(33)3 май2011

9 7 7 1 9 9 6 9 8 6 0 0 5 30011

ISSN 1996-9864

в информационном

пространстве5 лет

Победитель IV Национального

конкурса печатных СМИ

“ЗОЛОТАЯ ЛИТЕРА” в номинации

“Лучший специализированный

журнал”

Журнал “милиция Беларуси”

В НОМЕРЕ:

Победитель IV Национального конкурса печатных СМИ “ЗОЛОТАЯ ЛИТЕРА” в номинации “Лучший специализированный журнал” (2008 г.)

Главный редактор Сергей Рачила S.Rachila@gmail.com

Редактор Наталия ЕРМОлЕНКО технический

авторская алексей МаТЮШфотосъёмка Вячеслав цуРаНОВ

Елена бОяРОВичСергей ШЕРШЕНЕВич

артур СТРЕхНаталия ЕРМОлЕНКО

Сергей Рачила Стилистическое Наталья худиНСКаяредактирование,корректура

За подбор и достоверность фактов несут ответственность авторы опубликованных мате-риалов. их точка зрения может не совпадать с мнением редакции. Редакция оставляет за собой право не вступать в переписку с читателями. Рукописи не рецензируются и не возвращаются. Ответственность за качество печати несет типография.

Приглашаем к активному сотрудничеству рекламодателей и внештатных авторов.

220036, г. Минск, ул. К. либкнехта, 57. MilicijaBelarusi@gmail.com

Телефоны редакции: (017) 218-79-15 (тел./факс)

(017) 218-70-79 (017) 208-57-43 (тел./факс)

Подписано в печать 28.04.2011. Формат 60х84/8. бумага мелованная. Печать офсетная. усл. печ. л. 5,58. Тираж 17 100 экз. Заказ №

Республиканское унитарное предприятие «издательство «белорусский дом печати». лП № 02330/0494179 от 03.04.2009. г. Минск, пр-т Независимости, 79.

¹3 (33) май 2011 г.

2 РЕактОР

Испытание на прочность

9 факты и цифРы

Облако атомной пыли10 фОтОРЕпОРтаж

Зона12 ВиРтуальНОЕ пРОстРаНстВО

Взлом18 ДЕлО №...

Офсайд господина Пронырина

22 22 июНя

Нашествие24 сОлДаты пОбЕДы

“Ну какой из тебя боец?”

28 аРхиВ кгб

Судьба резидента34 пОчтОВый тРЕугОльНик

Двадцать писем с войны

42 ВстРЕча Для Вас

Владимир Талашко46 бРатья Наши МЕНьшиЕ

Верный друг48 ЭтО иНтЕРЕсНО

“Фальшивая” интервенция императора

Двадцать пять лет назад, 26 апреля 1986 года, произошла авария на Чернобыльской АЭС. Как по-казала жизнь, трагедия стала испытанием на проч-ность для всех белорусов, но в особенности для тех, кто находился в то время в самом эпицентре собы-тий. Среди ликвидаторов последствий на атомной электростанции были и стражи правопорядка, кото-рые с честью выполнили свой гражданский долг в условиях чрезвычайной ситуации.

Лейтенант милиции Владимир Пискун оказался в числе первых, кто узнал о взрыве на четвертом энергоблоке ЧАЭС. Тогда он служил оперуполномо-ченным группы уголовного розыска Наровлянского РОВД. Как сложилась его жизнь до и после аварии? Сегодня Владимир Григорьевич (на снимке), уже бу-дучи полковником милиции, начальником ЭКЦ УВД Миноблисполкома, вспоминает о пережитом.

Испытание на прочностьИспытание на прочность

Елена бОЯРОвИч

СлеСарь-монтажникСразу стоит сказать, что судь-

ба Владимира Пискуна изначально складывалась таким образом, будто готовила его к предстоящим испыта-ниям.

Володя родился 7 мая 1960 года в деревне Белая Сорока Наровлянско-го района Гомельской области. Отец, Григорий Сергеевич, и мать, Ольга Александровна, работали в мест-ном совхозе. Семья была большой: у Владимира три сестры – Тамара, Галина, Наталья и старший брат Лео-нид (который, кстати, служил участ-ковым инспектором в Наровлянском РОВД, а после аварии на ЧАЭС пере-шел в Петриковский райотдел снача-ла на аналогичную должность, а по-том старшим следователем. Ушел на пенсию в звании майора милиции, там же, в Петрикове, работал судьей. Сейчас живет в Минске, заведует нотариальной конторой в поселке Руденск Пуховичского района). По-сле аварии младшая сестра Наталья обустроилась на Украине, а еще две сестры – в Мозыре.

Если говорить о милицейской ди-настии, то она имеет давние корни. Еще дед Владимира Пискуна, Алек-сандр Бойченко, работал в ВЧК и по-гиб в возрасте тридцати лет в Турке-стане при ликвидации банды. Было это в 1930-х годах. Дочь Владимира Григорьевича – Наталья – продолжи-ла семейную традицию, с отличием закончила Академию МВД (а до это-го среднюю школу – с золотой меда-лью). Сейчас преподает уголовное право и процесс в Учебном центре МВД Республики Беларусь, старший лейтенант милиции. Начинала сле-дователем в Минском РУВД, потом служила старшим оперуполномочен-ным в УРТЭП УВД Миноблисполкома.

Младший сын Дмитрий учится на 4-м курсе юрфака БГУ. Жена Тамара – учитель-дефектолог в СШ № 4 города Дзержинска.

– В деревне Белая Сорока была на-чальная школа, а базовая школа на-ходилась от нас в семи километрах, в Довлядах, – вспоминает Владимир Пискун. – Наша деревня была до-вольно большая – около 150 дворов. В каждом доме по двое-трое ребяти-шек: тогда помногу детей рожали. Мы просыпались в пять утра и шли в школу пешком. Доучивался в десяти-летке в деревне Киров, за пятьдесят километров от дома. При школе был интернат, и мы там жили, уезжая учиться на целую неделю.

В 1977 году Владимир закончил школу и три месяца работал тракто-ристом. Потом устроился слесарем-монтажником на ЧАЭС. Что такое атомная электростанция, знал не по-наслышке – строил своими руками.

– Там трудился два года, – гово-рит Владимир Пискун. – Имею тре-тий разряд. Участвовал в строи-тельстве первого энергоблока. При мне был сделан физический пуск станции без топлива (прокрутили турбинный вал в холостом режиме). А потом я ушел в армию. Пока слу-жил, был запущен в работу первый энергоблок…

Чернобыльскую АЭС начали стро-ить еще в начале 1970-х годов. Когда 17-летний Владимир пришел рабо-тать на станцию, рядом уже стоял по-селок Припять (позже стал городом). Парень поселился в общежитии вме-сте с теми, кто возводил атомную электростанцию, кто ее обслуживал. В поселке были пожарная часть, больница, отдел милиции, железная дорога и прочее.

– Атомная электростанция – это грандиозное сооружение, огром-ное по масштабам, – восхищает-ся Владимир Григорьевич. – Когда строили реактор, мне пришлось под-ниматься и на верхнюю отметку, и в подвалы ходить. Строили очень качественно. Если, допустим, наша бригада вела трубопровод, а это де-

лалось сугубо по чертежам, то при стыковке с другой бригадой (каждая имела свой участок) просвечивали рентгеном все сварочные швы. Если где-то что-то было некачественно сделано (например, был непровар), то вырезали эту часть и делали всё по-новому. Строительная площадка занимала большую территорию. На станции было много цехов, где рабо-тали тысячи человек. У нас был цех предмонтажных работ, и наше пред-приятие называлось «Трест «Южте-плоэнергомонтаж». Мы занимались монтажом оборудования именно на атомных электростанциях. Однако были задействованы и бригады из других трестов.

Помимо этого, Владимиру при-шлось четыре месяца разгружать вагоны с графитом. Железная до-рога подходила прямо к узловой станции Янов на Украине, а оттуда ветка шла на электростанцию. На стройку привозили материалы со всего СССР. Графит сначала склады-вали в реакторном цехе. Коробки были тяжелые, килограмм под 30, а по размеру выглядели как почтовые посылки. Бракованные сразу же от-брасывались в сторону. Предполо-жительно, графит монтировался в активной зоне реактора.

Работы проводились в идеальной чистоте. Люди носили спецодежду. Например, тем, кто занимался гра-фитом, выдавали разовые белые перчатки, брюки, куртки и колпаки. Переодевались в «бытовке». Здесь же была душевая.

– Дисциплина труда была высо-кая, – говорит Владимир Пискун. – Тогда были комсомол, коммунисти-ческая партия, ударная комсомоль-ская стройка. И это были не пустые слова. Мы чувствовали уровень от-ветственности. Проводились ком-сомольские собрания, на которых ставились конкретные задачи, кон-тролировалось их выполнение.

Выполнив работы, бригадами, тре-стами уезжали на другие объекты, а потом возвращались назад на место дислокации – в Чернобыль.

на крайнем СевереВ 19 лет Володю призвали в ар-

мию. С 1979-го по 1981 год он служил в войсках ПВО на Крайнем Севере – на острове Новая Земля. Войсковая часть располагалась недалеко от пролива Маточкин Шар, разъеди-

нявшего остров на две части. Примеча-тельно, что в кило-метрах 50–70 от их радиолокационной «точки» был ядерный полигон.

– Всего в Совет-ском Союзе было два ядерных полигона – в Семипалатинске (Ка-захстан) и на Новой Земле, – продолжает Владимир Пискун. – В течение двух лет моей службы было взорвано под землей четыре ядерных за-ряда. Здесь я почув-ствовал, что такое ядерный взрыв – это когда под ногами «хо-дит» земля, пляшут датчики… Ядерный взрыв у нас называли экспериментом. По-сле него наши офице-ры две недели замеря-ли уровень радиации и передавали инфор-мацию в полк, что стоял от нас южнее, в поселке Рогачев, возле Белужьей губы... Всем извест но, что на Новой Земле при Никите Хрущеве ис-пытывали водород-ную бомбу.

Солдаты жили в тундре, в услови-ях вечной мерзлоты. Над снегом на сваях стояла казарма, рядом были ко-тельная, склад, общежитие для офи-церов, пункт управления, дизельная. Летом, а оно длилось два месяца, – июнь и июль, доходило до + 20°С, а зимой до – 40°С. Обычным явлением был шквалистый ветер, срывающий всё и вся на своем пути. Самый силь-ный ветер называли вариантом, а са-мый крутой – «вариант № 1».

– От одного здания к другому хо-дили, держась за канат, – говорит Владимир Григорьевич. – Потому что из-за ветра и метели ничего не было видно. Вытягиваешь свои руки и не видишь кончиков пальцев. Сбил-ся и ушел в тундру – назад уже не вернешься. На боевое дежурство во время шторма по одному не ходили: брались за концы ремня и так пере-двигались… Вместе со мной служили белорусы из Мозыря, Житковичей, Лельчиц, а также ребята со всего Со-ветского Союза.

Обстановка ставила молодых людей в такие условия, когда нужно было выживать. Это закаляло муж-ской характер. Домой в отпуск не отпускали. Ближайший город рас-полагался за тысячу километров. Радио не было, телевизор не шел. На Новый год парни сами готовили себе развлекательные программы. Было нас 50 мужиков и три офицер-ские жены. Почту с Большой земли привозили на вертолете раз в месяц. Раз в год приходил морем корабль и привозил продукты питания, техни-ку, оборудование. Картофель «жил» без хранилища только два месяца, а очищенный был в трехлитровых же-стяных банках. Тушенка, масло, мясо, закатанное в банки, жир в бочках. Привозили муку – хлеб солдаты пек-ли сами. Воды не было – топили из снега. Можно себе только предста-вить, сколько его нужно было нато-пить, чтобы раз в неделю постирать

Монтажные работы требовали определенной сноровки. Обору-дование устанавливали на уровне восьмиэтажного, а то и выше, дома. Для страховки надевали специаль-ный монтажный пояс.

– Рабочие, что строили ЧАЭС, ездили в командировки на атомные электростанции, которые возво-дились в Ленинграде, на Украине… – рассказывает Владимир Пискун. –

Эти фотоснимки из домашнего архива напоминают Владимиру Григорьевичу о службе на Новой Земле

Август 1986 года. На въезде в 10-километровую зону. В. Пискун крайний справа

Осень 1986 года. Сотрудники Наровлянского РОВД. В. Пискун сидит второй слева

белье, помыться в бане. Летом, когда начинали течь ручьи, брали воду из ближайшей реки и привозили ее в в/ч на машине.

Владимир Пискун дослужился до замкомандира взвода и начальника радиопередающего пункта. Из армии уходил младшим сержантом.

Через месяц после увольнения, в 1981 году, парень пошел служить ми-лиционером в Наровлянский РОВД. Там выполнял задачи, которые ныне стоят перед милиционерами ППСМ, помощниками дежурного ОДС, кон-войными подразделениями. В 1982 году поступил в Минскую среднюю школу милиции им. М. Фрунзе, кото-рую закончил с красным дипломом. В 1984 году вернулся в Наровлю на должность участкового инспектора милиции, обслуживал деревни Ки-ров и Углы. В 1985 году был назначен инспектором, а потом оперуполно-моченным уголовного розыска На-ровлянского РОВД.

взрыв на ЧаЭС– Взрыв был с пятницы на суббо -

ту, – вспоминает Владимир Григорье-вич. – Накануне, в пятницу вечером, я взял у своего знакомого машину и поехал к родителям в деревню Белая Сорока. Хотел у них переночевать, чтобы утром поработать по мате-

риалу в близлежащих Довлядах. Одна-ко где-то около трех–четырех часов ночи в дверь неожиданно постучали. Когда мы открыли, на пороге стоя-ли две мои сестры. Одна из них была на девятом месяце беременности. У них с собой не было ни вещей, ни до-кументов – оставили всё дома. Они рассказали, что их подвезла машина, а мужья идут пешком вслед за ними из Припяти. На вопрос: «Что случи-лось?» – ответили неопределенно: «На станции что-то произошло…».

Более никакой конкретики. Вла-димир взял автомобиль и поехал на-встречу шуринам. Встретил их меж-ду Припятью и Белой Сорокой, поса-дил в машину и отвез к родителям. Муж средней сестры, Михаил Бикац, был старшим лейтенантом милиции, работал в Припятском райотделе дежурным по вытрезвителю. В кон-це апреля 1986 года он находился в отпуске.

– Мне позвонили знакомые и сооб-щили, что случилась какая-то ава-рия на станции, – сообщил Миша на семейном совете: – Но что конкрет-но произошло, они не знают. Сказа-ли, это очень серьезно, нужно пока уходить из города.

Утром Владимир Пискун позвонил дежурному по райотделу милиции

и рассказал об услышанном. Однако в РОВД никто толком ничего не знал.

– Тогда я поехал в Наровлю, – про-должает Владимир Григорьевич. – Но ни в райотделе, ни в райисполкоме никакой информации об этом не было. Я поделился своими соображе-ниями с коллегами.

После этого лейтенант вернулся в деревню Белая Сорока. С ним был один из сотрудников райотдела. Там они подхватили Мишу Бикаца и по-ехали в Припять.

– Стрелки часов показывали 10-11 утра, – продолжает Владимир Пискун. – В городе уже началось дви-жение – все куда-то бежали, ехали. Мы добрались до пожарной части, от которой до ЧАЭС оставалось бук-вально километра полтора. Был сол-нечный день, ничего необычного на станции мы не заметили. Из нашей деревни многие работали пожарны-ми, а в семье Шаврей практически все мужчины – братья Ваня, Петя, Леня, а также мужья их двух сестер. Мы встретили моего друга инспектора пожарной части Петра Шаврея. Он и поведал нам, что произошел взрыв на четвертом энергоблоке, есть раз-рушения. Сказал, чтобы на станцию мы пока не ездили – там повышенный фон радиации. Добавил, что Иван

дежурил этой ночью, его в тяжелом состоянии забрали в медсанчасть. К слову, у пожарного потом обнару-жили лучевую болезнь, делали пере-садку костного мозга. Слава Богу, Иван здравствует и по сей день – жи-вет в Наровле, есть ребенок, кото-рый родился после аварии.

Разумеется, об увиденном и услы-шанном было доложено руковод-ству райотдела. В тот же день возле деревни Белая Сорока выставили милицейский пост – населенный пункт как раз стоял возле дороги, что вела на ЧАЭС, причем располагался от станции в десяти километрах. По этой трассе обычно добирались на работу в Припять жители близлежа-щих деревень.

В ночь с субботы на воскресенье на посту дежурил Владимир Пискун. Он вел наблюдение за окружающей обстановкой. Люди не паниковали,

несмотря на просачивающуюся ин-формацию, которую по крупицам черпали из общения с местными пожарными, милиционерами, спе-циалистами станции. После аварии на энергоблоке к ликвидации по-следствий стали привлекать пожар-ных из соседних районов Киевской области, а спустя некоторое время – и авиацию.

Позже возле деревни Белая Со-рока военные сделали отметку: «10-километровая зона», отграничи-ли полосу отчуждения колючей про-волокой…

Наконец в воскресенье утром информация о ЧП была озвучена в райотделе, райисполкоме и райко-ме компартии. Руководители начали продумывать мероприятия по вы-возу населения.

…Первая эвакуация людей из 30-километровой зоны началась

4 мая. Одни выбирались с заражен-ной территории самостоятельно, другие дожидались автобусов, кото-рые для этих целей выделил мест-ный автопарк. Так же решали вопрос с живностью – сдавали ее в колхоз либо забирали с собой. Ничего из ве-щей и имущества, кроме документов, вывозить было нельзя. Отселение было обязательным. Но все почему-то надеялись, что уезжают временно.

Милиционеры охраняли обще-ственный порядок, а также помогали людям эвакуироваться. Из хозяйств вывозили оборудование и докумен-тацию, из магазинов – товары, продо-вольствие, из школ – телевизоры. На-блюдали, чтобы не было фактов краж, следили за правильным составлени-ем описи имущества и прочее.

– Мой отец, Григорий Сергеевич, в это время лежал с онкологией в мозырской больнице, – говорит Вла-

Всей семьей в день выпуска дочери Натальи в Академии МВД РБ

димир Пискун. – А мать, Ольгу Алек-сандровну, мы договорились отпра-вить в деревню Велавск Петриков-ского района, на родину отца. За ней приехал на машине мой двоюродный брат, работавший в хозяйстве шо-фером. Мы забрали в грузовик корову, кур, собаку…

Конечно, не меньше пережива-ли за своих детей и жен. Я женился в 1983 году. Когда случилась эта беда, дочери Наталье был годик. Мы с су-пругой Тамарой жили в Наровле на квартире. Летом все несовершен-нолетние дети вместе с матерями были вывезены из города. Моя жена с дочерью месяца четыре «кочевала» по санаториям Гомельщины и Грод-ненщины. А когда снизился уровень радиации, они смогли вернуться до-мой. Когда я ездил в Ельск забирать их на своих «жигулях», дочка ко мне на руки уже не шла – забыла…

Кстати, несмотря на то, что в 1986 году в Советском Союзе был «сухой закон», в каждую деревню завезли по фургону молдавского красного вина «Каберне». Правда, не раздавали, а продавали. Спиртные напитки тогда реализовывали только в централь-ных усадьбах, а в мелких магазинах, как в деревне Белая Сорока, не было алкогольной продукции вообще.

Радиация не была такой уж неви-димой. Сразу после взрыва в воздухе была большая концентрация радио-активного йода. Поэтому к вечеру у людей садился голос, и они начинали в буквальном смысле слова хрипеть. Беспокоила сильная головная боль. Милиционеры выполняли работу в своей обычной повседневной одеж-де. Единственное – ежедневно рабо-тала баня ЖКХ в Наровле, и можно было приходить и мыться ежеднев-но, причем бесплатно. Даже лепест-ковые респираторы появились не сразу, а только месяца через два. Когда их снимали, на шее оставались желтые полосы от йода. Поэтому не-

случайно 7 мая у Владимира обна-ружили большую дозу радиации на щитовидке и направили на лечение в 10-ю городскую клиническую боль-ницу Минска.

В Наровлю Пискун вернулся че-рез пару недель, сразу же с братом поехал посмотреть на родную дерев-ню Белая Сорока. Вокруг не было ни души. Только на родном подворье, завидев Владимира, появились два кота: они тотчас признали в нем хозя-ина. Владимир не поленился, слазил в погреб и достал сало. Не разрезая, большой кусок положил на землю… Уходя, закрыл калитку на защелку и обернулся еще раз посмотреть на дом. Поражала здешняя зелень: на-столько всё было ярким, пышным и цветущим. Возле дома неожиданно заметил невысокий штырь, а на нем желтый металлический флажок, на котором было написано красными буквами «ЗАРАЖЕНО». Нехорошее чувство всколыхнуло душу.

Осенью 1986 года начался второй этап эвакуации населения. Теперь стали выселять жителей из дере-вень, находившихся за пределами 30-километровой зоны, где была наи-более высокая степень заражения.

В Наровлянском райотделе поя-вились новые должности – инспек-тор и замначальника РОВД по зоне отселения. Эти сотрудники фиксиро-вали, кто въезжал и выезжал, а также замеряли уровень радиации. Теперь милиционеры дежурили на посту возле деревни Довляды, через кото-рую иногда проезжали «КамАЗы», до-верху груженные радиоактивными замороженными тушами животных. Их везли из Припяти на «могильник» в деревню Хатки.

– С конца 1986-го по начало 1987 года нам приходилось регулярно вы-езжать в зону отселения, – вспоми-нает Владимир Пискун. – Там вместе с представителями Госстраха мы описывали имущество, выписыва-

ли страховое возмещение. Где были вскрыты дома, составляли мате-риалы, проводили проверки. Конечно, было жалко людей: потеряли всё – и дома, и имущество… У меня был слу-жебный мотоцикл «Урал», на кото-ром ездил в зону, а иногда люди под-возили на своих машинах. Но самих жителей в зону не пускали… А там в буквальном смысле уже было страш-но находиться. К осени всё уже стало зарастать, пошли мыши, крысы... В домах грызуны снизу доверху пор-тили обои, клеенные мукой. Идешь, бывало, по деревне, а земля у тебя под ногами колышется – столько нор они возле домов нарыли!

Хотя люди в зоне встречались до-вольно часто. Обычно нам говорили: «Жил вон там, приехал, чтобы за-брать свое имущество». Хотя на са-мом деле под обличьем местных жи-телей часто скрывались мародеры. В любом случае людей разворачивали обратно – не давая вывозить имуще-ство, выпроваживали из зоны.

В конце 1986 года Владимир Пи-скун получил в Наровле квартиру. Вместе с семьей он прожил здесь еще четыре года. Работал оперупол-номоченным до 1987 года, потом был назначен следователем, затем – стар-шим следователем. В 1988 году в се-мье родился сын Дмитрий.

В 1988 году приказом министра внутренних дел СССР Вадима Бака-тина Владимиру Пискуну было до-срочно присвоено звание «капитан милиции» за расследование уголов-ного дела о хищении в особо круп-ных размерах.

…В деревне Грушевка Наровлян-ского района заведующая отделени-ем сберкассы совершила хищение 106 тысяч рублей. В 1980-х это была огромная сумма – хищение в особо крупных размерах (санкция статьи 91 прим. УК РСФСР предусматрива-ла в том числе и смертную казнь). Обычно такими уголовными делами

занимались следователи по особо важным делам. А Владимир Пискун тогда был районным следователем, причем в Наровлянском райотделе таких специалистов было всего лишь два. Он расследовал это дело в тече-ние трех месяцев, по нему проходи-ло около 700 потерпевших.

