîðèÿ çàïàäíîé è îòå÷åñòâåííîé ôèëîñîôèè

1515151515ВЕСТНИК ОГУ №7(89)/июль`2008

И в Англии немало матерейНад сыновьями павшими заплачут.Немало вдов заплачут над мужьями,Что на земле, от крови почерневшей,Раскинув руки, мертвые лежат [1; 3; 334].

В той же хронике Бастард представляетсмерть в образе страшного прожорливогочудовища, питающегося человечиной:

Оскалены стальные зубья смерти:Резцы ее, клыки – мечи бойцов;И, разрывая мясо человечье,Она пирует в битвах королей [1; 3; 335].

Как писал А.Ф. Лосев в «Эстетике Воз-рождения», «гора трупов, которой кончает-ся каждая трагедия Шекспира, есть ужасаю-щий символ полной безвыходности и гибе-ли титанической эстетики Возрождения»[4].Смерть является главным героем многихшекспировских творений, собирая в каждойтрагедии щедрый урожай. Исследователиединодушно признают «Тит Андроник»настолько кровавой пьесой, что многие дажевсерьез сомневаются, написал ли ее создатель«Гамлета». И хотя в «Гамлете» много смер-тей, но «Тит Андроник» превосходит по ко-личеству происходящих убийств и злодеянийвсе творения Шекспира. Театр жестокостей вэтой трагедии впечатляет: тридцать четыретрупа, четырнадцать убийств, три отсеченныеруки и даже один отрезанный язык.

В самом начале трагедии на сцену вы-носят гроб, в котором лежат останки двад-цати сыновей Тита Андроника, погибшихв сражениях. Полководец Тит завершаетсвой триумф тем, что приказывает разру-бить на куски и сжечь пленного принцаАларба. И именно эта казнь принца, при-несенного в жертву богам, возбуждает упленной царицы Таморы неутолимую жаж-ду мести, которая даст толчок всем после-дующим событиям.

Тит Андроник показан как типичныйязычник в представлении христиан – безжа-лостный, жестокий и коварный. Он убиваетлегко и не задумываясь. От его руки гибнетего собственный сын Муций, которого онзакалывает за непослушание. Впрочем, Тит

типичен и не очень отличается от других ге-роев в своей жестокости. Сын Таморы Де-метрий убивает Бассиана и обвиняет в пре-ступлении двух сыновей Тита, которых каз-нят. Деметрий и его брат Харон насилуютдочь Тита Лавинию, а затем отрезают ейязык и руки, чтобы она не могла ни выгово-рить, ни написать их имена. Негодяя мавраАрона, подстроившего ряд убийств, закапы-вают живьем в землю. Тит все же убиваетсвоего главного врага Тамору, но сначала онугощает ее пирогом, в котором запеченомясо ее сыновей. Вот такой гурман a’la док-тор Ганнибал Лектер.

«Тит Андроник» по жанру – «кроваваятрагедия», которую писали и Марло, и Кид.Шекспир даже превзошел своих предше-ственников в описании всех ужасов, связан-ных со смертью. В этой пьесе он показал тра-гическое в его элементарном проявлении –смерть во всей ее неприглядности, совершен-но лишенную романтического флера. А этовсегда вызывает лишь отвращение. Именнотакого чувства к смерти и стремился добить-ся у зрителей Шекспир.

Отвращение вызывает и явный призывк смерти, ее обожествление. Вот как в хро-нике «Король Иоанн» Констанция, мать гер-цога Бретонского, восхваляет и зовет смертькак своего будущего супруга (в английскомязыке существительное «the death» сопровож-дает местоимение мужского рода):

Смерть, смерть! Люблю и призываю смерть.Благоуханный смрад! Блаженный тлен!Встань, поднимись от ложа вечной ночи,Ты, враг, ты горький ужас для счастливых!Лобзать я буду мерзостные кости,В провал глазниц вложу свои глаза,Червями пальцы обовью и в рот,Чтоб не дышал, набью земли могильной,И стану трупом страшным, как и ты.Приди! Оскал твой для меня – улыбка [1; 3; 361].

