Георгий ДЗЮБА

ВО ВСЁМ ВИНОВАТ ГОГОЛЬ

Москва2013

О БЫТОПИСЦЕ УЕЗДНОГО ГОРОДА NN И ЕГО РОМАНЕ

С ГОСПОДИНОМ ЧИЧИКОВЫМ

Давно хотел прочесть такую книгу, чтобы языком Гого-ля да о наших днях. И вот у меня оказалась её рукопись.Трудно поверить, но с автором романа «Во всём виноватГоголь» я, по сути, не знаком до сегодняшнего дня. С ниммы ни разу не встречались – ни в библиотеке, ни в изда-тельстве, ни за баклажкой московского хлебного кваса сватрушками, ни за жбанчиком липецкой липовой медовухис чем-то посущественнее. Знаю его лишь по электроннойпереписке и фотографиям.

Так уж вышло-получилось, что наше заочное общение сГеоргием Дзюбой состоялось в 2008 году «с помощью» Ни-колая Васильевича Гоголя через публикации по гоголев-ской теме в газете «Литературная Россия», через полемикуна её страницах, через параллельные поиски того Гоголя,которого каждый из нас представлял себе по-своему. Итогда мне эта история показалась не более чем эпизодом.Я продолжал и дальше заниматься этой темой, но и Дзюба,как теперь оказалось, не спешил выходить из-под тени ве-ликого писателя и своего земляка. И вот привезла-такиПтица-тройка его вместе с господином Чичиковым в наши

3

УДК 82�3ББК 84�4

Д 438

ДЗЮБА Георгий Евгеньевич

ВО ВСЁМ ВИНОВАТ ГОГОЛЬ: – М.:, 2013. –336 с.

© ДЗЮБА Г.Е., 2013

ISBN 978-5-942-38-025-0

неудачник с завышенной самооценкой, но не без интеллек-та, к которому присовокупляется ещё и завидный органи-заторский талант. Для него книги Гоголя – не более чемпособия по организации похода за славой, а «методика»работы Ивана Александровича Хлестакова и Павла Ивано-вича Чичикова – настольная инструкция по её завоеванию.Тем он был и приметен, что таил «...в себе такие оглуши-тельные проекты, о которых люди пока ещё и не мечталидаже в самых крупных и закрытых акционерных обществахи в хитроумных банках». Эти господа-товарищи и есть глав-ные действующие лица и исполнители.

В своё время М.Булгаков в «Похождениях Чичикова»описал, как смена названий (вместо вывески «гостиница»возник плакат «общежитие») произвела метаморфозы во-ровского НЭПа, когда «двинулась вся ватага на советскуюрусь и произошли в ней тогда изумительные происшествия».

В книге Георгия Дзюбы, которую я с интересом прочёл,персонажи Гоголя подобным образом возрождаются и бла-годенствуют сегодня. И заботы у них появляются такие жезлободневные, вполне реальные, можно сказать меркан-тильные. Впрочем, в «высоких», в их понимании, смыслахони так же, как и у Гоголя, иной раз не прочь пофилософ-ствовать затейливо. Да и как без этого? Ведь судя по их мо-тивам и поступкам, в масштабах города NN и района воз-двигнут свойский корпоративный мир, процветает кумов-ство и, как замечает автор: «Радуга общества гражданско-го поражает воображение!»

Во всём ли «виноват» Гоголь? Чего хотят люди, обря-дившиеся в маски героев повестей, рассказов и пьес Нико-

5

дни, но уже не в бричке со сказочными конями, а в «мер-седесе» или, скажем, в «Ладе Приоре».

К читателям они, конечно же, добирались каждыйсвоей дорогой.

На страницах романа «Во всём виноват Гоголь» откры-вается некогда воспетый писателем губернский, а нынеуездный город NN. Или, как поэтично выразился сам автор,«безумный районный город NN», город со своими тради-циями, сложившимися манерами поведения его жителей иустоявшимися предпочтениями в житие его непревзойдён-ной элиты. Город, где независимо ни от каких усилий чи-новников «…никогда и ничего существенно не менялось».

Наследник чичиковского лакея Петрушки – по-прежне-му фанатичный любитель чтения. Он директор крупнейше-го книжного магазина. Другой персонаж романа – потомоккучера Селифана. Он по обыкновению за рулём, состоит вбригадирах таксистов и так же бережно хранит и холит дав-нишние фамильные (или родовые) традиции и привычки поотношению к зелёному змию. Естественно, что на страни-цах книги присутствует и Чичиков: импозантный, деятель-ный, целеустремлённый, словом, достойный продолжательнеувядаемого дела своего прародителя Павла ИвановичаЧичикова – «первопроходца»... «Он, – как замечает автор,– прагматичный реалист и социальный философ высокоголетания...» или «...законопослушный законник, хотя и спо-собен на всё что угодно».

Афанасий Петрович Бронькин – ещё один герой. Он че-ловек маленький и чем-то напоминает Поприщина из из-вестных «Записок сумасшедшего»: по-своему одарённый

4

любой ценой. Вскоре его суть проявляется на страницахещё глубже, когда сухари и другие мельчайшие детали «со-бытия» перевоплощаются в своеобразные ЧП вселенскогомасштаба, куда нанизывается целая гирлянда образчиковмежличностных связей, что на первый взгляд даже умомнепостижимо, но в этом городе вполне реально. В книгетаких примеров множество. Пустячные мелочи постоянновырастают в неправдоподобные химеры, а химеры затме-вают собой саму жизнь. И тогда из «мух» произрастают«слоны», что ещё больше обостряет и повышает всеобщийабсурд никчемности существования и температуру коры-столюбивого кипения элиты.

Несомненно, читателю будет занимательно наблюдать,как провинциальные мазурики проворачивают свои оче-редные аферы. Несомненно, вы заметите и аллегории,протянувшиеся к нам из тех дней, когда сам Гоголь высту-пал гениальным экскурсоводом восхитительных залов вир-туального Музея истории отечественной коррупции. Итогда приходит устойчивое убеждение, что мы и сегодня нина секунду не забываем Н.В.Гоголя и изо всех сил стара-емся подражать вышедшим из его «Шинели» литературнымгероям, устремившимся за своими кусками добычи.

Автор поступает смело и логично, используя гоголевскиеинтонации как инструмент описания стяжательства, обманаи цинизма, изображённых в его романе с юмором и ирони-ей, в духе традиций, заложенных Н.В. Гоголем ещё во вре-мена создания им «Вечеров на хуторе близ Диканьки».

Может быть, поэтому в книге Георгия Дзюбы немаломистики, навеянной Гоголем, однако называемой им в

7

лая Васильевича Гоголя, ради чего кипят их страсти, кудаони устремлены?

Вглядимся. Реанимированные Г.Дзюбой персонажи Гоголя активно

участвуют в сегодняшних делах и преображают современ-ную жизнь в соответствии со своими понятиями (чуть не на-писал «понятиями о чести и долге»). Но их цели стары какмир: власть и деньги под самыми невероятными предлога-ми, что возникают в их головах на каждом шагу и, кстати,ничуть не снижают доверия к абсурду происходящего. И всёпотому, что к читателям все эти «чудеса расчудесные» при-ходят из глубин хорошо задуманного и современно одушев-лённого текстом сюжета.

Вот, например, глава «Сухари», что на первый взглядпроизводит странное, даже сверх-«гоголевское» впечатле-ние. Удивительная «безветренная» лирика в начале главы,поэзия тихого вечера, переходящая в философское осмыс-ление сущности провинциальной чиновной жизни. За нейследуют не политика, не интриги, а нечто высшее, некийслужебный экзистенциализм, своеобразная подмена ду-шевного настроения человека в обыденной жизни ритуаль-ностью служения начальству. Складывается впечатление,что жизнь остановилась на бездушном чёрно-белом фото-снимке. Поначалу меня даже удивляла избыточная детали-зация обрисовки того, как Афанасий Бронькин зарился наникчемные залежалые сухари из приёмной своего гене-рального директора. Позднее проявляется новая картина,когда первый план заполняется существом человечишки,готовым защищать свою мелочность и сквалыжность

6

Автор с Гоголем явно «на дружеской ноге», и его роман,на мой взгляд, в потоке современной прозы будет принятчитателем, отмечен неординарностью замысла и ориги-нальным стилем (хотел было сказать «гоголевским» сти-лем, но это, разумеется, стиль Георгия ЕвгеньевичаДзюбы, к тому же вполне современный). «Красота класси-ки – страшная сила!» – утверждает автор. В этом с нимможно согласиться. Он взялся за сложный материал исправился с ним, в чём я и приглашаю вас убедиться.

Александр ТИТОВ,писатель,

с. Красное, Липецкая область

9

послесловии «фантастикой». Возможно, это действительнокак раз и есть фантастический реализм. Здесь абсурд го-родской жизни нагнетается постепенно. Он, как и водится,с чертями, табакерками, тенями и призраками, что сопро-вождают цепную реакцию в среде реальных, но уже «мёрт-вых» для общества душ. Здесь и дела, и люди неизменнобалансируют на грани вымысла и реальности. Хотя у менякак читателя происходящее вызывает совершенное дове-рие. Абсурд денежно-чиновных отношений за окном впол-не сопрягается с помыслами и делами персонажей книги,которые с каждой новой страницей становятся ещё болееалчными и бесовскими, как те вурдалаки и вии, которыхнам когда-то открыл Николай Васильевич Гоголь.

А вслед за такими картинками, как гром среди ясногонеба, раздаётся здоровый авторский смех и возникает не-отвратимое желание наконец-то встретить нормального че-ловека, однако остающегося пока ещё где-то за городскойчертой NN, а следовательно, и за рамками повествования.Типичная гоголевская ситуация!

Почему же в этом городе жизнь до сих пор никак не на-лаживается, отчего в ней столько несуразиц, небылиц ипрочих передряг? Автор пытается ответить и на этот во-прос, а многочисленные цитаты из произведений Н.В. Го-голя органично подкрепляют его строки о современности ипобуждают к дальнейшим размышлениям о настоящем.Читатель убедится, что здесь совсем не азбучное возвра-щение к теме «Мертвых душ» или, скажем, «Петербургскихповестей», а самостоятельное произведение, содержащееполезную пищу для ума.

8

ГЛАВА I НА БИССЕКТРИСЕ КРАСНОГО УГЛА

Почему эту светлицу называли краснымуголком не знали даже навязанные учрежде-нию начальником собеса ветераны труда. Вдни городских празднеств их заводили в этотуголок, а потом и выводили из него с гвоздика-ми и именными открытками на долгую и веч-ную память от лица разнообразного руковод-ства. Ветераны всегда в курсе всего: куда дрож-жи завезли, где макароны дешевле, но сведенийо происхождении красного слова и цвета там,где на самом деле никакого цвета не наблюда-лось, не имели. Для персональных выговоров,«...переборок, распеканья, взбутетениванья идругих должностных похлёбок...»1 генеральныйдиректор этого замечательного учреждениялишь иногда употреблял свой рабочий каби-

11

ВО ВСЁМ

ВИНОВАТ ГОГОЛЬ«В ворота гостиницы губернского города NN въехала

довольно красивая рессорная небольшая бричка...»Н.В. Гоголь, «Мёртвые души»

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1 Рассказчик сильно совестится тем, что в повествовании о стольмелких событиях здесь и далее по тексту произвольно использованысловосочетания и фразы гениального Николая Васильевича Гоголя,которые, правда, в каждом случае честно обрамлены кавычками ивыделены курсивом. Жалкое оправдание автора состоит лишь в том, чтопредлагаемые вам страницы мотивированы впечатлениями от прочтениялитературных произведений великого Н.В. Гоголя

нее всего ценилась густая гласность, жгучее не-одобрение коллективом погрешностей теперьуже бывших коллег, а также поголовное восхи-щение персонала умственными вывертами ипридумками их странноватого вождя.

В этом чудном учреждении того самого не-вероятного районного центра, что однаждыещё в ранге губернского и по причине отсут-ствия иных писательских сюжетов умело очер-нял сам великий Гоголь, а именно в дивном го-родке NN, так было с давнишних времён. Не мыустанавливали эти порядки, и понятно, что ненам их и отменять. Такого же мнения придер-живались простые горожане, интеллигенция,чиновники, и в этом все они не сильно ошиба-лись, потому что, что бы они ни делали, здесьникогда и ничего существенно не менялось: нив городе, ни в его учреждениях.

Трудно поверить, но придётся: даже пристоль богатых традициях и крепких порядкахв собственно красном уголке никто и никогдане краснел. Бледнели здесь тоже совершеннонепримечательно и абсолютно невыразитель-но по причине отсутствия в красном уголкенатурального дневного света. Рельефно-выра-зительные углы, вентили и задвижки под по-толком, а также феерические тени от них, аещё от коробов, труб и других неизбежныхподвальных ценностей, позволяли админист-рации учреждения добиваться в красном угол-

13

нет. Его предбанник, или приёмная, с неотра-зимой и мстительной секретаршей использо-вался только по чистым четвергам, когда здесьсолировал обладатель прекрасного баса, он женачальник транспортного цеха учреждения,заслуженный соискатель мэрской поэтиче-ской премии «Сладоуст эпохи» ЛучезарийШляппа. Он зачитывал поступившие в адрес ге-нерального директора озаряемого нами уч-реждения торжественные приветствия, горя-чие клятвы и безбрежные благодарности.

В красном же уголке, как правило, определя-лись и оглашались результаты измерения глу-бин дисциплинарных патологий и промаховдействующего персонала, вручались именныеобходные листы конченым неудачникам, а си-лами самодеятельного хора трудящихся подфонограмму-минусовку для несчастливцев ис-полнялось «Прощание славянки». По обыкно-вению на совещаниях, созываемых по какому-либо поводу или совершенно безо всякой на топричины, но обязательно в обеденный пере-рыв, здесь же проходили внезапные и цинич-ные административно-методические тренин-ги, что устраивались исключительно по лично-му распоряжению совсем уже озверевшего отбезнаказанности генерального директораэтого многогранного учреждения Петра Ок-тябриновича Мудрецова и с его непременнымличным участием. В такие часы в уголке силь-

12

го и не находили. Сейчас Афанасий Петровичкоротким взглядом убедился, что пальцамидействительно обнаружилась гадкая и враж-дебная ему и его натруженным перстам пе-пельница в виде отчасти обгоревшей жестянойкофейной банки. И он невнятно чертыхнулсяточно в сторону табуна табуреток, лавок идавно уже вышедшего по состоянию здоровьяна заслуженную пенсию крепко засиженногодиректорского кресла, на которых в другуюминуту могли бы сидеть влюблённые во все та-баки Улупаевска, Ростова и Краснодара его кол-леги. Чертыхнулся он некрепко лишь по тойпричине, что над красным уголком учрежде-ния, как и над всем городом, в эту минуту виселглухой осенний вечер, что удваивал впечатле-ние о себе серым, как солдатское одеяло, по-толком. Сейчас даже самые внятные его черты-ханья могли быть по достоинству оценённымилишь бездомными собаками прославленногогорода NN. Перед ними, как и пред остальнымнародонаселением города, Бронькин никогдане заигрывал. Он никогда не опускался доуровня пустой болтовни даже в самые неудач-ные вечера и ночи с четверга по воскресенье завесь период своей трудовой гражданской био-графии. В другие дни и ночи недели у него име-лись другие и тоже нешуточные дела.

Лично Афанасий Петрович ни разу некурил, а незначительные свои вредные при-

15

ке высокой корпоративной сплочённости иаккуратности даже в сложнейших передвиже-ниях отлично вымуштрованного персонала.Генеральный директор считал это превеликимдостижением в своей повседневной деятель-ности, хотя своей личной дезинтегрирующейроли в этом неоднозначном деле от своих за-кадычных друзей-подружек не скрывал и дажебахвалился этим, а по отношению к персоналус каждым днём подличал всё больше и больше,особенно насчёт штрафов и премий. Впрочем,если сказать о помещении красного уголкаещё, то такими же тенями, трубами, паутинойи приличными коробами могли бы прихваст-нуть покои и этажи минусовых уровней и вдругих недурных офисах пристойных город-ских округов этого региона, к чему заострятьдальнейшее внимание наших немногочислен-ных читателей мы намерений не имеем.

Находясь в теперь уже известном вам крас-ном уголке и не отрывая внимательных глаз отстраниц книги, Афанасий Петрович в очеред-ной раз потянулся за сдобным подрумянен-ным сухариком, но его пальцы сухаря не заста-ли. Они продолжили намеченный ими марш-рут и поначалу нашли лишь никчемный и бес-полезно шуршащий кулёк от сдобных сухари-ков, затем им повстречался аляповатый китай-ский термос, а потом... А вот после аляповатогокитайского термоса лучше бы они потом ниче-

14

гда ставил его в пример». За пятнадцать летслужбы в полку Шпонька выработал привычкупозволять себе рюмку водки перед обедом иужином. А в то время, когда его сослуживцы ко-лесили «...по мелким помещикам, он, сидя насвоей квартире, упражнялся в занятиях, срод-ных одной кроткой и доброй душе: то чистилпуговицы, то читал гадательную книгу, тоставил мышеловки по углам своей комнаты,то, наконец, скинувши мундир, лежал на по-стели».

– Любопытно, – и даже несколько громче,чем чертыхнулся до того, произнёс себе Афа-насий Петрович слово «любопытно» ещё раз исам себе крякнул. – Шпонькин полк, хоть и дис-лоцировался по деревням, но ни в чём «...неуступал иным и кавалерийским» полкам?..Здесь, – с удовлетворением обнаружил он, –офицеры хоть и выпивали крепко, зато хоро-шо умели танцевать мазурку и «...таскатьжидов за пейсики не хуже гусаров». «Чтобы ещёболее показать читателям образованностьП*** пехотного полка...», Гоголь сообщал читате-лям даже о двух весьма авторитетных офице-рах, которые могли совершенно свободно про-играть в карты «...мундир, фуражку, шинель,темляк и даже исподнее платье, что не везде имежду кавалеристами можно сыскать».

– Эх, жила ж тогда окопов да траншей элита!– почти стихами продекламировал здравницу

17

вычки без крайней на то необходимости ни-когда не выпячивал. В его душе, постоянноищущей в булке жизни изюм или курагу, глубо-ко скрывались только мелкие и слегка вредныенаклонности и влечения, а также давным-давно укоренившееся предрасположение идаже какая-то страсть к их материальномуолицетворению. Впрочем, о таких мелях и глу-бинах в его душе не знали даже те сотрудники,что консолидированно ему презирали табач-ный дым или, по крайней мере, признавалилишь новомодные кальяны. Афанасий Петро-вич строго содержал свои недочёты и вредно-сти в секрете даже от самого себя. Арабескисвоих тайных влечений, пристрастий и пред-расположенностей он терпеливо и бережноукрывал в глубине своей бранной души и бес-престанно мудрствовал о путях их преобразо-вания в громогласную славу с приятной ры-ночной ценой. Словом, путей и троп, усыпан-ных рублями и долларами, в теории он нащу-пал уже немало, но удобных случаев для запус-ка этих проектов на недосягаемые высоты подруку что-то не попадалось.

– Итак, сухари кончились, – глубоко заду-мался Афанасий Петрович, не отрывая спиныот батареи отопления. – Но гоголевский ИванФёдорович Шпонька и без них когда-то отмен-но управлял взводом и был образцовым подпо-ручиком, так как сам «...ротный командир все-

16

– А ведь могли бы его снять, – пораскинулумом Афанасий Петрович, – да перевелись всенаши буйные и отчаянные в другие учрежде-ния города... Он долго стоял, смотрел и раз-мышлял, пока его не осенило, что надутый гос-подин в багете – земляк бывшего тестя нынеш-него градоначальника. – Тем более – тесть быв-ший, а земляк хоть и крупный, но помер,можно было всё равно его снять с гвоздя. В тор-жественной обстановке, например, на совеща-нии и хотя бы посмертно, – повторно порас-кинул умом вокруг портрета Афанасий Петро-вич и окончательно потерял интерес ко всемнастенным доказательствам вялотекущей погородским улицам эпохи.

Афанасий Петрович вновь придвинулся кбатарее центрального отопления так тесно,словно и не отвлекался от неё, снова скинулобожаемые им туфли, а уже в дополнение кэтому достал из потёртой командирской сумкиистрёпанную тетрадь, ворох листов в клеточкуи разложил всё это перед собой. В который ужераз скользнул взглядом по мониторам камервидеонаблюдения. В который уже раз убедился:те, по которым он скользнул, мыслят правиль-но, и теперь уже поскользил по страницам...

– Ну что ж, манеры кавалерийского полка,прибывшего на постой в городок Б., повесть«Коляска», Гоголь, – с удовольствием углубилсяон в рукопись. Бригадный генерал и его сорат-

19

пехоте движимый чувством белоснежной за-висти Афанасий Петрович. Затем он потянул-ся, встряхнул ранней сединою, не глядя вско-чил в любимые туфли и тщательно промерилступнёй к ступне красный уголок точно побиссектрисе наискосок, а потом даже показалстенам и потолку необычайные аллюры и углыруками, примерно напоминающие корпора-тивную производственную гимнастику.

Со стен красного уголка за его действиямивнимательно наблюдали портреты выдающих-ся местных начальников, отдельных настоя-щих, будущих и бывших руководителей госу-дарства и даже кой-каких глав соседних держави перспективных кандидатов в губернаторыкраёв и областей из ранее мудро расширенно-го, а теперь уже умело укороченного кремлёв-ского резерва. Внимательному созерцателю вэту минуту могло бы даже показаться, чтопрыть Афанасия Петровича особенно сильновосхитила того главу, чья душа уже давным-давно унеслась, а судя по его конечной долж-ности, и перенеслась в мир райских блаженствиль прелестей оффшорного рая. Однако со-зерцателей, как сторонних, так и местных, в этуминуту здесь не наблюдалось по причине на-двигающейся ночи, а лично Афанасию Петро-вичу на этот счёт не показалось ничего. А пото-му, покончив с физкультурой, он принялсязорче изучать портрет усопшего.

18

повести, но и в памяти «...девиц Тамбовской иСимбирской губернии», что свидетельствовалоо его полных способностях.

Ко всему этому, само человечье и дворян-ское изящество Пифагора Пифагоровичасильно впечатляло. Его речь и блеск, а такжеприличие, ловкость и поэтичность по неяснойдля Афанасия Петровича причине что-то слег-ка царапнуло в самих дебрях его души, хотямогло бы его душу в этом месте как раз и умас-лить или размягчить хотя бы...

– Надо же, – принялся копаться уже в царап-нутой душе Афанасий Петрович, – отслужил,так ведь ещё и в исполком двинет!? Такой про-стой?.. вразумительный!.. и показательный ужепосле отставки номер! – призадумался он ипринялся искать другие виды и рода войск,чтобы ещё сильнее вооружиться поучительны-ми жизненными фактами.

Воспользовавшись философскими раз-думьями Афанасия Петровича над будущно-стями отставных офицеров и выисками дав-нишних столбовых дорог их дальнейшейстатской карьеры, для справки известим наи-более любопытных читателей о том, что восвещаемом человеческими судьбами и пол-ковыми нравами красном уголке персонал уч-реждения в дневное время обыкновенно по-едал домашние обеды. По такой причине всевоспоминания и размышления персонала уч-

21

ники: полковник с султаном в шляпе, толстыймайор, тоненькие подпоручики и сидящий уних на руках прапорщик на Афанасия Петро-вича выгодного впечатления не произвели.Далее он отыскал свою выписку даже из пер-вейшей редакции повести, где говорится, что стой поры «...как стал в уездном городке кавале-рийский полк, всё переменилось: запестрелиулицы, оживились; одним словом, всё принялодругой вид. Через улицу брёл уже не петух, ноофицер в треугольной шляпе с перьями шёл наквартиру к другому поговорить о производ-стве, об отличнейшем табаке». Уравнение пе-туха с офицером и близость к ним глагола«брести», в отличие от мировой лингвистиче-ской мысли, сохранило Афанасия Петровича вполном равнодушии. Рассказ о специалистахэтого подразделения по игре в вист, разыгры-вающих полковые дрожки в качестве главногоприза, – тоже. А вот Пифагор ПифагоровичЧертокуцкий, что когда-то состоял одним изсамых «...значительных и видных офицеров...», аныне считался одним из «...главных аристокра-тов Б… уезда...» и первым кандидатом на избра-ние предводителем дворянства, вызвал у Афа-насия Петровича сердечное волнение. Черто-куцкому, правда, пристало оставить службу:«...то ли дал кому-то оплёуху, или ему дали её».Но былые офицерские успехи Чертокуцкогонадёжно хранились не только на страницах

20

том, что трудовая смена у Афанасия Петрови-ча завершится лишь утром.

Можете себе представить, что даже в этомзамечательном многополярном букете вкусно-стей чуткий нос Афанасия Петровича точнопристрелялся и изворотливо изобличил изчисла прочих запахов волнующие флюидысдобных сухариков. То есть одноимённыхсдобных флюидов в диапазоне его обонянияпо красному уголку порхало множество, асобственно сухарей ни на зуб, ни на ощупь неощущалось. И казалось, что это очень сильноудручало не только Афанасия Петровича, нодаже и висящих на стене выдающихся местныхначальников, отдельных бывших, настоящих ибудущих руководителей нашего государства,кой-каких глав смежных держав и людей изскукожившегося кадрового резерва...

23

реждения в этом уголке традиционно, не-изменно и, как правило, сводились к приклад-ной арифметике. По таблицам калорийностипродуктов некогда моднейшей столичнойдиеты, что наконец-то докатилась и до уездно-го города NN, сотрудники беспрерывно счита-ли всё и вся, а копейку каждую, как и калорию,остроглазо держали на грифелях разноцвет-ных карандашей. Считали хлеб и самсу, пряни-ки и пахлаву, колбасу ливерную и кильки, как втоматном соусе, так и совсем без соуса, а толь-ко в соку. Учитывали даже икру кабачковую,молоко кислое и даже такое что-то, что при-носили в пол-литровых банках с собой издому, бог знает с какими энергетическими воз-можностями, и что разглядеть даже чрезвы-чайно проницательной директорской донос-чице Феньке Ляминович не существовало ре-шительно никакой возможности. Фенька, или,как она сама себя почитала, Фелиция, всё этомогла лишь старательно понюхать. Могла онаещё сделать из вынюханного продукта большени на чём не основанные выводы и предста-вить своё субъективное заключение из ощуще-ний генеральному директору. Думается, чтопосле такого сообщения нашим читателямпредельно прояснилось, что в красном уголкегастрономические ароматы присутствоваливсегда, включая и неторопливо описываемыенами часы с ясными перспективами только в

22

валось в этот день будто бы так, чтобы радо-ваться красоте жизни. Но красота и радость вего жизнь не приходили. Не появились они унего и в спальне, когда к выпитой с ИваномИвановичем и успешно перекупленными уконкурентов таможенниками крепкой казён-ной водке дома он добавил ещё дважды постольку виски, но уже собственной закваски, ихорошенько закусил всё это привычной длясебя едой. А именно: салом и чесноком, солё-ными огурчиками, замаринованным лучком,квашеной капустой, а в конце ещё и мочёнымияблоками. Потом джентльмен о чём-то крепкозадумался и один раз даже сыграл сам с собоюв шахматы, назначив в свою армию канапе смоцареллой, томатами черри и базиликом, акоманду своего врага учредил в виде рулетиковиз сёмги с кетовой икрой, балыком, угрём идругой такой же никчемной дребеденью. Здесьу джентльмена получилась абсолютная ничья,поэтому мат он провозгласил лишь на словах, азатем от злобы на ускользнувшую от него вик-торию жестоко искусал основных начальни-ков противостоящего войска и по всему видусовершенно расклеился. Потом он попыталсяприманить к себе сыром, рыбой и даже базили-ком своего хитрого, но не вполне верногодруга – пуделя по имени Плюшка. Но Плюшкастоловался здесь уже не первый год, неплохоориентировался в опасностях своего суще-

25

ГЛАВА II НИЧЕГО ПОДОЗРИТЕЛЬНОГО ВОКРУГ

Вечер катился в ночь. На огромной резнойдубовой кровати размашисто и обессиленновалялся «...немного суровый на взгляд с оченькрупными губами и носом» джентльмен в тёп-лых голубых кальсонах с начёсом и в простор-ном подержанном халате. В халате, далеко неиз последней коллекции чрезвычайно по-пулярной в городе NN сети магазинов секонд-хенда, однако всем видом своим указывающемна то, что достался он этому джентльмену, не-сомненно, по чрезвычайно крепкой дружбе сначальствующими особами одного из цент-ральных прилавков. Сегодня джентльмен впол-не удачно довершил неофициальные перего-воры с невероятно влиятельным экономистомиз администрации края господином ИваномИвановичем Хитрогрызовым и прискакавши-ми из центров продажными таможенниками.После чего джентльмен с откровенным удо-вольствием чего-то крепкого крепко выпил сними, затем они вместе крепко выпили ещёчего-то, но уже другого, а потом, конечно, вы-пили они и водки. И всё у джентльмена склады-

24

заведении, принадлежащем этому рассержен-ному мужчине, распространяющему по спаль-ной комнате стабильный запах обычного чес-нока, маринованного лука, сивухи и не поймичего ещё. К необъяснимому духу, сопровож-дающему её хозяина по жизни везде и всюду,она уже давно принюхалась и привыкла, а вотчесночный запах Айгуль признавала только вплове, а потому сейчас она мелко наморщиланосик, но от этого стала ещё краше. Чаще всегов столь поздние вечерние часы Айгуль бродилапо лабиринтам квартиры своего шефа в откро-венном дезабилье, но сегодня и она была не со-всем такой, какой привык её видеть хозяин. Се-годня она сама себе постановила поиграть сшефом в ванильку, а потому нацепила на себяогромные тёмные очки, маечку «I love London»в облипку, прозрачную капроновую юбчонку вромашках и цветные балетки. Больше она сего-дня на себя ничего не нацепляла, но и это каза-лось неприличным множеством неподдаю-щихся исчислению нарядов.

В тонкую ванильную сигаретку, что взрос-ленькая девочка-ванилька Айгуль картиннодержала сомкнутыми пальчиками, как раз иугодила так нежданно-негаданно нашедшаясяплойка, что, впрочем, ощутимого вреда им ненанесла, а потому Айгуль в целом оставаласьтакой же по-ангельски милой и приветливой,какой её и привык знать Пётр Октябринович

27

ствования у джентльмена, а потому на контактне пошёл. Он затравленно забился под платя-ной шкаф, откуда также неодушевленно, как исам Плюшка, немигающе торчал бок неболь-шого ларчика «...красного дерева, с штучнымивыкладками из карельской берёзы».

– Все против меня, – решил джентльмен ипривычно запустил в Плюшку сначала подуш-ку, затем горсть мелких помидоров, а потом иботинок... После этого он ещё раз пошарил покровати рукой, зацепил какие-то бесполезныедля воспитания своего не вполне верногодруга дамские кружева, а уже под ними с удов-летворением нащупал плойку для укладкиволос, которую тут же ловко и без всякого за-маха тоже запустил в собаку. Но на этот раз вПлюшку он сильно промазал и попал точно ввеликолепную девушку Айгуль, что именно вэту минуту выросла в дверном проёме вместе сжасминами, которые с её пришествием «...по-неслись по всей комнате».

Айгуль не сразу прониклась драматизмомпроисходящих событий, ибо искренне обра-довалась тому, что её любимая плойка, пропав-шая днём ранее, наконец-то нашлась...

Надо сказать, что Айгуль Ахдамова на самомделе являлась собой двадцатисемилетней кра-савицей из восточного города Целинограда издесь находилась по делу, ибо состояла наслужбе в широкопрофильном книготорговом

26

мулировками по широкому кругу вопросов.Плюшка сначала внимательно слушал хо-зяина и кивал головой, а затем высунулморду из-под шкафа и принялся скулить, какбы всецело соглашаясь с точкой зренияшефа на сложившуюся в спальной комнатеситуацию.

– И хорошо ещё, что я сегодня не наделашкольный передник, пионерский галстук и ненацепила газовые бантики, – подумала Ахда-мова и теперь уже без кокетства опасливо про-шептала: – Что случилось, Петушок? Где был,милый?

– Где-где, – раздражённо повторил Мудрецов,добавив сюда точно в рифму нецензурныйадрес своего пребывания, и замолчал. И надосказать, что если бы Мудрецов не замолчал, тонашёл бы для этого эпизода слова и похлеще,зато посыпались бы они из него, как из рогаизобилия. Так уж он был устроен, этот господинМудрецов. По прямому долгу службы ему при-ходилось выпивать нередко, однако в трезвом ив полутрезвом состоянии, как сейчас, господинМудрецов всегда был больше молчаливым това-рищем, чем разговорчивым, почему в городеNN и заслуженно считался умным человеком.Он всегда слыл здесь также и непростым чело-веком, поскольку имел «...благородное побужде-ние к просвещению, то есть к чтению книг, со-держанием которых не затруднялся». Петру

29

Мудрецов. Хотя заметим, что для соблюдениясвоей служебно-протокольной недоступностивсего лишь минутку спустя Айгулька кокетливоприкинулась обиженной таким отношением кеё любимой плойке даже несколько болееобычного, но это её сделало ещё привлекатель-нее и прелестнее, чем написано тремя строка-ми ранее.

Надо сказать, что непредсказуемые поворо-ты событий в спальне у господина П.О. Мудре-цова и до сего дня случались не раз, к чему Ай-гуль уже успела в целом порядочно приспосо-биться. Вместе с тем сейчас глаза Петра Ок-тябриновича Айгульке всё же показались не-обыкновенно бессмысленными. Привиде-лось, что сейчас её шеф лежал в полном без-различии ко всему, утратив интерес ко всякой,возможно даже и к интимной жизни, что еётотчас немало озадачило. Более того, сейчасМудрецов глянул на неё так зло и неприветли-во, как смотрит самый отъявленный двоечникна самую нелюбимую учительницу самого ту-манного и малопонятного ему школьногопредмета. Словом, полный неадекват в еговзгляде Айгуль тонко подцепила своим пре-красным взором и с тревогой принялась огля-дываться вокруг, но ничего подозрительноговокруг своего хозяина она не нашла. А тотпродолжал ещё более отчётливо грустнеть инеприлично высказываться матерными фор-

28

тельно и беспощадно сдёргивала с себя и раз-брасывала по комнате всякие шляпки, ленточ-ки, колготки или подвязки, словом, всё, что в теминуты на ней висело, и устраивала для негоещё и прочий концерт. При удачно подвернув-шемся ей тексте, то есть время от времени, хотяи ежедневно, она яростно отбивалась от мни-мого нападения на неё какого-нибудь монстраили маньяка. Либо наоборот, она совсем не от-бивалась от монстра или маньяка, а понарошкуобречённо и обессиленно рюмсала, подвывалаи драматически царапала подушку, будто бысдаваясь на милость этому неукротимому на-сильнику и грубому правонарушителю, одер-жавшему над ней победу.

И тогда Мудрецов участливо и огорчённохватался обеими руками за свою голову илиуспокоительно поглаживал ими свою хитрю-щую, как Плюшка, актриску или вообще не засебя или Айгуль хватался-гладился он, чтобыутешить или выручить девушку, а хватался он зафотоаппарат. И надо сказать, что снимки уПетра Октябриновича Мудрецова всегда полу-чались весьма приличными. И будь он хоть бычуть более предприимчив и расчетлив – всеклюквенные журналы краевого центра стоялибы давно у его персонального подъезда в бес-конечной очереди за чрезвычайно смотри-бельным и качественным материалом, а самМудрецов точно получил бы уже какую-то

31

Октябриновичу и правда было совершенно без-различно, изюминки ли это моднейшего новогореализма, научно-популярная фантастика ввиде министерской программы развития Даль-него или Ближнего Востока в двух томах илиучебник начертательной геометрии. Большу-щей душевной отрадой для господина Мудрецо-ва в такие часы знакомства с очередным источ-ником знаний было расслабленно валяться накровати и чтобы книжонку ему читала шустраядевчонка с умопомрачительной фигуркой,смазливым, пусть даже и без признаков печатиинтеллекта, личиком и задатками театральнойактриски. И надо сказать, что всем этим сведён-ным воедино редкостным особенностям де-вичьего таланта в полной мере соответствовалаАйгуль Ахдамова. За фигуру, дикцию и душевнуюдраматургию Мудрецов Айгульку практическибоготворил. Обычно её художественное чтение,сопровождаемое всякими танцевальнымиштучками, кошачьими выкрутасами с зонтика-ми, пломбиром, вареньем и морковками, панто-мимической демонстрацией косинусов и весё-лых мышек-норушек или Василисы Прекрас-ной на уроке физкультуры порой так улыбало изаводило Мудрецова, что он требовал от неё пе-речитывать полюбившийся, хоть уже и про-чтённый абзац снова и снова.

Нередко, но по большей части в конце про-чтённого параграфа или главы, Айгуль реши-

30

ГЛАВА IIIВ ИСКРАХ ТРУДОВОГО ПОРЫВА

– Читай мне всё это сейчас же и немедлен-но, – наконец очнулся Мудрецов и бросил Ах-дамовой несколько словно изжёванных коро-вой машинописных листков, а вдогонку как-тоуж совсем скорбно склонил голову и застылперед ней, словно перед самой ближней род-нёй ещё не остывшего покойника.

– Читать с выраженьицем, Пётр Октябри-нович, читать как всегда?

– Читай! Как попало читай, – почти взревелМудрецов, на что Айгуль, внешне послушно икротко, захлопала ресницами, но её глаза пре-дательски засияли привычными для них втакие минуты искрами трудового порыва.

– Павел Иванович Чичиков – самый яркийчеловек и герой поэмы Н.Гоголя «Мёртвыедуши», о котором в сознании нашего любимо-го города NN безнаказанно и нагло насажда-ется вредоносное представление, – приня-лась девушка за вязь незнакомых ей фактов. –Сочиняя скверное мнение о П.И. Чичикове иего боевых друзьях, а также извращённо дис-кредитируя подлинных благодетелей нашего

33

большую гламурную премию от культуры иширокое общественное признание. Да и Ай-гуль давно бы уже и точно взошла бы из егоспальной комнаты на региональный небо-склон в образе звезды главной величины при-легающей местности, официального лица илитела какой-нибудь заметной городской пар-тии, а то и универмага первой шеренги.

Но сегодня что-то было не так...

32

– Смотри какая зараза! Нет, ну ты посмотрикакая инфекция? Десять процентов в район-ном общаке – мои кровные! А он даже фами-лии моей не употребил, – театрально заколо-тил ногами по матрацу Мудрецов, изображаябессильную злобу. – Читай дальше! Читай!

– Читатель и сам разберётся, – с опаскойпродолжила декламировать Айгуль, – чемдышит, к примеру, Михаил Семёнович Собаке-вич, и знает его простым, молчаливым и ку-шающим осётра мужем. М.С. Собакевич никог-да и никого не выдаёт, не продаёт и своих несдаёт. С кем бы он ни имел дело – лишнего ни-когда не скажет. Разве плох такой специалистдля райспецслужб и полиции? Помещик Мани-лов тоже мужик нормальный: обходителен инежен в общении и в делах. Он даже выглядитсимпатично так, что не хуже артиста Моисееваиз «голубых огоньков» и таких же концертов. Отаких манерах руководителя давно плачет нашрайонный ДК, который нынче на родной речине умеет даже прилично выматериться и бес-престанно чешет только на языках Памира,Тянь-Шаня и Копетдага. Да и начальник культу-ры нашего города недавно по телевизору, каквы помните, залепил по прямой линии из лек-тория выходного дня в детской комнате поли-ции о том, что по вечерам ВИА «Эйнштейн»слушает да теорию относительности товарищаРаммштайна изучает. Ха-ха-ха...

35

города с употреблением их имён в нарица-тельном состоянии, безответственные долж-ностные и другие понаехавшие сюда лицалипко клеят маякам классики и городскогобизнеса форменную чернуху. К выборам онивспомнили о том, что из-под палки слышали вшколе, и иносказательно принялись неститакую хрень, что просто закачаешься, – глубо-ко вздохнула Айгуль. – Вы, наверное, думаете,что я защищаю калифорнийских серых китовнашего райбизнеса Евстрата АкакиевичаМстюкина и Деню Гробороя? Нет, нет и ещёраз нет! Да, я ограждаю, но не потому, что ихсемьи живут за пределами выжившей из умаЕвропы. Я отвергаю претензии всех дрессиро-ванных политиков и районных PR-техноло-гов также и от флагманов среднего предпри-нимательства в лице С.К. Хвата-Залепухина иА.С. Центнера, а также от капитанов мелкойрозницы вроде Навроди Вилена Кузьмича,Аглавяна Сержика (Боулинга), Эдика Хайгул-лина-мл. и других тт., и не потому, что они без-грешны. Грешны, так как в наш бюджет онидают не сто, как хотелось бы нам – избирате-лям, а лишь пятьдесят девять и восемьдесятшесть сотых процента средств от общих по-ступлений в казну. Коню понятно, что этилюди – классики своего дела, но зачем же ихвтыкать в параллели героям литературнойклассики?..

34

зах снова задрал голову вверх, но на этот разпромолчал, так как шипеть ещё не научился).

Айгуль всегда казалось, что Мудрецова выве-сти из равновесия умела только она. «Казалось,и с виду он принадлежал к числу тех людей, ко-торые не ломали никогда головы над пустяка-ми и которых вся жизнь катилась по маслу».Сейчас всё куда-то катилось без всякой смазки:– Да кто же этот писец хренов, Пётр Октябри-нович, кто? – беспокойно прошептала девушкаи с силой запустила одну из балеток во внешнеравнодушного к хозяйским тревогам Плюшку.

– Кто-кто, конь Бронькин из моего книжно-го гастронома в пальто! Читай!..

– А я тебе, Петрушенька, давно говорила,что Бронькина надо сокращать. У него взглядсадиста-маньяка, сексуального извращенца иклептомана конченого.

– Чи-тай сказал! Потом мне про эти словавсё расскажешь...

– Чита-а-ю...– Администрация заявляет людям, что в го-

роде «много чичиковых развелось»? Вы толькопослушайте! У Павла Ивановича товарищаЧичикова мозгов во сто крат больше, чем у всейэтой администрации! – продолжила чтение де-вушка. – П.И. Чичиков отнюдь не глупый, еслине заявить умный! Он наш! Сегодня он мог бывознестись в ранг топ-менеджера либо удачли-вого брокера, чтобы блестяще распоряжаться

37

Помещик Пётр Петрович Петух? Патриот ифанат отечественной кухни! Наш общепит сним никогда и рядом не валялся. Его тёзка, а вдругой редакции поэмы уже не тёзка, а СемёнСемёнович, только Хлобуев, постоянно каетсяза свои промашка, а в сохранившейся частитома № 2 «Мёртвых душ» напоследок готов по-служить даже обществу. Помещик Ноздрёв все-гда находчив и зверски общителен, а в натискепросто незаменим для любого отдела не толь-ко пропаганды, но и агитации. У самого Плюш-кина Н.В. Гоголь заметил что-то такое доброе(когда Степан тепло родную школу и своих од-ноклассников-ру вспомнил вдруг), а это уже награни человека не только материально ответ-ственного, но и человечного! Такие люди намвсегда тоже нужны позарез. Так что думайте,господа хорошие, с кем сравниваете нашихакул бизнеса! На себя лучше полюбуйтесь! У ге-роев Н.В. Гоголя из поэмы «мёртвых», а вспом-нил я здесь лишь отдельных и только для уси-ления аргументации их плюсов, таких качествзавались. Своими неумелыми сравненияминаших людей с героями классики вы ещё боль-ше укрепляете авторитет классиков нашегобизнеса!

– Вот гад, о моём авторитете даже не гавк-нул. «Лысый бес начхай тебе в кашу!» – злопрошипел Мудрецов. – «Всё пошло к чёрту!»(Здесь Плюшка с нескрываемой тоской в гла-

36

фессиональные привычки генералов обра-щаться на «ты». А с каким уважением он отно-сился к генералам! «Счёл долгом предста-виться вашему превосходительству, – такначал он свою речь к генералу АлександруДмитриевичу Бетрищеву. – Питая уважение кдоблестям мужей, спасавших отечество набранном поле, счёл долгом представитьсялично вашему превосходительству». Согласи-тесь, приятная оценка для любого нашего ге-нерала даже сегодня.

Уместно вспоминаю повесть писателя Гого-ля «Портрет», где у художника Чарткова «...гвар-дейский поручик требовал непременно, чтобыв глазах был Марс». Чем хуже гвардейца этогоП.И. Чичиков? Вспомним барышень, которыеобоснованно замечали в Чичикове «...величе-ственное выражение в лице, что-то дажемарсовское и военное, что, как известно, оченьнравится женщинам». Павел Иванович адре-совал им такие слова, какие отпускают лишь«...всякие ловкие военные люди», а на вечеринкахощущал себя «...совершенно чем-то вроде моло-дого человека, чуть-чуть не гусаром».

Сейчас Айгуль снова подумала о своей рабо-те, о начальнике и о том, что нужно бы ей как-то изловчиться и дать ему «...как будто нехотяпоцеловать себя». Авось повеселеет? И тут онапринялась точно в такт чтению, будто бы не-произвольно, покачивать бёдрами и тихо зади-

39

ценными бумагами трудящихся и их доверием.Из него получился бы превосходного уровнямаркетолог. Он прагматичный реалист и соци-альный философ высокого летания. На тамож-не тов. Чичиков П.И. проявил способности уди-вительные, определяя по фактуре, «...сколько вкакой штуке аршин сукна или иной материи»,а, взяв в руку свёрток, способен был установить,сколько там фунтов. Его бы в аудит или на ру-бежи наши районные, сами подумайте кем?Хоть сейчас туда его, хоть сегодня! – Айгульоглянулась по сторонам, будто бы выискивая,кого бы ещё отпустить на таможню или в аудит,но, похоже, так никого в спальной и не нашла ипродолжила: – Павел Иванович мог бы статьдаже начальником военного гарнизона. Онвсегда лихо взбегал на крыльцо, вскакивал состула или садился в коляску «...с быстротой иловкостью почти военного человека», где ирасполагался «...точь-в-точь как отставнойгусарский полковник». Он прекрасно знал по-роки и достижения военной организации го-сударства и потому справедливо указывал т.Ноздрёву, например, что оскорбляющими бла-гопристойность речами можно щеголятьлишь в казармах. А в экстремальной ситуациимысленно и от души он умело ругал того жеНоздрёва не хуже опытного капитана или ге-нерала. Чичиков терпеливо разъяснял поме-щику Андрею Ивановичу Тентетникову про-

38

Ведь даже при обсуждении его визита к На-стасье Петровне Коробочке воображение дамнаходило в Павле Ивановиче образ смелого,мужественного и очень решительного бога-тыря вроде Ринальда Ринальдина, который«...скандальозу наделал ужасного», и это привсей его ангельской воспитанности и чертов-ском терпении.

Тем не менее, рискну сделать замечаниедаже Павлу Ивановичу. Возможно, П.И. Чичи-кову следовало было бы плотнее заниматьсяженским полом в период командировок в зонуроссийского Нечерноземья и смелее комбини-ровать в практике общения с ним. Ведь не слу-чайно, что во время ДТП с участием экипажейЧичикова и губернаторской семьи в его дей-ствиях выявилась нерешительность по отно-шению к номенклатурной девушке комсомоль-ского возраста. И ясно, что на этом поприщеПавел Иванович был не близок к уровню зна-комых нам по первому тому поэмы штабс-ка-питана Шамшарёва и лучшего друга господинаНоздрёва поручика Кувшинникова. Не сказатьэтого было бы лицемерием с моей стороны.Добавим П.И. Чичикову и снова в плюс, чтоесли в первом томе «Мёртвых душ» он опасалсяиграть с т. Ноздрёвым даже в шашки, то в испе-пелённой писателем Гоголем рукописи второ-го тома, по воспоминаниям его современникагосподина Арнольди Льва Ивановича, он пока-

41

рать ближе к шее британскую майку, чтобывроде как невзначай почесаться...

– Я же сказал тебе без выражения и как по-пало читать, – заметив такие хитрости, ещёгрубее рявкнул на неё Пётр ОктябриновичМудрецов, и девушка скоропостижно застопо-рила бёдра...

– Заметим, что в ряду подобного рода до-стоинств у т. Чичикова П.И. имелся и другойметод обаяния женщин, а именно «...с мягкимвыраженьем в улыбке деликатного штат-ского человека», – недовольно продолжилачтение Ахдамова, принявшись назло своемушефу размашисто шевелить бюстом в тактвылетающим из неё словам, как это делаютопытные баскетбольные фанатки. – Следуетпризнать, что российские бабы, не в упрёкбудет сказано нашим читательницам, ранеевсегда отличались традиционным неравноду-шием к офицерам. И они отлично понимали,что «...похищенье губернаторской дочки болеедело гусарское, нежели гражданское». Что 126статьи Уголовного кодекса РФ по существупохищения человека со стороны Чичиковатогда быть не могло, и пишу я вам так потому,что эту статейку неплохо осмыслил. И потомучто Чичиков – законопослушный законник,хотя и способен он на всё что угодно. И ктознает, что бы он там ещё полезное для исто-рии отмочил во втором томе «Мёртвых душ»?

40

Заметим только для наших читателей, чтоздесь, очевидно, в целях достижения кратко-сти, автор оды о Чичикове после упоминанияТартюфа упустил концовку предложения, гдеговорится об удали плутовства. Кое-где из текс-та, видимо, от чрезмерной поспешности, сло-восочетания «рыцарь наживы» или «символмануфактурного канальства» получились уко-роченными. Конечно, о таких небрежностях вцитатах Ахдамова и Мудрецов и слыхом неслыхивали.

Тем не менее, по щекам Айгуль безудержнопотекла косметика, ибо некий Д.С. Мережков-ский сыпал совсем уж незнакомыми ей слова-ми, утверждая, что Чичиков позитивист и чутьли даже не социалист. Далее сообщалось, чтоПавел Чичиков рассудителен и умён, обладаетвкрадчивыми манерами и любезнейшим обра-щением. Подчёркивалось, что Чичиков деталь-но и настойчиво оттачивал перед зеркаломсвою мимику. Что он «...привык ни в чём не от-ступать от гражданских законов...» и, по сло-вам некого С.И. Машинского, в фактическихсделках был всегда на высоте. Что даже Н.В. Го-голь считал, что у него никогда «...не было при-вязанности собственно к деньгам для денег;им не владели скряжничество и скупость», а вего мечтательной и тонкой душе виднеласьлишь «...жизнь во всех удовольствиях». А госпо-дин С.П. Шевырёв из «Москвитянина» за 1842

43

зал себя гроссмейстером даже в шахматах. Воттак-то, господа-товарищи!

Вы окрысились на наших бизнесменов про-дажной журналистикой и глупо пишете Чичи-кова с маленькой буквы и во множественномчисле, – здесь Айгуль натолкнулась совсем ужна ледовитые удары пера «маньяка и клептома-на». – Так получите взамен классику жизни! Ужечерез месяц после выхода поэмы «Мёртвыедуши» «С.-Петербургские Ведомости» сообща-ли, что П.И. Чичиков – «...человек с сильною на-турою, сжатою в одно чувство, порождённое внём общественными нуждами, взлелеянное понедостатку высшей образованности; чувствопочти животное, но которому он подчинил всёпрочее человеческое: и дружбу, и любовь, иблагодарность, но в угодность которому, каксредство для достижения цели, сохранил при-личие, лицемерное благонравие, все доброде-тели Тартюфа...» Что ему «...до такой степенизнакомы все правила приличия и он так хоро-шо их выполняет, что каждый хозяин дома срадостью пригласит его к себе на обед или пре-феранс; мать семейства охотно отдаст ему рукудочери». Что у него «...сильный характер, иавтор недаром назвал его героем, а похожде-ния его поэмою». Критики и писатели меткообнаружили в П.И. Чичикове даже идеальноеравновесие достоинств и недостатков и возве-ли его в ранг «рыцаря» и «символа».

42

сентиментальным тюфякам, деградировавшимот мыльных опер и сериалов: эта ехиднаяусмешка через века адресована никчемномуздравоохранению города NN. Под никчемнымруководством нашего никчемного градона-чальника оно заканчивает свой срок конь-ячно-конфетных терапевтов, долларовых уко-лов, осетровых больничных и бесстыжих ап-течных махинаций. Скоро оно будет мотатьдругой срок, но уже и в другом месте. И не спа-сут его ни предвыборный трёп об успехах ад-министрации, ни бесконечные новости из те-левизора, где ваш толстый мэр изо дня в деньквасит в серебряной кастрюле капусту и делитсо своей очередной женой для ужина послед-ний чебурек и плавленый сырок «Дружба»!

Мы знаем, почему продажные журналистыбросают вызов нашему бизнесу. Они боятсяпотерять корыто и остаться без жирных ко-стей со стола градоначальника, превратившегов руины наш город и район. Мэра, котороговскоре на выборах обязательно пронесут мимоурны!

Кустари, вы делаете всё на фуфу! Старая ад-министрация на краю пропасти, и вам оста-лось только одно: сделать решительный шагвперёд! Уберите свои конечности от золотыхпогон генералитета нашей экономики, коман-диров малого и среднего бизнеса! Убирайтесьпо-хорошему!

45

год дошёл до того, что обнаружил в П.И. Чичи-кове и гениальную бойкость, и удаль, и фанта-зию, и иронию, и даже то, что Павел Иванович«...поэт своего дела...» и «...настоящий герой на-шего времени...» «Самопожертвование мошен-ничества, – читала дальше Айгуль, напряжённодумая о том, что её Мудрецов совсем уж свих-нулся, – доведено в нём до крайней степени: онзакалён в него, как Ахилл в своё бессмертие, ипотому, как он, бесстрашен и удал».

