Боно, Э.Б81 Я прав — вы заблуждаетесь / Э. Боно ; пер. с англ.

Е. А. Самсонов. — Мн. : «Попурри», 2006. — 368 с.

ISBN 985-483-729-7.В книге, три предисловия к которой написаны тремя Нобелевскими

лауреатами, автор бросает вызов традиционной «каменной» логикезападного мышления, основанной на жёстких категориях, абсолютах,споре и стремлении взять верх над оппонентом, — этот тип мышленияне в состоянии порождать творческую энергию, которая нужна челове-честву для создания нового будущего в третьем тысячелетии.

Для широкого круга читателей.

Я ПРАВ - ВЫ ЗАБЛУЖДАЕТЕСЬ

Эдвард де Боно родился на Мальте. Прошел курс обучения вколледже святого Эдварда; получил диплом врача в Королевскомуниверситете Мальты. Впоследствии удостоился чести бытьстипендиатом Родса в Крайстчерч, Оксфорд, который окончил спочетным дипломом по специальности психология и физиология,а позднее здесь же получил степень доктора медицинских наук.Защитил докторскую диссертацию также в Кембридже. Препода-вал в университетах Оксфорда, Лондона, Кембриджа и Гарварда.

Доктор Эдвард де Боно широко известен как главный автори-тет в области прямого обучения мышлению как навыку. Он явля-ется основоположником концепции латерального мышления (тер-мин включен в состав «Оксфордского словаря английского язы-ка»). Де Боно разработал специальные методы формирования на-правленного творческого мышления. Ему принадлежит авторствосорока пяти книг и двух телевизионных программ. Книги, напи-санные ученым, переведены на двадцать семь языков. Сорок пятьстран приглашали его читать лекции, а в 1989 году он получилприглашение председательствовать на специальном совещаниилауреатов Нобелевской премии. Крупнейшие корпорации мира,такие как IBM, NTT (Япония), «Du Pont», «Prudential», «Shell»,«Eriksson», «McKinseys», «Ciba-Geigy», «Ford» и многие другие,обращаются к нему за советом в области эффективного мышления.

Доктор де Боно руководит крупнейшей учебной программойпрямого обучения мышлению в школах, которая в настоящее времяприменяется во многих странах мира. Он основатель Траста когни-тивных исследований («Cognitive Research Trust») и Международ-ного творческого форума («International Creative Forum»), участиев котором принимают многие ведущие корпорации мира. Он такжесоздатель Международного офиса творческих идей в Нью-Йорке(«International Creativity Office»), основным направлением дея-тельности которого является помощь государствам — членам ООНв генерации свежих идей. L-игра, которую он придумал, многиесчитают самой простой настольной игрой из всех существующих.

В основе работ доктора де Боно лежит его понимание разумакак самоорганизующейся информационной системы.

ПредисловиеАйвар Джайевер*

Доктор Эдвард де Боно пришел в этот мир с определен-ной миссией: научить людей мыслить творчески. Он яв-ляется основателем метода латерального мышления —концептуального инструмента, призванного повышатьвозможности творческого мышления. Должен признать-ся, что я был настроен весьма скептически в начале зна-комства с данной системой, однако по прочтении этой за-нимательной книги обратился в новую веру. Существу-ет множество историй об ученых, которых внезапно по-сетило озарение, возникшее как бы из ничего. Дело в том,что некоторые ученые настолько поглощены своими иде-ями, что эти идеи постоянно присутствуют в сознании,будь человек за рулем, за обеденным столом или в посте-ли. Подобное постоянное пережевывание мыслительнойжвачки приводит к тому, что случайные внешние импуль-сы возбуждают ассоциации в мозге и — эврика! — прихо-дит неожиданное решение. В латеральном мышленииэтот довольно случайный процесс прихода к озарениюзаменен однозначным методом, который последователь-ным и систематизированным образом помогает решатьзадачи.

В книге «Я прав — вы заблуждаетесь» доктор ЭдвардДе Боно делает упор на различные концепции, касающи-еся поведения человека. Например, несмотря на то чтоюмору традиционно уделяется очень мало внимания в

* Джайевер Айвар (р. 1929) — физик, разделивший в 1973 годуНобелевскую премию с Лео Эсаки и Брайаном Джозефсоном за тру-Ды по физике твердого тела. — Прим. перев.

философии, де Боно рассматривает его категорию, име-ющую центральное значение для понимания творческо-го мышления. Возможно, основная идея его исследова-ний будет выражена яснее, если перефразировать Декар-та: «Я смеюсь, следовательно, я существую». Юмора мо-жет недоставать в философских мыслях, но его вполнедостаточно в этой книге, которая написана очень яснымязыком и легко читается, поскольку полна примеров изжизни, метафор и анекдотических историй, ярко иллю-стрирующих мысли де Боно. По причине такого стиляизложения повествование на первый взгляд может пока-заться несколько упрощенным, однако на самом деле по-зволяет проникнуть в глубину понятий и пробудить по-лезные восприятия. Оказывается, о сложных вещах мож-но говорить простыми словами — при условии, что рас-сказчик досконально знает предмет обсуждения. ДеБоно — магистр в этой сфере знания, и поэтому ему уда-ется описывать в доступных выражениях, как и почемулюди мыслят. «Я прав — вы заблуждаетесь» — важнаякнига для всех, кто желает разобраться в особенностяхмышления и поведения человека.

В дополнение к тому, что ученый в полном объемеисследует многие аспекты человеческого разума, ему уда-ется активно вовлечь в свои рассуждения и читателя. На-пример, автор очень точно подмечает, что если бы мыпостигли тайны мозга, то это имело бы колоссальные по-следствия для всего рода человеческого. Следующее да-лее внешне противоречивое утверждение о том, что мына самом деле уже знаем, как функционирует мозг, мо-жет вызвать у читателя удивление или даже шок. Одна-ко в основе своей это высказывание верно. Ведь даже еслимы и не знаем всех деталей работы мозга, то, как считаетде Боно, мы к настоящему времени уже понимаем прин-цип его работы. Автор подчеркивает, что не в природемозга быть логичным; скорее он представляет собой ме-

ханизм, распознающий образы и переходящий из одногосостояния в другое непредсказуемым образом. Простойпример. Представьте, что вы ощущаете запах свежевы-печенного хлеба (или соприкасаетесь с чем-то иным, чтоспособно пробудить в вас ассоциации), — и вы внезапнооказываетесь семи лет от роду, на кухне, где стряпает вашамама. С другой стороны, де Боно утверждает: «Всякаястоящая творческая идея всегда должна быть логичной,если рассматривать ее в ретроспективе». Научные трудыявляются хорошим примером этого: они написаны заме-чательно логическим образом, но процесс реальной на-уки, который предшествует написанию труда, во многомопирается на догадки, случайности, воображение и удачу.

В последнее время в кругах исследователей искусст-венного интеллекта было много дискуссий на следующуютему: в состоянии ли компьютеры когда-либо научитьсямыслить по-человечески. Компьютеры, само собой разуме-ется, эксперты в области алгоритмов (то есть логическихманипуляций). Но алгоритмы нельзя приравнивать к твор-ческому мышлению, как подчеркивает Роджер Пенроузв книге под названием «Новый разум императора» («TheEmperor's New Mind»). Имеются, однако, и новые подходык компьютерам, имитирующие работу нервных клетокмозга, причем довольно примитивным образом. Это такназываемые нейронные сети. Восхитительное и одновре-менно забавное описание этого метода можно найти в на-стоящей книге де Боно: мозг уподобляется пляжу, киша-щему осьминогами. Компьютерные нейронные сети в на-стоящее время пребывают в зачаточном состоянии, но тотфакт, что они являются самоорганизующимися система-ми, позволяет проводить параллели с работой мозга.

Другая запомнившаяся мне мысль, высказанная Эдвар-дом де Боно, состоит в определении уникальной, хотя иограничивающей нас роли языка в человеческом общении.Автор чувствует, что язык ограничивает нашу мысли-

тельную свободу, и поэтому отмечает: «В каком-то смыс-ле язык представляет собой музей невежества». Приме-ром этому является то, что слова способствуют поляри-зации и распределению ситуаций по категориям: вы яв-ляетесь либо виновным, либо невинным; правым илинеправым; веселым или грустным. Де Боно называет это«различение по острию ножа». Наша традиционная сис-тема логики пользуется подобной однозначностью и стро-ится во многом на ней; ученый применяет определение«каменная логика». Она представляет собой противопо-ложность по отношению к водной логике, которая опе-рирует не абсолютами, а изменениями состояний сооб-разно обстоятельствам и контексту. Восприятия, воспо-минания и житейский опыт играют гораздо более важ-ную роль в межчеловеческом общении и в способностилюдей к самовыражению, чем полагает большинство.Например, большинство произведений искусства воспри-нимаются как таковые лишь в определенном культурномконтексте, тогда как великое искусство воспринимаетсяодинаково представителями любой нации, если толькоимеет дело с некими общими для всех людей вещами.

Если наш язык ограничивает нас, то как же мне оха-рактеризовать книгу «Я прав — вы заблуждаетесь»? Заэтим несколько вызывающим названием кроется не боль-ше не меньше, а целая революция в нашем с вами мыш-лении (которую де Боно с присущей ему смелостью име-нует «новый Ренессанс»). Все это громкие и смелые сло-ва, а для некоторых даже помпезные, но дело в том, чтомы живем в очень интересное и необычное время. Поездмыслей, который несет нас в будущее, уже покинул от-правную точку, но пока лишь немногие осмелились от-правиться на нем в путешествие. Доктор де Боно, безус-ловно, один из пассажиров этого поезда, и среди его по-путчиков, как он сам признает, президент Михаил Гор-бачев. Если вы также хотели бы присоединиться к отваж-ным путешественникам, прочтите эту книгу!

ПредисловиеБрайан Джозефсон*

Основной тезис Эдварда де Боно в данной книге состоитв том, что мы придаем слишком большое значение выво-дам, которые основываем на логике. Логическое мышле-ние строится на предположениях и на определении ихистинности или ложности. В основном такой подход при-меним к ситуациям, в которых всегда можно рассчиты-вать на то, что факты останутся фактами — иными сло-вами, в условиях, когда ничего по-настоящему нового илинеожиданного, скорее всего, не случится.

Другая сторона вещей, согласно доктору де Боно, этовосприятия. Когда мы смотрим на мир вокруг себя, товидим (если достаточно внимательны), что там происхо-дит на самом деле, даже если происходящее не соответ-ствует ожидаемому. Когда же мы переключаем вниманиес окружающего нас на мир вероятностных событий, ко-торый мы способны представить посредством нашегоразума, оказывается, что восприятие работает не так хо-рошо. Зачастую мы не способны увидеть очевидные вещи,пока не оказывается слишком поздно или пока кто-ни-будь не увидит их раньше нас и не укажет нам на них.И к тому же очень часто то, что нам кажется относящим-ся к делу, в действительности таковым не является.

Что является причиной этому? Если верить ЭдвардуДе Боно, виной всему наши закосневшие понятия, наша

* Джозефсон Брайан (р. 1940) — британский физик, получившийНобелевскую премию в 1973 году (совместно с Лео Эсаки и АйваромДжайевером) за открытие эффекта Джозефсона, сделанное в 22-лет-нем возрасте. — Прим. перев.

каменная логика. Она берет под контроль наш разум иопределяет, как мы в конечном счете воспринимаем окру-жающий мир. Многое из прежних идей автора, оформив-шихся в целый ряд книг и семинарских курсов, относи-лось к тому, как научить человеческий разум функцио-нировать в ином режиме, названном ученым «латераль-ное мышление». Настоящая же книга в большей степенипосвящена анализу ситуаций, к которым способны при-вести традиционные мыслительные схемы, и содержитуказания, по какой причине что-то идет не так и какимобразом чего-то можно было бы добиться иначе. Напри-мер, как только нас посещает мысль, что только что пред-ложенная идея кажется идентичной некогда уже слышан-ной нами, мы склонны сразу же подумать, что здесь нетничего нового и больше не обращаем на нее внимание.Если бы наш разум имел иные мыслительные привычки,он не позволял бы себе подобной автоматической реак-ции, а старался бы уделить рассмотрению предложеннойидеи некоторое время, до тех пор пока полностью не раз-берется с нею.

Я не верю, что не существовало такой вещи, как лате-ральное мышление, до того, как Эдвард де Боно приду-мал сам термин. Существует много людей, мыслящихнетрадиционно, которые не используют никаких специ-альных методик латерального мышления. Имеются иныеподходы (как, например, медитация) к проблеме стиму-ляции скрытых возможностей мозга. Однако нашей куль-туре (быть может, кто-нибудь скажет, что скорее той ча-сти нашей культуры, которая связана именно с мужскойполовиной человечества) свойственно с подозрением от-носиться к любому мыслительному процессу, которыйработает иначе чем посредством логики. Кроме того,в очень большой степени логическое мышление есть един-ственный вид мышления, развитие которого поощряет-ся в рамках нашей образовательной системы. Доктору

де Боно удается замечательно продемонстрировать недо-статки в системе, которая практически целиком полага-ется лишь на один аспект человеческого разума.

В данной книге также излагаются в доступной формемодели, по которым работает мозг. Они используются вкачестве средства демонстрации логики процессов вос-приятия, открывая взору читателя те аспекты мозга, ко-торые обеспечивают интеллектуальное поведение безиспользования правил логики. Можно усмотреть пред-течи данных моделей в работах Дональда Хебба, однакодо самого последнего времени ученые традиционногосклада не использовали, в отличие от доктора де Боно,такие модели для изучения процессов мышления, поми-мо чисто логических методов. Теперь ситуация начинаетменяться. Ученые, занятые когнитивными исследовани-ями, начинают понимать, что наше мышление являетсягораздо более сложным процессом, чем просто следова-ние определенным заученным алгоритмам, которые пре-допределяют, как нам следует мыслить в каждой кон-кретной ситуации.

Но это все, конечно, пока в основном только теория,и «новый Ренессанс» доктора де Боно, подразумевающий,что все знания о природе мышления будут использова-ны на практике, это дело перспективы. Надеюсь, что дан-ная книга найдет своего читателя, который оценит ее подостоинству.

ПредисловиеШелдон Глэшоу*

«Последний Ренессанс основывался на повторном откры-тии людьми традиций мышления Древней Греции (при-близительно 400 год до нашей эры), где большую рольиграли логика, умозаключение, спор, поиск истины и чело-век», — утверждает доктор де Боно, врач и ведущий спе-циалист в области творческого мышления. Применимали такая формулировка к быстро меняющемуся совре-менному миру? Нынешние традиции мышления сдержи-вают возможности разума, остаются неадекватными идаже могут оказаться опасными, поскольку наши соци-альные конфликты пребывают такими же примитивны-ми, как и прежде, а технические возможности их эскала-ции безграничны.

Книга «Я прав — вы заблуждаетесь» (само названиеуказывает на суть традиционного мышления) содержитпризыв к новому Ренессансу. Современные привычкимышления не могут базироваться на словесных играх илисистеме верований, а должны соответствовать последнимдостижениям науки о нейронных связях и отвечать«тому, как человеческий мозг генерирует восприятия».Доктор де Боно уверен в значимости своей деятельнос-ти, поскольку считает, что «в демократическом обществедело каждого — мыслить лучше».

Доктор де Боно отстаивает следующую точку зрения:основанная на восприятии водная логика должна замес-тить конфронтационную каменную логику, к которой мы

* Глэшоу Шелдон (р. 1932) — американский физик. Является од-ним из создателей теории электрослабых взаимодействий, за что в1979 году получил Нобелевскую премию по физике. — Прим. перев.

привыкли. Он считает, что настало время для нового Ре-нессанса, с учетом того, что мы теперь знаем о мозге каксамоорганизующейся системе. (Используя замечательнуюмодель с ордами осьминогов, любящих музыку, ученыйрассказывает нам о некоторых последних открытиях в этойсфере.) Подлежит ли сомнению тот факт, что наши мыс-лительные процессы скорее должны отвечать механизмамнашего мозга, нежели продолжать держаться старых ивредных привычек, которые привели нас к войнам, бед-ствиям и ухудшению экологии на планете? Новые компь-ютеры, построенные на нейронных сетях, обещают мыс-лить по подобию человека. Автор обращает внимание напроблему операционной системы мозга, которая по тра-диции основана на языке, а не на принципах работы мозга.

Эдвард де Боно не одинок в попытке нанести сокру-шительный удар по основанным на языке логическим сис-темам, доставшимся нам в наследство от предков. Социо-логи-феминистки, особенно Сандра Хардинг, с отчаяниемвзирают на агрессивные и репрессивные тенденции, при-сущие традиционному мышлению. Они также ищут болееприемлемую парадигму, основанную скорее на субъек-тивном восприятии, нежели на спорной объективной ре-альности. Вместе с тем они считают мужское превосход-ство корнем проблемы, в то время как у автора этой книгианализ не принимает во внимание тендерные различия.Госпожа Хардинг требует революционной реконструкциинаших социальных, экономических и образовательныхинститутов. Доктор де Боно не столь радикален. Он пред-лагает термин «проволюция», означающий постепенноевведение в употребление в обществе ценностей и воспри-ятий. Исследователь считает, что в таких условиях камен-ная и водная логика смогут работать рука об руку. Самаидея революции (или вопрос: может быть, госпожа Хар-Динг права, а мы ошибаемся?) воспринимается ученымкак артефакт отживших свое способов мышления. Вмес-те с тем и он, и феминистки преследуют сходные цели:

формирование новых мыслительных привычек, которыебудут служить человеку лучше, чем старые.

Мне вспоминается одна старая, но безуспешная по-пытка выстроить новую логическую систему. В книге«Наука и рассудок» («Science and Sanity») Альфред Кор-жибски, основывая свой анализ на том, что мы знали омозге к 1933 году, заявлял, что «современные теориисмысла чрезвычайно путаны, совершенно бесполезны и,возможно, вредны рассудку человеческой расы... Насждет полный методологический отход от объективнойориентации двух значений к всеобщей процессной ори-ентации бесконечных значений... Проблема состоит в том,имеем мы дело с научными методами 350 года до нашейэры или 1933 года нашей эры». Его взгляды на мир, чуж-дые аристотелевским, никоим образом не способствова-ли предотвращению наступившему десятилетию смертии разрушений, но с тех пор мы узнали гораздо больше оприроде человеческого разума и мозга.

Но знаем ли мы достаточно для того, чтобы сформу-лировать новый эффективный метод мышления, которыйосновывается на восприятиях, а не на словах, являетсяадаптивным, а не конфронтационным, требующим вооб-ражения и творчества и избегающим повторений и сти-листических условностей? Совершенно очевидно, чтоискусственный мозг мы пока построить не в состоянии.Суперкомпьютеры настолько же глупы, насколько быст-ры. На сегодняшний день самым выдающимся достиже-нием в области многообещающей науки нейронных се-тей является простая игрушка, которая читает вслух слиста печатного текста и не допускает слишком многоошибок. Прибор адаптируется, распознает сочетания сим-волов, но он не мыслит. Доктор де Боно утверждает: «Мыдействительно понимаем уже сейчас, как работает челове-ческий мозг». Это слова врача, а не ученого-исследовате-ля. Из важного вывода, что мозг является скорее самоор-ганизующейся, нежели запрограммированной системой,

могут вытекать полезные мыслительные навыки и мето-дики. Целью концептуальных моделей всегда было пред-ложить и реализовать изменения, имеющие практичес-кий эффект, что и является задачей автора этой книги.

Если предположить, что мы уже понимаем принципыфункционирования мозга как системы, в которой инфор-мация организуется сама собой, возникает вопрос: какнам использовать эти знания, чтобы мыслить лучше?Волшебство, юмор и творчество, настаивает доктор деБоно, пребывают в зависимости от сознательного отходаот нормальных паттернов, в рамках которых работаетмозг. Латеральное мышление помогает нам перескочитьс накатанных нейронных путей на более продуктивныебоковые дорожки, эффект от использования которых за-частую виден только задним числом. Инструменты это-го метода мышления направлены на то, чтобы вести насот банального «Почему я сам до этого не додумался?»к триумфальному «Эврика!». Они включают, среди про-чего, провокационное вмешательство (которое может иг-рать роль пресловутого яблока Ньютона), концепциюизучения в обратную сторону (что я нахожу единствен-ным способом читать большинство исследовательскихтрудов по физике) и сменные шесть шляп мышления (ме-тод, который менеджеры начинают осваивать, когда биз-нес «по заведенному порядку» не клеится).

Новаторские мыслительные методики Эдварда деБоно прошли испытания и проверку многими людьми,и есть основания полагать, что они действительно помо-гают мыслить творчески и оригинально. Я видел, как этоработает на практике, во время одного спора, возникше-го на семинаре лауреатов Нобелевской премии. Послетого как случайное слово было «впрыснуто» в обсужде-ние (еще один из мыслительных инструментов метода),решение было найдено очень быстро. Возможно, насталовремя для нового Ренессанса, и, вероятно, он приведетнас к более благоразумному и миролюбивому обществу

От автора

Меня часто спрашивают, могу ли я объяснить связь меж-ду моим медицинским образованием и исследовательскойдеятельностью в области механизмов мышления. На пер-вый взгляд это две очень разные области знания. Одна-ко связь самая прямая, и я, возможно, не смог бы раз-вить свои идеи в достаточной мере, не будучи врачом.

В качестве биологической системы человеческий мозгобращается с информацией совсем иначе, нежели тради-ционные информационные системы. В них мы перево-дим информацию в символический вид, а затем работа-ем с полученными символами согласно определеннымправилам (логическим, математическим, грамматическими так далее). Традиционные компьютеры сохраняют ин-формацию в памяти, а затем обрабатывают ее с помощьюпроцессора. В биологических же системах информацияи приемник действуют совместно как самоорганизующа-яся система — это значит, что смысловые формы образу-ются сами по себе. В биологии информация стимулиру-ет переход к следующему стабильному состоянию.

Когда я написал книгу «Механизм разума» («TheMechanism of Mind»), а это было около двадцати лет на-зад, многие из изложенных там идей выглядели нелепы-ми. Сегодня эти идеи — привычное дело для тех, кто ра-ботает над самоорганизующимися системами. Даже ма-тематики начали принимать во внимание нелинейныесистемы. Существует область математики, имеющая делос самоорганизующимися системами.

Несомненно, связь между медициной и мышлениемвполне прямая. На самом деле даже трудно предполо-жить, каким образом тот, кто будет работать над вопро-сами мышления в будущем, сможет это сделать без по-нимания биологических процессов.

Цивилизации удалась замечательная вещь: приручитьмышление, втиснув его в рамки символов и правил, на-чисто забыв о лежащей в основе мышления информаци-онной системе. Сегодня — впервые в истории — мы мо-жем взглянуть на эту систему. Мы можем приступить кизучению ее влияния на наши традиционные мыслитель-ные привычки. Например, латеральное мышление и про-вокация являются математической необходимостью длясамоорганизующихся систем смысловых форм.

Поскольку всякая ценная творческая идея должнабыть логичной в ретроспективе (иначе мы не смогли быоценить ее), мы всегда считали, что достаточно иметьлогику. Это совершеннейшее заблуждение применитель-но к системам смысловых форм.

Введение. Новый Ренессанс

Юмор — важнейшая форма поведения человеческого ра-зума.

Вам это может показаться странным. Если юмор на-столько важен, то почему его так упорно обходят внима-нием философы традиционной школы, психологи и уче-ные в области информации? Ответы на эти вопросы —суть настоящей книги. Юмор больше сообщает нам о том,как работает мозг в качестве источника разума, чем лю-бая другая форма разумного поведения, включая логи-ческое мышление.

Он указывает на то, что наши традиционные мысли-тельные методы и представления о них всегда основыва-лись на ложной модели информационной системы. Онтакже сообщает нам нечто о природе восприятия, чтотрадиционно было обойдено вниманием в противовеслогике. Он открывает нам глаза на то, что в восприятиивозможны изменения. И с его помощью мы понимаем,что за этими изменениями могут следовать мгновенныеизменения в настроении — нечто, чего невозможно до-биться с помощью логики.

Наберется, возможно, не более двух десятков человекна всем свете, которые по-настоящему поймут мое утверж-дение (на самом фундаментальном системном уровнемеханизмов мозга), что юмор имеет такое большое зна-чение. Надеюсь, что их станет больше, что люди, прочи-тав данную книгу, начнут понимать основы моего утверж-дения и его значение для будущего нашего общества.

Есть люди, которые живут надеждой, что мир — ка-ким-то образом — станет лучше. Им хочется верить в это.Есть ли основания для такой надежды в преддверии на-ступления 2000 года? Нет ничего мистического в годепод номером 2000, но он представляет собой точку, накоторой можно сфокусировать внимание, и такой воз-можности больше не будет всю следующую тысячу лет.Она могла бы, конечно, стать и переломной точкой, еслибы мы попытались сделать ее таковой. Но как?

Есть люди, которые считают, что продолжающаясяэволюция, появление новых ценностей и применениеколлективного здравого смысла рано или поздно приве-дут к тому, что мир станет лучше. Безусловно, если каж-дый будет заботиться только о своих делах, остро крити-ковать свое правительство и горячо спорить со своимиближними, все будет хорошо.

Есть также люди, которые ощущают необходимость вприходе своего рода нового Ренессанса. Они устали отспоров, полемики, конфронтации, конфликтов и проблем,не имеющих решения. Они видят всевозможные вещи:серьезные угрозы окружающей среде, долги третьих страни бедность, наркотики и новые болезни, возрастающиецены на жилье. Они устали от объяснений, что все этивещи вытекают из стремительности прогресса PI врожден-ных недостатков человека, который всегда был и остает-ся близоруким, эгоистичным, жадным и агрессивным.

Может быть, мы делаем все от нас зависящее и ничегобольшего сделать не можем. Возможно, мир на самом делегораздо лучше, чем был раньше, а все новые и новые про-блемы открываются нам в результате более эффективнойработы средств массовой информации.

Есть также небольшое количество людей, которые чув-ствуют, что новый Ренессанс, возможно, уже начался. По-езд тронулся от первой станции. Пассажиров пока всего

несколько человек. На последующих станциях сядет боль-ше пассажиров, когда направление движения станет болееочевидным. Есть люди, которые понимают, что сознатель-ные попытки перехода к новому мышлению, которыепервым предпринял Михаил Горбачев в СССР (какимибы ни были его причины), сигнализируют о начавшихсяпеременах — от конфронтационных подходов к конструк-тивным. Президент Горбачев не машинист нашего поез-да, но один из первых, кто в него сел.

***Бывает время, место и смелость что-то сказать. Новый

Ренессанс необходимо официально объявить, чтобы людизаметили его, стали возлагать на него свои надежды ичерпать в нем силы для борьбы. В этом назначение на-стоящей книги.

Заявление о том, что наступает новый Ренессанс, обя-зательно покажется самонадеянным и провокационным.Ясно, что подобные вещи просто происходят, без чьегобы то ни было заведомого объявления. Является ли це-лью такого заявления своего рода пророчество, состоя-щее в том, что если мы поверим в новый Ренессанс, тосможем претворить его в жизнь?

Верить в возможность нового Ренессанса, безусловно,нужно, поскольку его приход возможен. Всегда полезнораспознать нечто, что уже происходит. Зачем отклады-вать? Имеются, однако, гораздо более веские основаниядля нового Ренессанса, чем надежда и 2000 год.

***На чем же основывается новый Ренессанс?Последний Ренессанс явным образом основывался на

повторном открытии людьми для себя традиций мышле-ния Древней Греции (около 400 года до нашей эры), гдебольшую роль играли логика, умозаключение, спор, по-иск истины и человек. До последнего Ренессанса мысли-тельные привычки западного мира целиком вытекали из

догмы и теологии. Карты мира должны были показыватьбольшие области суши, в центре которых находилсяИерусалим — не потому, что опыт мореплавателей под-сказывал такую конфигурацию суши, а потому, что догмаутверждала, что так должно было быть.

Тезис «я прав — вы заблуждаетесь» является кристал-лизацией мыслительных традиций, которые легли в ос-нову последнего Ренессанса, а затем были развиты им ещебольше. Поиск истины, служивший противовесом догме,осуществлялся путем выявления ложности через дово-ды, здравый смысл и логику. Не догма, а рассудок былпризван решать, что есть истинно, а что ложно.

В результате возникли мыслительные привычки, ко-торые сослужили нам хорошую службу во многих облас-тях. Можно сказать, что правовое применение некихпринципов посредством аргументированных доводов яв-ляется основой цивилизации, к которой все мы принад-лежим. Технический прогресс достиг той точки, когда мыв состоянии отправить человека на Луну и вернуть об-ратно, мгновенно доставить телевизионный сигнал мил-лионам людей во всем мире и использовать высшую фор-му энергии — ядерную.

Может ли оказаться, что эти превосходные мыслитель-ные привычки на деле являются ограниченными и не-адекватными? В то время как в технических вопросах мыдобились такого впечатляющего прогресса, в деле совер-шенствования межчеловеческих отношений мы продви-нулись гораздо меньше. Наше умение доводить дела доконфликтов столь же примитивно, как и тысячи лет на-зад, хотя оружие, используемое нами, явно выиграло отнашего совершенства в технических вопросах.

Может ли оказаться, что данные привычки в некото-рых отношениях даже опасны? Может быть, они достиг-ли своего предела, больше не способны справляться спроблемами, стоящими перед нами, и сдерживают даль-

нейший прогресс? Может быть, пришло время сделатькачественный шаг вперед? Если да, то на чем могут ос-новываться эти новые мыслительные привычки?

***Новые мыслительные привычки нового Ренессанса

должны основываться на самой фундаментальной из всехоснов — более фундаментальной, чем словесные игры фи-лософов или системы убеждений. Они должны базировать-ся непосредственно на механизмах работы мозга, а такжена том, как человеческий мозг генерирует восприятия.

Впервые за всю историю человечества мы можем от-ветить на вопрос, как должен был быть построен мозг,чтобы результатом его деятельности являлся разум. Мыможем не знать всех деталей, но мы знаем достаточно обобщей системе поведения мозга, чтобы пересмотреть своитрадиционные мыслительные привычки и быть в состо-янии разработать новые. Мы можем наконец увидеть,каким образом мыслительные привычки последнего Ре-нессанса на деле делали упор на некоторых — не луч-ших — аспектах разума. Мы также можем теперь понять,почему мыслительные и языковые системы, нами разра-ботанные и столь высоко ценимые, хороши в вопросахлогики, но никуда не годятся в сфере восприятия. Намтакже становится понятно, каким образом неумение об-ращаться с восприятиями становится причиной неадек-ватности и опасных проявлений нашего мышления. Рав-но как и то, каким образом эти привычки являлись при-чиной бед человечества в прошлом и почему они не яв-ляются подходящими для принятия конструктивныхшагов, всем нам необходимых в будущем.

«Я прав — вы заблуждаетесь» вмещает в себя суть тра-диционных мыслительных привычек, которые возниклиу человека за время последнего Ренессанса.

Здесь мы имеем «спор», являющийся основой нашегопоиска истины и основой же системы противоборствую-

щих мнений, характеризующей науку, право и политику.Здесь мы имеем и абсолютные истины, и завершенность,и суждение — и уверенность (иногда высокомерную), ко-торая происходит от них. Здесь мы наблюдаем взаимо-исключающую несовместимость, являющуюся основойнашей логики. Каждая сторона не может быть правой иошибаться в одно и то же время. Существом логики яв-ляются установочные характеристики объекта и проти-воречие. В языке мы сознательно создаем взаимоисклю-чающие категории, такие как истинно/ложно и друг/враг,с тем чтобы иметь возможность оперировать такой логи-кой противоречий. Вместе с тем имеются культуры (какя покажу далее), в которых нет противоречия в том, что-бы человек являлся одновременно и другом, и врагом.

Последний Ренессанс возродил и усовершенствовалметоды Сократа и других мыслителей золотого века гре-ческой философии. Возможно, метод спора использова-ли и до того, однако Сократ превратил его в бесподоб-ную по красоте процедуру. Имеется замечательный па-радокс по поводу того, как возрождение греческого мыш-ления по принципу аргументированного спора во време-на последнего Ренессанса послужило одновременно двумцелям. С одной стороны, мыслители-гуманисты исполь-зовали систему логики и здравого смысла в качестве сред-ства борьбы с догмой, от которой задыхалось общество.С другой стороны, церковные мыслители, возглавляемыегениальным неаполитанцем Фомой Аквинским, превра-тили ту же самую логику в мощное оружие для борьбы сересью, которая постоянно подавала голос то тут, то там.

Для нужд искоренения ереси данная система служи-ла исправно, поскольку рассуждающий человек мог, ис-ходя из общепризнанных истин (аксиом), таких как все-могущество Бога, приходить к логически производнымвыводам. Те же самые методы использовались для того,чтобы перейти от предполагаемых принципов справед-

ливости к регламентированию и оценке человеческогоповедения. Данная система принципов, логики и аргумен-тированного спора является основой для широко приме-няемого ныне — и зачастую с пользой для людей — пра-вового мышления. Где она отказывается работать, так этов области восприятий, являющихся универсальными ивсеобщими.

Указанный аргументированный/логический тип мыш-ления стал общепринятым для семинарий, университе-тов и школ. Это потому, что подобными учреждениямив те времена в основном заведовала церковь, а также по-тому, что независимые мыслители гуманистического пла-на прибегали к тем же самым методам. Парадокс в том,что как церковные, так и независимые мыслители нахо-дили эти методы одинаково полезными.

Центральным аспектом данного типа мышления яв-ляется понятие «истина». Посредством аргументов, ко-торые заводят обсуждаемый вопрос в тенета противоре-чия, всегда можно показать, что нечто является ложным.Даже если нечто не совсем ложно, задача состоит в том,чтобы, отбросив мало-помалу весь «мусор» посредствомкритических рассуждений в ходе умелого ведения спора,обнажить содержащуюся внутри истину.

Постепенно критическое мышление достигло статусавысшей формы цивилизованного мышления и сталосредством самообороны самой цивилизации. Любое но-вовведение подлежало детальному рассмотрению и ярост-ной критике в пределах существующих рамок, и послед-ним был присвоен атрибут незыблемости и вечности.

То, что критическое мышление на таком высоком сче-ту в нашей цивилизации, принесло ряд нехороших пло-дов. Критическому мышлению недостает элементов про-дуктивности, созидательности, творчества и конструкти-визма, которые столь необходимы для разрешения про-блем и поиска пути вперед. Большинство политиков яв-

ляются по образованию юристами и привыкли лишь ктакому типу мышления.

Если мышление свободно от ошибок, является ли онохорошим? Если человек водит автомобиль без ошибок,хороший ли он водитель? Если бы вы желали избежатьошибок в управлении автомобилем, наилучшей страте-гией для вас было бы вообще не выгонять автомобиль изгаража. Как и в критическом мышлении, избежание оши-бок в вождении предполагает производительные, продук-тивные и творческие аспекты мышления. Все это важныеэлементы, от которых зависит общественный прогресс.И откуда все это к нам пришло? Все это, скорее всего, неимело большого значения в стабильных городах-государ-ствах Древней Греции, где совершенство существования(за исключением для женщин и рабов) предполагало, чтолюбое волнение было скорее не к добру или по крайнеймере не требовалось. Это также, возможно, не имело боль-шого значения в относительно стабильном обществе сред-невековья, когда достижение счастья предполагалось вдругом мире, а не в этом. Но сегодня это имеет значение.Вот почему наблюдаемая в американских школах тенден-ция учить детей только критическому мышлению пора-зительна в плане своей средневековой отсталости.

Вопрос о том, является ли такой аргументационныйстиль нашего мышления причиной конфронтационногоже характера нашей политики, остается открытым дляобсуждения. Греки оставили нам в наследство и логику,основанную на споре, и демократию, и мы всегда желалисовмещать их, поскольку не знаем, как практиковать де-мократию без спора. Вместе с тем существовало немалокультур, в которых понятие борьбы добра и зла получи-ло развитие независимо от греческого стиля мышления(манихейство, индуизм и др.).

Учение Гегеля об историческом противостоянии инапряженности легло в основу марксистского диалекти-

ческого материализма и проистекших из него революций.К сожалению, данный «конфликтный» путь обществен-ных преобразований создает трудности для конструктив-ного и творческого мышления, столь необходимого дляосуществления перестройки в СССР.

Подытоживая, скажем, что наша традиционная систе-ма мышления основана на истине, которой надлежитбыть обнаруженной посредством логики и аргументиро-ванного спора (при содействии статистики и других на-учных методов). В результате мы имеем прочную тенден-цию к отрицанию и агрессивному подходу. Отрицаниеявляется мощным способом отыскания истины, оно сме-тает с пути слабые аргументы и дарит атакующему чув-ство личного удовлетворения.

Важнейшим достоинством аргументированного споракак мыслительного метода является то, что он повышаетмотивацию в исследовании объекта. Если бы метод не несв себе стимулы (выиграл/проиграл, победил, оказалсяумнейшим, заработал очки), мыслительная работа так непривлекала бы. В этом есть свои положительные сторо-ны, за исключением того, что после определенного уров-ня исследование объекта начинает страдать: спор превра-щается в придирки, добывание очков и самоутверждение.Никто не желает замечать моменты, оказывающиеся вспоре в пользу другой стороны, даже когда рассмотрениеданных моментов могло бы значительно содействоватьисследованию предмета.

Ниже мы рассмотрим эти вопросы более подробно ив контексте других ситуаций.

***Теперь вернемся к той важной роли, которую играет

юмор.Юмор настолько важен потому, что основан на логи-

ке, значительно отличающейся от нашей традиционнойлогики, в которой мы имеем дело с ясными, четко обо-

значенными и постоянными категориями. Мы принимаемрешения и выносим суждения, судя по тому, попадает линечто в некую категорию, не попадает в некую категориюили не может попасть в некую категорию (противоречие).В отличие от этого логика юмора напрямую зависит отформы и потока восприятия, ожидания и контекста.

В своем традиционном мышлении мы оперируем тем,что я называю каменной логикой. Юмор основываетсяна том, что я называю водной логикой. Камень имеет не-кую постоянную форму. Он тверд на ощупь, имеет кон-кретные контуры и не меняется во времени. Камень — этореальный объект, который «есть». Он никогда не выкинетшутки, превратившись во что-нибудь другое. Он воспри-нимается как независимый абсолют. Вода очень отлича-ется от камня, но настолько же реальный объект. Она те-чет. С водой ассоциируется скорее словосочетание «в на-правлении куда», чем «есть». Вода течет в зависимостиот наклона плоскости, на которой находится (контекст).И она принимает форму сосуда, в который ее поместили(обстоятельства).

Вы можете анализировать и описывать ручку в смыслетого, из чего она состоит: металл, твердая или мягкаяпластмасса, детали различной формы. Вы в состоянииописать механизм, посредством которого ручка выполня-ет свою функцию в качестве принадлежности для письма.Но в чем состоит ценность ручки? Это зависит от обсто-ятельств и нашего восприятия этих обстоятельств. Есличеловек не умеет писать, то от ручки для него малопользы. Если у человека нет ручки или другого инстру-мента для письма, ценность ручки для человека возрас-тает. Если человеку надо записать важный телефонныйномер или рецепт на лекарство, ценность ручки еще боль-ше — не только для того, кто пишет, но и для других лю-дей. Ручка может иметь ценность в качестве подарка. Онаможет также иметь высокую историческую ценность

(даже для того, кто не умеет писать), если ею подписы-вали какой-нибудь исторически важный документ.

Если добавить к камню другой камень, то получитсядва камня. Но если вы к воде добавите воду, то две водыне получится. Поэзия основана на водной логике. В по-эзии мы слой за слоем добавляем слова, образы, метафо-ры и другие вещи, являющиеся основой для восприятия.Все это объединяется в одно большое обобщенное вос-приятие.

Можно выливать воду из стакана мало-помалу, по не-скольку капель, если мы того пожелаем. С камнем выбо-ра нет — он либо внутри стакана, либо вне его. В нашейправовой системе мы четко разграничиваем людей на«виновных» и «невиновных». Если человек виновен, по-следует наказание. В Японии половину нарушителей осво-бождают по указанию прокурора, который уполномоченотпускать их, если они извинились и демонстрируют на-мерение поступать лучше в будущем. Упор в японскойсистеме делается не на осуждении и соответствующейстепени вины, а на том, что будет потом. Уровень пре-ступности в Японии очень низкий. Здесь на одного юри-ста приходится 9000 человек, тогда как в СоединенныхШтатах - 400.

Каменная логика является фундаментом для нашейтрадиционной аналитической логики (с ее постояннымикатегориями, определениями и противоречиями). Воднаяже логика есть основа логики восприятия. До недавнеговремени мы не представляли, как работает восприятие.Теперь мы начинаем постигать восприятие с точки зре-ния соответствующих функций мозга.

***И лошадь, и автомобиль — средства сухопутного транс-

порта. Но они отличаются. И птица, и самолет летают.Но они также отличаются друг от друга. И теннис, и шах-маты — спортивные игры, но разные. Так и суп отлича-ется от спагетти, хотя и то и другое — еда.

Точно таким же образом можно выделить два различ-ных типа информационных систем. С одной стороны,имеется традиционная пассивная система, в которой дан-ные записываются и хранятся на определенном носителе.Информация не изменяется, пока находится на своемносителе. Носитель не изменяется. В такой системе не-обходим внешний оператор, который обращается с ин-формацией в соответствии с определенными правилами.Представьте себе игрока в шахматы. Фигуры пассивнождут своей участи, пока игрок не начнет делать ими ходыв соответствии с правилами игры и определенной стра-тегией, которой он придерживается.

Традиционные компьютеры представляют собой пас-сивные информационные системы. Информация хранит-ся на магнитной ленте или дисках и используется (со-гласно определенным правилам и с определенной целью)центральным процессором. Школьник, решающий ариф-метические задачи в тетради, также пример пассивнойинформационной системы. В пассивных системах име-ется четкое различие между пассивным хранением ин-формации и ее обработкой внешним оператором. Нашеиспользование языка и символов также имеет свои кор-ни в пассивной информационной системе. Хранимую ин-формацию мы используем в соответствии с правиламиматематики, грамматики и логики.

С другой стороны, существует активная система. Здесьнет внешнего оператора. Вся деятельность имеет место впределах записывающего информацию носителя. Инфор-мация активна. Носитель активен. Информация взаимо-действует с носителем, в результате чего образуются пат-терны*, последовательности, узоры, петли и так далее.

* Паттерн — узор, шаблон, структура, форма, пространственное иливременное распределение стимулов, процессов и тому подобное.Иными словами, сочетание или комбинация чего-либо в широкомсмысле слова. — Прим. перев.

Очень простым примером активной паттерн-системы*может служить загородная местность, где идет обильныйдождь. Со временем дождевая вода образует потоки, ру-чьи и целые реки. Ландшафт изменился. Имело местовзаимодействие между дождем и ландшафтом. Имеламесто некоторая деятельность. Дождевая вода в будущембудет течь по каналам, образованным в результате толь-ко что прошедшего дождя.

Пассивные системы регистрируют только место илиформу на поверхности. Эти место и форма имеют смысл,поскольку относятся к некоторой предопределенной си-туации. Активные же системы регистрируют место, вре-мя, последовательность и контекст. Данные факторы яв-ляются определяющими для паттерна и позволяют су-дить о существующих связях.

Активные системы иногда называют самоорганизую-щимися, поскольку для них не нужен внешний органи-зующий фактор, информация организуется самостоятель-но внутри такой системы. Понятие самоорганизующих-ся систем приобретает все большее значение в термоди-намике, биологии, математике и экономике.

***В 1968 году я написал книгу под названием «Меха-

низм разума» («The Mechanism of Mind»). Она не былатогда должным образом замечена, поскольку для изло-женных там идей время еще не пришло.

В той книге я описываю, как нейронные сети в мозгеведут себя как самоорганизующаяся система, которая по-зволяет поступающей в мозг информации организовы-ваться в последовательность стабильных состояний, сме-няющих друг друга, — совокупность последовательнос-тей и паттернов. Я описал данное паттернобразующее по-

* Паттерн-система — система, формирующая и/или использую-щая паттерны. — Прим. перев.

ведение как естественное поведение достаточно простыхнейронных сетей.

Сегодня принципы, изложенные в той книге, являют-ся достаточно широко признанными. Они лежат в осно-ве последних разработок в области компьютеров: машин,конструируемых по образу нейронных сетей, и нейроком-пьютеров. Различные модели и компьютерные симуля-ции систем такого типа предлагались различными экс-пертами, например Джералдом Эдельманом в 1977 годуи Джоном Хопфильдом (Калифорнийский технологичес-кий институт). Я не буду утверждать, что данные разра-ботки основывались на концепциях, изложенных мноюв 1969 году, поскольку и другие люди в то время изучалиповедение нейронных сетей. Что я готов ныне утверж-дать, так это то, что идеи, которые тогда казались стран-ными, нелепыми и пустыми, в настоящее время являют-ся общепризнанными. Уже существуют разделы матема-тики, имеющие дело с поведением подобных систем.Модель, которую я предлагал в 1969 году, была воспро-изведена на компьютере М. Г. Ли с коллегами, и компь-ютерная симуляция вела себя в полном соответствии спрогнозом.

***Когда вы одеваетесь каждое утро, вам необходимо на-

деть на себя целый ряд предметов одежды. Если на васодиннадцать предметов одежды, то теоретически суще-ствует более тридцати девяти миллионов различных ва-риантов процесса одевания, из которых только околопяти тысяч практически приемлемы (например, вы нестанете надевать ботинки до того, как надеть носки). Всеравно перед вами целых пять тысяч вариантов того, какодеться.

Рассчитать, как получается такое большое количествовариантов, достаточно просто, мы вернемся к этому поз-же. Суть здесь в том, что если бы наш мозг работал по

подобию традиционных компьютеров, то нам потребова-лось бы около двух дней, чтобы одеться, неделя — чтобыприготовить завтрак и еще неделя — чтобы попасть на ра-боту. Всякий раз приходилось бы рассуждать о том, какдержать бокал, взяв его со стола, как наполнить его ви-ном и как из него пить.

Однако мы спокойно одеваемся и пьем из бокала, по-скольку мозг ведет себя как самоорганизующаяся систе-ма, создающая рутинные мыслительные паттерны. Кольскоро такие паттерны созданы, мы просто используем их.Нам следует быть бесконечно признательными мозгу затакое его поведение, ведь без этого наша жизнь, по суще-ству, была бы невозможна.

Насколько нам необходимо знать, как на самом делеработает мозг? Следует ли нам, по большому счету, разо-браться, с каким типом информационной системы мыимеем дело?

Безусловно. Философия и психология всегда страда-ли от нагромождений описаний, сложного танца под му-зыку слов. Описание соответствует только тому, что оноописывает. Чтобы двигаться вперед, необходимо пони-мать механизмы, лежащие в основе мышления. Не суще-ствует механизма более фундаментального, чем работанейронных сетей в мозге. Как только мы поймем прин-цип его работы, мы освободимся от необходимости всеописывать и сможем воспользоваться этим знанием, что-бы изобрести новые мыслительные инструменты (как влатеральном мышлении). Сможем распознать недостат-ки и вредные тенденции в системе и понять, как им спо-собствуют некоторые из наших устойчивых привычекмышления. И тогда мы сможем по-настоящему оценитьпотребность в новых мыслительных привычках.

В настоящей книге я собираюсь достаточно подробнорассмотреть вопрос о том, как мозг строит и используетмыслительные паттерны. Мы увидим, что паттернобра-

зующее поведение составляет основу восприятия, и про-следим, каким образом возникают такие аспекты воспри-ятия, как распознавание, дифференциация, поляризация,центрирование, юмор, озарение, творчество, а также смо-жем понять достоинства и недостатки языка.

Рассмотрим также вопрос о том, как механизм разумаобеспечивает наше мышление. Многие люди проявляютинтерес к идее разработки компьютера, который мог бымыслить по подобию человека — иными словами, искус-ственного интеллекта. Мой же интерес всегда состоял втом, чтобы разобраться в поведении систем такого типа,с тем чтобы определить присущие им недостатки и понять,как использовать их более эффективно. Я хочу исполь-зовать сильные стороны системы и свести к минимумуее недостатки. Иначе говоря, я хотел бы разработать бо-лее совершенное «программное обеспечение» для мозга.

Традиционные мыслительные системы основаны ско-рее на языке, нежели на мозговых процессах. Из этогоследуют их важные недостатки (например, поляризацияпонятий) и недоиспользование некоторых сильных сто-рон (творчество и перемены в восприятии).

***Понятийные паттерны, образующиеся в мозге, несим-

метричны. Это важнейшая вещь для понимания механиз-мов работы мозга. Но что же это на деле означает?

Отправляясь поужинать в новый ресторан на своеймашине, вы выберете ту дорогу, которая вам наиболеезнакома. Поездка может оказаться достаточно долгой.После ужина кто-то из друзей, с кем вы были в рестора-не, говорит вам, что есть гораздо более короткий путьотсюда до вашего дома. Вы отправляетесь этой дорогой,и вам вдруг приходит в голову, что вы сэкономили быкучу времени, если бы поехали этим маршрутом по путив ресторан. Таким образом, маршрут, которым вы следо-вали в ресторан, отличается от маршрута обратного — из

ресторана домой. Если паттерн-последовательность отточки А к точке Б не тождественна паттерну от Б к А,тогда эти два паттерна не являются симметричными.

Если бы мозг следовал лишь самыми очевидными, свя-занными с непринужденным потоком сознания путями,нам даже не приходило бы в голову существование иныхпопутных путей, поскольку они оказывались бы так илииначе подавленными преобладающим направлением мыш-ления (это простейшее и естественное поведение нейрон-ной системы, как станет видно позднее). Если каким-тообразом мы ухитряемся сойти с главного пути на побоч-ный, маршрут назад к отправной точке будет для насвполне очевидным. Такой переход в сторону поперек путеймышления лежит в основе термина «латеральное мышле-ние» (мыслим «поперек» сложившимся традициям мыш-ления, а не согласно им, не «вдоль»). Это самое «каким-то образом», посредством которого мы следуем поперексложившихся мыслительных паттернов, является сутьююмора и может быть искусственно достигнуто такимиметодами латерального мышления, как провокация.

Значение юмора как раз в том, что он знаменует со-бой образование паттернов, асимметрию паттернов и пе-реход от одного паттерна к другому. Ничто из перечис-ленного не может иметь места в рамках пассивной ин-формационной системы. По этой причине традиционнымфилософам, психологам и специалистам по информати-ке приходилось игнорировать юмор, поскольку он неуме-стен в пассивной информационной системе. Творчествои латеральное мышление имеют такую же основу, что июмор.

Последовательность нашего личного опыта (в про-шлом и в нынешний момент), слова и концепции, обус-ловленные нашей культурой, и контекст, обеспеченныйокружающими обстоятельствами, определяют главныймыслительный паттерн. Если каким-то образом нам уда-

ется перескочить на боковую дорожку, мы вполне можемнатолкнуться на творческую мысль, которая покажетсянам совершенно логичной — но уже после того, как мынатолкнулись на нее. Такова суть творческого озарения,а добиться его можно, если целенаправленно использо-вать методы латерального мышления. Здесь мы подошлик важнейшей вещи, которая объясняет, почему нам ни-когда не удавалось всерьез воспринимать творческоемышление.

Всякая ценная творческая идея (в смысле концепцийи восприятий, а не художественного выражения) всегдадолжна быть логичной при рассмотрении ее в ретроспек-тиве. Если бы это было не так, не было бы никакой воз-можности оценить ее по достоинству. Она так и остава-лась бы просто бредовой идеей. Быть может, чтобы оце-нить ее, потребовалось бы еще двадцать лет — или же еевообще не суждено оценить, поскольку она может ока-заться в конце концов по-настоящему бредовой идеей.

Когда я впервые написал о латеральном мышлении,многие посчитали идею бредовой, поскольку она во мно-гих отношениях противоречила нашему обычному мыш-лению. Сегодня латеральное мышление находят разумнойидеей — и даже математически необходимой для самоор-ганизующихся систем. К сожалению, поскольку все сто-ящие творческие идеи всегда должны быть логичными,чтобы мы могли признать их, считается, что более совер-шенная логика набрела бы на эту идею в любом случае,а стало быть, нет необходимости в творческом мышлении.Это внешне логичное рассуждение лежит в основе того,почему мы никогда не уделяли серьезного вниманиятворческому мышлению.

Лишь сегодня мы знаем, что мысль, очевидная для нас«задним умом», может быть невидима для ума, мысля-щего «наперед», когда речь идет о паттерн-системе. Что-бы понять эту мысль, необходимо представлять — хотя

бы поверхностно — природу паттерн-систем. Посколькуогромное большинство наших мыслителей, современныхи прежних, принимали во внимание только пассивныеинформационные системы, они были не способны по-нять, о чем идет речь. В нашей традиционной системе нетместа и механизмов для творческого мышления, нет по-требности в них. В паттерн-системах, напротив, есть аб-солютная потребность, место и механизмы для творчес-кого мышления.

Это один пример — и очень важный — того, как нашенепонимание информационной системы мозга способносерьезно ограничить наше мышление. Вот почему до сихпор мы были столь слабы по части творческого мышле-ния, которое необходимо для решения тех задач, кото-рые не поддаются решению анализом.

Как могли бы мы совершить латеральный переход на«боковую дорожку» мышления, чтобы обеспечить себетворческое озарение? Мы можем просто ждать наступ-ления озарения, интуитивной догадки, случая, ошибки,счастливого совпадения или чьей-либо бредовой идеи. Вовсе времена таковы были традиционные источники но-вых идей — и это действительно время от времени рабо-тает. Или же мы можем придумать и затем использоватьметоды специального и систематизированного характера.Например, можем использовать провокацию, сигнал окоторой мы подаем с помощью нового слова «по», кото-рое я в свое время предложил, чтобы указывать на наме-ренную провокацию. Такой указатель необходим, в про-тивном случае утверждение вроде «у машин квадратныеколеса» покажется нелогичным или попросту идиотским.Провокация — это утверждение, которое лежит вне на-ших привычных представлений. Мы вынуждаем самихсебя выходить за рамки таких представлений. После этогомы в состоянии перейти от провокации к новому пред-ставлению и таким образом дать возможность родиться

идее. Именно таким образом провокация в виде утверж-дения «по: у машин квадратные колеса» привела многолет назад к рождению концепции подвески, которая при-спосабливается к неровностям дороги, принимая на себятолчки, так что автомобиль как бы «плывет» над доро-гой. Данная концепция в настоящее время находит прак-тическое воплощение.

Такого же рода методы были использованы ПитеромУберротом, который обеспечил большой успех Олимпий-ским играм 1984 года в Лос-Анджелесе, найдя совершен-но новые подходы. В то время имели место опасения, чтоолимпийскому движению наступает конец, поскольку ниодин город не желал более нести огромные финансовыезатраты. Благодаря творческому подходу Уберрота (и бла-годаря его лидерским качествам), использованному тогда,многие города ныне борются за право проводить у себяочередные игры. Господин Уберрот познакомился с ме-тодами латерального мышления девятью годами ранее насеминаре, который меня попросили провести с членамиОрганизации молодых президентов (в Бока-Ратон, Фло-рида). Эту историю Питер Уберрот поведал в интервью«The Washington Post» от 30 сентября 1984 года.

Имеются иные методы латерального мышления, напри-мер «случайный вход». Подобный подход является пол-ной нелепостью в условиях пассивной информационнойсистемы, однако в рамках самоорганизующейся системыон совершенно логичен и математически обоснован.

***Что еще мы можем извлечь полезного для себя из по-

ведения активных информационных систем, создающихи использующих паттерны?

Уроните стальной шарик на песок на пляже, и онокажется точно в том месте в песке, над которым вы дер-жали его перед тем, как отпустить. Уроните тот же ша-рик в воронку. В каком бы месте шарик ни упал (в пре-

делах радиуса воронки), он всегда выкатится из нее водном и том же месте. Вода, упавшая с неба в любое ме-сто в пределах водосборной территории реки, рано илипоздно окажется в этой реке. Паттерны в самоорганизу-ющейся системе ведут себя точно так же. У них имеетсяобширная водосборная площадь. Это значит, что целоемножество нестабильных паттернов способно привестик одному основному стабильному паттерну. Такое пове-дение по принципу водосборной площади есть то, чтоназывается «центрирование».

Центрирование является очень полезным свойствомвосприятия, поскольку благодаря ему мы можем узнаватьобъекты и ситуации, даже когда они не в том виде, в ко-тором мы привыкли их видеть. Мы способны узнать обе-денную тарелку под любым углом зрения, даже когда нафотографии она запечатлена под таким углом, что вос-принимается как овальная.

Язык во многом основан на центрировании и водо-сборном принципе. Однако наряду с достоинствами име-ются также и проблемы. Английский, возможно, являет-ся богатым языком, поскольку в нем много слов и смыс-ловых оттенков, что очень хорошо для описания, но пло-хо для восприятия. (Это может удивить — или даже рас-строить — тех, кто ценит в языке полноту и разнообра-зие.) В английском языке совсем немного понятий, на-ходящихся где-то посередине между «другом» и «вра-гом», «нравится» и «не нравится». Есть много способовописать промежуточные понятия, но это описание «послесобытия». В языке эскимосов насчитывается, быть может,двадцать градаций смысла между понятиями «друг»и «враг». Есть даже слово, смысл которого расшифровы-вается так: «Ты мне очень нравишься, но мне не хочетсяидти с тобой охотиться на тюленей». Одно слово позволя-ет человеку воспринимать другого человека столь слож-ным образом.

Разум способен увидеть только то, что он готов уви-деть. Мозгу приходится использовать готовые паттерныи «водосборы». Когда, как нам кажется, мы анализируемданные, мы на самом деле перебираем свой запас готовыхидей, чтобы посмотреть, которая из них подойдет. Совер-шенно справедливо, что если наш запас идей достаточнобогат, то наш анализ может оказаться вполне адекватным.

Однако анализ данных сам по себе не позволяет гене-рировать идеи. Это довольно важный момент, посколькулюбая наука и научно-технический прогресс в целом осно-ваны на убеждении, что анализ данных позволяет рождатьидеи, необходимые нам для того, чтобы двигаться впе-ред. На самом же деле генератор новых идей прежде дол-жен проделать немало генеративной работы в своей го-лове, а затем соотнести полученные идеи с имеющимисяданными. Одного анализа данных недостаточно.

***Чтобы научиться играть в теннис, разучить новый та-

нец или овладеть мастерством парусного спорта, требу-ется много повторений и практики. Мы знаем из опыта,что изучение нового требует времени и многократногоповторения разученного.

Сколько раз вам потребуется подержать палец в пла-мени, чтобы осознать, что делать этого не нужно? Одно-го раза будет вполне достаточно. Как получилось, чтообучение состоялось так быстро? Палец в огне представ-ляет собой, быть может, простейший пример системыверы. Система веры — это способ восприятия мира, ко-торый не позволяет нам проверить справедливость того,во что мы верим. Системы веры генерируют восприятия,которые служат укреплению самих таких систем. Онимогут быть настолько мощными, что некоторые людиготовы отдать свою жизнь за то, во что они верят.

Разуму нужна вера, поскольку без нее ему ни за чтоне удавалось бы связывать вместе всевозможные ситуа-

ции. Вера практична и необходима. Нейронные сети вмозге очень легко образуют круговые паттерны, которые,по всей вероятности, лежат в основе наших систем веры.Данная связующая функция мозга вытекает непосред-ственно из того, как построены нейронные сети, и позво-ляет нам верить в причинно-следственную связь и иныезависимости (как предполагал Кант).

Насколько истинны наши системы веры? Что означаетистина в области восприятия, веры и в логике? Не явля-ется ли истина своеобразной системой веры вне особойигры по правилам, именуемой математикой? Нет сомне-ния, что некоторые истины являются по-настоящему ис-тинными. Другие же находят применение в качестве ис-тинных. Возможно, социальное значение истины такоеже, как и у отдаленной станции назначения — если мыне считаем, что уже добрались до нее. Эти и другие вопро-сы мы обсудим более подробно далее в этой книге.

***Что случится, если мы предпочтем не начинать новый

Ренессанс, а продолжать удовлетворяться своими тради-ционными привычками мышления?

Все наши текущие проблемы могут потихоньку раз-решиться сами собой, и мы построим лучший мир. По-чему? Либо это предопределено, либо этого нам позво-лит достигнуть эволюция.

Мы можем стать более умелыми в деле решения про-блем с нашими текущими мыслительными навыками. По-чему? Потому что мы набираемся все больше опыта и в на-шем распоряжении оказывается все больше информации.

Изменения в системе ценностей могут быть достаточ-ными для того, чтобы заставить нас более эффективноиспользовать нынешние мыслительные привычки длярешения всех встающих перед нами задач. Почему? По-тому что дефект существует не в наших мыслительныхнавыках, а в системе используемых ценностей.

Нас вполне могли бы удовлетворить вышеприведен-ные перспективы. Или же нет?

Возможно, нам следовало бы оценить адекватностьсуществующих методов в деле обеспечения прогресса.Эти методы включают концепцию интеллектуальногоповедения, концепцию эволюции, «за» и «против» поли-тических споров, анализ проблем, анализ данных для ге-нерирования новых идей, уроки истории, фундаменталь-ные сдвиги в шкале ценностей. Можно было бы подыто-жить используемые нами методы следующим образом:«интеллектуальная эксплуатация традиционной логикина основе существующей логики в рамках определеннойсистемы ценностей».

Я нахожу эти методы далеко не полностью отвечаю-щими требованиям. Интеллект в общем случае не явля-ется достаточным условием. Существует много высоко-интеллектуальных людей, которые на поверку оказыва-ются плохими мыслителями. Например, интеллектуалможет использовать свой мощный ум лишь для того, что-бы отстоять точку зрения. Чем лучше построена его за-щита, тем меньше человек видит необходимость в каком-либо дополнительном исследовании вопроса, в том, что-бы выслушать другую сторону или предложить альтер-нативные варианты.

Отношение между интеллектом и мышлением пример-но такое же, что и между автомобилем и водителем. Мощ-ность и конструкция автомобиля представляют собойпотенциал. А то, как автомобиль ведет себя на дороге,зависит от умения водителя. Самым мощным автомоби-лем можно управлять из рук вон плохо. С другой сторо-ны, за рулем более скромного автомобиля может оказать-ся очень опытный водитель.

Мы слишком верим в эволюцию как путь к прогрес-су. Это потому, что мы верим в ее эффективность, а так-же потому, что мы очень подозрительно относимся к

тому, что является противоположностью эволюции,а именно — дизайну. Мы с подозрением смотрим на со-зданные с помощью дизайна решения и запланирован-ное с помощью дизайна будущее, поскольку считаем, чтовсякий дизайн возникает исходя из определенной точкизрения. Мы считаем, что планы и иные мыслительныеконструкции не могут учитывать всех относящихся кделу факторов, не отвечают натуре и потребностям чело-века. Следовательно, невозможно предусмотреть все по-следствия их осуществления. В связи с планом нам не-медленно приходит в голову панельный многоквартир-ный дом. Многое из сказанного вполне справедливо.Однако мы постоянно планируем и конструируем вся-кую всячину: конституции, правовые системы, лекарства,машины и ковры.

Мы предпочитаем доверяться эволюции. Это потому,что эволюция происходит постепенно, идеи формируют-ся под давлением потребностей, ценностей, реакций исобытий. Она позволяет критике играть свою регулиру-ющую роль. Плохие идеи отмирают. Хорошие идеи вы-держивают испытание временем и становятся еще луч-ше. Нам действительно нравится эволюционный метод,поскольку он прекрасно соответствует нашим традицион-ным мыслительным привычкам. Изменение само по себенесет энергию, и мы можем модифицировать и управлятьею, используя способность критически мыслить и при-нимая во внимание, что критицизм является основойнашей мыслительной традиции. Эволюция также обла-дает чертой коллективности и часто воспринимается какнечто демократическое в противовес «плану», которыйвсегда воспринимается как принятый по произволу тойили иной группы лиц.

Несмотря на все приведенные замечательные причи-ны, по которым эволюции следует доверять и отдаватьпредпочтение, у эволюционного процесса имеется серь-

езный недостаток. Предположим, вам стали давать поодной деревянной фигурке различной геометрическойформы (квадратную, прямоугольную, треугольную и такдалее) и предложили размещать их таким образом, что-бы у вас получалась определенная фигура большего раз-мера всякий раз, как вам дают новую фигурку. Получаяновую фигурку, вы начинаете строить на основе того, чтоу вас имеется, если, конечно, задача разрешима. Состоя-ние, в котором вы находитесь в данный момент времени,является определяющим для того, что вы в состояниисделать в следующий момент. Только в том случае, еслинет никакой возможности построить требуемую фигуруна основе уже имеющейся, вы начнете с самого начала,прежде разобрав ее на составляющие. Итак, когда-нибудьнаступает момент, когда вы не в состоянии получить же-лаемое на основе материала, который есть в наличии. И вэтом случае вам приходится начинать все сначала, взявснова все имеющиеся фигуры и начав строить то, чтотребуется, невзирая на порядок, в котором вы получилистроительные блоки.

Недостатком эволюции является то, что последова-тельность развития определяет идеи и структуры, кото-рые мы используем. Если на пути развития у нас все нор-мально, мы прогрессируем в нормальном режиме. Одна-ко если препятствие, вставшее перед нами, оказываетсянепреодолимым, мы вынуждены вернуться назад, чтобыобдумать выход из положения. В этой связи используе-мые идеи и структуры могут оказаться несовершенны-ми. Эволюция ни в коем случае не является эффектив-ным механизмом (по причине ее зависимости от времен-ной последовательности). В лучшем случае она простообеспечивает приемлемый результат.

В каком-то смысле язык является музеем невежества.Каждое слово и каждая концепция стали частью языка вмомент, когда в отношении соответствующих понятий

существовало относительное неведение по сравнению снашим теперешним гораздо более обширным знанием.Однако язык консервирует слова и концепции, и мы вы-нуждены использовать их, даже имея дело с современ-ной реальностью. Это означает, что иногда нам, возмож-но, приходится в связи с этим смотреть на вещи не со-всем адекватным образом.

Слово «дизайн» следует признать очень важным, по-скольку оно охватывает все аспекты сведения вместе ве-щей ради достижения результата. На деле язык превра-тил его в слово с весьма ограниченным значением. Мырассуждаем о дизайне по большей части лишь в смыслеграфических, инженерных и архитектурных решений.Для большинства людей это просто внешние атрибутывещей, как в мире моды.

Язык сам по себе никогда не изобрел бы слова «по»,поскольку оно не лежит на пути эволюции. Но «по» —нужное слово, как математически, так и социально. Когдая преподавал в московской школе № 57, один из учащих-ся заметил, что молодым людям очень нужно слово «по»,поскольку без него они могут видеть вещи только таки-ми, какие они есть, а не такими, какими они могли быбыть.

Если эволюции недостаточно, не следует ли нам из-брать путь революции? Это привычный ответ на вопросо назревшей необходимости перемен, которые настолькорадикальны, что эволюция не в силах их обеспечить.В большинстве стран современного мира обычный рево-люционный подход уже не имеет смысла. Революцииопасны, полны издержек и чрезвычайно разрушительны.В иных случаях результатом революции может стать про-стая замена одной группы людей другими без каких-либозначительных изменений самой системы.

Нам фактически нужен новый термин — «проволю-ция», — который означал бы изменения, которые более

радикальны, чем эволюция, но одновременно не настоль-ко радикальны, чтобы именоваться революцией. Такоготипа изменения я предлагал в своей книге «Позитивнаяреволюция в Бразилии» («Positive Revolution for Brazil»).Оружием являются не пули, а восприятия и ценности.Шаги небольшие, но приводящие к кумулятивному эф-фекту. Идет постоянная работа над созданием лучшихусловий, а не над уничтожением врага. В основе всеголежит водная, а не каменная логика.

Средства массовой информации, искусство и культу-ра могут быть мощными инструментами в деле измене-ния существующих ценностей. Не так давно некурящимлюдям практически приходилось извиняться за то, чтоони не курят. Сегодня же в немилости уже курящиелюди, и извиняться приходится им. Растущая озабочен-ность состоянием окружающей среды и экологическиеценности демонстрируют, насколько влиятельным можетбыть мнение людей и различных движений в деле изме-нения социальных ценностей. Политики вынужденыплыть по течению, поскольку иначе могут быть потеря-ны столь нужные им голоса. В некоторых обществах ана-логичными путями удалось добиться изменений в соци-альном положении женщин и меньшинств разного рода.

Нам также следует помнить о том, что изменения всистеме ценностей могут быть вредными. Очевидныеизменения в системе ценностей дали новые силы и обес-печили единение нацистской Германии. Поощрениевраждебности к другим народам и воинственного настро-ения привело к столь отъявленной агрессивности. Пре-дубеждения и гонения в отношении неугодных в про-шлом также возникали в результате поощрения опреде-ленных ценностей, исповедуемых обществом.

Воля широкой общественности и растущее давление наполитиков с целью внесения изменений в систему ценнос-тей вносят существенный вклад в общественный прогресс.

Неважно, насколько значительны перемены в ценнос-тях, всегда существует необходимость в новых концепци-ях, с тем чтобы воплотить эти изменения в жизнь. Иногдадостаточно просто быть против чего-либо. Группы дав-ления на политиков иногда весьма эффективны в том,чтобы добиться прекращения какой-нибудь порочнойпрактики. Однако во многих случаях есть также необ-ходимость в конструктивных идеях. Если нельзя транс-портировать нефть ввиду опасности загрязнения окру-жающей среды, что нам делать? Если дальнейший при-ток людей в большие города нежелателен, что нам делать?

В определенной степени методы, используемые груп-пами давления, отдают нашими традиционными мысли-тельными привычками. Достаточно лишь быть противчего-либо — пусть себе другая сторона решает, что сле-дует предпринять. Этим мы возлагаем слишком большиенадежды на способность другой стороны мыслить кон-структивно.

***

«За» и «против» политического спора несут в себе сла-бый конструктивный или творческий заряд. Это потому,что в намерения спора никогда не входит быть конструк-тивным или творческим. Спор предназначен для того,чтобы выявить истину, а не творить ее. Целью спора мо-жет быть противостояние дурной идее или модификацияи посредством этого улучшение хорошей идеи. Но в спо-ре никогда не конструируются новые идеи. Так садовыеножницы скорее убирают ветки, чем растят их. Полити-кам, впрочем, не нужно быть творческими людьми. Дляновых идей у них имеются консультанты и аналитики.

Мы мастерски овладели анализом. Все учрежденияобразования — особенно самого высокого уровня (напри-мер, Гарвардская бизнес-школа) — делают основной упорна обучение анализу. Разве можно сомневаться, что еслимы корректно проанализировали ситуацию или пробле-

му, то результаты анализа определят наши дальнейшиешаги. Эта, казалось бы, очевидная истина является од-ним из самых крупных заблуждений западного образамышления.

Стоит вам проанализировать, почему вам вдруг сталонекомфортно, и обнаружить, что вы, оказывается, селина канцелярскую кнопку, вам достаточно убрать ее, и всебудет хорошо. Найдите причину и устраните ее. Некото-рые проблемы относятся к этому типу. Болезнь вызыва-ется наличием бактерий в организме: убейте их, и насту-пит исцеление.