Отделение сберкассы обслужива-ло несколько деревень, в основном его клиентами были пожилые люди, которые приходили, снимали или на-оборот вносили деньги. Писали при-ходный кассовый ордер, а завотделе-нием заполняла... расходный кассо-вый ордер. Таким образом не попол-няла – а снимала деньги. Открывала счета на своих несовершеннолетних сыновей на Украине, следователь нашел вклады и в Киеве, и в Полев-ском... Выезжал туда в командировки. В Киеве даже нашел продавца «жигу-лей», у которого женщина купила ма-шину за 16 тысяч рублей. Ущерб был фактически полностью возмещен – государству смогли вернуть почти 90 процентов похищенных денег.

О досрочном присвоении оче-редного звания Владимир Пискун узнал на сессии, когда учился в Выс-шей школе МВД СССР (1985 – 1990).

жизнь продолжаетСя…В 1990 году семья переехала из

Наровли в Копыль – Владимира Гри-горьевича назначили на должность начальника следственного отде-ления РОВД. Там он проработал до 1997 года, а потом стал заместителем начальника Пуховичского райотдела по воспитательной работе и кадро-вому обеспечению. Так трудился до 2003-го, а в декабре был назначен на должность начальника Дзержин-ского РОВД. Звание «полковник ми-лиции» ему было присвоено весной 2004-го. С июня 2006 года возглавля-ет ЭКЦ УВД Миноблисполкома. Сей-час с семьей живет в Дзержинске.

– На кладбище в Белую Сороку я езжу практически каждый год, – го-

ворит Владимир Григорьевич. – Там у меня похоронены дедушка с ба-бушкой. Кладбище в километре от деревни. От Белой Сороки практи-чески ничего не осталось: стоит только пять–шесть хат. Часть до-мов сгорела во время пожара, часть развалилась. Всё полностью зарос-ло… А вот кладбище каждый год благоустраивается, потому что люди не забывают о своих корнях – приезжают, убирают могилки. И до сих пор там всё еще хоронят лю-дей… К слову, мой отец похоронен в Петриковском районе. Умер в июле 1986 года, когда ему было 57 лет. Мы его не смогли похоронить на клад-бище возле дома – как раз было вре-мя отселения, стали огораживать 10-километровую зону. Был пик ра-диации. Мы побоялись, что туда больше никогда не вернемся, даже на могилу не сходим…

Однако всё же оставался в Белой Сороке жить один человек. Это Иван Галючок. Владимир Пискун встре-чал его в деревне на протяжении семи лет, а потом тот неожиданно пропал… До этого мужчину неодно-кратно вывозили под Наровлю, а он опять возвращался в деревню пешком. Семьи у него не было – был дважды женат, развелся. Тогда ему было под сорок. В зоне отселения он ловил рыбу, охотился на кабанов, ставил петли на зайцев. Сначала жил в одном доме, потом в другом. И так по очереди. Там не было света, теле-визора, радио…

Милиционеры, которые рань-ше работали вместе с Владимиром Пискуном в Наровлянском РОВД, сейчас живут в разных уголках Бе-ларуси. Поэтому полковник мили-ции поддерживает связь со своими земляками посредством одного по-пулярного ныне в Интернете сайта. Есть там группа «Наровлянцы». Увы, с каждым годом коллег становится всё меньше. Из 25 милиционеров

Наровлянского РОВД ушли из жиз-ни уже десять человек – в то время оперуполномоченный группы уго-ловного розыска Николай Бабак, на-чальник Наровлянского РОВД Нико-лай Храньков, участковый инспектор Владимир Журавский, замначальни-ка РОВД Михаил Михасёв, инспектор по охране общественного порядка Вячеслав Тельпук, старший инспек-тор по зоне Виктор Марченко…

– Жизнь нужно ценить, она вообще очень хрупкая, – говорит Владимир Пискун. – Но наши люди были сильны духом, выполняли свой гражданский долг. Никто не роптал. При этом все понимали, что на месте аварии опас-но, вывозили детей, переживали за близких и родных. Паникерами были единицы! Мы работали день и ночь, выходных как таковых не было. Кол-лектив был очень дружный. Вообще никто уезжать не хотел. Это была Родина. Если бы не радиация, если бы не было общего настроения, что в будущем это скажется на здоровье, то никто не уехал бы до сих пор! И се-годня мы все с удовольствием встре-чаемся, общаемся… Место у нас было очень красивое: река Припять, огромные заливные луга. А какой лес! У нас люди хорошие, самое главное – мягкие. Полешуки все мягкие люди. Они еще и очень добрые, отзывчи-вые… У меня в Мозыре мама живет, а в деревне Киров Наровлянского района – мать моей жены с братом. Мы к родственникам часто ездим. И в Наровле еще знакомые есть… Всегда оттуда приезжаю с другим настроением. Как увижу, подъезжая к Мозырю, белый речной песок, у меня сразу же меняется настроение, появ-ляется воодушевление. И в этом году собираюсь съездить на Гомельщину. По этому поводу уже созванивался с сослуживцами. Планируем встре-титься нынешней весной в Наровле, сходить на кладбище, побывать в райотделе...

Самыми ужасными атомными катастрофами в исто-рии человечества, безусловно, являются ядерные бом-бардировки Хиросимы и Нагасаки.

6 августа 1945 года американский бомбардиров-щик B-29 сбросил на японский город Хиросима атом-ную бомбу «Little Boy» («малыш»)… три дня спустя атомная бомба «Fat Man» («толстяк») была сброшена на город нагасаки.

Считается, что от взрыва и его последствий в Хиро-симе умерло 140 тысяч человек; для Нагасаки эта цифра составляет 74 тысячи человек. Однако эти данные, опу-бликованные в феврале 1946 года штабом американской оккупационной армии в Японии, не учитывают военных и тех, кто умер впоследствии от лучевой болезни.

К декабрю 1945 года еще ты-сячи людей скончались от ран и лучевой болезни. Мировая стати-стика оценивает число умерших в Хиросиме и Нагасаки от послед-ствий радиации в период с 1950 по 1990 год в несколько сотен ты-сяч человек.

10 октября 1957 года. Велико-британия. Пожар в ядерном реак-торе, расположенном в графстве Кемберленд (Уиндскэйл), привел к выбросу существенного объема радиоактивных веществ.

17 января 1966 года. амери-канский стратегический бом-бардировщик B-52 столкнулся с воздушным танкером во время дозаправки в возду-хе над побережьем испании. Самолет-цистерна был полностью разрушен, из разломанного фюзеляжа B-52 выпали четыре водородные бомбы. две взор-вались. площадь в 490 акров (1 акр – 4050 кв. м) была загрязнена радиоактивным плутонием.

21 января 1968 года. Недалеко от авиабазы США в Гренландии потерпел бедствие бомбардировщик, несу-щий ядерное вооружение. Пожар на борту В-52 вынудил экипаж выпрыгнуть с парашютами. Самолет упал недале-ко от авиабазы. Ядерный груз взорвался, вызвав радио-активное загрязнение обширной области.

18 декабря 1970 года. СШа. детонация десятики-лотонного ядерного устройства на полигоне в штате невада. инцидент произошел во время одного из под-земных ядерных испытаний. атомная энергия вырва-лась на поверхность, что вновь привело к загрязне-нию атмосферы. 86 рабочих подверглись облучению.

28 марта 1979 года. США. На острове, где были рас-положены две атомные электростанции, частично рас-плавилась активная зона реактора. Впрочем, авария не привела к серьезным жертвам и последствиям.

10 августа 1985 года. Российское Приморье. Авария в бухте Чажма. Во время дозаправки во Владивостоке про-изошел взрыв на российской атомной подводной лодке. За ним последовал выброс радиоактивного облака в воз-дух. Десять моряков погибли, 49 получили лучевые по-ражения.

26 апреля 1986 года. катастрофа на Чернобыль-ской аЭС. Самое трагическое по последствиям техно-генное бедствие в истории мировой ядерной энерге-тики. взрыв реактора. выброс радиоактивных осад-ков – в 500 раз больше, чем после атомной бомбежки Хиросимы… пострадавшие территории – Украина, Беларусь, россия.

в XX веке в мире прои-зошло свыше 150 аварий и катастроф на различных объектах, использую-щих ядерную энергию

13 сентября 1987 года. Бразильский город Гоиания. Более 240 человек пострадали от радиации, когда владе-лец кладбища старых автомобилей разобрал оставлен-ную там спецмашину лучевой терапии и извлек неболь-шой радиоактивный кусок хлорида цезия. Дети, привле-ченные ярко-синим цветом вещества, прикоснулись к нему и облучились. Было заражено несколько городских кварталов.

6 апреля 1993 года. Город Северск (он же Томск-7). Здесь, на Сибирском химическом комбинате произошел взрыв резервуара, по ошибке очищенного азотной кис-лотой. В атмосферу попало облако радиоактивного газа.

30 сентября 1999 года. Япония. Авария на АЭС «Токаи-мура», к северо-востоку от Токио. Взрыв произошел в тот момент, когда рабочие смешивали жидкий уран.

март 2011 года. из-за мощной серии землетря-сений и возникшего при этом цунами произошли взрывы на японской аЭС «Фукусима-1». Судя по все-му, сейчас о всех последствиях этой катастрофы гово-рить что-либо конкретное еще слишком рано…

подготовил Сергей раЧила

Фоторепортаж Алексея Матюша. Хойникский район. Апрель 2011 года

Сергей ШЕРШЕНЕвИч

Мир изменился и ни-когда не будет прежним. Итог прогресса – новое пространство в новом времени, где объем мо-жет не иметь массы, а скорость не соизмерять-ся с расстоянием. Мил-лионы людей обитают в этом пространстве в ви - де цифрового образа, и далеко не все из них имеют благие намере-ния. Здесь свои законы, своя преступность с при-ставкой кибер.

«Привет от Keddy!»Антон Шитковский с детства имел

тягу к компьютеру. Днями и ночами зависал перед монитором, однако в отличие от большинства сверстников не столько уничтожал кровожадных монстров и прочую нечисть, сколько постигал азы ИТ. В результате само-стоятельно изучил различные языки программирования, с легкостью ори-ентировался в виртуальных лабирин-тах. С учетом таких наклонностей по-ступил в техникум на специальность «Программное обеспечение информа-ционных технологий». Однако со вре-менем обучение стало для него обре-менительным, ибо интерес ко многим предметам отсутствовал. В результате на третьем курсе Шитковский решил не мучиться, отказавшись от получе-ния диплома. Администрация препят-ствовать не стала, отпустив парня на все четыре стороны.

Оказавшись предоставленным са-мому себе, Антон с головой ушел в освоение компьютерных технологий, сконцентрировав внимание на разра-ботке сайтов. Правда, решил пойти от обратного, научившись сначала взла-мывать сетевые ресурсы. Он был уве-рен, что анализ уязвимостей чужого программного обеспечения поможет лучше понять, как созидать.

Начал с того, что отыскал в Интер-нете сайт одной из минских фирм, спе-циализирующейся на разработке про-граммного обеспечения, научных ис-следованиях, веб-программировании и веб-дизайне. Внимательно изучил

электронные страницы и обнаружил уязвимости. С этим козырем на руках наш самоучка и вышел на руковод-ство компании, предложив свои услу-ги в разработке сайтов и программ. А чтобы подтвердить собственную ре-путацию, как бы невзначай сообщил о лазейках, которые обнаружил на сай-те фирмы.

Минчане, репутация которых была посрамлена, серьезно отнеслись к такому сообщению, перепроверили его и в итоге признали «проколы». Устранив изъяны, они отметили для себя способности гродненского хаке-ра и предложили Антону удаленное сотрудничество, или работу на рас-стоянии. Поручили ему исправление ошибок программного обеспечения и написание нового функционала в системе управления информацией различных сайтов, с которыми рабо-тала компания.

Казалось бы, после такой удачи ра-ботай, совершенствуйся, завоевывай репутацию, однако то ли детская дурь в голове у Шитковского еще не выве-трилась, то ли не надо ему это было вовсе, то ли еще что. Так или иначе, но проявив легкомыслие, Антон по-вел двойную игру.

Получив полный доступ к сай-там работодателей, парень начал чу-дить. Восстановил функции одного из «мертвых» сайтов, модернизиро-вал его, при помощи вредоносной компьютерной программы «про-бил» окно для выхода в Интернет по платному трафику за счет средств «оживленного» сайта. Он понимал, что перешел рубикон, осуществляя несанкционированные вылазки, но совладать с соблазном халявы было выше его сил. Кроме того, таким об-разом он намеревался совершенство-вать свои профессиональные навыки в области программно-технического обеспечения.

Преследуя последнюю цель, Ан-тон с использованием вредоносной компьютерной программы забрался на сайт одного из индивидуальных предпринимателей, отыскал «черный ход» в его программном обеспечении, после чего модифицировал базу дан-ных, изменив информацию, хранящу-юся на сервере. Затем написал адми-нистратору ресурса об обнаруженных проколах и оставил свой реальный

электронный почтовый адрес. Ответ пришел через два дня. Администра-торы просили пояснить, что за ляпы они допустили. Антон честно описал путь, по которому он отыскал дверцу, ведущую на их интернет-ресурсы, и ключи, которые требуются для того, чтобы ее запереть.

Следом за этим внимание Шит-ковского привлек сайт первичной ор-ганизации ОО «БРСМ» Гродненского госуниверситета им. Я. Купалы. И здесь он решил разобраться со структурой и принципами работы. В результате обнаружил, что имеет-ся прореха, позволяющая получить доступ к сайту. Чтобы проверить версию, Антон, взяв в союзницы оче-редную вредоносную компьютерную программу, с ее помощью быстро справился с поставленной задачей.

Довольный собой, этот триумф он тут же решил зафиксировать прямо на взломанном сайте БРСМ. Проявив мальчишество, на главной странице разместил три нелицеприятные фото-графии, которые отыскал в Интернете, и сделал к ним приписку для админи-стратора: «Учи матчасть. Всем при-вет от Keddy». После этого вспомнил о родном техникуме, который при-шлось покинуть, и послал персональ-ный привет сокурсникам.

Продолжая бравировать своей «ге-ниальностью», Шитковский напосле-док оставил администратору сайта сообщение, в котором указал один из адресов своей электронной почты. Мол, свяжись для прохождения ликбеза о том, как надо писать программное обе-спечение, дабы никто «не совал нос».

Прошло время, но ожидаемой реак-ции со стороны молодежной организа-ции он не дождался. И тогда Шитков-ский, раздосадованный поведением администратора, зашел на универси-тетский сайт указанного союза снова, оставив здесь запись на английском языке, которая в переводе звучала так: «Поиграй со мной! Пожалуйста, на-пишите мне. Я крут!». И вновь указал адрес своей электронной почты.

Желание парня, пытавшегося об-ратить на себя внимание, да и дей-ствительно его заслужившего, понять можно, однако нельзя одобрить ме-тоды, которыми он доказывал свою самодостаточность. Именно поэтому руководители ОО «БРСМ» поступи-

Три преступления, о кото-рых пойдет речь ниже, – ма-лая толика того, с чем сегод-ня сталкиваются в процессе своей деятельности сотруд-ники отдела по раскрытию преступлений в сфере вы-соких технологий (ОРПСВТ) Гродненского УВД, возглав-ляемого подполковником милиции Сергеем Черняком (на снимке в центре). О них и пойдет речь.

ли вполне логично, не вступив с ним в полемику и сообщив о взломе сайта сотрудникам ОРПСВТ УВД.

– Несмотря на кажущиеся мелкой шалостью действия, мы отнеслись к событию серьезно, – рассказыва-ет старший оперуполномоченный по особо важным делам подполковник милиции Игорь Соколов (на сним ке). – Нельзя было исключить тот факт, что злоумышленник преследовал да-леко идущие цели и «наследил» в иных «коридорах» виртуального простран-ства. Так оно и оказалось. Мы уста-новили, что Антон Шитковский неза-конно использовал Интернет за счет чужого сайта, блокирования, моди-фикации и копирования информации, хранящейся в компьютерных систе-мах третьих лиц, а также вычислили взломанный им сайт индивидуального предпринимателя. Вместе с тем, со-гласно неписаной компьютерной тер-минологии, этот одаренный парень относится к представителям так называемых «серых шляп» (англ. grey hat), которые работают на два фрон-та, иногда атакуя чужие системы, а иногда защищая их. Учитывая, что его основной целью являлось прежде всего желание самовыражения, он не столь опасен для пользователей, как «черные шляпы» (англ. black hat), фактически являющиеся виртуальны-ми гангстерами. Но закон есть закон, и нарушать его не дозволено никому.

Такую же точку зрения в данном вопросе занял суд, который признал Антона Шитковского виновным в совершении двух преступлений – несанкционированном доступе к компьютерной информации, совер-шенном из корыстной и иной личной заинтересованности, а также исполь-зовании вредоносных программ с це-лью несанкционированного уничто-жения, блокирования, модификации и копирования информации, хранящей-ся в компьютерной системе, сети и на машинных носителях. Учитывая при-знание вины и раскаяние в содеянном, в качестве меры наказания был избран штраф в размере четырех миллионов пятисот пятидесяти тысяч рублей.

ПокерВ наши дни люди знакомятся не

только по старым схемам. Всё чаще и чаще это происходит в Интернете. Вот и жители Гродно Филипп Былинский

и Алексей Переславцев сдружились именно таким образом, списавшись на одном из форумов. Объединила лю-бовь к виртуальным играм на деньги. Вместе с тем, в отличие от азартного и не слишком фартового Алексея, чаще всего развлекавшегося игрой в покер, для Филиппа виртуальное простран-ство служило не только полигоном развлечений, но и являлось сферой профессиональных интересов. Он значился администратором одного из сайтов. При этом слыл человеком се-рьезным и «продвинутым». Обладая аналитическим складом ума, уповал не столько на удачу в картах, сколь-ко на успешное прогнозирование. В частности, в спор-те. Кроме того, не-безуспешно актив-ничал и в финансо-вой сфере.

С учетом этого у парня имелось не-сколько электрон-ных счетов, на кото-рых всегда лежали немалые валютные средства, которыми он имел возмож-ность в любую ми-нуту распорядиться по собственному разумению. Стоило лишь включить компьютер. А чтобы, кроме него са-мого, никто «не совал свой нос» в его финансы, Филипп позаботился о си-стеме защиты, предусмотрев не авто-матический режим движения денег, а необходимость дополнительного под-тверждения операций посредством набора секретного пароля, взломать который было нереально из-за боль-шого количества различных симво-лов. Несмотря на то, что из года в год никаких проблем с электронными деньгами у него не возникало, Былин-ский неизменно руководствовался по-словицей «береженого бог бережет» и спокойно спал до тех пор, пока судьба не свела его с Переславцевым.

Всё началось с телефонного звон-ка последнего и безобидной просьбы одолжить, а точнее перечислить ему 50 долларов США для игры в покер. При этом Алексей клятвенно заве-рил, что вернет долг белорусскими рублями в эквиваленте. Так как Пере-славцев производил впечатление по-

рядочного человека, вызывающего доверие, у Филиппа не возникло даже тени сомнения в его честности, и он перевел запрошенную сумму на ука-занный Алексеем электронный адрес. Проблем с возвратом не возникло. Уже на следующий день со словами благодарности картежник вернул долг наличкой.

Прошло всего три дня, и Переслав-цев позвонил снова, высказав анало-гичную просьбу. Без задней мысли добряк Былинский снова пошел на-встречу. Да и как не дать взаймы, если должник пообещал в течение часа привезти ему домой взятые взаймы 50 «баксов» в перерасчете на бело-

русские рубли. Не опасаясь подвоха, состоятельный мужик потискал кноп-ки на клавиатуре, и требуемая сумма улетела к Алексею.

Через час после этого Переславцев позвонил Филиппу и сообщил, что в силу непредвиденных обстоятельств он не сможет до вечера вернуть долг и попросил отсрочку до следующего утра. Возражений не последовало. В жизни всякое бывает. Но вот наступи-ло утро, за ним полдень, а Алексея всё не было. Будучи весьма пунктуаль-ным, особенно в денежных вопросах, Филипп позвонил парню сам и напом-нил об уговоре. Ответ Переславцева привел его в полное недоумение. Со слов Алексея выходило, что тот утром заезжал к нему домой с намерением отдать долг, однако никого не застал.

Такой ответ являлся наглой ложью, ибо в квартире постоянно находились не только сам Филипп, но и его жена с ребенком. Однако и в этой ситуации Былинский решил проявить житей-скую мудрость и не раздувать пробле-

му. Он сказал должнику, что в жизни возникают недоразумения, поэтому он готов не откладывая дела в дол-гий ящик сам подъехать на машине за деньгами. Увы, это предложение Пе-реславцев тут же отклонил, наговорив с три короба всякой всячины о своей занятости и не дав четкого ответа по поводу срока расчета. Как оказалось, этот разговор стал последним между двумя знакомцами. После него долж-ника и след простыл.

Даже сообразив, что его «кину-ли», терпеливый Былинский шумиху поднимать не стал. Рассудил, что 50 долларов – не те деньги, из-за кото-рых стоит «свистать всех наверх». Ре-шил, что будет периодически звонить Алексею и «капать» ему на мозги. Авось, тот одумается. Но вот прошел месяц, другой, третий, а воз был и ныне там. И тогда Филипп решился на практические действия, причем не-стандартные. Он разместил на самом посещаемом областном интернет-форуме и на сайте, администратором которого являлся сам, информацию о том, что Переславцев прикарманил его деньги, и призвал посетителей не иметь с недобросовестным должни-ком никаких дел, дабы не рисковать своим кошельком.

Фактически это был удар ниже по-яса, и Алексей тут же дал о себе знать сообщением в Интернете. Он напи-сал, что не оспаривает долг, но срок его возврата назвать не готов. А вот о том, что «прославил» его на сайтах, Филипп горько пожалеет.

Как показало время, эти заверения не были пустой угрозой, воплотив-шись в реальные действия со стороны наглого должника. В один прекрасный день Былинский попытался войти на свой электронный счет. Неожиданно столкнулся с проблемой. В доступе

ему было отказано, а появившееся сообщение гласило, что введен невер-ный пароль. Ни вторая, ни третья по-пытки не дали результата. Заподозрив неладное, Филипп стал разбираться, что же могло произойти. Благо, навы-ки у него имелись. В результате уста-новил, что с его счета кто-то трижды пытался снять по 300 долларов США, желая перевести их на иной счет. Будь у него включена функция автомати-ческой оплаты, денежки улетучились бы мгновенно, но из-за перестраховки остались нетронутыми. После этого парень проверил свою электронную почту и обнаружил в ней четыре пись-ма из службы безопасности системы, которая уведомляла его о попытках несанкционированного снятия денег и блокировки счета. Связавшись со службой интернет-поддержки, Бы-линский разблокировал счет, однако восстановить прежний пароль у него не получилось. Оказалось, что несо-стоявшийся виртуальный вор являлся еще и зловредным, изменив адрес его электронной почты (e-mail).

Восстановить всё, как было прежде, Филиппу удалось не скоро, и то лишь после обращения к специалистам, ко-торые к его вящей радости выложили информацию о новом электронном адресе, в который по чьей-то милости трансформировался прежний. Взгля-нув на этот новый e-mail, Былинский мгновенно сообразил, кому он при-надлежит – конечно же, его «другу» Переславцеву, который сдержал-таки свое слово, напакостил. А чтобы про-верить свою гипотезу, Филипп провел сравнительный анализ посредством изучения «следов», оставленных в виртуальном пространстве Алексе-ем. Среди прочего обнаружил, что тот играл в покер от его имени, за его виртуальные деньги. Благо, проиграл

всего 1 доллар США, ко-торый оставался на до-ступном счете. Вместе с тем на другом счете, который мошенник пы-тался «разгрызть» впо-следствии, денег было хоть отбавляй.