Шекспир был близок христианскомупониманию смерти, согласно которомусмерть указывает на наличие греха в сотво-ренном Богом мире. По отношению к греш-никам смерть есть не просто их естественнаяучасть, но и наказание за грехи. Ведь сказа-

Ãîðîõîâ Ï.À. Ôèëîñîôñêèé àíàëèç ñìåðòè êàê «ïîãðàíè÷íîé ñèòóàöèè»...

1616161616 ВЕСТНИК ОГУ №7(89)/июль`2008

но в Библии: «Бог не сотворил смерти, и нерадуется погибели живущих» (Прем. 1. 13) и«Бог создал человека для нетления…, но за-вистью диявола вошла в мир смерть» (Прем.2. 23-24). Смерть – кара, постигшая челове-ка вследствие грехопадения. Христианствоберет у иудаизма отношение к смерти как кнаказанию за человеческую греховность. ВНовом завете обостряется драматическоепонимание смерти как конца личного бытия,и в центре оказывается тема спасения чело-века – преодоления смерти Иисусом, высту-пающим в Писании как Богочеловек, кото-рый страшной крестной смертью своей ис-купил грехи человечества и чудом своеговоскресения положил конец всесилию смер-ти в мире.

Порой Шекспир говорит о смерти не бездоли иронии. Вот, например, какие сентен-ции он вложил в уста философствующеготруса Фальстафа, притворившегося мертвымна поле боя: «Черт побери, вовремя я при-кинулся мертвым, иначе этот неистовыйшотландец мигом вышиб бы из меня дух.Притворился? Ну, это я соврал: и не думал япритворяться. Умереть – вот это значит при-твориться, потому что тот, в ком нет жизни,– лишь подобие человека. Но притворитьсямертвым, в то время, как ты жив, значит вов-се даже и не притвориться, а быть подлин-ным и совершенным воплощением жизни»[1; 4; 114].

Не без иронии обращается к смерти иШут в «Двенадцатой ночи»:

Поспеши ко мне, смерть, поспешиИ в дубовом гробу успокой,Свет в глазах потуши, потуши, -Я обманут красавицей злой.Положите на гроб не цветы,А камни.Только ты, о смерть, только тыМила мне [1; 5; 153].

Но чаще всего смерть в изображениидраматурга трагична, ибо с ее приходом внебытие уходят целые людские миры, че-ловеческие вселенные. Шекспир акценти-ровал внимание на проблеме смерти какпотери индивидуальности. Перед лицом

смерти порой даже отъявленные негодяистремятся сделать что-то светлое, видимо,страшась перехода через таинственнуюгрань: а вдруг там, действительно, воздас-тся каждому по делам и вере его? ТаковЭдмонд в «Короле Лире», который передлицом смерти говорит:

Пред смертью сделать я хочу добро,Хоть это непривычно мне. ПошлитеВ тюрьму. Не медлите! Я дал приказЛишить Корделию и Лира жизни.Не медлите! [1; 6; 564].

И хотя все заканчивается гибелью Кор-делии, а затем и смертью Лира, само жела-ние злодея как-то исправить содеянное имзаставляет задуматься.

В «Ромео и Джульетте» Капулетти в ужа-се описывает смерть любимой дочери:

……Out alas, she’s cold,Her blood is settled, and her joints are stiff;Life and these lips have long been separated.Death lies on her like an untimely frostUpon the sweetest flower of all the field [3; 1087]

В переводе Бориса Пастернака:

Окоченела. Холодна, как лед.О Господи, она давно без жизни!Все кончено! Как на поле мороз,Смерть пеленой лежит на этом теле! [2; 100].

Приведенный перевод не передал кра-сивую и жуткую фразу подлинника :«Жизнь и эти губы давно уже разделены».Дыхание недаром часто ассоциируется сжизнью, с самим бессмертным человечес-ким духом.

