УДК 93/94ББК63.3

Н561

Исключительное право публикации книги А. Н. Нестеренко «Александр Невский.Кто победил в Ледовом побоище» принадлежит издательству «ОЛМА-ПРЕСС».Выпуск произведения или его части без разрешения издательства считается

противоправным и преследуется по закону.

Художник О. Петров

Все фотографии для художественного оформления книги «Александр Нев-ский. Кто победил в Ледовом побоище» любезно предоставлены авторомНестеренко А.Н. из его личного архива.

Нестеренко А. Н.

Н 561 Александр Невский. Кто победил в Ледовом побоище. —М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2006. - 320 с. - (Загадки истории).

ISBN 5-224-05482-6

В книге, основанной на исследовании российских и зарубежных истори-ческих документов, разоблачаются мифы, окутывающие знаменательное со-бытие в истории Руси, вошедшее в отечественные учебники. Читатель такжеузнает о возникновении и деятельности Ордена Меченосцев, Тевтонского Ор-дена, о взаимоотношениях русичей и прибалтийских народов, а также о другихмалоизвестных фактах российской и мировой истории.

УДК 93/94

ББК63.3

ISBN 5-224-05482-6 © Издательство «ОЛМА-ПРЕСС», 2006

www.infanata.org

ВСТУПЛЕНИЕ

А БЫЛ ЛИ МАЛЬЧИК?

О днажды в начале 90-х прошлого ве-ка мне довелось посетить Францию.

В одном из книжных магазинов я наткнулся на замечательнуюкнигу по истории военного искусства. Увесистый фолиант фор-мата А4 — больше трехсот страниц шедро снабженных красоч-ными рисунками: история войн, сражений и оружия от эпохиШумера до нашего времени. А еще продавалась она с большойскидкой. Устоять было невозможно.

Кроме мало известных российскому читателю сражений, не-мало страниц книги посвящено и хорошо знакомым нам собы-тиям отечественной истории: борьбе с татаро-монголами, вой-не 1812 года, Крымской войне, Русско-японской войне, сраже-ниям на Восточном фронте в Первой и Второй мировыхвойнах. Озадачило меня то, что во французской энциклопедиивоенного искусства, где написано пусть понемногу, но обо всехизвестных сражениях, нет ни слова про полководца, чье имяизвестно каждому российскому школьнику, — князе Александ-ре Невском. Даже такому незначительному, с точки зрения ми-ровой истории, событию, как разгром индейцами генерала Ка-стера при Литл Биг Хорн отведен целый разворот, а про Ледо-вое побоище и Невскую битву вообще не упоминается. И это вкниге, которая претендует на статус энциклопедии!!! Можетбыть, причина досадного недоразумения в том, что книгафранцузская, а для французов история Руси XIII века тема ма-лознакомая? Это было бы оправданием, если бы не одно «но»:на французский язык энциклопедия переведена с чешского из-дания. Ну не могут наши чешские братья-славяне, которые са-ми не раз сражались с немецкими рыцарями, не знать о том,как их разгромил Александр Невский. Кинофильм «АлександрНевский» великого Эйзенштейна они что ли не смотрели?!Впрочем, и французы неоднократно скрещивали оружие с нем-

5

цами. Вряд ли бы они отказали себе в удовольствии польститьсвоему национальному самолюбию и не воспользовались воз-можностью еще раз уколоть бывшего врага, припомнив, какмолодой русский князь Александр нанес немецким рыцарямсокрушительное поражение. Так почему же в энциклопедии,посвященной истории военного искусства, не нашлось местадля великого полководца Руси Александра Невского? Ответпрост — об этом полководце и о битвах, в которых он одержалпобеды, за пределами бывшего СССР ничего не известно. Тоесть зарубежные ученые, специализирующиеся на русской ис-тории, конечно, знают о том, что был такой князь. Но для нихочевидно, что приписываемые ему победы такая же выдумка,как миф о двенадцати подвигах Геракла. Кто прав, отечествен-ные учебники истории или они? А если Александр Ярославичсовсем не тот, за кого нам его выдают, то почему вокруг этогореального исторического персонажа возникло столько мифов?Давайте отделим вымысел от правды и разберемся, кем же былАлександр Невский и за какие заслуги перед Отечеством егоимя вписано в наши учебники истории и прославлено в много-численных художественных произведениях.

НЕВСКАЯ БИТВА

1

П ервый ратный подвиг, приписывае-мый князю Александру Ярославичу

его биографами, — победа в Невской битве. Именно за нее спу-стя столетия князю заочно присвоили звучное прозвище Нев-ский, под которым он и вошел в современные школьные учеб-ники по истории.

Что нам известно про это сражение? Начнем с того, что выяс-ним, что же привело шведов на берега Невы. По учебникам исто-рии выходит, что шведы решили напасть на Русь без видимой при-чины, полные уверенности, что ослабленная татаро-монгольскимнашествием, она будет легкой добычей. Ряд историков утвержда-ет, что вторжение шведов вдохновил Римский Папа, который со-бирался навязать русским католичество. Например, Хитров, авторкниги об Александре Невском, вышедшей еще в 1893 году, ут-верждал, что «конечной целью» похода шведов было «покорениеНовгородской земли и обращение русских в латинство». Это неподтвержденное никакими фактами предположение принимает-ся большинством отечественных историков как аксиома. Не слу-чайно, рассказ о событиях 1240 года они начинают сразу с тогомомента, как шведы разбивают лагерь на берегах Невы. По такойлогике историю войны 1812 года надо начинать с Бородинской .битвы. Тогда ничто не помешает утверждать, что нашествие На-полеона тоже было вызвано буллами Римского Папы, а его цельюбыло обращение православных в католичество. По счастью, та-кая грубая фальсификация невозможна, поскольку предысториянаполеоновских войн достаточно хорошо известна, чего не ска-жешь о событиях, предшествующих Невской битве.

Обходят стороной отечественные историки и вопрос о том,каким военным потенциалом обладала Швеция и, соответст-венно, какую угрозу она представляла для Новгородской земли.При этом для объяснения причин поражения Руси, к примеру,

5

от орд Батыя подробно описывается численность, вооружение,методы ведения войны, организация монгольского войска. По-чему же в описании случившейся всего через два года Невскойбитвы все эти подробности опущены? Неужели жизнь дикихстепных кочевников лучше освещена в исторических докумен-тах, чем состояние тогдашней Швеции? Разумеется, это не так.Тогда что же пытаются скрыть историки? Чтобы ответить на этотвопрос, давайте разберемся в том, что собой представляла Шве-ция в середине XIII века, какие отношения были у нее с Русью.

Отношения Швеции и Руси к этому времени имели многове-ковую историю. Строки пушкинской поэмы «отсель грозить мыбудем шведу» весьма точно отражают суть отношений нашихпредков с северным соседом в Петровскую эпоху. Но не всегдаРусь была угрозой для Швеции. Были времена, когда наши да-лекие предки были так близки, что их называли варяги-русь,подобно тому, как спустя столетия многонациональную Ордустали называть татаро-монгольской.

По так и не опровергнутой версии основателями КиевскойРуси были варяги. А варягами называли на Руси предков шведови норвежцев. Какие отношения могли быть у севших в Киевеваряжских вождей с их исторической Родиной? Разумеется, са-мые хорошие. Вот что по этому поводу пишет Соловьев: у Киев-ской Руси со Скандинавией была «тесная связь» и «враждебныхотношений не могло быть» (СС, т. 1, с. 206). Эта тесная связьпроявлялась в том, что первые русские князья имели сканди-навские фамилии, варяги составляли костяк их дружин и бок обок сражались вместе с руссами в походах на Византию.

Однако спустя годы былой симбиоз руссов — викингов сме-нился враждой. Первое летописное упоминание о нападениишведов на русские владения со времен Рюрика относится к 1164году, когда шведы попытались захватить Ладогу. Ладожане сожг-ли посад и затворились в Кремле, послав в Новгород за помо-щью. С ходу взять одну из первых на Руси каменных крепостейшведы не смогли. Убедившись, что стены Ладоги им не по зу-бам, шведы отступили, надеясь выманить русских на бой в чис-том поле. Ладожане на уловку не поддались, а через пять днейподошла подмога из Новгорода. Новгородское ополчение икняжеская дружина ударили по шведам и нанесли им сокруши-тельное поражение. Из 55 судов шведы потеряли 43. Согласносообщению новгородской летописи, из тех немногих, кому уда-лось спастись бегством, все были раненые. Причины появления

6

шведов на Ладоге летопись не объясняет. Красноречивое молча-ние летописца на сей счет говорит о том, что для современниковэто событие не было неожиданностью. Из-за чего же бывшиесоюзники стали врагами?

Во времена викингов будущие датчане, норвежцы и шведыбезраздельно господствовали на побережье Балтики. В частно-сти, территория современной Эстонии была зоной влиянияшведских викингов, которые обложили данью местных жите-лей. В отличие от скандинавов, славянские племена КиевскойРуси на побережье Балтийского моря не селились. Они осваива-ли берега рек. Заболоченные прибалтийские леса стали естест-венной границей расселения восточных славян.

К началу XI века шведы утратили контроль над Прибалти-кой. Произошло это из-за того, что в Швеции разразилась граж-данская война между христианами и язычниками, которая про-длилась целое столетие. Воспользовавшись тем, что шведы бы-ли заняты решением религиозных споров, прибалтийскиенароды перестали платить им дань. Живущие на побережье иостровах Балтийского моря племена аборигенов стали промыш-лять морским разбоем, осмелев настолько, что стали нападатьна прибрежные поселения Дании и Швеции. Активным участ-ником набегов на ослабленную гражданской войной Швециюстановятся данники Новгорода карелы.

В середине XII века карелы предприняли несколько крупныхнабегов на шведские владения в Финляндии и на остров Гот-ланд. Эти походы карелы совершали из Ладожского озера, вы-ходя в Балтийское море по рекам Нева и Вуокса.

Потерю шведами восточного побережья Балтики относят ковремени царствования короля Олафа Скетконунга (995—1022),дочь которого Ингигерда была женой Ярослава Мудрого. Вместес ней на Русь приехал ярл Рагивальд, который стал княжеским на-местником в одном из городов (возможно, в Ладоге, которую Яро-слав подарил своей невесте в качестве свадебного подарка).

При дворе Ярослава Мудрого нашел прибежище и норвежскийкороль Олаф Святой, который, потерпев неудачу в обращениисвоих подданных в христианство, потерял трон и бежал в Киев.Сын Олафа Магнус Добрый был воспитан при дворе великогокнязя Киевского. Сам Олаф стал у Ярослава «начальником вой-ска, посылаемого для защиты границ» (Соловьев, СС. т. 1, с. 224).Аналогичные функции были возложены и на ярла Рагивальда.У него было три сына, двое унаследовали отцовскую должность,

7

а третий — Стенкиль стал шведским королем (1060—1066). Швед-ским королем стал и сын Стенкиля — Инге (правил с 1083 по1110 г.), который тоже получил воспитание при дворе Киевскогокнязя.

Именно под командованием Олафа и Рагивальда русскиедружины вторглись в Прибалтику с целью обложить данью або-ригенов. Вот ведь исторический парадокс: Ярослав Мудрыйпринимает на службу шведов, потерпевших неудачу в крещениисоотечественников. А обращали они их не в православную веру,а в католическую. Католическое вероисповедание шведских из-гнанников не помешало им повести своих православных хозяевна покорение язычников-прибалтов. И православные русские,и католики-шведы пришли к ним совсем не для того, чтобы рас-пространять христианскую веру.

В 1156 году шведский престол занял Эрик Святой, что озна-меновало окончательную победу христианства над язычеством.Хотя Эрику удалось нанести поражение язычникам и утвердитьв Швеции христианство, мир в стране так и не наступил. Насмену войне религиозной пришла война междоусобная. Эрикбыл убит датским принцем в 1160 году и посмертно причисленк лику святых. Его считают небесным покровителем шведскихкоролей. После убийства Эрика в Швеции начались войнымежду претендентами на королевский трон, которые продолжи-лись с перерывами еще много лет. В ходе этих войн шведскаязнать была практически уничтожена. За столетие в стране сме-нилось девять королей (один из них, Эрик XI, занимал трон двараза). Никому из них не удалось передать королевскую властьпо наследству. Только в 1250 году в Швеции воцарилась перваяв истории страны королевская династия Фолькунгов. Ее осно-вателем был сын ярла Биргера Вальдемар (того самого ярлаБиргера, которого отечественные историки сделали предводи-телем шведских войск в Невской битве).

В ходе столетнего междуцарствования в истории Швециислучались времена, когда в результате победы одного из претен-дентов в стране наступал недолгий мир. Эти передышки шведыиспользовали для восстановления утраченных владений на вос-точном побережье Балтики. Первый такой случай представилсяс приходом к власти первого «короля готов и шведов» КарлаСверкерсона (1161—1167). По словам Соловьева, «при нем небыло усобиц, впоследствии чего шведы получили возможностьк наступательному движению на соседей» (СС, т. 1, с. 506).

8

Почему главной целью шведов стала Ладога? Дело в том, чтоэтот новгородский форпост имел ключевое значение. Ладога,расположенная на месте впадения Волхова в Ладожское озеропосле постройки на Неве крепости Орешек была единственнойпреградой на пути из Балтийского моря в Новгород. Именно по-этому Ладога обзавелась каменными стенами на два столетияраньше, чем сам Господин Великий Новгород. Но шведам Ладо-га была нужна не для того, чтобы использовать ее как плацдармдля захвата новгородских земель. У истерзанной вековой войнойстраны не было ни сил, ни ресурсов. Шведам нужна была Ладо-га, для того чтобы положить конец опустошительным набегамкарелов на побережье Швеции. Карелы не осмелились бы уйтиза море, оставив без защиты свои дома, если бы у них в тылу рас-полагался шведский форпост. Обладая Ладогой, шведы моглибы задержать и разбойничьи шайки новгородских ушкуйников,которые вместе с карелами участвовали в набегах на Швецию.

Потерпев неудачу под стенами Ладоги, шведы попыталисьвосстановить свою власть среди эстонских племен, но с помо-щью русских эсты отбили нападение (1166 г.). С этого временидо 1240 года нападений шведов на русские владения не отмеча-лось. Зато Швеция, ослабленная непрекращающимися война-ми, продолжает привлекать к себе искателей легкой наживы.

В 1188 году, воспользовавшись тем, что в Швеции вновь раз-горелась междоусобная война (за королевский трон боролисьсразу три претендента) враги, пришедшие из-за моря, напали нашведскую столицу Сигтуну. По Карамзину, в этом набеге участ-вовали русские вместе с карелами и эстонцами. Они пришли насудах, убили архиепископа Упсальского, взяли город Сигтуну,«опустошили его, так что он навеки утратил свое прежнее цве-тущее состояние, и вместе со многими драгоценностями похи-тили серебряные церковные врата, которыми украсилась Со-борная церковь Новгородская» (СС, т. 2—3, с. 401).

Швеции был нанесен страшный удар в самое сердце. Погиб-ла не просто столица страны, но и важнейший торговый центр.Об огромном значении Сигтуны говорит тот факт, что в ней бы-ла каменная православная церковь и русский торговый двор,где постоянно проживали купцы из Руси, а немцы называлиСигтуну «великий город». Этот город был известен даже арабам:Сигтуну упоминает арабский географ Идриси (1140-е гг.).

В русских летописях нет никаких сведений о походе на Сиг-туну. В связи с этим Карамзин отмечает то, что наши летопис-

9

цы, современники этих событий, о них не упоминают, хотяобычно обстоятельно описывают малейшие военные действия.По его мнению, это означает, что участие русских в этом походебыло незначительным. Шведские источники пишут о сожже-нии города язычниками, не конкретизируя их национальнойили племенной принадлежности. Но даже если новгородцы непринимали участия в этом и других приписываемых кареламнападениях на Швецию, то они были кровно заинтересованы втом, чтобы карелы такие набеги совершали. Ведь карелы плати-ли новгородцам дань, и захваченные ими у шведов трофеи в ка-честве дани оказывались в Новгороде. Возможно, именно так вНовгород попали и серебряные ворота из Сигтуны. Впрочем,история появления в Новгороде этих ворот весьма темная. Ока-зывается, что эти главные (западные) ворота новгородского Со-фийского собора вовсе не серебряные, а бронзовые. Более того,на воротах, которые в литературе называют «единственным вРоссии произведением романской монументальной пластики»,есть портреты его создателей. Из надписи под ними следует, чтоони были собраны в XV веке русским мастером Авраамом, кото-рый поместил свое изображение рядом с портретами немецкихлитейщиков Риквина и Вайсмута. Так собраны злосчастные во-рота русским мастером Авраамом в XV веке из полученных изГермании деталей или это все же военный трофей, захваченныйтремя столетиями раньше во время похода на шведскую столи-цу? Скорее всего то что ворота военный трофей из Сигтуны —легенда. Было бы это так на самом деле, шведы не преминулибы вернуть их на историческую родину, когда в 1611 году они за-хватили Новгород.

Дальнейшая судьба Сигтуны была намного печальнее, чемсудьба похищенных из разграбленной шведской столицы сере-бряных ворот. После гибели Сигтуны шведы были вынужденыперенести свою столицу на новое место. Сигтуна находилась наберегу озера Меларен. Побережье этого озера Меларен — исто-рический центр Швеции, ее наиболее развитый и густо насе-ленный район. На одном из островов озера было расположеноглавное поселение Швеции эпохи викингов — Бирка, а на од-ной из рек, впадающих в озеро Меларен, расположен другой ре-лигиозный и политический центр Швеции — Упсала (именноона выполняла функции столицы после гибели Сигтуны).Именно поэтому берег озера Меларен был главной целью раз-бойничьих набегов: здесь можно было поживиться богатой до-

10

бычей. Враги проникали в озеро Меларен по проливу, соединя-ющему его с Балтийским морем. Чтобы защитить сердце Шве-ции от нападений из-за моря, шведы построили на острове впроливе, соединяющем озеро Меларен с Балтийским морем,крепость Стокгольм, которая затем стала столицей этого госу-дарства. По преданию, Стокгольм основали уцелевшие жителипогибшей Сигтуны: по обычаю предков, они бросили в водубревно и там, где волны прибили его к берегу, основали новоепоселение (по-шведски «сток» — бревно, «хольм» — остров).

Но основание Стокгольма не решало проблему безопасностиШвеции, главную угрозу для которой представляли набеги ка-релов и новгородцев. Шведская хроника Эрика Олая так опи-сывает те времена: «Карелы и русские тревожили тайными ибеспрерывными нападениями королевство Швецию, днем иночью скрываясь в засаде на пиратских судах между примор-ских скал и принося нестерпимый вред подданным короля».

Для того чтобы обезопасить Швецию от этих нападений, былодва пути. Первый — крестить язычников и тем самым вовлечь ихв культурно-экономическую орбиту Западноевропейской циви-лизации. Именно поэтому шведы активно и жестко распростра-няли католичество среди финских племен. Второй — отгородить-ся от врага «санитарным барьером», перекрыв выходы из Ладогив Балтийское море. Приступить к решению этой задачи шведысмогли только после того, как в стране решился вопрос престоло-наследия и прекратилась междоусобная война, т. е. после 1250 го-да. Последний крупный поход карелов против шведов отмечен в1256 году. А к концу XIII века шведы обезопасили себя со сторо-ны карелов. В 1293 году они основали в устье реки Вуоксы кре-пость Выборг. Но оставалась еще одна водная артерия, по кото-рой карелы и ватаги новгородских ушкуйников могли пройти вБалтийское море, — река Нева. Поэтому следующим шагом ста-ло основание крепости в устье Невы. В 1300 году шведское вой-ско входит в Неву и у ее истоков (по Новгородской первой лето-писи в устье реки Охта) закладывают крепость Ландскрону —«Венец земли». Постройкой крепости лично руководил регентмалолетнего шведского короля маршал Торкель Кнутсон, а в еевозведении участвовали итальянские инженеры. Оставив в кре-пости сильный гарнизон, маршал отбыл в Стокгольм.

Но эта крепость простояла недолго. Уже на следующий годЛандскрона была уничтожена русским войском, которым ко-мандовал сын Александра Ярославича Великий князь Андрей

11

Александрович. По некоторым источникам, за эту победу онудостоился прозвища «Невский». Об этом, к примеру, пишетсовременный биограф Александра Ярославича профессорЮрий Бегунов («Александр Невский», с. 171). Но носил этопрозвище князь Андрей недолго. Он скончался в 1304 году. Воз-можно, это одна из причин того, что спустя столетия прозвищезабытого потомками князя незаслуженно приписали его отцу..

Таким образом, до 1250 года серьезных военных экспедицийшведы проводить не могли, и то, что до конца XIII века они немогли справиться с карелами, свидетельствует о том, что Шве-ция тогда не представляла серьезной угрозы для НовгородскойЗемли. Но даже когда Швеция набрала сил для того чтобы за-крепиться на берегах Невы и Вуоксы, она не пыталась захватитьрусские города или земли.

Советские историки, поднаторевшие в разоблачении ковар-ных замыслов капиталистического Запада, нашли другое объяс-нение попыткам шведов обезопасить себя от набегов из-за моря.

«Шведские захватчики стремились овладеть берегами Невыи Финского залива, чтобы отрезать Новгород от морского побе-режья и отнять у русского народа единственный морской путь кстранам Западной Европы», — утверждает один из титулован-ных советских историков, член-корреспондент Академии НаукСССР М. Н. Тихомиров. После прочтения этих строк становит-ся так жалко «русский народ», у которого «захватчики» хотят от-нять последнее — «единственный морской путь к странам За-падной Европы», так, что хочется плакать. С точки зрения идео-логии, заказ партии и правительства академик выполнилуспешно. С точки зрения истории и здравого смысла его ут-верждения абсурдны. Зачем русскому народу морской путь кстранам Западной Европы? Во-первых, это Западной Европенужны русские товары и, следовательно, прежде всего ей необ-ходим морской путь на Русь.

Во-вторых, Западная Европа не позволила бы «шведским за-хватчикам» «отрезать» дорогу на Новгород. Зачем европейскимкупцам посредник в лице шведов? Интересы ганзейских купцовтребовали безопасного и свободного пути по Неве из Балтийско-го моря в Новгород. Торговля с Русью — главная причина враж-дебных столкновений Ганзы с ливонскими городами и Швеци-ей. Торговая контора Ганзы в Новгороде была фундаментом всехостальных контор этого союза купеческих городов Европы. Пре-кращение торговли с Новгородом означало конец Ганзы.

12

В-третьих, на берегах Невы и Финского залива русские нежили и даже не пытались там закрепиться. Первая попыткаНовгорода обозначить свое присутствие на берегах Невы отно-сится к 1323 году, когда новгородцы поставили город «на устьеНевы на Ореховом острове» — крепость Орешек.

Отечественные историки никак не могут объяснить, почемуновгородцы не строили крепостей ни в устье Невы, ни на побе-режье Финского залива. Нашли даже оправдание такой пре-ступной беспечности — мол, они опасались, что эти крепостиможет захватить неприятель, и потом трудно будет выбить егооттуда. На самом деле причина совершенно в другом. Само посебе строительство каменной крепости по тем временам —предприятие чрезвычайно дорогостоящее. Даже богатейший го-род Руси — Новгород до XIV века не имел каменных оборони-тельных сооружений. Кроме того, построить крепость мало, не-обходимо содержать ее гарнизон. Поэтому Новгород вел строи-тельство укреплений в первую очередь там, где ему угрожаланаибольшая опасность — со стороны Литвы. Со стороны Бал-тийского моря Новгороду ничего не угрожало, так как крепостьна Ладоге надежно защищала от попыток нападения. Строитькрепость в устье Невы, для того чтобы контролировать весь вод-ный путь из Балтики в Новгород, не было никакой необходимо-сти. В сохранении режима свободной торговли была кровно за-интересована Ганза, и именно ее флот и финансовые возможно-сти были лучшим гарантом того, что «окно» в Европу всегдабудет открытым. Подтверждением этому стало то, что после то-го как шведы попытались закрыть выход из Невы, построив в ееустье крепость Ландскрону, германский император Альбрехт ка-тегорически потребовал от шведского короля обеспечить бес-препятственную торговлю с Новгородом. Шведы вынужденыбыли подчиниться. Даже несмотря на то, что эта торговля уси-ливала их противников-новгородцев, которые покупали у нем-цев оружие и необходимое для его производства сырье, швед-ский король Биргер Магнусон (1290—1318) заверил и Любек, игерманского императора в том, что немецкие купцы могут бес-препятственно плавать в Новгород.

Еще больше оснований для вражды с русскими было у фин-ских племен, которые гораздо чаще, чем шведы, становилисьжертвами нападений новгородцев и их союзников карелов.

Первое столкновение новгородцев с финскими племенамиотносится к 1032 году, когда из Новгорода был совершен по-

13

ход под предводительством некоего Улеба (возможно, так ле-тописец называет сына ярла Рагивальда — Ульфа). Поход былнеудачным: по свидетельству летописца, из него мало кто вер-нулся.

Через десять лет новгородский князь Владимир нанес пора-жение финскому племени ямь.

В XIII веке в летописях зафиксировано пять крупных похо-дов в Финляндию. В 1122 году новгородский князь ВсеволодМстиславич ходил на ямь. В 1143 году на финнов напали каре-лы. В 1178 г. карелы напали на ямь, захватили шведского епис-копа Родульфа, которого увезли к себе и убили.

В 1188 г. ходили на ямь новгородские «молодцы» Вышаты Ва-сильевича и «пришли домой поздорову, добывши полона» (Со-ловьев, СС, т. 1, с. 622).

В 1191 году состоялся совместный поход карелов и новгород-цев на ямь. По сообщению новгородского летописца, «воевализемлю их, и пожгли, и скот побили».

В 1227 году отец Александра Невского, князь Ярослав Всево-лодович, пошел с новгородцами на ямь. Поскольку в тех местах,где обычно грабили новгородцы, брать у аборигенов было уженечего, он повел свое войско в ту часть Финляндии, «где никог-да еще не бывали россияне; не обогатился в сей бедной странени серебром, ни золотом, но отнял у многих жителей самое дра-гоценнейшее благо: отчество и вольность. Новгородцы взялистолько пленников, что не могли всех увести с собой: некото-рых бесчеловечно умертвили, других отпустили домой» (Карам-зин, СС, т. 2-3, с. 490).

В 1228 году финны попытались отомстить за это нападение.Придя на лодках в Ладожское озеро, они напали на русские по-селения на его берегах. Карамзин пишет по этому поводу: «Рос-сияне думали, что, грозно опустошив Финляндию, они уже надолгое время будут с сей стороны покой иметь, но месть дает си-лы. Лишенные отцов, братьев и детей и пылая справедливойзлобой, финляндцы разорили селения вокруг Олонца и срази-лись с Посадником Ладожским. Их было около двух тысяч»(СС.,т. 1,с. 491).

Ладожане, не дождавшись прихода подмоги из Новгорода,погнались на лодках за ямью, настигли ее, и сражались до на-ступления ночи. Финны прислали просить мира, но ладожанене согласились. Тогда они перебили пленных и, бросив лодки,попытались уйти лесами, где были истреблены карелами.

14

Кто мог помочь финнам, «пылающим справедливой зло-бой», отразить агрессию русских и карелов? Только враги ихврагов — шведы.

2

Таким образом, утверждения российскихисториков, которые обвиняют шведов в том, что во временаАлександра Невского они совершили нападение на Русь, некор-ректны. Если шведы и финны и вторглись в русские земли, чтосамо по себе весьма спорное утверждение, то это был не акт аг-рессии, а один из эпизодов длительного противостояния, в ко-тором Швецию и финские племена правильнее назвать не аг-рессорами, а жертвами агрессии со стороны Руси. А попыткушведов закрепиться на берегах Невы следует рассматривать какакт необходимой самообороны, цель которого — защитить своюстрану от нападений русских и карелов. Впрочем, как я уже пи-сал, попытки перекрыть выходы в Балтийское море из Ладож-ского озера Швеция смогла предпринять только в конце XIIIвека. Во времена Александра Ярославича Швеция, в которойеще не закончилась междоусобная война и не был решен вопроспрестолонаследия, была не способна вести завоевательные вой-ны. Она их и не вела. Шведские хроники ничего не сообщают о«Невской битве». Откуда же тогда мы знаем об этом сражении?О Невской битве сообщает только один документальный источ-ник — Новгородская Первая летопись (НПЛ).

Вот что она сообщает: «Пришли свеи в силе великой и муро-мане и емь на множестве кораблей. Свеи с князем и епископа-ми своими, и стали в Неве в устье Ижоры хотя занять Ладогупросто же реку и Новгород и всю область Новгородскую. При-шла весть в Новгород о том, что свеи идут к Ладоге. Князь жеАлександр не медля, с новгородцами и с ладожанами напал наних, и победил. Была великая сеча свеям. Был убит их воеводаСпиридон, а некоторые говорят, что и епископ был убит тоже.Множество врагов погибло. Наполнив два корабля погибши-ми, они пустили их в море, множество других закопали в яме.Многие были ранены. В ту же ночь, не дожидаясь рассвета, по-срамленные ушли. Новгородцев погибло: Костянтин Луготи-ниц, Гюрята Пинещинич, Намест, Дрочило Нездылов сын ко-жевника, а всего 20 мужей с ладожанами, или меньше. Князь

15

же Александр с новгородцами и с ладожанами вернулись всездоровы». (Пер. авт.).

Таким образом, летописец сообщает о том, что в составе вой-ска кроме шведов были норвежцы и финские племена. Финновскорее всего было большинство. Но, по сложившейся в отечест-венной литературе традиции, будем называть это войско швед-ским. Командует этим войском князь — военный предводитель,который у шведов носил титул ярл, а не король.

Две другие дошедшие до нас русские летописи этого периода —Лаврентьевская и Ипатьевская о победе князя Александра Яро-славича над шведами не сообщают. Больше всего удивляет мол-чание летописи суздальской земли (Лаврентьевской) о Невскойбитве. Точнее, в Лаврентьевской летописи рассказ о Невскойбитве есть, но помещен он под 1263 годом, когда летописец, со-общив о смерти Александра Ярославича, вставляет в летописныйтекст церковного жития князя. Надо пояснить, что Лаврентьев-ская летопись написана не ранее 1377 года в Рождественском мо-настыре города Владимира, где в это же время было создано и«Житие» Александра Ярославича, так что подобное заимствова-ние закономерно. Переписчики даже не потрудились разбитьтекст «Жития» и вставить эпизод о Невской битве на положенноеему место под 1240 годом. Под этим годом в этой летописи сооб-щается только о двух событиях: о рождении у князя Ярослава до-чери Марии и о взятии Киева татарами. Получается, что для вла-димирского летописца рождение дочери Ярослава важнее, чемпобеда его сына над шведами. Но этого не может быть.

То, что составители Лаврентьевской летописи узнают о Нев-ской битве из написанного в соседней келье «Жития», говорит отом, что летописи Владимирской земли, которые легли в ее ос-нову, ничего об этом «подвиге» Александра Ярославича не сооб-щают. Почему? Ведь это сын Великого князя Владимирскогобьет вражеское войско! Или Ярослав Всеволодович так прирев-новал к ратному подвигу родного сына, что он приказал лето-писцам не писать о том, что это его наследник с витязями Вла-димирской земли спасли Русь от нашествия шведов? Что же, ис-тория знает и более абсурдные примеры. Но эту ошибку можнобыло бы легко исправить, когда Александр Ярославич сам сталВеликим князем Владимирским. Почему-то он этого не сделал.

Молчание шведских хроник выглядит еще более странно.Ведь если верить российским историкам, то к этому походу наРусь шведы готовилась целых два года, мобилизовав все люд-

16

ские и материальные ресурсы страны. Гибель шведской знати имножества прославленных витязей, бесславное возращение ос-татков войска на родину не могло остаться незамеченным, еслинет официальных документов того времени, то хотя бы в народ-ном фольклоре. Но где он — плач скандинавской Ярославны попогибшим в бесславном походе на Русь воинам? Как это нистранно, но шведы ничего не знают и соответственно ничего непишут о гибели своего войска в сражении с русскими. Легендыо героях, сложивших головы на берегах Невы, не слагают. Мо-жет быть, гордые шведы решили замолчать свое поражение, что-бы скрыть этот позор от потомков?

Именно так обычно и объясняют наши историки отсутствиев шведских хрониках сведений о походе на Русь в 1240 году. Ноесли бы летописцы писали только о победах, потомки ничего незнали бы, например, о разгроме русских войск в битве на Калке.Ведь победители в этом сражении летописей не вели. Но иНПЛ, и Лаврентьевская, и Ипатьевская летописи описываютэто сражение. Потерю стольких князей и простых воинов,столкновение с новым страшным врагом никто и не пытаетсяскрыть. При всем желании сделать это невозможно. Как тогдаприкажете объяснить внезапные перемены на княжеских по-стах? То же самое с авторами шведских хроник. Только имскрыть поражение в Невской битве было бы еще труднее, чемрусским летописцам разгром на Калке. Рассмотрим один при-мер, подтверждающий это. Как утверждали многие российскиеисторики, шведское войско возглавлял национальный геройШвеции ярл Биргер. Он не просто участвовал в сражении, а сра-жался с самим Александром, который в поединке сразил ярла,«оставил след» («возложил печать») на его лице (легенда о по-единке князя с предводителем вражеского войска появилась в«Житии»). Выходит, что прославленный в шведских хроникахполководец, выдающийся государственный деятель всю своюоставшуюся жизнь прожил со страшным шрамом во все лицо?И как же он объяснял происхождение этой раны?

Но ни о какой ране на лице ярла Биргера шведам ничего неиз-вестно. Может быть, рана и была, но о ее происхождении было за-прещено упоминать? Понятно, что Биргеру стыдно было при-знаться в том, что он потерпел позорное поражение от рук никомуне известного юнца и горстки его воинов. Московскому князю Ва-силию, которого ослепил Шемяка, тоже, наверное, не сладко быловспоминать о своем позоре. Однако происхождение своей слепоты

17

он не скрывал, а современники так и прозвали князя — Темный.Так почему же Биргера за рану на лице не прозвали «резаный»,«колотый», «меченый» и т. д.? Да потому, что с его лицом, а ровнокак и с другими частями его тела, все было в полном порядке.

Не говоря уже о таком пустяке, как после ранения в голову,нанесенном богатырской рукой могучего Александра, силу ко-торого «Житие» сравнивает с силой библейского Самсона, Бир-геру удалось выжить? А он не только не стал инвалидом, а про-должал активную деятельность и даже становится правителемШвеции и долгие годы единолично руководит страной в качест-ве регента. Более того, под его руководством шведы покараютфинские племена.

Биография ярла Биргера, которая написана после его смер-ти, хорошо известна. И в этом историческом документе ничегонет ни про рану на лице Биргера, ни про то, что он руководилшведами в походе на Русь, ни о том, что такой поход был.

Таким образом, единственный документальный источникинформации о Невской битве — запись в НПЛ. Однако нов-городский летописец ничего не сообщает ни о причинах втор-жения шведов, ни о численности войск противника, ни о хо-де битвы. Даже о поединке Александра со шведским полко-водцем в летописи нет ни слова. Откуда же отечественныеисторики черпают информацию о деталях этого сражения (и,забегая вперед, отметим, что и о других подвигах Александ-ра)? Из церковного «Жития» Александра Ярославича. Однаколюбому специалисту в области истории должно быть хорошоизвестно, что это, мягко говоря, некорректно. С точки зренияакадемической исторической науки жития святых не являют-ся документом, по которому можно реконструировать исто-рические события. Еще Ключевский писал что: «Житие не био-графия, а назидательный панегирик в рамках биографии, каки образ святого в житии не портрет, а икона» (СС, т. 2,с. 240). «Не все биографические черты в житии суть историче-ские факты. Жития... сообщают очень мало конкретных дан-ных» (СС.,т. 7, с. 75).

В случае с жизнеописанием Александра Ярославича предо-стережение Ключевского было проигнорировано, и фантасти-ческое произведение о чудесах, якобы совершенных святымкнязем, стало, по сути, единственным источником, на основекоторого и создавали свои «научные» труды биографы Алексан-дра Ярославича даже в советское время.

18

При этом нет никаких оснований принимать изложенные в«Житии» Александра Ярославича события за реальные факты.Так, если верить автору его «Жития», то «воинство Божье» при-шло на помощь князю в сражении на Чудском озере, и о том,как после сражения на Неве «нашли многое множество врагов,перебитых ангелом Божьим на другом берегу реки Ижоры, гдеполки Александра не могли пройти».

Такое доверие к «Житию» как историческому источнику мо-жет привести к признанию достоверности чудес. Тогда надопризнать не только достоверность Невской битвы и Ледовогопобоища, но и существование ангелов и небесного воинства.Только какое отношение это будет иметь к науке? Однако по-давляющее большинство отечественных историков не ставятпод сомнения изложенные в «Житии» события.

Они даже игнорируют предупреждение, которое оставил по-томкам автор этого «Жития», совсем неслучайно начавшегосвое повествование словами: «Я, жалкий и многогрешный, не-далекий умом, осмеливаюсь описать житие святого князя Алек-сандра...» Так что же получается? На основе фантастическойсказки, написанной недалекого ума автором, в России возникгосударственный культ Александра Невского.

Может быть, житие Александра Ярославича исключение изправила и является надежным источником достоверной инфор-мации? Нет. Как раз наоборот. Оно грубо искажает даже хорошоизвестные исторические факты. К примеру, автор «Жития» в на-чале своего повествования о «подвигах и чудесах князя Алек-сандра Ярославича» сообщает, что «этот князь родился от отцаблагочестивого, нищелюбца и кроткого от великого князя Яросла-ва...» (или в другой редакции: — «отец милосердный и человеко-любивой, и более всего — кроткий»). Ярослав Всеволодовичблагочестив, человеколюбив, да еще и нищелюбец?! С таким жеуспехом можно наградить такими же эпитетами Ивана Грозногоили валашского князя Влада Тепеша (того, что стал прообразомграфа Дракулы) — тоже, кстати, национального героя и святого.

С биографией отца Александра Невского каждый любозна-тельный читатель может познакомиться, полистав, например,«Историю России с древнейших времен» Соловьева. Первыйопыт восхождения во власть был для Ярослава недолгим и пло-хо закончился. Юного Ярослава отец посадил князем в ЮжномПереяславле (нынешний Переяслав-Хмельницкий под Кие-вом). Черниговский князь Всеволод Чермный выгнал Яросла-

19

ва, а на его место посадил своего сына. Всеволод Большое Гнез-до не смог заступиться за сына. Карьеру Ярослав продолжил,помогая отцу в войне Владимиро-Суздальской земли противРязанского княжества. После победы над рязанцами (1208 г.)Всеволод оставил в Старой Рязани Ярослава в качестве намест-ника. Неопытному Ярославу не удалось совладать с рязанцами.Город восстал. В ходе последовавшей карательной экспедиции,которую возглавил сам Всеволод, в наказание за неповинове-ние Старая Рязань была сожжена, а ее жители сосланы по горо-дам Суздальской земли. Как гласит летопись: «И повелел вели-кий князь (Всеволод Большое Гнездо) всем людям выйти изграда с имуществом, и когда все вышли, приказал поджечьград». Возможно, именно после этого погрома столица Рязан-ского княжества больше никогда уже не возродится. Об унич-тоженном Всеволодом городе сегодня напоминает лишь коль-цо величественных валов высотой до 10 метров и протяженно-стью 3,5 км, которое указывает на место, где когда-тонаходился один из древнейших городов Древней Руси. Послегибели Старой Рязани столицу княжества перенесли на новоеместо — в Переяславль Рязанский — туда, где сейчас находит-ся современный город Рязань.

В 1992 году во время раскопок на Старорязанском городищебыл найден клад: полностью сохранившийся золотой празднич-ный женский головной убор и множество золотых украшений.Эти украшения в XIII веке стоили целое состояние. Почему этисокровища были спрятаны? Какая трагедия помешала хозяйкевернуться за своими сокровищами? Этого мы уже никогда неузнаем. Но скорее всего произошло это так: покидая город поприказу Всеволода, одна из самых знатных горожанок спряталасвои украшения. Если клад не дождался своей хозяйки, значит,переодевание в простую одежду не спасло ни ее саму, ни ее род-ственников от карателей. А если ей повезло, и она осталась жи-ва? На пепелище родного города безымянная княгиня или боя-рыня смогла вернуться только через четыре года — после того,как в 1212 году новый великий князь владимирский Юрий даро-вал прощение оставшимся в живых жителям Рязани. Но найтиместо, где был спрятан клад, было уже невозможно: на месте,где стоял цветущий город с тремя каменными храмами, образо-валось поросшее густым бурьяном пепелище, окруженное зем-ляными валами. Точно такое же зрелище представляет собойСтарая Рязань и сегодня.

20

Принято считать, что Старую Рязань уничтожили орды Батыя,которые якобы сожгли ее в 1237 году. Действительно, почему быне списать на Батыя собственные грехи? Не дед же святого Алек-сандра Невского Старую Рязань разрушил, в самом деле?!

В Рязани юный Ярослав получил от отца хороший урок того,как надо обращаться с теми, кто противится его воле. И, каксвидетельствует его биография, этот урок он усвоил на всю ос-тавшуюся жизнь.

Следующее появление Ярослава на исторической арене свя-зано с Новгородом. В 1212 году умер великий князь Владимир-ский Всеволод Большое Гнездо, тридцать три года правившийсеверо-восточной Русью. Согласно сложившейся системе пере-дачи наследства, престол наследовался старшим братом, затемего сыновьями. Затем власть переходила ко второму по стар-шинству брату. При таком раскладе третий сын Всеволода —Ярослав, не имел никаких шансов стать Великим князем. В товремя, как его старшие братья Константин и Юрий поделилилучшие уделы — Владимир и Ростов — Ярослав должен был до-вольствоваться провинциальным Переславлем-Залесским.

В отличие от древних богатых боярских городов СуздальскойЗемли Ростова, Суздаля, Ярославля и Владимира Переславль былгородом молодым и не приносил больших доходов. О скромныхфинансовых возможностях Переславля свидетельствует тот факт,что в то время в этом городе был всего лишь один каменныйхрам, да и тот довольно скромных размеров — одноглавый. Такимобразом, Ярослава ждала незавидная перспектива: до самойсмерти прозябать в Переславле (если, конечно, старшие братьяне прогонят). В общем, Ярослав был как третий сын из известнойсказки Шарля Перро, которому из отцовского наследства достал-ся только кот.

Так бы и просидел Ярослав всю свою жизнь в Переславле, ес-ли бы не случай. Неожиданно освободилось место новгородско-го князя. В 1214 году княживший в городе с 1208 года любимецновгородцев Мстислав Удалой оставил Новгород и уехал в Га-лич, сказав на прощание вече: «Суть мы орудия в Руси, а вывольны в князях» (в переводе Соловьева: «У меня есть дела в Ру-си, а вы вольны в князях»). О том, насколько велик был автори-тет Мстислава в Новгороде, свидетельствует то, что когда он со-брал вече и попросил новгородцев пойти с ним в поход, совер-шенно не затрагивающий их интересы, то они ответили ему:«Куда княже посмотришь, там и мы сложим наши головы».

21

Вместо покинувшего Новгород «по собственному желанию»Мстислава, новгородское вече приняло решение позвать накняжение Ярослава Всеволодовича. Возможно, новгородцы ос-тановили свой выбор на Ярославе потому, что он был женат надочери их любимца Мстислава Удалого.

Уже через несколько месяцев новгородцы убедились, что же-стоко ошиблись с выбором князя. Прибыв в Новгород, Ярослав,помня свое неудачное княжение в Рязани, занялся укреплениемсвоей власти. Для этого он попытался уничтожить оппозицию влице сторонников своего тестя — наиболее авторитетных граж-дан Новгорода. Жестокость Ярослава и попрание им исконныхновгородских свобод вызвало в городе массовое недовольство.Не выдержав «испытательного срока», Ярослав был вынужденпокинуть Новгород.

События, разыгравшиеся в Новгороде с появлением в городеЯрослава, очень туманно описаны в НПЛ. Крайняя осторож-ность летописца связана с тем, что уже в то время писать проЯрослава Всеволодовича плохо было смертельно опасно. За-пись НПЛ позволяет только догадываться о том, что же в дейст-вительности произошло в Новгороде и почему Ярослав посленедолгого княжения был вынужден его покинуть.

Соловьев реконструирует эти события так: Ярослав, при-ехавши в Новгород, схватил двоих бояр и, сковавши, заточил всвой ближний город Тверь; оклеветан был и тысяцкий ЯкунНамнежич (выборный предводитель городского ополчения —второе после посадника по значимости лицо в городе, человек,в чьих руках было сосредоточено руководство «силовымиструктурами»). Князь Ярослав созвал вече, народ бросился кодвору Якуна, дом его разграбили, жену схватили (взяв в залож-ницы жену тысяцкого, Ярослав обезглавил новгородские «во-оруженные силы».— Авт.); сам Якун с посадником пошел ккнязю, и тот велел схватить его сына Христофора. Но волне-ние, возбужденное враждой сторон, этим не закончилось: жи-тели Прусской улицы убили боярина Овстрата с сыном и бро-сили их тела в ров. Такое своеволие не понравилось Ярославу,он не захотел оставаться долее в Новгороде, выехал в Торжок,сел здесь княжить, а в Новгород послал наместника (Соловьев,СС.,т. 1,с. 589).

Вряд ли Ярослав покинул Новгород добровольно, недоволь-ный «своеволием новгородцев». Учитывая, что летопись крас-норечиво молчит о причинах бегства Ярослава, а убитые по его

22

приказу новгородские бояре были вождями просуздальскойпартии, репрессии привели к тому, что ситуация вышла из-подконтроля, и князь вынужден был бежать из Новгорода, опасаясьза свою жизнь. Но это всего лишь версия. Достоверно можно ут-верждать одно: новгородцы не стали терпеть произвола и изгна-ли Ярослава, как сейчас бы сказали, за «превышение власти».Для третьего сына Всеволода III это был тяжелейший удар, оз-начавший конец так толком и не начавшейся карьеры. Княже-ние в богатейшем городе Руси того времени было для Ярославаединственным шансом обойти своих старших братьев — Кон-стантина и Юрия. И конечно, возможность свести старые счетыс черниговскими князьями (теми самыми, что изгнали его изЮжного Переяславля).

Бегство или позорное изгнание из Новгорода поставило Яро-слава перед выбором: или до конца дней прозябать в Переслав-ле, или любыми средствами подчинить Новгородскую Землюсвоей власти. «Нищелюбец» Ярослав, разумеется, выбрал вто-рое. Не располагая ресурсами для того чтобы подчинить Новго-род силой, «кроткий» и «благочестивый» Ярослав задумал умо-рить новгородцев голодом. «Скоро представился ему благопри-ятный случай стеснить Новгород и привести его окончательно всвою волю: мороз побил осенью весь хлеб в Новгородской воло-сти; Ярослав не велел пропускать в Новгород ни одного воза схлебом из Низовой земли...» (Соловьев, СС., т. 1, с. 589).

Новгород всегда зависел от подвоза продовольствия с «низо-вой земли» (Владимиро-Суздальского княжества). Этим и ре-шил воспользоваться Ярослав, поставив новгородцев перед вы-бором: он или голодная смерть. На мысль вызвать в Новгородеголод Ярослава натолкнула сама природа. После неурожая осе-ни 1214 года, для того чтобы в Новгородской Земле начался го-лод, Ярославу достаточно было дать указание остановить подвоззерна в Новгород. Надо отдать должное изобретательности, неотмеченной среди достоинств Ярослава Всеволодовича автором«Жития», — до него никто из русских князей не додумался ока-зать давление на волеизъявление жителей Господина ВеликогоНовгорода путем доведения их до голодной смерти.

Запретив подвоз продовольствия в Новгород, Ярослав до-бился того, что в городе начался жестокий голод. Вот как егоописывает Карамзин: «Бедные ели сосновую кору, липовыйлист и мох, отдавали детей всякому кто хотел их взять, — томи-лись, умирали. Трупы лежали на улицах, оставленные на съеде-

23

ние псам, и люди толпами бежали в соседние земли, чтобы из-бавиться от ужасной смерти» (СС, т. 2—3, с. 438).

Голод в Новгороде распространился и на чухонский народвожан, обитавший в окрестностях Новгорода. Большинство во-жан вымерло, другие, спасаясь от голодной смерти, бежали заНарву, где нашли убежище у своих соплеменников эстов.

Эстонские племена в это время как раз стояли перед судьбо-носным выбором, чью сторону принять: немцев (ливонцев) илирусских. Трагедия вожан произвела на эстов неизгладимое впе-чатление. Возможно, именно поэтому в 1214 году эстонцы, при-нявшие православие, перешли в католичество, а спустя не-сколько лет католичество восторжествовало на всей территориисовременной Эстонии. Эсты, населяющие приграничные райо-ны с Новгородом и Псковом, окончательно признали властьРиги, а их земли вошли в состав Ливонии, а не Новгорода, какэто могло бы произойти, если бы не голод, организованный«благочестивым» Ярославом. Четверть века спустя, узнав о том,что Ярослав стал Великим князем Владимирским, оставшиеся вживых вожане попросили ливонцев взять их под свою защиту.

В отечественной исторической литературе нет никаких объ-яснений по поводу того, почему вдруг вожане стали «переветни-ками» и обратились за помощью к Ливонии. Оно и понятно:ведь тогда выяснится, что господство немецких феодалов и ка-толической церкви, об ужасах которого так много написано, длявожан гораздо меньшее зло, чем власть Ярослава Всеволодови-ча и его сына Александра.

Говоря о голоде 1214 года, организованном Ярославом Все-володовичем в Новгороде, нельзя не упомянуть о событиях, ко-торые произошли семнадцать лет спустя. В 1231 году в Новгоро-де случился страшный пожар. Спасаясь от огня, новгородцы ис-кали спасения в Волхове, где многие из них утонули. Размертрагедии ужаснул современников, для которых городские пожа-ры были, в общем-то, заурядным событием. Очевидцам каза-лось, что город уже никогда не восстановить. Летописец пишет:«Новгород уже кончился». Этот пожар уничтожил не толькостроения и имущество, но и запасы продовольствия. На городвновь обрушился голод. Узнав о бедственном положении Нов-города, немецкие купцы доставили в город хлеб, «думая большео человеколюбии, нежели о корысти, остановили голод; скороисчезли ужасные следы его, и народ изъявил живейшую благо-дарность за такую услугу» (Карамзин, СС, т. 2—3, с. 499).

24

Вот о чем надо писать в учебниках истории, а не о мифичес-ких подвигах дутых героев вроде Александра Невского. Посмо-трите, что отмечают американцы как важнейший государствен-ный праздник. День одной из побед американской армии надаборигенами? Нет, День благодарения, когда индейцы накор-мили голодающих колонистов.

Стремление немцев жить в мире со своими русскими соседя-ми никак не укладывается в умозрительные схемы историковзападной агрессии. Но это не мешает им доказывать обратное.Даже Льва Гумилева с его непримиримыми оппонентами, авто-рами книги «Память», объединяет негативная оценка католиче-ской экспансии в Прибалтике. Гумилев даже переплюнул их,написав, что «к русским немцы и шведы относились еще болеежестоко, нежели к прибалтам. Если, к примеру, захваченных эс-тов обращали в крепостное состояние, то русских просто убива-ли, не делая исключения даже для грудных младенцев» («От Ру-си к России», с. 124). Очевидно, свои познания по этому вопро-су Лев Гумилев почерпнул даже не из «Жития», а из еще болеедалекого от исторической действительности фильма Эйзен-штейна «Александр Невский».

Подтверждений того, что «немцы и шведы» относились крусским так, как описывают некоторые отечественные истори-ки, в летописях нет. Зато в них есть записи о том, как русскиесжигали деревни эстов и финнов и убивали все живое — нетолько людей, но и домашних животных. Уничтожали посевы изапасы зерна, обрекая грудных младенцев на голодную смерть.По счастью для Гумилева, прибалтийские народы не вели лето-писей, а то бы вместо страшилок про зверства немцев и шведовему пришлось бы выдумывать оправдания зверствам русских.Более того, в отличие от немцев и шведов, которым Гумилев иего единомышленники приписывают убийство русских младен-цев, наши предки убивали не только чужих младенцев, но и сво-их. Свидетельство этого есть, например, у Соловьева: «В 1386году смоленский князь Святослав Иванович с сыновьями Гле-бом и Юрием и племянником Иваном Васильевичем собралбольшое войско и пошел к Мстиславлю, который прежде при-надлежал смоленским князьям и потом был у них отнят литов-цами. Идучи Литовской землей, смоляне воевали ее, захватываяжителей, мучили их нещадно различными казнями, мужчин,женщин и детей: иных, заперши в избах, сжигали, младенцев накол сажали» (Соловьев, СС, т. 2, с. 296). Это далеко не единст-

25

венный случай убийства русскими детей. Про Ивана Грозного,во время правления которого массовые казни и убийства сталинормой русской жизни, можно было бы и не говорить. Но всеже напомню, как, например, во время расправы над Новгоро-дом в январе 1570 года женщин топили в Волхове, привязывая кним младенцев (Костомаров. Русская история, с. 307). Если рус-ские так обращались с русскими же детьми, то с детьми другихнародов они и подавно не церемонились. Но подобные фактыотечественные историки предпочитают не замечать.

3

Но даже жестокий голод не сломил новго-родцев и не заставил их склонить головы перед Ярославом. Вме-сто того, чтобы идти на поклон к Ярославу, они послали в Галичза своим любимцем Мстиславом. Этот князь принял приглаше-ние и согласился вернуться в Новгород. А «кроткий» Ярослав,так и не добившись от новгородцев любви и покорности путемумерщвления их голодом, начал против них войну, призвав напомощь брата Юрия. В отличие от Ярослава, опытный полково-дец Мстислав войны не желал и предложил своему зятю решитьдело миром. Единственным условием Мстислава было осво-бождение захваченного Ярославом новгородского погранично-го Торжка и освобождение захваченных новгородских купцов.Но Ярослав высокомерно отклонил мирные предложения тестя.На что рассчитывал не имеющий военного опыта Ярослав, на-чиная войну против Мстислава — лучшего полководца Руси то-го времени, которого прозвали за победы Удалым? Видимо,Ярослав полагал, что вместе с дружинами Великого князя Вла-димирского Юрия он легко одолеет Мстислава и его ослабев-ших от голода новгородцев. Но надежды Ярослава на легкуюпобеду не сбылись: значительная часть Владимирской земливыступила в войне на стороне Новгорода. Дело в том, что войнапротив Новгорода совпала с междоусобной войной между сы-новьями Всеволода Большое Гнездо. Причиной этой междоусо-бицы между братьями стало недовольство Константина (умер в1218 году) — старшего сына Всеволода тем, как отец распреде-лил наследство. Предыстория конфликта между сыновьямиВсеволода такова: при жизни Всеволода только его старшийсын Константин получил свой удел, в который вошли Ростов и

26

еще пять городов. По традиции Всеволод должен был передатьКонстантину Великокняжеский трон, а Ростовский удел Кон-стантина должен был, в свою очередь, перейти второму по стар-шинству сыну Всеволода — Юрию. Но Константин не захотелотдавать Ростов младшему брату. Разгневанный неповиновени-ем своего старшего сына, Всеволод нарушил сложившуюся сис-тему наследования и завещал столицу своего княжества Влади-мир и старшинство в роду своему второму сыну — Юрию (томусамому, что погибнет при неясных обстоятельствах в 1237 году вбитве с ордынцами на реке Сить). Узнав об этом решении отца,Константин пришел в ярость. Он решил восстановить свои пра-ва на Владимирский трон силой. В войне старших братьев за от-цовское наследство Ярослав выступил на стороне Юрия. Новго-родцы вместе с Мстиславом Удалым, естественно, выступили настороне Константина.

В 1216 году противники сошлись на реке Липица в окрестно-стях Юрьева-Польского. Мстислав в последний раз попыталсяуладить конфликт миром. «Благоразумный Мстислав еще наде-ялся отвратить кровопролитие. Послы Новогородские говорилиГеоргию (Юрию), что они не признают его врагом своим, будучиготовы заключить мир и с Ярославом, если он добровольно отпу-стит к ним всех их сограждан и возвратит Торжок с Волоком Лам-ским. Но Георгий ответствовал, что враги его брата суть его соб-ственные; а Ярослав, надменный и мстительный, не хотел слу-шать никаких предложений» (Карамзин. СС, т. 3, с. 440).Ярослав расценил попытку мирных переговоров, предпринятуюего тестем, как признак слабости и заносчиво ответил послам,что новгородцы уподобились рыбе, которая не заметила, как ока-залась на суше и испугалась: «мира не хочем, мужи у мене; а да-лече шли, и вышли аки рыбы на сухо» (НПЛ). Карамзин описы-вает, как перед битвой суздальские бояре, льстя самолюбию сво-их князей, похвалялись, что «никогда еще враги не выходилицелы из сильной земли Суздальской; что жители ее могли бы с ус-пехом противоборствовать соединенному войску всех Россиян, иседлами закидают Новогородцев» (Карамзин, СС, т. 3, с. 441).

Перед битвой князья Ярослав и Юрий договорились о буду-щем разделе Руси. Ярослав должен был получить Новгород, аГалицкую землю Мстислава они собирались поделить между со-бой. Собрав бояр, братья отдают им неслыханный по тем време-нам приказ: под страхом смерти не брать пленных, а убивать да-же тех, на ком будет шитая золотом одежда.

27

В средние века войны велись прежде всего с целью захватапленных для продажи их в рабство или получения выкупа. Про-стой суздальский крестьянин, взяв в плен одетого в шитое золо-том платье знатного новгородца, мог получить за него такойбольшой выкуп, что обеспечил бы себя на всю оставшуюсяжизнь. Так что приказ убивать пленных для наших предков та-кая же нелепость, как для современника прикуривание от сто-долларовой купюры, не говоря уже о морально-нравственнойстороне этого распоряжения «милосердного и человеколюбиво-го» Ярослава. По современным нормам международного гума-нитарного права этот приказ Ярослава был бы однозначно рас-ценен как военное преступление. По счастью, кровожаднымпланам Ярослава по отношению к пленным новгородцам былоне суждено сбыться. В Липицкой битве войска Юрия и Яросла-ва понесли сокрушительное поражение.

Ярославу — главному виновнику этой войны совсем не хо-телось испытать на своей шкуре участь, которая ожидала быего противника, в случае если бы он одержал победу. Бросивна произвол судьбы свое войско, Ярослав в панике бежал споля боя. И бежал так быстро, что загнал четырех коней илишь на пятом добрался до спасительных стен родного Пере-славля. В город он приехал в одном исподнем («одной первойсорочке»), бросив по дороге оружие, дорогие доспехи и верх-нюю одежду. Брошенные Ярославом доспехи — шлем и коль-чугу нашла шестьсот лет спустя (в 1808 году) в кустах недале-ко от Юрьева-Польского крестьянка, собиравшая орехи.В действительности жизни Ярослава ничего не угрожало: нов-городцы,, по словам летописца, «по обычаю дедов» пошли вбой пешие и босиком, а поэтому при всем желании не смоглибы угнаться за удирающим в одной рубахе верхом на конеЯрославом.

Прискакав в Переславль, «милостивый человеколюбец»Ярослав, не успев перевести дух, приказал схватить ни в чем неповинных новгородских и смоленских купцов, имевших не-осторожность оказаться в Суздальской земле. Сто пятьдесятсхваченных по приказу Ярослава новгородцев заперли в теснойизбе, где они в страшных муках скончались. Смолян, коих изло-вили пятнадцать человек, держали в другом месте, и им удалосьвыжить.

Когда войска победителей подошли к Переславлю, Ярославпослал гонцов к Константину, умоляя не выдавать его тестю. За-

28

тем и сам приехал к брату, «ударил ему чалом и сказал: Госпо-дин, Я в твоей воле: не выдавай меня тестю моему Мстиславу, асам накорми меня хлебом» (Соловьев, СС, т. 1, с. 596). Осыпавбогатыми дарами князей-победителей и их воевод, Ярослав вы-молил себе прощение. Он вернул оставшихся в живых купцов ивынужден был возвратить Мстиславу его дочь — свою жену. По-сле этого ему милостиво позволили остаться княжить в Пере-славле. Позднее Ярослав не раз обращался к Мстиславу с прось-бой вернуть ему жену, но все напрасно.

В отличие от хвалебного текста «Жития» классики отечест-венной исторической науки дают отцу Александра Невского не-лестную характеристику. Вот, к примеру, что пишет про Яросла-ва Карамзин: «Вообще Ярослав не пользовался любовью народ-ною» (СС, т. 2-3, с. 491).

Жадный, трусливый, коварный, мстительный властолюбец ибезжалостный убийца, на чьей совести смерти тысяч невинныхлюдей. Человек, для которого хороши все средства для достиже-ния цели — вот объективная характеристика, которую в дейст-вительности заслуживает Ярослав Всеволодович.

Может быть, «Житие» Александра Ярославича, в отличие отжитий других святых достоверно описывает хотя бы внешностькнязя, изображая его не как икону, а с портретным сходством?Этого можно было бы ожидать: ведь автор «Жития» ссылаетсяна слова очевидцев и сам называет себя участником ряда опи-сываемых событий. Но эти ожидания тоже не оправдываются.Вот как, по авторитетному свидетельству лично знакомого скнязем автора «Жития», выглядел Александр Невский: «Ростомон был выше других людей; его голос (гремел), как труба. Лицомон был как Иосиф Прекрасный, которого египетский царь по-ставил вторым (после себя) царем над Египтом. Сила у него —половина силы Самсоновой. Бог наделил его храбростью рим-ского царя Веспасиана, покорившего землю Иудейскую. КогдаВеспасиан хотел напасть на город Иотапату, граждане, ополчив-шись, вышли, победили его полки, так что он остался один(пред врагами). Прогнав врагов до ворот и взяв город, он с уко-ризною посмеялся над своей дружиной. «Оставили вы меня од-ного!» Так и князь Александр Ярославич, побеждая других, самоставался непобедим».

Некто из западных стран, из числа тех, которые называют се-бя «слуга Божий», именно Андреяш, пошел, чтобы видеть Алек-сандра, подобно тому, как некогда царица приходила к царю

29

Соломону, желая слышать его премудрость. Так и этот Андреяш,увидав Александра Ярославича, и возвратившись к своим, гово-рил: «Прошел я много стран и народов, но такого не встречал нимежду царями, ни между князьями».

У меня, например, сразу возникает вопрос: если таким выда-ющимся по своим физическим параметрам человеком былАлександр, то каковы же были его остальные семь братьев? Да икак же выглядел его отец, внук Юрия Долгорукого — ЯрославВсеволодович, породивший силача «в полсилы Самсоновой»?Был ли он тоже таким силачом, как Самсон, или чуть слабее?Так почему же больше никто из этого богатырского семействане вошел в мировую историю? Может быть, не уродились таки-ми силачами, как их братец? Кстати, чтобы было понятнее, ка-кой силой был наделен, по версии «Жития», Александр, напом-ню, что библейский силач Соломон, с которым его сравниваетавтор «Жития», однажды убил тысячу вражеских воинов осли-ной челюстью. Может быть, Александр, подобно библейскомубогатырю, тоже крушил своих врагов ослиной челюстью (точ-нее, за отсутствием на Руси ослов лошадиной или коровьей)?

Не менее любопытно сравнение Александра Ярославича сримским императором Веспасианом. Чем же прославился этот«великий» полководец древности? Если бы не дошедшая до наскнига о том, как римские войска под его командованием жесто-ко подавили восстание в Иудее, вряд ли вообще что-либо зналиоб этом человеке, кроме того, что он случайно стал римскимимператором, положив начало династии Флавиев. Ни в одномвоенном учебном заведении мира будущих полководцев не зна-комят с творческим наследием полководца Веспасиана. Его имяблекнет в лучах славы Александра Македонского или Ганниба-ла. Почему «Житие» не сравнивает Александра с этими действи-тельно выдающимися полководцами древности?

Книга Иосифа Флавия «Иудейская война», которая увекове-чила избиение евреев, учиненное римскими легионами под ко-мандованием Веспасиана, была широко известна читающейдревнерусской публике. Считается, что она способствовалаформированию стойких антисемитских настроений на Руси.Дело в том, что ее автор, один из вождей антиримского восста-ния, предал своих товарищей, которые предпочли смерть рим-скому плену, поочередно заколов себя мечами. Иосифу, соглас-но жребию, выпало умереть последним. Но вместо того, чтобыисполнить свой долг чести перед павшими на его глазах боевы-

30

ми товарищами, он не просто сдался римлянам, но и стал их ак-тивным помощником в войне против собственного народа. Ев-реи прокляли предателя. Зато в Риме так высоко оценили вкладИосифа в разгром его соплеменников, что за оказанные услугидаже воздвигли ему памятник. В своей книге Иосиф прославилримский род Флавиев, который уничтожил его народ. И в на-граду сам получил право носить эту фамилию.

Сравнивая Александра с Веспесианом, автор «Жития» неволь-но заставляет читателя задуматься, не прозрачный ли это намек,что доверять его словам можно в той же мере, что и словам клят-воотступника Иосифа? Впрочем, есть еще одна причина. Автор«Жития» объясняет: Веспасиан «пленил всю землю Иудейскую».Вот оно в чем дело. Римский император подавил восстание в Иу-дее, и это принесло ему славу в Риме, чем он и воспользовался длятого, чтобы стать императором. А Александр Ярославич в 1242 го-ду подавил восстание в Новгородской земле, чем завоевал автори-тет в Орде и воспользовался этим для того, чтобы стать Великимкнязем (потом он совершил еще один подобный подвиг — пода-вил новгородское восстание 1259 г.). Но в этом случае АлександрЯрославич не прославленный полководец, а каратель и интриган.

Откровенные преувеличения физических качеств главногогероя «Жития» тоже должны были заставить читателя задумать-ся о достоверности описанных в нем событий. Совершенно оче-видно, что портрет, созданный автором «Жития», не имеет ни-чего общего с тем, как в реальности выглядел Александр Яро-славич. Описание Александра как былинного богатыря явно изобласти фантастики и, следовательно, все остальное, что пишето нем «Житие», так же «правдиво». Никто из ученых мужей неберет на себя смелость утверждать, что подвиги Самсона, опи-санные в Библии, — это реальные исторические события, имев-шие место в действительности. Почему же тогда описанные в«Житии» чудесные подвиги Александра Ярославича оценива-ются не как плод буйной фантазии автора, а как историческаяправда?

4

Если Александр Ярославич действительнобыл такой грозный противник, как описывает его автор «Жи-тия», то как шведы осмелились напасть на него? «Житие» при-

31

чину нападения шведов объясняет так: «Услыхал о таком муже-стве князя Александра Ярославича король римской области, изполунощной страны, и сказал: «Пойду и пленю землю Алек-сандрову». И собрал великую силу и наполнил много кораблейсвоими полками. С большими силами явился он, пылая духомратным!»

Более абсурдный повод для начала войны и придумать-тосложно — раз противник мужественный, значит, надо пленитьего землю! Логичнее было бы предположить, что враги реши-лись идти на новгородские земли, зная, что в городе сидит неопытный и прославленный полководец, а молодой «необстре-лянный» князь, с которым им будет нетрудно справиться.

Невская битва была полководческим дебютом АлександраЯрославича. До нее он не совершал воинских подвигов. Этогофакта не оспаривает ни один биограф князя. Поэтому заявлениеавтора «Жития» о широкой всемирной известности Александра,слава о котором дошла даже до «полунощной страны», — заведо-мая ложь. Спрашивается, что мог узнать король этой самой«римской области» о молодом русском князе, который даже вродном отечестве был в то время мало кому известен?

В русских летописях шведов называют свеями, свеонами, ноникак не жителями «полунощной римской области». Почему жеисторики не сомневаются в том, что автор «Жития» называеттак шведов? Логичнее было бы сделать вывод о том, что он ука-зывает на явно мифологическое происхождение вражескоговойска (и соответственно сказочный характер сражения).

Но скорее всего автор «Жития» преследует другую цель: пе-реименовывая летописных свеонов (шведов) в «римлян», он до-бивается того, что событие, по своим масштабам не выходящееза рамки локального приграничного столкновения, приобрета-ет характер глобального мирового конфликта двух миров —православного и католического.

Итак, «Житие» не дает вразумительного ответа на вопрос:почему и с какой целью шведы предприняли военный поход напротивоположный берег Балтийского моря. Не для того же,чтобы на самом деле помериться мужеством с Александром?

Не находя объяснений ни в летописи, ни в «Житии», отече-ственные историки демонстрируют чудеса смекалки, пытаясьобъяснить мотивы шведского вторжения. Вот, к примеру, ори-гинальная по своей глупости версия из советской детскойкнижки под названием «Книга будущих адмиралов»: «Шведы

32

не могли примириться с тем, что, кроме них, есть народ, кото-рый знает мореплавание, умеет строить корабли, сам ведет тор-говлю с близкими и далекими странами» (А. Митяев. «Книга бу-дущих адмиралов», с. 31). Естественно, что под этим народомавтор подразумевает не немцев, господствующих в это время наБалтике, и не итальянцев, чьи корабли заполнили бассейн Сре-диземного моря, а русских. Интересно, за какие такие заслуги вобласти мореплавания? Кажется, я знаю. Немцы и итальянцытолько по морям плавали. Так каждый может. А ты попробуйпротащить лодку волоком по земле между речками, как это на-вострились делать наши умельцы!

Для советских детей, воспитанных партией и правительст-вом на сказках Аркадия Гайдара, мотивация вторжения в другуюстрану, основанная на логике «а я вам все куличики поломаю»,вполне подходит. А для взрослых? Взрослых уверяют, что шве-дов подвинула к походу на Новгород «папская булла» (Костома-ров), «папские послания» (Соловьев). Правда, текстов этих по-сланий ни один человек в глаза не видел, из чего можно сделатьвывод, что их попросту и не было.

Совершенно непонятно, из чего новгородский летописецсделал вывод о том, что шведы собираются занять Ладогу, Нов-город и всю Новгородскую землю. Ведь шведы не совершилиникаких враждебных действий: их корабли входят в Неву, под-плывают туда, где в нее впадает речушка Ижора, и там останав-ливаются, вместо того чтобы продолжить путь к цели своего по-хода. Место, где они остановились, Новгороду не принадлежа-ло. По крайней мере, русские тут тогда еще не жили. В этихкраях проживали новгородские данники Ижоры, участники на-бегов карелов на Швецию. По некоторым предположениям,здесь в те годы существовало ижорское селение, в котором ино-странные купцы останавливались для торговли с аборигенами.Русские селиться в этих местах, непригодных для жизни, сталитолько при Петре I. А ближайшее русское поселение, крепостьОрешек, будет основана новгородцами только через восемьде-сят три года — в 1323 году.

Может быть, о планах этого похода рассказал кто-то из захва-ченных в битве пленных? Но летопись не сообщает о том, чтоновгородцы взяли в плен кого-то из шведов. Похоже, что этиобвинения в адрес шведов летописец выдумал, чтобы оправдатьнеожиданное нападение на мирно стоящий на берегу Невышведский лагерь.

33

О том, для чего потенциальные «захватчики» остановилисьна берегах Невы и почему они простояли на этом месте целуюнеделю, ни НПЛ и «Житие» ничего не сообщают. «Вероятно,это был роздых: они намеревались плыть через озеро и до-стигнуть Ладоги врасплох; прежде всего, следовало взять этотновгородский пригород, а потом вступить в Волхов и идти наВеликий Новгород. В Новгороде уже знали о них», — попы-тался объяснить бездействие шведов Костомаров (Русская ис-тория, с. 80).

Но как в Новгороде узнали о нападении шведов, которыетолько собирались появиться «врасплох»? Агентуры при швед-ском дворе, которая сообщила бы о том, что скандинавы заду-мали напасть на новгородские земли, в те времена, естественно,не было. Шведы ни на кого не напали, не грабили. Просто сто-яли лагерем. Может быть, на берегу Невы и Ижоры располо-жился обыкновенный купеческий караван поторговать с тузем-цами (особенно, если предположить, что в этом месте действи-тельно было ижорское поселение)? Это объяснило бы и то,почему шведы, вместо того, чтобы продолжать свой поход, такдолго простояли на одном месте. И если бы не внезапное напа-дение дружины Александра, простояли бы там еще. В пользуэтой версии говорит то, что шведы установили в своем лагерешатры. Если бы им угрожала опасность или они куда-нибудьторопились, то они не высаживались бы на берег и не обустраи-вали лагерь, а оставались на своих ладьях. К таким бытовым ус-ловиями потомкам викингов было не привыкать. К чему тогдаэта ненужная суета и потеря времени и сил для установки шат-ров? Да потому, что торговать в шатрах гораздо удобнее, чем сборта ладьи. А что еще важнее, для того, чтобы не спугнуть по-тенциальных клиентов. Времена-то были суровые. Работоргов-ля процветала. Может быть, чужаки пришли не торговать, а гра-бить и захватывать рабов? Лучше не испытывать судьбу и неподходить близко к их ладьям. А то заманят поближе, а потомнабросятся, скрутят, затащат на ладью и увезут на продажу. Темболее, что отличить купцов от воинов в те времена было не про-сто, ведь они должны были сами постоять за себя и за свои то-вары на дорогах, где господствовали пираты и разбойники.

Именно маскируясь под мирные купеческие караваны, ви-кингам удавалось врасплох захватить не один город, в том чис-ле и Киев. Согласно легенде, в Киев, где правили Аскольд и Дир,варяги Олега подплыли под видом купеческого каравана. Вои-

34

ны были спрятаны в ладьях. Аскольда и Дира позвали пооб-щаться с прибывшими в город гостями. Они пришли и были ве-роломно убиты выскочившими из засады воинами. Что же те-перь заставило потомков викингов изменить веками проверен-ной тактике?

Итак, разбив лагерь и установив шатры, шведы демонстри-ровали всем, что они пришли с миром. Торговать, а не воевать.Почему же тогда Александр напал на шведов? Летопись не даетответа на этот принципиальный вопрос. Она только бездоказа-тельно обвиняет шведов во враждебных намереньях. Подозре-вать можно кого угодно и в чем угодно. Но это вовсе не поводдля внезапного нападения.

Если оставить без ответа вопрос о причинах нападения нашведский лагерь, то придется признать, что мирные шведы ста-ли жертвой разбойного нападения со стороны русских. Исправ-ляя оплошность летописца, сочинитель «Жития», не мудрствуялукаво, предложил сразу два варианта ответа на этот вопрос:пусть читатель сам выбирает, какой ему больше понравится.

Вариант первый — о появлении шведов, собирающихся на-пасть на Новгород, Александру сообщил крещеный ижорскийстарейшина. «Был один муж именем Пелгусий, старейшиназемли Ижорской. Ему поручено было наблюдать стражу на мо-ре. Он принял святое крещение с именем Филиппа и жил средисвоих соплеменников, остававшихся в язычестве, богоугодно,воздерживаясь от пищи по средам и пятницам. Поэтому Богсподобил его страшного видения, о котором мы и скажемвкратце. Пелгусий имел великую веру и надежду на святых му-чеников Бориса и Глеба. Увидав неприятеля, он пошел к вели-кому князю Александру Ярославичу, чтобы рассказать ему о си-ле варяжской и о расположении их стана.

Случилось ему стоять на краю моря и наблюдать оба пути.Всю ночь провел он без сна. На восходе солнца ему послышал-ся страшный шум на море — и вот он видит приближающийсянасад. Посреди насада стояли святые мученики Борис и Глеб водеждах багряных; руки их лежали на раменах друг у друга; греб-цы в насаде были одеты как бы мглою. И сказал Борис: "БратГлеб, вели грести, да поможем сроднику своему великому кня-зю Александру Ярославичу".

Пелгусий, увидав видение и услыхав такие речи святых муче-ников Бориса и Глеба, в ужасе затрепетал и стоял неподвижноДо тех пор, пока насад не скрылся от очей его. Потом он поспе-

35

шил к своим, и вот встретил его великий князь Александр Яро-славич. С радостью во взоре увидал он князя и рассказал ему од-ному о том, что он видел и слышал. Великий князь отвечал ему:"Не говори, друже, об этом никому"».

В общем, произошло чудо. Симптоматично, что весть о вра-гах Александру принес не просто обращенный в христианствоабориген, а отличающийся особым религиозным рвением (по-стится два раза в неделю). Не может не удивлять неадекватнаяреакция Александра на сообщение Пелгусия. Вместо того, что-бы использовать этот рассказ для того чтобы воодушевить имрусское войско, подобно тому, как, например, Жанна д'Арк,рассказами о своих видениях подняла Францию на войну с анг-личанами, Александр почему-то потребовал, чтобы Пелгусийдержал язык за зубами.

Вообще рассказ о видении Пелгусия при всей его патетично-сти абсолютно бессодержателен. Совершенно непонятно, с че-го вдруг Пелгусий решил, что это прибыли враги, а не мирныекупцы по своим торговым делам?

Но даже если бы вдруг Пелгусий рассказал князю о шведах,которых он издали в темноте сразу распознал как агрессоров, ио расположении вражеского стана, то толку от этой информа-ции было не много. Пока весть дошла до Новгорода, шведы ужедавно могли быть совсем в другом месте. Например, врасплоховладеть Ладогой.

Рассказ «Жития» о Пелгусии и его чудесном видении как несоответствующий господствующей атеистической идеологии всоветское время был творчески переработан и стал от этого ещеглупее. «Александр Ярославич заблаговременно приказал ижор-скому старейшине Пелгусию выставить на морском побережьестражу и следить за появлением врага. Стража обнаружила шве-дов, когда они входили в Неву. Тут же конный гонец был отправ-лен в Новгород» («Книга будущих адмиралов», с. 33). Никакойстражи, тем более «заблаговременно» выставленной предусмот-рительным Александром на морском побережье, не было. Во-первых, по Неве корабли европейских купцов (в том числе ишведских, имеющих в Новгороде постоянный торговый двор соборонительной каменной башней-донжоном и костелом) шлиодин за одним. Внешне они никак не отличались друг от друга.Тем более нельзя было сказать, не остановив суда для досмотра,с какой целью они движутся и куда (шведы могли идти на своихстарых недругов карелов). Во-вторых, никакой гонец, особенно

36

конный, не опередил бы вражеские суда: он прибыл бы в Нов-город едва ли быстрее, чем ладьи шведов.

В отличие от некоторых историков, автору «Жития» понят-но, что на основании сообщения Пелгусия о том, что шведыразбили лагерь на берегу Невы, еще нельзя сделать вывод о том,что они замыслили захватить Ладогу или Новгород.

Поэтому он сообщает о том, что в Новгороде узнали о зло-дейских планах супостатов не только от бдительного Пелгусия,но и от самих шведов. Встав лагерем, «король страны римской»,«надмеваясь гордостью, послал послов в Новгород к великомукнязю Александру Ярославичу с такими речами: «Если толькоты можешь сопротивляться, так вот я уже здесь и пленю твоюземлю».

Собственно говоря, сначала «Житие» сообщает об этом по-сольстве, а уж потом рассказывает историю про Пелгусия. По-лучается, что шведские послы прибыли в Новгород раньшеПелгусия. Значит, «ночная стража», «морской дозор» (в зависи-мости от редакции «Жития») проспала скандинавов. Вообще по«Житию» не ясно, прибыл ли Пелгусий в Новгород или встре-тил Александра, когда тот уже шел к шведскому лагерю.

Казалось бы, малозначительная деталь. Но если вдуматься, тоона говорит о многом. Ведь если Пелгусий спокойно прибыл на-встречу Александру вслед за шведским послом, то «захватчики»,встав лагерем на берегу Невы, позволяют ижорам беспрепятст-венно вести разведку их лагеря, вместо того чтобы уничтожитьотряды аборигенов до того как они объединятся с русскими.

Версия «Жития» о посольстве заставляет задуматься и надтем, почему шведы проявили такое нерациональное с военнойточки зрения благородство и предупредили врага о готовящем-ся нападении. Варианта два. Первый — это военная хитрость.Шведы заманивают противника в ловушку. Они специально ненападают на ижорский дозор — пусть он доложит, что против-ник не ожидает нападения. Выставив напоказ свои слабые ме-ста, шведы рассчитывают выманить русских из-за неприступ-ных крепостных стен Ладоги в надежде, что они, уверенные влегкой победе, решат первыми напасть на шведский лагерь. По-добный тактический прием успешно применялся во многихвойнах. Например, во времена войны 1812 года донские казакииспользовали для заманивания противника так называемый«вентерь». В бою под белорусским местечком Мир сотне каза-ков была поставлена задача: увидев противника, имитировать

37

поспешное отступление, увлекая его за собой. Авангард фран-цузов в составе трех уланских полков кинулся преследоватьдонцов, попал в засаду и был почти полностью разбит. Тольконемногим удалось спастись бегством.

Да что там донские казаки! Тактика заманивания противникабыла известна даже первобытным людям. К примеру, ее исполь-зовали индейцы сиу и шайены во время сражений с армиейСША. Так в 1868 году десяти индейцам удалось выманить из-застен форта Фил Керни отряд под командованием полковникаФеттермана. Бросившись преследовать горстку индейцев, сол-даты попали в засаду. В последовавшей схватке вооруженныетолько луками и стрелами аборигены уничтожили кавалерий-ский эскадрон и роту пехоты регулярной армии США. Это собы-тие вошло в историю США под названием «резня Феттермана».

Без всякого сомнения, потомки викингов, которые своиминабегами держали в страхе всю Европу, были более искушенны-ми в военной тактике, чем американские аборигены, основнымзанятием которых была охота на бизонов. Однако дальнейшиесобытия показали, что шведы не только не заманивали русскихв ловушку, а сами стали жертвой неожиданного нападения. Ну аесли это не военная хитрость, то почему шведы не напали наижору? Ответ напрашивается сам собой: потому что они при-шли не для того, чтобы воевать.

Второй вариант: шведы предупредили своего противника отом, что они собираются на него напасть из рыцарского благород-ства. Достоинство рыцаря не позволяло напасть на противникавнезапно, со спины, не бросив ему предварительно вызов. Каксвидетельствуют факты, рыцарская этика часто вступала в проти-воречие с прагматической необходимостью. Голландский историкХейзинга обратил внимание на «противоречие между духом ры-царства и реальностью», которое «выступает наиболее явно, когдарыцарский идеал воспринимается как действенный фактор в ус-ловиях настоящих войн». «Рыцарские идеалы более препятство-вали, нежели способствовали, ведению боевых действий — из-затого, что требования стратегии приносились в жертву стремлениюк прекрасному» («Осень Средневековья», с. 109). «Военные сооб-ражения и требования тактики большей частью отодвигают назадний план рыцарские представления» (Там же, с. 110). В качест-ве одного из примеров того, как «рыцарские идеалы постоянновступают в противоречие с военными нуждами», Хейзинга приво-дит отказ предводителя французского рыцарского войска, вторг-

38

шегося во Фландрию в 1382 году, следовать неожиданным дляпротивника маршрутом: «Если мы не пойдем прямой дорогой, тоне выскажем себя воинами, сражающимися за правое дело».

Возможно, шведский вызов русским был проявлением ры-царского благородства из той же серии. Но только эта рыцар-ская этика стоила шведам многих жизней, потому что их про-тивник был далек от высоких рыцарских идеалов и даже не по-думал предупредить о том, что его вызов принят. И вместо того,чтобы так же по-театральному бросить в лицо соперника пер-чатку, Александр нападает внезапно.

В любом случае посольство в Новгород было безумием. Воз-можно, именно этот поступок «короля» заставил автора «Жи-тия» высказать предположение о том, что у него не все в поряд-ке с головой: «Войдя в Неву-реку и став у устья Ижоры, он, ша-таясь, как безумный, хотел сперва взять Ладогу, а затем-де«заберу и Новгород, и всю Новгородскую область».

Но если шведы планировали захватить Ладогу, то им незачембыло останавливаться у устья реки Ижоры. Наоборот, онидолжны были без промедления следовать к своей цели и, ис-пользуя фактор внезапности, напасть на ладожан. Это был ихединственный шанс не повторить неудачи 1164 года, когда ла-дожане успели запереться в Кремле. Взять штурмом каменныестены Ладоги можно было, только используя огнестрельноеоружие, которого в то время еще не изобрели. Поэтому шведымогли захватить Ладогу или в ходе внезапного нападения или,если бы это у них не получилось, путем длительной осады, ко-торая заставила бы гарнизон крепости капитулировать передлицом голодной смерти. Но осада Ладоги могла затянуться намного месяцев, а полки из Новгорода и союзники-карелы подо-шли бы на помощь осажденной крепости уже через несколькодней. Кроме того, длительная осада была невозможна и потому,что Швеция находилась слишком далеко, чтобы организоватьнадежное снабжение своей армии.

Впрочем, биографы Александра Ярославича упускают из ви-да еще одно обстоятельство: почему шведы не пошли, минуяЛадогу, прямо в Новгород под видом обычного купеческого ка-равана. Собственно говоря, они так и должны были поступить,если бы целью их похода действительно был захват Новгорода.Зачем надо было тратить силы и время на один из его форпос-тов? Очевидно, что после падения Новгорода судьба Ладоги итак была бы предрешена.

39

Однако вместо того, чтобы подойти к Новгороду незаметно инеожиданно напасть, шведы разбивают за две сотни километровот цели своего похода лагерь. И не на скорую руку, а основатель-но — с шатрами. А по версии «Жития», даже предупреждаютрусских о своем намереньи завоевать их земли. Комфортно рас-положившись на стоянке, «захватчики» чего-то беспечно ждут.День, два, три. Костомаров пишет — отдыхают.

Только раз шведы все равно стоят без дела, что ж они не ук-репляют свой лагерь? Не роют рвы, не возводят вокруг него сте-ны? Да они вообще не думают о своей безопасности. Находясьна вражеской территории, шведы даже не позаботились об ох-ране своего лагеря. Не выставили караулы. Вообще не смотрелипо сторонам. Да и место для стоянки они выбрали самое неудач-ное — вплотную к густому лесу. Это позволяло русским под-красться незамеченными и обрушиться так неожиданно, чтошведы (если верить Костомарову) даже не успели схватиться заоружие.

Слишком уж странно ведут себя шведы. Особенно еслиучесть то, что они сами же послали в Новгород предупредить освоем нападении, и в любую минуту можно было ожидать появ-ления русского войска! Предположим, что потомки викинговдействительно настолько разучились воевать, что не выставилиохранения и не укрепили свой лагерь. Но не были же они все,как5 один слепоглухонемые, чтобы не заметить продирающихсясквозь лесную чащу новгородцев. Да и не могли они раскидатьсвои мечи и топоры так далеко по кустам, что не успели до нихдотянуться, когда это понадобилось. Разве может даже безум-ный храбрец беспечно спать на краю густого темного леса, изкоторого в любой момент могут выскочить толпы врагов, не по-ложив возле себя на всякий случай оружие? Куда же девалсяэлементарный инстинкт самосохранения? Да и мечи в те време-на стоили так дорого, что по кустам их не разбрасывали.

Непонятно, зачем подвергать себя такому неоправданномуриску — высаживаться для стоянки на берег? Что мешало шве-дам, если они так устали, отдыхать на борту своих кораблей?Наверное, это было куда комфортнее, чем кормить комаров всыром лесу на болотистом берегу Ижоры. А главное, намногобезопаснее в случае внезапного нападения противника. Илишведов так укачало, пока они пересекали Балтику, что они по-забыли обо всем на свете, кроме как желания оказаться на твер-дой суше?

40

И этому нашли объяснение наши историки: «Высокомерныйи самонадеянный предводитель шведов не допускал и мысли,что новгородцы рискнут напасть на него» (А. Митяев, указ. соч.).Но если предводитель не ждал нападения новгородцев, то поче-му он не пошел в Новгород, а бездействовал среди невских бо-лот? Ждал, пока новгородцы соберутся с силами для нападения?

Еще одна важная деталь. Длительная стоянка в одном местебольшой массы людей — это не выезд на пикник в небольшойкомпании. Несколько тысяч человек необходимо было кор-мить. А чем несколько дней питалось «огромное» вражескоевойско, пока им питались голодные местные комары? Вряд лишведы тащили с собой большие запасы продовольствия. Про-мышляли охотой и рыбалкой? Таким способом несколько тысяччеловек не прокормить. Да и какая охота? Такая масса народараспугала бы всю дичь в округе. Прокормиться шведы моглитолько за счет местного населения. Поэтому от шведской сто-янки в разные стороны должны были немедленно двинуться от-ряды для грабежа окрестностей. Так поступали военные отрядыво все времена. Но шведы, вместо того, чтобы добывать себепропитание, видимо, упорно постятся, ибо кроме медведей,грабить в этих безлюдных местах было некого.

Удивляет и то, что шведы выбрали для своей стоянки такоенеудачное с точки зрения обороны место. На схемах отечест-венных историков шведский лагерь расположен так, что рекаИжора находится у скандинавов за спиной (лично я видел толь-ко один план, где изображение с точностью до наоборот). Зачемоставлять реку у себя за спиной? Чтобы во время битвы некудабыло отступать. Именно из этих соображений князь ДмитрийДонской перешел реку перед Куликовской битвой. Но шведыведь ни с кем тут сражаться не собирались. Зачем им было ста-вить лагерь так, чтобы у них в тылу была река? Было бы разум-нее и логичнее оставить водную преграду не за собой, а перед.Тогда Александр при всем желании не смог бы неожиданно на-пасть на шведский лагерь: ведь его дружинникам пришлось быфорсировать реку. А в этот момент шведы легко могли бы пере-бить горстку новгородцев. А тем, кому посчастливилось живьемдобраться до противоположного берега, вряд ли хватило бы фи-зических сил для схватки с поджидающими их шведами. Еслибы шведский лагерь был расположен именно так, то для того,чтобы внезапно напасть на него, Александру пришлось бы вы-садить свое войско, задолго до впадения Ижоры в Неву. Потом

41

его дружина должна была по непроходимым лесам и болотампройти к Ижоре выше по течению и там, вдалеке от шведскоголагеря, форсировать ее. Потом идти вдоль ее берега обратно,пробираясь по болотам и зарослям, к шведскому лагерю. Врядли эти маневры могли остаться незамеченными. Кроме того,это отняло бы много времени, а самое главное, сил. Смогли бырусские витязи, даже если все они были богатыри в полсилыСамсона, после такого изнурительного ночного марша целыйдень сражаться с хорошо отдохнувшими шведами? А что былобы, если в то время, как Александр блуждал по дремучим лесам,шведы тихо снялись со своей стоянки и двинулись бы на Ладо-гу и Новгород? Могло бы получиться так: Александр нападаетна пустые шатры покинутого лагеря, а шведы внезапным уда-ром легко захватывают оставшийся без защиты Новгород.