Однако в большинстве случаев мы не в состоянии обна-ружить причину. Или же мы можем найти причину, ноне можем устранить ее, например человеческую жадность.Или же речь может идти о множественных причинах. Чтомы делаем в этом случае? Мы анализируем ситуацию ещеглубже, а также анализируем анализ других. Много ана-лиза помочь нам все равно не сможет, потому что нужендизайн в широком смысле слова. Нам необходимо изо-брести/сконструировать решение проблемы или способ,как с ней ужиться.

Мы гораздо лучше чувствуем себя с анализом, чем сдизайном, поскольку не уделяли последнему должноговнимания. В системе образования мы предполагали, чтодизайн необходим в архитектуре, инженерном деле, гра-фике, театре и в мире моды, но не в иных областях, ибосчитали, что анализ позволит отыскать истину, а имея ис-тину, легко действовать сообразно ей. Для дизайна же намтребуется конструктивное и творческое мышление, по-нимание восприятий, ценностей и людей. Именно тра-диционный упор на анализ, а не на дизайн делает неко-торые проблемы (например, наркотики) столь труднымидля решения.

Мы всегда опирались на анализ не только в решениипроблем, но также видели в нем источник новых идей.

Большинство людей в сфере образования, бизнеса и эконо-мики по-прежнему убеждены, что анализ данных предо-ставит нам все необходимые идеи. К сожалению, это нетак. Разум способен увидеть только то, что он готов уви-деть. По этой причине после прорыва в науке мы огля-дываемся назад и обнаруживаем, что все доказательствабыли налицо еще задолго до этого, однако воспринималимы их через призму старых идей (сдвиг парадигм по Куну).Имеется отчаянная необходимость в работе над идеямиили мышлении концепциями, которые Эйнштейн обеспе-чил в своей области, а Кейнс — в своей. Мы понимаем,что это важно, но довольствуемся тем, что предоставляемэто воле случая или гения, поскольку, согласно нашим тра-диционным представлениям, анализа вполне достаточно.

***Как насчет уроков из истории, могущих якобы помочь

в осуществлении перемен? В нашей мыслительной куль-туре уделяется очень много внимания изучению истории,ибо мы находим ее настоящей лабораторией для изуче-ния человеческого поведения в рамках различных систем.

Во времена последнего Ренессанса мыслители продви-гались вперед в своих исканиях гораздо быстрее, огля-дываясь назад, чем когда смотрели вперед. Это было весь-ма необычное положение вещей. Мыслители открылидля себя богатейшее наследие греческой, римской и араб-ской школ мышления. Это было превосходно само по себеи еще прекраснее в противопоставлении с закосневшиммышлением средневекового общества.

Эта аккумулированная мудрость веков могла бытьизвлечена и использована посредством обретения обра-зованности. Образованность стала важнейшим компонен-том интеллектуальной традиции в пору становления по-следней. Она полностью отвечала потребностям своеговремени. Сегодня потребность в образованности гораздониже, поскольку мы способны получить намного боль-

ше пользы, заглядывая в будущее, нежели в прошлое.Образованность по-прежнему играет немалую роль и восновном призвана оберегать и развивать интеллектуаль-ные ресурсы.

Имеет место чрезмерное увлечение историей. Истори-ческие знания растут, поскольку мы все больше узнаеми поскольку сами ежедневно творим историю. Приятнобывает взять историю «на зубок» нашего нынешнего ин-теллектуального уровня. История привлекает нас, так каквсегда есть возможность отыскать в ней нишу для изуче-ния и всегда есть вознаграждение за проделанную рабо-ту—в сравнении с другими отраслями знания, где годыусилий могут не приносить никаких плодов. Привлека-тельно для ума и то, что здесь имеет место преобладаниеанализа над дизайном (лишь в России можно переписы-вать историю, перекраивать ее посредством дизайна).Кроме того, иногда история является удобным прибежи-щем для ума, который не может достигнуть многого виных областях.

История действительно играет большую роль. Одна-ко западная мыслительная традиция, установившаяся современ последнего Ренессанса, уделяет ей явно завышен-ное внимание. Примерно в двадцать раз внимание, уде-ляемое нами истории, превышает внимание, уделяемоенами дизайну. А ведь мышление с уклоном в сторонудизайна столь же важно, что и история. Описывать исто-рию не представляет особого труда. По этой причинелитературная культура временами кажется культурой«трупов», где давно умершим и прошлому уделяется впе-чатляющая порция внимания.

Исторически сложилось, что образование в первуюочередь всегда заботила передача знаний. Человек полу-чал знания о культурных ценностях от своей семьи ицеркви. Он изучал ремесло, работая подручным у своегоотца или будучи в подмастерьях у других людей. Назна-

чением образования было передать знания тем, кто могими воспользоваться. Знаниям легко обучать, посколькуих можно изложить в книге. Знания также легко подверг-нуть проверке.

Достаточно ли обладать знанием? Когда студент окан-чивает университет, ему приходится работать в катего-риях будущего: решения, выбор, альтернативы, планы,инициативы. Даже если бы мы обладали полным знани-ем прошлого, использование этих знаний на практике вотношении будущей деятельности требует «мышления».К своей базе знаний необходимо присовокупить навыкимышления. Именно для того, чтобы описать эти навыкимышления, я предложил много лет назад термин «опера-ционность». Операционность подразумевает такие вещи,как рассмотрение последствий своих действий, учет от-носящихся к делу факторов, оценку приоритетов, вни-мание к интересам других людей, определение целей итак далее. Всему этому можно учить в школе с раннихлет — например, в рамках обучающей программы CoRT*.Многие страны мира (США, Канада, Китай, Австралия,Болгария, Малайзия, Венесуэла, Сингапур и другие) в на-стоящее время находят применение этой программе. Онаявляется обязательным предметом в Венесуэле и исполь-зуется в лучших школах Китая. В США масштаб ее ис-пользования растет, а правительство Сингапура в насто-ящее время планирует ввести ее в качестве учебногопредмета во всех школах — после проведения соответ-ствующего апробирования. Важный момент заключает-ся в том, что мыслительные навыки в рамках операцион-ности очень отличаются от навыков ведения спора и кри-тического мышления. Навыки критического мышленияобразуют одну часть программы — но всего лишь часть.

* CoRT (Cognitive Research Trust) — программа из 60 уроков длянепосредственного обучения мышлению как школьному предмету. —Прим. авт.

Знаний и умения критически мыслить недостаточно.Обычно людям, занятым в сфере образования, требуетсяочень длительное время, чтобы это понять. Это отчастиобъясняется тем, что образование легко становится ми-ром самим в себе, в котором отбираются, устанавлива-ются и достигаются собственные приоритеты без особо-го внимания к реальным нуждам внешнего мира.

***

Следует ли нам осудить наши традиционные мысли-тельные методы, которые прочно укоренились со време-ни последнего Ренессанса? Можно ли спорить, что онисослужили нам хорошую службу в науке, технологии,демократии и в самом развитии цивилизации?

Нет сомнения, что наша традиционная мыслительнаякультура дала нам возможность продвинуться далековперед. Бессмысленно рассуждать о том, продвинула либы нас еще дальше иная мыслительная культура — осо-бенно в сфере человеческих отношений, — поскольку та-кие рассуждения все равно никогда не удалось бы прове-рить. Мы можем вполне отдавать должное нашей тради-ционной мыслительной культуре и одновременно осо-знавать, что она не отвечает требованиям в полной мере.Она могла вполне соответствовать всем требованиям вовремена, когда ее создавали (Древняя Греция и средне-вековая Европа), однако тогда государства отличалисьстабильностью, в обществе бытовало согласованное миро-воззрение, и технический прогресс шел медленно. Сего-дня миру присущи проблемы, обусловленные быстропротекающими переменами и неравномерным их распре-делением. Отчасти все это вызвано «умными» свойства-ми наших традиционных мыслительных систем на фоненедостатка такой вещи, как мудрость.

В пользу неадекватности нашей традиционной мыс-лительной культуры говорят следующие доводы.

• Нам необходимо перейти от деструктивного типа мыш-ления к гораздо более конструктивному.

• Нам необходимо отойти от спора как способа дости-жения истины, заменив его подлинным исследовани-ем предмета рассмотрения.

• Нам необходимо понизить планку в нашем отноше-нии к критическому мышлению, поставив его по ран-гу ниже конструктивного мышления.

• Нам необходимо приравнять навыки дизайна по зна-чению к навыкам анализа.

• Нам необходимо выполнять столько же работы надидеями, сколько мы ее выполняем над информацией.Нам нужно понять, что одного анализа данных явнонедостаточно.

• Нам необходимо перейти от слепого увлечения исто-рией к заботе о будущем.

• Нам необходимо уделять внимание операционности втой же мере, что и знаниям. Навыки что-либо делатьпрактически столь же важны, что и навыки что-либознать.

• Нам нужно уйти от того исключительного предпочте-ния, которое мы отдаем логике обработки информа-ции, и уделять гораздо больше внимания логике вос-приятия (от каменной логики к водной).

• Нам нужно переходить от ума к мудрости. Восприя-тие же есть основа мудрости.

***Если наша мыслительная культура ограничена и не

соответствует предъявляемым к ней требованиям, дела-ет ли это ее в какой-то мере опасной для нас? Не справ-ляющаяся со своими обязанностями кухарка попросту не

справляется со своими обязанностями. Водитель, кото-рый не отвечает предъявляемым к нему требованиям,опасен для окружающих. Существуют некоторые опас-ности, которые вытекают непосредственно из природы на-шей традиционной мыслительной культуры. Другие вы-текают из самодовольства и высокомерия, в которых мыпребываем, считая вполне адекватной нашу мыслитель-ную систему, которая на деле не выдерживает критики.

Прямые опасности включают такие вещи, как «сырые»восприятия, крайности, введение в заблуждение, ненуж-ная конфронтация, вера в собственную непогрешимостьи агрессивные взгляды. Многие из этих вещей напрямуювиновны в тех бедах, которые человек причинил человекуза долгую свою историю. Будет справедливо заметить, чтоте же мыслительные методы во многом позволили людямоберечь себя от многих бед — речь идет, например, о ме-дицине и юриспруденции.

Возможно, самые большие опасности таят высокоме-рие, самодовольство, а также способность оборонять этисамодовольство и высокомерие. Признание того, что не-что не отвечает требованиям, есть прелюдия к переменам.Оборона же высокомерной точки зрения есть отрицаниевсякой необходимости в переменах. Если мы считаем, чтонаши мыслительные привычки совершенны — в это свой-ственно верить многим людям, — нам никогда не увидетьпотребности в дополнительных мыслительных привыч-ках (творческих, конструктивных, относящихся к дизай-ну в широком смысле слова и так далее). Мы всегда всостоянии защитить нашу мыслительную культуру, по-скольку это система веры, основанная на концепцияхистины и логики. Всякая система веры задает для себярамки восприятия, в пределах которых ее критика невоз-можна. Высокомерие логики заключается в том, что еслимы ведем логически безупречный спор, то обязательнодолжны быть правы: «Я прав — вы заблуждаетесь».

Вместе с тем ценность любого логического вывода за-висит как от применяемой логики, так и от исходныхвосприятий и значений. Неисправный компьютер выдастчепуху в качестве результата. Компьютер, работающийбезупречно, тоже выдаст чепуху, если в него ввели не-верные данные. Ученики узнают эту истину как аксиомуодной из первых на уроках информатики.

Каждый студент первого курса знает, что самая замеча-тельная логика ничего не сделает, если восприятия, с ко-торыми она работает, неадекватны. А впоследствии мыпросто забываем про эту истину. Есть три причины дляэтого. В стабильных обществах, где создавались правилалогики, легко было прийти к предположению, что неко-торые аксиомы или восприятия являются универсальны-ми и подлежат принятию на веру. Например, лишь многопозднее было показано, что аксиомы, на которых Евклидосновал свою геометрию, являются весьма частным слу-чаем и применимы только к плоскости. Вторая причинасостоит в нашем предположении, что сама логика можетбыть использована ретроспективно в обоснование вос-приятий. Это опасная и вводящая в заблуждение иллю-зия. Третья и, возможно, наиважнейшая причина состоитв том, что мы не знаем, как обращаться с восприятиями.

Высокоинтеллектуальный человек всегда способенвыиграть спор, подбирая восприятия, значения и обсто-ятельства таким образом, чтобы они вписывались в ло-гику его рассуждений.

Наивысшая опасность, возможно, связана не с высо-комерием, с которым мы обороняем нашу существующуюмыслительную систему, а с самодовольной успокоенно-стью, с которой мы держимся за нее, поскольку не в со-стоянии придумать ничего лучшего. Успокоенность озна-чает, что мы тратим столь много интеллектуальных сил,ресурсов, построили на основе их систему образованияи столь высоко почитаем существующие мыслительные

методы, что у других методов мышления, гораздо болеенеобходимых нам, просто не остается никакого шанса.Практически нет свободных ресурсов, и многие педагогиговорят мне, что просто нет времени на обучение мыш-лению в школе.

Мы прикованы к учреждениям и структурам в нашемобществе точно так же, как мы прикованы к своим убеж-дениям. Парадокс состоит в том, что мы продвигаемся вбудущее, осознаем необходимость перемен, а возможно-стей для осуществления перемен становится все меньше,поскольку все приковано к своим местам и разложено пополочкам. Мы столь свято верим в силу аргумента в деленападения и обороны, что не способны увидеть, что не-что может быть истинным, но одновременно неадекват-ным в рамках более обширной системы. Обороняя то, чтоимеем, мы отказываемся признавать существование та-кой более обширной системы. Мы не способны понять,что доводам, посредством которых мы защищаем логи-ческий спор, не хватает конструктивных и творческихаспектов, которые нам столь сильно нужны. Ввиду всегоэтого назрела необходимость предложить, обосновать,популяризировать новый Ренессанс и работать над егореальным воплощением.

***Есть люди, которые отвернулись от жестких рамок,

доводов и словесной игры традиционного мышления, и врезультате вообще отошли от мышления. Они обратилиськ духовным исканиям, эмоциям, холистическим учени-ям, мистицизму, заботе о будущем человечества и при-роды. Такая духовная направленность всегда являласьважной составляющей в развитии как индивидуумов, таки общества в целом. Может, этого достаточно?

Обществу надо конструировать и строить мосты. Кто-то должен обеспечивать работу экономических систем.Люди нуждаются в услугах здравоохранения. Достаточ-

но ли иметь правильное отношение к делу и руководство-ваться правильными ценностями, чтобы все это делалосьдолжным порядком? Спиритуализм Востока сопровож-дается пассивностью и принятием мира в том виде, ка-ков он есть, что может образовать некую полную фило-софию только в том случае, если в число принимаемыхвещей включать и то, что в некоторых обществах счита-ется неприемлемым (нищету, болезни). Более того, упо-вание на добрую волю работает наилучшим образом впределах малого сообщества, где большинство во многомодинаково воспринимает мир и разделяет между собойобщие ценности. Не следует также забывать, что внут-ренние чувства, истина и правота могут оказаться сла-бой защитой против опасностей непогрешимости.

Какими бы полезными ни были направления новойэры, я не считаю, что нам следует отказываться от исполь-зования превосходного ресурса, коим является человечес-кий разум и его продукт — мышление. Напротив, нам сле-дует максимально развивать в себе мыслительные навы-ки, являющиеся более конструктивными и креативными*,чем те, которыми мы обладаем сейчас. По этой причиненам нужны не просто ценности новой эры, а мышлениенового Ренессанса. Ценностей недостаточно. Мышлениянедостаточно. Нам нужны и восприятия, и ценности,и мышление.

***

Недостаточно того, чтобы мышление наше стало бо-лее позитивным и конструктивным. Если бы речь шлалишь об этом, я не стал бы писать эту книгу. Разумеется,необходимо убеждать людей, что им следует быть болееконструктивными и позитивными в своем мышлении,

* Креативный — нечто относящееся к творческому началу в чело-веке. Креативность — синоним слов «творчество», «творческое на-чало». — Прим. перев.

и есть те, кто способен это делать гораздо лучше меня.Здесь же мы имеем дело с чем-то гораздо более фунда-ментальным и серьезным, нежели увещевания.

Если данная книга кажется вам содержащей критикусамих основ нашей традиционной мыслительной куль-туры (описательность, противоречие, дихотомия*, логи-ка, язык, спор, анализ данных, история и так далее), этопотому, что она, собственно, этому и посвящена. Теперь,когда мы столь многое знаем о самоорганизующихся ин-формационных системах, мы вполне можем начинатьподвергать сомнению общепризнанные достаточность исовершенство традиционных привычек мышления. Озна-чает ли это, что наши традиционные методы мышленияошибочны или ложны?

Я убежден, что традиционные методы мышления ос-нованы на ложной модели информационной системы,однако метод может иметь ложное основание, но при этомнаходить прекрасное применение на практике. В самомделе, метод может быть в чистом виде выдуманным, нопри этом приносить пользу. Относить нечто к категорииошибочного или ложного является в порядке вещей внашей существующей мыслительной культуре, однако яограничусь тем, что буду рассматривать традиционныемыслительные методы ограниченными, неадекватнымиили опасными в определенных отношениях.

Пила представляет собой замечательный инструментдля резки древесины, но если вам надо соединить вместедетали из дерева, то потребуются или молоток, гвозди иклей, или шурупы с отверткой. Аналогичным образом у

* Дихотомическое деление (от греч. dichotomia — разделение на-двое) — способ классификации, когда классы, множества, понятия,термины разбиваются на пары соподчиненных элементов (подклас-сов, подмножеств). В узком смысле дихотомия — это пара понятий,являющихся логическими противоположностями: горячо — холодно,ДРУГ — враг и тому подобное, а также подразумеваемое этим противо-поставление. — Прим. перев.

анализа есть свое место, но есть также и потребность вконструктивном дизайне.

Я подозреваю, что мы могли бы разработать гораздоболее совершенную мыслительную систему, чем суще-ствующая, даже для выполнения тех задач, с которыминынешняя вполне справляется. К примеру, вместо тогочтобы спорить, чья позиция лучше, обе стороны моглибы разместить свои позиции рядышком и сравнить ихмежду собой. Мы могли бы разработать новые операции,новые концепции, новые слова для существующих язы-ков, да и совершенно новые языки для нужд мышления(над этим я уже работаю). Но все это потребует времени.На данный же момент мы можем продолжать пилить де-рево пилой на фоне растущего осознания того, что пиламожет далеко не все.

Главное назначение данной книги в том, чтобы объ-явить о начале нового Ренессанса не только в смысле но-вых надежд на него, потребностей в нем и отношения кнему, но также в смысле фундаментального пересмотрамыслительной культуры, созданной в ходе последнегоРенессанса. В основе данного пересмотра лежит иссле-дование работы мозга в качестве самоорганизующейсяинформационной системы.

***Предполагаю, что идеи, высказанные в данной книге,

будут восприняты откровенно негативно. Идеи, о кото-рых идет речь, могут быть выражены только в форме кни-ги. Это один из основных доводов в пользу продолжаю-щегося существования книг и в пользу самого чтения.Вместе с тем хранители культуры оперируют средства-ми языка. Любая книга так или иначе проходит досмотрна литературном пропускном пункте. Поскольку даннаякнига во многом подвергает сомнению достаточность тра-диционного словесного спора и логики, я не ожидаюочень объективной оценки. Поэтому читателям по боль-

шей части придется опираться на собственные умоза-ключения.

Мы, похоже, уже достигли той стадии, на которойдальнейший прогресс в философии или психологии тре-бует понимания лежащей в его основе информационнойсистемы и ее связи с нейрофизиологическим фундамен-том. Можно смело утверждать, что этому будут яростнопротивиться те, кто воспитан на идеалах искусства и уве-рен, что традиционных словесных игр достаточно. Это ди-лемма, которая будет тормозить общественный прогресс.Вместе с тем, реализуя наше стремление защитить окру-жающую среду, мы должны понимать, что наша добраяволя обязательно должна быть подкреплена научнойбазой.

Кибернетики, математики и специалисты по инфор-матике сочтут данную книгу гораздо менее проблематич-ной, чем люди с литературным или нормативно-право-вым мышлением. Люди бизнеса, а также те, кто привыкчто-то делать (в противовес тем, кто привык описыватьчто-то), также согласятся с тем, что назрела необходи-мость для операционности и для конструктивного и твор-ческого мышления. Есть также много тех, кто чувствует,что дизайн так же важен, как и анализ.

Возникает вопрос: если мы отбросим категоричные«правильно» и «неправильно» традиционного мышления,как тогда обществу иметь дело с таким явлением, какГитлер. Простой ответ здесь состоит в том, что обществупридется иметь дело с Гитлером точно так же, как оноимеет дело с бешеной собакой, сорвавшимся с тормозовгрузовиком, разлившимся нефтяным пятном или эпиде-мией менингита, то есть соответствующим образом. От-ход от упрощенной схемы «правильно/неправильно» неозначает, что все всегда правильно, так же как не означа-ет, что все всегда неправильно. Крайности, обозначаемыесловами «всегда» и «никогда», являются частью нашей

нужды в абсолюте, на чем основана наша традиционнаялогика. Например, существует распространенное поверье,что для расширения опыта полезно брать все на пробу.Означает ли это, что вам следует попытаться выпрыгнутьс двенадцатого этажа или попробовать, каков на вкус ци-анистый калий?

Существует много областей, в которых нам позарезнужны новые идеи. Нам нужны новые идеи в экономике(например, цикл заботы о клиентах, который переплета-ется с производственным циклом); в политике (напри-мер, власть, являющаяся скорее потребляемой, нежелиабсолютной); в экологии (например, экологические та-рифы); в сфере качества жизни; в организациях и пове-дении; в использовании технологии; в образовании.Наши традиционные мыслительные навыки не обеспе-чивают генерацию новых идей. Слишком много блестя-щих умов оказались ограниченными в своих возможнос-тях и выхолощенными в связи с существованием такихпривычек.

Нам нужен новый Ренессанс, и я убежден, что он уженачался. Эта книга — попытка установить дорожный знак,который уведомляет об этом, на видном месте среди мно-гих других, которые со временем также будут установле-ны. Дело каждого отдельно взятого человека — проигно-рировать этот знак или обратить на него внимание.

Человечество в эпоху нового Ренессанса будет конст-руктивным и творческим в своем мышлении. Речь будетидти о восприятиях, ценностях и людях. Это основа но-вого мышления в эпоху нового Ренессанса. Об этом на-стоящая книга.

Эдвард де Боно,Палаццо-Марниси, Мальта

НАША МЫСЛИТЕЛЬНАЯ СИСТЕМА

Некоторые из тем, охватываемых данной книгой, пере-числены ниже.

• Почему юмор является важнейшей характеристикойчеловеческого мозга. Почему классические философыне уделяли юмору практически никакого внимания.

• Почему, в противовес традиционному взгляду, мозгможет быть очень простым механизмом, однако функ-ционирует очень сложным образом.

• В чем разница между обычными пассивными инфор-мационными системами и активными информацион-ными системами.

• Почему замечательная приспособленность языка в ка-честве описательного инструмента делает его стольгрубым и неэффективным средством для выражениявоспринимаемого нами.

• Почему мы способны понимать только то, что готовыпонимать.

• Почему изучать нечто легче, быть может, в обратномнаправлении, чем в прямом.

• Почему у паттернов широкие водосборные террито-рии и такая черта, как дифференциация «по остриюножа».

• Почему классические традиции мышления, основан-ные на поиске истины и логике, которые мы унасле-

довали у греков, возможно, направили всю нашу ци-вилизацию по неверному пути.

• По какой причине мы оказались и остаемся столь пре-данными поклонниками истории.

• Почему я называю наши традиционные способы рас-суждения настольной логикой.

• Каким образом мы оказались столь успешными в тех-нических вопросах и при этом столь слабо продвину-лись в межличностных отношениях.

• Почему анализ данных сам по себе не способен порож-дать новые идеи и даже не всегда способен обнаружи-вать старые идеи в данных, которые анализируются.

• Как нам перейти от поведения единичного нейрона внейронной сети к поведению разума в таких сферах,как политика, экономика и мировые конфликты.

• Каким образом нам удается оставаться в пределах пат-терн-системы и при этом действовать так, как нашейдуше угодно.

• Почему мы так и не сумели понять суть творчества.Почему то, что совершенно логично в ретроспективе,может оказаться трудной задачей для логического рас-суждения, осуществляемого в прямом направлении.

• Почему логический спор никогда не преуспевал в во-просах изменения предрассудков, убеждений, эмоцийили восприятий. Почему такие вещи могут менятьсятолько посредством восприятия.

• Почему вера легко возникает в рамках самоорганизу-ющейся системы; почему она представляет собой един-ственно возможную истину с точки зрения восприя-тия.

• Как случилось, что традиционная логика связала наспо рукам и ногам непогрешимостью своих абсолютов.

• Каким образом мы можем конструировать специаль-ные творческие инструменты, которые намеренно бу-дут использоваться для генерации новых идей.

• Почему сказанное может являться бессмыслицей, нолишь до того момента, как это было сказано, — логикапровокации, которая математически необходима в пат-терн-системах.

• Как слово, выбранное случайно, может стать мощнымтворческим инструментом.

• Почему существует острая необходимость создаватьмножество новых слов в помощь нашему мышлению.

• Почему существует потребность в функциях, выпол-няемых новым словом «по».

• Почему утвержденный научный метод и его опора нанаиболее логичную гипотезу дефектен с точки зрениявосприятия.

• Каким образом кривая Лаффера (больше — лучше)представляет собой проблему в нашем традиционноммышлении.

• Почему столь почитаемый нами метод аргументиро-ванного спора приступает к делу с намерением моти-вированного исследования предмета, а затем теряетвсю свою исследовательскую суть.

• Почему наша основополагающая модель прогресса —эволюция, сопровождающаяся большим количествомвпустую потраченного времени, — всегда будет эффек-тивна.

• Почему философия никогда не сможет быть чем-тобольшим, нежели игра в слова, пока мы не начнем при-нимать во внимание поведение человеческого разумакак системы.

• Почему ложные дихотомии, которые мы построили,чтобы использовать логический принцип взаимоис-ключения, оказались особенно вредными.

• Почему поэзия и юмор прекрасно иллюстрируют ло-гику восприятия, которая отлична от логики рассуж-дений.

• Почему мы передали восприятие в сферу ведения ис-кусства и почему искусство так плохо справилось свверенной ему задачей.

• Почему истину лучше описывать как конкретный на-бор обстоятельств с конкретным результатом.

• Каким образом мы можем извлечь новую идеологиюиз информационной технологии подобно тому, какКарл Маркс извлек свою идеологию из технологии па-рового двигателя — предвестника промышленной ре-волюции.

Человеческие отношения

Вернемся к вопросу, которого коснулись ранее. Высокийуровень наших технических достижений резко контрас-тирует с явным недостатком прогресса в межчеловечес-ких отношениях. Мы в состоянии общаться одновремен-но с миллиардами людей посредством телевидения испутников. Мы способны летать со сверхзвуковой ско-ростью. Мы имеем в своем распоряжении ядерной энер-

гии достаточно, чтобы стереть с лица земли цивилиза-цию (причем многократно).

Я считаю, что если бы нас не сдерживали некоторыеаспекты нашей мыслительной системы, то прогресс былбы гораздо значительнее. Я уверен, к настоящему време-ни мы научились бы побеждать старение, рак, вируснуюинфекцию; исцелять от большинства душевных болезней;получили бы доступ к неограниченной энергии термо-ядерного синтеза, не загрязняя при этом окружающуюсреду; производили бы продовольствие в неограничен-ном количестве; имели бы гораздо более эффективныесредства транспорта; подняли бы образование на неверо-ятно высокий уровень. Я расскажу позднее, почему мнекажется, что наша система научного поиска не столь со-вершенна по сравнению с тем, какой она могла бы быть,и каким образом наши традиционные мыслительные при-вычки мешают ее развитию. При всем при этом я, как ивсе, не перестаю восхищаться нашими техническими до-стижениями.

Тем не менее, если мы бросим взгляд на область меж-человеческих отношений, мы увидим нищету, войны, ра-сизм, предрассудки, экологические катастрофы, насилие,преступность, терроризм, жадность, эгоизм и мышлениена краткосрочную перспективу. Наше отношение к вой-нам не изменилось, просто оружие стало более мощным.Суммарные расходы на вооружение в мире составляютпримерно 1000 миллиардов фунтов стерлингов ежегодно.Наши привычные формы правления (как демократичес-кие, так и тиранические) осуществлялись во все временаточно так же, как и при древнегреческой цивилизации.Очень многое осталось прежним. Почему? Для начала яприведу некоторые из наших традиционных объяснений.

• Человеческая природа в основе своей не изменилась.Человеческая природа эгоистична, жадна и агрессив-

на — и навсегда такой останется. Некоторые такжеутверждают, что более древние и лежащие глубже «жи-вотные» области нашего мозга доминируют над эмо-циональным поведением человека.

• Мир стал слишком сложен, и мы просто не в состоя-нии справляться со всем его многообразием. Эколо-гия, экономика и политика представляют собой целыйкомплекс взаимодействующих факторов, каждый изкоторых влияет на все другие прямым и косвеннымобразом. У нас просто нет систем, которые позволилибы нам иметь дело со столь сложной вещью.

• Мы не в состоянии справиться со скоростью перемен,привносимых технологическим прогрессом. Победанад детскими болезнями приводит к всплеску наро-донаселения. Развитие промышленности представля-ет угрозу, поскольку имеют место загрязнение на мест-ном уровне и глобальные эффекты (озоновый слой ипарниковый эффект).

• Прогресс в мире происходит неравномерно. Некото-рые страны добились стабилизации численности насе-ления, в других же наблюдается ускоренный рост насе-ления. В некоторых странах (Швеция, Канада, США)люди очень обеспокоены состоянием окружающейсреды. Вместе с тем от 27 до 29 миллионов акров* лив-невых лесов разрушается ежегодно, и три жизненныеформы исчезают ежедневно. В некоторых частях зем-ного шара отношение к войнам остается на уровнесредних веков.

• Структуры человеческого общества не могут справить-ся с ситуацией. Политическое мышление по своей при-

* Акр (англ. acre) — мера земельной площади в Англии и Север-ной Америке, равная 4047 кв. м. — Прим. ред.

роде краткосрочно и эгоистично (особенно при демо-кратической форме правления).

Наше развитие продвинуло нас дальше, чем наш мозгв состоянии справиться.

Следует заметить, что все эти комментарии, за исклю-чением первого, говорят только о том, что недавнее стре-мительное развитие мира ухудшило ситуацию. В этомслучае можно задать вопрос, почему положение вещей небыло гораздо лучше до того, как это стремительное разви-тие началось. Только первое объяснение предлагает ответ:все дело в человеческой природе, в ее извечной агрессив-ности и жадности. Изменить ее можно было единственнымспособом — через религию, которая осуществила ряд зна-чительных перемен, но также привела к возникновениюмногих проблем (межрелигиозная нетерпимость, пред-рассудки, войны и преследования еретиков).

Существует еще одно объяснение, на него я в первуюочередь и буду ссылаться. Сам Эйнштейн однажды ска-зал, что все в мире изменилось, за исключением нашегоспособа мышления. Точка зрения, которую я отстаиваю,состоит в том, что причина слабого прогресса в челове-ческих делах, достигнутого нами до сих пор, лежит в на-ших традиционных привычках мышления. Наша неудачаможет восприниматься двояко. С одной стороны, имеетместо неадекватность способов решения проблемы внутрисоциума. С другой стороны, налицо возникновение ипреумножение проблем и конфликтов внутри социума,то есть прямой вредный эффект.

Опыт показывает, что рассуждения и логика не могутизменить восприятия, эмоции, предрассудки и поверья.Все равно мы продолжаем питать благостные надежды,что, если все наконец увидят истину, мир станет гораздолучше, чем есть теперь. Как мы убедимся позже, логикане оказывает влияние на эмоции людей и на то, во что

люди верят. И на это есть веские причины. Единствен-ный путь лежит через восприятие. Однако мы оказалисьсовершенно неспособными разобраться в том, как рабо-тает восприятие.

Наша логическая система, которая глубоко прониклав язык (особенно в части ложных дихотомий, необходи-мых для успешного применения принципа взаимоисклю-чения), помогла создать и кристаллизовать восприятиягрубого и поляризованного толка — вроде «прав/неправ»и «мы/они». Логике не под силу изменить поверья ипредрассудки, но она может быть использована для ихусиления и для закрепления восприятий.

Поскольку мы никогда толком не понимали, как ра-ботают паттерн-системы, мы были не в состоянии понятьнепоколебимую истину систем, основанных на вере, и по-чему у восприятия нет другой истины. С болезненнымупорством мы развивали критическое мышление и логи-ку спора как наши инструменты осуществления перемен.На самом деле они практически бесполезны для осуще-ствления перемен, поскольку им недостает по-настояще-му творческого элемента. Мы еще даже не приступили космыслению творчества и парадигматических изменений.

Мы посылаем людей на Луну с поразительной мате-матической точностью, но не можем достоверно предска-зать завтрашнюю погоду. Это потому, что мы в основномпреуспеваем, имея дело со статическими системами, в ко-торых переменные не меняются и не взаимодействуютдруг с другом (космос представляет собой идеальныйпример этому).

Все из вышеприведенных недостатков вытекают не-посредственно из наших привычек мышления, опираю-щихся на логику, рассудок, истину, язык, противоречие,категоризацию и так далее. Как именно возникают этинедостатки, будет объяснено ниже. Я также покажу, чтоесли мы будем продолжать двигаться вперед, опираясь

не на сконструированную систему, основанную на языке(наследие греков), а на принципы функционированиямозга в качестве самоорганизующейся паттерн-системы,то у нас получится совсем другая картина.

Восприятие

В течение двадцати четырех столетий мы вкладывали всенаши интеллектуальные силы в развитие логики рассуж-дений, а не логики восприятия. Однако в жизни челове-ка восприятие занимает гораздо более важное место. По-чему же мы допустили такую ошибку?

Возможно, нам казалось, что восприятия не столь ужважны, что ими можно управлять посредством логики ирассудка. Нас смущали присущие восприятию расплыв-чатость, субъективность и переменчивость, и потому мыискали убежища в абсолютах истины и логики. В опреде-ленном смысле греки придумали логику, чтобы придатьсмысл восприятиям. Мы довольствовались тем, что отда-ли восприятие на откуп миру искусства (театру, поэзии,живописи, музыке, танцу), тогда как рассудок занял проч-ное место в науке, математике, экономике и государствен-ном управлении. Мы никогда не понимали восприятие.

Все названные причины вполне законны, но последняяиз них занимает особое место. У восприятия есть своя соб-ственная логика. Она напрямую основана на поведениисамоорганизующихся паттерн-систем, которое совершен-но отличается от поведения настольной логики, орудия-ми которой являются рассудок и язык. Истина, заложен-ная в восприятии, отличается от истины, сконструирован-ной разумом.

Никогда прежде в истории не подходили мы так близ-ко к пониманию системы и неврологической основы вос-

приятия, как сейчас. Никогда прежде в истории не былимы готовы осмыслить логику восприятия. По этой при-чине у нас не оставалось другого выбора, кроме как игно-рировать восприятие.

Когда бы нам ни приходилось вплотную иметь дело свосприятием, мы находили убежище в классической ло-гике, которая дарила нам определенность. Вот почемукнига «Разум Америки: конец» («The Closing of theAmerican Mind») является такой старомодной и реакци-онной. Она предлагает возврат к тем привычкам мышле-ния, которые привели к упадку цивилизацию, вместоориентации на восприятие. Философ, оперирующийсредствами языка, не имеет шансов, поскольку понима-ние восприятия подразумевает понимание самооргани-зующихся систем.

Не осознав и не осмыслив ценность восприятия, мыпозволили грубым средствам языка исказить и затем за-крепить в нашем сознании искаженное представление омире. Замечательные свойства языка в качестве описа-тельного инструмента, тем не менее, делают его слишкомгрубым приспособлением для работы с восприятием.Поскольку мы умеем описывать сложные ситуации, намне требуется совершенствовать наши паттерны восприя-тия. Ложные дихотомии и надуманная определенность,свойственные языку, также не способствуют навыкамобращения с восприятием.

Наша привычка распределять все по категориям, лежа-щая в основе языковой логики, автоматически придаетопределенную окраску нашему восприятию. В преступ-никах мы стараемся с ходу различить преступные черты.

Мы отдали восприятие на откуп миру искусства. Спра-вилось ли искусство с возложенной на него задачей?Искусство, безусловно, осуществило большие переменыв настроениях и эмоциональных переживаниях масс, чтоможно сказать и про революции. В лучшем случае искус-

ство является догматичным, эксцентричным и пропаган-дистским. Оно дает выход восприятиям, которые могутбыть новыми и ценными, однако оно не сумело предло-жить инструмент для изменения восприятий. Оно можетпродолжать с успехом вносить большой вклад в разви-тие культуры, однако не будем делать вид, будто оновыполняет сколько-нибудь значительную роль в сферевосприятий. Нам необходимо изучить логику восприя-тия и соответствующие инструменты, чтобы научитьсярасширять и изменять восприятия. Просто осуществлятьфункцию потребителя пропаганды тех или иных воспри-ятий, какими бы ценными они ни были, недостаточно.

Со временем компьютеры будут выполнять все логи-ческие операции и обработку необходимых нам данных.В связи с этим резко возрастут требования, предъявляе-мые к нашим перцепционным* навыкам. То, что мы за-гружаем в компьютер, целиком зависит от нашего перцеп-ционного выбора и технического образования. Каким бы«умным» ни являлся компьютер, результат его работыникогда не будет лучше, чем наш перцепционный вводданных. Ценность любой эконометрической модели за-висит от того, из каких компонентов она состоит, всехсвязей и параметров внутри нее. Все это вопрос воспри-ятия, подкрепленного измерениями, коль скоро перцеп-ционный отбор был осуществлен.

Если нам удастся разработать по-настоящему интел-лектуальные компьютеры, перед нами встанет серьезнаяопасность, если только мы одновременно не продвинем-ся в области перцепционных навыков столь же значи-тельно. Ответы, предоставленные таким компьютером,могут оказаться логичными до опасного предела, будучисгенерированными на основе наших ложных восприятий.

* Перцепция (от лат. perceptio — представление, восприятие) — тоже, что «восприятие». — Прим. перев.

ЮморЮмор — самый яркий феномен, связанный с работоймозга человека. Почему же в таком случае его игнориро-вали классические философы, психологи и теоретики ин-формации, не говоря уже о логиках?

Если взглянуть на рассудок с точки зрения системыразума, то его ценность окажется весьма небольшой. Рас-судочные решения могут быть получены с помощью на-боров шестеренок и простых линейных компьютеров.Любая система сортировки, которую заставили работатьв обратном направлении, представляет собой пример про-стой рассудочной системы. Юмор же может иметь местотолько с асимметричными паттернами, возникшими всамоорганизующейся паттерн-системе. Юмор потомустоль важен, что он способен многое нам рассказать об ин-формационной системе, действующей у нас в мозге. Дажес точки зрения поведения юмор советует нам остерегать-ся абсолютных догм в мировоззрении, поскольку нечтонеожиданно может представиться нам в новом свете.

Поэтому классические философы, психологи и теоре-тики информации никогда не были способны как следу-ет оценить или понять юмор, ведь они в основном имелидело с так называемыми пассивными информационны-ми системами (по большому счету, речь идет о настоль-ной манипуляции символами в соответствии с опреде-ленными правилами). Юмор же, напротив, имеет местов активных информационных системах (самоорганизу-ющихся). Позднее мы поговорим о главной разнице меж-ду этими двумя обширными классами информационныхсистем.

Поэзия также является логичным процессом, но ейприсуща логика восприятия, а не традиционная логика.Водная логика восприятия весьма и весьма отличаетсяот классической каменной логики.

Практические приложенияСуществует недостоверная история о том, как однаждыамериканский посол соревновался в беге с русским по-слом у последнего на родине. Победу одержал америка-нец. О событии сообщили в местных газетах следующее:имело место соревнование по бегу, русский посол при-шел к финишу вторым, а американский — предпослед-ним. В репортаже не упоминалось, что в забеге участво-вали всего два человека.

В этой абсурдной истории все подробности соревно-вания являются истинными, однако нечто важное былоупущено. Разумеется, скажете вы, такая вещь не случи-лась бы с серьезной газетой — однако же случилась. Га-зета «Independent» считает себя одним из серьезнейшихизданий Лондона. В рецензии одной из моих книг имел-ся комментарий, что я присвоил себе заслугу в деле орга-низации Олимпийских игр 1984 года на том основании,что их организатор Питер Уберрот однажды посетил одиниз моих семинаров. Это звучит нелепо. Упущен, однако,был тот факт, что в своем интервью газете «WashingtonPost» от 30 сентября 1984 года господин Уберрот сампризнал, что новые концепции, обеспечившие ему успехв организации Олимпийских игр, стали результатом при-менения им латерального мышления. В том же интервьюон достаточно подробно поведал о конкретных методах,которые узнал от меня в 1975 году. Данное мнение Убер-рота было упомянуто в книге, но рецензент намереннопроигнорировал это, поскольку, по всей видимости, хо-тел придать моим словам по возможности нелепый вид.Удивительно, что на защиту данного намеренного игно-рирования фактов и искажения истины встал сам редак-тор «Independent».

Истины в прессе не бывает, и в этом отношении прес-са является хорошей моделью для восприятия. Не быва-

ет истины и в восприятии. Всегда все зависит от точкизрения. Истина никогда не является окончательной.

Понимание восприятия имеет большую практическуюценность для большой части нашего мышления вне тех-нических сфер. Вышеупомянутое замечание по поводупрессы является лишь одним примером. Никогда нельзяждать от прессы объективности, поскольку восприятиеработает по другим законам.

Единственная истина в восприятии — это истина сис-тем веры. Как мы увидим далее, вера легко возникает врезультате явления цикличности в самоорганизующей-ся системе. Проследив, как возникают и поддерживают-ся поверья, мы сможем понять, каким образом измене-ния в восприятии оказываются единственным способомизменить веру, предубеждения и ложные восприятия. Всеэто имеет большую практическую ценность, посколькусистемы веры занимают видное место в человеческихделах. Мы также увидим, почему нам следует ценить си-стемы веры.

Мы также рассмотрим серьезные недостатки языка вкачестве перцепционной и мыслительной систем. Этоимеет немалую практическую ценность, поскольку язык —важнейший инструмент общения и мышления. Когда мынаконец осознаем, зачем создавали искусственные дихо-томии (такие, как «мы/они», «правильно/неправильно»,«виновен/невиновен»), и поймем, насколько серьезноевлияние они оказывают на наши восприятия, по сути,деля мир на две половины, тогда мы сможем попытатьсяисправить положение.

Имеется потребность во включении большого коли-чества новых слов в язык, чтобы обеспечить нам болеебогатое восприятие. Коль скоро мы поймем, что верностьретроспективного описания средствами языка вовсе неодно и то же, что изначальное восприятие, нашего сопро-тивления созданию новых слов, возможно, поубавится.

Понимание симметрии паттернов позволит нам, впер-вые за всю историю человечества, осознать феноменыюмора, озарения и творчества. Через понимание логичес-кой необходимости провокации (перехода от одного пат-терна к другому) лежит путь к разработке конкретныхметодов творческого мышления.

Когда мы поймем механизм восприятия и природугипотезы, нам откроется, почему мы в состоянии видетьтолько то, что готовы увидеть. Это, в свою очередь, пока-жет, почему анализ данных сам по себе едва ли приводитк генерации новых идей, если только эти идеи наполо-вину уже не были представлены. Отсюда же вытекает от-вет на вопрос, почему даже самая разумная гипотеза в ка-честве основы научного метода не является адекватной.Опять же, это вопросы весьма практического свойства.

Критическое мышление и логический спор являлисьнашим основным подходом в продвижении вперед в клас-сической мыслительной системе, они и ныне пронизы-вают все наше общество (право, политику, науку и про-чее). И критическое мышление, и логический спор осно-ваны на понятии «достижение истины». Имеется явныйнедостаток дизайна и конструктивного элемента, необ-ходимых для дальнейшего прогресса. Нынешние потреб-ности отличаются от потребностей греческих философови средневековых теологов. Осознание слабостей крити-ческого мышления и логического спора как инструментовдля достижения прогресса также имеет большое практи-ческое значение.

Мы увидим, что искусство играет большую роль, пред-лагая нам новые восприятия, новый взгляд на вещи идетализацию воспринимаемого мира. Но все это предла-гается нам с большой степенью определенности. Искус-ство не предоставляет людям инструменты, посредствомкоторых они могли бы формировать и изменять воспри-ятия. Искусство является не учебным курсом по кули-

нарии, а готовой презентацией превосходных блюд. Нестоит обманываться мыслью, что мир искусства обеспе-чивает наилучший и надежнейший способ обращения свосприятиями.

Рассматривая все эти вопросы, мы имеем дело с са-мыми основами цивилизации: верой, истиной, рассудком,спором, наукой, искусством и так далее. Во всех этих об-ластях более адекватное понимание восприятия будетиметь практическое значение. До сих пор у нас не былотеоретической базы, на которой можно было бы основы-вать такое понимание. Ныне же все более глубокое про-никновение в суть самоорганизующихся систем как разпредоставляет нам такую основу.

МОЗГ ЧЕЛОВЕКА

...если бы только мы могли понимать, как работает мозгчеловека.

...пройдет много времени, прежде чем мы поймем, какработает мозг человека.

...когда мы поймем, как работает мозг, тогда все станетясно.

Однажды, обедая в одном небольшом французском рес-торане, я выглянул в окно, выходившее на живописнуюдолину у подножия Альп, и заметил ястреба, кружившегов небесах. В течение двадцати минут он парил, ни единогораза не взмахнув крыльями. Ястреб в совершенстве зналсистему, к которой принадлежал, и с легкостью перехо-дил от одного термального восходящего потока воздухак другому. Продолжительность полета людей на плане-рах составляет в тех же условиях не более двух минут.Когда знаешь, как работает система, это имеет значение.

Предположим, что мы однажды постигли, как работа-ет мозг. Как бы мы поступили?

1. Мы немедленно приступили бы к созданию компью-теров, работающих по подобию человеческого мозга.

2. Мы постарались бы научиться управлять мозгом дляопределенных целей.

3. Мы оценили бы, насколько адекватным является те-кущее «программное обеспечение» мозга, и попыта-лись бы разработать более совершенное.

Что ж, уже сейчас мы знаем, как работает мозг чело-века. С таким утверждением не согласятся те, кто при-держивается позиции догматического невежества («Мозгстоль сложная вещь, что понять ее не удастся никогда»),а также те, кому нравится все усложнять. Последние счи-тают, что только очень сложная система в состоянии со-перничать со сложным поведением мозга. Такова былапозиция ранних исследователей в области искусственно-го интеллекта. Есть и другие, которые всегда придержи-вались мнения, что определенные виды очень простыхсистем могут функционировать очень сложным образом.Математики прекрасно знают, что в теории хаоса оченьпростое выражение способно описать чрезвычайно слож-ное состояние.

Упомянутое утверждение будет также оспариватьсяспециалистами, которые полагают, что, пока мы не будемзнать точные связи каждого нейрона, природу и распре-деление всех нейротрансмиттеров, мы не сможем утверж-дать, что понимаем, как работает мозг.

С утверждением согласятся те, кто знает, что понима-ние работы обширного класса систем (без учета деталей)позволяет нам судить об очень важных вещах касатель-но поведения системы — представительницы класса. Совсей определенностью можно сказать, что мы сейчас до-стоверно знаем, что мозг принадлежит к широкому клас-су самоорганизующихся систем. Теперь нам можно пе-реходить к более подробному исследованию поведениятаких систем и строить теорию на этом основании. Дета-лями мы можем наполнить теорию позднее. Представле-ние природы системы мозга приобретает еще большуюзначимость, когда мы осознаем, что она очень отличает-ся от нашего традиционного взгляда на мозг (как своегорода телефонную сеть с оператором у коммутатора).

Мы больше не можем позволить себе терпеть сдержи-вание нашего развития со стороны догматического неве-

жества. Итак, если мы понимаем, как работает мозг, чтонам делать в этой связи? Мы в самом деле разрабатыва-ем компьютеры, которые работают наподобие мозга че-ловека. Речь идет о нейрокомпьютерах, опытные образ-цы которых уже существуют. Мы также стремимся ма-нипулировать мозгами людей посредством все более ис-кусной пропаганды, например в политике.

Когда я писал книгу «Механизм разума» («The Mecha-nism of Mind»), то не ставил перед собой задачу постро-ить компьютер с соответствующими свойствами. Другиепошли этой дорогой. Меня всегда больше интересовалопрограммное обеспечение (мыслительная система). Мож-но ли предложить более совершенное программное обес-печение для мозга? Насколько совершенно наше текущеепрограммное обеспечение?

Программное обеспечение касается такой сферы, каквосприятие, которое представляет собой самую важнуючасть мышления, но не принимается во внимание тради-ционной логикой. Как указывалось ранее, я разработалпрактические методы преподавания искусства мышле-ния, которые в настоящее время применяются по всемумиру, а количество учащихся исчисляется миллионами.

Традиционный взгляд на мозг провозгласил творче-ство загадочным явлением, совершенно невозможнымдля понимания. Каждая ценная творческая идея должнабыть логичной в ретроспективе (иначе нельзя было быопределить ее ценность), поэтому мы положили для себясчитать, что более совершенная логика позволила бы до-стигнуть этой идеи, двигаясь в прямом направлении.Понимание работы мозга в качестве самоорганизующей-ся паттерн-системы с асимметрией в паттернах (как яобъясню позднее) предлагает логический базис для про-вокации, случайного входа и других инструментов лате-рального мышления, которые используются для перехо-да от одного паттерна к другому.

Нам необходимо знать, какие практические результа-ты могут вытекать из понимания системы, называемоймозгом. Можно показать, почему существующие мысли-тельные привычки неадекватны и опасны. Можно пред-ложить новое программное обеспечение, имеющее прак-тическую пользу. Именно эти вопросы я намереваюсьрассмотреть в данной книге. Вниманием будут охваченытакие вещи, как истина, логика, рассудок, язык и — пре-выше всего — восприятие.

Можем ли мы действительно шаг за шагом пройтипуть от понимания поведения нейрона в нейронной сетик пониманию — и совершенствованию — нашего мысли-тельного поведения в таких важных сферах, как полити-ка, экономика, мировые конфликты и системы веры?

Можем, и именно этому вопросу посвящена даннаякнига.

Верна ли предлагаемая модель?

Как доказать, что объяснение механизма работы мозга,предлагаемое в данной книге, верное? Ответ на этот во-прос состоит из десяти частей.

1. Назначение науки в том, чтобы предлагать концепту-альные модели устройства мира. Наука ничего не можетдоказать. Взгляды Ньютона на механику Вселенной ка-зались совершенными, пока не сказал свое слово Эйн-штейн. Очень скоро и взгляды Эйнштейна будут пересмот-рены. Иногда концептуальную модель просто совершен-ствуют, иногда оказывается, что другие модели приводятк требуемым результатам, иногда исходную модель при-ходится менять полностью.

В этой книге я предлагаю модель самоорганизующей-ся информационной системы на основе нейронной сети.Это концептуальная модель. Вполне ясно, что понима-ние работы мозга не будет вытекать из знания особенно-стей поведения каждого отдельно взятого нейрона в моз-ге. Подобное исследование не приведет к формированиюпредставления о том, каким образом мозг должен бытьорганизован, чтобы работать так, как он это делает.

Исследование конструкции вагонов и материала, изкоторого сделаны рельсы, не подарит нам концептуаль-ной идеи того, как организована работа железной доро-ги. Нам нужна функциональная концепция, которая по-казывает, каким путем поведение взаимодействующихнейронов ведет ко всему многообразию мыслительнойдеятельности: юмору, творческому озарению, восприяти-ям, эмоциям и так далее.

Как я говорил ранее, догматическому невежеству нетместа в науке: «Мозг слишком сложен, чтобы его можнобыло понять, поэтому нам его не понять никогда».

2. В общем и целом речь идет об очень широком классесамоорганизующихся систем, отличающихся от так на-зываемых пассивных систем (традиционные компьюте-ры). Внутри этого широкого класса систем могут бытьиные модели. В деталях они, скорее всего, будут разли-чаться в широких пределах. Например, на месте нейрон-ной связи может оказаться химическая и так далее.

Задача состоит в том, чтобы сделать означенный класссистем как можно более широким, но при этом быть всостоянии предсказывать определенные типы поведения.Простое сравнение между пассивными и самоорганизу-ющимися информационными системами позволяет уви-деть большое многообразие различий в поведении.

Некоторые исследователи считают, что мозг хранитинформацию подобно голограмме. Возможно, так оно и

есть, однако такое описание ничего не говорит нам о том,каким образом мозг переходит от одного состояния кдругому (результатом чего является мышление). Голо-графическая концепция, как и многие другие, функцио-нально совместима с моделью, предлагаемой здесь.

3. Рассматриваемая модель является очень простой сис-темой, которая, однако, способна функционировать оченьсложным способом. Это, безусловно, лучше, чем сверх-сложные системы, поскольку биология явно тяготеет кпростым системам со сложным поведением (генетичес-кий код представляет собой просто последовательностьразличных протеинов). Самое главное в том, что поведениесистемы, результатом которого становятся такие явления,как мыслительные паттерны, творческое озарение июмор, вытекает из естественного поведения мозга, описы-ваемого моделью. Данная система не могла бы вести себяникаким иным образом. Это совсем другое дело, чем ска-зать: «Теперь давайте сделаем юмор частью этой модели».

Описательные модели, в которых просто утверждает-ся, что «нечто происходит» или «некий механизм обес-печивает данный процесс», имеют низкую практическуюценность. Они напоминают детский рисунок коробочки,на которой написано: «Все происходит внутри».

4. Рассматриваемая базовая модель была на самом делеопробована на компьютере и вела себя во многом так, какпредсказывалось. Это важно, поскольку иногда случает-ся, что сложные модели «зависают» или «лопаются», когдаидет их опробование на практике. Что важнее всего, мно-гое из того, что теперь делается в области нейрокомпь-ютеров и нейросетевых машин (с тех пор, как вышла моякнига «Механизм разума» [«The Mechanism of Mind»]),показывает, что такие системы действительно работаюти демонстрируют высокую скорость самообучения. Хотя

они и не готовы пока для коммерческого выпуска, дей-ствующие модели таких компьютеров в настоящее вре-мя уже созданы. Одно это доказывает, что такой тип ин-формационной системы достаточно функционален и име-ет значительный потенциал. В определенном смысле этодоказательство с помощью дизайна. Нейрокомпьютерысконструированы так, чтобы работать наподобие того,как, по нашему разумению, функционирует мозг, и ихуспешная работа доказывает, что такой тип системы дей-ствительно работает.

5. Рассматриваемая самоорганизующаяся система явля-ется полностью совместимой с тем, что нам известно онейронах и нейросетях. По мере того как наука о нейро-нах будет продвигаться вперед, пробелы в деталях будутзаполняться. Например, открытие того факта, что энзим*калъпейн обеспечивает связность ассоциаций, имело ме-сто после того, как был предсказан механизм с такойфункцией. Неврология со временем, возможно, покажет,что существует сразу несколько мозгов или слоев в мозге,работающих независимо и параллельно друг другу, и чтосуществует некий механизм, отвечающий за координа-цию их деятельности для получения результата. Возмож-но, неврология со временем докажет большое значениекак нейротрансмиттеров, так и фоновой биохимии. Темне менее организационный тип системы не изменится отвсех этих открытий.

6. Эффекты, предсказываемые моделью (такие, как юмор,творческое озарение, творчество, эффект эмоции по вос-приятию), укладываются в наш нормальный опыт. Нетничего, что противоречило бы нашему эмпирическому

* Энзимы, или ферменты (от греч. еп — в, внутри и zyme — заквас-ка) — белковые молекулы или их комплексы, ускоряющие химичес-кие реакции в живых системах. — прим. перев.

опыту, хотя может быть много противоречащего нашемутрадиционному взгляду на мозг как на телефонный ком-мутатор.

7. Модель эволюции Дарвина никогда не была доказанаи, возможно, никогда не будет доказана. Мы принимаеми используем эту модель, потому что она предлагает воз-можный вариант развития событий и объясняет действи-тельность более или менее обоснованным образом луч-шей модели. Все эти соображения применимы и к рас-сматриваемой модели самоорганизующейся системы.С функциональной точки зрения она столь же справед-лива, как и дарвиновская теория эволюции. Может быть,кто-то другой предложит более совершенную модель,которая также основана на простом поведении нейронов.Более того, данная модель в плане своей обоснованнос-ти гораздо прочнее модели Дарвина, поскольку дарвинов-ская теория изменения посредством случайных мутацийимеет много слабых мест.

8. Самым важным аспектом любой концептуальной мо-дели является ее способность находить практическоеприменение. Модель, предлагаемая здесь, обеспечиваетпонимание процесса творчества как результата измене-ния концепций. Отсюда вытекает логика провокации иразработка творческих мыслительных инструментов (ла-теральное мышление), которые уже получили широкоеприменение с достаточным успехом. Другим результатомприменения модели стали простые способы обученияперцепционному мышлению в школах, использованиекоторых также доказало свою успешность. Важным след-ствием использования модели (в дополнение к практи-ческому применению, как, например, в виде метода изу-чения материала в обратную сторону) является понима-ние таких явлений, как творческое озарение и юмор.

На протяжении всей книги вы встретите различныепрактические выводы, вытекающие из модели самоорга-низующейся паттерн-системы. Все они сведены вместе вконце книги на с. 330.

9. Евклидова геометрия является одновременно блестя-щей мыслительной конструкцией и очень практичнойсистемой, которая может использоваться нами с большойпользой. Первым шагом было определение универсума,в котором строить геометрию. Евклидова геометрия недействует на сферических и некоторых других поверх-ностях. Следующим шагом было определение ряда акси-ом. Данные аксиомы вытекали из поведения некоторыхпростых элементов, таких как прямые, в заданном уни-версуме: например, параллельные прямые на плоскостине пересекаются. Затем на основе данных аксиом былапостроена вся система теорем и их доказательств.

Мы могли бы перестать говорить о мозге и рассмат-ривать предлагаемую здесь модель как определяющуюнекий тип самоорганизующегося универсума. Элементамне надо быть нейронами. Мы можем определить рассмат-риваемый универсум как «пространство паттернов». За-тем изучим поведение в данном пространстве и выведемряд основополагающих принципов. Это то, что я проде-лал в одной из частей данной книги. Затем мы увидим,что происходит, когда эти принципы, или аксиомы, при-меняются. В итоге получим поведение, которое заме-чательным образом напоминает работу мозга. Мы, одна-ко, по-прежнему можем считать, что никакого подобияне существует.

10. Мне кажется (хотя читатель волен не согласиться сомной), что предлагаемая здесь модель объясняет некото-рые аспекты поведения мозга (такие, как юмор, озарениеи творчество) гораздо лучше, чем любые другие суще-

ствующие модели. Это относится и к обширной сферевосприятия, также представляющей для меня особый ин-терес. Более того, могут иметься определенные отделы вмозге, которые функционируют иным образом (напри-мер, в случае алгоритмической сортировки), и я не ис-ключаю этого. Моя задача состоит в том, чтобы предло-жить возможную модель перцепционной обработки, вы-текающей из того, что нам известно о поведении нейро-нов. Любой, кто считает, что система, о которой идет речь,не является в основе своей самоорганизующейся, воленпредложить модель, отличную от предлагаемой здесь иболее совершенную.

Итак, по моему мнению, имеются веские причины, покоторым с данной моделью стоит считаться. Пониманиетого, что вытекает из данной модели (или широкого клас-са моделей), может иметь ценные практические послед-ствия и способно помочь изменить существующую сис-тему мышления. Например, недостатки эволюционноймодели изменения и большие трудности, с которыми про-текает изменение парадигм, вытекают непосредственноиз природы самоорганизующихся систем.

Нам проще понять механизм работы мозга человека,чем осмыслить законы гравитации.

Различные миры/универсумы

В исламской стране полагается в случае возвращениядолга пересчитывать деньги, одну банкноту за другой, тутже, не сходя с места. Если бы вы сделали то же самое взападной стране, человек, отдавший вам долг, был быкрайне оскорблен. Исламский мир/универсум отличает-ся от западного.

В Японии с работающими женщинами обращаютсяужасно (хотя такой порядок вещей начинает меняться).Замужество предполагает оставление работы. Незамуж-них увольняют в возрасте тридцати лет, а на их местоберут молодых, поскольку они обходятся дешевле (зар-плата растет с возрастом человека). Женщины очень ред-ко добиваются высоких постов в корпорациях. Дома,с другой стороны, японская женщина почти единоличнаяхозяйка. Она принимает все решения и распоряжаетсясемейным бюджетом. Муж, какую бы высокую должностьни занимал, отдает всю зарплату жене. Она выдает емулишь карманные деньги на повседневные расходы — поэтой причине бюджет на представительские расходы вкорпорациях обычно очень велик. Заботы о воспитаниидетей в Японии лежат практически целиком на матерях.Имеются, так сказать, два совершенно разных универсу-ма: на работе и дома.

На нашей планете обитают организмы, которым дляжизнедеятельности не нужен кислород. Мы настолькопривыкли к дышащему кислородом универсуму (кото-рый также включает рыб), что порой считаем, что онявляется единственным. Это вовсе не так. В глубинах оке-ана, в частности Тихого, обитают странные червеобраз-ные существа, которые дышат не кислородом, а серово-дородом, выходящим в виде пузырьков из пор океани-ческого дна и имеющим вулканическое происхождение.На такой глубине в воде очень мало кислорода. Это ещеодин пример другого мира/универсума.

Большинство молодых французов нынче учатся гово-рить на английском языке, однако во Франции вы легкоможете оказаться в ситуации, где окружающие говоряттолько на французском. Вы начинаете говорить на анг-лийском медленнее и более внятно, и вам кажется непо-стижимым то, что окружающие не понимают того, что выговорите. Вы в другом универсуме, и то, что являетсяочевидным в вашем мире, не имеет смысла здесь.

У каждого из троих имеется по сосновому бруску.Первый человек отпускает свой брусок, и тот падает наземлю. Второй разжимает пальцы, и его брусок подни-мается вверх. Третий человек отпускает свой брусок,и тот остается висеть неподвижно. Кто-нибудь рассказы-вает вам об этом по телефону. В первом случае поведениебруска в точности отвечает вашим ожиданиям. Во второмслучае все выглядит очень странно. В третьем случае впроисходящее вообще невозможно поверить. Это потому,что вы предполагаете, что все три события происходят водном и том же универсуме.

Как оказывается, первый человек стоит на поверхнос-ти земли, поэтому его брусок падает отвесно вниз. Вто-рой находится под водой, поэтому, естественно, что егобрусок всплывает вверх. Все это совершенно нормальнои естественно в рассматриваемой ситуации. Третий че-ловек находится в космическом аппарате, вращающемсявокруг Земли, где гравитация нулевая, поэтому кусокдерева остался на прежнем месте, после того как сила,приложенная к нему (ваша рука), перестала действовать.Это также вполне нормально и естественно для рассмат-риваемого универсума.

Как только мы осознали разницу в универсумах, намнемедленно становится ясным и поведение сосновыхбрусков. Но если бы мы не знали, что речь идет о разныхуниверсумах, и предполагали бы, что все эти три челове-ка стоят на поверхности земли, нам было бы очень труд-но понять, что же происходит.

Знакомая всем геометрия Евклида действует толькона плоскости, на сферической поверхности она неприме-нима (здесь параллельные прямые могут пересекаться).

Во всех этих примерах мы видим, что поведение в раз-личных системах или различных универсумах также раз-лично. Поведение в другом универсуме может казаться

совершенно непостижимым, пока мы не поймем, что речьидет о другом универсуме. Это очень важно.

Представьте, что вы роняете маленькие шарики в под-дон с песком. Каждый шарик погружается в песок прямопод тем местом, откуда вы его отпустили. Если мы те-перь посмотрим на расположение шариков на песке, тополучим запись того, с каких мест роняли шарики. Ша-рики остаются на одном месте. Они не двигаются. По-верхность песка также незыблема, изменения отсутству-ют. Это типичная пассивная система. Она служит приме-ром всех тех систем, в которых информация записываетсяна некой нейтральной поверхности и остается неизмен-ной. К данному типу систем относятся и пометки, сде-ланные школьником в своей тетради, и записи на магнит-ной поверхности диска, сделанные суперкомпьютером.Когда нам требуется использовать данную информацию,внешний оператор (мозг школьника или центральныйпроцессор компьютера) выполняет логические операциис записанной информацией.

Рассмотрим другую систему, другой универсум. Насей раз вместо песка возьмем плоскую подушку из тон-кого латекса, наполненную очень вязким маслом. Роня-ем первый шарик на поверхность подушки. Шарик име-ет большую плотность, чем масло, и поэтому он посте-пенно опускается вниз, заставляя резиновую поверхностьдеформироваться. В конце концов шарик приходит в не-подвижное состояние на дне поддона. Поверхность по-душки больше не является плоской, она деформированакнизу под тяжестью шарика. Затем мы роняем другие ша-рики на подушку. Они скатываются по наклонной поверх-ности и встречаются с первым шариком.

В первом поддоне шарики оставались в точности там,где упали. В поддоне с эластичной подушкой шарики неостались там, куда их уронили, а переместились в другоеместо. В песочном поддоне поверхность песка оставалась

плоской. В поддоне с подушкой первый шарик изменилповерхность подушки. Поверхность, на которой шарикине остаются на одном месте, а перемещаются в связи сизменяющимся характером поверхности, мы называемактивной.

В (пассивной) песочной модели шарики оставалисьтам, куда их уронили. В (активной) латексной модели всешарики собрались вместе в одной точке на дне поддона.Можно сказать, что поверхность позволила шарикаморганизоваться в группу. Это простой пример самоорга-низующейся системы. Организация шариков в группу невызвана какой-либо внешней силой — она является ес-тественной характеристикой самой системы. Это оченьважный момент, который знаменует собой важнейшуюразницу между пассивными (требующими, чтобы внеш-ний оператор производил действия над объектами внут-ри системы) и активными (в которых информация рас-пределяется самостоятельно) системами.

Рассмотрим еще пару моделей. Первая модель — этополотенце, взятое из ванной комнаты и положенное настол. Рядом с ним поместили чернильницу. Набираем вложку чернила и выливаем их в каком-то определенномместе на полотенце. Образовавшееся чернильное пятноявляется записью того, что вы сделали. Описанная пас-сивная система позволила зафиксировать то, что вы про-делали с полотенцем. Пятно остается там, где возникло.

Для получения активной модели заменим полотенцеглубокой миской, заполненной желатином (или десерт-ным желе). На сей раз нагреем чернила. Когда ложка го-рячих чернил попадает на желатин, чернила начинаютрастапливать его, но делают это все слабее по мере своегоохлаждения. Если теперь отлить остывшие чернила ирастопленный желатин, мы получим углубление в поверх-ности желатина. Это ваша отметина, которая соответству-ет чернильному пятну на полотенце. Выльем еще горячих

чернил на желатин. Если чернила были вылиты вблизиимеющегося углубления в желатине, они поспешат запол-нить его. Продолжив таким же образом с еще большимколичеством чернил, вы обнаружите, что в желатине об-разовалось своего рода русло миниатюрной реки или ка-нала (этого не случится, если места выливания чернилрасположены на большом расстоянии друг от друга).Подытоживая, можно сказать, что первая порция инфор-мации внесла изменение в то, как поверхность принима-ет последующую порцию информации.

Как и в предыдущей латексной модели, желатиноваямодель предоставила среду, в которой поступающая ин-формация оказалась способной к самоорганизации. В слу-чае с латексной моделью информация организовалась вгруппу. В случае с желатиновой моделью информацияорганизовалась в канал, последовательность, линейныйпаттерн. Как только паттерн сформировался, все, что ока-зывается поблизости, втекает в него и следует ему.

С помощью только что описанных моделей мы можемзаметить резкий контраст между двумя различными сис-темами или универсумами. В пассивной системе информа-ция пребывает в точности там, где ее разместили, и мысами перемещаем эту информацию так, как нам угодно,и по правилам, которые мы сами избираем, например поправилам логики или математики. В активной же системеинформация организуется самостоятельно, например в ви-де паттернов или последовательностей.

Значение этой разницы между двумя системами в том,что практически во всех информационных системах до сихпор мы используем пассивную модель. Хранение инфор-мации осуществляется пассивным образом, активной яв-ляется лишь обработка информации в соответствии с не-которыми правилами. Все наши мыслительные системыоснованы на данной модели. При этом все больше дан-ных говорит в пользу того, что мозг работает не подобным

образом, а как самоорганизующаяся система, в которойинформация самостоятельно организуется в паттерны.

В традиционных компьютерах имеет место хранениеи обработка информации. В компьютерах последнего вре-мени (нейросетевых) «начинка» разработана так, чтобыимитировать нейронные сети в мозге. Речь идет об ак-тивных самоорганизующихся системах, в которых инфор-мация способна к самоорганизации.

Традиционная настольная логика

Представьте себе ребенка, сидящего за столом, на кото-ром находится множество кубиков различной формы,размера и цвета, наподобие тех, что поставляют в детскиесады для развивающих игр. На столе также имеются ко-робки разной формы, размера и цвета.

Ребенок волен брать кубики со стола и перемещать ихв соответствии с неким правилом, например: собрать вме-сте все красные кубики независимо от формы и положитьих в красную коробку, после чего любой кубик, достава-емый из красной коробки, не может не быть красным.Ребенок может сортировать кубики по форме или одно-временно по форме и цвету. Его можно попросить найтидва кубика, одинаковых по форме, размеру и цвету, илидва кубика, у которых вообще нет ничего общего. Ребе-нок быстро сообразит, что кубики, относящиеся к крас-ной коробке, не могут одновременно относиться и к зе-леной. Он также догадается, что если кубик находитсявнутри одной коробки, которая, в свою очередь, внутридругой коробки, то можно сказать, что кубик находитсятакже внутри большей коробки. Кубики статичны. Онине могут свободно перемещаться по своему усмотрению,

но могут быть с легкостью перемещаемы с места на мес-то. Они не меняются.

На примере такого простого настольного поведениямы можем наблюдать сразу несколько мыслительных опе-раций в действии. Имеет место поиск и сравнение атри-бутов. Имеет место суждение. Имеет место распределе-ние по категориям. Имеют место логическое включение,исключение, противоречие/взаимоисключение. Имеютместо также принадлежность к классу и несоответствие.

Представленная простая модель иллюстрирует базо-вую мыслительную систему, которую мы унаследовалиот Аристотеля, Платона и других древнегреческих мыс-лителей. Система получила дальнейшее развитие сила-ми средневековых теологов, которым требовалась логи-ка, чтобы использовать ее как основу для борьбы с ере-сью. В эпоху Ренессанса система была отполирована ещебольше, став основой для рассудочных выводов, в про-тивоположность религиозной вере и догме.

Вместо цветных кубиков мы используем слова языка,который в определенной степени позволяет нам описы-вать наши ощущения и переживания. В отдельных слу-чаях мы намеренно придумываем новые слова, когда хо-тим передать некий новый смысл. В основе системы на-ходятся мощное слово «быть» и его противоположность«не быть» (из чего вытекает мощный принцип противо-речия/взаимоисключения).

Такова до сей поры была основа нашего мышления.Рассмотрим теперь другой универсум, другую систему.