Осознав, что теперь иной дороги, как идти в милицию для восстанов-ления справедливости, нет, Былинский сделал

соответствующее заявление, которое позволило взяться за дело оператив-никам подразделения «К».

– Процесс сбора доказательствен-ной базы в таких случаях является крайне сложным, ведь в виртуальном пространстве отпечатки пальцев не остаются, – рассказывает старший оперуполномоченный ОРПСВТ Грод-ненского УВД Роман Новицкий (на нижнем снимке). – Однако имеются иные доказательства, которые мы сумели отыскать и закрепить в соот-ветствии с требованиями Уголовно-процессуального кодекса. О том, насколько это было трудно, свиде-тельствуют следующие факты. Уже на первой встрече преступник стал играть в молчанку. Даже адрес его местожительства пришлось уста-навливать с помощью технических средств. А после того как парень, ка-залось бы, заговорил и даже «поплыл», начав давать правдивые показания, к делу неожиданно подключился его за-щитник в лице родного брата, не яв-ляющегося адвокатом, но имеющего юридическое образование. Совместно они сочинили байку о том, что на-кануне хакерской атаки интернет-ресурсов Былинского в гости к Алек-сею приезжал некий приятель из Минска, с которым они в одно время учились в вузах. Мол, он-то скорее все-го и пытался взломать чужой счет с компьютера Алексея. Вот только ни имени, ни фамилии братья якобы не знают, поэтому ничем помочь не мо-гут. Разве что прозвище готовы на-звать. Причем они представили еще и свидетеля, который видел этого «мистера Икс» в городе. А чтобы всё сказанное выглядело убедительнее, Переславцев еще и ход конем сделал, написав в прокуратуру жалобу о кле-ветническом характере утверждений потерпевшего, а также оказании на него незаконного воздействия с нашей стороны для получения признатель-ных показаний, что являлось чистей-шим поклепом, – вспоминает Роман.

Да, в этом деле сотрудникам мили-ции пришлось пройти через многое, доказывая «кто есть кто». Хватало «палок в колесах», а ведь потребо-валось выполнить громадный объем работы. В частности, в Минске от-работали два высших учебных заве-дения для подтверждения того факта,

что никакого «друга» в природе не существует. Скрупулезному исследо-ванию подвергли интернет-ресурсы и компьютерную технику преступника, что позволило обнаружить и зафик-сировать виртуальные следы, кото-рые неминуемо остаются. Помогли и специалисты из уголовного розыска, которые посредством детектора лжи вывели на чистую воду того самого свидетеля, призванного подкрепить версию о «минском залетном». Чело-век сознался в том, что братья Пере-славцевы попросили его дать ложные показания. Всё это вкупе позволило сделать вывод о том, что подозре-ваемый в очередной раз врет. Только теперь – правоохранителям, пытаясь избежать справедливого наказания.

К такому же выводу вскоре при-шел суд, во время заседаний которого обвиняемый продолжал упорство-вать, утверждая, что он невиновен. Фемида усмотрела в действиях лю-бителя покера Алексея Переславце-ва опять же своеобразный «покер» в виде четырех преступлений: мошен-ничества, несанкционированного до-ступа к компьютерной информации, покушения на хищение имущества путем использования компьютерной техники, а также компьютерного са-ботажа (умышленного блокирования компьютерной информации). С учетом прежде чистой репутации, по сово-купности совершенных преступлений ему вынесено наказание в виде двух лет ограничения свободы без направ-ления в исправительное учреждение открытого типа. Кроме того, взыскано в пользу потерпевшего материальное возмещение морального вреда в сумме 1,5 миллиона рублей, а также расходы по оказанию тому юридической помо-щи адвокатом в сумме 1,3 миллиона рублей. В общем, крутая арифметика получилась. Особенно если учесть, что требовалось-то всего ничего – во-время вернуть 50 «зеленых».

Дело «труба»Сегодня невозможно представить

себе жизнь без мобильного телефона, который превратился в предмет пер-вой необходимости. Это и средство связи, и проводник в получении раз-ноплановой информации, и портатив-ная фото- и видеокамера, и игрушка для развлечения. Поэтому нужен мо-бильник всем.

В такой ситуации не приходится удивляться, что именно «трубки» в последние годы прочно обосновались в самом начале списка предметов, которые подвергаются преступным посягательствам на собственность. И опять же именно они лидируют сре-ди вещей, которые народ чаще всего теряет по собственной беспечности. Причем очень часто бывает так, что, распрощавшись со своим мобильни-ком, горе-хозяин даже не в состоянии дать ответ на вопрос, куда тот исчез и при каких обстоятельствах. Если строка из шлягера «Гуляць, дык гу-ляць!» становится девизом, этому удивляться не стоит.

Известны случаи, когда гражда-не находили мобильные телефоны в подъездах и на тротуарах, на клумбах, на стадионах, в туалетах развлека-тельных заведений и в поездах, а так-же в других, порой самых непредска-зуемых местах. Дальнейшая судьба таких аппаратов разная. Одни оказы-вались в милиции, куда их приносил сознательный люд, другие обретали новых владельцев, не гнушавшихся присваивать чужое добро и даже за-рабатывать на перепродаже. Причем количество последних в разы превы-шало, да и превышает сейчас, число первых.

Повальные обращения в милицию с заявлениями о пропаже «мобил» за-ставили правоохранителей искать эф-фективные способы оказания гражда-нам помощи в таких случаях. Основ-ным противоядием стала введенная в 2007 году в действие автоматизиро-ванная ре-спубликан-ская система учета иден-т и ф и ка ц и -онных номе-ров (IMEI-н о м е р а ) разыскивае-мых средств мобильной связи стан-дарта GSM, которая по-зволила соз-дать базу данных об IMEI теле-фонных ап-

паратов, их владельцах и обстоя-тельствах утраты или хищения. За «пультом управления полетом» та-кой системы находятся и сотрудники ОРПСВТ УВД.

– Ежесуточно мы обрабатываем поступившие из районных отделов милиции запросы о постановке на учет пропавших мобильников и вно-сим информацию в систему учета, – рассказывает заместитель начальника ОРПСВТ УВД Евгений Медведев (на снимке справа). – Стоит новому не-добросовестному владельцу мобиль-ника выйти в эфир, как программа-робот «вырезает» его и дает сигнал оповещения. В итоге нашедшему и неправомерно присвоившему себе чу-жую «трубу» придется возвращать находку, а укравшему – еще и идти под суд.

Само собой, такой вариант не вхо-дит в планы ни первых, ни вторых. Поэтому, чтобы избежать нежела-тельных для себя последствий, они ищут тех, кто готов протянуть руку помощи именно им, а не законным владельцам. Изменив IMEI-номер, переводят чужой аппарат в катего-рию «чистых». А кто ищет, тот, как известно, всегда найдет. Доморощен-ные умельцы-«подпольщики», гото-вые за деньги продаться с потрохами, появились и в Беларуси. Именно с их легкой руки «мобильники» по сей день уходят налево.

Типичным представителем этой категории мастеров «черных дел» стал 30-летний житель райцентра Мо-сты Виктор Крайнов. Не обременен-

ный иной работой, мозговитый и ру-кастый мастер-самоучка подвизался на ниве ремонта и продажи «бэушных трубок», не разбирая, «правые» они или «левые». Изменял IMEI-номера у себя на дому, установив специальное компьютерное оборудование и про-граммное обеспечение.

Чтобы отчетливо представлять, на чем специализировался умелец, пролистаем некоторые страницы его досье.

...10-летняя девочка опрометчи-во оставила в кармане сданной в школьный гардероб куртки мобиль-ный телефон «LG C1100». Кто-то из нечистых на руку учеников не преминул воспользоваться таким «подарком». Так малышка лиши-лась «мобильника». Вор вышел на Виктора, заказав перебивку IMEI. Тот с задачей справился на раз-два, заработав свои дивиденды. Это по-зволило преступнику загнать теле-фон по «рекламке» за 40 долларов. Покупатель – знать ничего не знав-шая пожилая женщина.

По схожей схеме с помощью на-шего «героя» нашел нового владельца «Sony Ericsson S500i», похищенный в брестском ночном клубе «Голден Ме-диум». Девица оставила свою сумоч-ку на стуле без присмотра...

Но куда большую беспечность, а скорее даже ротозейство, проявили иные персонажи нашего повествова-ния. Такие, как россиянин Аркадий. Гостивший у мостовских друзей па-рень уже в день приезда так напился, что не помнил даже своего имени, не то что местонахождения мобильно-го телефона «Sony Ericsson K530i» и портмоне. Этим воспользовался мест-ный проходимец, подобравший «по-дарок от куклы». Деньги он оставил себе, а от аппарата тут же избавился, продав его за копейки нашему масте-ру «очумелые ручки». Изменив IMEI, тот прилично «наварился» на мобиль-нике, продав его за 115 долларов… своей подружке.

На водку променял свой телефон житель Слонима Игнат, весело от-метивший с друзьями собственный день рождения прямо на улице. Упил-ся до поросячьего визга и в сознание приходил с большим трудом. Однако сколько ни мучился, так и не сумел вспомнить, где «посеял» средство

связи. А тем временем «мобильник» с легкой руки Виктора уже с «нерод-ными» цифрами «на борту» отчалил к новому хозяину, выложившему за от-личную вещь немалую сумму.

Не менее впечатляющими выгля-дят иные примеры «любви к ближне-му» и откровенной алчности отдель-ных наших соотечественников, по чьей милости здравствуют и процве-тают такие как Виктор Крайнов.

Житель Мостов Семен нашел воз-ле автозаправочной станции «Sony Ericsson S500i», утерянный земляч-кой. Вместо того чтобы проявить сознательность и через милицию вернуть телефон хозяйке, прикар-манил находку. Но зная о том, что может «сгореть», разыскал «спеца-нелегала» Крайнова и попросил, как признается впоследствии, «сделать так, чтобы трубку никто не нашел». За работу отдал 70 долларов. Уже на следующее утро дело было в шляпе. Поначалу телефоном с измененным IMEI Семен пользовался сам, а за-тем загнал «трубу» родной сестре. А через полгода парень умудрился подобрать еще один мобильник – «Samsung E250», профуканный оче-редной дамочкой. Привычно изба-вился от SIM-карты и отнес Виктору. На этот раз услуга обошлась гораздо дешевле, всего в 35 тысяч рублей. Дальнейший путь этого аппарата был предсказуем.

Как и Семен, поступил работник ООО «Мостовдрев» Николай, кото-рый нашел на территории родного предприятия «Sony Ericsson К510i», утерянный коллегой. Не помышляя о возврате «трубки», тут же отнес ее Крайнову для «очистки». Заплатив опять же 35 тысяч рублей, получил «мобилу» с вымышленным номером, что позволило продать ее знакомой за 150 тысяч.

Справедливости ради следует ска-зать, что иной раз в руках у Виктора Крайнова оказывались не только теле-фоны с «криминальным» запашком. Порой обыкновенная нужда заставля-ла людей идти к нему на поклон и от-давать за бесценок свои «трубки». На-пример, одному парню за «Samsung SGH-С130» он «отжалел» 40 тысяч рублей, перепродав затем с выгодой. А клиентов у него хватало. «Делец» развернулся основательно. Многие

не только постоянно ремонтировали у него «мобильники», но и покупали телефоны для себя, родни и друзей.

Что примечательно, иной раз Край-нов самостоятельно изменял иденти-фикационные номера принятых в ре-монт телефонов, чего не требовалось делать и о чем его никто не просил. Видимо, действовал просто шаблон-но, не задумываясь, что и в этом слу-чае «набирает штрафные баллы».

Сложно сказать, как долго сам районный «связист» рассчитывал заниматься выходящим за грань за-кона ремеслом, оставаясь при этом безнака занным. Его «бизнес» успеш-но «процветал» свыше полутора лет. Сотрудники милиции – старший опер уполномоченный по особо важ-ным делам ОРПСВТ Роман Банцер и начальник уголовного розыска Мо-стовского РОВД Николай Шлемин – напомнили парню, что за всё в жизни надо держать ответ.

Однако с предъявленным обвине-нием Виктор Крайнов не согласился и наотрез отказался давать какие-либо пояснения следствию. Разго-ворился он только в суде, с которым шутки шутить себе дороже. Однако даже в этом случае пытался навязать свое мнение, убеждая, что на кри-миналитет не работал, а IMEI если и менял, то только неосознанно в процессе ремонта телефонов. Такие заявления выглядели несуразно, ибо опровергались не только выводами специалистов, но и показаниями ряда заказчиков, вынужденных сознаться в том, что желали прикарманить чу-жие «трубки».

В результате суд сказал свое слово, придя к выводу о доказанности вины Крайнова в модификации компьютер-ной информации, причинившей су-щественный вред, и приговорил его к наказанию в виде двух лет лишения свободы.

Что примечательно, столь жесткий подход к подобным действиям наблю-дается лишь в немногих странах мира, в уголовных кодексах которых пропи-саны аналогичные статьи. А резуль-тат – там, где меры наказания в этой сфере не уточнены, скажем в Индии, страну накрывает волной «серых» мо-бильников, что подрывает не только экономику, но и усиливает угрозу со стороны разномастных бандитов.

НЕОЖИДАННО ПРИЯТНАЯ НОВОСТЬ пришла в се-мейство Фельстратовых в один из теплых июльских ве-черов.

– Здравствуйте, – поприветствовал бодрый мужской голос поднявшую телефонную трубку хозяйку Наталью. Представившись Виктором Проныриным, позвонивший сказал, что хотел бы поговорить с ее сыном.

– Сейчас его дома нет, – ответила женщина. – Можете поговорить со мной.

– Дело в том, что я являюсь официальным агентом одного из футбольных клубов Германии…

– Да, да, – оживилась собеседница на другом конце провода, – Егор обожает футбол, он даже занимался в училище олимпийского резерва. Но отделение расформи-ровали, и сыну пришлось перевестись в обычную общеоб-разовательную школу.

– Вот видите, всё складывается как нельзя кстати. Как раз сейчас ищу одаренную молодежь для просмотра в клубах Германии. Поэтому если вас предложение заинте-ресовало, могу организовать сыну поездку.

Наталью предложение заинтересовало даже боль-ше, чем мог себе представить агент. Ведь планы насчет спортивной карьеры сына, которые когда-то они строи-ли всей семьей, безнадежно рушились. «И вдруг – такой подарок судьбы!», – подумала она.

– Но постойте, – опомнилась женщина, – как вы узна-ли наш телефон и то, что Егор занимается этим видом спорта?

– На то есть «свои люди», – отшутился благодетель.СПУСТЯ МЕСЯЦ Наталья с Егором по приглашению

Виктора приехали в Витебск на организационное со-брание. Впрочем, как и остальные, – желающих испытать удачу в футбольном бизнесе за рубежом оказалось чело-век шесть. Пронырин уверял присутствующих, что с его помощью шансы попасть в немецкие клубы очень высо-ки. И всё это будет им стоить практически «копейки».

Но как бы сладко ни «пел» участливый агент о свет-лом спортивном будущем ребят, его всё же попросили

Людмила ГЛАДКАЯ

Порядка пятидесяти человек стали жертвами махинаций афериста. Полученные от них деньги – более трехсот миллионов рублей – он тратил по своему усмотрению и возвращать не собирался...

*Имена и фамилии действующих лиц изменены

показать документы, на основании которых он занимает-ся этим видом деятельности. Он тут же стал объяснять, что эта работа у него не основная, поэтому показал лишь паспорт и какое-то удостоверение. И снова принялся в ярких красках живописать возможную поездку, уточнять порядок оформления документов. Для пущей убедитель-ности Виктор сказал, что возит ребят не только из Бела-руси, но и из России, Украины.

К тому же, по словам Пронырина, основную часть рас-ходов – на питание, проживание парней на территории клубов в течение испытательного срока – берет на себя немецкая футбольная федерация. Родителям же придет-ся оплатить лишь проезд в обе стороны, открытие визы, а также услуги агента, то есть Виктора. «В итоге поездка обойдется вам всего-то в 540 евро, и ни о чем не придет-ся больше беспокоиться – все нужные документы подго-товлю сам», – резюмировал он.

О том, что в семье Фельстратовых на затею с загран-поездкой возлагают большие надежды, Пронырин до-гадывался и искусно манипулировал этим в подходящих случаях, подстегивая к совершению сделки всеми воз-можными способами. Однако, к его удивлению, родители Егора заявили, что пока официальных бумаг у них на ру-ках нет, то и о выплатах говорить не стоит. Тогда Проны-рин в сжатые сроки собрал и передал требовательным клиентам всю документацию, получив взамен оговорен-ную сумму. По настоятельной просьбе семьи, пришлось дать расписку, заверенную его подписью и печатью част-ного унитарного предприятия, директором которого он якобы являлся.

СЛЕДУЮЩАЯ ИХ ВСТРЕЧА состоялась уже в немецком посольстве в Минске, где Виктор делал вид, что активно занимается подготовкой нужных документов для откры-тия визы Егору. «Впрочем, ваше присутствие больше не обязательно, – сказал он Фельстратовым, направляясь к одному из кабинетов. –Паспорт и визу сам заберу – это же моя работа. Когда всё будет готово – сообщу, в том числе и дату выезда». На этом и попрощались.

Параллельно, таким же образом, Виктор работал и с другими клиентами. За день до назначенного выезда он оповестил их, что пока визу открыли не всем. Поэтому группа расформировывается, а поездка соответственно откладывается на неопределенный период…

Время от времени возникали и другие преграды. «Обострение свиного гриппа, карантин на границе», – успокаивал Пронырин теряющий всякое терпение и го-товый вот-вот взбунтоваться народ. Потом «в Германии вдруг начались большие снегопады, рисковать было бы неосмотрительно, нужный немецкий представитель

уехал на олимпиаду…». Но терпение у многих, как оказа-лось, всё же не без границ, и на незадачливого искателя футбольных талантов посыпались звонки с требования-ми о прекращении сотрудничества и возврате денег.

– Как? – возмущенно удивлялся тот. – Вижу, что вы никогда не работали с профессионалами. В противном случае знали бы, что все средства уже переведены в Гер-манию. Конечно, если настаиваете, попрошу вам их вер-нуть, не беспокойтесь.

Пронырин всеми правдами и неправдами уверял обозленных искателей лучшей доли в своей порядоч-ности и обещал в скором времени со всеми рассчитать-ся. В качестве компенсации за причиненные неудобства предложил за его счет отправить детей (наиболее «нерв-ных» родителей) в Египет на семь дней. И отвлечь их тем самым хотя бы на некоторое время от нежелательных разбирательств, возможно на скамье подсудимых. Еще около полугода кормил аферист клиентов различными обещаниями. Да только выполнять обязательства не то-ропился. А как выяснилось позже, и не собирался.

ЖИВОСТЬ ХАРАКТЕРА, знание психологии, артистиче-ские способности и любовь к денежным знакам позволи-ли мошеннику долгое время заниматься подобными афе-рами. Причем он объегорил многих доверчивых людей. К примеру, Кукушкиным он заявил, что за хорошей игрой их сына лично наблюдал не раз, мол, не дать парнишке шанс попробовать себя на более высоком уровне – было бы со стороны родителей огромной, непростительной ошибкой. Так, в обмен на «официальное» приглашение из Германии на имя Кукушкина-младшего, написанное на немецком языке, Виктор положил в свой, и без того уже полный, карман очередные евробанкноты.

Чтобы окончательно притупить бдительность новых жертв, в посольство Пронырин пришел с парнем, кото-рый, по его словам, уже заключил с берлинским футболь-ным клубом контракт на 75 тысяч евро. Далее события разворачивались по накатанной схеме, опять же с пред-ложением отдохнуть в Египте в качестве сдерживающего фактора.

Для разных клиентов и «ценник» у агента был раз-ным. Стандартный тариф для среднего класса – 540 евро, более состоятельных же старался «развести» на сумму крупнее. Григорий Крышкин относился скорее к группе последних. Кроме того, он и сам являлся лицензирован-ным менеджером некоторых белорусских футболистов, чем занимался на протяжении пяти лет. Об этом он упо-мянул при встрече с Виктором, а также рассказал, что есть на примете парочка отличных молодых игроков, ко-торых было бы неплохо показать за рубежом.

Получив от обоих футболистов в дальнейшем не толь-ко согласие, но и паспортные данные, вскоре отправил приглашения из Германии. Но то ли знание немецкого подвело, то ли большая занятость, невнимательность? Дело в том, что в документах был указан не тот клуб, о котором говорили стороны, а другой – детский. И хотя адресаты, изучая эти бумаги, тоже не проявили должного внимания, не заметив ошибки, приглашения всё же сы-грали свою роль потом, во время следствия.

За двоих игроков Пронырин получил 1200 евро, как он говорил – на оплату транспортных услуг, страховки. По 60 евро за открытие визы им пришлось доплатить из своего кармана. И снова, ударив по рукам, стороны разошлись. Когда же с подготовленными агентом доку-ментами один из футболистов обратился в посольство, в открытии визы ему отказали. Он позвонил Виктору, и тот, выдав череду проклятий в адрес «бюрократов», да и собственной «дырявой головы», стал успокаивать кли-ента, пообещав обязательно всё уладить. На вопрос: ког-да, привычно отвечал: скоро. Но каждый раз, назначая встречу, на нее не являлся. Дальнейшее предугадать не-сложно.

У ЛЕОНИДА НОМАНОВА сомнения насчет порядочно-сти «футбольного агента» появились чуть ли не с первой встречи. Очень уж настойчиво тот говорил о необходи-мых выплатах. И не менее настойчиво – о ненужности, даже «детскости» всяких расписок и прочего. «Так дела не делаются», – укорял Пронырин этого собеседника.

Но как ни хотелось Леониду испытать судьбу и устро-иться на хорошую работу в Германии, ри-сковать он всё-таки не торопился. Интересо-вался, с игроками каких стран работает этот человек. «Польша, Швеция», – ответил Про-нырин. Много ли футболистов трудоустроил за границей? Просил назвать их фамилии. И как выходит на немецкие клубы?

От такого количества точных вопросов агент, казалось, немного растерялся, но, впрочем, нашелся быстро: «У них ведь дей-ствующие контракты с клубами, поэтому разглашать эту информацию не имею пра-ва». Тут же добавил, что занимается лишь «футбольными сливками» – молодыми пер-спективными игроками.

В итоге и в этом случае «гол метким уда-ром был забит в ворота» Номанова: договор подписан, деньги выплачены.

– А как же расписка в получении денег? – поинтересовался Леонид.

– Послушайте, надо же внимательнее читать дого-вор, – последовал ответ, – там всё это прописано.

После этого разговора они встретились лишь на оч-ной ставке: один в качестве потерпевшего, другой – об-виняемого.

ВИКТОР был мастером широкого профиля. В арсенале его мошеннической деятельности оказались не только «поставки» футболистов за границу. Будучи директором всё той же частной фирмы, на сайте минского авторынка размещал объявления о трудоустройстве водителей за границу, об оказании помощи в приобретении и достав-ке подержанных автомобилей, запчастей к ним из Герма-нии в Беларусь, Россию. Всё, как и положено: стоимость товара, его технические характеристики, фото. Нашлось немало желающих «покрутить баранку» за валюту и ку-пить автомобиль.