– Конечно, как и все наши современныеолигархи, П.И. Чичиков не без греха, – прочтяэто, девушка внимательно осмотрела Петруш-ку, видимо, согласившись с этим тезисом, ипродолжила: – Когда помещик Ноздрёв с виш-нёвым чубуком наперевес подобно «...подсту-пившего под крепость отчаянного, потеряв-шегося поручика» бросился на Павла Иванови-ча, крепость «...чувствовала такой страх, чтодуша её спряталась в самые пятки». Ну и чтоэто за грех, если Ноздрёв тогда уже не контро-лировал себя и находился в состоянии патоло-гического аффекта?

Только полные глупцы упрекают нашегогероя задокументированной Гоголем ухмыл-кой. Да, она состоялась. Заметив, что у Плюш-кина умерших крестьян обнаружилось «...стодвадцать с лишком. Чичиков улыбнулся привиде такой многочисленности» и якобы обра-довался, что «...люди мрут как мухи». Сообщаем

44

– Ничего ты, дура, не поняла...Айгуль обиженно надула губки, и в её пре-

красных глазах заблестели слёзы, потому какраньше Мудрецов мог позволить себе назватьеё «моя маленькая дурочка», но чтобы так грубо– высказался впервые...

– Чичиков – это враг! Враг и чёрт, и детиего, и внуки, и правнуки навсегда враги мои.Главный из его рода такой чёрт, что даже самкогда-то признавался, как его «искусил шель-ма сатана, изверг человеческого рода!» Пра-родитель мой на службе у этого зверюги даже«...два раза сторчаком слетел с коляски...» ичуть было не получил несовместимые сжизнью увечья. Случалось, что его даже при-вязывали верёвкой к козлам. Что он претер-пел! А в ответ за беспримерную службу толькои слыхал: «Петрушка бревно; Петрушкаглуп», «дурак» и другие оскорбленья. Лет две-сти уже прошло, но простить ему этого немогу!

Тебе одной откроюсь. Я наследник дина-стии Петрушки Варфоломеевича Потняцова,что имел несчастье служить когда-то первымзаместителем Чичикова по материально-тех-ническому снабжению. Мой прародитель в ос-новном достойно служил ему, но именноЧичиковым он и был оптимизирован через не-щадное сокращение штатов и выброшен вкювет истории.

47

Гоголь поможет не вам, а нам! После солнеч-ного воскресного голосования для вас насту-пит хмурый понедельник. А жизнерадостныегастарбайтеры из нашего подлого ЖКХ снимутваши флаги и над просветлевшими от радостифронтонами свежеумытого города взметнутсяновые имена и знамёна. Ура!

Афон Броненосцев, стропальщик з-да малолитражных

молоковозов

– Ух, ничего себе, кончила! – наконец-то соблегчением вздохнула Айгуль, смело задраламайку до шеи и вытерла ею лоб.

– Ну ты хоть чего-то поняла? – практическитрезво спросил Мудрецов.

– Ни фига не поняла, Петенька! Шамшарёв-Шевырёв и чертовщина какая-то. Все слова во-круг баб я поняла. Про Чичикова что-то ещё вшколе было, но не такое. Деню Гробороя знаю,конечно. Абрам Семёныч Центнер на прошлойнеделе в магазин приходил к нам, а ко мне с не-приличными предложениями...

– Ну а ты! Так ты ему то? Или не чё?!– Нет! – неожиданно согласилась Айгуль. –

Энциклопедию про новые приёмы и хитростив нашей сауне и в турецкой парилке с нацен-кой впарила. Ему чё? Он же сухой как вобла,хоть и Центнер. А Броненосцев у нас в городени одного нет. Это знаю...

46

чей с пацанами и множественными ушибамимягких тканей лица без стойкой утраты рабо-тоспособности. Что поделать? Нет ему пока чтоу меня замены на складе готовой продукции...Да и ещё одно моё дельце с главным архитек-тором города Мамагоновым есть. Его надо кон-чить, потом уже и Бронькина кончать можно.Да, дела-дела... – зачесал он затылок.

– Как думаешь, Айгулька, – впервые обра-тился он к девушке по имени и принялся, будтовпервые разглядывать, как она смело «...разме-тала молодые груди по кровати», ибо давноуже угнездилась с ним рядом. – Как думаешь, –снова повторил Мудрецов, – стоит ли мне зав-тра выступить по районному телевизору и набольшой громкости послать нашей бизнес-элите какой-нибудь важный политическийсигнал о надвигающейся опасности?

– Ой, не надо, только не это, – нежно при-льнула девушка к своему работодателю, – ты жеоднажды какой-то сигнал уже посылал передДнём славянской письменности. Тогда же сам ивозмущался, что половину твоей речи нагло за-пикали телевизионщики и вся та речь покупа-телей нам и не добавила...

– Да, помню, но ты представь себе, чтобудет, если полетели эти буквы в органы печа-ти? Если эта писанина Бронькина уже в газетупопала? А если её переведут на все языки мираодновременно, что будет!? Её же в Париже смо-

49

Теперь гляди, кто хвалит его? Мой Бронь-кин! Схватил себе кликуху, вроде как он от тогозавода, что я по бюджету возводил. Теперь там,конечно, ни бюджета, ни завода. Но я ж из тойистории и сам еле вылез через ликвидацию иподачу заведомо неточных сведений комунадо... А он всё это знает! Всё!

– Так я ж тебе говорила, Петруша, чтоБронькина Афанасия гнать надо в три шеи илизасадить куда-нибудь...

– Думал уже и об этом, думал... – Мудрецовзамолчал и углубился в себя. То ли по глупости,то ли по пьянке, то ли по сумме этих врождён-ных и приобретённых качеств он уже умудрил-ся приблизить Бронькина к себе ближе некуда.Поручил ему не иначе, как всё же по глупостисуровый учёт, наклейку этикеток и предпро-дажную подготовку ликероводочной продук-ции, что лилась в гараже его книготорга из бен-зовозов и молоковозов с мутными кавказски-ми номерами в фирменные бутылки. Но сейчасон заявил нечто неожиданное.

– Мыслю, что какой-нибудь Чичиков ужеобъявился в городе или завтра этот Бронькинзарегистрируется кандидатом в мэры, что пар-шиво тоже! Мне кое-что уже шептал проБронькина один полезный дружок. Его имя по-перёк интересов следствия могу озвучить комухочешь. Тебе это ни к чему. Бронькину я, конеч-но, сделаю предупреждение случайной встре-

48

него уже давно совершенно вылетело из голо-вы. Рядом, «...разметавшись в обворожительнойнаготе...» после чрезмерно сильного умствен-ного напряжения, размеренно сопела и о чём-то бормотала во сне студентка целиноградско-го ПТУ лёгкой промышленности Айгуль...

Что будет далее и будет ли что-то вообще,мы узнаем намного позднее, а в эту минуту намизвестно лишь то, что «...красивая рессорная не-большая бричка...» в этот день в когда-то гу-бернский город, а ныне в безумный районныйгород NN не въезжала. Неизвестно, имеет ликакое-то отношение к нашему повествованиютот факт, что официально в тот день в городвъезжали самые обычные автомашины с хле-бом и колбасой, мукой и цементом, неплохосохранившейся одеждой европейских марок илучшими китайскими товарами, недорогиммаргарином и пальмовым маслом в бочках.Въехал даже один самосвал с апокалипсиче-скими цифрами 666 в госномерном знаке, какэто точно показалось дежурному полицейско-му будочнику. Правда, неизвестно зачем и по-чему этот самосвал въехал в город, посколькубыл он с совершенно пустым кузовом. А по-скольку в городе NN волшебное превращениехамовитых и опасных милиционеров в при-ветливых и внимательных полицейских ещёне завершилось, то и в этом вопросе возникларазноголосица. Дело в том, что будочник к

51

жет прочитать даже наш мэр. Что он тогда обомне подумает? Подумает ещё, что в мэры я самсейчас порываюсь? Эти ж бумажки Бронькинапочти неделю валялись в нашей бухгалтерии уЕлизаветы!? Почему она мне сразу об этом недоложила? – строго спросил он почему-то уАйгуль о бездействии бухгалтерши Елизаветы.– Никому ничего доверять нельзя, даже Фели-ция промазала...

– Петушок, милый! – снова замилела к немуАйгуль особой лаской. – Я же тебе давно уже го-ворила, что держать главбухом свою бывшуюжену на своём собственном предприятииможет только самый последний... смельчак.

И Пётр Октябринович снова почувствовалсебя так, как мог бы себя ощущать толькосамый одинокий саксаул на краю Сахары.

– Нет, – думал Мудрецов, – руководительмоего ранга не должен распускать нюни тогда,когда речь идёт об интересах нашего города, онациональной безопасности целого районаКраснотупиковского края.

И он устало потянулся к бутылке... Теперь онс удручённым недоумением уставился на вися-щий напротив кровати фамильный герб с кава-лерийской саблей. С выдираемыми из толстойкнижки ветром и вьюгой и улетающими вдальлистками. С трепещущей из последних сил све-чой и несметным числом латинских букв в видеумнейшего изречения, содержание которого у

50

ГЛАВА IVСУХАРИ

Чудна, дивна и густа ночь в Краснотупиков-ском крае, где аборигенные вожди номенклату-ры и киты самотканого бизнеса, невзирая нациферблат и стрелки часов, упорно пропихи-вают в историю земли нашей своеобычную из-вестность и славу, клокочут идеями и пенятсяпланами неслыханных габаритов. И так уж по-велось, что идеи и планы здесь всегда басистееи наваристее самой жизни. Но и в этой фанта-стичной закраине вселенной безмятежномудетству даже простого люда незабвенна она,ночь эта, чистыми снами и яркими зарницамивоспоминаний о чарующих мгновеньях подви-гов или пусть даже самых мелких побед, памя-тью и её движеньем по страницам дневных со-бытий, случившимся хоть в той же дворовойпесочнице, но кажущимся однако значитель-ными и даже крупными. Отрочеству шепчет иназойливо напоминает ночь о бесстрашнойличной причастности тихо посапывающегочеловечка к делам великатей. Таким, как к тор-жеству, например, и дерзости храброго полётас кручи на санках или на фанерке, вызывающе-

53

тому времени уже столько вытащил себе вся-кой всячины из проезжающего транспорта,что даже и не ведал, как унесёт её домой, чтобыне повредить упаковку. А что было ещё, правда,уже к концу своего дежурства? По случаю пред-стоящей переаттестации будочник в тот разбыл пьян заметно сильнее обычного и вынуж-денно фиксировал транспорт совершеннолёжа, а его загрузку определял лишь только поизгибу его рессор.

В этой связи и образовалась главная за-гвоздка его бдительного дежурства. Наутрослегка протрезвевший будочник-гаишник исам был не вполне уверен, был ли это апока-липсический госномер самосвала 666 и 99московский регион либо всё это выглядело не-сколько наоборот?..

Однако до того дня чрезвычайно редкаямосковская машина достигала районного го-рода NN. Поэтому и сообщение о том, чтоМосква может быть секретно в делах этого го-рода замешана, стало для главного полицей-мейстера всё того же города NN ещё болеевраждебным известием, чем все шестёрки наномерах автомашин и квартир города и рай-она вместе взятые...

52

доставит она человеку труда утреннюю све-жесть и небо с прояснениями, а с умытымипейзажами и обновлёнными ощущениямипринесёт ещё и получку или аванс ему, и дру-гим-третьим гражданам? Здесь уж трижды хо-рошенько поразмыслишь, что брякнуть по по-воду этому: улетела ночь противная? иль хоро-ша ты, ночка тёмная? И тогда ты каменеешь отстоль неожиданного просветления. Как жепроморгал ты на ночной вахте и на цифербла-те неохватного и странного для всех, кромепятнистых бурёнок, часового пояса родной гу-бернии и центральной площади райцентра туотметину, когда иссиня-чёрное крыло ночисмахнуло с небосвода последние звёзды; когдапервые лучи небесного сияла зажгли своияркие блики на запылённых полях стеклопаке-тов окон, годами хранящих на себе заводскуюплёнку и оттого рябых и пупырчатых ихрамах? Кто же разметил эти искристые тро-пинки по сомнительной чистоты глади реки изеркал, забытых природоохранной прокурату-рой и потому заваленных всякой чепухой пес-чаных карьеров в результате весенних демо-кратических субботников? Какие силы безспросу властей смогли натереть рдяным зла-том купола святилищ? Кто смог одеть на дереватёмно-перламутровые, но уже слегка тронутыепозолотой косынки и шарфы, нацепить иххоть и на тощие, но непролазные рёбра и хреб-

55

го учащённое сердцебиение и ужас восторга вбездонных голубых глазах матрёшки-вообра-жалы с рыжей чёлкой и косичками из парал-лельного класса и подъезда, что напротив.Юность во всепогодных снах своих здесь непропустит и той минутки, чтобы пойматьсвоим носом лёгкие ароматы только что нажа-ренных матушкой драников или народившего-ся в печи хрустящего кукурузного хлеба. Старо-сти и дряхлости чаще всего тутошняя ночь, на-против, длинна, мрачна, непамятна, несъедобна,неспокойна, душна и возмутима тягучими и тре-вожно продолжающими невнятностями и не-разберихой. Такими бездарностями здесь слав-на одна лишь только липкая, змеящаяся, шипя-щая, дымящаяся, грызущаяся и пинающаяся вбока очередь у Единого окна приёма вторсырьяи чистой стеклотары. Окна, что прорубили в фа-садной стенке города и на основании неустан-ной заботы о гражданах и ласки к ним кипящихумов администрации NN – районной столицыпо благоразумной программе их социальнойзащиты от любого из видов нападения.

А что думать, когда эта ночь не во сне, анаяву неостановимо волочится из угрюмойтьмы мокрого осеннего вечера, неосвещённыхи неопрятных улиц, но чрез всю унылую рабо-чую смену и вплоть до секунд выверенногоприродой-маменькой светлого старта дня но-вейшего? Если вместе с лошадиной усталостью

54

удивление твёрдого шага или хотя бы спо-ткнуться сдуру, но в правильную сторону, ильсымитировать действие для условно-веро-ятного блага общества, как прощается всё чёр-ное и противное из его бытия и постыдногонебокоптительства. Забываются все его ко-рыстные и мерзкие художества и чудачества, скоторыми ещё вчера разбирался тот же уча-стковый полицмейстер, о чём не только всяулица, но и город ещё позавчера гудели гуломнепримиримо и неприветливо. Да и как былоне устремлять на него телескопы обществен-ной внимательности, если вдруг выгодно про-гремевшее сейчас лицо дотоле богу неугодноворовало да бесчинствовало. Если оно кого-тоизжёвывало сплетнями и скандалами до печё-ночных колик и даже до состояния временнойнетрудоспособности, а потом лицо это ещё исобственную жену, материально и чувственноопустошённую, за порог и, по слухам, будто быещё и спьяну, выставило однажды на улицу.Оказалось – насовсем от жены оно избави-лось. И не потому что напилось оно совсемпьяным, а потому лишь, что подло оно ипрело, а желторотую и смазливую сменщицубывшей благоверной своей давно уже и снована нетрезвую и любострастную голову средиумелых в утехах и ночных выдумках касте-лянш общежития вылапало да из номеров ксебе выманило.

57

ты кустищ, обглоданных частным, но мелкимрогатым скотом в центральном городскомпарке культуры и отдыха?

Между этим тревожным, чёрным и не-уютным вечером и торжествующим пробужде-нием грядущего дня – тысяча полутонов и гар-моний от одного края радуги до другого, хотябезразличному обывателю поначалу все оникажутся больше вороными, серыми в яблокахили без яблок, тусклыми или грязно-молочны-ми, линялыми или дымчатыми. И не всякийдельный прохожий или даже бездельный тру-тень, возлежащий на потрескавшейся от дож-дей и морозов лавке у калитки, или даже воль-но шатающийся и пока ещё не вполне знаме-нитый художник способен заприметить и вы-строить все эти оттенки среднерусской про-винции в слаженную линию отутюженного по-рядка. Не каждый сможет поймать тот чудныймиг, который позволяет незамедлительно об-наружить и восхититься этим сказочным пара-дом красок в начале их логического торжестваперемещения от полюса неярких тонов допика рождения сочных, вытесняющих серость,что трусливо уступает свою власть глухомубуйству ликующей провинциальной природы.

В обозреваемом нами районном городе NNбольше ценятся, однако, чёрный и белый коле-ры. Здесь стоит только скверному и беспутно-му горожанину произвести нечто вроде как на

56

дует. А как споткнётся этот образцовый нало-гоплательщик на пути жизненном совсем чуть-чуть, оступится по первому льду, зловреднымиязыками специально до блеска отшлифован-ному и подозрениями смазанному... Так и чтоже тут сразу получается? Погиб человек, почтинасмерть погиб. Клюёт его воронье нетерпели-вое наперегонки и в хвост и в гриву, шакалы заего ушами челюстями лязгают безо всякогопредупрежденья и уважения ко всем его заслу-гам, ранее неотмеченным, к доблестному пове-дению его и к характеристике исключительноположительного содержания и такого же свой-ства. И никто из обывателей даже у самого себяне поинтересуется: за стоящее ли дело челове-ку болезненное замечание привсенародно сде-лано или за чепуху дешевле какого-нибудь су-харя зачерствелого?

Потому нашему читателю и не следует ду-мать об Афанасии Петровиче Бронькине опро-метчиво плохо или неуважительно послеранее или позднее прочитанного. Не надо по-мышлять, будто бы Бронькин на сухие ломтибатона, превращённого в сухари, всю своюжизнь нацелил, а потому сидит он на своей та-буретке по-волчьи голодным постовым иль де-журным менеджером то днём, то ночью. Пред-расположил Бронькина когда-то давно к дешё-вым, но сдобным сухарям чрезвычайно неожи-данный случай, что оказался не хуже неимо-

59

И вдруг у того этого, с кем нам и вчера тожене по пути было: сегодня бац! и чуть ли не по-двиг совершается! И всё нажитое им из обще-противного в одночасье даже холёными депу-татами районными позабывается и чёрноевраз становится белым. Прямо с утра от головырайона и города – почётная грамота! В испол-нительной администрации: «Из-з-вольте в пре-зидиум»! К празднику – ведро мандаринов им-портных, бесплатный талон на электрическуюмясорубку отечественную с доставкой к подъ-езду и портрет в газете! А из краевого центра...О льготных и почётных почестях из Красноту-пиковска вам и рассказывать не хочется. Онитам такие, что даже шофёрам в гараже адми-нистрации города и учителям гимназий подлиннющим, как к стоматологу, очередям и за-кулисным согласованьям с неведомо чьимитрудовыми коллективами редко полагаются...

А порой случаются фокусы совсем другихсценариев. Живёт себе человек во всю силу ан-кеты и по тем правилам, что из телевизора пер-выми каналами требуются, и трудится гражда-нин, как пчела на пасеке, или, как говорится, построжайшим заветам нашего превосходногоправительства. Но мужа этого скромного и не-кичливого, полного образца по делам правиль-ным и не лишним городу, никто в пример непропишет и даже к плохенькому праздникупростой навагой свежемороженой хрен пора-

58

случаи, где женщина, как ни слаба и бессильнахарактером в сравнении с мужчиною, но ста-новится вдруг твёрже не только мужчины, нои всего, что ни есть на свете». Словом, именнотакая женщина Елизавета, девица строгая, не-замужняя и свободная, в учреждении имелась...

Так вот. Не уберёг себя должной вниматель-ностью Афанасий Петрович в тот раз и не такчтобы стырил, но позаимствовал ночью в этойрасфуфыренной ожидальне с пальмою и попу-гаями – злостными матерщинниками – упа-ковку сдобных сухариков, которые в шкафууже давно устаревшие к употреблению и безвсякого дела ненужной тьмой лежали. В этомшкафу, по правде говоря, чёрт его знает, чеготолько в ту ночь там не было. Не было там в туночь даже скрепок канцелярских, на которых уАфанасия Петровича дома обыкновенно висе-ли шторы. Впрочем, весьма сомнительного ка-чества скрепок не было, скрепок, постоянноразгибающихся под весом штор и гардин иуходящих от Бронькина по негодности в ме-таллолом практически ежемесячно. Не былотам даже сыктывкарской писчей бумаги, надкоторой Афанасий Петрович постоянно ломалсебе голову и думал, чего бы такое завернуть внеё себе и как бы его так себе завернуть на обеди правильно, чтобы получилось и эстетично,то есть чтобы не выглядывало оно из бумаги даи сытно было. Но дело даже и не в этом, по-

61

верного происшествия корпоративного уров-ня. Тогда только и лишь единожды Афанасияконкретно чёрт попутал так неумно и веро-ломно, что попался и вляпался Бронькин. Да ито, даже и не с первого взгляда видно, что со-вершенно не опытный иль не так, чтоб матё-рый чёрт, а скорее мелкий чёрт толкнул его впозор той ночи, не разобравшись в сложив-шихся обстоятельствах...

Поливал однажды Афанасий Петрович вночную смену в главной приёмной зале учреж-дения цветы. Надо отметить, что делал он эточасто и по собственному сердечному призва-нью, ибо за цветами ухаживал безо всяких де-нежных доплат и моральных преференций состороны руководителя учреждения. Ибо устой-чиво и жгуче всегда любил Бронькин естество,включая даже кактусы африканские и бегонииобыкновенные. Да и в приёмных покоях гене-рального директора тогда нагло восседалаодна пустая и ленивая, но мстительная расте-пеля. Секретарша даже не считала эти цветыживыми до тех пор, пока её саму одна из пере-зрелых и энергичных, наиболее способных ивысоконравственных девиц-сотрудниц учреж-дения хорошенько не подставила и не съела забездельное поведение, а также неопровержи-мые доказательства её несвоевременных домо-гательств Петра Октябриновича Мудрецова вслужебное время и нескромность в быту. «Есть

60

могло быть и речи, а попытки его занятьсяэтим делом накалили ситуацию до невероятия.Консервация дремучей отсталости в бухгал-терше Елизавете нежданно-негаданно закон-чилась и вспыхнула уже не отсталостью, а все-пожирающим прогрессирующим пламенем.Вспыхнуло оно ещё и потому, что она к томудню уже считала Бронькина врагом их потен-циального семейного счастья и поставила нанём крест. Она уже радостно потирала руки,считая, что в отместку Афанасию пик низостии подлости ею покорён.

Но Бронькин и тут не стушевался, потомукак всегда и не случайно славился своей аван-гардностью, порывистостью и увесистостьюточно выверенных ударов по чужим мыслям иокружающим фактам. И он тут же соорудилсвою блестящую одноходовку. Афанасий Пет-рович выбросил из памяти былые ахи-чмоки иудачно припомнил окружающим товарищамсвои отличные характеристики с прежнихмест работы, письменное поручительство зна-комого батюшки и боевую биографию по-строчно. Потом он взялся за воротник образо-вавшейся проблемы обеими руками. И он такгромогласно отклонил от себя бухгалтерскиеинсинуации, такими наукоёмкими выражения-ми, а также околопечатными оборотами, воз-буждающими даже сантехников и каменщиковв строительной отрасли, это сделал, что даже

63

скольку там лежали в ту ночь сухари непригод-ные, которые любая бы санэпидемстанциямогла бы арестовать на пожизненные сроки иутилизацию.

Утром бухгалтерша Елизавета, «...баба жёст-кая в поступках, несмотря на то, что охот-ница была до изюму, пастилы и всяких сла-стей, бывших у неё под замками...» как в при-ёмной для гостей, так и для себя именно, снача-ла запустила донос «...сквозь форму бумажногопроизводства...», а затем и на словах взъерепе-нилась и взорвалась крепко. В учреждении ме-гера-бухгалтерша крик невообразимый одно-моментно затеяла и вздула вселенскую реак-цию. И поскольку сухари эти ранее были меткоею сосчитаны, то и никчемное подозрениеценою в 32 рубля 64 копейки пало точно насивую голову Афанасия Петровича. Скажемещё, что Афанасий Петрович, несмотря насвои способности и дарования, ещё до тогослучая вошёл с мегерой Елизаветой в контры икрутую неприязнь на почве своей необыкно-венной грамотности и начитанности и поночам у Елизаветы вот уже неделю как не пока-зывался. Понятно, что от этой холостой вешал-ки, мечтающей лишь о мужике, который заце-ловал бы её в смерть, ожидать чего-то другогоуже не стоило. Понятно, что в такой обстанов-ке о компенсации образовавшегося на него на-падения даже смертельными поцелуями не

62

штанах, как бухгалтерша. По такой причине вгороде даже небольшой дебош получился, по-тому что обе птички много чего высказали на-чальницам управления образования адми-нистрации города и главной овощной меж-райбазы, что к генеральному директору в шта-нах на приём припёрлись. Те сначала отнеки-вались и всё отрицали, затем объясняли своёповедение тем, что их никто замуж не берёт ичто у нас, дескать, страна даже от попугаев сво-бодная, а потом даже принялись подозреватьдруг дружку в разглашении совместной тайныи припадочно разревелись. Но это уже совсемдалёкое отступление в сторону от получивше-гося с Бронькиным скандала, не имеющее от-ношения даже и к Елизавете.

Важно, что с тех пор у Афанасия ПетровичаБронькина образовался очень сильный осадокпо отношению ко всем сухарям и бухгалтерии.С того дня сухари преследовали его каждо-дневно, а по ночам особенно часто, если несказать, что всегда они атаковали его неотвяз-чиво. Лишь встретится где-нибудь на улицебродячая собака взглядом с ним, а в глазахпсины ему уже чудится: «Дай, гав-гав, сухарик,гав-гав!» Протиснется Афанасий Петрович вмагазине к прилавку будто бы за зелёным го-рошком или консервированными баклажана-ми, а мигалки продавщицы, напоминающиеему формой сдобные хлебобулочные изделия,

65

их не скупой на подобные выражения, но силь-но начитанный генеральный директор ПётрОктябринович Мудрецов оказался в долгом ипродолжительном замешательстве. В отместкуза мелочную критику Бронькин сообщилвсему коллективу вдобавок ещё и полный мак-симум предположительного о бухгалтерше. А взаключение даже надежду выразил публичную,чтобы сейчас же ещё что-нибудь необычноедля дамской конституции у Елизаветы на еёузком лбу выросло.

Генеральный директор в тот день и сам бух-галтершей был не вполне доволен. И когда ген-диру всё-таки удалось выбраться из тени нети-пичного для него смущения, то первым деломему пришла в голову затея потребовать, чтобыАфанасий Петрович возглавил редколлегиюмежэтажной стенной газеты их учреждения сдарованным им ей именем «В лучах рентгена».Вторая его мысль тоже неплохой оказалась –учредить для Бронькина доплату к жалованиюразмером в 97 рублей 92 копейки в месяц на су-хари.

Зато попугаи в приёмной генерального ди-ректора с того дня заглохли, словно в рот водынабрали. Потом дар речи к ним вернулся, и го-ворить-таки они начали, но уже без всякогоехидства, а слова из ненормативной лексикиотпускали лишь слабому полу и только тогда,когда пол этот к директору шёл не в юбке, а в

64

ломков сухарей не наблюдается. Там лишь ме-стами слегка стриженая паутина, чуть подёрну-тая изморозью, и подгорелые крошки от суха-рей в туманной дымке, а тишина такая, чтодаже подплывающий к урезу воды окунёк подвиженью волн кашалотом видится.

Словом, с тревогой во всех своих членахАфанасий Петрович просыпался так почти чтопостоянно и больше уже не смыкал своих глаздо самого рассвета...

67

вроде как подмигивают: «Сухари не забудь,Афоня, свежие привезли!»

Дома у Афанасия Петровича что ни ночь, тосвежая выпечка. То ему портрет француза На-полеона через телеканал «Культура» насчёт су-хариков двумя глазами сразу моргает, то ко-роль испанский Фердинанд VIII послов с ис-панскими сухарями присылает и с приглаше-нием непременно явиться к нему во дворец начайную церемонию со своими сухарями, в чёр-ном смокинге с бабочкой и с бухгалтершейЕлизаветой. А то проснётся Бронькин срединочи весь в поту, с трудом оборвав сновиденье,где он лежит в шезлонге под зонтом, размалё-ванным сухарями, как божья коровка, совсемне одетым, но в неровном загаре. А вокруг обя-зательно городской пляж. На песке пружини-стые бухгалтерши лежат в два ряда с тяжёлымицепями из жёлтого металла и каменьями нашеях в целях задуманного ими же в отместкувсему городу ритуала коллективного утопле-ния. И что особенно видеть ему было неспо-койно и страховито, что вместо купальнойодежды перси всех бухгалтерш лишь частичноприкрывают местами обкусанные до пятаковщербатые сухари с маком, изюмом, тминомили даже совсем безо всяких растительных до-бавок и вкусовых ароматизаторов, то естьобычные московские классические сухари.Ниже персей даже успокаивающих душу об-

66

самых крупных и закрытых акционерных об-ществах и в хитроумных банках. Развивая ужеимеющиеся в наличии неоспоримые достоин-ства, умело затеняя простительно-мелкие не-совершенства и презирая глупое упорство состороны местечкового корпоративного неве-жества, Афанасий Петрович мечтал о славе. Онутешался Гоголем, искал и находил в его стро-ках секретные знаки и скрытые от равнодуш-ных взоров намёки на места её обитания, аиногда от большого ума своего даже вступал взаочный спор с поэтом. Со своей славой прижизни Бронькин пока ещё не встречался.

Чик-в-чик той ночью линзы его вольнодум-ства с особой резвостью и в очередной разупёрлись в жажду совершить сильный и полез-ный для себя подвиг, замешанный на военныхсведениях и житейском опыте. СоображенияАфанасия Петровича сводились к тому, чтозлобно-тупое охаивание армейских привычеки утверждений, что офицеры ни на что не спо-собны, – обыкновенные фокусы местных вла-стей для сокрытия от прогресса талантов и до-стоинств офицеров. Он твёрдо знал, что воен-ные люди неизменно и беспрерывно готовят-ся к подвигам, ибо у них обычно и на посто-янной основе несметное число врагов, чьи лу-кавые мысли служивые люди пресекают вечно,обладая закалкой и выдержкой, с любыми дру-гими закалками и выдержками несравнимы-

69

ГЛАВА V ПОД КРАСНОЙ ВЫПУШКОЙ

МУНДИРА

Чем бы ни повеяло вам от истории с этимисухими хлебобулочными изделиями, сдвинув-шим даже генерального директора учрежде-ния Петра Октябриновича Мудрецова на бес-примерную щедрость, эквивалентную стоимо-сти трёх пачек сухарей ежемесячно, не будемвыковывать саркастическое отношение к гос-подину Бронькину. Какими бы изуверскими нипривиделись вам все эти наскоро сварганен-ные бабьи придирки бухгалтерши Елизаветы,не стоит мнить об Афанасии Петровиче невы-годно. На самом деле Афанасий Петрович все-гда оставался уравновешенным малым, состоялв трезвом уме, был слегка себе на уме и в то жевремя слыл, бесспорно, зрелым специалистомнесильно оппозиционных склонностей по от-ношению даже к ненавистной бухгалтерии,правда, лишь в части, касающейся отпускаю-щей ему получку кассы. Бронькин продолжалтаить в себе такие оглушительные проекты, окоторых люди пока ещё и не мечтали даже в

68

наглый получился этот Пирогов у Гоголя, хотяи не без талантов «собственно ему принадле-жавших»: в чтении стихов из «Дмитрия Дон-ского» и «Горя от ума», особом искусстве «пус-кать из трубки дым кольцами» и «приятнорассказать анекдот». Таких людишек и сейчасхоть пруд пруди. А этого Пирогова качествен-но отмутузили питерские немцы-ремесленни-ки за непристойное приставание к жене одно-го из них. Субтильная фрау тоже не без грехапоказалась, да и глуповатенькой до неприли-чия. Расстроился было Пирогов от того, чтоему крепко по портрету досталось от рук гер-манских гастарбайтеров. А после заглянул вкондитерскую, «...съел два слоёных пирожка, по-читал кое-что из «Северной пчелы», что в тегоды редактировало «блистательное солнценашей словесности», как окрестил Ф.В. Булга-рина А.С. Пушкин, и вышел из точки обще-ственного питания «...уже не в столь гневномположении». Что тут скажешь? «Ну да ведь данже человеку на что-нибудь ум»...

Понятно, что если бы порка этого поручикаполучила всеобщую огласку, то вероятностьпоследующей дуэли, исключения Пирогова изсписков полка, а то и суицид этого вояки каквариант выхода из скверного положения, былибы по тем временам весьма очевидны, жела-тельны и неизбежны, – задумался АфанасийПетрович. – Но здесь сведения о провале бла-

71

ми. О том, что этим людям то квартир не дают,то жён их да детей по принадлежности неустраивают, а те всё равно как-то вывинчи-ваются, ему даже и вспоминать не хотелось.Афанасий Петрович об этом тоже имел самыеверные сведения, да и личные враги у него в го-роде никогда не переводились и неплохоздравствовали, а то, что они уже состояли вчисле его врагов, пока ещё и не догадывались.Заметим попутно, что армейский или почтичто уголовный опыт Афанасий Петрович ужеимел предостаточный, что разворачивало егомасштабные дарования до огромного диапазо-на, мысленно распространяющегося далеко заадминистративные границы города.

Думается, однако, что пришла нам пора всёже отвлечься от внутреннего мира нашегогероя Бронькина и без излишних затей и от-ступлений повести дальше хронику сей ночи вэтих откровенно вялых строках аритмичногосюжета с мудрёными построениями букв ислов.

Не будем от вас скрывать, что в тот миг,когда было уже точно установлено полное от-сутствие сухарей, Афанасию Петровичу из не-большой повести Н.В. Гоголя «Невский про-спект» попался на глаза поручик Пирогов, в об-разе которого он в ту минуту, правда, чего-тонеобычного не обнаружил. Самоуверенный исамовлюблённый, самодовольный, пошлый и

70

чёрным фраком», а к особенностям военных,вышедших из среднего класса, прочно приле-пилось умение заставлять смеяться бесцвет-ных красавиц и не пропускать публичных лек-ций, так как офицеры считались «учёными ивоспитанными», любили «потолковать об ли-тературе», да и по театрам шлялись неустан-но. Афанасия Петровича чуть удивило толькото, что, приуготовляя к печати «Невский про-спект», Гоголь убрал оттуда встречу одного изгероев повести с офицером в публичном доме.Вроде бы как цензура, заботясь об авторитетевоенных, усомнилась в типичности таких про-стецких фактов, считая, что офицерам россий-ской армии в борделях интереса не имеется. Апотому в повести был записан не собственноофицер и не в борделе в целом, а упоминаетсялишь то, что из одной из дальних комнат этогопубличного дома выглядывал и «...блестелсапог со шпорой и краснела выпушка мунди-ра». Вот и пойми теперь, что из-за этой цензу-ры получилось у писателя Гоголя не совсемточно, а что просто ужасно и невнятно!?

– Всё это издержки в подготовке цензоров инезнание ими жизни, – решил себе Бронькин,принялся шерстить взором осточертевшийему красный уголок и надолго задумался. –Ничего не меняется: вешалка с переходящимипарадными доспехами дневного швейцара за-ведения, целлофановый пакет с вязальными

73

гообразия в обществе и не топтались, а потомуцена чести офицера оказалась равнозначнойстоимости двух слоёных пирожков. ПамятьАфанасия Петровича чего-то вновь вернуласьк Чертокуцкому из гоголевской «Коляски», ко-торый ему ещё раньше понравился, хотя тот иполучил в период военной службы оплеуху зашулерство. – Вот ведь как бывает, – ещё глубжезадумался Афанасий Петрович и «...омрачилсяжёлчным расположением взволнованногодуха...» – И Пирогов, и Чертокуцкий оба ведьпотеряли и офицерскую честь, и гражданскуюсовесть, а в службе – первый перспективно за-цепился за питерский гарнизон, небось, ещё игенералом станет! Второй – благовоспитан-нейший господин, умеющий напускать в глазапыль мешками, с цветастым достоинствомпроизвести наипорядочнейшее впечатление, апотом ещё и пролезть в движущийся резерв по-вышения в ранге и на гражданском поприще.Как же везёт людям!

В петербургских строках повестей Гоголявнимание Афанасия Петровича засекло цара-пину на мостовой от «гремящей сабли испол-ненного надежд прапорщика», «соколиныйвзгляд кавалерийского офицера» и даже под-слушанную писателем беседу о превосходстве«военной службы над статскою». Здесь же онуточнил себе, что светлый эполет постоянноблистал «между благонравной блондинкой и

72

мыслетворчество. – Взять того же ПлатонаКузьмича Ковалёва «кавказского коллежскогоасессора», что в повести «Нос» временно безноса остался. В тридцать пять лет лишь первыйштаб-офицерский чин. И уже, будьте любезны,право на потомственное дворянство! А гдекарьеру сделал? В «горячих точках», где и сего-дня чинами безбожно балуются. Тогда специа-листам не требовалось даже университетскогодиплома и дополнительных экзаменов, безчего в остальной России было не пройти и непротиснуться. Потому П.К. Ковалёв и ощущалсебя больше военным, нежели штатским това-рищем. Потому он и никогда «не называл себяколлежским асессором, а только «майором», даи в Санкт-Петербурге непрестанно «...хлопоталоб вице-губернаторском месте, а в случае не-удачи об экзекуторском».

– Нет! Льготы в выращивании крепкихчинов не подмога! Семья и школа, вот базажизни! – Перед глазами Афанасия Петровичабудто бы неведомая сила распахнула второйтом «Мёртвых душ», где сынок Петра Петрови-ча Петуха – Николаша – восторгался Ингер-манландским гусарским полком, лошадьмиротмистра Ветвицкого и кавалерийской под-готовкой поручика Взъемцева. Будто молниейвспыхнула у него перед глазами светлая будущ-ность армии Российской империи. А потомона и погасла, потому что дальше Николаша с

75

спицами и пряжей, авоська с пустой молочнойбутылкой, клетчатой кепкой и книжкой како-го-то Сорокина про цветное свиное сало... Ага,что-то всё ж меняется! Из прорех дамской жи-летки, парящей на самодельных проволочныхплечиках, с любопытным блеском в пуговкахвыползли рукава розоватенькой блузочки.Раньше из этих прорех свешивалось что-тоблизкое к чернильно-фиолетовому окрасу...

– Даже здесь существование меняется, толь-ко в работе с кадрами застой! – недовольнопробубнил Афанасий Петрович, и сети его не-причёсанных мыслей перекинулись на госпо-дина «ревизора» Хлестакова, которого когда-тов Пензе за картами в четверть часа «обобрал»тот дивный пехотный капитан, что, как отме-чал сам Гоголь, изумительно «славно играет!».Вспомнилось ему из прочтённого, как ИванаАлександровича Хлестакова поселили в пятомномере гостиницы под лестницей, где до егоприбытия за картами подрались командиро-вочные офицеры. Потом письмо известногоИ.А. Хлестакову поручика, кому жизнь и службаневероятно удались: всё «...в эмпиреях: бары-шень много, музыка играет, штандарт ска-чет...» И лишь о боевой подготовке в письме –ни слова и ни звука...

– Эх, была армия слепком общества – егобарельефом и осталась. Не те, не те временанынче, – напало на Афанасия Петровича новое

74

взглядом «огнестрельного оружия» и чуть ли нецарь по положению, и губернатор, «...человеквоенный, строгий, враг взяточников и всего,что зовётся неправдой». Все они люди спра-ведливые и, как это всегда водится, безгранич-но, вплоть до попустительства, доверчивые.

Настоящий полковник в «Мёртвых душах»обнаружился один. Он в неформальной обста-новке поднёс и сунул дамочке в руки «...тарел-ку с соусом на конце обнажённой шпаги».Майор тоже один. О нём известно лишь то, чтотот мастерски обыграл помещика Ноздрёва вкарты. Капитанов несколько. В годы работыП.И. Чичикова в таможенных органах в резуль-тате его конфликта с приятелем из-за вертля-вой юбки оба потом оказались в дураках, а«...бабёнкой воспользовался какой-то штабс-капитан Шамшарёв». Воспользоваться –«оставить за собою» или «употребить в своювыгоду», как пишет В.Даль. А «пользоваться» подругим источникам – это уже «осуществлятьжелаемое». Такое вот широкое отношение к«бабёнке», в смысле тождественности, когда-то выписал себе в тетрадку Афанасий Петро-вич, что сейчас и вычитал из неё. На балу у гу-бернатора выявился и другой армейскийштабс-капитан. Запомнился он тем, что «...ра-ботал и душою и телом, и руками и ногами,отвёртывая такие па, какие и во сне никомуне случалось отвёртывать».

77

братцем Алексашей за столом «хлопали рюмкуза рюмкой» и трубку, оказалось, уже куритьдавно научились, и о Петербурге напропалуюмечтали. – Да, Чичиков глыба, гений! В чём тутвозразишь Павлу Ивановичу? Закончится всёэто для молодых Петухов «кондитерскими дабульварами». Не пойдут в армию пацаны!Верно Чичиков их орбиту тогда начертил! Какв воду глядел и точно выразился тогда о при-зывном контингенте и олигарх КостанжоглоКонстантин Фёдорович: «Уж нет осьмнадца-тилетнего мальчишки, который бы не испро-бовал всего: и зубов у него нет, и плешив». Вследза призывниками перед очами Бронькина яви-лась страница с описанием улицы губернскойстолицы, где за дамой «недурной наружности»следовал мальчик «в военной ливрее». Даму поостроте взора заприметил опять-таки Чичи-ков, мальчика – Гоголь Николай. Ну что ж? Укаждого свои диоптры...

Афанасий Петрович давно уже себе уяснил,что в творениях его кумира Гоголя Николая изчисла военных больше всего армейской моло-дёжи. Понятно, что в России постов для круп-ных чинов коты наплакали, да и цензоры к опи-саниям генералитета пощады не знали. Так у Го-голя и получилось, что в компании «Мёртвыхдуш» обошлось без действующих армейских ге-нералов. Генерал Бетрищев – отставник, да чи-новные особы: генерал-аншеф, обладающий

76

Бронькина снова одело волной воспомина-ний о потерянной военной карьере, текущейработе и утраченной выгоде благополучияиждивением третьих лиц. Вполголоса он дажевынужденно отправил несколько оскорби-тельных слов в адрес известных ему персон,включая своего бывшего комдива, Мудрецоваи Елизавету. Для себя, конечно, тоже оставилслов немало, однако тёплых и, как обычно, вы-разительно душевных.

Другой штабс-ротмистр из числа героевпоэмы «Мёртвые души» служил где-то в захо-лустном гарнизоне. Это муж Александры Сте-пановны (в девичестве Плюшкиной), чья «...по-ходная жизнь с штабс-ротмистром не былатак привлекательна, какою казалась досвадьбы». Деловые качества зятя ПлюшкинаБронькин знал лишь по ужатым и сильно ску-пым оценкам его тестя. Здесь, естественно,только весьма условно можно было допустить,что зять Плюшкина был не очень умный, хотя,в конечном счете, всё-таки сердечный человек.Мужик понимающий, что у обладающего стольмудрой скупостью тестя что-либо выпраши-вать – бесполезно.

Казалось, что Гоголь был добр ко всем воен-ным всегда, и даже в описаниях дичайшей глу-хомани он искренне жалел безвестного пехот-ного офицера, «...занесённого, бог знает, изкакой губернии, на уездную скуку».

79

Штабс-ротмистр удачно олицетворил впоэме весь драгунский полк. С этим полкомвыяснилось, что по оценочному суждению ис-торической на страницах поэмы личностипомещика т. Ноздрёва примерно сорок офи-церов в ущерб боевой готовности указанноговоинства, причём одновременно, пьянствова-ли или, как современно подумалось Броньки-ну сейчас, отжигали по полной программе иураганили. Заводилой этих хмельных карнава-лов у драгун, по словам помещика, как раз ивыступал штабс-ротмистр Поцелуев «...такойславный! усы, братец, такие! бордо называетпросто бурдашкой. Принеси-ка, брат, гово-рит, бурдашки!» Для Поцелуева и трактирныйполовой оказался как брат, и элитный напи-ток, вроде кваса или минералки, что Броньки-ну тоже понравилось. Драгуны, показалосьему, так дерзко служили, что когда одномуместному князю потребовалось отхлебнутьшампанского (у Афанасия Петровича даже духперехватило) – не нашлось «...ни одной бутыл-ки во всём городе, всё офицеры выпили». В то жевремя отсутствие в красном уголке обычныхсухарей и море разливанное французских вину драгун Афанасию Петровичу показалось из-девательством невыносимым. Это ему оченьсильно не понравилось, однако отогнать изподвального помещения огорчающие егомысли оказалось тоже не по силам. И здесь

78

они во все времена понятными слабостями квыпивке и женскому полу, такими и по сей деньостались. Даже толерантность к дамочкам не-высокого социального класса сохранилась напрежнем уровне. Лишь той радости и добави-лось, что в попойках и посиделках вместофранцузских бутылок отечественный про-изводитель нашёл своё место! Но манеры, по-жалуй, потускнели и с языком французским уофицеров сегодня не столь бегло... – чуть заду-мался здесь Бронькин. – Видно, наши мисти-фикаторы из газет со своими заметками обармии сегодня точно не ближе к её жизни, чемнаш народ к балету и андеграунду разному.

В общем, застой... Бронькин несколько раз озарил себя зевка-

ми во весь рот и направил поток своего созна-ния в одиноко стоящее в углу и зачуханное ди-ректором, а потом и персоналом кресло. Сле-пая ночь обнимала Афанасия Петровича всёсильнее и начала уже даже ему что-то шептать,похихикивая и на что-то намекая, хотя он ибыл не из тех людей, которые легко сдаются...Бронькин захлопнул тетрадь. «Он чувствовал,что глаза его липнули, как будто их кто-ни-будь вымазал медом».

81

Поручиков или прапорщиков на страницахпоэмы Афанасий Петрович нашёл двоих, при-чём более ответственно относился к службетот, что приехал из Рязани и поселился в шест-надцатом номере той же гостиницы, где и про-живал Павел Иванович Чичиков. Он зареко-мендовал себя большим охотником до сапог,«...потому что заказал уже четыре пары и бес-престанно примеривал пятую». Другой пору-чик – Кувшинников, по соображению помещи-ка Ноздрёва «премилый человек» и «по всейформе кутила». В слово «кутила» т. Ноздрёв за-кладывал необыкновенно аристократическоеи романтическое содержание. Это подтвер-ждалось его восторженным рассказом о реак-ции поручика на барышню, разодетую в«рюши» и «трюши», отпускаемыми ей компли-ментами на французском языке, а также тем,что Кувшинников не пропускал даже «простыхбаб». После групповой вылазки в театр Ноздрёввосторгался Кувшинниковым ещё больше, ци-тируя его взгляды уже и на актрису: «Вот, гово-рит, брат, попользоваться бы насчёт клубнич-ки!» – и даже пытался убедить П.И. Чичикова,что ему точно понравился бы этот общитель-ный военнослужащий. А может, и актриска?..

– Ну ни хрена путного офицерам в голову исейчас не добавили, – громко заявил себе Афа-насий Петрович и чуть отодвинул в сторонуотчасти пожелтевшие заметки. – Как славились

80

шимся вареньем. А вот без такого знатока кра-сок бытия, маляра там, какого-то или, допустим,сельского оформителя из колхозного клуба чи-тателя вряд ли заинтересуют пресные каракулии просторечия о том, что Афанасий Петровичместами ещё и кротко и тихо сопел мелкимсапом. Дважды он кому-то чрезвычайно требо-вательно звонил и угрожал, хватая вместо теле-фона частично обгоревшую жестяную банкуиз-под растворимого кофе. Потом что-то бор-мотал об ответственности и призывал этогокого-то к порядку. Изредка Бронькин подымалголову и приказывал всем встать и немедленноразойтись. Затем – сойтись. А дальше забывалсякрепким сном ещё глубже, чтобы сызнова ис-пускать звуки храпа, которые теперь уже звуча-ли длиннее и убедительнее прежних переливов,никому не прекословя. Порой казалось, чтоБронькин даже норовил отжать дюжину ску-пых, как и сам, и горьких как полынь слёз то лиот себя, то ли от своих собеседников, взывая ихк поискам потерянной в окопах и блиндажахсовести. Тогда он дробно повторял вслух ред-костные прилагательные в мн. ч. и употреблялпронзительные и теперь уже печатные площад-ные существительные. Да так артистически этоу него получалось, что в продолжение проры-вающегося сквозь частокол бурчания слово-сочетания «конституция города» отдельныепортреты на стенах красного уголка принялись

83

ГЛАВА VI ПРАКТИЧЕСКИ ЖИВОЙ

«О, если бы я был живописцем!» – вдохновен-но писал Николай Васильевич Гоголь. О, если бавтор сего жалкого и унылого опуса состоялсябы на худой конец, хотя бы толковым маляром,наловчившимся подбирать колера! Вот тогдабы и удалось ему удивить вас, как ровно и глад-ко выкрашены потолок иль стены! Закалённыйв диспутах с сантехниками и каменщиками окультуре производства, толковый маляр смогбы профессионально поделиться с вами дикойкрасотой намётанного им слога. Смог бы точнодонести до ушей ваших в натуральных выраже-ниях и тонах, как изобретательно и сочносквернохульничал Афанасий Петрович в тре-вожном сне, какие страшные обеты и угрозыпроизносил он после местоимения «ты» и фа-милии своего работодателя! И выговаривал этидрянные и опасные даже для себя самого словамелкий, как и его зарплата, менеджеришкаусловно духоподъёмного учреждения Бронь-кин – по жизни человечек смирный и покор-ный, которого даже муха могла бы влёгкую ос-корбить, оттеснив нагло от банки с засахарив-

82

в самой плохой роте и жившего в самой пло-хой стране, причём самого дальнего зарубежья.И казалось, что этого капитана можно былосильно ненавидеть из-за одной только беготни,но у учредителя списка, паники и суматохи былещё и голос. И какой голос! Такой противныйголос вы вряд ли когда-либо встречали у себяпо месту жительства или прописки. Разве чтопо месту службы слыхивали, да и то от какого-нибудь слишком неумного прапорщика, но нена складе, конечно, где затаилась прапорщиц-кая интеллигенция, а только среди специали-стов каптёрок и солдатских казарм.

Менее шныряющие личности кучковалисьи тихо о чём-то толковали, но контачить с ка-питаном не стремились. «В одном углу штаб-ротмистр, подложивши себе под бок подушку,с трубкою в зубах рассказывал довольно сво-бодно и плавно любовные свои приключения иовладел совершенно вниманием собравшегосяоколо него кружка». – Уж где он добыл эту по-душку? – сам себе удивлялся Афанасий Петро-вич, сроду не встречавший её в красном уголке,и удивлялся до тех пор, пока один из слушате-лей не отделился от кружка штаб-ротмистра ине приблизился с опасливым стеснением в гла-зах и в шагах к визгливому и рыжему крикуну.

– Позвольте понять, кем вы здесь приходи-тесь, – наконец-то вежливо и опасливо по-интересовался человек, судя по мануфактуре

85

мироточить. А из-под портрета бывшего тестяградоначальника, вослед за перистой тучейпара, ускоряющейся струей хлынула горячаявода, и в округе сильно потянуло хлором. Сло-вом, вытанцовывалось так, что Афанасий Пет-рович Бронькин в эти минуты представаллицом крайне актуальным, необходимым и ка-тегоричным.

А люди в красный уголок продолжали при-бывать и слетаться сюда, будто осы на дыню.Здесь они принимались хаотично переме-щаться и неостановимо шнырять. И прытчедругих шнырял, перемещался и надрывался го-лосом рыжий, в ком Афанасий Петрович легкоузнал одного ушлого питерского отставника,известного ему по повести Н.Гоголя «Портрет».Это «...был капитан, и крикун...» и «...мастер былхорошо высечь, был и расторопен и щеголь, иглуп», однако недурно существовавший в Се-верной столице по статье сдачи жилья в наём иумелых нырков среди алчных служителей жи-лищного фонда Петербурга.

– Прошу срочно всех записываться! Оче-редь веду я, все на запись! – беспрерывным кри-ком кричал капитан, без конца повторяясь идобавляя отрывистые и нечленораздельныевопли, казалось, уже адресованные только себесамому. Он бегал по красному уголку бегом ипроизводил впечатление человека, когда-тоучившегося в самой плохой школе, служившего

84

– Живых брандеров в природе не существу-ет! Понаехали тут, – парировал рыжий. – Бран-деры с керосином при царе Горохе жили, чтобтурецкие парусники жечь. Мы в веках мирногоатома, электронных коллайдеров и «мерседе-сов», а у олигархов и бандитов для чужих пару-сов тротил и китайские хлопушки есть. Бран-деры кончились как класс! А у меня в Питере«...семь лет уж живёт...», семь лет жильё снима-ет подполковник Потогонкин, которому воен-ное ведомство от дембеля и до сих пор кварти-ру не дало. Сейчас он даже мне не платит закрышу и комфорт. В это должна вмешатьсяпартия, и я действую в интересах должника вмою пользу! Хватит давить авторитетом погон!Пишитесь третьим, брандер, а то хуже будет!

– А вы, капитан, зарываетесь навсегда, –угрожающе прорычал Варвар Николаич и злоб-но сверкнул медным черепом. – Питерский,значит? Как выйдем из сей норы, я ваш корявыйпортрет-с керосином точно отполирую невзи-рая на свою неимоверную занятость. Это ужерешено. Поймёте, что «...у нас в губернии, славабогу, народ живет не глупый: мода нам не указ,а Петербург — не церковь». Дурачьте в своей го-лодной Коломне за колонной своих субчиков,куда не долез даже архитектор ваш Трезини До-менико. За верстовым столбом-с, где стадамитакие же, как и вы, интендантские крысы из от-ставных питомцев Марса пасутся. Тут вам не

87

мундира, младший офицер в отставке с испол-нительным и безынициативным лицом коман-дира взвода периферийного гарнизона. Далееон пластично и ещё более учтиво отрекомен-довался отставным поручиком Иваном Фёдо-ровичем Шпонькой и подал капитану устноезаявление на примыкание к списку под вторымпорядковым номером.