Человек часто оценивает смерть друго-го человека лишь через собственные выго-ды или несчастья, которые он при этом при-обретает. Таков Парис, так и не получившийв жену Джульетту:

Я разведен, обманут, втоптан в грязь!Как низко, смерть, меня ты обманула,Как превратила в полное ничто! [2; 101-102]

(перевод Бориса Пастернака)

Èñòîðèÿ çàïàäíîé è îòå÷åñòâåííîé ôèëîñîôèè

1717171717ВЕСТНИК ОГУ №7(89)/июль`2008

Смерть особенно страшна и противоес-тественна, когда из жизни уходят дети, ос-тавляя здесь, на земле, родителей, для кото-рых невозможно никакое утешение. Шекс-пир сам пережил такую трагедию, потерявсына Гамнета. Убитый горем Капулетти, незная еще, что Джульетта лишь кажется мер-твой, в IV акте говорит несостоявшемусяжениху Парису:

О сын мой, в ночь перед твоею свадьбойЛегла в постель с твоей невестой смерть.Вот здесь лежит цветок, растленный смертью.Смерть – вот теперь мне зять, вот мне

наследник:Дочь отняла она. Умру и я!Богатство, жизнь – я все оставлю смерти[1; 3; 109] (перевод Т. Щепкиной-Куперник)

Брат Лоренцо, сам никогда не имев-ший детей, произносит слова, которыевряд ли могут успокоить несчастных роди-телей:

O, in this love, you love your child so illThat you run mad, seeing that she is well.She’s not well married that lives married long,But she’s best married that dies married young

[3; 1087]

В переводе Бориса Пастернака:

Знать, мало вы любили дочь свою,Когда не рады, что она в раю.Вы счастия молили для желанной?Счастливейшие умирают рано [2; 102].

Хотя порой смерть можно рассматри-вать и как избавление от земных страданий.Мортимер в хронике «Король Генрих VI»говорит:

Но вот теперь заступница несчастных,Судья всех правых и виновных – смерть,Целительница всех людских печалей,Свободу мне желанную дарит [1; 1; 125].

Сильные мира сего порой отправляютв небытие миллионы простых людей, кото-рые безвозвратно уходят. Сами властители

также смертны, но их имена хотя бы оста-ются в истории. Шекспир, видимо, многоразмышлял над бренностью людской сла-вы, о таких неверных и преходящих мате-риях, как богатство и почет. «Язвительныйфилософ» Анемант в трагедии «ТимонАфинский» рассуждает:

Желанная нужда переживаетНепрочный блеск богатства и всегдаНаграждена бывает. Если полнымДовольство не бывает никогда,То нищета довольствуется малым.Мучительно богатство без довольства,И хуже во сто раз, чем нищета,Довольная собою. Ты столь жалок,Что можешь только смерти пожелать

[1; 7; 491].

Юлий Цезарь в одноименной трагедиивысказывает такие мысли о смерти:

Cowards die many times before their deaths,The valiant never taste of death but once.Of all the wonders that I yet have heard,It seems to me most strange that men should fear,Seeing that death, a necessary end,Will come when it will come [3; 1115].

В точном переводе А. Холодковского:

Трусы умираютПо многу раз до настоящей смерти,А храбрый смерть вкушает только раз.Из всех чудес, какие доводилосьМне слышать, одно страннее всех:Что люди так боятся смерти, зная,Что смерть, как неизбежный наш конец,Придет, когда прийти пора ей будет [5].

Не трусит перед лицом смерти и ГенриБолингброк, сын герцога Ланкастерского, изтрагедии «Ричард II»:

Хоть смерть грозит, – в лицо гляжу ей смело:Спокоен я – и дух мой бодр и тело.Как на пиру, где много разных блюд,Сладчайшее – последним подают,Так приберег в минуту расставаньяЯ для конца сладчайшее прощанье [1; 3; 422].