...Иван Заруба давно откладывал деньги на вмести-тельную семейную машину, а тут как-то раз в Интернете на глаза попалось объявление о продаже микроавтобуса «Фольксваген Каравелла Т4», цвета металлик. Была ука-зана сходная цена – 11 тыс. долларов. Продавец – Виктор Пронырин.

На этом же сайте красовались порядка 15 подобных объявлений «авторства» того же Пронырина. «БМВ» 5-й модели, «Фольксваген Мультивэн», «Фольксваген Кара-велла»… В общем – налетай, не скупись!

Как и в описанных выше эпизодах, здесь обязатель-ными этапами сотрудничества были встреча и заключе-ние договора. Виктор предложил оплатить покупку сра-

зу, а также в обязательном порядке предварительно вне-сти стоимость «растаможки» в размере 1500 долларов. Изу чая довольно-таки тщательно предложенный дого-вор, по словам Виктора – типовой, Иван всё же не заме-тил некоторого несоответствия. Например, паспортные данные поставщика указаны были неверно. Виктор под-писал оба экземпляра договора и заверил их печатью своего ЧУП, получив от покупателя первоначальный взнос в полторы «штуки».

Окончательный расчет должен был произойти по фак-ту доставки автомашины. За день до этого агент сообщил, что не все покупатели заплатили оговоренную сумму, и заказанные у немцев минивэны временно застряли на границе. Потом выяснилось, что нет какого-то документа от продавца машины, и снова – ожидание. Примерно ме-сяца через полтора Виктор всё же обрадовал покупателя известием, что машина уже находится на таможенном складе в Минске, где и предложил встретиться. Однако сам там не появился, на телефонные звонки не отвечал. Тогда покупатель, целый день прождавший на таможен-ном пункте, решил поинтересоваться у здешних сотруд-ников по поводу фирмы Пронырина. Те, понятное дело, слыхом о нем не слыхивали и машины его видом не ви-дывали.

В итоге, дозвонившись агенту, который «не смог при-ехать, так как в очередной раз решал какие-то тамо-женные вопросы, занимался бумажной волокитой», Иван потребовал вернуть деньги, пригрозив в противном слу-чае обратиться в милицию.

МОШЕННИЧЕСКИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ Пронырина дли-ною почти в год закончились. И были далеко не пер-выми. Виктор был хорошо знаком с «прелестями» жиз-ни в неволе, коротая время от времени годы в местах лишения свободы. В последний раз – имея не снятую, не погашенную в установленном законом порядке су-димость, продолжая отбывать наказание в виде огра-ничения свободы без направления в исправительное учреждение открытого типа, соответствующих выводов для себя не сделал.

Порядка пятидесяти человек стали жертвами махина-ций афериста. Полученные от них деньги – более трехсот миллионов рублей – он тратил по своему усмотрению и возвращать не собирался. На допросе в качестве под-следственного Виктор свою вину признал частично, объ-ясняя, что в некоторых случаях деньги всё же намере-вался отдать, но не смог этого сделать по не зависящим от него обстоятельствам. Однако его вина в совершении преступлений полностью подтверждается материалами уголовного дела.

ШИРОКИЙ СПЕКТР преступной деятельности витеб-ского махинатора расследовал старший следователь СУ ПР УВД Витебского облисполкома майор милиции Ро-ман Крученков (на снимке).

С милицейской службой Роман был знаком еще с дет-ства, так как его отец работал в правоохранительных ор-ганах, кстати, в свое время тоже следователем. Поэтому после школы вопрос выбора профессии остро не стоял. Поступил в Академию МВД, по окончании которой моло-дой специалист был направлен следователем в Железно-дорожный РОВД Витебска.

По словам Романа Викторовича, именно там в первые годы службы он получил наиболее ценные профессио-нальные навыки. Довелось быть единственным следо-вателем отделения милиции в городском поселке Руба с пятитысячным населением, приходилось вникать прак-тически во всё. Хулиганства, кражи, грабежи, разбои, мо-шенничества… Весь спектр совершаемых преступлений расследовал сам. А это более ста уголовных дел в год.

– Вот это настоящая школа, – вспоминает Роман, – за которую очень благодарен судьбе. Разве можно как-то иначе познать профессию с разных сторон, сориентиро-ваться в разных составах преступлений? Конечно, нет.

Как рассказал собеседник, экономические престу-пления между собой следователи называют «беловорот-ничковые». Потому как подозреваемые в их совершении имеют по нескольку дипломов о высшем образовании: юридическом, экономическом и так далее.

– Но мы всегда должны быть на ступеньку выше, – про-должил майор. – Поэтому не только самообразованием занимаемся, но и курсы соответствующие посещаем, постоянно консультируемся с узкими специалистами по интересующим вопросам. В нашем деле главное – внима-тельность и терпение. Ведь нужно не только восстано-вить картину событий, но и предоставить неоспоримые доказательства вины (или наоборот невиновности) по-дозреваемого.

Перед атакой воины 85-го стрелкового полка 100-й стрелковой дивизии, июнь 1941 г.

Горят немецкие танки 3-й танковой группы генерала Гота у д. Паперня под Минском, 26 июня 1941 г.

Минск, площадь Свободы, 25 июня 1941 г., после налета вражеской авиации 24 июня

Мы вернемся, июнь 1941 г.

70К началу войны Василий Арка­

шев работал фотокорреспонден ­ том окружной газеты “Красно­армей ская правда”. 25 июня 1941 года возвратился в Минск из отпуска.

“Город горел, – вспоминал он. – В небе кружились фашистские самолеты. С трудом добрался до улицы, где размещалась редакция (нынче улица Максима Богдановича, возле Суворовского училища). Но редакции там не оказалось. Лишь под вечер я нашел ее за Минском в лесу. На другой день получил задание выехать в полки 100­й стрелковой дивизии. Встретили меня там неприветливо. Вызвали подозрение штатский костюм и фотоаппарат. Хорошо, что командир 331­го полка Иван Владимирович Бушуев знал меня раньше. Благодаря ему я сумел сразу приняться за работу”.

РеДАКЦИя жУРНАЛА “МИЛИЦИя БеЛАРУСИ” ВыРАжАеТ ПРИЗНАТеЛьНОСТь

БеЛОРУССКОМУ ГОСУДАРСТВеННОМУ МУЗею ИСТОРИИ ВеЛИКОй ОТеЧеСТВеННОй ВОйНы

ЗА ПРеДОСТАВЛеННые фОТОДОКУМеНТы

Горящий Минск, 24 июня 1941 г.

Минск, 24 июня 1941 г.

На минской улице в день первой массированной бомбардировки города, 24 июня 1941 г.

Минск, 24 июня 1941 г.

70Давид Минскер – фронтовой

фотокорреспондент газет “Красная звезда”, “За счастье Родины” (38­й армии Юго­Западного фронта), “В бой за Родину” (33­й армии Резервного фронта).

24 июня 1941 года буквально прорвался в пылающий Минск, где жили его родители и сестра, чтобы узнать об их судьбе. В этот же день Д. Минскер сделал несколько снимков. Сегодня это уникальные фотодокументы, по­то му что в то время снимать погибающий город было запре­щено. Во время нахождения на Западном фронте летом 1941 го да фотокорреспондент создал известный цикл фотоснимков “По дорогам Беларуси”, кото­рый после войны не раз экспо­нировался на выставках, вошел в многочисленные сборники фотолетописи войны.

Деревню Соболи, находящуюся в Рудненском районе Смоленской области, не на всякой карте найдешь, даже если очень постараешься. Этот и так небольшой населенный пункт за последние десятилетия фактически опустел. Высушенные колодцы, неухоженные либо заброшенные дома и подворья – многие уже давным-давно перебрались отсюда в город. Между тем чуть больше 80 лет назад жизнь здесь кипела…

говорили Василию Становенкову в военкомате. И действительно – при росте 156 см он весил всего 45 кг...

Елена АНИСКИНА

«Сюрприз»Тогда в одной из самых обыкновенных семей про-

изошло пополнение: на свет появился долгождан-ный первенец. Рождение ребенка было «с историей», которую он сам потом, уже будучи взрослым мужчи-ной, не раз с удовольствием рассказывал знакомым. Мальчик появился на свет прямо… в поле. Однако мама не понесла малыша сразу домой. Дождавшись темноты, женщина спрятала ребенка в сенях и по-шла за повитухой. Когда все необходимые процеду-ры были закончены, роженица переступила порог дома. Ничего не подозревавший муж отдыхал.

– Сергей, я тебе сына принесла! – с такими слова-ми жена протянула ему «сюрприз».

Дремавший до этого мужчина вскочил от неожи-данности. А когда прошел шок, схватил сверток с ре-бенком и от радости начал с ним танцевать. Мальчика назвали Василием. После него в семье появилось еще шестеро детей, однако именно он всегда был самым первым и самым главным помощником матери.

Семья была большая, и все – от мала до велика – работали в поле. Не ленился никто, однако когда случались неурожайные годы, приходилось туго. «Слишком много ртов, не прокормить», – горевал в такие моменты отец. А однажды не выдержал и пред-ложил жене оставить себе по ребенку, остальных же запереть в доме с предварительно натопленной печ-кой – пускай лучше так умрут, чем от голоду. Слезы женщины поколебали его решимость, и от жестокой идеи он отказался.

Шло время, дети росли. Вася Становенков успел получить квалификацию плотника 3-го разряда, за-кончить в Витебске школу рабочей молодежи. После устроился на завод «Красный металлист».

А через месяц началась война. Парню в то время было 16 лет. Василия, как и

многих сверстников, призвали на оборонительные работы под Ленинградом. Рубили просеки к озеру, по которому город снабжался продуктами, достав-лялось оружие. Тогда постоянно хотелось есть, люди умирали от голода. То небольшое количество хлеба,

которое выдавали по карточкам, состояло наполови-ну из опилок и коры, – таким особо не насытишься.

Через некоторое время Становенков оказался в числе эвакуированных в Среднюю Азию. Когда за людьми приехали машины, у Василия даже не было сил самому влезть в кузов – помогли красноармей-цы. Прибыв в конечный пункт эвакуации, парень устроился работать помощником столяра на хлоп-коочистительный завод.

В один прекрасный день пришла повестка из военкомата – явиться и стать на учет. Василий вся-кий раз исправно приходил в комиссариат, одна-ко ему постоянно давали отсрочку, уж больно был худой и маленький. При росте 156 см весил всего 45 кг – какой боец из такого призывника? А желание служить увеличивалось пропорционально каждому отказу. Василию удалось-таки уговорить комиссию, и его направили в 168-й резервный полк, оттуда в Ашхабадское военное пехотное училище, где он про-был восемь месяцев.

Однажды на построении курсантам объявили, что нужны добровольцы в стрелки-автоматчики. Васи-лий был одним из тех, кто вызвался. Так попал на фронт. Воевал в составе 53-й стрелковой дивизии, участвовал в форсировании Днепра. Был контужен.

– Когда всё произошло, еще светило солнце. Но когда я пришел в себя – уже стемнело. Несколько часов был без сознания, – вспоминает Василий Сер-геевич.

Солдат поднялся с земли, идти было тяжело, по-стоянно падал, но упрямо пытался найти свою ди-визию. Пройдя достаточно большой участок пути, понял, что ему нужно в обратную сторону. Долгое путешествие закончилось тем, что попал в совер-шенно другую часть – 1055-й полк 297-й стрелковой дивизии. Здесь Василий и воевал до конца Великой Отечественной.

– Сколько раз жизнь висела на волоске... – вновь, качая головой, вспоминает Василий Сергеевич. – Было даже, что немцы утопить пытались, да только ничего у них не вышло.

бронетранспортера. Колонна прошла в 15 метрах от спрятавшегося Василия, не заметив его. Прицель-ным броском гранаты, затем второй, боец подорвал гусеницу бронемашины, из нее вылезли четверо вра-жеских солдат и поползли в сторону тыла. Когда ока-зались совсем рядом, Становенков открыл огонь... Выпустив несколько очередей, прислушался. Во-круг образовалась тишина. Солдаты лежали, и он не двигался. Нужно что-то сказать, а парень не знал ни слова по-венгерски. «Хэнде хох!» – крикнул то, что знал. Двое встали и подняли руки. Их Василий отвел в штаб и сдал командиру. За это бойца наградили ме-далью «За отвагу».

…Следующим пунктом боевого пути была Вена. При штурме города жители сами вывешивали бе-лые флаги на балконах. Когда Вену взяли, шеренги советских солдат победно маршировали по городу, а местные жители в знак признательности на ходу ода-ривали их цветами, угощали – кто чем мог.

«О завершении вОйны нам никтО не Сказал…» А вот 9 мая дивизия встретила в 90 км от Вены:

шел бой с «власовцами» – так называли тех, кто во-евал на стороне Вермахта против Красной Армии. Поступил приказ пленить их и генерал-лейтенанта Андрея Власова. Однако тому удалось скрыться. А солдаты «Русской освободительной армии» сами сдались в плен союзным войскам. О том, что война уже закончилась, 297-й стрелковой дивизии сообщи-ли только 11 мая. Василию Становенкову на тот мо-мент было 19 лет.

Узнав об этом радостном известии, красноармей-цы отдыхали две недели, до тех пор пока не пришел приказ направить дивизию на борьбу с японцами. Пришлось снова собираться в путь. Пешком солда-

…Красноармейцы на плоту форсировали Днепр, когда где-то совсем рядом ухнула бомба. Силой взрывной волны их сбросило в воду. Сосед начал тонуть и с испуга потянул за собой Василия. Боец с головой ушел под воду – выплыть мешало тяжелое оружие, однако он не бросил автомат. На берег бук-вально выполз в полубессознательном состоянии. За проявленное мужество командование поощрило Становенкова. Однако самолет, на котором достав-ляли знаки отличия, был сбит. Так Василий остался без награды.

В составе стрелковой дивизии Василий прошел всю Украину, освобождал Молдавию, Румынию, Вен-грию.

– В Будапеште мы тогда застряли надолго, – рассказывает ветеран. – Как только туда пришли – заняли один из домов, решили отдохнуть, настолько все были измучены. Утром я проснулся раньше всех. Смотрю в окно – а по двору кто-то уверенно так шагает. Присмотрелся – бойцы венгерской армии. На груди у меня висел автомат на взводе. Остава-лось только нажать курок. Лишь на мгновенье опе-редил чужака, чем и сохранил себе жизнь. Оказалось, мы здание-то заняли, а вот подвал дома не прове-рили. Враги затаились там. Стали думать, как их «выкурить» оттуда? Бросить гранату? Можно попробовать. Кинули – дверь подвала погнулась, по-коробилась, но не открылась. Решили позвать мине-ров, чтобы те бросили шашку через окно. Так и сде-лали. После этого в окне показалось белое полотно. Так взяли в плен 15 вражеских солдат.

Здесь же, в Венгрии, Василий Становенков еще раз успел отличиться. Как-то наши солдаты увиде-ли, что прямо на них двигаются четыре вражеских

ты прошагали Австрию, Венгрию, часть Чехослова-кии и Румынии. Нагрузка была большая – в день проходили по 30 километров, через каждые пять – привал, и снова в путь. Порой даже спали на ходу. Так, маршевым порядком, прибыли в Северную Трансильванию. Дивизию погрузили в эшелон, од-нако доехали только до Новосибирска. Там личному составу объявили, что война с Японией закончена. В Красноярске, куда прибыли, соединение расфор-мировали. Солдат постарше демобилизовали, а мо-лодые продолжили службу. Дальше – долгие пере-езды, ожидание того, как распорядится судьбой начальство. Наконец решение было принято: Васи-лия Становенкова направили на Курильские остро-ва, где зачислили в отдельный истребительный противотанковый дивизион. Служил он здесь до 1949 года. Когда срок закончился, боец демобили-зовался и вернулся домой.

«Через три гОда я уже был прОфеССиОналОм»Деревня, как и многие после войны, была полу-

разрушена. Семья Становенковых ютилась в чудом уцелевшем предбаннике. Василий устроился груз-чиком на станцию Рудня. Как старшему, ему нужно было думать, чем кормить семью, ведь отец с войны не вернулся. Параллельно парень взял на себя обя-занности секретаря комсомольской организации.

Однажды вызвало к себе начальство и поинтере-совалось, не хочет ли кто из его ребят пойти на служ-бу в милицию? Ситуация сложилась такая: на желез-ной дороге участились кражи, воры вскрывали и гра-били контейнеры, было много фактов хулиганства на перроне. Поэтому нужны были дополнительные сотрудники, чтобы навести порядок на станции. Од-нако среди комсомольцев желающих не оказалось, о чем он сообщил начальству. Через месяц молодого человека вызвали в Смоленск, здесь он узнал, что на-правлен в органы внутренних дел. Так Василий Ста-новенков стал милиционером патрульно-постовой службы на станции Витебск.

Сначала носить форму было непривычно, да и к новой работе нужно было адаптироваться. Первый год для Василия был самым трудным, потом стало полегче. Через три года, по признанию самого вете-рана, он стал профессионалом.

– Представьте, – рассказывает Василий Сергее-вич, – иду по вокзалу, и мне достаточно бросить взгляд на человека, чтобы понять, что он из себя представляет: этот поругался с женой и третьи

сутки живет на вокзале, тот просто выпил и вряд ли будет буянить, а вот третий выглядит сомни-тельно, у него лучше паспорт проверить.

За время работы в «патрульке» какие только «ка-дры» Становенкову не попадались!

– Разрешите ваши документы? – обращался он тем, кто вызывал подозрение.

Каждый реагировал по-своему: кто-то спокойно протягивал паспорт, кто-то начинал вести себя агрес-сивно и даже бросаться на милиционера.

Не раз пытались правонарушители напасть на Ва-силия, забрать оружие. Однажды двое незнакомцев хотели выбросить милиционера из вагона прямо на ходу поезда. К счастью, на помощь подоспел напар-ник. Как потом оказалось, этих преступников разы-скивала харьковская милиция.

Тогда большие проблемы доставляли лица, ко-торые отправлялись на лесоразработки в Карелию. Уезжали они обычно большой группой, человек в 70, половина из них – ранее судимые. Вели они себя не самым лучшим образом: легко могли ввязаться в драку, попытаться кого-нибудь обидеть, обворовать. За такими пассажирами нужен был глаз да глаз.

15 лет 5 меСяцев 6 дней…В 1965 году Василий Сергеевич ушел на заслужен-

ный отдых в звании старшего сержанта. За время работы в правоохранительных органах его не еди-ножды поощряли: представляли к знакам отличия, медалям.

– 15 лет 5 месяцев и 6 дней, – без запинки отве-чает ветеран о количестве лет, отданных службе в милиции. А если сюда прибавить армейские годы, то получается четверть века!

На пенсии Василий Сергеевич продолжал рабо-тать: восемь лет – вахтером в железнодорожном отде-лении Госбанка, еще столько же – электромонтером-аккумуляторщиком.

Сейчас ветерану 85. Однако о событиях военных дней рассказывает подробно – такое не забудешь. А годы дают о себе знать: многое делать самому уже тя-жело. После того как восемь лет назад умерла жена, по дому ему помогает социальный работник Вален-тина Аркадьевна. Она же не дает пенсионеру скучать, развлекая его беседами. Дочки, внуки и даже правну-ки ветерана разъехались по разным городам и стра-нам, поэтому навещать Василия Сергеевича у них получается не так часто, как хотелось бы. Однако при первой возможности они стараются приехать в гости к любимому папе, дедушке и прадедушке.

великая отечественная война оставила кровавый след во многих семьях. в Беларуси погиб каждый тре-тий житель. кого-то война сделала героем, кто-то оси-ротел. а кто-то, выбрав путь предательства, стал по-лицаем или шпионом...

Артур СТРЕХ

осенью 1941 года стрелко-вый полк, в котором служил

18-летний Тимофей Остриков, попал в окружение под Гжатском. Потом – плен, лагерь военнопленных в Юхно-ве и Рославле. Ему удалось бежать и к весне добраться до оккупирован-ной к тому времени родной дерев-ни Борщовка Тереховского района Гомельской области. Весной 1942-го Тимофей добровольно выехал в Гер-манию, но вскоре возвратился. Осе-нью 1943-го при отступлении немцев многие жители деревни спрятались. Тимофей же остался дома и попал в лапы фашистов, а затем – в зондер-команду СС, где использовался на хозяйственных работах и в охране лагеря, в котором содержались со-ветские граждане.

Затем Острикова в составе этой же части вывезли в Германию. Ра-ботал на заводе и на строитель-стве оборонительных сооружений на Рейне. Весной 1945 года мест-ность, где он находился, была заня-та американскими войсками. После окончания войны возвращаться на Родину Тимофей побоялся, так как понимал, чем для него могут обер-нуться плен, работа на немцев. Страх оказаться в одном из сибир-ских лагерей оказался сильнее но-стальгии.

Так он оказался в лагере для пере-мещенных лиц – вначале под Магде-бургом, а затем в немецкой деревне Михельсдорф. Здесь тогда собралась своеобразная колония из белорус-ских эмигрантов. Вместе с Острико-вым в ней были такие лидеры бело-русской эмиграции послевоенного периода, как Запрудник, Цвирко, Урбан.

Сначала Тимофей учился в гим-назии и состоял в организации бе-лорусских скаутов. Но через год в лагере стало плохо с питанием, приходилось голодать. В это время вербовали молодежь для работы на

английских шахтах. И в начале 1948 года Тимофей Остриков в числе 11 гимназистов выехал в Англию.

По прибытии вступили в «Объе-динение белорусов в Великобрита-

нии», а через год – в «Объединение белорусских студентов в эмиграции», которым руководил известный лидер белорусских коллаборационистов времен войны Борис Рогуля.

В Англии Тимофей окончил гим-назию. К тому времени он уже владел польским, французским, немецким и английским. Очень хотелось вер-нуться домой, но боялся. Думал даже скрытно это сделать: выехать во Францию, затем в Германию и даль-ше пробраться в СССР. Однако этим смелым планам не суждено было осуществиться.

Острикова при содействии Ро-гули приняли в белорусскую группу Лювенского университета на факуль-тет физвоспитания. Именно Рогуля круто изменил судьбу Тимофея.

Рогуля... Заместитель предсе-дателя Рады БНР родился на Ново-грудчине. В конце 1930-х годов был арестован органами НКВД. В пер-вые дни войны сбежал из тюрьмы и вернулся в Новогрудок. Во время войны был командиром полицей-ского батальона. После освобож-дения Беларуси от немецкой окку-пации Рогуля был вынужден искать убежище в Западной Европе. И на-шел, став заместителем начальника разведшколы в Германии, своего рода поставщиком для ЦРУ агентов с целью заброски в Советский Союз. К сожалению, Остриков в то время знать об этом не мог.

Умный и физически крепкий Ти-мофей приглянулся Рогуле. Имен-но он предложил земляку получить высшее образование в Бельгии. В университете Остриков проучился два года. Но Тимофею по-прежнему мучительно хотелось вернуться на Родину. И ради этого он доброволь-но согласился на предложение Ро-гули сотрудничать с американской разведкой.

К делу приступили немедленно. В первый же день американцы по-требовали рассказать о себе, дру-зьях и знакомых. На следующий день его уже осматривали врачи. Люди с офицерской выправкой заполняли анкетные данные и снимали отпечат-

ки пальцев. Неужели придется воз-вращаться на Родину такой ценой?