– Вам какое дело до того «кем»? – вместобезмерной радости неуравновешенно взбе-сился в ответ рыжий. – Я капитан в отставке ипроездом здесь из самого Питера, – помпезнозаявил он. – Я первым лично зарегистрировал-ся у себя в списках на приём в партию и в своихподлинных бумажках состою на высшей стро-ке пьедестала со вчерашнего вечера!

– Эй, давайте-ка для начала с вами поймём...Вы в своём уме или в чужом-с? – вклинился вдебаты вальяжный толстячок из угла, сверкнувлысиной, напоминающей медную группу пол-кового оркестра, а по общему виду человек«...наиприятнейший во всех поверхностныхразговорах обо всём», не исключая даже уча-стия в диспутах о существе «...политики, и фи-лософии, и литературы, и морали, и даже со-стоянья финансов в Англии». – Очнитесь, капи-тан! Притушите фитиль, сбавьте ход! Здесь вамне там-с! И уясните себе насовсем, – собствен-ной персоной заявляет вам эти слова брандер-полковник Варвар Николаич Вишнепокромов!

86

брандер-полковник, с отставным гусаром-по-ручиком и «...прокуренным насквозь трубоч-ным курякой...» мы предлагаем сейчас занятьсяделом!

– Очень, очень свежо и деликатно сказано,– отозвался на эти слова господин «Манилов,ещё вовсе человек не пожилой, имевший глазасладкие, как сахар». Впрочем, произнёс он этокак бы самому себе, то есть ни к кому не обра-щаясь, а потому просто произнёс и расплылсяв щедрой улыбке.

– Ваш Манилов, писал наш петербуржецЛенин из Казани, либерал, народник и меньше-вик! Вот он кто! А вы лезете в членскую записьна очередь в Огорчённую партию города! Этовам не филантропическое общество каких-тоогорчённых людей, – не сдавался крикун, ноинструктор по табаку уже переступил граньдобра и зла и был неудержим.

– Эй, Шпонька! Иван, поди-ка сюда! Залёг,будто восемнадцать душ своих крепостных наплацу равняешь! Здесь тебе не Могилёвскийгарнизон и не хутор Вытребеньки, чтобы гля-деть, как денщик тебе карпетки латает! Готовьсекундантов и некролог по протоколу поли-ровки портрета этого субарендатора из Север-ной Пальмиры господином Варвар Николаи-чем! А мы перед этой занимательной баталиейхорошенько перекурим и поболтаем на пар-тийные темы. Предлагаю фантастического

89

там, снова говорю! Я ближний сосед АндреяИвановича Тентетникова! Обо мне во второмтоме недопаленных «Мёртвых душ» самим Го-голем слова писаны и, кстати, в отличие от не-которых, я бескорыстно помогаю советами од-ному скромнейшему капитану, что после выхо-да в отставку тоже сидит на бобах. Уволен он подискредитирующей статье и на почве пьянства,разумеется. Им даже Стёпа Плюшкин из перво-го микрорайона взволнован, к которому капи-тан в родню набивается. А вы Потогонкин, По-тогонкин! Тьфу, на вашего Потогонкина! При-клейте свои амбиции ко лбу!

– Господа, господа-товарищи! И вы госпо-дин брандер-полковник, – ворвался в полеми-ку голос из дремучей тьмы красного уголка. –Что нам антимонию разводить с этим пустоме-лей? Сушите сухари, рыжий! Спор этот «...ерун-да полная, посмотрим, что скажут в журна-лах». И хотя имя моё вам точно ничего даже и вгазетах не скажет, – продолжила речь дремучаяглубина и тем упредила интерес к себе, – яименно тот поручик, которого господин поме-щик Манилов, кстати, здесь сидящий, ещё впервом томе «Мёртвых душ» называл «прекрас-нейшим» человеком. Заметьте, благодаря мнеименно и под моим неусыпным наставленьемв период службы в вооружённых силах странытоварищ Манилов навечно научился умело ку-рить табак. Вместе с вашим соседом, господин

88

нец, с реализацией Указа господина Николая Iот 6 декабря 1827 года об «Уставе о пенсиях»?Мне по закону и по инвалидности причитаетсяпенсион в размере половинного оклада от ви-лочных 650–1100 целковых в год. Где она сей-час, эта пенсия, с честной индексацией и как со-относятся эти гроши с нынешней пятихаткойза бутылку приличной водки с огурцом, бутер-бродом и приличным пивом? Себя спросите:кто толкнул Копейкина в объятья криминала?..Молчите? Так я скажу! Только чёрствость и без-душность питерских начальников привела ктому, что мне, ветерану и инвалиду войны, при-шлось вливаться в среду организованной пре-ступности Рязанщины ещё на конце первоготома незабвенных «Мёртвых душ»! Потому я ивынужден был профессионально взяться за глу-боко продуманные налёты и ограбления на фе-деральных и муниципальных трассах отече-ственного бездорожья! В партийных спискахОгорчённой партии города всех огорчённыхлюдей Краснотупиковского Нечерноземья явижу себя первым, как и в списках по выдвиже-нию в руководящие органы нашего райкомаОПГ! Ясно как пень, – подвёл черту своей речиКопейкин, – без меня и моих неустрашимыхбандитов в партии «...способно всё задремать ипружины управления заржавеют и ослабеют».

– Что вы, капитан, здесь всё нюняете и ню-няете, – «...воскипел благородным негодовань-

91

вкуса «Оптиму» от «Филипп Моррис Кубани».Радостно угощаю всех вас, господа офицеры...

– Позвольте веское слово, друзья! Преждеперекура я всё-таки прошу вас вернуться кустройству очерёдности по приёму заявленийв партию. – Из давно отжившего свой век крес-ла генерального директора поднялся воору-жённый протезами, нехилым хронометром ичетырьмя золотыми перстнями на подлиннойруке инвалид в модном велюровом спортив-ном костюме с надписью о принадлежностиего владельца к сборной команде Рязанской гу-бернии по кёрлингу, с лампасами и в капюшо-не в нахлобучку. – Подполковник Потогонкинточно натурального пороха не нюхал, чтоб егожалеть. Я боевой офицер, инвалид и капитанКопейкин и посему имею вид зарегистриро-ваться в Огорчённой партии города – первым!После получения несопоставимых с дальней-шей службой увечий и по пути к правде я и такнамаялся в очередях Росвоенкомата за пен-сионным довольствием больше всех вашихживых и мёртвых душ, вместе взятых.

Скажите! Как моё положение вяжется с тре-бованиями царя-батюшки свет Александра I от1803 года по пенсионному обеспечению воен-нослужащих? с ответственностью чиновниковза результаты работы учрежденного 18 августа1814 года Особого комитета по проблемам ин-валидов и отставных военнослужащих? Нако-

90

вают себя балетами и прочими пряностя-ми...», в городском обществе NN ещё сохраня-лось. Эта библиотека, по мнению большинствакрасных тупиковцев и гостей этой прекраснойземли, сильно укрепляла доверие к её владель-цу и делам по внедрению в жизнь современ-ных аграрных технологий. Правда, техноло-гии внедряться не всегда хотели, но это уже де-тали. Тут Афанасий Петрович Бронькин и самне поленился и приподнял свою сивую голову,чтобы отогнать от себя обман приблизитель-ного зрения и разглядеть того мужа, что когда-то изумлял самого Павла Ивановича Чичиковаи «...так, как ещё никогда ему не случалосьизумляться».

– Одеть всех мужиков России в немецкиештаны! С канцлершей ихней я лично догово-рюсь! Мой план даже сам Чичиков слышал.Против – ни слова не имел, – для начала ниче-го нового не заявил Кошкарёв. – «Ничего боль-ше, как только это, и я вам ручаюсь, что всёпойдёт как по маслу: науки возвысятся, тор-говля подымется, золотой век настанет в Рос-сии». Всем бабам партактива надеть корсеты, ив Огорчённой партии города будет железныйпорядок! – двинул дальше Кошкарёв уже прак-тически по целине. – Вы думаете, почему я дол-жен состоять в очереди за партбилетом пер-вым? – как бы вовлекая в диспут, результат ко-торого ему уже известен, и после театральной

93

ем» с виду процветающий господин «с пером взубах», в ком Бронькин сходу распознал госпо-дина полковника в отставке Кошкарёва. А вотещё секундой ранее, когда господин «с пером взубах» что-то вдалбливал в голову широко улы-бающемуся помещику Манилову, полковникаКошкарёва распознать было невозможно ни зачто, потому как был он тогда непривычно без-ветрен и вял. Теперь Кошкарёв уже искрил:привычно, взвинченно и буйно. И понятно, чтов сердца офицеров запаса тут же вползло тре-вожное и небезосновательное беспокойство. Вкрасном уголке наступило такое затишье, чтослышны были даже удары комаров о стенку втех самых местах, где могли бы красоватьсяокна. То есть красоваться при иной адреснойэтажности этого помещения, а именно если быкрасный уголок находился не на минус первомэтаже, а хотя бы этажом выше.

Офицеры хорошо знали, что полковник не-изменно блистал новизной, но в чём она рва-нёт сейчас – совершенно не знали. А мы лишьотметим, что весьма выгодное мнение о биб-лиотеке полковника Кошкарёва, где бизнесменП.И. Чичиков когда-то созерцал книги «почасти лесоводства, скотоводства, свиновод-ства, садоводства» и листал тома с «нескром-ными мифологическими картинками», что«...нравятся холостякам средних лет, а иногдаи тем старикашкам, которые подзадори-

92

фильные комитеты Думы? И мы добьёмся,чтобы в нашем партийном аппарате ОПГ, аэтим я буду руководить лично, каждый писарь,управитель и бухгалтер имели университет-ское образование. Чтобы все партийцы глубо-ко понимали, «...какая бы выгода была их име-ниям, если бы каждый крестьянин был бы вос-питан так, чтобы, идя за плугом, мог читатьв то же время книгу о громовых отводах» илиинструкцию по разведению выхухолей в про-мышленных масштабах!

– Вы «дурак и помешан», Кошкарёв! – бро-сил из-за плеча толстого и лысого брандер-полковника рыжий капитан-крикун, предста-витель спального района города на Неве и от-чаянный защитник списочной очерёдности.

– Какая скотина хрюкнула!!! – ни секунды незадумываясь над тем, что слово «скотина» можетпоказаться питерскому офицеру несколькообидным, кинул холопским прозвищем в негообратно разъярённый Кошкарёв, а в конце ещёдобавил и другие сравнения, характеризующиекачество колхозного свинопоголовья. Этомууже никто не удивился. Все знали, что у челове-ка с такими, как у Кошкарёва, «...замашками ипривычками навсегда...», даже в отставке «...послевсей забубенной жизни и тряски на переклад-ных, остаются одни пошлые привычки».

– Это не я свинья! Что вы «дурак и поме-шан», олигарх Костанжогло во втором томе

95

паузы продолжил полковник: – На мне висятдуши, люди, поля и фермы! Жизнь меня убеди-ла: даже чрезвычайно высокая профессиональ-ная военная подготовка, как у меня, например,не позволяет отставникам безмятежно сидетьна командных высотах в народном хозяйстве,потому как переподготовка военнослужащих встране должным образом не организована.Обладая сотнями крепостных крестьян, луч-шие офицеры запаса, не имеющие городскихквартир и гражданских специальностей, повине районной и, не побоюсь этих слов, крае-вой системы профтехобразования, прозябаютв своих поместьях за бортом созидательноготруда и не могут достойно стратифицировать-ся в общество и адаптироваться в новых реа-лиях. – В этом месте все лучшие офицеры ко-ротко переглянулись, не самые лучшие, учиты-вая бешеную популярность и необузданнуюэнергию полковника, не только не перегляды-вались, но даже и не повели ушами, а оратор,воспользовавшись их опасливой реакцией,пошёл в разнос: – Отдельные людишки ни-чтожного масштаба, что мне доподлинно из-вестно, за глаза пытались жалко критиковатьменя за создание «Главной счётной экспеди-ции», «Депо земледельческих орудий», «Комите-та сельских дел» и «Школы нормального про-свещенья поселян». Кто не понял сегодня, чтоэто Счётная палата, Райсельхозтехника и про-

94

приятель! Салага вы пока ещё и даже меньшечем салага, – внезапно отбаритонил Ноздрёвакто-то из коридора неслабым рыком. Ноздрёвнепроизвольно схватился за бок, где последнеевремя таскал при себе импортный клинок сгравировкой от известного производителя ту-рецких кинжалов мастера Савелия Сибиряко-ва. Теперь же там вместо кинжала у него бол-тался полупустой «...кисет, вышитый какою-то графинею, где-то на почтовой станции,влюбившеюся в него по уши...» Ноздрёв непри-вычно для себя смутился, а затем и смекнулпрям-таки сходу, что намедни выменял у кре-постного человека из свиты господина Чичи-кова за тот кинжал толстый справочник по за-нимательной ботанике и звездистую мотоцик-летную каску. Но уже в следующую секунду онсделал вид, будто бы и вообще не собирался ка-саться своего бока или кисета, а потому про-ворно растаял за дверным косяком помеще-ния, поспешно запихивая за пазуху две колодыискусно краплёных карт и вишнёвый чубук.

В дверном проёме тотчас обнаружился чер-новик незавершённого и сильно закоптелоговторого тома «Мёртвых душ», на обложке кото-рого сначала проявились общие контуры весь-ма значительного мужа, а затем и пышные усыгенерала Александра Дмитриевича Бетрищева,что после выхода в отставку жил заботами за-служенного пенсионера страны. За усами по-

97

бессмертной поэмы в вашу честь так сказали! –трусливо прошипел капитан из-за спины бран-дера-полковника, которого ещё минутой ранеев виде объективно существующей материи от-рицал.

– Слушайте, вы! «Я это припомню вам». Еслия сейчас поручу заняться этим своему «...особен-ному человеку, который только что окончилуниверситетский курс», если я сейчас сгребу, –совсем уж кинулся в горячку полковник Кошка-рёв, но было заметно, что свара с питерскимириелторами и состоящим в списке Форбса оли-гархом Костанжогло в его планы не входила...

Нам так и не посчастливится узнать, чтосгребёт полковник и какие последствия здесьожидают его оппонента, ибо в дверь просуну-лось украшенное лишь одной бакенбардойлицо помещика Ноздрёва, «...верно, уже сколь-ко-нибудь знакомо читателю» со слов самогоГоголя. «Ноздрёв, как известно, был в некото-ром отношении исторический человек. Ни наодном собрании, где он был, не обходилось безистории». А его чуткий нос всегда чуял место-положение и время проведения ярмарок, съез-дов, выставок и балов. Вот и сейчас он появил-ся здесь совершенно предсказуемо, хотя и вне-запно, поскольку в армии не служил и в офи-церском собрании не состоял.

– А ну-ка посторонитесь куда-нибудь вбокот офицерского собрания, мой ситцевый

96

гие не знают, и не любил тех людей, которыезнают что-нибудь такое, чего он не знает».Понятное дело, что с «...такой неровностью вхарактере, с такими крупными, яркими про-тивоположностями, он должен был неминуе-мо встретить по службе кучу неприятно-стей, вследствие которых и вышел в отстав-ку». Как говорится, погон и мундир и устав игранит точат. Но, к всеобщему счастью, средиприсутствующих в красном уголке сотовари-щей не было таких, кому бы удалось опередитьАлександра Дмитриевича на военном попри-ще. Кроме того, в эти же дни по району носил-ся устойчивый слух, что в имении генерала вочередной раз объявились обладающие значи-тельными связями в Петербурге гостьи, передкоторыми тот иногда даже чуток «подличал».Зато другим своим гостям генерал А.Д. Бетри-щев теперь как бы невзначай и всё чаще ронял,что у него «...не без связей и в Петербурге, идаже при...» Примечательно, что эти слова гене-рал никогда не позволял себе доводить доточки. Он неизменно останавливался на трое-точии, что во избежание неприятностей за-ставляло присутствующих опасаться его ещёбольше и любить ещё сильнее. Именно эта со-вокупность витающей в обществе информа-ции позволяла местным аналитикам предпо-ложить о намерениях Александра Дмитриеви-ча Бетрищева восстановиться на военной

99

казался и сам Бетрищев. Исчезновение одино-кой бакенбарды Ноздрёва и появление вместонеё пышных усов и полного комплекта бакен-бард произвело на офицерское собрание силь-ное впечатление, а весь генерал в сборе своей«величественной наружностью» отставныхратников предсказуемо ошеломил. Он былпрекрасен. «Он был в атласном стёганом ха-лате великолепного пурпура. Открытыйвзгляд, лицо мужественное, усы и большие ба-кенбарды с проседью, стрижка на затылкенизкая, под гребенку, шея сзади толстая, назы-ваемая в три этажа, или в три складки, с тре-щиной поперёк...»

Офицеры дружно вскочили с лавок и табу-реток и принялись слабонервно приводить впорядок мундиры. Афанасий Петрович съё-жился и даже непроизвольно протянул руку ктревожной кнопке, но затем опустил её и взял-таки себя в обе руки. Ни для кого не было сек-рета в том, что генерал А.Д. Бетрищев в целомбыл крепко социально защищён и по обыкно-вению в сельской тиши занимался только тем,что «...хлебосольствовал, любил, чтобы соседиприезжали изъявлять ему почтенье; сам, разу-меется, визитов не платил». В то же времяАлександр Дмитриевич сильно не любил тех,что «...ушли вперёд его по службе...», обычно«...выражался о них едко, в сардонических, кол-ких эпиграммах...», «...любил знать то, чего дру-

98

родившихся в механизме полемики и спосо-бов безошибочного их разрешения. Он далстороной великану-камердинеру тоже «...в гу-стых усах и бакенбардах» помыкающий знак,и тот грубо пролаял, что короткая как выстрелпартийная власть нужна его сиятельному кор-мильцу лишь для партийной рекомендации исмазки осей экипажа на марше и по большаку коткрывающейся вакансии губернатора Крас-нотупиковского края. Затем для непонятливыхнесколько слов генерал Бетрищев решил про-изнести лично.

– Я принял решение возглавить очередь наприём в ОПГ, как и всё ваше районное полит-бюро, хотя, по правде говоря, работать ужеотвык, – торжественно, но скупо объявил Алек-сандр Дмитриевич и вопросительно замер вожидании восторженной реакции офицеров.Их реакция оказалась благосклонно-сдержан-ной и в целом позитивной, а в частных тонко-стях и со стороны некоторых слегка удиви-тельно-неосмотрительной...

– И снова здравствуйте! «Всё, что есть луч-шего на свете, всё достаётся или камер-юнке-рам, или генералам». «Может быть, я какой-нибудь граф или генерал, а только так кажусьтитулярным советником?» – неожиданно вы-сунулся из страниц «Записок сумасшедшего»Аксентий Иванович Поприщин. Его сильноподдержал уже очухавшийся капитан-крикун и

101

службе либо вытребовать себе на прокормхоть какую-то захудалую дотационную губер-нию.

Появление Бетрищева напружинило со-бравшихся офицеров и по другой абсолютножитейской причине. В опубликованных толь-ко что исследованиях некоего Левандовского«Исторический опыт создания вертикали вла-сти: генерал-губернаторства в России» многиеиз присутствующих офицеров обнаружили,что отставные генералы оказались самой рис-кованной и неподдающейся коррекции груп-пой российских граждан. Что по утверждениюэтого автора отставных генералов боялисьдаже генерал-губернаторы, поскольку те «...токапитана-исправника в погребе запрут, тоуездного казначея выпорют. А генерал-аншефДевиер, например, просто расстрелял из двухпушек земский суд, прибывший к нему для ве-дения уголовного дела». После такого сообще-ния автора этого опуса здесь уже никто не смелрисковать, и в красном уголке потянуло засты-вающим бетоном. Синхронно этому показа-лось, что ресурс наглости рыжего капитана ис-паряется уже не только в президиуме очереди,но и во всех его измятых волнительными рука-ми списках.

Генерал огляделся, строго шевельнулусами и тут же уяснил глубину происходящихздесь дискуссий вплоть до противоречий, за-

100

стрелиться иль в омуте безумья навсегда уто-пить свои игры разума как неподобающиеприсутствию и замешанные на подрыве едино-началия. Конечно, гусар сорвал-таки порциюгорячих аплодисментов у генерала и довольнозасопел, мысленно перебирая наиболее хлеб-ные вакансии в Совете безопасности при гу-бернаторе родного края. В ту же секунду из егокармана не к месту вырвалась музыка проШтирлица и его высокие секунды, и гусар ви-новато застеснялся, а затем выхватил из карма-на смартфон и лихорадочно забарабанил поего кнопкам в поисках режима «совещание»или «без звука». Поприщин утёрся и сник...

– Ну что ж, господа офицеры! Я услышал отвас немало толковых идей, озвученных устамиэтого перспективного юноши, и рад, что плю-рализм проник даже в эти ряды, – подытожилгенерал. – Кто из офицеров ещё не знает, чтоВладимир Владимирович – наш гениальныйгений и наиболее авторитетный авторитет?Что лучше Владимира Владимировича Набоко-ва о цензорах в России ещё никто и ничего пут-ного из запомнившегося мне не сообщил? Про-фаны здесь есть?.. Нет. Тогда вернёмся к нашимгосподам баранам. Вослед за мною в партиюконсолидированно вольются господа полков-ники Кошкарёв и Вишнепокромов Варвар.Очерёдность меж ними демократично не уста-навливаю, поскольку первый господин полков-

103

земляк: – Вы подавляете демократию! Вамдолжно быть стыдно, что даже государствен-ная «...цензура устрашилась генералитета...», очём писал великий Гоголь к А.В. Никитенко ещёв 1842 году! Правильно великий Гоголь, причёмсмело и даже письменно, сообщал Плетнёву отом, что из своей поэмы «...выбросил весь гене-ралитет...» на хрен! Вы под себя грести умеете!У вас нет ничего чистого и честного для обли-ка партийца!

Бетрищев заново отправил короткий знаккамердинеру. Тот переправил сигнал гусару-поручику, а сам под продолжающиеся вопликрикуна ткнул пальцем в свой телефон. Из неговырвалась громкая мелодия одиночных вы-стрелов вперемежку с нотами, извещающими опадении отстрелянных гильз. От музыки съё-жились физиогномии отдельных политиков игубернаторов на стене красного уголка. А гене-рал, совершенно не прислушиваясь к звукампривычной для него пальбы, решил вдругполно выслушать по теме весь народ и строгоприказал отставному гусару-поручику доло-жить мысли. Гусар-поручик немедля и со ссыл-кой на некоего Владимира Владимировичасмело обозвал цензурный комитет «...сбори-щем трусливых олухов или чванливых ослов...».Потом предложил, большой шутник, однако,концевым участникам спора больше не пиа-риться, а плюнуть на свою дурную славу и за-

102

этот раз вообще не засветился и длинно про-молчал.

Когда очередь принялась наполняться све-жим ветром зигзагов и перемен сообразновновь открывшимся обстоятельствам, а пол-ковники уже кулуарно потянули короткуюспичку удачи, о себе снова деликатно напом-нил помещик Манилов. Этот страшно обходи-тельный и с виду ужасно культурный белоку-рый мужчина «в зелёном шалоновом сюртуке»,с розовыми губками, погасшей трубкой водной руке и раскрытой на четырнадцатойстранице книжкой – в другой, по приятностиАфанасию Петровичу всегда был мил и симпа-тичен до уважения. Неизвестно, в каком воин-ском звании ушёл в отставку этот красавчик,обоснованно считавшийся во время службы«скромнейшим, деликатнейшим и образован-нейшим офицером» своего полка. Неизвестно,что искал в Огорчённой партии города Мани-лов, а скорее он там ничего и не искал, так как вгражданской жизни давно уже обрёл устроен-ный быт, специально обученную жену и пер-спективных Фемистоклюса и Алкида – сыно-вей. Скорее он прибыл сюда за компанию: по-тусоваться, расслабиться и оттянуться средибоевых друзей.

– Позвольте доложить, господин генерал, –негромко произнёс помещик Манилов и густозастеснялся...

105

ник мой не ближний, но родственник, а второйтем более даже ближний, но сосед моего зятяАндрюхи Тентетникова. Отдаю этот вопрос навашу жизненную мудрость, господа полковни-ки. Остальным офицерам позволяю рубитьочередь сообразно убытию воинских званийвплоть до прибившегося к нам и не нюхавшегодыма побед статского испанца Поприщина впорядке исключения. Пусть себе и он у насбудет для разбавления гражданского общества.Испанца потом поставим в нашем райкоме Ко-минтерном или международными сношения-ми командовать, – завершил генерал, а получивкакой-то знак подручного в усах и бакенбар-дах, ещё и добавил: «Хвалю!» Видно, похвала до-сталась лишь камердинеру, ибо тот вытянулся,отрывисто моргнул глазом и опустил усы.

Бывший почтмейстер славного города NNШпрехен зи дейч Иван Андрейч и поджавшийгубы губернатор, тоже бывший, высунулись изсвоих багетных рам и встретились недобрымивзглядами, а покойный прокурор из своего ба-гета не высовывался, однако озабоченно поче-сал затылок и бездушно моргнул одним глазом.Но сильнее этого Бронькина здесь изумил тотфакт, что известный ветеран кавалерийскойслужбы и некогда «...один из числа значитель-ных и видных офицеров...» полка Пифагор Пи-фагорович Чертокуцкий, обычно и неприми-римо «...более всех шумевший на выборах...», в

104

решение и «...наблюсти деликатес в своих по-ступках...» мудрых, ибо в непосредственнойблизости от вешалки в этом же офисе учрежде-ния наличествует дама. И что его сообщениекасается лишь только прелести партийнойочерёдности, единоначалия не подрывает, аукрепляет его, но уже с дамской, так сказать,кружевной стороны избирательного процесса.Камердинер оглянулся и показал генералу обе-ими глазами в ту сторону, куда можно было быоглянуться и генералу. Бетрищев принял реше-ние согласиться с его взглядом и оглянулся. Иточно, под вешалкой с обворожительной при-ятностью в глазах несмело сидела дама, и какона потом ни упиралась после столь меткоговнимания генерала, её всё-таки вытащили из-под вешалки и всунули куда надо в очередь, подсамым чемпионским номером первым прямоперед столом Бронькина.

...– Ваше ФИО, сударыня! Говорите, – жёстко

затребовал от неё точные сведения АфанасийПетрович, понимая, что миндаль и ваниль в егоделе может нарушить дисциплину строя и пе-релицевать очередь из неподвижности в преж-ний хаос.

– НПК, отец мой!– Кажется, баба на редкость крепколобая, –

про себя подумал Бронькин. – По метрике ска-жите, а не по месту работы.

107

– Жалуйтесь, – отрывисто выстрелил в негоБетрищев и с недоумением запустил вторуюпулю взора в камердинера, а тот, не снижаятемпа, метнул свои вопрошающие стрелы ужев осчастливленного вниманием Манилова.

– Достопочтенный Александр Дмитриевич!Простите меня за ничуть не инновационныйподход, но я бы с вашего позволения не побо-ялся и набрался бы смелости просить вас,чтобы нацелить ваше высокое внимание нафакт! – высказался Манилов и замолчал. Затемпомещик картинно и ещё более театрально за-катил глаза в потолок, «...показав во всех чертахлица своего и в сжатых губах такое глубокоевыражение, какого, может быть, и не виданобыло на человеческом лице, разве только у ка-кого-нибудь слишком умного министра, да ито в минуту самого головоломного дела».

Бетрищев солидарно ему тоже закатил глазав потолок, но увидел там лишь короба, трубы иподтёк на стенке у одного из портретов, а по-тому перенацелил внимание и сфокусировалего на помещике, жёстко вцепившись взглядомв его розовые губки. В этот момент к ранее ска-занному «...присовокупил Манилов с улыбкою иот удовольствия почти совсем зажмурилглаза, как кот, у которого слегка пощекотализа ушами пальцем...», и оставшиеся у него в за-пасе слова. Слова о том, что господину генера-лу, можно было бы соизволить, чтоб изыскать

106

вполне твёрдо. Капитан клянчил тоном отча-янного неудачника и фаталиста, предлагая вза-мен льготный тур в Коломну с проживанием унего в формате «всё включено» и девицами не-строгих правил для всепогодного протоколь-ного эскорта. Манилов, будучи образцовымсемьянином, тонко над ним издевался. Он сар-донически шутил и требовал себе всяких зна-ний о пикантных способностях девиц, их так-тико-технических данных, служебных харак-теристиках, а также билеты на футбол. И чтобыфутбольный «Зенит» играл обязательно насвоём самом дорогом в мире стадионе с бра-зильцами, а, в крайнем случае, с заводом мало-литражных молоковозов города NN, но в хок-кей. Манилов щедро присыпал воображаемуюсделку пеплом из курительной трубки и сахар-ной пудрой. На них цыкнули. Они приумолкли.

– Чем партии будете служить? – накинулсяна Настасью Петровну Бронькин с новыми во-просами, сообразив, что офицеры чутко ловяткаждое его слово.

– Могу служить поставками продуктов попартийным подрядам, – бойко защебетала Ко-робочка, – если случится «...муки брать ржа-ной, или гречневой, или круп, или скотиныбитой...» Поставлять к столу «...грибки, пирожки,скородумки, шанишки, пряглы, блины, лепешкисо всякими припёками: припёкой с лучком,припёкой с маком, припёкой с творогом, при-

109

– Настасья Петровна Коробочка, коллеж-ская секретарша, отец мой. Хочу вступить вряды Объединённой партии города, чтобы впередовых её рядах...

– Зачем, слону понятно. Программу ОПГзнаете? И короче изъясняйтесь, – чуток потеп-лела и уже с напускной строгостью прервала еёпринимающая сторона рабочего аппаратапартии.

– Объявление и все шаги её к счастью все-районному и куда надо дальше на двери в бу-маге видела. Прочла и окрылилась так, что«...у меня всю ночь горела свеча перед образом».Так и лелею теперь вид на то, что ОПГ навсегдапокончит с беспределом нашей нынешнейвласти в городе и районе.

– Почему Огорчённая партия города, а неПартия огорчённых людей, как у Гоголя Нико-лая в «Мёртвых душах»?

– Так великий же Ленин, отец мой, личносам завещал, что всю партию одолеть непобе-димо, а партийцев любых наших по одному пе-рекупить или там куды на Колыму да в Но-рильск на заработки отправить всегда можно.

Теперь уже слышалось не только жужжаниемух и писк комаров, но и безуспешная мольбапитерского риелтора, пытающегося выменятьу господина Манилова тринадцать нетленныхстраниц Устава ОПГ о трёх главах, которые тотуже неоднократно проштудировал и усвоил

108

ется, дата: «Мартобря 86 числа Между днём иночью». Бронькин вздохнул и протянул На-стасье Петровне документ:

– Молодец, Настюха! Пиши анкету. На пер-вом этаже оплати мой труд и бланк. Да в службебезопасности сфотографируйся! Да оплати!Там скажут, что ещё и кому внести нужно...Членский билет и аренду получите там же и польготной ставке, – закончил он уже строгостя-ми, а Коробочка воссияла прям-таки так, чтодаже вся «...краска стыдливо вспыхнула на еёщеках».

– Прошу строго по очереди следующегогражданина!.. – вскочил Афанасий Петрович,дабы скорее и правильно оформить в партий-ные ряды генерала Александра ДмитриевичаБетрищева, и чуть было уже даже не брякнул:«Ваше высокобродие, извольте присесть!» Од-нако вместо будущего губернатора, большойдуши человека и генерала, у стола вырос ро-стом в батон из заМКАДовского «Ашана» под-жаристый сухарь, и Бронькин обомлел. «Передним торчало страшилище с усами, лошади-ный хвост на голове, через плечо перевязь,через другое перевязь, огромнейший палашпривешен к боку. Ему показалось, что при дру-гом боку висело и ружьё, и чёрт знает что.Целое войско в одном только».

Здесь Бронькин мог бы и оставаться собой,ибо по части волокиты и тягомотины в работе

111

пёкой со сняточками...» Упоить нужные вам,отец родной, корпоративы в турецких и фин-ских саунах могу, задать корм начальству напартийных гулянках хоть в драмтеатре, хоть надачах у партийных вождей. Умею хоть даже наВДНХ в Москве сделать всё как надо, если наМасленицу, например, или в день ангела когоиз партполитбюро нашего. Организую любыетовары и услуги. Вот аренды только чуть побо-лее мне и по льготным ставкам...

– Рекомендация для вступления в члены вналичии?

– Есть! Как без неё, батюшка мой, с собойношу, всем даю. От «...протопопа, отца Кирил-ла, сын служит в палате...» От соседей своих:помещиков Боброва, Свиньина, Канапатьева,Харпакина, Трепакина, Плешакова. От Чичико-ва Павла Ивановича, от...

– С него надо было начать, – выхватилБронькин из её рук лист гербовой бумаги ивонзил туда глаза: «У вас, матушка, блинцыочень вкусны». Прилагаемая справка сообщала,что П.И. Чичиковым откушано 9 (девять) бли-нов с маслом. А также «...с небольшим половинупресного пирога с яйцом...» им тоже откушанои выпита 1 (одна) чашка чая. Затем размаши-стый крючок и фамилия подписанта межскоб. Ниже «ВЕРНО», где все буквы большие,потом «ИП Аксентий Поприщин» в синюшномокружении печати, ещё крючок и, как полага-

110

жение Чичикова Павла Ивановича с рогами.Похоже, его отражение решило перейти и ужеперешло на тёмную сторону.

– Душа номер тринадцать, – «...сказал Чичи-ков с плутоватой улыбкой...» и тут же с удиви-тельной практичностью развеял все утвержде-ния Сухаря о том, что Афанасий Афанасием неявляется. – Бронькин Афанасий, – продолжалулыбаться Чичиков. – Бывший танкист. Эх,Афанасий, и угораздило же тебя свою корруп-цию изобретать да выдумывать! У нас и без тебяоб этом тьма диссертаций липовых. Чего жтебя, горемыка, из армии понесло так, что дажемайорскую звезду к погонам не пришпилил...Но ты не бойся, Афоня. «Я привык ни в чём неотступать от гражданских законов, хотя заэто и потерпел на службе...», да и ты пока ещё,к сожалению, вроде как практически живой...Подожду. А вот когда квартиру в райцентре по-лучишь – мне её тотчас и отпишешь... Ну а вы,друг мой, – обернулся Чичиков к Акакию Ака-киевичу Башмачкину, что из повести «Шинель»вдруг высунулся, – вы тем часом «...временидаром не теряйте, закажите ему теперь жесосновый гроб, потому что дубовый для негобудет дорог».

– «Может, ты привык, отец мой, чтобыкто-нибудь почесал на ночь пятки? – сновавысунулась из-под вешалки Коробочка. – По-койник мой без этого никак не засыпал».

113

с посетителями и клиентами найти АфанасиюПетровичу достойного конкурента даже втаком нереально продвинутом городе как NNбыло невозможно. Но сухарь напирал.

– Здравствуйте, Ковалёв, доложите, почемуна вас нет лица!? – свирепо гаркнул он.

– Я не Ковалёв, я Бронькин Афанасий Пет-рович, капитан...

– Нет, вы не Бронькин, вы Ковалёв, и точка!Вы Ковалёв Платон Кузьмич, «кавказский кол-лежский асессор», и на вас нет лица!

– Ковалёв обитает в повести Николая Ва-сильевича Гоголя «Нос», где именно этот одно-имённый орган у Платона Кузьмича временноотсутствовал, а не всё лицо его, – прошепталБронькин.

– У вас ни лица, ни носа, посмотрите в моюоловянную пуговицу на мундире, там видновсё без искажений! – пришёл ему на помощьСухарь.

Афанасий Петрович с опаской склонилсявперёд и принялся всматриваться в пуговицуСухаря. И действительно, там точно отражалсячеловек, но не совсем Бронькин А.П. При этомлица, а вместе с ним и носа этого человека в пу-говице не воспроизводилось?.. Рядом с отраже-нием человека на троне с вензелями императо-ра Наполеона Бонапарта непрочно сидело, пе-ресчитывало мёртвые души и, довольно ухмы-ляясь, кидало их в шкатулку явственное отра-

112

ГЛАВА VII УСКОРЕНИЕ В БЕЗДНУ

ТОРГОВОГО ЗАЛА

Большая стрелка циферблата на привычнойдля неё быстроте выползла на третий круг. Наулицах муниципальной столицы, как и в пере-улках города NN, по обыкновению промозгло инебезопасно. Там тоже уже завязался третий часночи. Добросовестные и прочие налогопла-тельщики спят беспробудным сном. Отдельныеграждане бодрствуют. По-английски обложив-шись бутылками и грелками и закутавшись водеяла, они читают и думают. Здесь обожаюткнижные строки и умные мысли. О власти здесьтоже думают, но обожают её прохладно.

В круглосуточном оптово-розничном кни-готорговом учреждении «Мудрецов», в стенахкоторого нам уже удалось познакомиться смыслителем Афанасием Петровичем Броньки-ным, возлюбить, невзлюбить или даже пожа-леть этого мужа – тишь и гладь. Кто помнит, ви-делись мы с ним на минус первом этаже этогокультового вместилища знаний и современ-ных систем управления персоналом. В допол-

115

– Не пиши Бронькина в реестрик, покаживой! – прошамкал Степан Плюшкин, обра-щаясь к Чичикову. – И замочи Сухаря, упокойего душу, а то скажу, и мой зять этим займётся.Этот «...сухарь-то сверху, чай поиспортился,так пусть соскоблит его ножом да крох небросает, а снесёт в курятник». Да своему чело-веку тоже распорядись об этом, а то мои вонуже все совсем померли...

Красный уголок наполнился «страннымшипением». Бронькину показалось, что «...шумочень походил на то, как бы вся комната на-полнилась змеями; но, взглянувши вверх, онуспокоился, ибо смекнул, что стенным часампришла охота бить. За шипеньем тотчас жепоследовало хрипенье, и наконец, понатужасьвсеми силами, они пробили два часа такимзвуком, как бы кто колотил палкой по разби-тому горшку, после чего маятник пошёлопять покойно щёлкать направо и налево».

Протяжный звонок, возвещающий о пова-ливших в учреждение клиентах, удачно вырвалАфанасия Петровича из страшного сна и об-щества кандидатов в члены ОПГ. Он вскочил втуфли и бросился к зеркалу...

114

чёрная кошка, дотоле дремавшая на тощейполке «Литературы для детей и юношества», ва-лится доской ниже. Вслед за ней на пол падаютсумасшедшие апельсины и саньки бицепсы,мультяшные красотки, жёлтый Пикачу с урод-ливым хвостом, Космобой, Шрек и прочие дру-гие гоблины. От их грохота и вида бэтмановкошка пронзительно визжит, таранит бронюведра, опрокидывает швабру и ловко ныряетпод длиннющие стеллажи с увесистыми това-рами, как в суперобложках, так и без них, ско-ванных одним ценником – 999 копеек за кгвеса. Дядя Ибрагим-бек прерывает храп, носладко и продолжительно чмокает губами,Эшонкул что-то поспешно глотает и срываетсяс насиженного места, Зульфия щупает правойколенкой тревожную кнопку, ведро цепенеет искрывается в пене. Пена шипит.

Необыкновенно грациозная модераторшадвижимой офисной мебели зала с высшим об-разованием и неоднозначным опытом работыв экстремальной бухгалтерии, коротающаяздесь ночь от аутсорсинговой компании «От-радное», а по совместительству восхититель-ная и деликатная звеньевая уборщиц клинин-говой компании «Мыло» Гулянда – каменеет.Затем она приходит в себя и во избежание про-изводственных неприятностей для любой изпредставляемых ею фирм и до выяснения нена шутку встревоживших её обстоятельств

117

нение сообщим вам, что и на первом главномэтаже этого гиганта оптово-розничной тор-говли книжностями сейчас, как и в красномуголке – на минус первом – всё складывалосьпо-семейному спокойно и безветренно. За-спанный таджикский юноша-охранник Эшон-кул сидел мирно. По-жокейски оседлав табу-ретку, он что-то бормотал своим усам, изредкаоблизывая губы изумрудно-зелёным языком.По всему видно, что Эшонкул был всем дово-лен и блажен. Родной брат его папы, дядюшкаИбрагим-бек – глава всей стражи усердно хра-нимого им комплекса и руководитель здешнейдиаспоры их аула, бдительно, но не частовсхрапывал, свернувшись калачом под паль-мой на диване. Его кареглазая и ресницыстаяплемянница и сестрица Эшонкула Зульфиясквозь амбразуру кассы нацелила зеницы в ми-гающий за окном рекламный щит, заменяю-щий все покойные от старости фонари площа-ди им. Октября (в народе – Октябриновича), иостановила их на экране: воцердуМ, воцердуМ– жёлтым, красным, жёлтым, зелёным... ...воцер-дуМ... Невозможно сомневаться, что малышкаЗуля уже успела многократно удовольствовать-ся неторопливо откушанным настоящим чаемс сахаром и что ей сегодня хорошо, тепло, сухои комфортно.

Но вот створки входных дверей учреждениядерзко разлетаются по сторонам, и толстая

116

хвального и даже отдельного обсуждения. Он вдлинном кашемировом пальто цвета увядаю-щей кремовой астильбы – нараспашку. В от-утюженном костюме брусничного цвета с ис-коркой и модном галстуке наваринского пла-мени с дымкой. В столь глубокий час уже глад-ко выбрит и свеж. Глаза учтивые, вниматель-ные, в приёмах и движеньях что-то солидное.Заполняет объём утонченным ароматом Bleude Chanel. Выполняет несколько категориче-ских шагов вперёд и понимающе огибает рас-плескавшуюся вокруг ведра пену. Эфирноизысканным поклоном головы одаряет кассир-шу Зульфию, болигарду кивает слегка прото-кольно, «...сохраняя почтительное положениеголовы несколько набок...», цепляет отбившуюсяот подружек и потому с виду сиротливую теле-жку для покупок и сообщает ей надлежащееускорение в бездну торгового зала. Грезившаяэтим мгновением телега нетерпеливо срывает-ся с рабочего места, по-девичьи восторженновизжит и отбывает с глаз долой, ликующе по-скрипывая правым задним колесом и оставляяза собой мокрый извилистый след на отшли-фованных бахилами посетителей ламинате.

– Доедет ли она до Курган-Тюбе? – размыш-ляет себе Эшонкул, меланхолично барабаняпальцами по кобуре, где у него покоятся опеча-танный сургучом и выданный гендиром казён-ный перцовый баллончик и личные фисташки.

119

мышкой ныряет за ширму в закуток со швабра-ми. Перед закутком привычно многолюдно.Здесь два красавца в небрежно наброшенныхна плечи старомодных милицейских пиджа-ках шумно режутся шахматными фигурами тов Чапаева, то в поддавки, но уже в шашечнойрасстановке, и продолжают затянувшийсяспор о преимуществах картёжной дамы надшашечной дамкой или наоборот. Они зоркоберегут от банд местных вандалов стальнойбанкомат, постоянно рискуют своей жизнью, апотому уже немало выпивши и в развитиелюбых других происшествий, порой здесь слу-чающихся, сейчас, как и обычно, не вмеши-ваются. Проблемы учреждения здесь всегда итак решаются сами по себе, а вопросы от пере-пуганной кошки ими не принимаются. Они невлияют на покой и зарплату, а потому сегодня уэтих красавцев на смене всё путём, по-домаш-нему уютно и спокойно.

Совершенно внезапно, непонятно зачем инадолго ли, но с лёгкостью почти что военногочеловека в зал стремительно врывается госпо-дин – «...не красавец, но и не дурной наружно-сти, ни слишком толст, ни слишком тонок;нельзя сказать, чтобы стар, однако ж, и нетак, чтобы слишком молод». Пожалуй, всё-таки слегка полноват, хотя вполне стройныйгосподин, и Koffer у него под мышкой пухлый,симпатичный, заслуживающий вполне по-

118

ром и молчаливом состоянии. Это совсем нетипично для остальных жизнерадостных бом-бил его бригады, часто рыдающих от смехапри встречах с одураченными агрессивнойрекламой местных красот туристами, гостямигорода и наивными гражданами, что пытаютсяпрокатиться задёшево.

В общем, представить Селифаноффа с див-ными московскими духами в руках возле Зуль-фии несбыточно даже праздношатающимсяместным аборигенам. Гаврила обычно на-столько несловоохотлив и пасмурен, что дажеопытнейшим гаишникам при участии точней-ших измерительных приборов в большинствеслучаев не удавалось даже остановить его, неговоря уж о том, чтоб определить степень егореального опьянения на фронтальных и ро-кадных маршрутах девственного бездорожья.А потому в извечных внутрикорпоративныхдискуссиях на эту тему многие из гаишниковтерпели в спорах друг перед другом суще-ственные материальные издержки, а то и пря-мые финансовые потери. Один лишь Гаврюшаи знал свою меру, да и хранил этот секрет нехуже Мальчиша-Кибальчиша. Есть у Селифа-ноффа при себе и «...доброе чутьё вместоглаз...», а потому он «...зажмуря глаза, качаетиногда во весь дух и всегда куда-нибудь да при-езжает». Добавим и ещё для спокойствия ва-шего, что в городе NN Гаврила всегда легко от-

121

– А куда ж она денется? – реактивно реаги-рует на его сомнения сестрёнка, щупая левойколенкой тревожную кнопку, и пунцовеет отутончённо-приятного импульса незнакомца. –А вот до Турсунзаде с такой прытью она точноне доедет. Зря она рванула так со старта, – раз-думывает Зульфия дальше и вдругорядь наце-ливается в рекламу, проворно погружаясь мыс-лями в вечные темы о маме, маминой шурпе идивных московских духах, что презентовал ейв начале этой смены Гаврюшка Селифанофф.Теперь она вдругорядь разомлела и одновре-менно подумала о том, что сегодня как никогдаи счастлива, и сыта, и душиста.

Лишь тем читателям, кто не знаком с внеш-не грубым, безжалостным и жадным бригади-ром таксомоторных бомбил города NN госпо-дином Селифаноффым, кратчайше скажем онём, хотя и не факт, что вздумается вам вдругрискнуть и двинуть по городу именно с Лифа-нычем. К тому же заметим, что из города NNдорог уже дальше никуда и нет, разве что вкрайцентр, но это уже ближе, а не дальше. А вгороде вместо дорог есть только историческисложившиеся традиционные направления дляперемещения ТС и пешеходов по непрямымулицам и сбегающим к реке Нюхе кривым ста-ринным переулкам. И всё же сообщим, что Гав-рила Лифанович Селифанофф потомствен-ный таксист. Обычно за рулём он сидит в хму-

120

– Ой, правда? Даже не верится!.. – Зухра ска-зочно захлопала ресницами над колышущим-ся бейджиком, «...жеманно застёгивая своюбудто бы ненарочно расстегнувшуюся...» блуз-ку, что вошло ей в привычку после... Впрочем,для читателей совершенно неважно знать,после какого по счёту замужества у неё появи-лась эта манера, в чём ничего предосудитель-ного автор не находит, ибо мужья для того иприобретаются, чтобы в случае их непрофес-сионализма быть изгнанными с глаз долой, изсердца вон.

– Вы так похожи на прекрасного артистаКалягина в молодости, – с неукротимой лестьювыдохнула девушка. – Я от него без ума. И я... яподумала, что вы... артист... и... – она сильно по-краснела, стыдливо потупив глаза к низу, и от-рывисто замолчала.

– Такое мнение мне уже сообщали. Утоми-тельно часто сообщали, спасибо.

– Простите мою девичью сентименталь-ность и непорочную честность на словах... Яготова с вами пойти налево прямо сейчас.Прошу вас, вот сюда налево, – снова встрепену-лась Зухра и горизонтально провела бейджи-ком, изображая глубоким дыханием и самимбейджиком нескрываемое удовольствие отудачно завязавшегося знакомства. В двух шагахслева, и правда, взгромоздился не знавший ча-стых встреч с весьма известной в городе и рай-

123

крывает любую дверь ногой, включая даже ту,что следовало бы открывать в его сторону.

Впрочем, для вас не лишним знать будетещё, что добросердечная и аккуратная племян-ница дяди Ибрагим-бека кассирша Зульфия вмагазине и даже во всём городе справедливосчитается девушкой очень строгих правил, на-ивной, доверчивой, честной и ни разу не неза-мужней. Последнее сообщается вам лишь длятого, чтобы думали вы о ней только достовер-но и правильно.

Тем часом интеллигентный господин эле-гантно укрощает свой неугасающий сотовыйтелефон и принуждённо стопорит ход. Егоснисходительно-сосредоточенный лик оза-ряет близость усмешки, ибо перед ним вне-запно распахивается белозубое сияние красо-ты, что стократно возрастает выходом на пе-редний план неправдоподобно высокойгруди с бейджиком «Продавец-консультантЗухра, отдел мировой экономики и финан-сов». За этим благолепием вопрошающе зами-рает милая и приятная во всех отношенияхдамочка.

– Здравствуйте, я вся к вашим услугам...– Спасибо, надеюсь, – любезно растянул

мужчина усмешку чуть шире с таким же точно,как и к очаровательной кассирше ранее, по-клоном. – Мне нужны книги по неуязвимомубизнесу.

122

Этот фолиант может быть исполнен даже ввиде манускрипта. В любом случае – он в те-лячьей коже с крокодиловой шнуровкой, атакже с прилагаемой к нему импортной немец-кой лупой и перчатками невиданной белизны.Сваровски тоже здесь, разумеется. На обложке,как вы сами видите, теснение золотой пылью:«Авторитеты нашего района». При заказе выполучаете невидальщину, куда будет вделанаваша персональная глава с цветными фотокар-точками, яркой и достойной губернаторскогокресла биографией, сделанными лучшими ак-робатами пера и объектива районной много-тиражки, что откроет вам новые горизонты вполучении потрясающего финансового ре-зультата. Цена 999 долларов по курсу, установ-ленному на последней торговой сессии Мос-ковской межбанковской валютной биржи, тоесть ММВБ.

Специальное предложение только в этоммесяце! Буквально за горсть юаней или иен всравнении с ценой фолианта всеобщего мас-сива мы устраиваем фотосессию и зашиваем вэтот милый бизнесу том самолучшие фоткивашей э-э... наиболее талантливой помощни-цы... Есть бельё мировых лидеров: Barbara,Coemi и других... Забавные вещицы для ночныхсъёмок парного и группового увлекательногодосуга от длинных атласных перчаток с гипю-ровыми бантами до кэтсьюити в китайскую

125

оне клининговой кампанией стеллаж с гипсо-вым изваянием умной на вид пары сверху. Визваянии человек, похожий на Адама Смита,обнимался как бы при горячей и долгожданнойвстрече с другим мужчиной, ещё более смахи-вающим, но уже на отечественного Чубайса.

– Здесь, – и девушка игриво поманилавзгляд незнакомца ухоженными ноготками, –последние поступления из крайкниготорга понеуязвимому бизнесу и все лидеры нашихпродаж: «Деньги пахнут смекалкой», «Твойпервый миллион», «Заветы малому и среднемубизнесу» и, наконец, просто «Заветы». В этомтолстом «Капитале» Камаркса, по некоторымданным, – о товарах и деньгах написано всё.Это мемуары независимого финансового ана-литика Александра, или по паспорту – ШурыБалаганова, – «Правда о синице в руках и Оста-пе. Воспоминания». Вот занимательная кни-жонка в твёрдом переплёте и с картинкамитоже: «Поболтаем с инвестором. Искусство ме-таязыка – слово и дело». В ассортименте акту-альной библиотечки начинающего олигарха«Ваши налоги – наши проблемы», а здесь«СИЗО и КПЗ: время, события и нужные люди».А это, – защебетала дамочка дальше уже за-ученными назубок фразами, и её ресничкитомно опустились, затем томно распахнулись,и Зухра возбудилась бесповоротно, – хит про-даж осенней коллекции!

124

ным директором, – ещё ниже зарумяниласьпрекрасная девушка под наливающимся подо-зрениями взглядом господина. – Я простогорю желанием вас удовлетворить, хотя и кон-сультирую всего лишь один отдел мировойэкономики и финансов, а приключенческаялитература и триллеры у нас лежат там – в от-деле «Детективы и приключения».

И сегодня вам сказочно повезло, ибо самыйтонкий специалист по части истории при-ключений сейчас где-то лежит именно в нашейсмене. И я не медля ни секунды времени, есливы позволите мне чуток оторваться от вас, хотямне и не хочется никак от вас отрываться, при-веду его к вам для дальнейшего обслуживания...

– Оторвитесь, приведите, представьте, по-жалуйста!..

– Ну просто малина в сметане, «...можно ска-зать чудо-коленкор!» – подумал посетитель,бросив в сторону удаляющейся Зухры чуть не-приличный и в меру легкомысленный взгляд, иприготовил себя к ожидательству...

127

кружевную сетку из серии «легко порвать», какв прокате, так и в подарок. Само собой, разуме-ется, что вкладыш в зависимости от глубины иразмаха ваших чувств, отношений и наклонно-стей может быть жёстко запечатан в прозрач-ную упаковку. Любой каприз за ваши деньги...Святость закона у нас не обсуждается, а дели-катно и гибко обслуживается мягко и всесто-ронне...

Она бы и ещё декламировала, но её про-хладно остановили.

– Я воспользуюсь вашими услугами и чем-пионским пакетом учреждения, – пристальноизмерил с ног до головы дамочку посетительтак, будто бы её покрывала одна лишь китай-ская сетка. – Потом воспользуюсь, а сейчасменя интересуют только «Приключения биз-несмена Чичикова». У вас, я вижу, этого не су-ществует?.. – Сказал и не громко, но и не тихо, атак твёрдо, что бейджик на девичьей груди ещёчаще и выше ринулся в чувственно-манящуюпляску. А он ловко встряхнул белоснежным ба-тистовым платком, и по залу поплыли пьяня-щие волны дорогих французских одеколонов.«Тут он произвёл небольшое молчание...», на ко-торое Зухра ответила кратким замыканием...

