У Александра Кублинского – автора «Ноктюрна»

engelgardt 15.03.14. http://www.gazeta.lv/story/23959.html

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Даце и море любви

Возникло это желание давно, но я всё как-то не решался на поступок. Сколько раз уже так было: не решаешься, не решаешься, а потом раз! – и уже поздно решаться. Никогда не прощу себе, что к Вие Артмане в Мурьяни так и не заехал, к отцу Амвросию в Илуксте, с Николаем Задорновым и с Валентином Пикулем ещё раз не поговорил … А потому набрался давеча духу и набрал справочную: а не скажете ли номер телефона Александра Кублинского, композитора? Нет, отвечают, нет у них такого телефона. Звоню в Союз композиторов Латвии. – Как фамилия, простите?.. – переспрашивают. – Куб-лин-ский! – отвечаю. – А кто это? – Композитор. Известный латвийский композитор. Написал популярные песни. Таких известных композиторов в Латвии всего двое… – Нет. – Как нет?! Есть! Он и Раймонд Паулс! – Нет, в наших списках такого нет, – ответила дева, которой имя Кублинского ничего не говорило. – Он «Ноктюрн» написал, – пытаюсь помочь я деве. – Какое название у ноктюрна? – откликается она на мою помощь. – «Ноктюрн». Это и есть название. Песня так называется. «Ночью в узких улочках Риги…» – говорю я, а потом то же самое посильно пою в трубку. – Что, не знаете? – Нет, к сожалению. И телефона композитора у нас нет тоже. Извините. А вы позвоните в АККА/ЛАА. АККА/ЛАА – это агентство по защите авторских прав. О, надо отдать им должное, там ребята знают своё дело! Потому как с отчислений от защищенных ими сумм они и живут. Мой вопрос они решили в две минуты! И я даже догадываюсь, почему: а вдруг я поэт-песенник, ищущий композитора Кублинского , а вдруг мы с ним родим шлягер, который будут исполнять во всех кабаках?.. Так я созвонился с композитором, который вопреки мнению некоторых, еще жив, хотя и не совсем здоров. Обладает при этом командирским голосом и крепким чувством юмора. Мы договорились о встрече.

Перед тем я прочел в Интернете много из того, что про него написано. Не было там лишь того, что меня интересовало: как именно, при каких обстоятельствах и где родился его великий «Ноктюрн». И фото молодого Кублинского в Сети не было. А так же фото автора слов поэта Юриса Брежгиса. Все это Александр Кублинский пообещал мне рассказать и показать. И поехал я в Пардаугаву, на улицу Агенскална, в хорошо знакомый мне дом, в котором во времена Латвийской ССР жили многие деятели искусства и культуры, в том числе моя любимица актриса Астрида Кайриша. Кстати, Астрида там больше не живет, продала квартиру и переехала во что-то поскромнее…

Встретила меня Даце – женщина, пребывающая сразу во многих ипостасях. Но главная из них – помощница композитора. Помощница во всём. Поднялись мы с Даце на 8-й этаж. Большая квартира, паркетный пол, просторный зал, концертный рояль его не загромождает.

У композитора Кублинского твердая рука в рукопожатии. Он и в целом крепок, подводит его только зрение. Внимателен к собеседнику, мягок в общении, но тверд в важных ему приоритетах. Например: громко говорит, что нельзя его фотографировать, нельзя категорически! И после этого сразу же мягко: простите, я вас слушаю…

Александр Кублинский, автор «Ноктюрна». Фото не моё.

Во всём заметно было, насколько ему дорога Даце. Поэтому, наверное, с рассказа о ней он и начал, хотя я ничего про это и не спрашивал. Поскольку я эту историю нигде не читал, привожу её здесь. Они познакомились в 1975 году, в Юрмале, на пляже. К 39-летнему композитору подошла 17-летняя девушка и, сияя серо-голубыми глазками, сказала, что с восьми лет любит его «Ноктюрн». И его самого тоже. Неожиданное признание пляжной девушки тогда лишь удивило и последствий не возымело…

Прошло почти сорок лет. И они встретились во второй раз. В магазине, где покупали помидоры. Она его узнала, он её нет. Он только приметил, что элегантная дама, сделав покупку, стоит и явно кого-то поджидает… Он подошел, пошутил про помидоры, и она подтвердила, что ждёт именно его. В смысле, ждёт его все эти годы…

Он внимательно всмотрелся – и её глаза живо напомнили ему о море, о пляже, о 17-летней влюблённой девушке… Они потом проговорили часа четыре, после чего Даце переехала к нему на восьмой этаж и осталась. При том, что у неё был и есть муж, и он тоже не молод, и он болеет, она и за ним тоже продолжает ухаживать. Когда Кублинский про это рассказывал, я смотрел на Даце, а она на меня, и кивала головой в такт словам композитора. В глазах её при этом плескалось серо-голубое море любви…

Потом мы вспоминали советскую старину, говорили о рижской музыкальной жизни, о Рижской филармонии с легендарном Филиппом Швейником во главе, о «РЭО», о «Звездочке», об «Эолике», о Норе Бумбиере, Ларисе Мондрус, о поэте Марке Блюментале, о Марисе Лиепе, о Муслиме Магомаеве, Кареле Готе… Я почти всех их или слышал, или видел, или знал лично. А потому, наверное, был для Кублинского удобным собеседником, с которым можно поговорить «предметно»... :) О Паулсе он не говорил, а я и не спрашивал.

