под ред. А. Черинотти.   Розенкрейцеры: из молчания – свет

Введение 

Повествование о Братстве Розы и Креста похоже на миф. Для обычного человека таинственное появление и столь же таинственное исчезновение розенкрейцеров – всего лишь загадка истории, будоражащая воображение; для посвященного же исторические события имеют особенный смысл. Тайна, которую он видит за ними, гораздо шире понятия «исторический факт». 

Впрочем, эта книга написана для непосвященных. Поэтому мы акцентируем внимание только на «сюжетной» стороне «мифа» о Братстве и, несмотря на то что сюжет его причудлив и прерывист, сделаем попытку придать ему стройность и законченность в контексте культурной эволюции Средневековья и Нового времени. 

В первом разделе мы рассмотрим культурные предпосылки возникновения Братства и попытаемся ответить на вопрос: почему вообще в XVII в. зародилась идея научного, духовного и социального обновления - идея, которую потом «незримые братья» воплотили в своих манифестах? Эти манифесты были обращены ко всем «добрым людям», но для посвященных их текст был сродни Евангелию (т. е. «благой вести»). 

Два следующих раздела посвящены движению розенкрейцеров, его связям с историческими событиями того времени, а также реакции на него в различных кругах общества. Затем мы проследим его развитие, взяв за основу предположение, что благодаря розенкрейцерам, во-первых, возникла наука в современном смысле этого слова, а во-вторых, претерпел существенные изменения подход к так называемым эзотерическим знаниям, которые тесно связаны с понятием «посвящение». Эти изменения прежде всего коснулись тех, кто ставил эти знания выше, чем возможность с их помощью «облагодетельствовать всё человечество». 

В двух последних разделах мы попробуем упорядочить пёструю мозаику духовных движений, так или иначе связанных с идеалами и философией розенкрейцеров; как нам представляется, эти духовные искания были не чем иным, как попытками вернуть человека к «образу и подобию Божьему». Тем не менее движение розенкрейцеров если и не дало начало этим попыткам, то, во всяком случае, было наиболее заметным явлением. 

Традиция 

Слово «традиция», которое этимологически связано с понятием наследования, а в общепринятом смысле означает постоянство во времени, относится к терминам, несущим наибольшую идеологическую нагрузку. Для тех, кто воспринимает знание как очередной шаг человечества по пути бесконечного прогресса, традиция - это препятствие, особенно если её защитники, как часто бывает, объединяются с власть предержащими, которые, в свою очередь, видят в традиции средство подтвердить законность своей власти или же своих притязаний на нее (вспомним, например, случай с Галилео Галилеем). 

 

Платон, римская копия с греческого оригинала IV в. до н. э. 

Учение Платона, доказав свою жизнеспособность, было впоследствии переосмыслено и легло в основу различных философских школ и направлений (например, неоплатонизма) как в эллинскую эпоху, так и во времена Возрождения. Особенный интерес вызвало описание посвящения в «Федре»: инициация, позволяющая выйти за пределы «человеческих дел» и, вместо того чтобы «по невежеству и наивности творить зло», устремиться к «божеству», обитающему «в чистом свете». 

Однако те, для кого знание - это прежде всего привилегия божества, полагают, что человеческое существо способно проникнуть в тайны мироздания лишь в свете священного знания, с помощью откровения или магии; для этих людей традиция объединяется с Истиной и выходит за отведенные человечеству пространственно-временные границы. Следствием этого является убежденность в неизменности и преемственности того знания, которое мы называем термином герметизм или, в более широком смысле, эзотеризм. 

Поскольку история розенкрейцерства тесно переплетается с историей герметизма, необходимо упомянуть о его истоках. Слово «герметизм» связано с именем Гермеса Трисмегиста, легенда о котором получила распространение во II в. н. э., на закате эллинизма. 

 

Легендарный Гермес Трисмегист. Гравюра первой половины XVII в. 

Видны многочисленные символы, характерные для герметизма. 

Философские школы Средиземноморья охотно включали в наследие, оставленное классической античной философией, значительную часть возникших на окраинах Римской империи восточных учений, особенно тех, которые касались теософии, магии и астрологии. 

«Кризис античного мира обострил интерес к эзотерическим учениям. Не достигнув кристальной концептуальной ясности античной философии, они тем не менее - а может быть, именно благодаря этому - подчеркивают ограниченность классической философии, слишком абстрактной и равнодушной к проблемам отдельного человека... Мистицизм, магия и астрология нашли благодатную почву во всех слоях общества; распространяясь по империи, они вступили в соперничество с нарождающимся христианством. Припадая к источникам мудрости, человек полагает, что, чем древнее они, тем больше в них святости и авторитетности. Персидская магия, халдейская астрология, египетская религия послужили

источником откровений еще in illo tempore (в незапамятные времена) и положили начало сложной, многоликой традиции, которая не могла не повлиять на философию антиков. Герметико-алхимическое знание призвано вернуть человеку целостность, ибо оно открывает нам тайны, возвращающие нас к истокам. Будущее отражается в прошлом, и круг замыкается» (К. Пранди. Статья «Традиции». «Энциклопедия». Турин, 1981). 

«Легенда» о Гермесе Трисмегисте довольно сложна. Некоторые исследователи даже отождествляют его с египетским богом Тотом, которого греки уподобляли Гермесу (у римлян - Меркурий); этот античный бог, получивший от брата Аполлона кадуцей (волшебный жезл, обвитый двумя змеями, который часто можно увидеть на иллюстрациях в алхимических книгах), был покровителем различных видов человеческой деятельности, в том числе искусства и науки. Посланник богов, он считался также создателем алфавита, чисел и системы мер; египетский Тот, изобретатель письменности и счета, также покровительствовал наукам и искусствам, а слово «трисмегист» (что означает «трижды величайший», или, как пишет автор «Изумрудной скрижали», «тот, кто несёт в себе все три части мудрости целого мира») было у египтян именем нарицательным для всех богов. 

 

Существует мнение, что фигура Гермеса Трисмегиста имеет отношение к трём легендарным персонажам, которых объединяет право хранить и передавать мудрость, полученную в результате посвящения 

Один из них, внук Адама, якобы живший ещё до Всемирного потопа, написал немало различны сочинений и возвел пирамиды. Второй, рожденный в Вавилоне, был искушен в тайнах математики и священной геометрии; он передал и   Пифагор у. Третий персонаж, житель Египта, был не только выдающимся математиком, но и философом и врачевателем; он заложил основы алхимического знания (действительно, алхимию называют также герметическим искусством) 

Гермегизм не исчез вместе с цивилизацией, породившей его, а продолжал жить, «замаскировавшись» (выражение Дж. Эвола, одного из самых противоречивых персонажей современного эзотеризма), на протяжении всег   Средневековь я. Претерпевая гонения, он противостоял универсализму Римской церкви, которая, объявив себя единственной хранительницей Божественного откровения, ополчалась против любой мысли, противоречащей её доктрине 

 

Гравюpa XVII в., демонстрирующая мистериософский смысл понятия «традиция»: рука, которая «передаёт»; но вместе с тем это рука, обладающая глазом, что символизирует возмoжность «видеть», т. е. в духовном смысле, «знать» (индоевропейский корень vid (вид) означает как «видеть», так и «знать»). В некоторых мифах Востока такое сочетание символизирует «акт ясновидения». (Энель. «Священный язык». Париж, 1932) 

Достаточно вспомнить, к примеру, что Папа Иоанн XXII, осудивший в 1317 г. занятия алхимией своей декреталией «Spondent pariter», а в 1323 г. - буллой «Сum inter nonnullus», на протесты фратичелли и других групп, близких к радикальному крылу францисканцев-спиритуалов (они не признавали за своим орденом права владения собственностью), ответил тем, что передал и в руки инквизиции 

И всё же именно в Средние века на Западе появились первые переводы восточных эзотерических текстов, в том числе и знаменитой «Изумрудной скрижали» (см. текст в рамке на с. 10), авторство которой приписывают Гермесу Трисмегисту. По преданию, скрижаль была положена па могилу патриарха и найдена воинами Александра Македонского (говорят, что это место находилось в углублении Великой пирамиды Хеопса). Многие учёные, в том числе и П. Кортези, переводивший «Алхимию, или Трактат о философском камне», автором которого считается Фома Аквинский, подчеркивают важность появления на Западе этих текстов. Они особо указывают на тот факт, что возникновение средневековой алхимии (она считается герметической философией) по времени совпадает с завершением Робертом Честерским перевода на латинский язык арабского трактата «Книга о составе алхимии» (11 февраля 1144 г.). 

Показательно, что термин «Средневековье», или «Средние века», с ярко выраженной негативной коннотацией ввели в обиход именно ученыеВозрождения, т. е. времени, когда герметизм набрал силу. 

Перед лицом глобального обновления мира, после долгих столетий так называемого мрака невежества, необходимо было найти ключ к пониманию Вселенной и испытать возможности человеческого духа. 

В эпоху Возрождения верили, что Гермес Трисмегист действительно жил в древнейшие времена и был автором произведений, которые мудрецы хранили в тайне и передавали из поколения в поколение. 

Фигура не только мифическая, но и харизматическая, он стал посредником между современной алхимией, искусством и теософией и эзотерическими знаниями

позднеантичной эпохи. 

 

Миниатюра XV в. из Британского музея в Лондоне. 

Алхимики трудятся под покровительством четырех великих мудрецов: Джабира, который жил между VIII и IX в. и был, как и Рази (третий персонаж слева направо), тесно связан с историей алхимии арабского мира. Второй – Арнольдо из Виллановы, живший во второй половине XIII в., а четвертый – сам легендарный Гермес Трисмегист. 

С возвращением в обиход древнейших «архетипических» изображений, в том числе астрологических, стала обновляться и символика общения. 

Многие ученые полагают, что культурные истоки учения розенкрейцеров следует искать именно в недрах эзотеризма эпохи Возрождения; на это предположение мы и будем опираться в нашем повествовании. 

Марсилио Фичино и Пико делла Мирандола 

Марсилио Фичино (1433 — 1499), один из главных представителей герметической философии, немало способствовал тем переменам во взгляде на человека и мироздание, которые принесло Возрождение. Сегодня мы знаем, что тексты из «Corpus hermeticum», переведенные им в уверенности, что все они написаны Гермесом Трисмегистом, принадлежат разным авторам. Культурный синкретизм эллинистического периода, выразителем которого является Фичино, весьма вероятно, включает также влияние иудаизма. Некоторые отголоски из «Книги Бытия», а также упоминания о «Сыне Божьем» заставили его сделать предположение, что древнеегипетский жрец жил до Моисея, который считается автором «Книги Бытия», и обладал пророческим даром, позволившим ему предсказать приход Христа. Разработав теологию, в которой платоновское влияние возобладало над аристотелевским, доминировавшим в Средние века, Фичино стал связующим звеном между герметической философией и христианской религией. 

К мистико-эзотерической ветви иудаизма, а именно к Каббале (Qabbalah), что буквально означает «получение, принятие, предание», проявил большой интерес иПико делла Мирандола (1463-1494). Его покровителем был Лоренцо Медичи, который оказывал ему защиту от Церкви, подозревавшей Пико в ереси. 

 

Пико делла Мирандола. Страстный исследователь, он интересовался не только Каббалой: насколько известно, в возрасте 18 лет он уже говорил на 22 языках, а в 23 года предложил для публичного обсуждения в Риме 900 тезисов по всем отраслям знаний. 

 

Джорджо Вазари. Лоренцо Медичи, прозванный «Великолепным» (1449-1492). Сын Козимо I, Лоренцо, унаследовав трон, покровительствовал искусству и наукам. Бывшая под его патронажем Академия Кареджи стала центром эзотерических знаний. 

Вот отрывок из Оratio de hominis dignitate (Речь о достоинстве человека), дающий полное представление о повой концепции человека, основанной на Традиции, убежденным носителем которой он был: «Высший Творец решил, что тот, кому он не мог дать ничего своего, должен иметь нечто общее со всеми другими существами. Таким образом, он создал Человека по общему образу и, поместив его на землю, так ему говорил: "Не даём мы тебе, о Адам, ни особого места, ни особого образа, ни особой обязанности [...]. Образ прочих творений определён в пределах установленных нами законов. Ты же, не стеснённый никакими пределами, определишь свой образ по своему решению, во власть которого я тебя предоставляю..."» (пер. Л. Брагиной). Из этого отрывка следует, что «достоинство» человека совпадает с возможностью выбора, способностью самостоятельно управлять опытом «предельного» и, соответственно, в конце концов, поставить перед собой цель безграничного познания. Но бесконечное познание есть прерогатива Бога: отсюда вытекает интерес Пико делла Мирандола к Каббале, которая, как уточняет Г. Шолем, объединяет в себе мистический аспект (перцепция Бога через истинную религиозную жизнь), теософский аспект (тайна взаимоотношений между Богом, созданием и человеком) и эзотерический аспект (строгий контроль над полученными знаниями, а также использование символов и метафор в качестве инструментов для передачи знаний в узком кругу посвящённых). 

Следует подчеркнуть, что для Пико делла Мирандолы вопрос о свободе человека имел ключевое значение. Именно поэтому он не одобрял возродившегося среди современников интереса к астрологии. Мысль о том, что материальные тела, каковыми являются звезды,

способны влиять на жизнь человека, казалась ему отвратительной, ибо Господь в безграничной мудрости пожелал, чтобы Адам был хозяином собственной судьбы. 

Леонардо да Винчи 

Несмотря на различия в выводах и оценках, касающихся гениальности Леонардо да Винчи (1452-1519), никто не может поставить под сомнение, что целью его жизни было познание. Он вёл уединенную жизнь, но само его присутствие во Флоренции и связи с двором Медичи делают вполне вероятной гипотезу, что Леонардо был знаком с учением и исследованиями герметиков и даже сам занимался алхимией. 

Это, казалось бы, противоречит привычному представлению о Леонардо как о первом учёном современного типа, неутомимом экспериментаторе, человеке, который ставит перед собой вопросы о природе и отвечает на них без посредничества авторитетов и традиции, официальной или эзотерической. В бессвязности его заметок (он намеревался создать множество трактатов, но не написал ни одного) так же, как и в тенденции оставлять свои картины незавершёнными, улавливается стремление анатомировать действительность, т. е. разложить её на составляющие с целью понять устройство машин, природных объектов и живых существ. Такой «метод» действительно весьма далек от принятого в среде магов или алхимиков, которые, даже если в их исследованиях присутствует связь между теорией и экспериментом, хотели добиться «трансмутации» прежде всего на базе идеи, «что Основы материального мира тождественны Основам мира духовного» (П. Росси). 

Отказ от магии и борьба за знание, доступное и понятное всем, характерные для первой половины XVII в., легли в основу создания научных институтов и академий. 

 

Человек в центре Вселенной, как это представлялось в видениях представительницы немецкого мистицизма Хильдегарды фон Бинген (1091-1179). Через четыре столетия Леонардо создал аналогичное изображение, доказав этим, что он не отрёкся от идеи тесной связи между макрокосмом и микрокосмом, общей для христианских мистиков и философов-неоплатоников. 

Впрочем, первым обвинение неоплатонизму открыто выдвинул Бэкон (1561-1626), назвав его «фантастической и напыщенной философией, почти поэтикой... опасной, как любая глупость, способная вызвать поклонение». Однако вместе с платонизмом новые «ученые» упразднили доктрину человека-микрокосма и Вселенной как «живого образа» Бога. 

Надо сказать, что, стараясь установить, где именно проходит граница между так называемой наукой и эзотеризмом Возрождения, легко погрешить против хронологии. Например, Леонардо по-своему разделял убежденность в неодолимой силе и мощи человеческого разума, и в этом смысле английский историк Ф. А. Йейтс была вправе назвать его Розенкрейцером ante litteram (т. е. «до буквы», до появления самого понятия. - Прим. пер.). Не случайно на фреске «Афинская школа» в Ватикане Рафаэль изобразил Платона похожим на Леонардо и с обращенным к небу указательным пальцем (этот жест неоднократно использовал сам да Винчи, рисуя Иоанна Крестителя, провозвестника нового союза между человеком и Богом через

пришествие Христа). 

 

Рафаэль. Фрагмент фрески «Афинская школа» в Ватикане, с изображением Платона, написанного с Леонардо да Винчи. 

С другой стороны, именно из культурного опыта Возрождения в целом возникла современная научная мысль. «Признание "темного" происхождения современной науки, понимание, что наука зародилась не в столь "стерильной" обстановке, как считали просветители и позитивисты, отказ представить науку как линейно-поступательное движение, прогресс без противоречий, – всё это не влечет за собой в обязательном порядке ни отрицания научного познания, ни отречения перед лицом науки от позитивизма и магизма» (П. Росси). 

«Сон Полифила»

В 1499 г. знаменитый печатник Альдо Мануцио издал в Венеции произведение, известное сегодня под названием «Сон Полифила». Итальянский перевод несколько упрощает латинское

название книги, которое звучит как «Любовное борение во сне Полифила». Это сочинение, авторство которого приписывается, без абсолютной, впрочем, уверенности, жителю города Тревизо Франческо Колонне (1432-1527?), представляет собой странный «роман», действие которого разворачивается в сложном лабиринте символов. 

Иллюстрация из венецианского издания «Сна Полифила», аллегорическое изображение крылатого коня. Он везёт на спине детей, и некоторые из них падают. 

Даже академическая историография литературы признает, что «базовым элементом загадочной книги является твердая решимость автора сделать классическим topos (местом) повествования познание... Странствие Полифила - это овладение знанием, и поэтому язык символов становится единственным инструментом развития сюжета, а цепочки различных "видений" героя воспринимаются как моменты познания того, что имеет место на стыке материального мира и мира потустороннего» (Е. Фаччоли. «Итальянская литература». Т. 5. Турин, 1986). 

Однако в рамках эзотерической эссеистики «Сон Пилифила» не считается обычным плодом литературы, пусть даже вызревшим в атмосфере, где желание «овладеть знанием» было общим для интеллектуалов и художников нового типа и где сформировался «язык символов», на котором общались между собой эрудиты. 

Ещё одна иллюстрация к «Сну Полифила». На ней изображено празднество в честь Вертумния и Помоны (древних италийских богов, связанных со сменой времён года и плодородием), в котором принимают участие главный герой и его возлюбленная, нимфа Полия. 

Сам факт, что авторство этого произведения остается не определённым (выдвигались даже гипотезы, что это переработка предыдущего варианта, написанного на латыни Леоном Баттистой Альберти, или же что это был другой Франческо Колонна, не венецианец, а римлянин), лишь укрепляет нас в мысли, что речь идет не о произведении, возникшем «в результате вдохновения и стремления воплотить только художественный вымысел, а о тексте, целиком и полностью связанным с понятием посвящения». 

Этот тезис изложен А. Амбези в книге «Загадка розенкрейцеров» (Рим, 1990), который отмечает, что книга «Сон Полифила» «стала центром, связующим всю предыдущую эзотерическую средневековую литературу с будущими манифестами Августейшего Братства. В сущности, для нас она является документом, который знаменует истинный акт рождения, хотя и в зашифрованном виде, "Братства Креста и Розы"». 

В данной книге невозможно кратко изложить аргументацию автора - в немалой степени и потому, что она опирается на текст, изобилующий исключительно сложными образами, которые следовало бы предварительно детально описать. Однако, как утверждает сам Амбези, чтобы постичь её истинный смысл, нужно быть «посвященным». 

И все же, в силу широкого распространения, которое книга в свое время получила даже за пределами Италии, о ней нельзя было не упомянуть, рисуя историческую картину эзотеризма эпохи Возрождения.

Агриппа Неттесгеймский и Парацельс 

Гуманизм, зародившись в Италии, распространился по всей Европе. Немецкий учёныйГенрих Корнелиус Агриппа Неттесгеймский (1486-1535) изучал эзотерику и опубликовал за два года до смерти трактат «De occulta philosophia» («Оккультная философия»). 

Это произведение насыщено ссылками на герметические сочинения и Каббалу. 

Магия в нём понимается как высшее учение, вмещающее в себя физику и медицину (познание мира элементов, который в рамках иерархической концепции мироздания представляет собой нижний уровень), математику и астрологию (познание небесного (или астрального) мира, расположенного над элементным, или земным, миром), и, наконец, теологию (познание мира ангелов, или интеллектуального мира, высшего уровня мироздания, познав который можно обрести божественное могущество). 

 

Маргарита Австрийская (1480-1530), дочь Максимилиана I, по поручению отца, занималась воспитанием племянника Карла (будущего императора Карла V) и была наместницей императора в Нидерландах. Стремясь снискать её благосклонность, Агриппа посвятил ей два произведения («О благородстве и превосходстве женского пола») но из-за обвинения в ереси, выдвинутого против него одним монахом-францисканцем, он вынужден был покинуть пределы франко-фламандских земель, где правила Маргарита. И вернулся туда только в 1529 г. по личному приглашению правительницы, которая хотела назначить его своим историографом. Однако после её кончины Агриппа, из-за идей, которые он исповедовал, вновь лишился друзей, нищенствовал и в Брюсселе даже попал в тюрьму за долги. 

«Каждый низший мир управляется своим высшим и получает его влияние, - пишет Агриппа. - Архетип и Верховный Творец сообщает свойства своего всемогущества, открываясь нам в ангелах, небесах, звездах, элементах, в животных, растениях, металлах, камнях, сотворив все эти вещи, чтобы мы ими пользовались». 

Магия ставит перед собой цель - проделать этот путь в обратном направлении, т. е. «подняться по тем же ступеням и по каждому из этих миров до мира самого Архетипа - Производителя всех вещей». Кроме того, она позволяет избежать астрологического детерминизма, поскольку маг, обретая власть над силами природы, становится способен управлять и влиянием звезд. 

Агриппа различал «доброе», дозволенное использование магии, для чего обязательна серьёзная религиозная подготовка, и «злое», целью которого является достижение личной власти, как происходит при колдовстве. 

Беспокойная натура, Агриппа изъездил всю Европу. Он жил в Испании, где было легко найти эзотерические восточные тексты, в Италии (в Павии он получил диплом по правоведению и медицине) и во Франции. По некоторым данным, в Париже он основал кружок, члены которого ставили перед собой задачу духовного переустройства мира и помогали друг другу материально. 