Крышка стола теперь превратилась в миниатюрныймакет местности, сделанный из специального песка. Водуиз лейки льют случайным образом на пока девственныйландшафт. Как и в реальной жизни, при этом образуют-ся маленькие ручейки, которые сливаются вместе и об-разуют ручьи крупнее, а затем и небольшие реки. Мест-ность приобрела новый вид. Теперь вода, пролитая в

любом месте, окажется в установившейся водной сети(паттерне).

Проследив, как образуются паттерны потоков, изме-ним модель. Сделаем точную копию макета, но из рези-нового материала (можно представить себе макет из ла-текса). Когда снизу будет подан воздух, модель приметвид исходного макета. Однако если мы надуем модельдругим образом, ландшафт получится иным, соответ-ственно, изменятся и паттерны потоков. Различные ва-рианты будут зависеть от того, в каких местах оказаласьвода. Таким образом, у нас имеется не просто один за-данный ландшафт, а многообразие ландшафтов, каждыйсо своими паттернами водных потоков.

Ребенок, наблюдающий за паттернами потоков, уви-дит, что места разного цвета (представляющие на макетегорода) окажутся связанными одним способом при од-ном паттерне потоков и по-иному — при другом.

Ребенок не может сознательно контролировать поступ-ление воды, но он замечает, что, если смотреть в опреде-ленном направлении, поступление воды будет иметь местов некой точке. Временами новая вода потечет по суще-ствующему каналу, а иногда вызовет изменение в ланд-шафте и потечет по каналам уже изменившегося ланд-шафта. Со временем ребенок хорошо усвоит некоторыеиз паттернов (в ландшафте А за этим следует это, а заэтим — это и так далее) и сможет сказать: «Если смот-реть в этом направлении, ландшафт изменится и вода по-течет сюда...»

В рассмотренной второй системе пути потоков пред-ставляют паттерны, возникшие на неизменном ландшаф-те (на стадии песочной модели). Меняющийся ландшафт(надуваемый латекс) представляет собой меняющийсяфон, и паттерны меняются в зависимости от имеющего-ся фона (позднее мы узнаем, как эмоции меняют менталь-ный фон). В случае второй системы ребенок не осуще-

ствляет сознательную манипуляцию объектами, в отли-чие от игры с кубиками. Однако в точности так же, как учеловека, рассматривающего различные фотографии, воз-никают различные мысли, так и ребенок может научить-ся добиваться желаемого результата, наблюдая за пото-ками на ландшафте в определенном направлении.

Очень скоро мы увидим, как описанная весьма грубаямодель с макетом местности может быть описана гораз-до точнее в результате рассмотрения поведения нейро-нов в нейронной сети в рамках такой системы, как мозгчеловека. На данный момент читателю достаточно уяс-нить раз и навсегда, что настольная модель очень отли-чается от ландшафтной. Это два различных универсума.

Нервная сеть мозга

Здесь я даю описание весьма упрощенной модели нерв-ной сети, которая, однако, соответствует тому, что намизвестно о реальных нервных сетях в мозге человека.Ради простоты не стану использовать специальные тер-мины, поскольку читателю, не знакомому с неврологией,придется постоянно справляться о значении того илииного термина. Значение имеет в первую очередь функ-циональное поведение системы.

Означенное функциональное поведение охватываеточень широкий класс систем такого типа. Детали могутменяться, и определенного эффекта в какой-то из сис-тем, вероятно, можно было бы достигнуть иным спосо-бом, но эффект остается тем же. Детали различных ти-пов электрических выключателей могут меняться, нообщий эффект остается тем же. Модель, предлагаемаяздесь, в основном повторяет описанную мною в книге«Механизм разума» («The Mechanism of Mind»). Компь-

ютерная симуляция поведения данной модели продемон-стрировала значительное соответствие прогнозу.

Как и с любой моделью данного сорта, реальный ре-жим поведения в очень большой степени будет зависетьот параметров, то есть значений, назначенных различныминтеракциям. Я не учитывал данные параметры здесь ипотому буду описывать поведение модели с оптимальны-ми параметрами (какими бы они ни были). Я также счи-таю, что в мозге, как и в иных частях организма, имеют-ся местные корректирующие системы с обратной связью,которые поддерживают значения параметров в пределахоптимального диапазона.

Представьте себе нейрон в виде осьминога с большимчислом щупалец (а не с обычными восемью). Некоторыеиз щупалец могут быть очень длинными. Каждое из щу-палец касается тела другого осьминога и способно пере-давать ему электрический импульс. Передача происходитпосредством отделения химического агента от кончикащупальца (по аналогии с нейротрансмиттером). Когдаосьминог получает достаточное число импульсов, он про-сыпается и начинает аналогичным образом посылать им-пульсы другим осьминогам. Представьте себе пляж, по-крытый большим количеством осьминогов, связанных та-ким образом между собой. Любой из них может быть свя-зан, благодаря своим очень длинным щупальцам, с осьми-ногами, находящимися на большом расстоянии от него,но ради простоты будем считать, что всякий осьминогимеет дело только со своими ближайшими соседями.

Теперь мы подвергнем группу осьминогов действиювнешнего раздражителя: вертолет, висящий над пляжем,начнет светить мощным прожектором. Осьминоги про-снутся и начнут «жалить» друг друга электрическимиимпульсами. Чтобы лучше представить, что происходит,предположим, что когда осьминог просыпается, то егоцвет меняется с серо-зеленого на ярко-желтый. Итак, мы

видим быстро увеличивающееся пятно желтого цвета, на-чинающееся с группы осьминогов, которые были разбу-жены нами с помощью прожектора. Данное желтое пят-но могло бы продолжать расширяться, пока не покрылобы весь пляж с осьминогами. Это в каком-то смысле со-ответствовало бы эпилептическому припадку в мозге,когда активируются все системы.

Добавим еще одну черту. Когда осьминог просыпается(и приобретает ярко-желтый цвет), он издает пренепри-ятный запах — что-то среднее между запахом гниющейрыбы и нашатыря. Он столь неприятен для других осьми-ногов, что если сила запаха достигает некоторого порога,то они перестают реагировать на внешние раздражители.Поэтому, когда распространяющееся желтое пятно до-стигает определенного размера, сила запаха также дости-гает критической точки. Теперь уже ни один осьминогне проснется, поэтому и пятно не будет увеличиваться.

Выражаясь неврологическими терминами, здесь мыимеем распространение возбуждения, а также нарастаниеторможения. Торможение может возникать в связи с уве-личением концентрации химических агентов или с непо-средственной ответной реакцией, переносимой другойгруппой нервов. Функция в обоих случаях одна и та же.

Если этим ограничиться, то желтое пятно всегда бу-дет в виде круга с центром в той группе осьминогов, ко-торая первоначально была пробуждена светом прожек-тора. Поэтому добавим еще один эффект. Когда проснув-шийся осьминог получает электрический разряд от щу-пальца другого осьминога, в том месте под кожей, кудапришелся укол от разряда, возникает некоторое болез-ненное ощущение. Эта болезненность означает, что дан-ный осьминог в будущем гораздо скорее отреагирует наразряд от того же щупальца. Следовательно, если бы двапрожектора разбудили две соседние группы осьминогов,

в будущем связь между данными группами будет проч-нее, чем с другими осьминогами.

Данный эффект служит основанием для важного фе-номена ассоциации, а также реконструкции. В 1969 годуя предсказал, что это необходимая часть системы. По-следующие исследования показали, что в действительно-сти имеет место обмен энзимом (кальпейном), которыйобеспечивает, чтобы связь между нейронами, которыеактивированы одновременно, была прочнее, чем с други-ми нейронами.

Вернемся к осьминогам. Если бы вначале были задей-ствованы прожекторы двух вертолетов, а через некото-рое время включили уже только один из них, желтое пят-но прежде всего охватило бы ту группу осьминогов, ко-торые лучше связаны между собой. Таким образом ока-жется реконструированной ситуация, которая возникла,когда светили два прожектора одновременно, и желтоепятно будет распространяться не как все расширяющий-ся круг, а будет следовать путям и более прочной ассо-циативной связи, которая, в свою очередь, основана напрошлом опыте осьминогов. Подобным способом рас-сматриваемая масса осьминогов способна повторять илиреконструировать паттерны. Даже если входящий сигналне будет идентичен предыдущему, может быть полученапо крайней мере та же форма пятна.

Мы получили повторение или реконструкцию паттер-нов, что является чрезвычайно важной частью системы.

Что дальше? Желтое пятно больше не распространя-ется и ограничено в размере (в силу зловония). Пятнообразовалось на основе прежнего опыта осьминогов. Те-перь следует сказать, что активные осьминоги (как и за-ядлые любители телевизора) не могут долго концентри-ровать внимание, поэтому они быстро переходят в состо-яние скуки или утомления. Чем сильнее они скучают, темменьше становится запах, который они издают. Это зна-

чит, что другие осьминоги за пределами желтого пятна,которые получали достаточно уколов разрядами, но нереагировали вследствие дурного запаха, теперь начина-ют просыпаться и активно жалить других. Исходнаягруппа теперь переходит в спящее состояние, и желтоепятно, ими образованное, исчезает, теряя цвет. Желтоепятно перетекает на новую группу недавно пробудивших-ся осьминогов.

Теперь у нас имеется переход желтого пятна от однойгруппы осьминогов к другой. Пятно, всегда ограничен-ное в размерах вследствие испускаемого им зловония,постепенно перемещается по всему пляжу. Если однагруппа имеет хорошую связь посредством своих длинныхщупалец с другой отдаленной группой осьминогов, пятноможет исчезнуть в одном месте и возникнуть в другом,в большем или меньшем отдалении. То, как одна террито-рия за другой превращается в желтое пятно, является не-кой последовательностью или паттерном. Для определен-ного набора условий заданный паттерн будет постоянен.

Для любого единичного осьминога тот факт, пробуж-дается он или остается дремлющим, будет определятьсячислом разрядов, полученных данным осьминогом от ужепроснувшихся сородичей (иными словами, числом щупа-лец осьминогов, что покоятся на его теле), и степенью бо-лезненности под данными щупальцами (иными словами,историей того, как часто данный осьминог был активенодновременно с означенной группой осьминогов). Про-тив стимулирующих разрядов работает общая сила запа-ха, издаваемого в данный момент и подавляющего актив-ность осьминогов, а также фактор усталости или скуки.

Теперь я должен заметить, что зависимость между про-буждающими или стимулирующими факторами и пробуж-дением осьминогов не является линейной. Имеет местотак называемый пороговый эффект, совершенно типич-ный для нервной системы. Речь идет о том, что до опре-

деленного уровня растущая стимуляция не будет произ-водить эффекта, зато по его достижении осьминогамистимуляция будет максимальная. Далее в книге я будуиспользовать аналогию со щекотанием. Можно щекотатького-нибудь все больше и больше без видимого эффекта,пока наконец он не прыснет со смеху. Данная нелиней-ность является очень важной характеристикой нейрон-ных сетей, и о ней не следует забывать при моделирова-нии поведения. Это напоминает растущее давление наспусковой крючок, которое неожиданно оказывается до-статочным, чтобы высвободить всю энергию выстрела.

Что происходит с ныне скучающей группой осьмино-гов, которых стимулировали самыми первыми? Останут-ся ли они скучающими и больше ни в чем участвовать небудут? Спустя некоторое время скука проходит, и за нейследует короткий период высокой активности.

Усталость, период невосприимчивости к внешним раз-дражителям и повышенная возбудимость являются час-тью нормального поведения нервных систем.

Повышенная активность первой стимулированнойгруппы означает, что желтое пятно может вернуться кэтой группе, поскольку рассматриваемые осьминоги име-ют некоторое преимущество перед другими группами.Все это приведет к тому, что паттерн приобретет опреде-ленный циклический характер. Желтое пятно возникнетв одном месте на пляже под влиянием прямого стимули-рующего фактора, обойдет по определенному рисункувесь пляж, затем вернется к исходному месту и повторитцикл. В нашем мозге именно этот циклический паттерн,по всей видимости, представляет собой мысль.

Что произойдет, если прожекторы засветят одновре-менно с двух вертолетов, будучи направленными в раз-ные места на пляже? Оба возникших желтых пятна нач-нут распространяться. Усилится неприятный запах. Бо-

лее сильная группа (в смысле лучшей связности, боль-шего размера) продолжит распространяться, тогда какменьшая будет подавлена запахом. Таким образом, в лю-бой момент времени будет только одна зона активности,одно желтое пятно. В нашем с вами мозге это соответ-ствует одной области внимания в любой заданный мо-мент времени.

Далее выясняется, что наши осьминоги, отдыхающиена пляже, более культурные существа, чем мы думали.Большинство из них воспринимают музыку, причем не-которые предпочитают джаз, другим больше нравитсястиль кантри и западная музыка, а есть и такие, которыереагируют только на Моцарта. Реакция проявляется ввиде повышенной возбудимости.

Так случилось, что в незначительном отдалении отпляжа у отдыхающих на полную мощь работает магнито-ла. В настоящий момент времени из нее доносится джа-зовая музыка. Осьминоги, чувствительные к джазу, ожив-ляются. Это означает, что они больше готовы к активи-зации, чем любая другая группа. Данная готовность, обус-ловленная музыкой, служит дополнением к другим фак-торам готовности, которые мы уже рассматривали (связ-ность, степень текущей стимуляции, скука и так далее).Речь идет о том, что желтое пятно с большей вероятностьюпереместится теперь к этой наполовину пробудившейсягруппе. Если бы стояла кассета с музыкой в стиле кантри,начеку оказалась бы соответствующая группа осьмино-гов. Если бы заиграла музыка Моцарта, зашевелились быосьминоги — ценители Моцарта.

Итак, фоновая музыка повышает чувствительностьразличных групп осьминогов. Данная повышенная чув-ствительность или готовность к переходу в активное со-стояние означает, что паттерн (последовательность пере-мещения желтого пятна активности) будет другим в слу-

чае, если имеется музыка, играющая в фоне, нежели ко-гда музыки нет. Это аспект, заслуживающий более чемпристального внимания.

Перенося это на механизм мозга, мы ведем речь обэффектах эмоций или фоновых изменений в химическойсреде, оказывающих благотворное влияние на определен-ный участок нейронов. Это означает, что паттерны с боль-шей долей вероятности осуществят переход к таким участ-кам. В связи с этим реакция на совершенно одинаковыйстимул будет меняться сообразно фоновому химическомусостоянию, которое, в свою очередь, обусловлено эмоци-ями. Данный эмоциональный эффект может иметь невро-логическую или химическую природу — разницы ника-кой нет.

Означенная готовность определенной группы осьми-ногов к пробуждению (переходу в активное состояние)может быть достигнута и другим способом. Мы видели,как второе желтое пятно, возникшее на некотором рас-стоянии от первого пятна под воздействием света про-жектора другого вертолета, оказалось на некоторое вре-мя подавленным более сильным паттерном. Однако го-товность данной группы к переходу в активное состоя-ние все равно будет повышенной по сравнению с други-ми осьминогами, поэтому весьма вероятно, что пятно дви-нется к этой группе в следующий свой переход. При этомследует учитывать другие возможные стимулы, могущиеподействовать одновременно. Обратим внимание, чтоесли бы лучи двух прожекторов с самого начала освети-ли участки, расположенные слишком близко друг к дру-гу, то два желтых пятна слились бы вместе, образоваводно целое.

Теперь мы можем подвести итог факторам, определя-ющим готовность любого из осьминогов пробудиться иначать активно жалить других осьминогов:

• прямая стимуляция;

• стимуляция от других осьминогов и степень связнос-ти (которая зависит от опыта);

• повышенная возбудимость после фазы утомления;

• фоновая музыка;

• негативные факторы скуки/утомления и неприятно-го запаха (остаются прежними).

Что представляет собой память в данной модели? Бо-лезненность, являющаяся основой повышенной связно-сти, становится постоянной. В неврологических терми-нах подобная повышенная связность может быть достиг-нута энзимными изменениями, фиксацией новых проте-инов или физическим привлечением дополнительныхдендритов (щупальцев).

Можно перечислить основные характеристики рас-сматриваемой системы.

1. Активность одного осьминога способна стимулироватьактивность других осьминогов, если между ними име-ется связь (атрибутом активного состояния осьмино-га является изменение его окраски на ярко-желтую).

2. Общий размер группы активных осьминогов ограни-чивается посредством действия обратной связи, ока-зывающего подавляющий эффект (неприятный запах).

3. Фактор усталости или скуки подразумевает переходсостояния активности от одной группы к следующейготовой к возбуждению группе.

4. Стимуляция осуществляется на пороговой основе иявляется нелинейной функцией.

5. Всякие осьминоги, активизированные в одно и то жевремя, будут характеризоваться повышенной связно-стью/ассоциативностью (эффект болезненности).

С учетом данных простых свойств системы ей прису-щи следующие характеристики поведения.

1. Неразделенное внимание.

2. Распознавание и реконструкция паттернов.

3. Объединение различной вводимой информации.

4. Создание последовательных паттернов с использова-нием пережитого опыта.

5. Создание циклически повторяющихся паттернов.

6. Реагирование по-разному на стимуляцию в зависимо-сти от фоновой деятельности (или химической базо-вой линии).

Все это важные характеристики. Вместе они образу-ют часть поведения самоорганизующейся системы, созда-ющей и использующей паттерны (паттерн-системы). Онитакже являются частью общего механизма восприятия.

Теперь мы перейдем от объяснения модели системы крассмотрению ее поведения, с тем чтобы показать, чтоозначенные характеристики имеют прямое отношение кпониманию человеческого восприятия.

КАК РАБОТАЕТ ВОСПРИЯТИЕ

Я описал очень обширный тип самоорганизующихся ин-формационных систем, составленных из нейронов. Дан-ная система полностью отвечает тем знаниям, которымимы ныне располагаем в области строения и работы мозгачеловека. Компьютерная симуляция (работа М. X. Ли иего коллег) в основном соответствовала прогнозу. Чтотеперь?

Время от времени я получаю пространные письма отлюдей со своеобразным взглядом на вещи. Описать что-либо можно бесчисленными способами. Я мог бы вамсказать, к примеру, что чашка перед вами на столе на са-мом деле состоит из триллионов микроскопических су-ществ, которые прекратили свое хаотическое движение,чтобы превратиться в чашку. Возникает полезный в этойсвязи вопрос: «Что теперь?» Я не отвечаю своим респон-дентам подобным образом, потому что это может бытьоскорбительным, однако, имея дело с любым описаниемили моделью, мы желаем знать, какая от них польза. Каксказал бы великий американский прагматист УильямДжеймс, «какая у всего этого денежная стоимость?».

Назначение науки не только в анализе или описании,но и в создании полезных моделей этого мира. Модельявляется полезной, когда дает нам возможность исполь-зовать ее с пользой. Использование не ограничиваетсясоставлением прогнозов поведения. Например, использо-вание модели, которую я описал выше, позволило однаж-ды сэкономить 300 миллионов долларов.

Описанная мною модель является универсальной похарактеру. Она охватывает целое многообразие самоор-ганизующихся систем. Мы можем со временем выявитьнекоторые некорректные детали. Может обнаружиться,что на деле мы используем несколько «мозгов» сразу илинесколько независимых слоев мозга (что соответствуетмоим представлениям), но все это не изменит общей кар-тины. Важнейшим элементом науки является созданиепо возможности универсальной модели, которая охваты-вала бы большое количество реальных систем. В то жесамое время она не должна быть слишком общей, чтобыперестать быть полезной для нас. Как мы увидим позднее,из поведения рассматриваемой модели можно извлечьочень большое количество полезной информации.

По традиции мы были слишком увлечены модельюмозга по образу телефонного коммутатора. В этой моде-ли некий очень занятый оператор непрерывно устанав-ливает различные соединения, вставляя штекер то в одинразъем, то в другой. Это типичная настольная пассивнаясистема, которую я уже неоднократно упоминал в этойкниге. Сидя за столом, оператор (то, что мы осознаем вкачестве своего «я» или эго) перемещает объекты по сто-лу согласно определенным правилам.

Модель же, которую я описал, целиком и полностьюиная. Речь идет о модели самоорганизующейся системы,которую я впервые описал в книге «Механизм разума»(«The Mechanism of Mind»). Такая система живет дина-мичной жизнью по собственным законам. Здесь кипитдеятельность. Поступающая информация и нейронныесети взаимодействуют активным и обоюдным образом.«Я», эго или оператор — как угодно — является частичносторонним наблюдателем, частично фактором в деятель-ности, об этом мы поговорим позднее.

Следует перечислить здесь некоторые атрибуты (дан-ный список ни в коем случае не является исчерпываю-

щим), которые свойственны системам данного обширно-го характера. Еще раз хотел бы подчеркнуть слово «об-ширные», поскольку речь идет об очень широком классесистем. В дальнейшем каждый атрибут поведения будетописан более подробно.

• СОЗДАНИЕ ПАТТЕРНОВ. МОЗГ функционирует путем пре-доставления среды, в которой из последовательностейдеятельности формируются паттерны.

• ИНИЦИИРОВАНИЕ. МОЗГ реконструирует общую картинуиз какой-либо его части; или целая последователь-ность может быть инициирована от некоего начально-го сегмента.

• АСИММЕТРИЯ. Паттерн-последовательности асиммет-ричны, и отсюда вытекают юмор и творчество.

• ОЗАРЕНИЕ. ЕСЛИ МЫ осуществляем вход в паттерн-по-следовательность в несколько иной точке, нам можетпредставиться возможность сократить путь. Мы можемлибо полагаться на случай, что это произойдет самособой, либо мы можем осуществить это намеренно.

• ОБУЧЕНИЕ В ОБРАТНУЮ СТОРОНУ. ЕСТЬ основания пола-гать, что изучение в обратную сторону гораздо болееэффективно, чем изучение в прямом направлении.

• ВРЕМЕННАЯ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ. МОЗГ записывает пе-режитый опыт, и паттерны сильно зависят от началь-ной последовательности опыта.

• ВОДОСБОР. У каждого паттерна есть своя обширнаяводосборная площадь, вследствие чего даже при раз-ной поступающей информации на выходе может ока-заться одно и то же.

• РАЗЛИЧЕНИЕ «ПО ОСТРИЮ НОЖА». Граница между двумяводосборными площадями очень четкая, в связи с чем

весьма ясные разграничения могут быть проведенымежду вещами, вполне похожими по природе, но приусловии, что паттерны установлены и работают.

• ОЧЕРЕДНОСТЬ. КОЛЬ скоро паттерн установился, оченьтрудно обойти или пересечь его для создания нового.

• НЕСООТВЕТСТВИЕ. ЕСЛИ нечто предложенное мозгу про-тиворечит тому, что установилось как паттерн, мозгочень скоро замечает это.

• Готовность. Паттерны в мозге не только в состоянииактивности/бездействия, но имеется также состояниеготовности к переходу в активное состояние, котороезависит от контекста и эмоций.

• КОНТЕКСТ. Реальные паттерны, возникающие в мозге,определяются предыдущим опытом, деятельностью вданный момент, а также контекстом, который задаетуровень фоновой готовности для различных паттернов.

• Цикличность. Существует определенная цикличностьв том, как паттерны переходят один в другой. На этомзиждется система веры.

• Смысл. Мозг обладает весьма выраженной способно-стью сводить вместе, а также стремится извлекатьсмысл из всякой поступающей информации.

• ВНИМАНИЕ. Имеется неразделенное внимание, способ-ное либо охватывать все поле, либо фокусироватьсяна его части, игнорируя все остальное.

• РЕЛЕВАНТНОСТЬ И СМЫСЛОВОЕ ЗНАЧЕНИЕ. Внимание на-правляется на те области, которые способны иниции-ровать существующие паттерны.

• ОТСУТСТВИЕ НУЛЕВОГО СОСТОЯНИЯ. Деятельность в моз-ге не может стабилизироваться в нулевое состояние,

при котором поступающая информация принимается,но после этого движение по определенному паттернуне предпринимается.

Перечисленные аспекты поведения, представленныездесь в таком виде, могут показаться абстрактными. Од-нако, как мы увидим далее, они имеют прямое отноше-ние к нашему повседневному мышлению и поведению.

Создание паттернов

Могли бы вы позволить себе отвести 45 часов на утрен-нее одевание? Если нет, то благодарите судьбу, что мозгумеет создавать паттерн-последовательности.

Однажды один молодой человек решил выяснить,сколько вариантов процесса одевания существует приусловии использования 11 предметов одежды. Он пору-чил своему компьютеру решить эту задачу. Компьютерработал 45 часов без перерыва и дал ответ, что существу-ет 39 миллионов способов, из которых, однако, только5 тысяч практически применимы (вы ведь не станете на-девать ботинки до того, как надели носки). Число 39 мил-лионов легко получить, если вы возьмете 11 раз по одно-му предмету, затем 10 раз любой другой и так далее, в ре-зультате чего вы перемножаете 1 1 х 1 0 х 9 х 8 х 7 х 6 хх 5 х 4 x 3 x 2 .

Когда вы наливаете себе бокал вина «Saint-Veran» избутылки, вам не надо задумываться над тем, какой сто-роной ставить бокал на стол. Когда пьете из бокала, вамне надо придумывать наилучший способ, как держатьбокал, или решать для себя, куда его поднести — ко ртуили к уху. Устоявшиеся паттерны у вас в мозге, возмож-но, уже сообщили вам, что «Saint-Veran» — это белое виноиз Бургундии, лишь недавно получившее признание во

Франции как марка вина (или, быть может, данный пат-терн формируется у вас в мозге прямо сейчас).

У паттерна очень простое определение. В любой мо-мент времени имеется одно направление для изменения,для которого характерна гораздо более высокая вероят-ность, чем для любого другого. Для железнодорожногосостава в любой момент времени вероятность движениявперед или назад по рельсам гораздо выше, чем вероят-ность его движения в любом ином направлении. В мозгетакже переход от текущего состояния к следующему ве-роятнее произойдет в одном направлении (к конкретно-му следующему состоянию), чем в другом.

Неминуемым поведением нашей самоорганизующей-ся модели мозга является создание паттернов и их ис-пользование. Это естественная деятельность соответству-ющей системы, которая просто ничего другого делать нев состоянии. Дождь падает на девственный ландшафт.Постепенно в результате взаимодействия дождя и ланд-шафта формируются ручьи и реки. Вода, поступающаяна ландшафт с последующим дождем, уже будет следо-вать соответствующим паттернам, образовавшимся наместности. Это естественное поведение данной системы.Человек, слепой от рождения, неожиданно прозревает.Но все равно какое-то время он не в состоянии видеть,все вокруг кажется ему размытым. Мозгу требуется не-которое время, чтобы сформировать паттерны, позволя-ющие человеку видеть.

Если бы мозг не являлся паттернобразующей систе-мой, мы не смогли бы читать, писать и разговаривать.Всякая деятельность, как, например, процесс утреннегоодевания, являлась бы крайне продолжительной проце-дурой. Спорт был бы невозможен — например, игрок вгольф должен был бы принимать решение по каждомузамаху клюшки. Подумайте о миллионах людей, которыекаждый день ездят в своих автомобилях по дорогам, ис-

пользуя паттерны восприятия и реакции, лишь изредканапрягая свой разум для принятия какого-либо решения.Имеются рутинные паттерны деятельности, такие какуправление автомобилем или игра в гольф. Имеются ру-тинные паттерны восприятия, вследствие чего мы таклегко узнаем ножи, вилки и знакомых нам людей. Нако-нец, имеются рутинные паттерны смысла, вследствие чегомы в состоянии слушать, говорить и общаться с людьми.

Традиционным компьютерам приходится нелегко, ре-шая задачу создания и распознавания паттернов. Мозгже создает паттерны с большой легкостью и мгновенноих распознает. Это в самой природе мозга и напрямуювытекает из того, как функционируют самоорганизующи-еся системы.

Инициирование

В 1988 году корпорация AT&T объявила о выдающемсятехнологическом прорыве — создании первого нейрон-ного чипа. Это означает электронную микросхему, работакоторой основана на поведении нейронных сетей (напо-добие того, что было описано выше), в отличие от тради-ционного чипа. Если такому чипу показать фотографию,в последующем любая часть картины позволит ему«вспомнить» всю картину. Речь идет о реконструкциицелого, триггером чего служит любая часть рассматрива-емого целого.

Опять хочется подчеркнуть, что это естественное по-ведение самоорганизующейся системы. Оно напрямуювытекает из способности таких систем образовывать и ис-пользовать паттерны. Триггер требуется, чтобы запуститьпаттерн, после чего остальное последует или будет рекон-струировано.

Однажды в Лас-Вегасе я наблюдал, как фокусник-ил-люзионист заставил льва исчезнуть в паре метров от ме-ста, где я сидел. Это было впечатляющее зрелище. Я все-гда непомерно восхищаюсь тем, как фокусникам-иллю-зионистам удается одурачивать целую массу зрителей.Они добиваются этого, постоянно используя эффекттриггера. Они делают нечто, что служит триггером дляпаттерна аудитории в определенном направлении. Затемфокусник по своему произволу меняет это направлениена новое. Один простой пример состоит в том, что иллю-зионист сначала выполняет сам фокус, а затем соверша-ет сложный ритуал, подготавливая аудиторию к тому, чтофокус вот-вот случится (как в фокусе с исчезновением).

В июле 1988 года группа из четырех грабителей вышлаиз офиса аэропорта в Нью-Йорке, унося с собой миллиондолларов. Не потребовалось ни насилия, ни угроз. Жу-лики оделись в униформу работников почтового серви-са, которые обычно забирали деньги. Они предъявиливнешне настоящие удостоверения. В результате все этопослужило триггером для того, чтобы их встретили так,как они и рассчитывали.

Содержимое данной страницы обеспечивает триггерпаттернов, результатом которых являются слова, смысли понимание. Рассматривая спусковой крючок как триг-гер, можно сказать, что приводимым в действие объектомможет быть и водный пистолет, и пневматическая вин-товка в тире, и автомат, нацеленный в человека, и дажеракета, цель которой — самолет в небе, а давление на триг-гер может быть одинаковым.

Во всех отношениях триггер-система в мозге имеетогромную пользу. Если бы такого триггера не существо-вало, мы постоянно тратили бы много времени на то, что-бы решить, какой из паттернов использовать. Вместо та-кого активного с нашей стороны выбора имеет место си-стема автоматического триггера. В результате вы узнае-

те своего друга мгновенно, не нуждаясь в штангенцирку-ле, чтобы измерить длину его носа или ширину глаз.

Однако триггер может срабатывать слишком быстро.Один мой друг ехал на машине и остановился, чтобыпомочь женщине, которую сбила другая машина и с мес-та наезда скрылась. Когда он наклонился над ней, чтобыпомочь, подъехала еще одна машина. Водитель, не разо-бравшись, решил, что мой друг, собственно, и сбил жен-щину (наличие пострадавшей и только одной машиныпослужило триггером для такой реакции). Рассерженный«свидетель» изрядно потрепал моего друга.

Очевидцы далеко не всегда являются надежными ис-точниками информации, поскольку человеческий глаз нефотокамера. Мозг реконструирует лишь то, что свиде-тель, как ему кажется, видел.

Триггеры приводят в действие кажущееся, а не реаль-но существующее. Поэтому так легко идут в ход стерео-типы в отношении людей, расовой принадлежности илиситуаций. Лейблы, лозунги, образы и символы, исполь-зуемые в рекламных либо политических целях, с успе-хом отражают применение данного триггерного и рекон-структивного эффекта.

Пожалуй, самая губительная для творческой инициа-тивы фраза звучит так: «Это то же самое, что и...» Таксказать — значит ответить гораздо хуже, чем просто от-метить, что чья-то мысль абсурдна, глупа или невозмож-на. Эта фраза означает, что мысль не является новой ипоэтому не должна обсуждаться вовсе. На самом же деленекая часть предлагаемой новой идеи послужила тригге-ром для уже известной идеи в голове слушателя, кото-рый в итоге не желает слушать далее.

Ключевой вопрос состоит в том, может ли триггер пат-тернов на самом деле менять то, что мы видим перед со-бой. Это вопрос соперничества между хранящимся в моз-ге паттерном и реальностью. Некоторые психологичес-

кие эксперименты свидетельствуют, что это возможно(как, например, в случае с фокусниками-иллюзиониста-ми). Но в конечном счете это не так уж важно. Достаточнотого, что паттерн, запущенный в действие триггером, ини-циирует эмоции и стереотипы, напрямую влияющие нанаше восприятие происходящего перед нами. Затем такоеизмененное восприятие определяет (как мы увидим позд-нее), на что мы обращаем внимание и какие паттерны приэтом используем. В результате мы действительно видимнечто отличающееся от того, что мог бы увидеть на на-шем месте другой человек. Это относится к физическимситуациям, а еще более — к мыслительным, когда мы ре-агируем на сказанные или написанные слова.

Однажды я выступил с предложением: для облегченияустановления личности закоренелых преступников делатьим татуировку. Это у многих вызвало ужас. Возмутилоне несправедливое или жестокое обращение с людьми,просто идея татуировки немедленно вызвала в памяти об-раз номеров на теле узников нацистских концлагерей.

Явление триггера и реконструкции представляет со-бой часть естественного поведения любой паттерн-сис-темы. Польза от этого в целом неизмеримая, ибо доста-точно сказать, что жизнь без этого была бы невозможна.Вместе с тем триггер является одним из факторов, опре-деляющих отсутствие истины в восприятии.

Асимметрия

Почему юмор является важнейшей характеристикой че-ловеческого разума? Почему традиционные философывсегда уделяли и уделяют ему так мало внимания?

Юмор вытекает непосредственно из асимметрии пат-тернов в самоорганизующейся системе. Его значимость

объясняется и тем, что он является прямым признакомтакой системы. Он не мог бы существовать в пассивнойнастольной информационной системе. Рассудок — этодовольно посредственная вещь, которая может быть по-лучена с помощью металлических коробок, шестеренок,транзисторов и диодов, а вот юмор может иметь местотолько в асимметричной паттерн-системе. Причина, покоторой философы практически не обращали на неговнимания, заключается в их работе исключительно с пас-сивными настольными информационными системами.

Асимметрия паттернов означает отсутствие симмет-рии. Если бы у вас на ногах был один черный ботинок,а другой коричневый, это была бы асимметрия. Предска-зываю, что асимметрия со временем станет весьма попу-лярной в мире моды. Готические здания характеризова-лись асимметрией, поскольку каждая сторона у них от-личалась от другой, чего не скажешь о здании классичес-кого стиля. Если вы пригласите кого-нибудь на сытныйужин, а они, в свою очередь, пригласят вас только на вы-пивку — это будет асимметрично.

Если вы попросите кого-нибудь начать со слова «со-бака» и связать его посредством других слов со словом«нож», то получите последовательность, отличную от той,что получилась бы, если бы вы начали со слова «нож» ипопросили кого-нибудь связать его со словом «собака».Иными словами, путь от «собаки» к «ножу» не тот же,что от «ножа» к «собаке». Именно в таком смысле пат-терны являются асимметричными. Дорога из А в Б мо-жет быть длинной и полной препятствий, а дорога из Б вА — короткой и легкой.

Вы отправляетесь через весь город на машине к другуна ужин, избрав известный вам маршрут и следуя знако-мыми кварталами. Когда после ужина вы собираетесьдомой, друг предлагает вам воспользоваться более корот-кой дорогой, о которой вы и не догадывались, поскольку

маленький проезд, поворот на который вы проехали, и яв-ляется той самой короткой дорогой.

В детских книжках часто встречается картинка: чет-веро ребят ловят рыбу. Леска всех четырех удочек пере-путалась. На единственный крючок попалась рыбка, ос-тальные крючки голые. От вас требуется узнать, кто изчетверых поймал рыбу. Если начинать от каждого рыба-ка, то времени на поиск решения уйдет много, посколькуневозможно сразу определить, к какому крючку приве-дет очередная леска. Однако если начать от рыбы и сле-довать в обратном направлении, вы быстро доберетесь ктребуемому рыбаку.

Путешествие через город на машине и задача с рыба-ками и одной рыбой являются примерами ассиметрич-ных маршрутов. Почему асимметрия столь важна в пат-терн-системе?

Другой пример. Вечером вы отправляетесь поужинатьк друзьям, которые проживают за городом. Вам подробнообъяснили, как от ближайшей деревни доехать до их дома.Затем вам сказали «на третьем повороте после церкви по-вернуть направо». Вы поворачиваете, как вам кажется, натретьем повороте, однако дорога не приводит вас к цели.Проблема в том, что есть дороги с асфальтовым покры-тием, дороги, выложенные булыжником, и проселочныебез покрытия. Какие из них следовало принимать во вни-мание, подсчитывая повороты? Приходится оцениватькаждый поворот направо. Это занимает много времени.

В паттерн-системе есть главная дорога и много второ-степенных. Если бы разуму приходилось останавливать-ся на каждом пересечении со второстепенной дорогой иоценивать свой потенциал, жизнь чрезвычайно затяну-лась бы и не было бы смысла иметь паттерн-систему.Кроме того, потребовался бы второй разум, чтобы при-нимать соответствующие решения, а затем и третий длядругих решений и так далее.

Мозг организован гораздо более эффективно. Есте-ственное внутреннее поведение системы, которую я опи-сал, обеспечивает, что в любой заданной точке мозг де-лает выбор в пользу наиболее вероятного пути, тогда какменее вероятная второстепенная дорога (даже если слег-ка менее вероятная) полностью удаляется из рассмотре-ния. Поэтому на данный момент времени второстепен-ные дороги оказываются как бы несуществующими. А мыследуем главной дорогой без колебаний и в полной уве-ренности.

Если же, однако, мы каким-то образом можем пере-скочить на второстепенную дорогу, путь назад к исход-ной точке очень просто найти по этому второстепенномупути. Это асимметрия в классическом виде, и ее гораздолучше проиллюстрировать рисунком (воспользуйтесьготовой диаграммой, если желаете).

Хочу вновь подчеркнуть, что данное поведение непо-средственно и естественным образом вытекает из приро-ды системы, а не является чем-то искусственно придан-ным ей.

Если мы каким-то образом сможем перейти с главнойдороги на второстепенную, в ретроспективе может ока-заться, что путь назад очевиден. В этом самая суть юмо-ра. Роль комика или юмористического очерка состоит втом, чтобы направить по обратному следу. Нечто, что неявляется очевидным «передним умом», очевидно для нас«задним умом».

Восьмидесятипятилетний старик умирает и попадаетв ад. Бродя там в поисках кого-нибудь, он натыкается надруга одного с ним возраста, который сидит, а у него наколенях расположилась красивейшая молодая девушка.Старик спрашивает приятеля: «Ты уверен, что это ад? По-моему, ты неплохо проводишь время». — «Что ты, этодействительно ад! Понимаешь, наказание несет она, а на-казание — это я».

Насколько шутка удалась, будет зависеть от ее акту-альности, этнических предубеждений, умения рассказы-вающего и прочего, но механизм в основе своей тот же.

В точности такой же процесс имеет место в творче-стве или в том, что я называю латеральным мышлением.Как я объясню позднее, слово «творчество» имеет слиш-ком широкое значение, поэтому я предложил термин «ла-теральное мышление», охватывающий перемены в кон-цепциях и восприятиях, достигаемые путем перемещенияпоперечным (латеральным) образом через паттерн. Ла-теральное мышление вытекает напрямую из теории ра-зума в качестве самоорганизующейся паттерн-системы.Термин в настоящее время внесен в «Оксфордский сло-варь английского языка», однако определение там емудано не совсем корректное.

В латеральном мышлении мы стремимся достигатьтого же, что имеет место в юморе. Мы стремимся осуще-ствить переход с главной дороги на второстепенную.Я разработал для этого специальные инструменты и ме-тоды и в скором времени приступлю к их описанию. Если

мы преуспеем в переходе на второстепенную дорогу, то-гда — «задним умом» — мы в состоянии немедленно (каки с юмором) оценить значение новой идеи/позиции.

Здесь мы подходим к важнейшей дилемме. Более того,я назвал бы ее одной из самых серьезных дилемм всейнашей мыслительной культуры. Дело в том, что всякаяценная творческая идея должна всегда выглядеть логич-ной в ретроспективе. Если она таковой не будет, мы ни-когда не сможем оценить, насколько стоящей она явля-ется. Тогда это просто безумная идея, висящая в возду-хе, не имеющая никакой опоры. Возможно, впоследствиимы оценим ее значение, а может быть и нет. Поэтому мыв состоянии оценивать только те творческие идеи, кото-рые находим логичными хотя бы в ретроспективе. Разу-меется, имеются и творческие идеи, которых большин-ство людей не смогут оценить, пока не осуществят необ-ходимый парадигматический сдвиг (как в случае с дан-ной книгой).

Мы всегда в связи с этим шли еще дальше и утверж-дали, что если идея на самом деле логична в ретроспек-тиве, то есть «задним умом», то она могла быть полученас помощью той же логики и с самого начала, в прямомнаправлении. Поэтому мы считали, что нужно добивать-ся более совершенной логики, а не учить людей творче-ству. Такой взгляд на вещи совершенно корректен в пас-сивной настольной системе, однако он совершенно оши-бочен в самоорганизующейся системе. К сожалению,наша культура почти целиком основана на пассивномнастольном мышлении, по этой причине мы не в состоя-нии видеть абсолютную логическую необходимость длятворчества.

Если нам все об этом известно, можем ли мы наме-ренно предпринять шаги, которые позволили бы нам пе-реходить с главной дороги на второстепенную? Да, мо-жем. Много лет назад я разработал методики специаль-

но для этой цели. Данные инструменты доказали своюэффективность на практике и являлись, как мы видели,инструментами, которые Питер Уберрот использовал дляразработки новых концепций в ходе подготовки Олим-пийских игр 1984 года (существуют и другие примерыих использования, но этот просто наиболее яркий).

Чтобы осуществлять поперечный переход от однойдороги к другой, нам необходима комбинация двух ве-щей: провокации и движения. В 1982 году эксперты IBMкатегорическим образом утверждали, что в определенныхтипах систем (например, в уравнениях Больцмана) про-вокация является абсолютной математической необходи-мостью. Это я описал еще в начале 1970-х годов как частьпроцесса латерального мышления.

Бывает, причина для того, чтобы нечто было сказано,возникает только после того, как это было сказано. Это иесть провокация. Впрочем, обычно причина имеется «дотого». Провокация призвана вызывать возмущение в си-стеме, и основанием для использования провокации яв-ляются выгоды, полученные от данного возмущения.

Лучше всего сравнить провокацию с камнем, помога-ющим нам перейти речку, не замочив ног. Данный каменьне связан с нашим прежним опытом и лежит за предела-ми основного пути. Назначение провокации в том, что-бы сбить наш разум с привычного пути. С помощью опе-рации движения мы движемся вперед от провокации кновому пути. Как только мы туда добрались, мы способ-ны увидеть ценность идеи в ретроспективе (если идеяпредставляет ценность) и можем забыть о том, как доби-рались до нее с самого начала.

В истории науки известны провокации, возникавшиепо воле случая, в результате стечения обстоятельств,ошибки, сумасшествия, кровожадности и прочего. Но ни-чего такого не нужно дожидаться — мы можем намерен-но использовать провокации.

Я придумал новое слово «по», чтобы было чем сигна-лизировать об используемой провокации. Например,можно было бы сказать «по: у автомобилей должны бытьквадратные колеса». Без сигнала «по» такое утверждениепокажется в высшей степени абсурдным и противореча-щим всем нашим представлениям о том, какой должнабыть механика автомобиля. Однако провокация позво-ляет генерировать целый ряд полезных идей, в том чис-ле прийти к понятию активной подвески. Много лет на-зад я предложил систему автомобильной подвески, в ко-торой подвеска приподнимала бы колеса над кочками инеровностями по аналогии с тем, как лошадь подбираетногу, встретив препятствие. Естественно, в этом случаеи водитель, и пассажиры чувствуют себя куда более ком-фортно. Данная концепция в настоящее время реализу-ется компанией «Lotus» (ныне ставшей подразделением«General Motors») и некоторыми другими производите-лями. Разумеется, я не стану претендовать на званиеизобретателя данной идеи.

Слово «по» взято из таких слов, как гипотеза, предпо-ложение, поиск и поэзия. Во всех этих случаях речь идетоб утверждении или слове, позволяющем сделать шагвперед. Можно также считать «по» сокращением от «про-вокационная операция».

От провокации будет мало пользы, если мы не усво-им также и операцию движения. Движение — это новаяоперация, весьма отличная от суждения. Вынося сужде-ние, мы сравниваем мысль с нашими существующимипаттернами и отбрасываем или критикуем ее, если имеетместо несоответствие. Осуществляя же движение, мыиспользуем мысль, чтобы двигаться вперед — во многомпо аналогии с поэзией.

Существуют специальные способы использованияпровокаций. Есть разработанные способы обеспечениядвижения. Все это часть инструментария творческого

мышления, разработанного автором. Однако здесь неместо обсуждать этот инструментарий подробно*.

Завод, расположенный возле реки, загрязняет в нейводу. Население ниже по течению страдает. Что можносделать? Мы используем провокацию: «по: завод нахо-дится ниже по течению от самого себя». Это звучит аб-сурдно и невозможно. Однако это ведет к очень логич-ной идее, состоящей в требовании, чтобы завод брал водуиз реки ниже по течению относительно места сброса сточ-ных вод. В результате завод оказывается перед необхо-димостью брать пробы воды и заботиться о том, чтобыиспользуемая им вода была чистой. Эта идея была пред-ложена много лет назад и, как мне сказали, в настоящеевремя стала частью водоохранного законодательства не-которых стран.

Я потратил время на обсуждение этих вопросов подвум причинам. Во-первых, мы увидели, как неспособ-ность понять поведение самоорганизующихся системпривела к тому, что творчеству не придавалось должно-го значения. Это очень серьезный вопрос, поскольку речьидет о том, что осуществленный человечеством прогрессшел до сих пор гораздо медленнее, чем мог бы. Во-вто-рых, я хотел показать, что понимание самоорганизую-щихся паттерн-систем может привести нас к практичес-ким выгодам, выражающимся, например, в разработкеконкретного творческого инструментария, который мо-жет быть использован для генерации новых идей. Здесьречь идет о признании и введении в использование двухментальных операций: провокации и движения.

Асимметрия паттернов также ведет к феномену твор-ческого озарения и еще к одному очень простому инст-рументу творческого мышления.

* Имеются другие мои книги, посвященные вопросам практичес-кого латерального мышления, например «Латеральное мышление»(«Lateral Thinking»,1972). Вскоре я намереваюсь приступить к новойкниге. — Прим. авт.

ОзарениеАрхимед выскочил голым из своей ванны с криком «Эв-рика!». Александер Флеминг неожиданно осознал значе-ние чашки Петри, установив, что один из видов плесне-вого грибка выделяет пенициллин. Кекуле увидел во снебензоловое кольцо в виде змеи, кусающей себя за хвост.Моменты озарения, когда кричат «Эврика!» или с чув-ством произносят «Ага!», должным образом занесены ванналы историками, изучающими творческий прогресс.Есть и несколько более медленная форма озарения —парадигматические сдвиги. Дело не в накоплении новыхданных в пользу чего-либо. Каким-то образом мы про-сто начинаем видеть вещи в другом свете.

Как может иметь место озарение в паттерн-системе,где все должно протекать согласно установленным пат-тернам? Разве паттерн-система не является прямой про-тивоположностью происходящему в случае озарения,когда мы неожиданным образом получаем новый пат-терн? Парадокс состоит в том, что природе паттерн-сис-тем как раз присуще то, из чего вытекает феномен оза-рения. И опять можно проследить тесную аналогию сюмором.

Пока мы следуем по главной дороге, мы не можем по-пасть на второстепенную. Однако если каким-то образомнам доводится начать с какой-то точки на второстепен-ной дороге или возле нее, нам немедленно открывается«задний», ретроспективный вид на проблему и мы пони-маем, что «все сходится». Это может быть случайное за-мечание, новая информация, нечто позволившее намначать с нового места. Пресловутое яблоко, упавшее наголову Ньютону (что, скорее всего, выдумки), являетсякак раз примером такого рода.

Интуиция и озарение не одно и то же. Озарение — этонеожиданное осознание, как в случае с математиком или

программистом, который неожиданно понимает, что за-дача, над которой он трудился, может быть решена го-раздо более простым способом. Интуиция — это посте-пенное накопление фоновых паттернов, которые часто неудается выразить средствами языка или даже осознать.Иногда удается подобрать некий недостающий важныйпаттерн, после чего вся сеть паттернов оказывается до-ступной и пригодной для использования.

Мы можем попробовать вызвать феномен озаренияискусственным образом. Как же нам обеспечить новуюстартовую точку? Чем заменить случайное событие илиновую информацию, которые открывают доступ к вто-ростепенной дороге? Ответ удивительно прост и ведет коткрытию самого простого метода в области латерально-го мышления. Это метод, которым часто пользуютсялюди, создающие новые изделия или нуждающиеся в но-вых идеях. Мы не можем намеренно выбрать новую стар-товую точку, поскольку велика вероятность влияния ужесуществующих идей по рассматриваемому вопросу. Ины-ми словами, нам нужна новая стартовая точка, но выбратьее мы не можем. Выход из положения состоит в том, что-бы выбрать ее случайным образом.

Мы берем слово (предпочтительно существительное),желательно с функциональной смысловой или ассоциа-тивной нагрузкой. Получаем мы его случайным образом,открыв словарь на любой странице, найдя пятое словосверху, а затем взяв первое следующее за ним существи-тельное, если оно само не существительное. После этогомы рассматриваем взятое слово в отношении к предме-ту, по поводу которого нам нужны новые идеи.

К примеру, предметом рассмотрения является слово«сигарета», а взятым случайным образом оказалось сло-во «светофор». Очень быстро возникает идея снабжатьсигареты широкой красной полосой на некотором рас-стоянии от фильтра. Полоса будет знаменовать собой

«опасную зону», «зону совести» или «зону для принятиярешения» для курильщика. Выкуривание сигареты докрасной полосы уменьшало бы вред от курения, а такжеозначало бы некоторую долю контроля над своими по-ступками. Полосу можно было бы размещать все дальшеот фильтра для тех, кто желает еще больше уменьшитьколичество выкуриваемого.

В пассивной настольной системе такая абсурдно про-стая методика была бы полным нонсенсом, поскольку поопределению случайное слово не является связанным срассматриваемым вопросом. Выходит, что любое словогодится для любого предмета рассмотрения. Это безус-ловный нонсенс с точки зрения пассивной системы. Од-нако в самоорганизующейся системе данный процесссовершенно логичен. Приближаясь к вопросу с перифе-рии, с произвольной стартовой точки, вы скорее нападе-те на нужный след, чем если будете двигаться наружу отцентра. Все это напрямую вытекает из асимметрии пат-тернов.

В дополнение ко всему случайное слово вызывает кжизни определенные паттерны (слово «светофор» застав-ляет вспомнить о контроле, опасности, прекращении дви-жения), в связи с чем поток мысли может проследоватьпо тем паттернам, которые он иначе вряд ли посетил бы.Представленная методика чрезвычайно эффективна иочень легка в использовании. Как я уже отмечал выше,методика случайного слова никогда не могла бы бытьпредложена на основе модели настольной логики.

Эффективность методики случайного слова ни в коемслучае не служит доказательством корректности модели,поскольку могут существовать иные модели, которыедемонстрируют аналогичный эффект. Однако можно ска-зать, что модель действительно полезна, раз она способ-на предложить инструменты для практического мышле-ния, которые затем могут быть испытаны непосредствен-

но на практике. Назначение любой научной модели со-стоит в том, чтобы приносить реальную пользу, а не яв-ляться просто описанием чего бы то ни было.

Обучение в обратную сторону

Если бы вам пришлось обучать кого-нибудь работе натокарном станке для деревообработки, вы, вероятно, ис-пользовали бы следующую последовательность: прове-рить состояние, включить питание, проверить положениерезца в держателе, поместить заготовку в зажимной пат-рон, повторно проверить состояние, осуществить пуск,контролировать процесс... выключить двигатель, достатьрезец, удалить готовое изделие, выключить питание. Этонормальный порядок работы на станке, и поэтому кажет-ся логичным проводить обучение в такой же последова-тельности.

Однако такой порядок обучения на деле может ока-заться не совсем правильным. Возможно, наилучшим яв-лялось бы обучение в обратном порядке. Быть может,первым делом мы должны учить тому, как выключаютстанок, затем тому, как достают готовое изделие... и на-конец — как включают станок.

Логика паттерн-системы подсказывает, что обучениев обратном направлении может быть гораздо более эф-фективным, чем традиционное. Это может быть приме-нено, например, при изучении длинных стихотворныхпроизведений, что подтверждают некоторые мои предва-рительные эксперименты.

Представим себе, что мы изучаем последовательностьАБВГД обычным порядком. Сначала мы изучаем А, за-тем, когда выучили, переходим к Б, а потом к В. В каждомслучае мы переходим от чего-то хорошо нам известного

к чему-то, что мы только начинаем изучать (опираемся,так сказать, на имеющийся багаж знаний). Поскольку мыпродвигаемся по неизвестной территории, мы, скореевсего, где-нибудь допустим ошибку или не туда повер-нем. Кроме того, избавиться от чего-то выученного бы-вает нелегко. Теперь посмотрим на обратный порядок.

Сначала мы изучаем букву Д, а затем начинаем учить Г.Это означает переход от того, что мы только начинаемизучать, к чему-то уже хорошо нами усвоенному. В ре-зультате вероятность допустить ошибку или не там свер-нуть оказывается гораздо ниже. Затем мы изучаем В идвигаемся далее все с большей уверенностью.

Принцип в том, что когда вы знаете, куда двигаетесь,побывав там уже однажды, то это гораздо лучше, чем ко-гда приходится двигаться в неизвестном направлении.Мне рассказывали, что некоторые руководители хора тра-диционно используют такой подход: певцы сначала ра-зучивают последнюю страницу, затем предпоследнюю итак далее. Подобным образом певцы с большей уверен-ностью осваивают материал, двигаясь от неизвестного кизвестному. Мне кажется, что такой принцип применя-ется при обучении игре в гольф. Обучаемый начинает сконца траектории клюшки после удара и постепенно пе-реходит к изучению позиции замаха перед ударом.

Много работы предстоит проделать на данном фрон-те. Но результатом могут стать глобальные измененияподходов в образовании. Осуществить переход от про-стых последовательностей к вопросам все увеличиваю-щейся сложности будет, очевидно, непросто. Что пред-ставляет собой обучение в обратном направлении в кон-тексте все усложняющегося материала? Речь, скорее все-го, может идти о разработке учебной последовательнос-ти для каждого конкретного случая.

Все, что описано выше, идет вразрез с нормальной ин-туицией, но, тем не менее, вытекает напрямую из рассмот-

рения общего поведения самоорганизующихся паттерн-систем. Опять-таки, все это может иметь значительнуюпрактическую ценность.

Временная последовательность

Начиная работать в какой-либо новой сфере деятельно-сти, вы должны тщательно изучить все аспекты этой но-вой для вас сферы деятельности. Верно? Нет!

Традиционный взгляд состоит в том, что вам следуетпрочесть все, что только можно, чтобы накопить нужныезнания. На основании этих знаний вы можете двигатьсявперед. В этом аргументе есть недостаток, и это также не-достаток всего научного метода. Мы не просто приобре-таем знания, мы приобретаем знания, упакованные в видеконцепций и восприятий. В настольной модели знаниявоспринимаются как предметы на крышке стола. Мы мо-жем двигать их по столу по своему желанию. В моделисамоорганизующейся паттерн-системы знания неотрывныот концепций и восприятий. Вместе данные концепциии восприятия дают то, что Томас Кун назвал парадигмой.

Почему прогресс часто происходит благодаря нович-кам в какой-нибудь сфере или специалистам, исходноотносящимся к другой отрасли знания? История недав-но возникшей теории хаоса полна таких примеров. Делоне просто в истеблишменте, желающем защитить соб-ственную территорию. Речь идет о временной последо-вательности. Системы, в которых создаются и использу-ются паттерны, на самом деле ведут летопись времен.Паттерны возникают в прямой зависимости от последо-вательности нашего опыта. Кусочки мозаики связаныдруг с другом, их нельзя свободно перемещать, как в на-стольной модели. Это самая суть природы самооргани-зующихся систем.

В масштабах целой жизни святой Игнатий Лойола(«Дайте мне на воспитание ребенка не старше 7 лет, и япокажу вам мужчину»), Фрейд и марксисты правы.Усвойте с малолетства определенные паттерны, и позднеена их основе возникнут новые паттерны. В сфере наукиистория нашего опыта и исследований в определеннойобласти знаний задает свои собственные паттерны. Ино-гда это хорошо, иногда плохо. Александер Флеминг смограспознать значение пенициллина, по недосмотру зане-сенного в питательную среду, благодаря своему продол-жительному опыту в области борьбы с бактериями. Мойсобственный опыт работы в медицине сыграл большуюроль в формировании интереса к самоорганизующимсясистемам. Если бы я изучал философию, логику, мате-матику или кибернетику, то заразился бы привычкой ма-нипулировать символами и стал бы апологетом настоль-ной модели.

В иных случаях опыт может играть сдерживающуюроль, поскольку мы оказываемся пленниками существу-ющих концепций. Возможно, идеальным подходом былобы прочесть ровно столько литературы по интересующейнас теме, чтобы познакомиться с предметом в целом, а за-тем просто заниматься своей работой, черпая знания изопыта. Однако может возникнуть потребность в изучениивсех эффективных методов и инструментов, используе-мых в данной области знания. Но даже это может таитьсвои опасности: если у вас есть молоток, тогда каждаяпроблема будет восприниматься вами как гвоздь.

Мы руководим авиалиниями, как привыкли руково-дить железной дорогой, просто перенося железнодо-рожные концепции на авиационные. С авиалиниями жеопределенные концепции (фиксированные маршруты,собственный парк воздушных судов) оказываются нетолько ненужными и неэффективными, но еще и доро-гими.

Даже кратковременные системы паттернов зависятсугубо от последовательности. Рассмотрим следующееобъявление по интеркому в полном пассажиров самоле-те, еще не оторвавшемся от земли: «Говорит командирэкипажа. Боюсь, что у меня плохие новости. Вы все слы-шали о перегрузках на местных линиях воздушных со-общений. С сожалением должен сообщить о пятиминут-ной задержке нашего вылета». Это правдивая история.Итак, первая часть сообщения командира приводит пас-сажиров в состояние трепетного ожидания, что скороможет случиться нечто плохое, например серьезная тех-ническая неполадка. Затем упоминание о перегрузках пу-тей сообщения снимает страх, но подразумевает длитель-ную задержку. Путешествие самолетом и без того доста-точно стрессовое мероприятие, чтобы пилоты в доверше-ние всего не умели делать объявления. Командиру сле-довало начать свое сообщение с того, что задержка зай-мет не более пяти минут.

Хорошие новости всегда сообщайте в первую очередь.

Водосбор

Однажды я обедал на берегу реки Миссисипи, находясьпримерно в ста километрах от канадской границы. Мыпривыкли считать эту реку сугубо южной достоприме-чательностью, хотя на самом деле водосборной площа-дью Миссисипи является значительная часть США.

На западе Швейцарии есть интересный горный кряж.Если вы взберетесь наверх в дождливый день и плюнетена восток, ваш плевок постепенно доберется до устьяДуная вместе с бегущей дождевой водой. Но если выплюнете на запад, ваш плевок доберется аж до устья Рей-на в Голландии. Здесь важно отметить два момента:

один — это четкая граница, разделяющая две огромныеводосборные площади, а другой — размер этих площадей.

Миссисипи, Дунай и Рейн обладают огромными во-досборными площадями, и водосборная площадь естьпредмет, о котором я хотел бы поговорить в этом разделе.

Представьте себе трубу диаметром 2,5 сантиметра,выходящую вертикально из земли. Вы пробуете попастьмаленьким шарикоподшипником в отверстие трубы. Что-бы попасть, вам надо либо подойти очень близко, либоприцелиться весьма точно. Теперь возьмем большуюворонку диаметром раструба 30,5 сантиметра и опустимее в отверстие трубы. Задача весьма упростилась. Уже ненадо целиться слишком старательно. Вместо отверстиядиаметром 2,5 сантиметра имеется отверстие диаметром30,5 сантиметра. Результат же при этом будет один итот же.

Воронка — это система, которая позволяет получатьодин и тот же результат от множества различающихсявходных данных. Теперь достанем воронку из трубы иподержим ее над подносом с песком. В каком бы местени попадал шарик в воронку, он будет оказываться в од-ном и том же месте в песке. Если же убрать воронку, слу-чайно брошенный шарик будет приземляться в песок вразличных точках.

Какое это имеет отношение к паттернам у нас в моз-ге? Самое прямое: имеют ли паттерны обширную водо-сборную площадь (как у воронки и реки) или малую (каку трубы без воронки наверху)?

Если положить большую коробку из-под кукурузныххлопьев на стол и начать ходить вокруг нее с фотокаме-рой, вы получите снимки, весьма отличные друг от дру-га. Как так выходит, что мозгу не представляет трудаузнать во всех этих формах и фрагментах целого короб-ку из-под кукурузных хлопьев?

Многие годы исследователи в области искусственно-го интеллекта ломали бы головы над этим свойствоммозга и зрения и разрабатывали бы очень сложные схе-мы, включающие операции сканирования и сравнения.В самоорганизующейся же паттерн-системе ответ оченьпрост. Паттерны, соответствующие коробке из-под хлопь-ев (и объекты, имеющие форму коробки, в целом), име-ют очень широкую водосборную площадь — попадающеев нее оказывается «в плену» одного и того же паттерна.В этом нет ничего особенного или экзотического, всеэто — естественное поведение простой паттерн-системы,которую я описал выше. Иным образом такая система немогла бы работать.

На некоторое время оставим в покое конкурирующиепаттерны и эффект различения по острию ножа и обра-тимся к водосборной площади произвольного паттерна.Если она обширна, тогда множество разных паттернов,имеющих отношение к нему или каким-то образом схо-жих с ним, рано или поздно окажутся воспринимаемы-ми в точности как рассматриваемый паттерн. С точкизрения практического выживания это очень полезныймомент. Вместо того чтобы изучать множество различ-ных паттернов, мы сможем обойтись сравнительно не-большим числом обширных паттернов. Большинство ве-щей окажутся в пределах водосборной площади того илииного паттерна. Вспомните об упрощенных паттернахгрудного ребенка и о том, как большинство вещей легкоумещаются в эти простые, но обширные паттерны.

Как же это происходит? Нарисуйте на листе бумагинесколько небольших окружностей. Каждая из них пред-ставляет конкретное состояние активности в мозге. Каж-дое состояние (при прочих равных условиях — позднеемы увидим, как условия могут различаться) постепеннопотеряет активность вследствие утомления, и на сменуему активизируется новое состояние. Сообразно этому

соединим первую взятую нами окружность с какой-ни-будь другой посредством прямой линии и пометим ли-нию двумя параллельными короткими штрихами, кото-рые будут означать, что это предпочтительный маршрутперехода от состояния к состоянию. Однако если рассмат-риваемое второе состояние, в свою очередь, только чтоуже было активным, оно может быть слишком усталым,чтобы отреагировать на возбуждение, посему нам нуженальтернативный переход от состояния к состоянию. Со-единим первую окружность с любой третьей окружностьюи пометим соединительную линию одним штрихом. Те-перь соединим все окружности случайным образом. Не-обходимо лишь следить за тем, чтобы к каждой окруж-ности подходило по крайней мере две линии: одна долж-на быть помечена двумя штрихами (первый маршрутперемены состояний), а другая — одним (второй марш-рут). Начинать можно с любой окружности. Переход отодной окружности к другой следует осуществлять по пер-вому маршруту, однако если к текущей окружности вытакже подходили по первому маршруту, тогда следуетизбрать второй маршрут.

Как бы мы ни соединяли окружности, наше путеше-ствие от окружности к окружности всегда рано или по-здно закончится циклом, или петлей (иногда двумя).Иными словами, все состояния в рассматриваемой сис-теме переходят в стабильное (циклическое) состояние.В этом нет ничего удивительного. Это естественное по-ведение самоорганизующихся систем в деле перехода отнестабильных состояний к стабильным. Результатом ста-новится стабилизация большого многообразия входныхсигналов в качестве одного и того же паттерна. Это и на-зывается широкой водосборной площадью.

Первоначально, для целей выживания, данный меха-низм широкой водосборной площади таил в себе огром-ные преимущества. Однако затем стали выявляться и

значительные недостатки, от которых страдает наша ци-

вилизация.Инуиты (которых также иногда именуют несколько

оскорбительным словом «эскимосы»), живя в своих жи-лищах-иглу, имеют привычку в холодные ночи согреватьдруг друга своими телами. Когда многим людям прихо-дится сожительствовать в несколько стесненных услови-ях, отношения между ними приобретают особое значе-ние и отличаются тонкой организацией. В этой связи янахожу, что инуитский язык приобрел богатые возмож-ности для передачи нюансов человеческих отношений.У них есть около 20 слов для описания снега, которыйявляется неотъемлемой частью их жизни. Что касаетсясферы человеческих отношений, в инуитском языке име-ется более 20 слов для описания всего диапазона чувствмежду ненавистью и любовью. Например, есть слово(о нем я упоминал ранее), значение которого равносиль-но высказыванию: «Ты мне очень нравишься, но я не по-шел бы с тобой охотиться на тюленя».

Подумайте о практическом аспекте такого богатства всмысловой нагрузке слов. Подумайте о его значении длячеловеческих, деловых («Ты мне очень нравишься, но яне доверяю тебе ни капли») и международных отноше-ний («Мы с вами, безусловно, враги, но нам обоим дове-рена эта планета, — заметил как-то Говард Бейкер*, —и потому мы должны обеспечить ей сносное существова-ние»).

Но у нас нет такого богатства. Английский язык (каки многие другие) чрезвычайно беден в этом отношении.У нас есть слова «любить», «ненавидеть», «нравиться»,«не нравиться», «доверять», «не доверять». У нас есть

* Бейкер Говард — бывший сенатор-республиканец от штата Тен-несси, руководитель администрации президента Рональда Рейгана(1987—1988), а также бывший посол США в Японии (до января2005 года). — Прим. перев.

слова «друг» и «враг». Нам приходится обходиться та-кими грубыми паттернами, и каждый из них имеет оченьширокую водосборную площадь. Проблема еще болееусугубляется явлением центрирования, к описанию ко-торого я вскоре приступлю.

Есть причина, по которой английский столь беден длявыражения смысловых значений. Английский язык — этоязык, богатый на выражения, язык для описания процес-сов. Это значит, что мы можем должным образом описы-вать посредством комбинаций слов, фраз и прилагатель-ных обширный диапазон эмоций, лежащих между любо-вью и ненавистью. Это хорошо для литературы и поэзии,но абсолютно бесполезно для восприятия. Описание — этоодно, а восприятие — другое. Описание описывает воспри-ятие, которое уже имело место. Восприятие же — это то,что происходит прямо сейчас. Нам нужны более богатыеи сочные паттерны прямо сейчас, для текущего момента,а не пути описания нюансов того, что уже в прошлом.

В результате люди, говорящие на английском языке,оказываются заложниками богатой экспрессивности это-го языка, а ведь английский язык имеет столько защит-ников. Статический немецкий и сложный для восприя-тия японский поначалу кажутся грубоватыми, однако наделе предлагают больше возможностей для сиюминутно-го восприятия. Результатом этого может являться болеевысокий прагматизм соответствующих наций.

Ключевой момент здесь состоит в том, что описатель-ная способность — это далеко не одно и то же, что спо-собность уловить мгновение восприятия.

Представьте себе местность (ландшафт) с несколькимикрупными бассейнами рек. Все оказывается рано илипоздно в той или иной реке. Представьте себе другой ланд-шафт с большим количеством меньших бассейнов, дрени-рующих в различные реки. Мы могли бы назвать такиеконцепции, являющиеся очень обширными водосборными

площадями, стоками или западнями. Слоновая западня —это яма в земле с отвесными стенами. Слон провалива-ется в такую западню и не может выбраться наружу.

Наше цивилизованное мышление полно таких огром-ных концептуальных ловушек, как свобода, справедли-вость, демократия, империализм. Практически невозмож-но подумать о чем-либо другом по соседству с этими ло-вушками, поскольку немедленно оказываешься затяну-тым в общепринятые паттерны, с которыми невозможнопоспорить. Если вы оспариваете демократию, вы, долж-но быть, фашист (еще одна ловушка). Если намекаете насоциализм, вы, должно быть, марксист. Как у грибниковв Англии, у нас очень мало приемлемых «диких» концеп-ций. Французские грибники признают гораздо большевидов грибов. Это стало необходимым в силу коммуни-кационных потребностей демократии.

Теперь мы подходим к феномену «центрирование»,который тесно связан с понятием «водосборная пло-щадь». Это значит, что, какой бы широкой ни была водо-сборная площадь, как только нечто оказалось в ее преде-лах (как нечто находящееся неподалеку от гравитацион-ного поля черной дыры), оно будет затянуто прямо в еецентр. Иными словами, паттерны имеют дело с вещами,очищенными от любых оттенков и нюансов, которыемогли быть присущи им вначале. Посему преступник —это преступник и еще раз преступник.

Разумеется, мы все знаем, что цель цивилизации и об-разования — разбить данные грубые категории на болеетонкие и сложные по составу подклассы и подгруппы. Такпочему же это не работает, как спросила молодая девушкау своей бабушки, когда та накладывала крем от морщин?

За объяснениями вновь обратимся к фразе «стремят-ся разбить данные грубые категории на более тонкие исложные по составу подклассы и подгруппы». Ключевоеслово здесь — «разбить». Следует вспомнить греческих

мыслителей и Аристотеля и взглянуть на основания на-шей логики. Речь идет о категориях, классах и членахмножества. Но категория превыше всего. Итак, мы име-ем общую категорию преступника и стремимся разбитьее на подкатегории. Совершенно ясно, что есть разницамежду человеком, который незаконно торгует акциями,располагая информацией, так сказать, из первых рук,и серийным убийцей, орудующим бензопилой. Но не та-кая уж большая разница, поскольку, даже если мы име-ем в виду эти концепции, мы все же памятуем об общейкатегории преступника.

Как иначе мы могли бы поступать? Вместо широкихкатегорий, которые разбиваются на более конкретныепаттерны, мы могли бы пользоваться богатым разнооб-разием паттернов. Заметив сходные черты между рас-сматриваемыми классами, мы не стали бы объединять этисходные черты в сводные категории (что является самойосновой логической системы, рожденной философами-греками), но использовали бы их в чисто практическойплоскости («у всех этих людей сломана нога, так что мы,наверное, сможем наложить гипс каждому из них»).

Я вернусь позднее к тем серьезным проблемам, кото-рые вытекают из нашей привычки к категоризации, ко-торая усугубляет недостатки паттерн-систем.

Ранее я упоминал об опасности, которую представля-ет фраза «это то же самое, что и...» для творческой работы.Это еще один пример водосборной площади, которыйиспользуется для избавления от всего нового, что нам ненравится. Любой рецензент, не понимающий текст, ко-торый ему дали на рецензию, использует эту стратегию.

