Литературно-художественный и публицистический журналИстоки

Феномен художника Андрея Поздеева (нижнеингашца по рождению, красноярца по месту жительства) до конца не разгадан Он носил в себе неувядающее счастье, а потому работы художника продолжают волновать и трогать зрителя.

Андрей Поздеев относится к ряду выдающихся художников, чьё становление происходило вдали от “передовой” противостояния официальной и неофициальной культур в Москве и Ленинграде. Он не участвовал в выставках нонконформистов и в искусстве

стремился, прежде всего, к воплощению своего глубокого личного понимания мира.

Родом из села, славой - на весь мир

Цветы

Натюрморт с арбузомТеатральные люди

Портрет С

итниковой

Китайская стенка

В м

асте

рско

йВ

мас

терс

кой

Ева

Два

шут

а

Искусство

3

Литературно-художественный и публицистический журналЛитературно-художественный и публицистический журналЛитературно-художественный и публицистический журнал

№20 №20 20122012 год год год годИстоки№20 Истоки№20 Истоки

120 лет назад - 26 сентября (8 октября) 1892 родилась Мари́на Ива́новна Цвета́ева — 120 лет назад - 26 сентября (8 октября) 1892 родилась Мари́на Ива́новна Цвета́ева — русский поэт, прозаик, переводчик, одна из самых самобытных поэтов Серебряного века.

....И будет жизнь с её насущным хлебом,..И будет жизнь с её насущным хлебом, С забывчивостью дня. С забывчивостью дня. И будет все - как будто бы под небом И будет все - как будто бы под небом И не было меня! И не было меня!

4

ББК 84И 1-20

«ИСТОКИ» Литературно-художественный и публицистический журнал №20 Литературно-художественный и публицистический журнал №20 2012 год. 176 стр.

Основан в сентябре 2005 года Основан в сентябре 2005 года

Основатель и главный редактор - Прохоров Сергей Тимофеевич- Прохоров Сергей Тимофеевич, член Международной Федерации русскоязычных писателейчлен Международной Федерации русскоязычных писателей

Общественно-редакционный советОбщественно-редакционный советОбщественно-редакционный советОбщественно-редакционный советЕрёмин Николай Николаевич - член Союза российских писателей. г. Красноярск- член Союза российских писателей. г. Красноярск

Корнилов Владимир Васильевич - член Союза писателей России. г. Братск - член Союза писателей России. г. Братск

Сдобняков Валерий Викторович - член Союза писателей России, - член Союза писателей России, главный редактор журнала «Вертикаль», г. Нижний Новгород главный редактор журнала «Вертикаль», г. Нижний Новгород

Артюхов Иван Павлович - член Российской академии естественных наук, - член Российской академии естественных наук, профессор, доктор медицинских наук профессор, доктор медицинских наукАртюхов Иван Павлович профессор, доктор медицинских наукАртюхов Иван Павлович - член Российской академии естественных наук, профессор, доктор медицинских наук

- член Российской академии естественных наук, - член Российской академии естественных наук, профессор, доктор медицинских наук

- член Российской академии естественных наук,

Яшин Алексей Афанасьевич - профессор, главный редактор всероссийского - профессор, главный редактор всероссийского литературного журнала “Приокские зори”, литературного журнала “Приокские зори”, член Правления Академии российской литературы член Правления Академии российской литературы

Малышкин Пётр Александрович - глава Нижнеингашского района. п.г.т. Нижний Ингаш- глава Нижнеингашского района. п.г.т. Нижний Ингаш

Енцова Лилия Александровна - журналист. п.г.т. Нижний Ингаш- журналист. п.г.т. Нижний Ингаш

Псарёв Виктор Степанович - художник, поэт. п.г.т. Нижний Ингаш - художник, поэт. п.г.т. Нижний Ингаш Маликова Марина Григорьевна - поэтесса. г. Красноярск

Пантелеева Антонина Фёдоровна - кандидат филологических наук. г. Красноярск - кандидат филологических наук. г. Красноярск

Ерохин Анатолий Александрович - доктор , поэт. п.г.т. Нижний Ингаш- доктор , поэт. п.г.т. Нижний Ингаш

Машуков Владимир Владимирович - поэт. г. Иланский

Янченко Валерий Петрович -председатель городского Совета народных депутатов. г. Иланский-председатель городского Совета народных депутатов. г. Иланский

Цуканов Сергей Андреевич - директор ОАО “Красный Маяк”. г. Канск- директор ОАО “Красный Маяк”. г. Канск

Кочубей Лариса Анриевна - председатель Красноярской культурно - просветительской франко - председатель Красноярской культурно - просветительской франко - российской общественной организации “CREDO”, издатель - российской общественной организации “CREDO”, издатель Кочубей Лариса Анриевна - российской общественной организации “CREDO”, издатель Кочубей Лариса Анриевна - председатель Красноярской культурно - просветительской франко - российской общественной организации “CREDO”, издатель

- председатель Красноярской культурно - просветительской франко - председатель Красноярской культурно - просветительской франко - российской общественной организации “CREDO”, издатель

- председатель Красноярской культурно - просветительской франко

Воловик Виктор Афанасьевич - поэт, г. Иланский

Лысикова Татьяна Фёдоровна - руководитель литературного объединения “Родничок”. г. Иланский- руководитель литературного объединения “Родничок”. г. Иланский

© Журнал «Истоки» ©Красноярск 2012 год

5

Новости номераНовости номера

В 2006-м году в газете “Российский писатель” в Москве и в журнале “Вертикаль” в Нижнем Новгороде была опубликована рецензия или точнее статья-отзыв о журнале “Истоки”. Её автор - писатель-публицист Валерий Сдобняков в своем материале “Во глубине Сибири”, представляя читателю новое издание, писал: “По сегодняшним временам событие это в России не столь и примечательное. Кто только у нас за литературный труд не берётся: все - от президентов, губернаторов и до начальников жеков и дворников.” “... мало ли однодневок вспыхивает и тут же гаснет на нашем издательско-литературном небосклоне? Потому и об ингашском альманахе я не торопился написать, ждал, чем дело обергётся в дальнейшем. И дождался. Вышел уже второй номер и на подходе третий. И, дай Бог, будет и 10-й, и 20-й!..”

Напророчил писатель В.Сдобняков. Вы держите в руках 20-й номер литературно-художественного и публицистического журнала “Истоки”. Преодолевая, предсказанные Сдобняковым и другими писателями, трудности издательского дела, журнал карабкается понемногу по крутой тропинке к “Слову”, обрастая авторами, обретая новых друзей и партнеров по литературному цеху. Список наших прежних партнёров: журналы “Вертикаль”(Нижний Новгород), “Великороссъ” (Москва), “Приокские зори” (Тула), Наше поколение” (Кишинев); альманахи “Новый Енисейский литератор” (Красноярск), “Рукопись” (Ростов-на-Дону), “Лексикон” (Чикаго) пополнили в 2012 году украинский историко-краеведческий и литературный журнал “Доля” (Симферополь), литературно-публицистический критический журнал “Клаузура”(Москва), международный поэтический альманах “45-я параллель”, международный ресурс соотечественников “Подлинник”, “Живое слово” (Москва).

Рождённый на родине сибирского писателя Николая Устиновича, журнал “Истоки” вот уже третий номер подряд продолжает чествовать своего именитого земляка, 100-летие которого было широко и тожественно отпраздновано на его малой родине в Нижнем Ингаше.

Приятно будет нижнеингашским читателям узнать, что на международном фестивале “Славянские традиции”, который проходил в конце августа и начале сентября в небольшом курортном городке Щёлкино на берегу Азовского моря в Украине был представлен

участникам фестиваля журнал “Истоки”, а его редактор С.Прохоров и члены общественной редколлегии редакции Н.Ерёмин и В.Корнилов были награждены Почётными грамотами Крымской литературной академии за вклад в укрепление творческих и дружественных связей между литераторами Сибири и Крыма.

А детство - шкатулочка с важным секретом, Который под дерево мы закопали...

завораживающей тайной приглашает в свой поэтический мир Ульяна Яворская из Красноярска.и открывается нам еще одна, тонко чувствующая обыденность жизни, душа:

...Просто так начинается осень - мечтой о весне,О зеленой траве из подтаявших трещин асфальта.

Наш постоянный московский автор Борис Лукин рассказывает о современном поэте из Югры Дмитрии Мизгулине, чьё творчество включено в школьную программу.

Наш новый автор Борис Юдин из США ностальгирует о России:

Я молекула странно погибшей страныОт которой остались туман да метели...

В прошлом номере мы познакомили читателя с детской писательницей из Севастополя Тамарой Гордиенко. В этом номере представляем ее поэтическое творчество.

Начали сотрудничество с журналом “Истоки” поэт, прозаик, кинодраматург из Санкт-Петербурга Виктор Сундеев, редактор международного поэтического журнала “45-я параллель” Сергей Сутулов-Катеринич.

На суд читателя представил свою повесть “Охота за соловьями” красноярский поэт и прозаик Николай Гайдук.

Рассказом о жизни и творчестве крымского писателя Валерия Басырова журнал открывает новую рубрику ЖИЛ (Жизнь замечательных людей) и от души поздравляет Валерия Магафуровича с его 65-летием.

От всей души поздравляем мы с 80-летием русского писателя и нашего уважаемого автора и друга из Вологды Василия Ивановича Белова. Дай, Бог, ему сил в борьбе с недугом.

В сентябре этого года отметил своё семидесятилетие поэт из города Иланский, член общественной редколлегии нашего журнала Виктор Воловик. Долгие лета вам, Виктор Афанасьевич!

С НАПРОРОЧЕННЫМ ДВАДЦАТЫМ!!!

6

В Красноярске чиновник, имеющий отношение к средствам массовой информации в крае, перелистывая газету «Победу», спросил: «Слушайте, а кто это такой Устинович, что у вас упоминается чуть ли не в каждом номере?»

Тут кстати было бы посетовать, вот, дескать, докатились, уже и люди, которые по должности обязаны знать о личностях, составляющих гордость культуры края… и прочее, и прочее…

Не будем мы сетовать. А порадуемся тому, что можем рассказать тем, кто не знает, и напоминать тем, кто подзабыл, о писателе, заслужившем имя «сибирского Пришвина» и «певца сибирской природы». О литераторе, который стоял у истоков Красноярской краевой организации союзов писателей СССР и России и немало способствовал изданию произведений и популяризации творчества сибиряков-красноярцев в стране.

А для нас это ещё и писатель земляк, жизнь и творчество которого стали для Нижнеингашского района своего рода духовным и нравственным камертоном, звучание которого

предостерегает нас от неверных действий предостерегает нас от неверных действий по отношению к природе и малой родине. А по отношению к природе и малой родине. А людей, которые занимаются художественным людей, которые занимаются художественным творчеством, - от самовлюблённости и творчеством, - от самовлюблённости и фальши.

Так что «много Устиновича» у нас быть не Так что «много Устиновича» у нас быть не может. Тем более, в год юбилейной даты – столетия может. Тем более, в год юбилейной даты – столетия со дня его рождения. В Нижнеингашском со дня его рождения. В Нижнеингашском районе оно было отмечено с подобающим районе оно было отмечено с подобающим масштабом, подняв волну патриотического и масштабом, подняв волну патриотического и творческого воодушевления.творческого воодушевления.

Нет смысла перечислять все мероприятия. Нет смысла перечислять все мероприятия. Достаточно сказать, что в них оказалось Достаточно сказать, что в них оказалось вовлечённым всё население района. вовлечённым всё население района. Взаимодействием учреждений культуры и Взаимодействием учреждений культуры и образования района организованы от младшего образования района организованы от младшего школьного возраста до взрослого населения школьного возраста до взрослого населения чтение произведений Н.С. Устиновича, конкурсы чтение произведений Н.С. Устиновича, конкурсы сочинений и рисунков по его произведениям, сочинений и рисунков по его произведениям, конкурсы чтецов произведений о природе, конкурсы чтецов произведений о природе, в том числе, и местных авторов; выставки в том числе, и местных авторов; выставки народных ремёсел и декоративно-прикладного народных ремёсел и декоративно-прикладного мастерства, экскурсионно- художественный мастерства, экскурсионно- художественный маршрут «Тропой Устиновича». Завершились маршрут «Тропой Устиновича». Завершились юбилейные празднования 19 мая 2012 года юбилейные празднования 19 мая 2012 года

«Много Устиновича» у нас быть не может«Много Устиновича» у нас быть не можетБи

блио

тека

им. Н

.С.УС

ТИНО

ВИЧА

КультураКультура

7

литературным фестивалем «Устиновические дни на Нижнеингашской земле».

Краевая научно-практическая конференция «Николай Станиславович Устинович и его время» состоялась в Межпоселенческой библиотеке, которая носит имя писателя. В районном краеведческом музее экспозиция и экскурсия «Н.С. Устинович - штрихи жизни» органично дополнялась выставкой пейзажей художника и поэта земли ингашской Виктора Псарёва.

Большая концертная программа в районном Доме культуры мастерством режиссёра, исполнителей, оформителей и всех участников, включая официальных лиц - полномочного Представителя Губернатора Красноярского края в Восточном территориальном округе Павла Корчашкина и главы района Петра Малышкина, - поистине являла собой «Поклон родному писателю», который и сегодня так просто и так накрепко учит нас «по-сыновьи…любить тот «крошечный уголок земли» - свою малую родину. А за стенами Дома культуры на площади развернулись подворья от всех поселений района, каждое со своим самобытным «лицом», выставками изделий мастеров и рукодельниц, хлебосольными сибирскими застольями и народными песнями, которые так любил и так самозабвенно пел наш замечательный земляк Николай Станиславович Устинович.

Поскольку не надо даже и пытаться «объять необъятное», сосредоточусь на событии социально-культурной важности, каковым стала краевая научно-практическая конференция «Н.С. Устинович и его время».

Программа конференции, её участники, докладчики и выступающие, реплики и предложения в ходе обсуждения сделали

серьёзную заявку на то, чтобы сделать этот «первый блин» «не комом», а началом постояннойлитературно-критической исследовательской работы, связанной с творческим наследием Н.С. Устиновича в современном социально-культурном контексте.

Сергей Прохоров, главный редактор и издатель литературно-художественного и публицистического журнала «Истоки», сформулировал это так: «Николай Станиславович Устинович должен присутствовать с нами постоянно и своими произведениями, как барометром, измерять

сегодняшнее состояние человеческих душ в отношении себя, людей, природы, всего живого мира, в восприятии, оценке и использовании благ, что даёт нам наша матушка земля».

В процессе этой работы должны выкристаллизоваться, осмыслиться и приобрести реальное практическое действие выводы, которые побудят власти предержащие осознать глубочайшую пагубность пренебрежения к этим «крошечным пятачкам земли» - родным деревням и сёлам с их маленькими начальными школами, библиотеками, клубами, больничками, с их сельскими трудами и жизнью сообразно природным ритмам. Это пренебрежение за последние двадцать лет сформировало целое поколение «Иванов, не помнящих родства». Привело к выхолащиванию понятий народности, патриотизма, любви и к малой родине, и к своей стране, своему государству, а значит и к неготовности беззаветно трудиться на их благо, защищать их , жертвовать личным во имя общественного.

Среди вопросов, обсуждавшихся на конференции, художественно-литературоведческие аспекты переходили в практические, социальные. Как воспринимается

Лилия Енцова Много Устиновичей у нас быть не может

8

творчество Николая Устиновича сегодня в разновозрастной читательской аудитории? Что нужно делать, чтобы привлечь наших земляков к творчеству Устиновича, усилить внимание к культурному наследию своего района, края? Как добиться, чтобы жители, власти, общественность, сознавая значимость, переживали за судьбу своей малой родины, как за собственную судьбу? Что нужно сделать, чтобы не исчезали малонаселённые деревни? Как сохранить уникальные Ивановский сосновый бор, родники и другие природные богатства?

ЦЕЛОМУДРИЕ как характерная черта личности, образа жизни, и творчества Николая Станиславовича стало своего рода кодовым словом на конференции в разных по содержанию выступлениях. Будь это воспоминание его дочери Надежды Николаевны о трагической истории почти десятилетнего отбывания Устиновичем срока за решёткой, по доносу о мнимом «антисоветском» заговоре, участие писателя в котором якобы подтверждало его лирическое произведение «Листопад». Или её же свидетельства о семейном укладе в доме Устиновичей, о его отношении к людям, к друзьям, к героям его очерков, к близким и, конечно же, к природе: «Он умел удивительным образом разговаривать на равных с самыми разными людьми. С любым человеком: будь кто на большой должности или с самым простым. Часто те, с кем он встречался в командировках, герои его статей, очерков, становились его друзьями, приезжая в Красноярск, останавливались у нас. Очень много у нас в доме бывало писателей, художников, журналистов…. Очень помогал молодым литераторам, когда был руководителем Красноярской организации союза писателей СССР…»

Будь это исследовательские работы школьников, участников творческих конкурсов: «Проба пера», краеведческого «Уголок России». Вот, к примеру, отрывок из такой работы старшеклассницы Марии Такмаковой «След человека»:

«Прочитав впервые рассказы Николая Устиновича в начальной школе, я подумала: как это несовременно, неактуально. И только спустя несколько лет, размышляя о ситуации в нашем обществе, об отношениях людей, о несправедливости, вспомнила о рассказах Устиновича, о его повестях… И в его

рассказах, когда-то показавшихся мне отголосками прошлого века, я вдруг увидела Н А С Т О Я Щ И Х ЛЮДЕЙ. Не п а ф о с н ы х , о т р а в л е н н ы х пошлым гламуром, от которого порой сводит скулы, как от лимона. Не надменных н у в о р и ш е й , с м о т р я щ и х

свысока на простой народ и не замечающих свысока на простой народ и не замечающих его. Да и простой народ нынче стал более его. Да и простой народ нынче стал более агрессивным, недоверчивым, озлобленным. агрессивным, недоверчивым, озлобленным. Редко кто в наше время без оглядки протянет Редко кто в наше время без оглядки протянет руку помощи не то что постороннему человеку, руку помощи не то что постороннему человеку, но и своему близкому. Жаль, что моё поколение но и своему близкому. Жаль, что моё поколение не читает его произведений. Может быть, ушла не читает его произведений. Может быть, ушла бы жестокость из наших сердец, вспомнили бы жестокость из наших сердец, вспомнили бы мы, что носим гордое звание «сибиряк». А бы мы, что носим гордое звание «сибиряк». А ведь испокон века сибирякам более всего были ведь испокон века сибирякам более всего были присущи мужество, стойкость, развитое чувство присущи мужество, стойкость, развитое чувство товарищества и собственного достоинства. Вот товарищества и собственного достоинства. Вот и герои произведений Устиновича молчаливые, и герои произведений Устиновича молчаливые, неразговорчивые, но всегда готовые прийти неразговорчивые, но всегда готовые прийти на помощь, выручить; им можно доверять, на помощь, выручить; им можно доверять, на них можно положиться. Как в рассказе на них можно положиться. Как в рассказе «След человека», где одному мужественному «След человека», где одному мужественному герою – гидрографу, преодолевающему почти герою – гидрографу, преодолевающему почти невыносимые обстоятельства в тайге, помогает невыносимые обстоятельства в тайге, помогает идущий по его следу и понимающий, что с идущий по его следу и понимающий, что с оставившим этот след произошла беда, - другой оставившим этот след произошла беда, - другой герой. И сама природа, которая, казалось, герой. И сама природа, которая, казалось, испытывала людей на прочность, становится испытывала людей на прочность, становится другом, и «знакомые пустынные места … вдруг другом, и «знакомые пустынные места … вдруг озарились теплом человеческих сердец»….озарились теплом человеческих сердец»….

«Перешагнуть через невидимый рубеж» - «Перешагнуть через невидимый рубеж» - это очень важно для самого Устиновича…И его это очень важно для самого Устиновича…И его герои, сталкиваясь с трудностями, побеждая их, герои, сталкиваясь с трудностями, побеждая их, нравственно растут, духовно обогащаются»…., нравственно растут, духовно обогащаются»…., - делает вывод юная исследовательница - делает вывод юная исследовательница творчества писателя, анализируя несколько творчества писателя, анализируя несколько его рассказов. И завершает: «Очень хотелось его рассказов. И завершает: «Очень хотелось бы, чтобы о нашем земляке, удивительном бы, чтобы о нашем земляке, удивительном человеке, об его творчестве вспоминали не человеке, об его творчестве вспоминали не только накануне юбилеев. Нужно, чтобы его только накануне юбилеев. Нужно, чтобы его произведения читали школьники на классных произведения читали школьники на классных часах. Чтобы дети знали не только его часах. Чтобы дети знали не только его

Лилия Енцова Много Устиновичей у нас быть не может

9

рассказы о природе и животных, но и другие глубоко нравственные произведения… Тонкие наблюдения за жизнью растительного и животного царства помогают воспитанию патриотов Сибири, будущих охотников и разведчиков, любящих и оберегающих природу, способных мужественно преодолевать трудности»

Новые грани личности, новые открытия в его творческом наследии, в его уроках нравственности раскрыли выступления Николая Ерёмина, поэта, члена Союза писателей России, известного краеведа Александра Демидовича, Сергея Прохорова, поэта Марины Маликовой.

Николай Ерёмин показал, какими неожиданными путями связывает судьба людей, определяя их жизненный и творческий выбор. Ныне известный поэт, Ерёмин в шестидесятые годы, работая врачом, публиковал свои стихи в районной газете «Победа», где за тридцать лет до того сотрудничал и откуда был арестован Николай Устиновч. После освобождения Устинович работал в «Красноярском рабочем» и в краевой писательской организации, а тогда ещё школьник Коля Ерёмин делал первые творческие шаги в литературном объединении 21-й красноярской школы. И журнал, в котором он был автором и редактором, получил творческое напутствие известного писателя. «Таким образом наши литературные судьбы оказались связанными. И он впрямую повлиял своей поддержкой на моё занятие творчеством сначала как любительским, а

впоследствии профессиональным через краевую писательскую организацию, которая со времени его руководства была нацелена на поддержку начинающих писателей… Писатель пострадал от репрессии, был ограничен его творческий полёт… И как ему приходилось

потом жить и писать, когда невозможно было самостоятельно издавать свои призведения и любая публикация проходила через цензуру… Я рад, что время у нас другое. Писатель может издаваться, в том числе через участие в грантовых программах. Считаю необходимым переиздать собрание сочинений Николая Устиновича, организатором чего должна стать краевая писательская организация».

Александр Демидович считает себя в краеведении последователем Николая Устиновича. Сколько чудесных открытий оставил нам писатель, внимательнейшим

образом наблюдавший за жизнью в природе. Многие годы он вёл дневник фенологических наблюдений, в который заносил дату рождения первого подснежника, прилёта и осеннего перелёта птиц, первой песни жаворонка… В его рассказах за внешней простотой формы и содержания – такие же тончайшие наблюдения за природой человека. Александр Демидович, много сделавший для популяризации творчества Николая Устиновича в районе и в крае, и в литературе считает себя учеником писателя. Его так же, как и Устиновича, привлекают внешне неброские, но такие глубоко поучительные судьбы земляков, людей, живущих рядом. Когда-то, будучи студентом, он услышал при случайной встрече с Николаем Станиславовичем в свой адрес пророческие слова: «Ещё напишешь». И пишет… очерки, статьи, книги, неустанно раскрывая возможности природы и людей земли ингашской. Радуется, что живая память о писателе-земляке поддерживается в районе, в школах, библиотеках, музеях, в поддержке литературного творчества молодых.

Лилия Енцова Много Устиновичей у нас быть не может

10

«На фундаменте творчества Николая Устиновича стоит журнал «Истоки», - признался Сергей Прохоров, главный редактор, составитель и автор этого начинавшегося как местный и за пять лет приобретшего международное признание издания. «Призрачно помню с юности: 1961 год. Городской парк имени Горького. Там проходит встреча с поэтом Константином Симоновым, стихи которого я очень любил, с красноярскими поэтами и писателями. И помню высокого, худого, грустного человека среди них. Я тогда не знал, что это был Николай Устинович. Его рассказы читал и любил с детства…В моей библиотеке и сегодня стоят старые потрёпанные книжки его рассказов. Я подошёл, потрогал их, и как-то сразу написались такие стихи:

ЧИТАЕТ МАЛЬЧИШКА ТАЁЖНУЮ БЫЛЬ

С обложки смахнув залежалую пыль,Раскроет мальчишка потрёпанный томикТаёжных рассказов таёжную быльПро лес, про зверей, про охотничий домик.

Пахнёт ароматом от хвойных ветвей,Призывно качнутся грибные туманы.Следы на снегу, следы на травеЗовут за собою в таёжные тайны.

С потёртых, зело пожелтевших страниц,Где каждая строчка из самого сердца,С таёжных глубин, что без дна и границ,В таёжные дали откроется дверца.

В те дали когда-то и он уходил.Сколь троп им исхожено трудных без лени!

И Слово, как клад, он в тайге находил,Учась языку у зверей и растений.

Прикроет мальчишка страничку, вздохнув,Как дверь в мир таёжный тихонько прикроет.Как дверь в мир таёжный тихонько прикроет.На время прикроет, страничку загнув,На время прикроет, страничку загнув,Чтоб снова вернуться к таёжным героям.Чтоб снова вернуться к таёжным героям.

Я начинал свой журнал, опираясь на Я начинал свой журнал, опираясь на творчество нашего земляка. Благодатная почва творчество нашего земляка. Благодатная почва нашей малой родины не оскудела. Много нашей малой родины не оскудела. Много талантливых людей живут здесь. Я стараюсь талантливых людей живут здесь. Я стараюсь печатать их произведения. Но сегодня в журнал печатать их произведения. Но сегодня в журнал приходят всё больше и больше авторов из приходят всё больше и больше авторов из других районов края, других краёв, областей, других районов края, других краёв, областей, из-за границы… К юбилейным торжествам из-за границы… К юбилейным торжествам откликнулся реактор нижегородского откликнулся реактор нижегородского литературно-художественного журнала литературно-художественного журнала «Вертикаль», тоже писатель, наш земляк родом «Вертикаль», тоже писатель, наш земляк родом из Нижней Поймы:из Нижней Поймы:

«Замечательно, что в Нижнем Ингаше «Замечательно, что в Нижнем Ингаше будут отмечать столетие Н,С. Устиновича. будут отмечать столетие Н,С. Устиновича. Это писатель истинный, корневой, выросший Это писатель истинный, корневой, выросший на почве великой русской литературы. Он на почве великой русской литературы. Он впитал в себя от неё не только высочайшую впитал в себя от неё не только высочайшую культуру, языковую традицию, но и глубокую культуру, языковую традицию, но и глубокую мировоззренческую суть сострадания и любви мировоззренческую суть сострадания и любви к ближнему, к окружающему миру, живому и к ближнему, к окружающему миру, живому и неживому. Я думаю, что нижнеингашцы по неживому. Я думаю, что нижнеингашцы по праву гордятся своим земляком. Творчество праву гордятся своим земляком. Творчество его не преходяще. Я убеждён – оно будет его не преходяще. Я убеждён – оно будет востребовано ещё многими поколениями востребовано ещё многими поколениями сибиряков, теми, кто искренне любит русскую сибиряков, теми, кто искренне любит русскую культуру и русскую литературу…»культуру и русскую литературу…»

Поэт из Красноярска Марина Маликова Поэт из Красноярска Марина Маликова открыла для себя Николая Устиновича через открыла для себя Николая Устиновича через знакомство с Сергеем Прохоровым и журнал знакомство с Сергеем Прохоровым и журнал

Лилия Енцова Много Устиновичей у нас быть не может

11

«Истоки». Её « поразила задушевность его рассказов, любовь ко всему живому в природе». И она тоже выразила свои ощущения в стихотворных строках:

Жизнь, как пружина сжатая, Вместила столько добра! Короткой была, жаркою. Нельзя про неё «была». Она ещё продолжается В детях его, во внуках.Жизнь его стала наукой –Добро против зла сражается.Хлебнул полной чашей горя: Так 37-й хлестнул,Что бед разлилось море,Но Духа его не согнул.В помощниках - братья меньшие.Природа сил придала.Всё выразил словом метким: В нём столько было тепла!Всё преодолел. Долг сынаИсполнен им до конца.А Слово его стало силой,Вполне достойной венца.А жизнь его продолжается,И свет его миру светит.И правда с неправдой сражается.И книги читают дети.

Работа конференции – а это была действительно творческая работа – завершилась принятием предложений, которые, как надеются участники, станут основой для создания районной целевой программы «Историко-культурное наследие как ресурс социокультурного развития Нижнеингашского района».

Необходимо использовать природные, географические, исторические условия, культурный потенциал и обстоятельства места рождения и творческое наследие известного писателя Николая Станиславовича Устиновича как возможность для района иметь «своё лицо».

Изучение, сохранение и развитие культурно-исторического наследия района – это важное условие формирования у населения сознания

общности как представителей своей малой родины, значимости её в судьбе каждого.

Принято предложение ежегодно проводить Устиновические дни на Нижнеингашской земле, приуроченные к дню рождения писателя – 18 мая. Мерприятия будут включать «неделю Устиновича» в школах, творческие конкурсы, фестивали, презентации новых книг местных авторов, встречи с писателями, художниками, музыкантами. Постоянным должен стать туристический маршрут «Тропой Устиновича», включающий природные памятники в окрестностях деревень Горелый Борок и Ивановка, сосновый бор, родники, Стасев хутор.

Конференция предложила создать оргкомитет и рабочую группу по созданию музея Николая Станиславовича Устиновича в Горелом Борке. А органам местного самоуправления поселений и района предложено начать работу по организации и законодательному закреплению статуса ряда природных заповедных зон на территории района.

Нам кажется, это было бы самым лучшим памятником и выражением признательности писателю, который отдал своё сердце своей малой родине – Нижнеингашской земле. И прославил её.

Возможно, тогда очередной чиновник от культуры постесняется не знать, «кто такой Устинович?».

Лилия ЕнцоваНижний Ингаш

Фото Ирины Рупп

Снимок: на память с Надеждой Устинович(в первом ряду справа)

Лилия Енцова Много Устиновичей у нас быть не может

12

СИБИРЬ + КРЫМ = ЛЮБОВЬ

«За вклад в укрепление творческих и дружеских связей между литераторами Крыма и Сибири грамотой Крымской литературной академии награждается Прохоров Сергей Тимофеевич (Россия, журнал «Истоки»)» — эти слова прозвучали со сцены ДК «Арабат» в небольшом курортном городке Щёлкино на берегу Азовского моря в Украине. Такие же грамоты получили Николай Николаевич Ерёмин из Красноярска и Владимир Васильевич Корнилов из Братска. У этих писателей много общего. Но для меня, человека, у которого истоки остались в Сибири, а литературная доля взяла свое начало в Крыму, важно то, что они связали узами дружбы две, казалось бы, таких далеких друг от друга точки Земли.

Для любви и дружбы не существует границ и расстояний. И потому нижнеингашский журнал «Истоки», преодолев почти шесть тысяч километров и две таможенные границы, представлялся 26 августа 2012 года на международном фестивале литературы и культуры «Славянские традиции» в Крыму.

Любой слет творческих людей — это Любой слет творческих людей — это событие. Но фестиваль «Славянские событие. Но фестиваль «Славянские традиции» интересен по многим причинам. традиции» интересен по многим причинам. Он молод. Молод годом рождения (2009 г.) и Он молод. Молод годом рождения (2009 г.) и духом его участников. Он солиден. Солидность духом его участников. Он солиден. Солидность эта в его географической масштабности, эта в его географической масштабности, авторитетности членов жюри конкурса и авторитетности членов жюри конкурса и количестве конкурсантов. У него большое количестве конкурсантов. У него большое будущее. За годы своего существования он будущее. За годы своего существования он доказал уже, что открывает таланты даже в доказал уже, что открывает таланты даже в самых дальних уголках Земного шара. И еще самых дальних уголках Земного шара. И еще потому, что организацией его занимаются потому, что организацией его занимаются ответственные, преданные литературе и ответственные, преданные литературе и искусству люди — подвижники и меценаты. искусству люди — подвижники и меценаты. Ну, а место его проведения — Казантип — по-Ну, а место его проведения — Казантип — по-своему уникально. своему уникально.

…Август 2009 года. Мы с мужем уезжали …Август 2009 года. Мы с мужем уезжали в Крым из Ростова-на-Дону поездом поздно в Крым из Ростова-на-Дону поездом поздно ночью в дождь. Говорят, дождь в дорогу — ночью в дождь. Говорят, дождь в дорогу — хорошая примета, к удаче.хорошая примета, к удаче.

Я, разумеется, готовилась к поездке: много Я, разумеется, готовилась к поездке: много прочла и про Казантип, и про город Щелкино, прочла и про Казантип, и про город Щелкино, и о членах жюри конкурса, с которыми и о членах жюри конкурса, с которыми

13

доведется встретиться на фестивале. И потому предстоящее мероприятие казалось мне необычайно интересным.

О строительстве Крымской АЭС я знала еще с тех времен, когда работала экономистом в энергетике, в крупном производственно-энергетическом управлении «Донбассэнерго». Многие из наших работников считали тогда большой удачей свой перевод на работу в Крым, на перспективную станцию, строительство которой начали в 1980 году на мысе Казантип. Для энергетиков отстроили прекрасный поселок, в котором им предстояла счастливая жизнь. В 1983 году его назвали Щелкино, по имени выдающегося советского физика-ядерщика, трижды Героя Социалистического Труда, академика Кирилла Ивановича Щелкина, детство и юность которого прошли в Крыму.

Строящаяся станция во многом была уникальной. Проект предполагал сооружение двух энергоблоков-миллионников с дальнейшим увеличением мощности АЭС до четырёх миллионов киловатт. Многое в том строительстве было авангардным. Например, система охлаждения реактора предусматривалась морской водой из пруда-охладителя, в который было превращено Акташское озеро. Вода оттуда подавалась по трубам из мельхиора, потому что после множества экспериментов оказалось, что только этот сплав — самый солеустойчивый. Трубы и коммуникации охладителя были смонтированы и готовы к работе. Как, впрочем, и вся станция. В 1989-м на ней собирались устанавливать реактор…

Но авария на Чернобыле так всех напугала, что вскоре после нее советским правительством было принято решение о прекращении строительства Крымской АЭС. Топливо и реактор туда так и не завезли, а люди, строившие станцию и уже частично работавшие на ней, выживали в разваливающейся стране, кто как мог. В Щелкино, пожалуй, лишь рыбаки тогда существовали более-менее сносно.

Сейчас это отличный курорт на берегу Азовского моря. Казан — так местные жители величают мыс. Он действительно напоминает этот предмет кухонной утвари, поскольку с юга

стиснут двумя бухтами: с запада — Мысовой, с востока — Татарской. К северу «казан» расширяется, и морские воды омывают эту огромную округлой формы «посудину». В отдалённую геологическую эпоху Казантип был островом, центр которого за многие тысячелетия от выветривания и эрозии почвы превратился в котловину. Постепенно море намыло песчано-ракушечную перемычку, и остров соединился с материком. Казан в диаметре около четырёх километров, с неровными «стенами» от 30 до 107 метров высоты. «Дно котла» (кстати, так переводится с тюркских языков слово «казантип») возвышается над уровнем моря на 20-30 метров. Казантип не кратер потухшего вулкана, как утверждают некоторые дилетанты. Он возник в результате поднятия морского дна. Вот эти сведения я почерпнула на одном из сайтов, рекламирующих отдых в Крыму. А еще там было сказано о волшебном воздухе, настоянном на множестве трав, часть из которых реликтовая, занесенная в Красную книгу, о море, сливающемся с небом, и золотых пляжах…

Но, честно вам признаюсь, когда мы поздним вечером добрались до какой-то калиточки с надеждой найти за ней пансионат «Крымские дачи», мне как-то было уже не до этих прелестей. Я жалела, что отпустили такси: вдруг придется еще куда-то ехать в поисках пристанища, а силы уже были на исходе. Перевалившись с вещами через порожек, не закрывая на всякий случай за собой калитку, я обратила свой взгляд в сторону двух сидящих на скамеечке возле небольшого искусственного пруда с черепахами пожилых мужчин. Они, похожие на дачников, вмиг прервали свой разговор. Один из них, светловолосый, голубоглазый, радушно улыбнулся нам, как старым знакомым: «Вы на фестиваль?» Я чуть не забыла поздороваться от радости, что попали мы все-таки по месту назначения. И еще потому, что вдруг показалось, что второго, черняво-седовласого и, кажется, очень недовольного тем, что их разговор прерван, я где-то недавно видела. Пока они растолковывали, как найти администратора, моя память, хорошая на лица и фамилии, высветила мне кадры из

Ольга Прилуцкая Сибирь + Крым = Любовь

14

телерепортажа полуторамесячной давности. Умер Василий Аксенов. О нем со скупой мужской слезой в глазах говорил его друг Евгений Рейн.

Мало кто с гордостью может сказать, что был учителем лауреата Нобелевской премии в литературе. А Рейн не говорит об этом. Он просто с огромным удовольствием и любовью всегда вспоминает своего верного друга Иосифа Бродского, который называл его своим наставником в поэзии. Их дружба, пронесенная через годы и расстояния, — образец для подражания. Встретившись через много лет, они поняли, что пусть «один плешив, другой лохмат и сед», но это все те же Йоська и Женька, какими были «на чердаке у политкаторжан в пятидесятых». И оказалось, что все эти годы тянуло их обоих «туда, на перестроенный чердак, что над Невой вписался в панораму». Это они, молодыми пареньками, помогали когда-то таскать вещи великой Анне Ахматовой во время переезда той с квартиру на квартиру. Это его рассказами о времени и людях-легендах тех лет я зачитывалась запоем.

А рядом с ним — Владимир Костров, лицо которого я знала только по редким фотографиям! Впрочем, нет! Я видела его не однажды на телевизионных конкурсах «Песня года». Песни на его стихи трижды становились их лауреатами. Музыку к ним писали Вано Мурадели, Александра Пахмутова, Лора Квинт. В те времена, когда общество нашей страны разделилось на физиков и лириков, Костров оказался среди них … химиком. Да-да, он окончил химфак МГУ, ему прочили большое будущее в науке. Но любовь к литературе и поэзии пересилила. Владимир Андреевич, большой интеллектуал, так перевел стихи Тютчева с французского языка на русский, что они признаны лучшими в мире. В. А. Костров — профессор Литературного института им. А.М.Горького, академик Международной академии духовного единства народов мира, председатель международного Пушкинского комитета и вице-президент Международного Пушкинского Фонда «Классика». Владимир Костров — лауреат ряда литературных премий: Государственной премии России, премии

правительства России, премии мэрии Москвы, Большой литературной премии России, премии имени Александра Твардовского, премии имени Ивана Бунина, премии «Золотой теленок»… Его стихи можно с упоением читать бесконечно! стихи можно с упоением читать бесконечно! Но лучше всех это делает он сам! В зале, Но лучше всех это делает он сам! В зале, как правило, присутствует скромно сидящая как правило, присутствует скромно сидящая женщина, которая вслед за автором, едва шевеля женщина, которая вслед за автором, едва шевеля губами, повторяет произнесенные строки. Она губами, повторяет произнесенные строки. Она в любой момент может продолжить, если вдруг в любой момент может продолжить, если вдруг Владимир Андреевич запнется на каком-то Владимир Андреевич запнется на каком-то слове. Потому что это верная спутница жизни слове. Потому что это верная спутница жизни поэта, супруга Галина Степановна.поэта, супруга Галина Степановна.

И вот эти два живых классика отечественной И вот эти два живых классика отечественной литературы были сейчас передо мной. Что ж, литературы были сейчас передо мной. Что ж, кажется, чудеса начинаются! А воздух-то какой кажется, чудеса начинаются! А воздух-то какой замечательный здесь на самом деле! А какая замечательный здесь на самом деле! А какая огромная, совершенно круглая луна взошла! огромная, совершенно круглая луна взошла! И что значит эта дорожная усталость, когда И что значит эта дорожная усталость, когда впереди так много интересного?!впереди так много интересного?!

Мой первый день в нашем пансионате. Мой первый день в нашем пансионате. Да-да, уже в «нашем»! Уже перезнакомились Да-да, уже в «нашем»! Уже перезнакомились с живущими здесь ребятишками и кошками, с живущими здесь ребятишками и кошками, сбегали к морю… Я иду по тропинке к сбегали к морю… Я иду по тропинке к корпусу, где живу. Навстречу мне — мужчина. корпусу, где живу. Навстречу мне — мужчина. Симпатичный, кудрявый, с бородкой, в очках, в Симпатичный, кудрявый, с бородкой, в очках, в шортах. Вообще-то в пансионате здороваются шортах. Вообще-то в пансионате здороваются при встрече все, невзирая на то, знают или при встрече все, невзирая на то, знают или не знают друг друга. Но ЭТОГО я знаю! Он не знают друг друга. Но ЭТОГО я знаю! Он откуда-то издалека, из юности… Но из моей откуда-то издалека, из юности… Но из моей студенческой юности здесь может появиться студенческой юности здесь может появиться разве что Сергей Шойгу, возглавлявший в 2009 разве что Сергей Шойгу, возглавлявший в 2009 году МЧС России, с тем мы жили в одном году МЧС России, с тем мы жили в одном общежитии в Красноярске… Мы улыбаемся общежитии в Красноярске… Мы улыбаемся друг другу, здороваемся, расходимся… Да, друг другу, здороваемся, расходимся… Да, он из юности… Из комсомола? И тут меня он из юности… Из комсомола? И тут меня осеняет! Да это же Юрий Поляков! Ну, конечно осеняет! Да это же Юрий Поляков! Ну, конечно же, я его знаю! Знаю давным-давно! Конечно, же, я его знаю! Знаю давным-давно! Конечно, он из журнала «Юность» моей молодости! он из журнала «Юность» моей молодости! Знаю его так, как будто мы с ним состояли в Знаю его так, как будто мы с ним состояли в одной комсомольской организации, потому одной комсомольской организации, потому что, как гром среди ясного неба, вышла в 1985 что, как гром среди ясного неба, вышла в 1985 году его повесть «ЧП районного масштаба». году его повесть «ЧП районного масштаба». И я, которая была истинной комсомолкой-И я, которая была истинной комсомолкой-активисткой, читала в ней о том, что видела активисткой, читала в ней о том, что видела в своей комсомольской жизни, но старалась в своей комсомольской жизни, но старалась об этом не распространяться. А потом, в об этом не распространяться. А потом, в 1989, году вышел «Апофегей» — и тоже о 1989, году вышел «Апофегей» — и тоже о

Ольга Прилуцкая Сибирь + Крым = Любовь

15

комсомольцах так, как мы не привыкли в то время еще о них читать и говорить. Но это все было… Поляков знал это хорошо, потому что работал одно время инструктором райкома комсомола. А в промежутке между этими произведениями, в 1986 году, вышла «Работа над ошибками» об учителях, потому что об этом он знал тоже не понаслышке. И в 1987 году — «Сто дней до приказа», где, пожалуй, впервые громко заговорилось о неуставных отношениях в Советской Армии. Автор сценария знаменитого фильма Станислава Говорухина «Ворошиловский стрелок»!

Да, это был он, Юрий Михайлович Поляков — поэт, прозаик, драматург, публицист, литературовед, кандидат филологических наук, главный редактор «Литературной газеты», награжденный орденом Почета за многолетнюю плодотворную деятельность в области литературы, культуры, печати и телерадиовещания, председатель жюри конкурса и фестиваля «Славянские традиции». Кроме патриархов российской поэзии и прозы Владимира Андреевича Кострова, Евгения Борисовича Рейна и Юрия Михайловича Полякова, в состав жюри четырех конкурсов фестиваля «Славянские традиции» вошли известные поэты: Кирилл Ковальджи и Константин Кедров из Москвы, Валерий Басыров, Владимир Спектор, Александр Корж из Украины, Владимир Шемшученко из Санкт-Петербурга, молодые талантливые поэты России, Украины и Беларуси. Нельзя не упомянуть строгого, объективного и обаятельного Сергея Казначеева, преподавателя Литинститута им. А.М.Горького. Весьма интересны Станислав Айдинян, который в свое время был литературным секретарем у Анастасии Цветаевой, и слегка загадочная, очаровательная Наталья Вареник из Киева.

Идея создания и проведения международного фестиваля возникла у Ирины Сергеевны Силецкой осенью 2008 года на фестивале «Русский стиль» в немецком городе Штутгарте, где произошла ее первая встреча с Юрием Григорьевичем Капланом, тогдашним председателем Конгресса литераторов Украины. Силецкая в то время уже была

советником Председателя Правления Союза писателей России по работе с организациями русскоязычных писателей зарубежья. А Юрий Каплан… О нем нельзя не сказать особо. Хотя бы потому, что он горячо поддержал Ирину Силецкую в ее идее, понимая, насколько важно объединение славянских литераторов во все времена. Потому что жизнь у него была непростой и интересной, как история государства и времени, в котором он жил.

Представьте себе полуголодный Харьков 1920 года. Сергей Есенин на сцене драмтеатра коронует Велимира Хлебникова на пост Председателя Земного Шара. Хлебников бос, в длинной холщовой рубахе… После каждой есенинской фразы тихо говорит: «Верую». Вице-Председателем был провозглашён известный в те годы поэт, ведущий футурист Украины Григорий Петников. А за несколько лет до этой церемонии Хлебников и Петников опубликовали поэтическое «Воззвание Председателей Земного Шара» — страстный протест против мировой бойни и призыв к установлению на земле власти гуманитарной элиты. Два Председателя Земного Шара, Велимир Хлебников и Григорий Петников, через годы пронесли эти благородные идеи человеколюбия. Третий Председатель, Леонид Вышеславский, добавил к ним стремление крепить литературные традиции русской поэзии, преемственность поколений, поддержку талантливой молодёжи.

По сей день существует Знамя Председателей Земного Шара — красная молния на голубом полотнище. Оно изготовлено по описанию самого Велимира Хлебникова. Есть нагрудный знак — восьмиконечная звезда из титана. Он сварен специальной сваркой в Институте им. Патона Академии Наук Украины.

И вот именно Юрия Григорьевича Каплана, подписав специальный диплом, 2 августа 1998 года Леонид Николаевич Вышеславский объявил своим наследником и Вице-Председателем Земного Шара. Эта церемония проходила в недостроенном тогда ещё Михайловском Соборе Киева в присутствии трехсот студентов Киевской духовной академии.

Юрий Григорьевич Каплан… Поэт,

Ольга Прилуцкая Сибирь + Крым = Любовь

16

прозаик, переводчик, литературный критик. Его самобытная поэзия высоко оценена ведущими изданиями России и Украины, он автор множества поэтических и детских книг. Стихотворные подборки, эссе и критические статьи Каплана печатались в нашей стране и за рубежом, переводились на многие языки мира. Он — составитель, редактор и издатель поэтических антологий: «Эхо Бабьего Яра», «На хресті голодомору», «Пропуск в зону». Юрий Григорьевич — Лауреат множества международных литературных премий. Юрий Григорьевич Каплан вел большую работу для сохранения и развития русского языка в Украине, провел несколько фестивалей русской литературы, издал прекрасные Антологии «Библейские мотивы в русской лирике ХХ века», «Украина. Русская поэзия. ХХ век», готовил к выпуску антологию «Любовная лирика. ХХ век», переиздание в двух томах антологии «Украина. Русская поэзия. ХХ век».

В советские годы он долгое время был в негласном запрете. Его не издавали, не печатали в газетах и журналах, как других. Но это не сломило сильного человека Каплана. Его рука писала даже в суровые годы вынужденного забвения. Прекрасный, неутомимый организатор, он успевал делать многое. В 2005 году при его непосредственном участии на съезде писателей Украины в Киеве, где присутствовал и директор симферопольского издательства «ДОЛЯ», главный редактор одноименного журнала, первый президент Крымской литературной академии В. М. Басыров был создан Конгресс литераторов Украины как общественная организация. В феврале 2007 года Конгрессу был присвоен творческий статус. Тогда, кстати, Валерий Басыров, которого с 2003 года связывали с Капланом многие интересы развития литературы в Украине, стал его сопредседателем.

Откликнувшись на идею Ирины Силецкой о проведении международного литературного фестиваля «Славянские традиции», Юрий Григорьевич Каплан взял на себя огромную долю организационной работы, подключив к ней Конгресс Литераторов Украины и Межрегиональный союз писателей Украины,

возглавляемый еще одним сопредседателем КЛУ Владимиром Давидовичем Спектором. Мы готовились к встрече с Юрием Капланом на первом фестивале…

Но 13 июля 2009 года Юрия Григорьевича Но 13 июля 2009 года Юрия Григорьевича внезапно не стало. Его убили в собственной внезапно не стало. Его убили в собственной квартире те, кому он однажды протянул руку квартире те, кому он однажды протянул руку помощи. Говорят, Каплан всегда был по-детски помощи. Говорят, Каплан всегда был по-детски доверчив, несмотря на свой огромный ум и доверчив, несмотря на свой огромный ум и богатый жизненный опыт. Разумеется, он знал, богатый жизненный опыт. Разумеется, он знал, что в жизни существуют подлость и коварство. что в жизни существуют подлость и коварство. Но считал, что добротой и отзывчивостью Но считал, что добротой и отзывчивостью можно перешибить это. И еще он верил. Верил в можно перешибить это. И еще он верил. Верил в Бога и в слово, которое было для него почти как Бога и в слово, которое было для него почти как Бог. «Бог нам за каждое слово воздаст полною Бог. «Бог нам за каждое слово воздаст полною мерою — верую!» — это как завещание Юрия мерою — верую!» — это как завещание Юрия Григорьевича Каплана всем пишущим…Григорьевича Каплана всем пишущим…

На четвертом фестивале «Славянские На четвертом фестивале «Славянские традиции — 2012» издательство «ДОЛЯ» традиции — 2012» издательство «ДОЛЯ» презентовало великолепную книгу Тамары презентовало великолепную книгу Тамары Гордиенко «Сторож брату моему…» Это не Гордиенко «Сторож брату моему…» Это не просто книга воспоминаний о писателе Каплане, просто книга воспоминаний о писателе Каплане, которому в нынешнем году исполнилось бы 75 которому в нынешнем году исполнилось бы 75 лет. Это не только рассказ о нем. Это разговор с лет. Это не только рассказ о нем. Это разговор с ним. В книге слышится голос Юрия Каплана.ним. В книге слышится голос Юрия Каплана.

Ирина Сергеевна Силецкая. Постоянный Ирина Сергеевна Силецкая. Постоянный участник всех фестивалей «Славянские участник всех фестивалей «Славянские традиции», я поняла тех, кто награждал Ирину традиции», я поняла тех, кто награждал Ирину Силецкую почетным званием «Заслуженный Силецкую почетным званием «Заслуженный артист Российской Федерации», общественной артист Российской Федерации», общественной наградой России — Мариинским Знаком 2 наградой России — Мариинским Знаком 2 степени и высшей общественной наградой степени и высшей общественной наградой России — орденом Петра Великого 1 степени, России — орденом Петра Великого 1 степени, медалью «Честь и польза» Международного медалью «Честь и польза» Международного Благотворительного Фонда «Меценаты Благотворительного Фонда «Меценаты столетия». Она — член Международной столетия». Она — член Международной академии духовного единства народов мира, академии духовного единства народов мира, член Союза писателей России, музыкальный член Союза писателей России, музыкальный консультант Военно-художественной студии консультант Военно-художественной студии писателей Министерства Обороны Российской писателей Министерства Обороны Российской Федерации. Федерации.

Не устаю поражаться запасу Не устаю поражаться запасу неутомимой энергии Ирины Сергеевны, неутомимой энергии Ирины Сергеевны, её доброжелательности и терпимости. Она её доброжелательности и терпимости. Она — генератор идей, которые последовательно — генератор идей, которые последовательно воплощает, привлекая к этому своих соратников воплощает, привлекая к этому своих соратников из Украины, Беларуси и Казахстана: нынешнего из Украины, Беларуси и Казахстана: нынешнего председателя Конгресса литераторов председателя Конгресса литераторов

Ольга Прилуцкая Сибирь + Крым = Любовь

17

Украины Александра Ивановича Коржа, его сопредседателей Валерия Магафуровича Басырова и Владимира Давидовича Спектора, председателя Белорусского литературного союза «Полоцкая ветвь» Олега Николаевича Зайцева, известного казахского писателя Бахытжана Мусахановича Канапьянова и многих других.

В 2012 году Ирина Силецкая создала и возглавила Европейский конгресс литераторов, зарегистрированный в Праге. В октябре этого года в столице Чехии пройдет фестиваль, куда члены ЕКЛ отправятся отнюдь не с пустыми руками. Уже в четвертом номере журнала «Доля» представлена подборка переводов стихов чешских поэтов, сделанная авторами России и Украины. Мы славян традиции храним!

В конкурсе 2012 года, проводимом «Славянскими традициями», приняли участие 220 литераторов (поэтов и прозаиков) из 10 стран — России, Украины, Беларуси, Казахстана, Германии, США, Латвии, Израиля, Польши и Эстонии. Немало оказалось и авторов из Сибири. По шести литературным номинациям в финал вышли 82 автора из 8 стран: России, Беларуси, Украины, США, Латвии, Казахстана, Эстонии, Израиля. Среди победителей и лауреатов фестиваля, проходившего в Крыму с 25 по 30 августа, авторы «Доли» и «Истоков»: ТАМАРА ГОРДИЕНКО (Дьяченко) (г.Севастополь, Украина) — 1 место в номинации “Литературный перевод”, 2 место в конкурсе зрительских симпатий в этой же номинации, первая премия им.Ю.Каплана с вручением медали, литературная премия «Славянские традиции» и памятный значок «Писательское братство»; ГАЛИНА РУДЬ (г. Москва, Россия) — 2 место в номинации “Литературный перевод”; ПАВЕЛ ЭШОВ (г. Курск, Россия) — 1 место в номинации “Юмористическая поэзия” и первый приз зрительских симпатий в ней же; ВЛАДИМИР КОРНИЛОВ (г. Братск, Россия) — 2 место в конкурсе зрительских симпатий в номинации “Драматургия”; ИРИНА СИЛЕЦКАЯ (г. Москва) и ВЛАДИМИР СПЕКТОР (г. Луганск) — литературная премия “Славянские традиции”;

СТАНИСЛАВ АЙДИНЯН (г. Москва) — премия им.Ю.Каплана с медалью.

…26 августа 2012 года со сцены ДК «Арабат» в городе Щёлкино презентовалась симферопольская «ДОЛЯ» — журнал, издательство в Крыму и его российский филиал в Ростове-на-Дону. Мы представляли своих авторов, награждая их грамотами, а те из них, кто был в зале, поднимались на сцену и читали собственные произведения. Мы знакомили международное писательское братство с нашими друзьями. «Истоки» в их числе. Пользуясь случаем, я передала один номер журнала из Сибири через Светлану Хромову, референта главного редактора «Литературной газеты» Ю.М.Полякова, в Москву. Пусть знают! Журнал этого достоин!

Сибирь + Крым = Любовь. Любовь всегда приносит свои плоды. Надеюсь, и у нас не обойдется без этого, и наши журналы пополнятся новыми интересными авторами, откроют яркие имена талантливых литераторов. А писателям я желаю творческих успехов, побед в конкурсах, новых книг и читателей! До встречи на страницах «ДОЛИ» и «ИСТОКОВ»!

Ольга Прилуцкая, редактор журнала и издательства «ДОЛЯ»,

член-корреспондент Крымской литературной академии, член ЕКЛ.

Ольга Прилуцкая Сибирь + Крым = Любовь

18

ЛитератураЛитература

Есть такая страна — Бог, Россия граничит с ней, — так сказал Рильке… М. Цветаева

О творчестве поэта чаще всего принято говорить в отрыве от его жизненного пути. Есть в этом некоторая условность, и с к у с с т в е н н о с т ь , специальность.

Какое творчество без особенностей личного становления? Я не о тех обыденностях, которыми сегодня заполнены глянцевые журналы, а о духовной составляющей жизни.

Раздумывать над творчеством Дмитрия Мизгулина я начал после встречи в Югре, спустя десятилетие по окончании Литературного института в 1993-м поворотном для России году.

Оставлю другим возможность разбираться с разноплановостью в обширной любовной и гражданской лирике поэта, его историческо-философскими взглядами и общественной деятельностью, влиянием жизненных коллизий на появление той или иной темы в стихах, прозе, очерках или эссе. Мизгулин предоставляет для этого богатейший материал не только в интервью, но и активно участвуя в общероссийской литературной жизни.

Имея перед собой почти все его книги, в том числе «Избранные сочинения» («Художественная литература», 2006), я попытаюсь, в большей мере для себя, понять вектор его развития как поэта (извините за научность определения).

Сомневаюсь, что рассматривая творчество Дм. Мизгулина только по его 2-3 последним книгам, например «Новое небо» (М., 2008) и «Утренний ангел» (М., 2009)… моё впечатление оказалось бы столь цельным (даже учитывая, что автор частично перепечатывает старые стихи, правда, без указания дат написания). Только при чтении «Избранного» остаётся чувство пути поэта, которому в этом году исполнится пятьдесят.

Перед нами – состоявшийся поэт. За его плечами добрые три десятка творческих лет. Не первые, конечно, но уже включённые в «Избранное» стихи, датированы 1979 годом.

Городской человек, выросший в последние Городской человек, выросший в последние годы Советской власти, Мизгулин так и не годы Советской власти, Мизгулин так и не смог преодолеть в творчестве урбанистические смог преодолеть в творчестве урбанистические мотивы (не знаю, стремился ли он к этому, но мотивы (не знаю, стремился ли он к этому, но год от года его пейзажная лирика занимает всё год от года его пейзажная лирика занимает всё больший объём в книгах). Спросят меня: зачем больший объём в книгах). Спросят меня: зачем их преодолевать? Совсем недавно такой вопрос их преодолевать? Совсем недавно такой вопрос задали мне на телевидении. На мой взгляд, задали мне на телевидении. На мой взгляд, развитие урбанистической ветви российской развитие урбанистической ветви российской литературы зашло в тупик, особенно с момента литературы зашло в тупик, особенно с момента расцвета постмодернизма и фэнтези. Более 500 лет расцвета постмодернизма и фэнтези. Более 500 лет городская жизнь душила литературу Европы, лишая городская жизнь душила литературу Европы, лишая её естественного для любого творческого процесса её естественного для любого творческого процесса контакта с жизнью, отличной от самохотейной контакта с жизнью, отличной от самохотейной человеческой, отрывая от естественного окружения, человеческой, отрывая от естественного окружения, созданного не человеком; почти 100 лет мегаполисы созданного не человеком; почти 100 лет мегаполисы губят и русскую культуру. Круг тем, событий в губят и русскую культуру. Круг тем, событий в городе настолько ограничен, что подходит только городе настолько ограничен, что подходит только для писателей-детективщиков, авторов мыльных для писателей-детективщиков, авторов мыльных опер или путеводителей, мало обращающих опер или путеводителей, мало обращающих внимание на значение «дуба» в романе «Война и внимание на значение «дуба» в романе «Война и Мир», а интересующихся интерьером кафе, спален, Мир», а интересующихся интерьером кафе, спален, фитнес-клубов, особняков, накрученностью тачек… фитнес-клубов, особняков, накрученностью тачек… далее по списку рекламодателей.далее по списку рекламодателей.

Кроме того, не подлежит сомнению, что поэт Кроме того, не подлежит сомнению, что поэт – одиночка по самой природе своего творчества, – одиночка по самой природе своего творчества, а, стало быть, и образа жизни. Город – вредная а, стало быть, и образа жизни. Город – вредная для него среда, трагически окрашивающая смерть для него среда, трагически окрашивающая смерть многих талантов, в этом списке: Пушкин, Рубцов, многих талантов, в этом списке: Пушкин, Рубцов, Блок, Есенин, Маяковский, Цветаева, Аркадий Блок, Есенин, Маяковский, Цветаева, Аркадий Кутилов, Николай Дмитриев, Борис Рыжий, Денис Кутилов, Николай Дмитриев, Борис Рыжий, Денис Новиков и множество наших современников Новиков и множество наших современников (читайте Антологию современной литературы (читайте Антологию современной литературы России «Наше время»). Время в городе действует России «Наше время»). Время в городе действует на писателя угнетающе; и лишь за его границами на писателя угнетающе; и лишь за его границами оно форматируется в вечность, позволяя поэту оно форматируется в вечность, позволяя поэту беззаветно отдаться своему служению, почти беззаветно отдаться своему служению, почти забывая про диктат политического заказа, насилие забывая про диктат политического заказа, насилие публики, издателей и редакторов, удавку нищеты и публики, издателей и редакторов, удавку нищеты и т.д.

Развитие русской поэзии доказало: Поэт – всегда Развитие русской поэзии доказало: Поэт – всегда явление природы, явление надчеловеческое, сверх-явление природы, явление надчеловеческое, сверх-человеческое, хотя он и плоть от плоти людской.человеческое, хотя он и плоть от плоти людской.

Город поэта Мизгулина, а это один из красивейших ород поэта Мизгулина, а это один из красивейших городов мира, Питер, уже в ранних стихах отмечен городов мира, Питер, уже в ранних стихах отмечен отсутствием «неба и звёзд» вовсе не по погоде. отсутствием «неба и звёзд» вовсе не по погоде. При такой «видимости», ни о каком лицезрении При такой «видимости», ни о каком лицезрении Рождественской звезды и речи быть не может. (Кстати, Рождественской звезды и речи быть не может. (Кстати, ледующих за звездой?) Звезду невозможно увидеть ледующих за звездой?) Звезду невозможно увидеть – она заслонена человеческим «я».– она заслонена человеческим «я».

Советские годы не сбили Мизгулина с Советские годы не сбили Мизгулина с жизненного пути, хотя его человеческое бытование жизненного пути, хотя его человеческое бытование протекает уже не только в Санкт-Петербурге, но протекает уже не только в Санкт-Петербурге, но

«СООБРАЗУЯСЬ С ВЕКОМ СИМ...»О творческом пути поэта Дмитрия МизгулинаО творческом пути поэта Дмитрия Мизгулина

19

Борис Лукин “Сообразуясь с веком сим...”

и в Ханты-Мансийске, Москве и многих других городах мира.

Мизгулин не говорит прямо, что в городе Бога не видно (это у Лермонтова мы читаем: «И в небесах я вижу Бога» в стихотворении 1837 года «Когда волнуется желтеющая нива…»), но почти сразу начинает понимать, из-за чего не «видно». Он всеми силами пытается стереть (пусть простят мне вольность обращения) «случайные черты» (А. Блок) «чёрной воды» жизни, подсвеченной неоном, словно свечением глаз нечистого. Вот как это в стихах:

«Вода в Неве – чернее сажи, А небо синее – без звёзд, НеоПролитых кем-то над пропажей».

«Пропажа» в стихах тех лет – одна из главных доминант.

Он всё время помнит, что его народ «Горя хватил через край…// И во тьме непроглядной пропал». Поиск спасительной «пропажи» начинается с обретения «слуха» самим поэтом, с возвращения себе мира, созданного не человеком: «Слышишь этот шорох тихий?» Думаю, поэт знает, что в Библии Господь часто являлся праведникам в виде ветерка или тишины. Тем же содержанием наполнены и строки Пастернака: «Тишина, ты лучшее// Из всего, что слышал».

Следом приходит осознание величия жизни: «Жизнь не мною начатая где-то, Продолжает свой прекрасный бег». Это завуалированное указание «не мною начатая» – в дальнейшем будет названо – начатая Богом.

Позже он напишет, спасая, защищая своими стихами прошлое:

«…Не всякий знал и в те года К Любви дорогу, Но каждый грешник был тогда Поближе к Богу». Неосознаваемая для многих в те последние

советские годы близость к Творцу, ощущалась в нашем поколении до дрожи, до слезы, как первая влюблённость, ищущая слова для выражения, высказанности.

Вторая половина восьмидесятых очень чётко обозначила начало воцерковления творческих людей. В стенах Литературного института, где многие из нас учились, начала выделяться группа писателей, не просто посещающих службы и постящихся, но определённо намеревающихся посвятить свою жизнь Церкви. Стали священниками поэты Константин Кравцов, Сергей Круглов, Фёдор Васильев и многие другие. Отсюда берёт свой исток моя многолетняя работа на псковщине над книгой о Крыпецком монастыре и поэма «Чернец», посвящённая не только святому Савве Крыпецкому, но и моему поколению – нашим метаниям, нашим поискам себя и обретению Веры.

Мизгулин в творчестве тех лет ищет, как и мы все, эту Веру.

И она первоначально постигается ещё по юношески, по братски – в чувствах к ближним: наивная вера в опору, в плечо, в мир («Кому-то в сотый раз поверив, Кого-то в сотый раз простив…» «…Я постепенно приближаюсь К порогу счастья своего…»). Желание единения, взаимопонимания совсем скоро сменится у него пониманием зыбкости и тщеты проявления человеческой любви без Веры, без скрепа духовной составляющей.

Тут важно отметить, что поэт постоянно ведёт в себе и борьбу с инстинктом «наблюдателя» (столь модного в те годы в среде диссидентов), умного отрицателя с «фигой в кармане» – человека «всевидящего и всезнающего», но убедившего себя, что «и ни чем тут не поможешь» миру вокруг.

Жизнь, раскрываясь перед автором во всём трагизме: «Чем круче судьбы поворот, тем пояс затягивал туже…», не озлобляла его. Об этом уже в новом веке он напишет:

«Ни разлук не боюсь. Ни измен,Сколько раз начинал с начала!В зыбком мареве переменТолько вера меня и спасала».

Первые выводы, закрепляются им на всю жизнь, как основополагающие. Появляются у него и герои (как в стихотворение «Внешних признаков волненья…»), которые не выдерживают внешнего ада и протестуют. Автор ищет варианты, как изменить мир, изменяя сознание окружающих. Понимание, что не только начинать надо с себя, но и – изменить можно только себя, придёт позже, и подкрепляется знанием – что не всё, данное человеку с пелёнок, он сможет использовать без проявления волевого усилия, без помощи Даровавшего. «Поэтами рождаются. Но не всегда становятся» – вывод, ставший ещё одной отправной точкой в развитие его личности и творчества. А кому как не поколению, рожденному в 60-е годы прошлого века, знать, как трудно не отречься от дарованного тебе таланта, не замызгать его в бытовых передрягах

ерестроично-кровавых лет, волной которых смыло не один десяток прежде знаменитых и, казалось, состоявшихся имён.

В тот же период начинают появляться в стихах Мизгулина слова из церковной лексики, а явления природы обретают первозданную глубину и смысл: «ветры… затянули псалмы», а не банально рычат, воют, обжигая, скулят или беснуются. Подобные открытия подкрепляются сожалением о «шуме деревьев, которые… так и не посадил…», шуме-шопоте-памяти –

«Ведь память до тех пор жива,Покуда жив народ,Пока народная молваВ людских сердцах живёт».

С думой о вечности, о памяти, их природе – поэт приходит не только к пониманию самоценности совершённого добра, но и такой странной для

20

Борис Лукин “Сообразуясь с веком сим...”

«цивилизованного человека» победы над собой в факте замеченного хорошего в другом (без зависти). Отсюда и формирование авторского убеждения – ответственности за несделанное (несовершённое) добро. Это понимание одновременно приходит ко многим

МИТРИЕВ, Поэт старшего поколения. Начинается и ощущение себя как малой частички, щепотки земли, как шага в неведомое будущее, которое формируется из «лесов-добрых дел» посаженых или непосаженых – именно тобой.

Может быть, от этого понимания и возникает у автора потребность окунуться в прошлое своей страны – историю её духовного и культурного развития. «Там, где история Русской земли Преподавала уроки» Мизгулин пишет стихотворения: «Суворов», «В соборе св. Витта», «Памятник Петру», «Мойка, 12», «Исаакиевский собор», «Дом, где жил Тютчев» и т.д., и литературные заметки «Парадоксы Бердяева», «Политическая лирика Тютчева», «Предсказатель» о философе и литературном критике А.С. Хомякове...

«Всё вместила моя душаБез остатка и без возврата,Чередуются не спешаВремена, события, даты…»

Ключевыми при формировании творческой личности Дмитрия Мизгулина без сомнения становятся идеи, обнаруженные нами в эссе того периода. Из работы о Хомякове: «…развитие художества под знаком «западного» просвещения лишает творчество истинной свободы духа (которая, заметим, впоследствии была хитро подменена свободой формы)» или – «Художеству истинному, живому, свободно творящему, а не подражательному не было места…», и ещё – «Чужая стихия, «западническое» просвещение, захлестнула-таки всю нашу словесность, превратив её, как и предполагал Достоевский, в прессу».

Продолжая мысль Тютчева, Мизгулин делает немаловажный вывод: «Опора России – в православии, той ветви христианства, суть которой наполнена духовно-исторической преемственностью с многовековой культурой, с одной стороны, и с обрядами язычества, тесно связанными с воззрениями славян на природу, с другой».

Столь вдумчивое общение с мыслителями прошлого помогают поэту понять, что даже в наш реалистический век: кому «служат демоны», того «крах неизбежен». Закономерно появление в стихах не вопросительной интонации, а скорее утвердительной: «В час, когда дремлет душа,// Возможно ль высокое чувство?»

Может именно для ответа на этот вопрос поэт посетил не только множество русских монастырей, но и Афон, о котором написал книгу

очерков. Есть там поучительный рассказ о монахе Ниле, наказанном Богородицей слепотой за то, что «беспечно и бесстыдно коптил образ» Её, и прощённого только после многодневной усердной молитвы перед иконой, называемой с тех пор «Скоропослушница».«Скоропослушница».

«Сообразуясь с веком сим», не подстраиваясь, «Сообразуясь с веком сим», не подстраиваясь, а обретя «охранную грамоту» Веры, поэт находит а обретя «охранную грамоту» Веры, поэт находит свою неторную тропу в литературу и к современнику, свою неторную тропу в литературу и к современнику, сострадая, сопереживая, стремясь помочь и сострадая, сопереживая, стремясь помочь и подсказать направление основных усилий.подсказать направление основных усилий.

Душа, Вера, Бог… – очень часто мы чувствуем Душа, Вера, Бог… – очень часто мы чувствуем это триединство в печали, в болезни, так и поэт это триединство в печали, в болезни, так и поэт (стихотворение «В больнице): (стихотворение «В больнице):

«И вот очерчены уже «И вот очерчены уже Все устремленья и желанья, Все устремленья и желанья, И смысл загадочный в душе И смысл загадочный в душе Уже на грани пониманья. Уже на грани пониманья. И осязаема тщета И осязаема тщета Своим незримым постоянствомСвоим незримым постоянствомИ различимее черта И различимее черта Меж бренным миром и пространством».Меж бренным миром и пространством».

Почувствовав, осознав безмерность Почувствовав, осознав безмерность Пространства по имени Бог, понимается и Пространства по имени Бог, понимается и необходимость, предначертанность присутствия в необходимость, предначертанность присутствия в «бренном мире» Поэта:«бренном мире» Поэта:

«И, может быть, необходимо,«И, может быть, необходимо,Чтоб кто-то, про всё позабыв,Чтоб кто-то, про всё позабыв,Наигрывал неуловимый,Наигрывал неуловимый,Ещё не окрепший мотив,Ещё не окрепший мотив,

Чтоб тайная музыка зрела,Чтоб тайная музыка зрела,Отринув мятущийся страх…»Отринув мятущийся страх…»

Становится яснее ясного, что перечить судьбе Становится яснее ясного, что перечить судьбе (Богу) – думая о возможности искусственного (Богу) – думая о возможности искусственного пути (без Бога) для поэта, только от себя-любия, пути (без Бога) для поэта, только от себя-любия, только от внешнего, от «тусклой луны» людей, только от внешнего, от «тусклой луны» людей, которых «видит, как деревья» без «загадочного которых «видит, как деревья» без «загадочного смысла», сохранённого, возможно, лишь «немыми смысла», сохранённого, возможно, лишь «немыми письменами» на «тускнеющих плитах». письменами» на «тускнеющих плитах».

И ещё читаем:И ещё читаем:«…тихо музыка в стылой душе«…тихо музыка в стылой душеПрозвучит, как в покинутом зале…Прозвучит, как в покинутом зале…

Остальное – не всё ли равно?Остальное – не всё ли равно?Остальное не вижу, не слышу…Остальное не вижу, не слышу…Опускаюсь на самое дно,Опускаюсь на самое дно,Поднимаюсь всё выше и выше…»Поднимаюсь всё выше и выше…»

Используя различные образы и метафоры Используя различные образы и метафоры Мизгулин постоянно напоминает нам о главном: «…Мизгулин постоянно напоминает нам о главном: «…В ожидании расплаты// Суметь бы душу уберечь».В ожидании расплаты// Суметь бы душу уберечь».

Как колокольный звон к заутрени, Мизгулин Как колокольный звон к заутрени, Мизгулин призывает вспомнить писателей о своей роли в призывает вспомнить писателей о своей роли в

21

мире, при этом не забывая откуда дар:

«Пиши, пиши, писатель,Покуда хватит сил,Уж раз тебя СоздательТалантом наградил…Бесовских игрищ зритель,Не забывай Христа,Уж раз тебе СпасительСлова вложил в уста…»

(Тут следует сказать о ещё одной кличке с Борисом Пастернаком. Вспомните: «Не спи, не спи, художник,// Не предавайся сну. //Ты – вечности заложник //У времени в плену…», переосмысление строк Пастернака показывает, насколько влияние «плена времени» — т.е. бытовой реальности — на Мигулина как поэта, сведено почти на нет).

В слиянии двух смыслов – высшего предназначения Поэта и божественного происхождения души – на первый план выдвинута задача сохранения несобственно таланта, а бессмертной души, подкрепляющей, научающей слышать и говорить Слова.

Сохранять душу в любых жизненных ситуациях, даже под угрозой смерти:

В потоке мутном бытия,Во мгле полуденной морокиНе унывай, душа моя,Покуда не настали сроки.Во всём, Господь, рука Твоя.Напрасно не ищи забвенья.Не унывай, душа моя,В путях спасенья.Лети, сомнений не тая,Уняв напрасную тревогу,Не забывай, душа моя,Молиться Богу.

Этот духовный, творческий подъём вы сможете ощутить при чтении и других стихотворений Дмитрия Мизгулина, давно уже узнаваемых не только мной, но и тысячами русскоязычных читателей российских и зарубежных журналов и альманахов.

Перечитайте: «Страдай, страдай, душа моя…», «На Родине – как на вокзале…», «Не дай-то, Бог, случится…», «Надежда умерла, а мы живём…», «Какая осень! После бани…», «Нам всем конец? Не верю!..», «С зимой, похоже, всё в порядке…», «Погаснут светила в полуночный час…», «В разноголосии племён…», «Заветное счастье украли…», «Вагончики. Сарайчики. Балки…», «Похоже, слишком много знаю…», «Боже, как мы все устали…», «Вострубят ангелы – пора…».

Перечисление, надеюсь, правильно понято читателем, которому будет легче сразу раскрыть книгу на нужной странице, а потом, полюбив автора, читать всё от первой до последней строчки, заучивая, абсолютно непреднамеренно (я в этом

уверен), хотя бы ещё вот эти строки:

…Я забуду времена и даты,Я читаю старые стихи…И летят куда-то мимо, мимоПопусту потраченные дни,И горят во тьме неугасимоВечные вечерние огни,И лазурь такая с неба льётся,Что застыну, грешный, не дыша,И внезапно чутко встрепенётсяДо сих пор дремавшая душа…

Очень незаметно мы подошли к главному: к роли поэзии в жизни человека и всей цивилизации. Этакие глобальные вопросы философского порядка вроде бы и не стоят на повестке дня, заслонённые глобализацией в государственной и экономической сферах. Но постоянное напоминание писателям, что сегодня не время для стихов, что современный читатель не готов к высоким переживаниям и поднебесным чувствованиям, отвлекающим от шопинга, говорит, на мой взгляд, о необходимости чуть ли не врачебно-поэтической терапии, начиная с младенческого возраста. Неприятие не от непонимания поэзии, а от боязни пробуждения души: с душой-то, как и совестью, на многое смотрим иначе. А это – не только радость нового и полноценного восприятия бытия, но и естественная боль, как при родах или потере близких, – большинство в последние десятилетия считают непозволительным. И чувствуется здесь некая политическая забота о ближнем, похлеще партийного контроля. Отрицая поэзию и вообще литературу (не беллетристику, конечно), продолжается борьба с остатками советскости в русском народе. Всё, что любили советские люди, не должны любить строители новой капиталистической России. Логика, между прочим, железная, гарантирующая безопасное существование нового строя…

От многого уберегли бы мы себя, сберегая душу от забытья, пробуждая к полноценной жизни, не давая быту и суете загнать её в чёрный угол, из которого она всё равно вырвется на свободу, вырвется, как цунами или землетрясение, но в смертный час. Куда как лучше, если бы она естественным образом, словно морской прилив, наполняла человека, не давая ему погибнуть ни в этом веке, ни в том.

Дмитрий Мизгулин, человек православный, силами поэтического Слова докликивается до людей, понимая: «Поэт – спасатель человечества на Земле, и эту ответственность на него возложил Господь навсегда».

Борис ЛУКИНСело Архангельское.

Июнь 2011 г.

Борис Лукин “Сообразуясь с веком сим...”

22

Поэт – натура тонкая, чувствительная. Его и обрадовать (возвысить), и обидеть (спустить с небес) легко. Во всяком случае, легче и про-ще, чем простого смертного. В отличие от него (простого смертного - инженера какого-нибудь коммунального предприятия), поэт всё воспри-нимает не разумом, а душой, тонкими нервами своей кожи. А стихи – это, прежде всего, про-дукт работы души поэта, взрыв эмоций. А по-том уже Слово. Это просто какой-то умник ска-зал, что вначале было Слово. Чувства, только чувства! Комок душевных ощущений, пережи-ваний. Взрыв! Ураган! И только потом…весь этот каскад чувств, комок адреналина обретает оболочку в виде Слова.

Как я люблю слушать эмоциональных по-этов! Я просто балдею от их голосовых инто-наций. От урагана чувств. И пусть, порой, ни хрена не понимаю, о чём это они - стихи, но их прочтение действует. Иногда завораживает. И не только эмоцией, но и непостижимостью слов и поэтических образов. И я аплодирую искренно, и искренно завидую. А потом ищу книжки авторов стихов, чтобы еще раз насла-диться. И (о горе!), часто разочаровываюсь.

Но это когда слушаешь поэта, вещающего с трибуны, просто за круглым столом. Здесь пер-вородство чувств, голосовых связок. А вот ког-да с листа, пусть даже мониторного, возникает перед тобой поэт в образе стихотворных строк, ощущение немного другое, уже более осмыс-ленное. Хотя и тут случаются парадоксы.

Просматривая литературные издания, я всегда в первую очередь останавливаю свое внимание на новом имени. В майском номере сетевого журнала «Подлинник» с интересом познакомился с поэзией Владимира Мялина:

Время проходит на угол дома С чёрным точильщиком под окном,

С полым трамваем, гремучим ломом, С полым трамваем, гремучим ломом, Угольной кучей, огромным днём,… Угольной кучей, огромным днём,…Понравилось. Читаю дальше:Понравилось. Читаю дальше: Ненасытно нутро ветряка. Ненасытно нутро ветряка. Жернова заскрипят домовито – Жернова заскрипят домовито – Перемелется – будет мука, Перемелется – будет мука, Всё просеет хозяйкино сито .. Всё просеет хозяйкино сито ...

Не мудрено, но ложится на душу, как и сле-Не мудрено, но ложится на душу, как и сле-дующие строки: дующие строки:

У меня есть чердачный сверчок У меня есть чердачный сверчок И латунный большой пятачок, И латунный большой пятачок, Зерновая крылатка в кармане; Зерновая крылатка в кармане; Куча ящиков – у окна, Куча ящиков – у окна, И скорлупка-корабль, и весна… И скорлупка-корабль, и весна…

И вдруг мой лёгкий бег по строчкам неожи-И вдруг мой лёгкий бег по строчкам неожи-данно спотыкается:данно спотыкается:

Как в небе детский шар, стоят миры – не важно, Как в небе детский шар, стоят миры – не важно, В предвечном свете ли, в кромешной стылой мгле; В предвечном свете ли, в кромешной стылой мгле; Меж ними и трусит кораблик твой бумажный, Меж ними и трусит кораблик твой бумажный, Простой внесрочный борт, к неведомой земле… Простой внесрочный борт, к неведомой земле… И в газовых рожках – туманности густые, И в газовых рожках – туманности густые, Где Млечный Путь притих от ссадин и прорех … Где Млечный Путь притих от ссадин и прорех …

А вот здесь действительно мудрено. Что А вот здесь действительно мудрено. Что подразумевает автор в «предвечном свете»? подразумевает автор в «предвечном свете»? Ну, допустим, в виде иронии кораблик может Ну, допустим, в виде иронии кораблик может «трусить», так как он бумажный. А вот что это «трусить», так как он бумажный. А вот что это у него (кораблика) за «внесрочный борт»? И у него (кораблика) за «внесрочный борт»? И что это за «газовые рожки», в «туманности» что это за «газовые рожки», в «туманности» которых от «ссадин и прорех» притих такой которых от «ссадин и прорех» притих такой недосягаемо далёкий и бесконечно огромный недосягаемо далёкий и бесконечно огромный Млечный Путь? Что это – поэтический образ Млечный Путь? Что это – поэтический образ или, чем заковыристей и непонятней, тем ори-или, чем заковыристей и непонятней, тем ори-гинальней?гинальней?

КОГО ТАК ДОЛГО ВЫ ВСЕ РОЖАЛИ? ЭТО Я НЕ ВАМ, ДОРОГОЙ БАЛЬМОНТ!ЭТО Я НЕ ВАМ, ДОРОГОЙ БАЛЬМОНТ!

Литературная критикаЛитературная критика

23

Мария МАЦНЕВА («Великороссъ» №38 (апрель, 2012) Стихотворение «Желание» :

Хотелось бы быть безумнымИ чистым, как первый снег.Хотелось бы быть саблезубым,Как древний человек.Хотелось бы петь ветрамиВ предвестии солнечных гор,И быть между ними и вами,Как зоркий немой укор.Хотелось бы стать добрее,Спокойней, как сытый лев.Хотелось бы просто верить,Что будет и наш век…

Быть сразу «безумным и чистым, как пер-вый снег» немного эксцентрично. Уж что-то одно: или – или. Попытался представить себе «саблезубого» человека. Ужас! Этакий мутант, ничуть не похожий на моего пращура. И если хочется «петь ветрами в предвестии солнечных гор», то к чему здесь «зоркий, немой укор? До-бро в образе сытого льва почему-то у меня не вызывает доверия. Лев он и есть лев, хоть го-лодный, хоть сытый. Хотя и экстравагантно.

УДАЧНЫЙ ДЕНЬМама, я встретила хороших людей!Они не пили пиво.Мама, то люди голубых кровей,Я не прошла бы мимо.Мне уступали дорогу весь день,Я встретила их с улыбкой.Они мне отдали с полсотни ключейОт их небольших квартирок!И если мне скажут, что это всё мракИ таких людей не бывает,Я спрошу: «Кого же тогдаТак долго вы все рожали?».

Да, действительно: кого так долго вы все рожали? С сегодняшнего дня буду смотреть на каждого, не употребляющего пиво, как на че-

ловека «голубых кровей». Самому что ли бро-сить пиво пить? А какие люди доверчивые! – «с полсотни ключей» человеку от своих «неболь-ших квартирок» отдали. Хорошо, что поэту, а не домушнику.

Фридрих Миллер («Русское литератур-ное эхо»)

Я не поэт. Я лишь его карикатура. К. Бальмонт

Пусть так: не поэт я, а символ поэта.Зачем-то же взялся ведь я за перо?Чтоб стало поболе хоть лучиком света,Чтоб чаще над злом восходило добро.Я должен услышать неслышное в мире,Я должен впитать в себя тысячи доль

И снова в заветной озвучиться лире, Я, люди, ваш дух, я - ваш слух, ваша боль! Как стрелка компаса на вздыбленной шхуне, Я должен метаться средь вас, как диполь, Чтоб выкрикнуть то, что замолчено втуне, Я - ваша душа, я - ваш голос и боль. И вот я кричу, хоть пока и не слышно, И рвёт моё сердце судьбы вороньё, Но вижу вдали, как из марева вышло, Что вашим останется солнце моё.

Доброе сердце у поэта Фридриха Милле-ра: «Чтоб стало поболе хоть лучиком света», он готов «услышать неслышное в мире», «впи-тать в себя тысячи доль», «озвучиться в лире» - всё, «что замолчено втуне». И отдать себя, свое солнце людям. Благородно. Не каждый поэт так поступит. Хотя Ф.Миллер и не считает себя поэтом, в чем чистосердечно признается в начале стихотворения: «не поэт я, а символ поэта». Однако, Константин Дмитриевич Баль-монт был скромнее, сказав: «Я не поэт. Я лишь его карикатура». Звучит символично. Не по от-ношению к Бальмонту, разумеется.

Сергей Прохоров

Сергей Прохоров Литературная критика

24

Из многих точек Красноярска видны золотые купола величественного прекрасного храма, возводимого в настоящее время в районе станции Злобино. Особенно красиво эти пять куполов (диаметр самого большого из которых составляет 11,6 метра) смотрятся на фоне голубого неба и Зыковской (Чёрной) сопки. Прошло более полугода с тех пор, как строители с помощью спецкрана установили их над храмом, высота которого составляет 47 метров, а с учётом шестиметрового креста - 54 метра. Строительство собора уже близится к завершению, осталось достроить притвор, оформить главный иконостас, благоустроить территорию, доделать некоторые элементы и осуществить намеченный объём штукатурных работ. Осенью этого года храм вступит в строй. объём штукатурных работ. Осенью этого года храм вступит в строй.

Планируется, что на его открытие приедет Патриарх Московский и всея Руси Кирилл.Планируется, что на его открытие приедет Патриарх Московский и всея Руси Кирилл.

Еще в 1992 году целая группа авторитетных и уважаемых красноярцев пришла к мысли о том, что столице края не обойтись без подобного рода храма. Эти люди (а в их числе были В.И. Боровик, В.М. Московченко, В.А. Поздняков, И.И. Смирнов, Н.В. Южанников и другие) сходились во мнении о том, что проверенные временем духовные устои православной веры (а в 1988 году отмечалось 1000-летие Крещения Руси) будут способствовать оздоровлению общества и построению подлинно правового государства.

После внимательного анализа всех предложений инициативной группой было принято решение о строительстве большого храма на территории между улицами Павлова, Щорса, Добролюбова и Менделеева. Однако безденежье, порождённое началом рыночных «преобразований», отодвинуло начало реализации этих планов на несколько лет. Но зато, правда, в это же самое время на территории Кировского района был возведён прекрасный Свято-Никольский храм в память о жертвах необоснованных репрессий. Расположился он на берегу Енисея, притом, на высоком холме, за торговым центром «Красноярье».

Вера и надежда в то, что первоначальная задумка всё же осуществится, воскресла

вновь девять лет назад, когда распоряжением вновь девять лет назад, когда распоряжением главы города № 331 от 14.02. 2003 года для главы города № 331 от 14.02. 2003 года для сооружения храма Рождества Христова сооружения храма Рождества Христова была отведена территория в районе станции была отведена территория в районе станции Злобино. Тогда же своим указом владыка Злобино. Тогда же своим указом владыка Антоний назначил куратором строительства Антоний назначил куратором строительства храма и его настоятелем иерея Иоанна Боева (в храма и его настоятелем иерея Иоанна Боева (в миру Ивана Анатольевича Боева). Был создан и миру Ивана Анатольевича Боева). Был создан и попечительский совет - местный общественный попечительский совет - местный общественный фонд содействия строительству храма из фонд содействия строительству храма из 15 человек под руководством генерального 15 человек под руководством генерального директора ЗАО «Сибтяжмаш» П.Л. Лусникова.директора ЗАО «Сибтяжмаш» П.Л. Лусникова.

Начался сбор денежных средств для Начался сбор денежных средств для строительства не только храма, но и всего строительства не только храма, но и всего прихрамового комплекса, включающего в прихрамового комплекса, включающего в себя православную школу, административное себя православную школу, административное и служебные здания, библиотеку, и служебные здания, библиотеку, гостиницу, гараж и ограду по всему периметру гостиницу, гараж и ограду по всему периметру территории. Кроме этого, существенных затрат территории. Кроме этого, существенных затрат требовали также подача горячей и холодной требовали также подача горячей и холодной воды, обеспечение отопления, телефонизация воды, обеспечение отопления, телефонизация и введение противопожарной системы, и введение противопожарной системы, благоустройство и озеленение территории.благоустройство и озеленение территории.

После того, как свою лепту в начало После того, как свою лепту в начало строительства внесли меценаты и власти, строительства внесли меценаты и власти, миряне и верующие, работа закипела. 6 миряне и верующие, работа закипела. 6 мая 2005 года отец Антоний освятил крест, мая 2005 года отец Антоний освятил крест,

ХРАМ ДВАДЦАТЬ ПЕРВОГО ВЕКАХРАМ ДВАДЦАТЬ ПЕРВОГО ВЕКАХРАМ ДВАДЦАТЬ ПЕРВОГО ВЕКАДуховность и культураДуховность и культура

25

закладной камень и место для возведения всего церковного комплекса.

Храм Рождества Христова будет способен вместить в себя около тысячи человек, его полезная площадь составит около 1500 метров. Вес самого тяжёлого из колоколов (все они, кстати, были изготовлены в Воронеже) достигает 6 тонн, а самого маленького не превышает 50 килограммов.

Храм строится всем миром. Так, нулевой цикл выполнили ОАО «Строймеханизация» и ООО «УСК «Сибиряк». Меценатскую помощь в поставке железобетонных изделий осуществило ОАО «КЖМБК». Кирпич (в полном объёме и бесплатно) выделил завод «Содружество». Цементом и раствором строителей обеспечили два предприятия: ОАО «Сибирский цемент» и ЗАО «Фирма «Культбытстрой». Возведение здания храма до высоты 33 метров выполнило СМУ-6 треста «Сибхимстрой».

Кроме того, нельзя не сказать о том, что разработку проектной документации осуществил ООО «Красноярскпроекг», возглавляемый Владимиром Ивановичем Ульяновым, а также целый ряд других организаций (руководители - В.А. Денисенко, И.И. Орлов, В.И. Панфилов, А.В. Ромулов и др.). Их общий безвозмездный вклад составил в сумме свыше 22 миллионов рублей! Кстати, имена всех, кто не только словом, но и делом, конкретной помощью поддержал сооружение соборного комплекса, перечислены в ставших уже раритетными выпусках брошюры «Строительство храма на Рождественской площади правого берега г. Красноярска».

С ростом объёмов работ росло и число членов попечительского совета, но неизменными руководителями строительства оставались Иван Анатольевич Боев и Владимир Михайлович Московченко. Владыка Антоний увидел в иерее Иоанне человека, у которого деловые качества и умение подходить к людям сочетаются со зрелой молодостью, ответственностью и преданностью христианской вере. В общем, он разглядел в нём большое будущее. Владимир Московченко - известный в Красноярске человек, бывший

заместитель главы Кировского района, немало сделавший для благоустройства и озеленения центральной части правобережья Красноярска. И Владимир Михайлович, и Иван Анатольевич не только числятся во главе попечительского совета - они регулярно присутствуют на планёрках строителей, отделочников и оформителей храма, оба до тонкостей изучили строительное дело и теперь уже чётко представляют, что именно необходимо для успешной сдачи объекта в намеченные сроки.

Отрадно, что заинтересованное участие в стройке принимали не только бывший архиепископ Антоний (что вполне естественно и понятно), но и бывший мэр Красноярска П.И. Пимашков, а также губернатор края Л.В. Кузнецов. Прибывший в этом году новый митрополит Пантелеймон живо и глубоко ознакомился с ходом строительства. У него и кабинет есть в храме для более плотного участия в работе попечительского совета. Здесь он встречается с руководителями предприятия, принимает мирян и церковнослужителей.

С 1 мая 2011 года в цокольном этаже храма начались регулярные богослужения. Первое отслужил архиепископ Красноярский и Енисейский Антоний. Ныне и богослужения, и другие требы проводят иереи Иоанн Боев, Валерий Алексеев и диак Иоанн Логинов.

Храм приступил к своей нелёгкой, но исключительно богоугодной деятельности по духовному и нравственному воспитанию православных на енPисейской земле!

Александр Демидович,краевед

Красноярск

Александр Демидович Храм двадцать первого века

26

- В вашем алкоголе крови не обнаружено! – сказала врач-лаборант, вручая мне результаты анализов.

Я был рад. Это означало, что после двух месяцев, проведённых в Москве на курсах, я получаю диплом с отличием и солидное денежное вознаграждение.

Два месяца пролетели в столице нашей родины, как два неповторимых дня и одна незабываемая ночь.

Как сейчас помню, пригласил меня в кабинет мой шеф, редактор газеты «Абаканский трезвенник» и спросил:

- Александр, хочешь пожить в Москве два месяца за государственный счёт?

- А в чём дело? – ответил я вопросом на вопрос.

- А дело в том, что пришла путёвка из ЦК КПСС. При ВПШ, в связи с очередной кампанией по борьбе с пьянством и алкоголизмом, организованы курсы, на которыхволонтёры, молодые коммунисты, будут обучаться искусству пить и не пьянеть, чтобы потом во всеоружии быть направленными на партийную работу.

Мы всей редакцией обсудили эту проблему, и я решил предложить путёвку тебе. Ты – молодой специалист, только что окончивший факультет журналистики, ты – молодой коммунист, только что вступивший в партию, чтобы жить по-коммунистически. В конце концов, ты – единственный, кто в редакции не

пьёт, не знаю, почему: или болен, или себе на пьёт, не знаю, почему: или болен, или себе на уме. Остальные люди - с солидным алкогольным уме. Остальные люди - с солидным алкогольным стажем и в повышении квалификации не стажем и в повышении квалификации не нуждаются.нуждаются.

Так что, вот тебе путёвка, по глазам вижу, Так что, вот тебе путёвка, по глазам вижу, что ты согласен. Как сказал учитель мирового что ты согласен. Как сказал учитель мирового пролетариата? Учиться! Учиться! И ещё пролетариата? Учиться! Учиться! И ещё раз учиться! Вот и учись, по-Ленински, по-раз учиться! Вот и учись, по-Ленински, по-коммунистически!коммунистически!

И я оказался в Москве.И я оказался в Москве.Днём – обучение, лекции и практические Днём – обучение, лекции и практические

занятия на курсах при Высшей Партийной занятия на курсах при Высшей Партийной Школе, а вечером и ночью – проживание на Школе, а вечером и ночью – проживание на улице имени великого критика Добролюбова улице имени великого критика Добролюбова вместе со студентами, в общежитии вместе со студентами, в общежитии Литературного института.Литературного института.

Четыре этажа занимали очники и заочники, Четыре этажа занимали очники и заочники, будущие писатели, поэты и критики, а два будущие писатели, поэты и критики, а два верхних – будущие партийные работники, верхних – будущие партийные работники, курсанты. Студенты – по четыре человека в курсанты. Студенты – по четыре человека в комнате, а курсанты – по одному. Живи в своё комнате, а курсанты – по одному. Живи в своё удовольствие!удовольствие!

На первом этаже – приветливый вахтёр, На первом этаже – приветливый вахтёр, бывший вохровец. За его спиной – лифт. По бывший вохровец. За его спиной – лифт. По стенам лестничных пролётов – добродушные стенам лестничных пролётов – добродушные портреты классиков русской, советской и портреты классиков русской, советской и мировой литературы.мировой литературы.

Сейчас там, говорят, висит в багетной Сейчас там, говорят, висит в багетной позолоченной раме портрет и поэта Николая позолоченной раме портрет и поэта Николая Рубцова. А тогда мы с ним почти каждый вечер Рубцова. А тогда мы с ним почти каждый вечер в лифте встречались, и всегда в приподнятом, а в лифте встречались, и всегда в приподнятом, а то и в возвышенном состоянии, стараясь перед то и в возвышенном состоянии, стараясь перед вахтёром сделать вид, что мы совершенно вахтёром сделать вид, что мы совершенно

ВЫСШИЕ АЛКОГОЛЬНЫЕ КУРСЫ ВЫСШИЕ АЛКОГОЛЬНЫЕ КУРСЫ

Николай Николаевич ЕРЁМИН родился 26 июля 1943 года

в городе Свободном., Амурской области. Окончил Медицинский в городе Свободном., Амурской области. Окончил Медицинский институт в Красноярске и Литературный им. А.М.Горького в институт в Красноярске и Литературный им. А.М.Горького в Москве.

Член СП СССР с 1981 г. и Союза российских писателей с 1991г., Член СП СССР с 1981 г. и Союза российских писателей с 1991г., творческих объединений: «Русло» и «Керосиновая лампа».творческих объединений: «Русло» и «Керосиновая лампа».

Лауреат премии «Хинган». Автор книг прозы: «Мифы про Лауреат премии «Хинган». Автор книг прозы: «Мифы про Абаканск», «Компромат», «Харакири», «Наука выживания» и поэтических, изданных недавно: Абаканск», «Компромат», «Харакири», «Наука выживания» и поэтических, изданных недавно: «Идея фикс», «Лунная ночь», «Поэт в законе», «Гусляр», «О тебе и обо мне», «На склоне лет», «Идея фикс», «Лунная ночь», «Поэт в законе», «Гусляр», «О тебе и обо мне», «На склоне лет», «Тайны творчества», «Бубен шамана» и многих других.

Николай ЕрёминНиколай Ерёмин

ПрозаПроза

27

трезвые.Вахтёр приветливо улыбался и говорил:- Опять поддатые? Ну-ну, старого воробья

на мякине не проведёшь! Проходите, только больше – ни-ни!

И мы шли к Николаю или ко мне, две эдакие серые весёлые мышки, одетые в серые, по тогдашней моде, костюмы и в серые свитера, а-ля Хемингуэй.

Сядем за стол, выпьем - и начинает он читать свои стихи, не остановишь. Талантище, без всяких сомнений, так за душу берёт! Как сейчас, слышу его проникновенный голос:

- Эх, ребята, зарыдать хотится!Хошь мы пьём, ребята, хошь не пьём, Всё одно помрём, как говорится,Все, как есть, когда-нибудь помрём…

А, между тем, очередная кампания по борьбе с пьянством и алкоголизмом набирала обороты.

Магазины торговали только водкой, и только с 11-ти часов утра до 18-ти вечера, и только по талонам. Очереди – как к мавзолею Ленина на Красной площади, вдоль Кремлёвской стены.

Смельчаки брали прилавки штурмом, пробираясь буквально по головам.

В результате хорошо организованного дефицита водки на всех катастрофически не хватало.

Однако нас, курсантов Высших Алкогольных Курсов, «выалкашников», проблема дефицита касалась совсем по-другому.

Руководила курсами Полина Георгиевна Хорошевская.

Красавица, крашеная блондинка, принципиально незамужняя, ах, влюбчивая и страстная. В этом я убедился на собственном опыте.

Она, как тогда говорили, сразу положила на меня глаз, после того, как на первой лекции я, единственно смелый, задал ей вопрос:

- Скажите, а способствует ли алкоголь улучшению взаимоотношений между мужчиной и женщиной?