Но ничего подобного не происходит. Наоборот, вместо того,чтобы успешно завершить начатое дело, шведы как будто спе-циально делают все, чтобы их разбили. Вместо того, чтобы немешкая идти на врага, пока он не приготовился к отражениюнападения, они беспечно стоят на одном месте. Задержалисьшведы для «отдыха» дней на пять, а то и больше. Давайте посчи-таем. До Новгорода по воде почти 400 км. При скорости на вес-лах около 10 км в час это двое суток пути, если двигаться день иночь без остановок. Сначала шведский посланец или ижорскийгонец должен добраться до Новгорода. Александр собирает своевойско, проводит молебен в Софийском соборе и выступает впоход. Это еще один день. Потом путь к шведскому лагерю.Войско Невского, по мнению, например, Льва Гумилева, состо-яло из конной и пешей дружины. Если пешие воины прошливесь путь до места сражения на ладьях, то конные вынужденыбыли двигаться вдоль берега. А берега Волхова и Невы — это нестепные просторы вдоль Волги и Дона, а болотистые, покрытыелесом труднопроходимые места, пройти по которым более че-тырехсот километров быстро не получится.

Так что прав автор «Жития»: иначе как безумием действияшведов не назовешь. Почему же шведы расположились именнов этом месте и так и не попытались напасть на Ладогу и Новго-род? Чем объяснить их столь странное и иррациональное пове-дение? Ответ на этот вопрос только один: шведы пришли сюдас той же целью, что и через шестьдесят лет. Не захватывать рус-ские земли, а чтобы помешать карелам и их ближайшим соро-дичам ижорам по Неве выходить в Балтийское море, чтобы гра-

42

бить торговые суда и прибрежные районы Швеции. Зачем тра-тить силы на штурм неприступной Ладоги, если, установив кон-троль над выходом из Невы, шведы решают проблемы своей го-сударственной безопасности?

Однако такая очевидная причина появления шведов на Невеотечественными историками не рассматривается. Ведь это оз-начает, что агрессорами были не шведы и финны, а новгородцыи их союзники карелы. Даже такой оригинальный мыслителькак Лев Гумилев не смог преодолеть антизападной фобии. Вотчто он пишет о «Невской битве»: «Угроза немецко-шведской аг-рессии стала для Руси очевидной, ее опасность нарастала деньото дня.

В 1240 году шведский флот вошел в устье Невы, подошел кместу впадения в нее речки Ижоры и высадил десант, готовыйначать наступление на Новгород...

Больших сил Александру собрать не удалось. Со своим ма-леньким суздальским отрядом и немногими новгородскими до-бровольцами Александр форсированным маршем достиг Невыи атаковал шведский лагерь» («От Руси к России», с. 124).

Бросаются в глаза нелепости в рассуждениях Гумилева: «де-сант» и «форсированный марш». Вообще-то десант выбрасывают(высаживают) в зависимости от поставленных перед ним задач,или прямо на вражеские позиции или в тыл противника — за ли-нию фронта, а не за пару сотен километров до него. Допустим, выпланируете захватить, например, Москву. Будете ли вы для этоговысаживать десант в районе, скажем, Твери или Нижнего Новго-рода? Не лучше ли десантироваться прямо на Красную площадь?Плыли бы шведы сразу в Новгород, там и высаживали бы свой«десант, готовый начать наступление». Нет, «десант» они высажи-вают в какой-то глухомани. На кого же они там хотели начать на-ступление, если поблизости никто не живет? Потом, что это задесантники, которые вместо того, чтобы используя фактор вне-запности, стремительно обрушиться на врага, не давая ему опо-мниться, замерли в ожидании, пока русские «форсированныммаршем» преодолеют путь от Новгорода и сами неожиданно на-падут на «готовых начать наступление» шведов? Ведь, по идее,именно шведы, а не Александр, должны были «форсированныммаршем» достичь Новгорода и атаковать его.

А почему Александру «не удалось собрать больших сил»?Ведь летопись не сообщает о том, что у Александра было маловоинов. Кроме княжеской дружины, с ним были новгородцы и

43

ладожане. Более того, ничего не мешало Александру собратьбольшие силы. Чтобы задержать врага на дальних подступах кНовгороду, Александру достаточно было укрепить гарнизон Ла-доги. Пока шведы в очередной раз будут топтаться под ее стена-ми, подвергаясь постоянным атакам с тыла со стороны карелов,он мог спокойно собрать новгородское ополчение и дождатьсяпомощи от родителя. Причем, в этом случае удалось бы избе-жать кровопролития. Шведы, узнав о приближении новгород-ско-суздальского войска, попросту покинули бы свою стоянку.Именно так произошло в 1256 году, когда шведы, норвежцы ифинны попытались построить город на реке Нарве. Узнав, чтоновгородцы послали в Суздальскую землю за полками и разо-слали и по своей земле собирать войско, «неприятель испугалсяэтих приготовлений и ушел за море» (Соловьев, СС, т. 2, с. 156).

Вернемся к «маленькому суздальскому отряду и с немногиминовгородскими добровольцами» Александра, которые, по вер-сии Гумелева, совершили «форсированный марш» к шведскомулагерю. Трудно представить себе, что после стремительного че-тырехсоткилометрового марша русские рискнули бы с ходу на-пасть на полного сил врага, который к тому же значительно пре-восходил их по численности. Хорошо отдохнувшие шведы лег-ко бы разделались с горсткой воинов Александра, елеволочивших ноги после такого «форсированного марша».

5

Притом что автор «Жития» точно указываетвремя начала Невской битвы — «в шестом часу дня» (шесть утра),у отечественных историков встречаются совершенно противоре-чивые данные о том, во сколько начался этот бой. Может бытьэто несущественная деталь? Не все ли равно, в какое время нача-лось сражение, от которого нас отделяют (страшно представить!)почти восемьсот лет! Нет. Такая путаница в показаниях возникланеспроста. Дело в том, что русские одержали победу в сражениитолько потому, что им удалось напасть на шведский лагерь вне-запно. Именно благодаря фактору внезапности, по мнению исто-риков, горстке воинов Александра удалось разбить «огромноевойско» «короля страны Римской». А внезапность нападения вомногом зависит от времени начала атаки. Очевидно, чтобы за-стать врасплох врага, надо атаковать его на рассвете, когда он

44

сладко спит. «Житие» и вслед ему Соловьев называют время ата-ки - шесть часов. Но если вдуматься, то версия о том, что Алек-сандр напал на шведов на рассвете, выглядит весьма сомнитель-но. Предположим, что русские действительно обрушились наврага в шесть утра. Что это значит? А то, что в кромешной темно-те им надо было проделать марш по лесам и болотам, не выдавпри этом противнику своего присутствия и не заблудиться, а точ-но выйти к его лагерю. Любой, кому доводилось оказаться в не-знакомом лесу ночью, поймет, как это непросто. А ломаемые су-хие ветки, а громыхающие доспехи? А спотыкающиеся в кро-мешной темноте и падающие увешанные железом воины? Ну аптицы, которые должны были при этом устроить настоящийгвалт и разбудить даже спящего мертвым сном?

Возможно, учитывая именно эти обстоятельства, некоторыеисторики сочли версию «Жития» об утреннем нападении мало ре-альной и перенесли начало сражения на более позднее время.У Костомарова сражение началось «часов в одиннадцать утра»,когда «новгородцы неожиданно появились перед шведским лаге-рем». Определенная логика в таком сдвиге по времени есть. Кос-томаров, видимо, рассуждал так: разгар дня, в лагере кипит жизнь,шум, гам, дрова рубят, медовуху квасят, песни поют. В таком гвал-те на шум в лесу шведы действительно могли не обратить внима-ния. Правда, и здесь любая случайность могла выдать новгород-цев прежде времени. Например, какой-нибудь викинг, затаив-шийся в кустах по большой нужде, мог заметить изготовившихсяк броску врагов, преждевременно облегчиться и поднять тревогу.

А в уже упоминавшейся «Книге будущих адмиралов» бой во-обще отнесли ближе к вечеру, «три или четыре часа дня». Навер-ное, несостоявшийся адмирал решил, что у шведов в это времябыл послеобеденный «тихий час», и поэтому именно это времянаиболее подходит для внезапного нападения.

Только как ни манипулируй цифрами, все равно получается,что внезапно напасть на шведский лагерь было невозможно.Даже если вслед за историками предположить, что шведы невыставляли караулы, не укрепили свой лагерь и не воспользова-лись для его защиты от нападения очевидными преимущества-ми местности.

Но самая главная слабость версии «Жития» о том, что сраже-ние началось на рассвете, — это то, что, по его утверждению,«Невская битва» длилась весь день, так как летопись однознач-но указывает, что шведы покинули поле боя только ночью («в ту

45

же ночь, не дожидаясь рассвета, посрамленные ушли»). А еслипротивники сражались с раннего утра до позднего вечера, то этоозначает следующее: Александру не удалось реализовать факторвнезапности, и силы сторон были равны, то есть шведов былоне намного больше, чем новгородцев. Действительно, реализо-вать преимущества внезапного нападения и нанести поражениево много раз превосходящим силам шведов воины Александрамогли при одном условии — шведы в панике бежали после на-чала атаки русских на их лагерь. Тогда сражение могло прохо-дить по той же схеме, как во время Липицкой битвы, в которойбыл разбит отец Александра Ярослав Всеволодович. Только притаком развитии событий небольшой отряд Александра с мини-мальными потерями мог разгромить значительно превосходя-щее по численности вражеское войско. На том, что шведскоевойско превосходило по численности дружину Александра, на-стаивает и НПЛ («в силе великой»), и «Житие» («наполнил мно-гие корабли полками своими»). Не ставят под сомнение это иотечественные историки.

В отличие от шведов, которые даже не позаботились об обо-роне своего лагеря, суздальцы в битве при Липице занималиочень удобную для обороны позицию — они основательно укре-пились на вершине холма. Внезапно на их лагерь напасть былоневозможно. Новгородцы и смоляне и не пытались это сделать.Они просто смело пошли в бой, «посметавши с себя порты и са-поги, ударились бежать босые на врагов». Придя в ужас от этойпсихической атаки противника, суздальцы, бросив свои пози-ции, на которых они легко могли бы обороняться, в панике бе-жали. Тут-то их, говоря словами летописца, «пожали как коло-сья». В результате войско Ярослава Всеволодовича было раз-громлено. Потери новгородцев в этом бою по сравнению спотерями суздальцев были ничтожны — 1500 к 1 (если веритьНовгородской летописи). Но между Липицкой и Невской бит-вой есть принципиальная разница: в битве при Липице силысторон были примерно равны. При подавляющем численномпревосходстве войск Ярослава над новгородцами такой исходбитвы был невозможен — вряд ли суздальцы побежали, увидев,что их атакует горстка босых новгородцев. Да и новгородцы вэтом случае не решились бы на такую авантюру, как атака на ук-репленный лагерь численно превосходящего врага.

Можно предположить, что Александру удалось задуманное:от неожиданности врагом овладела паника, и шведы, думая, что

46

атакованы большим войском, в панике бежали. Но куда надобыло бежать, если за спиной у них была река? Только на своикорабли, где пешие и конные русские воины достать их никакне могли. То есть, никакого избиения бегущего врага как приЛипице не получилось бы. Укрывшись на своих судах, против-ник быстро пришел в себя, трезво оценил ситуацию и, придя квыводу, что на его стороне численное превосходство, перешел вконтратаку. Вот если бы Александр нападение на суше подкре-пил атакой русских кораблей, то шведам действительно при-шлось бы туго. Спастись на ладьях им бы уже не удалось. Ска-жем, пешая и конная дружины отсекают шведов от их кораблей,а в это время русские ладьи атакуют скандинавские дракары(корабли-драконы) и берут их на абордаж. Но ни в летописи, нив «Житии», ни в позднейших реконструкциях Невской битвынет ни слова о том, что в этом бою русские использовали своикорабли. Странно, как на это явное противоречие не обратилвнимания ни один исследователь. Шведы были на кораблях.Русские тоже пришли к месту битвы не пешком. Почему же тог-да ладьи русских не использовались для удара по шведским су-дам? Почему они не вступили в бой, для того чтобы помешатьшведам укрыться на судах, а шведам, которые были в ладьях,придти на помощь атакованным на суше товарищам? Но «вели-кий полководец» Александр, имея в своем распоряжении лишьгорстку бойцов, позволяет себе непозволительную в этой ситу-ации роскошь — не использовать в бою такую силу, как боевыеладьи. Нет, господа, человек, придумавший историю про Нев-скую битву, явно чего-то не додумал. Видимо, слишком далекбыл от военного дела.

Но поскольку сражение длилось весь день (с шести утра доночи, когда шведы, похоронив погибших, погрузились на суда иушли), противник после внезапного удара дружины Александране побежал, а наоборот, стал упорно сопротивляться. Это под-тверждают и данные о потерях новгородцев — 20 человек, в двараза больше, чем в Липицкой битве. Что же из этого следует? Авот что: если шведов было намного больше, чем воинов Алек-сандра, то каждому русскому приходилось вести бой одновре-менно с несколькими противниками. Рукопашная схватка ско-ротечна. Она длится не больше нескольких минут. Чтобы убе-дится в этом, достаточно посмотреть боксерский поединок: триминуты боя — и у любого богатыря силы на исходе. Бой могДлиться долго, только если войска противников вступали в бой

47

постепенно, отряд за отрядом. Скрестившие оружие или поги-бают на месте, или, понеся огромные потери и окончательнообессилев, покидают поле сражения. Их место занимают све-жие бойцы. Именно так, к примеру, было в Бородинской битве.Это грандиозное сражение тоже продолжалось с шести утра допозднего вечера, и при этом многие подразделения в бой так ине вступили. Так же могла проходить и Невская битва, но, приодном условии: если бы вслед за первым ударом Александр ввелполки правой и левой руки по флангу, а потом нанес удар засад-ным полком. Но, по «Житию», у Александра не было никакихполков — только одна «малая дружина». Единственно возмож-ное решение в такой ситуации — нанести удар всеми имеющи-мися у него силами. В этом случаи сражение должно быть ско-ротечным. До вечера бой мог продолжаться только при одномусловии: шведы бежали, и новгородцы преследовали их до техпор, пока не стало темно.

Но поскольку шведы, согласно летописи, покинули поле боятолько вечером, предварительно похоронив павших, то, следо-вательно, они не побежали. Тогда картина боя должна быть та-кая: после некоторого замешательства, вызванного неожидан-ным нападением, шведы должны были реализовать преимуще-ства их подавляющего численного превосходства над русскойдружиной. В этом случае есть только два варианта дальнейшегоразвития событий: или русские обращаются в бегство, или гиб-нут на поле боя. Это не гипотетическое предположение, а под-твержденный многочисленными примерами из истории войнфакт. Например, точно такой же подвиг, какой приписываютАлександру Ярославичу, попытался совершить в Ливонскуювойну «лучший воевода ливонский» (Соловьев, СС, т. 3, с. 549)ландмаршал Филипп Белль. Он решился напасть врасплох сосвоими воинами на двенадцатитысячное русское войско подначальством князя Барбашина «в надежде, что нечаянностьуравняет силы, но обманулся: весь отряд его был истреблен, самБелль с одиннадцатью командорами и ста двадцатью рыцарямипопался в плен» (там же). Точно такая же судьба должна былапостигнуть переоценившего свои силы Александра.

Таким образом, если шведов было намного больше и они непобежали, а наоборот, оказали упорное сопротивление, то бойдолжен был закончиться уже через несколько минут отступле-нием новгородцев или их уничтожением. Если же схватка про-должалась несколько часов на одном месте, то это означает

48

только одно: силы сторон были равны. Из этого вывод: если от-ряд Александра был небольшим, то и шведов было так же мало.Какую угрозу мог представлять для Ладоги, а тем более для Нов-города, небольшой шведский отрядик?

Но если оба отряда были небольшими, бой тоже должен бытьскоротечным. Длиться несколько часов, тем более целый день,он мог, только если в схватку вступили не все сразу, а частями.То есть несколько русских «неожиданно» выбегали из леса и на-падали на нескольких шведов. Потом, когда поединок заканчи-вался, все повторялось, и так много раз в течение всего дня. Та-кого удивительного сражения в истории человечества ни разу небыло. Не думаю, что «Невская битва» была исключением.

Таким образом, сообщение Новгородской летописи о «Нев-ской битве» содержит внутренние противоречия, вызывающиеглубокие сомнения в достоверности описанного события.

6

Если не ставить под сомнение каноничес-кую версию о значительном численном превосходстве шведов,то возникает вопрос: кто же так «умело» руководил их войском,что их разгромила горстка русских во главе с неопытным полко-водцем? Ни летописец, ни «Житие» не называют ни одного име-ни. Только должности. Летопись: «князь», «воевода», «епископ».«Житие» (первая редакция): «король», «королевич», «воевода».

Если летописец утверждал, что шведами руководил «князь»,то непонятно, почему он не называет его имя, хотя не забываетсообщить имя погибшего шведского воеводы. «Житие» называ-ет предводителя вражеского войска уже не «князем», а «коро-лем». Участие в сражении «короля» повышает значение победыАлександра в «Невской битве». Вот только теперь ученые мужиломают головы, кто же был этот незадачливый шведский «ко-роль». Реальной королевской власти в те годы в Швеции еще небыло. Номинально королем Швеции в то время числился Эрик XI.Многие наши историки приписывают авторство этого походаярлу Биргеру, который шведским королем никогда не был. Вотего сын — тот стал королем (Вальдемар I), и Биргер был реген-том во время его малолетства. Но случилось это только в 1250 го-ду, то есть через десять лет после «Невской битвы». Кроме того,Биргер стал ярлом только в 1248 году, и, согласно жизнеописа-

49

нию Биргера, он никогда не воевал с русскими, а весь 1240-й годпровел в Швеции. Предположим, что шведские летописцы,чтобы не портить биографию национального героя, не сталиупоминать столь неприятный инцидент из его биографии. Нопочему автор «Жития» не знает, как звали шведского короля,возглавившего поход на Новгород? Как он, человек, записав-ший этот сюжет со слов самого Александра Ярославича и егодружинников («это все слышал от господина своего князя Алек-сандра Ярославича и от иных, участников той сечи»), мог незнать того, что должен был знать по определению: имя короляШвеции, организовавшего поход на Русь? Не говоря уже о том,что, по «Житию», этот шведский король отправил послов кАлександру со словами: «Если можешь, защищайся, ибо я ужездесь и разоряю землю твою»! Может быть, шведские послы,увидев Александра, потеряли дар речи и напрочь забыли имясвоего короля? Пусть будет так. Но есть еще родной брат Алек-сандра, Андрей, который несколько лет (в 1251—1255 годах)скрывался в Швеции от татар и своего старшего брата. За времясвоего изгнания он наверняка должен был встретиться с ярломБиргером, другими ветеранами «Невской битвы» или услышатьшведскую версию этих событий. По возвращении Андрея наРусь, имя предводителей шведского войска должен был узнатьстоль информированный и приближенный к княжеской семьечеловек, как автор «Жития».

Еще более странно то, что сам Александр Ярославич запамя-товал имя короля шведов, с которым он, по версии «Жития»,лично сразился в «Невской битве». Это уже противоречит всемзаконам жанра. Русские летописцы никогда не забывали увеко-вечить имена поединщиков. Взять хотя бы хрестоматийныйпример Пересвета и Челубея. Чем сильнее и известнее повер-женный противник, тем больше честь победить его в честномрыцарском поединке. Такая победа могла бы стать одним изглавных эпизодов биографии Александра. Почему же автор«Жития» упускает такой подходящий случай прославить в векахАлександра Ярославича? Не допусти он такой оплошности, сей-час бы в школах дети учили про то, как Александр Невский по-бедил в поединке самого шведского короля. Почему же он неназвал имя «короля», которому Александр «возложил печать налицо острым копьем»? Потому что текст «Жития» писался спу-стя столетия, когда имена шведских королей XIII века на Русибыли забыты. Потому что ни с каким королем Александр не

50

дрался, а сам этот эпизод был заимствован из «Жития» псков-ского князя Довмонта.

Надо сказать, что историкам так и не удалось выяснить ниодного имени предводителей шведского войска в битве на Неве.Никто не сомневается в том, что шведский король в походе наРусь не участвовал. Первоначально господствовала версия, чтошведами командовал ярл Биргер. Но от нее пришлось отказать-ся в силу ее полной несостоятельности. Теперь командиромшведского отряда называют «королевского военачальника ярлаУльфа Фаси» (Скрыльников). Ульф Фаси, действительно, в от-личие от Биргера, был ярлом в 1240 году. Но ярл — это не ко-роль, а скорее, тот, кого летопись называет «воевода». Потомкроме «короля» в ранней редакции «Жития» упоминается некий«королевич» (сын шведского короля?), которого почему-то не-сут на руках на борт судна. Причем из текста «Жития» непонят-но, почему «королевич» утратил способность самостоятельнопередвигаться. То ли это результат его поединка с Александром,то ли он изначально не мог передвигаться самостоятельно в си-лу неизвестных автору «Жития» причин.

В отличие от «Жития» новгородский летописец называет имяшведского воеводы, погибшего в этом бою. У воеводы былопростое скандинавское имя — Спиридон. По «Житию», имяСпиридон носил Новгородский владыка, благословившийАлександра на битву. Какая-то каша получается. И недолгоприйти к выводу, что новгородский владыка оказался врагомнарода и агентом шведской разведки в звании воеводы.

Не менее запутанная картина вырисовывается с составомрусского воинства. Согласно НПЛ, Александр идет на шведов сжителями Новгорода и Ладоги. В «Житии» же с точностью донаоборот: из-за того, что князь спешил выступить в поход, мно-гие новгородцы не успели присоединиться к нему. Так с кем жеразбил шведов Александр?

О численности русского войска в первоисточниках тоже нетни слова. Заметим, в отличие от «Жития» летопись не пишет отом, что у Александра было мало воинов и что он выступил про-тив шведов с одной своей «небольшой дружиной». Что тожеочень странно. Какой бы блестящий был полководческий генийАлександра, если бы было известно, что он всего лишь с сотнейвоинов разбил огромное войско. Да и новгородцы или суздаль-цы вряд ли бы оставили без внимания такой исключительныйподвиг своих земляков. Наверняка передавали бы из поколения

51

в поколение легенду о том, как горстка их предков победила ог-ромные полчища врагов. Но люди называющие себя очевидца-ми и участниками событий, со слов которых пишется «Житие»,почему-то ничего не знают о том, сколько русских было в «не-большой дружине» Александра. Так много, что не получилосьсосчитать? Или тот, кто писал о «Невской битве», не знал,сколько воинов в дружине новгородского князя? Что, нельзябыло спросить об этом у самого Александра? Ведь не забыл жеон имена героев и число погибших (пусть приблизительно) вНевской битве. Разрешить этот парадокс, можно только при-знав, что «Житие» писалось не менее чем через полтора века по-сле этих событий, а не сразу после смерти Александра Яросла-вича, как это утверждают историки. В таком случае, неосведом-ленность автора «Жития» вполне объяснима. Откуда ему знатьподробности событий, которые были от него так же далеки, какот наших современников, к примеру, Крымская война?

Примечательно, что Александр, по версии «Жития», ничегоне сообщает своему отцу о грозящей опасности и действует насвой страх и риск. «Скорбно же было слышать, что отец его,князь великий Ярослав, не знал о нашествии на сына своего,милого Александра, и ему некогда было послать весть отцу сво-ему, ибо уже приближались враги», — сообщает «Житие».

Конечно, была своя логика в том, чтобы воспользовавшисьмедлительностью шведов, неожиданно напасть на них. Но по-чему при этом не послать одновременно гонца во Владимир кЯрославу, чтобы он собирал русские полки? Почему, пока Алек-сандр движется навстречу врагу, не начать мобилизацию новго-родского ополчения? Ну а если бы шведы разбили наскоро со-бранный отряд Александра? Тогда в случае неудачи предприя-тия Александра они действительно могли неожиданнопоявиться прямо в Новгороде, жители которого не только ниче-го не знали о приближении врага, но и остались без военногокомандования и княжеской дружины.

Для чего новгородцы приглашали князя? Чтобы он защищалих город. Князь свой пост самовольно оставил. Что полагается ввоенное время за самовольное оставление своего поста?Смерть. По сути, этот эпизод характеризует Александра как че-ловека, думающего не об интересах Отечества, а о своей личнойславе. Он поступил так же, как за двадцать лет до этого князьМстислав Удалой во время битвы при Калке. Безрассудные дей-ствия Мстислава, который в надежде, что вся слава победителя

52

достанется только ему, бросил свою дружину в атаку на татар, непредупредив других русских князей, стали тогда одной из глав-ных причин поражения русского войска. Но только в отличие отникому не известного Александра Мстислав был прославлен-ный воин, за плечами которого были десятки выигранных битв.А на что рассчитывал Александр, ставя на карту жизнь своих во-инов и судьбу нанявших его на службу новгородцев? На силу«Святой Троицы», как об этом пишет «Житие»?

Зато, если предположить, что Александр нападал не на сто-янку шведского войска, а на лагерь мирных шведских купцов,то понятно, почему он поступил именно так: чем меньше участ-ников, тем большая доля каждого в захваченной добыче. Еслипредположить, что русские напали на стоянку купцов, то этообъясняет и то, почему шведы так долго стояли на одном месте,почему не укрепили лагерь, не успели схватиться за оружие.Они пришли не воевать, а торговать. Возможно, далее событияразвивались так: ижоры захотели шведских купцов ограбить. Нопобоялись, что сами не справятся и попросили помощи у Алек-сандра.

7

Выдать заурядный грабеж за событие исто-рического масштаба — задача не простая даже для очень талант-ливого писателя. Автор «Жития», по его собственным словам,таковым себя не считал. И все же он берется описать картинусражения, о котором ему ничего не известно. Все, чем мог вос-пользоваться автор «Жития» в качестве исходных данных, — со-общение новгородского летописца, в котором нет деталей, поз-воляющих реконструировать ход сражения. Поэтому, дополнивописание битвы подробностями, автор «Жития» уточняет, чтоони стали известны ему непосредственно от участников сраже-ния. На основе этого отечественные историки делают вывод,что «Житие» написано сразу после смерти князя АлександраЯрославича, когда еще были живы участники «Невской битвы».Как показывает дальнейший анализ, в трезвом уме и здравойпамяти реальные участники сражения такого рассказать не мог-ли, из чего следует, что никакими дополнительными докумен-тальными источниками, не дошедшими до наших дней, автор«Жития» не располагал. Также, разумеется, ни с кем из участни-

53

ков событий лично он не беседовал: все очевидцы давно ужеумерли. Поэтому все подробности, дополняющие первоначаль-ный летописный текст, — это плод фантазии автора «Жития»,цель которых изобразить «Невскую битву» как одно из чудес,подтверждающих святость князя Александра Ярославича.

Описание «Невской битвы» в «Житии» начинается с рассказао подвигах самого князя Александра Ярославича. Какие подвигиможет совершить такой богатырь, как князь Александр, на полебрани? Сразить бесчисленное множество врагов и победить ихпредводителя. Автор «Жития» буквально это и пишет: «и быласеча великая с римлянами, и перебил их князь бесчисленноемножество, а на лице самого короля оставил след острого копьясвоего». Шведский король, как известно, в этом походе не уча-ствовал. Кого же пометил Александр? С легкой руки Костомаро-ва, место шведского короля занял ярл Биргер: «Сам Александрнагнал Биргера и хватил его острым копьем по лицу» (Русскаяистория, с. 80). Вообще-то, «хватить» убегающего Биргера про-ще было не по лицу, а пониже спины. Другое дело, если швед-ский предводитель не бежал с поля боя как отец Александра вбитве при Липеце, а смело рванулся вперед навстречу Александ-ру, чтобы сразить его, и обезглавив русскую дружину, переломитьход сражения. Тогда он действительно мог получить копьем полицу. Интереснее другое. В некоторых редакциях «Жития» ударпредводителю шведского войска Александр наносит мечом. Не-внимательность авторов различных редакций «Жития» выдает вних людей, страшно далеких от воинского ремесла: им что меч,что копье. Казалось бы, не велика ли разница, чем нанес ударАлександр, копьем или мечом? На самом деле момент принци-пиально важный. По «Житию», Александр обладает богатыр-ской силой. Следовательно, если бы он нанес удар мечом по го-лове, то «шведский король» шрамом бы не отделался: его головадолжна была слететь с плеч или расколоться как пустой орех. Тоесть после такого удара он живым уйти с поля боя не мог. Другоедело, если поединок был на копьях. Можно допустить, что ударкопьем прошел вскользь, и швед действительно отделался толь-ко шрамом. Поединок на копьях, с точки зрения читателя, вы-глядел очень по-рыцарски: Александр сразился с противникомпрямо как на модных в то время в Европе рыцарских турнирах.Очень выигрышный момент с точки зрения образа Александракак благородного рыцаря. Даже Рерих, вдохновленный этим сю-жетом, нарисовал картину, на которой изображен поединок

54

Александра со шведским витязем. На ней Александр на беломконе, в сияющей броне и пурпурном плаще сошелся на копьях спротивником в полном рыцарском облачении, в шлеме со стра-усиными перьями. В действительности, если сражение происхо-дило именно так, как его описывают наши историки, ничего по-хожего на такой рыцарский поединок произойти не могло. Еслирусские напали внезапно, ранним утром, то «шведский король»не успел бы облачиться в доспехи. Он должен был выбежать изсвоего шатра босой и в одном исподнем. Его лошадь испуганномечется по лагерю. Никто ее не ловит, так как вокруг идет беспо-щадная резня, а спасение можно найти не в седле, а только наборту корабля. Так что в реальности должен был произойти непоединок, а сцена, напоминающая эпизод из фильма Хичкока:раздетый «шведский король» бежит что есть мочи по направле-нию к кораблю, сверкая голым задом, а его настигает Александрна лихом коне, в сияющих доспехах, в развевающемся пурпур-ном плаще с копьем наперевес.

В ряде редакций «Жития» Александр разит «шведского коро-ля» мечом. Эпизод не менее фантастический, чем версия с по-единком на копьях, но очень важный для понимания того, чтоон является цитатой из «Жития» другого святого — псковскогокнязя Довмонта.

. «Житие» почитаемого в Пскове, до его присоединения кМосковской Руси, князя Довмонта (псковский князь с 1266 г.Умер в 1299 г.) содержит эпизод, практически полностью совпа-дающий с тем, как в «Житии» Александра Ярославича описыва-ется «Невская битва». «Услышал магистр рижский о мужестве ихрабрости благочестивого князя Тимофея, собрав множествовоинов и ополчившись с силою тяжелой, тоже решился на вой-ну: воду покрыл множеством кораблей и сушу — конями с во-оруженными всадниками и таранами... Блаженный же князьеще раньше распустил множество воинов своих и теперь, недождавшись большого полка новгородских воинов, кого нашел,тех и взял с собою... Затем же вынул меч свой и решительно на-пал с малой дружиной на язычников... и самого магистра в лицосильно ранил сам. Оставшиеся же немцы подобрали убитыхсвоих и корабли наполнили свои; страхом великим объяты, бе-жать устремились восвояси».

Таким образом, этот отрывок из «Жития» Довмонта практи-чески слово в слово повторяет описание битвы на Неве в «Жи-тии» Александра. Довмонт так же выступил с малой дружиной,

55

так же сразился с предводителем врагов и ранил его в лицо; про-тивник бежал, погрузив убитых на корабли. Объяснить такоеколичество совпадений никак, кроме прямого цитирования водном из житий текста другого, невозможно.

Наши историки нашли объяснение и этому парадоксу. Так,признанный авторитет в области исследования древнерусскойлитературы академик Дмитрий Лихачев пишет о том, что это«особенности поведения святого Александра Невского механи-чески переносятся» из его «Жития» в «Житие» псковского кня-зя Довмонта («Повести Древней Руси», с. 13).

Если спустя столетия доказать, кто у кого украл сюжет слож-но, то для современников это было очевидно. Автор «Жития»Александра не мог допустить того, чтобы его труд был точнойкопией жития другого святого. Чтобы избежать обвинений вплагиате, он дополняет украденный эпизод поединка описани-ем подвигов в «Невской битве» «шести храбрых мужей». Подви-ги получились настолько надуманные, что с головой выдают со-чинителя как человека сугубо штатского, никогда не державше-го в руках оружия тяжелее гусиного пера. Если бы «Житие»Довмонта писалось на основе «Жития» Александра, то в нем то-же был бы рассказ об этих подвигах.

Так что же совершили герои не названные в летописи, но по-явившиеся на свет по воле автора «Жития»? Первый из них, Гав-рила Олексич, «наехал на шнеку и, видя, что несут королевичана руки, взъехал до самого корабля по той же доске, по которойсходили. И вбежали враги в корабль пред ним и, обернувшись,сбросили его с доски вместе с конем, но он по воле Божией вы-шел невредим. И снова бросился он к кораблю и вступил в бой,окруженный врагами, с самим воеводою. И были убиты им тог-да воевода и епископ их».

Что собирался делать верхом на коне Гаврила на борту враже-ского судна, где его конь поломал бы себе ноги о скамьи греб-цов и рухнул, увлекая за собой своего героического седока? Такчто шведам незачем было напрягаться, поднимая такую тя-жесть. Да и зачем сбрасывать, если достаточно выставить впередкопья, и конь вместе с Гаврилой сам бы сорвался в воду. Допус-тим, Гаврилу все же сбросили с корабля в воду вместе с конем.На корабль врага Гаврила въезжал с оружием в руках. В однойруке щит, в другой меч или копье. При падении в воду он, ско-рее всего, его бы выронил. А тяжелые доспехи потянули бы егоко дну. Не говоря уже о том, что при падении лошадь могла при-

56

давить седока. Но Гаврила не из таких. Его не придавило упав-шим на него конем. Он не утонул под тяжестью своей амуни-ции, не потерял оружия, а как ни в чем не бывало вышел сухимиз воды и, не переведя духа, тут же напал на корабль! Интерес-но, как выбравшийся из воды на берег Гаврила напал на стоя-щий в воде корабль? Опять полез в воду и стал рубить его борта,а потом, видимо через прорубленное отверстие, умудрился взо-браться внутрь? Не шведы же попрыгали за борт, чтобы с нимсразиться? Окруженный со всех сторон врагами, он спокойноубивает их предводителей. При этом никто из шведов, обсту-пивших со всех сторон непотопляемого Гаврилу, не осмеливает-ся напасть на него с тыла. Впрочем, так описывает подвиги Гав-рилы Олексича поздняя версия «Жития». В ранней редакциидеяния Гаврилы выглядят скромнее. Выбравшись из воды, он«снова напал на них, и бился с самим воеводою посреди их вой-ска». То есть бился с воеводой, а не убил его, и не в окружении,а «посреди их войска» то есть в центре схватки. А уж ни слова отом, что Гаврила убил еще и епископа и что, выйдя из воды, онопять напал на корабль. Таким образом, роль Гаврилы Олекси-ча в «Невской битве» сводится к тому, что он попытался во-рваться на коне на шведскую ладью, но у него, конечно, из это-го ничего не вышло. После купания он сразился со шведскимвоеводой. Поскольку о гибели Гаврилы или его противника вое-воды ничего не сообщается, то этот поединок, видимо, закон-чился вничью. Кто был королевичем, которого несли на руках,и воеводой, с которым, после неудачной кавалерийской атакина вражеский флот, бился Гаврила? Соловьев, который не упо-минает о поединке Александра, пишет, что сначала Гаврила«прорвался вслед за бегущим Биргером до самого корабля его,был низвергнут с конем в воду, но вышел невредимым и опятьпоехал биться с воеводою шведским, который называется Спи-ридоном» (СС, т. 2, с. 148). Таким образом, историк сводит тек-сты «Жития», не упоминающего имен, и летописи, которая на-зывает имя погибшего в бою вражеского воеводы, но не сооб-щающей кто его убил.

Подвиги Гаврилы, как самого выдающегося участника бит-вы, автор «Жития» описывает первыми. Затем следует описание«подвигов» еще двух новгородских воинов: «другой новгородец,Збыслав Якунович, не имея страха в сердце, много раз бросалсяна врагов и бился одним топором. Много врагов пало под уда-рами его топора, так что все дивились его силе и храбрости.

57

Третий — Яков Полочанин, ловчий князя, ударил на полкнеприятельский с мечом в руке и таким мужеством поражалврагов, что сам князь его похвалил».

Что, только у этих двух бойцов во всей русской дружине не бы-ло страха и хватило мужества броситься на врагов? А остальныепроявили себя трусами и прятались от шведов в кустах? И «бро-сившись» один-два раза на врага, отошли в сторонку передох-нуть, с сознанием исполненного долга? Создается впечатление,что автор «Жития» добавил этих двух героев исключительно длятого, что писать ему было явно не о чем. Вот он и высасывает изпальца персонажей, чтобы придать своему описанию хоть види-мость достоверности и документальности. С таким же успехом квоинам, сражающимся топором и мечом, можно было бы доба-вить и еще одного героя — с копьем, четвертого — с булавой, пя-того — с луком, шестого — с дубиной... Глядишь, описание сра-жения было бы еще более красочным и достоверным.

«Четвертый новгородец, именем Миша, с дружиной сорат-ников, пеший бросился в воду и потопил три корабля римлян».Так Миша или дружина его соратников потопила три корабля?И как они топили в воде корабли? Рубили на плаву днище топо-рами? Так шведы с этих самых кораблей, вряд ли стерпели бытакое надругательство над их кораблями и легко отвадили бысоратников Миши ударами весел и расстреляли из луков.

«Пятый был некто из младших воинов, по имени Савва. Оннаехал на большой златоверхий шатер и подсек у него столб.Шатер упал, и полки великого князя Александра Ярославича,увидя падение шатра, возликовали».

Если задуматься, то абсолютно непонятно, в чем же здесь по-двиг? В то время, как все сражаются с врагами, и на счету каж-дый воин, Савва забирается внутрь пустого шатра и рубит столб,который этот шатер держит. Шатер, естественно, падает и на-крывает собой героического Савву. Может быть, завалив шатер,он так и пролежал под ним до конца сражения?

Шестому герою, в отличие от остальных, не повезло: «шес-той был слуга Александров Ратмир. Он бился пеший, и окружи-ло его множество римлян. Он погиб, весь покрытый ранами».

Рассказ о подвигах завершается сакраментальными словами:«Все это я слышал от своего господина князя Александра Яро-славича и от других, участвовавших в той сече». Могли ли уча-стники битвы рассказать такую фантастическую историю? Врядли. Сочинить такую оторванную от действительности историю

58

мог только человек, никогда не принимавший участия ни в од-ном сражении.

8

Чем же закончилась «Невская битва» и ктоодержал в ней победу? По летописи, союзники «в ту же ночь, недожидаясь рассвета, посрамленные ушли». «Житие» утверждает,что бой закончился тем, что шведы «обратились в бегство». Не-понятно, почему шведы просто ушли, а не попытались, пере-группировавшись, нанести контрудар. Например, в 1164 годупосле неудачной попытки взять Ладогу, шведское войско толь-ко отошло от города, а не бежало домой.

Так же непонятно и то, почему и русские не только не сталипреследовать отступающих шведов, но и, оставив за ними полебоя отошли, вернувшись, по «Житию», на место сражения толь-ко следующим утром. Незначительные потери (двадцать чело-век), о которых сообщает летопись, вряд ли могли послужитьпричиной этого отхода. Другое дело, если русские воспользова-лись темнотой, чтобы оторваться от преследования и скрыться внепроходимых окрестных лесах, спасаясь от окончательного раз-грома. Неудивительно, что шведы в темноте в лес за ними не по-лезли, а похоронив погибших, погрузились на корабли и ушли.

Вернувшиеся поутру на поле боя, русские наблюдают чудо:«И было тогда дивное чудо, подобно тому, как в древние днипри царе Езекии. Когда Сеннахирим, царь ассирийский, под-ступил к Иерусалиму с намерением взять святый город, внезап-но явился ангел Господень и избил 185000 войска ассирийского.Наутро нашли множество трупов погибших неприятелей. Такслучилось в победе над королем великого князя АлександраЯрославича. По ту сторону реки Ижоры, где и не могли бытьполки Александра Ярославича, нашли великое множество из-биенных ангелами Божиими — множество трупов лежало. —Кто ж избил их там? — с недоумением спрашивали новгородцы. —Нас там не было».

Оставим чудеса церкви. Историков должно интересоватьДругое: это место «Жития» свидетельствует о том, что лагерьшведов располагался на двух берегах, а русские атаковали толь-ко одну часть шведов. С одной стороны, непонятно, почемуШведы поступили так непрактично: разбили свой лагерь на две

59

разделенные рекой части. Предположим, на одном берегу рекиместа для всех не хватило. Интереснее другое: почему шведы изтого лагеря, что не подвергся нападению Александра, не при-шли на помощь своим товарищам, попавшим в беду?

Не было у шведов и ничего подобного японскому обряду ри-туального самоубийства. Поэтому они не могли сами себе вспо-роть животы. Так кто же их тогда убил? Наши историки, разуме-ется, нашли ответ и на этот фантастический вымысел «Жития».Мол, шведы переплыли на другой берег, чтобы перегруппиро-ваться, но были атакованы и уничтожены ижорами (наверное,теми самыми, что несли морскую стражу). Только если на дру-гом берегу Ижоры шведов подстерегали враги, ничего не меша-ло им переправиться не туда, а на другой берег Невы или простоостаться на кораблях, где им точно ничего не угрожало. К томуже плохо вооруженные ижоры, в отличие от дружинников Алек-сандра, случись такое нападение в реальности, вряд ли были бысерьезными противниками для скандинавских воинов. Так что,скорее всего, лежали бы на берегу Ижоры трупы не шведскихвитязей, а коварных аборигенов.

Один только этот абзац в тексте «Жития» заставляет заду-маться как о достоверности этого источника, так и о том, былали вообще «Невская битва». Может быть, таинственное войскозагадочных римлян из полуночной страны было разбито безучастия смертных, а только ангелами небесными?

Вот, собственно, все, что известно о «Невской битве» из«Жития». Казалось бы, неточности, противоречия, фантасти-ческие подробности, которыми наполнен рассказ «Жития» о«Невской битве», должны были сталь веским основанием длятого, чтобы не рассматривать ее как реальное историческое со-бытие. Однако историки пытаются представить «Невскую бит-ву» как сражение, имеющее большое историческое значение, икак значительную военную победу, свидетельствующую о неза-урядном полководческом таланте Александра Ярославича.В качестве типичного примера того, как сказочная история«Жития» превращается в историческое событие, возьмем ужеупоминавшуюся «Книгу будущих командиров». Это иллюстри-рованное издание для детей и юношества призвано было вос-питать подрастающее поколение строителей коммунизма в ду-хе милитаристического патриотизма. Ее автор А. Митяев такописывает «Невскую битву»: «Скрытые лесом новгородцы при-готовились к атаке. Протрубил рог. Конный отряд Гаврилы

60

Алексича выскочил из леса и ринулся вдоль реки, сбивая сход-ни, спущенные с кораблей на берег». Такое впечатление, что,работая над описанием «Невской битвы», товарищ Митяев длябольшей наглядности расставил на столе популярный в то вре-мя набор воинов из пластмассы: «наши» — красного цвета, ры-цари в рогатых шлемах — зеленые. Только игра в солдатики иреальный бой совсем не одно и то же. Обрек Митяев ГаврилуАлексича на верную смерть. При таком маневре его отряд былобречен, потому что оказывался между молотом и наковаль-ней: с одной стороны, его атаковали шведы, прорывающиеся ксвоим кораблям, с другой — спешащие на помощь своим това-рищам воины с кораблей. Отступить под натиском рвущихся ккораблям шведов бойцы Гаврилы могли только в воду, где подтяжестью доспехов пошли бы ко дну, подгоняемые ударами ве-сел и выстрелами из луков со шведских судов.

Непонятно, зачем отряд Гаврилы подвергался такому рискуради такого бессмысленного занятия, как сбивание сходнейшведских кораблей. А зачем их было сбивать-то? Да и были ливообще эти сходни? Ведь для того, чтобы забраться на борт ко-рабля, сходни, в общем-то, и не нужны. Нетрудно просто пере-махнуть через борт.

А вот учитель будущих советских командиров твердо уверенв обратном. Он считает, что «это был простой и очень эффек-тивный маневр. Находящиеся на кораблях шведы не моглиприйти на помощь тем, кто был на берегу. А с берега не так про-сто было убежать на корабль. Неприятель оказался разъединен-ным на две части». Спрашивается, что мешало шведам на ко-раблях подойти поближе к берегу и через борта попрыгать на бе-рег? А еще лучше, никуда не прыгать, а, оставаясь на кораблях,недоступных русским всадникам, прицельно расстреливать ихиз луков. К тому же откуда такая уверенность в том, что при ата-ке горстки воинов Александра шведы должны были в паникеброситься к своим кораблям, а не контратаковать нападавших?Какой тогда смысл в атаке отряда Гаврилы на корабельные сход-ни? Никакого. Зато в результате такого «простого и очень эф-фективного маневра» и без того маленькая дружина Александрас самого начала боя оказалась разделенной на две части. При-чем одна из них сразу оказалась в окружении. Автору книги, ад-ресованной будущим военачальникам, стыдно не знать азбуч-ной истины военной науки — для достижения победы надо со-средоточить в месте удара превосходящие силы, а не распылять

61

их. Александр разделяет свой маленький отряд как минимум надва. Представьте, что вы идете вдвоем и в темном переулкевстречаете компанию человек так в шесть. Вы отправляете сво-его спутника зайти противнику со спины, чтобы закрыть емупуть к отступлению и чтобы никто не пришел ему на помощь?По «Книге будущих командиров» Александр поступил именнотак, хотя из «Жития» следует, что отряд Гаврилы пробился к вра-жеским судам через весь лагерь.

Дальше — больше: «Гаврила Алексич сражался у самой воды,не пуская неприятелей с берега на корабли и с кораблей на берег.Когда он увидел, что шведы уводят на корабль королевича, то наконе ринулся за ним на палубу. Шведы столкнули воина с конемв воду». Так как же так? Ведь сходни-то отряд Гаврилы сбил впервый момент боя? По каким же сходням Гаврила мог ринуть-ся за королевичем на корабль? И вообще, как шведы могли уво-дить королевича на корабль, если Гаврила не пускал «неприяте-ля с берега на корабли и с кораблей на берег»? Только если отрядГаврилы не выполнил возложенную на него задачу — разъеди-нить силы шведов, отрезав их от кораблей. Если вспомнить, чтопо окончании битвы шведы не только погрузились на свои ко-рабли, но и перенесли на них погибших и потом благополучноотплыли на них в неизвестном направлении, то возникает во-прос: а что же случилось с отрядом Гаврилы? Куда он испарился?

Еще одна важная деталь. Автор первой редакции «Жития»ничего не сообщает о том, сколько врагов пало в этом бою, и ка-кие потери понесли русские. Он только сообщает о чуде с гибе-лью врагов на другом берегу реки и добавляет, что «оставшиесябежали, а трупы погибших своих набросали в корабли и пото-пили в море». Из этого можно сделать вывод о том, что автор«Жития» не знаком с Новгородской летописью. НПЛ более ин-формативна. Она сообщает и о потерях шведов, и о том, чтоновгородцы потеряли около двадцати человек. О потерях про-тивника летопись говорит общими словами. Согласно сообще-нию летописца, шведы наполнили павшими два корабля, «мно-жество других» погребли на берегу. В более поздних редакцияхнесоответствие «Жития» с летописью было исправлено, а числокораблей, наполненных павшими врагами, для верности увели-чили до трех. Но главное не это. Главное то, что и по летописи,и по «Житию» шведы сами хоронили своих павших. Именно по-этому летописцу даже приблизительно неизвестно число пав-ших в бою врагов.

Итак, шведы сначала вырыли ямы, в которые «набросали»трупы павших воинов, а потом, погрузив других погибших накорабли, уплыли. Костомаров, пересказывая сообщение лето-писи, пишет: «У шведов было много убитых и раненых. Схоро-нили они наскоро часть убитых на месте, свалили остальных насвои шнеки, чтобы похоронить в отечестве, и в ночь до света всеуплыли вниз по Неве в море» (указ. соч., с. 80).

Не во время же боя с новгородцами приступили шведы кпреданию земле погибших? Значит, шведы приступили к захо-ронению погибших, когда бой уже кончился. Закончиться онмог только по трем причинам:

— победа Александра и разгром шведов;— победа шведов и разгром Александра;— боевая ничья.В последнем случае каждая из сторон утверждает, что побе-

дителем вышла именно она. Например, французы считают,что в Бородинской битве победил Наполеон, в том числе,именно на том основании, что поле боя осталось за ним. То,что шведы сами схоронили своих павших, означает, что и по-сле сражения с русскими поле битвы осталось за ними. Хоро-ши же победители, которые отошли с поля боя, оставив на немсвоего врага. И это называется победой?

И летопись, и «Житие» утверждают, что бой закончился подвечер: шведы уплыли, «не дожидаясь рассвета», предваритель-но собрав и похоронив погибших в бою воинов. То, что шведамбыстро удалось управиться с погребальным обрядом, означает,что в живых после боя осталось гораздо больше воинов, чем по-гибло.

Итак. Бой закончился. Шведы предают земле и относят накорабли павших. А чем в это время заняты победители? Смелопрячутся в лесу и наблюдают, как недобитые шведы копают мо-гилы? Удобнейший момент для нового внезапного нападения.Но русские, почему-то им не воспользовались. Этот момент в«Житии» заставил задуматься не только меня. Один автор на-шел «оригинальный» ответ: Александр проявил благородство и,прекратив бой, разрешил шведам захоронить убитых. Ну, тогдалогичнее было бы предложить разбитым врагам безоговороч-ную капитуляцию и потом заставить их уже в качестве пленныхосуществить захоронение. А то благородство Александра и неблагородство вовсе, а признание собственного бессилия: поме-шать шведам похоронить погибших он не может.

Зато поутру наши герои возвращаются, чтобы увидеть чудо —не преданные земле тела врага на другом берегу реки. Еще во-прос: почему шведы, похоронив погибших на одном берегу,бросили их не погребенными на другом, где их безопасностиникто, кроме ангелов Божьих, не угрожал? Не стали же они пре-пятствовать шведам в таком богоугодном деле, как преданиеземле покойников?

Рассказывая о том, как и где были похоронены павшие шве-ды, и летопись, и «Житие» скромно умалчивают о судьбе пав-ших русских. Может быть, их похоронили шведы? Или они ос-тавили их не погребенными, и своих товарищей захорониливернувшиеся наутро дружинники Александра?

Еще одна деталь, которая бросается в глаза. При внезапномнападении пленных бывает гораздо больше, чем убитых. И гдеже они, эти шведы, взятые в плен в «Невской битве»? Ведь ихдолжно быть много, если в первые минуты боя шведов отсеклиот кораблей, и бежать им было некуда. Тем более, что в те време-на противников, особенно знатных, старались не убивать, абрать в плен, чтобы получить за них выкуп или продать на не-вольничьих рынках. Так где же он, цвет шведской знати, кото-рый потом Александр Ярославич по своему обычаю (если веритьфильму Эйзенштейна) будет менять на мыло и другие колони-альные товары? Или шведы сражались так мужественно, что жи-выми в руки врага не сдавались, или дружинники Александрапленных не брали? И то и другое мало вероятно. Я не обвиняюшведов в трусости, но по европейскому средневековому кодексучести ничего позорного в том, чтобы сдаться в плен, не было.Тем более, что шведы якобы даже не успели схватиться за ору-жие. Что же им, бедненьким, оставалось делать? Не с кулакамиже бросаться на своих врагов? Да и у Александра не было резоназапрещать брать пленных. Зачем отказывать себе в удовольствиис триумфом провести их по Новгороду? Если он и желал их смер-ти, то потом их можно было публично повесить, подобно тому,как он через год казнит чудских и новгородских «переветников».

9

Итак, подведем итоги. Из непредвзятогоанализа первоисточников (отнесем к ним и «Житие») можносделать следующие выводы:

64

— Дружина князя Александра неожиданно напала на лагерьшведских купцов или финский военный отряд, в котором былонесколько шведов и норвежцев.

— Цель этого нападения не защита Новгородской земли, азахват добычи.

— В результате боя русские понесли большие потери и, не су-мев нанести поражение врагу, покинули поле боя.

Потери шведов были незначительны. Напомню, что при на-падении на Ладогу в 1164 году шведы потеряли 43 судна из 55, ав этом бою только два (в двадцать раз меньше!!!). Для справки:Пашуто, один из наиболее авторитетных советских биографовАлександра, предположил, что в 1240 году у шведов было 50 су-дов (5000 воинов). При этом имя победителя шведов под Ладо-гой неизвестно, а Александру Ярославичу ставят памятники.Такая вот историческая несправедливость. А ведь современни-ки (возможно, за исключением новгородцев) ни о какой победеАлександра не слышали и ничего не знали. Через триста лет вочередной редакции «Жития» Александру присваивается про-звище Невский. Почему не Чудской? Ведь Ледовое побоище всравнении с «Невской битвой» событие более значимое и мас-штабное. Это современный обыватель думает, что Александрапрозвали Невским в честь его первой победы и в Ледовом побо-ище он уже выступал под этим прозвищем. Книжник XVI века,который выдумал, что Александра Ярославича прозвали Нев-ским, считал точно так же: после сражения на Неве он долженбыл получить такое прозвище, подобно тому, как московскогокнязя Дмитрия назвали Донским после Куликовской битвы. А вотпочему современники не дали Александру прозвища в честь од-ной из его побед? Если они не заметили его подвиг во имя Руси наберегах Невы, то почему не дали князю прозвища после Ледовогопобоища? Или об этом подвиге Александра Ярославича они тоженичего не знали?

Несмотря на очевидные факты, отечественные историкиудивительно единодушны в том, что «Невская битва» имела«судьбоносное историческое значение» (Ю. Бегунов. АлександрНевский, с. 73). Благодаря этой победе Александр спас Новго-.род, а то и всю Русь. Например, Гумилев пишет: «Жертвенно-стью и доблестью соратников Александра был спасен Новго-род» (указ. соч., с. 124). Как же тогда объяснить неблагодар-ность спасенных? Новгородцы через несколько месяцев после«Невской битвы», выгоняют своего спасителя. Не иначе как в

65

знак благодарности за избавление от вражеского нашествия.Похоже, что о жертвенности и доблести Александра и его сорат-ников они или ничего не знали или сразу же о ней забыли. К ли-ку святых Александра Ярославича после его смерти новгород-цы не причисляли. Это сделали полтора века спустя во Влади-мире, который Александр ни от каких врагов не спасал. ВНовгороде же почитали святого князя Мстислава РостиславичаХраброго (ум. в 1179 г.), который оборонял Новгород не от мни-мых, а от реальных его врагов: князя Андрея Боголюбского исуздальцев. В Пскове были свои святые князья Довмонт и Все-волод (ум. в 1138 г.)

А вот якобы разбитые Александром в пух и прах шведы черезнесколько лет после «Невской битвы» присоединяют финскоеплемя емь, которое ранее платило дань Новгороду. В результатеэтой победы шведы обосновались вдоль всего северного побере-жья Финского залива. Победоносным походом на емь руководилярл Биргер. Поход Александра на емь в 1256 году, вопреки ут-верждениям некоторых титулованных историков, окончилсяничем. НПЛ об этом походе сообщает лаконично: «придя наземлю емьскую, одних убив, а других взяв в плен; и вернулисьновгородцы с князем Александром все здоровы». Наступлениешведов на восток продолжалось, и к концу века они утвердилисьв Финляндии, дойдя до границ расселения новгородских союз-ников карелов. Вроде врага разбили, а на самом-то деле потерпе-ли полное поражение. Так что «Невская битва» никакой пользыни Новгороду, ни будущему Российскому государству не при-несла. Так в чем же тогда историческая заслуга Александра, и ка-кой смысл в его прозвище Невский? За какие такие заслуги на-значили его национальным героем? Может быть, за победу вдругой эпической битве — «Ледовом побоище»?

Когда речь идет о «Невской битве», забывают о том, чтоШвеция — маленькая по территории и населению страна. Ктосейчас может себе представить, что Швеция (пусть даже в сою-зе с Норвегией и Финляндией) попытается напасть на Россиюда еще с целью захвата ее территории? И тысячу лет назад соот-ношение сил, людских и материальных ресурсов Руси и Шве-ции было не в пользу этого скандинавского государства. Держа-вой европейского масштаба Швеция стала только в XVII веке.До этого времени ни процветающими городами, ни развитойторговлей, ни территориальными захватами, ни сильной арми-ей или флотом Швеция похвастаться не могла. Слабость Шве-

66

ции привела к тому, что в XIV веке она попадает под власть Да-нии. Если маленькой Дании удалось покорить шведов, то Гос-подину Великому Новгороду да еще в союзе с другими русски-ми княжествами это было бы сделать гораздо легче. А в XIII ве-ке для разоренной столетней гражданской войной Швециисоседние языческие племена и Новгород представляли самуюбольшую опасность. Главная внешнеполитическая задача Шве-ции с тех времен и до поражения в войне с Петровской Россией— обеспечить надежную защиту своей территории от нападенийсо стороны Руси.

Давайте представим, что случилось чудо: шведы достиглисвоей цели и захватили Новгород. К каким последствиям моглобы это привести? Хотя история не терпит сослагательного на-клонения данная ситуация совсем не гипотетическая. Шведыдействительно овладели Новгородом. Только гораздо позже —в 1611 году. Шведскому войску под командованием генерала Де-лагарди не удалось взять город приступом. Защитники городасожгли городские посады и укрылись за городскими укреплени-ями и успешно отбили нападение. Семь дней после неудачногоштурма шведы стояли в бездействии. Очевидно, они даже не ве-ли артиллерийского обстрела города, а новгородцы все это вре-мя беспечно пьянствовали, а напившись, поднимались на сте-ны и «бесстыдно ругались над шведами» (Соловьев, СС, т. 4, с.630). В ночь на восьмой день один из пленных незаметно провелшведов в город. Доблестные защитники города так расслаби-лись, что не заметили, как шведы проходят в город через откры-тые ворота. Когда же враги стали бить стражей по стенам и дво-рам, казаки и стрельцы предпочли покинуть город, успев огра-бить лавки и дома под предлогом, что это, захватив город,сделают шведы. Только в двух местах несколько храбрецов ре-шили биться насмерть, оказав захватчикам «сильное, но беспо-лезное сопротивление» (там же). Видя, что город защищать не-кому, митрополит новгородский Исидор и воевода князь Одоев-ский решили договориться с Делагарди. Какие же условиякапитуляции предложили шведы? Присяга шведскому короле-вичу. Шведы обязались не разорять город. Между Новгородом иШвецией будет дружба и вечный мир на основании предыду-щих договоров. Новгородцы обязались без ведома Швеции незаключать мира или союза. Ни один из городов и уездов новго-родских не присоединяется к Швеции. Запрещается вывозитьиз России в Швецию деньги, колокола, военные припасы без

67

ведома и согласия русских; русских людей не вывозить в Шве-цию, а шведов не задерживать в России. Всяких чинов люди со-храняют старые права; имения их остаются неприкосновенны-ми; суд совершается по-прежнему. За обиды, нанесенные рус-скими шведам и наоборот, должно наказывать без всякогопритворства. Между обоими государствами будет свободнаяторговля с указанными пошлинами. Пленники будут возвраще-ны без выкупа. Все эти условия будут сохраняемы ненарушимоне только в отношении к Новгородскому, но и Владимирскомуи Московскому государству, если жители их вместе с новгород-цами признают короля покровителем, а королевича — госуда-рем (Соловьев, СС, т. 4, с. 631—632). Напоминаю, такие усло-вия капитуляции шведы предложили городу, который они за-хватили силой, и, следовательно, могли диктовать на правахпобедителя свою волю. Готов поспорить, что предложи шведысегодня на таких условиях признать Новгороду или любому дру-гому городу России власть шведского короля, — это предложе-ние с радостью было бы принято. Может быть, поэтому россий-ские и советские историки столетиями выдают шведов за ковар-ных агрессоров?

РОЖДЕНИЕ ЛИВОНИИ

1

В торое (и последнее) сражение Алек-сандра Ярославича, вписанное в оте-

чественные учебники истории, — «Ледовое побоище». Боль-шой Советский Энциклопедический Словарь пишет о том, чтов нем «под руководством Александра Невского русские войскаразгромили «немецких рыцарей-крестоносцев». То, что сло-варь называет противников Александра Ярославича «немецки-ми рыцарями-крестоносцами», — не что иное, как манипуля-ция сознанием читателя. Ему внушают: князь Александр отра-зил «крестовый поход» на Русь. «Крестоносцы» якобы нетолько хотели захватить русские земли, но и обратить право-славных в католическую веру. Почему-то авторы этой теорииупустили из виду то, что Русь к этому времени уже захватилитатаро-монголы. Не логичнее было бы предположить, что«крестоносцы» хотели помочь русским освободиться из-подвласти Орды?

Насколько правомерно называть «немецкими рыцарями-крестоносцами» тех, кто сражался с новгородцами в «Ледовомпобоище»? Известно, что в крестовых походах в Святую землюпринимали участие рыцари со всей Европы. И не только рыца-ри. Участниками крестовых походов на Ближний Восток былипредставители самых разных сословий. Рыцари, как профессио-нальные военные, их только возглавляли, и в общей массе охва-ченных религиозным фанатизмом освободителей Гроба Господ-ня составляли подавляющее меньшинство. Все дело в том, чторыцарей было очень мало. Например, в самой «рыцарской»стране мира — Англии в 70-х годах XIII века было меньше трехтысяч рыцарей. Большего числа военных феодалов экономикастраны просто не выдержала бы. Не самое дорогое рыцарскоеснаряжение вместе с боевым конем стоило в те времена 45 ко-ров или 15 кобылиц. А это — величина стада или табуна целой

69

деревни. Возможность отдать такое богатство за бесполезную вхозяйстве груду железа была у немногих.

Но мало было взять в руки оружие — им надо уметь пользо-ваться. А этого можно было достичь только постоянными тре-нировками с самого юного возраста. Таким образом, тяжелово-оруженный всадник мог быть только богатым человеком с боль-шим досугом. Даже очень богатые государи могли содержатьпри дворе лишь очень небольшое число таких воинов.

Следовательно, подавляющее большинство тех, кто сражалсяпротив Александра Ярославича в «Ледовом побоище», не былирыцарями. Не были они и «крестоносцами» в том смысле, кото-рый подразумевает участников крестового похода (подробнее обэтом в следующей главе). И еще в одном смысле употребляетсяслово «крестоносец». Польский писатель, автор историческихроманов Генрик Сенкевич назвал свой роман о Грюнвальдскойбитве «Крестоносцы», потому что так называли рыцарей Тевтон-ского ордена за то, что на их плащах был изображен крест. Поля-ки и литовцы, сражавшиеся против Тевтонского ордена, былитакими же католиками, как и орденские братья.

Поскольку среди тех, кто сражался с русскими в «Ледовом по-боище», рыцарей с крестами на плащах было не больше не-скольких десятков человек, даже в терминах польского романи-ста их некорректно называть «крестоносцами», или рыцарскимвойском. Ведь никому в голову не приходит назвать танковойармией войско, где несколько десятков танков. Почему же вой-ско с несколькими десятками рыцарей называют рыцарским?Нет, почему называют, понятно — чтобы придать должный веспобеде Александра. Но предмет нашего исследования не пиарпредков Московских князей, а реальные исторические события.

К тому же участники крестовых походов в Святую землю до-бивались своей цели, невзирая на поражения и потери в течениепочти трехсот лет. А те, с которыми сразился досточтимый Алек-сандр Ярославич, потерпев только одно поражение, немедленноотказались от своих замыслов.

В отличие от историков, древнерусские летописи ни о каких«крестоносцах» даже не упоминают. Древнейшая летопись, со-держащая описание сражения, позднее названного «Ледовымпобоищем», — НПЛ. В ней говорится, что противниками рус-ских были немцы и чудь (предки современных эстонцев), а некатолики, латиняне или крестоносцы. Немцами в то время наРуси тогда называли всех жителей Западной Европы. Немцами

70

летописец собирательно называет и всех европейских колонис-тов или католиков в Прибалтике (ливонцев). При этом, когдаэтого требует повествование, летописец выделяет среди этих«немцев» рижан, дерптцев (жителей одноименного епископст-ва), людей короля (датчан), чухонцев (эстов), ливов...

Что же касается немцев в современном понимании, то отно-шения Древней Руси и Германии не были враждебными. Во вре-мена Киевской Руси с немцами, так же как и со шведами, кон-фликтов у наших предков не было. Их и быть не могло хотя быпо той простой причине, что наши народы не были соседями.Общая граница между немецкими и русскими землями появи-лась только во второй половине XVII века. Восточная Пруссия,ближайшая к Руси немецкая территория, пресловутый «оплотнемецкого милитаризма», в XIII веке еще только зарождалась, аот русских земель ее отделяла Литва. Эта геополитическая ситу-ация не изменялась на протяжении следующих восьми веков, сначала немецкой колонизации Пруссии. Даже сегодня, послетого как часть Восточной Пруссии под именем Калининград-ской области была присоединена к России, ее территория оста-ется изолированным анклавом, попасть в который по суше по-прежнему можно только через Литву. Так что в силу географиче-ских причин воевать с немцами было проблематично.

Предвижу возражения: географическая удаленность не ме-шала нашим предкам совершать походы на Константинополь.Не мешала. Но на немецкие города русичи набегов не соверша-ли, щиты на их ворота не прибивали и данью не обкладывали.Наши предки не воевали, а мирно и взаимовыгодно торговали.Эта торговля была настолько активной, что привела к возник-новению крупнейшего в мире объединения торговых городов —Ганзы, своеобразного прообраза современного ЕвропейскогоСоюза. Богатство Ганзы росло от торговли с Новгородом, кото-рый и был ее главным торговым партнером. Следовательно,война с ним Ганзе была не выгодна нашим предкам, ибо моглананести ущерб торговле. По той же причине, если Новгород-ская земля подвергалась нападению, то Ганза должна была авто-матически становиться на ее сторону, поскольку поражениеНовгорода могло привести ганзейские города к банкротству. Такчто с жителями Германии новгородцы не воевали.

Отечественные историки уверены в обратном. Так, Костома-ров утверждал, что немцы были «исконными врагами славян-ского племени» (Русская история, с. 79). О причинах личной не-

71

нависти Костомарова к немцам и предпосылках возникновенияподобной теории мы поговорим позже, а сейчас ответим на во-прос: как и почему немцы появились на границах русских зе-мель? Для начала рассмотрим, как складывались отношения на-ших предков с народами, населяющими Прибалтику.

2

К началу первого тысячелетия нашей эры вэтом регионе обитали ливы, леты, эсты и другие языческие племе-на. Они практически не были вовлечены в процесс развития евро-пейской цивилизации и отставали в своем социально-экономиче-ском развитии от соседних народов. Для своих соседей они пред-ставляли реальную угрозу, поскольку совершали на их землиграбительские набеги и промышляли пиратством. Например, эстыс острова Эзель (эзельцы) и родственное ливам племя куршей не-однократно нападали на побережье Дании и Швеции. Целью на-бегов на более цивилизованных, а следовательно, зажиточных со-седей был захват имущества, скота, орудий труда и невольников.

Это был последний в Европе регион, населенный варварами-язычниками, находящимися еще на стадии родоплеменных от-ношений. У них только намечались зачатки государственности.Между собой прибалтийские племена вели непрерывные вой-ны. Порой дружины, бывшие союзниками в одном военном по-ходе, становились противниками в следующих сражениях.

Кроме межплеменного конфликта, видимо, имел место имежнациональный, так как в регионе соседствовали финно-угоры (эсты и ливы) и балты (другие племена, населявшие тер-риторию современной Латвии и предки литовцев).

От набегов литовцев страдали все прибалтийские племена.Пограбив земгалов и куршей, они отправляясь грабить ливовили эстов, на время этих походов объединялись со своими вче-рашними противниками земгалами или селами. Земгалы и кур-ши воевали между собой, а также вместе нападали на литовскиеи ливские земли. Эсты в основном устраивали набеги на землилатгалов (лэттов), а латгалы соответственно на земли эстов.

Демографическое давление на Прибалтику со стороны Русиначалось еще в X веке. Так, второй по величине и значению го-род Новгородской земли Псков был основан на месте поселе-ния эстонского племени сэту. Уступили сэты землю русичам до-

72

бровольно или были истреблены — неизвестно. Известно, чтоПсков уже много столетий известен как русский город.

Особенно усилилась экспансия Руси в Прибалтике после то-го, как шведы из-за бесконечной гражданской войны потеряликонтроль над Балтикой. В 1030 году Ярослав на месте древнегопоселения эстов на западном берегу Чудского озера основываетрусский форпост в Эстонии — город Юрьев (позднее ливонскийДерпт, современный эстонский Тарту). Однако этот оплот Русипросуществовал недолго. Балтийские племена, которые удалосьобложить данью в период наибольшего могущества КиевскойРуси после ее распада, когда между русскими княжествами нача-лись междоусобные войны, восстали. Первое крупное восстаниеэстов против русских произошло уже через тридцать лет послеоснования Юрьева — в 1060 году, при сыне Ярослава Мудрого,Великом Киевском князе Изяславе. Народ солов, обязанныйежегодно платить русским дань, изгнал сборщиков дани, сжегЮрьев и дошел до самого Пскова. Только призвав на помощьновгородцев, псковичи смогли разбить восставших.

В отличие от русских, часть войска которых составляла кон-ная дружина, эсты сражались пешими, а вооружены они былине мечами, как их противники, а дубинами. Доспехов у солов небыло, а щиты они делали из дерева. В отличие от русских, средикоторых было большое количество лучников, у эстов этого ору-жия практически не было. Значит, противник мог расстреливатьих издали. Несмотря на это, в сражении с солами русские по-несли огромные потери — 1000 человек.

В результате упорного сопротивления прибалтийских наро-дов границы Древней Руси так и не продвинулись до побережьяБалтийского моря. Единственное исключение — район устьяНевы, где обитало племя ижоров, платившее дань Новгороду.Ни одного города или поселения на Балтике русские так и неосновали. Наиболее близко к побережью Балтийского моря кначалу XIII века были владения двух уделов Полоцкого княже-ства — Герцикэ и Кукенойса, расположенные в средним тече-нии Западной Двины.

Условно можно выделить два района русского влияния вПрибалтике: северный, где пытался закрепиться Новгород (вос-точные районы современной Эстонии), и южный, где собиралдань Полоцк (современная Латвия).

Как это не странно, русские не пытаются колонизировать этиземли путем распространения православия, строительства горо-

73

дов (за исключением Юрьева) и вовлечения аборигенов в орби-ту своего культурного влияния. Хотя для этого у наших предковбыли все условия. Крупнейшие города Древней Руси: Новгород,Псков и Полоцк в силу своего географического положенияпредставляли собой прекрасные плацдармы для миссионерскойдеятельности среди местного населения. Почему же русская пра-вославная церковь не предпринимала никаких усилий для того,чтобы обратить прибалтийские народы в христианскую веру?И почему с этой задачей в исторически короткий срок успешносправились католические миссионеры, которые вступили в кон-такт с местными жителями на два столетия позже?

Среди тех, кто пытается оправдать бездеятельность русскойправославной церкви в Прибалтике, ее нынешний глава Патри-арх Московский и Всея Руси Алексий, который написал по исто-рии православной церкви в Эстонии диссертацию, и на основе еекнигу «Православие в Эстонии». В ней Алексий пишет: «Мирнаяпроповедь Слова Божия предполагала благочестивый пример итерпение, а плохое знание местных наречий, отсутствие грамот-ных людей и веками укоренившиеся среди местных жителей язы-ческие представления делали распространение христианства по-двигом трудным, требующим усилий нескольких поколений по-движников». Выходит, что католики добились успеха насилием, аправославная церковь к силе прибегать не хотела, а на мирнуюпроповедь у нее не хватило времени, подвижников и грамотныхлюдей. Ну и конечно, виновата традиционная русская проблема:незнание иностранных языков. На самом деле, как свидетельст-вует история русской церкви, обращение язычников в правосла-вие далеко не всегда осуществлялась путем «мирной проповедиСлова Божия». Тот же Новгород крестили огнем и мечом. Да ивремени у православных миссионеров было достаточно, чтобы«несколько поколений подвижников» сумели добиться распрост-ранения христианства среди таких упорных язычников, какими,по мнению Алексия, были «местные жители». Что касается не-знания местных наречий, то и тут лукавит святейший патриарх.Историки утверждают, что в то время новгородское вече говори-ло не на русском, а на чухонском языке. Ведь и Новгород возникна месте племенного центра финно-угорского народа. Да и не-ужели католические миссионеры, прибывшие в эти края издале-ка, знали местные языки лучше, чем не одно столетие прожива-ющие по соседству с аборигенами русские? Конечно, нет. А отго-ворки патриарха Алексия всего лишь неуклюжая попытка ввестив заблуждение читателя и оправдать православную церковь.

74

Объяснить причину успеха католиков в Прибалтике пыталсяАрнольд Тойнби в своем хрестоматийном труде «Постижение ис-тории». Историк обратил внимание на то, что православие нестремилось к расширению своих границ за счет европейских вар-варов, а к миссионерской деятельности своих конкурентов отно-силось с полнейшим равнодушием. При том, что по сравнению скатоликами у нее был намного больший потенциал для того, что-бы успешно проповедовать христианство. Ведь православные ве-ли службу на родном языке, а католики на непонятной подавля-ющему большинству населения латыни. Либерализм православ-ной церкви на фоне этой латинской тирании удивителен — онане предприняла ни одной попытки придать греческому языкустатус монополии в церковной службе. Такая политика, допус-кавшая ведение службы на местных языках, давала православиюнеоспоримое преимущество перед католиками в миссионерскойдеятельности. «Учитывая это обстоятельство, реальный успех за-падного христианства в области миссионерской деятельности,намного превзошедший успехи православия, кажется более чемпарадоксальным», — пишет Тойнби (указ. соч., с. 324).

Но в чем же тогда причина такой «парадоксальной» пассив-ности православной церкви? По мнению Тойнби, этот парадокслегко разрешить, если предположить, что, с точки зрения языч-ников, у православия был существенный недостаток, перекры-вающий преимущества использования родного языка в церков-ной службе. Он считает, что этот недостаток заключается в том,что принятие православия приводило к утрате политической са-мостоятельности, а принятие церковной юрисдикции Рима невело к политической зависимости. На мой взгляд, предположе-ние Тойнби ошибочно. Проблема не в этом. Православная цер-ковь, в отличие от католической, признает первенство властисветской над властью духовной. Поэтому, например, КиевскаяРусь, приняв православие, не потеряла политической независи-мости. Хотя глава русской православной церкви был прислан изКонстантинополя, он находился в зависимости от киевскогокнязя. Скорее всего, именно подчиненное положение право-славной церкви по отношению к княжеской власти и послужилоодной из главных причин того, что Владимир Красное Солныш-ко сделал свой выбор в пользу православия, а не католичества.

На самом деле русская православная церковь не вела мис-сионерской деятельности по причинам сугубо прагматичес-ким: крестить прибалтийских язычников было попросту невы-

75

годно. Дело в том, что самым доходным занятием на Руси в тевремена была работорговля. Охотиться за живым товаром вДикой степи, как наглядно свидетельствует история неудачно-го похода князя Игоря, — предприятие в высшей степени рис-кованное. А вот жившие на границах Руси небольшими осед-лыми общинами племена язычников, в отличие от степных ко-чевников, представляли собой оптимальную цель для такихнабегов. Поэтому новгородцам, псковичам и полочанам, кото-рые благодаря своему соседству с прибалтами сделали рабо-торговлю одним из основных источников своего дохода, неза-чем было распространять среди них христианство. Церковь быне одобрила продажу в восточные гаремы наложниц-христиа-нок. Да и скотину уже не угонишь и закрома не пограбишь —ведь церковь живет за счет своих прихожан. Зато от работор-говли как на дрожжах росло благосостояние паствы, а значит,и богатства церкви. Зачем же подрывать источник собственно-го процветания?

Прибалтийские народы, подвергавшиеся постоянным напа-дениям со стороны Руси, видели в русских врагов. Например,Карамзин пишет про древних эстов: «Сей народ ненавидел Рос-сиян как утеснителей, отрекался платить дань и сопротивлени-ем отягчал свою долю» (СС, т. 2—3, с. 137).

Древнерусские летописи сохранили свидетельства о много-численных крупных походах русских князей против прибалтий-ских народов. В начале XIII века они совершались практическикаждый год. Про набеги отдельных отрядов они просто не сооб-щают. Таких набегов было во много раз больше. Особенно стра-дали от алчных соседей живущие на границах Новгородскойземли предки эстонцев, которых русские пренебрежительно на-зывали чудью (от слова «чудной»).

В 1116 году новгородцы и псковичи в очередной раз пытают-ся обложить данью чудь и нападают на ее земли. Русские захва-тили поселение Одемпе (русское название Медвежья Голова) ивернулись домой с большим полоном.

В ИЗО году организатор предыдущего похода на чухонцев —Всеволод, князь Новгородский и Псковский, вновь ходил запленными в Эстонию. По традиции поход совершался зимой,когда к войску могли присоединяться добровольцы, свободныеот сельских работ, реки можно использовать как дороги, болотапромерзали, а леса переставали быть убежищем для ищущихспасения местных жителей.

76

В ходе похода Всеволод, как пишет Карамзин, «обратил в пе-пел селения, умертвил их жителей, взял в плен их жен и детей»(там же).

В 1133 году вспыхивает очередное восстание эстов. «Чудь,воспользовавшись смутами в Новгороде, не только пересталаплатить дань, но овладела Юрьевым, перебила жителей» (Соло-вьев, СС, т. 1, с. 413). Ответная карательная экспедиция новго-родцев и псковичей под предводительством князя Всеволода навремя возвращает Юрьев русским.

Карамзин сообщает, что в 1176 году «эстонцы дерзнули осаж-дать Псков и не перестают беспокоить границ». В 1180 году нов-городский князь Мстислав Храбрый с двадцатитысячным вой-ском «опустошил их землю до самого моря, взяв в добычу мно-жество скота, пленников». Эсты, «думая только о спасениижизни, скрывались» (СС, т. 2—3, с. 383).

В 1191 году новгородцы взяли Юрьев, «множество пленни-ков и всякого рода добычи». В следующем году дружина псков-ского князя с отрядом псковичей завоевали эстонское городи-ще Медвежья Голова, «распространив огнем и мечом ужас в ок-рестностях» (СС, т. 2—3, с. 402).

«Прибалтика истекает кровью; и я не знаю, что это — слезысосен или кровь людей запеклась и закаменела в красном при-балтийском янтаре...» — пишет автор исторического эссе за-стойных времен «Память» (с. 124). Разумеется, кровь местныхжителей проливала «пестрая западная орда», а русские, наобо-рот, оказывали им помощь, сражаясь вместе с прибалтийскиминародами против «силы, ломившей с запада». В действительно-сти получается, что именно наши далекие предки больше чемкто бы то ни было поспособствовали тому, чтобы прибалтий-ский янтарь приобрел красноватый оттенок.

Окруженные со всех сторон христианскими народами, сто-явшими на более высокой ступени развития, прибалтийскиеязыческие племена должны были или погибнуть или подчи-ниться завоевателям. Племена пруссов, на борьбу с которымипольский князь призвал Тевтонский орден, отказались принятьевропейскую цивилизацию, упорно сопротивлялись крещениюи в итоге были вынуждены оставить свои земли и уйти в литов-ские леса. Другие языческие народы из двух зол — платить даньрусским или принять христианство и войти в лоно европейскойЦивилизации — выбрали второе.

77

Таким образом, когда немецкие католические миссионерыначали крещение языческих племен в Ливонии (современнаяЛитва и Эстония), русские эти земли не контролировали, не-смотря на неоднократные попытки Полоцкого княжества иНовгорода обложить «чухонцев» данью. Что, впрочем, не меша-ло русским смотреть на земли соседей как на цель для новыхграбительских походов.

3

Как появились немцы в Прибалтике? Со-гласно легенде, в 1158 году к устью Двины прибило бурей ко-рабль бременских купцов. Воинственные туземцы решили, чтолегко завладеют имуществом попавших в беду мореплавателей,но получили отпор со стороны хорошо вооруженных купцов.Убедившись в том, что ограбить чужестранцев не получится, ли-вы согласились получить интересующие их товары путем чест-ного обмена. Торговля оказалась настолько выгодной, что бре-менские купцы возвращались в эти места еще несколько раз ичерез некоторое время выпросили у ливов разрешения основатьна их земле поселение. Потом еще одно. Построили немцы наберегах Двины не только склады и жилища, но и церковь. Но недля того, чтобы обратить в христианство местных жителей, а длясебя: купцам и экипажам кораблей, совершающим опасныеэкспедиции, надо было где-то возносить Богу молитвы. Благо-

' получно дошли корабли до Двины — помолились за успешноеокончание пути. Перед отплытием в обратный путь надо помо-литься за то, чтобы плаванье прошло успешно. А как это сделатьбез священника и храма? Скорее всего, католические священ-ники в немецких торговых факториях посчитали своим христи-анским долгом принести аборигенам слово Божие. Крещениеливов было выгодно и купцам. Ведь несмотря на то, что торгов-ля с аборигенами шла успешно, они представляли постояннуюугрозу для немецких купцов. Кто его знает, что у этих дикарей вголове? Того и гляди, принесут кого-нибудь из католиков вжертву своим идолам. Куда проще и безопаснее было бы нем-цам вести здесь свои дела, если бы ливов удалось заставить со-блюдать христианские заповеди.

Когда бременские клирики узнали о том, что их прихожаневедут дела с язычниками, они смекнули, что крестив их, приум-

78

ножат свою паству, а значит, и доходы, и послали к ливам мис-сионеров.

Первый миссионер отправился к ливам приблизительно в1184 году. Архиепископ бременский доверил эту миссию мона-ху ордена Святого Августина — Мейнгарду. Ливонская хроникаГенриха отмечает, что никакой корысти в его действиях не бы-ло, и он побыл в Ливонию «просто ради дела Христова и толькодля проповеди».

Первым делом Мейнгард отправился в Полоцк, где встретил-ся с князем «Вольдемаром» (Владимиром) и попросил у негоразрешения проповедовать слово Божие между язычниками,которые платили дань Полоцку. Полоцкий князь принял като-лического монаха благосклонно и не только разрешил ему кре-стить язычников, но и даже отпустил Мейнгарда с дарами, под-черкивая свое полное одобрение его миссии. Чем объяснить та-кой поступок православного князя? Очевидно, предложениебременского проповедника оказалось очень своевременным исулящим определенные выгоды. К концу XII века в недавнемпрошлом одно из самых могучих княжеств Древней Руси — По-лоцкое распалось на несколько мелких уделов, практически не-зависимых от Полоцка. Полоцкий князь к этому времени неконтролирует большую частью своих земель, не говоря уже отом, чтобы держать в повиновении бывших данников. Мейн-гард же пообещал князю Вальдемару обеспечить регулярнуювыплату ливами дани.

Свидетельств о том, что православная церковь выступилапротив деятельности католических миссионеров в Прибалтике,нет. Что неудивительно. Полоцким церковным иерархам пред-ложение Мейнгарда было выгодно: собираемая католикамидань с ливов пополняла княжескую казну. А чем богаче былкнязь, тем больше он жертвовал на нужды церкви.

Почему Мейнгард узаконил свою миссионерскую деятель-ность среди ливов именно в Полоцке, а не в Пскове или Новго-роде? Потому, что только Полоцкое княжество, с точки зрениясовременников, имело права сюзерена на земли ливов и их со-седей леттов. Другие русские княжества даже не пытались рас-пространить свою власть на бывших данников Полоцка. СудьбаПолоцкого княжества была настолько безразлична нашимпредкам, что историки не могут установить имена полоцкихкнязей конца XII — начала XIII веков. Полоцкие летописи донас не дошли, а в летописях других русских княжеств о них нет

79

ни слова. Что касается Новгородской земли, то никаких про-блем у католических миссионеров и немецких колонистов с нейне было на протяжении еще тридцати лет.

Если бы католики пришли в Прибалтику с войной, им бы не-зачем было просить разрешения у Полоцка. Тем более, что рус-ские к этому времени уже не контролировали эти земли. Но бре-менский священник не только пришел в Полоцк просить, а нетребовать, но и обещал, взамен на разрешение крестить язычни-ков, выплачивать русским дань со своей будущей паствы.

Вернувшись из Полоцка к ливам, Мейнгард построил цер-ковь в деревне ливов и крестил нескольких местных жителей.Но больше никаких успехов не добился. У подавляющего боль-шинства аборигенов христианская проповедь успеха не имела.Ситуация изменилась только после очередного набега литов-цев. Противостоять им ливы не могли и поэтому попрятались влесах. Не встречая никакого сопротивления, литовцы безнака-занно разграбили их поселения. Мейнгард решил обратить этуситуацию на пользу своему делу. Он пообещал ливам, что еслиони примут крещение, то для их защиты от набегов литовцевкатолики построят неприступные замки. От такого предложе-ния ливы не смогли отказаться и поклялись «стать и быть деть-ми божьими». На следующий год из Германии прибыли строи-тели. Перед тем как начать строительство замка, Мейнгард по-лучил у ливов подтверждение их искреннего желания принятьхристианство. Перед закладкой замка часть ливов крестилась, аостальные обещали креститься после завершения строительст-ва. Немцы построили замок, но ливы свою клятву не исполни-ли. Как только замок был закончен, принявшие крещение ли-вы возвратились к язычеству, а остальные отказались прини-мать христианство. Тем временем Мейнгард построил второйзамок на тех же условиях у других ливов. И там события разви-вались по тому же сценарию.

Более того, получив желаемое, ливы начинают проявлять от-крытую неприязнь к Мейнгарду: ограбили его дом, разворовалиимущество, избили слуг. Проповедник понял, что ливы хотятизгнать его. Те, кого уже обратили в христианство, отказывают-ся от него, демонстративно погружаясь в воды Двины, чтобы«смыть крещение». Соратника Мейнгарда по христианскойпроповеди брата Теодориха чуть было не принесли в жертву, итолько счастливый случай спас его от смерти. Поводом к жерт-воприношению послужило то, что на полях у ливов урожай по-

80

гиб, а католик на своих собрал обильную жатву. Согласно язы-ческому обряду, будет ли Теодорих принят богами в качествежертвы, зависело от того, с какой ноги конь переступит копье.Конь два раза переступил копье не с той ноги, и ливам при-шлось отказаться от жертвоприношения.

При таком отношении может кончиться даже христианскоедолготерпение. Мейнгард собрал своих соратников и пригото-вился отбыть на купеческом корабле из Ливонии. Ливы испуга-лись того, что епископ может вернуться назад с войсками и ото-мстить за причиненные ему обиды. Поэтому ливы попыталисьего удержать, слезно обещая принять христианство. Мейнгардповерил и остался, но его опять обманули. Тогда он вновь попы-тался уехать, но в этот раз ливы его удержали силой, пообещавубить, если он попытается бежать. Мейнгарду пришлось остать-ся. Зато удалось бежать его помощнику Теодориху, которогоМейнгард послал в Рим за советом и помощью. Ему удалось об-мануть ливов и покинуть страну на купеческом корабле.

Теодорих блестяще исполнил возложенную на него миссию.Папа, «услышав о числе крещенных, нашел, что их надо не по-кидать, а принудить к сохранению веры, раз они добровольнообещали принять ее. Он поэтому даровал полное отпущениегрехов всем тем, кто, приняв крест, пойдут для восстановленияпервой церкви в Ливонии» (Хроника Генриха).

Мейнгард этого решения понтифика не дождался — он умерв 1196 году, фактически находясь все это время в заложниках уливов. Но его подвижничество не прошло бесследно: построен-ные по его инициативе каменные укрепления — «замки» Ик-шкиле (Икескола, Uexkull, Укскуль) и Гольм (Holme, современ-ная Мартиньсала) стали опорными пунктами для распростране-ния христианства в Прибалтике.

Преемником Мейнгарда стал епископ Бартольд. Несмотряна печальный опыт своего предшественника, он прибыл к ли-вам без войска, собрал вождей и попытался расположить их по-дарками и угощением. Однако из этой затеи ничего не вышло.Ливы не оценили этот жест доброй воли. Наоборот, они расце-нили поведение Бартольда как проявление слабости. Если ве-рить Хронике Генриха, между ними разгорелся спор о том, каклучше расправиться с епископом — сжечь в церкви, утопить вДвине или убить. Бартольд не стал дожидаться, когда аборигеныперейдут от слов к делу, и бежал. Благодаря тому, что Папа Рим-ский обещал отпущение грехов всем, кто отправится в кресто-

81

вый поход против ливов, Бартольд смог собрать в Германии от-ряд крестоносцев. С ним он и вернулся в Ливонию (1198 г.). Раз-меры отряда, сопровождавшего епископа, неизвестны. Но мож-но с уверенностью утверждать, что он был небольшим — не-сколько сотен человек. Откуда такие цифры? По аналогии:известно, что следующий епископ ливонский Альберт через двагода (1200 г.) прибыл к ливам с отрядом в пятьсот человек. Этототряд Альберт набирал в течение года. Но такое большое коли-чество людей согласилось принять участие в этой рискованнойзатее только благодаря тому, что Альберту удалось добиться то-го, чтобы крестовый поход в Ливонию был приравнен к кресто-вому походу в Палестину: за год службы в епископских войскахв Прибалтике пилигримам обеспечивалась охрана имущества идавалось прощение грехов.

Ливы предложили Бартольду отправить войско назад, а са-мому «убеждать словами, а не палками». Епископ согласилсяотправить войско, но потребовал в залог своей безопасностивыдать сыновей вождей ливов. Ливы под предлогом сбора за-ложников получили перемирие, которым воспользовались длясбора войска. Затем они напали на немцев, искавших корм дляконей, и убили их. В ответ немцы выступили против ливов. Сра-жение произошло на том месте, где сейчас расположен городРига. Не выдержав удара немецкой конницы, ливы в панике бе-жали. Однако победа была омрачена гибелью епископа Бар-тольда. Будучи священником, а не профессиональным воином,он, наверное, мог бы не участвовать в сражении. Но он, вдох-новляя пилигримов, дрался в первых рядах, за что и поплатилсяжизнью. Его лошадь понесла, и он, не сумев ее остановить, ока-зался среди убегающих врагов, которые не преминули этим вос-пользоваться. Потеряв вождя, войско пилигримов продолжает«на конях и с кораблей огнем и мечом опустошать ливские ни-вы». Ливы быстро передумали воевать и поспешили заключитьс немцами мир, по условиям которого они должны были при-нять священников и обязались содержать их. Заключив мир натаких условиях, пилигримы, получив отпущение грехов, немед-ленно отбывают в родные пенаты совершать новые.