– Ой! Ну да никак такого быть не может,чтобы мы для вас ничего не придумали и ненашли! Удовлетворить каждого клиента повысшему разряду – наш долг перед генераль-

126

гармонировал с почти новыми офицерскимиформенными туфлями, сверкающими глянцемперезрелых каштанов. Аккомпанирующая егонаружному безразличию внутренняя энерге-тика специалиста не сулила никаких надежд нато, что нужная клиенту книга тотчас жадноприпадёт к его требовательным рукам. Образо-вавшееся посреди пустынного зала трио каза-лось порядочной толпой потерявшихся в до-роге за знаниями инопланетян, наконец-то на-шедших друг друга и оторопевших от этого.

– Категорически приветствую вас и твёрдозаявляю, что ведущий специалист смены по ра-боте с особо значительными клиентами гвар-дии капитан запаса Бронькин Афанасий Пет-рович к вашим услугам, – коротко отрекомен-довался с виду безразличный ко всему человек.– Простите нашу привычно-неимовернуюсердечность, но гвардии капитан, а в его лицевесь наш личный состав беспредельно радвстрече с первым покупателем отдела детек-тивной литературы, – продолжил он излагатьпридуманный пресс-службой учреждениятекст. – Спешу ошеломить, что сегодня вместесо словами жгучей признательности за визит всокровищницу нашего монстра знаний васожидает ошарашивающий завистников пода-рок от заведения или моднейший квазироман-фикция господина Слушкова «Около руля» охорошо организованной коррупции и затей-

129

ГЛАВА VIII БИЗНЕС ПОД ПОЛОЙ ШИНЕЛИ

После посулов великолепной Зухры прико-вать к делу тонкого знатока глубоких книжныхзнаний пролетело ничтожно мало времени. Вбрызгах этих мгновений автор, строго говоря,не успел даже взвесить, что могло бы побудитьгостя посреди ночи искать Чичикова в этомоптово-розничном учреждении. Вспомниллишь он, что в городе NN повелась мода читатьи мыслить без оглядки на циферблат. О деталяхавтору не удалось даже вспомнить, так какперед интеллигентным посетителем и ещёболее восхитительной от своей профессио-нальной беспомощности в части, касающейсяприключенческой литературы, обаятельнойдамочкой с девичьими манерами – Зухрой,предстал он: истерзанный знаниями, сивый истатный муж в очках со стальной оправой. Онявился так органично, словно бы существовалздесь вечно. Его глубоко-пессимистическоеравнодушие и нечеловеческая усталость на уг-рюмом лице выгодно оттеняли архаичный ко-стюм из коллекции фабрики «Заря перестрой-ки» в тонах пьяной вишни. Он как нельзя лучше

128

ность желала лишь Зухру: – Вот деревенщина...Детективщик, ах какой детективщик привалил,раскудахталась... Нет, чтоб доложить: Чичиковнужен! Курице что Чичиков, что Марк Аврелийна батуте. Всё фиолетово, – чертыхнулся вдуше Бронькин. – Недаром фиолетовую рас-краску таскает...

В общем, осадок в душе Афанасия Петрови-ча забродил, хотя и знал он твёрдо, что, не-смотря на видимые безобразия вроде расплес-кавшейся вокруг ведра пены и стремления сва-лить любые проблемы с больной головы наздоровую, их персонал чаще всего нажимал накорыстные маневры. Но сейчас и даже напере-кор его смятению армейская закалка и профес-сиональный долг перед гендиром все же вы-пихнули из него полагающуюся в таких слу-чаях формальную вежливость.

– Ах, боже мой, боже мой! Какая радость ви-деть натурального ценителя поэзии прослав-ленного в мире отечества! – схватил-таки себяв руки Афанасий Петрович. – Глядя на творя-щуюся вокруг жизнь, в это невозможно пове-рить! Я влёт открыл в вашем взгляде огромныйпотенциал мыслей, но в изнеможении от опоя-сывающей нас серости не поспел окунуться вгигантские глубины вашей недремлющей дажетеперь души. Вообразите себе, что эти замеча-тельные «Похождения Чичикова» расположе-ны не в детективах, а в недрах отдела классики.

131

ливых формах нарушений авторских и смеж-ных прав. Это вас зажжёт и... – хотел было ора-тор раздвинуть размеры доклада в карьер и безпередыха ещё шире и продолжал бубнить впе-рёд без каких-либо знаков препинания, абза-цев, интонации и оптимизма, как вдруг налетелна нечто марсовское в устремлённом на него вупор тяжёлом взгляде...

– Не путайте берега, капитан. Меня интере-суют только приключения бизнесмена госпо-дина Чичикова, – не по-детски насупился посе-титель.

– Начало из-за этой раздолбайки неважное,– хмуро констатировал себе Бронькин. Тягаклиента к Чичикову Афанасия Петровичаврасплох не застала, хотя поначалу в душе он ишарахнулся от этой тяги, как от опасной ин-фекции. Из головы никак не выходила карти-на, как однажды, кажется, как раз этой ночью,знакомые и соратники Чичикова донималиего своими склоками. В какую-то минутуБронькин ощутил себя даже ясновидящим.Потом ему пришло в голову, что инфекциякошмарного сна бродит вокруг него и словноВий пытается через взгляд поймать его душу. Икак он ни старался сейчас взять себя крепче вруки, глаза его предательски округлялись, вы-катывались за границу стальной оправы, а зе-ницы клеились к пламени с дымкой на галсту-ке посетителя. Но даже сейчас его мститель-

130

плат по фактам выполненных генеральномудиректору работ. Понятно, что чужим мужчи-нам она в основном недоступна, а те к устарев-шим писателям из русской классики не любо-пытны. Честно доложу вам как человеку, повсему видно, благоприличия изумительного, внашем отделе классики от уныния и скуки мрутна лету даже самые назойливые мухи, так что вэтом уютном уголке мы и припаркуемся...

Отсюда неплохо наблюдалось, как охран-ник с помощью линейки и ножниц умело дро-бил пресную лепёшку, а под столом над чем-тососредоточенно колдовала Зульфия, не отры-вая левого локотка от кнопки тревожной сиг-нализации. На пикантность её геометрическо-го положения и гардероба Афанасий Петровичне моргнул даже глазом и точно с таким же без-различием смахнул с полки книгу среднегоразмера и толщины.

– Представляю на ваше рассмотрение, ува-жаемый... э-э-э...

А вот посетителю такая конфигурация Зуль-фии показалась довольно редкой. На это, види-мо, незаурядное, по его соображению, зрелищеон откликнулся внимательно. То есть переклю-чился на разговор с Бронькиным не сразу, аслегка замешкавшись, да и продолжил его тойизвестной вам нейотированной и протяжнойбуквой э-э-э..., а уже после паузы нехотя изрек,что является Павлом Ивановичем.

133

Готов перед вами поклясться на действующейконституции города со всеми томами её изме-нений и дополнений, что, следуя немноголевее от этого ужасного наследия незавершив-шейся влажной уборки, мы погрузимся в пре-красные сумерки середины XIX века и окажем-ся в компании с товарищем Гоголем НиколаемВасильевичем.

Кстати сказать, отделом русской классики,куда мы с вами сейчас так замечательно стре-мимся, у нас руководит новейшая роза Востока,– попутно продолжая повествование и дляЗухры с использованием излюбленного у ме-неджмента приёма по перемещению издержеки гадостей с одной головы на другую, сообщилБронькин. Дескать, теперь ты уже старейшаяфаворитка или увядшая роза генерального ди-ректора. – Отделом русской классики у насрулит прелестная Айгуль, а она у нас краля ещёта. И... видите ли, в ночную смену и по совме-стительству она приятно помогает в домашнемхозяйстве нашему ненасытному шефу, имею-щему большие побуждения ко всему прекрас-ному, включая запойное чтение книг. По при-чине сомнительных дарований в областикнижных знаний и бесспорных преимуществперед некоторыми в других отраслях деятель-ности, – он с мстительным удовольствиемвзглянул на Зухру, – Айгуль является сюда лишьдля получения авансов грядущих смен и до-

132

фамилии и зачем они?! Я ведь у вас потребовалдругое?

– Что вы, что вы, Павел Иванович! – будточего-то даже напугавшись, картинно зана-стырничал капитан. – Сколько я себя помню,такого ещё не помню, чтобы я чего-то забыл.Именно «приключения» я вам и докладываю.Дело в том, что первоначально я ПетровичАфанасий, но если вам угодно... Если угодновам не первозванно, а образно, то, как угодно,но по достоверно подтверждённым слухамранее произведение числилось как «Похожде-ния Чичикова, или Мёртвые души». Гоголь жехотел обойтись без Чичикова, чтобы толькодуши были в названии, причём мёртвые и безфамилий. Потом завязалась атака. Цензура, ви-дите ли... управляемая, рогатки всяческие и необошлось без потерь... Декабристы в памятипрочно сидели... А Россия, как известно, странаконтрастов и парадоксов, и такой уж у неё осо-бый путь динамического развития всегда про-исходит...

– Как!? Неужто там и декабристы наши заме-шаны? а как же Гоголь совсем без Чичиковакнигу произвести собирался?..

– Так точно! Декабристы-с, они-с... Но безЧичикова он хотел произвести в названьи, ноне в содержаньи. У нас без Чичикова ничегосделать невозможно. А тогда ещё и МВД, поли-ция да репрессии примешались, да и свобод у

135

– Глубокоуважаемый Павел Иванович,прошу вас: Н.В. Гоголь. Избранные произведе-ния в двух томах. В томе два поэма «Мёртвыедуши» или то, чем вы мыслите воспламениться.Позвольте одновременно засечь, любезныйнаш Павел Иванович, – осмелев до невероятияи ухмыльнувшись по поводу излюбленныхпроделок Зульфии, продолжил ведущий спе-циалист по работе с особо значительнымиклиентами, – что в отделе классики сегодня выцентровой покупатель и под номером одиностанетесь аж до нуля часов будущих суток. Ипоздравления наши в отношении современно-го и чудовищно популярного даже в Москвеквазиромана, обладателем которого вы с удо-вольствием...

– Не чешите там, где не чешется, – с недру-желюбным сожалением окончательно отвёлсвой взгляд от кассы клиент и с обнажённымнедоверием принял не то чтобы толстую, но ине тонкую книгу из рук Бронькина...

– И что же я здесь вижу, Пётр э-э-э... Афа-насьевич? Том практически даже не первый,где лишь про души необъёмные по числу ли-стов сведения значатся!? Я ведь просил «При-ключения Чичикова»?.. У вас что? принято от-клонять волю клиента? – после продолжитель-ной паузы язвительно отозвался посетительвслед за тем, как часы гадко зашипели и проби-ли трижды. – Развейте темноту, чьи души, их

134

беля о рангах на военный табель ЧичиковаПавла Ивановича. Конспирация, знаете ли, все-гда присутствовала. Время тёмное, нехорошеевремя тогда было... Двухтомник избранныхпроизведений господина Гоголя с душами вовтором тянет на 222 рубля 22 копейки. Вы возь-мёте оба тома. И это прекрасно! Вы покупаетекниг больше, чем одну, и получаете совершен-но такую же, как и у меня, биметаллическуюдисконтную накопительную карточку, изго-товленную безвременно ушедшими на покойакционерами и подельниками нашего шефа изгорода солнца и свежемороженой горбуши –Магадана!

Бронькин артистично извлек из кармананесколько цветастых картонок, с изяществомциркового фокусника перетасовал их и раз-вернул веером точно перед гладко выбритымлицом клиента, что его, впрочем, ничуть неошеломило. Наоборот, в этот миг оторопел самАфанасий Петрович, ибо сейчас гость задум-чиво, если не сказать, что даже несколько отре-шённо, открыл неведомо откуда выросшую унего в руке серебряную табакерку с финифтьюи двумя фиалками на донце, очевидно, поло-женными «...туда для запаха».

В голове капитана вихрем пронёсся табунневероятных догадок: – Старший сын лейте-нанта Шмидта? Но такой пойдёт к Мудрецову...Специалист досрочной силовой инкассации?

137

нас во всём всегда единый уровень наличеству-ет, что по ватерпасу где-то около ноля будет.

– Да, неловкости и несуразности у наспорой случаются... – поначалу смягчился, но влучах очередной вспышки уличной рекламынедоверчиво позеленел и тяжело задумалсяклиент... – Неуж-то ядрёная Россия после де-кабрьских думских хороводов, выборов и не-поняток заново цензурой так строго озаботи-лась?!

– Нет, нет, нет, что вы! Боже упаси! Едр.., ядр...– поспешно сглотнул Бронькин. – Единая матьнаша здесь совершенно ни к чему. Ваша искро-мётная шутка бросает избыточные и невыгод-ные мысли даже на объединённую и единую,так сказать, простите за выражение, власть на-шего города и района, – покраснел Бронькинпод очередной порцией отблеска рекламы. –Некоторые районы нашего в некотором родезнаменитого края и даже соседи из Улупаев-ской области от нас и так без ума. Остальныенас всерьёз люто ненавидят и пылко боятся.Признаться честно, сейчас и у нас в городе невсё стройно. Но вам поклянусь на Боевом уста-ве бронетанковых войск: декабристы 1825-говиноваты! Поверьте, точно знаю, опутанныепауками истории траки судеб отечества и госу-дарства, «...которому нет равных в мире».Поэма «Мёртвые души» и есть похождения гос-подина полковника в переводе со статского та-

136

– Именно Афанасий вы, и не более того. Ичеловек вы, вижу это и даже замечаю, весьманачитанный. А меня пружинит бизнес госпо-дина Чичикова, – снова нахмурился клиент. –Как говорится, метода его многотрудного дела,состав совета директоров, штаты и риски, чи-стота негоций, модель достижений и погреш-ностей, если случались. Нужны его экономикаи финансовый результат. Из ваших же словпроисходит, что теперь мне и души эти нежи-вые тоже требуются?.. То есть душ похождение?Если дадите гарантии мне твёрдые, что во вто-рой книжке, что в томе не первом сочиненийваших всё про Чичикова правильно изложено,то я беру именно этот том № 2 и можете упако-вать его вместе с душами.

– Ну что вы, Павел Иванович! Я это утвер-ждаю и опять-таки клянусь. Души никогда бес-полезными не бывают, – притворно засуетилсяБронькин. – Синхронно прошу вас – возьмитевсё! Оба тома! Я ж не могу крошить комплект-ность Гоголя. Мы ж полугосударственное уч-реждение типа закрытого типа. То есть мы чутьли не бюджетники! У нас здесь трудовые книж-ки обслуживаются родной дочери от первогобрака первого заместителя мэра города Аде-лаиды Софроновны «...с тремя золовками,Марьей Гавриловной, Александрой Гавриловнойи Адельгейдой Гавриловной»; свояченицы про-курора Тугрикова Динара Франковича – Кате-

139

Так почему без коллег?.. Внезапная проверка за-сланным генеральным директором казачком?Мудрецов в сравнении с ним и сам не ТарасБульба... Этот ему будет не по карману... А если...Если гены династии?! – Бронькина бросило вжар. – Тогда почему он о своей родословной ничерта не знает? Ну, нет, так конь не ходит! –Афанасий Петрович понял, что тяга клиента к«похождениям» к чему-то да и ведёт, а вот кчему она приведёт его, никак не понял, но ушинаострил. – Скорее этот тип не без конверти-руемых планов...

– Гм, вижу, вы человек... комбинированный,...конвертируемый человек и на переправебродом не полезете... – будто услышав егомысли, наконец-то оторвал свой нос от таба-керки Павел Иванович и уставился на пёстрыйвеер из алюминиевых, медных, никелевых идругих картонок, откуда выглядывали и про-чие оттенки чёрной и цветной металлургиистраны.

– Человек я – Петрович, Петрович я, Афана-сий! – ещё больше напрягся Бронькин и резкозамолчал. Он уже не первый год в нужных слу-чаях умело прикидывался недотёпой и неудач-ником, хотя в местных баталиях давно про-слыл хитроумным и изворотливым пиарщи-ком и стратегом. Так он действовал и сейчас. –Авось этот балаган в какую-то привлекатель-ную сторону да и проберётся...

138

бизнес. Бизнес господина-товарища полков-ника Чичикова, как мне обоснованно кажется,вылез практически из-под шинели первоготома Гоголя, – теперь уже огненно-жёлтымцветом рекламы одухотворённо просиялБронькин и хитро замолчал. А в лице посетите-ля тут же показалось ему «...какое-то напря-жённое выражение, от которого он даже по-краснел». «От этого всей комнате сообщалсякакой-то чудный полусвет», впрочем, ужаснонеестественный.

– Гм, вы заявляете, что бизнес вылез из-подшинели первой книжки? Красиво придумано,– протянул Павел Иванович и снова открыл се-ребряную табакерку с фиалками для приведе-ния нервов к порядку. Посетитель снова надчем-то глубоко задумался и, не прерывая своихглубоких мыслей, приказал подать себе чаю...

Афанасий Петрович трусцой метнулсякуда-то в сторону, но вскоре воротился и ужепрогулочным шагом с потёртой командир-ской сумкой через плечо. Клиент в непрочнойзадумчивости «...сидел в жёстких своих креслах,тревожимый мыслями и бессонницей». Сидел,поместившись в них как бы ненадолго, хотяминуты текли неспешно. Тут как тут в фиолето-вой блузке с рюшами и пайетками, с подносоми с вызывающе-легкомысленным макияжем налице подлетела Зухра. Забренчала между нимипосудой, жеманно, вроде как ненароком, ткну-

141

рины Михайловны и её внучатых сестёр РозыФёдоровны и Эмили Фёдоровны, родной неве-стки главного судьи с племянницей, своднойсестры (хотя болтают, что жены бывшей) на-чальника всей полиции, и сынок их тоже кслужбе безопасности нашей приписан... Да всехи не упомнишь, хотя они у меня и переписаны,что понятное дело. У нас же всякая копейка кжалованью пристроена! Кому ж мы всунем пер-вый том без вашего второго? Меня ж ужесточаткритикой и заплюют неверием и непрофес-сионализмом! Без нашего вождя господинаМудрецова такая продажа несбыточна. Прянаянаша Айгуль целиноградская – да! она может иэто решить. У неё о-ч-ч-ень значительное влия-ние на Петра Октябриновича, или Петрушку,как мы его за глаза называем. А меня такими за-мечательными аргументами, как у Айгуль, всилу того, что я не баба, природа не наделила.

Тут он хотел было напустить ещё большемглы, чтоб как-то прибрать инициативу крукам, однако внезапно замолчал и вдруг не-ожиданно придумал: – Кстати сказать, ПавелИванович! Да, кстати доложить вам... Спешитеосознать! Докладываю голосом! Одно время яглубоко изучал биографию и жизненный путьнезабвенного господина Чичикова Павла Ива-новича, созданного товарищем Гоголем Нико-лаем, и знаю, что в предлагаемом нами заоднотоме №1 тоже ведь отражается поголовный

140

но высморкался и с журчанием горного потокавтянул в себя напиток от заведения. – Конечно,я мог бы взять и ненужный мне том. Но жизнидолг священный учит, что любая копейка наконце полный рубль имеет...

Тут Бронькин уже бесповоротно удостове-рился, что «...Павел Иванович как-то особенноне любил выпускать из рук денег...», а в крайнемслучае, видимо, предпочитал расставаться сними не сразу, а взвесив хорошенько и откла-дывая платежи как-то на потом.

– Расколоть Гоголя не могу. Это вам не ко-миссионная лавка и не аукцион невиданнойщедрости, – зло упёрся Бронькин, продолжаянедоверчиво принюхиваться к остававшейсяна столике чашке. – Берите мёртвых на DVD. Вроли Чичикова Калягин. Там Удовиченко,Смоктуновский и Золотухин ещё дешевле...

Некоторое время они сидели подчёркнутомолча...

– Что вы там ещё наизучали себе про ши-нель господина Чичикова, – наконец-таки со-рвал безмолвие посетитель и сузил тему. – Чтовы мне про бизнес в шинели из первой книжкипытались сообщить?.. А нуте-с, вещайте-кадальше...

– Тысяча примеров, тысяча! – встрепенулсяуже начавший было хоронить всякую надеждуна состоятельность клиента и перспективупродаж Бронькин и подцепил со стола книгу. –

143

ла в плечо клиента левой грудью и что-то емусбивчиво прошептала. Впрочем, до ушейБронькина всё же донёсся номер её домашнеготелефона, известный и без того любому поря-дочному и небедному посетителю книжногоотдела экономики и финансов их учреждения.Павел Иванович снова поалел и что-то короткои мягко ей буркнул, а потом ещё и демонстра-тивно резко резанул: – С молоком!

Приятная во всех отношениях дамочка водной чашке замешала кофе, в другой – чай. Вобе плеснула молока и с кокетливой улыбкойрастаяла среди книжных развалов нового реа-лизма и эротических фантазий на магнитныхносителях. Клиент захватил себе вторуючашку, а Бронькин задумался... – Судя по серви-зу из первой приёмной и свежим пряникам и,конечно, не без участия бухгалтерши Лизки, нанего задумана уже новая подстава, и в пред-стоящей схватке с ними, перевести пенальтина угловой удар будет непросто. А судя по ре-зультатам прошлых историй Зухры с мужика-ми при деньгах... – Бронькин задумался ещёглубже, но ничего порядочного себе о том, начью мельницу она сейчас плеснёт, так и не вы-думал, а потому жёстко и непривычно цинич-но мысленно выругался...

– «Вы, кажется, человек довольно умный,владеете сведениями образованности. Ведьпредмет просто: фу-фу», – клиент громозвуч-

142

мы даже с тайнами системы Станиславского.Гастролёры искусно разыгрывают с прилич-ным шулером свой спектакль. А в финале воз-никают отменные ребята авторитетного вида:подставной помещик, его сынок, приказнойчиновник, ещё кто-то, не помню... Суть в том,что совместно с этими корифеями азартныхигр шулер легко выигрывает у помещичьегоотпрыска двести тысяч денег, однако всё под-строено таким макаром, что в итоге он как рази теряет восемьдесят тысяч – нажитых имранее рискованным трудом...

Здесь не абсолютно целомудренный биз-нес, – застенчиво опустил веки гвардии капи-тан, – но не к столу будет мной сказано, – сноваподнял он веки и взглянул на жующего посети-теля, – для жизненного опыта бриллиант. Таксказать, битва бизнесу в науку, а знаниям вжилу. Если такое дело замахорить и взбредёткому-то хоть сегодня, то доходы, как видите,вырастут скорее чужих детей и внуков.

– Восемьдесят тысяч чего? – как бы очнулсягость после столь удивительного и поучитель-ного примера.

– Целковых, почтенный Павел Иванович,ещё тех, самодержавных и дореволюционныхцелковых, что вполне замещались тельцом избанков...

– Да... Мудрецы равные небу на дороге не ва-ляются... Любопытно-с...

145

Не сойти мне с этого места, если это не так! Томпервый и пока ещё как бы вам не нужный томоткрываю! Ага, оглавление... Вот те нате «Игро-ки» попались: крайне натуральная пьеса и по-учительная инструкция.

Для более меткого прицела сообщаю – пуб-лика тут интеллигентствующая. Радуга обще-ства гражданского поражает воображение! По-лезно извещаю вас и о том, что господин Чичи-ков (в томе два избранных произведений) всвоё время слыл отъявленным спортсменом.Со слов Арнольди известно, что в утраченномпо вине Гоголя манускрипте недописанноготома всей поэмы Чичиков состоял отличнымшахматистом. В шашках всегда тоже разбирал-ся, в бильярдной игре никогда промаха недавал, с картами дружил неизменно в случаяхсимпатично образовавшегося сопутствующегоколлектива...

А в пьесе Гоголя, что «Игроки» называется(том один), обделана такая затея. Приличныйшулер в трактире засекает штатно вооружён-ных игральными картами лиц, анализирует си-туацию и принимает решение оставить их сносом, опираясь на свой личный талант и дарсказочно отшлифованной им краплёной коло-ды. Те, вообразите себе, оказываются сплочён-ной и нацеленной на результат бригадой кар-тёжных гастролёров. Они ещё более профес-сионально тренированы к поединкам и знако-

144

печати придумали лукавое отпускание «в услу-жение»? Вот ведь как! А как вам «...молодая горя-чая лошадь в серых яблоках, семнадцати летот роду»? Здесь же полная турбулентность! Унас в газете «Тойота-Карина», 1994 г.в., уверен-но ездит и на ходу»? Вчера сам видел в город-ской «Чистой правде». Тьфу на неё! Кому онанужна с таким примитивным представлениеми мнением о её качестве? Я, правда, можетбыть, и купил бы, да пока что не за что, но этоуже личное...

А заметьте девушку 19 лет, «годную и для дру-гих работ». Напрягите кругозор, Павел Ивано-вич, как это зачастую отражается в жизни? Нехочется даже поминать наших мулаток-шоко-ладок, что беспрестанно торчат в соляриях, апосле них, как извещают в наших объявлениях,«не знают никаких смущений, тормозов и ис-ключений в утехах с нежадными и даже с мало-сильными джентльменами, круглосуточно».Весь город их знает! Общежитие «Точэлектро-винтажа», что на Клары Цеткин дом 9 комната64. Увидишь их лишь однажды и до конца годазаикой останешься. Одна лишь там правда, чтос ними неземное или адское наслаждениебудет. Баба Яга против них бисквитно-кремо-вой молодухой покажется. Разве здесь есть по-чтение к публике и мысль об ответственности?

– Мн... да... Занимательные рассужденья...Тоже ведь ниша... Что же мешает вашим дрян-

147

– Так, именно так, Павел Иванович. Мудре-цы, я бы заметил, превосходящие могуществоземли и неба! А теперь ещё страничку переки-нем наугад из ненужного вам тома, – неудер-жимо продолжал Бронькин. – И что мы видим?Ага, химера выдумки поэта повесть «Нос». Нувот, пожалуйста, майор Ковалёв как раз при-езжает в газетёнку дать объявленьице, что унего потерялся его личный нос. Читаю: «Посторонам стояло множество старух, купече-ских сидельцев и дворников с записками. Водной значилось, что отпускается в услуже-ние кучер трезвого поведения; в другой – мало-подержанная коляска, вывезенная в 1814 годуиз Парижа; там отпускалась дворовая девка19 лет, упражнявшаяся в прачешном деле, год-ная и для других работ; прочные дрожки безодной рессоры, молодая горячая лошадь всерых яблоках, семнадцати лет от роду... тамже находился вызов желающих купить ста-рые подошвы...»

Полная скука от будто бы и не влекущихграждан перечня товаров: подошвы, люди, ка-реты, лошади... У нас и сегодня всё это можнолегко купить, были бы только рубли. А тутхитро задумано. Поначалу, кажется, что-то иправда отдаётся в услужение, то есть напрокатили в лизинг. И кто сразу докопается и поймётсходу, что после запрета тогдашним царёмобъявлений о продаже крепостных людишек в

146

мнения в отношении господина Чичикова, –словно маникюрным перочинным ножичкомщекотливо и аккуратно остановил его клиент.

– Удивительное дело, – подумал Бронькин,– о чём бы ни говорил сегодня посетитель, «...онвсё умел облекать какой-то степенностью,умел хорошо держать себя». – Нет-нет, ПавелИванович! Я ничего, я совершенно пропор-ционально сообщаю вам, что для меня Чичи-ков Павел Иванович и Хлестаков, что Чук и Гекили, как говорится, мозг и сердце, а два сапога– пара. Только в «Ревизоре» у Хлестакова ИванаГоголем подмечен определённо другой жиз-ненный стиль. И я бы даже подчеркнул слово«стиль» или, если вам угодно, «манера». Хлеста-ков даже с самим Пушкиным был «на друже-ской ноге», как в шутку черканул Гоголь, а в каж-дой шутке есть доля сами знаете чего. ГосподинХлестаков работал современно, легко и вдох-новенно, много импровизировал, порой таквыходил из формата, что казалось даже, чтоему во вред будет. Но нет! К примеру, спустив закарточным столом денежки одному мало-известному пехотному капитану, Иван Алек-сандрович возвращает себе капиталы за счётмэра и чиновников города и с большим при-бытком. Делает это до необычайности изящнои... – тут Афанасий Петрович несколько по-перхнулся и закашлялся. – Безнаказанно дела-ет это, что и в наше непростое время весьма

149

ным танцорам из газеты правильно организо-вать это дело, – негромко произнёс Павел Ива-нович, подвигая к себе блюдо с сухарями ещёближе...

– Видите ли, Павел Иванович, – счёл воз-можным осторожно заметить Бронькин послеобразовавшейся паузы и как бы изучая узорына посуде. – В произведениях того тома, про-тив которого вы уже битый час как противи-тесь, расположен ещё и прекрасный «Ревизор»,где Хлестаков крепче Чичикова будет. Почему яговорю это? Господин Чичиков, которым вытак стремительно интересуетесь, и, правда,большой виртуоз мыслей и генератор идей. Онвершит свершенья продуманно и с завиднымупорством, чем в ряде случаев удачно продви-гает свои бизнес-проекты к деньгам. ГосподинаЧичикова и его соратников, включая туда идругих героев нашего времени, я даже в цент-ральной оппозиционной газете района пуб-лично защищал и потому предмет знаю. Ноесли откровенно, то в дни, когда ЧичиковуПавлу Ивановичу случалось вступать в некото-рые проекты втёмную – случались уже не егоименины. Не его свадьба скакала за гармони-стом по селу. А Хлестаков...

– Стоп, стоп, стоп, командир! – холоднопрервал его ночной гость. – Не надо мне здесьраспускать язык и пальцы! Я бы рекомендовалвам воздержаться от непропорционального

148

завершил Бронькин, забив по шляпку послед-ний гвоздь своих аргументов и завинтив самуюпатетическую ноту на конце речи.

Клиент призадумался, и видно было, что ондаже нечаянную оговорку с чёртом пропустилмимо ушей. Он зачем-то покрутил в рукахчашку, словно впервые увидевши её, зачем-тозаглянул в сахарницу да и замолчал зачем-то инадолго.

Уже принялись бледнеть огни рекламы заокном и смелее подкрадываться к центральнойплощади города NN рассвет. Всё сильнее игуще румянились его щёки...

151

значительно... И мне всё больше и больше ка-жется, особенно в минуты бессонницы, что се-годня экономика и бизнес должны быть мане-вреннее и ближе к твёрдому берегу вызововбытия...

– Гм... Талантливый, вероятно, юноша, этотваш Хлестаков... Способный, видимо, малый,если даже с приходом остался... и без статьи...Здесь уж я и ему, и вам, капитан, точно похвалувыскажу. Начитались вы, вижу, как директоршколы какой-то. «Слушая вас, чувствуешь при-быток сил. Дух воздвигается».

– Вот-вот! Но не меня, Павел Иванович, неменя слушая... Слушая Гоголя! Ведь это он длянас такие тропинки обустроил! – торжествую-ще вскочил на ноги Бронькин. – Используя этиобстоятельства, дорогой Павел Иванович, по-лагаю возможным «...вновь обратить вас кпредмету прекращённого разговора» – при-нялся за своё Афанасий Петрович. – Двухтом-ник избранных сочинений Гоголя именно то,что вам жутко требуется, и стоит сущие пустя-ки... В условиях упрямства и инфантильностисо стороны всеобщей необразованности иутраты ценностных ориентиров классика вбизнесе, как сообщали небезызвестные героиклассики, правда, по другому поводу, – «имени-ны сердца». С вашей, как я уже заметил, дьяволь-ской воспитанностью и благонравием знанияклассики прямой путь к немеркнущей славе, –

150

сагу о ветеране Бронькине. Сагу о тех краскахего доблести, что доселе неизвестны вам, слав-ному городу NN, разветвлённой сети крайкни-готорга и бронетанковым массам той страны,чьи границы даже из самой Москвы недоступ-ны силе зрения самого дальнозоркого в миребинокля. Ну а если учесть, что именно в этотчас наш капитан уже не сидит верхом на танке,а твёрдыми стопами своими вышагивает по ко-леблющейся платформе предвыборных заботоб избрании нового хозяина города, то не ви-дать вам здесь родной сестры его таланта пофамилии Краткость. И хотя сейчас капитанунедосуг, поскольку местность уже принялась,хотя ещё и не в ближнем бою, но густо и не-остановимо наполняться его обещаниями отом, какое светлое будущее её ожидает, вам всё-таки подфартило. Подвезло именно в том, чтовашему скромному повествователю уже при-ходилось попадаться Афанасию Петровичу накрючок его размашистых воспоминаний иразмышлений о смысле былого и грядущего наслучайной встрече в известном каждому рублюказино «Рок» у дяди Лысого Пимена. Кстати,там же размещён и его популярный у автори-тетных городских казнокрадов и транжир ре-сторан «Акулька». Если у вас накоплены опреде-лённые такие привычки, то лучше пробирай-тесь туда. В левом крыле районного пенсион-ного фонда вы легко найдёте это заведение. А

153

ГЛАВА IX ЛЕГЕНДА О КАПИТАНЕ БРОНЬКИНЕ

Думается, читателями уже подмечено, какпорядочно наскучило Афанасию Петровичувколачивать в голову посетителя правду о ценеГоголя, да и автору повествовать об этом. Еслиабстрагироваться лишь от одной сторонымедали, то автору от Афанасия Петровичауже подеваться некуда. Никак ему не укрытьсяот Бронькина, особенно сейчас, когда этотбезобидный и капельку недовольный своимотражением в существующей жизни капитанзапаса уже почуял прибыльное для себя дело и,конечно, не в 222 рублях, а ноздри его носа ужетрепетно задрожали, причём без всякой огляд-ки на последнюю сессию ММВБ. Даже по еговзгляду, хитро направленному внутрь душисвоей, сейчас было ясно, что капитан уже по-чуял то, чего ему хотелось. А хотелось емуславы и любви приятных гражданочек и граж-дан, наделённых правом выбирать себе тех, ктоим люб.

О, мой возлюбленный читатель! Чувствует моё терпеливое сердце, что пора

преподнесть вам истинную и трогательную

152

пальчивые труды про звериную алчностьагрессивной сущности империализма. Верители вы, не знаю, но ваш покорный слуга не сразууверовал Афанасию Петровичу в том, что го-рючки в полку в последнее десятилетие егослужбы точно не наблюдалось, однако долг ис-полнять неизменно требовалось. Алчноститогда в полку и своей было немало, а потомувсе эти годы капитан брал с собою в танк толь-ко классику. Так он с нею и сдружился, а в осо-бенности покумился он с Гоголем НиколаемВасильевичем, чьи строки были написаны так,будто бы Гоголь и сам одно время исправлялдолжность именно в этом гвардейском танко-вом полку. Хотя на самом деле он там, конечно,никогда не числился, что аргументированнодоказала Бронькину хранительница раритетовкомнаты боевой славы полка толстая ефрей-торша Клавка из отдела кадров.

Чему капитан и по сей день часто удивляет-ся? Так тому только, как удалось ему от огорче-ний и переживаний за судьбы неживых душ,старосветских помещиков, философа Хомы,Катюшки Масловой с Карениной Аней илидругих героев от родных классиков не спитьсяв те времена окончательно, чего в эти годылегко добились многие приличные люди про-славленного Н-ского танкового полка.

Роту свою и танк Бронькин любил во всехсмыслах этого слова. Ещё больше боготворил

155

если вы ещё не обзавелись у Пимена даже клуб-ной картой, то как увидите сразу под аркойэтого дворца добролюбия и почтенности пра-вую дверь с нацарапанными часами работы«Всегда», так и звоните дважды, но коротко.

Так вот. Чтоб избавить вас от велеречивыхподробностей о безмерной его доблести и неупустить важнейших вкусностей боевого про-шлого Бронькина, автор отважится на скупойпересказ слышанного от него при той встрече.То есть дерзнёт на роль беспристрастного по-вествователя подлинной легенды о легендар-ной личности, незаурядной подлости и смыслесуществования в их окружении остального че-ловечества. При этом он востремится в мерусил своих скромных и способностей ничегоне намесить в невыгодном правде нашегогероя ракурсе.

Итак, самые яркие страницы биографииБронькина, по свидетельству самого капитана,были отлиты в граните и броне, а также не-справедливо обделаны мазутом и копотью накраю земли, где начинаются океаны и кончает-ся Америка. Бронькин имел случай немало леттам и зим, что в тех краях одним и тем же будет,столоваться в одарённом огромной боевойславою Н-ском танковом полку. Тамошняя пол-ковая библиотека построена была так патрио-тично и непримиримо, что помещала в себеодни лишь классические творения и самые за-

154

рёд и разошёлся на этой промёрзлой почве так,что дальше уже разойтись было некуда. Дальшетам уже находились то сугробы, то болото.Бронькин всегда мечтал служить и командо-вать так, чтобы депрессия от вечной мерзлоты,магнитных бурь и отсутствия витаминов быливсегда, но только у других комбатов полка. И ондобился этого! С торжествующе-победитель-ным отпечатком на лице в первый же деньсвоего командирства он провозгласил всем,что второй его батальон вскоре унесётся натройке побед и бог знает на какую высоту! Отом, что цветы и краски тундры и всех удоволь-ствий Севера будут лежать на броне его дружи-ны. А потом и ещё больше обнародовал всяко-го такого, что было уже и т.д. и т.п. Поначалусреди комбатов загорелся даже спор: Бронькинснова стебается так, как всегда он это делает? Тоесть что-нибудь классическое и непонятноедля других, слово там иль потеху какую вво-рачивает им как в своей роте ранее? Или по-взрослому взялся за дело? Оказалось, за баталь-он Бронькин взялся не по-детски.

Безудержно отважная работа Афанасия поуправлению батальоном с первой же минутывоистину сопровождалась легкокрылыми везе-ниями. Земля! Ух, как под гусеницами танковего второго батальона дрожала земля! Как пла-вился между штабом и его квартирой и завидо-вал бордюрным камням асфальт! Как самозаб-

157

он свой родной второй батальон, которым по-велевать и шевелить его не упрашивали, хотяэтого ему всегда очень хотелось. В том-то и си-дела его большая печаль и тревога. Долгимипуржливыми полярными ночами Афанасийчасто кричал себе мысленно: – Почему комбатДеревянкин? Почему человек с такой броне-танковой фамилией, как у меня, не комбат? –Но на мысленные вопли свои не получалБронькин никакого ответа. Тундра про комба-тов играла в молчанку. Олени, о Бронькине нислова не мыча, выковыривали себе из-подснега ягель. Танки вели себя так, словно вместосолярки в баки воды набрали. И думали танкитолько о том, зачем они вообще нужны на Се-вере, если дорог здесь даже в оптический при-цел не видится, о чём знает даже их командирбатальона, да ещё и Деревянкин? Коренное на-родонаселение нордовых берегов океанов обатальоне ничего толком и подробно не мыс-лило. Но красную рыбу и моржовые клыки наспирт, сапоги и тушёнку оно разменивалотолько здесь. Во втором батальоне служилисамые смелые и проверенные в непубличныхторгах компаньоны и благодетели всех север-ных народов.

А потом взошла заря удачи. В силу обстоя-тельств Афанасий Петрович на целую неделюостался батальонным командиром. И онпошёл, поднявшись в полный рост, пошёл впе-

156

порыв энтузиазма не попал в долгие ящикиполковой канцелярии, Бронькин произвёлрывок. Он понимал: для успеха нужен рывок!Встречу комдива Афанасий Петрович ознаме-новал сорока артиллерийскими залпами изкаждого 100-мм танкового орудия батальона вотдельности в организационно-штатной ихочерёдности и в направлении того угла мест-ности, куда ещё не ступала человеческая нога.

Командир полка, заслышав такое вдруг отвторого батальона своего же полка, конечно,онемел от изумления. Но Бронькин пошёлдальше, ибо к тому же разучил со своими бой-цами медоточивую строевую песню удачливо-го каюра на оленьей упряжке в соединении скуплетами о возложении к унтам генерала Хре-новухина хлеба и соли. И исполнил коллективэту песню на приличном уровне, а именно всопровождении полкового духового оркестра,что за ящик варёной сгущёнки инкогнито вы-учил все до единой ноты каюровой песни идвиженья, выдуманные накануне кореннымижителями Севера с бубном и вторым баталь-оном в тандеме. Песня, как и салют, прозвучалакак следует, и можно сказать, что наряду с пес-цовым малахаем и такой же песцовой буркой,возложенных к подножью комдива, усладилиоба генеральские уха до слёз умиления. Правда,комполка и на эту тему сильно надулся. Онпотом ещё дважды весь оркестр загонял по

159

венно пьянели от идей врио комбата люди! Какдулись на него неисчислимые пентюхи и воро-ватые и не всегда трезвые прапорщики! Трудноосознать и понять, как жутко было улицезретьэто врагам на самом что ни на есть краю землинашей! Но нюхали ли вы северный ветер намарше? Вкушали ли вы приполярную влагу изслегка примятой гусеницами танков тундры?Носились ли вы когда-либо на броне по теммагистралям, которых не отыскать даже насамых секретных картах мира, причём даже унашего наиболее вероятного противника?..

Нет, нет и ещё раз нет! Вам этого не постичьи не уразуметь! Вас там, скорее всего, никогда вжизни не было! А там чего только не было!..

Но удача одна не приходит. На глазах всеймировой закулисы, а также в условиях дикойполитической смутности и совершенно вне-запно их полку обозначили подведение итоговза какой-то туманный период. А к тому же ещёи красная рыба раньше обычного срока сдви-нулась неудержимо на нерест по всем приле-гающим к нему водным артериям. Комдив, от-влёкшись от важных государственных и при-равненных к ним иных дел, охотно согласилсязаняться именно теми гвардейцами, у которыхсо старта тронулась рыба. А к прибытию гене-рала Хреновухина в полк второй батальонуспел подтянуться как следует. И чтобы не уто-нуть в болоте демократической бездарности, а

158

преждевременно образовавшейся сладкойулыбке, что потом оказалось делом совершен-но напрасным. Впрочем, а тогда генерал тутже вытащил из своего кармана и надел себе направую руку прямо перед тем же строем своидругие личные часы, но уже не «Ракета». Иполк в ту минуту чуть было не умер на плацуот страха, потому как от бархатистого при-ветственного рыка генерала тогда и «...до ма-лейшего телодвиженья, в нем всё было вла-стительное, повелевающее, внушавшее в низ-ших чинах если не уважение, то, по крайнеймере, робость». Хреновухин пошёл ещё даль-ше и прилюдно провозгласил, что на парадепо случаю его прибытия и за особую передним лично доблесть второй батальон пройдётторжественным маршем по плацу первым, ауже потом поплетутся остальные батальоныполка, включая даже первый батальон.

Тут Бронькин не на шутку призадумался освоей дальнейшей карьере в недавно отремон-тированном кабинете начальника штабаполка, куда позавчера только переселилась от-служившая свой срок в кабинете командираполка, но ещё вполне приличная для использо-вания в интересах обороны страны шатурскаякорпусная мебель... Надо сказать, что в те годы споставками мебели дела обстояли неважно, ине то, что сейчас, когда в таких вопросах докадаже сам министр.

161

такой обиде в морпорт на разгрузку бурогоугля и сушёной картошки, поскольку дела и соркестром, и с песней для него оказались ин-когнито. И это несмотря на то, что особенныйотдел в его боевых порядках никогда не спални днём ни ночью, прикрывая свои доносы иособливое положение демонстративной ле-гендой об игре в карты на щелбаны. На самомделе они играли только на водку.

Но это было потом. А пока что генералу«...не не понравился...» этот разумный акт ба-тальона Бронькина в честь своего прибытия,и он во всю свою генеральскую мощь включилрупор правды о положении дел в целом мире.Потом из закромов своего норова, где у Хре-новухина обычно хранились храбрость, вели-кодушье, ум, «...изрядная помесь себялюбья, че-столюбья, самолюбья...», капризы и другаявсячина, в этот раз он, хорошенько покопав-шись, вытащил безграничную щедрость. Зная,как важна она для его бронированных витя-зей, генерал насупился важно, показал наБронькина указательным пальцем да и награ-дил его прямо перед своим строем своимиличными часами «Ракета», сняв их со своейправой руки. Да, и такое в жизни бывает. Вотвам крест! Замечу, что при рассказе об этомвашему повествователю на случайной встречеу дяди Лысого Пимена Бронькин тогда, пом-нится мне, в том месте даже расплылся в

160

втором батальоне и уровне его боеготовностиони, конечно, сразу же накатали в прокуратуруи что, дескать, родина защищается абы как,тоже настрочили. Завязалась катастрофа небы-валого значения...

Прокуратура учредила мгновенно наряжен-ное следствие, что в полк скоро прибежало иполетело генералу смастряченное на живуюнитку «Дело капитана Бронькина А.П.» по при-знакам 126 статьи известного кодекса пролюдей, похищенных организованной группойлиц, причём в сговоре и с применением ору-жия, а также из меркантильных соображений.Словом, почти всю статью переписали они спунктом «з» включительно, где на кону вплотьдо двенадцати лет казённых харчей полагается.В то же время на продовольственном складепрокурорские ещё и обревизовали свои ощу-щения потерь и недостач, что привело ихточно к усохшим сапогам, тушёнке и ящикусгущёнки, скушанной военным оркестром ужев варёном виде. Но и это ещё не до конца глав-ное! Оказалось, что прокурорские прицели-лись и в другой движущий процесс угол. Наце-лились они по такой статье, что танкисты, мол,саданули ровно 39 раз против всей власти вцелом и с определёнными планами. Потомукак в Белом доме, чтоб командовать райономдвое суток и секретарш не было, а без их указа-ний там даже ягель в горшках на подоконниках

163

Однако зависть, как вы понимаете, всегдатопчется окрест фортуны. Вот и тогда земнаяслава Афанасия Петровича Бронькина прошлабыстрее парада его батальона по гарнизонно-му плацу. Оказалось, что в судьбоносные мину-ты его салюта в том поросшем лебедой и бор-щевиком углу тундры, куда примерно повали-лись вылетевшие из стволов второго батальонаснаряды, обдумывало свои планы ближайшегоразвития районное начальство, что ввиду буд-него дня мозговало над ними там вместе совсеми своими неутомимыми секретаршами.Начальство, правда, в тот раз не пострадало,потому, как снаряды рвались с перелётом, даникто в него-то, в начальство, по сути, и неприцеливался, а к тому же ещё и схоронилосьоно там со своим индивидуалками в тёплых па-латках и за мобильными коваными мангалами.

Но и здесь не всё получилось ладно. Вы-яснилось, что из сорокового танка снаряд невзлетел. А руководство района, будь оно нелад-но, штаты и вооружение второго батальонауже хорошо знало и в тундре той сутки ещёподжидало артиллерийского залпа из послед-него танка, потому как все взрывы от залповостальных танков параллельно подсчитывало.И чтоб затем не войти в историю района в видезаключительной воронки, начальники потомещё сутки и по-пластунски добирались изэтого совещания до райцентра. Об осечке во

162

нукая и кнутом и всем, чем попало; потомучто изморили добродетельного человека дотого, что теперь нет на нём и тени доброде-тели, и остались только рёбра да кожа вме-сто тела; потому что лицемерно призываютдобродетельного человека; потому что неуважают добродетельного человека». Не по-сылают ему справедливость небесную, наградуза терпенье иль за геройское седлание умомего стихии масс воинских... Хотя честно ска-жем, что добродетель его всегда целилась водну лишь сторону и сторона эта небесспор-ным достоинством сияла.

А в обозреваемую нами ту долгую ночь доб-родетельный Афанасий показал импозантно-му клиенту учреждения «Мудрецов» Павлу Ива-новичу свой подвиг, конечно, с другими мета-форами, красками и запахами, да и времени унего эта боль душевная заняла гигантское мно-жество. Однако Павел Иванович на редкостьтерпеливо выслушал его сагу, а в конце толькочто и сделал, внимательно разжёвывая сухарь,так всплеснул руками.

– Неуж-то в сыром чулане двенадцать год-ков как одна копейка?!

– Прям-таки так! Да вот им хрен! Поставилимы другую пьесу вместе с сотоварищами, – не вмеру остро отозвался Бронькин. – Тут, понявпереполох и раскол у прокурорских с судей-скими и с генштабом, в дело врезался наш не-

165

никогда не колосится и не расцветает. Тут,правда, прокурорские на счастье тоже не до-глядели и промазали, потому как сверху позво-нили и строго указали как надо, чтобы пра-вильнее, а то было бы всё ещё хуже, и не толькоБронькину, но и самому генштабу.

Генерал Хреновухин и здесь в стороне неостался. Комдив в минуту заменил идеалБронькина на пол-литровый «Абсолют» дляпрокурорских писателей в оптовых дозах каж-дому. Большой ревнитель абсолютной правдыпрямо в парилке и под вениками сухо велелпрокурорским чинам изъять себя полностьюиз славной летописи торжественного салютаво втором батальоне полка, что уже висела сего портретом на гвозде штаба. Понятно, чтодля Бронькина тогда уже лучшую гадость при-думать было невозможно. Бунт его разума осправедливости столкнулся с лавой бурлящихугроз прокурорских чинов, а жажда надеждокаменела и застыла на пороге чинов, но ужепрактически судейских.

Вот так-то и влип в историю дивизии оди-нокий и добродетельный человек А.П. Бронь-кин! Хотя «...пора наконец дать отдых бедномудобродетельному человеку; потому чтопраздно вращается на устах слово: доброде-тельный человек; потому что обратили в ра-бочую лошадь добродетельного человека, инет писателя, который бы не ездил на нём, по-

164

ещё торжественно не для всех открыта. Хотелон было на ипотечный кредит совсем новыйхрам строить, да от условий и процентов банкауже и сам потерял веру. Ограничился он покачто возведением минимаркета сувениров, до-машней кухни спешного питания и личныхпокоев сверху, где и живёт с молодой матушкойи верой в квартиру от нашей обороны.

– Так комиссар и теперь при власти? – за-интересованно прервал его клиент.

– Так, да не так, – тяжело вздохнул Афана-сий Петрович. – С ним тут такая история завя-залась. Гармошкина сильно заинтересовалавдруг полнота всей нашей подлунной жизникак таковой, то есть вместе со всеми её преле-стями и безобразиями. Будучи только что какназначенным к нам настоятелем, теперь, какболтают за углом, в служении запрещён и на-правлен указом их командира за штат времен-но. Вроде как за самоволку с выездом на вы-ставку ЭКСПО в Шанхай на дегустацию нашихщей и кваса с боевой стрельбой. Здесь пока нигу-гу про это, но его электорат и МИД в курсе.

– Что ж до меня касательно, – продолжилБронькин, – то пришлось мне тогда скоропо-стижно подать в отставку. Хотел было эмигри-ровать в Германию или какую другую экзотиче-скую страну, где со специалистами моего уров-ня туго, но пока что думаю. Сижу в детективномотделе и ещё в одном месте. Конечно, красота

167

потопляемый замполит Аверкий Семёнович,гвардии подполковник. Он стороной выказалтому маршалу, что стоит над головой Хренову-хина, что квартальная сводка по дисциплине ипорядку из-за победного моего салюта во всейтанковой армии ниже их колен колеблется, –ещё больше завёлся Бронькин. – Замполит унас такой был горячий и требовательный, чтоне то что генералу или прокуратуре, а чёртумозги легко вправит, да так, что чёрт сам поэлектричкам побежит бегать и милостыню со-бирать, если ему Семёныч прикажет. Хоть са-мому Семёнычу на его личные именины, а хотьдаже и на борьбу с нечистой силой чёрт ему со-бирать будет ассигнации как миленький!

При неоднократном упоминании чёртаздесь клиент саркастически и длинно нахму-рился, непривычно осклабился, затем равно-душным взором окинул висящие по углам порт-реты современных бородатых и лысых класси-ков, но жевать прекратил. Стало слышно дажетайное дыхание Зухры за ближайшей портье-рой. Но капитана её дыхание не остановило.

– Замполит-то наш и запустил следствиеточно по понятиям и директрисе болотныхогней, – продолжил Бронькин. – Семеныч,слава богу, и сейчас среди нас. Он отец Феофан(в миру Аверкий Гармошкин), окормляет нас иокрыляет, правда, в тестовом режиме в приход-ской церкви Николы на Недотычках, что пока

166

рично, будто с силой всучивая клиенту бумагуи время для обдумывания.

Любопытно, что в Павле Ивановиче сейчасраспахнулась «...не только любознательность,но и основательность...» С решительностью,присущей лишь наиболее опытным военно-служащим по контракту, он устремил взор в ма-шинописный текст под шапкой «Руки прочь отП.И. Чичикова и его боевых соратников» и при-пиской, что текст к чтению абитуриентами ишкольниками не предназначен...

Спустя некоторое время, то есть к минутевозвращения Афанасия Петровича, клиентуже, видимо, постиг, что стропальщик заводамалолитражных молоковозов Афон Броне-носцев и Бронькин – одно лицо, а красавицаЗухра успела даже пошептаться с ним, будтобы как о правильной температуре кипячениячая...

– Ну что ж, недурственные у вас блинцы икреативность мыслей вытанцовываются. Куче-ряво написано. Не всё понятно настрогали, ноправильно, – процедил ему гость.

Бронькин не успел даже обрадоваться этимсловам, как посетитель ещё больше наддалжару – и не в бровь, а в глаз.

– Почему же наш писец для красоты слога иборьбы с вашей затхлостью не плеснул сюдагроздь былых экономических побед господи-на Чичикова?

169

классики – страшная сила! Но там мне для лич-ного обогащения уже мало чего осталось. На-бираюсь, так сказать, иных полезных сведенийс мечтой о построении своего бизнеса во всёмгороде сразу.