Само слово «творчество» является большой концеп-туальной ловушкой в английском языке. Оно охватыва-ет целый ряд вещей — от создания какой-либо ситуации(как в выражении «натворить бед») до художественноготворения, математических озарений, рисунков мелом на

асфальте. Это одна из причин, среди многих других, по-чему мы добились такого слабого прогресса. Именно длятого, чтобы избежать этой концептуальной ловушки, я ипридумал термин «латеральное мышление», относящий-ся непосредственно к изменению концепций и восприя-тий в самоорганизующейся паттерн-системе.

Нам необходимо много, много, много новых слов. Ярост-ные защитники чистоты языка назовут это жаргоном(опять тот же подход: «это то же, что и...»). Они будутутверждать, что существующего языка достаточно, что-бы описать любую вещь, и при этом полностью упуска-ют из виду тот момент, что описание и восприятие — эторазные вещи. Слово «поезд» прекрасно! Фраза «желез-ный рельсовый путь» абсурдна.

Одной из моих последних работ было составлениенового языка для мышления, который позволил бы намвоспринимать концепции в гораздо более широком диа-пазоне; концепции, которые не могут восприниматьсяпри помощи обычного языка по причине противоречиялогике или по причине концептуальных ловушек. Потен-циально такой язык был бы богаче, чем английский (су-губо для определенных целей). Работа проделана, и внастоящее время я пытаюсь найти наилучший способпредставить ее результаты широкой публике.

С помощью существительных мы пытаемся передать,что нечто есть. Затем используем прилагательные, кото-рые выполняют иные функции, сообщая о том, что гово-рящий чувствует. Прилагательные служат для того, что-бы приводить эмоции слушателя в унисон с эмоциямиговорящего. Прилагательные делают свою работу неза-метно и могут быть крайне опасны, поскольку способныпривести в действие (триггер) совершенно неоправдан-ный эмоциональный отклик. Любое прилагательное вкритическом обзоре вызывает подозрение и может слу-жить признаком дурного писательства. Рецензент экспо-

натов мебельной выставки пишет о вычурном кресле.Если читатель не в состоянии увидеть это кресло, таксказать, вживую, он вынужден лишь принять такую дис-кредитирующую информацию.

В то время как мы располагаем весьма грубыми пат-тернами для существительных, паттерны для оценкичего-либо и для прилагательных еще более грубы. Мыиспользуем широкие оценки, такие как плохо/хорошо,правильно/неправильно. Все это обусловлено практичес-кими соображениями — для воспитания детей, для упро-щения образования. Без системы «истинно/ложно» обу-чаемый мог бы легко оказаться жертвой любого препо-давателя, у которого слишком сложные взгляды на мир.Религии нужен способ разделения всего на свете на до-зволенное и недозволенное, чтобы соответствующим об-разом дарить прощение или назначать наказание. Вскорея приступлю к рассмотрению проблемы разделения «поострию ножа», где речь идет о дихотомиях вроде «истин-но/ложно». Пока же я хотел заострить внимание на чрез-вычайной широте охвата, которую демонстрируют дан-ные паттерны.

Можно возразить, что базовое действие само по себеограничивается лишь действием и бездействием, поэто-му есть все основания считать связующие прилагательныетакими же базовыми элементами. Можно сказать, чтохимические балансы в мозге, которые определяют нашибазовые эмоции, также являются ограниченными, в связис чем вполне приемлемо приглашать их к участию в стольже простых вещах. Все это означает стать сторонникомзаговора под названием «дихотомия» (положение «вклю-чено» или «выключено» в электрическом выключателе).

Можно видеть источник запаха или представить себеситуацию, в которой мы ощутили тот или иной запах,однако невозможно увидеть сам запах. Вместе с тем мож-но распознавать запах и поступать сообразно ему. Хоро-

шего повара отличает умение воспроизводить вкусовыеощущения в разных частях ротовой полости, помогаю-щее ему придумывать новые блюда. Нельзя вызвать пе-ред мысленным взором прилагательные вроде «прият-ный» или «ужасный», но можно эмоционально реагиро-вать на них. Мы снова убеждаемся, что они имеют об-ширный охват и весьма абстрактны. Одна из проблем сцентрированием состоит в том, что когда некий опыт напериферии попадает в водосборную площадь паттерна изатем подвергается центрированию в качестве чистогопримера данного паттерна, то все прилагательные и весьсоответствующий эмоциональный багаж оказываютсяприкрепленными к данному восприятию как ярлык.Предположим, вы предоставляете девушке такую рабо-ту, на которой она будет чувствовать себя прекрасно ипо-настоящему найдет применение своим умениям и спо-собностям. Нет слова, которое описывало бы такое вашедействие. Самым близким по значению может быть сло-во «манипуляция», которому сопутствует великое мно-жество негативных аспектов (эксплуатация, преследова-ние собственных интересов, использование тайных пру-жин, обращение с людьми как с вещами). Значительнуючасть любого спора занимает подталкивание оппонентак краю водосборной площади, а затем затягивание его внее, в результате чего все негативные аспекты паттернамогут быть благополучно к нему прикреплены.

Широта охвата паттернов хороша лишь до определен-ного момента, затем она становится опасной и сковываетнас. Так все же, хороши или скверны широкие водосбор-ные площади у паттернов? Неспособность описыватьситуации, где нечто хорошо до определенного момента,а после него — скверно, является серьезным дефектомнашей логической системы, о чем я расскажу позднее.В настольной системе характеристики являются неотъ-емлемым атрибутом объектов.

Различение «по острию ножа»Место действия: финал Уимблдона 1988 года в мужскомодиночном разряде. Борис Беккер играет против СтефанаЭдберга. Беккер делает мощную подачу, Эдберг делаетшаг в сторону, пропуская мяч. Мяч приземляется в 5 сан-тиметрах за задней линией. Как Эдберг смог определить,что мяч выйдет в аут? Мяч летел с большой скоростью иупал всего в 5 сантиметрах от линии. Ответ в том, что нашразум чрезвычайно хорошо приспособлен делать оценку«по острию ножа». Опять-таки, это вытекает простым инепосредственным образом из самой природы того сортасамоорганизующихся систем, которые я здесь описал.

Антрополога чрезвычайно заинтересовали две дерев-ни, находящиеся на расстоянии менее мили друг от дру-га, но в которых люди разговаривают на столь отличаю-щихся диалектах, что это практически два различныхязыка. Наверняка между деревнями должен был бытькакой-то обмен. Наверняка их диалекты должны былистать похожими. Как так получилось? Ответ прост. Име-ются две речные долины, и поселения образовались воз-ле самых рек. Люди в каждом поселении являлись соро-дичами и общались только с людьми ниже по течению.Этим объясняется разница в диалектах. Постепенно по-селения расширялись вглубь суши, дальше от реки, покакруги распространения почти не пересеклись. Две рас-сматриваемые деревни находятся на окраинах круга рас-пространения своего племени. Иными словами, речь идето двух деревнях, повернутых спиной друг к другу, а ли-цами — в противоположные стороны.

Вернемся к тому горному гребню на западе Швейца-рии, который расположен на границе между бассейнамирек Рейн и Дунай. В одном направлении плевок будетунесен в Рейн, а в другом — в Дунай. Если представитьсебе два расширяющихся речных бассейна, рано или по-

здно настанет момент, когда они соприкоснутся в какой-то точке, ведь пойти внахлест они не могут. В этой точ-ке, как на острие ножа, малейший фактор может статьрешающим в вопросе, на чьей стороне окажется что-либо.

Представьте себе высокий тонкий шест, балансирую-щий на одном из своих концов. Малейшее дуновение вет-ра способно заставить его упасть либо в одну сторону,либо в другую. Когда шест окажется на земле, его конецбудет очень далеко от места предполагаемого падения вдругую сторону.

Самоорганизующиеся системы нестабильны в проме-жутке между стабильными состояниями (установивши-мися паттернами). Результатом всегда будет тот или инойпаттерн. Процесс обеспечит очень точную дифференци-ацию, если водосборные площади двух паттернов грани-чат друг с другом.

Возможно, две самые классовые страны в мире — этоВеликобритания и Советский Союз. В Великобританииразделение на классы отчасти обусловлено исторически,но также и основано на целой серии различных призна-ков (акцент, школа, одежда, работа, умение держать себяи другие). В Советском Союзе деление на классы осуще-ствлялось по уровню собственной значимости. Оцениваяклассовую принадлежность лица, стоящего перед ним, че-ловек проводит на сознательном и подсознательном уровнецелый ряд мысленных сравнений и различений («он одиниз наших», «она не важная птица» и тому подобное).

Данное свойство ума очень важно с точки зрения вы-живания в обществе, поскольку позволяет преодолеватьколебание. Распознание, восприятия и суждение могутбыть очень быстрыми. Как я вскоре объясню, разум спо-собен очень быстро переходить от сомнения («можетбыть») к полной уверенности.

Различение «по острию ножа» играет основную рольв дихотомиях, которые столь важны в нашей традицион-

ной настольной логической системе. Для того чтобы ис-лользовать важный принцип взаимоисключения/проти-воречия, нам нужны две взаимоисключающие категории.Их нелегко найти, поэтому мы их создаем. Мы делаемэто с помощью частицы «не».

Можете ли вы представить себе «не апельсин»? Покрайней мере, выговорить такое можно. Затем можно ска-зать, что нечто не может быть апельсином и не апельси-ном одновременно. Поэтому, если у нас есть «демократия»,все другое мы называем «не демократия». Нашему мозгуне вполне комфортно с подобными вещами, посколькуне существует естественных паттернов для «не апельсина».

С шахматными фигурами все гораздо проще. Если ска-зать «не белая фигура», естественно, немедленно пред-ставляется черная фигура. Иными словами, разум стре-мится заполнить вакуум, образуемый отрицанием «не»,чем-то осязаемым. Не демократия принимается означа-ющей диктатуру.

Поскольку дихотомии устроены подобным образом,мы обречены на проигрыш. Критикуя демократию, выстановитесь поклонником диктатуры (и вам, стало быть,положены все ярлыки, соответствующие ей). Вместе стем существует множество других типов государственно-го устройства, отличающихся как от демократии, так иот диктатуры, некоторые из которых я могу себе пред-ставить, а некоторые пока даже не могу.

Позднее я собираюсь более подробно исследовать дан-ную серьезную опасность, таящуюся в дихотомиях. Опас-ность прежде всего в том, что мы создаем эту искусст-венную систему оценок в угоду собственной логике, а за-тем позволяем ей руководить нашими взглядами на мир.В результате это становится основой для всякого родаразделения людей на «наших» и «не наших», к тому жене возникают новые восприятия, пересекающие границутакого разделения.

Если суд не признал человека виновным, неужели неясно, что он невиновен? Какая другая система могла быбыть тут предложена? Многие судебные системы вродебританских судов работают на такой грубой основе.В других системах допускаются иные категории. В Шот-ландии, например, возможен вердикт недоказанности, ко-торый ни в коем случае не то же самое, что вердикт не-виновности. В американской системе есть нечто называе-мое «noli contendere»: обвиняемый не признает своювину, но и не оспаривает обвинение. Мы могли бы дажепредставить систему будущего, в которой имеется вер-дикт подозрения степени I или вердикт подозрения сте-пени IV. Я вовсе не собираюсь доказывать совершенствоэтой системы — просто она была бы другой.

Есть два типа ученых: объединители и разделители.Объединители двигаются вперед, замечая, что вещи, ко-торые ранее казались разными, на деле принадлежат кодному классу или характеризуются одним и тем же при-знаком, лежащим в их основаниях. Разделители, с дру-гой стороны, добиваются успеха на своем поприще, до-казывая, что вещи, которые всегда рассматривались какпохожие или относящиеся к одному классу, на самом делеочень различаются. Оба этих направления базируются нанаблюдениях, гипотезе, выбранной для дифференциацииоснове и на привычке различения «по острию ножа».

Очевидно, что обширная водосборная площадь, цент-рирование и различение «по острию ножа» означают, чтодве вещи, которые на деле очень близки, могут рассмат-риваться как очень разные. Речь идет о процессе сдвигав восприятии.

Девушка добровольно тратит свои время и деньги,помогая беднякам в городе. Никто не спорит, что это бла-городно, прекрасно и по-христиански. Посмотрим, чтопроизойдет, когда начнет работать сдвиг в восприятии.Первую водосборную площадь предоставляет понятие

«полная благих намерений», которое вполне соответству-ет истине, но уже несет в себе некоторую иронию. Далееследует «благодетельница», и здесь уже прослеживаетсянамек на «потакание собственному тщеславию» и обра-щение добра на пользу самой себе. Следующий сдвигприводит к восприятию былой «благодетельницы» в ка-честве «зануды». Подобным образом можно низвергнутьчто угодно, используя процесс перцепционного сдвига.

Очередность

В дни золотой лихорадки каждый старатель стремилсязахватить участок для разработки. На опаловых приискахв Австралии старатель сначала столбит участок, а затемборется с искушением начать рыть туннель в сторону, научасток соседа. Если кто-то застолбил участок, вы неимеете права застолбить его по-новому. Другой человекимеет преимущество перед вами. Если вдоль вашегоучастка течет река, вы не имеете права вырыть рукав,чтобы отвести воду к себе.

Если имеется установившийся паттерн, невозможноустановить другой паттерн в том же месте, посколькумозг всегда будет возвращаться к первому паттерну. Упо-минавшийся феномен «это то же, что и...» является всеголишь одним примером этого. В результате мы увязаем впаттернах, восприятиях, концепциях и словах.

Язык является энциклопедией невежества. Слова иконцепции формируются в период сравнительного неве-жества, чем и должен являться всякий период в сравне-нии с последующими. Оказавшись «замороженными»в языке, который почти не меняется, восприятия и кон-цепции управляют нашим мышлением и ограничиваютего по любому вопросу, поскольку мы вынуждены исполь-

зовать эти концепции. Попробуй мы разработать новыеконцепции, другие люди нас не поймут (к тому же обви-нят в использовании жаргона) и в любом случае растол-куют наши слова с помощью существующих слов («этото же, что и...»). Это явно тот же феномен, что и встре-ченный нами ранее в связи с вопросом, сколько нужночитать исследователю в его сфере знания, чтобы не ока-заться в плену существующих восприятий.

Требуется много новых слов для описания — и вос-приятия — вещей, которые мы не способны восприниматьв настоящий момент. Восприятие нуждается в определя-ющих рамках, так же как научное исследование данныхпредполагает наличие перцепционных рамок гипотезы.Однако нам также нужны новые слова, чтобы сказать по-новому о вещах, говоря о которых теперь мы используемлибо неадекватные концепции, либо несущие в себе су-губо негативный заряд. Чтобы добиться прогресса, нам,возможно, придется переосмыслить и переопределитьмножество базовых концепций.

Иногда становится возможным установление новогопаттерна в качестве уточненной версии внутри уже су-ществующего паттерна: подобно созданию концепциилатерального мышления в рамках концепции креативно-сти/творчества. Паттерны иногда поддаются изменениюпутем добавления чего-либо к ним и затем смещения(сдвига) их значения. Они также могут быть измененыпутем изменения их эмоциональной нагрузки — по край-ней мере, паттерн может остаться прежним, в отличие отпроизводимого им эффекта. Например, концепция «ста-ромодный» может то нравиться людям, то снова терятьпривлекательность. Иногда это подразумевает возврат кистинным ценностям, настоящему мастерству и подлин-ной кулинарии.

Паттерны редко перестают существовать в результатекритики, обычно это наоборот укрепляет их. Они поги-

бают вследствие атрофии и пренебрежения к ним. Онимогут также погибать или видоизменяться как результатизменений в контексте. Например, контекст, окружавшийпротивозачаточную таблетку, изменил многие представ-ления о сексуальном поведении. Иногда оказываетсявозможным создать совершенно иной паттерн, а затемпостепенно расширить его водосборную площадь, покаона не перекроет часть водосборной площади исходногопаттерна, который мы желали изменить.

Однако фундаментальная трудность остается. Речьидет о создании нового паттерна на территории, котораябыла «застолблена» для существующего паттерна. Попро-буйте побеседовать с менеджером высокого ранга на пред-мет пересмотра концепции прибыли.

Несоответствие

До определенного возраста ребенок требует, чтобы емурассказывали одну и ту же сказку всегда в точности од-ним и тем же способом. Малейшее отклонение от однаж-ды одобренной им линии рассказа немедленно вызываетрезкое недовольство ребенка. Затем приходит возраст,когда ребенку хочется новых сказок.

Одним из основных элементов традиционной настоль-ной логики является принцип взаимоисключения. Онцеликом надуманный, но приносит пользу, когда мы име-ем дело со статическими системами и системами симво-лов. К реальному миру он подходит гораздо меньше, по-скольку нечто может зависеть или не зависеть от того,как мы смотрим на это нечто, а также от обстоятельствмомента. Несмотря на искусственность принципа, разумобладает естественной характеристикой, которая ближедругих к противоречию. Речь идет о несоответствии.

В одном известном эксперименте (Брунера*) испыту-емым предлагали быстро просмотреть колоду карт. В ко-лоде имелись некоторые несоответствия, как, например,восьмерка червей черной масти. Как оказалось, некото-рые испытуемые ощущали попросту физическое недомо-гание, когда натыкались на такие карты.

На первый взгляд наблюдается противоречие междуконцепцией несоответствия, согласно которому нечтодолжно в точности соответствовать ожидаемому, и кон-цепцией широкой водосборной площади, когда все, чтоможет быть «округлено» до определенного паттерна, при-нимается в него безоговорочно. На самом деле никакогопротиворечия нет. Широкая водосборная площадь име-ет место до того, как мы вошли в паттерн. Множестворазличных входящих сигналов со временем стабилизи-руются в один конкретный паттерн. Однако коль скоровход в паттерн произведен или паттерн пребывает в ди-намическом состоянии, любое малейшее отклонение бу-дет немедленно зафиксировано. Это своего рода встро-енный детектор аномалий.

Кто-нибудь рассказывает вам, как во время отпуска наВосточном побережье Шотландии он с восторгом наблю-дал преодоление форелью высоких речных порогов. Вамнемедленно хочется возразить, что это была не форель,а лосось, поскольку преодолевать пороги — характернаячерта именно лосося. Иными словами, вам кажется, чточеловек использует ложный паттерн. Вам, кроме того,может быть доподлинно известно, например из спра-вочника по рыбам, что форель не преодолевает порогов.В этом случае имеет место также несоответствие внутрипаттерна, относящегося к форели.

* Брунер Джером Сеймур (р. 1915) — американский психолог, од-ним из первых начавший исследовать потребность и ценность какорганизующие факторы восприятия. — Прим. перев.

На практике существует несколько типов несоответ-ствия. Первый: «Это больше подходит, чем то». Второй:«Ничего из моего опыта не позволяет мне согласиться стем, что вы мне пытаетесь доказать». Третий: «То, что выутверждаете, прямиком противоречит моему опыту».Четвертый: «Предлагаемое вами логически невозможно».Еще есть тип, который делает ссылку на что-нибудьвеское вроде законов физики (например, относительноутверждений, что некто придумал вечный двигатель).

В чем значение такого естественного явления, как рас-познавание несоответствия? В том, что коль скоро жест-кие категории, абсолюты и дихотомии нашей настольнойлогики принимаются нашим восприятием (посредствомязыка и иными способами), встроенная система распо-знавания несоответствия включается с характерной длянее горячностью, что имеет последствия в худшем слу-чае катастрофические, а в лучшем — нам поставят на вид.Если бы мы относились сравнительно равнодушно к не-соответствиям и просто пожимали плечами или говори-ли бы «Ну и что?» или «Не имеет большого значения,что это не совсем так», тогда догма не казалась бы такойуж возмутительной.

Возможно, в эффекте распознавания несоответствийесть польза в плане выживания. Когда вы включаете пат-терн и следуете ему, вам нужен механизм отключения.Вы видите желтую ягоду и пробуете ее на вкус, но не-ожиданно ощущаете горечь. Следовательно, вам нуженспособ отказаться от исходной идеи. Вот почему борьбас крысами с помощью яда может быть делом таким не-простым.

Возможно, в системных терминах несоответствие —это просто нестабильность в нервной сети, связанная снеспособностью стабилизироваться в установившийсяпаттерн.

ГотовностьГотовность имеет огромное значение и является ключе-вой частью поведения вышеописанной самоорганизую-щейся нервной сети. Я уже уделил внимание этому во-просу, когда описывал модель, но он достаточно важен,поэтому следует снова обсудить его уже несколько подиным углом зрения.

Представьте себе пляж, на котором загорают девуш-ки-красавицы, лежа в полудреме на своих полотенцах.Группа осьминогов с очень длинными щупальцами ти-хонько вылезает на песок и подползает к лежащим де-вушкам. Осьминоги начинают осторожно щекотать не-которых девушек, но не настолько активно, чтобы хотябы одна из них рассмеялась. Девушки, которых щекочут,готовы рассмеяться или, можно сказать, более готовырассмеяться, чем те, которых не щекочут. Одной девушкеповезло — ее пощекотали сразу два осьминога одновре-менно. Она завизжала и расхохоталась.

В более точной модели ее громкий смех привел бы ктому, что другие девушки воздержались бы от смеха (по-давление). Кроме того, девушка сама стала бы осьмино-гом, который, будучи разбуженным, начинает щекотатьсвоих соседей. Я хочу обратить ваше внимание на готов-ность рассмеяться. Имеются различные степени готов-ности, затем порог оказывается достигнутым и раздаетсясмех.

Прибыв с опозданием на концерт юмориста, вы частоне можете понять, почему люди вокруг вас буквальнокатаются от смеха. То, что говорит юморист на сцене, нелишено юмора для вас, но не более того. Дело здесь в том,что до вашего появления в зале готовность смеяться уокружающих постепенно нарастала.

В нервных сетях мозга должно возникнуть возбуж-дение или активизация, чтобы нам прыснуть со смеху.

Нервный узел подвергается щекотанию со стороны дру-гих узлов посредством импульсов. Достигается порого-вая величина возбуждения, после чего нервный узел пе-реходит в активное состояние. Данный эффект частоименуют пороговым, и он характерен для нервных струк-тур. Поступает сигнал, потом еще и еще, но ничего непроисходит — затем неожиданно нерв оказывается пол-ностью в активном состоянии. Термин «порог» позаим-ствован у простой аналогии. За окном вашего дома на-воднение: ливень идет долгое время, и канализация несправляется. Внутри вашего дома идеально сухо. Уровеньводы на улице растет. В вашем доме по-прежнему сухо.Однако как только уровень воды достигнет верхней кром-ки порога вашей двери, вода пойдет внутрь. И вскоре ввашем доме будет столько же воды, что и на улице.

В компьютерной технике и электронике мы привык-ли проводить различие между аналоговыми и цифровы-ми устройствами. Такая дихотомия существует в рассмат-риваемой области знания. В аналоговых системах сигналпропорционален входящему сигналу, так же как весыпоказывают ваш реальный вес. В цифровых устройствахсигнал воспринимается в виде последовательности нулейи единиц (включенное состояние и выключенное), слов-но имеется последовательность выключателей, каждыйиз которых может быть только целиком включен илицеликом выключен. С цифровым представлением инфор-мации гораздо проще иметь дело, поскольку всегда естьвозможность воспроизвести последовательность вклю-ченных/выключенных состояний. Это как если бы фо-тография состояла из множества квадратиков, каждый изкоторых может быть только целиком черным или цели-ком белым. Если бы вам было известно, какого цвета дол-жен быть каждый квадратик, вы смогли бы воспроизвес-ти исходную фотографию в любое время.

Однако система мозга не является ни цифровой, нианалоговой. Она является аналоговой до определенногомомента, затем цифровой, потом снова аналоговой, затемснова цифровой и так далее. Все это имеет место на фонедеятельности биохимических агентов, которые задаютградиенты и полевые эффекты. Возможно, именно двойст-венная природа (аналого-цифровая) делает систему мозгасложной для понимания инженерами-электронщиками.

Чтобы увеличить степень готовности кого-либо иличего-либо (загорающей девушки к смеху, нервной клеткик переходу в активное состояние), необходимо повыситьих чувствительность к дальнейшим сигналам. Различныевходящие сигналы повышают чувствительность различ-ных частей мозга. Внезапно некая область переходит вактивное состояние. Постепенно она утомляется, и ей насмену приходит другая, в зависимости от входящего сиг-нала и степени связности с предыдущей областью. Такимобразом несколько состояний сменяют друг друга и по-степенно формируют паттерн (который может представ-лять собой повторяющийся цикл или временное стаби-лизированное состояние).

Именно так мозг сводит вместе понятия, оцениваетвероятность и сравнивает между собой конкурирующиеварианты. Таким образом работает водосборная площадьпаттерна. Сигналы, повышающие чувствительность, за-дают целую область «быть может» в мозге. Затем неожи-данно это переходит в определенность, и мы ощущаем этокак внезапное озарение/прояснение смысла. Иными сло-вами, мозг является устройством «быть может», котороепереключается в состояние определенности, нужное намдля того, чтобы предпринимать конкретные действия.

Поэзия напрямую основана на этом повышающем ней-ронную чувствительность эффекте. Каждое слово, образили метафора стимулируют ту или иную часть мозга, а врезультате объединенным эффектом является набор пат-

тернов или даже просто эмоции. В отличие от прозы,предоставляющей читателю один паттерн за раз, харак-терной для поэзии чертой является наслоение сразу не-скольких паттернов. В прозе важен логический смысл.Для поэзии важно производить эмоциональный эффект.Проза служит для передачи информации. Поэзия изменя-ет эмоциональный настрой. Поэзия — это группа осьми-ногов, которые щекочут отдыхающих на пляже. Проза —это хоровод, в котором каждый человек щекочет толькоодного человека, следующего за ним. Такое различениедовольно категоричное, поскольку возможно и стремле-ние прозы к наслоению различных образов. Современ-ную живопись можно назвать поэзией по сравнению спрозой классической живописи, за вычетом того сообра-жения, что в живописи всегда присутствует наслоение об-разов, так же как это имеет место с запахами.

Поэзия ближе к перцепционной логике, а проза — к на-стольной. В поэзии мы используем операцию движения,которая столь важна для процесса творчества, свойствен-ного латеральному мышлению. Движению нет ни места,ни логической основы в настольной логике.

Когда мы поймем процесс повышения нейронной чув-ствительности, мы сможем построить на его основе но-вые грамматические формы. Например, я предлагаю вве-сти понятие «stratal» {стратал), которое родственнопонятию «strata»* и означает «слоистая структура».Стратал состоит из четырех-пяти параллельных строк-утверждений по поводу того или иного предмета. Каж-дая строка самостоятельна и не является частью следую-щей строки. Строки-утверждения в пределах страталамогут не давать в сумме некое законченное заключение.Стратал — это не определение, и он не обязан быть ло-гически законченным. В нем могут содержаться проти-

* В переводе с английского — слои. — Прим. перев.

воречивые утверждения. Он может не содержать рифмуи не иметь размера, как стихотворение. Он скорее напо-минает белый стих, но при этом не претендует на худо-жественность. Его цель — стимулировать работу мозга(точно так же, как это делает поэзия). Вот, к примеру,стратал на тему традиционной настольной логики.

Коробки на столе с высокими стенками — что попаловнутрь, назад пути нет.

Мешанину восприятий в определенность, и спокойствие,даримое истиной.

Исследованные кусочки относим к коробкам, стол приэтом очищается.

Как сказать французу по-английски, что ему надо гово-рить по-английски.

А вот стратал на тему перцепционной логики.

Местность под дождем, превращающаяся в реки.

Резиновая модель местности со сложным рельефом, по-лучающаяся в результате накачивания и сдувания.

Достаточно определенности для действия, но недостаточ-но для тюрьмы.

Существующие грубые и тяжеловесные концепции за-мерли на месте.

Новые слова и новые концепции как инструменты ново-го мышления.

Если это воспринимается как плохая поэзия, это по-тому, что на стратал не следует смотреть как на поэзию.Стратал — это способ передачи информации о воспри-ятиях. Специалисты в области рекламы работают в этомнаправлении уже много лет.

КонтекстПодходит к концу ваш ужин в ресторане. На столе передвами шоколадный мусс насыщенного коричневого цветас арманьяком (предположим, его заказала ваша спутница).Представим возможные варианты вашей реакции.

«Люблю шоколадный мусс и с большим удовольствиемсейчас его отведаю». Возможно, вы по-прежнему испы-тываете голод или, даже если уже наелись, вам все равноочень хочется полакомиться муссом.

«Больше не могу съесть ни кусочка». Вы слишком плот-но поели, и у вас «не осталось аппетита» для шоколадно-го мусса.

«Очень хотел бы попробовать, но я на строгой диете и недолжен поддаваться соблазну». Вам хочется полакомить-ся муссом, но вы даете себе команду, которая преоблада-ет над соблазном.

«Не отказался бы от мусса, но я заметил, что от шокола-да у меня бывают мигрени, как и у некоторых другихлюдей». Информированность изменила вашу реакцию нааппетитное блюдо.

«Поскольку я когда-то перенес гепатит, один вид этогомусса вызывает у меня тошноту». Изменение химичес-кого баланса в организме повлияло на ваше отношение кмуссу.

Во всех описанных случаях мусс и обстановка оста-ются теми же, а реакции очень различаются. Здесь мыподходим к ключевому моменту. Если мозг действитель-но является паттерн-системой и наше сознание живет вмире паттернов, безусловно, мусс должен приводить кактивизации одного и того же паттерна. Следовательно,реакция во всех случаях должна быть одинаковой. По-

добное рассуждение всегда использовалось критикамипаттерн-модели мозга.

Основной фактор здесь — контекст. Различный кон-текст означает, что будут задействованы различные пат-терны. Но что тогда контекст означает на языке нервныхклеток мозга? Здесь мы обнаруживаем связь с понятия-ми «готовность» или «чувствительность», описанными впредыдущем разделе.

Рассмотрим пример с гепатитом, одним из послед-ствий которого может являться отсутствие аппетита. Био-химические изменения в организме влияют на механизмформирования голода, и тот более не приводит к возбуж-дению отвечающих за голод зон. В связи с этим мусс невызывает аппетита. То же самое можно сказать о пере-едании. Если же мы голодны, тогда идет стимуляция со-ответствующих зон и паттерн «Какой аппетитный мусс!»оказывается вполне активизированным. Могут быть ииные варианты. Если мы не очень голодны (но дисфунк-ция печени не влияет на наш аппетит и мы не переели),сам вид мусса способен привести в действие механизмголода, который, в свою очередь, делает мусс привлека-тельным для нас. Здесь мы видим, как восприятие спо-собно изменить эмоцию (в широком биохимическомсмысле слова), которая в свою очередь влияет на воспри-ятие.

Таким образом, изменение контекста может быть вы-звано химическими изменениям и в мозге. Вот почемулюдям иногда хочется заниматься сексом, а иногда нет.Иными словами, восприятие способно повлиять на вле-чение к противоположному полу.

На готовность следовать различными паттернами вмозге могут также оказывать влияние иные входящиесигналы, которые поступают в мозг вместе с другими ана-логичными импульсами. Таковые включают команду,которую человек отдает самому себе, вспомнив о необ-

ходимости диеты или о том, что мусс способен стать при-чиной мигрени.

Простым примером восприятия, изменяемого самовну-шением, является эксперимент, который любой можетпровести над собой на каком-нибудь спортивном меропри-ятии. Сначала просто окиньте взглядом собравшихся настадионе людей. Затем дайте себе команду выбрать иззрителей тех, у которых есть что-нибудь красное в одежде.Теперь взгляните на зрителей снова. Неожиданно длясебя вы легко выделяете людей из толпы по заданномупризнаку. Теперь попробуйте проделать то же самое сжелтым цветом. Самовнушение изменяет готовность мозгазамечать красное или желтое. Я вернусь к этому наблюде-нию, когда перейду к рассмотрению процесса внимания.

Здесь мы подходим к интересному и очень важномумоменту, касающемуся свободы воли. На практике, ве-роятно, не имеет значения вопрос, есть ли у нас свободаволи или лишь иллюзия такой свободы. Я внушил одно-му человеку, находящемуся в постгипнотическом состо-янии, следующее: услышав сигнальное слово, он долженподнять вверх зонтик (в середине ужина в ресторане).Человек действительно так поступил, после чего немед-ленно начал доказывать, что сделал это по собственнойволе, объясняя свой поступок той или иной причиной.Недавние эксперименты показывают, что мозг на деленачинает выполнять действие даже до принятия осознан-ного решения выполнить это действие. Это заставляетзадуматься над тем, не является ли свободная воля всеголишь описанием происходящего зачастую помимо чело-веческой воли.

В определенном смысле это фундаментальный и весь-ма важный философский вопрос, поскольку большаячасть нашей цивилизации базируется на концепции сво-боды воли. Религия, поощрение, наказание, право — всеосновываются на данной концепции.

Представьте себе, что ситуация перед вами стимулиру-ет паттерн I (который хорош для наших целей, как илюбой другой). Данный паттерн, который включает всебя наш прошлый опыт и знания в отношении права,религии, правил поведения и тому подобного, приводитв действие эмоциональное настроение, которое, в своюочередь, изменяет то, как мы воспринимаем мир вокругсебя, и позволяет нам принимать противоречащие реше-ния. Таким образом, фактор I на деле принимает решениеза нас. Это мы и называем «свобода воли». Итак, паттерн-системы не исключают свободу воли. Однако обсуждатьаспекты свободной воли без понимания поведения пат-терн-системы бессмысленно. Не вникая в подробности,уточним, что рассматриваемый паттерн I является фак-тором контекста.

Готовность любого паттерна к пуску, переходу в ак-тивное состояние или превращению в стабилизирован-ный паттерн определяется целым рядом факторов, кото-рые совместно формируют контекст. Вот эти факторы.

Другие входящие сигналы, поступающие одновременноили, наоборот, выключаемые. Сюда следует отнести са-мовнушение и другие внешние факторы (например, за-писка, на которой значится: «Этот мусс отравлен»).

Предыдущий опыт, в том числе тот, что имел место неза-долго, оказывающий влияние на готовность паттерноввследствие утомления нейронных систем и последующе-го восстановления их работоспособности.

Предыстория вопроса или информация о ситуации в це-лом, способная повлиять на контекст, даже если такоевлияние не замечается на уровне сознания.

Эмоции, которые, вероятно, действуют посредством хи-мических связей, но также могут напрямую переносить-ся по нервной ткани.

Химический фон, который может быть либо локализо-ванным, являясь характеристикой мозга, либо являтьсячастью общего химического фона организма.

Связность между собой различных паттернов, котораяоснована на исторической ассоциации и будет определятьготовность идти следующим (речь не столько о контексте,сколько о том, какое имеется количество потенциальныхпаттернов).

Отдаленная история или отложенная в памяти инфор-мация, влияющие на связность между паттернами, упо-мянутую выше.

Итак, мы убедились, что множество факторов явля-ются определяющими для контекста. В связи с этим пат-терн-система способна на более чем одну реакцию на кон-кретную ситуацию. Это больше напоминает авиалайнер,нежели поезд, привязанный к рельсам. Маршрут авиа-лайнера определяется с учетом контекста, факторами вкотором являются наличие свободного воздушного про-странства, погодные условия, наличие по маршруту под-ходящего по условиям аэропорта и так далее. В прошломбытовали утверждения, что паттерн-система слишкомограничена и лишена гибкости, необходимой для того,чтобы описывать все богатство человеческого опыта. Этопотому, что философы, не владея знаниями о поведениисистем, основывали свое понимание паттерн-систем су-губо на слове «паттерн». Если философы будут продол-жать настаивать на использовании слова «паттерн» в егоузком смысле, нам придется придумать новое слово специ-ально для самоорганизующихся паттерн-систем. Опять-таки, видно, как ограничивают нас язык и все та же на-стольная логика.

Имеется история (как и большинство хороших исто-рий, скорее всего, придуманная) о том, как в ранние дникомпьютерной техники компьютер попросили перевес-

ти на русский язык предложение «The spirit is willing, butthe flesh is weak»*. Он, не задумываясь, выдал на печать:«Спирт добровольный, а мясо так себе»**. Проблема ком-пьютерного перевода с языка на язык всегда упиралась вконтекст в самом буквальном смысле этого слова. Слова,окружающие смысл фразы и само ее название, являютсячастью контекста и повышают чувствительность опреде-ленных частей мозга, вследствие чего некоторые паттер-ны возбуждаются с большей готовностью, чем другие.Мозг легко и почти автоматически справляется с зада-чей определения контекста ввиду упомянутого явленияповышения чувствительности областей мозга, что явля-ется нормальной частью поведения нейронных систем.

Здесь я снова хотел бы подчеркнуть, что явления,представленные вашему вниманию в этой книге (такие,как контекст), не есть некие специальные вещи, кото-рые мозг запрограммирован выполнять, но непосред-ственно вытекают простым и неизбежным образом изестественного поведения систем, которое я описал.

Многие важные практические вещи могут быть полу-чены, если должным образом понимать контекст. Неко-торые художники и рассказчики успешно используют этообстоятельство. Я же хотел бы отметить чрезвычайнопростой метод мышления, основанный непосредственнона явлении контекста.

Система шести шляп мышления в настоящее времяэффективно используется рядом крупных корпораций.

Задаем шесть искусственных контекстов мыслитель-ной деятельности и описываем их как шесть шляп, кото-рые можно, в метафорическом смысле, надевать и сни-мать с головы. Белая шляпа знаменует собой внимание к

* «Дух бодр, плоть же немощна» (англ.). Цитата из Нового Завета(От Матфея, 26:41 и От Марка, 14:38). — Прим. перев.

** Игра слов: слово «spirit» (англ.) может быть переведено как«спирт», «алкоголь»; а слово «flesh» — как «мясо». — Прим. перев.

голым фактам и объективным данным. Красная шляпапозволяет использовать интуицию и чувства, не апелли-руя к здравому смыслу. Черная шляпа, представляющаясобой логическое отрицание, предопределяет осторож-ный подход и стремление обосновать, почему нечто неможет быть сделано. Желтая шляпа является логическимутверждением, и в центре ее внимания — выгоды и обо-снованность. Для творческого мышления имеется зеле-ная шляпа, функция которой — предлагать новые идеи иразличные сценарии развития событий. Синяя шляпаобеспечивает контроль над процессом, ее интересует несам предмет обсуждения, а мыслительный процесс вокругданного предмета (мета-познавание).

Система шести шляп мышления по своей работе оченьнапоминает предложенный вам в начале данного разде-ла сеанс самовнушения на спортивном мероприятии (тре-бовалось увидеть зрителей с чем-то красным в одежде,желтым и так далее). Шляпы — это ритуал, который за-дает требуемый контекст. На практике речь идет о спо-собе задания эмоционального настроя.

Существует предположение, что биохимический со-став мозга в те моменты, когда мы мыслим позитивно,может слегка отличаться от того, который имеет место,когда мы мыслим негативно. Если это так, тогда нечтовроде системы шести шляп мышления нам просто необ-ходимо, поскольку, если мы будем предпринимать всетипы мышления одновременно, тогда мы никогда не смо-жем обеспечить оптимальный химический состав мозгадля каждого типа мышления. Если в самом деле имеетсяразница в биохимическом составе, тогда шляпы могутслужить посредниками, регулирующими химическийсостав в нужную сторону.

Самое главное, что данная простая система оказыва-ется высокоэффективной на практике и используется

6 Зак. 900

организациями, которые устали решать вопросы непро-дуктивным способом аргументированного спора.

Из рассмотрения понятия контекста вытекает оченьважный момент. Традиционная настольная логика с ееабсолютами просто не предусматривает контекста (вещь —это вещь и еще раз вещь; преступник — это преступник иеще раз преступник). Является ли причиной кражи го-лодная семья, потребность в острых ощущениях илиобычный способ заработать денег на жизнь, конечнымрезультатом становится просто преступник. На практи-ке имеет место некоторая гибкость в суждениях: обстоя-тельства преступления могут быть отягчающими илисмягчающими, наказание может быть мягче или суровее,однако систему это не меняет. Неспособность принять вовнимание обстоятельства является крупным недостаткомтрадиционной настольной логики, и в качестве средстваот этого я в скором времени предложу и опишу новыйтип логики, называемый ходикой, который заменяет абсо-лютное «быть» на текучее «в направлении куда». В этойновой водной логике можно будет сказать: событие Аперетекает в событие Б при условии В.

Цикличность

Существует история о том, как в дни нефтяного бумав Хьюстоне офисы для менеджеров высшего ранга пере-несли с верхних этажей на первый. Виной всему был ди-ректор по пожарной безопасности, который неоднократ-но проводил пожарные тревоги, в ходе которых мене-джерам приходилось эвакуироваться из здания без помо-щи лифта.

Моя знакомая, очень талантливая журналистка, гото-ва подняться пешком на двадцатый этаж на вечеринку в

Нью-Йорке, поскольку у нее фобия к лифтам. Она небоится, что лифт сломается и, оборвавшись, упадет, нобоится в нем застрять. Когда бы ей на глаза ни попалсялифт, она не видит ничего другого, кроме западни, в кото-рую она может угодить. Шансы на то, что лифт застря-нет, наверное, не больше, чем шансы подавиться биф-штексом, но восприятие не поддается логике статистики.В фобиях имеет место цикличность, поскольку, если вывсегда будете избегать ситуации, в которую боитесь уго-дить, вам никогда не накопить достаточно опыта для того,чтобы убедиться, что ваши страхи беспочвенны. Если вытак и не побеседуете по душам с коллегой-ворчуном, вам,возможно, никогда не узнать, что в действительности оночень милый человек.

Предположим, у вас есть гипотеза, что личность чело-века целиком определяется тем, насколько он любит своюмать. Если человек в зрелом возрасте демонстрируетлюбовь к своей матери, это подтверждает вашу теорию.Если же человек терпеть не может свою мать, вы объяс-няете это тем, что, мол, ненависть есть другая форма люб-ви и знаменует в конечном счете то же самое. Если чело-век демонстрирует равнодушие, вы интерпретируете егокак старательно скрываемую любовь. С такой гипотезой,системой убеждений, мировоззрением мы в конечномитоге обнаруживаем, что любой случай, какой бы мы нивзяли, подтверждает наше убеждение. Если это убежде-ние по всем признакам напоминает гипотезу Фрейда, этовсего лишь результат явления «это то же самое, что и...»,которое я уже неоднократно упоминал.

Любая научная гипотеза служит опорой для восприя-тия, которое, в свою очередь, настраивает нас на поискданных, подкрепляющих гипотезу. Во всех этих случаяхмы наблюдаем цикличность в самом широком смыслеслова. Базовый принцип состоит в том, что восприятияопределяют наш взгляд на мир таким образом, что в ре-

зультате мы подкрепляем для себя означенные восприя-тия. Восприятия являются формой готовности воспри-нимать и действуют посредством механизмов чувстви-тельности и контекста, вследствие чего мы видим скорееодно, нежели другое, как в случае, когда мы настраиваемсвой мозг замечать людей с красными элементами в одеж-де на спортивном мероприятии. Мы вернемся к этомувопросу, когда будем далее рассматривать феномен вни-мания.

Женщина-менеджер, работающая в банке, все никакне получит повышения, которого, как ей кажется, она за-служивает. Она объясняет это дискриминацией по поло-вому признаку. Поскольку она так это представляет, всетаким образом для нее и будет. Истинная причина мо-жет состоять в том, что ей, возможно, не хватает квали-фикации по сравнению с человеком, которому отдалипост. Очевидно, что бывают времена, когда и то и другоеобъяснение сойдет за истинное. Однако в любом случаеженщина с феминистскими взглядами скорее восприметданную ситуацию как пример дискриминации в отноше-нии женщин, в связи с чем ее убеждение получит допол-нительное подкрепление.

В Великобритании у одного уроженца Индии разви-лось редкое кожное заболевание, при котором кожа те-ряет способность вырабатывать пигмент (витклиго). В ре-зультате он стал «белым». Это позволило ему испытатьощущения пребывания как «белым», так и «темнокожим»в своей жизни. Он рассказывал, что очень часто (в райо-не, где он жил) люди были настолько готовы столкнуть-ся с расовой дискриминацией, что любое невежливоеслово, сказанное продавцом в магазине, всегда воспри-нималось как проявление таковой.

Язык и восприятие представляют цикличность в ееочень базовой форме. Язык вытекает из опыта, являясьсистемой ссылок для описания опыта. Язык позволяет

нам, в частности, вызывать в памяти переживания, кото-рых мы не испытываем в данный момент времени. Но кактолько язык оказывается в нашем распоряжении, мы всостоянии видеть мир только в категориях, определен-ных в языковых терминах или упакованных в языковуюоболочку. В этом состоит опасность, о которой я уже упо-минал и к которой вернусь позднее.

Цикличность — это одна из фундаментальных функ-ций любой самоорганизующейся паттерн-системы. Про-стая иллюстрация стабилизации такой системы в повто-ряющемся паттерне предлагалась ранее. Возможно, то,что мы называем «мысль», на деле является циклич-ностью данного рода. Или же мысль является временнымстабильным состоянием в процессе перехода от одной ак-тивной области к другой (то есть следующее состояниебывает не готово к переходу к активному состоянию —и активность задерживается в пределах текущей области).

Также возможно, что концепции базируются на цик-личных состояниях, которые могут включать в свой циклслово — ту самую языковую единицу, которой мы назы-ваем рассматриваемую концепцию. В этом смысле кон-цепции на деле являются мини-убеждениями.

Увеличив масштаб, можно перейти к макроцикличес-ким состояниям, описанным в данном разделе. В их слу-чае опыт включает восприятие, которое затем управляеттем, что мы видим перед собой. Мы столкнулись с этимявлением в одном из вариантов, когда решали, братьсянам за шоколадный мусс или нет. Мы не особо голодны,однако вид мусса возбуждает аппетит, и в связи с этиммы воспринимаем мусс как нечто желаемое.

Данный вид циклического состояния важен, посколь-ку может пониматься как основа фобий, паранойи и сис-тем веры в целом. Паранойя являет собой любопытней-шую душевную болезнь, поскольку, по всей видимости,отличается от всех других. Большинство психических

заболеваний сопровождаются нарушением рассудка икоординации движений. С паранойей все как раз наобо-рот. У больного наблюдается прямо-таки избыток здра-вого смысла. Все происходящее замечательным логичес-ким образом может быть умещено в единую картину, гдесам больной пребывает в самом центре. Как только та-кой умственный настрой или система убеждений сфор-мированы, любой опыт может быть интерпретирован всоответствующем свете и использован для подкреплениясуществующих убеждений. Звонит телефон, кто-то ошиб-ся номером. Ясное дело, проверяют, есть ли кто дома.Машина простояла припаркованной на другой сторонеулицы целый день. Из нее, бесспорно, следят. Номер ма-шины также может быть истолкован таким образом, буд-то цифры и буквы на нем образуют тайнопись. Заголовокв газете воспринимается как содержащий угрозу жизни.

Очевидно, что цикличные системы убеждений без тру-да формируются в мозге, в связи с чем убеждение/вера —в масштабе ментальных явлений — вещь бросовая, пус-тяковая. Люди готовы поверить практически во что угод-но. Вера — это форма перцепционной истины, однако отреальности она может быть весьма далека. Я не хочу этимсказать, что не может существовать истинных системверы. Все читатели, которые знают, что их система верыистинна, поймут, что мои замечания касаются не ее,а лишь ложных систем веры. Убеждения/верования пред-ставляют собой автономно реализующиеся системы. Нашпрекрасно развитый язык позволяет нам образовыватьсложные цикличные системы понятий путем включенияв них абстрактных идей, не являющихся частью повсе-дневного опыта.

В течение веков один из излюбленных философскихдиспутов имел место между теми, кому казалось, чтовещи существуют сами по себе, а нам лишь остается на-блюдать реальный мир, и теми, кто считал, что вещи су-

ществуют лишь постольку, поскольку мы воспринимаемих. Кажется, одних называли номиналистами, а других —идеалистами, но я не уверен, кто из них был кто, однакоподозреваю, что наблюдателями были номиналисты. Каки в большинстве других философских споров, обе сторо-ны были правы. Опыт формирует восприятия, а послед-ние (посредством названий и языка) позволяют нам ви-деть мир в том или ином свете. Когда вы смотрите наночное небо, вам видны пятнышки света или звезды?

Имеются всякого рода вспомогательные средства, ко-торые использовались во все времена в целях усилениясистем убеждений/верований. Например, если вы созда-ете класс плохих людей, врагов или неверных, тогда высами, понятное дело, относитесь к «хорошим». Ритуалслужит хорошую службу в качестве усилителя веры, по-скольку с каждым его исполнением имеет место такогорода усиление. Действительно, самые прочные системыверы обычно имеют весьма солидную ритуальную базу.Кроме того, ритуал дисциплинирует верующих, ведь длятого, чтобы не выполнить ритуал, от человека требуетсясознательное усилие, к тому же есть такая вещь, как чув-ство вины. Национальные флаги и символы также пред-ставляют собой часть системы веры и категоризации.Любая категория сама по себе является системой веры,и путем деления людей на «наших» и «не наших» мыукрепляем такую систему. Вместе с тем, уже имея кате-гории, мы склонны искать способы все более тонкогоделения вещей на категории и подкатегории «по остриюножа».

Позднее я рассмотрю вопрос об очень важном вкладе,который системы веры вносят в существующую системуоценок и систему ценностей. В то же самое время систе-мы веры в самой своей догматической форме явилисьпричиной многих споров и раздоров. В этом разделе яхотел донести до читателя, что цикличность является

очень естественным и обычным явлением в самооргани-зующихся паттерн-системах. То, что мы называем «ис-тина», часто зависит от этой самой цикличности.

Смысл

Когда я был в Москве, мне рассказывали, что краснаязвезда как символ Советской Армии на самом деле воз-никла вследствие интереса, который Троцкий питал ккаббале*, и происходит от пентаграммы — одного из важ-ных каббалистических знаков. Штаб военного ведомстваСША находится в здании, имеющем форму пятиуголь-ника и называемом Пентагоном**. Казалось бы, должнобыть какое-то значение в том, что две противостоящиевоенные машины используют один и тот же пента-сим-вол. Есть какая-то связь или нет, но человеческий разумхарактеризуется замечательным свойством — неистреби-мым стремлением и способностью во всем находитьсмысл.

Казалось бы, когда перед ним нечто, разум стремитсяизо всех сил понять, что же перед ним. На самом делеразум ничего такого сделать не пытается. Просто различ-ные импульсы, поступающие в самоорганизующуюсясистему, формируют состояние активности, которое за-тем постепенно переходит в стабильное состояние. Этостабильное состояние и есть смысл.

Если в наблюдаемой нами сцене есть нечто знакомое,мы можем игнорировать все остальное и руководство-

* Каббала (др.-евр. — предание) — мистическо-философское тече-ние в иудаизме. Целью каббалы является духовное совершенствова-ние личности, которое позволит человеку понять свое предназначе-ние в материальном мире. — Прим. перев.

** От англ. pentagon — пятиугольник. — Прим. перев.

ваться только возникшим паттерном. К этому аспектунашего внимания я вернусь позднее. Если же нет ничегослишком очевидного или же мы хотим понять ситуациюв целом, тогда мы пытаемся соотнести вещи друг с дру-гом и ищем в них смысл.

В неврологии имеет место процесс ассоциации. Фи-лософы и психологи много говорили и говорят об ассо-циации, и все не напрасно. На специальном языке, намикроуровне, речь идет о том, что, когда две областинервной сети активизируются совместно, в последующемсвязь данных областей друг с другом будет прочнее, чемс другими областями. Я предсказывал это в своей книге«Механизм разума» («The Mechanism of Mind»), и к на-стоящему времени это стало, похоже, бесспорным фак-том в физиологии. Данная связь обеспечивается особымэнзимом, который возникает на точках соприкосновениянейронов и в дальнейшем облегчает передачу сигнала поданному пути.

С сигналами, поступающими в мозг, могут случитьсятри вещи. Эффект обширной водосборной площади мо-жет привести к возникновению определенного паттерна.Какой-то элемент ситуации может привлечь внимание(и привести к возникновению паттерна), а остальное про-сто игнорируется. Вся ситуация может быть рассмотре-на с целью выявить в ней смысл. По мере того как мыстановимся старше, сформированных паттернов стано-вится все больше, поэтому факторы обучения и выявле-ния смысла постепенно теряют актуальность.

Возможно, простейшим примером операции со смыс-лом является причинно-следственная связь. Если за чем-либо всегда следует нечто другое, мы склонны считать,что первое является причиной второго. Данный тип ассо-циации естествен, и философ Кант был, вероятно, прав,предположив, что разум имеет в своем распоряжениинекоторое ограниченное число способов сводить вещи

вместе в смысловую ассоциацию. Причина и следствиесоставляют временную последовательность, которая мо-жет быть воспринята и воспроизведена в виде времен-ной последовательности потока паттернов в мозге. Современем такое естественное восприятие причинно-след-ственной ассоциации прочно утверждается как концеп-ция, вследствие чего мы всегда и во всем пытаемся най-ти причину.

Работая врачом, я наблюдал, как многие пациенты,узнав о том, что они больны раком, прилагали массу уси-лий, чтобы отыскать в памяти событие, приведшее, по ихмнению, к развитию данного заболевания. Это моглобыть падение с высоты или длительный период пережи-ваний. Доля правды в предположении есть — душевноесостояние способно снизить эффективность иммуннойсистемы. Все носит на себе отпечаток нашей потребностиво всем отыскать причину.

Причинно-следственная связь — это связь событийчерез время. Группируя связанные между собой события,мы получаем узнаваемые объекты, ситуации, концепции.Повторное группирование объектов позволяет нам отде-лить повторяемый опыт от единичных, несвязных собы-тий. Если в то же самое время мы изучаем язык, тогдаопыт, описываемый нами с помощью языка, будет усва-иваться лучше. Если принять галлюциноген, напримерЛСД*, мы сможем (посредством нарушения координациив нервных путях) изменить обычный порядок вещей, такчто теперь объекты будут нам видны не как привычныевещи, но в виде геометрических форм и цветных образовили как-то иначе, раскрывая их внутреннюю суть, как

* ЛСД (ЛСД-25) — диэтиламид лизергиновой кислоты — психо-активное средство, вызывающее галлюцинации, искажение восприя-тия времени и пространства, а также эмоциональные расстройства, поинтенсивности приближающиеся к психозу. — Прим. перев.

сказали бы некоторые люди. То, что это мог бы быть за-нимательный эксперимент, возможно. Однако то, что этопуть к глубже скрывающейся истине, всего лишь вопросверы. Что более истинно: настроенное пианино или не-настроенное? На такую аналогию можно было бы возра-зить так: что лучше — пианино, на котором исполняетсяновое музыкальное произведение, или же пианино, накотором исполняют нечто давно известное?

Представьте себе, что на столе рассыпаны пластмас-совые фигурки. Вы должны сложить их вместе, так что-бы в итоге получилось человеческое лицо или мост. Выс тем или иным успехом справитесь с этим заданием.Если бы вам не давали четких инструкций, а просто пред-ложили сложить фигурки вместе, чтобы получилась ка-кая-нибудь композиция, вы просто подвигали бы фигур-ки по столу, пока не возникла бы какая-нибудь приемле-мая картина, которую вы затем постарались бы довестидо совершенства. Если бы вам она все же не понравиласьили просто из творческого интереса, вы попробовали быеще и еще раз. Возможно, если бы вы просто перемеша-ли фигурки, у вас случайным образом возникло бы что-то подходящее (тут вы видите чью-нибудь голову, здесьноги и тому подобное). В большинстве случаев вы дви-гали бы фигурками, пока что-нибудь не подвернулось,после чего постарались бы довершить картину.

Фигуркам не надо быть конкретными. Вы можетеиметь набор абстрактных концепций, из которых пытае-тесь составить целостную картину. Вы пробуете различ-ными способами и каждый раз получаете другую карти-ну. Если наблюдаете пустые места, пробелы, вы можетепопробовать заполнить их новоиспеченной концепцией.Такого рода игра — это то, чем философы занимаютсяуже много веков, пытаясь построить картину мира. Этимже занимается каждый человек изо дня в день, однакоменее помпезным образом.

Когда-то в истории Талейран (во Франции) и Мет-терних (в Австрии) являлись двумя хитрыми противни-ками в дипломатических интригах и борьбе за влияние вполитике, существовавшей в Европе в то время. КогдаТалейран умер и эта новость достигла ушей князя Мет-терниха, приближенные слышали, как он пробормотал:«Интересно, что он имел этим в виду». Все имеет своезначение, если мы считаем, что это действительно так.

Люди, которые часто обращаются к гадалкам или узна-ют судьбу у прорицателей, знают, что можно так вписатьв свою жизнь внушаемые вещи, что прорицания будутказаться правдивыми. Обычно это вопрос того, на чтообращать внимание, а что игнорировать; придавать зна-чение тому, что в иных условиях вы просто не заметилибы; а также нередко речь идет о прорицаниях, реализуе-мых сами собой (если вам скажут, что вы вскоре встре-тите важного для вас незнакомца или незнакомку тем-ной масти, вы начнете уделять такое пристальное вни-мание темноволосым людям, что в конце концов ваши сними отношения могут стать по-настоящему особенны-ми). Это не доказывает, что все гадалки — шарлатанки,а просто показывает, что разум имеет замечательную спо-собность во всем находить смысл.

Естественная тенденция самоорганизующихся пат-терн-систем, состоящая в достижении стабильного состо-яния, лежит в основе способности объединять вещи водно смысловое целое.

Внимание

Искусство — это хореография внимания.Вы стоите перед красивым зданием. Оно представля-

ется вам осмысленным целым. Затем ваше внимание пе-

реключается на колонны, расположение окон, козыреккрыши, затем обратно на здание в целом, потом вновь наподробности: какие-нибудь декоративные элементы вро-де барельефов и так далее. Речь идет о настоящем танцевашего внимания.

Внимание, возможно, является самым замечательнымаспектом в поведении нашего восприятия. Стоя передзданием, вы вольны направить свое внимание на любуюего часть и элемент. Вы можете посмотреть на параднуюдверь. Можете посмотреть на верхний левый угол. Иливы можете решить, что ваше внимание привлекают про-порции здания. Такое право выбора служит усилениемощущения своего «я» и свободы воли.

Итак, есть поток внимания и управление вниманием.Вначале я хотел бы рассмотреть управление вниманием.Войдите в комнату и, глядя прямо перед собой, повто-ряйте: «Стул, стул, стул». Если вы не будете сознательнопротивиться этому, то обнаружите, что ваше вниманиенаправлено на стул, находящийся в комнате (если он таместь), даже если вы не смотрите на него. Это процесс,похожий на тот, что имел место, когда вы внушали само-му себе увидеть красный элемент в одежде зрителей настадионе. Внушение повышает чувствительность опреде-ленных областей, активизируются соответствующие пат-терны, и в результате мы замечаем требуемые вещи илиобращаем на них внимание.

Инструкции, направляющие внимание, могут бытьеще более простыми. Путешественник возвращается издалекой страны и рассказывает о действующем вулканеи странной птице, которая не летает. Что еще встрети-лось ему? Спонсорскому комитету хочется большего заденьги, на которые была снаряжена экспедиция. Поэто-му путешественника посылают обратно, снабдив его не-кими простыми инструкциями, на что обращать внима-ние: посмотри на север — запиши, что увидишь; затем на

юг — запиши, что увидишь; потом на восток — запиши,что увидишь; и наконец, на запад — запиши, что увидишь.Следуя таким инструкциям, путешественник вернется сгораздо более содержательным отчетом.

Именно такой метод мы используем для обучения спомощью программы CoRT навыкам мышления в шко-лах. В разделе этой программы, посвященном расшире-нию навыков восприятия, мы предлагаем ряд простыхинструментов для управления вниманием, например ме-тод ПМИ. Он используется для намеренного отысканияПлюсов, Минусов и Интересных моментов. В результатечеловек оказывается в состоянии должным образом оце-нить предмет рассмотрения, вместо того чтобы простовыбирать некую во многом обусловленную эмоциямиисходную позицию и затем использовать мышление су-губо для отстаивания данной позиции. Имеется такжеметод СиП (Следствия и Последовательность), предна-значенный для того, чтобы обучаемый обращал вниманиена последствия своих действий. Есть также инструментВДЛ — это когда внимание следует обращать на ВзглядыДругих Людей, участвующих в обсуждении. Означенныеметоды обкатываются на целом многообразии учебныхпримеров с целью закрепления у обучаемых навыка ис-пользования данных инструментов, которые затем могутбыть перенесены на ситуации реальной жизни — и такойперенос действительно осуществляется обучаемыми.

Стоя перед картиной в художественной галерее, чело-век говорит: «Она мне нравится» или «Она мне не нра-вится». Прослушав курс искусствоведения, тот же самыйчеловек будет стоять перед той же самой картиной, нотеперь уже вооруженный целым набором средств управ-ления вниманием: посмотри на композицию; обративнимание на подбор цветов; посмотри на то, как авториспользовал свет и тень; оцени работу кистью; посмотрина то, как изображена одежда; посмотри на отработку

деталей второго плана; обрати внимание на персонаживторого плана. Со временем такой осмотр со столь слож-ным танцем внимания становится автоматическим. Кро-ме того, подготовленному взгляду теперь могут бытьзаметны детали, такие как эпоха, к которой относится по-лотно, личность автора или конкретный период в твор-честве конкретного живописца (поздний Пикассо, ран-ний Уорхол*).

Мы не можем увидеть нечто, пока не готовы это уви-деть. По этой причине наука продвигается скачкообраз-но, в результате парадигматического сдвига, вследствиечего мы оказываемся способными видеть вещи по-ново-му (я вернусь к этому вопросу позднее). По этой же при-чине анализ данных никогда не позволяет генерироватьвсе идеи, содержащиеся в этих данных. В этой связи ана-лиз весьма ограничен в своих возможностях (в противо-вес заблуждению по поводу неограниченных возможно-стей анализа). Я вернусь к этому вопросу позднее. КнигаДжеймса Глейка о теории хаоса рассказывает, как пио-неры в этой области возвращались к рассмотрению ста-рых данных, но смотрели на них с позиций нового вос-приятия вещей и потому были способны видеть в нихновые аспекты.

Вернемся к чувствительности нервной сети и ее готов-ности перейти в активное состояние. Сравним управле-ние вниманием путем самовнушения («посмотрите наверхний правый угол») с потоком внимания. Например,мы наблюдаем какую-нибудь сцену, но нас мучит голод,который соответствующим образом влияет на чувстви-тельность нейронных клеток в мозге. Немедленно вни-мание концентрируется на всем, что связано с едой. Мозгнастроен на определенные паттерны, поэтому мы и заме-

* Уорхол Энди — псевдоним; настоящее имя — Уорхола Эндрю(1928-1987) — американский художник, автор фильмов, издатель изначимая персона в поп-арт-движении. — Прим. перев.

чаем их. Если разум настроен на малейшие признаки на-несения обиды или дискриминацию, мы немедленно за-мечаем их (даже если речь идет о ненамеренной дискри-минации или причинении обиды). Мы употребляем сло-во «замечать» и когда поток внимания естественным об-разом натыкается на нечто, и когда нечто само собой ока-зывается в центре внимания.

На самом деле разница между направленным вни-манием и потоком внимания небольшая. Информация,управляющая вниманием, служит повышению чувстви-тельности нейронных сетей в мозге, и поток вниманияперетекает в соответствующие области. В примере со зри-телями на стадионе команда, отданная мозгу, побуждаетего замечать все красное, вследствие чего поток внима-ния концентрируется на красных элементах одежды.

Теперь следует упомянуть об одном ключевом момен-те. Речь идет об унитарном характере внимания. Приро-да самоорганизующейся паттерн-системы (по крайнеймере такой, какую я описал здесь) такова, что у нее един-ственная область стабилизации. Если имеются две кон-курирующие области, тогда большая постепенно увели-чится еще больше, а меньшая исчезнет, даже если разни-ца очень незначительна. Это вытекает непосредственноиз устройства системы и не является условием, придан-ным ей извне. В результате мы имеем одну область вни-мания в любое заданное время. Это не исключает возмож-ности существования функционально различных парал-лельных «мозгов».

Релевантностьи смысловое значениеУказатель туалета в аэропорту может иметь смысловоезначение для вас, но не иметь отношения к делу/реле-вантности, если вам в данный момент не надо в туалет.Если же вам надо в туалет, тогда для вас этот указательбудет иметь как значение, так и релевантность. Если бывы были в Японии или Греции и не смогли бы прочесть,что на нем написано, тогда указатель имел бы для васрелевантность, но не смысловое значение. Поэтому вы нев состоянии были бы оценить, насколько релевантнымдля вас является указатель.

Если вы коллекционируете жуков, византийские ико-ны или инкунабулы*, любой экспонат в вашей сфереинтересов, на который вы наткнулись, будет иметь длявас высокую релевантность. Это может быть совершен-но новый экземпляр в вашей коллекции, о котором вымечтали. Или, возможно, подобный экземпляр у вас ужеимеется, но вы очень хотели бы сравнить новый экземп-ляр с имеющимся в вашей коллекции.

Приехав в страну в качестве туриста, вы слушаетеспортивный репортаж либо о бейсбольном матче в США,либо об игре в крикет в Англии. Некоторые из использу-емых терминов совершенно непонятны для вас, напри-мер «удар офспин» или «глупый мидон» в крикете и «за-груженная база» в бейсболе. У вас просто нет соответ-ствующих паттернов в мозге, которые позволили бы вамраспознать то, о чем идет речь. Позже кто-нибудь вамобъяснит значение всех этих терминов, но вы, вероятно,уже в скором времени их благополучно забудете. Одна-ко большая часть спортивного репортажа будет вам по-

* Инкунабулы (от лат. incunabula — колыбель) — печатные изда-ния в Европе, вышедшие с момента изобретения книгопечатания (се-редина XV века) до начала XVI века. — Прим. перев.

нятна (в традиционном смысле), хотя и не будет отли-чаться высокой релевантностью.

Для того чтобы нечто имело смысловое значение, дол-жен быть паттерн. Для того чтобы имела место релевант-ность, паттерн должен быть достаточно важным. Что яимею в виду под словом «важность»? Релевантностьвполне объяснима, когда мы в чем-то нуждаемся (пол-ный мочевой пузырь, голод или повышенное сексуаль-ное желание). Все это будет сопровождаться посылкойсигналов в мозг (посредством биохимических измененийили нервных импульсов), которые повысят чувствитель-ность определенных частей нервной сети в большей сте-пени, чем другие. А если мы имеем предмет более высо-кого порядка, например коллекционирование икон илибабочек? Мы всегда можем избежать проблемы, заметив,что даже у таких занятий может быть значительная эмо-циональная подоплека. Однако существует, вероятно,и более интересный ответ.

Интерес может скрываться в самом слове «интерес».Что делает нечто интересным? Ответ на этот вопрос былбы чрезвычайно полезен. Если вы снимаете фильмы, ре-жиссируете телевизионные программы или издаете кни-ги, вам необходимо знать, что ваши зрители или читате-ли сочтут интересным.

Давайте разберемся с самой механикой интереса. Чтоделает одну вещь интересной, а другую менее интересной?Почему игровые шоу явно интересны зрителям (чтоочень устраивает работников телевидения, поскольку напостановку не требуется много денег)? Почему такой по-пулярностью пользуется снукер (разновидность бильярда)в Англии? Далеко не все зрители на самом деле понима-ют его правила, не говоря уже об участии в этой игре.

Интерес бывает связан с репертуаром, богатым пат-тернами. Если вокруг предмета имеется развитая сетьпаттернов, такой предмет становится интересным. Ис-

пользуя это свойство, можно сделать более интереснымлюбой предмет. Проблема состоит в том, как построитьэту богатую паттернами сеть, поскольку, если у нас нетнекоего начального интереса к чему-либо, мы не станемзаниматься этим. Такова одна из задач образования: обес-печить критическую массу интереса, например к литера-туре, а после этого интерес будет подогревать сам себя.Если ваш отец всегда интересовался фотографией илиразведением пчел, то в процессе домашнего воспитанияв вашем мозге постепенно строились соответствующиепаттерны. Есть такая вещь, как инвестиционный порог.Вплоть до определенного момента необходимо прило-жить усилия (хотя и не всегда), после чего затраченныеусилия (вложенные деньги) возвращаются в виде инте-реса (процентов).

Интерес может возникать и иным способом. Если вамнравится определенная поп-звезда, ваш интерес к нейспособен привести к тому, что вы станете пристальноизучать все аспекты жизни этой звезды. Чем больше под-робностей вы узнаете, тем сильнее интерес подогреваетсам себя. Действуют обычно оба механизма. Результатпри этом одинаков: большое количество многообразныхпаттернов, вследствие чего невозможна ситуация, когдапервый же активированный паттерн умирает, что на не-врологическом языке эквивалентно фразе «Ну и что?».

У интереса второго типа несколько иной механизм.Вам просто хочется знать, что случится потом. В случаесо снукером (типом бильярда) вы видите цветные шарына большом зеленом столе. Вы наблюдаете сосредоточен-ность игрока, который готовится к удару (при этом ком-ментатор характеризует его как настоящего бойца). Со-вершенно ясно, что собирается сделать игрок: послатьнужный шар в лузу. Очевидно, что вам остается подо-ждать всего несколько секунд, чтобы узнать, чем это кон-чится. Вот вы и ждете эти несколько секунд. А потом еще

несколько секунд. И еще. Механика телевизионной игрыаналогична. В основе всего призовой капитал и живойазарт участников, которых специально отобрали для уча-стия в игре. Потом имеется фокус внимания: будет ли данправильный ответ на вопрос? И опять вам приходитсяждать несколько секунд. И вы ждете. Когда фокус вни-мания ясен и время дорого, разуму необходимо разре-шиться от неопределенности типа «сможет или не смо-жет?».

Когда размышления над каким-нибудь вопросом за-тягиваются, как в телевизионной драме, зритель не мо-жет просто так ждать. Чтобы удержать внимание зрите-ля, фильм должен быть полон событий, происходящихпоминутно (самым незамысловатым способом являетсядемонстрация насилия), или должна иметь место заин-тересованность зрителя в судьбе героев. Такой тип инте-реса отличается от инвестиционного, его бывает трудноувеличивать. Хотя при наличии достаточного времени издесь бывает долговременный успех, как, например, вклассических мыльных операх, таких как «Даллас» или«Династия».

Думаю, что в очень скором времени мы сможем по-нять неврологический механизм интереса вполне окон-чательно. Здесь я коснулся этого вопроса лишь слегка,рассмотрев два типа интереса: интерес, обусловленныймногообразием паттернов, и интерес — петля ожидания.

Отсутствие нулевого состояния

Изобретение нуля в математике имело поистине огром-ное значение. До этого в греческой и римской математикеумножение и деление являлись чрезвычайно сложнымиоперациями. Нуль стал умной и первоначально трудной

для осознания концепцией, поскольку речь шла о по-зиции в ряду чисел, у которой отсутствовала величина.

Нам чрезвычайно нужен аналог нуля в человеческоммышлении, однако его у нас нет. Мы не способны постичьто, что еще не в состоянии постичь. Это вполне очевид-ный факт. Мы не можем увидеть то, что нужно увидеть,если пока это не можем. На практике мы находим этотрудным для понимания и еще более трудной целью длядостижения.

Кто-нибудь говорит вам, что имеются только две аль-тернативы. Иногда, когда мы имеем дело с некоторымизакрытыми системами или сконструированной системой,это соответствует истине. Обычно же это означает: «Я мо-гу помыслить только о двух альтернативах, поэтому боль-ше и быть не может».