В январе 1952 года Тимофей Остриков был завербован в Кауф-бейренскую американскую развед-школу. Его учили прыгать с пара-шютом, искусству тайнописи, ино-странным языкам. Каждый курсант должен был овладеть навыками агентурной работы, основами кон-спирации, фотографии, подрывной и саперной подготовкой, топогра-фией, тактикой ведения партизан-ского боя в лесной местности, стре-лять изо всех типов огнестрельно-го оружия. Курсантов готовили к диверсионно-подрывной работе в Советской Армии, обучали искус-ству антисоветской агитации и со-вершению террористических актов.

В разведывательной школе Ти-мофея встретил человек, который, представившись Джимом, сказал, что является командиром группы.

из воспоминаний острикова:«Раньше я смутно догадывался,

а теперь мне стало ясно: меня бу-дут готовить в шпионы. Хотел от-казаться, но Джим сказал, что уже поздно, я уже много знаю. Вскоре в разведывательную школу приехал Михаил Кальницкий. Ему дали прозви-ще «Джо». Мы готовились втроем: я, Джим и Джо. Наша заброска наме-чалась на конец весны 1952 года. Но внезапно Джим лететь отказался. Приехал Рогуля с американским гене-ралом, и велели мне убить Джима. Рогуля сказал, что я должен приве-сти в исполнение приговор трибуна-ла Белорусской Народной Республики. Я сказал, что белорусов убивать не буду. В итоге Джима отстранили от учебы. А нам сказали, что он за-брошен с заданием в Алжир. Потом я узнал, что его уже нет в живых...

Так мы остались вдвоем с Каль-ницким. Я не хотел возвращаться на Родину таким способом. Рогуля вместе с сотрудником американской

спецслужбы предложили хорошо по-думать. Ночью меня разбудили пре-подаватели разведшколы Ник и Вик-тор. У одного из них был пистолет. «Ну как, подумал?» – спросили они. И я согласился, иначе они убили бы меня».

В том же 1952-м году сотрудники американских спецслужб, предста-вившиеся как Джордж и Пол, пред-ложили Острикову вновь пройти обучение в одной из разведшкол. Он согласился и был помещен на конспиративную квартиру в городе Бад-Верисгофен неподалеку от Мюн-хена. В конце 1940-х – начале 1950-х годов усилилась заброска агентов и разведгрупп нелегальным путем из стран Западной Европы на террито-рию Советского Союза. В сентябре 1951 года на территорию Ильинского района Молодечненской области для организации антисоветского подпо-лья был заброшен эмиссар Рады БНР Иван (Янка) Филистович.

из воспоминаний ветерана органов госбезопасности викто-ра рупина, в 1952 году оперупол-номоченного отдела мГБ БССр по молодечненской области:

«Кого – убили, кого – захватили, а Филистович последним шел и спас-ся. Потом мы получили данные, что он скрывается у одного лесника на хуторе. Утром окружили хутор и схватили его. Филистович не стре-лял, не сопротивлялся. Его связали, произвели обыск в доме. Нашли его документы, парашют, который был спрятан в улье, другие вещдоки».

В подтверждение сотрудниче-ства Рады БНР с ЦРУ в послевоенный период у него было обнаружено удо-стоверение представителя «прави-тельства БНР», подписанное Абрам-чиком. После трехмесячной подго-товки Филистович был заброшен на территорию Беларуси не только для сбора шпионских сведений, но и для изучения и подбора кадров будущей оккупационной администрации на

случай возможной оккупации БССР американскими войсками. Перед заброской инструктаж провел аме-риканский разведчик, назвавший-ся Виктором. Он и сформулировал задание: организовать шпионскую сеть, вербовать агентов, подбирать удобные площадки для выброски новых шпионских групп, вести на-блюдение за оборонными объекта-ми, передвижениями войск, изучать вокзалы, автотрассы, добывать до-кументы, вести антисоветскую про-паганду и, если потребуется, приме-нять оружие.

Во время судебного процесса арестованного Филистовича возили на заводы и другие объекты, чтобы показать, что жизнь в Советской Бе-лоруссии отнюдь не так ужасна, как думают на Западе. Военный трибунал приговорил Филистовича к расстре-лу, а остальных участников подполь-ной группы – к различным срокам тюремного заключения.

в один из августовских дней 1952 года разведчики ЦРУ

привезли на Висбаденский аэродром группу диверсантов. Предстоял по-лет над территорией СССР. Тот самый роковой полет, перевернувший всю жизнь Тимофея Острикова. Это были агенты-разведчики Геннадий Костюк по прозвищу «Бен», Тимофей Остри-ков («Карл»), старший радист Михаил Кальницкий («Джо») и запасной ра-дист Михаил Артюшевский («Фин»).

После заброски в СССР на бан-ковский счет каждого из них долж-но было ежемесячно перечисляться по 213 долларов США, к тому же на 10 тысяч долларов была застрахо-вана жизнь каждого из них. По за-

думке американцев, Остриков и Костюк должны были легализовать-ся и устроиться на работу. Двое их «коллег»-радистов – оставаться на нелегальном положении. Перед вы-ездом на аэродром инструктор Вик-тор выдал всем фиктивные докумен-ты: паспорта, военные билеты, трудо-вые книжки.

«Рогуля вручил мне мандат «от Президента БНР», – рассказывал по-сле Остриков. – Сказал, что это на случай нападения в лесу «братьев», чтобы те понимали, с кем имеют дело, и не трогали нас. Этот ман-дат я порвал на аэродроме в Висба-дене, когда ожидал вылета, в присут-ствии Костюка. Я уже тогда пони-мал, что мою вербовку Рогуля начал еще в 1949 году».

В ночь с 26 на 27 августа 1952 года четырехмоторный американский транс-портный самолет «Дуглас» без опозна-вательных знаков на-чал резко снижаться. Четыре парашютиста отделились от него. Приземлились удач-но. Все это происхо-дило вблизи деревни Клетище Ивенецкого района тогдашней Молодечненской об-ласти. Осмотрелись. Закопали парашюты. Передали в центр, на-ходящийся в Запад-ной Германии, свои координаты. Разде-лились на две груп-

пы. Карл отправился в Минск за до-кументами для устройства на работу.

Однако рекомендованный ему тещей Бориса Рогули знакомый ока-зался агентом органов госбезопасно-сти. Вскоре Остриков был задержан на вокзале в Минске. В условленном месте сбора группы 10 сентября 1952 года были задержаны и остальные ди-версанты. И только Джо-Кальницкий был застрелен при попытке оказания вооруженного сопротивления.

После допроса в МГБ Остриков согласился рассказать о цели их вы-броски и показать место сбора. При обыске и в ходе следствия были изъ-яты 4 парашюта, 2 радиостанции, ра-диоприемник, 2 портативных фото-аппарата, 7 пистолетов, 3 автомата с патронами, 2 стреляющих авторучки,

Агент “Джо” (Кальницкий) Агент “Карл” (Остриков)

Агент “Бен” (Костюк)Агент “Фин” (Артюшевский)

топографические карты, компасы, средства тайнописи, медикаменты, яды, 206 тысяч советских рублей, 4 тысячи злотых и 500 марок.

«Я не думал выполнять задание американской разведки, просто хотел вернуться в Гомельскую об-ласть, домой, – рассказывал Тимо-фей Остриков. – Думаю, что попы-тался бы уговорить своих товари-щей сдаться… Не могу ответить на вопрос, почему стал шпионом американской разведки. Могу лишь сказать, что американцы поймали меня на удочку хитростью. Ниточ-ка, завязавшаяся в белорусском ла-гере, затем в Англии превратилась в веревку, на которой Рогуля и амери-канцы привели меня в болото».

Учитывая признательные пока-зания захваченных шпионов,

в целях выявления замыслов и дея-тельности американской разведки, перехвата каналов связи, было ре-шено завязать оперативную радио-игру с разведцентром ЦРУ, используя для этого Бена, Фина и Карла. О том, насколько «деза» было успешной, может свидетельствовать следую-щий факт: в апреле 1953 года аме-риканцы забросили на территорию БССР шпиона Зорина. При задержа-нии у него был изъят пакет, предна-значавшийся Карлу и его «коллегам». Там находились документы, печати для подделки документов, около 20 тысяч рублей и инструкция, подпи-санная ранее упомянутым инструк-тором Виктором. Впрочем, это уже совсем другая история…

«В течение почти двух лет с Остриковым велась работа по его возможному использованию

в оперативных интересах органов госбезопасности, – рассказывает пол ковник в отставке Константин Ялунин. – Изучали его возможности для проведения оперативных игр с западными разведками. Органы гос-безопасности более двух лет вели радиоигру, снабжая их информацией от имени провалившихся шпионов».

Поскольку ЦРУ так и не пред-приняло мер по оказанию группе своих агентов конкретной помощи, а ограничилось только поддержа-нием радиосвязи, руководством КГБ было принято решение прекратить радиоигру с американцами как бес-перспективную.

Всего в ходе операции, получив-шей название «Ракета», от ЦРУ было получено 73 радиограммы и одно тайнописное письмо. Американский разведцентр в свою очередь принял 65 радиограмм.

15 ноября 1955 года военный три-бунал Белорусского военного округа приговорил Тимофея Острикова и Геннадия Костюка, кстати, некогда служившего фельдфебелем в 30-й (белорусской) дивизии СС в Польше, к 25 годам исправительно-трудовых лагерей каждого. В 1956 году Прези-диум Верховного Совета СССР поми-ловал Артюшевского и освободил от уголовной ответственности.

Осужденного Тимофея Острикова отправили в Дубравлаг МВД в Мор-довию. Эти страшные годы он не лю-бил вспоминать. Этого некогда силь-ного человека система постоянно испытывала на прочность, почти 50 раз он сидел в штрафном изоляторе, питаясь только хлебом и водой. Но он выдержал и это. Остриков делал футляры для часов, изготавливал ме-бель, перевыполняя план на триста процентов. Отбыл в лагере 22 года и 13 дней. Три года «скостили» по-возрасту.

В 1975 году Тимофей Остриков освободился и приехал жить в Го-мель. Устроился на работу стропаль-щиком. К работе относился исклю-чительно добросовестно. Через три

месяца женился. Родился сын Илья. Имя дали в честь погибшего во вре-мя войны брата.

По всем советским законам, ис-купившим вину не избежать было наблюдения со стороны спецслужб. А вдруг рецидив? Но в конце концов чекисты каких-либо подозритель-ных моментов в поведении Остри-кова не обнаружили. И наблюдение прекратили.

«Человеком он оказался честным и порядочным. Настроен был очень патриотически. Но нотки национа-листического характера явно прояв-лялись в его разговорах, – рассказы-вал Константин Ялунин. – Попыток с его стороны выйти на иностран-ные спецслужбы не было. Впрочем, как и со стороны этих спецслужб».

тимофей хотел жить обычной жизнью. Но в 1983 году он

неожиданно получил удивившее его письмо:

«Дорогой друг! Давай встретим-ся поскорее. Обещаю тебе долгую

разлуку компенсировать гостепри-имством. Мы хорошо помним тебя, помним дорогого нам Карла».

А ведь имя завербованного шпиона, казалось, навеки кануло в Лету. Но к тому времени Тимофей Остриков научился отличать друзей от врагов и сделал свой выбор. Так чекисты узнали о странном письме, в котором неизвестный отправитель приглашал Тимофея в Москву, на-зывал место встречи и конкретное время.

Остриков вновь попал в разра-ботку и под оперативное наблюде-ние спецслужб. И основная задача в работе с Остриковым заключалась в том, чтобы убедиться: он искренен, не продаст, выдержит психологи-чески. После некоторых раздумий руководство КГБ приняло решение привлечь Острикова к проведению острых оперативных мероприятий. В Комитете решили выяснить, кто же эти доброжелатели, вспомнившие о «дорогом Карле». Операция получи-

ла кодовое название «Возмездие». Сыграть ключевую роль в ней Тимо-фей Остриков согласился. На началь-ном этапе его готовили к операции гомельские чекисты.

из воспоминаний майора кГБ в отставке николая корако:

«Я представлял, с кем придется иметь дело. Брат Острикова вое-вал, погиб. А Тимофей оказался по ту сторону баррикад. Толковый, умный, предприимчивый, знал несколько языков. Его провели по обычной схе-ме: сначала антисовет ская агита-ция за рубежом, затем представили «товар» на продажу американцам… При первой нашей встрече мы около минуты смотрели друг на друга. Он улыбнулся, и я улыбнулся. Мы поняли друг друга».

К этому времени не без помо-щи сотрудников Комитета Тимофею Острикову была выделена добротная квартира, установлен телефон. Чеки-сты понимали, что время от времени раздающиеся «ошибочные» звонки не что иное как проверка – а тот ли это Карл?

В обусловленное время Остриков прибыл в Москву. Приехал в указан-ный район. Вечером направился в условленное место – небольшой сквер, где уже прогуливался невы-сокий человек с черным пуделем. Синяя спортивная куртка, бежевые брюки – всё, как было оговорено в письме. Увидев Острикова, незна-комец подошел к нему. Спросил по-английски: «Вы Карл?». Услышав «да», ловким движением передал коробку конфет «Холодок» и сказал: «Это для вас. Внутри найдете все необходи-мые инструкции».

Место высадки диверсантов у деревни Клетище. Здесь они закопали парашюты

В этот момент американский раз-ведчик был молниеносно задержан. Потрясенный неожиданным прова-лом, он долго не мог прийти в себя. А в безобидной коробке из-под конфет действительно оказались инструк-ции ЦРУ, в них – подробные указания по поиску тайника со шпионскими материалами. Для опознания сотруд-ника ЦРУ, задержанного с поличным при проведении агентурной встречи, пригласили работников посольства США. Они-то и удостоверили, что за-держанный – их атташе Луис Томас.

Позже дипломатам показали и обнаруженный контейнер в виде бу-лыжника, изготовленный умельцами из ЦРУ. Смущенным американцам оставалось только развести руками. Никаких комментариев со стороны посольства США не последовало… Игра двух разведок закончилась в нашу пользу. В прессе появилось ла-коничное официальное со-общение: «В Москве при про-ведении шпионской акции был задержан с поличным атташе посольства США Луис Томас. В ходе расследо-вания получены материа-лы, полностью изобличаю-щие американского дипло-мата в осуществлении раз-ведывательной деятельно-сти, не совместимой с его официальным статусом. За противоправные шпион-ские действия Л. Томас объ-явлен персоной нон грата».

В контейнере, помимо всего прочего, находилась крупная сумма денег. Пусть не 213 долларов в месяц, но

каждый год из отбытого Остриковым срока был оценен американской раз-ведкой по достоинству. В качестве премии часть этой суммы Острикову была оставлена.

из воспоминаний генерал-майора в отставке николая Гуде-ня, в то время начальника УкГБ по Гомельской области:

«Большую работу с Карлом проде-лали сотрудники отдела контрраз-ведки. По возвращении Тимофея Острикова из Москвы мы несколько лет негласно охраняли его, так как существовала вероятность мести со стороны американцев за провал их разведчика».

война всегда вносит нечело-веческие испытания в судь-

бу каждого простого гражданина. Один неверный шаг, одна ошибка, и расплачиваться за нее приходится порой всю оставшуюся жизнь. Шаг.

И вот простой сельский парень Тимофей Остриков становится ре-зидентом американской, а позже советской разведки. А между этим – 22 года исправительных лагерей...

Прошло время. Ушла из жизни жена Тимофея Акимовича. Совершен-но разладились отношения с сыном, оставившим отца. Более семи лет, до самой смерти, за стариком ухажива-ли родственники, по-христиански приютившие его. Старость, болезни. Но удивительная сила воли и духа были в человеке, по судьбе которого острием прошлись времена войны и лихолетья. Эти качества оставались в нем до последнего.

Тимофей Акимович Остриков умер в 2006-м в Гомеле, на 85-м году жизни. Его непростая судьба стала одной из профессионально значи-мых страниц в 90-летней истории бе-лорусских спецслужб.

Бывший шпион Тимофей Остриков (слева) и майор КГБ в отставке Николай Корако. Фотосъемка 2005 года. Гомель

Наталия вОЛЫНЕЦ

(Непридуманная история в письмах)

Часть 1. 1923–1945-йНе спалось. То ли почудилось ей, то ли в дверь действи-

тельно постучали – осторожно, негромко, но настойчиво. Она прислушалась. Стук не повторился. Показалось.

Немного погодя Степанида встала, сунула ноги в старые разношенные валенки. Тяжело шаркая ногами, прошла к по-рогу, приоткрыла дверь. В узкую щель пахнуло холодом. Так и есть. Никого. Показалось.

Не зажигая света, она пошарила рукой в тумбочке у крова-ти, достала и положила рядом с собой самые дорогие вещи – тетрадку в черном переплете, единственную фотографию и туго перевязанную шпагатом стопку писем.

Степанида посидела немного, не зажигая света. Свет ей был не нужен. На черном переплете тетради она помнила каждую вмятину, каждую царапину, а письма от сына знала наизусть.

Подождав, пока успокоится встревоженное почудившим-ся стуком и воспоминаниями, а потому бьющее чаще привыч-ного сердце, она зажгла лампу над божницей и уже в который раз стала читать.

«Письмо 30. 1Х- 44 г. Здравствуйте, мои дорогие родные. Шлю вам свой горячий сыновний привет. Я пока жив и здо-ров, чего и вам желаю. До фронта пока не доехал, в России нас обучают стрелять и воевать, и я особо не горюю. Ску-чаю только за вами сильно. Вспоминаю своих товарищей, с которыми рос в деревне. Жалко, что здесь никого нет из зна-комых. Из своего района пока никого не встретил. Как там татка, чем он спасается от своей дыхалки. Мама, пусть Люба учится, не перечьте ей, заплатите, сколько нужно. Продайте мои вещи, мне они не нужны, а вернусь – справлю всё новое. Засим бывайте здоровы и живы все вы, кланяй-тесь от меня всем в Горидовичах. Мне пока не пишите, пото-му что нас скоро отправят на фронт. Как только окажусь на месте, обязательно напишу. С низким поклоном к маме и татку ваш сын Николай».

Она на минуту перевела дух, прикрыла глаза, снова вос-кресив в памяти образ сына.

Коля, Коленька… Родной, любимый, единственный. Она родила его на рассвете в холодном апреле 1923-го.

Весна в тот год наступила поздно, земля не спешила от-таивать от снега, и в маленькой избе небольшой, всего в не-

сколько домов, западнобелорусской деревни Горидовичи с вечера жарко была натоплена печь. Прислушиваясь к ною-щим болям в животе, под грудью, поняла: скоро. Хорошо бы родился мальчишка, о котором так мечтал ее Иван. Ведь четырехлетняя Маня уже в помощницы маме норовит при-строиться, присматривает за двухлетней Шурочкой. А отец о помощнике мечтает.

Под утро она послала мужа в соседнюю деревню за повивальной бабкой, старой Ма-карихой. А на рассвете разрешилась от бре-мени. Едва услышав громкий, басовитый

голос новорожденного, материнским чутьем поняла: сын. И улыбнулась счастливо. Сквозь подступающую дремоту услы-шала, как Макариха пела-приговаривала, обтирая младенца и пеленая его в чистые домотканые пеленки:

– Уж что за красавец, что за богатырь, посмотри, Сте-панида. И лицом весь в отца твоего. Ты его Николаем назови, как деда. Счастливым будет.

Николаем сына назвал Иван.…Разбушевавшийся за стеной ветер тихонько сыпанул в

окно пригоршней снега, еле слышно поскребшись по стеклу. Она точно знала: никто не стучит. Но внезапно расшаливша-яся метель оторвала ее от воспоминаний, и Степанида снова взялась за письмо:

«Письмо 09.Х-44 г. Здравствуйте, дорогие мои родители, а также Лида, Люба и все родные. Вы не поверите, но здесь я встретил Ивана Бобрика из Куренца. Оказывается, ехали от Молодечно в одном поезде, но встретились только те-перь. Обнялись, расцеловались как родные. Здесь, когда от Горидовичей так далеко, любое воспоминание о детстве и о деревне так трогает душу, каждый человек словно родной. Как успехи у Шуры в ее канцелярских делах? Передавайте привет Мане и особенно моему племяннику Петьке. Как они там? Часто ли бывают у вас? Всё, буду ложиться спать, потому что завтра, скорей всего, уже уедем на фронт.

Оставайтесь здоровыми. Ваш сын Николай Папуро».Степанида снова смахнула набежавшую слезу, в очеред-

ной раз посетовав на несправедливость судьбы. Иван Бобрик был одноклассником ее сына. Дом, где жил он с родителями и сестрами, стоял в Куренце на улице, которая за околицей переходила в дорогу, ведущую в Горидовичи. Возвращаясь из школы домой, Коля часто заходил к нему.

Он смышленый был, ее сын, и в учении намного опере-жал одноклассников. Да и по характеру был легкий, покла-дистый. Друзья всегда просили его помочь то в математике, то в польском языке, но особенно в биологии. Этот предмет он особенно любил. И мечтал, когда выучится, стать агроно-мом. И мать, и отец его увлечению не препятствовали.

…Она наугад погладила шершавый черный переплет – школьную тетрадь сына. Аккуратные ровные буквы, рисун-ки, замечания на полях по-польски. До войны в Западной Беларуси были только польские школы.

…И снова развернула истертый на сгибах пожелтевший треугольник.

«Письмо 14.Х-44 г. Здравствуйте, дорогие родные, мама и татка, а также сестры Лида и Люба. Вот обещал вам написать скоро, но с письмом немного задержался. Дело в том, что ночью нас отправили на фронт. Я даже с Ива-ном Бобриком попрощаться не успел. Наведайте его родных,

спросите у мамы, где он, что пишет. Я уже в боевом строю, будем добивать врага в его логове. Настроение у меня бое-вое, здоровье – тоже. Здесь кормят хорошо, поэтому мы ни в чем не нуждаемся. Здесь сыро и холодно, солнца особо нет. Словом, такая погода, как была у нас пять лет назад. Ты, мамка, помнишь, это в тот год, как пришли Советы.

Очень хочется увидеть всех вас, обнять, расцеловать. Папке, наверное, трудно управляться дома. Помощника у него нету, одни девки. А тут еще и Антон умер. Но ничего, терпите, мои родные, я верю, что скоро мы будем вместе. Засим остаюсь ваш сын Николай».

Был август 1939 года. Дни стояли жаркие, рожь давно была убрана в пуню, смолочена и засыпана в большие кади. Папуро всей семьей убирали лен. Женщины вырывали длин-ное волокно, затем, перегнув стебли через колено, связывали в снопики. Мужчины шли следом и, подбирая эти снопики, сносили их в одно место и ставили в большие конусы – «баб-ки». То и дело разгибаясь от льняного поля, Степанида из-под руки оглядывалась на сына. Шестнадцать лет парниш-ке, а как ловок в работе! Бегает по полю, словно заведен-ный. Старается опередить отца, чтобы тому меньше работы досталось.

К сердцу прилила горячая волна нежности: не зря, выхо-дит, Иван так хотел сына, не зря надеялся, что вырастет по-мощник. Вот и вырос – шестнадцать уже. Красивый, статный, весь в отца. Иван научил его хозяйствовать, делать всё, что нужно по дому. А тот молодец, старается. То-то в старости помощник будет. Эх, только бы невесту ему хорошую! Земли у них немало, а сын – наследник, единственный. Дочки не в счет, им приданое надо, это конечно, но земля вся сыну оста-нется, он на ней хозяином будет.

Дойдя до конца поля, она разогнулась. Увидела, что сын запрягает лошадь – готовится свозить снопы, которые уже постояли на поле, потемнели, обветрились. И снова с нежно-стью подумала о сыне.