– Вы, я вижу, тоже на пороге неких мыслей,а то и свершений, – решился наконец-то взятьклиента за рога Бронькин. – Быть может, вамнедостаёт соратника, в совершенстве владею-щего местным колоритом и знаниями о биз-несе господина Чичикова, или толкового топ-менеджера на условиях выплаты активно про-грессирующих бонусов по факту талантливовыполненных работ? Такого человека я бымог вам подогнать, что, конечно, тоже невполне бескорыстно, но доступно... – Бронь-кин вытащил из сумки несколько чуть смятыхлистов и протянул их посетителю. – Здесьпубличное слово в поддержку господинаЧичикова и его соратников, вязь размышле-ний вашего покорного слуги. Ткань кружев-ная, ибо носит коммерческий нрав и состоитв ожидании вознаграждения центральнымпечатным органом непримиримой оппози-ции города... Здесь же мои неподкупные суж-дения о городе. Сегодня материал уже опубли-кован, правда, самой газеты у меня пока нет.Вы могли бы насладиться его прочтением,пока я произведу предрассветные указанияперсоналу, – сказал он отрывисто и катего-

168

ГЛАВА X ПОСЛЕ ПЕРВЫХ ПЕТУХОВ

Под натиском городской серости, понем-ногу пробирающейся в торговый зал сквозь ог-ромные окна учреждения, бездушные светиль-ники блекли и растворялись в предрассветноммареве. В отдельных окнах по-прежнему буд-нично и тускло моргали огни, а где-то, как вхрущёвке, что напротив, огни уже не моргали.Двум буквам рекламного щита учреждения, ви-димо, уже наскучило ковать славу Петру Октяб-риновичу Мудрецову. Они прекратили кор-чить из себя бесправный светофор и в трубкахдрожащего голубого неона принялись выда-вать себя за надменные полицейские мигалки.Остальные литеры пока ещё свою лямку тяну-ли исправно. Они заискивающе подмигивалигороду, площади, развидняющемуся над нейнебу и разновеликим, но аккуратным лужам насвежеуложенном работящими гастарбайтера-ми затейливо-волнистом асфальте: цердуМ,цердуМ, цердуМ – красным, жёлтым, зелёным...Тронутая поздней осенью и ранними замороз-ками листва кое-где плоско и обречённо, новсё ещё держалась на чахлых прутьях кустар-

171

Теперь Афанасий Петрович обрадовался вовсю ширину: – Картина тут ясная, Палваныч. Нетот читатель сегодня пошёл, не тот! Но вы здесьточно в десятку чихнули! Кучеряво многиепишут. Вряд ли стоит сомневаться, что Гогольгениален. Да и я, судя по отзывам оппозицион-ных аналитиков, не лыком шит. Впрочем, речьсейчас не о нас. Моему перу принадлежит тво-ренье моих непокладаемых рук, пока останов-ленное мною от публичного провозглашения:«Опыт П.И.Чичикова – критерий истины в раз-витии макроэкономики района, освоения егонедр, земель сельскохозяйственного и иногоназначения, а также воздушного пространстваи экспорта вплоть до 0000 года». Это основапока ещё не провозглашённой мною предвы-борной платформы...

Пик процветания макроэкономики городаNN и всего остального района здесь был за-явлен такой, что Павел Иванович непроизволь-но зажмурился и впервые оторопело замолчал.

Таких цифирь и широты размаха он невстречал даже у Нострадамуса и в календаремайя...

170

устрашающим надписям на щитках и костям вкрест под портретами недружелюбных чере-пов, он с безудержной удалью душил рубиль-ники и давил кнопки, не выпуская при этом изполя своего зрения ни входную в учреждениедверь, ни кассиршу, ни сам кассовый аппарат.

Безобразно-лохматые, косые, хвостатые ирябые тени жадно бросались на полки с из-бранными сочинениями местных кудесниковпера последних лет, пока ещё не признанныхлегкомысленными земляками районных клас-сиков современности, нападали на стены уч-реждения, на пол и даже на одежды трудящих-ся. Трудящийся персонал учреждения казалсятаким же косым, лохматым и непрочным, как ивсё его окружающее. Сейчас так выглядели раз-машисто рекламируемые в краевой газете«Правда в последней инстанции» и районной –«Чистой правде» и повсеместно предлагаемыевсякому прохожему в киосках «Край печати»,наряду с контрацептивами и чипсами, новин-ки даже краевых литературных мэтров сжирно пропечатанными на обложках их фа-милиями и титулами. Все эти творенья пропо-ведников краевого реализма и несгибаемыхборцов с врагами регионального патриотизмаразмашисто писаны были пожизненными лау-реатами и дипломантами всевозможных пре-мий имени самого губернатора, но из-за пляс-ки теней и они сейчас казались конопатыми и

173

ника. Седые от пыли и слякоти листья тучных иравнодушных ко всему фикусов на холодрыгувнешне пока ещё не реагировали и над ядови-то-изумрудными кубами вместилищ виселивполне непоколебимо. Впрочем, изумруд на ихбоках давно уже переродился в более привыч-ный глазу цвет армейского камуфляжа группы«Джунгли». Фикусные кубы даже выстроилисьпо-военному: слегка неровным пунктиром, на-поминающим очередь новобранцев на воен-но-врачебную комиссию. Пунктиром длин-ным, но малообразованным и порядочно напу-ганным скорым и неизбежным погружениемво все ужасы неуставщины от матёрых казар-менных авторитетов. Тем не менее казалось,что всем этим фикусным призывникам, как иих обидчикам, было глубоко наплевать: при-дётся ли им коротать время с лопатами в забы-том генералами стройбате или же после ВВКнаступит их звёздный час и станут они танки-стами, лётчиками или водолазами.

Разгорающийся рассвет, вытесняющий те-мень и серость, теперь уже ползуче завоёвывали внутренние объёмы торгового зала учрежде-ния. А когда Эшонкул принялся за смежныеобязанности, картина дерзко изменилась. Надозаметить, что акт отключения светильниковвсегда исполнял Афанасий Петрович. Но сего-дня на этом верблюде славы возвышался боли-гард Эшонкул. Не обременяя себя вниманием к

172

линные истории о том, что зачинателя родаСелифаноффых даже сам помещик Маниловназывал на «вы». Что этот зачинатель своейбричкой легко и безнаказанно сносил с авто-страды коляску с шестериком коней, принад-лежащую даже губернаторской семье, и выхо-дил из воды совершенно сухим. Уже только заэто Селифаноффа в городе продолжали бо-яться. И похоже, что сейчас в подуставшие го-ловы красавцев-оберегов после упоминаниядевушкой известной фамилии больше такничего порядочного и не поступило, а потомуони уселись прямо на пол, уставились на бан-комат и принялись чесать свои котелки с такимостервенением, будто бы все блохи учрежде-ния обрушились на них одновременно.

Петухи пели недолго, но вразнобой, вродекак перекликаясь и о чём-то возражая другдругу. Разрозненный собачий лай за окном, на-против, постройнел и теперь уже вызывалмысли, связанные лишь только с силой песно-пения хора районного ДК непорочных работ-ников прилавка. Затем и этот хор отчего-то,может, усталости, придушил ноты, зато в сторо-ну полигона твёрдых бытовых отходов цент-рального подчинения дружно потянулись стаиворон и галок, оживлённо перекидывающихсяна лету последними новостями и сплетнями.

Тягучий рассвет неизменно будоражил во-ображение Афанасия Петровича мечтами о

175

недоделанными. Недоделанными и кривыми,хоть и занимали они здесь полку ничуть неболее двух аршин с четвертью, выглядели дажепроизведения самого Степана Ильича Пробки– губернатора Краснотупиковского края,поэта, прозаика, драматурга и бессменноголауреата премий имени С.И. Пробки.

И, конечно, во всей этой неприглядной кар-тине виноват был лишь истреблявший по при-нуждению электрическое освещение Эшонкул.Да он и сам это видел, но так получалось.

Одуревшие от ранее откушанной водки,друг от друга, игры в Чапаева, в поддавки и отнадзора за бездушным банкоматом, его крепковыпившие обереги – раскрасневшиеся красав-цы в устаревшей милицейской форме – друж-но подтянулись к кассе и принялись возбуж-дённо фамильярничать и клеиться к кассиршеЗульфии. На их потных физиономиях застылаи легко читалась омерзительно-материализо-ванная мысль в отношении этой непорочнойдевушки. Но та, не будь дурой, сунула им в носподарок от Селифаноффа в виде флакона мос-ковских духов с его автографом на этикетке ичто-то ехидно им пообещала...

Красавцы тут же от неё отклеились и приня-лись обмозговывать, чем бы ещё заняться, ибоперспектива встречи с Гаврилой их никогда нерадовала даже на трезвую голову. В городе NNиз поколения в поколение передавались под-

174

Затем на твердь исторической части рай-центра обычно выплывали жены бизнессо-общества или не состоящие в родстве его при-живалки: всевозможные клуши и марфуши, чтоначинали выпендриваться своими утренниминарядами ещё больше, чем их спонсоры и бла-годетели. Они нещадно таскали за собой по до-рожкам и клумбам разнокалиберных кобелейи сучек неведомых пород с топорщащимися отбантиков, шляпок и другой ерунды ушами, хво-стами, лапами и другими частями тел. Те таксмахивали на своих владетельниц, что Бронь-кин всякий раз даже отгадывал, кто в этот развыйдет из подъезда, а кто выползет из-за углачебуречной. Кто будет заливаться хохотом вовремя орошения его питомцем плиты и какойименно из плит «Аллеи звёзд города NN».

Сегодня Афанасий Петрович на крыльцо невыходил, от прохлады не ёжился, лучи солнцаи тепла щёками не ловил, воздух не втягивал, написающих собачек не засматривался, а о здеш-нем бомонде даже не вспоминал. Его мыслибыли направлены только в полезную для егопланов сторону. Именно поэтому взглядБронькина упал точно на Павла Ивановича, ауже затем и на стену учреждения, что и вызвалоу него немалую оторопь. Его глаза застыли так,будто бы они на что-то натолкнулись, хотя на-талкиваться там, в частности на стенке, былосовершенно не на что. Перекидной настенный

177

том, что бы ему ещё вырвать от угасающейночи и учреждения. В такие минуты он пообыкновению набивал ранец сухарями илискрепками, туалетной бумагой или салфетка-ми, карандашами, а то и электрическими лам-почками, если у него на то загоралась нужда поместу временной прописки. После того онлюбил выходить на зелёный пластиковыйковёр перед парадным входом, приятно ёжасьот отступающей ночной свежести, ловить не-видимые прикосновения к лицу проникающе-го сквозь облака солнечного тепла и глубоковдыхать постепенно тающую прохладу. Затемон, как правило, начинал подстерегать созер-цаниями дефиле олигархов, что, выпендрива-ясь друг перед другом расписными спортко-стюмами от национальных сборных по неска-занным видам соперничеств под видом физ-культурной разминки, и, правда, брели в ту сто-рону, где находился стадион. Но плелись они,конечно, на самом деле в закусочную, чтобпринять на грудь утреннюю кружку свежегопива. Из «Бешеных ершей», что у них считалосьбизнес-клубом, олигархи обычно вылезали да-леко за полночь. Ершей здесь острословы на-зывали «Голубой луной» или «Зелёным змием»,и к тому времени они уже состояли в закрытии.Но даже и не поэтому олигархи поутрянке кершам никак не стремились. Просто впереди укаждого из них стоял рабочий день.

176

чёрту – при деньгах, значит! – в очередной разподумал Бронькин. – По-любому моим оглу-шающим разум идеям в городе даже и без чёртапределов нет. И каким бы уставшим ни был Афа-насий Петрович сейчас, он принялся зорковсматриваться именно в то место, где могла быприсутствовать тень от его странного клиента.Всматриваться, чтоб-таки понять, в чём он на-именее опасен, а в чём наиболее полезен потому делу, что, без всякого сомнения, замыслилв практически родном Бронькину городе NN.Хотелось ему понять только это. А то, что послепервых петухов даже чёрт не так опасен, каксебе воображает, Афанасий Петрович твёрдопомнил всегда, почему и комплектовал свою ко-мандирскую сумку уже после их утреннего пес-нопения. – Ну что ж, другой раз и чёрт плачет, адва чёрта в одном болоте не живут, – удачновспомнил Бронькин чью-то мудрость, ещё разперекрестился и мысленно плюнул через левоеплечо... Глянул на Эшонкула. Тот показался по-хожим на писателя Гоголя, только с кобурой и вдругой причёске. Глянул на милиционеров – теусиленно чесались и скрытно пялились на ло-дыжки Зульфии. Глянул на Зульфию: та умело ирадостно красила и без того уже сияющую кра-ской и красотой мордашку. Глянул на клиента.Тот не чесался и никуда не смотрел, однако гла-дил себе рукою голову так, будто бы пытаясьсхоронить в отступающей от пролысины рас-

179

календарь с губернатором, продвигающим изсемейного круга какой-то чудотворный замор-ский чай. Часы с тремя циферблатами и стрел-ками по Санкт-Петербургу, Душанбе и Лондону.Витражи, что переплелись причудливыми при-зраками, а кое-где даже совместились с при-вычными для глаз утренними отблесками, те-нями и размытыми силуэтами, начиная оточертания тени самого Бронькина и заканчи-вая хмурыми очертаниями стеллажей... Приро-да его смутного беспокойства проясниласьчуть позднее, когда Бронькин осознал её на-стоящую причину. Не было ни малейшего со-мнения в том, что на стене не было ни малей-ших признаков тени покупателя его товаров иуслуг Павла Ивановича?! Быть может, да и на-верняка, кто-то слово «ерунда» употребит здесьи по новому кругу. Можно было бы и так, ноАфанасий Петрович сейчас воздержался.Вначале он украдкой перекрестился, потом по-думал ещё и решил, что не лишним будет сего-дня навестить отца Феофана, то есть АверкияСемёновича, и он исподволь скрестил два паль-ца под полой пиджака.

Конечно, для Бронькина узреть чёрта безмаски и в рабочее время было удачей неслыхан-ной, но с чем тот мог к нему сегодня пожало-вать? А потом, чёрт он не чёрт или даже чёрт егознает кто? Если он просто нездешний стиляга-негоциант, удачно толкнувший свою душу

178

ной оправе вниз, но ни у себя, ни у собеседникадаже копыт не обнаружил. Полицейские служи-тели в милицейской форме чего-то вдруг одно-временно прекратили чесаться и уставилисьмутными глазами в одну точку, но уже не в Зуль-фию, что было бы для крепко выпивших муж-чин целесообразным, а точно в ту же стенку уч-реждения, где недоставало внятности. И таксильно они уставились туда, будто бы детворанацарапала там самые обидные слова об их на-чальнике или того хуже – о них самих. И надозаметить, что на этот раз часовые банкоматапоступили очень нетипично и даже необыкно-венно умно для допившихся до чертей прияте-лей. Весьма предусмотрительно поступили онии в отношении изумительной кассирши Зули,ибо Бронькину показалось, что сейчас и настенке, и на всех стёклах кассы одновременнослабо отражается сильная тень господина Се-лифаноффа, хотя самого Гаврилы в зале вродебы, как нигде в эту секунду, и не стояло.

– Я существую делами, но в силу врождён-ной скромности перед крутыми виражамииной раз внутренне колеблюсь, – наконецпривычно плавно заговорил Павел Иванович...– Обнаружилось мною, что с вами в концес-сию вступать можно. Видится, вы опытныймалый, и помыслы наши на короткой дистан-ции могут быть взаимовыгодны, – пространноповёл он речь дальше, как бы обнимая своими

181

тительности короткие рога или ещё какую-тосекретную необычность. В конце концов, Афа-насий Петрович решил ещё раз подвергнутьрассмотрению себя, чтобы вернее вступить впредстоящее ему дело. Теперь Бронькин с удив-лением обнаружил, что и его тени на этой про-клятой стенке с губернаторской роднёй не при-сутствует?! «Чёрт знает что, какая дрянь!» –произнёс он, плюнувши...» Тьфу, на всех ещё раз! –сказал уже мысленно и подошёл к посетителю...

– Талантливые люди мне нужны, хоть я и непривык подбирать их на улице, – с неожидан-ным дружелюбием взглянул на Бронькина кли-ент и тем вернул его к продолжению разгово-ра. – Ясно теперь, где вы этих историй про Го-голя набрались, – здесь он высморкался так,что его нос снова зазвучал трубой, и в которыйуже раз вновь воткнулся в табакерку. – При-знаться прямо, думаю сейчас, что предо мною,скорее всего, человек умный...

Обнажённая оценка от клиента, как и дру-гие, прозвучавшие сейчас слова, Бронькинавдохновили, хотя и показалось ему, что на этотраз из табакерки потянуло палёной шерстью.Тени клиента, как и его собственной тени, настене по-прежнему не существовало, но и рас-свет по полумраку уже колотил наотмашь.Бронькин непроизвольно провёл рукой по го-лове, где, правда, ничего предосудительного усебя пока что не выявил. Скосил очки в сталь-

180

но и мне его пока не передаёт. И такой стран-ный приводит резон: – Я, говорит, тебя в круп-ном деле ещё не испытал. Может быть, ты дажеи совсем реальный мот в натуре? Докажи мне,что ты надёжный человек. Купить людей сей-час – дело плёвое. А ты прибери-ка себе земли-цы в собственность фантазиями подвигов ве-ликого Чичикова Первопроходца, дай мне осо-знать твою силу и получишь наследство... Да имне не хочется связываться с этими Луврами иМонпарнасами... А потому бери земель нашегоотечества сразу этак десятин двести, к примеру,чтоб было потом, где бы и мой прах мемори-ально увековечить.

Горько всё это мне говорить, – внимательнообследовал Чичиков взглядом Бронькина. –Тем более что за плечами у меня немало итаких дней, когда градоначальники и прези-денты корпораций плакали, как дети малые, ишнурки на моих ботинках вязали бантиками...

– Видно, батенька ваш уж чуток совсем, не-сколько того?.. – деликатно и до чрезвычайно-го невероятия съёжился от его речей Афана-сий Петрович, продолжая просчитывать, какбы чего не упустить. Он внимательно всматри-вался в Чичикова-младшего, но глаза наталки-вались лишь на «благоприличие изумитель-ное». Не верилось, что перед таким приятныммужем лились слёзы, хотя шнурки с его боти-нок и, правда, свисали.

183

рассуждениями не только город NN, но и при-легающую к нему страну в целом, поскольку,как показалось Бронькину, он толком пока ещёничего и не сообщил. Клиент снова замолк, апотом вымолвил такое, что Афанасий Петро-вич даже взмок для приличия, будто от неожи-данности, хотя давно уже понял, чего ожидать вэтом неожиданном, но по ощущениям полез-ном ему посетителе.

– Открываюсь сразу, – резко возобновилречь оратор, продолжая для вида в чём-то какбы сомневаться, – я прямой наследник Чичи-кова I. То есть дальний правнук известногодаже вам Павла Ивановича Чичикова – Перво-проходца...

?.. – Да, это именно так... Теперь о деле, и об-

ратного пути уже нет. Понятно?– Понятно, – жадно сглотнул Бронькин и

почесал затылок.– Батенька мой Иван Павлович – сейчас уже

старик бездельный и доживает своё время вглухой деревне под Марселем, – как ни в чём небывало спокойно продолжил речь Чичиков. –За ним, кроме недвижимости и прочих благ из-менчивого мира, нетленных триста га косого-ров с виноградом, винзаводом и другой всячи-ной, а кроме меня, наследников ни-ко-го, –сделал он многозначительную паузу. – Имень-ем по дряхлости он управлять уже не способен,

182

Теперь и у Бронькина зачесалась голова отолба и до макушки, ибо из-за возвышающейсянад стеллажами пальмы высунулась, а потом ипромяукала чёрная морда кошки. Затем пока-залась вся остальная кошка заведения, сновамяукнула, сиганула на свежевымытый пол, при-близилась к Чичикову, будто бы подтверждаяим сказанное. Затем она обозначила хвост тру-бой и неспешно побрела в сторону кассы запервым завтраком.

– Такие вот... брат, дела наши, – зло завер-шил Чичиков. – Гениев, конечно, мало не быва-ет, но не каждому яблоку дано падать к чужимногам, – под конец ясно глянул он на Броньки-на, но тот про яблоки в этот раз ничего не раз-гадал. – Нам надлежит «...привести в испол-ненье мысль» зачинателя моего Ивана Павло-вича. Зарплата будет. Потребуется танк – будети он. Был бы результат. Сейчас я на вольныххлебах временно, но талантливых людей под-бираю, будете теперь увлекаться моим конт-рактом, – завершил он и порядочно отхлебнулостывшего чая. – Хватит вам в детской песоч-нице забавляться. Время, вперёд!

Земельный вопрос Бронькин разгадал, апотому услужливо вытянулся и пронзитель-ный взгляд Чичикова выдержал. Каких началь-ников он видал, каких перевидал, каких терпели перетерпел!.. Теперь командиром его станеттворец полёта и мысли, да ещё и с фамилией

185

– Не без того, чтобы и «того»! Но не ума этотвоего, – тут Чичиков врезал даже стихом. –Есть ещё у папашки в эквиваленте и фамиль-ные ценности, а с ними, так сказать, мой сы-новний долг перед зачинателем сохранять ихи в веках, и в потомствах... Представь же... прия-тель, положеньице. – Тут П.И. Чичиков-млад-ший, понизивши голос, стал объяснять как быпо секрету: – У Ивана Павловича референткойразгуливает Люлька, а у неё детки разные... Тогои гляди всё пойдёт прахом и перейдёт им.Была когда-то Люлька, теперь секретарь-рефе-рент мадам, Эвелина, я блиц извиняюсь, Спи-ридоновна... Лучше б она, конечно, коровдоила, как в молодости, или занималась чемпубличным, что ею тоже разнообразно про-штудировано, но... Меня пятилетку как баркусреди свирепых волн мотало по Сыктывкарамда Мордовии. И упустил я мадамшу... упустил,так сказать, по вине нашего правительства.Даже загранпаспорт торжественно получалпотом, не без греха тоже. После командировки– к батяне в эту глушь марсельскую добираюсьи гляжу конкретно! Люлька всплывает точноведьма и всё у неё уже схвачено. Чёрная кошкатам у них породистая есть, на Меджи отзыва-ется, так даже она при встрече с ведьмою, чтобуйти от неприятностей, всегда трижды плюётсебе через левое плечо и дорогу ей уступаетнеизменно...

184

– Вы, я вижу, и, правда, Стрелец? – наконецспросил Чичиков.

– Стрелец я, и я неплохо владею всеми ви... – Это недурно, – хмуро оборвал его Чичи-

ков. – А то я с Козерогами, а в особенности сВодолеями принципиально не работаю, но вас,любезный, знаю больше, чем вы думаете. Такзарубите себе на носу: «Если уже выбрана цель,уж нужно идти напролом». И если я открылся,то для вас теперь обратная дорога завалена, –сообщил он с нескрываемой угрозой в голосе,нехорошо улыбнулся и подытожил: – Я ужеотвык от нефильтрованного базара и в молоконе стреляю. Для меня если козыри те же, то идураки те же. В итоге только полный ажур! Я невыдумал вам про танки. Здесь может быть и по-следняя модель «Калины», и путёвка на двоих втот же, например, Кисловодский нефтегазо-вый санаторий. Сухари есть. Земля мне! Земля!По либеральным ценам равным исключениямиз правил!..

Афанасию Петровичу сделалось нескольконе по себе. Показалось, что Чичиков некото-рые слова произнёс, будучи уже абсолютно нев себе, а в совершенно другом человеке. Прав-да, затем Чичиков снова в себя вернулся и сталтаким же спокойным, вежливым, элегантным ивнимательным господином, каким представ-лялся ему ранее...

187

Чичиков и «...с его обворожительными каче-ствами и приёмами, знавший в самом делеверную тайну нравиться»... Бронькину ужедавно вместо Елизаветы каждую ночь снилисьтолько выборы мэра, снилось, как «...сердцаграждан трепетали в избытке благодарно-сти и струили потоки слёз в знак призна-тельности к господину градоначальнику». Ифамилия у градоначальника была Бронькин,и звали его Афанасий Петрович. Нет, глубо-коуважаемый Афанасий Петрович!.. Нет, отецнаш и благодетель достопочтенный господинБронькин!..

– Да пускай меня теперь наш шеф ПетрушкаМудрецов не наградит самой почётной грамо-той заведения, если я вру, – запальчиво очнулсяБронькин. – Невооружённым взглядом вижу,что скромность ваша, Павел Иванович, непре-взойдённа! Я и сам-таки обладаю этими каче-ствами, а потому родство наших душ обнару-жил немедленно! Честью сочту работу с вами вконтракте, в «ВКонтакте» и в «Фейсбуке», хотьмашинки такой пока что и не имею!

Чичиков удовлетворённо склонил головувлево, а Бронькин мягко добавил: – Однако жхотелось бы думать, Павел Иванович, что преж-де чем уйти на хлеба, вам удалось-таки запа-стись хоть бы сухарями?..

«Да, подумал Чичиков, – у этого губа недура».

186

номию, будто бы у него перед носом появил-ся вяленый лещ, а в рот уже устремилось жи-гулёвское пиво. – Это я вам для преамбулы такзаметил, – продолжил он теперь уже с откры-тыми глазами. – По Гоголю точно знаю, чтохождение во власть Чичикову I всегда было побольшому барабану, и не удивлюсь, еслитакие же привычки и вы в себе содержите. Вобщем, в ответ на ваше благородное довериеподелиться последней рубашкою я могу. Вы-страданным мною планом могу интегриро-ваться с вами! – вытянулся в струну и без тогостройный Афанасий Петрович. И он замер втом положении, в каком рапортуют искушён-ные в рисовании на штабных картах стрелатак и ресниц оборонительных окопов лей-тенанты презираемым ими генералам за ихнеумение так красиво изображать побеждаю-щие всех врагов красные стрелочки и рес-нички с синевой.

– Доносите, мой друг, доносите. Слушаювас безо всякой тени недоверия, – не вставая,распрямил плечи Чичиков и «...с обворожи-тельной приятностью подшаркнул...» подстолом ногой, в то время как Бронькин взялпродолжительную театральную паузу, запол-няя её мелким, но убедительным покашлива-нием.

– Да, уж точно сказано, что «безо всякойтени», хотя, правда, и без копыт тоже, – поду-

189

ГЛАВА XI КАЛАНЧА ПОРУЧИКА РЖЕВСКОГО

Накопившаяся в годы вынужденного без-действия энергия потребовала от Бронькинанемедленного выхода, и он заговорил так, чтоостановить его уже было никак невозможно: –Ну тогда, Павел Иванович, как говорится, какговорится, Наполеона вспомним, – неожидан-но смело встрепенулся Бронькин, пренебрегаяхолодящими душу угрозами Чичикова. – Напо-леон всегда жил грядущим, чтоб не отвлекатьсяна кусачих блох в дне нынешнем. Светом душамоя возгорелась после слов ваших, господинЧичиков. Аки ангелы, ухватив ваше фио наслух, над «Хайкомбанком» братьев Хайгулли-ных в небе пропели, хотя дело мыслится здесьтакое, что и сам бес лишним не будет. Озвучувам главные мысли, от души исходящие, а там идругие идеи приложатся.

– Давайте, давайте, – покровительственнокивнул полночный книголюб.

– Так вот! Если бы к вашему взгляду, госпо-дин Чичиков, и повадкам замечательным до-бавить ещё и власти исполнительной, – тутБронькин закрыл глаза и сделал такую физио-

188

всё постановляется в один присест? и не в тенихерсонских платанов, где ещё никем недоме-ренные угодья устремляются за недосягаемыегоризонты?..

– А вы, Бронькин, я вижу, отпетый дебатёр...«Право, у вас душа человеческая, всё равно, чтопареная репа». То, что в вашем NN все места ге-ниев пока что вакантны и мне по нраву, – на-хмурился принуждённой откровенностиЧичиков. – И хотя я чужим ушам не потакаю,скажу только вам, что есть тут в ваших сумер-ках и серости и у меня дела, созвучные эпохе.Сегодня о них говорить рано, а послезавтрапоздно. Если доверия к вам не испытаю, то изавтра говорить ни к чему будет, а может, и кчему, – пригвоздил он тугоплавкими буквамисверху и резко замолчал.

– Что ж, думайте до завтра... Так вот предуве-домляю вас сразу, – перешёл на шёпот Афана-сий Петрович, – звону у нас однозначно будетнемало. Учтите, что в нашем любимом городе«...мошенник на мошеннике сидит и мошенни-ком погоняет. Все христопродавцы». Но я от-кликаюсь откровенностью на ваше завтрашнеечистосердечие уже сегодня, хотя мог бы пока-мест и помолчать. А теперь сообщаю вам, чтона задворках нашего гиганта книжных мыслейи эксклюзивного производителя подакцизныхизделий в виде пьянящих жидкостей и суспен-зий возвышается пожарная каланча XІX века. И

191

мал Бронькин, но коротко заявил: – Мы моглибы нырнуть в пучину планов вместе, ПавелИванович, причём крепко взявшись за руки, авынырнуть из неё с обоюдными успехами. Ди-ректриса стрельбы у меня имеется...

– Так, так, продолжайте, коллега, продол-жайте, но без всяких пучин и мокрухи.

– Да, здесь можно и без воды. Во-первых,ваш сыновний долг, что мне святым кажется! –снова зажмурился точно в предвкушении чего-то приятного Бронькин.

– С тем, что первый вопрос именно мой, ре-шительно согласен, коллега, – внешне без вос-торга и всякого доверия криво кивнул Чичи-ков, и Бронькину показалось, что к святостиЧичикова не предрасположен.

– Позвольте же для постижения всеобщейдиспозиции заговорить с вами практическибратским и непостижимо мягким образом... –уже твёрдо заявил Бронькин. – Мысль моя натом скроена, что всякому специалисту, посе-щающему наш город по выдающимся коммер-ческим проектам, случается истекать из него вещё более глухие волчьи углы даже в сравне-нии с нашей районной столицей. И отходить –в сумасшедшей торопливости и в не афиши-руемом даже для полиции направлении. Вни-мание, мой вопрос! Зачем вы чаете занятьсяделом здесь, а не в каком-то там таком элитномауле торфяного Подмосковья, например, где

190

удовольствием скушаны революцией, но ниче-го не списано. А в хитро приобретённых мноюподлинных архивных документах, подписан-ных царскими министрами, она, пожарнаячасть, или депо, совершенно здесь располага-ется даже сейчас, – снова зажмурился подобнокоту перед сметаной Бронькин. – Оптово-роз-ничное учреждение господина Мудрецова, каквидите, здесь и-ме-ет-ся... А по бумагам оно несуществует!? Почему? А потому как главный ар-хитектор города господин Мамагонов отча-янно увлёкся нашей продукцией, предназна-ченной для народа и щедрых приёмов в адми-нистрации нашего города. Архитектор вот ужкоторый месяц как не может собраться и пере-дислоцировать свои градостроительныемысли со склада нашего ликероводочногопроизводства, где я исполняю роль переднегоплана, на чертежи и проекты, а затем в БТИ и врегистрационную палату города. Мудрецов,как видите, творил быстрее, чем думал. Вы по-нимаете, о чём я говорю?

– Нет, – ответил и на этот раз не совралЧичиков.

– А мулька в том, господин Чичиков, что те-перь самым чудесным образом и в запланиро-ванную мною минуту это помещение – Бронь-кин обвёл взглядом торговый зал – через моёвладение верными бумагами способно возро-диться, извините за правду, моим собственным

193

по слухам, она создана во исполнение указаАлександра I от 1804 года о создании пожар-ных команд.

– А что мне из той каланчи, если нужназемля, – скривил брезгливым полумесяцемгубы Чичиков и отхлебнул чаю.

– Ха! Так это ж моя каланча! Только не зави-дуйте мне, господин Чичиков, я вас умоляю! Иесли вы уже решили мне довериться, то убери-те с лица свою более чем скептическую улыбку.И дослушайте меня! – с весёлым негодованиембудто бы обиженно поджал губы Бронькин,затем отпустил их и продолжил уже без показ-ного раздражения: – Каланча приобретенамною в собственность по известной лишь мнеодному баснословной цене. Одновременнооторвал я себе документы и на всю пожарнуючасть, где по сей день числятся даже водовозкаи кони, хотя этих коней и съели наши благо-дарные граждане ещё в честь 10-летия Велико-го Октября. Бумаги на пожарку, кстати, оторва-ны мною из архива ровно за такую же точно,как и каланча, порядочную на вид покупнуюкизлярскую бутылку сами знаете чего, с кучейдагестанских неподдельных звёзд и градусов...

Так вот, теперь ловите слово! Пожарнаячасть стояла на месте этого, – он обвёл глазамиторговый зал и закончил по слогам, – по-ме-ще-ни-я... То есть пожарной, как видите, частиздесь уже не стоит. Водовозки тоже нет! Кони с

192

нежно укрывали притаившиеся под её блузкойприятные формы.

– Да, именно забавное четырёхэтажноезданьице... И возродиться оно может пол-ностью именно моим холдингом, – будничнокивнул Бронькин в сторону приятных форм исухарей, выглядывающих из-под колыхающе-гося на груди девушки бейджика. – За этой ка-ланчой, господин Чичиков, таится мой ка-торжный труд на галерах косной современно-сти и небезвредная для здоровья битва наарене отрицания трезвости. Кроме того, до ра-тификации в моё достояние безродная калан-ча устойчиво наводнялась возобновляемымипохабными надписями, что неустанно, но не-долговечно нивелировалось привлечённыммною к её побелке персоналом в виде ветеранагорторга пенсионерки бабы Оли...

Так продолжалось до тех пор, пока я не рас-пространил по городу свои обильные знания.Пока не сфабриковал серьёзно обоснованнуюисторию о том, что на каланчу всходила длясердечных встреч и любовных утех правнуча-тая троюродная племянница фаворитки Лю-довика XІV графини и фрейлины Луизы де Ла-вальер. Племянница Жужу всходила. Причёмвсходила она туда синхронно с поручикомМариупольского полка его императорскоговеличества господином Ржевским вместе. Ноесли с поручиком Ржевским вам всё и так по-

195

в составе комплекса «Историческая каланчапоручика Ржевского». Всецело моим подворь-ем. Ведь здание оптово-розничного учрежде-ния господина Мудрецова в моих верных бу-магах числится всего лишь обветшалым до бе-зобразия пристанищем огнеборцев с фанта-стическим процентом износа, небывалой поникчемности остаточной стоимостью, но и вто же время – неотторжимой частью единогоархитектурного ансамбля начала XIX веканашей эры!.. – наконец победоносно завершилречь Бронькин.

– «Экой чёрт!» – думал Чичиков, глядя нанего в оба глаза: «Загребастая какая лапа!»

– Вы хотите мне сказать, милейший, что этозабавное трёхэтажное зданьице с кассой, бан-коматом, мебелью и человечками этими внашем деле способно возродиться, извините,всецело помещеньем нашим? И что нам онопрактически ничего больше стоить не будет? –Чичиков мечтательно и откровенно окинулвзором торговый зал и остановил глаз на брос-ко вырядившейся Зухре. Именно в эту минутудевушка на каблуках запредельной высоты и сподносом в руках устремлённо близилась к ихстолику. Здесь Чичиков позволил себе дажемелкую, но простительную для любого мужчи-ны средних лет слабость, ибо вцепился бес-стыдным взглядом в её фигурку, ножки особен-но и легкомысленные завитки волос, что

194

не ЮНЕСКО зарится, и глаз уже свой на неёоно положило, и зубы острит. Её цена уже сего-дня взлетела до небес. На почве моего откры-тия рассудком подвинулся даже наш мэр. Онуже ухватил себе трёхмесячную командировкув департамент Буш-дю-Рон Французской Рес-публики и устроил там охоту на небедного го-рода-побратима. Забыл даже, что полномочияего уже на краю и со дня на день понесётсягонка по выборам нового мэра. Правда, незабыл кума своего. На радостях и спьяну объ-явил его президентом общества нашей неуга-саемой дружбы с французами. А кум, хотядружбы пока и никакой, уже принялся рубитьсебе капусту на контрактах для поставок забугры болотных лягушек и жаб.

– Всё это только для вашего кума недурно, амне лишь для учёта в работе, – задумчиво на-хмурился Павел Иванович, будто утратив инте-рес к тому, чем ещё секундой ранее озарялся. –Мне что с каланчи нашей или с побратимовваших может выпасть? – Вижу, коллега, вы тожена каланче чуток головой подвинулись, – какбы снова закипал Чичиков. – Нужна зем-ля!Причём методом Чичикова I, то есть с либе-ральными исключениями из установленныхправил и без публично осязаемого известнымиорганами греха.

Здесь стороннему свидетелю этого разгово-ра могло бы даже показаться, что мозги Чичи-

197

нятно, он мог с какой попало бабой встречать-ся и не в таких местах, то о графине послушай-те. Один из томов романа С.-Ф. Жанлис «Гра-финя Лавальер», отыскавшийся в чемоданеЧичикова в период оформления списков на-купленных им душ, читал даже он, то есть вашпредок Чичиков I. А в библиотеке полковниказапаса Кошкарёва Павел Иванович I однаждыдаже сокрушался, что творенье о графине этойпостиг не до конца. Так что можете смело при-числять свой род к фанатам французскогодвора и бизнеса, требовать от них крупныхинвестиций и даже стать почётным граждани-ном нашего города или хотя бы того же Пари-жа. Сведения эти могут быть оформленымною и документально, что, разумеется, имеетсвою цену...

«Плут, однако ж, ужасный», – подумалЧичиков: – Об этом пока думать рано, – акку-ратно остановил он оратора. – А ему палец врот не клади, – снова подумал.

– Павел Иванович, так вы ж обо мне скореепростецки думаете, – будто прочёл его мыслиБронькин. – Это шутка юмора у меня такая, авершить дела я намерен системно. Мы ж ведьне для того собрались, чтобы заняться благо-творительной вышивкой гладью? – подпёр егоновыми доводами Бронькин. – Моя каланчанаделала много суматохи даже в Краснотупи-ковске. Поговаривают, что на неё чуть ли даже

196

за господином Мудрецовым как раз и числят-ся болотные угодья бывшего колхоза-миллио-нера «Ни свет ни заря», огульно и не поймизачем выкупленные им у крестьян паями. Тамнаш любимый шеф со своими собутыльника-ми и уличными девками обычно диспуты про-водит, да и нас туда как-то привозил на такуюже попойку в день неутомимых тружениковторговли.

Петрушке те места заодно сообщаю и вижу,теперь будут ни к чему. А нам перво-напервопотребуется методом полковника Кошкарёва«...оросить жажду истины...» сквозь бумажноепроизводство. Вот мы и оросим её. Мне и безваших стараний передастся этот приторочен-ный к каланче и смешной архитектурный ком-плекс вместе с двором, этим книжным сельма-гом и пьяным цехом в подвале. А вам всё, чтодля выпаса крупного рогатого скота: за смеш-ные деньги из ваших накоплений и по чрез-мерно либеральным ценам, что я обеспечу. Аможно это дело для вас обтяпать и за банков-ский кредит под залог теперь уже моей недви-жимости, но только с услаждающими моюдушу вашими процентами поверх банка. По та-кому делу, конечно, нужны хлебосольные пере-говоры. Но главное: я берусь за ваши гектары!Берусь.

«Экой кулак!» – сказал про себя Чичиков...» –Всё в одну сторону.

199

кова тоже не гуляли, но стороннего свидетелятам не наблюдалось.

– Павел Иванович, – примирительно при-тронулся Бронькин к сверкающему металлом икамнями хронометру на руке Чичикова идолил ему чая. – Дорогой Павел Иванович. Яведь ждал вас полжизни. Я практически ужеспалил все мосты и заборы, пренебрегая сей-час даже тем, что вокруг нас вот уже битый часкак вертится первейшая доносчица нашего ге-нерального директора Фелиция Ляминович.Вы понимаете это? Я ведь о вас забочусь и по-тому лишь и рекомендую вам приобрести этидокументальные сведения во славу вашегославного рода человеческого. Для короткогодруга я отдаю свои несгораемые строки, ибобудут они нотариально заверенные, практиче-ски за бесценок. Могу даже за вот эти бэушныечасики легко согласиться. Подумайте об этом,– на секунду смолк Бронькин, в то время как из-за портьеры, где ещё совсем недавно томиласьв засаде Зухра, действительно послышалисьсдавленные басистые вздохи Феньки-ФелицииЛяминович, что всегда носом чуяла, что гдевзять и почём затолкать его в уши директора. –В том-то и фокус, – пренебрегая опасностью,однако, уже шифруясь, продолжил речь Бронь-кин, – что при обсуждении перспективы по-купки крупного рогатого скота, – кивнул он напортьеру, – следует учитывать кормовую базу. А

198

сегодня нет врагов!? До выборов на пост бла-годетеля и любимого мэра нашего городавремя ещё есть, к чему и нужна харизма ваша вобоснованных мною пределах, что обеспечити вам эпохальные скидки по кормовой базе.Авторитет вашего родословия и ваше умениедержать себя!.. Вот что нам надо! На выборахмэра мы заклеим нашими портретами всехлебные места города и впишем ещё более ге-роические обещания в его летопись.

– Вашими, вашими портретами город за-клеим, так будет лучше, – прервал его Чичиков,ничуть не удивившись такому повороту гряду-щих дел.

– Хорошо, пусть будет моими портретами,– ещё больше приободрился Бронькин. –Портретами, где вы лично и сильно пожимаетемне руку на фоне Дома краевого правитель-ства, а другой рукой – дружески похлопываетеменя по плечу и оптимистично улыбаетесь. Мыразведём такую демагогию, что души избирате-лей охватит полная эйфория очарования и не-доумения нами. Живых возьмём крупами,вином и другими синонимическими жидко-стями, мёртвых – через процедурные бумаги.Обнулим долги, провозгласим счастье и неза-медлительный расцвет города, а тарифы моди-фицируем уже потом. Писателям и бизнесу мыучредим Чичиковские премии за такие дела, покоторым даже наука ещё не в курсе дела.

201

– Только для вашей Феньки, что за портье-рой, скажу, что меня интересует лишь кормо-вая база для крупного рогатого скота! – про-должил он уже вслух. – Владельцу пастбища уменя и без вас есть что сказать, – теперь ужемногозначительно бросил Чичиков. – Смотри-те, Бронькин, как бы вам без рогов и копыт неостаться в этой партии. И часы мои вам не поруке будут. А проценты? Это да, да и зданьицеэто обсосать и обкашлять нам следовало бы...

Бронькин несколько напрягся, задумался, дав конце концов и махнул рукой: – Мы это обсо-сём, Павел Иванович, всенепременно. А вокругзданьица этого вам уже не кашлять, если ка-шель – лечитесь... Бумаги из архива мною ужеобсосаны. Но есть и второй вопрос, где можнобыло бы смягчить кашель, крепко взявшись заруки? Это часть такой моей планиды, что важ-нее денег будет...

– Какой такой планиды? Что ж у вас большеденег может взяться? Золото?! – с удивлениеможивился Чичиков.

– У меня, Павел Иванович, как вы понимае-те, в городе есть вес, публичная репутация и не-мало рвущихся в бой сателлитов. У меня, изви-ните за выражение, как у прозаика, имеетсядаже несколько специально обученных почи-тателей моего яркого таланта. Есть даже чело-век в... Впрочем, это пока неважно... Но есть ивраги. Да и у кого из мыслителей моего уровня

200

такого диапазона размаха. А смотрите, как онранжирует строй? Поначалу специалисты –мошенники над мошенниками, выше них –всесветные пройдохи и плуты, ещё вышепрофи – губернаторы, как представляется,сверхсветные мошенники, подразумеваемые иумалчиваемые, а в конце грандиозные по пер-востатейности мошенники – чуть ли не прави-тельство! Язык деревенеет даже назвать их! Вотвакантное место для меня в нашем городе!Такие у меня штабных умов шальные мысли, –наконец-то умолк так разволновавшийсяБронькин, что залпом допил не свой чай, носплюнул как раз в свою чашку.

– Ну что ж... Вашего Хлестакова пока нечитал, но в целом одобряю. Недурственно, – за-думчиво произнёс Чичиков, – надо бы мне ещёкак-то познакомиться и с народом нашим. До-говороспособен ли он без излишеств, духо-подъёмна ли местная элита?

Здесь Павел Иванович «... с чрезвычайноюточностию расспросил, кто в городе...» глав-ный начальник, а кто основной? Мягок ли и вчём сам себе не строг прокурор будет, чем те-перь новая полиция промышляет и чему в по-следние дни и ночи не по-детски радуются су-дейские? Какие депутаты и почём себя самиуважают? Чего достигла перетряска админи-стративной реформы и большая ли очередьперед телевизором для выступления стоит на

203

– А вот этого как раз мне и не надо...– Хорошо, не будем вам и премий. Я вас по-

нимаю, ваша скромность беспримерна... Будутстипендии идущим с нами вместе избирате-лям. Не в обиду будет вам сказано, но в этойчасти планиды я всё-таки назначу себе в под-держку, наряду с опытом великого Чичикова I,практику Ивана Александровича Хлестакова,что однажды обвёл вокруг пальца известногогородского голову Антона Антоновича Сквоз-ник-Дмухановского. И, конечно, систему рабо-ты самого головы, и его работы над ошибкамитоже возьму. – Здесь Бронькин отхлебнул уже счайника, перевёл дух и продолжил: – Откры-ваю в последний раз том, который вы, кстати,так и не купили. «Ревизор». Цитирую АнтонаАнтоновича. Впрочем, наизусть помню: «Три-дцать лет живу на службе: ни один купец, ниподрядчик не мог провести; мошенников надмошенниками обманывал; пройдох и плутовтаких, что весь свет готовы обворовать, под-девал на уду; трёх губернаторов обманул!..что губернаторов! (махнув рукой) нечего и го-ворить про губернаторов...»

Вдумайтесь, шеф! Душа вибрирует! Для го-родского головы губернаторы – пустяки! Онразводил мошенников и плутов ещё более вы-сокого уровня! А выше лишь министры!..Сколько стихотворчества в этих чудных сло-вах, сколько вылитых пуль! Сердце замирает от

202

одной успешно обанкротившейся градообра-зующей кампании имеется. Вам нужно толькои в первую голову обеспечить денежное до-вольствие нашего объединённого земельно-выборного штаба, руками которого мы и будемгнуть любую линию вплоть до очертания нуж-ной нам конфигурации.

О БТИ я совсем молчу! У нас ведь циклопи-ческие масштабы глубоко эшелонированнойкоррупции. Вы можете себе представить,чтобы БТИ упустило случай поучаствоватьхоть в чём-то, связанном с недвижимостью иличтоб без чернухи с их стороны независимыйтрибун проскочил, куда ему надо? Вот и я тоже.Куда не клюнь, нужны свои люди. Дурошлёпову нас уже давно сменили способные негодяи счужими дипломами и поддельными диссерта-циями, для кого зашторить огни истины, чтополе перейти. Мелкие человечки потребуютсянам для подстраховки избиркомовских, но тамучителя и пенсионеры, а это уже копейки. Каквидите, я заявляю вам комплексно и без изли-шеств. Я вижу вашу роль, уважаемый Павел Ива-нович, в ссуде некоторого стартового капита-ла, – повторно ввернул свою идею о деньгахБронькин, – и в личном участии в представи-тельской работе в высших эшелонах элиты го-рода. Мне нужен ваш бренд! Относительностартового капитала в нашем выгодном деле,дорогой Павел Иванович, – снова завернул в

205

сей день? Задавал такие вопросы, будто бы исам всегда жил где-то по-соседству. Выслуши-вал всё чрезвычайно внимательно, допросилБронькина и по другим чиновникам. Коснулсядаже банкротства библиотек и порядка перете-кания хуторов и деревень в объятья городскогомуниципального округа.

– Впрочем, ещё успеем во всем разобраться,– наконец успокоился Чичиков. – А скажитемне в конце: – Почём ваши мёртвые в прошлыхизбраниях по билетам и спискам здесь ходили?

– Платеж некрупный, щепетильности всегоничего: паспортный стол, ЖЭКи и управляю-щие компании кое-где. С вашим обозрениемпрактики ерунда полная... Но именно в градо-началии и есть моя планида! – снова понеслоБронькина: – Земля, деньги под залог, выборыи обретение административного ресурса – од-ного неба звёзды. Время во власти никогда непроходит бесследно, а потому – деньги вашивернутся на рубиновом блюде с нашими вензе-лями. Требуется лишь ваш натиск в избраниитолкового мэра в виде вашего покорного ком-паньона! Сильные личности по месту жи-тельств у меня уже есть. Есть юрисконсульт, ис-пытанный сроками условного неодобрения –теперь уже подлинный нотариус! Непублич-ный экономист с успешной кредитной исто-рией по «Вторцветмету» есть! В регистрацион-ной палате человечек, ранее проверенный в

204

сому Пимену в ресторан «Акулька» или же взалу спецобслуживания его казино «Рок». По-утру эти места немноголюдные и затемнённые,недурственная дворянская кухня. Не без про-ституток, конечно, но всё по-домашнему. «Пив-ной погреб тоже большое общество привле-кает...», и там всё без излишеств. Но, знаете ли,народ у нас безответственный и боюсь, что сутра в погребе том будет немало публики. Онанам, конечно, потребуется, но уже после моейрегистрации в образе кандидата номер один...Фамилия моя, как видите, на «б» – буду номе-ром первым, потому что на «а» у нас в городепорядочных людей нет, впрочем, как и на дру-гие буквы тоже. Можно было бы, конечно, ивздремнуть часок, а затем уже взяться за делакак следует, – вопросительно запустил подконец Бронькин и добавочную идею.

– На том свете выспишься, отвечала на по-добные предложения моя покойная бабушка, –с кривой усмешкой отозвался Чичиков.

– Как бы он ещё и с ведьмою не повенчался,– вместо ответа промолчал Бронькин. Ему по-казалось, что пролетевшая мимо них Зухраоставила за собой отпечатки кошачьих лап. Ихотя про чёрта он уже давно забыл и думать, нов душе через плечо сплюнул снова. – Толькопрошу вас, Павел Иванович, – он цепко ухватилклиента за пуговицу: очевидно, чтоб тот уже несмог вывернуться. – Конкуренция нам теперь,

207

свой угол прозаик, – можете даже не отвечать,я и так знаю, что вы мне скажете. А я вам отвечу:– Даю гарантию возврата в 99 процентов сприбылью!

– Почему не в сто?.. – с улыбкой удивления иехидства поинтересовался Чичиков. – Я непривык разговор разговаривать с такой мглойна конце. Это ж вам не вещественная каланча, анеосязаемый глас народа и его всяческие чая-ния?..

– Стопроцентную гарантию и прибыльмогут дать лишь похороны прокурора, как этоустроено у Гоголя в «Мёртвых душах» и у ваше-го замечательного прародителя господинаЧичикова I – Первопроходца. Мозгов у нашегопрокурора, конечно, немного, упорства тоже,особой цели в жизни нет, но вот беда! Здоровьеу него хорошее, а сейфы от подлых материаловтак и трещат. Но вы особенно не тревожьтесьза проценты, они будут! Мы обречены на то,чтобы объединить труды и с широкой подку-пающей улыбкой побеждать, – завершил своюречь Афанасий Петрович с широкой подку-пающей улыбкой.

– В каком таком месте вы предлагаете про-должить наш разговор так, чтобы без изли-шеств? – поинтересовался собеседник.

– Тихих мест у нас хватает. Осмелюсь пред-ложить вам, глубокоуважаемый коллега, тотчаспосле моей смены перебазироваться к дяде Лы-

206

подтолкнул его к кассе и что-то сообщил емуна ухо.

А пока Бронькин расплачивался своей дис-контной картой, а Эшонкул тащил к выходукривую тележку со связкой книг, Чичиков непреминул окинуть плотоядным взором вычур-ную и притягательную Зухру. Та без стеснениянеотрывно и жадно поедала взглядом смутныйи пока ещё недоступный объект своих девичь-их желаний.

– Придёт время и с тобою «...мы удалимсяпод сень струй», не скрывая от себя клюквен-ность намерений, подумал Чичиков. Его «...серд-це забилось сильнее, чем у наипервейшего лю-бовника»...

Часы по-змеиному зашипели длинно, какбы задумывая бить долго...

209

ведь как чёрту холера, а на полках ещё шестна-дцать экземпляров двухтомных гоголей скопи-лось. Забрали бы вы их все, чтоб меня времен-но от доноса защитить и оправдать прошед-шую ночь пред Мудрецовым. Да и враговнаших наедине с этими печатными планамидействий оставлять нельзя. Уж столько там ре-комендаций для нашего брата изложено!.. Нам-то с вами ничего и выдумывать против мошен-ников в правительстве нашего города не при-дётся! Всё это Гоголь сам для нас давно сфото-графировал и описал доходчиво. Если что нетак будет, то во всём виноват Гоголь!

– О, как это всё правильно! Лишние экзем-пляры наводящих на след документов вашегоГоголя на стороне оставлять ни к чему. Вернаятема, господин Бронькин, – размашисто под-держал его вдруг заметно повеселевший Чичи-ков. – Моих умов штабные мысли подсказы-вают, что наша дисконтная карта чудесным об-разом здесь подоспеет нам на выручку. Так ведь,Петрович? – Он улыбнулся Афанасию широко-широко, будто бы они уже многие годы былисердечными приятелями.