Но как только войско погрузилось на корабли и отплыло вГерманию, ливы ограбили священников и прогнали их, пригро-зив убить тех, кто осмелится остаться. Аборигены собиралисьубить и немецких купцов, но те откупились, принеся дары ста-рейшинам.

82

4

Вместо погибшего Бартольда епископомЛивонии был назначен Альберт (1198 г.). Даже на фоне своих не-заурядных предшественников этот человек выделялся выдаю-щимися качествами. Благодаря его усилиям родилось новое го-сударство — Ливонская конфедерация. Не случайно скупой напохвалы Соловьев пишет о нем: «Альберт принадлежал к числутех исторических деятелей, которым предназначено изменятьбыт старых обществ, полагать твердые основы новым: приехав-ши в Ливонию, он мгновенно уразумел положение дел, нашелверные средства упрочить торжество христианства и своего пле-мени над язычеством и туземцами, с изумительным постоянст-вом стремился к своей цели и достиг ее» (СС, т. 1, с. 611).

Совсем по-другому оценивают роль Альберта советские ис-торики. Так, авторы «Истории Эстонской ССР» пишут, что он«самолично организовывал и возглавлял покорение ливов, эс-тонцев и латышей, претворяя в жизнь кровавую политику като-лической церкви в Прибалтийских странах. Чтобы захватитьпобольше земли и усилить свое господство, Альберт не брезго-вал никакими средствами: ни обманом, ни подлыми интрига-ми, ни массовыми убийствами».

Не так много в истории человечества персонажей, которымудалось в одиночку изменить судьбы целых народов. Что намизвестно о человеке, которому «самолично» удалось организо-вать покорение Прибалтики? О деятельности Альберта на постуепископа Ливонии подробно рассказывается в Ливонской хро-нике Генриха Латыша. Благодаря этому труду потомки могутоценить подлинный масштаб этой личности.

Точно неизвестно, кто был автором этой хроники и как онана самом деле называлась. Первый издатель хроники, ИоганГрубер, на основе анализа ее содержания пришел к выводу, чтоее автором был Генрих, имя которого в ней часто упоминается.По мнению большинства историков, Генрих был уроженцемЛивонии, лэттом (латышом) по национальности. По другойверсии, он был немцем. Впрочем, для критической оценкиХроники безразлично, был ли Генрих немцем, или лэттом, ко-торый был воспитан в Германии и стал немцем по культуре имировоззрению, и поэтому резко негативно относился к своимсоплеменникам, упорно не желавшим принять крещение.Особая ценность Хроники в том, что ее автор не принадлежалк числу литописцев-книжников, работавших в тиши мона-

83

стырских келий. Он активный участник описываемых собы-тий. Ее автор не только писатель, а прежде всего воин, мисси-онер и проповедник. И это делает написанный им труд осо-бенно колоритным и интересным. Время написания Хроникиисследователи относят к 1225 году, когда утихли военные дей-ствия и появилась ясность в запутанных внешних и внутрен-них отношениях в Ливонии. Хроника содержательно повест-вует об одном отрывке ее истории — о времени «обращенияязычников», начиная от первых попыток крещения ливов изаканчивая крещением эстов.

Конечно, Ливонская хроника страдает определенной тен-денциозностью. Так, действия немцев (или как их называет Ге-нрих — тевтонов) и их союзников — это всегда геройство и по-двиг. А упорное сопротивление аборигенов он называет «ковар-ством», «предательством», «вероломством».

Несмотря на это, для историков Хроника Генриха наиболееавторитетный источник по данному периоду. Даже российскиеавторы вынуждены признать, что по сравнению с соответствую-щими актовыми данными, а также с русскими, датскими и гер-манскими хрониками, в большинстве случаев преимуществорешительно в пользу Хроники Генриха. О походах датского ко-роля Вальдемара II она рассказывает гораздо подробнее датскихисточников; о русско-ливонских делах — точнее и детальнее,чем наши летописи, а хронология ее служит для корректировкидругих источников.

Согласно Хронике Генриха, Альберт прибыл в Ливониютолько на следующий год после назначения его на должностьливонского епископа. Убедившись на примере своих предше-ственников, что ливы понимают только язык силы, Альберт нестал терять времени на уговоры и убеждения. Первым делом оннаправляется на остров Готланд и набирает там людей для кре-стового похода в Ливонию и добивается от Папы и германско-го императора того, чтобы пилигримство в Ливонию было при-равнено к «пути в Иерусалим». На решение организационныхвопросов и подготовку этого похода ушел почти год. Только в1200 году 23 корабля с людьми, набранными Альбертом, входятв Западную Двину и становятся в замке Гольм. Затем кораблинаправились вверх по реке ко второму замку, который удержи-вали католики, — Икшкиле. В это время на них напали ливы.Однако помешать Альберту не смогли, и его войско, понеся не-значительные потери, достигло Икшкиле. Тогда ливы заключи-

84

ли мир. Полагаясь на заключенный мир, Альберт вернулся вГольм. Но уже через три дня ливы нарушили заключенный до-говор и произвели осаду этого замка. По счастью, для пилигри-мов в Гольме обнаружились запасы съестных припасов, доста-точных для того, чтобы прокормить скопившуюся там массулюдей. Осада затянулась. Тем временем в Двину вошел корабльс фризами (германская народность. — Авт.). Они стали жечьнивы аборигенов. Ливы, испугавшись того, что за этим кораб-лем следует целый флот, снова предложили заключить мир.Альберт, убедившись в их вероломстве, в ответ потребовал отстарейшин заложников. Не полагаясь на то, что ливы выполнятэто условие, епископ пригласил их вождей на пир, где тех схва-тили, и не отпускал до тех пор, пока ему не выдали три десяткасыновей знатных аборигенов. Заложников отправили в Герма-нию, а Альберт, «поручив страну Господу», отбыл туда же наби-рать новых пилигримов. Своего соратника Теодориха он посы-лает в Рим просить Папу объявить крестовый поход в Ливонию.Это была совсем не простая задача: Рим остро нуждался в сред-ствах и людях для продолжения крестовых походов в СвятуюЗемлю. В 1184 году Саладин занял Иерусалим. Организованныйдля его «освобождения» Третий крестовый поход закончилсяпоражением. Стотысячная армия Фридриха Барбароссы быларазгромлена, а сам он утонул во время переправы (1190 г.). Пол-ным ходом шла подготовка Четвертого крестового похода.

Стал бы Рим или «христианский мир» в лице Западной Евро-пы распылять свои силы для того, чтобы поддержать амбициоз-ные планы новоиспеченного епископа ливонского? В выборемежду крещением прибалтийских язычников и освобождениемглавных христианских святынь приоритетной целью для като-лической Европы, безусловно, была вторая. Поэтому в своемпослании к архиепископу бременскому Папа Иннокентий IIIпредложил «посылать против варваров в Ливонию» тех клири-ков и мирян, «которые по бедности или слабосилию не могутехать в Иерусалим» (см. примечание № 39 к Ливонской хрони-ке Генриха). Другими словами, Папа предлагает Альберту наби-рать в Ливонию безоружных (бедняки не могли приобрести до-спехи и оружие) и больных. С таким войском не то чтобы войнувыиграть, а вообще воевать нельзя.

С другой стороны, дарованное Папой прощение грехов за годпилигримства в Ливонии по сути означало амнистию за совер-шенные преступления. Поэтому «принимали крест» прежде

85

всего люди, опороченные у себя на родине, и преступники. А ес-ли не преступники, то авантюристы, потерявшие дома надеждуна успех и рассчитывавшие обогатиться в Ливонии.

Да что там простые пилигримы! Многие монахи и даже епи-скопы, оказавшиеся в Ливонии, имели темное прошлое. На-пример, Бернард из Липпэ, епископ семигаллов, в молодости «всвоей стране был виновником многих битв, пожаров и грабе-жей», за что и был «наказан богом».

Епископу нелегко было управлять такими «защитникамицеркви». Неповиновение и своеволие среди них было обычнымявлением, если Генрих удивленно отмечает, что «пилигримыэтого города готовы были послушно участвовать в работах попостройке стены и в других, где могли служить Богу».

К тому же Альберт на опыте своих предшественников убе-дился, что силами одних пилигримов ливонскую церковь не от-стоять. Стоило только крестоносцам сесть на корабли, как або-ригены отказывались от крещения и начинали мстить остав-шимся без защиты миссионерам.

Следовательно, нужно было действовать не временными на-тисками, а создать сильную немецкую колонию, которая моглабы стать надежной защитой католической церкви в этих местах.С этой целью Альберт, вернувшись из Германии (1200 г.), в устьеЗападной Двины «на обширном поле» силами вновь набранныхпилигримов, о которых Генрих пишет так: «каких сумел со-брать», начал строить город Ригу. Для того чтобы обеспечитьРиге условия для быстрого роста, Альберт добился, чтобы всекупцы вели торговлю только в рижской гавани, и запретил ку-печеским кораблям спускаться вниз по Двине. Немецкие купцыэто решение поддержали. За счет этой монополии на торговлюРига стала стремительно развиваться. Епископу Альберту уда-лось невозможное: без средств, без поддержки извне, рукаминеуправляемых добровольцев построить на вражеской террито-рии город, который за несколько лет превратился в важнейшийрегиональный центр, богатый порт и неприступную крепость.

Первые горожане появились в Риге только через два года по-сле ее основания. Желающих жить в городе, из которого нельзявысунуть носа в страхе перед местным населением, не было.Для борьбы с туземцами нужна была постоянная вооруженнаясила, находящаяся в подчинении епископа, обязанностью ко-торой была бы защита колонистов и церкви. Альберт попытал-ся привлечь к себе на службу рыцарей, давая им во владение ту-

86

земные земли, чтобы они строили на них замки и защищали се-бя и Ригу. Во время своей первой поездки в Германию Альбертуудалось уговорить двух немецких феодалов — «благородных»Даниила и Конрада присоединиться к нему. Они стали его пер-выми вассалами, получив в бенефиций Леневардэ (Lenevarde) иИкшкиле.

Но это не решало проблемы. Рыцарь он ведь сам себе госпо-дин. Заставить его служить еще сложнее, чем пилигримов. Кро-ме того, те феодалы, которые были настолько богаты, что име-ли средства на то, чтобы построить себе замок, не спешили вЛивонию. Им и в Германии было неплохо. А добывать воин-скую славу они предпочитали в Палестине. Именно там нахо-дился весь цвет европейского рыцарства.

Так сама логика событий заставила Альберта искать другое ре-шение проблемы безопасности юной ливонской церкви. В то вре-мя был только один военный институт, который мог эффективносправиться с этой задачей — рыцарский Орден. Военизированныерыцарско-монашеские Ордена хорошо зарекомендовали себя вПалестине. Самый успешный и богатый Орден того времени —Орден тамплиеров. Альберт решил создать подобное учреждениена землях ливов. В 1202 году было основано «некое Братство ры-царей Христовых», получивших позднее название Орден рыцарейМеча (Меченосцев) за то, что на их плащах была эмблема меча икреста. Устав нового Ордена заимствовали у тамплиеров. Возмож-но, Альберт взял за основу устав тамплиеров, рассчитывая на то,что этот могущественный Орден примет участие в судьбе своегоприбалтийского клона. Впрочем, это только версия.

Рим не спешил поддержать создание нового Ордена. Учреж-дение «Братства рыцарей Христовых» было официально оформ-лено Папой Иннокентием III только в 1210 году.

Советские историки объявили обращение языческих племенЛивонии в христианство феодально-католической агрессией подфлагом крестового похода против Прибалтики, вдохновителем иорганизатором которой выступила воинствующая римско-като-лическая церковь во главе с Папой. К исторической науке подоб-ные определения не имеют никакого отношения. Это пропаганда.И весьма низкопробная. Из разряда того, что в современной Рос-сии принято называть «грязными политическими технологиями».

Например, подобное определение можно дать Казанскомупоходу Ивана Грозного. Получится вот что: феодально-право-славная агрессия под флагом крестового похода против Повол-

87

жья, вдохновителем и организатором которой выступала воин-ствующая московско-православная Церковь и русский царь.После слова «царь» можно было бы добавить, совсем не погре-шив против исторической истины, эпитеты в его адрес: садист,убийца и параноик, прозванный за совершенные им злодеяниясобственными подданными Ужасным (Грозным). Но отечест-венные историки предают забвению то, как уничтожали мечетии насильно крестили волжских булгар — народ, принявший ис-лам на столетие раньше, чем Владимир крестил Русь и, в отли-чие от многих русских княжеств, оказавший героическое сопро-тивление монголо-татарам.

5

Как показали дальнейшие события, Орденбыл основан весьма своевременно. Уже на следующий год надЛивонией нависла новая угроза — полоцкий князь нападает навладения ливонской церкви (1203 г.). Войска полоцкого князявнезапно появляются у стен Икшкиле. По сообщению ХроникиГенриха, в замке были только ливы, «не имевшие доспехов».Они не посмели оказать сопротивления и предпочли откупить-ся. Получив деньги с ливов, полоцкое войско направилось кГольму. Но туда уже успели подойти немцы из Риги. ЗащитникиГольма дань платить отказались, и меткой стрельбой из арбале-тов со стен замка обратили русских в бегство.

В том же году русские из удельного полоцкого княжестваГерсики (Герцикэ), объединившись с литовцами, угнали скот,пасшийся на пастбищах возле Риги, захватили двух священни-ков, рубивших лес вместе с пилигримами, и убили предводите-ля отряда горожан, погнавшегося за ними.

Это было первое столкновение ливонцев с русскими. Войнуначал Полоцк, а не Ливония, которая была кровно заинтересо-вана в сохранении с русскими добрососедских отношений. Нопарадокс ситуации заключается в том, что и Полоцку мир с Ли-вонией был жизненно необходим. Во-первых, и ливонцам и рус-ским угрожал один общий враг — язычники-литовцы. Во-вто-рых, у Полоцка не было сил для того, чтобы нанести военное по-ражение Ливонии. Вот что пишет об этом Соловьев: «Князьяразных полоцких волостей вели усобицы друг с другом, боролисьс собственными гражданами, наконец, имели опасных врагов в

88

литовцах; могли ли они после того успешно действовать противнемцев?» (т. 1, с. 614). К этому времени полоцкие удельные кня-жества, по сути, находились на грани уничтожения, а Полоцк немог обеспечить их безопасность от литовских набегов. Союз сЛивонией мог помочь им сохранить независимость. Первымэто понял князь полоцкого удела Кукенойса Вячко (Вяче-слав?). В 1207 году он явился в Ригу и предложил епископу Аль-берту половину своих владений в обмен на защиту от литовцев.

Почему же тогда предки белорусов напали на немцев и кре-щеных ими с разрешения полоцкого князя ливов? Соловьевобъясняет это так: князья полоцкие «привыкли ходить войнойна чудь и брать с нее дань силой, если она не хотела платить еедобровольно. Точно так же хотели теперь действовать противнемцев» (Там же, с. 612).

Но почему полоцкий князь, не располагая достаточными во-енными силами, действует в одиночку, а не обращается за помо-щью к другим русским князьям? Потому что никакой помощион получить не мог. У русских князей были дела поважнее, чемграбеж ливонцев. В это время Русь раскололась на две княжес-кие коалиции, развязавших междоусобную войну за Киев. Однаиз них призвала на помощь половцев. После захвата Киева, неимея средств заплатить союзникам, они отдали половцам городна разграбление. Киев был сожжен, Софийский собор разграб-лен, а все жители, оставшиеся в живых (старых и увечных про-сто перебили за ненадобностью), уведены в плен.

Выходит, что полоцкий князь сознательно напал на Ливониюв то время, когда никто из русских князей не мог прийти ему напомощь. Из этого следует, что нападение на Ливонию преследо-вало одну цель: грабеж. Так зачем же брать кого-то в долю?

Но даже несмотря на численное превосходство и внезап-ность нападения, русские не добились своей цели. Построен-ные немцами замки полочане взять не смогли.

Если бы существование немецкой колонии на землях ливовдействительно угрожало безопасности русских княжеств, былоплацдармом агрессии католического Запада, как это утвержда-ют отечественные историки, то совместный поход объединен-ных сил русских князей в Прибалтику мог бы ее легко уничто-жить. Ведь в то время все силы Ливонии — это несколько десят-ков человек в гарнизонах двух наспех построенных замков инесколько сотен жителей Риги. Появление под стенами этогогорода даже немногочисленного вражеского отряда могло вы-

89

звать в нем панику. Генрих пишет о том, как в 1204 году околотрехсот литовцев и ливов захватили скот на городских пастби-щах Риги. Рижане в страхе смотрели с городских стен, как уго-няют их скот, боясь вступить с врагами в бой, поскольку «наро-ду в Риге было тогда еще немного, и люди не решались все вме-сте выйти из города, боясь засад повсюду в окружавших городлесах». А что если бы под стенами Риги появились несколькотысяч русских дружинников? Но изгнание немцев в планы по-лоцкого князя не входило. Существование немецкой колониина Двине его вполне устраивает как потенциальный источникдоходов в виде дани и военных трофеев. Ведь с немцев можнобыло взять на порядок больше, чем с нищих аборигенов, и нескотом, продуктами или рабами, а звонкой монетой. Так зачемже убивать курицу, которая несет золотые и серебряные яйца?

Поражение Полоцка послужило сигналом о том, что расста-новка сил в регионе кардинально изменилась. На следующийгод удельный князь Вячко из самого близкого к Ливонии по-лоцкого удела Кукенойса отправился в Ригу на встречу с епис-копом Альбертом, на которой «после рукопожатий и взаимныхприветствий он тут же заключил с тевтонами прочный мир»(1205 г.)

В том же году все жившие по берегам Двины ливы приняликрещение, выдали заложников и заключили мир с католиками.

При этом несмотря на то, что немцам удалось успешно от-бить нападение русских, Рига не только не предпринимает от-ветных действий против Полоцка, но и просит вероломного со-седа о заключении мира. Почему? Враги окружали Ригу со всехсторон. Ее военных сил едва хватало на то, чтобы отражать не-прерывные нападения. По счастью, действия противника не со-гласованны. Враги католиков пока еще действуют поодиночке.Но Альберт понимает, что если враждующие племена абориге-нов объединятся и призовут на помощь русских, то для Риги этообернется катастрофой. А если Полоцк соберет для похода вЛивонию русских князей? Спасти от этих угроз могла толькоумелая дипломатия. Если бы Альберту удалось договориться сПолоцком, то с аборигенами немецкие колонисты смогли бысправиться. Во-первых, туземцы враждовали и охотно прибега-ли к помощи католиков для сведения счетов друг с другом. Во-вторых, построенные немцами замки были достаточно надеж-ным убежищем от их нападений. В-третьих, несмотря на то, чтокатоликов было в десятки раз меньше, чем их врагов, немцы аб-

90

солютно превосходили противника по организации и вооруже-нию. У прибалтийских племен (за исключением литовцев) небыло конницы, а пешие воины были бессильны против защи-щенных металлическими доспехами всадников, которые былипрактически неуязвимы для их деревянных копий. А арбалеты иметательные орудия позволяли ливонцам расстреливать тузем-цев с безопасного расстояния.

Миротворческую активность Риги подстегнули слухи о том,что ливы договариваются с русскими о совместных действиях.

В начале 1206 года, «желая снискать дружбу и расположениеВладимира, какие тот проявлял к его предшественнику, еписко-пу Мейнарду» (Хроника Генриха), Альберт направил в Полоцкпосла с подарками. Эта ответственная миссия была возложенана соратника Мейнарда, опытного переговорщика аббата Тео-дориха, того самого, что чудом избежал смерти от рук ливов.Фантастическое везение сопутствовало ему и в этот раз. Снача-ла на Теодориха напали литовцы. Но не убили, а только ограби-ли: отобрали предназначенные в подарок Владимиру боевогоконя и оружие (по тем временам — целое состояние).

Но на этом злоключения Теодориха не закончились. В По-лоцке он застает ливонских послов, «которые, стараясь скло-нить короля к изгнанию тевтонов из Ливонии, в льстивых илживых словах сообщали ему все, что только могли коварнопридумать или сказать против епископа и его людей. Они ут-верждали, что епископ с его сторонниками для них великая тя-гость, а бремя веры нестерпимо» (Хроника Генриха). Полоцкийкнязь уже дал приказание готовиться к походу на Ригу, но не хо-тел, чтобы его намерения стали известны Теодориху. Однако аб-бату удалось подкупить одного из княжеских советников, и тототкрыл ему планы полоцкого князя. Альберт, собиравшийся от-плыть в Германию с отбывшими свой срок пилигримами за но-вой партией защитников веры, получив известие о том, что ли-вы с русскими готовят совместный поход на Ригу, отложил свойотъезд. Ему удалось убедить отложить свой отъезд и многих изпилигримов, собиравшихся отплыть за море.

В свою очередь, полоцкий князь, узнав о том, что Рига преду-преждена о предстоящем нападении, решил прибегнуть к хитро-сти: он отправил послов, которые должны были собрать кон-фликтующие стороны и решить, кто прав в споре между немца-ми и ливами. Генрих в своей Хронике утверждает, что под этимпредлогом ливы и русские задумали выманить епископа и его

91

людей и напасть на них. Он пишет о том, что одновременно с по-сольством в Ригу другие посланники полоцкого князя, «рассы-павшись во все стороны по области, стали звать ливов и лэттовявиться при оружии», подкрепляя свои просьбы подарками.

Альберт, посоветовавшись со своим окружением, отказалсявыйти на встречу с полоцким князем, ответив, что во всех стра-нах существует обычай, по которому послы приходят на встречук государю, а не он к ним. «Поэтому и послам, и их гонцам над-лежит искать нас в нашем городе, где мы со своими могли бы ипринять и содержать их с большим почетом» (Хроника Генриха).

Тем временем к назначенному полоцким князем дню собра-лись вооруженные ливы. К ним на помощь подошли и литовцы.Союзники планировали сначала занять ближайший к Риге за-мок Гольм, а оттуда уже напасть на рижан и разрушить город.Ливы, живущие в Гольме, чьих старейшин Генрих называет «за-чинщиками всего злого дела», захватили замок, схватили своегосвященника Иоанна, отрубили ему голову, а тело изрезали накуски. Некоторые стали грабить окрестности Риги, другие черезнесколько дней разошлись по домам. Епископ собрал горожан,пилигримов и братьев-рыцарей на совет о том, что предпринятьпротив ливов. «Все решили, что лучше, воззвав к помощи все-могущего бога и поручив ему вновь учрежденную церковь, всту-пить в бой с ливами в Гольме и лучше всем умереть за веру хри-стову, чем поодиночке что ни день гибнуть в мучениях». Самыесильные немцы вместе с рижскими ливами, которые не поддер-жали своих соплеменников, погрузились на два корабля и вы-ступили к Гольму. Ливы, завидев их, бросились на берег, чтобыпомешать высадке. Католиков было всего сто пятьдесят чело-век, но, несмотря на огромное численное превосходство врага,они вступили в бой, который начался прямо в воде. Храбро сра-жаясь, католики сумели овладеть берегом. Ливы, не защищен-ные броней, несли большие потери от стрел. Ряды их сбились, ипосле того, как был убит их вождь старейшина ливов Ако, кото-рого Генрих называет «виновником всего предательства и всехбед», началось паническое отступление. Одни пытались пере-плыть реку, другие укрылись в замке.

Тем временем в Риге «со страхом божьим и молитвой» ждаливестей из-под Гольма. Тут появилось суденышко, на котором до-ставили раненых католиков и голову Ако в знак победы. «Радуясьсо всеми, кто оставался дома, епископ возблагодарил бога, даро-вавшего церкви своей спасение силами немногих защитников».

92

После того как немцы стали обстреливать замок из метатель-ных орудий, ливы сдались. Их старейшин отвели в Ригу и бро-сили в тюрьму. «Прочие же бывшие в замке, ради таинства кре-щения, ранее принятого ими, были пощажены, да и потом нетерпели ничего дурного».

Теперь Альберт мог отправиться в Германию, чтобы набратьновых пилигримов. С собой он взял и ливских старейшин (ви-димо, заключенных в Риге вождей восстания), «чтобы, познако-мившись там с христианскими обычаями, научились быть вер-ными и те, кто всегда были неверными».

Поражение под Гольмом не остановило ливов. Видя, что чис-ленное превосходство на их стороне, ливы были уверены в том,что с помощью Полоцка легко справятся с немцами. Получивизвестие об отъезде пилигримов и епископа, они отправили по-слов в Полоцк и предложили князю принять участие в новомнападении на немцев, пока в Риге осталось мало защитников.Полоцкий князь согласился. «Слушаясь их зова и советов, ко-роль собрал войско со всех концов своего королевства, а такжеот соседних королей, своих друзей, и с великой храбростью спу-стился вниз по Двине на корабле». О каких «соседних королях»пишет Генрих в своей Хронике — неясно. Летописи ничего несообщают о походе какого-то из русских князей вместе с полоц-ким войском.

Сначала русские попытались высадиться у Икшкиле, но,понеся большие потери от арбалетчиков и поняв, что в замкенаходится немецкий гарнизон, пошли дальше, и внезапно по-дойдя к Гольму, окружили его со всех сторон. Одиннадцатьдней гарнизон из двадцати немцев успешно отражал осаду.Осаждавшие несли большие потери от немецких «балистари-ев» (по Соловьеву, «камнестрельных машин»), а сами не моглипричинить защитникам замка никакого вреда. Что это за ору-жие, которое в Хронике Генриха называется балистой и, по егословам, незнакомое русским, не совсем понятно. Возможно,речь идет об арбалетах, тогда еще неизвестных на Руси. Неко-•торые историки считают, что балистарии — это пращники.Праща простое, но весьма эффективное оружие. Научитьсяпользоваться пращей намного легче, чем овладеть навыкамистрельбы из лука, а выпущенный из нее камень опасен так же,как стрела. К тому же стрельба из лука требует большой физи-ческой силы, а с пращей справится даже ребенок. Именно спомощью пращи полуголый библейский мальчик Давид убил

93

закованного в доспехи силача и великана Голиафа. Главноепреимущество пращников перед лучниками в том, что у них небыло проблем с боеприпасами. Камни в этих краях грудамилежали прямо под ногами. Только успевай нагибаться. В отли-чие от стрел, которые нужно еще изготовить. А это трудоемкаяработа, требующая определенных навыков, инструментов идеталей (наконечников, оперения).

Генрих пишет о том, что во время этой осады произошел ку-рьезный случай: русские пытались использовать небольшую ме-тательную машину, по образцу немецких, но, не умея ею поль-зоваться, «ранили многих у себя, попадая в тыл».

Попытка поджечь замок тоже не увенчалась успехом: меткаястрельба защитников Гольма не дала подтащить к его стенамдрова.

Оборонявшие Гольм немцы боялись предательства со сторо-ны ливов, которых было много в замке. Поэтому они «днем иночью оставались на валах в полном вооружении, охраняя за-мок и от друзей внутри и от врагов извне. Ливы же ежедневновсе искали способа, как бы, захватив их хитростью, предать вруки русским, и если бы продлились дни войны, то едва ли ри-жане и жители Гольма, при своей малочисленности, могли бызащититься».

А рижане ждали, что вот-вот под стенами города появитсярусское войско, и боялись, что не смогут выдержать осаду, таккак укрепление города «еще не было крепким». Но полоцкийкнязь не решился напасть на Ригу. По версии Генриха, это объ-ясняется тем, что разведчики доложили ему о том, что «все по-ля и дороги вокруг Риги полны мелкими железными трехзубы-ми гвоздями; они показали королю несколько этих гвоздей и го-ворили, что такими шипами тяжко исколоты повсюду и ноги ихконей, и собственные их бока и спины».

Потом пришел слух о том, что в море показались немецкиекорабли. Испугавшись, что на помощь рижанам пришла подмо-га, полоцкий князь немедленно собрал войско и ушел, бросивсвоих союзников ливов. На самом деле это были или обычныекупеческие суда или датская эскадра, которая держала путь наостров Эзель. Так благодаря случаю Ливония была второй разспасена от гибели. Если бы ни трусость полочан, то, вернувшисьиз Германии, Альберт мог найти на месте Риги лишь обугленныеголовешки. Впрочем, получив известие о гибели немецких посе-лений, он, возможно, не решился бы возвращаться назад.

94

6Тем временем епископ Альберт буквально

умолял соотечественников принять участие в богоугодном делепо защите ливонской церкви. Однако желающих рискнуть жиз-нью для того чтобы получить взамен прощение грехов, находи-лось не много. По словам Генриха, епископ «обходил в Тевто-нии каждый квартал, улицу и церковь, ища пилигримов».

Сильные мира сего в лице германских князей тоже не выска-зывали желания оказать помощь назойливому просителю. ТогдаАльберт обращается к «римскому королю» Филиппу Швабско-му (1198—1208), принеся ему в дар Ливонию. В ответ Филиппназначает Альберта ливонским князем, обещая ежегодно ока-зывать ему материальную поддержку (1207 г.). На самом делеФилипп совершенно не обрадовался такому сомнительномуприобретению, как Ливония, и пообещал поддерживать Аль-берта только для того, чтобы поскорее от него избавиться. Ни-какой реальной помощи и денег Альберт так и не получил. Обэтом свидетельствует запись в Хронике Германа об этой встрече:«Пройдя Саксонию и Вестфалию, он (епископ Альберт. — Авт.)прибыл наконец ко двору короля Филиппа и, так как не ожидалпомощи ни от какого короля, обратился к империи и получилот нее Ливонию, после чего блаженной памяти король Филиппобещал давать ему каждый год пособие в сто марок, но от обе-щаний никто богатым не бывает».

А в Ливонии после ухода полоцкого войска ливы осталисьодин на один перед лицом своих врагов без всякой надежды напобеду. «Страх божий напал на ливов по всей Ливонии» — пи-шет Генрих. Опасаясь мести со стороны немцев, даже «самыеупорные язычники» отправили в Ригу послов, выражая свою го-товность креститься и принять священников.

Поспешил заверить ливонцев о своем миролюбии и кукенойс-ский князь Вячко, который, видимо, нарушив ранее заключен-ный мир, участвовал в походе полоцкого князя. Узнав о том, чтоАльберт вернулся в Ригу, он поспешил встретиться с епископом.Вячко приняли в Риге на правах почетного гостя (1207 г.). «Про-ведя в самой дружественной обстановке в доме епископа многодней, он наконец попросил епископа помочь ему против напа-дений литовцев, предлагая за это половину своей земли и свое-го замка». В ответ епископ «почтил короля многими дарами,обещал ему помощь людьми и оружием», после чего Вячко вер-нулся в Кукенойс. Однако несмотря на стремление Альберта

95

подружиться с Вячко, из этого ничего не получились. У князяне сложились отношения с его соседом рыцарем Даниилом, лю-дям которого, согласно Хронике Генриха, он «причинял многонеприятностей и, несмотря на неоднократные увещевания, непереставал их беспокоить».

Даниил решил отомстить Вячко. Вместе со своими слугами онпод покровом ночи подкрался к Кукенойсу. В городе все спали,включая стражников. Немцы бросились на городской вал. В счи-танные минуты город был захвачен. Сопротивления не было. Со-гласно Хронике Генриха, «русских, как христиан, не решилисьубивать, одних обратили в бегство, других взяли в плен и связа-ли». В плен попал и сам князь Вячко. Даниил сообщил в Ригу отом, что захватил Кукенойс и его князя. Епископ Альберт велелосвободить Вячко и вернуть ему все имущество. Он пригласилкукенойсского князя в Ригу, где «с почетом принял его, подарилему коней и много пар драгоценной одежды; самым ласковымобразом угощал его и всех его людей и, усыпив всякую враждумежду ним и Даниилом, с радостью отпустил его домой» (Хрони-ка Генриха). Альберт отправил вместе с Вячко двадцать человеквооруженных всадников и каменщиков, «чтобы укрепить замок изащищать его от литовцев». Сам епископ должен был вновь от-правиться в Германию с отбывшими свой срок пилигримами.Вячко решил воспользоваться этим, чтобы отомстить своимобидчикам. Для начала он расправился с немцами, которых епи-скоп послал ему на помощь. Когда они «рубили камень во рву дляпостройки замка, сложив наверху на краю рва мечи и вооружениеи не опасаясь короля, как своего отца и господина; вдруг прибе-жали слуги короля и все его люди, схватили мечи и оружие тевто-нов и многих из них, без оружия и доспехов занимавшихся своимделом, перебили». Семнадцать немцев погибли, трем удалось бе-жать. Трупы убитых бросили в Двину. Течением их принесло вРигу. Горожане выловили тела погибших и предали их земле.

А Вячко послал в Полоцк захваченных у немцев коней, ору-жие и доспехи, предложив полоцкому князю собрать войско икак можно скорее выступить на Ригу, где осталось мало народу:лучших он убил, а прочие ушли с епископом.

Но, по счастью для рижан, епископ не успел уплыть далекоиз-за неблагоприятного ветра. Узнав о гибели своих людей, Аль-берт собрал всех пилигримов и со слезами рассказал им о траге-дии в Кукенойсе и об угрозе, нависшей над Ригой. Епископ уго-варивал пилигримов остаться, «обещая за большие труды их

96

долгого пилигримства большее отпущение грехов и вечнуюжизнь». Альберту удалось убедить вернуться в Ригу триста чело-век. Других наняли за плату. В Ригу собрали и союзных ливов.

Узнав о том, что епископ вернулся в Ригу с большим числомнемцев, Вячко, так и не дождавшись подмоги из Полоцка, со-брал пожитки, поджег Кукенойс и вместе со своими людьмиушел на Русь, «чтобы никогда больше не возвращаться в своекоролевство». Его союзники из местных жителей укрылись в ле-сах (1207 г.)

Получив известие о сожжении Кукенойса и бегстве русских,рижане пустились преследовать их. «Всех, кого нашли из числавиновных в единомыслии измене, предали по заслугам жесто-кой смерти и истребили изменников в той области». Но самомузачинщику убийства в этот раз удалось избежать расправы.

Вслед за Кукенойсом ливонцы взяли под свой контроль Гер-цикэ. В 1209 году в очередной раз вернувшись из Германии с но-вым отрядом пилигримов, Альберт собрал совет, на котором ре-шали, «каким образом избавить молодую церковь от козней ли-товцев и русских». На этом совете постановили, что главнаяугроза Ливонии исходит от князя Всеволода из Герцикэ, кото-рый был женат на дочери одного литовского князя («одного изнаиболее могущественных литовцев», по словам Генриха). Все-волода обвинили в том, что он был для литовцев своим и «частопредводительствовал их войсками, облегчал им переправу черезДвину и снабжал их съестными припасами, шли ли они на Рус-сию, Ливонию или Эстонию» (Хроника Генриха).

По сути, этот совет в Риге определял направление дальней-шей экспансии Ливонии. Теперь, когда сопротивления ливов илэттов было сломлено, необходимо было обеспечить безопас-ность молодого государства от внешних врагов. Наибольшуюугрозу, по мнению Риги, представляли для нее не православныерусские, а язычники-литовцы. Почему все-таки именно Литва?Ответ на этот вопрос дает Хроника Генриха: «Власть литовскаядо такой степени тяготела тогда надо всеми жившими в тех зем-лях племенами, что лишь немногие решались жить в своих де-ревушках, а больше всех боялись лэтты. Эти, покидая свои до-ма, постоянно скрывались в темных лесных чащобах, да и так немогли спастись, потому что литовцы, устраивая засады по ле-сам, постоянно ловили их, одних убивали, других уводили вплен, а имущество все отнимали. Бежали и русские по лесам идеревням пред лицом даже немногих литовцев, как бегут зайцы

пред охотником, и были ливы и лэтты кормом и пищей литов-цев, подобно овцам без пастыря в пасти волчьей».

Конечно, в приведенном отрывке просматривается стремле-ние Генриха оправдать завоевание Ливонии немцами, котороедало ливам и лэттам пастыря в лице епископа Альберта и властькатолической церкви и Ордена. Но о серьезности литовской уг-розы говорят не только письменные свидетельства того време-ни. В том, что именно Литва, а не Русь была главным внешнимврагом Ливонии, можно убедиться, посмотрев на карту совре-менных Латвии и Эстонии. Территорию Латвии разделяет на двенеравные части река Западная Двина (Даугава). Большая частьэтого государства лежит по правому берегу Двины, простираясьв сторону границ с Эстонией и Россией. Именно здесь былирасположены первые немецкие поселения в Ливонии, ее столи-ца Рига и резиденция Ордена Меченосцев (современный Це-сис). Когда-то эта часть Ливонского государства была еще боль-ше, поскольку включала в себя земли современной Эстонии.А вот другая часть Латвии представляет собой узкую полоску,которая протянулась вдоль Даугавы и границы с Литвой.

Восточная граница Ливонии достигла рубежей Новгород-ской земли всего через четверть века после основания Риги.Для того чтобы закрепиться на узкой полоске земли на левомберегу Даугавы — Земгалии (в ливонских хрониках Семига-лия), ливонцам понадобилось целое столетие. Укрепиться наэтих землях Ливония смогла только с помощью ТевтонскогоОрдена, который начал наступление на земгалов со стороныПруссии. Последнее нападение земгалов на Ригу произошлочерез сорок пять лет после «Ледового побоища» — в 1287 году.Силы Ордена стали преследовать уходящих с добычей земгалови углубились на их территорию. Близ местечка Гароза (Грозе)произошло сражение аборигенов с орденским войском. В этомсражении Орден потерпел сокрушительное поражение. Поданным Ливонской хроники Германа Вартберга, в бою пал ма-гистр Вилликин Эндорпский (магистр Ордена с 1282 г.) и трид-цать четыре рыцаря. Это в пять раз больше, чем, согласно ли-вонским источникам, погибло рыцарей в сражении с новгород-цами («Ледовом побоище»).

После этой неудачи Орден сменил тактику. Братья-рыцари втечение года методично опустошали Земгалию район за районом.Были разрушены до основания четыре земгальских замка. Земга-лам ничего не оставалось, как бежать к литовцам. В 1290 году ро-

98

дину покинули защитники последнего укрепления земгалов —Сидрабене. Уходя., они сожгли его.

Итак, в 1209 году руководители ливонской церкви и ОрденаМеченосцев, рижане, пилигримы-крестоносцы и старейшиныливов и лэттов решили, что необходимо покончить с литовскимплацдармом на правом берегу Даугавы. Ливонское войско вы-ступило к Герцикэ. Увидев приближающихся к городу врагов,Всеволод вывел своих людей им навстречу. Не выдержав удараливонцев, русские обратились в бегство. Преследуя отступаю-щих, ливонцы «ворвались за ними в ворота, но из уважения кхристианству убивали лишь немногих, больше брали в плен илипозволяли спастись бегством; женщин и детей, взяв город, по-щадили и многих взяли в плен». Всеволоду удалось перепра-виться в лодке через Двину. Но его жена была захвачена. Разгра-бив город, ливонцы сожгли его и ушли вместе с пленными.

Всеволоду предложили прийти в Ригу, «если только он ещехочет заключить мир и получить пленных обратно. Явившись,тот просил простить его проступки, называл епископа отцом, авсех латинян братьями по христианству и умолял забыть про-шлое зло, заключить с ним мир, вернуть ему жену и пленных».

Условия мира были предложены следующие: избегать обще-ния с язычниками; не воевать против Ливонии; не нападатьвместе с литовцами на русских и принести Герцикэ в дар Ливон-ской церкви. Если Всеволод на них согласен, то ему вернут егоудел, отпустят всех пленных и будут оказывать ему помощь.

Всеволод эти условия принял, «признал епископа отцом» ипообещал, что «впредь будет открывать ему все злые замыслырусских и литовцев». Ему вернули жену и всех пленных, послечего он вернулся на пепелище, собрал разбежавшихся людей иотстроил поселение заново.

Обезопасив свои тылы со стороны Литвы, ливонцам, которыеуже начали покорение эстов, оставалось урегулировать отноше-ния с Полоцким княжеством. Хотя после похода на Ливонию в1206 году о военных действиях с Полоцком Хроника Генриха несообщает, очередное нападение могло последовать в любой мо-мент. Поэтому к полоцкому князю отправили послов, которыедолжны были «узнать, не согласится ли он на мир и не откроетли рижским купцам доступ в свои владения» (1210г.).

Мир был заключен на условии, что Полоцку «ежегодно пла-тилась должная дань ливами или за них епископом». «И радыбыли все, — пишет Генрих в своей Хронике, — что теперь безо-

99

паснее могут воевать с эстами и другими языческими племена-ми» (война с эстами к этому времени шла уже второй год). В этоже время ливонцы договариваются о совместном походе противэстов с псковичами. Таким образом, в 1210 году Ливония уста-новила мир с близлежащими русскими землями — Полоцком иПсковом. Нежелание русских и немцев воевать друг с другомобъясняется не равенством сил обеих сторон, которое делалоневозможным достижение военной победы, а тем, что мир былвыгоднее, чем война. Стараниями Риги открылся для купечес-ких кораблей путь из Балтики на Русь по Западной Двине. По-лоцк вновь стал получать дань с ливов. Псковичи в лице Ливо-нии получили партнера для грабительских походов на эстов.

7

Войну с эстами ливонцы начинают в 1208году. Предлогом для нападения послужило требование возме-щения ранее причиненных обид лэттам и рижанам, которое эс-ты отказались исполнять.

Зимой 1210 года в очередном походе на эстов вместе с немца-ми, ливами и лэттами участвует большой отряд из Пскова. Объе-динило католиков и православных христиан, немцев, прибалтови русских одно стремление — жажда добычи. Ливонская хроникаГенриха сохранила описание этого похода: «И разделилось вой-ско по всем дорогам и деревням, и перебили они повсюду многонарода, и преследовали врагов по соседним областям, и захвати-ли из них женщин и детей в плен, и наконец сошлись вместе узамка. На следующий и на третий день, обходя все кругом, разо-ряли и сжигали, что находили, а коней и бесчисленное множест-во скота угнали с собой. А было быков и коров четыре тысячи, несчитая коней, прочего скота и пленных, которым числа не было.Многие язычники, спасшиеся бегством в леса или на морскойлед, погибли, замерзши от холода. На четвертый день взяли и со-жгли три замка и начали отступление из области со всей добычей,двигаясь с осторожностью; поровну разделили между собой за-хваченное и с радостью возвратились в Ливонию...»

Об удачном походе псковичей узнал новгородский князьМстислав Удалой. Впечатленный размерами захваченной имидобычи, он решил повторить выгодное предприятие, но уже безливонцев. В том же 1210 году (по русским летописям, в 1212 г.)

100

Мстислав с братом псковским князем Владимиром вторгаютсяна земли эстов. Большое русские войско осадило Медвежью Го-лову (Оденпэ). Русские разоряли окрестности городища восемьдней. По сообщению Генриха, у осажденных в городище эстовкончилась вода и еда и поэтому они вынуждены были проситьмира. Русские, получив дань мехами, крестили некоторых эстови, пообещав прислать к ним священников, ушли. Своего обе-щания насчет священников они не сдержали. Видимо, не на-шлось православных священников, желающих променять при-кормленные приходы и спокойную сытую жизнь на христиан-ское подвижничество, опасное для жизни и не сулящее дохода.Разумеется, главный специалист русской православной церквипо истории Прибалтики митрополит Алексий в своем труде ни-как не объясняет причину, по которой новгородские и псков-ские клирики не воспользовались готовностью эстов из Одемпэ— одного из их важнейших племенных центров — принять пра-вославных священников.

Через два года Мстислав опять приводит русские полки в эс-тонские земли. По сообщению Генриха, в 1212 году, когда ли-вонцы воевали с эстами в окрестностях Юрьева, новгородскийкнязь, узнав об этом, с пятнадцатью тысячами воинов пошел вЭстонию, чтобы напасть на ливонское войско. Ливонцев рус-ские не нашли и, по обыкновению, напали на эстов и произве-ли осаду одного из их поселений. Эсты откупились, и русские,получив то, за чем пришли, сняли осаду. В это же время другиеэсты напали на Псков и «стали убивать народ, но когда русскиеподняли тревогу и крик, тотчас побежали с добычей и кое-каки-ми пленными назад» (Хроника Генриха).

По Новгородской летописи, этот поход состоялся в 1214 го-ду. В нем кроме новгородцев приняли участие псковичи с кня-зем Всеволодом Борисовичем и дружина торопецкого князя Да-выда. В отличие от Генриха, русский летописец ничего не сооб-щает о мотивах вторжения Мстислава в Эстонию. Так чтопредположение Генриха о том, что русские собирались напастьна ливонцев, возможно, не соответствует действительности.Согласно летописи русские дружины Мстислава прошли «зем-лю чудьскую до моря», разоряя на своем пути поселения эстов,и осадили «город» Воробьин. Эсты капитулировали. «КнязьМстислав взял с них дань» и «пришли здравы все с множествомполона» (НПЛ). Об ответном нападении эстов на Псков Новго-родская летопись умалчивает.

101

Всего за два года русские трижды нападали на земли эстов.Причем такую активность они проявили впервые за двадцатьлет — предыдущее столкновение с эстами в русских летописяхотмечено в 1190 году. В чем причина? Может быть, русские хоте-ли помочь эстам в борьбе против ливонцев или помешать рас-пространению католичества? Или цель этих походов — устано-вить контроль над этими землями, пока это не сделали католики?Нет. Совместный поход псковичей с ливонцами продемонстри-ровал, что эсты «нагуляли жирок» и у них есть чем поживиться.Захваченная псковичами добыча разожгла алчность, и русскиебросились грабить эстов, стремясь опередить ливонцев. Причем,в отличие от ливонцев, которые хотя бы пытались навязать эстамкатоличество, русские приходили только ради военной добычи.

В 1212 году опять обострились отношения Ливонии с Полоц-ком. Полоцкий князь послал епископу Альберту приглашение«прибыть для свидания с ним у Герцикэ, чтобы дать ответ о ли-вах, бывших данниках короля; чтобы тут же совместно догово-риться о безопасном плавании купцов по Двине и, возобновивмир, тем легче противостоять литовцам».

Почему Владимир вновь потребовал обсудить вопросы, покоторым Полоцк и Рига уже пришли к согласию за два года доэтого, неизвестно. Может быть, немцы нарушили условия дого-вора, а может быть Владимиру показался недостаточным размервыплачиваемой рижанами дани с ливов.

В этот раз Альберт вышел на переговоры из-за стен Риги: унего уже было достаточно сил для того, чтобы сразиться с поло-чанами в чистом поле. Епископа сопровождали рыцари ОрденаМеченосцев, старейшины ливов и лэттов и изгнанный из Пско-ва князь Владимир со своей дружиной. С посольством на своихкораблях шли немецкие купцы, причем «все надели доспехи,остерегаясь литовских засад по обоим берегам Двины» (Хрони-ка Генриха).

О ходе этих переговоров известно только по Хронике Генриха.Он сообщает, что полоцкий князь пытался «угрозами и лаской»заставить Альберта отказаться от крещения ливов, утверждая, чтов «его власти либо крестить рабов его ливов, либо оставить некре-щеными». «Ибо русские короли, покоряя оружием какой-либонарод, обыкновенно заботятся не об обращении его в христиан-скую веру, а о покорности в смысле уплаты податей и денег» —комментирует это требование Владимира Генрих. На что епископответил в том смысле, что Бог повелел больше повиноваться Ца-

102

рю Небесному, чем земному. И процитировал Евангелие: «Идите,учите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа».Что касается дани, то, по словам Альберта, ливы, «не желая слу-жить двум господам, то есть русским и тевтонам, постоянно уговаривали епископа вовсе освободить их от ига русских».

Владимир, «не удовлетворенный этими справедливыми до-водами, вышел из себя и, угрожая предать огню все замки Ливо-нии и саму Ригу», выстроил на поле свое войско и двинулся наливонцев. Те, полные решимости сразиться, вместе с купцами ипсковской дружиной вышли ему навстречу.

Когда противники сошлись, чтобы начать схватку, впередвыехал и псковский князь и еще несколько переговорщиков отнемцев. Они стали убеждать полоцкого князя «не тревожитьвойной молодую церковь, чтобы и его не тревожили тевтоны,все люди сильные в своем вооружении и полные желания сра-зиться с русскими. Смущенный их храбростью, король велелсвоему войску отойти, а сам прошел к епископу и говорил с нимпочтительно, называя отцом духовным; точно так же и сам онпринят был епископом, как сын» (Хроника Генриха).

После не достигшей цели демонстрации силы Владимир былвынужден возобновить переговоры. Трезво оценив свои силы ишансы на военную победу, он вынужден был пойти на уступки.По словам Генриха, «по божьему внушению», полоцкий князьотказался от дани с ливов и «предоставил господину епископувсю Ливонию безданно, чтобы укрепился между ними вечныймир как против литовцев, так и против других язычников, акупцам был всегда открыт свободный путь по Двине».

Отечественные историки упрекают полоцкого князя в том,что он совершил роковую ошибку, разрешив католическим свя-щенникам проповедовать среди прибалтийских язычников. На-пример, Костомаров пишет: «Полоцкий князь Владимир, посвоей простоте и недальновидности, сам уступил пришельцамЛивонию и этим поступком навел на северную Русь продолжи-тельную борьбу с исконными врагами славянского племени(указ. соч., с. 79).

Однако договор, заключенный в 1212 году между Ригой иПолоцком при посредничестве псковского князя ВладимираМстиславовича, наглядно свидетельствует о том, что у севернойРуси был противник более опасный, чем немецкие колонисты икрещенные ими аборигены — литовские язычники. А с теми,кого Костомаров называет «исконными врагами славянского

103

племени», и Новгородская земля, и Полоцкое княжество веливзаимовыгодную торговлю, которая не прекращалась даже вовремя войн с Ливонией. И то, что Полоцк ради сохранения сво-бодного пути купцам по Двине отказался от своих притязанийна выплату дани с ливов, означает только одно — доходы, кото-рые сулила торговля с немцами и Ригой, стоили того.

Обеспечив безопасность со стороны полоцкого княжества,Ливония все силы бросила на покорение Эстонии. Война с эста-ми достигла наибольшего напряжения в 1215 году. Как сообщаетХроника Генриха, эсты объединились, чтобы «сразу с тремя вой-сками разорять Ливонию». Флотилия эзельцев должна была оса-дить Ригу и загородить гавань на Двине, два других отряда в этовремя опустошить землю ливов и лэттов., чтобы они, «задержан-ные войной у себя, не могли прийти на помощь рижанам».

Атаки эстов на Ригу были успешно отбиты, и ливонцы пере-несли войну на территорию противника. Это была война науничтожение. Ливонцы убивали всех мужчин-эстов. Жесткостьливонцев Генрих объясняет тем, что они мстили за совершен-ные теми злодеяния. Он описывает, как эсты замучили знатно-го лэтта по имени Талибальд. Они заживо жгли его на огне, до-биваясь того, чтобы он выдал им свои деньги. Талибальд пока-зал, где спрятаны его деньги, но эсты продолжили пытку,решив, что он выдал им не все. В ответ Талибальд заявил своиммучителям, что не скажет, где остальные деньги, потому что онивсе равно его сожгут. Тогда эсты пленника «жарили, как рыбу,пока он, испустив дух, не умер».

Лэтты, в числе которых были сыновья погибшего Рамеко иДривинальдэ, вступили в земли эстов, «опустошили и предалиогню все деревни, а мужчин, каких могли захватить, всех сожг-ли живыми, мстя за Талибальда». «Сожгли все их замки, чтобыне было у них там убежища. Искали врагов и в темной чаще ле-сов, нигде от них нельзя было укрыться, и вытащив оттуда, уби-вали. Женщин и детей увели с собой в плен, захватили коней,скот, большую добычу и вернулись в землю свою». Другие лэт-ты «докончили оставленное первыми: добрались до деревень иобластей, куда не доходили те, и если кто до сих пор уцелел, неминовал гибели теперь. И захватили они многих, и перебиливсех мужчин, и повлекли в плен женщин и детей, и увели скот,взяв большую добычу». Не успел вернуться этот отряд, как емунавстречу уже выступил другой. «Эти тоже стремились награ-бить добычи и отомстить убийствами за родителей и близких,

104

умерщвленных эстами». «И прошли они в Унгавнию (область вЭстонии) и грабили ее и уводили в плен людей не меньше пер-вых. Они захватывали тех, кто возвращался из лесу на поля и вдеревни за пищей; одних сжигали на огне, других кололи ме-чом; они истязали людей разными пытками до тех пор, пока те,наконец, не открыли им, где спрятаны деньги, пока не привеливо все свои убежища в лесах, пока не предали в их руки женщини детей. Но и тогда еще не смягчились души лэттов: захвативденьги и все имущество, женщин и детей до последнего челове-ка и все, что еще оставалось, они прошли по всем областям, нещадя никого: мужчин всех перебили, женщин и детей увели вплен и, отомстив таким образом своим врагам, весело возврати-лись домой со всей добычей».

За этим отрядом пришел следующий. За ним еще один. Все-го за лето девять ливонских отрядов опустошало земли эстов.По словам Генриха, ливонцы собирались «либо воевать до техпор, пока уцелевшие эсты не придут просить мира и крещения,либо истребить их совершенно. Дошло до того, что у сыновейТалибальда перевалило уже за сотню число врагов, которыхони, мстя за отца, сожгли живыми или умертвили другими му-ками, не говоря о бесчисленном множестве других, кого истре-били лэтты, тевтоны и ливы».

Оставшимся в живых эстам ничего не оставалось, как послатьв Ригу послов просить мира. В ответ им выставили условие сна-чала возвратить имущество, отнятое у немецких купцов. Послыэстов утверждали, что все грабители уже убиты лэттами и проси-ли, покончив все счеты, крестить их. Ливонцы мир утвердили. Теплемена эстов, которые не подверглись нападениям, «боясь, какбы и с ними не случилось то же», прислали в Ригу послов спросьбой отправить к ним священников, чтобы «и они, крестив-шись всей областью, могли бы стать друзьями христианам».

Однако сопротивление эстов не закончилось. Их старейши-ны решили заключить союз с русскими. В 1216 году эсты посла-ли в Полоцк просить князя Владимира, чтобы он напал на Ригу,а сами обещали напасть на ливов и лэттов и перекрыть Даугаву,чтобы к ливонцам не подошла подмога. Полоцкий князь под-дался на уговоры и стал готовиться к походу в Ливонию. «И по-нравился королю замысел вероломных, так как он всегда стре-мился разорить ливонскую церковь, и послал он в Руссию иЛитву и созвал большое войско из русских и литовцев», сообща-ет Генрих. Однако поход полоцкого князя на Ригу не состоялся.

105

Когда все уже было готово к выступлению, Владимир «умервнезапной и нежданной смертью, а войско его все рассеялось ивернулось в свою землю». Почему полочане отказались от похо-да на Ливонию? Неужели причина в скоропостижной кончинекнязя Владимира? Если это так, то получается, что кроме него вПолоцком княжестве не было не одного полководца, способно-го возглавить войско. Но в это трудно поверить. Что, в Полоц-кой земле перевелись князья? Нет. Полоцкие дружины мог бывозглавить, например, князь Вячко, у которого были с Ригойличные счеты и которого в отечественной литературе превозно-сят как героического борца с «немецко-католической агресси-ей». Но воинственность Полоцка волшебным образом исчезаетсразу после смерти Владимира, что говорит о том, что желаю-щих воевать в союзе с эстами против Ливонии не было.

Это последнее сообщение Хроники Генриха об обостренииотношений Риги с полоцким княжеством. Другие источникитоже не содержат упоминаний о каких-либо конфликтах Ли-вонской конфедерации с Полоцком после 1216 года. Из чегоследует, что как только русские (а точнее, предки белорусов) по-няли, что дружить с Ливонией выгоднее, чем воевать, проблемарусско-ливонских отношений исчезла сама собой. Что касаетсяливонцев, то они, в свою очередь, не предпринимают никакихактов агрессии по отношению к своим православным соседям,живущим выше по течению Западной Двины, и не пытаютсянавязать им католическую веру.

Нормализация отношений с Полоцком совпала по временис началом вооруженного противостояния с Новгородской зем-лей — самого богатого и могущественного образования на тер-ритории бывшей Киевской Руси.

Первое столкновение с Новгородом, по Генриху, произошлов конце 1216 года, когда новгородский князь вместе с псковича-ми в очередной раз напал на городище эстов Медвежья Голова(Одемпэ). «Стали они жечь и грабить весь край, перебили мно-го мужчин, а женщин и детей увели в плен» (Хроника Германа).Среди пострадавших от русских был некий немецкий купец, ко-торый, потеряв все, что имел, бежал в Ригу. Ливонцы, которыеуже крестили жителей этой земли, послали эстам подмогу дляответного нападения на новгородцев.

«Жители Унгавнии, чтобы отомстить русским, поднялисьвместе с епископскими людьми и братьями-рыцарями, пошли вРуссию к Новгороду и явились туда неожиданно, опередив все

106

известия, к празднику крещения, когда русские обычно большевсего заняты пирами и попойками (январь 1217 г.). Разославсвое войско по всем деревням и дорогам, они перебили многонарода, множество женщин увели в плен, угнали массу коней искота, захватили много добычи и, отомстив огнем и мечом засвои обиды, радостно со всей добычей вернулись в Одемпэ»(Хроника Генриха).

Итак, первое нападение ливонцев на окрестности Новгородазафиксировано за четверть века до «Ледового побоища». О мон-голах тогда еще вообще не было ничего известно. Русь распола-гала достаточными силами не только для того, чтобы отразитьнападение со стороны Ливонии, но и уничтожить ее. И что же?Новгородская летопись даже не замечает того, что немцы вместес эстами «угнали массу коней и скота, захватили много добычи».Зато скупо, одной фразой сообщает о нападении литовцев: и во-евала Литва в Шелоне; новгородцы пошли на них, но не застиг-ли (НПЛ 1217 г.). Летописец попросту не различает язычников-литовцев от эстов и их союзников католиков. Все грабители длянего на одно лицо. Почему? Во-первых, потому, что это былопервое нападение на новгородские владения, в котором прини-мали участие братья-рыцари и рижане. Во-вторых, потому, что иэто нападение, впрочем, как и все последующие ответные, неимело целью захват территории или обращение православных вкатоличество. Мотив вторжения — только месть и грабеж.

В том же году русские собрали большое войско, и согласноХронике Генриха, послали звать по всей Эстонии, чтобы эстывыступили на Одемпэ. На призывы новгородцев откликнулисьне только те эсты, которые еще не были крещены, но и те, чтоуже приняли католичество. Последние, по словам Генриха, на-деялись таким образом «сбросить с себя и власть тевтонов, икрещение». Объединенное войско новгородцев, псковичей иэстов, которое возглавлял псковский князь Владимир (зять бра-та рижского епископа Теодориха, изгнанный из Пскова и вновьвернувшийся туда), окружило Одемпэ. Его обороняли рыцариОрдена Меченосцев, рижане и местные жители. Семнадцатьдней продолжалась осада городища, расположенного на высо-ком холме (который Генрих называет горой). Осаждавшие по-несли большие потери от немецких стрелков. Так и не взяв за-мок, русские обрушились на беззащитные окрестности. Трупыубитых они бросали в источник, из которого осажденные бралипитьевую воду.

107

«Они причиняли вред, какой могли, разоряя и выжигая всюобласть кругом, но всякий раз, как они, по своему обычаю, пы-тались взобраться всей массой на укрепления горы, тевтоны иэсты храбро отбивали их нападение. Поэтому там они имелибольшие потери убитыми».

На помощь осажденному Одемпэ выступило трехтысячноевойско во главе с магистром Ордена Меченосцев Волковиным ибратом рижского епископа Теодорихом. Ливонцы напали на рус-ских, но, увидев, что врагов очень много (по словам Генриха —до двадцати тысяч), стали прорываться под защиту укрепленийосажденного городища, понеся при этом большие потери. Ли-вонская хроника сообщает о гибели в этом бою трех знатныхнемцев. Согласно НПЛ, новгородцы убили двух «немецких вое-вод» и одного взяли в плен.

Немцы в Одемпэ пробились, но оказалось, что в его стенахслишком много людей и лошадей. Проблемы с водой и едой де-лали дальнейшее сопротивление бесполезным. Прорыватьсясквозь намного превосходящие силы противника было безуми-ем. Русские тоже не горели желанием биться до полного унич-тожения противника. Поэтому через три дня начались перего-воры. По условиям заключенного мира все ливонцы свободнопокинули Одемпэ. Кроме Теодориха, которого согласно хрони-ке Генриха, новгородцы увели в плен (что совпадает с сообще-

.нием НПЛ о пленении одного «воеводы»).

8

В 1217 году, когда Мстислав Удалой, несмо-тря на просьбы остаться, окончательно покинул Новгород,борьба партий вспыхнула с новой силой. Город начало лихора-дить. Происходили постоянные смуты. С 1218 по 1224 год пятьраз сменились князья.

Просуздальскую группировку поддерживали, прежде всего,бояре с «Прусской улицы», то есть силы, которые были связаныс балтийской торговлей. Рига — стремительно развивающийсяторговый центр с гораздо более выгодным географическим по-ложением, чем Новгород и Псков, — угрожала их экономичес-кому благополучию. Появление немецких купцов на земляхприбалтийских аборигенов привело к тому, что новгородскиеторговые люди потеряли доходы от сверхприбыльной посредни-

108

ческой торговли западными товарами с местным населением.Следовательно, просуздальская партия была кровно заинтересо-вана в уничтожении своего торгового конкурента в лице Риги.

Кроме того, могущество Новгорода покоилось не только наторговле с Западом и эксплуатации колоний, простиравшихсядо Уральских гор. Существенная статья дохода новгородцев —разбой и работорговля. Их разбойничьи шайки — ушкуйникиосмеливались грабить даже поволжские города всесильной Зо-лотой Орды. Орден и Рига, беря под свою защиту обращенных вкатоличество аборигенов, становились серьезной преградой напути ушкуйников, привыкших безнаказанно хозяйничать наПрибалтийских землях.

В 1217 году Ливония, разбив эстонские племена в битве приВильянди, расширила подвластную ей территорию до границНовгородской земли. Все чаще от пассивной обороны ливонцыпереходили в наступление. Опираясь на поддержку ливонцев,«чухонцы» перестали быть легкой добычей для новгородских ипсковских отрядов. Объединенные в единое государство, преж-де разобщенные языческие племена прибалтийских народовстановились единой силой, способной не только дать серьезныйотпор нападавшим, но и нанести им ответный удар. С 1217 по1223 год русские ежегодно совершали нападения на Ливонию.После похода Владимира на эстов 1217 года, в 1218 году (1219 г.по русским летописям) новгородско-псковское войско во главес новгородским князем Всеволодом вновь вторглось в Ливонию.Еше ни разу в истории Ливонии ей не приходилось иметь дела сшестнадцатитысячной армией противника. Благодаря описа-нию этой войны в Ливонской хронике Генриха Латыша совре-менный читатель может почувствовать атмосферу того времени.Нет смысла излагать его рассказ своими словами. Он настолькохорош, что я позволил себе привести его целиком.

Перед походом в эстонских поселениях появились «гонцы».Они собирали воинов, которые должны были присоединиться крусскому войску. «Было же русских шестнадцать тысяч воинов,которых великий король новгородский уже два года собирал повсей Руссии, с наилучшим вооружением, какое в Руссии было», —пишет Генрих об этих событиях. На встречу собрались для похо-да против эстов в окрестностях Ревеля. Вместо эстов пришлосьвоевать с противником более грозным — русскими. Ливонцы«построили свое войско так, чтобы ливы и лэтты сражались пе-шими, тевтоны же верхом на своих конях. Построив войско,

109

двинулись на них, а когда мы подошли ближе, наши передовыетотчас стремительно ударили на врагов и бились с ними и обра-тили их в бегство; во время погони, убив знаменосцев, смеловзяли знамя великого короля новгородского и еще два знаменидругих королей. И падали враги направо и налево по дороге, игналось за ними все войско наше до тех пор, пока наконец ливыи лэтты, пешие, не утомились. Тут сели все на коней своих ипродолжали преследовать врагов». Но ливонцы еще не знали отом, что это был только авангард русского войска.

Русские же, пробежав около двух миль, добрались до неболь-шой реки, перешли ее и остановились; затем собрали вместе всесвое войско, ударили в литавры, затрубили в свои дудки, и сталикороль псковский Владимир и король новгородский, обходявойско, ободрять его перед битвой. Тевтоны же, преследовавшиерусских вплоть до реки, остановились, не осмеливаясь, из-замногочисленности русских, переправиться к ним. Ливонцы за-няли холмик у реки, дожидаясь, пока подойдут шедшие сзади.Но когда ливы и лэтты увидели численность русского войска,они «тотчас отступали назад, как будто получив удар дубиной влицо, и, повернув тыл, бросались в бегство. И бежали они одинза другим, видя летящие на них русские стрелы, и наконец всеобратились в бегство. И остались тевтоны одни, а было их всегодвести, да и из тех некоторые отступили, так что налицо было ед-ва сто человек, и вся тяжесть боя легла на них. Русские между темстали переходить ручей. Тевтоны не мешали им, но когда неко-торое количество перешло, сразу вновь их отбили к реке, а не-скольких убили. И другие, вновь перешедшие ручей к тевтонам,вновь были оттеснены назад. Какой-то новгородец, человекбольшой силы, перебравшись для разведки через ручей, стал из-далека обходить ливов, но Теодерих из Кукенойса напал на него,отрубил ему правую руку, в которой тот держал меч, а потом, до-гнав убегающего, убил. Прочие прочих перебили; тевтоны уби-вали всякого, кто переходил реку на их сторону. Так и бились сними у реки от девятого часа дня почти до самого захода солнца.И увидев, что уже убито у него около пятидесяти воинов, корольновгородский велел своему войску больше не переходить на дру-гую сторону. И отошло русское войско к своим огням, тевтоныже с пением пошли обратно своей дорогой, все здравые и невре-димые, кроме одного рыцаря у Генриха Боревина, павшего от ра-ны стрелой, да другого — лэтта, некого Веко: этот, прислонив-шись к дереву, долго бился один с девятью русскими, но, нако-

110

нец, раненный в спину, пал мертвым. Все прочие ливы и лэттывозвращались без всяких потерь и многие из них опять присое-динились к тевтонам на обратном пути, выйдя из лесу, куда бы-ло убежали; и радовались вместе с ними, что будучи столь мало-численны, спаслись от такой массы русских. И славили все ми-лость спасителя, который вывел и избавил их из рукнеприятелей, причем они даже, при такой малочисленности, пе-ребили до пятидесяти человек русских, захватили их оружие, до-бычу и коней» (Хроника Генриха).

После этого боя ливонцы, понимая, что не смогут разгро-мить в открытом бою такое огромное войско, укрылись за сте-нами замков. Русские, разделившись на отдельные отряды, при-нялись грабить окрестности. Они «сожгли вокруг все церкви,разграбили все области и деревни, женщин и детей увели вплен, всех захваченных мужчин перебили, а хлеб, свезенныйотовсюду с полей, сожгли» (Хроника Генриха). Когда в Ригупришли известия о том, что русские разоряют ливонские обла-сти, рижане, Орден, пилигримы и ливы объединились, чтобыдать новый бой. Узнав о приближении ливонцев, русские, со-брав все свое войско, осадили замок вендов (одно из племенлэттов). Рядом находился замок Меченосцев, которые пришлиосажденным на помощь. Многотысячное русское войско плохоукрепленный замок лэттов взять штурмом не смогло. «Корольновгородский, видя, что много знатных у него ранено, а иныеубиты, понимая также, что замка вендов он взять не может, хо-тя это и самый маленький замок в Ливонии, заговорил о мире сбратьями-рыцарями, но те, не желая и слышать о таком мире,выстрелами из балист заставили русских отступить. Тогда рус-ские, опасаясь нападения приближавшихся тевтонов, отошлиот замка, двигались затем целый день, поспешно ушли из стра-ны» (Хроника Генриха). Другой причиной, заставившей русскихпокинуть пределы Ливонии, стало известие о нападении литов-цев на Псков.

Новгородский летописец, в отличие от своего коллеги Генри-ха, этому походу в Ливонию большого значения не придал. Дей-ствительно, подумаешь, шестнадцать тысяч его земляков ходи-ли пограбить чухонцев! Велика ли невидаль?! В НПЛ этим со-бытиям посвещена короткая запись: «ходил князь Всеволод сновгородцами к Пертуеву (возможно, речь идет о латвийскомгороде Цесис, где располагался замок магистра Ордена Мече-носцев), и встретив стражу немцев, литвы, ливов, и бились, и

111

пособил бог новгородцам, подойдя к городу и простояв под нимдве недели, город не взяв вернулись здоровыми».

В том же году в ответ на действия русских «лэтты, в небольшомчисле, вступили в Руссию, стали грабить деревни, убивать и братьв плен людей, захватили добычу и, мстя за своих, причинили ка-кой могли вред. Когда же эти вернулись, вновь пошли другие, неупуская сделать зло, какое могли». На следующий год снова «лэт-ты, помня все причиненное в прошлом году русскими в Ливо-нии, пошли в Руссию, обратили в пустыню всю местность вокругПскова, а когда они вернулись, пошли другие и нанесли такой жевред, и всякий раз уносили много добычи. Покинув свои плуги,они поселились в русской земле, устраивали засады на полях, влесах и в деревнях, захватывали и убивали людей, не давая покоя,уводили коней и скот, и женщин их. Русские же из Пскова, подосень, собрали войско, явились в землю лэттов и разграбили ихдеревни; опустошили все, что те имели, сожгли хлеб, и всяческистарались причинить зло, какое могли» (Хроника Генриха).

Итоги похода 1218 года заставили псковичей задуматься отом, стоит ли им участвовать в походах новгородцев в Ливо-нию. Новгород начинает войну, потом новгородские дружиныуходят домой, а на Псков обрушиваются ответные удары ли-вонцев. В результате война, которая для новгородцев продолжа-лась всего две недели, для Пскова не только затянулась на це-лый год, но и перекинулась на его земли.

Другая сторона вопроса: в то время, как псковичи и новго-родцы продолжали походы в Ливонию за «зипунами», эстон-ские племена надеялись с их помощью освободиться от немцеви датчан. С появлением в Эстонии датчан вражда между като-лическими миссионерами дошла до полного абсурда. Немцыкрестили эстов, потом приходили датчане и требовали от або-ригенов, чтобы они приняли крещение от них. «Бедные жите-ли не знали, кого слушаться: ибо их мнимые просветители не-навидели друг друга, и Датчане повесили одного Чудского ста-рейшину за то, что он дерзнул принять крещение от Немцев!»(Карамзин, СС, т. 3, с. 459).

Ничего удивительного, что в Эстонии вспыхнуло очередноевосстание против католиков (1222 г.). Восставшие разрушалицеркви, грабили и убивали без разбору всех католиков.

«Скоро мятеж сделался общим в разных областях Ливонских:граждане Феллина, Юрьева, Оденпэ, согласно изъявили нена-висть к немцам; умертвили многих Рыцарей, Священников, куп-

112

цов, и мечи, обагренные их кровью, были посылаемы из места вместо в знак счастливого успеха. Уже все жители северной Ливо-нии торжественно отреклись от Христианства, вымыли свои до-ма, как будто оскверненные его обрядами, разрушили церкви ивелели сказать Рижскому Епископу, что они возвратились к древ-ней Вере отцов, и не оставят ее, пока живы» (Карамзин, СС, т. 3,с. 459). Хроника Генриха подробно описывает зверства восстав-ших. Некоего датчанина Гебба, «бывшего их судьей», эсты «отвеливместе с прочими датчанами в свой замок и истязали его и другихжестокими пытками; растерзали им внутренности, вырвали серд-це из груди у еще живого Гебба, зажарили на огне и, разделив меж-ду собой, съели, чтобы стать сильными в борьбе против христиан;тела убитых отдали на съедение собакам и птицам небесным».

Вернувшиеся в язычество эсты обратились за помощью крусским. «Старейшины их призвали Россиян в города свои, ус-тупили им часть богатства, отнятого у Немцев, и послали дарык Новгородскому Князю, моля его о защите» (Карамзин, тамже). Русь в лице Новгородской земли получила историческийшанс мирным путем присоединить большую часть Эстонии.Русские пришли на помощь язычникам, восставшим противхристианской церкви. Новгородцы разместили гарнизоны в эс-тонских городах. В Дерпте сел князь Вячко с дружиной из двух-сот человек. То, что русские поддержали восстание язычниковпротив христиан, должно было привести к конфликту с католи-ческой церковью. У Рима были все основания призвать Европук «крестовому походу» на Русь. Именно тогда, в 1223 году, а не в1240 году, как утверждают наши историки, Запад должен былобъединиться и выступить против Новгородской земли. Но ка-толической Европе война с Русью не нужна. Несмотря на по-вторяющиеся из года в год нападения русских на Ливонию гер-манский император настаивал на дружбе с русскими, Папа ог-раничился буллой, призывающей русских князей не совершатьвраждебных действий против христиан в Прибалтике и Фин-ляндии. Немецкие торговые города богатеют на торговле с Ру-сью. Император Фридрих пытается захватить Рим. Папа стре-мится поднять Германию против Фридриха. Внутренние гер-манские города собирают армии для «крестовых походов» вСвятую землю. Германии и Риму нет дела до Ливонии.

Эсты скоро поняли, какую ошибку они совершили, позваврусских. Вместо помощи они получили захватчиков хуже, чемдатчане и немцы. Эстам ничего не оставалось, как признать

113

власть ливонцев и принять католичество. Один из главных ви-новников того, что Эстония не вошла в состав Новгородскойземли — Ярослав Всеволодович, который в это время второй разстал новгородским князем.

9

В 1221 году новгородцы прогнали Всеволо-да Смоленского: «Показали путь новгородцы князю Всеволоду:"не хотим тебя; пойди, куда хочешь; иди к отцу в Русь» (НПЛ).Читатель, обрати внимание и запомни: новгородцы себя Русьюне считают. Почему новгородцы прогоняют Всеволода, оконча-тельно порывая с длительным периодом гегемонии смоленскихкнязей? Отказ от союза со Смоленском означал, что Новгородрешил сделать ставку на союз с «низовой землей» и вернуться всферу влияния Владимиро-Суздальской Руси. За князем новго-родцы обращаются к Великому князю Владимирскому ЮриюВсеволодовичу, которого они разбили в битве при Липице. Чемвызвано такое резкое изменение расстановки политических силв Новгородской земле?

Главная причина в том, что к этому времени интересы Нов-города перестали совпадать с интересами Смоленского княже-ства. После основания Риги русские земли, расположенные вбассейне Северной Двины, получили возможность напрямую,минуя Новгород, вести торговлю с Западом.

Владимиро-Суздальская Русь, в силу своего географическогоположения, наоборот, в торговле с Западом оставалась зависи-мой от посреднических услуг Новгорода и, следовательно, инте-ресы Новгорода и Владимира в вопросе политики по отноше-нию к Ливонии совпадали.

Обратившись к Великому князю Владимирскому Юрию закнязем, новгородцы звали именно его, а не своего заклятого дру-га Ярослава. Юрий послал в Новгород восьмилетнего сына Все-волода (1222 г.). Но новгородцам нужен был воин, а не ребенок.

В том же году, несмотря на то, что с ливонцами был заключенмир, состоялся новый поход в Ливонию. На этот раз русскиеобъединились с язычниками-литовцами. «Юрий князь прислалбрата своего Святослава новгородцам в помощь, и пошли нов-городцы с Святославом к Кеси (Цесис), и пришла Литва в по-мощь же, и много воевали, но города не взяли» (НПЛ). Это был

114

очередной грабительский поход. Ливония, в которой полыхаламеждоусобица между Ригой, Орденом и датчанами, не моглаоказать организованного сопротивления. Судя по Хронике Ген-риха, целью нападения были владения Ордена Меченосцев, аРига от участия в обороне орденских владений уклонилась.Можно предположить, что русские действовали в сговоре с Ри-гой, которая попыталась через псковского князя Владимира ис-пользовать их для того, чтобы нанести удар по Меченосцам.

Подробное описание этого нападения на Ливонию сохрани-лось в Хронике Генриха. «Русские же прислали из Пскова обрат-но грамоту о мире, заключенном у Одемпэ, а вслед за тем и самипришли с большим войском. И было в том войске двенадцатьтысяч русских, собравшихся и из Новгорода и из других городовРуссии против христиан, находившихся в Ливонии. И пришлиони в землю лэттов и стояли там две недели, дожидаясь литовцеви опустошая все, что было по соседству. Затем подошли к Венде-ну (Цесису). У ворот их встретили братья-рыцари со своими вен-дами, но не будучи в силах противостоять массе врагов, сожглидома и деревни и отступили в замок. Однако русские, оставив за-мок в стороне, перешли Койву и явились в Торейду. И разграби-ли они всю страну, сожгли все деревни, церкви и хлеб, лежавшийуже собранным на полях; людей взяли и перебили, причинив ве-ликий вред стране. Литовцы, двигаясь по той же дороге близВендена вслед за русскими, перешли Койву, присоединились кним и, где русские нанесли меньший вред, там приложили рукулитовцы. И выступили из Риги магистр братьев-рыцарей со сво-ими и рыцарь Бодо с некоторыми пилигримами; за ними после-довали и другие, но лишь немногие из-за бывшего в стране несо-гласия. И пошел магистр со своими и прочими сопровождавши-ми к Койве и стал на берегу, не давая русским переправиться наего сторону. Некоторые из ливов, переправившись через реку,бросились преследовать литовский отряд, шедший с пленнымии добычей из Койвемундэ, и убили у них до двадцати человек,прочие же спаслись бегством к русским. Другой, русский, отрядони застали в деревне Когельсэ, убили и у них семь человек, адругие бежали и воротились к своим или скрылись в лесу. И ска-зали тогда русские: «Нехорошо нам оставаться здесь, так как ли-вы и тевтоны собираются вокруг нас со всех сторон». И, подняв-шись в полночь, стали уходить из страны, а на следующую ночь,остановившись в Икевальдэ, разграбили и сожгли окрестную об-ласть. На третью ночь такой же вред причинили в местности у

115

Имеры, затем поспешили в Унгавнию, четыре дня таким же об-разом опустошали и эту область, а там вернулись в Руссию. Ли-товцы же, не решаясь отделиться от русских из страха перед тев-тонами, ушли с ними во Псков и оставались там целый месяц,чтобы потом безопасно возвратиться в свою землю».

После неудачного похода в Ливонию малолетний Всеволод,видимо по собственной инициативе, тайком бежал из Новгорода.Новгородцы пришли к Юрию просить в князья его брата. Так вНовгороде вновь появился Ярослав Всеволодович. «На ту же зимукнязь Всеволод побежал в ночь, утаившись из Новгорода, со всемдвором своим; новгородцы были этим опечалены. Тогда же новго-родцы послали к Юрию: «если тебе не угодно держать Новгородсыном, дай нам брата»; и дал им брата своего Ярослава» (НПЛ).

Так спустя восемь лет после поражения в Липецкой битвеосуществилась заветная мечта удельного переславского князя —Ярослав вернулся в Новгород. Новгородцам пришлось закрытьглаза на прошлую вражду и забыть причиненное им зло. Глав-ное, чтобы Ярослав с дружиной «низовой земли» помог им впредстоящей войне с «немцами» за Эстонию. Для этого его ипригласили в Новгород.

Историки не могут объяснить, почему новгородцы, которыемогли выставить несколько тысяч хорошо обученных и пре-красно вооруженных воинов, вынуждены были приглашатькнязей и самостоятельно были не способны организовать ни-чего, кроме ушкуйнических шаек. Английский историк Фен-нел удивляется «поразительной неспособности новгородцевзащищаться от врагов самостоятельно» (Кризис средневековойРуси, с. 55). В действительности ничего поразительного в этомнет: войску, которому предстоит не разбойничий набег за «зи-пунами», а ведение длительной военной кампании, нужен ко-мандир, дисциплина и единоначалие. А сами новгородцы дажево время военных походов не отказывались от обычая решатьвсе вопросы на вече, а все командиры у них были выбранными.В любой момент по поводу и без повода новгородское воинствомогло начать митинговать и, решив, что хватит воевать, пока-зать противнику спину. Так, в 1228 году ямь пришла в Ладож-ское озеро и стала опустошать новгородские владения, мстя зато, что Ярослав Всеволодович с новгородцами воевали их зем-лю. Новгородцы сели на суда и поплыли Волховом к Ладоге. Ноладожане их не дождались и сами вступили в бой с финнами.Что же делали в это время новгородцы? «Они стояли на Неве да

116

вече творили, хотели убить одного из своих, какого-то Судим и-ра, да князь скрыл его в своей ладье, потом возвратились домой,ничего не сделавши» (Соловьев, т. 2, с. 622).

Один из самых ярких примеров «неспособности новгородцевзащищаться самостоятельно» — разгром их войска на реке Ше-лонь в 1471 году, когда четырехтысячная московская рать нанес-ла сокрушительное поражение сорокатысячному войску Новго-рода. Только убитыми новгородцы потеряли в этом бою двенад-цать тысяч.

Приглашенный же князь со своей дружиной подобно магни-ту, притягивающему железную стружку, был той силой, котораяобъединяла новгородское ополчение и делала его по-настояще-му боеспособной силой. Двести—триста княжеских дружинни-ков — достаточно веский аргумент, способный заставить дажесамых отпетых новгородских сорвиголов соблюдать дисципли-ну и выполнять приказы.

Теперь новгородцам предстояла война, которая в случае ус-пеха могла принести им власть над Эстонией. Но ливонцы бы-ли противником, с которым самостоятельно новгородцы спра-виться не могли. Ливонское войско — не племенное ополчениеплохо вооруженных и не умеющих воевать чухонцев и ни шай-ка одетых в звериные шкуры литовцев. Это не хуже новгородцеввооруженное, и, в отличие от них, обученное и дисциплиниро-ванное профессиональное войско, которое, к тому же, опирает-ся на стены неприступных каменных замков. А новгородцы, посвидетельству Генриха, не могли взять даже «самый маленький»замок в Ливонии.

Итак, без князя Новгород не мог закрепить и удержать при-несенные им на блюдечке старейшинами эстов земли и города.И Новгороду был нужен не просто князь, а опытный воин. Крометого, за ним должна стоять не только его малочисленная дружина,а войска целого княжества, а еще лучше, нескольких княжеств.

В 1223 году (по Хронике Генриха, в 1222 г.), когда остальныерусские княжества вышли биться на Калку, Ярослав во главе двад-цатитысячного войска выступил в Ливонию. «Жители встречалиего с радостью, выдавали ему всех Немцев, заключенных ими воковы, и приняли Россиян как друзей в Юрьеве, Оденпэ и другихместах» (Карамзин, там же). Ярослав хотел вести войско на Ригу,но эсты убедили его повернуть к Ревелю — против датчан.

Хроника Генриха сообщает о том, что эсты подговорили Яро-слава сначала уничтожить более слабых датчан, а затем покон-

117

чить с немцами. В это время ливонцы отбили у восставших эс-тонцев ряд замков, в том числе и Феллин, где уже был размешенновгородский гарнизон. На пятнадцатый день осады страдаю-щие от голода, жажды и болезней эсты решили сдаться. Они вы-шли из замка, вновь приняли крещение и обещали «никогдавпредь отступнически не нарушать таинства веры, а за сделан-ное дать удовлетворение». Сдавшихся на милость победителейэстов рыцари пощадили. «Что касается русских, бывших в зам-ке, пришедших на помощь вероотступникам, то их после взятиязамка всех повесили перед замком на страх другим русским»(Хроника Германа). Виноваты ли эсты в гибели новгородцевили нет — сказать трудно. Но проходивший мимо города Яро-слав, узнав о судьбе русского гарнизона, пришел в бешенство.Свой гнев он сорвал на местных жителях, истребив всех, ктоуцелел от рук немцев и начавшегося в окрестностях мора. Лишьнемногим из них удалось спастись в лесах.

«Огорченный Ярослав клялся жестоким образом отмстить затакое злодейство, но вместо Рыцарей наказал одних невинныхжителей Феллинской области: лил их кровь, жег домы; довершилбедствие сих несчастных, которые искали убежища в диких лесах,стеная от Немцев, Россиян и болезней» (Карамзин, там же.). По-карав «виновных» и «восстановив справедливость», Ярослав про-должил поход на датчан. Но воевать с ними оказалось не так про-сто, как карать эстов. Четыре недели объединенное войско Яро-слава и эстов безрезультатно осаждало датский замок (по русскимисточникам, это был Ревель), «но не мог ни одолеть их, ни взятьих замок, потому что в замке было много балистариев, убивавшихнемало русских и эстов» (Хроника Генриха). И это несмотря на то,что в ходе восстания эсты захватили много немецких метательныхмашин и вместе с русскими использовали их во время осады —«пытались взять замок тевтонским способом, но не хватило сил».

Добившись успеха, как обычно, только в разграблении окре-стностей, русские войска ушли — «в конце концов король суз-дальский в смущении возвратился со всем своим войском в Рус-сию» (Хроника Генриха).

НПЛ описывает эту войну по обыкновению кратко: «Пришелкнязь Ярослав от брата, и идя со всею областью к Колыване, иповоевав всю землю Чюдьскую, а полона приведя без числа, ногород не взяли, злата много взяли, и вернулись все здоровы».

Даже здесь Ярослав Всеволодович «отличился». Он присвоилсебе большую часть захваченной добычи и переданных эстами

118

даров, чем вызвал крайнее недовольство принимавших участиев походе псковичей и новгородцев.

Поход Ярослава в Эстонию в 1223 году, как и все предыдущиенападения русских на Ливонию, при всем желании не назовешьоборонительным. Ни рижские немцы, ни тем более датчане, навладения которых обрушилась вся Северо-восточная Русь, ни-какой угрозы для русских земель не представляли.

По традиции этот поход не увенчался победой над ливонца-ми и датчанами. Но в отличие от предыдущих столь же «успеш-ных» экспедиций русских в Ливонию он оказал судьбоносноевлияние на судьбу целого народа — эстов. После того как осво-бодители Ярослава с золотом и другими трофеями разошлись подомам, рижане, Меченосцы, с ливами и лэттами один за однимподавили все очаги восстания на территории Эстонии. «Все ра-довались и славили бога за то, что после многих бедствий игорьких войн вновь завоевана и покорена почти вся Эстония»(Хроника Генриха). Оставался только один очаг сопротивления —Дерпт, где засел князь Вячко, который совершал регулярныевылазки и подстрекал эстов против ливонцев. Вячко Генрих далследующую характеристику: «Он был ловушкой и великим ис-кусителем для жителей». Генрих с сожалением констатирует:«Был двадцать шестой год посвящения епископа Альберта, ацерковь все еще не знала тишины от войн. Ибо король Вячко сжителями Дорпата (Дерпта) тревожил всю область вокруг. И со-брались в тот замок к королю все злодеи из соседних областей,изменники, братоубийцы, убийцы братьев-рыцарей и купцов,зачинщики злых замыслов против церкви ливонской. Главой игосподином их был тот же король, так как и сам он давно былкорнем всякого зла в Ливонии: нарушив мир истинного миро-творца и всех христиан, он коварно перебил преданных ему лю-дей, посланных рижанами ему на помощь против литовских на-падений, и разграбил все их имущество» (Хроника Генриха).

Дважды, сначала ливы и лэтты, потом Меченосцы пыталисьвзять замок, но не смогли. Тогда епископ Альберт прибегнул кдипломатии и попытался убедить Вячко в том, что он, как хри-стианин, не должен помогать отступникам от истинной веры.

«И отправили епископы послов к королю (Вячко) в Дорпат,прося отступиться от тех мятежников, что были в замке, так какони оскорбили таинство крещения; бросив веру христову, верну-лись к язычеству; братьев-рыцарей, собратьев и господ своих,одних перебили, других взяли в плен и таким образом вовсе из-

119

вели в своих пределах, а все соседние области, перешедшие в ве-ру христову, ежедневно грабили и опустошали». Но Вячко отка-зался, полагаясь на то, что в случае нападения на город ливонцевему придет помощь из Новгородской земли. «И не захотел ко-роль отступиться от них, так как, давши ему этот замок с приле-гающими землями в вечное владение, новгородцы и русские ко-роли обещали избавить его от нападений тевтонов». Уверенностьв Вячко вселяло и то, что в его руках оказалась самая лучшая кре-пость в Эстонии. Вот что пишет об этом Генрих: «Замок этот былкрепче всех замков Эстонии: братья-рыцари еще ранее с боль-шими усилиями и затратами укрепили его, наполнив оружием ибалистами, которые были все захвачены вероломными. Сверхтого, у короля (Вячко) было там множество его русских лучни-ков, строились там еще и различные военные орудия».

Казалось, нужно только ликвидировать последнее логовоязычников — Дерпт, и в Ливонии наконец наступит долгождан-ный мир. Мирным путем это сделать не удалось. Оставалось по-следнее средство — война. «Итак, чтобы ливонская церковьмогла избавить от бед дочь свою, церковь эстонскую, рожден-ную ею во Христе, достопочтенный епископ рижский созвалбратьев-рыцарей, а также церковных людей с пилигримами,купцами, горожанами Риги, со всеми ливами и лэттами и назна-чил поход для всех, принадлежащих к ливонской церкви» (Хро-ника Генриха).

15 августа 1224 года (по Хронике Генриха) ливонские войскаподошли к стенам Дерпта. «Итак, поля покрылись шатрами, на-чалась осада замка. Стали строить осадные машины, наготовилимножество военных орудий, подняли крепкую осадную башнюиз бревен, которую восемь дней искусно строили из крупных ивысоких деревьев в уровень с замком, затем надвинули поверхрва, а внизу тотчас начали вести подкоп. Для рытья земли днеми ночью отрядили половину войска, так, чтобы одни рыли, адругие выносили осыпающуюся землю» (Хроника Генриха).