Предположим, что мы использовали бы слово «по»в качестве нуля. Тогда можно сказать, что есть три аль-тернативы: означенные две и по. Слово «по» включалобы в себя все не придуманные пока альтернативы. Раз-мер охватываемого словом «по» пространства соответ-ствовал бы нашему интуитивному представлению о том,сколько, возможно, еще существует альтернатив, не по-стигнутых пока нами.

На практике такой подход вызывал бы у нас раздра-жение и выглядел бы совершенно непрактичным. Напри-мер, какой-нибудь адвокат сказал бы присяжным: «По-думайте не только о том, что означают вещественные до-казательства, которые я вам предъявил, но также и о про-странстве по возможных вариантов. Разве сможете выосудить моего подзащитного при таких обстоятель-ствах?» Нет, такой подход не работал бы. Мы предпочи-таем иметь дело с абсолютами и определенностью.

При рассмотрении любой ситуации механизм внима-ния и обширная водосборная площадь паттернов подра-зумевают, что мы быстро скатываемся к некоторому пат-

терну, оказываемся в его власти. Мы теряем непосред-ственность и свежесть восприятия, способность объеди-нять предметы в смысловое целое по-новому и замечатьвещи, которых ранее не замечали.

Чтобы вырваться из столь цепких объятий паттернов,мы можем обратиться к медитации, дзэн-буддизму илинаркотикам-галлюциногенам вроде ЛСД (это не одно ито же, что наркотики-антидепрессанты или средства, воз-действующие на центры удовольствия). Обычно, как яуже упоминал, мы делаем это в поисках сути, того, чтомы понимаем как глубинную реальность, посколькуочень многие системы веры помещают истину ниже уров-ня поверхностных впечатлений. (Зачем? Возможно,именно на поверхности лежит истина.)

Я имею в виду не упомянутую глубинную реальность,а скорее нейтральную позицию. Поэтому я и называю этонулем. Речь идет о том, чтобы впитывать информацию ивосприятия, но отказываться при этом от следованияпривычными паттернами.

Природа самоорганизующейся системы не допускаетподобного подвешенного состояния, такой пустоты в дей-ствии. Мы не можем дать команду паттернам замеретьна месте и перестать действовать. Мы можем разрушитьих, так что они больше не будут нести в себе прежнегосмысла, и это часто путь, по которому ведут галлюцино-гены. Мы также можем попытаться воспитать свой мозгтак, чтобы он уделял более пристальное внимание само-му предмету, только чтобы при этом внимание не пере-ходило в поиск смысла. Таков метод восточных ученийразного толка. Такой же прием с вниманием использует-ся в системах, практикующих мантру, где постоянное по-вторение мантры предупреждает переход к привычнымпаттернам.

Я намереваюсь предложить нечто гораздо более про-стое, более практичное и легкое для усвоения: использо-

вание слова «по», сигнализирующего о том, что нечтодолжно удерживаться вне рамок обычных паттернов, ихпотоков и здравого смысла. Кто-нибудь говорит вам, чтоваш бухгалтер вас обманул. Вы выслушиваете, а затемпроизносите слово «по». Это означает: «Я принял к све-дению ваше сообщение, но пока не даю волю эмоциям иреакциям любого рода». На практике все это примет фор-му всего лишь непродолжительной паузы.

Дэвид Лэйн из Хангерфордского центра профориен-тации начал давать уроки по системе CoRT трудным под-росткам, слишком склонным к насилию, чтобы зани-маться в обычных школах. Он рассказывал мне, что ко-личество драк в течение сравнительно короткого перио-да времени упало весьма резко. По всей видимости, им-пульсивные подростки легко следовали готовым шабло-нам/клише агрессивного поведения (самые привычныедля них паттерны) при всяком удобном случае. Ознаком-ление с правилами мышления позволило внести элементнамеренной паузы в поведение ребят. Это же, вероятно,позволило расширить горизонты восприятия, что, безус-ловно, принесло свои положительные плоды.

Вернемся ненадолго к релевантности и смысловомузначению, обсуждавшимся в предыдущей главе. Нечтоможет иметь смысл, но не иметь релевантности, напри-мер репортаж о спорте, к которому у вас нет интереса.Нулевая позиция слова «по» предназначена для приня-тия смысла, но блокировки релевантности. Это как еслибы вы слушали чей-то разговор и понимали, о чем идетречь, но это не являлось бы для вас релевантным. Так,например, в случае с бухгалтером: все выглядит так, слов-но вы прочитали о краже денег в газете.

Нам нужно слово «по», чтобы исключить возможностьслишком быстрого перехода к самому очевидному пат-терну; чтобы позволить вниманию принять к рассмотре-нию больше данных до определения области стабилиза-

ции; чтобы вернуть былую свежесть восприятия и непо-средственности даже в хорошо знакомых областях; чтобыбыть в состоянии предлагать идеи, которые намеренноявляются провокационными.

В качестве сигнала «по» гораздо эффективнее, чем«может быть» или японское «му»*. По — это не значит«не знаю», а скорее «пока еще не хочу знать».

В предыдущих рассуждениях о поведении самоорга-низующихся паттерн-систем я в основном уделял вни-мание их естественному поведению. Я стремился пока-зать, как такие системы заставляют восприятие и мыш-ление вести себя определенным образом. В большинствесвоих проявлений данное поведение приносит многопользы, и поистине было бы невозможно жить, не имеймы этого. Однако иногда поведение, рассчитанное наобеспечение успешного выживания, может производитьнегативный эффект, в частности, когда выживание боль-ше не является актуальным вопросом. В настоящем раз-деле про слово «по» и нуль применительно к мышлениюя указываю на естественную ограниченность, свойствен-ную паттерн-системе, и предлагаю практический способ,посредством которого мы могли бы попытаться расши-рить ее возможности.

Для тех людей, которым нравится действовать попринципу аналогии «это то же самое, что и...» (когда нановое смотрят только с точки зрения наличия в нем чего-то старого), использование слова «по» можно сравнить сфразой: «Выслушайте меня, перед тем как торопиться свыводами».

* Термин из дзэнской философии: в переводе с японского «му»означает «нет вещи» или «отсутствие вещи». Это не ничто, потомучто в дзэне ничто — это все-таки что-то. Как говорят дзэнские масте-ра, «му» есть безвременная пустота за пределами рационального вос-приятия, точка, в которой все чувства сливаются воедино. — Прим.перев.

НАШИ ТРАДИЦИОННЫЕМЫСЛИТЕЛЬНЫЕ ПРИВЫЧКИ

В предыдущей части книги я пытался показать, какимобразом естественное, нормальное и неизбежное поведе-ние самоорганизующейся паттерн-системы влияет нанаше перцепционное мышление (включая такие вещи,как внимание). Как я неоднократно отмечал, такое пове-дение со всеми его аспектами напрямую вытекает из при-роды данной системы. Речь вовсе не идет о системе, ко-торую запрограммировали на определенное поведение.Система, которую мы рассматриваем здесь, просто не всостоянии вести себя иным образом.

Не стану утверждать, что все самоорганизующиесяневрологические модели будут вести себя совершенноодинаково. Тем не менее принципы, изложенные мною,имеют очень широкий охват и применимы к большин-ству систем, а не только к какой-нибудь одной специаль-ной модели.

Вполне очевидно, что поведение рассматриваемой си-стемы хорошо согласуется с тем, как действует системамозга в основных его аспектах (юмор, внимание, творчес-кое озарение, распознавание и так далее).

Я стремился показать, что из рассматриваемого пове-дения системы действительно вытекают определенныеперцепционные эффекты. Я не начал с другого конца, ка-ковым является традиционный подход. В мои задачи невходило описывать такие вещи, как юмор или озарение.Я избрал путь от рассмотрения внутреннего поведения

предложенной модели, чтобы усмотреть то, что по свой-ствам напоминает юмор, озарение, внимание и так далее.Таково назначение моделей в науке. Мы разрабатываеммодели и работаем от них; и для того, что обнаруживаемв моделях, мы затем находим предназначение/релевант-ность.

Я подверг рассмотрению целый ряд аспектов поведе-ния самоорганизующейся паттерн-системы, таких какасимметрия, водосборная площадь и готовность, а такжепоказал, как они определяют наше поведение того илииного рода (в основном в области восприятия). В боль-шинстве случаев я соотносил данное ментальное поведе-ние с перцепционным опытом — с теми обычными вос-приятиями, с которыми нам доводится иметь дело. Я кос-нулся вопроса значимости отдельных привычек воспри-ятия, отметив, каким образом некоторые из них могутносить ограничительный характер или даже причинятьвред.

В текущей части книги я собираюсь начать с другогоконца: с наших привычек, традиций и культуры мышле-ния. А затем мы рассмотрим, как это соотносится с ужеизвестным нам о поведении самоорганизующихся пат-терн-систем. Насколько полезны, ограничивающи и вред-ны наши привычки мышления? Неизбежно ли все этоили лишь является результатом определенного направ-ления в нашем культурном развитии? Были ли они при-виты разуму как часть ментального воспитания или ес-тественным образом вытекают из поведения мозга в со-четании с развитием языка?

Хорошую ли услугу оказали нам древнегреческие фи-лософы, чьи взгляды стали предопределяющими для раз-вития мыслительной культуры западной цивилизации?Или же на то время их вклад был полезен, а нам лишьследовало вовремя осознать, каким образом данная сис-тема чинит препятствия дальнейшему развитию, ограни-

чивает его. Исходили ли древнегреческие философы,в частности Аристотель, из естественного поведения моз-га? Пытались ли отточить мыслительные навыки с по-мощью специальных методик (что пытаюсь делать я).Или же они построили систему убеждений своего рода,которая, как им казалось, была необходима для управле-ния обществом и обеспечения его прогресса? Почемунаше мышление, насколько можно судить, гораздо эф-фективнее в технических вопросах, нежели в сфере меж-человеческих отношений?

Ранее я уже неоднократно отмечал те вещи, о кото-рых буду вести речь в данной части книги, с тем чтобысвести все вместе и обстоятельно показать основные не-достатки и узкие места нашей мыслительной культуры.

Я не намерен использовать ни один из недостатковлогики, которую я вскоре подвергну критике. Я не стануутверждать, что традиционное мышление выглядит так,как я его буду описывать. Достаточно считать, что «в боль-шинстве своем», «по большей части» или даже «в значи-тельной мере» оно осуществляется именно так, как я егособираюсь представить. Если мне придется употребитьслово «все», это ровным счетом ничего не добавит квышесказанному, а скорее предложит основу для пред-положений о существовании особой ветви логики, где всепроисходит отличным от традиционного образом.

Я буду стараться отдавать должное нашим текущимтрадициям мышления, поскольку убежден, что они до-статочно полезны, однако все же поляризованное отста-ивание точек зрения (в отличие от подлинного исследо-вания предмета) является одной из тех привычек тради-ционного мышления, которые я собираюсь подвергнутькритике. При любом повороте событий совершенствова-ние нашей мыслительной системы займет время. На про-межуточных стадиях потребуются корректировка некото-рых подходов и ликвидация определенных недостатков.

Одна из проблем состоит в том, чье собственно мыш-ление предполагается изменять. Для кого написана этакнига? Для некоторого числа философов, психологов исистемных аналитиков? Написана ли она для мыслитель-ной элиты (на том основании, что последствия такой ре-формы, если она состоится, постепенно найдут дорогу кширокой публике посредством образования)? Или же онанаписана для обычных людей, по крайней мере для тех,кого занимает вопрос, как наилучшим образом исполь-зовать мышление — этот могучий ресурс, — для того что-бы мир стал лучше? Для меня именно последняя группапредставляет интерес. Почему? Потому что мышление —это дело каждого; потому что в демократическом обще-стве дело каждого, чтобы всякий другой человек мыслиллучше; потому что образование, где информация не бо-лее чем просачивается к широким массам, является мед-ленным и неэффективным средством; и наконец, потомучто последняя группа больше покупает книг и тем самымсоздает стимулы для издателей и книжных магазинов вделе производства все большего количества книг.

Ниже приведен перечень различных аспектов нашеймыслительной культуры, которые будут рассмотрены напоследующих страницах.

• Язык. Замечательный в качестве средства общения, ноникудышный в качестве мыслительной системы. Вме-сте с тем по-прежнему остается доминирующим сред-ством нашего мышления.

• МЫШЛЕНИЕ И ИНТЕЛЛЕКТ. Высокоинтеллектуальныелюди необязательно являются хорошими мыслителя-ми. Мышление — это умение и навык, а не интеллектв действии.

• КРИТИЧЕСКОЕ МЫШЛЕНИЕ. Чрезмерно переоцениваемаячасть нашей мыслительной культуры. Критиковатьлегко и приятно, но результат от этого минимальный.

• КРИВАЯ ЛАФФЕРА. Весьма большая ошибка, вытекаю-щая из настольной логики: если нечто хорошо, тогдачем больше этого, тем лучше.

• РЕШЕНИЕ ПРОБЛЕМ. Часть технической ментальное™,которая скорее вернет нас назад, нежели позволит дви-гаться вперед. Для прогресса нужно другое мышление.

• АНАЛИЗ. Центральная и полезная часть нашей мысли-тельной системы, которая, однако, рассматривает всеситуации в качестве закрытых систем и не способнагенерировать идеи.

• ОПИСАНИЕ. Одновременно описывает воспринимаемоеи может задавать восприятия, давая им наименование.Реально отражает мир не более чем любое восприятие.

• ЕСТЕСТВЕННОСТЬ. Мнение, что природа и глубокие эмо-ции являются главными и должны определять наширешения в большей степени, чем мышление.

• МАТЕМАТИКА. Сконструированная система высокойстепени определенности, имеющая силу в своей сфе-ре приложения, которая, однако, является ограничен-ной по размеру.

• Или/или. Дихотомии, в которых мы нуждаемся и ко-торые создаем для того, чтобы пользоваться принци-пом взаимоисключения.

• АБСОЛЮТЫ. Потребность в истине в ее многочислен-ных назначениях. Проблема в том, что абсолюты долж-ны быть независимыми от обстоятельств.

• СПОР И КОНФЛИКТ. Мотивированное исследование в ка-честве субъекта. Существуют более действенные спо-собы исследования. Конфликт не способствует гене-рации идей.

• УБЕЖДЕНИЕ/ВЕРА. Осмысление вещей. Циклическая си-стема, где вера задает восприятия, которые служат вподкрепление веры.

• НАУКА. Методология для тестирования убеждений.Основной двигатель — причина и следствие. Слабоеместо восприятия.

• ТВОРЧЕСТВО. Не получает должного внимания, по-скольку считается, что происходит по большей частисамо по себе, и мы до сих пор не разобрались толком сего механизмом.

• ИСТОРИЯ. ПОЧТИ болезненная увлеченность таковойявляется, вероятно, наследием эпохи, когда для того,чтобы понять закономерности прогресса, нужно былозаглянуть в прошлое.

• ЛОГИКА. МЫ мало используем логику явным образомв нашем повседневном мышлении, поскольку уже допредела наполнили ею наш язык.

• ИСКУССТВО. Напрямую связано с отражением нашихвосприятий и с изменением таковых, однако не способ-ствует развитию перцепционных навыков и умений.

Язык

Иногда я предлагаю своим молодым слушателям зани-мательное упражнение. Они должны представить, чтособаки вокруг научились разговаривать, и письменноизложить предполагаемые последствия этого. Некоторыесчитают, что тогда собаки смогли бы работать и моглибы быть превлечены хозяевами для выполнения какой-нибудь работы. Разумеется, возникают сплетни о хозяе-

вах, все дела и секреты которых становятся известны со-бакам. Возможно возникновение движения в защиту со-бачьих прав, а также требования предоставить собакамправо голосовать. Один мой студент даже придумал, чтособаки смогут посещать собачьи рестораны, а для своихлюдей-домочадцев приносить в пакете объедки со стола.

По мнению моих молодых студентов, способность раз-говаривать практически превратила бы собак в членовобщества. Важный постулат состоит в том, что умениеразговаривать без умения мыслить не отличается от уме-ния попугая воспроизводить речь, поэтому, когда я став-лю упомянутый выше вопрос, я смотрю гораздо глубже,чем кажется на первый взгляд.

Мы имеем математику, компьютеры и живопись, од-нако большая часть мышления, результатами которогомы делимся с другими, осуществляется посредством язы-ка. Я не считаю, что язык очень важен для мышления,разве что для мышления в его расширенной форме. Какбы то ни было, в обществе передача результатов мышле-ния осуществляется посредством языка. В нашей куль-туре так сложилось, что язык наводнил мышление, и этоочень серьезный наш недостаток. Язык — это системаобщения, а не мыслительная система. Мышление и пе-редача информации — это разные вещи, и можно совер-шить серьезную ошибку, подменивая одно другим. Мнекажется, это Витгенштейн* заметил, что задачей фило-софов всегда было оборонять истину от языка.

Язык является превосходным средством описания, ноэто не означает, что он хорош в качестве мыслительнойсистемы или даже системы восприятия. Когда вы видитеокно с красивым цветным стеклом в средневековой церк-

* Витгенштейн Людвиг (1889—1951)— австрийский философ,прославившийся рядом выдающихся трудов (основы логики, фило-софии языка и разума). Широко признается одним из самых влия-тельных философов XX века. — Прим. перев.

ви во Франции, смотрите вы на окно или в него на луг заокном? Думаю, что вы смотрите именно на окно. И та-ких людей большинство. Одна из фундаментальных про-блем языка состоит в том, что его носители делятся натех, кто воспринимает слова как окна, через которые онисмотрят на мир, и тех, кто воспринимает слова как важныеи снабженные определениями самостоятельные символы.

Все мыслители всегда завидовали стройному логичес-кому зданию математики. Возьмем, к примеру, в рукустальной шарик и будем держать его на расстоянии50 сантиметров от стола. Затем отпустим его. Скольковремени потребуется шарику, чтобы удариться о крыш-ку стола? Математик сказал бы: пусть х обозначает вы-соту, на которой находится шарик относительно стола;у — ускорение свободного падения; v — начальную ско-рость шарика. Итак, v равно нулю, поскольку шарик на-чал падение из состояния покоя; х равно 50 сантиметрам,поскольку так было сказано в условии; а у составляет9,8 м/с2 (поскольку такова величина ускорения свобод-ного падения, известная из физики). Мы подставляем всеэти значения в известную формулу и получаем ответ. По-чему то же нельзя проделывать с языком?

Философы всегда стремились использовать язык вкачестве системы символов, в которой каждое слово име-ет определенный смысл, который не допускает отклоне-ний. Им часто казалось, что они преуспели в этом. В ре-зультате иногда они вели себя так, словно язык являетсясистемой настольного типа: оператор сидит перед столом,на котором находятся кубики неизменных формы и цве-та, и играет с ними в определенную игру.

Однако если игра, говоря философским языком, долж-на принести какую-нибудь пользу, а не просто служитьпотаканию собственному самолюбию (а это порой доста-точно для некоторых философов), то должен быть опре-деленный момент, когда мир переводится на язык сим-

волов, а затем момент, когда результаты транслируютсяобратно в реальные события.

Именно в этот момент перевода язык оказывается ли-цом к лицу с многообразием перцепционных вариантови интерактивной сложностью мира, который довольносложно разделить на кубики, необходимые для настольнойлогики. Энтузиасты кибернетики очень хотели бы иметьвозможность взять параметры Л (люди), Д (деньги)и С (счастье), и попробовать разработать окончательнуюформулу человеческого счастья. Экономисты, используяразличные зависимости, уже пытались такое сделать.

Понятие, выражаемое словом «вверх», основано наопыте, однако мы могли бы также определить его некимединым образом: вверх — это вверх и всегда таковым бу-дет. Однако когда мы попадаем в космический корабль,где отсутствует гравитация и невесомый экипаж свобод-но перемещается по отсеку в любом направлении, слово«вверх» уже не имеет своего былого значения. Следова-тельно, «вверх» применимо только тогда, когда мы нахо-димся на земной поверхности, и означает «в направле-нии от центра Земли» (или «в направлении, противопо-ложном действию силы земного притяжения»). Можемли мы затем использовать это слово в отношении, напри-мер, диаграммы на листе бумаги, расположенном гори-зонтально на столе (как в случае «проведем стрелку, на-правленную вверх»)? По аналогии можем.

Определения основываются на других определенияхи заданных условиях применимости. Сплошь и рядом мыпринимаем за универсально применимые некие стабиль-ные обстоятельства, тогда как этого делать не следовалобы. Например, до эры космических полетов мы прини-мали как само собой разумеющееся, что «вверх» всегдабудет иметь такое значение, которое принято в гравита-ционной системе.

7 Зак.900

Немного позднее мы вернемся к проблеме абсолютов,истины и определенности в нашей мыслительной куль-туре. Пока достаточно заметить, что попытки представитьязык в качестве жесткой сконструированной системы небыли сколько-нибудь успешными, хотя по-прежнему всвоем поведении мы исходим из убеждения, что пре-успели в данном вопросе.

По части описания нет практически никаких сомне-ний, что нам очень повезло заполучить в свое распоря-жение язык. Правда, есть одна проблема: в процессе опи-сания слова облекают вещи в «упаковку» тем или инымобразом. В связи с этим мы также склонны видеть мирнеким заведомым образом, о чем уже подробно говори-лось в предыдущих разделах, где речь шла о водосбор-ной площади, цикличности, готовности, внимании и такдалее, вместе с тем наименования объектов и «упаков-ка» мира в целом очень полезны, ведь без них мы моглибы вообще не замечать происходящего вокруг нас.

Трудности возникают, когда слова слишком длинны,неуклюжи, охватывают слишком многое или когда вооб-ще нет подходящего слова. Речь идет не о проблеме опи-сания, а о проблеме восприятия. В процессе описаниявсегда можно разбить длинное слово на меньшие частиили использовать описательное выражение. Например,слово «криминал» может быть разбито таким образом:мошенничество, воровство, убийство и так далее. Тем неменее, поскольку мы имеем широкую категорию-термин«криминал», все преступления родственны. В итоге мывоспринимаем их как одно целое, хотя и способны опи-сывать виды преступления отдельно друг от друга.

Я предпочел бы одним словом выразить следующуюмысль: «На данный вопрос можно смотреть с диаметраль-но противоположных точек зрения с равным правом, покане будут приняты во внимание уточняющие обстоятель-ства». Поскольку я смог записать данную мысль, это зна-

чит, что язык вполне в состоянии ее описать. Однакоописание ее таким сложным и неудобоваримым образомне причисляет данную мысль в разряд крылатых. Я могупредложить новое слово «яноид» (от имени бога Януса,который мог смотреть в две стороны одновременно). Те-перь в процессе разговора можно сказать: «Пока это про-сто яноид», а затем пояснить мысль, о которой идет речь.В некоторых случаях слово («яноид») может оказатьсяблизким по смыслу к так называемым «обоюдоострым»словам, но это не одно и то же. Можно назвать яноидомсобытие 1988 года, когда американский ракетный крей-сер «Vincennes» сбил иранский авиалайнер: ужасная тра-гедия, если посмотреть на нее с одной стороны, и благо,если посмотреть с другой, поскольку получение Ираномсоболезнований от очень многих стран, возможно, при-вело к тому, что страна согласилась на предложенноеООН прекращение огня.

Я приветствовал бы более удачное слово, обозначаю-щее «то, как мы смотрим на вещи». Пока я вынужден ис-пользовать слово «восприятие», однако его нельзя назватьочень удачным, поскольку оно подразумевает визуальноевосприятие. Я изобрел термин «латеральное мышление»,поскольку творчество охватывает слишком многое и, кро-ме того, я нахожу слишком неудобным твердить «тип мыш-ления, требуемый для того, чтобы переходить от паттернак паттерну в самоорганизующейся паттерн-системе».

Это правда, что новые слова возникают, когда потреб-ность в них становится слишком большой. Например,слово «откат» прочно укоренилось в деловой среде (озна-чая, что за услуги чиновника компания может препод-нести ему подарок в виде определенного процента от сум-мы выигранного тендера). Слова «астронавт» и «софт-вер» являются другими примерами.

По большей части новые слова возникают примени-тельно к новым ситуациям, и потребность в них в связи

с этим очевидна. В отношении старых ситуаций потреб-ность никогда не возникает таким же образом, посколь-ку нас обычно вполне устраивает смотреть на вещи по-старому. Поэтому иногда новые слова должны появлять-ся сначала (до того, как потребность заявит о себе), что-бы позволить нам увидеть вещи по-новому. Хотя он иявляется придуманным нарочно, термин «латеральноемышление» в настоящее время получил широкое распро-странение в составе основного словарного запаса англий-ского языка.

Однако те, кто еще не полностью осознал, что описа-ние и восприятие — это одно и то же, яростно сопротив-ляются очень многим словам, которые нам необходимы,если мы хотим мыслить более эффективно. Такие людилибо не видят нужды в новых словах, либо утверждают,что есть слова, вполне их заменяющие (феномен «это тоже, что и...»), или что предмет может быть адекватно опи-сан иносказательным образом. Более того, есть тенденциясгребать все новые слова в кучу под названием «жаргон»(слово, часто толкуемое как средство намеренного зату-манивания смысла).

Как насчет того, чтобы использовать язык для убеж-дения, спора и отстаивания точки зрения? Я считаю (попричинам, которые изложу ниже), что язык не вполнеподходит для данных целей. Я это утверждаю, хотя сампишу книги и использую язык специально для этих це-лей. В лучшем случае язык может помочь читателю уви-деть вещи по-новому.

Одна трудность состоит в том, что мы путаем форму ссодержанием. Нечто, что сказано ясно и красиво, кажет-ся нам заслуживающим того, чтобы быть названным вер-но. Сказанное же неуклюжим слогом выглядит невернымпо форме и содержанию. Изящество формы способномаскировать глубину мысли. Другая сложность состоитв субъективности внимания, о чем я упоминал ранее.

Неважно, насколько честными мы хотим быть, однако мыне в состоянии зафиксировать каждую деталь и каждоесвойство. То, что попадает в наш перечень, обычно не-вольно оказывается в пользу нашей точки зрения. Такаячастичная правда может быть ничем не лучше отъявлен-ной лжи, однако лично нам она таковой никогда не ка-жется. Есть также проблема со словами, звучащими какприговор. В этом случае значение не является отдельнойхарактеристикой, как у прилагательных, а является час-тью слова. В этой связи всякий, кто оказался причинойсмерти, может быть назван убийцей, получив весь грузотрицательных ассоциаций, связанных с данным словом.

Прилагательные невероятно легко прикреплять к чемубы то ни было. Особенно опасными являются прилага-тельные, которые не базируются на фактах, но содержатв себе некую колкость: претенциозный, жалкий, неумест-ный, упрощенный, запутанный, заблуждающийся. Болееочевидные прилагательные, выражающие похвалу илинеприятие, являют собой проблему в гораздо меньшейстепени, поскольку предельно ясно определяют эмоции,а не направление мысли. Простой анализ прилагатель-ных, содержащихся в тексте или устном выступлении, —прекрасный способ оценки уровня мышления.

Проблема водосборной площади и сдвига достаточносерьезна, как и проблема дихотомий «или/или». Чело-век, критикующий любой из аспектов демократии, обя-зан быть фашистом; обращающий внимание на недостат-ки, присущие капиталистической системе, не может небыть марксистом; требующий увеличения расходов насоциальную защиту обязан быть либералом. Очень про-стым примером сдвига является термин «ученый». Лю-бой, кому есть что сказать или кто может сложить болеетрех чисел, столь резко отличается от пишущих людейобычного разряда, что его чествуют ученым званием.Сдвиг, однако, порой представляет собой сомнительную

честь (ввиду ассоциаций, окружающих данный термин:непрактичный, витающий в облаках, склонный к утопи-ческим взглядам и так далее). С другой стороны, все, чтоможет сопровождаться сдвигом в сторону семьи, обще-человеческих ценностей, экологии и общественных ин-тересов, заведомо находит положительный отклик в со-знании людей.

Лежащая в основе игра проста, очевидна и неизменноэффективна. Со всеми характеристиками восприятия,перечисленными в предыдущем разделе, могут быть про-изведены манипуляции таким образом, чтобы предста-вить их в качестве логического аргумента.

Есть люди, которые уже сдались и согласились с тем,что восприятие доминирует над логикой в деле исполь-зования языка.

В лучшем случае нам следует согласиться с тем, чтомышление, выраженное посредством языка, имеет делоскорее с восприятием, чем с логикой и ее пресловутойопределенностью. После этого нам следует понять, чтовосприятие почти всегда является весьма узкой вещью,причем с определенной точки зрения, а не неким обшир-ным перцепционным исследованием. Вопрос в связи сэтим состоит в том, обладает ли писатель широким взгля-дом на вещи, но желает выразить более узкий взгляд наних в порядке частного случая или же он способен ви-деть не более чем узко, что, собственно, и соответствуетзакономерностям работы восприятия.

Мышление и интеллект

Одна из проблем в разработке по-настоящему умногокомпьютера, в отличие от сверхмощного калькулятора,состоит в том, что мы вряд ли поверили бы выводам и

умозаключениям, которые машина стала бы нам предла-гать. Компьютеру пришлось бы быть настолько умным,чтобы сообразить, что окружающие не настолько умны,как он, и потому нуждаются во всех стадиях решения,приведшего к тому или иному умозаключению, котороетеперь лежит перед ними.

В нашей мыслительной культуре мы всегда рассмат-ривали интеллект почти так же, как я только что описал«умность» нового мыслящего суперкомпьютера. Интел-лекта всегда нам казалось достаточно. Если у кого-товысокий интеллект, у него в голове все и так сложится.Это досадное заблуждение, в результате которого обра-зование имеет два катастрофических последствия. Пер-вое состоит в бытующем мнении, будто людям с высо-ким интеллектом ничего не следует предпринимать дляулучшения своего мышления. Второе же последствие —наша убежденность, что с теми, у кого низкий интеллект,поделать уже ничего нельзя. В итоге до самого послед-него времени мы не предпринимали ничего в области обу-чения навыкам мышления.

К сожалению, многие люди с высоким интеллектом наповерку оказываются слабыми мыслителями. Они попа-дают в ловушку для интеллекта, у которой есть мно-жество аспектов. Например, высокоинтеллектуальныйчеловек часто занимает определенную позицию по како-му-нибудь вопросу, а затем отстаивает ее (посредствомподбора предпосылок и восприятий) весьма умело. Чемлучше человек умеет защищать свою точку зрения, темменее этот человек склонен по-настоящему исследоватьпредмет рассмотрения. В связи с этим высокоинтеллек-туальный человек может оказаться в ловушке собствен-ного интеллекта, даже с точки зрения повседневной ло-гики, которая гласит, что человек в каком-то вопросе неможет быть более прав, чем он есть. Менее интеллекту-альный человек склонен быть в меньшей степени уверен-

ным в своей правоте и потому скорее готов исследоватькак сам предмет, так и иные точки зрения.

Высокоинтеллектуальный человек растет с ощущени-ем своего интеллектуального превосходства и нуждает-ся в том, чтобы окружающие смотрели на него как на«правого» и «умного». Такой человек может не пожелатьэкспериментировать со свежими творческими и конст-руктивными идеями, поскольку на подтверждение пра-воты или признание таких идей может потребоватьсявремя. Высокоинтеллектуальных людей нередко привле-кает быстро окупаемый негативизм. Критика идей илирассуждений других людей способна принести немедлен-ный и ощутимый результат, а также дополнительное чув-ство превосходства. С точки зрения интеллекта (как мыувидим позже) критика является простым и дешевымделом, поскольку критикующий субъект всегда можетвыбрать подходящую систему отсчета.

Интеллектуальный разум действует быстро, иногдаслишком быстро. Высокоинтеллектуальный человек мо-жет схватить идею на лету по нескольким сигнальнымпорциям информации и сразу прийти к умозаключению;более медленному уму для аналогичного перехода потре-буется больше входящей информации, и это нельзя счи-тать чем-то худшим, скорее наоборот. Таков пример си-туации, когда нужен «нуль» (слово «по») в смысле, рас-смотренном нами ранее.

Деньги пригодятся, когда вы намерены купить быст-рый «Lamborghini» или «Ferrari». Считается, что степеньинтеллекта обусловлена генетически. Однако факт при-обретения скоростного автомобиля не делает человекаавтоматически хорошим водителем. Можно иметь быст-рую машину и водить ее из рук вон плохо, в то время каккто-нибудь с гораздо более скромной машиной можетпрекрасно управлять ею. Лошадиные силы и конструк-ция автомобиля составляют его «потенциал». Требуется

навык водителя, чтобы перевести этот потенциал в дей-ствие. Аналогичным образом интеллект является потен-циалом разума, и применять его следует посредствоммыслительного навыка. Случается, что мощные умы ис-пользуются плохо, а более чем посредственные, наобо-рот, прекрасно.

Вероятно, когда-нибудь мы будем измерять интеллектпосредством простого химического теста, например: инъ-екция меченого химического агента и сканирование моз-га. Интеллект может соответствовать сразу несколькимаспектам работы нервной сети. Очевидно, более высокаяскорость мыслительного процесса достигается за счеттого, что активная область «устает» быстрее, вследствиечего активность перемещается к другой области тожескорее. По всей вероятности, негативная обратная связь(аспект подавления в работе сети) является более силь-ной, в связи с чем области активности имеют более чет-кие границы. Есть целое множество «узлов», в которыхфункциональная эффективность модели может быть по-вышена. Возможно, что энзим, отвечающий за связь меж-ду областями активности, работает более эффективно,и по этой причине ассоциации возникают легче. Однаков данный момент мы не будем обсуждать, каков именнорассматриваемый механизм.

В прошлом очень большое внимание уделялось тра-диционным тестам IQ, поскольку измерение всегда ка-жется нам надежной вещью, даже если измеряемое не доконца нами понято. В целом тесты IQ вполне примени-мы к испытуемым в школе по той простой причине, чтошкольное мышление по типу очень напоминает мышле-ние, требуемое в тестах IQ (реактивное и аналитическое).Тесты IQ, однако, в общем случае довольно плохо пред-сказывают успех в дальнейшей жизни и трудовой дея-тельности человека, где могут потребоваться иные типымышления. Разумеется, есть профессии, образовательный

уровень которых является продолжением школьной си-стемы, и в этом случае тест IQ может служить неплохиминдикатором. Говард Гарднер в Гарварде и другие нача-ли подвергать сомнению понятие единого интеллекта иныне пишут о музыкальном, спортивном, художествен-ном интеллекте, подчеркивая, что областей, где человекможет проявить свой талант, множество.

Я часто определяю мышление как «операционный на-вык, посредством которого интеллект работает на осно-ве опыта». Нам нужно развивать навыки мышления, с по-мощью которых мы сможем в полной мере использоватьвесь потенциал, предлагаемый нашим опытом. По этойпричине я так плотно занимался обучением мышлениюв школе и обнаружил, что одаренные учащиеся (соответ-ствие высшему уровню интеллекта) нуждаются в разви-тии мыслительных навыков так же, как и другие учащи-еся, и в определенном смысле даже больше нуждаются,дабы быть способными преодолеть присущее им высо-комерие признанных интеллектуалов.

Молодые люди с высоким интеллектом часто, по всейвидимости, предпочитают реактивное мышление. Им лег-ко дается решение задач, когда все кусочки, которые надособрать вместе, лежат перед ними на столе. С другой сто-роны, им, похоже, менее комфортно с проактивным мыш-лением, когда приходится собирать информацию и оце-нивать, какие из факторов должны быть приняты во вни-мание для достижения результата; им потому не так уют-но с перебором точек зрения, балансом и практичностьюпредлагаемых решений.

Очевидно, мы могли бы определить слово «интеллект»как означающее все, что есть хорошего и замечательногов мышлении. Таким образом, все, что не дотягивает доэтого позитива, не может называться интеллектуальным.Это описание результата задним числом, и оно потомудостаточно бесполезно для описания процессов. Исполь-

зованное здесь слово «интеллектуальный» более подхо-дит в качестве прилагательного для описания превосход-ного мышления. Тогда возникает вопрос: почему дажеобладание интеллектом порой оборачивается менее чеминтеллектуальным поведением?

Более адекватным было бы определить слово «интел-лект» как процесс мыслительной способности, быстротуумственной деятельности и способность добиваться хо-роших показателей в тестах интеллектуальности. В дан-ном случае речь идет о процессе, а не об описании ре-зультата.

Может оказаться, что сами химические факторы, опре-деляющие интеллект (энзимы, нейротрансмиттеры и такдалее), также способствуют развитию таких черт характе-ра, как осторожность, замкнутость и тому подобное, кото-рые мешают успешному применению интеллекта. Мож-но предположить, что превосходные качества интеллек-та в первую очередь ориентированы на реактивное мыш-ление и решение задач, а не на проактивное мышлениеширокого плана, где в игру должны вступать такие фак-торы, как догадка и расстановка приоритетов. Не подле-жит сомнению, что одного интеллекта без специальныхнавыков мышления недостаточно. Да и само величиеинтеллекта оборачивается порой в определенном смыс-ле недостатком. Высокий человек может иметь преиму-щество над другими (видя дальше в толпе), однако виных случаях он может оказаться в невыгодном положе-нии (выкапывая, к примеру, себе стрелковую ячейку поросту на воинских учениях). Чем острее нож, тем боль-ше пользы он может принести для целей, для которыхпредназначен, но одновременно он и опаснее. В связи сэтим может получиться, что прекрасные качества интел-лекта позволяют нам успешно обращаться с восприяти-ями. Вместе с тем, поскольку сам процесс имеет большие

дефекты, даже при условии хорошего осуществления ре-зультат иногда оказывается ущербным.

Естественное поведение восприятия предлагает фор-мирование прочных паттернов, быстрое их распознава-ние и использование такими, какие они есть, без вариан-тов. Разумеется, данный процесс имеет определеннуюценность для выживания, однако, по большому счету, по-зволяет воспринимать мир лишь слишком ограниченными не слишком гибким образом. Мозг, который вследствиехорошо настроенных химических процессов способенпревосходно играть в эту игру, может на деле продуци-ровать слабые восприятия (в смысле охвата, подлинногоисследования предмета, умения посмотреть на вещи сразных точек зрения).

Убеждая читателя в том, что восприятие очень отли-чается от настольного типа логики, я не хочу никому до-казывать, что восприятие — идеальная система. Этодалеко не так, и примером может служить отсутствие ввосприятии истины. Однако, разобравшись с восприяти-ем, мы сможем понять его недостатки и пределы приме-нимости, а также разработать инструменты, которые по-зволят нам получить как можно больше пользы от этойсистемы.

В школе более интеллектуальные дети быстро осваи-вают игру приспособленчества: как сдать экзамены; как за-добрить учителя; как делать ровно столько работы, сколь-ко требуется. Творчество оказывается в большей степе-ни уделом бунтарей, которые либо не умеют играть попринятым правилам, либо не желают (потому что им всеравно не преуспеть). Если все же нам удается понятьправила игры, называемой «творчество» (как и в случаес латеральным мышлением), мы получаем странный па-радокс, состоящий в том, что бывшие конформистытеперь могут стать более творческими людьми, чем бун-тари, в силу своего более высокого интеллекта.

Итак, нам необходимо наконец отказываться от тра-диционного взгляда, согласно которому интеллект — этовсе, что нам нужно.

Критическое мышление

Любого, кто допускает логические ошибки в своем мыш-лении, принимают за плохого мыслителя, на недостаткиже восприятия вообще едва ли обращают внимание, а ес-ли и обращают, то относятся к ним гораздо более терпи-мо. В связи с этим, если ликвидировать все эти логичес-кие ошибки в мышлении, мы наверняка получим хоро-шо мыслящего человека. Таковы были во все временаодно из наших фундаментальных убеждений и одна изважнейших задач образования, сначала негласно, а в по-следнее время и вполне официально.

Плохой водитель допускает ошибки в вождении. Вы-ходит, если мы добьемся отсутствия ошибок, то получимхорошего водителя. К сожалению, это далеко не так. Са-мый простой способ избежать ошибок в вождении — этодержать машину в гараже. Устранение ошибок в мышле-нии не обеспечит генерацию идей, не сделает мышлениеконструктивным и творческим. Удалять ошибки — дело,безусловно, стоящее, но это только часть процесса — воз-можно, не более чем третья часть всего мышления, еслине меньше. Вместе с тем мы всегда очень высоко ставиликритическое мышление, а иногда вообще представляемего вершиной мыслительных возможностей человека.Такая высокая оценка основывается на целом ряде спор-ных предпосылок.

Рассмотрим метод сократического диалога, дошедше-го до нас в сочинениях Платона. По различным причи-нам, берущим начало в эпохе Ренессанса, мы всегда вы-

соко чтили данную сравнительно неэффективную мо-дель. (Я объясню, почему использую слово «неэффектив-ный», когда перейду к рассмотрению аргументированно-го спора в дальнейших разделах этой книги.) Средневе-ковым теологам приходилось уделять много вниманиякритическому мышлению, поскольку им доводилосьиметь дело с весьма тонкими измышлениями еретиков(таких, как донатисты*, которым удавалось не уступатьсамому святому Августину в диалектических хитроспле-тениях мысли). Церковь, предохранившая цивилизациюот вырождения в средние века, задавала тон в школах,университетах и в культуре в целом.

Критическое мышление потому кажется высшей фор-мой мышления, что создается впечатление, будто критиквыходит за рамки того, что он критикует. На самом же делеэто редко соответствует истинному положению вещей,поскольку критик зачастую рассматривает лишь малыйаспект критикуемого материала, а именно тот, в которомон лично разбирается, и атакует только на этом участке.

Критическое мышление кажется апофеозом мышле-ния: в нем имеются цель, направление мысли и резуль-тат. В случае с большей частью творческого и конструк-тивного мышления результата не видно, пока идея неполучила практического применения и не проявила себякак работающая.

Наконец, имеется предположение, будто мы будемполучать все более хорошие идеи, если станем критико-

* Донатисты (IV—V века) — последователи епископа Доната, участ-ники религиозного движения, которое возникло в результате отказаместной общины в Карфагене в 311 году признать вновь назначенно-го из Рима епископа Цецилиана. Донатисты образовали свою общи-ну, которая призывала верующих к простой жизни, к отказу от со-трудничества с государством и от крещения детей, уже тогда вошедше-го в практику. На созванном в 411 году специальном местном соборев Карфагене учение донатистов было названо ересью, запрещено, а егопоследователи подверглись жестоким гонениям. — Прим. перев.

вать существующие или новоявленные идеи. Действи-тельно, если указывать на ошибки в рассуждении, кор-ректировка позволит устранить эти ошибки, и в резуль-тате мы получим более стоящую идею.

Согласно последнему предположению, хорошие идеивозникают в результате эволюционного процесса. Онопотому очень серьезное, что лежит, по сути, в основе глав-ного способа, посредством которого осуществляется по-иск хороших идей в общественной жизни и даже в на-уке. По причинам, которые я укажу позднее, я считаю,что данное предположение является ложным. Однакопоскольку мы имеем эволюционную модель, мы, очевид-но, при этом подразумеваем, что критическое мышлениеобеспечивает тот эволюционный процесс, в ходе которо-го становится ясно (по классической дарвинистской схе-ме), какие идеи заслуживают того, чтобы выжить, а ка-кие нет. Очевидно при этом и то, что критицизм можетдействовать только внутри существующей парадигмы,в связи с чем имеет место все более усиливающееся со-противление парадигматическому сдвигу.

Мы также высоко ценим критическое мышление по-тому, что считаем его очень сложным видом мышления.Человек, обладающий критическим мышлением, идет нашаг впереди того, кто просто принимает предлагаемоеили легко поддается убеждению. На деле же это оченьпростой и дешевый вид мышления. Имеется целыйспектр проявлений критического мышления — от выис-кивания ошибок в сложнейшем математическом труде донеприятия картины на выставке местных любителейживописи. Большую часть всей мыслительной деятель-ности критикующего человека при этом следует отнестик разряду незатейливого и дешевого.

Критическое мышление не представляет труда, по-скольку критикующий может принять во внимание лишьтот аспект, который ему нравится, и начисто игнориро-

вать остальное. Вопрос может рассматриваться, будучицеликом вырванным из контекста. Критикующий можетзадать собственную систему координат по своему усмот-рению и основывать на ней свои суждения. Хорошийкритик может разнести в пух и прах блюдо в ресторане,назвав его слишком примитивным и скучным, чтобы со-ответствовать цене, указанной в меню (выбрав болеетонкую систему координат). Если же, наоборот, блюдодостаточно сложное, его можно раскритиковать какслишком сложное, представив его нелепым смешениемслишком многих вкусов или претенциозным. Такого родавещи делать достаточно просто.

В системе ценностей нынешних политических деяте-лей существует понятие «последовательность», составля-ющее основу политического критицизма. Дело в том, чтопорой тот или иной политик не проявляет последователь-ности в проведении в жизнь своих идей и не выполняетпредвыборных обещаний. В оправдание он может зая-вить, что ввиду изменившихся обстоятельств вынужденбыл пересмотреть свои прежние взгляды. Политическиекомментаторы такую позицию не одобряют, считая, чтополитика избирали в соответствии с некоей программой,которой он обязан придерживаться. В некоторых случаяхэто, безусловно, правильно, но во многих других измене-ние точки зрения является признаком интеллектуальногополитического поведения, за которое, собственно, и го-лосует большинство людей.

Соответствие и последовательность, бесспорно, явля-ются ключевыми для критического мышления словами.Любой человек, не особенно знакомый с критикуемымпредметом, зачастую принимается рассуждать о его внут-ренней последовательности и целостности (возьмите,к примеру, бюрократа). Отвечает ли это общепризнаннымправилам или научному знанию? Соответствует ли этопринципам, которые мы принимаем в качестве истинных

или абсолютных (или которые нуждаются в том, чтобыих таковыми принимали)? Отвечает ли это нашему опы-ту и восприятиям? Отвечает ли это тому, как нам хоте-лось бы понимать данный вопрос? Все это можно свестик одному: соответствует ли это нашему паттерну воспри-ятия?

Таким образом, процесс суждения может быть обсто-ятельным, но основой для суждения является общее иличастное восприятие. Сконструированные системы стоятособняком, как я уже объяснял ранее. Что такое истин-ная сконструированная система и что мы понимаем подсконструированной системой — это другой вопрос.

Иногда утверждается, что критическое мышление бы-вает двух уровней. Первый — это оценка того, что пред-лагается в смысле достоверности или степени истины.«У моей бабушки есть подруга в Египте. Ее слуга умер отукуса комара, поэтому укусы всех насекомых опасны» —есть умозаключение с недостаточным обоснованием. Вто-рой уровень критического мышления состоит в том, что-бы нападать на природу идеи, а не на ее основу или ис-точник. Именно второй вариант критического мышленияв основном волновал меня в текущем разделе, посколькупервый уровень представляет собой всего лишь приме-нение благоразумия к фрагментарному восприятию.

Как нам критиковать нечто находящееся вне дося-гаемости критики в силу своей высокочтимой адекват-ности? Как нам изменить нечто, что мы не можем крити-ковать? В этом состоит важнейший недостаток системы.Как нам преодолеть довольство в отношении существу-ющего положения вещей? Внутри рамок, которые мыпринимаем, в пределах нашего воображения, внутри за-крытой системы нашего анализа создается впечатление,будто то, что мы имеем, лишено недостатков. Как же намв таком случае приступить к изменению этого в лучшуюсторону?

Если в деле совершенствования чего-либо мы будемполагаться на исправление ошибок, нам не получить со-вершенствования, если мы не в состоянии эти ошибкиотыскать. И очень часто мы не способны восприниматьошибки, пока не осознали возможность чего-то лучшего.Гонка японцев за качеством в производстве не имеет кон-ца (коль скоро они начали ее), потому что, как бы хоро-шо нечто ни было сделано, всегда есть возможность сде-лать это еще лучше. Однако западная традиция крити-ческого мышления подразумевает, что мы прежде долж-ны обнаружить ошибки, а затем искать способ их устра-нения, вследствие этого не имеющее недостатков не мо-жет быть усовершенствовано.

Итак, можно видеть, что критическое мышление в ка-честве важнейшего элемента нашей мыслительной тра-диции имеет существенные недостатки и, даже когда ра-ботает исправно, в конечном итоге базируется на воспри-ятиях, которые мы предпочитаем рассматривать в каче-стве абсолютов.

Кривая Лаффера

Налоги дают деньги в казну, следовательно, чем вышеналоги, тем больше будет собрано денег. Производитель-ность в промышленности — вещь хорошая, стало быть,чем выше производительность, тем лучше.

Кривая Лаффера*, возможно, является самым про-стым и ярким примером, иллюстрирующим недостаткитрадиционной настольной логики. Ее создатель утверж-дал, что всегда наступает момент (в виде точки на его кри-

* Лаффер Артур (р. 1940) — американский экономист, пользо-вавшийся влиянием в эпоху правления Рональда Рейгана. — Прим.перев.

вой), после которого дальнейшее увеличение налоговприводит к сокращению поступлений в казну. Это про-исходит оттого, что по достижении определенного момен-та уменьшается мотивация к труду и люди начинают тра-тить много времени и сил, защищая свои доходы от на-логообложения различными способами. После названно-го момента компании избирают вид деятельности попринципу «целесообразности с точки зрения налоговогобремени», а не по коммерческим или производственнымсоображениям. За последние несколько лет во многихстранах, в частности в США при Рейгане и в Великобри-тании при Тэтчер, были снижены налоги. Может пока-заться, что налоговые поступления действительно увели-чились в связи с этим. Итак, вплоть до некоего пика ростналогов приводит к увеличению поступлений в бюджет,а после него — к уменьшению. Данный процесс, описан-ный графически, дает кривую Лаффера, которая по фор-ме напоминает остроконечный горный пик.

Производительность на производстве необходима дляконкурентоспособности. Высокая производительностьтруда предполагает более низкую себестоимость продук-ции. В таком случае имеется свободный капитал для ре-инвестирования, а акционеры удовлетворены деятельно-стью компании. Во всяком производстве любая техноло-гическая операция должна быть освобождена от «лиш-него жира». Каждый доллар капитала должен иметь вы-сокую отдачу. Все заводы должны быть задействованымаксимально. Бизнес-методы совершенствуются из годав год. Несколько лет назад потребность в вагонах состав-ляла в США 50 тысяч в год. Сегодня эта цифра снизи-лась до 12 тысяч. Это не оттого, что снизилась интенсив-ность железнодорожных перевозок, а оттого, что каждыйвагон в настоящее время успешно эксплуатируется в те-чение не двух, как ранее, а десяти месяцев. Компьютер-

ный контроль качества совершил это чудо. Кто же будетспорить, что такая эффективность производства замеча-тельна?

Все это правильно, но лишь до определенного момен-та. Далее более высокая производительность означаетхрупкость и потерю гибкости.

Можно подогнать производительность и эффектив-ность под обстоятельства, однако если эти обстоятельстваизменятся, тогда не будет больше «лишнего жира», про-кладки, которую можно заменить на более тонкую, небудет свободы в действиях. Поэтому самая эффективнаяорганизация может потерпеть крах весьма неожиданно.Вы освобождаетесь от всех отраслевых подразделений,которые не обеспечивают необходимой отдачи (при ко-торой цена на ваши акции растет), а затем крупный кон-курент делает неожиданный рывок в вашем основномполе деятельности — и вы внезапно оказываетесь в труд-ном положении.

Новым словом в бизнесе является «гибкость». Вмес-то того чтобы все больше повышать свою производитель-ность в производстве велосипедов, у вас так называемоегибкое производство. Если велосипеды пользуются спро-сом, вы их выпускаете, если же в цене медицинское обо-рудование, вы переключаетесь на него. На электростанци-ях обзаводятся комбинированным источником энергии.Если мазут дорог, пользуются углем; если же газ поде-шевел, переключаются на газ.

Закон необходим для того, чтобы общество нормаль-но функционировало. Однако можно дойти до абсурда,если однажды акушерки прекратят принимать роды потой причине, что страховка от медицинских ошибок исоответствующая ответственность делают работу в этойсфере слишком дорогим удовольствием. Своей вершиныподобные абсурдные случаи достигли в США, где пра-вовые вопросы составляют важнейшую заботу в любом

бизнесе. Мне как-то сказали в крупной европейской кор-порации, что в Европе одно подразделение нередко де-лит одного юриста с другим подразделением. В СШАэквивалентного размера подразделение содержит в штатепятьдесят юристов на полной ставке. Юристам надо за-рабатывать на жизнь, и если вы можете выручить большеденег из судебной тяжбы, чем из производства товаров,то сообразно этому и пишутся правила игры в обществе.Я вернусь к рассмотрению данного вопроса позднее, когдабуду говорить о концепции «лудекии» (когда занимают-ся игрой ради самой игры).

В настольной логике различные кусочки головолом-ки-мозаики лежат перед вами на столе. Синий кусочек —это синий кусочек, и он не может неожиданным образомстать красным. Атрибут прикреплен к объекту перманент-ным образом. Нечто принадлежит к некоей категорииили же не принадлежит. Не существует механизма, по-средством которого предмет мог бы выйти из своей кате-гории и перейти в другую. Логическая система не рабо-тала бы, если бы в ней не имела места названная перма-нентность. Если бы нам приходилось опираться на об-стоятельства на каждом шагу, у нас не была бы тогда входу классическая логика, а мы пользовались бы большеводной логикой, о которой я упоминал ранее и о кото-рой расскажу более подробно позднее.

Большинству традиционных философов был известенупомянутый крупный недостаток системы категориза-ции. Трудность состоит в том, что точку перелома (пи-ковую точку на кривой Лаффера) нелегко определить вконкретных понятиях. Отсутствие соли в пище — плохо,немного соли — хорошо, больше соли — плохо, однакоточка перехода от нормы к избытку может быть различ-ной у разных людей. Философы попытались обойти этупроблему довольно шатким образом: они придумали те-зисы «умеренность во всем» и «золотая середина». Но это

выглядит скорее как родительское наставление, нежеликак логика.

Достаточно очевидно, что не есть — это плохо, есть вумеренных количествах — хорошо, а слишком многоесть — опять плохо. Озабоченность многих американцевпо поводу тучности свидетельствует о практичности та-кой логики. Быть высоким — это хорошо, но быть оченьвысоким не лучше, если, конечно, вы не собираетесь статьбаскетболистом. Некоторые вопросы несложно разре-шить на основе понятий «достаточность» или «пребыва-ние в пределах разумного». Некоторые расходы на обо-рону — хорошо, но в какой момент можно сказать, чтодальнейший рост военных расходов попадает в катего-рию «плохо» или оказывается пустой тратой ресурсов?

Основным назначением настольной логики было осво-бождение нас от необходимости принятия трудных реше-ний. Предполагалось, что требуется лишь отнести вопроск той или иной категории, после чего решение приходитсамо собой.

Истина — это хорошо, справедливость — хорошо, эко-логия — хорошо, семейные отношения — хорошо, обще-ство и коллектив — хорошо. Можно ли определить ка-кую-либо точку, после которой слишком многое из пере-численного становится чем-то неприемлемым, плохим?Возможно, что нет, но даже если мы смогли бы опреде-лить такую точку, то никогда не признали бы этого, по-скольку оппоненты тогда с легкостью доказали бы, чтотакая точка уже была достигнута в том или ином. Мыприкрепляем к вещам перманентные ценники по той при-чине, что не хотим оказаться перед необходимостью при-нимать множественные трудные решения.

Ценник есть часть нашего перцепционного паттерна втаких случаях. Можно взять в руку деревянное изделиепричудливой формы и спросить себя: «Есть ли от этогокакая-то польза для меня?» Однако когда слышим слова

«экология», «производительность» или «закон», мы ав-томатически знаем, что это «хорошие вещи».

Довольно много проблем в обществе вытекает из того,что мы не можем понять, что кривая Лаффера (я предпо-читаю называть ее для себя солевой кривой) применимако многим вещам. Знание — хорошо, поэтому, казалосьбы, больше знания должно быть еще лучше. Однако, какмы видели, это необязательно так, поскольку лишниезнания способны служить препятствием для оригиналь-ности мысли в научных исследованиях. Критика — хо-рошо, потому, казалось бы, больше критики еще лучше.Наступает, однако, момент, когда самодовольный нега-тивизм становится самоцелью. Демократия — хорошо, ноне может ли слишком много демократии быть плохо?

Я пишу не об абсурдных крайностях, поскольку до-вольно легко показать, что крайность в чем бы то ни было,скорее всего, принесет вред, но о тех ситуациях, где пере-ход в количестве происходит в пределах нормы, как, на-пример, в случае с добавлением соли в пищу.

Решение проблем

Имеется простое высказывание, которое чуть было неразрушило всю промышленность Америки: «Если полом-ки с вещью не произошло, не чините ее». Как такой про-стой — и, по всей видимости, разумный — афоризм могиметь такой катастрофический эффект? Рабочей концеп-цией в промышленности Америки было: «Будем продол-жать делать то, что мы делаем, и если что-то идет не так(ломается), исправим это и пойдем дальше. Таково нашекредо». Это сервисная концепция бизнеса, и она на про-тяжении многих лет являлась доминирующей и доста-точной.

Затем стали появляться конкуренты: японцы, «тихо-океанские тигры»*, западные немцы. Они понимали, чтоне смогут конкурировать, просто делая то же самое. По-этому стали искать пути совершенствования своего биз-неса. Это подразумевало способы производства болеекачественной продукции, а именно: решаем возникающиепроблемы и продолжаем работать по-старому. Поэтомуконкуренты стали уделять внимание вещам, не представ-ляющим проблему: можно ли улучшить дизайн здесь;можно ли удешевить производство этой детали; как по-высить надежность этого изделия?

«Если вещь не сломалась, не надо чинить ее» — пря-мая противоположность конкуренции. Выражение под-разумевает наличие статического мира, где то, что выделаете в данную минуту, будет достаточным всегда. Этопротивоположно по духу прогрессу в любой сфере дея-тельности. Соответствующий урок уже извлек для себяпроизводственный сектор, но по-прежнему ничему ненаучились такие сферы, как образование, политика, эко-номика, международные отношения. Мы склонны иметьментальность по типу «решение проблем». Мы предпо-лагаем, будто то, что мы делаем, хорошо, и если имеетсяотклонение от нормы, необходимо его исправить, как мыпочиняем проколотое в дороге колесо. В американскойпсихологии и образовании существует вреднейшая тра-диция рассматривать всякое мышление как решение про-блем. Специалисты в сфере образования ныне поговари-вают о введении предмета «решение проблем» в школь-ный курс, но находят неприемлемым говорить о введениипредмета «навыки мышления» (поскольку это то, чемобразование должно было, собственно, заниматься все этовремя).

* Страны Юго-Восточной Азии с бурно растущей экономикой: Гон-конг, Сингапур, Южная Корея, Индонезия, Малайзия, Филиппины,Таиланд, Тайвань. Иногда к ним причисляют и Китай. - Прим. перев.

Нет никаких сомнений, что решение проблем являетсяважной частью прикладного мышления и что мы можемиспользовать его в качестве «большого слова», включа-ющего в себя все целенаправленное мышление: мы хо-тим куда-то попасть — как нам туда попасть — давайтерешим задачу/проблему. Но как и со всеми «большимисловами» (проблема с водосборной площадью), наше вос-приятие в скором времени ограничивается видениемпроблемы в чистом виде: что-то не в порядке, давайте ис-правим это. Исключенными оказываются мышление в от-ношении возможностей, инициативное мышление, ищу-щее совершенствования, и все те другие типы мышления,в которых мы мыслим о вещах, не являющихся, вообщеговоря, «не в порядке».

Решение проблем и критическое мышление представ-ляют собой часть одной и той же культурной традиции:давайте исправлять ошибки, давайте вскрывать недостат-ки. При этом мы не отдаем себе отчета, что это все сер-висные процедуры. Они предполагают, будто то, что мыимеем, есть совершенная система, а если и не совершен-ная, то неуклонно прогрессирующая в этом направлениипосредством эволюции. Все, что нужно делать мыслящимлюдям, это вести автомобиль по известной дороге, не укло-няясь от курса, ремонтируя те части, которые выходят изстроя. Понятие прогресса посредством перемен в воспри-ятии, парадигматических сдвигов и непосредственногоиспользования дизайна не находит здесь места.

Приступая к решению проблем, мы обычно использу-ем традиционный метод. Анализируем ситуацию. Затемищем способ устранить причину проблемы. Устранениепричины часто приводит к решению проблемы: если наммешает при ходьбе торчащий внутри ботинка гвоздь, мыудаляем гвоздь; если слишком легкодоступный кредитприводит к росту инфляции, банки повышают процент-ные ставки; если в воде присутствуют бактерии холеры,

мы меняем источник водоснабжения или употребляем су-губо кипяченую воду; если кольцевой уплотнитель в ра-кете дает течь, мы меняем ее дизайн, с тем чтобы уплот-нителя не было вообще. Однако не все проблемы могутбыть решены путем устранения причины. Причину мож-но не найти. Или ее удается найти, но устранить невоз-можно (землетрясение или засуха). Или может бытьцелый клубок причин, устранить который опять-такивесьма трудно (межобщинная рознь).

Устранить причину — это лишь один из постулатоврешения проблем, однако очень много сил у нас тратитсяна данный конкретный подход вследствие нашей культур-ной традиции в сфере логики и даже концепции греха.Примитивная связка «причина и следствие» в нашем со-знании подразумевает, что всегда должна иметься при-чина — поэтому давайте найдем и устраним ее.

Какими еще могут быть подходы? Например, дизайн.С таким подходом мы говорим себе: «Имеется ситуация.Как нам двигаться вперед?» Задумав построить новыйгород в болотистой местности, мы могли бы сказать: «Да-вайте уберем причину — болото». Но если мы хотим по-строить город в пустыне, нам не надо убирать весь песок,а вместо этого мы говорим себе: «Здесь пустыня. Каковдолжен быть дизайн домов, чтобы они прочно стояли напеске?» Поэтому в случае с проблемами вроде той, чтоимеет место в Северной Ирландии, можно было бы по-пробовать устранить причины, однако это весьма слож-но сделать, поскольку те уходят корнями в далекое про-шлое, или вы могли бы использовать дизайн и придуматьвыход из сложившейся ситуации.

Другой подход, имеющий много общего с дизайном,состоит в том, чтобы изменить систему. В сложной инте-рактивной системе можно менять связи и отношения:некоторые убирать, вводить новые, изменять параметрыотношений. Очень часто бывает, что, когда вы изменяете

правила игры, человеческая природа и жадность быстронаходят способ управлять новой системой вполне эффек-тивно. Когда американские страховые компании пожела-ли сократить быстро растущие больничные расходы, ониввели в практику «Diagnosis Related Groupings» (DRG)* —систему, гарантировавшую возмещение будущих расхо-дов больницам по твердой ставке за каждую диагности-ческую группу. Больницы в скором времени обнаружи-ли, что они заработают больше, если будут отпускать па-циентов домой раньше, чем если будут держать их дол-гое время (возможность судебного иска на предмет вра-чебной ошибки является определенной защитой противпрактики слишком скорой выписки пациентов).

Вместе с тем наши мыслительные традиции всегдаотдавали анализу предпочтение перед дизайном. Доводтут следующий: если мы как следует проанализируемнечто, то обязательно найдем причину, после чего смо-жем устранить ее. Такой постулат не является неверным,однако область его применения ограничена. Мы, однако,продолжаем учить других анализу, но не дизайну. Этопотому, что анализ видимым образом требует только ло-гики (что является заблуждением, поскольку ему такженужно творческое восприятие), тогда как дизайн подра-зумевает творчество, с которым мы пока не научилисьобращаться.

На данном этапе некоторые философы могли бы спря-таться за словесную игру: «Все должно иметь причину.Проблема должна иметь причину. Если проблема реше-на, тогда по определению ее причина также была устра-нена. Неважно, как вы устранили причину, главное —причина была устранена». Такого рода описательныеумозаключения в ретроспективе поддерживают интел-

* В США: система предварительного возмещения расходов боль-ниц по фиксированным ставкам в пределах утвержденных диагнос-тических групп. — Прим. перев.

лектуальное развитие. Ситуация в точности та же, что мывидели в использовании слова «интеллект». «Всякое по-ведение, которое морально, эффективно и полезно, яв-ляется интеллектуальным, и поэтому мышление интел-лектуального человека не может быть неэффективным.Если человек мыслит плохо, тогда по определению он неявляется интеллектуальным человеком». «В логике неможет быть ошибок, потому что по самому своему опре-делению она свободна от ошибок, иначе это не истиннаялогика». Такого рода доводы можно слышать вновь ивновь, и они, по правде говоря, являются чистейшей опи-сательной словесной игрой.

Существует, вероятно, много причин для традицион-ного британского хулиганского поведения на футбольныхматчах и в других местах. Данные причины, возможно,включают непрочные семейные узы, низкую дисципли-ну, стремление следовать моде и подражать сверстникам,скуку, поп-культуру с ее свободой самовыражения, стрем-ление отрешиться от сложностей жизни в обществе, юно-шескую агрессию, не находящую выхода, насилие на эк-ранах телевизоров и так далее. Можно либо попробоватьустранить все эти причины, либо попытаться придуматьспособ движения вперед посредством дизайна.

Таким образом, традиции решения проблем и устра-нения причин вполне действенны в пределах своих воз-можностей, но они лишь часть требуемого мышления.Как и вообще с большей частью традиционного мышле-ния, оно корректно вплоть до какого-то момента, послекоторого оно перестает быть адекватным. И при этом мыпо-прежнему удовлетворены тем, что имеем.

Многие мужчины в Америке бреют каждое утро об-ласть лица над верхней губой. Задумывался ли кто-ни-будь, кто пользуется обычной безопасной бритвой, надтем, что, быть может, легче будет бриться, если бритвудержать неподвижно, а вместо нее двигать головой. Надо

сказать, получается действительно лучше. Но никому этов голову не приходит, потому что нет «проблемы, кото-рую надо решить». Однако прогресс не приходит путемпростого решения проблем.

Анализ

Существует история о том, как директор супермаркета вНью-Джерси обнаружил, что убытки магазина (от выносатовара) составляют 20 процентов. Он распорядился про-вести тщательнейшее служебное расследование. Все циф-ры были внимательно изучены. Каждому кассиру былопоручено внимательно следить, чтобы все покупки тща-тельно фиксировались. Детективы смешались с покупа-телями с целью выявить возможный масштабный выноснеоплаченного товара, но ничего не смогли обнаружить.Система работала как следует, без мошенничества с чьей-либо стороны. Однако потери по-прежнему имели мес-то. Однажды владелец лично посетил супермаркет. У негопоявилось странное чувство, будто что-то не так. Внезап-но он понял, в чем дело. Изначально в торговом зале былиустановлены четыре кассы, а теперь их было пять. Ока-залось, что из пятой кассы сотрудники брали всю выруч-ку. Итак, система работала исправно в каждом своем узле,но это была уже другая система.

Анализ работает с закрытыми системами. Как многоможно назвать по-настоящему закрытых систем? Где про-вести черту? Казалось бы, легко было предположить, чтоанализ деятельности мошенников в супермаркете долженбыл предусмотреть количество имеющихся касс. Как про-сто все представляется задним числом.

В одной из моих предыдущих книг вниманию чита-теля был предложен ряд проблем из области механики,

например построить мост при помощи нескольких ножейи бутылок в качестве опор. В условии одной задачи былосказано, что может быть использовано четыре ножа. Од-нако решение задачи допускало использование всего трехножей. В результате я получил много раздраженных пи-сем. Читатели считали, что не следовало изначально го-ворить о четырех ножах, раз требовалось всего три. Этоявляется отражением анализа закрытых систем и тради-ций школьных учебников: используйте всю информацию,данную в условии задачи.

Анализ закрытых систем напоминает умение способ-ных учеников решать головоломки-мозаики. Когда име-ются все необходимые кусочки, учащиеся прекрасносправляются с задачей.

В нашем традиционном отношении к анализу мы велисебя подобным образом: «Проведите линию, котораяохватит все, что относится к делу. Какую часть всего мирамы собираемся включить в нашу систему?» После этогомы анализируем все факторы и отношения между ними.

В недавнем прошлом люди, стоя в очередях у разногорода окошечек (в банке, на почте, у контрольно-пропуск-ного пункта в аэропорту), бывало, «застревали», когдакакого-нибудь человека впереди обслуживали непомер-но долго. Поэтому была введена концепция «одноточеч-ной» очереди. Имеется одна очередь. Когда вы подходи-те к ее концу, вы имеете возможность проследовать клюбому окошечку, которое свободно. Это был большойшаг вперед (по крайней мере, психологически), посколь-ку теперь вы не могли «застрять» позади кого-нибудь,кого обслуживают слишком долго. Ныне ведутся различ-ные сложные исследования по анализу механизма оче-редей. Вырабатываются предложения по поводу опти-мальных стратегий формирования очереди в смысле тре-буемого числа точек обслуживания и так далее. Откудавзяться новым идеям в рассматриваемом вопросе?

Представьте себе дополнительное окошечко по обслу-живанию очереди, помеченное надписью «Пять долларовза обслуживание в этом окошечке». Любой человек изочереди, который считает, что его время стоит большепяти долларов, направится к этому окошечку. Выбор пе-ред вами: соглашайтесь или нет. Вы теперь в состоянииназначить цену своему терпению. Если слишком многолюдей направятся к такому окошечку, тогда цена подни-мается до десяти долларов или еще выше. Заметим, чтоданная мысль вряд ли явилась бы результатом исследо-вательского анализа механизма очередей.

Итак, первая проблема с анализом звучит как вопрос:имеем ли мы в действительности закрытую систему?Второй вопрос выглядит так: где нам провести границу,чтобы получить закрытую систему? Очевидным образомответы на эти вопросы в большой степени зависят от на-шего восприятия. Мы можем включать вещи, которые,как нам представляется, относятся к делу, но для началанужно иметь это восприятие.

Анализ является традиционным и мощным инстру-ментом мышления по многим важным причинам. Мыможем не видеть весь комплекс вещей в целом, поэтомумы разбиваем его на узнаваемые паттерны, после чего ужезнаем, что нам делать. Чтобы понять работу системы, мыразбираем ее на элементы (выполняя анализ) и изучаемотношения между ними. Такова суть прикладной мате-матики. Желая понять суть явления, мы анализируемситуацию, чтобы получить объяснение.

Недостаток традиционного процесса анализа состоитв том, что в случае сложных систем, когда вы имеете всвоем распоряжении куски, вы уже не имеете целого.И это целое не может быть заново построено из этих кус-ков. Например, в медицине существует интуитивное мне-ние, что душевный настрой больного способен повлиятьна его выздоровление, но это не отражается в результа-

тах бактериологического анализа или уровне содержания*антител. Даже в математике имеет место движение в сто-рону более холистических воззрений. Кстати, зависит литочность метеорологических прогнозов от последователь-ности точечных измерений или общего видения погод-ных систем и процессов?

Очень может быть, что наш аналитический и атоми-ческий взгляд на экономику послужил сдерживающимфактором в этой области знания.

Теперь я хотел бы перейти к тому, что, на мой взгляд,является еще более серьезным недостатком анализа. Насвоспитывают в духе того постулата, что, если мы хотимбыть в курсе происходящего и желаем иметь свежие идеи,нам необходимо анализировать имеющиеся в наличииданные или собирать дополнительные посредством экс-периментов и опросов. В этом основа науки и исследова-ний рынка. Компьютеры позволили нам осуществлятьсбор и сортировку данных с невиданной доселе произво-дительностью. Поэтому мы по идее должны были следо-вать означенной традиции анализа с еще большей эффек-тивностью. Существует убеждение, что анализ данныхдостаточен и является основой рационального поведения.Имеется, к сожалению, серьезный недостаток в рассмат-риваемой традиции.