 

Таким образом, проявился один из важных аспектов культуры Возрождения: сильное стремление к религиозному обновлению, которое, выйдя за пределы индивидуальных исканий и исследований эзотерической элиты, впоследствии оформится в движение протестантизма. 

Герметизм Возрождения вдохнул новую жизнь в алхимию, впрочем, алхимии были посвящены и некоторые места из «Corpus hermeticum». 

Самым выдающимся представителем новой алхимии, вероятно, был Парацельс, в миру Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм (1493-1541), баварский врач, отличавшийся эксцентричностыо. Аристократ по происхождению, он, как и Агриппа, много путешествовал по Европе и последние месяцы своей жизни прожил под защитой князя-архиепископа Зальцбурга. Несмотря на то что Парацельс проявлял интерес к эзотерическим знаниям, он, как и Леонардо, придавал большое значение опыту. Будучи врачом, он ценил народную медицину и говорил, что, «кто хочет много узнать о болезнях, должен много путешествовать». 

 

«Парацельс». Старинная гравюра. Поэтическая метафора Парацельса: «Мы - звездная пыль» - стала знаменитой. 

Между прочим, он утверждал, что создал эликсир на основе «питьевого золота», а кроме эликсира - ещё и гомункула (homunculus), т. е. искусственного человека (возможно, это аллегория так называемого философского камня, получить который было для алхимиков «Magnum Opus» - Великим Деланием). Из множества эзотерических теорий, которых придерживался Парацельс, одна в особенности нашла выражение в манифестах розенкрейцеров: грядет конец эры рационализма и возврат в царство Духа, в Ночь чувств. В своем трактате «La Prognostication» («Прогностика») он пишет: «Наступит обновление и

превращение, которое сделает нас детьми, ничего не ведающими об опыте и хитрости стариков [...]. Кто будет спокоен, как дитя, будет жить счастливо, ибо человеческое знание порождает только тревогу и страдание». 

В самом деле, только через выстраданное знание можно достичь забвения, широты просвещенного ума, и кто родится после, будет чистым и простым, как ребенок. Впрочем, во многих эзотерических текстах приводятся слова Христа: «Истинно говорю вам: кто не примет Царствия Божия, как дитя, тот не войдет в него» (из «Евангелия от Марка»). 

 

Ян ван Скорел. «Парацельс в молодом возрасте». 

Но, как для того, чтобы достичь Царствия Божия, необходимо пройти через смерть, так и для того, чтобы здесь, на Земле, жить в царстве Духа, необходимо сначала положить конец нынешнему несовершенству. Парацельс, ссылаясь на мистиков прошлого (среди которых следует особо упомянуть Джоаккино да Фьоре, прожившего жизнь, очень похожую на жизнь Христиана Розенкрейца, изложенную в «Химической свадьбе», см. с. 48-51), предвещает апокалипсические испытания, покаяние и унижение, без которых невозможно наступление новой эры. Все это найдет отражение в манифестах розенкрейцеров: создать движение праведных, которые в преддверии эпохальных перемен будут готовить людей к

преобразованию общественной и духовной жизни. 

Как пишет Ф.А. Йейтс («Розенкрейцерское просвещение»), «более позднюю фазу герметической традиции, в которой алхимия и медицина Парацельса смешались с другими элементами, можно приблизительно определить как "розенкрейцерскую фазу"». И уточняет: «Со своей стороны я использую термин "розенкрейцер" для определенного, исторически узнаваемого образа мыслей, не поднимая вопроса о принадлежности мыслителей этого типа к тайному обществу». 

Джон Ди 

В галерее личностей, достойных упоминания при реконструкции культурно-исторической атмосферы, в которой возникло течение розенкрейцеров, Джон Ди(1527-1608) занимает выдающееся место. 

Он родился в Лондоне и там же обучался правоведению. В 1550 г., вернувшись на родину после путешествия в Париж, он оказался в тюрьме по обвинению в занятиях магией. Позднее он стал придворным магом Елизаветы I. Это не помешало ему после выхода из тюрьмы стать придворным астрологом (составителем прогнозов по звездам). Затем он жил в Антверпене, где завершил трактат «Иероглифическая монада»; на титульном листе с изображением большой двери было написано по-латыни: «Кто не понимает, пусть или молчит, или учится». Конец жизни Ди провел в Лондоне под покровительством великой королевы (она даже наносила ему визиты), с приходом к власти Якова I он удалился от общества. Интересы Ди были многогранны - от механики (он сконструировал летающего жука для театральных представлений) до мистики чисел, от алхимии до астрологии. 

В 1583 г. Ди отправился в Богемию вместе с алхимиком Эдвардом Келли, тем самым, который, по слухам, два года спустя осуществил публичное превращение свинца в золото, за что был пожалован рыцарским званием и дворянством. Ди, со своей стороны, пытался заинтересовать императора своими исследованиями и политическими взглядами, суть которых можно кратко определить как имперский мистицизм. Впоследствии Ди вернулся в Богемию, где жил до 1589 г. и пользовался определённым влиянием. 

Как считает историк Ф.А. Йейтс, ряд событий, произошедших в богемский период Ди, лишь внешне не связаны между собой. Это образование в 1586 г. «евангелической» Лиги («Confederatio militiae evangelicae» - Конфедерация евангелических ополчений) в противовес католической Лиге (в рядах «конфедератов» были представители королевских дворов Наварры, Дании и Англии); упоминание об этом событии в «Ноометрии» (1604) Симона Студиона наряду с утверждением о существовании тайного альянса между Яковом I Английским, сменившим на троне королеву Елизавету I, королем Франции и Фридрихом, герцогом Вюртембергским; брак дочери Якова I с курфюрстом Пфальцским, состоявшийся в 1613 г. (см. с. 52-53). 

 

Армиллярная сфера 1597 г. 

Этот инструмент, кольца которого представляют видимое движение Солнца и других небесных тел вокруг Земли, был известен уже ученым Александрии и неизменно входил в состав научного инструментария астрономов и астрологов. 

Интерес к этим фактам возникает из того обстоятельства, что и «Конфедерацию евангелических ополчений», и «Ноометрию» можно связать с движением розенкрейцеров - взять хотя бы символику креста и розы в произведении Студиона. А политические истоки протестантизма учёные ищут в некоем «религиозном движении, которое укреплялось годами, питаемое тайными течениями, распространившимися в Европе; движения, которое решало вопросы религии в мистическом ключе, что, несомненно, было навеяно герметическими и каббалистическими традициями». Впрочем, эту связь можно понять только в свете культурно-исторического значения религиозных войн, наложивших свой отпечаток на целую эпоху (см. следующую главу). 

Религиозные войны 

Во второй половине XVI в. в Европе вспыхнули религиозные войны. 

Грандиозная мечта Карла V (1500-1558) объединить Европу в новую Священную Римскую империю потерпела крах из-за разногласий между католиками и протестантами; при наследниках Карла эти разногласия приняли поистине драматический характер. 

Первенец короля Филипп II (1527-1598), которого Карл V сделал наследником испанского престола, распространившего свою власть на Нидерланды, а также на некоторые области Италии и Америки, сразу же продемонстрировал, что он считает себя наместником Божьим, и прослыл неистовым ревнителем католической веры. В одном из писем собственному послу в Ватикане он писал: «Вы можете заверить Его Святейшество, что я не только не потерплю, чтобы религии и богослужению был нанесен хотя бы малейший урон, но предпочел бы лишиться всех моих владений и ста жизней, если бы они у меня были, лишь бы не стать королем еретиков». 

 

Тициан. «Филипп II» (1551 г.) (Музей Прадо, Мадрид). 

Доспехи короля находятся в настоящее время в Оружейной палате Королeвского дворца. 

В самом деле, правление Филиппа ознаменовалось беспощадным преследованием еретиков или подозреваемых в ереси; в порядке вещей были мрачные публичные казни и массовые депортации, как, например, изгнание из Андалузии и Валенсии на холодные, пустынные плоскогорья Кастилии пятидесяти тысяч морисков (мусульман, принявших христианство), так как у инквизиции возникло сомнение в искренности их обращения. Религиозная фанатичность Филиппа II имела, между прочим, и для него свои последствия, выразившиеся в потере части

Нидерландов, когда, в 1581 г., «Семь соединённых провинций» отделились от южных католических провинций и образовали независимую республику. 

В Германии тоже лилась кровь, пока в 1555 г. Аугсбургский религиозный мир не установил полную независимость князей в религиозных вопросах согласно принципу «cujus regio, ejus religio» («чья страна, того и вера») и, признав лютеранство, сделал его наряду с католицизмом официальным вероисповеданием. 

Во Франции, где широкое распространение получил кальвинизм (гугеноты), а корона поддерживала католиков, кульминацией кровавых стычек стало предательское избиение парижских гугенотов в 1572 г. («Варфоломеевская ночь»). Равные права подданных, независимо от их вероисповедания, были утверждены только Нантским эдиктом (1598), после того как король Генрих IV, глава партии гугенотов, перешёл из стратегических соображений в католичество. Именно он положил начало политике верoтeрпимости. 

Ф. Дюбуа. «Варфоломеевская ночь». 

24 августа 1572 г. по приказу короля Франции Карла IX (подстрекаемого своей матерью Екатериной Медичи) было уничтожено более трёх тысяч протестантов в одном только Париже. Резня продолжалась и в последующие дни в Лионе, Бордо, Руане и других городах, пока сам же Карл IX не приказал её прекратить. 

В Англии, без стеснения ликвидировав соперницу - католичку Марию Стюарт, королеву Шотландии (она была обезглавлена в 1587 г.),Елизавета I, правившая с 1558 по 1603 г., сумела, найдя компромиссные решения и сплотив нацию перед лицом «общего врага» - испанцев (победа в 1558 г. английского флота над «Непобедимой армадой» Филиппа II), обеспечить религиозный мир в Англии. 

Дж. Сеймур Лукас. «Испанцы Непобедимой Армады сдаются Френсису Дрейку». 

Английский мореплаватель пользовался личным покровительством королевы Елизаветы и в 22 года уже был капитаном корабля. Он провёл большую часть жизни на море и нападал на все испанские суда, попадавшиеся на его пути. 

После её смерти, с объединением Шотландского и Английского королевств под властью Стюартов, в английской истории открылась новая глава, отмеченная жестокими внутренними конфликтами, в том числе и религиозного характера, которые завершились казнью короля (в 1649 г.) по решению парламента. 

С началом Тридцатилетней войны (1618-1648) религиозные конфликты, полвека полыхавшие внутри отдельных стран, выплеснулись на международную арену. Католические державы (Испания, Австрия Габсбургов и Лига католических немецких государств) пошли на открытое столкновение с Францией, Голландией, Англией, Швецией и протестантскими княжествами Германии. 

В действительности, разноглaсиями в вопросах веры прикрывались обычные политические интересы, такие, например, как желание Франции и Испании добиться господства па континенте или Габсбургов - получить контроль над всеми княжествами Германии. 

К концу войны тревожное предчувствие религиозного обновления, на волне которого расцвел эзотеризм Возрождeния, угасло. 

Полотно голландского живописца, аллегорически изображающее религиозную ситуацию в Европе (1614). Река разделяет две армии. Слева - приверженцы различных форм протестантства вместе с монархами Англии и Дании и наместником Нидерландов. Справа - католический мир, сплотившийся вокруг короля Испании и папы с его кардиналами. Сидящие в лодках на религиозной реке стараются «выловить» новых верующих. Радуга над рекой, вероятно, выражает надежду, ибо это символ союза и мира. 

Среди образов и аллегорий 

Эзотерическая составляющая культуры Ренессанса лучше всего проявляется в живописи, особенно в Италии, на родине Возрождения. 

В этом смысле интерес представляет двор герцогов д'Эсте в Ферраре, где открыто поощрялись занятия алхимией и астрологией. 

 

Миниатюра из «Астрологических таблиц» Бланкинио (Библиотека Ариосто в Ферраре, «столице» итальянского эзотеризма эпохи Возрождения). 

Для Косме Тура (1430-1495), который был одним из наиболее своеобразных художников Ренессанса, алхимия представлялась даже «моделью» живописи: «Цель алхимии - исследовать и ускорять внутренний закон, который толкает материю к трансформации, к источнику совершенства, к высшему качеству света [...]. Задача художника, полагает Тура, состоит в том, чтобы подражать всем материям и в процессе подражания (которое есть ничто иное, как способ уподобить вещь самому себе) очищать их, продвигать их на высшие уровни бытия, к свету, который есть универсальная субстанция; и уже эту универсальную субстанцию совершенствовать, пока она не станет пространством, представляющим для художника пусть не абсолютную форму, но самый нематериальный из образов» (Дж. К. Арган). 

 

Козимо (Косме) Тура. «Аллегория Весны» (Национальная галерея, Лондон). Это произведение было написано около 1460 г. для кабинета Бельфьоре герцога Борсо Д'Эсте. 

Чувство магического - и снова в Ферраре - проявляется в творчестве Джованни Лутери, прозванного Доссо Досси (ок. 1489-1542), произведения которого богаты эзотерической символикой. В качестве примера можно привести одну его картину, «Юпитер, рисующий бабочек», написанную около 1530 г., возможно, под влиянием «Диалога между Меркурием и Добродетелью» Леона Баттисты Альберти. Обычно в ней видят аллегорию живописи: в порыве вдохновения Зевс создает лёгкие и разноцветные, как бабочки, изображения, а Меркурий, несмотря на то что он воплощает собой практицизм, решительно просит Добродетель, уговаривающую царя богов заняться чем-то более серьёзным, помолчать. 

Тем не менее нельзя игнорировать ассоциацию Меркурий−Гермес, которая приводит нас к герметизму (тем более что живописец изображает бога именно в тот момент, когда он призывает к молчанию), и значение, которое Юпитер имеет в герметической традиции. 

При желании, здесь можно разглядеть намек на олово, этот легкий металл, связанный с воздухом, где и порхают разноцветные бабочки. 

Доссо Досси. «Юпитер, рисующий бабочек», ок. 1530 г. (Художественно-исторический музей, Вена.) 

Это лишь один из примеров символики Досси, в рамках которой таким же образом рассматривается как античная мифология (например, образ Цирцеи или путешествие аргонавтов за золотым руном), так и библейские сюжеты. 

В германской живописи влияние итальянского Возрождения сочеталось с глубокими традициями национального мистицизма. Здесь наиболее показательно творчество Матиса Грюневальда (ок. 1460-1528). В «Распятии» он изображает христианское таинство в полной драматизма манере: в центре - Крест спасения и Сын Божий на вершине страданий; слева - убитая горем Святая Дева, которую поддерживает Иоанн Богослов, и коленопреклоненная Мария Магдалина, воплощающая высшую степень любви и надежды; справа - Иоанн Креститель. Внешне бесстрастный, он обращает наше внимание на Спасителя. Красная надпись за ним в переводе с латыни гласит: «Нужно, чтобы он возвеличился, я же умалился». 

Матис Грюневальд. «Распятие» (Кольмарский музей). 

Даже оставив в стороне предположения о том, что розенкрейцерам была известна «истинная» природа отношений между Иисусом, двумя Иоаннами и Марией Магдалиной - и эту тайну они считали «взрывоопасной» (Л. Пикнетт, К. Принс. «Откровение тамплиеров. Тайные хранители истинной личности Христа». Милан, 1998.), - нельзя отрицать, что картина символична; это видно по некоторым деталям, таким как сосуд с бальзамом возле Марии Магдалины или чаша, агнец и книга около фигуры Иоанна Крестителя. 

Кще более эзотерический характер носят некоторые темы и детали в творчестве Альбрехта Дюрера (1471-1528), который много путешествовал и побывал в Италии, в частности в Венеции, где на рубеже XVI-XVII вв. царило большое культурное оживление (см. главу «Взгляд на Италию»). Там немецкий художник познакомился с неоплатоническими кругами. Одно его

известное произведение до сих пор вызывает споры. Речь идет о гравюре под названием «Меланхолия I» 1514 г. 

 

«Меланхолия I» - одно из наиболее загадочных творений Дюрера. Загадочен даже номер в названии. Агриппа, рассуждая о меланхолическом темпераменте, вспоминает Аристотеля: «...благодаря меланхолии, говорят строки книги [Аристотеля], случается, что люди становятся поэтами. Помимо того, он говорит, что все, кто отличается в науках, в большинстве своем являются меланхоликами». 

О меланхолической жидкости, вырабатываемой в человеческом теле белой, или натуральной, желчью, много рассуждает Агриппа Неттесгеймский в трактате «Об оккультной философии» (см. главу «Агриппа Неттесгеймский и Парацельс»). Он пишет: «Когда он возбужден и воспален или разогрет и взволнован, то возбуждает исступление, ведущее к дивинации [от лат. divination

- прорицание, запрос, обращенный к богам], особенно если ему помогает какое-либо небесное влияние, более всего Сатурна, который, будучи холодным и сухим, как и меланхолический сок, повседневно влияет на него, увеличивает его и сохраняет. Помимо того, будучи патроном тайного и уединенного созерцания, он сообщает ей знания и предсказания вещей будущих...» Во второй половине XVI в., когда начались религиозные войны, художники отразили напряженность обстановки, обратившись к антитезе, т. е. к мистическому спиритуализму (вспомним испанского художникаЭль Греко), или же к пантеистическому натурализму (Брейгель). Этот период западной живописи, получивший название маньеризм, предшествует появлению барокко, которое достигло расцвета в XVII в. 

Маньеризм, в его художественном проявлении, стал «выражением одного класса - класса образованных аристократов и космополитов» (А. Хаузер), как и раннее барокко, превозносившее «эмоциональные характеры в грандиозной театральности»; это нужно принять во внимание, если мы хотим сопроводить «подписанными» шедеврами «культурно-историческое проявление» розенкрейцерства. 

Роза и крест 

Сочетание розы и креста исторически возникло из имени собственного Христиана Розенкрейца (его фамилия означает «роза-крест»), которого называли «Отец Х.Р.К.», главного героя «алхимического романа», опубликованного в 1616 г. под названием «Химическая свадьба Христиана Розенкрейца». 

Прежде чем приступить к анализу этого трактата (см. главу «Химическая свадьба... »), необходимо рассмотреть в общих чертах символические значения розы и креста в связи с

языком эзотерических знаний. 

 

Не все учёные разделяют идею о существовании «архетипов», однако сходство «форм», встречающихся во всех культурах, поразительно. На этом рисунке изображена тибетская мандала. В центре находится цветок, вписанный в круг, расположенный в квадрате. Четыре «дороги» открываются на сторонах внутреннего квадрата, проходят через границы второго квадрата и входят в лепестки второго цветка, обрамлённого, в свою очередь, двумя окружностями. 

В этом изображении нетрудно уловить форму креста, который в данном случае символизирует структурность психики. 

Так же, как «роза-крест», мандала на этом изображении означает одновременно и путь, и цель. 

Если мы условились считать розу архетипом (здесь он понимается как некая форма, смысл и значение которой не исчерпываются коммуникативной целью или субъективной интерпретацией), то она, безусловно, может быть названа «архетипом архетипов». В самом деле, Элемир Золла замечает («Архетипы». Венеция, 1988), что, «как любое создание стремится к Существу, которое есть Один... все архетипы познаются в перспективе относительно невидимой Единицы, которая является их точкой схода; визуально это можно представить как лепестки розы или отдельные части мандалы, а в плане акустики - как отверстие резонатора у струнных инструментов: каждая струна-архетип имеет свой тембр, который вливается в общий тембр инструмента. 

Конвергенция архетипов в Единице размыта, но "фантастический" ум, когда он ясен, наоборот, придерживается воображаемого порядка, который на Западе символизирует трепещущая роза, а на Востоке - лотос на водной глади». Впрочем, предмет сей настолько сложен, что любая попытка разъяснения в столь сжатых рамках вызовет лишь дальнейшие трудности в понимании. 

 

В символическом бытовании розы существует связь между Венерой (в греко-римской мифологии её священным цветком была, в частности, роза Дамаска), богиней любви, и алхимией. На этой миниатюре неизвестного автора XV в. обнаженное тело богини покрыто розами; розами украшена и корона: это послание адептам, означающее - «красное расцветает на белом». 

Сюда входят, например, основные положения о тождественности розы и колеса как символа временной цикличности жизни при неизменности Космоса, что в западной цивилизации выражается, в частности, в розах романских и готических соборов. Оставляя в стороне христианство (Святая Дева как Мистическая роза или роза как чаша, связанная со Святым Граалем и, соответственно, с жертвенной кровью Христа), можно отчётливо увидеть, что на Западе роза имеет тесную связь с алхимией. В алхимической традиции символ розы использовался в различных значениях (в зависимости от цвета лепестков), в том числе и как одно из названий философского камня (возможно, потому, что роза с восемью лепестками означала регенерацию). 

 

Формы крестов: 1. Греческий равноконечный крест. 2. Четырехконечный Латинский, или Римский, крест с удлинённой вертикальной частью. 3. Т-образный Антониевский крест. 4. Греческий крест в круге, символизирующем небесную сферу. 5. Крест в круге с монограммой Христа (I - от Iesus (Иисус) - это вертикальная линия креста, а согласный звук с придыханием Ch от Christos (Христос) графически принял форму X). 6. Андреевский крест, или «косой перекрещивающийся» (по преданию, на таком кресте был распят Апостол Андрей). 7. Крест монограммный (доконстантиновский). 8. Крест монограммный (послеконстантиновский), символизирующий царя Иисуса: с буквы «Р» (ро) - начинается греческое слово «Рах» (царь), она находится над буквой «Т» (тав), означающей распятие. 9. Крест монограммный «солнцеобразный», известный также как монограмма Константина. 10. Крест «Египетский иероглиф Анх» (этот иероглиф обозначал «жизнь»). 11. Крест гамматический (от греч. буквы «гамма», означающей кровь Христа) с закруглёнными концами. 12. Крест гамматический с концами под прямым углoм. 

Термин «Rosaio» или «Rosario» (розарий) появляется в названиях многочисленных алхимических трактатов, самый известный из которых - «Розарий философов» неизвестного автора, составленный, вероятно, в первой половине XIV в. В рамках этой традиции роза называется «Цветком Мудреца». 