Подмога из Пскова и Новгорода на выручку осажденномуДерпту так и не пришла. Дабы избежать ненужного кровопро-лития, ливонцы предложили Вячко принять почетную капиту-ляцию. «Ему предлагали свободный путь для выхода с его людь-ми, конями и имуществом, лишь бы он ушел из замка и оставилэтот народ отступников» (Хроника Генриха). Вячко отказался.Наверное, он до последнего надеялся на то, что подойдет по-мощь. Да и не верил клятвопреступник Вячко в то, что Ливонцы

120

сдержат свое слово: на его совести было не отмщенное убийстворижан. Терять князю Вячко было нечего, поэтому он дрался собреченностью смертника.

Получив отказ, ливонцы договорились пленных не брать. Ин-тересны мотивы этого решения. «Надо взять этот замок присту-пом, с бою, и отомстить злодеям на страх другим. Ведь во всех зам-ках, доныне взятых ливонским войском, осажденные всегда полу-чали жизнь и свободу: оттого другие и вовсе перестали бояться».

Опасаясь того, что на помощь осажденным вот-вот придетподмога, ливонцы вели штурм и днем и ночью. Осажденные от-чаянно сопротивлялись.

«Многих на верху вала ранили стрелами из балист, других пе-ребили камнями метательных орудий, бросали в замок железо согнем и огненные горшки. Одни готовили осадные орудия, дру-гие складывали костры из бревен, третьи подкладывали огонь,наводя всем этим великий страх на осажденных. И бились такмного дней. Точно так же и бывшие в замке построили свои ма-шины против христианских орудий, а против стрел христиан на-правили своих лучников. Подкоп велся день и ночь без отдыха, ибашня все более приближалась к замку. Не было отдыха усталым.Днем бились, ночью устраивали игры с криками: ливы и лэттыкричали, ударяя мечами о щиты; тевтоны били в литавры, игралина дудках и других музыкальных инструментах; русские игралина своих инструментах и кричали; все ночи проходили без сна».

Ночью осажденные сделали вылазку для того, чтобы поджечьпостроенную ливонцами осадную башню. Для этого, проделав встене отверстие, они стали пускать в нее горящие колеса. Ливон-цам, бросившимся в стремительной атаке на крепостной вал,удалось через это отверстие ворваться в город. «Когда уже многотевтонов вошло в замок, за ними двинулись лэтты и некоторыеиз ливов. И тотчас стали избивать народ, и мужчин, и даже неко-торых женщин, не щадя никого, так что число убитых доходилоуже до тысячи. Русские, оборонявшиеся дольше всего, наконецбыли побеждены и побежали сверху внутрь укрепления; их вы-тащили оттуда и перебили, всего вместе с королем около двухсотчеловек. Другие же из войска, окружив замок со всех сторон, недавали никому бежать. Всякий, кто, выйдя из замка, пыталсяпробраться наружу, попадал в их руки. Таким образом, изо всехбывших в замке мужчин остался в живых только один — вассалвеликого короля суздальского, посланный своим господиномвместе с другими русскими в этот замок. Братья-рыцари снабди-

121

ли его потом одеждой и отправили на хорошем коне домой вНовгород и Суздаль сообщить о происшедшем его господам».

На «его господ» известие о падении Юрьева и гибель его за-щитников, которые так и не дождались помощи, впечатления непроизвела. НПЛ отреагировала на него лаконичной записью: «то-го же лета убили князя Вячко Немцы в Юрьеве, а город взяли».

Как видно из дальнейших событий, целью ливонцев быламесть эстам, ограбившим и убившим живших в Дерпте немцев,и наказание своего старого врага Вячко. С новгородцами вое-вать они не собирались. Поэтому ливонцы даже не попыталисьзакрепиться в захваченном с таким трудом «замке». Они простосожгли его и ушли в Ригу, уведя с собой оставшихся в живыхженщин и детей. Новгородцы тоже не горели желанием проли-вать свою кровь за погибших эстов, бывшего полоцкого удель-ного князя Вячко и его дружинников. Они предложили ливон-цам мир. Опытный дипломат епископ Альберт хорошо знал, какдоговариваться с русскими. Он выдал им из своей казны частьдани, которую собрали с аборигенов, признавая то, что новго-родцы остаются номинальными господами в Ливонии. Новго-род такие условия мирного договора вполне устроили.

А Ярослав, пополнив свою мошну награбленным в Эстониизолотом, не поделившись со своими поделыциками, поспешнопокинул Новгород. Очевидно, он решил переждать в родномПереславле, пока улягутся страсти по поводу несправедливогодележа захваченной добычи.

10

Следующее, третье по счету, возвращениеЯрослава в Новгород (1227 г.) по традиции ознаменовалоськрупным скандалом. Призванный на княжение в НовгородЯрослав отправился в Псков (1228 г.). Псковичи, затворившисьв городе, отказались пускать Ярослава. «Желая иметь Псков всвоей зависимости, он поехал туда с новогородскими чиновни-ками; но Псковитяне не хотели принять его, думая, что сейкнязь везет к ним оковы и рабство» (Карамзин, СС, т. 3, с. 491).Униженный Ярослав вернулся в Новгород, собрал вече и произ-нес следующую речь: «Небо свидетель, что я не хотел сделать нималейшего зла Псковитянам, и вез для них не оковы, а дары,овощи и паволока. Оскорбленная честь моя требует мести» (там

122

же). Одновременно Новгород наполнился переславскими пол-ками. Ярослав успокаивал новгородцев, говоря, что «хочет идтипротив Немецких Рыцарей; но граждане не верили ему и боя-лись его тайных замыслов» (там же). «Князь-то нас зовет на Ри-гу, а сам хочет идти на Псков» (Соловьев, СС, т. 1, с. 622).

Тем временем псковичи, узнав о том, что Ярослав с переслав-скими полками собирается в поход на Ригу, заключают с ливон-цами мирный договор и оставляют им сорок заложников, с усло-вием, чтобы ливонцы оказали им помощь в случае войны с нов-городцами. В соответствии с этим соглашением в Псков прибыли«интернационалисты» из Ливонии — немцы, чудь, ливы и лэтты.

Ярослав потребовал от псковичей присоединиться к его по-ходу и выдать тех, кто «наговаривал вам на меня». Псковичи от-ветили категорическим отказом, аргументируя свое нежеланиетем, что все прошлые войны с ливонцами ничего кроме бед имне принесли.

Псковичи прислали в Новгород посла с таким ответом: «КнязьЯрослав! Клянемся тебе и друзьям Новогородцам; а братьев сво-их не выдадим, и в поход нейдем, ибо Немцы нам союзники. Выосаждали Колывань (Ревель), Кесь (Венден), и Медвежью Голо-ву, но брали везде не города, а деньги; раздражив неприятелей,сами ушли домой, а мы за вас терпели: наши сограждане положи-ли свои головы на берегах Чудского озера; другие были отведеныв плен. Теперь восстаете против нас: но мы готовы ополчиться сСвятою Богородицею. Идите, лейте кровь нашу; берите в пленжен и детей: вы не лучше поганых» (Карамзин, СС, т. 3, с. 492).

Новгородцы без псковичей тоже отказались идти с Ярославомна Ригу. «Новгородцы сказали тогда князю: "Мы без своей братьи,без псковичей, нейдем на Ригу, а тебе, князь, клянемся"»; многоуговаривал их Ярослав, но все понапрасну» (Соловьев, там же).Поход не состоялся. Ярослав был вынужден отпустить свои полкиназад в Переславль. «Можно ли было при таких отношениях ус-пешно бороться с немцами»? — вопрошает в этой связи Соловьев.

Эти события означали, что новгородцы отказались от попытокзавоевать Ливонию. Послание псковичей Ярославу свидетельст-вует о том, что жители Новгородской земли поняли, что в их ин-тересах с ливонцами торговать, а не воевать. Выгоды меньше, чемот грабежа, зато никакого риска для жизни. Через полвека Новго-род становится полноправным членом Ганзейского союза.

Ярослав Всеволодович в том же году покинул Новгород, оста-вив за себя своих сыновей Федора и Александра с боярином Фе-дором Даниловичем и тиуном Якимом. В это время в Новгороде

123

был очередной неурожай. Встревоженные тем, что житницы сто-ят пустые, новгородцы сместили Владыку Аресения, которого об-винили в том, что он купил эту должность у Ярослава. Новгородвзбунтовался («был мятеж в городе велик» — НПЛ). Разграбив не-сколько домов сторонников Ярослава, новгородцы хотели пове-сить одного из них, но он бежал к Ярославу. Вече избрало новоготысяцкого и потребовало, чтобы Ярослав пришел в город иотменил ущемляющие новгородские вольности подати. «Или, —говорили ему послы веча, — наши связи с тобою навеки разрыва-ются» (Карамзин, СС, т. 3, с. 493). Ярослав ответа не дал, а его на-местники, прихватив княжеских отпрысков, тайком, ночью бежа-ли из Новгорода. Новгородцы, расценили их бегство как под-тверждение того, что люди Ярослава «зло задумали на святуюСофию» (НПЛ). «Одни виновные могут быть робкими беглецами:не жалеем о них. Мы не сделали зла ни детям, ни отцу, казнив сво-их братьев. Небо отомстит вероломным; а мы найдем себе Князя.Бог по нас: кого устрашимся?» (Карамзин, СС, т. 3, с. 493). ВыборНовгорода пал на князя Михаила Черниговского.

Отъезд Ярослава, последующее странное бегство его намест-ников и призвание князя из далекого Чернигова объясняетсятем, что новгородцы после заключения мира с Ригой больше ненуждались в дружинах из «низовой земли». От нападений со сто-роны Литвы их надежно прикрывали крепости «младшего брата»Пскова. От набегов финских племен — Ладога и данники ижорыи карелы. Эти угрозы новгородцы могли отразить и без помощиВладимиро-Суздальского княжества, что подтверждают собы-тия, предшествовавшие неудачной поездке Ярослава в Псков.

Впрочем, у Ярослава руки оказались длиннее. Михаил не-осторожно оставил в Новгороде «править» своего пятилетнегосына Ростислава, а сам отправился в Чернигов (1229 г.). За что ипоплатился. В конце года Ярослав снова стал князем в Новгоро-де. С 1230 года Ярослав и его наследники не выпускали город изсвоих рук, жестоко подавляя любую оппозицию своей власти.

11

В том, что прибалтийские племена приняликатоличество, виновата Русь. Неудача восстания 1222 года окон-чательно убедила эстов, что в их интересах принять католичество.И им ничего не оставалось, как смириться с властью ливонцев.

124

Русь своими руками отталкивала от себя прибалтийские пле-мена. Помочь эстам в войне с «немцами» она не могла и неочень хотела. С военной стороны русские союзники оказалисьсовершенно бесполезными: их двадцатитысячное войско, дажес применением захваченных у немцев осадных орудий, не смог-ло взять замок «слабых» датчан. Зато «немцы» замки штурмо-вать умели. Оставленные русскими гарнизоны в захваченныхэстами ливонских замках не смогли их удержать.

За то, чтобы русский князь пришел на помощь в войне с«немцами», эсты заплатили богатыми дарами, обещанием пла-тить дань Новгороду и размещением новгородских отрядов всвоих городах. Русские, вместо того чтобы воевать с немцами,убивают и грабят тех, кто позвал их на помощь. Да и немцев по-бедить они не могут. Какие выводы из этого могли сделать эсты?Что у них с ливонцами один общий враг — русские.

Если немцы приходили в эти края торговать, проповедо-вать христианство и просвещать, то русские грабить и полу-чать дань. Именно так оценивали ситуацию очевидцы этихсобытий. Правильно Генрих сравнивает ливонскую церковь сдочерью, которой хочет путем обмана завладеть не настоящая«русская мать, всегда бесплодная и бездетная, стремящаясяпокорять страны не для возрождения к вере христовой, а радиподатей и добычи».

Да, становиться христианами большинство прибалтийскихплемен не хотело. Поэтому убивали миссионеров и священников.Когда удавалось, грабили иноземных купцов. В ответ на это полу-чали карательные экспедиции. С теми, кто сначала принимал кре-щение, а потом отказывался от него, предавая смерти священни-ков, немцы поступали жестоко — убивали всех мужчин. Но логикаих поступков аборигенам была понятна. Зато своим союзникам изместного населения немцы всегда оказывали помощь. Повиннос-ти, которыми они облагали аборигенов, были незначительны истоили того, чтобы в обмен получить современные западные тех-нологии и защиту от внешних врагов. Да и было немцев совсем немного, так что прокормить их было несложно. Прибалтийскиеплемена быстро осознали, что лучше содержать небольшое войскопрофессиональных воинов, чем жить в непрерывном страхе, ожи-дая очередного набега воинственных соседей.

Русские же наглядно продемонстрировали, что несмотря на ог-ромное численное превосходство, они не могут одолеть горсткукатоликов. Да, русские не лезли в душу и не навязывали своей ве-

125

ры. Но христианство — не самая плохая система ценностей, что-бы ценою жизни отказываться от нее в пользу языческих идолов.

Соблюдать десять заповедей, иметь одну жену и не приноситьчеловеческих жертв не так-то просто, как это некоторым сейчаскажется. Впрочем, и в наше просвещенное время соблюдать хри-стианские заповеди мало кому удается. Поэтому, наверное, неко-торые историки и считают, что нельзя было насиловать совестьприбалтийских аборигенов и принуждать их силой к крещению.

В отечественной исторической литературе миссионерскуюдеятельность католиков в Ливонии представляют только в нега-тивном свете. Так, описывая крещение Эстонии, патриархАлексий утверждает, что «письменные источники сообщают обупорных боях на протяжении XIII и XIV веков, и в итоге оказа-лось, что некогда зажиточный, многонаселенный и цветущийкрай был разграблен, обнищал и опустел». Не знаю, какимиписьменными источниками оперирует глава русской церкви (онна них почему-то не ссылается), но именно в указанное время вПрибалтике были основаны первые города и возведены первыекаменные постройки. Ведь до основания епископом Альбертомгорода Риги на территории современной Латвии и Эстонии небыло городов, хотя некоторые историки и пытаются утверждатьобратное, выдавая желаемое за действительное. После приня-тия католичества изолированный и отставший в развитии реги-он стремительно интегрируется в европейскую экономику, ставважнейшим экспортером пшеницы. Но с точки зрения офици-альной идеологии православной церкви строительство городов,храмов, замков, расцвет экономики и приобщение к мировойкультуре означает «обнищание и опустение». При этом патри-арх скромно умалчивает о том, что со второй четверти XIII и вXIV веке и после этого в роли агрессора против Эстонии высту-пала Русь. Не говоря уже о том, что Эстония неоднократно под-вергалась нападениям со стороны Руси и до появления там нем-цев, и в то время, когда они вместе со своими союзниками ли-вами и лэттами пытались крестить эстов.

Впрочем, Алексий не оригинален в своих оценках. Так, еще вXIX веке другой апологет православия, Хитров, в книге, посвя-щенной Александру Невскому, описывает деяния католиков вПрибалтике так: «Ужасны были эти войны! Нередко немцы ис-требляли все мужское население, забирая в плен женщин и де-виц, жилища выжигали дотла, а скот уводили с собой. На пепе-лище сожженных селений свирепые крестоносцы, при воплях

126

пленных, устраивали шумные и отвратительные пиршества, смузыкой и плясками, причем вино лилось рекой...»

Русская православная церковь сама не преуспела в крещенииязычников, но мешала это делать католикам.

Теперь она обвиняет их в том, что крещение народов Прибал-тики и Финляндии было насильственным и жестоким. Но мисси-онеры прибегали к силе в порядке самозащиты и брались за ору-жие в ответ на прямое насилие со стороны своей потенциальнойпаствы. Как свидетельствуют факты, католические миссионеры вПрибалтике изначально считали невозможным распространятьверу насильно и вместе со словом Божиим несли туземным пле-менам западную культуру, ремесла, передовые формы хозяйство-вания и социальной организации общества. При всех негативныхиздержках деятельность католических миссионеров поднималаязыческие народы Прибалтики на более высокий уровень соци-ального развития и открывала для них возможность вхождения вЕвропу. Например, по мнению большинства исследователей, ав-тор Ливонской хроники Генриха — лив, получивший воспитаниеу христианских миссионеров. То есть детей предков латышей в ка-толических школах обучали как равных, а не как рабов или слуг.Генрих, приняв библейские истины и европейскую культуру, непонимал и яростно осуждал своих соплеменников, упорно не же-лавших отказаться от язычества и изменить свою жизнь.

Очень точно отобразил сложившуюся в Прибалтике ситуациюМ. Сокольский («Неверная память. Герои и антигерои России»):«То, что происходило в те годы в Ливонии, можно гипертрофиро-ванно сравнить с вымышленной ситуацией: на землю прибыламиссия инопланетян, которые хотят подарить нам бессмертие,справедливые законы, установить мир, а мы в ответ, получив илиукрав у них некоторые технические новинки, пытаемся их унич-тожить. Что бы в такой ситуации для человечества было лучше?Чтобы пришельцы, обидевшись, поставили на нашей цивилиза-ции крест и пошли искать более дружественные и перспективныемиры или приобщили нас к своей культуре насильно»?

Я не собираюсь выступать адвокатом немецких колонистов, ноесли бы описанные ужасы соответствовали действительности, тоуже в Средние века в Прибалтике было бы немецкое государство,а племена аборигенов исчезли бы с лица земли. И в том, что они нетолько выжили, но и создали свои национальные государства —Эстонию и Латвию, несмотря на многовековую экспансию со сто-роны Руси — определенная заслуга католических миссионеров.

127

Если смотреть на ставшие ареной миссионерской деятельностикатоликов Финляндию, Латвию и Эстонию, то вряд ли кто осме-лится утверждать, что культура и самобытность этих народов, ихисторическая судьба пострадали из-за того, что на их землях про-поведовали слово Божие не православные, а католики.

Предвижу возгласы негодующих критиков: а как же судьбапруссов? Судьба этого воинственного народа, готового собст-венноручно лишить себя жизни, лишь бы не подчиняться ни-чьей власти, — результат его собственного выбора. Не желаяжить иначе, чем разбоем, не способный к объединению и ком-промиссу, ведомый фанатичными жрецами и вождями, этот на-род сам завел себя в исторический тупик.

Посмотрим непредвзято на то, как развивались события вЛивонии. Немецкие миссионеры с разрешения полоцкогокнязя начинают проповедовать библейские заповеди средидиких язычников. Почему Полоцк разрешил католикам кре-щение его бывших данников? Да потому, что теснимое набега-ми набирающих силу литовцев, расколотое на самостийныеуделы Полоцкое княжество своими силами уже не могло соби-рать эту дань. А дальше начинают работать неподвластные че-ловеческой воле причинно-следственные закономерности.Крещение — это не только молитва, но и радикальное переус-тройство жизни. Теперь новообращенные должны платить де-сятину церкви, а значит, она заинтересована в том, чтобы еепаства трудилась больше и продуктивнее. Надо строить косте-лы, замки и городские стены, а это значит, не умеющие стро-ить ничего кроме землянок и шалашей туземцы становятся ка-менщиками и плотниками. Нужно охранять паству и нажитоедобро от диких соседей, промышляющих грабежом. Значит,необходимо вооружить ее и научить воевать не копьем и дуби-ной, а мечом и арбалетом.

Но новая жизнь разрушает сложившуюся социальную струк-туру. Жрецы и часть знати теряют власть и влияние на сопле-менников. А без боя свои позиции они не сдают. Христианскихмиссионеров и сочувствующих им соплеменников при первомудобном случае жестоко истребляют, чтобы другим было непо-вадно. В этих условиях, чтобы доказать евангельские истины, даи просто выжить, проповедники слова Божьего вынужденыприбегать от убеждения к принуждению, от силы слова к силеоружия. Миссионеры призывает под свои знамена доброволь-цев из метрополии, создают военную организацию для защиты

128

колонии. Крещеные туземцы используют поддержку своих но-вых союзников для сведения счетов с соседями. Те, естественно,тоже вынуждены искать себе союзников, в том числе среди сво-их вчерашних врагов. Начинается война, в которой цивилиза-ция обречена на победу, а варварство на поражение. Аборигены,оказавшись между молотом и наковальней, в итоге вынужденыпринять сторону сильнейшего. Сильнее оказались немцы. И вотуже на месте разобщенных диких племен возникает способноепостоять за себя и своих подданных государство. И оно не счи-тает необходимым платить кому-либо дань. Наоборот, ищет тех,кто будет платить ему.

Впрочем, забегая вперед, надо отметить, что за все три с по-ловиной столетия существования Ливонии это государство ни-когда не пыталось создать враждебные Руси союзы или завое-вать русские земли. Все, кто утверждают обратное, или плохознают историю или попросту лгут. Только один раз ливонцыначали войну первыми. Но и тогда речь шла о пограничномконфликте, а не войне с целью захвата территории или распро-странения католической веры. Речь идет о событиях 1341 года,когда без объявления войны ливонцы убили псковских послов.Псковичи отомстили «опустошением ливонских областей»(Соловьев, СС, т. 2, с. 246). Новгородские послы, видимо, непострадали: когда псковичи обратились к Новгороду за помо-щью и за наместником (псковский князь Александр бежал. —Авт.), те не дали им ни того, ни другого. «Старший брат» иглавный союзник Новгород бросил Псков в тот момент, когдаон больше всего нуждался в помощи. Псковичи остались безкнязя и могли рассчитывать только на свои силы. Их враги ли-вонцы наоборот были полны сил: междоусобная война Орденаи Риги закончилась, эсты крещены и окончательно сделали вы-бор между русскими и немцами в пользу последних. И что же,ливонцы воспользовались такой благоприятной ситуацией, длятого чтобы захватить Псков? Нет. Все, на что они сподобились, —выслать отряд (чуть больше 200 человек) опустошать Псков-скую землю. Псковичи тоже собирают ватаги удальцов, кото-рые нападают на ливонские села. Ливонцы промышляют гра-бежом псковских. Иногда эти шайки встречаются и вступают встычки. Называемая летописью численность псковских отря-дов — 50—60 человек. В 1342 году Псков призвал на помощьлитовцев во главе с князем Ольгердом. Литовцы двинулись наЛивонию и по дороге столкнулись с «сильной ратью», насту-

129

павшей на Изборск. Потеряв 60 человек в стычке, литовцы бе-жали в Псков. Ливонцы осадили Изборск. Псков помощи неприслал: литовские князья Ольгерд и Кейстут «отреклись идтипротив немецкой силы; Ольгерд говорил псковичам: «Сидите вгороде, не сдавайтесь, бейтесь с немцами, и если только не бу-дет у вас крамолы, то ничего вам не сделают. А если мне пойтис своею силою на великую их силу, то сколько там падет мерт-вых и кто знает, чей будет верх? Если, бог даст, и мы возьмемверх, то сколько будет побито народу, а какая будет от этогопольза?» (там же, с. 247).

Ливонцы простояли под Изборском пять дней, ведя подго-товку к штурму города. Потом неожиданно сняли осаду и ушли.Если бы они остались хотя бы на пару дней, Изборск пал: в го-роде не было запасов питьевой воды. Ливонцы об этом не зна-ли. Такая вот смешная война.

После отступления ливонцев литовские князья тоже покину-ли Псков, взяв в качестве платы за услуги запасы фуража, чтопривело к тому, что у псковичей зимой от бескормицы былбольшой падеж скота.

Зимой 1343 года доблестное псковское войско «поехало вое-вать немецкую землю». «Пять дней и пять ночей воевали онинеприятельские села, не слезая с лошадей», то есть переводя насовременный язык, грабили по старой привычке мирное насе-ление. Награбив добычи, псковичи поспешили под защиту стенсвоих каменных крепостей, да не успели. По дороге их настиглинемцы (видимо, добычи было много). Перед боем псковичипроизнесли молитву, в которой обратились ни к кому-нибудь, асвятой Троице и... князьям своим Всеволоду и Тимофею (имя,данное при крещении литовскому князю Довмонту). А где жесвятой Александр Невский, великий полководец, спасшийПсков и всю Русь от шведов и немецких рыцарей? Или, можетбыть, уже успели забыть псковичи имя своего освободителя изаступника? Почему же они тогда молятся Всеволоду Мстисла-вовичу, который умер аж в 1138 году, то есть за сто лет до подви-гов Александра? Но несмотря на это, именно его имя спустядвести лет псковичи вспоминают в молитвах, прощаясь друг сдругом перед боем. Мы же теперь помним имя только Алексан-дра Невского...

Разумеется, процесс крещения прибалтийских народов былболезненным. Но в целом для местного населения он был ско-рее благом и уж точно не истреблением или обращением в раб-

130

ство. Лучшее доказательство этому тот факт, что уровень жизниприбалтийских народов при советской власти был выше, чем вдругих республиках СССР. Никакой заслуги коммунистов вэтом не было. Просто им досталось хорошее наследство.

А если бы балтийские народы смогли самостоятельно по-кончить с племенной раздробленностью и подобно литовцамобъединиться вокруг национальной династии, а потом началивойну с Русью? Интересно, как бы это назвали отечественныеисторики?

АГРЕССИЯ ЗАПАДА

1

В учебниках по отечественной историивстречаются удивительные по своей

абсурдности оценки исторических заслуг Александра Яросла-вича. Основаны они на ряде мифов. Миф первый: по сложив-шейся еще в XIX веке в русской исторической науке традициисобытия сороковых годов XIII века рассматривают как согласо-ванную агрессию католического Запада.

Сторонники этой концепции утверждают буквально следую-щее: Швеция, Ливонская конфедерация, Священная РимскаяИмперия, Дания и другие католические державы договорились осовместном нападении на русские земли. Эта гипотеза, получив-шая широкое распространение в советское время, когда задачейобщественных наук было создание образа врага, ничем не под-тверждается. Если оценивать события первой половины XIII векане через призму идеологических установок, а на основе реальныхисторических фактов, то теория об агрессии Запада, старательнокультивируемая несколькими поколениями отечественных исто-риков, оказывается абсолютно несостоятельной.

Нет никаких документальных свидетельств, подтверждаю-щих, что такой поход готовился. Нет договоров, в которых уча-стники антирусской коалиции определяли, как будут поделе-ны захваченные территории. А как свидетельствуют факты, безтакой договоренности какие-либо совместные действия былипросто невозможны. К примеру, покорители Ливонии предва-рительно договорились о том, как будет делиться завоеваннаятерритория. Но и это не предотвратило войну между ними заее передел. Если бы договоренности о разделе Ливонии не бы-ло, то, скорее всего, этому государству не суждено было по-явиться на мировой карте, так как его потенциальные создате-ли перебили бы друг друга еще на этапе дележа шкуры неуби-того медведя.

132

Конечно, компрометирующие документы можно спрятатьили уничтожить. Но дело совсем не в отсутствии договоровмежду потенциальными участниками похода на Русь.

Миф о согласованной агрессии Запада лучше всего опровер-гается внутренним положением Ливонии: как и Русь, она не бы-ла единым государством, а представляла собой конфедерациюпяти небольших феодальных государств, которые не могли объ-единиться даже перед лицом внешней агрессии. Самым круп-ным из них было государство «Ордена святой Марии немецко-го дома в Ливонии», образовавшееся на месте владений ОрденаМеченосцев после его объединения с Тевтонским Орденом(отечественные историки ошибочно называют его ЛивонскимОрденом. На самом деле Ливонский Орден возник намного поз-днее, когда ливонские рыцари вышли из состава ТевтонскогоОрдена). После того, как в 1347 году Орден выкупил у ДанииСеверную Эстонию, ему стало принадлежать 60 процентов тер-ритории Ливонии. Таким образом, самая мощная в военном от-ношении часть Ливонии находилась под властью ТевтонскогоОрдена, все силы которого в тот момент были направлены наборьбу с пруссами. До объединения с Орденом Меченосцев Тев-тонский Орден с русскими княжествами не воевал. Ни малей-шего повода для вооруженного конфликта просто не было —владения Тевтонского Ордена от русских земель отделяла Лит-ва. После присоединения к Тевтонскому Ордену владений быв-шего Ордена Меченосцев (1237 г.) он оказался «по наследству»замешан в конфликт своего вассала с его воинственным сосе-дом. Но даже если бы рыцари Тевтонского Ордена захотелипринять непосредственное участие в этой войне, то у них бы ни-чего не вышло. По двум основным причинам. Во-первых, онвел войну с пруссами, которая отнимала все силы Ордена, и ко-торая завершится только через полвека (1283 г.). Во-вторых, по-тому, что владения фиала Тевтонского Ордена в Ливонии неимели общей границы с землями Ордена в Пруссии. Поэтомуглавной задачей Ордена стало создание коридора, соединяюще-го его владения, которые разделяли земли Литвы и еще не обра-щенных в христианство враждебно настроенных аборигенов:воинственных земгалов и куршей. Кратчайшее расстояние меж-ду Пруссией и Ливонией по побережью Балтийского моря былоплеменной территорией морских разбойников куршей. Именноэто направление Орден выбрал для создания коридора, соеди-няющего его владения. Удар наносили с двух сторон. Для поко-

133

рения куршей со стороны Пруссии Тевтонский Орден основална их землях свой форпост — крепость Клайпеду (1252 г.). Нопоскольку Орден продолжал войну с пруссами, основная на-грузка в войне с куршами легла на плечи ливонских рыцарей(так для краткости будем называть «Орден святой Марии не-мецкого дома в Ливонии», как официально именовалось отде-ление Тевтонского Ордена в Ливонии). Именно поэтому всесвои силы они бросили на это жизненно важное направление.Разгар боевых действий пришелся на начало сороковых годовXIII века, а завершилась эта война только в 1267 году, когда со-противление куршей было подавлено.

Три других карликовых «державы»: Дерптское, Эзельское иКурземское (Курляндское) епископства, де-юре были вассала-ми Рижского архиепископства. Территория современной Лат-вии была поделена между тремя феодальными государствами:Орденом, Рижским и Курземским епископствами. Территориюсовременной Эстонии разделяли Орден, Дания, Дерптское иЭзельское епископства. Владения Дании отделяла от земельновгородских данников вожан река Нарва. Земли Дерптскогоепископства были расположены в непосредственной близостиот Пскова. Именно оно оказалось в эпицентре многовековогопограничного конфликта, уходящими своими корнями еще кпопытке Ярослава создать здесь русское поселение Юрьев.

Другим государствам Ливонской конфедерации было не довойны Дерптского епископства с русскими. Своих проблем хва-тало — непрекращающиеся набеги литовцев, восстания языч-ников, бесконечные междоусобные распри.

И без того непростое внутреннее положение Ливонии ос-ложнялось тем, что на ее земли претендовала Дания, захватив-шая часть Эстонии. Датчане пришли в Эстонию не по собствен-ной инициативе, а по настоятельной просьбе Риги, которая об-ратилась к датской короне за помощью в 1218 году. К этомувремени ливонская церковь переживала тяжелые времена. Непрекращались набеги литовцев. Католические миссионерывстретили ожесточенное сопротивление со стороны язычни-ков-эстов. С трудом удалось подавить восстание эстов в 1217 го-ду. Не была устранена угроза со стороны язычников — земгалови куршей. В 1210 году огромное войско куршей осадило Ригу.Врагов было так много, что за оружие пришлось взяться дажеслужителям церкви и женщинам. Только чудо спасло город:курши уже окружили город и подожгли его, но в этот момент им

134

в тыл ударила конная дружина из замка Гольм, и враги отошлиот города. Три дня курши стояли напротив Риги на другом бере-гу Двины, «сжигая и оплакивая своих мертвецов» (Хроника Ге-нриха), а потом отступили. День избавления от осады рижанепостановили отмечать как городской праздник. Но угроза напа-дения со стороны враждебно настроенных аборигенов остава-лась. Поход куршей 1210 года мог повториться в любой момент.

Но основная угроза Ливонии исходила со стороны Новгоро-да и Пскова. Только новгородский князь Мстислав Удалой задесять лет (1208—1218) совершил не меньше пяти походов в Ли-вонию. В ходе одного из них — в августе 1216 года русские дру-жины дошли до окрестностей Риги.

В условиях непрекращающихся нападений многочисленныхвнешних врагов Ливония нуждалась в надежном защитнике. НаОрден Меченосцев епископ Альберт уже не мог положиться:братья-рыцари вышли из повиновения и стали создавать своегосударство на землях, на которые претендовала ливонская цер-ковь. В чем причина возникновения конфликта Ордена и ли-вонской церкви? Вот что пишет об этом Соловьев: «Мы видим,что главным деятелем при утверждении немецкого владычествав Ливонии был епископ рижский, по старанию которого былучрежден рыцарский Орден, необходимо становившийся в слу-жебное отношение к рижской церкви. Но мир не мог долго со-храниться между двумя учреждениями, из которых у одного бы-ли материальные средства, право силы, меча, у другого же — од-ни права исторические и духовные; первое не могло долгоподчиняться последнему; но епископы также не хотели усту-пить магистрам Ордена своего первенствующего положения, иследствием этого была усобица» (СС, т. 2, с. 232).

Услуги Ордена стесненный в средствах Альберт мог оплатитьтолько одним — частью обращенных в христианство земель.Получив их, Орден потерял интерес к продолжению контрактас рижским епископом. Зачем и ради чего рисковать жизнью, ес-ли можно предаваться тихим радостям жизни в рыцарских зам-ках? Орден не только перестал подчиняться Риге, но и сам сталодним из ее главных врагов: он начал завоевание Эстонии. Епи-скоп Альберт не мог допустить, чтобы она досталась Ордену, ане ливонской церкви.

Пилигримы, отбыв годовой срок, необходимый для проще-ния грехов, спешат вернуться на родину: немцы бегут из Ливо-нии, а не наоборот. Германский император не присылает в Ли-

135

вонию войск. У них совсем другие проблемы — Гогенштауфеныорганизуют походы на Рим. Не проявляют заинтересованностив поддержке епископа Альберта немецкие княжества и города.Кто же защитит ливонскую церковь от ее внутренних и внеш-них врагов? Что мог Альберт противопоставить Ордену Мече-носцев, открыто выступившему против ливонской церкви и по-лучившему поддержку в Германии и в Риме? Только силу, кото-рая завоюет Эстонию и передаст ее ливонской церкви. И такаясила в Европе была — Датское королевство.

В 1218 году епископ Альберт лично прибыл к королю датско-му Вальдемару II и «убедительно просил его направить в следу-ющем году свое войско на кораблях в Эстонию, чтобы смиритьэстов и заставить их прекратить нападения совместно с русски-ми на ливонскую церковь» (Хроника Генриха). Альберт рассчи-тывал, что, подавив сопротивление эстов, датчане, исполнивсвой христианский долг, отбудут на родину, удовлетворившисьнаградой в виде отпущения грехов и воинской славы, а Эстониядостанется ливонской церкви. Таким образом, Альберт с помо-щью датчан планировал убить двух зайцев — получить Эстониюи столкнуть Орден Меченосцев с Данией.

Датский король Вальдемар охотно согласился помочь Риге вбогоугодном деле крещения язычников-эстов. Выгоды от этогопредприятия были налицо. Датское рыцарство получало воз-можность вступить в престижный клуб участников крестовыхпоходов, а сам Вальдемар — шанс вписать свое имя в анналыистории наравне с Ричардом Львиное Сердце, Людовиком VII,Конрадом III, Годфридом Булонским, Филиппом Августом идругими легендарными героями эпохи. Конечно, поход в Ливо-нию не так почетен, как на Святую Землю, зато у него есть своепреимущество: так как вся европейская знать пытается стяжатьславу в Палестине, датским рыцарям не придется ни с кем де-лить лавры победителей.

Впрочем, погоня за славой не самая главная причина, заста-вившая датчан снарядить армию для похода в Ливонию. В те го-ды Дания боролась за то, чтобы прибрать к своим рукам сверх-прибыльную балтийскую торговлю. Географически положениеДании позволяло ей контролировать германскую морскую тор-говлю на Балтике. Вытеснив немцев с Балтики, Дания станови-лась фактически монополистом в балтийской торговле междуВостоком и Западом. Безраздельное господство на главной тор-говой артерии того времени сулило датской короне баснослов-

136

ные прибыли. Но германские торговые города, прежде всегоЛюбек и Гамбург, решительно выступают против попыток Данииовладеть балтийской торговлей. Географическое положение Лю-бека и Гамбурга делало их опасными конкурентами Дании: вво-зить из Руси товары в Германию было удобнее через них, чемогибать по морю Ютландский полуостров. Следовательно, Да-нии необходимо было подчинить себе эти стратегически важныецентры балтийской торговли. В 1214 году император Фридрих IIпризнал права Дании на уже фактически занятые ею германскиетерритории к северу от Эльбы, включая города Гамбург и Любек.Теперь Дании оставалось прибрать к своим рукам вывоз товаровв Европу из Руси. Для этого надо было основать порт в Прибал-тике, который мог бы составить конкуренцию Риге.

Неудивительно, что Дания активно начала подготовку похо-да против эстов. Уже на следующий год все необходимые приго-товления были закончены. В 1219 году датское войско под пред-водительством короля высадилось в «Ревельской области». Податским источникам, к берегам Ливонии прибыл флот, насчи-тывающий полторы тысячи судов. Если поверить в эту цифру, товойско Вальдемара насчитывало около десяти тысяч человек.Ливонская хроника, в отличие от датских сказаний, сообщает,что войско датчан было небольшим.

Согласно датскому преданию, Римский Папа специальнодля этого похода послал Вальдемару знамя с белым крестом накрасном поле, которое с тех пор является национальным симво-лом Дании.

Вместе с датчанами в походе приняли участие и находящие-ся в вассальной зависимости от Дании померанские славяне —«славы» во главе с князем Вицлавом Первым. Именно благода-ря мужеству славов датчане одержали победу в сражении с эста-ми. Если бы не они, предприятие Вальдемара могло закончить-ся разгромом датских войск, и тогда Дания осталась бы без сво-его национального флага, а современная Эстония без Таллинна.

Дело было так. Эсты собрали большое войско и приготови-лись напасть на врага, но чтобы ввести датчан в заблуждение,послали к Вальдемару старейшин с предложением о мире. Об-радованные такому повороту событий, датчане крестили их иотпустили с дарами. Через три дня, под вечер, когда датскоевойско, не ожидая нападения, безмятежно предавалось после-обеденному отдыху, на него со всех сторон обрушились эсты.Датчане, ошарашенные внезапным нападением многочислен-

137

ных врагов, в панике бежали. Славы, стоявшие в стороне от ко-ролевского лагеря, в отличие от своих союзников панике неподдались и успешно отразили нападение. «Когда другие эсты,гнавшиеся за датчанами, увидели бегство тех, что бились со сла-вами, они остановились и сами, прекратив преследование дат-чан. И собрались тут все датчане вместе с королем и некоторыебывшие с ними тевтоны и, обратившись на эстов, храбро срази-лись с ними. И побежали эсты перед ними, а когда вся их массаобратилась в бегство, датчане с тевтонами и славами стали пре-следовать их и перебили при своей малочисленности более ты-сячи человек, а прочие бежали» (Хроника Генриха).

Одержав победу, датчане основали на месте городища эстовкрепость Ревель (будущий Таллинн). Но вместо того чтобы ос-тавить земли покоренных эстов рижскому архиепископу, корольДании объявил, что теперь вся Эстония принадлежит ему. В томже году Вальдемар II покинул Ливонию, оставив в крепостимногочисленный гарнизон во главе с архиепископом Лунда Ан-дреасом, который был назначен наместником Эстонии. Именноон, а не рижский епископ по замыслу Вальдемара должен былзаняться крещением эстов. Рига и Орден Меченосцев к этойинициативе Дании отнеслись крайне враждебно: они тоже пре-тендовали на Эстонию. Датчанам в Эстонии угрожала война натри фронта — с эстами, Меченосцами и Ригой. Вальдемар по-спешил заключить сепаратный договор с Орденом Меченосцев,по которому признавалось право Ордена на часть Эстонии. Посути, это был раздел Эстонии между Орденом и Данией. Сми-риться с этим Рига не могла, но и сил изменить ситуацию у неене было. Единственная надежда была на вмешательство Рима.Альберт собрался лично встретиться с Папой. Чтобы сорвать егопоездку в Рим, Дания организует морскую блокаду Ливонии. НоАльберту, несмотря на усилия датского короля, удается тайно пе-реправиться в Германию, а затем в Рим. Однако он опоздал. Придворе Папы уже успели «поработать» послы Вальдемара. Им уда-лось добиться расположения понтифика и убедить его поддер-жать раздел Ливонии между Данией и Орденом. «Верховныйпервосвященник сочувственно и отечески выслушал его (епис-копа Альберта) просьбы, но король датский, действуя против не-го, отправил и своих послов, которые немало повредили деламливонской церкви при дворе римском, а для себя добились зна-чительных успехов» (Хроника Генриха). Миссия Альберта про-валилась. Рим не поддержал его обвинения против Вальдемара.

138

Датчане признают за Ригой только духовные права, а экономи-ческую и политическую власть в Эстонии оставили за собой.

Не получив поддержки у Папы, Альберт обратился к его вра-гу — императору Фридриху II: «И отправился епископ ливон-ский к императору Фридриху, недавно возведенному в импера-торский сан, ища у него совета и помощи против упорной враж-дебности, как датского короля, так и русских и другихязычников, ибо Ливония со всеми покоренными областямивсегда с почтением относилась к империи» (Хроника Генриха).Но император тоже уклонился от помощи епископу Альберту.Вместо этого он посоветовал главе ливонской церкви поми-риться с датчанами (а также с русскими) и впредь жить с нимидружно: «Однако император, занятый разными высокими им-перскими делами, уделил епископу не много благожелательно-го внимания: уже до того он обещал посетить Святую ЗемлюИерусалимскую и, озабоченный этим, уклонился от помощиепископу, а лишь убеждал его и уговаривал держаться мира идружбы с датчанами и русскими, пока над молодым насаждени-ем не вырастет впоследствии крепкое здание. Не получив ника-кого утешения ни от верховного первосвященника, ни от импе-ратора, епископ вернулся в Тевтонию» (Хроника Генриха).

Итак, глава ливонской церкви епископ Альберт не нашелподдержки ни у Папы, ни у Фридриха. Датский король, усили-вая давление на Ригу, запретил жителям Любека давать кораб-ли для пилигримов в Ливонию, пока епископ не заключит сним соглашение о судьбе Эстонии. Эти действия Дании стави-ли под угрозу само существовании Ливонии. В таких условияхАльберту ничего не оставалось, как смириться и принять усло-вия Вальдемара, согласившись на то, чтобы король Дании вла-ствовал не только над Эстонией, но и Ливонией. Но с однойоговоркой: перейдут они под его власть только «на том усло-вии, что прелаты его монастырей, его люди и все рижане с ли-вами и лэттами дадут согласие на это». Это условие Альберта посуществу было дипломатической формой отказа на притязанияДатской короны.

Таким образом, вопреки пожеланиям императора Фридрихажить дружно с датчанами, ситуация в Ливонии оказалась на гра-ни войны. Рига, ни при каких условиях не соглашалась на то,чтобы признать суверенитет Дании даже на часть Ливонии. Вборьбе с датчанами ливонская церковь опиралась на немецкоекупечество.

139

В 1221 году датчане схватили рижских купцов, «говоря, чтоэто земля короля, связали и увели с собой в Ревель» (ХроникаГенриха). Рижский епископ просил датчан отпустить пленни-ков. Датчане отказались. «Тогда сообщено было датчанам, чторижане идут с войском, и тотчас все были отпущены» (ХроникаГенриха).

Меченосцев тоже не радовала перспектива раздела Эстониина условиях Вальдемара. Ведь не Орден позвал датчан в Эсто-нию, а епископ Альберт. Из-за действий Риги, направленных нато, чтобы отстранить Орден от покорения земель эстов, датчанезахватили часть Эстонии, которая могла бы стать добычей Ме-ченосцев. В 1227 году Орден Меченосцев воспользовался тем,что Дания проиграла войну с северогерманскими князьями, изахватил датские владения в Эстонии. Легко взяв штурмом Тал-линн, представлявший собой деревянное укрепление, они зало-жили на его месте каменный замок. Строительство, предприня-тое Меченосцами, положило начало замку Тоомпеа, башни истены которого поныне возвышаются над столицей Эстонии.

После присоединения Меченосцев к Тевтонскому Ордену Да-ния потребовала, чтобы Тевтонцы вернули ей захваченные Ме-ченосцами датские завоевания в Ливонии. Свои требования Да-ния подкрепила демонстрацией военной силы. В 1237 году дат-ский военный флот направился к берегам Ливонии. Толькосрочное вмешательство Рима предотвратило столкновение.В 1238 году в Стенби был заключен договор между датским коро-лем и Тевтонским Орденом в Ливонии. Орден возвращал Датча-нам северо-эстонские провинции. В свою очередь, Дания отка-зывалась от претензий на западно-эстонские провинции Сааре-маа и Ляэнемаа. По договору в Стенби, Орден обязался помогатьдатчанам в обороне их владений. В 1239 году датская эскадра,возглавляемая принцами Кнутом и Абелем, прибыла в Ливониюс солдатами и переселенцами. Датчане вернулись на земли эстов.

Через сто лет Дания окончательно отказалась от попыток за-крепиться в Ливонии и продала свои владения в ПрибалтикеТевтонскому Ордену. Эта вынужденная уступка связана с тем,что Дания потерпела сокрушительное поражение в войне с ган-зейскими городами и была вынуждена довольствоваться рольювторостепенной европейской державы.

Попытки Дании подчинить богатейшие города ГерманииГамбург и Любек не увенчались успехом. Уже в 1226 году Любексделался вольным имперским городом и изгнал датский гарни-

140

зон, положив начало длительному противоборству немецкихпортовых городов с Данией.

В 1234 году датчане осадили его с моря и суши. Немецкие ко-рабли разорвали цепи, которыми была перегорожена река Траве,атаковали датскую флотилию и уничтожили ее. В 1241 году Лю-бек заключил с Гамбургом союз для содержания на общие сред-ства флота с целью поддерживать свободу сообщений по морю —главным образом, в датских водах.

2

Если с Данией Ордену удалось догово-риться полюбовно, то выяснение отношений между Орденоми Ригой привели к войне.

Подчинение Ордена Меченосцев рижскому епископу с са-мого начала было весьма условным. Не прошло и несколькихлет со дня основания Ордена, как рыцари попытались выйтииз-под власти Рига. Уже к 1207 году обнаруживается серьезноенедовольство Ордена своим положением в Ливонии. ОсновуОрдена составляли люди, которых даже современники характе-ризуют как авантюристов и искателей быстрого обогащения.Меченосцы желали добычи и завоеваний. Их совершенно не ус-траивала перспектива защищать интересы ливонской церкви.Орден потребовал от архиепископа передачи Меченосцам третивсех уже сделанных и будущих завоеваний. Альберт согласилсяна передачу Ордену только трети уже завоеванных земель. Ор-ден это не устраивало. Меченосцы обращаются к Папе с жало-бой на Альберта. Это привело к тому, что отношения Альберта сримской курией испортились. В 1210 году Папа утверждает ужефактически состоявшийся раздел завоеванной части Ливониимежду Орденом и ливонской церковью и предоставляет Мече-носцам права на дальнейшие самостоятельные завоевания.

В 1227 году Орден добился того, чтобы ему были переданывладения Римского Папы на территории Эстонии, на которыепретендовала и Рига.

После этого Орден попытался установить контроль над ост-ровом Эзель, входившим в Эзельское епископство. Эзельскийепископ Годфрид был вынужден бежать с острова. За епископазаступился Рим. Выяснение отношений между Орденом и пап-ским легатом Балдуином привело к вооруженному столкнове-

141

нию. В 1233 году Меченосцы перебили в Ревеле папских сто-ронников. Балдуин покинул Ливонию.

Конфликт с Римом был недолгим. Уже на следующий год но-вому папскому легату Вильгельму удалось урегулировать отно-шения с Орденом. Уступки церкви вызвали усиление внутрен-них противоречий в Ордене между сторонниками и противни-ками компромисса с Ригой. Меченосцы оказались на гранираскола. Радикальная группировка на некоторое время сумелапосадить в тюрьму магистра Волквина по обвинению в контак-тах с рижским епископом.

Главный союзник ливонской церкви в борьбе с Орденом —купечество и горожане. По мере развития торговых связей Ли-вонии с Русью и Литвой, особенно после вступления Риги,Дерпта, Ревеля и других ливонских городов в Ганзейский союз(ок. 1282 г.), их интересы приходят в прямое противоречие с по-литическими и экономическими домогательствами Ордена.

После разгрома в битве при Сауле (1237 г.) Орден Меченос-цев по решению Папы был присоединен к Тевтонскому Орденуи стал его вассалом. Переход от одного сеньора к другому — вСредние века повсеместно распространенное явление. Но сме-на сеньора была обусловлена одним непременным условием:переходя к другому господину, вассал должен был рассчитатьсяс бывшим хозяином. Меченосцам сделать это было не то что не-просто, а практически невозможно. Не стоит забывать, что Ор-ден Меченосцев был основан для того, чтобы защищать отязычников ливонскую церковь, и за это, в качестве платы засвои труды, получил третью часть от обращенных в христианст-во земель. Но, поскольку Орден Меченосцев прекратил свое су-ществование, а его рыцари нашли себе нового сеньора и пере7

стали исполнять свои обязательства перед церковью, Рига по-требовала, чтобы отданные Ордену во владения земли были ейвозвращены. Ливонские рыцари и их новый господин в лицеТевтонского Ордена с этим согласиться не могли. Получитьспорные земли мирным путем ливонской церкви не удалось.В результате в конце XIII века между ней и Орденом началасьвойна. Вместе с архиепископом рижским выступили и горожа-не. В качестве союзников они призвали на помощь своих вче-рашних врагов — литовцев. В 1297 году, как сообщает хроникаВартберга, рижские бюргеры начали войну с Орденом. Соеди-нившись с литовцами, они разрушили орденский замок в Риге.На следующий год «те же бюргеры, в сообществе с литовцами,

142

убили магистра Бруно вместе с 60 братьями, бесчисленныммножеством народа». После битвы литовцы поделили с рижана-ми добычу и возвратились домой. Рижане даже построили «привходе в свой город замок для неверных (т.е. язычников-литов-цев. — Авт.), который и поныне называется литовским зам-ком». Ободренные успехом рижане и литовцы осадили один изрыцарских замков, но потерпели поражение от пришедших напомощь ливонским рыцарям тевтонцев.

За 18 месяцев войны состоялось девять сражений, большин-ство из которых выиграли рыцари. В 1307 году Рига и Орден за-ключили перемирие и договор, по которому Ордену перешлачасть владений рижан. Не одержав военной победы над Орде-ном, ливонская церковь попыталась покончить с рыцарями темже путем, каким в это же самое время во Франции расправилисьс Орденом Тамплиеров. В 1308 году ливонская церковь подалаПапе обвинительный лист, в котором приписывала Ордену не-удачу в обращении литовцев, истребление аборигенов, когда тебыли уже христианами, и т. д. Кроме того, рыцари обвинялись вразличных грехах. Например, раненного в бою товарища ониякобы добивали, а тело его не хоронили по христианскому об-ряду, а сжигали, как язычники. Папа отправил комиссию длярасследования этой жалобы. Но в отличие от Франции, где си-ла была на стороне «проклятого» короля, что и предопределилосудьбу тамплиеров, в Ливонии дело закончилось ничем. Риж-ский архиепископ реальной властью (той, которая подкрепленасилой) не обладал. Да и Рим был совсем не заинтересован в том,чтобы поссориться с такой мощной военной организацией, какТевтонский Орден.

Такое развитие событий не устроило Ригу, и она повторно на-чала судебную тяжбу, на этот раз обвинив Орден в том, что ли-товцы давно были бы католиками, если бы тому не препятство-вали рыцари. Определенный смысл в этом обвинении был: в со-ответствии с уставом Ордена, его целью было обращениелитовцев в христианство, и, следовательно, если бы литовцыприняли крещение, то Орден должен был бы прекратить своесуществование. По этой логике Орден действительно не был за-интересован в том, чтобы литовцы стали католиками.

Заметим, никому из современников и в голову не пришло об-винить Орден в том, что ему не удалось установить господствонад русскими землями и привести православных схизматиков влоно католической церкви. Никто не вспомнил и о том, что Ор-

143

ден игнорировал многочисленные буллы, которые якобы требо-вали от него обратить оружие против православной Руси. И не-удивительно: по уставу Ордена его целью было обращениеязычников, а не борьба с христианами, и его действия противрусских сводились к вынужденной самообороне.

Может быть, тевтонцы не соблюдали это положение своегоустава? Еще как соблюдали. Часто даже себе во вред. Например,когда литовский князь Миндовг, кстати, союзник АлександраЯрославича, спасаясь от неминуемого разгрома, принял креще-ние, Орден немедленно прекратил военные действия противлитовцев, несмотря на то, что Рига убеждала рыцарей, что вой-ну с ними надо довести до победного конца. Как и следовалоожидать, Миндовг воспользовался миром не для изученияЕвангелия, а для того, чтобы собраться с силами и начать новуювойну с Ливонией. Реальную возможность разгромить литовцевОрден упустил. Навсегда.

История с крещением Миндовга (ок. 1230—1263 гг.) отразиласьв летописи Галицкой земли. Русский летописец с одобрением рас-сказывает о попытках Даниила Галицкого заключить с Орденомсоюз против Миндовга и осуждает братьев-рыцарей, поверивших«льстивому» крещению Миндовга и прекративших враждебныедействия против него. Летописец пишет, что если бы война про-должалась, то «Литовская земля была от руки их (братьев-рыца-рей. — Авт.) крещена насильно. В том, что литовцы до сих пор нехристиане, виноват Андрей» (ливонский магистр. — Авт.).

Слушание дела «Рига против Тевтонского Ордена» происхо-дило в Авиньоне. Орден опять успешно оправдался против всехобвинений. Самым лучшим доказательством в его пользу сталопредставленное Папе письмо архиепископа и рижан к литов-скому князю с просьбой напасть на владения Ордена.

Если Рига в борьбе с Орденом обратились за помощью к ли-товцам, то на кого в качестве союзника мог опереться Орден?Только на русские княжества — на тех самых православных рус-ских, к которым, по мнению наших историков, братья-рыцарииспытывали патологическую ненависть. В 1299 году рыцари по-становили не начинать войну ни с новгородцами, ни с пскови-чами. До 1322 года столкновений с русскими у Ордена не было.

Потерпев очередное поражение в попытке уничтожить Ор-ден с помощью инквизиции, рижане вновь обратились к литов-цам. Осенью 1329 года они провели литовское войско во главе с«королем» через свои земли. Литовцы напали на владения Ор-

144

дена. С немецкой пунктуальностью орденские братья подсчита-ли убытки от этого набега — более чем в 12 тысяч марок сереб-ра. В ответ Орден осадил Ригу. Не дождавшись ни от кого помо-щи, рижане были вынуждены капитулировать. Весной 1330 го-да, «хотя бюргеры заслуживали всякое наказание, братьявсе-таки заключили с ними дружеский договор» (ХроникаВартберга). Рыцари восстановили в Риге свой замок, ибо, гово-ря словами автора Хроники, «если бы братья не стали жить сбюргерами, то не подлежит сомнению, что бюргеры снова, каки прежде, составляли бы заговор с язычниками». Теперь Орденмог обратить все свои силы против внешнего врага. Но им былине русские княжества, а литовцы, с которыми Тевтонский Ор-ден вел войну следующие восемьдесят лет, до своего пораженияв Грюнвальдской битве. В этих сражениях на стороне литовцевучаствовали и русские воины из подчиненных Литвой русскихземель. Первое известие об участии русских в сражениях противТевтонского Ордена на стороне литовцев относится к 1348 году.Хроника Вартберга сообщает о том, что в Литовской земле про-изошла битва, «в которой пало более 10 000 литовцев и русских,призванных на помощь из различных мест, как то: Бреста, Вла-димира-Волынского, Витебска, Смоленска и Полоцка. Из хри-стиан же пали 8 братьев с 42 хорошими мужами».

Кроме датчан, ливонских рыцарей и церкви, на Прибалтий-ские земли претендовали и шведы, которые когда-то безраз-дельно господствовали в этих краях. Они тоже попытались при-нять участие в разделе Эстонии и «захватить какую-либо частьЭстонии и господство там» (Хроника Генриха). Но вся Эстонияуже была поделена между Ригой, Данией и Орденом Меченос-цев. «Король Швеции Иоанн с герцогом и епископами своимисобрал большое войско» и сел в одном из замков в той части Эс-тонии, которая «уже до того была завоевана рижанами и науче-на ими начаткам веры» (Хроника Вартберга). Но до войны поповоду дележа территории с немцами и датчанами у шведов де-ло так и не дошло — их, не прошло и года, успели истребить эс-ты (1220 г.).

Находясь «посредине между Ливонией с одной стороны идатчанами с другой» (Хроника Генриха), шведы не получили отсвоих соседей никакой помощи, когда превосходящие силы эс-тов осадили их замок. В одиночку шведы оказались «не в силахустоять против большой массы врагов» (Хроника Генриха) и по-гибли в бою. «И пали шведы убитыми, и взят был замок, и гер-

145

цог пал, и погиб епископ от огня и меча, переселившись, навер-ное, в обитель мучеников. И пришли затем датчане, собрали те-ла убитых и с горем похоронили. Точно так же и рижане, услы-шав о гибели их, горевали и плакали о них много дней. Убитыхбыло всего до пятисот человек, и лишь немногие из шведов,спасшись бегством, добрались до замка датчан» (Хроника Ген-риха). Рассказывая о гибели шведов, автор Хроники лицемерновыразил свои соболезнования по этому поводу: «Да будет благо-словенна память их, а души да упокоятся с Христом». Но нисловом не обмолвился о том, почему ни Орден, ни датчане неударили в тыл осаждавшим замок шведов эстам.

При таких враждебных отношениях между участникамикрещения Ливонии ни о каком единстве их действий не моглобыть и речи. Непримиримость сторон достигла такого уровня,что даже угроза перед лицом общего врага не всегда способст-вовала примирению между ними. Например, перед походом надатские владения в 1268 году русские договорились с Орденоми Ригой о том, что «немцы» не будут вмешиваться в эту войну.Правда, они все же вмешались, придя датчанам на помощь, ноэто скорее исключение, подтверждающее правило. А правилобыло таким: до последних дней своего существования Ливонияне могла объединиться для отражения вражеской агрессии. Такбыло и во время Ливонской войны. Когда русские войска оса-дили Дерпт (июль 1558 г.), в городе затворился епископ с горо-жанами и 2000 наемников. Большая часть дворян (того, когонаши историки называют «немецкими рыцарями»), не дожида-ясь прихода русских, бежала из Дерпта. Когда осажденные об-ратились за помощью к Ордену, то получили в ответ от магист-ра послание, осуждающие поступок дворян, похвалой в адресмужественных защитников и пожеланием отстоять город. Чтокасается помощи, то магистр сообщил о том, что сам он помочьничем не может, так как не в состоянии противиться такомусильному неприятелю.

Ситуация типичная для эпохи феодальной раздробленности,когда каждый стремился ослабить соседа чужими руками, что-бы затем легче было прибрать к рукам его владения. То же самоепроисходило в это время и на Руси — угроза татаро-монголь-ской агрессии не заставила князей объединиться. Другое дело,что подобная политика зачастую приводит к прямо противопо-ложным результатам — поодиночке гибнут все, что в итоге ипроизошло с ливонцами.

146

Ливонская война стала проверкой на способность к совмест-ным действиям для всей Западной Европы. Но и тогда она несмогла объединиться и совместными усилиями отразить рус-скую агрессию.

Во время войны с русскими ливонцы обратились к сыну швед-ского короля Густава Вазы — герцогу Иоанну, правителю Финлян-дии с просьбой ссудить деньги и войско. Густав Ваза посоветовалсыну не оказывать им помощи, потому что придется поссоритьсяне только с Москвой, но и империей, Данией, Польско-Литов-ским государством, которые также претендуют на Ливонию. Неполучив помощи от герцога Иоанна, Орден направил послов вСтокгольм к королю Густаву с просьбой о помощи. Ливония нетолько не получила от Швеции никакой помощи, а даже наобо-рот. Шведский посол в Москве сообщил о том, что король Густавстоит «со многими кораблями и не хочет пропускать ни датских,ни немецких людей, которые захотят идти на помощь ливонцам».

Когда ревельцы в шведских водах захватили лодки русскихкупцов, то они были арестованы шведами в Выборге, а для обес-печения безопасности русских купцов в Финский залив былиотправлены шведские военные суда.

Тогда ревельцы обратились к датскому королю Христиану спросьбой принять их в свое подданство, ссылаясь на то, что некогдагород был под властью Дании. Король объявил послам, что не мо-жет принять их в подданство, потому что не имеет сил на то, чтобызащищать их на таком расстоянии и от такого сильного врага.

Только Польско-Литовское государство согласилось оказатьпомощь Ливонии в войне с Московским государством. В сентя-бре 1559 года в Вильно был заключен договор, по которомуПольско-Литовское государство обязалось защитить Ливониюот Москвы. Но для поляков это был вынужденный шаг: они по-нимали, что если русские захватят Ливонию, то смогут исполь-зовать ее как плацдарм для дальнейшей экспансии на Запад, иРечь Посполита станет их следующей жертвой.

Провал шведского похода в Эстонию свидетельство не толь-ко разобщенности и неспособности к совместным действиям,но и слабости Европы: европейская экспансия в Прибалтикеосуществлялась на последнем дыхании. Для Швеции поход вЭстонию был настолько важен, что «крестоносцев» возглавилсам король. Для покорения эстов они собрали «огромное» вой-ско — около 500 человек. Когда все участники этого похода по-гибли, шведы ничего не сделали даже для того, чтобы отомстить

147

за них, не говоря уже о том, чтобы организовать новый поход вЭстонию. Почему? Потому что восполнить понесенные потерибыло некем, а главное, не на что. Военные экспедиции требова-ли больших денег. У шведского короля их не хватало даже на то,чтобы удержать собственный трон.

Вопреки вымыслам о том, что «в XIII веке Западная Европаявляла собой постоянно растущую угрозу для Руси» (Лев Гуми-лев, указ. соч., с. 123), ресурсы Европы были ограничены. В Ев-ропе в это время шли феодальные войны, полыхали крестьян-ские восстания, горожане враждовали с феодалами, рыцари сцерковью, Папа с немецким императором.

Кроме того, Европа вела войну на трех фронтах — на Пири-неях, в Пруссии и в Палестине. «Крестовые походы» в СвятуюЗемлю, которые велись уже больше ста лет, требовали огромныхчеловеческих и материальных ресурсов. По некоторым оцен-кам, только в них погибли два миллиона европейцев. В 1213 го-ду недобор «крестоносцев» привел к тому, что на войну в Пале-стину стали вербовать даже детей. Это событие вошло в исто-рию под именем «детского крестового похода». Ну и к чемупривели эти титанические усилия? Лишь к тому, что на какое-тостолетие европейцы овладели жалким клочком земли на Ближ-нем Востоке.

Сражаться за «дело Господнее» в Прибалтике было попростунекому. Следует отметить и тот факт, что война в Прибалтике шлаодновременно на двух фронтах — в Пруссии и в Ливонии. А Па-па требовал открытия третьего фронта — в Финляндии. В такихусловиях на этом театре военных действий «крестоносцы» немогли сконцентрировать все силы на одном направлении.

3

Другое слабое место гипотезы об «агрессииЗапада» в том, что ее сторонники никак не объясняют, почемуона была направлена только против Новгородской земли, а непротив расположенных ближе Полоцкого, Турово-Пинского,Волынского, Галицкого княжеств?

Как образно сказал Лоуренс Аравийский, «доступность рай-она в стратегии имеет большее значение, чем количество сил.Поэтому изобретение мясных консервов изменило ход назем-ных войн более глубоко, чем изобретение пороха» («Партизан-

148

ская война»). В XIII веке не было ни пороха, ни мясных кон-сервов и, следовательно, вопрос доступности территории про-тивника имел определяющее значение для определения путивторжения. Но вопреки этой аксиоме военной стратегии, насамые удобные для нападения в силу своего географическогоположения западнорусские княжества никто не покушался.Наоборот, в то самое время, когда «выдающийся полководец»Александр Ярославич «героически» отражает натиск с Запада,князь Даниил Галицкий получает от Римского Папы корону иобещание предоставить помощь в борьбе с татаро-монголами.Кстати, «Житие» рассказывает о том, что Рим предлагал подоб-ный союз и Александру Ярославичу, но в ответ получил над-менный отказ.

Таким образом, если и была агрессия со стороны Запада, тотолько против Новгородской земли. Но Новгород в эти годыбыл самостоятельным государством. Таким же независимым отостальных русских княжеств, образовавшихся на землях быв-шей Киевской Руси, как и современные государства, возник-шие на просторах бывшей советской империи после распадаСССР. Новгород потерял независимость только в конце XV ве-ка после насильственного присоединения к Московской Руси.Победа над Новгородом была для Москвы таким важным собы-тием, что в честь нее был построен главный храм МосковскойРуси — Успенский собор Кремля.

Почему именно Новгородская земля оказалась вовлеченнойв военный конфликт с Западом? Чтобы ответить на этот вопрос,посмотрим, кого же историки обвиняют в агрессии: шведов иливонцев, которые сами были жертвами нападений со стороныРуси. Народы, населявшие территорию современной Эстонии,Латвии и Финляндии на протяжении многих лет страдали отразбойничьих набегов ватаг новгородских и псковских удальцови неоднократно становившихся целью грабительских походов,организованных русскими князьями. Данники новгородцев ка-релы и ижоры промышляли набегами на побережье Швеции.

Однако даже путем подтасовки фактов трудно доказать, чтобеспомощная конфедерация феодальных государств в Ливонииили Швеция, еще не оправившаяся после столетней граждан-ской войны, представляли большую угрозу для Новгородскойземли. На роль агрессора нужен враг посерьезнее. И такого вра-га отечественные историки нашли в лице немцев. К примеру,Лев Гумилев писал о событиях, предшествующих «Ледовому по-

149

боищу», что это «германское наступление на Восток — Drangnach Osten, — которое было лейтмотивом немецкой политики с1202 по 1941 год» (Гумилев Л. Н. От Руси к России, с. 125).

При этом Гумилев «забывает», что кроме Ливонии и Шве-ции, никакие другие страны в событиях 1240—1242 годов непо-средственного участия не принимали. Священная Римская им-перия, объединяющая германоязычные народы Европы, с рус-скими княжествами никогда не воевала. Наоборот, императорФридрих II (Император Священной Римской империи с 1220по 1250 годы) был против войны с русскими и в ходе личной бе-седы с архиепископом рижским Альбертом (1220 г.) настоятель-но советовал ему с русскими дружить. Вот как описывает этувстречу «Ливонская хроника Генриха»: «И отправился епископливонский к императору Фридриху, недавно возведенному вимператорский сан, ища у него совета и помощи против упор-ной враждебности, как датского короля, так и русских и другихязычников, ибо Ливония со всеми покоренными областямивсегда с почтением относилась к империи. Однако император,занятый разными высокими имперскими делами, уделил епис-копу не много благожелательного внимания: уже до того он обе-щал посетить Святую Землю Иерусалимскую и, озабоченныйэтим, уклонился от помощи епископу, а лишь убеждал его и уго-варивал держаться мира и дружбы с датчанами и русскими, по-ка над молодым насаждением не вырастет впоследствии креп-кое здание».

Да и сама Священная Римская империя была виртуальнойдержавой. В реальности она находилась в состоянии глубокойфеодальной раздробленности и не представляла собой единогогосударства. Причем степень дезинтеграции и распада Священ-ной Римской империи была еще большей, чем на Руси. Фео-дальную раздробленность Германии углубляли многочисленныевольные города, яростно отстаивающие свой суверенитет, иконфликт между светскими и духовными феодалами — импера-тором и католической церковью. На Руси не было ни вольныхгородов (с некоторой условностью к ним можно отнести толькоНовгород и Псков), ни конфликта духовной власти со. светской.

О том, что Священная Римская империя существовала толькона бумаге, свидетельствует тот факт, что даже страшные слухи обугрозе нашествия орд кочевников не смогли сплотить Германию.Соловьев так пишет об этом: «Рассказывали, что татарское вой-ско занимает пространство на двадцать дней пути в длину и пят-

150

надцать в ширину, огромные табуны диких лошадей следуют заними, что татары вышли прямо из ада и потому наружностью непохожи на других людей. Император Фридрих II разослал воззва-ние к общему вооружению против страшных врагов. «Время, —писал он, — пробудиться от сна, открыть глаза духовные и телес-ные. Уже секира лежит при дереве, и по всему свету разноситсявесть о враге, который грозит гибелью целому христианству. Ужедавно мы слышали о нем, но считали опасность отдаленною, ког-да между ним и нами находилось столько храбрых народов и кня-зей. Но теперь, когда одни из этих князей погибли, а другие обра-щены в рабство, теперь наша очередь стать оплотом христианствапротив свирепого неприятеля». Но воззвание доблестного Гоген-штауфена не достигло цели: в Германии не тронулись на призывко всеобщему вооружению, ибо этому мешала борьба императорас папою и проистекавшее от этой борьбы разъединение; Германияждала врагов в бездейственном страхе...» (СС, т. 2, с. 141).

Что же получается? Германия не способна объединиться передугрозой вражеского нашествия, а ее обвиняют в том, что в это жесамое время она сподобилась на организованное «наступление наВосток». Уникальный случай в истории человечества — вместо то-го чтобы встать на защиту своего дома, немцы отправились завое-вывать чужой. И не на другом краю земли, что было бы еще понят-но, а под самым боком у врага, от которого они панически бежали.Может быть, целая нация была поражена неизвестной науке эпи-демией, лишившей ее здравого смысла? Нет. Скорее, здравогосмысла лишены те, кто придумал сказку про «Drang nach Osten».

Единственной реальной силой Германии того времени былГанзейский торговый союз. Отгородившись городскими стена-ми от внешнего мира, ганзейские города жили своей автоном-ной жизнью, гарантированной им магденбургским правом и да-же вели войны против своих торговых конкурентов. И большевсего Ганза был не заинтересован в том, чтобы кто-то покушал-ся на Новгород, от торговли с которым зависело благополучиеэтого торгового союза.

Может быть, сторонники гипотезы о немецкой агрессии счи-тают, что Ливония — это составная часть Германии? Действи-тельно, новгородский летописец XIII века иногда называл жите-лей Ливонии «немцами». Как я уже говорил, немцами тогда наРуси называли не только германоязычных жителей Европы, но ивсех католиков и западных европейцев. Например, «Немецкимдвором» в древнем Новгороде называлась колония ганзейских

151

купцов. Точно так же, как «русскими» называли предки латы-шей, переселенных на их земли из Новгородской земли в XV ве-ке финно-угоров вожан, а в современной Европе называют всехвыходцев из бывшего СССР, независимо от их национальности.Но в большинстве случаев, летописцы не путали немецких коло-нистов в Ливонии с немцами — жителями германских княжеств.К примеру, когда в НГО1 говорится о походе крестоносцев наЛитву в 1236 году, летописец пишет, что в нем участвовали «нем-цы из-за моря», «рижане» и «вся Чудская земля», абсолютно чет-ко разделив участников похода на немцев из Германии, жителейРиги и крещенных немцами туземцев. Позднее южных (преждевсего, итальянцев) западноевропейцев на Руси стали называтьфрягами. Но это совершенно не значит, что историки должныиспользовать терминологию наших далеких предков. За минув-шие века многие этнические термины поменяли свое значение.Скажем, татары, живущие в Казани, и монголы из современнойМонголии — это совсем не те татаро-монголы, которые пришлина Русь с Батыем. Казанские татары — это вовсе и не татары, абулгары, предки жителей Волжской Булгарии, оказавшей упор-ное сопротивление татаро-монгольской агрессии.

Для современного читателя этноним «немец» в данном контек-сте ассоциируется в общественном сознании с немцами как на-шими противниками в двух мировых войнах. Поэтому когда исто-рики называет жителей Ливонии «немцами», они вводят в за-блуждение читателей, для которых, в отличие от новгородскоголетописца XIII века, «немцы» однозначно ассоциируются с жите-лями Германии. Но «немцы» и «ливонцы» совсем не одно и то же.Ливония — самостоятельное государство. К примеру, выходцев изАнглии, осевших в ее американских колониях, называют амери-канцами, а не англичанами. А Ливонская конфедерация, в отли-чие от английских владений в Северной Америке, не была коло-нией. Конфедерацию составляли независимые, самостоятельныегосударства. Таким образом, называть жителей Ливонии «немца-ми», даже если они и были выходцами из Германии, не корректно.

Германия, которая в это время формально была объединена подэгидой Священной Римской империи, не имела никакого отноше-ния к конфликту вокруг Ливонии. Судя по реакции Фридриха наобращение Альберта о помощи против датчан и русских, герман-ского императора вообще не заботила судьба Ливонии в целом ипоселившихся там немцев в частности (чего, разумеется, нельзясказать о всех входящих в состав империи землях и городах).

152

Что касается этнического состава населения Ливонии, то не-мецкие колонисты и выходцы из Германии составляли в ней не-значительный процент населения — на порядок меньший, чемрусскоязычное население в современной Латвии и Эстонии.Подавляющее большинство жителей Ливонии составляли пред-ставители коренных балтийских и финно-угорских народов.

4

Миф второй: организатором агрессии вы-ступил Рим, который призвал католиков к «крестовому походу»на Русь.

Например, об этом пишет Костомаров: «Папа, покровитель-ствуя Ордену, возбуждал немцев, так и шведов к такому же по-корению Северной Руси, каким уже было покорение Ливонии иФинляндии» (Указ. соч., с. 79).

Краеугольный принцип криминалистики — понять, комувыгодно совершение преступления. Какая Риму выгода от того,что шведы или немцы захватят Новгородскую землю? Да ника-кой. Наоборот, усиление власти германского императора моглопринести Риму непоправимый вред, так как между Папой и им-ператором шла многолетняя ожесточенная война. Конфликт,который начался еще во времена Фридриха Барбароссы (1152—1190), известен как война гвельфов с гибеллинами.

Наибольший накал страстей пришелся на конец 30-х — нача-ло 40-х годов XIII века, когда германским императором былФридрих П. Началось все еще в 1215 году, когда на церковномсоборе было принято решение, согласно которому Фридрихдолжен отправиться в «крестовый поход» на Святую Землю непозднее 1 июня 1216 года. Под благовидным предлогом Фрид-рих решение собора игнорировал. В 1220 году Фридрих был ко-ронован Папой Иннокентием III и на торжественной церемо-нии в Риме дал обет быть в Малой Азии в 1221 году. И в этот разимператор не сдержал своего слова. В 1227 году Папой стал Гри-горий, который пригрозил отлучить Фридриха от церкви, еслион не исполнит свое обещание. Сделав вид, что подчиняетсятребованию Папы, Фридрих посадил свою армию на суда, ночерез три дня вернулся, объяснив свое странное поведениесильной качкой, которая вызвала у императора и его войскаморскую болезнь. Как язвительно прокомментировал француз-

153

ский публицист обличитель Папства Лео Таксиль: «благочестиеуступило морской болезни» (Священный вертеп, с. 192). Григо-рий не принял извинения и сдержал свое обещание: он отлучилимператора от церкви, запретил платить ему налоги и нести по-винности. В ответ Фридрих подкупил противников Папы. Ониподняли в Риме бунт. Когда Папа служил обедню в Соборе свя-того Петра, вооруженная толпа ворвалась в него. Григорий едвауспел спастись бегством (1228 г.). В грамоте, зачитанной по при-казу императора, в Риме церковь называлась жестокой мачехой,а пап сравнивали с ненасытными пиявками.

Что интересно, некоторое время спустя, узнав о смерти да-масского султана, Фридрих решил воспользоваться моментом иотправился на завоевание Палестины, забыв о морской болезни.

Папа воспользовался отъездом Фридриха и поднял противнего мятеж, во главе которого стоял тесть императора. По слу-хам, распространяемым сторонниками Фридриха, Папа запла-тил Ордену Тамплиеров за то, чтобы они организовали убийст-во императора. С убийством вышел прокол. Тамплиеры сооб-щили египетскому султану о том, что Фридрих в такой-то деньбез охраны будет совершать омовение в Иордане. Египетскийсултан не воспользовался случаем убить или захватить герман-ского императора, а наоборот, переслал ему это послание тамп-лиеров. Заключив мирное соглашение с султаном, Фридрихвернулся в Европу и разгромил папские войска. Рим, правда,ему взять не удалось, и он был вынужден предложить Папе мир.

В 1239 году, когда татары начали движение в сторону Европыи покоряли Южную Русь, Папа снова отлучил императора отцеркви. В анафеме Григорий объявил всех подданных герман-ского императора свободными от присяги и запретил им подстрахом смерти повиноваться ему. В ответ Фридрих опублико-вал манифест, в котором называл пап кровосмесителями, вора-ми и убийцами. В этот раз император решил нанести удар поэкономике Папского двора и запретил паломничество (один изглавных источников его доходов) в Рим. Григория выручилаФранция. Людовик Святой предоставил ему двенадцатую долюдоходов королевства. На эти деньги Папа собрал новую армию.Тогда Фридрих, одержав ряд побед, осадил Рим. В разгар осады20 августа 1241 года Папа Григорий внезапно скончался.

Его преемник через две недели был отравлен. После этогобольше года папский престол оставался вакантным. Фридрихснова осадил Рим. В городе начался голод. Под действием тако-

154

го весомого аргумента коллегия кардиналов в июне 1243 годавыбрала нового Папу — Иннокентия IV. Таким образом, в мо-мент нападения «шведских феодалов» и «немецких рыцарей-крестоносцев» на Русь по указанию Римского Папы эти самыенемецкие рыцари осадили резиденцию того самого Папы. Илиисторию у нас плохо преподают в университетах, или господа-историки беззастенчиво обманывают доверчивый народ.

Что касается противоборства германского императора и Рим-ского Папы, то оно с избранием нового понтифика не закончи-лась. В 1245 году против Фридриха был провозглашен «кресто-вый поход». Основные боевые действия вновь развернулись натерритории Италии. В 1250 году заклятый враг Рима Фридрихскончался. Борьбу с Папой продолжил его сын Конрад.

Итак, Папа не может заставить германского императора при-нять участие в «крестовом походе» в Святую Землю, а наши исто-рики утверждают, что Рим организовал «крестовый поход» нем-цев на Русь. Чтобы доказать это, они ссылаются на папские бул-лы. Например, «крупный специалист» по данному вопросусоветский историк Б. Рамм приводит буллу от 24 ноября 1232 го-да. В ней Папа Григорий IX обратился к Ордену Меченосцев (а нек шведам и немцам) с призывом начать активную деятельность вФинляндии (а не на новгородских землях), чтобы «защитить но-вое насаждение христианской веры против неверных русских».

Совершенно очевидно, что ни о каком «крестовом походе»против Руси в этом послании ничего не говорится. Папа не при-зывает всех католиков собирать средства, браться за оружие иидти войной на Русь. Наоборот, в булле речь идет не о нападе-нии, а об обороне земель, на которых христианские миссионе-ры, с риском для жизни, распространяют слово Божие.

Впрочем, это послание, как и большинство папских посла-ний того времени, не возымело на адресата ни малейшего дей-ствия. Понтифику ничего не оставалась, как вновь взяться заперо. В очередном своем послании к Меченосцам от 27 февраля1233 года русские (Rutheni) прямо называются «врагами» (inimici).

Из папской буллы видно, что причиной обеспокоенности Ри-ма стало то, что русские препятствовали миссионерской дея-тельности католических священников среди языческих племен вФинляндии. Что же заставило Папу отвлечься от дел насущныхи обратить внимание на задворки Европы — забытую богомФинляндию? Дело в том, что там началось восстание языческихплемен, вызванное миссионерской деятельностью епископа То-

155

маса. Назначенный главой новообращенных финнов, своей алч-ностью и жестокостью он довел своих подопечных до крайнейстепени озлобления. Финны подняли восстание и свою злобу наТомаса обрушили на всех тех, кто пытался привить им десять за-поведей христовых. Надо сказать, что вернувшиеся в лоно язы-чества аборигены расправлялись с христианскими проповедни-ками совсем не по-христиански. Подстрекаемые новгородцами,финны хватали католических миссионеров и творили всякиезверства: выкалывали им глаза, забивали в голову гвозди, зали-вали горло расплавленным свинцом, бросали на съедение зве-рям. Согласитесь, не стоило ожидать от Римского Папы, привсем его христианском терпении, что он назовет зачинщиков иорганизаторов этих ужасных преступлений своими друзьями.

Разумеется, Рим не мог оставить свою попавшую в беду паст-ву. Но и оказать ей реальную помощь он тоже не мог. Что моглисделать для христиан в Финляндии меченосцы, связанные порукам и ногам борьбой с аборигенами, литовцами и русскими вЛивонии?

Странно только то, что серьезные ученые мужи пытаютсяубедить нас, что в Риме настолько оторвались от реальных зем-ных проблем. Неужели они всерьез полагают, что в Ватикане ве-рили, будто крошечный Орден Меченосцев сможет заставитьГосподина Великого Новгорода уважать волю какого-то там Па-пы, пусть даже и Римского? Сил нескольких десятков совсем нежелающих воевать за чуждые им интересы рыцарей с трудомхватало только на то, чтобы отстоять несколько замков, факти-чески находящихся в окружении врагов. Да и не бросили бы ме-ченосцы, несмотря на все призывы и окрики из Рима, с такимиусилиями завоеванную ими Ливонию. Не было такой силы, ко-торая заставила бы их начать все с самого, начала в лесах Фин-ляндии.

Вообще в Риме, если верить нашим историкам, писали оченьстранные буллы. Неужели в здравом уме можно предположить,что Рим, для того чтобы помочь миссионерам в Финляндии, от-правит туда Орден Меченосцев, оставив Ливонию без защиты?Что мешало Папе обратиться к католической Швеции, котораяне только ближе к месту событий, но и, в отличие от меченос-цев, кровно заинтересована в том, чтобы финские языческиеплемена перешли в христианство? А Ордену Меченосцев надобыло приказать начать военные действия на русско-ливонскойгранице. Тогда бы новгородцам пришлось думать не о том, как

156

посильнее напакостить католикам в Финляндии, а о том, какзащитить свои собственные дома.

Именно такое использование военной силы Ордена Мече-носцев диктовал не только элементарный здравый смысл, но исама логика развития событий. В 1233 году, когда Папа указыва-ет меченосцам, что русские — это враги, ливонцы помогаютрусским эмигрантам, нашедшим приют в Ливонии, вернутьсяна историческую родину.

К началу 30-х годов XIII века в Риге при дворе архиепископаобразовалась большая колония влиятельных изгнанников. Сре-ди них новгородский тысяцкий, изгнанный из города, скореевсего, за свою оппозицию Ярославу Всеволодовичу. Там же пре-бывал и сын бывшего псковского князя Владимира Мстиславо-вича Ярослав Владимирович.

В 1233 году Ярослав и экстысяцкий вместе с черниговскимибоярами, опираясь на помощь ливонцев, захватили Изборск.Однако уже в том же году псковичи без особых усилий выбилиоппозиционеров из города.

Казалось бы, если цель ливонцев — захват русских земель, тоони должны были зубами вцепиться в Изборск — отличныйплацдарм для дальнейшей экспансии на псковские и новгород-ские земли. Тем более, что в то время будущий непобедимый за-щитник земли русской Александр Ярославич еще ходил пешкомпод стол, и, следовательно, никто не мог помешать им осущест-вить эти коварные замыслы. Но ливонцы не только не сталиразвивать достигнутый успех, но и не позаботились об элемен-тарной защите своих завоеваний. Иначе как бы тогда псковичи,не прибегая к помощи ни своего «старшего брата» — ГосподинаВеликого Новгорода, ни Владимиро-Суздальского княжества,легко отбили Изборск назад?

Очевидно, успех Пскова объясняется тем, что ливонцев в Из-борске попросту не было. Скорее всего, немцы даже не остави-ли там ни одного воина для поддержки своих русских союзни-ков. Нечего сказать, хороши оккупанты!

Что же касается главного зачинщика этих событий ЯрославаВладимировича, то он попал в плен и был отправлен псковича-ми в Новгород, где тогда княжил Ярослав Всеволодович. Тот, всвою очередь, держал пленника в заточении в своей вотчинеПереславле. Отец Александра мог праздновать победу: наконецон взял реванш за поражение в Липецкой битве. Мстислав Уда-лой и его брат Владимир мертвы, а единственный наследник

157

этого колена смоленского княжеского рода Ростиславичей, сынВладимира — Ярослав находится у него под замком.

Но ликовать по этому поводу Ярославу пришлось недолго.Каким-то образом его пленнику удалось бежать обратно к сво-им покровителям в Ригу. Ясно, что этот побег был возможентолько при условии, что у Ярослава Владимировича были пре-данные сторонники в Пскове и Новгороде.

Кто же он, этот русский князь, который втянул Ливонию ввойну с Новгородской землей и Владимиро-Суздальским кня-жеством, закончившуюся «Ледовым побоищем»? О ЯрославеВладимировиче известно не много. Его отцом был псковскийкнязь Владимир Мстиславович — родной брат новгородскоголюбимца князя Мстислава Удалого. Это под руководствомМстислава Мстиславовича Удалого новгородцы разгромили вЛипицкой битве отца Александра Невского — Ярослава Всево-лодовича. Когда Мстислав Удалой княжил в Новгороде, его братВладимир сел на княжение в Пскове. Вместе с братом он при-нял участие в Липицкой битве.

Поначалу никаких конфликтов у Владимира с псковичамине было. Но потом не заладилось. Наши историки связываютэто именно с тем, что он женился на немке, став зятем братарижского епископа Альберта — Дитриха. Скорее всего, это былвторой брак уже немолодого к тому времени Владимира. Яро-слав, видимо, был его сыном от первого брака с русской княж-ной, имя которой нам неизвестно.

Благодаря браку с немкой, Владимир Мстиславович пород-нился с правящей элитой Ливонии и со временем он и его сынстали там своими людьми. Этому поспособствовали сами жепсковичи, которые изгнали семью Владимира из города. Затопри дворе рижского епископа русских изгнанников принялиболее чем любезно. И судя по всему, никаких притеснений поповоду своего вероисповедания русские эмигранты в Ливониине испытывали: и Владимир, и его сын Ярослав до конца жизниостались православными.

Однако при всем желании не получится выдать псковскогокнязя Владимира за предателя общерусских интересов, за чело-века, который стал помогать «немцам» в борьбе против своегонарода. Даже породнившись с правящей элитой Ливонии, он неупускал возможности пограбить своих новых родственников.

Позднее, когда псковичам понадобилась помощь ливонцев,они сменили гнев на милость и вновь позвали Владимира к себе

158

на княжение. Таким образом, Ярослав Владимирович имел всеоснования претендовать на то, чтобы занять место своего отца, ав Пскове были те, кто его в этом поддерживал. Сын родного бра-та Мстистлава Удалого, который нанес сокрушительное пораже-ние нелюбимому многими в Новгороде Ярославу Всеволодови-чу, наверняка пользовался большой симпатией и у новгородцев.

5

В следующем, 1234 году, ливонцы опятьбыли вынуждены воевать с русскими. Ярослав Всеволодовичрешил наказать их за то, что они помогали Ярославу Владими-ровичу захватить Изборск, и, собрав большое войско, напал наДерптское епископство.

Помня неудачный опыт своих предыдущих походов противливонцев, новгородцы в этот раз изменили свою тактику.Осаждать построенные немцами замки они не стали: все равнобы ни один не взяли, а потери понесли большие. Поэтому Яро-слав решил выманить противника из-за каменных стен, где его,благодаря подавляющему численному превосходству русских,можно было бы легко разбить. Встав возле Дерпта, новгородцыначали грабить и опустошать окрестности на глазах защитни-ков города. Ливонцам ничего не оставалось, как предпринятьвылазку. Но до схватки дело так и не дошло. Новгородцам вэтот раз сказочно повезло — под дерптским отрядом проломил-ся лед, и большинство вышедших из-за городских стен утонулив реке. Это обстоятельство позволило войску Ярослава беспре-пятственно продолжить начатое дело по экспроприации собст-венности немецких колонистов и местного населения. Русскиене только разграбили окрестности, но и уничтожили запасызерна. Видимо, вид голодающих местных жителей доставлялбольшую радость их русским соседям. «Немцы» (скорее всего,речь идет о жителях Дерпта и, может быть, близлежащегоОденпэ), подавленные неудачной вылазкой, были вынужденыпризнать поражение и заключить мир, по которому обязалисьплатить дань Ярославу Всеволодовичу и его преемникам. Вовремена Ивана Грозного об этой дани вспомнили и потребова-ли ее выплаты. Отказ выполнить это необоснованное, по мне-нию Риги, требование и стал формальной причиной началаЛивонской войны.

159

В ходе набега 1234 года русские опустошили только землиДерптского епископства. Владения Ордена Меченосцев не по-страдали. Более того, Орден не пришел на помощь Дерптскомуепископству и не ударил в тыл новгородцам, спокойно грабив-шим окрестности города. Значит, Орден не участвовал в этойвойне и, в отличие от Риги, не помогал Ярославу Владимирови-чу захватить Изборск. Но прийти на помощь Дерпту меченосцыбыли обязаны как вассалы ливонской церкви. Почему Орден невыполнил свой долг? Дело в том, что к этому времени отноше-ния между ливонской церковью и Орденом Меченосцев окон-чательно испортились.

Уже через несколько лет после своего основания Орден по-чувствовал, что он единственная реальная сила в Ливонии и по-этому может диктовать условия другим членам Ливонской кон-федерации.

Не прошло и десяти лет после того как епископ Альберт соз-дал Орден Меченосцев, а братья-рыцари вступили в переговорыс императором и Папой с целью освободиться от вассальной за-висимости от ливонской церкви. Они обвиняли Альберта в на-рушении утвержденного Папой договора Ордена с епископом,притеснении рыцарей и местного населения. Меченосцы доби-вались полной независимости от Риги и нераздельного господ-ства над территорией Эстонии. Рим не поддержал их.

В 1229 году умер основатель Ордена Меченосцев — епископАльберт. Магистр Ордена Волквин (Фолквин) решил восполь-зоваться этим благоприятным моментом, чтобы еще раз попы-таться освободиться от господства ливонской церкви.

На этот раз для этого ливонские рыцари решили объединить-ся с могущественным Тевтонским Орденом, который по при-глашению польского князя Конрада в 1226 году обосновался наземлях язычников-пруссов. Переход в вассальную зависимостьот Тевтонского Ордена сулил меченосцам большие выгоды. Содной стороны, они освобождались от своих обязанностей поотношению к ливонской церкви, с другой — становились васса-лами сеньора, власть которого вряд ли была большим бременемдля рыцарей, поскольку владения двух Орденов разделяли зем-ли враждебной Литвы. При этом меченосцы рассчитывали со-хранить за собой земли, которые они получили от ливонскойцеркви за свою службу в качестве ее вассала.