Зульфия радостно засияла в умирающихсполохах светофорного многоцветия цердуМи нежно обняла приятного покупателя чистыми непорочным взглядом. Тот приласкал Зуль-фию задушевным ответным взглядом, а потомпо-дружески приобнял Бронькина за плечи,

208

ГЛАВА I. НИЗКИЕ СЛУХИ

И ВЫСОКИЕ МОТИВЫ

Трое суток Афанасий Петрович Бронькинне встречался ни с восходом, ни с закатом.Ссылаясь на анонимные источники различ-ной степени достоверности, знающая публи-ка из нервозного арьергарда очереди за посо-биями по безработице стоусто твердила, чтовсё это время Бронькин с сотоварищами ба-зировался в ресторане «Акулька» у дяди Лысо-го Пимена. Одни говорили, что Бронькин тампил, другие – что он там думал. А вот что онтам пил, о чём он там думал и кто с ним состя-зался в собутыльниках или мыслителях, по-началу не ведала даже сама полиция. Хотя дей-ствовала полиция в те дни пока ещё по при-вычке так клиновышибательно, что ей удивля-лись и завидовали даже в знаменитых своейсомнительной славой органах. Позднее разве-дала полиция то, что уже к тому времени раз-нюхали и известные своей небесспорной сла-вой органы и что в целом уже знал и город NN.Выяснили они всё доподлинно от своих тай-

211

СЛУЧАЙНО УЦЕЛЕВШИЕ

ГЛАВЫ И ОТРЫВКИ

ИЗ ПЕРВОНАЧАЛЬНОЙ

РЕДАКЦИИ

ВТОРОЙ ЧАСТИ 1

1 Беловая рукопись второй части романа трагически погибла врезультате досадной халатности автора при подготовке мангала к работев неблагоприятных метеорологических условиях ближнего Подмосковья.Мастерски заточенные главы и фрагменты окончательной редакции, гдеталантливо показаны исключительно позитивные персонажисовременного общества и их дела во благо населения города NN, –утрачены безвозвратно. Читателям предлагаются лишь местамиуцелевшие и отчасти восстановленные по памяти отрывки исохранившиеся черновые наброски, которые целостного характера неимеют

ники-галлюциногены глазасто узрели хоро-шо сохранившийся в болотной грязи конт-растный отпечаток тела толстого начальникав полный рост с галстуком и в форменной фу-ражке, сильно напоминающий прокурора го-рода господина Тугрикова. И хотя ДинарФранкович после вполне удачной гусарскойрыбалки в прокуратуре потом и появился не-привычно целым и чрезвычайно рано, до вы-яснения подлинных обстоятельств его вче-рашнего отсутствия там, въедливая охранапрокурорского офиса на службу Тугриковауже никак не пустила. Не помогло Тугриковудаже то, что на даче была обнаружена потомименно та форменная фуражка с его автогра-фом, которую он, как было задокументирова-но ранее сексотами тайной полиции, когда-толично проиграл Петрушке Мудрецову снача-ла в карты, а потом и в домино. Не спасли Туг-рикова даже свидетельские показания Ибра-гим-бека, что эту фуражку, будучи, как прави-ло, всегда здесь под мухой одевал обычно наголову Мудрецов Петька, который как раз на-кануне якобы и был здесь трезв минимально.

Оказалось, что всё это оказалось тоже не-спроста. Оказалось, что господин начальникдругого жизненно важного правоохранитель-ного органа города в фуражке начальника по-лиции Дергоусова по факту возможной без-временной кончины господина прокурора

213

ных агентов из той же скандальной очереди,что «Акулька» закрылась на спецобслужива-ние. И что с той секунды, когда «Акулька» ре-шительно отвернулась от людей не бог вестькак, но знакомый нам Пётр ОктябриновичМудрецов злорадно потирал руки, а в ведомо-сти учёта рабочего времени напротив фами-лии Бронькина лично ратифицировал егобеспочвенные прогулы круглыми нулями. По-говаривали даже, что самодовольная улыбкаМудрецова в те дни излучала затаившееся вего мозгах счастье. Кое-кто толковал даже, чтов известный уже вам красный подвал на сове-щания в те дни Петька Мудрец не спускался,чему немало споспешествовали также и завя-завшиеся в чебуречных города пока ещё несовсем ясные по своим мишеням, но небез-основательные беспокойства.

Сначала по улочкам города проползликрайне низкие слухи. Вроде бы вблизи до-машнего зоопарка со страусами или в районеболотно-малахитовой ландшафтной лужайкизаднего двора, что сразу же за охотничьейлачугой господина Мудрецова, а именномежду теннисными кортами, дальней госте-вой банькой и бунгало службы его личнойбезопасности в составе виртуоза шашлыковИбрагим-бека, вероятно и не случайно совер-шилось циничное и расчётливое убийство.Именно там пытливые и безбашенные гриб-

212

дважды. И всё только потому, что господинпрокурор до выяснения истины о своей воз-можной погибели и пропажи в болоте вродебы господином прокурором пока и не являл-ся. Вроде обнаружился он у заднего входа впрокуратуру всего лишь под видом простогогражданина, за что теперь и поплатился за-конным бюллетенем, вроде гражданина, не-осмотрительно забредшего на аномальныймитинг... А второй раз омоновец треснул про-курора, правда, уже по шее и потому только,что теперь-то он был твёрдо убежден, что ихподлинный прокурор находится строго набюллетене ещё после первого удара по ма-кушке. Что в прокуратуру пытается ворватьсяхитро отпечатавшийся в грязи лжепрокурор вгалстуке и в арендованной у Мудрецова фор-менной фуражке истинного прокурора, а ненатурально пока ещё тёплый, но уже состоя-щий на бюллетене реальный прокурор. Иличто мыслимо тоже, совсем уж сторонниймужик, слегка напоминающий прокурора, могтуда стремиться с преступным и далеко иду-щим умыслом. Кроме того, господин омоно-вец продолжал тогда ещё сомневаться и в том,что его смелость, отправившая невнятногопрокурора на бюллетень ещё с первого взма-ха, вполне впечатлила его начальство, которо-му он верноподданно прислуживал. Сомне-вался он, что всех остальных господ омонов-

215

Тугрикова успел-таки и не без радостного удо-вольствия завести своё дело по имеющимся вналичии признакам злодеяния и молнией до-нести об этом долгожданном для него явле-нии в краевой центр. Да в этом, собственно,ничего предосудительного обывателями и неусматривалось, так как Дергоусов и ранее сла-вился здесь своей откровенной дремучестью,непредсказуемостью и сволочизмом. А людии так видели, что главы полицейского околот-ка и прокуратуры давно уже меж собой неладят на почве своих рейтингов главности ибанальной ревности. А вот к кому та ревностьзавязалась? и кто побеждает в деле главности?– по городу NN и сёлам бродили одни лишьдогадки...

Впрочем, вскоре оказалось, что всё-такипобеждает непредсказуемый и могучий, какнадгробный постамент, полицеймейстер Дер-гоусов. Выяснилось, что победу ему родилодин достаточно пышный, что под стать са-мому полицеймейстеру, господин омоновец.При осуществлении своего долга по сохране-нию доказательств отсутствия господина про-курора в кабинете господина прокурора омо-новец хоть и несильно, а, видимо, только отстарательности и уважения к господину на-чальнику полиции на чёрном входе в проку-ратуру хватил господина прокурора по ма-кушке казённой резиновой дубинкой, причём

214

известностью лицами титульной националь-ности ограблена самая охраняемая в мирецентральная публичная библиотека, причёмгосударственная. А во-вторых, и в главных,промелькнули кой-какие идеи о букинисти-ческом отделе учреждения господина Мудре-цова. Вроде бы как там немедленно и сразувыросло до великого множества число тол-стых книжек, где страница номер семнадцатьсо штемпелем якобы этой самой центральнойпубличной государственной библиотекиМосквы в каждом томе варварски отсутствует.Полиция и социально активные гражданебросились в гигант книготорга закупать себепо дешёвке дефицитные книги, где и, правда,обнаружили каких-то томов без семнадцатойстраницы немалую кучу. Зато именно этихскорбных семнадцатых страниц так онинигде и не нашли, хотя удачные приобрете-ния себе сделали...

Мудрецов в тот день был в клетчатом пид-жаке и в таких же коричневых брюках. Он ещёвполне трезво перемещался по залу, достаточ-но приветливо махал людям руками, хотя иулыбался им уже не вполне цензурно. И оноказался абсолютно прав. Тут как раз Мудре-цову и позвонили из администрации города испросили его требовательно о причинах от-сутствия ободряющей продукции у них настолах во время торжественных приёмов, о

217

цев его отвага обрадовала, а стихийно собрав-шихся здесь на всякий случай простых зевак ибездельников славного города NN – отрезви-ла. Впрочем, вскоре оказалось, что его ге-роизм впечатлил практически всех и розово-щёкий и пышный в животе господин омоно-вец вокруг пустого прокурорского кабинетатеперь уже ходил гоголем. Остальные господаомоновцы ужасно завидовали своему собратуи его дубинке и на почве этой пугали горожаношарашенными до полного безумия завистьюлицами. Потому как теперь из их косяка истаи никчемный дотоле карась, а ныне уже го-голь жадно дожидался значительную денеж-ную награду в связи со своим бесстрашиемпри сохранении служебной и лечебной дис-циплины. «Полицеймейстер был некоторымобразом отец и благотворитель в городе», апотому так, чтобы не наградить своего чело-века за наезд, тем более, на прокурора – бытьтакому даже и не допускалось. Но и это не всё:говаривали, что поощрение для гоголя требу-ет одно влиятельное лицо, прибывшее в городинкогнито, и такое, какому отказать никак не-возможно...

Неверно полагать, будто не случалось в этидни и других досадных инцидентов. Во-пер-вых, поверх волнистого асфальта улиц городаNN проползла тревожная молва о том, чтопрямо в Москве не пользующимися широкой

216

Надо сказать, что и другие сплетни над го-родом парили и шныряли, как стаи ворон игалок, даже в коридорах горадминистрации.Даже дела шились. Поднял свою натруженнуюголову ранее затаившийся в заброшенных га-ражах криминал. С незащищённых замкамибалконов граждан принялись пропадатькнижки, гречка, лыжи и велосипеды. И еслигречка пропадала безвозвратно, а велосипедыиной раз ещё и всплывали в перекрашенномвиде или на той же базе «Вторчермета», тоутраченные тома и подшивки журналов в пе-реплёте самым чудесным образом оказыва-лись в учреждении Мудрецова. Причем, вме-сте с семнадцатой страницей, хотя их туда накомиссию никто вроде бы как и не приносил.Горожане цепью потянулись в полицию с за-явлениями на Мудрецова и требованиямивернуть им лыжи, гречку и деньги за нескон-чаемые моральные страдания, а стены и забо-ры города запестрели неодобрительныминадписями в его собственный адрес...

– Кто им позволил так меня оскорблять! –горланил Мудрецов, не пойми кому и всемсразу, производя сильный акцент на вторуючасть последнего слова.

С огнедышащей яростью бросился он в ор-ганы. Не приняли они Мудрецова!? И даже наочередь для приёма не поставили его органы,что было неслыханным, если не сказать, даже

219

рентабельности его предприятия, а также и окаком-то там кассовом разрыве в зарплатахвсяческой высокородной их родни. Так стро-го спросили у него об этом, что Пётр Октяб-ринович Мудрецов о Бронькине даже думатьбросил и злорадно потирать руки прекратил.А проставлять прогулы в ведомости напротивего фамилии, будучи в сумрачно-пепельномнастроении, поручил бухгалтерше Елизавете.В ответ ему на это Елизавета в той ведомостирабочего времени тут же одни нули преврати-ла в восьмёрки, другие – уничтожила ласти-ком и таким образом все ранее проставлен-ные прогулы, касающиеся Бронькина, пере-иначила в неоспоримые доказательстванужды в награждении его грамотой. ЗатемЕлизавета немедленно отправилась в органы,куда сама и вызвалась давать свидетельскиепоказания, выученные ей назубок с бумажки,что с нездешним почерком. И оказалось, что ктому времени она уже состояла основнымсвидетелем по факту устного заявления глав-ного архитектора города Мамагонова о егонасильном удержании в ликёроводочных за-стенках Мудрецова, причём Петром Октябри-новичем лично, причём с Ахдамовой Айгуль впаре. От участия в программе защиты свиде-телей Елизавета радикально отказалась, ноденьги за особый себе риск потребовала и по-лучила сразу.

218

все ваши будущие крики о демократии в от-блесках костров оппозиционных амбиций, ина всех ваших адвокатов тоже плюём, они унас на полставки. Наши сиятельные службыуже устремили на вас свой стальной взор ивскоре совершенно чистыми руками при-жмут вас к нашему горячему сердцу так, чтотебе мало не покажется... Собирай вещи! Пока-пока! Чао, Петрушка!

Лишь только повесил Мудрецов трубку ибросился в заслуженный потрясением, новнеплановый запой, как в городе уже загово-рили, что ему осталось две дороги – в психуш-ку или в Сретенский Кокуй близ Читаго, что вглубине известных руд и мест боевой славыдекабристов. Потом зашумели ещё громче.Дескать, у Петра есть и третий путь к свободе,следуя по проторённым колеям наших тради-ций избавления от высоколиквидных акти-вов. Пошли даже толки, что он отправился потретьему пути и уже сбывает и предприятие, иземлю, а вот кому он это втюхивает, за сколь-ко и как зовут приобретателя – слухов не ро-дилось. Говорили, правда, что приобретательне тутошний, а сбоку. Зато в учреждении Муд-рецова нежданно проросли выносливые пар-няги авторитетного вида, нарёкшие себя при-ставами, неясно кем, но тоже сбоку пристав-ленными. Они объявили себя совместителямитакже и бдительной охраны немедленного

221

сказочным их свинством после баньки с вер-ным лицом из этих органов и практикантка-ми из «1000 мелочей»... В последний раз стер-пел он обиду, удержал себя в руках и чтобылишний раз не козырять своим чрезмернозначительным положением, бросился на пло-щадь под дуб и прямиком к телефону-автома-ту, где выстоял, конечно, всю очередь.

– Алло, товарищи! Это анонимный теле-фон доверия уважаемых всеми нами органов?

– Да, Пётр Октябринович, это нашего орга-на анонимный телефон доверия, – непривет-ливо ответили ему те. – Если вы чего хотели,то вам это уже не поможет. Нам уже известнадаже ваша натуральная фамилия, гражданинПотняцов...

– Но ведь я же не предполагал, что...– А мы располагаем оперативными сведе-

ниями о том, что вы активно занялись сбытомкраденого, – прервали его грубо. – Об этоммы уже даже нашему неугомонному и, не кночи будет сказано, мэру города в сам Парижфаксонули. Знаем даже, что вы раритетныйсемейный архив одного весьма уважаемого встране человека по фамилии с очень большойбуквы «Ч» под крышкой шкатулки из красногодерева со вставками из карельской берёзысхоронили под огромной кучей украденныхвами из московской библиотеки книг! Пред-упреждаем заранее, что плевать мы хотели на

220

своей напрасно запятнанной чести, достоин-ства и деловой репутации, объявивши всемуэтому цену в сто миллионов. Но по дороге кнепогрешимому правосудию и неожиданнодля себя на пороге Дома правосудия Мудрецовжёстко натолкнулся на Афанасия Бронькина, скоторым вначале не захотел даже здороваться.Зато потом узнал он от Бронькина, теперь ужесквозь зубы и через губу, что пока Мудрецовтуда плёлся, его честь, достоинство и деловаярепутация сильно упали в цене, хотя точнуюих цену выяснить так и не удалось. А потому онна какое-то время испуганно и глухо замолчали беспричинно снова напился. Наверное, Муд-рецов мог бы поступить и по-другому или хотябы выискать какую-то более рациональнуюпричину для внепланового запоя, но окружаю-щие его обстоятельства ложились явно не вего миску. При встрече той Бронькин прямотак ему по секрету сразу и заявил, что человекпо фамилии на большую букву «Ч», которогоон и сам уже вполне опасается, в городе и до-вольно-таки близко от него. А для такого сата-ны, как для того, что с большой чёртовойбуквы в начале фамилии, закопать Мудрецовав болото или пустить по миру, всё равно чточхнуть в расписанную под Хохлому табакеркус лавровым листом или маком.

Город тоже с интересом задумался, но со-всем по другому поводу... Кто же попадёт под

223

реагирования Петрушкиного учреждения,хотя неприятностей по сути небдительностиазиатских джигитов из прежней охранной ко-манды учреждения не существовало. Зато онивыбили себе и зарплату, и аванс за два месяцанаперёд и организовали, чего ещё никогда небыло, широкий телесный досмотр персоналаи людей на входе, а наиболее приглянувшихсяим дам даже и на выходе из учреждения.

В общем, сплошная засада образоваласьвокруг совсем уже осатанелого Мудрецова, итак она образовалась, что куда не кинь, всюдуклин. Тут уже Петрушка не на шутку задумался.То ли над вопросом сотрудничества со след-ствием в инициативно-приходском порядке,то ли над необходимостью воспользоватьсяресурсом и позвонить кому надо в крайцентр,хотя тот ему из крайцентра в ответ на звонкитолько глубоко и молча дышал в трубку...

До того дня Петрушка Мудрецов нередколюбил пускать «...пыль в глаза своей быва-лостью в разных местах...», но в такой [нрзб]

2

ему бывать ещё не доводилось... Наконец он,чтоб разогнать под диким натиском Ахдамо-вой своё отчаянье абсурда, решил посудитьсясразу со всеми своими врагами по поводу всей

222

2 В отдельных случаях неразобранные слова автора (т.е. Г.Д.) в текстеотмечены в прямых скобках курсивом, причём, если там имеется и цифра,то она обозначает количество неразобранных слов. Как, например,[2нрзб].

сразу возненавидели, но ненадолго. Оказа-лось, что правда не в Гавриле и что магнатомпо телефонным проводам, как и по водопро-воду с девственно чувствительной ключевойводой, на самом деле является совершенно недочь Селифаноффа. Магнатом здесь, как ока-залось, старший сын большого любителя рас-сказывать по телевизору байки про жизнь вБолгарии, куда он однажды ездил, артезиан-ского спикера всех депутатов района Маковея– картёжник Гриша.

Тем не менее, у антимонопольщика Ковба-сенко и всех участковых правоохранителейзакипел радиатор дознания. Вшестером всеони – участковые полицаи города и Ковба-сенко с ними – седьмым, сбиваясь с ног,серым облаком моли понеслись по городскимулицам. Рассчитывали они скоро разобратьсяи с монополией, и с задолжавшим населени-ем, а заодно и выполнить срочное решениепервого зама мэра, чтоб собрать остальныхдепутатов городского округа для введения ЧСи корректировки бюджета путём вымогатель-ства у олигархов инвестиционных средств на-личными на ликвидацию этой неимовернойситуации в инфраструктурной блокаде. Ноникого из депутатов по месту жительства они,конечно же, не обнаружили, да и среди собст-венно олигархов повисла необычайно подо-зрительная и конфузливая апатия к этим тре-

225

каток правосудия после Мудрецова, задумалсягород, и за что?.. Дело в том, что в районномгороде NN все вопросы с провинившимисядураками решались с помощью кумовства исудебного асфальтоукладчика, хотя другой из-вестной в стране бедой, а именно – дорогами,занималась лишь малюсенькая бригада ар-мянского автобанщика Ары. Здесь давно счи-тали, что счастье тормозят лишь две беды: ме-неджеры-недоучки из вельможных семей иинфраструктура. Такие менеджеры и теперьдали повод громко заявить о тончайшейчасти инфраструктуры города. Оказалось, чтомногие жители NN в эти дни воспламенилисьвдруг идеей покрутить диски своих телефон-ных аппаратов, чтобы взять трубки и посове-товаться с администрацией или с полицией огречке. Тут будто бы назло им теперь оказа-лось, что единоличный оператор NNТС и еёвладелец через топ-менеджера сетей и их со-владелицу, а именно приёмную дочь от преж-него брака Гаврилы Лифановича Селифаноф-фа, как проговорилась по секреции кассиршаЗульфия, принялся запланированно перехо-дить на более удобные и привлекательные длягорожан номера и тарифы. Так что вскоре всетелефоны замолкли насмерть, а народонасе-ление стало единоличным должником компа-нии Селифаноффа и его дочери за ранее от-пущенные в розницу услуги связи. Гаврилу

224

дали ему знать, что его личная кривая по греч-ке и велосипедам, применительно ко всейместности и в сопоставлении с кем-то, взлете-ла ввысь, как утка над картечью. Что криваяуже воткнулась своим клювом в обоснован-ную ими аксиому об организованной сущно-сти кем-то умело и эффективно учрежденнойв городе преступности... Иван Антоновичсильно удивился этому, а потом даже крепкопоругался с ними, так как организованнуюпреступность выпестовал лично, знает её на-перечёт и настаивает, что велосипеды и греч-ка – дело рук абсолютно неорганизованнойпреступности.

В ситуации досадного недоразумения оличности подлинного организатора сущно-сти творящихся в городе и районе неясностейначальник полиции хотел было запустить впроизводство обидчивый на всех рапорт особственном покое. Но затем передумал, пото-му как у него три дочери и ни одного стабиль-ного зятя рядом, и подводить его дачу подключ путём подключения к ней СМУ-14 тогдауже будет некому. В то же время, если чего-то истрашился Дергоусов в тот день, так однойтолько строгой переаттестации полицейскихнравов. А она могла как закопать его, так и воз-нести его чуть ли не до неба, а могла она про-изойти даже без его личного участия, правда,если только с личным подвигом. Интересно,

227

бованиям. А Маковей совсем обнаглел и сновапо телевизору лично выступил. Он заявилвсем, что в Болгарии такого не бывает и чтовершит своё телефонное право он по правудепутата, избранного от сусально-сахарнойпартии деревенщиков. А у деревенщиков те-лефонов вовсе нет и никогда не было, а пото-му ему, как и его избирателям, тарифы эти доодного места, которого в экране, правда, он непоказал, но скабрезничал на эту тему онпотом ещё достаточно долго.

Руководитель, начальник и «...некоторымобразом отец...» полицейского воинства горо-да Иван Антонович Дергоусов «...имел уже да-леко за сорок лет; волос на нём был чёрный,густой; вся середина лица выступала у неговперёд и пошла в нос, словом, это было толицо, которое называют в общежитьи кув-шинным рылом». Поначалу Дергоусов чув-ствовал себя хорошо, а после удачной уста-новки прокурора на колени отлично теперькушал и забывался лёгким сном после стер-ляжьей ухи в особенности в превосходныхфантазиях. «Вообще он сидел, как говорится,на своём месте и должность свою постигнулв совершенстве. Трудно было даже и решить,он ли был создан для места, или место длянего». Однако вскоре и его продолжающиеся вгороде несуразицы завели в тоску. А тут ещё ианалитики из краевого УВД подсуропили и

226

Но поскольку полиция в данном город-ском муниципальном округе обычно береглане простых людей, а людей совершенно не-простых, то все эти непростые люди ещёсильнее насторожились, так как остались безполномочного лица при полном исполнении,но с привычным кувшинным профилем. Наи-большую опасность почуяли чиновники. Ихчёрт здесь постоянно дёргал за руку и не-изменно требовал принять у кого-либо под-ношения за рассмотрения, разрешения, выде-ления, согласования, подписания, а то и со-всем за косоглазие, близорукость или тупо-умие для преодоления юридически обосно-ванных преград, загвоздок или воспрещенийдля необходимых нужным людям разреше-ний, выделений, согласований и подписаний.

Странным показалось людям, что изо всехзлоключений городской жизни торчали воло-сатые и длинные уши Афанасия Бронькина,хотя ума палаты за ним никогда не числилось,а последнего чёрта из района долгожителипрогнали ещё тогда, когда меняли ваучеры на«Волги» и нерафинированное подсолнечноемасло. При всём при этом в городе, как это никазалось странным, предприятия бытовогообслуживания населения и магазины функ-ционировали. В школах и детсадах училисьжизни, баловались и стреляли из рогаток дети.Весь рынок по обыкновению радовал горожан

229

что ему прямо в масть тут-то сверху и пореко-мендовали, как сберечь себя, сделавши подвигна высоких мотивах. То есть путём объявлениявсем, что сумма его честности и неподкупно-сти превышает любые попытки усилившегосяна него давления городской прокуратуры иТугрикова лично подвинуть его на сделку сосвоей полицейской совестью, чтоб закопать«Дело гражданина Тугрикова» о его прогуле.

Так борец с неорганизованными лиходея-ми полицеймейстер Дергоусов, дабы не по-ступаться своими несгибаемыми принципа-ми и вроде как в пику на будто бы изуверскоедавление прокуратуры, сочинил прошение освоей незамедлительной отставке. И такимвот хитрым образом возбуждённое им делопо факту признаков возможного несущество-вания на земле господина Тугрикова в каче-стве прокурора без Дергоусова теперь уженикто не мог прекратить, хотя тот и продол-жал свои болезненные устремления закрытьбюллетень. Зато во взглядах полиции на про-куратуру наступила стабильность, а о смело-сти господина Ивана Антоновича Дергоусова,конечно, написали обе краевые газеты сразу,что в сумме принесло ему доселе невиданныев полицейских кругах очки и баллы, сопоста-вимые со звонким подвигом для успешной пе-реаттестации и сохранения отполированно-го до полного комфорта места.

228

ГЛАВА II ПОД СУМРАЧНОЙ КРОНОЙ

ДРЕВА ВЛАСТИ

Оставалось неясным, чего же им, людям-то,ещё не хватает? А им казалось, что в городе NNчто-то обязательно стрясётся. Но в городе ни-какой неожиданности не случилось, в чём и со-стояла главная неожиданность, хотя в очере-дях к терапевтам, стоматологам и в других ме-стах массовых интересов людей возникали пе-ресуды. Толковали о популярном даже в Моск-ве, в Италии и в херсонских степях, циничноми хватком политтехнологе Чичикове. Что онякобы уже прибыл в город NN инкогнито ибудет продвигать самых полюбившихся емунеизвестно где и за что кандидатов в мэры го-рода. То, что Чичиков большой мудрец, мастернагнетать всяческий ужас и что за ним, ясныйперец, стоит одна из столиц, было всем и безнего понятно. Да и действующий мэр городаэто подчеркнул отчётливо. Вместе со своим ад-министративным ресурсом он высунулсявдруг, как гром среди ясного неба, однако изнепривычного пока ещё для бюрократов па-

231

апельсинами, ананасами, киви и польской кар-тошкой нового урожая. А когда загорелась ог-ромная свалка, что происходило здесь с завид-ной регулярностью, то городские брандмей-стеры прибыли туда кристально трезвыми, созначительным опережением нормативов идаже с водой в баке. Это мы сообщаем вам ктому, чтобы вы не переживали. В целом в горо-де NN сохранялась совершенно управляемаядемократия, дисциплина и порядок...

230

Но отдельные прочие депутаты, внезапнокинувшиеся в оппозицию, в день той видео-конференции мэра чего-то вдруг решили «от-личиться» и, как вы видите, сделали это в ка-вычках. Они повылазили вдруг изо всех щелей,хотя на служение к избирателям ходили нечасто, а затем на свою же и особенно на мэр-скую голову неимоверную бучу устроили иподкузьмили всем. Заявили они, что они, тоесть, извините, депутаты, всегда точно знаютитоги любых, так сказать, наползающих, и про-стите за такое слово, выборов. И знают они ихнезависимо от того, какой бы буйной ни былаиз себя системная оппозиция и что бы она тамв штабах себе ни проповедовала. Депутатывдруг постановили, что при такой власти, каксейчас, городскому округу уже даже и бесси-стемная оппозиция не нужна, а при таком, кактеперь, состоянии дел в городе мэр и вообщене нужен и вреден и потребовали заменить егопока что хотя бы сити-менеджером. А гражда-не давно уже и так знали, что от мэра одналишь головная боль происходит и что скоротот их вместе с дружески настраиваемыми кним французами до добра не доведёт. Поэтомуони легко подписали своё приветствие гряду-щему сити-менеджеру города от каждогодвора, и дома, и города, и района в газету «Чи-стая правда», чем и выразили своё согласие совсей революцией депутатов сразу.

233

рижского «Скайпа» в форме непредвиденнойвидеоконференции и сделал это не так какобычно, то есть ни с того и ни с сего, а вполнеумышленно и трезво.

И чудными трелями ответили ему на этосоловьи из сумрачной кроны древа город-ской власти! Золотые голоса из кущей этогодрева на увещевания мэра орудовать реши-тельно против непопулярного в городе Чичи-кова, а землю рыть в его пользу, как действую-щей личности, поначалу как на него, так и наЧичикова лично, даже плевать не захотели.Сообщили мэру в мутный экран лишь то мне-ние, что у них всё и так путём и поклялись по-бедить. По их представлению, все они абсо-лютно неустанно занимались делом замеще-ния своего мэра тем же и давно уже полюбив-шимся им мэром. Вместе с маститыми полит-технологами, прибывшими в город за длин-ным рублём из госбюджетного учрежденияпри госдепе одной из наименее южных инаиболее демократических республик, ониуверенно высекали будущее. Да и могли лиздесь быть какие-то опасения, твердили они,если электорат из этой республики в городеNN существовал, что называется, под каждымкустом и даже ландшафтным дизайном с мёт-лами он занимался практически в каждомдворе и подъезде? То есть всё складывалосьчудненько.

232

го не сообщали, но написали, что «Чистаяправда» теперь уже не является городским ор-ганом печати. Она уже битый час как принад-лежит чёрт знает какому ООО, но по деламбензина и моторных масел, и печатать теперьбудет только то, что ей самой вздумается илина что её Бронькин незримо нацелит.

В этом деле, точно подумали горожане, и ду-мать не стоит, что Бронькин мог бы обойтисьбез чужого ума из центра, если не внутри, тохотя бы сбоку их просветляющегося общества.А кто-то из людей даже выявил в одном мага-зинчике человека с типичными для самогоЧичикова повадками. Это был весьма вежли-вый с виду человек. Не то чтобы высокий чело-век, но и не низкий. Мужчина – в длинном ка-шемировом пальто нараспашку цвета увядаю-щей астильбы. Кремовой астильбы. И подпи-сывал этот дядя у Афони на прилавке ворох га-рантийных писем с печатями на оплату утрен-него кофею, вечернего чаю и сухарей для тру-жеников Бронькиного штаба. И подсовывал онэти бумаги к подписи, как показалось людям,уже крепко держа на себе всё производствоштаба и тыла, потому что уверенно указывал,где и сколько раз Бронькину поставить своюподпись, а где – сумму.

«Город был решительно взбунтован; всёпришло в брожение, и хоть бы кто-нибудь могчто-либо понять». Первое, что никому спать

235

Но газета неожиданно для многих отказа-лась печатать извещение про это. Тогда оше-ломлённые депутаты все вместе написали всемсразу свой недоумённый депутатский запрос, апервый экземпляр прямо в телевизоре огласи-ли. Но и это им не помогло, потому что былоуже поздно. Наутро из этой же газеты всемстало предельно ясным, что кандидатом вмэры города под номером один ещё вчера ужеутвердился Афанасий Петрович Бронькин. Ичто сто сорок шесть его доверенных лиц ужемечутся по городу с биографией его славы, аостальная регистрация кандидатов с больши-ми проволочками, словно аптечная резина, не-уклюже тянется дальше. Затем промелькнулопредание, что в пользу сына Афанасия выска-зался сам батюшка, благословив свой актив насбор нотариально заверенных подписей в под-держку его мирских забот и трудов, и что всенотариусы закипевшей у них работе обрадова-лись неимоверно. Что Бронькин уже успел-таки где-то повстречаться с партийно-хозяй-ственным активом и рассказать ему о том,какое удивительно светлое и сытое будущееожидает его как гражданина и город тоже. Ичто после его вступления в права вместо дождяне только на него, но и на них хлынут неоста-новимые инвестиции. Правда, о том, кто вхо-дил в компанию партийно-хозяйственного ак-тива при встрече с Бронькиным, в газете ниче-

234

глава райгорздрава уже давно не изводил себяврачебными реакциями. Любил учинять ин-спекции, к себе визитов не допускал, зато дажев театр и на именины приходил исключитель-но в белом халате и даже кичился всегда тем,что у него самый белый халат в городе. Но сей-час он как-то невзначай вспомнил, что ещё вшколе слышал о том, как Чичикова осаждалиболезненные и неживые души. Тут райгорздравпобелел белее своего халата, потому что «...емупредставилось бог знает что; что под словоммёртвые души не разумеются ли больные;умершие в значительном количестве...» в еголечебнице или в морге. По дряхлости умер-шие? от известного национального баловствапри общении со стаканом погибшие? Или жесделавшиеся усопшими в период эксперимен-та, когда он переодел всю свою родню в белыехалаты, чтобы спасти деньги, свалившиеся нанего с неба для большого национальногоплана по закупке термометров, каталок и пере-делки паркетов и лепнин в своих апартаментахсобственной его врачебной управы... А родня,не будучи уж совсем дурой и не без его ука-занья, конечно, подхватила себе заодно и апте-ки города, а санитарные машины отослала ещёи в лизинг для доставки полезной и здоровойпищи из мест оптовых продаж...

Так уж не приехал ли Чичиков из крайздра-ва с секретным поручением для тайного след-

237

не давало, так если это и есть Чичиков, то поче-му это он спутался с Бронькиным, хотя здесь ибез Бронькина полно таких высокочтимыхособ, что даже и кандидату №1 не чета будут?Что Бронькин, хоть и начитанный малый, но вклубе олигархов не состоит. Что дружбу онводит лишь с отставным попом Гармошкиными до ненависти любит одну Елизавету, хотя ца-пается с ней как собака с кошкой так, что и почужим бабам некогда волочиться. Что Елизаве-та давно на ножах с Мудрецовым. Что Мудре-цов на почве своего сивушного цеха давно надружеской ноге с городской администрацией.Что там теперь у него не всё гладко, зато вре-менно. Но в случае чего не так и станет посто-янно, то интересно: что же они тогда будут де-лать дальше? И последнее: почему же этоБронькин так долго сидел у Лысого Пимена?Ведь дядя Пимен, по слухам, когда-то и самсидел? Но ни разу не сидел Пимен, ни в одномпочётном президиуме? Он вообще из своегоресторана ни разу не вылезал даже за нефильт-рованным пивом или какой-нибудь воблой?

Вероятность появления Чичикова в городебольше всего привела в возбуждение, пожалуй,райгорздрав. Райгорздрав привык к тому, что унего по линии курирования знахарей и про-чих бабок-шепталок больше, чем врачей, а наних всегда удобно свалить любую медицин-скую неурядицу. На этом приятном основании

236

ния с пристрастием? Уж не надумал ли он себепройтись по чужим следам? Поискать, напри-мер, потерянные корявым Свиридом в его лич-ном кабинете нутриевые зимние шапки вформе пирожка, задумался застенчивый тю-ремщик... А не устремить ли ему на Чичиковасвои превентивные меры в виде инкрустиро-ванного кухонного набора для разделки мяса ирыбы с бонусом на весь гарнитур из карель-ской берёзы в приложение?

Открыли свои кибитки проездом гастроли-рующие в городе цыгане и принялись разыс-кивать Чичикова суверенно, чтоб настучатьему на всех сразу. Случилось так, что их шефачуть ранее без суда и следствия продержали вполицейском обезьяннике не меньше неделибез вина, табака, гитары, адвоката, ясных тре-бований и ни за что? Именно тогда во всех ки-осках «Край печати» кто-то затеял бесстыдныеигрища. Он, почитай, за бесценок сбывал рас-фасованную под видом алтайского чая с не-приличным в их разумении брендом «Вещдокбарона», но не алтайскую, а натуральную амур-скую коноплю. Цыган трогало только имя зло-дея, устроившего в городе демпинг, и что емутеперь за это злодеяние будет?

В районе зашевелились раскольники и вы-ступили практически против всей власти сразу.И это не случайно. Дело в том, что к бывшейцентральной усадьбе колхоза Буянова Бала-

239

ствия?.. – задумался райгорздрав и принялсяпро всяк случай собирать со своих сродствен-ников Чичикову доклад.

Один пасмурный и безбедный начальникИТК с неисправимо-жульнической репутаци-ей, увлекавшийся теперь только сбытом разде-лочных досок, ножей и черпаков, сделанныхруками вверенного ему контингента, вспом-нил вдруг, как на Ивана Купала в его элитнойодиночной камере выявилась досадная непри-ятность. Однажды там метким выстрелом вгрудь, а затем ещё и контрольным – себе прямов лоб и от стыда за доказанный факт кражишапок – покончил жизнь самоубийством матё-рый городской карманник и барыга СвиридКонопатый, традиционно державший в страхепятьдесят один процент площадей городскогорынка. Дело даже и не в том, что он свершилсвой суицид со связанными руками. Сделал онэто днём! причём демонстративно! в присут-ствии двух свидетелей, а именно тюремныхнадзирателей, что за его действиями зорко ис-подволь следили? Застенчивого начальникаисправительно-воспитательных дел вдруг осе-нило: – Уж не зарыт ли в этом досадном фактевызов всей его системе бизнеса, не одним днёмстроенной? Так уж не является ли Чичиков ру-ководителем бесстрашной братвы из Опош-нянского рынка краевой столицы? Уж не при-был ли он сюда для проведения личного дозна-

238

«...тонкие голландские рубашки...» и недешёвое«...мыло для сообщения гладкости коже», им-портное тоже. Что касается райдера самих бан-дерлогов, то здесь они оказались непривычноскромны. Обозначили лишь ящик водки «Белу-га», жареного поросёнка, сметану домашнюю,горячие пирожки со шкварками, луком и кар-тошкой и огурцы солёные в рассоле охлаждён-ные, а взамен трёхразового питания – суточ-ные.

Один видный экономист из Краснотупи-ковска, а именно Иван Иванович Хитрогрызов,исполняющий тайную ревизию районного ис-полкома по мелкому рогатому скоту, многочего интересного про скот рассказал по теле-визору, а на конце поделился с аудиториейдаже свежим анекдотом про местную эконо-мику. После его телеэфира сделалась такая не-разбериха, что началась тотальная распродажаслежавшейся на складах соли. Правда, потомлюди справились с этим делом полностью, по-тому как нашлась ещё и нейодированная соль стёмными наценками, зато во всех киосках«Край печати» кандидата в мэры № 3, младшегосовладельца «Хайкомбанка» Эдика Хайгуллина.

«Один спекулятор почтенной наружности,с бакенбардами...», ранее торговавший слегказабродившим свежевыжатым яблочным соком,перевёл свой бизнес на пивные дрожжи икрышки для сезонной консервации. И в этом

241

боль рейсовый автобус из города NN продол-жал оставаться в расписании. Он и пробиралсятуда по бездорожью и, как обычно, по вторни-кам каждого нечётного месяца. А вот в отноше-нии их заклятых сподвижников по сбыту не-сертифицированной самогонки из сельпо Бу-зиновой Баламути, находящегося тремя с по-ловиной километрами севернее, началась пол-нейшая дискриминация, и ежеквартальную ре-гулярность пассажироперевозок из расписа-ния изъяли полностью, о чём даже по радиосказали. Это раскололо деревенских специали-стов на два непримиримых лагеря, консолиди-рованно решивших за столом переговоров: вполя и огороды местного кулачества для рытьярепы – не ходить и точка!

В дело ввязались даже независимые город-ские бандерлоги. Они объявили, что легко ор-ганизуют выезд к месту транспортных неувя-зок и осенне-полевых работ господина Чичи-кова, а тот с народами разберётся лично. Вза-мен бандерлоги продиктовали даже телефоно-грамму, где озарили персональный райдерЧичикова для гримёрки, бильярдной и банипо-чёрному. В райдер Чичикова они включиликопии заверенных списков жителей обеих де-ревень по положению на первое июня 1913года, виски «Джек Дэниелс» в литровой таре,воду «Vittel» без газа, зелёные яблоки, ромашко-вый горячий чай с натуральным молоком,

240

«Одна знатная, почтенная дама просилаособенным письмом...», чтобы в мэрии срочноозаботились ею, ибо она на Первомай понесла,а сейчас вспомнила и думает, что отцом её бу-дущего ребёнка вполне как мог бы оказаться иЧичиков. (Здесь фамилия Чичикова впервыеупотребилась в официальных документах но-вейшей истории города NN). Сообщила дама,что наиболее вероятный отец её будущего ре-бёнка ей не пишет, на её запросы ничего обалиментах не сообщает в ответ и от неё куда-тоскрылся. Не была бы эта озабоченная дама –даже перо наше не поворачивается царапнутьи тем сообщать вам – «членом» одной весьмавлиятельной партии, обращение хода бы, ко-нечно, и не получило. А так пришлось умнымголовам читать и этот документ, а затем ещёпроводить пленум и утверждать безотлагатель-ное партийное расследование о моральномоблике Чичикова в случае его неосторожноговступления в их ряды.

Всем потребовалось всё выяснить предель-но точно, но выяснять оказалось не у кого. Но иэто ещё не всё. Один тщеславный зодчий, чтодавно уже метил в главные архитекторы горо-да вместо загулявшего архитектора Мамагоно-ва, через свою тёщу разогрел своё завистливоеокружение до опасного кипения. Из её словузнали все, что по заказу одного неотёсанногогрубияна при деньгах, одиозного и опасного

243

он ничуть не прогадал, потому что теперь разъ-езжал только на такси и с охраной, что пере-шла к нему от Мудрецова после появления тамнеясных приставов. Кто его надоумил к сменеассортимента товаров потребления, неизвест-но, но бытовые мысли о Чичикове явились, ибоспекулятор теперь уже козырял моднейшимкашемировым пальто цвета утреннего кормо-вого люпина последней декады мая.

Отличился даже отставной прапорщик, чторанее был известен лишь тем, что неделимымивечерами корпел над пивом и нардами в пель-менной и бесконечно болтал об итогах эпиде-мии местного воровства и её влияния на дар-мовую приватизацию. Как-то утром он широкораспахнул ранее заложенные кирпичом ре-зервные двери собственной квартиры на пер-вом этаже и объявил об образовании магазинанепромокаемых юфтевых сапог, всепогодныхсолдатских шапок и общевойсковой фурниту-ры на блесны, чему сильно обрадовались всерыболовы и скотники района. Так уж не Чичи-ков ли его на это надоумил, заподозрили любо-знательные люди? Ведь прародитель Чичиковакогда-то немало дел имел с провинциальнойскотиной, да и рыбалку у помещика Петухавидел собственными глазами? О них точно немогли бы в городе позаботиться без командысверху! Кто-то ведь понял, где лежит ключик ких голосам и душам?

242

да. Но службу аргументированно успокоилиэксперты и стройнадзор, заявив, что половинустроительных материалов всё равно растащатпо дворам, а потому каланча Деньки выйдетмногим слабее проектных вершин и вертолётуверенно вырулит на рубеж открытия губерна-торского огня. В общем, полный караул, и ещёвыше в городе NN поднялся кипеш неопреде-лённости в том, какие стройматериалы здесьможно будет зашибить бесплатно, а также обосновных видах на дальнейший расцвет горо-да NN с этими стройматериалами.

Зодчий, по словам всё той же его тёщи, и наэтом не остановился, но другие тонкости и безжениной мамы уже через её дочку узнали. Ока-залось, что набросал он жилой монолит с нар-занными бассейнами, энергосберегающимифонарями и люстрами, антивандальнымиподъездами и подвесными садами, где беспре-рывно растут пальмы и колосятся дармовыебананы, сушёные финики и свежие помидорычерри. Зрелище получилось изумительнойкрасоты, на что клюнули как обманутые, так ипока ещё не до конца обманутые дольщики ипринялись переводить деньги на опубликован-ный в «Чистой правде» крупным шрифтом счетякобы владельца этого пятна застройки, аименно Чичикова Павла Ивановича из Херсо-на до востребования. В этом проекте господинЧичиков город уже не защищал, а, как многим

245

для всего городского общества коммерсантажёстких понятий зодчий, её зять, спроектиро-вал выдающуюся по альтернативе всей осталь-ной архитектуре города пристройку к его ужеи без того неотёсанному дому. Этот его дом-2на бумаге виделся уникальным высотным со-оружением и в проектной декларации имено-вался как Биг Ден. А поскольку он много в чёмпревосходил аналог свой со стороны Англии, аименно Биг Бен с часами, то прояснилось, чтовскоре все остальные часы города будут идтировно по Гринвичу, а не так, как этого кому-тохотелось бы. Появились сведения, что по пово-ду этому уже всерьёз занервничал официаль-ный Лондон. Что посредником в урегулирова-нии скандала между островитянами и гене-ральным заказчиком проекта, калифорний-ским серым китом районного бизнеса ДенейГробороем, согласился выступать сам госпо-дин Чичиков. Что делает он это по отчаянноймольбе, страшно даже сказать об этом, с само-го дипломатического верху. Трудится он дляспасения города от неминуемых европейскихсанкций, хотя Франция присоединяться к нимсразу отказалась. А вот секретная служба крае-вой столицы жёстко выступила на стороне анг-личан, поскольку губернаторский вертолёт сих хозяином при заходе на кабана или лосяобычно снижается до дистанции убойного вы-стрела именно со стороны Денькиного огоро-

244

рока, который «...пришёл неизвестно откуда...»в красном китайском пуховике и мексикан-ской шляпе и каждодневно сидел перед ЦУМомна армейской табуретке с инвентарным номе-ром в/ч, где с гибкими скидками продавал на-магниченные здоровьем перья и щебёнку отнатоптышей и сглаза. Пророк мастеровиторассказывал хлёсткие политические анекдоты,вербовал горожан в партию Огромного и Бес-конечного Счастья и умело щёлкал мыльни-цей. Здесь мы чуть было не сообщили читате-лям ещё одну правду, что к партии ОБС одно-временно причесалась и Партия Единого По-рыва, впоследствии аппетитно поглотившаяОБС, но вовремя остановились. Застопорилисьздесь мы только потому, что такая откровен-ность была бы хороша до поры до времени, а вту секунду она могла бы сильно навредить всемостальным партиям города и невыгодно дляних аукнуться во всех итогах избирательнойсуеты.

Так вот о людях, что на фотографа пове-лись! Тем гражданам, у которых на снимкахпророка из мыльницы глаза получались крас-ными, что могло случаться только на похмельеили в фотошопе, а перед ЦУМом фотосессияпроисходила без всяких ухищрений, пророкпредрекал недальние деньги, что сбывалосьтоже. Вскоре и точно все и без проволочек по-лучили свои пенсии и зарплаты. Понятное

247

показалось, навалился на вопросы социальнойподдержки и надёжной защиты населения.«Подобной расторопности, проницательно-сти и прозорливости было не только не вида-но, но даже не слыхано». Людьми до Чичиковаздесь раньше никогда же и никто не занимался!А строителями, что вот уже лет пять как мо-рочили головы по вопросу возведения жильядля обманутых дольщиков, «... были даже под-куплены люди, чтобы под вечерок в тёмномпереулке поизбить нашего героя». И они, несо-мненно, сделали бы это! Но здесь у них завяза-лась неувязка. Избить ли им зодчего зятя и темсамым попасть в бетономешалку его тёщи –главной бухгалтерши их стройуправления? Азатем ещё и под стволы правосудия бешеногоДениса Викторовича Гробороя угодить, кото-рому зодчий зять до монолита каланчу про-ектировал? Или же применить меры физиче-ского воздействия персонально к Чичикову?Но его ведь в городе пока ещё никто убедитель-но не видел? А потом, кто стоит за Чичиковым,если он, как говорят, даже охраны и пистолетане имеет? Здесь уже даже бандиты со строите-лями разделились на две непримиримые пар-тии... Словом, заказчики злодеяния с его вопло-тителями заспорили, но так к единому мнениюи не пришли.

Но публике от этого стало только лучше.Потому что сбылись предсказания одного про-

246

рукою он дружески похлопывал Афанасия поплечу. Что интересно, что на фото от негоброско виднелось одно лишь правое ухо.Случилось такое, потому что на постановоч-ных съёмках, как говорили свидетели, этотАполлон так сострадательно вглядывался в фи-зиономию отчаянно бесперспективного кан-дидата в мэры № 3 и аутсайдера этой гонкиЭдуарда Хайгуллина, будто бы намекал ему:«...пойдём, брат, в другую комнату, там я тебечто-то скажу». Скажу, что твоё время ещё непришло, но оно наступит. Поэтому и беспер-спективный Хайгуллин, и довольный Бронь-кин в парадном мундире капитана на фото-графии получились очень контрастно, а воттот человек никак не вышел. Правда, потом,чтобы избежать недоразумений, фотку снай-перов объектива на обороте и снизу подписа-ли: «П.И. Чичиков сделал свой выбор в пользународного кандидата №1 гвардии капитана за-паса бронетанковых войск А.П. Бронькина». АБронькин, в тридесятый уже раз, при очеред-ном выступлении перед избирателями взбеле-нился на армию за то, что так и не получилмайора, и пообещал в перспективе её компе-тентно реформировать к чёртовой матери, авоинское звание «майор» – упразднить.

Изрядно всколыхнул думающую обще-ственность случай, происшедший во время вы-ступления Бронькина перед торгашами-суб-

249

дело, что осенние дни резво подлетали к выбо-рам, и с деньгами в администрации города бес-чинствовать уже не полагалось, да и партия, об-разованная пророком, крепла прямо на глазах.Так что пророка зауважали ещё больше, чемвсех кандидатов в мэры, и даже хотели былоуже собирать подписи и в его личную пользудля избрания, но потом чего-то подумали-по-думали и передумали.

Кандидаты в градоначальники обильно по-ливали друг друга грязью и сходили с дистан-ции, завещая свои голоса то в пользу Броньки-на, то в пользу действующего, но пока ещё без-действующего мэра, потому как тот из Фран-ции пока ещё никак не явился. А то и в пользудепутата и воротилы всех девяти киосков«Край печати» и банкира тоже – Эдика Хайгул-лина-младшего, у которого старший брат бан-кир ещё и в администрации города числится. Вбанке в эти дни было тоже всё спокойно, но вкиосках, окромя пива, чипсов и гламура, те-перь уже сбывались предвыборные листовкиБронькина и его фотографии с избирателями.Сбывались своим людям и так, чтоб даже Хай-гуллин-мл. как кандидат № 3 был не в курсеэтой смелой акции на его объектах, что намвесьма сомнительным кажется.

Любопытнее других выглядела фотокар-точка, где руку Бронькина крепко жал нездеш-ний интеллигентный мужчина, а другой своей

248

ных каблуков по линолеуму учительской, а накаблуках снова оказался тот же человек, но ужев другом искрящемся костюме, хотя и в преж-нем кашемировом пальто цвета увядающейастильбы. Кремовой. Человек этот и якобы дей-ствительно Чичиков опять-таки оборвалБронькина прямо на самом главном полусловеумело напечатанного текста и вновь приказалему с удивительной вежливостью, но тотчасподписать гарантийные бумаги на вечернийкоктейль для доверенных лиц и активистовпятой колонны, недружественных ему партийи коалиций.

– Доколе это будет продолжаться? – вскипелпрямо в учительской гимназии Бронькин идаже не вполне цензурно ругнулся. – Письма исчета копеечные, а вы мне этими бумажкаминикчемными не даёте размахнуться для про-должения эффективного функционирования!К чему вы стремитесь, господин креативныйдиректор?

– «Так зачем же вы мне этого не объявилипрежде? Зачем из пустяков держали?», гражда-нин начальник, с сердцем, но будто бы слегкавиноватым змеем прошипел человек в каше-мире с застывшей на губах обворожительнойулыбкой и сообщил кандидату № 1 на ухо свойвыход из заострившегося положения.

Афанасий Петрович сильно не любил за-бивать себе в план ранее незапланированные

251

арендаторами из бывшего заводоуправленияисполина нестандартного машиностроения.Там Бронькин уже успел рассказать избирате-лям, как отца мировой демократии Прометеяза политические амбиции приковали цепями кскале, а в ходе его страданий господин Геракл,по согласованию с товарищем Зевсом, принял-ся за его освобождение. И он уже начал былоплести аналогии о себе и господине Гармош-кине, так в зале появился человек в кашемиренараспашку, отутюженном костюме бруснич-ного цвета с искоркой и в модном галстуке на-варинского пламени с дымкой. Человек прямос порога и приятным голосом немедленно по-требовал от Бронькина сейчас же подписатьгарантийные письма на оплату ужина всемуштабу, потому что продукты уже следует закла-дывать в котлы и этим он, конечно, смазал пуб-личный эффект по ранее заготовленным Афа-насием греческим аналогиям.

А затем стало ещё сквернее. Сунулся лишьБронькин разъяснять учителям гимназии обовсём просвещении в дистиллированном виде,как досадный случай опять-таки системно по-вторился. Бронькин уже осветил было всю ши-рину злокачественности современного обра-зования, преимущества его недостатков и при-нялся было за методику преподавания ОБЖ итеории физической закалки по Сухомлинско-му. Тут его речь и прервал стук копытообраз-

250

банка». Хотя многим показалось, что младшийбанкир Эдик на всю эту историю с выборамизабил [гвоздь]1, поскольку перед избирателями,как и человек в кашемире, как и действующий,но пока ещё бездействующий мэр, совсем покаещё не показывался.

А старший брат Эдика – Марсел – в том ихбанке был совсем головой, а к тому же ещё и со-стоял начальником управления высокой куль-туры администрации города. Эту повинностьон исполнял уже не первый год с редкостнымиидеями окультурить банк, обанкротить культу-ру, приватизировать доходы, национализиро-вать убытки и успокоить свою совесть мысля-ми о банковском будущем своего младшенько-го братишки.

.2

253

дела, потому он в этой же учительской и под-писал себе с особой важностью полнейшийкилограмм предварительно припасённых чи-стых бланков гарантийных писем и требова-ний. А человек в кашемире тут же и ответилему жаждой служения. «Как он ни был степе-нен и рассудителен, но чуть не произвёлдаже скачок по образцу козла, что, как из-вестно, производится только в самых силь-ных порывах радости», да и постучал себедальше своими высокими каблуками-копыта-ми с берлоги знаний и ЕГЭ куда-то прочь всвоё логово.

После удачного разрешения столь досад-ного недоразумения в учительской гимназииБронькин перед избирателями тренькал язы-ком теперь уже безостановочно. Зато письмаи требования его, словно участковые поли-цейские, вихрем носились по городу, штаб еговзял ещё более высокую ноту в работе, а чело-века в кашемире уже больше никто и ни разу вгороде не встречал и не видел. Но городскоеобщество постепенно охватывал, причём совсех сторон сразу, беспрецедентный уровеньконсолидированного консенсуса в отноше-нии будущего мэра, человека яркого и разго-ворчивого...