А в сентябре они встречали Красную Армию. Молодежь к этому событию готовилась с утра. Коля со старшими сестра-ми убежал в Куренец – там на старом екатерининском шля-ху, по которому и поджидался приход красноармейцев, они сделали из цветов и колосьев брамку – специальную арочку-ворота, украшенную цветами и лентами.

Потом все, от мала до велика, смотрели на улыбающихся красноармейцев, приветственно махали им руками. Только в душе Степаниды, на самом ее донышке, глухо шевельнулась тревога: что теперь будет с собранным урожаем, с землей, с лесом? Неужели всё это придется отдать?

Сын заметил ее тревогу, обнял за плечи:– Ну что ты, мама. Не волнуйся. Она же советская

власть, народная. Нас не обидит. И удивительно – почему-то она поверила ему, совсем под-

ростку. И успокоилась. Так они вместе и дошли до дома. «Письмо 2.XI-44 г. Здравствуйте, дорогие родные. И сно-

ва пишу вам всем, потому что наконец-то получил от вас ве-сточку. Она была такой долгожданной, потому что давно ни-чего о вас не слышал. Верю, дорогие, что не ваша в том вина, я сам просил не писать, потому что не знал точного адре-са. Зато теперь пишите мне на этот адрес полевой почты. Мама, ты пишешь, что видишь меня во сне каждую ночь. И очень волнуешься. Не волнуйся, дорогая, если судьба мне вы-

жить, то мы будем вместе и я с победой возвращусь домой. Я верю, что так оно и будет. Держитесь, мои дорогие. Привет всем родным и близким. Кланяйтесь от меня всем, кто меня помнит. С сыновним приветом ваш сын Николай».

Степанида перечитывает это письмо, и снова вспоминает те сны, в которых к ней приходил сын. А он приходит часто, так часто, что она уже перестала отличать, где явь, а где сон. То что-то оживленно рассказывает ей, то молча постоит, скло-нив лобастенькую голову. Словно хочет ей что-то сказать, но никак не отважится.

Вот так он зашел в избу в октябре 1939-го. Наклонился у невысокой притолоки, минуту постоял у нее, потом шагнул к столу. Без слов она поняла: что-то случилось. И вопроситель-но посмотрела на сына. Следом за ним в избу вошел Иван, тоже встревоженный.

– Вывозить нас собираются, – наконец выдавил из себя. – Земли у нас много, кулаки мы, выходит.

Степанида беззвучно заплакала, сидя за столом. И снова сын подошел, успокоил:

– Не горюй, мама. Мы же и там все вместе будем. Не пропадем. Работать будем. Я ведь уже взрослый.

И снова она подивилась взрослому рассуждению сына. И когда успел вырасти?

Теперь горький ком подкатил к горлу: сын так и не успел стать хозяином, обзавестись семьей. А тогда он был прав, ты-сячу раз прав. Стоило ли убиваться, что сын остался без на-следства, что семья лишилась земли? Кому она теперь нужна, та земля, если наследника нет?

Вытерев уголком платка враз повлажневшие глаза, она развернула очередной истрепанный треугольничек – словно продолжила беседу с сыном.

«Письмо 14.XI-44 г. Здравствуйте, мои дорогие родные. С горячим сыновним приветом я, ваш сын и брат Николай. Поведомляю, что я жив и здоров, чего и вам желаю. У нас здесь всё хорошо, хотя иногда бывает очень жарко. Но ни-чего. Письмо от вас получил и сердечно благодарю за все до-машние новости. Мама, ты пишешь, что очень волнуешься. Не волнуйся! Я ведь счастливый. А раз есть счастье, то и домой вернусь. Мама, больше смотри себя и свое здоровье. Живу неплохо, гоним своим грозным оружием врага в его бер-логу. Я посылаю вам удостоверение красноармейца, которое мне здесь выдали. Засим оставайтесь живые и здоровые. Привет всем. Ваш сын Николай Папуро».

«УдостоверениеВыдано гвардии рядовому Папуро Николаю Ивановичу в

том, что он состоит с 11.IX-44 года на военной службе в Красной Армии.

Удостоверение выдано на получение установленных зако-нодательством Союза ССР для военнослужащих и их семей льгот по налогам, госпоставкам и другим, если семья тов. Папуро отвечает условиям, которые по действующему за-конодательству дают право на получение этих льгот.

Удостоверение действительно по 25 мая 1945 г.Начальник штабаПолевая почта 66426. Подпись и печать».Счастливый! Он всегда считал себя таким. Особенно по-

сле того, как он сумел убедить приехавшего из района упол-номоченного, что они хоть и имели много земли, но к числу эксплуататоров и кулаков их причислить нельзя, потому как

наемных работников у них не было, землю обрабатывали сво-ей семьей, зерно не укрывали, надел сдали добровольно.

О том, что ее сын повел такую беседу с уполномоченным из района, Степаниде рассказали соседи, дружно отстаивав-шие трудолюбивую семью и поддерживавшие Николая в его доводах. Она забеспокоилась, рванулась из дома, в котором стояли упакованные в узлы вещи. О выселении они догады-вались и не надеялись даже, что избегнут этой участи. Вы-бежала на деревенскую улицу. Сколько ночей они спали не раздеваясь, чутко прислушиваясь к звукам за окном... И вот теперь этот момент, которого они с опаской ждали и так боя-лись, настал.

Выйдя из дома, она увидела, как по улице в направлении Куренца удалялись подводы, запряженные лошадьми, и кон-ные начальники из района. А сын с мужем шли ей навстречу. Поравнявшись с ними, Степанида бросилась к Николаю:

– Ты чего лезешь? Забрали бы тебя, и никто не нашел бы. Он улыбнулся ей своей открытой, отцовской, улыбкой:– Всё в порядке, мама. Помнишь, ты мне рассказыва-

ла, как имя для меня выбирала. Николаем назвала – чтобы счастливым был. Так я и есть счастливый.

Счастливый… Почему же счастье, на которое она так на-деялась и так ждала, вдруг изменило ему? Почему подвело его, такого молодого? Степанида пригорюнилась и разверну-ла очередной треугольник – словно отыскивая ответ на свой вопрос, продолжила разговор с сыном.

«Письмо 20.XI-44 г. Здравствуйте, дорогие мои родные! Вот выдалась вольная хвилинка, и сразу же я пишу вам. У меня всё хорошо, чего и вам желаю. В окопе, конечно, не дома, здесь холодно и сыро. Но главное – чтобы окоп надежно спас от пули. Мы все на это надеемся и верим, что скоро закон-чим эту ненавистную войну, добьем врага в его логове. Верь-те, мои дорогие, что победа уже близко, и я снова вернусь домой, в свою деревню. Кланяйтесь от меня всем сестрам – Любе, Шуре, Мане, всем двоюродным. Вам хорошо, вы там все вместе, но и я здесь не один. Хотя белорусов мало, но все мы здесь на фронте сдружились и стали как одна семья. Мама, обо мне не беспокойся, коли судьба мне выжить, то я вернусь. Я в это верю. Верьте и вы. Жду ответа на это мое письмо на адрес моей полевой почты. Скоро поквитаемся с врагом в его логове. Заплатит он нам и за 41-й, и за всё-всё. Засим остаюсь ваш сын Николай».

Весть о том, что Гитлер напал на Советский Союз, в их Го-ридовичи принесла почтальон из Куренца. И хотя несколько дней деревня жила в напряженном ожидании, но слово «вой-на» отзывалось в душах только близкими выбухами взрывов да тенями черных самолетов в небе. Но уже на третий день войны Куренец заняли немцы. И хотя маленькие, в несколько домов, со всех сторон окруженные лесами и лежащие в сто-роне от бойких трасс Горидовичи они до поры-до времени не трогали, деревня жила, словно оглушенная войной. В полях вызревала рано вышедшая в колос рожь. Иван с Николаем со-брались в поле – посмотреть, не пора ли жать. В деревню воз-вратились ближе к вечеру, уставшие, хмурые.

Сын рассказал: за околицей Куренца немецкий часовой зорко следит, кто приближается. Не понравится – может и пальнуть. А в Куренец им надо – за солью и спичками. Степа-нида забеспокоилась, стала отговаривать мужа и сына. Коля посмотрел на нее сурово, сжал кулаки:

– Не бойся, мама, придет время, мы с ними за всё покви-таемся.

Степанида пугливо оглянулась на дверь. Даже теперь, вспоминая тот случай, она зябко поежилась:

представила взгляд сына, полный ненависти. Таким она его, обычно доброго и покладистого, не видела никогда.

И она снова взялась за письмо. «Письмо 29.XI-44 г. Здравствуйте, дорогие мои родные,

мама, татка, сестры, племянник Петька. Я пока жив и здо-ров, чего и вам желаю. Не виделись мы с вами каких-то три месяца, но кажется, что прошла целая вечность. Мама, ты пишешь, что часто видишь меня во сне, а я вот сегодня при-крыл глаза и увидел грушку, где стояла наша старая хата, лес за околицей. Наверное, у нас уже лежит снег? Здесь снега нет, только сыро и часто идут дожди. Как там дома? Кто и что пишет с фронта? Может быть, вернулся уже кто? Как девки Сухоровские? Мне так писать особо нечего. Воюем, го-ним врага. Ребята вокруг подобрались хорошие, мы с ними как одна семья. Делимся всем, а особо новостями из дому. Когда письма от вас приходят, я читаю и перечитываю.

Очень волнуюсь за отца. Как там его дыхалка? Смотри-те, берегите себя, родные. Пишите мне, я очень жду ваших писем. Ваш сын Николай Папуро».

Степанида читала письмо медленно, бережно, словно в первый раз. Перечитывала и еще раз представляла сына в хо-лодном сыром окопе. Конечно, не мед ему там, а дома тепло, и печь протоплена. А главное – не летают над головой злые жалящие пули. И тут же поймала себя на мысли: и дома безо-пасно было не всегда.

Степанида вспомнила, как первый раз немцы наведались в Горидовичи. Звук моторов мотоциклов разрезал застыв-шую тишину деревни. Все, от мала до велика, попрятались по хатам, ожидая, что будет дальше. Звук нарастал, ширился, заполняя собой всё пространство. Сначала три мотоцикла по-казались на опушке леса, потом пулеметчики, выпрыгнув из колясок, взяли наизготовку автоматы. Так и пошли к деревне, держа автоматы у живота и зорко поглядывая в ближайший лесок, одновременно осматривая дворы.

Немцы выводили сельчан из хат, строили возле большой пуни. Два автоматчика шныряли по дворам, выискивая жив-ность. Степанида, стоя рядом с односельчанами, увидела, как вдруг дернулась и бросилась из толпы соседка Мария. И тут же настороженную тишину разорвал ее громкий, истошный вопль:

– Не дам, Зорьку, не дам родную. Мария бросилась наперерез немцу, но добежать не успела.

Крик оборвался на полуслове, и Мария осела в пыль улицы, словно подрезанная, остановленная автоматной очередью.

Степаниде коровы было не жалко: малых детей в семье нет, самой младшей, Любочке, 9 лет. Проживут и прокормят-ся. Она, как завороженная, смотрела на высокого полицая, ко-торый вышагивал вдоль построенных у пуни сельчан. Вывел из строя одного парня, второго, затем остановил свой взгляд на Николае.

– Вы все трое, – сказал по-русски, – будете служить у нас. Оружие дадим. Работы немного. Будете охранять от партизан склады.

Степанида не поняла, что случилось. Она знала только одно: сыну угрожает опасность. Его надо спасать. Невысокая,

грузная, она шагнула навстречу немцу, снизу вверх загляды-вая ему в глаза. Схватив его за руку, затараторила:

– Что вы, панок, ему нельзя в полицию. Он болен, – она сделала выразительный жест, показав на голову. – Никак нель-зя ему оружие давать, – и умоляюще посмотрела на сына: сыграй дурачка, что ли.

Те несколько минут, что стояла тишина, показались ей вечностью. Наконец полицай отвернулся от сына: от мото-цикла что-то гортанно прокричал охранник, и немцы, потя-нув за собой корову и сгибаясь под тяжестью награбленного, отправились восвояси.

Поужинав засветло, свет не зажигали. Но уснуть долго не могли. А ночью в окно постучали – негромко, но настойчиво. Открывать встал Иван – он так и не смог уснуть. Коля встал рядом с ним – плечом к плечу, вдруг отцу понадобится по-мощь.

Из тревожной ночной темноты в сени шагнул коренастый парень в полушубке.

– Продукты есть? – поинтересовался. Степанида вышла из-за печи, прошла в сени. Достала из

кубла огромный кусок прошлогоднего сала, из кадки – не-сколько десятков яиц.

Степанида поежилась, снова перенеслась памятью в тот далекий уже день. Она даже отложила в сторонку письма, прилегла на подушку, но через несколько минут снова при-нялась за чтение.

«Письмо 7.XII-44 г. Здравствуйте, дорогие мои татка, мама, сестры. Спасибо вам за письмо. Его я получил сразу после боя, и представляете, какая была радость. Несколько моих товарищей загинуло, а я остался цел и невредим, полу-чил самую большую награду – ваше письмо. Беспокоюсь, как там татка, совсем ему плохо. Если у нас такая погода, как здесь, то дышать ему тяжело. Может быть, есть какие-то лекарства? Пусть держится, а скоро я вернусь, тогда всё будет у нас нормально. А вернусь я скоро, бо двигаемся мы вперед очень быстро. Здесь я много всего увидел и насмот-релся, как люди живут. Вернусь – всё вам расскажу. Если не будет долго писем, особо не волнуйтесь, я каждую воль-ную хвилинку использую, чтоб вам написать. Но времени осо-бо нету. Так что до свидания. Кланяйтесь родным и близким и будьте здоровы. Ваш сын Николай Папуро».

Степанида снова отложила треугольник, пошла на кухню и выпила воды. Прилегла на кровать. Зябко. Письма так и ле-жали в двух стопочках – зачитанные треугольники, которые она перечитывала много раз. И снова додумывала всё то, о чем хотел рассказать ей сын. Не успел. И от этого так горько.

Прикрыв глаза, она снова перенеслась в памяти в про-шлое, в то далекое военное время, когда сын был рядом.

Они так и жили – днем в деревню наведывались немцы, а ночью партизаны. Еще затемно она собирала Николаю скуд-ные харчи, и он уходил подальше в лес или на участки земли, далеко от деревни.

– Нет сына, паночки, – заискивающе глядя в глаза поли-цаям, говорила Степанида. И совала им в руки то кусок сала, то курицу, то испеченный накануне хлеб.

– Смотри, если узнаем, что в партизаны подался, всю се-мью убьем, – говорили они.

А когда они уезжали, шла в дом. Собирала домотканое по-лотно, тулупы, теплую мужскую одежду. Пекла в печи хлеб,

приносила из подпола хрустящие огурцы или жбанок кислой капусты. Когда было, клала и сало. Всё это относила в пуню – к ней от леса был хороший подход, и партизаны пробирались туда незаметно.

А однажды она снова услышала тот тревожный стук в дверь. Мужчина на пороге был незнакомый, но она сразу по-няла, что он оттуда, из леса, от партизан.

– Собирайся, пойдем с нами, – сказал сыну. И Николай, одевшись, крепко прижал мать к груди:– Не бойся, всё будет хорошо. Я наведываться к вам буду. Молча кивнув отцу, накинул на плечи тужурку и, не огля-

нувшись, шагнул в ночь. А днем в деревню нагрянули фаши-сты. Она до сих пор не знает, кто навел немцев, но заходили они только в те дома, из которых ночью парни ушли в парти-заны.

Степанида увидела подводы, когда немцы были еще на опушке леса, и приказала дочерям: Шуре, двадцатилетней Лиде и младшей Любе:

– А ну-ка, быстро в лес. И перекрестилась на божницу: помог бы Господь, успели

бы спрятаться. Они выволокли на улицу ее и под дулом автомата Ивана. – Где сын? – кричал ей в лицо фашист.Она завела привычную песню:– Коней он погнал пасти. Еще затемно. В какую сторону –

не знаю, не видела. Фашист толкнул ее, и она упала. Когда пришла в себя,

увидела, что немцы избивали шомполами от винтовок Ивана, пытаясь от него добиться, где сын. Он так и остался лежать на пыльной деревенской улице – избитый, истерзанный, весь в крови. Когда немцы покинули деревню, она с трудом дово-локла его до дома, уложила в постель. Обмыла раны. Ближе к вечеру вернулись дочки.

А ночью она снова услышала стук в окно. Материнское сердце охнуло и упало: сын.

Он вошел в избу, склонился над отцом. Обнял мать:– Что же нам делать-то? Может, к нам в отряд?Она отрицательно покачала головой: – Нет, отец слаб. Но ты не бойся. Даже когда били его,

не выдал, что ты в партизанах. – Я обязательно отомщу за вас, мама. Даже если сам

погибну. Сказал и исчез в ночи. Любимый, хороший… Он всегда заботился о них, думал и

переживал за всю семью. И Степанида взяла из стопки следующее письмо. «Письмо 15.XII-44 г. Здравствуйте, дорогие родители,

шлю вам свой сыновний привет. В первых словах поведом-ляю, что жив и здоров, чего и вам желаю в вашей домашней жизни. Письма ваши получаю все, и одно от Шуры особно получил, на которые адразу же отписываю. 15 декабря я вы-слал деньги домой, 225 рублей, которые ожидайте на почте, бо мне деньги на фронте не потребны. Дорогие родители, я нахожусь на фронте Восточной Пруссии, одного разу си-дящих при мне троих моих товарищей ранило, меня только обсыпало песком от разрыва снаряда. При мне нету знако-мых совсем, нават мало белорусов. К Мишку выслал письмо, но еще ответу не получил, выслал вам письмо и к дядьку в Ленинград, но ответа не атрымал.

Дорогие родители, напишите, какая у вас погода, бо где я нахожусь, ветрено, не было морозу, а нават часто идет дождь, а солнца совсем мало, пока я здесь, дни пасмурные и только 14 дней было ясно.

Затем до свидания, поклон тату, маме, бабушке, дядьку, тетке и сестрам родным и двоюродным. Передайте поклон Мане, Куренецким, Сухоровским девчатам, Горидовским и всем остальным родным и знакомым. Бывайте здоровы, а мне тоже остаться живым и здоровым и добить врага в его собственной берлоге.

Кланяйтесь всем родным, пусть не забывают обо мне, а я вернусь, и мы еще встретимся. Ваш сын Николай Папуро».

Степанида научилась читать между строк, даже в скупых строках солдатского письма, проверенного военной цензу-рой, о чем свидетельствовал лиловый штемпель на каждом треугольнике от него, находила главное: он жив и не ранен, а что нельзя писать лишнее, то не беда: вернется – расскажет.

И даже теперь, когда перечитывала фронтовые пись-ма сына, ей было легче: верила, что он жив. Ведь в этой до боли знакомой стопочке его треугольников нет стандартно-казенной похоронки, а значит, есть еще надежда.

Степанида верила, знала: она заслужила у Бога прощение. За всю жизнь ничего не просила у Всевышнего, только чтоб оберег ее кровиночек, чтобы сохранил сына. Даже когда го-рел дом, ей было не жалко: только бы они все остались живы. Ради этого, рискуя собой, спасала чужую жизнь.

Она помнит, как мальчишка бежал по полю, спасаясь от истошного плача и крика, которые доносились от Куренца. Чернявенький, испуганный, он, увидев ее на пороге избы, бро-сился со всех ног к ней, дрожа всем телом. Она быстро сориен-тировалась и, ни слова не говоря, показала ему на пуню позади хаты. Едва успела накинуть на пуню замок, как на дороге пока-зались немцы. Евреев, которые убегали, они догоняли меткими выстрелами, валили с ног прикладами, добивали шомполами.

В домах перевернули всё вверх дном – искали беглецов. Не найдя, подожгли дом. Степанида в душе поблагодарила Бога и себя за находчивость: пуня осталась нетронутой.

Сначала они жили в землянке.Когда фронт ушел на запад, Иван с Николаем переделали

под жилье маленькую баньку. А когда сын уходил на фронт, пообещал:

– Вернусь, и новую хату срубим. «Письмо 25.XII-44 г. С Новым, 1945-м годом! Спасибо за

письмо. Если бы вы знали, когда получишь письмо, какая ра-дость. Писать особо некогда, идем вперед быстро, и победа уже близка. Но всё равно посылаю вам хоть такую весточку, чтобы вы знали, что я жив-здоров.

Дорогие мамка и татка, желаю вам в Новом году оста-ваться здоровыми, а нам всем желаю победы и скорой встре-чи. Ваш сын Николай».

Она помнит тот новый, 1945-й год. Иван лежал в постели – после того как немцы избили его, он так и не оправился. Хворал часто и долго, задыхался, и она старалась всю работу взять на себя. Помогали дочери, но она с нетерпением ждала возвращения сына. Вон сколько дел поднакопилось для его крепких мужских рук. И хату ставить надо, и землю пахать. Ведь весна-то не за горами.

«Письмо 1.I-45 г. Здравствуйте, мои дорогие родные, мама, татка, сестры Люба, Шура, Лида. С горячим сынов-

ним и гвардейским приветом ваш сын Николай. Сегодня но-чью слегка заснул в окопе, сразу увидел родные Горидовичи, как хорошо у нас там всё было. Дорогие родные, я пересылаю вам справку, которую мне здесь дали, она вам пригодится, отнесите ее в сельсовет, пусть зарегистрируют, потому как я нахожусь на фронте, и вам должны быть послабления в налогах. Пусть татка сходит в Куренец, ведь за землю у вас большие налоги.

Как татка, как его задышка, что ему помогает? Залечил ли он свои раны после того, как его побили шомполами нем-цы? Как дела у Шуры в ее канцелярских делах? Привет Мане и особно моему племяннику Петьке. Засим остаюсь ваш сын Николай».

Почувствовав острую боль в груди, Степанида нащупала на тумбочке таблетки, передохнула немного и снова приня-лась за письма. Очередной треугольник она и не читала поч-ти, полуприкрыв глаза и повторяя знакомые слова по памяти.

«Письмо 7.I-45 г. Здравствуйте, дорогие родные, татка, мамочка, сестры Люба, Шура и Лида. С Новым годом вас всех и желаю, чтоб это был последний военный год, потому что победа уже близка, скоро мы добьем врага в его логове. Здесь Новый год прошел у нас не так как дома, ведь здесь фронт, и мы встретили его в окопах. Мороза здесь совсем не было, зато небо пасмурное, серое, и сразу вспомнилось и подума-лось, что дома, наверное, много снега, и все уже катаются на санях, а дома татка поставил елку, и во всей хате пахнет хвоей. А ночью немцы устроили нам фейерверк, обстрел был доволи сильный, и мы все сидели в окопах и ждали, пока наша артиллерия их погонит. Напишите, кто к нам приходил на святки, наверное, Лима с балалайкой, Анюта, Нинка, другие горидовские хлопцы и девчата. Напишите, на каком фронте воюет Мишка, я написал ему на старый адрес, а он мне не отписал. Может быть, адрес уже изменился, но я не знаю. Напишите мне подробно, что нового в деревне, кто из ребят остался в деревне, кого забрали на фронт. Мне здесь очень хочется знать про каждого. Передавайте привет тетке, Юзику, а также всем двоюродным и соседям. Как же хочет-ся всех вас увидеть! Но уже скоро, скоро мы вернемся домой, ведь воюем уже на немецкой территории.

С Новым годом вас всех еще раз. Засим остаюсь ваш сын Николай».