Но магистр Тевтонского Ордена высокомерно отверг предло-жения меченосцев об объединении. Почему тевтонцы были ка-

160

тегорически против объединения с этим Орденом? В отечест-венной исторической литературе факт отказа Тевтонского Орде-на принять Орден Меченосцев на правах вассала игнорируются.Еще бы! Ведь они утверждают, что два Ордена объединились,чтобы увеличить свои силы (как, к примеру, считал Костомаров)для покорения русских земель. А категорический отказ Тевтон-ского Ордена увеличивать свои силы за счет Ордена Меченосцевв эту схему никак не укладывается. Что, впрочем, неудивитель-но. Человеку, хоть немного знающему историю, совершенно яс-но, что никаких агрессивных замыслов по отношению к русскимземлям у Тевтонского Ордена не было даже в планах.

Во-первых, Орден прибыл в Прибалтику для решения однойзадачи — обращение язычников в христианство. После ее выпол-нения Тевтонский Орден должен был прекратить свое существо-вание. Что и произошло, когда на землях крещенных пруссов об-разовалось светское государство Пруссия. Русские язычниками небыли и, следовательно, война с ними не являлась целью Ордена.

Во-вторых, даже если бы Орден зачем-то решил напасть нарусские земли, он бы не смог этого сделать. Первые полвекапребывания на землях пруссов все силы Ордена были направле-ны на борьбу с воинственными аборигенами. Потом главнымврагом и противником Ордена стала Литва, а после ее объеди-нения с Польшей — Польско-Литовское государство, которое,в свою очередь, было и главным противником Московской Ру-си, которой правили предки Александра Ярославича.

Негативное отношение тевтонцев к объединению с другимрыцарским Орденом не вызовет удивления, если знать, что собойпредставлял Тевтонский (или немецкий) Орден. От других ры-царских Орденов того времени тевтонцы отличались очень стро-гим уставом. Рыцари Тевтонского Ордена обязаны были житьвместе, спать только на твердых ложах, есть скудную пищу за об-щей трапезой, не могли без разрешения покидать казарму, писатьи получать письма, не могли иметь частную собственность.

Вновь прибывших встречали словами: «Жестоко ошибаешься,если думаешь жить у нас спокойно и весело; наш устав — когдахочешь есть, то должен поститься; когда хочешь спать, долженбодрствовать, когда хочешь бодрствовать, должен спать. Для Ор-дена ты должен отречься от отца, от матери, от брата и сестры, ив награду за это Орден даст тебе хлеб, воду да рубище» (Соловьев,СС, т. 2, с. 134). Согласитесь, не многие смогут жить по таким су-ровым и даже жестоким правилам, а в Орден принимали не всех

161

желающих, а только немцев и только из древних дворянских ро-дов. Кроме монашеских обетов братья Тевтонского Ордена обя-заны были ходить за больными и биться с врагами веры.

Вот некоторые выдержки из устава братьев, служащих Гер-манскому Братству Святой Марии — так сами тевтонские бра-тья-рыцари называли свой Орден.

Первое — пожизненное целомудрие, второе — отказ от соб-ственной воли, то есть послушание вплоть до смерти, третье —принятие бедности, то есть житие без собственности. Послевступления в братство Мастер Ордена не имел власти освобож-дать кого-либо от этих трех пунктов правил, ибо если нарушенодин из них — нарушено все правило.

Рыцарю не разрешалось иметь в личной собственности прак-тически ничего, даже постельного белья. «Что касается постель-ных принадлежностей, каждый брат должен довольствоватьсяспальным мешком, ковриком, простыней, покрывалом из хол-ста или тонкого полотна и подушкой, если только брат, заведу-ющий спальными принадлежностями, не выдает больше илименьше означенного».

Ну, а если кто-то захочет получить вещи лучше, чем те, чтоему выдали? Эту сторону казарменной жизни рыцари тоже пре-дусмотрели: «Брат упорно настаивает на получении оружия иливещей лучших или более изящных, чем те, что ему выдали, то онзаслуживает получения худших. Ибо это показывает, что тот,кто заботится в первую очередь о нуждах тела, не имеет крепос-ти в сердце и внутренней добродетели».

Чтобы ни у кого не было соблазна иметь личную собствен-ность, устав Ордена специально оговаривал отдельным парагра-фом то, что братья-рыцари не могут иметь личных ключей изамков. «Так как религиозные люди должны любыми способамиизбегать собственности, мы желаем, чтобы братья, которые жи-вут в монастырях, обходились без ключей и замков для сумок икоробок и сундуков и всего другого, что может замыкаться».

Питаться братья должны всего два раза в день за одним сто-лом и из одного котла. Рацион тоже детально регламентирован.Мясо разрешалось только три раза в неделю. Плюс один раз внеделю рыба. В современной европейской тюрьме заключен-ных кормят лучше, чем питались отпрыски самых знатных до-мов Германии, служа в рядах Ордена.

Братьям запрещались любые развлечения, включая любимоезанятие феодальной знати того времени — охоту.

162

На попечении Ордена были не только больные, ухаживаниеза которыми и было главной «уставной» задачей братьев-рыца-рей, но и «пенсионеры» — старые и немощные братья, о кото-рых устав Ордена тоже требовал заботиться.

Разумеется, брат-рыцарь не мог иметь никаких отношений сженщинами. Ему запрещалось целовать даже свою мать или се-стру: «ибо это есть прямое проявление невоздержанности имирской любви».

Каждый желающий вступить в Орден должен был пройти ис-пытательный срок, «достаточный, чтобы он понял и познал всетяготы, ожидающие его на службе Ордену, а братья могли узнатьхарактер его».

В Пруссию тевтонцы попали после того, как они были из-гнаны из Палестины, где со своими строгими нравами они несмогли ужиться с французскими и английскими рыцарями, ко-торые не разделяли их строгие нравы и предпочитали вести да-лекий от аскетизма образ жизни — роскошь, вино, женщины,турниры.

6

Булла Римского Папы, направляющая мече-носцев на помощь христианским миссионерам в Финляндию,осталась без ответа. Не дождавшись от Ордена никакой помощив Финляндии, Папа отправляет новую буллу, в которой посылаетмеченосцев в противоположном от Финляндии направлении —на язычников — литовцев. На этот раз Орден охотно отозвалсяна призыв Рима. Исполнить волю Папы Орден вынуждали егособственные интересы. В начале 1236 года Григорий IX объявил«Крестовый поход» в Литву. А уже в начале осени того же годаобъединенное войско Ордена, его союзников и прибывших изЕвропы крестоносцев двинулось в поход на Литву.

Чем объясняется такая спешка и желание услужить Риму состороны Ордена Меченосцев? Может быть, потому, что литов-цы, в отличие от финнов, неоднократно совершали набеги наземли Ливонии и владения Меченосцев в частности? Но от на-бегов литовцев страдали больше местное население и ливонскаяцерковь. А братья-рыцари при появлении литовцев укрывалисьза стенами своих замков, где в полной безопасности пережидалиопасность. Зачем же покидать надежные укрытия и лезть в самое

163

логово врага? Значит, причина, заставившая Орден ретиво от-кликнуться на призыв из Ватикана, не в этом. А в чем?

Дело в том, что меченосцам необходимо было срочно выслу-житься перед Римом для того, чтобы Папа посодействовал им ввопросе объединения с Тевтонским Орденом.

Новая попытка меченосцев присоединиться к тевтонцам,предпринятая в 1235 году, закончилась полным провалом. И вэтот раз это был не просто срыв очередного раунда переговоров,а окончательный и бесповоротный вердикт тевтонцев — Орде-ну Меченосцев отказать.

А произошло вот что. Два командора Тевтонского Ордена,лично изучив положение дел в Ливонии, возвратились в Прус-сию, прихватив с собой трех депутатов от Ордена Меченосцев. Насовете в Марбурге эти депутаты были обстоятельно допрошены«об их правилах, образе жизни, владениях и притязаниях». Затемо своих впечатлениях рассказали тевтонские командоры, вернув-шиеся из Ливонии. Они представили поведение меченосцев в са-мом непривлекательном свете, «охарактеризовав их как людейупрямых, крамольных, не любящих подчиняться правилам своегоОрдена, ищущих личной корысти, а не общего блага. "А эти, —прибавил выступающий командор фон Неуенбург, указываяпальцем на присутствующих меченосцев, — да еще четверо мнеизвестных, хуже всех там"». Второй командор подтвердил словасвоего товарища. Когда вопрос о приеме меченосцев был постав-лен на голосование, «воцарилось глубокое молчание» (Соловьев,СС, т. 2, с. 124). После этого на планах меченосцев по объедине-нию с Тевтонским Орденом можно было поставить крест.

Но меченосцы не теряли надежды. Теперь, после позорногопровала на «вступительном экзамене», заставить ТевтонскийОрден объединится с меченосцами мог только Римский Папа.Но для того чтобы Рим поддержал Орден Меченосцев, братьям-рыцарям надо было заслужить расположение понтифика.Именно поэтому они так поспешно и с таким рвением отклик-нулись на буллу из Ватикана об организации похода в Литву.

Поход в Литву с самого начала был обречен на неудачу в си-лу того, что с военной точки зрения в нем не было ни малейше-го смысла. Литовцы, по свидетельству современников, воевалитак: «трубя в длинные свои роги, они садились на борзых лес-ных коней и как лютые звери стремились на добычу: жгли селе-ния, пленяли жителей, и настигаемые отрядами воинскими, нехотели биться стеною: рассыпались во все стороны, пускали

164

стрелы издали, метали дротики, исчезали и снова являлись»(Карамзин, СС, т. 2-3, с. 389).

Как собиралось воевать «крестоносное» войско с противни-ком, избегающим открытого столкновения, непонятно. В самомлучшем случае, инициатива Рима была обречена на то, чтобыповторить судьбу легендарного похода Дария против скифов. Ноесли Дарий безуспешно пытался сразиться с ускользающим про-тивником, преследуя его в бескрайних степях, то меченосцампредстояло гоняться за литовцами по непроходимым лесам и бо-лотам. Что, согласитесь, совсем не одно и то же.

На организацию «крестового похода» ушло минимальноевремя — меньше полугода. Эта спешка привела к тому, что и безтого бесперспективный поход в Литву организовали так, что онбыл заведомо обречен на провал.

Самая главная ошибка руководителей христианского войска втом, что они не учли особенностей будущего театра военных дей-ствий: для похода было выбрано самое неподходящее время —осень. Меченосцам надо было бы дождаться зимы. Русские, име-ющие большой опыт войн с литовцами, еще в 1190 году убеди-лись в том, что «в этой болотистой стране только и можно быловоевать в сильные холода» (Соловьев, СС, т. 1, с. 627).

Осенние дожди делали болотистые литовские леса непрохо-димыми и сводили на нет преимущества главной ударной силы«крестоносцев» — тяжелой рыцарской конницы. В лесу, а темболее в болоте она была не только бесполезна, но из грозной си-лы превращалась в легкую добычу скрывавшихся за деревьямиконных лучников в звериных шкурах. Именно поэтому надобыло дождаться зимы, когда болота промерзнут, а леса, поте-рявшие листву, перестанут служить противнику надежным убе-жищем.

Кроме того, у Ордена практически не было опыта войны слитовцами. Большинство предыдущих столкновений с нимисводилось к тому, что во время литовских набегов в ЛивониюМеченосцы отсиживались за стенами замков, которые литовцы,не имеющие осадных орудий, и не пытались штурмовать.

Меченосцам следовало бы перенять тактику Тевтонского Ор-дена в Пруссии — начать строительство замков на литовскойземле и, прикрываясь их стенами, шаг за шагом углубляться навражескую территорию.

Но сколько на это потребуется времени и сил? У меченосцевне было ни того, ни другого. Их главная цель — произвести бла-

165

гоприятное впечатление на Рим и командоров Тевтонского Ор-дена. А искателям приключений, съехавшимся в Ливонию попризыву Папы со всей Европы, чтобы принять участие в пред-стоящем «крестовом походе» против язычников-литовцев, быланужна слава и добыча, и чем скорее, тем лучше.

Как и следовало ожидать, этот «крестовый поход» в Литву за-кончился для его участников катастрофой. «Крестоносцы» бы-ли разбиты в битве при Сауле, в которой Орден Меченосцев по-нес невосполнимые потери и прекратил свое существование.

Произошло это историческое событие в 1236 году предполо-жительно где-то в окрестностях современного литовского горо-да Шяуляя.

В этом городе мне довелось проходить службу в рядах совет-ской армии. Тогда здесь был один из крупнейших военных аэ-родромов в СССР (сейчас на нем базируются самолеты НАТО).Истребители-бомбардировщики с изменяемой геометриейкрыла Миг-23 и 27 ежедневно с утра до вечера шли на взлет и за-ходили на посадку прямо над расположением нашей воинскойчасти. Время от времени над нашими головами проходили са-молеты дальнего обнаружения с огромным грибовидным лока-тором на спине, или стратегические бомбардировщики с кры-латой ракетой размером с истребитель под брюхом.

Но больше всего меня, юношу с московской рабочей окраи-ны, поражала не мощь военно-воздушных сил советской импе-рии, а частные трехэтажные особняки с фонтанами, в которыхпроживали «бедные» литовцы. Это сейчас такой роскошью ни-кого не удивишь, а тогда, в начале 80-х годов прошлого века...Особенно если сравнивать эти особняки с дачным домиком, по-строенным моим дедом, бывшим стахановцем, из дощечек отовощных ящиков, которые он, за неимением личного автомо-биля, возил на себе на наши шесть соток в подмосковном садо-водческом товариществе «Шарикоподшипниковец».

А еще в Шяуляе дивной красоты католический костел в ро-манском стиле, шпиль которого возвышается над городом. Вясную погоду его былые стены, окруженные кустами сирени, ипокрытая красной черепицей кровля, словно плывут на фонеголубого неба.

На окраине Шяуляя вторая градостроительная доминанта это-го литовского города — грандиозный мемориал, посвященныйВеликой Отечественной войне. В центре его многометровый мо-нумент в виде скульптурной группы, изображающей трех совет-

166

ских воинов, размеры которой явно не соответствуют реальныммасштабам сражений в этих местах и их месту в истории войны.

А вот о том, что в этом месте был в 1236 году разгромлен Ор-ден Меченосцев, я тогда не имел ни малейшего представления.Никаких монументов, напоминавших об этом событии, в округене наблюдалось. Замполиты, которые получали приличные потем временам деньги за патриотическое воспитание советскихвоинов, о том, что мы служим в местах, где наши доблестныепредки остановили «крестовый поход», ничего не рассказывали.

О том, что в окрестностях Шяуляя было разбито войско«крестоносцев», я узнал совершенно случайно, вычитав об этомв купленном на память о службе фотоальбоме «Шяуляй».

Но и в нем этому важному событию в истории Литвы былаотведена всего одна строка под фотографией установленного впамять об этом событии памятника — ничем не приметного де-ревянного креста. Таких в этих местах много.

Тогда я не задумался над тем, почему ни до революции, ни всоветское время победа над «западным агрессорам» в битве приСауле не была увековечена с подобающим размахом. А ведь этоочень странно. И при царях, и в годы советской власти важныеисторические события принято было запечатлять в памяти на-родной строительством грандиозных памятников и целых архи-тектурных ансамблей. На предполагаемом месте «Невской бит-вы» — не просто собор, а целая Лавра. На окраине Пскова — ог-ромный, как Кинг-Конг, памятник Александру Невскому.

Да что там победы! В эстонском Тарту (бывшем Юрьеве —Дерпте) установлен монумент в память русско-эстонской обо-роны 1224 года, закончившейся захватом города ливонцами. Атут такая славная победа отмечена невзрачным деревяннымкрестом, который больше подходит в качестве надгробия наскромной могиле, чем как памятник на месте важного истори-ческого события. Может быть, битва при Сауле большего и не-достойна? Если попробовать оценить ее историческое значе-ние, то придется признать, что это единственное сражение натерритории бывшего СССР, в котором был уничтожен рыцар-ский Орден, то есть это событие, по значению сравнимое сГрюнвальдской битвой.

Казалось бы, какая благодарная почва для патриотическоговоспитания и на тебе — такой скромный крестик, который языкне повернется назвать памятником. Почему такая несправедли-вость? Объясняется же она весьма прозаично...

167

В «крестовый поход» на литовцев во главе с магистром от-правился практически весь Орден Меченосцев — 55 рыцарей.Кроме братьев-рыцарей Ордена в походе участвовало ополче-ние немецких колонистов из Ливонии (около 600 человек), 500пилигримов, прибывших из Европы, и почти полторы тысячиместных жителей (эстов, ливов, лэттов). Кроме того, в этом«крестовом походе», осуществленном по указанию РимскогоПапы, участвовала псковская дружина в количестве 200 воинов.Несложно подсчитать, что русских воинов среди «крестонос-цев» было в четыре раза больше, чем ненавистных отечествен-ным историкам рыцарей Ордена Меченосцев.

Теперь читателю понятно, почему битва при Сауле не удосто-илась памятника? Не ставить же его на месте сражения, в кото-ром литовские витязи наголову разгромили войско русских«крестоносцев»!

Всего завоевывать Литву отправилось «огромное» войскочисленностью около трех тысяч человек. Очевидно, такимисилами покорить литовцев было невозможно. Зато отчитатьсяперед Папой — можно, заодно поставив Рим перед фактом:сил одних меченосцев для обращения Литвы в католичествоявно недостаточно, поэтому их надо объединить с ТевтонскимОрденом.

21 сентября 1236 года возле местечка Сауле союзникам пре-градил дорогу отряд литовцев. Тяжеловооруженные рыцари неприняли бой, не решившись сражаться в этом болотистом мес-те. Пока союзное воинство выжидало, подошли основные силылитовцев и напали на врага. Магистр Ордена, по словам Соло-вьева, «погиб вместе со своим войском». Орден Меченосцев де-факто перестал существовать. О потерях «крестоносцев» в этомсражении свидетельствует псковская летопись, согласно кото-рой из псковичей, участвовавших в этом походе, домой вернул-ся «каждый десятый». Так в русских летописях говорили о круп-ных поражениях наших войск, например в битве на Калке.

Итак, для завоевания Литвы Орден Меченосцев, которымотечественные историки пугают наивных обывателей, выставилвсе свои силы — пятьдесят пять рыцарей и полторы тысячи ту-земного войска. Разве с такими силами меченосцы могли пред-ставлять угрозу для Руси? Им бы думать не о нападении, а о том,как защитить свои собственные владения от многократно пре-восходящих сил Руси: новгородцы для походов в Ливонию со-бирали двадцатитысячное войско!

168

Почему ливонцы не стали удерживать уже захваченный с ихпомощью Изборск — прекрасный плацдарм для дальнейшей аг-рессии на Русь? Почему не продолжили наступление на русскиеземли, а наоборот, повернули свое оружие в другую сторону —против язычников-литовцев?

Потому что никаких планов по отношении к русским земляму Ордена не было. Большинство войн Орден Меченосцев веллибо против местных балтийских племен, либо против Литвы.По сути, меченосцам не было дела до междоусобиц русских. Имбыло важнее иметь с этой стороны союзников в борьбе с Лит-вой, которая неоднократно совершала против Ливонии опусто-шительные набеги. За полвека (с 1210 по 1268 г.) литовцы совер-шили 29 крупных нападений на Ливонию.

Почему псковская дружина, спустя всего три года, после то-го как ливонцы помогли Ярославу Владимировичу захватитьИзборск, присоединилась к своим вчерашним врагам — мече-носцам для совместного «крестового похода» в Литву с католи-ческим войском? Да потому, что литовцы, в отличие от ОрденаМеченосцев, действительно представляли для Пскова реальнуюугрозу.

Литовские набеги, от которых жестоко страдали все пригра-ничные народы, советские историки объявляли не представля-ющими особой опасности, потому что литовские отряды былималочисленны и слабо организованны. Неискушенный чита-тель принимает эти домыслы на веру. Действительно, что тамлитовцы по сравнению с грозными рыцарями, несущимися ватаку стальным тараном, как это показано в фильме Эйзен-штейна. Вот это действительно производит впечатление гроз-ной силы, многочисленной и хорошо организованной. Особен-но когда визуальный ряд сопровождается звуками гениальноймузыки Шостаковича. Только как объяснить, что малочислен-ные и плохо организованные литовцы наголову разбивают мно-гочисленное и хорошо организованное рыцарское войско сна-чала под Шяуляем, а потом в битве при Дурбе (1260 г.)?

Но несмотря на растущую экспансию со стороны языческойЛитвы, поход 1236 года — единственный пример совместныхдействий Ливонии и русских против общего врага. Прежде все-го, потому, что к середине XIII века для Владимиро-Суздаль-ской Руси и Новгородской земли Литва еще не представляла се-рьезной угрозы. От литовских набегов их надежно защищалиСмоленское княжество, Псков и... Ливония. На случай, если от-

169

дельные отряды литовцев прорвутся через псковские земли,Новгород построил систему укреплений по реке Шелонь.

А основным направлением военной активности Владимиро-Суздальской Руси до монгольского нашествия была ВолжскаяБулгария. В 1218 году булгары захватили владения ростовскогокнязя Василька — город Устюг на реке Сухона (сейчас ВеликийУстюг). До этого булгары совершали походы на Рязань и Муром(1209 г.). В 1220 году Великий князь Владимирский Юрий, собравбольшую дружину, совершает поход против булгар. В 1221 году,для того чтобы закрепить свой успех и обезопасить восточныеграницы от нападений, Юрий основал Нижний Новгород.

После разгрома «крестоносцев» в 1236 году каждая из сторонпротивостояла литовской экспансии в одиночку. В результатеТевтонский Орден был разбит в Грюнвальдской битве, а русскиеуступили Литве большую часть бывшей Киевской Руси.

Таким образом, настоящую угрозу для русских земель пред-ставляли в XIII веке не католические соседи, а язычники-ли-товцы. О чем свидетельствует тот факт, что через век не «латин-ская Европа», а Литовское государство расширилось за счет зе-мель бывшей Киевской Руси от Балтийского до Черного моря.И если бы не возвышение Москвы, присоединившей сначалаПсков и Новгород, затем земли Орды и, наконец, Ливонию ибольшую часть Польско-Литовского государства, неизвестно,как бы выглядела политическая карта современной Европы.Какое государство простиралось бы на территории бывшей Рос-сийской империи и Советского Союза, если бы центром объе-динения русских земель стало не Московское княжество, а Лит-ва? Скорее всего, его столица была бы не в Москве, а в Варша-ве, Каунасе или Вильнюсе.

В отечественной литературе преобладает негативная оценкаТевтонского Ордена, рыцарей которого, ссылаясь на КарлаМаркса, называют псами-рыцарями (вообще-то основополож-ник научного коммунизма называл их монахами-рыцарями, ане псами).

Пылая праведным гневом, обличители обвиняют Орден вбезжалостном уничтожении несчастных пруссов. При этом онипочему-то упускают из вида, что немецких рыцарей призвали напомощь братья-славяне. Ведь именно на них — поляков и че-хов, а не на немцев, нападали воинственные пруссы. Без помо-щи Ордена вряд ли им удалось их остановить. Даже столицу бу-дущей Восточной Пруссии — Кенигсберг (королевский город)

170

назвали в честь славянина — чешского короля Пржемысла II,который отличился в походе против пруссов (1253—1254).

Обличители тевтонцев помалкивают и о том, что Москвасмогла собрать вокруг себя русские земли во многом благодарятому, что Орден на протяжении полутора веков (с середины XIIIдо начала XV века) сдерживал агрессию Литовского государст-ва, отвлекая на себя его основные силы.

С 1269 по 1306 годы Литвой было совершено шестнадцатьпоходов на Ливонию, девять походов в Пруссию и только пятьна Русь. После покорения Пруссии все силы Тевтонского Орде-на были брошены против Литвы. Только в конце XIII века Ор-ден организовал десять походов на Литву. В XIV веке Тевтон-ский Орден совершил около ста девяти походов и рейдов про-тив Литвы. Только на владения Ордена в Пруссии литовцынападали пятьдесят раз. Если учесть, что для завоевания боль-шей части бывшей Киевской Руси литовцам хватило тридцативосьми походов, то что бы осталось от нее, если бы удары, нане-сенные по Пруссии, были направлены на Русь?

В 1368 году Ольгерд, собрав большие военные силы, органи-зовал поход на Москву. Вместе с ним двинулись также тверскойкнязь Михаил и смоленский князь Святослав со своими полка-ми. Великий князь Дмитрий (будущий Донской) разослал повсем городам грамоты для сбора войск, но большинство ратни-ков не успело собраться. Выступившие навстречу литовцамполки московские, коломенские и дмитровские были уничто-жены в бою 21 ноября на реке Тросне, после чего литовцы оса-дили Москву, в которой заперся Дмитрий со своими боярами.Но осада продолжалась всего три дня. Ольгерд неожиданноснялся и ушел в Литву. Причиной поспешного отступления ста-ло нападение Ордена на Литву.

Через сто пятьдесят лет после того как Александр Ярославич«отразил» западную агрессию, вновь сложилась благоприятнаяситуация для нападения «немцев» на Русь. Москва из последнихсил бьется с татарами, которых поддерживает Литва. Тахтамышв 1381 году сжигает Москву. Русь еще не оправилось от потерьна Куликовом поле. Новгород горит желанием избавиться отмосковской опеки. Рязанский князь готов поддерживать татар.Ну, чем не время начать новый «крестовый поход» на «схизма-тиков»? А немцы вместо этого с непонятным упорством бьютсясо своими братьями-католиками. Не правда ли, странное пове-дение «исконных врагов» Руси?

171

Гримаса истории состоит в том, что одержать победу над Ор-деном литовцы смогли только за счет сил покоренных ими рус-ских городов. Наглядная иллюстрация этого — судьба Смолен-ска. В 1404 году Витовт в очередной раз осаждает этот город. Тримесяца длилась осада и обстрел из пушек, но взять город Витовтне смог. В это время Орден вторгся в Литву. Сняв осаду, Витовтвынужден был уйти отражать нападение тевтонцев. Не рискуядать открытого боя, он нападал на немцев из засад, поджидая,когда на помощь подойдут польские войска. Это был последнийкрупный поход Тевтонского Ордена в Литву.

Смоленский князь Юрий, понимая, что в одиночку не смо-жет противостоять литовцам, едет в Москву просить сына Дми-трия Донского Василия о помощи. Его отсутствием воспользо-вались смоленские бояре — сторонники Витовта. Они сдали го-род литовцам. Через шесть лет Витовт вывел смоленские полкисражаться против тевтонцев в Грюнвальдской битве. Своих не-давних врагов-смолян Витовт использует в этом сражении в ка-честве пушечного мяса. Благодаря мужеству смолян, которые вотличие от своих хозяев с поля боя не бежали, Тевтонский Орденпотерпел поражение в Грюнвальдской битве. Теперь уже никтоне «мешал дальнейшей экспансии Литвы русских земель. Черездвести лет польско-литовские интервенты заняли Москву.

В 1491 году посол австрийского императора Максимильянадаже просит Иоанна принять под свое покровительство Тевтон-ский и Ливонский Орден. А в 1517 году заключен договор междуТевтонским Орденом и Москвой, по которому рыцарям былаобещана помощь против Польско-Литовского государства. Ин-тересен текст договорной грамоты, в которой буквально говори-лось следующее: «магистр бил челом о том, чтобы мы его жало-вали и берегли, и мы его пожаловали и за него и за его земли хо-тим стоять и оберегать его от своего недруга короля польского».

Орден просил ежемесячно 60 тысяч золотых на содержание10 тысяч пехоты и 2000 конников, а также средства на артилле-рию. Великий князь Василий обещал отправить эти деньги вПруссию, когда Орден вернет все занятые поляками прусскиегорода и двинется на Краков. Обещания своего Василий так ине сдержал. Ордену прислали деньги только на 1000 пехоты (т. е.только 4 000 золотых, в пятнадцать раз меньше, чем просил ма-гистр), с распоряжением передать их магистру тогда, когда Ор-ден начнет войну против Сигизмунда. Орден начал войну, но стакой помощью от Москвы был обречен на поражение. В ре-

172

зультате Орден вынужден был заключить мир и стал вассаломПольско-Литовского государства. Получается, что если быМосква не на словах, а на деле поддержала Тевтонский Орден,не было бы трагедии Смутного времени.

Зато воспользовавшись тем, что Литва воюет с Орденом,Москва совершила несколько походов на Полоцк, Витебск, Виль-но, Младечено, Минск, Могилев, Оршу, «страшно опустошив не-приятельские волости». Напомню читателю, что опустошенные«неприятельские волости» — это земли, населенные православ-ными русскими и белорусами. Монгольского нашествия эти зем-ли не испытали, а вот разрушения, причиненные им московскимвойском, можно сравнить с нашествием Батыя на Русь.

Но для нас в данном случае главное другое: в XV веке Моск-ва считает, что крестоносцы Тевтонского Ордена — ее союзни-ки, а в XX историки будут уверять в том, что он — главный враг.

7

После поражения в битве при Сауле остав-шиеся в живых братья-рыцари направляют послов в Рим и умо-ляют Папу замолвить за них словечко перед тевтонцами. В этотраз понтифик настоял на объединении: в Риме понимали, что по-сле разгрома Ордена Меченосцев Ливония осталась без защиты.Тевтонцы посылают в Ливонию Германа Балка, который стано-вится первым «провинциальным магистром ливонским» (1237 г.).

Объединение разгромленных Меченосцев с Тевтонским Орде-ном наши историки представляют как свидетельство подготовкивторжения на Русь. Так, Гумилев пишет: «В 1237 г. рыцари-мона-хи двух орденов — Тевтонского и Меченосцев, объединившись,создали мощный Ливонский орден. Фактически образовалось«военно-духовное» государство, целью существования стал за-хват Прибалтики, продвижение на Русь и насильственное окато-личивание покоряемого населения» («От Руси к России», с. 123).

Чтобы допустить столько ляпов в двух предложениях, надопостараться. Напомню, что объединение рыцарских Орденовпроизошло по причине разгрома немецко-русского войска ли-товцами и необходимости защитить Ливонию, а не для «продви-жения на Русь». Что касается «захвата Прибалтики», то Латвия иЭстония к тому времени уже были захвачены, и борьба веласьпротив пруссов (до 1283 г.) и литовцев (закончилась поражением

173

в Грюнвальдской битве 1410 г.). То есть против Руси ЛивонскийОрден не мог воевать потому, что главный его враг находился впротивоположном направлении от границ Руси, а война на двафронта невозможна. Объединение с Меченосцами не привело ксозданию «мощного Ливонского Ордена». Во-первых, никакогонового рыцарского Ордена (по Гумилеву, «Ливонского Ордена»)не возникло: Тевтонский Орден расширил свои владения за счетвладений бывшего Ордена Меченосцев. Во-вторых, это не при-вело к увеличению его мощи. Как раз наоборот — ослабило тев-тонцев, вынудив их ввязаться в междоусобную войну в Ливонии.

Какие выгоды заставили тевтонцев снизойти до того, чтобыпринять в свои ряды остатки Ордена Меченосцев? Мотив объе-динения с Меченосцами — принадлежавшие им ливонские зем-ли и возможность использовать остатки этого Ордена в войнепротив литовцев и пруссов. Никаких других выгод слияние сМеченосцами не сулило. Наоборот, обещало большие пробле-мы: возникновение обязательств по защите ливонской церкви ивтягивание в пограничный конфликт с Новгородской землей.

Объединение с тевтонцами не сделало более сильными в во-енном отношении и ливонских рыцарей. После того как онистали вассалами Тевтонского Ордена, он, естественно, поступалс ними по принципу «остаточного финансирования». То естьТевтонцы забирали большую часть сил и средств своего ливон-ского филиала для продолжения войны в Пруссии.

Некорректно и огульное обвинение Гумилева в том, что цельюОрдена было «насильственное окатоличивание покоряемого на-селения» — по уставу Тевтонского Ордена его целью было креще-ние язычников, а не обращение православных в христианство.

После того, как место Меченосцев занял Тевтонский Орден,Рим, по логике вещей, должен был направить его на защитухристиан в Финляндии. Но Папа этого братьям-рыцарям не по-ручает. Почему? Историки молчат. Зато, как фокусник из рука-ва, извлекает на свет новую буллу от 9 декабря 1237 года, в кото-рой Григорий IX обращается к шведскому архиепископу с при-зывом организовать «крестовый поход» в Финляндию «противтавастов» (так в Западной Европе называли финское племя емь,или все финские племена) и их «близких соседей». Эту буллу ча-сто приводят в качестве доказательства того, что Рим планиро-вал и организовывал совместный «крестовый поход» на Русь иименно она привела шведов на берега Невы. На мой взгляд, этабулла не подтверждает, а опровергает эти вымыслы.

174

Во-первых, как видно в тексте этой буллы, русские или право-славные в ней не упоминаются вообще. Однако это совсем несмущает наших историков, которые заявляют, что под «близкимисоседями» Папа разумеет не кого-нибудь, а русских. Уж не тех лисамых русских, родственники которых только что полегли в ли-товских болотах плечом к плечу вместе с крестоносным воинст-вом? Да и не надо было Риму прибегать к такому дешевому лукав-ству. Если бы поход организовывался действительно против рус-ских, то в папской булле было бы, что называется, черным побелому так и написано: вперед, доблестные католики-шведы, в«крестовый поход» на богомерзких схизматиков-русских. Так чтопод «близкими соседями» Папа подразумевает не русских, а мно-гочисленные языческие финские и карельские племена (в рус-ских летописях ямь, емь, сумь, корела, ижора и др.), названий ко-торых в далеком от Скандинавии Риме просто не знали.

Во-вторых, если папство организовывало совместный «крес-товый поход» «немцев» и шведов, то почему он обращается кшведам только спустя пять лет после того, как он потребовал отОрдена Меченосцев выступить на защиту миссионеров в Фин-ляндии?

Возможно, Папа сразу не обратился к шведам потому, что незабыл о том, как они потерпели поражение в Ливонии. Возмож-но, в Риме считали, что шведы сами нуждаются в помощи про-тив финских язычников. Да только шведам помощи ждать былонеоткуда. Но и расписаться в собственном бессилии перед толь-ко что принявшей католичество Швецией Рим не мог. Чтобы непотерять авторитет в глазах новообращенной паствы, Папа иотправляет буллу к шведскому архиепископу: исполняйте свойхристианский долг, обращая своих соседей язычников в лоноцеркви.

К германским княжествам с требованием организовать «кре-стовый поход» в Финляндию Папа тоже не обращается. Направ-ление «крестового похода» в этой булле тоже указано предельноясно: Финляндия. Ни одного папского послания, в которомпровозглашается «крестовый поход» на Русь, не обнаружено.

Более того, в буллах, которые приводятся в качестве доку-ментального подтверждения того, что Рим выступал организа-тором и вдохновителем католической агрессии против Руси, нетничего похожего на призыв к агрессии.

Речь идет о двух документах. Первый — это послание папыГонория III королям Руси 1227 года, в котором Рим просит под-

175

держивать «прочный мир с христианами Ливонии и Эстонии» ипредупреждает русских князей о грозящей опасности: «Господь,разгневавшись на вас, доныне подвергал вас многим бедствиям,и ждет вас еще более тяжелое несчастье, если не сойдете с тро-пы заблуждений и не вступите на путь истины». Поскольку доэтого Русь потерпела сокрушительное поражение в битве наКалке, то это послание есть не что иное, как предупреждение обидущей на Русь угрозе со стороны приближающихся к ее грани-цам монгольских полчищ. Тем более, что, судя по записи вНПЛ, сами русские не знали о планах татар напасть на Русь.Они беспечно надеялись, что после победы на Калке татары уш-ли в степь и больше не вернутся: «татары же возвратившись- отреки Днепра; и не ведаем, откуда пришли и куда делись опять:бог весть, отколе придет на нас за грехи наши». Рим в этом по-слании предлагает прекратить нападения на католиков и объе-диниться перед лицом общего врага. Наши историки трактуютэто предупреждение о грозящей опасности как угрозу возмез-дия за отказ от принятия католичества.

Призыв Папы прекратить вражду с христианами в Прибал-тике на Руси остался не услышанным. Уже в следующем годуЯрослав Всеволодович собрался вести Новгород и Псков в по-ход на Ригу.

Второй документ, на который ссылаются некоторые апологе-ты теории об агрессии Запада, — послание папы Александра IVТевтонскому Ордену 1260 года.

Ссылаясь на это послание Ватикана, историки лукавят. Про-шло почти двадцать лет после «Ледового побоища», в котором«крестоносцы» вчистую проиграли решающую схватку Запада сВостоком» (Бегунов. Указ. соч., с. 80). А после этого поражения,по словам Костомарова: «Сами папы вместо грозных булл, воз-буждавших крестовые походы на русских наравне с язычника-ми, избрали другой путь в надежде подчинить себе Русь — путьпосольств и убеждений...» (указ. соч., с. 82)

О чем же пишет Папа тевтонцам? Цель его послания — «воз-дать» Ордену за то, что он с большим рвением распространял «ка-толический обряд» «в Пруссии и Ливонии и в сопредельных с ни-ми землях во славу Божию». За эти заслуги Рим «жаловал» Орде-ну «все земли, замки, деревни и города и прочие места в Руси».Но они могли стать собственностью Ордена только при опреде-ленных условиях: если они будут пожалованы Ордену их владель-цами или отойдут ему «по закону», или «занятые безбожными та-

176

тарами, если сможете отнять у них, впрочем, с согласия тех, к ко-му, как известно, они относятся». Таким образом, Рим «жалует»Ордену то, что он освободит от «безбожных татар», но только ес-ли на это будет согласие тех, кому эти владения принадлежали дозахвата их татарами. То есть, по плану Папы выходило, что Тев-тонский Орден должен освобождать русские земли от «безбож-ных татар» и возвращать их прежним владельцам, а уж потом, ес-ли эти владельцы согласятся, мог получить их в собственность.Да только вряд ли кто-нибудь из бывших владельцев согласилсябы отдать Ордену освобожденные им от монголов владения.

Впрочем, Орден не откликнулся на призыв Папы и не бросил-ся на помощь порабощенным «безбожными татарами» соседям.К этому времени власть Рима стала номинальной, и призывы Папыпотеряли прежнюю силу. «Время крестовых походов прошло, Папане имел уже прежнего значения, не мог своими буллами подвинутьцелую Европу против Востока. В 1253 году он писал ко всем христи-анам Богемии, Моравии, Сербии и Померании об отражении та-тарских набегов на земли христианские и проповедовании кресто-вого похода; но это послание не произвело никакого действия; тоже в следующем году писал он к христианам Ливонии, Эстонии иПруссии, и также безуспешно» (Соловьев, СС, т. 2, с. 170).

Отечественным историкам должно быть хорошо известно,что «христианские земли», на которые нападали татары, не чтоиное, как русские княжества. Так что позвольте от лица потом-ков неблагодарных россиян сказать Ватикану спасибо за ока-занную моральную поддержку. Лучше поздно, чем никогда.Другое дело, что Русская Православная церковь в помощи изкатолической Европы не нуждалась, так как чувствовала себяпри татарах более чем комфортно. Даже наоборот, греческаяверхушка Русской Православной церкви хотела бы использо-вать татар, для того чтобы свести свои давние счеты с католика-ми и с их помощью изгнать католиков из Константинополя ивосстановить Византийскую империю.

Это понимали и в Риме. Именно поэтому в упомянутом пап-ском послании Тевтонскому Ордену было сказано: «Мы жела-ем, чтобы епископ и прочие служители церкви или клирики вы-шеупомянутой Руси, навсегда вернувшись к единству веры иповиновению святой римской Церкви, уже не принадлежали бык греческим схизматикам и не служили бы постыдно их обрядуи распустили всех их духовных лиц» (т. е. отправили бы грековна их историческую родину. — Авт.). Это единственная фраза в

177

папских посланиях, в которой говорится о необходимости рука-ми Ордена заставить русскую церковь повиноваться римскойцеркви. Впрочем, это обращение к Тевтонскому Ордену нельзярассматривать серьезно. Это крик отчаяния: византийцы вот-вот освободят Константинополь (это произойдет в следующем,1261 г.). Неужели в Риме были так наивны, что всерьез рассчи-тывали на помощь тевтонцев, которые только что потерпели со-крушительное поражение от литовцев в битве при Дурбе и ужесорок лет вели бесконечную войну с пруссами? Сейчас они всебросят и пойдут на верную смерть — освобождать от монголовРусь. Вообще, если посмотреть ни историю Евразии XIII векане из мышиной норы, а с высоты птичьего полета, то сама по-становка вопроса об агрессии на Русь со стороны Западной Ев-ропы (или католического мира) выглядит, по меньшей мере, лу-каво. Была ли вообще возможна агрессия (выходящая за рамкипограничного конфликта или набега с целью грабежа) какой-либо европейской державы против Руси в то время? Можно суверенностью констатировать: нет.

Абсурдность господствующих сейчас представлений об отно-шениях Руси с Западом лучше всего видна, если сравнить их стем, как оценивали ситуацию наши предки. Когда Иван Гроз-ный начал войну с Ливонией, его духовник (кстати, уроженецНовгорода) Сильвестр настаивал на том, чтобы «вместо того,чтоб воевать с христианами, слабыми, безвредными, лучше вое-вать с неверными, беспрестанно опустошающими границы госу-дарства» (Соловьев, СС, т. 3, с. 507). То есть еще в XVI веке дажепредставители православной церкви не считали католическуюЕвропу врагом Руси. Еще более странно слышать подобное ут-верждение от новгородца. Это ведь его родной город якобы спасАлександр Ярославич от нашествия «ливонских рыцарей».

Оценивая внешнюю политику Московского государства вре-мен царствования Ивана Грозного, Соловьев делает следующийвывод: «Более других могущества Москвы должно было боятьсясамое слабое из соседних государств — Ливонское: действитель-но, при сильной потребности иметь непосредственное7 сообще-ние с Западною Европою, иметь гавани на Балтийском моревзоры московского царя необходимо обращаются на Ливонию,добычу легкую по ее внутреннему бессилию» (СС, т. 3, с. 483).

Еще называя своим царем Крымского хана, Москва не счи-тает Ливонское государство серьезным противником и даже несчитает нужным общаться с ним на равных.

178

Самый большой почет во времена Ивана III и его сына Васи-лия оказывался крымскому хану, которого Великий князь мос-ковский почитал как своего царя и бил ему челом. И это притом, что крымский хан был вассалом турецкого султана, с кото-рым Москва почитала себя на равных. Большим почетом поль-зовались в Москве послы австрийского императора. Такое жеотношение было к представителям Польско-Литовского госу-дарства при короле Казимире. С этими государями московскийкнязь держался на равных. Зато Швецию и Ливонию данникикрымского хана просто не замечали. С этими странами Москване допускала даже непосредственных отношений. Послы этихстран должны были сноситься не с Москвой, а с ее наместника-ми в Новгороде и Пскове. От ливонцев требовали, чтобы ониназывали Великого князя московского царем и обращались кнему в форме челобитья — как будто его подданные.

Может быть, за триста лет, прошедших после «Ледового побо-ища», Ливония ослабла, а Московская Русь, вобравшая в себяНовгородскую землю и Владимиро-Суздальское княжество, на-копила сил, и бывший грозный противник стал ей не страшен?Нет. Ливония за эти годы тоже набралась сил. Выросли новыекаменные крепости и замки. Города окружили себя каменнымистенами. Теперь магистр Ливонского Ордена может собрать несотню рыцарей и пару тысяч плохо вооруженных аборигенов, аогромное войско: в 1480 году он приводит под Псков, по свиде-тельству Ливонской хроники, стотысячное войско. Это в пятьраз больше, чем — по традиционной версии — выставили ливон-цы против русских во время «Ледового побоища»!

Самое главное, на вооружении ливонского войска появиласьартиллерия и стрелковое оружие — пищали, которые по своимвозможностям значительно превосходили русские пушки. Этопоказали события 1501 года, когда войска под предводительст-вом магистра Ливонского Ордена Вальтера фон Плеттенбергапод Изборском огнем из пушек и пищалей обратили в бегствопсковские и московские полки.

Ливонцы тоже считали войну, начатую Иваном Грозным, не-справедливой и захватнической. Уже упомянутый ливонский ры-царь Филипп Белль бесстрашно бросил в лицо Ивану Грозному:«Ты неправдою и кровопийством овладеваешь нашим отечеством,не так, как прилично царю христианскому» (Соловьев, СС, т. 3,с. 549). За что и был казнен, несмотря на просьбы царских воеводсохранить ему жизнь. Согласитесь, странная позиция для потом-

179

ка разбитых в «Ледовом побоище» рыцарей. Казалось бы, ливон-цы должны понимать, что их постигло справедливое возмездие заобиды, причиненные русским их предками. А они почему-то счи-тают себя жертвой необоснованной и несправедливой агрессии.

Уже тогда Запад боялся Руси, а не наоборот. Единственное,что Европа могла сделать, чтобы обезопасить себя от вторже-ния с Востока, — как можно лучше запереть свои двери. Это ут-верждение лучше всего подтверждают слова короля ШвецииГустава II Адольфа. Выступая в сейме в связи с заключениемСтолбовского мира с Россией (1617 г.), он поздравляет нацию стем, что наконец-то она избавлена от русской угрозы. «Великоеблагодеяние оказал бог Швеции тем, что русские, с которымимы исстари жили в неопределенном состоянии и в опасном по-ложении, теперь навеки должны покинуть разбойничье гнездо,из которого прежде они нас беспокоили. Русские — опасныесоседи; границы земли их простираются до Северного, Кас-пийского и Черного морей, у них могущественное дворянство,многочисленное крестьянство, многолюдные города, они мо-гут выставлять в поле большое войско, а теперь этот враг безнашего позволения не может ни одного судна спустить в Бал-тийское море. Большие озера — Ладожское и Пейпус, Нарв-ская область, тридцать миль обширных болот и сильные крепо-сти отделяют нас от него; у России отнято море, и, бог даст, те-перь русским трудно будет перепрыгнуть через этот ручеек»(Соловьев, СС, т. 5, с. 91).

Да и саму опасность возможного «крестового похода» длясудьбы русских княжеств не стоит преувеличивать. Ну, захвати-ли в результате трех походов объединенные силы всей Европыполоску Средиземноморского пляжа и несколько городов. Какэто изменило судьбы проживающих там народов? Они стали ка-толиками? Нет. Этот регион был колонизирован европейцами ивошел в орбиту европейской политики? Нет. Если почитать ли-тературу, посвященную «крестовым походам», то может сло-житься впечатление, что от них больше всего пострадали неимеющие никакого отношения к целям крестоносцев (осво-бождение гроба Господня) евреи, которых они громили не толь-ко в захваченном Иерусалиме, но и по всей Европе.

И сейчас многие россияне на генетическом уровне уверены,что Запад нам враждебен. Такое мировоззрение целенаправлен-но формировалось идеологической машиной государства и пра-вославной церковью поколениями. Миф об Александре Нев-

180

ском — его фундаментальное основание. Пора покончить с этойфобией и перестать видеть врага там, где его никогда не было.

8

Миф третий: Запад напал на Русь, восполь-зовавшись тем, что она была ослаблена татаро-монгольским на-шествием.

Поскольку документальных подтверждений участия Папы всобытиях 1240—1242 годов нет, то сторонникам теории про запад-ную агрессию нужен другой мотив, объясняющий причины этойвойны. И они его нашли, связав «агрессию Запада» с нашествиемБатыя: Русь разбита, и этим воспользовались коварные католики.

К примеру, авторы книги «Мир истории» И. Греков и Ф. Шах-магонов пишут: «Шведские корабли крестоносцев появились наНеве, когда тумены чингизидов стягивались к реке Роси под Кие-вом. Совпадение знаменательное. Самым простым истолковани-ем такой синхронности было бы предположение, что шведскиеярлы, проведав о разорении Северо-Восточной Руси, решили вос-пользоваться ее бедственным состоянием, захватить Псков иНовгород и оседлать верховья Волжского торгового пути. Такоепредположение не требует документального подкрепления» (с. 74).

Сложившиеся в отечественной исторической литературе в по-запрошлом веке представления о том, что нашествие Батыя на-несло Руси невосполнимый урон, вызывают большие сомнения.Почти половина территории Руси, включая самую большую поплощади и самую богатую часть Руси — Новгородскую землю, атакже Полоцкое, Турово-Пинское и часть Смоленского княжест-ва, избежали татарщины. О том, что Новгородская земля практи-чески не пострадала от татаро-монгольского нашествия 1239 го-да, были прекрасно осведомлены в Европе — колония западныхкупцов в Новгороде была надежным источником достовернойинформации о реальном положении дел. Единственное, на чтомогли рассчитывать предполагаемые агрессоры с Запада, нападаяна Новгород, что он не получит помощи от опустошенного Вла-димиро-Суздальского княжества — «низовых земель». Но новго-родцы (теоретически) могли обратиться за помощью и к тем жесмолянам, которые тоже не пострадали от Батыя.

В реальности нашествие монголов не уничтожило военныйпотенциал «низовой земли». Если в ходе завоевания Батыем Се-

181

веро-Восточной Руси татаро-монголы и разорили многие круп-ные города Владимиро-Суздальского княжества, то это не былокатастрофой. Во-первых, все разоренные монголами крупныегорода, даже «злой» городок Козельск, после пережитой катаст-рофы не исчезли с лица земли, а были быстро восстановлены напрежнем месте. Да и разрушения были не такими сильными.Например, в стольном Владимире, который был взят монгола-ми штурмом, сохранились каменные постройки доордынскогопериода, включая фортификационное — «Золотые ворота».

При оценке ущерба от нашествия монголов необходимо учи-тывать и то обстоятельство, что почти все городские постройкибыли деревянными. Во многих городах вообще не было камен-ных строений. Такие города могли сгореть дотла. Но тут же бы-ли отстроены на своем прежнем месте. Хрестоматийный при-мер со Старой Рязанью, якобы так и не оправившейся послевзятия монголами и отстроенной на новом месте — приводитсякак доказательство ужасного разорения. Если вдуматься, то ондолжен служить примером обратного: сразу после нашествиямонголов Рязанское княжество нашло силы и средства немед-ленно построить на пустом месте новую столицу. Впрочем, какя уже говорил, скорее всего, Старая Рязань была покинута ещедо нашествия монголов. Она так и не возродилась, после тогокак ее сожгли по приказу Всеволода Большое Гнездо.

Во-вторых, в городах жил очень небольшой процент населе-ния Древней Руси. Подавляющее большинство проживало в де-ревнях и, при приближении монголов, попросту укрылось в не-доступных для степных наездников лесах (для сравнения, в зна-чительно более урбанизированной Англии к 1500 году в городахпроживала только 1/10 часть населения, и это при условии, что«городом» считают поселения, имеющие более 400 жителей).

Да и была ли Орда в действительности так сильна, что сопро-тивление ей было невозможно? Историки утверждают, что раз-дробленная на мелкие княжества Русь не могла противостоять хо-рошо организованному ордынскому войску. Да в чистом поле тата-ры легко бьют дружины русских князей. После недолгой осадыберут большие и неплохо укрепленные города. Только одно «но».Из городов этих бежали князья, бросив своих подданных на произ-вол судьбы. А меч и кольчуга так дороги, что были только у княже-ских дружинников, так что простым горожанам и отбиваться былонечем, да и незачем — заплатил десятину монголам и спи спокой-но. За что кровь-то свою проливать? За недвижимое имущество бе-

182

жавшего князя? А вот если бы князья не побросали свои города, токаждый из них татарам пришлось штурмовать, как Козельск. Накаком бы тогда по счету русском городе Батый повернул в степь?

Но самое главное обстоятельство, которое не учитывают со-чинители историй про ужасы нашествия Батыя, то, что монго-лы не ставили перед собой цель разорять русские земли. Они хо-тели получать с них дань. А зачем резать курицу, которая несетзолотые яйца? Вот в этом, пожалуй, и кроется разгадка «тайны»,почему монголы, не дойдя до Новгорода — богатейшего городаРуси всего лишь сотню километров, повернули назад. ЕслиНовгород согласился добровольно платить десять процентов,затребованных татарами, зачем его разорять?

Да и в «низовых землях» не все пострадали от татар. ОтецАлександра Невского — Ярослав Всеволодович в обороне земельВладимиро-Суздальского княжества не участвовал, предоставивпочетное право погибнуть за Русь своим старшим братьям. За этизаслуги он был отмечен татарами и произведен в Великого князя.

Кто-то может возразить: если самому Ярославу каким-то чу-дом удалось спастись, то это не значит, что татары не разорилии не обескровили Владимирскую Русь. Города ее были сожженыи разграблены, жители убиты или уведены в полон. Остатки на-селения попрятались по глухим лесам. В действительности, по-сле нашествия Батыя Владимирская земля сохранила такой во-енный потенциал, что ей хватало сил не только на оборону, но ина проведение наступательных операций. Как только орды Ба-тыя покинули Владимиро-Суздальскую Русь, Ярослав нападаетна земли своего давнего соперника киевского князя МихаилаЧерниговского. Войска «уничтоженного» татарами Владимиро-Суздальского княжества, восстав из пепла, словно птица Фе-никс, наносят Михаилу поражение, захватив город Каменец ивзяв в плен его жену. Самому Михаилу удалось бежать.

Абсолютно непонятно, как после такого опустошительногоразгрома, который, как принято считать, учинили во Влади-мирской земле татары, Ярослав смог нанести поражение силамкиевского князя, до владений которого полчища Батыя еще недобрались? Как испепеленной татарскими ордами «низовойземле» удалось провести успешную военную экспедицию про-тив сохранившего свой военный и экономический потенциалсоседа? А на обратной дороге еще разбить под Смоленском ли-товцев и пленить их князя? Только если слухи об ужасах татар-ского нашествия были сильно преувеличены.

183

Но даже если поверить в то, что татары действительно нанес-ли значительный урон русским землям, стала ли Русь после это-го легкой добычей для западных соседей? Нет. Потому, что тата-ры никому не собирались отдавать свои завоевания. Шведы иливонцы, вторгшиеся в русские земли, должны были понимать,что рано или поздно им предстоит встретиться и с войском Ор-ды, которое слабым противником в Европе никто не считал.

А о том, что Русь и после нашествия монголов может выста-вить боеспособное войско, европейцы знали непонаслышке. Ввойске Батыя, обрушившегося на Южную Европу, русских и по-ловцев было намного больше, чем самих монголов.

Утверждения о том, что Русь в XIII веке попадает в тиски, таккак подвергается грозному нападению обеих сторон — латинскойЕвропы и монгольской Азии, не что иное, как нелепая выдумка.

Европа, так же, как и Русь, подверглась нашествию монголь-ской Азии и, следовательно, русские княжества были ее естест-венным союзником в борьбе против общего врага. Именно по-этому в 1248 году Папа Римский обещал поддержку АлександруЯрославичу против татар.

Другое дело, если в Европе рассматривали русских как союз-ников Батыя. Тогда война с ними становилась составной частьюотражения татаро-монгольского нашествия.

Хорошо известно, что монголы всегда включали в составсвоей армии войска покоренных народов. Костяк их армии впоходе на Европу должен был состоять из дружин покоренныхрусских княжеств. Тем самым Орда решала как минимум двепроблемы: во-первых, восполняла свои боевые потери, которыеона понесла в ходе завоевания русских земель, во-вторых, обе-зопасить свои тылы от возможных вооруженных выступленийпокоренных княжеств. Ведь яса Чингисхана утверждала: «по-бежденный не может быть другом». Но об участии дружин Се-веро-восточной Руси в походе Батыя на Европу ничего неизве-стно. Русские летописи об этом молчат. Значит, никакой моби-лизации Владимиро-Суздальской Руси и новгородских земельдля участия в походе Батыя на Южную Русь и Европу не было.Но почему монголы поступили столь безрассудно и оставили усебя за спиной боеспособные силы? Разве они могли быть уве-рены в том, что им не нанесут удар в тыл, подобно тому, как этосделали отважные рязанцы легендарного Евпатия Коловрата?Конечно, нет. Значит, у Батыя был другой план в отношениидружин завоеванных русских княжеств во время европейского

184

похода. Какой? Ответ очевиден — Северо-Восточная Русь долж-на была поддержать поход Батыя в Европу, ударив по Ливонии.Учитывая, что на этом театре военных действий с преобладани-ем лесисто-болотистой местности применение больших массконницы было неэффективно, и степные кочевники вести бойв такой местности не могли, такая версия выглядит весьмаправдоподобно. Другого разумного объяснения столь странно-му поведению монголов нет.

Это после разгрома Наполеона Россия присвоила себе зва-ние спасительницы Европы. Тогда же «припомнили», что Русьуже однажды спасла Европу от монгольского ига. А во временанашествия Батыя европейцы видели защитника от татарскогонашествия не в лице русских княжеств, а в Польше, Венгрии иЧехии. Русские же в западных документах того времени называ-лись не иначе как «слуги» татар. Как-то нехорошо получилось.Как только ордынские земли были подчинены Руси, о прежнемпособничестве и услужении татарам сразу же стыдливо позабы-ли, а потом и из соучастников татарских походов в Европу пере-красились в ее защитников.

К слову сказать, больше всего оснований считать себя спаси-телями Европы от монгольского ига у литовцев. Половина заво-еваний Батыя в Восточной Европе была освобождена литовски-ми витязями за полвека до Куликовской битвы. Столицу ДревнейРуси Киев и многие другие русские, украинские, белорусские го-рода от монголов освободили именно они.

Почему же историки упорно отстаивают не находящую фак-тического подтверждения легенду о катастрофических послед-ствиях нашествия Батыя? Потому что эта легенда нужна им дляобоснования такой же надуманной теории об агрессии Запада,от которой Русь спас «выдающийся полководец» АлександрНевский.

ПОСЛЕ «НЕВСКОЙ БИТВЫ»

1

В XIX веке в отечественной историчес-кой науке появилась теория, согласно

которой война новгородцев и ливонцев приняла религиозныйхарактер. Один из ее основоположников, Костомаров, излагаетразвитие событий в Прибалтике так: «Полоцкий князь Влади-мир, по своей простоте и недальновидности, сам уступил при-шельцам Ливонию (нынешние прибалтийские губернии. —Авт.) и этим поступком навел на северную Русь продолжитель-ную борьбу с исконными врагами славянского племени.

Властолюбивые замыслы немцев после уступки им Ливонииобратились на северную Русь. Возникла мысль, что призваниемливонских крестоносцев было не только крестить язычников,но и обратить к истинной вере русских. Русские представлялисьна западе врагами св. отца и римско-католической церкви, дажесамого христианства.

Борьба Новгорода с немцами была неизбежна. Новгородцыеще прежде владели значительным пространством земель, на-селенных чудью, и постоянно, двигаясь на запад, стремилиськ подчинению чудских племен. Вместе с тем они распростра-няли между последними православие более мирным, хотя иболее медленным путем, чем западные рыцари. Как тольконемцы утвердились в Ливонии, тотчас начались нескончае-мые и непрерывные столкновения и войны с Новгородом; итак шло до самой войны Александра. Новгородцы подавалипомощь язычникам, не хотевшим креститься от немцев, и по-тому-то в глазах западного христианства сами представлялисьпоборниками язычников и врагами Христовой веры» (Русскаяистория в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. — М:Мысль, 1991, с. 79). Свои рассуждения Костомаров даже непытается подтвердить какими-либо доказательствами. Собст-венное утверждение о том, что немцы (и католическая Европа

186

в целом) — это «исконные враги» славян он принимает какаксиому.

Обратимся к первоисточникам. Есть ли в них свидетельства,подтверждающие версию Костомарова? Ливонские хроники(Хроника Генриха, Ливонская Рифмованная, Хроника Вартбер-га) осуждают русских как своих врагов, которые оказывают под-держку язычникам. Но они не подвергают нападкам православ-ную церковь, а термин «схизматики» в них не встречается.Столкновения с русскими не называют «крестовым походом».Единственно, в чем обвиняет православную церковь в своейХронике Генрих Латыш, так это в том, что она не прилагала ста-раний, чтобы обратить язычников в христианскую веру. Однакото же обвинение Генрих выдвигает и против католиков-датчан.Они нужны ему для того, чтобы обосновать тезис о том, что те,кто крестил язычников, обладают большим правом господство-вать над ними, чем те, которые этого не делали.

В НПЛ, наиболее ранней из дошедших до нас новгородскихлетописей, «немцы» и «свеи» не называются ни «крестоносца-ми», ни «латинянами». Описание конфликтов с ними ничем неотличается от описания конфликтов Новгорода с другими рус-скими княжествами. НПЛ не отражает никаких признаков ре-лигиозного антагонизма. «Свеи» или «немцы» для новгородско-го летописца это, прежде всего, «иноплеменники», а не «лати-няне». В летописном тексте они не характеризуются как«иноверцы», желающие навязать русскому народу католичес-кую веру.

Таким образом, участники и очевидцы описываемых собы-тий по обе стороны баррикад не считали их религиозным про-тивостоянием между католиками и православными.

Первая запись, содержащая осуждение «латинства», появля-ется в Новгородской летописи под 1349 годом. Причем гневныйпафос новгородского летописца направлен совсем не на «крес-тоносцев» в лице немцев или ливонцев, а против поляков:«Пришел король краковский с большой силой и взял лестьюземлю Волынскую и много зла сотворил христианам, а церквисвятые претвориша на латинское богомерзкое служение».

Следовательно, события на границах Новгородских земель в1240—1242 годы не что иное, как продолжение многолетнегопограничного конфликта Новгородской земли с ее соседями, вкотором ливонцы и шведы сами были жертвами агрессии состороны Новгорода и его союзников. И возник этот конфликт

187

не во время походов Батыя, а гораздо раньше, и поэтому с наше-ствием на Русь монголов не связан.

Даже если предположить, что кто-то в Европе считал, чтоНовгородская земля после монгольского нашествия стала легкойдобычей, то после разгрома шведов на Неве самые отчаянныеавантюристы должны были отказаться от этой безумной затеи.

Особенно это касалось Ливонии. Прежде всего, потому, чтоона продолжала войну с Литвой, с которой так и не рассчиталасьза поражение под Шяуляем, и племенами земгалов и куршей.В этой ситуации Новгород, тоже страдающий от набегов язычни-ков-литовцев, был потенциальным союзником Ливонии в борьбепротив общего врага. И в Новгороде рассматривали своих запад-ных соседей именно как союзников в борьбе с литовцами. Поэто-му о поражении русско-ливонского войска под Шяуляем новго-родский летописец пишет так: «Пошли на безбожную Литву и загрехи наши были побеждены безбожными погаными» (НПЛ).

Ну а как же тогда «немцы» оказались в Пскове и Изборске?Разве это не доказательство того, что они напали на Русь? Недоказательство. Потому, что в Новгородскую землю ливонцевпривели русские во главе с изгнанником Ярославом Владими-ровичем.

После первой неудачной попытки вернуть Псков в 1233 годуЯрослав Владимирович оказался в плену в Переславле, откудаон благополучно бежал назад к своим друзьям в Ливонию. Тамон терпеливо ожидал подходящий момент для возвращения народину. Такая возможность появилась после нашествия Батыя.Русские князья, пытавшиеся защитить свои княжества от татар,по большей части сложили голову. В результате древняя знатьваряжского происхождения, несколько столетий правившая наРуси, почти целиком была уничтожена. А за образовавшиеся ва-кансии на княжеские места тут же началась драка между потен-циальными претендентами. Один из немногих уцелевших пря-мых потомков Рюрика — Ярослав Владимирович — поспешилвоспользоваться ситуацией, чтобы вернуть себе Псков.

Его главный оппонент, отец Александра, переславский князьЯрослав Всеволодович, в отличие от большинства своих родст-венников, от татар не пострадал потому, что в отличие от них неучаствовал в обороне русской земли, благоразумно не отклик-нувшись на призыв своего старшего брата Великого князя вла-димирского Юрия. Зато как только татары, уничтожив всех, ктопытался оказать им сопротивление, ушли восвояси, — Ярослав

188

тотчас же занял освободившийся после гибели Юрия и всех егосыновей великокняжеский стол во Владимире.

Естественно, что в Орде, которой Ярослав Владимировичсвоим бездействием помог разгромить Владимиро-Суздальскоекняжество, не могли не отметить его лояльность и не возражалипротив того, что он будет главенствовать над русскими князья-ми. За свои заслуги перед Ордой Ярослав Владимирович полу-чает не только Владимирский, но и Киевский престол. Это под-тверждает летописное свидетельство о том, что Ярослав назна-чил в Киев в 1245 году своего наместника — Дмитра Ейковича.

Доверительные отношения Ярослава с Ордой позволяют пред-положить, что Батый сговорился с переславским князем, и онпредал своего брата Юрия, за что получил от монголов велико-княжеский престол. Юрий ждет на речке Сити помощь большимвойском из Переславля и Новгорода, которую ему обещал Яро-слав, но ждет напрасно — обещанное войско так и не появилось.При загадочных обстоятельствах Юрий гибнет, но не в бою, а отрук одного из своих дружинников. После гибели старшего братаЯрослав, не опасаясь татар, спешит в его разоренную столицу,чтобы занять трон, странным образом нисколько не опасаясь Ба-тыя. Действительно, с того момента, как во Владимире сел он,монголы уходят назад в половецкие степи, не тронув Новгород.

Михаил Сокольский выдвигает гипотезу о том, что ЯрославВсеволодович связался с Батыем еще до его нашествия на Севе-ро-восточную Русь («Неверная память. Герои и антигерои Рос-сии»). Мог ли Ярослав вступить в такие переговоры с ордын-ским ханом? Традиционная историография утверждает, что по-сле битвы на Калке русские князья забыли о монголах. Почемуисторики так плохо думают о наших предках? Русские князьяактивно участвовали в делах Степи, о чем свидетельствует, кпримеру, знаменитое «Слово о Полку Игореве». Не говоря уже отом, что Владимиро-Суздальская Русь имела по Волге тесныеконтакты с Волжской Булгарией, ставшей первой жертвой Ба-тыя на пути к границам Руси. Отголоски страшной катастрофы,постигшей булгар, не могли не докатиться до русских земель.

Монголы тоже не пренебрегали дипломатией. Источники о за-воеваниях монголов свидетельствуют о том, что они никогда неупускали возможности избежать сражения и всегда пробовали до-говориться. Кроме того, Орда умело использовала дипломатиюдля того, чтобы стравить бывших или потенциальных союзников.Перед Калкой они попытались убедить русских отказаться от по-

189

мощи половцам. Нападая на Волжскую Булгарию, из которой поВолге лежал путь прямо в сердце Владимиро-Суздальской Руси,монголы наверняка выяснили позицию русских: не окажут ли тебулгарам помощь? Ярослав мог воспользоваться этим моментомдля установления контактов со ставкой Батыя. Если принять этуверсию, становится понятной логика монгольского нашествия наРусь: сначала Батый нападает на Северо-восточную Русь, где при-водит к власти своего ставленника Ярослава Всеволодовича, за-тем вторгается в Южную Русь. Этому походу Батыя предшествуетнеудачное (Михаилу удалось ускользнуть) нападение Ярослава наштаб-квартиру Черниговского князя. Хотя почему неудачное?Это была разведка боем. А в случае успеха Киевское княжествонакануне вторжения Орды было бы обезглавлено и не смогло быоказать серьезного сопротивления.

В отличие от переславского князя Ярослава Всеволодовича,который благодаря татарам получил Великое княжение, быв-ший псковский князь Ярослав Владимирович, для того чтобывернуться в Псков, воспользовался поддержкой своих старыхпроверенных друзей-ливонцев.

Только непонятно, почему некоторые авторы называют его заэто предателем, а, например, нашего прославленного герояАлександра Ярославича, приводившего на Русь татар, чтобы све-сти счеты со своими оппонентами (в частности, с младшим бра-том Андреем), называют не иначе как защитником Отечества.

Ну, а зачем ливонцам понадобилось вмешиваться в междоусо-бицу между русскими князьями, рискуя быть вовлеченными вкрупномасштабную войну не только с Новгородом и Владимиро-Суздальским княжеством, но и с ордынцами, которые моглиприйти на помощь своим русским вассалам? Да просто другоговыбора у них не было: или Ярослав Владимирович становитсяпсковским князем и на границе с Новгородской землей наконец-то установится мир, или продолжать войну с русскими, за которы-ми теперь стояла наводящая на Европу ужас монгольская Орда.

Принять самое активное участие в судьбе Ярослава Владими-ровича и поддержать его возвращение в Псков ливонцев заста-вило и тревожное известие о том, что новгородцы и псковичиготовят очередной поход на Дерптское епископство. Ливонскаярифмованная Хроника (ЛРХ) совершенно ясно говорит, что дляОрдена эта война была оборонительной: «Магистр Герман Балквел' войну с русскими и язычниками (литовцами. — Авт.). Ондолжен был от них обоих обороняться в большой войне».

190

Пролить свет на происходящие на границе Новгородскойземли события поможет разгадка таинственной причины, покоторой ордынское войско неожиданно повернуло от Новгоро-да, не дойдя до него всего ста верст. Историки высказывалиразличные предположения, пытаясь объяснить самое загадоч-ное событие похода Батыя на Северо-Восточную Русь. Какиетолько версии не сочиняют, чтобы объяснить странное поведе-ние захватчиков. Соловьев пишет, что монголы испугались ве-сенней распутицы, советский историк Игорь Греков — возмож-ного поражения. Владимир Чивилихин в антигумилевской«Памяти» сочиняет сказку про то, как Батый вместе с конемпровалился в болото, чуть не утонул, и после этого отдал при-каз поворачивать в степь. Некоторые историки вообще не бе-рутся объяснить странное поведение захватчиков. Например,Джон Феннел по этому поводу пишет: «Почему татары не ста-ли развивать успех и вслед за взятием Торжка не пошли на Нов-город, сказать трудно. До Новгорода было примерно 300 км.,т. е. пятнадцать — двадцать дней перехода, а в начале марта ещене могла начаться распутица, которая бы сделала дороги не-проходимыми для татарской конницы («Кризис средневековойРуси», с. 121).

Действительно, если «Ледовое побоище» состоялось на ме-сяц позже — 5 апреля, и в это время еще был прочный лед и до-роги, на которых не боялись завязнуть в грязи тяжеловооружен-ные всадники, то у монголов действительно было более чем до-статочно времени для нападения на Новгород. Почему же ониего пощадили? Только потому, что Новгород и Псков откупи-лись. Но не просто преподнесли монголам богатые дары, а при-знали свою зависимость от Орды, обязавшись выплачиватьдань. Восполнить затраты на подкуп Батыя псковичи и новго-родцы могли одним способом — за счет грабежа своих богатыхсоседей в Ливонии.

В контексте подчинения Новгородской земли Орде в Дерптемогли рассматривать предстоящий поход не как очередной гра-бительский набег, а как поход ордынских вассалов с целью рас-пространения на Дерптское епископство и всю Ливонию влас-ти Орды. Это была нешуточная угроза. Поэтому, на время забывраспри, ливонская церковь в лице Дерптского епископства, Ор-ден и датчане из Ревеля объединились по призыву дерптскогоепископа Германа и сделали все для того, чтобы к власти вПскове пришел их союзник Ярослав Владимирович.

191

Это была единственная возможность избежать очередного на-падения русских и избежать войны на два фронта: главные силыливонских рыцарей во главе с магистром в это время воевали про-тив куршей, пытаясь соединить Ливонию с Пруссией. Потом нача-лось восстание эстов на острове Эзель. Оно приняло такие мас-штабы, что сам епископ эзельский чудом избежал гибели. Ливон-ские рыцари вынуждены были бросить все силы на подавлениевосставших. Таким образом, основные силы Ордена находилисьслишком далеко от русских границ и серьезной помощи своим со-юзникам оказать не могли. Хотя ЛРХ пишет о том, что магистрлично откликнулся на призыв о помощи дерптского епископа Гер-мана и «привел к нему много отважных героев», участие ливонскихрыцарей в этой кампании Хроника сильно преувеличивает.

Какие силы ливонские союзники могли выставить под зна-мена Ярослава Владимировича? Дружину Дерптского епископаисторики оценивают в двести воинов. Приблизительно такойже была численность датского отряда. Плюс несколько рыцарейОрдена с небольшим числом воинов и ополчение эстов. С та-ким войском одержать победу над многократно превосходящимпо численности противником Ярослав Владимирович мог, толь-ко полагаясь на широкую поддержку своих сторонников в Нов-городе и Пскове. Судя по тому, как легко он занял Изборск, какнедолго сопротивлялся Псков, и как от войны с ним самоустра-нился Новгород, его надежды полностью оправдались.

Почему в этот раз Ярослав Владимирович добился такогоошеломляющего успеха? Потому, что в Новгородской землемногие не желали подчиняться Орде и опасались усиления влас-ти Ярослава Всеволодовича в «низовой земле». Новгородцы ещене забыли о своей славной победе над Ярославом Всеволодови-чем в Липицкой битве. Но теперь ситуация в «низовой земле»кардинально изменилась. Тогда Владимиро-Суздальское княже-ство не представляло единой силы из-за междоусобной войнымежду сыновьями Всеволода. Кроме того, на помощь Новгородумогли прийти враги Ярослава из других княжеств. Сейчас всявласть в «низовой земле» была сосредоточена в руках одногоЯрослава Всеволодовича. Соперники Ярослава среди русскихкнязей погибли, отражая нашествие Батыя. Противостоять водиночку всей «низовой земле» Новгород не мог. Поддержавбездействием захват Ярославом Владимировичем Пскова, нов-городцы поступили очень расчетливо: пусть два Ярослава поме-рятся силой, а Новгород, ничего не теряя, всегда сможет при-

192

нять сторону сильнейшего или поддержать более слабого, чтобыне допустить чрезмерного усиления власти одного из князей.

2

Осенью 1240 года вместе с ливонскими со-юзниками из датчан, дерптцев и ливонских рыцарей ЯрославВладимирович занимает Изборск. От Пскова до Изборска всеготридцать километров — один дневной переход. Но когда псков-ское ополчение подоспело на помощь, Изборск уже был в рукахливонцев.

ЛРХ об этих событиях сообщает: «В это время Дерптскийепископ Герман начал враждовать с русскими. Долго он это тер-пел, пока не попросил помощи у братьев-рыцарей. Магистрприбыл к нему немедленно. К ним присоединился значитель-ный отряд датчан.

С этим войском они двинулись тогда на Русь. Дела союзниковпошли успешно. Они подошли к Изборску. Город решил оказатьсопротивление. Союзники пошли на приступ и захватили замок».

По ЛРХ выходит, что Изборск оказал серьезное сопротивле-ние: его жители «не возрадовались их приходу» и ливонцы «по- .шли на них приступом и захватили замок», а «кто защищался,тот был взят в плен или убит». Но в действительности авторХроники выдает желаемое за действительное: серьезного сопро-тивления, так же как и в 1233 году, не было. Если бы жители Из-борска действительно не «возрадовались» приходу ЯрославаВладимировича, то они затворили бы городские ворота и приго-товились отражать нападение. Союзникам пришлось бы статьлагерем и начать подготовку к штурму. Даже в самом лучшемслучае на это ушло несколько дней. За это время на помощь Из-борску могли прийти не только псковичи, но и новгородцы.Поскольку к приходу псковского войска город был уже в рукахЯрослава Владимировича и его союзников, никакого штурмаИзборска не было. Он сдался без боя, потому что большинствовстречало войско союзников не как захватчиков, а как освобо-дителей от татарского ига в лице его верного вассала Великогокнязя Владимирского Ярослава Всеволодовича.

По этому же поводу новгородский летописец пишет: «Мед-вежане, юрьевцы, вильяндцы (т. е. эсты, дерптцы и ливонскиерыцари. — Авт.) с князем Ярославом Владимировичем взялиИзборск» (НПЛ).

193

История падения Изборска вызывает много вопросов. КакЯрославу Владимировичу и его союзникам удалось с ходу захва-тить одну из лучших крепостей Древней Руси? Почему пскови-чи, получив известие о падении Изборска, попытались отбитьего своими силами, не дожидаясь подмоги из Новгорода? Поче-му, когда ливонцы подошли к Пскову, городу на помощь не при-шел «старший брат» Господин Великий Новгород? Наконец, са-мый важный вопрос: где в это время был гений форсированныхмаршей и внезапных ударов Александр Ярославич?

По традиции все поражения на «Западном фронте» историкиобъясняют так: внезапность вражеского нападения, превосход-ство противника в численности и вооружении, предательство,неготовность к войне. Именно так поднаторевшие в подтасовкеисторических фактов шулеры скрывают истинные причины по-ражений Красной Армии летом 1941 года. Набившие руку вфальсификации истории «ученые» с таким же успехом исполь-зуют этот прием для объяснения событий XIII века. Возьмем, кпримеру, одну из самых последних биографий Александра Нев-ского, изданную в серии «Жизнь замечательных людей» (ЖЗЛ)в 2003 году. Ее автор, Юрий Бегунов, названный в предисловии«известным петербургским ученым», «действительным членомнескольких академий наук», который «сюжетами, связанными сименем Александра Невского, занимается вот уже более полу-века» (указ. соч., с. 10). Вот как этот «академик» объясняет при-чины падения одной из лучших крепостей Древней Руси — Из-борска: «Первый удар немецкое крестоносное войско нанеслопо псковской пограничной крепости Изборск. Жители и воиныне ждали нападения. Сил у них было мало. Деревянные стены иров не стали преградой для рыцарей и кнехтов. И хотя жителиотбили несколько приступов, Изборск пал» (указ. соч., с. 75).

Таким образом, по версии Бегунова, Изборск стал легкой до-бычей «немецкого крестоносного войска», потому что его окру-жали деревянные стены. То, что войско было не «немецким», какутверждает академик, а если быть точным, русско-эстонско-дат-ско-немецким, — это так, мелочи. Маленькая ложь. А вот насчетдеревянных стен Изборска — это уже большое вранье. Изборск —каменная крепость, известная как «Труворово городище», поимени ее легендарного основателя. Это городище подробно изу-чили археологи еще в начале 70-х годов прошлого века.

Согласно реконструкции Г. Борисевича (Древнерусское гра-достроительство X-XV веков, с. 162—164), Изборск был камен-

194

ной крепостью (а не деревянной, как утверждает академик), по-строенной в полном соответствии с требованиями фортифика-ционного искусства того времени. Крепость расположена навысоком мысу, который с двух сторон омывает река Смолка.Еще в XI веке (т. е. лет за двести до описываемых событий) ты-ловую часть крепости обнесли каменной стеной шириной болеетрех метров. На стрелке мыса была возведена каменная башня,которая, как считают исследователи, стала образцом для подоб-ной башни в псковском Кроме. Таким образом, каменные фор-тификационные сооружения в Изборске появились даже рань-ше, чем в Пскове, который считается одной из древнейших ка-менных крепостей Руси. К XIII веку Изборск был уже со всехсторон окружен каменными стенами, а число башен достиглотрех. В двух башнях находились ворота. Они были защищенызахабом — коридором, в котором противник оказывался под пе-рекрестным обстрелом защитников крепости. По данным ре-конструкции, перед воротами над крепостным рвом был мост,который легко разбирался (или поджигался) в случае угрозы на-падения. Такая система обороны делала практически невозмож-ным захват города путем внезапного нападения. Данные архео-логических раскопок и сделанная на их основе реконструкцияТруворова городища позволяет сделать вывод, что при том уров-не развития, которого достигла осадная техника в XIII веке,взять эту крепость приступом было практически невозможно.

Впрочем, для того чтобы удостовериться в том, что Изборскдействительно каменная крепость, не обязательно изучать науч-ные труды: остатки каменных стен и одной из башен СтарогоИзборска можно увидеть и пощупать собственными руками исегодня. Член многих академий Бегунов, даже если он никогдане покидал свой кабинет и не видел развалин Труворова городи-ща, должен знать о данных, введенных в научный оборот егоколлегами тридцать лет назад. Если не знает, то грош цена та-ким академикам и их «научным» трудам.

Насколько это принципиально — деревянная крепость Из-борск или каменная? Стоит ли из-за этого спорить? Стоит. О том,как ливонцы вели осаду крепостей, хорошо известно по описа-нию штурма Дерпта в 1224 году в Хронике Генриха Латыша. Толь-ко на подготовку осадных орудий и проведение подготовитель-ных инженерных работ союзникам Ярослава Владимировича по-требовалось бы не меньше недели. Сколько раз за это времяпсковичи могли прийти на выручку осажденному Изборску?

195

Впрочем, даже если бы Изборск действительно окружали де-ревянные стены и ров, то это не означает, что этой крепостьюбыло легко овладеть. Легендарный Козельск тоже был окружендеревянными стенами и рвом. И размерами своими этот горо-док от Изборска не сильно отличался. И что? Он не стал прегра-дой для всего монгольского войска? Так вот, позвольте напом-нить, Батый простоял под деревянными стенами Козельскасемь недель!!! А ведь монголы имели колоссальный опыт взятияукрепленных городов. Более того, благодаря китайским инже-нерам, в этом Орда намного превосходила Западную Европу. Даи численность войск, осаждавших Козельск, была больше, чемсамые фантастические предположения о численности ливон-ского войска. Так что не надо все валить на численное превос-ходство врага и слабость крепостных стен. Стены не преградадля тех, перед кем открыты ворота.

В Пскове нашлись влиятельные силы, которые выступилипротив Ярослава Владимировича. Они собрали огромное опол-чение (Бегунов говорит о пяти тысячах воинов) и двинулись кстенам Изборска. О том, что произошло дальше, известно из со-общения ЛРХ: «Псковичи поспешили на помощь. Среди нихбыло много закованных в броню и стрелков. Союзники в кон-ном строю атаковали русских. 800 человек было убито, осталь-ные обратились в бегство. Союзники преследовали их по пятам».

Новгородский летописец о поражении псковичей под Из-борском написал: «Получив весть о взятии Изборска, вышливсе псковичи биться с ними, и были разбиты. Был убит воеводаГаврила Гориславович, псковичей гнали, многих убили, а иныхвзяли в плен».

Почему ливонцы, вместо того чтобы укрыться за стенамиИзборска, вышли из крепости и атаковали противника? Что за-ставило их пойти на такой риск? Во-первых, к псковичам моглаподойти подмога из Новгорода и Владимиро-Суздальского кня-жества. Поэтому надо было воспользоваться возможностью раз-бить войска противника поодиночке. Во-вторых, Ярослав Вла-димирович знал, что псковичи не хотят воевать ни с ним, ихбывшим князем, ни с ливонцами, которые пришли Пскову напомощь в 1228 году и с которыми псковичи плечом к плечу сра-жались против литовцев в битве при Сауле в 1236 году. Так онои вышло. Сражаться стали только несколько сотен, а остальныеобратились в бегство, а большинство сдались в плен (присоеди-нились к Ярославу Владимировичу).

196

По версии Бегунова, причины поражения псковского войскапод Изборском другие: «псковичи не знали, что рыцарское войскопо численности превосходит в два раза псковское, а про вооруже-ние нечего было и говорить. Топор и рогатина — слабые аргументыпротив закованного в броню конного рыцаря» (Указ. соч., с. 76).

Следовательно, если псковичей было пять тысяч, то, по Бе-гунову, выходит, что им противостояло десять тысяч закованныхв броню конных рыцарей! Да во всей Западной Европе в XIII ве-ке не было такого количества рыцарей. Даже если бы случилосьчудо, и под знамена Ярослава Владимировича встала вся Ливо-ния, то вместе с русскими, датчанами и чудью, пилигримами изЕвропы, войско союзников не превышало бы десять тысяч че-ловек. Но и в этом случае «закованных в броню» конных рыца-рей среди них было бы всего несколько десятков. Остальные во-ины были вооружены не лучше чем псковичи, а туземные союз-ники, составляющие основную массу войска, — даже хуже.

Лжет господин Бегунов и о том, что псковичи не знали о чис-ленности «немецкого» войска. Разве можно поверить в то, чтонеоднократно совершавшие нападения на Ливонию и воевав-шие вместе с ливонцами против Литвы жители Пскова не зналио том, какое по численности войско могут выставить их соседи?Да и как ливонцам удалось скрыть от псковичей размеры свое-го войска? Неужели никто не сообщил в Псков о численностивойска, взявшего Изборск? А как тогда в Пскове вообще узналио том, что Изборск захвачен врагом?

Наоборот, псковский воевода повел дружину на выручку Из-борску, не дожидаясь подмоги из Новгорода, именно потому, чтобыл уверен в численном превосходстве над противником. В Пско-ве было прекрасно известно о том, что основные силы Ордена вэто время вели войну далеко от псковских границ. Именно поэто-му противники Ярослава Владимировича были уверены в том, чтоу них достаточно сил для того, чтобы так же, как в 1233 году, от-бить Изборск. Но почему же тогда псковичи в этот раз потерпелисокрушительное поражение? Потому что большинство из них нехотели воевать против Ярослава Владимировича.

Остатки псковского войска в панике бегут к спасительным сте-нам Пскова. Ливонцы преследуют отступающих до самого города.Но овладеть Псковом с ходу им не удалось. Тогда союзники оса-дили город. Штурмовать стены псковского Кремля они не пыта-лись, но разгромили посад и окрестные села. Псковичи, в своюочередь, воевать не хотели и предложили перемирие, выдав в ка-

197

честве знака доброй воли заложников. Затем последовали мирныепереговоры, завершившиеся заключением союза с ливонцами.

Вот как описывает эти события новгородский летописец:«Преследовали отступающих псковичей до города, сожгли по-сад и опустошили много сел. Простояли под городом неделю,но город не взяли. Взяв в заложников детей у добрых мужей,отошли без мира. Псковичи вступили с немцами в переговоры иТвердило Иванкович с иными стал владеть Псковом с немцами,воюя села новгородские, а иные псковичи бежали в Новгород сженами и детьми» (НПЛ).

Итак, в результате успешно проведенной Ярославом Влади-мировичем операции власть в Пскове перешла к посаднику,«немцам» и «иным». Под «иными» новгородский летописецшифрует псковских бояр, противников Великого князя Влади-мирского Ярослава Всеволодовича и сторонников мира с Ливо-нией. Это те самые люди, которые отказались в 1228 году пус-тить Ярослава Всеволодовича в Псков. Именно их он требовалему выдать на расправу. Интересно, что называя имя посадника,к которому перешла власть, — Твердило Иванкович, летописьне упоминает имени князя Ярослава Владимировича, который,собственно говоря, и привел ливонцев в Псков. Князь тожепроходит под многозначительным грифом «иные».

По свидетельству НПЛ, противники Ярослава Владимирови-ча покинули Псков со своими семьями. Следовательно, никто имв этом не препятствовал, то есть никаких гонений на сторонни-ков владимирского князя и «пронемецкой» партии в Пскове небыло. Не говоря уже о том, что никто не обращал псковичей в ка-толичество. Не меньше двух лет «немцы» «хозяйничали» в Пско-ве. И что? Православные храмы домонгольской постройки стояттам в целости и сохранности по сей день, а вот костелов нет.

После того, как псковичи заключили с ливонцами мир, Яро-слав Владимирович отблагодарил своих союзников. По сообще-нию ЛРХ, Орден смог оставить в Пскове «гарнизон» из «двухорденских братьев с небольшим числом людей». При этом ли-вонский хронист, блюдя честь мундира, пишет, выдавая желае-мое за действительное, что мир с русскими был заключен «натаких условиях, что Герпольт (Ярослав Владимирович. — Авт.),который был их князем, по своей доброй воле оставил замки ихорошие земли в руках братьев-тевтонцев, чтобы ими управлялмагистр». При этом ЛРХ вовсе не упоминает о каких-либо ста-раниях обратить псковичей в католическую веру.

198

Что касается душещипательного эпизода сжигания рыцаря-ми «христианских младенцев» в фильме Эйзенштейна, то этохудожественный вымысел. Если бы для удержания своей властив Пскове ливонцам пришлось прибегать к таким зверствам, тоони бы ни за что не осмелились оставить в городе всего двух ры-царей. Можно было бы сказать, что власть ливонцев в Псковедержалась не на мечах, а на поддержке местных жителей. Толь-ко никакой реальной властью они и не обладали: народ подчи-няется силе, а у ливонцев ее не было.

3

С момента падения Изборска до сдачиПскова «немцам» прошло не менее двух недель. За это время напомощь Пскову могли успеть подойти не только новгородцы,но и дружины Великого князя владимирского. Выручать Псковони не пришли. Может быть, противники Ярослава Владими-ровича не обратились за помощью к Новгороду? Вряд ли. Лето-пись сохранила забавную историю, свидетельствующую о том,что даже непроверенные слухи о поражении псковского войсказаставляли псковичей бежать в Новгород за поддержкой.

В 1343 году псковское войско, возвращавшееся с добычей по-сле набега в Ливонию, было настигнуто «немцами». «Была сечабольшая, и бог помог псковичам: побили они немцев и стали накостях, потерявши 15 человек убитыми; кроме того, некоторые изних обеспамятели от бессонницы (перед этим псковичи без отды-ха грабили ливонцев целых пять суток. — Авт.) и погибли, блуж-дая по лесу; иные, впрочем, вышли после рати. Между тем ещепри самом начале битвы Руда, священник борисоглебский, при-гнал в Изборск и распустил лихую весть, что всех псковичей и из-борян немцы побили; ту же весть перенес и во Псков. Здесь под-нялся плач и вопль, какого никогда прежде не бывало; отрядилигонцом в Новгород Фому, старосту поповского, сказать там:«Псковичи все побиты, а вы, новгородцы, братья наши, ступайтескорее, чтоб немцы не взяли прежде вас города». Опамятовав-шись, однако, немного, послали проведать, точно ли правду сказалРуда, и нашли, что псковичи, которых считали мертвыми, спокой-но спят в стане под Изборском» (Соловьев, СС, т. 2, с. 248).

А что же Господин Великий Новгород делал целую неделю,пока под стенами Пскова топтались ливонские друзья Ярослава?

199

Да и до этого? Пока они взяли Изборск, пока разбили псковскуюрать, пока подошли к городу — времени выступить хотя бы ма-лыми силами, как за полгода до этого против шведов, было пре-достаточно. И если бы новгородцы так и поступили, то ливонцынаверняка ушли бы от Пскова, не рискнув сражаться на двафронта, как это всегда случалось и до и после этого. Например,всего через десять лет, в 1253 году, ливонцы осадили Псков и со-жгли городской посад. Но как только они узнали о приближенииновгородцев, немедленно бежали: «и пошли новгородцы полкомк ним из Новгорода и они побежали прочь» (НПЛ).

