1

Департамент образования и молодёжной политики ХМАО – ЮгрыБУ «Обско-угорский институт прикладных исследований и разработок»

А.А. Бурыкин, В.Н. Соловар

ИССЛЕДОВАНИЯ ПО ЭТНОГРАФИИ И ФОЛЬКЛОРУ НАРОДОВ

СЕВЕРО-ЗАПАДНОЙ СИБИРИ

Тюмень2017

2 3

УДК 621.926:39ББК 82.3(2РОС):63.521=660Б-91

Рецензенты: кандидат исторических наук В.Н. Адаев,кандидат исторических наук Е.А. Волжанина

Ответственный редактор: доктор исторических наук Д.А. Функ

Бурыкин А.А., Соловар В.Н. Исследования по этнографии и фольклору народов Северо-Западной Сибири / А.А. Бурыкин, В.Н. Соловар. – 2-е изд., доп. – Тюмень: ООО «ФОРМАТ», 2017. – 380 с.

Книга содержит статьи по истории изучения этнографии, фольклора народов Севера Западной Сибири; в ней освещаются некоторые вопросы археологии, а также современные проблемы изучения традиционных религиозных верований народов Сибири.

Монография предназначена для тех, кто интересуется культурой народов Севера Западной Сибири.

ISBN 978-5-6040368-5-3

УДК 621.926:39ББК 82.3(2РОС):63.521=660Б-91

© Бурыкин А.А., Соловар В.Н., 2017 © БУ «Обско-угорский институт прикладных исследований и разработок»© ООО «ФОРМАТ», изготовление, 2017

Содержание

Предисловие ..............................................................................................................................................5

I. Из истории изучения этнографии и фольклора народов Севера Западной Сибири

Новое в интерпретации находок из лагеря русских полярных мореходов XVII века на Восточном Таймыре ........................................................................................................................8Ричард Хаклюйт (1552-1616) и его издания как историко-этнографический источник .........18Языковая ситуация в Западной Сибири в XVI-XVII веках и практика общения русских служилых людей с коренными жителями: этнические, социальные, гендерные аспекты двуязычия в исторической динамике ...........................................................................................21Федор Петрович Литке как исследователь этнографии ненцев ................................................24Cочинения Г. А. Пирожникова как источник сведений по этнографии и истории коренных народов Обь-Иртышского Севера в начале ХХ века ..................................................................29Страницы истории этнографического изучения народов Севера Западной Сибирив ХХ веке О тех, кто не вернулся из экспедиций… (Н. А. Котовщикова,Я. Н. Попова, Г. Н. Грачева, А. И. Пика) ......................................................................................31Этюды по гидронимии Западной Сибири. Обь, Иртыш, Енисей ..............................................51

II. Некоторые проблемы археологии и этнографии

Проблемы изучения и этнографической интерпретации археологических памятников островов Северного Ледовитого океана ......................................................................................60Миграции с востока на запад и проблемы этнокультурной истории народов побережья Северного Ледовитого океана ......................................................................................................60Восточносибирские древности в описании путешествия Ф. П. Врангеля ...............................61Этноархеология острова Врангеля (вопросы историографии) .................................................63Проблемы этнографического изучения и задачи археологических исследованийследов пребывания коренных жителей побережья Северного Ледовитого океанана Медвежьих островах ................................................................................................................65Древноcти Новосибирских островов ...........................................................................................69Средневековые миграции народов Средней и восточной Сибири:поиски причин и анализ последствий ..........................................................................................72Этногенез эвенков, проблема этнической принадлежностинеолитических культур Прибайкалья и тунгусско-тюркскиеэтнокультурные связи в свете некоторых новых данных ...........................................................75Этносы, географическая среда, динамика климата и миграции:к новому прочтению трудов Л. Н. Гумилева ...............................................................................77Заметки на полях книги Г. Г. Шпета «Введение в этническую психологию»(к 80-летию первого издания): о генезисе идеи этнической психологиии о месте этнической психологии среди этнологических дисциплин ......................................81Коллективное и индивидуальное в гендерной ориентации: два полярныхстереотипа поведения у представительниц малочисленных народов Севера .........................85Некоторые современные проблемы развития литератур малочисленныхнародов Севера в свете гендерного анализа ................................................................................90Национальные средства массовой информации на языкахмалочисленных народов Севера РФ: трудная судьба – почему? ...............................................93Развитие региональной образовательной инфраструктуры –безальтернативная задача реформирования и развития системы образованиядля коренных народов Севера ......................................................................................................95

4 5

В ряду современных гуманитарных научных дисциплин трудно обнаружить более сложный предмет, чем этнография коренных малочислен-ных народов Сибири, северной и Южной Аме-рики, Австралии и Новой Зеландии.

Здесь традиционные представления о пред-метах и объектах описания традиционной куль-туры аборигенных народов сосуществуют во времени с современной культурой этих народов, по своему видящих свое прошлое, настоящее, а иногда и будущее, связанное с территорией и го-сударственно-правовыми отношениями в мно-гонациональном государстве.

Здесь понимание культуры коренных жителей, многие элементы которых были заимствованы теми, кто позднее пришел на эти земли во време-на, когда представления о границах государства, да и то приблизительные, имела только одна сто-рона – та, которая на бескрайних просторах Си-бири двигалась на Север и на Восток – к морским побережьям, а в других местах – от моря вглубь континента, через горы и равнины, через пусты-ни и непроходимые джунгли, до еще неизвестных географических границ пространства.

Здесь сложный комплекс знаний, формиро-вавшихся на протяжении нескольких веков – от разрозненных свидетельств первых докумен-тальных источников до описаний моряков и пу-тешественников, материалов географических и этнографических экспедиций, вписавших слав-ные страницы в историю географии, этногра-фии, многих естественнонаучных дисциплин, до исследовательских монографий и тематических энциклопедических изданий о территориях и народах, от первых взглядов на предметы куль-туры до музейных коллекций, сохраняющих для потомков культурные раритеты, утраченные или утрачиваемые создавшими их народами.