- Способствует! Да ещё как! – воскликнула она.

И стала заниматься со мною по индивидуальной программе, гармонично

сочетающейся с общей программой обучения.В конце концов, она так в меня влюбилась,

что сделала предложение выйти за неё замуж и остаться в Москве.

Все два месяца я тянул с ответом.Полина Георгиевна была прекрасным

теоретиком и практиком.Она организовывала рейды курсантов

по торговым точкам, стоянкам такси и по квартирам.

Прикинувшись простыми потребителями, мы изымали палёную водку у продавцов и таксистов.

Предъявив удостоверения курсантов, мы изымали змеевики из самогонных аппаратов у народных умельцев, занимающихся изготовлением первача в домашних условиях. Мы производили органолептические исследования изымаемых жидкостей, то есть просто пили и говорили, хорош или нет напиток. А потом, веселясь, составляли протоколы для привлечения изготовителей к административной или уголовной ответственности.

Это Полина обучила меня пить и казаться трезвым.

Это Полина обучила меня заниматься любовью и притворяться влюблённым.

Это Полина вручила мне диплом с отличием и направление на должность Секретаря по идеологии в Краснопресненский райком партиистолицы.

Это Полина, когда я сказал, что не люблю её и не желаю больше притворяться трезвым, а тем более – влюблённым, отобрала у меня партийный билет, диплом и направление…

А когда я вернулся в родную газету «Абаканский трезвенник», это Полина настучала на меня, после чего я оказался безработным и фактически на улице, потому что и из партийного общежития прекрасного нашего сибирского города Абаканска меня выселили мгновенно.

И вот, когда стоял я, нищий, голодный и совершенно трезвый у паперти Покровского храма с протянутой рукой, подошёл ко мне настоятель храма отец Порфирий и произнёс:

- Как зовут тебя, сын человеческий?- Александром,- ответил я пересохшим

Николай Ерёмин Рассказы

28

голосом.- А не тот ли ты Александр, который

пострадал от коммунистов, когда окончил Высшие алкогольные курсы?

- Тот самый, батюшка!

И взял меня отец Порфирий за протянутую холодную мою ладонь, и провёл в храм Божий, и покрестил меня, атеиста, безбожника, в веру христианскую, и сделал меня своим прессекретарём, сказав:

- Ну, вот что, Александр, сын Божий, будешьты теперь жить со мною рядом, в отдельной келье Свято-Преображенского монастыря, что на берегу Енисея. И станешь обучать меня всем тем премудростям, которым тебя обучили в Москве!

И преобразился я.И согласился.И за две недели обучил отца Порфирия

искусству пить и не пьянеть, то есть притворяться трезвым.

Сколько лет прошло-пролетело с той поры!И где та атеистическая страна, в которой я

жил?

И где та КПСС и её ВПШ?И где Николай Рубцов, убиенный супругой

своею?И где отец Порфирий, который разглядел

меня, убогого и одинокого, среди рабов Божьих? меня, убогого и одинокого, среди рабов Божьих? Меня спас, а сам, увлёкшись, сгорел в Геенне Меня спас, а сам, увлёкшись, сгорел в Геенне Огненной…Огненной…

И где тот век двадцатый, с Рождества И где тот век двадцатый, с Рождества Христова?

Вот он, двадцать первый, на дворе Вот он, двадцать первый, на дворе монастырском, где я до сих пор дрова рублю монастырском, где я до сих пор дрова рублю для монашеской братии, в колокола бью и, для монашеской братии, в колокола бью и, глядя на холодные воды протекающего мимо глядя на холодные воды протекающего мимо отрогов Саянских Енисея, радуюсь, что отрогов Саянских Енисея, радуюсь, что Господь наш милостив ко мне и до сих пор Господь наш милостив ко мне и до сих пор жив я и здоров..жив я и здоров..

Вот услышал недавно по радио, что депутаты Вот услышал недавно по радио, что депутаты Государственной думы новую кампанию по Государственной думы новую кампанию по борьбе с пьянством и алкоголизмом затевают. борьбе с пьянством и алкоголизмом затевают.

И вспомнились мне московские курсы.И вспомнились мне московские курсы.Два поколения, почитай, уже народились и Два поколения, почитай, уже народились и

сменились, не грех и припомнить дела давно сменились, не грех и припомнить дела давно минувших дней, после которых я сам ни минувших дней, после которых я сам ни капли спиртного в рот не беру да и другим не капли спиртного в рот не беру да и другим не советую.

Январь 2012 г Красноярск

Роман «Живи и радуйся» издал я в наше непростое и трудное время за счёт своих покойных родителей.

Разбирал как-то старые семейные фотографии в альбомах и обнаружил две пожелтевшие от времени сберегательные книжки, на общую сумму в 100 тысяч рублей. Показал их владельцу типографии «Семицвет», отдал ему флешку с текстом романа, и, пока в течение полугода оформлял через нотариуса права как наследник на эти деньги, роман тиражом в 500 экземпляров увидел свет.

Директор типографии сам, на своём автофургоне, привёз весь тираж ко мне домой, поднял на шестой этаж моей двухкомнатной приватизированной квартиры, где я проживаю в качестве военного пенсионера с женой Светланой, третьей по счёту.

Да, я, ветеран, офицер советской армии, Да, я, ветеран, офицер советской армии, майор в отставке, а ныне – член Союза майор в отставке, а ныне – член Союза российских писателей, как поётся в известной российских писателей, как поётся в известной песне, бабник и многожёнец.песне, бабник и многожёнец.

Но со своими жёнами, детьми и Но со своими жёнами, детьми и внуками в прекрасных отношениях. Все любят внуками в прекрасных отношениях. Все любят меня, Василия Александровича Потехина, И меня, Василия Александровича Потехина, И я всех люблю. Особенно мою жену Светлану, я всех люблю. Особенно мою жену Светлану, свет в моём окне.свет в моём окне.

Мне 70, ей 55 лет.Мне 70, ей 55 лет.Работает она преподавателем русского Работает она преподавателем русского

языка и литературы. Водит машину. Ведёт языка и литературы. Водит машину. Ведёт домашнее хозяйство и не даёт мне закиснуть: домашнее хозяйство и не даёт мне закиснуть: вдохновляет на создание рассказов, повестей и вдохновляет на создание рассказов, повестей и даже вот – романа.даже вот – романа.

О чём роман?О чём роман?

ЖИВИ и РАДУЙСЯЖИВИ и РАДУЙСЯ

Николай Ерёмин Рассказы

29

О том, как лейтенант Хазанов, озорник и жизнелюб, очень похожий на меня, морально разложил всю Советскую Армию при помощи жён старшего офицерского состава. Не буду вдаваться в подробности, сами почитаете, если захотите, про его любовные похождения.

Тем более, что роман «Живи и радуйся» был достаточно пропиарен мною на последней всероссийской книжной ярмарке, состоявшейся в культурном центре «Новая Взлётка» нашего прекрасного сибирского города Абаканска с 5 по 7 ноября.

7-го ноября все трудящиеся России отмечали по традиции революционный праздник, который я шутя назвал «Праздником единства и борьбы противоположностей».

День седьмое ноября –Красный день календаря.Посмотри в своё окно Всё на улице красно…

Этот стишок заставляли меня учить в детском саду и повторять в школе, а потом и в военном училище. Это был радостный праздник «Великой Октябрьской Социалистической революции». Как выяснилось много лет спустя, большевистского переворота. Но не о том речь.

Три дня я торговал своим романом на ярмарке, рядом с братьями-писателями-сибиряками, которых обстоятельства сделали продавцами…

И, к удивлению своему, продал. Все 500 экземпляров!

За три дня мой роман стал бестселлером.Гости ярмарки, издатели из Москвы и Санкт-

Петербурга, заключили со мною договоры на переиздания.

Директор ярмарки, миллионер Прохорович, устроил презентацию романа с цветами и шампанским, поздравил меня с успехом и сказал:

- Давно уже нет Советского Союза, Советской доблестной Армии, а поступки лейтенанта Хазанова, так ярко, талантливо, со знанием жизни отображённые писателем Василием Потехиным, до сих пор не потеряли

своей актуальности и злободневности.

Я же в ответ познакомил всех собравшихся с музой своей, Светланой, и произнёс:

- Булгаков когда-то написал роман «Мастер и Маргарита». Я написал роман «Живи и радуйся». Так вот, Светлана – это моя Маргарита. Если бы не она – никогда бы не было этого произведения. Она читала, нет, вычитывала каждую новую страницу, делала читательскую и редакторскую правку и, можете себе представить, отнеслась к фривольному содержанию книги с полнейшим пониманием, повторяя: «А, пусть все знают, какой ты у меня Ловелас, Дон-Жуан и Казанова. И пусть учатся на твоих ошибках в делах любви и службы!»

Так что мой успех, то есть успех моего романа - это, по существу, её успех!

После презентации, во время фуршета, подошёл ко мне улыбающийся старичок, маленького роста, в стареньком армейском кителе, украшенном орденами и медалями, и спросил: “Узнаёшь?”

- Серёга! – воскликнул я. – Как тебя не узнать? Откуда? Какими судьбами? Светлана, знакомься, это мой старый армейский друг Сергей Казанов, кстати, прототип Хазанова из романа!

- Очень приятно! Так садимся в машину и едем к нам домой? – предложила Светлана.

И просидели мы со старым другом за разговорами-воспоминаниями и за бутылкой вина до позднего вечера.

В двадцать два часа Сергей неожиданно засобирался.

- Оставайтесь у нас ночевать, места хватит, я вам на диване постелю, - сказала Светлана.

- Нет-нет, мне на автовокзал нужно, у меня автобус в двадцать три тридцать, к дочери еду, попроведать, сто лет не видались, – возразил Сергей.

Подписал я ему роман на память, и вышли мы на проспект Свободный, который в это время был действительно свободен и пуст.

Николай Ерёмин Рассказы

30

Вдоль него на декоративных деревьях горели разноцветные огоньки. Падал лёгкий снежок.

- Хорошо-то как, Господи! Уезжать не хочется! – воскликнул мой друг, и мы стали переходить проспект…

Как вдруг, откуда ни возьмись, подрулил к нам милицейский бобик, притормозил, и два милиционера, выскочив, схватили нас за руки и стали заталкивать в машину.

- Что случилось? – спросил я. - В чём дело?

- А то случилось, что переходили вы улицу в неположенном месте.

- Но ведь никого нет, ни людей, ни машин, - возразил мой друг.

- А мы, значит, не люди? – сказал милиционер. – И дежурная наша машина для вас не машина?

- К тому же вы изрядно шатались, переходя дорогу, - добавил второй милиционер.

- Но ведь праздник сегодня, - возразил я и продекламировал нараспев:

День седьмое ноября – Красный день календаря! –

Я и мой друг – офицеры в отставке и имеем законное право выпить в такой день! К тому же я – писатель! И у меня роман только что вышел «Живи и радуйся». То есть, поводов больее, чем достаточно…

- Конечно, вам – праздник и радость. А нам – служба, за порядком следить, штрафы собирать. А план по штрафам мы на сегодняшний праздничный день на пять тысяч не довыполнили! Так что садитесь в машину, поедем в участок, там всё в протокольном виде и оформим!

- Ребята, отпустите, - сказал я, - моему другу на автовокзал надо, у него автобус в двадцать три тридцать.

- Опоздал уже ваш друг. Садитесь по-хорошему, если по-плохому не хотите!

- Не хотим по-плохому! – сказал Сергей.- Не хотим по-плохому, – подтвердил я.

– Хотим по-хорошему. Вот вам пять тысяч

рублей для выполнения плана. И раз уж мы на автовокзал опоздали, подвезите нас к моему дому.

Таким образом, остался мой однополчанин Таким образом, остался мой однополчанин ночевать у меня.ночевать у меня.

Светлана уже спала.Светлана уже спала.Я достал из холодильника бутылку коньяка Я достал из холодильника бутылку коньяка

«Белый аист», включил телевизор, и стали мы «Белый аист», включил телевизор, и стали мы смотреть репортаж с Красной площади.смотреть репортаж с Красной площади.

А там – конница скачет, всадники саблями А там – конница скачет, всадники саблями машут, танки Т-34 стальными гусеницами по машут, танки Т-34 стальными гусеницами по брусчатке скребут…брусчатке скребут…

И сидят у Кремлёвской стены старые- И сидят у Кремлёвской стены старые-престарые, старше меня, ветераны, красными престарые, старше меня, ветераны, красными флажками машут и с корреспондентом флажками машут и с корреспондентом воспоминаниями делятся…воспоминаниями делятся…

- Как вам жилось в те революционные годы? - Как вам жилось в те революционные годы? – корреспондент спрашивает.– корреспондент спрашивает.

- Хорошо жилось! Свобода, равенство, - Хорошо жилось! Свобода, равенство, братство! Есть, что вспомнить.братство! Есть, что вспомнить.

- А сейчас как живётся?- А сейчас как живётся?- Хорошо живётся! Живи и радуйся, - - Хорошо живётся! Живи и радуйся, -

ветеран отвечает и скупую мужскую слезу с ветеран отвечает и скупую мужскую слезу с морщинистой щёки смахивает…морщинистой щёки смахивает…

Красноярск

Николай Ерёмин Рассказы

31

НАД СЕЛОМ ПОЛЫХАЮТ ЗАРНИЦЫНад селом полыхают зарницы,Отражаясь в воде Ангары.Божьей Матери край плащаницы Укрывает Господни дары.

Богучаны... Легендой воспеты:Богу ставили предки чаны...С той поры Вы любовью согреты, Славным именем наречены.

На крутом берегу разметалось Поселенье - деревня - село,На века в наших душах осталось Светлым домом, хранящим тепло.

Память здесь и покой пребывают Испокон до теперешних дней.Внуки Родиной Вас величают,Что же может быть выше, родней?

Богучаны, просторы, раздолье Преклоняю главу, что б сказать:“За любовь, красоту и приволье Пусть нисходит на Вас Благодать.” 2011 год

КРАСНОЯРСКИЕ СТОЛБЫ“Канатка” подняла... Я наверху...Соприкасаюсь снова с чудом Света ..И слышу голоса, веков ответы На суетных вопросов шелуху...

Храните вечность Вы и тишину, Причудливые скалы-великаны,В отрогах седовласого Саяна Покой нам возвращая, старину.

Открыты небесами... всем мирам, Столбистам, красноярцам и туристам, Уставшим путникам - родная пристань, Сибирский сад камней, таежный храм! 2011 год

НОЧЬ НА ИВАНА КУПАЛАВ темную ночь на Ивана Купала Водная гладь ожила, засияла:Юные девы сплетают венки И хороводят у тихой реки.

Шепчут слова в ожидании встречи,В центре венков зажигаются свечи, Чтобы влюбленному сердцу помочь, Дарят воде колдовской в эту ночь.

В полночь начнется веселье да пляски, Парочки в лес побегут, без опаски, Если отыщут щитовник* - цветок, Леший укажет дорогу в чертог...

Клады подземные, золото мира,Дар властелина над темною силой,Им покорятся и тайны земли,И безграничные чары любви.

Сила язычества скрыта в обрядах. Пламя костров и травинки в наряды Полночь вплетает - немой режиссер... Утро погасит купальский костер.

щитовник – папоротник

Валентина Денисович (Мутовина) родилась и выросла в селе со значимым и красивым названием Богучаны (Красноярский край), что раскинулось на берегу живописной реки Ангара. Ей посчастливилось расти в полной настоящей сибирской семье, где из поколения в поколение передавались строгие старинные семейные устои, самобытность сибиряков и напевный, своеобразный говор, сохранившийся от предков, осваивавших эти первозданные места.

После окончания школы уехала учиться и покорять город Красноярск. Большую часть своей профессиональной деятельности обучала студентов в Красноярском аграрном университете по экономическим специальностям.

Валентина ДенисовичВалентина Денисович

ПоэзияПоэзия

32

СЕКРЕТА детство - шкатулочка с важным секретом,Который под дерево мы закопали.Ты помнишь, как тайну хранили мы этуВ стране, где короткими были печали?Кусочек цветного стекла и травинкиНадежно скрывали сокровище-чудо:Довольно нам было обертки-картинкиВ бутылочном ясном глазке изумрудном.И думалось маленьким Колям и Лизам,Что жизнь, будто детство тогда, бесконечна,Как космос с далекими звездами вечный,Как башни паденье на площади Пизы.Мечталось о редких в то время бананах,Влюбленный солдатик был стойкости верхом,До моря, в пустыню, в волшебные страныШирокой и настежь распахнутой дверкойБыл мир, открывающий дальние дали,Мечты на восток, а быть может, на западПо лентам летящих живых магистралей,А рядом – здоровые мама и папа,Так было когда-то... И хочется плакать...

Я ЧИТАЮ ЛЕТОЯ короткое летоЧитала, водила ладоньюПо нагретому камнюИз старенькой кладки стеныОдиноко стоящего Ветхого дачного дома,Где поныне гуляют Забытые детские сны.Я подушечкой пальца Макала тихонько в варенье,Бороздя по фарфоровой,Вязнущей в сладком мели.Я читала с рассветомОжившие птичьи движеньяИ стопами ловилаРосу у прохладной земли.Щекотала тропинка,

Спускаясь к воде, иван-чаем.Спускаясь к воде, иван-чаем.И мохнатая тина И мохнатая тина Вязала ажурно венкиВязала ажурно венкиУ отесанных бревенУ отесанных бревенЗаросшего илом причалаЗаросшего илом причалаОбмелевшей, с кувшинками,Обмелевшей, с кувшинками,Льнущими к краю, реки.Льнущими к краю, реки.Я закрою глаза -Я закрою глаза -Мне по памяти видится проще,Мне по памяти видится проще,Отодвину кипениеОтодвину кипениеНепеределанных дел.Непеределанных дел.Прочитаю я лето,Прочитаю я лето,Как будто незряча, на ощупь,Как будто незряча, на ощупь,В сентябре, как опавшие листьяВ сентябре, как опавшие листьяПойдут по воде.Пойдут по воде.

ЗАВАРИЛ ОСТАТКИ ЛЕТА АВГУСТЗАВАРИЛ ОСТАТКИ ЛЕТА АВГУСТЗаварил остатки лета август,Заварил остатки лета август,Мелким ситом сцеживая дождь.Мелким ситом сцеживая дождь.Настоялись троп таежных травыНастоялись троп таежных травыС чем-то терпким, с чем - не разберешь.С чем-то терпким, с чем - не разберешь.И парит туманом, будто чайник,И парит туманом, будто чайник,Сторона заросших пихтой скал.Сторона заросших пихтой скал.Теплый август вдаль бежит ручьями,Теплый август вдаль бежит ручьями,Где закат варенье расплескал.Где закат варенье расплескал.Пахнет вечер кислицей багряной,Пахнет вечер кислицей багряной,Енисея красит берега.Енисея красит берега.Опускает небо веки пьяно,Опускает небо веки пьяно,Затихает затемно тайга.Затихает затемно тайга.Зацепила ель колючей веткойЗацепила ель колючей веткойВысоко медовую луну,Высоко медовую луну,Остужает ночь остатки лета,Остужает ночь остатки лета,С головой в прохладу окунув.С головой в прохладу окунув.Загадает тайное желаньеЗагадает тайное желаньеОдинокий бакен на реке,Одинокий бакен на реке,И мешает сахар-звезды плавноИ мешает сахар-звезды плавноНебо, ковш сжимая в кулаке,Небо, ковш сжимая в кулаке,А потом раскроет утро ставни,А потом раскроет утро ставни,Даже Млечный за ночь растворив,Даже Млечный за ночь растворив,Разольет остатки лета август,Разольет остатки лета август,

Ульяна ЯворскаяУльяна Яворская Ульяна Яворская - современная красноярская поэтесса, член

Международного Союза писателей «Новый современник», автор нескольких Международного Союза писателей «Новый современник», автор нескольких поэтических сборников, лауреат всероссийских литературных конкурсов.поэтических сборников, лауреат всероссийских литературных конкурсов.

33

Настояв с заката до зари.Ночь сахаринками звездСыплет в заваренный чай,Поезд беззвучных колесЕдет сентябрь встречать.

СОЛНЦЕПАД ДЕТСТВАСмотрю на уползающий закат —Как будто одеяло снизу тянут.Вишнёвое варенье чаем прянымПрихлёбываю — детства солнцепад.

Я помню, как срывала камышиИ делала из них себе игрушки,Бродила в одиночестве. Не скучноДля мишек самодельных суп крошить.

Тарелки — из кувшинок-лепестков,За ложечку сойдёт цветочный пестик.Хлеб — уткам любопытным. Интересно:Их хвостики как перья поплавков.

Дразня мальчишек, местных рыбаков,Покусывали корм, играя, рыбки.Стрекозы перескакивали прытко.Моторки рокотали далеко.

Выписывало трепетную вязьПо плёсу солнце — спеющая вишня.В высоком небе ягода повисла,Над скатертью травы теплом струясь.

А к вечеру в варенье сорвалась.

РАКОВИНЫСегодня в холодной воде ЕнисеяУвидела раковин шёлковый блеск я.Как будто бы ангел летел с поднебесья И что-то своё, неземное, посеял.

А может быть, это осталось от рыбы,Огромной, горящей огнём-перламутром:Она проплывала здесь в раннее утроИ шаркнула боком гранитную глыбу.

Чешуйки остались лежать и, сверкая,Меня наводить на волшебные мысли.Смотрите: жемчужные лодки по выси —Ракушки на облачной глади зеркальной.

Стояла задумчиво и улыбаясь,Смотря на моллюска речное наследство —Раскрытые створки далёкого детства.И пахла прохладою даль голубая.

Я ЗНАЮ - ПОРА

Просто так начинается осень: мечтой о весне,О зеленой траве из подтаявших трещин асфальта,О веселых пичугах, прилет оглашающих гвалтом,О признании мелом на красной кирпичной стене.

Просто так начинается осень: на шее кашнеДа щемящая грусть, разбросавшая злато монетокДля старухи-зимы, как залог возвращения в лето,И дождливые строки на блеклом намокшем окне.

Просто так начинается осень: светильник с утраИ в потемках промозглых янтарность горячего чаяКак в фаянсовой люльке, его я в ладонях качаю.Просто так начинается осень. Я знаю - пора...

ОСЕННИЕ ЛУЖИ ГЛЯДЯТ В ПОДНЕБЕСЬЕОсенние лужи глядят в поднебесье,Гадает на звездных раскладах асфальт,И ветер поет колыбельную песнюСуровой реке, что уносится вдаль.

Качают головками, будто цветами,Дразнящие окна в домах фонари.Мы утром проснемся - и луж оригами*Из льдинок нестойких наш дворник-старик

Подцепит ногой и натужно нагнется,Увидев на корке хрустящей звезду.И что-то припомнив, в усы улыбнется,На звездный кусочек в ладони подув.

г.Красноярск

* В переводе с японского «оригами» означает «сложенная бумага»

Ульяна Яворская Стихи

34

Россия, г. Санкт – Петербург

Поэт, прозаик, кинодраматург. Окончил филфак Кишиневского госуниверситета Поэт, прозаик, кинодраматург. Окончил филфак Кишиневского госуниверситета и Высшие двухгодичные курсы сценаристов и режиссеров при Госкино СССР. и Высшие двухгодичные курсы сценаристов и режиссеров при Госкино СССР. Преподавал в родном университете (курсы “Русская советская литература” Преподавал в родном университете (курсы “Русская советская литература” и “Литература народов СССР”), работал редактором молодежных программ и “Литература народов СССР”), работал редактором молодежных программ на телевидении (циклы передач “Кругозор” и “Точка зрения”), журналистом на телевидении (циклы передач “Кругозор” и “Точка зрения”), журналистом ряда республиканских газет, редактором объединения документальных и научно-ряда республиканских газет, редактором объединения документальных и научно-популярных фильмов киностудии “Молдова-филм”. популярных фильмов киностудии “Молдова-филм”.

Виктор Сундеев - автор более 50 документальных, научно-популярных и Виктор Сундеев - автор более 50 документальных, научно-популярных и презентационных фильмов и около 200 телепрограмм. Среди картин - полнометражные публицистические презентационных фильмов и около 200 телепрограмм. Среди картин - полнометражные публицистические ленты: “Как разомкнуть круг?”(1986г. - общесоюзная премьера),”Жизнь и смерть гражданина Чепижколенты: “Как разомкнуть круг?”(1986г. - общесоюзная премьера),”Жизнь и смерть гражданина Чепижко”(1989г.),”Золотая нить”(1994г.),”Искусственное дыхание”(2001г.- общенациональная премьера), “День ”(1989г.),”Золотая нить”(1994г.),”Искусственное дыхание”(2001г.- общенациональная премьера), “День Вознесения”(2006г.). В 1991-1992гг. вместе с братом, поэтом Николаем Сундеевым, создавал и издавал Вознесения”(2006г.). В 1991-1992гг. вместе с братом, поэтом Николаем Сундеевым, создавал и издавал юмористическую газету “Плут”, а в 1998-1999гг. совместно с острословом Евгением Посажениковым юмористическую газету “Плут”, а в 1998-1999гг. совместно с острословом Евгением Посажениковым - юмористический журнал “Не горюй!”. Им выпущены сборники стихов:“Вечный двигатель любви”(19- юмористический журнал “Не горюй!”. Им выпущены сборники стихов:“Вечный двигатель любви”(1997г.),”Солнечный запас”(2000г.), “Третий срок”(2001г.) - и книга сатирических повестей и рассказов 97г.),”Солнечный запас”(2000г.), “Третий срок”(2001г.) - и книга сатирических повестей и рассказов “Кураж и мандраж”(2005г.)

Песни на стихи Виктора Сундеева в разные годы исполняли и исполняют Анастасия Лазарюк, Лариса Песни на стихи Виктора Сундеева в разные годы исполняли и исполняют Анастасия Лазарюк, Лариса Гелага, Илья Сырбу, Стелла Аргату, Юрий Алябов, Ион Суручану, Евгений Кемеровский, группа “Норок”, Гелага, Илья Сырбу, Стелла Аргату, Юрий Алябов, Ион Суручану, Евгений Кемеровский, группа “Норок”, Ирина и Анатол Бивол, Марина Париш, Марина Джундиет, Тимофей Федоров,а также барды: Борис Ирина и Анатол Бивол, Марина Париш, Марина Джундиет, Тимофей Федоров,а также барды: Борис Амамбаев, Вячеслав Горбачев, Юрий Грумеза, Марина Подолян.

***Мир загадочный, мир безбрежный:Несмышлёнышем век живёшь...Не смотри на меня так нежно,Что по телу проходит дрожь.

Пахнет яблоком месяц август,Ночь звенит от страстей цикад,А у нас вызывает жалостьУчастившийся звездопад.

Что таит в себе звёздный ливеньДля тебя, для меня, для нас?Может, будем чуть-чуть счастливей?Может, сгинем в недобрый час?

К сожалению, всё возможноНа исходе цветущих лет...Не смотри на меня тревожно:Я не знаю, поверь, ответ.

Я хочу, чтобы мы, как прежде,Жили с временем невпопад,Сохраняя в пути надежду,Что спокойным будет закат.

*** *** ДашеЗамирает сердце: скоро осень,Замирает сердце: скоро осень,Сад желтеет прямо на глазах...Сад желтеет прямо на глазах...Легкую печаль мы тайно носим:Легкую печаль мы тайно носим:Лето нам не возвратить назад.Лето нам не возвратить назад.

Знаем хорошо, что будет завтра,Знаем хорошо, что будет завтра,Только не поймем мы, почемуТолько не поймем мы, почемуЛето обрывается внезапно,Лето обрывается внезапно,Будто надоело всё ему?Будто надоело всё ему?

Мы еще не нагулялись вволю,Мы еще не нагулялись вволю,Не успели завершить дела,Не успели завершить дела,Но уже недобрый ветер в полеНо уже недобрый ветер в полеРасправляет тяжкие крыла.Расправляет тяжкие крыла.

По утрам туманы наползают,По утрам туманы наползают,Как орда непрошеных гостей...Как орда непрошеных гостей...Часто в эти дни подруг бросают,Часто в эти дни подруг бросают,Оставляют преданных друзей.Оставляют преданных друзей.

И озноб - накатами по телу,И озноб - накатами по телу,И смотреть не хочется вперед,И смотреть не хочется вперед,И движенье каждое несмело,И движенье каждое несмело,Словно шар земной замедлил ход.Словно шар земной замедлил ход.

Виктор СундеевВиктор Сундеев

МИР ЗАГАДОЧНЫЙ, МИР БЕЗБРЕЖНЫЙ МИР ЗАГАДОЧНЫЙ, МИР БЕЗБРЕЖНЫЙ

35

С неизбежным трудно примириться,Но тревогу убери из глаз...Будем наблюдать, как осень злится,Мы с тобою не в последний раз...

***Как ни странно, но в нашем городеСохранились дикие голуби,Те, что крошек с рук не клюют,Что летают без расписания,Не готовят маршрут заранееИ, когда захотят, поют!

А в бетонно-стеклянном городеВсе спешат, чтоб не ведать голодаДа урвать кусок пожирней...Для чего тут дикие голуби?Угадать, господа, попробуйте,Хоть у вас дела поважней.

Не резон при рынконаклонностиПоощрять паренья и вольностиЭтих двинутых голубей!Не поймут: за избыток гордостиНе насыплют зерна ни горсточки,Из “мелкашки” пальнут скорей!

Гнезда вьют свои, где ни попадя,И еду добывают походя,А понятья о стае нет.И одна лишь любовь у голубя,И одна лишь семья у голубя -Просто дикий менталитет.

Жизнь гремит вокруг многоликая,Не касаясь голубя дикого,Без него бурлит круговерть.Он летает без расписания,Не прикидывает заранее,Что, когда и кому запеть.

Я страдаю завистью дикою,Когда вижу голубя дикого...

***Желтоглазый сентябрь бродит по Кишиневу...Он идет, не спеша, мягко солнцем облит.Он опять потерял золотую подкову,Потому и деревья, грустя, золотит.

Ах, должна была дать счастье эта подкова!Но не помнит сентябрь, где оставил её...Золотое вино льет взамен бестолково,

Предлагая веселое нам забытьё.

Так забудем давай пролетевшее летоИ начнем дожидаться спокойно снегов.Мы с тобою вдвоем. Хорошо уже это.Нам гитара и скрипка поют про любовь.

А хмельной Кишинев ловит томное солнце,Запасая его на холодные дни,А седой Кишинев, как ребенок, смеется,Будто синяя птица кружится над ним!

***Давайте помолчим. Пусть отдохнут слова.Они уже и так почти лишились смысла.За ними прячем мы то, чем душа жива,Скрываем также факт: душа была да вышла.

И вечный шум для нас почти как “Отче наш”...А тишина, без всяких дураков, смертельна.За грудой груда слов - и вот уже кураж,Мы отгоняем этим страх свой неподдельный.

Что ж, кокон слов пустых, как может, нас хранит,А примитивный сленг не давит на сознанье,Но разрывает нас страшней, чем динамит,Упавшее с небес глубокое молчанье!

***Тот день из ранней осени, где жёлтый цвет не главный,Где не скупится солнышко пока что на тепло,Он кружится в сознании, как вальс наивный, плавный,Его в сугробы памяти совсем не замело.И ты идёшь тростинкою со мною, неуклюжим,И смотрят по-особому прохожие на нас:Но нам вниманье побоку: ведь нам никто не нужен,Лишь нас ласкает юности неповторимый вальс.Ах, милая, ах, нежная, ты красоту не прячешь!Не думаешь, как долго наш продлится первоцвет,Смеёшься очень часто ты и очень редко плачешь:Мы знаем только радости, для нас печалей нет.А день из ранней осени вином весёлым льётся,И поцелуи жаркие не тают на губах,И счастье нами, глупыми, тогда не признаётся,Уверены, беспечные, что вечно будет так!

И вальс вовсю старается, нас в том же убеждая,А в городе обыденном и звёздно, и свежо...Но юность улетела вдруг, навек нас разлучая,Остался вальс бесхитростный. И это хорошо.

Виктор Сундеев Мир загадочный, мир безбрежный

36

Рассветная, любимая, я думаю, ты тожеВ тот день из ранней осени уходишь в трудный час,И гладят звуки верные тебя опять до дрожи,Ты мягко улыбаешься… почти, как я сейчас…

***Короче дни, длиннее ночи...Какой простор для размышлений!Без передышки город мочитДождь нескончаемый, осенний.

И есть, конечно же, опасностьСебя настроить по погоде,Но поразительная ясность,Наоборот, ко мне приходит.

И светлое приносит памятьИз вереницы прожитого,Пытаясь к осени приладитьРаздолье сердца молодого.

Мне это всё понятно очень:Ну, в чём найдёшь ещё спасенье,Когда бесстрастно город точитДождь нескончаемый, осенний?

***Светлой памяти моего друга,

писателя, сценариста, журналиста Владимира Смирнова

Полжизни уходит на медленный вдох,Полжизни - на медленный выдох…Закон непреложный безжалостно строг:Для всех одинаковый выход.

И ждёт нас единый печальный финал,Который лишён исключений:Что в жизни берёг и над чем ты дрожал,Исчезнет в кладбищенской тени.

Успеешь и холмиком стать, и травой,И в вечную тьму перебраться…И то, что сегодня ты просто живой, Важнее любого богатства.

Так радуйся утру без всяких затей,Прохожим спеши улыбнуться!И высшую мудрость ищи у детей,И в детство стремись окунуться!

Следи за полётом раскованных птиц -Особ неземного гражданства -Пой песни, люби и всё время учисьОтпущенным днём наслаждаться!

Дай волю своим пересохшим губам,Дай волю своим пересохшим губам,Вина - для энергии тела…Вина - для энергии тела…И пусть за гульбою приходит гульба,И пусть за гульбою приходит гульба,Чтоб каждая жилка звенела!Чтоб каждая жилка звенела!

Полжизни уходит на медленный вдох,Полжизни уходит на медленный вдох,Полжизни - на медленный выдох…Полжизни - на медленный выдох…Закон непреложный безжалостно строг:Закон непреложный безжалостно строг:Для всех одинаковый выход…Для всех одинаковый выход…

*** ***Болота. Перелески.Болота. Перелески.Из камыша шалаш.Из камыша шалаш.Неяркий и нерезкийНеяркий и нерезкийВокруг меня пейзаж.Вокруг меня пейзаж.

И в редкую здесь просинь,И в редкую здесь просинь,Свой чувствуя излёт,Свой чувствуя излёт,Смиренно дышит осеньСмиренно дышит осеньИ заморозков ждёт.И заморозков ждёт.

Печаль невыразимаПечаль невыразимаНи в красках, ни в словах....Ни в красках, ни в словах....Бессильное предзимье...Бессильное предзимье...Утрата. Ужаc. Крах…Утрата. Ужаc. Крах…

*** ***Меня задует время, как свечу,Меня задует время, как свечу,И вытолкнет навек в кромешный космос…И вытолкнет навек в кромешный космос…За жизнь сполна я смертью заплачу,За жизнь сполна я смертью заплачу,Что в дом влетит без ведома и спроса.Что в дом влетит без ведома и спроса.

За лепет свой на маминой груди,За лепет свой на маминой груди,За сладкий пот дворового футбола,За сладкий пот дворового футбола,За то, что в первый раз соединилЗа то, что в первый раз соединилСлова в строку стиха я бестолково.Слова в строку стиха я бестолково.

За то, что я любил и был любим,За то, что я любил и был любим,Знал радости и чёрные провалы…Знал радости и чёрные провалы…Спешил улыбку передать другим,Спешил улыбку передать другим,Когда кругом всё злобою дышало.Когда кругом всё злобою дышало.

Я ошибался часто и грешил.Я ошибался часто и грешил.Бывало, в пустоцвете видел завязь.Бывало, в пустоцвете видел завязь.Но от того, как жизнь свою прожил,Но от того, как жизнь свою прожил,Ни на мгновенье я не отрекаюсь!Ни на мгновенье я не отрекаюсь!

Виктор Сундеев Мир загадочный, мир безбрежный

37

Они жили в общежитии. Пять семей занимали комнатенки по узкому, всегда темному коридору: единственную лампочку постоянно кто-то выкручивал. Пять семей в очередь пользовались одной четырехконфорной плитой, туалетом, ванной без ванны, с обшарпанной раковиной, из крана которой текла только холодная вода.

Комнату за давно не крашенной дверью занимала семья Бирюковых. Жили без детей, и получалось, что как бы и без всякого интереса. Еще раньше глава семьи, Сергей Бирюков, короткий сухощавый мужчина, обвинял в бесплодии жену. А она, Бирюкова Анна, прозванная здесь Нюхой, злая и тощая, ставила все в вину мужу.

– Погоди, – кричала она в разгар частой ругани, – поставлю Кольке Фиксатому бутылку, пусть обрюхатит, тогда узнаешь

Серега не знал такого, а что она грозит ему, так это несерьезно, вгорячах. Никуда и ни к кому она не пойдет, это знал точно. И, глядя на нее, лишь молча усмехался.

Но это было давно, лет десять, а может, пятнадцать назад, никто не считал. Время состарило их внешне, но ничуть не изменило. Ругались еще чаще и дольше, только о детях теперь не вспоминали. Серега, сорокалетний мужик, работал слесарем на одном умирающем заводе, а она убирала и мыла подъезды, получая копейки. Зарабатывая тоже не ахти что, Бирюков пил почти каждый день. Придя домой, ел, что находил, и заваливался спать, а утром, как ни в чем не бывало, шел на работу: похмелья он, на зависть другим, не понимал. Пьяного мужа Нюха не трогала, боялась зуботычины, а на трезвом, а это было очень редко, отыгрывалась.

– Чтоб ты сдох, кровосос! – кричала она и колотила костлявыми кулачками в его сухую спину.

– Да больно же, Нюся, – морщился Бирюков, но спины не отнимал. Это не совсем и серьезная боль даже радует его как-то, даже веселит. Раззадоренный, разогретый, он хватает в охапку взбрыкивающуюся в его руках Нюху и

тащит в постель. А потом лежит, отдыхает. – Не пил бы, тоже, может, цветной телевизор

купили, – мягко говорит Нюха. Ей, пригретой, обласканной мужем, тоже хорошо. Телевизор – это ее давнишняя мечта. Копила она не один год по копеечке, по рублику соскреблась пара тысчонок, в аккурат пойти бы да взять, а тут – хрясь по мордам, обвал какой-то грохнул, и денежки ее плакали. Копи теперь чуть не в два раза больше. И копит, собирает тайком от мужа, вытряхивает из его карманов оставшиеся крохи. А и тот теперь хитрить стал, когда пьяный да при деньгах, и в брюках спать уляжется, да еще и лицом вниз, попробуй-ка вытяни.

– Да что, я не на свои и пью, – лениво откликается Бирюков.

– А на чьи, на дядины, что ли? – начинает злиться жена.

Бирюков глядит на нее и молчит, что ей, бабе-дуре, говорить. Пил он действительно больше на другие, не своей хребтиной заработанные деньги. Начальство воровало по-крупному, а они – по мелочам. Тащили алюминиевые болванки, разбирали электродвигатели, перли все, что можно загнать. Иногда он даже завидовал жене. У той хоть какая-то цель в жизни, а у него – вообще никакой. Откивался кой-как на работе день – иди домой, там с женой поругался, переспал – и снова на завод. В выходные вообще тоска: в окно, как заключенный, только и поглядывай. Денег нет, и выпить не на что. А куда пойти, куда податься? Родных – никого...

– Нюся, а ты меня любишь? – спрашивал он у жены в минуты непонятного душевного расстройства.

– А что это тебе... Зачем? – глядя в тускло светящийся экран старенького “Рекорда”, усмехалась она и грустно вздыхала.

Бирюков и сам не знал, с какой целью интересовался. Любит – не любит – какая-то разница. Кормит-поит, обстирывает, что еще надо? Тоска-скучища, когда не пьет, а как пропустит стаканчик-другой – и радость великая. В общежитии он особо ни с кем не дружил, держался особняком. А вот Нюся была не такой. Все комнаты по делу и без дела облазит.

Евстратов Александр Федорович родился 12 апреля 1956 года. Живет в городе Боровичи Новгородской области. Автор двух книг прозы.

Александр ЕвстратовАлександр Евстратов

Завещание

ПрозаПроза

38

Все у всех своим цепким взглядом заприметит, высмотрит. Вот и телевизор “Алжи” какой-то у кого-то выглядела, теперь и бредит им, может, даже ночами не спит. А Бирюкову что старый, что новый, ему все равно. Хоть вообще никакого, смотреть и слушать абсолютно нечего, одно вранье.

Однажды с ним цирк вышел. Напиваться особо не хотел, а так, чуток решил повеселить душу... Зашел в шалман, благо их теперь на каждом углу наторкано, заказал сто грамм и шайку пива. Выпил он это, заказал еще, а потом и не знает, где оказался. Идет, как по длинному коридору, мраморными плитами выстланному. Все вокруг в голубом, радующем глаз свете, цветы кругом и ангелочки птицами певчими летают. А на сердце хорошо, покойно, как еще никогда не было. На ногах тапки мягкие, почему-то длинными носами кверху загнутые, точь-в-точь, как у старика Хоттабыча. Идти в такой обувке неудобно, с ног то и дело сваливается. Остановится Бирюков, поправит, поматерится тихо и дальше путь держит, а куда – и сам не знает. Тут вдруг, как стена, крыльцо с тремя невысокими ступенями, выше – дверь, красным бархатом отливающая. На второй ступени он споткнулся, упал, и тут голос над ним:

– Рано еще тебе сюда, поди-ка прочь, – и все потерялось.

Очнулся Серега, а перед ним мужик в очках, в белом халате. Бирюков догадался, что это больница.

– А, выжил, не зря бились, – врач улыбался. – Ты когда родился?

– Шестого марта, – все больше приходя в себя, вспомнил Серега.

– Сегодня десятое июня, так что теперь два дня рождения праздновать будешь, – белый халат покачал своей седеющей головой.

– А я, наверное, на том свете был, доктор, – с сожалением проговорил Бирюков.

– Конечно же, дружок, еще бы чуток – и не откачали бы, – не поняв его, сказал врач.

– Какой-то коридор, какая-то дверь...– Ну, ну, не хандри, давай-ка живи,

уважаемый, – врач поднялся и ушел.Бирюков выписался, и о том, где был и что

видел, никому не рассказывал. Завел как-то разговор с женой, да та и слушать не стала.

– Это ты до чего допил, что у тебя крыша закапала, – заявила она и даже комнату демонстративно покинула.

Так Серега жил со своим, только ему известным секретом.

В тот день им дали зарплату, не всю, по пятьсот рублей. Выпил Бирюков с мужиками, потом по дороге добавил, чтоб хорошо было, чтоб покачивало, и, плохо помня себя, заявился

домой.– Опять нажрался, – раздраженно повела

ноздрями Нюха, но, встретив неласковый взгляд мужа, замолчала.

А тот разделся, разулся и, не снимая брюк, покачиваясь, прошел к кровати и лег поверх покачиваясь, прошел к кровати и лег поверх одеяла. В комнате было тепло, даже жарко. одеяла. В комнате было тепло, даже жарко. Лежал он вниз лицом, повернув голову к Лежал он вниз лицом, повернув голову к стенке.

“Снова при деньгах”, – думала Нюха, “Снова при деньгах”, – думала Нюха, с отвращением глядя на мужа. Сидела она с отвращением глядя на мужа. Сидела она на старенькой односпалке напротив. А на старенькой односпалке напротив. А Сергей захрапывал на другой. У окна стоял Сергей захрапывал на другой. У окна стоял обшарпанный стол, в углу – встроенный обшарпанный стол, в углу – встроенный платяной шкаф, в другом – тумбочка с платяной шкаф, в другом – тумбочка с кончающим жизнь телевизором, вот, пожалуй, кончающим жизнь телевизором, вот, пожалуй, и все убранство их жилища.и все убранство их жилища.

Деньги, лежащие в кармане у мужа, Нюхе Деньги, лежащие в кармане у мужа, Нюхе не давали покоя в этот вечер почему-то особо не давали покоя в этот вечер почему-то особо остро. Сидела она на кровати и понимала, остро. Сидела она на кровати и понимала, что долго не усидит, как кто шилом в задницу что долго не усидит, как кто шилом в задницу покалывал. В надежде на чудо встала, подошла покалывал. В надежде на чудо встала, подошла к мужу, тронула за плечо.к мужу, тронула за плечо.

– Сережа, ляг на спину, так-то задохнешься, – Сережа, ляг на спину, так-то задохнешься, – улестительно-ласково сказала она, когда тот – улестительно-ласково сказала она, когда тот пошевелился.пошевелился.

– Что тебе? – вдруг отозвался он, и не – Что тебе? – вдруг отозвался он, и не пьяным, а совершенно трезвым, как ей пьяным, а совершенно трезвым, как ей показалось, голосом. И как лежал, так и остался показалось, голосом. И как лежал, так и остался лежать.

– Во, паразит какой ушлый, – едва слышно – Во, паразит какой ушлый, – едва слышно прошептала Нюха и несолоно хлебавши прошептала Нюха и несолоно хлебавши откатилась на прежнее место. Посидела откатилась на прежнее место. Посидела еще маленько, повздыхала да тоже улеглась, еще маленько, повздыхала да тоже улеглась, поворочавшись, уснула.поворочавшись, уснула.

Проснулся Бирюков под утро и, как был Проснулся Бирюков под утро и, как был голым по пояс, так босиком и пошел в туалет, голым по пояс, так босиком и пошел в туалет, потом вернулся в комнату, тихо открыл потом вернулся в комнату, тихо открыл шкаф, достал из пачки папиросину, спички и, шкаф, достал из пачки папиросину, спички и, осторожно прикрыв дверь, чтобы не разбудить осторожно прикрыв дверь, чтобы не разбудить Нюсю, отправился на кухню покурить. Жильцы Нюсю, отправился на кухню покурить. Жильцы спали, и он в полном одиночестве у темного спали, и он в полном одиночестве у темного еще окна сидел и потягивал “Беломор”. Курил еще окна сидел и потягивал “Беломор”. Курил и поглядывал на белье, развешенное с угла на и поглядывал на белье, развешенное с угла на угол. Сушилось оно на белой, то ли шелковой, угол. Сушилось оно на белой, то ли шелковой, то ли капроновой веревке. Эти брюки, рубашки то ли капроновой веревке. Эти брюки, рубашки были, наверное, Вальки Ершовой, стирала она были, наверное, Вальки Ершовой, стирала она больше других и больше других получала больше других и больше других получала ругани за эту сушку: кроме кухни, места для ругани за эту сушку: кроме кухни, места для белья другого не было. Сидит Бирюков, и белья другого не было. Сидит Бирюков, и не столько на белье поглядывает, сколько на не столько на белье поглядывает, сколько на веревку, гладкую, некрученую, такая, небось, веревку, гладкую, некрученую, такая, небось, без всякого мыла шею накрепко обхватит. А без всякого мыла шею накрепко обхватит. А что, в этой жизни, кроме вина и Нюси, жалеть что, в этой жизни, кроме вина и Нюси, жалеть больше нечего. Нюся заболеет от переживаний больше нечего. Нюся заболеет от переживаний и тоже умрет. Встретятся они на том свете и и тоже умрет. Встретятся они на том свете и там хоть, может, счастливы будут. Нарожают там хоть, может, счастливы будут. Нарожают кучу детей, крепких мальчиков и девочек, кучу детей, крепких мальчиков и девочек, будут работать и за работу получать не жалкие будут работать и за работу получать не жалкие

Александр Евстратов Завещание

39

копейки, а достойную человека зарплату.– Дурость какая-то, – вслух произносит

Бирюков и старается думать о чем-то другом, а другого ничего нет. Есть постылая, никому не нужная жизнь, и он как белая ворона в ней. И он снова смотрит на веревку. Только она его может вернуть в тот длинный, когда-то увиденный им коридор, только она поможет ему открыть ту загадочную и влекущую к себе в последнее время дверь, за которой непознанный, не увиденный человеком мир.

Серега гасит в большой селедочной банке папиросу, встает и роется в одном из ящиков двух, стоящих здесь, кухонных столов. Находит небольшой поржавелый копеечный складешок. Ножик не режет, а пилит длинный свободный конец веревки. Петлю тоже надо суметь сладить. С нескольких попыток только получается устраивающая его удавка. Вешаться не торопится, сидит, как бы смакуя. Видит убивающуюся по нему Нюсю, слышит горестные вздохи соседей, мужиков и баб. Что это будет именно так, Бирюков почему-то не сомневался.

Без волнения и страха он открывает дверь пока еще свободного туалета. Глядит под потолок и видит крюк, неизвестно у какого дурака с какой целью забитый. Крюк высоко, низкорослому Бирюкову с горшка не дотянуться. Только лишь с принесенной табуретки он прилаживает веревку. Стоя на носках, которые от напряжения трясутся, он сует голову в петлю. И тут страх, как мороз по коже. Вдруг он не в рай, а в ад попадет?.. Тогда Серега видел белый, радующий глаз и сердце коридор, а ведь есть, поди, и черный. Тогда он попал туда по чужому умыслу, а сейчас – по своей доброй воле. Может, разница какая-то и есть. Вот хлопнула чья-то дверь, и чьи-то шаги зашлепали в сторону туалета. Испугавшись ада, который, может, в тысячу раз хуже теперешней жизни, Бирюков засуетился, постарался подняться чуть выше, чтобы поскорее выбраться из туго охватывающей шею петли, но ноги непонятно почему соскользнули вдруг с гладкой эмали горшка и, повиснув в воздухе, не найдя опоры, безжалостно задернули захрипевшего в петле Бирюкова.

Валька Ершова толкнулась в дверь и удивилась, почему та заперта. Обычно она вставала первой и первой занимала туалет. Недоуменно пожав плечами, она прошла на кухню, сняла с веревки подсохшее за ночь белье, все это делала медленно-выжидающе, но дверь нужника так и не открывалась.

– Эй, кто там? – нетерпеливо подошла, постучала в дверь. – Открывай, дьявол тебя побери. – В ответ молчание. – Ну, не гадство ли есть, – заругалась, пошла с бельем в свою

комнату.– Эй, Юрка, – разбудила в комнате мужа.

– Там в туалете кто-то час сидит, – соврала она. – Иди выгоняй.

Юрку здесь все боялись. Он был горяч. Мог запросто и в морду заехать, а то и ножиком полоснуть. Недаром два или три раза сидел.

– Ну, сука! – неизвестно к кому он это отнес, вскочил с кровати и быстро замигал волосатыми ногами в сторону туалета. Там, долго не церемонясь, стукнул раз, стукнул два, а потом даванул дверь плечом. Щелкнула слабая защелка, и дверь распахнулась.

– Вот те на, – Юрка невольно попятился назад. Отшатнулась и стоящая за спиной Валька.

Вызванная “скорая” уехала почти сразу, а оставшаяся милиция ругалась, вернее, не она, а привезенные для такого дела четверо “суточников”.

– Охмурили, гады, сказали халву разгружать, а тут жмурик, – косились они на двоих при погонах. – Хоть бы покурить дали, и то хрен.

Народу толпилось много: и взрослые, и дети.

– До чего допил в одну харю, – тихо поругивались мужики.

– Это все из-за Нюхи, она довела, – в другой кучке шептались женщины.

– А где Нюха-то? – спохватился кто-то.– Черт ее знает, спит, наверное, – ответили

с усмешкой.Бирюкова уже тащили к выходу, когда

вышла в коридор разбуженная кем-то Нюха. Она с минуту молча оглядывала собрание, а потом кинулась вслед за телом мужа.

– А ну-ка, стойте! – крикнула она тащившим тяжкую ношу “суточникам”. Те недовольно остановились, глядя на растрепанную со сна женщину.

– Куда волокёте, у него же деньги.На этот раз, теперь уже навсегда, он спал

вверх лицом. Не глядя на него, Нюха проворно сунулась в один карман, затем в другой, вытащила оттуда на глазах онемевшей публики что-то и, не показывая, зажав в кулаке, без слезинки на глазах быстро скрылась за своей дверью.

В комнате, разжав руку, она едва не вскрикнула от изумления. На раскрытой ладони лежал помятый, сложенный в несколько раз лист тонкой туалетной бумаги. Дрожащими руками она развернула его, и в лицо Нюхе уткнулась большая, старательно вырисованная мужем фига, его последнее послание в ее дальнейшей жизни...

Александр Евстратов Завещание

40

Прошло более десяти лет моей пенсионной жизни. Жизни, по моей личной оценке, возможно слишком субъективной, довольно насыщенной и активной. Во всяком случае, я не отгородился от общества: мне близки и не безразличны упущения и достижения людей при нынешней трансформации общественного сознания и жизненного уклада, вызванного объективными процессами при переходе общества на другие законы экономического и социального развития.

Кстати, для меня пока непонятно: эти процессы направлены на улучшение или ухудшение жизни людей? Понятно, что общество идёт по пути развития, не стагнирует, не стоит на месте, стремится к чему-то. А вот к чему? – вопрос. И на этот вопрос ответит только история. Во всяком случае, у меня выработалось чёткое понимание и уверенность в том, что технический прогресс не есть прогресс нравственности, совести и души и часто, очень часто приносит обществу, а значит, людям, больше беды, чем радости.

Но я сегодня не буду подробно анализировать эту тему, а постараюсь высказать своё суждение, поделиться впечатлениями о действиях отдельных людей, взяв как бы обобщённый образ личности.

Так вот, несмотря на то, что, казалось бы, пенсионные годы должны были способствовать разрыву житейских связей, и это закономерно, но на поверку это оказалось не совсем так, чем я, откровенно говоря, горжусь и радуюсь. Как пример, первые руководители министерства, в которое входил завод, где я работал, а это объединение Сибтепломаш в Братске, до сих пор радуют меня своими звонками, а то и письмами. Я, естественно, отвечаю им тем же. И это несмотря на весьма преклонный возраст и на то, что по роду своей работы я никак не мог входить в круг их друзей: слишком велика была разница в служебном положении, хотя мы были знакомы и нередко встречались. Мы не были связаны никакими служебными или, тем более, меркантильными интересами.

Это отголоски простых человеческих порядочных и честных отношений, а основа этого, вне всякого сомнения, его величество «СОВЕСТЬ», и мы видели и чувствовали при общении человечность, говорили друг другу правду, не подводили, не спекулировали своими связями и

полномочиями. Проще говоря, мы видели в каждом полномочиями. Проще говоря, мы видели в каждом отдельном человеке «личность», а не начальника отдельном человеке «личность», а не начальника и подчинённого, мы жили одними заботами, и подчинённого, мы жили одними заботами, шли, фактически, одними дорогами, хотя между шли, фактически, одними дорогами, хотя между нами по служебной линии была пропасть. Но мы нами по служебной линии была пропасть. Но мы понимали, что мы просто люди, каждый со своими понимали, что мы просто люди, каждый со своими поражениями и победами, и мы знали и понимали, поражениями и победами, и мы знали и понимали, что такое совесть и честь.что такое совесть и честь.

Жить по совести тяжело, непросто, поскольку Жить по совести тяжело, непросто, поскольку такой человек более чувствителен к злу и такой человек более чувствителен к злу и несправедливости. Он более раним и беззащитен. несправедливости. Он более раним и беззащитен. Душа на каждом шагу обжигается и плачет. Ведь Душа на каждом шагу обжигается и плачет. Ведь раньше люди удивлялись плохим новостям, а раньше люди удивлялись плохим новостям, а сейчас? Сейчас каким? Подумайте сами…сейчас? Сейчас каким? Подумайте сами…

Когда я сравниваю своё детство с детством Когда я сравниваю своё детство с детством своих детей и внуков, то вижу в их глазах, мягко своих детей и внуков, то вижу в их глазах, мягко говоря, недоверие. Как, не было сахара? Как говоря, недоверие. Как, не было сахара? Как картошку весной копали, ту, что случайно осталась картошку весной копали, ту, что случайно осталась зимовать под снегом? Как колоски собирали после зимовать под снегом? Как колоски собирали после того, что смогли убрать для колхоза? И таких того, что смогли убрать для колхоза? И таких вопросов, даже не вопросов, а непонятных для них вопросов, даже не вопросов, а непонятных для них разговоров, как бы сказок, в их понимании, уйма. разговоров, как бы сказок, в их понимании, уйма. И я вижу непонимание, и делаю вывод: жизнь И я вижу непонимание, и делаю вывод: жизнь – то другая. А посмотрите на первоклассниц, – то другая. А посмотрите на первоклассниц, радостных, с бантами, нарядных. Я уж не говорю радостных, с бантами, нарядных. Я уж не говорю о выпускницах – невесты! И это хорошо, дети о выпускницах – невесты! И это хорошо, дети получают разносторонние знания, выбирают получают разносторонние знания, выбирают учебные заведения, вопрос только в выборе, после учебные заведения, вопрос только в выборе, после того раздрая, что происходит в последние 15-20 того раздрая, что происходит в последние 15-20 лет, этот выбор, мягко говоря, наводит на многие лет, этот выбор, мягко говоря, наводит на многие размышления, и более всего, со знаком «минус», размышления, и более всего, со знаком «минус», а тут ещё ЕГЭ? Так что повзрослевшие невесты а тут ещё ЕГЭ? Так что повзрослевшие невесты с сигаретами и разухабистые парни ещё очень с сигаретами и разухабистые парни ещё очень мало характеризуют наше время, и не думаю, что мало характеризуют наше время, и не думаю, что добрыми делами.. Хотя всё в этом мире возможно. добрыми делами.. Хотя всё в этом мире возможно. Говорят, время покажет. Конечно, покажет, только Говорят, время покажет. Конечно, покажет, только бы к добру. А изменения необходимы, и, тем более, бы к добру. А изменения необходимы, и, тем более, насущны, и востребованы.насущны, и востребованы.

Конечно, жизнь меняется, но меняются и Конечно, жизнь меняется, но меняются и потребности, желания и требования.потребности, желания и требования.

Сценарист Эдуард Володарский в интервью Сценарист Эдуард Володарский в интервью говорит: «Жадность, жажда быстрой наживы говорит: «Жадность, жажда быстрой наживы отключают у наших чиновников и олигархов разум, отключают у наших чиновников и олигархов разум, совесть и всякую логику» И цитирую дальше: « В совесть и всякую логику» И цитирую дальше: « В итоге за 20 лет построили то государство, в котором итоге за 20 лет построили то государство, в котором правит бал чиновник, олигарх. А вся их политика правит бал чиновник, олигарх. А вся их политика направлена на то, чтобы, не дай Бог, бедные слои направлена на то, чтобы, не дай Бог, бедные слои

Думайте, люди!Думайте, люди!(Размышления беспартийного пенсионера)(Размышления беспартийного пенсионера)

Василий СкроботВасилий СкроботСкробот Василий Александрович - член Союза журналистов, член Союза Скробот Василий Александрович - член Союза журналистов, член Союза

писателей России. Автор ряда книг. Активно публикуется в СМИ. Живет в писателей России. Автор ряда книг. Активно публикуется в СМИ. Живет в г. Иркутск.

ПублицистикаПублицистика

41

населения не стали жить лучше. Это всё быдло, дорвавшееся до пирога, разгулявшиеся купчики»С моей точки зрения, справедливо, хотя, может, у меня оно уже подкачало.

А сейчас? Руководитель какого-нибудь заштатного городка является недоступным для простого человека. Непонятные привилегии, дорогой служебный транспорт, заоблачные зарплаты, охрана и всё это на фоне повальной бедности и экономического упадка. А если говорить о региональной власти, федеральной, то для простого человека это какие-то мифические личности, не имеющие ничего общего с обществом. Да сколько же уже об этом написано? И что? Говорят, зато у нас свобода слова. Да кому она нужна именно такая свобода слова? Эффективным менеджерам экономистам? Извините, слово «эффективным» надо брать в данном контексте в кавычки, ибо это издевательство над великим русским языком

Как это произошло? Где и когда случился этот разлом в сознании и жизни, великой передовой русской культуре и науке, корни которой и сейчас питают мировую цивилизацию? И дело в том, что отрицательная ситуация усугубляется, разрастается, как репейный куст, бацилла безответственности и корысти пухнет от удовольствия. И примеры можно приводить чуть ли не ежедневно. Вот буквально сегодня, в середине октября, загорелась берёзовая роща около Иркутска у микрорайона «Юбилейный». Об этой роще уже писалось и не раз. Разделили престижные участки дельцы от бизнеса, ничего не производящего, но собирающего деньги, якобы, за продаваемые участки, и они их действительно продают: оформляют через своих людей во власти в аренду, и огромная прибыль без рубля вложения течёт в карманы. А где комитет по охране природы, экологии, прокуратура, зам. по социальным вопросам правительства? Действительно, где? Да работают в поте лица в шикарных кабинетах и очень хорошо работают, думаю, и премии получают. Но меня поразило то, что когда приехали пожарники тушить пожар, а пожар, как говорится, рукотворный, спилили берёзы, сгорнули всё это в бурты, погода сухая, и хватит одной спички, чтобы произошла катастрофа, именно катастрофа.

Может, этого и ждут чиновники или очередных денежных госпоступлений на ликвидацию последствий? Так вот, когда я обратился к офицеру: «Вызовите помощь, накажите поджигателей, оштрафуйте, ведь если сейчас подует ветер, будет ужас?! Он мне спокойно ответил: «Мы не штрафуем». Промямлил какой-то номер телефона и с выполненным долгом уехал. Вот такие дела.

Да, что же это такое, люди? Кстати, в этот день, если не ошибаюсь, объявлен то ли месячник, то ли субботник по уборке территорий вокруг города и наведению порядка. Наведут. И ещё как! Нет ни слов, ни возмущений. Пустота.

Думаю, что это результат так называемой свободы и отсутствия или, вернее, утери совести. Простой житейский анализ обывателя подсказывает,

что, деликатно выражаясь, люди без совести и чести, и они же, как правило, проходимцы и мошенники, опасны для общества, но во сто крат опаснее, когда они во власти. Это деградация и разложение всех основ жизни: моральных, социальных, да и экономических.

Я не первый раз возвращаюсь к теме свободы, и всегда возникают вопросы, какой свободы? От кого? От чего? Ради чего? Понимаю, что человек в обществе должен быть свободен от унижения, притеснения, тотального контроля, слежки, вмешательства в личную жизнь, семейную и т. д., Так от кого же? Да, наверно, от тех, кто своё «я» ставит превыше всего и свободу понимает и воспринимает как индульгенцию от ответственности, кто уверовал в свою безнаказанность и вседозволенность.

А вот ради чего? Это требует особого осмысления, но наиболее вероятно, что ради ублажения своих личных амбиций, ради наживы для набивания своих карманов, забывая о том, что надо жить ради благополучия своих родных и близких, ради окружающих и, конечно, ради интересов общества.

Свобода – это, в первую очередь, по моему мнению, высокая нравственность, личная ответственность и не только за себя. А может, это моё старческоё брюзжание? Ну тогда простите меня.

Я позволю себе процитировать в этой связи мысли из редкой, на мой, непросвещенный взгляд, книги «Премудрости Соломона» Наберитесь терпения. Поверьте. Оно того стоит: Итак «Они считают нашу жизнь забавою и житие прибыльною торговлею, ибо говорят, что должно же откуда – либо извлекать прибыль, хотя бы и из зла.

Самые же неразумные из всех и беднее умом самых младенцев– враги народа Твоего, угнетающего его.

Но у него забота не о том, что жизнь его кратка, и не о том, что он должен много трудиться, и не о том, что жизнь его кратка; но он соревнует художникам золотых и серебряных изделий, и подражает медникам, и вменят себе в славу, что делает мерзости» И это написано тысячи лет назад.Угадываете наше время?

Но что таким людям интересы общества? Пустой звук с ироничной улыбкой. Они упиваются пустословием: Ведь, как правило, это грамотные, хитрые и наглые личности, умеющие быть хладнокровными и вежливыми, но за этим образом кроется не личность в нормальном понимании этого слова, а жестокая и алчная персона в человеческом обличье.

В последние годы стало заметно, что слова «Совесть. Честь. Патриотизм. Гордость» стали вторичными в чиновничьей среде и неудобными в произношении, а если и произносятся, то для того, чтобы прикрыть этими тёплыми словами скрипучий, ржавеющий механизм власти, который втягивает в свою орбиту влияния всё более новое и прогрессивное. И соль в том, что в данной ситуации

Василий Скробот Думайте, люди!

42

всё передовое приживается с трудом: ведь оно требует усилий и знаний. Хотя появляется чувство, и общество живёт с надеждой, что прогресс в самом широком смысле этого слова возобладает, включая в себя этические и психологические аспекты, возьмёт верх над архаизмом цепляющихся за власть чиновников, бюрократов и коррупционеров. Я в это верю.…Хочу верить, но тяжко,

Мне часто говорят близкие мне люди: «Да успокойся ты. Не трепи нервы. Всё равно ничего не добьёшься и не изменишь.» Да я и сам прекрасно понимаю, что изменить в данной системе одному ничего невозможно, даже в самых незначительных вопросах, но смотреть на те безобразия, что творятся вокруг нас (фальсифицируется мораль, уничтожается природа варварски и безнаказанно, стремительно тупеет и глупеет объективность восприятия действительности со стороны общества) и молчать просто невозможно, если не преступно. В конце концов, это ответственность перед собой, своими детьми, внуками, родными и знакомыми. Я не могу быть лицемером и приспособленцем в их глазах, и я должен и обязан в силу своих скромных возможностей оправдывать своё человеческое предназначение. Для чего же Бог дал нам интеллект? Да для того, чтобы мы отличались от животных и жили не только инстинктами.

У меня есть голос, глаза, уши и, надеюсь, совесть, и я часто задаю себе вопрос: «Для чего я живу?» Я не могу отворачиваться, видя грязь; не могу молчать, видя безобразия; не затыкаю уши, чтобы не слышать ложь. И я убеждён, что надо говорить, кричать и добиваться. Не хотят слушать, не реагируют? Да, не хотят! Но если больше людей будет подавать свой голос, то прохиндеям и наглецам придётся прислушаться. Они ох как боятся громкого голоса общества, ведь они привыкли «обделывать» свои грязные делишки в тиши кабинетов и саун.

Немного отвлекусь, но это тоже к теме нравственности.

Абель Раскас в своей книге воспоминаний «Записки весёлого грешника» пишет: «Я всегда ненавидел и продолжаю ненавидеть людей, которые могут войти в доверие, одолжить деньги и никогда их не отдать. Это_ настоящие преступники. Они ничем не рискуют; на них не донесут в полицию, не убьют, потому что они считались друзьями. С их стороны это – настоящая подлость, и, с моей точки зрения, это намного хуже кражи»

В моей жизни подобное происходило, но только гораздо коварней и подлее и не просто с друзьями, а очень близкими родственниками. Хотя это сейчас не редкость и порождает всё большую безнаказанность и отсутствие, всякой морали, той – же, коренной человеческой нравственности. А какой они показывают пример своим детям и внукам? Все эти дела аукнутся когда-то и обернутся для них несчастьем. Не надо этого забывать.

Иллюзии либерализма затуманивают головы многих, как будто бы и здравых экономистов. А может, это сознательная позиция, может, это развал

на уничтожение? Сознательный развал.Я однажды в передаче Владимира Соловьёва

услышал, что более девяноста процентов собственности России уже давно находятся под юрисдикцией западных стран. А это значит, что хозяева огромной богатой страны, коей веками хозяева огромной богатой страны, коей веками гордились и были хозяевами нашей РОССИИ, гордились и были хозяевами нашей РОССИИ, граждане нашей страны, в последние либеральные граждане нашей страны, в последние либеральные годы, когда у руля стали эффективные экономисты-годы, когда у руля стали эффективные экономисты-собственники, типа Чубайса, ушли с молотка собственники, типа Чубайса, ушли с молотка поднимать экономику, но уже не России. И говорил поднимать экономику, но уже не России. И говорил это с огромной душевной болью, это чувствовалось, это с огромной душевной болью, это чувствовалось, американский профессор с русскими корнями.американский профессор с русскими корнями.

Словесный понос заполнил страну, эпидемия Словесный понос заполнил страну, эпидемия словесности, диарея, распространяющаяся словесности, диарея, распространяющаяся с всё пугающей скоростью, поглощает в свои с всё пугающей скоростью, поглощает в свои хитроумносплетённые сети пока ёщё здоровые хитроумносплетённые сети пока ёщё здоровые молодые соки общества, но пока…молодые соки общества, но пока…

И пока не найдено, это моё мнение, никаких И пока не найдено, это моё мнение, никаких радикальных и реанимационных лекарств, процесс радикальных и реанимационных лекарств, процесс дебилизации набирает обороты, ведь очень легко на дебилизации набирает обороты, ведь очень легко на словах развиваться писать ликующие донесения о словах развиваться писать ликующие донесения о достижениях культуры, науки, спорта, образования достижениях культуры, науки, спорта, образования и д .и. т.п. И писать убедительно, напористо, смело, и д .и. т.п. И писать убедительно, напористо, смело, Ведь, за нами сила!!! Да ещё какая!Ведь, за нами сила!!! Да ещё какая!

И словесный понос продолжает своё И словесный понос продолжает своё «победное» шествие по просторам огромной России. «победное» шествие по просторам огромной России. Сомневаясь в своей непогрешимости, скажу, что Сомневаясь в своей непогрешимости, скажу, что точечная вакцинация пока не приносит результатов, точечная вакцинация пока не приносит результатов, а только раздражает и вселяет уверенность, да и, а только раздражает и вселяет уверенность, да и, наоборот, приспосабливает и убаюкивает, теряет наоборот, приспосабливает и убаюкивает, теряет чувствительность. А это опасно.чувствительность. А это опасно.

Хочу уделить внимание теме природы: ведь Хочу уделить внимание теме природы: ведь состояние природы, экологии вокруг нас, по моему состояние природы, экологии вокруг нас, по моему глубокому убеждению, показывает уровень нашей глубокому убеждению, показывает уровень нашей культуры. Да, именно Культуры, с большой буквы! культуры. Да, именно Культуры, с большой буквы! Да, это показывает, что здесь, на этой территории, Да, это показывает, что здесь, на этой территории, на этой Земле, есть хозяин, Именно не владелец, не на этой Земле, есть хозяин, Именно не владелец, не вредоносящий арендатор, а Хозяин!вредоносящий арендатор, а Хозяин!

Мы же видим вокруг временщиков и рвачей, Мы же видим вокруг временщиков и рвачей, потерявших, да, наверно, и не имеющих, за потерявших, да, наверно, и не имеющих, за редким исключением, чести, совести, да и чувства редким исключением, чести, совести, да и чувства рачительного хозяина.рачительного хозяина.

Ведь повсеместно, за редким исключением, Ведь повсеместно, за редким исключением, вокруг городов, да и внутри уже создавших свою вокруг городов, да и внутри уже создавших свою индивидуальную инфраструктуру микрорайонов, индивидуальную инфраструктуру микрорайонов, вырубаются лесные посадки, уродуются ухоженные вырубаются лесные посадки, уродуются ухоженные уголки: сосновые и берёзовые рощи, служащие уголки: сосновые и берёзовые рощи, служащие «легкими» городов, по сути реабилитационными «легкими» городов, по сути реабилитационными центрами. Как, к примеру, это делается с берёзовой центрами. Как, к примеру, это делается с берёзовой рощей вокруг района Юбилейный, где расположены рощей вокруг района Юбилейный, где расположены основные лечебные учреждения области.основные лечебные учреждения области.

Строить надо, строить большие родовые Строить надо, строить большие родовые усадьбы, Обзаводитесь живностью, хозяйством, усадьбы, Обзаводитесь живностью, хозяйством, Но выкупайте большие поселковые участки, Но выкупайте большие поселковые участки, обустраивайте, и все вам скажут огромное обустраивайте, и все вам скажут огромное «Спасибо».

Но там надо работать. А тут дороги есть, опять Но там надо работать. А тут дороги есть, опять же электроэнергия, да и платить не надо: ведь берут же электроэнергия, да и платить не надо: ведь берут друзья властей, где «рука руку моет», да и берут как друзья властей, где «рука руку моет», да и берут как бы в аренду, А там и власть поменяется, но участки бы в аренду, А там и власть поменяется, но участки

Василий Скробот Думайте, люди!

43

тут же делятся, продаются за большие деньги, ведь под городом появились новоявленныё хозяева, естественно, и «бабло». Жители возмущаются, а кому нужно это мнение жителей?

Ах, да на выборах.? Прощу прощения. Ну, так уже рощу вырубят, и вопросов не будет. Технология простая.

Да, что там рощи? Меня даже больше пугает равнодушие и безразличие, пустота в головах и полнейшая безнравственность у молодёжи. Вы скажете, что я циник и такой же, как все, а может и хуже. Что ответить? Да, общество формирует себе подобных, и я грешен во всех смертных грехах и,возможно, больше грешен, чем другие. Но я стараюсь быть честен хотя бы перед самим собой, и я осознаю свои грехи. ОСОЗНАЮ…И горжусь этим, опять хотя бы перед собой и своими родными и близкими. Попробуйте и поймётё: легко это или нет? Говорят, чтобы исправить свои ошибки, недостатки, надо, в первую очередь, их признать. Начните с себя.

Ведь очень легко быть добреньким, пушистым, во всём соглашаться и всегда «ЗА». Да и тебя в пример ставят. Живи и радуйся, но в реальной жизни всё далеко не так радостно .

Как говорила моя родная мама, пусть земля ей будет пухом: «Запомни, сынок, жизнь это борба» Это не ошибка, а белорусское наречие. И я помню до старости лет твои слова, вернее, Ваши вещие слова, давшая мне жизнь, «МАМА», так мы звали тогда своих родителей. Не «ты»,а «Вы» И папка тоже, несмотря на труднейшие послевоенные годы, заложил во мне зёрна мудрости и всежизненного постоянного труда, любого труда.

Мы же «гомо сапиенс», разумные существа, люди, и это, по божескому предназначение, накладывает на всех нас очень ответственную жизненную миссию, позволяющую, в каком-то плане вмешиваться, а то и руководить, влиять на жизненные процессы, включая живой мир. Хотя, может, я и глубоко заблуждаюсь.

Признаться, после долгих раздумий и «уроков жизни» я часто сомневаюсь, что человек всесилен. Тогда возникает предположение, что мы, каждый из нас, то, что он думает и делает не является аксиомой и любые наши действия противоречивы и ошибочны, наконец, спорны, а иногда и преступны, с точки зрения разумного существа.

Но ведь сотни лет назад, подумайте, сотни великий Шекспир написал, цитирую:

Зову я смерть. Мне видеть невтерпёж Достоинство, что просит подаянье, Над простотой глумящуюся ложь, Ничтожество в роскошном одеянии.

Очень похоже на наше время? Не так ли? И не наводит ли это на мысль, что мгновение, отпущенное нам Богом, надо использовать во благодать, в добро, в совесть и доброту. Я думаю так, а ведь разум у каждого свой.

Думайте, люди!!!

Можно приводить тысячи примеров и положительных, и отрицательных из нашей повседневной жизни. А я ведь не романист. Я хочу, насколько могу, выразить боль своего поколения и повлиять, насколько мне хватает разума и логики, на молодых, на растущих, А пусть они сами делают свой выбор. Я ни в коем случае не навязываю молодежи своё мнение – только совет и не упрекайте меня в нравоучениях. Я не оправдываюсь, но призываю « ДУМАТЬ»

Меня поразили строки в заштатной Качканарской газете «Вместо капиталистического рая народ получил иго власти жуликов и аферистов, разрушивших и обворовавших страну, продолжающих её грабить. В такой стране могут жить только жулики, потерявшие совесть…». Стало законом: «Если не умеешь или не можешь жить за счёт других, значит, обречён существовать для того, чтобы жили другие. Чем больше в человеке мерзости, тем больше шансов на успех.» Это из письма Сергея Рудакова. И я подписываюсь под этими словами!

Тем не менее, мы живём в обществе, в мире, созданном на планете, руководствуясь присущим нам разумом, интеллектом, эмоциями, а инстинкты, на мой взгляд, должны быть вторичны: они более присущи животному миру. По моему глубокому убеждению, каждый человек должен жить самокритично, воспитывать в себе с младенческих лет способность оценивать свои действия с точки зрения и понимания других людей, Проще говоря, надо иногда мысленно становиться другими, а это далеко не просто.

Но если не воспитано и не выработано это качество жизни, то беда. Беда, когда человек становится рабом собственного «Я», когда одним совершенно верным решением становится «моё решение», когда «моё мнение» является окончательным и решающим. Это даже трагично и вредно, тем более, когда человек обладает властью. Тогда – этого человека иногда можно назвать и преступником.

Особый негатив это приносит, когда в обществе главенствует принцип, «что мы все равны», что «у нас везде свобода»

Вот это как раз выгодно тем, кто своё «Я» противопоставил разумному «Мы» Отсюда произрастают корни безразличия к судьбам рядом живущих, это является причиной уничтожения природы, и, возможно, самое страшное, что этот индивидуализм созревает и делает человека наглым, жадным и безразличным к судьбам рядом живущих. Начинает вырабатываться меркантильное начало, вирус стяжательства и хамства передается детям и внукам. И для такой семьи это трагедия, это тысячи разрушенных родственных очагов. Родные люди становятся врагами. Остановитесь!

Василий Скробот Думайте, люди!

44

«Христиане не отличаются от других людей ни местом происхождения и жительства, ни языком, ни жизнию гражданской. Живут во плоти, но не для плоти, повинуются законам, но жизнью стоят выше законов. Их не знают, но обвиняют; убивают их, но они живы; бедны, но обогащают других, ничего не имеют, но всем довольны».

(Послание Апостола к язычнику Диогену) Из книги Валентина Курбатова «Наше

небесное отечество»

Билеты взял на 25 мая 2010 года. Поезд Тында-Москва. Четыре года не был в Лемети, и года эти пронеслись быстро и медленно, в разные дни по-разному. За эти четыре года сменил две работы. Таким, как я, дожившим до сорока с лишним лет, трудно привыкнуть к нынешней действительности. Хоть давно бы и пора, но себя не каждый сможет переделать. У большинства получается, потому что некуда де-ваться.

Раньше, лет 18 назад, на вокзале «Гидростроитель» было не протолкнуться. Те-перь же мы сидим с мамой и тётей на железных сиденьях, и никого вокруг. Немного приободрился от того, что приехал на своей старенькой «Ниве» попрощаться с отцом сын Виктор… С попутчиками в поезде повезло. Все пять тысяч километров моего пути по вагонам

ходят продавцы, чего только ни предлагают - ходят продавцы, чего только ни предлагают - от телевизора до трусов. Я решил купить серы от телевизора до трусов. Я решил купить серы пожевать, детство и память делают своё дело. пожевать, детство и память делают своё дело. Полка мне досталась боковая, верхняя. Внизу Полка мне досталась боковая, верхняя. Внизу разместился молодой человек, к которому разместился молодой человек, к которому приходил его друг. За всё время моей поездки, приходил его друг. За всё время моей поездки, а это более трёх суток, ребята выпили ящиков а это более трёх суток, ребята выпили ящиков пять или больше пива. Я решил, чтобы хоть пять или больше пива. Я решил, чтобы хоть как-то спасти их молодые организмы, немного как-то спасти их молодые организмы, немного напугать, сказав, что если они так будут пить и напугать, сказав, что если они так будут пить и дальше, то у них не будет детей. Они пообещали дальше, то у них не будет детей. Они пообещали подумать над моими словами. Хорошо ребята подумать над моими словами. Хорошо ребята попались с юмором, никакой злобы, и это попались с юмором, никакой злобы, и это радовало почему-то.радовало почему-то.

Напротив меня ехала женщина до города Напротив меня ехала женщина до города Выкса. Она ездила к сёстрам в Братск. Словом, Выкса. Она ездила к сёстрам в Братск. Словом, завязался разговор и поговорка: «Хорошо там, завязался разговор и поговорка: «Хорошо там, где нас нет», как всегда, работала безотказно.где нас нет», как всегда, работала безотказно.

На несколько часов к нам присоединился На несколько часов к нам присоединился один дедушка. Он рассказал о том, что едет один дедушка. Он рассказал о том, что едет сложить большую настоящую русскую печь сложить большую настоящую русскую печь сыну. Зная о том, что многие люди сломали сыну. Зная о том, что многие люди сломали свои печи-кормилицы, очень порадовался за свои печи-кормилицы, очень порадовался за деда, что у него по-русски искренний сын, деда, что у него по-русски искренний сын, потому что доподлинно знал, что в тех краях потому что доподлинно знал, что в тех краях Руси-матушки большинство перешло на газ. Руси-матушки большинство перешло на газ. Этот дед и его сын по теперешним временам Этот дед и его сын по теперешним временам были в своём волевом решении действительно были в своём волевом решении действительно редким случаем.редким случаем.

Вскоре в наш вагон подсели молодые парни Вскоре в наш вагон подсели молодые парни

Анатолий КазаковАнатолий Казаков

Серафим Саровский и село Леметь

45

из Украины, которые говорили, что ездили на заработки, потому как на Родине работы нет. Хорошие, простые, деревенские парни. И теперь они, так искренно мечтавшие о встрече с родными и поведавшие мне, незнакомому им человеку, о жизни в деревне на Украине, не на шутку разбередили мою наивную душу.

В Новосибирске села женщина по имени Марина. Увидев, что она читает детектив, рискнул дать ей свои деревенские рассказы и был рад, что хоть не закинула их в дальний угол. Уже почти перед самым прибытием в город Арзамас приобрёл у старенькой бабушки пояс из собачьей шерсти для тёти Дуни…

На этот раз заночевал в рабочем посёлке Ардатов у моего троюродного брата Володи Молодцова, который и встретил меня на вокзале. Утром попили настоящего деревенского молочка. Жена Володи Анжела напекла оладушек. «Вот, - говорит, - Толик, и другая еда в доме есть, а дети всё равно непременно будут просить домашнюю выпечку». Сходили в местную школу на последний звонок. Володиному сыну Максиму вручили тогда аж шесть грамот.

Попарились в бане. Вскоре заехали в гости и Женя с Ниной, коротые и отвезли меня в село Леметь. Евгений Иванович является тоже моим троюродным братом, а Нина его жена.

Вот и опять я, слава Богу, в старом, воистину святом для меня деревенском дому. Здравствуй, моя дорогая тётя Дуня, здравствуй, село Леметь, здравствуй, Заречная 20. Господи, вот и я…

Ещё с вечера успел заметить, как тётя Дуня прямо с крыльца перелазила через ограждение в свой огород и поливала грядки, потому что калитка вросла в землю. С самого утра мы с Евдокией Андреевной приступили к строительству новой калитки. Хотя, конечно, слово «строительство» слишком громко сказано для такого дела, но внешне это выглядело именно так. Из дома напротив за нами наблюдала бабушка Евдокия Молодцова и с восхитительной добротой в голосе интересова-лась: «Вы никак строите чего?». Моя тётя Дуня радостно отвечала: «Да вот дверцу надо устроить»… Откуда-то из своих закромов тётя моя Евдокия Андреевна принесла довольно хорошие рейки и доски. Я вырываю старые, давно сгнившие столбы. Дуня же никуда не отходит, внимательно следит за каждым моим движением, выбирает из ведра нужные гвозди

и подаёт их мне. Получается такая картина, будто она у меня за бригадира… Господи, как же я благодарен тебе за такие драгоценные минуточки. В городе что – жизнь кипит. Все как роботы, а не люди, а я тут вот, в Лемети, делаю потихоньку новую калитку, врываю в землю новые столбы, кругом не иначе как Божественная тишина. Ну чего ещё надо человеку? И вот ужё тётя Дуня весело открывает новую калитку и поливает с вёдер свои драгоценные гря-дочки, а на них и лучок, и укропчик, и редисочка. Вечером едим окрошку. Ну разве это не чудо? Оно, оно, родимое чудо, и есть…

Ранним утром решил пройтись по деревне. В глаза сразу бросился пустующий дом соседей Кувановых. Дядя Серёжа и тётя Настя перебрались на Новую*. Иду дальше. Смотрю на промежуток между пустыми домами. Именно здесь раньше стоял дом бабушки по прозвищу Ягода. Вспомнилось и то, что однажды эта самая Ягода, идя с деревенской свадьбы, громко пела какую-то песню.

Живут в каждом из нас воспоминания, без которых думается, что и не люди мы были бы. Только её величество Память заставляет нас быть хоть немного мудрее…

Иду потихоньку дальше… Дома все пустые, да и на слом увезённые. Жутко от этого на душе. Смотрю на дом дяди Васи. Давно уж помер бабушкин брат-фронтовик, а дом стоит и нигде не покосился. Подхожу к избе дяди Серёжи Носова. Нет и тебя уже в живых, дорогой, добрейшей души человек. И как это я четыре года назад вырвался из города? Затем, видно, чтобы повидаться с тобою, выпить, о жизни поговорить. Эх, дядя Серёжа, дядя Серёжа. Вот и спите Вы теперь с женой Клавой и сыном Славой. Вечная Вам память, золотые мои… Смотрю на другую сторону деревни. Вижу покинутый дом Абрамовых. Ваня Абрамов жил в этом доме. Дружили мы с ним. Он попал в аварию, и ему сломало позвоночник. Операции разные делали, но всё тщетно. Помаялся несколько лет и помер. Хороший он был, отчаянный русский парень.

Кругом воистину волшебно поют птицы, растёт всегда притягающее взгляд зелёное полотно земли. Я сижу на лавочке у дома Носовых и греюсь, как старый дед, на солнышке… Возвращаюсь домой и вижу вдалеке двух пожилых женщин. Одна из них моя тётя, другая - ещё один житель деревни - Настя Матвева. Она успокаивает тётю Дуню:

Анатолий Казаков Серафим Саровский и село Леметь

46

«Ну вот… а ты его потеряла. Куда он тут денется?»

Поздно вечером та же Настя забарабанила нам в окно. Оказалось, что на Новой был пожар. Всем жителям было очень страшно, ведь на улице уже давно стоял суховей. Пожарники с Ардатова приехали быстро, но три дома всё же не успели спасти. Очень грустно от этого на душе. С этим и ложимся спать.

Деревенское утреннее пробуждение. Взгляд ложится на старенькие оконные рамы. Вспоминаю, как любила сидеть у окна моя бабушка Татьяна Ивановна Куванова. Бережно, словно боясь уронить, брала она своими изработанными, с крупными венами руками письма своих уехавших детей. Совсем необученная грамоте, каким-то неведомым чувством моя бабушка словно ведала, о чём пишут её дети, и когда тётя Дуня читала письма от моей мамы, тёти Марии, дяди Серёжи. то бабушкины голубые глаза были сосредоточенно печальны. Лишь изредка она переспра-шивала и удивлялась чему-то…

Повоевав на огороде с колорадским жуком, иду к троюродному брату Жене с тем, чтобы договориться на завтра о поездке в Дивеево.

На следующий день, в семь часов утра, Женя с Ниной высадили меня в селе Дивеево. Войдя на территорию Дивеевской обители, дивлюсь высокими храмами и их золочёными куполами. Покупаю иконки с образом Серафима Саровского. Душу уже греет хорошая мысль о том, что по прибытии в Братск раздам эти иконки близким и знакомым мне людям. Возле храма, где покоятся мощи Серафима Са-ровского, расположено небольшое кладбище, на котором похоронены святые люди Серафимо-Дивеевской обители. Обхожу и молюсь этим, Слава Богу, не забытым крестам…

И вот я уже стою на службе в храме, наполненном православным людом. В минуты такие своим скромным обращением благодарю Создателя за всё, что есть в моей жизни…

Для того, чтобы поклониться гробу с мощами Великого праведника, выхожу из храма и иду к его правому крылу. Поднимаюсь по широкой каменной лестнице и становлюсь в длинную очередь… Здесь я тоже приобрёл икону с образами святых людей, по центру которой расположен лик батюшки Серафима. Подхожу к гробу светильника земли русской, опускаюсь на колени, целую святую твердь* (пол). Поднявшись и перекрестившись,

прикасаюсь лбом, а затем и губами к гробнице и молю о помощи моей часто отчаивающейся душе. Монахиня, стоящая рядом, мудро прикасает все мои иконки и иконы к гробу отца Серафима. Заканчивается, всегда во веки веков, праведная служба в храме. Очень веки веков, праведная служба в храме. Очень медленно ступаю по святому мостику вдоль медленно ступаю по святому мостику вдоль канавки, которую по преданию начинал рыть канавки, которую по преданию начинал рыть сам сподвижник Христов, ходатай за нас, сам сподвижник Христов, ходатай за нас, грешных, перед Создателем отец Серафим грешных, перед Создателем отец Серафим Саровский. Мостик этот проходит вокруг Саровский. Мостик этот проходит вокруг всех храмов Дивеевской обители. Шагая по всех храмов Дивеевской обители. Шагая по этому намоленному месту, видишь и воочию этому намоленному месту, видишь и воочию понимаешь, сколько неимоверных подвигов понимаешь, сколько неимоверных подвигов пришлось совершить православному люду, пришлось совершить православному люду, чтобы мы сейчас своими очами могли чтобы мы сейчас своими очами могли лицезреть эту редчайшую, очищающую от лицезреть эту редчайшую, очищающую от всякой скверны, всамделишную, всегда по-всякой скверны, всамделишную, всегда по-новому удивляющую красоту…новому удивляющую красоту…

Вдруг внизу, где, очевидно, живут монахини, Вдруг внизу, где, очевидно, живут монахини, я увидел очень старую женщину в монашеском я увидел очень старую женщину в монашеском одеянии. Поразило меня то, что она была до одеянии. Поразило меня то, что она была до такой степени горбата, что, казалось, ещё такой степени горбата, что, казалось, ещё немного, и бабушка касалась бы головой земли. немного, и бабушка касалась бы головой земли. Почему-то, не удержавшись, громко здороваюсь Почему-то, не удержавшись, громко здороваюсь с ней. Бабушка ответила и спросила, откуда с ней. Бабушка ответила и спросила, откуда я родом и как меня зовут. Отвечаю, что из я родом и как меня зовут. Отвечаю, что из Сибири, с Братска, а зовут Анатолием. Бабушка Сибири, с Братска, а зовут Анатолием. Бабушка же эта вдруг обещает за меня помолиться… Вот же эта вдруг обещает за меня помолиться… Вот так, совсем неожиданно, незнакомый человек так, совсем неожиданно, незнакомый человек желает тебе божьего блага. Что же это такое? желает тебе божьего блага. Что же это такое? А это, несомненно, именно та твердь нашей А это, несомненно, именно та твердь нашей православной Родины, которую не сразу и не православной Родины, которую не сразу и не вдруг хоть немного постигаешь…вдруг хоть немного постигаешь…

Шёл я так, наверное, больше часу…Шёл я так, наверное, больше часу…В конце канавки стоит маленький В конце канавки стоит маленький

деревянный домик, в котором сидит служитель деревянный домик, в котором сидит служитель церкви и раздаёт людям освящённые сухарики церкви и раздаёт людям освящённые сухарики от Батюшки Серафима. Взяв сухариков, набираю от Батюшки Серафима. Взяв сухариков, набираю и святой земли в специально отведённом для и святой земли в специально отведённом для этого месте. Совсем рядом в магазине покупаю этого месте. Совсем рядом в магазине покупаю книгу о жизни Священномученика Серафима книгу о жизни Священномученика Серафима Са-ровского…Са-ровского…

Площадь Дивеевской обители довольно Площадь Дивеевской обители довольно обширна, и совсем не зря её называют вторым обширна, и совсем не зря её называют вторым Афоном... Вокруг храмов посажены яблоневые Афоном... Вокруг храмов посажены яблоневые сады, и вот, проходя мимо цветущих деревьев, сады, и вот, проходя мимо цветущих деревьев, я слышу читаемую женским голосом до боли в я слышу читаемую женским голосом до боли в сердце проникновенную молитву… Бывая часто сердце проникновенную молитву… Бывая часто в разных храмах, мне приходилось слышать в разных храмах, мне приходилось слышать много замечательных читающих молитвы много замечательных читающих молитвы голосов, но такого, пронизывающего всего голосов, но такого, пронизывающего всего меня с ног до головы женского голоса, довелось меня с ног до головы женского голоса, довелось

Анатолий Казаков Серафим Саровский и село Леметь

47

мне услышать впервые. Стремительно войдя в сад, я увидел монахиню, которая, обрабатывая деревья, читала молитвы. Набравшись нивесть откуда взявшейся смелости, спрашиваю: «Почему вы так громко читаете молитву?». Монахиня,улыбнувшись, очень споконым, но уверенным голосом ответила: «Чтобы другие служители церкви слышали». И, немного помолчав и видя мой удивлённый взгляд, добавила: «Мы ведь здесь весь сад обрабатываем». На меня точно нашло русское знамение, а иначе как объяснить тот факт, что я прочитал ей своё стихотворение следующего содержания:

Вдоль равнин, перелесков иду я.Там дорога старинна лежит.А душа, словно что-то почуя,Берюзовым дурманом манит.

На пригорке виднеются избы,Храм старинный кирпичный стоит.Деревенские видятся судьбы.Взглядом добрым судьба одарит.

Где ж, вы зорьки землицы росистой?Одиночество, глушь, тишина.Горемычная наша Россия,Ты веками тоскуешь сама.

О, живи, наша Русь, возродися.На коленях всю ночь простою.Здесь святой Серафим наш молился.Мысли древние сердцем храню.(Мысли древние сердцем храню)

Извинившись перед монахиней, выхожу из яблоневого сада, она же провожает меня очень добродушным взглядом. Смотрю: совсем неподалёку на лавочке сидит священнослужитель. Замечаю на груди у него большой медный крест. Батюшка благословляет подходящих к нему взрослых и детей… Присел рядышком, разговорились. Оказалось, что церквушка, в которой он служит, находится неподалёку в одной глухой деревеньке. Поведал батюшка мне и о том, что приход у него всего три старушки-богомолицы, но даже такой малый приход не закрывают…

Попросивши благословения, иду дальше, вижу трапезную под открытым небом. Людям наливают суп, дают каши, хлеба и сладкого чая, и на многочисленных длинных

столах православные люди, помолившись, вкушают скоромную пищу. Подхожу к раздаче и с налитой до краёв тарелкой супа направляюсь к ближайшему столу. Хлёбаво было необыкновенно вкусным, поэтому иду за добавкой. Раздатчи-ца напутствовала меня такой речью: «Кушайте на здоровье! Батюшка Серафим хочет, чтобы вы были сыты и угощает вас». Так вот… Оказалось, что прямо при мо-настыре находится столовая и кормят там всех желающих совершенно бесплатно. И как я убедился на собственном опыте, кормят очень вкусно, несмотря на то, что пища постная. Стало быть, повара здесь - добрые волшебники.

Видел я и то, как простые люди, имеющие в сердце желание помочь храму работой, мыли посуду, чистили картошку…

Выйдя из трапезной, стою и разглядываю суетящихся вокруг людей, наблюдаю за приезжающими отовсюду автобусами, как служители храма прямо на улице рассказывают о живших здесь святых людях…

Зайдя уже в другой храм, поклонился покоящимся там в гробах мощам святых Марфы, Пелагеи и Матроны. В этом же храме мне дали маленькие освящённые кирпичики, потому как я сообщил, что у нас в городе Братске на Правом берегу реки Ангары в посёлке Гидростроитель строится Храм Преображения Господня. Эти кирпичики, икону с образом Серафима Саровского, сухарики и святую землю я по-том по приезде на Родину отдал протоиерею Андрею Чеснокову…

Вокруг летало много голубей, и я почти не удивился, что подошедшая ко мне пожилая женщина попросила немного денег на кормёжку птиц. Удивило другое. Она вдруг посетовала, что в ряд ли кто после её смерти их кто-то будет кормить. Веря в наш родной, сердобольный народ, знаю, что такие люди всегда отыщутся…

Недалеко от храма, минутах в пятнадцати ходьбы, находится святой ключик отца Серафима, и я, набрав в пластиковые бутылки святой воды и помолившись кресту с образом Батюшки Серафима, возвращаюсь вновь к Храму.

Немного погодя, подъехали Женя с Ниной. Незаметно пролетели шесть с лишним часов, и я снова на пути к родной Лемети.

Последующие два дня проходили над чтением книги Н. Левитского о Батюшке Серафиме. Я вдруг осознанно понял, что

Анатолий Казаков Серафим Саровский и село Леметь

48

совсем мало знаю о Лемети, где жили и живут мои предки. Именно из этой книги я узнал, что в Лемети, на погребении местного помещика Соловцова присутствовали Настоятель Саровского Храма отец Пахомий с тогда ещё юным Серафимом Саровским. Соловцов, живший в Лемети и будучи очень набожным человеком, много помогал Саровской обители. Стало быть, ноженьки Великого молитвенника и ходатая перед Божьей матерью ходили по Леметской земле. Это ли не чудо, что это всё открывается сейчас для меня.

Из книги узнал я и то, что из Леметского храма давали иконы в Дивеевскую обитель…

В один из дней пошёл на деревенский погост. Опускаюсь на колени, молюсь возле могилки моей бабушки Татьяны Ивановны. Отыскиваю и многих деревенских, которых я знал. Здесь и Молодцовы, Носовы, Кувановы, Тузовы, Абрамовы, Козловы, Фомины и т. д. Смотрят на меня подновлённые фотографии, и люди эти деревенские уже будут навсегда в моей душе, покуда сам жив буду.

Рядом с погостом, как и положено, находится Леметский храм. Захожу во внутрь. Смотрю на поразительно ровно выложенную кирпичную кладку. Целую родимые кирпичики. Неустанно молюсь, и даже вороньё в покинутом храме в это мгновение почему-то не сильно каркает. После этого тётя Дуня показала мне холм, где предположительно похоронен Соловцов. Возле холма этого кто-то положил цветы, и ещё - именно на этот холм, по рассказам местных жителей, упал один из крестов храма. Крест этот был металлическим, но от старости распался. Так люди сложили его по кусочкам и положили на холм…

Церковь Леметская древняя большая, имела несколько крестов на каждом строении. Рассказывали, что когда пришла советская власть, то церковь нарушили. Так крест, который находился на центральной башне, когда упал оземь и развалился на мелкие частички, деревенские жители попрятали по своим домам. Вера в Бога была сильна в людях, и каждый понимал, что, принеся частицу креста домой, он оберегал свой род от разных напастей…

Поклонившись холму и всем деревенским

могилкам, пошёл к дяде Серёже Куванову. Застал я его сидящим на крыльце. Он перепутал меня с электриком, что нас обоих немного развеселило. Конечно, выпили. Закусили малосольными огурчиками. Дядя Серёжа вдруг малосольными огурчиками. Дядя Серёжа вдруг расплакался: «Вот, Натолий, я ведь дочку-то расплакался: «Вот, Натолий, я ведь дочку-то свою, младшенькую Галину, похоронил»… Я свою, младшенькую Галину, похоронил»… Я уже знал об этом, потому как в Братске прожи-уже знал об этом, потому как в Братске прожи-вает много леметских. Как могу, успокаиваю вает много леметских. Как могу, успокаиваю дядю Серёжу. Неожиданно появляется его дядю Серёжу. Неожиданно появляется его жена тётя Настя, ходившая куда-то по делам, и жена тётя Настя, ходившая куда-то по делам, и говорит такую песенно-прекрасную речь: «Эт, говорит такую песенно-прекрасную речь: «Эт, цо ит вы тут огурцами-то придумали?» Это она цо ит вы тут огурцами-то придумали?» Это она поругивала мужа за плохую закуску.поругивала мужа за плохую закуску.