Значит, Псков заключил мир с «немцами» и согласился наразмещение в городе символического ливонского гарнизонасовсем не потому, что «бояре-изменники» сдали город врагам,как об этом пишут в учебниках истории, а потому, что осажден-ному городу не пришла помощь из Новгорода. Псковичи, убе-дившись что «старший брат» бросил их на произвол судьбы, вы-нуждены были стать «переветниками».

Может быть, новгородцы не пришли им на помощь потому,что были уверены в том, что у псковичей достаточно сил для то-го, чтобы отстоять свой город? Действительно, до этого никомуне удавалось взять стены псковского Крома. Но тогда непонят-но, почему, узнав о падении Пскова, новгородцы не попыталисьего освободить? Очень странно ведет себя Новгород. Вместо то-го чтобы немедленно нанести удар по захватчикам, как это сде-лали псковичи, узнав о падении Изборска, Новгород бездейст-вует. Бездействует, пока враги жгут псковские посады. Бездейст-вует и после того, как Псков сдался на милость победителю.Впрочем, не бездействует, а прогоняет ставленника «низовойземли» сына Великого князя владимирского и киевского князяАлександра Ярославича.

Еще более странным выглядит поведение новгородскогокнязя. «Невская битва» свидетельствует о том, что Александрне нуждался в поддержке новгородцев и вполне успешно дейст-вовал самостоятельно, полагаясь только на свою «малую дру-жину». Так что даже если новгородцы трусливо выжидали, то ихбесстрашный и решительный князь не из таких. По аналогии с«Невской битвой» он должен был появиться под стенами Из-борска чуть ли не раньше, чем псковичи. И уж совсем непонят-но, почему новгородский князь бездействовал, когда враги оса-дили второй по значению город Новгородской земли? Дейст-вуй он под Псковом так же, как против шведов, победа ему

200

была бы обеспечена: неожиданный удар в тыл ливонскому вой-ску гарантированно принес бы Александру новую громкую по-беду. Глядишь, вошел бы он в историю под прозвищем «Псков-ский». Но выдающийся полководец этим реальным шансомразгромить врага почему-то не воспользовался. Наоборот, вме-сто того чтобы прийти на помощь псковичам, он покинул Нов-город со всей своей семьей и дружиной. О чем повествует про-должение рассказа летописи о событиях 1240 года: «В то же ле-то, той же зимы выйде князь Александр из Новгорода к отцу вПереславль с матерью и женой и со всем двором своим» (НПЛ).О причине, по которой Александр оставил Новгород, летопи-сец пишет коротко — рассорился («роспревся») с новгородца-ми. Что не поделил с ними Александр? Может быть, захвачен-ную у шведов добычу?

Впрочем, причины конфликта не имеют значения. Гораздоважнее то, что Александр фактически бросил Новгород на про-извол судьбы в тот момент, когда город больше всего нуждалсяв князе. Что это, шантаж или предательство? Может быть, герой«Невской битвы» так же, как его отец, в панике сбежавший споля Липецкой битвы, тоже испугался и убежал? Или были дру-гие причины, заставившие Александра Ярославича в очереднойраз покинуть Новгород?

Может быть, «Житие» объясняет причину, по которой Алек-сандр бежит из Новгорода? Нет. Первоначальные редакции«Жития» попросту игнорируют сам факт того, что Александрпокинул город, доверивший ему свою оборону, в тот самый мо-мент, когда пали важнейшие крепости Новгородской земли.

Получается, что в то время, когда «немцы» захватили Изборски Псков, построили «город» на земле вожан, новгородский князьбыл на своем посту, но по каким-то причинам бездействовал.Следовательно, Александр несет полную ответственность за то,что новгородцы не пришли псковичам на помощь, и, следова-тельно, именно он главный виновник захвата «немцами» Избор-ска и Пскова и последующей потери Новгородом водьских зе-мель. Более поздние редакции «Жития» этот недочет, бросающийтень на Александра, исправили. В них нападение врагов происхо-дит в то время, когда князь отсутствовал по уважительной причи-не: Александр был вынужден отъехать из Новгорода в Переславльпо очень важному делу. Оказывается, «он там (в Переславле. —Авт.) хотел утешить народ и помочь ему». Что за напасти случи-лись в Переславле, и как Александр помог народу — «Житие»

201

умалчивает. Хотя из летописи известно, что утешал князь народвесьма своеобразно: отрезанием носов и повешением.

Вот этот фрагмент «Жития»: «На следующий год после воз-вращения князя Александра с победой (т. е. в 1241 г. — Авт.) при-шли опять те же (опять шведы?! — Авт.) от Западной страны ипостроили город на земли Александровой — Копорье. КогдаАлександр уехал в Суздальскую землю, в Переславль, то он тамхотел утешить народ и помочь ему, но вынужденный приехать вНовгород, вышел немедля на немцев с новгородцами, срыл го-род их до основания, а самих избил, а других с собою повел, аиных, помиловав, отпустил, ибо был он милостив свыше меры.А вожан и чудинов, изменников, перевешал и отъехал на Русь».

Но эта ремарка «Жития» не объясняет причины бездействияАлександра во время нападения врага на Изборск и Псков.Проблему алиби Александра Ярославича автор «Жития» решилпросто: он прибег к элементарной фальсификации. В вышеприведенном отрывке он пишет о том, что враги построили го-род Копорье. Из летописи известно, что это случилось уже по-сле падения Пскова. А по версии «Жития», Псков «немцы» взя-ли не в 1240 году, а два года спустя, уже после того, как Копорьебыло разрушено. Александр, разумеется, и в этот раз не смог по-мешать супостатам, так как в Новгороде его опять не было: по-сле освобождения Копорья, казнив изменников, он сразу же уе-хал на Русь. По каким, интересно, делам? «Житие» на этот во-прос ответа не дает: «А в это время «на третий год после победыАлександра над королем (1242 год. — Авт.) в зимнее время со-брались немецкой той страны и пришли на новгородский городна Плесков (Псков), и плесковский полк победили, и судей сво-их посадили в Плескове. И услышав об этом, Александр сильнооскорбился за кровь христианскую, и не замедлив нимало, взявс собой братьев своих и мужей своих, пришел в Новгород». Отом, что Александр рассорился с новгородцами и был вынужденпокинуть Новгород, «Житие» умалчивает.

По распространенной в литературе версии князя выгнали са-ми новгородцы. Только почему они решили отказаться от услугпобедителя шведов в тот самый момент, когда он был им нужен?С точки зрения здравого смысла, в условиях, когда границыНовгорода оказались под угрозой, новгородцы должны былидействовать совсем по-другому. Им бы надо посылать к Велико-му князю владимирскому и просить его, чтобы он прислал напомощь Александру его брата Андрея, а еще лучше, сам пришел

202

в Новгород во главе владимиро-суздальских войск. Вместо это-го новгородцы не только отказываются от услуг самой боеспо-собной силы своего войска — княжеской дружины, но бросаютвызов Великому князю: изгнание из Новгорода его жены и сы-на равносильно объявлению войны с «низовой землей».

К примеру, когда в 1255 году новгородцы попросили сынаАлександра Ярославича Василия и пригласили вместо него накняжение одного из младших братьев Александра — ЯрославаЯрославича, то Александр, ставший к тому времени Великимкнязем владимирским, немедленно пошел войной на Новгород.А в 1240 году новгородцы нанесли Ярославу Всеволодовичу ещебольшее оскорбление: выгнав его сына, они даже не обратилиськ нему с просьбой дать им другого князя.

Из этого можно сделать вывод о том, что изгнание Алексан-дра Ярославича означало, что в Новгороде вспыхнул очередноймятеж против Владимиро-Суздальской земли и лично ЯрославаВсеволодовича. Это и объясняет причины, по которым Алек-сандр покинул Новгород, а новгородцы не пришли на помощьПскову и не стали воевать с Ярославом Владимировичем и еголивонскими союзниками.

На такой отчаянный шаг, как война с «низовой землей», новго-родцы могли пойти только в том случае, если они были абсолют-но уверены в том, что смогут повторить успех Липицкой битвы.Для этого им нужен был князь, равный по масштабу МстиславуУдалому. На это место напрашивается только одна кандидатура —племянник Мстислава — Ярослав Владимирович.

Почему новгородцы решили поставить на Ярослава Влади-мировича против Ярослава Всеволодовича?

Уже несколько десятилетий выбор князя в Новгороде зави-сел от результата борьбы двух партий. Одна поддерживала кан-дидатов из Владимиро-Суздальской земли. В основном это бы-ли бояре с «Прусской улицы». Их противники ориентироваласьна князей из рода Ростислава Смоленского. Интересы этой пар-тии выражал, к примеру, Мстислав Удалой.

Нашествие Батыя и последовавшее за ним, неожиданное длявсех, восшествие Ярослава Всеволодовича на великокняжескийтрон разрушило исторически сложившийся баланс сил на Руси.Впервые за долгие годы после распада Киевской Руси один из кня-зей сконцентрировал в своих руках такую большую власть. И этимкнязем оказался человек, с которым Новгород имел давние счеты.В Новгороде, где не понаслышке знали «человеколюбивый» нрав

203

Ярослава Всеволодовича, возникли опасения, что он воспользует-ся ситуацией, чтобы расправиться со своими противниками. Пер-вый поступок Ярослава в роли Великого князя — нападение наКиевское княжество, сделанное в целях сведения личных счетов сМихаилом, которого новгородцы в свое время пригласили на кня-жение вместо него, подтверждал эти опасения. Поэтому усилениевласти Ярослава Всеволодовича вызвало в Новгороде обратныйэффект — ослабление Владимиро-Суздальской партии.

Однако до нового конфликта с «низовой землей» дело так ине дошло. Всего через несколько месяцев новгородцы посыла-ют к Ярославу Всеволодовичу с просьбой дать им князя.

Что же произошло в Новгороде за время отсутствия князя?Чем можно объяснить столь радикальное изменение расстанов-ки сил в Новгородской земле за столь короткое время? По вер-сии НПЛ, причины, которые заставили Новгород искать при-мирения с Ярославом Всеволодовичем, — союз вожан с ливон-цами и нападения на новгородские пригороды. Новгородскийлетописец пишет: «В ту же зиму пришли немцы на водь с чюдьюи повоевав и дань на них возложили, а город учинили в Копо-рье. И не это было зло, но и Тесов взяли и за 30 верст до Новго-рода гонялись, купцов били от Луги и до Сабли. Новгородцыпослали к Ярославу по князя, и дал он им сына своего Андрея.Тогда же подумавши новгородцы, послали владыку с мужами поАлександра; а на волость Новгородскую нашли литва, немцы ичюдь и поймали по Луге все кони и скот» (НПЛ).

Почему вожане, долгие годы покорно платившие дань Нов-городу, вдруг взбунтовались? Одна из причин — опасение того,что новый конфликт Новгорода с «низовой землей» приведет кповторению голода 1214 года. Тем более, что теперь ЯрославВсеволодович был уже не просто удельным князьком, а Вели-ким князем владимирским и киевским. Следовательно, послед-ствия войны могли ударить по вожанам еще сильнее, чем чет-верть века назад. Поэтому водь, не дожидаясь, когда ЯрославВсеволодович перекроет подвоз продовольствия в Новгород,попросила защиты у ливонцев.

Не меньше неприятностей ожидало водь и в том случае, еслиНовгород начнет войну с Ливонией. В отличие от псковских зе-мель, защищенных от ударов со стороны Ливонии крепостями, увожан крепостей, за стенами которых они могли бы укрыться отвражеских нападений, не было. Именно поэтому эсты, совершаяответные набеги на Новгородскую землю, предпочитали напа-

204

дать не на псковские пригороды, а на водь. Новгородцы защи-тить своих данников от этих набегов не успевали, да и не оченьхотели. Русские грабят ливонские земли, возвращаются домой сбогатой добычей и пленными, а расплачиваются за это ни в чемне повинные вожане. Например, после похода русских в Ливо-нию в 1221 году эсты за один только 1222 год совершили два по-хода в землю вожан. «Унгавнийцы (эсты из Дерптского епископ-ства. — Авт.) уже в середине зимы выступили с войском в походпо глубокому снегу и перешли Нарву, разграбили соседнюю об-ласть, захватили пленных и добычу. Когда они вернулись, тем жепутем отправились жители Саккалы, перешли Нарву и сделалидалекий поход в землю, называемую Ингария (ижорская земля),относящуюся к Новгородскому королевству. Так как никакие из-вестия их не опередили, они нашли эту область полной народу инанесли ингарам тяжкий удар; перебили много мужчин, увелимассу пленных обоего пола, а множество овец, быков и разногоскота не могли захватить с собой и истребили. И воротились онис большой добычей, наполнив Эстонию и Ливонию русскимипленными, и за все зло, причиненное ливам русскими, отплати-ли в тот год вдвойне и втройне» (Хроника Генриха).

В сложившейся ситуации у вожан был только один выход —союз с Ливонией. Новгородский летописец назвал их за это «пе-реветниками».

В Ливонских хрониках не сообщается о том, что Орден занялновгородский пригород Тесов. Из этого следует, что в набегах нановгородские земли, о которых рассказывает НПЛ, Орден учас-тия не принимал. Не могли же, в самом деле, наделать столькодел те два рыцаря, которых оставили в Пскове «охранять землю»?

Наши историки из сообщения НПЛ о захвате Тесова делаютвывод о том, что над Новгородом нависла смертельная угроза:мол, еще никогда так далеко ливонцы не вторгались на русскуютерриторию. Но и это неправда. Например, по сообщениюНПЛ, еще в 1233 году «немцы» схватили в городе Тесове и увез-ли в Одемпэ новгородского боярина.

И в 1240 году сообщение о захвате Тесова не произвело нановгородцев впечатления. Это подтверждается тем, что в Нов-городе в это время не возводили никаких оборонительных со-оружений. Доподлинно известно, что всякий раз, когда возни-кала угроза вражеского нашествия, новгородцы начинали ук-реплять свой город. Об этом свидетельствуют данныеархеологических раскопок. В 1169 году новгородцы возвели

205

возле города острог в связи с походом на Новгород суздальскойрати. Следующий этап развития обороны города — 1224 год, вы-зван походом суздальской рати на Торжок (см. Соловьев, СС, т. 1,с. 601). После этого очередной строительный бум по возведе-нию фортификационных сооружений обрушивается на городтолько полвека спустя — в 1270 году, во время конфликта Нов-города с братом Александра Невского — тверским князем Яро-славом Ярославичем. Следующий раз новгородцы ставят новыеостроги в 1316 году, в ожидании нападения тверского князя Ми-хаила Ярославича (сына Ярослава Ярославича). Таким образом,полтора столетия (с конца XII по начало XIV веков) новгород-цы укрепляли свой город в ожидании нападения русских из«низовых земель», а не шведов или немцев с Запада.

А в 1240 году новгородцы ничего не делают для того, чтобыподготовить город к обороне от врага, который, если верить ис-торикам, уже стоял на его пороге. Следовательно, новгородцыне видели угрозы в том, что «неприятельские шайки метались вразные стороны, достигали тридцати верст от Новгорода и уби-вали новгородских гостей, ездивших за товарами» (Костомаров,указ. соч., с. 81).

4

Многозначительное молчание НПЛ о реак-ции Ярослава Всеволодовича на изгнание его семьи из Новгородаслишком красноречиво. Получается, что Ярослав не только никакне отреагировал на изгнание Александра, но и не предпринял ни-каких усилий для того, чтобы восстановить свою власть в Новго-роде. Наоборот, сами новгородцы, одумавшись, попросили его опомощи. Поведение Ярослава не может не вызвать удивления: доэтого момента такая христианская терпимость была совсем не вего характере. Великий князь не мог оставить без ответа брошен-ный ему вызов. Но как он сломил Новгород, мы уже никогда неузнаем. Но результат впечатляет: Александр не просто вернулся вНовгород, а вернувшись, твердой рукой навел новый порядок,уничтожив всех тех, кто настаивал на его изгнании. Учиненная имрасправа не вызвала в Новгороде волнений и беспорядков. Еслиони и имели место, то летопись о них не сообщает.

Почему же новгородцы не воспользовались моментом и не ос-вободились от власти Ярослава Всеволодовича, а спустя несколь-

206

ко месяцев сами пришли к нему (а не к Александру, как пишет«Житие» и показывает в своем фильме Эйзенштейн) с поклоном?

Первая причина — новгородцы убедились в том, что Ливонияне может помочь им в борьбе с Великим князем и стоящей заним Ордой. Размеры гарнизона, оставленного Орденом в Пско-ве, свидетельствовали о том, что участвовать в войне с «низовойземлей» на стороне Новгорода ливонцы не будут. Приведя квласти в Пскове Ярослава Владимировича, его союзники верну-лись к своим делам. Для примера, когда в 1230 году ТевтонскийОрден построил в Мазурии один из своих первых замков, торазместил в нем гарнизон из ста рыцарей для дальнейшего на-ступления на земли пруссов. Учитывая, что стратегическое зна-чение Пскова намного больше, чем у любого из многочислен-ных замков, построенных немцами в Прибалтике, Орден дол-жен был оставить в нем соответствующий по численностигарнизон. Вместо этого ливонцы оборону Пскова доверили сво-им русским союзникам. И зря: уже через год новгородцы с ходуовладели «городом-крепостью» Псковом. Вот если бы Орденразместил в городе боеспособный гарнизон и принял меры поукреплению оборонительных сооружений, то вряд ли Яросла-вичам удалось так просто выбить ливонцев из Пскова.

Кроме того, если бы речь шла о том, что Орден начал захватрусских земель, в чем его обвиняют наши историки, то он раз-вернул бы строительство замков на оказавшихся под его кон-тролем псковских и новгородских владениях. Например, вПруссии за десять лет (1231—1241) тевтонцы построили сороккаменных замков. В русских землях — ни одного.

Единственное исключение — укрепление в Копорье, постро-енное на землях вожан. Впрочем, оно не было неприступнойкрепостью и было захвачено Александром Ярославичем безовсякого труда. Его гарнизон, судя по тому, что он оказался вплену у новгородцев, по каким-то причинам не оказал никако-го сопротивления.

Вторая причина того, что Новгород вновь пришел просить князяу Ярослава Всеволодовича, в том, что разбои в новгородских вла-дениях, отделение водьских племен и фактическое получениеПсковом независимости, подорвало позиции противников суз-дальцев. Хлынувшие в Новгород беженцы из Пскова изменили со-отношение сил в городе в пользу сторонников «низовых земель».

До этих событий Новгород и его окрестности были глубокимтылом. Здесь никогда не ступала вражеская нога. Со стороны

207

Ливонии и Литвы Новгород защищал Псков и вожане. Со сто-роны финнов и шведов — Ладога и данники-карелы. Со сторо-ны «низовых земель» — Торжок. После победы в Пскове проне-мецкой партии и перехода вожан под власть Ливонии новгород-ские владения неожиданно оказались открытыми дляграбительских набегов. Эсты получили возможность беспрепят-ственно грабить новгородские пригороды.

В Новгороде сложилась ситуация, аналогичная той, что повто-рилась во времена смуты, когда Новгород сдался шведам, а Моск-ва присягнула польскому королевичу Владиславу, Псков решилостаться независимым. Не все в городе с этим согласились. Двавоеводы, дети боярские и лучшие люди числом триста человеквыехали в Новгород. Как пишет Соловьев: «После этого началасьусобица между Новгородом и Псковом, напомнившая древнююстарину: новгородцы с шведами и псковскими отъезжникамиприходили врасплох на Псковскую волость, отгоняли скот, бралив плен крестьян, портили хлеб и луга» (Соловьев. СС, т. 4, с. 634).В 1240 году происходило то же, что Соловьев применительно к1611 году называет древней стариной. Только тогда инициативаисходила с псковской стороны: не новгородцы приходили грабитьокрестности Пскова, а псковичи с немцами, чухонцами приходи-ли в новгородскую волость и угоняли скот, брали полон, портилихлеб... Новгородцам ничего не оставалось, как искать союзника, спомощью которого они смогли бы восстановить ситуацию.

Третья причина связана с тем, что на Руси сложилась уникаль-ная ситуация: из-за дефицита князей кроме Ярослава Всеволо-довича реальных кандидатов на княжение в Новгороде попро-сту не нашлось. После нашествия Батыя на Южную Русь никтоиз русских князей уже не мог на равных противостоять Яросла-ву. Главный его соперник в борьбе за Новгород Михаил Черни-говский бежал в Венгрию. Его княжество было разорено татаро-монголами, мужское население мобилизовано в ордынскиевойска, идущие на Европу.

С другим поставщиком князей в Новгород — Смоленскоминтересы новгородцев диаметрально разошлись. Мало того, чтоСмоленск установил тесные торговые связи с Ригой и стал тор-говым конкурентом Новгородской земли. Богатство Новгородамножилось благодаря тому, что он был главным посредником вторговле Руси с Европой, прежде всего, с немецкими городами,которые объединились в торговый союз Ганзу (официальныйгод рождения — 1241). Рига закрыла доступ купцам из немецких

208

городов в Западную Двину, монополизировав торговлю с Русьюпо этому пути.

Но самое главное, Смоленск вел войну с литовцами. Борьбасо стремительно набирающей силу Литвой, уже почти подмяв-шей под себя вконец изнемогший Полоцк, отнимала у смолен-ских князей все силы. Если бы Новгород призвал князя из Смо-ленска, то ему пришлось бы участвовать в этой войне. С точкизрения Новгорода, участие в походах против Литвы — занятиеопасное и малоприбыльное. Зачем рисковать жизнью в литов-ских болотах и лесах, когда в Ливонии легко можно взять бога-тую добычу? А угрозы безопасности Новгорода литовские набе-ги в то время еще не представляли.

Еще одна причина, по которой новгородцы не хотели смолен-ского князя, — сложные отношения Смоленска с Ордой. Смоля-не успешно отразили нашествие Батыя и, видимо, в Новгородеожидали того, что монголы отомстят им за это. Позвав смолен-ского князя, новгородцы рисковали навлечь гнев Орды и на себя.

Четвертая причина в пользу выбора князя из семьи ЯрославаВсеволодовича — сам Ярослав Всеволодович, который не оставилпланов сделать Новгород своей родовой вотчиной. Так что при-глашение в Новгород князя из другого рода автоматически озна-чало объявление войны Великому князю владимирскому. А вое-вать, особенно с сильным противником, новгородцы не любили ине умели. Они предпочитали грабить беззащитных туземцев.

Пятая причина — позиция православной церкви. То, что пско-вичи и вожане призвали на помощь католиков, вызвало недо-вольство самой влиятельной силы Руси — православной церкви.Новгородский архиепископ, обладавший колоссальной властьюв Новгородской земле, почувствовал, что его господство над ду-шами, а, главное, кошельками новгородцев оказалось под угро-зой. Ориентация на Рим не сулила православной церкви ника-ких благ. Православные иерархи опасались, что идущие вслед заливонцами католические священники начнут борьбу за паству.Могла пошатнутся монополия православия и связанные с нейдоходы. Другое дело татары, которые не только не вмешивалисьв вопросы вероисповедания, но, что особенно ценно, предоста-вили служителям культа условия даже более выгодные, чем былиу церкви на Руси до Батыева нашествия. По словам Карамзина:«Одним из следствий татарского господства было возвышениенашего духовенства, размножение монахов и церковных име-ний. Владения церковные, свободные от налогов ордынских и

209

княжеских, благоденствовали». При католиках православная«свободная экономическая зона» могла оказаться под угрозой.

Кроме того, высшие иерархи Русской Православной Церквибыли из греков, у которых, после того как войско европейскихрыцарей захватило Константинополь, вырос огромный зуб накатоликов. Так что если Папа, после того как татары вторглисьв Европу, благословлял свою паству на борьбу с захватчиками,то в то же самое время в православных храмах, скорее всего, мо-лились за победы хана Батыя.

Стоит ли удивляться тому, что сам новгородский архиепис-коп (владыка) Спиридон отправился к Великому князю Яросла-ву Всеволодовичу просить помощи против «немцев».

Вот и получается, что из всех русских князей реальной кан-дидатурой на княжение в Новгороде был только один из сыно-вей Ярослава Всеволодовича. Сам он уже не претендовал наэтот пост, так как получил более престижный престол Великогокнязя. А из его сыновей на княжение в Новгороде по возраступодходили только два: Александр и его младший брат Андрей.Другие сыновья Ярослава были еще совсем малыми детьми.

Став Великим князем, Ярослав послал своим наместником вНовгород более взрослого Александра. Так юный Александр, не-задолго до «Невской битвы», получил пост новгородского князя.Именно поэтому после падения Пскова он занял его второй раз.

5

По сообщению НПЛ, когда новгородцыприслали к Ярославу просить князя (1240 г.), он дал им Андрея.Новгородцы отправили новое посольство, прося Ярослава датьим Александра. Обычно это представляют как свидетельство то-го, что Александра в Новгороде считали выдающимся полко-водцем. Мол, только он, и больше никто, мог остановить врага.«Новгородцы рассудили, что один Александр может их выру-чить, и отправили к нему владыку Спиридона. Дело касалось неодного Новгорода, а всей Руси, — Александр не противился»(Костомаров, указ. соч., с. 81).

А чем же новгородцев не устраивал Андрей? Как военачаль-нику Ярослав Всеволодович своему сыну Андрею вполне дове-рял, иначе он не доверил бы ему суздальскую дружину, которую,спустя два года, послал в Новгород на помощь Александру. Так

210

что предположение о том, что новгородцы выгнали Андрея по-тому, что как полководец он был хуже, чем Александр, лишеныоснований. Да и относились к Андрею новгородцы намноголучше, чем к Александру. Если бы это было не так, то Андрей непытался бы в 1252 году, после того как его разгромил Александрс татарскими войсками, найти убежище в Новгороде.

Вообще, если следовать версии, изложенной летописцем, топоступки сторон лишены всякой логики. Почему вместо тогочтобы сразу послать в Новгород Александра, Ярослав Всеволо-дович отправляет туда Андрея? Новгородцы ведь просят не Ан-дрея, а Александра. К чему такая неуступчивость? В сложив-шейся ситуации бескомпромиссность Ярослава Всеволодовичамогла привести к тому, что Новгород последует примеру Псковаи откроет ворота ливонцам. Почему, в свою очередь, новгород-цы, рискуя вызвать гнев Великого князя, выступают против еговоли и решительно настаивают на кандидатуре Александра?

Напрашивается вывод, что история с изгнанием и возвраще-нием Александра была придумана гораздо позже, и не только длятого, чтобы снять с него ответственность за падение Изборска иПскова. С одной стороны, она позволяет очернить новгородцев,с другой, придать Александру образ мученика, необходимыйкаждому христианскому святому. Кроме того, это бросает тень ина Андрея, который на фоне своего героического брата выглядитчеловеком, не способным защитить Отечество в момент смер-тельной опасности. А опорочить Андрея необходимо, так как от-ношения между сыновьями Ярослава не вписываются в легенду озащитнике земли русской святом князе Александре Невском.

По отрывочным данным в тщательно подправленных перепи-счиками первоисточниках можно сделать вывод, что ЯрославВсеволодович из своих сыновей выделял не прославленного по-томками Александра, а преданного ими забвению Андрея. Кос-венно об этом свидетельствует то, что после смерти Ярослава(1246 г.) Великим князем владимирским стал, видимо, по воле от-ца, именно Андрей. Как это произошло, сказать сложно. Описа-ние событий, происходивших в течение трех лет после смертиЯрослава Всеволодовича, в летописях отрывочно и противоречи-во. Став Великим князем, Андрей нарушил порядок горизонталь-ного наследования, по которому великокняжеский престол пере-ходил к старшему брату. Он изгнал из Владимира занявшего трон«по старине» своего дядю Святослава Всеволодовича (брата Яро-слава). Это было первое за сорок лет нарушение порядка престо-

211

лонаследия в Северо-восточной Руси. Чтобы решиться на такойсерьезный поступок, Андрей должен был опираться на какие-товлиятельные силы. Иначе он ни дня бы не просидел на Велико-княжеском троне: ни Святослав, ни старший брат Александр неотдали бы его без борьбы. Однако занять трон мало, его еще надоудержать. А последнее слово за тем, кому быть Великим княземвладимирским, было за Ордой. Как отмечает Феннел: «Ни Алек-сандр, ни Святослав не имели достаточно сил, чтобы справиться сАндреем без поддержки татар, но и Андрей не мог удержать пре-стол, не подтвердив своего права на него» (указ. соч., с. 146).

В результате все трое, независимо друг от друга, поехали вОрду. В итоге Андрей получил право на Владимирский престол,а Александр — «Киев и всю Русскую землю». Святославу, кото-рый вместе с Юрием сражался с татарами в битве на реке Сить,поездка в Орду не помогла. О нем известно только то, что онумер в 1252 или 1253 году.

У Соловьева другая версия передачи Великокняжеского пре-стола Андрею. Он пишет о том, что «Александр с Андреем имели вОрде большой спор, кому быть во Владимире, кому в Киеве, и ханотдал Киев Александру, а Владимир Андрею, основываясь на заве-щании покойного великого князя Ярослава. Что же могло заста-вить Ярослава завещать старшему Александру Киев, а младшемуАндрею — Владимир? Быть может, особенная любовь к Андрею,который оставался всегда при нем...» (Соловьев, СС, т. 3, с. 152).

Костомаров считал, что Александр получил Киев не по заве-щанию отца, а в результате интриг монгольского хана. С однойстороны, это решение было свидетельством того, что Орда отда-ет свое «предпочтение Александру, так как Киев был старшеВладимира». Но, с другой стороны, Орда приняла такое реше-ние потому, что «Киевская земля была в те времена до такой сте-пени опустошена и малолюдна, что Александр мог быть толькопо имени великим князем. Вероятно, монголы сообразили, чтоАлександр, будучи умнее других, мог быть для них опасен, и по-тому не решились, не испытавши его верности, дать ему тогдаВладимир, с которым соединялось действительное старейшин-ство над покоренными русскими землями» (указ. соч., с. 84).

Потом, надо полагать, монголы «испытали его верность» иостались довольны, раз уж они помогли Александру отобрать уАндрея Великое княжение. И Александр Ярославич честно от-работал полученный пост, помогая утвердить ордынское иго наземлях Владимиро-Суздальской Руси. До конца своей жизни он

212

безжалостно подавлял любые попытки сопротивления татаро-монголам в своих владениях.

Итак, после вмешательства новгородского владыки Алек-сандр Ярославич возвращается в Новгород. Первое, что он тамделает, — уничтожает своих противников. «Когда в 1241 годуАлександр к радости антинемецкой группировки прибыл вНовгород, он предпринял крутые меры: повесил «многие кра-мольники» в Новгороде...» (Феннел, указ. соч., с. 144). Напом-ню, что в захваченном «немцами» Пскове никого не вешали, ивсе диссиденты, недовольные новой властью, его беспрепятст-венно покинули.

НПЛ описывает возвращение Александра стандартной форму-лировкой, которой новгородский летописец сообщает о прибы-тии в город очередного князя: «пришел князь Александр в Новго-род и были рады новгородцы». О расправах над новгородцами ле-тописец молчит. Почему? Да хотя бы потому, что Новгородскаялетопись создавалась при дворе новгородского архиепископа.

О том, что происходило в Новгороде после того, как туда вер-нулся Александр, можно судить по косвенным данным. О том,что его возвращение ознаменовалось жестокой расправой надпротивниками суздальской партии, свидетельствуют жалобыновгородцев на его «самовластие», прозвучавшие в договоре,заключенном Новгородом с князем Ярославом, наследовавшимВеликое княжение после смерти Александра в 1264 году: «А что,княже, брат твой Александр делал насилие в Новгороде, от того,княже, отступи».

Карательные мероприятия Александра вынудили сторонни-ков мира с ливонцами уйти в глубокое подполье. Развешав насуках своих противников в Новгороде, Александр собрал город-ское ополчение и двинулся на «переветников» чухонцев.

Кто именно построил «город Копорье», разрушенный Алек-сандром, «Житие» не уточняет, — некие «пришельцы» с «Запад-ной стороны». НПЛ указывает на «немцев». Кто это был? Шве-ды, датчане, ливонские рыцари, люди Дерптского епископстваили крещеные немцами эстонцы, пришедшие на помощь своимсоплеменникам-вожанам? Неизвестно.

В отечественной исторической науке утвердилась версия отом, что «город» Копорье построили ливонские рыцари. Воттолько зачем Ордену понадобилось тратиться на его строитель-ство? По сравнению с Псковом или Изборском стратегическоезначение Копорья равно нулю. Ливонии, выступившей на сто-

213

роне Ярослава Владимировича, грозила очередная война с Нов-городом и «низовой землей», следовательно, им нужно было ук-реплять рубежи на путях из Новгорода и Владимиро-Суздаль-ского княжества. А Копорье находится в противоположном на-правлении, откуда вторжение в Ливонию не ожидалось.

Ливонцам, учитывая их крайнюю стесненность в средствах,следовало не распылять свои ресурсы, а попытаться удержать всвоих руках то, что они уже получили. Например, АлександрЯрославич, укрепляя новгородские рубежи со стороны Пскова,строит крепости по берегам реки Шелонь. Почему именноздесь? Шелонь впадает в озеро Ильмень. Из этого озера вытека-ет река Волхов, на берегах которой стоит Новгород. Один изпритоков Шелони берет начало недалеко от Пскова. Таким об-разом, этот водный путь — главная связующая нить между Нов-городом и Псковом. Именно на берегах этой реки и должен былстроить укрепления Орден. Прямо напротив крепостей новго-родцев, так же, как в 1492 году, Иван III приказал построить кре-пость Ивангород напротив замка ливонских рыцарей — Нарвы.

Но у ливонцев нет средств на укрепление подступов к Пско-ву со стороны Новгорода. У них нет возможности даже располо-жить в Пскове боеспособный гарнизон. Ливонцы помогли Яро-славу Владимировичу вернуть его княжество. Удержать его всвоих руках он должен был уже сам. Война с Русью из-за Пско-ва никому в Ливонии была не нужна. Ливонцы хотели решитьтолько одну проблему: обезопасить свои границы от ежегодныхвторжений русских.

Так что если Орден или Дерпт попытались закрепиться в Ко-порье, то это было ошибкой. Ливонцы не могли обеспечить здесьсерьезного военного присутствия. Разумеется, наши историкиутверждают, что Копорье было «сильнейшей крепостью». Прав-да, следов этого грандиозного фортификационного сооруженияпублике предъявить не могут. Где же эта мощная вражеская кре-пость? Куда делись ее толстые стены и высокие башни, которыене смогли противостоять неудержимому натиску чудо-богатырейпрославленного полководца Александра Невского? Давайте по-кажем их восторженным потомкам. Мы будем смотреть на них игордиться доблестью наших предков. На вопрос, а где же, собст-венно, этот самый немецкий замок Копорье — символ русскойвоинской славы — историки, не моргнув глазом, отвечают: —«Крепость была взята на шит и срыта до основания» (Бегунов,указ. соч., с. 77). И вновь лукавит многоуважаемый академик.

214

Триста лет спустя приглашенный в Москву итальянский ар-хитектор Аристотель Фиоравенти приказал разбить стенобит-ной машиной стены недостроенного псковскими мастерами Ус-пенского собора Московского Кремля (1479 г.). Работа заняланесколько дней. Скорость, с которой заграничный мастер еепроделал, вызвала настоящий фурор. «Три года церковь строи-ли, а он меньше чем за неделю развалил!» — восхищались ино-странным мастером москвичи (Соловьев, СС, т. 5, с. 174).

Спрашивается, сколько времени понадобилось бы Алексан-дру для того, чтобы развалить не церковь, а «сильнейшую кре-пость»? Если ее легко удалось «срыть до основания», не приме-няя технологии, которой до Фиоравенти на Руси не было, то этозначит одно — крепость была деревянной. Следовательно, ут-верждения о том, что это было мощное оборонительное соору-жение — очередная ложь. Скорее всего, это был скромный дере-вянный острожек. Ведь даже если бы ливонцы вознамерилисьпостроить в Копорье каменный замок, они бы этого просто неуспели сделать. На строительство небольшого каменного замка,по своим размерам и внешнему виду напоминающего загород-ную виллу новых русских, уходило не меньше года.

Другой вопрос, а зачем надо было разрушать построенную«немцами» крепость? Ведь в ней можно было разместить новго-родский гарнизон и использовать построенные врагами стеныдля контроля над вожанами и защиты этих земель от новых на-падений врагов. Ведь они нападали на водскую землю именнопотому, что ее не защищали крепости. Тем более, нет смысла од-ну крепость ломать, а потом на ее месте строить другую: не про-шло и сорока лет (в 1279 г.), как сын Александра ЯрославичаДмитрий возводит в Копорье крепость, поначалу деревянную.На следующий год он стал строить ее в камне. Может быть, «не-мецкие» мастера строили настолько плохо, что проще было сне-сти их постройку и возвести на ее месте новую? Если бы это бы-ло так, не пришлось бы через триста лет звать в Москву италь-янца, чтобы он переделал некачественную работу псковскихстроителей.

Интересна дальнейшая судьба крепости Дмитрия. Князь за-явил, что эта фортификация послужит целям борьбы с Орде-ном, но новгородцы потребовали ее уничтожить. Они опаса-лись не Ордена (от вторжений со стороны Ливонии по водскойземле Новгород так и не был прикрыт), а того, что им, случисьчто, придется выковыривать из Копорья самого князя Дмитрия.

215

До взятия Копорья русским не удалось овладеть ни одним да-же самым плохеньким ливонским замком. Более того, следую-щие триста лет им это тоже не удавалось. Так что победа Алек-сандра была исключением из правила. Но не стоит курить фими-ам по этому поводу: ни о полководческих талантах АлександраЯрославича, ни о воинской доблести наших предков в данномслучае речи не идет. Никакой осады и штурма «сильной крепос-ти» не было. «Житие» о взятии Копорья сообщает в двух словах:«пошел и разрушил их город». Вот так просто пришел и поломалвсе куличики, которые местные ребята построили в своей песоч-нице. А они, наверное, увидев приближающегося амбала-сосе-да, с ревом разбежались по домам. Мамам под подол.

Запись летописца об этом событии не менее лаконична:«Пошел князь Александр на немцев на город Копорье с нов-городцами, ладожанами, с корелой и с ижорой и взял город»(НПЛ, 1241 г.).

Также ничего неизвестно о численности гарнизона, обороняв-шего Копорье. Но можно предположить, что если в таком круп-ном городе и стратегически важной крепости как Псков ливонцыоставили всего двух рыцарей, то в Копорье и того меньше. А кудаже меньше? Только если никого. Судя по тому, как легко Алек-сандр овладел «сильной крепостью», сопротивления ему не ока-зали. Видимо, по этой причине. Тогда каких же «немцев» взялАлександр в плен при захвате Копорья, если их там не было?

Что же на самом деле произошло в земле вожан? Скорее все-го, события развивались так: ливонцы пришли на помощь мест-ному населению, решившему перейти под их юрисдикцию. Современ крещения ливов в качестве подарка язычникам, приняв-шим крещение (или заявившим о намерении это сделать), мис-сионеры строили «замок». Построив вожанам укрепление, ли-вонцы посчитали, что свой христианский долг перед ними пол-ностью исполнили: теперь сами защищайтесь от своих врагов.Не получив больше никакой поддержки из Ливонии, вожанепочли за благо не оказывать новгородцам сопротивления.

По доброй семейной традиции дома Ярославичей, Алек-сандр жестоко расправился с «переветниками» вожанами. Те,кто грабил новгородские окрестности, давно ушли вместе с на-грабленным туда, откуда пришли. Остались аборигены, кото-рым некуда было бежать из своих домов, да немецкие купцы,оказавшиеся в этих пограничных землях по своим делам. Ско-рее всего, именно их Александр и схватил.

216

Кто такие вожане, которые так натерпелись от Ярослава Все-володовича и его сына и как сложилась дальнейшая судьба этогомногострадального народа? Сегодня большинству россиян имянарода водь ни о чем не говорит. А ведь до прихода славян этотфинно-угорский народ заселял огромное пространство на севе-ро-западе Восточно-европейской равнины. Территория, на кото-рой проживали вожане, простиралась от Северо-восточной Эсто-нии до Ладожского озера (современная Псковская, Новгород-ская и Ленинградская области). Южная граница расселенияэтого «чухонского» племени проходила в окрестностях Новгоро-да. Водский язык относится к южной ветви прибалтийско-фин-ской группы финно-угорских языков. Ближайший родственныйему язык — эстонский. Таким образом, вожане — одно из эстон-ских (или финских) племен, которых русские собирательно на-зывали чухонцами. Но, в отличие от других чухонцев, которымудалось отстоять независимость от Киевской Руси, вожане попа-ли под власть Новгорода. Подчинение Новгороду, а затем и Мос-ковской Руси, сыграло в судьбе этого народа роковую роль. Дру-гие эстонские и финские племена тоже потеряли свою независи-мость. Но их подчинили не православные русские, а католики —немцы, датчане и шведы. Кому же больше не повезло?

В вышедшем в советское время «научно-популярном геогра-фо-этнографическом издании в 20 томах» под названием «Стра-ны и народы» с гордостью пишут о том, что «закрепощенныйэстонский крестьянин в многовековой борьбе с иноземнымифеодалами сумел сохранить свой язык, культуру и особенностибыта» (т. Советский Союз, с. 42).

Вожанам, оказавшимся под властью новгородских феодалов,в отличие от их соплеменников на территории Эстонии и Фин-ляндии, не удалось сохранить ни своего языка, ни культуры, нибыта. Уже в начале прошлого века потомков коренного населе-ния Северо-Востока России можно было обнаружить только внескольких деревнях под Нарвой. Осенью 1990 года финскиеученые получили от официальных советских властей информа-цию, что в СССР проживают шестьдесят семь человек водскойнациональности. Причем, родным языком из них владели лишьнесколько стариков. Но и они говорили не на чистом водскомязыке, а на диалекте ижорского языка.

Что привело к исчезновению этого когда-то многочисленно-го народа? Первый удар ему нанес организованный ЯрославомВсеволодовичем голод 1214 года, когда часть води вымерла, а

217

часть бежала к соплеменникам эстам. Это был первый массо-вый исход вожан со своей земли. Следующий этап геноцида во-ди — карательная экспедиция новгородцев под руководствомАлександра Ярославича.

Затем на многие годы территория, населенная водью, стано-вится ареной пограничных столкновений Новгорода с Ливони-ей и Швецией.

В 1444 году ливонцы увели часть вожан с собой и расселилив своих владениях (на территории современной Латвии).

После присоединения Новгорода к Московскому княжествубыла проведена еще одна депортация вожан. В 1484 и 1488 годыбольшое количество води было вывезено в среднерусские зем-ли, а на их место переселили русских.

Несмотря на это, водьский народ продолжал бороться за вы-живание, пытаясь сохранить свой язык и культуру: в серединеXVI века новгородский епископ жалуется, что водь по-прежне-му держится своих языческих верований. Русская ПравославнаяЦерковь насильственным распространением христианства сре-ди вожан способствовала ускорению процесса их ассимиляции.На это указывает тот факт, что среди вожан получили широкоераспространение русские имена, дававшиеся при крещении.

Окончательный приговор вожанам подписал Петр I, заложивна их землях новую столицу Российской Империи. После осно-вания Санкт-Петербурга большое количество вожан, которым«посчастливилось» проживать в окрестностях столицы, высла-ли в Казань. Территория племенного обитания води оказалась всамом центре политической, экономической и культурной жиз-ни империи. Земли вожан роздали царским вельможам. Ещебольшую угрозу представлял хлынувший в новую столицу и ееокрестности поток мигрантов. Для води это была настоящая на-циональная катастрофа, потому что этот народ не мог противо-стоять ассимиляции: у него не было ни своей самостоятельнойадминистративной территории, ни письменности, ни обученияна родном языке. Последним бастионом национального само-сознание вожан оставался разговорный язык. Но и он не смогустоять. Уже к середине XIX века половина води на родном язы-ке не говорила. В повседневной жизни все больше распростра-нялись русский быт, обряды и традиции. К этому времени чис-ленность вожан составляла 5148 человек. Через полвека, в 1917году, численность вожан сократилось в пять раз (!). Их осталосьоколо тысячи человек.

218

Советская власть довершила процесс ассимиляции. Частьводьских крестьян была депортирована во время коллективиза-ции. Тех, кто избежал раскулачивания, лишили возможности за-ниматься традиционными ремеслами и сломали привычный ук-лад жизни. Во время Великой Отечественной войны часть вожан,оказавшихся на оккупированной территории, была вывезена вФинляндию. Возвратившихся после войны в СССР расселяли повсей стране, и лишь после 1956 года они смогли вновь вернутьсяна родину. Но к тому времени в их домах жили другие люди.

Сегодня можно признать, что история народа водь закончи-лась. Такого народа на планете Земля больше не существует. По-следние из вожан исчезают у нас на глазах.

6

После удачно проведенной зачистки Копо-рья чухонцев-вожан Александр вешает, а попавших ему в плен«немцев» отпускает: «немцев привел в Новгород, а иных пустипо своей воли; а вожан и чудь переветников повесил» (НПЛ).Почему не страдающий сентиментальностью Александр про-явил по отношению к пленным «немцам» такое великодушие?«Житие» лицемерно объясняет это тем, что князь был «милос-тив паче меры». Но почему же тогда милость Александра оказа-лась избирательной — аборигенов он не пощадил?

Предлагаю два варианта, объясняющих неожиданнуювспышку гуманизма по отношению к «немцам». Первый: «нем-цев» в Копорье в плен взять не удалось просто по причине их от-сутствия. А как тогда объяснить тот факт, что в Копорье не бы-ло иноземных захватчиков? Да очень просто: были, но милости-вый князь по доброте душевной отпустил их на все четырестороны.

Второй: Александр получил за «немцев» хороший выкуп, ко-торым, так же, как и его отец до этого, не захотел делиться сосвоими новгородскими поделыциками. Им он заявил, чтопленных немцев отпустил задаром. Из милости. И, надо отме-тить, что эта сделка, если она имела место, ему прекрасно уда-лась. И подзаработал, и имидж свой улучшил, войдя в историюкак «паче меры» милостивый. Только интересно, как бы отнес-лись к такой оценке личности Александра родственники пове-шенных им новгородцев и чухонцев?

219

А что же делают в это время ливонцы? А ничего не делают. Онибезучастно наблюдают, как новгородцы разрушают их форпост.«Немцы» не пришли на помощь Копорью и не попытались отбитьего обратно. Может быть, это связано с тем, что все свои силы онибросили на защиту Пскова, по которому, по логике событий, про-тивник должен был нанести следующий удар? Нет. Ливонцы непредприняли никаких мер для усиления обороны Пскова.

Поведение Александра после уничтожения Копорья тоже вы-зывает только недоумение. Пока «немцы» не опомнились и непредприняли мер для усиления обороны, надо было освобож-дать Псков. Но вместо того чтобы, используя фактор внезапно-сти, развивать достигнутый успех, Александр опять покинул го-род. Некоторые историки, например Соловьев (СС, т. 2, с. 150),считают, что он убыл в Орду. С какой целью? Надо полагать, чтов такое далекое путешествие Александр Ярославич отправилсяпо очень важному делу: попросить помощь для похода в Ливо-нию. Участие ордынцев в дальнейших событиях — вопрос спор-ный. И «Житие», и НПЛ о поездке князя в Орду умалчивают. До-подлинно известно только то, что Александр вернулся в Новго-род не один. С ним были его брат Андрей и суздальские полки.

Известно и то, что когда Александр просил Орду о военной по-мощи, она ее оказывала. Например, когда в 1252 году Александрпожаловался в Сарае на своего младшего брата и боевого товари-ща Андрея, что тот не исполняет обязанностей перед татарами и«отнял у него старшинство», ордынцы послали Александру на по-мощь целое войско — «Неврюеву рать». Ничто не мешало анало-гичным образом ответить на визит Александра и в 1241 году, темболее что Орда была заинтересована в том, чтобы восстановитьконтроль над Псковом и обложить данью богатую Ливонию.

По другим версиям, Александр не пошел сразу после уничтоже-ния Копорья на Псков из-за того, что у него было мало сил. «Но дляосвобождения Пскова одних новгородских сил было недостаточно.Поэтому Александр отправился к отцу в Суздальскую землю про-сить подкреплений. Ярослав Всеволодович согласился отпуститьсвои полки, и Александр со свежими силами и с братом Андреемвозвратился в Новгород» (М. Хитров. «Александр Невский»).

Но в действительности для «освобождения» Пскова никакиеподкрепления Александру не понадобились. Как и Копорье,Псков он тоже занял без боя. Дружины, которые привел из «ни-зовой земли» Андрей, были нужны не для освобождения Пско-ва, а для похода в Ливонию.

220

Как Псков — сильнейшая крепость Древней Руси — вместе сгарнизоном ливонских рыцарей оказалась в руках АлександраЯрославича? Чтобы ответить на этот вопрос, посмотрим, каксложилась дальнейшая судьба главного «переветника» ЯрославаВладимировича. Учитывая то, как Александр расправлялся с«изменниками», участь этого князя должна была быть печаль-ной. Но после освобождения Пскова вместо петли на шею онполучил княжение в Торжке. За какие же заслуги главный ви-новник этой войны выходит сухим из воды?

Очевидно, за предательство своих союзников. Ярослав Вла-димирович вступил в сговор с Ярославом Всеволодовичем ивпустил в Псков дружины Александра и Андрея. Ничего не по-дозревающий ливонский гарнизон был взят в плен, не успевоказать сопротивления. Да и что могли сделать два рыцаря?

О том, что ливонский гарнизон в Пскове попал в плен, пи-шет Хроника Германа Вартберга: «Новгородцы захватили вне-запно оставшихся братьев вместе с их людьми». Об этом же пи-шет НПЛ: «Пошел князь Александр с новгородцами и с братомАндреем и с низовцами на Чудскую землю на немцев(Дерптское епископство. — Авт.) и занял пути до Пскова; и за-хватил князь Псков, схватил немцев и чудь, и, сковав, заточил вНовгороде, а сам пошел на чудь».

Ливонская рифмованная хроника пишет не о пленении, а обизгнании братьев-рыцарей из Пскова: «На Руси есть город, онназывается Новгород. До князя дошло это известие (что немцыоставили гарнизон в Пскове. — Авт.), он собрался со многимиотрядами против Пскова. Туда он прибыл с большой силой; онпривел много русских, чтобы освободить псковичей. Этому ониот всего сердца обрадовались. Он изгнал обоих братьев-рыца-рей, положив конец их фогтству (название «фогт» происходитот латинского слова «advocatus». В русских летописях орденскиефогты называются «судьями». — Авт.), и все их кнехты былипрогнаны. Никого из немцев там не осталось: русским оставилиони землю».

Интересно, что ливонский менестрель не называет имениновгородского князя, изгнавшего немцев из Пскова. Но он неотождествляет его с Александром Ярославичем, который в Риф-мованной хронике появляется позднее в качестве суздальскогокнязя. То ли до ливонцев еще не докатилась всемирная извест-ность Александра, то ли к освобождению Пскова он не имеетникакого отношения.

221

О судьбе Изборска ни русские, ни ливонские источники ни-чего не сообщают. Надо полагать, что этот город, так же, как иПсков, без боя подчинился власти Ярославичей. Почему ливон-цы не удержали эту крепость? Как русским удалось взять ее не-приступные стены? Почему, наконец, летописцы дружно забы-ли про Изборск? Ведь это не какая-то деревенька, а один из ста-рейших городов Руси. Не просто крепость, а ключ к замку,закрывающему псковско-ливонскую границу. Изборск не толь-ко плацдарм для нападений на новгородские земли, но и стра-тегически важный форпост обороны Ливонии со стороны Руси.

Если бы ливонцы стали оборонять Изборск, то у русских бы-ло не много шансов выбить их из этой крепости. Однако ни дат-чане из Ревеля, ни Дерптское епископство, ни Орден — никтоне захотел за него сражаться. Больше всего в том, чтобы Из-борск оставался под контролем ливонцев, было заинтересованоДерптское епископство. Но начать войну из-за Изборска епис-коп Дерптский не мог. Ему едва хватало сил оборонять собст-венные владения от нападения воинственных соседей.

Всего через двадцать лет после «Ледового побоища» (в 1262 г.)объединенные силы нескольких русских княжеств и Новгород-ской земли вместе с литовцами напали на Дерпт. «В осень пош-ли новгородцы с князем Дмитрием Александровичем великимполком под Юрьев; были с ним и Константин князь, зять Алек-сандров, и Ярослав, брат Александров, со своими мужи, и По-лоцкий князь Товтивил, с ним полочане и Литвы 500, а новго-родского полку бесчисла» (НПЛ).

В один приступ русские берут «город Юрьев тверд в три сте-ны». «Людей многих града того убили, других в плен взяли,иных сожгли вместе с женами и детьми и товара взяли бесчислаи полона», — описывает результаты этого похода НПЛ.

Что дало взятие города, который новгородский летописецназывает русским именем Юрьев? Несмотря на то, что Дерптпал, замок, вокруг которого он был построен, взять не удалось.Да русские и не пытались его захватить. Зачем? Город разграб-лен, пленные и богатая добыча захвачены. Ради чего рисковатьжизнью? Союзники, вполне довольные результатами похода,расходятся по домам: «И вернулся князь Дмитрий в Новгород совсеми новгородцами с многим товаром» (НПЛ).

Почему «древний русский город» Юрьев, который, по версииотечественных историков, захватили «западные агрессоры» в1224 году, не был освобожден русскими в 1262 году? По тем же

222

причинам, по каким они не пришли на помощь князю Вячко в1224 году. Никто на Руси в XIII веке не хотел Юрьевом владетьи за него воевать. Другое дело — ограбить слабого, но богатогососеда. Именно это было лейтмотивом отношений Новгород-ской земли и Владимиро-Суздальского княжества с Ливонией.И эта политика была унаследована Москвой, которая во време-на Ивана Грозного попыталась завоевать Ливонию.

Как и после потери Копорья Ливония никак не отреагировалана потерю Пскова и Изборска. Ливонских рыцарей, взятых в пленв Пскове, заковывают в цепи и уводят в Новгород. Ливонский ме-нестрель язвительно замечает по этому поводу: «Кто покорил хо-рошие земли и их плохо занял военной силой, тот заплачет» (ЛРХ).

7

У историков нет единой версии по поводу то-го, как развивались события после «освобождения» Пскова. Кос-томаров, например, полагает, что «оставаясь во Пскове, Александрждал против себя новой неприятельской силы и вскоре услышал,что она идет на него. В первых числах апреля 1242 года Александрдвинулся навстречу врагам» (указ. соч., с. 81). Тем самым историкхочет внушить читателю, что русские только оборонялись. ВерсияКостомарова противоречит новгородской летописи, которая гово-рит о том, что русские не сидели в Пскове, ожидая нападения, авторглись на территорию Дерптского епископства. Там они заня-лись привычным делом — грабежом местных жителей и были раз-биты подоспевшими силами ливонцев. Вот что пишет НПЛ, про-должая рассказ о том, как после «освобождения» Пскова Алек-сандр и Андрей пошли на чудь: «Придя на их землю, пустилиполки в зажитие, а Домаш Твердиславович и Кербет были в разго-не (разведке?) и встретившись с Немцами и Чудью, и бились там;убили Домаша, брата посадника и иных с ним, а иных в плен взяв,а иные к князю побежали, князь же отступил на озеро, немцы же ичудь пошли на них».

Так что Костомаров не прав, выдавая Александра за миро-творца-освободителя. Не русские ждали нападения ливонцев, аливонцы взялись за оружие после того, как Александр вторгся наих территорию. Наскоро собранные отряды эстов, жителейДерпта, дружины епископа и, возможно, несколько ливонскихрыцарей, не участвующих в подавлении восстания на острове

223

Эзель, сумели дать достойный отпор, разгромить и обратить вбегство незваных гостей. Отряды грабителей, встретив организо-ванное сопротивление, в панике бежали. Ливонцы стали пресле-довать отступавших и встретились с основными силами русских.

Соловьев, в отличие от Костомарова, старается сохранитьобъективность и описывает эти события в соответствии с текс-том летописи. По Соловьеву, освободив Псков, «Александр во-шел в Чудскую землю, во владения Ордена; войско последнеговстретило один из русских отрядов и разбило его наголову; ког-да беглецы принесли Александру весть об этом поражении, тоон отступил к Псковскому озеру и стал дожидаться неприятеляна льду его» ( С С , т. 2, с. 150).

По наиболее приближенной к летописному тексту версии Рус-лана Скрынникова события развивались так: «Весной 1242 г. Алек-сандр Невский вторгся во владения Ливонского ордена. Вступивна западный берег Чудского озера, князь пустил полк в «зажитие».Полки ходили в поход без обозов, и ратники должны были добы-вать себе продовольствие «зажигаем», т. е. грабежом и насилием.Поход в Ливонию начался с крупной неудачи. Отряд ДомашаТвердиславича, брата новгородского посадника, подвергся внезап-ному нападению рыцарей и чуди. Воевода и многие его воины бы-ли убиты. Уцелевшие ратники бежали в полк князя Александра ипредупредили его о приближении рыцарей. Александр спешно от-ступил в свои владения на новгородский берег Чудского озера».

Хотелось бы узнать, как можно, ведя боевые действия на враже-ской территории, подвергнуться «внезапному нападению»? А зачемчасовые, боевое охранение, дозор, разведка и прочие нехитрые пре-мудрости военного дела? Хотел посмотреть бы я в глаза тому вели-кому полководцу, который так организовал наступление на терри-тории врага, что его войска были разбиты при «внезапном нападе-нии». Может быть, стоит изменить статут ордена АлександраНевского и награждать им тех военачальников, чьи части подверг-лись «внезапному нападению», были разбиты и бежали с поля боя?

После этой победы ливонцам надо было не продолжать пре-следование, а вернуться под защиту крепостных стен и дождать-ся подхода подкреплений. Но они почему-то движутся в сторо-ну русских земель.

Первая редакция «Жития» объясняет это странное поведениеливонцев их надменностью: «Великий князь Александр Яросла-вич, отправившись против неприятелей, переловил немцев ичудь, освободил Псков из плена, повоевал и пожег их землю изабрал без числа в плен, а иных порубил. Тогда надменные вра-

224

ги собрались и порешили: «Пойдем, погубим великого князяАлександра и возьмем его своими руками!»

Можно предположить, что ливонцы решили, что они легко ра-зобьют остатками русского войска во главе с молодым князем, ес-ли им удалось нанести поражение отряду во главе с новгородскимвоеводой (а на этом посту мог быть только очень опытный воин).

На льду ливонцев останавливает войско Александра — Андрея.Там, по мнению авторов героической биографии Александра,

и произошло грандиозное сражение, которое прозвали «Ледовымпобоищем», или Чудской битвой. Последнее название не совсемкорректно, так как точно неизвестно, на льду какого из озер:Псковского, Чудского или соединяющего их пролива — Теплогоозера, произошло это сражение. Так, Соловьев пишет про Псков-ское озеро, Костомаров об Узмене (Теплом озере), Скрыльников —о новгородском береге Чудского озера, а Лев Гумилев — о запад-ном береге того же озера. Почему такое расхождение? Потому, чтов летописи неясно указано место «Ледового побоища»: «Постави-ли полк на озере Чудском, на Узмени, у Вороньего камня (горы,скалы)», «Узмень», по мнению ряда авторов, — это и есть проливмежду Псковским и Чудским озером, то есть Теплое озеро.

Чтобы определить место возможного сражения, нужно отве-тить на вопрос: куда направлялись ливонцы? Что было конечнойцелью их похода? Если Псков, то почему они, вместо того чтобыидти к нему кратчайшей дорогой, сделали крюк на Чудское озе-ро? В этом направлении они могли двигаться, только если цельюих похода был Новгород. Но к такому походу ливонцы были неготовы. Ни до, ни после этого, они не осмеливались нападать наНовгород. Тем более поход на Новгород нельзя было начинать дотех пор, пока в тылу ливонского войска был Псков, откуда рус-ские не только могли ударить по войскам, ведущим осаду Новго-рода, но и напасть на оставшиеся без защиты ливонские земли.

Получается, что единственная причина, по которой ливонцыоказались на льду Чудского озера, — преследование отступаю-щих с награбленным добром и пленными русских.

Следовательно, вопреки утверждениям наших историков, и вэтот раз не было никакого вторжения на русские земли. Тем более,не может быть и речи ни о каком «крестовом походе на Русь». Мак-симум, чего хотели и могли добиться ливонцы, — это выдворитьрусских со своей территории и отбить захваченную ими добычу.

В советское время предпринимались попытки найти место«Ледового побоища». Академия наук даже организовывала спе-

225

циальную экспедицию. Полевые исследования проводились ле-том 1963 года сотрудниками отдела истории русской культурыГосударственного Эрмитажа. Они пыталась найти тот самыйпресловутый «Вороний камень» и раскопать погребения пав-ших воинов и другие материальные свидетельства сражения.

На основании археологического и геологического обследо-вания района деревень Чудская Рудница, Заходы, Пнево иПутьково было сделано следующее заключение: «В обследован-ной местности отсутствуют сколько-нибудь значительные, с ге-ологической точки зрения, по своей величине валуны или выхо-ды коренных пород, которые могли бы по этой причине играть впрошлом роль ориентира для летописца или послужить населе-нию основанием назвать по ним те или иные находившиеся по-близости участки местности (острова, урочища и т. п.)».

Не только самого «Вороньего камня», но и никаких захоро-нений, остатков оружия, указывающих на то, что в этих местахпроизошло сражение, ученые не обнаружили.

ПРИДУМАННАЯ БИТВА(«ЛЕДОВОЕ ПОБОИЩЕ»)

1

Ч то известно из исторических доку-ментов о сражении новгородско-суз-

дальского войска под командованием братьев Александра и Ан-дрея с ливонцами («Ледовом побоище»)?

В отличие от «Невской битвы» о войне русских с ливонцами вначале 40-х годов XIII века сообщают не только «Житие» и НПЛ,но и Лаврентьевская летопись и западные источники — Ливон-ские хроники.

Самый ранний из дошедших до нас- отечественных источни-ков, упоминающих о «Ледовом побоище», — Лаврентьевскаялетопись. Ее сообщение и самое лаконичное: «Великий князьЯрослав послал сына своего Андрея в Новгород в помощь Алек-сандру против Немцев. Победив за Псковом на озере и взявмного пленных, Андрей с честью возвратился к своему отцу».

Таким образом, Лаврентьевская летопись ни слова не говоритоб участии в этом сражении новгородцев и только упоминает обАлександре, а победу в битве приписывает его брату Андрею.

Если автор «Жития» утверждает, что после «Ледового побои-ща» прославилось имя Александра «по всем странам от моряВаряжского и до моря Понтийского, и до моря Египетского, идо страны Тивериадской, и до гор Араратских, даже и до РимаВеликого. Распространилась же слава о его имени среди тысячии среди тьмы тем», то по Лаврентьевской летописи выходит, чтоо всемирной славе Александра не подозревали даже его ближай-шие родственники.

Более подробный рассказ об этой битве в НовгородскойПервой летописи. Считается, что в наиболее раннем спискеэтой летописи (Синодальной) запись о «Ледовом побоище» бы-ла сделана в 30-х годах XIV века. По НПЛ ливонцы преследуютотступающих русских и встречаются с их основными силами.«Александр и новгородцы построили полки на Чудском озере

на Узмене у Вороньего камня. И наехали на полк Немцы и Чудь,и пробились свиньею сквозь полк. И была сеча там велика Нем-цев и Чуди. Бог пособил князю Александру. Врага гнали и билисемь верст до Суболичьского берега. И пало Чуди бесчисла, аНемцев 400 (позднейшие переписчики округлили эту цифру до500, и в таком виде она вошла в учебники истории. — Авт.). ВНовгород приведено пятьдесят пленных. Битва состоялась пя-того апреля в субботу».

Как видно из этого текста, новгородский летописец, в отли-чие от своего суздальского коллеги, не упоминает об участии вбитве князя Андрея и владимиро-суздальской дружины.

Сравним летописные свидетельства с тем, что сообщает о«Ледовом побоище» самая ранняя из дошедших до нас редак-ций «Жития»: «Отец Александра, Ярослав, прислал ему на по-мощь младшего брата Андрея с большою дружиною. Да и у кня-зя Александра было много храбрых воинов, как в древности уДавида-царя, сильных и стойких. Была же тогда суббота, и ког-да взошло солнце, сошлись противники. И была сеча жестокая,и стоял треск от ломающихся копий и звон от ударов мечей, иказалось, что двинулось замерзшее озеро, и не было видно льда,ибо покрылось оно кровью. А это слышал я от очевидца, кото-рый поведал мне, что видел воинство Божие в воздухе, пришед-шее на помощь Александру. И так победил врагов помощью Бо-жьей, и обратились они в бегство, Александр же рубил их, гоня,как по воздуху, и некуда было им скрыться. Здесь прославил БогАлександра пред всеми полками, как Иисуса Навина у Иерихо-на. А того, кто сказал: «Захватим Александра»,— отдал Бог в ру-ки Александра. И никогда не было противника, достойного егов бою. И возвратился князь Александр с победою славною, ибыло много пленных в войске его, и вели босыми подле конейтех, кто называет себя «божьими рыцарями».

Таким образом, из напыщенного и многословного текста«Жития» о сражении мы узнаем совсем немного:

— бой начался, «когда взошло солнце»;— в нем участвовало «большое» суздальское войско во главе

с Андреем;— с помощью «воинства Божьего» русские одержали победу

и преследовали противника «как по воздуху». И это все.Рассказ «Жития» о «Ледовом побоище» уступает более по-

дробному и содержательному рассказу Новгородской летописи.Следовательно, источники информации у автора «Жития» и у

228

летописца были разные. Последний осведомлен значительнолучше, чем лично знакомый с участниками описываемых собы-тий автор «Жития».

Более поздние редакции «Жития» (конец XVI века) устраня-ют расхождения с летописным известием, добавляя к первона-чальной версии детали, позаимствованные из НПЛ:

— место сражения,— «Немцы и Чудь пробились свиньей сквозь русские полки»,— Александр преследует отступающих врагов семь верст,— данные о потерях. Число убитых врагов возрастает от ре-

дакции к редакции до 900.В некоторых редакциях «Жития» (а всего их насчитывается

более двадцати) появляются сообщения об участии в сражениимагистра Ордена и его пленении, а также абсурдная выдумка отом, что рыцари тонули в воде.

Между НПЛ и «Житием» есть еще одно принципиальное рас-хождение: по летописи сражение с ливонцами состоялось послетого, как был «освобожден» Псков. Ранняя редакция «Жития»заставляет усомниться в такой последовательности событий. По«Житию» неясно, что же было в начале: или Александр освобо-дил Псков, а потом произошла битва с «немцами», или победа вэтой битве привела к тому, что псковичи были вынуждены при-нять Александра на правах победителя. Вот этот отрывок: «По-сле победы Александровой, когда победил он короля («Невскаябитва». — Авт.), на третий год, в зимнее время, пошел он с вели-кой силой на землю псковскую, ибо уже был взят немцами городПсков. И пришли немцы к Чудскому озеру, и встретил их Алек-сандр, и изготовился к бою, и пошли они друг против друга, ипокрылось озеро Чудское множеством тех и других воинов». Да-лее, после одержанной на льду озера победы, с «множествомпленных» Александр направился не в Новгород, где по идее идолжны были встретить победителей, а в Псков, где его, по сло-вам «Жития», у города встречал народ. Получается, что пскови-чи, узнав о разгроме ливонского войска, решили сдаваться намилость победителя и вышли просить у Александра пощады.

Из этого можно сделать вывод, что Псков совершенно не тя-готила «немецкая» «оккупация», и псковичи не торопились отка-заться от союза с Ливонией. Не зря же Александр после разгромаливонцев обращается к псковичам с такой речью: «О, невежест-венные псковичи! Если забудете это (имеется в виду, что он, гово-ря словами «Жития», «победил иноплеменников и оружием веры

229

освободил Псков от иноязычников». — Авт.), то уподобитесь иу-деям, которые забыли Бога, освободившего их из египетской не-воли». «Невежество» псковичей надо, видимо, понимать в томсмысле, что в отличие от иерархов Русской Православной Церк-ви, они считали, что «неволя» «иноязычников» — ливонцев мень-шее зло, чем ордынское иго и власть Ярославичей.

Напрасно увещевал псковичей устами Александра автор «Жи-тия». О своем благодетеле и освободителе они или очень быстрозабыли, или ничего не знали. Это подтверждает такой пример:спустя сто лет после описываемых событий — зимой 1343 года,псковичи отправились в очередной грабительский набег на зем-ли эстов. «Пять дней и пять ночей воевали они неприятельскиесела около Медвежьей Головы (Оденпэ), не слезая с лошадей, во-евали там, где не бывали их отцы и деды». Ливонцы, собрав силы,погнались вслед за псковичами, которые «поехали назад к Пско-ву с большим полоном». Догнав противника, преследователи на-пали на него. Псковичам пришлось принять бой. «Стали пскови-чи на бой, помолились святым князьям своим Всеволоду и Тимо-фею (Довмонту)» (Соловьев, СС, т. 2, с. 248).

Почему не Александру Ярославичу молятся псковичи передбоем? То, что их молитва обращена к князю Довмонту, понятно:он умер в 1299 году, и память о его деяниях была еще свежа. Нокнязь псковский и новгородский Всеволод Мстиславович умерв 1138 году. Почему же неблагодарные псковичи вспоминают вмолитвах, прощаясь друг с другом перед смертью, имя князя,умершего два века назад, а не имя великого полководца Алек-сандра Ярославича? В отличие от Александра, ни Довмонт, ниВсеволод от «крестоносцев» или других каких захватчиковПсков не освобождали. В школьных учебниках истории про нихне пишут. Литовского князя Довмонта вообще можно причис-лить к «иностранным захватчикам». Он пришел со своей дружи-ной в Псков из Литвы и стал там князем, прогнав Святослава(сына брата Александра Ярослава Ярославича). Это чуть былоне привело к новой войне с «низовой землей». В 1266 году Яро-слав, который после смерти брата стал Великим князем, при-шел со своими полками к Новгороду, чтобы идти на псковичейи Довмонта. Поход не состоялся потому, что ему решительновоспротивились новгородцы.

Сегодня в Пскове никто не знает, кто такой Всеволод Мсти-славович и чем он прославился. Зато все знают имя АлександраНевского и искренне уверены в том, что именно он был защит-

230

ником и освободителем Пскова. Вот результат многовековойпропаганды, превративший заурядного князя в национальногогероя первой величины.

Вот и все, что известно из отечественных первоисточников о«Ледовом побоище». Численность войск, их построение, состав?Нет данных. Как развивался бой, кто отличился в сражении,сколько погибло русских? Неизвестно. Как, наконец, проявилсебя в сражении Александр? Кого на этот раз хватил копьем пофизиономии? Ответов ни на один из этих вопросов нет. Порази-тельный контраст с рассказом о «Невской битвы», в котором по-именно названы герои и указано число погибших дружинников,описаны детали боя и действия отдельных подразделений, в томчисле и противника. О более крупной по масштабам и историче-скому значению битве известно намного меньше. Как же так?Казалось бы, все должно быть наоборот. Свидетелей и очевидцев«Ледового побоища» на порядок больше, чем «Невской битвы».Ведь в сражении с «немцами» участвовала не одна «малая дружи-на», а объединенные силы Новгородской и Суздальской земель.В отличие от «Невской битвы», в «Ледовом побоище» было захва-чено много пленных. Эти обстоятельства должны были помочьавтору «Жития», который так любит ссылаться на свидетельства«очевидцев», воспроизвести развернутое и подробное описаниесражения. Так почему же он этого не делает?

Многие историки отмечали тот факт, что описание «Ледово-го побоища» в «Житии» производит впечатление литературногозаимствования. Как доказал В. И. Мансикка (Житие Александ-ра Невского. СПб., 1913), автор «Жития» в рассказе о «Ледовомпобоище» воспользовался описанием сражения между Яросла-вом Мудрым и Святополком Окаянным из чтения в честь Бори-са и Глеба.

Георгий Федоров отмечает и то, что «Житие» Александра «естьвоенная героическая повесть, вдохновленная римско-византий-ской исторической литературой (Палея, Иосиф Флавий)» (Свя-тые Древней Руси, с. 100), а описание «Ледового побоища» —калька победы Тита над евреями у Генисаретского озера из треть-ей книги «Истории иудейской войны» Иосифа Флавия.

И. Греков и Ф. Шахмагонов считают, что «облик битвы вовсех своих позициях очень схож со знаменитой битвой при Кан-нах» («Мир Истории», с. 78).

Вообще рассказ о «Ледовом побоище» из ранней редакции«Жития» всего лишь общее место, которое с успехом можно

231

применить к описанию любого сражения. Только зачем былоавтору «Жития» углубляться в такое далекое прошлое, как исто-рия Пунических войн, когда у него были гораздо более свежиепримеры для заимствования?

В XIII веке было немало сражений, которые могли стать дляавторов рассказа о «Ледовом побоище» источником «литератур-ного заимствования». Расскажем о двух из них, удивительно по-хожих на рассказ о «Ледовом побоище».

Лет за десять до предполагаемой даты написания «Жития»(80-е годы XIII века) произошло крупное сражение между ли-вонскими рыцарями и литовцами. Оно тоже состоялась на льду,но только не озера, а Рижского залива. И описание его удиви-тельно похоже на описание «Ледового побоища».

Началось с того, что литовцы напали на Эстонию, а затем польду Рижского залива проникли на остров Сааремаа.

Магистр Ордена Отто собрал из замков рыцарей в Ригу, со-звал ополчение из горожан. Выступившая из Риги армия соеди-нилась с силами епископов Дерптского и Эзель-Викского и дат-чанами из Северной Эстонии.

У Карусена, на льду залива между островами Муху и Виртсу,ливонцы преградили путь литовцам, возвращавшимся с добы-чей. Магистр Отто с орденскими войсками занимал центр, епи-скопские полки стояли на левом фланге, датчане — на правом.

Сражение произошло 16 февраля 1270 года. Битва началасьатакой орденских сил в центре: рыцарская конница атаковалалитовские позиции. Литовцы встретили врага, укрывшись за са-нями, и успешно отразили атаку тяжелой кавалерии, перебиврыцарских коней, запутавшихся между санями. После того какцентр войска союзников был уничтожен, литовцы обрушилисьна фланги противника и довершили его разгром. Магистр Оттои командир датчан погибли. После боя литовцы проследовалидомой с захваченной добычей, не пытаясь как-либо использо-вать свою победу в этом сражении.

Итак, как и в «Ледовом побоище», в битве при Карусене ры-царская конница атакует центр, там они «вязнут», и обходом сфлангов противник завершает их разгром. При этом ни в том,ни в другом случае победители не пытаются как-либо восполь-зоваться результатом разгрома вражеского войска.

Да и потери ливонского войска в битве при Карусене удиви-тельно совпадают с названным в Новгородской летописи чис-лом павших в «Ледовом побоище». Согласно Ливонской риф-

232

мованной хронике, в этом бою погибли 600 христиан, в том чис-ле 52 рыцаря Ордена (соответственно 500 погибших и 50 плен-ных в «Ледовом побоище»).

Поневоле напрашивается вопрос: а не позаимствовал ли ле-тописец известие о битве при Карусене? Достаточно только из-менить место и время сражения, заменить литовцев на русских —и готово «Ледовое побоище». Даже современники вряд ли обна-ружили подлог. О битве при Карусене знали немногие. Затомногие помнили о том, что ливонцы заняли Псков и Изборск ибыли оттуда изгнаны суздальской ратью. Почему бы при этомне произойти сражению, в котором их отцы и деды нанесли по-ражение рыцарям на льду озера?

Очень похож на описание «Ледового побоища» и рассказ о сра-жении бывшего новгородского князя Мстислава Удалого с венг-рами, поляками и богемцами в 1219 году. Карамзин пишет, что бо-гемцами командовал некий Воевода Фильний. «Сей надменныйБарон изъявлял величайшее презрение к Россиянам и часто гово-рил в пословицу: «Один камень избивает множество глиняныхсосудов. Острый меч, борзый конь, и Русь у ног моих» (СС, т. 3,с. 454). Описание вражеского военачальника, хвастающего тем,что легко справится с русскими, напоминает хвастовство ливон-цев из «Жития». Как и «Ледовое побоище», это сражение началосьс того, что «рыцари» почти разгромили русских. И в этот самыймомент им в тыл неожиданно ударила отборная конная дружинаМстислава и его союзники половцы. Враг был окружен и разбит.

Вот описание этого сражения (по Карамзину): «Ляхи стоялина правом крыле; Венгры и Галичане на левом; легкое войско ихнаходилось впереди. Россияне показались: шли они медленно истройно; за ними Половцы. Владимир Рюрикович предводи-тельствовал одной частью войска, другою Мстислав... Уже битваначалась. Владимир не устоял против Ляхов: они гнали Россиян,брали пленников, добычу, и древними песнями отцов своих тор-жествовали победу. Венгры, Галичане также имели успех, и бед-ствие наших казалось совершенным. Но Мстислав в самое товремя с отборною дружиною и с Половцами ударил в тыл непри-ятелю: изумленные, расстроенные Венгры падали мертвые це-лыми рядами; сам предводитель их отдался в плен, и скоро Ляхик отчаянию своему увидели, что победа им изменила; окружен-ные Россиянами, не могли спастись ни мужественною оборо-ною, ни бегством и все легли на месте. Одни Половцы бралипленников, ловили коней, обнажали мертвых: Россияне, испол-

233

няя волю Князя, старались только о совершенном истреблениинеприятеля. Еще многие Ляхи оставались назади, не ведали о ги-бели своих и, видя издали государственное знамя Польское, тол-пами стремились к оному; но сие знамя, с изображением Белогоорла, развевалось уже в руках победителя: они находили тамсмерть. Кровопролитие было ужасно; вопль, стон несчастныхжертв достигал до Галича; трупы лежали кучами на пространственеобозримом. Россияне, торжествуя победу, все единодушнопревозносили хвалами Мстислава Храброго, называя его, по тог-дашнему обыкновению, красным солнцем отечества» (там же).

В отличие от «Ледового побоища», это сражение имя собст-венного не получило и в учебники истории не вошло. Из чегоможно сделать вывод: для полководца главное не победа в бою.Главное — это ее правильно и красочно описать и преподнести.Поэтому всегда настоящие герои остаются неизвестными, априписавшие себе их заслуги никогда не воевавшие штабныеписари ходят в героях.

2

А что пишут о битве, которая принесла, ес-ли верить «Житию», всемирную известность Александру Яро-славичу, Ливонские хроники?

Древнейшая из них, Ливонская рифмованная (т. е. написаннаяв стихах. —Авт.) сообщает, что потери Ордена составили двадцатьрыцарей и шестеро попавших в плен. В этой хронике ничего неговорится о месте сражения. Но слова менестреля о том, что уби-тые падали на траву (землю), позволяет сделать вывод о том, чтосражение велось не на льду озера, а на суше. Если «траву» (gras) ав-тор Хроники понимает не образно (немецкое идиоматическое вы-ражение — «пасть на поле брани»), а буквально, то получается, чтосражение произошло, когда лед на озерах уже растаял, или про-тивники сражались не на льду, а в прибрежных зарослях камыша.

Вот этот отрывок из ЛРХ: «Русским были обидны их неудачи;быстро они приготовились. Тогда выступил князь Александр и сним многие другие русские из Суздаля. Их сильное войско на-правилось в землю братьев-рыцарей. Братья-рыцари оказалиим сопротивление; но их было немного.

В Дерпте узнали, что пришел князь Александр с войском в зем-лю братьев-рыцарей, чиня грабежи и пожары. Епископ велел му-жам епископства поспешить в войско братьев-рыцарей для борь-

234

бы против русских. Они привели слишком мало народа, войскобратьев-рыцарей было также слишком маленьким. Однако онипришли к единому мнению атаковать русских. Русские имелимного стрелков, которые мужественно приняли первый натиск,Видно было, как отряд братьев-рыцарей одолел стрелков; там былслышен звон мечей, и видно было, как рассекались шлемы. С обе-их сторон убитые падали на траву. Те, которые находились в вой-ске братьев-рыцарей, были окружены. Русские имели такую рать,что каждого немца атаковало, пожалуй, шестьдесят человек.

Братья-рыцари упорно сопротивлялись, но их там одолели.Часть дерптцев спаслись, покинув поле боя. Там было убитодвадцать братьев-рыцарей, а шесть было взято в плен. Таковбыл ход боя».

ЛРХ относит эти события ко времени магистра Германа Бал-ка (Meister Herman Balke, ливонский магистр 1237—1238 гг. Умерв марте 1239 г. По другим данным, был магистром до 1243 года).

Таким образом, рассказ Ливонской рифмованной хроники вцелом совпадает с рассказом НПЛ о событиях под Изборском иПсковом, но не содержит никаких данных о битве ливонцев срусскими на льду озера. Из ЛРХ можно сделать вывод о том, чтосражение произошло во владениях Ордена, когда братья-рыца-ри вместе с пришедшими им на помощь дерптцами контратако-вали русских.

Согласно ЛРХ, основная тяжесть отражения нападения рус-ских легла на плечи Дерптского епископа.

Тевтонский Орден в это время не мог оказать помощи сво-им вассалам в Ливонии, так как в 1242 году прусские племенаобъединились (до этого они действовали разрозненно) и под-няли восстание. Пруссы разорили владения Ордена и осадилиряд замков. Восстание продолжалось до 1249 года. Тевтонцыпроиграли ряд крупных битв. В этот раз пруссы в борьбе с Ор-деном использовали не только силу оружия, но и дипломатию.На соборе 1245 года в Лионе представители пруссов потребо-вали у католической церкви, чтобы она перестала поддержи-вать Орден.

Восстание удалось погасить только путем переговоров в ре-зультате активного посредничества церкви. Таким образом, напротяжении пяти лет тевтонцы вели войну, которая требоваланапряжения всех сил Ордена. Следовательно, они не только немогли помочь своим ливонским вассалам, но и сами нуждалисьв их помощи.

235

Отечественные историки утверждают, что восстание пруссовначалось после поражения рыцарей под Псковом, а поводом дляего начала послужил разгром основных сил Ордена русскими. А к1241 году, после того как рыцари в 1240 году разгромили пруссови заставили их признать власть Тевтонского Ордена, в Пруссиинаступил долгожданный мир. Следовательно, ничто не мешалонаправить рыцарей Ордена из Пруссии на помощь своим брать-ям в Ливонии. Но даже если это и произошло именно так, то тев-тонцы вряд ли успели поспеть к месту событий. Привести войскаиз Пруссии в Ливонию было не так просто — между ними былавраждебная Литва. Переброска войска была возможна только поморю. Тевтонцам, у которых не было флота, сначала надо былозафрахтовать суда, потом добраться на них до Риги, а оттуда мар-шем к Дерпту. Но ведь нападение русских на орденских братьев вПскове было внезапным. Вторжение в Ливонию началось сразуже после освобождения Пскова. Так что позвать тевтонцев на по-мощь Дерптский епископ не успел бы. Да и с чего вдруг Тевтон-ский Орден должен был выступить на помощь епископу Герма-ну? Даже если бы русские захватили его владения, интересы Тев-тонского Ордена при этом никак не пострадали.

Автор ЛРХ не высказывает ни малейшего восхищения пол-ководческими дарованиями Александра. По ЛРХ, русским уда-лось окружить часть ливонского войска не благодаря талантуАлександра, а потому, что русских было намного больше, чемливонцев. Впрочем, даже при подавляющем численном превос-ходстве над противником (если верить ЛРХ — 1 к 60) они несмогли окружить все ливонское войско: части дерптцев удалосьспастись, отступив с поля боя. Поскольку именно они составля-ли большую часть ливонского войска, то в окружение попаланезначительная часть «немцев» — 26 братьев-рыцарей, которыепредпочли смерть на поле боя позорному бегству.

Более поздний по времени написания источник — ХроникаГермана Вартберга. Она написана спустя сто пятьдесят лет по-сле событий 1240—1242 годов. Основной лейтмотив этой Хро-ники — сложные взаимоотношения рыцарей с ливонской цер-ковью и городами. Самое интересное в Хронике Вартберга то,что благодаря ей мы можем сделать вывод о том, как спустямного лет потомки разбитых в «Ледовом побоище» рыцарейоценивали масштаб и значение этого события.

Поскольку история Ордена Меченосцев и его вхождение вТевтонский Орден для автора Хроники всего лишь краткое пре-

236

дисловие к событиям более близким, то Вартберг в своем пове-ствовании упоминает только наиболее значимые, по его мне-нию, события тех лет.

Война с русскими, во время которой Орден овладел Избор-ском и Псковом, согласно Вартбергу имела место во время вто-рого магистра Ордена Меченосцев (он называет этот Орден«Братство рыцарства Христова»). «В 1211 г. жил второй магистрбратьев рыцарства Христова, Вольквин (Фольковин), не менееспособный, благочестивый и честный муж. Он мудро вел войныГосподни, и братья ордена верно помогали ему.

Он же покорил эстов и эзельцев христианской вере и нало-жил на них дань; он построил также, а именно из камня, замокФеллин и небольшой ревельский замок, и укрепил их самымлучшим образом башнями и глубокими рвами. Он произвелтакже и другие постройки около Дерпта и Одемпэ, о коих я ра-ди краткости не упоминаю».

Отметив самые главные заслуги «второго магистра» (реальныйВольковин, как мы знаем, погиб в битве при Сауле в 1236 г.),Вартберг переходит к войне с русскими: «далее он завоевал Из-борск. Плесковские же русские (псковичи) подчинились ему по-сле того, как он сжег их город. Для охраны замка, равно как и дляувеличения числа обращенных, магистр оставил здесь двух ор-денских братьев с небольшим числом людей. Но когда новгород-цы узнали об этом, они захватили внезапно оставшихся братьеввместе с их людьми. Далее он построил у русских замок по имениКопорию и наложил в то же время дань на ватландских русских».

Это все, что пишет эта Хроника о войне с русскими в 1240—1242 годы. Таким образом, автору этой Хроники ничего неизве-стно ни о «Ледовом побоище», ни о дальнейшей судьбе замка вКопорье.

Не позволяет эта Хроника судить и о том, когда же произошлиописанные события. По Вартбергу, они имели место до 1241 года,когда ливонских рыцарей, ставших вассалами Тевтонского Орде-на, возглавлял Андрей Фельфен (Андреас фон Белвен) — магистрТевтонского Ордена в Ливонии. В этом году, по Вартбергу Орденвоевал с эстами, поднявшими восстание против католическихмиссионеров на острове Эзель (современный о. Сааремаа). «В еговремя эзельцы отложились от веры и избили христианский народвместе с бывшим налицо духовенством, причем преосвященныйГенрих, их епископ, едва избежал смерти. Но когда выше назван-ный магистр их снова покорил, он им даровал некоторые права ивольности, которые впоследствии этот епископ утвердил».

237

Но вернемся к описанию деятельности «второго магистра»Ордена Меченосцев. Из Хроники следует, что несмотря на изве-стные нам по другим источникам регулярные и масштабные на-падения русских на территорию Ливонии, Орден в этих кон-фликтах участия не принимал. Что подтверждает предположе-ние о том, что нападению со стороны Новгородской земли восновном подвергались владения ливонской церкви и, преждевсего, территория Дерптского епископства.

Что же касается похода против Пскова, то, как следует из этойХроники, он состоялся после того, как Орден решил более важ-ные задачи, а именно: одержал победу над датчанами в борьбе загосподство в Северной Эстонии. Следовательно, логичнее былобы обвинить «немецких рыцарей» не в стремлении покоритьземли Руси, а в желании установить свое господство над Данией.

В Ливонской хронике Рюссова, изданной в 1848 году на осно-ве более ранних изданий, говорится, что во времена магистраКонрада (Великий магистр Тевтонского Ордена в 1239—1241 гг.Умер от ран, полученных в сражении с пруссами 9 апреля 1241 го-да. — Авт.) в Новгороде был король Александр. Он (Александр)узнал, что при магистре Германе фон Зальте (магистр Тевтонско-го Ордена в 1210—1239 гг.) тевтонцы захватили Псков. С боль-шим войском Александр берет Псков. Немцы упорно сражаются,но разбиты. Погибли семьдесят рыцарей со многими немцами.Шесть братьев попадают в плен и замучиваются до смерти.

Некоторые отечественные историки интерпретируют сооб-щения Хроники Рюссова в том смысле, что семьдесят рыцарей,о гибели которых он упоминает, пали при взятии Пскова. Ноэто неправильно. Очевидно, что в Хронике Рюссова все собы-тия 1240—1242 годов: взятие ливонцами Пскова, его освобожде-ние Александром, вторжение новгородско-суздальских дружинв Ливонию и «Ледовое побоище» — объединяются в одно целое.О таких событиях, как взятие Изборска, разгром под Изборскомпсковского войска, строительство крепости в Копорье и ее за-хват новгородцами, вторжение русских в Ливонию, эта Хрони-ка не упоминает. Таким образом, «семьдесят рыцарей и многонемцев» — это общие потери Ордена (точнее, ливонцев и дат-чан) за все время войны.

Еще одно отличие Ливонских хроник от НПЛ — количествои судьба пленных рыцарей. Хроника Рюссова сообщает о шестипленных, а новгородская летопись — о пятидесяти. Взятых вплен рыцарей, которых в фильме Эйзенштейна Александр

238

предлагает менять на мыло, по ЛРХ «замучили до смерти». НПЛпишет о том, что немцы предложили новгородцам мир, однимиз условий которого был обмен пленными: «а что, если мы пле-нили мужей ваших, теми разменяемся: мы ваших пустим, а вынаши пустите». Но дожили ли пленные рыцари до обмена?

Больше никаких сведений о событиях 1240—1242 годов в за-падных источниках нет.

Между Ливонскими хрониками и русскими источникамиесть принципиальная нестыковка. По второй редакции «Жи-тия» получается, что Псков был под «немцами» менее года. ПоНПЛ — около двух лет. По Ливонским хроникам Псков заклю-чил мир с Орденом не позднее марта 1239 года, а новгородцывозвращают его только в 1244 году. Получается, что ливонскийгарнизон находился в Пскове почти целых пять лет.