 

В алхимическом трактате «Розарий философов» говорится: «Опиши круг вокруг мужчины и женщины и получи из него квадрат, а из квадрата - треугольник; впиши его в круг и получишь философский камень». 

В заключение стоит сказать и о том, что в мистической свадьбе красная роза присваивалась королю, а белая - королеве. 

Не менее сложна и символика креста, которая встречается в самых далеких друг от друга во времени и пространстве обществах. Христианство, связав её с искупительными Страстями Спасителя, добавило дополнительные значения, как в случае с кельтским крестом, священной языческой формой, сохранившей свое древнейшее архетипическое звучание, несмотря на то что она была приспособлена к духу новой религии. 

Кроме того, можно вспомнить сходство символики креста и дерева. В одной средневековой легенде («Искания Сифа») фигурируют одновременно Райское дерево, Соломон, царица Савская и крест, воздвигнутый в Иерусалиме («пуп земли») для Спасителя. 

Это значит, что в народном представлении превратился в «рассказ» мифологический полиморфизм (с общим архетипическим знаменателемдрево жизни) дерева-креста как центра и оси мира, древа познания (благодаря связи с Адамом и Соломоном) и дерева - алтаря для жертвоприношений. 

В рамках эзотерики крест прежде всего является космологическим образом - благодаря своей форме, соединившей вертикальное, духовное начало, устремленное ввысь, и горизонтальное, земное, т. е. рецепторное и рефлекторное проявления Бытия. Можно попробовать проанализировать символику розенкрейцеров: роза в точке пересечения двух перекладин креста, внутри квадрата - символа порядка, стабильности и прочности. 

В сущности, здесь мы видим ссылку на возможность возрождения (роза) через соединение противоположностей (концы креста); эта тема часто встречается в морально-практических сводах эзотерического наследия. Поскольку изначально этот процесс связан с огнем, то значение креста как огненного символа должно быть расширено: дерево горит, а огонь сулит возрождение и очищение. 

Не следует забывать, что в алхимической символике крест сближается с горнилом (слово, имеющее те же этимологические корни), в котором первичная материя умирает, чтобы возродиться очищенной и одухотворенной. Согласно А. Амбези, который многим обязан эзотерику Р. Генону (1866-1951), «цветение розы в точке пересечения двух перекладин означает центральное положение, неизменную середину, полное господство над горизонтальностью, достигнутое не воздействием на Я и идентификацией с высшим Я». 

 

Каббалическое изображение перевёрнутого дерева, трактующее Космос как производное трансцендентной Единицы. 

Трактаты «Слава Братства» и «Признание Братства»

Первый «официальный» документ, засвидетельствовавший появление Братства розенкрейцеров, кратко называется «Fama» («Слава») (в данном случае это латинское слово употреблено прежде всего в значении «рассказ о себе», а не «известность»). 

 

Титульный лист первого издания трактата «Слава Братства». Кассель, 1614 г. 

Полное название этой публикации, появившейся в Касселе, столице Гессена, в 1614 г., звучит так: «Слава Братства, или Откровение Братства высокочтимого Ордена Креста и Розы». 

В трактате сначала выражается живое сожаление по поводу «высокомерия и алчности учёных», которые кормятся взаимным соперничеством и укрепились на позициях «ветхих доктрин» (в частности, упоминаются Аристотель - в философии и Гален - в медицине). 

 

Аристотель на миниатюре Франческо д'Антонио дель Керико. Философия Аристотеля, популярная среди учёных того времени, подверглась глубокой критике в «Славе Братства». 

Они, «если бы среди них царило единство, могли бы составить Liber naturae [«Книгу природы»], или regula [«метод»] для всех искусств и ремёсел, собрав знания обо всём, что Бог столь щедро даровал нам». 

На благо «общей реформы» «много и продолжительно потрудился» основоположник Братства, представленный в манифесте как Брат C.R.C.(Розенкрейц). О нём говорится, что он немец по происхождению, что знает греческий и латинский языки, что с пяти лет он воспитывался в монастыре под руководством Брата P.A.L., который взял его с собой на Восток поклониться Гробу Господню. 

P.A.L. умер на Кипре, и C.R.C. продолжил путешествие один. Он направился в Дамаск, но «задержался по дороге» из-за болезни. Как бы то ни было, там ему пришлось заняться врачеванием, и своими успехами на этом поприще он очень скоро снискал уважение турок. 

Наконец, в возрасте 16 лет, он добрался до Дамаска и был принят местными «мудрецами» так, «будто они его уже давно ожидали». Живя в этом городе, он изучил арабский язык и перевел на латынь очень ценный текст, названный в манифесте «Liber М» (Книга «М»). Кроме того, он углубил свои познания в физике и математике, а также проник в тайны природы. 

После трёх лет жизни в Дамаске C.R.C. снова отправился в путь и прибыл в Египет, где занялся изучением «растений и живых существ». 

По совету арабов, он направился в Фес, знаменитый центр магических искусств: говорят, что величайший ученый Джабир-ибн-Хаджан, известный также как Джабир, между VIII и IX в. основал там алхимическое общество, пережившее его на много веков. Тот факт, что именно «арабы» направили его в эту «колыбель» знания, комментируется автором «Славы» таким образом: «Нашим ученым следует устыдиться, ибо здешние мудрецы, хотя и разделены расстояниями, всё равно пребывают в согласии между собой, избегают любых полемических сочинений, а кроме того, доверчивы и открыты настолько, что, даже дав обет хранить тайну, готовы поделиться своими секретами». 

Следующим пунктом его путешествия была Испания, учёные которой с неприязнью отнеслись к предложению C.R.C. обогатить их познания драгоценным опытом, полученным в арабских странах. Они опасались открытой дискуссии, а более всего боялись уронить свой авторитет. «Тот, кто любит беспокойство, - говорится в документе, - пусть и будет реформатором». К своему великому огорчению, подобный ответ прозвучал и в других странах. Он же всего-навсего имел благое желание распространять истинное знание, благодаря которому в Европе возникло бы «общество, в изобилии имеющее золото, серебро, драгоценные камни и снабжающее ими королей для удовлетворения их потребности и для законных нужд; общество, которое учило бы правителей познавать то, что Бог позволил человеку познать, а при необходимости помогало бы им советами, как языческие оракулы». 

 

«Монада Джона Ди», включающая «символы всех планет»; зодиакальный знак Овна представляет огонь и, следовательно, алхимические процессы; крест под символами Солнца и Луны означает четыре стихии. Меняя расположение линий этого креста, можно трансформировать его в символ как трёх, так и четырёх сторон, в треугольник или квадрат, разрешив, таким образом, великую тайну» (Ф. А. Йейтс). Об этом «знаке» упоминается также в «Алхимической свадьбе Христиана Розенкрейца» (см. главу «Химическая свадьба... »). 

Возвратившись в Германию, C.R.C. восстановил связи с тремя монахами того монастыря, где он воспитывался; они-то и образовали ядро будущего Братства Розы и Креста. Вскоре к ним присоединились ещё четверо Братьев. 

Собрав воедино наследие «тайной и явной философии», эти мудрецы составили для себя свод правил: 1) никто не должен заниматься иной профессией, как только лечением больных, и всё это безвозмездно; 2) никто не должен носить какого-либо особенного платья, указывающего на Братство, но применять его к обычаю страны; 3) каждый из братьев должен ежегодно в Христов День явиться в «S. Spiritus» или известить о причине отсутствия; 4) каждый из братьев должен искать достойного человека, который по кончине этого брата мог бы занять его место; 5) слово R. С. должно быть их знаком, лозунгом и характером; 6) Братство должно сто лет пребывать в тайне («Слава Братства». Пер. Кожевникова). 

Манифест завершается детальным описанием на языке посвященных обретения через 120 лет после смерти C.R.C. его могилы и выражением уверенности в неотвратимости «общего преобразования божественного и человеческого», а также горячим призывом, очевидно обращенным к «просвещенным», влиться в Братство; наконец, там изложена «религия и верование» общества и его политические взгляды. 

В 1615 г. в Касселе, с упоминанием «Fama Fraternitatis», выходит второй манифест под названием: «Confessio Fraternitatis», или «Признание достойного похвалы Братства многоуважаемого Ордена Розы и Креста всем учёным Европы». 

Оно предварялось «Кратким размышлением о самой тайной философии», авторство которого приписывается некоему Филиппу да Габелла(возможно, искажённое «Каббала»). На обратной стороне титульного листа было помещено изречение из «Книги Бытия»: «Пусть даст тебе Бог росу и изобилие земли», это же изречение было на титульном листе «Иероглифической монады» Джона Ди (см. с. 24-25), хорошее знание которой обнаруживается в «Кратком размышлении». 

В начале «Признания» звучат хилиастические интонации: «Это Иегова, наш Господь, перевернул порядок природы (его Суббота грядет, и Он спешит привести мир к началам, ибо его срок или ход подошел к концу), и то, к чему до сих пор тщетно стремились, с превеликим трудом и усилиями, ныне открылось...» 

Подчеркнув свою приверженность к высшей философии, в которой человек является микрокосмом, и напомнив о нравственно-практических уроках доброго отца Христиана Розенкрейца, составитель этого небольшого произведения утверждает, что «Божий совет постановил... умножить наше Братство» и что оно будет разделено «по степеням», по примеру политического устройства, принятого в Дамаске, в Аравии. «Там у кормила власти стоят люди мудрые, издающие законы с позволения короля; следуя их примеру, будет учреждено подобное правление в Европе... но сначала свершится то, что должно предшествовать этому». В ряду того, что должно свершиться, - уничтожение Папы Римского («он будет разодран когтями, и новый глас положит конец его ослиному реву»). 

То, что новые времена подготавливаются Божьим промыслом, доказывалось, среди прочего, появлением новых звезд в созвездиях Змееносца и Лебедя; также предрекалось, что «Орел лишится нескольких перьев». 

Созвездие Змеи, разделённое созвездием Змееносца. Древние наделяли это созвездие отрицательными свойствами - возможно, отождествляя его со Змеем, соблазнившим Еву, а может быть, потому, что оно появляется в небе, когда наступает зима. Во всяком случае, считалось, что оно приносит беду. 

Человечеству рекомендовалось следовать Библии, «ибо от начала мира у людей не было книги превосходнее, прекраснее, чудеснее и полезнее...». Учёным надлежало стремиться к познанию природы, ибо эта духовная цель гораздо возвышеннее, чем трансмутация металлов, хотя и она является «Божьим даром». После этого в тексте «Признания» снова звучит призыв вступить в Братство, которое поделится с новыми членами сокровищами мудрости, при условии что помыслы их будут чисты. 

В конце имелось суровое предупреждение: «Даже если мы в состоянии обогатить весь мир, наделить его мудростью и освободить от бесчисленных невзгод, мы не откроемся ни одной живой душе, если Бог того не захочет; тот, кто думает разделить наши богатства и наши знания против воли Божьей, лишится жизни в попытках нас отыскать, вместо того чтобы достичь желанного счастья в Братстве Розы и Креста». 

Книги «Слава» и «Признание» стали сенсационными, однако нет доказательств, что кому-либо из учёных, готовых откликнуться на этот призыв, удалось связаться с Братством. Исходя из этого, скептики склонны считать, что это был грандиозный розыгрыш, упуская из виду то, что членство в тайном обществе прекрасно объясняет отсутствие этих самых доказательств. 

 

Пopтрет Кеплера, великого немецкого астронома, который, в частности, занимался «новыми звездами» в созвездиях Лебедя и Змееносца в 1604 г. и тоже был убеждён, что они предвещают религиозные и политические изменения эпохального значения. В «Признании Братства» эта пророческая дата выводится из астраномического события; в «Славе Братства» к ней приходят, вычисляя год символического обретения могилы отца Розенкрейца (это произошло через 120 лет после его смерти. Он умер в Фесе в 1484 г.).

Химическая свадьба... 

В 1616 г. третье произведение, значительно более сложное, чем «Слава Братства» и «Признание Братства» (см. предыдущую главу), окончательно ознаменовало становление Братства Розы и Креста в Германии. Речь идет о «Химической свадьбе Христиана Розенкрейца», авторство которой почти единодушно приписываетсяИоганну Валентину Андреэ. Он родился в 1586 г. в лютеранской семье в Вюртенберге и был лютеранским проповедником, но проявлял склонность к кальвинизму. Обучаясь в Тюбинге, он рано обнаружил в себе призвание к литературе. В 1602-1603 гг. Андреэ написал две комедии, а также утраченное произведение алхимического содержания, «Химическую свадьбу», которое, возможно, легло в основу более зрелой публикации 1616 г. (То, что это два разных произведения, доказывают ссылки в известном нам трактате на более поздние розенкрейцерские манифесты и на двор курфюрста Пфальцского и его супруги Елизаветы, дочери Якова I Стюарта, в Гейдельберге.) 

На титульном листе «Свадьбы» 1616 г. стоит дата: «Год 1459-й». Это должно было навести читателя на мысль, что анонимным автором был сам Розенкрейц, проживший, как считалось, 106 лет и умерший в 1484 г. 

Рассказываемая история, разделенная на семь дней, как в «Книге Бытия», описывает видения героя в некоем великолепном замке. 

Первым видением, посетившим героя ещё дома, была Слава (Fama), которая у древних римлян изображалась в виде крылатой девушки с многочисленными глазами и ушами. Здесь у неё в правой руке труба, на которой неразборчиво написано какое-то имя, а в левой - письма на разных языках. На письме, которое получает Розенкрейц, рядом со стихотворением, где две первые строки звучат как «Сегодня, сегодня, сегодня / празднуется королевская свадьба», мы видим символ монады Джона Ди (см. предыдущую главу). Пробудившись ото сна, полного добрых предзнаменований, он, готовясь принять участие в королевской свадьбе, облачается в белоснежное льняное одеяние, надевает красную перевязь, перекрещенную на спине, и шляпу с четырьмя красными розами. Придя на свадьбу, герой представляется стражу как «Брат Розового Креста». Затем он входит, минует грозного льва, удерживаемого на цепи стражем, идёт следом за Девой, зажигающей светильники, и, пройдя через роскошные комнаты и залы, приближается к толпе приглашенных. Звучит прекрасная музыка, прерываемая сигналом трубы, и Дева возвещает о скором выходе супругов. Дева снова появляется на третий день, когда всех гостей взвешивают на весах. Розенкрейц, на которого, произнеся таинственное: «Это он!», указал один из пажей, дарит ей розы со своей шляпы. На пиру пажи вручают гостям золотое руно и летающего льва - дар супруга. Оставшуюся часть дня гости любуются чудесами замка, среди которых - львиный фонтан в саду, часы, имитирующие движение небесных сфер, огромный глобус с изображениями всех стран света. Ближе к вечеру все та же Дева ведет всех в комнату с простым и строгим убранством, где ничего драгоценного нет, только несколько диковинных маленьких молитвенников. Там гости видят Королеву и преклоняют колена, чтобы «соборно вознести молитву о Бракосочетании сием, прося, чтобы свершилось оно во славу Божию и к их общему благу». На четвертый день главный герой обнаруживает, что лев в фонтане держит камень с надписью «Hermes Princeps» («Гермес - глава»), затем он присутствует на театральном представлении, сюжет которого - королевская свадьба. Этот день, так весело начавшийся, завершается мрачно: гости видят, как привозят шесть гробов, в которых лежат шесть обезглавленных тел. Однако на следующий день мертвецы воскресают. На пятый день Розенкрейц находит в подземельях замка таинственную могилу, а шестой посвящает алхимическим опытам: он стремится создать Алхимическую птицу. В последний день гости отплывают на 12 кораблях под знаменами, изображающими знаки зодиака. Прощаясь, Дева сообщает им, что все они посвящены в Рыцари золотого камня. 

 

Иллюстрация из «Сна Полифила» (см. главу «Сон Полифила»), в общем замысле и много численных деталях которого наблюдаются поразительные аналогии с «Химической свадьбой Христиана Розенкрейца». Учитывая успех и популярность этого произведения во всей Европе, весьма вероятно, что Андреэ знал его и руководствовался им. 

 

«Явление Креста императору Константину». Гобелен. 1633 г. Предание гласит, что рядом с крестом появилась надпись: «In hoc signo vinces» (Сим победишь»). В начале «Химической свадьбы» крест и эта же надпись на конверте, переданном ему Славой, убеждают Розенкрейца в святости послания и в том, что Небеса благословили ту свадьбу, на которую он приглашен: «Если ты рождён для этого, / Богом предназначен для радости, / достигни горы, / которую три храма венчают». 

Краткий пересказ неизбежно обедняет содержание произведения, насыщенного символами и аллегориями, но, как нам представляется, всё равно можно понять, что алхимический язык - его основная отличительная черта. 

Сомневаясь, что Розенкрейц был исторической личностью, исследователи эзотерических знаний достаточно единодушны во мнении, что «Химическая свадьба» не только содержит автобиографические элементы и повествует о духовном пути самого Андреэ, но и является «учебником по практическому аскетизму» - для тех, естественно, кто в состоянии понять «то, что может письменная речь сообщить о посвящении» (Дж. Артос. «Введение к первому итальянскому переводу». Рим, 1975). Впрочем, в зрелые годы Андреэ осуждал «розенкрейцерскую комедию» и разделял презрительное отношение к ней Томмазо Кампанеллы, выраженное в книге «Город Солнца». Своё раннее произведение он называл ludibrium (игра), и это обстоятельство подкрепляет гипотезу, что розенкрейцеры были всего лишь его юношеским увлечением. 

 

Очевидно, «химическая свадьба» - это соединение серы и ртути, которые соответствуют парам Солнце-Луна, мужчина-женщина, постоянное-летучее. Столкновение - встреча противоположностей - должно привести к их союзу, ибо каждый элемент содержит в зародыше свою противоположность (поэтому на щитах у Солнца и Луны на этой миниатюре изображены символы друг друга). 

Однако религиозная позиция, занятая Андреэ в последние годы жизни, и его пасторская деятельность (он умер настоятелем Альдебергского аббатства) дают возможность историкам увязать «Химическую свадьбу», а также «Славу Братства» и «Признание Братства» с ожиданиями, сопровождавшими реальную свадьбу Елизаветы, дочери Якова I Стюарта, короля Англии, и Фридриха V, курфюрста Пфальцского. 

 

Ещё одно изображение «химической свадьбы»: на двух фонтанах-близнецах, в одном из которых сернистая вода (красный), а в другом - ртутная (белый), стоит Рыцарь, воплощающий принцип объединения (на его щите написано: «Из двух вод сделайте одну»). Меч в его руке - символ тайного Огня, благодаря которому может свершиться Дело. 

...и свадьба королевская 

В 1613 г. в Лондоне был торжественно заключен брак между Елизаветой, дочерьюЯкова I Стюарта, и Фридрихом V, курфюрстом Пфальца на Рейне, главой протестантов Германии. Предполагалось, что этот союз, названный «союзом Рейна и Темзы», обеспечит подданным обеих стран безопасность на фоне эпохального столкновения католических и протестантских сил в Европе. 

Путешествие молодоженов ко двору в Гейдельберге было сплошной чередой празднеств. В Оппенгейме, на первой остановке, была возведена триумфальная арка, основным декоративным элементом которой стали розы (невеста происходила из рода Иорков и Ланкастеров, в гербах которых есть розы). В Гейдельберге на одной из повозок, приготовленных для торжественной встречи монархов, Фридрих V был изображен Ясоном - явная ссылка на Орден Золотого Руна, в который он входил. 

Елизавета и Фридрих прожили шесть лет словно в сказке, занимаясь в основном украшением своего замка: механические фонтаны, «говорящие» статуи, искусственные поющие гроты. Такое представление о парковой архитектуре было распространено на рубеже Возрождения и барокко, но даже эти новейшие взгляды активно подпитывались античной традицией. Во многом они были основаны на трактате римлянина Витрувия, который рекомендовал архитектору культивировать искусства и науки, основанные на числе и пропорции, использовать перспективу, музыку и механику. 

Жизнь молодых супругов резко изменилась, когда жители Богемии, восставшие против Фердинанда Габсбурга из-за репрессий против Богемской церкви, предложили Фридриху корону Богемии (26 августа 1619 г.). Вместе со старшим сыном супруги переехали в Прагу, где были провозглашены королем и королевой. 

Ещё за несколько лет до этого город был центром притяжения для учёных, астрологов, магов и алхимиков со всех стран, ибо Рудольф II(1562-1612), который перенёс столицу из Вены в Прагу, разделял их интересы. Здесь побывали Джон Ди (см. главу «Джон Ди»), Джордано Бруно и Иоганн Кеплер. Монарх создал в чешской столице атмосферу веротерпимости, позволил евреям заниматься «Каббалой», а Богемской церкви - отправлять свои культы. Взойдя на трон, Фердинанд Габсбург, нетерпимый католик с иезуитским воспитанием, радикально изменил культурный климат города, и Прага оказалась под колпаком репрессий. 

 

Беседа Кеплера с Рудольфом II. Гравюра того времени. 

В конце 1620 г. вооруженное столкновение между новым монархом Богемии и габсбургским колоссом вылилось в битву при Белой Горе, недалеко от Праги, в котором силы Фридриха были разбиты (8 ноября). Англия не только не предоставила ему никакой помощи, но, кажется, через дипломатические каналы, даже отреклась от этого предприятия. Фридрих и Елизавета бежали из Праги, а в это время уже началасьТридцатилетняя война (см. главу «Религиозные войны») и испанские войска наводнили немецкую землю. Фридрих и Елизавета укрылись в Гааге, где основали очень скромный двор в изгнании. 

 

Ян Гус (ок. 1369-1415) был сожжен на костре как еретик, так как отказался отречься от своих взглядов (в частности, он порицал обмирщение Церкви) на Церковном соборе в Констанце. Его последователи, которых можно разделить на умеренных (утраквистов) и радикалов (табориты), положили начало образованию в Чехии Утраквистской, или Каликстинской, церкви и секты Богемских (Чешских) Братьев. 

«Миф об основании» 

Излагая своё мнение об исторических корнях розенкрейцеров, известный учёныйЭлемир Золла обращается к Джону Ди (см. главу «Джон Ди»), к его показательному суждению об образе Просперо из драмы Шекспира «Буря», т. е. доброго волшебника, который использует свою власть не для того, чтобы отомстить врагам, а чтобы заставить их исправиться. 