На следующий же день вечером в наш На следующий же день вечером в наш дом громко забарабанили. Это очень сильно дом громко забарабанили. Это очень сильно удивило нас с тётей Дуней, ибо знали мы, что удивило нас с тётей Дуней, ибо знали мы, что в деревне всего несколько стариков осталось, в деревне всего несколько стариков осталось, а удары в дверь были основательно крепкими. а удары в дверь были основательно крепкими. Оказалось, что пришёл сын дяди Серёжи Оказалось, что пришёл сын дяди Серёжи Валера Куванов и с порога, как это и принято у Валера Куванов и с порога, как это и принято у деревенских жителей, стал звать на свеженину. деревенских жителей, стал звать на свеженину. Случилось так, что они забили поросёнка. Случилось так, что они забили поросёнка. «Пошли, Толик!» - громко по-молодецки «Пошли, Толик!» - громко по-молодецки произнёс Валерий и удивлённо воскликнул: произнёс Валерий и удивлённо воскликнул: «Надо же… Приехал… Ну, Толька!». «Надо же… Приехал… Ну, Толька!».

Тётя Дуня достаёт из подпола водку Тётя Дуня достаёт из подпола водку тридцатилетней выдержки. С этим и уходим с тридцатилетней выдержки. С этим и уходим с Валерой к ним домой на Новую. Обнимаюсь Валерой к ним домой на Новую. Обнимаюсь с его братом и моим другом детства Сергеем с его братом и моим другом детства Сергеем Кувановым. Приветствую их сестру Нину, дядю Кувановым. Приветствую их сестру Нину, дядю Серёжу и тетю Настю. На столе аппетитно Серёжу и тетю Настю. На столе аппетитно дымит огромное блюдо свеженины. Выпиваем дымит огромное блюдо свеженины. Выпиваем по одной, и вдруг Валера заявляет: «Толик, ты по одной, и вдруг Валера заявляет: «Толик, ты из блюда не бери. Я сам тебе наложу в тарелку. из блюда не бери. Я сам тебе наложу в тарелку. Ты же городской и не знаешь, какие куски-то Ты же городской и не знаешь, какие куски-то самые сладкие…» Все смеются и тут же, как самые сладкие…» Все смеются и тут же, как это зачастую бывает у русских людей, плачут: это зачастую бывает у русских людей, плачут: вспоминают Галю. «Пол-Ардатова её хоронило»,вспоминают Галю. «Пол-Ардатова её хоронило»,- сетует тётя Настя и утирает краешком фартука сетует тётя Настя и утирает краешком фартука слё-зы.

Дядя Серёжа Куванов, вырастивший и Дядя Серёжа Куванов, вырастивший и воспитавший с тётей Настей двух дочерей воспитавший с тётей Настей двух дочерей и четырёх сыновей, всю жизнь проработал и четырёх сыновей, всю жизнь проработал в Леметском колхозе механизатором. Ближе в Леметском колхозе механизатором. Ближе к старости получил инвалидность. Ох, и к старости получил инвалидность. Ох, и отчаянный он оказался: поехал в Горький отчаянный он оказался: поехал в Горький (теперь Нижний-Новгород) и вытребовал (теперь Нижний-Новгород) и вытребовал себе автомобиль «Оку». Вот на этой «Оке» себе автомобиль «Оку». Вот на этой «Оке»

Анатолий Казаков Серафим Саровский и село ЛеметьАнатолий Казаков Серафим Саровский и село Леметь

49

мы и поехали с Сергеем и Валерой в Ардатов. По дороге машина заглохла. Сергей говорит, что карбюратор пересосал, надо маленько потолкать. Так вот маленькую «Оку» три здоровых мужика еле-еле протолкали метров тридцать. Вдруг Валера спрашивает: «Чего это, Сергей, так тяжело?» Сергей заглянул во внутрь и рассмеялся. Мы ж на ручнике её толкали и потом, как мы её разок толкнули, она сама поехала, даже, можно сказать ,понеслась…

Дом у Сергея большой. Две дочери - школьницы, добрая жена Галя – бывший директор Леметской школы, теперь учительствует в Ардатове, потому как деревен-скую школу закрыли…

Напарившись в просторной бане и поговорив досыта, ложимся спать. Утром поехали с Сергеем на рынок, а затем отправились в Леметь. По дороге отвалился глушитель. Сергей тут же занялся ремонтом…

Проезжая речку, я насторожился, одолеем ли брод. К счастью, переехали удачно…

В памяти воскрешаю, что именно здесь всегда проезжали машины и жители де-ревни, рано поутру переходили именно этот брод, чтобы продать в Ардатове свою сельхозпродукцию.

С Сергеем вошли в их старый, теперь уже заброшенный дом. В каждой из комнат тётя Настя бережно разложила божественные книги – это очень трогает. Старый “Ижак” по-прежнему стоит на дворе.

Перед тем, как обняться и попрощаться, Сергей ещё успел сделать тёте Дуне опрыскиватель для уничтожения колорадских жуков…

Заходил ко мне на деревню и мой друг Сергей Козлов. Вспомнили, как в Братске мы работали в радиаторном цехе завода отопительного оборудования. Я поведал Сергею о том, что на заводе сейчас полная разруха и корпуса стоят пустыми. Согревает душу лишь то, что радиаторы, которые мы когда-то с Сергеем делали, по-прежнему греют жителей нашей страны…

Серёга сообщил мне о том, что в его родной Луговке тоже всего несколько ста-риков осталось. Прошлись по деревне и, когда попрощались с Сергеем, я немного всплакнул…

На обратном пути присел на лавочку и

разговорился с бабушкой по фамилии Сутырина. Она тут же напоила меня холодным квасом. Поговорили о Леметской церкви. Старинная она, вековые тайны бережно хранящая.

Непостижимо трудно выразить это всё на бумаге. Перед глазами является старинная Леметь, где родилась моя мама. Только здесь, в деревне, и есть божественная истина.

Хорошо запомнилось, как приехал на велосипеде Валера Носов, сын дяди Се-рёжи Носова, двоюродного брата моей мамы. Немного посидев и поговорив, пошли мы в их дом. «Вот, Толик, живу теперь в Ардатове, а родной дом пустой стоит», - говорит Валера и показывает на выложенный им подтопок из красного кирпича. В доме стоит бережно заправленная кровать для приезжающей сюда сестры Маруси. Старший брат Иван тут садит картошку, потому как земля здесь очень добротная и чернозёмная. Смотрим дембельский альбом их брата Славы, которого, к сожалению, уже нет в живых, но радует то, что семя успел пустить. Сын похож на него… Вдруг Валера говорит: «А пойдём на речку, искупаемся…».

Когда мы зашли в воду по пояс, а где и глубже, то Валера закричал: «Толик, мы в детство вернулись!» Нас покусывали шмели, а спасались мы от них нырянием в речку.

Потом мы обошли все брошенные дома своих близких и знакомых, будто отдавая им свой земной поклон. Обнявшись с Валерой, поём, словно дети малые, разные старинные песни. Пьём и почему-то не пьянеем от водки. «Налопаемся мы с тобой!», - говорит Валера, и будто сглазил: не налопались, хоть и выпили немало. Видно, через слёзы да чудесную речку весь хмель вышел…

…С утра у бабушки - соседки нашей, Дуни Молодцовой, творилась целая напасть: многочисленная родня, приехавшая с Ардатова и других мест, всколыхнула её жизнь…Вот уже стоит возле дома новенькая скамейка, пилятся доски, обновляются полы в бане, заготавливаются дрова. Таким резким приездом в деревню более десяти человек послужило то, что приезжала в деревню внучка Татьяна из Братска, которой было уже за пятьдесят. Она, живя с детства в Братске, никогда не забывала деревню…

Анатолий Казаков Серафим Саровский и село Леметь

50

Поэтому и случился такой нежданный переполох в деревне.

Дуня моя с утра уехала в Ардатов продавать сплетённые ею корзины и собиралась там заночевать у двоюродной сестры. Ближе к вечеру я засобирался к Жене с Ниной на Новую, чтобы помыться в бане… Выйдя на крыльцо, обмер и от удивления припал к брёвнышкам дома. В тихой деревеньке я был уже месяц, и вдруг песни, да ещё столько голосов… К горлу подкатил ком. Господи, жива, стало быть, деревенька милая. Оказалось, что отмечали приезд Татьяны, и меня тут же усадили за стол. Дядя Ваня Молодцов благодарил за то, что помог донести тяжёлую сумку с магазина бабушке. Я с великой радостью смотрел на старое, среднее и молодое поколение и думал о том, что я попал в добрую сказку…

Съездил я и в старинное село Надёжино, чтобы поклониться светлой памяти дяди Бори. С бабушкой Шурой, его женой, сходили на Надёжинское кладбище, убрались на могилке. Баба Шура серпом жала траву, а я относил её в лес. Помянули этого весёлого, воистину доброго человека. Пустую мою «чекушку» тётя Шура забрала себе, сказав при этом: «Я её домой отнесу и каждый раз, глядя на неё, буду вспоминать о твоём приезде». Помолились на старинную Надёжинскую церковь.

Тётя Шура оставляла меня ночевать у неё, но я переживал за тётю Дуню, ибо она тоже за меня беспокоилась.

По возвращении моём в Леметь Дуня печально посетовала, что у деревенского колодца прокручивается барабан. Вооружившись инструментами, иду чинить и, вбив хороший клин в середину барабана, наблюдаю, как Дуня достаёт из колодца воду. Возвращаясь радостными, угощаем нашу дорогую соседку Евдокию Молодцову колодезной водой, которая сказала, что с нашего колодца вода самая лучшая.

Пришла пора возвращаться домой в Братск, и через несколько дней, помолившись с тётей Дуней на её старенькие образа святых и,присев на прощание на лавочку, заметил на глазах моей родной тёти печальную слезу. Мне в этот момент было тоже невесело. Расставаясь с родными, любимыми, близкими, мы зачастую

грустим и бесконечно молим Господа нашего, чтобы встреча эта была не последней.

И вновь я слышу стук вагонных колёс, но я его не замечаю, потому как в воображении моём стоит перед глазами на горе Леметский моём стоит перед глазами на горе Леметский храм. Спуск с неё довольно крут. Помнится храм. Спуск с неё довольно крут. Помнится мне о том, что, по рассказам местных жителей, мне о том, что, по рассказам местных жителей, пьяный тракторист съехал с неё и по всему пьяный тракторист съехал с неё и по всему должен был погибнуть, но остался невредим. должен был погибнуть, но остался невредим.

Много чего случалось на этой горе. Людей-Много чего случалось на этой горе. Людей-то в Лемети много проживало. Бывало, и на то в Лемети много проживало. Бывало, и на лыжах ребятишки съезжали, и так просто на лыжах ребятишки съезжали, и так просто на саночках катались, но ни с кем ничего плохого саночках катались, но ни с кем ничего плохого не случалось, ибо веровали люди, что гора эта не случалось, ибо веровали люди, что гора эта Святая.

Живёшь ты, Леметь, со своим древнерусским Живёшь ты, Леметь, со своим древнерусским храмом. Иногда мне кажется, что рано утром, храмом. Иногда мне кажется, что рано утром, когда ещё многие спят, Батюшка Серафим когда ещё многие спят, Батюшка Серафим ступает своими ногами по Лемети и, встречая ступает своими ногами по Лемети и, встречая случайных ночных путников, приветствует их случайных ночных путников, приветствует их словами :«Христос Воскресе, радость моя». Но словами :«Христос Воскресе, радость моя». Но мы его не видим и не слышим, не дано это нам, мы его не видим и не слышим, не дано это нам, простым людям.простым людям.

Это он – великий молитвенник и светильник Это он – великий молитвенник и светильник земли русской – преподобный Серафим земли русской – преподобный Серафим Саровский, искренне любя, оберегает нас Саровский, искренне любя, оберегает нас грешных…грешных…

23 февраля 2011 г. – 26 января 2012 г. 23 февраля 2011 г. – 26 января 2012 г. г. Братск г. Братск

Анатолий Казаков Серафим Саровский и село Леметь

51

РЕЧКА ДЕТСТВАА. Я. Прилукову, войсковому старшинеВятского казачьего округаНе возвышенно и не дерзкоМимо пастбища, по лугамРечка Андык текла из детстваИ впадала в реку Лобань.Нас вела онаС малолетства,ПровожаяИз класса в класс.– Как теперь она,Речка детства?..– Обмелела онаБез нас!..1989

БРОШЕННЫЙ УЮТ Л. РодыгинуНикуда от прошлого не деться.В нас оно – и в яви, и во сне.Фотопанораму речки детстваРодич подарил на память мне.Птахи детства в запахе сирениВдохновенно больше не поют:Обмелела речка, нет деревни –Брошенный повыветрел уют.От тоски ли муторной, от болиПоголовно хлынули тогдаЛюди, как из пагубной неволи,Из деревни бедной в города.Можно бы сегодня – и обратно, Вот он, наконец, желанный день:Даже непонятливым понятно:Нет неперспективных деревень!..Где годами встречи и женитьбыПорождали доброе родство…Корни уцелевшие взрастить быИ не отторгать быРождество.1990

СОЧИНИТЕЛЬДоверчивость манила,В заоблачность вела…Неведомая силаНеистово цвела.И как же было сладко!И трогательно как!С величественной хваткойЗастенчивый чудак,На северо-востокеОт звезд наискосок,Он с берега высокогоСрывался на песок,Где кто-то целовался,И нежился, и спал…А он – взлетать пытался.И, кажется, взлетал!..1986

ХРУСТАЛЬ - ВОДАПри Севастополе –Хрусталь-вода.Здесь Ива с ТополемЖивут всегда.Здесь дело делаютКолоколаНад степью белою,Не помня злаНа злую видимостьИ недород.На всё, что вылилосьВ бреду невзгод.Судьба кровавилась.Рыдала плоть,Не веря в «Правила»До края вплоть.Хрусталь-вода жива,И мы при ней.Живём, как дважды два,В наплыве дней.Хрусталь-вода течётПо праву летНа светлый нечет-чёт,Мечте вослед. 2012

Разнотравье

Николай НиконовНиколай Никонов

Николай Никонов – член правления Союза писателей Дона, автор многих сборников стихотворений, прозы, лауреат Всероссийского конкурса СМИ.

ПоэзияПоэзия

52

ОДИНОКОЕ ДЕРЕВОДиптихЯ – дерево,Выросшее без поливаВ степи засушливой, в сторонеОт светлой дороги, Где так сиротливоМаячил заоблачно свет в окне... Не щадили меня ни ветры,Ни морозы, ни зной.Раскаленные километрыВоздуха надо мной.Облака туманные плыли,Стаи сайгаков шли.Взметая охапки пыли,Плыли машины вдали…1987

* * * Душа продрогла. Как ее согреешь?Друг изменил – как вытравишь ту боль?Безвременье! Тебя не одолеешь.Прости. Я виноват перед тобой...Хорошее останется хорошим(Хотим мы этого иль не хотим).Склоняю низко голову над прошлым,Быть может, для кого-то и плохим.1981

ЖЕЛАНИЕНе ославить бы удачу,Не ослабить бы мечту.Новизну переиначу,Старину – переучту.Поверну по кругу жизниПереливами строки – Дальний свет…И самый ближний,Кривотолкам вопреки.1983

В ШУМЕ ВЕТЕРКАЛасковая зорька,Влажная слегка…Свадебное «горько»В шуме ветерка.Прямо у крылечкаНашего села Ласковая речкаБережно светла.Искорки надеждыСмотрят с высоты.Дороги, как прежде,Давние черты.Умная подруга,Добрая жена...Служат друг для другаМир и тишина. 1980

ПОСЛЕ ШТОРМАДиптихМоре болью дышало.Прыть воинственная изнемогла.Небо –как лунь, а скалы Небо –как лунь, а скалы Будто рухнувшие колокола.Будто рухнувшие колокола.Помалкивают,Помалкивают,Не шепчутся,Не шепчутся,НасупилисьНасупилисьВалуны.А волны, мурлыча, плещутсяА волны, мурлыча, плещутсяО выступыО выступыТишины.1964

АЛЬБОМНОЕАЛЬБОМНОЕОткрытки. Что в них? –Открытки. Что в них? –Так, безделица,Так, безделица,Казалось бы.Казалось бы.А вот глядишь –А вот глядишь –И ветры,И буран-метелица,И буран-метелица,И молодых времён престиж,И молодых времён престиж,Где в мыслях Питер и Париж,Где в мыслях Питер и Париж,И где судьбу благодаришь,И где судьбу благодаришь,И где не только время лишь.И где не только время лишь.В открытках столько воссияния,В открытках столько воссияния,Касаемого лично нас,Касаемого лично нас,Когда их с чувством пониманияКогда их с чувством пониманияПеребираем напоказ.Перебираем напоказ.1982

БЫТЬ СОБОЙБЫТЬ СОБОЙА разве просто быть А разве просто быть Самим собой? Самим собой? Не допуская Не допуская Праведности сбой,Праведности сбой,Шагнуть в ярмо шальное, Шагнуть в ярмо шальное, Точно в бой,Точно в бой,И делать что-то лучше, И делать что-то лучше, Не иначе,Побед и бед Побед и бед От глаз родных От глаз родных Не пряча.1977

***Слово к слову – вот и стих, Слово к слову – вот и стих, И рассказ, и повесть. И рассказ, и повесть. Вещество от сих до сих, Вещество от сих до сих, Сотворенье то есть!Сотворенье то есть!А налево – анекдот.А налево – анекдот.А направо – песня.А направо – песня.Где мудрец, где идиот. Где мудрец, где идиот. Перед вами весь я.Перед вами весь я.2007

Николай Никонов Разнотравье

53

СТОРОЖКАВсю зиму знойная пурга,Всю зиму снежные метелиК нам тянут белые снегаСквозь забурунные недели.Вечерний сизый полумракНа окна давит и на двери…От холодящих передрягИдут на свет в окошке звери,Как на спасение от бед,Бескормицы невыносимой.В сиятельности негасимойГори, гори надежды свет!..1967

В ТАЙГЕДиптихРечка, речка — лесная веревочка,Заваль сучьев и копны мхов!Ни сиянья небес и ни облачка Меж родных твоих берегов. Ни плесканья рыб и ни пляска волн Меж твоих упругих ресниц.А зеленого леса зеленый звонВперемешку с пеньем синиц! 1968

МАРАФОНДух азарта и борьбы не померк.Он как сказочной судьбы фейерверк.Хоть и тяжки километры, но не злы.Обжигают тело ветры новизны.Никому бежать не вредно:Бег не бой... Возвращаемся с победой Над собой. 1980

***Пахнет снегом талым и солнышком, Заручьённостью и цветком.Почек еле видные зернышки Повыпячивались бочком.В них затеплились жилки зелени, Запульсировал жизни сок...Пооттаявшие расселины Приоткрыли земной глазок!1975

* * *Над речистой судьбой Под горой меловой В смене дней и ночей Скачет речка-ручей.Ключ журчащий смеетсяИ светится: Повезло ему с песнеюВстретиться!1975

МОЛОДОСТЬУлыбается девчонка С недоступной высоты.А в глазах – по два чертенка: Это я, а это ты!Молодая крановщица С верой в алую зарюНынче снова будет сниться Симпатяге технарю.Про конечную работу,Про сердечную мечту В нерабочую субботу На лице любви прочту. 1983

ЛЕСВойди в мой лес ... И не спеши поляны Выискивать на выгибах реки...Пичуги, словно вещие Баяны,На пни садятся, как на островки. Смородинником в солнечных пушинках Богаты заливные берега…В разлаписто-серебряных кувшинках Течёт моя нешумная река. 1972

***О чем поведать раньше не пытался,Сегодня признаюсь:Я ошибался. И в выборе друзей, и в том, чем жил,Где походя, а где, как старожил.

Без Пушкина и Чехова нельзя.Без прошлых лет и новых весен – тоже…И мне от года к году все дороже Когда-то мной забытые друзья.2006

НА РЕКЕБлаговерный старичокЛовит рыбу на крючок....А когда-то,А когда-то...Прослезившись виновато,Говорит:– В ЧК служил,Контру наглухо крушил! –Оказалось,Бил своих.Не заморских, не чужих,Земляков, родных и близких, По сигналу, по записке. Анонимно и на глаз.По нужде и про запас......Старичок как старичок.Рыбку ловит на крючок!1992

Николай Никонов Разнотравье

54

Да! Именно Грымза или в исключительных случаях Крыса-Раиса. Это прозвище придумала ей я. Другого имени в моем юном, еще не сформировавшемся сознании она не заслуживала.

С самого детства я ненавидела учителей. Особенно Раису Федоровну, учительницу истории и по совместительству нашу классную, которая по досадному совпадению приходилась мне теткой. Я никогда не помнила ее веселой, улыбаться она, кажется, совсем разучилась или не умела вовсе. Сурово-надменное выражение, вероятно, окаменело и намертво приросло к ее мелким крысиным чертам и сухой морщинистой коже. Она даже замечания ученикам делала, как мне казалось, с таким безграничным презрением, будто в классе перед ней находились не подростки, а тараканы или змеи. Как же я ненавидела ее пронзительный до звона в висках голос:

– Сядь прямо, Козинцев! Завтра у доски снова молчать будешь, как враг народа перед расстрелом!

– Артюхин, допрыгаешься! Давненько я с твоим отцом не беседовала! Он тебя мигом к дисциплине приведет.

– Чуть что, сразу Артюхин и сразу с отцом! У других тоже родители есть! Почему моего сразу вызываете? – канючил в ответ Артюхин, у отца которого был один единственный метод воспитания – ремень.

– Рот закрой, я сказала! – эта магическая фраза не терпела возражений и подавляла волю к протесту. Дальше следовала длинная лекция. – Распустились, обнаглели! Ни учебы нормальной в классе, ни дисциплины! Сплошная анархия! А внешний вид! Вы на себя в зеркало посмотрите! Ходите, как шпана! Ахтанина, у тебя снова юбка едва прикрывает шею! Я же сказала опустить подол!...

Последнее относилось ко мне. Доставалось от тетки всем, но я, видимо, «по блату» терпела двойную дозу замечаний и унижений. Если разговор велся про оценки, то обязательно называлась моя фамилия, хотя двоечницей я не числилась. Но, по мнению нашей классной, я

могла бы учиться гораздо лучше, а за случайную могла бы учиться гораздо лучше, а за случайную тройку меня вообще клеймили позором, как тройку меня вообще клеймили позором, как Артюхина или второгодника Козинцева за Артюхина или второгодника Козинцева за двойки и колы. Про внешний вид вообще не двойки и колы. Про внешний вид вообще не говорю, здесь мне доставалось по полной говорю, здесь мне доставалось по полной программе, хотя почти все девчонки носили программе, хотя почти все девчонки носили школьную форму с подолом сантиметров на школьную форму с подолом сантиметров на двадцать выше колен, красили ресницы и двадцать выше колен, красили ресницы и щеголяли в золотых сережках. Ежедневный щеголяли в золотых сережках. Ежедневный школьный геноцид проявлялся в публичном школьный геноцид проявлялся в публичном смывании косметики в туалете, изъятии золота и смывании косметики в туалете, изъятии золота и других украшений в сейф директора до прихода других украшений в сейф директора до прихода за ними родителей и долгих унизительных за ними родителей и долгих унизительных лекций Грымзы.лекций Грымзы.

– Девушка должна привлекать прежде – Девушка должна привлекать прежде всего своим внутренним миром, а не ярким всего своим внутренним миром, а не ярким раскрасом, как у папуасов, и не вычурной раскрасом, как у папуасов, и не вычурной одеждой!

– Это она из зависти, - с досадой шептала – Это она из зависти, - с досадой шептала дочь директора промторга Наташка Клокова. дочь директора промторга Наташка Клокова. – У самой-то, поди, единственный сарафан – У самой-то, поди, единственный сарафан на все случаи жизни и на помаду зарплаты не на все случаи жизни и на помаду зарплаты не хватает.

Наташку родители одевали по последней Наташку родители одевали по последней моде, и это было единственным ее достоинством. моде, и это было единственным ее достоинством. Особыми знаниями по предметам она не Особыми знаниями по предметам она не блистала, за что регулярно «получала» от блистала, за что регулярно «получала» от Грымзы на уроках и классных часах. Грымза Грымзы на уроках и классных часах. Грымза же, или в быту тетя Рая, вопреки Наташкиным же, или в быту тетя Рая, вопреки Наташкиным домыслам, имела на смену несколько платьев домыслам, имела на смену несколько платьев в консервативных серо-черно-бежевых тонах, в консервативных серо-черно-бежевых тонах, руководствуясь стандартным убеждением, что руководствуясь стандартным убеждением, что женщину, как и девушку, украшает скромность женщину, как и девушку, украшает скромность и активная жизненная позиция:и активная жизненная позиция:

– Вместо того чтобы коленками сверкать да – Вместо того чтобы коленками сверкать да вилять втиснутым в джинсы задом, повторила вилять втиснутым в джинсы задом, повторила бы даты по истории да к контрольной по бы даты по истории да к контрольной по алгебре подготовилась!алгебре подготовилась!

На это Наташка отвечала, что проживет На это Наташка отвечала, что проживет как-нибудь и без истории. Образование сейчас как-нибудь и без истории. Образование сейчас не в моде. Ее папаша после училища всю жизнь не в моде. Ее папаша после училища всю жизнь работал товароведом, но при этом всегда имел работал товароведом, но при этом всегда имел гораздо больше любого ученого или учителя.гораздо больше любого ученого или учителя.

Это утверждение повергало Грымзу в Это утверждение повергало Грымзу в шок, и она прямо-таки заходилась криком о шок, и она прямо-таки заходилась криком о том, что подобные потребительские взгляды и том, что подобные потребительские взгляды и

Марина Владимировна Смышляева - 44 года, образование высшее филологическое. Марина Владимировна Смышляева - 44 года, образование высшее филологическое. Публиковалась в местной прессе, Уфимском литературном еженедельнике Публиковалась в местной прессе, Уфимском литературном еженедельнике «Истоки», литературном журнале «Бельские просторы», дипломант конкурса «Истоки», литературном журнале «Бельские просторы», дипломант конкурса «Журналистская Россия – 2008». Приключенческий роман «Янь» издан пилотным «Журналистская Россия – 2008». Приключенческий роман «Янь» издан пилотным тиражом в издательстве «Альтаир», Санкт-Петербург.тиражом в издательстве «Альтаир», Санкт-Петербург.

Марина СмышляеваМарина Смышляева

ГРЫМЗАГРЫМЗА

ПрозаПроза

55

суждения являются пережитком капитализма и в Советской стране просто не допустимы; человек должен трудиться на благо всего общества. Как это прежде пелось в песне: «Раньше думай о Родине, а потом о себе»… И так далее в том же духе с тем же страстным накалом…

«Думать раньше о Родине…» кажется, для нее была идея фикс. На классных часах она долго и с упоением рассказывала о героях Великой Отечественной, идущих смерти наперекор, о стахановцах и строителях БАМа, которые боролись с врагами, стихией; и, превозмогая боль, усталость и что-то еще, воевали или трудились для общего блага. Мы тоже, по ее мнению, должны были прежде всего трудиться на общее благо.

– Вы имеете право не прийти на сбор металлолома только в одном случае, если вы умерли! – гремела она. - Даже с температурой сорок, должны приползти на школьный двор, а я, как старший, решу: отпустить вас или нет!

– Сталинская паранойя, – втихаря ставил диагноз отличник, комсорг класса Женя Бабичев, но как только Грымза зыркала на него глазами, тут же затыкался, изображая на лице придурковатую готовность.

Вот так она «строила» всех, включая мою мать. Мы с матерью жили в двушке, доставшейся нам от дедушки с бабушкой, а у тетки была однокомнатная квартира, где я должна была в целях воспитания убирать по субботам. Это сногсшибательная идея принадлежала, конечно же, садитстки-изобретательному уму Крысы Раисы. А моя мама не возражала. Как тут пойдешь против старшей сестры, умудренного педагога со стажем!

– Хорошо, хорошо мой в углах! И мусор не оставляй! – подавала команды тетка, пока я возила тряпкой по крашеным половицам.

Второй идеей фикс Грымзы была чистота и мытье полов без швабры. Она сама протирала квартиру каждый день в промежутке между подготовкой к урокам, а по субботам стерильность полов поддерживала я, изредка огрызаясь на теткино ворчание.

– Избаловала ты ее, Люся, – жаловалась тетка матери. – Учится вполсилы, по дому ничего делать не хочет. С ее способностями отличницей надо бы быть, а она все в хорошистах тащится. Это оттого, что дискотеками да всякой ерундой голова забита. Да ты еще наряды ей без конца покупаешь! Гардероб ломится!

– Так ведь Катюша-то у меня одна, – возражала мама. – Неужто я, как наш с тобой отец, ее гнобить за любую провинность должна? Вспомни, много ли мы с тобой радости в детстве видели!

– Ну, не нам его судить, – обрывала мать тетя Рая. Тема покойного деда поднималась всегда с некоторой опаской и раздражением, словно ни матери, ни тетке не хотелось

ворошить неприятные воспоминания. – А ребенка нужно держать в строгости. Ты даже не представляешь, какие сейчас ученики пошли! Курят, пьянствуют, скоро до наркотиков доберутся! Парни хамят, девчонки одеты, как «прости Господи»! Не все, конечно! Повсюду дух вещизма, беспринципности, мещанства какого-то…Да и ты туда же! Полжизни проторчать в очередях, чтобы купить дочери импортные сапоги или кофточку – это ж буржуазный пережиток!

К слову, очереди за колбасой и маслом тетя Раиса тоже считала буржуазным пережитком. Это же не продукты первой необходимости! При желании можно обойтись и без них. К тому же если бы большая часть населения поумерила свои мещанские взгляды, что стол без докторской колбасы пуст, наверняка бы, очередей за дефицитными продуктами не было. А уж очереди за вещами – вообще абсурд, возведенный до состояния культа!

… – Гробить драгоценное время ради удовлетворения мелкой потребности ребенка внешне выделиться из толпы! Кого ты воспитываешь, Люся?!

И тетка пускалась в «кошмарные» рассказы о безнравственности молодого поколения восьмидесятых.

Конечно, матери, бухгалтеру на местной фабрике, «массовое падение современной молодежи в результате тлетворного влияния запада» могло привидеться только в кошмарах. Она сокрушенно качала головой и вздыхала.

– Катерину-то я контролирую, – успокаивала ее тетка. – Но тоже упертая девка растет, все норовит наперекор сделать.

«Да пропади она пропадом с ее контролем! – в сердцах думала я. – И так уже в классе всех своей бдительностью задолбала!».

Как-то в субботу меня, Наташку Клокову и тихоню Ирку Шамраеву Денис Канакаев пригласил на день рождения.

– Будут наши пацаны, еще Горохова и Иванова. Предки обещали свалить в гости с ночевкой, музыку послушаем, побалдеем, – говорил он.

Канакаев – голубоглазый брюнет, редкий красавец и мечта всех девчонок в классе, в том числе и моя. Как такому откажешь? Конечно, пойду! Надо только поскорее управиться с теткиными полами.

Полы я отдраила с молниеносной быстротой и даже почти не огрызалась на Раисины замечания. Полетела домой, переоделась. Накраситься пришлось у Наташки, потому что дома никакая мама, руководствуясь теткиными указаниями, ни за что бы не дала этого сделать.

…Реснички, голубоватые тени, розовая помада… Но не тут-то было!

– Ахтанина! Что за боевой раскрас!?– заметила меня в спортзале Крыса-Раиса,

Марина Смышляева Грымза

56

схватив за локоть.И тут меня будто взорвало.– Скромность меня на уроках украшает.

Всегда! – вызывающе выкрикнула я, вырвавшись под ритмичные вздохи Си Си Кетч. - А сейчас имею право! На вечер можно!

– Ты в школе находишься! – парировала Грымза.

– Вот именно, что в школе, а не в казарме и не в монастыре!

На помощь вовремя подоспел Бабичев:– Да ладно вам, Раиса Федоровна! В

Уставе ВЛКСМ запретов по поводу макияжа на школьные дискотеки нет. Значит, иногда можно. Пойдем, Катька, к нам, потанцуем, – с этими словами он потянул меня за руку в уныло дрыгающийся кружок девятиклассников.

– Потом поговорим, Катерина! – совсем по-домашнему крикнула мне вслед Грымза, но выдергивать из толпы и прибегать к насильственному умыванию не стала.

– Да пошла ты! – отмахнулась я от нее не слишком громко и больше на публику.

Потом мы «смывались» еще до окончания вечера по одному, чтобы это не сильно бросалось в глаза. Пацаны предупредили Бабичева, чтобы тот придержал Грымзу, если у нее возникнут подозрения.

– Ахтанина, а ты куда? – остановила она меня уже у лестницы на первый этаж.

«Надо же! Выследила все-таки! Теперь не отцепится!» – с досадой подумала я, но вслух сказала:

– Скучно здесь, Раиса Федоровна, – в школе я естественно называла тетку по имени отчеству, - да и мама просила быть сегодня пораньше…

«Сейчас устроит допрос, зачем да почему...», – пульсировало в мозгах.

Но Грымза на этот раз почему-то поверила.– Скучно им! Надо же! – проворчала она

себе под нос. – И чего только не хватает! Самой что ли в пляс пуститься?..

Она вновь исчезла за дверью грохочущего динамиками спортзала, а я легко слетела по лестнице.

В маленькой трехкомнатной квартире у Канакаева мы долго танцевали под «Mod-ern Tolking» и пили шампанское. Гороховой и Ивановой почему-то не было. Шамраева под конец от чего-то дрейфанула и с нами не пошла. Так что нас было в общей сложности пятеро – Козинцев, Артюхин, Канакаев, Наташка и я. Наташка от своего фужера отказалась. А у меня после нескольких глотков перед глазами слегка затуманилось, но Канакаев сказал, что так бывает, когда спиртное на голодный желудок… Он сунул мне в рот кусочек сладко-пластилиновой плитки «Пальма», продававшейся в магазинах вместо шоколада, и потащил танцевать. Я чувствовала его горячие руки на своей талии, и в мягком

душном полумраке он казался мне почему-то похожим на Томаса Андерса и Дитера Болена одновременно. Как будто бы самые красивые черты лица обоих кумиров соединились, и получился Денис Канакаев. Время от времени он подливал еще шампанского, и мы целовались он подливал еще шампанского, и мы целовались под ритмичную музыку, и мое сознание куда-под ритмичную музыку, и мое сознание куда-то уплывало. Я вдруг почувствовала, как все то уплывало. Я вдруг почувствовала, как все начинает тонуть: мой голос, трепетный шепот начинает тонуть: мой голос, трепетный шепот Дениса и даже прикосновения его губ… Он Дениса и даже прикосновения его губ… Он положил мою руку к себе на плечо, и в моем положил мою руку к себе на плечо, и в моем сознании вдруг хлестко отпечаталась фраза: сознании вдруг хлестко отпечаталась фраза: «Эта готова. А с Наташкой что? До сих пор «Эта готова. А с Наташкой что? До сих пор «окучить» не смогли?..»«окучить» не смогли?..»

Все происходящее потом помнится мне в Все происходящее потом помнится мне в скачущих беспорядочных обрывках. Гудящее скачущих беспорядочных обрывках. Гудящее в мозгу кружение кровати подо мной в в мозгу кружение кровати подо мной в канакаевской спальне…Руки, снимающие канакаевской спальне…Руки, снимающие с меня одежду… Приступ удушья…Я с меня одежду… Приступ удушья…Я беспомощно хватаю ртом воздух и с ужасом беспомощно хватаю ртом воздух и с ужасом понимаю, что не могу вдохнуть…Снова голос понимаю, что не могу вдохнуть…Снова голос Дениса: «Давай, Коза, не тяни, не задерживай Дениса: «Давай, Коза, не тяни, не задерживай очередь…». И ответ Козинцева: «Стой, у нее очередь…». И ответ Козинцева: «Стой, у нее почему-то пена изо рта…». Потом откуда-почему-то пена изо рта…». Потом откуда-то сквозь удушливую тишину вынырнул то сквозь удушливую тишину вынырнул пронзительный голос Грымзы: «Какие же вы пронзительный голос Грымзы: «Какие же вы подонки! Вы за это ответите, твари!». подонки! Вы за это ответите, твари!».

…И пустота, болезненная, вязкая, с сухой …И пустота, болезненная, вязкая, с сухой противной горечью на губах…противной горечью на губах…

Очнулась я в больничной палате. Белый Очнулась я в больничной палате. Белый потолок, крашеные стены, заплаканная мама потолок, крашеные стены, заплаканная мама возле кровати…возле кровати…

– Все хорошо, дочка, – говорила она. – – Все хорошо, дочка, – говорила она. – Раиса вовремя подоспела и скорую вызвала. Раиса вовремя подоспела и скорую вызвала. Эти подонки тебе снотворного в шампанское Эти подонки тебе снотворного в шампанское подсыпали, а у тебя - аллергия… В общем, еле подсыпали, а у тебя - аллергия… В общем, еле спасли.

– А Денис? – спрашивала я, все еще не – А Денис? – спрашивала я, все еще не понимая, что произошло. – Где он? Грымза.., понимая, что произошло. – Где он? Грымза.., то есть тетя Рая, его родителей в школу то есть тетя Рая, его родителей в школу вызывала?

– Сволочь твой Денис! – вдруг зло сказала – Сволочь твой Денис! – вдруг зло сказала мама. – Они тебя изнасиловать хотели, для мама. – Они тебя изнасиловать хотели, для того и снотворного подсыпали. Подонки того и снотворного подсыпали. Подонки малолетние!.. Раисе спасибо! Она же тебя малолетние!.. Раисе спасибо! Она же тебя нашла в чем мать родила. Еще немного, и нашла в чем мать родила. Еще немного, и скорая бы не довезла…скорая бы не довезла…

Я чуть не задохнулась от открывшейся Я чуть не задохнулась от открывшейся истины. Оказывается, все нежности и поцелуи истины. Оказывается, все нежности и поцелуи Дениса были фальшивыми, только ради Дениса были фальшивыми, только ради одного…

Обида, смешанная с чувством стыда, вдруг Обида, смешанная с чувством стыда, вдруг захлестнула сознание. Размазывая ладонями по захлестнула сознание. Размазывая ладонями по щекам непрошенную влагу, я вдруг представила, щекам непрошенную влагу, я вдруг представила, как появлюсь в школе, и все будут шушукаться как появлюсь в школе, и все будут шушукаться за моей спиной и показывать пальцем. Стыд, за моей спиной и показывать пальцем. Стыд, наконец, пересилил обиду, загнал в угол, смял наконец, пересилил обиду, загнал в угол, смял ее и практически уничтожил. Пацаны, конечно, ее и практически уничтожил. Пацаны, конечно, будут злорадно ржать – еще не известно, что им будут злорадно ржать – еще не известно, что им натрепали Козинцев с Канакаевым. Девчонки, натрепали Козинцев с Канакаевым. Девчонки, разумеется, с презрением прилепят обидное разумеется, с презрением прилепят обидное прозвище «шлюха» и засмакуют, обсосут прозвище «шлюха» и засмакуют, обсосут

Марина Смышляева Грымза

57

эту историю, придумывая новые, далекие от правды подробности. А Грымза… Страшно представить, какие эпитеты придумает она для моего поступка! Мигом вспомнились ее лекции о малолетних «прости Господи», что делают аборты и «детей в подоле приносят». «Ну кто на таких женится? Женщина, добровольно растоптавшая свою честь, обречена на позор и одиночество», - раздавался в мозгах визгливый теткин голос.

Спустя два дня меня выписали из больницы, но, симулировав головную боль, в школу я не пошла. Просто не могла себе представить, как пройти через все это. Пожалуй, глупо было не понимать, что войти в класс все равно придется. Мать и тетка, увы, не принадлежали к категории родителей, которые «по таким глупостям» переводят детей в другие школы. А значит, прощай положительная характеристика с хорошим аттестатом, и здравствуй репутация шлюхи и девушки легкого поведения.

«…На позор и одиночество!» – снова эхом отчеканилась в голове фраза.

У меня пересохло в горле. Пошла на кухню, попила воды. Взгляд невольно остановился на аптечке… А что если оборвать все одним махом? Не будет насмешек, осуждений, обвинительных речей и нравоучений Грымзы, ничего не будет… И никого… Я выпотрошила клистер с но-шпой. Больше не нашла. Жаль! Но и одного, кажется, вполне достаточно. Воображение тут же нарисовало саму себя в гробу, бледную, с фарфоровой кожей, как у старинных кукол на фотографиях из музея… И утопающую в цветах… Вокруг море слез. И Грымза с Канакаевым, в скорбном молчании шествующие за гробом. Пусть помнят, как довели племянницу и одноклассницу до самоубийства и пусть муки совести не покидают их всю жизнь!.. Откуда-то появился озноб. Я запила водой горсть таблеток и залезла под одеяло, чтобы согреться…

Стало тепло, меня накрыла с головой сладкая дрема… Потом в дверь бесконечно трезвонили… Где-то далеко щелкнул замок… Снова голос Грымзы, но глухой и совсем не страшный. «Я тебя не боюсь!» - мне кажется я кричала, но получалось как-то слабо и безвольно… И темнота…

– …Еще раз налопаешься пилюль, и мы тебя не спасем! - предупредил худощавый врач с проседью на висках, когда я открыла глаза на больничной кровати. – Караульте свою суицидницу, – эта фраза явно была сказана не для меня.

Я опять увидела маму с опухшими от слез глазами. На этот раз она провела в больнице целую ночь.

– Что же ты наделала, дочка? – ее тихая фраза вдруг взорвалась во мне лавиной слез, громких рыданий и пронзительным вытьем.

Кажется, так громко и неистово рыдать мне

не позволялось даже в детстве.Снова руки врачей, какой-то укол, и я

провалилась в сонливое безразличие… А потом пришла тетка Раиса. Меня вдруг начало трясти мелко и противно.

– Ты что это удумала? – с ходу пошла в наступление она. – То, что ты – дура доверчивая, еще полбеды. Но с чего это ты вздумала руки на себя наложить? Муки адские? Болезнь невыносимая? Или все-таки безответная любовь? Что у тебя с Канакаевым, Джульетта недоделанная? Давно это у вас?

Я почувствовала себя зажатой в тиски перед пулеметным дулом. Крыса-Раиса буквально трясла меня, как будто хотела вывернуть наизнанку все мои мысли и чувства.

– Ничего у нас не было. Просто целовались у него тогда, и все, – пролепетала я и начала всхлипывать.

– Так ты не от великой любви таблеток наглоталась? – расширила глаза она. – Тогда зачем? Думала, как другие подростки-самоубийцы произвести эффектное впечатление своим видом в гробу? – тетка словно мысли мои прочитала. – Ну отнесли бы тебя синюю с распухшим языком на кладбище. Да-да! Именно такими отравленные покойники и бывают! Ну, поплакали все вокруг тебя один день. А потом благополучно забыли о тебе, как будто тебя совсем и не было. Все забыли, кроме твоей бедной матери, конечно! Кому и что ты бы доказала? Зачем родилась, зачем жила?..

– Сама же говорила – такие, как я, обречены на позор и одиночество! – я снова взорвалась всхлипами и рыданиями. – Я же там голая лежала!.. Как я в школе появлюсь?..

– Ах, вот оно что! – облегченно вздохнула тетка и резко заключила. – Какая же ты дура, Катерина! Размазалась, как кисейная барышня! А мать твоя там уже детей себе навоображала, думала, что ты рожать собралась. Ладно, ее здесь врачи успокоили, что никакой беременности нет и в помине.

– Конечно, самое страшное для вас это беременность! – вспылила я. – Тоже позора боитесь? А я? Мои чувства? Или, как там у вас, честь? Как я в глаза всем в классе буду смотреть?

– Кому смотреть? – перебила мою истерику Грымза. – Канакаеву? Козинцеву с Артюхиным? Это из-за них ты травилась? Пусть только слово вякнут, я их по стенке «размажу»! Насильники малолетние! Свидетелей хоть отбавляй! Можно прямо сейчас заявление в милицию писать! Они рот побоятся раскрыть! – кажется, от негодования она выдохлась. Потом перевела дух и продолжала более спокойно: - Не дури, Катерина! Ничего смертельного не произошло. Пусть все это станет тебе наукой! В школу придешь, как ни в чем не бывало и будешь делать вид, что всего этого просто не было. А об остальном я позабочусь.

Марина Смышляева Грымза

58

Все случилось примерно так, как и говорила Крыса-Раиса. Как ни странно, в классе я не почувствовала враждебности. Троица: Козинцев, Канакаев и Артюхин - при встрече со мной прятали глаза, а девчонки сочувственно вздыхали.

Как-то Денис ко мне подошел в раздевалке.– Ты это… - мялся он,.. – давай замнем…

Ну тупанули мы…С кем не бывает…– Это он так извинился, –

прокомментировала Наташка, когда Канакаев, замявшись окончательно, испарился. – Вот уж действительно красивая внешность с мозгами не дружит! Это его Грымза запугала. Даже извиниться по-человечески не смог. Дебил!

И Наташка рассказала, как буйствовала Крыса Раиса, когда я во второй раз попала в больницу. Орала, что все сделанное пацанами - подлость по отношению к одноклассницам. И еще грозилась, что они не только за попытку изнасилования по «уголовке» пойдут, но и за доведение до самоубийства. Потом был педсовет, вызывали родителей этой троицы и грозились выгнать из школы.

– Но не выгнали же! – пожала плечами я.В моем понимании Канакаев, Артюхин и

Козинцев вообще не имели права жить.– Не выгнали, потому что Грымза

заступилась, – объяснила Наташка. – Мол, вроде как, не стоит губить судьбу парней из-за одной глупости на почве гормонального взрыва. Куда они пойдут потом с волчьим билетом?

Что-то не вязались последние теткины поступки с ее дубовой принципиальностью. Меня практически ни в чем обвинять не стала, за этих гадов на педсовете заступилась! Все это было выше моего понимания и совсем не поддавалось логике.

– А как Раиса узнала, что мы тогда были у Канакаева? – поинтересовалась я у Наташки.

– Так она, кажется, твоей матери позвонила узнать пришла ли ты домой после вечера. Когда поняла, что не пришла, наехала на Бабичева. Мол, комсорг должен знать, что в классе творится. Он и раскололся. Ну, а дальше они с Аннушкой нагрянули к Канакаеву.

Аннушкой за глаза звали Анну Сергеевну, завуча по воспитательной работе. Ее, правда, в школе не так сильно боялись, как Грымзу, но уважали.

В общем, как ни старались наши учителя не выносить сор из избы, полностью замять это дело не удалось. В местной газете появилась статья «Как развлекается наша молодежь». Директора, Аннушку и Грымзу вызвали в ГОРОНО. Крысе-Раисе объявили строгий выговор и лишили премии. Козинцев вскоре был переведен в профтехучилище. Канакаев замкнулся, налег на учебу и даже выбился в третьей четверти в хорошисты.

Таким образом, все последствия ЧП учительский коллектив мужественно взял на

себя. Жизнь в школе шла своим чередом. По-прежнему политинформации каждый четверг на классных часах и конспекты произведений Ленина, за отсутствие которых Крыса-Раиса нещадно ставила двойки… Правда, после происшествия она еще долго ежедневно происшествия она еще долго ежедневно обзванивала пацанов и девчонок, справляясь обзванивала пацанов и девчонок, справляясь у родителей, где они и чем занимаются. Как у родителей, где они и чем занимаются. Как маленьких! Ну, какое ей было дело?маленьких! Ну, какое ей было дело?

Мне же дома были прочитаны сотни лекций Мне же дома были прочитаны сотни лекций о вреде ранних половых отношений.о вреде ранних половых отношений.

– Девушке головой надо думать! – гремела – Девушке головой надо думать! – гремела Грымза. – Любви, видишь ли, им хочется! Грымза. – Любви, видишь ли, им хочется! Нагуляются, наобжимаются по подъездам, а Нагуляются, наобжимаются по подъездам, а потом детей в подоле приносят, а государство потом детей в подоле приносят, а государство воспитывай! Или, как мать твоя, судьбу свою с воспитывай! Или, как мать твоя, судьбу свою с первым встречным алкашом губят.первым встречным алкашом губят.

Тема папаши-алкаша в целях моего Тема папаши-алкаша в целях моего воспитания звучала неоднократно.воспитания звучала неоднократно.

– Она же меня не в «подоле» принесла, - – Она же меня не в «подоле» принесла, - слабо возражала я. слабо возражала я.

– Да уж, нашла, с кем счастье строить! Ни – Да уж, нашла, с кем счастье строить! Ни воспитания, ни образованности, одно хамство воспитания, ни образованности, одно хамство и грубость! Что из этого получилось? Тебя одна и грубость! Что из этого получилось? Тебя одна тянет, надрывается! И ты без отца растешь, тянет, надрывается! И ты без отца растешь, однобокой.однобокой.

Когда нравоучения становились Когда нравоучения становились невыносимыми, я демонстративно хлопала невыносимыми, я демонстративно хлопала дверью и уходила из дома. Но скоро дверью и уходила из дома. Но скоро каждодневные проповеди прекратились. Тетка каждодневные проповеди прекратились. Тетка внезапно попала в больницу с сердечным внезапно попала в больницу с сердечным приступом. «Надо же, у Грымзы тоже есть приступом. «Надо же, у Грымзы тоже есть сердце, и оно, наконец, заболело» – злорадно сердце, и оно, наконец, заболело» – злорадно думала я.

В школе на время нашим классным В школе на время нашим классным руководителем стала Аннушка. Она тоже руководителем стала Аннушка. Она тоже проводила душеспасительные беседы о проводила душеспасительные беседы о вреде курения и раннего секса, но тотального вреде курения и раннего секса, но тотального контроля с ее стороны не наблюдалось. контроля с ее стороны не наблюдалось.

Мы носили тетке в больницу теплые щи, я Мы носили тетке в больницу теплые щи, я по традиции убирала ее квартиру по субботам, по традиции убирала ее квартиру по субботам, но уже спокойно, без назиданий и лекций. В но уже спокойно, без назиданий и лекций. В конце учебного года тетку выписали. Но была конце учебного года тетку выписали. Но была она какая-то бледная, с серовато-восковым она какая-то бледная, с серовато-восковым лицом. Мама заходила к ней с работы каждый лицом. Мама заходила к ней с работы каждый день, проводила в ее квартире практически день, проводила в ее квартире практически все вечера. А по субботам – была моя очередь. все вечера. А по субботам – была моя очередь. Нравоучения возобновились.Нравоучения возобновились.

В общем, теткино воспитание продолжалось В общем, теткино воспитание продолжалось до самого десятого класса.до самого десятого класса.

В начале учебного года она вновь вышла В начале учебного года она вновь вышла в наш класс, но смогла проработать всего три в наш класс, но смогла проработать всего три месяца.

Врачи поставили ей страшный диагноз: рак Врачи поставили ей страшный диагноз: рак поджелудочной железы. Раису долго лечили, но поджелудочной железы. Раису долго лечили, но она таяла на глазах. Мы по очереди ночевали в она таяла на глазах. Мы по очереди ночевали в ее тесной квартирке. От скуки, пока она спала, ее тесной квартирке. От скуки, пока она спала, я изучала содержимое ее большого книжного я изучала содержимое ее большого книжного шкафа: «Собрание сочинений Пушкина», шкафа: «Собрание сочинений Пушкина», «История Государства Российского», «История Государства Российского», «Прощание с Матерой» Распутина… Что-то «Прощание с Матерой» Распутина… Что-то пролистывала, что-то читала…пролистывала, что-то читала…

Марина Смышляева Грымза

59

Вскоре я научилась делать уколы, и по предписаниям врача колола тетке обезболивающие.

В десятом классе снова классное руководство досталось Аннушке. Всегда приторно улыбчивая, она не лезла в нашу жизнь. А, между тем, личная жизнь у моих одноклассников была бурной. В середине года Артюхин окончательно погряз в двойках и был переведен родителями в ПТУ. Наташка нашла себе какого-то парня и забеременела. Так что сдавать выпускные экзамены ей пришлось уже в вечерней школе. Скандал разразился, конечно, бурный, но выговора Аннушке, благодаря связям в администрации, удалось избежать. Канакаев вновь скатился на тройки и каждую неделю менял девчонок. Бабичев упорно зубрил, сражаясь за золотую медаль. А я с матерью в перерыве между учебой ухаживала за теткой Раисой.

Не помню, что испытывала, слушая ее долгие стоны. Жалость? Глупое злорадство? Кажется, ни то, ни другое. Я часто заставала маму в слезах и недоумевала, почему она так горевала и жалела свою старшую сестру. Ведь та ей тоже проходу не давала своими упреками по поводу ее непутевости, мужа-алкаша и слишком мягкого воспитания дочери. Но мама почему-то любила ее и была благодарна. Тетка Раиса умерла, когда я, набрав четыре с половиной балла за два экзамена, была зачислена на экономический факультет. После похорон мама долго не могла прийти в себя. Тогда-то она и рассказала мне теткину историю, которую от меня держали в тайне долгие годы, как видно, тоже из воспитательских соображений…

2…История оказалась невеселая. И связана

она была с бабушкой и дедушкой, которых я практически не помнила.

Оказывается, суровым и упрямым характером тетя Рая пошла в своего отца, офицера и коммуниста Федора Гребнева. Дед был идейным. Конечно, он, как любой военный, мечтал о сыне, но у его жены и моей бабушки Екатерины Анисимовны родились две дочки. Дед Федор дочерей воспитывал по-спартански, в соответствии с коммунистической идеологией. «Жизнь сложная! Как еще там у них сложится! Нужно быть готовыми ко всему», – любил повторять он. Поэтому Рая и Люся вместо «не хочу» всегда руководствовались словом «НАДО». Приказы отца в семье выполнялись беспрекословно.

Раиса заканчивала школу и готовилась поступать на юрфак, когда в их подъезде на первом этаже поселилась семья бывшего столичного хирурга Брагинского, проходившего в далеком тридцать седьмом по делу врачей и отпущенного по амнистии. Люди вполне интеллигентные и приличные – муж Зиновий Адамович, жена – Агриппина Аскольдовна и

единственный сын Борис – поздний ребенок, который был двумя годами старше Раисы и тоже готовился к поступлению, но в медицинский.

Завязавшаяся дружба между молодыми людьми быстро переросла в первое чувство, с неистовой силой захватившее обоих, и они стали больше времени проводить вместе. Раисе нравилось, что Борис – серьезный и начитанный парень, который увлекался романами Беляева и находил в теории Дарвина много несоответствий. Но самое главное: он был так не похож на ее одноклассников, с утра до вечера гонявших мяч на школьном поле, тискавших девчонок на танцах и тупым стадом готовившихся к поступлению в ремесленные училища. С Борисом можно было часами говорить о книгах, о науке, читать друг другу стихи поэтов-шестидесятников… Потом были первые несмелые признания и робкие поцелуи. Счастливая Рая вечерами бегала на свидания, а все девчонки в классе шушукались и завидовали их любви.

– Тебе к выпускным экзаменам готовиться надо, а не шариться с жидами по подворотням, – ворчал на нее отец. – И вообще, если тебя интересует мое мнение, то я против твоей дружбы с сыном врага народа, – категорично заявлял он.

– Папа, да какой он враг? Времена уже не те, Брагинских давно уже оправдали, – возражала дочь. Их же несправедливо осудили… Я даже про культ личности Сталина что-то слышала

– Партия несправедливо никого так не осуждает, запомни! – обрывал ее отец. – А что до Сталина, то это с ним мы войну выиграли и страну из разрухи поднимали…

Дальше, как водится, следовала длинная лекция о партийной чести и дисциплине в годы войны, о коммунистической преданности и солидарности с делом партии.

Однажды Борис дал Раисе почитать Фрейда, потрепанное дореволюционное издание, сохранившееся у его отца. Найдя запрещенную книгу в доме, Федор Ильич устроил скандал, объявив дочь перебежчицей и предательницей.

– Ты не только сама сесть, ты и меня посадить хочешь! – кричал он. – Это все твоя жидовская морда тебя с пути сбивает! Вот я за него возьмусь, вот он у меня попляшет вместе с папашей!.. Не смей с ним встречаться! Еще хоть раз увижу, убью! – орал разъяренный отец.

– Это моя жизнь, и ты ничего не сделаешь! – пыталась возразить Рая. - Ты права не имеешь так со мной обращаться! Я не крепостная!

Что-то было неуловимо знакомое в теткиных выпадах против отца. Но для Раисы все заканчивалось намного хуже, чем для меня.

– Ты как со мной, разговариваешь, сопля?! – Раиса еще долго помнила отцовскую пощечину, которая обожгла кожу щеки и отбросила ее в сторону. – Мала еще, чтобы отца учить!

Марина Смышляева Грымза

60

Ударившись головой о стену, Рая невольно вскрикнула. Отец уже рвал на клочки старенькую брошюру Фрейда, которая следом припечаталась ей в лицо хлестким комком и рассыпалась по комнате.

На крик прибежала мать. Екатерина Анисимовна старалась утихомирить мужа, но только попала под его горячую руку.

– Это ты виновата! – обвинял он жену. – Дочь с жидом связалась, книжонки паскудные читает! А ты, педагог хренов, под самым носом у себя ничего не видишь! Зато других воспитываешь, как же! Вон, свою воспитай сначала!..

После этого скандала Рая долго плакала ночами, размышляя о несправедливости жизни. Отказаться от Бориса она не могла, да и не хотела из принципа. Теперь им приходилось встречаться тайком, пока отец был в командировках или дежурил в части. Парень успокаивал ее, что через год ей исполнится восемнадцать, и они смогут пожениться.

– Нашла о чем переживать! – подтрунивала над ее проблемами одноклассница Нинка, – Сейчас Советская власть, каждый сам себе хозяин! Захотела замуж – иди. Надо же! Папа не разрешает! Средневековье какое-то! Будто не знаешь, как сейчас это делается!

– Как? – удивлялась Рая.– А так! Моя подружка в деревне в семнадцать

замуж выскочила. Мать тоже поначалу была против, а дочка с парнем переспала, и вся деревня об этом узнала. Потом мамаша сама пришла к его родителям и потребовала, мол, если их охламон девку испортил, значит, должен жениться. Ну и расписали их. Танька-то забеременела.

– Так у них с первого раза что ли ребеночек-то получился? – ужаснулась Рая.

– Ну не с первого, так со второго! С ребеночком-то еще проще. Ну не изверги же родители, не будут же они своих внуков без отца оставлять!

Рая долго обдумывала слова подруги. В конце концов, что ей мешает? Ребеночком обзаводиться, конечно, рановато. Но в остальном, если отец узнает, что у них так далеко зашло – ну покричит немного, ну пусть даже из дома выгонит. Ну, поживут они у Бориса или на съемной комнате, а там отец все равно одумается. Жалко, небось, станет дочку-то! А если не получится и им суждено будет расстаться, то первым мужчиной в ее жизни все равно станет Борис.

Для самого Бориса ее решения было неожиданностью. Он искренне любил Раю и боялся обидеть даже намеком на близкие отношения. Но девушка сама ПРОСИЛА его об этом. И он все устроил. Специально подгадал время, когда отец Раи был в очередной командировке, а родителей вызвали в стационар на какую-то серьезную операцию…

В тот день она вернулась домой поздно с расплетенной косой и горящими загадочным огнем глазами. На вопрос матери, где была, ответила, что у подруги. Екатерина Анисимовна что-то заподозрила, но, зная скрытный характер дочери, допытываться не стала. Только сказала дочери, допытываться не стала. Только сказала медленно и почему-то обреченно:медленно и почему-то обреченно:

– Не губи свою жизнь.– Не губи свою жизнь.Рая вспоминала жаркие объятия Бориса, его Рая вспоминала жаркие объятия Бориса, его

поцелуи на своем теле и даже как-то удивлялась поцелуи на своем теле и даже как-то удивлялась абсурдности слов «не губи свою жизнь». Не абсурдности слов «не губи свою жизнь». Не губи… Да она сегодня самая счастливая на свете губи… Да она сегодня самая счастливая на свете от того, что отдалась любимому человеку! Нет, от того, что отдалась любимому человеку! Нет, ее действительно никто не сможет понять!ее действительно никто не сможет понять!

Спустя три дня отец вернулся из Спустя три дня отец вернулся из командировки, и моя тетя, набравшись командировки, и моя тетя, набравшись храбрости, заявила родителям, что выходит храбрости, заявила родителям, что выходит замуж за Бориса, и они, родители, ничего не замуж за Бориса, и они, родители, ничего не смогут с этим поделать, потому что все решено. смогут с этим поделать, потому что все решено. Конечно, Раиса готовилась к буре, но такого Конечно, Раиса готовилась к буре, но такого масштабного бедствия не представляла. Отец, масштабного бедствия не представляла. Отец, отхлестав ее по щекам, бешено орал, что дочь отхлестав ее по щекам, бешено орал, что дочь позорит его честное имя офицера, ветерана-позорит его честное имя офицера, ветерана-фронтовика, что он вырастил шлюху и что не фронтовика, что он вырастил шлюху и что не допустит в своем доме жида-врага народа, а допустит в своем доме жида-врага народа, а когда придет время, сам подберет ей достойную когда придет время, сам подберет ей достойную пару. После этого Раю заперли дома и стали пару. После этого Раю заперли дома и стали контролировать каждый шаг. Отец лично контролировать каждый шаг. Отец лично довозил ее до школы на автомобиле и встречал. довозил ее до школы на автомобиле и встречал. Он прослушивал телефонные разговоры из Он прослушивал телефонные разговоры из собственного кабинета и не пускал даже в собственного кабинета и не пускал даже в магазин. Екатерина Анисимовна пыталась магазин. Екатерина Анисимовна пыталась защитить дочь, но Гребнев, заявил, что коль защитить дочь, но Гребнев, заявил, что коль уж мать не смогла воспитать ее подобающим уж мать не смогла воспитать ее подобающим образом сама, пусть теперь не лезет в его образом сама, пусть теперь не лезет в его воспитание. Люся, моя мама, конечно, жалела воспитание. Люся, моя мама, конечно, жалела старшую сестру и часто тайком от отца таскала старшую сестру и часто тайком от отца таскала ей мороженое, купленное на сэкономленные ей мороженое, купленное на сэкономленные от обедов деньги. Рая уже не плакала, она от обедов деньги. Рая уже не плакала, она замкнулась, ни с кем не разговаривала и днями замкнулась, ни с кем не разговаривала и днями не выходила из своей комнаты.не выходила из своей комнаты.

Через подруг в школе до нее дошли слухи, Через подруг в школе до нее дошли слухи, что отец приходил к Брагинским и устроил что отец приходил к Брагинским и устроил грандиозный скандал, обозвав их сына хамом грандиозный скандал, обозвав их сына хамом и хитрым жидом, пытающимся обелиться за и хитрым жидом, пытающимся обелиться за счет родства с семьей офицера. Отец Бориса счет родства с семьей офицера. Отец Бориса выставил его вон, на что Федор Гребнев выставил его вон, на что Федор Гребнев пообещал, что так просто этого не оставит.пообещал, что так просто этого не оставит.

Через неделю в школе начались выпускные Через неделю в школе начались выпускные экзамены, а Рая почувствовала себя плохо. экзамены, а Рая почувствовала себя плохо. Ее постоянно тошнило, и немного кружилась Ее постоянно тошнило, и немного кружилась голова.

– Посмотри, до чего ты дочь довел, – – Посмотри, до чего ты дочь довел, – причитала мать. – Она же заболеет на нервной причитала мать. – Она же заболеет на нервной почве!

– Ничего, это ей на пользу! – сказал отец. – Ничего, это ей на пользу! – сказал отец. – Может, дурь о замужестве пройдет. Невеста – Может, дурь о замужестве пройдет. Невеста хренова!

Смутная тревога не оставляла Екатерину Смутная тревога не оставляла Екатерину Анисимовну. Неужели сбылись самые дурные Анисимовну. Неужели сбылись самые дурные предчувствия? Втайне и, не дожидаясь предчувствия? Втайне и, не дожидаясь окончания экзаменов, она сводила Раю к врачу. окончания экзаменов, она сводила Раю к врачу.

Марина Смышляева Грымза

61

Беременность дочери подтвердилась. Это был шок. Екатерина Анисимовна не представляла, как эту новость сообщить мужу? Как скрыть позор от посторонних? Врач сказал, что об аборте в таком раннем возрасте не может быть и речи, к тому же у ее девочки отрицательный резус-фактор, и в случае оперативного вмешательства в дальнейшем о детях вовсе придется забыть.

Вечером на свой страх и риск Екатерина Анисимовна рассказала обо всем Федору Ильичу. Первым делом тот избил Раю. Она лежала на полу в слезах, пытаясь остановить кровь из распухшего носа. Мать, как могла, защищала дочь, но Гребнев грубо отшвырнул жену в сторону. Отец орал, что вырастил жидовскую шлюху, и ему теперь стыдно людям смотреть в глаза. А о дорогих нарядах, институте и подругах она теперь может забыть, поскольку подлая тварь, растоптавшая честь семьи, кроме презрения не достойна никаких чувств.

Несмотря на предупреждение врачей, Гребнев настоял, чтобы дочь сделала аборт.

– Не дергайся, и не ори, - говорила толстая хамливая акушерка, – с мужиком-то поди хорошо было спать. А вот теперь терпи… В следующий раз башкой будешь думать, прежде чем ложиться под всякого.

– Не беспокойтесь, в следующий раз я на аборт не приду, – глотая слезы и сдерживая боль, зло говорила Рая.

– Ой, не зарекайся, шалава… И как вас только земля держит, детоубийц малолетних…

Дома она узнала, что отец написал на Брагинского жалобу в обком партии, а Зиновий Адамович в спешном порядке уволился по собственному желанию из больницы и уехал с семьей в неизвестном направлении.

Сдав экзамены, на выпускной она не пошла:отец не пустил. Просто Екатерина Анисимовна молча забрала аттестат зрелости и на все вопросы знакомых отвечала, что Рая серьезно заболела. После случившегося Гребнев объявил дочери, что потаскуха и жидовская подстилка не имеет права марать лицо советской юриспруденции, и юрфака, ровно как и вуза вообще, не видать, как своих ушей. Единственно, где ее могут принять с таким прошлым – это только среди торгашей. Но, вопреки ультиматуму отца, она пошла работать пионервожатой в школу, где мать была завучем, и поступила в пединститут на истфак заочно.

Так в своей семье Рая стала изгоем. Иначе, как дрянь и жидовская шлюха, отец ее не называл. Впрочем, большую часть времени он вообще перестал ее замечать. И на старшую дочь теперь смотрел, как на бывшую в длительном употреблении вещь, которую вынужден был терпеть в своем доме из чувства боязни расстаться с некогда приятной собственностью. Внимание Федора теперь

всецело было переключено на Людмилу, которая стала единственной отрадой и надеждой. Ей разрешалось все, в то время как на старшую сестру по-прежнему распространялся домашний арест и бдительный контроль. В личном гардеробе Раисы было по одной вещи на каждый сезон. Она была вынуждена в институт и на работу ходить в единственном платье, а сапоги и пальто изнашивала до дыр, прежде чем отец давал деньги на что-нибудь новое. Зарплату она, естественно, тоже должна была отдавать в семью. Отец даже сверял расчетки до копейки. «Единожды предавшим – доверия нет!» - любил повторять он.

Обида и ненависть, поселившиеся в душе, давили к земле свинцовой тяжестью, день ото дня становясь все сильнее и безнадежнее. Рая замкнулась в себе, ни с кем не разговаривала. Единственной отрадой стала работа. Она ушла в нее с головой, была принципиальной к себе и ученикам до беспощадности, сама того не замечая, что в чем-то повторяет отца. Раиса как будто хотела что-то доказать ему или себе самой, но тот, кажется, навсегда вычеркнул ее из своего сердца.

Дома поселилась угрюмая тишина вековой обиды и вражды. Бабушка, Екатерина Анисимовна, разумеется, жалела дочь, но пойти против мужа не смела. Бесконечные метания между двумя близкими людьми подрывали ее здоровье и были причиной участившихся сердечных приступов.

Единственным человеком, державшим нейтралитет по отношению к обеим сторонам, была моя мама. В это время сестры сблизились друг с другом. По примеру Раисы мама тоже хотела пойти учиться в пед на физмат. Но тетка отговорила. По ее словам, чтобы работать в школе, необходимо недюжинное здоровье и железные нервы. А у младшей сестры не было ни того, ни другого. И мама, выучившись на экономиста, стала бухгалтером на фабрике, где и познакомилась с наладчиком станков Николаем, ставшим моим отцом.

Выбор младшей дочери Федор одобрил. Еще бы! Николай, выходец из исконно-пролетарской семьи, по всем параметрам соответствовал его идейным принципам. А вот Раисе избранник сестры не понравился. Она отговаривала Люсю от замужества, называя будущего зятя неотесанным грубияном.

– Я думала, это она из зависти, – признавалась мама. – К тому же обстановка в доме была невыносимой. Иногда я пыталась защитить Раису, обратить внимание отца на ее положительные стороны. Но он кричал и называл меня предательницей. Как же мне хотелось сбежать, вырваться от родителей! – горько вздыхала она.

– Может ты и права, – сказала как-то сестре Раиса, – чем так жить, уж лучше выйти за Николая.

Марина Смышляева Грымза

62

Это было чем-то вроде благословления. Сыграли свадьбу. Спустя несколько месяцев, молодые стараниями отца получили однокомнатную квартиру.

Сначала между тестем и зятем сложились довольно хорошие отношения. Николай имел низкий разряд и соответственно небольшой заработок. Иногда он приходил после смены навеселе, и это не очень нравилось тестю, который на правах хозяина квартиры бывал у молодых довольно часто. Федор стал намекать зятю о том, что ему не плохо бы квалификацию повысить да учиться пойти, чтоб на фоне жены неучем не выглядеть, но тот в ответ вдруг стал огрызаться. Мол, ему и так хорошо, зарплату платят - и ладно. На что Федор взбеленился. Позиция зятя-бездельника совсем не соответствовала его высоким моральным принципам и идеалам. Начались упреки, что Николай живет за счет жены и ее родителей, в незаработанной квартире, что он – неуч и лодырь. Николай запил и стал вымещать злобу на Люсе. Мама тогда уже ждала ребенка. Дошло до рукоприкладства. Федор опять вмешался, пригрозил зятю фабричной парторганизацией. На время тот остепенился, но потом снова ушел в запои. Однажды после очередного пьяного дебоша мама попала с синяками в больницу. Мой дед написал заявление в милицию, потом позвонил куда надо, и когда мама вернулась домой, Николая уже не было. Усилиями отца он исчез в неизвестном направлении и больше в ее жизни не появлялся. Но постоянные упреки не давали маме забыть о своей загубленной жизни, муже-алкаше и бездельнике, для которого он, Федор, столько старался. Потом родилась я, и мама стала реже видеть своего отца и чаще встречаться с матерью, то есть моей бабушкой, каждый день приходившей нянчиться с внучкой.

После маминого развода в родительском доме стало еще мрачнее. Дочь, отец и мать друг с другом практически не разговаривали: общение происходило по мере необходимости и состояло из дежурных фраз за обедом или ужином. Предчувствие грозы повисло в атмосфере и давило на домочадцев неприятной ноющей тоской.

Скандал разразился однажды вечером после прихода с работы Раисы. Родители неистово орали друг на друга, пытаясь доказать каждый свою правоту. Тонкий порывистый голос матери тонул в напористом басе отца, который в тысячный раз обвинял жену в том, что она воспитала бездушных эгоистов и приспособленцев, плюющих на честь семьи, без зазрения совести позорящих мундир отца и далее в том же духе, на что Рая уже давно не обращала внимания. Она уже свыклась с тем, что стала для отца жидовской шлюхой, нагулявшей ребенка, но надрывной страсти добавляло неудачное замужество младшей

сестры, в результате которого она осталась матерью-одиночкой, а значит, тоже попрала честь семьи.

Вдруг Раису заставило встревожиться почти белое перекошенное болью лицо матери. Екатерина Анисимовна уже не отвечала мужу. Екатерина Анисимовна уже не отвечала мужу. Она, зажав рукой левую сторону под грудью, Она, зажав рукой левую сторону под грудью, тяжело повалилась на диван и тихо стонала. тяжело повалилась на диван и тихо стонала.

– Рот закрой! – по-учительски скомандовала – Рот закрой! – по-учительски скомандовала отцу Рая и метнулась к телефону.отцу Рая и метнулась к телефону.

Тот осекся, видя состояние жены, стал Тот осекся, видя состояние жены, стал беспомощно метаться по квартире. Рая нашла беспомощно метаться по квартире. Рая нашла в аптечке нитроглицерин и налила матери в аптечке нитроглицерин и налила матери воды. Но мать лежала на диване, ни на что воды. Но мать лежала на диване, ни на что не реагируя. Приехала скорая помощь, и ее не реагируя. Приехала скорая помощь, и ее забрали в больницу.забрали в больницу.

– Катя, Катюша! – Федор бежал вслед за – Катя, Катюша! – Федор бежал вслед за носилками, судорожно повторяя имя жены.носилками, судорожно повторяя имя жены.

Бабушка открыла глаза, посмотрела на него Бабушка открыла глаза, посмотрела на него долгим отрешенным взглядом и отвернулась. долгим отрешенным взглядом и отвернулась. Раиса впервые увидела слезы на резких, словно Раиса впервые увидела слезы на резких, словно высеченных морщинках отца. Сестры всю ночь высеченных морщинках отца. Сестры всю ночь провели в больнице, но спасти их мать врачам провели в больнице, но спасти их мать врачам не удалось.не удалось.

– Как хорошо, что я назвала тебя в честь – Как хорошо, что я назвала тебя в честь бабушки, – грустно прервала свои воспоминания бабушки, – грустно прервала свои воспоминания мама.

После поминок отец, как водится, обвинил После поминок отец, как водится, обвинил сестер в том, что они своей непутевой жизнью сестер в том, что они своей непутевой жизнью свели мать в могилу, унижая честь семьи, свели мать в могилу, унижая честь семьи, заставляя переживать и страдать. На что всегда заставляя переживать и страдать. На что всегда тихая и покладистая младшая дочь вдруг тихая и покладистая младшая дочь вдруг ответила, мол, унижать и заставлять страдать ответила, мол, унижать и заставлять страдать – это по его, отцовской части. И перекладывая – это по его, отцовской части. И перекладывая вину в смерти матери на кого-то другого, тот вину в смерти матери на кого-то другого, тот просто успокаивает свою совесть. Раиса, просто успокаивает свою совесть. Раиса, конечно, поддержала сестру, вызвав тем самым конечно, поддержала сестру, вызвав тем самым бурное негодование отца.бурное негодование отца.

Перепалка снова переросла в скандал. После Перепалка снова переросла в скандал. После чего дед выгнал маму из дома с обвинением чего дед выгнал маму из дома с обвинением в неблагодарности и словами: «У меня нет в неблагодарности и словами: «У меня нет больше дочери!».больше дочери!».

С тех пор что-то изменилось в отношениях С тех пор что-то изменилось в отношениях таких казалось бы близких людей. Разумеется, таких казалось бы близких людей. Разумеется, по-прежнему не было никакого намека на по-прежнему не было никакого намека на теплоту и любовь, но со смертью матери Рая теплоту и любовь, но со смертью матери Рая почувствовала относительную свободу, что почувствовала относительную свободу, что ли… Беспомощность и полная зависимость ли… Беспомощность и полная зависимость отца от нее стала очевидной. У моего деда часто отца от нее стала очевидной. У моего деда часто болели суставы, да и сердце давало о себе знать, болели суставы, да и сердце давало о себе знать, к тому же в быту военно-дисциплинированный к тому же в быту военно-дисциплинированный родитель представлял собою полный ноль, родитель представлял собою полный ноль, поскольку привык, что вся основная работа по поскольку привык, что вся основная работа по дому всегда лежала на плечах жены и дочерей. дому всегда лежала на плечах жены и дочерей. Теперь уже никто не контролировал расходы, Теперь уже никто не контролировал расходы, напротив, это Раиса распоряжалась семейным напротив, это Раиса распоряжалась семейным бюджетом, включая отцовскую пенсию. Но бюджетом, включая отцовскую пенсию. Но выработанная годами привычка заставляла выработанная годами привычка заставляла ее отказывать себе во всем и экономить на ее отказывать себе во всем и экономить на мелочах. Несмотря на проклятие отца, мама мелочах. Несмотря на проклятие отца, мама изредка приходила со мной в дом деда, но тот изредка приходила со мной в дом деда, но тот демонстративно закрывался в своей комнате, в демонстративно закрывался в своей комнате, в

Марина Смышляева Грымза

63

то время когда мы втроем пили чай на кухне. Я ни разу не помнила, чтобы он взял меня на колени поиграть или почитать сказку. В моих воспоминаниях он остался угрюмым и недовольным стариком.

– Что же ты хочешь, Катюша? – оправдывала его мама, – он ведь и понятия не имел, как обращаться с маленькими детьми. Нас с сестрой в детстве почти не видел; на меня сильно обиделся; а с тобой, кажется, вообще не знал, как себя вести…

В год смерти матери Раисе выпал единственный шанс изменить свою жизнь. Она вновь встретила Бориса, приехавшего в наш город, кажется, по делам. Он просто ослеплял респектабельностью и каким-то налетом незыблемого благополучия во всем: в добротной одежде, в размеренных жестах, в этой неторопливой и мудрой манере говорить. Раиса вдруг сразу почувствовала на себе чрезмерную скромность неброского пальто; тщательно замазанные кремом потертости сапог, пропускавших весеннюю влагу; незамысловатость прически – туго собранный пучок на затылке; и даже первые морщинки вокруг глаз, с досадой отмечаемые при каждом взгляде в зеркало. Разговорились. Борис, выучившись на стоматолога, заведовал одной из клиник где-то под Тверью, имел отдельную квартиру и жил вполне счастливой обеспеченной жизнью. На вопрос, зачем он здесь, ответил философски и многозначительно:

– Мы в ответе за свое прошлое…Ее вдруг захлестнуло смешанное чувство:

накатившие на мгновение воспоминания теплоты и нежности, съедала обида за собственную неудавшуюся судьбу. Раиса пригласила его к себе, и они долго пили чай на кухне. Отец мрачно поздоровался с бывшим соседом по подъезду, но сесть с ними за стол отказался.

– Поедешь со мной? - спрашивал ее Борис.Рая взглянула на него, холеного, в

сером костюме и синем галстуке, добротно обхватившем ворот голубоватой рубашки, такого состоявшегося во всех отношениях… А там, за стеной в спальне раздавалось сиплое дыхание ее отца, гипертоника с прогрессирующим артритом, слабого и немощного, но все еще пытавшегося сохранить прежний налет суровой бравады. Она знала, чего отец боится больше всего. Как же ей хотелось демонстративно собрать вещи и уехать с Борисом в его счастливую обеспеченную жизнь и одновременно почему-то наговорить ему же, бывшему возлюбленному, кучу гадостей, обвиняя во всех грехах, и гордо отказать…

Раиса попросила дать время подумать. Вечером состоялся длинный разговор с отцом, если можно было назвать разговором ее хлесткие, бьющие прямо «в десятку», короткие фразы и срывавшиеся визгливые обвинения. Он,

снова захлебываясь и роняя изо рта вставную челюсть, кричал о дочернем долге, о том, что жизни не жалел, воспитывая неблагодарных детей, о собственных достоинствах и ее, Раиной, обязанности уважать старших. На что дочь отвечала, что не может быть долга и благодарности у жидовской потаскухи, каковой она была для него все эти годы. И еще, что это его воспитание никому особого счастья не принесло, поскольку сломана ее судьба, потеряны отношения с Люсей, а мать лежит в могиле… Нет, теперь Раиса уже не боялась отца. Он периодически хватался за сердце, а Рая привычно подавала ему стакан с размешанным в воде валокордином и говорила горячо и уверенно, иногда останавливаясь и давая утихнуть крикливым аргументам. И понимала, что таким образом можно довести родного папочку до инфаркта, так ничего ему не доказав. Поэтому выговорившись, закрылась в комнате, оставив отца наедине со своими мыслями. Поехать с Борисом она отказалась. И даже сама толком не знала причины своего поступка: то ли это было чувство долга, к которому с такими усилиями призывал отец, то ли взыгравшая обида на Бориса за его благополучие против ее жалкой неустроенности, то ли убежденность в дурацкой истине о невозможности войти дважды в реку…

Отец умер зимой внезапно, от оторвавшегося тромба. Спустя полгода, Раиса предложила матери обмен.

– А мне от тебя до школы совсем рукой подать, – заверила она сестру.

Так мы переехали в квартиру бабушки и дедушки.

– Суровая она была, - вспомнила мама, – но справедливая. Тебя воспитывать помогала. И ты на нее характером очень похожа.

– Значит, я и на деда похожа? – ужаснулась я – Не хотела бы я стать такой же идейной фанаткой и портить жизнь своим близким.

– Тебе это и не грозит. Раиса и твой дедушка – люди своей формации. Такими их сделала система. Но у тебя ведь есть своя голова на плечах.., - грустно улыбнулась мама.

Через полгода мы узнали, что свою квартиру тетка завещала мне. А разбирая ее вещи, я нашла коротенькую записку со словами:

«…Я очень старалась, чтобы ты, Катюша, стала счастливее нас. Я всегда верила в тебя и любила. Постарайся сделать так, чтобы в жизни твоя сила не победила любовь…»

На мгновение ее ровный учительский почерк поплыл и буквы стали подпрыгивать, у меня перехватило дыхание и захотелось плакать… Но больше захотелось закричать так, чтобы где-то на небесах она услышала меня:

– Прости меня, тетя Рая, моя дорогая классная Раиса Федоровна!.

Марина Смышляева Грымза

64

- Ой, Зин, я совсем забыла, мне же Димку из садика забирать надо, я побежала.

- Беги, - женщины, не отрываясь, смотрят телевизор, где в это время опускают гроб с телом Брежнева в могилу. Что-то там получилось не совсем слаженно, гроб углом зацепился за край могилы, перекосился, его с трудом удержали, опустили. Всё, дальше Павлина уже не смотрела. Бегом на автобус и в садик. Добежала до садика. Навстречу дочь с подружкой и с Димкой. Он довольный:

- А вот и мы. - Ладно, доча, иди, гуляй пока, а мы с

Димкой в магазин сходим. Дима, горло болит? - Нет. - Скажи: слава Тебе, Господи. - Слава мне, Богу. - Да не так. Слава Тебе, Господи. - Слава мне, Господи.Зашли в магазин, Павла сделала покупки.

Главное, муки купили. Она собиралась напечь пирожков. Жилось туговато. Димка часто болел, продавать нечего, сроду хороших вещей не имели. Относила в книжный магазин книги. Деньги за них отдавали сразу, так и перебивались. Но однажды на пути у Павлы встала дочь. Заплакала:

- Мама, почему вы о нас-то не думаете? Все. Больше ни одной книги Павла не

унесла из дома. - Дима, ты куда? – сын оторвал свою руку

от руки Павлы и побежал к дереву. - Мам, я листок солву.- Сынок, дереву же больно. Вот, ты губку

себе разбил - тебе больно. И дереву больно.- У делева же много губов, я только один

губ отолву.- Ну ладно. Ты куда опять побежал?

Осторожно, грязь ведь. Упадешь!И точно упал.

- Дим, вставай сам, видишь у меня рук нет, - Дим, вставай сам, видишь у меня рук нет, заняты.

- У тебя, по-моему, не только лук, но и - У тебя, по-моему, не только лук, но и ног нет, - барахтаясь, недовольно бормочет ног нет, - барахтаясь, недовольно бормочет малыш.

- Замёрз поди, сына, ручки как? - Замёрз поди, сына, ручки как? - Клугляшки замезли, а палочки нет. - Клугляшки замезли, а палочки нет. Павла не поняла. Павла не поняла. - Какие кругляшки, какие палочки?- Какие кругляшки, какие палочки?- Ну вот, - показывает ладошки, - клугляшки, - Ну вот, - показывает ладошки, - клугляшки,

а всё остальное палочки.а всё остальное палочки.Павла рассмеялась, все что-нибудь да Павла рассмеялась, все что-нибудь да

выкинет маленький чудак.выкинет маленький чудак.Домой добрались, когда у Павлы уже руки Домой добрались, когда у Павлы уже руки

отрывались от усталости.отрывались от усталости.- Сына, я пока пирожков напеку, ты сала - Сына, я пока пирожков напеку, ты сала

поешь.- Давай. - Давай. Димка лезет за стол, начинает яростно рвать Димка лезет за стол, начинает яростно рвать

зубами сало. Через минуту кричит:зубами сало. Через минуту кричит:- Ой, матушки, кажется, я наелась, и спать - Ой, матушки, кажется, я наелась, и спать

хочется. Он иногда путал женский и мужской род, и Он иногда путал женский и мужской род, и

от этого было смешно.от этого было смешно.- Подожди, Дима. Я тебе сейчас пирожков - Подожди, Дима. Я тебе сейчас пирожков

дам. Поставила пироги в духовку, побежала Поставила пироги в духовку, побежала

гладить.- Мама, мама, - донесся крик Димки, - иди - Мама, мама, - донесся крик Димки, - иди

сюда.Павла не идет. Сын подходит, тянет за руку Павла не идет. Сын подходит, тянет за руку

на кухню. Мать ставит утюг и идет за ним.на кухню. Мать ставит утюг и идет за ним.- Мама, я язык плидавил.- Мама, я язык плидавил.Павла смеется, стоило тащить ее на кухню, Павла смеется, стоило тащить ее на кухню,

чтобы сообщить такую новость. Наконец-то чтобы сообщить такую новость. Наконец-то пироги готовы. Но почему-то из муки первого пироги готовы. Но почему-то из муки первого сорта получились черные, как сажа.сорта получились черные, как сажа.

- Дима, на пирог, не зря же ты ждал.- Дима, на пирог, не зря же ты ждал.- Ой, мама, сапог кусенький.- Ой, мама, сапог кусенький.Павла хохочет. Пироги и точно напоминают Павла хохочет. Пироги и точно напоминают

Людмила ВихрьЛюдмила Вихрь

ТРУБАТРУБА

Людмила Федоровна Конькова-Шалагина (Людмила Вихрь) пишет Людмила Федоровна Конькова-Шалагина (Людмила Вихрь) пишет стихи, прозу.. Публиковалась в журналах: “День и ночь”, “Истоки”, в стихи, прозу.. Публиковалась в журналах: “День и ночь”, “Истоки”, в периодической печати. Живет в п.Курагино.

65

по цвету кирзовые сапоги мужа.- Дима, ты говорил, спать хочешь, давай я

тебе постелю.- Нет, я уже не хочу. Я забыл, я тебе подалок

плинес. Вот, - достает из кармана пальтишка носовой платок и бумажку.

- Платок не дам, я в него слёпи макать буду, - Павла улыбается. Раньше говори: «Слёзы бегут», а теперь – «слёпи».

- А это тебе, я сам делал, - протягивает матери бумажку, на которой из наклеенных кружочков красуется цветок, - я тебе еще сейчас стишок ласскажу:

Пилозок, пилозок испекли мы сами Пилозок, пилозок мы подалим маме.- Спасибо, сынок, молодец.Так на сердце тепло стало. Дай Бог, чтобы он

всегда оставался таким милым и внимательным. Уже много раз цветы Павле приносил. Нарвет на клумбе во дворе дома и несет.

- Все, сынок, ложись спать, завтра в садик.- Не, мама, мне сказали в садик больше не

плиходи, сиди дома.- Почему? – спросил пришедший с работы

отец.- Не скажу.- Сынок, ты что-то натворил? – Павла

расстроилась, спросить уже не у кого. Поздно. Еле добились с отцом признания.

- Я тлусы девочки в окно выкинул. А зачем она их на подоконник сушить положила?

Павла закатилась в хохоте. Отец так и подавился смехом и ушел в другую комнату. Нахохотавшись, Павла взяла с сына слово, что больше ничьи трусы он в окно выкидывать не будет. Димка, видя, что его не ругают, смеялся вместе с матерью.

- Всё, сынок, давай будем снимать рубашку и спать.

Стягивая рубашку, Димка подошел к зеркалу, повернулся к нему спиной и долго разглядывал свою спину.

- Пап, - закричал он, - иди сюда.- Ну, - сказал подошедший отец. Димка выпер лопатки.- Пап, у меня, что клылышки ластут?- Ну, растут.- Пап, у мамы тоже клылышки были?- Были.- А где они?Отец молчит.- Папа обломал, - вмешалась в разговор

Павла. Засмеялись с мужем. А Димка так и не понял, куда делись мамины крылышки.

-Димка, ложись спать, мне еще уроки делать надо.

- Ладно, покажи, сколько спать?Павла показывает и улыбается.В выходной

день еле-еле уложила Димку в постель, соблюдая режим дня, показывая на часы сказала:

- Вот видишь, столько тебе всего спать. – И ушла. Не прошло и двух минут, появляется:

- Я уже поспал. Стлелка там уже. Пошла посмотреть, думая, что, наверно,

догадался и стрелки перевел. Каково же было ее удивление, когда она посмотрела на часы. Он их перевернул вверх ногами, и стрелки показывали ровно столько, во сколько ему нужно было вставать. Не устанешь с ним смеяться. На сей раз мать задержалась в спальне. Зашла дочь.

Мам, пойдем уроки делать.- Сейчас. – Гладит сына по кудрявой голове,

– спи, сынок.- Мама, тебе же надо сменки сшить, как

мне в садик. Мы ее тебе к сумке на велевочке пливяжем, и будешь так ходить. Оксана, ну надо же что-то вышить на мешочке, чтобы она его не потеляла. А давай мы ей полтлет папин вышьем, точно не потеляет. Хохочут все вместе.

- Спи, наконец, озорник. Когда ты только научишься букву «р» говорить. Скажи – труба.

- Тлуба.- Не тлуба, а труба, тр-р-р…- Тл-л-л…- Вот, смотри: язык кверху прижимаешь и

говоришь, как собачка рычит: « Р-р-р-р».Павла с дочерью уходят. Ей на самом деле

нужно делать уроки, т.к. она еще учиться пошла. Через некоторое время решила посмотреть, спит ли сын. Открывает дверь в спальню и видит такую картину. Димка закрылся с головой одеялом и старательно выговаривает:

- Тр-р-р-у-ба, тр-р-у-ба, тр-р-р-р.Павла не стала подходить. Улыбнувшись,

закрыла дверь и пошла к дочери.

Людмила Вихрь Труба

66

Замечательный советский поэт и переводчик Лев Озеров как-то сказал: «Биографию ничто не заменит. Что может заменить автобиографию? Лирика. В ней сказано и недосказано всё, что следовало бы знать о поэте и его современниках. Если же поэт не выразил себя в стихах, то ему не поможет самая искренняя и увлекательная автобиография». Лев Адольфович был одним из институтских преподавателей Валерия Басырова. Лев Озеров — доктор филологических наук, профессор кафедры художественного перевода Литературного института им. А.М. Горького, в котором работал с 1943 года до последних дней своей жизни. Дипломная работа студента Валерия Басырова — перевод с новогреческого языка «Персефоны» Янниса Рицоса — получила в 1976 году высокую оценку Мастера. Думаю, что и автобиографией своего ученика, и стихами, как вехами его жизни, педагог остался бы доволен.

Впервые встретившись с Валерием Басыровым в 2009 году на международном фестивале литературы и культуры «Славянские традиции», я обратила внимание на слегка азиатский склад его внешности. И вскоре нашла подтверждение этому в стихотворении «Вещее сомнение»: «И вижу лица я надменные своих прапрадедов-татар…» Да и отчество у известного украинского прозаика, поэта, переводчика и издателя, академика, первого президента Крымской литературной академии Валерия Магафуровича Басырова говорит о том же.

11 сентября 1947 года в маленьком уральском поселке Сама Ивдельского района Свердловской области у татарина Магафура Сабировича Басырова и украинки с польскими корнями Валентины Антоновны Свишевской родился сын. Отец назвал его Валерием. Но

мальчик не помнит своего отца, потому что мальчик не помнит своего отца, потому что слишком мал был, когда тот уехал от них. Не слишком мал был, когда тот уехал от них. Не собирался, наверное, бросать свою вторую собирался, наверное, бросать свою вторую семью Магафур Басыров, уезжая ненадолго семью Магафур Басыров, уезжая ненадолго к отцу с матерью и к первой жене с детьми, к отцу с матерью и к первой жене с детьми, чтобы повиниться перед ними. Но дед Валерия чтобы повиниться перед ними. Но дед Валерия Басырова, который был имамом, преподавал Басырова, который был имамом, преподавал в медресе, рассудил иначе. Он не позволил в медресе, рассудил иначе. Он не позволил осиротить четверых своих татарских внуков, осиротить четверых своих татарских внуков, родившихся у старшего сына до войны, бросить родившихся у старшего сына до войны, бросить тень на свой род. тень на свой род.

Да, война искалечила многие судьбы и Да, война искалечила многие судьбы и жизни… Появившийся на свет вскоре после жизни… Появившийся на свет вскоре после войны Валера Басыров стал безотцовщиной — войны Валера Басыров стал безотцовщиной — только большой портрет человека в офицерской только большой портрет человека в офицерской форме с орденом Отечественной войны II форме с орденом Отечественной войны II степени был с ним всю жизнь вместо отца. А степени был с ним всю жизнь вместо отца. А еще — боль за себя с мамой, обида… и тайная еще — боль за себя с мамой, обида… и тайная надежда на встречу, тщательно скрываемое надежда на встречу, тщательно скрываемое от всех ожидание… Долгие годы хранилось от всех ожидание… Долгие годы хранилось это в душе ребенка и выплеснулось в зрелом это в душе ребенка и выплеснулось в зрелом возрасте стихами:возрасте стихами:

Я помню, как томительно, бывало, Я помню, как томительно, бывало, Тянулись неприветливые дни, Тянулись неприветливые дни, Когда читать ты сказки уставала, Когда читать ты сказки уставала, И на лучинах таяли огни.И на лучинах таяли огни.

И мы молчали в тайном ожиданьи, И мы молчали в тайном ожиданьи, Что тихо в переплеты узких рам, Что тихо в переплеты узких рам, Пускай, случайно или с опозданьем, Пускай, случайно или с опозданьем, Волшебник добрый постучится к нам.Волшебник добрый постучится к нам.

И так поверил я однажды в чудо, И так поверил я однажды в чудо, Что мне привиделось в тиши ночной: Что мне привиделось в тиши ночной: Озябший и неведомо откуда Озябший и неведомо откуда Отец вернулся непутевый мой.Отец вернулся непутевый мой.

На краешке единственной кровати На краешке единственной кровати Сидел он равнодушно, как чужой, Сидел он равнодушно, как чужой, А на рассвете в побледневшей хате А на рассвете в побледневшей хате Опять остались мы одни с тобой…Опять остались мы одни с тобой…

Посвящённый в сан пишущегопишущего

Симферопольское издательство «ДОЛЯ» (Украина, Симферопольское издательство «ДОЛЯ» (Украина, Автономная республики Крым) отмечает 65-летний юбилей Автономная республики Крым) отмечает 65-летний юбилей своего основателя и директора Валерия Магафуровича своего основателя и директора Валерия Магафуровича Басырова выходом в свет трех его книг на русском и Басырова выходом в свет трех его книг на русском и английском языках: автобиографической повести «Тогда, в английском языках: автобиографической повести «Тогда, в пятидесятых…», рассказа «Сплюшка» для детей старшего пятидесятых…», рассказа «Сплюшка» для детей старшего школьного возраста и сборника стихов.

(ЖИЛ) Жизнь интересных людей (ЖИЛ) Жизнь интересных людей

67

Волшебникам давно уже не верю, Но столько грусти на твоем лице, Что по ночам не запираю двери И о забытом думаю отце.

Несколько трудных детских лет на Севере. Он жил там, где не было ровесников-ребятишек. Его друзьями были те, кто отбывал наказание в лагерях — настоящие преступники и несправедливо осужденные, — солдаты из охраны. Пожалуй, детские впечатления наложили свой отпечаток на всю дальнейшую жизнь поэта, делая его сильным в самых непростых ситуациях:

Упал — пропал…Упал — пропал: Пытала холодом природа.Я часто падал, но вставал И шел среди «врагов народа».

Об этом времени есть у Валерия Басырова документальная повесть «Тогда, в пятидесятых…» Начинается она с рассказа о страшной истории — расстреле больных лошадей. Эта жуткая картина, увиденная мальчиком «в последнем утре детства», вошла и в поэтическое произведение, зазвучав стихами:

На розовые пятнаЛожились хлопья снега…Была мне непонятнаЖестокость человека.

Я сквозь рассвет морозныйПытаюсь вдаль вглядеться.И вижу кровь и взрослых В последнем утре детства.

Из той же поры и стихотворение «Хлеб». Всего три по-мужски сдержанных четверостишия в нем. Но как же много из них узнаем: Север, холод природы тех мест, куда судьба забросила их с мамой, голод и навсегда оставшееся в памяти тепло от казалось бы обычного поступка случайного человека, незнакомого солдата, подарившего чужому мальчишке «буханку промерзшего хлеба». Это ли не роскошный подарок по тем голодным временам?

На Севере хлеба тогда не хватало.Казался мне праздником мамин паек.Но только тех праздников было так мало В коротком и северном детстве моем!Однажды взрослый Валерий Басыров

признается: «Колыбельные северных ветров до сих пор звучат во мне».

А в школу Валера Басыров пошел уже в Украине, в городе Славуте Хмельницкой

области, откуда была родом его мама, Валентина Антоновна Свишевская. И для него это место стало малой Родиной.

Травы спутаны и примятыНа обрывах спокойной Горыни.Над пустынной рекою стынетНаплывающий запах мяты.

И, прощаясь, тревожно машутСосны лапами вслед закату…И темнеют беленые хаты,Исчезают тропинки наши.Отсюда он ушел в Армию. Служил в войсках

ПВО в Азербайджане, где впервые попробовал себя в качестве военного корреспондента. Здесь, в Славуте, женился, долгие годы жил и работал.

Валерию Басырову всегда казалось, что судьба очень рано посвятила его в сан пишущего — сочинял, еще не научившись читать. И всегда шел по жизни «невольным свидетелем происходящего», ощущая себя Автором, а окружающих — героями своих будущих произведений. Чем бы ни занимался Басыров, ему необходимо делать это профессионально. Потому, наверное, уйдя по собственному желанию, вопреки уговорам и даже угрозам партийного руководства города, с престижной должности инструктора райкома комсомола в славутскую газету «Труженик Полесья», окончил в 1976 году литературный институт им.А.М.Горького, возглавив через несколько лет ее редакцию. Самостоятельно, в кратчайший срок выучил украинский язык.

По сути своей он созидатель. Создавал с нуля на строящейся Х м е л ь н и ц к о й АЭС печатный орган — газету «Энергостроитель», сделал практически новой городскую газету «Вольное слово» в Х м е л ь н и ц к о м , став ее редактором после переезда из Славуты.