В наши дни, когда этнография как дисципли-на, сложившаяся в Европе нового времени с уча-стием немецких ученых, живших и работавших в России, и развивающаяся в России XVIII – на-чала XXI веков сосуществует с такими науками, как этнология, культурная антропология, куль-турология как теория культуры, традиционный объект этнографии – народ и его культура, то, что создано руками и сознанием его представи-телей, – распределяется между этими дисципли-нами, а они, в свою очередь, постепенно утра-чивают свои позиции в образовании, тем самым утрачивая свое просветительское значение.

Предисловие

Изучение истории и культуры коренных на-родов Сибири сыграло огромную роль в станов-лении и развитии отечественной этнографии, понимании ее задач, оформлении теоретическо-го и понятийного аппарата. В XX веке этногра-фическое изучение коренных народов Сибири приобрело новые задачи – характеристики про-цессов преобразования хозяйства и культуры коренных народов в условиях новой экономики и нового общественного строя и эти задачи ре-шались столь же успешно, как успешно продол-жалось изучение традиционной материальной и духовной культуры и языка, обогащаемое дан-ными археологии, сравнительно-исторического языкознания, диалектологии. Новыми научны-ми дисциплинами в изучении современной эко-номической жизни и культуры коренных наро-дов Сибири стали этносоциология, демография, медицинская антропология.

В новой России, во множестве ее регионов, в том числе и на земле Югры, уже более че-тырех веков существует многонациональное и поликультурное сообщество, где как коренные жители, так и те, кого принято называть при-езжими – и в Югре, и на Дальнем Востоке, и в Якутии, и на Чукотке и Камчатке – представ-лены разными народами, сохраняющими свою идентичность, одни делают это в условиях ми-грации приезжих, другие – в отрыве от родных мест – Севера. Центра, Юга России, Поволжья и Урала, Украины, Белоруссии, других стран СНГ. Сосуществование народов предполагает про-цесс взаимного познания культуры, а длитель-ное проживание на одной и той же территории ведет к формирпованию новых региональных культур, что мы видим на примере локальных культур старожильческого населения Сибири, и даже к формированию новых этнических групп – таких, как долганы – потомки эвенков, якутов и русских, говорящие на близком к якутскому языке, чуванцы – потомки казаков-землепро-ходцев и коренных народов бассейна реки Ана-дырь, говорящие на особом диалекте русского языка, колымчане – потомки русских, когда-то поселившиеся в низовьях Колымы и ныне вла-деющие пятью языками – местным русским, якутским, эвенским, юкагирским и чукотским, камчадалы, живущие небольшими группами по периметру северной части Охотского моря. Кстати, утраты среди коренных народов Сиби-ри за последние три столетия, весьма невелики.

III. Современные проблемы изучения традиционных религиозных верований ханты и манси

Золотая баба – идол или топоним? ...............................................................................................99Вертикальные и горизонтальные компоненты в модели мира у народов Западной Сибири ......103Представления манси о хозяйках леса мис-нэ и их аналоги в религиозных воззренияхнародов Сибири и Дальнего Востока .........................................................................................105Традиционные религиозные воззрения народов Западной Сибирив контексте этнографии и религиоведения ................................................................................108Шаманы и шаманство как социокультурный феномен ............................................................159Лар Л. А. Культовые памятники Ямала. Хэбидя я. Тюмень,изд. Института проблем освоения Севера, 2003. – 173 с. ........................................................267

IV. Традиционный фольклор обско-угорских народов в контексте типологии

Сказки обско-угорских народов в историко-типологическом освещении(заметки и наблюдения) ..............................................................................................................272Сказки-диалоги у народов Сибири ............................................................................................283Мансийская параллель к калмыцким стихотворениям-приметам «шинж» и фрагментам калмыцкого эпоса «Джангар» на фоне аналогичных образцов фольклора народов Сибири.О соотношении сказочных текстов и афористических жанров в мансийском фольклоре:к проблеме типов загадок и жанра антизагадок .......................................................................292Лексико-стилистические особенности личной песни обских угров ......................................296Следы жанрового синкретизма и жанровых трансформацийв мифологических рассказах и малых жанрах хантыйского фольклора ................................304Богатство и бедность в фольклоре обско-угорских народов ...................................................308Хантыйская загадка .....................................................................................................................321Хантыйская сказка (заметки) ......................................................................................................325Фразеологизмы хантыйского языка, связанные с укладом жизни и обычаями .....................327Хантыйские сказки. Тексты ........................................................................................................330Эдип в свете этнографии. Хантыйские сказки и древнегреческий миф ................................338Материалы по фольклору финно-угорских и самодийских народов в коллекциях фонограммархива ИРЛИ (Пушкинский Дом) РАН ..................................................................346Краткий обзор научных публикаций собирателей фольклора народов Крайнего Севера, Сибири и Дальнего Востока и сведения об отдельных исполнителях записей фольклора этих народов. Биобиблиографическая информация к материалам, хранящимся в Фонограммархиве Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН .......................348Сведения о некоторых исполнителях записей образцов фольклора и поэтического творчества народов Крайнего Севера, Сибири и Дальнего Востока РФ, находящихся в коллекциях Фонограммархива ИРЛИ ........................................................................................352Энецкий фольклор .......................................................................................................................359Мифы о начальном периоде письменности у малочисленных народов Севера ....................361

V. Традиционная культура и музей

Градации этнической культуры и меры этничности культуры (по материалам разных социотерриториальных групп малочисленных народов Севера РФ) .....................................364Этничность и ее знаковые комплексы в разных сферах духовной культуры(по материалам народов Крайнего Севера РФ) ........................................................................367Градации народности культуры .................................................................................................370О границах между настоящими и ненастоящими предметамив традиционной этнической культуре........................................................................................372Образ этноса в музее его восприятие посетителем .................................................................375

6 7

В XVIII веке исчезли арины, ассаны и пумпол-кольцы, родственные кетам, в XIX веке – кот-ты, также говорившие на одном из енисейских, близких к кетскому языков, в XX веке ассими-лировались камасинцы – один из самодийских народов, на рубеже ХХ и XXI веков ушли из жизни последние кереки – народ Южной Чукот-ки, родственный чукчам и корякам. Известный русский этнограф В. И. Иохельсон еще в конце XIX века предрекал исчезновение юкагирам – его прогнозы не сбылись, последние носители юкагирского языка и культуры живут в Якутии и в XXI веке, а численность юкагиров даже уве-личивается.