Проблема состоит в том, что по-настоящему проана-лизировать данные нам не удается никогда. В лучшемслучае мы проверяем подлинность некой гипотезы, ко-торая у нас есть, или пытаемся обнаружить в имеющих-ся данных небогатый арсенал зависимостей и отношений,который находится в нашем распоряжении. Короче го-воря, для начала нам необходимо иметь перцепционныерамки или систему отсчета. Чаще всего мы используемочень упрощенные перцепционные рамки, такие как кор-реляция, причина и следствие, временные ряды, периодполураспада.

В пору моих занятий медициной я проводил ряд ис-следований кровообращения в легких. В модели нормаль-ного потока необходимо измерить падение давления меж-ду двумя точками и затем измерить поток. Это даст мерусопротивления. При таком подходе цифры никогда какследует не сходились. Затем я использовал модель водо-пада. В водопаде высота, с которой падает вода, не имеетникакого влияния на поток выше точки падения.

При разработке новой области знания — теории хао-са — математики вернулись к старым данным и приме-нили новую концептуальную модель. Таким образом,анализ данных способен подтвердить или опровергнутьгипотезу и позволяет сделать выбор между хорошо из-вестными моделями, но сам по себе не генерирует новыеконцепции. Лишь сравнительно недавно новые типы за-висимостей и отношений (нелинейные, пороговые, «во-допад» и другие) получили опробирование в экономике.Если бы анализ данных мог напрямую генерировать по-добные новые идеи, они попали бы в поле зрения ужедавным-давно и заменили бы те примитивные связи, с ко-торыми экономисты работали до этого. Я вернусь к этомувопросу, когда буду рассматривать научный метод. Этоочень важный вопрос, который напрямую опирается наперцепционную организацию: мы можем увидеть толькото, что готовы увидеть.

По мере того как компьютеры становятся все болееспособными выполнять анализ данных за нас, нам сле-дует разрабатывать все больше концептуальных моделей.В настоящее время возможно проведение экспериментовна компьютерах. Первоначальные данные свидетельство-вали о том, что люди, пристегивавшиеся ремнем безопас-ности, имели гораздо меньшую вероятность гибели в до-рожных авариях. Это прямо указывало на то, что исполь-зование ремней безопасности резко повышает число вы-живающих в авариях. Дальнейший анализ показал, что

данная зависимость (хотя и верная) на деле сложнее, чемкажется. Осторожные водители пристегиваются ремня-ми безопасности и водят машину аккуратно, в связи с чемдорожно-транспортные происшествия с их участием яв-ляются менее серьезными. Лихачи же склонны не при-стегиваться, и аварии с их участием гораздо более серь-езные. В серьезных авариях гораздо выше вероятностьгибели кого-нибудь из участников. Но следует сначалаподумать о такой возможности, прежде чем принимать-ся искать ее.

Почему мы не можем просто проанализировать данныево всех возможных комбинациях? Комбинациях чего?Даже если выделить отдельно все факторы, они уже будутперцепционными предположениями. Даже для этих изо-лированных факторов количество возможных организа-ций было бы колоссальным, поскольку математическаякомбинаторика оперирует очень большими числами. Име-ется 362 880 способов разместить числа от 1 до 9 в мат-рице, состоящей из девяти ячеек (9 х 8 х 7 и так далее).

Задним умом все это, конечно же, будет казаться оче-видным. Как только мы получили ответ, нам остаетсятолько сказать: если бы мы посмотрели туда и сюда; еслибы мы сформулировали проблему таким образом; еслибы мы измерили то, что требовалось измерить. Как я не-однократно упоминал выше, такие утверждения мало чтозначат (всякая стоящая творческая идея всегда выглядитлогичной в ретроспективе). Задний ум справедливо при-менять в настольной логике, но бессмысленно — в пат-терн-системе. Когда вам известно, какой путь ведет к от-вету, всегда легче избрать этот путь.

Одним из важнейших вкладов древних греков в мыш-ление была концепция «почему». Перед ее введениеммыслителям было достаточно сказать «это так» и оста-вить все как есть. Концепция «почему» ведет к богатоймыслительной активности анализа и поиску объяснения.

Следующий шаг таков: понимая вещи и выделяя срединих фундаментальные, быть может, мы в состоянии из-менять их. В связи с этим легко видеть, почему подобноеклассическое мышление пользуется большим уважени-ем. Оно ведет к научному методу, хотя сами греки пред-почитали мыслить в терминах настольной логики и кон-струированных систем, а не эксперимента.

Концепция «почему» является базовой частью нашейинтеллектуальной традиции, и я решил рассмотреть ее вданном разделе, посвященном анализу, поскольку боль-шая часть последнего предназначена для поиска ответана вопрос «почему?»: почему растет инфляция; почемувирус СПИДа такое долгое время пребывает в спящемсостоянии; почему произошел скачок на 5 процентов напоследних выборах; почему имеет место внешнеторговыйдефицит?

Я уже упоминал о вкладе восприятий и концепций впоиск объяснений путем анализа: нам следует уделятьстолько же внимания нашему перцепционному реперту-ару, сколько и данным. Теперь я хотел бы посмотреть впротивоположном направлении. Объясняя что-либо, мысмотрит назад, дизайн же смотрит вперед.

Мы были очарованы возможностями анализа, но приэтом очень мало внимания уделяли дизайну. Разумеется,дизайн породил храмы, расцветки тканей, мебель и косми-ческие ракеты, однако он всегда рассматривался сугубокак ремесло в сравнении с интеллектуальным совершен-ством анализа. Частично это результат наших поисковистины, которые (возможно, ошибочно) мы считали след-ствием анализа, а не дизайна. Вероятно, это еще одинаспект влияния теологических измышлений на образова-ние. Главным образом это результат ошибочного убежде-ния, что тогда как анализ обнажает компоненты и системы,У дизайна задача гораздо проще, а именно сведение эле-ментов вместе для достижения какой-нибудь цели.

Традиционная концепция состоит в том, что «знания —это все». Если мы обладаем знаниями, то вещи вроде раз-работки конкретных действий и дизайна становятся вто-ростепенными интеллектуальными операциями. В этойсвязи школы и университеты озабочены в первую оче-редь тем, чтобы предоставлять знания. Навыки приклад-ного плана перенесены в ведомство технических коллед-жей и бизнес-школ, которые воспринимаются как нечтогораздо более низкого интеллектуального уровня. Воз-можно, дизайн автомобиля или радарной системы прощес интеллектуальной точки зрения, чем анализ политичес-кого развития в XIX веке, однако реальный процесс ди-зайна гораздо сложнее и во всех своих аспектах не менееважен, чем анализ.

Есть две вещи, которые мешали нам осознать важностьдизайна: вера в то, что анализ данных обеспечит нас все-ми необходимыми идеями (что не соответствует истинев самоорганизующейся перцепционной системе), и верав то, что эволюция обеспечит нам весь необходимый про-гресс (также неверно в самоорганизующейся системе).

Противоположностью «почему» является «по». С «по»мы смотрим в будущее, на то, что могло бы получитьсякак результат изменившихся восприятий и дизайна но-вых концепций. «Что могло бы быть» лишь отчасти ос-новывается на том, «что есть сейчас». Может даже воз-никнуть необходимость отмежеваться от того, что «есть»,от существующих восприятий и парадигм.

Аристотель сказал, что всякое новое знание вытекаетиз существующего. В этом есть, возможно, доля правды,если согласиться с тем, что мы не в состоянии увидетьновое знание иначе, чем через призму существующих вос-приятий. Иными словами, приобретению значительнойчасти нового знания на деле мешает существующее. Этопроисходит оттого, что существующие восприятия долж-ны быть пересмотрены, чтобы мы могли увидеть вещипо-другому.

ОписаниеЕсть анекдот о том, как мужчина оказывается в лифте спривлекательной молодой женщиной. Он спрашивает унее, согласна ли она переспать с ним за 10 тысяч долла-ров. Женщина отвечает, что согласна. Он задумываетсяна некоторое время, а затем спрашивает: «А за 50 долла-ров?» «Да кто я, по-вашему, такая?» — спрашивает жен-щина с негодованием. «Это мы уже установили, — заме-чает мужчина. — Теперь мы просто утрясаем цену». Муж-чине совершенно ясно, к какой описательной категорииследует отнести женщину. Женщине же кажется, что естьочень большая разница между дешевой «женщиной лег-кого поведения» и «шансом заработать хорошие деньги».

Бокал падает с подноса и разбивается. Это понятно,потому что существуют правила гравитации. Описатель-ное слово «гравитация» есть не более чем удобный спо-соб выразить мысль: лишенный опоры предмет неизбеж-но упадет на землю. Далеко не все из тех, кто свободнооперирует этим словом, знают, что такое закон всемир-ного тяготения Ньютона или как Эйнштейн уточнил его.Далеко не все также знают, что ускорение гравитацииравняется 9,81 м/с2. Даже самые выдающиеся физикипока не знают, существуют ли гравитационные волны,или гравитоны*. Таким образом, в данном случае описа-ние неполноценно, но удобно.

В течение долгого времени наука занималась не болеечем классификацией вещей (даже в математике), и се-годня существует немало областей, где это по-прежнемуимеет место. Не спешите определить это как примитив,прежде посмотрим, какой эффект это производит на вос-

* Гравитон — квант ноля тяготения, имеющий нулевую массу по-коя, нулевой электрический заряд и спин 2 (спин — собственный мо-мент количества движения микрочастицы, имеющий квантовую при-роду и не связанный с движением частицы как целого; измеряется вединицах). Экспериментально пока не обнаружен. — Прим. перев.

приятие и наши действия. Самые тонкие различия по-зволяют нам видеть вещи по-другому. До того как меди-цинские тесты стали более совершенными, врач мог раз-личать между гемолитической желтухой (сопровождаю-щейся разрушением [гемолизом] эритроцитов) и обтура-ционной желтухой (механическое препятствие на путиоттока желчи), поскольку в первом случае как моча, таки стул были бледного цвета. Хирургическое вмешатель-ство являлось показанием в последнем случае, являясьбесполезным в первом. Таким образом, различение по-зволяло предпринимать корректные шаги в лечении.

В настоящей книге я призываю к гораздо более тон-кому различению в восприятии, иначе мы будем по-преж-нему иметь дело по большей части с обширными паттер-нами с прикрепленными к ним значениями-ценниками.Кто-нибудь может спросить, в чем разница между болеетонкими различениями, к которым я призываю, и клас-сической системой категоризации. Временами междуними имеет место пересечение, а временами — огромнаяразница.

Вернемся к случаю с желтухой. Если бы врач сказал:«И то и другое относится к общей категории желтухи,и операция является лучшим способом лечения», — тогдаоперация была бы сделана многим пациентам с гемолити-ческой желтухой, но совсем бы им не помогла (не говоряоб опасностях, связанных с хирургическим вмешатель-ством). Утверждение, что пациенты как с гемолитичес-кой, так и с обтурационной желтухой относятся к кате-гории «желтушных» на основании физических призна-ков желтой кожи и белков глаз, ничего не добавляет вданном случае. Это верно, что оба типа желтухи могутиметь общие признаки и побочные эффекты, и очень по-лезно знать о таких атрибутах. Однако с общими атрибу-тами можно иметь дело отдельно, не считая их членамиодной категории. В этом ключевое различие.

Народные снадобья, многие из которых действитель-но работают, создавались путем проб и ошибок. Чтобыдобиться эффективности в применении, необходимо про-вести четкое разграничение: в этих случаях данное сред-ство поможет, а в этих нет.

Разумеется, слишком тонкие различения могут поме-шать нам увидеть глубинное сходство В таком случае при-менима классификация людей по их отношению к вещамна два типа — объединителей и разделителей (объедини-тели видят сходные черты, а разделители — различия).

Итак, если мы хотим избежать грубого общего срав-нения, нам необходимы более богатые описательныесредства. Однако когда нужно определить глубинноесходство, следует заглянуть за название. Если бы бокалв руке, бокал, падающий из руки на пол, и бокал, разби-вающийся об пол, имели разные названия, нам пришлосьбы нелегко, соображая всякий раз, что речь идет об од-ном и том же процессе. Годовалый лосось, возвращаю-щийся в свою родную речку, называется grilse. Англича-не не употребляют его в пищу, относя к другому видурыб. Французы же едят grilse, поскольку знают, что этопросто иное название молодого лосося.

Название есть простейший способ описания. На сле-дующем уровне, где используется описание (обычно спомощью языка, но не всегда), чтобы создавать моделимира, задействована очень большая часть наших интел-лектуальных усилий и мыслительной традиции. По-скольку столь значительная часть нашей мыслительнойкультуры основана на языке и описании, нам необходи-мо знать границы системы. В одном из предыдущих раз-делов я уже рассматривал его с такой точки зрения.

Одни описывают прогулочную трость как состоящуюиз двух частей — изогнутой ручки и всего остального.Другие описывают ее как имеющую три части — ручку,ствол и штучку, которая соединяет их вместе. Если про-

гулочная трость собрана из различных элементов, тако-вые могут лечь в основу описания. Описание может бытьсамым разнообразным (в зависимости от традиции, име-ющихся паттернов восприятия, аналитической базы, про-шлого опыта).

Описание — это восприятие, выраженное посредствомдоступного словарного запаса в соответствии с правиламиграмматики. Описание имеет все достоинства и недостат-ки восприятия, включая невозможность истины. Простаяфраза «Я вижу красное яблоко на тарелке» на самом деледолжна звучать примерно так: «При данных обстоятель-ствах и в данный момент времени я переживаю опыт,который наилучшим образом может быть представлен тем,что я вижу красное яблоко на тарелке». Это могут бытьголограмма, иллюзия или пластмассовый макет яблока.

Проблемы возникают, когда мы принимаем описаниеза действительную модель ситуации. Описание с помо-щью языка не является моделью и может лишь привестик новым описаниям. Настоящая модель должна включатьв свой состав некие процессы (математические, химичес-кие, неврологические), и именно исходя из поведенияпоследних мы оказываемся в состоянии делать прогно-зы. В описательной модели отсутствует генерирующаяэнергия: здесь нет места неожиданностям.

Описания в состоянии служить триггером творческо-го озарения, как и случайные слова, поэзия или стече-ния обстоятельств. Описания могут менять восприятие,демонстрируя возможность иного восприятия вещей ипозволяя последнему набрать силу через многократноеиспользование. Они способны перемещать ценности че-рез авторитетное суждение, моду, усиливая возникающиетенденции или посредством прямой эмоциональной про-паганды (путем использования прилагательных, частич-ного восприятия и всех других механизмов). Описанияне в состоянии предоставить подлинное объяснение или

истину, но могут утвердить своего рода истину, зижду-щуюся на вере, предлагая соответствующие цикличныевосприятия (например, недостаток заботы об охране окру-жающей среды приведет в итоге к катастрофе, поэтомуохрана окружающей среды является хорошим делом, по-этому людьми, которые не согласны с этим, движет эго-изм или жадность, поэтому...).

Разумеется, ничто не может остановить человека вделе придумывания самых странных и причудливых опи-саний. Можно описать прогулочную трость как состоя-щую из 100 сегментов, 30 из которых приходятся на руч-ку, 50 — на среднюю часть и еще 20 — на остальную часть.Можно описать Солнце в виде бога, которого несет понебу колесница с запряженными в нее четырьмя лошадь-ми. Можно описать корову как воплощение определен-ного божества. Можно описать американскую внешнепо-литическую деятельность как империализм. Границымежду восприятием, описанием и верой очевидным об-разом не существует.

Описание дается без труда. В результате цивилизацияпостоянно озадачена новыми вариантами описания, пы-тающимися выдать связность вещей за истину.

Описание приносит большую пользу, коль скоро мырассматриваем его как восприятие, а не как логику в рам-ках сконструированной системы. Если рассматривать егокак восприятие, тогда оно имеет произвольность воспри-ятия, подверженность ошибкам и зависимость от обсто-ятельств, свойственные восприятию.

Когда одно описание лучше другого? Когда оно инте-ресно, имеет более высокую моральную ценность илиширокую практическую применимость? Если вера вНЛО делает вашу жизнь интереснее, в добрый путь, ноне пытайтесь резко переводить соответствующие выво-ды в практическую плоскость. Если одно описание име-ет более высокую моральную ценность, чем другое, при-

мите его на таком уровне, но не присваивайте себе правоучить соответствующим выводам других людей, которыев свое время не сделали такой же выбор. Если описаниеимеет практическое значение, стремитесь добиться чего-нибудь большего на его основе.

Там, где описание становится предметом веры илигипотезой, в силу вступают иные факторы, которые ярассмотрю в последующих разделах.

Основная проблема нашего обращения с описаниемсостоит в том, что мы склонны принимать его за истину,вместо того чтобы иметь с ним дело как просто с воспри-ятием.

Как я уже отмечал в данной книге, тот факт, что мыможем описать нечто определенным способом, не озна-чает, что мы видим или понимаем это таким же образом.Кажется, что здесь я сам себе противоречу. Дело в том,что описание не менее соответствует действительности,чем восприятие, поскольку основывается на множествевосприятий. Когда мы видим нечто, мы используем не-посредственно доступные нам простые восприятия, а несложное описание, которое мы можем построить позднее.Я могу описать колесо как «траектория точки, движу-щейся на одинаковом расстоянии вокруг оси», но когдая вижу колесо, я вижу колесо, а не это описание.

Естественность

Если вы прекрасны духом, любой ценой выразите себя впоэзии, песне или ином искусстве. Если же ваш духнельзя назвать прекрасным, а скорее наоборот, тогда, по-жалуйста, воздержитесь от самовыражения.

В природу нашей мыслительной культуры заложенавера в то, что естественное и свободное — это хорошо,

а неестественное и сдерживаемое — это плохо. Естествен-ное/неестественное является одной из наших самых яркихдихотомий. Я поговорю о дихотомиях позднее как о фун-даментальном аспекте нашей мыслительной традиции.

Природа (естество) — вещь хорошая, поэтому естест-венное тоже хорошо, а вот неестественное — это плохо.Вместе с тем природа временами может быть очень жес-токой и предельно эгоистичной.

Мы наносим краску на поверхность. Краска — вещьискусственная, поэтому если мы снимем краску, то подней окажется настоящая поверхность. Сдирание краскидо обнажения естественной деревянной основы было вмоде многие годы.

Притворство, искусственность и условности, взятыев избытке, могут служить сдерживающим фактором, по-этому давайте избавляться от всего искусственного. Поп-музыка придерживается такого направления мысли: бу-дем свободны, давайте выплескивать все наружу. ПослеФрейда началась настоящая геологическая эра в психо-терапии: «Копайте глубоко». Копайте под то ложное, чтолежит на поверхности, и ниже вы найдете настоящегочеловека, истинную личность.

Предположим, что все это не так. Предположим, чтона поверхности лежит настоящий человек, а глубже вынаходите все самое низменное в нем, неинтересную тре-буху. Если разобрать дом, то получится груда кирпичей.Предположим, что человек является импресарио своихсобственных выступлений перед миром. Предположим,что создаваемое на основе нашего опыта и нашей «био-химической» личности является нашей сутью, а лежащеепод ними представляет собой лишь общие рамки нашегоестества. Последователей Конфуция не особенно волно-вало западное понятие души. Если ваше поведение по от-ношению к другим и к своей работе правильно, тогдаобщество позволит вам позаботиться о вашей душе — как

бы то ни было, за правильным мышлением обычно сле-дует правильное же действие. Возможно, нам следуетучить людей навыкам хорошего импресарио и стремитьсяк тому, чтобы выжать самое лучшее из самых плохих пред-ставлений, вместо того чтобы копать как можно глубже.

Вышеприведенные замечания представлены с прово-кационной целью, дабы показать, что происходит, когдамы подвергаем сомнению естественную предпосылку(основанную на вере, что естественное лучше всего дру-гого).

Наши естественные математические способности ни-куда бы нас не привели без создания системы математи-ческих обозначений и методов. Естественный человекможет быть эгоистичным, агрессивным и кровожадным.Или же он может быть милым и миролюбивым. Приро-де не чужды обе модели, и человеческий опыт подтверж-дает это.

Манеры и этикет — это смазка, придуманная цивили-зацией для более гладкого взаимодействия между людь-ми, когда эмоциональная теплота и духовное единство немогут быть вполне достигнуты. Было бы, наверное, здо-рово, если бы мы могли относиться друг к другу как лю-бящие братья и сестры, именно любящие, поскольку мно-гие братья и сестры проводят массу времени в распрях итерпеть друг друга не могут. Поэтому данное пожеланиесродни следующему: все было бы здорово, если бы всебыло здорово.

Данная модная погоня за естественным прекрасна вотдельных областях, таких как питание и природа, но вдругих попросту опасна, будучи ковровым восприятием,то есть очень широкого охвата.

Подростки обнаруживают для себя, что от логики малопользы, поскольку можно спорить с одинаковым успе-хом и на одной стороне баррикад, и на другой, если вы-

брать для спора подходящие ценности и восприятия. Онитакже замечают, что поступающие явным образом логич-но взрослые часто при этом ведут себя некрасиво. Онитакже знают, что на эмоции логика не оказывает никако-го влияния. Поэтому они поворачиваются спиной к ло-гике и лицом — к нерафинированным эмоциям и чув-ствам. Разве это не единственная реальная и истиннаяоснова для действия?

Здесь проявляется полная неспособность уловить раз-личие между логикой и восприятием. Данной неспособ-ности потворствует образование, которое само никогдане удосуживалось провести черту между ними.

Все эмоции основываются на восприятии. Вы ненави-дите кого-нибудь, потому что он служит триггером неко-его стереотипа в вас, или вы воспринимаете этого чело-века как поступающего неприятным для вас образом.Изменение в восприятии может означать перемену в эмо-циях. Однажды подросток в колонии для малолетнихпреступников стоял за спиной надзирателя и был готовнанести ему удар молотком по голове, потому что он не-навидел этого человека. Затем парень вспомнил о том,чему его учили на уроках мышления по системе CoRT(особенно на уроках о последствиях наших действий),опустил молоток и пошел восвояси. Его восприятие вотношении надзирателя не изменилось, зато изменилосьвосприятие своих действий.

Два ученика горячо спорят на игровой площадке. Учи-тель предлагает им простое упражнение из области вос-приятий: пусть каждый из них посмотрит на дело с точ-ки зрения другого (метод системы CoRT, называемыйЧТЗ [Чужая Точка Зрения]). Спор прекращается.

Логика превращает вещи в застывшие стереотипы икатегории. Восприятия переменчивы, они зависят от об-стоятельств и при желании могут быть изменены.

МатематикаВо все времена мыслители с благоговением и завистьюотносились к силе и безупречности математики. В каче-стве сконструированной системы она имеет свои соб-ственные истины. Она очень близка к настольной логи-ке, но вместе с тем математику требуются значительныенавыки восприятия, когда он имеет дело с различнымивариантами решения и направлениями мысли.

Рассматривая невероятный потенциал математики втехнической сфере (атомная энергетика, сверхзвуковаяавиация, полеты на Луну), интересно видеть, какой по-истине ничтожный эффект при этом произвела матема-тика на человеческое поведение и отношения. Косвеннымобразом технологические изменения, такие как компью-теризация и ядерное оружие, имели немалые последствиядля социальной сферы, но прямым эффектом могут счи-таться лишь статистические методы, которые обеспечи-вают достоверность социологических исследований иопросов общественного мнения, а также методы подсче-та голосов на выборах. Это, возможно, преувеличение,однако разница все равно вполне очевидна.

Возможности математики ограничены — не в абсолют-ном смысле, поскольку всегда будут изобретаться новыеметоды, призванные расширять диапазон наших возмож-ностей, но в практическом. До того как теория хаоса по-лучила развитие в недавнее время, математика имеладело в основном с линейными системами и небольшимколичеством случаев нелинейных систем. Работа над тео-рией хаоса некоторым образом расширила нелинейныйдиапазон математики. Компьютеры и интерактивные про-цессы со временем расширят его еще больше. Возмож-ности, предоставляемые компьютерами для проведенияматематических экспериментов (постановка задачи, про-верка метода решения, получение результата), явились

значительным шагом вперед в развитии этой науки, хотяматематики традиционной школы поначалу смотрели накомпьютеры с недоверием.

Однажды меня попросили выступить перед Матема-тическим обществом Кембриджского университета (дан-ная встреча собрала, как мне говорили, самую большуюаудиторию за всю историю общества). Позднее я имелбеседу с группой студентов, занимавшихся исследовани-ями в узкоспециализированной области математики. Каксказал мне один из них, возможно, всего человек шестьво всем мире понимали тот вопрос, над которым он ра-ботал.

Коль скоро игра, которую представляет собой матема-тика, получила развитие, имеется возможность играть внее во всех направлениях, и некоторые из них представ-ляют собой очень специализированные направления.Специализация также означает деление на узкие секто-ры, сопровождающееся растущей невозможностью меж-секторного взаимодействия. Данный недостаток присущходу развития математики.

Однажды меня обвинили в том, что я математик, «необремененный математикой». В этом есть доля истины,поскольку меня интересуют взаимоотношения внутрисложной системы и поведение в пространстве особоготипа, определенном в соответствии с правилами функ-ционирования нервных сетей. Как Евклид наблюдал заповедением прямых в двухмерном пространстве, так и ясмотрю на поведение активных состояний в самооргани-зующемся паттерн-пространстве. Как физик-теоретиксоздает концептуальную модель, которая должна одно-временно соответствовать реальности и находить прак-тическое применение, так и я пытаюсь уместить суще-ствующее неврологическое знание в рамки определенноймодели и найти ему практическое применение.

За пределами статистики математика не столь уютносебя чувствует с нечеткой логикой*, неопределенностя-ми, сложными интерактивными системами и нестабиль-ными состояниями, хотя определенный прогресс наблю-дается во всех этих областях.

Один из важнейших факторов, ограничивающих воз-можности математики, относится не к самой математи-ке, а к переводу понятий на язык математики. Как намперевести, к примеру, «справедливость» и «счастье» всимволы или формы, подходящие для того, чтобы ихможно было обработать средствами математики? Какопределить сдвиг в отношениях с требуемой точностью?Абсолютная точность не нужна, поскольку математикаможет оперировать вероятностными величинами, но кон-сенсус все равно необходим.

Возможно, со временем нам придется отказаться отнашего обычного языка, основанного на переменчивомвосприятии, при работе с фундаментальными вещами.Вместо того чтобы использовать слово «счастье», мы,например, будем измерять концентрацию определенныхэлементов в крови. Сможем ли мы также находить реше-ние, определяя, как ведут себя во времени концентрациинекоторых химических агентов? Если бы мы даже научи-лись все это делать, интерактивная сложность всей сис-темы сделала бы задачу немыслимо трудной.

Великому французскому математику Декарту (чье имяполучила прямоугольная система координат) однаждыповедали историю о том, как Архимед поджег наступаю-щие римские суда, направив на них солнечные лучи. Бу-дучи математиком, Декарт пришел к выводу, что длявыполнения такой задачи потребовалось бы вогнутое зер-кало очень большого диаметра. Поскольку это было явно

* В математике: продолжение булевой алгебры, имеющее дело спонятием частичной истины, нечеткими множествами и тому подоб-ным. — Прим. перев.

за пределами технических возможностей того времени,данная история, на его взгляд, являлась очередным ми-фом, в который верят люди, не знающие математики.Пятьдесят лет спустя другой француз провел практичес-кий эксперимент и показал, что это возможно, если ис-пользовать плоские цельнометаллические щиты гречес-ких воинов того времени. Идея состояла в том, что такое«зеркало» могло быть сделано из отдельных плоскихфрагментов и даже не должно было быть единой поверх-ностью. Каждый солдат просто использовал бы свой щит,направляя лучи солнца в одно и то же место. Таким об-разом, математические выкладки Декарта были верны-ми, зато исходные предпосылки — нет.

В 1941 году математик по имени Кэмпбелл взялся до-казать, что для полета на Луну масса ракеты на стартедолжна быть около миллиона тонн. Расчеты, выполнен-ные им, были верны, однако технология ракетного топли-ва допускала гораздо меньшую массу ракеты на старте.

В течение многих лет различные ученые утверждали,что доказали невозможность изобретения летательногоаппарата, приводимого в движение мускульной силойчеловека, поскольку человеческое тело не в состояниигенерировать достаточно силы, чтобы поднять в воздухаппарат, способный выдержать вес человека. Моему дру-гу Полу Маккриди это все же удалось, и тем самым онзаслужил премию Кремера*. Это стало возможным бла-годаря изменению исходной концепции полета и нали-чию более прочных и легких материалов.

* Одна из двух премий промышленника Генри Кремера, учреж-денных в 1959 году и присуждаемых за: 1) облет на летательном ап-парате, приводимом в движение мускульной силой пилота, по траек-тории в виде восьмерки двух столбов на расстоянии полумили другот друга на высоте в начале и в конце полета не менее трех метров надземлей — в размере 50 тысяч фунтов стерлингов; 2) перелет на такомже аппарате через Ла-Манш — в размере 100 тысяч фунтов стерлин-гов. — Прим. перев.

Все эти три истории показывают, что математика мо-жет давать верные выводы, однако при этом невернымиявляются начальные предпосылки, концепции и знания.

Экономисты находят большое удовольствие в конст-руировании сложных моделей с множеством связей, си-мулирующих реальную экономическую деятельность.Считается, что такие модели способны помочь в прогно-зировании, например того, что случится при повышениипроцентной ставки по кредитам на 1 процент. Недостат-ком является то, что подобные модели могут приниматьво внимание только наши теперешние предпосылки ивосприятия. В прошлом рост банковской процентнойставки порой отпугивал многих от взятия денег в кредитдля покупки дома. Сегодня же, с учетом растущей осве-домленности людей в финансовых вопросах и богатстваисточников информации по различным финансовымнюансам, рост процентной ставки может служить сигна-лом для инфляционных опасений, в результате имеетместо стремление вкладывать все больше денег в недви-жимость, защищенную от инфляции. Поэтому стараямодель, отражающая прошлые взгляды на мир, становит-ся бесполезной.

Сегодня экономическое поведение примерно на 70 про-центов обусловлено психологическими и перцепцион-ными факторами и лишь на 30 — математико-рациональ-ными.

Отнюдь не подвергая сомнению величие математики,мы должны признать, что эта наука оказывает небольшоепрямое воздействие на человеческие отношения ввидутого, что область применения математики ограничена, и попричине трудности перевода человеческих отношений сдостаточной определенностью на язык, подходящий дляобработки его математическими средствами.

Или/илиПравильно/ошибочно

Истинно/ложно

Виновен/невиновен

Мы/они

Друг/враг

Принципиальность/беспринципность

Тирания/свобода

Демократия/диктатура

Справедливость/несправедливость

Естественный/неестественный

Цивилизованный/варварский

Капиталистический/марксистский

В приведенном списке дихотомий можно усмотретьисточник, из которого наше обычное мышление черпаетэнергию. С дихотомиями мы ощущаем всю мощь настоль-ной логики. Имея в своем распоряжении дихотомии, тра-диционная логика приближается по возможностям ксконструированной системе, к которой она стремится какк идеалу. Пусть существует нечто, что мы знаем по опыту,и для обращения с этим мы имеем восприятие и язык.Противоположность этому является намеренной конст-рукцией и имеет противоположное значение.

К сожалению, как я отмечал ранее, разум не может слегкостью представить себе абстрактную противополож-ность, поэтому спешит противопоставить ей пример изопыта. Посему не белая шахматная фигура воспринима-ется как черная.

Принцип взаимоисключения по-настоящему приме-ним только в случае, когда две рассматриваемые катего-рии являются действительно взаимоисключающими. Напрактике обнаружить таковые весьма сложно, поэтомумы намеренно создаем такие мысленные взаимоисклю-чающие категории, которые и являются нашими высоко-чтимыми дихотомиями. Без них принцип взаимоисключе-ния и определенность нашей логики многое потеряли бы.

Кто-нибудь дает вам лист бумаги в клетку — как вшкольных тетрадках — и сообщает, что загадал одну изклеточек. Вы должны отгадать ее, задавая вопросы, тре-бующие ответа только «да» или «нет». Поэтому вы про-водите линию, деля лист пополам, и называете одну по-ловину А, а другую — Б. Вы спрашиваете: «Эта клетка наполовине Л?» Если ответ «нет», тогда клетка должна бытьна половине Б — ей просто негде больше быть. Теперьвы начисто забываете о половине А и делите Б тоже по-полам, обозначая каждую половину как прежде. Вы сно-ва задаете свой вопрос. В конце концов вы дойдете дотребуемой клетки. Идея, лежащая в основе данной про-стой стратегии, состоит в том, что в каждый моментвремени клетка находится либо в А, либо в не-А (то естьв Б). Нигде больше клетка находиться не может. Так жекак и не может она находиться одновременно и в облас-ти Л, и в области Б.

В нашем использовании дихотомий мы преследуемименно эту логическую простоту и определенность. Еслинечто не истинно, конечно же, оно должно быть ложным.Если что-нибудь не ложно, то, ясное дело, оно должнобыть истинным. Речь идет о категоричной поляризации,не допускающей промежуточных значений. Вместе с темнечто может быть частично истинным и частично лож-ным. Частичное восприятие (которое «экономно отмеря-ет истину»), столь любимое прессой, это когда нечто не-сомненно истинное преподносится таким образом, что

производит ложное впечатление. А как насчет иллюзии?Это нечто, что мы можем принимать за истину, но дру-гие усматривают в этом ложь.

Невиновность, установленная судом, не подлежит со-мнению — на такой посылке зиждется наша правоваясистема. Как я уже упоминал выше, шотландские судыдопускают вердикт недоказанности, который означает,что подозрения в отношении обвиняемого не смягчают-ся, а просто не являются доказанными.

Резкая поляризация, свойственная дихотомическойтрадиции, лишает наше мировосприятие гибкости и де-лает его излишне односторонним. Если кто-то не принад-лежит к «нашим», значит, он из «чужих». Такая поста-новка вопроса не допускает существования нейтральнойстороны или лиц, симпатизирующих обеим сторонам.Даже Иисус Христос использовал подобную поляриза-цию: «Кто не со мной, тот против меня».

В случае с дихотомией «демократия/диктатура» лю-бая критика в адрес демократии автоматически означаетв той или иной мере склонность к диктатуре, что естьнонсенс. Или возьмем дихотомию «принципиальный/бес-принципный». Понятие «беспринципный» несет в себемного негативного (коварный, ненадежный, приспособ-ленческий, коррумпированный). В связи с этим уму, ко-торый хотел бы найти применение определенным аспек-там прагматизма, ставится заслон. Ибо прагматизм так-же является противоположностью принципиальности ипотому должен быть приравнен к плохим родственникам«беспринципного».

Ежедневно старшие менеджеры японского автомоби-лестроения встречаются за обедом в своем особом клубе.Они обсуждают общие проблемы автомобильного бизне-са в стране. Но как только обед завершается и они пере-ступают порог клуба, это вновь заклятые враги, стремя-щиеся уничтожить бизнес друг друга посредством более

эффективного маркетинга, технического переоснащения,ценовой политики и так далее. Для японцев (у которыхнет традиции западной логики) нет противоречия меж-ду понятиями «друг» и «враг». Они находят несложнымвоспринимать кого-либо как друга-врага или врага-дру-га. Почему бы нет?

Более или менее похожее отношение имеет место у наск дихотомии «правый/неправый». В Японии же нечтоможет быть правильным и неправильным одновременно.Что-то может быть верным само по себе, но ложным приопределенных обстоятельствах. Вместо «правый/непра-вый» рассмотрим концепцию «чего-то умещающегося вчем-то и соответствующего чему-то». Отвечает ли нечтообстоятельствам, включая этикет, культуру, прагматизми так далее? Человек обычно довольно тонко чувствует,подходит ли что-нибудь чему-нибудь. Что-то может пло-хо подходить, но бывает, что нечто подходит чему-то дру-гому идеально.

В межрелигиозной вражде часто бывает, что одна сто-рона рассматривает активных представителей противни-ка как бандитов и преступников, а другая воспринимаетих героями и мучениками. Вообще, мы находим для себяневозможным оперировать объединенной категорией«бандит/герой». Вместе с тем вполне очевидно для лю-бого человека, что таких религиозных людей нельзя от-нести к категории простых преступников и пытаться дер-жать их за таковых означает просто продлевать поляри-зацию.

На практике мы часто создаем концепции, глядя напротивоположность чего-либо. У нас нет особо прочнойконцепции свободы, но есть крепкая и конкретная кон-цепция тирании (аресты, диктат власти, деспотизм, раз-решительная система и так далее). Поэтому мы опреде-ляем свободу как противоположность тирании. Это всеверно в пределах такого определения, однако не сообща-

ет нам сколько-нибудь много существенного по поводусвободы. Что такое обязанности? Что такое разрешение?Если определить кислое как противоположность слад-кому, это не скажет мне многого о реальных качествахкислого, я просто стану называть все несладкие вещи кис-лыми.

Итак, дихотомии трактуют мир посредством ложнойи категоричной (по острию ножа) поляризации и не до-пускают промежуточных значений или диапазона значе-ний. Водосборные и центрирующие свойства паттерновприводят к тому, что вещи, лишь слегка различающиеся,оказываются разнесенными на полюса. Становится невоз-можным переступить границу без немедленного обрете-ния принадлежности к стану врага. Нетрудно видеть, какданная традиция в мышлении привела к преследовани-ям инакомыслящих, войнам, конфликтам и так далее.Когда мы добавим это к нашей вере в диалектику, логи-ческий спор и эволюционную борьбу за существование,мы получим систему мышления, почти специально пред-назначенную для того, чтобы создавать проблемы.

Поскольку разуму трудно оперировать противополож-ностями в абстрактном смысле, мы очень быстро при-крепляем ярлык «противоположного» к чему-либо дажене сильно отличающемуся: «не друг» становится «вра-гом» (со всем и полагающимися ему атрибутами агрес-сора).

Дихотомическая традиция имеет существенное значе-ние в нашей традиционной настольной логике (обеспечи-вает возможность применения принципа взаимоисклю-чения) и накладывает жесткую ложность на восприятиев поисках искусственной определенности.

АбсолютыВ жизни нам явным образом нужны абсолюты, опреде-ленность и истина. Бывает истина, в отношении котороймы испытываем эмоциональную потребность; истина,в которой мы нуждаемся как в цели предпринимаемыхнами усилий; практическая истина, нужная нам, чтобыуправлять обществом; истина, требуемая для функцио-нирования логики; истина, необходимая нам, чтобы опре-делить законы мироздания.

Исламский воин, без страха вступающий в бой, осо-знает со всей определенностью, что смерть на поле бояозначает для него немедленное попадание в рай. У хрис-тианских мучеников в мозге была такая же определен-ность. Людям, посвящающим свою жизнь служению Богуи религии, нужны вера и уверенность в благости того, чтоони делают. Награда на небесах уже не является един-ственной причиной, сам образ жизни приносит удовле-творение (ценности, миссия, достижение). Религия при-дает смысл и цель жизни и предоставляет непреходящиеценности и основу для принятия решений. Там, где рели-гия дарит стабильную практическую систему, повседнев-ные превратности мирской жизни порождают только смя-тение ума. Речь идет о самой мощной концепции, явля-ющейся средством для ухода от тех ценностей, которыеслужат лишь сиюминутной или краткосрочной наградой.

Бывают времена, когда абсолюты религии вступают впротиворечие с прагматизмом потребностей. Позициякатолической церкви в отношении контроля над рожда-емостью является одним примером этому. Многие жен-щины-католички используют противозачаточные сред-ства, и опросы показывают, что в странах третьего мирабольшинство женщин хотели бы ограничить свои репро-дуктивные возможности. В определенных своих регио-нах мир, возможно, движется к перенаселению. Однако

церковь придерживается абсолютного принципа, соглас-но которому любой метод контрацепции недопустим.Церкви прекрасно известно о том, какие сложности этосоздает для паствы, но абсолютные принципы непоколе-бимы. На самом же деле подобная неспособность коррек-тировать принципы прагматическим образом служит под-тверждением для многих, что церковь базируется на ис-тине, а не на целесообразности.

Как я указывал ранее, система убеждений/веры явля-ется мощным источником истины и абсолютов. Разум слегкостью переходит в плоскость веры, и упорство, с ко-торым он держится за эту веру, является больше отра-жением цикличности паттернов в мозге, чем истины,содержащейся в этой конкретной вере. Тем не менее ве-роятность того, что любое число убеждений являетсяложным, никогда не может исключить возможности ис-тинной веры. То, что сотни картин, якобы написанныхДали, являются подделками, не доказывает, что Далиникогда не писал.

Проблема практического свойства возникает тогда,когда имеется попытка навязать конкретную системуверы тем, кто уже пользуется другой системой. Именноэта агрессивная сторона истины принесла столько бед вистории. Нужно ли убеждать самого себя, доказывая дру-гим, что ты располагаешь истиной?

Истина в качестве цели, к которой стремятся, пред-ставляет собой мощный источник мотивации. Возмож-но, мы никогда не сможем утверждать, что достигли ис-тины, но мы совершаем путешествие в этом направлении.Это первейшая мотивация, подстегивающая естествен-ные науки и математику. Есть направление магнитнойстрелки, и мы плывем в заданном направлении (подобнокораблю, который может плыть на север, но никогда недостигнет Северного полюса). В определенном смыслеистина в качестве места назначения выглядит противо-

положностью в отношении определенности, которую да-рит религиозная вера. Вместе с тем большинство рели-гий подчеркивают необходимость пути к нирване (буд-дизм, индуизм) или самосовершенствованию (католи-цизм, протестантизм, ислам). Установленные истиныслужат ориентирами в этом путешествии.

Истина является источником мотивации и, по край-ней мере в теории, предупреждает самоуспокоенность ивысокомерие. Любой ученый, однако, прекрасно знает,что продвинувшийся чуть дальше других в своем путе-шествии к истине зачастую проявляет пренебрежение кнаходящимся как будто бы на пару шагов позади.

Нам нужны понятия абсолютов и истины, для тогочтобы решались практические вопросы функционирова-ния общества. Даже если у нас есть определенные сомне-ния относительно таких абсолютов, мы желаем верить вних, справедливо опасаясь, что не ориентированное наабсолюты общество может впасть в хаос. Например, намнужны законы, основанные на абсолютных принципах ивоспринимаемые как абсолют. Иначе кто станет решать,что делать в каждый конкретный момент времени? Намстрашно, что без абсолютов решения будут приниматьсяимеющими власть либо на основе жадности, либо исхо-дя из групповых интересов (все это, разумеется, имеетместо и при демократии, но занимает больше времени).Наша вера в справедливость базируется на лежащих воснове всего абсолютах и на переводе данных абсолютовв законы, что поддается совершенствованию при правиль-ной постановке дела.

Мы верим в абсолюты, но используем их скорее с праг-матических позиций. Людям должна быть предоставленасвобода выбора (даже если кто-то вышестоящий считает,что это не всегда целесообразно). Однако наркотики,например, мы отделили особой чертой. В США ежегод-но в результате употребления наркотиков погибает около

10 тысяч человек. От болезней же, связанных с курени-ем, умирает 320 тысяч человек. Вместе с тем, учитывая,что так сложилось исторически, а также по прагматичес-ким соображениям принятие более жестких мер в отно-шении курения оказывается затруднительным.

Несоответствие между верой в абсолюты и способно-стью оперировать ими является общим свойством всехабсолютных систем. Например, далеко не все верующиев Бога поступают сообразно его заповедям.

Наша традиционная настольная логика может иметьдело только с абсолютами и определенностями, которыемы находим или конструируем искусственно. Категории,используемые нами, оперируют недвусмысленными кри-териями, посредством которых нечто включается в кате-горию либо исключается из нее. Чтобы добиться логи-ческого прогресса, нам нужны слова вроде «все», «каж-дый», «ни один». Система значительно ослабела бы иперестала бы работать, если бы мы начали использоватьтакие слова, как «некоторый», «по большому счету» или«быть может». Мы оказались бы в ситуации перехода отопределенности к догадкам. Итак, мы взяли естествен-ный продукт восприятия, со всеми его несовершенства-ми, и уместили его в тесные ящички-категории языка.Затем придумали принцип тождества — «это есть то-то» — и принцип взаимоисключения и в результате со-здали дихотомии. Если при этом взгляд на мир получил-ся несколько искусственным, всегда существуют своегорода основа для суждения и определенность, которые намнужны, чтобы действовать.

Геометрия Евклида всегда рассматривалась как строй-ная логическая система, основанная на дедуктивном ме-тоде. Из небольшого числа базовых аксиом строитсясложное хитросплетение линий и поверхностей. Приэтом Евклидова геометрия применима только в отноше-нии двухмерной плоскости. Например, на сфере парал-

лельные прямые в действительности могут пересекаться(линии меридианов на глобусе встречаются на полюсах);сумма углов треугольника больше 180 градусов (любыедва меридиана пересекают экватор под углом 90 граду-сов, но при этом еще смыкаются на полюсе, образуя тре-угольник). Таким образом, логика Евклида зиждется наабсолютном определении вселенной/универсума, в рам-ках которой действует система. Из определения все-ленной вытекают абсолютные аксиомы, которые не мо-гут быть доказаны средствами самой системы (теоремыГёделя* о неполноте).

Нам также нужны абсолюты в деле определения все-ленной/универсума человеческой мысли и поведения.Например, концепция свободной воли является одним изтаких абсолютов, поскольку без нее системы религии иправа не могли бы существовать, так же как и системавыбора, и система государственного управления. В тече-ние последних десятков лет в мире росло движение поопределению универсума, построенного на принципах аб-солютных прав человека и ценностях, которые являлисьбы общими для всех культур и религий. В плане опреде-ления вселенной/универсума абсолюты совершенно не-обходимы. Если отказаться от них, внутренняя вселен-ная человека изменится.

Наконец мы подходим к понятию абсолютов Плато-на, которые цивилизация сочла удобными, оправдываясобственное высокомерие в определенных аспектах сво-его поведения. Речь идет о том, что имеются абсолютныеидеи, и когда мы видим конкретные вещи, последние яв-ляются лишь отражением первых. В неврологическомсмысле опыт создает определенные общие паттерны, ко-

* Гёдель Курт (1906-1978)- австрийский логик и математик.Доказал в 1931 году теоремы о неполноте, из которых, в частности,следует, что не существует полной формальной теории, где были быдоказуемы все истинные теоремы арифметики. — Прим. перев.

торые затем используются для восприятия вещей посред-ством паттернов, имеющих определенное сходство с озна-ченными общими паттернами. Генеральный принципсостоит в том, что текущее восприятие является опреде-ляющим для последующего восприятия. Возможно, суще-ствует определенное присущее мозгу поведение (напри-мер, причинно-следственная связь и аналоги категоричес-ких императивов Канта), определяемое деятельностьюсамой неврологической сети, однако остальное вытекаетиз опыта начиная с какого-то момента. Очевидная при-тягательная вещь по поводу абсолютов Платона состоитв том, что мы можем в определенном смысле восприни-мать язык как сконструированную систему. Там, где языкне отражает реальность, мы просто переворачиваем про-блему с ног на голову и говорим, что реальность являетсяплохим отражением абсолютов, поэтому-то мы скверновоспринимаем ее. А ведь реальность должна быть такой:иди и смотри на нее тем или иным образом. Если не по-лучается, значит, наша беда. Но реальность должна оста-ваться как есть.

Как эти различные формы использования абсолютови истины увязываются с тем, что мы начинаем узнаватьо поведении нашего восприятия? Перцепционная цик-личность систем веры показывает нам, как легко могутвозникать убеждения, как затем трудно менять их (от-нюдь не посредством логики) и как трудно бывает раз-личать между истиной и ложью (поскольку с точки зре-ния восприятия такие категории не существуют).

В отношении истины как пункта назначения в науч-ном путешествии следует осознавать, что наши шаги кистине не всегда должны быть направлены только впе-ред. Нам может потребоваться отойти на шаг назад отнекоторых определенностей, для того чтобы произошлоизменение парадигмы, перед тем как нам вновь двигать-ся вперед.

Что касается прагматической потребности в абсолю-тах в деле управления обществом, можно поставить пе-ред собой цель и затем попытаться посредством дизайнадостигнуть этой цели наилучшим способом. Это будет покрайней мере шагом вперед в сравнении со священнымправом королей*.

Говоря теперь об абсолютах, которые нужны нам длятого, чтобы наша традиционная настольная логика функ-ционировала как следует, необходимо обратить вниманиена многие из идей, которые я излагал на протяжении всейкниги. В частности, мы должны опасаться ложных дихо-томий.

В отношении абсолютов, необходимых для определе-ния вселенной/универсума, нам следует проявлять осто-рожность, чтобы определенная нами вселенная не оказа-лась такой, которая не допускает дальнейших изменений.Решив «выполнить в бетоне» текущую парадигму, нуж-но отдавать себе отчет, что этим самым мы навеки обре-каем себя на работу в рамках только этой парадигмы.

Что же касается абсолютов Платона, то от них следу-ет отказаться, поскольку из них вытекает наша привыч-ка воспринимать язык в качестве сконструированнойсистемы и видеть мир через призму языка, тем самымпринуждая наше восприятие мира генерировать то, чтонам следует видеть, как нам кажется.

В своей книге «Цель — счастье» («The HappinessPurpose») я предложил между абсолютами Запада (со-служившими хорошую службу в обеспечении нашего тех-нического прогресса) и ощущением иллюзии, свой-ственным Востоку, поместить нечто названное мною про-тоистиной. Протоистина — это истина, которую мысчитаем абсолютной до тех пор, пока не попытаемся из-

* То есть являться помазанником Божьим. В научных терминахречь идет о доктрине политического абсолютизма. — Прим. перев.

менить ее. Это несколько напоминает то, чем гипотезапризвана быть в науке, но что ей зачастую не удается. Этодает нам ощущение уверенности и опору, но при этом неограничивает нас рамками абсолютов.

Основная проблема абсолютов в том, что они по свое-му определению не зависят от обстоятельств. Восприя-тие же, как мы знаем, целиком зависит от обстоятельств.Можно ли построить такой подход к логике, которыйпринимал бы во внимание эту зависимость от обстоя-тельств? Я считаю, что имеется возможность продвинуть-ся в этом направлении, и позже познакомлю читателя сконцепцией ходики (от греческого слова «дорога»). В хо-дике главное слово не «есть», а «в направлении к».

Спор и конфликт

Мы любим спор, и нас всегда учили тому, что его надолюбить. Наша политическая система, а также правовая инаучная — все непосредственно основаны на нем. Отку-да проистекает эта любовь к спору и чем подогревается?Как могло случиться, что такая весьма неэффективнаясистема стала важнейшей сферой применения нашейинтеллектуальной энергии?

Самое лучшее, что можно сказать в отношении спора,так это то, что он является мотивированным исследова-нием предмета. Я хотел бы поставить ударение преждена слове «мотивированное», а лишь затем на «исследо-вание».

Без спора у нас был бы односторонний взгляд на вещи,основанный на личном интересе стороны, которая при-держивается его. Это то же самое, а то и хуже, что и час-тичные взгляды, предлагаемые публике прессой. В свя-зи с этим всегда есть необходимость провести углублен-

ное исследование предмета, что достигается путем отве-дения кому-нибудь специальной роли оппонента, зани-мающего противоположную позицию.

В судах инквизиции бытовало мнение, что было бынесправедливо предавать осуждению еретика без попыт-ки со стороны кого-нибудь, кто обладает достаточной мо-тивацией, бросить вызов обвинителям. По этой причинеспециально для этой роли назначался человек в качестве«адвоката дьявола»*. Можно также сказать, пусть этопрозвучит несколько цинично, что церковь была бы не всостоянии продемонстрировать силу своей логики, еслибы у нее под рукой не было какого-нибудь ученого оппо-нента.

В гражданском суде роль атакующего играет обвини-тель, а роль защищающего — адвокат ответчика. И тот идругой обладают мотивацией (профессиональная гор-дость, гонорар, репутация) хорошо выполнить свою ра-боту. То же справедливо и в отношении политическихпартий. Таким образом, именно в споре возникает моти-вация исследовать некий предмет, которой иначе моглобы не быть.

Если мы теперь обратимся к концепции исследования,то можем обнаружить, что мотивация на деле способнаслужить тормозом исследования. Если важная идея вне-запно посетила адвоката, но она идет вразрез с интереса-ми подзащитного, разве станет он высказывать ее? Еслиполитическая партия, находящаяся в оппозиции, видитявные достоинства в том, что предлагается правитель-ством, станет ли эта партия признавать публично, что этоблаго, и пытаться взять это на вооружение? Истина со-стоит в том, что роли, которые были розданы в обеспече-ние аспекта мотивации, могут конфликтовать с подлин-

* Официально эта должность называлась «promotor fidei» {лат. —укрепитель веры). Она была введена в 1587 году Папой Сикстом Vи официально отменена в 1983 году Иоанном Павлом II. — Прим. перев.

ным исследованием предмета. Как только люди получи-ли роли нападающего и защитника, они начинают игратьих — за счет исследования. После чего нам лишь остает-ся согласиться с тем, что нападение и защита сами по себеявляются наилучшим способом исследования (что, ко-нечно же, не так).

Самое нехорошее, что можно сказать о споре, так этото, что он отнимает большое количество времени и даетлюдям умеренного интеллекта ощущение, что они заня-ты полезной интеллектуальной деятельностью. Спор дей-ствительно представляется привлекательным упражне-нием для ума, поскольку почти всегда человеку есть чтосказать. В одной из предыдущих глав я указывал на то,что критическое мышление является одним из самыхпростых типов мыслительной деятельности (выбор вос-приятий, ценностей, системы координат, начальной по-зиции для атаки и так далее). Итак, нам потому нравитсяспор, что в процессе его наш интеллект занят полезнымделом.

Диалогический метод Сократа, известный нам со словПлатона, являлся, вероятно, большим шагом вперед вбеседах богатых греков, которым не приходилось рабо-тать, поскольку всю работу за них выполняли рабы идомохозяйки. Логические споры скорее относились кобласти развлечений и были направлены на поиск исти-ны в большей степени, нежели просто беседы. Со време-нем спор превратился в хобби и искусство, и были люди(софисты), которым даже платили за то, что они ходилина суды или учили других искусству спора, точно так жекак мне иногда платят корпорации за то, чтобы я училметоду латерального мышления их менеджерский состав.

В эпоху раннего Ренессанса уже существовавшая тра-диция аргументированного спора была с готовностьюпродолжена теологами и в особенности философами-схоластами (вроде Фомы Аквинского), которые с радос-9 Зак. 900

тью нашли в учениях Аристотеля, Платона и Сократамощный и верный способ, позволявший с легкостью до-казать, что еретики заблуждались. Все, что требовалось,это убедить еретиков играть по тем же правилам. Ерети-ки с готовностью согласились, поскольку считали, чтосмогут одолеть церковь по ее же правилам. Это им почтиудалось в ряде случаев, правда, мастера церковной наукивсегда — в самый последний момент — доставали-таки изрукава козырную карту, что тот же святой Августин де-лал с божественной грацией.

Теологи, овладевшие искусством спора, на самом делеболее твердо стояли на ногах, чем древние греки, посколь-ку язык и концепции теологии гораздо ближе к сконст-руированной системе. Концепции Бога, совершенства,свободной воли могут быть точно определены и не обя-заны соответствовать действительности. Например, когдаСократ спорил о природе смелости, его метод подра-зумевал постоянные ссылки на ситуации из реальнойжизни, в которых человек испытывает смелость. Такимобразом, посредством влияния, которое церковь имела науниверситеты, семинарии и школы, традиция и значениеспора заняли центральную позицию в западном мышле-нии и со временем стали неотъемлемой частью правовойи политической систем.

Интересно, что не относящиеся к церкви мыслители —гуманисты — также сочли метод аргументированного спо-ра несравненно более эффективным, нежели что-либоиное, что было доступно им. Таким образом, и церковь вее выпадах против еретиков, и гуманисты, исполненныесомнений по поводу церковных догм, использовали одини тот же метод.

Рассмотрим некоторые из аспектов спора, иные, неже-ли мотивация: занимательное времяпрепровождение и тоощущение, что занимаешься интеллектуальным делом,которое нередко испытывают участники спора. Спор мо-

жет служить для того, чтобы указать на фактическуюошибку, например: число погибших во всем мире в ре-зультате происшествий на дорогах в прошлом году со-ставило не 90, а 200 тысяч. В ходе спора может быть ука-зано на внутренние логические ошибки оппонента илинесоответствия в его доводах. Некоторые выводы необя-зательно вытекают из предложенных посылок. Некоторыевещи справедливы только при определенных обстоятель-ствах. Спор может подстегнуть исследование предметапутем смещения акцента с одного аспекта на другой. Онспособен разрушить всю систему аргументов, показав, чтоодин аргумент неверен и потому вся конструкция такженеверна (или что человек, построивший ее, не слишкомумен). Он может предложить другую систему ценностей.Может быть предложен пример другого опыта, в резуль-тате чего последствия некоего действия могут быть под-вергнуты сравнению с другими возможными последстви-ями (в начале роста инфляции люди больше тратят илиэкономят?).

В лучшем случае в результате спора могли быть до-стигнуты многие из этих целей. Однако обычно спорконцентрирует внимание на доказательстве ложностидоводов оппонентов и того, что люди, выдвигающие их,одновременно недалеки и преследуют собственные ин-тересы. Даже в науке это крайне редкий случай, когдасколько-нибудь значительный научный прогресс дости-гался бы спором. Причина этому состоит в том, что спо-рящие должны находиться в пределах одной системы ко-ординат или парадигмы. Если нет, то ни одна из сторонне поймет другую, и в итоге сторона, занимающая болеетрадиционную позицию, будет смотреть на другую какпросто на чудаков. В результате крайне маловероятно,что парадигмы могут быть изменены в результате спора.Спор лишь приведет в порядок вещи внутри существую-щих парадигм.

По той же причине спор не способен изменить вос-приятия и убеждения, поскольку исходные точки отсчетапопросту разные. Человека, смотрящего на улицу черезокно с розовым стеклом, никогда не убедить в том, чтомир за окном не розовый, другому человеку, которыйсмотрит сквозь обычное стекло.

Итак, спор в лучшем случае ограничен в своих возмож-ностях. Недостатки же, свойственные ему, значительны.

К ним следует отнести, например, зачастую враждеб-ные отношения между оппонентами и присвоение имисебе той или иной роли (возьмите, к примеру, мучитель-ные бракоразводные процессы). Поляризация мнений иисход «выиграл/проиграл» вместо исследования предме-та. Практически все время отнимают нападение и защитавместо креативного конструирования альтернатив. Исход«выиграл/проиграл» предполагает пребывание на преж-них позициях, тогда как креативный дизайн подразумева-ет новые позиции, способные принести реальную пользуобеим сторонам. Некоторые из этих аспектов подробноизложены в моей книге «Конфликты» («Conflicts»). Тво-рение новых выгодных для оппонентов идей часто назы-вают исходом «выиграл/выиграл» (в отличие от «выиг-рал/проиграл » ).

Если бы нам пришлось отказаться от спора, что мымогли бы предложить на его место? Ответ: исследование.

Во многих странах новые суды по семейным деламначинают работать на такой основе: ситуация должнабыть исследована. В голландской правовой системе ни-когда не было присяжных, а лишь три советника, зани-мавшихся именно исследованием вопроса. Имеются мощ-ные методы конструктивного исследования. Учебнаяпрограмма CoRT по мыслительным навыкам, разработан-ная мною для школ, которая теперь широко использует-ся, основана на перцепционном исследовании (при по-мощи восприятия), предоставляя различные «положения

стрелки компаса» как направления, в которых выполня-ется исследование. Если настроить свой мозг на освоениеи практическое применение методов конструктивногоисследования, можно добиться прекрасных результатов.

Однако существуют различные ценности, точки зре-ния и восприятия. Как система, проповедующая иссле-дование, может охватить их все?

Страны, такие как Япония, которые никогда не знализападной традиции спора, разработали свою собственнуюсистему. В Японии, например, информация и ценностине выдвигаются в качестве доводов в споре, а предлага-ются как вклад в общий мыслительный процесс. Посте-пенно все эти вклады объединяются в одно решение илирезультат. Западные бизнесмены часто жаловались мне,что во время встречи японцы поначалу как будто отстра-няются от разговора и ничего не предлагают. Западныйчеловек с его привычкой спорить не получает ничего, вочто он мог бы впиться зубами, образно говоря. Но япон-цы вовсе не отстраняются в такой ситуации. У них натакой ранней стадии просто пока не сформировалась по-зиция или идея — все это приходит гораздо позднее.

Различные точки зрения, различные ценности и различ-ные предложения — все они могут быть уложены в рядбок о бок на поверхность стола. После этого их можно срав-нить друг с другом или даже скомбинировать. Планируяпоездку на автомобиле, вы изучаете карту, чтобы опреде-лить различные возможные маршруты к точке назначе-ния. Все они видны на карте. Один маршрут хорош ле-том. Другим лучше воспользоваться не в час пик. Третийпролегает через живописную местность. В конце концоввы выбираете один из маршрутов либо их комбинацию.

Такое раскладывание в параллель друг другу и иссле-дование альтернативных вариантов очень отличается отобраза действия в споре, где ваша задача состоит в том,чтобы показать, что другая сторона ошибается, тогда как

ваша сторона права. Это фундаментальное отношение кспору уходит корнями в религиозные диспуты, дихото-мии вины и невиновности в судах и в абсолюты настоль-ной логики, согласно которой два противоположныхвзгляда не могут быть одновременно правильными (прин-цип взаимоисключения).

В свете вышесказанного совсем нетрудно понять, ка-ким образом у нас закрепились привычки спора и поче-му мы ошибочно придаем им столь большое значение.Более того, общество зачастую получает «двойную дозу»,когда речь идет о традициях спора. Это потому, что вполитику обычно идут люди, являющиеся юристами пообразованию, и несут свои привычки спорить в конгрессили парламент, которые также, впрочем, исходно заду-мывались как институты на основе спора.

Спор и конфликт — это не совсем одно и то же, хотяконфликт является еще одной из наших мыслительныхпривычек. Есть много культур, в которых наличествуютпротивоборствующие элементы. В индуизме имеютсяВишну (созидательное начало) и Шива (разрушитель-ное). В китайскую культуру свой вклад внесли «инь»и «ян». В христианской философии (влияние на которуюоказало манихейство) имеет место конфликт между доб-ром и злом. В марксистской теории имеются лежащая воснове всего борьба между капиталом и трудом и фило-софия диалектического материализма. Стоит упомянутьтакже гегелевский принцип единства и борьбы противо-положностей и дарвиновскую эволюцию. Древнегречес-кая мысль оперировала категориями тезиса, антитезисаи синтеза. Мы придаем своего рода мистическое значе-ние конфликту в рассматриваемом значении. Возможно,это отражает ранний опыт человечества в племенной роз-ни, а затем и «славных» войнах.

Но в чем назначение конфликта? Когда натиск новыхсил позволяет свергнуть старый строй и заменить его

новым — это революция или просто война (в зависимос-ти от того, кто в этом участвует). Из хаоса, который сле-дует за конфликтом, может возникнуть новый порядокнаподобие феникса. Речь идет скорее о надеждах, чем ореальном положении вещей. Сильная мотивация, направ-ленная на свержение старого, сопровождается чудесны-ми мечтами о чем-то новом, но при этом часто нечем под-крепить такие мечтания — и та группа, что посильнее,пользуется возникшим вакуумом и занимает место уруля. В результате мы имеем революцию, в которой заодних дрались другие. Иногда имеет место синтез двухпротивостоящих сторон. Это бывает крайне редко, по-скольку каждая сторона строго следует стереотипу «мы/они», и любое временное сотрудничество прекращается,как только одна или другая сторона получает возмож-ность взять в свои руки полный контроль. И все равномы упорствуем в принятии такого рода конфликта какосновы для прогресса.

Во время моих визитов в Россию мне казалось, чтогласность и перестройка — реальные и мощные процессы.Меня беспокоило, однако, что традиция диалектическогоматериализма потребовала бы удаления старого для по-строения нового как единственный путь к прогрессу. По-нятное дело, что существует немало вещей, которые дей-ствительно следовало бы убрать с дороги, чтобы прогрессмог нормально осуществляться. Но это лишь половиназадачи. Вторая половина должна решаться на основе кон-структивного и креативного дизайна. Просто устранениенеполадок в старой машине не позволяет разработать ди-зайн новой машины. Привычка диалектического подходаможет означать, что перестройка обернется оргией разру-шительной самокритики, при этом самые активные крити-ки будут считать, что это единственная требуемая задача.

В перцепционном смысле конфликт может быть ме-тодом для обретения фокуса, направления и мотивации.

Вместе с тем в нем отсутствуют креативные и конструк-тивные элементы. Понятие творческого диспута являет-ся философской абстракцией, не имеющей реального ос-нования в паттерн-системе (являясь производной меха-нических систем).

Теперь мы можем видеть, что очень многие вещи всовокупности дают нам наши привычки спора и конф-ликта. Традиционная логика, истина и противоречие.Диалоговый метод древних греков, с готовностью взятыйсредневековыми теологами для служения их целям. И на-конец, внедрение концепции спора в право, политику инауку.

Говоря о конфликте, следует отметить существованиекультурологической традиции конфликта, основанной напримере как эволюционной борьбы в природе, так и жиз-ненного опыта конфликта как политического акта.

И главное, мы продолжаем придерживаться этих да-леко не самых эффективных привычек и традиций, по-тому что большинство, удовлетворенное таким способомразвития, не желает прилагать усилия для разработки(или признания готовых) более эффективных методов.

Убеждение/вера

Женщина катит коляску, в которой находятся двое ееребятишек. Подходит знакомая и с восторгом восклицает:

— Что за симпатичные у вас детки!— Это что, — отвечает мать, — вы бы видели их фото-

графии — вот где они действительно просто загляденье.Я иногда рассказываю этот анекдот своей аудитории.

Люди всегда смеются над тем, что кто-то додумалсяутверждать, будто фотографии важнее, чем реальныеобъекты. Тогда я начинаю развивать свою мысль. Быть

может, фотографии действительно важнее? Когда высмотрите на нее, то видите красоту, и фотография оста-нется такой, как есть теперь, навсегда (достаточно боль-шое количество лет). Дети же подрастут и изменятся.Глядя на детей, вы можете видеть улыбающегося, плак-сивого или капризного ребенка, фотография же всегдабудет показывать красоту. Возможно, назначение детейтолько в том и состоит, чтобы мы получили красивыефотографии.

Это выглядит извращенной и вопиющей точкой зре-ния, но это не так. Быть может, назначение жизни состо-ит в создании красивых и непреходящих мифов, в кото-рые мы с радостью верим. Повседневная реальность толь-ко подпитывает эти мифы. Это правда, что мифы и убеж-дения легко возникают, часто ложны, что нелегко разу-верить человека, находящегося под их властью. Вместе стем они могут являться настоящей реальностью для пер-цепционной системы. Мифы несут в себе красоту, смыслжизни, ценности, душевный комфорт, ощущение безопас-ности и пищу для эмоций. Также верно, что убеждениямогут стоять на пути прогресса и в прошлом являлисьпричиной неисчислимых бедствий — и пассивного при-нятия людьми того порядка вещей, который мог бытьизменен.

Я уделил вере и убеждениям внимание в столькихместах в этой книге, что не хочу повторяться, поэтомуподведу итог следующим простым образом.

Вера — это перцепционная структура, заставляющаянас видеть мир определенным образом, способствующимупрочению данной структуры. Такая цикличность явля-ется естественной функцией самоорганизующейся пат-терн-системы, поэтому убеждения очень легко форми-руются. В каком-то смысле вера — это истина в рамкахперцепционной системы. Когда вы обожгли палец, сунувего в огонь, единственный раз в жизни, вы инициирова-

ли формирование веры. Ваша боязнь огня возникла непутем индукции на основе предыдущего опыта. Боль,испытанная вами, создала веру, которая впоследствии недает вам противоречить ей самой, и таким образом уста-новилась цикличность.

Наука

— Он это сделал.— Нет, она.— Я видел, что он.— Я знаю, кто это сделал, но не скажу.В детском саду кто-то столкнул с полки цветочный

горшок, и он разбился. Дети стараются запутать воспи-тателя в отношении того, как было дело. Воспитателюхочется выяснить, кто это сделал (а может быть, и нет).

В этом была и есть суть науки. Следуя принципу при-чинно-следственной связи, мы понимаем, что где-то долж-на быть причина случившегося. Мы начинаем ее искать.В случае в детском саду воспитатель может уже иметьподозрения относительно того, кто на самом деле уронилгоршок, — в науке такие подозрения назывались бы ги-потезой. Наука ищет пути обнаружения и выделенияпричины. Выделение причины имеет целый ряд полез-ных следствий. Оно помогает понять процессы, проис-ходящие в природе, которые затем могут быть исследо-ваны сами по себе. Можно также устранить причину.

В этой книге я уже говорил о том, как легко форми-руются убеждения в самоорганизующейся паттерн-сис-теме. Такое положение вещей с убеждениями позволяетнам находить объяснение миру вокруг нас даже в томслучае, когда у нас недостаточно данных — как происхо-дит у растущего ребенка. Нигде так хорошо не проявля-

ется этот эффект, как в поверьях по поводу причин бо-лезней.

Термин «малярия» происходит из окрестностей Рима.Он попросту означает «плохой воздух» («mal» и «aria»),поскольку в свое время считалось, что вредный воздух вболотистой местности способствует возникновению это-го заболевания. Научное исследование постепенно сужа-ло поле поиска: плохой воздух, комары, обитающие вболотистой местности, и, наконец, возбудитель, перенос-чиками которого являются комары определенного рода.

Внутри самой медицины бытовали мощные домини-рующие поверья, которые мы в настоящее время нахо-дим ложными. Существовала, к примеру, мода на крово-пускание, когда при любой болезни пациенту выпуска-ли некоторое количество крови. Часто этим настолькоувлекались («чем больше, тем лучше»), что больной, бы-вало, чуть не умирал в результате такого лечения. Можетслучиться, что в будущем мы возобновим практику кро-вопускания, если обнаружим, что в результате в костноммозге стимулируется производство не только эритро-цитов, но также и лейкоцитов, которые стоят на стражеорганизма. Может также случиться, что кровопусканиевдобавок стимулирует производство кортизона адренали-новой системой или иных гормонов, улучшающих работудругих важных органов.

Аспирин (из ивовой коры) и целебный дигиталис (на-перстянка) для лечения сердечной недостаточности яв-лялись народными снадобьями, которые перешли из раз-ряда поверий в медицинскую практику, однако механиз-мы их действия пока до конца не выяснены. То, что Эду-ард Дженнер (основоположник оспопрививания) исполь-зовал коровью оспу как защиту против оспы человечес-кой, стало возможным благодаря его наблюдательностии со временем привело к тому, что оспа как болезнь быластерта с лица земли.

Наука столь ярко доказала свою силу и значение, что,казалось бы, должна быть вне критики. Однако несколь-ко замечаний сделать можно.