За окном, завывая, стонет-беснуется пурга. Снова, как и в тот день, когда она получила вот это письмо от сына. Тогда чи-тала его, и слезы капали на лиловые строчки – от счастья и люб-ви. Теперь, хоть и не в первый раз, переживает то же самое.

«Письмо 15.I-45 г. Здравствуйте, дорогие родные, тат-ка, мама, сестры Люба, Шура, Лида. С горячим сыновним и гвардейским приветом ваш сын Николай. Особно письмо я напишу Любе, это мои поздравления к ее дню рождения. Я вам уже писал, чтоб продали мои вещи, всю одежду, а выру-ченные деньги отдайте Любе, пусть учится, не срывайте ее с учебы, она ведь так хочет учиться. А мне эти вещи не нуж-ны, вернусь домой – всю одежку справлю новую, ведь время идет, я изменился фигурой, да и фасон особо не сохранится. Эх, поскорей бы доехать домой! Как бы я всех вас обнял, а особо Любу, потому что ее день рождения, и она у нас уже взрослая паненка, ей уже 13 лет, наверное, уже и на хлоп-цев засматривается. Только много ли хлопцев осталось в де-ревне? А в Куренце? Напишите, мне хочется про всех знать.

Особно отпишите про Шурку Наркевича, Юревичей. Они ушли на фронт, а где воюют? Надеюсь, что все наши живы, здоровы и не ранены.

Справку, что я вам послал, отнесите в сельсовет, там вам дадут лесу, может быть, построите хату взамен сго-ревшей, а то в той, что вы живете, и тесно, и дерево уже старое, недолго простоит. Зимой в хатке не холодно? Я здесь иногда вспоминаю, как мы сидели все вместе в старой еще нашей хатке, пока она не сгорела, как топили печку и рассказывали страшные оповеданни. А Любочка пугалась и прыгала мне на колени от страха. Как хочется вернуть-ся, обнять всех вас. Засим остаюсь всегда с вами ваш сын Николай».

Степанида помнит, как она получила это письмо от сына. Долго плакала над строчками, написанными знакомым по-черком. Пусть верила в удачу, но в сердце вместе с верой и надеждой поселилась мелкая, подлая тревога. Она появилась тогда, когда в деревню пришли первые похоронки на солдат, ушедших на фронт одновременно с ее сыном. Тревога разрас-талась бессонными ночами, когда на печи надсадно кашлял и задыхался Иван – дышать ему становилось с каждым днем всё труднее.

Но Степанида гнала от себя неумную тревогу: сын-то жив. Вот и снова письмо прислал.

«Письмо 20.I-45 г. Нахожусь в Восточной Пруссии, каждый день продвигаюсь вперед, занимаем новые города и села, горит вся вражеская территория от наших снаря-дов. Сообщаю, что я еще жив, здоров, хотя уже перенес на

фронте много трудностей, но война на это не смотрит, нужно воевать и с победой возвращаться домой. Пишите, мои родные, всегда с нетерпением жду ваших писем. Ваш сын Николай».

Степанида взяла в руки последний треугольник, стара-тельно расправила его и начала читать, полушепотом выго-варивая слова:

«Письмо 31.I-45 г. Здравствуйте, дорогие родные, татка, мамка, сестры. Вот и снова выдалась вольная хвилинка, чтоб написать вам письмо. Сейчас у нас мороз довольно сильный. Мои друзья спят, а мне не до сна, вот и решил вам написать. Завтра идем в наступление, поэтому и не до сна, и вспомина-ется всё то, что было когда-то в детстве. Вспоминаю, как ты, мама, любила петь, а мы, сев возле, слушали тебя. Очень хочется сейчас домой, на теплую печь. Вспоминаю танцы у нас в деревне под старой липой. Интересно, теперь кто-нибудь собирается там и танцует?

Дорогие мамка и татка, не волнуйтесь, если долго не будет писем. Как только выдастся вольная минутка, обяза-тельно напишу. И думаю, что наша встреча уже не за гора-ми. Фронт стремительно катится на Запад, и конец войны уже близок, а с ним и наша встреча. Я приеду домой, и мы по-ставим новый дом, не такой, как теперь, а из нового дерева, большой. Вот увидите, я еще погуляю на свадьбе и у Шуры, и у Лиды, а особенно у Любочки.

Дорогие мамка и татка, вы ждите и верьте, и надейтесь на нашу встречу. Ваш сын Николай».

Вот и всё. Аккуратно сложив все треугольнички, Степа-нида сложила их ровненько, один к одному, и снова перевя-зала бечевкой. Убирать в тумбочку не стала. Не прочитанным осталось еще одно письмо, от нее к сыну, которое, слетав на передовую, так и вернулось домой, не найдя адресата.

«Здравствуй, дорогой сынок наш Коля! Очень благо-дарим мы тебя за то, что не покидаешь нас в неведении, пишешь часто и подробно, передаешь приветы всем род-ным и знакомым. Твои письма мы им всем читаем, и они все рады, как и мы, что ты жив, не ранен, не убит, что у тебя всё хорошо, и ты продвигаешься на фронт, чтобы добить врага. У нас тоже холодно, и морозы стоят лютые, но мы топим печь, и возле печи тогда тепло. Вот и теперь собра-лись все возле печи, зажгли газницу и пишем тебе письмо. Пишет, конечно, Люба, а мы все пособляем ей. В деревню никто из хлопцев твоего года пока не вернулся, есть только те, что еще малые, так ты их, наверное, и не помнишь... Ребят-то нет, зато девки в деревне все поднялись краси-вые. Вернешься домой, будет из кого выбирать. Сынок, о нас не беспокойся, мы все живы и здоровы, у нас всё хорошо. Желаем тебе всего хорошего и вернуться домой с победой. Мы все тебя ждем и надеемся на это, а особно ждем пись-ма от тебя».

Это письмо она знала не просто наизусть, она знала каж-дый его изгиб, каждую строчку, включая и жирный лиловый штемпель через весь лист: «Адресат выбыл в госпиталь».

Степанида помнит, как ухнуло и упало вниз сердце, когда вместо долгожданного треугольника почтальон достала из сумки конверт. Сразу подумала горько: похоронка. Но пись-мо было знакомым, отправленное из дома и вернувшееся назад. А эта надпись «Адресат выбыл в госпиталь» дарила надежду.

И стала ждать. Сын ведь писал, что обязательно напишет, когда сможет. Свои обещания он выполнял. Выполнит и это. Но дни тянулись за днями, а писем всё не было.

И в один из тревожных вечеров дочка Любочка писала под диктовку Степаниды письмо на адрес полевой почты 66426. Не мудрствуя лукаво, поставили адрес: командиру части. И задумалась: какой части? Этого она не знала, но желание прояснить судьбу сына пересилило все сомнения, и письмо ушло с таким вот адресом. Потом такие письма она отсылала регулярно, стремясь узнать, куда, в какой госпи-таль выбыл ее сын.

Потом зачастила в райвоенкомат. Ей говорили: ждите, вот закончится война. Но война за-

кончилась, стали возвращаться былые фронтовики. А сына всё не было.

По ночам она плохо спала, но утром просыпалась с на-деждой – похоронки-то не было и никакого известия о смерти сына не пришло. Значит, жив он, вернется. И снова писала запросы в военкомат.

В 1951 году ее с Иваном вызвал в Куренец военком. Сте-панида собралась одна – мужу было тяжело ходить. Но он заупрямился, захотел пойти вместе.

И сразу в военкомате с надеждой воззрилась на офице-ра, ожидая новостей. Он молча покачал головой. И, обры-вая всякую надежду, протянул документ с печатью и подпи-сью. Справку о том, что Папуро Николай Иванович пропал без вести.

Часть 2. 1951–1989-йИ снова она не верила в его смерть. Верила, что жив, что

вернется. В 1953-м умер Иван, а она занемогла, расхворалась. Но

переезжать к дочерям долго не хотела. Всё ждала, что сын придет домой. Придет, а ее не найдет. А дочери-то все замуж повыходили, сменили фамилии. Попробуй отыщи их по све-ту! И она должна сына дождаться.

Именно эта мысль о встрече и держала мою бабушку Сте-паниду Николаевну Папуро на этом свете.

Нам, внукам, она часто рассказывала о сыне, подробно, долго, пересказывала письма, но в руки эти потертые тре-угольники не давала. Берегла как последнюю надежду.

В ту ночь она долго не гасила свет в своей комнате, то ли перечитывая, то ли пересказывая самой себе затверженные наизусть письма с фронта.

А на следующий день встать с постели уже не смогла. Жестом подозвала меня к себе, показала ослабевшей рукой на тумбочку. По ее требованию я достала из тумбочки святая святых – сыновы письма, к которым раньше и притрагивать-ся было нельзя. Бабушка долго собиралась с силами, а потом тяжело проговорила:

– Возьми. Думала, что успею, не умру, пока с ним не уви-жусь. Для этого и жила. Не получилось. Но ты возьми. Най-ди. Жив он, жив. Чует мое сердце.

Мысли у бабушки путались, ей было тяжело говорить. Следующей ночью бабушки не стало. Держа в руках эти

потертые треугольнички, я не знала, что с ними делать. Но в памяти засела ее предсмертная просьба. Отложила до време-ни эти письма в тумбочку, тоже не разрешая никому трогать.

Но пришла пора, когда я, повзрослев, поняла: настало время действовать. Достала из тумбочки заветные треуголь-

нички. Перечитывая их, заново переживала трагедию моей бабушки. Вспоминала все ее рассказы.

И вот мы сидим с мамой за столом в бывшей бабушкиной комнате.

– Как же так? – спрашиваю я ее. – Столько лет прошло, и никаких известий. Ведь сорок пятый – не сорок первый, когда в хаосе отступления легко мог затеряться солдатский след.

И уже мама пересказывает мне сложную, запутанную, так и закончившуюся ничем историю поисков.

В конце пятидесятых впервые занялась поисками ее стар-шая сестра Александра. Сначала обратилась в райвоенкомат, тогда уже Вилейский. Подняв сохранившиеся документы, ей ответили то, что семья знала давно: солдат пропал без вести. Никаких новых документов найти не удалось. Молчали во-енные архивы, защищенные грифом «Строго секретно», не отзывались на материнскую мольбу о помощи.

Так и не удалось узнать, в какой госпиталь выбыл солдат, как сложилась его дальнейшая судьба, где он похоронен. А мать всё не могла поверить, не могла смириться с гибелью сына.

– Жив он, жив, – твердила дочерям. – Найдите его. И поиски принимали новый виток. И снова строгий май-

ор, вызвав в военкомат дочерей, отвечал им: никаких сведе-ний в архивах нет. Как будто и не было человека, нигде он не значился. Его не было ни среди живых, ни среди мертвых – ни в каких списках, как будто и не воевал он вовсе.

– Нет, мама, его в живых, был бы, давно бы нашел нас, – убеждали бабушку дочери.

И она соглашалась с ними, только горестно вздыхала:– Хоть бы на могилку его посмотреть!А через несколько недель снова просила дочерей:– Ищите его, ищите. Жив он, знаю я. Сначала старшие дочери, потом моя мама, Любовь Ива-

новна, та самая Любочка, которую так любил единственный брат, засыпали письмами военкомат, Центральный архив Ми-нистерства обороны в Подольске. Напрасно. Безрезультатно. Ответы были похожи как близнецы: никаких сведений в ар-хиве нет.

Часть 3. 1989–2010-й Начавшаяся перестройка сделала доступным то, что дол-

гие годы хранилось под грифом секретности, раскрыла мно-гие архивы.

И вот уже я достаю из письменного стола заметно поис-трепавшуюся пачку солдатских треугольников. Несколько раз перечитав, понимаю: пришла моя пора заняться поисками и поставить точку в этой запутанной семейной истории. Тем более что и маме моей, единственной оставшейся в живых из сестер погибшего солдата, уже далеко за 70, и она, как когда-то бабушка, просит меня:

– Найди. Ведь сейчас многие находятся, кто раньше про-пал без вести.

Я добросовестно ищу. И наконец, мне кажется, нащупы-ваю тоненькую, еле заметную ниточку, которая, я уверена, приведет к разгадке.

На очередное письмо в архив Министерства обороны из Подольска приходит такой ответ:

«На ваше письмо, поступившее в архив, сообщаем, что в документах по учету безвозвратных потерь сержантов

и солдат СА за период ВОВ 1941–1945 гг. Папуро Николай Иванович, 1923 г.р., в числе погибших, умерших от ран и про-павших без вести не значится.

Полевая почта 66426 принадлежала 167 гв. СП 1 гв. СД. В книге учета рядового и сержантского состава 167 гв. СП за 1944–1945 гг. значится рядовой Папуро Николай Иванович, 1923 г.р., уроженец Вилейской области, Куренецкого р-на, д. Горидовичи. Призывался 28.09.44 г. Куренецким РВК (так в документе), ранен 01.02.45 г.

Отец – Папуро Иван Александрович.Основание: оп. 267750с, д.7, л. 1368Сведений о том, куда после ранения направлен Папуро

Н.И., в документах полка нет.1 гв. СД обслуживал 9 медсанбат, документов которого

на хранении в архиве нет.Рекомендуем обратиться в архив Военно-медицинского

музея (191190, г. Санкт-Петербург, Лазаретный пер., д.2).Начальник отдела Ильенков».Я смотрю на маму. Пока распечатывала принесенный по-

чтальоном конверт, руки дрожали, но в глазах затеплилась надежда. Та надежда не пропала и потом: впервые за долгие годы в военных документах появилось упоминание о род-ном человеке. И отложив все дела, я сажусь писать письмо в Военно-медицинский музей. А через месяц мы с мамой по-лучаем ответ:

«Военно-медицинский музей Министерства обороны РФ.Архив военно-медицинских документов,6-й отдел.В общем учете (неполном) раненых, больных и умерших

в лечебных учреждениях Советской Армии в период Великой Отечественной войны 1941–1945 годов сведений о Папуро Николае Ивановиче не имеется. В имеющихся на хранении документах 363/18 медсанбата (167 гв. СП 1 гв. СД) за 2, 3 1945 года сведений о нем не оказалось. Книги учета умер-ших 363/18 МСБ хранятся в Центральном архиве МО РФ – 142000 г. Подольск Московской области за п.п. 66426 лечеб-ное учреждение не значится».

И снова утерялся след родного человека. А мама, как когда-то бабушка, просит меня:– Найди. Она наизусть помнит телевизионные передачи, в которых

рассказывают о новых захоронениях, о новых именах. И по-сле каждой из таких передач она снова плачет, снова и снова просит меня: найди.

И снова в ответ на мое обращение в райвоенкомат при-ходит ответ:

«Ваше письмо по поводу установления судьбы пропавше-го без вести во время Великой Отечественной войны Папуро Николая Ивановича рассмотрено.

Исходя из ответа ЦАМО и имеющихся в Вилейском РВК данных, не подлежит сомнению, что Ваш брат был призван в ряды Красной Армии 28.09.44 г. Куренецким райвоенкома-том, воевал в 167 гв. стрелковом полку 1 гв. стрелковой диви-зии и был ранен 1.02.45 г.

Далее о судьбе Папуро Н.И. документальные данные от-сутствуют.

В 1951 году отец Папуро Н.И. обратился в Вилейский РВК с просьбой о розыске сына-военнослужащего. Так как ника-ких документальных данных о его судьбе в архивах СССР,

войсковых частях и госпиталях не было, по ходатайству райвоенкомата № 2/0335 от 17.7.51 г. Управление по учету погибшего и пропавшего без вести рядового и сержантского состава своим решением от 9.8.51 года № 57316 с-51 зачис-лило солдата Папуро Николая Ивановича в категорию про-павших без вести.

То есть установлением судьбы солдата, не вернувшегося с фронта, занимались компетентные органы и в 1951 году. На основании решения Управления, имеющегося в РВК, дан-ные о Папуро Н.И. и были внесены в книгу «Память».

По рекомендации ЦАМО РФ райвоенкоматом произведен запрос в Военно-медицинский музей Санкт-Петербурга. От-вет Вам будет сообщен дополнительно.

С уважением военный комиссар Вилейского районного во-енного комиссариата подполковник В.Е. Козинец».

Весна. В этот день у нас обычно отмечают Радуницу – праздник поминовения усопших, на девятый день после Пас-хи. Мама собирается на кладбище – навестить могилы род-ных. И вдруг – неожиданная просьба:

– Поставь в церкви свечку за упокоение души брата моего Николая.

Я удивленно оборачиваюсь: до сих пор мама, как и бабуш-ка, всегда считала брата живым. И вдруг – такая просьба.

Я удивленно оборачиваюсь:– Мама, что-то случилось?И она показывает мне конверт – очередной ответ на

запрос. Этого ответа пришлось ждать долгие пять лет. Правда,

из Международной службы поиска пропавших военнослу-жащих сообщили: поиски предстоят долгие, придется задей-ствовать многие общественные организации и большое ко-личество людей – добровольных помощников. А через пять лет этих поисков пришел ответ – след пропавшего человека не найден.

Я кладу письмо в общую стопочку: теперь она уже боль-ше, чем стопочка с фронтовыми треугольниками. Ведь от-веты пришли отовсюду, где мы пытались найти следы зате-рявшегося человека. Из Калининградского областного во-енкомата, из Музея истории Великой Отечественной войны в Минске. Даже обращение в телепрограмму «Жди меня» ничего не дало.

– Неужели ничего нельзя сделать? Ведь находят же люди друг друга? – в который раз спрашивает меня мама. – Ведь че-ловек – не иголка в стогу сена, хоть кто-то должен помнить пехотинца. Может быть, тот, кто лежал вместе с ним в сыром окопе, кто вместе поднимался в атаку, кого увозила во фронтовой медсанбат фронтовая повозка.

Я молчу. Я не знаю, что ответить. – Мама, – отрывает меня от тяжких раздумий сын, назван-

ный в честь дедушки Николаем. – Мама, но ведь действи-тельно надежда есть. Давай обратимся к ветеранам 167 гвардейского стрелкового полка 1 гвардейской стрелковой дивизии.

И мы снова садимся за письмо, на этот раз вдвоем с сы-ном. И снова зажигаем в сердце нашей мамы маленький ого-нек надежды.

Говорят, война не закончена, пока не погребен последний солдат. В моей семье Великая Отечественная продолжается уже в четвертом поколении.

Родился будущий актер в городе Ковеле Волынской об-ласти. Служить искусству на-чал в Донецком музыкально-драматическом театре им. Артема. После окончания киевского театрального ин-ститута им. И. Карпенко-Карого – актер киностудии им. А. Дов женко. Дебют в кино состоялся в 1969 году. Всего в фильмографии актера око-ло 60 ролей. Наиболее из-вестные: «Комиссары», «Рож-денная революцией», «Как закалялась сталь», «Капитан Немо», «Овод», «Если враг не сдается...», «Пароль зна-ли двое», «Русь изначальная». Огромную популярность ак-теру принесла роль старшего лейтенанта Сергея Скворцо-ва в одном из лучших фильмов о Великой Отечественной войне – «В бой идут одни «старики». В 2013 году этой картине исполнится 40 лет,

В начале нынешней весны народному артисту Украины исполнилось 65 лет

но лента до сих пор любима зрителями разных поколений.

Сегодня Владимир Талаш-ко живет в Киеве, преподает в театральном университете. Организовал фонд имени Лео-нида Быкова и фестиваль «Ста-рые фильмы о главном».

– Владимир Дмитриевич, Вы – потомственный горняк. А как приш-ли в актерскую профессию?

– Действительно, я потомствен-ный горняк. Мое детство прошло в Донецке, где я учился в горном тех-никуме. А на сцену попал благодаря первой учительнице Надежде Гераси-менко, которая привила мне любовь к литературе. Я декламировал стихи на школьных и районных смотрах. Там меня заметил главный режиссер До-нецкого музыкально-драматического театра им. Артема и пригласил в труппу.

Отслужив два сезона в театре, я решил поступать в киевский теа-тральный институт имени Карпенко-Карого. Когда пришел домой и объ-явил, что собираюсь в Киев, мама

Артур МЕХТИЕв

заплакала, а отец взялся за ремень. Помню, как вошел в здание, где за-седала приемная комиссия, и встре-тил в коридоре Николая Мащенко и Константина Степанкова. Они спро-сили: «Ты куда?» – «На драму посту-пать». – «А что умеешь?». Ответил, что неплохо стихи декламирую. Они

попросили что-то прочитать, а потом в один голос сказали: «Всё, ты – наш». Так меня зачислили на курс к Ма-щенко и Степанкову. Кстати, вместе со мной учились «Кузнечик» Сережа Иванов и Витя Панченко, с которы-ми я снимался в фильме «В бой идут одни «старики».

– За последние десятилетия снято много фильмов о Великой Отечественной войне, но одним из самых любимых остается «В бой идут одни «старики». Как Вы счи-таете, почему современные режис-серы не могут создать картину, ко-торую можно поставить в один ряд с шедевром Леонида Федоровича Быкова?

– Вы правы, сегодня в большин-стве фильмов про войну – множество спецэффектов, снимаются известные актеры, но эти ленты неинтересны зрителю, особенно старшему поколе-нию. Таким фильмам не хватает само-го важного – внутреннего стержня, я бы сказал, души. Феномен картины «В бой идут одни «старики» в том, что снимал Быков не идеологическую «агитку» о войне, а фильм о любви, музыке, об искусстве, которое суще-ствует даже под грохот канонады. А такие произведения не стареют ни-когда.

– Я где-то читал, что у «маэстро» Лео-нида Быкова была возможность сни-мать картину «В бой идут одни «старики» в цвете. Тем не ме-нее, он снял ее имен-но в черно-белом формате. Почему?

– По замыслу Ле-онида Федоровича, в фильме должно было присутствовать мно-го хроники времен Великой Отечествен-ной войны. И Быков долго колебался: бу-дут ли документаль-ные кадры органично вписываться в цвет-ной фильм? Наконец, здравый смысл взял верх над тен-денцией, которая царила в то время в отечественном кинематографе: всё снимать только в цвете.

– Как Вас выбрали на роль стар-шего лейтенанта Скворцова?

– Я благодарен судьбе за эту роль, которая стала моей визитной карточкой. К началу съемок «В бой идут одни «старики» я только что закончил работу в картине Николая

Мащенко «Как закалялась сталь». Быков и Мащенко учились в одном институте в Харькове и всегда были в приятельских отношениях. Ключе-вой в фильме «Как закалялась сталь» для меня была сцена, когда мой герой бросает перед товарищами свой ком-сомольский билет. Потом выбегает на улицу и под проливным дождем, по колено в грязи, рушит тяжелен-ным кайлом узкоколейку, которую комсомольцы возводили. Именно в

этой сцене меня заметил Быков, при-гласил на кинопробы в свою картину. Это была сцена у костра – в эмоцио-нальном смысле одна из самых тя-желых в картине, ее Быков оставил на последний день съемок, когда уже все разъехались по домам. За исклю-чением Алексея Смирнова, который в фильме изумительно сыграл роль Макарыча. Наверное, потому что сам воевал, имел боевые награды – орден Красной Звезды, ордена Славы II и III степени.

Будто пропуская страницы ки-носценария через внутренний мир Смирнова, Леонид Федорович хо-тел знать, поверят ли ему зрители, ветераны. Кстати, заключительную сцену фильма, когда Смирнов сидит возле могилы погибших женщин-летчиков, Быков решил не пересни-мать. Он просто пожалел фронто-вика, у которого во время кинопроб было тяжело на сердце. Обременять его «дублями» Быков просто не ре-шился.

– Правда, что режиссер Быков никогда не делал проб?