Книга, предлагаемая вниманию читателей – это своего рода ответ на вызовы обществен-ной жизни и культуры Югры и Сибири в XXI веке. Ее первый раздел посвящен географиче-ским открытиям в Сибири и истории изучения культуры народов Сибири с ХХ века и геогра-фическим названиям – названиям великих си-бирских рек.

Второй раздел книги составляют статьи, свя-занные с изучением отдельных проблем архео-логии отдаленных уголков Сибири и этногра-фии народов Сибири как в традиционном, так и в современном понимании. Третий раздел книги составляют работы, связанные с религиозными воззрениями хантов, манси и их соседей. Ма-териалы четвертого раздела книги посвящены традиционному фольклору обско-угорских на-родов в сравнительно-историческом освещении и в плане выявления жанровых и сюжетных аналогий и поисков общих мотивов в устном творчестве других народов Сибири и Евразии. Статьи пятого, заключительного раздела книги посвящены проблемам экспозиции традицион-ной культуры народов Сибири в музеях, перед которыми ставится задача показать древние культуры народов Сибири в их динамике, рас-крыть их содержание для тех, кто не знаком с народами Сибири и Югры и сделать образцы культуры узнаваемыми для новых поколений коренных жителей.

Из истории изученияэтнографии и фольклоранародов Севера Западной Сибири

I.

8 9

В 1940-1941 годах на острове Фаддея (север-ном) и в заливе Симса на Восточном побережье Таймыра гидрографами были найдены остатки лагеря русских полярных мореходов XVII века. В 1945 г. места находок изучались А. П. Оклад-никовым, который проводил в местах находок на острове Фаддея и на берегу залива Симса ар-хеологические раскопки. Результаты археоло-гических исследований и материалы коллекций были опубликованы [1], в 70-е годы XX в. Но-вые находки на острове Фаддея были сделаны В. А. Троицким. Все эти материалы в разное вре-мя привлекали внимание историков, географов и этнографов. В 2001 г. в Москве издана книга Л. М. Свердлова «Таймырская загадка», посвя-щенная этой находке[2; 3, 23].

Как на момент публикации находок, так и в настоящее время среди исследователей не существует единства в определении на-правления плавания мореходов, лагерь кото-рых был найден на острове Фаддея, а избуш-ка и останки трех человек – на берегу залива Симса. Большинство ученых полагают, что мореходы плыли из устья Енисея к восто-ку, однако некоторые авторы (М. И. Белов, В. А. Троицкий) считали, что мореходы плыли из устья Лены на запад. На основании находки «клада», составляющего значительный по объе-му комплекс монет XVI-XVII веков, лагерь мо-реходов датировался временем около 1617 г., а само плавание приурочивалось ко времени за-прещения Мангазейского морского хода (1610 и 1616-1619 гг.) – впрочем, сторонники версии о плавании мореходов с Лены на запад датируют находки временем около 1640 г. (В. А. Троицкий) или 1686 г. (М. И. Белов) [4; 5]. Сразу надо сказать о том, что высказывающиеся в лите-ратуре разными авторами версии о том, что плавание мореходов осуществлялось на двух кочах, потерпевших аварии в разных местах (С. В. Обручев, В. А. Троицкий) или даже трех кочах (Л. М. Свердлов) маловероятны – наход-ки, сделанные гидрографами и археологами, од-нозначно составляют единый комплекс.

Все вещественные находки из лагеря по-лярных мореходов, сделанные гидрографами и археологами, хранятся в Музее Арктики и Ан-тарктики (Санкт-Петербург). Эти материалы в

работе и делает его книгу весьма заниматель-ным чтением как для специалистов-историков и географов, так и для широкого круга краеведов или любителей приключенческой литературы.

Основной предмет внимания Л. М. Свердло-ва заключен не столько в самих предметах, при-надлежавших мореходам и найденных гидро-графами и археологами, сколько в установлении целей и задач, маршрута и предполагаемого времени морской экспедиции, лагерь которой был обнаружен через 300 с лишним лет после гибели ее участников, и такой подход являет-ся достаточно новым в изучении обсуждаемой проблемы. Автор не случайно сосредоточил свое внимание не только на обстоятельствах, при которых был закрыт Мангазейский морской ход и времени этого события – 29 ноября 1619 года (с чем обычно связывалось это плавание мореходов), сколько на обстоятельствах и вре-мени получения сведений о реке Лене. Он при-водит точную дату получения русскими людьми первых известий о реке Лене, которая известна из документов – это 28 июня 1621 года (с. 77), но при этом допускает, что о ней могло быть из-вестно и ранее [2, 84]. По мысли автора, эти два события и послужили причиной плавания море-ходов с запада, из устья Енисея, на восток, то есть на Лену. Новым, во всяком случае мало из-вестным, следует признать и сообщение о том, что где-то после 1616 года в районе устья Ени-сея потерпело крушение какое-то иностранное судно [2, 118] – и эта проблема, обозначенная автором, ждет своего разрешения. Однако, как нам представляется, в книге Л. М. Свердлова есть некоторые просчеты и заблуждения, каса-ющиеся этнографических реалий и интерпрета-ции географических названий в исторических источниках.