Еще в 1989 году им было основано экспериментальное издательское объединение «Вестник», преобразованное в 1990 году в «Пресс-центр «Пульс». Это были первые, отнюдь не робкие шаги по судьбе издателя Валерия Басырова к делу, ставшему его долей. В 1992 году было еще экспериментальное издательское добровольное объединение

Ольга Прилуцкая Посвящённый в сан пишущего

68

«АЗИЯ» в Хмельницком. А с 1997 года после переезда в Крым издательство названо самым соответствующим истине словом — «ДОЛЯ». ХХ век издатель Валерий Басыров завершил в некотором смысле юбилейной цифрой — пятисотой по счету книгой, вышедшей из его частного издательства. Ею стала поэма великого украинского поэта-классика Т. Г. Шевченко, изданная на четырех языках: украинском, крымско-татарском, русском и английском. В связи с этим Валерий Басыров стал лауреатом премии Совета министров Крыма «за создание многонационального издательства «ДОЛЯ» и выпуск в свет пятисот наименований книг». А в 2010 году издательству «ДОЛЯ» был присвоен статус “Предприятие года”, и оно вошло в двадцатку лучших по данным международного рейтинга среди трехсот пятидесяти тысяч субъектов хозяйствования Украины.

В Крыму, в Симферополе, в 2005 году Валерием Басыровым была создана единственная в мире литературная академия. Он стал первым ее президентом.

Немало преград стояло на его жизненном пути. Но в одном из своих стихотворений Валерий Басыров сказал однажды: «Упрямства мне не занимать, и видит Бог: я был всегда в опале». Так и шел по жизни, продираясь сквозь тернии, борясь с несправедливостью и подлостью.

«Кто ты? Смирись! — прошу иногда я свою строптивость. — Истина пробьет дорогу и без твоей помощи. Пожалей себя.

И не могу: потеряю уважение к себе».

Не случайно одним из первых в Славуте он откликнулся и примкнул к прогрессивному в конце восьмидесятых годов народному движению Украины «Рух», возглавив его городское отделение. Жители Славуты потянулись к этой организации. Слово Басырова для них значило немало. Иногда городские власти вынуждены были подключать его для разрешения конфликтов с народом, то и дело вспыхивающих в те годы. Не случайно в 1990 году Валерий Басыров добровольно выбыл из рядов КПСС.

Вся жизнь его — движение вперед, к новым свершениям в литературе, в издательской деятельности, в обычных человеческих деяниях.

Я снова в дороге, и нет мне покоя,Как будто бы знаю, что новый привалПодарит однажды мне нечто такое,О чём никогда я ещё не мечтал.

Пусть тянется долго лесная дорога.Cквозь осень тревожную видятся мне:

Высокое небо и берег пологий,И едет навстречу отец на коне.Отец… Его образ был всегда рядом.

Сын много думал о нем, пытаясь понять, почему… Почему отца нет? Он искал его. Но поиски были безрезультатны. В 1996 Но поиски были безрезультатны. В 1996 году умерла мама, Валентина Антоновна. году умерла мама, Валентина Антоновна. Это стало страшным горем для Валерия Это стало страшным горем для Валерия Басырова. Но именно стресс позволил ему Басырова. Но именно стресс позволил ему прийти к неожиданному решению, к тому, прийти к неожиданному решению, к тому, к чему шел всю свою сознательную жизнь, к чему шел всю свою сознательную жизнь, обращаясь к этому вольно или невольно. Как обращаясь к этому вольно или невольно. Как сын украинского народа, в котором половина сын украинского народа, в котором половина крови татарская, как истинный православный крови татарская, как истинный православный христианин, дед которого был уважаемым христианин, дед которого был уважаемым человеком в мусульманском мире, он чувствует человеком в мусульманском мире, он чувствует в себе непреодолимое желание изучить, в себе непреодолимое желание изучить, осмыслить Коран. И более того, передать свое осмыслить Коран. И более того, передать свое осмысление этой великой книги мусульман осмысление этой великой книги мусульман на украинском языке. Чтобы суть Корана на украинском языке. Чтобы суть Корана стала ясна и близка каждому гражданину стала ясна и близка каждому гражданину Украины, страны, которой посвятил все деяния Украины, страны, которой посвятил все деяния собственной жизни Валерий Магафурович собственной жизни Валерий Магафурович Басыров, человек с польско-татарскими Басыров, человек с польско-татарскими корнями, навсегда вросшими в украинскую корнями, навсегда вросшими в украинскую землю. Десять лет жизни отдал писатель и поэт землю. Десять лет жизни отдал писатель и поэт этому титаническому труду. Не одно издание этому титаническому труду. Не одно издание этой великой книги в собственном осмыслении этой великой книги в собственном осмыслении на родном языке выпустил издатель Валерий на родном языке выпустил издатель Валерий Басыров за свой счет. Сделанное не осталось Басыров за свой счет. Сделанное не осталось незамеченным. И, думаю, более широкое его незамеченным. И, думаю, более широкое его признание еще впереди. Пока же писатель и поэт, признание еще впереди. Пока же писатель и поэт, переводчик, издатель, академик литературы переводчик, издатель, академик литературы Валерий Магафурович Басыров в 2006 году стал Валерий Магафурович Басыров в 2006 году стал

лауреатом премии Международного сообщества лауреатом премии Международного сообщества писательских союзов имени Владимира Даля писательских союзов имени Владимира Даля «За книги последних лет». В 2007 году Указом «За книги последних лет». В 2007 году Указом Патриарха Киевского и всей Руси-Украины Патриарха Киевского и всей Руси-Украины

Ольга Прилуцкая Посвящённый в сан пишущего

69

Филарета за заслуги в деле возрождения духовности в Украине был награжден Орденом Святого Равноапостольного князя Владимира Великого III степени, а в 2008 году за заслуги в развитии науки, образования, промышленности и искусства — серебряным юбилейным орденом Украинской Технологической Академии. В 2011 году Президиум Украинской Технологической Академии за весомый вклад в развитие государства, отмечая личные заслуги В.М.Басырова в отрасли искусства и литературы, присвоил ему звание «Лидер Украины» с вручением ордена Серебряная Звезда. Международное сообщество писательских союзов и Межрегиональный союз писателей Украины в 2011 году присвоил Валерию Басырову звание лауреата Международной премии имени Тараса Шевченко с вручением медали и Почетного диплома «За первый перевод смыслов Корана на украинский язык».

А сам Валерий Магафурович Басыров как-то признался: «Я счастлив, что через лабиринты сомнений смог добраться к порогу Обновления. Счастлив, что добрался». Поэт Валерий Басыров выразил свои чувства так:

Среди проповедников — лишний.Но если я болью обижен,Прошу у того, кто мне ближе:Прости прегрешенья, Всевышний.

Прошу об увечных душою,Смывая обиды прозреньем, И вижу с порога забвенья,Что было и будет со мною.

Прозреньем обиды смывая,Исколот до крови терпеньем,И вижу с порога забвеньяДорогу, ведущую к Раю.

Я вижу с порога забвеньяДорогу, ведущую к Аду, Как трудно укрыться от взглядов:Исколот до крови терпеньем.

Свидетельством того, что литератор Валерий Басыров — личность неординарная, является тот факт, что очень многие его произведения переведены на различные языки народов мира. Его стихи, переведенные на украинский язык, включены в программу по литературе для общеобразовательных школ Украины.

В 1975 году судьба столкнула меня в Красноярске с маленькой девочкой Таней Васильевой, младшей сестренкой моей институтской подруги. На моих глазах она окончила с золотой медалью красноярскую

школу №35 с английским уклоном, Иркутский государственный университет иностранных языков, его бакалавратуру. Выйдя замуж, стала Татьяной Варфоломеевой. В 2006 году она окончила магистратуру в университете им. Монаша в г. Мельбурне (Австралия). Сейчас Татьяна — аспирантка университета им. Дикена в Мельбурне. Живет в Калифорнии (США), преподает английский и русский языки. Перевод повести «Тогда, в пятидесятых…» и рассказов Валерия Басырова — дебют не только литературного переводчика Татьяны Варфоломеевой, но и ее младшего сына Ильи, студента медицинского факультета Мельбурнского университета. Проза Валерия Басырова произвела сильное впечатление на ее первых австралийских читателей — преподавателей университета, журналистов и актеров, помогавших переводчикам в работе. Их поразил необычайно образный и красивый язык произведений писателя, впечатлили рассказы о жизни людей советского времени.

Новый, юбилейный, сборник стихов Валерия Басырова на английском языке сделан прекрасным переводчиком из Москвы Галиной Анатольевной Рудь, членом Союза писателей России, членом Союза писателей-переводчиков России. Она лауреат многих литературных конкурсов, в том числе и международных, имеет награды.

Человек утонченного эстетического вкуса, большой эрудит, Галина Рудь уловила в стихах Валерия Басырова то, что разглядела в нем при личном знакомстве, почувствовав нечто общее и созвучное для многих людей из поколения поэта.

Уверена, работа творческого союза Басыров — Варфоломеевы — Рудь еще продолжится и окажется интересна не только нам, но и нашим потомкам.

Человек, рожденный поэтом, посвященный в сан пишущего с самого раннего детства, Валерий Басыров живет одной мыслью: «Лишь бы песня моя не смолкала ни сейчас, ни потом». Да будет так и в его жизни, и в его творчестве, которые этого достойны!

Ольга Прилуцкаяг. Ростов-на-Дону

Ольга Прилуцкая Посвящённый в сан пишущего

70

Всегда искренне радуюсь, когда в столичной прессе, и не только, встречаю имя – Валерий Сдобняков или название Нижегородского журнала «Вертикаль. ХХI-й век», который уже без малого 10 лет возглавляет этот человек: писатель, публицист, литературный критик - мой земляк, сибиряк, уроженец пос. Нижняя Пойма Нижнеингашского района уроженец пос. Нижняя Пойма Нижнеингашского района Красноярского края. Валерий Сдобняков первым поддержал Красноярского края. Валерий Сдобняков первым поддержал проект журнала «Истоки» и оказывал постоянное внимание проект журнала «Истоки» и оказывал постоянное внимание в самом начале становления молодого издания, рассказывая в самом начале становления молодого издания, рассказывая о нём в областной и центральной печати, публикуя на о нём в областной и центральной печати, публикуя на страницах журнала «Вертикаль» авторов журнала страницах журнала «Вертикаль» авторов журнала «Истоки». Творческая связь продолжается. В этом номере «Истоки». Творческая связь продолжается. В этом номере

представлены читателю новые отзывы на творчество нашего земляка. (Редакторпредставлены читателю новые отзывы на творчество нашего земляка. (Редактор)представлены читателю новые отзывы на творчество нашего земляка. (Редактор)представлены читателю новые отзывы на творчество нашего земляка. (Редактор

СОЗДАННАЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬВалерий Сдобняков давно известен

нижегородской и российской читающей публике. Прозаик, публицист, литературный критик, лауреат многих литературных премий. Главный редактор литературно-художественного журнала «Вертикаль. XXI век», Остров в океане пошлости» (так в одной из бесед охарактеризовал его в числе немногих выходящих региональных журналов председатель правления Союза писателей России Валерий Ганичев).

За три предыдущих года вышли три книги Валерия Сдобнякова: «Последний день. Повесть, рассказы», «Яблоки русского сада. Повествование о творчестве русского писателя Олега Шестинского» и «Возвращение», сборник, в котором опубликованы беседы и интервью с российскими писателями и общественными деятелями. В разновременных книгах сконцентрировано многое, присущее творчеству писателя Валерия Сдобнякова. В них словно подводятся творческие итоги за предыдущие лет двадцать.

НЕ СЛОМАТЬСЯСашку, героя повести «Сезон» (книга «Последний

день»), мать подняла без отца. В начале 90-х парень учится в институте, подрабатывает и дворником, и «вообще где можно», и на избирательных кампаниях. Но никак не получается у него встать вровень, в его тогдашнем понимании, с ребятами из «своей» компании – ребятами из группы и их окружением. В конечном-то итоге парень поймет, что никакая эта компания не «своя», что не стоило и стараться что-то им доказать, кем-то для них стать.

Но поначалу Сашке мучительно стыдно за то, что и одет беднее, и порой по безденежью должен отказываться от посиделок и походов по кафешкам. «Ему надоело выдумывать предлоги, чтобы не ехать с группой за город, в ночной клуб. Ему стыдно было сознаваться, что на это у него нет денег. И джинсы у Сашки такие истертые и потрепанные не из-за моды. Нет денег купить новые». Но

главное – уязвлено мужское самолюбие: из-за этой главное – уязвлено мужское самолюбие: из-за этой проклятущей бедности Оля, девушка, в которую он проклятущей бедности Оля, девушка, в которую он влюблен, которая неравнодушна к нему, отдалилась, влюблен, которая неравнодушна к нему, отдалилась, предпочтя парня, не стесненного в средствах. Все предпочтя парня, не стесненного в средствах. Все как обычно в молодости: не самые значимые как обычно в молодости: не самые значимые факторы гнетут сильнее подлинно драматических.факторы гнетут сильнее подлинно драматических.

Недоброй памятью 90-е годы взрослые люди, с Недоброй памятью 90-е годы взрослые люди, с устоявшимися взглядами, состоявшиеся личностно устоявшимися взглядами, состоявшиеся личностно и профессионально, переносили мучительно и профессионально, переносили мучительно тяжело. Система координат дала сбой, рушилась тяжело. Система координат дала сбой, рушилась налаженная жизнь, а новая не сразу выстраивалась. налаженная жизнь, а новая не сразу выстраивалась. Давила ответственность за семьи. Юные как-то Давила ответственность за семьи. Юные как-то легче, что ли, встраивались – вроде и непонятно, от легче, что ли, встраивались – вроде и непонятно, от какой «плясать печки», где себя искать, как жить. А какой «плясать печки», где себя искать, как жить. А вроде и можно в разных сферах себя попробовать. вроде и можно в разных сферах себя попробовать.

Вот Сашка и подался на заработки – да не Вот Сашка и подался на заработки – да не куда-нибудь, а на золотые прииски. В компании куда-нибудь, а на золотые прииски. В компании восприняли новость по-разному. Но самого восприняли новость по-разному. Но самого героя потрясло, что в большинстве его приятели героя потрясло, что в большинстве его приятели восхищаются не умением зарабатывать, а совсем восхищаются не умением зарабатывать, а совсем иным: «наживаясь, по словам компании, за счет иным: «наживаясь, по словам компании, за счет чужого труда, все эти перекупщики, игроки, чужого труда, все эти перекупщики, игроки, которые сами ничего не делали, а деньги получали которые сами ничего не делали, а деньги получали благодаря своей наглости и бесстыдству, как эти благодаря своей наглости и бесстыдству, как эти люди презирали тех, благодаря которым имели все люди презирали тех, благодаря которым имели все эти машины, квартиры, видеомагнитофоны… И его, эти машины, квартиры, видеомагнитофоны… И его, Сашку, будут презирать». Сашку, будут презирать».

…Если честно, впечатления от героев-…Если честно, впечатления от героев-золотодобытчиков из русской классической золотодобытчиков из русской классической литературы («Золото» и «Приваловские миллионы» литературы («Золото» и «Приваловские миллионы» Д.Мамина-Сибиряка, повести и «Угрюм-река» Д.Мамина-Сибиряка, повести и «Угрюм-река» В.Шишкова, сказы из «Малахитовой шкатулки» В.Шишкова, сказы из «Малахитовой шкатулки» П.Бажова) позволили поначалу усомниться в П.Бажова) позволили поначалу усомниться в жизненности персонажей Валерия Сдобнякова. жизненности персонажей Валерия Сдобнякова. Показалось, что герои «Сезона» сильно Показалось, что герои «Сезона» сильно идеализированы. идеализированы.

Но вот у Олега Куваева в «Территории» они Но вот у Олега Куваева в «Территории» они другие. Продолжая эту традицию, В.Сдобняков другие. Продолжая эту традицию, В.Сдобняков показывает старателей как людей самостоятельных, показывает старателей как людей самостоятельных, среди которых каждый – личность. Притом умеющих среди которых каждый – личность. Притом умеющих ценить и подставленное плечо, не прячущихся за ценить и подставленное плечо, не прячущихся за чужую спину. «Покури, – предложил отдохнуть чужую спину. «Покури, – предложил отдохнуть

В мире книг

СВЕРКАЮЩИЕ ГРАНИ ТАЛАНТАСВЕРКАЮЩИЕ ГРАНИ ТАЛАНТА

71

механик. … – Устал? Все равно на земле не сиди, холодная, – механик помог Сашке встать. – Иди лучше чаю попей. Взбодриться тебе нужно, а я здесь побуду». От непривычно тяжелой работы парень в первый же день малодушно собирается сбежать домой. Но – втянулся, а после чуть не происшедшей аварии в карьере, которую предотвратили всем миром («– Что случилось, а? – задыхаясь, громко прокричал Сашка. – Моли Бога, парень, чтобы не случилось. Если случится… »), и гибели рабочего Сашка стал понимать, что «утомленные … увиденным и пережитым вновь принимаются за работу, предназначение которой только и объяснимо в этой жизни. Вновь принимаются за свое спасение».

Логичным было бы допущение, что внешнее неблагополучие в стране приучило всех к эгоизму, приучило учитывать лишь свои родные шкурные интересы. И «только потом, когда прошел не один месяц его старательской жизни, Сашка начал смутно догадываться. Уставшие люди искали необходимого человеческого тепла, поддержки и, зная, что это не придет, создавали его сами, необыкновенно ценя и всячески оберегая все доброе, что проявлялось в их отношениях». Доброта, как и работа, становятся якорями в худо управляемом потоке жизни 90-х.

Коллектив старателей однороден в душевной и духовной крепости, и исключение только подтверждает правило. При случайной встрече один из специалистов – съемщик (специальность на прииске – Т.К.) – напугал Сашку чем-то мертвым в глазах, чем-то выгоревшим в душе. В финале повести герой узнает, что этот человек застрелился. Рассказом «Съемщик» В.Сдобняков развивает тему. Вроде Алексей – профессионал, работал добросовестно, а вот – на тебе. Так за что ему такое наказание – бесприютность духовная? Да за беззаконие отца, за собственное нежелание снять с души матери долго хранимую ею тайну, взять на себя ответственность. За нарушение законов человеческих и законов нравственных, читай, заповедей, настигает Алексея кара господня: невозможность жить с непреподъемным грузом на совести.

Однако Сашка уже научился и вкалывать, и видеть, кто чего стоит. И отделять золотые крупинки от наносов. То бишь зерна от плевел.

…А что мы знаем о самом металле? Я, например, только и помню, что знак из периодической таблицы Д.Менделеева – Au. Валерий Сдобняков знает, о чем пишет. Он бывал на золотых приисках и с работой старателей знаком, что позволяет ему на равных беседовать с доктором геолого-минералогических наук Владимиром Полевановым (сборник «Возвращение», но о нем – позднее), который о золоте рассказывает компетентно и романтично! Тут и глубокий, преинтересный историко-статистический экскурс геолога, старателя, и экономические

выкладки Амурского экс-губернатора и экс-министра Российской Федерации, и полемика с интервьюером В.Сдобняковым.

«В.С.: «Я вполне разделяю ваши чувства, так как сам бывал у старателей на Урале, присутствовал при съеме золота, при обсушке, «обжарке», - иными словами, наблюдал все стадии появления золота «на свет» своими глазами. …я попытался эту тему осмыслить не только сюжетно, внешне, но и духовно. В итоге пришел к выводу, что те люди, которые посвятили себя золоту – его разведке, добыче, видимо, и переработке, – они становятся несколько им «отравлены», попадают к золоту в необъяснимую зависимость».

В.П.: «Нет, они не отравлены. Но, как правило, тот человек, который начал работать с золотом, остается с ним навсегда. Какая-то внутренняя взаимосвязь тут несомненно присутствует».

Потому, должно, и говорит – словно бы вскользь – инженер-старатель заканчивающему первый сезон Сашке: «А вот ты пожил здесь, поработал, … скоро поедешь домой, поживешь в покое нормальной жизнью и за спасением от этого покоя опять к нам приедешь». Так и вышло. А зачем Сашка вернется на прииски – за душевным теплом или потянет его ниточка, навеки привязывающая к солнечному металлу любого, кто помогает золоту из невразумительной крупы в грязном лотке превратиться в мерило всех материальных благ, – это читателю решать самому.

И если друзья и недруги, коллеги и «старшие товарищи» – мужчины у В.Сдобнякова описаны четко, как окантованные, то женских образов автор хоть и не избегает, но прорисовывает их словно прозрачной акварелью, размывая те фрагменты, где могли бы сгуститься темные краски.

В повести «Сезон» у Сашки – любовь! Неразделенная… Взрослея, он понемногу осознает, что живет с любимой в разных измерениях. Поначалу Сашка по юности своей не видит, что в хищнице Ольге таится беззащитное существо. А вот В.Сдобняков зорко подмечает: «Идти в сапогах на высоких тонких каблуках Ольге было, наверно, неудобно, скользко. Но она не показывала виду. Выдавала лишь правая рука, которую Ольга во время ходьбы держала немного в сторону, будто пытаясь на что-то опереться». Вот так. Вроде самодостаточная, успешная (в чем-то, по мнению автора повести, не главном), а неосознанным движением выдает необходимость на что-то опереться. А прикрывает Ольга это глубинное женское тщеславными словами: «Мне хотелось, чтобы не Юрка, а ты был сильнее всех в компании, чтобы не перед ним, а перед тобой все заискивали. Но ты оказался слабаком. … Но что поделаешь, всем женщинам возле себя хочется иметь независимых мужчин».

Татьяна Криницкая, Владимир Цветков В мире книг

72

НАВСЕГДА В ОТВЕТЕЗаядлый и опытный рыбак и охотник,

В.Сдобняков с полным знанием дела описывает сцены этих чисто мужских промыслов. Оговорюсь: мне сии увлекательные занятия не близки по двум простым причинам: во-первых, безумно боюсь мошкары, сырости и холода, потому только мысль о сидении с удочкой на бережку ли в кустиках, над лункой ли, повергает меня в ужас. Во-вторых, не вижу необходимости отнимать чью-то жизнь – будь то мокрая и скользкая лягушка, белка или волчара.

Об этом, кстати, и сам автор пишет в рассказе «На острове» про охоту в местах своего сибирского детства. «Сорвавшаяся с ветки птица взмывает вверх, полукругом облетает поляну и вдруг камнем падает в траву. Не сразу, но нахожу теплый, мягкий комочек, беру в руки, рассматриваю. Неуловимое смятение, сожаление, растерянность закрадываются в сердце. Подсознательно я недоволен собой, своим поступком. Но еще тешу самолюбие тем, что попал с первого выстрела. А тельце, еще совсем недавно бывшее живой птицей, греет ладонь, ласково щекотит оперением пальцы.

Николай с сожалением берет из моих рук птицу.

– Кедровка… Видишь, сколько семян могла по тайге разнести. А ты ее убил ради баловства».

Целесообразность добычи пропитания охотой мы не дебатируем. А вот не оценить иронии следующего пассажа В.Сдобнякова невозможно: «Близко косой нас не подпускал, да и убегал как-то лениво, не торопясь, будто понимая, что без собаки мы ему что дачники». Знание повадок водно-лесных обитателей у В.Сдобнякова основательное, убедительно описанное, и не без усмешки в адрес своего брата, охотника.

К компании у костра приходит еще один «охотничек», который считает, что мужики подстрелили его подсадную утку. «Как не моя? Вчера я ее высадил, всю ночь ее видел. Только минут на пять заснул, она и сорвалась».

…Возвращаются они скоро. Юра идет к костру, держа в руке шнурок с кольцом. На конце шнура что-то привязано. …мы узнаем утиную лапу в оперении. Сосед идет сзади, и как-то неуверенно, виновато.

– Вот что осталось от его подсадной, – Юра бросает лапу к костру, - лиса сожрала. Ночью лед стал, вот она и подкралась. – И уже смеясь, обернувшись к хозяину того, что прежде было уткой: « Как же надо спать, чтобы не слышать крики утки, которой лиса отгрызает живьем лапу!»

Правда-правда, нелегко научиться подмечать, использовать себе на пользу, а зеленым-четвероногим-пернатым-чешуйчатым не во вред неприметные замыленному («перепрограмми-рованному») городскому глазу знаки, которыми разговаривает с нами природа. Знаки упреждающие,

указующие, предостерегающие. Вычленить их, перевести «на русский» не каждому дано.

Этим умением В.Сдобняков наделяет взрослеющего Кольку, героя одноименного рассказа. «Я был убежден, что дерево разговаривало с Колькой, жаловалось ему на что-то откровенно, с Колькой, жаловалось ему на что-то откровенно, уверенное в том, что он поймет, посочувствует, уверенное в том, что он поймет, посочувствует, поможет», «Как наше дерево разговаривает с тем, поможет», «Как наше дерево разговаривает с тем, у которого в стволе дупло… А как березы у поляны у которого в стволе дупло… А как березы у поляны смеются над сосной, слышишь?смеются над сосной, слышишь?

Я ничего не слышал». Я ничего не слышал». Мы, взрослея, осознаем, что без боли и потерь Мы, взрослея, осознаем, что без боли и потерь

этот процесс не идет, что наши – и не наши тоже! – этот процесс не идет, что наши – и не наши тоже! – дети не меньше нас мучаются своей привязанностью дети не меньше нас мучаются своей привязанностью к нам, выплаканными и невысказанными просьбами, к нам, выплаканными и невысказанными просьбами, которых мы уже не понимаем, потому что мы-которых мы уже не понимаем, потому что мы-то уже забыли, как сами через такое проходили. то уже забыли, как сами через такое проходили. Лирический герой В.Сдобнякова в «Кольке» Лирический герой В.Сдобнякова в «Кольке» «Сам не ведая того, … пытался повернуть вспять «Сам не ведая того, … пытался повернуть вспять время, вернуться туда, куда возврата нет и быть время, вернуться туда, куда возврата нет и быть не может», за что и платит высокую цену: «За не может», за что и платит высокую цену: «За дерзость, упрямство и перетирало меня время в дерзость, упрямство и перетирало меня время в своих жерновах». Как и мальчишка, доверивший своих жерновах». Как и мальчишка, доверивший взрослому свое сокровище – дневные звезды в воде взрослому свое сокровище – дневные звезды в воде глубокого колодца. Колька безнадежно кричит вслед глубокого колодца. Колька безнадежно кричит вслед уезжающему другу: «Звезду-у оста-ви-л!». Финал уезжающему другу: «Звезду-у оста-ви-л!». Финал рассказа перекликается с хрестоматийной фразой рассказа перекликается с хрестоматийной фразой из «Маленького принца» А.Сент-Экзюпери «...ты из «Маленького принца» А.Сент-Экзюпери «...ты навсегда в ответе за всех, кого приручил». навсегда в ответе за всех, кого приручил».

ЯБЛОКО ПО ИМЕНИ ШЕСТИНСКИЙЯБЛОКО ПО ИМЕНИ ШЕСТИНСКИЙКнига «Яблоки русского сада» посвящена жизни Книга «Яблоки русского сада» посвящена жизни

и творчеству русского поэта, прозаика, публициста и творчеству русского поэта, прозаика, публициста и переводчика Олега Николаевича Шестинского. и переводчика Олега Николаевича Шестинского. «Задушевно-пронзительными», «философски-«Задушевно-пронзительными», «философски-мудрыми» называет Валерий Сдобняков работы мудрыми» называет Валерий Сдобняков работы своего «старшего товарища» О.Шестинского, своего «старшего товарища» О.Шестинского, «промыслительной» – историю знакомства и «промыслительной» – историю знакомства и отношений с большим писателем. отношений с большим писателем.

Оно обогатило и самого В.Сдобнякова, и Оно обогатило и самого В.Сдобнякова, и издаваемый им журнал «Вертикаль. XXI век». издаваемый им журнал «Вертикаль. XXI век». Автора – общением с незаурядной личностью, с Автора – общением с незаурядной личностью, с большим талантом, а журнал и его читателей – большим талантом, а журнал и его читателей – возможностью прикоснуться к русской литературе. возможностью прикоснуться к русской литературе. О пережитой О.Шестинским блокаде – один из О пережитой О.Шестинским блокаде – один из первых рассказов, опубликованных в журнале первых рассказов, опубликованных в журнале «Вертикаль...» у В.Сдобнякова, «Мать моей «Вертикаль...» у В.Сдобнякова, «Мать моей матери». В нем, по мнению редактора, и язык матери». В нем, по мнению редактора, и язык особый – несущий «свой, не похожий ни на чей особый – несущий «свой, не похожий ни на чей другой ритм, свой темперамент, образный колорит другой ритм, свой темперамент, образный колорит и в то же время определенную отстраненно-и в то же время определенную отстраненно-философскую сосредоточенность». В.Сдобняков философскую сосредоточенность». В.Сдобняков подтверждает и созвучность своей душе, и подтверждает и созвучность своей душе, и искренность Православной веры, «пронизывающей искренность Православной веры, «пронизывающей мировоззрение много повидавшего и пережившего мировоззрение много повидавшего и пережившего творца слова. … дающей возможность ощутить творца слова. … дающей возможность ощутить свое пребывание на земле как нечто надвременное, свое пребывание на земле как нечто надвременное, вечное, связанное не только с давно ушедшими вечное, связанное не только с давно ушедшими

Татьяна Криницкая, Владимир Цветков В мире книг

73

поколениями, но и идущими после нас». (Но мы сейчас не станем говорить о Вере, поскольку у каждого – свой путь к Храму.)

В.Сдобняков рассказывает не только о писательском труде О.Шестинского, но и его педагогической работе. А именно – на посту председателя Ленинградской писательской организации и работающего секретаря Союза писателей СССР в столице. Однако представляется, что чуть большего внимания заслуживают переводы О.Шестинского с болгарского. Переводчики – особая писательская каста. На мой взгляд, так и вовсе из самых почтенных и почетных. И пусть их ругают «интерпретаторами», но они, по-моему, больше «сталкеры». Вы ж только представьте! Они преподносят нам в ладонях, открывают иные миры – с иными укладами, понятиями! Приближают их и роднят с нами, передавая самые тонкие нюансы чужой и порой чуждой жизни. И души.

…Двум весьма неординарным литераторам сложно построить и уберечь дружбу от непонимания, охлаждения, даже если общение идет в основном «по переписке». В.Сдобняков и О.Шестинский сумели сохранить отношения в течение последних лет жизни ленинградского поэта. И часть книги – публикация длившейся годы переписки. В ней показано, как два состоявшихся писателя – оба самодостаточные, с характерами и амбициями – ищут и находят компромиссы (что, по моему мнению, мужчинам вообще-то мало характерно!), когда «котлеты – отдельно, мухи – отдельно».

Рассказ В.Сдобнякова о сотрудничестве с О.Шестинским почтителен, но в иной тональности, мне представляется, был бы фальшив и не передал бы спектра отношений двух писателей. Следовало бы, однако, отметить, что в тандемах «младший – старший» в силу возрастных особенностей последних первым приходится включать мозги, такт и великодушие на полную мощность. Что, по нашему мнению, В.Сдобнякову вполне удалось.

ВОЗВРАЩЕНИЕСборник «Возвращение», как и «Яблоки

русского сада», интересен своим небезразличием, болью за судьбу русской культуры и национальные идеалы. Только у него, в отличие от первых двух книг, по-видимому, иной принцип формирования. «Последний день» и «Яблоки…» составлены из материала, писавшегося и подбиравшегося годами. «Возвращение» – «горячие», злободневные интервью и очерки на темы сегодняшние, но вытекающие из последних десятилетий российской истории. Таковы циклы очерков «По России» («Алтайские этюды», «Встречи на неотданной и отвоеванной земле» и «Нашей Победе – 65 лет») и скорбный – «Прощания», об ушедших талантах.

Белой журналистской завистью проникаешься, только пробежав по списку «фигурантов» интервью:

классики русской литературы Юрий Бондарев и Олег Шестинский, поэт и историк Анатолий Парпара, адмирал Игорь Касатонов, председатель Московского интеллектуального клуба (Клуб Н.И.Рыжкова) Михаил Кодин, экс-губернатор Амурской области, экс-министр Правительства России, доктор геолого-минералогических наук Владимир Полеванов… А потом задумываешься. Во-первых, не со всяким журналистом такие люди соглашаются встречаться. А во-вторых, это ж как надо уметь спрашивать и самому соответствовать уровню интервьюруемых, чтобы с журналистом стали откровенно разговаривать! Да еще не по разу.

С патриархом и классиком русской литературы Юрием Бондаревым В.Сдобняков встречался на писательской даче в Ватутинках. Беседа «Литература – это новая действительность, создаваемая человеком», опубликованная в книге «Возвращение», задушевна и доверительна. Не зря же Юрий Васильевич Бондарев вошел в редколлегию нижегородского журнала «Вертикаль…».

С героями своих интервью Валерий Сдобняков душой и мыслями близок. Все они радеют за Россию, причем не только по должности, а по душе. Так, например, адмирал Касатонов рассказал о том, как во времена распада Союза вывел в Севастополе из-под власти Украины «огромную военную мощь» – Черноморский флот. И сделал это с реальной опасностью для жизни: «Достаточно физически было устранить командующего флотом, и проблема была бы решена. Для Севастополя я был свой … среди своих. Люди верили мне, я верил в них, и потому вместе мы победили».

Но патриотам, да просто порядочным труженикам розовыми лепестками дорожку в благоденствие никто не устилает. В.Полеванов описывал остроумные и изящные действия, которые ему пришлось предпринять для выдавливания ненужных и просто вредных чиновников при назначении его Амурским губернатором. Действия, заметьте, совершенно в рамках законодательства!

Кадры ему, надо сказать, достались еще те… Впрочем, другой страны и других людей у нас нет, так что: «Я явился в администрацию, а там интересная картина. Демократы, а я считался в области представителем демократической волны, ходили по коридорам пьяными и праздновали победу. Работники старой администрации ходили пьяными с горя. Периодически встречаясь в районе туалетов или в коридорах, они пытались друг с другом подраться. … Ситуация была на диво спокойной, совершенно предсказуемой». Миленько? Кстати, редактору журнала Валерию Сдобнякову, должно быть, нередко приходится общаться со «слугами народа» – бюрократией. Полагаю, что если он позиции В.Полеванова и не разделяет полностью, то хотя бы выучил «правила игры» в этой «песочнице».

Татьяна Криницкая, Владимир Цветков В мире книг

74

В.Сдобняков, по-видимому, без купюр излагает нетривиальную позицию В.Полеванова по коррупции. «…Вместо тысячи слов об этой борьбе лучше один расстрел. Кстати, нам давно пора выйти из этих идиотских договоров и моратория на смертную казнь. Китай, кстати, плюет на все эти моратории. В его законодательстве, по сравнению с другими странами, максимальное количество статей, по которым предусмотрен расстрел». А затем редактор «Вертикали…» приводит еще более горькие – и, верно, более созвучные своим – мнения Владимира Полеванова о целенаправленном развале в 90-е годы оборонной промышленности, дополняя их своим видением развала хозяйства на Нижегородчине, которое в 90-е годы усердно губил тогдашний губернатор – несостоявшийся ученый, а теперь того же уровня политик Немцов.

ПОДВОДЯ ИТОГИКроме отзыва В.Полеванова о чиновничестве,

есть в сборнике «Возвращение» еще одно нелицеприятное мнение о представителях рода людского, столь же хорошо знакомого В.Сдобнякову. «Братья-писатели повели себя так, как дети в песочнице. Валяется в песке лопаточка – никому не нужна. Но стоит только кому-то из детей ее взять, к ней сразу же тянутся десятки рук. Природа человеческая, будь она неладна. И вообще, все беды на земле происходят от того, что кто-то хочет взять то, что ему не принадлежит. А если … не получается, то для достижения желаемого все способы хороши. Налет цивилизации слетает мгновенно, и его величество Хам предстает во всей красе». (Из интервью с Владимиром Шемшученко.)

Оно справедливо, впрочем, для любой более-менее творческой общности. И кому как не заместителю председателя правления Нижегородского отделения Союза писателей России Валерию Сдобнякову это знать изнутри. Однако о своем видении проблемы он вежливо умалчивает. Впрочем, это до поры, излагает автор «Возвращения» позицию В.Шемшученко: «Сейчас все встало на свои места. Все всё знают и судят друг о друге по гамбургскому счету. Художники слова друг друга, по крайней мере, уважают и дули друг другу стараются публично не показывать. Иерархия таланта присутствует гласно и негласно. Так что… еще придется с нами повозиться на предмет превращения писателя в жвачное животное».

И руководитель семинаров для начинающих литераторов (это еще одна его ипостась), В.Сдобняков делает многое, чтобы авторы в глубинке – в том числе и нижегородской – смогли обрести не только чистое звучание своего дара, но и гражданскую позицию, и критичное отношение к себе и окружающему. Чтобы они увидели различия между понятиями «книжный рынок» и «литература» (то бишь меж грехом и спасеньем) и донесли это

до читателя, пребывающего в добросовестном заблуждении.

Потому и стоит вернуться к интервью Юрия Бондарева и прислушаться к классику: «Как только человек отстраняется от литературы, он теряет многое в самом себе. Потому что литература – это многое в самом себе. Потому что литература – это не только познание внешнего мира, внешней жизни. не только познание внешнего мира, внешней жизни. В первую очередь, это познание самого себя. Если В первую очередь, это познание самого себя. Если литература никак не воздействует на читателя литература никак не воздействует на читателя (а такая литература есть), это пустая литература (а такая литература есть), это пустая литература только для самовыражения. Поэтому читать надо только для самовыражения. Поэтому читать надо хорошие книги, находить для этого время, отрывать хорошие книги, находить для этого время, отрывать его даже от сна, от любимого многими телевизора, его даже от сна, от любимого многими телевизора, от Интернета и от прочих вещей современной от Интернета и от прочих вещей современной технологии, которые рождают в человеке не технологии, которые рождают в человеке не действие, а инертность мышления, поступков, действие, а инертность мышления, поступков, отношения к жизни и ожидание, что кто-то за нас за отношения к жизни и ожидание, что кто-то за нас за всех что-то сделает. Поэтому читайте, любите книгу всех что-то сделает. Поэтому читайте, любите книгу и великую русскую литературу». («Литература – это и великую русскую литературу». («Литература – это новая действительность, создаваемая человеком».)новая действительность, создаваемая человеком».)

…Вот, на наш взгляд, главное в трех вышедших …Вот, на наш взгляд, главное в трех вышедших в последние годы книгах Валерия Сдобнякова.в последние годы книгах Валерия Сдобнякова.

Татьяна Криницкаяг. Саров

СВЕРКАЮЩИЕ ГРАНИ ТАЛАНТА СВЕРКАЮЩИЕ ГРАНИ ТАЛАНТАИмя В. В. Сдобнякова не нуждается в Имя В. В. Сдобнякова не нуждается в

представлении, став сегодня одним из самых представлении, став сегодня одним из самых известных не только в литературной жизни страны, известных не только в литературной жизни страны, но и за её пределами. Мне же оно встретилось лет но и за её пределами. Мне же оно встретилось лет тридцать назад в крупных публикациях местной тридцать назад в крупных публикациях местной периодики, которые невольно обратили на себя периодики, которые невольно обратили на себя внимание своим отнюдь не газетным языком. Это внимание своим отнюдь не газетным языком. Это были выступления писателя. И я не думал тогда, что были выступления писателя. И я не думал тогда, что судьба когда-нибудь сведёт нас вместе, объединив судьба когда-нибудь сведёт нас вместе, объединив усилия всё на том же литературном поприще. Близкое усилия всё на том же литературном поприще. Близкое знакомство сделало возможным непосредственно знакомство сделало возможным непосредственно наблюдать напряжённый творческий труд Валерия наблюдать напряжённый творческий труд Валерия Викторовича все последние годы, начиная с Викторовича все последние годы, начиная с полувекового, жизненного юбилея. Надо сказать, они полувекового, жизненного юбилея. Надо сказать, они были на редкость плодотворны. За это время главное были на редкость плодотворны. За это время главное детище писателя – скромный по объёму альманах детище писателя – скромный по объёму альманах «Вертикаль» – превратился в толстый литературно-«Вертикаль» – превратился в толстый литературно-художественный журнал с прочным авторитетом художественный журнал с прочным авторитетом в литературной жизни России, где читатель среди в литературной жизни России, где читатель среди многих серьёзных публикаций не раз встречал многих серьёзных публикаций не раз встречал имена современных классиков имена современных классиков отечественной литературы и известных российских писателей: литературы и известных российских писателей: Ю. В. Бондарева, В. Н. Крупина, В. Я. Курбатова, Ю. В. Бондарева, В. Н. Крупина, В. Я. Курбатова, М. К. Попова, В. Г. Распутина, О. Н. Шестинского М. К. Попова, В. Г. Распутина, О. Н. Шестинского и других.

Кстати, оговорюсь, что с небольшого и робкого Кстати, оговорюсь, что с небольшого и робкого начинания, чем был альманах «Вертикаль» начинания, чем был альманах «Вертикаль» одиннадцать лет тому назад, начался крутой перелом одиннадцать лет тому назад, начался крутой перелом и в жизни самого В. В. Сдобнякова, решительно и и в жизни самого В. В. Сдобнякова, решительно и бесповоротно избравшего для себя подвижническое бесповоротно избравшего для себя подвижническое служение русской литературе. Какую же, служение русской литературе. Какую же, задумываешься, надо было иметь к ней любовь, задумываешься, надо было иметь к ней любовь,

Татьяна Криницкая, Владимир Цветков В мире книг

75

чтобы, отринув личное благополучие и достаток, целиком отдаться единственному и, несомненно, основному делу жизни, не имея на него никаких средств, тем более, надёжного государственного финансирования из бюджета?!..

Уверен, что это – призвание, благословлённое свыше. Талант, который требовалось не закапывать в землю, а многократно приумножить сторицей. Вся творческая биография Валерия Викторовича лишь убеждает в этом, заставляя удивляться многогранности его писательских дарований публициста, редактора, издателя, организатора литературы, критика, биографа, аналитика, прекрасного интервьюера и даже политолога.

Достаточно сказать, что в начале 2008 года мы инициировали литературную серию «ВРЕМЕНА и МНЕНИЯ». В последующем она включила в себя два десятка книг, где наряду с авторскими увидели свет наши совместные публицистические сборники: «Прошлое с нами» (2008), «О духовном» (2008), «Воздаяние» (2008), «Посох» (2009), «Русские судьбы» (2009) и «Служение» (2009). Каждый из них получил положительные отклики читателей.

Не меньший интерес имели у них и авторские книги В. В. Сдобнякова: «Последний день» (Москва, 2009), «Яблоки русского сада» (Самара, 2010), «Возвращение» (2011) и «Душа живая» (2012).

Именно благодарная память писателя вернула нам имена безвременно ушедших поэтов Ю. А. Адрианова, И. В. Борькина, С. Н. Карасёва и вологодца Михаила Жаравина; заставила вспомнить представителей старшего поколения: А. Г. Костина, В. Ф. Осипова, В. А. Николаева и художника Е. А. Расторгуева, отдавая дань уважения к их вкладу в литературу и отечественную культуру.

В необычайно широком творческом диапазоне В. В. Сдобнякова особое место заняли интереснейшие по разнообразию тем и историческим личностям интервью с Героем Социалистического Труда Ю. В. Бондаревым, членом Президиума Академии Художеств России В. Г. Калининым, адмиралом Флота И. В. Касатоновым, Председателем Совета и исполнительным директором Московского интеллектуально-делового Клуба (Н. И. Рыжкова) М. И. Кодиным, главным редактором журнала «Слово», писателем А. В. Ларионовым, Лауреатами Государственной Премии СССР Н. С. Николаевым и Р. П. Пацельтом, Лауреатом Государственной Премии РСФСР, членом Высшего Творческого Совета Союза писателей России, историком и поэтом А. А. Парпарой, бывшим первым вице-премьером Правительства РФ В. П. Полевановым, главным редактором журнала «Всерусский Собор», поэтом В. И. Шемшученко и другими писателями, учёными и общественно-политическими деятелями. Благодаря удивительному писательскому мастерству Валерия Викторовича они превратились в серьёзные публицистические документы, интерес к которым

неизменно высок и будет только возрастать.«Я – поэт. Этим и интересен», – писал о себе

В. В. Маяковский. В. В. Сдобняков всё же больше тонкий прозаик, одарённый Божией милостью чистым, родниковым, художественным языком, склонным к психологическому анализу и раздумью, так свойственным всем классикам русской литературы. Как его замечательный герой повести, Колька, заглянувший в деревенский колодец, писатель вглядывается в окружающий мир и прежде всего в населяющих его людей, чтобы за обманчивой внешностью и чертами характера увидеть «душу живую» – бесценное сокровище любого человека.

Идеалист по натуре, В. В. Сдобняков хочет видеть гармонию во всём, а в писательской организации, которую недавно возглавил, – дружную братскую семью единомышленников, объединённых высокими творческими устремлениями, планами и замыслами. Всё, мешающее этому, вызывает в нём неподдельную скорбь, сокрушение, горечь. Требует преодоления ради общего дела, построенного на справедливой и грамотной основе.

По твёрдым убеждениям В. В. Сдобнякова оно обязано жить из сознания высокой миссии писателя, его нравственной позиции и ответственности перед обществом и народом. Ибо, как точно сказано: «Писатель – это память нации». Поэтому далеко небезразлично какую «память» он оставляет своим творчеством. Лучшим примером в этом являются труды самого Валерия Викторовича, в которых, кроме взволнованных слов автора, всегда звучат гражданские нотки, патриотизм, нежная любовь к родной земле. Кровная к ней причастность автора чувствуется во всём. Она нерасторжима, потому что по примечательному высказыванию дореволюционного «короля фельетонистов» Власа Дорошевича: «Русский писатель имеет цену только до тех пор, пока ноги его стоят на русской земле».

Приятно сознавать, что к новому, сравнительно молодому, 55-летнему жизненному рубежу В. В. Сдобняков выходит этой книгой в расцвете своего богатого писательского и организаторского дарования, обещающего много полезного и интересного впереди.

Владимир Цветков г. Нижний Новгород

Татьяна Криницкая, Владимир Цветков В мире книг

76

НАРЕЧЕНИЕ

… и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей.“Бытие”, 2,19

Строка ложится и легко и зримо,Как на страницы улиц первый снег.Потребность имя дать неукротимоЛососевым безумством в устьях рек.

Но как назвать дождей сердцебиенье,Круженье птиц, проткнувших небосвод,И миг, когда дитя отображеньеСвоё в плену зеркальном узнаёт?

А звёзд падучих стереофония Колышет сосны, тучи теребя.Окнооткрытье – это аутопсия,Когда ты по живому - сам себя.

И жить не ново так же, как не новоЛюбить, грешить, замаливать грехи.А иначе зачем живое слово?А иначе зачем писать стихи?

38 ГРАДУСОВ В ТЕНИ

Маревно, но даль легка.Жухнут и ржавеют листья.Перьевые облакаКак мазки малярной кисти.

Нескончаемые дни.Полдень. Середина лета.Бог устал : сидит в тениВ треуголке из газеты.

Полбатона и кефир,Полбатона и кефир,Спички, сигареты “Прима”.Спички, сигареты “Прима”.Вязь дорог, столбов пунктир. Вязь дорог, столбов пунктир. Шелест крыльев Серафима.Шелест крыльев Серафима.

* * *

О чем это лето - стрижомО чем это лето - стрижомИ зайчиком на гардине?И зайчиком на гардине?О том, что мешают бикиниО том, что мешают бикиниИ лучше ходить нагишом.И лучше ходить нагишом.

О чём это лето навзрыд?О чём это лето навзрыд?О молниях в радужной ткани,О молниях в радужной ткани,И что на балконах гераниИ что на балконах гераниВ грозу неприглядны на вид.В грозу неприглядны на вид.

А полночь - ничком на кровать,А полночь - ничком на кровать,И жить от вопросов не легче,И жить от вопросов не легче,И август – монеткой за плечи,И август – монеткой за плечи,Чтоб выдалось лето опять.Чтоб выдалось лето опять.

Но стукнул в окно Дед Мороз, Но стукнул в окно Дед Мороз, Подгнил мандариновый ломтик,Подгнил мандариновый ломтик,И выдал угрюмый синоптик И выдал угрюмый синоптик Опять нереальный прогноз.Опять нереальный прогноз.

БОТАНИЧЕСКОЕБОТАНИЧЕСКОЕ

…потому что Бог есть любовь.…потому что Бог есть любовь.От Иоанна Послание 1-е, гл.4, ст.8От Иоанна Послание 1-е, гл.4, ст.8

Бездонны дни. Порочно дышат ночи.Бездонны дни. Порочно дышат ночи.Свежа новорождённая листва,Свежа новорождённая листва,И таинства своих цветочных почекИ таинства своих цветочных почекБесстыдно распахнули дерева.Бесстыдно распахнули дерева.

Борис Юдин - поэт и прозаик. Родился в Латвии. Учился на филфаке Даугавпилсского пединститута. С 1995 года живёт в США.Даугавпилсского пединститута. С 1995 года живёт в США.

Стихи и проза публиковались в журналах и альманахах : “Крещатик”, Стихи и проза публиковались в журналах и альманахах : “Крещатик”, “Зарубежные записки”, “Стетоскоп”, “Побережье”, “Слово/Word”, “Зарубежные записки”, “Стетоскоп”, “Побережье”, “Слово/Word”, “Встречи”, “LiteraruS”, “Футурум арт”, “Дети Ра”, «Зинзивер», «Иные “Встречи”, “LiteraruS”, “Футурум арт”, “Дети Ра”, «Зинзивер», «Иные берега», «Barkov`s magazine», «Время и место» и др. Автор восьми книг. Отмечен Премией журнала “Дети Ра”. Автор восьми книг. Отмечен Премией журнала “Дети Ра”.

Из письма Б.Юдина редактору журнала “Истоки” С. Прохорову: Из письма Б.Юдина редактору журнала “Истоки” С. Прохорову: “Здравствуйте, Сергей Тимофеевич! Спасибо за письмо. Мне Ваше творчество,ваша поэтика “Здравствуйте, Сергей Тимофеевич! Спасибо за письмо. Мне Ваше творчество,ваша поэтика близка, поэтому и участие в вашем журнале радостно.

Наши зарубежные авторы

Борис Юдин

77

Понятна тяга жениха к невестеИ всё же непонятно ничего.А что там ощущает влажный пестик,Когда пыльца ложится на него?

И для чего осенняя морока,След на снегу, приметы на пургу,Когда они уже познали Бога?

А я, как ни стараюсь, не могу.

* * *

Под осень эфемерныЗаблудшие ветра.Я не хочу посмертно :Мне надобно вчера.

Чтоб было чётко видноВ далёком далекеТату доски гранитнойУ дома на руке.

Там, сидючи на шпиле,Петух клюёт звезду…

Ах, как меня любилиВ неведомом году!

ГОРОД- САД

Через четыре года здесь будет город-сад. В. Маяковский

Гудок. Воды причудливая змейка,Краюха хлеба, сахар, кипяток,Измазанная глиной телогрейкаИ голенища кирзовых сапог.

А радио - про трудные задачи.Схватился за флагшток линялый флаг.Здесь будет город- сад и не иначе,А кто не верит, тот шпион и враг.

Второй гудок подталкивает в спину.Сентябрь и листья ржавые кружат.И ветер злой колышет матерщину,Чтоб вырастал быстрее город-сад.

И достижимы новые высоты,И всё твоё, куда ни бросишь взгляд,И Ржевские промозглые болотаУже готовы хоронить солдат.

* * *

День туманен и окна мутны и влажны,И аллеи листвой осыпают панели.Я молекула странно погибшей страны,От которой остались туман да метели.

От которой… Как вспомнишь, так сердце щемит :Это там я врастал в полнозвучие слова.Это там по морозу - графиты ракит,Безуспешность скитаний и поиски крова.

Жаль, что ветер песками погосты занёсИ уже Вознесенский живёт в антимире.И сидят снегири на руках у берёз,Словно капельки крови лежат на мундире.

А в солдатских подсумках седеет свинец,Рожь на сирых полях колоситься устала,И по телику, как полковой запевала,О победных походах орёт поп-певец.

* * *

Жара. Цикад назойливые одыПо вечерам покоя не дают.Я окунаюсь в прожитые годы,Как ветки ивы в задремавший пруд.

Там хруст снегов, там ярые разливы,Туманов муть, ручья живая ртуть.И хочется быть сильным, и счастливым,И чтоб в тебя влюбился кто-нибудь.

Кипрей раскрасил розовым опушку,Два аиста гуляют по стерне,И аритмичен пульс часов с кукушкой,Висящих на бревенчатой стене.

Борис Юдин Стихи

78

Спортивно-лирическое разочарование ...в зазнобеСпортивно-лирическое разочарование ...в зазнобеСпортивно-лирическоеВ спортивный зал спеша качаться, Я сам себя мечтой томил,Что там с зазнобой повстречаться Смогу, ...взобравшись на тредмил.Тянулось время, как резина,Секунды зрели, как нарыв,Но баскетбольная корзинаНе приняла души порыв.Сказал мне щит с сарказмом явным: -Не побеждают с кондачка:Мол, не ищи отрад халявных,А лучше сделай три очка.Я бросил точно, хоть и в злобе, Но, заходя на новый круг, Подпрыгнув, ...вспомнил о зазнобе, Решил искать её вокруг.Искал на кортах, в коридорах, Среди гимнастов и борцов,Где преют дамы на приборах, И пот струится с молодцов.Искал в подсобке, в раздевалке, Не доискаться, хоть кричи. Там полотенца, швабры, скалки, И только сдутые мячи.Когда спросил я у батута, Сказал батут: «Она - не тута» Пошёл к футбольным воротам -Удачи - ноль,: она не там. Венцом беде пришёл ответ: Зазноба где? - Зазнобы нет...Спеша на службу, после спорта, Мне рану сердца грыз червяк: Я ж ради дружбы, не для понтаИскал сюрприз, за просто так.Но вдруг задачи вязь проткнулась, Ответ взмахнул крылом на бис: Зазноба, торопясь, споткнулась. В наличьи – перелом и гипс.... Уют в аллеях аккуратных.... Покой в ухоженных полях. Ах, ... отлегло. Теперь понятно: Не ходят в зал на костылях.

Напрасные дрова... Душещипательный романсПоставленный на вид ... за тайной занавескиЯ тотчас осознал, что на свету нет звёзд... Я Вам писал в любви слова признаний веских,Но, корчась, лист опал - и всё коту под хвост...Прекрасные слова прекрасной половине:Костра заманчив блеск, да только искры злы...

Напрасные дрова трещат в моем камине.Напрасные дрова трещат в моем камине.Зачем же тратить лес на тление золы? Зачем же тратить лес на тление золы? Не в лад земной судьбе уйду из жизни пусть я.Не в лад земной судьбе уйду из жизни пусть я.Отрадой будет сон, когда навек усну.Отрадой будет сон, когда навек усну.Но с Ладеном в борьбе на небоскрёб не пустят...Но с Ладеном в борьбе на небоскрёб не пустят...Охрана у мостов - не бросишься в волну! ...Охрана у мостов - не бросишься в волну! ...

...Течёт моя слеза, горит моя обида....Течёт моя слеза, горит моя обида.Любовь письмом сочтёшь, а там пустой конверт,Любовь письмом сочтёшь, а там пустой конверт,Как поздно я познал, что ...калий цианидаКак поздно я познал, что ...калий цианидаВ аптеке не возьмёшь, не предьявив рецепт.В аптеке не возьмёшь, не предьявив рецепт.

Попугай, повторяя, учится...Попугай, повторяя, учится...Повторение - мать учения. Повторение - мать учения. Век учить себя напрягай! Век учить себя напрягай! Этой истины назначениеЭтой истины назначениеТвёрдо выучил попугай.Твёрдо выучил попугай.Там, где глушь лиан непролазная, Там, где глушь лиан непролазная, Не завязаны языки,Не завязаны языки,Повторяет он всё, что сказано, Повторяет он всё, что сказано, Ведь молчать, учась, не с руки.Ведь молчать, учась, не с руки.Повторять всю жизнь - ад, заметьте-ка, Повторять всю жизнь - ад, заметьте-ка, Как песчинок слов - триллион. Как песчинок слов - триллион. Какова ж должна быть фонетика?! ...Какова ж должна быть фонетика?! ...Сколь же должен быть дух силён?! ...Сколь же должен быть дух силён?! ...Выручает клюв память клёваяВыручает клюв память клёваяОт бессонного куража:От бессонного куража:Повторяет он только новое,Повторяет он только новое,Всё, что старое, в ней держа.Всё, что старое, в ней держа.И ещё одно примечание: И ещё одно примечание: Попугай - не вол от сохи:Попугай - не вол от сохи:Повторяет он лишь звучание,Повторяет он лишь звучание,Не вдаваясь в суть чепухи.Не вдаваясь в суть чепухи....Повтореньем смысл растворяется. ...Повтореньем смысл растворяется. Сколько тысяч лет тот же хор? Сколько тысяч лет тот же хор? Всё, что сказано, повторяется.Всё, что сказано, повторяется.Даже новое как повтор…Даже новое как повтор…В круге замкнутом чтоб не мучиться, В круге замкнутом чтоб не мучиться, Ум не буду ваш охмурять. Ум не буду ваш охмурять. Попугай, повторяя, учитсяПопугай, повторяя, учится...Лишь однажды всё повторять...Лишь однажды всё повторять

ЖирафДа здравствует добрый жираф, Да здравствует добрый жираф, Ценитель тропических трав!Ценитель тропических трав!На нём презабавный наряд:На нём презабавный наряд:В молочных ручьях шоколад. В молочных ручьях шоколад. Узорчатый жилистый круп.Узорчатый жилистый круп.А шея что крана стрела.А шея что крана стрела.Резиной игрушечных губРезиной игрушечных губКасается края ствола.Касается края ствола.Как в съёмке замедленной шаг, Как в съёмке замедленной шаг, От роста слегка неуклюж. От роста слегка неуклюж.

Сергей Гораг. Линкольн, Калифорния, США

Бублику нельзя без дырки...Бублику нельзя без дырки...

79

Задержится взгляд на ушах:«Не уши, а кукольный плюш».Он самый высокий из всех,Но гордость его не гнетёт.Глядим на него снизу вверх,А он от людей наутёк, И только почуяв покой, Что палец разжат над курком, Коснётся ладони людскойШершавым своим языком.Теплом его пышут глаза -На выкате карий наив....Нажми человек тормоза, Охотничий пыл укротив. Мы весёлые мартышкиМы мартышки. Мы девчонки, Шаловливые кокетки. Наши хваткие ручонки С ветки тянутся к конфетке.Если за столом, как детки,Скомкав, выбросим салфетку.И, сорвав на окнах сетки,Убежим играть в беседку…Наш девиз: «Душа восстала! Хвост трубой и... усвистала Выход дать эмоций буреИ скакать, скакать до дури!»Но порой для развлеченьяВместо игр удрученье:Задаваясь, мы жеманны,Если знаем, что желанны...В нашем поведеньи рьяном Всё естественно, без фальши: Кожуру содрав с банана,Запулим её подальше...Сами на себя похожи:Постоянно корчим рожи. А, устав играть в паяца,Будем на траве валяться. ...Встав со сна, сходив «по делу», Марафет наводим телу. Вычесав жучков и блошек, Стелящимся шагом кошек, Для уверенности пущей, Выползаем в день грядущий.Мы весёлые мартышки: Лешки, Стешки и Маришки, Длинные и коротышки. Худенькие и кубышки.В ёжике короткой стрижки. С дерева верхушки-вышки Ведаем про все делишки. Падая, имеем шишки.Мы мартышки-хулиганки:Анки, Жанки и Сюзанки...Содержимое приманки Проверяем в каждой банке.Круглые у нас мордашки,Дашки, Машки, Чебурашки.Любим прятки и пятнашки, Стёклышки, а также бляшки.Смотрим в лапу, как гадалки,

Алки, Галки, задавалки. Целый день, как на скакалке.Достаём кокос без палки.Мы мартышки, как подростки, -Бестии и вертихвостки. Мыслей нет у нас громоздких,И в глазах не меркнут блёстки....Философия простая:Стадо..., общество ли..., стая...Бублику нельзя без дырки...В джунглях, в зоопарке, в цирке... И пускай напиток солон, Будь стакан до края полон!

Размышления Белого медведяСредь Арктики льдин, в бездне чёрной воды,Явившийся из ниоткудаПриродный блондин «от ушей до пяты»Вдоль сонной полярной промёрзшей грядыПлывёт черноносое чудо.Лоснится в лучах белой шерсти атлас, На кончиках льдинки повисли, А в чёрных очах, чей разрез как у нас, Простые медвежии мысли:Где первая прямо к желудку ведёт, Вторая - на тему подружек: ...Для этого надо тюленя «об лёд», Чтоб самка польстилась на ужин.Без трапезы нежных речей не связать,Без ужина доводы слабы:Медведицы, как бы точнее сказать,Хотя и медведи, но бабы...Мысль третья: сполна отомстить за упрёк Соседу, рычавшему матом. Медведь, как и люди, считает до трёх,Давая врагу ультиматум...

...О, синие льды. О, искрящийся снег...И здесь дохрена многоточий... Единственный кайф: оторваться во снеСлепой шестимесячной ночи.

ЯгуарСтремителен. Дьявольски ловок.Не самый накачанный, ноЧисло его хищных уловокДругими не превзойдено.Не тигр, не гепард, не гиена, Хоть в сердце кошачий пожар.В погоне и в лежке - посменноМеркурий саванн ягуар.В засаде в упор не заметен,И жертву ничто не спасёт.Как жёлтые молнии, метятЗрачки ягуара во всё.Взрывной и незримый, как выстрел, Пронзит ...галогенами фар.Маневренный, гладкий и быстрый Властитель шоссе «Ягуар».

Сергей Гора Стихи

80

МОСКВА, ДОБРОЛЮБОВА, 9/11Москва, улица Добролюбова, дом №9

дробь 11 – здание общежития Литературного института. Вид из окон верхних этажей, выходящих на улицу имени критика XIX века, отличный. Особенно ночью, когда освещён шпиль Останкинской телебашни. Да и днём легендарная телебашня впечатляет провинциальных литераторов. На телебашне до пожара 2001 года был ресторан “Седьмое небо”. На самом верхнем этаже общежития – седьмом, живут и слушатели Высших литературных курсов. С седьмого этажа звёзды кажутся ближе, луна крупнее и обзор лучше. Два года провинциальные литераторы проводят на своём седьмом небе: готовят завтраки и ужины, сочиняют стихи и романы, спорят едва ли не до драки, бросают друг другу обвинения и говорят слова признания. На седьмом московском небе завязывается дружба на всю жизнь, рождается любовь: короткая и вечная. Большинство из жителей седьмого неба имеют писательские билеты, и, в отличие от проживающих внизу студентов, они могут не соглашаться на лекциях с профессорами, высказывать своё, личное отношение к писателям прошедших эпох, и им за это ничего не бывает.

А сколько их, писателей недалёкой эпохи, жило на этом этаже! Сколько классиков и лауреатов различных премий, редакторов известных журналов, председателей региональных писательских организаций и просто отличных, хороших, добротных писателей и поэтов прошло по коридору седьмого этажа литинститутовской общаги! Сколько кроватей, подушек, стульев и столов хранит энергетику их прикосновений! Сколько было задумано, воплощено, написано на этом седьмом небе стихов, рассказов, пьес, романов за этими столами и на этих подоконниках! Сколько литров выпито водки, вина и пива в этих комнатах! Сколько тонн съедено каши и хлеба! Подумать – оторопь возьмёт даже флегматика, дыханье перехватит у сангвиника с холериком, а меланхолик зальёт коридор

слезами. Наш набор ВЛК 2003 года был особенным в Наш набор ВЛК 2003 года был особенным в

истории курсов и Литературного института. Во-истории курсов и Литературного института. Во-первых, по некоторым причинам тот учебный первых, по некоторым причинам тот учебный год начался не с 1-го сентября, а с 1-го октября; год начался не с 1-го сентября, а с 1-го октября; во-вторых, мы были последним бюджетным во-вторых, мы были последним бюджетным набором, в третьих, к концу первого года набором, в третьих, к концу первого года обучения мы увлеклись издательскими идеями обучения мы увлеклись издательскими идеями и, как никакой набор ранее, к выпуску издали и, как никакой набор ранее, к выпуску издали целых четыре коллективных сборника своего целых четыре коллективных сборника своего нетленного творчества. нетленного творчества.

Но о творчестве и учёбе попутно. Об этом Но о творчестве и учёбе попутно. Об этом напишут другие, я же хочу сейчас рассказать о напишут другие, я же хочу сейчас рассказать о жизни в общежитии и обитателях седьмого неба жизни в общежитии и обитателях седьмого неба 2003-2005 гг. Возможно, мои воспоминания 2003-2005 гг. Возможно, мои воспоминания выльются со временем в отдельную повесть, выльются со временем в отдельную повесть, но сейчас я не ставлю такой задачи. Сейчас но сейчас я не ставлю такой задачи. Сейчас короткие воспоминания о недалёком про-короткие воспоминания о недалёком про-шлом.

НАПРАВО ОТ ЛИФТАНАПРАВО ОТ ЛИФТАИтак, седьмой этаж. Лифт доходит до Итак, седьмой этаж. Лифт доходит до

самого верха, останавливается, и из открытой самого верха, останавливается, и из открытой двери его народ устремляется направо. Если двери его народ устремляется направо. Если подъёмник в ремонте, жильцы-слушатели подъёмник в ремонте, жильцы-слушатели делают восхождение по ступенькам. Некоторым делают восхождение по ступенькам. Некоторым это даётся нелегко, они останавливаются раза это даётся нелегко, они останавливаются раза по два передохнуть-вздохнуть и снова в путь, по два передохнуть-вздохнуть и снова в путь, в родное правое крыло седьмого этажа. Вниз, в родное правое крыло седьмого этажа. Вниз, конечно, полегче – все идут без остановок. В конечно, полегче – все идут без остановок. В принципе, несколько наших живут и в левом принципе, несколько наших живут и в левом крыле, но подавляющее большинство всё же по крыле, но подавляющее большинство всё же по левой стороне крыла правого. Нас расселяли левой стороне крыла правого. Нас расселяли по двое, потом переселяли некоторых, но по двое, потом переселяли некоторых, но многие с первого до последнего дня жили в многие с первого до последнего дня жили в тех комнатах, куда их направил заведующий тех комнатах, куда их направил заведующий общежитием. За два упомянутых года прошли общежитием. За два упомянутых года прошли через десять комнат (725–734) левой стороны через десять комнат (725–734) левой стороны правого от лифта крыла общежития посланцы правого от лифта крыла общежития посланцы Узбекистана, Киргизии, Казахстана, Армении, Узбекистана, Киргизии, Казахстана, Армении, Карачаево-Черкесии, Хакасии, республики Карачаево-Черкесии, Хакасии, республики Алтай, Кубани, Нижнего и Верхнего Поволжья, Алтай, Кубани, Нижнего и Верхнего Поволжья, Нечернозёмной зоны России, Русского Севера, Нечернозёмной зоны России, Русского Севера, Урала, Сибири. Жил там полтора года даже Урала, Сибири. Жил там полтора года даже один коренной мо-сквич, прописанный, правда, один коренной мо-сквич, прописанный, правда,

Сергей КузичкинЧлен Союза писателей России, главный редактор альманаха

«Новый Енисейский литератор». г. Красноярск

ДВА ГОДА НА СЕДЬМОМ НЕБЕДВА ГОДА НА СЕДЬМОМ НЕБЕ(фрагменты)

Публицистика

81

в Ивановской области. О некоторых из них нельзя не вспомнить.

ТЮРИН И ЧЕРНЫШЕВСлавик Тюрин с первого дня в общежитии

был признан поэтом. Такое признание вам любой в литинституте скажет, среди вээлкашников заслужить не просто. Месяцы, а то и целый год надо доказывать не руководителю семинара, нет, не известным поэтам и писателям на поэтических встречах, не преподавателям, которые не одного классика экзаменовали, а своим одногруппникам, что ты поэт, а не простой рифмоплёт и что строки твои чего-то стоят. Славик это сделал без труда: просто стал читать стихи, и сомнения не возникли. На ВЛК он, как и многие из нас, попал случайно. Жил он в посёлке Лесогорск Иркутской области, печатался в районной и областной газетах, а однажды принял участие в литературном конкурсе “Илья-премия”, организованном газетой “Трибуна”, и, что называется, сходу сталлауреатом. Ему издали книгу стихов в столице, заметили в Иркутске. На Высшие литературные курсы Славу Тюрина благословил живший тогла в Иркутске поэт Анатолий Кобенков, районная администрация, как могла, помогла деньгами, и Слава отправился в Москву. Славик приехал с мамой, потому, как в свои тридцать шесть, был он человеком в быту беспомощным, да к тому же не совсем здоров физически. Славикова мама поселилась в Подмосковье и наведывалась к сыну по выходным дням. С вечера пятницы по утро понедельника самая крайняя комната №734 (с двумя окнами) гудела жизнью с раннего утра до позднего вечера.

Раннее утро было по нутру другому поэту, кубанцу из Армавира Василию Чернышеву, а вот вечернее бодрствование он переносил безрадостно. Оно сбивало его с ритма привычной жизни. Василий был постарше соседа по комнате на 18 лет, но, в отличие от Славы не курил, по утрам совершал пробежки по близлежащему парку и находился в хорошей физической форме. Естественно, когда мама Славы Тюрина оставалась ночевать в комнате сына, Василий чувствовал себя неудобно. Вообще Вася был человеком скромным, стихи свои публично старался не читать, и многие из нас даже не знали, что на учёбу он попал с благословления самого Юрия Поликарповича Кузнецова, (!) при жизни признанного классиком. И именно Юрий Поликарпович помог ему остаться на ВЛК, когда у Василия возникли дома непредвиденные трудности.

Вася Чернышев и Слава Тюрин первое

время ходили вместе на занятия и возвращались обратно. Иногда их до самого Литературного института провожала славикова мама. Когда я впервые увидел эту троицу выходящей из комнаты №734, бодро шагающего с портфелем Василия и торопившего: “Славик, Славик, опоздать можем…”, за ним чуть поотставшего Славу: “Давай маму подождём…” и закрывающую дверь на ключ маму: “Ну, куда разогнались, на метро успеем…”, то сразу решил: “Во как! На ВЛК даже целыми семьями принимают. Интересно: они все поэты или кто-то прозу пишет. Наверняка женщина – кри-тик…”

Но славикова мама оказалась геологом. Сам Славик получал денежное пособие по инвалидности, а Василий Чернышев, сменив по жизни не одну профессию, до поступления на ВЛК работал на заводе. Как наиболее старший товарищ, Вася взял опеку над Славиком: сопровождал его не только на занятия, но, по мере возможности, водил его по театрам и музеям столицы. Вначале Слава подчинялся безропотно, потом стал ссылаться на усталость, а, освоившись среди братьев по перу, всё больше стал предпочитать прогулкам с Васей компанию со чтением стихов под бутылочку-другую пива или водки. Естественно, такое случалось в дни, когда мамы Славы не было рядом с сыном. Когда же мама наведывалась в конце очередной недели, то Славик снова становился шёлковым и слушался Василия. Но едва мама покидала в понедельник утром общежитие, Славик снова выходил из-под Васиного контроля. Видя такое дело, Василий пускался на хитрость: “А ты знаешь, Славик, -- говорил он, — Гулять пешком по столице полезно не только для здоровья. Я каждый день нахожу по рублю, а то по два, а бывает, что и по пять рублей… Я уже не говорю о мелочи – она чуть ли не тоннами по тротуарам валяется. Москва-город богатый, люди сорят деньгами. А мне, студенту, не грех наклониться рублик поднять. Ну, копейки я тоже не беру, а блестящие рублики складываю”.

И Вася показывал Славику стеклянную литровую банку, на дне которой лежали несколько рублёвых и двухрублёвых монет. Славик внимательно разглядывал банку, доставал деньги, пересчитывал и аккуратно складывал обратно. Василий ставил банку на полочку, так, чтобы Славику было видно с его кровати. Славик, вздохнув, ложился и долго глядел на банку с монетами, и почти каждый раз, глядя на монеты, он ловил момент посещения Музы, тогда он быстро вскакивал,

Сергей Кузичкин Два года на седьмом небе

82

садился за стол и начинал записывать только что подаренные Музой строчки. Несколько раз Славик соглашался прогуляться с Васей пешком от общежития хотя бы до станции метро “Савёловская”. Он старательно смотрел по сторонам, но ни рубли, ни двушки ему не попадались. Зато Василий несколько раз замедлял шаг, наклонялся и с гордостью демонстрировал на ладони найденный рубль: “Вот, ещё рублик!” - “И как это у вас так, получается, Василий Гри-горьевич? – вздыхал Слава, -- А я, наверное, ничего так и никогда не найду…” – говорил на это Слава и уходил в метро, останавливать его было бесполезно.

Каждый день, вернувшись в общежитие, и обязательно поздним вечером, перед тем, как ложиться спать, и непременно утром, собираясь на занятия, Слава подходил к банке с найденными Васей монетами и, покачивая головой, констатировал: “А у вас опять прибавилось, Василий Григорьевич… И как вам везёт! Везучий вы человек!..”

- “А я, Славик, сейчас другой дорогой хожу, -- говорил на это, улыбаясь, Василий, -- там больше денег теряют. Видно, богатых больше ходит…” Глаза Славика загорались, и он начинал умолять: “Возьмите меня с собой, Василий Григорьевич, я от вас метра на три в стороне или сзади пойду, что вы найдёте, это ваше, а что я – то моё… Я тоже хочу в банке денег накопить…” Василий улыбался, кивал головой и говорил, что он специально деньги не ищёт, ему нет пока в этом никакой надобности, просто любит ходить пешком, и, если есть возможность, предпочитает ходьбу в метро, а монеты ему попадаются случайно, по ходу. И собирает он их не для того, чтобы накопить, а ради спортивного интереса – узнать: сколько рублей он сможет найти на тротуаре за два годы жизни в Москве. Похоже, Славик ему не верил. Ещё несколько раз они выходили вместе, но все славиковы потуги отыскать на тротуаре хотя бы один рубль, ни к чему не приводили. Василий, глядя на его томления, однажды пошёл на хитрость: незаметно бросил на тротуар в малолюдном месте бумажную десятку и одёрнул Славика: “Смотри, уже червонцами теряют!”. Славик отреагировал быстро. Подцепил мгновенно десять рублей, аккуратно сложил и опустил в свой карман. “Ой, Василий Григорьевич, какой вы добрый человек, какой вы добрый… Вы даже сами не представляете какой…” – говорил Слава, быстро удаляясь от товарища по комнате в метро. Остановить его в тот момент тоже было невозможно. А вечером не только седьмое небо

общежития Литературного института, но часть шестого и даже пятого знали: Славик сегодня нашёл десять рублей и, добавив ещё, купил себе две бутылки пива “Балтика №3”.

Больше Славик с Васей никуда не ходил. Так получилось, что Василий уехал ходил. Так получилось, что Василий уехал на несколько недель в Армавир, а когда на несколько недель в Армавир, а когда вернулся, Славик был уже другим. Тем самым вернулся, Славик был уже другим. Тем самым признанным всеми поэтом. Его стихи взяли в признанным всеми поэтом. Его стихи взяли в журнал “Знамя”, он выступил на вечере поэта журнал “Знамя”, он выступил на вечере поэта Короткова в Центральном доме литератора. Короткова в Центральном доме литератора. Казалось карьера его в столице пошла в гору, Казалось карьера его в столице пошла в гору, но во втором полугодии мама Славы не смогла но во втором полугодии мама Славы не смогла приехать вместе с ним, Васи-лий влияние своё приехать вместе с ним, Васи-лий влияние своё над Славой, утратил и безконтрольный Славик над Славой, утратил и безконтрольный Славик поначалу стал бродить по этажам общежи-поначалу стал бродить по этажам общежи-тия, заходил в гости к студентам дневного и тия, заходил в гости к студентам дневного и заочного отделений, читал им стихи. Нередко заочного отделений, читал им стихи. Нередко там его хорошо угощали, и он забывал обо там его хорошо угощали, и он забывал обо всём на свете: ходить на занятия, закрыть на всём на свете: ходить на занятия, закрыть на ключ свою комнату. В конце концов он попал ключ свою комнату. В конце концов он попал под дурное влияние, не выдержал окружающей под дурное влияние, не выдержал окружающей обстановки и в конце марта уехал домой, в обстановки и в конце марта уехал домой, в Сибирь, к родителям. Провожать его пошли Сибирь, к родителям. Провожать его пошли Василий Чернышев и Сергей Коротков. Василий Чернышев и Сергей Коротков. Первые месяцы после отъезда Слава Тюрин Первые месяцы после отъезда Слава Тюрин хорохорился: в письмах писал, что ни о чём не хорохорился: в письмах писал, что ни о чём не жалеет, но когда мы перешли на второй курс, жалеет, но когда мы перешли на второй курс, откровенно стал хандрить и признавался, что откровенно стал хандрить и признавался, что был не прав. был не прав.

Несколько Славиных стихотворных Несколько Славиных стихотворных подборок были напечатаны в Иркутске, дважды подборок были напечатаны в Иркутске, дважды я печатал его в альманахе “Новый Енисейский я печатал его в альманахе “Новый Енисейский литератор” и ещё, видимо, печатать буду. Поэт литератор” и ещё, видимо, печатать буду. Поэт он и вправду хороший.он и вправду хороший.

Василий окончил курсы успешно и, хотя Василий окончил курсы успешно и, хотя после смерти Юрия Поликарповича Кузнецова после смерти Юрия Поликарповича Кузнецова он чувствовал себя не совсем уютно в группе, он чувствовал себя не совсем уютно в группе, но именно в Москве он стал членом Союза но именно в Москве он стал членом Союза писателей России и получил писательскую писателей России и получил писательскую книжку из рук самого председателя Союза книжку из рук самого председателя Союза Валерия Ганичева. Валерия Ганичева.

За два года учёбы Василий собрал около За два года учёбы Василий собрал около сорока рублей монетами. Интересно, что на сорока рублей монетами. Интересно, что на втором году рублики стали попадаться ему реже, втором году рублики стали попадаться ему реже, чем на первом. Освоился в столице, видимо, и чем на первом. Освоился в столице, видимо, и стал походить на москвичей: меньше смотреть стал походить на москвичей: меньше смотреть под ноги. Сейчас он живёт в Армавире. Издал под ноги. Сейчас он живёт в Армавире. Издал несколько поэтических сборников, печатается несколько поэтических сборников, печатается в альманахах: “Московский Парнас” и “Новый в альманахах: “Московский Парнас” и “Новый Енисейский литератор”.Енисейский литератор”.

КОМНАТА № 725КОМНАТА № 725Самая первая на седьмом этаже по левой Самая первая на седьмом этаже по левой

стороне правого крыла общежития комната стороне правого крыла общежития комната № 725, внача-ле оказалась не занятой. № 725, внача-ле оказалась не занятой.

Сергей Кузичкин Два года на седьмом небе

83

Проскользнул слушок, что в 725-й собираются открыть музей. Одни говорили, что в этой комнате когда-то жил Чингиз Айтматов, другие – Виктор Астафьев. Слух не получил развития, а ближе к ноябрю в крайней от лифта комнате поселился новый слушатель ВЛК – поэт из Узбекистана по имени Вафо. Он был, наверное, первым в нашей группе, кто поступил на учёбу платно. Несколько раз я ви-дел его возле аудитории ВЛК в начале учебного года, он ходил с какими-то бумагами к ректору и проректору и, в конце концов, объявился у нас на занятиях. Но не надолго. После того, как был зачислен на Высшие литературные курсы, Вафо своим появлением в аудитории радовал нас мало. Володя Некрасов и Эдик Веркин, жившие с ним по соседству, говорили, что он работает ночами в каком-то узбекском кафе и несколько раз угощал их по утрам шашлыками. Днём, видимо, Вафо отсыпался и на занятия не успевал. Несколько раз посланец хлопковой республики выходил в коридор седьмого неба в национальном халате, чем приводил в восторг некоторых наших девчонок.

В середине ноября, когда стало по-настоящему холодать, Вафо слёг. Он жаловался на боли в сердце, подолгу лежал в своём тёплом халате на кровати и выходил из комнаты только по нужде. Ближе к декабрю Вафо решил оставить учёбу и стал собираться домой. В последние перед отъез-дом дни он ожил, охотно фотографировался с нами накануне отъезда, угощал зелёным чаем, дарил книжки своих стихов на узбекском языке. Подарил и мне. Я храню эту книжку. А фотографии, предназначенные ему, тоже у меня. Он уехал без фото, на другой день, как мы сфотографировались. Обещал написать письмо, но так и не написал. А может, написал, но оно затерялось по дороге и не дошло до общежития.

Комната №725 оказалась свободной ненадолго. Одного посланца из республики бывшего СССР сменил другой. На этот раз из Армении. Звали его Рудик Геворкян, в литературной жизни: поэт Ге-ворг Гиланц. Рудик был более общительным, чем его предшественник. По утрам и вечерам варил на кухне кофе, охотно приглашал к себе в гости и сам заходил на «огонёк» по первому зову. Рудик сразу же взялся за переустройство своего жилья: перебрал весь паркет, оборудовал стол под компьютер. Он один из первых в общежитии «открыл» сам и показал другим канал выхода в Интернет через мобильный

телефон. Правда, за полтора года мои интересы с его пересекались редко. Гораздо больше узнали друг друга уже после. Я, окончив ВЛК, полгода работал в газете «Московский железнодорожник», а Рудик продолжал учёбу. Тогда он увлёкся сборкой и модернизацией компьютеров и немало помог мне по освоению электронной почты и продвижению в Интернет. Так, с его лёгкой руки моя повесть ушла в издательство «Амадеус» и вышла там в виде мини-романа отдельной книжкой тиражом 30 000 экземпляров. Естественно, с гонорара я угощал его коньяком и кофе.

Но и Рудик недолго был жителем комнаты № 735. Были у него перебои с оплатой учёбы, одно время он уезжал в Армению, а когда вернулся, его поселили в комнату № 734, к Василию Чернышеву. Но это уже другая история, не из жизни в комнате № 725. А в крайнюю от лифта комнату потом поселилась Марина Кулакова и больше в ней до окончания учёбы жильцы не менялись. Марина больше была известна как поэтесса, но на ВЛК училась на семинаре критики, у Владимира Ивановича Гусева. Но это тоже другая история.

А истории с Вафо и Рудиком навели меня на мысль, что ни одни посланник из СНГ так до конца и не прошёл путь ВЛК. Кроме них, с нами начинали учиться ещё Олег Ястребов из Казахстана и Нурлан из Киргизии. Ястребов сошёл с дистанции первым. До того он работал администратором в каком-то творческом коллективе, организовывал гастроли и имел немалый заработок. Конечно же, резкий переход на стипендию в 400 рублей сказался сразу. Кроме, того, он считал себя бардом и собирался прийти на обсуждение к Ю. П. Кузнецову с гитарой, мастер этого не пожелал, сказав, что он имеет дело с поэтами, а не с бардами и менестрелями. Дело до обсуждения не дошло. Нурлан продержался дольше. Может быть, доучился бы Нурик и до самого конца, но как-то потерял паспорт, попал на милицейский патруль, был задержан и некоторое время ходил со справкой. В Москве паспорт ему так и не восстановили, Нурлан отправился после Нового года в Киргизию, с намерением вернуться, но не вернулся…

КОРОТКОВ – МОСКВИЧ ИЗ ЮРЬЕВЦАЕщё один общепризнанный поэт на нашем

наборе ВЛК – Сергей Коротков. Весь первый курс пятидесятипятилетний Коротков считался самым старшим. Коренной москвич, стихи писал и публиковался с юных лет. Его лично

Сергей Кузичкин Два года на седьмом небе

84

знали немало признанных в России поэтов, среди которых и Юрий Кузнецов, и Валентин Сорокин, а к Вадиму Кожинову Сергей не один год ходил на семинары. Жизнь распорядилась так, что Коротков долго работал официантом в московских ресторанах и уже в зрелом возрасте встал перед дилеммой в прямом смысле: начал делить со взрослым сыном доставшуюся ему от матери московскую квартиру. Пока искал покупателя, пока продавал и подыскивал варианты, инфляция и нечистые на руку дельцы, часть денег его “съели” и оставшихся долларов хватило купить только одну однокомнатную квартирку для сына. Сам Сергей с женой Еленой (сейчас известная поэтесса Елена Сапрыкина) и малолетним сыном Ваней, по-дались сначала в Иваново, а затем ещё дальше от столицы в город Юрьевец.

Жизнь в провинции: новые, отличные от столичных люди, другой жизненный уклад, свежие впечатления — вначале захватили коренных москвичей и даже привели в восторг. Сергей с Леной устроились на работу в сельскую школу, стали ходить в православный храм, печататься в районной газете. Перемены в жизни благотворно сказались на творчестве – стихи полились новым потоком. Особенно у Елены. Её стихи, раньше вроде бы мало востребованные, вдруг заметили в Москве, её вызвали на семинар и по его итогам рекомендовали в Союз писателей России. А вскоре в Москве вышла первая книжка стихов Лены “Протуберанцы”.

Мелочи бытовой жизни, в первое время, казалось, не сильно волновали переселенцев. К воде из колонки, удобствам на улице они привыкли быстро. Но так было только до прихода осени и первых холо-дов. Ну, а потом… Потом наступила проза жизни в зимних условиях: колоть дрова, каждый день топить печь, которая имеет особенность по утрам плохо разгораться, а ещё убирать снег от крыльца и от калитки… Привыкшие к благоустроенному житию столичные жители вначале храбро бились с обстоятельствами, но обстоятельства брали верх, и они в конце концов сникли. Стали правдами-неправдами находить причины и почаще выезжать в Москву. Однажды, вернувшись, они нашли свой дом не только без стёкол на окнах, но и без рам. Видимо, кто-то из соседей посчитал, что Коротковы подались на зимовку в столицу и рамы им не так нужны, как остающимся зимовать в Юрьевце. Рамы, вернее их, отсутствие окончательно переменили отношение москвичей к провинциальной жизни, и Серёга

Коротков, вспомнив слова известного поэта: “На-стоящий писатель должен жить в Москве”, уже больше не сомневался в истинности мудрых слов. Возвращение в Москву проходило тяжело. Елена, с двумя детьми, стала жить у своих родителей в двухкомнатной квартире, а своих родителей в двухкомнатной квартире, а Коротков – у старшего сына, в однокомнатной. Коротков – у старшего сына, в однокомнатной. Ну, а когда Серёга поступил на ВЛК, то, как Ну, а когда Серёга поступил на ВЛК, то, как имеющий Юрьевскую прописку, переселился в имеющий Юрьевскую прописку, переселился в общежитие. Там и свела нас с ним судьба. общежитие. Там и свела нас с ним судьба.

Поначалу Коротков жил в комнате № 733, Поначалу Коротков жил в комнате № 733, вместе с прозаиком из Пензы Романом Волковым,вместе с прозаиком из Пензы Романом Волковым, и приходил ко мне смотреть телевизор. Вообще, приходил ко мне смотреть телевизор. Вообще, как говорил Серёга, телевизор он не любил. Но, как говорил Серёга, телевизор он не любил. Но, не смотря на такое утверждение, глядел во все не смотря на такое утверждение, глядел во все глаза все программы подряд, даже на футбол, глаза все программы подряд, даже на футбол, когда в комнате собиралось до десяти и более когда в комнате собиралось до десяти и более болельщиков. Особенно, когда играла сборная болельщиков. Особенно, когда играла сборная России или шли турниры еврокубков. Порой России или шли турниры еврокубков. Порой Коротков, увлёкшись просмотром, не обращая Коротков, увлёкшись просмотром, не обращая внимания на других, садился на мою кровать, внимания на других, садился на мою кровать, облокачивался на стенку и, жалуясь на боли в облокачивался на стенку и, жалуясь на боли в спине, подкладывал под спину мою подушку. спине, подкладывал под спину мою подушку. Ёрзая на ней, примерно через полчаса, он Ёрзая на ней, примерно через полчаса, он уже забирался на кровать с ногами. Понимая, уже забирался на кровать с ногами. Понимая, что Коротков настоящий поэт, я смотрел на что Коротков настоящий поэт, я смотрел на его выходки спокойно, тем более часто мне его выходки спокойно, тем более часто мне было не до него: я либо в это время писал было не до него: я либо в это время писал материал в газету «Гудок», где подрабатывал материал в газету «Гудок», где подрабатывал нештатным корреспондентом, либо выходил-нештатным корреспондентом, либо выходил-заходил, приготавливая ужин. То, что Коротков заходил, приготавливая ужин. То, что Коротков ведёт себя «как настоящий поэт», я убедился ведёт себя «как настоящий поэт», я убедился довольно скоро: к Роме приехала молодая довольно скоро: к Роме приехала молодая жена, и Коротков переселился в мою комнату. жена, и Коротков переселился в мою комнату. Пришёл он теперь со своей подушкой и, Пришёл он теперь со своей подушкой и, сразу же улегшись уже на свою кровать, стал сразу же улегшись уже на свою кровать, стал смотреть телевизор. Теперь он только лёжа смотреть телевизор. Теперь он только лёжа переживал за героев сериалов, или футболь-переживал за героев сериалов, или футболь-ный «Локомотив». Однажды, под впечатлением ный «Локомотив». Однажды, под впечатлением победы «Локо» над итальянцами, Коротков за победы «Локо» над итальянцами, Коротков за один присест написал целую поэму и попросил один присест написал целую поэму и попросил меня на другой же день увезти её в редакцию меня на другой же день увезти её в редакцию «Гудка». Я увёз, её там почитали, похвалили, «Гудка». Я увёз, её там почитали, похвалили, но не напечатали…но не напечатали…

В принципе, за присест-два Коротков В принципе, за присест-два Коротков писал не только поэму, стихи, но и посвящения писал не только поэму, стихи, но и посвящения многим на-шим преподавателям. У меня до многим на-шим преподавателям. У меня до сих пор хранятся его стихотворные строки, сих пор хранятся его стихотворные строки, адресованные Александру Александровичу адресованные Александру Александровичу Зиновьеву, Юрию Ивановичу Минералову, Зиновьеву, Юрию Ивановичу Минералову, Сергею Николаевичу Есину, Татьяне Александ-Сергею Николаевичу Есину, Татьяне Александ-ровне Архиповой, Марии Валерьевне ровне Архиповой, Марии Валерьевне Ивановой, Ольге Вячеславовне Зайцевой… Ивановой, Ольге Вячеславовне Зайцевой… (Прошу прощения у тех, кого не назвал). (Прошу прощения у тех, кого не назвал). Почему строки посвящений Короткова Почему строки посвящений Короткова хранятся у меня? Да потому, что я их сам и хранятся у меня? Да потому, что я их сам и

Сергей Кузичкин Два года на седьмом небе

85

набирал на своём стареньком компьютере под диктовку поэта Сергея Короткова. Вообще, надо сказать, во втором полугодии акции поздравлений мы с Коротковым проводили часто вдвоём. Когда он публично читал стихи женщинам-преподавателям, я подносил им цветы, и оба мы могли рассчитывать на благосклонность наших наставниц на зачётах и экзаменах. Не мы, конечно, были одни такие умные и предприимчивые, и до нас, и (уверен) после нас посвящения преподавателям на ВЛК писали. Но мы, в данном случае (больше Коротков), делали это ради литературного процесса. Порой мы спорили, когда Серёга откровенно халтурил. Я старался задеть его самолюбие, говорил, что простенькие рифмовочки уже в детском саду слагают, и получивший «удар» Коротков сначала ложился на свою кровать, думал, а потом соскакивал и смело переписывал строки, и иногда у него действительно получались шедевры, которые (тоже уверен) время обязательно оценит. На том же, втором году обучения к Короткову на седьмое небо стали подниматься студенты и даже студентки с просьбой сочинить несколько строк, посвящённых кому-нибудь из преподавателей. И Серёга иногда бескорыстно брался и за эти задания.

-- Слушай, Серёга, давай кооператив откроем «Сочиняем-поздравляем», -- предлагал я ему в шутку, -- На фига студенты будут читать, и выдавать твои строки за свои. Мы с тобой сами обслужим, кого хочешь, по полной программе. Пусть они оформляют у нас заказ, оплачивают, а мы с цветами и стихами от их имени приходим в Литинститут, ты читаешь, я дарю цветы, целую ручку и пошли дальше выполнять другой заказ…

-- Эх, нам бы за это дело взяться надо было бы на первом курсе… Я бы тогда и дворником не работал…-- отвечал, вздыхая, Коротков. Он как многие москвичи, не улавливал порой в подобных предложениях ни юмора, ни иронии.

А дворником Серёга действительно поработал на славу. Научившись в Юрьевце пользоваться лопатой для уборки снега, Коротков, посчитав, что дворничать теперь он сможет, устроился на работу. Сначала в бывший музей революции на Тверской…

К этому музею у меня, да и, думаю, у Васи Чернышева осталось особое отношение. В конце ноября – начале декабря 2003 года в Москве редкий день не падал снег. Серега зашивался: не успевал до начала занятий убирать территорию и часто опаздывал на

лекции. Однажды после обильного снегопада Коротков, посулив по 100 рублей, уговорил меня и Чернышева выйти с ним на снегоборьбу. Мы отправились ранним утром, намереваясь попутно после работы заглянуть в редакции еженедельника «Литературная Россия» и альманаха «Московский Парнас». На метро быстро добрались до музея, сразу же взялись за лопаты, и поначалу дело пошло гладко. Мне достался угол, где стоял революционный броневик, Васе – где пушка, сам Коротков взял на себя середину. Откидав снежок от броневика и расчистив от него путь к воротам, я заметил командовавшему нами Короткову, что броневик уже можно выгонять, и, в принципе, моя миссия могла бы на этом закончиться. Москвич Коротков, как с ним бывало часто, юмор сибиряка не оценил, как и сатиру кубанца Чернышева, расчистившего путь от пушки к другим воротам и напевавшего вслух слова из известного нам с детства стихотворения «Рабочий тащит пулемёт, сейчас он вступит в бой…».

-- Пока всё не уберём и не сгребём, будем работать, -- сказал нам наш бригадир и, определив нам новые участки, ушёл за мётлами. Долго ли, коротко ли ходил Коротков, мы не замечали, не заметили и, как рассвело. На середине площадки было сложнее: под снегом оказался лёд, к тому же лопаты и скребки, при-несённые Коротковым, цеплялись за брусчатку, а кроме того опасно было подходить к зданию, ибо с наступлением рассвета с крыши стали падать сосульки. Большие льдышки как будто только и ждали дневного света, чтобы начать свой ледопад. В общем, проявляя ловкость и прилагая усилия, к полудню мы были, что называется, «в мыле». Пока убирали снег, у здания образовался ледяной склад, то и дело поглядывая на крышу, стали убирать лёд. Часам к двум мокрые от пота и уставшие мы, наконец, получили «расчёт» у Короткова и, не помышляя больше ни о чём, нырнули в метро и поехали прямиком в общежитие: принять душ и переодеться. Больше планов у нас с Василием браться за лопаты на территории музея не было, хотя Коротков несколько раз намекал нам «на подработку».

Коротков работал в музее до Нового года, а после устроился дворником в общежитие. Жизнь для нас с ним настала другая. Теперь он разрешал смотреть телевизор только до 23 часов, вставал чуть свет, гремел чашками и кружками, громко топал и уходил, не помыв посуду и не заправив свою постель. Впрочем, посуду мыть он был небольшой охотник и по

Сергей Кузичкин Два года на седьмом небе

86

возвращению, и в редкие для него выходные дни. Как и заправлять постель. Несколько раз заглядывавшая к нам на огонёк Шахриза Богатырёва, привыкшая к аккуратности, находила в поступках Короткова признаки поведения «настоящего поэта» и говорила мне: «Он никогда не научится постель заправлять, говорить ему об этом бесполезно…». А мыла посуду, заправляла постель и даже организовывала стирку жена Короткова Лена, появляющаяся иногда по субботам в общежи-тии вместе с сыном Ваней.

На втором году обучения Короткову предложили работу литературным консультантом в международном сообществе писательских союзов на Поворской, и он оставил работу дворника. Несколько раз он брал нас с Васей Чернышевым на культурно-литературные мероприятия. В марте 2004 года в малом зале Центрального дома литераторов прошёл большой творческий вечер Сергея Короткова. Мне вместе с его женой Еленой довелось быть ведущим. Вечер имел успех, во всяком случае, мест на всех не хватало, и люди несли стулья и занимали проход. Благодаря Серёге Короткову я познакомился с интересным композитором и исполнителем своих песен Владимиром Минеевым из Иваново, впоследствии на конкурсе патриотической песни ставшим лауреатом премии имени Игоря Талькова. На последнем полугодии Коротков с женой сняли квартиру в Звенигороде, и Серёга практически не появлялся в общежитии до самого последнего дня учёбы.

Я часто вспоминаю наши с ним споры и беседы, они, бесспорно, оказали большое творческое влияние на нас обоих. Именно благодаря Короткову, я взялся за трилогию «Избранники Ангела», а Серёга, опубликовал в нашем альманахе «На втором круге» цикл своих стихов «В пелёнках ресторана». Мы и сейчас поддерживаем связь. Созваниваемся. Несколько раз я печатал стихи Короткова и Лены в «Новом Енисейском литераторе».

ВЕРКИН И НЕКРАСОВЭдик Веркин и Володя Некрасов были

прозаики. Вернее они ими стали. До этого Эдик работал преподавателем истории в Воркуте, а Володя числился (в хорошем смысле) в художниках. На ВЛК, как они оба признавались, попали случайно и когда получили вызов, а особенно после – по приезду в Москву, некоторое время относились ко всему со скрытым подозрением. Володька даже об этом повесть написал. Сполна хлебнувший в

перестройку, Володя Некрасов не сразу поверил, что в главном городе переобустроенной капита-лизмом России, в самом его центре – на Тверском бульваре, может существовать островок социализма: бюджетное обучение, чисто символическая плата за проживание в чисто символическая плата за проживание в общежитии, бесплатные обеды – это наводило общежитии, бесплатные обеды – это наводило Володю на подозрение. «А не готовят ли нас Володю на подозрение. «А не готовят ли нас для какой-то миссии?» -- задал он однажды для какой-то миссии?» -- задал он однажды вопрос соседу по комнате Эдику Веркину, и вопрос соседу по комнате Эдику Веркину, и Эдик, как человек большой эрудиции и мастер Эдик, как человек большой эрудиции и мастер развивать фантазии, тут же подхватил его развивать фантазии, тут же подхватил его мысль и высказал предположение о прослушке мысль и высказал предположение о прослушке и просмотре комнат, а ещё о «тайной двери» в и просмотре комнат, а ещё о «тайной двери» в конце коридора седьмого неба, в закуточке, на конце коридора седьмого неба, в закуточке, на которой было написано «Запасный выход» и которой было написано «Запасный выход» и которая никогда не открывалась. которая никогда не открывалась.

Володя даже установил у нас свой Володя даже установил у нас свой компьютер «видеоглаз», и все заходившие в компьютер «видеоглаз», и все заходившие в комнату № 726 могли видеть себя на экране комнату № 726 могли видеть себя на экране монитора.