 

«Елизавета I». Неизвестный художник (Национальная портретная галерея. Лондон). На крахмальном воротнике в качестве украшения приколоты розы. 

Ди, вместе с придворными поэтами, внёс свой вклад в мифологизацию королевы Елизаветы I, представляя её за пределами страны как Деву Астрею чистой религии. (В греческой мифологии богиня Астрея, дочь Зевса и Фемиды, олицетворяла доброту и справедливость, царившие в «золотой век». Она спустилась с Олимпа на землю, чтобы помочь смертным развить эти качества, но их поведение вызвало у неё отвращение. Увидев, что смертные пренебрегают принесёнными ею дарами и попирают их, богиня вернулась на небо и с тех пор сияет в созвездии Девы.) 

В 1603 г. великая королева умерла, и тогда, как считает Золла, розенкрейцеры вышли на сцену. 

Их миф об основании, т. е. о находке нетронутой гробницы, содержащей тайны познания и власти, о чем говорится как в «Славе Братства» («Fama Fraternitatis») (см. главу «Трактаты "Слава Братства" и "Признание Братства"»), так и в «Химической свадьбе Христиана Розенкрейца» (см. главу «Химическая свадьба»), по мнению Золла, имеет византийские корни. «Братство» пришло в действие, чтобы осуществить «план Новой Атлантиды» Френсиса Бэкона (см. главу «Новая Атлантида»), поместившего мастерскую прикладных наук в центр Идеального государства, управляемого императором-философом. 

 

Считая образцом такого императора Фридриха Гессенского, они устроили ему свадьбу с английской принцессой, а затем организовали избрание его на трон Священной Римской империи». 

На этот брак возлагали большие политические надежды, особенно если учесть, что годом раньше, в 1612 г., безвременно скончался брат Елизаветы Генрих, покровитель искусств и наук, который, доведись ему стать королем Генрихом IX, мог встать во главе протестантских сил в борьбе с одиозной католической империей, управляемой папством и Габсбургами. 

Видимо, розенкрейцеры, в соответствии с планом, составленным, возможно, при посредничестве того же Ди, который долго жил в Богемии и был знаком с наиболее влиятельными лицами, воспользовались восстанием и, поскольку власть в государстве формально оставалась выборной, предложили Фридриху корону Богемии с расчетом, что в будущем он возьмет на себя руководство империей (вспомним, что на гербе курфюрста (князя-избирателя) Пфальцского был геральдический лев.) По мнению Йейтс, Христиан фон Анхальт, советник Гейдельбергского двора, каббалист и алхимик, был если не главным автором этого плана, то уж точно его проводником на континенте. 

Как видим, эта историческая реконструкция сделана с учётом того, что организация, остававшаяся в силу необходимости тайной в течение многих лет, решила опробовать свои силы в общественной деятельности и, прежде всего, оказать влияние на элиту, не подозревающую ни о ней, ни о её планах. Это вполне объясняет внезапное появление манифестов Братства Розы и Креста.

Взгляд на Италию 

Как представляется, значительную роль в появлении розенкрейцеров на исторической сцене сыграл ряд обстоятельств, происшедших в Италии, точнее в Венеции. 

Венеция в конце XVI - начале XVII в. была главным оплотом оппозиции папству, имевшей в лице Паоло Сарпи (1552-1623) своего храброго паладина. 

 

«Паоло Сарпи». Неизвестный художник XVI в. (Библиотека св. Марка). 

Член Ордена сервитов, он занимался, помимо философии и теологии, математикой и другими науками, одновременно поднимаясь по иерархической лестнице своего ордена (в 1585 г. он был избран генеральным прокуратором в Болонье). Переехав в Рим, он познакомился с наиболее влиятельными людьми, такими как иезуит Роберто Беллармино (самый образованный и подготовленный оппонент реформаторов), и прожил там до 1589 г., чувствуя, как постепенно в нем нарастает отвращение к городу, где процветают только «слуги удовольствий и барыша». 

В Венеции он продолжил занятия наукой, познакомился с Галилеем и Джордано Бруно, углубил связи, завязавшиеся в 1575 г. со сторонниками кальвинизма из окружения французского посла Арно дю Феррье. 

Этим Сарпи навлек на себя второй донос, направленный в Трибунал инквизиции (первый сделал один из братьев его ордена в 1573 г.); он вновь был оправдан, но в Риме за ним так и тянулся шлейф подозрений. 

В 1605 г. двадцатилетний конфликт по вопросам юрисдикции между Римом и Венецианской республикой вылился в открытое столкновение на почве привилегий и церковного иммунитета. 

Сарпи, будучи теологом и специалистом по каноническому праву, воспользовался этим обстоятельством, чтобы разработать комплекс юридических мер по обновлению Церкви, обличить злоупотребления и необоснованные претензии церкви, а также вынести на обсуждение основные принципы доктрины, на основе которых католическая Контрреформация утверждала власть папы над реформатскими инстанциями. 

Сарпи был отлучен от Церкви, но «партия курии» не оставила его в покое и в 1607 г. даже устроила покушение на его жизнь. 

Легкость, с которой можно было оказаться под следствием, и жестокие экзекуции сделали работу многих учёных тяжелой, если не сказать - невозможной. 

В последующие годы Паоло Сарпи укреплял связи с учёными и политиками-реформатами (французскими сторонниками галликанства и гугенотами, англиканцами, немецкими кальвинистами) с целью «заложить основы союза Венеции с антииспанскими силами, с теми протестантами, которые, как представляется, стали пятой колонной в Венецианском заливе и не откажутся обсудить возможность Реформации. По мнению Сарпи, только всеобщая война была способна уничтожить испано-католическое владычество и открыть дорогу новому миру, а также религиозному обновлению, которое нельзя рассматривать в отрыве от конкретных отношений с реформатским миром» (Р. Чезарини, Л. Де Федеричисю. «Материал и воображение». Турин, 1980). 

После драматичного «противостояния» с Римом венецианский монах занялся изучением истории и официальной доктрины католичества, чтобы развенчать аргументы «всемирности», как он называл претензии папства на мировое господство. 

Результатом этой работы стала «История Тридентского собора», рукопись которой (и это самое интересное в данном контексте) была привезена в Лондон в 1618 г. и опубликована годом позже, благодаря Марк'Антонио Де Доминису, бывшему епископу Спалато, с большой помпезностью обратившемуся в англиканство. Эта история вряд ли покажется незначительной, если принять во внимание длинный подзаголовок, дописанный Де Доминисом своей рукой: «История Тридентского собора, в которой раскрываются все уловки Римского двора, направленные на то, чтобы помешать правде освободиться от догм и обсудить реформу папства», с посвящением Якову I. 

Произведение было напечатано под именем Пьетро Соаве Полано - талантливая анаграмма от имени Паоло Сарпи Венето и в Италии сразу же попало в «Индекс запрещённых книг». Этот институт, возникший с целью борьбы с ересью и защиты католической доктрины, был образован на одном из заседаний Тридентского собора (18 января 1562 г.), но стал действовать

только в 1571 г. Сарпи был не единственным, кто критиковал решения Собора; многие сочли недостаточными завуалированные намеки на злоупотребления папской администрации и упрекали отцов - участников Собора за то, что они не допустили на него светских лиц и не начали диалога с протестантами. 

 

Тициан. «Тридентский собор» (1545-1563) (Лувр, Париж). Посвятив Историю Паоло Сарпи Якову I, Де Доминис надеялся склонить монарха на сторону антигабсбургского дела, а также заручиться поддержкой Англии в борьбе с претензиями Рима на «всемирность». 

Завершая рассказ о Паоло Сарпи, следует сказать, что, когда вспыхнула Тридцатилетняя война, воинственный монах, после оккупации испанцами Вальтеллины в 1620 г. (эта дата совпадает с капитуляцией Фридриха V в Богемии), удалился от мира и в 1623 г. умер в одиночестве, приняв евхаристию (причастие), но отказавшись от католических таинств исповеди и соборования. 

 

Джузеппе Арчимбольди (1521-1593). «Библиотекарь». Живописец, уехавший в 1562 г. из Италии в Прагу, передал обстановку тревоги, которую вызывал сам вид книг в период Контрреформации - из-за жесткой цензуры Церкви, просматривавшей каждое новое произведение, особенно в области философии и науки. Поэтому многие итальянские писатели публиковали свои книги за рубежом, как и Траяно Боккалини, в частности в Венецианской республике. 

Обрисованная нами в общих чертах картина подтверждает гипотезу, что не случайно в первом издании «Славы Братства» (см. главу «Трактаты "Слава Братства" и "Признание Братства"») вместе с манифестом был напечатан перевод па немецкий язык одного итальянского сочинения, представленного как призыв к «Всеобъемлющей и Всеобщей Реформации всего этого пространного Мира». Речь идет об одной главе из трактата «Известия с Парнаса» Траяно Боккалини (1566-1613), опубликованного между 1612 и 1613 г. в Венеции, куда писатель переселился из родного папского государства, во-первых, из-за ненависти к религиозно-политическому союзу Церкви с Испанией, а во-вторых, из-за дружбы с Сарпи. 

Негативное отношение к Испании ясно проявилось и в другой его работе, «Пробный камень политики», где выражено бурное возмущение унизительным испанским владычеством. В 1613 г. он скоропостижно скончался, и ходили слухи, что писатель был отравлен испанскими

наймитами. 

Написанные в аллегорической форме, «Известия» повествуют о том, как Аполлон, имеющий двор на Парнасе, собирает от древних и современных персонажей жалобы на плачевную участь, постигшую в настоящее время всё человечество. Здесь, между прочим, рассматривается вопрос о Реформации; Томас Мор спрашивает, будет ли положен конец распространению ересей, и Аполлон отвечает, что для этого должно быть разрушено могущество Габсбургов, которые своей тиранией довели людей до протестантского мятежа. 

Растроганный людскими несчастьями, Аполлон, решает провести общую реформу Вселенной. Однако семь мудрецов Древней Греции, с которыми он советуется, не в состоянии ему помочь: их предложения невыполнимы. 

 

В этом Боккалини весьма далек от оптимизма, выраженного в «Славе», но «диагноз» зла, который мудрец Солон сводит к отсутствию любви, делает оба текста очень близкими друг другу, по крайней мере, по нравственному напряжению, пронизывающему их. 

 

Титульный лист философского труда Джордано Бруно «О причине, начале и едином», опубликованного в Венеции в 1584 г. Его сочинения проникнуты «героическим пылом» - так сам он определял то состояние духа, которое толкает человеческое существо на поиски знания и одновременно касается самых возвышенных лирических струн души. 

Такое же нравственное напряжение давало импульс и творчеству Джордано Бруно (1548-1600). В 24 года он стал священником, но продолжал изучать теологию и философию, древнюю и современную. Попытка примирить ортодоксальное христианство с неоплатонизмом стоила ему обвинения в ереси, и он вынужден был скитаться по Европе, зарабатывая преподаванием. Странствуя, он «провозглашал грядущее великое обновление» и, по его собственному признанию, «организовал в Германии секту «джорданистов», имевшую большое влияние среди лютеран». Вернувшись в Италию, Бруно короткое время прожил в Венеции, где познакомился с Галилео Галилеем и Паоло Сарпи. В 1592 г. он был арестован - именно в Венеции! - по доносу частного лица в Святую палату (инквизицию). В венецианской тюрьме он пробыл около года, затем, под давлением курии, его отправили в Рим. В течение семи лет он мужественно отказывался отречься от своих религиозных и философских взглядов и 16 февраля 1600 г. встретил с высоким достоинством смерть на костре. 

«Еретик» Джордано Бруно оказал большое влияние на своих современников. По мнению историка Ф.А. Йейтс, «возможно, идеи Бруно оказали косвенное воздействие на формирование концепции той реформы, к которой призывали розенкрейцерские манифесты».

Доказательством этому служит напечатанный в одном томе с «Откровением Братства» отрывок из «Известий» Боккалини, который, несомненно, тоже испытал на себе влияние Бруно. 

 

Джордано Бруно, приговоренный Святой палатой к сожжению на костре в 1600 г. Только недавно Церковь официально принесла извинения за его трагическую смерть. 

Роберт Фладд и Михаэль Майер 

В годы, когда Фридрих V и Елизавета под восторженное одобрение подданных правили Пфаль-цем и Гейдельбергским двором, Жан Теодор де Бри опубликовал в Оппенгейме «Историю макрокосма и микрокосма» Роберта Фладда и «Убегающую Аталанту» Михаэля Майера. 

И Фладд, и Майер отрицали свою принадлежность к Братству, однако с одобрением отзывались о «Славе» и «Признании», а их собственные философские взгляды вполне соответствовали идеям, выраженным в манифестах. Благодаря их творчеству, идеи розенкрейцеров обретают «солидность», т. е. «черты идейного движения, имеющего серьёзную литературную базу» (Ф. Йейтс). 

 

«Лестница» человеческих способностей из «Истории макрокосма и микрокосма» Фладда. 

Роберт Фладд (1574-1637), английский врач, в медицине - последователь Парацельса, с 1609 г. являлся членом Королевского колледжа врачей в Лондоне. Он дружил с Уильямом Гарвеем (Харви), с именем которого связано открытие кровообращения. 

Убежденный англиканец, Фладд изложил в своем произведении основную суть герметико-каббалистической традиции Возрождения и представил «самое детальное описание вселенной из двух миров, которое когда-либо было сделано» (А.Ж. Дебю, «Солнце в Возрождении». Брюссель; Париж, 1965). Научные позиции Фладда были достаточно спорны (особенно если учесть, что гелиоцентрическая теория Коперника была сформулирована более 70 лет назад), зато его призыв к веротерпимости и вера в возможность человека познавать природу и властвовать над ней встретили полное одобрение среди ученых нового типа. 

 

Титульный лист одного из первых изданий произведения Роберта Фладда «Summus bonum» («Высшее благо»). Заметим, что здесь присутствуют оба розенкрейцерских символа: шипы розы образуют со стеблем крест. 

Существует предположение, что Фладд имел некое отношение к «религиозно-политическому плану» розенкрейцеров; оно подкрепляется, даже без учёта его философии, тем, что его произведение было опубликовано в Пфальце, а первый том был посвящен Якову I, королю Англии - «самому мудрому и могущественному государю в мире». 

Разумеется, король мог вообще не узнать об этом - мало ли что печатается во владениях его зятя, - но нам представляется, что это посвящение было сделано вовсе не для того, чтобы добиться монаршьей благосклонности. Поскольку произведение пользовалось популярностью и получило большой резонанс, логично предположить, что оно имело целью создать в Европе впечатление, что новое течение, зародившееся в Пфальце, пользуется поддержкой английской короны. 

Встав на защиту розенкрейцеров («Апологетический трактат в защиту чистоты Общества Розы и Креста»), Фладд приписал Братьям задачу «возвестить приход льва [символ Фридриха V], наследника всеобщего царства». Защищая Братство, Фладд, как и большинство учёных того времени (включая Михаэля Майера), одобряющих идеи розенкрейцеров, особо подчёркивал, что он не входит в это движение и выражает лишь свое личное мнение. Тем не менее многие исследователи утверждают противоположное, в том числе и Дж. Гянджи («Эзотерические тайны»): «Наибольшее распространение Орден получил в Англии, прежде всего благодаря усилиям медика Роберта Фладда. Пройдя посвящение в Германии, он основал в Лондоне группы, которые быстро разрослись; по всей вероятности, он был первым Великим Мастером британской ветви Братства Розы и Креста». 

Михаэль Майер (1566-1622), лютеранин по вероисповеданию, тоже разделял взгляды Парацельса на медицину. Его влиятельное положение при пражском дворе Рудольфа II (см. с. 53), чьим личным врачом он был, а также документально подтвержденные связи Майера с Христианом фон Анхальтом (см. главу «Миф об основании») наводят на мысль, что и он, в свою очередь, имел отношение к религиозно-политическому плану розенкрейцеров - веро-ятнее всего, той его части, которая касалась Богемии. 

 

Гравюра из «Убегающей Аталанты» Майера: алхимик, следуя по течению герметической реки к истокам, приходит к вратам Сада роз философа, но открыть их он сможет, только достигнув соответствующих знаний. 

Известно, что в 1612 г. он посетил Англию и встречался с английскими коллегами. После смерти Рудольфа II Майер стал лейб-медиком Морица, ландграфа графства Гессен, где и были опубликованы манифесты розенкрейцеров. 

 

Немецкий врач Михаэль Майер, защитник интеллектуальной честности розенкрейцеров. Портрет 1611 г. 

Майер был убежденным приверженцем духовной алхимии. Он считал, что обретение знания через единение с Природой позволит избежать разногласий между религиозными направлениями. Свои взгляды он выразил во многих произведениях; в некоторых из них аллегорические образы (в «Убегающей Аталанте» есть даже ноты) играют главную роль. Арнольд пишет («История розенкрейцеров»): «[Майер] ведет происхождение из армии алхимиков-герметиков (он публикует в 1614 г. трактат «Arcana arcanissima» («Тайная тайных»), в котором, естественно, абсолютно ничего не сообщает о розенкрейцерах) и принимает участие в дебатах только после 1615 г. Манера, в которой [Майер] говорит о Братстве, наводит на мысль, скорее, о «вольном стрелке», от хорошо информированных людей узнавшем малоизвестные детали. Он использует диспут как предлог изложить доктрину, пропитанную высокой алхимией и мифологией посвящения». Несмотря на разнообразие его произведений, вряд ли можно счесть простым совпадением то обстоятельство, что все они были опубликованы между 1614 и 1620 гг., т. е. в годы правления Фридриха и Елизаветы - сначала в Гейдельбсрге, а затем в Праге (см. главу «...и свадьба королевская»).

Германия и Франция: эффект «манифестов» 

Роберт Фладд и Михаэль Майер (см. предыдущую главу) были не единственными учёными, которые, независимо от того, являлись ли они тайными членами Братства или нет, высказали о нём свое мнение после выхода в свет «Славы Братства» («Fama Fraternitatis») и «Признание Братства» («Confessio Fraternitatis») (см. главу «Трактаты "Слава Братства" и "Признание Братства"»). 

В Германии, пока блистала «звезда» Фридриха V, отношение к розенкрейцерам было в целом весьма положительным. В этот относительно короткий промежуток времени вышло немало

книг, причём в некоторых явно просматривается тенденция включить философию розенкрейцеров в нравственно-назидательную традицию Ветхого Завета. 

Таков, к примеру, «Пегас Небесной сферы, или Краткое введение в мудрость древних, называвшуюся ранее египтянами и персами магией, а сейчас справедливо названную пансофией достопочтенным Братством Розы и Креста» (1618). Автор, некий Стеллатус, соглашается с тем, что изучение Природы имеет «теологическое» значение, являясь в нравственном плане высокой формой милосердия (pietas) (добродетелью, благодаря которой мы подчиняемся высшей справедливости и воздаем Богу должное почитание). В другом интересном тексте под названием «Роза в цвету» (1617 и 1618), приписываемом Флорентинусу де Валентиа, напротив, подчёркивается заключенный в «Славе» и «Признании» призыв исправить недостатки науки в области архитектуры, механики, алгебры, музыки, геометрии, навигации, изобразительных искусств и встать на путь прогресса. 

Пройти по пути, намеченным Богом в Великой книге Природы, означает достичь мудрости Адама. 

Аргументы противников Братства в Германии можно свести в основном к нескольким клеветническим обвинениям: заговор, направленный на подрыв существующего порядка; занятия магией; двусмысленная религиозная позиция (кое-кто даже высказывал подозрение, что за этим стоят иезуиты, см. главу «Мистико-эзотерические течения, розенкрейцерство и масонство»). 

 

На рисунке воспроизведена гравюра, появившаяся в 1618 г. в одной из многочисленных публикаций, вызванных в Германии розенкрейцерскими манифестами. Любопытное здание на колесах имеет двери по сторонам, на стене у него - роза и крест. Канат, ведущий к фонарю на куполе, держит рука, возникшая из Имени Божьего. Сам купол снабжен крыльями (в «Cлaве Братства» был девиз: «В тени крыльев твоих, Иегова»). Рисунки в двух верхних углах - явный намек на появление двух новых звезд в созвездии Змееносца и Лебедя, о чём упоминается в «Признании». 

В 1623 г. во Франции, если верить тому, что сообщает Габриель Ноде в одной из работ того же года («Просвещение во Франции на правде истории Братьев Розы и Креста»), в Париже появились листовки, предупреждающие о том, что в город стекаются многочисленные члены Братства. По мнению Ноде, это была обычная провокация с целью посеять страх среди горожан. 

В анонимно опубликованной книге «Страшные договоры между Дьяволом и предполагаемыми Незримыми», как явствует из названия, делалась ставка на страх перед сатанинскими ритуалами и колдовством, настойчиво внушалась мысль о том, что заклятых врагов христианства можно встретить повсюду, учитывая их способность становиться невидимыми и перемещаться в любое место, не говоря уже об их коварном искусстве маскировки и умению приспосабливаться к обычаям приютившей их страны. Иезуиты, подтверждая это, тоже подчеркивали опасность Незримых для государства. 

Французские ученые, возможно, уловили в этой истории черты мистификации, но культурный климат Франции был таков, что у них не было особых причин испытывать симпатию к философии розенкрейцеров. 

В стране широкое распространение получил материалистический подход к науке, идеологами которого были так называемые либертины, или деисты. 

И всё же иезуит Марин Мерсенн (1588-1648) насчитывал, правда несколько преувеличивая, до 50 тысяч Незримых в одном только Париже. Всерьёз убеждённый в опасности, которую представляли эти таинственные злодеи, католик Мерсенн в 1623 г. выступил против герметической и каббалистической традиции Возрождения. При этом он особенно нападал на Роберта Фладда (см. главу «Роберт Фладд и Михаэль Майер») и говорил, что наука не способна постичь сущность реального, которая известна лишь Богу, и что учёным с трудом удаётся с помощью опыта лишь «вскрыть кору явлений» (М. Даль Пра). 