Ãîðîõîâ Ï.À. Ôèëîñîôñêèé àíàëèç ñìåðòè êàê «ïîãðàíè÷íîé ñèòóàöèè»...

1818181818 ВЕСТНИК ОГУ №7(89)/июль`2008

Не мог Шекспир в своем творчестве незатронуть и проблему бессмертия. Нортем-берленд в трагедии «Ричард II» говорит: «Впустых глазницах смерти я различаю жизнь»[1; 3; 443]. Человек способен своими деламипреодолеть небытие и жить в вечности, влюдской памяти. Смерть неизбежна, но онапорой подталкивает людей предприниматьактивные шаги на пути к обретению победынад небытием. Человек, будучи конечнымсуществом, отличается от всех животныхтем, что прилагает к своей конечности мас-штаб безусловного и бесконечного. Человекдолжен жить так, как если бы впереди егоожидала вечность. Понимать это нужно нев обыденном смысле, когда человек простоне думает о смерти, а в том смысле, что че-ловек ставит себе цели и задачи, для выпол-нения которых не хватит собственной жиз-ни. Шекспир осознавал, что неминуемая длявсех смерть предполагает высший уровеньответственности.

Решение этой проблемы Шекспиромвпоследствии усвоит и плодотворно исполь-зует Гёте. Великий немец говорил Эккерма-ну: «Пусть человек верит в бессмертие, у негоесть право на эту веру, она свойственна егоприроде, и религия его в ней поддерживает.Но если философ хочет почерпнуть доказа-тельства бессмертия души из религиозныхпреданий, дело его худо. Для меня убежден-ность в вечной жизни вытекает из понятиядеятельности. Поскольку я действую неус-танно до самого своего конца, природа обя-зана предоставить мне иную формусуществования, ежели нынешней дольше неудержать моего духа» [6]. Здесь для Гёте про-

Список использованной литературы:1. Шекспир. Полное собрание сочинений в 8 т. М., 1957-1960.2. Шекспир Вильям. Трагедии в переводе Бориса Пастернака. М., 1993.3. William Shakespeare. Collected Works. Shakespeare-Riverside.4. Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения. М., 1982. С. 604.5. Шекспир. Сочинения: Хроники. Трагедии. Комедии. Сонеты. М.: Изд-во «Книжная палата», 1999. С. 534.6. Эккерман И.П. Разговоры с Гёте в последние годы его жизни. М., 1986. С. 275.

дуктивная энергия человеческого духа по-беждает смерть, придавая человеческим тво-рениям бессмертие. В день похорон Вилан-да он обмолвился в том духе, что в природене могут быть уничтожаемы высшие душев-ные силы, ибо сама природа никогда не рас-точает своих сокровищ.

Несчастный мальчик, которому вскоресуждено будет погибнуть по приказу своегоужасного дяди, принц Уэльский говорит в«Ричарде Третьем» о Юлии Цезаре, деяниякоторого обессмертили в веках его имя.Мальчик понимает, что «смерть не завоюетзавоевателя»:

That Julius Caesar was a famous man;With what his valor did enrich his wit,His wit set down to make his valure live.Death makes no conquest of this conqueror,For now he lives in fame though not in life [3; 730].

В переводе А.Д. Радловой:

Великий человек был Юлий Цезарь,Был вскормлен ум всей доблестью его, А доблести умом запечатлел он.Так смерть над властелином не властна:Он хоть и мертв, но в славе жив поныне.

Шекспир верил в то, что человек проры-вается в вечность и побеждает смерть свои-ми делами на земле. Творцы, бравшие на себябесконечные по сложности задачи, осталисьв вечности в прямом смысле слова. Сократ,Гомер, Шекспир представляются порой го-раздо более живыми, чем многие из нынездравствующих наших современников.

Èñòîðèÿ çàïàäíîé è îòå÷åñòâåííîé ôèëîñîôèè