Наше представление о науке как о противоположнос-ти мифам и народным поверьям заставило нас сторонить-ся всех тех вещей, в которых рациональный порядок дей-ствий просто немыслим. Например, китайская практикаакупунктуры кажется полным бредом, однако вместе стем химическое вещество налоксон, выступающее бло-катором эндоморфинов, также блокирует действие аку-пунктуры, давая повод предположить, что у последнейсуществует рациональная подоплека, а именно возмож-ное производство эндоморфинов в мозге. Медицина по-следнего времени приступила к исследованию некоторыхиз народных средств. То, что большинство из них явля-ется нонсенсом, не доказывает, что все они не содержатпод собой рациональной основы.

Базовая концепция причины и следствия, из которойвытекает обнаружение причин всего происходящего, име-ла свои весомые плоды. Но данная концепция не работа-ет столь же хорошо в сложных интерактивных системах,где должна приниматься во внимание целая сеть факто-ров. Разъединение вещей на составляющие части можетпривести к упущению из вида факторов, существующихна более высоком уровне интеграции.

Есть ученые, которые считают, что простой анализданных приведет к рождению новых идей. Это вовсе нетак — по причинам, которые я уже оговаривал. Мы мо-жем смотреть на данные только через призму концепций,уже существующих в нашем мозге (например, простая ли-нейная зависимость). В процессе подготовки научныхкадров очень мало внимания уделяется генерации гипо-тез. Наука прогрессировала бы, вероятно, гораздо быст-рее, если бы мы учили научных работников активнее ис-пользовать свое воображение, быть более креативными

и продуктивными в деле рождения гипотез. Гипотеза —это не просто логические рамки, сквозь которые мы смот-рим на данные, но также и леса, на которых мы стоим,когда строим из данных единое здание. Наука — это непросто анализ, но и креативность — в создании гипотези дизайне экспериментов.

Понятие единственной самой правдоподобной гипо-тезы, которую мы затем начинаем пытаться опровергнуть(взгляд Карла Поппера* на науку), с точки зрения вос-приятия несостоятельно. Как только мы имеем самуюправдоподобную гипотезу, мы можем воспринимать дан-ные только через ее призму. Как минимум нам нужна ещеодна гипотеза (какой бы неправдоподобной и необосно-ванной она ни была), чтобы иметь возможность оценитьданные под иным углом зрения. Традиция единственнойгипотезы прослеживается в случае, когда мы возвраща-емся к рассмотрению старых данных и видим, что некоеновое соображение могло прийти к нам давным-давно,но не пришло именно по причине наличия одной-един-ственной гипотезы.

Вопрос, почему с таким трудом осуществляется изме-нение парадигм, был очень квалифицированно рассмот-рен Томасом Куном** в 1962 году. Ученые застревают наодном видении вещей и отметают любые попытки изме-нить это видение, пока наконец, спустя большое количе-ство времени, не накапливается достаточно новых дан-ных. Образно говоря, ученые так и не научились танце-

* Поппер Карл Раймунд (1902—1994) — австрийский философ, ло-гик и социолог (с 1945 года — в Великобритании). Выдвинул прин-цип фальсификации (опровержимости), согласно которому критерийнаучности теории определяется возможностью ее опровержения опы-том. — Прим. перев.

** Кун Томас (1922—1996) — американский философ и историк на-уки. Выдвинул концепцию научных революций как смены парадигм —способов постановки проблем и методов исследования, господствую-щих в науке определенного исторического периода. — Прим. перев.

вать, они предпочитают шаркать по полу мелкими шага-ми, при этом только вперед. Вместе с тем перцепцион-ная организация требует шагов назад, так же как и впе-ред (как в танце).

Бывает, особенно в социологии, когда принимаемое задоказательство на самом деле является просто недостат-ком воображения — в деле предоставления альтернатив-ного объяснения. Этим, как кажется, открывается дверьдля всякого рода причудливых идей, однако, закрывая этудверь, следует постараться не оставить за ней те возможныеобъяснения, которые мы пока не в состоянии постигнуть.

Наука обычно имеет дело с упрощениями, приближе-ниями и более или менее линейными системами. С не-линейными и сложными интерактивными системаминаука чувствует себя гораздо более неуютно. Однако ком-пьютеры становятся способными все лучше обрабатыватьотношения внутри таких систем.

В науке мы измеряем все, что только может быть из-мерено, и игнорируем то, что мы не в состоянии изме-рить. Мы можем разработать и сертифицировать тест IQ,но мы не в состоянии измерить, насколько хорошо уча-щийся играет на фортепиано. У нас нет тестов для слож-ных видов деятельности. Поэтому мы игнорируем тако-вые и основываем оценку интеллектуальных способнос-тей учеников с помощью стандартных вопросников.

Большинство этих ошибок и недостатков вытекает изповерья, что наука более научна и логична, чем есть насамом деле. Действительно, в науке имеется большойпростор для креативности, воображения и поэзии. Это по-тому, что восприятие в науке играет не менее важнуюроль, чем анализ. Только сейчас — и по большей части вотдельных отраслях, таких как математика и физика, —это начинают осознавать.

Там, где мы можем применять наши существующиенаучные инструменты (обнаружение причины), наши

успехи оказываются достаточно большими. Теперь мыподошли к этапу, когда необходимо разрабатывать даль-нейшие подходы — и это, возможно, уже происходит.

Творчество (креативность)

В истории нашей культуры мы сделали поразительномало в вопросе креативности, признавая при этом, чтопрогресс во многом опирается на нее. Имеется целый рядпричин тому, почему мы добились так мало.

Глубокая вера в настольную логику, науку в целом иматематику в частности привела нас к убеждению, чтопрогресс осуществляется ровными рациональными ша-гами, а всякий последующий шаг логическим образомоснован на предыдущем. Вместе с тем история наукипоказывает, что это совершенно не так. Почему же мыпродолжаем верить в этот миф?

Всякая стоящая креативная идея должна быть логич-ной в ретроспективе (иначе мы никогда не оценили быее значения). Поэтому, когда креативная идея появляет-ся, мы выражаем уверенность, что натолкнуться на нееможно было изначально, если бы мы строго придержи-вались пошаговой логики. Все ценные идеи, возникшиеблагодаря озарению, случаю или ошибке, должны бытьпредставлены в научной литературе так, будто они ста-ли результатом хитроумно примененной пошаговой ло-гики, в противном случае труд никогда не опубликуют.Изобретение триодной лампы (основы электроники) Лиде Форестом стало результатом развития совершенноошибочной идеи (он считал, что электрический разрядзаставляет газовое пламя рассыпаться брызгами). Одна-ко в ретроспективе изобретение было представлено какрезультат пошаговой логики. Иными словами, мы отвер-

гаем креативность и настаиваем на том, что посредствомдолжного применения логики мы постепенно все равнодостигли бы этой идеи.

Мы заметили, что гении пробивают себе дорогу неза-висимо от того, помогают им в этом или нет. Мы такжезнаем, что сотворить гения неким намеренным прямымдействием вряд ли удастся. Поэтому мы не предприни-маем никаких шагов в направлении креативности, а про-сто пассивно наблюдаем за происходящим — как, напри-мер, в отношении случайной мутации.

Настоящая причина столь незначительного продвиже-ния вперед в области креативности очень проста. Мы со-вершенно не поняли ее природы. Мы не поняли, как ра-ботает процесс формирования идей. И мы не поняли кре-ативности потому, что невозможно это сделать, оперируясредствами пассивной информационной системы, сред-ствами настольной логики. Это ложный универсум. Толь-ко после того, как мы перейдем — чего мы еще не сде-лали — в универсум самоорганизующихся паттерн-систем(с такими свойствами, как асимметрия), креативность ста-нет ясной и понятной для нас. Как ни пытаться, но в лож-ном универсуме креативности нам не суждено понять.

Как мы видели, в самоорганизующейся паттерн-систе-ме провокация совершенно логична. Игра с предметомисследования является формой провокации, но при этоммы никогда не присваивали ей статуса, которого она заслу-живает. Те креативные идеи, которые приходили иссле-дователям благодаря случаю, стечению обстоятельств илиошибке (антибиотики, кортизон, пастеровская иммуни-зация посредством введения ослабевшего возбудителя,нейлон, рентгеновские лучи, фотографическая пленка итак далее), на самом деле стали результатом действияпровокации. Случай предоставил то, что мы можем на-учиться делать намеренно, достаточно только понять, какработает система. Провокация — это нечто не вытекаю-

щее логически из наших текущих рамок мышления. Поопределению провокация не может получить логическоеобъяснение, пока не докажет свою эффективность.

Использование обширного термина «творчество» по-мешало нашему пониманию креативности, поскольку мыискали чего-то схожего в мыслительном поведении меж-ду слишком разными областями деятельности (Бетховенсочиняет симфонию, Пикассо пишет картину, Максвеллтеоретизирует об электромагнетизме). Ретроспективноеописание не приносит особых плодов в деле обнаруже-ния процессов. Именно поэтому возникла необходимостьизобретения концепции латерального мышления, дабыописывать конкретное поведение в рамках самооргани-зующейся паттерн-системы.

Затем сыграло свою роль убеждение, что люди по при-роде своей являются креативными, но им мешают про-явить талант логика нашей культуры, страх глупо вы-глядеть и привычка немедленно высказывать суждениеи что удаление всех этих помех могло бы сделать нас бо-лее креативными. Таким образом мы высвободим нашеестественное творческое «я». Такова была подоплекаметода мозгового штурма, разработанного Алексом Ос-борном для использования в рекламном бизнесе. В опре-деленной мере данный метод позволил привлечь внима-ние к креативности. С другой стороны, он причинил не-мало вреда, выдвинув соображение, что креативность яв-ляется лишь вопросом высвобождения собственного «я»и устранения подавляющих факторов. В рекламном миревсе это имеет свои преимущества, но не во многих дру-гих сферах деятельности.

Устранение факторов, мешающих креативности, вы-зовет некоторое повышение уровня последней, но не на-много. Креативность (в смысле латерального мышленияв деле изменения восприятий и концепций) не являетсяестественным процессом. Естественный процесс в мозге

состоит в формировании паттернов и использовании их,а не в поиске путей перехода от одного паттерна к друго-му через третьи. Поэтому нам необходимо сделать гораз-до больше, чем просто избавиться от «закомплексован-ности».

Имеется также подход к креативности, именуемый«черный ящик». Здесь мы поднимаем вверх руки в жестекапитуляции и говорим, что это все область интуиции,подсознательного, эмоций и гения, что можно выразитьфразой: «Это случается, но поделать с этим мы ничегоне можем».

Простое понимание природы концепций и восприя-тий покажет нам, что прогресс не может происходитьравномерными логическими шагами. Также станет вид-но, что мы можем увеличить приток новых идей, с умомиспользуя такие процессы, как провокация и случайноеслово. Никакой загадки насчет этого нет, это просто уходот настольной логики, царящей в пассивных информа-ционных системах.

История

Недостатка в истории у нас никогда не будет. Мы созда-ем ее с каждым днем все больше и больше, равно какможем всматриваться все глубже и глубже в историю,которой уже располагаем (путем изучения первоисточ-ников, археологии, углеродного датирования и так далее).Мы можем бесконечно комментировать комментаторов,которые комментируют на исторические темы. В рамкахнашей культуры мы настолько поглощены историей, чтовременами подмывает назвать ее «культура мертвецов».

История — благодарный предмет исследования, по-скольку вот она в наших архивах и мы можем оттачи-

вать на ней зубы нашей логики. Неопределенность экс-перимента, или математический расчет, который не уда-ется довести до конца, или необъяснимые порой поступ-ки живущих людей — все это к истории не относится.Если вы задались целью провести историческое иссле-дование, вам гарантирован какой-то результат (нужнолишь выбрать нишу получше). История не требует тех-нического образования, поэтому люди, которым по душеисследования, но которым не нравится математика илиестественнонаучные дисциплины (в которых сейчасочень много математики), находят в ней простор для де-ятельности.

Существуют, однако, гораздо более глубинные причи-ны, согласно которым имеет место позиция, иногда ка-жущаяся крайней, а именно: цивилизация — это культу-ра, а культура — это история. По большому счету, намдали то, что мы имеем, наши предки (как в случае с темизвучными длинными испанскими именами, которыемгновенно выдают генеалогию человека).

Было время, когда мы могли продвигаться вперед(в естественных науках, математике, философии, литера-туре и в любой иной мыслимой сфере), только огляды-ваясь назад. Это было время Ренессанса. Мы могли обес-печить себе прогресс, лишь глядя назад сквозь века нацивилизованное мышление в Древней Греции и государ-ственное управление в Риме, а также на литературу обе-их стран. Арабы также внесли свой вклад в естествозна-ние и математику (обозначения и нуль).

Итак, имел место такой необычайный период, когдамы могли по-настоящему продвигаться вперед, осуществ-ляя прогресс, лишь обратив свой взор целиком назад,в прошлое. В то время завоевывали свои позиции гума-нитарные науки и научное исследование, а рациональныйподход, принципы познания и университеты осуществ-ляли свое становление. До этого была эра мракобесия и

диктатуры церкви. В итоге привычка опираться на исто-рию, столь важная в то время, оказалась прочно закреп-лена в сознании как центральный элемент нашей мыс-лительной традиции. Коль скоро она закрепилась, ее все-ми способами оберегали от нападок по различным при-чинам, которые я постараюсь рассмотреть далее.

Как говорится, если мы не будем знать истории, мыобречены на то, чтобы повторять ее ошибки. В этом естьсвоя истина, но также и опасность. Мир претерпевал чрез-вычайно быстрые изменения. Требовались недели, что-бы доставить письмо из Англии в Индию во временаБританской империи — сегодня на это уходят секунды.Войны велись между армиями в чужих странах — сего-дня войну можно вести ракетами, не выходя из дома.В условиях современной демократии и развития средствмассовой информации людей не так-то легко поднятьпризывом к новому крестовому походу. Порой урокиистории являются неподходящими или даже сбивают насс толку.

Ответ на вышеуказанное возражение состоит в том,что история трактует не события, а поведение людей —природа же человека в своем основании не претерпеваетизменений. История представляет собой единственнуюлабораторию, в которой мы можем наблюдать за «людь-ми в действии». Стало быть, уроки, которые мы извлека-ем (в случае Чемберлена и Мюнхенских соглашений: что«политика умиротворения» не помогает), будут иметьзначение до тех пор, пока природа человека остается не-изменной. Природа человека может оставаться той же,но способ, посредством которого ее используют, можетменяться. Вьетнамская война не имела успеха потому, чтотелевидение несло реальности войны в каждый амери-канский дом, а также потому, что давление на конгрессне позволило развязать «полномасштабную войну», ко-торую требовала военная стратегия на тот момент.

В течение войны за Фолкленды и вторжения на Гре-наду власть держала в узде средства массовой информа-ции, памятуя об опыте Вьетнама. Выходит, это был по-лезный урок, извлеченный из недавней истории, однакоуроки, извлекаемые из более отдаленной истории, могутоказаться несостоятельными. Например, в прошлом на-селение страны могло легко прийти в негодование на гра-ни военных действий по поводу того, что какую-нибудьмалую дружественную нацию обижает большая или на-несено оскорбление их согражданам в какой-нибудь дру-гой стране. В наше время подобное негодование никогдане доходит до призывов к войне. Природа человека, бытьможет, не поменялась, но тот ее аспект, который осозна-ет ужасы войны, перевешивает аспект, отвечающий заморальное негодование или патриотизм.

Итак, уроки истории могут быть полезными, а могутявляться ловушкой.

Имеется еще один, гораздо реже принимаемый во вни-мание аспект истории, который может иметь значение.Если одна сторона в споре сигнализирует, что она на делезнаток истории, это может также сообщать о том, какимобразом воспринимается ситуация и какие шаги могутбыть предприняты. Речь идет о тонком намеке на угрозу.Если обе стороны оказываются студентами истории, то-гда «шахматная» партия разыгрывается путем обменаисторическими фактами и ссылками.

Если мы будем покупать лишь античную мебель, ктобудет заниматься дизайном завтрашних античных вещей?Если мы по большей части обращены в прошлое, кто то-гда будет смотреть в будущее? Не существует сомнений вявном преимуществе величины затрат интеллектуальныхсил на изучение прошлого по сравнению с планировани-ем будущего. Какой бы стоящей ни была предложеннаяидея, любая научная публикация вызовет доверие, еслиона занимает позицию смотрящего назад и усматриваю-

щего эту новую идею в том аспекте истории, который мыназываем «научные данные». Слово «ученый» подразу-мевает скорее знатока прошлого, нежели дизайнера воз-можного будущего. История играет свою роль как соль впище: если ее слишком много, может сдерживаться про-гресс (еще один пример кривой Лаффера).

Логика

Имеется задача узника, которому известно, что одинохранник всегда говорит правду, а второй всегда лжет.Узник не знает, кто из них кто, а также какой из двухпутей ведет к выходу. В силу каких-то причин узниквправе задать всего один вопрос. Как он поступит? Этопростая задача в логике. Ответ заключается в том, чтоузник должен спросить любого из охранников, какой издвух путей порекомендовал бы другой охранник. Иско-мым является путь, который не будет рекомендован. Этоотличное упражнение для логического мышления с изящ-ным решением.

Мы крайне редко пользуемся формальной логикой,как в приведенном выше примере, в повседневной жиз-ни. Большая часть мышления на бытовом, государствен-ном и даже экспертном уровнях основана на восприятии,языке и информации. В лучшем случае возможен всегоодин логический шаг: если имеет место это, значит, бу-дет то-то. Помимо технических вещей вроде сравненияразных опций получения ипотечного кредита, большаячасть мышления осуществляется на перцепционной ста-дии. Как много из предлагаемой нам информации мыпонимаем? Как мы смотрим на вещи? Ответы на эти во-просы зависят от наших привычек восприятия: как мыслушаем, что мы читаем и как выражаем свои мысли.

Несомненно, язык имеет большое значение, заворачиваявосприятия в упаковку и позволяя нам видеть только то,что мы готовы увидеть.

Нам не приходится использовать явным образом ло-гику в повседневной жизни, поскольку мы уже встроилилогику в наш язык. Привести к гибели кого-либо — вещьплохая, если только речь не идет о войне или самооборо-не. Слово «убийство» же сразу намекает на отсутствиесмягчающих обстоятельств и немедленно ведет к осуж-дению поступка. Принимая решения по поводу инвести-рования своих средств, мы действуем согласно рекомен-дациям экспертов, ориентируемся на поступки нашихдрузей и знакомых, а затем уже обосновываем принятоерешение с помощью тех доводов, которые имеем. По-скольку все так поступают, все больше людей следуюттому же паттерну, то цены на акции некоторое время ра-стут. Когда на рынке происходит серьезная коррекция,мы также подвергаем это логическому осмыслению. Оноосновано на информации, но не на всей имеющейся,а лишь на избранной ее порции, которая отвечает тому,как мы собираемся поступить.

Означает ли это, что негибкость, категории, дихото-мии, взаимоисключения и поляризация, свойственныенастольной логике, не столь уж важны в реальной жиз-ни? Все эти вещи встроены в наше восприятие, язык испособ мышления.

Если я в состоянии отстоять свою точку зрения, значит,я прав, тогда зачем выслушивать альтернативные мнения?

С наступлением инфляции люди начинают либо большетратить, либо больше откладывать на черный день — дру-гого варианта нет.

Свобода — это значит по своей воле делать выбор, потомуесли люди хотят курить, они вольны сделать такой выбор.

Марксизм является заклятым врагом капитализма, поэто-му все марксисты враги. Нам не следует торговать с вра-гами.

Японский рынок не так открыт для импорта, как амери-канский, поэтому нам следует ввести некие меры, огра-ничивающие ввоз японских товаров.

В этой корпорации всего два крупных менеджера, и этоженщины, поэтому здесь, вне сомнения, имеет место дис-криминация в отношении слабого пола.

Если большинство находит это правильным, так оно, сле-довательно, и есть. В этом самая суть демократии.

Во всех перечисленных случаях нас, конечно же, всякийраз подмывало бы сказать: «Все это не так просто»; «Бы-вают и промежуточные случаи»; «Не во всех случаях этотак»; «Могут быть и другие объяснения». Такого родавозражения прямо направлены против категоричности ипривычки исключать из рассмотрения многие факторы,что свойственно традиционной настольной логике. Ониуказывают на такие свойства восприятия, как неполнота(частичность), зависимость от обстоятельств, широкаяводосборная площадь, а также на необходимость прини-мать во внимание альтернативные исходы.

Я веду здесь речь о логике в повседневной жизни, а необ абстрактном предмете для философских рассуждений.Нет смысла напоминать, что бывают примеры плохойлогики и что, если бы все были замечательными логика-ми, все было бы замечательно. Это все просто надежды спозиции крепкого заднего ума. Сама структура настоль-ной логики не позволяет восприятию быть гибким. Име-ется явный перебор в правоте, определенности и опреде-лениях категорий. Можно предположить: если бы чело-век выбрал другую категорию, нежели «враг», результат

получился бы иной. Но зачем человеку выбирать другуюкатегорию, если «враг» кажется ему подходящей?

Самый простой практический подход выглядел бы так:«Мы не пользуемся (настольной) логикой, даже еслипритворяемся, что пользуемся. Наше главное средство —восприятие. Поэтому давайте впредь будем руководство-ваться тем, что восприятию свойственны частичность, из-менчивость и зависимость от обстоятельств». Это значит,что мы можем выразить наше восприятие ситуации, нопри этом должны понимать, что это восприятие не пре-тендует на правоту, вытекающую из логической опреде-ленности. При этом мы могли бы попробовать отыскатьвозможные альтернативные восприятия или посмотретьна восприятие других людей. Мы признавали бы, чтонаши восприятия при таком раскладе справедливы приопределенных обстоятельствах, но не являются таковымипри других.

Логика может быть использована для упрочения вос-приятий (и предубеждений), но ни логика, ни спор неспособны изменять восприятия. Если военные молчат поповоду НЛО, это не потому, что их не существует, а пото-му, что такая информация не подлежит огласке. Созданиеальтернативных восприятий может быть более успеш-ным: «Есть люди, которые искренне верят, что виделинечто, хотя на самом деле и не видели, как бывает в гипно-тическом трансе, поэтому люди, которые видят НЛО, нелгут»; «Существуют способы заставить человека видетьвещи, которых на самом деле нет, как на сеансе иллю-зиониста; возможно, что некоторые из случаев с НЛОобъясняются именно таким образом»; «Есть люди, кото-рые серьезно верят в существование волшебных существи привидений»; «Следует держать собственный разумоткрытым для вещей, подобных НЛО». Каждую из дан-ных точек зрения следует подробно и всесторонне рас-

смотреть и изучить параллельно с текущим восприятием,не приводя их в состояние конфликта.

Если бы требовалось указать на самый вредный аспектповседневной («встроенной в язык») логики, это была быдихотомия (или/или) и ее использование в суждениях.В данном случае различие «по острию ножа», свойствен-ное паттерн-системам, явным образом подвергается зло-употреблению, так что вещи, по сути дела весьма похо-жие, автоматически оказываются отнесенными к различ-ным полюсам (что получает явное выражение в такомделе, как расизм). Как я отмечал выше, дихотомии выте-кают из потребности в категориях, отождествлении ипринципе взаимоисключения. Эти три вещи есть самаясуть настольной логики.

Искусство

Карикатуры, возможно, являются наивысшей формойискусства. Это утверждение либо абсурдно, либо явля-ется провокацией или особым восприятием, которое тре-бует подкрепления некими доводами.

Имеются виды искусства преимущественно эстетичес-кой (музыка, танец, архитектура, абстрактная живопись),эмоциональной (драма, романная проза, живопись ста-рых мастеров, поэзия) и перцепционной (карикатуры,скульптура) направленностей. Разумеется, данные аспек-ты перекрываются, и любое произведение искусства мо-жет включать любую комбинацию — я просто указал,какие виды искусства являются более чистыми примера-ми эстетического, эмоционального и перцепционного ас-пектов.

Карикатура выхватывает в вещах самую суть и даетнам возможность распознать эту суть. Карикатура руко-

водит восприятием совершенно недвусмысленным обра-зом. Люди гораздо более похожи на свои карикатуры, чемкарикатуры похожи на людей, с которых сделаны. Под-черкивание одних черт за счет других, характерное длякарикатуры, является мощным перцепционным процес-сом. Нас заставляют сфокусировать внимание на чем-либо, и мы проникаемся сутью этого самого. Книга «Мол-чаливая весна» («Silent Spring») Рейчел Карсон, как счи-тается, положила начало движению за охрану окружаю-щей среды. Означенные фокусировка и подчеркивание(эмфаза) являются одним из способов, посредством ко-торых искусство в состоянии менять восприятия.

Так сложилось в нашей культуре, что мы отдали вос-приятие на откуп искусству (не только высокому искус-ству, но и искусству в широком смысле слова). Мы все-гда считали, что восприятие с его переменчивостью неимеет места в религии, логике, математике и естествен-ных науках, а потому может безопасно быть предостав-лено в полное распоряжение искусства. Что делает ис-кусство: меняет восприятия или укрепляет уже существу-ющие в обществе? Искусство — это зеркало или диагно-стический инструмент? Без сомнения, литература в сво-ей основной части отражает внутреннее состояние пер-сонажей, а также ценности того или иного времени. Дажетакая книга, как «Унесенные ветром» («Gone with theWind»), отражала положение чернокожих в обществе ивосприятия людей, находившихся в положении рабов.Школьные учебники отражают тендерные стереотипы вобществе своего времени. Если искусство желает бытьзеркалом, в котором люди смогут наблюдать положениедругих в обществе, тогда это зеркало должно действитель-но отражать то, что есть.

Это верно, что отражение, фокусировка, эмфаза (каку Чарлза Диккенса) способны привести к перемене в вос-приятии. Того же способно достичь и вложение немод-

ных веяний в уста определенных персонажей. Коль ско-ро тенденция установилась, искусство в состоянии зна-чительно ускорить ее рост. В литературе, к примеру, все«нечестные стороны» языка (частичное наблюдение, пре-увеличение, прилагательные, ирония, смещение акцентов,ярлыки) могут быть использованы ради целей усилениятенденции. Просто удивительно, как быстро изменилосьв США общее отношение к расовым предрассудкам иэкологии.

Механизмы пропаганды столь же мощны, с точки зре-ния восприятия, в каком бы направлении она ни исполь-зовалась, даже если одно из направлений мы называемистиной. Не так давно некурящий человек чувствовалсебя почти виноватым за свой статус некурящего. Сего-дня же курящий чувствует себя практически изгоем. Естьанекдот про то, как раньше человек, заходя в магазин,спрашивал сигареты, а затем — вполголоса — пачку пре-зервативов. Сегодня тот же человек заходит в магазин ипросит презервативы, а затем — вполголоса — сигареты.

Восприятия в состоянии меняться под влиянием ис-кусства. В сознании людей война менялась от чего-тославного (соответствующее отношение подогревалосьискусством того времени) до чего-то бесчеловечного подвлиянием литературы, кино и телевидения.

В связи с этим можно сказать, что искусство служиттрем целям: отражает существующие восприятия; уско-ряет изменение в восприятии; иногда приводит к началуперемен в восприятиях. Искусство добивается этого спомощью заверения, догмы, праведной позиции, эмоцио-нального нажима, узкого взгляда на вещи и всевозмож-ных средств пропаганды. Искусство страдает — как, воз-можно, и должно быть — чрезвычайной нетерпимостью.Таким образом, мы вновь имеем в действии высокоме-рие логики и системы веры. Но мы не имеем ничего про-тив, коль скоро это все движется в правильном направ-

лении (неважно, как это правильное направление былоопределено). У нас может оказаться много последовате-лей в начале, и если их не поубавилось к концу, тогданаправление должно быть правильным по определению.

Имеется небольшая проблема, состоящая в том, чтоискусство (в его самом широком значении) должно за-интересовывать, эмоционально затрагивать и привлекать,иначе никто не станет слушать и, образно говоря, нач-нется «переключение каналов». Данное — довольно важ-ное — соображение оказывает свое влияние на возмож-ности искусства в качестве зеркала. Писателям хочетсяписать не об обыкновенных людях (наподобие «трактор-ной» литературы ранней советской эпохи), а о людях сосверхсложными неврозами. Художникам нужно иметьстиль, о котором смогут писать и говорить, как когда-топодметил Том Вульф*. На телевидении должно бытьпобольше насилия и смертей, поскольку это наилучшаяформа драматического отображения жизни.

Если мы будем считать, что искусство задает воспри-ятия, станут ли восприятия, определяемые коммерческойреальностью (Рембо и прочие), в свою очередь, задаватьвосприятия? Или же восприятия задаются только «хо-рошим искусством», и мы можем отбросить остальное какпустое, не производящее никакого эффекта?

Не достаточно ли согласиться с тем, что общество мо-жет без ущерба для себя передать восприятия в ведениеискусства, а логика, естественные науки и математикадолжны по-прежнему отвечать за свои вопросы. Призна-вая значительную роль искусства в совершенствованиивосприятий, я должен ответить решительным «нет». Делов том, что хотя искусство в состоянии менять восприя-тия, оно не делает ничего для поощрения полезных пер-

* Вульф Том (р. 1931) — американский писатель и журналист, обо-гативший журналистику новаторскими идеями. — Прим. перев.

цепционных привычек. Правота и определенность, кото-рые я упоминал выше, являются противоположностьюдля субъективной природы восприятий и возможностисмотреть на вещи под разными углами зрения. Можнорассчитывать на искусство в деле обогащения восприя-тий, но не в деле становления перцепционных привычек.Именно по этой причине я считаю, что нам необходимообучать людей навыкам восприятия (особенно в отно-шении широты охвата и перемены восприятий) еще вшколе.

Я не собираюсь отрицать значение искусства, как иестественных наук и математики, но хотел бы указать нато, что с точки зрения восприятия в наших широко рас-пространенных привычках и методах имеются серьезныенедостатки.

МЫШЛЕНИЕ В ОБЩЕСТВЕИ ЕГО ИНСТИТУТАХ

Общество — это не просто скопище мыслящих индиви-дуумов. В обществе имеются структуры, институты имеханизмы, внутри которых индивидуумы занимаютсямыслительной деятельностью. В некоторых случаях озна-ченные структуры стали прямым результатом нашейтрадиционной культуры мышления, например традицииспора в демократии. В других случаях структуры самигенерируют определенный тип мышления, как в случаебюрократии. Еще в других случаях конкретная сферазнания подогревает определенную привычку мышления,как, например, слепое преклонение перед историей в уни-верситетах.

Далее я собираюсь описать некоторые структуры, про-исходящие непосредственно из наших традиционных мыс-лительных привычек и ориентированные на поддержаниепоследних. В одних случаях я буду рассматривать непо-средственно институты, в других — тот тип мышления, ко-торый вытекает напрямую из природы такого института.

Любой институт — это структура, которая обеспечи-вает, чтобы происходило нечто, а не происходило нечтодругое. Акцент я ставлю на изменении. По определениюпрогресс имеет место благодаря изменению. Изменениеможет быть столь медленным, что его никто не замечает.Изменение может происходить путем коррекции, адап-тации или как реакция на некую внешнюю силу. Можетиметь место также коренное изменение, сопровождающе-

еся установлением новых концепций, парадигматичес-кими сдвигами и переменами в восприятии. Как наши су-ществующие институты чувствуют себя, имея дело с про-цессом перемен? Насколько их сознание готово к переме-нам и насколько сама их природа допускает перемены?

Перечень институтов не претендует на то, чтобы звать-ся полным, и я, возможно, упустил из виду некоторыеважные структуры, которые следовало бы включить.Я просто хотел всем этим показать, как от природы нерв-ной системы можно перейти к природе восприятия, затемк природе традиционного мышления и, наконец, к струк-туре общества. Ниже представлены аспекты данного во-проса, которые я намерен рассмотреть на последующихстраницах.

• ИЗМЕНЕНИЕ. Наша глубоко заложенная вера в эволю-ционную модель развития. Как слепые котята, мы бес-толково движемся вперед, адаптируясь к внешнимфакторам, кризисам и возникающим новым идеям.

• СЛЕДУЮЩИЙ ШАГ. Основывается на том, где мы нахо-димся в данный момент времени и как нам добратьсякуда надо, а не на том, где нам надо было бы быть.

• Под ЗАВЯЗКУ. Нет пустот, нет пробелов. Время, про-странство и ресурсы — все распределено.

• ОБРАЗОВАНИЕ. Закрытая в себе система, которой побольшей части неведомы две вещи: потребность обще-ства в мышлении и то, какой тип мышления обществунеобходим.

• ЛУДЕКИЯ. Новое слово, обозначающее игру в соответ-ствии с утвержденными правилами. Не является во-просом эгоизма.

• КРАТКОСРОЧНОСТЬ. Значительная часть нашего мышле-ния рассчитана на короткий срок (бизнес, политика),поскольку это диктуют соответствующие правила.

• ДЕМОКРАТИЯ. Система, придуманная для того, чтобыдостигать консенсуса в отношении предпринимаемыхв обществе действий, но в настоящее время гораздо сбольшим эффектом служащая как основание для без-действия.

• ПРАГМАТИЗМ. ЕСЛИ поведение не руководствуется уста-новленными абсолютными принципами, какова тогдаальтернатива?

• БЮРОКРАТИЯ. Организация, созданная для определен-ной цели, однако со временем начинающая существо-вать для целей собственного выживания.

• ПОДРАЗДЕЛЕНИЯ. С одной стороны, тенденция к расту-щей специализации и подразделению, с другой — к объ-единяющему пониманию вещей.

• УНИВЕРСИТЕТЫ. ВЫПОЛНЯЮТ образовательную, культур-ную и исследовательскую функцию, с очень большимупором на историю, тратя на ее изучение значитель-ную часть интеллектуальных ресурсов.

• ПЕРЕДАЧА ИНФОРМАЦИИ. Ограниченные возможностиязыка в сочетании с императивами средств массовойинформации и большими возможностями последнихв деле изменения общественного мнения.

• ОФОРМЛЕНИЕ ИДЕЙ. Наши растущие возможности воформлении идей с учетом особенностей восприятияв будущем могут превратиться в проблему.

ИзменениеБернард Шоу как-то сказал, что прогресс всегда осуще-ствляется за счет неразумных людей, поскольку разум-ные люди желают использовать систему такой, какая онаесть, а не менять ее*.

По аналогии с совершающей колебания пружиной,постепенно приходящей в состояние покоя, мы считаем,что большинство наших концепций и общественных ин-ститутов весьма близки к совершенству. Речь идет, в на-шем представлении, либо о решении отдельных задач тамили тут, либо об определенных корректировках с учетомизменившихся обстоятельств. Нам не приходят в головукрупные изменения или нет потребности в таковых. В от-ношении мест, где пока нет демократии, мы надеемся,что со временем и здесь укоренятся соответствующие тра-диции.

Концепция, лежащая в основе процесса перемен, — этоэволюция. Различные довлеющие факторы (экологичес-кие, экономические) и потребности (повышение жизнен-ного уровня, расовое равенство) определяют, по нашемуубеждению, наше развитие, подталкивая кое-что здесь,кое-что тут. Довлеющие факторы реализуются через по-литический процесс или, что еще вернее, черпают силыв изменении общественного мнения.

Технические изменения — дело корпораций, универ-ситетов и технических институтов, имеющих соответ-ствующую мотивацию. Изменения в общественном мне-нии иногда происходят под руководством индивидуумов(как, например, Ральфа Нэйдера**), но чаще всего воз-

* «Разумный человек приспосабливается к окружающему миру;неразумный упорно старается приспособить мир к себе. Поэтому про-гресс всегда зависит от людей неразумных» (Б. Шоу). — Прим. перев.

** Нэйдер Ральф — американский адвокат, правозащитник, канди-дат от Зеленой партии США в президентских выборах 1996 и 2000 го-

никают в виде незаметного поначалу тренда, который за-тем крепчает в лавинообразной манере.

Существующую систему всегда будут защищать тебесчисленные лица, у которых хватает интеллекта, чтобызащищать, но недостаточно, чтобы предлагать что-нибудьновое. Всегда найдутся люди, убежденные, что любое из-менение по определению послужит угрозой их поло-жению. Более того, поскольку мы не можем в полноймере предвидеть последствия изменения до того, как онопроизошло, лучше на всякий случай избегать риска.

Крупные кризисы приводят к изменению, как, напри-мер, растущие цены на нефть привели к перестройке не-фтяной экономики, а твердая иена заставила Япониюстимулировать внутренний спрос. С политической точ-ки зрения изменение, вызванное кризисом, гораздо бо-лее приемлемо, поскольку в таком случае необходимостьпредпринять нечто очевидна (даже то, что удалось пере-жить кризис, само по себе является достижением).

Некоторые идеи возникают и ни к чему не приводят,например попытки упростить английское правописание.Некоторые идеи возникают, получают какое-то развитие,а затем умирают. Есть идеи, которые остаются надолго,как охрана окружающей среды. Так работает эволюция.В ответ на эволюционные довлеющие факторы будут ис-пользованы критическое мышление, инерция большин-ства систем и всеобщее согласие.

Имеются ли какие-нибудь недостатки у данной удоб-ной эволюционной модели?

дов, независимый кандидат на выборах 2004 года. В одной из первыхсвоих правозащитных книг «Опасно на любой скорости» («Unsafe atAny Speed»), изданной в 1965 году, Нэйдер обвинил американскиеавтомобилестроительные корпорации, особенно «General Motors»,в игнорировании аспекта безопасности при конструировании автомо-билей. Благодаря этой книге, ставшей бестселлером, были потенци-ально спасены многие тысячи жизней и борьба за права потребите-лей вошла в принципиально новую фазу. — Прим. перев.

Представьте себе игру, в которой вам кто-нибудь даеткартонные фигурки, по одной за раз. Ваша задача в том,чтобы наилучшим способом использовать получаемыевами фигурки. Под «наилучшим способом» понимаетсяскладываемая простая фигура, которую человек можетописать по телефону без лишних слов. Итак, вы склады-ваете фигурки так, чтобы получился прямоугольник. За-тем вы добавляете следующую фигурку, чтобы получил-ся прямоугольник с более длинной стороной. Потом выпытаетесь добавить еще две фигурки, но в результате неполучается простая фигура. Чтобы продолжить свое за-нятие, вам необходимо вернуться назад, разобрать пря-моугольник и превратить его в квадрат. Теперь вы може-те далее прибавлять новые элементы, чтобы получитьквадрат большего размера.

Игра проста, но принцип важен. В каждый моментвремени мы делаем самую умную вещь. Мы пытаемсяскомбинировать то, что имеем, с тем, что есть нового унас. В такой системе практически неизбежно наступаетмомент, когда мы вынуждены вернуться назад — с цельюпеределать нечто, что являлось наилучшим выбором длясвоего часа, — чтобы иметь возможность двигаться впе-ред. Это потому, что направление организации зависитот того, что было, а не от того, что может случиться вследующий момент. Например, наши демократическиепривычки основаны на том, что мы имели (городскиесходы), а не на тех возможностях, которые открывают длянас коммуникационные технологии.

Данный принцип применим не только к играм с кар-тонными фигурками, но и к любой системе широкогоохвата с двумя характеристиками: непрерывный вводинформации на протяжении времени и необходимостьнаилучшим образом использовать имеющееся под рукой.

Проблема в том, что мы не можем просто строить натекущей имеющейся основе. Нам может потребоваться

вернуться назад и нечто переделать, чтобы быть в состо-янии двигаться вперед. Во многих случаях мы не можемсцепить элементы-фигурки каким-то новым способом,пока не освободим место, разобрав хотя бы частичностарую конфигурацию фигурок, которая в настоящиймомент уже не является подходящей. Рассуждения потакой схеме всегда служили обоснованием для револю-ций: разрушим старое, чтобы построить новое. Пробле-ма революций состоит в том, что они имеют тенденциюпросто замещать одну жесткую систему другой, хотястарый рисунок мозаики можно разобрать, а потом со-брать нечто новое лучшим способом, но на это требуетсявремя.

Вторая проблема с эволюционной моделью состоит вследующем: тогда как в царстве животных последниемало что могут сделать в деле изменения своей средыобитания, в связи с чем виды, не слишком хорошо адап-тированные, вымирают, в человеческом обществе систе-ма способна менять свою среду так, чтобы обеспечитьсобственное выживание. По данному правилу обычновыживают диктатуры. По этой же причине марксизмможно принимать в качестве политической системы, ноне в качестве формы правления, поскольку, оказавшисьу власти, марксизм устраняет возможность дальнейшегоразвития. У всех политических систем аналогичные ам-биции, просто одни более эффективны и беспощадны,нежели другие, в реализации своих амбиций.

Означенное управление средой в обеспечение выжи-вания существующей системы есть целиком то же самое,как действует система веры. Как мы видели, вера задаеттакие восприятия, которые служат в подкрепление еесамой. Демократическая система создает свободную прес-су, которая обычно работает на капиталистических прин-ципах, поскольку «интерес» легче продать, чем «идеоло-гию». Тоталитарная система создает прессу, которую она

контролирует с помощью лицензий, доступа к печатно-му станку и угрозы безработицы.

Закрытая в себе система веры, в свою очередь, совер-шенно аналогична системе парадигм, столь часто обсуж-даемой в науке. Парадигма — это особенная интеллекту-альная модель, посредством которой мы смотрим на мир.Новые идеи отбрасываются, если они не вписываются вмодель, до тех пор, пока данных, обосновывающих по-требность в переменах, не станет столь ошеломляющемного, что сдвиг парадигм становится неизбежным.

Многие верят в то, что нормальный процесс спора иобсуждения в обществе способен привести к крупнымпеременам, однако научный опыт показывает, что это нетак. Спор и обсуждение происходят в рамках существу-ющей парадигмы и могут вызвать незначительные изме-нения, но никак не парадигматический сдвиг как тако-вой. Нельзя организовать дискуссию, если одна сторонаговорит на английском, а другая — на французском языке.Аналогичным образом, если каждая сторона принадлежитк своей парадигме, отличной от другой, дискуссии неполучится — на человека, предлагающего новую пара-дигму, смотрят как на ненормального (как смотрели наХриста в большинстве своем его современники).

Все замечания по поводу естественного поведения са-моорганизующейся паттерн-системы в мозге, сделанныеранее в этой книге, равным образом применимы и к об-ществу, которое также является самоорганизующейсясистемой. Вместо паттернов здесь имеют место концеп-ции, институты и процедуры. Поскольку мы вполне удо-влетворены эволюционной моделью (к тому же веря, чтоединственной альтернативой для нее служит революци-онная модель), мы так толком и не поняли процессовформирования идей, изменения и дизайна.

Мы опасаемся придуманных утопий в силу их нереа-листичности и непроверенности. Кроме того, они опира-

ются на абсурдные ожидания в отношении человеческо-го поведения и трудно достижимы практически. Мы опа-саемся дизайна в целом, поскольку знаем, что техничес-кое решение может быть неверным, тогда как эволюцияпо определению всегда права. Мы летаем в самолетах,являющихся результатом дизайна, но у нас нет социоло-гического эквивалента аэродинамических труб, в которыхмы могли бы испытывать идеи, перед тем как воплощатьих. Поэтому мы согласны предоставить внешним факто-рам возможность осуществлять дизайн за нас и называтьэто эволюцией.

Если 42 процента электората имеют полный контрольнад правительством в течение 15 лет (речь идет о прави-тельстве Тэтчер в Великобритании), это может толькоприветствоваться: поскольку такая была создана систе-ма; поскольку госпожа Тэтчер является выдающимся че-ловеком; поскольку любое правительство, находящеесяу власти, должно принимать во внимание мнения всегоэлектората, чтобы иметь возможность в свое время вер-нуться к власти. Вместе с тем и такая система может бытьулучшена еще больше. Предположим, что оба ведущихкандидата попадают в парламент, но сила их голоса от-ражает то, сколько человек их поддержало: 38 процен-тов голосов означает для парламентария 0,38 голоса. Ра-зумеется, получающемуся в результате парламенту при-шлось бы быть гораздо большим по размеру, но принципостается.

Даже если системы едва ли претерпевают изменения,всегда имеет место осознание необходимости в новыхидеях в определенных областях: долг стран третьего мира,затраты на здравоохранение, социальная защита, отправ-ление правосудия, растущая преступность, наркомания.Откуда взяться новым идеям для решения текущих ивозникающих проблем? Обычным образом: собираеминформацию, анализируем ее и применяем основные

принципы. Вместе с тем означенные области деятельно-сти настоятельно требуют новых подходов, точно так жекак Олимпийские игры 1984 года требовали таковых,пока последние не были наконец найдены посредствомсознательного применения инструментов латеральногомышления. Однако в большинстве своем мы по-прежне-му не понимаем процесса формирования идей и не уде-ляем внимания развитию соответствующих навыков.В лучшем случае мы просто говорим, что идеи рано илипоздно возникнут, а нам просто надо следить за тем, что-бы не проморгать их. Мы добились бы гораздо лучшихрезультатов, если бы наконец осознали, что анализ едвали сам по себе способен генерировать новые идеи.

Экономическая теория и практика только выигралибы в результате некоторых радикальных изменений вмышлении. Мы научились все быстрее оперировать раз-личными кусочками, собирая их в единую картину. Из-менение процентной ставки должно быть увязано с воз-можной инфляцией, обменным курсом, инвестициями впроизводственный сектор, ценами на жилье и так далее.Поведение одних из этих факторов противоречит пове-дению других. Возможно, электроника позволит нам пе-рейти от «водной» экономики (поток осуществляется поградиенту) к «снежной» (поток зависит от температуры).Равным образом мы не осознали до конца долгосрочныхпоследствий «финансового супа», являющегося резуль-татом того, что средства телекоммуникаций устраниливременные и пространственные барьеры, а либерализа-ция тем временем устраняет другие барьеры.

Корпорация, которая имела бы такое же отношение кпеременам, что и общество в целом, прекратила бы своесуществование за какие-нибудь два года. Простое следо-вание по течению может защитить нас от эксцессов икатастроф, однако не позволит нам использовать с полнойотдачей ресурсы, лежащие прямо-таки у нас под носом.

Остается надеяться, что более полное понимание того,какое мышление необходимо для осуществления перемени верного распределения внимания и ресурсов, приведетк некоторому улучшению в том, как ныне обстоят дела вэтой сфере.

Следующий шаг

Возьмите карандаш и попробуйте воспроизвести на лис-те бумаги контур какой-нибудь не слишком сложнойфигуры. Повторите процесс, пользуясь короткими штри-хами или точками вместо непрерывной линии. В боль-шинстве случаев второй метод позволяет получить гораздоболее хороший результат. Причина в том, что положе-ние следующей точки относительно предыдущих легческорректировать, получая в итоге более точное изобра-жение фигуры, которую вы копируете. Рисуя же линию,мы подчиняемся эффекту инерции и требованию непре-рывности. Линия в итоге не может в одно мгновение ока-заться где-то в стороне, в отличие от точки.

В большинстве ситуаций следующий наш шаг в основ-ном определяется тем, где мы находимся, а не тем, гденам следовало бы быть или где мы хотим быть. Шаг опре-деляется тем, где мы стоим, откуда мы только что при-были, а также нашим более отдаленным опытом. Можносказать, что нас скорее толкает в спину наша история, чемпритягивает к себе видение будущего. Мы мало-помалудвигаемся вперед. Промежуточные шаги гораздо болееважны, чем пункт назначения, вне зависимости от того,сколь значимым последний является. Изменения в об-разовании должны разрабатываться с учетом возможно-стей учителей, системы апробации и текущих требованийк образованию. Перемены в системе правосудия должны

основываться на существующей структуре и действую-щих ролях.

Говорят, был однажды фермер-ирландец, которогопопросили указать дорогу к определенному месту. По-размыслив несколько мгновений, он сказал: «Если бы мнеприспичило попасть туда, я бы шел не отсюда». Есть не-что замечательное в такой логике, хотя само замечаниене являлось особенно полезным (хотя водитель, в концеконцов, мог бы последовать совету и добраться вначаледо более подходящей начальной точки, а оттуда уже дви-гаться указанным маршрутом).

Имеется также краевой эффект. Это означает, чтопусть маршрут нам ясен и в пункт назначения нам оченьхочется попасть, но если мы не в состоянии сделать пер-вый шаг, все остальное невозможно. Все инициативыСША во внешней политике на Ближнем Востоке связаныс таким первым шагом: как на это посмотрит Израиль(и его лобби в США)? Оценка воздействия на окружаю-щую среду является необходимым первым шагом в реа-лизации любого хозяйственного проекта.

Архитекторы проектируют новое здание с нуля, дажебудучи связанными ограничениями (место стройки, ко-личество имеющихся средств и вкус клиента). Часто ока-зывается легче и дешевле построить новое здание, чемпытаться перестроить старое.

По большей части в обществе не бывает выбора. Намприходится делать следующий шаг непосредственно изположения, которое мы в данный момент занимаем. Мыможем осознавать, что университеты более не являютсядвигателем интеллектуального прогресса, но мы привык-ли к ним и не можем просто так закрыть их, чтобы пере-делать по-новому.

Мало-помалу корпорация набирает вес и успокаива-ется. На существующей базе строится будущее. Требуетсядинамичный новый директор, перекупка контрольного

пакета акций или слияние с другой корпорацией, чтобывозникла возможность радикальной перестройки. В хо-де этого могут быть распроданы подразделения, уволе-ны менеджеры среднего звена, прекращены все непри-быльные проекты, наняты новые люди. Михаил Горба-чев в Советском Союзе находился как раз в положениинового директора, которому поручили радикально пере-строить очень большую корпорацию, которая черепашь-им ходом продвигается вперед по пути, проторенному врезультате предыдущего исторического процесса, и ви-дит свое будущее не далее чем на один шаг вперед.

В каждый момент времени поток воды найдет самое лег-кое для себя направление. Вода не может потечь вверх посклону, даже зная, что это привело бы ее к еще большемусклону. Вода не может перетечь через берега реки, дажезная, что за ними лежат поля, которые ей требуется залить.Сходным образом в различных ситуациях мы делаем то,что делать легко, что относится к делу и несет в себе некуювыгоду для нас в данный момент. Математике без трудадо поры до времени удавалось сторониться нелинейныхсистем, поскольку имелись более легкие области, которымможно было уделить внимание. Мы вкладываем многоинтеллектуальных сил в изучение истории, поскольку этоболее легкий предмет для изучения, чем многие другие.

По мере того как мы продвигаемся вдоль своего пути,где каждый следующий шаг является наиболее разумнымотносительно нашего текущего положения, мы можемобнаружить, что, оказывается, отклонились весьма дале-ко от цели нашей деятельности. Так шаг за шагом растутбюрократии, пока наконец не выясняется, что они оченьплохо служат тем целям, ради которых их создавали.Слои командных уровней, назначение которых состоялов том, чтобы способствовать скорейшему принятию реше-ний, постепенно превращают процесс принятия решенияв почти неразрешимую задачу.

В своем мышлении мы оказываемся смотрящими сбольшим упорством в одном направлении, а именно втом, с которым в основном связаны наш опыт и затра-ченные ранее интеллектуальные силы. Нам бывает труд-но избрать свежее направление. Людей нанимают для ра-боты в уже существующие организации, а не в организа-ции, которым следовало бы существовать.

Я не хочу этим сказать, что речь идет о процессе сво-бодного дрейфа, поскольку это не так. Каждый шаг мо-жет делаться с большим расчетом, однако направлениедвижения избирается почти целиком на основе текуще-го положения, а не того, каким видится нам будущее.

Под завязку

Платон решительно выступал против любых инновацийв сфере образования. Если вы знаете, по вашему собствен-ному определению, что вы не просто правы, но абсолют-но правы, любое нововведение будет для вас лишь ша-гом назад.

На практике трудность с нововведениями в образова-нии проявляется не в этом ощущении абсолютной пра-воты (хотя это, безусловно, тоже имеет место), но в том,что учебный план заполнен под завязку, не осталось пу-стых мест, вакуума. Так что все новое, предлагаемое бытьвключенным, может быть включено лишь за счет чего-либо существующего, которому придется быть исключен-ным. Почему нечто исключают? Потому что оно плохоили неэффективно. Но дело часто вовсе не в этом. Боль-шинство вещей в учебном плане там потому, что ониимеют свое назначение, или, но крайней мере, большин-ство людей считают, что это так.

Любая информация, которую преподают, имеет своюценность. Чем больше информации мы имеем, тем более

ценной становится любая дополнительная, посколькуобщее здание знания растет все выше. Можно заполнитькаждую секунду учебного плана еще большим количе-ством информации, и по-прежнему будет требоваться еще30 лет учебы в школе, чтобы усвоить лишь малую частьвсей имеющейся в мире информации. Если только мы несобираемся достигнуть богоподобного состояния, когдавладеешь всей мыслимой и немыслимой информацией,после чего мышление становится ненужным и наступаетмомент, когда большую пользу способно принести изу-чение операционных мыслительных навыков (не тольконавыков критического мышления), с тем чтобы уметьприменять информацию, которой мы владеем. В этотмомент мы должны принять твердое решение отказатьсяот использования части времени на освоение информа-ции, какой бы ценной она ни была, и направить его напрямое изучение мышления как части наших умений инавыков. Некоторые из наиболее просвещенных стран ишкол уже начали это делать.

Данный пример с системой образования иллюстриру-ет важнейшую проблему с новым мышлением. Даже еслинечто новое не требует, чтобы старое было разрушено, всеравно для него просто не оказывается лишнего места.Люди, время, ресурсы — все целиком задействовано, вомногих случаях даже ощущается нехватка ресурсов.

Парадокс состоит в том, что по мере того, как мы про-двигаемся дальше в будущее, потребность в переменахощущается все больше и больше (чтобы справиться спроблемами растущего народонаселения, загрязнения итак далее и как можно полнее использовать все возника-ющие новые технологии), однако при этом возможнос-тей для их осуществления становится все меньше и мень-ше, поскольку все уже задействовано.

Умный генерал не бросает в атаку все свои войска,а оставляет стратегический резерв, который может быть

использован сообразно возникающим потребностям и воз-можностям. Общество этого не делает, поскольку считает-ся, что у нас все базы прикрыты, выражаясь бейсбольнымязыком, и что прогресс обеспечен посредством эволюции,конфликта мнений и случайным одиночкой-новатором.

В дополнение к выделению средств на исследованиясамые преуспевающие корпорации также выделяют фон-ды на новые деловые подразделения или венчурные пред-приятия. Как стратегический резерв у генерала, эти пред-приятия не вовлечены в повседневные бои, а ждут, покане подвернутся новые возможности.

Демократия не смогла бы с легкостью применятьпринцип стратегического резерва, поскольку на любыенезадействованные ресурсы смотрели бы как на возмож-ность снабдить ими места, где ощущается их недостаток.Чрезвычайные фонды действительно существуют, но неместо и не ресурсы для перемен.

То же применимо и на уровне мышления. У человека,который знает все ответы, имеет мнение по каждому во-просу, а также уверенность, подкрепленную рациональ-ными доводами, очень мало возможностей для дальней-шего прогресса. Такой человек вряд ли завершит любуюдискуссию, иначе чем убедившись лишний раз, что онбыл прав прежде и остается таковым и сейчас.

Образование

Кто-то сказал, что функция образования — это дорогойбеби-ситтинг* и связанные с этим возможности найтиработу'. Ничего дурного в таком определении нет.

* От «baby-sitting» (англ.) — услуги няни/воспитательницы, опла-чиваемые работающими родителями для ухода за их ребенком в ихотсутствие. — Прим. перев.

«Передача культурных ценностей», «духовное разви-тие», «обучение важнейшим умениям и навыкам, необ-ходимым для жизни в обществе», «профессиональноеобразование», «открытие в человеке его потенциала»,«развитие в человеке любви к знаниям», «воспитаниеполезных членов общества» — таковы фразы, используе-мые при описании целей образования. Вместе с тем мно-го чего в образовании там просто потому, что так сложи-лось, и во многом является вопросом веры.

Если на время не принимать во внимание профессио-нальное образование (необходимое для овладения кон-кретной профессией), найдется совсем немного свиде-тельств тому, что история, география, естественные на-уки, поэзия, литература и так далее имеют столь уж боль-шое значение в контексте образования. Мы воспринима-ем практически просто на веру, что означенные предме-ты являются необходимой частью «культуры», которуюмы хотели бы видеть в наших согражданах. Что касаетсячтения, письма и математики, мы принимаем как посту-лат, что данные базовые навыки настолько очевидны всвоей полезности, что нет никакой возможности думатьиначе.

Вместе с тем, когда дело доходит до обучения навы-кам мышления, мы требуем доказательства, что это не-обходимо. Вопрос следует ставить совершенно наоборот:как может любая система образования, нацеленная наобучение базовым навыкам, необходимым для жизни вобществе (особенно в демократическом), обосноватьсправедливость того, что она упускает из виду важней-ший из навыков — умение мыслить? Ответ вам дадутбыстро: поскольку мышление действительно важнейшийбазовый навык у человека, ясное дело, что образованиепомнит о нем; ясное дело, что мышление используетсяво время изучения любого из предметов, включенных впрограмму школы всякого уровня.

Человек, печатающий в настоящее время двумя паль-цами на клавиатуре, будет и в возрасте 60 лет по-прежне-му печатать двумя пальцами. Это не по причине отсут-ствия опыта в печатании — просто то, что практикуетсяим, является методом печатания двумя пальцами. Тотфакт, что мышление используется, не означает, что приэтом происходит обучение мыслительным навыкам. Такоеобучение должно осуществляться гораздо более явнымобразом, ему должно быть предоставлено место в учебнойпрограмме, чтобы обучаемые, преподаватели и родителизнали, что речь идет о развитии мыслительных навыкови умений как таковых. Включение данного процесса в со-став других курсов может быть удобно (поскольку учеб-ные планы заполнены до отказа), но столь же заметногоэффекта в этом случае достигнуть не удастся.

Проблема с образованием в том, что это система «в се-бе»: она задает свои собственные цели и самостоятельнозанимается их достижением. Люди в образовании чащевсего воспринимают мышление как анализ и критичес-кое мышление. Это потому, что подход образования со-стоит в том, чтобы преподать материал студентам и ожи-дать их реакции на него. Однако в реальном мире людямприходится сводить вместе факторы в ходе обдумываниякакого-либо вопроса; оценивать приоритеты; предлагатьальтернативы; принимать решения; выдвигать инициати-вы. Все это часть того, что я называю операционностью.

Образование было и остается слишком зацикленнымна реактивном мышлении. Моя работа в мире бизнесаубедила меня, насколько ограниченным является пред-положение, что реактивного мышления вполне достаточ-но. К сожалению, большинство из тех, кто принимаетрешения в сфере образования, видят лишь самые очевид-ные потребности образования, лежащие на поверхности.Иногда наблюдается поразительная цикличность в суж-дениях. Задачи в тестах IQ предназначены для того, что-

бы оценить основы мышления у человека. Поэтому да-вайте научим студентов, как решать задачи в тестах IQ(распознавать лишний предмет в группе и тому подоб-ное). А затем давайте используем эти тесты IQ, чтобыобосновать то, чем мы занимаемся.

В моем опыте с программой CoRT по обучению на-выкам мышления одним из самых важных результатовявляется изменение в оценке студентом самого себя от«я умен» к «я мыслю». Это гораздо более конструктив-ный образ. Речь идет уже не о позиции «я прав», а о пози-ции «я подумаю об этом». На мышление также начина-ют смотреть как на навык, который может быть улучшенпосредством внимания и практики (навыки игры в теннис,бега на лыжах и навыки в любом другом виде спорта).

Образование сводится к усвоению информации и по-лучению верных или неверных ответов на поставленныезадачи. В связи с этим основной упор делается на ана-лиз, критическое мышление и дедукцию. Вместе с темсамой главной части мышления — перцепционной — уде-ляется неизмеримо меньше внимания. Считается, что сэтим типом мышления в достаточной мере справляется,например, литература. По причинам, которые я указы-вал ранее в этой книге, это результат непонимания вос-приятия. Литература предлагает восприятия, но не на-выки работы с ними.

Образование имело и имеет различные проблемы, ко-торые перечислены выше в данном разделе: вера в пере-мены путем эволюции; трудность следующего шага; про-блема «заполненности под завязку».

Из чего в таком случае должно было бы состоять об-разование? Безусловно, должен был бы быть элементобучения базовым навыкам. Это включало бы мышление(не только критическое, но и продуктивное), чтение иписьмо, базовые математические навыки (которые нуж-ны в повседневной жизни), компьютерная грамотность,

навыки общения и жизни в обществе. Затем нужна былабы информация о том, как действует современный мир:бизнес, политика, начальная социология и так далее.Общекультурный уровень (а также по возможности ипредшествующий уровень) следует обеспечивать инымспособом, нежели принятым сейчас. Такие предметы, какистория, география, драма, технологии, следует препода-вать с использованием добротно сделанных видеомате-риалов.

Науку следует реструктурировать, иметь с ней дело натрех уровнях: базовые навыки (методы), современныймир, общая культура.

Если мы собираемся добиться изменений в положе-нии дел с мышлением в обществе, нам следует позабо-титься о том, чтобы образование выполняло свою фунда-ментальную задачу, а именно обучало бы людей навы-кам мышления. Это более важно, чем все остальное. Об-разование упорно отказывается принимать на себя такуюзадачу (в основном потому, что люди от образования пре-бывают внутри системы ценностей, где господствуеточень узкий взгляд на то, что собой представляет мыш-ление, и поскольку они ориентируются на неподходящиекритерии).

Скоро настанет день, когда родители попросту начнуттребовать, чтобы школы работали лучше в деле обуче-ния их детей навыкам мышления. В опросе, проведенномДжорджем Гэллопом много лет назад, более 60 процен-тов родителей заявили, что недовольны тем, как в шко-лах преподают «мышление».

ЛудекияВозьмите умного человека. Научите его правилам опре-деленной игры. Затем попросите его сыграть в эту игру,но плохо. Это прозвучит для него абсурдным предложе-нием. Умному человеку всегда хочется сыграть в игруполностью и в соответствии с тем, как составлены прави-ла. Я придумал слово «лудекия» (от лат. ludo — я играю),которое означает процесс игры (осуществления деятель-ности) в строгом соответствии с прописанными прави-лами.

Фондовая биржа призвана отражать рыночную сто-имость перечисленных в биржевом списке корпораций.Однако наиболее прямое влияние на рыночную цену ак-ций оказывает тенденция людей покупать и продавать их.Поэтому вы сумеете успешно играть на рынке, если про-явите внимательность и предугадаете тенденцию средидругих игроков. Через некоторое время она превращает-ся в игру «в себе», и всякие корпоративные ценности пе-рестают быть первостепенными, даже если их периоди-чески выдвигают вперед, дабы оправдать некоторое по-ведение, которое на самом деле зависит от иных факто-ров. Данный процесс неизбежен, поскольку через неко-торое время мы предугадываем предугадывание повыше-ния цены, а затем кто-нибудь предугадывает наше пре-дугадывание предугадывания.

Игрок-инсайдер* знает, что затяжной постоянныйрост случается нечасто, и деньги поэтому следует делатьна колебаниях цены. Требуется лишь некий синхрони-зирующий сигнал (неважно, отражает ли он истинное по-ложение вещей), чтобы заставить достаточное количестволюдей действовать надлежащим образом. Затем цена ра-

* От «insider» (англ.) — игрок, владеющий информацией о тенден-ции конкретных акций из первых рук, будучи, например, одним изменеджеров корпорации. — Прим. перев.

стет, люди начинают покупать. К моменту, когда начи-нают покупать рядовые игроки, вы, как инсайдер, прода-ете и делаете деньги. История показывает, что рядовыеигроки бывают вполне счастливы, что их «доят» такимобразом, потому что они постоянно помнят о том, чтослучаются и периоды затяжного роста цены, когда и имудается выиграть немалые деньги. Синхронизирующимисигналами в былые времена являлись, например, мнениеГенри Кауфмана по процентным ставкам и сведения, по-являвшиеся в некоторых биржевых изданиях.

Адвокат делает деньги, играя в юридические игры со-гласно прописанным правилам. Это включает разделимущества при разводе, иски по медицинским ошибками ущемленным правам потребителей, переход капиталаодной корпорации к другой и так далее. Тот факт, чтокомпенсации по врачебным ошибкам резко повышаютпремии врачам (что включается в счета больных), а так-же вынуждают врачей защищаться целой батареей тес-тов и анализов (также за счет пациентов), не волнует ад-воката. То, что взысканные по суду высокие компенса-ции для некоторых сфер деятельности (например, дет-ских садов) не могут претендовать на страховку, опять-таки не волнует адвоката. Если правила написаны так,что адвокат получает определенный процент от выигран-ной в суде суммы, адвокату будет тем лучше, чем вышесумма. Если вы играете в игру, вы играете в нее.

Агенты по операциям с недвижимостью желают, что-бы цены были как можно выше, поскольку их комиссия —это некоторый процент от сделки. То, что запредельныецены могут сделать мечту о доме недостижимой для ос-новной массы покупателей, не волнует агента.

Само образование демонстрирует лудекию в действии.Оно задает стандарты и тесты, а затем оценивает успеш-ность собственной работы по результатам их применения.Если они не охватывают то, чему в действительности

следовало бы учить, это еще ничего не значит, посколь-ку тесты оказываются важнее измеряемого ими.

Если телевизионный продюсер знает, что насилие сде-лает его программу более популярной, он включает наси-лие в эту программу. Игра, в которую играет продюсер,проста: программу должны смотреть. То, что высокийуровень насилия на телеэкранах оказывает вредное вли-яние на аудиторию, является заботой кого-то другого.

Хороший политик знает игру «выиграй на выборах»и игры, в которые играют средства массовой информа-ции: как добиться, чтобы тебя заметили, но при этом недопустить промахов, поскольку один-единственный про-мах иной раз способен разрушить политическую карье-ру. Уметь хорошо играть на выборах не то же самое, чтоуметь хорошо управлять государством.

Все это может показаться примерами жадности и свое-корыстия. Но это не так. Как жадность, так и своекорыс-тие могут подлежать контролю со стороны общества, кол-лег и так далее. Это все на самом деле примеры лудекии.Если правила написаны таким образом, будет глупо свашей стороны не следовать им. Если откажетесь вы, дру-гие так не поступят. Если, будучи адвокатом, вы не ре-шите добиваться крупной компенсации, клиенты обра-тятся к кому-нибудь другому. Если, будучи агентом понедвижимости, вы не предложите продавцу продать егонедвижимость по цене повыше, он пойдет к агенту, кото-рый поступит именно так. Если, будучи инвестором нарынке ценных бумаг, вы будете ставить только на реаль-ную стоимость, а не на рыночные тренды, вы рискуетебыстро оказаться позади остальных инвесторов.

Интересно, что «игра» религии особенно преуспеваетв деле преодоления непосредственных жадности и свое-корыстия. Религия предлагает игру, которая не связанас извлечением сиюминутной выгоды. Несмотря на то чтолюди все равно играют в своего рода игру (лудекия), жад-

ность и своекорыстие могут быть подавлены ради буду-щих выгод, общественного одобрения и высокой само-оценки.

Лудекия представляет собой настоящую дилемму, по-скольку нельзя просто так винить умных людей за то, чтоони играют в игру по принятым для нее правилам.

Краткосрочность

В США есть такая вещь, как квартальные отчеты бирже-вых аналитиков. Если акции вашей корпорации получи-ли негативную оценку, акционеры начинают сбывать ихи они все более падают в цене. Таким образом ваша кор-порация становится возможным объектом для поглоще-ния более крупной корпорацией. В Японии акционерыпринимаются во внимание в последнюю очередь (по це-почке: компания — сотрудники — клиенты — банки — ак-ционеры), поэтому здесь финансово-корпоративное мыш-ление может быть гораздо более долгосрочным. В СШАдиректора часто перемещаются от одной корпорации кдругой. После назначения на должность в очередную кор-порацию директор должен показать, на что он способен.Затем директор уходит на другое место, и отдаленныепоследствия его действий могут проявиться только сей-час. То, что текучесть кадров в Японии гораздо меньше,чем в США, ведет к тому, что директор видит как крат-косрочные результаты своих действий, так и более отда-ленные. Директор в США должен обеспечивать быстрыерезультаты и предпринимать такие действия, которыеприведут к немедленному росту стоимости акций. Инве-стирование на более отдаленную перспективу — дело го-раздо более сложное.

Я однажды проводил собеседование с рядом крупныхполитиков и сенаторов в Вашингтоне. Для политиковсвоего ранга в своем мышлении они пользовались доста-точно приемлемыми временными рамками — от шестимесяцев до года. Затем я опросил ряд ведущих журнали-стов и был поражен, когда узнал, что временные рамкиих мышления составляли всего один день. На то, что про-исходит сегодня, они смотрели как на самую важнуювещь. В конце концов, будущее приходит не иначе какдень за днем. Такое отношение очень разумно и являет-ся еще одним примером лудекии. Когда вы садитесь пи-сать статью, как положено журналисту, вы не можетесказать, что ничего не происходит и что происходящееявляется не более чем бурей в стакане воды. Вам необхо-димо показать, что происходящее сегодня имеет непре-ходящее значение, и заставить поверить в это читателя.

В Австралии парламент избирается раз в три года.В лучшем случае это означает год на раскачку и усадку,год реальных дел у руля государства и еще год на подго-товку к новым выборам. У политиков в связи с этим выра-батывается краткосрочный горизонт мышления (ввидутого, что им необходимо часто переизбираться). Делатьнепопулярные шаги, сознавая, что они будут иметь долго-срочные положительные последствия, не имеет смысла:вас уже может не быть к тому времени, и о вашей заслуге,быть может, забудут. К счастью, эта проблема зачастуюрешается с помощью омнибусов*. Например, экологияотносится в основном к долгосрочному мышлению. Ниодин политик не рискнет ставить долгосрочные интере-сы экологии выше немедленных выгод для экономичес-кого развития. Но коль скоро экология входит в моду,становится омнибусом или просто «хорошим делом»

* Политический лозунг, имеющий большие шансы на успех навыборах. — Прим. перев.

в глазах избирателей, шансы получить голоса за природо-охранные пункты в избирательной платформе возрастают.

Имеет место очевидное пересечение между кратко-срочным мышлением и лудекией. Если правила игрытребуют краткосрочного мышления, лудекия обеспечитпоследнее.

Демократия

В теории общество очень слабо защищено в отношенииполитика, который не хочет, чтобы его переизбрали. Напрактике же всегда имеется тщеславие политика и дав-ление со стороны его партии, которые служат защитойот политика, чересчур увлекающегося долгосрочныммышлением. Политику хочется уйти на покой увенчан-ным лаврами выдающегося деятеля. Партия же желаетполучить место в парламенте повторно.

Можно считать, что демократия зиждется на четырехстолпах. Первый — выбор человека, которому вы доверя-ете и готовы поручить представлять ваши взгляды и ин-тересы. Второй — это угроза, что, если делегат не сумеетоправдать ваше доверие, его повторно не переизберут.Третий — все надеются, что посредством споров и обсуж-дений все потребности, возможности и варианты реше-ния будут основательно изучены. Четвертый — догово-ренность, что способом принятия решения будет простойподсчет голосов.