«Случай» с Декартом

Отец Мерсенн (см. предыдущую главу) был другом Рене Декарта, великого философа-рационалиста, известного также под латинизированным именем Картезий (1596-1650). Они вместе воспитывались в иезуитском колледже Ла-Флеш до того как Декарт поступил в университет города Пуатье. Разочаровавшись в тамошнем преподавании, Декарт в 1618 г. решает заняться военной карьерой, но спустя четыре года оставляет её и отправляется в длительное путешествие. Тридцатилетняя война застает его в Голландии, где он вступает в армию принца Морица Оранского (Нассауского). Через год он переезжает в Германию, где герцог Баварский, сражавшийся на противоположном католическом фронте, собирал войска в поход против новоизбранного короля Богемии. Один биограф писал в 1691 г., что именно там молодой Декарт впервые услышал о розенкрейцерах и попытался - впрочем, безуспешно - войти с ними в контакт. После битвы при Белой Горе (см. главу «...и свадьба королевская»), в которой он участвовал, Декарт провёл один год в Богемии. Затем он жил в Моравии, Силезии, Северной Германии и католической части Нидерландов и вернулся в Париж только в 1623 г. 

Здесь его ждал неприятный сюрприз: из-за его длительного пребывания в Германии «стали распространяться слухи, что он примкнул к Братству» (А. Байе. «Жизнь господина Декарта», 1691). 

 

Диаграмма из «Начал философии», иллюстрирующая магнетизм. Это произведение Декарта было посвящено Елизавете Палатинской, старшей дочери Фридриха V и Елизаветы Стюарт. 

Связь Декарта с домом, против которого он поднял оружие, выглядит загадочной ещё и потому, что в посвящении он называет Елизавету Палатинскую «дочерью короля Богемии». Только после Вестфальского мира в 1649 г. реставрация власти в Нижнем Пфальце в лице наследника Фридриха V, брата Елизаветы, была предрешена. Фридрих предложил Декарту вместе с ним уехать на Рейн, но Декарт, по словам Байе, предпочел откликнуться на предложение королевы Швеции Кристины, чтобы защищать дело Елизаветы при дворе могущественной государыни. 

Поскольку отличительным свойством розенкрейцеров считалась их «незримость», т. е. скрытность, молодой многообещающий философ, вопреки своей скромности, «показывался всюду и всем, и прежде всего - друзьям, которым не нужно было других доказательств, что он не является членом Братства розенкрейцеров, или Незримых. Сам Декарт именно их «незримостью» объяснял любопытным тот факт, что в Германии ему не удалось встретить ни одного». 

Анекдот забавный, но, как представляется, его недостаточно, чтобы снять вопрос об отношениях между Декартом и Братством Розы и Креста. Сам философ упоминал, что в 1619 г., будучи в Германии, он па шел основы одной удивительной науки. В своей уничижительной критике традиционного знания он сделал исключение только для математики, из-за ее ясности и наглядности. Когда пришло время построить новое знание, ему показалось, что именно математика может составить его фундамент, если удастся распространить математический метод на все исследования. 

 

«Декарт». Фрагмент портрета (Лyвp, Париж). Система Декарта была дедуктивной наукой, опирающейся исключительно на эксперимент и выводящей свои заключения на основе совершенно ясных первоначальных принципов - например, что пустоты не существует (одна из надписей на гробнице Розенкрейца: см. текст в рамке, глава «Миф об основании») и что количество движения во Вселенной постоянно. 

Научная деятельность Декарта в 1619-1629 гг. документально отразилась в двух работах: «Правила для руководства ума» и «Мир, или Трактат о Свете», опубликованных только после его смерти. Первая работа осталась незавершённой, а печать второй приостановил сам Декарт, получив известие об отречении Галилео Галилея (1633). Рационализм и механицизм Декарта, конечно же, не укладываются в магическую и анимистическую традицию, лежавшую в основе розенкрейцерских взглядов на мир. Но весьма вероятно, что Декарт, неудовлетворенный схоластическим характером тогдашнего преподавания, был готов разделить призыв розенкрейцеров к глобальному обновлению науки.

«Новая Атлантида» 

В Англии розенкрейцерские манифесты внешне прошли незамеченными, да и позже, в отличие от Франции, там не случалось паникерских кампаний против Братства (см. главу «Германия и Франция: эффект манифестов»). 

Те, кто был особо приближен к Якову I, вероятно, знали, насколько необоснованны надежды на то, что он поспешит на помощь зятю, ставшему королем Богемии. Среди таких людей был и Френсис Бэкон (1561-1626), который лично присутствовал при бракосочетании Елизаветы с курфюрстом Пфальцским. Помимо занятий философией Бэкон стремился к карьере политика;

будучи членом парламента, он был назначен в 1607 г. Генеральным консультантом Короны. В 1617 г. Бэкон стал хранителем печати, а на следующий год - канцлером и бароном Веруламским. В 1621 г., однако, его обвинили во взяточничестве и на короткое время заключили в тюрьму. После этого он был снят со всех должностей, изгнан из парламента и через пять лет скончался. 

Учение Бэкона, как и Декарта, казалось бы, должно далеко отстоять от «пансофии» розенкрейцеров. По его мнению, традиция Ренессанса, питаемая герметическими и каббалистическими допущениями, алхимией и астрологией, являлась препятствием на пути обновления философии. Он делал ставку на «счастливую встречу ума человека и природы вещей», встречу не случайную, вроде тех, которые привели к великим открытиям, таким как печать, артиллерия или компас, но встречу, которой ищут: если бы человек позволил природе руководить собой в размышлениях, то впоследствии он смог бы управлять ею в действии. 

Обновление знания в этом направлении Бэкон считал необходимым и по нравственно-религиозным причинам, ибо, по его мнению, «человек рожден, чтобы служить человечеству», и любой, кто поставит перед собой цель - систематизировать процесс разгадки тайн природы, станет «истинным благодетелем рода людского, распространителем господства человека над Вселенной, вестником свободы, избавителем от необходимости». 

Результатом этих рассуждений стала в 1620 г. публикация «Instauratio magna» («Великое восстановление наук»). Как легко заметить, мысль о том, что наука дает власть и эта власть должна быть употреблена на благо человечества, сближает Бэкона с розенкрейцерами, даже если он и настаивает на том, что «возвышенное и благородное братство между людьми науки и света должно не окутываться покровом тайны, а явить себя и действовать открыто перед лицом всего мира». 

Некоторые исследователи не исключают, что эта формулировка была сделана из осторожности, так как Яков I, в отличие от своей предшественницы Елизаветы I, питал отвращение к оккультизму в любой его форме. 

 

Френсис Бэкон. Гравюра середины XVII в. То обстоятельство, что философ в Новой Атлантиде обнаруживает знание розенкрейцерских манифестов к намекает на их символику, естественно, не дает права делать выводы, что он был членом какого-то тайного общества, а именно, как утверждали, масонского. Скорее его произведение, как и сами манифесты, иллюстрирует тот исторический и культурный климат, в котором окончательно оформилась «научная революция». 

Книгой, заставляющей многих учёных думать, что Бэкон был отнюдь не чужд делу розенкрейцеров, стала «Новая Атлантида», труд, опубликованный через год после смерти философа. В этой утопии повествуется о воображаемом острове Бенсалем, населенном христианским народом, удалившимся от мира. Руководит им община ученых, располагающихся в Доме Соломона, или Коллегии дела шести дней. Раз в 12 лет Коллегия отправляет своих членов, так называемых торговцев света, в разные страны; там, переняв их обычаи, чтобы не привлекать к себе внимания, они узнают обо всех новых открытиях. Случайно на остров попадают моряки, угодившие в шторм; им вручают пергамент, скрепленный печатью с изображением опущенных крыльев херувима и креста. («Слава Братства» заканчивалась девизом: «В тени крыльев твоих, Иегова».) Среди чужестранцев, потерпевших кораблекрушение, оказались больные; на следующий день их исцелили, но от платы отказались (Братья, как, говорилось в «Славе», должны «безвозмездно заниматься врачеванием»). Хотя нигде нет слов «Роза и Крест», эти и другие детали кажутся неслучайными. Не считал их таковыми и Джон Хейдон, который в 1662 г. в своём «Священном руководстве» охарактеризовал их как розенкрейцерские. 

«Лабиринт мира» 

Насущная потребность радикального обновления знания и культуры не могла обойти стороной педагогику. Ключевой фигурой в этой области являлся Ян Амос Коменский(1592-1670). Он родился в Моравии и учился в Гейдельберге в то время, когда Фридрих V был курфюрстом Пфальца. 

Лютеранский священник и член общества «Богемские братья» (см. главу «...и свадьба королевская»), Коменский, воодушевленный духом Ренессанса, проявлял большой интерес к научным открытиям. Он стремился связать концепцию человека как микрокосма с верой в распространение Милосердия и горячо поддерживал идею преподавания, основанную на опыте, полагая, что единственно опыт способен подстегнуть инициативу человека и устранить бесплодные доктринерские противоречия. 

 

Иоганн Валентин Андреэ, автор «Химической свадьбы» и «Описания Константинопольской республики». Оказал большое влияние на Коменского. 

На Коменского оказал большое влияние Иоганн Валентин Андреэ, который, назвав «игрой» «Химическую свадьбу», опубликованную в 1616 г., спустя три года, закончил труд «Описание Константинопольской республики», утопию (как и «Новая Атлантида» Бэкона, предыдущая глава), которая во многих точках соприкасается с отвергнутой «Химической свадьбой». 

 

«Ян Амос Коменский в кабинете графики в Париже». Гравюра того времени. Многие учёные считают чешского теолога родоначальником современной педагогики. 

В 1623 г. Коменский написал аллегорическое произведение на чешском языке, изданное только в 1631 г., под названием «Лабиринт мира» и «Рай сердца». 

Главный герой, Странник, совершает путешествие по миру в сопровождении Всезнайки и Обмана. 

Странник носит очки, которые показывают реальность в ложном свете, но позволяют увидеть правду, если их перевернуть. 

«Лабиринт мира» в романе - это один большой город, разделенный на шесть секторов шестью улицами, расходящимися от площади, на которой возвышается замок Мудрости. В другом замке, построенном на западе, правит Судьба. 

Странник проходит по всем этим улицам, наблюдает за людьми, занятыми самыми разными делами, проникает в оба замка и, в конце концов, приходит к крайне негативному мнению, что всем управляют обман, низость и бесстыдство. 

Он выбрасывает очки, избавляется от своих спутников и отправляется ухаживать за

умирающими. Отсюда - встреча со смертью, а затем с Богом.

Бросившись на колени перед ослепительным божественным светом, он чувствует, что его поднимает и утешает Христос. 

Произведение заканчивается молитвой, исполненной веры и сострадания людским бедствиям. 

Коменский писал эту работу после того, как на него самого обрушились ужасные несчастья: Богемское и Моравское королевства потерпели поражение (1620), деятельность Богемских Братьев, к которым он принадлежал, была запрещена; его дом сгорел, подожжённый испанцами, оккупировавшими страну (1621). Коменский укрылся в Брандисе, у Карела, графа Жеротинского, остававшегося верным Габсбургам, но во время бегства он потерял жену и ребенка. О бедах, постигших Коменского, П. Арнольд писал: «Перипетии войны и, возможно, какой-нибудь геройский жест стоили ему таких гонений со стороны католиков, что его по праву можно назвать мучеником свободы мысли». 

В «Лабиринте мира» отразились вся горечь разочарования Коменского по поводу утраченных иллюзий и несбывшихся надежд, которые четыре года назад он питал в отношении Фридриха V (Коменский присутствовал при его коронации в Праге), а также в отношении манифестов розенкрейцеров, вызвавших в Богемии неоправданный энтузиазм. Кроме того, в своём произведении «Ворота в мир» («Orbis pictus») он упоминает «мошенников из Ордена Розы и Креста, которые, как говорит Андреэ в своей «Вавилонской башне» («Turns Babel»), хотят лишь нажиться на этом обмане». 

 

Боевое построение во время битвы при Белой Горе (8 ноября 1620 г.), исход которой, принеся победу Габсбургу и поражение Фридриху V, разрушил надежды народов Европы на обновление и стал роковым для научной деятельности Коменского. 

Тридцатилетняя война посеяла всюду смерть и разрушения. Надежда на глобальное обновление мира, которое должно было принести всем богатство и счастье, рухнула. 

«О, род людской, как же ты несчастен, беден и жалок! Таково твоё последнее величие? Таково завершение твоих славных подвигов, таков итог твоих знаний и мудрости, коими ты так гордился?» 

Андреэ пишет в своем произведении «Menippus...» («Менипп...»): «Существуют или нет братья-розенкрейцеры (я думаю, что не существуют), я хочу быть только братом Христа и всех истинных христиан; я хочу сохранить религию Христа, любить христианскую мудрость, принимать только его заповеди и наслаждаться только розами Христа. Я хочу нести крест христиан, защищать их порядок, следовать их культуре. Я хочу жить и умереть христианином». 

Пилигриму Коменскому, как и Андреэ, остается лишь вернуться в «дом сердца своего», где царит только любовь к Христу, и «затворить за собой двери». 

 

Рисунок из дидактического текста Коменского, иллюстрирующий концепцию души, понимаемую в ключе философии Платона. 

Новое разочарование 

По одному из слухов, возникших во Франции после скандала 1623 г., связанного с розенкрейцерами (см. главу «Германия и Франция: эффект манифестов»), говорится, что члены таинственного Братства, убедившись, что Европа не готова принять «свет», который они несут, решили перебраться на Восток (точнее, говорилось об Индии, хотя, конечно, нельзя понимать это буквально). Впрочем, задолго до розенкрейцеров Восток служил убежищем для многих эзотерических мудрецов. Одним из них был Никола Фламель. Как рассказывает Дж. Ганджи: «После его смерти [1418] распространился слух, что алхимик всего лишь удалился от мира, и один путешественник XVII в., некий Поль Люка, в своих записках о путешествии в Малую Азию утверждает, что беседовал с людьми, готовыми засвидетельствовать, что Фламель не умер и живет в Азии». 

Но какова была судьба тех, то остался на Западе и так или иначе был связан с Братством Розы и Креста? 

Фридрих V, умерший от оспы в 1632 г., до самой смерти продолжал бороться на стороне протестантских сил за свои права на Пфальц; его поддерживал король Швеции Густав Адольф, умерший в том же году. 

Вдова Фридриха, Елизавета Стюарт, поддерживала двор в изгнании в Гааге, пользуясь уважением не только протестантов с континента и англичан, не испытывавших симпатии к Римской церкви, но и своего отца Якова I, а после его смерти (1625) - брата Карла I. 

Таким образом, обедневший двор Фридриха У а затем Елизаветы стал мостом между европейскими интеллектуалами, бежавшими от ужасов Тридцатилетней войны, и Англией. 

Среди беглецов следует упомянуть Самюэля Хартлиба, переселившегося в 1628 г. в Англию из польской части Пруссии, где он основал мистическое общество филантропов; шотландца Джона Дари, который исповедовал такие же религиозные, научные и педагогические идеалы, что и Хартлиб; наконец, приехавшего из Чехословакии Коменского (см. главу «Лабиринт мира»). 

Мы подошли к началу гражданской войны, полыхавшей между 1642 и 1648 г. Король Карл I, взошедший на престол в 1625 г., стал очень непопулярен после того, как ввел чрезмерно высокие налоги (которые шли не только на войну с Испанией, но и на содержание уймы придворных). 

Но особенное возмущение народа вызвало закрытие королевским декретом парламента (1629); ото случилось после того, как парламент подал Карлу I «Петицию о правах», в которой значительно ограничивались пpaва монарха. Затем наступили 11 лет тирании (как это называли англичане). Ввязавшись в безумное предприятие в Шотландии под предлогом распространения англиканства, Корона оказалась в изоляции и без денег, так что королю пришлось согласиться даже на два созыва парламента (в первый раз парламент почти сразу прекратил работу, так как хотел получить ряд гарантий, прежде чем поддержать короля). 

Карл I вынужден был принять законы, ограничивающие его власть, но попытался устроить государственный переворот. 

Лондон восстал. Королю пришлось бежать. Так началась гражданская война. 

Учитывая ситуацию, нетрудно понять, почему многие интеллектуалы (в том числе и упоминавшиеся ранее Хартлиб, Дари и Коменский) видели ванглийском парламенте политическую структуру, способную возродить так и не осуществленный план

глобального обновления общества и воплотить его в жизнь. 

Вид на исторический центр Гааги, где изгнанники Фридрих V и Елизавета Стюарт продолжали поддерживать двор. Они служили маяком для протестантского мира даже после того, как пали Богемское и Моравское королевства. 

В этой накалённой обстановке Хартлиб вновь обращается к жанру утопии и публикует в 1641 г. «Описание знаменитого королевства Макария» (по названию счастливого народа в «Утопии», Томаса Мора), где говорится, что парламент «наложит первый камень счастья мира до того, как погибнет». В 1647 г. он представил в парламент «Соображения об удачном проведении реформации Церкви и государства в Англии». 

Коменский, вместе с которым Хартлиб разрабатывал новую методологию преподавания, придерживался похожих взглядов; в «Лабиринте света» он выражал надежду, что в будущем человечество овладеет во всей полноте «Искусством Искусств, Наукой Наук, Мудростью Мудрости, Светом Света». 

Кроме перекличек с «Новой Атлантидой» Бэкона, в этих сочинениях звучат многочисленные розенкрейцерские отголоски; кажется, что после жестокого поражения в Германии их идеи сумели укорениться в культурной почве Англии времен Бэкона. 

 

Вaн Сомеp. «Френсис Бэкон» Хотя он и интересовался проблемами взаимоотношений между мнкрокосмом и макрокосмом, а также метафизическими вопросами, он никогда явно не упомннал розенкрейцеров. И всё же и Фладд, и Хартлиб неоднократно ссылались на его теософские разработки, а «Описание знаменитого королевства Макария» Хартлиба многим обязано «Новой Атлантиде» Бэкона (см. главу «Новая Атлантида»). 

С началом гражданской войны утопические идеи вновь терпят крах в жестоком столкновении с мракобесием и людскими невзгодами, которые в военное время лишь обостряются. 

Ж. Кок. «Казнь Карла I» (1649). Это событие вызвало ужас и глубокое отвращение по всей Европе и послужило поводом бегства из страны его сестры Елизаветы в местечко Айя. Тем не менее английский парламент продолжал выплачивать пожизненную ренту её брату. 

Поэтому в 1642 г. Коменский уехал из Англии в Швецию, а Дари нашёл прибежище в Гааге. Хартлиб целиком ушёл в мистицизм. 

Истоки Лондонского королевского общества 

После гражданской войны и пуританской (буржуазной) революции (1642-1648) Кромвель провозгласил в Англии республику. Она просуществовала недолго, но в этот короткий период (1653-1658) не было недостатка во внутренних и внешних конфликтах (например, война с Голландией). Впрочем, несмотря на неблагоприятную обстановку, научная жизнь в Англии не прекращалась. 

Мы знаем о собраниях в 1645 г. в Лондоне, где обсуждались возможные пути развития натуральной и экспериментальной философии, а также о систематических дискуссиях в Колледже Вэдхем в Оксфорде (1648-1649). О лондонских дебатах упоминает выдающийся математик Джон Валлис (1616-1703), известный тем, что ввёл символ для обозначения бесконечности. 

 

Математик Джон Валлис В XVII в. быть учёным было опасно, и не только из-за судов инквизиции: некоторые писатели, например Эшмол, жаловались, что пуритане нападают на монастыри и жгут книги, в которых есть красные буквы или математические формулы, считая их наущением дьявола. 

Ирландец Роберт Бойль (1627-1691), которого считают основоположником современной химии, в одном из своих писем 1647 г. упоминает о существовании «Незримой, или (как они сами себя называют) Философской, коллегии» и, несмотря на свой юный возраст и неопытность, удостаивает его внимания. О членах его он говорил, что эти люди стремятся «устыдить себялюбие действенным и глубоким милосердием, которое достигает каждого существа, ещё способного именоваться человеком, и не удовлетворится, прежде чем не облагодетельствует весь мир. Поистине, они настолько тревожатся из-за недостатка добрых начинаний, что готовы принять на себя заботу обо всем роде человеческом». Таинственность и любовь к человечеству, естественно, наводят на мысль о Братстве розенкрейцеров, несмотря на то что некоторые отождествляют эти «коллегии» с первыми масонскими ложами, куда, возможно, проникли розенкрейцеры. Такой точки зрения придерживается Дж. Ганджи, который пишет: «Адепты Розы и Креста вливались в масонские Мастерские и, получив статус допущенных, использовали символику Деятельного масонства,

чтобы пропагандировать собственное учение. По уровню квалификации они относились к "символическим масонам", а их труд состоял в возведении невидимого и нематериального Храма человечества». Впрочем, не все разделяют такое мнение, поэтому далее мы ещё вернёмся к этому вопросу (см. главу «Розенкрейцерство и масонство»). 

 

Роберт Бойль В молодости он много путешествовал по Европе, и на него большое впечатление произвел уровень обмена идеями между учёными и философами, прежде всего Италии и Франции. Возвратившись в Англию, он стал одним из первых членов Королевского общества, первоочередной задачей которого было налаживание таких же связей между Англией и Европой. 

Ещё один англичанин того времени, Джон Уилкинс, когда пишет о механике, упоминает, между прочим, лампу для использования под землей, «внутреннем свете», которую нашли в гробнице Розенкрейца (см. главу «Миф об основании»). Уилкинс и не скрывает, что по части механики многое почерпнул у Роберта Фладда (см. главу «Роберт Фладд и Михаэль Майер»), а по математической части - у Джона Ди (см. главу «Джон Ди»). 

Следует также сказать, что в 1652 г. Томас Воган, пользовавшийся покровительством Роберта Мори (генерал шотландской армии; он играл значительную роль в Лондонском королевском обществе и председательствовал на официальных заседаниях), oпубликовал перевод на английский язык розенкрейцерских манифестов почти через 40 лет после их первого появления в Германии. 

Упомянутые здесь учёные входили в группу, которая в 1660 г. оформилась в частную научную

организацию «Королевское общество за прогресс в знании», а его центр переместился из Оксфорда в столицу, в Грешем-колледж. Основная деятельность Общества заключалась в том, чтобы налаживать контакты с учёными Европы. Эта «переписка» впоследствии была издана в сборниках «Философских записок» (первый номер вышел в марте 1665 г.). Кроме этого, Общество, несмотря на материальные затруднения, занималось публикацией научных трактатов и книг, отражающих передовую научную мысль того времени - например, оно опубликовало «Математические начала натуральной философии» Ньютона, в которых ученый изложил свою теорию всемирного тяготения. 