Если принять ливонскую хронологию, то получится, что у ли-вонцев было более чем достаточно времени для того, чтобы напастьна Новгород или другие русские земли. Но поскольку они этого неделают, то в их планы это не входило, а значит, надо признать тотфакт, что никакой агрессии Запада против Руси не было. А грабежикупцов в окрестностях Новгорода — это не начало «крестового по-хода» на Русь, а обыкновенные приграничные стычки, которыепрекращались на время и вновь вспыхивали с новой силой.

Если предположить, что в датировке событий ошибаютсяЛивонские хроники, а не новгородский летописец? Тогда этаошибка говорит о том, что для истории Тевтонского Ордена этоочередное столкновение с русскими в Ливонии было второсте-пенным событием.

Что касается собственно «Ледового побоища», то вряд лиесть основания считать, что Ливонские хроники, которые до-статочно объективно описывают как победы, так и поражениярыцарей Ордена, решили замолчать их поражение в битве с рус-скими на льду озера. Да и какой смысл было скрывать пораже-ние, если гибель в бою была для рыцаря честью? Орденскиехроники не преминули бы описать героическую гибель доблест-ных воинов во славу Господа.

3

«Ледовое побоище» с давних пор былопредметом исследования отечественных историков. Однако всеэти изыскания сводились, в лучшем случае, к пересказам и ин-

239

терпретадии НПЛ, в худшем — «Жития». Исследованием досто-верности изложенных в этих источниках фактов до революциине занимались.

Новый всплеск интереса к деятельности Александра Нев-ского начался в советское время в конце 30-х годов прошлоговека. Советские авторы стали приписывать «Невской битве» и«Ледовому побоищу» выдающееся значение в истории не толь-ко Руси, но и всей Европы. Они пытались доказать, что герои-ческие русские воины во главе с Александром Невским оста-новили многовековой немецко-рыцарский «Drang nachOsten», ранее приведший к покорению западных славян и при-балтийских народов. Начиная с 1938 года — момента появле-ния первых советских работ о «Ледовом побоище», — в СССРпоявилось огромное количество сочинений, посвященных де-ятельности Александра Невского. С этого времени бывшемуправославному святому, перекрашенному коммунистами в од-ного из первых защитников Отечества от западной агрессии,уделяется видное место во всех трудах и учебниках по историиСССР и военного искусства. Правда, в большинстве работ со-ветского времени об Александре Невском пересказывают ужедавно известные факты, изложенные еще дореволюционнымиисториками. Обычно «Ледовое побоище» освещается без ис-пользования западных источников и не на основании подлин-ного летописного текста, а по пересказам, сделанным в болееранних работах. В основном переписывалась одна из первыхсоветских работ об Александре Невском — брошюра 1938 годаА. И. Козаченко «Ледовое побоище». Многочисленные ошиб-ки, неточности и просто фантазии из его работы внесли в со-ветскую литературу о «Ледовом побоище» ошибки и неточно-сти, многократно повторенные другими авторами. Например,Козаченко принадлежит мысль о том, что во главе ливонцев«выступил со всеми рыцарями ордена магистр Валк», то естьмагистр Тевтонского Ордена Герман Балк. В действительностиБалк умер в 1239 году и событиях 1240—1242 годов, по этойуважительной причине участвовать не мог, а тевтонские рыца-ри не принимали непосредственного участия в делах своегофилиала в Ливонии.

Ливонские хроники не сообщают об участии в войне с рус-скими руководителей Тевтонского Ордена. Магистр Ордена на-ходился в Пруссии. Командующий вассалами Тевтонского Ор-дена в Ливонии имел титул ландмейстера. В апреле 1242 года

240

большинство ливонских рыцарей во главе с ландмейстером Ди-трихом фон Грюнингеном сражались в Курляндии.

Можно предположить, что в «Житиях», где появилась мысльоб участии в бою магистра и его пленении, магистром названнекий важный ливонец, попавший в плен к новгородцам: в ры-царской иерархии православые монахи не разбирались. Еслирассуждать теоретически, то в случае разгрома ливонского во-инства в руки русских должен был попасть не кто иной, как самепископ Дерптский Герман. Но о нахождении его в плену тоженичего неизвестно. Да и возраст у Германа был к тому временидо того почтенный (около 70 лет), что он физически не мог уча-ствовать в сражении.

Именно Козаченко выдумал, что перед «Ледовым побои-щем» «часть дружины была поставлена в засаду за возвышенно-стями берега» и в разгар боя ударила «с тыла... закупорив окон-чательно щель, пробитую германской свиньей».

С легкой руки Козаченко эта фантастическая засада, явнопридуманная по аналогии с действиями «засадного полка» вовремя Куликовской битвы, вошла в учебники.

Почему малограмотные вымыслы Козаченко оказались такживучи? Дело в том, что когда советские историки писали о«Невской битве», они пользовались рассказом «Жития» о «шес-ти храбрых мужах», выдавая его за летописное свидетельство.Это было несложно, поскольку в Лаврентьевской, Софийской,Псковской, Никоновской и других поздних летописях цитиру-ются различные редакции «Жития» (об этом обстоятельстве ис-торики, разумеется, умалчивали). А рассказ о «Ледовом побои-ще» в «Житии» лишен каких-либо подробностей. Поэтому при-шлось напрягать фантазию. Последователи Козаченкопроизвели на свет множество псевдонаучных реконструкцией«Ледового побоища», включая кинематографическую — фильмЭйзенштейна «Александр Невский». Впрочем, и в те временанаходились те, кто имел смелость признать, что подобные изы-скания не имеют отношения к науке. Так, И. Греков и Ф. Шах-магонов, авторы книги «Мир Истории» пишут: «Мы нигде ненаходим вполне ясного ответа, как, каким образом, с помощьюкаких тактических приемов новгородское войско победилопрофессиональное войско немецких рыцарей» (с. 78).

Несмотря на робкие возражения отдельных критиков, твор-ческое наследие Козаченко живет и продолжает победное шест-вие из учебника в учебник. Что же насочиняли его последовате-

241

ли про «Ледовое побоище»? Начнем с того, как описывают исто-рики построение русских войск. Именно в том, как расположилсвои войска на поле боя Александр, многие авторы видят залогего победы в этом сражении. Возьмем, к примеру, одну из по-следних публикаций на эту тему. Интересна она тем, что опубли-кована в официальном рупоре пропаганды Российского минис-терства обороны — газете «Красная Звезда» к важной дате — 759-йгодовщине «Ледового побоища». Автор статьи — не какой-ни-будь историк-дилетант, вроде меня, а дипломированный специ-алист, кандидат исторических наук Юрий Соколов.

Вот что пишет этот, с позволения сказать, военный историк:«Учитывая особенности тактики рыцарей, которые обычно ве-ли фронтальную атаку против пехотинцев бронированным кли-ном, названным на Руси «свиньей», Александр Невский решилослабить центр («чело») и усилить полки правой и левой руки.Конницу, разделенную на два отряда, он расположил на флан-гах позади пехоты. За «челом» князь встал со своей тяжелово-оруженной дружиной. Подобное построение позволяло нетолько с успехом парировать прорыв центра, но и осуществитьдвусторонний охват неприятеля с целью нанесения ударов пофлангам и тылу, и полностью окружить его».

Откуда автор вышеприведенной цитаты узнал эти подробнос-ти, остается только гадать. Богатая фантазия — это, конечно, хо-рошо. Плохо, когда фантазия заменяет историку знание предме-та. Дело в том, что описанное Соколовым построение русскоговойска известно со времен киевского князя Святослава (?—972 гг.)и без особых изменений дошло до Куликовской битвы. Головнойполк, полк правой и левой руки, засадный полк. Именно такстроилось русское войско еще в X и XI веке. «Войска в битвахрасполагались обыкновенно тремя отделениями: большой полк,или чело, и два крыла; в челе ставили варягов наемников; если небыло наемников, то земские полки, а дружину по крылам, сохра-няя ее для решительного нападения» (Соловьев, СС, т. 1, с. 224).

Но только тогда непонятно, о каком полководческом генииАлександра Ярославича можно говорить, если он слепо заимст-вовал тактику своих отцов и дедов?

Что нового по сравнению с военной наукой двух-трехвеко-вой давности внес в построение русского войска Александр?Ничего. Нет, прошу прощения, виноват, внес: по Соколову, уАлександра полка не три (пехота в центре, конница по флан-гам), а четыре: «за челом князь встал со своей тяжеловооружен-

242

ной дружиной». Но тогда выходит, что Соколов сам себе проти-воречит: он утверждает, что «Александр Невский решил осла-бить центр («чело») и усилить полки правой и левой руки». Ноесли за «челом» «князь встал со своей тяжеловооруженной дру-жиной», то получается, что Александр Ярославич не только неослабил центр, а наоборот, сделал его самой сильной частьюсвоей позиции.

Другое противоречие: где же расположил свою конницуАлександр, если его конная дружина была в центре, за «челом»,а Соколов утверждает, что конницу он разделил на «два отряда»?Тогда выходит, что Александр конницу разделил не на два, какпишет Соколов, а на три отряда. То, что кандидат наук Соколовне умеет считать до трех, не так важно, важно то, что за конницуАлександр разделил на два отряда и поставил на фланги, если егоконная дружина стояла в центре? Дружинников своего брата Ан-дрея? А может быть, татарскую? Но участие татар в «Ледовом по-боище» сам Соколов напрочь отрицает, заявляя, что подобныепредположения — наглая ложь. По его словам, «такая версия бы-ла введена в оборот секретарем Батория Рейнгольдом Гейден-штейном в период Ливонской войны 1558—1583 гг.». Тогда отку-да у Александра Ярославича столько конницы, что он ставит ее ина фланги, и в центре, где ее прикрывает пешее «чело»?

Вообще само утверждение Соколова о том, что «конницу,разделенную на два отряда, он (Александр Невский) располо-жил на флангах позади пехоты», обнаруживает в нем человека,который плохо понимает то, о чем говорит. Ну и как бы русскаяконница при таком построении смогла бы осуществить свой за-планированный маневр по окружению рыцарского клина? Поголовам стоящей перед ней пехоты? Согласитесь, не самое удач-ное решение. Не проще было бы сразу вывести конницу вперед,чтобы она, переходя в атаку, не теряла драгоценного времени,объезжая строй пеших воинов?

Далее Соколов пишет о том, как развивались события: «Кре-стоносное войско численностью примерно в 12—15 тысяч чело-век врубилось в передовой полк, пробилось через него, стре-мясь прорваться через центр «чела», чтобы развернуть флангиклина с целью охвата рассеченных боевых порядков русской пе-хоты. Но первые ряды рыцарей, пробившихся сквозь «чело»,были остановлены конной дружиной Александра Невского».

Использование главной ударной силы — конных дружинни-ков в обороне да еще в позиции, где они лишены возможности

243

маневра и не могут быть использованы для контратаки?! Ниодин полководец так бездарно не распорядился бы своим са-мым мощным и боеспособным отрядом.

Даже сугубо штатскому человеку очевидно, что конная дру-жина в решающий момент сражения должна наносить удар пофлангу или в тыл атакующим ливонцам, а не ждать, пока ониуничтожат центр русской позиции, чтобы по трупам своей пехо-ты броситься в атаку. То есть, по Соколову получается, что Алек-сандр позволил противнику разгромить его войско по частям.

Расположив княжескую конную дружину за «челом», Соко-лов делает неуклюжую попытку добиться соответствия междузафиксированным летописцем фактом прорыва ливонцевсквозь порядки русских войск и выдумкой конца 30-х годов отом, что Александр Невский окружил противника.

При всей бессмысленности такого построения у него естьодин плюс, о котором Соколов, естественно, помалкивает: всютяжесть боя, а значит, и наибольшие потери, несет именно «че-ло» и фланги. А пока они гибнут в бою, княжеская дружина воглаве с Александром Ярославичем спокойно стоит в резерве идо последнего момента в битве участия не принимает. В случаепоражения она легко покинет поле боя. В случаи победы — бро-сится добивать отступающих врагов, брать пленных и собиратьтрофеи.

Этот тактический прием применяли все русские князья.Соловьев приводит рассказ о сражении тмутараканского кня-зя Мстислава с Ярославом Мудрым: «Мстислав с вечера ис-полчил дружину и поставил северян в чело против варягов, асам стал с дружиной своей по крылам...» (СС, т. 1, с. 222). Ес-ли поменять северян на новгородцев, а варягов на «немцев»,получится построение Александра Ярославича перед «Ледо-вым побоищем» (с некоей модификацией у Соколова, по кото-рой Александр оказался еще хитрее и свою дружину располо-жил не на флангах, а в тылу). Наутро, обходя поле сражения,Мстислав, увидев трупы павших в бою варягов и северян, ска-зал: «Как не радоваться? Вот лежит северянин, вот варяг, а дру-жина моя цела».

Так что и в этом смысле ничего нового Александр в военномделе не открыл: смысл построения Александра не в том, чтобы«парировать прорыв центра», а в том, чтобы поставив на остриеудара новгородцев, сохранить свою дружину. И чем больше нов-городцев погибло бы в битве и, наоборот, чем больше уцелело

244

княжеских дружинников, тем проще было бы диктовать князюАлександру свою волю строптивому новгородскому вече.

Еще один откровенный нонсенс. Соколов пишет, что враги«стремились прорваться через центр «чела», чтобы развернутьфланги клина с целью охвата рассеченных боевых порядков рус-ской пехоты». Хотелось бы полюбопытствовать, как бы они ох-ватили расчлененные боевые порядки русской пехоты, если нафлангах этих самых боевых порядков стоит конница? Либо нем-цы были дураки, либо Соколов не прав.

4

В более ранних спекуляциях на тему «Ледо-вого побоища» построение русского войска описывалось по «Свя-тославу». К примеру, И. Греков и Ф. Шахмагонов тоже обратиливнимание на то, что ничего нового в построении своего войскакнязь Александр не придумал: «Русское войско было построенопо классической схеме, выработанной еще Святославом. Центр —пеший полк с выдвинутыми вперед лучниками, по флангам —конница. Клин пробил русский центр, но в это время ударила пофлангам русская конница, и рыцари оказались в окружении»(указ. соч., с. 78).

При небольших нюансах в описании деталей битвы, вызван-ных стремлением авторов внести собственный вклад в «науку»,они дружно сходятся в том, что Александр Невский, «учитываяособенности тактики рыцарей» предугадал то, что ливонцы бу-дут атаковать «свиньей», и подготовил им ловушку.

Если Александр Ярославич построил войска «по классичес-кой схеме, выработанной еще Святославом», то заявления отом, что он «учел особенности тактики рыцарей», выглядит бо-лее чем странно. Общеизвестно, что во времена Святославаеще не было ни рыцарской конницы, ни военно-монашескихОрденов. Или надо признать, что противники Святослава —хазары, печенеги, волжские булгары, византийцы, располагалирыцарской кавалерией и строили свои боевые порядки «свинь-ей». А это уже такой же бред, как участие в сражениях Алексан-дра Невского «небесного воинства».

Кроме того, как Александр Ярославич мог учесть особенноститактики рыцарей, если он с ними до этого никогда не воевал? На-учился ей в «Невской битве»? Но в этом сражении, если верить

245

официальной версии, он мог научиться только тактике паничес-кого отступления. Разумеется, молодого неопытного князя моглипросветить его умудренные боевым опытом родственники илибояре. Но и это не так. Ни присланный отцом в подмогу Алексан-дру младший брат Андрей, ни другие военачальники новгород-ско-суздальского войска о тактике рыцарей не имели ни малей-шего представления. До «Ледового побоища» в русских летопи-сях не сообщается ни об одном сражении с рыцарями, в которомони атаковали «свиньей». Более того, до 5 апреля 1242 года у рус-ских вообще не было опыта крупных полевых сражений с рыцар-ским войском: во всех предыдущих стычках ливонцы старалисьизбегать открытых сражений с русскими. Ввиду подавляющегочисленного превосходства противника они предпочитали пере-жидать нападения русских дружин за стенами своих замков.

Эпизод, когда сотня братьев-рыцарей полдня отбивала рус-ских на переправе, явно не давал повода сделать вывод о том,что рыцари «обычно вели фронтальную атаку против пехотин-цев бронированным клином». То же самое можно сказать и поповоду неудачной вылазки ливонцев во время осады ЯрославомВсеволодовичем Дерпта в 1234 году. Тогда большинство атакую-щих провалилось под лед прежде, чем русские смогли разо-браться в особенностях их тактики.

Первыми, кто мог столкнуться с атакой рыцарской кавале-рии, были псковичи, которые неудачно пытались отбить у Яро-слава Владимировича Изборск. Но это всего лишь предположе-ние, поскольку никаких подробностей об этом бое, кроме чис-ла погибших в нем русских, нет.

Для современников, имеющих такое же представление о так-тике рыцарей, как и князь Александр, видимо, интересно будетузнать о том, что построением «клином» она не ограничивается.Арсенал тактических приемов рыцарского войска был намногобогаче. Поэтому, как построятся рыцари на поле боя, и в какомстрою будут атаковать, не мог с уверенностью предположить да-же полководец, имевший большой опыт сражения с ними.

О том, как воевали тевтонские рыцари, хорошо известно поописанию в Ливонских хрониках, в которых подробно расска-зывается о многих сражениях. Так что фантазировать по этомуповоду нет необходимости. Достаточно просто ознакомиться спервоисточниками. Еще большее заблуждение полагать, чтотактическое построение рыцарского войска на поле боя не пре-дусматривало возможности нанесения противником фланговыхударов. Рыцари про защиту флангов не забывали!

246

Например, когда рыцари располагали незначительными сила-ми (как это было и во время «Ледового побоища»), они применя-ли построение «изгородь» («en haie». — Фр.). Тяжеловооруженныеконные рыцари выстраивались в одну линию впереди войска.При этом между отдельными рыцарями, растянувшимися вдольвсей линии фронта, было значительное расстояние. Позади стоя-ла легкая кавалерия, а за ней пехота. Это построение позволялоодновременно использовать в сражении всех тяжеловооруженныхвсадников — главную ударную силу рыцарского войска. А растя-нутый по фронту строй затруднял превосходящему по численнос-ти противнику совершить маневр по окружению рыцарского вой-ска. Логично было бы предположить, что и против русских ливон-ское войско, в котором собственно рыцарей было несколькодесятков (всего ливонских рыцарей, по спискам Ордена, былочуть больше сотни), выстроится точно таким же образом.

Но даже если рыцари выстроились «клином», который бро-сился в атаку на центр русской позиции, то это не означает, чтофланги атакующего отряда были незащищенными.

Например, в уже упомянутой битве при Карусене орденскаякавалерия была прикрыта с флангов отрядами союзников-або-ригенов. Рыцари, которые в 1242 году так же, как и при Карусе-не, атаковали первыми, скорее всего, использовали тот же са-мый тактический прием. Это значит, что если во время «Ледово-го побоища» несколько десятков тяжеловооруженных всадниковпостроилась «клином», то оставшаяся — большая часть — ли-вонского войска обеспечивала безопасность флангов и тыла это-го ударного отряда.

Можно возразить, что поскольку в битве при Карусене ли-вонские рыцари преградили путь противнику, а в случае «Ледо-вого побоища» — наоборот (русские — ливонцам), то построе-ние рыцарского войска могло быть другим. Каким же?

Таким, например, как в битве при Вильянди в 1217 году, в ре-зультате которой Эстония попала под власть Ливонии. Ливон-ская армия состояла из 3000 воинов. По территории противникаливонцы двигались тремя параллельными колоннами, для тогочтобы в случае внезапного нападения иметь возможность быстроразвернуться в боевые порядки. Опять же рыцари двигались вцентре, а слева и справа, прикрывая фланги, их союзники леты иливы. В таком строю они и вступили в бой с эстами. Рыцарскоевойско состояло из всадников, а леты и ливы действовали в пе-шем строю, прикрывая фланги. Рыцари, атаковавшие в центре,

247

обратили в бегство противостоявшие им войска эстов. Летам,атаковавшим одновременно с рыцарями, на своем фланге тожеудалось нанести поражение эстам. А вот ливы на своем флангеотступили. Эсты, воспользовавшись этим, нанесли удар в тылрыцарям, которые в этот момент преследовали их бегущих сопле-менников. Однако на исход сражения этот контрудар не повлиял.Несмотря на то, что силы эстов в два раза превосходили ливон-ские (если верить цифрам, приведенным в Ливонской хронике),войско язычников все же было разбито. Заметим, что и в этомсражении ливонская пехота находилась не в центре строя всад-ников, а снаружи его, прикрывая рыцарей от фланговых ударов.Точно так же выстроили свои порядки рыцари и в следующем го-ду, когда им пришлось воевать против объединенного новгород-ско-псковского войска, вторгшегося в Ливонию. Правда, тогдадо боя дело не дошло, так как, увидев численность русского вой-ска, ливонцы отступили, поспешив укрыться за стенами замков.

Нет никаких оснований считать, что преследуя отступающиена озеро отряды Александра, ливонцы двигались не своим про-веренным походным строем в три колонны, а как-то иначе. Иуж тем более, встретив на своем пути основные русские силы,они даже и не подумали перестраиваться в один огромный«клин» (подобный тому, который изображают на схемах в учеб-никах истории). Зачем? Походный строй в три колонны позво-лял им с ходу начать атаку на выстроенные для боя полки Алек-сандра. При этом рыцарская конница, развернувшаяся из по-ходной колонны в атакующую лаву, могла не беспокоиться освоих флангах, которые прикрывали две другие колонны.

Ну, а если поверить в то, что ливонцы оставили фланги не-прикрытыми? Насколько реально было провести упомянутыйСоколовым маневр по «двустороннему охвату флангов» и захо-ду в тыл ливонцам конных отрядов русского войска?

На такой открытой местности, как многокилометровое ров-ное как стол пространство замерзшего озера, совершить неза-метно маневр по обходу невозможно. Противник, пытающийсязайти в тыл, будет замечен как минимум за три километра (рас-стояние до линии горизонта). Это означает, что у обороняю-щихся будет достаточно времени, для того чтобы перестроитьсвои боевые порядки для отражения этой атаки или отступить.

Не говоря уже о том, что коннице трудно было бы передви-гаться с большой скоростью по льду. Это показал в своем фильмеЭйзенштейн, где есть сцена, в которой на глазах у Александра,

248

выбирающего место для будущего сражения, поскользнувшисьна льду, падает лошадь с наездником. «Что, копыта скользят?» —восклицает князь. Так что на скользящих копытах в тыл немцамрусской коннице пришлось бы заходить медленно и осторожно.А это значит, что у ливонцев было еще больше времени на то,чтобы, заметив грозящую опасность, предпринять адекватныеответные меры для ее устранения. При таком раскладе возмож-ность окружения ливонского войска кажется маловероятной.

5

Насколько непредсказуемой и гибкой былатактика рыцарей, свидетельствует Грюнвальдская битва. Это сра-жение было значительно масштабнее, чем «Ледовое побоище».Максимальное количество воинов, которое могли выставить нов-городцы и псковичи, вместе с пришедшими им в помощь дружи-нами «низовой земли» под командованием Андрея — около двад-цати тысяч. Хотя псковичей, скорее всего, на поле боя не было.Об их участии в сражении НПЛ и «Житие» не сообщают. Силы,которые могла выставить Ливонская конфедерация, значительноменьше. Поскольку даже поздние редакции «Жития» ничего неговорят о численности вражеского войска, историкам приходитсяфантазировать. Впрочем, большинство из них даже в советскоевремя, когда в исторических исследованиях было больше идеоло-гии, чем науки, старательно обходили стороной вопрос о числен-ности ливонского войска. Нельзя же было признать, что «немцев»было если не в шестьдесят раз (как об этом говорит ЛРХ), то всеравно намного меньше, чем их противников. Если про числен-ность «крестоносного войска» и говорили, то оценивали ее рав-ной или даже превосходящей по численности силы АлександраЯрославича. Например, один профессор — преподаватель исто-рии столичного педагогического ВУЗа, учит будущих преподава-телей, что «немцы имели превосходство в силах, по крайней мере,превосходство в численности тяжеловооруженных рыцарей».Очень интересное замечание насчет тяжеловооруженных рыца-рей. Поскольку ни тяжеловооруженных, ни легковооруженныхрыцарей в русском войске не было вообще, то, если предполо-жить, что у ливонцев их было сто, получается, что по числу рыца-рей они превосходили русских в сто раз. Ну и что? А на этих стотяжеловооруженных рыцарей у русских была тысяча лучников,

249

которые за одну минуту выпускали десять тысяч стрел — по сто накаждого рыцаря. Возможно, что среди этих лучников не было ниодного стрелка, сравнимого по меткости с Робин Гудом. Но по-пасть в такую крупную цель как всадник на лошади, не так слож-но, как в глаз белке. Даже если цели достигли десять стрел из ста,то этого вполне достаточно, чтобы поразить если не всадника, тоего коня.

Обычно советские историки оценивали численность «рыцар-ского» войска в двадцать тысяч воинов. Сейчас аппетиты умень-шились: например, по Бегунову, у «немцев» было двенадцать ты-сяч воинов (указ. соч., с. 77). Что касается зарубежных ученых, тоони оценивают численность ливонского войска на порядок мень-ше: восемьсот немцев и датчан (в том числе несколько рыцарей) иоколо тысячи эстонцев (Д. Николла. «Lake Peipus», 1996, p. 41).

В сражении при Грюнвальде, по самым скромным подсче-там, каждая сторона выставила не менее двадцати тысяч бой-цов. По некоторым оценкам, в этом сражении участвовало бо-лее ста тысяч воинов с обеих сторон. Например, Соловьев при-водит следующие цифры: «у рыцарей было 83 000 войска, уВитовта и Ягайла — 163 000» (т. 2, с. 374).

Интересна Грюнвальдская битва не только своими масшта-бами, но и тем, что в этом сражении участвовали все рода войски использовалось самое современное оружие того времени: лег-кая кавалерия, тяжелая (рыцарская) кавалерия, пехота, лучникии арбалетчики. Кроме того, тевтонцы одни из первых в историивойн применили в этом сражении полевую артиллерию.

Как же построились рыцари в сражении при Грюнвальде? Вотличие от «Ледового побоища», они пришли на поле будущейбитвы первыми и поэтому имели возможность выбрать наибо-лее выгодную позицию. И как же расположились тевтонцы?Построились «клином»? Нет. По предположениям историков (висторических документах об этом нет сведений), рыцари выст-роились в несколько рядов, расположив впереди пушки, а заними арбалетчиков и пехоту. Тяжелая рыцарская кавалерия сто-яла позади строя пехоты, разделенная на три отряда: два нафлангах и один в резерве. Причем всадников на правом флангебыло на треть больше, чем на левом.

По фронту позицию тевтонцев защищали волчьи ямы. Как вид-но, орденское войско приготовилось к обороне, и наступать пер-выми рыцари не собирались. Как могла начать атаку их главнаяударная сила — тяжелая кавалерия, если дорогу ей загораживала

250

собственная пехота и волчьи ямы? Позаботились тевтонцы и о бе-зопасности своих флангов: они были прикрыты лесом и болотом.

Тактический замысел рыцарей сводился к следующему: за-ставить противника начать атаку на позиции Ордена. В ходеатаки его боевые порядки расстроятся, а большая часть сил ока-жется вовлеченной в схватку с пехотой. В этот момент в сраже-ние и должна была вступить главная ударная сила ТевтонскогоОрдена — рыцарская конница. Пока войско Ягайлы и Витовтасковано боем с пехотой Ордена, более мощный правый флангрыцарского войска обходит противника и заходит ему в тыл.

Так как весь тактический замысел тевтонцев строился натом, что противник будет атаковать их позиции первым, то длятого, чтобы реализовать свой план, они были вынуждены бук-вально уговаривать Ягайло и Витовта перейти в наступление.Три часа тевтонцы безрезультатно прождали, что их противникначнет атаку. Но так и не дождались. Тогда магистр Ордена по-слал в лагерь Ягайлы и Витовта глашатаев с двумя мечами —символами вызова на бой. Глашатаи объявили о том, что войскаОрдена отступают, чтобы освободить противнику место для на-ступления. Оставив в качестве приманки пехоту и артиллерию,тевтонцы отвели назад свою конницу. И только тогда войско со-юзников двинулось в атаку. Так что если бы Ягайло и Витовт таки не осмелились начать атаку, битва могла бы и не состояться:две армии просто простояли бы друг против друга.

Литовцы, поляки, чехи и русские, вышедшие на поле возледеревень Грюнвальд и Танненберг, в отличие от князя Александ-ра Ярославича имели за плечами уже двухвековой опыт сраже-ний с рыцарями. Кто-кто, а они уж наверняка прекрасно знали«особенности тактики рыцарей». Только эти знания и численноепревосходство над противником мало помогли им в данном сра-жении. Если бы не гибель магистра Ордена, неизвестно, удалосьли вообще союзникам одержать тогда победу над рыцарями.

Бросается в глаза, что тактика рыцарей в Грюнвальдской бит-ве весьма похожа на тактический план Александра Ярославича,изложенный Соколовым в «Красной Звезде». Такое же построе-ние войск: впереди лучники и пехота, а за ними конница, разде-ленная на три отряда. Такой же расчет на то, что кавалерия су-меет обойти противника, связанного боем по фронту, и нанестиему удар по флангам и с тыла.

Только несмотря на то, что Грюнвальдская битва развиваласьв полном соответствии с тактическими замыслами тевтонцев,

251

они ее проиграли. Точно такая же участь могла ожидать и Алек-сандра Ярославича.

При гипотетическом сравнении «Ледового побоища» и Грюн-вальдской битвы возникает вопрос: а могли ли в 1242 году ливон-цы, встретив на льду развернутое для сражения войско Алексан-дра и Андрея остановиться в ожидании, пока русские первыминачнут атаку? Могли. Учитывая численное превосходство рус-ских, а этот факт никто не подвергает сомнению, именно так онии должны были поступить: атаковать превосходящего по числен-ности противника — безумие: слишком велик риск попасть в ок-ружение. А в рукопашном бою, каким были все сражения до по-явления огнестрельного оружия, это означало верную смерть.

При том, что построение войск Александра Ярославичавнешне похоже на построение рыцарского войска в Грюнвальд-ской битве, между ними есть принципиальное различие, кото-рое, реконструируя «Ледовое побоище», не учитывают наши до-центы с кандидатами: тевтонцы были готовы к тому, что войскаЯгайлы и Витовта атакуют их позиции по всему фронту, а нетолько в центре. Именно поэтому они и расположили свою пе-хоту равномерно вдоль всей линии своих войск. А вот Алексан-дру Ярославичу, уверенному в том, что рыцари нанесут удар всередину русского войска, логичнее было бы всю свою пехотупоставить именно в центре, а конницу расположить на флангах,чтобы ничего не мешало ей в нужный момент стремительно об-рушиться на фланги пресловутой «свиньи».

Неслучайно большинство историков считают, что новгород-ско-суздальские войска построились именно так: пехота в цен-тре, конница на флангах. Вот, например, как описывает постро-ение русского войска Л. В. Беловинский в книге «С русским во-ином на века»: «Александр построил свое войско по иному: вцентре находилось ополчение, а на флангах — профессиональ-ные воины-дружинники (т. е. конница. — Авт.). Из дружиныбыл выделен и отряд в засаду... Первый удар рыцарей заставилплохо вооруженное ополчение попятиться. Но острие брониро-ванного клина увязло в массе русских воинов, а опытные, хоро-шо вооруженные дружинники, как крыльями охватили вражес-кое войско, пробились в тыл рыцарям. А затем в атаку бросилсязасадный полк, и немцы побежали» (с. 213).

Приведенный отрывок демонстрирует еще одно широко рас-пространенное заблуждение наших историков: о «плохом воору-жении» новгородского ополчения. Напомню, что для большин-

252

ства новгородцев мужского пола «призывного возраста» однимиз основных источников дохода были набеги на соседние наро-ды. Члены ушкуйничьих шаек, конечно, не были профессио-нальными воинами. Скорее, их можно сравнить с участникамисовременных организованных преступных группировок. Так,новгородские ушкуйники, чья жизнь и достаток целиком зависе-ли от их вооружения и умения им пользоваться, сильно уступалив этом рыцарям и наверняка были вооружены лучше чухонскогоополчения, составлявшего основную массу ливонского воинства.Впрочем, автор ставшей уже классической книги «Древнерусскоеоружие» А. Кирпичников утверждает, что вооружение русскоговоина не только не уступало, а даже превосходило западноевро-пейские аналоги. Сравним, к примеру, плоский (похожий на ве-дро) шлем европейского рыцаря и конусообразный шлем русско-го пехотинца. С конусообразного шлема соскальзывал меч про-тивника, а плечи русского воина оставались невредимыми, таккак под кольчугой прикреплялась широкая наплечная стальнаяпластина, которую историческая традиция сохранила в виде по-гон. «По данным археологических раскопок, во всех странах Ев-ропы вместе взятых найдено в археологических слоях IX—XIII ве-ков значительно меньше кольчуг и шлемов, чем в земле тех жестолетий одной лишь Новгородской земли, хотя Европа тогда бы-ла заселена несравненно плотнее, а в новое время тщательнее рас-копана археологами» (В. Чивилихин. «Память», с. 540).

Не случайно всего через двадцать лет после «Ледового побои-ща», в битве при Раковоре (1268 г.), когда рыцари опять выстрои-лись «клином» против русских полков, на острие их удара вновьстояли не «профессиональные воины-дружинники» русскихкнязей, а все те же «плохо вооруженные» новгородцы. Толькотогда почему же, господа-историки, летописец называет новго-родский полк в Раковорской битве «железным полком»? Да пото-му, что новгородцы воевали не в рваных телогрейках с оглоблямив руках, а в металлических доспехах. И тяжелая рыцарская кава-лерия в Раковорской битве не смогла прорвать строй закованно-го в броню новгородского городского ополчения, в то время какатака русской кавалерии (т. е. хорошо вооруженных княжескихдружин) по флангам рыцарского войска благополучно захлебну-лась. Почему наши историки утверждают, что в ходе «Ледовогопобоища» все произошло наоборот — совершенно непонятно.Впрочем, есть и те, кто не отрицает очевидного факта, подтверж-денного данными археологических раскопок: «новгородцы име-

253

ли на вооружении очень надежные дощатые доспехи» (дощатые всмысле не из досок, как у чухонцев, а из толстых металлическихпластин. — Авт.) (И. Греков и Ф. Шахмагонов, указ. соч., с. 80).Но и здесь наши историки верны себе: «Построенные глубокойстеной пешие воины в дощатых доспехах не очень-то поворотли-вы в бою, и могли стать приманкой для клина»!!! (там же). Мож-но подумать, что закованные в более несовершенные (по мнениюЧивилихина) доспехи рыцари были более поворотливы. Да и за-чем пехоте во время боя крутиться, это же не балет: македонскаяфаланга тоже была «не очень-то поворотлива», но при этом пока-зала высокую боевую эффективность.

6

Из анализа в целом повторяющихся в об-щих чертах описаний «Ледового побоища» можно сделать вы-вод о том, что план Александра, основанный на «глубоком зна-нии» особенностей тактики рыцарей, строился на следующихдопущениях:

Первое — немцы будут атаковать, а не займут оборонитель-ную позицию.

Второе — атаковать они будут «клином».Третье — атака будет направлена в центр русского войска.Если бы хотя бы одно из условий изменилось, то этот «гени-

альный» план по окружению рыцарского войска был обречен напровал, и вместо выдающейся победы русские войска потерпе-ли бы сокрушительное поражение.

Насколько высока вероятность того, что ливонцы действова-ли именно так, как этого ожидал от них Александр Ярославич?Давайте разберемся по пунктам.

Обстоятельство номер один: рыцари должны атаковать пер-выми. Возможность того, что ливонцы вместо того, чтобы ата-ковать своим «излюбленным строем», будут ждать, пока ихпервыми атакует Александр Ярославич, даже не обсуждается.Это такая аксиома отечественной истории, не требующая до-казательств.

Но в том-то все и дело, что рыцари Тевтонского Ордена пред-почитали тактику обороны. Обычно они не бросались в атаку, анаоборот, выжидали, пока противник атакует их первым. Имен-но так они поступали в самых крупных битвах — Раковорской и

254

Грюнвальдской. В сражении под Раковором дело дошло даже дотого, что русские, для того чтобы заставить рыцарей начать ата-ку первыми, начали обстреливать их строй из камнеметов. УАлександра Ярославича камнеметов не было. Как бы он заста-вил ливонцев пойти на «прорыв центра», если бы они занялиоборонительную позицию? А самое главное, что бы делал Алек-сандр, если бы они так и не пошли в атаку? Ведь в этом случаеего тактический замысел попросту терял всякий смысл.

Обстоятельство номер два: рыцари должны были пойти в атакуне просто «клином», а именно таким «клином», как его рисуют напереходящей из книги в книгу схеме. То есть с незащищеннымифлангами, а пехота расположена не снаружи строя всадников, авнутри него. Как, интересно, Александр Ярославич осуществил бысвой гениальной замысел по окружению ливонцев, если бы рыца-ри прикрыли фланги своей атакующей кавалерии пехотой? Ведьесли ливонская пехота стояла на флангах или позади атакующейрыцарской конницы, то кавалерии Александра Ярославича, где быи как бы он ее ни расположил, не удалось бы так просто осущест-вить удар во фланг рыцарского «клина». Его коннице пришлось бысначала разбить прикрывающую фланги «клина» пехоту, а в этовремя рыцари, легко покончив с ослабленным по замыслу Алек-сандра центром, сами нанесли бы удар в тыл русской коннице.И что тогда осталось бы от великого полководца и его войска?

В том, что ливонцы поступили бы именно так, нет ни малей-ших сомнений. Но так как такая тактика противоречит выду-манному историками описанию «Ледового побоища», родиласьчудовищная по наглости фальсификация. Чтобы ливонская пе-хота не помешала великому полководцу осуществить его гени-альный замысел, ее поместили в центр конного построения. И,как это неудивительно, это абсолютно нелепое умозрительноеутверждение прижилось.

Вот, для примера, типичное описание боевого построения ли-вонского войска в «Ледовом побоище»: «Все войско строится ввиде клина: его острие — одетые в латы рыцари, их кони тоже по-крыты железом и по бокам клина рыцари,, а внутри этой подвиж-ной брони — пехота. Неудержимо и грозно движется клин —«свинья» — на противника, рассекает его строй, проходит сквозьшеренгу, дробит затем на части и уничтожает сопротивляющихсяи бегущих».

Типичная ошибка — уверенность в том, что благодаря уступ-ному расположению первых шеренг и узкому глубокому пост-

255

роению «клин» позволяет прорывать строй противника. Види-мо, авторы подобных суждений полагают, что в этом случаепроисходит нечто подобное тому, как долото расщепляет дере-во. Однако на практике конный «клин» в этом качестве совер-шенно бесполезен. При таком построении в бою могли принятьучастие только несколько человек, находящихся впереди строя.Остальная масса воинов не только ничем не могла помочь всхватке своим впереди стоящим товарищам, а наоборот, меша-ла им, создавая элементарную давку. В таком строю удобно кон-воировать пленных, а не воевать: при таком построении подав-ляющее большинство воинов не может участвовать в схватке, ав бою на счету каждый меч и каждое копье.

Если во время атаки сохранять данное построение, то пристолкновении с противником стоящие в первой шеренге три че-ловека подвергнутся нападению как минимум пяти противни-ков. При таком неравном соотношении сил прорвать вражес-кий строй им вряд ли удастся. Поэтому из второй шеренги «кли-на» два крайних воина должны перейти в первую, но и они, всвою очередь, столкнутся с превосходящим по численностиврагом. Чтобы этого ни произошло, к моменту столкновения спротивником «клин» должен развернуться в конную лаву шири-ной во весь фронт атакуемых боевых порядков.

Более того, глубокое построение кавалерии невозможно поопределению, так как в ходе атаки лошади задних шеренг нестанут давить на передних лошадей, а если всадники попытают-ся их заставить, то это приведет к полному хаосу в рядах атаку-ющей кавалерии и она сама станет легкой добычей противника.

В фильме «Александр Невский» Эйзенштейна «Ледовое побои-ще» — кульминационный момент картины. Разумеется, режис-сер попытался показать на экране атаку немецкого «клина»: ры-цари, с копьями наперевес галопом несутся на полки АлександраНевского под стремительно нарастающий ритм пронзительноймузыки Шостаковича. Интересно, пробовал ли Эйзенштейн по-строить массовку, изображающую рыцарей именно так, как опи-сывают это учебники истории? Или сразу отказался от этой опас-ной для здоровья актеров и лошадей затеи? Перед камерой ему неудалось воссоздать даже глубокого конного строя. Тем более, по-казать, как внутри него по снегу и скользкому льду бежит, не от-ставая от идущих галопом конников, плотная масса закованных вброню пеших воинов. В действительности, если построить по-добным образом войско, то такой «клин» может передвигаться

256

только медленным шагом. Поэтому рыцари на экране атакуютобыкновенной лавой. Просто центр ее скачет быстрее, чем флан-ги, что создает некое подобие клиновидного построения.

«Знатоки» рыцарской тактики утверждают, что рыцари стро-ились «клином», чтобы рассечь вражеский строй. А что проис-ходило после того, как рыцари узким фронтом проходилисквозь строй вражеского войска? Да вот что: если противник необращался в бегство, то оказывался у рыцарей на флангах и втылу, и тогда участь атакованных со всех сторон всадников бы-ла предрешена. Чтобы этого не произошло, «клин» при прибли-жении к противнику опять же должен был развернуться в кон-ную лаву. Только так максимальное количество тяжеловоору-женных всадников могли одновременно вступить в бой инанести наибольший урон противнику, в то же время лишая еговозможности ударить по флангам атакующим.

Вот почему мы не встречаем в новое время подобного экзо-тического построения ни у пехоты, ни тем более у кавалерии.Даже при богатом воображении невозможно представить себекавалергардов (тяжелая кавалерия XIX в.) времен наполеонов-ских войн, атакующих «клином».

А у наших историков почему-то получается. Кино они, чтоли, не смотрят? А то бы увидели, что конница всегда атакует ла-вой, а не глубоким строем. Это так и по документальным кадрамвремен Первой мировой и Гражданской войны. Точно такая жекартина в батальных сценах художественных кинофильмов, вкоторых воспроизведены масштабные кавалерийские атаки:«Война и мир», «Ватерлоо», «Крестоносцы». Даже во «Власте-лине Колец», в котором есть несколько сцен кавалерийскихатак, реализованных с помощью компьютерной графики, поз-воляющей воплотить в жизнь самые смелые фантазии, нет тако-го конного «клина».

Получается, что построение клином в боевом отношении аб-солютно не эффективно? Наоборот, очень эффективно. Простопредназначено это построение не для прорыва строя противни-ка, а лишь для сближения с ним. Тактика кавалерии во все вре-мена основывалась на нанесении мощного сплоченного удара.Но рыцарей от регулярной кавалерии более позднего времениотличала крайне низкая строевая подготовка и отсутствие дис-циплины. Воинская дисциплина была не просто слабым местомрыцарей — ее у них не было совсем. Каждый рыцарь — индиви-дуальный боец, воин, занимающий очень высокое положение в

обществе, а посему с болезненно острым чувством собственно-го достоинства. В своем деле — военном — он равен или дажепревосходит своего сеньора, а по происхождению рыцари мог-ли быть знатнее королей. И кто же может посметь им что-топриказывать? Для рыцаря любой приказ — покушение на егочесть, чуть ли не оскорбление.

В бой рыцари кидались сломя голову, забыв о строе, не обра-щая внимания на приказы командующих. Впрочем, какие тамприказы? Рыцарям не приказывали, а лишь вежливо предлагалидержать строй. При малейшем признаке победы рыцари, потерявк сражению всякий интерес, кидались грабить лагерь врага — ведьради этого, собственно, они и воевали. Недаром сеньоры передбоем в качестве «наглядной агитации» вынуждены были строитьвиселицы для устрашения своих вассалов, презирающих дисцип-лину и думающих только о собственной славе и благосостоянии.

Если бы атака рыцарской конницы начиналась сразу развер-нутой линией, то вместо организованного удара в определеннуюточку рыцари рассеялись по всему полю боя: кто в поисках до-стойного противника для схватки, кто — легкой добычи. В ре-зультате тяжеловооруженные всадники, хаотично и беспорядоч-но перемещающиеся по полю боя, из грозного противника пре-вращались в легкую добычу для простых крестьян, вооруженныхдальнобойными луками, и терпели поражение за поражением отпешего городского ополчения, встречающего закованных в бро-ню всадников в плотном строю, ощетинившись длинными копь-ями. Или становились добычей легкой кавалерии, атаковавшейодинокого всадника со всех сторон, или не по-рыцарски расстре-ливая его издалека из луков. Именно так и расправлялись конни-ки Батыя во время похода в Европу с рыцарской конницей.

Вот почему с конца XI века, когда во время «крестовых похо-дов» европейцы столкнулись с необходимостью противостоятьарабским всадникам, стали возникать духовно-рыцарские Ор-дена со строгими уставами, которые заставляли рыцарей соблю-дать дисциплину на поле боя. Прежде всего, не покидать и неломать строй, обороняться при неудаче, а не бежать с поля боя,до полной победы не грабить лагерь противника.

Итак, как же воевала соблюдавшая жесткую дисциплину ибезусловное подчинение вышестоящему командиру конницаТевтонского Ордена? Чтобы сохранить строй к решающему мо-менту схватки, рыцари подходили к противнику шагом, по сло-вам современника, так, «как если бы кто-нибудь ехал верхом,

258

посадивши впереди себя на седло невесту». Медленное сближе-ние имело еще и тот смысл, что экономились силы лошади длярешающего броска и схватки. Только подъехав совсем близко кврагу, рыцари бросали коней в более быстрый аллюр.

Но пустить рыцарей на врага развернутой лавой и медлен-ным шагом — задача трудновыполнимая даже для дисциплини-рованных рыцарей Ордена. Какой-нибудь сорвиголова рванетвперед, другой ему вслед, третий вообще назад — и пиши про-пало. Именно поэтому рыцари приближались к противникуглубокой колонной — «кабаньей головой».

В глубокой колонне всадники, находящиеся впереди (а этобыли лучшие воины и военачальники), вели за собой основнуюмассу рыцарей до максимального сближения с боевыми поряд-ками противника, после чего «клин» перестраивался в лаву.Чтобы осуществить это непростое перестроение, рыцари выст-раивались не в один огромный «клин», а в несколько неболь-ших, которые вступали в бой один за другим или одновременнона разных направлениях.

У «клина» было и еще одно очень важное достоинство: узкийфронт. Ведь когда отряд рыцарей медленно, «шаг за шагом»,приближался к врагу, он становился великолепной мишеньюдля лучников. Монголы при Лигнице и англичане при Кресси иПуатье именно из луков буквально расстреляли рыцарей. А припостроении «клином» целью вражеских стрелков оказывалисьтолько несколько всадников в самом надежном защитном сна-ряжении. Остальных можно было поразить только малоэффек-тивным неприцельным навесным огнем.

Таким образом, рыцарский «клин» — «кабанья голова» пред-назначался только для сближения с противником, а никак недля атаки. Утверждение о том, что он предназначен для проры-ва боевого порядка противника, придумали люди, не имеющиене малейшего понятия о боевом применении кавалерии и так-тике рыцарского войска.

Разумеется, никакой пехоты внутри строя конницы быть немогло. А где же была пехота в то время, когда ливонская конни-ца «свиньей» приближалась к русским дружинам? Шла вслед завсадниками, подобно тому, как в современном бою она идет затанками и боевыми машинами. Но отечественные историкисчитают иначе. Вот, к примеру, что об этом пишет выше проци-тированный автор: «В середине клина, стараясь не отставать отвсадников, бежали с секирами и короткими мечами рыцарские

259

слуги и пехота. Подпустив «кабанью голову» на несколько сотметров, русские лучники начали осыпать ее стрелами. Под сви-стящим градом стрел немецкий клин несколько сузился...»

Не знаю, кому первому пришла в голову гениальная идея, ноона явно принадлежит человеку не только в седле не сидевшему,но и даже не бегавшему стометровку, не говоря уже о марш-бро-ске на шесть километров с полной выкладкой. Хотел бы я по-смотреть, как будет бежать, «стараясь не отставать от всадни-ков», пехотинец, обутый не в легкие и удобные беговые кроссов-ки, а в тяжелые сапоги, в металлических доспехах, со щитом водной руке, с мечом (пусть и коротким, но не из картона) в дру-гой и с тяжелым шлемом на голове. И все это по скользкому льду.

Пехота может идти внутри строя кавалерии только при усло-вии, что всадники будут двигаться медленным шагом. Да толь-ко зачем ставить пехоту внутри строя всадников, если при такомпостроении она не сможет принять участия в бою? Не лучше лией тогда просто стоять на месте и ждать, пока своим натискомкавалерия не сомнет вражеских лучников и не расчистит пехотедорогу для атаки, а не соревноваться в скорости с кавалериста-ми, которые все-таки сидят в седлах и не так устают, перемеща-ясь на поле боя. А представьте себе, что кто-то из пехотинцевупадет. Споткнуться можно и на ровном месте, не то что на льду.И что будет с этим строем? Повторение трагедии на Ходынекомполе? Особенно после того, как под огнем лучников рыцарскийклин «несколько сузился». Не боевое посторонние, а какая-тосоковыжималка получается.

Обстоятельство номер три: ливонцы должны были ударить обя-зательно в центр русской позиции. На то, что «крестоносцы» мог-ли поступить совсем не так, некоторые историки обратили внима-ние еще в советское время. Например, упоминавшиеся выше Гре-ков и Шахмагонов: «Встает вопрос, что побудило командованиеТевтонского Ордена, достаточно изощренное в тактике, принятьпостроение клином и наносить удар по центру русского войска,упустив из внимания его фланговое прикрытие» (указ. соч., с. 79).

Действительно, почему историки так уверены в том, что ли-вонцы должны были атаковать центр? А что бы делал Александр,если бы рыцари ударили во фланг его войска? Давайте представим,что бы произошло, если бы ливонцы атаковали не центр русскойпозиции, а фланги, где стояла конница. А произошло бы следую-щее: своими трехметровыми копьями рыцари просто перекололибы коней под русскими всадниками. Затем, потоптав выбитых из

260

седел поверженных дружинников копытами своих укрытых в бро-ню коней, зашли бы в тыл пеших войск Александра, которых в этовремя по фронту атаковали ливонские пехотинцы, предваритель-но осыпав градом стрел из луков и арбалетов. Таким образом, вокружении оказалось бы войско Александра Ярославича.

Могли ли рыцари поступить именно так? Да. Только так онии должны были вести этот бой в том случае, если бы решили необороняться, а нападать. Построение русского войска в том ви-де, каким его описывают в отечественной исторической литера-туре, просто вынуждало рыцарей атаковать именно так: ударитьво фланг по русской коннице, разбить ее, а потом перейти куничтожению пеших воинов. Сам менталитет средневековогорыцаря диктовал именно такое поведение. Рыцари презиралидаже собственную пехоту, которую, случалось, попросту затап-тывали, горя нетерпением сразиться с «достойным» противни-ком — такими же рыцарями.

Оценивая полководческий талант Александра Ярославича,интересно сравнить его план с тем, как собирались сражаться срыцарями их противники в Грюнвальдской битве, которые, какуже говорилось, в отличие от него действительно имели боль-шой опыт сражений с рыцарским войском. Как они думали от-ражать атаку рыцарского «клина»? Надо полагать, по проверен-ному рецепту прославленного на весь мир военачальника Алек-сандра Невского? Как это ни странно, нет. Построилисьполяки, литовцы, русские, чехи и монголы на поле Грюнвальдасовершенно не так, как расположил свои войска на льду озераАлександр Ярославич. Почему? Да именно потому, что их ко-мандиры прекрасно понимали, что рыцари нанесут главныйудар не в центр, а по флангам: именно так действовали все вое-начальники, начиная с битвы при Левктрах (371 г. до н. э.), гдевпервые был применен этот удачный тактический прием.

Не зная, куда нанесет свой сокрушающий удар тяжелая ры-царская кавалерия, Ягайло и Витовт выстроили свои войска втри последовательные линии. Такой строй не только делал оди-наково защищенной всю позицию. Такое глубоко эшелониро-ванное построение снижало вероятность того, что противниксможет прорвать их позиции. Силы второй и третьей линииможно было оперативно перебросить к месту вражеского удараи нанести по атакующим рыцарям фланговый удар.

В отличие от войска Александра Ярославича, у Ягайлы быларыцарская кавалерия Соответственно тактика ее боевого при-

261

менения должна быть аналогична тактике Тевтонского Ордена,то есть в соответствии с измышлениями наших историков — по-строение «клином». Однако польские рыцари тоже почему-тоне выстроились «свиньей». Наоборот, в первую атаку на пози-ции Ордена бросился не «клин» тяжелой рыцарской кавалерии,а лава легкой конницы.

7

Согласно НПЛ, ливонцы достигли своей це-ли — рассекли на две части русские полки. И если это произошло,то окружить их Александр Невский никак не мог — путь впереддля ливонцев был свободен. А поскольку они стали отступать ксвоему берегу, то и путь назад русские им преградить не смогли.Вот такое вот странное получается окружение. Ливонцы двигают-ся туда, куда захотят. Решили идти вперед и прорвать центр рус-ской позиции — прорывают. Захотели уйти назад и отступать насвою территорию — отступают. Если бы им надо было пойти на-лево или направо, они это, видимо, сделали с таким же успехом.Неудивительно, что летописец не говорит о том, что русским уда-лось окружить ливонское войско. Никто из русских историков вдореволюционное время тоже ничего не писал об окружении ли-вонского войска. Даже откровенно тенденциозная книга М. Хи-трова «Александр Невский», в которой цитирование первоисточ-ников обильно разбавлено художественными зарисовками, непытается приписать Александру Ярославичу славу победителя вбитве при Каннах. Вот как Хитров описывает ход «Ледового по-боища» после прорыва ливонцами центра русского войска:«Немцы озираются кругом и вместо ожидаемого расстройства ирассеяния врагов с ужасом видят, как ряды русских плотно смы-каются живою стеной. Грозные взоры русских, их сверкающееоружие, дымящееся неприятельской кровью, их готовность бро-ситься на врагов смутили немцев. Александр Ярославич только иждал этого психологического момента боя. Подобно вихрю, на-летел он на оторопелых врагов, совершив искусное обходное дви-жение, и ударил на них с отборными полками с той стороны, от-куда Они вовсе не ожидали нападения. Военная хитрость Алек-сандра вполне удалась. Весь боевой план немцев расстроился.Тогда началась ужасная сеча. Поднялся невообразимый шум отчастых ударов мечей по щитам и шлемам, от треска ломавшихся

262

копий, от разрывов льда, от воплей сраженных и утопавших. Ка-залось, все озеро всколыхнулось и тяжко застонало... Лед побаг-ровел от крови... Правильного боя уже не было: началось избие-ние врагов, упорно боровшихся до позднего вечера».

Из этого описания следует, что Александр Ярославич не ве-ликий полководец, а талантливый психолог, правильно оценив-ший эмоциональное состояние противника. И ни одного словаоб окружении. «Обходное движение», удар с неожиданной сто-роны — вот о чем пишет Хитров.

Главная слабость версии об окружении ливонского войска втом, что она противоречит тому, что русские преследуют отсту-пающего врага. О том, что «немцы» отступали, отмечают и НПЛ,и ЛРХ, так что этот факт можно считать бесспорным. Ни один изавторов, утверждающих, что Александр окружил вражеское вой-ско, не отрицает того, что сражение завершилось преследовани-ем отступающего противника. К примеру, тот же Соколов пи-шет: «Противник был окружен и разгромлен. Русские гнали ос-татки немецкого войска вплоть до противоположного берега нарасстоянии 7 км». Если быть точным, то 7 верст. Именно такоерасстояние называет НПЛ. В километрах тогда расстояние ещене измеряли. Историк Соколов этого, очевидно, не знает.

Впрочем, не в этом дело. Военный историк должен пони-мать, что когда противник окружен, как, например, немцы вбитве под Сталинградом, то его никуда не надо «гнать». Надопринять его капитуляцию или, если он не сдается, то, как заве-щал Максим Горький, — уничтожить. Другое дело, если окру-жить ливонцев не удалось, или они прорвали окружение, или вокружение попала только часть их войска. Почему же современ-ные отечественные историки так упорно настаивают на наду-манной версии об окружении? Мотив может быть один: об ок-ружении говорит ЛРХ. Но автор Хроники говорит о том, что вокружение попали только братья-рыцари. Основная масса ли-вонского войска покинула поле боя.

Может быть, свидетельством славной победы русского ору-жия и критерием тяжести нанесенного ливонцам пораженияявляется то, что русские гнали врага семь верст, о чем с гордо-стью пишут историки?

Интересно, что ровно столько же — семь верст преследовалирусские отступающего противника в Раковорской битве, кото-рая состоялась четверть века спустя после «Ледового побоища».Случайное совпадение? Вряд ли. Похоже, автор рассказа о «Ле-

263

довом побоище» позаимствовал эту цифру именно из описанияРаковорской битвы.

На самом деле, то что русские преследовали отступающих«немцев» семь верст, совсем не повод для гордости. В действи-тельности это означает только то, что, двигаясь быстрым шагом(учитывая среднюю скорость движения — пять км в час), рус-ская пехота продолжала преследование отступающего против-ника полтора часа. А если преследование вела конница, как этообычно и бывало, то и того меньше — около получаса. Что жеслучилось через полчаса? Почему бойцы Александра Ярослави-ча, дойдя до противоположного берега, прекратили «гнать ос-татки немецкого войска»? Может быть, потому, что преследова-тель и преследуемые поменялись местами?

Для сравнения: ливонцы накануне «Ледового побоища»преследовали разбитых ими русских всю ночь, то есть несколь-ко часов. А после победы в Грюнвальдской битве победителипреследовали бегущих с поля боя тевтонцев 25—30 км. Потомвернулись на поле битвы, где три дня праздновали победу и со-бирали трофеи. Затем вновь продолжили преследование до са-мой столицы Тевтонского Ордена Мариенбурга. Почему рус-ские не преследуют разбитого врага до самого Дерпта или ещедальше, до самой Риги? Почему и в этот раз, как и после «Нев-ской битвы». Александр не воспользовался плодами своей по-беды? Что помешало русским закрепить свой успех, добить Ли-вонию и навсегда покончить с этим плацдармом «католическойагрессии»? Если «Ледовое побоище» действительно закончи-лась именно так, как его описывают учебники истории, то естьсокрушительным разгромом ливонцев, то сделать это было не-сложно: оборонять их города было некому. Все защитники по-легли на льду озера.

Да и сам ход кампании требовал переноса военных действийна территорию противника. Ведь она и началась с нападениярусских войск на Ливонские земли. Теперь, после того какАлександр Ярославич успешно выманил из-за стен замков иразгромил основные силы врага, сам Бог велел продолжить на-чатое. Но вместо этого он развернул свои полки и ушел домой.Так не поступал ни один победитель. Никто из историков непытался объяснить это странное поведение полководца. Поче-му? Потому что рационального объяснения ему нет. Предста-вим себе, что Наполеон после Бородинской битвы вместо того,чтобы взять Москву, развернулся на сто восемьдесят градусов и

264

возвратился в Париж. Но Наполеон взял Москву, хотя и не вы-играл, по мнению российских историков, Бородинскую битву.А Александр Ярославич, согласно общепринятой в отечествен-ной литературе версии, не просто одержал победу в «Ледовомпобоище», а нанес противнику такое поражение, какого рыцар-ское войско никогда до этого не несло. Но вместо того, чтобызахватить территории, получить контрибуцию, обложить по-бежденных данью, он даже не завершил разгром отступающегопротивника. Победители себя так не ведут.

Конечно, наши историки нашли объяснение и этому пара-доксу. Мол, потери русских в «Ледовом побоище» были слишкомвелики. Поэтому они и не могли воспользоваться своей победой.Учитывая, что новгородский летописец вообще не упоминает опотерях русского войска, можно сделать вывод о том, что онибыли минимальными. Так что эта причина неубедительна.

Другая версия объясняет такое, мягко говоря, странное пове-дение победителей «благородством» Александра Ярославича.Например, «действительный член нескольких академий» Бегу-нов пишет о том, что после «Ледового побоища» Рига ожидалапоявления русских под стенами города. «Потрясенный разгро-мом всего рыцарского войска, магистр Дитрих фон Грюнингенс трепетом ожидал рать Александра Невского под стенами Риги.Поэтому он отправил посольство в Данию, к королю ЭрикуСвятому, с просьбой спасти Рижскую Богоматерь от жестокостирусских» (Бегунов, указ. соч., с. 81). Хитров, у которого Бегуновпозаимствовал этот сюжет, добавляет: «Судя по себе, наши вра-ги не могли предполагать, что их благородный победитель счи-тает своим нравственным долгом жить, «не преступая в чужаячасти». Для него довольно было и того, что он навел страх наврагов, от которого они долгое время не могли прийти в себя, изаставил их уважать русское имя».

Несколько парадоксальное объяснение, учитывая, что «Ле-довому побоищу» предшествовало то, что «не преступая в чужаячасти», дружины Александра вторглись в Ливонию. Что же ка-сается трогательной сцены дрожащего от страха магистра ли-вонских рыцарей под стенами Риги и его заботы о судьбе ливон-ской церкви, то за подобное суждение его автору надо ставитьдвойку по специальности. С чего это вдруг магистр, вместо тогочтобы защищать владения Ордена и готовить свою резиденциюв Вендене (Цесисе) к предстоящей осаде, бросил ее на произволсудьбы и пришел помогать своему врагу — Риге?

265

8Из всего вышесказанного можно сделать

вывод: «Ледовое побоище» в том виде, как его описывают отече-ственные историки, никогда и ни при каких обстоятельствахпроизойти не могло.

Историки, разумеется, считают по-другому. В целом оценкаэтого сражения у всех одинаковая, поэтому раз уж я начал с ци-тирования «Красной Звезды», то этим изданием и закончим ци-тирование псевдонаучных опусов наших историков. Итак, поСоколову: «Ледовое побоище 1242 года — крупнейшее сраже-ние в истории Средневековья. Оно было выиграно русскимивойсками, отстаивавшими независимость Отчизны. Победа вбитве на льду Чудского озера 1242 года, в которой участвовалодо 30 тыс. человек с обеих сторон, произвела огромное впечат-ление на современников...» Интересно, на основании чего ис-торики делают вывод, что «Ледовое побоище» произвело «ог-ромное впечатление на современников»? На основании «Жи-тия», написанного через столетия после этого события? Ноболее ранние источники не позволяют согласиться с такойоценкой «Ледового побоища» его современниками. В летописиСуздальской земли ему посвящена буквально одна строчка, вкоторой, кстати, нет ни слова об Александре Ярославиче. Раз-битые орденские рыцари о том, что потерпели поражение в«крупнейшем сражении в истории Средневековья» уже черезсто лет после этого сражения об этом даже и не догадывались, очем свидетельствует Хроника Вартберга. Да что немцы?! Новго-родцы считали крупным сражением не сражение с «немцами»на льду Чудского озера, а состоявшуюся через четверть века Ра-коворскую битву (1268 г.). Именно про нее новгородский лето-писец пишет, что это она была «побоищем», равного которому«не видели ни отцы, ни деды» (НПЛ). Деды и отцы летописцабыли очевидцами «Невской битвы» и «Ледового побоища».

Почему Раковорская битва произвела такое сильное впечат-ление на современников? Во-первых, по масштабам Раковор-ская битва была намного больше «Ледового побоища». В сраже-нии под Раковором (современный г. Раквере в Эстонии) с рус-скими сражались не только жители Дерптского епископства, а«вся земля немецкая», то есть войска всех государств Ливонскойконфедерации, которые пришли на помощь датчанам, противкоторых русские и затеяли этот поход. Русские полки вели недва князя, а целых семь. Соответственно и численность русско-

266

го войска была раза в два—три больше, чем в 1242 году у Алек-сандра и Андрея Ярославичей.

Во-вторых, сражение было таким ожесточенным и крово-пролитным, что, поданным НПЛ, только новгородцы потерялив нем всех своих командиров — посадника и тысяцкого, тринад-цать самых знатных горожан, «а черных людей без числа».Сколько погибло русских из других русских отрядов, новгород-ского летописца не интересует. Надо полагать, что их потерибыли не менее тяжелыми.

При этом о Раковорской битве, более масштабной, чем «круп-нейшее сражение в истории Средневековья», отечественныеучебники истории умалчивают. Почему? Да потому, что она нуникак не вписывается в теорию о западной агрессии против Ру-си. Датчане, по владениям которых был нанесен удар, никакойугрозы для Новгорода и Пскова не представляли и на русскиеземли не нападали (поддержка возвращения в Псков ЯрославаВладимировича не в счет). Тем более, они не угрожали безопас-ности Твери, Суздаля и Переславля, дружины которых тоже при-шли к стенам Раковора. Не собирались русские и захватывать ли-вонские земли, или, как принято было говорить в советское вре-мя, освобождать порабощенных местных жителей от тяжкогогнета католической церкви и западных феодалов. Это был оче-редной грабительский поход, один из тех, о которых Соловьевписал: «Вошли они в Немецкую землю и начали опустошать ее пообычаю» (СС, т. 2, с. 162). Именно грабительский, потому чтоникаких политических или военных целей он не преследовал.

Предыстория такова: в 1268 году новгородцы отправились впоход на Литву, но по дороге передумали и повернули совсем вдругую сторону — в датские владения в Ливонии. Литовцы угро-жали псковским землям, зато у датчан можно было хорошо по-живиться. Новгородцы опустошили окрестности Раковора, ногород взять не смогли. Потеряв в походе семь человек, они воз-вратились домой очень недовольные постигшей их неудачей, исразу приступили к подготовке нового вторжения в датские вла-дения. Не рассчитывая больше только на собственные силы,новгородцы послали к низовским князьям с предложениемпринять участие в походе на Раковор. Пригласили мастеров,умеющих делать осадные орудия. Рижане, дерптцы, ливонскиерыцари, встревоженные масштабными военными приготовле-ниями, направили послов, с которыми новгородцы договори-лись о том, что ливонские немцы не будут помогать датчанам.

267

Поход начался с опустошения беззащитных чудских селений.В одном месте русские обнаружили пещеру, в которой спряталосьмножество местных жителей. Неизвестно, чем аборигены поме-шали русским и почему они решили их уничтожить. «Три днястояли полки перед пещерою и никак не могли добраться до чу-ди; наконец один из мастеров, который был при машинах, дога-дался пустить воду: этим средством чудь принуждена была поки-нуть свое убежище, и была перебита». (Соловьев, СС, т. 2, с. 162).

После сражения, так и не взяв Раковора, дружины русских кня-зей, простояв в знак победы три дня «на костях» (на поле битвы),попросту разошлись по домам, не сделав никаких попыток закре-питься на территории Ливонии. Только псковичи во главе со сво-им неугомонным князем Давмонтом остались, чтобы еще погра-бить. «Давмонт с псковичами хотели воспользоваться победою,опустошили Ливонию до самого моря и, возвратившись, наполни-ли землю свою множеством полона» (Соловьев, СС, т. 2, с. 163).

Кого же разгромил Александр Ярославич в «крупнейшемсражении Средневековья»? Во всяком случае, «Ледовое побои-ще» не нанесло урона ливонским рыцарям: трудно нанести по-ражение тем, кто в этом сражении фактически не участвовал.Орден сохранил свой военный потенциал и продолжал расши-рение своих владений. Совместно с дружинами пришедших напомощь Ордену польских и чешских князей тевтонцы успешносражаются с пруссами и продолжают возведение каменных зам-ков и строительство новых городов.

Главным противником тевтонцев в это время были литовцы,которые при жизни Александра Ярославича нанесли братьям-рыцарям два тяжелых поражения. В этих сражениях Орден понеспотери, намного превосходящие потери в «Ледовом побоище».

В начале 1259 года литовские войска совершили набег на зем-ли данников Ордена куршей. По данным ЛРХ, литовцев»(жемай-тийцев) было около 3000 человек. Когда они возвращались с до-бычей, их догнали войска Ордена. Тевтонцы проиграли битву уСкуодаса, погибли тридцать три рыцаря, много рядовых воинов.

13 июля 1260 года на земле куршей между литовцами и силамиОрдена состоялась еще одна битва. Вместе с силами Ордена вбитве приняли участие датские и шведские части во главе с прин-цем Карлом, рыцари европейских стран. На стороне рыцарейсражались и их вассалы из местного населения — эсты и курши.В начале битвы они бежали с поля боя. Первыми бежали курши,а затем их примеру последовали и эсты. Ливонский хронист за-

268

мечает по этому поводу: «как уже не раз бывало». Некоторые ис-торики утверждают, что они не покинули поле боя, а вступили всражение на стороне литовцев. Из-за предательства союзниковлитовцы, которых было около четырех тысяч, получили подавля-ющее численное превосходство и смогли окружить войска Орде-на. По данным Ливонских хроник, в этом бою погибли сто пять-десят рыцарей Ордена, много простых воинов, магистр Бурхардфон Хорнхаузен, маршал Ордена Генрих фон Ботель, принцКарл. Попавшие в плен к литовцам рыцари были сожжены.

Битва при Дурбе и «Ледовое побоище» очень похожи: в том идругом сражении рыцарей покинули союзники, и им пришлосьпротивостоять превосходящим силам противника. Но результа-ты сражения отличаются поразительно. При Дурбе четыре ты-сячи литовцев уничтожили сто пятьдесят рыцарей, а в «Ледовомпобоище» пятнадцати—двадцатитысячное русское войско — вшесть раз меньше — двадцать шесть (двадцать убитых, шестьвзятых в плен, по ЛРХ). И после этого у кого-то поворачивает-ся язык назвать Александра Ярославича великим полководцем?

Распространенный в отечественных учебниках истории вы-вод о том, что победа Александра Невского в «Ледовом побои-ще» обезопасила на четверть века западные рубежи Северо-вос-точной Руси, давно пора переписать. Не немецкую агрессию ос-тановил Александр Ярославич, а «немцы», разбив вторгшиеся вДерптское епископство войска, на триста лет остановили рус-скую экспансию в Ливонию. Сокрушительное поражение До-маша Твердиславича убедительно продемонстрировало, что да-же наспех собранное небольшое войско Дерптского епископст-ва может дать достойный отпор агрессору. После этого крупныхнападений многотысячных войск нескольких русских княжеств(подобных походу Ярослава Всеволодовича в 1222 г.) на «нем-цев» не было до Ливонской войны. Следующую попытку граби-тельского набега русские предприняли не в немецкие, а в дат-ские владения. Поражение в Раковорской битве окончательноостудило пыл наших предков. А в следующем столетии все силыНовгорода отняла борьба с Москвой, и воевать с западным со-седом ему стало невыгодно. Выгодно стало с ними дружить про-тив Московской Руси. Поэтому когда в 1397 году сын ДмитрияДонского Великий князь Василий потребовал от Новгорода ра-зорвать мир с немцами, они дали такой ответ в Москву: «КнязьВасилий! С тобой у нас один мир, с Витовтом другой, с немца-ми третий!» (Соловьев, СС, т. 2, с. 351).

269

Какой же будет объективная оценка деятельности Александ-ра Ярославича? Реальный Александр был пособником татар ине отражал никакой угрозы с Запада. Он не был защитникомРусской земли и выдающимся полководцем.

В этой книге я упомянул таких выдающихся князей, как бла-городный рыцарь Мстислав Удалой, защитник Пскова Давмонт,руководитель антиордынского восстания Андрей Всеволодо-вич, победитель шведов на Неве Андрей Александрович, Дани-ил Галицкий... И это далеко не полный список имен русскихкнязей XIII века оставивших заметный след в истории. Почемуже вся слава досталась одному, прямо сказать, не самому до-стойному? Чтобы ответить на этот вопрос, надо понять, комубыло выгодно сделать из Александра Ярославича легенду, пре-вратив его в национального героя, спасителя Отечества и дажесвятого-чудотворца.

КАК СТАТЬ СВЯТЫМ(РОЖДЕНИЕ ЛЕГЕНДЫ)

1

О писание в «Житии» смерти Александ-ра рисует не просто трогательную кар-

тину всенародного горя, а буквально навеивает ощущение вселен-ской катастрофы. О смерти князя узнает митрополит Кирилл иобъявляет об этом народу: «Дети мои милые! Знайте, что уже зашлосолнце земли Русской», и все люди завопили в ответ: «Уже погиба-ем!» (Соловьев, СС, т. 2, с. 156). В поздних редакциях «Жития» па-фос обращения митрополита усилен еще одной фразой: «Уже ненайдется подобный ему князь в земле Суздальской». Заявлениепервого лица Православной церкви Северо-восточной Руси по по-воду кончины князя, процитированное в «Житии», — доказатель-ство особого отношения церкви к Александру Ярославичу.

В летописи известие о смерти князя гораздо прозаичнее, нотоже не лишено некоторой патетики: «Приде князь Александр изТатар сильно нездоров и на Городце постригся (в монахи) 14 ноя-бря. Той же ночью и преставился, был отвезен во Владимир и по-хоронен в Рождественском монастыре. Дай боже видеть ему лицотвое, иже потрудился за Новгород и за всю Русскую землю»(НПЛ). Таким образом, летописец, в отличие от митрополитаКирилла, не придает кончине Александра Ярославича масштабанациональной трагедии. Тем более, он далек от мысли, что по-добного ему князя больше «не найдется». Новгородский летопи-сец даже не называет Александра «великим», в отличие от его от-ца Ярослава Всеволодовича и сына Андрея Александровича.О кончине князя Андрея та же летопись пишет так: «В лето 6812(1304) преставился великий князь Андрей Александрович, внуквеликого Ярослава» (ННЛ). Почему, спрашивается, не сын вели-кого Александра, а «внук великого Ярослава»? Потому что еще вначале XIV века в Новгороде Александра Ярославича не считалини великим, ни святым, а его деяния казались летописцу незна-чительными по сравнению со свершениями его отца и сына.

271

Почему же митрополит Кирилл (1242—1281) был так опечаленсмертью Александра Ярославича? Этот византийский священ-ник, как и его предшественники, прибыл на Русь с целью не допу-стить сближения католической и православной церкви. Кириллбыл канцлером князя Даниила Галицкого и был им возведен наКиевскую кафедру. В отличие от Владимиро-Суздальского кня-жества, западные земли Киевской Руси вступают в тесный союз скатолической Европой. Даниил Галицкий строит города, которыенаселяет выходцами из Европы, — не православными, а католи-ками и иудеями. Даниил принимает королевскую корону из рукПапы Римского и поощряет союз православной и католическойцеркви. Греческую верхушку Русской Православной Церкви по-добное положение вещей не могло не беспокоить. Кирилл высту-пил в качестве троянского коня, предав Галицкого князя. При егоучастии удалось не допустить союза Галицкой и Владимиро-Суз-дальской Руси. Скорее всего, Кирилл лично поспособствовал то-му, чтобы об антимонгольских планах Даниила узнали в Орде.

В 1250 году канцлер Галицкого князя прибыл во Владимир длязаключения союза между Даниилом и Великим князем влади-мирским Андреем Ярославичем. Но вместо того, чтобы выпол-нять возложенную на него миссию по созданию антимонголь-ского альянса, он сблизился с Александром Ярославичем. Буду-щий митрополит руками Александра и ордынцев Неврюя лишилвласти сторонника союза с Западом Великого князя владимир-ского Андрея. После того как Александр с помощью присланнойиз Орды рати Неврюя стал Великим князем (1252 г.), Кирилл ос-тался во Владимире. На посту митрополита Кирилл все усилиянаправил на создание союза Северо-восточной Руси с Ордойпротив католического Запада. Стараниями Кирилла в столицеОрды Сарае была открыта православная епархия (1261 г.). В этотальянс должна была войти и Византия, где император МихаилПалеолог (1259—1282) захватил Константинополь (1261 г.) и велвойну с созданной крестоносцами Латинской империей. МихаилПалеолог был типичным византийским правителем: он захватилтрон, отстранив от власти и позднее ослепив законного наслед-ника престола трехлетнего сына никейского императора Феодо-ра II. В 1276 году митрополит Кирилл и хан Мэнгу-Тимур (внукБатыя) отправляют совместное посольство во главе с Сарайскимепископом Феогностом в Константинополь к византийскому па-триарху Иоанну XI и императору Михаилу Палеологу. Посольст-во должно было заставить византийского императора, который в

272

1274 году пошел на примирение с католической Европой и под-писал в Лионе унию западной и восточной церквей, начать но-вую войну против католиков. Трудно даже представить возмож-ные последствия антизападного союза Византии, Руси и Ордыпод эгидой православной церкви. Но этим планам не сужденобыло осуществиться: ни монголы, ни русские, ни греки не хоте-ли проливать свою кровь за то, чтобы православная церковьодержала верх над католической.

Именно Кириллу или человеку из его близкого окруженияприписывают создание «Жития» Александра Ярославича.

Почему православная церковь не только не выступила противОрды, но и способствовала укреплению ее власти? Английскийисторик Джон Феннел объясняет это так: «Ориентация русскойправославной церкви на Восток объясняется просто. Православ-ное духовенство могло потерять все в результате обострения от-ношений с татарами и вряд ли много могло приобрести от тес-ных связей с Западом. Церковь была единственным институтом,который не подлежал переписи, с самого начала церковь былаосвобождена от уплаты дани и воинской повинности. Когда в1257 году татарские «численици (переписчики) исщетоша (со-считали, описали) всю землю Сужальскую, и Рязанскую, и Мю-ромьскую» и разделили население страны на десятки, сотни, ты-сячи и десятки тысяч с целью определения числа плательщиковдани и рекрутов для монгольского войска, церковные служителибыли особым образом исключены из переписи: «Толико не что-ша игуменов, черньцов, попов, криловшан (слуги, церковныесудьи, чтецы, певцы или, может быть, просто младшее духовен-ство) [тех], кто зрить на святую Богородицу и на владыку». Точ-но неизвестно, включали ли названные категории всех, кто про-живал в церковных и монастырских усадьбах, или же они подра-зумевали любого, кто работал в церкви или монастыре, — вовсяком случае, эта запись в летописи явно показывает широкуюстепень защиты для церковного клира и церковной собственно-сти. Эти привилегии, позднее включенные в различные татар-ские ярлыки, означали, что православная церковь имела такиесвободу и защиту, которые были неведомы другим слоям русско-го общества. С учетом этих обстоятельств вряд ли можно былоожидать от церкви чего-либо, кроме безоговорочной поддержкиАлександра в проведении его протатарской политики и созданияв его Житии образа великого предводителя православия передлицом папской агрессии» (указ. соч. с. 154).

273

На самом деле Феннел льстит Русской Православной Церк-ви: ее греческая верхушка пыталась внушить прихожанам от-вращение к католичеству уже тогда, когда татаро-монгольскогоига и «крестовых походов» не было еще и в проекте.

Уже в XI веке православная церковь всеми силами старалась недопустить союза Руси с Западом, призывая паству всячески избе-гать латинян, в своих нападках на католиков доходя до того, чтоотрицает их принадлежность к христианской вере. Яркий образ-чик подобного средневекового мракобесия.— «Слово о вере хрис-тианской и о латинской». Его написал игумен самого влиятельно-го в Киевской Руси печерского монастыря Феодосий, который,разумеется, причислен православной церковью к лику святых.Как следует из самого названия этого произведения, Феодосийпротивопоставляет христианство католичеству. Он требует от хри-стиан (т. е. православных) «верой латинской не прельщаться, обы-чая не держаться, и причастия их избегать, всякого учения их из-бегать, и нравов их гнушаться... Нельзя ни брататься с ними, никланяться им, ни целоваться, ни есть или пить с ними из однойпосуды, ни пищу их принимать». Почему же, по мнению Феодо-сия, «латинян» надо сторониться, как чумных или прокаженных?«Все это потому, что неправильна вера их, и не чисто они живут,едят с собаками и кошками, и пьют свою мочу., (далее следуетдлинный список «прегрешений» католиков в том же духе)» — пи-шет Феодосий. Но и перечисленные Феодосием многочисленныегрехи не исчерпывают все прегрешения католиков. Поэтому Фео-досий заключает свои обвинения в их адрес следующими слова-ми: «И других злых дел много у них, развращена и полна погибе-ли вера их. Даже иудеи не делают того, что они творят...»

Другой влиятельный грек Русской Православной Церкви ми-трополит Киевский Георгий (стал главой Русской ПравославнойЦеркви в 1062 году) отличился тем, что выдвинул ни много нимало, а целых семьдесят (!) обвинений против католиков. Его ан-тикатолический памфлет, озаглавленный: «Состязание с лати-ной, 70 обвинений», получил широкое распространение на Руси.Аргументы против католичества из этого произведения митро-полита Георгия наизусть знали все иерархи русской церкви.

Так что целенаправленная пропагандистская война противкатоликов началась задолго до падения Константинополя(1204), события, которое историки выдают за свидетельство то-го, что католическая Европа хотела уничтожить православныймир. Например, Лев Гумилев сравнивает захват столицы Визан-

274

тийской империи «врагами православия» с «внезапной смертьюблизкого человека». После этого, утверждает историк, «всеммыслящим людям было ясно», что от католиков «милости ждатьнечего» («Древняя Русь и Великая Степь», с. 492).

На самом деле современники этих событий прекрасно знали,что «крестоносцы» прибыли в Константинополь по просьбе за-конного наследника престола, для того чтобы помочь византий-цам сместить с императорского трона узурпатора. В том, чтопроизошло дальше, целиком и полностью виноваты сами греки,втянувшие своих западноевропейских союзников в междоусоб-ную войну. Об этих событиях повествует памятник древнерус-ской литературы «Повесть о взятии Царьграда крестоносцами»,написанная русским очевидцем этих событий.

Он пишет о том, что в Царьграде царствует некий Алекса, ко-торый, ослепив своего брата Исаака и упрятав его сына (своеготезку Алексу) в темницу, захватил трон. Потом Алекса проявилжалость и отпустил Исаака с сыном под честное слово, что они непопытаются вернуть себе царство. Те, в свою очередь, поразмыс-лив, решили с помощью «дальних стран» вернуть себе трон. Алек-са Исаакович тайно, спрятавшись в бочке с двойным дном, бежитна купеческом корабле из Византии к своему зятю — немецкомуимператору Филиппу. Император решает поддержать своего род-ственника и испрашивает разрешение Рима. Папа повелел так:«Не воюйте с Царьградом, но так как говорит Исаакович: «Весьград Константинов хочет, чтобы я царствовал», то посадив его напрестол, отправляйтесь дальше в Иерусалим, на помощь; а если непримут его, то приведите его обратно ко мне, а зла не причиняйтеземле греческой». Однако это указание Папы и императора крес-тоносцы проигнорировали: «Фряги же и все полководцы их дума-ли лишь о золоте и серебре, обещанном им Исааковичем, а что ве-лели им цесарь и папа, то забыли». Подойдя к городу, Алекса Иса-акович и его союзники «с четырех сторон подожгли храмы».Узурпатор Алекса сопротивления не оказал и вернул трон брату (асам бежал на Русь к Роману Галицкому. — Авт.). Во время этогопожара Константинополь сильно пострадал. В частности, сгорелпритвор Софийского собора и был уничтожен огнем центр горо-да. Золото и серебро из храмов и монастырей возведенный на тронпобедитель изъял для расплаты со своими союзниками. Но этобыл только первый акт трагедии. Дальнейшее развитие событийвышло из-под контроля. Началось с того, что Алекса Исааковичсогнал отца с трона: «Ты, мол, слепой, как же сможешь управлять

275

государством? Я буду цесарем»! Исаак вскоре умер, а народ, воз-мущенный сожжением города и разграблением монастырей, вос-стал против его сына. Восставшие венчали на царство простоговоина по имени Никола. Алекса хотел ввести в город «фрягов», ноему не дали этого сделать бояре, пообещав поддержать его противнародного ставленника Николы. Но, не сдержав своего обеща-ния, бояре схватили Алексу, а вместо него венчали на царство не-кого Мурчифла. Двоевластие длилось недолго: народ, бросив Ни-колу, разбежался, а Мурчифл схватил его и вместе с Алексой зато-чил в темницу, надеясь «перебить фрягов».

«Фряги же, узнав, что схвачен Исаакович, стали грабить ок-рестности города, требуя у Мурчифла: «Выдай нам Исааковича,и пойдем к немецкому цесарю, кем и посланы мы, а тебе — цар-ство Исааковича». Мурчифл и бояре не решились выдать Алек-су живым и умертвили его, а фрягам сказали так: «Умер он, при-ходите и увидите сами». «Тогда опечалились фряги, что наруши-ли заповедь: не велели им цесарь немецкий и папа римскийстолько зла причинять Царьграду. И пошли среди них разгово-ры: «Раз уж нет у нас Исааковича, с которым мы пришли, таклучше мы умрем под Царьградом, чем уйдем от него с позором».

Город обороняли греки и варяги. Но крестоносцам удалосьпреодолеть стены. «Цесарь же Мурчифл воодушевлял бояр ивсех людей, надеясь дать отпор фрягам, но не послушали его иразбежались все». Вся знать во главе с патриархом и цесарем бе-жали из города, оставив его на разграбление.

Заканчивается «Повесть о взятии Царьграда крестоносцами»такими словами: «И так погибло царство богохранимого городаКонстантина и земля греческая от распрей цесарей, и владеютземлей той фряги».

Таким образом, современники этих событий на Руси, в отли-чие от их потерявших память потомков не только не обвиняютримскую курию, а наоборот, подчеркивают стремление Папы инемецкого императора не причинять зла Константинополю.Крестоносцами — фрягами двигала не ненависть к. правосла-вию, как утверждает Гумилев и иже с ним, а жажда наживы ирыцарская честь. Ответственность за гибель столицы Византиинесет не Запад и католическая церковь, а сами греки.

Важно отметить и тот факт, что с падением Константинопо-ля Византия не погибла. Она распалась на несколько самостоя-тельных государств (три империи и одно царство). Но ни самивизантийцы, ни их духовные братья на Руси даже не попытались

276

прийти на помощь Константинополю и освободить его от «вра-гов православия».

Еще более страшную угрозу для себя православная церковьвидела в протестантизме. Реформация, одна из главных идейкоторой заключается в том, что человеку для общения с Богомне нужен посредник в лице церкви, нанесла католической церк-ви сокрушительный удар. Не устоял даже такой оплот католиче-ства, как Тевтонский Орден. Лютер в 1523 году призвал рыцарейотказаться от своих обетов и клятв и брать жен. Регент и Глав-ный Канцлер Пруссии выступил с проповедью в поддержку Лю-тера. Гроссмейстер Ордена Альбрехт Гогенцоллерн сначала сто-ял в стороне, но в 1524 году решил последовать призыву Лютера,женился и преобразовал Пруссию в герцогство, объявив себяего правителем.

Для православной церкви, которой нечего было противопос-тавить реформаторским идеям, протестантизм нес смертельнуюугрозу. Спасение от нее православные иерархи видели в макси-мальном ограничении контактов русских людей с Западом. Луч-ший предлог для этого — представить Запад злейшим врагом,цель которого — уничтожение православной веры и самого рус-ского народа.

Новгород был единственным городом на Руси, интегриро-ванным в Европу. Там даже были католические «божницы».Следовательно, он мог стать воротами, в которые идеи протес-тантизма могли проникнуть на Русь. Поэтому эти ворота в Ев-ропу надо было затворить. И в этом интересы Русской Право-славной Церкви совпали с интересами Московского царства.

2

Деятельность Александра пришлась на пе-риод оформления власти Орды над Владимиро-Суздальской Ру-сью. Чтобы скрыть его негативную роль в этом процессе, князюприписывают миссию спасителя «русской земли». Но авторыэтой патриотической сказки упускают из вида, что в период фе-одальной раздробленности, конец которому положило воссое-динение русских земель под властью Орды, никакой «русскойземли», как единого целого, не существовало. Новгородскаяземля, которую, собственно, и «спасал» Александр, была само-стоятельным государством и Русью себя не считала. В XII — пер-

277

вой половине XIII века Русью называли либо все древнерусскоегосударство, либо Среднее Приднепровье. В XIII веке новгород-ские летописи называли Русью другие русские княжества, про-тивопоставляя их Новгородской земле. Почему далекие предкисовременных новгородцев не отождествляли себя с Русью?В Восточной Европе живет много славянских народов. Но рус-скими их никто не называет. Еще пять столетий назад то же са-мое можно было сказать и про новгородцев. Тем более, что в со-ставе его населения славяне были в меньшинстве: еще в XIII ве-ке финно-угорский язык был самым распространенным вНовгородской земле. Даже новгородское вече разговаривало непо-русски, а на чудском языке. Исторически Новгород пред-ставлял собой группу трех расположенных поблизости родовыхобщин: двух славянских (кривичей и словен) и финно-угорскоймери. Именно эти селения и стали основой трех первоначальныхгородских концов (районов): Словенского, Людина и Неревско-го. Кроме того, здесь жили большие общины других народов, очем говорят названия улиц: Чудинцевой, Прусской, Варяжской.

Москва во времена Александра Ярославича была зауряднымгородком на окраине Владимиро-Суздальской Руси, и ничто непредвещало, что столетия спустя она подчинит старые центрырусской государственности и, оправдывая легитимность своейвласти, объявит себя при Иване III не только правопреемникомКиева и Владимира, но и третьим Римом. И это притом, что Ки-ев — «мать городов русских» и большая часть бывшей КиевскойРуси еще пару столетий находились в составе Польско-Литов-ского государства, а насильственно присоединенный к МосквеНовгород рвался обрести свободу.

После того, как от Киева он отошел к Литве, именно Новго-род де-факто стал столицей Руси. Без подчинения НовгородаМосква, даже покрыв на удивление всему миру крыши своиххрамов золотом, не могла претендовать на старшинство в рус-ской земле. И тем более нелепо было бы заявлять о Москве како третьем и последнем Риме.

Новгород должен был быть не только подчинен, но и уничто-жен как свидетельство «старины». Пока жила эта новгородскаястарина, нельзя было вытравить из сознания народа то, что Моск-ва, претендующая на роль центра Руси и православия, достигласвоего могущества благодаря союзу с поработителями русских зе-мель. Именно Москва, вопреки исторической правде, должна бы-ла предстать в образе победителя Орды и удельного сепаратизма,

278

а Новгород стать предателем общерусских интересов и православ-ной веры, смутьяном, бунтовщиком и заговорщиком. Для тогочтобы уничтожить новгородскую «старину», Москва вырубилапод корень новгородскую знать, уничтожила новгородскую тор-говлю с Западом, прибрала к своим рукам обширные новгород-ские колонии, переселила тысячи новгородцев в другие города.