– Да. И не рассказывал уже утверж-денным актерам, кого еще представлял в их роли. А если кого-то из артистов не мог задействовать, всегда отправ-лял открытку со словами: «Огромное

спасибо. До следующей встречи». Он прекрасно понимал, что отказ может ранить актера, что тот затаит обиду, а может, даже сломается. Еще Леонид Федорович никогда не повышал голо-са на съемочной площадке. До смеш-ного доходило: помнится, несколько сцен мы снимали в павильоне на ки-ностудии им. Довженко. Когда рабо-чий день «технички», обслуживаю-щей студию, закончился, она закрыла на замок павильон со всей съемочной группой и ушла домой. Потом оправ-дывалась: дескать, было так тихо, что она даже предположить не могла, что там идут съемки.

– Как Вам работалось с Леонидом Быковым?

– Удивительно легко и приятно! Я получил огромное удовольствие от общения с Леонидом Федорови-чем – как с режиссером, актером, человеком. Он искренне любил тех, кто был рядом с ним, и всегда при-слушивался к нашим пожеланиям. Однажды у него спросили, почему героями фильма он выбрал имен-но летчиков, на что Быков ответил: «Может, потому, что я сам мечтал о небе...». Общаясь с авиаторами, участниками боев, мы поняли, что в этой беспощадной войне старшие, опытные асы пытались сохранить

молодых «соколят-желторотиков». В этом была высшая мудрость – за-бота о будущем. Право и обязан-ность сильных – охранять, растить и воспитывать себе смену.

– У Вас было много встреч с летчиками-ветеранами, как они принимали фильм «В бой идут одни «старики»?

– Мы хотели создать картину в память о тех, кто не вернулся с вой-ны. Поэтому с особым волнением ожидали отзывов ветеранов Великой Отечественной войны. И когда они говорили: «Спасибо за фильм! Это было действительно так», – для нас то была лучшая награда. Когда «В бой идут одни «старики» смотрел Алек-сандр Иванович Покрышкин, другие славные летчики-асы времен Великой Отечественной, они не прятали слез, невольно вспоминая своих друзей, которые не вернулись с боевых вы-летов, свою боевую юность, любовь, обожженную войной. Фильм полу-чился очень добрым, эмоциональным, правдивым, поэтому он интересен разным поколениям кинозрителей. Мы, в противовес известной мудро-сти «Когда говорят пушки, музы мол-чат», стремились доказать, что в час тяжелых испытаний побеждают те, кто остается человеком в любых усло-

виях, кто берет с собой всё ценное, за что и ведет битву с врагом. А что может быть прекраснее чем музыка? Не зря герои «второй, поющей эска-дрильи» повторяют: «Всё преходяще, а музыка вечна!».

– Служба в армии помогла Вам сыграть роль Сергея Скворцова?

– Безусловно! Армия мне многое дала, многому научила, закалила ха-рактер. Я безмерно благодарен судьбе, что у меня в армии были свои «отцы-командиры». И горжусь тем, что сре-ди моих друзей сегодня есть немало военных – людей, которые много лет верой и правдой служили и служат Родине.

– Владимир Дмитриевич, да-вайте вспомним еще одну Вашу известную роль – гарпунера Лэнда в телефильме «Капитан Немо». В прошлом году исполнилось 35 лет со времени выхода этой ленты на телеэкраны.

– Да, и эта работа была чрезвычай-но интересной и памятной. Замеча-тельно! Это была наша первая попыт-ка экранизировать «20 тысяч лье под водой» Жюля Верна. Я потом видел и французский фильм, и американский с Кирком Дугласом в роли Лэнда. Но мне наша картина нравится больше, она более зрелищная, хоть и отли-чалась скромным даже для тех лет бюджетом. Фильм «Капитан Немо» мы снимали в Одессе, в Белгород-Днестровском, в Крыму, в севасто-польском дельфинарии. У нас была замечательная съемочная группа. Ка-питана Немо сыграл Владислав Двор-жецкий, с популярностью которого не сравнится ни одна нынешняя звез-да сериалов. Профессор Аронакс – Юрий Родионов, Консель – Михаил Кононов. А еще чудесная Марианна Вертинская, роскошный Владимир Басов, великолепный Александр По-роховщиков.

– Кстати, правда, что шрам на лице Вашего героя при-думали именно Вы?

– Да, с этим шра-мом вышел анекдот. Когда я показывал фотографии кино-проб Дворжецкому, он, человек, уму-дренный жизнью, тактично поинтере-совался: кто же до такого додумался. Я с гордостью при-знался: «Сам приду-мал». На что он от-ветил: «Ну и дурак. Ты знаешь, сколько мы будем снимать? Почти год! Так пред-ставь себе, что с твоим лицом будет после такого гри-ма!». Ну, и в самом деле потом была проблема с кожей лица, пришлось ее лечить, но всё равно – овчинка стоила выделки. Хоть и приходилось раньше вставать, часами сидеть у гримеров. Ведь к своей роли я отно-сился очень серьезно.

– Режиссер Вас легко утвердил на эту роль?

– Среди претендентов было пять очень сильных, уже известных мо-сковских актеров. Когда узнал, что именно меня утвердили, сразу же стал разучивать текст. По ходу съемок сам додумывал свой образ.

– Владимир Дмитриевич, гово-рят, что когда-то Вы занимались спортом и у Вас могла сложить-ся хорошая спортивная карьера? Это так?

– Да, я успешно занимался спор-том, и тренеры возлагали на меня большие надежды и в легкой атле-тике, и в самбо, и в пятиборье. Ну

а перед этим были армия и учеба в горном техникуме. Еще студентом я участвовал в соревнованиях по вело-спорту – крутил педали, помню, од-нажды даже третьим в гонке фини-шировал. Потом пришлось в коман-де тяжелоатлетов честь техникума защищать.

– Почему долгое время у Вас не было новых киноролей?

– У меня образовалась пауза. Но не потому, что не было предложе-ний, а потому что не во всех фильмах, куда приглашают, хочется сниматься. Картинами прошлых лет, в которых мне посчастливилось сыграть, была задана достаточно высокая планка. В 1990-е годы у меня было хорошее подспорье и для души, и для профес-сии – преподавательская деятельность в киевском театральном институте им. И. Карпенко-Карого. Сегодня это Национальный университет театра, кино и телевидения им. Ивана Карпо-вича Карпенко-Карого.

Сергей РАчИЛА

в начале прошлого века собака по кличке Бальт удостоилась

сразу двух монументов. Первый был установлен в одном из парков Нью-Йорка, второй – в городе Ном на Аляске.

…В Номе началась эпидемия дифтерита, грозившая погубить всех детей. Срочно нужна была вакцина, которой не было в городе. За ней от-правился владелец лучшей в городе собачьей упряжки. На обратном пути его застигла пурга. Собаки, напрягая все силы, шли и шли вперед. Но по-степенно, обессиленные, они, одна за другой, ложились в снег, взгля-дом прося прощения у хозяина. Вы-бился из сил и человек. И только вожак Бальт не сдался. Тогда хозяин перерезал постромки и прикрепил к ошейнику собаки пакет с лекар-ствами. Другого выхода не было. И пес будто понял это. Человек уже не думал о себе. Он думал только о том, доберется ли Бальт до города, прой-дет ли оставшийся путь? Человек знал, что погибнет, и когда вдруг по-чувствовал на своих щеках горячий собачий язык, решил, что это бред. Но то был Бальт, который, доставив в поселок вакцину, привел людей на помощь хозяину. Да, пес обессилел, да, его лапы кровоточили... Но какое всё это имело значение, если там, в снегу погибает хозяин?

...Глухой далматинец спас пяти-летнюю девочку, которая тонула в реке. Джорджия Пек из Шотландии по недосмотру родителей, вообще-то запретивших дочери подходить близко к воде, оказалась в бурлящем потоке. И только Софи заметила бес-помощно барахтавшуюсь девочку и, поплыв к ней, вытянула из воды Джорджию. Хозяин собаки Робби Маккенри, не ожидавший от нее та-кого геройского поступка, гордится этим и по сей день.

...Спаниель по кличке Альма и его хозяин нашли на окраине Владиво-стока замерзающую новорожден-ную девочку. Ребенок, появившийся на свет меньше суток назад, лежал

в углублении под корнями дерева. В пресс-службе УВД Приморья со-общили, что во время прогулки в лесу близ жилого квартала Альма начала скулить. Чтобы привлечь вни-мание хозяина, собака схватила его за брюки и не отпускала, пока он не увидел припорошенный снегом по-лиэтиленовый пакет с ребенком, ко-торый едва слышно плакал. Мужчи-на принес младенца домой и вызвал «скорую помощь». Чудом выжившее дитя, у которого диагностировали сердечную и дыхательную недоста-точность, а также переохлаждение, находилось в реанимации, но спустя некоторое время дела пошли на по-правку и малышку выписали из боль-ницы. Кстати, ее назвали Снежаной.

...Восьмилетняя такса по имени Агатон стала настоящим националь-ным героем Норвегии, после того как нашла пропавшего мальчика, ро-дители которого уже отчаялись уви-деть ребенка живым. Четырехлетний Дэниэл Рефснес Тревлэнд потерялся, когда с мамой ходил по магазинам в портовом городе Стэвэнджере. По-года была ужасной, лил дождь, дул сильный ветер, к тому же начало темнеть. После тщетных двухчасо-вых поисков родители и полиция по-теряли, было, надежду. А ничего не подозревавший о происшествии 67-летний Ивар Ланд приехал на берег,

чтобы, как обычно, выгулять своего пса. Спустя какое-то время Ланд на-чал звать Агатона, чтобы ехать до-мой, но собака не желала следовать за хозяином, осталась на берегу и при этом громко лаяла. Наконец так-са подбежала к машине, но не стала забираться внутрь, а остановилась рядом, несмотря на дождь. «Она так странно лаяла, – рассказывает госпо-дин Ланд. – Мне послышалось, будто она говорит «иди сюда, иди сюда».

Хозяин пошел за собакой, кото-рая постоянно оглядывалась, будто желая удостовериться, следует ли он за ней. Когда они подошли к бе-регу, Ланд заметил промокшего и за-мерзшего ребенка, который сидел на скользком камне в воде недалеко от берега. Мужчине удалось добраться до камня, вытащить мальчика на бе-рег и вызвать полицию. К счастью, Дэниэл отделался лишь испугом.

в Лос-Анджелесе установлен памятник полицейским со-

бакам. На обелиске выбита надпись: «Рожденным для любви, обученным для службы и преданным до конца».

...Самая знаменитая собака-спасатель – это сенбернар Барри. За свою 12-летнюю карьеру в Швей-царских Альпах этот пес спас более сорока человек. Среди них – полу-замерзший мальчик, лежавший под снежной лавиной рядом с погибшей

матерью. Барри распластался на теле ребенка, чтобы согреть, и лизал ему лицо до тех пор, пока сознание не вернулось к малышу. Затем пес при-вел его к ближайшему жилью.

...Овчарку Титуса сняла со скалы в Альпах специальная группа спаса-телей. Собака провела неделю без пищи после того, как обнаружила под снежной лавиной своего хозяи-на, альпиниста Даниеля Джориа, и откопала его из-под толщи снега. Всё это время она отогревала муж-чину своим телом. Альпинист был спасен.

...Альпы, 1954 год. Лавина застиг-ла в пути 11 школьников и их учите-ля. В спасательной группе оказалась овчарка, названная в честь древне-греческого героя Аяксом. Участвуя в спасении людей, Аякс работал 96(!) часов подряд. Он скреб когтями и разрывал слежавшийся снег, пока не свалился от изнеможения. Лапы его были стерты до кости и обмороже-ны. Собаку отнесли в горную хижину, чтобы сделать перевязку. Но удер-жать Аякса здесь было невозможно. Пес кидался на запертую дверь, ску-лил и, вырвавшись, стремглав пом-чался к месту обвала – откапывать очередную жертву схода лавины.

...Самая старая собака-поводырь – лабрадор-ретривер Синди-Клио, ко-торая служила своему хозяину Арону Барну (Израиль) 14 лет и 8 месяцев. Она дожила до 10 апреля 1987 года. Донна, собака-поводырь для глухих, принадлежавшая Джону Хогену из Пирмонт-Пойнта (Австралия), про-служила хозяину 10 лет, до этого она 8 лет была поводырем в Новой Зе-ландии. Донна была первой собакой для глухих, получившей лицензию на основании закона, принятого в Ав-стралии в 1985 году.

...Самый квалифицированный нюхач (по Книге рекордов Гиннес-са) – золотистый ретривер Трепп из департамента полиции Флориды. На его счету свыше 100 задержанных преступников и обнаруженные нар-котики на сумму примерно 63 млн долларов. Однажды на демонстра-ции в полицейской академии перед Треппом поставили задачу отыскать 10 спрятанных пакетиков с наркоти-ками. Он нашел 11…

В истории есть невероятно мно-го примеров дружбы человека и его питомца, когда для собаки смерть хозяина – неизмеримо большее, чем просто потеря кормильца.

Собака русского полярного ис-следователя Георгия Седова отка-залась покинуть могилу хозяина и умерла на ней.

Шотландский терьер Бобби из Грейфайерса прожил несколько лет на могиле хозяина.

Пес Верный из Подмосковья за 14 лет не пропустил ни одного поезда в ожидании хозяина-машиниста, уби-того фашистской бомбой.

Собака из болгарской Варны еже-дневно, от рассвета до заката, стоя по брюхо в воде, ожидала возвраще-ния пропавшего без вести хозяина-рыбака.

Самый известный «собачий» мо-нумент установлен в Шибуя, районе Токио. Он увековечил преданность пса породы «акита» по кличке Хачи-ко, историю жизни которого знают все японцы, от мала до велика. В 1923 году щенок попал к профессору Эй-сабуро Уено. Хозяин каждый день ез-дил на работу в Токийский универси-тет. Утром верный пес провожал вла-дельца на вокзал Шибуя, а вечером встречал. Но когда собаке исполни-лось полтора года, 21 мая 1925 года, профессор скончался от внезапного сердечного приступа. В этот момент он находился вдали от своего питом-ца. И хотя хозяин домой не вернулся, верный Хачико неизменно прихо-дил на железнодорожную станцию в определенное время и ждал. Ждал хозяина на протяжении 10 лет, до са-мой своей смерти в 1935-м. Родствен-ники и друзья профессора пытались взять на себя заботу о тоскующем псе, но Хачико никого не впустил в свое верное сердце. После смерти его кремировали и похоронили вме-сте с хозяином.

и еще одна трогательная исто-рия. Всё началось с трагедии,

как это часто бывает в жизни. Счаст-ливые молодожены возвращались из свадебного путешествия в вишневой «девятке». На заднем сиденье лаял пес, весь салон – в цветах. И неожи-данный встречный удар, от которо-го собака вылетела через лобовое

стекло. А он и она остались там. Она умерла сразу, он – через несколько часов в реанимации. От вишневой «девятки» осталось только пятно на асфальте. И пес уселся возле этого места. Там, где в последний раз видел их живыми. И стал ждать, когда они вернутся. Он был уверен, что они не могут не прийти.

Семь лет пес не уходил с этого ме-ста! Смотрел на машины и бросался на все вишневые «девятки». В снег, в дождь, днем и ночью. Его, конечно, подкармливали, пытались увести от шоссе, заманивая колбасой и други-ми вкусностями. Но пес не покидал своего поста. Не подпускал к себе ни милицию, ни мальчишек.

Сначала это вызывало просто эле-ментарное любопытство – сколько же он так протянет? Потом уважение – каждый невольно примерял соба-чью верность на себя. Псу даже имя дали – Константин (значит, верный, постоянный).

А однажды утром Константина на шоссе не увидели. Долго искали и нашли в лесу. Мертвым… Ходи-ли слухи, что Костика сбил какой-то «КамАЗ», и водитель, убоявшись на-родного гнева, унес его в чащу. Но всё это были лишь слухи. Пес просто однажды ушел подальше в лес. Ви-димо, почуяв приближение смерти. Но на этом история преданности со-баки человеку не закончилась. Люди поняли, что она не может исчезнуть бесследно. И вскоре на этом месте появился рукописный плакатик: «Псу, научившему нас любви и пре-данности».

Буквы рвал ветер и смывал дождь, но тогда появлялась новая надпись. И так продолжалось долго, пока люди не поняли, что это место просто не может пустовать, что пес вполне до-стоин бронзы. Через два года после смерти собаки здесь установили мо-нумент с надписью «Памятник пре-данности».

Собирали деньги недолго – нуж-но было всего-то 250 тысяч рублей. И теперь на обочине стоит скульптура Кости. На гранитном постаменте. И все проезжающие по шоссе водители сигналят, видя, как пес поворачивает голову вслед автомобилям. Особен-но – вишневым «девяткам»…

К сожалению, до сих пор основательных исследова-ний на эту тему ни в царской России, ни в СССР,

ни в самостоятельной ныне Беларуси не опубликовано, что служит причиной появления различных слухов.

Попробуем пролить свет на события старины глубокой с помощью собранных автором документов и обрывочных сведений, опубликованных в источниках и литературе. Думается, что знакомство читателя с предлагаемыми ма-териалами обогатит любознательных и послужит к пользе тем, кто сталкивается с подобного рода преступлениями сегодня.

Работа по изготовлению фальшивых денег началась в Париже в 1810 году и осуществлялась в условиях глубо-кой тайны в секретной, превосходно оборудованной ти-пографии. Общее руководство процессом изготовления поддельных знаков было возложено на министра полиции Франции герцога Ровиго. Исполнителем работы был опре-делен некто господин Лаль – искусный гравер, служащий главного военного управления.

Некоторое время спустя господин Лаль представил одному из братьев императора (вероятно королю Иоси-фу) подробный отчет о проделанной работе. После смерти гравера черновик отчета в числе других бумаг достался племяннице покойного, которая и опубликовала эти до-кументы.

Из содержания видно, что министр полиции герцог Ровиго поручил группе лиц под руководством господина Лаля изготовить «весьма секретные бланки для импера-торского кабинета».

На протяжении всего периода работы господин Лаль вел дневник с изложением всего, что касалось порученной ему работы. В частности, в тексте этих записок находим рассуждения относительно причин и целей, побудивших Наполеона приступить к печатанию поддельных банкнот. С точки зрения исполнителя, то была попытка подорвать финансы противника, парализовать со временем его во-енную мощь и заставить заключить с Францией выгодный для нее мир.

В дневнике имеется информация об организации ра-боты фальшивомонетчиков, а также приведены положи-тельные оценки их труда министром. На страницах днев-ника господин Лаль пишет, что удовлетворен жалованием, назначенным ему и равнявшимся удвоенной сумме того, что он получал в качестве первого гравера при военном управлении.

Примечательно, что гравер в своем дневнике настоя-тельно подчеркивает важность поручения и необходи-мость сохранить его в глубокой тайне. Для этого, пишет он, группу граверов специально разбили на части, каж-дой из которой поручили только небольшую часть зада-

Александр ЖМуРОвСКИй

ния, дабы второстепенные исполнители не поняли, в чем же состоит суть общего замысла.

Характеризуя работу по подделке русских ассигнаций, господин Лаль отмечает, что «эти цветные бумажки было плохо гравированы, типографские буквы их дурны, но подписи чрезвычайно сложные».

В тайном цехе, на установленных станках достаточно долгое время, вплоть до изгнания французской армии из России, продолжалось изготовление фальшивок. Готовые бумажные денежные знаки бросали на покрытый пылью пол специальной комнаты, обметали кожаными метел-ками, искусственно состаривая. В результате подобного воздействия банковские билеты делались мягкими, при-обретали пепельный оттенок, признаки изношенности – в общем, имели вид бывших в употреблении. Затем их упаковывали в пачки и отсылали вышестоящим властям.

К началу военной кампании было изготовлено до мил-лиона фальшивых кредитных билетов, которые впослед-ствии организованно ввозились в Россию. Очевидно, что в полевых условиях осуществлять подобные работы не представлялось возможным.

Этими «деньгами» Наполеон оделил свои войска. Кро-ме того, в походе солдаты, как правило, имели при себе книжицы. То были разговорники на четырех языках: французском, русском, польском и немецком.

Невозможно определенно говорить о том, насколь-ко массово фальшивые банковские билеты рас-

пространялись в границах Российской Империи. По одной версии, и она имеет право на существование, подделками рассчитывалось едва ли не всё французское воинство. Зна-чительная часть лжебанкнот оказалась в руках лиц, сотруд-ничавших с французской военной властью на территории Польши, Литвы и Беларуси. Это прежде всего касается местной католической шляхты, права которой были ущем-лены после разделов Речи Посполитой, что вызвало в ее среде протестную реакцию. Не случайно еще вчера присяг-нувшая на верность России шляхта в условиях войны яви-лась проводником политики новых французских властей.

Понятно, что после подписания 1 июля 1812 года французским императором указа о воссоздании на тер-ритории Белосточчины, Виленщины, Гродненщины и Минщины уже ушедшего в седую историю Великого Княжества Литовского, новое политическое образование объявило себя союзником Франции. В чем выражалось союзничество? В основном поддерживался порядок на коммуникациях и в тылу французов, а также в мобили-зации рекрутов, сборе продуктов и фуража для наполео-новской Великой армии.

С другой стороны, нет веских доказательств массового хождения французских фальшивок. Напротив, число их, по мнению некоторых исследователей и нумизматов, было относительно невелико, использовались они захватчика-ми в основном при отступлении, а оставшаяся часть под-делок была затем уничтожена. Фальшивые ассигнации не получили широкого распространения еще и потому, что местное население не желало торговать с французами.

Думается, цель выпуска фальшивок была не в подрыве экономики России, а в другом. Вероятно, Наполеон хотел пу-тем обмана населения содержать в России свою Великую армию за счет противника. О других более широ-ких замыслах судить трудно – ввиду отсут-ствия первоисточни-ков для анализа.

Интересно, что первые опыты в об-ласти фальшивомо-нетничества были организованы в Париже в упомянутой типографии с английскими банковскими билетами, также под покровом величайшей тайны.

В научной литературе существование российских ас-сигнаций французской подделки расценивается как бес-спорный факт. К 1812 году русские купюры были просты по технике исполнения. Изготавливались они на бумаге с водяными знаками, имели два тиснения над текстом само-го простого шрифта и подписями чиновников, сделанны-ми коричневой тушью.

Технологически изготовление денег сводилось к приготовлению спецбумаги с водяными знаками, нане-сению тиснения и затем печатанию единым шрифтом типографского текста. Процесс завершался проставле-нием с помощью специальной машины индивидуаль-ных порядковых номеров. Затем ассигнации подписы-вались от руки.

Основные признаки фальшивых русских денег фран-цузского производства таковы: на лицевой стороне этих банкнот просматриваются печатные надписи, а на обо-ротной – надписи встречаются как печатные, так и руко-писные.

Сама бумага, на которой отпечатаны поддельные де-нежные знаки, имеет голубоватый оттенок с примесью красителя, в то время как на подлиннике тоже есть от-тенок, но зеленоватый, который появился только в 1814 году. До этого купюры имели цвет белый, иногда чуть желтоватый.

Водяные знаки и тиснения, присутствующие на фаль-шивых образцах, особенно четкие. Печатный текст имеет более ровные строки и пропечатан резче.

На некоторых ассигнациях имеются опечатки: «госу-ларственный» вместо «государственный», «холячую» вме-сто «ходячую».

Следует добавить, что в ту пору, после поражения На-полеона и вступления русских войск в Париж, участники аферы с изготовлением фальшивых денег не были задер-жаны и не понесли наказания.