-- А я тайно по всем комнатам такие -- А я тайно по всем комнатам такие «глазки» поставил, -- говорил Володя, -- Вот, «глазки» поставил, -- говорил Володя, -- Вот, например, мы вчера наблюдали, как Лариса например, мы вчера наблюдали, как Лариса переодевалась, а сегодня, как к Гале, кто-то переодевалась, а сегодня, как к Гале, кто-то ночью заходил…ночью заходил…

Такие признания в первое время шокировали Такие признания в первое время шокировали некоторых приходивших в гости в 726-ю, некоторых приходивших в гости в 726-ю, особенно девчонок из глубинки. Они даже особенно девчонок из глубинки. Они даже пытались искать «глазки» в своих комнатах пытались искать «глазки» в своих комнатах и вечерами включали приглу-шённый свет и вечерами включали приглу-шённый свет настольных электроламп. настольных электроламп.

Эдик отличался не только эрудицией, Эдик отличался не только эрудицией, но завидной трудоспособностью. За время но завидной трудоспособностью. За время учёбы он издал в «Эксмо» несколько книжек с учёбы он издал в «Эксмо» несколько книжек с рассказами для детей, а сейчас, говорят, ведёт в рассказами для детей, а сейчас, говорят, ведёт в этом издательстве свою серию. этом издательстве свою серию.

Володя одно время ездил вместе с ещё одним Володя одно время ездил вместе с ещё одним прозаиком Андреем Минеевым на съемки прозаиком Андреем Минеевым на съемки фильма с режиссёром А. Миттой, работал фильма с режиссёром А. Миттой, работал художником. Со съёмок он приехал с багажом художником. Со съёмок он приехал с багажом впечатлений и написал не-сколько коротких впечатлений и написал не-сколько коротких рассказов. Поклонник Джойса, Володя к концу рассказов. Поклонник Джойса, Володя к концу учёбы, всё больше и больше стал тяготеть к учёбы, всё больше и больше стал тяготеть к русской традиции. Приходя ко мне, он просил русской традиции. Приходя ко мне, он просил рассказы И. Бунина и Л. Толстого и признавался: рассказы И. Бунина и Л. Толстого и признавался: «В последнее время я не могу читать «В последнее время я не могу читать переводную литературу, хочется настоящей переводную литературу, хочется настоящей русской классики». Володя Некрасов был русской классики». Володя Некрасов был оригиналом весь учебный процесс и остался им оригиналом весь учебный процесс и остался им до самого конца. Накануне выпускного дня он до самого конца. Накануне выпускного дня он переоделся в новый костюм и почти всю ночь переоделся в новый костюм и почти всю ночь не снимал его, организовав у себя прощальный не снимал его, организовав у себя прощальный банкет. Но не рассчитал силы. Перед рассветом банкет. Но не рассчитал силы. Перед рассветом его сморил сон, а утром его едва добудились. его сморил сон, а утром его едва добудились. Понимая, что опаздывает, Володя накинул на Понимая, что опаздывает, Володя накинул на

Сергей Кузичкин Два года на седьмом небе

87

себя «спортивный вид» -- футболку и шорты. Так и пришёл получать документ об окон-чании ВЛК. Ну, а после выпускного, когда на территории Литературного института почти никого не осталось, вспомнив о том, что поэт Рубцов в своё время забирался на памятник А.С. Пушкину, Володя Некрасов забрался на памятник А.И. Герцену.

После учёбы Некрасов вернулся в родной Магнитогорск, выпустил новую книжку прозы. А я включил его в состав редсовета «Нового Енисейского литератора».

ДЕВЧОНКИО девчонках ВЛК – поэтессах, критикессах и

прозаиках (как говорили раньше – прозаистках) рассказ особый. Они требуют к себе более пристального внимания, и, наверное, я однажды так и поступлю, пусть только пройдёт ещё немного времени на осмысление. Ну, а пока в этих фрагментах я скажу о тех, кто жил в общежитии фрагментально. В общежитии девчонок с ВЛК в первое время, казалось, было немного, но когда наша группа понесла кадровые потери (потери случились только среди лиц мужского пола), их стало меньше лишь в половину.

О Марине Кулаковой я уже упоминал. В комнате № 727 жили Галина Яковлева, больше известная по публикациям как Дубинина, и Лариса Марданова. Галя приехала из Вологодской области и как-то сразу взяла на себя организационные вопросы, став старостой группы. Многие инициативы, возникающие среди ВээЛКашников, она поддерживала и, как могла, воздействовала на тех, от кого зависело продвижение этих инициатив. Спокойная Лариса писала прозу на русском и стихи на родном удмурдском. Кроме них на седь-мом небе проживали Инна Воскобойникова из Магнитогорска, Лена Хисамутдинова из Ошкар-Олы, Таня Маликова из Тамбова, Вика Можная из Новокузнецка. Одно время обитала там и Шахриза Богатырёва из Карачаевска.

Инна тоже обитала на седьмом небе недолго, но запомнилась всем способностью вовлечь в мероприятия практически любого. Однажды, загрустив ноябрьскими вечером, мы организовали якобы её день рождения, пригласили гостей, заставили одеться по парадному даже Коротокова, и растроганный Серёга написал ей мадригал. Многие из собравшихся даже не поняли, что день рождения Инны понарошку. Инициативу решили продолжить на следующий день, объявив его днём рождения Ларисы Мардановой. Коротков снова написал мадригал, а я специально по

этому поводу сочинил пьеску в трёх действиях на четыре действующих лица под названием «Повороты судьбы, или последняя любовь Короткова», героями её стали Инна, Лариса, Коротков и некий прозаик Сергей.

Инна вышла замуж после Нового года и переехала жить к мужу в Переделкино. Вышла замуж и осталась в Москве впоследствии и Таня Маликова. А Вика Можная уехала к суженному в Санкт-Петербург. Пожалуй, самой загадочной осталась в моём воспоминании Лена Хисамутдинова. Замуж она не вышла, а на седьмом небе жила тихо: писала стихи, занималась компьютером. В мае-июне 2005 года перед экзаменами из торцевого окна седьмого неба вечерами можно было запросто видеть необычно крупную Венеру. Мы как-то стояли с ней у окна, говорили о звёздах и связи человека и космоса, и было это так хорошо и возвышенно, что, казалось, чувствовали и время, и вселенную, понимая, что эти минуты не повторятся больше никогда ни в этой, ни в какой другой жизни.

ВОСПОМИНАНИЯ О СЕДЬМОМ НЕБЕВолшебно высвечивается огнями

прожекторов Останкинская телевизионная башня. Вид её прекра-сен в июне 2005-го так же, как в сентябре 2003-го. Как и в первый вечер моей жизни здесь, через окно на седьмом небе ко мне входит пространство столицы. За дверью в коридоре слышны голоса: по седьмому небу ходят мои одногруппники. Сегодня пришли в гости даже те, кто никогда в общежитии не был и, быть может, никогда не будет: Дмитрий Калина, Галина Переверзева, Антон Николаев, Владимир Сергеев, Карина Горбылёва.

Голоса всё громче и ближе. Вот слышно: читает стихи Слава Тюрин, вот с кем-то спорит Коротков, вот проходит по коридору Саша Боев, сейчас постучит и заглянет ко мне «на футбол». О нём, а ещё Жене Сидневе, Володе Кочеткове, Романе Волкове, Дмитрии Агалакове и всех наших, о ком не было речи в этих фрагментах, я думаю, найду время рассказать.

Время седьмого неба живёт со мной, в моём сознании и моей памяти. Оно не уйдёт от меня никогда и никуда. Романтическое и по-бытовому не устроенное, оно не даёт покоя, заставляет браться за перо, садиться к компьютеру и просит, умоляет, приказывает, заставляет запечатлеть его: для нас, счастливчиков, живших когда-то на седьмом этаже легендарного общежития Литературного института, и для других, кому не суждено было жить и даже бывать на нашем седьмом небе.

Сергей Кузичкин Два года на седьмом небе

88

Все, к чему прикасается этот талантливый и обаятельный человек, становится шедевром, вершиной творчества. И от этого жизнь поэта становится сложнее и драматичнее: слишком велика ответственность перед соотечественниками, тем более что произведения члена Союза писателей России Николая Гайдука уже входят в школьную программу Красноярского края.

- Корр.: Николай Викторович, как Вы относитесь к известному выражению: “Поэт в России больше, чем поэт...” ?

-Увы! Эта звонкая строка, к сожалению, осталась в прошлом. В сегодняшней России интерес к поэзии утратился, причём, капитально. Хотя были, есть и никогда, конечно, не переведутся знатоки и ценители русского слова – хвала им и низкий поклон. Их мало, очень мало. А когда-то – бесплатно! – собирались огромные залы и стадионы. И всё это собрание народа превращалось в одно огромное ухо или, лучше сказать, в сосредоточие духа, которое очень чутко внимало поэзии, впитывало её, дышало её священным воздухом

. Теперь такого не сыщешь днём с огнём. Теперь стадионы и залы предоставляются, а точнее сказать, распродаются для другого

дела – по большей части зрелищного и даже дела – по большей части зрелищного и даже разрушительного характера. Я не жалею о том, разрушительного характера. Я не жалею о том, что мне, например, предоставляется меньше что мне, например, предоставляется меньше внимания. Я сильно грущу и тоскую о том, внимания. Я сильно грущу и тоскую о том, что поэзия – великая магия слова – уходит что поэзия – великая магия слова – уходит всё дальше и дальше от нас. А между тем, всё дальше и дальше от нас. А между тем, эта магия слова всегда служила и служит во эта магия слова всегда служила и служит во имя построения прекрасной души человека, и имя построения прекрасной души человека, и чем меньше внимания к поэзии, тем меньше чем меньше внимания к поэзии, тем меньше построения прекрасных человеческих душ.построения прекрасных человеческих душ.

Вот о чём я тоскую, печалюсь. Хотя не может Вот о чём я тоскую, печалюсь. Хотя не может не радовать тот факт, что сегодня очень много не радовать тот факт, что сегодня очень много в России людей, самоотверженно пишущих в России людей, самоотверженно пишущих стихи – пускай даже на уровне любительском, стихи – пускай даже на уровне любительском, пускай даже без надежды напечататься, но пускай даже без надежды напечататься, но пишут и пишут и сами не знают о том, что они пишут и пишут и сами не знают о том, что они делают очень хорошее дело: идёт строительство делают очень хорошее дело: идёт строительство возвышенной, блистательной души…возвышенной, блистательной души…

- Корр.: - Корр.: Известная оперная певица Ольга Бородина считает, “что работа оперных Бородина считает, “что работа оперных певцов заключается в поддержке духовной певцов заключается в поддержке духовной вибрации земли”. А какова миссия поэтов?вибрации земли”. А какова миссия поэтов?

- А вы знаете о том, что вибрация - А вы знаете о том, что вибрация колокольного звона очищает воздух, колокольного звона очищает воздух, стерилизует, если хотите. Вот почему перед стерилизует, если хотите. Вот почему перед каждым богослужением звонарь поднимается каждым богослужением звонарь поднимается на колокольню: изгоняет нечистого, можно на колокольню: изгоняет нечистого, можно сказать. И во время чумы спасались очень сказать. И во время чумы спасались очень обильным колокольным боем... Почему я об обильным колокольным боем... Почему я об

Николай Гайдук:Николай Гайдук:

поэт,писатель,

гражданинИнтервьюИнтервьюИнтервью

Литература

89

этом заговорил, вроде бы и не отвечая на ваш вопрос? А потому, что у литературы и искусства вообще задача колокольного боя. И настоящий колокол – а это целая наука отливки! – всегда настроен только на очищение. И поэт приходит в этот мир лишь с одной задачей – сделать жизнь светлее, чище. Может быть, это громко звучит, но, тем не менее, факт.

- Корр.: Задача искусства - делать мир человечнее. Думаете ли Вы об этом, когда беретесь за перо и начинаете изливать душу?

- Никогда не возникало подобных мыслей. Никогда. Мне даже кажется, что чем больше писатель будет с пафосом думать о спасении человечества, тем меньше у него шансов спасти хотя бы одного человека. Я – гражданин и литератор нашего времени и нашей страны. И поэтому я просто уверен, что мои думы, чаянья разделяют тысячи, если не миллионы людей. И если я заплакал в своём стихотворении или в романе – эти слёзы обязательно откликнутся. А если я улыбнулся – это обязательно вызовёт улыбку. И практика моих многолетних встреч с читателями подтверждает такую теорию. И всё это скромное дело моё, в конечном итоге, делает мир человечнее – мир людей, с которыми общаюсь, которые меня читают ( а их в Интернете всё больше и больше). По крайней мере, в это хочется верить.

- Корр.: Ваши любимые писатели - Бунин и Куприн. Вы, как и они, очень русский писатель и поэт. Я бы сравнила Вас с Сергеем Есениным, хотя даже к такому сравнению истинный творец не стремится: каждый талант индивидуален. Но все-таки, какова жизнь русского писателя в провинции? Не хотелось ли когда-нибудь уехать из России?

- Я не железный, а потому бывают минуты горечи, обиды и раздражений. И однажды в такие минуты я додумался до того, что Россию можно любить только издали – изнутри любить Россию невозможно. Как хорошо, как славно

любить Россию из Парижа, например, или из Лондона, или из Рима. Как хорошо сидеть на берегу Итальянской или Французской Ривьеры и всей душою тосковать по берегам великой Волги-матушки, по которым, быть может, именно в эти минуты идут современные «бурлаки», от перенапряжения надрывая жилы и по колено вдавливаясь в береговую грязь. А как хорошо, как чудесно после рюмки коньяка или бутылочки бордо гулять где-нибудь на Елисейских полях и тосковать о пшеничных, ржаных полях России, где, может быть, именно в эти минуты град побил, повытоптал весь урожай и с приходом зимы люди там будут с голоду пухнуть и подыхать.

Да, в минутные порывы мне хотелось уехать отсюда. Уехать и любить Россию «из-за бугра». Это ведь гораздо проще, легче – любить Россию издалека, нежели вариться в её крутой жаре или в морозах корчиться на Крайнем Севере, в снегах, среди которых давно погас последний свет в окошке и надежда в сердце вот-вот погаснет.

Да, любить Россию изнутри – со всеми её потрохами и святостью, доходящей порою до святотатства, – такую Россию любить далеко не многие способны. «Россия – это место моего рождения, но уж никак не Родина», – так в разговоре с Достоевским откровенничал Иван Тургенев. А ведь этот Иван был далеко не дурак. Вот что грустно, обидно…

Да и мои любимые писатели – Бунин и Куприн – они ведь Россию любили издалека. Эмиграция – ладно, это песня отдельная, песня понятная. Но ведь и до эмиграции… Где Бунин написал свой блистательный «Солнечный удар» и многие другие свои произведения? Это были Приморские Альпы. А как насчёт Гоголя? Несколько лет он путешествовал по Европе, «скитался», как теперь говорят, потом обосновался в Риме и начал писать «Мёртвые души».

Вот вам и ответ на вопрос, хотелось ли бы мне уехать из России? Конечно, хотелось бы. Но только на время. На короткое время. У меня мечта – сделать путешествие вокруг Земного шара. А уехать вообще… ну извините. Без

Лариса Кочубей Поэт, писатель, гражданин

90

России поэту нельзя, если он русский по крови и духу, он просто не выживет без России.

Ну, а что касается второй части вашего вопроса: «жизни писателя в провинции» – это, знаете, весьма и весьма относительно… Можно жить в двух шагах от Кремля и оставаться замшелым провинциалом, а можно сидеть в глухомани – особенно теперь с Интернетом – и ощущать себя на Красной площади. Провинция, что ни говори, это понятие внутреннее, это зависит от масштаба твоей души, твоих запросов, интересов, болей и печалей. Состояться можно везде, но, конечно, в Москве это сделать гораздо проще: близко деньги, рядом связи и т. д. и т. п.

- Корр.: “ Россия потеряла голоса”, “ХХ век - он Русь перетряхнул…» «И солнце наше ходит с хромотой”... Как грустно от этого... Что делать? Может быть, поэт ответит на этот вечный вопрос?

- У Льва Николаевича Толстого был излюбленный афоризм: «Делай, что должно, и пусть будет, как будет!» Я всё чаще и чаще вспоминаю этот афоризм, потому что делаю то, что должно, как мне подсказывает совесть. Ну а там уж – пусть будет, как будет… хотя перспективы просматриваются весьма и весьма «оптимистические». Человечество давно уже идёт навстречу своей погибели. И оно придёт, будьте уверены. Просто это так же далеко, как то, что солнце выгорит когда-нибудь, но то, что оно выгорит, давно уже просчитано. А мы только то и делаем, что надеемся на лучшее. И поэтому работаем, делаем то, что должно…

- Корр.: В этом году Вы заканчиваете работу над собранием сочинений. В скольких томах оно выйдет и в каком издательстве?

- Эту дерзкую мысль – об издании собрания сочинений – мне подкинули на Крайнем Севере. Были люди, готовые финансировать, но потом всё покатилось кувырком, я с Севера уехал, но и мысль уехала вместе со мной…

Короче говоря, планирую издать семитомное собрание, хотя можно было бы смело заявить даже десятитомник, но… всё упирается в деньги, а точнее, в отсутствие их. Поэтому по одёжке буду вытягивать ножки. От каких-по одёжке буду вытягивать ножки. От каких-то романов, рассказов и повестей решительно то романов, рассказов и повестей решительно пришлось отказаться из-за объёма. пришлось отказаться из-за объёма.

Ну, а что касаемо издательства, нужно будет Ну, а что касаемо издательства, нужно будет смотреть. Шесть лет назад я жил в Норильске, смотреть. Шесть лет назад я жил в Норильске, а роман «Царь-Север» издал в Ростове-на-а роман «Царь-Север» издал в Ростове-на-Дону. Почему? Да потому, что издать в Ростове, Дону. Почему? Да потому, что издать в Ростове, а потом привезти книгу в Норильск оказалось а потом привезти книгу в Норильск оказалось гораздо дешевле того, что заломили местные гораздо дешевле того, что заломили местные издатели.

В общем, было б что издать, а где да как В общем, было б что издать, а где да как – это решится без проблем. Дело я затеял – это решится без проблем. Дело я затеял весьма рискованное, да только и отступать весьма рискованное, да только и отступать уже некуда: за спиною вся жизнь, посвященная уже некуда: за спиною вся жизнь, посвященная русскому слову. Так что делаю, что должно, а русскому слову. Так что делаю, что должно, а там уж будь, что будет. там уж будь, что будет.

После выхода собрания сочинений думаю После выхода собрания сочинений думаю – как говорил Гоголь – «проездиться по – как говорил Гоголь – «проездиться по России». По Красноярскому краю, конечно. России». По Красноярскому краю, конечно. По родному Алтаю, по Уралу, где есть друзья По родному Алтаю, по Уралу, где есть друзья и почитатели… Тираж, скорей всего, будет и почитатели… Тираж, скорей всего, будет небогатый, и поэтому он разойдётся в основном небогатый, и поэтому он разойдётся в основном по библиотекам. Вот я и хочу повстречаться с по библиотекам. Вот я и хочу повстречаться с библиотеками, с читателями. Глаза в глаза.библиотеками, с читателями. Глаза в глаза.

Этот год для поэта и прозаика, Этот год для поэта и прозаика, посвятившего свою жизнь русскому слову, посвятившего свою жизнь русскому слову, судьбоносный: пройдя большую школу судьбоносный: пройдя большую школу жизни от Мурманска до Владивостока жизни от Мурманска до Владивостока и поработав в разное время матросом, и поработав в разное время матросом, плотогоном, сценаристом документальных плотогоном, сценаристом документальных фильмов и т. д., Николай Гайдук не может фильмов и т. д., Николай Гайдук не может больше держать в себе “пьянящую музыку больше держать в себе “пьянящую музыку простора и слова...”/Валентин Курбатов/. Он простора и слова...”/Валентин Курбатов/. Он просто обязан ей поделиться с читателем, просто обязан ей поделиться с читателем, внести свой вклад в дело очищения духовной внести свой вклад в дело очищения духовной вибрации земли. И тогда ”...вечно будет вибрации земли. И тогда ”...вечно будет здравствовать Россия - Богом поцелованная здравствовать Россия - Богом поцелованная Русь!”

Лариса Кочубей специально для IAPRESS-LINE

и для журнала «Истоки».

Лариса Кочубей Поэт, писатель, гражданин

91

Часть первая

1 Сколько талантов хранила в себе и хранит заповедная русская глубь, отгороженная от мира колючей стеною тайги, населённая медведями, колдунами и лешими. «Разливы рек её, подобные морям», глухие непролазные болота из века в век одухотворялись водяными, русалками, чаровницами. В «тёмных» избах было светло от сказок, песен. Но время идёт, жизнь меняется, и тихая, дремотная глубинка – от слова «глубина» – год за годом мелеет, мельчает, теряя своё первозданное очарование. Всё глуше и глуше звенит заповедное вещее слово. Всё меньше и меньше в сердцах священного трепета, веры в бога и веры в любовь. Всё реже и реже рождаются люди с богатырской ухваткой, с талантом, похожим на прекрасную диковину. И всё-таки бывают чудеса: из глубины-глубинки нет-нет ещё, да выплывет такое самобытное создание – диву даёшься. Откуда?! Неужели он неиссякаем, тот божественный родник, живой водой питающий измученные реки, редеющую тайгу, хиреющие деревни и заброшенные посёлки, над которыми волком воют ветра, причитают и волосы рвут седые метели, рыдают ливни и торжествует дикая трава забвения.

2 Жила-была в глубинке Зарубина Поляна, девочка, родившаяся в тайге на цветочной поляне и потому получившая это, почти забытое, старославянское имя. Поляна была наиредчайшая красавица с глазами-изумрудинками, с длинными хвоистыми ресницами, горделиво-курносая, тихого, кроткого нрава, но изумительно громкого, зазвонистого голоса. Полянка петь умела так задушевно, так раздольно, что отец её – хладнокровный, толстокожий Ефим Демидыч – был готов слезищами залиться. Но плакать Зарубин не мог: не умел. Только изнутри его, беднягу, ломало на корню, корежило и точно варом кипящим обваривало – краснел, пыхтел; под кожей на висках вены бугрились голубыми узелками. Чаще всего это происходило в застолье, когда водка смягчала едва ль гранитное сердце Фимидыча. (Ефима с детства звали Фимой,

а когда приспело время величать, из Ефима Демидыча слепился какой-то «Фимидыч»).

Так было и сегодня. Сидели за столом, отмечали «праздник урожая» – хороший улов.

Выслушав несколько песен, Зарубин засмурел, вспотел от напряжения.

- Полька! – пробасил, отмахиваясь. – Хватит! Ну тебя к лешему!

За столом находился дружок по речному и таёжному промыслу – Леонид Максимыч Мукосей.

-Пущай поёт! – рассиропившись, попросил он, вытирая под носом. - Полянка, слышь? Валяй!

Дочь посмотрела на отца. Ждала разрешения.

Сергунька, младший брат, выглянул из детской.

-А давайте я спляшу! За столом засмеялись. Ефим Демидыч

пошлёпал дочку ниже спины и самодовольно пророкотал:

– Иди к себе! Всю душу наизнанку вывернула!

Полянка порозовела от суровой похвалы. Встряхнувши косичками, удалилась в тихий закуток, за уроки взялась; она была круглой отличницей.

-Ты понял? Ну, отколь такое у неё?– вслух подумал Ефим Демидыч, глазами провожая дочку. - Кристя! – шутливо обратился он к жене. – В кого такая девка? Ты, может, с кем подгуляла, пока я в тайге пропадал?

-А по башке? – ответила дородная Кристина, занимаясь домашним хозяйством. – Чо мелешь? Помело…

Зарубин скуповато улыбнулся. -Видно, в бабку мою, - вспомнил он,

обращаясь к товарищу. - Горластая бабка была. Но Полянка её переплюнет! Мукосей туманными глазами вперился в картинку московского Кремля. (Картинка была под стеклом старенького кухонного шкафа). - Фимидыч! – Он потыкал пальцем в сторону Кремля. - Девке твоей надобно в Москву!

-Я уж думал про это, - признался Ефим Демидыч, согласно качнув головой.

-Надо, надо, Фимидыч! – попугаем заповторял Мукосей.

Жена возилась неподалёку: потрошила

ОХОТНИКИ ЗА СОЛОВЬЯМИ

Николай ГайдукНиколай Гайдук - поэт, прозаик, член Союза писателей России. Дивногорск.

Проза

92

богатый мужнин улов. Тыльной стороной руки поправляя волос, выбившийся из-под косынки, она метнула синий взгляд на мужиков. -Зачем это в Москву? -За песнями, – ответил муж. - Сиди, давай! – Кристина вздохнула. - Сдалась бы та Москва… -А здесь чего ей делать? – рассуждал Ефим Демидыч. - Коров доить на ферме и грыжу зарабатывать, таская фляги с молоком?.. У Польки голосище – я те дам! А у этих?.. Ты посмотри на них по телевизору!

-На кого? -Да эти-то, лахудры размалёванные.

Варежку свою разинут под эту… как её? - Под фанфару, - ляпнул Мукосей. – Тьфу!

То есть, под фанеру. - Вот-вот. И сами-то худые, как фанера, и

голос х… худой.- А ну, не лайся! – Проворно отирая руку

фартуком, Кристина отвесила мужу такую затрещину, за которую другой и осерчал бы – рука тяжёлая. Но Зарубин только усмехнулся, приглаживая взбитый волос на загривке.

Мукосей, поднимаясь, качнулся. Посмотрел на кошку, жравшую кусок тайменя возле порога.

- Пойду, Фимидыч. – Он слегка поклонился. - Спасибо, Кристя, за угощение…

И хозяин поднялся, проводил Мукосея до тёмных тесовых ворот, пахнущих сыростью: на вечерней зорьке дождик полосонул.

Оставшись один во дворе, Ефим Демидыч по своей многолетней привычке зубами отхватил половину бумажного мундштука беломорины и лишь потом закурил, глядя в темень, расшитую узорами созвездий. На сердце было тепло и благостно, и хотелось думать о хорошем.

Вернувшись в дом, он засмотрелся на картинку древнего столичного Кремля, потом в «закромах» покопался, нашел фотографию бабки-певуньи, которую он знал лишь по рассказам.

3 …«Девка-песнопевка», так её прозвали по всей деревенской и таёжной округе. Весёлая была, а уж какая пригожая – некого рядом поставить. Десятки парней хороводили возле певуньи, на вечорках смертным боем бились за неё. -Петухи! – говорил председатель. – Не обращай вниманья, Мира. Выйдешь замуж, так пиши – пропало. А у тебя талан! -Ой, да ну, что вы? – Мира, смущаясь, отмахивалась. -Тебе бы надо в город, в люди, - продолжал председатель. – Ты бы там жару дала! В шелках бы ходила, на золоте ела… -Баловство, - отвечала певунья.

-Не скажи, - не соглашался председатель.

– Талан – это, девка, достояние народа, а мы в землю его зарываем, как тот навоз… -Дак вы же знаете, - смеялась Мира, - земля без навоза хужее родит. -Это так, - вздыхал председатель, - но мы уже столько зарыли, что не дай бог!.. уже столько зарыли, что не дай бог!.. Мирочка, певунья, отличалась какой-то Мирочка, певунья, отличалась какой-то болезненной скромностью. Никогда ей в голову болезненной скромностью. Никогда ей в голову не приходило: ехать куда-то, гоняться за славой. не приходило: ехать куда-то, гоняться за славой. Она с утра и до вечера горбатилась за всякою Она с утра и до вечера горбатилась за всякою работой, какую только ей давала «родина». А работой, какую только ей давала «родина». А когда случалась минута роздыха, когда нехитрое когда случалась минута роздыха, когда нехитрое застолье гоношили в избе или прямо в тайге на застолье гоношили в избе или прямо в тайге на поляне, когда утомлённая Мирочка пропускала поляне, когда утомлённая Мирочка пропускала рюмочку-другую и розовела, как в семнадцать рюмочку-другую и розовела, как в семнадцать лет, - вот тогда и песня из груди рвалась. лет, - вот тогда и песня из груди рвалась. Народная русская песня – глубокая как море, Народная русская песня – глубокая как море, широкая как степь, такая песня, после которой широкая как степь, такая песня, после которой снова оживают сердце и душа, скрученные снова оживают сердце и душа, скрученные в узел бесконечным каторжным трудом, в узел бесконечным каторжным трудом, повседневными заботами и всевозможной, повседневными заботами и всевозможной, мелкой суетой.мелкой суетой. Бабка Мира так умела петь – цветы зацветали Бабка Мира так умела петь – цветы зацветали зимой. Так, во всяком случае, гласит семейное зимой. Так, во всяком случае, гласит семейное предание Зарубиных. (Однажды зимою цветок предание Зарубиных. (Однажды зимою цветок распустился на окошке в горшочке в той избе, где распустился на окошке в горшочке в той избе, где Мирочка от души весь вечер пела на свадьбе у Мирочка от души весь вечер пела на свадьбе у своей товарки). Жалко только, мало, ой, как мало своей товарки). Жалко только, мало, ой, как мало цветов зацвело от её волшебных, жарких песен: цветов зацвело от её волшебных, жарких песен: некогда ей было «горло драть», как говорила некогда ей было «горло драть», как говорила сама певунья. Работа была на уме. Работа и сама певунья. Работа была на уме. Работа и снова работа, в конце концов, сгубившая её. снова работа, в конце концов, сгубившая её. Надорвавшись на лесозаготовках, девка- Надорвавшись на лесозаготовках, девка-песнопевка рано умерла. Это случилось на песнопевка рано умерла. Это случилось на Пасху, в дни Светлой недели, когда «отворяется Пасху, в дни Светлой недели, когда «отворяется рай» – умереть в эту пору наши предки считали рай» – умереть в эту пору наши предки считали за особую милость, и потому семейное предание за особую милость, и потому семейное предание о золотой певунье было окружено ореолом о золотой певунье было окружено ореолом таинственной святости. А вскоре вслед за нею таинственной святости. А вскоре вслед за нею и муж отправился – то бишь, дед Зарубина. Тот, и муж отправился – то бишь, дед Зарубина. Тот, правда, не был святым: балагур и гуляка, он всю правда, не был святым: балагур и гуляка, он всю жизнь, как на тормозе, держался на характере жизнь, как на тормозе, держался на характере жены, не позволявшей пить «в три горла». А жены, не позволявшей пить «в три горла». А когда исчезли «тормоза», он слетел под гору, когда исчезли «тормоза», он слетел под гору, причём, в буквальном смысле; на лесовозе причём, в буквальном смысле; на лесовозе поехал пьяный…поехал пьяный… И вот тогда парнишку, Демида Зарубина, И вот тогда парнишку, Демида Зарубина, затолкали в детский дом, который со временем затолкали в детский дом, который со временем сделал из Зарубина, крепкого и жесткого сделал из Зарубина, крепкого и жесткого «Загрубина». В детском доме житьё не мёд, вот «Загрубина». В детском доме житьё не мёд, вот и пришлось Демиду отстаивать своё место под и пришлось Демиду отстаивать своё место под солнцем. Хорошо говорить мудрецам, сидящим солнцем. Хорошо говорить мудрецам, сидящим на тёплой печке: «Разум человека сильнее его на тёплой печке: «Разум человека сильнее его кулаков»*. /Рабле. (примеч. автора)/ А когда кулаков»*. /Рабле. (примеч. автора)/ А когда ты год за годом кантуешься в полухолодном, ты год за годом кантуешься в полухолодном, полуголодном бараке, где рядом с тобою словно полуголодном бараке, где рядом с тобою словно бы стая отощавших и озлобленных волчат, тогда бы стая отощавших и озлобленных волчат, тогда уж, извините, не до разума. Инстинкты начинают уж, извините, не до разума. Инстинкты начинают говорить, страшные, звериные инстинкты. говорить, страшные, звериные инстинкты. Там другая мудрость торжествует: «Умри ты Там другая мудрость торжествует: «Умри ты сегодня, а я умру завтра!» Из детдома Демид сегодня, а я умру завтра!» Из детдома Демид

Николай Гайдук Охотники за соловьями

93

Зарубин вышел с глубоко сидящей в сердце озлобленностью на белый свет. И озлоблённость эта в какой-то мере сыну передалась. …И теперь, когда хмельной Ефим Демидыч, сидя за столом, рассматривал фотографию бабки-певуньи; когда хмуро косился на блёклые звёзды Кремля на картинке под стеклом старого буфета, теперь он со злинкой скрипел зубами, глубоко вздыхал и мысленно твердил кому-то: «Будет, будет праздник и на нашей улице!»

4 Весною, перед окончанием школы, Полянка влюбилась. Это было видно по глазам, как будто отражавшим золотой огонь: глаза горели, весело играли и беспричинно туманились то ли мечтой, то ли грустью. Поначалу тайком гужевались, и непонятно было, что за паренёк запал ей в сердце. Ефим Демидыч только издаля порою наблюдал, как сидят они в обнимку то возле дома на лавочке, то возле берега, где сухой извёсткой ещё белели рваные снега, но уже подсыхали макушки лужаек, зарастающие зелёными волосьями травы. Первые подснежники под берёзами открыли синие глаза, радостно блестящие росой. Влюблённый паренёк дарил цветы, иногда гитару приносил и тренькал, а девушка щебетала вполголоса, как прилетевшая первая ласточка. Однажды вечером, когда костёр под берегом затеплился в голубой полумгле, издалека напоминая Марьины коренья и цветы жарки, Ефим Демидыч, подойдя вплотную, не сдержал презрительной усмешки, когда узнал избранника – Олежку Мукосея – простоволосого, некозырного. - Ты уроки сделала? – сурово спросил у дочери. - Сделала. - Ну, пошли, проверю. - Зачем? – удивилась Полянка; никогда он в тетрадки её не заглядывал. - Пошли, уже поздно. - Иди, пап, я сейчас. Он сапогами молча затоптал костер, густо задымивший, рассыпающий зернистые искры. - Жених! – негромко обратился к юноше. – А ну, пойдём со мной на пару ласковых. Страшно смущённый Олежка следом направился, то и дело спотыкаясь на каких-то костлявых корягах, принесённых на грязном горбу половодья. С полминуты, не больше, они постояли в полумгле под серебром кривой берёзы, поговорили о чём-то, и Олежка понуро поплёлся вдоль берега, даже не попрощавшись с Полянкой. Глядя на затоптанные угли, она рассердилась. -Что ты сказал ему? Что?! -Не ори, - хладнокровно оборвал он. - Горло

простудишь. Полянка дёрнулась – бежать хотела. Отец ухватил её за руку, больно сдавил. -Никогда за хахалем не бегай. Пускай он за тобою побегает. -Пусти! – Она вырвала руку. - Что ты лезешь, куда не просят?! Зарубин помолчал. Щетину поцарапал на щеке. - Рано тебе замуж. Поняла? -Да при чём тут «замуж»? – Полянка вспыхнула, округляя глаза. -А не замуж, так и вовсе нечего. Поматросит и бросит. Тебе это надо? -Как это так «поматросит»? -Дак так. Рано тебе, говорю. -Я большая уже! Сама как-нибудь разберусь! Подбирая дождевик под себя, Зарубин присел возле затоптанного огня и зачем-то подул на синевато-багровые угли. -Ну, чего ты взвиваешься, как та кобыла… – Он закашлялся от дыма. - Я ж добра тебе хочу. -Ну, конечно! – съязвила дочь. - Добро должно быть с кулаками! Поправляя жёсткий воротник, пропахший рыбой, Ефим Демидыч басовито проворчал: -Кулаками? Ты чо? Я даже пальцем не тронул его… Ну, ступай. И мне пора… -Ага, уже стемнело! – сердитый взгляд Полянки метнулся за реку. - Иди, браконьерничай! Зарубин сплюнуть хотел на кострище, но отвернулся. Проглотил комок слюны. -Я для кого стараюсь, дура? Мне эта рыба и задаром не нужна! - Глаза его блеснули диковатой яростью. – Я могу сидеть на тёплой печке, а ты ходи, сверкай тут голым задом… -И что? Надо обязательно браконьерничать? Другие-то как-то живут и без этого. Ефим Демидыч вынул папиросы. Оторвал половину бумажного мундштука от беломорины. -Знаешь, дочка,- проскрипел он, прежде чем направиться к моторке,- сожрать лимон и не скривиться не всякий может!

5 Под боком районного центра, где жили

Зарубины, струилась небольшая, но глубокая река. В прежние годы, начиная с паводка, когда ледолом отгремит во все пушки свои, река принималась трудиться. Смолистые горы кондового леса: кедры, сосна, листвяк, заготовленные зимой, - громоздились над обрывами в верховьях. К этим горам подползали хищные морды бульдозеров, сверкая зверскими оскалами, пихали в воду. Брёвна, уплывая, бестолково бились друг о дружку, кабанами рыли берега, срезали красноталы, распугивали живность. Неповоротливые стволы застревали на крутых излучинах – заломы там и тут

Николай Гайдук Охотники за соловьями

94

топорщились противотанковыми жуткими «ежами». Брёвна тонули в несметном количестве. И всё равно подобный сплав считался одним из экономных. А то, что рыба дохла – берёзовым поленом катилась по реке; то, что зверь уходил от натоптанных троп; то, что птица бросала насиженные гнездовья; то, что «Красная книга» год за годом распухала, пополняясь убитыми красотами Сибири, – похоже, это мало волновало государственные головы, ослеплённые странной экономической выгодой. Отяжелевшие, водой опившиеся брёвна, доплывая до устья, попадали в загородку, оцепленную бонами. Там их поддевали железными когтями, грузили на лесовозы и отправляли дальше – на городскую лесопилку, на переработку. Ну, а потом свершилось то, что должно было свершиться давным-давно. Защитники природы, много лет стучавшиеся в двери всяких «инстанций», всё-таки добились своего. Лесосплав по реке прекратили. Сплавной участок № 13, где много лет горбатился Ефим Демидыч, вскоре сократили, рабочих разогнали «на вольные хлеба». Что делать? Зарубин сел на лесовоз, и спервоначалу даже возрадовался: баранку-то крутить куда как проще, чем ворочать многопудные брёвна. Только покататься по горам и долам, не вынимая папироску изо рта, довелось недолго. В Советском Союзе шла «перестройка», и вскоре всю державу так перестроили, собаки, так перекроили, что от Союза остались только рожки да ножки. И тогда по реке – с утра до вечера, и даже тёмной ночью – стали шастать катера, проворные моторки, над которыми впору было вывешивать пиратские флаги с черепами-костями. Браконьеры всех мастей за рыбой потянулись, за зверьём – в самые глухие, заповедные места, когда-то защищённые законом, рыбнадзором и егерями. Рыбу ловили перемётами, самоловами и даже на электроудочку – дьявольское изобретение ХХ века, которое попросту «выжигает» реки и озёра. С каждым годом браконьер всё шире и шире свой рот разевал на дармовщину. Браконьер не то, что осмелел – обнаглел, заступая за черту беспредельности. И уже попадались такие великие сволочи, которые не где-нибудь в туманной глухомани, а прямо в черте города кидали перемёт – сеть, перекрывающую горло всей реки или протоки.

Наблюдая за всем этим делом, Зарубин повздыхал немного, пожалковал о былых временах и тоже потянулся к ружью, к рыболовным снастям. А что делать? Жалостью сытым не будешь… Правда, в тайге и на речке он старался не хапать, не жадничать, как другие. Брал только семье на прокорм и не больше. Ну, может, когда продавал хвостов десять, пятнадцать городским гастролёрам, на моторках приплывавших к дебаркадеру. А как

не продать? Кристя, работавшая на лесопилке, денег живых по полгода не видела – «опилками зарплату выдавали», так, матерясь, пошучивал Зарубин. Деньгами их нередко выручал хитроватый Лёня-Ледокол. Лёня-Ледокол. Черноглазый, крепко сбитый сорокатрехлетний Черноглазый, крепко сбитый сорокатрехлетний Леонид Максимыч Мукосей в последнее время Леонид Максимыч Мукосей в последнее время в поселковой округе больше был известен как в поселковой округе больше был известен как Лёня-Ледокол. История этого имени весьма Лёня-Ледокол. История этого имени весьма драматична. (А кое для кого даже трагична). драматична. (А кое для кого даже трагична). При советской власти на реке Большая При советской власти на реке Большая построили гидростанцию. С оркестром построили гидростанцию. С оркестром отгрохали, с шумом-гамом, с гонором. «Мы отгрохали, с шумом-гамом, с гонором. «Мы покорим тебя, река!», «Сдавайся нам на покорим тебя, река!», «Сдавайся нам на милость!» - белою краской писали на чёрных милость!» - белою краской писали на чёрных глыбах, предназначенных для перекрытия.глыбах, предназначенных для перекрытия. Задушенная плотиной, река попятилась, Задушенная плотиной, река попятилась, медленно, но верно затопляя окрестные луга, медленно, но верно затопляя окрестные луга, деревни, пашни, сопки. Образовавшееся деревни, пашни, сопки. Образовавшееся рукотворное «море» больше было похоже на рукотворное «море» больше было похоже на грязное горе. Однако же нет худа без добра: грязное горе. Однако же нет худа без добра: полумёртвую, широко разлившуюся воду вскоре полумёртвую, широко разлившуюся воду вскоре оживили катера и яхты, картинно белеющие оживили катера и яхты, картинно белеющие парусами; пионерские лагери по берегам парусами; пионерские лагери по берегам затрубили медными горнами, зазвенели голосами затрубили медными горнами, зазвенели голосами детворы. Но главное: хоть летом, хоть зимой детворы. Но главное: хоть летом, хоть зимой сюда тянулись городские и сельские любители сюда тянулись городские и сельские любители порыбачить. Зимой так особенно. Как только порыбачить. Зимой так особенно. Как только первым ледком застекляло водохранилище, так первым ледком застекляло водохранилище, так мужики налетали, будто мухи на мёд. Да оно мужики налетали, будто мухи на мёд. Да оно и понятно. По первому льду рыбу можно чуть и понятно. По первому льду рыбу можно чуть ли не голыми руками из лунки выдёргивать, ли не голыми руками из лунки выдёргивать, особенно леща да окуня. особенно леща да окуня. Ефим Демидыч одно время сильно «болел» Ефим Демидыч одно время сильно «болел» этим делом, бывало, рисковал по перволёдку: этим делом, бывало, рисковал по перволёдку: топал с ледобуром за спиной, с пухлым топал с ледобуром за спиной, с пухлым рюкзаком, в котором валенки с галошами, рюкзаком, в котором валенки с галошами, шерстяные портянки, мормышки и всякие прочие шерстяные портянки, мормышки и всякие прочие хитрости для рыбы. Но рисковать, как это делал хитрости для рыбы. Но рисковать, как это делал прижимистый Мукосей, не многие отчаивались. прижимистый Мукосей, не многие отчаивались. Леонид Максимыч знал такие распрекрасные Леонид Максимыч знал такие распрекрасные места, которые он называл магазинами (в том места, которые он называл магазинами (в том смысле, что приехал и набрал, как в магазине, смысле, что приехал и набрал, как в магазине, только бесплатно). В эти «магазины» Мукосей только бесплатно). В эти «магазины» Мукосей гонял на старом «Москвиче». Первый лёд гонял на старом «Москвиче». Первый лёд – сантиметров пятнадцать – гнулся под – сантиметров пятнадцать – гнулся под машиной, хрустел сухой фанерой, распуская машиной, хрустел сухой фанерой, распуская многочисленные трещины. Несколько раз многочисленные трещины. Несколько раз Мукосей проваливался то передним колесом, то Мукосей проваливался то передним колесом, то задним. Звал мужиков на помощь вытолкнуть. задним. Звал мужиков на помощь вытолкнуть. «Ты доиграешься! - говорили ему. - Жадность «Ты доиграешься! - говорили ему. - Жадность фраера губит!» Неизвестно, сколько играл бы фраера губит!» Неизвестно, сколько играл бы он ещё, если бы не тот кошмарный случай, он ещё, если бы не тот кошмарный случай, после которого Мукосей вообще зарёкся на льду после которого Мукосей вообще зарёкся на льду рыбачить.

6 6…Бывший полковник Фейбакович во …Бывший полковник Фейбакович во

времена советской власти работал в районной времена советской власти работал в районной милиции, а затем пошёл «в гору» – перебрался в милиции, а затем пошёл «в гору» – перебрался в

Николай Гайдук Охотники за соловьями

95

городскую администрацию. Мукосей был с ним знаком – и в тайге и на реке встречались. Леонид Максимыч дружбу водил с егерями, которые порой устраивали эдакую «царскую охоту»: делали подставу на полянах, на водоёмах: городскому или районному начальству «вдруг» сохатый попадался на расстоянии выстрела, или отборные рыбины «вдруг» начинали клевать, как дурные. Фейбаковичу приглянулась «царская охота» и Мукосей приглянулся: покладистый, весёлый, знает кучу анекдотов; водку железными кружками хлещет, собака, но не косеет. И вот однажды утром к дому Леонида Максимыча подкатил солидный чёрный джип. Фейбакович, упакованный в тёплые заграничные шмотки, вошёл без стука, громко поздоровался. -Хочешь заработать? - с ходу предложил. -Лишь бы не по морде. - Мукосей табуретку подвинул. - Присаживайтесь. Фейбакович хохотнул; у него в то утро было отличное настроение. Он посмотрел на старенькую снасть, над которой колдовал рыбак. Усмехнулся. -Бросай к чертям свой перемёт. Поехали! -Далече? -А помнишь ту избушку на Скалистом? -Это где же? На том берегу? -Ну, да. Там клюёт – закачаешься! -Клевать-то, может, и клюёт… - Максимыч поцокал языком. - Ледок больно тонкий. -Нормально! – заверил Фейбакович. - Я вчера с моим шофёром прокатился… -А сегодня? Без шофёра? – Мукосей кивнул на джип, стоящий под окном. -Я ж говорю, что можно заработать, соединить приятное с полезным. – Фейбакович подмигнул чернявым оком. - Ты ведь гоняешь по льду на своём «Москвиче»? -Не гоняю. Сломался. -Ну, вот подзаработаешь, наладишь. Давай, собирайся. Сомневаясь, Мукосей покачал головой, снова глядя в окно. -Больно тяжёлый кабан! -Кто? Где? А! Джипяра? Так я же говорю, уже ездили. Убедил Фейбакович, настоял на своём. Еврей, казалось бы, а вот, поди ж ты – до того обрусел, что крепко стал надеяться на русское «авось!». На тяжёлом джипе они в то утро пулей проскочили на противоположный берег, надергали рыбы за милую душу, под вечер малость водочки дернули в избушке и заночевали. А на рассвете – в понедельник – назад поехали. Дорога была та же самая, да не совсем. Южный ветер всю ночь потягивал, нагоняя оттепель, превращая снега в клейкое тестообразное месиво. Трещины по «морю» под утро загуляли, там и тут на льду уже скопились лужицы, кроваво горящие в свете зари, с трудом прорывающейся из-за лохматой и низкой облачности. А вдобавок к

этому густой туман с горных вершин поехал ленивыми лавинами. Туман замазывал скалы и сопки на противоположном берегу, сползал на зеркало водохранилища и то и дело вспыхивал жухлою соломой, когда в него втыкались противотуманные жёлтые огни.

Долго ли, коротко ехали той ледяною дорогой, только доехать была не судьба. Тяжеленный джипяра с разгону в полынью влетел и метров десять пёр, как ледокол, разбрасывая хрустально звенящие льдины. От страха побелевший Мукосей, будто мукой обсеянный, – успел драпануть из кабины. А Фейбаковичу не повезло: после того, как дверца ударилась о льдину, ручку заклинило. Мукосей, отбежавший на безопасное расстояние, широко распяленными, дикими глазами долго наблюдал, как пузыри вспухают и лопаются, будто что-то шепчут на поверхности чёрной воды, раскрашенной павлиньими перьями мазута.

Увы, такие случаи в тех местах не редкость – целое кладбище автомобилей уже упокоилось на дне злополучного рукотворного моря, и никто их поднимать не собирается: «утопленники» не поддаются восстановлению, проще новую машину прикупить. Но тут оказалось несчастье особого рода: погиб чиновник краевой администрации. Пришлось подсуетиться, вызвать из Иркутска бригаду байкальских спасателей, имеющих опыт глубоководных работ, джип находился на стометровой отметке.

Леонида Максимыча долго после этого тягали по судам, «снимали» показания, но, в конце концов, оставили в покое. И вот с тех пор он сделался Лёня-Ледокол.

Так-то он мужик был неплохой, считался даже друганом Зарубина: иногда выручал на таёжной тропе, на рыбалке. И всё равно Зарубин малость недолюбливал его. Шибко уж чутко и остро Лёня-Ледокол нос по ветру держал, всегда безошибочно зная, кому и сколько в районе или в городе икорки подсыпать «в карман», рыбки подсунуть, а ежели руки пустые, так он, пустомеля, языком своим такого «леща» подкинет, хоть на сковородочке зажаривай.

«Ну, а что? Умеет жить!» - так про него мужики говорили. - «Может быть, и умеет, да только, - думал Зарубин, наморщив нос, - плебейством всё это попахивает!»

7Влюблённый прыщеватый паренёк, что

банный лист, никак не отлеплялся от девахи. Ефим Демидыч это понял по тому, что в почтовом ящике стали появляться пухлые конверты с однообразным почерком без обратного адреса. Кроме того, на конверте отсутствовал почтовый «штепсель», как выражался когда-то отец, Демид Зарубин. Распотрошив один такой конверт, Ефим Демидыч прочитал какую-то галиматью – стишки про луну, цветуёчки.

Николай Гайдук Охотники за соловьями

96

«Ну, писака! – Зарубин набычился, глядя по сторонам. - Я тебе писульку-то пообломаю!»

Он хотел порвать письмо, но решил сначала с дочерью поговорить, чтобы губы не дула потом. Зажимая конверт в кулаке, Зарубин вошёл в избу.

-Где она? – спросил у сына, игравшего возле окна.

-В клуб ушла, - сказал Сергуня, сосредоточенно что-то строивший из картонных коробок из-под патронов.

Зарубин отправился к берегу: минутками назад Лёня-Ледокол там копошился в лодочном моторе. Переулок, ведущий к реке, зацветал золотыми накрапами мать-и-мачехи, под забором крапива мерцала колючими шильцами, полынь уже изрядно вымахала.

Сокращая дорогу, Ефим Демидыч свернул с тропинки, переступил через дряхлый скелет бывшей лодки. Река сверкнула серебристой рябью. Потянуло прохладой. Остатки ледохода завиднелись на прибрежной полосе: большие, солнцем издырявленные крыги, синеватые в верхних слоях, зеленоватые снизу. Трясогузка сидела на льдине, что-то клевала.

Мукосея на берегу уже не было – лодка под замком стояла.

«До дому, значит, попылил? – Зарубин письмецо в карман засунул. - Ну, ладно, я схожу, не поленюсь!»

Семья Мукосея жила на выезде из районного центра – перед мостом через Сухой ручей, получивший такое название потому, что он только по весне бывает «мокрый», – половодье шурует так, что режет, будто плугом, краюхи чернозёма, подмывает крайние прясла на огородах. А после половодья снова сухо, пыльно, по широкому, но неглубокому руслу, поросшему кудрявой муравой и полынями, гуляют куры, гуси, телята пасутся; в кустах малины бродят ребятишки с малиново раскрашенными рожицами.

Просторная, добротная изба Мукосея сидит на пригорке. На тёмной тесовой крыше белеет большая телевизионная тарелка, из которой сегодня «едят» столько разных программ, что страдают несварением и расстройством.

Дом оказался на замке. Ефим Демидыч сплюнул: стоило тащиться. Постояв перед крылечком, он отметил, как прибрано всё во дворе и ухожено. Направляясь к воротам, краем уха услышал всплески голубиных крыльев над головой. Затем раздался резкий посвист «соловья-разбойника», и Зарубин остановился. «Ага, – припомнил, – паренёк-то, он же голубятник!»

Направляясь в глубину подворья, Зарубин увидел чёрную псину в грязно-сером носке на передней лапе. Позвякивая цепью на выходе из конуры, кобель прогнулся – потянулся, раззявив горячую пасть и приподнимая нечёсаный загривок, предупредительно зарычал. Ефим

Демидыч подхватил какой-то острый кол, прислонённый к забору, и сообразительная псина присмирела – мохнатыми листьями торчащие уши обвяли.

Олежку Мукосея он отыскал на «задах», где стояла небольшая аккуратная голубятня, где стояла небольшая аккуратная голубятня, крашеная в радугу, пропахшая птичьим помётом, крашеная в радугу, пропахшая птичьим помётом, бьющим в ноздри не похуже нашатырного бьющим в ноздри не похуже нашатырного спирта.

-Голубь! – задирая голову, позвал Зарубин. -Голубь! – задирая голову, позвал Зарубин. – А ну, лети сюда!– А ну, лети сюда!

Паренёк увидел острый кол в руках у Паренёк увидел острый кол в руках у мужика и замер перед лестницей.мужика и замер перед лестницей.

-Да мне и здесь не плохо, - пробормотал. -Да мне и здесь не плохо, - пробормотал. Зарубин спохватился – отбросил палку. Зарубин спохватился – отбросил палку. -Иди, поговорим. Где батька? -Иди, поговорим. Где батька? - Я не знаю. - Олежка спустился. - Что вы - Я не знаю. - Олежка спустился. - Что вы

хотели? Ефим Демидыч посмотрел в упор. Взгляд Ефим Демидыч посмотрел в упор. Взгляд

был тяжёлый, пронзительный – до сердца был тяжёлый, пронзительный – до сердца доставал.

-Что я хотел? А тебе невдомёк?-Что я хотел? А тебе невдомёк?-Догадываюсь, – отводя глаза, ответил -Догадываюсь, – отводя глаза, ответил

паренёк. – Только вы не волнуйтесь. Мы ведь паренёк. – Только вы не волнуйтесь. Мы ведь скоро уезжаем. Насовсем. скоро уезжаем. Насовсем.

-То есть как это? – Зарубин растерялся. – -То есть как это? – Зарубин растерялся. – Куда уезжаете?Куда уезжаете?

-В город. -В город. -А с чего это вдруг? -А с чего это вдруг? -Отец нашёл работу. – Олежка, глядя -Отец нашёл работу. – Олежка, глядя

в небо, неожиданно свистнул, подбадривая в небо, неожиданно свистнул, подбадривая голубей.

-Интересное дельце! – Зарубин поцарапал -Интересное дельце! – Зарубин поцарапал ухо, в котором зазвенело от свиста. - А я тут ухо, в котором зазвенело от свиста. - А я тут встречал его, так он даже ни гу-гу. встречал его, так он даже ни гу-гу.

-Да он и нам не говорил. Боялся сглазить. -Да он и нам не говорил. Боялся сглазить. Зарубин оживился, подобрел. Зарубин оживился, подобрел. - Ну, так это, парень, хорошо. По - Ну, так это, парень, хорошо. По

теперешним временам работу сыскать – это теперешним временам работу сыскать – это редкость.

Олежка вздохнул, глядя в небо. Олежка вздохнул, глядя в небо. - Редкость – голуби вот эти. Где их там - Редкость – голуби вот эти. Где их там

держать-то? На балконе?держать-то? На балконе?Прищуриваясь, Ефим Демидыч тоже Прищуриваясь, Ефим Демидыч тоже

засмотрелся в небеса, где крутилась белоснежная засмотрелся в небеса, где крутилась белоснежная птица, выполняя фигуры «высшего пилотажа». птица, выполняя фигуры «высшего пилотажа». Потом рука его в карман скользнула.Потом рука его в карман скользнула.

Зарубин постоял, глядя на землю, где Зарубин постоял, глядя на землю, где белели снежинки птичьего пуха. Приблизился к белели снежинки птичьего пуха. Приблизился к пареньку.

-Ты вот что, голубь… Ты давай-ка, -Ты вот что, голубь… Ты давай-ка, прекращай всю эту писанину… прекращай всю эту писанину…

-Какую писанину? -Какую писанину? Зарубин протянул ему скомканный конверт. Зарубин протянул ему скомканный конверт. Олежка покраснел. Олежка покраснел. -Забери! – Ефим Демидыч сунул письмо в -Забери! – Ефим Демидыч сунул письмо в

ладошку парня. – Перестань деваху баламутить. ладошку парня. – Перестань деваху баламутить. У тебя их, может, будет как вот этих голубей. У тебя их, может, будет как вот этих голубей. А у меня она одна. В люди надо вывести. Ты А у меня она одна. В люди надо вывести. Ты понял?.. Ну, вот и ладушки. Ну, дай вам бог понял?.. Ну, вот и ладушки. Ну, дай вам бог устроиться, обжиться на новом месте…устроиться, обжиться на новом месте…

Николай Гайдук Охотники за соловьями

97

-Счастливо оставаться, – буркнул Олежка.Когда Зарубин вышел за ограду, голуби

горохом с неба вдруг посыпались на крышу голубятни.

Ястреб закружился в синей вышине.

8 В последнее время «красивая» жизнь там

и тут пускает пыль в глаза. «Красивая» жизнь – то в бриллиантовом блеске, то в шубах, а то и совсем нагишом – из телевизора выпрыгивает в комнаты небогатых и скромных людей, рёвом ревёт в роскошных иномарках, в репродукторах и на театральных подмостках. «Красивая» жизнь распаляет юные сердца огнями прожекторов и огнями софитов, горящих на сценах, где проходят конкурсы всевозможных красот и чудес. И всё это не может не сбить мозги набекрень подрастающим людям, некрепко ещё стоящим на грешной земле. У многих или явственно, или подспудно появляется жажда лёгкой наживы, яркой и шумной славы.

-Чо попало показывают! – говорила Кристина Прокопьевна, глядя на такую «красивую» жизнь в телевизоре. – Ты, Полянка, чем глаза лупить зазря, иди лучше, уроки учи!

-Чо б ты понимала! – фыркала дочь, выключив телевизор и одеваясь. – Я уроки давно уже сделала…

-А куда собираешься? -В клуб. -На танцы, что ль? -Скоро конкурс будет. Я готовлюсь. -Ты лучше к экзаменам готовься. -Ой, да ладно, хватит, мам, не начинай! После Нового года в районном центре шумно

провели конкурс юных талантов. Роскошно обставленное мероприятие проходило под патронажем столичных ценителей искусства, потому и название было придумано звонкое – «Соловьиное сердце России». Вот так вот, ни больше, ни меньше. Поляна Зарубина завоевала там первое место. Её наградили какой-то «золотой» статуэткой и блестящей медалью. И сама Полянка блестела, как медаль, от счастья.

-Меня пригласили в Москву! – сообщила родителям. – Дорогу обещали оплатить!

Кристина Прокопьевна к этой затее отнеслась молчаливо и хмуро. Ефим Демидыч был доволен через край, но виду не показывал. Сосредоточенно рассматривая статуэтку, он спросил:

-Что за мужик? -Аполлон, - объяснила дочка.- Покровитель

искусства. -Аполлон? – Отец пожал плечами. – А

похож на этот… на половник. Полянка засмеялась. -Чо б ты понимал! -Ну, где уж нам! Лаптями щи хлебаем!

- Ефим Демидыч поставил статуэтку на

обеденный стол. - Значит, в Москву? А что? На дармовщинку-то можно скататься.

-Ага! – заартачилась мать. – У неё же экзамены!

-Ну, так я же потом, - загорячилась Полянка. - Это ж после экзаменов…

Тяжело вздыхая, мать поднялась из-за стола.

-Ты сначала сдай, потом посмотрим. Шутка ли – в Москву! Там денег скоко надо! А мне зарплату третий месяц тока обещают…

Жили Зарубины так себе: не богато, не бедно. Однако же после того, как Поляна окончила школу и стала собираться в Москву «за песнями», Ефим Демидыч расстарался: воровскими тёмными ночами рыбы на продажу наловил до чёрта и больше, безжалостно пустил под нож кое-какую живность на своём дворе. Он сделался в те дни какой-то необыкновенно возбуждённый, чересчур весёлый и широкий в своих желаниях.

- Я тут подумал… Лети самолётом! – Он взмахнул рукой. – Ну их, эти поезда! Будешь суток трое или четверо нюхать грязные чьи-нибудь лапы.

Изумрудинки глаз у Полянки округлились от удивления.

-Зачем я буду нюхать? -Ну, а чо? Я же помню, как со службы

возвращался, - рассказывал Зарубин. – На верхних полках постоянно кто-нибудь валяется – ноги в грязных носках тебе в морду суёт…

Полянка засмеялась, показывая ровный рафинадный ряд зубов.

Мать, пришедшая с работы, утомлённо опустилась на табуретку, слушала их разговор.

-Можно взять купе, - равнодушно подсказала. - Там хорошо. Культурно.

-А ты откуда знаешь? – спросил Ефим Демидыч. – Ты дальше пилорамы-то не ездила.

-Зато я видела такие поезда. На нашей станции.

Помолчав, Зарубин почесал свой прелый «мох» под мышками – он сидел в одной майке на кухне за крепким рукодельным столом, грубо сколоченным из широких сосновых досок.

-Видела! – передразнил он, доставая «Беломор». – Поезда эти – фирменные, чтобы ты знала.

-Ну и что, что фирменные?-А то, что билетик на них чуть подешевле,

чем на самолёт. -Ой, да сиди ты! Зарубин потыкал пальцем в сторону двери. - А вот сходи на станцию, спроси. Кротче,

так. Давай не будем скупердяйничать. На поезде, дочка, ты уже ездила, а вот на самолёте…

-Да ты чо? – возмутилась Кристина Прокопьевна. – Это скоко денег-то вам надо? Двоим-то!

-А я не поеду.

Николай Гайдук Охотники за соловьями

98

Жена на него посмотрела, будто ослышалась.

-Как это так, не поедешь? Мы чо говорили с тобой? Да куда же мы одну её?.. Нет, нет! – Кристина Прокопьевна развязала под горлом платок. - Не пущу! И не думайте даже…

-Спокойно. – Муж ладонью пристукнул по скатерти. – Мы об этом тоже позаботились. Поедет она не одна.

И снова жена на него посмотрела, как будто ослышалась.

-Не одна? Так с кем же? Ефим Демидыч натянул рубаху, заправил в

брюки. Не стесняясь, застегнул ширинку. -Доча!- Он постоял на пороге. - Расскажи

ей про эту… Ирину Даниловну.-Эльвиру Давыдовну? -Ну, да. Расскажи, как да что… - Зарубин

дверь толкнул плечом. - А я пока схожу на дебаркадер. Там деньги за рыбу должны…

9 От райцентра до города – километров сорок.

Рано утром Ефим Демидыч на старом своём «Жигулёнке» повёз Полянку в аэропорт.

Голубовато-серая луна догорала вдали над берёзовым колком, над вихрастыми кедрами. Туманы опарой томились в оврагах, тёплым тестом ползли через край. Птицы, просыпаясь, лепетали в деревьях, унизанных каплями полночного, короткого дождя. И в траве на обочинах капли то и дело вспыхивали звериным глазом, отражая солнечный свет, занимающийся на востоке.

Исподлобья глядя на дорогу, посыпанную щебёнкой, кое-где разбитую, раскисшую от грязи, Ефим Демидыч говорил:

-Я вчерась к ней ходил, к этой Эльвире. Чёрной икры отдал почти полпуда…

-Ой, папка! - Полянка поморщилась. - Ну, что ты позоришь меня?

Зарубин промолчал, ожесточённо переключая скорость. Ему и самому была противна такая «дань», да только что поделаешь…

- Ну, вот, - продолжил он. - Мы потолковали мало-мало… Ну, в общем, вас там встретят. Ну, а ты, как только доберёшься…

-Да, знаю, знаю! – Полянка поправила лёгкое платьице под собой. – Доберусь, позвоню. Ты сто раз говорил уже…

Он помолчал, кусая погасшую «беломорину».

-Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать!

Дочь посмотрела с недоумением. Ты к чему это, пап? Пошевелив бровями, он усмехнулся. -Да я ж ни разу не был в той Москве. Так

что завидую. Малость.Полянка не сдержала довольную улыбку.

Курносая, глазами устремлённая вперёд – судьбе

навстречу – она в то утро выглядела особенно гордой, прекрасной.

-Ну, может, в гости приедешь, - сказала снисходительно. - Вот поступлю, маленько обустроюсь…

Фимидыч в приоткрытое окно окурок Фимидыч в приоткрытое окно окурок выбросил.

-А чего ж не приехать? Приеду. У нас тут -А чего ж не приехать? Приеду. У нас тут какой-то заводик по переработке древесины какой-то заводик по переработке древесины планируют построить. Зарплата хорошая будет, планируют построить. Зарплата хорошая будет, так что ж не приехать. – Помолчав, он зарычал так что ж не приехать. – Помолчав, он зарычал сквозь зубы:сквозь зубы:

- Долбаки!- Долбаки!-Кто?- Полянка удивилась. - Ты про кого?-Кто?- Полянка удивилась. - Ты про кого?-Да про этих… Твари подколодные! Такую -Да про этих… Твари подколодные! Такую

страну развалили…страну развалили…Объехали грязное место. Чёрные кляксы Объехали грязное место. Чёрные кляксы

брызнули из-под колеса – сбили с ноги белый брызнули из-под колеса – сбили с ноги белый цветок на обочине.цветок на обочине.

-Ну, что же теперь, папка? – беззаботно -Ну, что же теперь, папка? – беззаботно откликнулась Полянка. - Значит, время пришло.откликнулась Полянка. - Значит, время пришло.

Он насупился. Он насупился. -Время! Много ты понимаешь. Твой папка -Время! Много ты понимаешь. Твой папка

раньше скоко заколачивал? Да на старые деньги раньше скоко заколачивал? Да на старые деньги я бы каждый месяц в Москву летал! я бы каждый месяц в Москву летал!

Полянка, меняя тему, спросила: Полянка, меняя тему, спросила: -Мы не опаздываем? -Мы не опаздываем? Посмотрев на часы, он поправил старый, Посмотрев на часы, он поправил старый,

потёртый ремешок. потёртый ремешок. - Нормально. Даже с запасом. - Нормально. Даже с запасом. -Пап! - Она улыбнулась. - А в Москве -Пап! - Она улыбнулась. - А в Москве

есть музей Шаляпина! В Кремле. В Оружейной есть музей Шаляпина! В Кремле. В Оружейной палате. Там есть часы Шаляпина, которые ему палате. Там есть часы Шаляпина, которые ему лично подарил наш русский царь Николай лично подарил наш русский царь Николай Второй.

-Ох, мать его! Сам царь? – Он покачал -Ох, мать его! Сам царь? – Он покачал головой. - А ты откеда знаешь?головой. - А ты откеда знаешь?

-Читала, - не без гордости ответила Полянка. -Читала, - не без гордости ответила Полянка. - Я же к ней готовилась. К Москве. - Я же к ней готовилась. К Москве.

-Молодец. Но сильно-то рот не разевай. -Молодец. Но сильно-то рот не разевай. Там, знаешь, ухари…Там, знаешь, ухари…

-Ой, да ладно, папка! Чо я, маленькая?-Ой, да ладно, папка! Чо я, маленькая? Зарубин покосился. Зарубин покосился. - Большая. Только ляжки-то прикрой. - Большая. Только ляжки-то прикрой. Дочь раздражённо фыркнула и отвернулась, Дочь раздражённо фыркнула и отвернулась,

поправляя платье.поправляя платье. -Чо ты грубый такой? -Чо ты грубый такой? Он вздохнул. Он вздохнул.-Я не грубый. Я забочусь об тебе. -Я не грубый. Я забочусь об тебе.

Поаккуратней надо, раз большая. Поаккуратней надо, раз большая. Они замолчали, выезжая на «финишную Они замолчали, выезжая на «финишную

прямую»: впереди замаячило здание аэропорта, прямую»: впереди замаячило здание аэропорта, опутанное железной паутиною антенн. Справа опутанное железной паутиною антенн. Справа и слева стоял «навытяжку» ослепительно-и слева стоял «навытяжку» ослепительно-стройный, молодой листвою не так давно стройный, молодой листвою не так давно прикрытый березняк.прикрытый березняк.

В аэропорту народу было мало; теперь В аэропорту народу было мало; теперь с нашими заоблачными ценами всё больше с нашими заоблачными ценами всё больше поездом предпочитали ездить, а лучше того поездом предпочитали ездить, а лучше того – дома за печкой сидеть, тараканов давить. – дома за печкой сидеть, тараканов давить.

В центре зала стояла Эльвира Давыдовна В центре зала стояла Эльвира Давыдовна

Николай Гайдук Охотники за соловьями

99

Иваницкая, коренная москвичка, не молодая, но отлично сохранившаяся дама, опрятно одетая, эффектно подкрашенная косметикой, увешанная золотом: сосульки серёжек сверкали в ушах, колечки блестели на пальцах.

Эльвира Давыдовна – певица Большого театра. Бывшая, правда, но это неважно. Главное то, что госпожа Иваницкая – знаток в этом деле; прослушав Полянку, она провела собеседование и осталась довольна. В последние годы, занимаясь административной работой, Эльвира Давыдовна в провинцию приезжала с какой-то проверкой, заставив изрядно посуетиться и поволноваться здешнее начальство, отвечающее за культуру и искусство.

Около неё торчала упитанная свита провожающих.

«Простой-то смертный хрен подойдёт! – отметил Зарубин. – Только это даже хорошо. Дочка будет в надёжных руках».

Иваницкая приветливо встретила девушку.Это наше будущее! - не скупясь на похвалу,

она прижала девушку к себе. - Соловьиное сердце России!

Полянка зарделась, опуская глаза. -Ну, да прям уж…Солнышко, давай на регистрацию! -

начальственным тоном распорядилась Эльвира Давыдовна.

В такие минуты, когда приходилось провожать кого-то в дальнюю дорогу, Зарубин томился, как голый в предбаннике: руки, сцепивши замком, смущённо держал внизу живота. Не знал, что сказать и что сделать. Моргал, опуская глаза, и стыдился проявить своё жаркое чувство прощания, или, вернее, чувство до свидания. С каждой минутой угрюмился он всё сильнее и начинал поторапливать время: когда же, наконец-то, проводы закончатся.

Но вот объявили посадку и, провожая дочку в накопитель, – словечко-то какое мерзкое! – он в какую-то долю секунды забылся и неожиданно для себя крепко обнял Полянку и тут же застыдился и отпрянул; никогда он «баб своих» ласками не жаловал.

Накопитель мигом проглотил Полянку – не разглядеть за спинами, за шляпами.

Зарубин походил кругами возле входа в шумный, пёстрый зал. Чертополошную свою, три дня уже небритую щетину поцарапал на щеке, под горлом. Вынул папиросы и чуть не закурил, но спохватился: тут нельзя.

Выйдя на улицу, он машинально откусил и выплюнул половину бумажного мундштука. Задумчиво на небо посмотрел.

«Ну, дай бог, чтобы всё там сложилось, как надо!»

10 Серебром сверкающий элегантный лайнер

с первого взгляда очаровал. А уж когда

Полянка вошла вовнутрь, всё было романтично, необычно, всё располагало к восторгу и мечтам. Из динамиков, спрятанных над головами, доносилась приятная, приглушённая музыка.

Угнездившись, Иваницкая спросила, глядя вверх:

-Что играют, солнышко? Прислушайся. -Не знаю. – Девушка смутилась.-Шопен! - улыбаясь, Эльвира Давыдовна

закрыла глаза. – Солнышко, должна тебе признаться, я в самолётах всегда засыпаю, так что заранее прошу прощения.

-Ну, что вы, что вы! Спите на здоровье! Однако заснуть в этот раз для Иваницкой

оказалось делом не простым.Сзади находился необычный пассажир

– сухопарый мужчина в тёмной дорожной куртке с белым ястребом, сидящим на кожаной перчатке. Голова хищной птицы была зачехлена оранжево-серым кожаным клобуком. Это был орнитолог: ястреба вёз на работу в один из московских аэропортов.

В лице орнитолога – вот уж поистине, с кем поведёшься, от того и наберёшься! – сквозили хищноватые черты, особенно во взгляде и в глубоких вырезах ноздрей. Но, в общем-то, он оказался человеком приятным. Поглаживая бело-мраморного ястреба, орнитолог запальчиво взялся рассказывать о том, что первооткрывателями в прикладном использовании хищных птиц в аэропортах были европейцы.

-Англичане стали использовать прирученных птиц ещё во время Второй Мировой войны, - просвещал орнитолог. – Ястребы отлавливали почтовых голубей с секретными донесениями. А позднее эти ловчие птицы появились на военных аэродромах. Высокоскоростные самолёты имели небольшую массу, но огромную скорость, и повреждения от столкновения даже с маленькой птицей были порою катастрофические.

-А что? – глаза у Полянка расширились. - Разве сталкиваются?

-Ну, так ещё бы! Современный реактивный самолёт, – продолжал орнитолог, - если он столкнётся, допустим, с невинной уткой… Вы представляете? Сколько у вас, извините, было по физике в школе?

-Пять, - жеманно проговорила Полянка. -Значит, поймёте, что происходит в

полёте. По законам физики утка превращается в настоящий снаряд, который легко пробивает сверхпрочное ветровое стекло толщиной в три сантиметра. А это – ни много, ни мало – давление аж в триста тысяч атмосфер… Впечатляет? Вот так-то… - Орнитолог помолчал и, сбавляя голос, сообщил как будто по секрету:

- Не так давно в одном столичном аэропорту аэробус Ил-96 во время посадки зачерпнул во все двигатели огромную стаю чаек. Просто чудом беды избежали.

Николай Гайдук Охотники за соловьями

100

Эльвира Давыдовна, перебарывая зевоту, заметила:

-Насколько я знаю, во всём мире для отпугивания птиц используются преимущественно соколы. В Швеции, например, где я была в позапрошлом году, там работают кречеты. А у нас так почему-то ястребы.

-О! – обрадовался орнитолог, не скрыв удивления. – Приятно слышать знатока!

-Да я бы не сказала, что знаток.Приподнимая белоснежного хищника,

орнитолог с гордостью сообщил:-Наши белые ястребы – это белая зависть

всех зарубежных коллег. Белый ястреб, чтоб вы знали, нигде больше в мире не водится – только в России.

-Альбиносы, что ли? – Иваницкая сонными глазами рассматривала птицу.

-В том-то и дело, что не альбиносы. Этот вид сама природа сотворила.

-И где же они… - Иваницкая снова зевнула. - Где обитают?

В тундре. -А у нас в Подмосковье, - вспомнила

Эльвира Давыдовна, - ястреб-тетеревятник живёт. Его почему не используют?

-Тетеревятник живёт в густых либо хвойных, либо смешанных лесах, - с удовольствием отвечал орнитолог. - Стиль его охоты рассчитан на короткие рывки между деревьями. А у нас-то задача другая. Нам нужна не столько эффективная охота, сколько отпугивание. А для этого нужно зависать над территорией…

Эльвира Давыдовна и Полянка странно как-то переглянулись, скрывая улыбки. Орнитолог, похоже, заметил и понял попутчиков.

-Ладно, - вздохнул, замолкая, - я на минутку покину вас.

Поднимаясь, он поправил кожаную, грубую перчатку, в которую вцепились когти ястреба.

- Вот что значит профессионал! – глядя в широкую, помятую спину, подытожила Иваницкая. - Вот так надо знать своё дело, красавица. От «А» до «Я»… А ну-ка, расскажи, какие знаменитые певцы тебе известны?

Полянка растерялась. Ресницами захлопала.

-Шаляпин. Козловский…-Хорошо. – Эльвира Давыдовна закрыла

глаза. – А ещё? Увлекаясь, девушка взялась перечислять, но

вскоре замолчала, увидев, что Иваницкая спит, откинув голову и приоткрывши рот, сияющий золотым резцом.

«Ну и ладно, - вздохнула Полянка, немного обидевшись. - Чо я буду здесь, как на экзаменах…»

Она прислонилась к иллюминатору.Денёк стоял погожий, светло-голубой. От

края и до края горизонта – ни облака, ни тучки. Ничто не мешало Полянке любоваться далёкой,

будто нарисованной землёй. Только разве что сердце донимало порой – обжигало огнём, когда в голову вдруг приходила шальная мыслишка о поломке этого большого лайнера или о той невероятной высоте, на которой надсадно ревели турбины, доводя до мелкой дрожи всё живое и турбины, доводя до мелкой дрожи всё живое и неживое в салоне. неживое в салоне.

Иллюминатор находился недалеко от Иллюминатор находился недалеко от крыла, сверкающего серебристо-солнечным крыла, сверкающего серебристо-солнечным покрытием. И вдруг на этом чистом, серебряном покрытием. И вдруг на этом чистом, серебряном крыле Полянка разглядела чью-то грязную крыле Полянка разглядела чью-то грязную ступню – чёткий оттиск башмака. (Наземная ступню – чёткий оттиск башмака. (Наземная обслуга самолёта наследила). В чистом небе, обслуга самолёта наследила). В чистом небе, где, кажется, могут жить только боги да ангелы, где, кажется, могут жить только боги да ангелы, увидеть эту нечистую лапу было так дико, так увидеть эту нечистую лапу было так дико, так странно – даже настроение испортилось.странно – даже настроение испортилось.

«Какой-то знак недобрый! – мелькнуло в «Какой-то знак недобрый! – мелькнуло в голове. – Ну, что за глупости?»голове. – Ну, что за глупости?»

Отвернувшись от иллюминатора, Полянка Отвернувшись от иллюминатора, Полянка взялась читать: томик Пушкина с собою взялась читать: томик Пушкина с собою прихватила. В это время Иваницкая всхрапнула прихватила. В это время Иваницкая всхрапнула и, на мгновенье приоткрывши мутные глаза, и, на мгновенье приоткрывши мутные глаза, пробормотала:пробормотала:

-Пардон, пардон… -Пардон, пардон… Полянка улыбнулась, полистала книжку, Полянка улыбнулась, полистала книжку,

почитала и незаметно для себя тоже заснула, почитала и незаметно для себя тоже заснула, убаюканная размеренным гулом. убаюканная размеренным гулом.

11 11И приснилась ей нарядная Москва, Красная И приснилась ей нарядная Москва, Красная

площадь, храм Василия Блаженного, который, площадь, храм Василия Блаженного, который, оказывается, не похуже Пизанской башни оказывается, не похуже Пизанской башни накренился метра на полтора, но всё-таки накренился метра на полтора, но всё-таки стоит надёжно, крепко. (Эльвира Давыдовна стоит надёжно, крепко. (Эльвира Давыдовна рассказала, пока они томились в накопителе). рассказала, пока они томились в накопителе). И приснился ей огромный, нарядный зал, И приснился ей огромный, нарядный зал, сверкающий хрусталём и золотом, до отказа сверкающий хрусталём и золотом, до отказа набитый людьми, то ли миланский театр Ла набитый людьми, то ли миланский театр Ла Скала, то ли наш Большой театр или Мариинский. Скала, то ли наш Большой театр или Мариинский. И возникли перед нею золотые и серебряные И возникли перед нею золотые и серебряные голоса всего мира: Шаляпин, Козловский, голоса всего мира: Шаляпин, Козловский, Пласидо Доминго, Хосе Каррерас, Лучиано Пласидо Доминго, Хосе Каррерас, Лучиано Паваротти. Сидящие в первых рядах, все они Паваротти. Сидящие в первых рядах, все они плакали и восторженно рукоплескали, слушая, плакали и восторженно рукоплескали, слушая, как звоном звенит «соловьиное сердце России» как звоном звенит «соловьиное сердце России» – так про неё уже как будто раструбили все – так про неё уже как будто раструбили все газеты: и столичные, и заграничные. Закончив газеты: и столичные, и заграничные. Закончив петь, Полянка поклонилась, хотела продолжить петь, Полянка поклонилась, хотела продолжить на «бис», но в это время из боковой кулисы на на «бис», но в это время из боковой кулисы на сцену неожиданно вышла стюардесса.сцену неожиданно вышла стюардесса.

-Дамы и господи! - объявила она, -Дамы и господи! - объявила она, расплываясь дежурной улыбкой. - Пристегните расплываясь дежурной улыбкой. - Пристегните ремни! Мы идём на посадку! ремни! Мы идём на посадку!

Ещё не проснувшись, но уже выныривая Ещё не проснувшись, но уже выныривая из глубины сновидения, Полянка ощутила лёгкий из глубины сновидения, Полянка ощутила лёгкий толчок: колёса осторожненько поцеловали толчок: колёса осторожненько поцеловали – шаркнули по щеке бетонной полосы. И тут – шаркнули по щеке бетонной полосы. И тут в салоне раздались аплодисменты; пассажиры в салоне раздались аплодисменты; пассажиры так нередко рукоплещут лётчикам за мягкую так нередко рукоплещут лётчикам за мягкую посадку, за благополучно совершённый рейс. посадку, за благополучно совершённый рейс.

Открывая глаза, Полянка вздохнула, Открывая глаза, Полянка вздохнула,

Николай Гайдук Охотники за соловьями

101

сожалея о прекрасном мимолётном сне.«Прилетели? Так быстро? - с удивлением

подумала она, поглядев на спящую Эльвиру Давыдовну. – А тётеньку-то, видно, и пушкой не разбудишь!»

Потягиваясь, Полянка незаметно ощупала низ живота; в трусиках имелся потайной карман; мамка вчера вечером пришила. «Деревенщина! Как вот теперь деньги доставать? Бегать каждый раз в уборную? Извините, господа, у меня понос!»

Беззвучно рассмеявшись, она увидела, что Иваницкая просыпается: мутно-тусклые глаза блуждали по салону.

Полянка отвернулась к иллюминатору, чтобы Эльвира Давыдовна, всклокоченная после сна, спокойно привела себя в порядок. Не без удовольствия отмечая это, Иваницкая подумала: «Тактичная барышня. Может быть, первое время у нас поживёт? По хозяйству поможет. Надо с мужем переговорить».

И снова Полянка увидела грязный чей-то след на серебристом крыле. И неожиданно спросила:

-А вы в приметы верите, Эльвира Давыдовна?

Поправляя причёску, Иваницкая пожала плечами.

-В хорошие – верю. А в дурные – зачем? Полянка простодушно хохотнула, довольная

мудрым ответом. И снова спросила: -А почему называется «Домодедово»?-Домовой, домодедушка. Наверно, отсюда

ноги растут у названия. – Эльвира Давыдовна повязала на шею цветастый, полувоздушный платок. - Вот приедем, солнышко, домой, я дам тебе «Историю Москвы». Много интересного узнаешь. – Она увидела «Русские народные сказки» в руках у ребёнка, сидящего неподалёку. – Вот скажи, мне, солнышко, откуда пошло выражение «избушка на курьих ножках»?

-Ну, это…- Полянка губы трубочкой свернула. - Это избушка Бабы Яги.

Иваницкая головой покачала – золотые сосульки сережёк заблестели, как будто закапали солнечным светом.

-Нет! Давным-давно когда-то на Большой Молчановке стояла церковь «Николая Чудотворца, что на курьих ножках». Вполне официальное название. «На курьих ножках» – это, милая моя, старинный термин московских строителей. Это один из способов устройства фундамента, при котором избу или другое строение ставили на пеньки. А поскольку пеньки эти выкорчевывались, были с корнями, они напоминали курьи ножки…

Говорила Эльвира Давыдовна громко – уши заложило при посадке. Окружающие стали поворачиваться. Орнитолог, сидящий за спиной, придвинулся поближе. Самолёт в это время резко притормозил, и орнитолог чуть на голову

Иваницкой не посадил своего белоснежного ястреба.

-Сдурел ты, что ли! – откачнувшись, неожиданно крикнула Эльвира Давыдовна, на несколько мгновений потеряв интеллигентную маску.

12 Аэропорт бурлил: огромный, гулкий, не

знающий покоя ни днём, ни ночью. Народищу было тьма-тьмущая. Кто прилетал, кто улетал; кто спал, кто бодрствовал; кто читал, кто кроссворды решал, кто бездельничал, ожидая рейса в такие глухие края, где сейчас клубились непроглядные туманы и даже пурга свирепела. Аэропорт ошеломил Полянку и развеселил своими разноцветными нарядами, разноплеменными лицами, разноязыкой речью…

Миновав железную вертушку, они остановились.

Эльвира Давыдовна сначала растерянно, а затем раздражённо стала постреливать глазами по сторонам.

-Где он? – подумала вслух. – Наверное, что-то с машиной? Или снова рейсы перепутал?

Глядя на Иваницкую, девушка тоже покрутила головой с двумя тёмно-соломенными косичками. Изумрудинки глаз её, восхищённо сияя и широко распахнувшись, бегали по незнакомым лицам, по спинам, по голубям и воробьям, летающим над головами, и приютившимся на потолочных карнизах: в просторном зале всем хватало места.

Закрутилась лента эскалатора: чемоданы всех цветов радуги и непомерно пузатые сумки поехали навстречу пассажирам, торопливо разбирающим поклажу.

Эльвира Давыдовна была налегке. -Всё своё ношу с собой, как сказал

мудрец… - Она вздохнула, продолжая крутить головой. - Ты вот что, солнышко, постой тут пока с чемоданом, а я позвоню. Только никуда не уходи.

-Хорошо. Оставшись одна, Поляна, как большинство

провинциальных людей, принялась во все глаза рассматривать нескончаемый людской поток, способный довести до головокружения, если долго смотреть. Впервые так близко увидевши негра, прошедшего рядом, девушка внутренне ахнула и чуть попятилась, поражённая контрастом между чёрной кожей и ослепительно яркими, большими белками глаз и сахарной белизной зубов. Посмеявшись над своим испугом, Полянка тут же нахмурилась: толстощёкий, разогретый работой носильщик беспардонно оттолкнул её с дороги.

-А повежливей? – прошептала она, оборачиваясь.

Бесконечная цветная «кинолента» вскоре стала надоедать.

Николай Гайдук Охотники за соловьями

102

Отойдя в сторонку, чтобы не мешать, девушка уселась на упругий угол чемодана. «Господи! – подумала с затаённым ужасом. – Тут людей ничуть не меньше, чем во всём райцентре!»

Почти под ногами Полянки закрутился шустрый воробей, слетевший откуда-то с железной конструкции, поддерживающей полупрозрачный потолок, сквозь который синело небо. Воробей похож был на бродягу: грязные перья свалялись, чубчик ржавого цвета взъерошился. Она увидела два-три семечка возле своей поклажи, ногой подтолкнула к пернатому. Избоченив головку, «бродяга» посмотрел на девушку и отважно бросился клевать.

Подошел таксист, играющий звонкими ключами на кольце, спугнул воробышку.

-Едем? Слышь, красавица?-Нет, спасибо. Я жду. -Ждут у моря погоды. Поехали.-Да нет же, я тут не одна.-А с кем?-С Эльвирой Давыдовной.-О-о! – саркастически протянул таксист,

будто знал Иваницкую. – Ну, тогда, конечно! Сиди на своём чемодане, как та курочка на яйце! – Он перестал крутить ключи. Поближе подошел. - А то, может, поедем? Я беру недорого.

Полянка молча отошла от парня, прилипающего, как репей. Но там, в уголке, где она чемодан притулила, к ней привязалась цыганка, жгущими глазами достающая до сердца и предлагающая для начала руку ей «позолотить». И опять Поляна отошла – ещё дальше от того условленного места, где надо ждать.

Время шло, а Эльвиры Давыдовны не было.Заволновалась, Поляна пошла на улицу и

почти сразу увидела Иваницкую, стоящую в стеклянной телефонной будке на углу, будто в большом стакане. Обрадовавшись, Полянка поспешила к ней, но тут же замерла: дверь будки распахнулась, и женщина, шагнувшая на улицу, оказалась просто похожей на Иваницкую.

Расстроившись, Полянка вернулась на условленное место. Ей становилось тревожно. Ноги на высоких каблуках деревенели. Посидев на чемодане, она опять на улицу пошла. Во рту от волнения сделалось сухо. Заприметив роскошную надпись «Кафе», она заглянула туда попить хотела соку или чаю, но всё было такое дорогое – подавиться можно.

Голова начинала побаливать и кружиться от суеты, от бесконечного мелькания вокруг. В глубине души Поляна запаниковала, потерявши Эльвиру Давыдовну, чтобы не сказать наоборот: Иваницкая потеряла её, суматошно бегая по залу, по площади около здания аэропорта. (Уже два раза прозвучало объявление по радио: пассажирку Поляну Зарубину просили подойти к справочному бюро).

Затыкая пальцами уши, чтобы сосредоточиться, Полянка про записную книжку вспомнила. Достала из сумочки. Приободрилась. И телефон был записан, и адрес. «Ну, слава богу! Чего расстраиваться? Не маленькая, доберусь!»

И опять, когда она вышла на улицу, к ней И опять, когда она вышла на улицу, к ней приставали, как репейники, таксисты, но приставали, как репейники, таксисты, но девушка только отмахивалась, всё ещё не теряя девушка только отмахивалась, всё ещё не теряя надежды найти Иваницкую. надежды найти Иваницкую.

Пожилой мужчина, занимающийся частным Пожилой мужчина, занимающийся частным извозом, чем-то понравился ей. (На отца был извозом, чем-то понравился ей. (На отца был похож).

-Вам куда, гражданочка?-Вам куда, гражданочка?Она вздохнула, глядя в записную книжку. Она вздохнула, глядя в записную книжку. -Да мне бы только до метра. -Да мне бы только до метра. -До метро? Так в чём же дело? – Пожилой -До метро? Так в чём же дело? – Пожилой

человек улыбнулся, обнажая на половину человек улыбнулся, обнажая на половину беззубый рот. – Карета подана.беззубый рот. – Карета подана.

Девушка глазами искала, шарила в толпе. И Девушка глазами искала, шарила в толпе. И в то же время соображала насчёт «кареты».в то же время соображала насчёт «кареты».

-А скоко стоит? -А скоко стоит? Когда шофёр ответил – девушка изумлённо Когда шофёр ответил – девушка изумлённо

ойкнула. Незаметно трогая резинку на трусиках, ойкнула. Незаметно трогая резинку на трусиках, засмеялась, прикрывая рот рукой.засмеялась, прикрывая рот рукой.

-Да вы чо? Опупели? -Да вы чо? Опупели? Пожилой водитель пожал плечами.Пожилой водитель пожал плечами.-Дешевле здесь никто не повезёт.-Дешевле здесь никто не повезёт.-Ну, конечно! – Полянка сделала вид -Ну, конечно! – Полянка сделала вид

бывалой пассажирки. – Я что, не знаю? Тут же бывалой пассажирки. – Я что, не знаю? Тут же есть автобус, электричка. есть автобус, электричка.

Частный извозчик ушёл, потеряв интерес. Частный извозчик ушёл, потеряв интерес. А Поляна вдруг исполнилась решимости ехать А Поляна вдруг исполнилась решимости ехать автобусом.

На остановке было столпотворение.На остановке было столпотворение.Девушка покорно встала в очередь, Девушка покорно встала в очередь,

медленно ползущую к пунцовому «Икарусу», медленно ползущую к пунцовому «Икарусу», размалёванному рекламой. Дверь перед самым размалёванному рекламой. Дверь перед самым носом вдруг закрылась, и наполненный носом вдруг закрылась, и наполненный «Икарус», резко рыча, отвалил от платформы. «Икарус», резко рыча, отвалил от платформы. Дожидаясь другого автобуса, Полянка тоскливо Дожидаясь другого автобуса, Полянка тоскливо поморщилась: неподалёку стояла смердящая поморщилась: неподалёку стояла смердящая урна: там что-то чахоточно тлело. Уклоняясь урна: там что-то чахоточно тлело. Уклоняясь от вони, Полянка вперёд подалась и едва не от вони, Полянка вперёд подалась и едва не упала, зацепившись каблуком за чью-то сумку. упала, зацепившись каблуком за чью-то сумку. За спиною злобно зашипели, заругались За спиною злобно зашипели, заругались вполголоса. Она молчала, глядя под ноги; там вполголоса. Она молчала, глядя под ноги; там валялись фантики, дымились окурки, блестели валялись фантики, дымились окурки, блестели плевки.

-Мадам!- донёсся до неё чуть раздражённый -Мадам!- донёсся до неё чуть раздражённый скрипучий голос. скрипучий голос.

Это был интеллигентный с виду, сухопарый Это был интеллигентный с виду, сухопарый старичок с длинными, свинцово-седыми старичок с длинными, свинцово-седыми волосами, похожими на парик.волосами, похожими на парик.

-Внучка! – Он поправил галстук. - Ты за -Внучка! – Он поправил галстук. - Ты за кем?

-Вот за этим – за дяденькой.-Вот за этим – за дяденькой.-Да? – удивился старичок. – И я за ним!-Да? – удивился старичок. – И я за ним!Полянка глазами похлопала. Полянка глазами похлопала. -А я тогда за кем? -А я тогда за кем?Старичок хихикнул, потрясая длинными Старичок хихикнул, потрясая длинными

волосьями.

Николай Гайдук Охотники за соловьями

103

-Девичья память!-Да нет. – Поляна грустно улыбнулась. – Это,

наверно, склероз.-Ты на что намекаешь?! - Старичок

неожиданно взвизгнул. – Нет, вы поглядите на неё! Такая молодая, а такая наглая! Распустили, понимаешь. Демократия… Ни комсомола теперь у них нет, ни стыда и ни совести…

Она покраснела, опуская глаза.-Да чо вы такое несёте?-Я тебе не носильщик – нести! - громко

скаламбурил старичок, которому, кажется, поскандалить от скуки хотелось.

Хмельной двухметровый детина с пижонскими усиками неожиданно придвинулся к ней.

-Дед! – зарокотал он, легонько приобняв Полянку. – Чего ты зря пылишь? За мной она! Мы вместе!

- Ну, так чего же? - Старичок моментально пошел на попятную. – Так и сказали бы сразу.

Девушка вспыхнула и отошла, освобождаясь от неприятно липкой лапы хмельного покровителя.

-Черт знает что! – роптали сбоку. – Где автобусы?

-Обед у них, наверно.-Электричкой уж давно на месте были бы.-Ну, пошли, сколько ждать…Полянка посмотрела вслед уходящим,

развернулась и тоже направилась на электричку, поддавая коленкой по чемодану, становившемуся чугунным.

Однако же и там, на электричку, оказалась хвостатая очередь за билетами – в бетонную, обшарпанную кассу, похожую на амбразуру вражеского ДОТа.

«Господи! – Поляна покачала растрёпанной головой. – Тут сдуреешь!»

Она вздохнула, опуская чемодан. Поправила волосы, вытерла вспотевший горячий лоб.

-Кто будет крайний? Вы? – уточнила, тыкая пальцем. - А кто за вами?

-Так вы, наверно, будете за мной, - насмешливо проговорила женщина.

-Ой! – Поляна улыбнулась. – Правда. Я хотела спросить, вы за кем?

-А вот за этим седым гражданином. Очередь двигалась медленно – в час по

чайной ложке. Теребя косички, подталкивая ногой чемодан, Поляна тупо смотрела на землю, закиданную бумажками, битым стеклом, пробками от бутылок. Неподалёку под ногами прохожих проворно крутилась, ворковала пара белых голубей с грязными крыльями и неопрятными задами. Кто-то бросил непогашенный окурок в сторону ближнего голубя; трепыхая крыльями, он подскочил и жадно клюнул – золотыми зёрнышками полетели искры. Присмотревшись, девушка сообразила: голубь плохо видит – на правом глазу какой-

то неприятный, бородавчатый нарост. Полянка вздохнула, вспомнив голубятню в родном селе, Олежку Мукосея, свистящего соловьём-разбойником, чтоб вертуны и дутыши в небесах исполняли «концерт»…

Настроение портилось. Поляна скисала. Изумрудинки глаз потускнели. Забывая двигаться «в час по чайной ложке», Полянка вдруг сильно-сильно затосковала по дому. Потом спохватилась. «Эх, ты! Прошло всего лишь каких-то пять часов, а ты уже схлюздила… А как же ты будешь учиться?»

Печальные эти раздумья прервал чей-то весёлый, вкрадчивый голос.

-Девушка! А, девушка! -А? - Полянка очнулась и поспешно

добавила: – Я вот за этой женщиной. Я тут уже давно…

Перед нею стоял симпатичный, худощавый парень в джинсовой куртке. Золотая цепочка с крупнозернистыми звеньями блестела на длинной шее с треугольным кадыком.

-Я говорю, вам билетик не нужен?-Куда? Какой билетик?-На электричку, конечно. Не в Большой же

театр.-А что? У вас лишний билетик?- Я другану купил, - худощавый симпатяга

улыбнулся, - а он торопится, уехал на такси.-Деньги, видно, некуда девать, - ответила

Полянка. – А ваш билетик скоко?-Да так же, как в кассе. – Парень снова

улыбнулся. – Ну, так что? Берёте? А то в этой очереди состариться можно…

Посмотрев на толкучку возле окошечка кассы – да там ещё без очереди лезли – девушка достала кошелёк из сумочки.

-Ну, давайте. Скоко?-Вам со скидкой можно, - ответил худощавый.

– За красивые глаза. Полянка нахмурилась.-Ой, ну только давайте без этого…Парень шутливо руки поднял вверх.-Понял. Сдаюсь. Ну, держите билет.-Спасибо. - Поляна подхватила чемодан.

– Погодите! А где электричка-то?-А их тут сразу две, - ответил парень,

показывая на перрон. - Вот эта, которая справа, она пойдёт минут, наверно, через сорок. А которая слева – минут через пять. Я смотрю, чемодан-то тяжелый. Если хотите, так помогу.

-Нет, не надо, я сама.-Ну, тогда счастливо! – Отвернувшись, парень

как-то странно скосоротился и, довольный чем-то, сам себе охально подмигнул.

13Боясь опоздать на электричку, «отходящую

минут через пять», Полянка поспешила войти в самый первый вагон. Здесь было почему-то малолюдно. (Хотя у кассы давка). Желтоватым

Николай Гайдук Охотники за соловьями

104

снопом в крайнее окошко падал свет – пылинки лениво кружились. Солнечный заяц врастяжку лежал на полу – между деревянными сидениями, исцарапанными, исписанными всякой похабщиной.

Несколько парней сидели неподалёку от распахнутой двери, непринуждённо курили, размашисто играя в карты. Вскинув глаза на Полянку, парни молча переглянулись и тут же снова взялись картами хлестать. А потом один из них – рыжеватый, узкогрудый – медленно поднялся, причесал хохолок, пучком заржавелой соломы торчащий на макушке. Плутоватые глаза его – цвета плевка – весело прищурились.

-Дама! - провозгласил он, бросая карты на сидение. - Козырная дама!

-Таких тут ещё не было. Б… буду! - воскликнул кто-то за спиною рыжеватого.

-А можно без «б»? – остановившись, строго попросила девушка.

-Можно, - согласился рыжеватый, приглашая широким жестом. – Прошу! Проходите, мадам!

-А почему тут курят? – продолжала строжиться Поляна.

-А мы больше не будем, – пообещал рыжеватый, оглядываясь. - Братан, кончай курить. Иди и выбрось.

-Один момент, - с наигранной покорностью ответил «братан», тёмноволосый, темнокожий плечистый крепыш.

Он прошёл мимо девушки в тамбур и перед тем, как выбросить окурок, воровато посмотрел по сторонам.

Возвращаясь, тот «братан» остановился за спиной Полянки и вдруг одной рукой зажал ей рот, а другою обхватил за шею. И тут же – быстро, молча – к ней подскочили два коротко стриженных парня.