Предположение автора о том, что у берегов Таймыра погибли не один, а два коча – один у острова Фаддея, другой у берегов залива Симса [2, 35, 129], пока может рассматриваться лишь как очень смелая гипотеза. Анализ веществен-ных материалов показал, что все найденные на острове Фаддея и на берегу залива Симса пред-меты однозначно составляют единый комплекс. В развитие своей гипотезы Л. М. Свердлову приходится допускать, что на каждом из кочей находилась женщина-самоедка (части женского костюма, украшения и предметы женского руко-делия найдены в обеих точках находок, а остан-ки женщины из коренного населения найдены в избушке в заливе Симса). Это, конечно, возмож-но – но, признаем, значительно менее вероятно,

А. А. Бурыкин

Новое в интерпретации находок из лагеря русских полярных мореходов XVII века на Восточном Таймыре

разное время привлекали внимание историков, географов и этнографов, хотя последующие годы не дали каких-либо новых существенных результатов в интерпретации находок.

Факт существования лагеря полярных мо-реходов XVII века за 60 лет со времени первых известий о находке гидрографов не только дал в руки ученых богатые вещевые материалы, но и оброс разнообразными историческими гипоте-зами. До сих пор неясно, откуда и куда плыли погибшие мореходы – с запада, то есть с Енисея, на восток – и опять же неясно, в неизведанные края или на реку Лену, о которой могли доне-стись слухи, или же они плыли с востока, из устья Лены, на запад – в Мангазею или в Ар-хангельск? Когда мореходы потерпели круше-ние у острова Фаддея – сразу после 1617 года, как об этом говорит нам находка «казны», мо-нетного клада, разделенного в отношении три к четырем, или позже, в 1640-е годы, как считал В. А. Троицкий, или в конце XVII века, как пола-гал М. И. Белов? Что появилось раньше – склад пушнины и охотничьего снаряжения на берегу острова Фаддея или избушка в заливе Симса? В этой избушке были обнаружены останки трех участников экспедиции – двух поморов-мужчин и одной женщины из коренного населения Си-бири: как полагают на основании изучения ко-стюма, украшений и некоторых других предме-тов, это была нганасанка, ненка или тундровая энка. Какова судьба остальных участников этого плавания, которым могли принадлежать остав-ленные вещи? В разных трудах на некоторые из этих вопросов даются разные, подчас диаме-трально противоположные ответы.

На некоторые из таких вопросов попытался дать ответ в своем новом труде и Л. М. Сверд-лов, автор последней по времени книги, посвя-щенной находкам на Восточном Таймыре. Сто-ит сразу же указать как на большое достоинство новой книги Л. М. Свердлова, то, что она напи-сана с хорошим знанием предмета и с учетом большого количества современной научной ли-тературы, посвященной этим находкам [3, 23], и это обстоятельство позволяет относиться к ней как к серьезной исследовательской работе. Бесспорно, автор имеет широкий исторический и географический кругозор, что помогает ему в

нежели традиционная версия о едином источни-ке предметов на острове Фаддея и в заливе Сим-са. На этом фоне связь находки зимовья и пред-метов вооружения на острове Большой Бегичев в начале XX века с третьим судном той же самой экспедиции [2, 130], следы пребывания которой обнаружены в двух указанных выше местах, вы-глядит едва ли не домыслом. Во всяком случае для таких утверждений нет никаких оснований: отметим, что и судьба предметов, которые видел Н. Бегичев на острове, носящем ныне его имя, к большому сожалению неизвестна.

Л. М. Свердлов считает, что мореходы, по-гибшие на восточном Таймыре, плыли с востока на запад, и конкретно – на реку Лену, к якутам и тунгусам – в этом его убеждают находки се-ребряных изделий, а серебро является и по сей день любимым металлом этих народов [2, 61]. Аргументация автора, надо признать, весьма изящна и нова, однако спорна – популярность серебряных украшений у якутов и тунгусов (эвенков и эвенов) севера Якутии, как представ-ляется, должна относиться к более позднему времени, нежели начало XVII века: во всяком случае, распространение серебряных изделий у жителей бассейна Лены в XVII веке пока не подтверждено должным образом ни веществен-ными находками, ни документальными источ-никами.

Утверждение о том, что река с названием Catonga или Catowga, встречающееся у Дж. Ло- гана и В. Перслоу – это не Нижняя Тунгуска, а река Хатанга, что существенно меняет геог- рафические представления названных англий- ских авторов о Таймыре и прилегающих к нему территориях, на самом деле весьма и весьма спорно. Далее автор вскользь отмечает, что эвенки в своих песнях называют Катан-гой Нижнюю Тунгуску [2, 97, 100] – но он не учитывает того, что эвенки называли эту реку Катангой всегда, и они так называют ее на сво-ем языке и до сих пор, при этом не только в песнях. Следовательно, то, что англичане под этим названием могли узнать о реке Хатанге, является если не прямо ошибочным утвержде-нием, то во всяком случае весьма гипотетиче-ским. По правде говоря, такие случаи в интер-претации исторической топонимики Сибири не единичны, однако же едва ли стоит умножать их число при наличии бесспорных фактов при-урочения ономастических единиц к известным географическим объектам.

Л. М. Свердлов полагает, что огнестрельное оружие стало ненужным мореходам из-за того,

10 11

что у них отсутствовал порох [2, 47]. Это не со-всем так – на острове Фаддея в «складе» най-дены остатки бочонка с порохом. Что же каса-ется погнутого ствола пищали, то мы думаем, что ствол одной из пищалей был изогнут по той причине, что сама пищаль из-за отсутствия дру-гих предметов использовалась как рычаг при безуспешных попытках снять коч с мели – по-тому-то она и была оставлена на острове, непо-средственно вблизи места кораблекрушения.

Как хорошо известно, среди найденных предметов: принадлежавших мореходам, был обнаружен значительный по объему клад сере-бряных монет, очевидно, составлявший общую казну участников морской экспедиции. Казна была поделена на две неравные части и укры-та в двух местах вместе с другим имуществом мореходов на острове Фаддея и в заливе Сим-са. Казна полярных мореходов, насчитывающая в общей сложности 3557 серебряных монет от Ивана III до Михаила Романова (3414 копейки и 143 «денги»), как установил Г. И. Спасский еще в 1940-е годы, по самым поздним монетам да-тируется 1617 годом. Эта дата рассматривается как время отправления владельцев казны в их

На основании распределения монет разного времени чеканки по местам находок монет уже давно было установлено, что перед нами две части одного и того же клада, составляющего казну полярных мореходов, и эта казна предна-меренно была разделена на две неравные части – примерно в соотношении 4:3. Значительное преобладание «денег» в той части казны, кото-рая найдена в заливе Симса, ранее объяснялось предположением, что обитатели избушки на бе-регу рассчитывали использовать более мелкие монеты для обмена с местным населением.