Впрочем, кандидат в мэры города Эдикбыл тоже сам себе на уме, да и тем ещё фрук-том, что называется, совладельцем «Хайком-

252

1 Отсутствующие в рукописи второй части слова, вероятно и чащевсего второпях недописанные автором, но необходимые по смыслу,введены в прямых скобках

2 В рукописи далее недостаёт одного листа

ных знаний крепко сплочённые соратникиборцов, но уже из бригады умело организован-ного криминала, во имя умножения своей при-были за напряжённость и ненормированныйрабочий день легко себе выбивают зависаю-щие недоимки. А упомянутый выше отделборьбы изо дня в день получает себе премииразмером в оклад каждому, хотя и оптимизиру-ется вниз вплоть до окончательного сокраще-ния в штате.

Затем «...пошли открываться такие дела,которых и солнце не видывало». У кого именнои какая имеется полюбовница, сколько онастоит в сравнении с другими содержанками ииз каких огурцов производит себе увлажняю-щую маску. И чья дочка в самом деле от когоименно происходит. А чьему дитю и за что вшколе натягивают пятёрки... Всё сводилось ктому, что без руки Чичикова здесь никак не обо-шлось, и чтоб не лишиться весу и положенья вобществе, «...к нему должны все были обратить-ся за советом». Народ притих, понимая, что до-берутся и до него, но небывалая паника всё жевоцарилась. Большая часть народа засела в чай-хане «Вечерний Душанбе», а остальные разбре-лись кто куда. Одни уткнулись в мамалыгу в«Молдове», другие затаились в «Самарканде» забараниной, а в «Пекине», например, китайскиегастарбайтеры из числа авангардных дизайне-ров по лаптям и матрёшкам съели сразу всех

255

СОХРАНИВШИЕСЯЧЕРНОВЫЕ НАБРОСКИ

К ПОСЛЕДУЮЩИМ ГЛАВАМ

«А между тем завязалось дело размера бес-предельного...» Доброхоты походя дали знатьпервому заместителю градоначальника, вре-менно, но вечно исполняющему долг самогоголовы города, что доносы на него строчитглавный федеральный чинодрал по налогам исборам. А тому нашептали, что его кум из поли-цейского околотка, что ныне отзывается лишьна званье «врио шерифа», давно уже принюхи-вается к его хлебному налогоотбирающемукреслу. Что, кроме того, полицейский его кумнеритмично дышит в сторону своей налоговойкумы, хотя та линейной полиции не даёт дажечаяний. Что вопреки устремлениям полицаев икума налоговая благоверная для отвода чужихглаз направила свои амурные касательства вгибкого ловеласа парикмахерш райцентраИвана Никифоровича, а сама хитро спекулиру-ет мужниными щекотливыми секретами впользу отдела борьбы с наиболее организован-ной преступностью. С этим запасом достовер-

254

чем, и крайцентр верховную столицу просве-щал тоже не богаче.

Принялись и в Краснотупиковске все недо-умевать и копать сверху вниз: кто он, Чичиков,да откуда? Что он за птица и какие у неё перья,если по заслуживающим доверия слухам якобыуже скупает весь город и район и не делаетснисхождения даже организациям и учрежде-ниям всевозможных форм собственности?Вначале дорога повела их сыщиков прямо к Го-голю, и науськанные губернией службы броси-лись в учрежденье Мудрецова. Глядь! А там проЧичикова нет ни одного слова?! Сведений о егоподложном завещании от имени покойницыАлександры Ивановны Ханасаровой из второготома «Мёртвых душ» – нет!? Ни платёжек о скуп-ке душ, ни выписки из таможенного приказа оего приёме на работу иль увольнении? Дела оконтрабанде – сданы в архив, а в какой – не-ясно! Дело о работе повытчиком – мыши съели!Документы о службе в комиссии для построе-ния какого-то весьма капитального строения –утеряны так безнадёжно, словно бы Гоголь ипервого тома о Чичикове не написал вовсе?Даже про самого Гоголя, что родился (не поймикак, но узнали) под фамилией Яновского, ниодной книжки на полках им не встретилось.Последнее, как потом все догадались, произош-ло для страховки перспективной неясности:поместится ли в сто лучших книг учебного ми-

257

уток, что привезены были туда наперёд на веськалендарный месяц. В «Огнях Клондайка», чтона Базарной, дом 1«Г», пирожки с яйцами ирисом ещё до обеда кончились, и стало совсемтошно, но не всем, а тем только, кто ими прича-щался. На тридцать три санитарных дня за-хлопнулись «Бешеные ерши», но «Акулька» по-прежнему оставалась на спецобслуживании. Ивсе олигархи города, чтоб не полаяться с диа-спорами из-за столов, что перед эстрадой, по-нуждены были перенестись в пельменную-за-кусочную «Стопарь плюс».

Доносы о дестабилизации дел в городскомобщепите NN докатились даже до Краснотупи-ковска. И вдумчивый читатель мог бы тут уди-виться: чего это они туда не докатились ранее?Да нечему тут и удивляться! Санитарные врачиздесь всегда зоркостью отличались и причинутошноты от перенасыщения излишне каче-ственными пирогами сразу записали. Да и дру-гие городские власти рапортовали наверхобычно скупо, поскольку в городе NN дружилиили плевались меж собой не люди, а должности.А у них, как известно, кухня всегда без чёрногодыма. Наверх благородные чины радостно до-носили лишь о том, как нехорошо завязалиськабачки и дурно взошла свекла в соседских ого-родах, а что до своих репейных грядок, то в сто-рону олимпа они, как правило, лишь продолжи-тельно и непроницаемо помалкивали. Впро-

256

вый заместитель мэра и и.о. мэра районнойстолицы в том же лице единственном бросилсятеперь уже конкретно {даже людей} расспра-шивать. Весь город переспросил: «Откуда у насвзялся Чичиков? Почему я не знаю?» Молчитгород, не даёт ответа. Решил допросить Сели-фаноффа: «Кто Чичикова привёз?» Тому, извест-ное дело, чтоб объясниться «в чём дело?», даже сэмоциями, обычно трёх-пяти букв всегда заглаза хватало. Но в этот раз Селифанофф на всевопросы о явлении Чичикова народу с цинич-ной грубоватостью молчал, невыразительноикал ртом и мотал головою. (Гаврила так делалвсегда, когда был в чём-то виноват или пьян.)Так что и его ответы результата не принесли.Его таксомоторная пехота на все вопросы лука-во лыбилась физиями и презрительно безмолв-ствовала, поскольку расстёгивать рты ей безразрешения своего бригадира не полагалось.

И.о. мэра – мухой в гостиницу. Там пусто,если не считать тараканов и дерущихся межсобой за картами командированных офице-ров, а из ясных постояльцев – один, лишь мак-роэкономист Хитрогрызов, да и тот сейчас вномерах не один. В соцжилнайме сказали, чточеловек по фамилии Чичиков квартиру нигдене получал, не снимал и не сдавал. На биржетруда – ни Чичикова, ни труда, а у остальныхобед. Он – в райгорздрав. Там и правда нашёл-ся мужик с фамилией на «Ч», но Чижиков, а к

259

нистерства всей страны для прочтения школь-никами Гоголь или туда проберётся Яновский?Или попадёт в этот реестрик на оба освободив-шиеся места кто-либо из значительных крае-вых классиков, которых развелось уже числомнемереным?..

Кассиршу Зульфию, правда, всё же уложиликонфетами на лопатки. Выманили у неё сыщи-ки «Райскими трюфелями» твёрдые сведения,что Гоголя по дисконту брал себе оптом Бронь-кин, а подзуживал его к этому, скорее всего,Чичиков. И чтоб ему, этому Бронькину, вместе сЧичиковым ни дна ни покрышки! И чтоб ему,этому Гоголю, больше ведра жжёнки и макитрыгалушек в день не видывать! И повезло ещё, чтоподвернулась сыщикам на углу велеречиваятётя, существовавшая библиотекаршей ещё в тегоды, когда на месте теперешнего Дома евро-пейской моды «Ню» догорала библиотека. Она-то и показала, что один очень умный первыйсекретарь наикрупнейшего генерала {таких исейчас немало}1 однажды и небескорыстно, ко-нечно, и по велению самого господина Чичи-кова произвёл «...уничтоженье запачканногоего послужного списка».

Тут все следователи развели руками и хоромвскричали: «Этот человек точно гений»! А пер-

258

1 В нескольких случаях зачёркнутые автором, но важные для смысласлова включены редакторами в текст в фигурных скобках

сидит на даче, а у его заместителя никакогоправа подписи совсем нет.

Задумался город. Это ж как надо власть дове-сти, чтоб она безрезультатно по городу своиминогами лично бегала? – Правильно думают, –согласился первый заместитель мэра, закусил впельменной с олигархами всухомятку, чем богпорадовал, и ринулся впрягать в работу всюмэрию, подумав ещё раз о Чичикове, как он ни-когда не думал о нём до этого. Чичиков такойчеловек, подумал он, «...которого нужно задер-жать и схватить как неблагонамеренного,или же он такой человек, который может самсхватить и задержать их всех как неблагона-меренных»? Но Мудрецов давеча свои поставкик круглому юбилею, чего-то сдуру выдуманногомэрской культурой, опять сорвал, а на сухую го-лову ему давно уже ничего полезного головойне думалось, и беспросветная темень сгусти-лась над всей поисковой операцией. Впрочем,такое же состояние подняло внутричерепноедавление и у среднего звена исполнительногоаппарата мэрии.

Честно заметим, что была и такая минута,когда и.о. и он же первый зам мэра даже люто ибешено радовался, что не нашёл Чичикова.Тогда он даже согласился со своими мыслями,что Чичикова в городе, значит, нет! Но давлениесверху принесло новую волну отчаяния, и по-слал наконец-то и.о. врио полицейского шери-

261

тому же и умер он ещё позавчера, и как заяви-ли, от усердия докторов и на основании чрез-мерно интенсивной терапии. С довольствия встоловой больной этот пока ещё не снят, а по-тому, мол, имеет право состоять и в списках. ВГлавапу тотчас изрекли, что работа у них ще-петильная, нервная, что кругом враги, земля илюди и что без санкции действующего мэраони информацией ни с кем за просто так дро-биться не собираются. Мэр в Париже, чтоб оноттуда пожизненно и не вернулся, вот туда вы,дескать, и обращайтесь. И.о. в райгоробраз –не учился, потом в райгоркомзем и даже в про-леткульт – в районный ДК, где к его двери в тотчас именно такое слово манило. Никто Чичи-кова не видел, не слышал, но знают все, чтозовут его Павел Иванович, что умеет он «...хоро-шо держать себя», что есть у него мобильныйтелефон, костюм редкостного цвета и пальтоиз чистого кашемира. Что будто бы прямо сей-час берёт он себе в аренду под японскую чай-хану здание РОВД на 49 лет за один рубль в годс перечислением средств всегда 1 апреля и га-рантирует повышение по службе на одну сту-пень каждому полицаю без исключения нафинише этих арендных сношений. А вот ктоЧичикову сдаёт этот дом – загадка, так как по-лицеймейстер города Иван Антонович Дерго-усов числится в отставке и сейчас, кроме доче-рей, никого к себе в кабинет не пускает, или

260

– А ко мне не ходите больше, – несладковздохнул Гармошкин, – сейчас я лицо уже неюридическое, а физическое и даже в некото-ром роде коммерческое, то есть за штатом и непри делах. Могу я, конечно, всё, но через конт-ракт и предоплату являющихся ко мне сторон.Больше ничего в кредит не отпускаю.

Побежал и прибежал туда к налоговикамврио шерифа весь в мыле. Выяснилось, что попдаже из отставки точно в воду глядел.

– Здорово, кум, – говорит врио шерифа, –справка на Чичикова есть?!

– Может, и есть, а может, и нет!– Гони её мне сюда, и немедленно, это вы-

емка документов!– Выемка, гы-гы-гы! Бери на хрен всё, что

хочешь. А может, пока что накатим?– Можно и так, но коли одно дельце под-

твердится – и куме твоей, и тебе крышка!– Удивил ты меня! Я семь лет как без крыши

ни шагу и у неё под колпаком.Накатили беленькой потом ещё дважды, а

под хурму и четвёртая пошла. Принялись оничитать вместе с кумом Безахиллесом докумен-ты и тут же чуть не померли оба. Написано всёпро Чичикова точно, но не Гоголем, а Булгако-вым М.А.: про имя и отчество; про то, что Чичи-кова именно Гоголь своим в доску считает; проскупку душ до революции; про «ни то, ни сё, ничёрт знает что», про сочувствие никому неведо-

263

фа арабским скакуном ловить Чичикова свои-ми силами дальше.

Побежал врио шерифа полиции туда, сюда,потом к попу Феофану, авось тот про Чичико-ва что знает? Аверкий Семёнович в ту минутубыл сильно занят. Он ломал рассудок над све-жим прейскурантом житейских ритуальныхуслуг, копался в котировке цен по норковойшубейке для матушки и расследовал вопросы:– Уж не она ли это без всякого ведома запусти-ла свою ручонку в дубликатную церковнуюкружку? и откуда это у неё взялись серёжки изжёлтого металла с фионитами? И хотя его втот миг совсем уж засосало мещанское болотоотставного служителя, вспомнил Гармошкинпро долг, и пробудился в нём патриотизм не-обыкновенный. Отодвинул Гармошкин на се-кундочку свои дела в сторону, раз такое дело усиловиков закипело. Поднял голову, призаду-мался, затем пожал плечами в ответ на вопросврио шерифа, но ухмыльнулся как-то уж не-обыкновенно вдохновительно, а на словахтолько одно и произнёс: – К Пиявкину сходи-те, к Безахиллесу Сергеевичу. Если Чичиков иправда дислоцируется в боевых порядках на-шего прихода, то ИНН и всякие другие мир-ские прибамбасы в налоговой службе ужточно зафиксированы. У них там всегда поря-док такой, чтоб знать, из кого и сколько со-драть вовремя.

262

Но ещё темней стало в очах следопытов и вчернильных душах мэрских служащих послепятого наката: ООО «БиCH и BP ltd» никак неподдавалось разуму. Привычным виделосьлишь ООО. У каждого в мэрии имелись своипростительные шалости в откатах, обсчётах,обманах в виде ООО по тротуарам и объ-явленьям на заборах, по уличным лампам истолбам для каждого сечения проводов на них вотдельности, по очередям в детсады и школь-ным обедам, по... Да разных ООО. О бичах сосвалки тоже все всё и так знали, а вот ВР ltd? вчём тут фокус?

Школьная англичанка за перевод текставзяла шампунями и заключила, что общество,ограниченное в ответственности дважды, как внашем, так и в английском прочтении «ltd», инарод снова о будущей каланче Биг Дена заго-ворил:

– Правильно Деня за Лондон взялся! Это жчто такое, если ответственность двойная? Пла-тить откаты и в рублях и в фунтах их стерлин-гов или евро?! Не будет этого!.. – буреломнойтайгой зашумел народ.

Что же касается ясности в определении вточности, какие ещё буквы в названии считатьанглийскими, а какие, наоборот, британскимиуже не считать, то постичь этого, как указалаучительница в заключении, никому непости-жимо. На ВР она, правда, уверенно указала, что

265

мой партии, про волнистые зигзаги в графах осудимостях и даже один длинный прочеркнашли жирно отпечатанный на машинке вграфе «порядочность». Кое-что от руки дописа-но, как и то, что круг друзей Чичикова предель-но узок и бесконечно далёк от народа. Так что,мол, больше уже не ищите!

Ухватились они за эту ниточку и принялисьсамого Булгакова М.А. вынюхивать. А тот нелыком шит: в ЖЭКе про коммуналку от него нислова, в паспортном столе не числится, в гор-загсе не только не женился, но даже и не разво-дился, ни одного раза. В одном-таки им, и прав-да, повезло, что нашли они ненароком ООО«БиCH и BP ltd», уже на самого Чичикова запи-санное, но лишь в стадии регистрации и с юри-дическим адресом, указывающим на поросшуюлопухами клумбу у грузовых ворот завода ЖБИ.Это когда Булгакова искали, такое нашли, а еслибы его не искали, то за Чичикова бы уж точно ине зацепились бы. Потому как они чуть было неухватили ложный след. (Здесь кисло информи-рованные подхалимы, алча стремительно про-двинуться вверх, ляпнули им, что Булгаков побатюшке Афанасьевич.) Следопыты чуть былоне кинулись на Бронькина, надеясь, что Булга-ков мог оказаться неавтономным его сыном, атанкист ООО в бумагах о собственности утаили объегорил весь избирком города полностью.Устояли...

264

избирательный штаб. Из-за таких ребусов, чтонемыслимы даже для включения в техническоезадание на перевод текста, в мэрии решилишампуни у англичанки обратно уже не отби-рать и считать задачку распутанной оконча-тельно.

На том же пельменном собрании олигарховгорода Мудрецов поначалу сидел тихо, какмышь под веником, и в этом коллеги зафикси-ровали приметы его незакоренелости на пре-ступном пути как с захватом в плен архитекто-ра, так и с похищением редкостных книг.Потом Мудрецов, конечно, всё равно напился и,старательно заменяя такие непечатные словакак [8 нрзб] другими, объявил всем о том, что те-перь он взгромождает на себя сомнительнуючесть первым среди равных вломиться в непро-торённую колею битвы с коррупцией. За такиеречи Петрушку недовольные его декларациейолигархи живо заплевали. Он напился ещёкрепче, принялся всем угрожать голой правдой,и решением коллектива пельменной «Стопарьплюс» был депортирован вон. Для этой опера-ции Айгуль себе в помощь привлекла даже по-лицию. Уж чего-чего, а полиции в городе NNвсегда было завались сколько. Немного позднеев учреждении господина Петьки Мудреца, ко-торый в этот вечер с какими-то сокровеннымимыслями на лице и в компании двух депорти-рующих его полицейских бесцельно шатался

267

это «Бритиш Петролеум», и в городе началисьперебои с бензином, а на автобусников набро-сились со своими канистрами таксисты, и пас-сажироперевозки временно застопорились,хотя и ненадолго.

Когда показалось, что жизнь в городе NN со-всем остановилась, выяснилось, что всё это неболее чем нетрезвое преувеличение. Свежиепоказания прилетели от бизнесмена, что всегдана углу проспекта под большим хмелем ровнялперекошенные каблучки и заливал импортнымклеем подошвы дамской обуви. Негоциантякобы своими глазами видел, о чём поклялсядаже собственной будкой, заваленной товара-ми двойного назначения, как в компании двухбратьев Хайгуллиных из «мерседеса» с незнако-мыми номерами вылез господин – по приме-там точная копия Чичикова. И как эта копиятремя шагами позднее мягко, но торопливоскрылась за первой линией обороны банкаХайгуллиных. При этом охранники человекаэтого встретили радостно, хлебосольно и поковровой дорожке, под руки придерживая, про-водили прямо в банк, зато долго и придирчивопроверяли документы у самих братьев-банки-ров. Позднее в пельменной кто-то из экспертовпод текилу с селёдкой задумчиво обмолвился,что ООО «БиCH и BP ltd» – на самом деле«Бронькин и Чичиков и их Вторая Рота», под ко-торую Афанасием остроумно закодирован его

266

а Селифанофф молча крутил головой, хотя наего непроницаемом лице неожиданно образо-валась удивлённая улыбка. Фамилии Манилова,Коробочки и Первопроходца он услышал впер-вые в жизни. А такого, чтоб пить водку с пету-хом, да ещё и получать на это разрешение, сним сроду и не случалось.

Строгости к Селифаноффу крупно запуталивсё народонаселение города, что мигом со-образило: Бронькин и в самом деле чего-тознает.

………………………………………………………………………………………2

* * *...3 отсверках бело-молочных колонн мэрии

нежданно даже для её стражников блеснул изамер арендованный Селифаноффым у корот-ких приятелей «кадиллак». А когда из автомоби-ля, приукрашенного кольцами на капоте и пе-чальными лентами по бортам, метелью вылетелБронькин, охранники онемели. А опомнились,когда тот вместе с бухгалтершей ЕлизаветойПронькиной и красным дипломом об оконча-нии курсов сити-менеджеров заочно оказалсяуже в режимной зоне второго этажа.

Прямо с порога кандидат №1 заявил протестна отказ для его мероприятия в выделении ак-тового зала клуба з-да «Точэлектровинтаж» по

269

по городу в ушанке, валенках и с балалайкой вруках, явочным порядком, но торжественно игромко открылся торгово-ярмарочный ком-плекс «Легенда».

В городе заработали все телефоны, а в теле-визорах в ту же секунду показался помпезный инаодеколоненный Афанасий Петрович Бронь-кин. Он бесконечно размышлял о грядущем,ссылаясь на большой опыт и ум своего креатив-ного директора по фамилии Чичиков, и бес-престанно цитировал его наизусть по текстугосподина Гоголя Николая. Самого директора иГоголя по телевизору не показывали, а почемудиректор кривой, понять не смогли. Затем ре-шили, что поскольку Чичиков «...раскланивалсяс ловкостью неимоверной...», «...сохраняя почти-тельное положение головы, несколько набок»,то в этом и кроется его кривизна, что по ново-модным правилам есть креативность. А Бронь-кин объявил, что порядок в городе принялсяутверждать с восстановления телефонныхлиний. И поклялся, что за перебои в телефон-ной связи; за то, что не запомнил дорогу к Соба-кевичу, а завёз Чичикова I Первопроходца к Ко-робочке; за то, что набрался до чёртиков в домеМаниловых; за то, что без разрешения выпилчапоруху водки у помещика Петуха – вскореобъявит Селифаноффу Гавриле выговор лично.О главном депутате Маковее он в этой «Пяти-минутке истины» за весь час так и не заикнулся,

268

2 Дальше в рукописи большой пропуск3 Начало фразы утрачено

дить не сможет и с его прибытием в мэриюпрежние бюрократы в основном останутся насвоих табуретках. Что по ходу дела выгонит онс работы лишь глав кадров и финансов, а такжеармию бездарных помощников и советников[что никого не удивило], заменив их ордой уме-лых главных советников и помощников, атакже непорочных финансистов и неподкуп-ных кадровиков [о чём все и без него мечтали].Потом Бронькин по именам одиозных фигур инеразумных олигархов прошёлся уже так, слов-но по двору крематория, давая всем разумение,для кого из этих нежильцов он теперь точно непожалеет двух цветочков... При этом он тряс надголовой газетой оппозиции и требовал глубо-ких знаний её абзацев наизусть.

Понабежавшие репортёры никак не могливзять себе в толк, работают ли они в «Чистойправде» или уже наоборот? Но все, как один,конспекты статьи Бронькина про Чичикова иего былую славу из противоборствующего имещё минутой ранее оппозиционного журна-листского цеха оратору показали. Затем осто-рожно и корректно позадавали трибуну бес-смысленные, но удобные вопросы и, получивна них вычурные, но невнятные ответы, унес-лись всё это описывать. А по окончанию пот-ных, густых и продолжительных аплодисмен-тов в сопровождении полицейской автомаши-ны с мигалкой кандидат Бронькин тоже унёсся,

271

надуманной причине нескончаемой культур-ной занятости этого зала. Объявил своё жё-сткое, но рискованное решение об увольнениипо позорной статье за такую перегрузку залабанкира Марсела Хайгуллина-старшего, управ-ляющего управлением культуры города. Затемразъяснил руководству города, что культура –это не «кадиллак», не телега, не рессорная брич-ка и даже не танк, для которых требуется управ-ление в виде людей. Что ему как мэру города,чтобы управлять ею, управления не требуется, аживые деньги для этого он знает и без управле-ния, у кого взять и сколько. Завершил он встре-чу с начальством тем, что потребовал в порядкеинформации разъяснить ему реальные условияоплаты труда мэра с учётом инфляции и со-брать перед собой весь персонал, что собирали,конечно, с неохотою, но быстроного.

В трибунной речи Бронькин снова вернулсяк вопросу перегрузки заводского клуба и изве-стил чиновников, что собрание своего активавынужденно проводил на базе дяди Лысого Пи-мена в кредит, так что с премиями им придётсязатянуть пояса туже, но не навечно, а лишь доконца его полномочий. Потом он кратко осве-тил истиной содрогательную биографию гос-подина А.П. Бронькина, однажды уже реоргани-зовавшего в пух и прах администрацию одногорайонного центра с помощью бронетехники. Исказал, что новых чиновников он быстро ро-

270

менов страшенный ужас. Что финансовые за-просы, в письменах и от его имени изложен-ные, имеют такие дерзновенные суммы, что улысого, как шаманский бубен, калифорнийско-го серого кита районного бизнеса ЕвстратаАкакиевича Мстюкина выросли полубокс ипейсы, а потом всё это встало дыбом. И чтобыне делалось от имени Бронькина в городе – ни-точки сплетены были так, что для счастливогоолигархического будущего и лояльности ново-го мэра к ним требовались политически моти-вированные инвестиции и овальные кредиты.Дошло до того, что банк Хайгуллиных перешёлна круглосуточную работу, а в казначействедаже потемнели хрустальные чешские люстры.Разом с тем штабные права Елизаветы Андре-евны Пронькиной упали ниже некуда и сомкну-лись на панели оплаты чайных церемоний длябюджетников и всеядных штабных секретарш.

Пробовал Бронькин вразумить своегокреативного директора словами, но в резуль-тате лишь напрасно и отрывисто потратилвремя. Чичиков много изменился и в хамско-элегантной ответной речи напустил емумного туману ошеломительного и сразу и ска-зал, что заданные им стандарты качества соз-даваемого в электорате продукта позволяютему надеяться на успех. И что этот яркий успех,сообщил он далее теперь уже почти с челове-ческой ухмылкой, ему удалось совершить по

273

оставив возбуждённый зал наедине с новымизнаниями. За рулём его «кадиллака» восседалврио шерифа города со своей обычной глупо-вато-дерзкою физиономией, «...которая всегдапочти отличает полицейских служителей...»

«В то самое время, когда Чичиков в персид-ском новом халате из золотистой термала-мы, развалясь на диване...» загородного Дворцаприёмов управления культуры города NN потя-гивал с господином Хитрогрызовым и сухаря-ми чай, Бронькин посетил замполита. И делоздесь в том, что когда он уже окончательно влю-бился в своё собственно-мэрское отражение,то нежданно-негаданно ощутил на себе дунове-ние холодного ветра перемен. Увидал, что, содной стороны, вся его неутомимая деятель-ность с помощью таланта Чичикова разгоняет-ся чрезвычайно динамично и талантливо, а сдругой – отчёты его штаба о проделанной ра-боте выше креативного директора уже не взме-тают. В штабе появилась тьма несанкциониро-ванных даже им отчётных бумаг олигархов,спекулянтов и недобросовестных налогопла-тельщиков. Отдельные тузы-бизнесмены не-ясно чего даже перестали здороваться с ним, аих переписка оказалась засекреченной даже отнего или без пяти минут мэра Афанасия. Вы-яснилось, что по улицам голодными стаямибродят подписанные вроде как самим Броньки-ным послания, наводящие на солидных бизнес-

272

латурой, да ещё и в формате физического лица,пока ещё не работал. Но Бронькин подготовил-ся и к такому повороту дела, среагировал мгно-венно «...и в заманчивой перспективе изобразилнеобходимо последующую благодарность задобрый совет и участие». Гармошкин снова за-думался и кивнул теперь уже умиротворяюще,что Афанасия Петровича Бронькина не вполнеумиротворило. Поэтому он завернул ещё и кэкстрасенсу, чтобы с его поддержкой и прозапас законтачить ещё и с нечистой силой. Но вприёмной экстрасенса он натолкнулся напортрет Чичикова маслом, в золочёной багет-ной раме, на коне и в полный рост. Убедившись,что его креативный директор здесь уже свой вдоску, он не стал рисковать, а всего лишь по-просил экстрасенса сделать на выборах точ-ный выбор и пригласил его билетами на своюинаугурацию вместе с его супругой.

Что касается последующих встреч с избира-телями, то доподлинно известно, что Бронькинмного изменился. Теперь каждое из своих вы-ступлений Афанасий Петрович начинал с от-кровенного вопроса: [3 нрзб] такая власть? – чемочень сильно располагал к себе электорат изчисла наиболее низких кругов населения, адальше уже он вёл свою партию «...с железнойнеутомимостью...», но без особенно сильныхвыражений. И не бывало теперь такого, чтоб вконце его встречи не стоял стол. Открывался ли

275

методике И.А. Хлестакова, по которой такпылко сохнет его клиент Афанасий.

– Наполеон, выкопанный Бонапарт, – изум-лялся Бронькин. – Рогатый чёрт из спальныхкварталов хутора близ Диканьки, сатана сшинка, что у Гоголя по Опошнянскому шоссебродит.

Да! Так вот о встрече с Феофаном. К нему-тои направился «кадиллак» Бронькина, чтобы вы-требовать для его пассажира безгрешные сове-ты и слова в усмирение неясной силы Чичико-ва как извне, так и внутри его штаба. А АверкийСемёнович Гармошкин в тот день выглядел«...живым и вертлявым до такой степени, чтонельзя было рассмотреть, какое у него былолицо». Казался он таким же, как и в самые кос-мические годы своего армейского комиссарст-ва. Однако в ответ на поступившее от Броньки-на прошение он застопорил циклограмму дви-жений, привёл лицо в философскую неподвиж-ность, компетентно задумался и благочестивоокинул взглядом пустопорожнюю дубликат-ную церковную кружку, указав всем своимвидом, что выходить на пиковое решение не со-бирается. После двух-трёх немых манипуляцийон всё ж таки посулил Бронькину поразмыс-лить об этой услуге заново и ещё раз пораски-нуть мозгами, поскольку с подлинными при-зраками, не отбрасывающими своей тени дажев книгохранилищах с недухоподъёмной маку-

274

А.П. Бронькина с его дискотеками и прочимиоргиями для спонсоров и сдувшихся политиче-ских оппонентов с нерасплесканным ресурсом.Кроме того, во взбесившихся «ершах» якобыпоменялся даже собственник, поскольку оли-гархи, ранее здесь тусовавшиеся, принялисьпод роспись получать извещения о стоимостисвоей перерегистрации, размерах ежемесяч-ных взносов и цене клубных карточек на бу-мажных и магнитных носителях. Любопытнотакже будет узнать, что господина Хитрогрызо-ва общество засекало то в окружении Броньки-на, а то и вблизи его креативного директораЧичикова Павла Ивановича. Он давно показалсебя членом той когорты, что ни куму брат, нибрату сват или «...ни в городе Богдан, ни в селе Се-лифан». Оказался он и в меру жаден, и в мерухитёр, и в меру глуп, но непомерно любопыт-ным к тому, что к нему ни с одного боку не при-касалось. И потому ничто не могло укрыться оторлиного взгляда господина Хитрогрызов в го-роде NN. От него-то сорокой и принеслась вер-ная телефонограмма с надёжной ссылкой, чтоЧичиковым на самом деле и точно намечены кувольнению не отдельные, а все чиновники го-родской администрации. А вот кадровик, фи-нансист и вся рать глупых советников вопрекиБронькину и по халатности его писарей в тотсписок не попали и с приятностью в карманахпродлят свою нелёгкую службу. И что сейчас,

277

закладной камень в честь обозначения на картегорода первой станции метрополитена, поста-мента ли под танк, на котором когда-то тянуллямку мэр города А.П. Бронькин, или современ-ная платная стоянка для неугоняемых велоси-педов избирателей, это уже неважно. Да и пере-боев в поставках безакцизной «Брони власти»на разлив или энергетических напитков «Афа-насий» и «Петрович» в стеклянной таре или па-кетах – не случалось.

Вскоре наконец-то вновь открылся ресто-ран «Акулька». Этому событию горожанамможно было бы и порадоваться, но они у«Акульки» и до закрытия никогда не бывали.Впрочем, ресторатора Пимена это не остано-вило: дядя Лысый Пимен в этот день выдумалсебе рекламную возможность выступить по те-левиденью и оповестить об «Акульке» всехсвоих постоянных клиентов-казнокрадов, атакже призвать их к сотрудничеству с новойвластью города. Впрочем, персонально дядяЛысый Пимен ни за кого конкретно голосоватьосторожно не потребовал, но политическийсигнал своим клиентам всё же отправил, пока-завшись на экране в танкистском шлеме и вотутюженном шарфе болельщиков ЦСКА.

Случилась и неприятность. Как теперь вы-яснилось, «Бешеные ерши» продлили свойпуть к элитным потребителям, занырнув вдолгосрочную аренду под штаб кандидата №1

276

дицинским показаниям. Однако как в случаяхизобилия борьбы, так и в эпизодах её недоста-чи никто из элиты не считал себя опущеннымна дно корзины истории и действовал, хотя ме-тодом лужёной глотки теперь уже не пользо-вался.

* * *Многие чиновники прекрасного города NN

нашли удовольствие в том, чтобы весело зло-радствовать над столпившимися в углу их бра-тии и приуготовляемыми к увольнению неудач-никами. И ехидничали они над изгоняемымииз одного с ними поля ягодами с преогромнойрадостью. Несчастливцы поначалу рвали насебе волосы, причем даже в самых труднодо-ступных местах, а затем вдруг стали и нервнозакурили в сторонке. Потом они в ответ взялисьоткрыто ехидничать над счастливцами, а самисекретно наносить свои визиты тому, кто наполе публичной брани уже объявился воочию.Но плели они это уже безо всякой гласности,хотя и по графику. И поплелись туда такиелюди, что уже с порога оказались господину сбольшой буквы «Ч» в фамилии родными брать-ями и сёстрами по разуму.

– Ах, пармазанчик вы наш в шоколаде, ПавелИванович! – возглашали ему, словно модельнойманекенщице, топ-менеджеры с поплавкаминеродных вузов.

279

вещалось Хитрогрызовым далее, в торгово-яр-марочном комплексе «Легенда» можно согласо-вать и рассмотреть, как надо, любую из ужепрактически свободных должностей в горад-министрации NN. Что этим делом не покладаярук занимается Павел Иванович Чичиков, креа-тивный директор, явившийся из центра по ука-занию того, чью фамилию даже произнести бо-язно, и делается им это, хотя и так оно ясно, небез директив самого Центробанка и вычисли-тельной палаты. Правда, Чичиков, как сообщалХитрогрызов, именно по этому вопросу храниткрасноречивое молчание и даже раскланивает-ся без каких-либо изменений в характере илинесколько набок, однако «...не без приятности».

Чиновники города как бы и продолжалисвою отчаянную борьбу с Бронькиным за со-хранение кресла своему мэру господину Кучу-гурову Арнольду Бестемьяновичу, опираясь вэтом деле на слухи от имени его креативногодиректора об их поголовном увольнении. Апорой они вроде бы уже за Арнольда Бестемья-новича и не совсем безнадёжно болели, опира-ясь на заявление Бронькина о том, что в ихстаде жертвенные бараны назначены поимён-но и совсем небольшим стадом. Правду сказать,к ранее объявленному списку изгоняемых лицот Бронькина добавился и ещё один – главарайгорздрава, ранее там упущенный, а теперьуже восстановленный к увольнению, но по ме-

278

ясное дело, переводили эти крылатые формулыскупой мудрости совсем не кривого, а ровнё-хонького и точнёхонького, как весы самой Фе-миды, и сладкозвучного, как Платон под оли-вой, креативного директора Чичикова, что все-гда точно знал цену своему слову, из уст в устатретьим. В третьих лицах, что естественно, си-дели их сватья, кумовья да соратники. А те уж вбаньке или за нескупым и нескучным столомпод дубом или какой-то ольхой обыкновеннойделились знаниями со своими покровителями,акционерами и соучредителями.

У одного лишь Петра Октябриновича Муд-рецова ни на кого глаза не смотрели. Он сирот-ливо сидел в сквере под липой, перед портрета-ми действующего мэра и районного бригадирадепутатов, задумчиво и нетвёрдо перебираяструны арфы.

А начальник транспортного цеха из извест-ного книготоргового учреждения и видный егопоэт Лучезарий Шляппа в это же время, напри-мер, сообщил Чичикову, что очередь за литера-турными премиями в городе при устаревшейвласти сильно перепуталась и что в неё обма-ном затесались те, кто там никогда не стоял.Сначала Шляппа спел Чичикову своим краси-вым басом давно уже позабытую народомпесню «Не белы снега», чем вызвал у слушателянеподкупное восхищение. Потом он энергич-но продекламировал отрывки из своей наибо-

281

– Ах, вот вы какой застенчивый, драгоцен-ный вы наш Павел Иванович! – ревели будто быот свалившихся им с неба в карманы пачеккупюр депутаты, замазанные сомнительнымбизнесом, однако таща при этом оттудова своикирпичи с резинками.

– Позвольте ж вас расцеловать, мудрейшийвы наш батюшка Павел Иванович! – бросалисьна него, словно на выгодный тендер или пре-мию небольшие муниципальные жулики. Заними из углов, воровато озираясь, вылезалимелкие оптовики, крупные арендодатели, сред-ние землеустроители, а потом даже и бюджет-ники, правда, только с килограммами характе-ристик и почётных грамот.

И хотя входили все они в торгово-ярмароч-ный комплекс с неясной опаскою и шагамимедлительными, но уж вылетали оттуда ногамирезвыми, с сияющими обликами торжествую-щими и, главное, безо всяких удручающих не-удовлетворений и беспокойств на физионо-миях. «Не было лица, на котором бы не вырази-лось удовольствие или, по крайней мере, отра-жение всеобщего удовольствия». «Плачем горюне пособить, нужно дело делать...» – раскидыва-ли по сторонам слова из мастер-класса «любез-нейшего Чичикова» одни. Другие вторили имгеометрическими и философическими подко-пами мыслей «душечки Чичикова», что «...косойдорогой больше напрямик». Потом все они,

280

главного и двух второстепенных перекрёстковв перспективном спальном районе города, где,по слухам, и негласно состоял генеральным за-казчиком, застройщиком, центральным инве-стором, а также автором архитектурной идеи ипроекта. В свою очередь, проказница Гуляндасильно покраснела, поправила юбку, блузку ичёлку и подарила Чичикову полный комплектподлинной бухгалтерской отчётности из кази-но дяди Лысого Пимена и зала игровых автома-тов прокурора города вместе с истинными ре-естрами всех должников этих предприятий, атакже их юридическими и фактическими адре-сами. Рассекречивание тех списков в части, ка-сающейся казино, вызвало потом у дяди Пиме-на ошеломление, хотя сомнений в точностиобозначенных там фамилий и сумм не вызыва-ло. Лысый Пимен позднее, конечно, из-за утеч-ки немало бесился, о чём сведения имеютсядаже в этом недоконченном и местами утра-ченном тексте...

Обливаясь жарким потом истории своейслужбы и горчичным соусом локальных не-удач, прокурор Д.Ф. Тугриков на приёме честнозаявил, что зал игровых автоматов содержитлишь для души и зятя. И пока его зять, а темболее и он – прокурор, живы, Павел Ивановичможет гарантированно рассчитывать на ихежеквартальную поддержку. Прокурор такжеобозначил и такую тему, чтоб Павел Иванович

283

лее успешной поэмы «Мы на рассвете солнцемКучугурии томимы», что в краевом издательстве«Пурга» уже готовилась и для второго издания висправленной и дополненной редакции «Закатсиял – броня мерцала». Здесь он вновь зарабо-тал за своё творчество крупную похвалу на сло-вах в том виде, что он, то есть Шляппа, вполнегениальный и современный поэт ТЯКа, имея ввиду торгово-ярмарочный комплекс. ЗаодноЛучезарий прикупил себе чин средней руки вкультуре города «...для приобретения весу в об-ществе» и, конечно, звание литературного лау-реата на два года вперёд.

От президентов аутсорсинговой и клинин-говой компаний, чьи офисы ютились где-то напериферии тихого, но стабильного оффшора,с немыслимо хитроумным инвестиционнымпроектом в руках забегала Гулянда. Она восхи-тила Чичикова методами переработки рукколыи топинамбура в высокооктановые чилийскиевина, а остающегося жмыха – в доступную дляпосевной кампании низкооктановую солярку изавоевала собой полный карт-бланш на все этивиды деятельности. Потом ещё поразмыслила,да и купила для доклада своим вождям весь кон-фиденциальный прайс-лист по вакантнымдолжностям в городской малине. Павел Ивано-вич сильно расчувствовался в переговорах сшалуньей Гуляндой. Он даже подписал у неё наколенке широкий подряд на уборку одного

282

курору, что ему давно уже небезызвестны дажесудейские проделки. Да и взял он с прокурора втот день даже для себя самого неприличномало. А тот немедля пригласил Чичикова на гу-сарскую рыбалку, где судаки толстые, как делауголовные, вода чистая, как медицинскийспирт, а по берегам черёмуха, ветла и, есте-ственно, берёза, колышутся так приятно, чтодаже мичуринский сад московской ВДНХ имеетк ним, в сравнении, совершенно смущённый ибледный вид. Стороннему наблюдателю тутмогло бы привидеться, что у Тугрикова при сло-вах о тех благостях прервался даже тик беско-нечно подмигивающего левого глаза, а подо-рванная службой нервная система вернулась ккрепкому аппетиту.

Когда Бронькин уже венчал свою встречу сколлективом прачечной, повторно прикоснул-ся к греческому Диогену и перекинулся нако-нец на сомнительный вклад в военное искус-ство одного заурядного маршала бронетанко-вых войск, Чичиков уже принимал Мудрецова,нашедши и к его загадочной русской душе свойособливый ключик. С сытостью в голосе, одна-ко максимально жёстко и отвязно {нетипичнодля него и по-хамски деланно}, Чичиков по-началу даже слегка удивил теряющего на егоглазах рассудок Петрушку с арфой в руках.

– Ты ведь знаешь, Декабринович, что праро-дитель твой по метрике Потняцов Петрушка

285

пробил и порешал сверху абзац об экологиче-ском здоровье местных народцев путём пере-подчинения полигона ТБО из крайцентра вниз,а ему бы заодно и отцепил бы неблагодарнуюобязанность смотрящего за этим мусорнымКлондайком. То есть чтоб Чичиков перевёлпроект этот в плоскость его перехода напрямикв природоохранную прокуратуру. ДинаруФранковичу теперь казалось, что в общедоступ-ной прокуратуре в его преклонных годах, наволне инспирированных полицией дел о егокончине и однократном отсутствии на службеболее четырёх часов скорее уже не удержаться.Он твёрдо обязался служить так, чтоб в глазахПавла Ивановича от меча Фемиды отражаласьежемесячная радость, а также безмерноесчастье к каждому приличному празднику и поитогам календарного года.

О чём бы Чичикову люди ни говорили иличто бы они ни заявляли вблизи его ушей, Чичи-ков всегда сыскивал нужный и приятный под-ход к их заботам:

– Так об чём ваш базар, Динар Франкович?Базара ж нет! И я даже дико извиняюсь передвашей подкрашенной сединою! Считайте себе,что этот вопрос уже натурально решённый, –откликнулся в ответ прокурору Павел Ивано-вич, даже не колеблясь, хороший человек Туг-риков или так себе, а неожиданными словами, втот миг произнесёнными, прямо показал про-

284

– Понимаю, нихарашо мне это, – не прихо-дя в сознание, прошептал Петрушка.

– Так вот, малый! Я могу всё... Могу у Афонитвой офис купить, а могу его и не купить... Чтоты мне изречешь по такой диктатуре моего за-кона и взгляда?

– Нихарашо мне это. Не приобретайте это,отец родной! Как мне жить дальше? «Ведь на мненет ни цепочки, ни часов...» уже с первых минутвашего приёма. Все годы, все дни и в особенно-сти ночи я с упорством не отметавшей икры фо-рели пробивался в люди! Батюшка, не губите! СБронькиным я всегда сговорюсь полюбовно илькакие ещё методы использую. Размеры моейблагодарности обволокут чёрной икрой всеваши чаяния... – бросился ему в ноги Петрушка.

«Чичиков взглянул и увидел точно, на нём небыло ни цепочки, ни часов».

– Мн-да, – произнёс Чичиков с болезнен-ным подозрением, – дела твои швах.

– Полный швах, – легко согласился с нимМудрецов и жалобно замолчал.

– Так слушай теперь сюда, – произнёс емуЧичиков. – Может быть, я и соглашаюсь небрать с тебя огромную до бесконечности ценуза то, чтоб не забирать себе твою недвижимостьу Бронькина. А может, и не соглашусь... Но вприятном для тебя случае придётся мне тогдапринять в своё обладание скупленные тобой непойми зачем земли запрудненских крестьян.

287

Варфоломеевич украл у господина Чичикова I– Первопроходца антикварный ларец красно-го дерева, инкрустированный карельской берё-зой с архивом и несметным количеством денег,заработанных его непосильным трудом?

– У... – промямлил Мудрецов и потерял рас-судок, потом вновь обрёл его и выставил передЧичиковым картонную коробку из-под ксе-рокса.

– У-мест-но ска-за-но, – протянул Чичиков ккоробке обе руки, хотя для него пока ещё по еёсодержанию и оставались неясности, а разум-ная праведность виделась лишь в её появлении.– «Ах ты, чушка! чурбан!» «Подлец ты!» – Про-филактически плеснул Чичиков в пламя своейречи ещё керосину. – «...тебя... в рог согну и узломзавяжу!» Ты себе хоть шурупишь, Петруха Но-ябрятович, сколько стоит мой семейный архивв наше тревожное время? я уже не говорю оцене тех рублей в современном валютном из-мерении!

После второго вопроса Мудрецов снова по-терял голову, затем снова нашёл её и впал в пол-ную ипохондрию. Другую коробку он с собой втот день, видно, не брал...

– Ты ведь понимаешь, Петухов, что весьтвой этот офис вслед за каланчой и правиль-ными бумагами уйдёт танкисту, и я его могувзять? – снова огорошил он книжного магнатаПетьку.

286

логоплательщиками города и Мудрецовым, ион с глубоким удовлетворением поцеловал те-лефонную трубку. Будто зная об этом, в ту же се-кунду, с подносом и ватрушками, в пёстройблузке и легкомысленном богемном шарфикена шее, в комнату ворвалась безумной красотыЗухра. Надо заметить, что Павел Ивановичдавно уже подумывал найти себе приятную де-вушку, увлечённую короткой любовью по до-ступным ценам. Но в это мгновенье Чичиков,пожалуй, теперь впервые, будучи в NN, непри-вычно и неуместно покраснел. Вспомнил, каквстретил он её позавчера случайно в неглиже ина пляже, что для глубокой осени ему показа-лось весьма удивительным. Тогда он однойлишь только бровью зацепил Зухру «...мывшую-ся на берегу пруда и тут же бросился её обни-мать и осыпать поцелуями». Сейчас, продол-жая пребывать в напряжённом тумане никемневиданных забот и заволакивавшем его глазамареве спешных задач, Павел Иванович отре-шённо, но будто впервые снова загляделся те-перь уже на одетую девушку. Затем он сновавпервые и совсем уж неожиданно столкнулсятеперь уже со своим личным отражением. Не вЗухре, конечно, а в пожелтевшем от временизеркале, взгромоздившемся дубовой подстав-кой среди медных самоваров, утюгов и старыхфотографий безвестных умельцев на стелла-жах отдела антиквариата бывшего книготорга

289

Разумеется, что принимать твои поля и весимне придётся как от короткого приятеля...

– Так я ж категорически «за», Павел Ивано-вич! В лицемерных сделках липового цвета яподкован не хуже той блохи и в этом деле неодну Плюшку съел...

Одно время они молчаливо подвигали другдругу калькулятор, при этом Петрушка пере-считывал цифры и в столбик. Чичиков на бума-ге ничего не считал, и видно было, что с ариф-метикой он состоял в исправной гармонии. Акогда Чичиков будто невзначай ещё и обмол-вился, что мог бы распорядиться архитекторуМамагонову, чтоб тот видоизменил своё перво-начальное заявление о своих страданиях в за-стенках Мудрецова с указанием другой фами-лии насильника, то Петрушка отчасти даже по-веселел, ибо отказаться от такого предложениябыло ему совсем невозможно. Правда, потом онравновелико и взгрустнул, так как в столбецвтиснулась ещё одна строка, и сумму на бумаж-ке довелось выводить наново... 4

…………………………………………………………………………………………..Наконец-то Чичиков получил дельное уве-

домление об окончании работы братьев-бан-киров Хайгуллиных с наиболее крупными на-

288

4 Дальше расположен клочок изрядно обгоревшей по краям страницы.После разбора сохранившихся там слов предполагается, что П.О. Мудрецовактивно ищет в местной торговой сети крысиный яд, а также устанавливаетконтакты с ближайшим окружением А.П. Бронькина

слала ему жадный воздушный поцелуй, но,прежде чем растаять за дверью, чуть было неснесла с ног высокой грудью замаячившегоздесь не ко времени дядю Лысого Пимена...

– Откуда, коза? – вместо приветствия непри-ветливо буркнул Пимен.

– Да так, по кипятку и пряникам здесь глав-ная, ничего личного...

– Ты мне лучше о своём личном помолчи, –с гримасой подосланного чёртом вурдалакаскосил на зеркало оба глаза сразу Пимен. – Я нарога пока не лезу, но держать масть буду. А то,что в мой реальный список по казино ты, Паша,свой нос всунул, так сам теперь дурак. Я в твоювласть и коррупцию не лезу – не трожь мою!Наводок тоже не жди больше. Знаешь ведь, что яиз тебя душу вынуть могу, как из баланды муху, –повертел он перед носом Чичикова будто бы вшутку неведомо откуда взявшимся маникюр-ным ножичком. – В нашем городе люди по весу,что те мухи и «...сам сатана не разберёт...», чтопорой с ними делается. Хоть ты мне и кореш,кончай дела ближе. Чтоб всё по-культурномубыло, два дня тебя не вижу, – хлопнул дверьюдядя Лысый Пимен, будто бы и не ждал чего-тов ответ.

«Как ни глупы слова дурака, а иногда бы-вают они достаточны, чтобы смутить чело-века», – задумался Чичиков. Он и без того ужевсё распланировал, но чтобы в его адрес такой

291

Петрушки, а теперь уже ТЯКа. И он непро-извольно отшатнулся от своего отражения, на-столько страшным показалось ему то, что уви-дел теперь...

– В самом деле, дьявольщина... Нет... Сейчасне до сантиментов, – хмуро подумал он, отрях-нувшись от уродливого привидения, – пора,пора охлаждать магму кипящей души. В городеуже фронтов нет. – Вот что, голубка сизокры-лая, – принялся он строго командовать. – Купиты нам спешненько и сейчас же машину. Я в га-зетёнке нашей видел про «карину» девяносточетвёртого года объявление. Нас это пока чтоустроит. Оформляй японку на себя и пускай еёзаправят хорошенько, да меня в страховку пус-кай впишут, да сделают, как следует. Вещи собе-ри и заложи сегодня же. Вечером Елизавете, не-взначай будто и по сердечному секрету, шеп-нёшь, что решили позавтракать с губернаторомвместе. Потому и едем с первыми петухами, –привычно выдумал Павел Иванович. – С первы-ми петухами туда сама и махнёшь. Что сама –молчок! Хотя, ладно, в компанию я тебе кого-нибудь дам, а ждать меня будешь на шестьдесятшестом километре в кемпинге «Уединённыхразмышлений». Я дела довершу, так там тебя иоткопаю. Уяснила?

– Чего ж не понять-то, Павел Иванович, –расплылась в счастливой улыбке Зухра и, креп-ко сжимая в потном кулачке ворох купюр, ото-

290

ГЛАВА ПОСЛЕДНЯЯ

Удивительные явления иногда происходят вприроде. Вот и в Непопадске-на-Нюхе такслучилось. Солнце высунулось из-за свинцо-вых туч уже наполовину, но там, то есть в горо-де NN, отчего-то сгустились и воцарились по-литические сумерки, затем громыхнула папи-русная контрреволюция, после чего, как и сле-довало ожидать, пал полицейский режим. Ихотя местные летописцы и метеорологи о при-роде этих катаклизмов до сих пор к единомумнению так и не пришли, осколки случившего-ся полетели даже в полицеймейстера. Позво-лим лишь напомнить немногочисленнымнашим читателям, что в ту судьбоносную ми-нуту полицеймейстер города Иван АнтоновичДергоусов не был при исполнении и монотон-но маялся на своей даче. Пребывая в тщательнообмозгованной и размашисто обустроеннойкарьерной отставке с перспективой космиче-ского взлёта по служебной стремянке, он чего-то выжидал и, как оказалось, не напрасно.

Именно в тот час после буйного угоститель-ного обеда в честь своего однокорытника изруководства СИЗО города полицеймейстер на-

293

парафин лили, конечно, не ожидал. Слова лысо-го подрезали даже его аппетит, вследствие чегоон даже брезгливо отодвинул принесённое Зу-хрой блюдо, ощутив даже «... к нему отвращениенервическое».

– Ум даже за двором казино не гуляет, а вишьты какой? Меня за смертного сосчитал... Сказатьдепутатам, чтобы позвонили им всем? Или имвсем сказать, чтобы доложили сейчас всё же де-путатам? Или пересчитать всё ещё раз? Хотякуда ещё больше? «Ну, уж коли пошло на то, по-думал он сам себе, так мешкать более нечего,нужно убираться поскорей». Делать, что заду-мал. Жить своим умом!

Он не глядя утвердил очередной план флэш-моба с сожжением чучела Кучугурова, рассе-янно завизировал сценарный план акции го-родских жриц любви против Афанасия от ана-литиков банка Хайгуллиных: «С танкистомБронькиным мы будем и встречать, и прово-жать каждого клиента солнечной улыбкой!»Бездумно переложил многочисленные пригла-шения из одной кучи в другую. Лукаво ухмыль-нулся и даже подмигнул цветным фотографиямнебритых и страшных распухшими от пьян-ства рожами, но узнаваемых трудящимися го-родских бомжей с плакатами: «Мы с тобой,Кучугур!», «Ты наш друг, Куча!» и др.5

292

5 Далее текст обрывается

шительно прогнал на скотный двор и в баню,удобно устроился в гамаке под антоновкой,укутался тёплым пледом и плотно закрыл щу-рящиеся от солнца глаза. Здесь мы уже вынуж-денно уточняем вам и только для протокола,но не для козла Протокола, конечно, а для до-кумента, что изобретают в канцеляриях, – втот миг солнце уже практически полностьювысунулось из-за свинцовых туч, и потомутолько Дергоусов так щурился. Что касаетсяпрочих горожан, то они в эту минуту в небо нещурились, потому как брали в огородах кар-тошку и укрывали на зиму кукурузными стеб-лями чеснок.