Широко и дерзко ухмыляясь, они, словно бы железными клещами, стиснули руки и ноги Полянки.

Сердце больно ёкнуло, и всю её – с головы до ног – будто кипятком ошпарили. Краснея от натуги, от стыда и страха, она пыталась вырваться, кричать, раздувая чуть побелевшие крылья горделиво вздернутого носика. Но вместо крика раздалось только приглушенное мычание, похожее на мычание той обречённой телушки, которую отец зарезал из-за денег на Москву

-Живее! – приказал рыжеватый. Полянка ощутила невесомости: дюжие

парни подняли её как пушинку. Легкий подол, усыпанный ситцевым горошком, колоколом вздулся и упал на грудь, где отчаянно-гулко забилось заполошное сердце.

В диком ужасе округляя глаза, Полянка, точно в бреду или в кошмарном сне, вдруг ощутила, как с неё «сами собой» поползли новые синие трусики.

-Гляди, чо тут! - Раздался хохоток. -

Карман! Лопнула резинка, обжигая ляжку,

задрожавшую неудержимо сильной нервной дрожью. Полянку придавили к затоптанному полу. Рыжеватый, склоняясь над ней, запыхтел, торопливо рассупонивая брюки.торопливо рассупонивая брюки.

Часть вторая Часть вторая

1 1 Крестьянская эта привычка – всегда и на Крестьянская эта привычка – всегда и на

всём экономить когда-нибудь может ударить, всём экономить когда-нибудь может ударить, да так, что и костей не соберёшь. Привык Ефим да так, что и костей не соберёшь. Привык Ефим Демидыч к своей старенькой двустволке «эпохи Демидыч к своей старенькой двустволке «эпохи бородинского сражения». Привык, хотя она давно бородинского сражения». Привык, хотя она давно уже капризничала, переставая быть надёжною уже капризничала, переставая быть надёжною кормилицей: то зубами клацнет вхолостую, то кормилицей: то зубами клацнет вхолостую, то пулю плюнет в сторону. Это ещё ладно, если ты пулю плюнет в сторону. Это ещё ладно, если ты пальнёшь мимо сохатого, глухаря или зайца. А пальнёшь мимо сохатого, глухаря или зайца. А если медведь повстречается? Тут за промашку если медведь повстречается? Тут за промашку запросто можно башкою своей заплатить. запросто можно башкою своей заплатить.

Заменить нужно было ружьё – кровь из Заменить нужно было ружьё – кровь из носу. И вот здесь-то у него, рачительного носу. И вот здесь-то у него, рачительного хозяина, возникал соблазн приобрести не «что-хозяина, возникал соблазн приобрести не «что-нибудь да как-нибудь», а подкопить да купить нибудь да как-нибудь», а подкопить да купить такое оружие, чтобы зубы ломило от зависти у такое оружие, чтобы зубы ломило от зависти у мужиков, которых повстречает на охотничьей мужиков, которых повстречает на охотничьей тропе. Подобные ружья Зарубин встречал у тропе. Подобные ружья Зарубин встречал у городских толстосумов, в тайгу приезжавших городских толстосумов, в тайгу приезжавших жирок растрясти. Это были, конечно, дорогие жирок растрясти. Это были, конечно, дорогие игрушки. Вот, скажем. «Блейзер 375» для игрушки. Вот, скажем. «Блейзер 375» для охоты на крупного зверя – двенадцатый калибр, охоты на крупного зверя – двенадцатый калибр, оптический прицел. Или «Браунинг Гольд» оптический прицел. Или «Браунинг Гольд» для охоты на утку, десятый калибр. Да мало ли для охоты на утку, десятый калибр. Да мало ли теперь стволов на загляденье…теперь стволов на загляденье…

Сидя возле окошка, вспоминая чужие, Сидя возле окошка, вспоминая чужие, хорошие ружья, Зарубин ремонтировал своё, хорошие ружья, Зарубин ремонтировал своё, захудалое. Пружины проверял на курках, захудалое. Пружины проверял на курках, ружейным маслицем затвор подкармливал. ружейным маслицем затвор подкармливал. Потом загнал патрон, подумал, глядя за окно: Потом загнал патрон, подумал, глядя за окно: «Пойти за огород, проверить».«Пойти за огород, проверить».

Шаги в сенях заслышались.Шаги в сенях заслышались.Гена Хохряков, сосед, без стука ввалился в Гена Хохряков, сосед, без стука ввалился в

избу, забывая здоровкаться.избу, забывая здоровкаться.-Фимидыч! – громко позвал, переводя -Фимидыч! – громко позвал, переводя

дыхание. - Там это… из Москвы. Щас будут дыхание. - Там это… из Москвы. Щас будут перезванивать…(Хохряков одним из первых перезванивать…(Хохряков одним из первых телефон провёл себе, потому как работал телефон провёл себе, потому как работал «связистом» – ямы копал для телеграфных «связистом» – ямы копал для телеграфных столбов).

-А кто там? Поляна? – Ефим Демидыч -А кто там? Поляна? – Ефим Демидыч встал из-за стола. – Уже прилетела? Во, техника встал из-за стола. – Уже прилетела? Во, техника пошла, да, связист?пошла, да, связист?

Молчком развернулся, угрюмый сосед Молчком развернулся, угрюмый сосед оставил за собою дверь нарастопаху «А чего это оставил за собою дверь нарастопаху «А чего это он?»

Зарубин застыл на мгновенье. Забывая Зарубин застыл на мгновенье. Забывая спустить курок, прислонил ружьё к стене и следом спустить курок, прислонил ружьё к стене и следом двинулся. Половица пискнула под сапогом, двинулся. Половица пискнула под сапогом, прогнулась, и двустволка, покачнувшись, упала. прогнулась, и двустволка, покачнувшись, упала. Жёлто-красная молния хлестанула вдоль пола Жёлто-красная молния хлестанула вдоль пола

Николай Гайдук Охотники за соловьями

105

– по избе прокатился громоподобный раскат.Чёрный кот, ощетинившись, из-под

кровати кинулся на шторку: думал в форточку выпрыгнуть, но там оказалось закрыто. Когтями царапая штору, кот зашипел, ощериваясь и полыхая дикими глазами.

Содрогнувшись на крыльце, Хохряков в избу метнулся.

Голубовато-серая стена возле стола по-над полом была разворочена дробью – дырявая дранка виднелась, бревно со смолистым потёком.

Пороховой дымок синё пластался в комнате.

Подняв ружьё, Зарубин матюгнулся сквозь зубы:

-Когда надо, мать его, так не стреляет! - Он поставил двустволку за печь.

Побледневший сосед неожиданно сделался нервно-весёлым.

-Фу ты, чёрт! – вздохнул он, когда вышли за калитку. – А я подумал, ты застрелился!

Остановившись, Зарубин посмотрел на крепкий, будто салом свинячим заплывший затылок «связиста».

-Чо ты буровишь, хряк?В другое время Хохряков наверняка бы

рассердился, но теперь только сплюнул под ноги.

-Иди! - поторопил. – Там трезвонят уже…

2Ефим Демидыч трубку взял, послушал и

медленно поехал спиною по стене, собирая сухую извёстку. Сел рядом с табуреткою – на пол. Минуты две сидел, окаменев. Не моргая, смотрел на потёртую шляпку гвоздя, слабо сверкающую кровью закатного солнца. Будильник на трельяже кузнечиком постукивал, отмеряя какое-то новое время; Зарубин очень остро вдруг почувствовал : жизнь переломилась пополам.

- Связист! – заговорил он глухо, как из погреба. – Водка есть?

Хохряков самогонки принёс.-А чо там такое-то? - Хохряков кивнул на

телефон. Глядя на свой дом, видневшийся в окне,

Ефим Демидыч попросил: -Ты моей-то ничего не говори. Я сам

потом…Приподняв стакан с «надкушенным»

закрайком, Зарубин понюхал пойло, шевеля ноздрями, и неожиданно поставил на середину стола, припечатал донцем так, что брызнуло на скатерть.

-Деньги есть? - напряжённо спросил.Сосед хотел выпить. Рука со стаканом

застыла возле раскрытого рта. -Много надо-то? -Много. Мы же всё подскребли,

провожая… Шумно выдохнув через плечо, Хохряков всё

же выпил. Захрустел огурцом. -Много нет, Фимидыч, извини. А чо

случилось-то?Зарубин поднялся. Опять посмотрел за окно.

Вечер был ветреный, не по-летнему зябкий, кроваво-красный в полнебосвода. -Давай, скоко есть. Я верну.

-Ну, о чём разговор. А то врезал бы малость?

Зарубин молча деньги взял, молча пошел к двери.

-А ты…- Он остановился на пороге. – Ты не знаешь новый адрес Лёньки-Ледокола?

-О! – хмелея, хмыкнул «связист». – Это идея! Говорят, он неплохо устроился в городе, возит какую-то шишку.

В тот вечер Зарубин, как можно спокойней соврал жене, будто на реке вдруг объявилась рыбоохрана, и ему надо срочно в тайгу снимать потаённые снасти. Вернётся не скоро. Денька через три.

3Из-за нехватки денег до Москвы добираться

пришлось на грузовом самолёте, похожем на неуклюжего мастодонта, чудом отрастившего крылья, мерцающие алюминиевой чешуей. В просторном и прохладном брюхе «мастодонта» были валом навалены картонные коробки, жестяные ящики, грубой материей обшитые тюки, спальные мешки, переносная радиостанция, скрученные палатки и солдатские котелки, в полумгле напоминающие новенькие солдатские каски.

«Летающий склад!» - озираясь, подумал Зарубин, а немного позднее припомнил: командир самолёта сказал: это гуманитарная помощь для далёкой какой-то, заморской страны.

Добрые мы люди, спасу нет! Вечно мы кому-то помогаем, последнюю рубаху отдаём с плеча, будто лишнюю барскую шубу. А нам-то кто, когда поможет? Нет? «Россия, нищая Россия!» – неужели это клеймо поэта оказалось пророчески-вечным? И не хотелось бы верить, но годы проходят, десятилетия, меняются флаги, правительства; всё громче и всё краше – едва ль не на каждом углу – горлопаны кричат о процветании державы. А на самом-то деле, что мы имеем? Да если бы те сумасшедшие деньги, которые «добренькое» наше государство широко швыряет направо и налево, забывая о своём народе, влачащем жалкое существование, да если бы хоть половину тех денег отдать на процветание своей страны – тут и зимой бы цветы зацветали и соловьи бы не затихали.

Во время взлёта, когда всё кругом дрожало и шаталось, один из ящиков разбился и приоткрыл тёмную пасть, сияющую зубами-гвоздями; на

Николай Гайдук Охотники за соловьями

106

пол просыпались охотничьи ножи, складные вилки, ложки, причудливые спички в палец толщиной, способные гореть не только в сырую погоду, но и под водой.

Покосившись по сторонам, Зарубин взял охотничий нож, засунул за голенище. И тут раздался голос, заставивший вздрогнуть:

-Ну как вы тут? Освоились? Перед ним, сверкая галунами под потолочной

лампочкой, стоял моложавый командир самолёта – Илья Светлаков.

-Угу!.. - откликнулся Зарубин, не глядя в глаза командиру. – Освоился…

Замечая бледность на его лице, Светлаков озаботился.

-Вас не тошнит? -Да ну? - Зарубин зубы стиснул. - Чо я, баба

на сносях?Командир усмехнулся. - Самолёты, значит, нормально переносите?Теперь Ефим Демидыч усмехнулся,

подбородком кивая вверх. - Такой, пожалуй, перенесёшь! Сколько в

нём тонн?..Светлаков ответил, но из-за гула в грузовом

отсеке Зарубин не расслышал, однако согласно покачал головой:

-Ого! Это чо же? «Антей»? -Ну, что вы! Ему до «Антея» – как пешком

до Луны.– Командир, улыбаясь, посмотрел в иллюминатор, за которым катилась предутренняя, прозрачно-синеватая луна. - Хотя машина классная, грех жаловаться… Я что пришёл? Вы как насчёт покушать?

И опять Зарубин не расслышал из-за громоздкого гула.

-Ась? – прокричал, наклоняясь. -Не проголодались, говорю? А то прошу

в кабину, угостим. Вы даже выпить можете. Нам-то нельзя. За рулём как-никак. – Светлаков засмеялся, влажнея глазами. - А вам накатим грамм сто пятьдесят.

Отрицательно покачав головой, Зарубин покосился на голенище. Ему, никогда и ничего чужого не бравшему, было мучительно стыдно перед добродушным командиром, на свой страх и риск пустившим постороннего на борт. (Только потому, что за Фимидыча похлопотал один хороший человек, близкий друг Светлакова).

-Ну, идёмте, - настаивал командир. - Там всё готово.

Зарубин засмотрелся в иллюминатор. Интересно то, что, когда взлетели и всё

под крылом постепенно сделалось игрушечно маленьким, нитки дорог и высотные здания города, рассыпавшегося в предгорьях, деревья и старые избы, прилепившиеся возле реки, тогда и горе в душе Зарубина стало будто бы меньше, давая возможность дышать посвободней.

Поддернув голенища, он пошел за командиром, с непривычки пошатываясь «в

воздухе».Ещё вчера кабина самолёта – диковинная

штука – наверняка удивила бы Ефима Демидыча, но сегодня, при полной подавленности, отметил он только одно: в грузовом отсеке стоит кошмарный гул, прохлада, а тут, в стоит кошмарный гул, прохлада, а тут, в кабине, тихо, тепло, светло и муха не кусает. кабине, тихо, тепло, светло и муха не кусает. Мерцали многочисленные лампочки приборов, Мерцали многочисленные лампочки приборов, разноцветно светились круглые щитки с разноцветно светились круглые щитки с непонятными буквами, цифрами. непонятными буквами, цифрами.

- Тут не курят? - Он пошевелил ноздрями. - Тут не курят? - Он пошевелил ноздрями. -Вы сначала поешьте, - пригласил -Вы сначала поешьте, - пригласил

командир. «Вот настырный какой!» - Зарубин через «Вот настырный какой!» - Зарубин через

силу затолкал в себя что-то съестное, не силу затолкал в себя что-то съестное, не понимая, что это, и совершенно не чувствуя понимая, что это, и совершенно не чувствуя вкуса.

Светлаков, будто зная, что творится на душе Светлаков, будто зная, что творится на душе человека, говорил как-то вкрадчиво, мягко.человека, говорил как-то вкрадчиво, мягко.

-В Москве-то всё дорого. Подкрепитесь. У -В Москве-то всё дорого. Подкрепитесь. У нас, конечно, скромно. Фрикасе из соловьиных нас, конечно, скромно. Фрикасе из соловьиных языков не подают.языков не подают.

-Кого не дают? -Кого не дают? Светлаков негромко засмеялся. Показал на Светлаков негромко засмеялся. Показал на

помощника.помощника.-Штурман байки рассказывал, как наши -Штурман байки рассказывал, как наши

новоиспечённые буржуи любят куражиться. новоиспечённые буржуи любят куражиться. Фрикасе какое-то из соловьиных языков изволят Фрикасе какое-то из соловьиных языков изволят жратеньки.

- Так точно! – подтвердил кудрявый штурман - Так точно! – подтвердил кудрявый штурман с поднебесно-синими глазами. - Сам, правда, не с поднебесно-синими глазами. - Сам, правда, не видел, но читал.видел, но читал.

-Во, собаки! - Светлаков губы вытер -Во, собаки! - Светлаков губы вытер салфеткой. - Это сколько ж надо угробить салфеткой. - Это сколько ж надо угробить соловьёв, чтобы одно блюдо приготовить?соловьёв, чтобы одно блюдо приготовить?

-Мало не покажется, - прикинул штурман, -Мало не покажется, - прикинул штурман, щуря левый глаз. щуря левый глаз.

-А стоит сколько? Фрикасе это хреново… -А стоит сколько? Фрикасе это хреново…-Не ел, не знаю. - Штурман пригладил -Не ел, не знаю. - Штурман пригладил

бакенбарды, взъерошенные наушниками. – бакенбарды, взъерошенные наушниками. – Нашей зарплаты, однако, не хватит. Нашей зарплаты, однако, не хватит.

-Да уж! – Командир машинально посмотрел -Да уж! – Командир машинально посмотрел на приборы. – В Европе, между прочим, наши на приборы. – В Европе, между прочим, наши братья-лётчики за год зашибают в среднем по братья-лётчики за год зашибают в среднем по двести тысяч долларов. двести тысяч долларов.

-Да ну? – не поверил штурман, делая -Да ну? – не поверил штурман, делая гримасу дурака.гримасу дурака.

-Американцы, - продолжал командир, -Американцы, - продолжал командир, - те вообще по миллиону в год получают. А - те вообще по миллиону в год получают. А мы? Двадцать пять, от силы тридцать тысяч мы? Двадцать пять, от силы тридцать тысяч зелёных…

Зарубин выпил минералки. Утираясь Зарубин выпил минералки. Утираясь рукавом, икнул, глядя вперёд, и наконец-рукавом, икнул, глядя вперёд, и наконец-то крепкими зубами ухватил «беломорину», то крепкими зубами ухватил «беломорину», изменяя своей многолетней привычке – оторвать изменяя своей многолетней привычке – оторвать половину бумажного мундштука.половину бумажного мундштука.

Багряный рассвет разливался – по курсу. Багряный рассвет разливался – по курсу. Ефим Демидыч высмолил две папиросы Ефим Демидыч высмолил две папиросы

кряду и пожалел, что свалял дурака, отказавшись кряду и пожалел, что свалял дурака, отказавшись от выпивки. «Надо было немного принять, а то от выпивки. «Надо было немного принять, а то вон уже руки трясутся…»вон уже руки трясутся…»

Николай Гайдук Охотники за соловьями

107

За эту ночь у мужика седых волос прибавилось, погасшие глаза ввалились, щёки тоже впали, обозначив каменные скулы. Бледно-сизые губы – и так-то не толстые – совсем истончились. Он плохо слушал. (Слушал, но не слышал). Замедленно соображал. Всё происходящее сегодня представлялось диким сном. Вчера ещё (а кажется, много лет назад) провожал Полянку в аэропорт, кругом было задорно, солнечно, а вот сегодня…

-На грозу идём, ребята! – Светлаков глазами показал на мрачный горизонт.

Отвлекая себя от печальных раздумий, Зарубин спросил:

-А скоко там, под нами? -Высота? – Командир пощёлкал ногтем по

высотомеру. - Десять тысяч метров. -А температура? – Ефим Демидыч

посмотрел на боковое стекло, прихваченное стылым серебром.

-Минус пятьдесят. Как на Севере. - Светлаков посмотрел на приборы, за наушниками потянулся. - Я вот родился в Якутии, на Алдане. Мамка с папкой там алмазы добывали. Так у нас, бывало, как придавит – стёкла в окошках лопались, ей-богу…

Рассветное зарево, кроваво разгоравшееся по курсу, затягивали облака и тучи. Внезапная молния вдалеке злыми зигзагами распарывала небо, кинжально втыкалась куда-то – за чертой горизонта.

Сбавляя разъярённый, звероподобный рёв, с приглушённым стуком выпуская резиновые лапы, самолёт пошел на посадку.

Белоснежными овцами облака побежали навстречу, разрываясь под крыльями и обволакивая фюзеляж. В кабине в эти мгновенья становилось мрачновато, тревожно. Рваные тени метались по лицам пилотов.

Расплывчатая, мутная земля приближалась, твердея. И всё, что там, внизу, минутами назад ещё было окутано дымкой и тайной – всё это с неумолимой быстротою надвигалось, разрасталось, приобретая размеры и очертания жёсткой реальности.

4 Утреннее солнце над Москвой не

могло прорваться сквозь грозовой заслон: раздавленным яичным желтком проступало и вновь пропадало. Вверху погромыхивало, будто на крышах высотных зданий то вблизи, то вдали ветер срывал жестяное покрытие.

Понуро постояв у телефона-автомата, Зарубин зубы стиснул. «Деловая, сука!» – Озлобился.

Эльвира Давыдовна была занята – не дозвонишься. Секретарша холодно выпытывала, кто её спрашивает, и всякий раз спокойно отшивала, говоря, что сегодня у Иваницкой очень напряжённая программа: заседание,

совещание; так что лучше завтра позвонить, а ещё лучше, так послезавтра.

Домашний телефон её помалкивал. «Прячутся, курвы! - сделал вывод Зарубин.

- Ладно, хоть сообщили…»Он показал прохожему бумажку с адресом

больницы.-Как туда проехать? Не подскажете?-Я не здешний, - мимоходом пробурчал

прохожий.Зарубин остановил другого, и опять нарвался

на нездешнего.Обалдело покрутив головой, он ещё больше

насупился. «А здешние-то, где они?» И наконец-то согбенный старик с пучком

подстриженной бородки, с тросточкой уверенно сказал, куда и как проехать.

Зарубин пошёл на метро, издалека напоминающее воронку, в которую засасывало чёртову уйму людей.

Суета, шум и гам вокруг «воронки» нарастали. Запахло овощами, фруктами: рынок находился неподалёку. Мальчишки, воробьиной стайкой пролетевшие мимо него, матюгались, как заправские мужики. Молоденькие девушки и женщины курили, сидя за стёклами кафе или за стеклами проезжающих иномарок. И там и тут на рекламных плакатах красовались водка, пиво, сигареты. Иногда на рекламах был виден Гермес, бог торговли с крылышками на обуви. (Но, кроме того, бог воров и жуликов, о чём постарались «забыть» современные люди или, может, не знают).

Весёлая, разбитная джаз-банда, с утра пораньше расположившись в пыльном подземном переходе, наяривала так, что уши затыкай. А дальше, за углом, пожилой мужчина в потёртом концертном фраке, в лакированных туфлях играл на скрипке, встряхивая редкой паутиною волос.

Вынырнув из подземного перехода, Ефим Демидыч снова натолкнулся на людей искусства: кто-то пел, кто-то играл, положив под ноги шляпу или раскрытый футляр от своего инструмента.

Остановившись на минуту, Зарубин невольно прислушался к песне; вдруг показалось, Полянка поёт. Он подошёл поближе. Пела высокая, ширококостная баба, раскрашенная, как матрёшка, одетая в старинный русский сарафан. «Дылда! – направляясь дальше, с неприязнью думал он. – Тебе только брёвна ворочать на лесосеке!»

Любители делать деньги из воздуха попадались на каждом шагу. Молодая цыганка попробовала остановить «брильянтового», безошибочно определив человека, прибитого горем. Но «брильянты» потемневших глаз Зарубина вдруг полыхнули с такою неистовой силой – цыганка подавилась болтовнёй и отошла.

Николай Гайдук Охотники за соловьями

108

Неподалёку от входа в метро «лохотронщики» стригли купоны, ловко играя на жадности и глупой уверенности человека в свою везучесть; продавались лотерейные «беспроигрышные» билеты, один из которых Зарубину почти силком навяливали. Отмахнувшись, он выбил «счастливый» билет из руки продавца и пошёл, осыпаемый бранью того, кто минуту назад обещал осыпать миллионами.

Эскалатор, напоминающий язык фантастического животного, потащил Зарубина в подземную утробу. И чем глубже он спускался, тем тяжелее становилось дышать, хотя кругом ходили токи воздуха – полумёртвого воздуха, прокрученного через вентиляцию.

Метро показалось огромным, глубоким, богато отделанным склепом. И люди здесь были точно «живые покойники»; с книжками, с газетами в руках каменно сидели на скамейках,или торчали стоймя, стеклянно вперившись куда-то в пустоту цивилизованной преисподней.

Разглядывая незнакомых людей, Зарубин обращал внимание на молодёжь, на сверстников Полянки. И чем больше присматривался, тем сильнее приходил в смятение от немыслимых причёсок, от «боевой» раскраски и татуировок, от браслетов с черепами, от поясов с какими-то бренчащими бляхами-мухами. Временами трудно было парня от девки отличить: одинаково подкрашенные глаза, длинные чёрные чёлки; проколотые губы, носы и языки, где сверкали серёжки – идиотский пирсинг. Были здесь, конечно, и вполне приличные ребята, но в глаза бросались только выродки…

5 Разыскивая больницу, он заблудился в

каменных дебрях. Сначала попал на помойку, в которой копался неплохо одетый мужчина. Из-под сапог Зарубина шумно взлетали вороны, разметая крыльями рваные бумажки и луковую шелуху, загорланили, рассаживаясь на ближайшем тополе, из которого торчала пятерня кривых, засохших веток. Потом он угодил в тупик: железобетонный, высокий забор был исписан, изрисован грамотеями и художниками. Не привыкший отступать, он хотел сигануть через забор, но увидел кружево колючей проволоки на верхотуре. Постоял, уныло глядя по сторонам, глазами вляпался в дерьмо и, сплюнув, пошёл назад. Драная тёмная кошка с белым голубем в зубах пробежала под ногами Зарубина – голубь трепыхался, перьями сорил…

Больница была уже вот она, рукой подать, но пробраться к ней через лабиринты гаражей и складских помещений не представлялось возможным.

Дождь, собиравшийся пойти, так и не мог насмелиться, только ветер усилил свой тонкий,

противный скулёж в проводах и деревьях. Пробившись наконец-то к желанному

крыльцу, Ефим Демидыч оробел. Потоптался в нерешительности. Посмотрел на тяжёлую дверь с потемневшей, залапанной ручкой. Достал помятый «Беломор», а в пачке – пусто.помятый «Беломор», а в пачке – пусто.

Неподалёку стоял киоск. Купив папиросы, Неподалёку стоял киоск. Купив папиросы, он жадно покурил, поглядывая на больничные он жадно покурил, поглядывая на больничные окна с номерами палат, написанными на окна с номерами палат, написанными на стёклах.

Войдя вовнутрь, Зарубин сбивчиво забубнил Войдя вовнутрь, Зарубин сбивчиво забубнил на вахте, кто он такой и что надо.на вахте, кто он такой и что надо.

-Отец? – переспросила пожилая, толстая -Отец? – переспросила пожилая, толстая вахтёрша. - А документы есть?вахтёрша. - А документы есть?

-Угу… - Он расстегнул булавку на нагрудном -Угу… - Он расстегнул булавку на нагрудном кармане. Протянул потёртый паспорт с кармане. Протянул потёртый паспорт с надломленным уголком.надломленным уголком.

Медлительная, сонная вахтёрша пухлой Медлительная, сонная вахтёрша пухлой рукою трубку подняла, подобострастно рукою трубку подняла, подобострастно поговорила с кем-то. поговорила с кем-то.

-Можно, - кивнула она, - идите вон туда, -Можно, - кивнула она, - идите вон туда, потом налево.потом налево.

Крепко запахло лекарствами, немощью. Крепко запахло лекарствами, немощью.Зарубину выдали старый халат с бурым Зарубину выдали старый халат с бурым

пятаком засохшей крови, прилепившейся на пятаком засохшей крови, прилепившейся на уровне сердца. Повели по длинному пустому уровне сердца. Повели по длинному пустому коридору мимо каталок, носилок, прислонённых коридору мимо каталок, носилок, прислонённых к стене.

Из кабинета, постукивая каблучками, вышла Из кабинета, постукивая каблучками, вышла медсестра в белоснежном халате и ослепительно-медсестра в белоснежном халате и ослепительно-белой крахмальной шапочке. Чёрные глаза её белой крахмальной шапочке. Чёрные глаза её на белом фоне выглядели как-то жутковато. на белом фоне выглядели как-то жутковато.

Помолчав, медсестра оглядела Зарубина.Помолчав, медсестра оглядела Зарубина.На нём была сатиновая, серая рубаха с На нём была сатиновая, серая рубаха с

нагрудным карманом, застёгнутым на булавку. нагрудным карманом, застёгнутым на булавку. Тёмные брюки с пузырями на коленках. Старые, Тёмные брюки с пузырями на коленках. Старые, но прочные пока что сапоги. но прочные пока что сапоги.

-Только недолго! – предупредила медичка, -Только недолго! – предупредила медичка, приподнимая указательный палец, мерцающий приподнимая указательный палец, мерцающий маникюром. маникюром.

Возле двери в палату Зарубин задержался. Возле двери в палату Зарубин задержался. Вспотевшие руки отёр о халат. Сердце сжалось, Вспотевшие руки отёр о халат. Сердце сжалось, а потом запрыгало, больно шарахаясь в рёбра. а потом запрыгало, больно шарахаясь в рёбра.

Палата была сиротская, второсортная Палата была сиротская, второсортная – сразу понятно. Казёнщина, прохлада, не – сразу понятно. Казёнщина, прохлада, не уют и неустроенность сквозили отовсюду. уют и неустроенность сквозили отовсюду. Ремонта здесь давненько уже не делали из-за Ремонта здесь давненько уже не делали из-за отсутствия денег. Штукатурка мелкой оспой отсутствия денег. Штукатурка мелкой оспой облупилась на одной стене, краска на полу облупилась на одной стене, краска на полу облезла, вышарканная больничными тапками. облезла, вышарканная больничными тапками. Между оконными рамами – кучками сухого, Между оконными рамами – кучками сухого, пожелтевшего творога – виднелась вата, пожелтевшего творога – виднелась вата, наложенная с прошлой или позапрошлой осени, наложенная с прошлой или позапрошлой осени, когда к зиме готовились.когда к зиме готовились.

Напоминая мёртвую, бледную старушку, Напоминая мёртвую, бледную старушку, Полянка лежала на кровати, скрестивши руки Полянка лежала на кровати, скрестивши руки под простыней на животе. Закрытые глаза её под простыней на животе. Закрытые глаза её дрогнули от лёгкого скрипа двери. Отстранённый дрогнули от лёгкого скрипа двери. Отстранённый взгляд упёрся в потолок. взгляд упёрся в потолок.

-Доча! - позвал он.-Доча! - позвал он.Поляна молчала. Поляна молчала.

Николай Гайдук Охотники за соловьями

109

Потревоженная муха закипела где-то в углу за шторкой.

Зарубин подошёл поближе, стараясь не греметь сапогами. Разглядел припухшую нижнюю губу, синяк на горле и неглубокий, но отчётливый укус – красно-ржавая подковка от зубов. Проколотые уши у Полянки была пусты; самые лучшие серьги надела перед поездкой – папкин подарок.

Он снова попытался с нею поговорить, но бесполезно. Не поворачивая головы, дочь посмотрела мимо него. Потом моргнула. Взгляд её тускло и тупо упёрся в Зарубина. Дочь как будто узнала его, хотя и не сразу. В ней что-то шевельнулось в глубине души. Полянка часто-часто заморгала. Дрожащая слезинка протопилась между ресницами, блеснула, витиевато покатившись по щеке, и пропала, впитавшись в подушку.

За эти несколько минут, пока Ефим Демидыч истуканом стоял в изголовье, многое вспомнилось. Как тяжело ему с женой досталась дочь. (Хотели делать кесарево сечение). Как часто Полянка болела, особенно в первые годы. Как однажды чуть не утонула на реке: в полынью провалилась, играя за огородами. Вспоминая ту полынью, куда он бросился прямо в телогрейке и сапогах, Зарубин ощутил такой озноб – зубы стали мелконько приплясывать, и серая небритая щетина вздыбилась репьём, как на морозе.

А медсестра тем временем шуршала по-над ухом:

-Хватит! Ей нужен покой! И вновь они пошли по длинному пустому

коридору, похожему на тюремный, только пахнущий лекарствами. Остановившись у окна, потолковали тихо, как заговорщики. Медсестра поведала ему всё, что знала по этому «делу». В больницу Полянку привезли супруги Иваницкие. Они нашли её в аэропорту на перроне, с которого отходят электрички. Полянка только плакала и ничего, ни слова, не могла сказать.

-Голос у неё пропал, - пояснила медсестра, крашеным ногтем потрогав своё светлокожее горло.

Зарубин выпучил глаза с кровавыми белками.

-Как это пропал? -Ну, так… - Медсестра руками развела.

– Мы сколько ни пытались её разговорить – не получилось.

-Да ты… Да вы что? Как же так? Почему?.. -Не знаю. Доктор говорит, на нервной

почве. -А он вернётся? -Доктор? Да, он скоро… Он вам лучше

объяснит. Зарубин полыхнул глазами. -Голос! Голос, говорю, вернётся? Медичка пожала узким плечом.

-Скорей всего… Зарубин засопел. -Чо «скорей всего»? Да или нет? -Доктор сказал, что вернётся. – Медсестра

прижала руку к нагрудному карману, из которого торчала ручка и какой-то больничный бланк. - Вы извините, мне пора, моё дежурство кончилось. Если хотите дождаться доктора, можно посидеть вот здесь.

-Да нет, лучше на улице… Он пошёл, глядя под ноги. Мутное солнце

тужилось прорваться сквозь тучи – жёлтые пятна жуками ползали по стенам коридора, бабочками порхали по полу.

Медсестра догнала его уже почти на выходе.

-Я вот что забыла сказать! - Она слегка запыхалась. - У меня был дед глухонемой…

-При чём здесь дед?-Нет, нет, вы не дослушали. Я умею читать

по губам. Понимаете?-Да ни черта я не понимаю! – сдержанно

признался Ефим Демидыч. - Чо вы башку мне морочите с дедом своим, с какими-то губами…

-Я говорю про губы вашей дочери. - Медсестра пальцем потыкала вверх. - В беспамятстве она одними губами шептала буквально следующее: «Электричка отходит минут через пять! Электричка отходит минут через пять!..»

Он подождал. Нахмурился.-И всё, что ль?-Всё.-Не густо.Сутуля широкую спину, Зарубин вышёл.В голове гудело от прилива крови. Гром,

погромыхивающий над Москвой, молотком отдавался в висках. Ефим Демидыч морщился, когда над головой трещало и рвалось грязно-серое небо. Резкий ветер, пахнущий больницей, плескался в лицо. Высокие, кривые тополи, чем-то хворающие, были точно поточены молью: они уже роняли первую листву, напоминающую кроваво-ржавые жестянки, со скрипом рассыпавшиеся под сапогом. А через минуту вверху так шарахнуло, будто землю из-под ног пытались вырвать.

6 Грузовой «мастодонт», на котором прилетел

Зарубин, приземлился в аэропорту Шереметьево. Туда он сейчас и поехал, сам ещё толком не зная зачем.

Понуро глядя на мелькавшие дома, на шумные проспекты, улицы, Ефим Демидыч осознавал, насколько это нереально и даже глупо – искать иголку в стоге сена. И в то же время остановить себя, охладить закипевшее сердце – это было выше его сил.

Уже на подъезде, когда завиднелись

Николай Гайдук Охотники за соловьями

110

Шереметьевские ангары и здания аэропорта, Ефим Демидыч спохватился. «Стоп! Куда я попёрся? Пассажирские самолёты садятся в этом, как его? В Доме… дедовом»

Ругая себя за растрату денег и времени, Зарубин поехал в Домодедово, снова кружа и петляя по столичным дорогам. Смотреть на бесконечное мелькание за окнами было уже невыносимо. Он закрыл глаза, хотел вздремнуть, но где там: натянутые нервы не давали, да к тому же всякий музыкальный мусор из динамика сыпался в уши: то свистели, то ревели, то стонали голосом кастрата.

Оказавшись в Домодедово, он пришёл на перрон, где стояли две одинаковых электрички. Челноком походил от одной до другой. Потоптался. Вошёл в переполненный, душный вагон. (Вторая электричка была пустая).

-А когда отходит? – спросил Ефим Демидыч у кого-то, стоявшего в тамбуре.

-Минут через пять. - Ответ прозвучал, будто отзыв на странный пароль.

Сердце отчего-то ёкнуло. Он постоял, подумал: «Ну? И чо дальше-

то?» А люди всё спешили, всё заходили в

тамбур, тяжело протискиваясь. Зарубин уже ощущал чьи-то железоподобные локти у себя под боками, под животом. Кто-то с похмелья в затылок дышал. Кто-то спешил покурить напоследок, едва не растрясая папиросный жар за шиворот Зарубина. Потом в репродукторе кто-то неразборчиво что-то прохрипел – и двери закрылись. Электричка, отъезжая, дернулась.

Спохватившись, Зарубин сорвал стоп-кран, оказавшийся под рукой, бесцеремонно растолкал людей, как брёвна, и, осыпаемый руганью, выскочил на перрон.

Электричка взвизгнула сердитой фистулой и дальше покатилась.

Посмотрев на пуговку, выдранную с мясом на груди, Ефим Демидыч пальцами проверил документы и деньги, пришпиленные булавкой в кармане.

Не зная, что делать, куда себя деть, он медленно прошёлся по перрону. Свернул ко второй электричке. Постоял возле вагона, заглянул – там пусто. Опустившись на крайнюю лавку, исписанную то ли ножом, то ли гвоздём, он закрыл глаза, тоскливо думая, как хорошо бы сейчас заснуть, а когда проснёшься – будешь дома, и вся эта Москва, и вся беда окажутся не более чем сон…

Прислонившись горячим виском к прохладной какой-то железке вагона, Ефим Демидыч слышал, как сердце дёргается где-то в глубине, гоняет кровь с таким тугим напором, что голова подрагивает.

Он вышел из вагона, подумал, озираясь: «В больницу надо ехать, забирать Полянку и домой...»

Но что-то не давало, не отпускало ехать.Слоняясь по аэропорту, разглядывая

грандиозное здание, похожее на муравейник из стекла и бетона, Ефим Демидыч всё острее и всё горше осознавал бессмысленность своей затеи – найти обидчиков. Да где же тут, да как затеи – найти обидчиков. Да где же тут, да как же тут найдёшь? Нет, чёрта с два! Столько же тут найдёшь? Нет, чёрта с два! Столько людей повсюду копошится: кто прилетает, кто людей повсюду копошится: кто прилетает, кто улетает. Неудержимый, пёстрый водоворот улетает. Неудержимый, пёстрый водоворот раза два подхватывал Зарубина, как щепку, и раза два подхватывал Зарубина, как щепку, и с невероятной лёгкостью уносил туда, куда он с невероятной лёгкостью уносил туда, куда он вовсе и не думал уноситься. вовсе и не думал уноситься.

«Дурдом какой-то!» - сердился он, с «Дурдом какой-то!» - сердился он, с трудом вырывая себя из потока и расправляя трудом вырывая себя из потока и расправляя «скомканные», сдавленные плечи. «скомканные», сдавленные плечи.

Отыскавши тихое местечко, он стоял, курил, Отыскавши тихое местечко, он стоял, курил, соображая: «Почему Полянка про электричку соображая: «Почему Полянка про электричку что-то говорила? А может, вовсе и не говорила? что-то говорила? А может, вовсе и не говорила? Мало ли что медсестре померещилось. Дед у неё Мало ли что медсестре померещилось. Дед у неё был немой! А с другой стороны – Иваницкие, был немой! А с другой стороны – Иваницкие, они ведь на перроне дочку-то нашли…»они ведь на перроне дочку-то нашли…»

И опять он пошёл на перрон, угрюмо И опять он пошёл на перрон, угрюмо рассматривая скопище разнообразных людей и рассматривая скопище разнообразных людей и неприятно поражаясь тому, как сильно оголилось неприятно поражаясь тому, как сильно оголилось подрастающее поколение. Оголилось так, что подрастающее поколение. Оголилось так, что дальше некуда. Там, в глубинке, теплился ещё, дальше некуда. Там, в глубинке, теплился ещё, был жив хоть какой-то стыд и страх, но здесь был жив хоть какой-то стыд и страх, но здесь как будто упразднили за ненадобностью. как будто упразднили за ненадобностью.

Под ногами темнело. По низкому чёрному Под ногами темнело. По низкому чёрному небу чиркали белые молнии. Гром гулял небу чиркали белые молнии. Гром гулял поблизости, раскатывался ружейным эхом. поблизости, раскатывался ружейным эхом. Капли дождя, похожие на крупнокалиберную Капли дождя, похожие на крупнокалиберную дробь, только что отлитую, ещё не затвердевшую, дробь, только что отлитую, ещё не затвердевшую, сверкая, разбивались на перроне, на крыше сверкая, разбивались на перроне, на крыше пустой электрички. Под ветром, заунывно пустой электрички. Под ветром, заунывно засвистевшим, с насиженного места поднимался засвистевшим, с насиженного места поднимался мусор. Гроздьями откуда-то срывались воробьи, мусор. Гроздьями откуда-то срывались воробьи, шумно пролетали над вагонами. Зонтики шумно пролетали над вагонами. Зонтики зацветали уже там и сям большими цветами.зацветали уже там и сям большими цветами.

Зарубин хотел закурить, но капля дождя Зарубин хотел закурить, но капля дождя тюкнула прямо по спичке. Он отвернулся от ветра тюкнула прямо по спичке. Он отвернулся от ветра и снова хотел прикурить. И вдруг увидел юную и снова хотел прикурить. И вдруг увидел юную красавицу в белой кофте, в красной юбке. (На красавицу в белой кофте, в красной юбке. (На Полянку похожа была). Рядом с ней шагал парень Полянку похожа была). Рядом с ней шагал парень в джинсовой куртке с золотой крупнозернистой в джинсовой куртке с золотой крупнозернистой цепочкой, ошейником блестящей на худосочной цепочкой, ошейником блестящей на худосочной длинной шее с треугольным кадыком. Парень длинной шее с треугольным кадыком. Парень что-то говорил с улыбкой.что-то говорил с улыбкой.

-Другой электрички не будет часа полтора. -Другой электрички не будет часа полтора. – Услышал Зарубин. - А эта минут через пять – Услышал Зарубин. - А эта минут через пять отойдёт.

-Вот спасибо! – ответила девушка. -Вот спасибо! – ответила девушка.-На здоровье! - Парень отвернулся и -На здоровье! - Парень отвернулся и

неожиданно состроил какую-то странно неожиданно состроил какую-то странно довольную рожу.довольную рожу.

Ефим Демидыч насторожился. Ефим Демидыч насторожился. Улыбаясь, девушка с лёгкой дорожною Улыбаясь, девушка с лёгкой дорожною

сумкой вошла в первый вагон. И тут же на сумкой вошла в первый вагон. И тут же на ступеньке показался коротко стриженный ступеньке показался коротко стриженный темноволосый крепыш, воровато посмотрел по темноволосый крепыш, воровато посмотрел по сторонам и скрылся.сторонам и скрылся.

Николай Гайдук Охотники за соловьями

111

Сердце Зарубина дрогнуло. Он тоже посмотрел по сторонам.

Милиционер щеголевато вышагивал по перрону, глядя поверх электрички, где собиралась гроза. Не доходя до первого вагона, страж порядка остановился. Играючи, с носка на пятку покачавшись на сверкающих ботинках, милиционер пошёл назад.

Ничего особенного в этом не было, но… что-то странное почудилось вдруг в поведении молодого мильтона. У Зарубина возникло ощущение, как будто он, блюститель, нарочно отвернулся именно тогда, когда парень плутовато зыркал по сторонам.

Ефим Демидыч был тугодумом, а в тот день так и вовсе с головой было туго после бессонной ночи, после перелёта, после посещения больницы. Но дело-то даже не в этом. Просто ему даже в голову прийти не могло, что ТАКОЕ ВОЗМОЖНО среди белого дня, среди людного места, на глазах у милиции.

Сообразил Зарубин лишь тогда, когда через две-три минуты из вагона пробкой выскочила вся зарёванная девка. Поправляя помятую юбку, она подбежала, покачиваясь, к милиционеру. Тот привычно взял под козырёк, стал внимательно слушать, но идти к вагону не спешил.

И только тогда осенило Зарубина: эти суки, твари подколодные, которые окопались в вагоне-ловушке, они, наверняка, отстёгивают деньги милиционеру, чтобы он бессовестные глазки закрывал на то, что происходит на его территории.

Но это лишь догадки. (Зарубину могло ведь просто показаться).

Стараясь быть непринуждённым, мало приметным, он приблизился к милиционеру и зарёванной, растрёпанной красавице. Делая вид, что отдал кому-то приказание по рации, старший сержант взял девушку под локоток и вежливо предложил пройти в отделение.

-Какое отделение? - всхлипнула красавица, оглядываясь. – Они же там, в вагоне…

-Сейчас туда придёт группа захвата! – заверил милиционер, поправляя фуражку.

В небесах загрохотало. Зарубин, точно громом поражённый, стоял и смотрел, не моргая. И не мог, не мог, не мог поверить, что такое бывает. А в это время в первый вагон электрички вошел элегантный, стройный мужчина в сером костюме. Зарубин замер. Минуты через две мужчина выскочил, будто ошпаренный. Выскочил так, что едва не упал на перрон. Был он багровый, всклокоченный, с надорванным под мышкой рукавом, с галстуком, сбитым на сторону.

7И опять в небесах загремело погромче,

поближе. В воздухе, сверкая, замелькали дождинки. Перрон потемнел от разбитых, расплющенных капель. Железные крыши вагонов стали отзываться бойким барабанным боем…

Делая вид, что скрывается от дождя, Зарубин зашел в первый вагон. Потопал сапогами, отрясая влагу. Опустился на крайнюю лавку.

Беззаботные, подвыпившие парни сидели в середине вагона, играли в карты. Все крепкие, добро одетые. Синеватый дымок сигарет пластался над головами, лениво подтягиваясь к выходу.

Некто рыжеватый, узкогрудый мельком глянул на него и, выражая недовольство, глухо что-то прорычал.

К Зарубину подвалил тёмнокожий, тёмноволосый крепыш с золотым распятием на мускулистой шее.

-Батя,- спросил он, зажимая карты в кулаке, - далеко собрался?

-До метры, - нарочито громко отвечал Зарубин. - Во, как дожь припустил! Урожай, однако, нынче славный будет!..

Крепыш усмехнулся. -До «метры», - он тёмными глазами

стрельнул за окно, - вон туда тебе надо. А этот бронепоезд не пойдёт.

Ефим Демидыч будто расстроился. -Как – не пойдёт? А мне сказали… -Тебе сказали, дуй отсюда! – Тёмные глаза

прищурились. – Ты что? Глухой? -Сынок! Да ты чо? – Зарубин поёжился. -

Гляди, как там хлещет! В такую погоду хороший хозяин…

Рыжеватый поднялся в середине вагона, узкую грудь почесал.

-Да чёрт с ним! – крикнул. - Иди сюда. Сколько там у тебя получается?

Крепыш возвратился к компании, показал свои карты, затем приглушённо спросил:

-А может быть, тряхнуть его?-Да ну, - презрительно ответил рыжеватый. -

Что ты с него стрясёшь? Хрен да маленько?.. Ты ещё скажи, что надо лишить его девственности!

Парни в вагоне заржали. За окнами с каждой секундой темнело.

Дождь перерастал в яростный ливень, скрученный в виде алюминиевых, длинных проволок. Крупные сверкающие капли, будто плоскогубцами откушенные от проволоки, щелкая, упруго отлетали от стекла, от грязного перрона, по которому уже струились пузырящиеся ручейки, уносящие окурки, пробки, фантики…

Зарубин глубоко вздохнул, как перед тяжёлой работой, делать которую неохота, а надо. Облизнув пересохшие губы, он подошёл к парням. Остановился.

-Чего тебе, дядя? – Рыжеватый, даже не

Николай Гайдук Охотники за соловьями

112

глянув на него, сигарету сунул в зубы. – Ну, братва? Кто банкует?.. Чья очередь?..

-Моя!- вслух подумал Зарубин. Двумя руками он обхватил рыжеватую

голову за подбородок и вихрастый загривок. Обхватил с такой неимоверной силой, с какою он брёвна волохал на лесосплаве, на лесоповале. Шейный позвонок, будто сухая ветка, негромко хрустнул, когда Зарубин резко повернул вихрастую башку.

Парень моментально побелел. Глаза его – цвета плевка – изумлённо полезли на лоб. Сигарета задрожала и, растрясая искры, выпала из приоткрытой, искривлённой пасти. Подсолнухом роняя голову на грудь, рыжеватый, как мешок с отрубями, рухнул к ногам Зарубина.

Картёжники застыли на несколько мгновений. Затем, бросая карты, подскочили, вразнобой матерясь. Плечистый крепыш, обморожено белея верхушками скул, сунул руку в карман – за ножом.

Проявляя неожиданную прыть, Зарубин руки распахнул и ястребом свалился на него, сграбастал; одна рука схватила за грудки, откуда посыпались пуговки, вторая – за ремень. Свирепо сопя, Ефим Демидыч вскинул этот мешок с дерьмом, сломал через колено и швырнул куда-то в тёмный, грязный угол…

Остальных как ветром из вагона выдуло…Ослепленный бешенством, почти

невменяемый, Зарубин, пошатываясь, побрёл из вагона…

В лицо ударил ливень, остужая… Поднявши голову, он постоял, разинув рот,

глотая и захлёбываясь небесной водой. Потом пошёл, но вдруг наткнулся на вагон. Кружась на месте, он не мог сообразить, куда идти. Кругом гудели и дрожали струи ливня, похожие на тростниковый лес, в котором он заблудился. Ухватившись рукою за мокрый бетонный столб, оказавшийся на пути, Зарубин согнулся пополам и зарычал, разинув рот, – его тошнило…

8 Ливень был могучий, хлёсткий, но не

долгий. Мутные лужи, вскипающие пузырями,

уже успокаивались. Деревья распрямлялись, отряхивая зеленоволосые косматые головы. Тёмное, низкое небо взбудораженно плывшее над аэропортом, светлело и приподнималось – в чернильно-сизых тучах открывались голубоватые окна. За тёплою туманной пеленой проступали размытые силуэты строений, деревьев, машин. Стая белых голубей, хлопая крыльями, всплеснулась откуда-то с сухого укромного местечка.

Ефим Демидыч руки долго мыл, раскорячившись, над водосточной трубой, из

которой хлестало, как из брандспойта. (Руки подрагивали). Он умылся, покряхтывая, шумно попил, обливая рубаху. С трудом распрямившись, потёр поясницу, посматривая по сторонам. Никого рядом не было – люди попрятались от грозы.

Собираясь закурить, Ефим Демидыч Собираясь закурить, Ефим Демидыч сунулся в карман и обалдел. сунулся в карман и обалдел.

«А деньги-то откуда?.. Столько много!..» «А деньги-то откуда?.. Столько много!..» - Он выпучил глаза, рассматривая крупные - Он выпучил глаза, рассматривая крупные купюры.

(Деньги прихватил он у тех подонков, (Деньги прихватил он у тех подонков, когда покидал электричку; сумка стояла на когда покидал электричку; сумка стояла на грязном полу, где валялся рыжеватый чертяка с грязном полу, где валялся рыжеватый чертяка с поломанной шеей).поломанной шеей).

Брезгливо морщась, Ефим Демидыч Брезгливо морщась, Ефим Демидыч подумал деньги выкинуть и снова руки вымыть, подумал деньги выкинуть и снова руки вымыть, но в это время неподалёку между машинами но в это время неподалёку между машинами – замаячил красный околыш милицейской – замаячил красный околыш милицейской фуражки.

Зарубин медленно, точно во сне, подошёл Зарубин медленно, точно во сне, подошёл к свободному таксомотору, козонками постучал к свободному таксомотору, козонками постучал по мокрому стеклу.по мокрому стеклу.

-Свободен? – спросил, не узнавая -Свободен? – спросил, не узнавая собственного голоса.собственного голоса.

-Как ветер! – приоткрывая окно, ответил -Как ветер! – приоткрывая окно, ответил шофёр.

И опять-таки медленно, будто во сне, Ефим И опять-таки медленно, будто во сне, Ефим Демидыч сел на заднее сидение. Влажное лицо Демидыч сел на заднее сидение. Влажное лицо было багровым. Тёмная промокшая рубаха на было багровым. Тёмная промокшая рубаха на плечах и на груди дымилась, как на русской плечах и на груди дымилась, как на русской печи. (У него был странный организм: во печи. (У него был странный организм: во время сильного переживания температура время сильного переживания температура поднималась до сорока). Покашляв, Зарубин поднималась до сорока). Покашляв, Зарубин сказал непререкаемым тоном:сказал непререкаемым тоном:

-Ну, гони, коль свободен! -Ну, гони, коль свободен! -Далеко? – не оборачиваясь, спросил -Далеко? – не оборачиваясь, спросил

шофёр. -До Москвы. -До Москвы. -Москва большая. Вам куда? -Москва большая. Вам куда? -Мне пока прямо, а там будет видно. - -Мне пока прямо, а там будет видно. -

Зарубин помолчал, глядя на муху, ползающую Зарубин помолчал, глядя на муху, ползающую по лобовому стеклу. по лобовому стеклу.

Шофёр с недоумением оглянулся. Шофёр с недоумением оглянулся. -Ну, хорошо. До Москвы, так до Москвы. -Ну, хорошо. До Москвы, так до Москвы.

Только деньги вперёд.Только деньги вперёд. Ефим Демидыч протянул сырые, мятые Ефим Демидыч протянул сырые, мятые

бумажки, и водитель, не скрывая удовольствия, бумажки, и водитель, не скрывая удовольствия, врубил мотор. Дворники с лёгким резиновым врубил мотор. Дворники с лёгким резиновым скрипом поплыли по стеклу в дождевых скрипом поплыли по стеклу в дождевых задрожавших пупырышках. Муха по салону задрожавших пупырышках. Муха по салону заметалась… заметалась…

-Откуда будешь, батя? – расспрашивал -Откуда будешь, батя? – расспрашивал таксист. – Наверно, с Севера?таксист. – Наверно, с Севера?

- Ну, да, – помедлив, согласился Ефим - Ну, да, – помедлив, согласился Ефим Демидыч. – А как ты угадал?Демидыч. – А как ты угадал?

-Птицу видно по полёту. -Птицу видно по полёту. -Что верно, то верно! -Что верно, то верно! Если бы водитель раньше знал его, Если бы водитель раньше знал его,

так теперь бы сильно удивился. Всегда так теперь бы сильно удивился. Всегда монументальный, мрачновато молчаливый монументальный, мрачновато молчаливый

Николай Гайдук Охотники за соловьями

113

Зарубин неожиданно сделался нервно-весёлым, словоохотливым.

-Север – это хорошо, – похвалил таксист.-Ну, не скажи! – Пассажир насторожённо

оглянулся. - Там порою так прижмёт, что ухи в берестяную трубочку сворачиваются!

Шофёр включил фары – косые, редкие дождинки засеребрились перед рылом рычащей машины.

- А откуда с Севера, если не секрет? Пассажир между бровями поцарапал.-Да с этого… С Алдана.-Это где?- В Якутии.Такси стало проворно лавировать,

пробираясь между другими припаркованными машинами, заполонившими всё пространство перед аэропортом.

-А что там у вас? Золото? -Алмазы. -Тоже неплохо. А вот скажи-ка мне, батя… Зарубин поморщился, пропуская вопрос. -Башка чо-то гудит, - пожаловался он, двумя

руками сдавливая влажные виски. Водитель на время умолк. Затем пощёлкал

пальцем по кадыку. -Что? Наверно, перебрал?-Перебрал… - многозначительно ответил

Зарубин. -Так надо было взять пивка. -Ничего, перебьюсь. – Опять оборачиваясь,

пассажир произнёс непонятную фразу: - Сожрать лимон и не скривиться – не всякий может.

-Это как понять? -Никак! Сам не пойму! - снова как-то

двусмысленно проговорил пассажир. - А ты чего оглядываешься? – заметил

шофёр, усмехаясь в зеркало заднего вида. – Там погоня, что ли?

Возбуждённо сверкая глазами, пассажир неожиданно крепко ударил его по плечу.

-Эх! Чудак-человек! Телевизора, однако, насмотрелся. – Он головой кивнул назад. - Там дружки мои, тоже с Алдана.

-Кореша? Ну, всё ясно. А почему же вместе не поехали?

-Места не хватило. Они молодые, собаки. Им ехать кучей куда веселей. – Зарубин похлопал себя по карману. - Ты не куришь, милок?

-Не курю. -А мне? Дозволишь? Водитель плутовато покосился в зеркало

заднего вида. Поморщил крючковатый нос. -За отдельную плату, - сказал как будто в

шутку и вроде как всерьёз. -Договорились. – Ефим Демидыч достал

помятую, наполовину промокшую пачку. - Покурю, да маленько вздремну. Устал. Будто с полем управился…

Дальше поехали молча.

Нервно-весёлое состояние понемногу покидало пассажира. Встопорщенные, коротко подстриженные волосы, подсыхая, опадали на макушке. Рубаха, облепившая грудь, подсыхала. (Но если присмотреться: ниже соска всё ещё заметно было трепыхание – сердце никак не могло опуститься на своё привычное гнездо).

Закрыв глаза, откинувшись на мягкую кожаную спинку, Зарубин соображал, куда теперь ехать, что делать? «Надо как можно скорее дергать отсюда! - билось в голове. - Надо было не прыгать в такси, как тот заяц, а пойти узнать насчёт билета. А может, надо ехать на тот аэропорт? В Шире мать его… Ну, то есть, Шереметьево. Нет ли там моего самолёта? Да только навряд ли! Они со своим грузом, наверно, за морем уже. Но дело-то даже не в этом… Поляна! С ней-то как быть? Не бросать же волкам не съедение! Надо как-то забирать её! Как?.. Там, конечно, упрутся, хай поднимут. Ей нужен покой. Что же делать?..»

Шуршание шин и гудение ветра за приоткрытым стеклом стало заметно слабее – скорость упала.

-Ну, вот и Москва начинается! – долетел до него голос водителя. – Теперь-то куда?

Пассажир глаза протёр, вздохнул, глядя вперёд, где громоздились до неба плечистые, серые здания, моргающие стёклами, отражавшими свет. Там и тут солнце в лужах вспыхивало – золотыми, рваными шляпами подсолнухов. Промокший, нахохлившийся ворон, напоминая помятую шапку, сидел на столбике с километровой отметкой.

-Давай на вокзал! – попросил пассажир. -На какой? Тут их много. Зарубин замешкался. Поскрёб затылок. -Да я уже забыл, - слукавил он. - С какого

до Сибири ходят поезда? Водитель это понял по-своему.-Редко приходится поездом?-Редко. - Ефим Демидыч хмыкнул. - Всё

больше летаю. -Деньги есть, так чего не летать, - согласился

шофёр. – Мы раньше каждый год с женою пропадали на море. То в Крыму, то в этом, в Калининграде.

Сухие проплешины стали попадаться на пути. А дальше и вовсе дорога пылила под колёсами встречных машин – гроза не докатилась до Москвы, только серый асфальт кое-где был присыпан конопушками капель.

На вокзале Зарубин зашёл в туалет, вынул охотничий нож из-за голенища, забросил куда подальше.

Потоптавшись возле расписания, он толком ничего не понял: голова гудела. «Выпить бы, ёлки!» - с тоской подумал, задержавшись около буфета.

Милиционер прошёл мимо него.

Николай Гайдук Охотники за соловьями

114

Сердце жарко дрогнуло, и между бровей проступила испарина. Стараясь не оглядываться, Ефим Демидыч направился к выходу. Потом остановился. Напрягая спину и засунув кулаки в карманы, он заставил себя вернуться к доске расписаний. Смотрел, смотрел и снова ни черта не мог сообразить, путаясь то в номерах поездов, то во времени прихода и отхода.

Покрутив головой, Зарубин увидел окошечко с надписью «Справка». Там расспросил и уточнил, когда отходит ближайший поезд. Посмотрел на часы. Времени – на всё про всё – немного оставалось.

Опуская глаза, чтобы не привлекать внимание милиционера, снова проходившего мимо, Зарубин приклеился к очереди. Но глаза его – как-то сами собой – поползли по залу, насторожённо выискивая человека в форме.

Время тянулось в очереди – смола смолой. И всё никак не мог он отделаться от чувства, что милиционер неспроста гарцует вокруг да около. И люди в очереди тоже неспроста косятся на него.

Добравшись до кассы, Ефим Демидыч так обрадовался, что едва не закричал, ссутулившись над окошечком:

-Два билета! В купе! Кассирша огрызнулась, не глядя на него:-Я не глухая. Где паспорт?А вот, пожалуйста. -А где второй?-Какой второй? -Ну, вам же два билета?-Два. - Зарубин растерялся. - А второго нету.

Второй – это дочка моя. Там, в больнице. Я второй вам, ей-богу, сейчас привезу…

-Вот когда привезёте, - отрезала кассирша, - тогда и продам!

-Да как же? – залепетал Зарубин. - Да вы что?

-Следующий! – раздражённо поторопила кассирша.

-Погодите! – взмолился Ефим Демидыч. - Поймите…

Опуская голову с навороченной модной причёской, кассирша стала заполнять какие-то ведомости. Очередь за спиною сердито засопела, зароптала, сороконожкою переступая с каблука на каблук. А потом нашёлся кто-то сердобольный, шепнул на ухо:

-Оформляй на себя два билета. С проводником разберешься.

Удивляясь простоте решения проблемы, Зарубин с благодарностью покосился на подсказчика.

-Давайте два билета на меня! – проворчал в окошечко.

Кассирша вскинула подкрашенные брови.-А может, все четыре? Он махнул рукой, не долго думая. - Хорошо! Давайте все четыре!

Недоверчиво глядя на чудака, кассирша уточнила:

-Все четыре? Серьёзно?-Да. – Он вздохнул. - Дочке нужен покой… Отойдя от кассы, Ефим Демидыч расстегнул

рубаху и подул за пазуху – там было потно. рубаху и подул за пазуху – там было потно. Глянув на часы, заторопился.Глянув на часы, заторопился.

И опять ему попался милиционер, торчащий И опять ему попался милиционер, торчащий возле выхода.возле выхода.

-Гражданин! – позвал он, поднимая -Гражданин! – позвал он, поднимая указательный палец. – Минуточку!указательный палец. – Минуточку!

Зарубин замер, только сердце дико Зарубин замер, только сердце дико заметалось. заметалось.

Однако через несколько секунд он осознал, Однако через несколько секунд он осознал, что говорят не ему, а тому человеку кавказской что говорят не ему, а тому человеку кавказской наружности, который в эту минуту оказался за наружности, который в эту минуту оказался за спиною Зарубина.спиною Зарубина.

«Фу-у!..» – ступая на волю, он ощутил «Фу-у!..» – ступая на волю, он ощутил противненькую слабину в коленях. Подумал противненькую слабину в коленях. Подумал закурить, но времени в обрез…закурить, но времени в обрез…

И опять он взял такси в больницу. И опять он взял такси в больницу. Дорога, извиваясь, прижалась к парапетам, Дорога, извиваясь, прижалась к парапетам,

пошла вдоль набережной. Белый парус вдали пошла вдоль набережной. Белый парус вдали завиднелся лебяжьим крылом. От реки поначалу завиднелся лебяжьим крылом. От реки поначалу повеяло целительной свежестью, а затем в нос повеяло целительной свежестью, а затем в нос ударило такою застарелой затхлостью – Зарубин ударило такою застарелой затхлостью – Зарубин поспешил закрыть окно.поспешил закрыть окно.

Рассматривая внутреннее убранство Рассматривая внутреннее убранство новенькой иномарки с правым рулём, Ефим новенькой иномарки с правым рулём, Ефим Демидыч крякнул: «Хорошо живут, собаки, на Демидыч крякнул: «Хорошо живут, собаки, на таких машинах таксовать!» таких машинах таксовать!»

-А побыстрее можно?– попросил он, желчно -А побыстрее можно?– попросил он, желчно добавляя: - За отдельную плату.добавляя: - За отдельную плату.

Водитель неопределённо хмыкнул, Водитель неопределённо хмыкнул, прибавляя газ.прибавляя газ.

Москва-река, сияющая солнцем, сверкнула Москва-река, сияющая солнцем, сверкнула и пропала за поворотом. Зарубин увидел церковь и пропала за поворотом. Зарубин увидел церковь и поторопился отвести глаза, ощущая, как что-и поторопился отвести глаза, ощущая, как что-то вдруг сильно заныло в душе – покаянно и то вдруг сильно заныло в душе – покаянно и горько. Но тут же, когда отпустило, он опять горько. Но тут же, когда отпустило, он опять посмотрел на золотые луковки, увенчанные посмотрел на золотые луковки, увенчанные крестами. Только теперь посмотрел исподлобья крестами. Только теперь посмотрел исподлобья – непримиримо, не покаянно. «А где он раньше – непримиримо, не покаянно. «А где он раньше был, ваш бог? – раздражённо подумал. - Да был, ваш бог? – раздражённо подумал. - Да я бы этих тварей всех покрошил, когда б не я бы этих тварей всех покрошил, когда б не разбежались!» разбежались!»

9 9 В кабинете главного врача горела настольная В кабинете главного врача горела настольная

лампа, молочным полукругом ярко заливая лампа, молочным полукругом ярко заливая бумаги, папки, книги, миниатюрный, гипсовый бумаги, папки, книги, миниатюрный, гипсовый бюстик Гиппократа, фонендоскоп, сияющий бюстик Гиппократа, фонендоскоп, сияющий никелированными железками. Лампа здесь никелированными железками. Лампа здесь горела едва ли не круглосуточно: в кабинете горела едва ли не круглосуточно: в кабинете царил полумрак из-за тополей, столпившихся царил полумрак из-за тополей, столпившихся под окнами. Налетающий ветер временами под окнами. Налетающий ветер временами шерстил тополя и раскачивал – открывались шерстил тополя и раскачивал – открывались колодцы далёкого неба, пронзительно синего, колодцы далёкого неба, пронзительно синего, промытого ливнем. Слабые проблески дневного промытого ливнем. Слабые проблески дневного света и полутени от веток дрожали, ползая по света и полутени от веток дрожали, ползая по полу и улетучиваясь.полу и улетучиваясь.

Николай Гайдук Охотники за соловьями

115

Глядя за окно, моложавый, густобровый главный врач заявил:

-Я даже и слушать не хочу! Идите!Зарубин угрюмо бухтел:Ну, а как мне быть? Где жить и что жрать?

На помойках шабриться прикажете? Доктор продолжал смотреть в окно. Взял

фонендоскоп и нацепил себе на шею. -Я приказать вам не могу. – Он Гиппократа

переставил с места на место. - Я только могу попросить: выйдите отсюда.

-Но у меня билеты! – вежливо настаивал Зарубин. - Отдельное купе. Там будет покой и порядок…

-Какое купе? Да вы что?– Возмущённый главный врач стукнул раскрытой рукой по столу, заставляя Гиппократа укоризненно покачать головой. - Всё, дорогой товарищ! Всё! Разговор закончен. Выйдите.

Зарубин встал, уныло глядя в пол. Опять присел.

-Билеты у меня! – Он посмотрел на круглые настенные часы. - Скоро поезд…

-Вы русский язык понимаете? Нет? – Повышая голос, доктор руку положил на телефон. – Или вызвать милицию?

«Этого мне только не хватало!»Зарубин за двери поплёлся, цокая одной

подковкой. (Вторая отлетела на московских улицах на счастье кому-то). Зажмуривая глаза, чтобы лучше сосредоточиться, он прислонился к каменной крашеной стене, напротив которой висели плакаты, напоминающие, как правильно бороться с какими-то зловредными болячками.

И неожиданно вспомнился тот продажный блюститель порядка на перроне в аэропорту. И Зарубин подумал с отчаяньем: «Делать нечего, надо рискнуть!»

Посмотрев по сторонам, он отслюнявил сколько-то мятых купюр – покрупнее. Робко постучался в кабинет и, не глядя доктору в глаза, торопливо, молча «дал на лапу».

В кабинете стало тихо. Невнятный шорох тополей за окнами сделался отчётливей. И сердцебиение часов на стене словно бы усилилось и даже участилось.

Ожидая дальнейшего разворота событий, Ефим Демидыч взмок, моргая в пол. Никогда он подобным паскудством не занимался, и если бы врач в ту минуту скомкал проклятую взятку и швырнул бы Зарубину в рожу – это было бы нормально. Только в том-то и дело, что всё теперь в стране с ног на голову перевернулось, и нормальным стало ненормальное.

Эскулап довольно хладнокровно принял взятку, и через несколько минут Ефим Демидыч уже спускался вниз по лестнице, бережно держа спящую Полянку на руках.

Таксист, увидев пассажира, поспешно развернулся и подъехал к самому крыльцу.

Зарубин осторожно погрузил дочурку,

пребывающую в сонном забытье. Сам забрался в машину. Хотели отъезжать, но вдруг перед капотом кто-то замаячил. (Это была знакомая вахтёрша).

Толстой уткой переваливаясь с ноги на ногу, она открыла дверцу – протянула какой-то конверт.

-Главный врач документы приказал передать, - страдая одышкой, пояснила вахтёрша.

-Сдались они мне! – с неприязнью ответил Зарубин.

-Ну, я не знаю, - ворчала вахтёрша. - Он сказал, что сгодятся…

Когда уже отъехали подальше от больницы, Ефим Демидыч, словно чувствуя подвох, заглянул в конверт и криво улыбнулся, ощущая и стыд, и смущение, и ещё, бог знает, что такое, огнём опалившее сердце: в конверте находилось то, что Зарубин «дал на лапу» главному врачу.

«Есть ещё люди на свете!» – решил он, обескураженно качая головой.

10 Раскалённый летний день клонился к вечеру.

Закатное солнце, угарно краснея, висело на западном склоне, плавно перекатываясь то на левую, то на правую сторону от пассажирского поезда, идущего извилистой дорогой, проложенной в предгорьях. Равномерно тарабанили колёса, мелькали за окном: луга, леса и реки, озёра, болота; золотилась пшеница и рожь, попадались большие поля, до краёв поросшие дурниной: земля была забыта и заброшена. Предвечерний воздух тушевался, наполняясь дымкой. Сизый туманец тянул свою тонкую пряжу из перелесков.

Дочь спала на нижней полке, плотно сжимая ноги и временами вздрагивая. Поглядывая на неё, Зарубин то и дело поправлял белоснежное покрывало с чёрной эмблемой фирменного поезда. Отзываясь на эти прикосновения, Полянка вздрагивала и всякий раз чуть слышно, жалобно стонала, болезненно ворочая глазами под закрытыми веками.

Осторожно закрыв купейную дверь на колёсиках, Ефим Демидыч подошёл к проводнику, разогревавшему титан.

-Сынок! – Зарубин протянул ему купюру. – Организуй три пузыря. Один – тебе. Два – мне. Договорились?

-Без проблем, - спокойно согласился проводник.

Петушиный гребень заката спрятался куда-то под крыло тумана и далёких гор, вспухающих на горизонте. За окнами темнело, первые звёзды забрезжили в небе, повторяясь на зеркале рек и озёр за железной дорогой.

Дождавшись проводника, Зарубин, широко раздувая мясистые ноздри, выпил водки и прислушался к себе – к надорванному своему нутру; сердце обожгло, а на душе ничуть не

Николай Гайдук Охотники за соловьями

116

полегчало. Он выпил ещё, не закусывая, только шумно занюхивая горбушкой хлеба. Вспомнив что-то, поморщился и, взяв полотенце, отправился в туалет. Закатав рукава, руки с мылом помыл; постоял, глядя в зеркало и с трудом узнавая себя, измождённого, по вискам прихваченного свежей сединой.

Поезд ненадолго задержался на каком-то тихом, безымянном разъезде, хрипловато прогудел и дальше затараторил на стыках, но Зарубин успел углядеть за окном живую золотинку далёкого костра, полыхающего на берегу, и успел услышать отголоски печальной, протяжной песни.

Губы его мелко задрожали. Он хотел закурить, но вдруг с силой вцепился в металлические толстые прутья, закрывающие половину чёрного окна, за которым мелькали яркие летние звёзды – будто слетали с небес под колёса бегущего поезда.

Он ссутулился, и плечи тряслись от безудержных, страшных рыданий.

11Через трое суток дотелепались до дому.

Зарубин баню протопил и долго мылся, курил в предбаннике и даже думал там расположиться ночевать; в доме жена бесновалась, чуть не с кулаками бросалась на него. Кругом виноватый, усталый, как лошадь, на которой пахали целинные и залежные земли, он до утра промаялся в предбаннике на драном топчане, не в силах задремать от перенапряжения.

Рано утром собрался и понуро побрёл в районное отделение: семь бед один ответ.

Медленно шёл, тяжело, заложив руки за спину, точно репетируя походку под конвоем. Останавливаясь, он печально поглядывал по сторонам.

Сосны, отбившиеся от бора, шатрами шумели там и тут на улицах посёлка. Под соснами, как чёрные ежата, топорщились сухие шишки, куриный пух крутился неурочным снегом, вселяющим в душу тоску.

Утро было ветреным, прохладным. Над горизонтом, надсадно краснея, солнце путалось в тучах и облаках, не находя дорогу на простор – золотушные блики соломенной трухою сыпались на голубоватые вершины далёких гор, на излучину взъерошенной реки, откуда доносилось бренчание «кандальной» цепи и глухие удары воды об лодку.

Зарубин постоял возле бетонного крылечка милиции. Похлопав по карманам, покусал неприкуренную папиросу. Покосился на большое окно, забранное железными прутьями, сваренными в виде лучей восходящего солнца. (Или, скорее всего, – заходящего). Сапоги, будто налитые свинцом, не слушались, когда переступал порог.

Дежурный, после бессонной ночи закимаривший за столом, вздрогнул от скрипа двери и поправил фуражку, съехавшую набекрень.

Моргая в тусклом, мрачном помещении, Ефим Демидыч подошёл к полукруглому Ефим Демидыч подошёл к полукруглому стеклянному окошечку, похожему на кассу, стеклянному окошечку, похожему на кассу, где выписывают билеты в места «не столь где выписывают билеты в места «не столь отдалённые». отдалённые».

Побито пригнувшись, он посмотрел на Побито пригнувшись, он посмотрел на лейтенанта с лилово-красным ухом и помятою лейтенанта с лилово-красным ухом и помятою щекой.

-Гражданин… – прикрывая ладонью зевок, -Гражданин… – прикрывая ладонью зевок, спросил офицер, - что хотели?спросил офицер, - что хотели?

Тиская в зубах неприкуренную папиросу, Тиская в зубах неприкуренную папиросу, Ефим Демидыч неожиданно спросил:Ефим Демидыч неожиданно спросил:

-А спички есть?-А спички есть?Рот у лейтенанта приоткрылся, мерцая Рот у лейтенанта приоткрылся, мерцая

железными фиксами. железными фиксами. -А больше ничего не надо? -А больше ничего не надо? -Нет. -Нет. Дежурный сначала нахмурился, затем Дежурный сначала нахмурился, затем

усмехнулся, протирая глаза.усмехнулся, протирая глаза.-Ну, держите. - Он потарахтел полупустой -Ну, держите. - Он потарахтел полупустой

обоймой спичечного коробка. - Что не спится-обоймой спичечного коробка. - Что не спится-то?

Зарубил молча прикурил и, хлопнув дверью, Зарубил молча прикурил и, хлопнув дверью, широко пошёл навстречу ветру, с треском широко пошёл навстречу ветру, с треском надрывая ворот чистой рубахи: дышать стало надрывая ворот чистой рубахи: дышать стало нечем. Отойдя подальше, он остановился и, нечем. Отойдя подальше, он остановился и, отбросив папиросу, мрачно глянул в сторону отбросив папиросу, мрачно глянул в сторону милиции. «Ага! – Сердито сплюнул. – Щас!.. В милиции. «Ага! – Сердито сплюнул. – Щас!.. В гробу я вас всех видел!..»гробу я вас всех видел!..»

В то же утро он ушёл в тайгу, чтобы В то же утро он ушёл в тайгу, чтобы вернуться только к первоснежью, когда грязь вернуться только к первоснежью, когда грязь и мусор на земле укроет слепящий, серебром и мусор на земле укроет слепящий, серебром искрящийся подзимок, когда станет кругом тихо-искрящийся подзимок, когда станет кругом тихо-тихо, светло и немного печально от близости тихо, светло и немного печально от близости матёрых морозов. матёрых морозов.

12 12Весной они продали свою избу и переехали Весной они продали свою избу и переехали

куда-то за перевал, на тихую таёжную заимку, куда-то за перевал, на тихую таёжную заимку, откуда очень редко выбирались к людям. откуда очень редко выбирались к людям.

Говорят, что время лечит. Так-то оно так, Говорят, что время лечит. Так-то оно так, да не совсем. Со временем голос вернулся к да не совсем. Со временем голос вернулся к Полянке, но вернулся лишь для разговора, а вот Полянке, но вернулся лишь для разговора, а вот песня ушла навсегда. Петь Полянка больше не песня ушла навсегда. Петь Полянка больше не могла, да и не хотела, даже не пыталась никогда. могла, да и не хотела, даже не пыталась никогда. Только своим ребятишкам, родившимся на той Только своим ребятишкам, родившимся на той глухой заимке, где муж её работал пчеловодом, глухой заимке, где муж её работал пчеловодом, Полянка порой напевала медово-тягучие Полянка порой напевала медово-тягучие колыбельные песни. Забываясь на время, она колыбельные песни. Забываясь на время, она устремлялась глазами в какую-то дальнюю, устремлялась глазами в какую-то дальнюю, неведомую даль, где живётся легко и отрадно, неведомую даль, где живётся легко и отрадно, где даже зимой зацветают дивные, волшебные где даже зимой зацветают дивные, волшебные цветы и, не жалея сердца своего, звенит цветы и, не жалея сердца своего, звенит самозабвенный соловей.самозабвенный соловей.

Николай Гайдук Охотники за соловьями

117

ОДНАЯ одна разгребуЭту грязь, эту боль.А тебя, как всегда,Не окажется рядом.И одна выпьюПолный бокал за любовь.Вот такая судьба –И, наверно, так надо.

И опять поплывутНа восток облака,Будто годы мои –Их ни мало, ни много.Как ты, женская доляМоя, нелегка!Нелегка и долгаК счастью жизни дорога.

Я одна прогонюИ тоску, и печаль.От бокала винаСердце радости просит.То, что было вчера,Скроет ночи вуаль,И надежды моиБелым снегом заносит.

Я одна разберусь –Что, когда и почём.А тебя нет и нет…Почему – не припомню…Только ты оглянись,Я подставлю плечо…И расколется боль,Всё собою заполнив…

РАЗДУМЬЕ.А жизнь идёт У каждого своя.И что в конце, Никто, увы, не знает.Но молча Календарный лист срываетДень новогодний января.Удержишь ли того,Кто был с тобой?Иль одиночествоПройдёт по сердцу болью…… Но, слава Богу, С верой и с любовьюДуша стремится Путь пройти земной.

НЕ СЕГОДНЯПускай не сегодняНам выпадет счастье.Пускай не сегодня,Но будет оно!На всё воля Божья,Мы все в его власти,И на небесах Уже всё решено.

Пускай не сегодня,Но сердце поверит.Пускай не сегодняПроснётся весна.Надежда откроет

ПО КРУГУ

Мария КозловаМария Козлова - член Союза композиторов края. Пишет, песни.

Неоднократный победитель районных, краевых, областных конкурсов песенного творчества. Живет в д. Сулёмка Красноярского края.

Поэзия

118

Небесные двери,И чаша любвиБудет света полна!

Пускай не сегодня,Но счастье нагрянет!Пускай не сегодняДень светлый придёт!А завтраПрекрасное утро настанет,Воскреснет душаИ опять запоёт!

ПО КРУГУ.ПО КРУГУ.ПО КРУГУНа вираже крутых дорогМы не заметили друг друга.Куда-то мчались со всех ногПо заколдованному кругу.

И всё быстрее кружит он,Уже не в кайф его вращенье.Не остановишь тот разгон,Поскольку жизнь – Это движенье.

И вдруг – провал…Лишь бъётся мысль:- Не выпасть только бы из круга.Как получилось так,Что мыВ нём не заметилиДруг друга?..

УТРОНу, вот и утро, Слава Богу!Как ночь мучительно долга!Светлеет небо понемногу,И, словно парус, облака.

Кругом стоит ещё затишье,Ни шороха, ни звука нет.Шагами тихими, чуть слышно,Ступает господин Рассвет.

Вот ветерок пахнул прохладойИ шёпот листьев всколыхнул.… Внезапно огненной громадойВосток зарёю полыхнул!

О, Боже!Что за красотища!В восторге глаз не отвести.

И ничего душа не ищет,Ей просто некуда идти.

ЕЩЁ НЕ ПОЗДНО ЕЩЁ НЕ ПОЗДНО Ещё не поздно.Ещё не поздно.Сияет лик зари,Сияет лик зари,Бледнеют звёзды.Бледнеют звёзды.Всё можно повторить,Всё можно повторить,

Ещё не поздно.Ещё не поздно.Есть белый свет берёз,Есть белый свет берёз,Его сиянье.Его сиянье.Есть радость чистых слёзЕсть радость чистых слёз

В часы свиданья.В часы свиданья.Есть неба глубина,Есть неба глубина,Реки теченье.Реки теченье.Есть глаз голубизнаЕсть глаз голубизна

И их свеченье.И их свеченье.А если сердце вновьА если сердце вновьБеда расколет, Беда расколет, Пусть защитит любовьПусть защитит любовь

Его от боли.Его от боли.Мир звёздной полосойМир звёздной полосойПо всей ВселеннойПо всей ВселеннойУмоется росойУмоется росой

Любви нетленной.Любви нетленной.И, нет, не говори,И, нет, не говори,Что гаснут звёзды.Что гаснут звёзды.Всё можно повторить,Всё можно повторить,

Ещё не поздно.Ещё не поздно.

Мария Козлова Стихи

119

Зеленкина Галина Николаевна родилась 11 июля 1947 года в городе Бресте Беларусь. С 1960 года проживает в Сибири (до 1984 года в городе Братске Иркутской области, а с 1984 года и поныне в городе Кодинске Красноярского края ). Окончила энергетический факультет Иркутского политехнического института в 1971 году. Специальность – инженер-электрик. Работала проектировщиком в Группе Рабочего Проектирования на строительстве Братской, Усть-Илимской и Богучанской ГЭС. С 1997 года занимается писательским трудом. Автор романов: «Убийца

неподсуден» (изд-во «Кларетианум» г. Красноярск) и «Звездочет» ( изд-во «Буква» г.Красноярск), а также нескольких книг стихотворений. Член Крымского клуба фантастов(г.Симферополь), член творческого клуба «Новый Енисейский литератор», член редакционного совета детского альманаха «Енисейка», член Союза писателей России.

Печаталась в Украине, Чехии, Бурятии и России.

Галина Зеленкина

ТЫ – МУЖЧИНА, А Я – ЖЕНЩИНАТы – мужчина, пришедший из марта,А я – женщина зноя июльского.Ты в плену у игры и азарта,А я – сладость у пряника тульского.Ты – мужчина, весною взъерошен,А я – женщина, летом обласкана. Так зачем ты июльской порошейВ моё лето приходишь за сказками?

О НЕНАСТЬЕДнём ненастным, в караулеУ высокой кручи,Отливали ветры пулиИз свинцовой тучиИ расстреливали землюТо дождём, то градом.Я ненастье не приемлю,Если лето рядом.

ДОЖДЛИВОЕБабье лето в этот год задержалось,Зацепилось языком с ветром буйным.Весь сентябрь шли дожди. Эка, жалость!Как осенние дожди, принтер струйный,Распечатал на бумагу все мысли.Но напрасно я ждала результата,Утонули все слова в чьём-то смысле,Как и я в словах тонула когда-то. Если нет уже давно чувства долга,То не надо быть шутом на потеху.

В стоге сена потерялась иголка,Не заштопать мне на мыслях прорех

А ДУША НА ПЕРЕПУТЬЕПомаленьку, понемножкуС другом пили не на спор.Дегтя ложку, мёда ложкуПодмешали в разговор. - Уезжаешь? ─ УезжаюЗа три моря в дивный край.- Будешь ждать? ─ Не обещаю.Сердце выстрадало рай,А душа на перепутье :То ей солнце, то дожди.Потому, не обессудь ты,Не надейся и не жди.

ЛЮБИМОМУ ПОЭТУМы с тобою, между прочим,Хорошо живём вдвоём ―Ты меня воруешь ночью,Я тебя ворую днём.Я ― твоя ночная Муза,Ты ― талантливый поэт.Крепче нашего союзаНичего на свете нет.

О БЫВШИХНе бывает бывших ни мужей, ни жён ―Просто жизнь меняет направлениеИ уводит всех нас в сонмище сторон,Разных по количеству движения.

А ДУША НА ПЕРЕПУТЬЕ

120

Не бывает бывших радостей и бед,Как наград нет бывших и признания.Каждый наш поступок оставляет следНа нейронном уровне сознания.Не бывает бывших ни ночей, ни дней ―Просто на кроссвордах мирозданияКто-то сделал время чуточку длинней,Ну, а кто-то свет льёт в созидание.

НА ПЕРЕКРЁСТКЕ ДВУХ ЭПОХ Я не поверила словам,Я не поверила глазам,Я не поверила рукам ―И рядом нет Тебя…

Чужая мысль по головам,Чужая тень по тормозам,Чужая рифма по строкам ―И больше нет Меня …

Все прегрешенья прежних летЛюбви сбежавшей прячут следНа перекрестке двух эпох,Где жили Ты и Я…

Там нас уже в помине нет,И время жизни гасит свет,Создав на миг переполохНа свалке бытия…

СЛОВНОС каждым годом всё тише и тишеЖизни зов в истечении лет,Словно время в пространственной нишеВыключает и звуки, и свет.

Словно кто-то невидимый глазуПоделил: кому низ, кому высь,И ещё не ошибся ни разу,Отмеряя по порциям жизнь.

С каждым годом всё уже и ужеК нерешенным проблемам подход,Словно разум стал людям не нуженК новой жизни вершить переход.

ОБЕСПЕЧЕН «КВАРТИРОЙ» СОЛДАТОБЕСПЕЧЕН «КВАРТИРОЙ» СОЛДАТОбещали квартиры дедам к юбилею Победы, Обещали квартиры дедам к юбилею Победы, Но какой-то чиновник, родившийся после войны,Но какой-то чиновник, родившийся после войны,Посчитал, что неважно, Посчитал, что неважно, где мрут от невзгод чьи-то деды, где мрут от невзгод чьи-то деды, И вписал себя в список И вписал себя в список защитников бывшей страны. защитников бывшей страны. Получил он квартирку, а дед, ветеран одноногий,Получил он квартирку, а дед, ветеран одноногий,Жить остался в хибаре, где нет санузла и воды,Жить остался в хибаре, где нет санузла и воды,А вальяжный чиновник, душою и сердцем убогий,А вальяжный чиновник, душою и сердцем убогий,Строил счастье своё на фундаменте чьей-то беды.Строил счастье своё на фундаменте чьей-то беды.Страшно жить в государстве, Страшно жить в государстве, где совесть и честь вне закона, где совесть и честь вне закона,На войне было легче, На войне было легче, там знаешь, кто друг, а кто враг. там знаешь, кто друг, а кто враг.Дед надел ордена, и слезу уронила икона,Дед надел ордена, и слезу уронила икона,Над которой висел полинявший от времени флаг.Над которой висел полинявший от времени флаг.Пробежал солнца луч Пробежал солнца луч по лицу и рукам измождённым, по лицу и рукам измождённым, Дед взглянул на икону, Дед взглянул на икону, на ту, что купил с отпускных: на ту, что купил с отпускных:-Ты прости меня, мать, -Ты прости меня, мать, не хочу уходить побеждённым, - не хочу уходить побеждённым, -И пошел на войну И пошел на войну с равнодушием лиц должностных. с равнодушием лиц должностных.Не осилил старик путь к чиновничьему кабинету,Не осилил старик путь к чиновничьему кабинету,Где на троне сидел местный царь, Где на троне сидел местный царь, отожравшийся всласть. отожравшийся всласть.Дед на землю упал, обнимая руками планету,Дед на землю упал, обнимая руками планету,На войне не погиб, так убила бездушная власть. На войне не погиб, так убила бездушная власть. Надрывались от жалости медные трубы оркестра,Надрывались от жалости медные трубы оркестра,Был отрыт ветерану войны на кладбище окоп.Был отрыт ветерану войны на кладбище окоп.А чиновник назавтра А чиновник назавтра черкнул против строчки реестра: черкнул против строчки реестра: «Обеспечен квартирой солдат». «Обеспечен квартирой солдат». Не тревожили чтоб… Не тревожили чтоб…

Галина Зеленкина Стихи

121

– Мамуля, родная, так хочется кушать!– Возьми вот, сыночек, вода.Попей и ложись. Хочешь сказку послушать?– А в сказочке будет еда?– Нет, нет, мой любимый. И в сказочке тожеУже много лет недород.И там, мой родной, беспричинно низложилЦаря неразумный народ.Ах, да! Я забыла сказать, что страна та,О коей я сказку веду,Была много лет и сильна и богата,Как сталось, себе на беду.Завидовать стали соседние страныСтране в этой сказке, а тоИ просто боялись и злились. – Как странно!Боялись? И злились? За что?А это не просто понять, мой любимый.Бывает и в вере вина.Я знаю одно лишь: не нравились им мы,Верней, в этой сказке страна.– Не нравились мы? О России ты что ли?– Да что ты! Совсем не о ней.В той сказке, сынок, жили злобные тролли.

– Страшнее, чем волки? – Страшней!- Гораздо, сынок! Что волков-то бояться?Ведь ты их узнаешь везде.А тролли, мой милый, могли превращатьсяИз троллей в обычных людей.Сначала себя они не проявляли.Потом же, при помощи лжи,Людей они ссорили и заставлялиТочить друг на друга ножи,Им козни любые легко удавались,И сеялись зёрна вражды.И люди, поверив им, до смерти дрались,Поскольку грешны и горды.А тех же немногих, что не умиралиВ резне этой, всех, натощак,Голодные тролли потом и сжирали.– Ой, мамочка, страшно-то как!-- Не бойся мой мальчик, ведь это же сказка,А в сказках беда не беда,По правилам сказочным, в сказках развязкаХорошей бывает всегда.Ну, слушай. Устали завистники злиться,Не стали стоять в стороне,

СКАЗ О ГОЛОДОМОРЕ

122

Придумали к троллям они обратиться,Чтоб смуту посеять в стране.Собрали деньжат, и бумагой и златом,Чтоб было чем троллям платить.Отправили с ними посла к супостатам,И те согласились смутитьНарод той страны, чьи соседи решили,Что слишком уж благостно в ней,Всех троллей в один спецвагон усадилиПод видом обычных людей,Бумагу им справили через границу,Чтоб было проехать ловчей.И литерным поездом, прямо в столицуОтправили страшных гостей.А надо сказать, что в лихую ту поруШла в сказочном мире война.И шла тяжело, как калека на гору.В войне этой наша странаВрагов раз за разом успешно теснила,Готовясь к победе своей.Не зная ещё, что нечистая силаРазносит заразу по ней,Склоняя к безделью, бездушью, безбожью,Безверью во власть и царя.Где мелким враньём, где немалою ложьюВеликую смуту творя.И то ли крестьянство смутили, а то лиРабочий не выстоял класс,Но вдруг превратились коварные троллиВ вождей негодующих масс.С трибун агитируя на баррикады,Кровавое знамя воздев,Лабазы громя и военные склады,Кричали всем тролли везде:«Долой мироедов, живущих богато!Попов и буржуев, а ну!Круши их, ребята!» И свергли царя-то,От бога лицо отвернув.Порушив порядок, веками нетленный,Не ведая то, что творят.И тролль самый главный, по прозвищу Ленный,Стал властвовать вместо царя.Но властвовать вместо, не значит что так же,

На благо страны день за днём.Тролль не был царём. Я сказала бы дажеОн не был хорошим вождём.Зато среди троллей был самым жестокимЗато среди троллей был самым жестокимИ жадным ужасно. Так вот. И жадным ужасно. Так вот. Страну распродал он в короткие срокиСтрану распродал он в короткие срокиИ взялся за бедный народ.И взялся за бедный народ.На внешних фронтах воевать прекратили,На внешних фронтах воевать прекратили,С врагом заключив договор...С врагом заключив договор...Позор был неведом нечистой-то силеПозор был неведом нечистой-то силеЗато был ей ведом террор.Зато был ей ведом террор.И тролли продолжили грабить и рушить,И тролли продолжили грабить и рушить,Терзать недовольных в толпе.Терзать недовольных в толпе.– Ой, мама родная! Как хочется кушать!– Ой, мама родная! Как хочется кушать!– Возьми вот, водички попей.– Возьми вот, водички попей.– Мне, мама, водички совсем неохота.– Мне, мама, водички совсем неохота.Как больно кишочки дрожат.Как больно кишочки дрожат.– Попробуй уснуть.– Попробуй уснуть. – Ну а дальше-то что там? – Ну а дальше-то что там?– Ну что? Продолжать?– Ну что? Продолжать? – Продолжай. – Продолжай.

– Так вот, тех, кто власти их не признавали,– Так вот, тех, кто власти их не признавали,Врагами народа назвав,Врагами народа назвав,Безжалостно тролли пытали и рвали.Безжалостно тролли пытали и рвали.Тяжёл был их бич и кровав.Тяжёл был их бич и кровав.А время летело, свечою сгоралоА время летело, свечою сгоралоВ пожарищах лет огневых.В пожарищах лет огневых.Но тролли ворчали: «Убитых-то мало,Но тролли ворчали: «Убитых-то мало,Гораздо-то больше живых».Гораздо-то больше живых».Друг друга винили, мол, мало старались,Друг друга винили, мол, мало старались,Кипели обида и злость.Кипели обида и злость.Винили, винили, потом передрались,Винили, винили, потом передрались,Ну, так уж у них повелось.Ну, так уж у них повелось.И тролль, в результате, по прозвищу Сальный,И тролль, в результате, по прозвищу Сальный,Собрал победивших в кулак.Собрал победивших в кулак.И те рассусоливать долго не стали,И те рассусоливать долго не стали,А сразу придумали, какА сразу придумали, какЛюдишек оставшихся наполовинуЛюдишек оставшихся наполовинуУменьшить, пусть даже на треть.Уменьшить, пусть даже на треть.Для этого надо немытую спинуДля этого надо немытую спинуУ тролля о пень потереть.У тролля о пень потереть.Пенёк изрубить после в мелкую щепу,Пенёк изрубить после в мелкую щепу,Дождаться, как щепки сгниют,Дождаться, как щепки сгниют,

Юрий Розовский Сказ о Голодоморе

123

И сжечь на костре, взять золы от них щепоть,Посыпать золою змею –Змею подколодную, полную яда,Особый сказать заговор.И та превратится в крылатого гада,По прозвищу Голодомор.А после науськать его на людишек,Чтоб он им пшеницу пожёг.А всё, что осталось забрать, как излишек,Как новый в казну продналог.Так было и сделано. Высунув жалоИ чёрным хвостом шевеля,Летела змеюка и жарко дышалаНа ждущие хлеба поля.А следом за гадиной шли продотряды:« Излишки, мол, прятать не сметь!»Летающий гад и идущие гады,Людей обрекали на смерть.От засух земля не рожала годами,Она не кормила людей.Живые кору от деревьев глодали,Варя её в грязной воде.А мёртвые пялились в знойное небоС укором к убийцам своим.Но те пароходами золото с хлебомТому, кто потворствовал им,Везли за бесценок, доходы считая,Вращая бесчинств жернова.Вот только не знали, что вера святаяЕщё оставалась жива.В намоленных, старых, иссохших иконах,Упрятанных кем-то в сенцах,И этим от власти безбожной спасённых.И, просто, в немногих сердцах.А с верою этой молитва святая,Сливая в одно голоса,С потресканных губ тихим словом слетая,Набатом неслась в небеса.Людским покаянием чистятся души,Как божьей молитвой вода.И Бог их услышал, поскольку Он слушал.Он слушал и слышал всегда.Злодеям по злости их и воздаётся.Навстречу с крылатой змеёй

Послал Бог Георгия – победоносца,Святое направив копьё.На прочую нечисть же крест налагая,Он сделал их сущность нагой,Изгнал их навеки. И те, убегая,Клялись, что сюда ни ногой.И дождик прошёл. И где радуга встала,Сияли кресты на церквях.Земля ожила и, как прежде, рожала,Пшеницей желтея в полях.И песни звенели, и ширилась пляска,И ставилась скука в вину.– Ну, что мой сыночек, понравилась сказка?Молчишь. Слава богу! Уснул.Она простонала негромко, но длинно, Склонилась над сыном, и вдруг…И вдруг поняла, больше не было сына!Последнего сына из двух!И боль, что, казалось, не кончится вечно!И судоргой стиснуло рот.Её дорогого её человечкаНичто никогда не вернёт!И, может быть, так заслоняясь от боли,Сынка прижимая к груди,Орала она: « Будьте прокляты, тролли!!!Георгий! Спаситель! Приди!»

Юрий Розовский Сказ о Голодоморе

124

ДЕНЬ ПОБЕДЫНа день Победы в дом родной.Мне это так необходимо.Приеду точно в храм святой, Где ритуал, где свет без дыма.

Зарница что ли промелькнет,Иль чья-то давняя утрата.В гостях у старого солдатаМолчу, но сердце что-то жмет.

И вот в кромешной глубине Не мне он громко улыбнется.В нем голос друга отзовется.Был друг убит в чужой стране.

И встанет мой седой отец.И горькую на два стакана.И ложку ложит для Ивана,И для Ивана холодец.

И стул ему и молвит тихо:– Прийди, Иван, побудь со мной:Помянем огненное лихоПо старой дружбе фронтовой.

Придет Иван, сомкнутся души.И долго так они сидят:Душа в душе, во взгляде взгляд.И страшно тишину нарушить

И в том священном ритуале,Где неуместен блеск наград,Сидят они в своей печали.Тот молодой и этот старый

Российской армии солдат.О чём они ведут беседу,Что говорят о том былом?Один с салютом на победу,

Другой упавший в бурелом.Другой упавший в бурелом.И не смахнет слезу капризноИ не смахнет слезу капризноВ живых оставшийся солдат,В живых оставшийся солдат,Когда идет такая тризна,Когда идет такая тризна,

Когда в салют такой парад.Когда в салют такой парад.И страшно тишину взорватьИ страшно тишину взорватьТяжелым или легким слогом.Тяжелым или легким слогом.Да разве их утешить словом,Да разве их утешить словом,Куда душевней промолчать.Куда душевней промолчать.

*** Как долго камни собирал я,Как долго камни собирал я,Творцам в судьбе исхода нет.Творцам в судьбе исхода нет.Творцам колени преклонял я,Творцам колени преклонял я,Художник он или поэт.Художник он или поэт.

Она же вся в своем цветочном,Она же вся в своем цветочном,Но не из грязи вознеслась.Но не из грязи вознеслась.Хотя я знаю, знаю точно: Хотя я знаю, знаю точно: Есть упоительная грязь.Есть упоительная грязь.

Фарфор нежнейший, как виола,Фарфор нежнейший, как виола,В нем флейта и скрипичный ключ:В нем флейта и скрипичный ключ:Стою ли в позе богомола, Стою ли в позе богомола, Или смурнее грозных туч.Или смурнее грозных туч.

Она во мне большим букетом,Она во мне большим букетом,Огромным, в руки не собрать.Огромным, в руки не собрать.И надо быть большим поэтом, И надо быть большим поэтом, Чтоб это все не растерять.Чтоб это все не растерять.