На практике на серьезные недостатки процесса выбо-ра можно как-то закрывать глаза только благодаря пар-тийной системе и тому, что вы отдаете предпочтение кан-дидату от «вашей партии» перед человеком от «другойпартии», хотя оба далеки от идеала. Контроль над пове-

дением политика после его избрания во многом зависитот прессы. Политику даже не нужно делать никаких глу-постей, достаточно, чтобы его действия могли быть по-няты прессой (местной или общенациональной) как не-состоятельные. Споры и обсуждения, пожалуй, потеря-ли свою актуальность, коль скоро все в наше время стольобстоятельно обсуждается в прессе. Закулисные же сдел-ки между различными комитетами и компромиссы, повсей вероятности, остались необходимой частью процес-са переговоров. Подсчет голосов — грубый и упрощенчес-кий подход, однако основан на арифметике, которой мыдоверяем.

Очевидно, что важнейшим фактором во всей этой схе-ме является страх потерять доверие электората, усугуб-ляемый, как я уже отмечал, придирчивой прессой. На-жить себе врагов гораздо проще, чем нажить друзей. Есливы обидели друга, он вряд ли сразу переметнется на сто-рону противника. Либо друг, затаив обиду, остается навашей стороне, либо впредь предпочтет дружить с вамина расстоянии. Новоприобретенный враг, однако, авто-матически причисляется к стану противника. Поэтому вкачестве политика вы не совершаете поступков, которыемогут настроить против вас людей. Переход каких-нибудь5 процентов электората на сторону другого политикаможет окончиться для вас плачевно на следующих вы-борах. Поэтому вы не говорите и не делаете ничего тако-го, что могло бы обидеть даже 5 процентов электората,если даже остальные избиратели хотели бы, чтобы вы этосказали или сделали.

Демократия — это прекрасный способ обеспечить, что-бы ничего особо не делалось. Всегда существуют интере-сы, которые могут оказаться ущемленными. В отноше-нии любой инициативы всегда достаточно простора длякритики. Нет также никаких оснований предполагать, что

перемены, необходимые прямо сейчас, окажутся прием-лемыми в рамках нынешних условий.

Случается, что у руля оказываются индивидуумы снавыками лидера и видением будущего. Общественноемнение способно генерировать давление в пользу пере-мен, которому политики не осмеливаются сопротивлять-ся. Случаются, наконец, кризисы, с которыми необходи-мо иметь дело. Так что перемены действительно проис-ходят. Но они скорее происходят вопреки демократии,а не благодаря ей. Бывает, что все случается очень разум-ным образом, при условии, конечно, что имеет место при-ток энергии для осуществления перемен.

Возможно, однажды мы разделим демократию на двефункциональные части: присяжных и руководителей.Присяжные будут оберегать ценности и предпочтенияэлектората и судить о качестве и соответствии предлага-емого руководителями. Последними же будут являтьсяквалифицированные люди, избранные на основе уменияпредлагать конструктивные идеи и изменения, которыедалеко не всегда могут генерироваться чисто представи-тельным органом.

В большинстве стран наблюдается сближение поли-тических взглядов. Лейбористское правительство Авст-ралии и президент-социалист во Франции своим пове-дением очень напоминают консерваторов. Рано или по-здно человек понимает, что разумные вещи предлагают-ся и делаются вне зависимости от того, какая партия на-ходится у власти. Может иметь место некоторая разницав том, как выделяются средства на различные социаль-но-экономические нужды (здравоохранение, образование,оборона и так далее), но различия в политических плат-формах, всегда преувеличиваемые прессой для подогре-вания интереса публики к политике, на самом деле весь-ма надуманны.

ПрагматизмВ Амстердаме есть известная улица, на которой предста-вительницы древнейшей профессии завлекают клиентовпрямо из окон своих квартир. Говорят, проституция за-прещена в Голландии, однако налоговая служба облагаетдевиц условно начисленным подоходным налогом наоснове оценки их возможных заработков.

Слово «прагматизм» получило негативный оттенок,поскольку кажется нам противоположностью слову«принципиальный», то есть «беспринципный», в связи счем мы получаем проблему дихотомии, рассмотреннуюмною ранее в этой книге. Прагматизм не означает отсут-ствие принципов, но может означать всего лишь их гиб-кое применение. Прагматизм также может значить отказот непрактичных действий, к которым нас толкают жест-кие принципы.

Хотя всякое правительство и учреждение гораздо бо-лее прагматичны, чем они готовы за собой признать, намне нравится концепция прагматизма. С одной стороны,он подразумевает уклонение от общепринятого, «все до-зволено» и анархию. С другой стороны, он предполагаетобход правил, своекорыстное поведение и коррумпиро-ванность.

Имеется целый ряд возможных подходов к решениюданной дилеммы. Один из них состоит в значительномувеличении числа имеющихся принципов. Если у насбудет более широкий диапазон принципов, может ока-заться, что один из них способен преобладать над другим.Например, один базовый принцип может настраивать насна развязывание войны, а согласно другому принципу —осторожного действия — нам следовало бы воздержаться.Принцип свободы самовыражения (отсутствия цензуры)может быть уточнен определенным тарифом, накладыва-емым на свободу самовыражения (например, налог в раз-

мере 5000 долларов за каждый труп на телеэкране). Ужесуществует и используется принцип ответственности,который при умелой постановке дела способен справить-ся с той же задачей.

Принцип справедливости может требовать, чтобыквартирный вор, признанный виновным в преступлении,получал срок, сравнимый с полученным другим вором,осужденным за такое же преступление. Новый принципмог бы учитывать частоту совершения данного преступ-ления. Если статистика показывает, что в этом месяце(или году) было зафиксировано гораздо больше квартир-ных краж, чем в прошлом месяце (году), срок долженбыть гораздо длиннее. Это может показаться странным,но должен ли закон служить контрактом с преступником(в том смысле, что последнему «предоставляется» опре-деленный срок в обмен за «предоставление» определен-ного преступления)?

Прагматичным могло бы быть назначение отбывшимвнушительный срок заключенным определенной пенсиипосле освобождения, чтобы лишить их стимула вновь вста-вать на преступный путь, ведь статистика свидетельству-ет, что среди бывших заключенных очень много рециди-вистов. Наши принципы в норме заставили бы нас с ужа-сом отшатнуться от такого поощрения греха. Так что жеэто за принципы? О чем идет речь? О наказании за пре-ступление или о снижении преступности в обществе?

Следует ли нам иметь свободные принципы, которыхнужно придерживаться очень строго, или строгие прин-ципы, которых можно придерживаться с определеннойстепенью свободы? Честность — это строгий принцип, ко-торый мы применяем достаточно произвольно, особеннов отношении частичного восприятия в политике и прессе.

Есть еще один важный момент. Должно ли наше мыш-ление быть движимым нашими принципами, или онодолжно пребывать в согласии с нашими принципами?

Это две разные вещи, поскольку восприятие в обоих слу-чаях разное. Начиная с принципа, мы способны воспри-нимать ситуацию только через призму данного принци-па. Обращаясь к принципу после обдумывания ситуации,мы имеем шанс получить более широкое ее восприятие.

Следует ли нам быть прагматичными и в то же времязаявлять, что мы руководствуемся принципами?

Закон — это вопрос принципов. Там, где закон коди-фицирован (как во Франции), интерпретации позволяютопределить принципы, применимые к каждому конкрет-ному делу. В случае же законодательства, которое разви-вается вместе с новыми делами и новыми принципами(как в Великобритании и США), имеются органы вродеВерховного суда США, которые принимают решения поповоду принципов, например: является ли смертная казнь«жестоким и необычным наказанием»? Некоторые прин-ципы носят общий характер, тогда как другие применимытолько в отношении очень специфических обстоятельств.Определение невменяемости в уголовном праве, очевид-но, является общим принципом (невменяемый человекне отвечает за свои поступки), но на практике сводитсяк подробному анализу обстоятельств (является ли чело-век, подвергнутый «промыванию мозгов» или находя-щийся в состоянии гипноза, невменяемым?).

Принципы нуждаются в использовании. Они суще-ствуют только тогда, когда мы говорим о них, верим вних и принимаем решения (даже непопулярные) с ихпомощью. Против жестких рамок и удобств, предостав-ляемых принципами, прагматизму как будто бы и нечегопредложить. Мы можем, однако, ввести концепцию «под-ходит нечто чему-либо или нет», являющуюся сугубозависящей от обстоятельств. Действие «подходит» обсто-ятельствам либо же нет.

Убивать невинных людей — это неправильно. Безум-ный человек невинен, коль скоро он не отвечает за свои

поступки. Если бы безумный человек угрожал жизнидругих людей (грозился бы, к примеру, взорвать само-лет), обоснованным ли поступком было бы убить этогочеловека? Ответ был бы тот же, что дают в случае само-обороны, что само по себе является примером прагмати-ческого перекраивания базового принципа.

Важный момент здесь тот, что если мы определяемпрагматизм как действие, которое «умещается в рамки»обстоятельств, тогда общепринятые принципы также яв-ляются частью обстоятельств. Речь, стало быть, идет необ обстоятельствах или принципах, а об обстоятельствах,включающих в себя принципы.

Философы Уильям Джемс и Джон Дьюи были выда-ющимися американскими теоретиками прагматизма.Однако мы никогда по-настоящему не исследовали во-просы его практического применения из страха, что этоможет привести к потере высоко ценимого нами ощуще-ния моральной правоты.

Бюрократия

Бюрократия возникает, когда люди, собравшиеся вместеради достижения какой-то цели и составившие некуюорганизацию, меняют данную цель ради того, чтобы уве-ковечить свою организацию.

Бюрократия — это классический случай лудекии. Игра,в которую играют все, постепенно набирает силу, а затеми процветает; характерными чертами ее являются стрем-ление избежать любого риска, перекладывание ответ-ственности, внутренние политические распри, созданиеканалов связей и так далее. Это ничем не отличается отлудекии (да и ничем не хуже ее), практикуемой в любойдругой сфере человеческой деятельности.

Цель бюрократии в том, чтобы избегать ошибок. Хо-рошая работа бюрократической машины принимается какнечто само собой разумеющееся и редко замечается.Ошибки — вот где основная мишень для критики. Однаошибка способна испортить жизнь бюрократу до конца егокарьеры. В отличие от мира частного предприниматель-ства, где за ошибкой может следовать успех, здесь нет спа-сения. Существует много бизнесменов, которые терялии приобретали состояния с циклической регулярностью.

Предположим, что у бюрократа появилась блестящаяидея. Разве это не заслуживает похвалы? Могут спросить,почему была такая задержка перед тем, как она была на-конец предложена. Возможно, могло быть сэкономленобольшое количество денег, если бы она была реализова-на раньше. Предположим, что реализовать ее не представ-лялось возможным без последних наработок в компью-терной технологии. Неужели бюрократ опять не заслу-жил бы похвалы? Совсем необязательно. В некоторыхстранах автор идеи прослыл бы новатором, но не был бывыдвинут на руководящую должность, где нужен орто-доксальный человек (который никогда не допускает оши-бок, но и не имеет идей).

Я однажды выдвинул предложение: любому бюрокра-ту, который ликвидирует место своей работы, платитьполную зарплату до выхода его на пенсию. Это может по-казаться абсурдным, но это не так. Зарплата платиласьбы так или иначе в случае, если бы бюрократ продолжалзанимать свое место. Однако если человеку теперь пла-тят зарплату за ничегонеделание, все вспомогательные исопутствующие затраты экономятся. Также этот человекбыл бы волен сначала занять, а затем ликвидировать ещеодно рабочее место.

Бюрократия задумывалась не как инструмент перемен,а лишь как механизм для выполнения вещей, какие ониесть. К сожалению, переменам очень часто приходитсяпреодолевать бюрократические препоны. Учреждения-

фонды быстро превращаются в бюрократическую ма-шину. Вместо того чтобы быть венчурным капиталом,предоставляющим фонды некоммерческим предприятиямв обществе, они вскоре начинают демонстрировать отно-шение к риску, похожее на то, которое исповедуют банки:самыми привлекательными для них становятся толькопроекты с низким риском, как у любого банка. Во всякомслучае, мой опыт общения с подобными учреждениями,безусловно, подтверждает эту точку зрения.

Многие из потенциальных механизмов осуществленияперемен в обществе находятся в руках бюрократов. Нетникаких оснований утверждать, что люди, вступающие вряды бюрократов, менее наделены талантами, чем люди,остающиеся вне бюрократической системы. Возможно,такие люди даже достаточно умны, чтобы выбрать имен-но такой образ жизни, где человек не подвержен значи-тельному стрессу. Тем не менее представляется более ве-роятным, что людей с идеями и деловой хваткой разоча-рует жизнь в бюрократической системе, а также более ве-роятно, что они станут инициаторами антагонизмов, ко-торые в итоге приведут к их исключению оттуда. Такимобразом, там, где перемены требуют идей и предприни-мательской хватки, но также должны проходить через бю-рократическую машину, результат будет скорее негатив-ным, чем наоборот. Если теперь сложить вместе лудекиюполитиков и лудекию бюрократов, надежд на перемены иразвитие в обществе новаторского мышления становит-ся еще меньше.

Я однажды предложил русским учредить Академиюперемен, конкретная цель которой была бы определить,что произойдет, если работу бюрократов официальнонаправить в некоем прогрессивном направлении. Я пред-ложил бы и пост министра или государственного секре-таря по идеям, чтобы каким-то образом акцентироватьвнимание на существующих потребностях.

ПодразделенияВозможно, настанет день, когда шизофрению классифи-цируют как особый тип энзимной дисфункции.

В ранние годы науки в целом и медицины в частностисуществовало множество классификаций, поскольку опи-сание было тем единственным, что мы умели делать. Кольскоро мы начали понимать лежащие в основе вещей ме-ханизмы, от многих классификаций пришлось отказать-ся, так как стало очевидным, что условия, изначальноклассифицированные как очень разные, являлись на делепросто различными проявлениями одного и того же.

Джеймс Глейк в своей замечательной книге «Хаос»(«Chaos») описывает, как эта новая наука или областьнаучного интереса — теория хаоса — рассматривает во-просы из различных существующих отделов науки: метео-рологии, физики, гидротехники, информатики, матема-тики (и многих подотделов внутри математики). Первыетруды в этой области принадлежали Эдварду Лоренцу,метеорологу.

Итак, имеются две противоположные тенденции. Пер-вая состоит в растущей специализации и делении наукина отделы. С ростом знаний и развитием более совершен-ных исследовательских методов ученому нередко прихо-дится концентрировать внимание на некоем незначитель-ном аспекте предмета изучения и исследовать его во всейглубине с помощью специализированных инструментов,доступных на сегодняшний день. Обычно специалисты,занятые исследованиями в одном отделе, не могут найтиобщий язык со специалистами из другого отдела. Разныйязык, разные концепции, разная математика, потребнос-ти и заботы тоже разные. Все это неизбежно, и здесь не-кого ни в чем винить.

Другая тенденция состоит в том, что по мере того, какмы узнаем все больше и проникаем все глубже, мы обна-

руживаем, что процессы и системы организации охваты-вают вопросы из самых разных областей знания. Време-нами, чтобы понять происходящее в какой-нибудь области,необходимо использовать концепции и методы из другойобласти. В будущем философам, быть может, надо будетизучать неврологию. Уже отмечалось, что ученым-ком-пьютерщикам приходится черпать знания из неврологии,чтобы конструировать нейронные сетевые системы.

В исследовательских проектах нашего времени частонамеренно создают междисциплинарную команду экс-пертов (математики, физики, биологи, компьютерщики,специалисты в области сопромата и другие). Точно также как старые классификации исчезали по мере того, какмы углублялись в суть вещей ниже поверхности ради по-знания базовых механизмов, так и различия между на-учными областями могут также со временем сойти на нет.Среди наиболее явных можно назвать различия в мас-штабе. Специалист в области физики элементарных час-тиц работает в ином масштабе, нежели экономист. Вместес тем, быть может, экономисту могут со временем потре-боваться основательные знания из теории хаоса и нели-нейных систем. Экономисту, вероятно, со временемпотребуются и знания о нейронном строении мозга дляпонимания процессов восприятия и выбора, имеющихстоль большое значение в экономике.

Однако следует констатировать, что финансированиеи организация науки базируются на традиционных пред-ставлениях о науке как совокупности отделов и подотде-лов. Более того, если научный проект в ходе своих ис-следований пересекает границу между отделами, это мо-жет привести к отказу в финансировании, поскольку об-ласть исследований неожиданно оказывается относящей-ся к сфере компетенции другого ведомства. Стремлениеадминистраторов разложить все по полочкам часто ока-зывается далеким от реально происходящего в науке.

Не представляет труда решить, является ли человекспециалистом в определенной научной области. Нельзяэтого сделать в отношении специалистов в некой новойобласти, пока последняя не получила признания. Со спе-циалистами по междисциплинарным вопросам дело так-же непростое, поскольку в каждой конкретной областиони будут стоять ниже по сравнению с основными спе-циалистами в этой области.

В будущем нам, вероятно, придется пересмотреть весьподход к специализации и делению науки на отделы, еслимы желаем в полной мере использовать потенциал совре-менных технологий. Нам придется создавать специали-зации, объединяющие несколько отделов, а также языкмеждисциплинарного общения, чтобы знания могли сво-бодно перемещаться между отделами и дисциплинами.Нам также может потребоваться развивать мышление поповоду всего этого в качестве отдельно взятой научнойдисциплины.

Университеты

Как подсказывает само название, университеты пытают-ся сделать слишком многое. Было время, когда вся сум-ма человеческих знаний могла быть охвачена одним уни-верситетом. Такие времена давно прошли.

Университет существует для того, чтобы поощрятьстремление к знаниям, являться научно-исследователь-ским и образовательным центром. Университет можетбыть пристанищем для ученого, изучающего некие оченьузкие аспекты цивилизации, с тем чтобы полученные имданные затем могли быть вплетены в общую картинупредставлений о нашей культуре. Для подобных ученыхуниверситет может быть единственным пристанищем.

Упомянутый научно-социологический аспект универ-ситетов может означать, что большое количество ресур-сов оказываются задействованными в областях истории,филологии и философии. О повальном увлечении исто-рией я писал выше. Данный уклон имеет свои истори-ческие корни, зародившись во времена, когда историямогла многому нас научить (эпоха Возрождения). Исто-рические факультеты в университетах очень продуктив-ны, привлекают студентов и достаточно сильны, чтобызащитить свой статус. Историческая наука является, по-жалуй, самой легкой сферой для достижения высокоценимого научного успеха. Более того, само слово «уче-ность» прямо подразумевает глубокие историческиепознания и умение соотнести современность с историчес-ким опытом. Для тех членов общества, которые не жела-ют получать техническое образование, факультеты исто-рии и филологии предоставляют альтернативное «общее»образование.

В США все больше и больше лиц идут изучать правои деловой менеджмент, поскольку эти отрасли знанияпредставляются им наиболее подходящими в качествеосновы для будущей профессии.

В отношении математики, естественных наук, меди-цины и технологий университетское образование носитболее или менее профессионально-технический характер.Поскольку обществу нужны люди с таким образовани-ем, оно должно где-то предоставляться. В некоторых стра-нах, например в Германии, это имеет место в специали-зированных технических колледжах высокого уровня.

Итак, университеты служат как для нужд развитиякультуры, так и для предоставления профессиональногообразования. Все это важные, но одновременно и доволь-но банальные функции, с точки зрения общества. Иссле-дование непосредственно вносит вклад в рождение новыхидей и технический прогресс. Однако реальных свиде-

тельств тому, что университеты по-прежнему являютсянаилучшими исследовательскими центрами, имеется нетак много. В прошлом большая часть исследований осу-ществлялась в университетах, поскольку именно здесьим и надлежало проводиться. С тех пор корпорации сде-лали много в области собственных исследований, и центртяжести был явным образом смещен. Есть к тому жеисследователи, которые не желают совмещать свою на-учную деятельность с преподаванием, а то и просто неумеют как следует преподавать. Не следует забывать и оспециализированных исследовательских институтах, как,например, Принстонский институт передовых исследо-ваний.

Университеты желают быть независимыми, посколь-ку опасаются, что как одну из ветвей правительства ихмогут заставить следовать государственной политике:«Выкуем больше инженеров-электронщиков». Вместе стем независимость может означать и менее эффективнуюдемократию. Если каждому факультету университетанадо голосовать за создание нового факультета, такая си-стема едва ли способна работать эффективно. Кембридж-ский университет как раз является таковым. В результа-те в Кембридже математику признали подходящим пред-метом для исследований только примерно в 1850 году,и университет до сих пор не имеет собственной бизнес-школы.

Университетам свойственна такая вещь, как апостоль-ская преемственность. Это значит, что новые люди под-бираются и назначаются по образу и подобию ужеимеющегося штата. Университеты также являют собойпример бюрократической системы, для которой сохране-ние существующих направлений деятельности важнеевсего остального. У них почти всегда солидные истори-ческие корни, и это может быть одной из причин, по ко-торым вся концепция требует пересмотра, как требует

разделения и тройственный союз образования, исследо-вания и культуры.

Университеты хорошо делают свою работу, однако теже ресурсы, будучи использованными иным образом,могли бы принести больше пользы.

Передача информации

Язык, возможно, является важнейшим препятствием напути прогресса. Может статься, что мы потому не в со-стоянии продвигаться вперед сколько-нибудь дальше, чтоуперлись в границы возможностей нашего языка. Ранее ярассматривал вопрос о недостатках языка в качестве мысли-тельной системы. В данном отношении дела обстоят хуже,чем мы предполагали. Мы продолжаем ошибочно при-нимать беглость и гладкость речи за подлинную ценность.

Для большинства людей передача информации осуще-ствляется посредством языковых средств: книг, газет,радио, телевидения, разговоров, политических выступле-ний, дискуссий, комментариев.

Имеются замечательные журналисты, освещающиевопросы науки и экономики, и даже политические ком-ментаторы, однако в прошлом качество профессиональ-ной подготовки людей, идущих в журналистику, не было,как правило, очень высоким. Предприниматели занятысвоим предпринимательским делом, ученые — своими ис-следованиями, и у них нет особо времени на информи-рование общественности о своих достижениях напрямую.Большая часть информации передается через посредни-ков, известных нам как журналисты в самом широкомсмысле слова.

Способности журналистов постичь и осветить вопро-сы различных отраслей знания обычно ограничены, по-

этому в своей работе они вынуждены опираться на тритактических приема: точка зрения обывателя, некие сен-сационно-технические аспекты, нажим. Первейшая цельсостоит не в исследовании вопроса, а в привлечении ин-тереса к плоду журналистского труда. То, что это формалудекии, очевидно. Коммерческая демократия основанасама по себе на лудекии. Чем больше читателей, тем вышедоходы от рекламы, поэтому необходимой частью игрыявляется поиск массового рынка. Конфликт и противо-речия по своей природе более близки журналистике, не-жели согласие, поэтому ставка делается на подчеркива-ние спорных аспектов. Скандал обожают многие, поэтомуаспекты личной жизни ставятся выше, чем научное со-держание.

Все эти соображения лишь дополняют недостаткисредств массовой информации в такой сфере, как истина.Как нет истины в восприятиях, так нет ее и в средствахмассовой информации. Кровавая сцена на телевизионномэкране представляет интерес, но может являться лишькрошечным фрагментом всей картины, которая по своейсути совершенно иная. Если в давке пострадал человек,камера, насколько позволяют обстоятельства, постарает-ся показать его. Частичное восприятие — законное дело,но оно едва ли изменит что-нибудь. Такова природа са-мого носителя информации и самой игры, о которой идетречь.

Средства массовой информации в состоянии влиятьна восприятия непосредственно, и это может быть как клучшему, так и наоборот. СМИ играли важную роль втаких сферах, как качество продукции, здоровое питаниеи физические упражнения (повлиявшие на оздоровлениеобщества), война во Вьетнаме, экология и охрана приро-ды, развенчание расовых предрассудков, равноправиемужчин и женщин, опасности, связанные с курением. Вовсех этих случаях сила пропаганды, которой располага-

ют средства массовой информации, использовалась наблагие цели. В одних областях СМИ являются двигате-лем перемен и новых представлений, в других служатконсервации устаревших представлений. Критерий та-кой: «Во что бы то ни стало сделать номер более инте-ресным».

Оформление идей

Если бы реклама стала по-настоящему эффективной, об-щество не смогло бы долго этого выносить. По этой при-чине реклама, действующая на подсознание, до сих порне разрешена. Может случиться, что в будущем мы такхорошо будем разбираться в восприятиях и создаватьнастолько эффективную рекламу, что зритель будет по-неволе покупать рекламируемые товары.

В политике оформление кампании или создание имиджакандидата превратилось в очень сложное искусство. Про-водимые опросы позволяют прогнозировать, как людибудут реагировать на определенные пункты программы.Этот и другие факторы объясняют, почему кандидатыпрезидентских выборов 1988 года были такими вежли-выми и любезными с избирателями. Опорные сигналытут такие: «Не расстраивай людей» и «Пусть они слы-шат в твоих словах то, что они желают услышать». Жур-налисты могут требовать от кандидатов четких полити-ческих заявлений, чтобы было о чем написать, но поли-тики лучше знают, что им следует делать. Рейган четкопоказал то, что известно каждому человеку, когда-либоработавшему на телевидении: никто не слушает то, чтовы собираетесь сказать, а лишь реагирует на вас как наличность. Менеджерам предвыборных кампаний и имидж-мейкерам это тоже прекрасно известно.

Все это далеко не новые вещи. Франклин Рузвельт,бывало, просил Джорджа Гэллапа* исследовать возмож-ную реакцию населения на определенное выступление.Если результат был положительным, президент высту-пал. Следует добавить, что наши познания и умения вэтой сфере стали еще обширнее.

Впервые за всю историю мы способны овладеть мощ-ными средствами восприятия. Нет нужды взывать к люд-скому сознанию с помощью логики. Воздействие на эмо-ции также ни к чему. Политические бои в будущем ста-нут боями на поле восприятия. Вот почему нам необхо-димо уделять намного больше внимания такому аспектумышления, как восприятие, что я и попытался сделать вэтой книге.

Сводка выводовпрактического значения

Мы достигли конца цепочки вопросов, рассмотренных вданной книге. Перечислим ее звенья.

1. Рассмотрение модели самоорганизующейся системымозга и проведение сравнения между самоорганизующи-мися информационными и настольными системами.

2. Рассмотрение того, каким образом поведение воспри-ятия непосредственно вытекает из поведения самоорга-низующихся систем.

3. Рассмотрение того, как понимание законов восприя-тия способно повлиять на наши традиционные мысли-тельные привычки, а также рассмотрение недостатковпоследних.

4. Взгляд на мышление в обществе и его институтах.

В данном разделе я хотел бы свести вместе и подыто-жить некоторые практические выводы, вытекающие извсех предыдущих рассуждений. Таковых множество —начиная от очень специфических (таких, как инструмен-ты креативности) и заканчивая более общими (такими,как ограниченные возможности языка и связанная с этимозабоченность). Некоторые из идей, о которых идет речь,вполне просты, тогда как другие обеспечивают большойпростор для дальнейшего исследования вопроса. Повто-ряю то, что я не раз уже отмечал в данной книге: в моипланы не входило предоставить все ответы, а скорее ука-

зать на те вопросы, которые заслуживают самого при-стального внимания. Есть также и другие вопросы, неяв-ным образом представленные в книге, которые я здесь неперечисляю, но которые отдельные читатели, безуслов-но, заметили и, возможно, обдумали самостоятельно.

Практические выводы распадаются на две обширныекатегории.

1. Практические вопросы, вытекающие непосредственноиз нашего понимания природы восприятия.

2. Недостатки наших традиционных мыслительных при-вычек, которые стали нам видны вследствие пониманиянами природы восприятия.

Самоуспокоенность

Удивительнейшую вещь представляют собой замечатель-ные самоуспокоенность и самодовольство в отношениинашей традиционной мыслительной системы. Мы на-столько завязли в настольной логике, что она практичес-ки превратилась для нас в систему веры. Мы смотрим намир только через призму этой логики, и то, что мы ви-дим, служит упрочению наших взглядов на мир. Мы такочарованы успехом нашего мышления в технических во-просах, что склонны объяснять тот факт, что оно не стольже преуспело в межчеловеческих делах, тем, что любыепроблемы в этой сфере попросту неразрешимы по при-чине извращенности человеческой природы.

Необходимость тратить больше сил и уделятьбольше внимания мыслительной системе

Нам необходимо уделять гораздо больше внимания на-шей мыслительной системе и тем вопросам, что былирассмотрены в данной книге. Это одна из наиважнейших

потребностей сегодня (ведь речь идет о самой природенашего мышления), но одна из самых обойденных вни-манием. После многих лет работы я оставил образова-тельную сферу (Оксфорд, Кембридж, Лондон, Гарвард),потому что там не было никакой возможности проводитьэти идеи в жизнь. Все это потому, что они не умещаютсяв рамки ни психологии, ни философии, ни математики,а охватывают сразу несколько дисциплин.

Системная основа

Впервые в истории мы имеем в своем распоряжении си-стемную модель работы мозга. Речь идет о модели само-организующейся системы, простым языком описанной внастоящей книге. Модель позволяет приоткрыть новыйвид на мышление и на восприятие в особенности. С по-мощью модели можно видеть, что мозг может быть про-стым механизмом, функционирующим, однако, сложней-шим образом, именуемым мыслительной деятельностью.

Традиционная философия мертва

Традиционная философия способна продолжать своесуществование только в форме словесных игр. В подтвер-ждение своих слов отмечу, что многие философы при-шли к тому же заключению. В будущем философы долж-ны будут хорошо понимать поведение систем и различ-ных моделей информационных систем, в особенностисамоорганизующихся. Все другое представляет собойпросто исследование неких слов, часто неадекватных,которые мы используем для описания вещей, которыесами не понимаем.

ВосприятиеТо, что мы теперь видим различия в поведении междупассивными информационными и активными (самоор-ганизующимися) системами, позволяет нам впервые по-настоящему исследовать природу восприятия, чем я изанимался на протяжении этой книги. Мы наконец мо-жем приблизиться к пониманию логики восприятия.Имея такое понимание, мы вправе рассчитывать на боль-шие изменения в области межчеловеческих отношений.

Душевные болезни

Модель мозга как самоорганизующейся системы способ-на подарить нам свежий взгляд на природу душевныхболезней. Например, когда речь идет о паранойе, боль-ной характеризуется избытком смысла. При шизофренииимеет место нарушение смысла. Аутизм можно охарак-теризовать как недостаток смысла. В нашей модели мыможем выделить те из дефектов, которые способны былибы вызвать подобное поведение. Любой такой дефектявляется причиной неких симптомов в составе поведе-ния, свойственного данной душевной болезни. Для лю-бого типа аберрантного (аномального) поведения отме-чалось бы множество возможных причин-дефектов. И вслучае любого из дефектов существует масса возможныхфакторов. Однако плюс в том, что теперь мы можем пе-рейти от чисто описательной стадии к стадии гипотезыи приступить к опробованию различных подходов.

Свободная воля

Мы приблизились к пониманию физиологической осно-вы таких аспектов личности, как свобода воли. Мы по-дошли к осмыслению того, как можно оставаться свобод-

ным в детерминистской системе. Это имеет огромноепрактическое значение. Например, иногда имеет смыслнаказывать нарушителей законодательства, когда они немогли ничего с собой поделать, совершая правонаруше-ние. Это совершенно противоречит нашим представле-ниям о правосудии.

Эволюция как двигатель перемен

Нам необходимо серьезно пересмотреть традиционнуюмодель эволюции как двигателя прогресса. По многимпричинам это совершенно неадекватное представление.Например, для того чтобы двигаться вперед, иногда намнеобходимо прежде разобрать на части существующиеконцепции, чтобы затем соответствующие элементы мог-ли быть сложены в виде новых комбинаций. Парадигма-тический сдвиг также требует такого типа перемен.

Наша самоуспокоенность в рамках эволюционноймодели привела к тому, что мы целиком опираемся накритическое мышление, логический спор и концепциюрешения проблем как средства для осуществления пере-мен. Каждая из названных вещей страдает недостаткамии ограничена в своих возможностях.

Спор

Процесс спора имеет огромное значение как в нашей тра-диционной мыслительной системе, так и в таких прак-тических институтах в обществе, как право, политика инаучный прогресс. Нам необходимо со всей ответствен-ностью произвести переоценку эффективности данногометода. Если спор служит целям исследования предметарассмотрения, тогда существуют гораздо более эффектив-ные методы. И мы в состоянии придумать новые и болеесовершенные исследовательские подходы. Доводы сторон

в споре строятся на определенных предпосылках, осно-ванных на абсолютных истинах, а также базируются нанедостатке воображения. Поляризующий, искажающийсмысл и генерирующий конфликт — все эти аспекты спо-ра уже давно являются очевидными.

Критическое мышление

Мы всегда очень высоко чтили критическое мышление,поскольку считали и считаем, что основное назначениемышления состоит в поиске истины. Заблуждаясь подоб-ным образом, мы, к сожалению, обошли вниманием ге-неративный, продуктивный, конструктивный, креатив-ный и дизайнерский аспекты мышления. Новые концеп-ции, восприятия, гипотезы, дизайны — все это должнобыть создано, а не просто обнаружено в результате поиска.Нам также необходимо сознавать, что (в противополож-ность приписываемой ему сложности) критическое мыш-ление — легкая вещь, так как предлагает наличие подхо-дящей системы отсчета. Критическое мышление нам не-обходимо, но только как часть мышления вместе с его ге-неративным компонентом, который намного важнее. Сле-дует также сознавать, что самым эффективным критичес-ким мышлением бывает на самом деле креативное мыш-ление, поскольку способность генерировать альтернатив-ное объяснение есть самый верный способ разбить дово-ды оппонента, претендующего на оригинальность. А спо-собность вообразить себе последствия чего-либо позво-ляет выработать оптимальную критическую позицию.

Конфликт

Поскольку мы верим в революцию, неизбежно сопровож-дающуюся конфликтом, этим самым мы сводим своипредставления сугубо к негативной революции. Это озна-

чает: определи врага, ненавидь врага, атакуй врага. По-скольку все это зачастую непрактично и столь же частоне приводит к желаемому результату, мы не получаемреволюций таких, каких желаем. Вместе с тем представ-ляется вполне возможным получить позитивную рево-люцию посредством дизайна.

Анализ

Нам следует наконец понять, что анализ данных недо-статочен. В них мы можем обнаружить лишь отражениеуже имеющихся у нас идей. Это непосредственно выте-кает из природы восприятия. Следовательно, слишкомнадеяться на анализ в ходе решения проблем не прихо-дится. Столь же важно развивать в себе креативные на-выки работы с концепциями. В научной сфере традици-онная вера в самую вероятную гипотезу также страдаетнедостатками, поскольку в своем видении данных мыоказываемся связанными этой гипотезой. Поэтому важноиметь и другие гипотезы, даже если они кажутся менееправдоподобными.

Решение проблем

Главный недостаток этого традиционного метода выжи-вания состоит в том, что решение проблем всего лишьвозвращает нас к исходной точке. В бизнесе, политике исоциальной сфере концепция решения проблем опаснымобразом сдерживает прогресс. Решение проблем следуетрассматривать в контрасте с процессом дизайна, которыйпозволяет найти способ удовлетворения потребности.Нам, безусловно, следует прекратить использование тер-мина «решение проблем» применительно ко всему мыш-лению, поскольку это чрезвычайно сужает границы ис-пользования нами мыслительного аппарата.

Истина и абсолюты

Нам необходимо старательно пересмотреть концепциюистины. Имеется сконструированная истина, как в мате-матике, а равно перцепционная истина, как в вере. Затеместь еще относительная истина, которую нам дают авто-ритеты, конкретные обстоятельства и набор концепций,которыми мы располагаем. Истину можно определить какконкретную комбинацию обстоятельств, позволяющуюсделать определенный вывод. Наша традиционная кон-цепция истины привела нас к созданию и использованиюабсолютов. Непоколебимый характер последних и ихнезависимость от обстоятельств придают им определен-ную практическую ценность, но при этом также делаютих плохими инструментами для тех, кто хочет добитьсяпрогресса. Нам необходимо разрабатывать системы, ос-нованные на водной, а не на каменной логике. Это ни вкоем случае не подразумевает «релятивизм» и «все по-зволено». Нам нужен прагматизм, замешанный на поря-дочности.

Описание

Нам следует четко осознавать, каким образом мы опери-руем описанием. Есть типы описания, которые представ-ляют собой не более чем замысловатые арабески из язы-ка и идей, польза от которых сугубо декоративная. Дру-гие типы описания позволяют нам воспринимать разли-чия и давать определения вещам. Затем имеется описа-ние как попытка словесным образом построить возмож-ную гипотезу. Таким образом, описание может быть какочень ценным делом, так и пустой тратой времени.

Одержимое увлечение историей

Нам следует наконец избавиться от своего навязчивогоувлечения историей, на изучение которой отвлекаетсяслишком много талантов и ресурсов. Большое внимание,уделяемое истории, не дает возможности направить боль-ше усилий на творение будущего посредством дизайна.Концепции, которые дарит нам история, ограничиваютнаши восприятия и в действительности могут быть дажеопасными в обстоятельствах, которые ныне сильно из-менились в сравнении с их прошлыми аналогами.

Интеллекта недостаточно

Распространенное мнение, что интеллекта (в том числеанализа, логики и спора) достаточно, является вреднымво многих отношениях. Упор делается на логических, а неперцепционных навыках, несмотря на то что последниестоль важны в нашем мышлении и поступках в реальнойжизни. Умный человек способен избегать явных ошибоки достойно вести себя в споре, но зачастую закрываетглаза на необходимость развития специальных навыковмышления. Умения избежать ошибок явно недостаточнодля эффективного мышления.

Язык

Нам нужно быть еще более осведомленными о недостат-ках и обманчивых достоинствах языка. Непосредственнаяэмоциональная нагрузка прилагательных позитивногоплана и вредный эффект от прилагательных, выражаю-щих иронию и тому подобное, задают контекст для вос-приятия и таким образом определяют диапазон паттер-нов, которые могут быть использованы. Явление широкойводосборной площади у перцепционных паттернов в со-

четании с принципами определенности, тождественностии категориями логики допускают такое использованиелогики, при котором практически любой вопрос можнообосновать. Кроме того, язык является энциклопедиейневежества (базирующиеся на сравнительном невежествевосприятия оказываются скованными в толще слов, а этомешает направленному в будущее мышлению). Мы долж-ны осознать, что язык — это вовсе не средство мышле-ния, но средство общения. Способность языка описыватьнечто адекватным образом, но задним числом может ока-заться помехой в деле развития языка более высокогопорядка, посредством которого мы непосредственно об-рабатываем текущие восприятия (речь идет, например,о теперешней явной нехватке слов, описывающих ню-ансы межчеловеческих отношений).

Поляризация

Дихотомические штампы языка (мы/они, друг/враг, ти-рания/свобода) приводят к возникновению грубых ивредных восприятий. Подобный подход играл и играетважную роль в наших традиционных мыслительных при-вычках, позволяя нам оперировать принципом взаимо-исключения. С практической точки зрения это можносчитать важнейшим вредным аспектом данной мысли-тельной традиции. Нам совершенно необходимо изучитьто, что лежит посредине дихотомических противополож-ностей, и добиваться целого спектра восприятий. Порауже увидеть, что разбиение на категории в рамках одно-го набора обстоятельств оказывается несправедливымпри другом наборе обстоятельств. Нам также необходи-мо создавать новые концепции, которые позволят соче-тать дихотомические крайности, например «друг/враг»как одну концепцию.

Чем больше, тем лучше

Привычка к жесткой категоризации приводит к проти-воречию, если рассмотреть кривую Лаффера, или «соле-вую» кривую. «Если нечто хорошо, тогда любое большееего количество должно быть еще лучше». Настольнаялогика не в состоянии справиться с данным противоре-чием, вследствие чего в обществе накапливаются серьез-ные проблемы (как, например, в правовой системе США).

Ограниченность тех, от кого зависят перемены

Люди, придерживающиеся существующих традиций в ли-тературе и философии, являются основным сдерживаю-щим фактором в отношении осуществления перемен.Очень часто они просто не в состоянии понять другиеконцепции. В связи с этим последние игнорируются илинеадекватным образом применяются. В результате обще-ству оказываются недоступными потенциальные переме-ны, оно все больше погрязает в полном недостатков мыш-лении, свойственном культуре, которая основана на языке.

Понимание восприятий

Мы всегда были в состоянии описывать восприятия. И мывсегда чутьем предполагали, что восприятие являетсяочень важной частью языка. Мы пытались, почти безовсякого успеха, применить логику к восприятиям, и всеголишь оказалось, что мы базируем нашу логику на другихвосприятиях. Наконец, впервые в истории, мы приблизи-лись к пониманию восприятия. Первым свидетельствомэтого является то, что теперь мы увидели, что восприя-тие представляет собой часть естественного поведениясамоорганизующейся системы. Мы увидели, что восприя-тие — это не случайная вещь, а нечто подчиняющееся

собственной логике. Логика поведения есть по необхо-димости поведение лежащей в основе системы.

Восприятие и эмоции

Мы подошли к пониманию того, каким образом эмоциив состоянии менять восприятия. Это часть влияния кон-текста на восприятие. Это может иметь практическоеприменение, коль скоро изменение контекста способноопределять перемену в восприятиях.

Восприятие и вера

Цикличность в самоорганизующейся системе способналегко приводить к возникновению веры во что-либо. Нампредстоит трудная задача в полной мере осознать тотфакт, что вера настолько легко возникает, что ей доста-точно очень малой опоры в реальном мире. В то же вре-мя перцепционная истина, присущая вере, может бытьочень прочной. Кроме того, убеждение, даже если оноложно, нередко приводит к возникновению соответству-ющей организующей системы, шкалы ценностей и смыс-ловых рамок.

Восприятие и истина

В восприятиях не может быть истины, помимо цикли-ческой истины, присущей вере. Нам не следует ожидатьправды и объективности от средств массовой информа-ции, поскольку они являются продолжением перцепци-онной системы. Возможно, лучше признать это раз и на-всегда, вместо того чтобы притворяться, что дела обсто-ят иначе.

Предубеждения и логика

Коль скоро мы поймем, какова основа у восприятия, мыувидим, почему посредством логики невозможно поме-нять предвзятые мнения, убеждения, эмоции или воспри-ятия. В течение веков мы прилагали немало усилий, пы-таясь найти такое применение логике, и были разочаро-ваны неудачей. Теперь мы начинаем понимать, что толь-ко восприятия и эмоции в состоянии изменить эти вещи.Даже опыт может оказаться бессильным. По этой при-чине нам необходимо сделать приоритетной задачу раз-вития специальных перцепционных навыков (например,путем использования в школьном курсе программыCoRT).

Временная последовательность

Возникновение восприятий обусловлено тем, какой опытмы имели с течением времени. Восприятие в любой мо-мент времени весьма зависит от предшествующей этомумоменту временной последовательности опыта. Сознаниев связи с этим может по-разному реагировать в отноше-нии инструкций, объявлений, презентаций, переговоров,пропаганды и так далее. Хотя данный факт ни для когоне секрет, механизм, лежащий в основе, показывает, чтоэто явление носит еще более выраженный характер, чеммы предполагали.

Реконструкция

Триггерный эффект, связанный с восприятием, подразу-мевает, что мы в состоянии конструировать и реконст-руировать вещи, которых перед нами вовсе нет. Это про-исходит без тени лжи или мошенничества. Таким обра-зом, восприятие, каким бы честным оно ни было, всегда

должно оставаться под подозрением. Разобраться с ме-ханизмом возникновения того, что, как нам кажется, мывидим, еще предстоит.

Что мы готовы увидеть

Считая, что анализируем данные, мы на самом деле про-сто смотрим на них через призму существующих пара-дигм, имея к тому же в своем распоряжении лишь огра-ниченный набор концепций. В будущем может оказать-ся, что мы увидим те же данные по-другому. Поэтому намследует подвергать пересмотру старые данные, глядя наних через новые восприятия. Также имеется практичес-кий смысл в том, чтобы генерировать новые концепциии прислушиваться к ним.

Незнание

Научная традиция настоятельно учит нас, что следуетвнимательно прочесть всю относящуюся к делу литера-туру, прежде чем начинать научную работу в определен-ной сфере. Однако если мы слишком проникнемся су-ществующими концепциями, в итоге мы сможем судитьо вопросах в рассматриваемой сфере только под соответ-ствующим углом зрения. Следовательно, имеет местодилемма. Недостаточные знания подразумевают про-хождение дважды по тому же пути, а также неспособностьопираться на существующую базу знаний. Слишком мно-го знаний, с другой стороны, означает недостаток ориги-нальности. Существуют определенные способы это обой-ти. В любом случае, вывод практического свойства со-стоит в том, что слишком много исследовательской ра-боты может иметь определенный негативный эффект.

Юмор

Мы подошли к тому, чтобы увидеть юмор в новом свете.Юмор — это вовсе не странная аберрация мыслительныхпроцессов, а важная часть поведения самоорганизующей-ся системы. Сам по себе юмор является одним из луч-ших индикаторов работы мозга (по крайней мере, в частивосприятий) в качестве самоорганизующейся системы.Смена паттернов по кратчайшему пути, свойственнаяюмору, является хорошей моделью для понимания меха-низмов творчества и озарения.

Поэзия

Можно видеть, что логика поэзии — это водная логикавосприятия, где смысл имеет место не в виде последова-тельной цепочки, а слой за слоем. Поэзия производитсвойственный ей эффект благодаря таким аспектам са-моорганизующейся системы, как чувствительность и го-товность.

Стратал

Стратал — это новая языковая форма, которая (подобнопоэзии) стремится использовать аспект чувствительнос-ти, свойственный самоорганизующейся системе. Смыслвозникает по мере того, как несколько различных утвер-ждений как будто бы наслаиваются друг на друга, при-чем между ними вовсе не должно быть логической свя-зи. Оптимальным количеством утверждений было быпять-шесть.

Шесть шляп мышления

Это метод организации мыслительного процесса, напря-мую основанный на аспектах чувствительности и кон-текста, свойственных восприятию. Каждая из шестиметафорических шляп задает определенный новый кон-текст искусственным и намеренным образом. Вместо тогочтобы ожидать, пока изменится контекст, мы можемпредпринять шаги для его изменения.

Внимание

Модель мозга как самоорганизующейся системы объяс-няет важное явление внимания и показывает, как ономожет перетекать от объекта к объекту. Модель такжеобъясняет, почему внимание является унитарным. Оттакого понимания внимания мы можем прийти к рядуважных практических приложений.

Инструменты восприятия

Мыслительные методы программы CoRT, которым в на-стоящее время обучают миллионы школьников, напря-мую основаны на модели мозга как самоорганизующей-ся системы. Методы предлагают простые указатели дляуправления вниманием. Вместо того чтобы позволятьвниманию свободно перетекать от «объекта к объекту»,как в общем случае перцепционного мышления, исполь-зуются специальные указатели для внимания, позволя-ющие мыслящему человеку взять свое внимание под бо-лее эффективный контроль. В результате этого поле зре-ния становится шире, а взгляд в суть дела — глубже. Под-ростки получают возможность внимательно посмотретьна последствия своих действий, на взгляды других лю-дей, на альтернативные варианты и так далее.

Механика интереса

В скором времени мы сможем разобраться с базовыммеханизмом возникновения интереса. Что делает пере-дачу на телевидении интересной? Интерес может бытьне связан напрямую с содержанием программы. Понима-ние этого может оказаться чрезвычайно полезным длясоздателей телепрограмм, поскольку предоставит им воз-можность стать архитекторами интереса. Прямую пользуот этого можно также предвидеть в сфере деятельностирекламных агентств и работников пропаганды.

Поток внимания в искусстве

Может оказаться, что искусство в лучшем смысле словаявляется хореографией внимания. Такова может бытьоснова эстетики. Куда переходит внимание в следующиймомент? Как долго внимание задерживается на том илиином объекте? Как внимание делает петлю назад?

Манипуляция восприятием

По мере того как мы все ближе подходим к пониманиюлогики восприятия, мы все лучше манипулируем воспри-ятием для целей рекламы, политических кампаний и рей-тингов средств массовой информации. В этом нет ниче-го нового. Живопись, литература, политические кампа-нии и реклама пытаются добиться этого уже с давних пор.Однако существует определенная опасность. Может такслучиться, что мы окажемся столь умелыми в этом деле,что общество более не сможет этого выносить. Логика икритическое мышление не смогут нас защитить, посколь-ку они также работают в определенных рамках восприя-тия. По этой причине чрезвычайно важно, чтобы мыразвивали у себя навыки перцепционного мышления

непосредственным и самым серьезным образом (с по-мощью, например, программы CoRT).

Нуль

Теория поведения паттернов в самоорганизующейся си-стеме мозга предполагает, чтобы мы имели нечто соот-ветствующее по статусу нулю в математике, которое по-зволяло бы нам предлагать паттерны, не отвечающиеничему знакомому нам по опыту (провокация) и препят-ствующие тому, чтобы мы следовали известным паттер-нам непосредственно в ответ на восприятие.

«То же, что и...»

У нас есть сильная тенденция видеть новые вещи какпримеры уже известного нам. В целом это имеет свойрезон, поскольку позволяет нам распространять суще-ствующие паттерны на новые ситуации. Однако даннаяпривычка опасна, поскольку сдерживает творческий по-рыв, третируя возникшую новую идею как нечто не за-служивающее внимания ввиду того, что это нечто намуже известно. В результате сдерживается прогресс вцелом. Фразу «Это то же, что и...» легко применять, дажекогда сходные черты немногочисленны. В итоге новаяидея оказывается обойденной должным вниманием. Этоопасность, заслуживающая самого внимательного подхода.

Теория творчества

Мы знаем, что творчество — это вещь реальная. Мы мо-жем описать ее и даже попытаться выделить в ней некиечерты, которые возможно воспроизвести. Ныне же мы всостоянии понять логику творчества. Она вытекает непо-средственно из асимметричных паттернов, которые не-

избежно возникают в самоорганизующейся системе. Та-ким образом, от модели мозга как самоорганизующейсясистемы мы можем непосредственно перейти к понима-нию творчества.

Логика провокации

В традиционной логической системе провокации нет ме-ста. Там просто не может иметь место нечто не имеющеесмысла или не соотносящееся с чем-то, что там было донего. Однако в самоорганизующейся системе провокацияне только логична, но является математической необхо-димостью. О логике провокации можно сигнализироватьпосредством слова «по», которое я предложил много летназад.

Логика озарения

Осуществив вход в паттерн в некоей точке, вам, возмож-но, придется пройти немалый путь. Если вы войдете втот же паттерн в другой точке, ваш маршрут может ока-заться очень коротким. Данное естественное поведениепаттернов ведет к заслуживающему удивления явлениюозарения, когда мы неожиданно начинаем видеть вещипо-другому.

Методы латерального мышления

Опираясь на понимание творчества, логики провокациии озарения, мы в состоянии разработать конкретные ме-тоды творческого мышления. Вместо того чтобы ждать,пока придет вдохновение, мы можем использовать такиеметоды намеренно для генерации новых концепций иидей. Речь идет о конкретных методах латерального мыш-ления, ныне использующихся на практике с большим

успехом. Подобные методы не могли бы быть разработа-ны в нашей традиционной мыслительной системе. На-пример, простой метод случайного слова являлся бы пол-ным абсурдом. Однако в самоорганизующейся системеданный метод совершенно обоснован. И прекрасно рабо-тает на практике.

Сопротивление в отношении перемен

Понимание восприятия позволяет нам увидеть, почемуимеет место такое сопротивление в отношении перемен.Существующие восприятия, концепции, модели и пара-дигмы являются итогом нашей истории. Наш взгляд намир возможен только через призму такой системы. Мыне в состоянии увидеть нечто новое. А даже если и мо-жем увидеть это, то воспринимаем его как несоответствиенашим старым понятиям, в связи с чем нас охватываетжелание оспаривать его справедливость. В любом случаемы в состоянии судить о справедливости чего-либо толь-ко в рамках текущей системы измерений. Например, суж-дения и абсолюты каменной логики мешают нам понять,каким образом работает водная логика. Другим типомсопротивления в отношении перемен является отбрасы-вание идеи согласно критерию «это то же, что и...». Всеэто следует отличать от ситуации, когда некто, у кого снекоей старой идеей связаны большие интересы, враж-дебно относится к новой идее.

Следующий шаг

Следующий шаг, который мы предпринимаем, в оченьбольшой степени определяется тем, где мы находимся вданный момент. Перемены могут потребовать, чтобы мысделали прежде несколько шагов назад, перед тем какначать движение в новом направлении, и это бывает чрез-

вычайно сложно осуществить. Все оказывается связан-ным с чем-то другим и замешанным в чем-то. Нас окру-жает целая сеть концепций и восприятий, каждая из ко-торых поддерживает другую. Это означает, что любаяуспешная стратегия перемен должна содержать направ-ление движения, следование которому не требует ника-кого дополнительного движения назад. Вот почему нашепонимание информационной системы самоорганизующе-гося типа является столь важным делом, которое позво-лит нам в перспективе пересмотреть всю нашу мысли-тельную систему.

Образование

Традиционно образование занималось информацией, ана-лизом и отчасти критическим мышлением. Это можетпоказаться достаточным с точки зрения традиционноймыслительной системы. С высоты сегодняшнего знания,однако, можно утверждать, что образование делает менееполовины работы, которую ей положено делать. Необходи-мо специально уделять внимание перцепционным мысли-тельным навыкам. Речь идет о навыках, отличных от тех,которые нужны, скажем, ценителю живописи или лите-ратуры. Необходимо уделять внимание операционностпии навыкам практического действия. Нужно также уделятьвнимание мышлению дизайна в широком смысле слова.Наконец, нужно уделять внимание мышлению, являю-щемуся продуктивным, конструктивным, генеративными творческим. Реактивное мышление и умение решатьпроблемы не позволяют людям совершенствовать обще-ство. К сожалению, образование настолько зациклено насвоих традиционных концепциях, что требуемые переме-ны встречают на своем пути определенные сложности.

Университеты

Следует констатировать, что университеты в целом необладают необходимым интеллектуальным снаряжением,чтобы решать задачи венчурного мышления, столь необ-ходимого ныне. Университеты привлекают значительнуюмассу людских и финансовых ресурсов, направляемых влюбой стране на интеллектуальный прогресс. Большаячасть данных ресурсов тратится на простое обеспечениепреемственности. При этом многие из них могли бытьиспользованы гораздо более эффективно в составе такназываемых интеллектуальных венчурных подразделе-ний, в которых упор делался бы не на охрану традицийили служение истории, а на новые области знания и сфе-ры исследований. Обычно подобные новые сферы иссле-дований охватывают области в составе сразу несколькихдисциплин, поэтому шансы их возникновения внутрипоследних не столь велики.

Подразделения

Дисциплины получают все большую специализацию,пока все не оказывается разнесенным по узким подраз-делениям, имеющим слабую связь друг с другом. Намнеобходимо развивать способы, позволяющие людям,которые трудятся в различных научных подразделениях,легче понимать друг друга и взаимодействовать. Намнужны пути для преодоления административных границ,ограничивающих свободу людей. Нам нужен язык базо-вых концепций, который обеспечивал бы эффективноеобщение. Восприятия и концепции, возникающие в од-ном подразделении, должны быть легко доступны и по-нятны всем и каждому.

Краткосрочное мышление

Большинство структур в обществе имеют склонностьпостепенно сужать свои мыслительные горизонты. Помере того как требуется все большая отдача от вклады-ваемых ресурсов, появляется необходимость демонстри-ровать скорейшие результаты. Демонстрация результа-тов подразумевает ответ на потребности момента. Такоекраткосрочное мышление делает ставку на решение сию-минутных проблем. Остается меньше времени на дизайн,рассуждения и более глобальные вопросы. Журналистсчитает, что будущее создается день за днем, поэтомууделять внимание сегодняшнему дню — значит уделятьвнимание будущему. В области научного поиска и дизай-на может пройти немало времени, прежде чем будет до-стигнута критическая масса с точки зрения смысла и зна-чения. Новый продукт или новая парадигма являютсярезультатом именно такой критической массы.

Лудекия

Когда игра является самоцелью, мы имеем то, что я на-звал лудекией. Это почти что система веры в областипрактических действий: то, что делается, служит в под-держку того, что делается. Если не имеется способов ге-нерации свежих идей, практически любая организациярано или поздно окажется в таком «самоорганизующем-ся» устойчивом состоянии. Бюрократия является лишьединичным примером этого. Это одна из тех вещей, к ко-торым ведет наше упование на эволюцию как основнойдвигатель перемен.

Обучение в обратном направлении

Поведение паттерн-систем весьма убедительно указыва-ет на то, что обучение в обратном направлении можетбыть более эффективным, нежели обучение в прямомнаправлении. Данное предположение требует обстоятель-ного изучения. Например, какое значение может иметьобучение в обратном направлении применительно к ве-щам более высокого уровня сложности? Здесь явно име-ет место простор для исследования.

Новый язык

В настоящее время я работаю над новым языком в по-мощь мышлению, который позволит нам пользоватьсяпреимуществом более богатого восприятия, без чересчуртяжелого багажа обычного логичного языка.

Водная логика

Нам необходимо развивать водную логику, сделать еепрактичной и легко используемой системой. Системаходики, в общих чертах представленная мною в прило-жении, представляет собой шаг в данном направлении.

Надежда

Когда мы почувствуем, что находимся почти на пределенашей мыслительной системы, тогда надежды в нашейдуше останется совсем мало. На будущее мы начнем смот-реть с опаской, предчувствуя, что растущие проблемы вконце концов станут для нас непомерными. Сделав уста-новку на новое мышление, мы можем возродить в своейдуше надежду на гораздо лучшее будущее. Революциямнеобязательно быть негативными. Позитивные револю-

ции также могут иметь место. И первая такая револю-ция должна состояться с нашим отношением к мышле-нию. Суть мышления не только в том, что человеку не-обходимо быть правым и уметь избегать ошибок. Мыш-ление — это исследование, новые концепции и дизайн сцелью построения лучшего будущего.

Заключение

На протяжении веков мы работали и продолжаем рабо-тать в рамках традиционной мыслительной системы. Мыубеждены, что она является единственно возможной. Намкажется очевидным, что истина и здравый смысл явля-ются абсолютами, для которых не может быть альтерна-тивы и за пределы которых вырваться нет возможности.Очевидно также, что эти абсолюты востребованы самойсистемой. Правильно в связи с этим и разумно, что мыимеем систему, основанную на истине и здравом смысле.

По мере дальнейшего проникновения в суть самоор-ганизующихся систем обнаруживается, что нейронныесети могут работать по аналогичному принципу. Оченьпростая модель самоорганизующейся нейронной сети,представленная в данной книге, показывает, как малоечисло вариантов взаимодействия способно привести ксложнейшему поведению. Можем ли мы просто игнори-ровать тот факт, насколько далеко это продвигает насвперед, к пониманию механизмов работы человеческогомозга? Следует ли нам упорствовать в своем высокомер-ном невежестве на том основании, что такое пониманиеможет внести некоторую сумятицу в нашу устоявшуюсяжизнь?

Выводы, вытекающие из теории самоорганизующих-ся систем, весьма многообразны в отношении пониманиявосприятия и наших традиционных мыслительных при-вычек. В настоящей книге я попытался обозначить неко-торые из них. В каждом таком случае я не более чем об-

рисовал соответствующий вывод, не вникая в детали.Есть два рода выводов. Первый касается понимания ра-боты восприятия, сюда относятся такие вещи, как юмор,креативность, водосборная площадь и цикличность убеж-дений/веры. Это позволяет нам уяснить для себя, поче-му восприятия так важны, а также обычно настолько ис-кажены. Второй род выводов касается недостатков нашейтрадиционной мыслительной системы с ее абсолютами,категориями, тождеством и взаимоисключениями. Мож-но легко видеть, как несовершенства такой системы при-вели к значительным проблемам в межчеловеческихотношениях (войны, расизм и так далее) и не дали намвозможности добиться значительного прогресса в совер-шенствовании таковых.

На данном этапе мы оказались перед выбором: либопопросту целиком игнорировать все, что я написал, либовзяться доказать, что это неверно (по крайней мере,в определенной степени). Очевидно, что рассматривае-мый вопрос столь фундаментален, что мы будем вынуж-дены возвращаться к нему снова и снова. Нельзя ужепросто отбросить в сторону самоорганизующиеся систе-мы, коль скоро мы узнали, что это такое.

Можно принять то, что было сказано, по меньшей мерев общих чертах, если не во всех деталях. Мы можем при-нять это, а затем все начисто забыть, чтобы продолжатьжить с нашей традиционной системой, как будто ничегоне произошло. Однако мысль, однажды пришедшая вголову, уже не может быть изгнана. Поэтому где-то вотдаленных уголках сознания будут расти сомнения поповоду высокомерности и самоуверенности нашего тра-диционного мышления.

С одной стороны, предложенная модель обеспечиваети в самом деле стоящее описание работы мозга. С другойстороны, модель демонстрирует нам то, насколько боль-

шая неразбериха царит у нас в мозге, и то, что мозг неявляется надежным инструментом. Поэтому нам следуетпреклоняться перед древнегреческими мыслителями,подарившими нам мыслительную систему (с ее абсолю-тами и логикой), позволяющую практически мыслить иосуществлять прогресс. Большинство людей будут склон-ны считать именно так, но им придется ответить на из-начальный вопрос: почему наши достижения в областимежчеловеческих отношений ничтожны в сравнении сдостижениями в технической сфере?

Существует еще одна точка зрения, согласно которойописанная в книге модель имеет дело с восприятием итолько в таком качестве способна принести большуюпользу. Затем можно отметить, что другим важным ас-пектом мышления является обработка данных (логика,математика и тому подобное), и мы конструируем искус-ственные системы, с помощью которых и обрабатываемнаши восприятия. Это удовлетворительная точка зрения,но она подразумевает, что логике нужно сдавать позиции.Поскольку мы никогда не понимали восприятия, то по-пытались применить логику традиционного мышлениянепосредственно к окружающему нас миру. Коль скоромы признаем, что восприятие идет первым, нам необхо-димо уделить гораздо больше времени и внимания изу-чению логики восприятия, потому что это чрезвычайноважно. После этого до нас наконец дойдет, что значитель-ная часть нашего мышления на самом деле осуществля-ется на стадии восприятия.

Я был бы очень доволен, если бы мы всего лишь убе-дились в том, что восприятие является очень важной ча-стью мышления. Как только мы это осознаем, нам откро-ется также, что привычки настольной логики в рамкахнашей традиционной мыслительной системы на деле ра-ботают неудовлетворительно (что я и постарался пока-

зать в настоящей книге), что нам необходимо добивать-ся лучшего понимания восприятия и развития специаль-ных мыслительных навыков (например, программа CoRTв школах). Восприятие становится новой областью зна-ния, в рамках которой нам необходимо работать.

В этом состояла цель настоящей книги: привлечь вни-мание читателя к значению восприятия.

Приложение. Водная логика

В нескольких местах я говорил о водной логике, противо-поставляя ее каменной логике традиционного мышления.Цель такого экзотического наименования — водная логи-ка—в том, чтобы дать почувствовать разницу. Здесь яхочу несколько более подробно остановиться на том,в чем же эта разница состоит.

Камень тверд, долговечен и тяжел. Это напоминаетабсолюты традиционного мышления (они тверды, каккамень). Вода настолько же реальна, как и камень, но(в отличие от него) не тверда. Долговечность воды не свя-зана с ее формой.

У камня четкие края и определенная форма. Это слу-жит напоминанием о четко определенных категориях,используемых в традиционном мышлении. Мы судим отом, относится нечто к некоей категории или же нет.У воды есть границы и край, которые столь же опреде-ленны, что и у камня, но эти границы могут меняться всоответствии с узором местности.

Вода может наполнить бутылку или озеро. Она приспо-сабливается к местности или ландшафту. Водная логикаопределяется обстоятельствами и условиями. Форма кам-ня остается прежней вне зависимости от того, каковаместность. Если вы положили маленький камень в гор-шок, он сохранит прежнюю форму и не станет менять ее,чтобы заполнить горшок. Абсолюты традиционного мыш-ления нарочно задуманы независимыми от обстоятельств.

Если добавить воду к воде, добавленная порция ста-нет частью целого. Если прибавить камень к камню, про-

сто получится два камня. Указанное свойство прибавле-ния и поглощения соответствует процессу поэзии, гденовые образы, прибавляясь, становятся неотъемлемойчастью целого.

Это также основа нового мыслительного приспособле-ния под названием стратал. Когда речь идет об услови-ях и обстоятельствах, прибавление новых обстоятельствстановится частью всего комплекса обстоятельств.

Мы можем сопоставлять камни, говоря, что даннаяформа «является» или «не является» такой же, что и дру-гая форма. Камень обладает фиксированным наборомотождествляющих его признаков. Вода течет в зависимо-сти от наклона. Слова «являться» и «быть» мы заменяемсловами «в направлении куда». Вода течет в направле-нии к чему-то.

В традиционной (каменной) логике мы судим о чем-то на основе того, истинно это или ложно. В перцепци-онной (водной) логике мы оперируем концепциями «под-ходит нечто чему-либо или нет» и «потока». Первая озна-чает: «Подходит ли это данным обстоятельствам и усло-виям?» Концепция потока означает: «Является ли мест-ность подходящей для того, чтобы поток принял опреде-ленное направление?» Соответствие и поток означаютодну и ту же вещь. Соответствие имеет место в условияхстатической ситуации, а поток — динамической. Умеща-ется ли вода в озеро или сосуд? Течет ли река в задан-ном направлении?

Истина — это конкретный набор обстоятельств с кон-кретным результатом. При таком определении истинымы имеем как концепцию «подходит нечто чему-либо илинет» (набор обстоятельств), так и концепцию потока (вы-текающий результат).

В конфликтной ситуации две стороны спорят, дока-зывая, что каждая из них права. Они могут доказать этологическим путем. Традиционное мышление стремится

обнаружить, какая же из сторон по-настоящему «права».Водная же логика согласится с тем, что обе стороны пра-вы, но каждый предложенный довод учитывает опреде-ленный аспект ситуации, основан на конкретных обсто-ятельствах и на определенной точке зрения.

В книге мы рассматривали проблему, с которой сталки-вается традиционное мышление, имея дело с кривой Лаф-фера, или «солевой» кривой. «Если законодательствохорошо, больше законодательства должно быть еще луч-ше». «Если соль — хорошо, больше соли должно быть ещелучше». Подобная проблема не возникает в водной логи-ке. Количество чего-либо является условием для того,чтобы это что-либо имело значение. Речь идет о том, чтоводная логика крайне зависит от заданных обстоятельстви условий, тогда как самая суть традиционной каменнойлогики в том, что она не зависит от обстоятельств.

Следует отметить, что мы настолько погрязли в нашейкаменной логике, что водная логика на первый взглядпокажется нам прагматичной настолько, чтобы якобыутверждать, будто «все дозволено» и нет никакой возмож-ности судить о чем-либо или принять решение. Это со-вершенно не так. Вода не потечет в гору или вспять, еслиречь идет о течении реки. Водная логика является обо-снованной, так же как вода, которая предсказуема в сво-ем поведении. Разница между каменной и водной логи-кой потребует, конечно, немало времени, чтобы привык-нуть к ней.

Рассмотрим следующий пример, демонстрирующийразницу между водной и каменной логикой. Женщинаприносит электрический чайник в магазин бытовойтехники и просит продавца заменить его, поскольку оннеисправен.

Продавец А: «Мне очень жаль, но вы не могли приобрес-ти этот чайник здесь, поскольку мы не продаем чайникиэтой марки. Поэтому я не могу заменить его».

Продавец Б: «Вы совершенно уверены, что купили егоздесь? У вас есть чек? Очень жаль, но я не могу заменитьего, пока вы не предъявите мне доказательство того, чтокупили его здесь».

Продавец В: «Да, разумеется, мы заменим ваш чайник.Простите, что доставили вам столько хлопот».

Заметим, что продавцу В прекрасно известно, что чай-ник не мог быть куплен у них в магазине, поскольку чай-никами такой марки они не торгуют. Но он воспринимаетпокупателя как человека, впавшего в подлинное заблуж-дение. Продавец заинтересован не только в том, какой си-туация является, но и в том, куда она способна привести.А ситуация способна привести к необычайно высокомукачеству сервиса. Это на первый взгляд может показатьсяабсурдным, однако данные исследований подтверждают,что на каждый доллар, потраченный на обслуживаниеклиентов, компания возвращает себе пять долларов в ви-де растущих продаж и довольных сервисом покупателей.

Что, если все захотят бесплатных чайников? В каж-дом случае с подобными претензиями придется обра-щаться сообразно возникшей ситуации. К тому же в каж-дом конкретном случае продавец волен решать самосто-ятельно, полагаясь на восприятие, насколько подлиннымявляется заблуждение клиента. Если у вас в руке стакан,а в стакане — камень, по мере того как вы наклоняете ста-кан, камень либо все еще в стакане, либо уже выпал изнего. Речь идет об эффекте «все или ничего». С водойдела обстоят иначе. Можно вылить часть воды из стака-на, но при этом часть воды останется в нем.

Слово «ходика» является производным от греческогослова, обозначающего дорогу (odos). Ходика — это назва-ние, данное мною системе обозначений, с помощью ко-торой можно оперировать потоком водной логики. Я на-меревался описать ходику в этой книге и в несколькихместах даже обещал сделать это. Поразмыслив как сле-дует, я все же убрал соответствующую главу из книги,чтобы не перегружать читателя, а также из опасения от-влечь внимание от основной темы книги. Я вернусь кходике в одной из своих последующих книг (гораздо бо-лее короткой).

Содержание

Предисловие. Айвар Джайевер 5

Предисловие. Брайан Джозефсон 9

Предисловие. Шелдон Глэшоу 12

От автора 16

Введение. Новый Ренессанс 18

НАША МЫСЛИТЕЛЬНАЯ СИСТЕМА 61Человеческие отношения 64Восприятие 69Юмор 72Практические приложения 73

МОЗГ ЧЕЛОВЕКА 77Верна ли предлагаемая модель? 80Различные миры/универсумы 86Традиционная настольная логика 92Нервная сеть мозга 95

КАК РАБОТАЕТ ВОСПРИЯТИЕ 105Создание паттернов 109Инициирование 111Асимметрия 114Озарение 123Обучение в обратную сторону 126Временная последовательность 128Водосбор 130Различение «по острию ножа» 141

Очередность 145Несоответствие 147Готовность 150Контекст 155Цикличность 162Смысл 168Внимание 172Релевантность и смысловое значение 177Отсутствие нулевого состояния 180

НАШИ ТРАДИЦИОННЫЕ

МЫСЛИТЕЛЬНЫЕ ПРИВЫЧКИ 185Язык 190Мышление и интеллект 198Критическое мышление 205Кривая Лаффера 210Решение проблем 215Анализ 221Описание 229Естественность 234Математика 238Или/или 243Абсолюты 248Спор и конфликт 255Убеждение/вера 264Наука 266Творчество (креативность) 271История 274Логика 278Искусство 282

МЫШЛЕНИЕ В ОБЩЕСТВЕ И ЕГО ИНСТИТУТАХ.... 2 8 7Изменение 290Следующий шаг 297Под завязку 300

Образование 302Лудекия 307Краткосрочность 310Демократия 312Прагматизм 315Бюрократия 318Подразделения 321Университеты 323Передача информации 326Оформление идей 328

Сводка выводов практического значения 330

Заключение 355

Приложение. Водная логика 359

Ходика 363