С Муслимом Магомаевым.

С Карелом Готом.

С Марисом Лиепа.

С Норой Бумбиере.

С Марией Наумовой.

Лариса Мондрус.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. «Ноктюрн»

На втором часу беседы добрались мы и до истории «Ноктюрна». Началась эта история, естественно, с женщины. Ее звали Рита, она была на 7 лет старше Кублинского, была замужем и очень красивая. А он только-только снял сапоги, вернувшись из армии и только-только устроился пианистом в «РЭО» (Рижский эстрадный оркестр). И тут в Филармонии давали Новогодний бал. Александр, естественно, пригласил на него Риту. После чего она, естественно, забеременела... Развелась, а он на ней женился. У них родилась дочь. В общем, всё как у приличных людей. Но быт, зараза, всё испортил. Она не умела готовить, а он не сумел поладить с ее родственниками. Они его не понимали и не принимали. Он снял для них на лето дачу в Лиелупе, так они его туда однажды просто не пустили. Кублинский пошел в магазин спорттоваров, купил там палатку и надувной матрас. Поставил палатку рядом с дачным забором, надул матрас и лёг спать. И тут на авансцену, где разыгрывалась пьеса под названием «История «Ноктюрна» А.Кублинского» влетели мухи! Обычные мухи, которые нудно жужжат. Они набились в палатку композитора, и спасу от них не было. Тогда композитор палатку смотал, и пошел по улице Викингу к станции Лиелупе – на электричку. Он шёл, стуча по асфальту модными тогда туфлями на сточенном каблуке, как у Юла Бриннера в «Великолепной семёрке», перекидывая палатку с плеча на плечо… Но он же композитор! А потому в стуке собственных каблуков вдруг уловил некий интересный ритм и даже мелодию. Поднял голову к ночному небу – а там звезды в кронах сосен играют в прятки. И композитор услыхал в их игре фугу Баха...

Вот так и родилась музыка «Ноктюрна», музыка одиночества. Родилась вовсе не в узких улочках Риги, а на пустынной улице Викингу в Юрмале. «Рижанкой» и даже «гимном Риги» её сделал поэт Юрис Брежгис, которого Кублинский до того не знал: они впервые встретились в каминном зале Филармонии, где композитор, присев к роялю, наиграл поэту мелодию… Юрис ушел, пошел он, естественно, улочками старой Риги, и вскоре принёс стихи – на тему своей прогулки.

С Юрисом Брежгисом.

Но в Латвии песню не приняли. Пренебрежительно сказали: «Slavu melodija…». (Что вовсе не означает «славная», это означает «славянская»…) Кублинский позвонил другу Марису в Москву. Друг Марис тут же сказал: «Приезжай!» Наутро они с Лиепой были на Всесоюзном радио.

Там спросили, кого композитор видит в качестве исполнителей? Композитор ответил, что видит и слышит вокальный квартет, и он готов написать для него аранжировку. – Хорошо, у нас теперь есть такой, называется «Аккорд». Но, простите, а слова?.. – Вот они! – и Кублинский протянул стихи в очень хорошем переводе рижского поэта Григория Горского.

По случайному ли совпадению, или по высшему промыслу в это же время в Москве проходила международная выставка товаров народного потребления, на которой были представлены и музыкальные инструменты. В частности техническая диковинка – японские и немецкие электроорганы. На одном из них Кублинский наиграл фрагменты вступления и финала песни, так похожие на фугу Баха... Таким вот образом и родился тот «Ноктюрн», который в исполнении «Аккорда» завоевал сердца миллионов слушателей. Шёл 1966 год. Кублинский стал самым первым комозитором из Латвии, романтическую песню которого полюбил весь Советский Союз. С Паулсом это случилось позже.

– А Рита с дочерью потом долгие годы уверяли всех, что это наша «семейная песня», в чем, безусловно, есть доля правды, – смеётся композитор, ещё раз вспомнив юрмальских мух, и просит Даце включить проигрыватель. Метровые колонки ударяют мощным органным вступлением, звук бьётся в четырехметровые потолки. Я озабоченно гляжу туда, невольно думая о соседях сверху... Потом успокаиваюсь – мы же на последнем этаже.

Потом слушаем ещё одну мелодию, и ещё... Затем маэстро сам садится к роялю и сам исполняет песню на стихи своего большого друга Марка Блюменталя. Называется она «Неразгаданная тайна».

Я слышал её впервые. Скажу откровенно: это замечательное во всех отношениях произведение, очень гармоничное и очень искренное. «Вот... Лучше я уже ничего и никогда не напишу», – спокойно эдак сказал Кублинский, и на этой чисто прозвучавшей ноте мы с ним душевно попрощались.

И это тоже не моё фото... А жаль! :) Будьте здоровы и Вы, маэстро! :)