Валерий Пахомов

Коротко о себе: Пахомов Валерий Михайлович. Образование высшее Коротко о себе: Пахомов Валерий Михайлович. Образование высшее историческое, художественное. Работал в образовании, художником. историческое, художественное. Работал в образовании, художником. Бывший кандитат в мастера по шахматам.Журналист-внештатник в Бывший кандитат в мастера по шахматам.Журналист-внештатник в газете “Вечерний Красноярск”.Участник краевого семинара писателей. газете “Вечерний Красноярск”.Участник краевого семинара писателей.

Печатался с 17 лет в краевой прессе. Также работал на стройке, в промышленности. Ищу Печатался с 17 лет в краевой прессе. Также работал на стройке, в промышленности. Ищу необычное в обычном согласно своим астралам.

125

Третьяков Анатолий Иванович родился в 1939 году в г. Минусинске. Окончил Красноярское речное училище. Учился во ВГИКе и Литературном институте им. А.М. Горького. Автор одиннадцати сборников стихов. Печатался в журналах и коллективных сборниках Москвы и др. городов России. Член Союза писателей России с 1979 г. Лауреат Пушкинской премии Красноярского края 1999 г. Автор слов официального гимна г. Красноярска ( композитор О. Проститов).

Действительный член Академии Российской литературы с 2009 г.

Анатолий Третьяков

ГРУСТНАЯ МЫСЛЬТак мало радости не потому, что стар.. И в юности проблемы не откинешь. Конечно, всем даётся в жизни старт,Но не дано предугадать нам финиш. Устанешь от вина и от подруг,Красы природы вдруг тоску навеют... Ведь почему богема любит юг?Там бездари под солнцем «бронзовеют»! На севере легко сойдёт загар,Все думы не про лето — лишь о Лете... Так нелегко увидеть Божий дарИли пророка разглядеть в поэте!Октябрь 2011 г.

ПРЕДЗИМНЕЕ НАСТРОЕНИЕСкрипит, скрипит колодезный журавль. А журавли над ним уходят клином Над краем дорогим, неповторимым;И над соцветьем из последних трав.С полей всё чаще тянет холодком, Дрожат опять раздетые деревья.И крышами горбатится деревня,Вновь бани обозначены дымком.Привычно повторяется пора,Когда приходят грустно эти строки...И белым не докрашены сороки, Становятся длиннее вечера.Щетинится намокшее жнивьё.А ягоды друг друга в банках давят.Идет зима, которую так хвалят За Новый год, за праздники её!Но чехарда погод и перемен Давно знакома — всё ж нова, как прежде, Как перекройка, как сезон одежды: Лишь беспокойство — ничего взамен.Но в этот год кому-то сужденоУзнать, увидеть собственную осень, Заголосить — и вдруг обезголосеть...Но не закрыть, а распахнуть окно!

СТАРЫЙ ПРУДПруд уж давно обмелел.Льду засверкать уже впору. Тут уж жалей — не жалей — Лето вернётся не скоро.Жёлтые космы травы,Листья с деревьев упали. Нимфы речные, увы,Здесь никогда не бывали.С грустью тропинкой иду,В сердце тревога и жалость. Белая лебедь в пруду Царственно не отражалась.Стынут и пруд, и родник. Видимо, срок им намечен. Пруд словно древний старик, Жаль, оживить его нечем!Январь 2012

НИЖНЯЯ ТУНГУСКААнатолию СтанковскомуДавай опять на Нижнюю уедем,Уже давно там выспалась тайга...Где льдины, словно белые медведи,Пока ещё лежат по берегам.Июнь...(как прежде, славная работа). Воды в порогах шумные пиры.Потянем баржи нашим теплоходом От Туруханска - прямо до Туры.Давай с тобой на Нижнюю уедем.Как это было десять лет назад,Где цвет у солнца самоварной меди,То красный, как у лоцмана глаза.Прости меня великодушно, штурман. Вода не сохранила общий след.Когда-то мы пороги брали штурмом.С тех пор прошло каких-то десять лет.Пир оказался слишком многоликим, И с кем опять разлука мне грозит?

126

...Глаза закрою — солнечные блики Вдруг вспыхнут над водою, как язи.Как бы плавучий остров — теплоход. Выходит из Тунгуски злого устья В разлив богатых енисейских вод,В закаты преисполненные грусти.

ПРОВИДЦЫА всё же хорошо в провинции... Здесь живут себе, не тужат:Свои провидцы и провидицы С потусторонним миром дружат. Легко они поднимут занавес, Которым будущее скрыто.И словно ты родишься заново,Как бы живой водой умытый. Увидишь путь, что был неведом, Узнаешь, что с тобой случится...А кем ты будешь в жизни предан,Известно вряд ли и провидцам.

МЕТЕЛЬМетель... И воют провода. Раскачиваются деревья.Нигде не видно ни следа, Из десяти домов - деревня.Дома темны, в одном из них, Под занесённой снегом крышей, Пожар любовный не утих: Опять письмо девица пишет!Признанье — каждая строка.И всё письмо — почти поэма...Ни тройки нет, ни ямщика,Так нужных для любовной темы.Ну что же! Времена не те, И лишь метель кружит, метель...2012

НА ОЗЕРЕМужик был мудр: не сразу плыть пустился... Разделся догола, слегка остыл.Он правою рукой перекрестился,А левою — он стыд мужской прикрыл.И весь доступный любопытным взорам Стоял на берегу, как Геркулес!И отражался он в воде озёрной,И в эту воду не спеша полез.Сажёнками поплыл — и обернулся,И улыбнулся — всё без суеты! —Сорвал кувшинки, к берегу вернулся, Оделся и пошёл дарить цветы.

А за кустами женщины лежали, Под солнцем золотился их загар...Но лишь одной цветы — такая жалость! — Он преподнёс, как драгоценный дар!

ДЕКАБРЬСКИЙ ВЕЧЕДЕКАБРЬСКИЙ ВЕЧЕРМорозный туман слоится.Морозный туман слоится.Шаги всё реже и глуше.Шаги всё реже и глуше.Свет фонаря струится,Свет фонаря струится,Словно вода из душа.Словно вода из душа.Вычурность снежных карнизов,Вычурность снежных карнизов,В скверах следы позёмки, В скверах следы позёмки, Но сладко у телевизоровНо сладко у телевизоровПенсионеры позёвывают...Пенсионеры позёвывают...Назавтра метель вдруг взбесится!Назавтра метель вдруг взбесится!Но лучшего нет исхода:Но лучшего нет исхода:Декабрь — самый хмурый месяц — Декабрь — самый хмурый месяц — Кончается Новым годом!Кончается Новым годом!

ПОВТОРЕНИЯПОВТОРЕНИЯАх, лето красное, зелёное!Ах, лето красное, зелёное!Я расстаюсь с тобой: «Пока!»Я расстаюсь с тобой: «Пока!»Опять сквозь ветки оголённые Опять сквозь ветки оголённые Яснее видится закат.Яснее видится закат.Прощанье с летом - не трагедия.Прощанье с летом - не трагедия.«Что ж, здравствуй, осень», — говорю. «Что ж, здравствуй, осень», — говорю. Свои все радости и беды яСвои все радости и беды яИ в дни ненастья повторю.И в дни ненастья повторю.И словно мне приметы времени И словно мне приметы времени Не интересны, не важны: Не интересны, не важны: От них свободен! Тем не менее, От них свободен! Тем не менее, Они мне всё-таки нужны,Они мне всё-таки нужны,Чтоб в вихре дней не потеряться, Чтоб в вихре дней не потеряться, А потеряться я боюсь!А потеряться я боюсь!И пусть всё будет повторяться —И пусть всё будет повторяться —И я опять в тебя влюблюсь.И я опять в тебя влюблюсь.

ПОСТОЯНСТВОПОСТОЯНСТВОС каким завидным постоянством, С каким завидным постоянством, С младых ногтей и до сих пор, С младых ногтей и до сих пор, Всегда поддерживаю пьянствоВсегда поддерживаю пьянствоЗа откровенный разговор,За откровенный разговор,За час гусарского веселья!За час гусарского веселья!(Как пьяный Дельвиг на пиру). (Как пьяный Дельвиг на пиру). Но всё ужаснее похмелье Но всё ужаснее похмелье Переношу я поутру.Переношу я поутру.И лишь одно мне сердце греет, И лишь одно мне сердце греет, Что как бы не менялся быт, Что как бы не менялся быт, Стихи, как голос, не стареют,Стихи, как голос, не стареют,И пьяный Дельвиг не забыт!И пьяный Дельвиг не забыт!Январь 2012Январь 2012

Анатолий Третьяков Стихи

127

НА ГРАФСКОЙ ПРИСТАНИНа Графскую пристаньХодили мы с папой.Там каменный левМне протягивал лапу.Я вежливоЛьвиную лапу пожалаИ: «Будем знакомы!» –Ему я сказала.Потом я ко львуПовернулась другомуИ тоже промолвила:- Будем знакомы! –Теперь я на ГрафскуюЧасто хожу.Теперь я со львамиНа Графской дружу.

ДВА АДМИРАЛАИдут два адмиралаПоходкою матросской.У них – мужская дружба,Они вдвоём всегда.Они идут по Графской,Заходят на Приморский.Они – морские волкиИ не разлей вода.Красивы их тужурки,Их кортики отменны.И золотом сияютНаграды на груди.Они любимый городПрославят непременно.Их битвы и победы,Конечно, впереди.Два друга-адмиралаПо городу шагают.И с доброю улыбкойГлядят им люди вслед.Два друга-адмиралаО будущем мечтают.Ведь этим адмираламВсего по восемь лет.

В ЦИРКЕ ШАПИТОРазгораются глаза:Ах, какие чудеса!Обезьянка на манежеСкачет, словно егоза.

Родилась и выросла в Севастополе, в семье военнослужащего.Несколько лет прожила на Дальнем Востоке. Окончила

Дальневосточный государственный университет, факультет журналистики. Член Национального союза журналистов Украины. Заслуженный журналист Украины.

Тамара Гордиенко – поэт, прозаик, публицист, переводчик. Произведения Тамары Гордиенко публикуются в периодических

изданиях Украины, России, Болгарии, Германии, США. Пишет на русском и украинском языках. Переводит с чешского и украинского.

Тамара Гордиенко автор 11 книг стихов, прозы и публицистики, книг для детей. Среди них: «Офицерские жёны» (Москва, «Воениздат», 1989), «Тайна фиолентовского грота» (Севастополь, «Библекс», 2007), «Времена жизни» (Севастополь, «Дельта», 2008), «Невипадкова зустріч» (Львов, «Полипресс», 2008), «Побег из империи Питона» (Севастополь, «Рибэст», 2012) и другие.

Член Национального союза писателей Украины с 1994 года.

Тамара Гордиенко

128

Рыжий клоун – вот чудак:Сядет этак, сядет так!..Падает с велосипеда,Не везёт ему никак.Акробаты и батут.Зебры, лошади, верблюд…Всё летит, шумит, мелькает,Всё сверкает там и тут.У жонглёра – булава.А у клоуна – халва.Громко музыка играет,Так, что – кругом голова!..Недовольным здесь затоНе останется никто.Ведь не зря к нам цирк приехалПод названьем «Шапито».

В ДЕТСКОМ ПАРКЕВ детском парке паровозикМалышей охотно возит.Их приходит очень многоНа железную дорогу.Прибежала быстро Ирка –Будет первой пассажиркой.А за ней явился Лёшка,Опоздал опять немножко.Третьим был, конечно, Петя!Он всегда приходит третьим.Вмиг проверила билетыУ ребят кондуктор Света.Тут же дал гудок Антон:Машинист сегодня он.И отправились друзьяВместе в дальние края.

СОЛНЫШКО ПРОСНУЛОСЬСолнышко проснулось,Потянулось.Солнышко умылось,Улыбнулось.И к чему оно Ни прикасалось,Всё на светеВесело смеялось.Золотой подсолнухВ огородеХохоталПри всём честном народе.Чёрная смородина –

Девчонка-егоза –Щурила от смехаБусины-глаза.А малина прыснула –Ярким соком брызнула.Ярким соком брызнула.

ПЫЛЕСОСПЫЛЕСОСОтрастил наш пылесосОтрастил наш пылесосДлинный-длинный хобот-нос.Длинный-длинный хобот-нос.Всюду он его суёт:Всюду он его суёт:Под диван и за комод.Под диван и за комод.Карандаш, бумажку, мел –Карандаш, бумажку, мел –Что увидел, то и съел.Что увидел, то и съел.Всё убрал до вечера.Всё убрал до вечера.Больше делать нечего.Больше делать нечего.И тогда он от тоскиИ тогда он от тоскиСъел Алёшины носки.Съел Алёшины носки.Закричал Алёша:Закричал Алёша: -SOS!Отключите пылесос!..Отключите пылесос!..

НАСТОЯЩИЙ МОРЯКНАСТОЯЩИЙ МОРЯКШурке купилиШурке купилиКожаный мяч.Кожаный мяч.Прыгучий и звонкий,Прыгучий и звонкий,Красивый – хоть плачь!Красивый – хоть плачь!Я дуться, я злиться,Я дуться, я злиться,Я плакать не стану.Я плакать не стану.Я папину форму Я папину форму Из шкафа достану.Из шкафа достану.Я в брюки нырну,Я в брюки нырну,Застегну я рубашку,Застегну я рубашку,Чуть-чуть набекреньЧуть-чуть набекреньЯ надену фуражку.Я надену фуражку.И солнце блеснёт И солнце блеснёт В золотых якорях.В золотых якорях.Все скажут, что я –Все скажут, что я –Настоящий моряк.Настоящий моряк.

Тамара Гордиенко Стихи детям

129

Одёрну, как папа, тужурку,И лопнет от зависти Шурка!

В ЛЕТНЕМ ЛАГЕРЕУчкуевка, Учкуевка –Весёлая пора.Отправилась в УчкуевкуКупаться детвора.

Вскипело море брызгами –Шум, хохот, ералаш!И с воплями, и с визгамиПлескался лагерь наш.

Вода чиста до донышка.Ракушку Глеб достал.Краб загорал на солнышке –Чернее негра стал.

А море здесь солёное!А небо – бирюза!А камушки зелёные,Как Машины глаза!..

НЕРАЗЛУЧНАЯ ЧЕТВЁРКАЯ, Санёк, Олег и Вовка –Мы на Боцманской живём.Неразлучная четвёрка,Крепко дружим вчетвером.

Мы на лето, как обычно,Разъезжаемся всегда.Кто-то - в лагерь, кто-то – в горы,Кто-то – в гости…Кто – куда!..

А вчера вернулись в город –Столько нового всего!Вовка ночью возвратился.Мы не видели его.

А сегодня утром вышел –Мы сказали:- Ну, даёшь!.. –Ведь на Вовке-то - тельняшка!..Бескозырка!.. Брюки-клёш!..

Он на белом теплоходеЮнгой в плаванье ходил.В море встретился с акулойИ акулу победил.

И за этот подвиг ВовкуМореманы-рыбакиНа экваторе далёкомПосвятили в моряки.

А однажды на рассветеРыбу он ловил. И вотНа его блестящий спиннингКлюнул крупный кашалот.

Капитан вручил тельняшку,Руку дружески пожалИ не юнгой, а матросомВ море взять пообещал!..

Мы смотрели на героя.Мы мечтали о своём.Долго Вовка перед намиЗаливался соловьём.

Но услышал Вовку дядя.И сказал он:- Вот-те раз!Я не знал, что мой племянникТак придумывать горазд! Оказалось всё неправдой,Что нам Вовка говорил.А тельняшку-полосаткуВовке дядя подарил.

Замолчал сейчас же Вовка.Стал он красным, словно рак.Если честно, мы на другаНе обиделись никак.

Ведь в экватор и акулу,В кашалота и авралВовка сам всерьёз поверил.Сочинял он, а не врал.

О морях мечтает каждый.И тельняшка не пустяк.Кто надел её однажды,Тот, друзья, в душе моряк. Севастополь

Тамара Гордиенко Стихи детям

130

* * * Светится лучиком память – Мягкая снежная замятьСыплется из-под саней.Все повороты - в тумане,Слабо мерещится свет.Память спасет, не обманет,Вновь попадая в след…Разум подарит надежды,Дух перехватит на миг…Время сжигает одежды.Память питает родник.Выпью глоток родниковой,Но не студено живу –С крепко подбитой подковой,Чтоб не скользить наяву.

*** Небо тёмное,ночное,Звёзды скрыты пеленой.А душа совсем не ноет,И не страшно ей одной.Снег скрипит под тихим шагом,И раздумий вьётся след.Над земным притихшим шаром Прошумело столько лет!Кто прочтёт сей свиток давний?Кто ответит на вопрос?Кто откроет небо ставни?Кто до тех высот дорос?...По-над берегом высокимГрозной и большой рекиЗрю своим незрелым оком Усмирение стихий.Страх слегка души коснулся,Но ласкает свет огней.Круг берёзок усмехнулсяНад пугливостью моей.Ходит сладкая истома По-над берегом реки...Увели меня из домаПтицей вольною стихи.

***Пробиваюсь в прошлоеПробиваюсь в прошлоеЧерез призму летЧерез призму летЛучиком рассвета,Лучиком рассвета,Ниточкой дождя.Ниточкой дождя.Согревает сердце мнеСогревает сердце мнеЭтот тихий свет.Этот тихий свет.Памяти росинкиПамяти росинкиДушу бередят. Душу бередят.

* * *Как будто стеклышки,Как будто стеклышки,Блестят на солнышке Блестят на солнышке События прошедших дней.События прошедших дней.Весенней веточкой, Весенней веточкой, Пушистой вербочкой, Пушистой вербочкой, Слегка касаясь, живут во мне.Слегка касаясь, живут во мне.Забавы детские, уроки светские, Забавы детские, уроки светские, Как свет герани на окне.Как свет герани на окне.Души страдания и рук старания – Души страдания и рук старания – Все освящалось в любви огне. Все освящалось в любви огне. Как мир был тесен!Как мир был тесен!Но звуки песен Но звуки песен По жизни нашей рядом шли.По жизни нашей рядом шли.К мечте высокой, К мечте высокой, К звезде далекой К звезде далекой Нас призывали и вели.Нас призывали и вели.Души страдания и рук старания –Души страдания и рук старания –Все освящалось в любви огне!Все освящалось в любви огне!

* * *На перекрестках дорог,На перекрестках дорог,Перед поющим закатомПеред поющим закатомГрезится отчий порог,Грезится отчий порог,Шорох листвы у ворот,Шорох листвы у ворот,Псового лая раскаты.Псового лая раскаты.Где тот закат, тот рассвет?Где тот закат, тот рассвет?Кто приоткроет завесуКто приоткроет завесуВременно скрывшихся лет,Временно скрывшихся лет,Но излучающих светНо излучающих светТеплых аккордов словесных?Теплых аккордов словесных?Память - хранитель даров - Память - хранитель даров -

Марина Маликова

ПАМЯТЬПАМЯТЬКрасноярск

131

Прошлого след беспечальный.На перекрестках дорог,Отчий взыскуя порог, Путь пролагает ночами.

У ИСТОКОВ

Памяти моей мамы посвящается

1.Земля меняет очертания –Я прежних мест не узнаю.Неужто та деревня дальняя, С крутою горкой на краю?!

Где вы, катанья с горки шумные?Где тот народ? Где малышня?О, детство милое, бездумное!Ведет к нему моя лыжня. . . .К нему, холодному, голодному, Вновь память проторила путь.Мне б на обычную, немодную Фуфайку ватную взглянуть.

Надеть вновь платьице из ситчика, Что мама шила на руках. Вновь встретить пацана-обидчика, Или … повиснуть на сучках Черемушки, что так раскидисто За огородами росла, и где Со сказочною хитростью Избушка молодцев звала.

Те «молодцы» - братишки малые – Избушку строили, любя.Там игры детские и шалые Сменились страстью к голубям.

…Мечты широкие и смелые В небесную ворвались высь, А планеры, что братья делали, Над деревушкой поднялись.

Взлетели, опираясь крыльями… И я на память обопрусь… И с песней, как калину красную, Увижу за деревней Русь.Увижу за деревней пашни, Кресты крылатые – погост…К могиле матери не страшно Спуститься, словно с неба гость…

2.Да… мамы нет. Не стало крова, Что столько согревал сердец.Но память горлинкою снова Зовет в семейный тот «дворец».

Крыльцо некрашеное помню,Дорожку – доски в два ряда.Нет в памяти цветущей поймы, В глазах – цветущая гряда.

Две огуречных помню грядки, Правее чуть – капустный ряд.Все было: и лапта, и прятки, И пионерский наш отряд,

И приобщение к работе, Что взрослых гнула до земли.Мы брали клюкву на болоте, Несли с орехами кули.

Не размышляли, не судили, А просто шли за мамой вслед. Так к зорям тропы проторили Воспоминанья взрослых лет.

3Шли по черемушным околкамС клубничным запахом лугов, Где ягод – до краев лукошки И вёдра – полные грибов,

Как будто наполнялись сами, И лишь неси скорей домой;Где поле ровное с косцами Казалось ровною судьбой…

Мы не догадывались даже, Как тяжела была трава.А заготовка дров, как кража, От пота жаркие дрова.

Отцу с годами веселее: Он знал: растут его «грачи»!И душу, верою лелея, Все тешил: «Будут силачи!»И, как грибы в парное лето, Росли наследники его.Но деревенской жизни мета Их отпугнула далеко.Сыны как будто сговорились: Рванулись, оперившись, ввысь

Марина Маликова Стихи

132

И делу летному сгодились -Вписались в городскую жизнь.…И во все стороны России Их увозили поезда От тех небес, лазурно-синих, От рек, где чистая вода.

Жаль, не ценили мы то время – Другие вёсны ждали нас.Но всё ж в душе хранилось семя, Что прорастает только раз. 4.Как наяву, наш дом мне видится: Большая, дружная семья. Огромный стол в углу. Придвинута К нему широкая скамья.

Мы, как грачи, уж рты разинуты, И ложки подняты в руках.Смотри живей, (не будь разинею!)Кусочки хлеба в кулачках.

Нещедрым был наш стол,Но верите, другого не хочу стола!Пусть был он скудным,Только вербою над нами матушка была.

Когда кормила нас – светилась:Блаженны добрые дела!И песни пела , и молилась,И терпеливо всех ждала.

Все страхи, холод и лишения Прошла, родная, до конца.Как из гнезда – без разрешения –Мы улетели из «дворца»… Где б мы ни обживались гнездами,Счет поколеньям ни вели,Мы проходили все под звездамиТропинками родной земли.

МАМЕНе верится.Все было так давно.Но «ролик» стал показывать кино.…Шуршит за печкою ночная мышь.И знаю я, что ты еще не спишь.А память, словно мячик, вдаль летит, Ненужное стирая на пути.Высвечивая то, что дарит свет, И – времени забвенья больше нет.И все приблизилось, согрело, повело Туда, где так отрадно и тепло.

В наш огород, где рано поутру Ты спину гнешь, жалея детвору.- Пускай поспят, покуда мать жива!(Не трогала соседская молва), Мол, деток надо приучать к труду… Мол, деток надо приучать к труду… - Но так им сладко спится поутру!- Но так им сладко спится поутру!

* * * * * *Опять не отпускает память – Опять не отпускает память – Рукою зрячею ведёт Рукою зрячею ведёт Туда, где прелью пряно пахнет, Туда, где прелью пряно пахнет, Где не умолк водоворот Где не умолк водоворот Событий, встреч земного плана,Событий, встреч земного плана,Порою – горестных потерь…Порою – горестных потерь…Горит свечи живое пламя Горит свечи живое пламя И мягко освещает дверь И мягко освещает дверь Той жизни, что приходит свыше, Той жизни, что приходит свыше, Венчая наш короткий путь…Венчая наш короткий путь…

ПОЛЕ ПАМЯТИПОЛЕ ПАМЯТИОбрывки фраз обломками судьбы Обрывки фраз обломками судьбы На поле моей памяти ютятся,На поле моей памяти ютятся,Как волны ненавязчивой мольбы, Как волны ненавязчивой мольбы, О сердце мое трутся, как котята.О сердце мое трутся, как котята.

То буря, то затишье и покой То буря, то затишье и покой По полю разольются млечной речкой, По полю разольются млечной речкой, А то метели с чёрною тоскойА то метели с чёрною тоскойЗадуют пламя одинокой свечки.Задуют пламя одинокой свечки.

Вдруг налетит житейский ураган,Вдруг налетит житейский ураган,Сорвёт покровы он с души-калекиСорвёт покровы он с души-калекиИ обнажит страстей моих обман И обнажит страстей моих обман И тщетность ожиданий в этом веке.И тщетность ожиданий в этом веке.

Но что-то ведь останется… Зерно Но что-то ведь останется… Зерно Трудов, что потом полито и кровью, Трудов, что потом полито и кровью, Вдруг прорастёт и постучит в окно Вдруг прорастёт и постучит в окно Другой судьбы, с надеждой и любовью.Другой судьбы, с надеждой и любовью.

* * *Когда бы не боязнь остаться нищимКогда бы не боязнь остаться нищимСреди небес высоких, средь красыСреди небес высоких, средь красыИ опускаться с каждым днем все ниже –И опускаться с каждым днем все ниже –Не подгоняла бы свои часы.Не подгоняла бы свои часы.Не торопилась бы искать истокиНе торопилась бы искать истокиВысоких дум, высокой красоты.Высоких дум, высокой красоты.…Не эти ль поднебесья биотоки…Не эти ль поднебесья биотокиНесут нас ввысь от мира суеты?!Несут нас ввысь от мира суеты?!

Марина Маликова Стихи

133

ВОЛГАЭх, ты Волга, моя Волга, Сказка долгая моя,Те походные недолги,Вновь открытые края. Будоражит Волга память, Сердце бьётся в берега.А Есенинскую замять Сберегла ты, сберегла.Волга - песня, Волга - сказка, Волга - новь моей судьбы. Летних волн косая ласка Звуки слышала стрельбы. Волновалась и бурлила... Вновь расстреляна была,Но опять, как в сказке, сила В тебе сызнова жила.

*** Очень дорог волжанам Терпкий запах реки. Предрассветное утро, Пароходов гудки, Смоляные причалы И обрыв берегов,И душистые травы На разливах лугов. Сосны ветви простёрли Над обрывами круч. Пробивается солнцеСквозь извилины туч.И волна, поднимаясь, Словно девичья грудь, Словно милого друга Просит лечь, отдохнуть. Дышит Волга покоем,А порою дерзка:Рвёт канаты и цепи, Обрывает троса.Ценит Волга свободу,

Как большая Любовь, Помогает народу Строить светлую новь!

*** Прохладой томной напоён вечерний лес,И мгла сгущается, ложась на сердце раной. Не уезжать бы, так привык я здесь К берёзам милым приходить нежданно.К тропинке той, что вывела меня На грань любви, на грань сердечной муки. Не уезжать бы, только без меня Родные клёны высохнут от скуки. Привык к тебе, счастливец-соловей. Вновь твои трели согревают душу.Я увезу их в памяти своей,Чтоб в час любви опять тебя услышать!

*** Ты для меня - создание из неги, Ты для меня - создание из грёз. Я вот тебя такую же увидел Среди понурых северных берёз. Тебя я видел в синеве Кавказа, Тебя я видел в окруженье роз,А вот не целовал ещё ни разу Я темных глаз и теплоту волос.

ПАРОХОДЯ помню чавканье колёс По глади голубой.И пахла палуба водой.А над рекой туман седой Вставал. Я рядом был с тобой. Ещё дремал поутру плёс,А пароходик вёз да вёз...И пахла палуба водой,А над рекой туман седой Вставал из глади голубой.‘Гот пароход исчез, как сон.

Валерий КазачковВалерий Казачков родился в г. Казань. Закончил факультет журналистики

Казанского университета. Был редактором газеты «Лес – Родине» г. Йошкароола, корреспондентом республиканских газет: «Молодой коммунист» г.Чебоксары, «Тувинская правда», редактором отдела новостей тувинского телевидения г. Кизыл.

Более двадцати лет проработал в органах МВД. Служил в городе Кодинск, где публиковал стихи и рассказы в городской газете «Советское Приангарье», в г. Барнауле, где печатался в журналах «Встреча» и «Барнаул». Последнее время живет в г. Канск.

134

* * *Мир был бы невозможен без тропинки,Без паучка на тонкой паутинке,Без зеркала души, в котором онОсмыслен, отражен, преображен.

* * *Все, что видел я, и все, что знаю,Не сравнить с незнанием моим,Оттого пред миром замираю,Оттого ищу единство с ним.

* * *Любуюсь твоим отраженьемВ холодной воде голубой.Любуюсь волшебным круженьемОсенней листвы над тобой.Ты кормишь кусочками хлебаСлетевшихся к нам голубейВ глазах твоих звездное небоСтановится ближе, родней.

* * *Причинный ряд привел к тому, что яЛюбуюсь на красоты бытия,Но выпадет одно звено из ряда,Исчезнет все в круженье листопада.

* * *Нравится мне шепот тополей,Колеи проселочной дороги,Как луна в невинности своейДарит спящим травам свет убогий.Нравится мгновенье торжестваМлечного Пути над облаками,Высохшая, палая листва,Что шуршит о чем-то под ногами.Я запомню все и все приму,Все пойму и сохраню в сознанье.В этом мире сердцу моемуДорог каждый блик существованья.

* * *Померкли перед звездной тишинойПомеркли перед звездной тишинойЗаботы дня, труды земной юдоли.Заботы дня, труды земной юдоли.В сравненье с небом кажется поройВ сравненье с небом кажется поройПусты и тленны сыгранные роли.Пусты и тленны сыгранные роли.В сравненье с небом каждый одинок,В сравненье с небом каждый одинок,Как поздний дождь, как клен в осенний вечер,Как поздний дождь, как клен в осенний вечер,Как безысходность пройденных дорог,Как безысходность пройденных дорог,Как немота фонтаном бьющей речи.Как немота фонтаном бьющей речи.Но что-то все же с бездной нас роднит.Но что-то все же с бездной нас роднит.Всмотрись в себя, всмотрись в свое сознанье!Всмотрись в себя, всмотрись в свое сознанье!Там жизнь и смерть, там тени пирамид,Там жизнь и смерть, там тени пирамид,Там звездная воронка мирозданья. Там звездная воронка мирозданья.

* * *Боже! Для чего я появился,Боже! Для чего я появился,Мучился, надеялся, стремился,Мучился, надеялся, стремился,Ошибался, верил, сострадал,Ошибался, верил, сострадал,Находил и вновь потом терял?Находил и вновь потом терял?Боже! Для чего я существую,Боже! Для чего я существую,Почему об истине тоскую?Почему об истине тоскую?Неужели все, что видел я,Неужели все, что видел я,Бесконечно важно для Тебя?Бесконечно важно для Тебя?

* * *Возможно, снег затем и пересталВозможно, снег затем и пересталКружить над бездорожьем вихрем белым,Кружить над бездорожьем вихрем белым,Чтоб в синеве таинственных зеркалЧтоб в синеве таинственных зеркалСебя увидел сад осиротелым,Себя увидел сад осиротелым,Чтоб, позабыв про вьюгу, снегириЧтоб, позабыв про вьюгу, снегириВновь обрели уверенность полета,Вновь обрели уверенность полета,Чтоб в отблесках пылающей зариЧтоб в отблесках пылающей зариНа церковь Божью помолился кто-то.На церковь Божью помолился кто-то.

* * *Быть может, этот мир – рисунок детский,Быть может, этот мир – рисунок детский,Немного неумелый, но живой.Немного неумелый, но живой.Ночная тьма, колодец, сад соседскийНочная тьма, колодец, сад соседскийНеосторожной детскою рукойНеосторожной детскою рукойВыводятся из глубины сердечнойВыводятся из глубины сердечнойНа полотно альбомного листа.На полотно альбомного листа.

Серебряный отблескСеребряный отблеск

Алексей ИвановАлексей Иванов - учитель истории в сельской школе. Литературой увлечен

со школьной скамьи. Пишет стихи и прозу. Лауреат Курганского областного со школьной скамьи. Пишет стихи и прозу. Лауреат Курганского областного конкурса поэтов, посвящённого А.С.Пушкину в 2000 году. В 2100 году вышла конкурса поэтов, посвящённого А.С.Пушкину в 2000 году. В 2100 году вышла книга стихов “Восхождение к смыслу”.

135

Кисть шествует невинно и беспечно,Мечта о чуде истинна, чиста.Меняет краски первооткрыватель,Нет ни тоски, ни грусти и ни слез.Подумай, глядя в небо, о читатель:Вселенная – игрушка детских грез.

* * *Узреть в безмолвном созерцаньеЖивую тайну мирозданья,Единство судеб и веков,Круженье белых лепестков.Узреть в блаженном созерцаньеБездонный смысл существованья,Родник надежд, источник вер,Гармонию небесных сфер.

* * *Хранят березы вечный сон природы,На желтых листьях серебро росы.Решив измерить тяжесть небосвода,День обронил луч света на весы.Мир осенью – паломник, ждущий милость,Но вместо подаянья выпал снег,И как бы жизнь к загадкам ни стремилась,Всегда один разгадчик – человек.Раб времен и господин мгновенья,У бездны взявший собственное Я,Стихами осветивший ночь забвенья,А смертью – бесприютность бытия.

* * *Существованье прячется от нас,От наших слов и смыслов ускользает,Так с маленьким котенком каждый разТень на ковре коварная играет.Глупыш не может в суете понять, Того, что сам хозяин положенья,Того, что тень-плутовку не поймать,Пока не остановлены круженья.

* * *Скрывает вечность свой усталый ликНа крылышках шмеля, на листьях сливы.Брось камешек в серебряный родник!Там ищет тишины простор стыдливый.Там где-то среди сотен тысяч звездСкитается Земли хрустальный атом,И к истине из строф слагает мостПоэт, любуясь розовым закатом.Он до сих пор еще не смог понять,Что каждое его стихотвореньеСоединяет божью благодатьС космической симфонией творенья.

* * *Я в разлуке с тобой с рождения,Звездной россыпи глубина.Образ мой на одно мгновениеБеспричинно возник из сна.Я любуюсь твоей безбрежностью,Я мечтаю в ней утонуть,Не изведав любви и нежности,Не поняв, в чем скитаний суть.

* * *Быть может, в этом мире грусть случайна,Быть может, прав зеркальный твой двойник,И в воробье на ветке больше тайны,Чем в лабиринте почерневших книг.Ты с этой мыслью не хотел смириться,Ведь мудрость древних учит жизни нас,А здесь всего лишь маленькая птицаБез внешних украшений и прикрас. Но, видимо, у Бога все иначе:Ему важнее в небе мотылек,Чем это небо, где свою удачуВ порыве страсти встретить он не смог.

* * *Пока живу я в этом теле,Я – пленник вьюги и метели,Я – путник, ищущий огня,Я – странник суетного дня.Когда же я покину тело,Душа соединится с целым,Узнает все и все поймет,Собрав из льдинок небосвод.

* * *Меня всегда пленял своим величьемНебесной тьмы мерцающий гранит.Его ни лицемерьем, ни двуличьемПоверхностная мысль не победит.Сколь ни пытайся вдуматься, всмотретьсяВ колодец звезд с могильной тишиной,Для пониманья есть одно лишь средство –Заботы и труды судьбы земной.

* * *Моя душа обнажена,В сравненье с небом я – пылинка.Обрывки слов и тишинаНе отойдут от поединка.Спор на поверхности всегдаВ плену слепых противоречий,И только там, на дне прудаВсю ночь не потухают свечи.

Алексей Иванов Серебряный отблеск

136

Анатолий Нестеров

ЗДЕСЬ И ТАМ Горы, горы, что за дикость!?Над скалой торчит скала.А когда б я здесь родилась,Здесь бы родина была.Я б не помнила про ели,Про опёнковые пни.Я бы знала еле – еле,Что на свете есть они.………………………………..Босиком – к чему рядиться?-Я б ходила по камням…Хорошо бы мне родитьсяСразу здесь и сразу там.Нонна Слепакова

Босиком – к чему рядиться?-Легче шлёпать по воде.Я хотела бы родитьсяОдновременно везде.

Пусть вздыхают, злясь, зазнайки,Пусть завидуют все мне:Я родилась на лужайке,Я родилась на сосне.

Принимали роды ели…Не жалея ни о чём,Я бы знала еле – еле,Что на свете есть роддом.

Посему, как на беду,С удареньем не в ладу.Как хотите, так судите!Не хозяйка я словам.

«Где родилась я?»- спросите! «Где родилась я?»- спросите!Отвечаю: здесь и там.Отвечаю: здесь и там.… Забулдыга дядя Вась… Забулдыга дядя ВасьМне заметил: «Родилась!»Мне заметил: «Родилась!»

МЫСЛИ В ГОРСТИМЫСЛИ В ГОРСТИВот мой сон: стоит в сторонке,Вот мой сон: стоит в сторонке,Словно призрак, словно гость,Словно призрак, словно гость,Но грохочут, как трёхтонки,Но грохочут, как трёхтонки,Мысли, собранные в горсть.Мысли, собранные в горсть.Татьяна БелокуроваТатьяна Белокурова

Вот мой сон, как неродимый-Вот мой сон, как неродимый-От меня он вдалеке.От меня он вдалеке.Корчит рожи, смотрит мимо,Корчит рожи, смотрит мимо,Вижу: грязь на языке.Вижу: грязь на языке.

Он, наверно, шпарит матом,Он, наверно, шпарит матом,Он как призрак и как гость.Он как призрак и как гость.У меня скажу, ребята,У меня скажу, ребята,Мало мыслей - только горсть!Мало мыслей - только горсть!

Потому мой сон – в сторонкеПотому мой сон – в сторонкеИ стыдится за меня.И стыдится за меня.Это ж надо, как трёхтонки,Это ж надо, как трёхтонки,Мысли бегают, дразня.Мысли бегают, дразня.

Очевидно, просчиталась,Очевидно, просчиталась,Но простит меня сон- гость.Но простит меня сон- гость.Как ни странно, оказалось:Как ни странно, оказалось:Мыслей нет – пустая горсть.Мыслей нет – пустая горсть.

Анатолий Нестеров родился 26 декабря 1942 года в Караганде. В 1947 году семья перехала в Воронеж.Учился в суворовском военном училище,закончил семья перехала в Воронеж.Учился в суворовском военном училище,закончил Воронежский государственный университет в 1969 году (филфак).Долгое время Воронежский государственный университет в 1969 году (филфак).Долгое время находился на журналисткой работе. Член Союза писателей России,автор находился на журналисткой работе. Член Союза писателей России,автор поэтических сборников “Высокое небо”, “Капля времени”, “Прощание со поэтических сборников “Высокое небо”, “Капля времени”, “Прощание со снегом”, изданных в Воронеже и Липецке. Последний сборник стихов и прозы снегом”, изданных в Воронеже и Липецке. Последний сборник стихов и прозы был издан в конце прошлого года в Москве в издательстве “ИРИС ГРУПП”.был издан в конце прошлого года в Москве в издательстве “ИРИС ГРУПП”.

Стихи печатались в журналах “Смена”, “Наш Современник”, “Подъём”, “Петровский Стихи печатались в журналах “Смена”, “Наш Современник”, “Подъём”, “Петровский мост”, в “Роман-журнале 21 век”.В ближайшее время будут опубликованы в альманахе “Связь мост”, в “Роман-журнале 21 век”.В ближайшее время будут опубликованы в альманахе “Связь времен” (США), в журнале “ЛИТогранка”, в коллективном сборнике “Поэт года”.времен” (США), в журнале “ЛИТогранка”, в коллективном сборнике “Поэт года”.

Живёт в Ельце Липецкой области.

137

ПОРА ПЕРЕМЕНОдной ногой - в навозе, Другой - на пьедестале.Мы были на извозе, Вдруг господами стали?!

Играет с нами время В плохие игры - шутки,А кровь стучит мне в темя: «Побереги минутки,

Побереги мгновения, Ведь жизнь, так быстротечна», И ускользает время, Его съедает вечность.

Спешим и суетимся, Но все ж не успеваемИ как ни ухитримся, А только догоняем.

Тасуют нас, как карты В колоде, при пасьянсе,А в лидерах у партий Сидят одни паяцы.

И снизу нам виднее, Что нет средь них героя.В отчаянии синея, Мы голосуем стоя.

За жизнь и президента, А то, что с нами будет,Но с этого момента Мы - куклы, а не люди.

Нас дергают за нитки, И все идет, как надо.В стране одни убытки, Но все чему-то рады.

С волшебного экрана Всему внимаем жадно,Как теленаркоманы, Становимся всеядны.

А в голубом эфире И кровь, и танцы рядом,Но что творится в мире, Нам знать как будто надо.

А что творится в душах, Мы, как всегда, не знаем. Под звон помпезной туши Мы тихо умираем.

И все же в чудо верим, В явление народу,И крестим на ночь двери, И пьем святую воду.

И ждать не перестанем, Когда жизнь станет лучше, Когда с колен мы встанем, Когда свое получим.

Чтобы не мы, а нам бы, Чтоб не за так, за деньги, Чтоб к черту дифирамбы! И врезать правду-Стеньку!

И устоять на месте, И не сорваться с кручи,Чтоб пережить всем вместе Любые вихри - путчи.

Нам веру, как луч света, Верните, бога ради,И запишите это, Как «А» и «Б» в тетради.

Марина Гурова

Я ПОСТРОЮ ДОМИК

Марина Гурова пишет стихи и музыку к ним. Сама прекрасно их поёт, активно участвует в песенных конкурсах. Автор сборника детских песен “Радуется солнцу земля”. Живёт в г. Зеленогорск.

138

Чтоб жизнь любить учились, Не прожигали прахом! Чтоб заново родились Под взором патриарха.

Себя чтоб не теряли, И верили надежде,И чтоб с колен мы встали, Да на ноги б, как прежде!

Так хочется, поверьте, Порадоваться жизни,Пройдя все круговерти,Живя в родной Отчизне!

ДЕЛАЮ ШАГ.Сомнения в сторону. Делаю шагНа пути к жизни новой.И если что-то пойдет не так, Я этот шаг сделаю снова.

Цепляться за прошлое смысла нет Силы дает стремление. Скину с плеч груз прожитых лет Без грусти, без сожаления.

Вопросов много . Ищу ответ,Знаю: стоять не надо.И, может быть, через много лет,Сама я себе буду рада.

Я ПОСТРОЮ ДОМИК.Я построю домик, Затворю все двери, Выгляну на улицу И правде не поверю.

Не хочу я правды, В ней неинтересно,А в волшебном домике Мир такой чудесный!

Любят в нем, и верят, И живут все дружно,И кому что делать,Объяснять не нужно.

Если вдруг ты болен, Вылечат, помогут,Если ждешь покоя, То не станут трогать.

Говорят лишь правду, Денег не жалеют, Заняты делами все, Могут все, умеют.Могут все, умеют.

Там грустить не любят, Там грустить не любят, Любят улыбаться, Любят улыбаться, Дружно над собою Дружно над собою Могут посмеяться.Могут посмеяться.

В домике волшебном В домике волшебном Стены расписные, Стены расписные, Светлые, веселые, Светлые, веселые, Яркие, цветные.Яркие, цветные.

В домике волшебном В домике волшебном Жить бы мне до смерти, Жить бы мне до смерти, Я построю домик, Я построю домик, Вы уж мне поверьте...Вы уж мне поверьте...

Марина Гурова Стихи

139

Был у солнышка сыночек. Звали его Солнечный Зайчик. Он всё время был с мамой, а ему так хотелось побывать на Земле. Ведь она такая красивая, такая загадочная, такая притягательная... Самая красивая из всех планет

И вот однажды он попросил у мамы разрешения побывать на Земле. Мама сказала:

- Погуляй. Только не теряй меня из виду.И отправился Солнечный Зайчик на Землю.

Он опустился на лес и заскакал по верхушкам деревьев. Ему это очень понравилось. Верхушки деревьев так щекотали пяточки, что он заливался смехом и весело подпрыгивал.

Но вдруг лес закончился и перед Солнечным Зайчиком оказалась огромная поляна. Он спрыгнул на поляну и заскакал по ней. Поляна понравилась ему ещё больше. Травка была такая мягкая, такая зелёная. На ней росли цветы, земляника и грибы. Это было так красиво, так интересно, что Зайчик захотел полюбоваться этой поляной. Он подпрыгнул и уселся на огромный гриб, свесил свои ножки со шляпки и зачарованно смотрел вокруг.

Вдруг кто-то тронул его за лапку. Солнечный Зайчик подпрыгнул. Перед ним сидел такой же зайчик, только серенький.

-Ты кто?,- спросил Солнечный Зайчик.- Зайчик.- Я тоже зайчик.- Давай играть.- А во что?- В догонялки.- Давай,- сказал Солнечный Зайчик.И они стали скакать по полянке, убегая и

догоняя друг друга. Так они резвились целый день. К вечеру устали и проголодались. Они поели вкусных грибочков, на десерт полакомились сладенькой земляничкой.

Солнышко клонилось к закату и уже нависло над лесом.

- Мне пора к маме,- сказал Солнечный Зайчик.

- И мне пора,- сказал серенький.- А ты завтра придёшь на эту поляну?

- Приду.- Только не забудь. Я тебя буду ждать.И зайчики разбежались.Но на следующий день было хмуро, небо

затянуло тучами. Серенький зайчик напрасно ждал своего друга. Он пытался скакать по полянке один, но это было совсем неинтересно. Зайчик загрустил. И загрустил так сильно, что ему захотелось плакать.

А тучи всё сгущались и сгущались. Вдруг сверкнула молния и ударил гром. Хлынул дождь. Серенький зайчик забрался под большой лист лопуха и тихонько заплакал. Ему было грустно и одиноко.

А дождь уже превратился в ливень. Вода ручьями стекала с крыши, под которой сидел серенький зайчик. Зайчик весь промок и замёрз. Серенькая его шёрстка намокла и вздрагивала от тихих всхлипываний.

Но вот дождь стал ослабевать. Вскоре совсем прекратился. Тучки стали уходить.

Вдруг на небе появилась радуга. Такая яркая, такая красивая. Она изогнулась над лесом и переливалась всеми своими цветами.

Серенький зайчик изумлённо смотрел на это чудо.

Вдруг по этой радуге, как по мосту, скатился Солнечный Зайчик. Он был такой весёлый, такой озорной, что сходу обнял своего друга и звонко р а с с м е я л с я . Он просушил ш ё р с т к у с е р е н ь к о г о зайчика и согрел его. Потом друзья пустились в пляс. Они резвились, скакали и прыгали друг через дружку, угощали друг друга земляникой и грибами. И никак не могли нарадоваться.

То-то было весело... Нижний Ингаш.

21 августа 2012 г.

СОЛНЕЧНЫЙ ЗАЙЧИК( Сказка для малышей )

Виктор Псарёв

Проза Проза

140

«Не хлебом единым жив человек» - эти слова всегда были актуальны. В какой бы сфере ни трудились люди, они всегда стремились и стремятся к сохранению своего душевного

равновесия. Общение с интересными людьми, с природой, любимые занятия и, наконец, самое популярное - это музыка и песня, которые близко связывают различных по возрасту, по интересам людей. Особенно это проявляется ярко на встречах, праздниках, фестивалях. Творческие люди всегда стремятся свой талант показать окружающим людям.

2012 год для н и ж н е и н г а ш ц е в проходит под эгидой 100-летия со дня рождения выдающегося писателя, уроженца Н и ж н е и н г а ш с к о г о района Николая Устиновича . и 70-летия поэта, редактора журнала «Истоки» Сергея Прохорова. 11 августа нижнеигашцы провели

великолепный праздник - день поселка, на великолепный праздник - день поселка, на котором были отмечены наши знаменитости: котором были отмечены наши знаменитости: художник Поздеев А.Г., писатель Желудков художник Поздеев А.Г., писатель Желудков Г.К., поэт Прохоров С.Т.. А 18 августа Г.К., поэт Прохоров С.Т.. А 18 августа второй раз на земле Ингашской состоялся второй раз на земле Ингашской состоялся третий зональный фестиваль самодеятельных третий зональный фестиваль самодеятельных композиторов восточной зоны под дивизом композиторов восточной зоны под дивизом «Рассвет над Ингашом» Основой дивиза «Рассвет над Ингашом» Основой дивиза стала песня С.Прохорова «Встает рассвет над стала песня С.Прохорова «Встает рассвет над Ингашом», которая уже негласно обрела статус Ингашом», которая уже негласно обрела статус гимна Нижнего Ингаша. гимна Нижнего Ингаша.

Мероприятие Мероприятие проведено в проведено в рамках проекта рамках проекта «Душа России «Душа России в творчестве в творчестве н а р о д а » . н а р о д а » . Проходило оно в Проходило оно в ММЦ «Галактика» ММЦ «Галактика» Очень уютный Очень уютный зал, прекрасная зал, прекрасная сцена, на которой сцена, на которой красовался баннер красовался баннер с портретом поэта с портретом поэта Сергея Прохорова. В фестивале приняли Сергея Прохорова. В фестивале приняли участие поэты и композиторы поселка участие поэты и композиторы поселка Нижний Ингаш: Мария Козлова, Максим. Нижний Ингаш: Мария Козлова, Максим. Колосов, Виктор Псарев, Надежда Щербакова, Колосов, Виктор Псарев, Надежда Щербакова, Анатолий Ерохин. Из посёлка Нижняя Пойма: Анатолий Ерохин. Из посёлка Нижняя Пойма: Виктория Перевозкина, Анатолий Маслов. Из Виктория Перевозкина, Анатолий Маслов. Из города Зеленогорска: Марина Гурова, Зинаида города Зеленогорска: Марина Гурова, Зинаида Сигалетова. Сигалетова.

Открыла фестиваль председатель Открыла фестиваль председатель

В «ГАЛАКТИКЕ» ОТ ПЕСЕН БЫЛО ТЕСНОФоторепортаж

КультураКультура

141

Нижнеингашского поселкового Совета Татьяна Зиновьева. Она представила программу фестиваля и зачитала имена конкурсантов.

В начале фестиваля на сцену был приглашен С. Прохоров, как председатель жюри конкурса и как юбиляр. От имени партии «Единая Россия» и от районной администрации в честь юбилея ему были вручены Благодарственное письмо и ценные подарки.

Все конкурсанты радовали своим творчеством, исполнением.. Но особое восхищение вызвало у зала выступление Анатолия Маслова, исполнившего на саксофоне несколько блюзов собственного сочинения. Играл вертуозно и был единодушно признан лауреатом третьего зонального фестиваля самодеятельных композиторов. Номинантам были вручены дипломы.

С заключительным словом выступили Татьяна Зиновьева и Ирина Рупп. Они поблагодарили участников фестиваля и дали

напутствие: на следующий год провести в Ингаше четвертый зональный фестиваль авторской песни. После официальной части все номинанты, члены жюри и лауреаты собрались в уютном фойе центра ММЦ «Галактики» за чашкой чая. Здесь в непринужденной обстановке продолжилась приятная беседа о творчестве композиторов, поэтов. Сергей Прохоров подарил гостям новый номер журнала «Истоки» и несколько своих книг. После дружеской беседы вновь звучали песни

за столом под звуки гитар. Не хотелось расходиться,

но время пробежало очень быстро. Настал вечер, настала минута растования. Зазвучала песня «Изгиб гитары желтой», и все с легкой грустью в душе разъехались по домам, лелея мечту вновь встретиться вместе в ближайшем будущем.

Анатолий Ерохин.август 2012 год

Анатолий Ерохин В “Галактике” от песен было тесно

142

Бабушка жила в деревне, которая расположилась среди густых лесов. За деревней были поля, на которых росло все то, что сеяли колхозники. В густых лесах было много грибов, ягод, кедровых орехов. На солнечных полянках спела сладкая земляника, которую жители собирали и сушили на зиму. Сушеная ягода зимой пахла ароматным летом и была очень вкусна. Бабушка пекла с земляникой вкусные пироги, смазывала их взбитой сметаной и выкладывала на вышитый рушник. В кладовой деревенского дома хранилось много разных вкусных припасов. Под самым потолком висели кольцами колбасы и свиные окорока. В деревянных кадушках хранилось пересыпанное солью и пряными листочками сало. В глиняных горшках стояло топленое масло, сметана, мед. Все стены были увешаны полезными травками, гроздьями лука, чеснока, подсолнухами. В крынках стояло молоко, а на полках лежали головки сыра и стояли бутыли с ягодным вином и медовухой В подвале хранилась картошка, которую в бабушкином доме все называли бульбой. Кроме этого там было много других припасов: морковка, редька, свекла - всего не перечесть.

Бабушкин огород был таким длинным, что ее внукам он казался бесконечным. Упирался огород в пасеку, где дедушка целыми днями что-то колдовал над пчелиными домиками, накрывшись специальной сеткой.

Много приходилось работать бабушке с дедушкой, чтобы их дом был полной чашей, но им помогали их взрослые дети, которые жили

с ними. Некоторые, повзрослев, уехали из с ними. Некоторые, повзрослев, уехали из родного дома и наведывались только в гости.родного дома и наведывались только в гости.

Вдали от родного дома жил старший сын, Вдали от родного дома жил старший сын, который служил на Тихом океане, был женат который служил на Тихом океане, был женат и имел дочку и маленького сына. Все в доме и имел дочку и маленького сына. Все в доме давно ждали гостей, так как получили письмо, давно ждали гостей, так как получили письмо, что в конце лета сын приедет с семьей. Бабушка что в конце лета сын приедет с семьей. Бабушка и дедушка были заняты приготовлениями. и дедушка были заняты приготовлениями. Дед проверял наличие бутылей с винами, а Дед проверял наличие бутылей с винами, а бабушка варила сыр, пекла хлебы, которые бабушка варила сыр, пекла хлебы, которые могли храниться очень долго, завернутые в могли храниться очень долго, завернутые в холщовые полотенца и спущенные на самый холщовые полотенца и спущенные на самый низ погреба. Перегоняла молоко на сметану, низ погреба. Перегоняла молоко на сметану, готовила вкусный творог и заливала сывороткой готовила вкусный творог и заливала сывороткой глиняные крынки. В доме всегда пахло вкусно глиняные крынки. В доме всегда пахло вкусно и сытно.

Деревня была в стороне от железной Деревня была в стороне от железной дороги. Чтобы до неё добраться, нужна была дороги. Чтобы до неё добраться, нужна была повозка и кони. У бабушки с дедом были повозка и кони. У бабушки с дедом были коровы, свиньи, овцы, гуси. Для хозяйства был коровы, свиньи, овцы, гуси. Для хозяйства был еще бык, но коней не было. Но в колхозе, где еще бык, но коней не было. Но в колхозе, где дед отработал много лет, а теперь там работал дед отработал много лет, а теперь там работал его зять Осип и дочка Маня, кони были. Туда и его зять Осип и дочка Маня, кони были. Туда и отправился дед, чтобы попросить повозку для отправился дед, чтобы попросить повозку для встречи старшего сына. Председатель не смог встречи старшего сына. Председатель не смог отказать деду, так как гость ехал в деревню не отказать деду, так как гость ехал в деревню не простой, а с дальних рубежей Родины, которую простой, а с дальних рубежей Родины, которую охранял на просторах Тихого океана. охранял на просторах Тихого океана.

Довольный дед пригнал домой повозку, Довольный дед пригнал домой повозку, запряженную парой гнедых, и стал готовиться запряженную парой гнедых, и стал готовиться к дороге. Он положил в повозку свежей соломы, к дороге. Он положил в повозку свежей соломы, накрыл ее домотканым ковром и, всё осмотрев, накрыл ее домотканым ковром и, всё осмотрев, остался вполне доволен.остался вполне доволен.

В воскресенье, рано утром на В воскресенье, рано утром на

Ах вы, кони, мои кони…Ах вы, кони, мои кони…

Людмила Калиновская

Людмила Калиновская – член межрегионального Союза писателей. Родилась в п. Нижняя Пойма Красноярского края. После окончания с отличием Родилась в п. Нижняя Пойма Красноярского края. После окончания с отличием Московского индустриального университета работала на Камчатке. В 2011 Московского индустриального университета работала на Камчатке. В 2011 году вернулась в родные места. Живет в г. Канск. Литературой увлеклась с году вернулась в родные места. Живет в г. Канск. Литературой увлеклась с 2000 года. Выпустила несколько книг стихов и прозы.2000 года. Выпустила несколько книг стихов и прозы.

ПрозаПроза

143

железнодорожную станцию отправился Осип, как самый молодой и сильный. Он прибыл задолго до прихода поезда, и свободное время посвятил изучению местного колорита. Но вот и пассажирский поезд, который на одну минутку остановился, чтобы пассажиры могли выйти из вагона и двигаться дальше по назначению.

Народу было не много, а потому Осип сразу увидел своего шурина с его семейством. На земле стоял большой деревянный чемодан зеленого цвета, а рядом белокурая женщина с младенцем на руках и кудрявая девочка лет восьми.

Родственники обнялись, Осип подхватил чемодан, шурин взял девочку за руку, и все двинулись к повозке.

Расположившись удобно в повозке, двинулись в путь. Погода была солнечная и теплая. Был конец лета. Кони весело бежали по дороге, и гости любовались местным ландшафтом. Взрослые разговаривали между собой, а девочка, которую звали Раечкой, вертела головкой и смотрела на спеющие поля, на дальнюю полосу леса, на белые облака. Пока ехали, проснулся младенец, пришлось остановить повозку, поменять пеленки и покормить малыша. Раечка тоже захотела кушать, а поэтому сделали небольшой привал. Нашли полянку и сели перекусить да размять косточки. Немного отдохнув, двинулись дальше.

С раннего утра в доме бабушки все суетились и готовились к встрече гостей. Старший сын не был дома с тех пор, как уехал на Дальний Восток служить в морских войсках. Уже и семьей обзавелся, а приехать времени все не было. Но вот выдался краткосрочный отпуск, который решено было провести в деревне.

Кони резво бежали по дороге мимо деревенских домиков, которые попадались на пути, через поля и леса. Но у каждой дороги бывает свой конец. Кончилась дорога и у наших путников. Вдали показалась родная деревня с ее домиками и большими огородами.

Осип направил повозку к дому, из которого

высыпали все родственники - бабушка с дедушкой, их внуки и внучки, дочка Маня и пришедшие на семейный праздник соседи и родственники с другой деревни. Все обнимали бравого моряка, целовали его, потом его жену и маленькую Раечку. Соседки тихо перешептывались между собой о том, что вот, мол, Григорий не взял в жены их, деревенскую дивчину, а нашел вдали от дома. А жена какая-то бледненькая да худенькая, может, больная. А ребеночек совсем маленький, надо еще кормить грудью, а хватит ли молока. Наши молодки вон какие пышные да румяные.

Чтобы кто ни говорил, а бабушка была счастлива видеть сына живым и здоровым. Да еще внуки радовали, которых она не видела до их приезда. Маленький Тимка в честь деда назван, спокойно посапывал во сне. Рая с мамой пошли в баню, помылись с дороги, переоделись в красивые платья и были посвежевшими и похорошевшими. После них и Раечкин папа пошел париться и плескаться в деревенской баньке.

Когда приехавшая родня закончила банные дела после дальней дороги, всех пригласили к столу. Стол был длинный и весь уставлен вкусными кушаньями. Чего тут только не было! Моченая брусника и зажаренный гусь с кашей, соленые грибочки и желтый сыр с ломтиками аппетитного копченого мяса и сала, круглая бульба со шкварками и зеленым луком. Повсюду горками лежали пирожки, ватрушки, вареные яйца, красные помидоры, огурцы и зеленый лук пучками. В графинах стояло вино, медовуха, клюквенный морс и квас.

На плите что-то булькало в чугунках, а в печке томилось в глиняных горшках.

За столом произносили пожелания, потом дружно поднимали стаканы и с удовольствием пили, закусывая тем, что Бог послал.

Когда Осип привез родных со станции, он распряг коней и пустил их пастись за огородом. Повозку поставил на заднем дворе, чтобы никому не мешала. Во время всеобщего веселья никто из хозяйской семьи не вспомнил о паре гнедых.

Людмила Калиновская Ах вы, кони, мои кони...

144

К вечеру все, кто пришел на домашний праздник, разошлись по своим дворам, а приехавшие гости смогли отправиться на покой. Только бабушка все хлопотала по дому, что-то прибирая, заглядывая в чугунки.

Утром, чуть свет, дед поднялся со своей лежанки за печкой и вышел во двор. Увидев повозку, на которой привезли сына с семьей, он вспомнил о конях. Пошел в дом, разбудил Осипа и стал спрашивать, где пасутся кони. Осип, еще не проснувшись, ничего не мог понять. Голова после вчерашнего еще ничего не соображала, и дед налил ковш квасу и дал Осипу выпить. Кислый квас резанул глотку и заставил проснуться окончательно. Осип оделся, взял кое-что от оставшейся вчерашней закуски и пошел за огород. Коней видно не было, и Осип пошел дальше в лес. До полудня Осип искал животных, а потом вернулся в деревню. Такое происшествие в планы семьи не входило. На следующий день в помощь Осипу напросился Григорий. Он считал, что это по его вине пропали кони, а поэтому решил помочь в их поиске. Его белокурая жена Аня возилась с Тимкой, который агукал и улыбался после своего завтрака. Раечка спала счастливым детским сном и не ведала о неприятностях взрослых. Ей снились желтые поля и голубое небо над деревней.

Осип взял в кладовке старое ружье деда и вместе с Григорием отправился на поиски коней. Не зная, как долго они будут в лесу, мужчины взяли с собой обед и жбанчик медовухи. День прошел в поисках, но пропажа не нашлась.

Все следующие дни Осип уходил на поиски пропавших коней. С ним ходил еще соседский парень за компанию.

Григорий решил помочь своему отцу по хозяйству, так как соскучился по деревенской работе. Жена Аня осматривала бабушкины владения. Маленький Тимка хорошо спал от чистого деревенского воздуха и тишины, потом сидел у кого-нибудь на руках и разглядывал всех, кто к нему подходил, хватаясь ручками. Раечка играла с двоюродными сестричками возле дому.

После недели поисков пропавших коней Осип совсем расстроился. Он знал, что пропажа коней даром не пройдет. За такое упущение председатель колхоза мог засадить, а это не шутки. Дед переживал вместе с Осипом, но шутки. Дед переживал вместе с Осипом, но сыну Григорию ничего не говорил. сыну Григорию ничего не говорил.

Григорий все знал и очень переживал Григорий все знал и очень переживал за своих родственников. Как же могло так за своих родственников. Как же могло так получиться, что кони пропали? И как теперь получиться, что кони пропали? И как теперь он будет добираться до станции со своим он будет добираться до станции со своим семейством? Дни бегут быстро. Несколько семейством? Дни бегут быстро. Несколько дней в дороге, немного в деревне и все – пора дней в дороге, немного в деревне и все – пора на службу. Он стал советоваться с женой, как им на службу. Он стал советоваться с женой, как им поступить. Выход был один: идти до станции поступить. Выход был один: идти до станции пешком, но не всей семьёй, а только ему. Но пешком, но не всей семьёй, а только ему. Но Аня забеспокоилась, что Раечка пропустит Аня забеспокоилась, что Раечка пропустит много школьных дней, поэтому надо её взять много школьных дней, поэтому надо её взять с собой. Григорий стал разговаривать с дочкой с собой. Григорий стал разговаривать с дочкой и спросил о том, согласна ли она на такую и спросил о том, согласна ли она на такую тяжелую дорогу. Раечка была умная и, конечно, тяжелую дорогу. Раечка была умная и, конечно, не задумываясь, согласилась идти пешком.не задумываясь, согласилась идти пешком.

Стали готовиться к отъезду. Аня с Тимкой Стали готовиться к отъезду. Аня с Тимкой оставались у бабушки, пока не появится оставались у бабушки, пока не появится возможность уехать до станции, а Григорий возможность уехать до станции, а Григорий с Раечкой должны были рано утром выйти из с Раечкой должны были рано утром выйти из дому.

Погода была осенняя, сухая, и это придавало Погода была осенняя, сухая, и это придавало бодрость духу и надежды, что все будет хорошо. бодрость духу и надежды, что все будет хорошо. Утром Григорий с дочкой, попрощавшись со Утром Григорий с дочкой, попрощавшись со всеми близкими, обняв своих старых родителей, всеми близкими, обняв своих старых родителей, жену и сына, зашагал по проселку. Раечка жену и сына, зашагал по проселку. Раечка шла рядом и с любопытством смотрела по шла рядом и с любопытством смотрела по сторонам. Ее ножки в ботиночках резво топали сторонам. Ее ножки в ботиночках резво топали по дорожкам и тропинкам. Так путники дошли по дорожкам и тропинкам. Так путники дошли до первой соседней деревни. Захотелось пить, до первой соседней деревни. Захотелось пить, и Григорий постучал в окно небольшой избы. и Григорий постучал в окно небольшой избы. Из дому вышла старушка и предложила для Из дому вышла старушка и предложила для ребенка молока. Рая с удовольствием выпила ребенка молока. Рая с удовольствием выпила молоко, потом они отдохнули у старушки на молоко, потом они отдохнули у старушки на завалинке и, поблагодарив за гостеприимство, завалинке и, поблагодарив за гостеприимство, пошли дальше. Солнышко стало пригревать пошли дальше. Солнышко стало пригревать больше, поскольку поднялось высоко, и больше, поскольку поднялось высоко, и путники решили сесть на полянке и пообедать. путники решили сесть на полянке и пообедать. Григорий достал припасы, которые бабушка Григорий достал припасы, которые бабушка дала в дорогу. Подкрепившись, отдохнув, дала в дорогу. Подкрепившись, отдохнув,

Людмила Калиновская Ах вы, кони, мои кони...

145

двинулись дальше. По пути им попадались речушки, которые журчали и искрились на солнышке, с которых хотелось попить водички или умыться. Несколько раз приходилось отдыхать, так как Раечка стала уставать и уже не так резво шагала рядом с папой. Он понимал, что ей все труднее преодолевать километры, которым не было конца. Для него этот переход не был утомительным, но для ребенка – это было настоящим испытанием.

Солнце клонилось к западу, усталость брала свое, а идти еще долго. Пройдя очередной поворот, путники снова присели, чтобы отдохнуть. Девочка склонила голову на колени отца и мгновенно уснула. Что было делать, Григорий не знал, поэтому так и сидел неподвижно. Он сидел уже около часа, боясь потревожить дочку. Он знал, если дочка не поспит, то не сможет идти дальше. И тут он услышал, как за поворотом урчит машина. Он увидел вынырнувший старый грузовичок и, не вставая, замахал руками. Грузовик остановился, из кабины выскочил молодой парень и подошел к Григорию.

- Доброго вам здоровья! – улыбаясь, произнес парень.

Что же вы тут сидите с ребенком? Э, да она спит у вас! Умаялась бедняжка? Откуда идете? Наверно, на станцию? Садитесь, довезу.

Парень открыл дверцу машины, и Григорий, осторожно подняв дочку, понес ее к машине.

Разместившись в кабине, Григорий с облегчением вздохнул и поблагодарил паренька. Тот улыбался и был даже рад попутчикам. До станции оставалось километров десять, и Григорий все это время разговаривал с водителем, который назвался Степкой. Григорий рассказал про случай с конями и о своём отпуске. Степка с жалостью посмотрел на девочку и подвез своих попутчиков к самым дверям маленького вокзала. Раечка открыла глаза и очень удивилась, что она в машине и ее утомительный путь так благополучно закончился.

Григорий купил два билета, и меньше, чем через час они находились в уютном купе пассажирского поезда, а за окном в небе мигали

звезды и огромная луна удивленно смотрела в окно на спящую девочку. А девочке снилось, как она едет в повозке, запряженной парой гнедых, сидя на мягкой соломе, накрытой домотканым ковром, а мимо убегают вдаль лес, поля и белые облака в небе.

Эпилог

Кони нашлись через месяц. Председатель колхоза остался доволен и разрешил увезти жену Григория на вокзал, где её посадили в купейный вагон с маленьким Тимкой, и она через два дня была встречена Григорием и Раечкой в своем родном городе.

Бабушка передала так много своих домашних припасов, что хватило на всю зиму.

С тех самых пор при разговорах о лошадях Раечка вспоминает свой поход с деревни до станции, как геройский поступок, ведь она прошла за один день почти пятнадцать километров.

.

Людмила Калиновская Ах вы, кони, мои кони...

146

Доктору Д.В.Фёдорову - мастер-скауту...

Недавно припомнила своему духовнику, как пришла к нему на сороковом году жизни: ему было тогда двадцать пять, он считал меня старой. Но вот ему сорок, и за столом на юбилее спросила, смеясь: « Как - сорок - это много или мало? Вы молоды, батюшка?». Хохотали... Стало понятно выражение «дни лукавы».

О вечной молодости души свидетельствуют почти неизменные размышления о том главном, чего важнее и в молодости, и сейчас, в преклонных годах, нет для меня. Когда начинаю думать о дружбе и, словно в старинном бархатном альбоме, перелистывая неторопливо и внимательно тяжёлые страницы, разглядываю в сердце своём подаренных мне Богом людей, благодаря Его за эти бесценные дары, душа приходит в высокий и тонкий трепет.

Сколько раз в жизни своей переживала, вновь и вновь перечитывая рассказ Н.Лескова «Кадетский монастырь»! Каждый раз с живым, заново рождающимся высоким чувством. Он ведь о дружбе и исполненном долге. Рассказ этот, словно негасимая лампада, всегда теплится в моём сердце, иногда чуть притухая, часто большим и ясным огоньком сияет мне примером и в творчестве, и в жизни. Сколько в моём уме и сердце хранится рассказов о прекрасных и благородных поступках моих друзей! Как же я их люблю! Даст ли мне Бог ума и сил записать эти рассказы, собрав вместе, получится ли из них книжка когда-нибудь? Надеюсь. Потому что унести такую копилку, не поделившись ни с кем, было бы жаль - жаль не умножить радость, тепло, любовь. Жаль не подарить эти драгоценные каменья, жемчуга из моей коллекции (всю жизнь копила!) всем вам, дорогие мои читатели.

Вот, например, совсем недавний случай. Под окнами у моих молодых друзей на первом

этаже какой-то хулиган стрелял ночью. Муж этаже какой-то хулиган стрелял ночью. Муж моей подруги, военный врач, его имя Роман, моей подруги, военный врач, его имя Роман, называю его, не меняя, чтоб молящиеся называю его, не меняя, чтоб молящиеся пожелали ему спасения, мгновенно оценил пожелали ему спасения, мгновенно оценил происходящее и своим телом закрыл жену, происходящее и своим телом закрыл жену, просто лёг на неё. Здесь вот не надо торопиться просто лёг на неё. Здесь вот не надо торопиться прочитать дальше. Надо остановиться и прочитать дальше. Надо остановиться и поразмыслить над этим предложением. Вроде, поразмыслить над этим предложением. Вроде, естественно это, о чём тут говорить особо. Да. естественно это, о чём тут говорить особо. Да. Но всё же человек подвиг совершил: жизнью Но всё же человек подвиг совершил: жизнью реально рисковал, жену спасая. Он утром реально рисковал, жену спасая. Он утром отпирался, вроде и не помнит ничего. Вот так. отпирался, вроде и не помнит ничего. Вот так.

А сегодняшний мой рассказ не очень А сегодняшний мой рассказ не очень длинный. Совсем недавно с удовольствием длинный. Совсем недавно с удовольствием прочитала и глубоко прочувствовала рассказ прочитала и глубоко прочувствовала рассказ В.Д.Ирзабекова «Гуси-лебеди». Вот уж .Д.Ирзабекова «Гуси-лебеди». Вот уж несколько дней всем знакомым с горячим несколько дней всем знакомым с горячим чувством пересказываю не придуманный чувством пересказываю не придуманный автором сюжет, взятый им из жизни: толпа автором сюжет, взятый им из жизни: толпа праздно гуляющих людей, образованных, праздно гуляющих людей, образованных, поймала из стаи гуся, чтоб его зажарить. Стая поймала из стаи гуся, чтоб его зажарить. Стая не отдала своего друга на съедение - билась не отдала своего друга на съедение - билась крыльями и клювами с людьми так, что им крыльями и клювами с людьми так, что им ничего не оставалось делать, как только ничего не оставалось делать, как только отпустить гусьего собрата... А сколько радости отпустить гусьего собрата... А сколько радости было в стае от победы! Рассказ этот удивителен было в стае от победы! Рассказ этот удивителен и прекрасен. Мне он напомнил такой пуховый и прекрасен. Мне он напомнил такой пуховый платок, шоколадного цвета, мягкий пушистый платок, шоколадного цвета, мягкий пушистый и тёплый, плотно-плотно тканый из тонких и тёплый, плотно-плотно тканый из тонких пуховых ниток. Кайма - нежное широкое, пуховых ниток. Кайма - нежное широкое, изящное кружево с восточным орнаментом из изящное кружево с восточным орнаментом из атласно-блестящих в тон основной ткани ниток. атласно-блестящих в тон основной ткани ниток. Всегда хотела себе такой платок, а сегодня Всегда хотела себе такой платок, а сегодня видела в церкви на женщине, оценила ещё раз видела в церкви на женщине, оценила ещё раз его изящество и красоту, и вот пришло это его изящество и красоту, и вот пришло это сравнение. Богатство рассказа ещё и в юморе, сравнение. Богатство рассказа ещё и в юморе, иронии - здесь пример утончённого юмора. иронии - здесь пример утончённого юмора. Почему юмор там утончён и изящен? Потому, Почему юмор там утончён и изящен? Потому, что идёт как-то изнутри слов и предложений, он что идёт как-то изнутри слов и предложений, он в слова облёкся, но сам спрятан во внутреннем в слова облёкся, но сам спрятан во внутреннем ритме. Энергия веселия, радостного духа, ритме. Энергия веселия, радостного духа, столь желанного любой душе, прорывается от столь желанного любой душе, прорывается от полноты сердца! Вспоминается монолог актёра полноты сердца! Вспоминается монолог актёра

Молодых гусей стройная стая....Молодых гусей стройная стая....Татьяна Акуловская

147

Михаила Ефремова из фильма “Двенадцать” Н.Михалкова, его возмущение рыгочущими утробным смехом залами над низкопробным материалом, который весь уносит души слушающих во ад, сама я тоже не меньше возмущена этим “искусством” опускать души. Здесь такой противовес! Мы можем ощутить себя людьми, если у нас звучит такой юмор! Рассказ вместил в себя весь Божий мир в самых его лучших проявлениях и красотах - в Божественной полноте! Надеюсь, мой читатель найдёт и прочтёт, ведь я пересказала только суть. Он о человеческой дружбе - вершине Божьих даров всем людям земли. Бог взял и просто подарил нас всех друг другу. Не без смысла, конечно....

Чем отличаются христиане от нехристиан? « Посмотрите - как они любят друг друга» - вот единственное отличие. Расскажу случившееся на этих днях в церковной общине, не уточняя место и имена, но случай реальный. Одна очень православно-бдительная мамаша вдруг заметила, что слово «скауты» (её дочь - активистка в этой подростковой организации при храме) нерусское, что символика скаутов восходит к масонам. Её не смогли убедить мы, взрослые, что организация скаутов благословлена патриархом, что руководят ею священники, что всё освящено. И даже то, что святой Василий Кинешемский был мастер-скаут и дал нам подробное руководство по воспитанию подростков в этой организации (в нашем детстве было некое подобие - «тимуровцы», жаль только, что там были добрые дела без Бога, но такие времена были), не могли поколебать её уверенности. Она запретила взрослой дочке быть там вожатой, и всё тут. Благословлять её перестала: нет тебе, дочка, моего благословения, масонская это организация - хоть тресни. Никто не смог разубедить её, даже духовник, которого она внезапно перестала слышать - бывает с нами и так. И тогда за девушку вступились «стая гусей» - все скауты! Они стали встречаться тайно, уговаривали своих родителей поддержать вожатую, сплотились ещё тесней, вместе не по обязанности, а от души спешили собраться, пойти на каток, в кино, в церковь, на концерт: лишь бы вместе, лишь бы не отбилась от их стаи вожатая. Господи! Как трогательно было

наблюдать их праведное возмущение! Какая нежная любовь внезапно проявилась меж ребятами - девчата и парни объединились! Как радостно: есть ещё гуси в молодой человечьей стае! Какой удивительно красивый клин вдруг поднялся в небо над нами, чтоб все увидели и восхитились! Есть ещё! Слава Богу! С такими выживет наша Родина!

А что же с нами-то, Господи? Когда, волнуясь, рассказывала в телефон своей молодой подруге с острова Кунашир, жене того самого Романа, Ирине, историю с гусями, она, нетерпеливо перебивая, прокричала в трубку: «Тётя Таня, вы только послушайте, что у нас произошло вчера! (Прошу отметить эту деталь Ирининого восприятия: «у нас» - это на Курильских островах в целом, а не только на том острове, где она живёт сейчас). На острове Итуруп один человек, молодой мужчина, отец и муж, отвёз жену уже на материк рожать второго ребёнка, утром по дороге на работу опоздал на автобус. Транспорта другого просто нет. Был тайфун, но он рискнул и пошёл пешком по берегу океана. Дорога там была только одна. Человек в этом тайфуне тоже шёл, только один. И машин на острове - по счёту. Две из них проезжали в тот день мимо него. Обе - не хочется повторять, но приходится - мимо. Не остановились. Он замёрз насмерть. Осиротил двоих детей. Оставил несчастной молодую вдову.

На «северах», где вообще-то очень мало солнечного тепла, оно всегда восполнялось теплом сердец, участием, поддержкой, не оставлением в бедствии - именно поэтому история потрясает жестокостью и холодом, свидетельствует о временах «оскудения любви». Думаю, что Промысел Божий в данном случае не только в том, что Господь забирает человека в лучшую минуту жизни для его души. Это, разумеется, так. И сироты иногда бывают устроены в жизни так, что детям при живых родителях не снилось. Это всё от Бога. И вдова, Бог даст, не пропадёт, если к Нему обратится. Верю, что это ещё и для того, чтоб все мы с вами вспомнили про стаю прекрасных птиц, дружных, любящих, и всплакнули над своей разобщённостью, нелюбовью, безразличием.

24-25 февраля 2012.

Татьяна Акуловская Молодых гусей стройная стая...

148

В тринадцать-четырнадцать своих лет я полюбила читать А.Куприна. Недетские рассказы о любви. Один из них - “Олеся”. Много-много раз читала, перечитывала возвышенные строки о чувственной любви лесной дикарки и молодого барина. Мне нравились эксперименты героини: когда она взглядом “роняла” идущего впереди друга или когда, чиркнув ножом по запястью, останавливала заговором капавшую его кровь. Это было мне знакомо и понятно, потому что моя бабушка тоже умела лечить детей от испуга, например. Я, бывало, слышала от соседок, что бабушка Груня то заикание вылечила человеку, то “рожу” заговорила (рожистое воспаление). Когда стала постарше и в моих соседях оказалась другая бабушка, Мария, тоже колдунья, я ходила к ней, просила поворожить на картах и записала за ней в тонкую тетрадку заговоры, под её диктовку. Нехристь я тогда была. И вот сегодня, в мои пятьдесят пять свершившихся, после безбожных и “Божественных” (в которые нагрешила ещё больше от незнания и непонимания духовной жизни, по неофитству своему) лет возник у меня с одним человеком спор-недоумение: должна ли я, православная, воцерковлённая согласиться с размещением в журнале, в котором работаю, оккультного плана рассказ, такое же стихотворение. Довод, приведённый спорящей со мной стороной, был такой: “Что ж, теперь и “Олесю” Куприна запретить?”. И мне захотелось взглянуть на «Олесю» православным взглядом: ведь в старости я ещё не перечитывала эту незабываемую повесть. Она ведь классическая, так неужели ж, действительно, запретить? Но, сколько помню себя, эта повесть не принесла мне вреда, читала её с огромным удовольствием: она про любовь! Которой выше ничего нет! Открыла, боясь разочарования, с трепетом....

Разговор барина со слугой. Из него сразу ясно отношение к колдуньям, которых местные хлопцы прогнали жить в лес: народ

их не терпит, и Ярмола встаёт против того, чтоб барин к ведьмам пошёл: грех де это - к чтоб барин к ведьмам пошёл: грех де это - к ведьмакам ходить. И слуга, и всё население ведьмакам ходить. И слуга, и всё население посёлка знает, что за чародейство положена посёлка знает, что за чародейство положена каторга. Что ж? Вещи названы своими каторга. Что ж? Вещи названы своими именами. Барин, невзирая на суеверный ужас именами. Барин, невзирая на суеверный ужас слуги своего, всё-таки отправляется в лес. Кого слуги своего, всё-таки отправляется в лес. Кого ж он там находит? “Да ведь это - Мануйлиха, ж он там находит? “Да ведь это - Мануйлиха, ириновская ведьма”, - мелькнуло у меня вириновская ведьма”, - мелькнуло у меня в

голове, едва я только повнимательнее голове, едва я только повнимательнее вгляделся в старуху. Все черты бабы-яги, вгляделся в старуху. Все черты бабы-яги, как её изображает народный эпос, были как её изображает народный эпос, были налицо: худые щёки, втянутые внутрь, налицо: худые щёки, втянутые внутрь, переходили внизу в острый, длинный переходили внизу в острый, длинный дряблый подбородок, почти соприкасавшийся дряблый подбородок, почти соприкасавшийся с висящим вниз носом; провалившийся с висящим вниз носом; провалившийся беззубый рот беспрестанно двигался, точно беззубый рот беспрестанно двигался, точно пережёвывая что-то; выцветшие, когда-то пережёвывая что-то; выцветшие, когда-то голубые глаза, холодные, круглые, выпуклые, голубые глаза, холодные, круглые, выпуклые, с очень короткими красными веками, глядели, с очень короткими красными веками, глядели, точно глаза невиданной зловещей птицы.точно глаза невиданной зловещей птицы.

- Здравствуй, бабка! - сказал я как можно - Здравствуй, бабка! - сказал я как можно приветливее. - Тебя уж не Мануйлихой ли приветливее. - Тебя уж не Мануйлихой ли зовут?

В ответ что-то заклокотало и захрипело В ответ что-то заклокотало и захрипело в груди у старухи; потом из её беззубого, в груди у старухи; потом из её беззубого, шамкающего рта вырвались странные звуки, шамкающего рта вырвались странные звуки, то похожие на задыхающееся карканье то похожие на задыхающееся карканье старой вороны, то вдруг переходившие в старой вороны, то вдруг переходившие в сиплую обрывающуюся фистулу:сиплую обрывающуюся фистулу:

- Прежде, может, и Мануйлихой звали - Прежде, может, и Мануйлихой звали добрые люди.... А теперь зовут зовуткой, а добрые люди.... А теперь зовут зовуткой, а величают уткой. Тебе что надо-то? - спросила величают уткой. Тебе что надо-то? - спросила она недружелюбно и не прекращая своего она недружелюбно и не прекращая своего однообразного занятия». Вот так. У А.Куприна однообразного занятия». Вот так. У А.Куприна мне всё ясно, обмана никакого. Не только мне всё ясно, обмана никакого. Не только сама Мануйлиха, но и её прекрасная внучка сама Мануйлиха, но и её прекрасная внучка осознанно служат бесам. «Нет, голубчик.... осознанно служат бесам. «Нет, голубчик.... Может быть, вам и не понравится, что я Может быть, вам и не понравится, что я скажу, а у нас в роду никто не венчался: и скажу, а у нас в роду никто не венчался: и мать, и бабка без этого прожили....мать, и бабка без этого прожили....

Нам в церковь и заходить-то нельзя....Нам в церковь и заходить-то нельзя.... - Всё из-за колдовства вашего? - Всё из-за колдовства вашего? - Да, из-за нашего колдовства, - со - Да, из-за нашего колдовства, - со

КТО ЗАПРЕТИТ МНЕ ЧИТАТЬ «ОЛЕСЮ» КУПРИНА?..

149

спокойной серьёзностью ответила Олеся. - Как же я посмею в церковь показаться, если уже от самого рождения моя душа продана ему.

- Олеся.... Милая.... Поверь мне, что ты сама себя обманываешь.... Ведь это дико, это смешно, что ты говоришь.

На лице Олеси опять показалось уже замеченное мною однажды странное выражение убеждённой и мрачной покорности своему таинственному предназначению.

- Нет, нет.... Вы этого не можете понять, а я это чувствую.... Вот здесь, - она крепко притиснула руку к груди, - в душе чувствую. Весь наш род проклят во веки веков. Да вы посудите сами: кто же нам помогает, как не он? Разве может простой человек сделать то, что я могу? Вся наша сила от него идёт.»

Вот так у А.Куприна. Честно. Правда жизни. Две обманутые нечистой силой, несчастные женщины - молодая и старуха. Что ж мы имеем в нашем рассказе, из-за которого весь сыр-бор? А там всюду ложь. Там тихая, милая, уютно-молчаливая, добрая бабушка, от которой никто плохого слова за всю жизнь не слыхал. В это можно поверить. Только у старушки разнообразные видения. Одно из них - девки-Алёны. Которая потом вдруг обнаружилась в лике иконы Божией Матери. И добрая наша бабушка всегда хотела людей лечить, ожидала этот дар в себе обрести. Без труда. Магически. И, по словам автора рассказа, он ей, этот ожидаемый дар, давался. Общеизвестно, что святым Божьим угодникам Бог давал дар исцелений, от которого они, многие, отказаться старались, умолить Господа, чтоб его назад забрал: так заботились о спасении своей души. Но у нас в контексте звучат слова: дар давался. Тогда спрашиваю: «Кем? Кто дал?»

Мне так хочется вернуться к любимому Куприну, потому что рассказ его правдив: там нет маскировки, зло не рядится под добро. Болезнь героя со страшными сновидениями, бред тёмный, жуткая и угнетающая грозная жизнь в его снах.... И после всех событий Свет любви сияет и побеждает: « - Ты боишься церкви, Олеся? - повторил я.

Она молча наклонила голову. - Ты думаешь, что Бог не примет тебя?

- продолжал я с возрастающей горячностью. - Что у него не хватит для тебя милосердия? У Того, Который, повелевая миллионами ангелов, сошёл, однако, на землю и принял ужасную, позорную смерть для избавления всех людей? У того, кто не погнушался раскаянием самой последней женщины и обещал разбойнику-убийце, что он сегодня же будет с ним в раю?». «Но женщина... женщина должна быть набожна без рассуждений. В той простой и нежной доверчивости, с которой она отдаёт себя под защиту Бога, я всегда чувствую что-то трогательное, женственное и прекрасное».

Кто ж это сможет запретить мне читать «Олесю» Куприна?..

Татьяна Акуловская Кто запретит мне читать “Олесю” Куприна?..

150

Каверинский литературный конкурс, посвященный 110-летию со дня рождения Вениамина Александровича Каверина, проводившийся в целях пропаганды его творчества, выявления и пропаганды лучших литературных произведений современных авторов, их поддержки, организатором которого является издатель Игорь Опимах, проходил с декабря 2011 по май 2012 года. Конкурс проводился при поддержке муниципальных органов власти ЗАТО Александровск Мурманской области, СРЗ «Нерпа». О своей поддержке конкурса сообщили Мурманская организация Союза писателей России, Мурманское отделение Союза журналистов России, литературное объединение «Полярное сияние» (ЗАТО Североморск) и другие.

Участвовать в конкурсе были приглашены как писатели-профессионалы, так и самодеятельные авторы. На конкурс принимались повести, рассказы, стихотворения и краеведческие работы, написанные на русском языке и ранее не публиковавшиеся.

В Жюри Каверинского литературного конкурса вошли члены Псковского отделения Союза писателей России: А. П. Казаков, В.В.Пшеничная, И.О.Исаев, В.Я. Курбатов, а также Н. А. Черкашин (Москва), Т.В. Берникова – внучка В. А. Каверина (Москва), Н.А.Бакшевников, председатель правления Мурманской областной организации Союза журналистов России (Мурманск). Мурманское отделение СП России делегировало в Жюри Каверинского конкурса: Т.П.Агапову, А.С. Рыжова, В.В. Сорокажердьева.

Конкурс проводился в трех номинациях: поэзия, проза, историческое краеведение.

Предусмотрены четыре главных премии в каждой номинации: для автора из Мурманска и Мурманской области, для автора из Пскова и Псковской области, для автора из России, для автора из других стран; и две специальных премии: для авторов из городов ЗАТО Александровск (Полярный, Снежногорск, Гаджиево), для авторов-журналистов. Лауреатам были вручены дипломы с символикой конкурса, памятные Каверинские медали и премии.

Специально для Каверинского литературного конкурса подготовлена памятная медаль. Ее автор – художник Александр Дмитриев из г. Снежногорска.

Изготовлена медаль на снежногорском СРЗ Изготовлена медаль на снежногорском СРЗ «Нерпа». На аверсе медали – слова «Каверинский «Нерпа». На аверсе медали – слова «Каверинский литературный конкурс» и портрет Вениамина литературный конкурс» и портрет Вениамина Каверина, созданный на основе рисунка времен Каверина, созданный на основе рисунка времен войны, сохранившегося в архиве писателя. Этот войны, сохранившегося в архиве писателя. Этот рисунок-набросок сделал в блокноте адъютант рисунок-набросок сделал в блокноте адъютант командующего Северного флота, когда военкор командующего Северного флота, когда военкор Каверин прибыл в Полярное. При работе над Каверин прибыл в Полярное. При работе над медалью художнику удалось штриховое изображение медалью художнику удалось штриховое изображение превратить в рельефное. На реверсе медали собраны превратить в рельефное. На реверсе медали собраны графические символы, с которыми связывают графические символы, с которыми связывают обычно каверинские произведения. Внимательно обычно каверинские произведения. Внимательно рассмотрев изображение, найдем «Святую Марию» рассмотрев изображение, найдем «Святую Марию» во льдах и гидросамолет на фоне северного сияния. во льдах и гидросамолет на фоне северного сияния. Указан год проведения конкурса. Обозначены и два Указан год проведения конкурса. Обозначены и два города, которые Каверин считал самыми важными в города, которые Каверин считал самыми важными в своей судьбе: Псков и Полярный. Город Полярный своей судьбе: Псков и Полярный. Город Полярный ныне входит в состав ЗАТО Александровск, это ныне входит в состав ЗАТО Александровск, это административное название также увековечено на административное название также увековечено на медали.

В 2012 году будет издан «Каверинский В 2012 году будет издан «Каверинский сборник». В него войдут, в том числе, и лучшие сборник». В него войдут, в том числе, и лучшие произведения, пришедшие на конкурс. В ЗАТО произведения, пришедшие на конкурс. В ЗАТО Александровск пройдет Каверинский литературный Александровск пройдет Каверинский литературный вечер, на котором выступят профессиональные вечер, на котором выступят профессиональные и самодеятельные авторы – участники конкурса. и самодеятельные авторы – участники конкурса. Обсуждается проведение такого же вечера в Обсуждается проведение такого же вечера в Мурманске. Информация о конкурсе публикуется Мурманске. Информация о конкурсе публикуется по адресу: http://kaverin.opibook.ru/по адресу: http://kaverin.opibook.ru/

Всего в конкурсе принимали участие более Всего в конкурсе принимали участие более шестисот авторов, разделенных на четыре группы: шестисот авторов, разделенных на четыре группы: из Мурманска и Мурманской области, Пскова и из Мурманска и Мурманской области, Пскова и

Памяти Вениамина КаверинаЮбилейЮбилей

151

Псковской области, из других регионов России и из других стран. Более ста писателей представляют регионы России, и двадцать пять несут русское слово в странах ближнего и дальнего зарубежья: Украине, Казахстане, Армении, Эстонии, Болгарии, Финляндии, Франции, Германии, Нидерландах, Израиле и США.

Следует сказать, что организатор Каверинского конкурса - Игорь Николаевич Опимах из г. Полярный Мурманской области. Он работал в знаменитой средней школа № 1 им. М. А. Погодина, описанной в произведениях многих писателей (Юрий Герман, Алексей Яшин и др.). Учитель русского языка и литературы И. Н. Опимах открыл в школе литературно-краеведческий музей. Музей просуществовал три года и был расформирован в связи с уходом Игоря Николаевича на другую работу – главным редактором «Северной субботней газеты», которая издается в городе .

В школе учился известный писатель, туляк А. А. Яшин. Под руковод-ством Ирины Ивановны Осиповой создан школьный музей. В результате поисковой работы старшеклассников был собран материал и о самой школе, и о людях, которые здесь работали и учились. Библиотека и музей школы регулярно получают номера издающегося в Туле ордена Г. Р. Державина, медалей М. В. Ломоносова и Н. А. Некрасова литературно-художественного и публицистического ежеквартального журнала «Приокские зори», главным редактором которого является Алексей Афанасьевич Яшин, поддерживают связь с редакцией .

Город Полярный имеет интересную историю. В годы Великой Отечественной войны он, основанный в 1899 году под названием Александровск как база Флотилии Ледовитого океана, был «столицей» Северного флота. Сейчас – Город воинской славы и база Кольской флотилии Краснознаменного Северного флота.

Своим рождением город обязан бухте, расположенной между западным берегом Кольского залива и островом, лежащим к югу от устья Оленьей губы, в десяти километрах от выхода в Северный океан. Сведения об этой местности восходят к XVI веку.

В связи со шведской угрозой в конце 30-х годов XVIII века в Архангельске началось строительство военных кораблей. Их зимней стоянкой была Екатерининская гавань (Полярный). Александр III одобрил предложения по созданию “главной

морской базы” русского военного флота на Мурмане в Екатерининской гавани. Главным подвижником в этом деле был министр финансов С. Ю. Витте. Николай II не решился проигнорировать пожелание отца об устройстве порта на Севере, но согласился лишь на создание “коммерческого порта”. Однако коммерческого порта из Александровска не получилось…

Государственное значение Севера подняла Первая мировая война. Все порты страны заблокировал враг. Только на Мурмане Россия имела открытый выход в океан круглый год. По согласованию с русским правительством к 15 января 1915 года англичане проложили подводный телеграфный кабель из Шотландии до Александровска, где уже существовала линия до Петрограда. Было начато строительство железной дороги…

В 1933 году в Екатерининской гавани началось создание главной базы Северной военной флотилии Полярное (Александровск). Вскоре корабли и подводные лодки вошли в Кольский залив. Так началось создание Северного флота со столицей в Полярном.

Вот что писал В. Каверин в знаменитой книге “Два капитана”: “Мы вошли в бухту, и такой же, как это утро, белый, розовый, снежный город открылся передо мной. Он был виден весь, как будто нарочно поставленный на высокий склон с красивыми просветами гранита. Белые домики с крылечками, от которых в разные стороны разбегались ступени, были расположены линиями, одна над другой, а вдоль бухты стояли каменные дома, поставленные полукругом. Потом я узнал, что они называются циркульными, точно гигантский циркуль провел этот полукруг над Екатерининской бухтой”…

Первые бомбы были сброшены на город 22 июня 1941 года. Так для Полярного началась Великая Отечественная война. На протяжении всех лет войны флагманский командный пункт Северного флота располагался в Полярном. Северный флот сыграл важную роль в отражении наступления противника на Мурманск, осуществил высадку десантов в Петсамо-Киркенесской операции, оказал помощь 14-й Армии в разгроме противника в Заполярье, освобождении Печенги и Северной Норвегии, вел активные действия по нарушению морских перевозок противника и защите своих морских коммуникаций. Все основные военно-морские базы нашей страны в годы войны были оккупированы

Марина Баланюк, Яков Шафран Памяти Вениамина Кавернина

152

врагами. Главная база Северного флота Полярный выстояла. Семь Героев Советского Союза героев-подводников, двенадцать Краснознаменных и восемь Гвардейских подводных лодок дал Полярный стране. Силами флота за годы войны уничтожено 628 и повреждено 237 боевых кораблей и транспортов, сбито 1308 самолетов противника. Соединениями и частями флота, действовавшими на сухопутном фронте, истреблены десятки тысяч фашистских солдат и офицеров. С августа 1941 года Северный флот стал выполнять еще одну задачу: прикрывать конвои союзников. Мужество и героизм проявили труженики плавмастерской “Красный Горн”, успевавшие в кратчайшие сроки под обстрелом врага осуществлять ремонт надводных и подводных кораблей. За годы Великой Отечественной войны произведено 248 ремонтов подводных лодок и 134 ремонта надводных кораблей .

В Полярном есть площадь «Двух капитанов», которая названа в честь одноименного романа Вениамина Александровича Каверина.

В 1943-44 гг. В.А. Каверин служил на Северном флоте, в Полярном, будучи военкором «Известий». Здесь же была написана вторая часть романа, за который писатель в 1946 году получил Сталинскую премию.

В Каверинском литературном конкурсе принимал участие туляк, родившийся в тех местах в поселке Белокаменка Мурманской области, проведший детство на острове Седловатом, учившийся в школе №1 города Полярный, а ныне именитый русский писатель Алексей Афанасьевич Яшин.

Его рассказы: “Растерялись... два капитана” и “Счастье юного милитариста” - были представлены на конкурс Тульским региональным отделением Общероссийской общественной организации «Союз писателей России» и редколлегией журнала «Приокские зори».

Повесть А. Яшина «Страна холода» рассказывает о детских годах, проведенных писателем в Заполярье. «Перед читателем появляется «мужичок с ноготок», который, с ноготок», который, едва научившись едва научившись ходить, крепко, ходить, крепко, сразу на двух ногах, сразу на двух ногах, обосновался на земле обосновался на земле родного острова, он родного острова, он видит непростую видит непростую ж и з н е н н у ю ж и з н е н н у ю реальность, участвует реальность, участвует в ней без попыток в ней без попыток «дезертировать» от ее сложностей, не утрачивая «дезертировать» от ее сложностей, не утрачивая свежего и радостного взгляда на происходящие свежего и радостного взгляда на происходящие немудреные события. Для введения в глубь этой немудреные события. Для введения в глубь этой детской и, тем не менее, далеко не маленькой души детской и, тем не менее, далеко не маленькой души автор находит верные и точные фразы», – пишет автор находит верные и точные фразы», – пишет писательница Н. Квасникова (г. Москва). – …писательница Н. Квасникова (г. Москва). – …Вдруг нагрянет осознание важности семейных уз, Вдруг нагрянет осознание важности семейных уз, копейку стоящих по нынешним расценкам. «Страна копейку стоящих по нынешним расценкам. «Страна холода» предстанет ярким образцом самого теплого холода» предстанет ярким образцом самого теплого товарищества и взаимовыручки… Недаром в товарищества и взаимовыручки… Недаром в первой и последней главах немолодой уже человек первой и последней главах немолодой уже человек Николай Андреянович хорошо вспоминает далекие Николай Андреянович хорошо вспоминает далекие годы, проведенные на будто неласковом, однако годы, проведенные на будто неласковом, однако приросшем к сердцу клочке суши, хотя увела приросшем к сердцу клочке суши, хотя увела давно судьба, вполне благополучная, за тысячи давно судьба, вполне благополучная, за тысячи километров от него. Размеренное повествование километров от него. Размеренное повествование ведется последовательно и логично, языком, ведется последовательно и логично, языком, вызывающим чувство добротности, прочности, вызывающим чувство добротности, прочности, точно подобранных интонаций и глубокого точно подобранных интонаций и глубокого проникновения в сущность вариантов детского проникновения в сущность вариантов детского и взрослого мироощущения. Неподсахаренная, и взрослого мироощущения. Неподсахаренная, естественная людская жизнь. Автор владеет и естественная людская жизнь. Автор владеет и словом, и знанием того, о чем пишет, благодаря словом, и знанием того, о чем пишет, благодаря чему книга необыкновенно интересна, тем более чему книга необыкновенно интересна, тем более для читателя, никогда не бывавшего в столь дальних для читателя, никогда не бывавшего в столь дальних широтах. Литературный почерк Алексея Яшина широтах. Литературный почерк Алексея Яшина крупный, округлый, впечатляюще самобытный» .крупный, округлый, впечатляюще самобытный» .