Король Карл II Стюарт поддерживал эту престижную академию и одобрял ее деятельность. 

Однако среди её членов были и те, кто входил в парламентскую партию или разделял утопические взгляды революционного периода. Чтобы не напоминать лишний раз монарху об этом периоде, академия, руководствуясь прежде всего интересами науки, решила на первое время исключить из научных сборников такие «рискованные» темы, как религия, обновление общества и реформа образования. 

 

Гравюра к «Истории Королевского общества» Т. Спрата, выпущенная в Лондоне в 1661 г. Ангел с трубой, напоминающий изображение Славы, венчает короной Карла II. Слева -изображение лорда Брункера, первого президента Общества, справа - Бэкона, «основателя искусств». 

С учётом этого вполне объяснимо, что Общество хотело дистанцироваться от таких персонажей, как Джон Вебстер, теолог-пуританин, который с восторгом отзывался о розенкрейцерских манифестах, а говоря о Парцельсе, Ди и Фладде, называл их единомышленникамиБэкона и настаивал на том, что их идеи нужно преподавать в школах. 

В ответ интеллектуальные круги противоположного направления развернули клеветническую кампанию. В частности, была сделана попытка очернить Ди; кульминацией ее стала посмертная публикация его духовного дневника (1559), который, по мнению автора предисловия, являлся доказательством того, что Ди занимался «дьявольской магией». Следует отметить, что в трудные годы гражданской войны в Англии, да и после нее, не только Вебстер, но и другие мыслители возвращались к текстам Парацельса, Ди и Фладда, пытаясь совместить «счастливый период Духа», предрекаемый этими учёными, с трагическими последствиями попытки изменить существующий общественный уклад. При этом решающую роль в динамике событий они отводили Братству розенкрейцеров. Впрочем, по этому поводу П. Арнольд пишет: «На самом деле [Фладд] считает, что ни трое волхвов древности, ни мудрецы сегодняшнего дня, которых называют Братьями Розы и Креста, не в состоянии ни ускорить, ни инициировать наступление миллениума Святого Духа. Только Господь распоряжается временем и славой своей; Братья-розенкрейцеры могут лишь наблюдать знамения, которые он посылает, и на основе их толкования предсказывать события будущего. Однако это "второе зрение", по сути, является достоянием не всего их тайного общества, а лишь отдельных индивидуумов, практикующих специальные психические и мистические упражнения или наделенных особой благодатью. Уподобляя Братьев Розы и Креста мудрецам и магам, Фладд, который имел довольно точное представление об этом призрачном "Братстве", как нельзя лучше подчеркивает обособленность этих "мудрецов"». 

 

Элиас Эшмол (см. соответствующую главу), представитель Лондонского королевского общества (гравюра того времени). 

Из этой бегло набросанной картины логично вывести предположение, что основатели Лондонского королевского общества были преемниками ученых и филантропов, работавших в Лондоне в тридцатых годах (см. главу «Новое разочарование»), - по крайней мере, в том, что касается образования. Впрочем, эта преемственность была отмечена ещё Коменским, который, посвящая свой труд «Лабиринт света», написанный в Лондоне в эти годы и опубликованный в Амстердаме только в 1668 г., Лондонскому королевскому обществу, назвал его членов «просвещёнными». 

Бойль и Ньютон 

Чтобы понять, насколько трудоёмким и сложным был путь индивидуальных и коллективных исканий, заложивших основу современной науки, полезно рассмотреть отношение двух выдающихся учёных к алхимии, имевшей, как мы видели, большое значение в движении розенкрейцеров. 

Роберт Бойль в молодости был связан с Невидимой коллегией (см. главу «Истоки Лондонского королевского общества»). Главное его сочинение «Chimista scepticus» («Химик-скептик») было опубликовано в 1661 г., через год после основания Лондонского королевского общества. В этом произведении Бойль говорит, что больше не верит в возможность свести все материальные субстанции к четырем первоэлементам, как считал Эмпедокл, или, в духе алхимической традиции, к трем сущностям. Доктрине сущностей он противопоставляет атомную доктрину: если материя едина и «состоит из атомов, обладающих величиной, формой и движением, то химия должна сделать предметом своего изучения действия, которые тела совершают между собой, и полностью отказаться от симпатических и оккультных связей, на которых упорно настаивают алхимики» (М. Даль Пра). 

Но при более внимательном рассмотрении видно, что Бойль отказывается скорее от практической алхимии, нежели от духовной, предложенной розенкрейцерами. Он был глубоко убеждён, что научное исследование не исключает религиозного видения мира. Связь между божественным и земным понимается Бойлем не в рационалистических терминах, а как постоянное участие Бога в Творении с целыо поддерживать в нём порядок и гармонию. 

 

Доктрина четырёх первоэлементов и центральное положение человека в космосе иллюстрируются на гравюре 1582 г.: человек держит в руках сферы огня и ветра (воздух), а ноги его упираются в сферы воды и земли. Бойль, напротив, будет считать «элементом» всякое тело, которое невозможно с помощью имеющихся химических инструментов разложить на другие, более простые тела. 

Религиозная позиция Бойля совпадает с позицией Исаака Ньютона (1642-1727), получившего университетское образование в области математики, астрономии, физики и химии. Свои основные открытия он сделал в 1665-1667 гг., что документально отражено в меморандумах, представленных им в Лондонское королевское общество. Сначала Ньютон был рядовым его членом, а в 1703 г. стал президентом. 

С именем Пыотона связывают утверждение экспериментально-математического метода,

абсолютно лишённого платоновских коннотаций; однако путь, который этот метод подразумевает, приводит нас прямо к Богу: «Философы должны идти от явлений к причинам, от этих причин - к их причинам и так далее, до первопричины». Таким образом,если изучение природы неизбежно приводит к Богу, то в религиозном плане не имеют смысла противопоставлять друг другу конфессиональные течения, так как главные истины любой религии суть не что иное, как пояснения к единой натуральной философии. 

 

Исаак Ньютон. Учёный совмещал много общественных должностей и был очень любим на родине. Когда он умер, были устроены торжественные похороны, а местом погребения сталo Вестминстерское аббатство. На его гробнице начертано: «Возрадуйтесь, смертные, что жил на свете столь великий представитель рода человеческого. 

Интересно отметить, что Ныотон, хотя и был моложе Бойля, не пренебрегал трудами алхимиков, о чём говорит содержание его сочинений. В самом деле, в Англии Елизаветинской эпохи алхимия, не нарушая при этом связи с ренессансной герметической традицией, переживала новый подъём, и прежде всего благодаря деятельности Джона Ди и Эдварда Келли (см. главу «Джон Ди»). Призыв Ньютона искать Бога в природе, преодолевая доктринальные противоречия, отсылает нас к позиции Михаэля Майера и духовной алхимии,

приверженцем которой он был (см. главу «Роберт Фладд и Михаэль Майер»). Ньютон, кстати, особенно интересовался Майером, делал большие выписки из его сочинений и даже порой словами описывал его алхимическую символику (например: «Две женщины в облачениях, верхом на двух львах; каждая держит в руке сердце...»). 

На основании этих соображений неоднократно упоминавшаяся тут Фрэнсис А. Йейтс замечает: «...предположение, что "Ньютонова алхимия" заимствовала (без сомнения, в переработанном и видоизмененном виде) некоторые идеи алхимии розенкрейцеров, мне как историку не кажется фантастичным». 

Элиас Эшмол 

Если в отношении Бойля и Ньютона (см. предыдущую главу) связь с духовной алхимией представляется проблематичной и требует дальнейших исследований, то приверженность к этому эзотерическому знанию Элиаса Эшмола (1617-1692), одного из основоположников Лондонского королевского общества, не вызывает ни малейших сомнений. 

Храня верность монархии, этот необычный человек в годы гражданской войны и республиканского периода держался вдали от общественной сцены. Вследствие этого он имел возможность без помех удовлетворять интерес к алхимии, магии, астрологии и эзотерическим знаниям в целом, а также предаваться своей истинной страсти - коллекционированию антиквариата. 

Из оставленных им сочинений видно, что Эшмол был хорошо знаком с манифестами розенкрейцеров (причем перевод, которым он пользовался, отличался от перевода, опубликованного Воганом в 1652 г.), разделял идеалы таинственного Братства и даже обращался к нему с письменной просьбой принять его в свои ряды. 

 

В том же 1652 г. Эшмол заканчивает труд «Theatrum chemicum britannicum» («Британский алхимический театр»), собрание сочинений английских алхимиков; во вступлении он выражает неподдельное восхищение Михаэлем Майером (см. главу «Роберт Фладд и Михаэль Майер») и сожалеет, что Англия не удостоила его того внимания, которого он заслуживал. Эшмол с одобрением отзывается также об Эдварде Келли и Джоне Ди (см. главу «Джон Ди»). Когда в конце пятидесятых годов развернулась клеветническая кампания против Ди, Эшмол встал на его защиту. Удивительно, но это не помешало ему вступить в Лондонское королевское общество; более того - имя Эшмола было внесено в список его основателей. 

Кроме того, Эшмол написал историю Ордена Подвязки, высшего из английских рыцарских орденов, учрежденного Эдуардом III в середине XIV в. Орден находился под покровительством св. Георгия. В этом произведении он, между прочим, упоминает о вручении высочайшей наградыФридриху V по случаю его бракосочетания с дочерью Якова I (см. главу «...и свадьба королевская»). Это наводит на мысль, что он был осведомлен о политическом проекте, связанном с этой свадьбой, и что Орден каким-то образом участвовал в нем, хотя бы и вопреки политическому курсу монарха. 

Впрочем, наибольшая загадка личности Эшмола - его предполагаемые связи с истоками современного масонства. Если бы мы располагали большим количеством документов, чем несколько строк из его дневника, то, наверное, смогли бы яснее понять причины и суть той двойственности, с которой этот человек развивал идеи розенкрейцеров. В конце концов вышло так, что одна часть его духовного наследия влилась в русло научной академии, другую же взяли на вооружение тайные общества. 

 

Рембpaндт. «Доктор Фауст» (1652-1653). Этот человек peaльно существовал: он родился около 1480 г. в Нюртемберге, изучал (вероятно, в Кракове) магические искусства и очень скоро, благодаря своим чудесным способностям, стал известен в Германии, Голландии и Швейцарии. Слава о нём докатилась до Англии, но уже в виде легенды; Mapло сделал его главным действующим лицом своей драмы, которую опубликовал анонимно в 1601 г. Своё авторство он указал лишь в 1604 г. Личность Фауста - геройское воплощение человеческой сущности, стремящейся к крайним пределaм познания, хотя бы ценой договора с дьяволом, была особенно притягательна в те времена, поскольку интерес к магии продолжал жить и послe первых побед современной науки. 

Розенкрейцеры и масонство 

Парадоксально, но, чтобы определить степень влияния розенкрейцеров на зарождение современного масонства, прежде всего следует выяснить, действительно ли... розенкрейцеры существовали, или, точнее, существовали ли они как организация, имеющая чётко выраженную структуру. 

Двойственность этой проблемы признают и учёные академического направления, и представители эзотеризма, и самые строгие историки-масоны, но все относятся к ней по-разному. 

Учёные академического толка вынуждены были воздерживаться от категоричных суждений: во-первых, из-за отсутствия достоверных документов, подтверждающих существование

тайного розенкрейцерского общества; во-вторых, манифесты и «Химическую свадьбу» Андреэ можно истолковать как призыв к научному, религиозному и политическому обновлению, брошенный просто группой просвещённых людей в переломный для Европы период; наконец, их смущает излишняя шумиха вокруг этого вопроса, что явно противоречит самому понятию тайного общества. 

 

Одна из проблем в реконструкции истоков созерцательного масонства связана с тем, что во время Великого пожара в Лондоне в 1666 г. (на иллюстрации) погибли документы и списки членов лож. 

Эксперты в эзотерических материях различают истинных Братьев Розы и Креста и тех, кто просто называл себя розенкрейцерами: «Истинные розенкрейцеры никогда не создавали организации, имеющей некую определенную форму [...], так как термин "розенкрейцер" обозначает степень посвящения, т. е. определенное духовное состояние, которое, очевидно, не связано с непременной принадлежностью к какой-то оформленной организации. Это состояние можно называть совершенством, так как сам символ "розы-креста" благодаря двум образующим его элементам, означает погружение индивидуума в это состояние и наиболее полное развитие его индивидуальных возможностей» (Р. Геном. «Paзмышления о пути посвящения»). 

Специалисты по масонству проявляют большую гибкость, но тоже не отваживаются прийти к единому мнению: «Не до конца ясно, являлись ли розенкрейцеры реальным сообществом, преданным пансофическому идеалу, традиции алхимических знаний, христиaнскому эзотеризму и спагирической медицине, или просто такое название, в высшей степени впечатляющее, указывало на способ воплощения в жизнь глубинного импульса, направленного на то, чтобы значительно повысить способность человека распознавать возвышенное в мире, который, начиная уже с Возрождения, переживает постепепную утрату всего святого и отдаление этого от человека» (М. Морамарко. «Новая масонская энциклопедия», 1997). 

Если принять точку зрения Генона и провести различие между понятиями «роза-крест» и «розенкрейцеры», то вопрос о влиянии розенкрейцерствa на масонство приобретает дополнительные аспекты. 

 

Реконструкция одного из трёх порталов Храма Соломона, сделанная на основе видения Иезекииля, взятого из Библии. Для А.К.Т. Джексона, английского учёного масонской ориентации, автора эссе о влиянии розенкрейцерства на масонство, ступень Мaстера является переходом легенды о Христиане Розенкрейце в легенду о Хираме, мифическом основателе Храма в масонской традиции. 

Другая проблема заключается в том, можно ли установить, когда, как и где возникло масонство. Мнения по этому вопросу в литературе весьма многочисленны и противоречивы. 

Упомянем, что уже в XVII в. в Англии и Шотландии различные ложи (сообщества «вольных каменщиков», с внутренним уставом и символикой, испытавшими в той или иной степени влияние местных традиций) стали принимать в свои ряды образованных дворян («допущенных масонов»), которых некоторые считали членами Братства Розы и Креста. 

Первое издание (1723) «Конституций» Андерсона. Вторая часть книги, Обязанности масона возвещает о существенных изменениях в образе мыслей и действий масонов. 

Мы знаем, что Элиас Эшмол (см. предыдущую главу) в 1646 г. был принят в одну из лож в Уоррингтоне, Ланкашир. Лорд Роберт Мори (см. главу «Истоки Лондонского королевского общества»), культурные запросы которого были близки интересам Эшмола, аналогичным образом попал в 1641 г. в Эдинбургскую ложу (после этого года, кстати, мы не встречаем более доказательств существования «созерцательного масонства»). Мы знаем также, что оба аристократа входили в число учредителей Лондонского королевского общества и некоторым образом имели дело с движением розенкрейцеров. 

По мнению некоторых учёных, именно в этот период в масонстве произошли коренные изменения. Дж. Ганджи, уверенный, что «допущенные масоны» несомненно были розенкрейцерами (см. главу «Истоки Лондонского королевского общества»), пишет: «Со вступлением розенкрейцеров масонство охватила волна обновления, повлекшая за собой глубокие изменения как масонских ритуалов, так и масонского эзотеризма. [...] Можно сказать, что с этого времени масоны стали преемниками эзотеризма розенкрейцеров, взяв на вооружение их основные символы, такие как пеликан, двуглавый орел, феникс, возрождающийся из пепла. Другими словами, с середины XVII в. истинное Общество Розы и Креста вошло в состав масонства и оказало па пего сильное влияние». 

Но есть нечто, что не укладывается в этот вывод. Действительно, только 24 июня 1717 г. четыре ложи Лондона объединились для созданияВеликой Материнской ложи Мира, и это событие обычно считается началом современного масонства. В нём также видят причину того, что созерцательное направление масонства постепенно возобладало над деятельным. Через шесть лет (в 1723 г.) были опубликованы «Конституции», написанные пастором Андерсоном, которые называют «хартией современнoго масонства», а небольшая группа «реформаторов» взяла на себя труд пересмотреть и обновить все прежние правила (включая ритуалы). 

 

Масонская символика. Буква G, в центре сверкающей звезды. означающей просветлeние посвящённого, так до конца и не былa расшифрована: некоторые считают её символом геометрии, другие утверждают, что это символ Бога (God - «Бог» по-английски). 

Если указанные даты принять за точки отсчета, то неизбежно теряет убедительность гипотеза, высказываемая в масонских сочинениях, что розенкрейцеры были лишь «созерцательными масонами». 

Однако остается в силе предположение, что представители розенкрейцерского движения или, по крайней мере, «дух» их манифестов дали импульс для создания Великой Материнской ложи Мира в Лондоне. 

Этого мнения придерживается А. Шмидт в своих «Историко-идеологическнх соображениях о розенкрейцерстве и масонстве». «Идея толерантности проникла в масонство через Андреэ и Коменского. Значительный вклад внесла специфическая атмосфера просветительско-деистской мысли в Англии XVII в. [...] Всемирное человеческое Братство, задуманное Коменским, предваряет масонскую идею о цепи, соединяющей Братьев всего мира». 

Наконец, нужно вкратце остановиться на сходстве символики масонов и розенкрейцеров; это сходство используется некоторыми как докзатсльство преемственности между двумя организациями. По этому поводу П. Арнольд пишет: «...Де Куинси считает, что масоны взяли у розенкрейцеров большую часть эзотерических символов: лестница Иакова, Солнце, Луна и т. д. Но розенкрейцеры, и в частности Майер, в свою очередь, позаимствовали их у алхимиков, которые использовали эту символику задолго до появления Братства и продолжают использовать по сей день. Это общий фонд, общее наследие эзотеризма, и его применение ничего не доказывает в плане родства движении». 

 

Интерпретация розенкрейцерского символа в XIX в. Вместе с крестом и розой изображён пеликан (см. текст в рамке) 

 

И здесь мы ставим точку в разговоре о связи между розенкрейцерством и масонством, так как уже к концу XVIII в. это общее наследие стали использовать многочисленные течения и ответвления, наиболее важные из которых перечислены в конце книги. 

 

Рисунок из «Масонского учебника» 1820 г. (отличительный знак Верховного Князя Розенкрейцера), на котором изображен пеликан. 

В заключение отметим, что до сих пор нет недостатка в людях, готовых верить, будто, «несмотря на беспорядочное умножение ритуалов и эзотерических организаций... мудрецам удалось удержать в одной упряжке различные течения, порой противоречащие друг другу, а главное, сохранить связь с теми, кого называют "Верховными неизвестными" (А.К. Амбези). 

Другая точка зрения 

Для учёных академического направления и для историографов науки появление и закат розенкрейцеров - это событие в ряду других подобных. Несмотря на неясность некоторых деталей (тем более, что главные действующие лица отнюдь не стремились их обнародовать), его, с одной стороны, рассматривают в общем русле становления современной науки, а с другой - соотносят с неким политическим проектом утопического характера. 

 

Иллюстрация к книге Р. Фладда «История макро- и микрокосма». Божественный дух обозначает светом границы существа. Свет как дух, как созидательная силa и божья искра в человеке, помогающие ему достичь просветления и избавиться от рабства материи - эта тема свойственна большенству культур и религий. 

Эзотерики ставят вопрос совершенно иначе и связывают розенкрейцерство прежде всего с традицией, которую редко освещали в письменных источниках и, вообще, старались не разглашать. Отсюда вытекает следующее утверждение: «Корни розенкрейцерства уходят в глубь веков. Можем даже утверждать, что их питают мифы, и в этом смысле они отправляют нас к младенчеству человечества, к тем временам, когда оно не низверглось ещё в материю» (А.К. Амбези). Впрочем, даже те, кто разделяет данную точку зрения, стараются подойти к истории розенкрейцеров диахронически, т. е. рассматривать её сквозь призму времени. Главное - не забывать о том, что первоначальное наследие, которое передается из поколения в поколение, считается неизменным благодаря своему божественному происхождению, но постоянно подвергается риску повреждения или засорения. Теперь, после этого вступления, мы можем приступить к знакомству с направлениями, которые в публикациях эзотерического толка считаются хранителями Традиции, ставшей впоследствии основой учения розенкрейцеров. 

 

Изображение лестницы также имеет глубокий символический смысл; его можно встретить в культе Осириса («тот, кто стоит на вершине лестницы»), в иудаизме (на рисунке - библейская лестница Иакова в представлении У. Блейка), в митраизме, исламе, а также в эзотерических системах, таких как Каббала и алхимия. Как считает историк религий М. Элиаде, лестница воплощает понятие уровней. Соединяя небо и землю, а также землю и преисподнюю, она дает возможность переходить из одного мира в другой. 

Если ограничиться христианской эрой, то, согласно Папюсу («Методический трактат об оккультной пауке». Париж, 1891), «классику», до сих пор имеющему последователей, то можно выделить три основных направления, синтезом которых стало учение розенкрейцеров: 

• гностицизм, которого придерживались катары, вальденсы, альбигойцы и тамплиеры (высшее «современное» воплощение этого учения связано с Данте Алигьери); 

• католическое монашество; 

• герметическая, алхимическая и каббалистическая традиции. 

Разумеется, каждое из этих направлений является важным достижением в духовных исканиях

Запада и достойно отдельного изучения. Но последний пункт мы, по крайней мере бегло, уже рассмотрели, поэтому сейчас попытаемся столь же кратко продемонстрировать связь с движением розенкрейцеров первых двух. 

Гностицизм 

Гностицизм в понимании эзотериков - это духовный подход, «последовательный, единый и постоянный, одним словом, такой, который создает отличный от прочих оригинальный тип религиозности» (Г. К. Пёч. «В поисках гносиса»). Впрочем, даже признавая, что он существует только во множественности исторических проявлений, эзотерики не пользуются привычным понятием «синкретизм», ибо каждый раз этот подход настолько ярко себя проявляет, что без труда может быть вынесен в отдельную главу в истории любого верования или культуры. 