Мы попытаемся дать объяснение количе-ственному распределению монет в двух частях казны и, с учетом состава предметов, найденных на острове Фаддея и в заливе Симса, постараем-ся определить состав участников этого плавания и, насколько возможно, проследить их судьбу.

В избушке в заливе Симса были найдены останки трех человек: двух мужчин-европей-цев и одной женщины – судя по антропологи-ческим данным и в особенности по костюму, представительницы самодийских народов, то есть ненки, нганасанки или энки. Если считать, что казна была разделена пропорционально ко-личеству участников плавания, то, очевидно, общее число их было равно 7 или 14 (последняя цифра близка к команде коча, известной по до-кументам XVII века). Женщина-самоедка была по существу равноправным участником похода (а вместе с частями традиционного западноси-бирского женского костюма найдены и остатки сарафана, а это значит, что его владелица состо-яла при мореходах длительное время, если име-ла русское платье), и, видимо, она должна была иметь право на свою долю в казне.

Попробуем рассчитать, чему могла быть рав-на доля спутницы мореходов, разделившей с ними их трагическую судьбу. При равных долях 7 участников из всего количества найденных монет на каждого приходится около 508 монет. Если допустить, что женщине была выделена половина доли, тогда ее часть будет составлять примерно 273 монеты – обратим внимание, что общее число найденных «денег» составляет чуть меньше половины этого количества. Если принять число участников похода равным 14, а долю женщины – за половину доли мужчины1, то получится, что самоедка-спутница морехо-дов должна была иметь в собственности около 131 монеты – а эта цифра предельно близка

-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------1 Возможны и иные варианты дележа казны, допускающие, что глава экспедиции имел право на две доли: или что одна лишняя доля полагалась владельцу коча в соответствии с севернорусским обычаем выделять лишний пай или долю добы-чи на основное средство ее добычи, переходившую в собственность его хозяина.

последнее плавание, а сама экспедиция тради-ционно привязывается по времени к закрытию Мангазейского морского хода, т.е. к 1619 г. [6].

Сам по себе состав монет из казны полярных мореходов может и должен быть подвергнут даль-нейшему изучению. В ходе его исследования в 1940-е годы было установлено время чеканки мо-нет по периодам правления тех или иных царству-ющих особ, однако самое происхождение монет, то есть монетные дворы, где были отчеканены монеты, составившие казну (Москва, Новгород, Псков, Тверь) [7; 8], остается без определения, хотя оно принципиально важно для изучения ус-ловий формирования этой казны. Территориаль-но наиболее интересным для сравнения с казной таймырских мореходов, несмотря на удаленность находок и вероятную хронологическую разни-цу во времени сокрытия, является клад с сере-бряными русскими монетами XVI-XVII веков, который был найден в селе Аяк на берегу реки Деп в бассейне Зеи [9], однако пока не известно, сохранен ли этот клад до настоящего времени.

Состав монет, обнаруженных в заливе Симса и на острове Фаддея, представлен в двух табли-цах (табл. 1, 2):

Таблица 1«Копейки»

Царствование (время чеканки)

Общее число

Находки в заливе Симса Находки на острове Фаддея

Количество % от общего числа Количество% от общего

числаИван III 1 1 100 – 0

Иван IV – великий князь 329 175 53,2 154 46,8Иван IV – царь 714 396 55,5 318 44,5

Федор Иоаннович 651 395 60,7 256 39,3Борис Годунов 930 507 54,5 423 45,5Лжедимитрий I 136 89 65,4 47 34,6

Василий Шуйский 332 197 59,3 135 40,7Интервенция 86 49 57,0 37 43,0

Михаил Романов 158 93 58,9 65 41,1Без определения 77 56 72,7 21 27,3

Всего 3414 1958 57,4 1456 42,6

Таблица 2«Денги»

Царствование Всего Находки в заливе Симса Находки на острове ФаддеяИван IV – вел. князь 82 74 8Иван IV – царь 46 42 4Федор Иоаннович* 15 14 1Всего 143 130 13* Примечание. После правления Федора Иоанновича «денги» не чеканились.

общему количеству найденных в заливе Симса «денег» (74 монеты), то есть мелких монет, и монет, оставшихся без нумизматического опре-деления, то есть стертых и изношенных монет (56 монет). Очевидно, только этим и может объ-ясняться столь большое количество «денег» в части казны, найденной в заливе Симса, и замет-ное количественное преобладание стертых мо-нет в этой части клада – обратим внимание еще раз, что именно эти две группы монет (и только они) нарушают однородное пропорциональное распределение всех монет в обеих частях казны мореходов. При этих расчетах получается, что женщина-самоедка, взятая, как водилось среди казаков и промышленных людей «в вожи и для толмачества», имела право только на половину доли участника экспедиции, и к тому же была в известной мере обманута своими спутника-ми-поморами – не иначе мореходы решили так: самоедка так или иначе не пойдет со своей до-лей денег на рынок или в лавку, все равно на-весит на одежду или обменяет родственницам для того же самого – так для этого и денежки, и сбитые монеты хороши будут…

Любопытно, что если казна мореходов была поделена на две части в некоей сложной про-порции, то ценные предметы, очевидно, взятые участниками экспедиции в плавание как товар и также разделенные между двумя группами людей, четко делятся в пропорции 1:2, при этом большая часть предметов, как и большая часть казны, были найдены в заливе Симса.