Писатель Алексей Яшин (г. Тула) за Писатель Алексей Яшин (г. Тула) за рассказы: «Растерялись... два капитана» и «Счастье рассказы: «Растерялись... два капитана» и «Счастье юного милитариста» - награжден специальной юного милитариста» - награжден специальной премией Каверинского конкурса «За верность премией Каверинского конкурса «За верность Северу и флоту».Северу и флоту».

Марина БаланюкЯков Шафран

г. Тула

Марина Баланюк, Яков Шафран Памяти Вениамина Кавернина

153

* * *Варианты предпочтений: граф – направо, Лев – налево.Куртизанку любит гений. Галатею – Галилео.

Монограммы остановок. Анаграммы опозданий.Телеграммы нестыковок – миражами опознаний.

Эпидемий эпиграммы. Академий эскулапы.Маринованные мамы. Патентованные папы.

Обесточенные судьбы. Навороченные свадьбы.Кто везувии остудит? Кто силлабику ослабит?

Пируэты соответствий. Карамболи расставаний.Карнавал весталок-бестий. Пасторали Мастроянни.

Ауральные аборты. Синодальные науки.Аморальные курорты. Зарифмованные внуки.

Прозаичные разборки – чудь Московию корёжит.И Нью-Йорки мочат корки. И Парижи корчат рожи.Прозаичные разборки – чудь Московию корёжит.И Нью-Йорки мочат корки. И Парижи корчат рожи.Прозаичные разборки – чудь Московию корёжит.

Византийские ошибки – виртуальные развязки…Воскрешают кости Шипки в Хосте пушкинские сказки.

ДВЕНАДЦАТЬ – ЧЕРЕЗ ЯТЬ…

Оранжевая ночь. Рождественская полночь.Надежда превозмочь монашескую немочь.Дв�надцать – через ять – спасительная мелочь.Желание принять божественную помощь.

Умение скучать под песенки о вечном.Желание молчать, когда солисты – хором.Попытка отыскать заветное колечко.Под ёлкой – синий тать языческим укором.

Рождественская ночь – противница разлада.Предощущений дочь. Печалишься, Печорин?Умение острить у печки прокопчённой.Наука погрустить над плиткой шоколада.

Божественная дочь черниговской зазнобы –И бестолочь, и проч… короче: чадо – сволочь!

Гирлянду обесточь – чердак, чертог, Чернобыль.Космическая ночь. Комическая полночь.

Рождественский наив – предтеча Боттичелли.Отцовский негатив за ширмой позитива.Спасёт поэму мать у чёрного обрыва.Попытка разогнать частушечную челядь.

Закуска. Чистый спирт. Очухался, Печорин?!Неточной рифмы флирт – рубцами «Москвошвеи».В народе говорят: агукает мальчонка.Причуды января: чинара вишневеет.

Оранжевая ночь – от Крыма до Надыма. Надежда перемочь монаршескую подлость.В прихожей Дед Мороз, опохмелясь, опомнясь,Букетом красных роз приветствует родимых.

МЛАДЕНЦЫ, НЕ ПРИШЕДШИЕ С ВОЙНЫМЛАДЕНЦЫ, НЕ ПРИШЕДШИЕ С ВОЙНЫМЛАДЕНЦЫ,

Любая бойня – мимо воли Божьей:Помимо, но во имя сатаны.Прапрадед правнучонка уничтожит – Мальчонку, не пришедшего с войны…

Фельдмаршал поджигает шнур бикфордов,Взрывающий кроссворды ДНК.Убитый пехотинец – звук аккорда,Пронзающий пространства и века.

Про предка при суворовской наградеПрорыкает филолог Боря Дно,Предателю в кромешном СталинградеЧитая наизусть «Бородино»…

Генетик гениальный, предрасстрельный,Под шерри-бренди «травку» покури…Тебя прикончит враг или наследникПод музыку кудесника Кюи?!

Война всегда кромсает Божье слово.Кровавый ад – на радость сатане.И снова снится поле Куликово.И снова мальчик мечется в огне…

Сергей Сутулов-Катеринич – поэт, главный редактор международного поэтического интернет-альманаха «45-я параллель» // 45parallel.net.

Родился 10 мая 1952 года в Северном Казахстане, живёт и работает на Северном Кавказе.

Окончил сценарный факультет ВГИКа и филологический факультет Ставропольского государственного педагогического института.

Член трёх творческих союзов: Союза писателей XXI века, Союза российских писателей и Союза журналистов России.

Автор семи сборников стихов. Широко публикуется в российской и международной печатной периодике, а также во многих интернет-изданиях.

Ввёл в литературный оборот новый термин «поэллада». Лауреат ряда российских и международных литературных премий.

АКВАРИУМ… BELLA VITA

Сергей Сутулов-Катеринич

ПоэзияПоэзия

154

Мечтатели-хохлы, оленеводы,Ценители цыплёнка табака,Любители портвейна и природы,Витайте в акварельных облаках!

Кружите над мороками Марокко,Макарами, марктвенами, марго.Рифмуйте: Ориноко – одиноко.Танцуйте в ритмах танго и танго.

Радируйте бездарному Пилату:«Ужо тебе, паршивый атташе!..»Творите, ростиславные, по Плятту.(По блату? – Позабывшим о душе).

Любите итальянок, кореянок,Француженок, славянок… Ай-люли!Но помните: в жене живёт подранок –Грядущий или бывший: се ля ви. …………………………………………Другие мы! И новый мир инаков,И новый Рим, и новые штаны,Поскольку не хватает зодиаков,Младенцев, не вернувшихся с войны.

СТОЖАРЫ… СИЛУЭТ ЖЕНЩИНЫ

…C учётом того-сего, того и всего – вообще! –Я жалкое существо, живущее на хвоще, – Оболганный богомол, болезненный новояз,Хранитель святых крамол и грозного зова «Аз!»

Разнузданная звезда взрывается неизбе… –Осознанная беда, опознанная в избе. Сюжет от меня к тебе продвинулся на микрон.Подкинь пятак голытьбе, подружка на миллион.

С учётом всего того, что брошено мной вотще,Ты – грешное божество в кроваво-жёлтом плаще,Летящее наобум, разящее наугад,Тиранящее Стамбул, врачующее Белград.

Стамбульно табу судьбы: сбывается неизбе…Абы да кабы – в гробы, апостолу – А и Б,Наследникам – письмена, вериги лихих легенд,Растерзанная страна под титрами «happy end».

С учётом вчера, сего… и дня, что сожрёт Кощей,Поэзия – вещество, существенное в борще:Рецепты подскажет ямб, хотя ресторанит Бог.Хореи по букварям – гекзаметру на зубок.

Неузнанная звезда врывается неизбе… – Минору назло и да… и даже назло тебе!

…Сюжет: Рождества мажор! Покажется: смерти нет. Стожары, сержант, боржом, и – женщины силуэт…

ОДНАЖДЫ, 20 ЛЕТ СПУСТЯ…

Тавтология – такой же бич Одессы, как отравления питьевой водой.

Но ничего. Это тоже интересно. Мы тут уже полюбили эти внезапности.

Такое ощущение, что события, которых не было все эти годы,

собрались сейчас. Дай бог нам пережить их без потерь.

Хотя каждый ходит приподнятый.<…>

Читателям «Сорок пятой параллели»: «Читайте, усваивайте,

утоляйте бумажный голод!Если мы сами не будем счастливы,

никто за нас этого не сделает».Михаил Жванецкий, 1990

Перешутить Одессу сложно, Перешутить Одессу сложно, Однако, можно, ежли взмытьОднако, можно, ежли взмытьНад Ришельевской и Таможней,Над Ришельевской и Таможней,Но как её… перелюбить?Но как её… перелюбить?Забыть Одессу невозможно,Забыть Одессу невозможно,Но как её… перегрустить?!Но как её… перегрустить?!Однажды вспомнишь непреложно:Однажды вспомнишь непреложно:Перегрустив, перелюбить…Перегрустив, перелюбить…А для потомка – стих без лонжи:А для потомка – стих без лонжи:Жванецкий, быть или не быть?! Жванецкий, быть или не быть?! Трамваи тренькают тревожно:Трамваи тренькают тревожно:Перелюбив, перешутить…Перелюбив, перешутить…Перешутив, перегрустить…Перешутив, перегрустить…Переиначу осторожно:Переиначу осторожно:Не перепеть, но перепить!Не перепеть, но перепить!Забыть Одессу невозможно,Забыть Одессу невозможно,Как невозможно разлюбить!Как невозможно разлюбить!

2010

СТАККАТО ДЛЯ ВОРЧЛИВОГО СВЕРЧКАСТАККАТО ДЛЯ ВОРЧЛИВОГО СВЕРЧКА

Как заповедь: не помнить о тебе!Как заповедь: не помнить о тебе!Как проповедь: не думай обо мне…Как проповедь: не думай обо мне…Подаренный тобою скарабейПодаренный тобою скарабейПечалится в бутылке «Каберне».Печалится в бутылке «Каберне».И клинопись шумерская хранитИ клинопись шумерская хранитПризнания мои в твоих ночах,Признания мои в твоих ночах,И сфинксы, запечённые в гранит,И сфинксы, запечённые в гранит,О том же выразительно молчат.О том же выразительно молчат.

Мажорную сонату доиграйМажорную сонату доиграйНа жалящей безжалостной струне.На жалящей безжалостной струне.Подаренный тобою самурайПодаренный тобою самурайКачается в распахнутом окне.Качается в распахнутом окне.

Безумствуя, бездарно истреблялБезумствуя, бездарно истреблялПортреты, пиктограммы, письмена…Портреты, пиктограммы, письмена…Как заповедь: ни часа без тебя! Как заповедь: ни часа без тебя! Как проповедь: веками – без меня…Как проповедь: веками – без меня…

Но летопись сгоревшая твердитНо летопись сгоревшая твердитО стоне Ярославны на стене,О стоне Ярославны на стене,Но буквицу зажёг метеорит:Но буквицу зажёг метеорит:Счастливая восплачет обо мне…Счастливая восплачет обо мне…

Пред Господом – над городом! – развейПред Господом – над городом! – развейПечалей недолёт и перелёт.Печалей недолёт и перелёт.Подаренный тобою соловейПодаренный тобою соловейИз блюдечка серебряного пьёт.Из блюдечка серебряного пьёт.

Особая отметина судьбы,Особая отметина судьбы,Охранная строка черновика:Охранная строка черновика:Казавшаяся сказочною быль –Казавшаяся сказочною быль –Стаккато для ворчливого сверчка.Стаккато для ворчливого сверчка.

Цитата из подстрочника скорбей:Цитата из подстрочника скорбей:«Сакральные разлуки воскресят«Сакральные разлуки воскресятЛюбовников над дыбами дробей,Любовников над дыбами дробей,Виновных пятьдесят на пятьдесят…»Виновных пятьдесят на пятьдесят…»

Сергей Сутулов-Катеринич Стихи

155

ОРАТАЙ СОННИКА

…У кафетерия (близ Капитолия) Живёт мистерия а-ля история.

Судьба обидела, увидев: грация,Жену Овидия, вдову Горация.

Верлибру верная – до… санатория, Гетера нервная – ура, Виктория?!

Отыщешь в имени иное знание:Победу выменял на орден знамени.Сожгут георгии (под Евпаторией)Победу выменял на орден знамени.Сожгут георгии (под Евпаторией)Победу выменял на орден знамени.

Знамёна оргии в кострах истории.

Кольраби ордена – в огне мистерии.Кадриль (близ!) Одера – Гарольд в истерике.Кольраби ордена – в огне мистерии.Кадриль (близ!) Одера – Гарольд в истерике.Кольраби ордена – в огне мистерии.

Ораву в сто теля прокормит горлинка Плюс Аристотеля (без… алкоголика!)Ораву в сто теля прокормит горлинка Плюс Аристотеля (без… алкоголика!)Ораву в сто теля прокормит горлинка

А у писателя и у мыслителя –По три читателя и три губителя.А у писателя и у мыслителя –По три читателя и три губителя.А у писателя и у мыслителя –

Ау, мыслители! Уа, мечтатели…Увы, числители, мы – знаменатели…

Луна единственна?! Крутилось более.Строка убийственна: Яге – Егория! Луна единственна?! Крутилось более.Строка убийственна: Яге – Егория! Луна единственна?! Крутилось более.

В моих трагедиях – твои комедии.Послушай Генделя без… википедии!

Отцентив пенсию, ценю Испанию.Люблю Валенсию – готов к изгнанию!

В мирах антонимов парят омонимы –От Сан-Антонио до Сан-Японии.

Оратай сонника – в стон оратории.Бордо (без… тоника) – в моей истории.

В моей мистерии – чифирь от фрунзика.Враг бухгалтерии – бог кукурузника.В моей мистерии – чифирь от фрунзика.Враг бухгалтерии – бог кукурузника.В моей мистерии – чифирь от фрунзика.

Близ квинтэссенции долой сентенции!Сенсаций терции – в сердцах Флоренции…

ПЕРЧАТКА КАК ПРЕДТЕЧА…

Памяти бабушки –Валентины Трофимовны Катеринич

Кончилась вечность – зачисли кончинуВ первопричину «увы…» и «ура!»:Что бы сейчас (через час?) ни случилось,Завтра уже приключилось вчера.

Умная женщина ищет мужчину,Глупая девочка – образ царя.Оберегаю от сглаза Кончиту –Сватаю замуж за кобзаря.

Для звонаря и псаря величины – Разные, праздные et cetera…

Чистые женщины, чудо-мужчиныГоречью мечены в честном вчера.

Чтобы причина переключилась Целишь в поэта? Стреляй в палача! Чёрною речкой морочу кручину –Чёрною ночкой очнётся в Сочах.

Небо с овчинку? Чердак не по чину?Дочь замочила портянки в борщах?Следствие: выучи «Санта-Лючию» – Музыка лечит и учит прощать.

Выключу вечность. Очищу лучину.Речитативна предтеча добра.Плачь, Челентано! Скучай, Благочинный…Счастье – перчатка из позавчера.

АКВАРИУМ… BELLA VITA

Классический сюжет для мелодрамы –Трагедия (зигзагом!) в оригами:Парижские интрижки рижской мамы –Мартышке на сберкнижки (с матюгами!)

Ах, дети, это время или место?Секунды соревнуются с веками.Прабабушка – желанная невеста –На карточке с чужими желваками.

Ах, внуки, это место или время?Оболганы богами и врагами,Шли прадеды, германии беремя,Пространства раздирая сапогами…

Безумцы! Из огня нырнув в полымя,Бросаемся на Вечность с кулаками.Нам хочется казаться молодыми,Вам колется блазниться стариками.

Тридцатники накинув и отринув,Портреты украшаем васильками.Ундина, замахнувшись на полтину,Картину дорисует с дураками.

Горгона хороводит с гармонистом,Мороча романистов Мураками.Плотина между возрастом и смысломНависла над седыми рыбаками.Мария! Аритмичная молитваПронизана слезами и грехами.Латиница хоральна: …Bella vita.Кириллица сакральна: …чортъ – во храм!

Божественный сюжет для поэллады:Хохочущий пацан в зрачке гурами.Аквариум. Сестрёнка. Маскарады.И семь заветных знаков в анаграмме.

© Сергей Сутулов-Катеринич, 2010–2012.

156

С ее именем – Женни - было столько путаницы. Почему ее так назвали, Женни Ивановна и сама не знает. Отца у нее не было, мама погибла, когда ей было всего пять лет, так что и спросить-то не у кого: почему меня так назвали? В детстве ее звали Женька (так она позже назовет второй том своей автобиографической трилогии), а повзрослев, чаще будет откликаться на совсем уж чуждое ей имя Жанна. Даже ее закадычный друг писатель Геннадий Михасенко, составляя сборник стихотворений братских поэтов «И пальцы просятся к перу», назвал ее Жанной. Впрочем, тогда они были еще мало знакомы.

Но нет худа без добра. Благодаря столь редкому имени, если не единственному в своем роде, ее, иголку в стоге сена, оказалось, можно легко найти. До замужества Женни Ивановна носила фамилию Разуваева, и когда друзья ее молодости решили разыскать ее в Братске, то естественно никакой Разуваевой не нашли. Зато нашли Женни. Оказалось, что другой Женни в Братске не существует. Может, кому-то это покажется перебором, но в Братске не существует не только другой Женни, но и другой такой женщины и человека.

ДЕТСТВО И МОЛОДОСТЬРодилась Женни Ивановна в селе

Коломенское Воронежской области. Вскоре после ее рождения мама и бабушка, Мария и Арсения Степановна, завербовались на торфоразработки в Ленинградскую область. Мама, никогда не имевшая мужа, вышла, наконец, замуж за Чичерина Григория Васильевича, но началась война, его сразу же призвали на фронт, а уже через месяц пришла похоронка.

- Нас успели эвакуировать в Кировскую область, - рассказывает Женни Ивановна. - По дороге родился братишка Витя. На новом месте, под Зуевкой, мама стала работать на железной дороге. На путевой машинной станции. Работа тяжелая, и все бы ничего, но Вите было всего

лишь четыре месяца, когда маму поездом убило. лишь четыре месяца, когда маму поездом убило.

До тех пор, пока Воронеж не освободили, жили До тех пор, пока Воронеж не освободили, жили с бабушкой. Однажды ее вызвал начальник с бабушкой. Однажды ее вызвал начальник колонны и говорит: «Девчонке скоро в школу. колонны и говорит: «Девчонке скоро в школу. Что вы будете с нами в вагончике ездить». Что вы будете с нами в вагончике ездить». Отправились в Воронежскую область. У Отправились в Воронежскую область. У местных хоть огороды, у нас – ничего. Чтобы местных хоть огороды, у нас – ничего. Чтобы выжить, пришлось побираться. Потом уже выжить, пришлось побираться. Потом уже невмоготу стало, и нас с Витей отправили в невмоготу стало, и нас с Витей отправили в детские дома. Витю в один, меня в другой, за детские дома. Витю в один, меня в другой, за семь километров, в село Хреновое… семь километров, в село Хреновое…

После детского дома – училище связи в После детского дома – училище связи в Борисоглебске. Потом распределение в село Борисоглебске. Потом распределение в село Олонки Иркутской области, где работала на Олонки Иркутской области, где работала на телеграфе. Потом перевели работать в Шиткино телеграфе. Потом перевели работать в Шиткино под Тайшет. Почтово-телеграфно-телефонный под Тайшет. Почтово-телеграфно-телефонный агент. Отработав положенные четыре года, агент. Отработав положенные четыре года, поехала домой. Думала устроиться где-нибудь поехала домой. Думала устроиться где-нибудь в ПТУ, чтобы получить общежитие, ничего в ПТУ, чтобы получить общежитие, ничего не получилось. Потом вычитала объявление: не получилось. Потом вычитала объявление: путевая станция набирает рабочих. Тяжелее, путевая станция набирает рабочих. Тяжелее,

Единственная ЖенниИСТОРИЯ ЛЮБВИ И БЕДСТВИЙ БРАТСКОЙ ПОЭТЕССЫ ЖЕННИ КОВАЛЕВОЙИСТОРИЯ ЛЮБВИ И БЕДСТВИЙ БРАТСКОЙ ПОЭТЕССЫ ЖЕННИ КОВАЛЕВОЙ

ЖИЛ (Жизнь замечательных людей)ЖИЛ (Жизнь замечательных людей)

157

каторжнее труда, чем на железной дороге, наверное, нет. Девчонки таскают шпалы, меняют рельсы. Ночь, полночь, снег, сугробы в два метра, все надо чистить. Через год по комсомольской путевке уехала на строительствосахарного завода.

- Однажды группа ребят поехала в лесоустроительную экспедицию в Иркутскую область и я с ними. Они отработали, осенью по домам, а мне некуда. Поехала в Братск. Приехала, пришла к начальнику милиции и говорю: «Мне некуда ехать. Помогите». Он позвонил в узел связи, и меня приняли на работу. Но аппаратура была уже новая, незнакомая, пошла перфолента. Думаю, не справлюсь, и пошла работать на кассу телеграфа.

Рассказывая о своей многотрудной молодости, Женни Ивановна то ли сознательно, то ли стесняясь того, умалчивает о ее романтической составляющей. Впрочем, в своей трилогии она рассказывает об этом легко и просто. Направив свои стопы в сторону, она мечтала увидеть сказочный город, о котором говорит вся страна. И, конечно же, Братскую ГЭС.

- Тогда здесь стояли деревянные домики, - вспоминает Женни Ивановна, - красивые, крашеные. Но больше всего, конечно, интересовала Братская ГЭС. Как сейчас помню, 6 марта 1961 года пошла посмотреть на станцию. В валенках ноги быстро промокли, но, думаю, раз в Братске стою, то и Братская ГЭС где-то рядом. Иду, а тут ребята кубы бетонные на самосвалах возят. Один останавливается: куда идешь. Тогда отношения между людьми были простыми, безбоязненными, я и отвечаю:

- Куда надо, туда и иду. – А ты знаешь, где ГЭС-то? – Да здесь где-нибудь за поворотом (а уже

темнеть стало).- Тридцать семь километров до ГЭС. Садись.

Только когда будем заезжать на площадку, пригнись, чтоб не видно было.

Подъехали. Женни уткнулась лицом в коленки и подумала с гордостью: «Надо же, в перекрытии Ангары участвую».

ИВАН ИЛЬИЧЖенни Ивановне было уже 23, и ее все чаще

стали посещать мысли о замужестве: девчонки-то вон уже все повыскакивали. Кавалера долго

искать не пришлось. В Шиткино, где она раньше работала, за ней ухаживал местный парень Юра Крылов. Предлагал руку и сердце. Что ж, Юра так Юра. Он и сейчас ее ждет. И однажды поехав в Шиткино, дала согласие на брак. Уже и свадьбу наметили, гостей, телеграммы разослали. Поехала в Братск увольняться.

- А я здесь ходила в драмкружок, зашла попрощаться, режиссер меня и спрашивает: «А как же Ваня»? – «Не знаю никакого Ваню». – «А тебя один парень здесь любит»…

И неизвестно, чем бы закончилась эта история, если бы не «помощь» мамы Юры Крылова. В тот день, когда Женни поехала увольняться в Братск, на будущую свекровь напал какой-то стих – ходила по селу и судачила:

- Приехала в одной юбке и уехала в ней…Юбок у Женни, действительно, было

не густо. Но зачем же так: со злостью, с презрением. Она виновата в том, что у нее нет ни отца, ни матери и бабушка у людей живет? И так ей стало обидно, что Юре Крылову пришлось извиняться перед гостями, а свадебные угощения есть в одиночку.

Иван Ильич Ковалев только-только вернулся из армии, еще нигде не работал, но, встретив Женни Ивановну, представился ей как сантехник. Слово ей это было неведомо, и оттого она даже заробела. Через неделю после знакомства Иван Ильич повел её в ЗАГС. Собравшиеся здесь подружки Женни шепнули ей на ухо:

- Он кто такой?- Не знаю, - ответила Женни, - начальник

какой-то – сантехник…В деревне, где она росла, ни в Коломенском,

ни в Хреново сантехников не было. Иван Ильич окажется прекрасным

сантехником и покинет этот пост лишь после того, как достигнет шестого наивысшего разряда. Покинет ради дела, которое принесет ему воистину всенародную славу.

- Он у меня человек широкого профиля. – с

Сергей Маслаков Единственная Женни

158

гордостью за покойного мужа говорит Женни Ивановна. - Из сантехника шестого разряда стал высокопрофессиональным сварщиком. Его посылали даже в институт Патона в Киеве, где осваивал новые виды сварки, а потом применял их на БЛПК. Его портрет там до сих пор висит. Я, бывало, в Иркутск поеду и специально зайду в дом техники, где висел его огромный портрет. Меня спрашивают: «Вы чего здесь»? – «Да вот пришла на мужа посмотреть. Неделю не виделась»…

- Курил. Пил в меру. В магазине никогда не покупал. У нас в углу фляжечка всегда бормотала. Делал настойки на орехах, на дубовой коре. Спросит: «Выпью 50 грамм»? – «Да кто тебе запрещает. Хочется, налей да выпей»…

- Людей он просто притягивал к себе. Ягодник, грибник, в лесу хорошо ориентировался. Мужики соберутся в лес и его с собой зовут: «Пойдем, тебе делать ничего не надо, мы даже ведро будем твое носить». Помню, как-то выписалась из больницы, он сразу же посадил меня на мотоцикл и в лес повез. Раскинул на полянке одеяло, усадил, а потом полные горсти голубики принес…

- Сколько вы лет прожили?- А вот в этом году было бы пятьдесят, - у

Женни Ивановны срывается голос. – Вот уже год, как его нет, а я еще не научилась без него жить…

- Со мной было плохо, я говорю: «Ваня, я, наверно, ухожу». Он: «А как же я без тебя»? А через полмесяца сам ушел. После инфаркта стал плохо себя чувствовать. Через три дня после выписки его снова позвали в больницу: признали рак легкого. Он все покашливал, но инвалидность была по сердцу. Онколог предложил: давайте отрежем кусочек легкого. Он отказался: у меня не болит ничего. У вас вон резаных полкоридора сидит…

- В последнее время мы по ночам подолгу разговаривали. Как-то ему стало плохо, матрасик приподнял, потряс, нитроглицерин искал, ничего не нашел (Женни Ивановна всхлипывает), полежал, вроде бы успокоился. Утром я медсестру принимала, он подошел: «Тебе чего приготовить»? – «Да ничего не надо, пару яичек, и все. А сам-то чего будешь кушать»? – «А я уже творожку поел… Ну, ты отдыхай а я пойду». И только я его и видела. Прошел в свою комнату, и всё…

ДРУЗЬЯ И РАБОТА- Я была председателем ДОСААФ Братского

района и училась в Иркутском технологическом района и училась в Иркутском технологическом техникуме на бухгалтера. Пришлось. Сколько техникуме на бухгалтера. Пришлось. Сколько было председателей райкомов ДОСААФ, все было председателей райкомов ДОСААФ, все по тюрьмам сели из-за своей неграмотности. по тюрьмам сели из-за своей неграмотности. Сами-то не воровали, но инструктор. Доверят Сами-то не воровали, но инструктор. Доверят ему собирать деньги по району, а она обманет ему собирать деньги по району, а она обманет всех. Я серьезно к этому подошла. Отчетность. всех. Я серьезно к этому подошла. Отчетность. Посылаю какие-то документы – копии снимаю. Посылаю какие-то документы – копии снимаю. Работала в обществе «Знание». Работала еще Работала в обществе «Знание». Работала еще секретарем в районной прокуратуре. Окончила секретарем в районной прокуратуре. Окончила народный университет государства и права…народный университет государства и права…

И параллельно с работой Женни Ивановна И параллельно с работой Женни Ивановна пишет стихи и прозу. Писала с детства. Деревня, пишет стихи и прозу. Писала с детства. Деревня, сплошные частушки, утром что-нибудь не так сплошные частушки, утром что-нибудь не так сделаешь, а вечером про тебя уже поют. В детдоме сделаешь, а вечером про тебя уже поют. В детдоме в стенгазету писала. Протянешь кого-нибудь, а в стенгазету писала. Протянешь кого-нибудь, а потом по шее получишь. В Борисоглебске стала потом по шее получишь. В Борисоглебске стала печататься в газетах. Стихи. В Братск приехала печататься в газетах. Стихи. В Братск приехала – в «Братском лесохимике», в городской газете. – в «Братском лесохимике», в городской газете. Чтобы ни писала, быстро издавали. Такое вот Чтобы ни писала, быстро издавали. Такое вот писательское счастье. В 1993 году решила писательское счастье. В 1993 году решила издать сборник, потом еще один, третий. Где-издать сборник, потом еще один, третий. Где-то находила деньги на это. то находила деньги на это.

ПОЭТИЧЕСКИЕ ВСРЕЧИПОЭТИЧЕСКИЕ ВСРЕЧИСреди друзей Женни Ивановны – почти все Среди друзей Женни Ивановны – почти все

братские поэты и художники («В одном котле братские поэты и художники («В одном котле варились»), члены поэтического объединения варились»), члены поэтического объединения «Истоки», среди которых Владимир«Истоки», среди которых Владимир

Корнилов, Николай Снегин, Василий Корнилов, Николай Снегин, Василий Скробот, Юрий Черных, Иннокентий Черемных. Скробот, Юрий Черных, Иннокентий Черемных. Но лучшим другом Женни Ивановны стал Но лучшим другом Женни Ивановны стал уже тогда известный писатель Геннадий уже тогда известный писатель Геннадий Михасенко. История их знакомства началась Михасенко. История их знакомства началась довольно странным образом и была как бы довольно странным образом и была как бы

Сергей Маслаков Единственная Женни

159

предопределена, иначе как объяснить тот факт, что однажды, зайдя в букинистический магазин на улице Мира, Женни Ивановна взяла не какую-то другую книгу, а «Кандаурских мальчишек». Рука будто сама потянулась к ней.

- Пришла домой и прочитала книжку одним залпом. Я думала: Михасенко московский или иркутский писатель, а он оказался наш, братский. Узнав это, я позвонила ему, и с тех пор мы часто разговаривали по телефону, даже обменивались книгами, но никак не могли встретиться. Произошло это в тот год, когда мэр Иван Невмержицкий собрал у себя представителей творческой интеллигенции города. На коллективном фото я стою рядом с Михасенко.

О смерти Михасенко Женни Ивановна узнает от Владимира и Нины Пановых. Пришли и говорят: «Умер Геннадий». – «С какими вестями вы ко мне пришли! Да я этому никогда не поверю», - воскликнет Женни Ивановна и в тот же день напишет стихотворение на смерть Михасенко, строчки их которого «Он не умер - он ушел в зарю» будут выбиты на памятнике писателя:

Мне о горе проскрипели двери,Я в ответ: позвольте вам не верить. Даже дети с колыбели знают:Сказки никогда не умирают.Ну, уж если горе приключится,В тридевятом царстве есть водица.Сбегают мальчишки, и поверьте,Принесут ему росу бессмертья.Даже дети с колыбели знают,Сказки никогда не умирают.Вот и я упрямо повторю:Он не умер – он ушел в зарю.

БОЛЕЗНИВ трилогии описана жизнь примерно по

1967 год. Все ее тяготы. Но дальнейшая жизнь Женни Ивановны, оставшаяся «за кадром», не менее драматична. Если не более.

- Началось все с сахарного диабета. Пойду сдавать анализы, вроде все нормально, а все признаки диабета. Потом я в Иркутск поехала (я тогда работала в обществе «Знание» и повезла секретные бланки), мне плохо стало, повезли в областную больницу, проверили сахар – 22! Несмотря на явную болезнь, в Братске меня опять на учет не поставили. В 1981 году у

меня случился первый инфаркт, и снова сахар пошел вверх. Эндокринолог говорит: люди с таким сахаром без ног остаются, давайте ей инсулин. А я против этого лекарства. Почему, не знаю. Вот хоть на плаху ведите. Зрение уже тогда слабое было, а чтобы сделать укол, надо дольки вымерять. Не держать же мне было при себе кого-то. Дочка тогда отдельно жила. А я себя любимую не уколю.

В 2001 году случился второй инфаркт, в 2006 – третий.

Перед этим – онкологическая болезнь. Врач сказала: теоретически я вам могу сделать операцию, но вы не переживете. Вы посоветуйтесь с родными. Говорю: я не камикадзе. Если сказали, не выживу, так лучше так поживу.

Два года назад удалили ногу. Вскочило что-то на ступне, я думала: это шпоры, две сухие болячки. Внучка мне говорит: “Бабушка иди на обследование, без ног ведь останешься”. Я говорю: “Да, ну. Терапевта вызывать – что он понимает?!” Оказывается, очень даже хорошо понимает. Вскоре язвы появились. Отлежала в больнице 14 дней. Через 10 дней снова туда – атрофическая язва. Пришлось удалять ногу. С одной ногой все-таки как-то можно жить. Но потом начались проблемы и со второй ногой. Надо ее спасать. Надо колоть сосудорасширяюшие препараты, а при онкологии наоборот сосудосужающие, чтобы приостанавливать кровь… Я как-то спокойно к этому отнеслась и до сих пор уверена: никакого рака у меня нет. Сначала черное пятнышко на пальце, которое стало разрастаться и мокнуть. 27 июля прошлого года отрезали и вторую ногу.

- Хуже всего, что ослепла. Ваню похоронили, дочка стала плохо видеть, ну а я вообще ослепла. Ни читать, ни написать. Для меня это мука.

ПОМОЩНИКИ У Женни Ивановны трое детей. Первенец

Сережа закончил военное училище, бывал в горячих точках, работал следователем, сейчас живет в Усть-Илимске, Андрей работает на БЛПК плотником, а Наташа, оставив свою работу, ухаживает за мамой. Мама без нее не сможет.

- Я недавно научилась сама вставать, а до

Сергей Маслаков Единственная Женни

160

этого с боку на бок перевернуться не могла. Только с помощью Наташи. Она и спит рядом со мной, на полу…

Женни Ивановну возмущает тот факт, что ее дочь, занимаясь собственно соцработой круглосуточно, получает всего 1560 рублей, - столько же, как и другие соцработники, которые в отличие от «круглосуточной» Наташи приходят два раза в неделю, часик посидят, и все.

- Прожиточный минимум 6000, что ли, - возмущается Женни Ивановна, - а у нее 1560. Как жить-то? Говорят: “У вас пенсия хорошая”. - Я отвечаю: “Так это моя же пенсия”…

Вынести проблемы Женни Ивановны на Всероссийский уровень решил недавно братский журналист Николай Полехин. Пригласил телевизионщиков (Женни Ивановна, правда, тут же сказала: «Снимать меня можно только через марличку из-за угла»), и те сняли сюжет для программы Андрея Малахова «Пусть говорят».

- Если программа выйдет, то я хотела бы обратиться за помощью к Александру Маршалу и Стасу Михайлову…

Почему именно к ним, Женни Ивановна объяснять не стала. Может, потому что чаще всего их слышит по радио у себя за спиной.

Впрочем, материальный недостаток в семье Женни Ивановны хорошо компенсируют все те же друзья.

Как-то Женни Ивановна пожаловалась своему другу Юрию Розовскому, что из-за слепоты осталась без связи с миром – газет читать не может, а телевизора у нее нет. Розовский, в свою очередь, «пожаловался» своим друзьям: вот, мол, у Женни нет телевизора. Вскоре в квартире Анатолия Казакова, еще одного друга Женни Ивановны, раздался телефонный звонок. Звонила поэтесса и писатель из Кодинска (Красноярский край) Галина Зеленкина

- Толя, говорят, у Женни Ивановны нет телевизора. Могу помочь. Куда его отправить? Может, в библиотеку Михасенко?

- О, это долгая история. Отправляйте на мой адрес.

Буквально на следующий день в квартиру Казакова в Гидростроителе ввалились два кодинских молодца с «ящиком» в руках. К «ящику» какой-то конвертик скотчем

приклеен. На конвертике надпись: 1200 рублей от кодинцев.

Казаков встал ни свет, ни заря, чтобы доставить груз по назначению. Встанешь позже доставить груз по назначению. Встанешь позже - в автобус не влезешь с телевизором. В восемь - в автобус не влезешь с телевизором. В восемь часов в Энергетике его должен был подобрать часов в Энергетике его должен был подобрать на своем автомобиле поэт, член союза писателей на своем автомобиле поэт, член союза писателей России Максим Орлов. Казаков прибыл в семь России Максим Орлов. Казаков прибыл в семь и целый час ждал Орлова. По пути еще нужно и целый час ждал Орлова. По пути еще нужно было заехать к Михаилу Гурееву, руководителю было заехать к Михаилу Гурееву, руководителю поэтического клуба «У Сербского» (г. Братск). поэтического клуба «У Сербского» (г. Братск). С вечера узнав о «командировке» Казакова, С вечера узнав о «командировке» Казакова, Михаил Глебович попросил, чтобы и от него Михаил Глебович попросил, чтобы и от него передали подарок Женни Ивановне: кролика. передали подарок Женни Ивановне: кролика. Гуреев частенько передает «приветы» Женни Гуреев частенько передает «приветы» Женни Ивановне: то картошка, то кролик (он давно Ивановне: то картошка, то кролик (он давно занимается кролиководством), то помидоры занимается кролиководством), то помидоры соленые, то огурцы. Соленья-варенья Женни соленые, то огурцы. Соленья-варенья Женни Ивановне не раз возил известный даже по Ивановне не раз возил известный даже по Российским меркам поэт Владимир Корнилов. Российским меркам поэт Владимир Корнилов. Да кто только ни помогал: поэтессы Эмма Гриб Да кто только ни помогал: поэтессы Эмма Гриб и Александра Федорова, журналист Николай и Александра Федорова, журналист Николай Полехин… Нет, всех не перечислишь. Две Полехин… Нет, всех не перечислишь. Две поэтессы даже «утку» купили для обезноженной поэтессы даже «утку» купили для обезноженной Женни, стойко перенесшей три инфаркта и Женни, стойко перенесшей три инфаркта и рак. И всем им Женни Ивановна безмерно рак. И всем им Женни Ивановна безмерно благодарна. Одно ее смущает: первого апреля ей благодарна. Одно ее смущает: первого апреля ей исполнилось 75 лет – друзья-то ее поздравили, исполнилось 75 лет – друзья-то ее поздравили, а вот представители власти забыли. Были бы у а вот представители власти забыли. Были бы у нее ноги, сама бы сходила, напомнила. Но нет нее ноги, сама бы сходила, напомнила. Но нет ног.

Сергей МАСЛАКОВг. Братск

С внучкой Полиной

Сергей Маслаков Единственная Женни

161

Продолжение рассказа «Ночевало солнце на терриконе»

Посвящается моему другу Прохорову С.Т.

Ствол поджига набивали старательно. Вместо серы от спичечных головок медный ствол заряжали настоящим порохом. Затем вложили свинцовые шарики и плотно затрамбовали бумагой.

Федулин Толян дал в правую руку Юрки деревянную рукоятку самодельного пистолета, в левую - коробок от спичек: «Ну, Голубь, целься в банку и чиркай коробкой о спичку». Отказываться было нельзя. Толян, крепенький подросток, считался среди пацанов «хозяином» улицы, на которой недавно поселился Юрка со своей бабушкой и дядей. Окружавшие мальчишки отошли подальше за спину Юрки. Отошел и Федул.

Юрка понимал, что это не тот случай, когда пацаны стреляли, накрошив всего с десяток – два спичечных головок. Здесь порох, да ещё сколько! Он видел, как яростно вспыхивает щепотка пороха от зажженной спички. Было страшно. Юрка приложил коробок к зажигательной спичке, закрыл глаза и чиркнул. Выстрел был чудовищной силы. Правую руку выбросило назад и вверх, в ушах будто всё полопалось. Юрка открыл глаза. Поджига не было. В руке зажат лишь обломок деревяшки, и, о чудо! – ни единой царапины на всём теле.

Подошли пацаны, молча, смотрели на Юрку и на то, что осталось от пистолета. В этой тишине было осознание содеянной жестокости такого экзамена. Отныне Юрка – полноправный член уличной команды.

Не было дня, чтобы он находился дома. Улица тянула его, как пьяницу пивная. Она, эта улица, была необыкновенная. Находясь, как бы вне города и только примыкая к нему перпендикуляром, она имела свою автономию и жила жизнью военизированной горноспасательной части (ВГСЧ). Название «Шахтерская» вполне соответствовало ей. Впереди в нескольких километрах шахты, по

бокам неоглядная степь. Все семьи этой улицы, жившие в добротных

четырехквартирных домах, составляли единую организацию. Едины были и мальчишки. С утра и до сумерек они были заняты всевозможными играми, походами на речку, охотой на сусликов и ядовитых пауков – тарантулов.

Как-то рабочие - высоковольтники ставили в степи железные опоры ЛЭП. Одна из опор появилась недалеко от улицы. Красивая и высоченная, ещё необлаченная в гирлянды изоляторов и в провода, она манила к себе ребят. Пацаны обхаживали её как новогоднюю ёлку и, запрокинув головы, глазели вверх, где последняя третья перекладина, как им казалось, была рядом с облаками.

«Ну, кто со мной?» - спросил Толян и, не дожидаясь ответа, стал ловко подниматься по ажурной конструкции опоры. Юрка с Ваней последовали за ним, с трудом и страхом добравшись до первой перекладины, решили отдохнуть. Но, когда глянули вниз, страх охватил их с небывалой силой. Уж больно высоко! Неспешно спустились вниз.

А Федул добрался до самой вершины. Вот он встал во весь рост на краю опоры, снял кепку и бросил её вниз. Затем, спустив штаны, присел на корточки, уцепившись руками за одну из планок конструкции. Оценив ситуацию, мальчишки отошли подальше.

И лишь Лёнька рыжий стоял на прежнем месте. Разинув рот, он смотрел в сторону пасущегося стада, где свирепого вида бык

Николай Денисов

Наши зарубежные авторыНаши зарубежные авторы

г.Тараз. Казахстан

Икона

162

пытался залезть на корову. Досмотреть сцену скотской любви Лёньке не пришлось. Будто бомбы в военном фильме, сверху летели колбаски, отторгнутые федулинской плотью. Одна из них угодила рыжему прямо в голову. Удар был, конечно, не смертельным, но очень ощутимым. Его почувствовали даже ребята, в сторону которых от Лёньки дул ветерок. Пока ошарашенный Лёнька соображал о случившемся, его поразил другой удар по плечу. Осознав, наконец, что он обос… , рыжий, дико взвыв, бросился бежать в сторону своего дома. Он бежал и на ходу корчился от приступов рвоты.

Толян, недавно поротый своим отцом за какие-то непотребные дела, моментально понял критичность своего положения. С ловкостью циркача он сбежал с высоты опоры и, догнав Лёньку, свалил его в черный от угля ручей, который протекал на их пути со стороны шахт. После тщательной мойки инцидент был исчерпан.

Улетело куда-то лето. Юра Голубев - уже ученик школы. Состав первого класса был очень пестрым. Мальчики, девочки разных национальностей. Кто с портфелем, как у Юрки, кто с тряпочной сумкой, а одна девочка и сумки не имела. Девочку звали Людой. Если бы не чуть заметные конопушки и худоба, её можно было бы назвать красавицей. Лишенные суетливости большие голубые глаза, аккуратный прямой нос и, что называется, губки бантиком. Никто никогда не слышал её смеха. Ни с кем не заводила она пустых разговоров, лишь коротко отвечала, когда её о чем-либо спрашивали. Выделила ей школа бесплатно портфель, букварь и тетрадки. Через несколько дней девочке не на чем было писать. Учительница спросила её, где тетради. Подняв на учительницу сверкающие слезами глаза, тихо ответила: «Папа искурил».

Люда сидела за одной партой с Юркой, и ему нравилось незаметно рассматривать её лицо. Где-то он видел подобную ей. Да вот же где! В Михайловской церкви! Бабушка по праздникам водила туда с собой Юрку.

На самом видном месте находилась большая икона Божьей Матери, писаная талантливой художницей-монашкой. Молодая мать бережно прижимает к себе ребенка. Она смотрит на всех прекрасными, полными печали и доброты глазами. И от этого взгляда невозможно оторваться. Хочется быть лучше, чем есть на самом деле. Стоя подолгу у иконы, Юрка стал рано замечать красоту лиц, красоту природы.

Он потянулся к карандашу, к краскам. Но учиться было негде и не у кого. Единственный на весь небольшой город Сарань художник- профессионал был человеком замкнутым, недобрым. Он же был и учителем рисования в школе. Повесит, бывало, перед школьниками школе. Повесит, бывало, перед школьниками какую-либо картинку и, тыкая пальцем, какую-либо картинку и, тыкая пальцем, объясняет: «Вот здесь, дети, Красная шапочка, объясняет: «Вот здесь, дети, Красная шапочка, а здесь Серый волк. Понятно? Ну, вот и хорошо. а здесь Серый волк. Понятно? Ну, вот и хорошо. Рисуйте.»

Художник этот жил на той же улице, Художник этот жил на той же улице, что и Юрка, но вход на его территорию был что и Юрка, но вход на его территорию был всем запрещен, всем, кроме одноклассника всем запрещен, всем, кроме одноклассника Мишки Кабылкасова, у которого отец был Мишки Кабылкасова, у которого отец был большим начальником. Со временем художник большим начальником. Со временем художник подготовил Мишку для поступления в подготовил Мишку для поступления в художественное училище. художественное училище.

Осень – скучноватая пора. Зато зима Осень – скучноватая пора. Зато зима изобиловала возможностями найти развлечения. изобиловала возможностями найти развлечения. Черный ручей - купель рыжего Лёньки, Черный ручей - купель рыжего Лёньки, покрывался льдом. Мальчишки да и девчонки покрывался льдом. Мальчишки да и девчонки после школьных уроков копошились на нем до после школьных уроков копошились на нем до позднего вечера. Интересно было даже тогда, позднего вечера. Интересно было даже тогда, когда бушевали многодневные снежные бураны. когда бушевали многодневные снежные бураны. На территории огородов вдоль штакетника На территории огородов вдоль штакетника появлялись высокие сугробы. Юрка, Ваня и появлялись высокие сугробы. Юрка, Ваня и Лёнька рыли квадратной формы яму до самой Лёнька рыли квадратной формы яму до самой земли, накрывали сверху досками и заваливали земли, накрывали сверху досками и заваливали снегом. Рядом делали другую ямку поменьше, снегом. Рядом делали другую ямку поменьше, от которой копали короткий туннель в большую, от которой копали короткий туннель в большую, застилали пол сеном, и домик готов. В нем был застилали пол сеном, и домик готов. В нем был другой мир, отгороженный от всего и всех. другой мир, отгороженный от всего и всех. Здесь при свете свечи так хорошо мечталось о Здесь при свете свечи так хорошо мечталось о чем-то неконкретном, но очень заманчивом и чем-то неконкретном, но очень заманчивом и приятном.

Метели сменялись жёсткими морозами. Метели сменялись жёсткими морозами. В один из лютых зимних вечеров замерзшие В один из лютых зимних вечеров замерзшие до тряски мальчишки по привычке забежали до тряски мальчишки по привычке забежали отогреться в домик водокачки, где постоянно отогреться в домик водокачки, где постоянно топилась печь. Ни одни из дежуривших там топилась печь. Ни одни из дежуривших там бойцов не отказывал им. Но на этот раз в бойцов не отказывал им. Но на этот раз в помещении оказался незнакомый дядька, помещении оказался незнакомый дядька, принятый недавно на работу. Он грубо вытолкал принятый недавно на работу. Он грубо вытолкал пацанов на улицу. Это не прошло ему даром. пацанов на улицу. Это не прошло ему даром. Вычислив следующую очередь его дежурства, Вычислив следующую очередь его дежурства, в такой же морозный вечер мальчишки взяли в такой же морозный вечер мальчишки взяли под наблюдение водокачку. Вот дядька зашел под наблюдение водокачку. Вот дядька зашел в домик. Сейчас он раскочегарит печку, в домик. Сейчас он раскочегарит печку, доведя докрасна её чугунную плиту, и уйдет доведя докрасна её чугунную плиту, и уйдет ненадолго к себе домой, как это всегда делают ненадолго к себе домой, как это всегда делают дежурные. Когда знакомая фигура скрылась из дежурные. Когда знакомая фигура скрылась из поля видимости, пацаны гурьбой ввалились в поля видимости, пацаны гурьбой ввалились в домик. Тепло и уютно в нем. домик. Тепло и уютно в нем.

Ребята делились разными историями, Ребята делились разными историями, наперебой пересказывали индийский фильм наперебой пересказывали индийский фильм

Николай Денисов Икона

163

«Тарзан». Семьям горноспасателей на каждой неделе показывали бесплатно кино в актовом зале части, организовывали праздники, а так же новогоднюю ёлку с подарками.

Быстро пролетел час – другой, пока наблюдавший из окна Петька Киров не предупредил: «Идет!» «Делай, как я!» - скомандовал Толян. И расстегнув ширинку штанов, направил струю своей жидкости на плиту. Со страшным шипением струя тут же превращалась в зловонный пар. Но никто из пацанов не покинул помещение пока не выполнил свой долг сполна. Задыхаясь, они пулями повыскакивали на свежий воздух, плотно захлопнув за собой дверь.

Возбужденные содеянным возмездием ,они ждали результата, спрятавшись за углом соседнего дома. Эффект был потрясающим. Налегке одетый дежурный, пока шел до своего поста, порядком подзамерз и торопливо нырнул в домик. Не прошло и секунды, как дверь с шумом распахнулась и в тишину уходящей в сон улицы ворвался срывающийся крик. В кристальную чистоту морозного вечера в адрес невидимых хулиганов грязным потоком хлынули угрозы, замешанные на самом отборном сквернословии. Весьма довольные мальчишки разошлись по домам.

Пожалуй, самая интересная пора наступала в начале весны, когда холода сменялись недельными оттепелями. От таяния снегов на месте «Черной речки» появлялась огромная, широкая лужища длиной в несколько километров. Спохватившись, зима снова наваливалась морозами и превращала эту лужу в каток с идеально гладким льдом.

Уличная команда сбегалась на этот каток каждый с тем, что имел. Катались на санках, на самодельных самокатах из железного прута и просто на своих сапогах. Конечно же, высшее удовольствие получали собственники коньков, среди которых был и Юрка.

Однажды, ещё летом, по улице мимо Юрки промчался мотоциклист в сторону города. От скорости и встречного ветра одежда на нём пузырилась и трепетала. Какая-то бумажка вылетела из кармана незнакомца. Когда Юрка дошел до места её падения, то обнаружил там аж двадцать пять рублей! Юрка глянул в сторону мотоциклиста, но от него осталась лишь пыль над дорогой. На эти деньги Юрка купил себе коньки с ботинками.

В дни, когда дул сильный восточный ветер, мальчишки, распахнув полы пальто в виде парусов, с бешеной скоростью неслись

по ледяному пространству. От малейших неровностей коньки под ними рокотали, как мотор летящего самолета, ноги лихорадочно тряслись. Но страх отступал перед неописуемым ощущением полёта.

Было бы совершенно неверным считать, что жизнь у дяди - это сплошные игры и увлечения. Юрка был единственным и незаменимым поставщиком хлеба. Утром пораньше он отправлялся в город, занимал очередь в магазине и подолгу простаивал в бунтующей толпе за единственной буханкой. Бывало и так, что разъяренная толпа баб и мужиков выталкивала его из очереди, и тогда приходилось снова становиться в конце. Обязанностью Юрки также был уход за коровой и курами. В бочке он привозил воду с водокачки на тележке или на санях. А еще он был снабженцем лекарств для бабушки, которая страдала от астмы. В любую погоду Юрка вышагивал по участкам степи, по пустырям к единственной аптеке, что находилась далеко на окраине города. Тотально лысый аптекарь знал его, как постоянного клиента.

В общем, Юрка жил, как и его друзья, у которых были родители, не зная особой разницы. И ему было неловко, когда бабушкины подруги жалостливо глядели на него, называя сиротой. Юрка был очень привязан к своим родным людям и друзьям, к своему уголку.

Был случай, когда дядя принес ему бесплатную путевку в пионерлагерь. Такую же путевку получил и его друг Ваня. Лагерь находился за Карагандой на красивом берегу реки. Первый день в нем был очень насыщен впечатлениями. Новая обстановка, незнакомые лица, купание в реке. Но больше всего Юрку поразила еда в столовой. Вкусная, разнообразная и с добавками по желанию. От непривычно обильной пищи ему к ночи стало плохо. Тихо в лагере. Все спят. Всё вокруг чужое, и все чужие. Лишь Ваня, частица его привычного мира, спокойно сопит рядом. На душе сделалось тоскливо. Домой. Только домой! На свою улицу, к своим друзьям, к бабушке. Едва начало рассветать, Юрка разбудил Ваню, предложил ему бежать. Ваня посмотрел на него, как на дурака. Юрка ушел один. Почти до обеда шел от безлюдной степью. Лишь один раз встретился у него на пути поселок из нескольких домов, в одном из которых его напоила водой и угостила баурсаками пожилая казашка.Добравшись наконец-то до Караганды, Юрка понял, что не сможет засветло дойти до своего дома. Отыскал штаб горноспасателей.

Николай Денисов Икона

164

Ему повезло. Именно в этот день отправлялась машина в Саранскую ВГСЧ.

С женитьбой дяди всё стало быстро меняться. В доме появилась незнакомая женщина. Внешне приятная, улыбчивая, она всегда говорила ровным тоном. Без особых усилий она все прибрала к своим рукам. Появились две семьи: дядя с женой и бабушка с внуком. Дядя был занят работой и женой, бабушка стремительно старела, болезнь её убивала.

Жизнь пятиклассника Юрки никем не контролировалась. Он стал часто пропускать уроки, не заглядывал в учебники. В результате был оставлен на второй год. Дядя разбушевался, замахнулся солдатским ремнем, но, собрав свои скудные силы, поднялась с постели бабушка и встала между своим сыном и внуком. Но успокоила дядю не бабушка, а его жена. Как всегда улыбаясь, ровным тоном сказала: «Не бей его, зачем тебе портить свои нервы. Может быть, он не способен учиться. Живут же люди и без образования». Она работала фельдшером и хорошо знала, что нервные клетки не восстанавливаются. Такая защита оказалась хуже всякой порки. Повторно пятый класс Юрка завершил отлично.

Умерла бабушка, к этому времени у дяди было уже двое своих детей. Вот когда действительно Юрка почувствовал себя сиротой. Если бы не нескончаемые дела по дому, он был бы в этом доме совершенно ненужным.

Юрка быстро взрослел. Все свободное время он рисовал, рисовал с натуры, с картинок, раскрашивал акварельными красками. В школе он был лучшим художником. Сам директор поручил ему ответственность за оформление школы по праздникам. За учёбу, за общественную работу появились похвальные грамоты.

По окончании шестого класса Юрку в числе лучших учеников наградили путевкой в красивейшую курортную зону Казахстана, в Боровое. Лес, горы, озёра, причудливые скалы. Всё это Юрка увидел впервые. Чувство восторга осталось на всю жизнь. Вот и закончена школьная семилетка. Почти все одноклассники решили идти в восьмой класс, Юрка собирался поступать в художественное училище, попросил у дяди в долг денег на дорогу.

На последнем родительском собрании выдали подшивки всех документов выпускников. Так как со стороны Юрки никто

и никогда не ходил на собрания, документы получил он сам. Есть что показать родным и близким. Свидетельство без троек, отличная характеристика, где есть такие строчки «Юре пятнадцать лет. Здоровье у него хорошее, пятнадцать лет. Здоровье у него хорошее, умственно развит очень хорошо. Известный умственно развит очень хорошо. Известный в школе художник и мечтает о профессии в школе художник и мечтает о профессии художника». Но показывать было некому. художника». Но показывать было некому. Вместо поздравления дядя, поговорив с женой, Вместо поздравления дядя, поговорив с женой, объявил ему: «Я дал тебе образование. Начинай объявил ему: «Я дал тебе образование. Начинай самостоятельную жизнь. Денег дать не могу. самостоятельную жизнь. Денег дать не могу. Советую тебе поступать в ремесленное училище Советую тебе поступать в ремесленное училище в Караганде. Там тебе дадут место в в Караганде. Там тебе дадут место в общежитии, бесплатное питание и спецодежду». бесплатное питание и спецодежду». И дал понять, что по окончании училища возвращаться назад что по окончании училища возвращаться назад нежелательно. Хотя Юра и не был избалован нежелательно. Хотя Юра и не был избалован вниманием к себе, обращение с ним, как с вниманием к себе, обращение с ним, как с котом, которого выбрасывают из дома было котом, которого выбрасывают из дома было полной неожиданностью. Да хотя бы было за полной неожиданностью. Да хотя бы было за что!

Юрка закрылся в бывшей своей комнате. Юрка закрылся в бывшей своей комнате. Не сдерживая слёз, упал на бабушкину кровать. Не сдерживая слёз, упал на бабушкину кровать. Это была последняя ночь в стенах, где до сей Это была последняя ночь в стенах, где до сей поры казалось всё таким дорогим. Юрка собрал поры казалось всё таким дорогим. Юрка собрал свои вещи, оглядел свою родную комнату. Всё свои вещи, оглядел свою родную комнату. Всё было, как всегда, на своем месте. Напротив его было, как всегда, на своем месте. Напротив его кровати пустовала бабушкина, в углу скромный кровати пустовала бабушкина, в углу скромный иконостас, в центре которого освященная иконостас, в центре которого освященная фотография с любимой Юркиной иконой фотография с любимой Юркиной иконой Божьей Матери. Юрка зажёг самодельную Божьей Матери. Юрка зажёг самодельную лампаду, как это делала бабушка в дни лампаду, как это делала бабушка в дни праздников и когда ей было очень плохо. Свет праздников и когда ей было очень плохо. Свет лампады отразился на небольшом старинном лампады отразился на небольшом старинном бронзовом кресте с рельефом распятия. бронзовом кресте с рельефом распятия. Бабушка рассказывала, что крест – наследство Бабушка рассказывала, что крест – наследство от её родителей, Юркин дедушка целовал его, от её родителей, Юркин дедушка целовал его, уходя на первую Мировую войну. Ложась спать, уходя на первую Мировую войну. Ложась спать, Юрка завернул крест и фотографию иконы в Юрка завернул крест и фотографию иконы в чистый лист бумаги, уложил в вещмешок. чистый лист бумаги, уложил в вещмешок.

Он долго не мог уснуть, перебирая в памяти Он долго не мог уснуть, перебирая в памяти всех и всё, что было связано с ним в последние всех и всё, что было связано с ним в последние годы. Какие хорошие были у него друзья! Лёнька годы. Какие хорошие были у него друзья! Лёнька Максимов, Ваня Горбатов, Серик Аманжолов, Максимов, Ваня Горбатов, Серик Аманжолов, Федя Шмидт. А вот и Сашка с Катькой рядом Федя Шмидт. А вот и Сашка с Катькой рядом с Юркой! Стоят они, как и прежде, на вершине с Юркой! Стоят они, как и прежде, на вершине террикона, а с ними ещё и бабушка. Но как она террикона, а с ними ещё и бабушка. Но как она могла взобраться на такую высоту? Бабушка могла взобраться на такую высоту? Бабушка стоит рядом, но уже не на терриконе, в внутри стоит рядом, но уже не на терриконе, в внутри летящего самолета, дверь которого открыта, а летящего самолета, дверь которого открыта, а там – страшная пустота. Бабушка подает Юрке там – страшная пустота. Бабушка подает Юрке его мешок и тихо говорит: «Ступай, милок, его мешок и тихо говорит: «Ступай, милок, всё образуется». Юрка глядит ей в лицо. Какая всё образуется». Юрка глядит ей в лицо. Какая она молодая и красивая! Как Та в церкви. Она она молодая и красивая! Как Та в церкви. Она смотрит на него своими прекрасными глазами. смотрит на него своими прекрасными глазами. «Иди, не бойся. Я с тобой». И Юра шагнул… «Иди, не бойся. Я с тобой». И Юра шагнул…

Николай Денисов Икона

165

В нашем г. Иланском Красноярского края есть талантливые, пишущие люди. Таких мы любим, ценим и всегда с нетерпением ждём их новых произведений. Один из них Виктор Афанасьевич Воловик.

Родился он в с. Григорьевка Ермаковского района, расположенном у подножия красивейших гор Восточного Саяна, на отрогах которых по утрам видны белоснежные шапки. Семья была большая: пять братьев и четыре сестры. Родители грамоты не знали, но понимали, что детям образование необходимо. Только дать его им из - за больших материальных затруднений не могли, поэтому каждый выходил в «люди» как мог.

Благотворное влияние на Виктора оказал старший брат Анатолий, ныне академик, член - корреспондент Академии художеств, заслуженный строитель РСФСР. Приезжая на каникулы, брат писал этюды, делал различные пейзажные наброски, рассказывал о Есенине, читал его стихи. Всё это произвело неизгладимое впечатление на деревенского мальчика, будоражило воображение, и эта любовь к прекрасному осталась на всю жизнь.

Стихи Виктор Афанасьевич писать начал ещё мальчишкой. Он с детства впитал любовь к природе, к своей Родине, и это нашло отражение в его поэзии. Стихи о войне, о матери, о любви, посвящения… никого не оставляют равнодушными.

Из аннотации к поэтическому сборнику Виктора Воловика «Родная тропинка»…

«Когда стихи поэта читают, это хорошо, когда стихи запоминают и читают их друзьям, знакомым, это уже больше, чем внимание к творчеству автора. Ну, а уж когда на слова поэта кладут ноты и песня начинает звучать со сцены – это уже признание…»

А впервые признание Виктора Воловика как поэта, поэта - песенника пришло ещё в 1968 году, когда он участвовал в конкурсе Управления внутренних дел г. Новосибирска на лучшее стихотворение и занял первое место.

На его стихи «На Красном проспекте стоят тополя» тогда была написана музыка. А теперь на его стихи написано более 20 песен, которые звучат со сцен больших и малых залов нашего края. Виктор Афанасьевич стал победителем краевого конкурса «Поэзия в милицейской шинели», а в прошедшем 2010 году победил в краевом конкурсе любительского искусства «Зажигаем звёзды». Автор четырёх поэтических сборников «Сентябрь золотой», «Любви порука», «Родная тропинка», «Ветка рябины» Виктор Афанасьевич является активным участником всех мероприятий, которые готовит и проводит литературное объединение г. Иланский «Родничок». Любимое время года поэта, конечно же осень, ведь недаром и свой первый поэтический сборник Виктор Афанасьевич назвал «Сентябрь золотой». А любимое дерево у него – рябина, поэтому сборник стихов называется «Ветка рябины», который вышел к юбилею автора. Финансовую поддержку оказал земляк поэта Фокин Фёдор Фёдорорович, директор предприятия «Мебельная фабрика. Фокин», ныне проживающий в г. Владимир.

ЕЩЁ ШИРОК СТИХОВ ЕГО РАЗБЕГЮбилейЮбилей

166 В.Воловик с поэтами В.Корниловым, Н.Ерёминым, С.Прохоровым и В.Машуковым В.Воловик с поэтами В.Корниловым, Н.Ерёминым, С.Прохоровым и В.Машуковым

Татьяна Лысикова Ещё широк стихов его разбег...

2 сентября Виктор Афанасьевич отметил свой юбилейный - 70-й день рождения. Поздравляем! Желаем ему новых поэтических сборников, здоровья, успехов и новых почитателей его поэтического таланта!

Татьяна Лысикова, руководитель л.о. «Родничок»

Виктор ВоловикВиктор Воловик

СТИХИ ИЗ НОВОЙ КНИГИ

ВЕТКА РЯБИНЫЯ радость свиданий впервые позналПод ветками тонкой рябины…И тополь у дома стройнее вдруг стал,Волшебны природы картины!

Как много воды с той поры утекло…Я вновь у знакомой калитки.Меня непонятное что – то влекло,И кто – то играл мне на скрипке…

А ветка рябины, что рядом с окном,К себе, как тогда, поманила,Хмельным напоила из ягод вином,И сердце, как прежде, пленила.

ПОЗДНЕЕ ПРИЗНАНИЕВот уж птицы на югВ стаи новые сбились.Облетает листваС тополей и берёз.

На десятке седьмом Мы, как дети, влюбились…И была та любовьБез обманов и слёз.

Я не клялся в любви,Я не клялся в любви,Не дарил тебе звёзды,Не дарил тебе звёзды,Обещаний пустыхОбещаний пустыхЯ тебе не давал,Я тебе не давал,Но с кудрявой рябиныНо с кудрявой рябиныАроматные гроздьяАроматные гроздьяДля тебя для однойДля тебя для однойОсторожно срывал…Осторожно срывал…

На десятке седьмом…На десятке седьмом…Это ж надо – влюбились!Это ж надо – влюбились!Слаще горькой рябиныСлаще горькой рябиныЯ ягод не знал…Я ягод не знал…

И впервые, быть может, И впервые, быть может, Себе мы открылись!Себе мы открылись!В сентябре золотомВ сентябре золотомЯ тебя целовал!Я тебя целовал!

***

Белой стаей годы пролетели,Белой стаей годы пролетели,Но душа, как прежде, молода.Но душа, как прежде, молода.Соловьи еще не все пропели,Соловьи еще не все пропели,Утекла еще не вся вода.Утекла еще не вся вода.

Юбилей ваш праздничный и светлый,Юбилей ваш праздничный и светлый,И грустить не время, не пора.И грустить не время, не пора.Долгих лет Вам, яблонь в белом цвете,Долгих лет Вам, яблонь в белом цвете,Радости и счастья, и добра!Радости и счастья, и добра!

167

НОВОГОДНИЕ СТИХИБудьте щедры сегодня по-русскиЗа своим новогодним столом,Чтобы гости хвалили закуски,Запивая игристым вином!

Пусть весельем румянятся лица,Добрый ангел хранит сыновей.…Мать Мария – Великая жрица,Образумь нас любовью своей!

Дай нам опыт духовный и зренье:Впредь не думать о распрях и зле, Чтобы их вековечные звеньяНе затмили добро на Земле…

Чтобы радость в бокалах искрилась,Все печали остались в былом,Чтобы полночь, как Божия милость,Нас с друзьями свела за столом!

…Будьте счастливы, люди, как дети,Отодвинув невзгод череду.С новым светлым вас тысячелетьемВ наступающем Новом году!

ЗИМНЯЯ ЭЛЕГИЯВ.Г. РаспутинуВосхищаться перестали мы,Словно плёнкой застит взгляд:... В пышных шубах горностаевыхНынче ёлочки стоят...

Русь зимой щедра подарками.В лес войди – и удивись!За серебряными аркамиЗдесь совсем иная жизнь...

Плюнь на мысли оголтелые!Прочь о деньгах разговор! –И берёзок шали белыеОзарят твой мрачный взор.

Зазвонят лесные звонницыО величье бытия –И душа добром наполнитсяВновь по самые края.

* * *Русь моя с её раздольем, Хрусткий наст январским днем. И горит... горит по вздольямСнег малиновым огнем ...

Кружева на снежных ветках.В блёстках солнечный зенит. В запорошенных беседках Смех серебряный звенит...

Сам мороз, крутой по-русски, Людям взбадривает кровь.... И глядит на мир без грусти Светлым праздником Любовь.

Рождественские напевы

Владимир КОРНИЛОВ – член Союза писателей России, член Международной Федерации Русских Писателей, член Международной Гильдии Писателей, член Союза журналистов России

Владимир Корнилов

ПоэзияПоэзия

168

В СИБИРИСловно сказка живая В расписных теремах, Так Сибирь вековая Нынче вся в кружевах.

...Зимний утренний м̀орок Всюду мглист и тягуч. За окном минус сорок –Даже воздух колюч.

А мороз аж дымится... В белых шубах дом̀а...Но в сибирской столице Мне по нраву зима.

Коль метель, то до н̀еба, В рост медвежий снег̀а. Здесь не меряно хлеба И богата тайга.

Здесь вином и закуской В праздник вас угостят. Коли пир, так по-русски, А обиду простят.

Если горе без меры –Боль разделят и грусть. ... Не живут здесь без веры В Православную Русь.

РОЖДЕСТВЕНСКИЕ НАПЕВЫ

1

Мглистый день, продрогнув к вечеру,Будит зябко тишину.Но вселенского диспетчераВ январе я не кляну.

Хоть в прогнозах стал он путаться, К ним относится с ленцой, Не впервой нам в шубы кутатьсяИ скакать весь день трусцой.

На промашки его зимниеНам укажет божий перст.

…Глянь! – И впрямь в искристом инееРождество царит окрест!

2Воздух хрустящ и по-зимнему сладок, Воздух хрустящ и по-зимнему сладок, Как карамель.Как карамель.Вновь закружил нас и внёс беспорядокВновь закружил нас и внёс беспорядокПраздничный хмель…Праздничный хмель…

Весело, людно в такие минуты –Весело, людно в такие минуты –Сердце поёт.Сердце поёт.Бог, разорвав наши тяжкие путы,Бог, разорвав наши тяжкие путы,Крылья даёт…Крылья даёт…

Души светлеют в морозную роздымьДуши светлеют в морозную роздымьОт волшебства.От волшебства.Небо становится гулким и звёзднымНебо становится гулким и звёзднымВ дни Рождества…В дни Рождества…

Теплятся свечи на горних иконах –Теплятся свечи на горних иконах –Мир и покой.Мир и покой. … Кается исповедально в поклонах … Кается исповедально в поклонахГрех наш людской..Грех наш людской..

СЕКРЕТ РЕМЕСЛАСЕКРЕТ РЕМЕСЛАСветлой памяти замечательного русского Светлой памяти замечательного русского поэта Владимира Ивановича Фирсовапоэта Владимира Ивановича Фирсова

Где мне взять эти краски?..На чём приготовить,Где мне взять эти краски?..На чём приготовить,Чтоб стихи зацвели спелым колосом ржи?Чтоб стихи зацвели спелым колосом ржи?И коровы, бредущие к дальним стоговьям,И коровы, бредущие к дальним стоговьям,На рогах к горизонту несли миражи…На рогах к горизонту несли миражи…

Чтобы каждый мой стих, Чтобы каждый мой стих, днем родившись весенним, днем родившись весенним,Вызревал златозвонным, как в поле хлеба,Вызревал златозвонным, как в поле хлеба,Чтоб от строк моих пахло грибами и сеном,Чтоб от строк моих пахло грибами и сеном,Пахло солнцем и потом крестьянских рубах.Пахло солнцем и потом крестьянских рубах.

… В чём секрет ремесла?..Мне он мало известен. … В чём секрет ремесла?..Мне он мало известен.Но искусству учусь у больших мастеров.Но искусству учусь у больших мастеров.Постигая секреты бессмертия песен, Постигая секреты бессмертия песен, Набиваю мозоли на ладонях стихов.Набиваю мозоли на ладонях стихов.

Владимир Корнилов Стихи

169

Этот портрет наваял к 70-летию юбиляра друг поэта - художник Виктор Псарёв.

К юбилею поэта Сергея ПрохороваКогда тебе сравнялось семь,Стал познавать ты свет и темь,Премудрость школьную программ,Что километр, что килограмм,И силу слов, и их значенье,И человечества творенья.Сегодня снова тебе семь,Семь замечательных десяток,Пера поэта семь насадок.И пусть волшебное пероПромчится по канве миров,Чтоб строчек золотая вязь,Блистая, долго не рвалась.

Николай Денисов, член Союза художников Казахстана, друг и

почитатель таланта С.Прохорова.Республика Казахстан, г.Тараз 16.07.2012г.

***Здравствуй, дорогой мой друг Сергей!Неужели тебе сегодня 70 лет? Да ты - дважды уже Лермонтов! Но тебя не застрелили на дуэли. Не сослали в

ссылку.И даже, как Устиновича, не изолировали от

общества за прекрасные стихи и рассказы.Более того: судьба позволила тебе завершить

ХХ век и жить в ХХ!-м, чтобы ты смог сравнить их и пропеть:

Неожиданно, но приятно! Приятно, что где-то в далёком Будапеште - стране, где я никогда не бывал и где находится резиденция Президента Международной Федерации русскоязычных писателей, вспомнили о скромном труженнике литературы из далёкой провинциальной глубинки необьятной Сибири и удостоили его столь серьёзной, высокой награды.. Но не меньшей наградой для меня было внимание моих друзей, авторов журнала “Истоки”. Здесь только несколько писем из объёмистой пачки юбилейных поздравлений, которые мне особенно дороги. Сергей Прохоров.

Дорогой Сергей Тимофеевич!Решением Президиума Международной Федерации русскоязычных писателей №64 от 12

июля 2012 года за верность традициям, высокий профессионализм, вдохновенный труд, яркие произведения, весомый вклад в русскую словесность, национальную культуру и в связи с 70-летним юбилеем Вы награждены орденом «Культурное наследие»

Мы от души поздравляем Вас, дорогой Сергей Тимофеевич, и желаем Вам новых творческих вершин, благополучия, радости, здоровья – настоящего счастья!

С уважением

Олег Евгеньевич Воловик –Президент Международной Федерации русскоязычных писателей.

Михаил Вадимович Болдырев –Председатель Совета литературного наследия.

Виктория Вячеславовна Бондар –Отв. Секретарь МФРП.

Будапешт-Лондон-Москва.

ПОСЛЕСЛОВИЕ К ЮБИЛЕЮБез ложной скромности

Худ В.Псарёв

170

-С каждым днём интересней, замечательней жить!

А учёные постарались и изобрели для тебя Интернет, в котором ты чувствуешь себя сейчас, как рыба в воде.

А опыт, приобретённый в газете “ПОБЕДА”, позволил тебе выпускать свой журнал “ИСТОКИ”, который получил уже международное признание и заставил читателей стать его почитателями.

Вокруг тебя вращаются люди почтенного и юного возрастов. Всем интересно с тобой, потому что в тебе - истоки творческого вдохновения и возможность воплощения желаний.

Ты играешь на гитате. поёшь, точно Орфей для своей Эвридики, спускаешься под землю и паришь в небесах, напоминая всем о вечной и бесконечной любви к жизни, котороая остаётся к тебе благосклонной

.Так будь же таким неугомонным ещё долго-долго.

Здоровья тебе и хорошего настроения!Всегда с тобой -

Николай Ерёмин, член Союза российских писателей.

г. Красноярск

ПЕСНЯ ПОД ГИТАРУ СЕРГЕЯ ПРОХОРОВА

У Сергея есть сестра талантаИ гитара звонкая при ней,И всегда открытая верандаДля гостей случайных и друзей.Утолив восторг душевной жажды(Песня, ты – начало всех начал!),В Нижнем Ингаше и я однаждыНа веранде этой ночевал.Из таёжной хмари доносилисьРазговоры ветра и луны…А какие сны тогда мне снилисьПод аккорды сестринской струны!Расставаться утром было грустно,Я и пел, и в рифму говорил…И Сергей тогда в избытке чувстваМне свою гитару подарил.- Как же так? – спросил я друга строго,От души душевный дар ценя…- Ничего! – ответил мне Серёга, Есть ещё гитара у меня!

Это та самая гитара, которую Сергей Прохоров подарил Николаю Ерёмину на своей веранде.

***Дорогой мой Сережа, дружище!От чистого сердца поздравляю тебя с юбилеем!

Желаю тебе крепкого сибирского здоровья, огромного семейного и творческого счастья, новых прекрасных стихов, престижных литературных наград и публикаций! Пусть всегда сбываются твои наград и публикаций! Пусть всегда сбываются твои замыслы!

И прими от меня в качестве скромного подарка И прими от меня в качестве скромного подарка это стихотворное поздравление:это стихотворное поздравление:

Светлым будет и радостным пустьСветлым будет и радостным пустьЭтот год, этот день, этот час!Этот год, этот день, этот час!Чтобы самая давняя грусть Чтобы самая давняя грусть Впредь уже не печалила глаз…Впредь уже не печалила глаз…

В этот день ни обид, ни тревогВ этот день ни обид, ни тревогТы не должен ни помнить, ни знать.Ты не должен ни помнить, ни знать.Испеките с женою пирог.Испеките с женою пирог.Да неплохо друзей бы созвать.Да неплохо друзей бы созвать.

Синеглазый июль за окномСинеглазый июль за окномПтичьим пеньем наполнил сады…Птичьим пеньем наполнил сады…Откупٰорить бутылки с вином –Откупٰорить бутылки с вином –Это дело уже тамады.Это дело уже тамады.… Наливайте фужеры полней, … Наливайте фужеры полней, Чтоб плескалось вино через край!Чтоб плескалось вино через край!Тост: «За молодость! А точней –Тост: «За молодость! А точней –За тебя, Тимофеевич, знай!»За тебя, Тимофеевич, знай!» 16 июля 2012 г. 16 июля 2012 г.

Дружески обнимаю и надеюсь, что ты в этот Дружески обнимаю и надеюсь, что ты в этот знаменательный для тебя день поднимешь чарку и за знаменательный для тебя день поднимешь чарку и за меня, за наше многолетнее поэтическое братство. меня, за наше многолетнее поэтическое братство. ВладимирКорнилов

член Союза писателей России

К 70-летию приятеляК 70-летию приятеляДруг мой старинный, Серёга,Друг мой старинный, Серёга,Встретиться надо бы всё ж!Встретиться надо бы всё ж!Сердце волнует тревога:Сердце волнует тревога:То, что ушло, не вернёшь.То, что ушло, не вернёшь.Как ты? И что ты? И где ты?Как ты? И что ты? И где ты?Будешь свой День отмечать?Будешь свой День отмечать?Думаю, други-поэтыДумаю, други-поэтыВысветят через печатьВысветят через печатьПесен твоих дыханиеПесен твоих дыханиеИ благородство твоё,И благородство твоё,Где доброты полыханье,Где доброты полыханье,Лет не приемлет враньё.Лет не приемлет враньё.

Николай Никонов, член Союза писателей Дона

*** ***Дорогой Сергей! Поздравляю Вас с Дорогой Сергей! Поздравляю Вас с

наступающим юбилеем! Примите в подарок от наступающим юбилеем! Примите в подарок от меня мои далеко не совершенные стихи с избитыми меня мои далеко не совершенные стихи с избитыми рифмами, неуклюжими оборотами... Но по сути в рифмами, неуклюжими оборотами... Но по сути в них все верно...них все верно...

Ну почему так незаметно вдруг подкралсяНу почему так незаметно вдруг подкралсяОчередной рубеж тобой прожитых лет?Очередной рубеж тобой прожитых лет?И как бы ни хотел и ни старался,И как бы ни хотел и ни старался,Ты не получишь правильный ответ!Ты не получишь правильный ответ!Банальны - эти вечные вопросы.Банальны - эти вечные вопросы.А мы на них не будем отвечать!А мы на них не будем отвечать!

Послесловие к юбилею

171

Мы молоды душой! И так, без спроса,Заставим время повернуться вспять!Куда б ни привела нас та дорога,Наш возраст помешает нам взрослеть.Пусть пенсия - здоровью не подмога,Но мы сумеем все преодолеть!Пусть в трюме корабля у нашей жизниВдруг просочится в трещины вода -Не превратимся в мерзостные слизниИ будем на плаву мы, как всегда!И даже если этот путь не будетУсеянным букетами из роз,И старческий маразм нас не добудет,И зрелость нашей памяти - склероз!Пусть за бортом кишат болезни века -Им не под силу напрочь нас скосить!Пусть говорят, что время - лучший лекарь,Но только нас ему не пережить!Будьте счастливы, здоровы, продолжайте

радовать нас, Ваших искренних поклонников, своим неиссякаемым творчеством!

Галина Максимова

***Уважаемый Сергей Тимофеевич! Поздравляю

Вас с юбилеем! Ваша жизнь – это творческое осмысление

жизни, служение литературе и людям творческого труда. Спасибо Вам, Сергей Тимофеевич, за внимательное отношение к моему творчеству, за поддержку. От всей души желаю Вам крепкого здоровья, творческих находок и удач и Вашему детищу - журналу “Истоки”- дальнейшего развития и расширения границ влияния. Счастья Вам, Сергей Тимофеевич, Вашим родным и близким!

Василий Скробот, член Союза писателей России.

г.Иркутск

***Дорогой Сергей Тимофеевич! Час назад у нас наступило 16 июля. А по

времени Красноярского края Ваш юбилейный день уже идет несколько часов.

ПОЗДРАВЛЯЮ!!! С Днем рождения! С юбилейной датой!

Я очень люблю цифру 7 (счастливая она), а нолик означает новый отсчет счастливого времени. И это так! Ведь неспроста Вы совсем недавно увлеклись новым для себя делом - сочинением стихов для детей...

Я желаю Вам здоровья! Если будет оно, то и все Ваши начинания окажутся очень успешными!

Хорошего праздника Вам сегодня и отличного настроения на все последующие дни жизни!

С уважением и огромной симпатией, Ольга Прилуцкая,

редактор украинского журнала”Доля”г. Аксай

. ТЕЛЕГРАММА ЮБИЛЯРУВо дни сомнений, во дни тягостных раздумий о

судьбах нашей Родины Вы -- поддержка и опора, дорогой наш Сергей

Тимофеевич!Ваши “Истоки” вселяют веру в то, что не

пересох родник народной жизни в России.Ваш серебряный голос в литературе звучит

подобно Вашему серебряному голосу в эфире,когда

Вы поете русские песни.Вы стоите у родниковых истоков в глуби России

доблестным рыцарем, несущим людям доброе, очищающее слово.

Вы не сдаетесь силам зла, отважно сражаясь за свой народ, которого пытаются утопить в грязных потоках современного подлого бытия.

Продолжайте же свое рыцарское служение русскому слову и русскому народу!

Желаю Вам сил -- физических, душевных и духовных.

Пусть долго еще звучат Ваши песни, омывающие наши сердца своею чистотой.

Многая лета!

Валентина Майстренко, редактор литературно-художественного

альманаха “Затесь”

***Мира, здравия, благодати Божьей Вам, дорогой

Сергей Тимофеевич, и всему дому вашему во свём объёме: домочадцам, сотрудникам, друзьям. Всех - с днём Вашего рождения, если даже опоздает письмо. Чай, не один день будете 70-летие отмечать, тем более, что есть чему радоваться: слава Богу - дожили! Взрастили таланты. Создали замечательный журнал. Есть что почитать хорошим людям...

Многим даю читать имеющиеся номера. Удивляются хорошим удивлением, благодарят всегда, а я непременно прошу молиться о Вас и ваших помощниках, особенно тех, кто рядом.

Очень славно о “Затеси” написала Л.А.Енцова, почувствовав, как дорого нам отношение людей к творчеству В.П.Астафьева.

Ваши строки мне всегда интересны: и проза, и стихи. “Прерванный полёт” - вещь хрестоматийная, из самой глубины боли “новой” России....

С поклоном А. Ф. Пантелеева,кандидат филологических наук.

г.Красноярск

*** Дорогой Сергей Тимофеевич!Поздравляю Вас с днём рождения! И, как

говорит наш общий друг Василий Скробот: главное - здоровья! Остальное - суета.

Вы сыграли в моей литературной судьбе огромнейшую роль, первым начав публиковать мою прозу. Поверили в мои литературные способности, хотя сам я тогда сомневался.

Это позже будет моя переписка в великим русским писателем Василием Ивановичем Беловым и его замечательной супругой Ольгой Сергеевной.

Это позже главный редактор “Литературной губернии” Владимир Клименко назовёт меня братом по исконно русской литературе.

Это позже будут мои публикации во многих других изданиях. Но Вы, Сергей Тимофеевич, были первым, и за это низкий до Земли-Матушки Вам поклон. Сколько буду жить, не забуду ни Вас, ни вашего высокодуховного журнала “Истоки”. Господи, какое счастье, что всё это есть в моей жизни! Храни Вас Бог!

С уважением Анатолий Казаков.г. Братск.

Послесловие к юбилею

172

Книга в журналеКнига в журнале

Корова-Пластилинушка

КОРОВА-ПЛАСТИЛИНУШКА Сергеевой Насте Взял я в руки пластилин И… корову смастерил: Рогатую скотинушку -Корову Пластилинушку. Прилепил ей к брюху вымя И пастись к лужайке вывел. А лужайка длинная, Тоже пластилиновая. Попасётся пусть, пока Не накопит молока. Чтобы в том порядок был, Пастушка еще слепил, Пластилиновый рожок, И сказал: - “Играй, дружок!” Чтоб коровушка моя, Травку сочную жуя, Вымя – полные края Сладким, вкусным молочком, И сырком, и творожком… Аппетит свой не тая, На лужайку выйду я, Во весь голос закричу: - Молочка попить хочу! И коровка со всех ног От лужайки на порог. Вымя прямо мне на стол - Не ведро, а литров сто! Топнет радостно ногой, Промычит: - Пей, хозяин дорогой, Не кричи!

Я ж обратно на лужок, Я ж обратно на лужок, Попасусь. Попасусь. А пастух трубит в рожок А пастух трубит в рожок Шибче пусть. Шибче пусть. Я, под музыку жуя, Я, под музыку жуя, Сверхактивная…Сверхактивная… Ах, коровушка моя Ах, коровушка моя Пластилиновая! Пластилиновая!

КУЗНЕЧИК-МЕЛОМАНКУЗНЕЧИК-МЕЛОМАННа зелёненькой лужайке, На зелёненькой лужайке, Между двух весёлых речек, Между двух весёлых речек, Что текли, наверно, в море, Что текли, наверно, в море, А, быть может, в океан, А, быть может, в океан, На трёхструнной балалайке На трёхструнной балалайке Всё наигрывал кузнечик Всё наигрывал кузнечик То ли танец очень модный, То ли танец очень модный, То ли уточкам канкан. То ли уточкам канкан. Или просто трали-вали, Или просто трали-вали, Или даже гопака, Или даже гопака, Только утки танцевали, Только утки танцевали,

Сергей Прохоров

СТИХИ ДЛЯ ДЕТЕЙ

173

И лягушки танцевали, И рыбёшки танцевали, Не устал играть пока Развесёленький кузнечик, Средь козявок меломан, На лужайке между речек Двух текущих в море речек, А, быть может, в океан.

ДРУЖНАЯ КОМПАНИЯТри щенка-щенёночка, Три зверька-зверёночка Жили дружно-весело, Жили, не дрались. И поймать котёночка, Вредного котёночка, Хитрого котёночка Вместе поклялись. Но на то и хитренький, И совсем невредненький, А, напротив, добренький Тот котёнок был. Он им сказку-сказочку, Вкусную заквасочку Про мяско, колбасочку Взял и сочинил. Ах, с каким хотением, С вкусным настроением, С жадным нетерпением Сказки внемля той, Верили котёночку Дружных три щенёночка, И теперь компанию Не разлить водой.

КОТ ВАСИЛИЙВот уже который год В нашем доме кот живёт, Рыжий кот Василий, Умный, смелый, сильный. Ловит он мышей и крыс. Все зовут его: “ Кис-кис!”

По утрам мурлычит он, Как в прихожей телефон: - Мур-р-р, мур-р-р, мур-р-р! -Азартно Всех зовёт на завтрак.Кушать хочется ему. Шепчут все ему: “Мур-р, мур-р!” Но однажды, вот дела! Кот колбаску со стола, Вроде, как бы невзначай И пролил, вдобавок, чай. И, в душе к коту добры,Все кричат ему: “Брысь-брысь!”

НАСТУПИЛ НА УХООх, тяжёл медведь – не муха, Наступил себе на ухо И теперь не может петь, Только горестно реветь.Не берут его с тех пор Ни на спевки и ни в хор. Потому, что он фальшивит, По всем нотам перебор. И рычит всему в укор.

Сергей Прохоров Стихи для детей

174

МУРАВЕЙ ПОСТРОИЛ ДОМЭта сказочка о том, Как однажды Муравей построил дом Двухэтажный. И причиною тому, Скажем честно, В муравейнике ему Стало тесно.И, вдобавок ко всему, Он влюбился. И куда вести жену, Долго бился. А потом взял мастерок И лопату. И теперь есть свой порог, И палаты, И красавица жена Муравлинка, И прелестна, и стройна, Как картинка. Мы об этом потомуРассказали, Что живут они в домуВсем на зависть.

УТЁНОК-ТАНЦОРБыло дело как-то раз: Наш утёнок выдал пляс: Вертит клювом, крутит задом, Ласты жёлтые вразлёт, Ласты жёлтые вразлёт, На лужаечке за садом На лужаечке за садом Представление даёт. Представление даёт. Го-го-ток на всё село. Го-го-ток на всё село. И поехало-пошло...И поехало-пошло...Наш утёнок под задор - Наш утёнок под задор - Лучший на селе танцор.Лучший на селе танцор.

НАШИ ДЕДЫ – ЧУДАКИНАШИ ДЕДЫ – ЧУДАКИУ Серёжиного деда, У Серёжиного деда, Когда маленьким тот был, Когда маленьким тот был, Не было велосипеда, Не было велосипеда, Он в детсад пешком ходил. Он в детсад пешком ходил. И мечтал о рыжем пони, И мечтал о рыжем пони, О крылатом Горбунке, О крылатом Горбунке, (Тогда в моде были кони), (Тогда в моде были кони), Чтобы мчаться налегке Чтобы мчаться налегке Над морями и лесами Над морями и лесами С ветерком вперегонки. С ветерком вперегонки. Вы прочтите сказку сами: Вы прочтите сказку сами: Наши деды – чудаки.Наши деды – чудаки.

Сергей Прохоров Стихи для детей

175

НИ КАПЕЛЬКИОднажды внучка СонечкаГуляло в дождик с СолнышкомИ оба были счастливы, притом.Дождинки сверху капали,А им совсем ни капелькиПод бабушкиным стареньким зонтом.

ПАУЧОК И КРЮЧОКЖил на свете Паучок –Добродушный толстячок.Он имел клубочек нитокИ вязальный к ним крючок.А крючок тот не простой,В своём деле – золотой:Так искусно плёл он сетиМежду веток и кустов.

Кто в сетях тех побывал,С Паучком чаи пивал.Очень уж гостеприимнымПаучок тогда бывал.

ТРАВИНКА И КОСАРЬРосла в лесу травинка –Зелёная кровинка.Дружила с муравьями И утренней росой.И радовалась солнцу,Как доброму знакомцу,Не знала, что однаждыПридёт мужик с косой.Мужик не злой - хорошийОн поплевал в ладоши:

«Кормить коровку надоЧтоб не упал надой». И потекла с травинкиЗелёная кровинка,Чтоб снова народитьсяТравою-муравой.

ДОБРЫЙ ДРУГ ГИППОПОТАМВзяли звери нынче моду:Ходят в гости к Бегемоту.В дни рожденья, просто так.Бегемот, ведь, - простота.Он и встретит, и приветит, Сладким чаем угостит,На вопросы все ответит

Сергей Прохоров Стихи для детей

176

И обиды все простит.Потому, что он большой,И с такою же душой,И всем нужен: здесь и там,Добрый друг Гиппопотам.

ДОЖДИК БЕЗ КАЛОШДядя Дождик был хороший,С тучки падать не хотелИ забыл надеть калоши,Весь промок и заболел.И лежит теперь он в луже,Никому уже не нужен.Солнце, выгляни скорей,В луже дождика согрей,Протяни ему ты ручку,Забери опять на тучку.Хоть в жару он и хорош,Пусть не ходит без калош.

БЕЗ НОЖА И ЛОЖЕКСел в лесу обедать Ёжик, Стол свой начал накрывать. Нету вилок, нету ложек. Чем, скажите, суп хлебать?

Как мне яблоко очистить, Как мне яблоко очистить, Если нету и ножа. Если нету и ножа. А взамен салфеток листья? А взамен салфеток листья? Надо тут соображать. Надо тут соображать. И, подумав, ёжик выпил И, подумав, ёжик выпил Суп из чашки через край, Суп из чашки через край, Яблочко листочком вытер Яблочко листочком вытер И... наелся до утра. И... наелся до утра.

МЫШКИНА ЛЮБОВЬМЫШКИНА ЛЮБОВЬАх, что было! Ох, что было! Ах, что было! Ох, что было! Не поверишь никогда: Не поверишь никогда: Мышка страстно полюбила Мышка страстно полюбила (Всех мышей от страха било) (Всех мышей от страха било) Отгадай кого? Отгадай кого?

Кота!

Сергей Прохоров Стихи для детей

177

НОВОСТИ НОМЕРАС напророченным двадцатым...........................3

КУЛЬТУРАЛилия Енцова. ”Много Устиновичей у нас быть не может”................................................4Ольга Прилуцкая. Сибирь+Крым=Любовь...10Анатолий Ерохин. В “Галактике” от песен было тесно......................................................138

ЛИТЕРАТУРАБорис Лукин. “Сообразуясь с веком сим”......16Сергей Прохоров. Кого так долго вы все рожали?....................................................................................20Лариса Кочубей. Поэт, писатель, гражданин...............................................................................86ПУБЛИЦИСТИКАВасилий Скробот. Думайте, люди!................38

ПРОЗАНиколай Ерёмин. Рассказы.............................24Александр Евстратов.Завещание....................35Анатолий Казаков. Серафим Саровский и село Леметь..............................................................42Марина Смышляева. Грымза..........................52Людмила Вихрь. Труба...................................62Николай Гайдук. Охота за соловьями............89Виктор Псарёв. Солнечный зайчик...............137Людмила Калиновская. Ах вы, кони, мои кони...!..........................................................................140 ПОЭЗИЯВалентина Денисович. Стихи.........................29Ульяна Яворская. Стихи..................................30Виктор Сундеев. Стихи...................................32Николай Никонов. “Разнотравье”. Стихи....49Мария Козлова. “По кругу”.Стихи...............115Галина Зеленкина. “А душа на перепутье”. СГалина Зеленкина. “А душа на перепутье”. СГалина Зеленкина. “ тА душа на перепутье”. СтА душа на перепутье”. Сихи....................................................................117

Сергей Сутулов-Катеринич. “Аквариум BELLA Сергей Сутулов-Катеринич. “Аквариум BELLA Сергей Сутулов-Катеринич. “VITA”. Стихи..................................................151Юрий Розовский. “Сказ о Голодоморе”. Поэма. ..........................................................................119Валерий Пахомов. Стихи..............................122Анатолий Третьяков. Стихи..........................123Тамара Гордиенко. Стихи для детей............125Марина Маликова. “Память” СтихиМарина Маликова. “Память” СтихиМарина Маликова. “ ...........128Валерий Казачков. Стихи..............................131Алексей Иванов. “Серебряный отблеск”.Стихи.132Анатолий Нестеров. Стихи.......................... 134Марина Гурова. “Я построю домик”. Стихи.......Марина Гурова. “Я построю домик”. Стихи.......Марина Гурова. “ 135Владимир Корнилов. “Рождественские напевы.”Стихи.......................................................................165

ЖИЛ (Жизнь замечательных людей)Ольга Прилуцкая. Посвящённый в сан писателя...........................................................................64Сергей Маслаков. Единственная Женни...154

НАШИ ЗАРУБЕЖНЫЕ АВТОРЫБорис Юдин. Стихи......................................74Сергей Гора. “Бублику нельзя без дырки”. СтихиСергей Гора. “Бублику нельзя без дырки”. СтихиСергей Гора. “ ..76Николай Денисов. “Икона”. Рассказ............159

ЮБИЛЕЙМарина Баланюк, Яков Шафран. Памяти Вениамина Каверина....................................148Татьяна Лысикова. Ещё широк стихов его разбег.........................................................................................163

БЕЗ ЛОЖНОЙ СКРОМНОСТИПослесловие к юбилею.................................167

КНИГА В ЖУРНАЛЕСергей Прохоров. “Корова-Пластилинушка”. Стихи для детей..........................................170

В НОМЕРЕ:

178

На внешней стороне обложки работы художника Виктора ПсарёваНа внешней стороне обложки работы художника Виктора ПсарёваНа 2-й стр. обложки живопись художника Андрея Поздеева. На 3-й стр. обложки: В мастерской На 2-й стр. обложки живопись художника Андрея Поздеева. На 3-й стр. обложки: В мастерской

художника В.С.Псарёва.

Некоммерческое объединение творческих силНекоммерческое объединение творческих силЛитературно-художественный и публицистический журнал «Истоки»Литературно-художественный и публицистический журнал «Истоки»

Основатель,литературный, художественный и технический литературный, художественный и технический

редактор - С.Т. Прохоров. редактор - С.Т. Прохоров.

Корректор - Н.А. Старченко.Корректор - Н.А. Старченко.

Адрес редакции: 663850, Нижний Ингаш, ул. Ленина, 20 «А», кв. 1.Адрес редакции: 663850, Нижний Ингаш, ул. Ленина, 20 «А», кв. 1.Телефон рабочий: 8-391-71-21-3-45; Телефон рабочий: 8-391-71-21-3-45;

сотовый: 8-983-160-35-06сотовый: 8-983-160-35-06E-mail: proh194216@yandex.ruE-mail: proh194216@yandex.ru

Сайт журнала: http://istoc.3dn.ruСайт журнала: http://istoc.3dn.ru

Пишите нам, присылайте стихи, рассказы, материалы Пишите нам, присылайте стихи, рассказы, материалы о талантливых земляках, об истории ваших районов, об истории родного края. о талантливых земляках, об истории ваших районов, об истории родного края.

Ждём также ваши отзывы о нашем журнале, предложения, какЖдём также ваши отзывы о нашем журнале, предложения, каксделать «Истоки» более интересными .сделать «Истоки» более интересными .

Оригинал-макет подготовил и сверстал С.Т.ПрохоровОригинал-макет подготовил и сверстал С.Т.Прохоров

Рукописи не возвращаются и не рецензируются.Рукописи не возвращаются и не рецензируются.При перепечатке материалов ссылка на «Истоки» обязательна.При перепечатке материалов ссылка на «Истоки» обязательна.

Отпечатано с готового оригинал-макетаОтпечатано с готового оригинал-макетаФормат А4

Изготовлено в типографии «ЛИТЕРА-Изготовлено в типографии «ЛИТЕРА-ПРИНТ» . Красноярск, ул. Гладкова, 6.Красноярск, ул. Гладкова, 6.

Телефон:. 950-340

В МАСТЕРСКОЙ ХУДОЖНИКА

Зимнее утро

Осенние сумерки

В мастерской художника

Искусство

В моей книге “Земное притяжение”, вышедшей в 2006 году, на четвёртой стр. обложки помещена фотокомпозиция, где на фоне осеннего заката главенствует тёмный силуэт художественной мастерской моего друга - живописца и поэта Виктора Псарёва.

Композиция не случайна. Это одна из немногих точек моего Земного притяжения. Здесь среди столярных станков, верстаков, рамок, стендов, незаконченных и давно написанных полотен, картин я черпаю вдохновение или, проще говоря, отдыхаю душой от дневной суеты. Когда бы ни появлялся на пороге мастерской, всегда застаю друга за работой. Встречает радушно, как бы ни был занят, не отпустит без чашечки свежего кофе, за которым у нас находится о чём поговорить. А главная тема наших за кофе бесед: литература, живопись, дела и проблемы нашего журнала “Истоки”, его авторов.

Сказав, что Виктор талантливый художник, я не сделаю открытия. Это сделано уже до меня. Но я горжусь, что Виктор мне одному из первых иногда показывает свои новые работы, хотя не любит, не закончив картину, выставлять её на показ.

Сегодня над парадной дверью мастерской красуется табличка «Детская студия живописи имени Андрея Поздеева». Наверное, будь жив наш знаменитый земляк, ему было бы приятно. Тем более, что в стенах художественного класса мастерской выявлен и подготовлен уже не один перспективный художник. А все студийцы покидают этот уголок мастерской, посвящённые в прекрасный мир живописи

Здесь, в мастерской, где Виктор Псарёв проводит основное время, рождаются у него и поэтические строки стихов, пишутся песни, которыми он иногда радует своих друзей и не только.

Сергей Прохоров

180

Ангел из детства. Худ В.Псарёв. Холст, масло