Весть о приближающейся к полицеймей-стеру смерти охватила ужасом многих чинов-ников, а прежде отличившийся на посту у про-курорского кабинета тучный омоновец дажеумотал в отпуск, причём в Турцию и по уходу заребёнком, хотя как ребёнка, так и жены он дотого дня ещё и не нагулял вовсе. Прокурор го-рода, напротив, в эти одушевлённые мгновеньянакинул на себя самолучшее убранство, сверхуприторочил дар от своего ближнего приятеля,а именно выходной галстук наваринскогопылу с миражами и сформировал себе проме-над по центральному базару города. С непобе-димой уверенностью во взгляде и в сопровож-дении своих постоянных партнёров по префе-рансу, бизнесу и рыбалке там он прошёл и мяс-

295

конец-то позволил себе единожды вынужден-но и коротко отвлечься. Оторвался он помалой нужде и теперь уже от создаваемых им вписьменной форме собственных мемуаров от-качнулся полицеймейстер, от тех нетленныхстрок, над которыми и пивом безвылазно ки-пятил свой ум вот уже с битый час. А до этого –нет! До этого он в тот час по такой надобностиопрометчиво не отвлекался ни разу. И надо жбыло такому случиться? Именно в эти минутыего любимая козочка Ксива в шубке цвета не-отбелённого полотна и её беспутный борода-тый гуляка-супруг – козёл Протокол – втихо-молку пробрались в резную полицеймейстер-скую беседку под каштаном, где безрассудно ипредательски сжевали весь письменный ком-промат на прокурора города NN Динара Фран-ковича Тугрикова. Прикасаться к пиву и мемуа-рам, создаваемым своим благодетелем, ни тотни другая, правда, не рискнули. В этом только иесть их плюс, в остальном – просто караул что!

И!.. О, что здесь началось!Иван Антонович, не раздумывая, провоз-

гласил, что теперь его лучезарные перспекти-вы роста рухнули, он повержен, беззащитен ипринимает судьбу такой, как она есть. Что чемжить теперь дальше, лучше уж отдать богудушу. После этого нетипичного для него му-жественного решения Дергоусов всю свою че-лядь, включая даже семью Ксивы и охрану, ре-

294

олимпа возвратившийся из Франции мэр Кучу-гуров? или же решил себе умножить несметныеприбыли французский папашка его креатив-ного наёмника Чичикова? Но макроэкономистХитрогрызов тут же его успокоил и привёл егомысли в стройный ряд, сообщив, что товары отлягушатников – это его личный проект в раз-витие дружбы с продажными таможенниками,где лишь доля Мудрецова прибилась к берегуЧичикова. Так что всё, что сейчас продаётся ипокупается, принесёт в основном только емуогромную пользу в процветании, а Чичиковулишь небольшую выгоду принесёт, но и городуотпадёт неплохая занятость населения неделина две точно.

Вечер в городе NN выдался безветренным, снеба без осадков, а фонари и люстры усерд-ствовали привычно наполовину, легко добива-ясь плотных сумерек. Сумерки большого заларесторана «Бешеные ерши» неторопливорезал Афанасий Бронькин с большим стака-ном в руке. Он прохаживался вдоль столов, межпочётными и теми непочётными гостями, чтосумели прокрасться к нему на приём неведомоему другими путями. Он прогуливался меж ко-лоритными соратниками и прилепившимися кним мелкими попутчиками; меж людьми нуж-ными и приятелями, пока ещё не лишними, атакже меж заместителями по судьбоноснымпроектам и референтами по ничтожным по-

297

ные ряды, и рыбные ряды, а на овощах дал дажекому-то короткое интервью. Врио шерифа вэто же озарённое хладнокровным осеннимсолнцем время заметался по городу с траурны-ми повязками на обеих руках и с улыбкой доушей. Он беспрестанно названивал то в морг,то в больницу, участливо справлялся у их пер-сонала о текущей статистике санитарных по-терь и, не поднимая на своих собеседниковскорбных глаз, самодовольно принимал по-здравления в связи с наиболее вероятнымсвоим назначением вверх, твёрдо памятуя, чтоЧичиков пустых слов на ветер никогда не бро-сает. Бог душу полицеймейстера с дачи пока непринимал. Душа злилась, грубо выражалась вадрес руководителей краевого УВД, админист-рации города, семьи Протокола и мордовалаповариху капризными заданиями по меню вкулинарных традициях народов острова Свя-того Лаврентия.

Ближе к вечеру с некоторым изумлением иязвительностью в городе наконец-то встрепе-нулись и люди, потому как в сети секонд-хендапоявилось видимо-невидимо полезных това-ров из Франции, включая даже одеколон вкрупных бутылках и тонкое древнефранцуз-ское вино на разлив. Впрочем, встрепенувшие-ся люди вскоре об этом забыли и рассосалисьпо делам и окраинам. А вот Бронькин мучи-тельно задумался: бросился ли это на штурм

296

тивисты-договорники с ненасытным оптимиз-мом сверлили голодными глазами и клювамистолы, будто бы принимая парад кушаний, икрутили головами, стараясь не проморгать от-машки к старту трапезы. Грубые навалы буже-нины по-деревенски, чудотворные пирамидыязыков по-купечески и куриных рулетов в ана-насовых крестах и звёздах таращились наокружающих их трудолюбцев штаба сквозьпроволочные стойки и таблички с фамилиямиедоков. Из-за блюд и ваз маячили таблички нетолько для единоверцев, но даже и для их по-путчиков с подельниками. Нежные канапе с са-лями, зеленью и шпротами; мудрёные салатыиз телятины с дайконом и золотым луком ипала ди тонно из тунца на хлебцах паннини лу-пились только на фамилии очень почётных го-стей. Заносчивые и надменные канапе с коко-том из мяса птицы и грибов в слоёном тар-тильясе таращились на буквы из фамилийЧичикова и аккомпанирующих ему лиц: счаст-ливого прокурора и самодостаточного конт-рабандиста и лазутчика от самого губернатораХитрогрызова. Шашлычки из свиной вырезкис аджикой, соленьями и маринадами обнималии пожирали взглядами портрет самого Афана-сия Петровича Бронькина, пирожки из дрож-жевого теста и сдобные сухарики в безбреж-ном ассортименте тёрлись тоже об него толь-ко. Вазы и блюда с фруктами, пирожными и

299

ручениям; меж помощниками по изготовле-нию проектов ответов на заявления гражданпо узким мелочам и по большому счёту; межстаршими и тайными советниками по офици-альным заявлениям и формальным отзывам нанеобдуманные инициативы избирателей идругими, затесавшимися сюда субъектами,кому подкрадывающиеся выборы виделись неболее чем пустопорожним хаосом, но не с пу-стыми затратами и обоснованными чаяниями.К длиннющим столам специалисты по затра-там и чаяниям пока ещё не привязывалисьввиду жгучей трезвости, ложной скромности ипровинциальной застенчивости. Потные и ру-мяные официантки с тяжёлыми подносамивыписывали по залу такие кренделя, что от-дельных гостей брала оторопь. Наиболее чут-кие к их траекториям активисты повсеместноустраивали на подавальщиц порционнойводки и вин хитрые засады и саранчой опусто-шали приглянувшимся девушкам подносы, об-легчая их труд. Шустрые девицы с пустымиподносами визгливо вырывались из чужих рук,удирали на кухню, затем прибегали снова ещёболее навьюченными верблюдицами. Их скач-ки отражали тот же ритм и смысл, но количе-ство стаканов, фужеров и рюмок только воз-растало.

Затаившиеся у стен и пальм безынициатив-ные служащие средней руки и приходящие ак-

298

дил в себя. В одну из таких секунд он даже под-держал главного депутата района Маковея, рас-сказав, что основы законодательной деятель-ности для него он ещё вчера уже заложил так,что бедных депутатов будет вчетверо меньше, абогатых он и подавно разгонит, и что Маковейтеперь у него будет работать ритмично. Воз-вращаясь из себя, Бронькин по-отечески ска-нировал проголодавшуюся толпу прямымивзглядами и излучал душевную улыбку искрен-него сочувствия к ней. Иногда неведомо чегоон задумывался, как казалось, ещё глубже, итогда уже неприветливо и беспрестанно из-под очков в стальной оправе направлял косыевзгляды в угол, но лишь на своего креативногодирижёра штаба Чичикова. Многих бронетан-ковых однопартийцев это немало удивляло –ещё недавно всем казалось, что их шефа иЧичикова «...сам чёрт связал верёвочкой. Кудаодин, туда и другой плетётся». Теперь всёбыло не так. А как, совсем неясно, а потому иещё более изумительно показалось это и ту-манно...

Зато Павел Иванович Чичиков в общении сэлитарной публикой от грядущей городскойвласти в уютном диванном углу зала ничуть неотставал и, казалось, что отрывался он там сей-час по полной программе. Видно было, что и вего душе удобно угнездилась и расцвела слад-коречивая креативно-гениальная «...лёгкость в

301

другой дребеденью любовались сами собой иопасливо косились в сторону тоскливо стыну-щей на двух лавках, но уже полуготовой ковсему породистой подтанцовки из столовойместного правительства. Крупнокалиберныебутылки никого своей ровней не считали и хо-лодным надменным блеском отражали наце-лившиеся в них метко жадные взгляды, рты иглотки слоняющихся вокруг них господ-това-рищей. Лишь крупные мастера искусств к сто-лам почтения не проявляли. Вкупе с шустрымиактивистами они продолжали бесстрашнуюохоту за официантками и стаканами.

Казалось, что в эти минуты один лишьБронькин самозабвенно служил народу и дажепродолжал копить в себе для этого пока ещёнеуправляемую энергию. Время от времениАфанасий Петрович заговаривал с кем-либо избесцельно прогуливающихся по залу лиц илилицемерно замирающих прямо перед ним лиц,что нарочно высовывались у него на пути и те-атрально столбенели как бы от своего безмер-ного счастья от их неестественной близости квождю. Бронькин остроумно отпускал гостямшутки, а то даже и над собой остроязыко под-трунивал, обильно цитируя и воспевая самогосебя афоризмами из своего богатого, по егомнению, наследия околополитической публи-цистики и прозы. Порой Бронькин о чём-то за-думывался и ненадолго, но выразительно ухо-

300

но оттопыривая уши так, чтобы слышать ещёлучше. Так они ещё острее и чутче вслушива-лись в содержание новомодных для города NN,однако уже несколько устаревших для обеихфедеральных столиц скабрезностей. А потомони гоготали ещё громче и звонче и, оставляяуполномоченных на фиксацию безостановоч-ных речей Чичикова наблюдательниц, попере-менно убегали в дамскую комнату пудритьсвои носы и выправлять сыпучими порошка-ми, пахучими примочками или водопровод-ной водой излишнюю румяность.

Вскоре литературный салон в диванномуглу зала кончился тем, что Бронькин дажеприревновал всех сразу дам своего избира-тельного актива и штаба к своему креативномудиректору. Да и Чичиков к тому времени вокружении женского полу уже не на шутку раз-дурачился и почувствовал себя решительнымгоголем или точно так, как когда-то ощущалсебя тот задиристый и самодовольный охран-ник у дверей кабинета временно недееспособ-ного прокурора, что томился теперь где-то вспальных районах Анталии. Бронькин непри-миримо разобиделся на недостаточное жен-ское внимание к себе как к политическому дея-телю и боевому офицеру так, что откоманди-ровал в тот угол одного пронырливого и неза-менимого в казуистических потасовках ипредвыборных побоищах юриста, чтоб тот пе-

303

мыслях необыкновенная». С тончайшей дели-катностью в выражениях на физиогномииЧичиков рассыпал удивительно уместныешутки юмора. И как оказалось, он имел и наэтой ниве виртуозно высокий вкус и прочныйзапас сведений. Он даже в сфере исполненияамурных анекдотов и рифм, ещё не докатив-шихся даже до поста ГИБДД на въезде в городNN, зарекомендовал себя умелым чтецом идекламатором чистой воды. Авторство стиш-ков он постоянно сваливал на одного поэтцаиз числа своих дружков и коротко называл егоСашкой или Шуриком. Один раз даже Сергеи-чем он поэта назвал и читал его строки, абзацыи крылатые анекдоты так, что у него не возни-кало ни малейших затруднений дирижироватьмыслями слушателей и даже такими разговор-чиками, что неизменно возникают в самыхтеснейших мужских компаниях и подшофе.

Дико смущающимся дамочкам его дар тожевесьма понравился. С нарочитой стыдли-востью в манерах и как бы нехотя они прислу-шивались к речам Павла Ивановича, но ржалии гоготали откровенно и громко. Вследствиетаких действий дамы неестественно и плотнопунцовели, краснели и пламенели, украдкойобмакивали слёзы радостного восторга круже-вами или демонстративно смешливо затыкалив свои ушки кончики цветастых ноготков, по-душечки пальчиков и прочие мелочи, незамет-

302

ние дни прокурора Тугрикова, краснознамён-ного командира гарнизона с багряными отхронических удовольствий щеками и не изве-давшим порохового дыма носом и удивитель-но радостного от проделок юриста ресторато-ра дядю Лысого Пимена. Правда с последнимПавел Иванович общался несколько холодно-вато и называл его «академиком» или «закады-кой». А вот Пимен на дамское дело среагировалчувствительно и на словах. По бабьей теме онтут же сунул Чичикову под нос свой ехидныйкомментарий в виде слов: «Ты ж теперь понял,Паша, нас всех с танкистом вместе, что в Не-впопадске-на-Нюхе тебе уже не жить и позднякметаться?» Но на слова эти Чичиков Павел Ива-нович только неакцентированно хмыкнул,хотя видно было, что для него Пимен давно ужестал несносней самого отца Феофана и город-ского экстрасенса вместе со всеми их пропове-дями и назиданиями.

К слову заметить, Пимен тоже оказалсястрашно занимательным собеседником, осо-бенно для прокурора, а ещё больше для гарни-зонного полководца. Ресторатор, как и полко-водец, не говоря уже о прокуроре, давно ужезашли в сверхлимитный разогрев. Будучи подвысоким градусом, он жутко и несмолкаемоюморил о природе Мордовии и временах, про-житых им под Сыктывкаром, где его бытие, каки жизнь самого Чичикова, оказалось, «...была не

305

рековал всеобщее дамское внимание в необхо-димо другую сторону. Но Чичиков тут со своимславолюбивым командиром Бронькиным наэту тему и не думал препираться. Напротив, оннепривычно громко расхохотался над топор-но-деликатными потугами пронырливогоюриста, а затем, видимо, уже непроизвольно,даже показал, но теперь уже Бронькину лично,«...на лице своём ту равнодушную и дьявольскидвусмысленную мину, которую принимаетодин только сатана, когда видит у ног своихприбегающую к нему жертву». Но и юрист ока-зался не из робкого десятка. Он, хотя и не безстакана водки для смелости и не без опасливыхоглядок в сторону креативщика и не без хитро-умных ссылок на необходимо нужные пара-графы и статьи своих кодексов, но содеял своюисторическую миссию с похвальным усердиеми насильной отвагою. И рассеял-таки он всехбомондовских дев города по другим закоулкамресторанного зала. Правда, потом оказалосьвсё ж таки, что не один стакан вылакал он длясмелости, потому что потом в изнеможении иопустился на паркет.

Но Чичиков и тут ничуть не растерялся. Клежащему посреди зала пронырливому юристуон тут же приставил часового от прокуратуры скитайским веером и стаканом свежей водки. Асам переключился персональным своим инте-ресом на сильно приободрившегося в послед-

304

вошёл в новейшую историю тем, что пил сего-дня с ним, с ресторатором, вместе. Затем, мед-ленно ворочая непослушным языком, пред-положил, что в полковничьем табуреточномцехе где-то сидит и точит его экономикукакая-то подлая цель в смысле мишени. Чтомишень эту нужно найти и расстрелять пока-зательно. Затем изрёк, что и в столь ничтож-ном деле главная «...сокровенная цель спутатьтаким образом всё, чтобы оказалась полнаяневозможность решить формальным обра-зом...» вопрос перепроизводства табуреток.Найти нужно, например, у одного из конкури-рующих краснодеревщиков кривую табурет-ку, а у другого – порядочно жуком изъеден-ную. От лица третьего, но с его же лейбломподсунуть нужным людишкам недокрашен-ную табуретку. А на четвёртой табуретке, тожев секрете замахоренной, порвать колготкимэрской тёще, жене или хотя бы дочке анти-монопольщика да и свалить эти убытки наостальных конкурентов. Хорошенько на-уськать на эти вопиющие факты хреновогокачества прогрессивную общественность го-рода и печать, включить телевещание, а при-зывы к СМИ насчёт соперников, у которыхруки чёрт знает откуда растут, подобрать всамых неприличных выражениях, так как дру-гих слов бизнес и динамический покупательвсё равно никогда не поймёт.

307

раз в опасности со стороны врагов». По вуль-гарным воспоминаниям Пимена, они там с«Чичей» немало восьмерили, но испытания«прошли на раз». И так хитро выползали они изопасностей, что краснощёкий полковник, не-смотря на приличный хмель и большой опытслужбы, поначалу даже онемел от их хитрости.И хотя внешне он не склонил своей завиднойстати и даже сейчас на его «…лице изобража-лась какая-то надменная величавость, во всехдвижениях видна была привычка повелевать»,без советов Пимена всё равно никак обойтисьне смог. Он стал слегка ненормативным басоми такими же аргументами грубо хлопотатьперед Лысым Пименом об орошении жаждыего необразованностей «...вразумленьем исти-ны» для своей последующей службы. Оказа-лось, что после номинирования в чемпионыгода его лучших табуреток, производимых вмебельном цеху его же войсковой части, в сто-лярно-мебельных кругах региона завелись унего жестокие экономические оппоненты, чтоне хуже врагов форменных. – И что теперь де-лать?– спрашивал.

Здесь Павел Иванович Чичиков от советовсразу отошёл в полный отказ, хотя полковникпросил включить и его мысли. А вот Пимен итоже сразу подчеркнул ровно, что это чепухауровня детсада при подготовке к утреннику.Объяснил полковнику, что тот уже и так

306

– Спасибо! Спасибо вам за высокую оценкумоего неутомимого труда, дорогой Павел Ива-нович! Гонорар за это восхитительное блиц-интервью по теперь уже твёрдому нашему обы-чаю мы перечислим на счёт вашего прекрасно-го «Призрака». Извините, «Привидения»...

Хитрогрызову тоже не хотелось как-тооставаться в сторонке от духовной жизни, а по-тому он заново принялся клянчить у Чичикова«телефончик» поэта, что написал такие симпа-тичные «стишата» про дамский род человече-ства для компаний и смеху. Несмотря на такуюсвою фамилию, он даже и не думал укрывать,что замыслил себе блеснуть свежими позна-ниями перед самим Степаном Ильичом Проб-кой, губернатором и большущим мастакоманекдотов в масть и скабрезностей в кряжи-стую высокую рифму.

– Павел Иванович! Ах, Павел Иванович, – на-конец-то всунулся деловой речью Хитрогры-зов. – Те стихи, что вы так неугомонно декла-мировали нам по памяти, я ж не успел усвоить?Лишь два стишка-то для себя и пометил! Ну,если телефончик этого вашего Саши мне недаёте, если он у вас вдруг такой вот друг, хотькуда, так хоть надиктуйте их или скажите, каксписаться с вашим стихотворцем? А лучше спи-сать дайте. Говорили же, что все эти стихи вы-думали лично, а Сашка выпросил их себе и чтопо молодости вы всё ему сбагрили, говорили...

309

– Короче, пацан, ты полковник. Раз надумалсвоих мародёров запустить за пустыми бутыл-ками, нечего им лезть за шишками на берёзу. Ато будешь потом таскать из огня горячие каш-таны для дяди. Но если этот дядя – дядя ЛысыйПимен, то каштаны будут лучше, чем все твоиперекошенные табуретки, – расхохотался надсвоим выводам после такого удачного калам-бура ресторатор, и все дружно поддержали еговесёлым смехом.

– Господин Чичиков! – не ко времени сунул-ся к Павлу Ивановичу со своей творческой че-соткой души самый существенный кандидат вкресло главного редактора «Чистой правды». –«Это всему свету известно, что вы человекучёный, знаете науки и прочие разные предме-ты», – начал он. – А правда ли, что все деньги,собранные вашим благотворительным фон-дом «Привидение», что в красном уголке ТЯКа«Легенда», фондом по всяческой и всенепре-менной помощи, действительно пойдут детям?Скажите с десяток слов... Только для затравки кпередовице нового мэра, просим вас убеди-тельно...

– Ну да. Деньги эти у моего филантропиче-ского фонда «Провидение» все. Они у нас.Детям и пойдут деньги. Мы ж все чьи-то дети... Иотстаньте, мой хороший, сегодня ж праздник, ане конференция межрайонной налоговой ин-спекции...

308

конец-то за себя. Насоветовала Айгуль сделатьсебе у ветеринаров штук семь операций, сдатьв прокат панельным девочкам свои сумасброд-ные наряды и бантики и сесть на полнейшуюдиету, ибо с таким контрабасом, как у неё фигу-ра, дешевле и разумнее всего утопиться, при-чём сегодня. С её слов вырисовывалось, что«для степной коровы Айгуль», ободранной[нрзб и нрзб] Айгуль и [5 нрзб] Ахдамовой, дру-гих путей снова подняться до уровня востребо-ванной вокзальной шлюхи у неё уже не оста-лось. И хороших бабок ей теперь на своей кон-форке не наварить. Не о достойных старыхженщинах здесь она, понятное дело, заявляла, ао денежных купюрах в сопоставимых количе-ствах. А когда Зухра перечислила Ахдамовойпроблемные места, где бы ей в первую очередьпотребовались лапы опытных гинекологов,психиатров и таксидермистов, у девушек завя-залась нешуточная силовая толкотня и дажепотасовка за прямой доступ к микрофону. Од-нако кто-то из присутствующих здесь болель-щиц Ахдамовой, что по очкам уже продувалаединоборство, спас положение и вовремяподал сигнал в службу безопасности ресторанаоб угрозах серьёзной опасности для осталь-ных дам города, поскольку в эфире уже поли-лись невыгодные для некоторых из наличе-ствующих здесь дамочек пронзительные ана-логии и сопоставления.

311

– Брось ты мне, Ваня, чепуху городить. Стобой хоть стой, хоть падай. Шуток не постига-ешь. Я ж тебя умней видел! Это ж Пушкин стихинаписал. А его взяли потом и безотлагательноубили из пистолета, – отмахнулся от Хитро-грызова, словно от надоедливой мухи, Чичикови принялся с ничуть не извинительным раз-дражением что-то объяснять «академику», апотом ещё и поучать Лысого.

– Что вы такое говорите? Сашку убили?Надо же? Из пистолета! Как же так? – глубокозадумался над судьбой поэта Хитрогрызов инадолго ушёл в себя. – «Нет, тут не на шуткусатана вмешался, – думал он, сильно почёсы-вая свою макушку». Гарнизонный полковниктоже зачесался, потрогал кобуру и озадаченнозатихнул.

Прелестница Зухра давно себе знала, что«...женщине легче поцеловаться с чёртом, чемназвать другую красавицей...» Потому онапрямо от прилавка ресторанного гардероба ипринялась злокозненно сводить свои счёты сАйгуль за давнюю, но живую обиду или скоро-постижную отставку с ночной декламаторскойдолжности у Мудрецова безо всякого творче-ского конкурса. И в этом она, конечно, пре-успела. Зухра не только шепотком, но и пуб-лично принялась топтать пэтэушницу Ахдамо-ву язвительными рекомендациями оставить впокое Петрушкины достоинства и взяться на-

310

злобно озираясь вокруг и размышляя, на комбы ей отыграться, хотя Петрушка и сказал сего-дня, что дела у них налаживаются.

Интересно заметить, что Афанасий Петро-вич во время шумного единоборства визгливы-ми девичьими скандалами ничуть не проникся.Зато он оживленно отреагировал на восше-ствие на паркет с невозмутимо непристойнымопозданием в прошлом отца, а теперь уже вре-менно отставленного, но не в меру беззаботно-го гвардии подполковника запаса Аверкия Се-мёновича Гармошкина в новом партикулярномплатье и с бабочкой на шее. Впрочем, на его яв-ление восторженно среагировали и многиедругие почитатели его таланта, и даже артисты.

– Батюшка, который у вас час нынче, если унас уже все давно дома? – лукаво поинтересо-вался у него Бронькин, посылая косой взгляд всторону Чичикова и ссаживая для Гармошкинавысокий стакан с подноса от воткнувшейся емупод руку официантки неземной стройности икрасоты. – Рекомендую вам, друг. Медовый ли-повый коктейль по моему личному рецепту!Здесь сорок пять оборотов. Здесь всё, кромепчёл!

– Ты это... не богохульствуй передо мной,капитан, хоть ты и мэр, – сгрёб себе бокал с ме-довухой Гармошкин. – Сегодня сам знаешь,Афоня, день такой, что на шейпинге моя дивапо графику. Тренер у неё поменялся, ну и задер-

313

Впрочем, их диспут вскоре увял практиче-ски и сам по себе, так как Зухра уже перекину-лась на первую леди города Елизавету, выложивей центнер изумлений тем, что она терпит,хоть и не каждый день, но под одним одеялом ссобой такого солдафона, каким является хоть ибудущий мэр, но танкист и Афоня. Тут же онавзахлёб разрисовала, какой у неё бой-френдПавел Иванович Чичиков на деле и в быту. На-сколько он крепкий, но мягкий, стремитель-ный, но нежный и до того ласковый в своихвсепоглощающих фантазиях, что перевернулвсю её внутреннюю суть вверх ногами. Чтоименно «Паша» широко распахнул для неё мирискушений и безудержного сладострастия. Что«Павлик» закружил её любовью до смерти, и со-общил её эластичному стану гамму незнаемыхрассудком чувств. Потом Зухра и о своём зав-траке с губернатором поведала, и о том, что«берёт с собой и Пауля», о первых петухах осо-бенно не забыла и о чём-то рассказала ещё.Может быть, даже и косметическую тему об Ай-гуль кратко возобновила и затронула. Пошеп-талась с Елизаветой Пронькиной ещё и богзнает куда испарилась с таким же победонос-ным видом, как и появилась в ресторанной раз-девалке. Да и первая леди Елизавета убежала занею вслед куда-то, хотя и в другую сторону.Одна лишь Айгуль так и осталась сидеть на ре-гистрации почётных и непочётных гостей,

312

что это кривой позёр Чичиков тебе этот клубподкинул? Ничего такого и близкого! Пижоннаш Мстюкина Евстрата придушил прокурор-скими архивами и клубников его на счётчикеостановил намертво, тоже из-за этого ТубрикаЮаня хренова. Ресторанчик я тебе присмот-рел! Чего ж нам чужое добро чужакам остав-лять! Цени, брат...

Бронькин снова тревожно оглянулся вокруги наконец-то засёк семафорящего ему сбокускупыми жестами и глухим мычанием ГаврилуСелифаноффа, а Гармошкину оказалось иэтого хватило, чтобы неудержимо накинутьсяна колбасу и соленья... Гармошкину, и правда,сейчас было так радостно на душе, что его дажекритические колкости Афанасия ничуть не за-цепили. Захотелось ему вдруг и прям-такисразу же ещё раз самому себе запеленговатьудачу, то есть почти что уже перешедшее в егодолгосрочное употребление на правах экспро-приации помещение для души и тела в виде ра-дующих его сейчас полумрачных стен ресто-рана «Бешеные ерши». Аверкий Семёновичукрадкой оглянулся, подцепил себе со столаодну из чадящих свечек и бережно, будто быпереполненный стакан, поднял её чуть вышепупа. Затем он тайком и неакцентированно пе-рекрестился сам себе пару раз левой рукой,вроде как продолжая скрупулёзно исследоватьвиртуозов районных искусств на сцене и дожё-

315

жался... Так что теперь? Не согрешишь, так и непокаешься...

– Ужас как разлюбил ты меня, святоподоб-ный и неудержимый друг ты мой и командирАверкий Семёнович. Опечален твоим поступ-ком вызывающим. Для меня же это святойвечер. Это всё равно как День танкиста, а непросто погулять вышел. «Право, свинтус ты заэто, скотовод этакой!» Я ж без тебя, как песнябез баяна. А ты со мной так, душа моя. Большетак не делай и точка.

– Печаль, то грех, капитан. Исправлюсь, несердись. А ужас твой, Афоня, в сравнении с не-годованием моей матушки Виолы ничто. Тебе,пока холостяк, не понять этого, да и мне грехна такой грех, как моя матушка, жаловаться.

– Ну, ну, ну... Со мной уж лучше не грешить,Семёнович, вот тут уж лучше запятую поставь,пожалуйста... Ты ж знаешь, чем это для всехможет кончиться, – размашисто поцеловался ичокнулся Бронькин с Гармошкиным. – Не за-бывай, что после моей инаугурации за тобойтеперь тоже полянка с заводными цыганами иконцертом про танкистов до самого утра при-читается. Не вздумай зажать! Да чтоб по-наше-му «...вспрыснуть покупочку...» твою благопри-стойную, отец мой, по-офицерски! Кропитьудачу до зари будем, как надо! С цыганами влуга и в пашни мы пойдём в полный рост, с ги-тарой, с медведем на цепи пойдём! Ты думаешь,

314

безумно приятный один только мэр тебя слы-шал, – недовольно склонил голову набокБронькин. – Глаголь скорее, из-за тебя ж вся едаи протокол стынут!

– Так я ж докладаю вам. Ну чтобы понятнейбыл весь смысл этого. Через тех, что вы знаете,японку ту я толкнул им со всей приправой. Онасебе для него купила и уже загрузилась... Двакуска мыла под сиденьями и полтора кила гвоз-дей тридцатки там. Едут под утро вместе. ВашаЛиза всё разведала точно и клянётся.

– Мне пусть клянётся, а не тебе. Чего полто-ра кила?! Чего, спрашиваю?

– Два куска свежего мыла там присобачены,и всё на совесть сделано. А полтора кила гвоздейтридцатки для гарантии качества тоже капи-тально упаковано и со всей душой приклеено.

– Будь они неладны, твои новости. Тебе жговорили, ростепеля, саморезы сороковку вло-жить, и не меньше двух кэгэ?.. А?.. А может быть,Гаврила, чёрт с ним, с этим стилягой... У него ж...отец у него француз уже на ладан дышит?

– Не, гвозди хорошие, свежие. Гвозди оцин-кованные, – продолжил крутить свою пла-стинку Гаврила. – Гвозди привычней саморе-зов и дешевле, и на душе покойнее будет... Аесли «чёрт с ним» нужно, то уже поздно. Про-плачено. Вы ж тогда были и сами, когда такстрого об этом сказала Эвелина Спиридонов-на. Эвелина Спиридоновна взад денег не возь-

317

вывая солёный огурец. Хватанул со стола пожа-лованный Афоней высокий стакан с желтова-той жидкостью, опрокинул его в себя и заткнулрот другим огурцом, тоже солёным.

– Ух ты, аж глаза на лоб полезли, – крякнулдавно уже не святой отец. – Политура, чистаяполитура! Эх, хорошо-то как. Министр город-ского правительства по делам всех разрешён-ных вер мира, – победоносно оглядел зал и ши-роко ухмыльнулся самому себе Аверкий Семё-нович Гармошкин. – Ай да Бронькин! Ай да мо-лодец! Моя школа...

Гремевший до того полный сумбур вместомузыки нежданно стих, и благолепие звеняще-го безмолвия заполнило жаждущие души акти-вистов и клерков. Похоже, что команда бро-саться к столам, блюдам и табличкам по залууже просвистела.1

……………………………………………………………………………………– Позвольте, шеф, доложить свой рапорт

сейчас при безумно приятных мне людях, –почтительно пригнулся Селифанофф к ухуБронькина.

– Как сказал один забавный человечек, хотьи не мой избиратель, но даже Гоголю извест-ный товарищ Поприщин Аксентий, «...не нужноникаких знаков подданничества!» Ты скажи,Гаврила, при людях этих так, чтоб уважаемый и

316

1 Здесь край листа рукописи оторван

сиональную честь тут не на шутку потоптали,бросил на столы завистливый взгляд и тяжеловздохнул...

В едином с официантами и музыкантамипорыве кухня, эстрада и зал в один осипшийголос прохрипели Афанасию Бронькину своётроекратное «Ура!» и ухватились за стаканы ивилки... Большинство свечек на столах уже за-кончило свою угарную жизнь и оплывшимиокурками обозревало окрестности. Размытыеполутьмой тени, напоминающие людей, бес-порядочно качались из стороны в сторону иползали по стенам, по физиономиям и лицам,по столам и посуде, накидываясь друг на другаи на предметы, чем-то напоминая собой риту-альные пляски туземцев у костра. Между бес-форменными фигурами краснолицего гарни-зонного командира и бледнолицего ЛысогоПимена сидел румяный Чичиков Павел Ивано-вич. Сидел лично, но безо всяких косматыхтеней и завихрений, и с заинтересованностьюизучал блюдо с какими-то копчёными банти-ками и кружочками заморских овощей, а то ифруктов. Чем занималась в эту минуту его теньи где теперь плясала? Неведомо. Может быть,она где-то трудилась, насылая морок на всехчестных людей города NN? Действительно, какраз таких-то людей в зале этом и не гуляло. Иесли бы сторонний наблюдатель или человек,не принадлежащий к предвыборным наукам,

319

мёт, она и на Деню …Дениса Викторовича ужедля предупрежденья и острастки выделилапачку, чтоб тот со своими ЧОПами и пристава-ми больше под ногами у неё не путался.

– Ну так и...– Бронькин, видно, готовилсяещё что-то произнести на этот счёт, но переду-мал и замолчал, затем передумал молчать да имахнул рукой: – «Что ты, болван, так долго ко-пался? Видно, вчерашний хмель у тебя не весьещё выветрило».

– Не-е. Насчёт вчерашнего, так этого почтине было. Я же обещал, что до выборов будетпрактически сухо. Меньше стопки уже оста-лось. Тьфу, меньше сотки, меньше сотни часовуже терпеть осталось до конца той клятой,тьфу, той клятвы... ну. До конца начала выборовваших...

– Ну ладно... Ты смотри у меня, 2 Гаврила,если что, я ж тебе не прощу и уже не останов-люсь, – пригрел его без всякой цензуры сверхуБронькин.

– Да ладно тебе, Петрович. Сам же слышал,как эта мымра просила, чтоб всё горело, какпрошлогодняя солома. Там не на что и смот-реть будет, царствие им небесное и прочие ра-дости... Сгорят, как гроза в начале мая, – запу-стил ещё более убедительное и умное сравне-ние повеселевший Селифанофф, чью профес-

318

2 Здесь в рукописи ластиком стёрто три слова

Здравицы и искромётные шутки в тот вечер,плавно перетекавший в ночь, носились надстолами, словно уже знакомые нам дерзкиептицы над полигоном твёрдых бытовых отхо-дов. Затем один ничтожный, однако всё ж такифедеральный чиновник, сопровождаемыйодной популярной в городе смазливой бабёш-кой, нежданно-негаданно даже для неё самойпровозгласил остроумнейший и неукосни-тельнейший для практического соучастия тостза Бронькина, да ещё и выпил за Афанасия Пет-ровича чего-то крепкого длиннющий и покру-ченный рог до самого дна. И все гости вдруг тутже принялись отдирать от стен и углов носо-рожьи, моржачьи, бычачьи, турьи, бараньи икозлиные рога и бивни, чтоб не ударить лица-ми в грязь перед этим мелкотравчатым федера-лом. И чтоб точно также лихо и смело за Афа-насия Петровича крепко дербалызнуть, но так,чтобы было ещё больше у них по объёму всравнении с дербалызнутым мелким феде-ральным щелкопёром. Такое отношение к де-кору теперь уже его почтенного заведения «Бе-шеные ерши», конечно, не прошло мимо Авер-кия Семёновича Гармошкина. Он громковскрикнул что-то о «губе до дембеля», затемрухнул рядом с пронырливым юристом в пол-ное бесчувствие и находился там до тех пор,пока в него Бронькин не залил коктейль из чи-стого зверобоя со свежевыжатой валерьянкой.

321

хотя бы случайно объявился бы в этом месте,то он с ужасом удивления оцепенел бы ужточно. На стенах, шторах и мебели заведениямелькали и качались из стороны в сторонулишь тени от официанток, музыкантов и про-чих граждан славного города NN из числа при-слуги, но теней широко известных должност-ных лиц всех властей и рангов здесь совершен-но не существовало. Будто бы все они как людиуже не существовали.

– Уважаемые джентльмены и джентльмен-ши! – взял себя намертво в руки и отрывистымголосом ротного командира бросился на до-клад Бронькин, где галопом пронёсся над не-исчисляемыми слагаемыми своих удач и буду-щей славы города под своим мудрым руковод-ством. Об этом вещал долго и в таких детально-стях, что от наползающей на него ответствен-ности перед своим народом под конец речи ондаже прижимисто всплакнул. Затем он промок-нул галстуком одного из своих референтовскупые слёзы ответственности и потребовалото всех немедленно выпить за своё крепкоездоровье. Потом он в двух словах, кургузо, нодоступно, упомянул личных соратников, а за-вершил их славословие тем, что объявил свойвторой тост «за Афанасия Петровича Броньки-на и сбычу всех его мечт», что и потребовало отнас заключить его слова в непререкаемые ка-вычки.

320

что мороженого при желании не хватило быдаже самому Бронькину.

А один майор, что в гарнизоне распозна-вался лишь усами, превосходящими ширинуего плеч, запустил гагарой свою форменнуюфуражку с кокардой через всю длину стола так,что фуражка эта изящно одолела непрямоймаршрут всего зала. Затем она мелодичнозвякнула кокардой о стенку над большим ор-кестром районной филармонии и возврати-лась обратно, правда, уже без кокарды, ноименно к тому же узкоплечему майору и ужезаполненная до краёв пармезаном, шинкован-ными ананасами, морковью по-корейски и до-машними мочёными яблоками. И что тут гово-рить? Потом начало такое твориться со шляпа-ми, шляпками, шапками, кепками и даже на-именее аэродинамичными тюбетейками акти-вистов и службистов, что ситуацию пришлосьспасать самому шеф-повару преждевремен-ным выносом в зал жареной в кокосовом мо-локе свиньи.

Одна худосочная певичка из гастролирую-щей по сёлам группировки Краступконцертасовершенно без какой-либо помощи микро-фона взяла такую высокую и противную подлине ноту, что все присутствующие здесьгости поначалу одновременно даже присели.Затем те же гости, но уже для чистой девствен-ности задуманного им опыта, переломали все

323

Вскоре всех перебил один оружейный ма-газинный директор, прибывший на праздниксо своим стаканом прямо с охоты. Он спел сосвоими распальцованными вразнос посто-янными клиентами и собутыльниками, слу-чайно оказавшимися с ним за одним столом,песню утиного полёта на утренней зорьке всопровождении трещоток и двустволок, азатем ещё и сплясал лично для мэра сибир-ский танец с турецкими саблями. И хотя вовремя его танца порой возникало чуть обман-чивое впечатление, что ему что-то сильно ме-шает, все гости сразу же устремились к поки-нутым уже было столам и на кухню за ножами,черпаками и другой утварью. Начали они от-мачивать такие свои акселя, тулупы и заворо-ты с этим небоевым оружием ещё заковыри-стей и даже ещё опасней предшествующегосолиста, а все непочатые к тому времени бу-тылки шампанского были погублены в одинмиг.

А одна меркантильная официантка по ито-гам бюджетоёмкого пари в СКВ с именитымвиртуозом налоговых проделок вынесла насвоих грудях в зал девятнадцать полновесныхваз сливочного мороженого с клубникой и, ко-нечно, доллары свои захватила одномоментнои всунула куда следует меж грудей сразу. Мно-гие дамы этого стерпеть никак не смогли ивступили с ней в такой недетский поединок,

322

сительно замерла у тарелки Павла ИвановичаЧичикова, где лежал кусок свинины с хреном,но на хрен она даже не покосилась.

Бронькин оцепенел, и не было у него ниграмма сил, чтоб хоть бы поправить очки встальной оправе. Зелёных чёртиков он виделне раз и не два, но такое?.. «Два страшных глазапрямо вперились в него, как бы готовясь со-жрать его; на устах написано было грозноеповеленье молчать». В эту же секунду ПавелИванович Чичиков добродушно потрепал ды-мящуюся кошачью спину, оскалил зубы и длин-но посмотрел на Бронькина. Затем он закрылтабакерку с финифтью, пружинисто вскочилна ноги и с необыкновенной приятностью вдвижениях выскользнул из-за стола, оставляяза спиной ужас недоумения будущего мэра иизрядно разогретую и вспотевшую семью або-ригенной элиты. Бронькину показалось, чтодаже затылок Чичикова продолжает злобно ух-мыляться, а кошка с его плеча смотрит толькона него и ни на кого более. Он тяжело опустил-ся в кресло, вытер со лба пот, лихорадочно по-шарил вокруг глазами и закрыл их, чтобымгновеньем позднее в страхе распахнуть ихвновь. В эту же секунду выломанная входнаядверь ресторана с грохотом рассыпалась вщепки, затем в дверном проёме предстал и самГаврила Селифанофф. Гармошкин так громкозастонал, словно его мучила сильная зубная

325

микрофоны сразу и принялись поражатьсвоим искусством друг друга так, что половинаиз них тут же певичку превзошла и подняла насвист, а другая половина на какое-то время аб-солютно оглохла. Один лишь отец ГармошкинФеофан не пострадал. Он нацепил, откуда-товзявшийся у него танкистский шлем и благо-говел в углу пред портретом какого-то выдаю-щегося артиста, что однажды именно в этомзале рассказал анекдот или пообедал. Затем иФеофан чего-то занедужил, но в отсутствиеначальника райгорздрава наличествующиездесь санврач и ветлекарь быстро протянулиему свои руки помощи с необходимыми сна-добьями в стаканах.

Вряд ли после такой бездны всосанных всебя жидкостей даже наиболее благоразумныедамы и наименее хмельные джентльмены, еслибы даже увидели, то смогли бы поверить вправду отражения собственных глаз. А вотБронькин с ужасом разобрал-таки и заметилвсё. Засёк он, как сквозь клубы сигаретногодыма и чада точно по линейке, местами краду-чись, а местами, напротив, демонстративно,словно бы отбивая по поверхности стола же-лезными когтями бесовскую чёчётку, болот-ным дозором продефилировала чёрная кошкас горящими жёлтыми глазами и дымящейся наспине шерстью. Кошка недобро посмотрела наБронькина, прошла несколько вперёд и вопро-

324

кресел в салоне автомашины стояли привин-ченные к полу вычурные деревянные табурет-ки ручной работы, а на задах салона на цинов-ке, дисциплинированно пристёгнутый ремня-ми безопасности, храпел взятый для охраны«...резкого направления недоучившийся сту-дент, набравшийся мудрости из современныхброшюр и газет». Таких наблюдателей в дорогеим не повстречалось, но нетерпеливые докла-ды о «карине» с двумя пассажирами на бортупонеслись в райцентр с нетерпеливостью пси-хически неспокойных людских душ, стремя-щихся неведомо куда и зачем.

В эти же часы осунувшийся и до неприли-чия взмыленный господин Кучугуров продол-жал настойчиво склонять Эдика Хайгуллина-мл. к тому, чтоб совместно сняться с выборов впользу чего попало и добиться при единствен-ном кандидате Бронькине отмены выборов.Эдик вроде бы и не сильно упирался, но требо-вал. То есть всего на миллион он требовал боль-ше, чем на него потратился брат, а Марселутребовал перевода с культуры на финансы, чтона том же этаже администрации. Сумму затратбрата Эдик назвал такую, что финхозуправле-ние мэрии и во сне не видывало, хотя Эдик квыборам относился с самого начала, как пёс капельсинам. Крайизбирком брался за дело ещёдороже, но в кредит. Дружба с французамимэра всё-таки опустошила, и он сидел непри-

327

боль, а ввалившийся в помещение бригадиртаксистов почти трезво кивнул мэру и с ядови-той озабоченностью в глазах деловито вонзил-ся в угол и навалился на телефон.

Вряд ли кто-либо из приятно отдыхающейгородской знати мог бы себе даже предста-вить, что минутами позднее инкассаторскаямашина из банка братьев Хайгуллиных с гос-подином Чичиковым Павлом Ивановичем вуютном велюровом салоне, но задолго до пер-вых петухов, выскользнула за городскую чертуНевпопадска-на-Нюхе. Забавно, что гаишникина выезде из города у автозаправки компании«SelifanoffBenzin», широко отмечавшие в этовремя вместе со всем прогрессивным челове-чеством города праздник навалившейся демо-кратии, инкассаторский «форд» хотели дажепоставить на жёсткий счётчик. А когда они по-требовали через окно от служителей банкавзнос в пользу демократии города, то надрулём вырос сам Деня Гроборой, и это им, ко-нечно, тут же аукнулось немалым взносом.«Форд» оставил за собой облако пыли, стреми-тельно ринулся будто бы в краевую столицу,но затем свернул с большака и направился вТьфуславль, а может, и в сам Улупаевск...

С первыми петухами мимо заправки в сто-рону краевой столицы пронеслась и Зухра внеприметной, как моль «карине». Зоркие на-блюдатели могли бы обнаружить, что вместо

326

ся настойчиво проламывать мерклую пеленуосеннего тумана. Казалось, что марево не соби-ралось пропускать в Невпопадск-на-Нюхе, вопасный и невыгодный для людей город NN,продирающуюся вослед за мечами и другимиорудиями насилия и разбития подлинную и лу-чистую яркость природы. Тишину нарушаллишь щебет уже давно проснувшихся и остав-шихся здесь на зимовку птиц, и едва различи-мое слухом жужжание последних осенних на-секомых, будто бы стремящихся пропеть гром-че соседей: «Скучно на этом свете, господа».3

329

вычно грустным и злым. Елизавета вместе сосвоими подружками, счетоводами и шофера-ми машин «скорой помощи» ломала голову надкартой маршрутов досрочного голосования.Хитрогрызов никак не мог попасть в гостини-цу, так как напрочь забыл свою фамилию итвердил, что он Шурик и по фамилии Пушкин.Затем он вспоминал ещё, как тренировал Кас-парова игре в домино с Карповым, а те, и этоизвестнейший факт, стали чемпионами мира ипоругались между собой на почве любви к тре-неру. Вахтёрша в гостинице была в курсе дела,что Хитрогрызов не Пушкин и что Иван любитчёрный индийский чай, домашнюю украин-скую колбасу, выпить не дурак, но кроме картне признаёт никаких настольных игр, а потомупроявляла принципиальность и в двери гости-ницы стояла скалой.

Словом, здесь каждый занимался своимделом, и даже Бронькин после изнурительныхпереговоров согласился-таки принять губер-натора Степана Пробку вне записи, а потому косну ещё не отошёл.

«Но здесь происшествие совершенно закры-вается туманом, и что далее произошло, ре-шительно ничего не известно». Поутру всплы-вающее из осенней сиренево-свинцовойдымки солнце поначалу казалось не всходя-щим, а закатным. Потом его оранжевый, будтообагрёнными мечами и стрелами шар принял-

328

3 На этом рукопись обрывается

думкам «в палец толщиной» о городе NN и«виновности» Николая Васильевича Гого-ля в событиях, замешанных на аллюзияхили реминисценциях, мистике или абсур-дизме. Надеюсь, вы согласитесь, что у ав-тора нет устремления к передразнива-нию нашей классики или к насмешкамнад её творцами. Вышучиваются лишьобразы, возможно, и нескладно, образытех героев, что созданы гением и перомН.В. Гоголя. Заметьте, что эти герои напротяжении почти что уже двух вековнаходят своих примерных продолжате-лей и без моего скромного участия.

Хочу надеяться, что события, про-исходящие в городе NN, в книге изложенывсё же в комедийных, а не в пародийныхтонах. Хотя, наверное, здесь и не обо-шлось без некоторого зубоскальства. За-мысел в них, как и в обильном цитирова-нии Н.Гоголя (предвижу суждения «поре-зал... на цитаты»), не переиначивание Го-голя, а попытка следовать за ним постраницам истории человеческой пу-стоты, которая обыкновенно запол-няется злом. Отсюда родом и устремле-ние моё прислониться к технике пове-ствования великого Гоголя. Николай Ва-сильевич и сам замечал появление «на-смешливых перелицовок наизнанку из-

331

ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКААВТОРА

Позволю себе начать с любимой цита-ты из «Губернских очерков» М.Е. Салтыко-ва-Щедрина: «А у нас, ваше превосходи-тельство, – говорит Порфирий Петро-вич, – случилось на прошлой неделе об-стоятельство. Получили мы из Рожнов-ской палаты бумагу-с. Читали мы, чита-ли эту бумагу – ничего не понимаем, а бу-мага, видим, нужная. Вот только и гово-рит Иван Кузьмич: «Позовёмте, господа,архивариуса, – может быть, он поймёт».И точно-с, призываем архивариуса, про-читал он бумагу. «Понимаешь?» – спра-шиваем мы. «Понимать не понимаю, аотвечать могу». Верите ли, ваше превос-ходительство, ведь и в самом деле напи-сал бумагу в палец толщиной, только ещёнепонятнее первой. Однако мы подписалии отправили».

Теперь объясняюсь. Слова ПорфирияПетровича о написанной архивариусомбумаге вполне созвучны с ощущением тойсамоиронии, с чем я отношусь к своим вы-

330

ственных отношений – это, пожалуй,главное, что беспокоило великого писа-теля. Пороки, разъедающие систему, все-гда становятся уже не частным злом, аобщим, а развращённая атмосфера ихфункционирования создаёт условия, мо-рально разрешающие любое мошенниче-ство. «За что же я-то один страдаю? Яведь не хуже других! За что же меня-тосделали козлом отпущения?» – этотвопль Чичикова характерен для чичико-вых всех времён и народов, и потому онтак громок.

Страна, город, все события и герои –вымышлены. Это фантазия.

С уважением к вамГеоргий Дзюба

333

вестнейших произведений и всякого родапародий едких, злых», что содержат всебе «большую силу» («Выбранные местаиз переписки с друзьями»/«В чем существорусской поэзии и в чем её особенность»).Будучи далёким от претензий на такую«силу», я осознаю и то, что отдельныеобороты речи или приёмы, адаптирован-ные в книге к иным общественным усло-виям, будут идентифицированы со слова-ми и выводами классика не сразу.

Зло, которое нередко шагает с намирядом, как и весь абсурд его мнимого по-иска, редко обнаруживают себя с первоговзгляда и не всегда предстают переднами в той сути, которую содержат всебе на самом деле. «Оттого и вся беданаша, что мы не глядим в настоящее, аглядим в будущее. ...Но как достигнуть доэтого будущего, никто не знает. ...Позабы-ли все, что пути и дорога к этому светло-му будущему сокрыты именно в этомтёмном и закутанном настоящем, кото-рого никто не хочет узнавать: всяк счи-тает его низким и недостойным своеговнимания и даже сердится, если выстав-ляют его на вид всем», – писал Н.В. Гоголь.(«Выбранные места из переписки с друзь-ями»/«Что такое губернаторша»). Темачеловеческих пороков в системе обще-

332

СЛУЧАЙНО УЦЕЛЕВШИЕ ГЛАВЫ

И ОТРЫВКИ ИЗ ПЕРВОНАЧАЛЬНОЙ

РЕДАКЦИИ ВТОРОЙ ЧАСТИ

Глава I. Низкие слухи и высокие мотивы ..........211

Глава II. Под сумрачной кроной

древа власти...................................................................................231

Сохранившиеся черновые наброски

к последующим главам .......................................................254

Глава последняя..........................................................................293

Объяснительная записка автора ...............................330

335

СОДЕРЖАНИЕ

О бытописце уездного города NN

и его романе с господином Чичиковым..................3

ВО ВСЁМ ВИНОВАТ ГОГОЛЬ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава I. На биссектрисе красного угла....................11

Глава II. Ничего подозрительного вокруг............24

Глава III. В искрах трудового порыва .......................33

Глава IV. Сухари .............................................................................53

Глава V. Под красной выпушкой мундира ...........68

Глава VI. Практически живой...........................................82

Глава VII. Ускорение в бездну

торгового зала.............................................................................115

Глава VIII. Бизнес под полой шинели....................128

Глава IX. Легенда о капитане Бронькине...........152

Глава X. После первых петухов...................................171

Глава XI. Каланча поручика Ржевского................188

334

Ге ор гий ДЗЮБА

ВО ВСЁМ ВИНОВАТ ГОГОЛЬДи зайн и вёр ст ка – Александр КАШЛЕВ

Корректор – Светлана ШИШАГИНАОбложка – Дмитрий ШВЕДОВ

Фото на обложку – Сергей ЖИВАЕВ

Под пи са но в пе чать 30 сентября 2013 г. Фор мат 60х90 1/32

Пе чать оф сет ная. Бу ма га офс. Печ. л. 10,5Ти раж 1000 экз. За каз № 1016

Издательский дом «СИНЕРГИЯ»115093, Москва, ул. Большая Серпуховская, д. 44, офис 33.

От пе ча та но в ГУП Академиздатцентр «Наука» РАН,ОП ПИК «ВИНИТИ»–«Наука»,

140014, Московская обл., г. Люберцы,Октябрьский пр-т, д. 403.

Тел./факс: 554-21-86, 554-25-97, 974-69-76.