Жители «низовой земли», в свою очередь, тоже не относилиНовгород к Руси. Еще спустя двести лет после смерти Алексан-дра Ярославича, для жителей Московской Руси новгородцы небыли «своими». Не случайно поход Ивана III на Новгород в1471 году московский летописец сравнил с походом князя Дми-трия на «безбожного Мамая» (Соловьев, СС, т. 3, с. 17).

Новгородцы в войне с московским войском Ивана III рас-считывали на помощь западных соседей: Литвы и Ливонии. Ли-товцы на помощь не пришли. Тогда новгородцы послали попро-сить помощи против московской рати у Ордена. Ливонский«магистр» писал Великому магистру в Пруссию, «что Ордендолжен помочь Новгороду, ибо если московский князь овладеетпоследним, то немцам будет грозить большая опасность» (Со-ловьев, СС, т. 3, с. 18). Прогноз ливонского ландмейстера сбыл-ся всего через тридцать лет. В 1501 году Ливония потеряла сороктысяч жителей убитыми или уведенными в плен русскими. Ве-ликий магистр Прусский написал Папе, что «русские хотят по-корить всю Ливонию, или если не смогут сделать этого из-закрепостей, то окончательно опустошат ее, перебив и плениввсех сельских жителей, что они уже проникли до половиныстраны...» (Соловьев, СС, т. 3, с. 123). И это было только нача-лом гибели Ливонской конфедерации.

Возможно, Орден и пришел бы на помощь Новгороду. Нотолько никто уже не мог помочь новгородцам: их сорокатысяч-ное воинство было разбито четырехтысячным полком москов-ского князя на реке Шелонь (1471 г.). Новгородская феодальнаяреспублика прекратила существование и была присоединена кМосковской Руси. Куда подевалась былинная храбрость лихихновгородских богатырей? Почему праправнуки героев Раковор-ской битвы были легко разбиты противником, которого они почисленности превосходили в десять раз? За полное моральноеразложение новгородского войска несет ответственность право-славная церковь. Наиболее боеспособная сила новгородцевконная дружина владыки не пришла на помощь пешей рати.Причину, по которой полк владыки предал своих, его воины

279

объяснили так: «Владыка нам не велел на великого князя рукподнимать, он послал нас только на псковичей» (Соловьев, СС,т. 3, с. 18). Почему новгородский владыка занял промосковскуюпозицию? Да потому, что единственной возможностью сохра-нить независимость для Новгорода был союз с Западом (преждевсего, с Литвой). Православная церковь выступила категориче-ски против союза с «латинянами». Ее экономические и полити-ческие интересы, ее возможности по влиянию на умы и настро-ение народа оказались сильнее стремления новгородского бо-ярства к независимости от Московской Руси.

За решение подчиниться Москве, принятое под давлениемцерковных иерархов, новгородцы жестоко поплатились.

Но и после присоединения к Москве Новгород не стал рус-ской землей в современном понимании. Для окончательногоуничтожения новгородской вольности Москве понадобилосьеще целое столетие. Путем многолетних кровавых репрессий иуничтожения новгородской экономики самый богатый и боль-шой город средневековой Руси превратился в заштатный про-винциальный городок, в котором о былой славе молчаливо на-поминают лишь стены детинца и купола Софийского собора. Иеще эпитет «Великий», иногда прибавляемый к его имени. Да итот обычно употребляют не в прямом смысле, а чтобы не путатьс другим Новгородом — Нижним.

Господин Великий Новгород уничтожили не иноземные за-воеватели. Новгород никто не завоевывал. Он сам добровольноотдал себя в руки палачей, которые методично и безжалостноистребили Новгородскую землю.

В 1471 году, по словам летописца, Новгородская земля «пож-жена и попленена до самого моря».

В 1477 году сто человек самых влиятельных людей города бы-ли казнены. Еще сто семей бояр и купцов разосланы по другимгородам.

В 1487 году переведены во Владимир пятьдесят семей лучшихновгородских купцов.

В 1488 году в Москву пригнали семь тысяч новгородцев.Часть казнили, других отправили на житье в другие города. Наих место были посланы из Москвы и других городов бояре икупцы.

Но казней и ссылок было недостаточно для того, чтобы сло-мить Новгород. Для этого нужно было подорвать его экономи-ческую мощь. Поскольку она зависела от торговли с Ганзой,

280

Москва в 1495 году заключила соглашение с королем датским,который вел войну с ганзейскими городами. Дания обещала по-мочь царю в войне против Швеции и уступить Москве частьФинляндии за то, что Москва уничтожит главную контору Ган-зы — новгородскую. В Новгороде арестовывают всех немецкихкупцов (40 человек из 13 городов) и отбирают гостиный двор,«божницу» и товары. Купцов спустя какое-то время освободи-ли, но товаров так и не вернули. По поводу этой войны Соло-вьев с сарказмом написал: «Война кончилась, когда король дат-ский достиг своей цели, сделался королем шведским; что выиг-рал от этого союзник его, неизвестно» (СС, т. 3, с. 131).

Изгнание ганзейских купцов из Новгорода положило конецбалтийской торговле Руси с Западом. Окно в Европу было зако-лочено. Оставалась маленькая «форточка» — Псков. Ее спустянесколько лет тоже прикроют. В 1510 году из Пскова были вы-сланы триста семей «лучших людей». Псковский летописец про-комментировал это событие так: «отнялась слава псковская». Наместо высланных псковичей прибыли переселенцы из десяти го-родов, которым отдали лучшие городские дворы, а псковичей,проживавших в центре города, выгнали из их домов и выселилив посады. В Пскове разместили сильный гарнизон — тысячу де-тей боярских и пятьсот новгородских стрельцов. Из-за притес-нений, чинимых московскими наместниками, иностранцы по-спешили покинуть город. В отличие от них псковичам бежатьбыло некуда: «одни псковичи остались, потому что земля не рас-ступится, а вверх не взлететь» (Соловьев, СС, т. 3, с. 231).

Внешняя торговля Руси переключилась с Ганзы на Англию.Английским купцам царским указом были дарованы исключи-тельные привилегии, включая право на беспошлинную торгов-лю (1555 г.). Для торговли с Западом строится порт на Северномморе — Архангельск (1584 г.). Усилия, направленные на уничто-жение торговли с Германией, принесли свои плоды. В началеXVII века среди судов, прибывавших в Архангельск, уже не бы-ло ни одного немецкого.

Завершился разгром Новгородской земли при Иване Гроз-ном, по приказу которого опричники в течение одиннадцатинедель бесчинствовали в городе и его волостях в радиусе 200—250 км. Началось избиение новгородцев с «суда», который лич-но вершил сам царь: «к нему приводили новгородцев, содержав-шихся под стражею, и пытали, жгли какой-то «составною муд-ростию огненною», которую летописец называет поджаром;

281

обвиненных привязывали к саням, волокли к Волховскому мос-ту и оттуда бросали в реку; жен и детей их бросали туда же с вы-сокого места, связавши им руки и ноги; младенцев, привязав кматерям, чтоб никто не мог спастись; дети боярские и стрельцыездили на маленьких лодках по Волхову с рогатинами, копьями,баграми, топорами и, кто всплывал наверх, того прихватывалибаграми, кололи рогатинами и копьями и погружали в глубину;так делалось каждый день на протяжении пяти недель» (Соло-вьев, СС, т. 3, с. 541—542). Потом пришел черед новгородскойволости. «По окончанию суда и расправы Иоанн начал ездитьоколо Новгорода по монастырям и там приказывал грабить ке-льи, жечь хлеб, бить скот; приехавши из монастырей, велел повсему Новгороду товары грабить, амбары, лавки рассыпать дооснования, потом велел грабить все дома без исключения, дво-ры и хоромы ломать, окна и ворота высекать. Наконец государьвелел выбрать из каждой улицы по лучшему человеку и поста-вить перед собою. Они стали перед ним с трепетом, изможден-ные, унылые, как мертвецы...» (Соловьев, там же). Иван Гроз-ный обратился к новгородцам, оставшимся в живых после по-луторамесячных погромов со словами: «Жители ВеликогоНовгорода, оставшиеся в живых! Молите Господа Бога...» Этобыло утро 13 февраля 1570 года. Новгороду никогда больше несуждено будет возродиться и вернуть былое величие.

Через сорок три года, после этого погрома в Новгород вступятшведы. И что же? Захватчики, от которых новгородцев якобы всвое время спас Александр Невский, по сравнению с опрични-ками Ивана Грозного вели себя, как «голубые каски» ООН.

В результате присоединения к Московскому княжеству одиниз богатейших городов мира, второй по величине (после Киева)город Киевской Руси, важнейший торговый партнер Ганзы, былуничтожен. По сути, то, что произошло с Новгородом при ИванеГрозном, можно сравнить с тем, что стало с Кенигсбергом послеВторой мировой войны. Единственная разница — в Новгороде небыло таких разрушений — авиации тогда, по счастью, не было. Нов уцелевших городских стенах не осталось «новгородского духа».

Уничтожение Новгородской старины происходило и в идео-логической сфере. Почитание местных новгородских и псков-ских святых было заменено на канонизированных в Москве.Среди прочих святых, которым теперь обязаны были молитьсяв храмах по всей Руси, был и «святой благоверный» князь Алек-сандр Ярославич. Но новгородцы и псковичи не торопились

282

выносить из домов иконы святых, которым поклонялись их де-ды и прадеды. Да и не только они. Введение новых святых вы-зывает недовольство по всей Руси. Как заставить новгородцев,еще не забывших зверств Александра Ярославича и его потом-ков, почитать его в качестве святого? Внушить, что он их защит-ник от врагов. А от кого же защитил новгородцев князь Алек-сандр? Монголы Новгород ни разу за всю историю ига не разо-ряли. Остаются западные соседи, столь нелюбимыеправославной церковью католики.

3

Статус общенационального святого Алек-сандр Ярославич получил не сразу после смерти, а только черезтри столетия, во времена Ивана Грозного. До этого его почита-ние ограничивалось стенами Рождественского монастыря воВладимире. Именно из этой обители началось победное шест-вие по Руси святого чудотворца Александра Невского.

Рождественский монастырь был основан в 1192 году Вели-ким князем Всеволодом Юрьевичем как главная обитель Вла-димиро-Суздальской Руси. Поэтому только ее игумен, один вовсей Северо-восточной Руси, имел чин архимандрита, так жекак игумен главного монастыря Киевской Руси — Киево-Пе-черской Лавры.

Монахи Рождественского монастыря, находясь под личнымпокровительством самого Великого князя (и, что тоже немало-важно, по соседству от его двора), могли не заботиться о хлебенасущном. Об этом за них заботились Великие князья влади-мирские, прилагавшие все усилия для того, чтобы Рождествен-ский монастырь соответствовал своему высокому положению иво всем превосходил другие монашеские обители Руси. В отли-чие от их коллег, монахам Рождественского монастыря не нуж-но был трудиться в поте лица или думать о привлечении паствы.Именно поэтому этот монастырь несколько столетий прекрас-но обходился без чудотворных святынь.

Но благополучие Рождественского монастыря оказалосьхрупким. Стоило княжескому двору переехать из Владимира вМоскву, как он стал терять свое влияние. Хотя он по-прежнемупродолжал оставаться главным монастырем Северо-восточнойРуси, рано или поздно первенство должно было перейти к оби-

283

гели, расположенной ближе к столице. И такая обитель появи-лась. Во второй половине XIV века началось стремительное воз-вышение Троице-Сергиева монастыря. Особенно возросло егозначение и влияние на духовную жизнь Руси во времена Дмит-рия Донского.

Троице-Сергиева обитель, основанная Сергием Радонежским,кроме того, что она была расположена намного ближе к Москве,имела и другое неоспоримое преимущество перед Рождествен-ским монастырем. В отличие от Троице-Сергиева, Рождествен-ский монастырь относился к мирским монастырям. По Ключев-скому, такими монастырями «князья украшали свой стольныйгород, свое княжество, чтобы создать прибежище для окрестныхобывателей и вместе с тем иметь постоянных богомольцев за се-бя с семьей и за своих родителей» (СС, т. 2, с. 241). Поэтому вглазах верующих Рождественский монастырь, основанный поволе светской власти, уступал Троице-Сергиеву монастырю, ос-нованному святым, то есть по воле самого Господа Бога.

Первенство Троице-Сергиева монастыря обозначилось нака-нуне Куликовской битвой. Именно к Сергию Радонежскому, ане в Рождественский монастырь отправился Великий князьмосковский Дмитрий Иванович за церковным благословениемперед походом на Мамая.

В свете этого события дальнейшая судьба Рождественскогомонастыря не могла не вызывать у его монахов опасения. В слу-чае победы над Мамаем Великий князь московский мог объявитьТроице-Сергиеву обитель главным монастырем своей земли.

Для того чтобы сохранить статус первого монастыря, теперьуже не Владимиро-Суздальской, а Московской Руси, монахамРождественского монастыря надо было найти достойный ответна вызов, брошенный Троице-Сергиевой обителью. Самый убе-дительный и эффективный способ — явить чудо. Но чудо про-исходит не само по себе, а из творящей его святыни. Как прави-ло, это была либо чудотворная икона, либо мощи святого.

В Рождественском монастыре не было ни того, ни другого.Зато была могила Александра Ярославича, прямого предкаДмитрия Ивановича — самая подходящая реликвия для явле-ния «чудотворной святыни» и способ услужить Великому князюМосковскому.

В 1380 году монахи Рождественского монастыря объявляют отом, что обрели нетленные мощи Александра Ярославича. Про-изошло это «чудо» прямо в момент Куликовской битвы. Соглас-

284

но сочиненной в стенах Рождественского монастыря легенде,пономарь, спавший в церкви, проснулся от яркого света и уви-дел, как при зажегшихся самих по себе свечах два старца (иден-тифицированных им как святые Борис и Глеб) обращаются кАлександру Невскому со словами, призывающими оказать по-мощь правнуку Дмитрию. Наутро монахи обнаружили нетлен-ные мощи Александра. Их положили в открытую гробницу. Наследующий год московский митрополит Киприан официальнозарегистрировал факт обретения мощей, совершив над нимислужбу. Тогда же была написана первая икона Александра Яро-славича, изображающая его в образе схимника, в монашескомодеянии. С той поры от мощей новоявленного святого стали ре-гулярно происходить чудеса.

Так как нетленность мощей было одним из важнейших основа-ний для церковной канонизации, то, скорее всего, причислениеАлександра Ярославича к лику святых относится именно к 1380 го-ду, а не вскоре после его смерти, как это утверждают историки.

Не знаю, поверил ли Дмитрий Донской в чудо от мощейсвоего предка, но верноподданническое рвение монахов быловознаграждено. Обретение мощей Александра Ярославича ипридание им статуса святыни помогло Рождественскому мо-настырю еще почти на два столетия удержать пальму первенст-ва. К началу царствования Ивана Грозного он стал крупней-шим землевладельцем Московской Руси.

23 мая 1491 года в монастыре случился пожар. Воскресенскаялетопись и Степенная книга сообщают о том, что в огне погибларака с мощами Александра Ярославича. Но рака, в которой якобыпокоятся нетленные мощи князя, вновь оказалась на своем месте.Монахи скрупулезно продолжают фиксировать происходящие отних чудеса. Погибла рака вместе с мощами князя при пожаре илинет? Через два столетия Петр 1 вскрыл раку с мощами АлександраНевского. После чего утопил ключ от нее в реке Неве якобы длятого, чтобы никто не мог ее больше вскрыть. А может быть, чтобызамести следы с подлогом мощей?

Несмотря на усилия монахов Рождественского монастыря,широкого хождения культ Александра Ярославича до ИванаГрозного не получил. В том числе потому, что главным врагомМосковской Руси после Куликовской битвы стали татары, с ко-"торыми Александр не только никогда не воевал, но и крепкодружил. После отказа Москвы платить дань Орде главным еепротивником становится католический Запад в лице Польско-

285

Литовского государства и Новгород, земли и богатства которо-го пытались прибрать к своим рукам все московские князья, на-чиная с Ивана Калиты. Тут-то и оказался востребован создан-ный в стенах Рождественского монастыря миф об АлександреЯрославиче.

Главная причина того, что культ Александра Ярославича рас-пространился из Владимира на всю Русь, в том, что его потом-ки стали российскими самодержцами. После смерти Александ-ра Ярославича началась борьба за Великий Владимирский столмежду тверскими князьями (потомками младшего брата Алек-сандра — Ярослава Всеволодовича), которых поддерживал Нов-город, и потомками Александра Ярославича, на чью сторонувстает православная церковь в лице митрополита Кирилла. Приидеологической поддержке церкви и опираясь на военную по-мощь Золотой Орды, потомки Александра одержали победу надтверскими князьями.

Младший сын Александра Даниил становится основателемдинастии московских князей. Для обоснования своих притя-заний на господство над всеми землями Северо-восточной, азатем и Киевской Руси московским государям уже было недо-статочно традиционной преемственности их власти от отцов идедов. По словам Ключевского, они хотели «поставить своювласть на более возвышенное основание, освободить от всяко-го земного юридического источника» (СС, т. 2, с. 119). Мос-ковские князья пытаются внушить подданным, что их властьимеет божественное происхождение. Но это утверждение бы-ло бы голословным, если бы среди предков московских князейне фигурировал православный святой в лице Александра Яро-славича.

Но для того чтобы этот князь стал одним из самых почитае-мых святых, потребовались столетия и целенаправленные уси-лия всей государственной и церковной машины. Только во вре-мена Петра I он окончательно утвердился в статусе одного изглавных государственных святых, а еще при Иване Грозном этобыл всего лишь один из многих князей, канонизированных Рус-ской Православной Церковью. Исследователь житий право-славных святых Георгий Федоров в своей книге «Святые Древ-ней Руси» пишет о том, что на Руси церковью были канонизи-рованы около пятидесяти князей и княгинь. Но большинство изних, включая и Александра Невского, были канонизированы«на местах» и почитались в масштабах одного города или кня-

286

жества. «В древности св. Александр разделял свою славу и почи-тание с целым сонмом политических заступников русской зем-ли. Если выделить из них святых князей, пользовавшихся все-общим, а не только местным, почитанием до митрополита Ма-кария, то надо назвать имена св. Ольги, Владимира, МихаилаЧерниговского, Феодора Ярославского с сыновьями Давидом иКонстантином. В 1547-49 гг. к ним прибавились Александр Нев-ский, Всеволод-Гавриил (первый князь псковский. — Авт.) иМихаил Тверской» (указ. соч., с. 104). Среди святых князей по-сле Бориса и Глеба, по мнению Федорова, самым почитаемымна Руси до реформы Макария был соперник Ярослава Всеволо-довича Михаил Черниговский. Этот князь был казнен в Орде в1246 году. Во время Батыева нашествия он убил монгольскихпослов и бежал из Киева в Венгрию, своим безумным поступ-ком приговорив город к уничтожению монголами. Вернувшисьв разоренную столицу, Михаил по требованию хана едет в Орду,где Батый, милостиво простив убийство послов (яса требовалаза это преступление смертную казнь), требует, чтобы князь под-чинился его власти. Михаил отказывается: «не хочу только на-зываться христианином, а дела творить поганых».

Страстотерпец Михаил Тверской, как и Александр Яросла-вич, относятся к «воителям и защитникам русской земли». Этоткнязь принял страшную смерть в Орде по навету князя ЮрияМосковского. Михаил разбил вторгшуюся в Тверскую землюмосковско-татарскую рать Юрия, но, не желая навлечь на свойнарод месть ордынского царя, добровольно отправляется в Ор-ду судиться с Юрием. Приближенные отговаривают князя отпоездки на верную смерть, но он говорит в ответ, что лучше емуположить «душу свою за многие души». В орде Михаила держатв оковах и с тяжелой колодкой на шее. По приговору хана людимосковского князя убивают его и вырезают ножом сердце.

Сейчас из всех святых князей, среди которых были фигурыдействительно достойные для почитания благодарными потом-ками, в памяти народной сохранился только Александр Яросла-вич. Герои, подобные Михаилу Тверскому, Михаилу Чернигов-скому, Всеволоду-Гавриилу преданы забвению.

Царствование Ивана Грозного — переломный момент в фор-мировании культа Александра Ярославича. В эти годы он полу-чил прозвище «Невский» и был объявлен общенациональнымсвятым, в честь которого ежегодно отмечался церковный празд-ник. Его сравнивают со «вторым Константином», «новым Вла-

287

димиром», объявляют «предивным чудотворцем». К названиюРождественского монастыря прибавлено новое: «святого благо-верного князя Александра Ярославича Невского».

Началось «продвижение» Александра Ярославича с рефор-мы, затеянной митрополитом Макарием. Московским митро-политом бывший архиепископ новгородский Макарий стал в1542 году. Ему приписывается инициатива венчания ИванаГрозного на царство. Макарий многое сделал для укреплениявласти московского митрополита и ограничения самостоятель-ности региональных иерархов русской церкви.

Одним из важнейших шагов в этом направлении было введе-ние централизованного почитания святых. Макарий приказалсобрать сведения о всех русских святых. Зачем главному церков-ному иерарху Московской Руси понадобилось проводить реви-зию почитаемых на Руси святых? Дело в том, что историческисложилось так, что в каждом уделе почитали своих святых, кано-низированных на местах. В Пскове одних, в Новгороде других,во Владимире — третьих. Единство церкви, так же как и единст-во государства, требовало, чтобы по всей Руси молились одним итем же утвержденным в Москве святым. Чтение в церквях повсей стране «Житий» этих святых должно было способствоватьукреплению власти Москвы и правящей династии. Именно с та-ким прицелом и подбирались под надзором Макария святые, до-стойные почитания в общенациональном масштабе.

В 1547 году состоялся Собор (вошедший в историю под име-нем «Стоглавый»), на котором под председательством митропо-лита Макария были определены двенадцать святых РусскойПравославной Церкви, среди которых и Александр Ярославич.Тогда же царь Иван IV приказал собрать сведения о чудотворцахи сотворенных ими чудесах. Через два года на новом Соборе былподведен итог этой работе. За это время удалось добыть «досто-верные» свидетельства о чудесах, приписываемых АлександруЯрославичу. Все они были записаны со слов монахов Владимир-ского Рождественского монастыря. В результате их творческихусилий в заново отредактированное «Житие» князя включилитринадцать чудес, имевших место «в последняя лета». Первое изних произошло не накануне Куликовской битвы, как утвержда-лось ранее, а еще на похоронах князя: «По окончании отпеванияэконом митрополита Кирилла Севастиан приступил ко гробу ихотел разогнуть руку почившего, чтобы вложить духовную гра-моту; тогда почивший сам, как живой, простер руку свою и взял

288

грамоту от руки митрополита. Великий страх объял всех, так чтоот раки отступили. Об этом рассказывали всем сам митрополитКирилл и эконом его — Севастиан. Кто, братие, слышавши обэтом, не подивится чуду, совершившемуся от бездыханного тела,привезенного из далекого места в зимнее время?!»

Последующее столетие никаких чудес, связанных с Александ-ром Ярославичем, не происходило. Второе только через сто лет —уже упомянутое явление во время Куликовской битвы. Послеэтого святой себя никак не проявлял до XVI века, к которому иотносятся остальные чудеса. Причем, если верить монахам, бук-вально накануне решения Ивана Васильевича собрать сведения очудесах, святого буквально прорвало, и он совершал чудеса чутьли не каждый год. Особенно интенсивно последние шесть лет пе-ред Стоглавым Собором, на котором он был объявлен общенацио-нальным святым. Например, седьмое помечено 1541 годом. Ос-тавшиеся шесть святой Александр Ярославич явил за последую-щие шесть лет. После того как монахи выполнили поручениецаря по регистрации чудес от мощей князя, чудотворческая ак-тивность святого сразу же резко снизилась.

Но одного приписывания мощам Александра Ярославича чу-дес было недостаточно для того, чтобы причислить его к ликусвятых. Еще в середине XI века в Киевской Руси в связи с кано-низацией князя Владимира Красное Солнышко началась поле-мика по поводу того, являются ли чудеса от мощей признакомсвятости. Автор «Жития» Владимира Иаков Мних на возраже-ние оппонентов, указывавших на то, что по смерти этого князяне было никаких чудес, ссылался на одного из отцов христиан-ской церкви Иоанна Златоуста, который говорил, что святостьдостигается не чудотворением, а добрыми делами. Иаков пи-шет, что многие святые праведники чудес не сотворили, но свя-тыми являются, и наоборот, многие творящие чудеса, напримерволхвы, совершают их «бесовским образом». «По делам узнайтесвятого» — призывает современников Иаков. С этого времени вРусской Православной Церкви для канонизации очередногосвятого его дела при жизни значили больше, чем чудеса после

смерти.В отличие от князя Владимира, который праведной жизнью

не отличался, но принял историческое решение о крещении Ру-си, за что и был причислен к лику святых, Александр Ярославичне был ни праведником, не совершил при жизни никаких по-двигов, позволяющих объявить его святым. Следовательно, на-

289

до было найти в биографии князя такие эпизоды, которые, присоответствующей их интерпретации, свидетельствовали о том,что при жизни он совершал «добрые дела».

Наиболее подходящее место в его биографии — конфликты сзападными соседями. Их необходимо было представить не как за-урядные пограничные стычки, а как великие сражения, благодарякоторым православная Русь была спасена от католиков, которыехотели навязать ей свою веру (одним из последствий чего, види-мо, было бы то, что и русским пришлось бы начать по их примерупить свою мочу). Именно эту цель преследует автор «Жития». Приэтом они старательно обходят стороной ордынскую политикуАлександра Ярославича. Если летописи пишут о татаро-монголь-ском нашествии как о национальной трагедии и «каре божьей» иничего не сообщают о «крестовом походе» или агрессии католиче-ского Запада, то в «Житии» акценты расставлены по-другому. Ес-ли посчитать, сколько в «Житии» сказано об отношениях Алек-сандра с Ордой, то в процентном отношении ко всему тексту этосоставит менее пяти процентов!!! Удивительный факт, если учесть,что большая часть деятельности Александра Ярославича на кня-жеском посту пришлась на самый драматический момент взаимо-отношений Руси с Ордой: Батыево нашествие, Неврюева рать (ко-торые историки называют более разрушительным бедствием, чемсамо нашествие), монгольская перепись населения Руси. По по-воду последней, в ходе которой новгородцы побили баскаков, нос помощью Александра монголам удалось навести порядок,Д. Феннел язвительно замечает: «Нашему удивлению не было быпредела, если бы почтительный автор «Жития» Александра хотябы упомянул об этом эпизоде» (указ. соч., с. 159).

Первоначальная редакция «Жития» об ордынской политикекнязя сообщает следующее: «Решил князь Александр пойти кцарю в Орду, и благословил его епископ Кирилл. И увидел егоцарь Батый, и поразился, и сказал вельможам своим: «Истинумне сказали, что нет князя, подобного ему». Почтив же его до-стойно, он отпустил Александра. После этого разгневался царьБатый на меньшего брата его Андрея и послал воеводу своегоНеврюя разорить землю Суздальскую. После разорения Неврю-ем земли Суздальской князь великий Александр воздвиг церк-ви, города отстроил, людей разогнанных собрал в дома их».

И в другом месте: «Было в те времена насилие великое отиноверных, гнали они христиан, заставляя их воевать на своейстороне. Князь же великий Александр пошел к царю, чтобы от-

290

молить людей своих от этой беды»... И это все, что можно узнатьиз «Жития» о самом драматичном эпизоде отечественной исто-рии. Что же пытается скрыть автор «Жития»?

Дело в том, что Андрей Ярославович, которого Александр ру-ками татар Неврюя сместил с Великокняжеского трона, замыш-лял в союзе со своим тестем Даниилом Галицким выступитьпротив Орды. А Даниил заключил союз с Римским Папой. И ес-ли бы этот замысел увенчался успехом, Орде не удалось бы под-чинить Русь. Про то, что Александр, для того чтобы захватитьтрон, привел на Русь татар, которые жестоко разорили Влади-миро-Суздальское княжество, автор «Жития» скромно умалчи-вает. Вроде как они сами по себе появились и напали на князяАндрея, на которого ни с того ни с сего разгневался хан Батый.А Александр, интриговавший против брата в Орде, представля-ется в «Житии» в лучшем свете. Но если бы Александр не убедилБатыя, что его брат Андрей в союзе с Даниилом Галицким гото-вит восстание против Орды, ему не пришлось бы отстраиватьгорода и собирать людей.

4

Одновременно с унификацией святых нача-лось сведение местных летописей в общерусский летописныйсборник. В начале 60-х годов XVI века только что составленныйпо приказу Ивана Грозного список Никоновской летописи (Пат-риарший) был использован для создания «Степенной книги цар-ского родословия» — своеобразного литературно-историческогопроизведения, не имеющего ничего общего с древнерусскими ле-тописями. Называется эта книга, составленная в окружении ми-трополита Макария, так потому, что она разбита на 17 «степеней»(ступеней), по которым как бы двигалась история Русской земли.Основная идея — представить русскую историю как деяния мос-ковских государей и их предков. Цель создания «Степенной кни-ги» определила отношение ее автора к историческому материалу:он не отличается точностью и достоверностью. Несмотря на это,«Степенная книга» оказала большое влияние на последующиеисторические и публицистические произведения, хотя источни-коведческая ценность приводимых в ней сведений крайне мала.Именно в «Степенной книге» Александр Ярославич впервые на-зван «Невским». Не прошло и трехсот лет...

291

Окончательное оформление светлый образ Александра Яро-славича получил в так называемом «Лицевом своде». Это самоекрупное летописно-хронографическое произведение средневе-ковой России — «иллюстрированная редакция Никоновскойлетописи» (Л. Л. Шахматов). Эта «историческая энциклопедияв картинках» состоит из десяти томов. Почти каждая страница«Лицевого свода» украшена миниатюрами (всего там их более16 тыс.). Три первых тома посвящены всемирной истории, апоследующие семь — русской. «Лицевой свод» создавался не-посредственно под руководством Ивана Грозного в его рези-денции в Александровской слободе мастерами царской книго-писной мастерской при соборном храме Покрова Богородицыс 1568 по 1576 годы. Цель этого десятитомника, как следует изего названия, — свести воедино все местные летописи и создатьполную и, что особенно важно, единственно «правильную»версию истории, которая обосновывает идею, что МосковскаяРусь — преемница Руси Киевской и Владимиро-Суздальской, аправящая династия в лице Ивана Грозного — ее единственнаялегитимная власть.

Персонально Александру Ярославичу в «Лицевом своде» по-священо целых 196 миниатюр. Если учесть, что они отражаюттолько два года из жизни князя — с 1240 по 1242 (от встречи Алек-сандра со «славным мужем Андрияшем» до его въезда в Псков по-сле «Ледового побоища»), то получается, что ему посвящено боль-ше страниц, чем всем остальным историческим деятелям.

Но удивляет даже не количество посвященных Александруминиатюр, а то, что создателей свода совершенно не интересу-ют следующие двадцать лет его жизни. А ведь это были наибо-лее важные годы его жизни: Александр становится Великимкнязем Киевским, а потом и Великим князем Владимирским,то есть из рядового удельного князя превращается в политиканационального масштаба. Чем же вызвано такое неуважение кэтому отрезку жизни Александра Ярославича? Стремлениемобойти стороной неудобные моменты его биографии, связан-ные с захватом Великокняжеского трона и сотрудничеством сОрдой?

Давайте посмотрим, как спустя триста лет после смертиАлександра Ярославича его подвиги представляли (точнее ска-зать, изображали) создатели «Лицевого свода». По сути, они со-здали рисованный вариант текста новой редакции «Жития». Ноиллюстрации не только делают текст «Жития» более образным

292

и запоминающимся, но и существенно расширяют объем содер-жащейся в нем информации: многие детали, появившиеся наминиатюрах в «Житии», даже не упоминаются.

Первые шесть миниатюр посвящены личным качествам кня-зя. К реальному Александру Ярославичу они не имеют отноше-ния, а отражают представления времен Ивана Грозного об иде-альном правителе.

На первой миниатюре изображены добродетели АлександраЯрославича: набожность князя (он молится иконе Богороди-цы), его любовь к книгам (князь сидит за столом, читая «боже-ственная словеса, услаждающие его паче меда»). Добродетелиэти вызывали у современников князя (изображены в виде тол-пы сбоку) стремление к подражанию.

Были ли свойственны Александру Невскому набожность илюбовь к книжному знанию? Свидетельств на этот счет нет. Затохорошо известно то, что большим книжником и очень набожнымчеловеком был сам Иван Грозный. Очевидно, что подобостраст-ные летописцы, творившие прямо в кельях царской резиденции,в пыточных подвалах которой царь проводил время между мо-литвами, приписали Александру Ярославичу личные качества са-мого заказчика этого труда. Надо отдать им должное — весьматонкая лесть в адрес Ивана Грозного. Современным царедворцаместь чему поучиться у своих предшественников.

Вторая миниатюра посвящена достоинствам святого князя.На ней художник попытался изобразить пассаж «Жития», гово-рящий о том, что Александр был ростом выше других людей,лицом был как Иосиф Прекрасный, а силой как пол-Самсона.Отразить такие разнообразные качества средствами изобрази-тельного искусства, прямо скажем, не удалось. О том, что хотелсказать автор миниатюры, можно только по цитате из «Жития»,которую она иллюстрирует.

Третья миниатюра изображает храбрость князя АлександраЯрославича. Князь верхом на белом коне с нимбом над головойразит мечом убегающего всадника в кирасе и шлеме (очевидныйнамек на то, что это «король римской веры»).

На следующей миниатюре Александр выкупает пленных.Пятая картинка — «князь Александр Ярославич — гроза вра-

гов земли Русской». В центре миниатюры в окружении боярвосседает Александр, именем которого «жены моавитские пуга-ют детей своих», а по углам изображены группы иностранцев(это видно по костюмам и головным уборам).

293

Последняя миниатюра из серии достоинств Александра Нев-ского — князь поучает бояр — очередной комплимент в адресИвана Грозного.

Поскольку одна из задач «Лицевого свода» — идеологическоеобоснование Ливонской войны, то в нем западные соседи обви-няются в нападении на Русь, подвергшуюся агрессии с Востока,а Александр выступает как спаситель Отечества от обрушив-шихся на него с двух сторон напастей. Этому посвящена мини-атюра «Король земли Римской, строящий планы завоевания Ру-си», на которой справа изображен король на троне в окружениибородатых вельмож (видимо, планируют вторжение), слева —татары, рубящие людей саблями, и огонь пожарищ. Вверху, вцентре, наблюдающий за происходящим Александр.

Миниатюры, посвященные «Невской битве», изображаютсражение не XIII, а XVI века: бой идет не на мечах, а на саб-лях. Изображены командующие шведами два персонажа с ко-ронами — «король» и «королевич». Центральное место занима-ет сцена поединка Александра с «королем», с которым они де-рутся на мечах. Подвигу каждого из шести героев «Невскойбитвы» посвящена отдельная иллюстрация. В силу фантасти-ческого характера этих подвигов получилось весьма комично.Например, подвиг новгородца Миши выглядит так: толпа на-ших, стоя по пояс в воде, рубит саблями испуганных (согнув-шихся) шведов на кораблях. Особенно интересно изображениеподвига Саввы, того самого, что подрубил столб «королевско-го» шатра. На миниатюре мы видим этого героя верхом на бе-лом коне, рубящего топором столб, нарисованный снаружишатра. Вообще-то и Савва и столб, который он рубит, должныбыть внутри шатра. Видимо художник сообразил, что всадниквнутри шатра, рубящий столб, держащий этот шатер, выглядитеще более нелепо.

Зато миниатюра, на которой «немцы» возводят Копорье, по-лучилась реалистичной, — на ней строители с топорами соору-жают деревянный острог. Рисунок, на котором изображено раз-рушение Копорья, проливает свет на то, как Александру Яросла-вичу удалось с легкостью овладеть этим «замком крестоносцев».На этой миниатюре два сюжета. В верхней ее части князь с вой-ском бьет врага, не успевшего вооружиться. В нижней — русскиевоины лопатами, топорами и бревнами разносят постройку. Наэти миниатюры было бы полезно посмотреть историкам, кото-рые утверждают, что Копорье было «сильной крепостью». Даже

294

склонные к преувеличениям авторы иллюстраций «Лицевогосвода» до такого маразма не опустились.

На миниатюре «Взятие Пскова Александром» дружинники вдоспехах рубят безоружных людей мечами, кого-то схватили загрудки: видимо, берут в плен. Понятно тебе, читатель, как Алек-сандру удалось взять этот город без боя?!

На миниатюре «Встреча войск противников на Чудском озе-ре» художник показал, что численное превосходство было на сто-роне Александра: русских значительно больше, чем «немцев».

В сцене «Ледового побоища» художник изобразил головы то-нущих среди льдин врагов.

По миниатюрам «Лицевого свода» получается следующийрассказ о событиях, происходивших после того, как Александраизгнали из Новгорода (каждое предложение соответствует содер-жанию одной миниатюры): Александр ссорится с новгородцами.Он покидает город. Ливонцы захватывают Изборск. В Пскове по-лучают весть о падении Изборска. Ливонцы осаждают Псков иразоряют его окрестности. Ливонцы разоряют псковские приго-роды. Враги пленяют мирных жителей под Псковом. Псковичивступают в сговор с ливонцами. После сдачи им города псковичис семьями бегут в Новгород. Немцы и чудь нападают на водь.Возведение крепости Копорье. Нападение немцев на Тесово.Новгородцы бьют челом князю Ярославу Всеволодовичу. Возвра-щение новгородских послов с отказом. Новгородцы посылают ккнязю Ярославу Всеволодовичу архиепископа Спиридона. Онпросит Великого князя отпустить Александра Ярославича в Нов-город. Александр соглашается вернуться в Новгород.

Дальше события развиваются в следующем порядке: нападе-ние немцев и литовцев на новгородские земли. Торжественнаявстреча Александра в Новгороде. Александр выступает в поход наКопорье. Разрушение крепости Копорье. Возвращение Александ-ра с пленниками в Новгород. Казнь «крамольников». Нападениенемцев на Псков. Александр получает весть о нападении немцевна Псков. Взятие Пскова. Пленных отправляют в Новгород в за-точение. Поход Александра в «немецкую землю». Немцы догова-риваются о походе на Русь. Передовые посты русского войска уз-нают о походе немцев. Александр разделяет войско на небольшиеотряды. Немцы громят их. Александр узнает о поражении русскихвойск. Встреча войск противников на Чудском озере. «Ледовоепобоище». Торжественная встреча русских войск у стен Пскова.

Таким образом, по «Лицевому своду» получается, что немцынападают на Псков дважды. Но это так, мелочи.

295

5Со времен Ивана Грозного историю народа

подменяют историей государства. Так появилась умозрительнаясхема: Киевская Русь — Владимиро-Суздальская Русь — Москов-ская Русь — Россия. По ней можно выучить даты войн, которыевело это государство, годы правления и имена князей и царей, ноне историю большинства из многочисленных народов, населяю-щих просторы бывшей Российской империи, кроме, разумеется,одного: титульной нации — русских. Все, что способствовалоусилению этого государства, — хорошо. Остальное плохо. Но то,что для государства хорошо, для населяющих его народов можетоказаться национальной трагедией. Например, с точки зренияисторика присоединение Казанского ханства — это укреплениеРусского государства. А для волжских булгар — это вражеская ок-купация и потеря государственной независимости.

Или, когда народ вожан хочет освободиться от власти Новго-рода, историки вслед за новгородским летописцем расцениваютэто как предательство и агрессию Запада. Когда же вожан воен-ной силой и жестокими репрессиями заставляют признать гос-подство новгородцев — это защита русских земель.

В 1550 году инок Рождественского монастыря Михаил соста-вил «Службу святому Александру Невскому». Она вошла в две-надцатитомный сборник житий святых православной церкви,составленный по месяцам и дням чествования их памяти — «Ве-ликие Четьи минеи». В «Службе», которую теперь должны былипеть 23 ноября во всех православных храмах Руси, Александрпревозносился как «божественное сокровище», явленное самимХристом Русской земле, ее «заступник», освободитель Псковаот «неверных» и борец с католичеством, «презревший догматылатинян».

Иван Грозный внес личный вклад в придание АлександруЯрославичу статуса святого защитника русских земель. В 1551 го-ду перед походом на Казань он провел неделю во Владимире, вмолитвах в Рождественском монастыре, где произошло очеред-ное чудо от святых мощей. Иван Грозный объявил о том, что онисцелил от раки князя больную руку (по другой версии, во времямолебна у раки о даровании победы получил исцеление рук при-ближенный царя — Аркадий). Кто бы мог в этом усомниться?

В царствование Ивана Грозного началась и монументальнаяпропаганда образа Александра Ярославича. В построенном поуказанию Ивана Грозного Храме Василия Блаженного была по-

296

мещена большая икона «Святой Александр Невский с деянием»(храмов, посвященных персонально Александру Ярославичу, наРуси тогда еще не было). Размеры этого монументального про-изведения, украшенного золотом, — 1,25 метра на 1 метр. При-чем на этой иконе Александр Ярославич стал участником нетолько сражений с «латинянами» в «Ледовом побоище» и «Нев-ской битве», но и битвы с татарским ханом в Молодях (1572 г.).Так никогда не воевавший с Ордой князь был причислен и к бор-цам с татаро-монгольским игом. Всего же на этой иконе изобра-жено 32 (!) прижизненных подвига и посмертных чудес князя.

Все новые и новые чудеса необходимо было увековечивать в«Житии». Поэтому появляются его новые редакции. Сочиняя их,монахи Рождественского монастыря, не мудрствуя лукаво, попро-сту пересказывают старые, подгоняя их к специфике текущего ис-торического момента. Так, в 1572 году в очередной редакции «Жи-тия» появляется рассказ о чуде во время сражения у села Молодивойска князя Воротынского с крымской ратью хана Девлет-Гирея,в основе которого лежит чудо с видением 1380 года. Как и тогда,некий старец молился ночью и узрел, как два прекрасных юношиподъехали к храму. Он сразу же опознал во всадниках святых Бо-риса и Глеба (видимо, старик видел их не впервые). В храме самисобой зажглись свечи, и пришедшие попросили святого князяАлександра Ярославича прийти на помощь своему сроднику царюИвану и его воеводе. На этом сходство с аналогичным чудом от1380 года заканчивается. Знакомый сюжет получает новый пово-рот: на глазах старца трое всадников поскакали по воздуху во вла-димирский Успенский собор к гробницам Андрея Боголюбского,Всеволода III и его сыновей Юрия (павшего в битве на реке Сить)и Ярослава (отца Александра). Теперь уже семеро всадников от-правились по воздуху в Ростов Великий за святым Петром, царе-вичем Ордынским. Вместе с ним они перенеслись в Молоди, гдевступили в сражение с «безбожными измаильтянами».

Гримаса истории в том, что монахи Рождественского мона-стыря, настоящие авторы мифа о святом князе Александре Нев-ском, добившись того, что культ выпестованного ими святогостал общегосударственным, от этого только проиграли. Их мо-настырь потерял свой статус первого на Руси. В 1561 году, послеуспешного завершения первого этапа Ливонской войны, глав-ным монастырем Руси стала Троице-Сергиева обитель. ПочемуИван Грозный «разжаловал» Рождественский монастырь, кото-рому столетиями покровительствовали его предки? Возможно,

297

по самой прозаической причине: после взятия Казани основноенаправление военной экспансии Руси — Запад. Ездить передочередным походом за благословением во Владимир стало не попути. Но, учитывая болезненную религиозность Ивана Грозно-го, можно предположить и другое: во время пребывания в Рож-дественском монастыре в 1551 году он убедился в том, что ника-кой чудотворной силой мощи Александра не обладают, а можетбыть, и в том, что древняя рака с его мощами действительно по-гибла при пожаре.

С этого момента начался постепенный упадок Рождествен-ского монастыря. Кроме раки с мощами Александра Невского,значимых святынь у монастыря не было. Монахи пытались по-зиционировать в этом качестве еще четыре иконы, одна из ко-торых (икона Знамения Божией Матери) по легенде принадле-жала самому князю: он якобы носил ее при себе. На трех другихбыл изображен сам Александр Ярославич. Но написаны этииконы были уже в XVI веке, и убедить верующих в том, что ониобладают чудотворными силами, не удалось.

Последнее сведение о чудесах в Рождественском монастыреотносится к 1706 году. Безусловно, чудеса продолжались бы идальше, но по воле Петра Великого рака с «мощами» Александ-ра Невского была перевезена в Санкт-Петербург.

Пришедшие к власти цари из династии Романовых продолжи-ли чествование Александра Ярославича, хотя, в отличие от Рюри-ковичей, не были его прямыми потомками. Романовым, взошед-шим на престол в результате победы над поляками, тоже нуженбыл символ борьбы с Западом. При них около 1630 года в Мос-ковском Кремле был воздвигнут первый на Руси храм во имя св.Александра Невского. Михаил Федорович и Алексей Михайло-вич ежегодно 23 ноября устраивали шествия и торжественное бо-гослужение в этом храме. В литературе встречаются сведения отом, что церкви в честь Александра Ярославича появились ужепри Иване Грозном. В частности, что деревянная церковь в честьпобеды над шведами была срублена в устье реки Ижоры в XVI ве-ке. На самом деле она была построена только в 1711 году по ука-зу «его императорского величества». Краеведы Переславля-За-лесского относят к периоду Ивана Грозного, при котором в этомгороде велось большое строительство, существование монашес-кой обители в честь Александра Ярославича на «Александровойгоре» в окрестностях города на берегу Плющеева озера. Однакодокументальных подтверждений этому нет: на этой «горе» люди

298

не живут уже несколько столетий, и никаких построек на ней несохранилось. Первоначально там располагался замок переслав-ского князя. О том, кто жил на этом высоком холме после, мож-но только гадать. Каменный храм в честь Александра Невскогона его исторической родине в г. Переславле был воздвигнут толь-ко в 1740 году, то есть 500 лет спустя после «Невской битвы».

С XVIII века, благодаря Петру Великому, святой князь Алек-сандр Невский в официальном почитании затмил и окончатель-но вытеснил всех святых князей.

Три российских императора, носившие его имя в XIX веке,утвердили исключительность его почитания. При них быловоздвигнуто множество храмов, посвященных Невскому. В хра-мах других святых, в том числе в главном православном собореРуси — Храме Христа Спасителя, появились приделы Алексан-дра Невского.

Петр Алексеевич был первый из русских царей, сделавшийАлександра своим официальным небесным покровителем: онсчитал, что родился с Александром в один день — 30 мая (точ-ная дата рождения Александра Ярославича неизвестна). Своегопервенца Петр назвал Александром, в честь Александра Нев-ского. В расходной книге Казенного приказа значится, что послучаю рождения наследника соборному протопопу при храмесвятого Александра Невского Симеону, священникам Поликар-пу, Иоанну, диакону Иоанну, дьячку Егорке, пономарю Анд-рюшке, сторожу Ивашке, просвирнице Прасковье выдано раз-личных сортов сукна по пять аршин на брата.

Почему Петр избрал себе в небесные покровители именноАлександра Невского? Скорее всего, потому, что он был про-славлен как победитель шведов. После тяжелых поражений ввойнах со Швецией как не взять на вооружение спасительныйидеологический постулат о том, что их можно бить малой кро-вью на чужой территории? Заодно пробудить в народе правед-ный гнев и поднять на священную войну, внушив, что шведы —исконные враги, которые всегда пытались поработить Русь инасадить богомерзкое католичество.

Новая столица тоже нуждалась в небесном покровителе и за-щитнике. Александр Невский наряду с Петром и Павлом былобъявлен небесным покровителем Санкт-Петербурга. В 1710 годуу впадения в Неву речки Черной был заложен монастырь в честьСвятой Троицы и святого Александра Невского. К «Невской бит-ве» это место никакого отношения не имеет, так как устье реки

299

Ижоры, где она состоялась, находится от него в сорока километ-рах. Но Петру нужен был монастырь в самой столице, а не в еедальнем пригороде. Строительство будущей лавры началось в1712 году. В условиях войны средства на строительство найти бы-ло непросто. Петр решил проблему финансирования нового мо-настыря с присушим ему остроумием: к нему был приписан бога-тейший Иверский монастырь со всеми вотчинами и доходами ичасть угодий не менее обеспеченного московского Новодевичьегомонастыря. Так, одним росчерком царского пера, еще не постро-енный монастырь стал одним из богатейших в России. В 1713 го-ду там была срублена первая церковь, и по этому поводу Петр сосвоими сподвижниками «в новом монастыре изволил пировать».

Но богатства были дарованы Александро-Невскому монас-тырю не просто так: Петр задумал на его основе создать новыйвид монашеской обители. Этот монастырь должен был стать об-разцом для будущей реформы всех монастырей Руси. Петр хотелпретворить в жизнь идею «утилитарного» использования мона-шества. По его задумке монастыри должны были стать благо-творительными и лечебными заведениями.

В Александро-Невском монастыре предполагалось устроитьприют для инвалидов войны и отставных воинов, душевноболь-ных и госпиталь, в котором должны были нести послушание всеиноки, а также учредить лечебно-исправительное заведение дляпринудительного лечения пьяниц. Эти планы императора так ине были осуществлены. Выполнять тяжелую и неблагодарнуюработу санитаров и сиделок монахи не хотели. После смертиПетра его революционная идея заставить монахов трудиться наблаго общества была похоронена.

До сих пор представители православной церкви искренне раду-ются тому, что эта реформа Петра провалилась. Например, на сайтеАлександро-Невской лавры по этому поводу пишут: «Эти намере-ния так и не были осуществлены. К счастью для обители, так какосуществление всех этих проектов противоречило самому смыслумонастыря, как источника духовного света и образца праведнойжизни, где главное дело монашества — молитва». Молиться, конеч-но, намного легче, чем ухаживать за ранеными и сумасшедшими.

Монастырь Александра Невского стал главным монастыремстраны наряду с Троице-Сергиевым. Окончательно его первен-ство было оформлено в 1797 году, когда по указу Павла I он по-лучил статус лавры — третьей по счету после Киево-Печерскойи Троице-Сергиевой.

300

Первым архимандритом монастыря стал принявший право-славие выходец из польских шляхтичей Феодосий. Для этогобеспринципного человека церковь была всего лишь способомсделать карьеру. Сблизившись с Петром и достигнув благодаряэтому высокого положения, Феодосий стал вести неподобаю-щую его статусу и сану светскую жизнь. Подражая Петру, он да-же устраивал в монастыре ассамблеи. Все это требовало боль-ших денег, и Феодосий стал пользоваться служебным положе-нием в корыстных целях. Впрочем, особо приближенным кПетру людям такие мелочи сходили с рук. Но после смерти им-ператора власти Феодосия пришел конец. Архимандрит пере-шел границы допустимого, позволив себе какие-то резкости поотношению к императрице Екатерине. За это в 1725 году по ееприказу он был арестован. Правосудие было скорым. Через двенедели был вынесен приговор, по которому Феодосия сослали взаключение в далекий Карельский монастырь. Его заточили вподземную келию под церковью, где он в скором времени искончался, не вынеся условий заключения.

Для того чтобы Санкт-Петербург стал полноправной столи-цей государства, а не просто местом пребывания царского двораи государственного аппарата, ему была нужна святыня нацио-нального масштаба. В Москве чуть ли не каждый храм и монас-тырь мог похвастаться чудотворной иконой или святыми моща-ми. В том числе святынями общенационального масштаба, та-кими как, например, икона Казанской Божьей матери, которойприписывалось спасение от нашествия Тамерлана. Санкт-Пе-тербург тоже должен был обзавестись святыней, способной воз-вести новую столицу в статус одного из главных центров право-славия. И Петр решил решить этот вопрос путем переноса вСанкт-Петербург раки с мошами Александра Невского.

Но пока шла война со Швецией, не было возможности зани-маться украшением столицы. Только по окончании Севернойвойны Петр смог приступить к реализации своего амбициозно-го проекта.

30 августа 1721 года был подписан Ништадтский мир, завер-шивший войну со Швецией. А уже в начале следующего года ар-химандрит Александро-Невского монастыря Феодосий едет воВладимир освидетельствовать мощи святого. Интересно, что онтам обнаружил, если на самом деле мощи святого сгорели за две-сти тридцать лет до этого? Когда Феодосий доложил императоруо результатах своей поездки, Петр задумался. Больше года он ко-

301

лебался, размышляя о том, как обставить церемонию перевозаиз Владимира раки Александра Невского так, чтобы красивовыйти из щекотливой ситуации с мощами. Только в мае 1723 го-да был принят императорский указ о перенесении мощей.

Согласно этому указу, во Владимир выехала специальная ко-миссия для приготовления церемонии. Был устроен ковчег подпышным балдахином для раки с мощами. В августе 1723 годаначалось торжественное шествие то по суше, то по воде из Вла-димира к Санкт-Петербургу. Весь этот путь кортеж под охранойпочетного воинского эскорта двигался в окружении духовенст-ва, скопления народа, нищих и юродствующих. Процессия про-следовала через Москву, Тверь, Новгород. Далее по Волхову вЛадожское озеро и Неву. Через месяц ковчег прибыл в окрест-ности столицы. На этом церемонию прервали на целый год:Петр решил устроить торжественную встречу мощей в очеред-ную годовщину заключения Ништадтского мира. 30 августа1724 года раку с мощами перенесли на галеру, гребцами на кото-рой были высшие государственные сановники. Петр занял ме-сто рулевого. На берегах Невы выстроились войска, столпилсянарод. Под артиллерийский салют и колокольный звон ковчегперенесли на берег. Петр открыл раку с мощами ключом, по-смотрел на них, потом закрыл и выбросил ключ в реку, чтобыникто другой больше не мог ее открыть. Это был финальный ак-корд грандиозной мистификации. После такого убедительногоаргумента в подлинности мощей мог сомневаться только само-убийца. А чтобы не провоцировать слухи, церковь пересталаобъявлять о происходящих от мощей Александра Ярославичачудесах. К тому же, в отличие от монахов Рождественского мо-настыря, лично заинтересованных в привлечении паломников кчудотворным мощам, их коллеги в Александро-Невском мона-стыре, куда перевезли раку, в таком сомнительном источникедоходов не нуждались.

С этого дня по распоряжению Петра церковное празднованиесвятого было перенесено с 23 ноября на 30 августа. АлександрНевский официально получил статус небесного покровителя Пе-тербурга, царствующей династии и Российской империи. В свя-зи с этим император приказал составить новое «Житие» и текстцерковной Службы святому Александру Невскому. В новой ре-дакции «Жития» победы князя связывают с победой Петра в Се-верной войне. В нем получила жизнь легенда о том, что Санкт-Петербург построен на месте победы в «Невской битве».

302

Интересна дальнейшая судьба мощей. Хотя их перенесли изВладимира, Рождественскому монастырю была оставлена ста-рая рака — та, которая была сделана взамен сгоревшей во времяпожара. Когда после революции 1917 года в монастыре обосно-вались чекисты, эту раку перенесли во владимирский Успен-ский собор, в котором она до сих пор и находится. На колонневозле раки табличка: «мощи Александра Невского».

После того, как собор Александра Невского в Переславлебыл возвращен церкви, патриарх Алексий передал туда частицумощей князя. Они представляют собой почерневшую косточкунеизвестного происхождения, помещенную в деревянную шка-тулку. Таким образом, к началу третьего тысячелетия мощиАлександра Ярославича находятся одновременно в трех местах.На самом деле, на сколько именно частей было расчлененопрагматичными служителями культа тело покойного (или то,что выдают за его мощи), доподлинно неизвестно. Например, вСвято-Троицком соборе Троице-Сергиевой лавры хранитсяикона «Святого Благоверного великого князя Александра Нев-ского» с врезанной в нее частицей мощей князя. Разумеется, этоне единственная подобная икона с частицей мощей, якобы при-надлежащих Александру Ярославичу. Вполне возможно, что ес-ли бы удалось собрать все частицы мощей святого, то выясни-лось, что они принадлежат не одному, а нескольким усопшим.Впрочем, церковь такие условности никогда не смущали.

В 1724 году специальным постановлением синода было за-прещено изображать Александра Невского на иконах в виде«монашеской персоны». Теперь единственно допустимое изоб-ражение святого — в великокняжеских одеждах. ИзображаяАлександра Невского в рубище монаха, церковь подчеркивала,что монашество превосходит княжескую (царскую) власть. По-становление синода означало, что от подобных крамольныхидей Русская Православная Церковь отказалась.

Петру принадлежит и идея учреждения ордена в честь Алек-сандра Невского. Он лично занимался разработкой его проекта.Но наградить этим орденом никого не успел по причине скоро-постижной смерти.

Марта Скавронская, оказавшаяся волею судеб на русскомпрестоле после смерти мужа, стремясь завоевать расположениеподданных, выступила как продолжательница его дел. Поэтомусвое восшествие на престол Екатерина I отметила вручениемнового ордена Российской империи. Это была роскошная на-

303

града, изготовленная из золота, серебра, алмазов, рубиновогостекла и эмали. Общий вес усыпавших орден Александра Нев-ского 394 бриллиантов составлял 97,78 каратов. Его девизом бы-ло «За труды и Отечество».

По иронии судьбы в числе первых кавалеров ордена, назван-ного именем православного святого, стал немец — шлезвиг-голштинский герцог Карл Фридрих. Одновременно с ним орде-ном наградили четырех придворных из свиты герцога (видимо,они тоже изрядно потрудились за Отечество).

Второе награждение состоялось 30 августа (в день святогоАлександра Невского) того же 1725 года. На этот раз орден былвручен двум католическим монархам: польскому королю Авгус-ту II и датскому королю Фредерику IV. Получается, что своюжизнь орден Александра Невского начал не как боевая награда,а как аналог советских орденов «Дружбы народов» и «ТрудовогоКрасного Знамени».

В тот же день Екатерина I наградила орденом АлександраНевского и себя, любимую. С этого дня орден наряду со скипе-тром, державой и шапкой Мономаха становится одним из сим-волов русского самодержавия. После этого все российские мо-нархи, если не удостаивались ордена Александра Невского доэтого, то возлагали его на себя в день коронации вместе со зна-ками ордена Андрея Первозванного. Во времена правленияЕкатерины II это обстоятельство послужило поводом для воз-никновения исторического анекдота про награждение Суворо-ва его первым орденом за победу над восставшими поляками.Когда на вопрос императрицы о том, почему Суворов ничего неест, Потемкин ответил: «До первой звезды нельзя». Екатеринасняла с себя звезду ордена Александра Невского и вручила Су-ворову. Пожалуй, это был первый случай, когда этот орден былпожалован полководцу и за боевые заслуги (если таковымиможно считать подавление восставших).

При императрице Елизавете Петровне кавалером орденастал прусский король Фридрих II (1743 г.). Поскольку Прусскоегосударство было создано на землях, завоеванных ТевтонскимОрденом, то выходит, что немцу Фридриху вручили награду вчесть победителя предков его подданных.

Дочь Петра I, во всем подчеркивая, что она продолжает делосвоего отца, не жалела средств на Александро-Невский монас-тырь. Главным его украшением должна была стать новая рака.На эти работу казна отпустила 2000 рублей, а Елизавета Петров-

304

на распорядилась отдать на ее создание девяносто пудов перво-го отечественного серебра, которое было получено с Колыван-ских рудников.

Почти три года работали над серебряным ансамблем русскиемастеровые с Монетного двора по ковке, чеканке, гравировке.Совершенствование серебряного ансамбля раки продолжалосьи после ее установки в Троицком соборе лавры. По бокам мас-сивного серебряного саркофага, с литыми головками херувимовна углах, барельефы воссоздавали эпизоды из жизни Александ-ра Невского. Эпитафия, начертанная на нем, вышла из-под пе-ра Ломоносова, весьма преуспевшего в сочинении вернопод-даннических од.

Начиная с 1743 года, 30 августа весь Петербург выходил наНевский проспект, по которому по повелению Елизаветы Пет-ровны «для украшения службы божьей и обрядов церковных»устраивался крестный ход из Казанского собора в Александро-Невский монастырь. Последний такой крестный ход состоялсяв 1916 году. Не удивлюсь, если церковь попробует возродить этутрадицию, скажем, к 800-летней годовщине «Невской битвы».

При Екатерине II историческое мифотворчество приобрелоновое качество. На свет Божий всплыло из небытия «Слово ополку Игореве» («нашедший» его тайный советник А. И. Му-син-Пушкин тоже удостоился ордена Александра Невского).Куда более важен другой малоизвестный факт: императрица на-писала (не без помощи своих секретарей) для сочинения по ис-тории России «Историю о великом князе Александре Ярослави-че Невском, без чудес». В ней впервые католическая церковь от-крыто обвиняется в организации агрессии против Руси.Екатерина пишет о том, что Ватикан поощрял королей Норве-гии, Дании и Швеции, а также ливонских рыцарей напасть наРусь. Причем, по версии Екатерины, сия мысль посетила Папув начале 1246 года, то есть уже после побед Александра Яросла-вича в «Невской битве» и «Ледовом побоище», которые, по ут-верждениям современных историков, как раз и остановили аг-рессию Запада. Впрочем, Екатерина вынуждена признать, чтоэтим замыслам Рима так и не суждено было осуществиться. Им-ператрица объясняла это междоусобицами в Дании и Швеции.Ливонцы же «не в силах были действовать без посторонней по-мощи против Александра». Таким образом, императрица гораз-до более реалистично оценивала возможности Запада, чем по-следующие поколения российских историков.

305

Почему же чистокровная немка, воспитанная в католичестве,обвиняет Запад в агрессивных планах против Руси? Дело в том, чтоЕкатерина, подстрекаемая Вольтером, вынашивала планы о воз-рождении Византийской империи. Даже своего первенца, которо-го она мечтала посадить на трон в освобожденном от турок Кон-стантинополе, императрица назвала Константином. Европа, опа-саясь чрезмерного усиления России, сорвала эти амбициозныепланы, решительно выступив против планов завоевания Осман-ской империи. В Зимнем Дворце понимают, что дальнейшая экс-пансия России на Восток рано или поздно приведет к военномуконфликту с Европой, и пытаются подвести под него идеологичес-кую платформу. Со времен Екатерины стало закономерностью, чтовсплески почитания Александра Невского совпадают по времени сочередным обострением отношений с западными соседями.

В короткое царствование Павла прибавилось еще околовосьмидесяти Александровских кавалеров. В 1797 году импера-тор утвердил «Установление для российских орденов». По этомуположению в России оставались лишь четыре ордена — в по-рядке старшинства: св. Андрея Первозванного, св. Екатерины,св. Александра Невского и св. Анны.

Павел I учредил «командорства» Ордена Святого АлександраНевского. Теперь старшие по времени его получения кавалерыстали пользоваться доходами с деревень, приписанных Ордену.Шесть самых старших кавалеров имели право получать доходы с600 крепостных душ каждый; восемь следующих кавалеров поль-зовались доходами от труда 500 крестьян и так далее. После смер-ти награжденного его родственники должны были возвратить всеорденские знаки канцлеру Ордена, который заведовал всеми де-лами Ордена под эгидой самого императора. В то же время былаучреждена особая комиссия из шести кавалеров, которая надзи-рала за «пристанищами для бедных», инвалидными домами ишколами, находившимися под опекой Ордена. Средства на со-держание этих заведений складывались из взносов в 200 рублей,которые делал в орденскую казну каждый награжденный.

С царствования Александра I на благотворительные целистала поступать половина доходов с земель, предназначенныхстаршим кавалерам Ордена. При этом императоре сумма едино-временных взносов при награждении орденом Александра Нев-ского возросла до 600 рублей. Повысился и ценз чинов и зва-ний, которые уже надо было иметь, чтобы претендовать на на-граждение орденом Александра Невского.

306

В годы войны 1812 года орден Александра Невского впервыестановится наградой за ратные подвиги. За 1812—1814 годы ор-ден Александра Невского был присужден за военные заслуги 48раз. За Бородинское сражение орден получили четыре героя: ге-нералы от инфантерии Д. С. Дохтуров (принял командованиелевым флангом русского войска после ранения Багратиона) иМ. А. Милорадович (убит Каховским на Сенатской площади);генерал-лейтенанты А. И. Остерман-Толстой (его пехота стоялана острие удара французской кавалерии) и Н. Н. Раевский (ор-ганизатор обороны на редуте, вошедшем в историю как «бата-рея Раевского»).

Во второй половине XIX века к разработке спекулятивнойтеории о немецко-католической агрессии против Руси, отра-женной князем Александром Невским, подключились стоящиена службе интересов монархии и православия историки. Наибо-лее авторитетным выразителем этих идей стал Костомаров, об-винивший католическую церковь в стремлении «обратить к ис-тинной вере русских» руками «ливонских крестоносцев».

Почему историк Костомаров вопреки фактам объявляет нем-цев врагами славян и приписывает Ватикану планы обращенияих руками православных в католичество? Другими словами, зачто он так ненавидел Запад? Скорее всего, эта ненависть — клас-сическая иллюстрация теории Фрейда, поскольку связана с дет-скими переживаниями историка: незаконнорожденный юношапосле трагический гибели отца-помещика от рук убийц неожи-данно оказался на положении крепостного. Он перешел по на-следству к ближайшим родственникам, которые изнеженногомальчика, воспитанного отцом как законного наследника, пре-вратили в лакея. Много лет спустя жена Костомарова записала сослов мужа его воспоминания об этом: «Бедный мальчик, не знаяо своем «незаконном» рождении, не понимал, почему он из бар-чука превращается в «казачка», и, разумеется, возмущался. Егоусмиряли угрозами, обещали сечь, а лакеи, злорадствуя, говори-ли ему: «Полно барствовать, Николашка, ты ведь такой же холоп,как и мы!»» (Автобиография Н. И. Костомарова, с. 94—95).

Отец Костомарова был воинственный безбожник и поклон-ник французских материалистов. Костомаров был уверен в том,что именно это и стало причиной его убийства. Помещика, по-всюду пропагандировавшего антиклерикальные идеи Вольтера,убили его кучер и два лакея. Один из преступников так объяс-нил мотивы преступления: «Сам барин виноват, что нас иску-

307

сил; бывало, начнет всем рассказывать, что Бога нет, что на томсвете ничего не будет, что только дураки боятся загробного на-казания, — мы и забрали себе в голову, что коли на том свете ни-чего не будет, то, значит, все можно делать» (АвтобиографияН. И. Костомарова, с. 410).

Потрясение от гибели отца и, еще большее, от неожиданнойпотери социального статуса, сделали из Костомарова глубокорелигиозного человека, чья набожность доходила до исступле-ния. В католичестве он видел главную причину ненавистногоему европейского вольнодумия и атеизма. Он говорил о том, чтов Европе лишь «кричат о свободе, и нет у них свободы, ибо нетсвободы без веры».

Свой первый труд по истории — магистерскую диссертацию онпосвятил противостоянию католической и православной церквина Украине. Диссертация не прошла цензуры и была уничтоженапо предписанию министра просвящения Уварова, потому что вней содержались и выпады против православного духовенства,принявшего унию с католиками. Донос на диссертанта написалхарьковский епископ Иннокентий. Впредь перед православнойцерковью Костомаров ведет себя предельно подобострастно.

При поддержке государства Русской Православной Церквиудалось наладить поставку святого Александра Невского на экс-порт. Так, в 1912 году в Софии был построен храм — памятникАлександру Невскому, который должен был стать главным собо-ром Болгарской православной церкви. Посвящение главногохрама Болгарии Александру Невскому выглядит, мягко говоря,странно. Ведь болгары со шведами и немцами никогда не воева-ли, под игом Орды не были, и, более того, в начавшейся через двагода Первой мировой войне выступили как союзники Германии.

6

После октябрьской революции миф об Алек-сандре Невском вместе с другими символами царской власти иправославной церковью был отправлен на свалку истории. Стра-не были нужны новые герои, новая мифология и новые святые.

Но очень скоро образ защитника русской земли от агрессииЗапада оказался востребован. На службу коммунистическойидеологии классовочуждый образ святого князя был поставленпосле жестоких поражений 1941 — 1942 годов. Этому предшест-

308

вовали «научные изыскания» ангажированных властью истори-ков, отрабатывающих социальный заказ, — обосновать враж-дебную сущность Запада. Надо было подвести идеологическуюбазу и под «освобождение» Прибалтики, и под будущий «осво-бодительный» поход Красной Армии в Европу.

Многочисленные научные труды доказывали «реакционнуюсущность» немецкой агрессии в Прибалтике и «прогрессивнуюи освободительную роль» в этом регионе Руси. Названия книгсоветских историков говорят сами за себя: «Героическая борьбарусского народа за независимость (XIII в.)», «Борьба русскогонарода с немецкими интервентами в XII—XV вв.», «Борьба сла-вян и народов Прибалтики с немецкой агрессией в средние ве-ка», «Борьба Руси против крестоносной агрессии на берегахБалтики в XII—XIII вв.» и т. д. и т. п.

В этих псевдонаучных трудах историческая правда искаженадо неузнаваемости.

В силу того, что на основе документальных источников не-возможно выдать Александра Ярославича за выдающегося пол-ководца и спасителя Отечества, то вопреки атеистическим уста-новкам советских времен, историки вынуждены обращаться кправославной литературе — церковному «Житию» святого пра-воверного князя Александра Невского. Очень распространен-ный прием — цитирование мест из летописей, которые самимлетописцем заимствованы из «Жития». С помощью такой нехи-трой манипуляции цитаты из «Жития» получают вес и ценностьдокументального свидетельства. Например, часто цитируемыйсоветский историк В. Т. Пашуто пишет: «Не удалось крестоно-сным грабителям «укорить Словеньский язык ниже себе», ссы-лаясь при этом на текст Новгородской первой летописи млад-шего извода и не указывая, что эти слова принадлежат не лето-писцу, а автору «Жития». Молчит Пашуто и о том, что эталетопись датирована 1432 годом, а в более ранней версии той желетописи — НПЛ старшего извода, ничего подобного нет.

Может быть, маленькая неточность? Нет. Большая ложь. Стаким же успехом можно писать труд по истории Великой Оте-чественной войны, беря за основу текст книги «Малая Земля»,подписанную именем другого великого полководца и «самовид-ца» описываемых событий Леонида Брежнева. И что из этогополучится? Вот что: войну с нацистской Германией выигралполковник Леонид Брежнев под руководством коммунистичес-кой партии. Соответственно, если верить «Житию», то войну с

309

«римлянами» выиграл Александр с помощью ангелов и воинст-ва небесного. Как это ни странно, несмотря на это, даже сейчасв различных изданиях школьных учебников по истории Россиидля шестого класса цитируются отрывки из «Жития» Александ-ра Невского. При этом в них не указывается, что это литератур-ное произведение, всего лишь художественный вымысел.

Необходимо отметить и то, что и автор НПЛ, по сути единст-венного отечественного первоисточника с описаниями подви-гов Александра Ярославича, не был свободен от идеологическо-го давления. Новгородское летописание велось при дворе Нов-городского архиепископа. Новгородский владыка находился впрямом подчинении у главы Русской Православной Церкви —митрополита Киевского и Владимирского, резиденция которогос 1299 года окончательно утвердилась во Владимире, а затем пе-реместилась в Москву. Следовательно, интересы новгородскихправославных иерархов полностью совпадают с интересами Вла-димиро-Суздальского княжества, а затем и Московской Руси.Поэтому новгородский летописец не может выражать негатив-ное отношение к прародителю Великих князей, на полном со-держании которых находится Русская Православная Церковь.Неслучайно дореволюционный исследователь русских летопи-сей А. А. Шахматов пришел к выводу, что «рукой летописца во-дили не отвлеченные представления об истине, а мирские стра-сти и политические интересы» (Шахматов А. А. Повесть времен-ных лет. Пг., 1916. Т. 1: Вводная часть. Текст. Примечания. С. 16.).

Что же говорить о более поздних новгородских летописях,известных как Новгородская первая младшего извода и Со-фийская первая, которые включили в себя «Житие» Александ-ра Невского? Эти летописи, несмотря на название, были напи-саны не в Новгороде, а в Москве. Д. С. Лихачев писал, что в ихоснове лежит обширный свод, условно называемый «Сводом1448 г.». Свод 1448 года не новгородский, а общерусский, со-ставленный при митрополичьем дворе в Москве. Этот свод, всвою очередь, переработка «свода Киприана», который «имелпромосковскую тенденцию; для него характерен учительный,публицистический тон».

Но рядовой читатель верит советскому ученому Пашуто, ко-торый прикрывается непререкаемым авторитетом историческо-го документа — летописью. И никому не приходит в голову за-дать себе простой вопрос: а откуда автор летописи знает о том,что некий не названный аноним призвал «укоротить Словень-

310

ский язык»? Кто ее произнес? Может быть, эта угроза фигури-рует в документе, в котором Орден (шведы, немцы, крестонос-цы, Римский Папа — возможны варианты) объявляет новгород-цам войну? Такого документа нет. Тогда, может быть, автор это-го высказывания устроил пресс-конференцию для российскихлетописцев? Или это работа древнерусских агентов, подслушав-ших эти слова на секретном совещании в логове супостатов?Получается как в том анекдоте: телефонный звонок, мужчинаснимает трубку и слышит:

— Вы козел.— Кто это говорит?— Все говорят.В советское время Александра Невского изображали не ина-

че как прогрессивным историческим деятелем и великим пол-ководцем. Одним словом, национальным героем, спасшим Оте-чество от агрессии с Запада.

В речи во время парада в честь очередной годовщины Вели-кой Октябрьской революции 7 ноября 1941 года Сталин призы-вает народ встать под знамена Александр Невского и Кутузова(один князь, другой граф и царский генерал), а не раскрученныхсоветской пропагандой героев революции и гражданской вой-ны: Буденного, Чапаева, Щорса и др.

Эту речь вождя, отснятую в павильоне Мосфильма, крутят повсей стране. После успеха под Москвой Красная Армия терпитсокрушительные поражения на юге. В самые критические днипервого периода войны коммунисты возрождают орден Алек-сандра Невского. Он стал единственной наградой царской Рос-сии, восстановленной советской властью.

28 июля 1942 года выходит печально известный приказ народ-ного комиссара обороны № 227, вошедший в историю под на-званием «Ни шагу назад». Он узаконил массовые расстрелы от-ступающих красноармейцев специально созданными для этогозаградительными отрядами войск НКВД. А на следующий деньпосле того, как чекисты приступили к работе, были учрежденыордена в честь полководцев Суворова, Кутузова и АлександраНевского. Хотя в официальной историографии Александр Яро-славич, в отличие от двух других полководцев, числился как по-бедитель немцев, орден его имени оказался самым низшим посвоему статуту в полководческой серии. Им награждались лишьмладшие офицеры (от командиров взвода до полка включитель-но). В отличие от орденов Суворова и Кутузова, он имел только

311

одну степень. В результате советский орден Александра Невско-го, в отличие от своего аналога царских времен, стал самым де-мократичным из полководческих орденов. Первым орденом Су-ворова наградили маршала (Жукова), орденом Кутузова генера-ла, а орденом Александра Невского комбата в звании капитана.В результате ордену Александра Невского суждено было статьсамым массовым из полководческих орденов.

Спустя короткое время стало ясно, что под статут новых орде-нов не подпадают командиры дивизий и бригад. В ноябре 1942года их тоже решили награждать орденом Александра Невского.Но все равно основная масса награжденных орденом Александ-ра Невского — офицеры в должности командира взвода, ротыили батальона (воинские звания от лейтенанта до майора вклю-чительно). Всего за подвиги и заслуги в Великой Отечественнойвойне орденом Александра Невского было произведено болеесорока тысяч награждений. В том числе почти полторы тысячивоинских частей.

Поскольку не сохранилось портретов Александра Ярослави-ча, на орден поместили профиль артиста Николая Черкасова,исполнившего роль Александра Невского в одноименном ки-нофильме. Медальон с изображением артиста в роли князя на-ходится в центре пятиконечной красной звезды, от которой от-ходят серебряные лучи; по краям воинские атрибуты прошлого:скрещенные бердыши (которых во времена Александра не бы-ло), меч, лук и колчан со стрелами.

При коммунистах удалось сделать то, что, несмотря на всеусилия, не получилось у Русской Православной Церкви: Алек-сандра Невский стал настоящим народным героем. Главная за-слуга в этом — кинорежиссера Эйзенштейна и композитораШостаковича. Созданный ими фильм «Александр Невский» неимеет отношения к исторической правде, зато внес вклад в фор-мирование ненависти к фашистским захватчикам и подъем па-триотических чувств.

Перед Эйзенштейном стояла практически невыполнимая за-дача: из нескольких строк текста «Жития» воссоздать картинусобытий 1240—1242 годов. Наверное, особенно сложно режис-серу было снимать эпизод «Ледового побоища»: по количествуляпов он, видимо, не имеет аналогов в истории мирового кино.

Несколько поколений сограждан представляют «Ледовое по-боище» по знаменитому фильму «Александр Невский» Эйзен-штейна. Вот как выглядит на экране ход сражения. Оно начина-

312

ется атакой рыцарей. Тяжелая кавалерия с длинными копьяминаперевес плотным строем обрушивается на русскую пехоту. Бойрассыпается на индивидуальные поединки. Затем, под ударомвведенного в бой русского резерва, рыцари отходят и выстраива-ют защитный строй в виде стены из щитов и копий. Как утверж-дают российские историки, тяжелые доспехи рыцаря делали еговесьма неповоротливым вне седла. Особенно на льду. А на экра-не спешенные рыцари как ни в чем не бывало движутся быстрои слаженно, как солисты кордебалета. Правда, эффект этот до-стигнут путем показа пленки задом наперед. Благодаря этомунехитрому кинематографическому приему рыцари демонстри-руют на экране фантастическую четкость отработки строевыхприемов и уровня взаимодействия на поле боя. Особенно, еслиучесть, что одно дело построить рыцарей перед боем, другое —собрать их после того, как строй рассыпался на десятки и сотниотдельных поединков. В горячке боя они просто бы не услыша-ли команды. А те, кто услышал, не смог бы ее выполнить.

Ну и конечно, откровенный нонсенс с рыцарями, под кото-рыми проваливается лед. Когда они атакуют плотным строем,создавая резонанс ударами сотен лошадиных копыт, лед выдер-живает. А когда их осталось гораздо меньше, и они разбросаныпо всему полю боя небольшими группами — начинает провали-ваться у них под ногами. При этом русские, в отличие от своихоппонентов, под лед почему-то не проваливаются.

А самый фантастический момент фильма — бой АлександраНевского с «магистром». Этого эпизода нет даже в «Житии», покоторому Александр бился с вражеским предводителем в «Нев-ской битве», а не в «Ледовом побоище». Вот как выглядит эй-зенштейновская версия этого поединка: в самый разгар боя,когда войска сошлись в ожесточенной рукопашной схватке,Александр выскакивает как чертик из табакерки на авансценуи, перекрывая шум сражения, кричит, потрясая копьем: «Маги-стра мне»!!!

В реальности поединки происходили до начала битвы, когдапротивники еще стояли друг против друга. Тогда можно быловыехать перед строем и потребовать себе поединщика. В пылусражения то, с кем придется скрестить оружие, решает случай:пока будешь метаться по полю боя в поисках достойного сопер-ника, десять раз убьют. Ну а то, что магистр Ордена в это времябыл за сотни километров и в этом сражении не участвовал, мывообще в расчет принимать не будем из любви к искусству. Ведь

313

Эйзенштейн снимает не документальный, а художественныйфильм, что и роднит его творение с «Житием».

И что же «магистр»? В ответ на вызов Александра он реши-тельно выхватывает из ножен свой двуручный меч. По Эйзен-штейну выходит, что до сего момента он в сражении участия непринимал, безучастно наблюдая за происходящей вокруг рубкой.И это противоречит исторической правде. Традиция управлятьсражением издалека, наблюдая за ним в подзорную трубу, посы-лая время от времени адъютантов с депешами, появилась значи-тельно позже. А во времена Ричарда Львиное Сердце место пол-ководца было в самом опасном месте сражения, где с мечом вножнах много не навоюешь. Так что если бы магистр Ордена дей-ствительно был на поле боя, то для того чтобы сразиться с ним,Александру всего лишь надо было пробиться в самый центрсхватки, а не кричать, как подвыпивший клиент в ресторане.

Итак, «магистр» выхватывает меч. В следующем кадре мы ви-дим Александра, пускающего лошадь в галоп и размахивающегонад головой боевым топором. Затем «магистр» и Александр сши-баются на копьях, которые вылетают у них из рук. В следующемкадре они уже сражаются на мечах. Александр срубает рогопо-добное украшение на шлеме у «магистра». После этого в руках унего вновь оказывается топор, обухом которого он наносит ударпо ставшему однорогим шлему «магистра», чем нокаутируетпротивника.

Но самая удачная находка Эйзенштейна — финальные кад-ры, в которых Александр, осушив литровую чашу, обращаясь кпрощенным немецким кнехтам, говорит, мол, передайте своим:«А если кто с мечом к нам войдет, от меча и погибнет. На томстоит и стоять будет русская земля». Для усиления воздействияна зрителя эти слова Александра тут же появляются на экраневместо традиционного «конец фильма». На самом деле то, что сэкрана произносит Александр, слова не его, а Иисуса Христа.Это цитата из Евангелия от Матфея. Когда стража пришла аре-стовывать Христа в Гефсиманский сад, один из апостолов вы-хватил меч. Иисус сказал ему: «Возврати меч твой в его место,ибо все, взявшие меч, мечом погибнут» (26:52).

* * *

Последствия многовекового надругательст-ва над историей пустили глубокие корни в общественном созна-

314

нии. Даже современная российская историческая наука, каза-лось бы, свободная от идеологических шор и политического за-каза, продолжает тиражировать абсолютно не соответствующиереальным историческим фактам антинаучные доводы о дея-тельности Александра Невского и об отношениях Руси с ее за-падными (католическими) соседями. Миф о «крестовом похо-де» на Русь, отраженном полководческим и государственнымталантом Александра Ярославича, продолжает победно шество-вать по современным российским учебникам истории.

В отличие от выброшенных на свалку истории символов со-ветского строя, образ Александра Невского доказал свою универ-сальность и востребованность любой властью. Сомнения, воз-никшие у некоторых сограждан по поводу неадекватности почи-тания Александра Невского с его реальными историческимизаслугами, официальную науку не смущают. Церковь пользуетсяполной поддержкой государственной власти и активно использу-ет для пропаганды православия СМИ. Но, по своей сути, русскоеправославие осталось таким же ортодоксально-агрессивным.Оно яростно борется с попытками Рима преодолеть раскол, дав-но потерявший смысл и наносящий непоправимый ущерб глав-ной задаче церкви — проповедованию христианских идеалов.

Удивительная штука российская история. Имена настоящихгероев преданы забвению. Трусам, подлецам, преступникам ипредателям ставят памятники и чествуют как национальных ге-роев. По их вымышленным биографиям учат детей истории на-шей Родины.

Как свершается историческая несправедливость? Да оченьпросто. Драматические события новейшей истории нашей Ро-дины наглядно иллюстрируют то, как это происходит. Настоя-щие герои сложили головы на поле брани. А если случайно вы-жили, то не рассказывают о своих подвигах даже самым близ-ким людям. Трусы и хвастуны отсиделись за чужими спинами инагло присвоили себе подвиги павших. Это же так просто, ког-да настоящие герои лежат в безвестных могилах, а вымышлен-ные не только живее всех живых, но и при власти и при деньгах.

Не так давно, буквально на наших глазах, чуть было не созда-ли образ еще одного такого национального «героя». В качествепрославленного полководца и мудрого государственного мужа висторию должен был войти Леонид Ильич Брежнев. Не получи-лось. Подвели неблагодарные потомки, которые сразу послесмерти генерального секретаря предали созданную о нем леген-

315

ду забвению, не дав ей никаких шансов прорасти корнями вмассовое сознание. Да и манипулировать массами стало намно-го труднее. Как говорится: «грамотные все стали очень». Впро-чем, мастеров пиара трудности не пугают. И в современных не-простых условиях они способны творить настоящие чудеса.

В истории нашей Родины осталось еще много страниц, кото-рые надо переписать заново — в соответствии с историческойправдой. Одна из таких страниц связана с именем князя Алек-сандра Невского, который золотыми скрижалями вписан в ис-торию Отечества как великий полководец и защитник землирусской, спасший ее от нашествия с Запада и причислен Рос-сийской Православной Церковью к лику святых. Историческиезаслуги князя и сегодня большинством россиян видятся так же,как столетие назад: «Соблюдение Русской земли, от беды навостоке, знаменитые подвиги за веру и землю на западе доста-вили Александру славную память на Руси и сделали его самымвидным историческим лицом в древней истории от Мономахадо Донского» (Соловьев, СС, т. 2, с. 155).

Насколько заслуги Александра Ярославовича соответствуютсозданному стараниями поколений историков, государствен-ных чиновников и служителей культа его парадному портрету?

Парадокс мифа об Александре Невском в том, что припи-сываемые ему подвиги вымысел, а реальные заслуги князя сто-летиями замалчиваются: единственная реальная заслуга Алек-сандра Ярославича в том, что он способствовал установлениювласти Орды над Владимиро-Суздальским княжеством и Нов-городской землей. С помощью Александра татары положиликонец сопротивлению русских князей Орде на многие годывперед, благодаря чему были созданы условия для будущегообъединения русских земель. По ошибочному мнению евра-зийцев, князь Александр Невский предпочел Восток Западу,потому что: «Александр увидел в монголах дружественную си-лу в культурном смысле, силу, которая помогла ему сохранитьи консолидировать русскую культуру, сохранить ее идентич-ность от латинского Запада» (Трубецкой Н. С. О туранскомэлементе в русской культуре. Евразийский сборник. Т. 4., Бер-лин, 1925, с. 14). Евразийцы утверждали, что монгольское на-шествие спасло Русь от порабощения Западом: «Татары защи-тили Россию от Европы» (Кара-Даван Е. Чингисхан как пол-ководец. Белград, 1922, с. 7). Но на самом деле Александрвыбрал монголов совсем не потому, что опасался угрозы Запа-

316

да и из двух зол выбрал меньшее. На службу Орде Александрпошел для того, чтобы расправиться со своим братом Андреем.Прогнав его с помощью Неврюя с Великокняжеского стола,Александр обеспечил себе титул Великого князя, а Руси веко-вую зависимость от Орды. Другое дело, что проордынская по-литика Александра Ярославича, даже если он проводил ее,преследуя свои личные цели, на тот исторический моментбольше отвечала интересам Руси, чем сопротивление Орде.

Было ли Ордынское иго таким вредом, как это нам внушаютсо времен Василия III официальная историография? Нет. Давнопора признать такую оценку подчинения русских княжеств Ор-де неверной.

Пока Орда была крупнейшей мировой сверхдержавой, «иго»для Руси было более выгодным, чем предшествующее ему со-стояние феодальной раздробленности. Положительных аспек-тов подчинения бывшей Киевской Руси Орде много. Остано-вимся на основных.

Власть Орды способствовала развитию экономики Руси. Чтотребовала Орда от своих данников? «Десятину» — десять про-центов. Любой экономист скажет, что это очень низкий про-цент налогообложения. При десятипроцентом налоге нагрузкана налогоплательщика (податное население) минимальная. Це-лый сектор экономики и значительная часть населения Руси во-обще освобождались Ордой от налогового бремени. Православ-ная церковь и ее имущество (включая движимое — людей) осво-бодили от всех видов налогов, чем вызвали буйный ростмонастырей. Богатства и владения, накопленные монастырямиво время Орды, были секуляризированы Иваном Грозным и со-ставили основу экономической мощи Русского государства.

Орда была нужна русскому мужику-пахарю, который хотелспокойно жить и работать, не боясь, что его добро пограбит со-седний князь, по обычаю уничтожив все, что не сможет забрать.Татары-то, в отличие от вечно враждующих между собой рус-ских князьков, были заинтересованы в том, чтобы этот мужикпроцветал. Тогда будут расти налоги. И русской церкви Ордабыла любезна: церковь живет за счет паствы, а если паства бога-теет, значит и церковь не бедствует. А если мужики разбегаютсяпо лесам, а дома их то и дело грабят и жгут, на что церковь житьбудет?

Для простого человека Орда принесла не только твердуювласть и порядок, но и свободу, немыслимую в жестко регла-

317

ментированном на касты феодальном обществе. Ордынские за-коны — яса Чингисхана (пока она соблюдалась) — позволялалюбому человеку, независимо от его социального происхожде-ния, национальности, религии добиться самого высокого поло-жения в обществе.

Главная заслуга ига в том, что оно взяло под контроль междо-усобные конфликты, создав предпосылки для объединения рус-ских земель вокруг единого центра. Немцы или итальянцы, ко-торых не вызывали в Сарай, чтобы показательно казнить за на-падение на соседа, не смогли создать единого национальногогосударства до XIX века. И это при национальном и религиоз-ном единстве и небольшой, по сравнению с Русью, территории!А благодаря игу наши предки за полтысячелетия до свободныхот власти Орды европейцев создают единое государство на ог-ромных географических просторах с разноплеменным и испо-ведующим различные религии населением. На это положитель-ное значение ига для становления русской государственностиобратили внимания многие историки еще в XIX веке. Напри-мер, Костомаров пишет, что в монгольском рабстве «Русь нашласвое единство» («Начало единодержавия в Древней Руси». СС,т. 12, с. 6). Только эта гипотеза, в отличие от нападок Костома-рова на католическую Европу, не получила развития: традициятребовала видеть в подчинении русских земель Орде только не-гатив. Ведь когда Москва заняла место Орды, о ее прежнем под-чиненном положении и лизоблюдстве московских князей предханами вспоминать стало неудобно.

Не надо стыдиться своей истории. Надо ее знать, чтобы неповторять ошибок прошлого.

СОДЕРЖАНИЕ

Вступление. А был ли мальчик? з

Невская битва 5

Рождение Ливонии 69

Агрессия Запада 132

После «Невской битвы» 186

Придуманная битва («Ледовое побоище») 227

Как стать святым (Рождение легенды) 271

www.infanata.orgЭлектронная версия данной книги создана исключительно дляознакомления только на локальном компьютере! Скачав файл, выберёте на себя полную ответственность за его дальнейшееиспользование и распространение. Начиная загрузку, выподтверждаете своё согласие с данными утверждениями!Реализация данной электронной книги в любых интернет-магазинах,и на CD (DVD) дисках с целью получения прибыли, незаконна изапрещена! По вопросам приобретения печатной или электроннойверсии данной книги обращайтесь непосредственно к законнымиздателям, их представителям, либо в соответствующиеорганизации торговли!www.infanata.org