Среди предметов, принадлежащих морехо-дам на правах личных вещей или предназначав-шихся для меновой торговли с местным насе-лением, в двух местах, где находились разные группы мореходов, были найдены 9 нательных крестов (3 на острове Фаддея и 6 в заливе Сим-са) и 3 наперсных креста (1 на острове Фаддея и 2 в заливе Симса). Совершенно ясно, что это не могли быть собственные нательные кресты участников экспедиции, которые с ними не мог-ли бы расстаться и не могли бы положить их в укрытия вместе с другими вещами. Среди най-денных вещей нет таких предметов, которые указывали бы на то, что в морской экспедиции принимал участие кто-то из лиц духовного звания, в чьи обязанности входило бы обра-щение местных жителей в православную веру. Едва ли такие обязанности мог взять на себя и руководитель экспедиции, останки которого,

12 13

как вполне возможно, тоже были найдены в из-бушке в заливе Симса. Вместе с тем трудно будет всерьез утверждать, что нательные и наперсные кресты оказались у мореходов после того, как от-чаянные люди где-то ограбили церковь, церков-ную лавку или кого-то из лиц духовного звания. Откуда же у профессиональных мореходов, зани-мавшихся охотничьим промыслом и торговыми делами, могли в таком количестве взяться кре-сты, и тем более – наперсные кресты?

Надо полагать, что кресты, как нательные, так и наперсные, были изготовлены или приобрете-ны участниками экспедиции для обмена или ме-новой торговли с местными жителями. Хотя это и может показаться странным, но коренные жители Севера и Сибири, обращаемые в христианство, распоряжались культовыми предметами и атри-бутами далеко не так, как мы можем думать исхо-дя из нашего собственного культурного опыта. У нас есть свидетельства того, что новокрещеные коренные жители Сибири носили полученные ими православные нательные кресты не так, как мы могли бы думать – на шнурке под одеждой; они носили эти кресты напоказ на одежде, точ-но так же, как они носили традиционные укра-шения. В начале XIX века Ф. Ф. Матюшкин от-метил, что чукотский старшина (окрещенный не ранее чем в 1810-е годы) носил поверх кухлянки два образа и четыре креста [10]. Можно думать, что нательные кресты, соизмеримые по размерам с металлическими подвесками-украшениями, по эстетическим представлениям народов Севера Сибири или по ассоциации с традиционными амулетами-охранителями, как и металлические подвески, должны были носиться в некотором множестве.

Как это ни странно, но те кресты, которые были восприняты авторитетными интерпрета-торами таймырских находок как наперсные, и которые воспринимаются нами как наперсные, вполне могли и не являться таковыми в сибир-ской реальности начала XVII века. Недавно Хан-ты-Мансийский музей приобрел крест, получен-ный в 1919 году при крещении Татьяной Серге-евной Молдановой, ханты по национальности. Размеры этого креста – 6,7 на 4,5 см [11]. Крест

В казне мореходов представлены монеты от Ивана III (всего одна, ныне утрачена) до Михаила Романова, таким образом, в ней при-сутствуют монеты за 84 года – с 1533 по 1617 годы. Таким образом, на каждый из годов этого периода в казне приходится примерно 39,7 мо-неты. Принимая во внимание продолжитель-

-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------2 Даже помимо этого предположения, разумеется, нуждающегося в дополнительных доказательствах, проблема личных православных крестов, которые имели распространение среди коренных жителей Севера Сибири в XVII-начале ХХ ве-ков, превращается в интересную проблему этнографических предметов и их роли и места в религиозных и эстетических представлениях, и эта проблема требует специального внимания.3 Понятно, что такой метод расчета вероятности количества монет одного и того же правителя в монетном комплексе не дает абсолютно надежных данных. Мы не располагаем точными сведениями об абсолютном количестве монет, отчека-ненных монетными дворами в правление того или иного царя. Тем не менее, если предполагать одинаковую интенсив-ность работы монетных дворов как некую постоянную величину, у нас появляется возможность сравнивать различные датированные монетные клады друг с другом и тем самым пытаться устанавливать обстоятельства формирования изуча-емых кладов.

-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------4 Эта закономерность может нарушаться только по причинам прекращения или резкого уменьшения объема чеканки мо-нет в какой-то определенный период времени – например: как это имело место с чеканкой монет в СССР с 1957 по 1960 год, накануне обмена денежных знаков и монеты, состоявшегося 1 января 1961 года. Монеты чеканки 1958 года состав-ляют большую редкость, а монеты чеканки 1959 и 1960 годов: как кажется: отсутствуют совсем. Однако в аналогичных случаях закономерность будет нарушаться во всех выявляемых монетных комплексах без исключения – от потерянного кошелька до нумизматического собрания любого музея, так что любая неоднородность состава монетных комплексов, представляющих один и тот же период, должна объясняться историей данного монетного комплекса в отдельности.

такого размера в нашем сознании ассоциируется с наперсными крестами, но в данном случае та-кой крест выполнял в обряде крещения и в при-менении (постоянном или временном ношении) функции личного нательного креста. Очевидно, мореходы, имевшие некоторый опыт в меновой торговле, знали запросы своих партнеров по торговым операциям, имели у себя в запасе как нательные кресты обычного размера, так и кре-сты большего размера, которые и были приняты археологами ХХ века за наперсные кресты, ассо-циирующиеся с атрибутом лиц духовного звания.

Отмеченная аналогия заставляет сделать одно оригинальное предположение относитель-но возможного исходного пункта погибшей экс-педиции. В качестве постоянного места обита-ния русских мореходов, откуда они отправились в свое последнее плавание, назывались города русского Севера от Архангельска до Мангазеи. Если кресты большого размера, найденные сре-ди вещей мореходов, имеют сходство с креста-ми, распространенными у хантов, то не так уж невероятно то, что местом проживания морехо-дов и областью их торговых операций, давшим им опыт общения с коренными жителями, был Обь-Иртышский Север – например, Тобольск, а вовсе не лежащая к востоку от устья Оби Ман-газея, и тем более не западные территории, как то Архангельск или Кольский полуостров2. К сожалению, мы лишены возможности прове-рить высказанное предположение по архивным документам большинства западносибирских го-родов, поскольку все архивы в Тобольске унич-тожены многократными пожарами.