Основным понятием гностической «феноменологии» является прозрение, доступное лишь немногим посвящённым. Приходя путем прозрения к Истине и Божественности, посвященный одновременно обретает спасение. Концепция Божественного в гностицизме близка к неоплатонической концепции эманации. От Бога, Космического проявления, происходит, после «падения», материальный мир. Человек, в душе которого горит искра божественного света, является пленником материи. Бог посылает Иисуса (его воплощение и смерть считается сугубо символическими), который открывает глаза посвящённым на истинную сущность человека. Познав её, человек получает возможность освободиться от плена материи и соединиться со Светом. 

 

Изображение одной из самых известных печатей тамплиеров: два рыцаря на одной лошади. 

Существует предположение, что тамплиеры, будучи в Палестине во время Крестовых походов, нашли способ объединить традицию рыцарского посвящения с той, что была свойственна исламу и иудаизму. Тамплиеры, как и Верные Приверженцы Любви (см. главу «Мистико-эзотерические течения, розенкрейцерство и масонство»), видели в женском начале воплощение «небесной жены», или «святой мудрости» («Софии»); много общего у них и в том, что касается легенды о поисках Святого Грааля. Тут уместно вспомнить и катаров, которые

стремились «преодолеть «христологию» в пользу постижения Святого Духа, утраченного после грехопадения» (А.К. Амбези). 

 

Альберт Великий показывает на андрогина, держащего в правой руке букву Y. Эта буква в гностической традиции символизирует двойственную природу существа, одновременно мужского и женского. Гравюра из книги Михаэля Майера «Златое алтарное приношение двунадесяти языков» (см. главу «Роберт Фладд и Михаэль Майер»). 

Нет необходимости углубляться дальше в суть этих связей и рассуждать на тему, которой посвящена обширная литература, но стоит заметить, что обычно выделяется один общий знаменатель: религиозные и политические расхождения с официальными властями. Действительно, трагическое завершение истории тамплиеров, гонения на исмаилитов в исламском мире, с которыми тамплиеры якобы поддерживали отношения, дискриминация евреев, свержение провансальских дворов, с которыми связывали как Верных Приверженцев Любви, так и легенду о Граале, наконец, жестокие преследования катаров, альбигойцев и вальденсов известны всем. Но гораздо сложнее понять, что главных действующих лиц этих событий объединял не только протест против вульгаризации религии и превращения Церкви в светскую организацию. 

Данте Алигьери 

Творчество Данте Алигьери (1265-1321), особенно «Божественная комедия», всегда служило источником бурных страстей и самых противоречивых толкований. Разные духовные направления и политические движения считали поэта своим предшественником и сторонником. Так, его называли и «гибеллином» - поборником антиклерикализма, пророком наступления протестантства (предсказанный им спаситель Италии, Пёс (Veltro) якобы является анаграммой имени Lutero - Лютер), социалистом (Арну), масоном, еретиком и т. д. Все это говорит, по меньшей мере, о многогранности этого человека, томимого жаждой истины и справедливости,

в творчестве которого отразился широкий диапазон человеческих, нравственных, религиозных, культурных и политических интересов огромного масштаба. 

 

«Райская роза», последнее видение Данте в Раю, возникшее в результате кругового движения светового потока (иллюстрация Ж. Доре к XXXI песне). Для того, кто читает «Божественную комедию» в розенкрейцерском ключе, этот символ предельно ясен: дантово небо «состоит из ряда каббалистических кругов, разделённых крестом, как пятиконечный амулет Иезекииля; в центре этого креста цветёт роза, и мы впервые видим решительно вынесенный на публичное рассмотрение символ розенкрейцеров» (Е. Леви). 

Существует обширная литература, причисляющая Данте к сторонникам тайного учения, которое легло в основу создания Ордена Храма - того самого, который следует считать истинной «матрицей» Братства розенкрейцеров. В этой литературе рассматриваются точные

совпадения, найденные в «Божественной комедии», с классическими произведениями религиозно-мистического и нравственного наследия Востока, а также доказательство того, что поэт владел каббалистическими знаниями, которые выявляются в мистике чисел. Особо подчёркивается, что духовный процесс возрождения, или смерти-возрождения-прозрения (Ад-Чистилище-Рай), который завершается видением Бога и соответствует постепенному покорению света и музыки, вероятно, пережил сам Данте - и как индивид, и как субъект истории и социума. Лейтмотивом путешествия является тема любви: первая часть начинается с Паоло и Франчески, которые остались рабами материи, и заканчивается провансальским поэтом Арнальдом Даньелем - это знак того, что Данте исчерпал проблематику куртуазной любви; вторая часть начинается сБеатриче и завершается Любовью, и это говорит о том, что Данте достиг согласия с «космическим порядком». 

Действительно, такое аллегорическое прочтение комедии может служить доказательством, что Алигьери был «сознательным приверженцем духовного опыта, связанного с посвящением, который имеет целыо включить свод христианских доктрин в более широкое понятие "вечной мудрости"» (А.К. Амбези). 

 

Иллюстрация Дж. Б. Галицци к вступлению к «Раю»: «Лучи того, кто движет мирозданье, / всё проницают славой и струят / где - большее, где - меньшее сиянье...» (пер. М. Лозинского). 

Вклад католического мира 

Мы видели, что Альберт Великий (около 1205-1280), немецкий монах из Ордена доминиканцев, бывший учителем св. Фомы, изображен с атрибутами власти в одном из произведений Михаэля Майера, связанного с розенкрейцерством (см. главы «Роберт Фладд и Михаэль Майер» и «Гностицизм»). 

 

«Доминиканец Альберт Великий». Портрет того времени. 

Один из наиболее выдающихся учёных XIII в., Альберт Великий, был автором трактатов по ботанике, зоологии, геологии, химии и минералогии. 

 

Достоверно известно, что Альберт Великий практиковал духовную алхимию и за это был осужден Церковью, что, однако, не помешало ей провозгласить его «доктором Церкви»; в 1652 г. он был причислен к лику блаженных, а в 1931 г. - канонизирован. 

Конечно, он был не единственным средневековым монахом, кто интересовался эзотерическим знанием, удачно сочетая, благодаря своему монашескому положению, и возможность сосредоточенно предаваться занятиям в удалении от суеты мира, и возможность реализовать своё мистическое призвание. 

Особенно это было свойственно монахам Германии. Личностью большого масштаба был Иоганн Экхарт (1260-1327) - монах Ордена доминиканцев. Его эзотерические сочинения можно условно разделить на те, что были написаны на латыни и предназначались для официальных культурных кругов, и «Речи», написанные по-немецки и обращённые в основном к монахам и священнослужителям. Мастер Экхарт, как его называли, опирался на постулат, что человек сам по себе есть Бог. В конце мистической аскезы, когда человек углубится в себя, уйдя от сумятицы внешнего и внутреннего многообразия, навстречу ему, из глубин его существа, воссияет Бог. «Бог стал человеком, - говорит он, - для того, чтобы я стал Богом». Погруженная в Бога и пронизанная Богом душа действует совместно с Богом и как Бог. «Вселенная предстает тогда как процесс божественного развития: от Отца рождается Сын, т. е. система внешних идей, Слово становится делом, и так зарождается мир, где начинают свое существование идеи, содержащиеся в Слове; затем Бог и мир воссоединяются в любви Святого Духа» (А. Тилгер). Жизнь Мастера Экхарта не была легкой, а за год до смерти (1326 г.) его осудили за ересь сначала при дворе епископа Кёльнского, а затем - в панской курии в Авиньоне. 

 

«Святой Доминик у подножия креста». Фрагмент фрески Беато Анджелина в монастыре св. Марка, Флоренция. Святой основал орден, носящий его имя, для борьбы с альбигойской ересью, однако из ордена вышло немало людей, чьи взгляды расходились с ортодоксальной доктриной - например, Иоганн Экхарт. Через два года после смерти Экхарта были признаны еретическими 17 его утверждений, a ll - названы подозрительными. 

По следам мистицизма Мастера Экхарта (некоторые исследователи утверждают даже о существовании строгой преемственности между двумя монахами в том смысле, что второй в своих произведениях целиком использовал монистическую концепцию Экхарта) шёл фламандец Иоанн ван Рейсброк (1293-1381), автор произведения «Украшение духовной свадьбы», название и сюжет которого напоминают «Химическую свадьбу» Андреэ. 

Николай Кузанский (1401-1464) был особенно самобытной фигурой секулярной Церкви и теологии кватроченто (раннего итальянского Возрождения). Своё прозвище он получил по названию городка Кюс (по-латыни Cusa (Куза)), около Тревири, где родился. В своих взглядах он шёл от традиции неоплатонизма и не раз говорил, как и Данте, о различии функций при единстве целей Церкви и папства. Николай Кузанский прилагал все усилия, чтобы преодолеть религиозные расхождения между католическим миром и православным и даже мусульманским, ибо был убеждён, что прийти к Богу, невыразимому Единому, можно различными путями. Действительно, Бог, именно из-за этого своего качества, преодолевает любое сопротивление и, будучи бесконечным, любые ограничения. Поэтому в Боге мы видим совпадение и гармонию

противоположностей, ибо Он есть максимум и минимум, трансцендентное и имманентное, всё и ничто. 

 

«Кардинал Николай Кузанский». Гравюра 1538 г. 

Полемизируя с аристотелевским академизмом, Кузанский противопоставляет схоластическому знанию о Боге и мире метод «учёного незнания» (именно так называется его важнейший труд - «De docta ignorantia», «Об учёном незнании»). По его мнению, философам необходимо «отказаться от благоприобретенных обычаев» в области классификационной логики и искать ответы на вопросы о Боге и мире, исходя из собственного «незнания», т. е. из несоизмеримости божественного объекта познания и человеческого разума с его понятиями и дефинициями. Другими словами, Николай Кузанский отказывается от господствовавшей в католическом Средневековье «положительной теологии» и объявляет единственно возможным способом познания Бога апофатическое, т. е. отрицательное, богословие. 

В мистической теологии Кузанского Вселенная как Божественное начало имеет свой центр повсюду, а окружность - нигде, а значит, отпадает возможность подчинить её какой бы то ни было иерархии, а такие понятия, как «высокое» и «низкое», исчезают. По этому поводу вспоминается первый пункт «Изумрудной скрижали» (см. главу «Традиция»), текст которой приписывается легендарному Гермесу Трисмегисту: «Истинно, достоверно и, вне всякого сомнения, то, что находится внизу, соответствует тому, что пребывает вверху; и то, что пребывает вверху, соответствует тому, что находится внизу, чтобы осуществить чудеса единой вещи». 

В плане взаимоотношений «единица-множество» им был сделан еще один важный вывод: существо «никогда не бывает настолько индивидуальным, чтобы не иметь связи со всем и, следовательно, с другими индивидуальными существами, и никогда не бывает настолько

связанным с другими существами, чтобы не быть абсолютно уникальным и отличным от всех» (М. Дель Пра). 

Даже в конгрегации иезуитов, созданной в 1534 г. в рамках Контрреформации, находились люди, в своих духовных исканиях идущие традиционным путем. Речь идет об Атанасиусе Кирхере (1601-1680), который, изучая свет, заинтересовался «волшебным фонарем», придуманным в середине XVII в., и впервые описал принцип его действия. 

 

«Атанасиус Кирхер» Гравюра того времени (Государственная библиотека. Берлин). О нём говорили, что он был последним великим энциклопедистом (Кирхер занимался математикой, механикой, оптикой, акустикой, магнетизмом, естественной историей, медициной...), как Аристотель или Леонардо да Винчи. 

Его интерес к техническому применению науки (он доработал микроскоп и примитивную пишущую машинку) не помешал ему, как и Джону Ди (см. главу «Джон Ди»), построить свою концепцию мира в основном на эзотерическом знании. 

Это нашло отражение прежде всего в знаменитом трактате «Ars magna lucis et umbrae» («Великое искусство света и тени»), титульный лист которого весьма красноречиво указывает на интерес Кирхера к эзотеризму, а также на его занятия гармонией, благодаря чему он внёс немалый вклад в развитие музыки эпохи барокко. 

 

Титульный лист трактата Атанасиуса Кирхера «Ars magna lucis et umbrae» («Великое искусство света и тени»); (1646). 

Век спустя в среде Ордена бенедиктинцев нашелся еще один поборник «надысторической мудрости» - Антуан Жозеф Пернети (1716-1801), который подошёл к изучению греческой и египетской мифологии с позиций герметики и занимался практической алхимией, будучи ещё членом Ордена. 

Выйдя в 1765 г. из Ордена, он создал эзотерическое Общество иллюминатов Авиньона, которое впоследствии, после отъезда его основателя в Пруссию, преобразовалось в Академию истинных масонов с центром в Монпелье. 

 

Беато Анджелико. «Преображение». Фреска в монастыре Сан-Марко (Флоренция). 

В Пруссии Пернети продолжил свои исследования при дворе императора Фридриха Великого. Во Францию он вернулся в 1783 г. и снова основал в Авиньоне небольшое эзотерическое сообщество розенкрейцерского толка, которое назвал «Гора Фавор», с явным намеком на Преображение Господне: «...И преобразился перед ними: и просияло лицо Его как солнце, одежды же Его сделались белыми как свет...». Впрочем, ещё до Пернети Рейсброк, цитируя Мастера Экхарта, писал: «Живая книга вечной мудрости Божьей откроется нам, если мы последуем за Христом на гору Фавор, название которой означает "сила света", и услышим тогда голос Отца, говорящий: "Се есть дети мои возлюбленные, в которых моё благоволение"». 

Свет и тени 

Если в XVII в. учёный, как видно на примере Бойля и Ньютона (см. главу «Бойль и Ньютон»), ещё продолжал заключать свои исследования в рамки религиозного видения мира, то следующий век - век французского Просвещения - породил «философа», или, чтобы точнее определить эту фигуру с точки зрения историко-географической, «философа» (philosophe). 

Мыслители этого типа тоже видели в человеке носителя «света», но при этом были убеждены,

что это «свет разума», для коего традиция в любой форме может быть только помехой. 

 

Представители просветительского движения надеялись, что «свет разума», как показано на гравюре, должен озарить людей и обратить в бегство тех, кто ещё погружён во тьму, т. е. в суеверия и предрассудки, которые в цивилизованном обществе недопустимы. 

Просветительское движение вызвало в Европе в равной степени и бурное одобрение, и резкую враждебность, поэтому невозможно детально проанализировать все формы и нюансы этих полярных откликов. Для нас представляет интерес то, что французское масонство первоначально избрало своим идеологическим ориентиром Просвещение и не отказалось от него даже после того, как скончались, в период между 1770 и 1790 гг., самые выдающиеся представители века Просвещения - Вольтер, Дидро и Даламбер. 

Король Пруссии Фридрих II беседует с Вольтером (слева, наклонился вперед), самой яркой личностью Просвещения, членом масонского общества. С учетом исторических, политических и культурных перемен в Европе конца XVIII в., затронувших и масонство, показателен тот факт, что Фридрих Вильгельм II, сменивший на прусском троне Фридриха II в 1786 г., предпочитал опираться на эзотерические знания и даже назначил министром одного из виднейших представителей Ордена Золотой Розы и Креста (см. главу «Мистико-эзотерические течения, розенкрейцерство и масонство»). 

Масонский дух был присущ и салону мадам Гельвеций, супруги философа-сенсуалиста, скончавшегося в 1771 г. Знаменитые посетители салона, «социально значимые» интеллектуалы, считали, что участие в масонских обществах вполне совместимо с основополагающими принципами Просвещения, такими как рациональное толкование устройства Вселенной, равнодушие к метафизике, стремление к всеобщему благу, старание преобразовать общество к лучшему, вера в науку, недоверие к любым догмам, толерантность и признание за личностью неких неотъемлемых прав. 

Однако террор, в который вылилась Великая французская революция, породил опасения в подрывном характере мировоззрения, следствием которого было разрушение гражданского порядка, а не реформация его на всеобщее благо. 

Впрочем, какой бы ни была историческая оценка Просвещения, очевидно одно: оно, при всей своей многогранности, явилось последней исторической попыткой интеллектуальной элиты

обновить общество; и в этом, несомненно, можно усмотреть преемственность Просвещения с реформаторским рвением предыдущего столетия, и в частности с движением розенкрейцеров. Но кое-что радикально отличает просветительское движение от розенкрейцерского, а именно отказ от божественной составляющей бытия и познания. 

В XIX в. тоже не удалось восстановить эту составляющую. Она была востребована лишь отдельными личностями в процессе умозрительных размышлений или творческих экспериментов, а также эзотерическими обществами. 

Другими словами, проблема реорганизации знания осталась, по перешла в основном в область методологии. 

Представляется, что свою роль тут сыграли два основных философских направления этого века: идеализм, в рамках которого был выработан диалектический метод, и позитивизм, который опирался на силу эксперимента. Ставя перед учёными количественные, а не качественные цели, позитивисты пребывали в иллюзии, что такая наука в состоянии обеспечить человеку гармонию и счастье. 

 

А. Этекса. «Огюст Конт». «Отец позитивизма, Конт сформулировал закон «трёх стадий», через которые проходит человечество: «стадия теологическая, или фиктивная; стадия метафизическая, или абстрактная; стадия научная, или позитивная...», на которой «...строй человеческого мышления является в полном смысле окончательным». 

Что касается романтизма, то он, хотя и возродил, по сравнению с XVIII в., такие ценности, как чувственная сторона бытия и религиозность, ввёл в искусство и философию культ индивидуума и национальной самобытности, т. с. вещей, абсолютно чуждых Божественному, ибо оно велит преодолевать всякую завершенность на пути постепенного восстановления первоначального Цeлoгo - как в познавательном плане, так и в психологическом. 

 

К. Д. Фридрих (немецкий художник-романтик). «Двое, созерцающие луну». Романтическая концепция природы, лучше всего выраженная у немецкого философа Ф. В. Шеллинга, который считал Дух частью Природы, несомненно, противостояла просветительскому механицизму, но именно это противостояние углубило пропасть между философией и искусством, с одной стороны, и наукой и техникой - с другой, окончательно разрушив единство знания. 

В эзотерических кругах на смену поискам «света» пришли поиски оккультного знания с помощью контакта с могущественными, но чуждыми возвышению человека силами. Признаки этого встречаются и в масонстве, в частности у тамплиеров, а также в некоторых группах, самостоятельно провозгласивших себя наследниками розенкрейцеров. Поскольку они легко нарушали принцип «незримости», строго соблюдавшийся истинным Братством, нам известны их основатели и выдающиеся члены, места собраний, программы (кстати, эти группы нередко конфликтовали с так называемыми роялистскими ложами масонов), церемониалы и ритуалы. Ниже приведены наиболее известные из них; надо заметить, что в некоторых случаях эта известность возникала благодаря пропаганде и мощным рекламным кампаниям, что наводит на мысль о крупных финансовых средствах, стоящих за этими организациями. 

Подводя итоги, заметим, что если кто-то из «посвященных» и достиг совершенства, о котором говорил Генон (см. главу «Розенкрейцерство и масонство»), то история об этом умалчивает. Воспользовавшись его метафорой, можно сказать, что розенкрейцеры и в самом деле покинули Запад, не готовый принять «свет», который они несли. Это относится прежде всего к XX в.,

пережившему две мировые войны и другие ужасы, вовсе не совместимые с совершенствованием человека. 

Мистико-эзотерические течения, розенкрейцерство и масонство 

От Средневековья до наших дней 

Рассмотрим сообщества, сходство между которыми, на первый взгляд, чрезвычайно мало, за исключением того, что на протяжении определенного периода - от Средневековья до современности - они выражали несогласие в религиозных, нравственных или интеллектуальных вопросах с официальной позицией и не вписывались в господствующие парадигмы знания. Это прежде всего тайные общества, и именно тайна, как она понимается в эзотерической среде, является еще одним элементом, объединяющим их. 

 

«Герметическая схема Вселенной» из «Musaeum Hermeticum» (Алхимии) Т. Нортона, 1749 г. Из герметизма родилась и продолжает жить в различных эзотерических течениях идея поиска, соединяющая, в отличие от материалистическойу отказавшейся от нравственных обязательств современной науки, накопление знаний и возвышение духа. 

В своей работе «Розенкрейцеры: история и учение» (1910) Поль Седир, говоря об определенном очаровании различных форм оккультизма, распространившихся на рубеже XIX-XX вв., в своих попытках объяснить, почему повсюду были и есть тайные общества, а также собрания мистиков, приходит к выводу, что это обязательный компонент любого исторического общества. Он называет и общие цели этих сообществ: «1. Принимать участие в созидании, ограничивая, материализуя или воплощая, если позволено так сказать, действительность посредством чувств и духовной практики. 2. Принимая участие в созидании на Земле, направлять судьбы нашей планеты, как в религиозном и политическом, так и в экономическом и интеллектуальном аспектах». 

Для первой цели необходимость секретности вытекает из разумного совета «не метать бисер перед свиньями», о чем сказано даже в «Евангелии», для второй секретность важна, чтобы не подставить себя под удар официальных властей. Естественно, всё это относится только к тем тайным обществам, которые считаются «истинными», «куда люди приходят, не поддавшись пропаганде или материальным соблазнам, но по зову невидимой силы». 

 

«Аллегория Общества Иисуса» Фрагмент картины XVI в. Общество Иисуса (Орден иезуитов), которое было основано Игнатием Лойолой в 1540 г. и отличалось абсолютным повиновением всех его членов старшим по положению (perinde ас cadaver - «как труп») и абсолютной верностью Святому престолу (ad maiorem Dei gloriam - «для вящей славы Божьей»). Папство давало иезуитам особые поручения, такие как христианизация новых стран или противодействие распространению в Европе доктрин, противоречащих догмам Святого престола. Основываясь на этом, некоторые исследователи полагают, что за вторжением на европейскую сцену мистицизма стояло Общество Иисуса, пытавшееся таким путем воспрепятствовать образованию масонских лож, в которых властвовал дух Просвещения. 

То, что розенкрейцеры вполне соответствуют критериям Седира, не вызывает ни малейшего сомнения. Но тот же ли «дух» - или родственный ему - вдохновлял мистические, эзотерические или масонские организации, которые здесь были рассмотрены? Но этому вопросу нет согласия даже среди «посвященных». Здесь следует упомянуть ещё одно высказывание того же Седира, разделяемое многими учёными, что за большинством мистических организаций, тайных обществ и масонских лож, которые расплодились в огромном количестве между XVIII и XIX в., чувствуется «рука» могущественного Общества Иисуса. На первый взгляд, это абсурдно, но П. Арнольд поясняет: «Чтобы эффективно бороться с масонским движением, процветавшим в XVIII в. и дважды осужденным папами, в 1738 и 1751 г., Общество Иисуса решило организовать в различных местах масонские ордена под своим руководством». Такое предположение, кстати, вполне объясняет причины войны, развязанной в XIX в. против роялистского масонства (открытого для всех конфессий и пропитанного идеями Просвещения) различными новоявленными сообществами, упорно желающими внедрить эзотеризм в лоно католицизма. 

«Золотая заря» 

 

Символизм «Золотой зари» (Alba Dorada), выраженный в картах Таттв (индийских символов элементов мироздания: духа, воздуха, земли, огня и воды. 

Название этого общества происходит от английского «Golden Dawn» ("Золотая заря") - так в Англии называлось общество ярко выраженного герметико-эзотерического характера.

Действовало оно в конце XIX в. Некоторые исследователи считают, что за фасадом порядочности и респектабельности скрывалось стремление обрести прозрение с помощью сексуальной магии. 

Бегарды 

Названы, вероятно, от старосаксонского слова «beg» - просить [милостыню] . 

Во второй половине XII в. бегарды (мужские общины) и бегинки (женские) оформились в общественно-мистическое течение, во многом предварившее францисканцев и другие еретические движения, например Фратичелли и Апостольские братья, с которыми - в том числе с вальденсами из Лиона (располагались на юге Франции и северо-западе Италии) - бегарды объединились в попытке противостоять жестоким преследованиям инквизиции. Им удалось выжить, но мужские общины просуществовали только до Французской революции, женские же до сих пор действуют в Бельгии и Голландии. 

Клирикальный капитул рыцарей тамплиеров 

Масонская организация, основанная в Германии в конце XVIII в. И.А. Штарком, сыном протестантского пастора. Сочетая интерес к религии с интересом к оккультным традициям Востока, Штарк был убежден, что в свое время тамплиеры увезли из Палестины тайны эзотерических традиций Персии, Сирии и Египта. Впрочем, и до него эти секреты хранили и передавали из поколения в поколение поборники магии, среди которых был, между прочим, и Агриппа Неттесгеймский (см. главу «Агриппа Неттесгеймский и Парацельс»). Организация Штарка получила признание строгого послушания (тамплиерского), но распалась вскоре после того, как от неё отошли германские ложи. 

Реконструкция церемонии образования Ордена тамплиеров в Иерусалиме. Штарк утверждал,

что изначально рыцари-тамплиеры делились на два класса - воинов и священников, хранивших знание, принадлежавшее Ордену, что клерикальная ветвь стояла выше светской и что он, Штарк, являлся её современным представителем. 

Семья Любви 

Эта еретическая секта, действовавшая в XVI в. в Нидерландах, обладала чертами тайного общества. Отстаивала необходимость воздерживаться от толкований «Библии» доктринального характера, предлагая взамен мистико-аллегорический подход к истинам Священного Писания. Адептам секты не запрещалось открыто принадлежать к любой из религиозных конфессий. 

Верные Приверженцы Любви 

Кружок интеллектуалов, в основном поэтов, черпавших вдохновение в идее любви («Любить - это значит стремиться к небесам при помощи женщины»), которая получила свое развитие в XII в. в придворных кругах Юга Франции. Трубадуры разнесли эту идею по миру. Она получила распространение при дворах Северной Италии и на Сицилии, а потом - во Флоренции и Болонье. 

 

«Видение Святой Девы» из «Рая» Данте. Миниатюра XVI в. Поэт, сначала в союзе с Верными приверженцами любви, а затем самостоятельно нащупывал путь к «Святой Мудрости», которую уже в те времена символизировала роза. 

В течение длительного времени считалось, что Верных Приверженцев Любви объединяли узы исключительно литературного и нравственного характера, но более поздние исследования показали, что сообщество имело скрытые эзотерические интересы. У. Андерсон («Данте-творец». Лондон, 1980), описывает его как «братство, цель которого - достичь гармонии между сексуальными и эмоциональными порывами, между интеллектуальными и мистическими устремлениями» и уточняет: «Дамы, которых все эти поэты боготворили, были не женщинами во плоти, но подобием женского идеала, Мудростью или Святой Мудростью... Синьорой этих поэтов была аллегория Божественной Мудрости, и к ней они устремлялись». 

Братья свободного духа 

Это движение возникло в Ренании во второй половине XIII в. Исходя из учения Скота Эриугена и

Амальрика Венского, Братья толковали христианскую мистику в пантеистическом ключе. В XV в. они слились с другими еретическими группами. Бегарды и Братья свободного духа оказали друг на друга большое влияние. Иероним Босх (1450 или 1462-1516) был духовно близок к мировоззрению Братьев. 

 

Иероним Босх. «Сад наслаждений» (фрагмент). Великий фламандский художник разделял духовную направленность Ордена «Братья свободного духа». 

Иллюминаты Баварии 

Эта организация, основанная в 1776 г. бывшим иезуитом Г. Адамом Вейсхауптом, профессором Ингольштадтского университета, ставила целью обновление общества Германии, используя в своей деятельности преимущества секретности и дисциплины масонских лож. Среди его последователей было немало интеллектуалов той эпохи. Баварское правительство упразднило общество в 1784-1785 гг., после того как в 1782 г. от него отреклись члены Ордена «Золотые розенкрейцеры». 

Последователи Мартинеса де Паскуалли 

Так в совокупности обозначаются масонско-эзотерические направления, имеющие отношение к деятельности и учению испанского (или португальского) учёного Мартинеса де Паскуалли (см. Традиционный Мартинистский Орден Избранных Коэнов), особенно к той его части, которая касается концепции эзотерического посвящения, изложенной в «Трактате о восстановлении существ в их первоначальных духовных и божественных свойствах, добродетелях и силе», долгое время распространявшемся в рукописном виде (впервые издан в 1899 г.). Цель посвящения, по мнению Паскуалли, заключалась в том, чтобы человек вернул себе утраченные после грехопадения «Адамовы привилегии», т. е. вернулся бы к первоначальному состоянию человека-бога. Для этого нужно, с одной стороны, восходить по иерархической лестнице пути в Ордене, а с другой - продолжать духовные поиски с помощью оккультизма (не забывая про католические обряды и физические упражнения, подобные индийской йоге). 

Мнения об этой личности, в том числе в масонских кругах, самые противоречивые. Одни воспринимают всерьез, другие считают шарлатанством его утверждения о собственной персоне: «Он говорил, что получил от неизвестных "Друзей Мудрости", его предшественников, и неизвестного "самого важного главы" эзотерические доктрины, которые он исповедовал в величайшей тайне, обращаясь время от времени к таинственным "подлинникам", откуда, по его словам, брал элементы своего учения. [...] Он знал, благодаря традиции и внутреннему озарению, законы физики, тайну которых безуспешно пытается постигнуть невежественная наука; имея доступ к божественному разуму и энергиям, он мог объяснять непонятные для простых смертных знамения. Наконец, в качестве посредника Божества он обладал властью совершить "духовный выбор", т. е. наделить избранных им учеников "духовным благословением", способностью входить в контакте миром духов» (Р. Ле Форестье. «Тамплиерское и оккультное масонство». Т. II). 

Мартинизм 

Этим термином обозначают учение Луи Клода Сен-Мартена (1743-1803), выступающего под псевдонимом «Неизвестный философ» и получившего посвящение от Мартинеса де Паскуалли (см. Последователи Мартинеса де Паскуалли). Сен-Мартен занимал высшие ступени в различных масонских послушаниях, действовавших в то время, и основал Шотландский реформированный ритуал, который в 1778 г. объединился с французской ветвью Строгого Там-плиерского Послушания. Впоследствии Луи Клод Сен-Мартен вместе с узким кругом друзей встал на путь все более глубокой интериоризации (преобразование физических действий в мыслительные процессы) своих исканий. 

Каббалистический Орден Розы и Креста 

Эта организация появилась в 1888 г., после встречи Жозефена Пеладана (главы Ордена Розы и Креста, Храма и Грааля, будущего основателя Католического Ордена Розы и Креста) со Станисласом де Гуайга. Под влиянием аббата Констана, которого называли также Элифас Леви, автора знаменитой книги «Догма и ритуал высшей магии», они вместе стали изучать оккультные науки. Учение Ордена основывалось на Каббале, Таро, астрологии, алхимии, теургии, нумерологии, дивинации и ритуальной магии. Орден имел три открытые степени и одну секретную. Гуайт создал его для борьбы с роялистским масонством Великого Востока и Великой ложей Франции, виновных, по его мнению, в том, что они убивают духовность масонства. «По сравнению с языческой традицией Аристотеля и Пифагора, которую хотела навязать английская ложа, Станислас де Гуайта прославляет принесенную в жертву «христианскую традицию» и, поднимая близкую нам тему, возвещает синархию - так он называет победу спиритуализма, который приведет к царству Божьему» (П. Арнольд). 

 

Мазаччо. Изгнание из рая (фрагмент; Церковь дель Кармине, Флоренция). Мартинес де Паскуалли выводит историю человечества из двух основных фактов: Бог эманировал некую сущность, Адама. Адам, воспользовавшись полученной от Бога способностью к эманации, в свою очередь, самостоятельно, без божественного содействия, произвел на свет материальную (форму (Houwa = Eva, Хоува = Ева), а также сам обзавелся материальным телом; результатом союза Адама и Евы стали два различных класса человеческих существ: избранных, происходящих от Сифа, ждёт возвращение к первородному состоянию Адама «в конце времён», а грешники, потомки Каина, навсегда останутся в плену у злых духов. 

 

Станислас де Гуайта (1861-1897). Созданный им Каббалистический Орден Розы и Креста был очень популярен в конце XIX в. Он до сих пор существует в Италии, но очень немногочислен. 

Традиционный Мартинистский Орден Избранных Коэнов 

Этот орден основан Мартинесом де Паскуалли (1715?—1774), доктрина которого тесно связана с гностицизмом и Каббалой (см. Последователи Мартинеса де Паскуалли). Орден принимал в свои ряды только масонов, достигших степени мастера. 

 

Каббалистическое изображение звёзд в виде букв иврита. До сих пор обсуждается вопрос, была ли Каббала, которой посвящали себя Избранные Коэны, истинно еврейской или так называемой христианской, рожденной в XV в. в некоторых кругах мистической и теософской направленности с целью согласовать каббалистические доктрины с христианством. В пользу первой гипотезы говорит выбор слова Cohen (Коэн), что на иврите означает «священник», и то обстоятельство, что основоположника Ордена Мартинеса де Паскуалли всю жизнь подозревали в том, что он скрывает свое иудейское происхождение. 

Активность Ордена, набравшая силу во Франции в первой половине XX в., с 1968 г. заметно упала, так как последний Великий Мастер почувствовал необходимость вернуть его к истокам доктрины Мартинеса, ибо со временем возникли многочисленные ответвления. Географически история Избранных Коэнов охватывает Францию, Испанию и Португалию. Следует упомянуть, что наиболее выдающиеся представители этого масонского ордена ещё в конце XVIII в. считали необходимым подчеркнуть своё «братство» с розенкрейцерами. 

Орден филалетов 

Основан в 1773 г. во Франции группой масонов, объединенных общими эзотерическими интересами. «Любители истины» (так переводится с греческого языка слово «филалеты») принимали в свои ряды выдающихся ученых, дипломатов и аристократов. Первым Великим Мастером Ордена был маркиз Савалет де Ланж. В 1779 г. другой знатный член Ордена, мальтийский рыцарь маркиз Франсуа Чиф де Бьен, положил начало Ордену нарбонскому, который следовал розенкрейцерской традиции. В 1928 г., вдохновленная идеалами французских филалетов конца XVIII в., ещё одна группа масонов основала в Соединенных Штатах Общество филалетов, которое было не ложей, а, скорее, «независимой гаванью» для всех мастеров-масонов, «желающих больше "света" или имеющих "свет", которым хотели бы поделиться»» 

Орден Братьев Золотой Розы и Креста 

Различие между Братьями Золотого Креста и Братьями Розы и Креста проведено в «Апологии», написанной Робертом Фладдом (см. главу «Роберт Фладд и Михаэль Майер») в поддержку Братства розенкрейцеров (1616), и ещё раз было подтверждено Петрусом Мормиусом в одной из работ 1630 г. Таким образом, предполагалось показать существование в Братстве двух различных уровней: уровень теософов (Братья Золотого Креста) и уровень адептов, чья деятельность носила более прагматичный характер (Братья Розы и Креста). Основание Ордена, преемственная связь которого с розенкрейцерским движением XVII в. всё же не вполне доказуема, документально подтверждено в сочинении 1710 г. силезского пастора Самюэля Рихтера (вышло под псевдонимом Синцерус Ренатус). 

Орден Братьев Золотого Креста особенно активно действовал во второй половине XVIII в., но впоследствии распался на множество ответвлений. В Ордене было девять степеней (последней была степень «Magus»). Эту структуру позднее использовал Орден Золотой Зари иОбщество розенкрейцеров в Англии. 

 

Афиша Салона Розы и Креста (см. Орден Розы и Креста, Храма и Грааля). 

Фундаментальный тезис, на котором строил свою деятельность Орден, заключался в том, что его философия поможет разгадать загадки природы и достичь земного счастья, а теософия раскроет тайны божества и вечной жизни. Следствием этого стали грандиозные «христианско-каббалистические, теософские, пансофические, магические и алхимические замыслы» (Г. Мёлер). Деятельность Ордена в этом направлении, а также его влияние способствовали закату того масонства, которое было тесно связано с Просвещением, и усилению в некоторых послушаниях конспирации и таинственности. 

Начиная с 80-х годов XVIII в. самые высокопоставленные Братья сыграли важную роль в духовном, политическом и социальном кризисе Пруссии. Политизация Ордена проявилась в выпадах против Фридриха II и его политики в отношении религии, в одобрении борьбы с Французской революцией (которая считалась пагубным продуктом Просвещения), и прежде всего в оппозиции Ордену иллюминатов Баварии (см. выше). 

Орден Розы и Креста, Храма и Грааля 

Этот Орден был основан в середине XIX в. виконтом де Лапасом, французским врачом и алхимиком, который был членом нерегулярной Тулузской масонской ложи, известной как «Lа

Sagesse» («Мудрость», или «София»). Эта группа организовала также Салон Розы и Креста, одним из вдохновителей которого был Жозеф Пеладан. Салон стал постоянным местом встреч парижских символистов, страстных любителей оккультизма. В их среде Леонардо да Винчи символически считался «хранителем Грааля», а Данте Алигьери - продолжателем Гуго I Пайенского, основоположника Ордена тамплиеров. Программа ордена («Конституция Ордена Розы и Креста, Храма и Грааля») была опубликована в 1893 г., автором её был всё тот же Пеладан. Наряду с разъяснением степеней и строгих правил их достижения, он перечисляет целый ряд требований, необходимых для вступления в Орден: обучать людей «правилам Красоты», практиковать милосердие и половое воздержание («твоя сила зависит от твоего самопожертвования»), находить и объединять людей, отмеченных печатью исключительности. В точности, как в Каббалистическом Ордене Розы и Креста (Пеладан был одним из его основателей), проповедуется возврат к религиозному спиритуализму (религия подразумевается католическая) в сочетании с магией. Пеладан пишет: «Католическое образование имеет много лакун и весьма ограниченно в силу недостатка эзотеризма, но католическая практика - изумительная вещь. Значит, нужно мыслить в соответствии с оккультной доктриной, а поступать согласно Церкви». 

 

Жозеф Эне Пеладан. Писатель просил называть его sâr (cap - сын Солнца) - титулом, якобы переданным ему одним вавилонским царём, прямым потомком которого он себя считал. 

Орден Строгого Тамплиерского Послушания 

Масонско-рыцарская система, образованпая в Германии в 1751 г. бароном К. Г. фон Хундом, утверждавшим, что он действует по поручению таинственных Высших Неизвестных. Тамплиерство Хунда «основывалось не только на жажде божественного познания. Созданная им организация служила своего рода фильтром для информации об алхимических исследованиях - в том числе посвященных поискам панацеи и эликсира долголетия, а также трансмутацни металлов» (П. Пapтнер). Когда Орден Строгого Тамплиерского Послушания

распался (1782), на его обломках возникли масонские Ордена Шотландского Реформированного ритуала (см.) и Добродетельных Рыцарей Святого Града. 

 

Орден Строгого Тамплиерского Послушания пользовался в Германии и остальной части Европы значительной популярностью. Около 12 правящих особ прошли обряд посвящения, а кроме них - лучшие умы эпохи, такие как Лессинг, Моцарт, Гёте (на портрете, в настоящее время находящемся в Музее Гёте во Франкфурте). 

 

Вид на исторический центр Лиона, где жил Ж. Б. Виллермоз, процветающий торговец дорогими шелками. Он пользовался уважением сограждан за аккуратность и корректность в делах, а также за свои христианские качества. Он слыл человеколюбивым, исправно посещал службы, но втайне был деятельным оккультистом и занимался мистическими опытами, что, впрочем, ревностно сохранял в тайне. В этом смысле он вполне поддержал репутацию своего города, где со времен Возрождения то и дело возникали сообщества адептов алхимии, Каббалы, астрологии и магии. 

Шотландский Реформированный ритуал 

Этот Орден возник по инициативе жителя Лиона Ж. Б. Виллермоза, ранее основавшего общества Совершенной Дружбы (1753) и Истинных Друзей (1760). Он был принят в Орден Рыцарей Избранных Коэнов и являлся одним из руководителей французской ветви Ордена Строгого Тамплиерского Послушания. Виллермоз не дошёл до прямого столкновения с «официальным» масонством, но сумел внушить многим ложам той эпохи (в обиход даже вошло выражение «клеймо Виллермоза») идею, что основной целью движения является изучение трансцендентальных оккультных наук. На деле же идеология Шотландского Реформированного ритуала (который, несмотря на название, возник во Франции) представляла собой один из аспектов мартинизма; впрочем, со временем в неё были включены некоторые элементы христианства. Следует упомянуть, что в «шотландском» масонстве существовало так называемое «розенкрейцерское посвящение», соответствующее 18-й степени из 33-х. 

 Бог-архитектор Вселенной на французской миниатюре середины XIII в. Это изображение имело особенное значение для членов Общества розенкрейцеров в Англии. В конце XIX в. одни из его представителей писал: «Магия является... психологической ветвью науки, чьё взаимодействие с камнем, травой и живой субстанцией основано на воображении и рассуждении. Наблюдая за вечно новым миром чудес, окружающим нас, она организует его в должном порядке, иллюстрируя милость Великого Архитектора Мироздания». Сегодня такой взгляд на Природу, кажется, обретает новую жизнь. 

Общество розенкрейцеров в Англии 

Основано в Англии в 1866 г. Р. Вентвортом Литтлом. Предполагают, что поводом послужила находка в библиотеке Великой Соединенной Ложи Англии в Лондоне древних рукописей германских розенкрейцеров. Для вступления в Ложу требовалось иметь степень Мастера, а кроме того, обладать высокими моральными качествами, безупречным поведением, верностью основным принципам христианства и лояльностью в отношении монархии. В Обществе поощрялись занятия герметической философией, Каббалой и натуральной магией. По этому поводу Верховный Маг Винн Уэскотт, державший на протяжении 34 лет бразды правления Обществом, утвердил в 1919 г. его цель - достичь мудрости, которая дала бы возможность «увеличить силу интуиции и расширить нынешние способности человека, особенно зрение и слух, а в перспективе добиться возможности широко применять их в благих целях». 

Общество розенкрейцеров в Англии действует до сих пор, а его филиалы есть в Шотландии и Соединенных Штатах. 

 

Фронтиспис «Химической свадьбы» Христиана Розенкрейца, произведения, автором которого единодушно считается Иоганн Валентин Андреэ. 

 

«Алхимическая мутация материи». Иллюстрация из манускрипта неизвестного автора XV в. 

Библиография 

Ambesi А. С. «L’enigma dei Rosa-Croce», Edizioni Mediterranee, Roma, 1990 

Anderson W. «Dante il Creatore», Londra, 1980 

Andreae J.V. «Le nozze chimiche di Christian Rosenkreutz», SE, 1997 

Arnold P. «Storia dei Rosa-Croce», Bompiani, Milano, 1991 

Bacone F. «Nuova Atlantide», Mondadori, Milano, 1996 

Baillet A. «Vita di monsieur Descartes», 1691 

Ceserani R., De Federicis L. «II materiale e l’immaginario», Loescher, Torino, 1980 

Dee J. «La monade geroglifica», Arktos, 1981 

Le Forestier R. «La Massoneria templare e occultista», vol. II, Atanor 

Gangi G. «I misteri esoterici», Edizioni Mediterranee, Roma, 1978 

Guénon R. «Considerazioni sulla via iniziatica», Fratelli Bocca, Milano, 1949 

Maier M. «Atalanta fugiens», Edizioni Mediterranee, Roma, 1984 

Moramarco M. «Nuova Enciclopedia massonica», Batogi Editrice Italiana, 1999 

Papus «Trattato metodico di scienza occulta», Parigi, 1891 

Partner P. «I templari», Einaudi, Torino, 1997 

Picknett L., Prince C. «La rivelazione dei Templari. I custodi segreti della vera identita di Cristo», Sperling & Kupfer, Milano, 1998 

Pico della Mirandola G. «De homini dignitate. Discorso sulla dignita dell’uomo», Mondadori, Milano, 1995 

Puech H.C. «Sulle tracce della gnosi», Adelphi, Milano, 2000 

Ramsay J. «Alchimia», Tecniche Nuove, Milano, 1999 

Sédir P. «Storia e Dottrina dei Rosa-Croce», Fratelli Bocca, Milano, 1949 

Tommaso d'Aquino «L'alchimia ovvero Trattato della pietra filosofale», Tascabili Economici Newton, Roma, 1996 

Yates F.A. «L'illuminismo dei Rosa-Croce», Einaudi, Torino, 1976 

Zolla E. «Archetipi», Marsilio, Venezia, 1994