На основании количества монет, относящихся ко времени правления одной и той же царствую-щей особы, нам представляется возможным рас-считать ожидаемую вероятность пропорциональ-ного представления монет времени того или ино-го правителя, и сравнивая ее с числом реально найденных монет, можно попытаться установить примерное время формирования основной части казны мореходов, чей лагерь был обнаружен на берегах Северного Ледовитого океана более чем через 300 лет после того, как они дали отваж-ным первопроходцам их последнее пристанище3.

ность царствования того или иного правите-ля или длительность исторического периода, можно проследить, насколько соответствует теоретической вероятности число монет того или иного времени, реально представленное в казне мореходов. Результаты этих расчетов приведены в следующей таблице (табл. 3):

Таблица 3Ожидаемая величина и реальное количество монет в казне мореходов

с учетом распределения монет по продолжительности правления царствующих особ

Правители Годы царствования

Число лет царствова-

ния

Общее число монет

периода правления

Ожидаемое число монет исходя из времени правления

Разница с ожидаемым количеством

в %Иван III (1)

Иван IV – великий князь 1533-1546 13 329 516,7 -63.7%

Иван IV – царь 1547-1584 37 714 1468,9 -48,6%

Федор Иоаннович 1584-1598 январь 13 651 516,7 +125,9%

Борис Годунов 1598-1605 апрель 7 930 277,9 +334,7%

Лжедимитрий I 1605-1606 1 136 39,7 +342,6%Василий Шуйский 1606 май-1610 4 332 158,8 +209,1%

Интервенция 1610-1612 2 86 79,4 +108,31%Михаил Романов 1612-1617 7 158 277,9 -56,8%Без определения 77

То, что количество монет времени Ивана Грозного в казне мореходов примерно вдвое ниже предполагаемого, объясняется тем, что монеты этого времени попадали в казну лишь спорадически и она была сформирована значи-тельно позже царствования Ивана IV. Количе-ство монет времени Федора Иоанновича в казне мореходов оказывается на 25% выше рассчи-танного среднего числа для периода правления этого царя, правившего в продолжение 13 лет. Количество монет времен Бориса Годунова и Лжедимитрия I, правивших и чеканивших свою монету соответственно в течение 7 лет и 1 года, составляет 334, 7% и 342, 6% от ожидаемого – то есть почти втрое выше рассчитанного сред-него количества для времени их правления: как

ни парадоксально, но 7 лет правления Бориса Годунова и год царствования Лжедимитрия I (Григория Отрепьева) знаменуются в казне мо-реходов одинаковым и весьма значительным преобладанием количества монет этого времени над их ожидаемым числом.

Далее в распределении монет по сравнению с ожидаемыми пропорциями начинаются стран-ности, которые на первый взгляд выглядят ма-лопонятными и противоречащими обычному распределению монет в кладах и любых монет-ных комплексах, согласно которым более позд-ние монеты численно преобладают над более ранними4. Количество монет времени Василия Шуйского, правившего 4 года, уже не более чем в три раза, а только примерно вдвое выше

14 15

рассчитанного ожидаемого количества монет этого царя. Число монет периода интервенции 1610-1612 годов оказывается лишь незначитель-но выше рассчитанного ожидаемого, а число монет Михаила Федоровича Романова, относя-щихся к самому последнему периоду времени формирования казны – почти в два раза ниже среднего. Исследователи пытались объяснить столь незначительное количество монет време-ни Михаила Федоровича в казне мореходов и полагали, что поздние монеты 1610-1617 годов на момент формирования казны попадали в По-морье и Сибирь в недостаточном количестве, чем и обусловливается их незначительное чис-ло в составе казны мореходов. Мы постараемся дать этому факту иное объяснение, которое бу-дет увязываться с общей динамикой пропорций реального наличия монет того или иного прави-теля в казне мореходов и ожидаемого вероятно-го их количества.

По нашему мнению, динамика распределе-ния количества монет относительно среднего-довой величины в определенной мере отражает состояние торговых дел компании мореходов, которым принадлежала казна. Капитал морехо-дов начал формироваться при Федоре Иоанно-виче, и во время правления Федора Иоанновича дела у хозяев казны шли неплохо – их прибыль оценивается в 25 процентов от оборота. Время правления Бориса Годунова и Лжедимитрия для них было временем процветания, при котором доходы от промысла и от торговых операций со-ставляли 230-240 процентов, и даже политиче-ская смута не препятствовала благоприятному ведению коммерческих дел. После 1606 года, при царе Василии Шуйском дела торговой компании пошли несколько хуже, прибыль сократилась до 108 процентов. Время польской интервенции 1610-1612 годов могло дать хозяевам казны поч-ти нулевой баланс, а время правления Михаила Федоровича обернулось для торговой компании мореходов и промышленников настоящим кри-зисом – за последние пять лет в казну поступило пропорционально меньше монет, чем за пред-шествующий менее продолжительный период 1610-1612 годов. Основываясь на этих расчетах, можно полагать, что именно неудачная коммер-ческая конъюнктура последних пяти-семи лет и стала тем обстоятельством, которое побуди-ло мореходов предпринять рискованное плава-ние в район восточного Таймыра – в плавание,

и промышленников, занимающихся добычей пушнины, они могли бы сойти за охотников на морского зверя, занесенных штормом или льда-ми далеко на восток от районов промысла6. Как показывает распределение монет, участники экспедиции разделились в отношении, близком к 3/4, при этом в составе отряда была женщина- аборигенка (ненка, тундровая энка или нганасан-ка – однозначно это была ненка, если мореходы вышли в плавание из устья Оби), выполнявшая роль толмача (найдены части ее костюма и ее останки). Очевидно, именно ее денежная доля в «денгах» (самых мелких монетах) и стертых мо-нетах, оставшихся без хронологического опре-деления, объясняет преобладание таких монет в заливе Симса. Следовательно, участников похо-да было 7 (это принимается как рабочая гипоте-за) или 14 (в этом случае своих хозяев находят нательные кресты и навигационные приборы, а денежные доли могут быть пересчитаны). Ско-рее всего, три человека остались на острове око-ло аварийного коча (им была оставлена их часть общей казны), а четверо, в их числе женщина, дошли до залива Симса и построили избушку. В начале зимы коч был унесен дрейфующими льдами в море и те, кто остался на острове, пропали без вести вместе с ним (остатки коча не обнаружены, но на острове Фаддея найдены части лодки). Четверо, в том числе женщина, дошли до залива Симса и соорудили избушку. Промысловое оружие – стрелы, а также бочонок с порохом – осталось на острове: с собой было взято оборонительное оружие, необходимое для защиты от белых медведей (нож-пальма и рогатина, найденные непосредственно возле из-бушки и, следовательно, положенные наготове) и по крайней мере одна пищаль. С наступлени-ем зимы один из членов отряда, который имел при себе единственную исправную пищаль, ушел на поиски людей, оставив часть вещей (в заливе Симса найдено 14 пуль, но не найдено самого оружия) и бесследно исчез в тундре. В течение какого-то времени оставшиеся в избуш-ке люди питались мясом добываемых песцов (найдено множество песцовых черепов со сле-дами вскрытия для того, чтобы извлечь мозг). На некотором удалении от избушки был найден

-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------5 Пока это самый близкий к интересующему нас времени клад, материалы по которому оказались доступны нам в публи-кациях.

-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------6 Среди находок в заливе Симса был обнаружен документ с заголовком «Жалованная грамота», который был спрятан в ножнах от ножа; кроме заголовка, более ничего в этом документе прочитать не удалось. У нас есть серьезнейшие ос-нования считать эту «грамоту» фальшивой: как явствует из известных нам материалов по делопроизводству XVII века, жалованные грамоты могли выдаваться от лица царствующей особы и адресовались весьма высокопоставленным лицам, к каковым, разумеется, заурядные сибирские промышленники и торговцы никак не могли относиться. Кроме того, под-линные жалованные грамоты, известные нам по архивным материалам и публикациям документов XVII века, не имели подобных заголовков.

которое закончилось для них трагически. Как было установлено на основании антропологи-ческого изучения костных останков, найденных в избушке на берегу залива Симса, останки од-ного из погибших принадлежат мужчине 50-55 лет. Возможно: что это был глава экспедиции – и тогда он вполне мог начать свою деятельность примерно за 30 лет до рокового плавания в рай-он Таймыра, как раз во время царствования Фе-дора Иоанновича.

В связи со сказанным нам хотелось бы обра-тить внимание, что в известных кладах, соотно-сящихся по времени сформирования с казной мореходов, состав монет по периодам чеканки оказывается иным и существенно отличается от состава рассматриваемой казны именно в коли-честве монет позднейших периодов [12]5. В лю-бом случае монеты из таймырской казны в наши дни требуют внимания специалистов-нумизма-тов и нуждаются в дальнейшем исследовании, которое обещает очень интересные и важные результаты.

Мы в настоящей работе предлагаем сле-дующую версию развития событий на остро-ве Фаддея и в заливе Симса [13]. Примерно в 1619-1620 гг. во время навигации – летом или ранней осенью – коч с командой в 7 человек (число принимается для простоты расчетов, но по количеству некоторых найденных предметов оно может быть равно и 14, тогда казна делится как 6:8), шедший от устья Оби и далее от устья Енисея на восток, сел на мель или был затерт льдами у острова Фаддея. При безуспешных попытках снять его с мели мореходы погнули ствол одной пищали (найдена на берегу остро-ва Фаддея). Имущество промышленно-торговой экспедиции (пушнина, стрелы, порох, детали для ловушек на песцов, часть личных вещей), однозначно указывающее на цели плавания мо-реходов, было выгружено на остров и укрыто. Поскольку с коча был снят такой легкий груз, как меха, и одновременно с ними – стрелы и на-сторожки ловушек, есть основания догадывать-ся, что мореходы не столько стремились раз-грузить коч, сколько постарались убрать с суд-на охотничье снаряжение и добычу; вероятно, вследствие того, что они не имели разрешения на морские походы и на промысел и явно не же-лали попадаться на глаза представителям мест-ной власти. При отсутствии на судне тех пред-метов, которые явно выдавали в них торговцев

предмет, похожий на тупую стрелу-томар – ви-димо, эта стрела была потеряна при последнем выходе на охоту, однако выглядит странным то, что охотничьи или боевые луки не были най-дены ни на острове Фаддея, ни в заливе Сим-са. Останки троих людей были найдены среди развалин избушки. Последние дни обитателей одинокой избушки были трагичны: одна чело-веческая кость была найдена в котле или около котла (в ней повышенное содержание меди). Видимо, женщина-самоедка умерла последней – ей принадлежат больше половины найденных останков и они количественно преобладают над останками мужчин-поморов. После того, как все люди умерли, избушка была развороче-на белыми медведями. Если принимать число участников плавания равным 14, то получается, что вместе с судном пропали без вести в море 6 человек, а в тундре – пятеро, но построенная избушка едва ли могла вместить 8 человек.

В заключение нам хотелось бы представить еще две гипотезы, относящиеся к интерпрета-ции таймырских находок.

Одна из этих гипотез касается судьбы мо-реходов, оставшихся на аварийном коче близ острова Фаддея. Вполне возможно, что этот коч был унесен льдами далее на восток – к Новоси-бирским островам, и тогда мореходы, отправив-шиеся в свой дерзкий поход, были бы первыми русскими людьми, кто ступил на промерзлую землю острова Котельный. Как известно из со-чинений путешественников начала XIX века – М. М. Геденштрома, впервые описавшего на-ходки Якова Санникова на острове Котельном, и Ф. П. Врангеля, который воспроизвел перечень находок в своем описании путешествия по Вос-точной Сибири и Ледовитому океану [14], в это время на Новосибирских островах были обна-ружены следы пребывания людей, которым по праву могла бы принадлежать честь открытия этих островов.

М. М. Геденштром писал: «На западном бе-регу сего острова [Котельный. – А.Б.] найдена тогда же могила неизвестного человека, от ко-торого ост